Глава 1

Было около половины четвертого. В это время городские забегаловки заполняются людьми из контор ближайших небоскребов. В перерыве они обычно предпочитают съесть кусок пирога, а кому не позволяет вес — сандвич.

С весом у меня все в порядке, мне хотелось чего-нибудь сладкого, и я уже собирался пригласить секретаршу Элси Бранд попробовать мороженого, как вдруг заметил за матовой стеклянной стеной кабинета мерцающие красные огоньки.

Дверная ручка повернулась. Кто-то толкнул дверь, и я увидел, что огоньки — это горящие свечи на пироге, который несла Элси. За ней шла Берта Кул, глава нашего сыскного агентства, женщина внушительных размеров, не менее ста шестидесяти пяти фунтов, с суровым упрямым характером и совершенно бесполезная в работе.

За Бертой стояли администратор и стенографистка, которая была также ее секретарем и занималась всей перепиской на машинке.

Когда дверь распахнулась, они запели: «С днем рождения тебя! С днем рождения тебя! С днем рождения, милый Дональд! С днем рождения тебя!»

Элси Бранд, многозначительно взглянув на меня, поставила пирог на стол и сказала:

— Загадай желание и постарайся задуть все свечки. Я набрал воздуха и погасил все свечки, кроме одной.

— Не вышло, — сказала Элси разочарованно, как будто желание загадывала она.

— Поджарьте меня как устрицу, — произнесла Берта. — Этот идиот не хочет, чтобы его желание исполнилось. Это впервые.

Наш администратор — высокая девушка лет тридцати, с романтической внешностью, мелодично рассмеялась.

Машинистка-стенографистка поставила кофейник с горячим кофе и бумажные стаканчики. Элси вынула нож и сказала:

— Я сама его испекла, Дональд, это твой любимый! Я вытащил свечки, аккуратно сложил их в пепельницу и начал резать пирог.

— Так вот вы где, — послышался мужской голос. Все обернулись. В дверях стоял высокий, широкоплечий мужчина с тонкой талией и загорелым лицом. Он очень походил на техасца. От ветра у него были глубокие морщины у глаз и в уголках рта, особенно выделялся хрящеватый, с резко очерченными ноздрями нос. С таким человеком лучше не встречаться, если он не в настроении.

— Кажется, я попал в контору во время перерыва, — заметил он, — простите.

— Это день рождения, — объяснил я. — Мой день рождения, и они сделали мне сюрприз.

— О, — сказал он.

Берта не могла допустить, чтобы хоть какая-то мелочь выскальзывала из ее цепких пальцев и какой-то широкоплечий техасец устанавливал свои законы.

— День рождения только раз в году, и мы привыкли отмечать его в тесном кругу, — заявила она. — Я что-нибудь не так сказала?

— Нет-нет, — ответил мужчина. — У меня только одна просьба: можно мне присоединиться к вашему празднику? Я с удовольствием отведаю пирога, заодно и поговорю о деле.

— У нас не хватит стульев, — сказала Берта. — Это уже похоже на шведский стол. Какой вам кофе — черный или с сахаром и сливками?

— С сахаром и сливками, — ответил он.

Берта оглядела его с ног до головы и хмыкнула, оценив поджарую фигуру. Сама Берта походила на моток колючей проволоки и изменялась в зависимости от того, когда решала сесть на диету и говорила себе: «На кой черт все это?»

Я разрезал пирог.

Вечеринка после вторжения незнакомца проходила натянуто — исчезли раскованность и открытость. Я подал незваному гостю кусок пирога. Он галантно передал его Берте. Она взяла со стола вилку и отломила порядочный кусок.

— Где ты достала вилки, Элси? — спросила Берта.

— Позаимствовала из ресторана внизу.

— Хороший пирог, — заметила Берта, потом повернулась к мужчине: — Как вас зовут?

— Бэрни Адамс, — ответил он. — Я не могу показать визитную карточку, пока держу тарелку с пирогом, но, когда я покончу с ним, вы увидите, что я вице-президент страховой компании «Континентал дивайд» из Нью-Мексико.

— Но почему? — спросила Берта.

— Что «почему»?

— Почему страховая компания находится в Нью-Мексико?

— Из-за великолепного расположения. Это центр многих видов бизнеса, — ответил Адамс. — Мы не обслуживаем городских богачей, занимаемся сельским хозяйством, и у нас есть все, что нужно: довольно низкая цена на землю, пустующие площади, сколько угодно места для стоянки, в общем, все преимущества жизни в небольшом городе, деревенский пейзаж. Вы понимаете?

Берта опять смерила его взглядом и ответила:

— Понимаю.

Элси была огорчена не только моим неудавшимся исполнением желания, но и тем, что незнакомец вторгся в наш узкий круг и испортил вечеринку.

Берта положила ногу на ногу, и всем стало ясно, что она собирается говорить о деле.

Она взяла большой кусок пирога, с удовольствием съела его, запивая кофе, затем окинула взглядом Адамса, сверкнула глазами и спросила:

— Что у вас там?

— Дело, — ответил Адамс.

— Деловая контора — это хорошо, — заметила Берта.

Адамс улыбнулся.

— Нет, вы только подумайте, у Дональда день рождения, — продолжила Берта, — и девочки сразу решают его отпраздновать. Когда у меня будет день рождения, никто ни черта не сделает.

На минуту воцарилась тишина, потом Элси Бранд сказала:

— Никто даже не знает, когда он у вас, миссис Кул.

— Вы правы, черт побери, — коротко ответила Берта. Все помолчали, а Адамс, как бы размышляя, сказал:

— Я понял, что вы, миссис Берта Кул, — глава агентства, а Дональд Лэм — ваш младший компаньон.

— Точно, — сказала Берта.

— Я долго вас искал, — продолжил Адамс, — говорят, что вы добиваетесь прекрасных результатов в чрезвычайно сложных делах.

Берта хотела что-то сказать, но передумала и откусила кусок пирога.

— У меня дело чрезвычайной важности, оно весьма необычное и требует деликатности, — сказал Адамс.

— Угу, — промычала Берта с набитом ртом, — у нас все дела такие.

— Я хотел бы обсудить свое дело в деталях и узнать размер вознаграждения, которое вы потребуете за работу.

Берта отпила глоток кофе и наконец прожевала пирог.

— Эта дверь выходит в приемную, — сказала она, — там повернете направо к двери с табличкой: «Кабинет Б. Кул». Войдите и сядьте. Я буду через минуту, и мы поговорим о деньгах.

— Разве нельзя поговорить здесь сейчас? — спросил Адамс.

— Нет, черт побери, — ответила Берта, — говоря о деньгах, я хочу сидеть в собственном кабинете в своем кресле.

— Я правильно понял, что именно вы заключаете финансовые сделки? — спросил Адамс.

— Вот именно, — ответила Берта, — одна или с Дональдом. Но сейчас Дональд празднует день рождения, и мы с вами можем заняться этим одни. Я предпочитаю сделать так!

Берта подобрала оставшуюся сахарную пудру с тарелки, поставила ее на стол и, сказав: «Неплохой пирог, Элси», повернулась к Адамсу:

— Пошли. Если хотите, можете забрать свой кусок пирога и кофе.

Она вышла из комнаты.

Адамс минуту раздумывал, потом поставил тарелку с куском пирога на стол и последовал за Бертой. Когда они вышли, Элси сказала:

— О Господи, как я рада, что они ушли. Какое у тебя было желание, Дональд?

Я покачал головой:

— Очень личное.

— Может быть, оно в конце концов исполнится, — проговорила Элси.

Администратор, посмотрев на нас, сказала:

— Мне пора возвращаться к телефону.

Она направилась к себе и, открыв дверь, спросила:

— Ты идешь, Гортенз?

— Да, — ответила машинистка.

Когда обе девушки вышли, Элси, улыбаясь, сказала:

— Поздравляю, Дональд!

— С чем?

— С днем рождения, глупый. Я улыбнулся ей:

— Спасибо, дорогая, за пирог.

Она шагнула ко мне, посмотрела в глаза и сказала:

— Всего тебе хорошего, — и поцеловала. — Ты снова можешь загадать желание, Дональд.

— Пожалуй, — ответил я.

Элси подошла ко мне вплотную и сказала:

— Мне надо было попросить у Берты разрешения закрыть контору, пока мы ели пирог.

Я усмехнулся.

— Да, я знаю, — сказала она. — Берта и деньги неразделимы.

Она все еще стояла рядом и наклонилась, чтобы поцеловать меня. Пронзительно зазвонил телефон. После второго звонка Элси подняла трубку: — Да?

Коммутатор усилил голос администратора так, что его было слышно на расстоянии нескольких метров:

— Берта немедленно требует Дональда!

— О Дональд, — сказала Элси, схватив салфетку и вытирая мне рот, — о Дональд, черт бы побрал этого Адамса.

Я обнял ее, и мы несколько минут сидели щека к щеке. Потом я похлопал ее по плечу и направился в кабинет Берты, оставив Элси мыть тарелки и отнести вилки в ресторан.

— Садись, Дональд, — пригласила Берта. — Мистер Адамс говорит, что это настоящий роман. Незачем заставлять рассказывать его дважды. Когда он закончит, посмотрим, сможем ли мы взяться за это дело. — Она повернулась к Адамсу: — Итак, началось с заметки в газетной колонке частных объявлений?

— Ну вообще-то все началось чуть раньше, — ответил Адамс. — У нас была подобная ситуация в Портленде, в штате Орегон.

— Зачем же нужно было заниматься страховыми полисами в Портленде? — спросила Берта.

Он рассмеялся и покачал головой:

— Там была точно такая же ситуация, миссис Кул. Мы выдали страховой полис в Нью-Мексико, но застрахованный нами человек направился в Орегон и попал в аварию. А этот случай связан со страхованием «кадиллака». Он попал в аварию, о которой говорится в заметке.

— Ясно, — немного уклончиво ответила Берта.

— А я не понял, — заметил я.

Адамс вынул из кармана газетную вырезку и вручил ее мне:

— Читайте вслух. Ту часть, что обведена красным карандашом.

Я прочитал объявление:

— «Награда в триста долларов за информацию о свидетелях, которые могут опознать „форд“, проехавший на красный свет на перекрестке Гилтон-стрит и Крэншоу-стрит и ударивший серый „кадиллак“ около десяти вечера пятнадцатого апреля. Адрес: бокс 685 нашего почтового отделения». Триста долларов — порядочная сумма, — сказал я.

— Разве они не могут найти свидетелей проще? — спросила Берта.

— Возможно, не таких, какие им нужны, — ответил я. — Деньги заплатят только тому, кто будет свидетельствовать, что «форд» проехал на красный свет и врезался в «кадиллак».

— Ну и что же здесь такого, если так случилось? — спросила Берта.

— Возможно, этого не было, — проговорил я. — Может, произошло нечто другое. Может быть, «форд» проехал на зеленый, а «кадиллак» — на красный. Кстати, обрати внимание: объявление поместили в колонке «Требуется помощь».

Берта сверкнула на меня глазами и сказала:

— Поджарьте меня как устрицу!

Адамс сказал:

— Точно. По нашему мнению, это попытка заполучить человека для свидетельства. Один Бог знает, как широко это сейчас распространено, но, как я уже сказал, мы натолкнулись на нечто подобное в Портленде.

— Понятно, — заметил я. — Вы представляете интересы водителя «форда», он у вас застрахован, и вы не хотите, чтобы его напрасно обвинили, поэтому…

— Нет, — перебил он, — как ни странно, у нас застрахован серый «кадиллак».

— И вы не знаете, кто это сделал?

— Нет.

— Если найдутся три свидетеля, — подсчитал я, — кто-то заплатит девятьсот долларов, два свидетеля — шестьсот долларов, один — триста. Если даже будет только один свидетель, все равно это крупный куш.

— Точно, — подтвердил Адамс.

— Если этот 685-й не получит от страховой компании денег, — сказал я, — как он возвратит назад свои доллары, выплаченные свидетелям?

Адамс пожал плечами.

— А как насчет случая в Портленде? — спросил я.

— Там все урегулировали.

— Объявление дало какие-то результаты?

— Не знаем.

— И тоже искали свидетелей в вашу пользу? — поинтересовался я.

— Нет, в пользу противоположной стороны. У нас было несколько показаний. Наш юрист поговорил со свидетелями, и мы решили все уладить. Уже потом кто-то раскопал старую газету с объявлением и прислал нам. Но к тому времени было слишком поздно что-либо предпринимать.

— Должно быть, вам пришлось потрудиться, чтобы все уладить. Ведь с помощью объявления были получены доказательства.

— Точно, — ответил Адамс.

— И сколько это стоило? — спросил я.

— Двадцать две тысячи пятьсот.

— Сварите меня как свеклу! — пробормотала Берта.

— Вполне понятно, что нас беспокоит это объявление, — продолжал Адамс. — Мы хотим узнать причину и найти того, кто этим занимается. Нужно выяснить, что это — попытка найти истинные доказательства или кто-то ищет лжесвидетеля?

Берта заметила:

— Это работа для Дональда. Теперь он вступает в дело.

— А как договоримся насчет оплаты? — поинтересовался Адамс и скороговоркой продолжал: — Думаю, пятьдесят долларов в день плюс расходы вас устроит?

— Да, конечно, — ответила Берта, — в день этого хватит, и…

— Каков аванс? — спросил я.

Адамс взглянул на меня и усмехнулся:

— Я думал, финансами занимается миссис Кул.

— Именно она, — сказал я, — но это не значит, что я не должен задавать вопросов.

— Аванс в тысячу долларов, — отрубила Берта.

— Не слишком ли круто? — удивился Адамс.

— Не для такой работы. Если здесь что-то нечисто, то мы имеем дело с бандой мошенников, и Дональд подвергается риску.

Адамс внимательно оглядел меня.

— Не заблуждайтесь относительно него, — поспешно заметила Берта. — Он, конечно, не супермен, но у него мозгов даже больше, чем надо!

— Я слышал об этом, — произнес Адамс. — Но чтобы быть до конца честным, я должен признаться, что мой опыт подсказывает мне: задание может оказаться небезопасным.

— Дональд как-нибудь выдержит и выдюжит.

— Его могут здорово прижать, — предостерег Адамс.

— Вы что же, цену набиваете? — спросила Берта.

— Я думал, мы уже договорились о ней.

— Тысяча долларов аванс и пятьдесят ежедневно плюс расходы, — подытожила Берта.

— Точно, — сказал Адамс.

— Аванс подлежит уплате сразу, до того как мы начнем действовать, — заметила Берта.

Адамс вынул бумажник и улыбнулся:

— Вы имеете в виду, до того как я уйду? Уязвленный, он отсчитал десять стодолларовых бумажек и сказал Берте:

— Напишите расписку страховой компании «Континентал дивайд».

Бриллианты на руках Берты сверкали, когда пальцы с жадностью держали деньги. Потом она вытащила лист бумаги и быстро написала расписку неразборчивым почерком.

— Расходы, конечно, будут подтверждены, ведь они будут большими, — предупредил я.

— Почему?

— Если это мошенничество, а вы прекрасно знаете, что это так и есть, иначе бы вы не тратили столько денег, эти люди будут начеку и без проверки не пропустят ни одно мое слово. Мне понадобятся полная недорогая страховка, дом или квартира, автомобиль.

Он сказал:

— Расходуйте денег как можно меньше. Купите недорогой хороший автомобиль, а после завершения дела можете его продать, так что затрат будет немного.

— Интересно, правда ли то, что я думаю насчет этого вашего «мы»? — спросил я.

— Что именно?

— Несколько страховых компаний объединились и выбрали вас для контакта с нами, потому что ваша компания меньше остальных и вы можете заключить сделку дешевле.

Он с достоинством ответил:

— Ваша забота — хорошо поработать, а не читать мои мысли. — Адамс взял у Берты Кул расписку, даже не взглянув на нее, сложил и сунул в карман. — Мне бы хотелось, чтобы вы не тратили много времени и в ближайшие дни представили какие-нибудь результаты расследования. Сроки очень сжатые, и вы должны приступить немедленно.

Я кивнул.

Адамс откланялся, улыбнулся Берте и направился к двери.

— Куда я должен отправлять донесения? — осведомился я вслед.

— Вы будете поддерживать связь с миссис Кул, а я, в свою очередь, с ней, — ответил Адамс и с достоинством прошествовал к выходу.

Берта приложила свой коротенький палец к губам. Мы молчали, пока не услышали, как захлопнулась входная дверь. Затем лицо Берты расплылось в улыбке.

— Ну, Дональд, — сказала она, — это дело придаст агентству ауру респектабельности, которая так необходима нам в плане престижа.

Я не сказал ни слова.

— Во многих делах, за которые ты брался, — продолжала она, — ты сталкивался с категорией преступников. В этом случае мы имеем дело с человеком высокого сословия.

Я притворился удивленным:

— Ты уже зауважала его? Улыбка сошла с лица Берты.

— Он излучает респектабельность, — заметила она.

— В каком отделе он работает? В юридическом, правовом или…

— Он не сказал.

— А что сказано на его визитке?

Берта открыла ящик стола и вынула визитку, напечатанную блестящим синим шрифтом.

— Здесь просто дается название страховой компании, а в левом нижнем углу сказано: «Бэрни Адамс».

— А адрес компании? — спросил я.

— Нью-Мексико, — сказала Берта. — Неплохое название, да?

— Да.

— Возникает впечатление большой компании, расположенной на открытом ландшафте, где много чистого воздуха. Мне кажется, большинство дел они осуществляют посредством почты.

— Должно быть, — промолвил я.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты когда-нибудь была в Нью-Мексико?

— Да, много раз.

— И всякий раз в Хачите?

— Нет, но я знаю, где это.

— Где?

— Где-то около Лордсберга.

— Мне приходилось там бывать, — сказал я. Затем подошел к стене, снял большой атлас, расстелил его, нашел Хачиту и криво усмехнулся.

— Хачита, Нью-Мексико, — сказал я, — с населением сто сорок два человека.

Берта все же хотела оставить за собой последнее слово. Она воинственно выпятила челюсть.

— Это старый атлас.

— Вот-вот, — согласился я, — пусть будет сто сорок три.

Ее лицо потемнело.

— Даже если население удвоилось, — продолжал я, — это всего лишь двести восемьдесят четыре человека.

— Да, но визитка дорогая, — огрызнулась Берта.

— Точно, — сказал я.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что ее не могли напечатать в Хачите, — ответил я и вышел.

Глава 2

Квартира, которую я снял, была не совсем такой, какую бы мне хотелось. Она находилась в многоквартирном доме, но на каждом из трех этажей стояла телефонная кабина. Мебель была старая, чуть заплесневелая. Коридоры плохо проветривались, и в них постоянно стоял запах вареной капусты.

С машиной повезло больше. По случаю я действительно сделал хорошую покупку, и за сумму меньшую, чем стоимость сборника стенографических отчетов заседаний парламента.

Я написал письмо с моим новым адресом в бокс 685, приехал в редакцию газеты и передал его. В письме я сообщал номер моего телефона на третьем этаже и время, когда я буду по этому номеру: в десять часов вечера или в одиннадцать следующего утра. Я подписался своим настоящим именем, Дональд Лэм, подозревая, что кто-нибудь захочет посмотреть мои водительские права, а у меня не было времени достать комплект фальшивых документов.

С другой стороны, основное условие для хорошего детектива — это не дать своему имени и адресу оказаться в телефонной книге. Если кто-нибудь и попытается найти там мое имя, то ему явно не повезет. Если будут искать по сыскным агентствам, то найдут «Кул и Лэм» и обнаружат мою фамилию, но в городе множество частных сыскных агентств…

Я не стал ждать звонка в десять, пошел домой и лег спать. На следующее утро в одиннадцать я был уже в коридоре и, когда зазвонил телефон, сразу поднял трубку. Четкий деловой женский голос спросил:

— Мистер Лэм?

— Да.

— Это вы ответили на наше объявление в…

— Да, об аварии.

— Вы можете помочь нам связаться со свидетелем? Я понизил голос, будто старался удержать разговор в тайне:

— Получу ли я вознаграждение?

— Если вы внимательно прочитали объявление, то должны были заметить, что это возможно при условии, если вы представите свидетеля и он даст необходимые показания, о которых там говорится.

— Думаю, вы получили клиента, — ответил я.

— Клиента?

— Ну, — поспешно объяснил я, — я хочу сказать, что, наверное, я смогу… Нельзя ли нам встретиться с глазу на глаз?

— Очень хорошо, мистер Лэм. Где вы находитесь?

Я дал адрес.

— Ровно в двенадцать тридцать сегодня днем вы придете в Монаднок-Билдинг, комната 1624. Входите и садитесь. Я постараюсь побыстрее увидеться с вами. Не опаздывайте — точно в двенадцать тридцать.

— Я буду, — пообещал я и положил трубку.

Я подъехал на своей подержанной машине к стоянке около того места, куда позднее должен был направиться, и немного огляделся.

Монаднок-Билдинг — одно из старейших административных зданий города. Лифты немного дребезжали, плитка на полу была неровной, газетный киоск имел очень неопрятный вид: сигареты, сигары, книжки в бумажной обложке были в беспорядке смешаны, журналы — или выставлены на полках, или свалены в кучу на полу. Освещение было довольно плохое.

Я не решился заранее подняться наверх и осмотреться, потому что не хотел, чтобы кто-нибудь из лифтеров запомнил, что я заходил раньше. Я пошел обратно, немного погулял, возвратился ровно в двадцать три минуты первого и поднялся на лифте на шестнадцатый этаж. Комната 1624 оказалась конторой, на двери которой было полдюжины разных табличек. Ни одно название мне не было знакомо.

Я вошел, женщина за столом привычно улыбнулась и вручила мне карточку.

— Пожалуйста, впишите ваше имя, адрес и по какому вы делу.

Я написал имя и адрес своей подставной квартиры и слова «в ответ на объявление».

— О да, мистер Лэм, — сказала женщина за столом. — Кажется, вам назначена встреча на двенадцать тридцать. — Она посмотрела на часы, улыбнулась и добавила: — На моих — еще пять минут.

Я кивнул.

— Вы не возражаете посидеть здесь и подождать, мистер Лэм?

— Конечно.

Я просидел примерно три минуты, как вдруг входная дверь открылась и в комнату прошла молодая женщина лет двадцати. Она остановилась и осмотрелась вокруг. Пауза была сделана не для того, чтобы оглядеться, а скорее для того, чтобы решить, идти ли дальше или развернуться и уйти.

Женщина за столом улыбнулась той же дежурной улыбкой.

— Добрый день, — сказала она.

Девушка расправила плечи и подошла к столу. Женщина протянула ей одну из карточек.

— Пожалуйста, впишите свое имя, адрес и по какому вы вопросу.

Я наблюдал, как девушка заполняет карточку. Потом женщина за столом сказала:

— О да, мисс Крестон, вам назначено время двенадцать сорок пять. Вы пришли раньше… Слишком рано.

Девушка нервно рассмеялась:

— Да, я… я не очень хорошо знаю город и не хотела опоздать, я…

— Ну хорошо, вы не возражаете посидеть и подождать или можете прийти немного позже?

— О, я посижу и подожду.

Девушка направилась к стулу рядом со мной, но затем передумала, повернулась и села напротив меня.

У меня было несколько минут, чтобы рассмотреть ее. Больше в этой комнате смотреть было не на что, разве только на стол и на стулья у каждой стены.

Комната была похожа на приемную врача, но без столиков с журналами — ничего, кроме двух рядов стульев и секретарши за столом, в ней не было.

Я оглядел мисс Крестон. У нее были изящные ноги, волнистые каштановые волосы, и она явно нервничала.

Хороший детектив должен разбираться в женской одежде, но я в этой области нуждался в длительном инструктаже.

На девушке была одежда, которую можно отнести к деловому стилю или одежде для путешествий. Выглядела одежда так, будто путешествовали в ней довольно много. Исчезла былая свежесть материала, который, как я догадался, стоил когда-то довольно дорого. Однако одета она была со вкусом: длинное пальто такого же серого цвета, что и костюм под ним, удачное дополнение — ярко-красный шарфик; туфли из змеиной кожи в тон шляпе с перчатками.

Я заметил, что девушка проявляет ко мне определенный интерес. Казалось, что она видит во мне источник возможной неприятности. Время от времени мисс Крестон настороженно посматривала в мою сторону.

Дверь во внутренний коридор отворилась, и девушка нервно вскочила. Учтивый человек с портфелем в руках сказал:

— В 12-А все готово, мисс Смит.

Женщина за столом кивнула, улыбнулась, подняла трубку и что-то сказала, но я не расслышал.

Человек, у которого в 12-А было все готово, удалился, и дверь мягко закрылась за ним. Женщина за столом обратилась ко мне:

— Вы можете пройти на условленную встречу, мистер Лэм.

Потом она сделала паузу, улыбнулась девушке и сказала:

— Всего несколько минут, мисс Крестон.

— Спасибо, я подожду, — ответила девушка.

Я подошел к столу. Секретарша вручила мне листок бумаги и сказала:

— Третья комната справа.

Я взглянул на листок. На нем стоял номер 12-А. Открыв дверь третьей комнаты, я вошел в небольшой коридор, в котором было шесть дверей — по три с каждой стороны. Последней справа была дверь комнаты 12-А. Я открыл ее. Крупный смуглолицый мужчина с жирными волосами рассматривал меня такими же холодными строгими глазами, как у Берты Кул.

— Мистер Лэм? — спросил он.

— Да.

— Садитесь.

В небольшом кабинете находились внутренний телефон, стол с вращающимся креслом, два обычных стула, несколько картин. Больше ничего не было.

Человек за столом представился:

— Меня зовут Родней Харнер, мистер Лэм. Я очень рад вас видеть. Вы пишете, что читали наше объявление в газете.

— Да.

— И вы можете рассказать нам о свидетеле происшествия?

— Точно.

— Расскажите о нем подробнее.

— Я его знаю. Харнер улыбнулся:

— Естественно.

Должен сказать, что мистер Родней Харнер был человеком внушительных размеров. Особенно бросались в глаза здоровенные руки, лежащие перед ним.

Я спросил:

— Обещано вознаграждение?

— Обещано, — ответил он, — а пока я должен объяснить вам кое-что, чтобы потом между нами не было непонимания.

Харнет нагнулся, открыл чемоданчик, вынул карту, расстелил ее на столе, потом достал две игрушечные машинки и поставил их на карту. Это была масштабная схема перекрестка Гилтон-стрит и Крэншоу-стрит. Улицы были специально помечены.

— Ну вот, — сказал Харнер, — эта машина — «форд-гэлакси», ехавшая по Гилтон-стрит. Кстати, на этой улице стоит светофор, мистер Лэм. Итак, «кадиллак» ехал по Крэншоу-стрит, а «форд» — на большой скорости по Гилтон-стрит. Когда «форд» приблизился к перекрестку, на светофоре со стороны Гилтон-стрит горел желтый, и водитель, видимо, сделал отчаянную попытку проскочить до того, как зажжется красный. Но когда он подъехал, красный уже загорелся, а у «форда» была слишком большая скорость. Он не смог остановиться, оказался на перекрестке и ударил «кадиллак».

Я молчал.

Харнер передвинул машинку, которая обозначала «кадиллак», ехавший по Крэншоу-стрит.

— Вот, — сказал он, — «кадиллак», который подъехал к перекрестку. Там была еще одна машина. Она стояла в правом ряду. «Кадиллак» был в левом, и водитель уже собирался остановиться на красный. Но зажегся зеленый, и «кадиллак» въехал на перекресток.

— Он видел «форд»? — поинтересовался я. Харнер немного замялся:

— Он смотрел на светофор. Потом «форд», который так необдуманно проследовал на красный, на большой скорости оказался на перекрестке слева.

— Когда он ударил «кадиллак»? — спросил я.

— Этот момент, конечно, смущает, — ответил Харнер. — «Кадиллак» ехал на зеленый свет на средней скорости. Водитель внезапно увидел «форд» и нажал на тормоз. А «форд», вместо того чтобы сделать то же самое, прибавил скорость, попытался проскочить, и получилось, что именно «кадиллак» ударил «форд». «Кадиллак» в это время почти остановился…

— Понятно, — сказал я.

— Очевидно, что виноват водитель «форда».

— О да, — сказал я.

— У вас есть свидетель? — спросил Харнер.

— Вы упомянули о вознаграждении, — опять ненавязчиво заметил я.

— Да. Награда в триста долларов.

— Все, что я должен сделать, это представить свидетеля?

Харнер постучал пальцем по карте:

— Вы должны представить свидетеля, который сможет показать, что «форд» проехал на красный свет и несет ответственность за происшествие.

— Ясно, — сказал я и замолчал.

— Думаете, вы знаете именно такого? — спросил Харнер.

— Да.

— Тогда мы бы очень хотели с ним поговорить. И конечно, — добавил он с любезной улыбкой, — привести его сюда в ваших интересах.

— Тогда я получу триста долларов?

— После того как вы представите свидетеля, мы поговорим с ним, проверим правильность его показаний и оформим их письменно, — отрезал Харнер.

— После этого я получу триста долларов? — уже навязчиво спросил я.

— После этого вы получите триста долларов.

— А если он даст не такие показания, какие вам нужны?

— А-та-та, молодой человек, — ответил Харнер, — я хочу, чтобы он рассказал все так, как было на самом деле. У нас уже есть изложение этого происшествия шофером, который был застрахован нашей компанией. Мы не дадим вам денег, если у свидетеля будет плохая память или он будет связан с противоположной стороной.

— Этого не будет, — сказал я, — но вдруг я приведу свидетеля, а потом случится что-нибудь, и вы не заплатите мне.

— Я человек слова, мистер Лэм.

— Мне кажется, неплохо будет получить что-то заранее.

— Мы не можем платить деньги до того, как увидим и услышим свидетеля.

— А если я и есть свидетель, то все равно получу вознаграждение?

Он нахмурился:

— Это сложный вопрос. Вы не сказали об этом заранее. По сути, ваши вопросы говорят о том, что вы раньше ничего не знали об этом происшествии.

— Я хотел узнать ваше мнение, — ответил я.

— Вы и правда свидетель? — резко спросил он.

— Я получу триста долларов, если это так? — задал я свой конкретный встречный вопрос.

Он некоторое время поерзал на стуле и затем сказал:

— Ну что ж, мистер Лэм, мне необходимо поговорить с начальством. Возможно, вы и будете нам полезны. Лучше всего, если вы позвоните мне сегодня в три часа по этому номеру телефона. Хотя номер, который я вам даю, не этой конторы, но вы сможете меня по нему найти.

Он небрежно вывел семь цифр на листке бумаги, вырвал его из блокнота, поднялся, пожал мне руку, отдал листок и сказал:

— До трех часов.

— До трех часов, — ответил я как автомат и вышел. Не успел я уйти, как секретарь за столом в приемной сказала:

— Можете идти, мисс Крестон, комната 12-А, последняя дверь справа.

Я спустился на лифте вниз, в холл, купил в киоске пачку сигарет, вышел на улицу и принялся убивать время, рассматривая витрины спортивного магазина и стараясь смешаться с толпой людей, спешащих на обед.

Она вышла примерно через двадцать минут. Я последовал за ней. Девушка прошла два квартала и вошла в вестибюль отеля «Травертин», подошла к одному из кожаных кресел у окна и села лицом к окну.

У нее было очень уверенное выражение лица, какое бывает у людей, которые как раз не совсем уверены в себе и, кажется, вот-вот бросятся куда глаза глядят.

Я решил постоять на тротуаре, откуда мог видеть ее, оставаясь незамеченным, и подождать, когда к ней подойдет служащий отеля и вежливо спросит, в каком номере она живет, что делает здесь и так далее, а потом тактично намекнет, что в вестибюле могут находиться только клиенты отеля.

Но через пятнадцать минут я устал стоять и ждать. Возможно, я заблуждался, но мне показалось, что эта девушка очень несчастна.

Я вошел внутрь, огляделся, сделал вид, что случайно взглянул на нее, улыбнулся и удивленно произнес:

— О, привет!

Она подозрительно улыбнулась и ответила:

— Привет.

Я притворился, что внимательно оглядываю вестибюль, как будто ищу кого-то, опять взглянул на нее. Она смотрела на меня с любопытством и немного с опаской. Я подошел к ней поближе и объяснил:

— Договорился встретиться здесь с другом, чтобы поужинать, но опоздал, а он меня не дождался. Я, черт возьми, знаю вас, но не могу вспомнить, где мы встречались?

Она рассмеялась:

— Мы не встречались. Я разыграл возмущение.

— Не говорите этого… Я вас прекрасно знаю. Я вас видел не так давно. Мы… о… — сказал я и осекся.

Она мелодично рассмеялась:

— Теперь вспомнили?

— Да, — ответил я, — в конторе в Монаднок-Билдинг. Я несколько минут сидел напротив вас… Не хочу выглядеть нахальным. Я искал здесь своего друга, и ваше лицо показалось знакомым, и… черт возьми, прошу меня простить.

— Не стоит, — ответила она. — Так вы живете здесь?

— Я… я жду подругу.

Я посмотрел на часы и сказал:

— Да, я уже опоздал на встречу на целых двадцать минут, а у моего друга правило: никогда никого не ждать… Вы обедали? — Я постарался, чтобы вопрос прозвучал непринужденно.

— Нет, — сказала она, — я собиралась пообедать с подругой, но, кажется, тоже опоздала.

— Здесь можно заказать неплохой обед, — произнес я, — мы с другом часто это делаем. Здесь и правда хорошо. Ну раз мы оба опоздали, может, пообедаем вместе?

Я постарался, чтобы в моем голосе не было ни капли беспокойства и приглашение звучало так небрежно, как будто вместо меня его делала Эмили Пост^[1]. Девушка колебалась.

— Ну, я… наверное, я все же опоздала… я должна была прийти около половины первого, но задержалась из-за этого дела… вы знаете, там, в конторе, и вышла только несколько минут назад.

— Без сомнения, — заметил я, — ваша подруга решила, что произошло недоразумение, и ушла. Я предлагаю вам вместе пообедать.

Я небрежно направился в ресторан, и она пошла за мной.

— Вы хотите есть? — спросил я.

— Да, — ответила она, — я очень голодна после легкого завтрака.

— Давайте сделаем так, — предложил я, — если мой друг придет сюда и увидит, что я обедаю с вами, он подумает, что я опоздал специально, если придет ваша подруга, тоже будет очень неудобно. Давайте лучше пойдем в «Стейк-Хаус». Это два квартала отсюда.

— «Стейк-Хаус»?

— Самые замечательные бифштексы в мире, — сказал я и подтвердил это, подняв большой палец руки. — Большие и жирные куски мяса, жареный картофель, с которым ничто в этом мире не сравнится, кружочки лука, салат из свежей зелени и…

— О нет, — взмолилась она, — а моя фигура?

— Ну что вы, в этой пище нет калорий, — ответил я.

— Вообще-то да, — сказала она, — жареный картофель…

— …с маслом и перцем, — добавил я. — А еще там готовят великолепные гренки с чесноком, блюдо из сыра, масла, чеснока. Все это перемешивают с…

— У меня сегодня деловая встреча.

— Если выпить хорошего вина, — ответил я, — запах чеснока исчезнет.

Она рассмеялась:

— Вы мастер уговаривать. Как вас зовут?

— Дональд, — ответил я. — Дональд Лэм.

— А меня — Дафни Крестон.

— Мисс или миссис?

Она ответила:

— С этого времени мисс, хотя на самом деле — миссис. Муж ушел от меня. — В голосе послышался горький сарказм. — Мой дорогой, любимый, преданный муж связался с другой женщиной и оставил меня вообще без… — Она поспешно замолчала и затем ловко закончила фразу: — Без всякого попечения. — Она скороговоркой продолжала: — Бывает, что человеку нелегко объяснить тонкости семейного положения, вот поэтому я снова ношу свою фамилию.

— И обходитесь без посторонней помощи? — спросил я.

— Совершенно верно.

У входа в «Стейк-Хаус» она остановилась:

— Дональд, по-моему, здесь страшно дорого.

— Да, не дешево, — согласился я, — но такие блюда, как здесь, дешевле не найти нигде.

— Но… это ничего? Я хочу сказать, ты можешь себе это позволить? Я боюсь, что не смогу заплатить за себя.

Я беззаботно рассмеялся и успокоил ее:

— Кто говорит об этом? Не надо смотреть на правую сторону меню. Закрой ее чем-нибудь, говори официанту, что бы ты хотела, и все будет нормально.

— Дональд, — сказала она, — ты такой веселый и беззаботный… Когда мы пообедаем, будет уже поздно. Ты не занят?

— Мое время работает на меня, — ответил я. — Я самый незанятой человек, которого ты когда-либо встречала. Такому хорошему работнику, как я, просто необходимо отдохнуть, особенно если он проводит время с такой красивой девушкой. Думаю, это положительно влияет на моральное состояние и поощряет на подобные маленькие развлечения.

Она засмеялась и сказала:

— У меня назначена встреча в четыре, так что до четырех я свободна и могу пообедать с тобой.

— Отлично, — промолвил я.

Официант почтительно провел нас к столику на двоих. Я заказал коктейли и закуску, суп, пару бифштексов с кровью, жареный картофель, салат, лук, хлеб с чесноком, бутылку портера «Гиннесс» для себя и немного красного вина для Дафни.

Коктейли были поданы почти сразу. Они были восхитительны. Дафни ела закуску с наслаждением и не пыталась это скрыть. Мы отведали овощного супа, салата из зелени, а затем принялись за обжигающие и прекрасно приготовленные бифштексы. Когда мы резали их острыми как бритва ножами, во все стороны брызгал, разливаясь по тарелке, розовый сок. Я взял кусочек хлеба и беззастенчиво обмакнул его в соус. Дафни последовала моему примеру.

Я выпил портер, а Дафни — хорошее красное вино, специально заказанное для нее, которое она должна была оценить.

Постепенно румянец снова заиграл у нее на щеках. Она доела все, что было на тарелке, закусила двумя кусочками хлеба, разделалась с небольшой бутылочкой вина, уселась поудобнее и улыбнулась.

— О, это было очень вкусно, — сказала она. Я спросил:

— Ты была в этой конторе в Монаднок-Билдинг по тому же делу, что и я?

— Ты имеешь в виду аварию?

— Да.

Она запнулась, потом сказала: — Да.

— Это довольно своеобразный случай, — заметил я, — а где ты стояла в это время?

— На Гилтон-стрит.

— Ведь красный свет зажегся до того, как подъехал «форд»?

— О да. Я очень спешила, но желтый свет зажегся, когда я еще не подошла к перекрестку, а потом загорелся красный. «Форд» тоже хотел проскочить, но красный загорелся до того, как он подъехал.

Я кивнул.

— Ты получила свои триста долларов?

— Нет еще. Я дала письменные показания. Мистер Харнер будет говорить с начальством, а мне нужно прийти в четыре. Если они удостоверятся в том, что я — свидетель, то я получу деньги.

— В объявлении сказано иначе, — сказал я, — там говорится, что триста долларов получит любой, кто назовет свидетеля.

— Да, конечно, — ответила она, — немного не так, но я не говорила им о свидетеле, я же видела все своими глазами.

К столу подошел официант.

— Как насчет ананасового шербета? — спросил я. Дафни улыбнулась:

— Я все-таки должна идти… Я кивнул официанту:

— Два ананасовых шербета и кофе. Мы съели шербет и выпили кофе.

— У нас есть еще немного времени, — напомнил я, — есть какие-нибудь предложения?

— Нет, я свободна до четырех. Я спросил:

— Где ты живешь, Дафни?

Она начала что-то говорить, потом осеклась, посмотрела мне в глаза и произнесла:

— Я скажу тебе правду, Дональд. Я только что приехала, положила вещи в камеру хранения на автобусной остановке. Это в нескольких кварталах отсюда. Я заберу их, когда найду место, где остановиться.

— Я могу помочь тебе: у меня есть машина и…

— О, это было бы чудесно! А если бы ты помог мне найти где-нибудь комнату, только не в дорогом отеле. Я даже не знаю, сколько пробуду в городе… Я ищу работу, Дональд.

Я подвинулся к ней ближе, поймал ее взгляд:

— И ты без копейки в кармане?

В ее глазах мелькнул панический страх, но она быстро взяла себя в руки и подтвердила: — Да.

— И, — сказал я, — ты была очень далеко отсюда пятнадцатого апреля во время аварии. Ты не видела ее, а прочитала объявление в газете. Ты была в отчаянии. Ты приехала в город искать работу и начала просматривать объявления, пытаясь что-то найти. Увидела объявление и решила, что у тебя есть возможность заработать триста долларов путем обмана, сказав, что ты видела аварию и…

— Остановись, Дональд! — вскрикнула она. — Ты читаешь мои мысли. Ты пугаешь меня.

— Может, ты расскажешь что-нибудь о себе?

— Я не слишком много могу рассказать, — ответила она. — Я неплохой секретарь. Знаю стенографию. Могу под диктовку печатать на машинке. Я делаю это довольно быстро и аккуратно. У меня была хорошая работа, пока не появился этот прекрасный принц. Я влюбилась. Он пел так сладко, что мог бы очаровать и соловья. Я вышла замуж. Деньги, которые у меня были, я перевела в банк на общий счет. После одного мелкого факта у меня возникло подозрение. Я решила проверить. Оказалось, что он женат, у него жена и маленькая дочка и он не имел развода. Они жили здесь, в Лос-Анджелесе, и… я потеряла голову. Я сказала ему все, что узнала. На следующее утро он уехал, прибрав к рукам все мои деньги.

— За двоеженство можно привлечь человека к суду, — сказал я.

— Ну и что с того? — спросила она. — Он пойдет в суд, поговорит с судьей, скажет, как он раскаивается и хочет вернуться к своей настоящей жене и ребенку. Судья назначит ему испытательный срок. А если нет — что хорошего для меня в том, что этот парень будет сидеть за решеткой?

— Сколько вы жили вместе?

— Примерно полгода. Конечно, его часто не бывало дома. Он сказал мне, что работает торговым представителем, много времени проводит в дороге.

Ты не пробовала снова устроиться на прежнюю работу?

Она замотала головой:

— Я жила на Среднем Западе. Все девочки в конторе завидовали мне. Этот парень умел подать себя. На него обращали внимание. Я гордилась им! Я всем говорила: «Боже, как долго я его ждала, наконец-то нашла, что искала». Я не хотела очертя голову выскакивать замуж. И все страшно завидовали мне. Я не смогла бы выдержать, если бы они узнали, что произошло со «счастливым» браком Дафни Крестон.

— Его первая жена знает о тебе? — спросил я.

— Не думаю. Я кое-что узнала о ней. У них семилетняя дочь.

— Как его зовут? — поинтересовался я. Она покачала головой.

— Ты должна сказать мне и это. Ты ведь уже многое мне рассказала. Ведь его имя для меня ничего не значит.

— Зачем тебе, Дональд?

— Пригодится, если я когда-нибудь встречу этого парня.

Она опять покачала головой.

— Ты все еще любишь его, — упрекнул я ее.

— Я его ненавижу!

— Тогда зачем ты приехала в Лос-Анджелес и почему пытаешься защищать его?

— Я не пытаюсь защищать его!

— Ну, как хочешь, — сказал я и замолчал. Ей стало неловко.

— Я взяла все деньги, что сумела наскрести, купила автобусный билет и приехала сюда. — Через мгновение она продолжила: — Я приехала голодной и грязной. Мне нужно принять ванну, сменить белье и…

— Ты приехала, чтобы умолять его вернуться, — прервал я.

— Умолять? К черту! — выпалила она. — Он настоящая сволочь. Он выиграл сто двадцать тысяч долларов на тотализаторе, и его имя с фотографией попало во все газеты. Я приехала сюда, чтобы послать девочкам с работы открытки со штемпелем Лос-Анджелеса, потому что в газете было написано, что он живет здесь. Я не могу допустить, чтобы девочки подумали, что я отношусь к ним высокомерно. Кроме того, я слишком гордая и не могу позволить им даже подозревать обо всем случившемся. И вот где-то какой-то карманник вытащил у меня из сумочки кошелек, каким-то образом вынул из него деньги, а кошелек положил на место. Я ни о чем не подозревала, пока не приехала сюда. И здесь обнаружила, что осталась без денег.

— Иди к нему и заставь отдать тебе твою долю, — сказал я.

— Я, если даже буду умирать от жажды в центре Сахары, не попрошу у него и стакана воды. Знаешь, что я собираюсь делать? Если не найду работу, то, пока чего-нибудь не отыщу, пойду торговать своим телом. Я совершенно разорена.

Я заплатил по счету.

— Пошли.

— Куда? — спросила она.

— У меня здесь рядом есть квартира, — ответил я. — Она не слишком шикарная, но я приведу тебя туда и оставлю ключ. Там ты можешь принять горячую ванну. А я в это время заберу из камеры хранения твои чемоданы. До четырех ты успеешь. Ты должна позвонить им или прийти туда?

— Прийти.

— Ах, вот как, хорошо, тогда ты можешь…

— Нет, не могу, Дональд, — сказала она, — я не могу сделать это. В конце концов, мы почти не знакомы.

Ты ведь собиралась продавать себя незнакомым мужчинам, — напомнил я. — У меня на двери задвижка. Ты можешь закрыться изнутри. Я даю тебе десять минут, чтобы искупаться в хорошей горячей ванне, и десять минут, чтобы одеться. За это ты, когда будешь уходить, приберешь ванную.

Эта просьба сделала свое дело. Перспектива искупаться в горячей ванне также подействовала. Она улыбнулась:

— Это очень любезно с твоей стороны, Дональд, но боюсь, что я не заслуживаю такого отношения.

— Ничего страшного, — сказал я, — тебе ведь нужно где-нибудь помыться и переодеться. Когда ты закончишь со своими делами, то получишь триста долларов — это будет неплохой материальной поддержкой для тебя на первое время.

Она вздохнула:

— Конечно, неплохо было бы воспользоваться ванной. Я отвез ее домой, показал, где лежат полотенца, и сказал:

— Распоряжайся тут, пока я не привезу твои вещи. Там на двери задвижка и…

— Я не хочу держать тебя на улице, Дональд.

— Ничего, — сказал я, — будь как дома, пока я не вернусь. Я постучу, ты откроешь, я оставлю вещи и отвезу тебя на встречу.

Она смутилась, а я продолжал:

— Когда тебе выплатят триста долларов наличными, пока ты не найдешь работу, будет на что жить. Твоих показаний будет достаточно, и тебе не придется свидетельствовать по этому делу в суде.

— О, я так надеюсь на это, — сказала она. — Я… я не знаю, смогу ли выдержать все это, но… Я, когда увидела объявление, сделала это не задумываясь. Я была почти на дне. Нужно было выбирать — ответить на объявление или… — Она замолчала.

— Конечно, — заметил я, — ты должна была это сделать. Ведь у тебя не было выбора. Господи, ты хотела отправиться на улицу. В городе полно полицейских. Тебя бы забрали за проституцию. Что дальше? Девочкам из твоей конторы было бы о чем почитать в газетах!

Она затаила дыхание, потом пробормотала:

— Я не думала об этом.

— Зато я об этом думаю, — сказал я. — Дай мне ключ от камеры хранения. Нужно торопиться.

Она отдала ключ.

— А как же ты, Дональд? Ты видел эту аварию?

— Я думал, что смогу откопать свидетеля, — ответил я, — с этим человеком я и должен был сегодня обедать.

Но если ты хочешь вымыться в ванне, у нас нет времени на разговоры. И смотри прибери в ванной комнате! Она рассмеялась:

— Я отличная хозяйка, Дональд.

— Я ухожу, а когда постучу, ты откроешь, и я поставлю чемоданы, — сказал я.

— Спасибо за все, Дональд.

Она начала раздеваться еще до того, как я закрыл дверь. Я подождал у двери, чтобы узнать, закроется ли Дафни, но ничего не услышал.

Камера хранения была не очень далеко, но я взял такси, чтобы избежать проблем с парковкой. Вставив ключ в дверцу, я открыл ячейку, достал неплохой чемоданчик и сумку и, вернувшись обратно, постучал в дверь.

— Открыто! — крикнула Дафни. Я вошел.

Она завернулась в полотенце и выглядела посвежевшей.

— Дональд, ты прелесть! Я улыбнулся.

— Поторопись, — сказал я, оставил чемодан и сумку и вышел. Когда я закрывал дверь, она все еще улыбалась.

— Ты вернешься?

— Через десять минут, — обещал я.

Я пошел к телефону в конце коридора и набрал номер, который дал мне Харнер. Он сразу же поднял трубку.

— Мистер Харнер, — заговорил я, — это Дональд Лэм. Я должен был позвонить в три, простите, что немного опоздал. Вы хотели дать мне ответ.

— Да, мистер Лэм.

— Вы ответите?

— Да, мистер Лэм.

— Каков же ваш ответ?

— Простите, — сказал он. — На меня вы произвели впечатление достойного молодого человека, но мое начальство придерживается другого мнения. Им кажется, что вы не видели происшествия, а только хотите получить триста долларов. Они считают, что ради этого вы решили подтвердить все что угодно. Не сердитесь, мистер Лэм. В этом деле я всего лишь посредник. Я рассказал обо всем начальству. В этом деле участвует юрист, который сказал, что платить за лжесвидетельство считается преступлением. Мне очень жаль, что все так вышло, но я обязан лишь передать вам факты.

— Как же вы рассказали им о нашей беседе? — спросил я. — Я…

— У меня был магнитофон, — прервал он. — Я его спрятал. Помните подставку для ручек? В ней был микрофон. Я дал начальству послушать запись. Как я уже сказал, там был один адвокат, ярый сторонник законности, и ему показалось, что вы… Он дважды прослушал запись и сказал, что если бы вы действительно были свидетелем, то заявили бы об этом в самом начале. Но ваши вопросы, тон разговора… Вот так, мистер Лэм. Это решение окончательное. Благодарю за звонок, спасибо, что вы вызвались помочь нам в этом деле. До свидания.

Он не стал ждать, пока я скажу что-нибудь еще, и сразу повесил трубку. Спустившись вниз, я десять минут просидел в машине, потом поднялся и постучал. Дафни открыла. Она выглядела свежее маргаритки на лугу и излучала теперь уверенность в себе.

— О Дональд, — заговорила она, — я чувствую себя гораздо лучше. Это великолепно — хороший бифштекс, горячая ванна, чистая одежда… Мы успеем к четырем? Я должна быть уверена — совершенно уверена и…

— Пошли, — позвал я.

— А мои вещи, Дональд?

— У нас нет времени. Оставь их здесь. Мы решим, что с ними делать, когда вернемся.

— У тебя есть ключ? — спросила она. — Ведь в двери замок.

— Есть.

Она рассмеялась:

— Я не закрывалась на задвижку. Я ее только сейчас увидела. Там, над дверной ручкой. Я просто поверила тебе.

— Так и должно быть, Дафни, — сказал я и, посадив ее в машину, повез в Монаднок-Билдинг.

— Слушай внимательно, что я тебе скажу. Нас не должны видеть вместе. В разговоре с Харнером будь осторожна. Он не должен знать, что мы с тобой знакомы. Это может плохо кончиться, — предупредил я. — Здесь рядом есть стоянка. Я остановлюсь там и буду ждать. Когда закончишь, приходи туда. Я буду сидеть в машине. Стой на выезде со стоянки — я тебя увижу.

— Дональд, ты прелесть, — повторила она, быстро пожала мою руку, выскочила из машины и поспешила к Монаднок-Билдинг.

Я подъехал к стоянке, поставил машину и, сказав служащему, что жду свою жену, которая пошла за покупками, сел в машину.

Дафни появилась, когда на часах было двадцать три минуты пятого. Я нажал на гудок, включил мотор и подъехал.

— Ну, как дела?

— Хорошо, — сказала она, — только мне не дали триста долларов.

— Но у них есть твои показания?

— Да.

— Почему же тебе не заплатили?

— Они обещали отдать все деньги сегодня в десять вечера.

— Где?

— Где-то в Голливуде. Они обещали подвезти меня туда от Монаднок-Билдинг. С этим делом связан какой-то юрист, который хочет тщательно проверить мои показания. Он хочет, чтобы все было законно, и желает убедиться в том, что я настоящий свидетель.

— А если он не поверит тебе?

— Не знаю, — ответила Дафни. — Тогда, наверное, я не получу денег.

— А если ты не получишь денег?

Она сказала:

— Если я не…

И я заметил, как она сразу упала духом. Некоторое время она молчала, а потом спросила:

— Дональд, почему ты это сказал? Ты думаешь, они могут заставить меня подписать показания, но не дать денег?

— Не знаю, — ответил я. — Я просто спросил.

— Дональд, мне очень нужны эти деньги. Сейчас у меня в кошельке меньше тридцати пяти центов. Я рассчитывала на эти триста долларов и поэтому не пошла устраиваться на работу и… Конечно, в газетах есть приглашения на работу. Но если тебе не посчастливится, можно, пока будешь ходить, звонить по телефону, писать заявления, потерять несколько дней. А потом окажется, что место уже занято. За тридцать пять центов не купишь даже автобусного билета. Кстати, в зале ожидания на автобусной остановке я и прочитала это объявление. Конечно, взяв все деньги и уехав, я поступила как идиотка. Когда ты заговорил со мной, я уже собиралась истратить несколько центов на гамбургер. Я была очень голодна и доведена до отчаяния. Дональд, эти люди обязаны дать мне деньги. Если они обманывают меня, я…

— Спокойно, — прервал я ее.

Дафни замолчала. Через минуту она заговорила снова:

— Дональд, молодой девушке страшно жить в таком большом городе без денег, без связей.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— То, что я не знаю здесь ни души… — ответила она.

— Да нет же, знаешь, — перебил я, — у тебя есть связи, у тебя есть я.

Она посмотрела на меня, потом сказала:

— Хорошо, у меня есть ты, Дональд. Ну что ж, мы должны быть откровенны. Я признательна тебе. Я совсем на мели и даже не знаю, как высказать, насколько я тебе благодарна за все, что ты для меня сделал. — Нет, правда, я очень благодарна.

— Не за что, — ответил я, — после десяти ты получишь триста долларов.

— Дональд, а что ты действительно знаешь об этом происшествии?

— Я думаю, что смогу найти им свидетеля, — ответил я. — Но этот адвокат, который так упорно держится в тени, должно быть, довольно щепетильный человек. Ему показалось, что меня больше интересуют деньги, чем все остальное, и он отказался от моих услуг. Ни в коем случае никому не рассказывай, что знакома или даже просто разговаривала со мной.

— Не буду, — обещала Дафни. Через минуту она спросила: — Ты едешь домой?

— Конечно.

— А потом?

— Ты куда-нибудь хочешь пойти? — спросил я.

— Нет.

— Тогда оставайся в квартире. У меня еще есть дела, а ты немного отдохни, — предложил я.

— Дональд, ты хочешь уйти… из-за меня?

— У меня есть дела, — сказал я.

— Дональд, ты джентльмен… Ты хочешь оставить меня у себя… Не нужно, Дональд.

— Забудь, — сказал я, — все будет нормально. Мы приехали, и я отдал Дафни запасной ключ.

— Входи и чувствуй себя как дома. Закройся на задвижку.

— Дональд, я не хочу держать тебя на улице.

— Нет.

— Я… может быть, ты… Я хочу сказать, если…

— Нет, — сказал я. — Я заеду в девять тридцать. Ты поедешь на эту встречу, а потом мы с тобой съедим яичницу с ветчиной.

Она покраснела:

— К тому времени я уже смогу угощать тебя… если, конечно, получу триста долларов.

— Тебе пора.

Я проводил ее до входной двери в квартиру, ободряюще похлопал по плечу и поехал в свою контору. Когда я вошел, наша администраторша уже уходила. За столом сидела Элси Бранд. Берта была в кабинете. Элси сказала:

— Берта горит желанием увидеть тебя. Она спрашивает о тебе каждую минуту.

— Хорошо, — ответил я, — посмотрим, чего она хочет. Я пошел в кабинет нашей леди. Как только я открыл дверь, Берта спросила:

— Черт побери, Дональд, где ты пропадал?

— На работе. Раскапывал случай со страховкой.

— Этот парень, Адамс, сегодня днем звонил раз десять. Он хочет знать, узнал ли ты хоть что-нибудь. Он просил быть очень осторожным, так как чувствует, что те ребята заподозрили в тебе детектива.

— О ком он говорил?

— О людях, которые дали объявление в газету.

— Отлично. Что-нибудь еще? — спросил я.

— Что ты хочешь этим сказать? Ты ведь видел их?

— Да.

— Они что-нибудь подозревают?

— Не знаю. Я говорил с ними, намекнул на то, что могу быть им полезен, но они отшили меня.

— Они раскололи тебя. Адамс боялся, что ты двинешься напролом. Ему нужен отчет.

— Через некоторое время я с ним поговорю, — ответил я.

— Адамс был очень возбужден, — продолжала Берта, — он чувствует, что мы провалили это дело. Он оставил свой телефон, чтобы ты позвонил ему, как только я найду тебя.

— Хорошо, поговорим сейчас, — сказал я.

— Он может нагрубить тебе, — предупредила Берта, — так как очень разочарован и… знаешь, он сердится.

— Сейчас я поговорю с ним, — пообещал я, — где телефон?

— Вот он. — Берта сняла трубку, набрала номер и невинным голосом спросила: — Мистер Адамс? Это Берта Кул, мистер Адамс. Дональд только что пришел, и я сказала ему, что вы хотите поговорить с ним. Он здесь, передаю трубку.

Я взял трубку и сказал:

— Добрый день. Это Дональд Лэм.

— Дьявол, что произошло? — начал Адамс. — Вы провалили всю работу!

— Что вы хотите этим сказать? — спросил я.

— Они каким-то образом раскусили вас.

— Что вы имеете в виду?

— Они поняли, что вы хотите их обмануть, что вы частный детектив.

— Не думаю, — заметил я.

— Зато я так думаю, — сказал он.

— На чем основывается ваше мнение? — спросил я.

— На том, что они выбрали кого-то другого.

— Что вы хотите этим сказать?

— Что у них есть другой свидетель.

— В объявлении не сказано, сколько должно быть свидетелей.

— Да, вот чего вы добились, — сказал Адамс.

Что я могу сделать, если появился другой свидетель? Это объявление читали тысячи людей, и если кто-то из них видел это происшествие, то мог…

— Видел? Мой Бог! — взорвался Адамс. — Я же просил вас действовать быстрее. Я боялся, что они найдут кого-нибудь другого.

— Я очень хорошо говорил с ними, — сказал я.

— Вы получили триста долларов?

— Нет.

— Когда вы разговаривали с ними в последний раз?

— В районе трех часов. С этим делом связан какой-то юрист, который так помешан на законности, что…

— Чепуха, — перебил Адамс, — они отшили вас. Вы действовали неоперативно.

— Хорошо, — сказал я, — как знаете. Я не собираюсь с вами спорить. Что вы от меня хотите?

— Я хочу вернуть назад деньги.

— Все?

— Все.

— Расходов было немного, — сказал я. — А результата мы не гарантировали, мы гарантировали только усилия.

— Вот что, — сказал Адамс, — вы пожалеете о том, что так разговаривали со мной. Я представляю большой бизнес. Я дал вам задание, а вы провалили работу.

— Еще не провалил, — возразил я.

— Нет, провалили. Не подходите теперь и близко к этому учреждению. Если вы попытаетесь это сделать, они не подпустят вас и на милю.

— Вы это точно знаете?

— Да, точно.

— Хорошо, — сказал я, — теперь позвольте задать вам один вопрос: откуда вы это знаете?

— Уж не думаете ли вы, что я полностью доверял вам? У меня были и другие люди.

— Точно, — сказал я, — вот они и провалили работу. Нет хуже любителей, которые думают, что работают как профессионалы. Вы думаете, что все знаете о моей работе, и это только потому, что имеете какое-то отношение к расследованиям своей страховой компании. А я-то все еще думал, кто это все время вертится под ногами? Теперь понятно: это были вы. Ну-ну. Вы ставите на моем пути препятствия, а я их успешно преодолеваю. Но с этого момента предупреждаю вас: не лезьте в чужие дела.

— Думаете, у вас еще есть шанс?

— Да, я думаю, у меня есть шанс. Есть много способов, с помощью которых можно добиться успеха в этом деле, — сказал я. — Если не получится так, попробуем иначе. Но не лезьте в мою работу, понятно?

— Не смейте приказывать мне!

— К черту, — ответил я, — я вас предупреждаю: если с этой минуты вы не прекратите мешать мне, то считайте, что вам не повезло! Это вы завалили всю работу, но, может быть, я кое-что сумею исправить.

Несколько минут он молчал, потом заметил:

— Я не вижу почвы для такой самоуверенности.

— Как я могу связаться с вами? — спросил я.

— По этому самому номеру.

— А если поздно ночью?

— Вы можете всегда застать меня здесь.

— Отлично, — сказал я, — а адрес?

— Нет, адреса в телефонном справочнике нет. Звоните, я буду здесь. Но хочу, чтобы вы поняли…

— Я все понимаю, — ответил я. — Я заключил договор и собираюсь выполнить его. Но, черт побери, не суйтесь в мои дела. Ясно?

Несколько секунд он раздумывал, что ответить, потом сказал:

— Очень хорошо, но не разговаривайте со мной в таком тоне.

— А вы не мешайте мне. Только на таких условиях мы и будем работать, — проговорил я и повесил трубку.

Берта с тревогой смотрела на меня.

— Дональд, так нельзя говорить с клиентом.

— К черту, — ответил я, — можно и нужно. Этот парень никому не верит. Он нанял работать нас, но заплатил еще какому-то агентству, чтобы тамошние люди следили за нами. А в результате — дело дрянь, и мне придется изрядно попотеть, чтобы вернуть все на свои места.

— Он влиятельный бизнесмен, — напомнила Берта, — нельзя ругаться с такими клиентами. Ты…

— Чепуха, — перебил я, — ты знаешь этот тип людей. Самонадеянный, надменный; такой сначала запугает тебя, а потом изведет до смерти. А я не хочу, чтобы он меня доконал.

— Что ты собираешься делать? — спросила Берта.

— Пойду работать и доведу это дело до конца, — ответил я.

— Ты думаешь, что сможешь?

— Почему бы и нет? У меня вроде всегда получалось.

— Ты ловкий ублюдок, — согласилась Берта, — но, пожалуйста, больше с ним так не разговаривай.

Я прислонился к столу, переписал в записную книжку номер телефона Адамса и сказал:

— Только так с ним и можно говорить. Мне кажется, я знаю, как он завалил это дело. Если он позвонит, не уступай.

— Он требовал вернуть ему деньги? — спросила Берта.

— Он было попробовал заговорить об этом. Берта изменилась в лице.

— Если так, — сказала она, — то мы не можем себе позволить быть с этим сукиным сыном любезными даже в малой степени.

— Помни об этом, — сказал я и вышел.

Я пожелал Элси спокойной ночи и попросил ее не волноваться, если меня вдруг несколько дней не будет. Кроме того, я попросил ее держать язык за зубами и не говорить никому ничего лишнего.

Потом я поехал в полицейский участок, зашел в транспортный отдел и начал рыться в записях. На это ушло немало времени, но в конце концов я обнаружил то, что искал. Пятнадцатого апреля на перекрестке Гилтон-стрит и Крэншоу-стрит «кадиллак» с водителем Самуэлем Аф-тоном врезался в «форд», управляемый Джорджем Бэинсом. Полиция провела расследование и установила виновного. Им оказался Самуэль Афтон, водитель «кадиллака», который проехал на красный свет и не уступил дорогу «форду».

Потом я заехал в редакцию одной из газет и в отделе хранения, называемом «покойницкой», просмотрел подшивку их продукции. Я искал имена победителей пари на скачках. Главный выигрыш получил Деннис Фарлей. На фотографии был запечатлен симпатичный парень с большим ртом. Я записал его адрес.

Глава 3

Телефон Джорджа Бэинса был в справочнике. Я позвонил.

— Понимаю, что навязываюсь, но я хотел бы немного поговорить с вами по личному делу. Ничего, если я подъеду?

— Как вас зовут? — спросил он.

— Дональд Лэм, — ответил я.

— Хорошо, — сказал он, — подъезжайте, если хотите. Я взгляну на вас, и посмотрим, какое вы произведете на меня впечатление.

— Ладно, — сказал я и повесил трубку.

Он жил рядом с пляжем. Я ехал туда довольно долго. Бэинс с женой занимал маленький домик. Детей у них, очевидно, не было. Им было здорово за тридцать.

— Зачем вы приехали? — спросил Бэинс.

— Вам что-нибудь говорит дата пятнадцатое апреля? — поинтересовался я.

Он усмехнулся:

— А что она говорит вам?

— Это связано с тем, что я расследую.

— Ну ладно, — ответил он, — в этот день я попал в аварию.

— Как это произошло?

— Я ехал по Гилтон-стрит, и, когда был рядом с Крэншоу-стрит, на перекрестке горел красный. Я замедлил ход. Но зажегся зеленый, и я поехал дальше. В это время со стороны Крэншоу-стрит появился «кадиллак». За рулем был некто Самуэль Афтон. Он попытался проскочить, пока горел зеленый, но зажегся красный, он не смог остановиться и врезался в меня. Он ехал на большой скорости.

— Какое решение вынес суд?

— Не было никакого суда.

— Вы обо всем заявили. И каков результат?

— Мне заплатили деньги.

— Кто, Афтон?

— Нет, страховая компания, — ответил Бэинс. — Человек, который расследовал это дело, оказался славным малым. Он пришел, забрал мое заявление, определил размер ущерба, спросил, не пострадал ли я. Меня даже доктор осмотрел. Потом этот парень отвез машину в гараж и приказал ее отремонтировать. Ремонт сделали — высший класс. Затем он зашел спросить, доволен ли я?

— Вы были довольны?

— Да. Она бегает как новенькая.

— Машина была сильно повреждена?

— Да, она была здорово разбита, но страховая компания взяла ремонт на себя.

— Что это была за компания, вы знаете?

Конечно. Страховая компания «Метрополитен авто».

— Хорошо, — сказал я, — я просто проверял кое-какие страховые компании. Хотел узнать, как выполняются условия договоров. Говорите, они все сделали удовлетворительно?

— Конечно.

Я поблагодарил Бэинса и поехал домой. Меня встретила посвежевшая и сияющая Дафни.

— Дональд, — сказала она, — я уеду, как только сегодня вечером получу деньги, и хочу, чтобы ты знал, как я тебе благодарна за то, что ты для меня сделал. Я немножко прибралась. Привела в порядок кухню и полки. Даже не заметила, что тебя долго не было дома, Дональд.

— Да, долго, — согласился я.

— У тебя здесь так много продуктов.

— Да! Я всегда могу поесть, когда захочу, но чаще я обедаю не здесь.

Она недоверчиво взглянула на меня:

— Ну, Дональд, с тобой вообще здорово! Ты один из лучших людей, которых я знаю.

— Ты никому не давала адрес этой квартиры? — спросил я.

— Господи, нет. Им я дала адрес того отеля, где мы встретились. Я хочу поселиться там, как только достану немного денег и…

— И никто не знает, как тебя найти?

— Нет. Я должна искать их сама.

— А что ты будешь делать сегодня вечером?

— Я должна без десяти десять стоять перед входом в Монаднок-Билдинг. Там меня посадят в машину и отвезут в дом этого юриста; он даст мне триста долларов. Дом находится где-то в Голливуде.

— Дафни, сделай кое-что для меня, — попросил я.

— Что?

— Не езди.

— Не ехать, Дональд?

— Да, не надо.

— Но, Дональд, я же совсем без денег. Ты это знаешь. Я сделала все, что надо, дала необходимые им показания. К тому же, как ты говоришь, они, видимо, используют их для того, чтобы положительно решить это дело. Дональд, я заслужила эти деньги.

— Это не лучший путь делать деньги, — сказал я.

— Нищие не выбирают.

— Выбирают. До некоторой степени. К тому же ты не нищая.

— Что ты имеешь в виду?

— У тебя есть дом.

— Где?

— Здесь.

— О Дональд, я не могу. Я… Почему, Дональд… Или ты хочешь сказать, что?..

— Что?

— Я должна быть хозяйкой в твоем доме?

— Этого я не говорил. Я сказал, что у тебя здесь дом. Я могу жить в другом месте.

— Другая квартира? — спросила Дафни.

— Место, где я могу жить.

Она приблизилась ко мне и испытующе посмотрела в глаза. Она была рассержена.

— Дональд, пока я сижу здесь, ты проводишь время с другой девочкой на ее квартире?!

— Этого я не говорил, — заметил я. — Я сказал только, что мне есть где жить в этом городе. У меня есть друзья. Ты можешь оставаться здесь, пока не найдешь что-нибудь подходящее. Я могу дать тебе денег на это время, а в кухне полно продуктов. Их хватит на некоторое время.

— Я заметила, — задумчиво сказала она и добавила: — Все продукты совершенно нетронуты. Пакеты не распечатаны — ни консервы, ни те, что заморожены в морозилке… Скажи, Дональд, ты любишь ее?

Я рассмеялся:

— Таковы все женщины. Сразу делают выводы. Так что забудь о встрече сегодня вечером и никогда не возвращайся к этим людям. Не встречайся с ними. Давай понаблюдаем за ними и посмотрим, что они собираются делать дальше.

— Но, Дональд, все совершенно ясно. У них есть мои показания. Они, как ты сказал, используют их, чтобы решить вопросы со страховой компанией.

— Эта контора в Монаднок-Билдинг — маленькая каморка, — сказал я. — Ее можно арендовать на день, на неделю, на месяц и даже на час. Можно получить ее с двенадцати до часу, можно сделать вид, что это твоя собственная контора. Для этого нужно только вовремя внести арендную плату. Ты закончил — кто-то другой арендует эту комнату. Некоторые люди арендуют контору на день, другие — на неделю. Но как бы там ни было, она предназначена для коротких деловых встреч. Там у входа сидит женщина, которая собирает арендную плату, и, возможно, если это кому-нибудь требуется, печатает на машинке.

Дафни немного подумала над тем, что я сказал.

— Ну, если это просто временное расследование по делу об аварии, вряд ли следует ожидать, что у них будет постоянная контора, — предположила она.

— Почему же? Если мы имеем дело с порядочной страховой компанией, с юристом, который ведет это дело и так помешан на законности, можно ожидать…

— Нет, Дональд, — перебила она. — Я зашла уже слишком далеко и пойду дальше. Я женщина, которая любит независимость. Я благодарна тебе за то, что ты для меня сделал, но я не собираюсь жить за твой счет и занимать твою квартиру. И, — через некоторое время добавила она, то, что ты назвал возможностью, является для меня единственным вариантом предоставленного мне выбора, сэр Галахед^[2]. — Она рассмеялась.

— Ну ладно, — сказал я, — живи своей жизнью, но будь осторожна. Я предчувствую какие-то неприятности.

— Дональд, — проговорила она, — ты никогда не говорил мне, какое отношение имеешь к этому делу…

— Что ты этим хочешь сказать?

— Ты пошел туда, чтобы заполучить триста долларов. Но они не захотели иметь с тобой дела. Почему?

— Не знаю.

— Дональд, скажи, ты видел это происшествие? Я усмехнулся:

— Я видел объявление в газете, и этого достаточно.

— Тебе нужны были деньги?

— Безусловно. И у меня наметанный глаз, — ответил я. — Я всегда то там, то здесь подберу несколько долларов. А когда я вижу такое объявление — это вызов.

— Дональд, я чувствую, что ты чего-то недоговариваешь.

— Но ты не собираешься меня слушать?

— Нет, я должна идти.

— Хорошо, — сказал я, — я подвезу тебя и высажу за пару кварталов от Монаднок-Билдинг, откуда ты пройдешь пешком. Ночевать будешь здесь. Когда вернешься, заходи, ключ у тебя есть.

— А где будешь ты, Дональд?

— Мне есть где ночевать. Я же говорил.

— Дональд, может быть, ты… Я хочу сказать… Дональд, я просто не могу выгнать тебя на улицу. Я здесь не останусь. У меня уже все готово, чтобы уехать. Когда я получу деньги, то перееду в ту маленькую гостиницу рядом с Монаднок-Билдинг. Там сносные цены и приличные условия.

— Как хочешь, — сказал я.

Помолчав мгновение, она с тоской в голосе проговорила:

— Я больше никогда не увижу тебя. Наши пути разойдутся, и мы, наверное, не встретимся в этом городе.

— Ну что ж, я рад был познакомиться уже с тобой.

— Я не хочу прощаться с тобой в машине, на улице, рядом с Монаднок-Билдинг.

— Когда же мы попрощаемся?

— Сейчас.

— Ты не хочешь, чтобы я подвез тебя к…

— Нет, хочу. Я говорю не об этом. А о прощании. — Она обняла меня, прижалась к щеке и сказала: — Ты удивительный, Дональд! Ты… ты… ты слишком хороший, чтобы все было правдой.

— Спасибо.

Она поцеловала меня, как мне показалось, не только из благодарности, взглянула на меня своими сияющими глазами и сказала:

— Дональд, я не была уверена в тебе, но… Что ты имеешь в виду?

— Не знаю. Ты не пытался извлечь выгоду из моего положения, не приставал ко мне!

— А ты ожидала этого?

— Конечно, ожидала! Мужчины всегда пристают, а женщинам остается только выбирать. Они выбирают тех, кто им нравится, и избегают других.

— Итак, ты не была уверена во мне?

Она рассмеялась:

— Я испугалась, что ты один из тех мужчин, которые… которые не любят женщин.

— А что ты думаешь теперь?

— Господи, Дональд, ты меня завел, мы заболтались. Пошли, нам пора, у нас есть дела. Я только хотела попрощаться и поблагодарить тебя, пока было время… Я готова. Если ты хочешь… Ну ладно, ты возьмешь чемодан, а я — пальто и сумку. Мы оставим их в отеле.

— Ты все-таки хочешь ехать? — спросил я.

— Я должна довести это дело до конца.

— Ладно, пошли, — сказал я.

Я взял чемодан, она — остальные вещи, и мы спустились вниз, к машине. Я подъехал к отелю, заплатил портье и попросил несколько часов посмотреть за вещами, потом мы проехали еще немного и остановились.

Дафни, несмотря на то что мы остановились у пожарной стойки, не обращая внимания на идущих людей и на то, что я не заглушил мотор, повторила свое «до свидания». Замечательное прощание! Она вышла из машины и задумчиво посмотрела на меня.

— Дональд, у меня какое-то нехорошее чувство, — сказала она натянутым голосом.

— Что за чувство?

— Мне кажется, что ты что-то скрываешь. Ты какой-то сдержанный, скованный. Я это чувствую.

— Почему ты так думаешь?

— Ты ведешь себя так, будто это была деловая встреча. Сначала я подумала, что ты работаешь в страховой компании и это часть целого плана. Но… сейчас я не знаю. Просто я вижу, что ты сдержанный.

— Это беспокоит тебя?

— Конечно. Девушкам не нравится, когда парень так ведет себя. Им нужно внимание. А ты скрываешь что-то важное. Я испугалась даже, что ты не человек… то есть я не это хотела сказать… Ты не обращаешь внимания на противоположный пол.

— Надеюсь, теперь ты выкинула это из головы. Она рассмеялась:

— Мне нравится так долго прощаться… Господи, я же должна быть там без десяти десять, а мне еще идти полтора квартала! До свидания, Дональд.

Она быстро поцеловала меня, открыла дверцу, выскочила на тротуар и быстро пошла вперед. Я проводил ее взглядом, потом поехал к тому месту, откуда мог видеть вход в Монаднок-Билдинг.

Родней Харнер уже ждал Дафни. Когда она подошла, он посмотрел на часы и, вероятно, сделал ей выговор. Дафни начала что-то быстро говорить. Харнер взял ее за локоть и отвел к стоянке. Я ждал, пока они появятся снова. Ждать пришлось недолго. Харнер сидел за рулем «линкольна», Дафни — рядом. Я догнал их и убедился, что номер машины снят. Потом я отстал, чтобы Харнер не заметил слежки. Я понимал, что рискую завалить всю работу, но эту возможность нужно было использовать. Сидеть на «хвосте» довольно интересно. Время от времени я гасил фары и ехал вплотную с тротуаром. Иногда я отставал, затем снова догонял «линкольн». И вот, когда я в очередной раз решил держаться на расстоянии, они вдруг исчезли.

Я объехал вокруг квартала, потом осмотрел ближайшие улицы. Я выбился из сил, но «линкольн» как в воду канул. Вот в этот момент я и изменил свое мнение о Харнере. Он не был простаком. Зная, что за ним — «хвост», он выждал момент и перехитрил меня.

Я попытался представить, куда могла исчезнуть машина. Прямо Харнер поехать не мог, он, должно быть, свернул направо или налево — скорее направо. Он мог поехать обратно — тогда я должен был бы его увидеть, но, скорее всего, он свернул на одну из боковых улиц. Если Харнер знал, что за ним следят, он должен был бы попытаться оторваться от меня с помощью разных фокусов, и тогда мне радикально не повезло. Если он об этом не знал, то его машина стоит где-то рядом. Если же он уехал, то я потерял его. У меня оставался хоть какой-то шанс лишь в том случае, если Харнер остановился близко. Поэтому я начал осматривать переулки. Прошло двадцать минут. Внезапно я услышал сирену. Я съехал на обочину и потушил фары. Мимо меня, завывая, пронеслась полицейская машина.

Я принялся ругать себя за то, что отпустил Дафни с этими мошенниками, что так бездарно следил за машиной и что мы с Бертой вообще ввязались в такое дело.

Я быстро поехал за полицейской машиной. Она проехала три квартала, и вдруг водитель резко нажал на тормоз и свернул в один из переулков. Я попал в ловушку. Единственное, что мне оставалось делать, — это продолжать двигаться. Проезжая мимо того места, где повернула машина, я попытался запомнить номер дома. Насколько я мог видеть, это был номер 1771, но точно сказать было трудно. Потом я увидел, как полицейские выскочили из своего автомобиля. Один из них побежал к черному ходу дома, другие — к главному.

Я проехал мимо. Они были очень заняты и не обратили на меня и на мою машину внимания. Я вздохнул с облегчением и прибавил скорость.

Вдруг опять послышался вой сирены, и на улицу въехала вторая полицейская машина. Она, завывая и освещая все вокруг, направлялась ко мне. Я съехал на обочину. Мы находились в жилом районе города.

Я остановился. Так предписывал закон. Но при данных обстоятельствах это сделало бы меня мишенью. Я увидел, как сидевший на заднем сиденье офицер посмотрел на меня в окно. Я притворился, что ничего не заметил, подождал, пока машина проедет, и двинулся вперед. Напрасно. Машина развернулась, опять послышалась сирена, и меня осветил яркий свет. Я снова остановился. Полицейские встали рядом.

— Проверка, — сказал один из офицеров. — Ваши права и регистрационную карточку.

— Что случилось? — спросил я.

— Просто проверка, — ответил он.

Задняя дверца полицейской машины открылась, и из нее вышел сержант Фрэнк Селлерс. Он взглянул на меня и пробормотал:

— Разрази меня гром, если это не…

— Привет, сержант, — сказал я.

— …если это не сам Малыш! — закончил Селлерс. Офицер, который проверял мои права, спросил его:

— Ты что, знаешь этого парня?

— Да, черт возьми! — ответил Селлерс. — Это частный сыщик. Он распутал больше диких случаев, чем ты использовал свою дубинку. Что ты здесь делаешь, Малыш?

— Работаю, — сказал я.

— Разве не здорово! Над чем же ты работаешь?

— Я приехал, чтобы встретиться с одним человеком.

— Его имя и адрес?

— Не знаю. Он просил меня приехать на Хэммет-авеню и курсировать между домами 1700 и 1000 и обещал встретить.

— Как его имя?

— Не знаю. Он позвонил…

— Тебя попросили приехать на Хэммет-авеню в такое позднее время, даже не представились, а ты прыгнул в машину и примчался сюда?

— Нет, но пусть будет так.

— Я тебе не верю.

— Тебя никто и не просит.

— Ну что ж, — сказал Селлерс, — да будет тебе известно, что в доме 1771 по Хэммет-авеню совершено убийство. Это в нескольких шагах отсюда. Кто-то застрелил известного юриста. Мы получаем по радио вызов, мчимся сюда и находим тебя, катающегося здесь взад-вперед прямо рядом с местом преступления. Разве это не совпадение?

— Ты думаешь, что его убил я?

— Нет, — ответил Селлерс, — ты не такой идиот. Но я совсем не удивлюсь, если это сделал один из твоих клиентов. Да и ты, я думаю, каким-то образом все же замешан в этом деле.

— Я никак в нем не замешан, — проговорил я.

— Теперь — замешан, — сказал он. — Садись в машину. Поедешь за нами к дому 1771. Там остановишься. Я осмотрю место, а потом задам тебе несколько вопросов. Может, к этому времени ты придумаешь более убедительную историю.

Селлерс сел в машину. Я развернулся и последовал за ними к большому дому, у которого остановилась первая полицейская машина. В переулке я увидел еще одну. Значит, машина Селлерса была уже третьей по счету.

В соседних домах горел свет. На шум стали собираться любопытные. Одни выглядывали из дверей, другие подошли к подъезду дома, где произошло убийство.

Селлерс сказал:

— Жди здесь, Лэм, и не вздумай уехать. Ни с кем не разговаривай. Сиди тихо.

— Я под арестом или?..

— Можешь считать, что да, — ответил Селлерс. — Один неверный шаг — и ты арестован.

— Только за то, что я ехал мимо? — резко спросил я.

— Только за это, — сказал Селлерс, — а еще за то, что в разных необычных делах ты замешан больше, чем любой другой частный сыщик, которого я когда-либо знал. Ты рискуешь, ты все время что-то изобретаешь и заслужил в городе соответствующую репутацию. Поэтому люди приходят к тебе с такими делами, которые они не доверили бы никому другому. И ты принимаешь такие заказы. В конечном счете ты лишишься лицензии. Когда-нибудь тебе не повезет.

— Ты говоришь, что здесь произошло убийство? — спросил я.

— Точно. Дэйл Диркин Финчли — когда-нибудь слышал о нем?

Я отрицательно покачал головой.

— Он юрист, хотя в суде появлялся не часто. Он один из тех, кто работал за кулисами. Занимался политикой. Теперь ты порылся в памяти? Вспомнил?

— Нет.

— Конечно, так бы ты и сказал мне, если бы знал его, — сказал Селлерс.

— Конечно, — откликнулся я.

Селлерс усмехнулся, повернулся и пошел в дом.

Я сидел и ждал. Вышел офицер. Было слышно, как в полицейских машинах работают рации. Через некоторое время Селлерс вышел. Он подошел к моей машине.

— Придумал что-нибудь новенькое? — спросил он. Я промолчал.

— Ладно, Лэм. Я задам тебе несколько вопросов. Это официально. Я расследую убийство. Дача ложных показаний находящемуся при исполнении служебных обязанностей офицеру — это преступление. Ты знаешь, чем это пахнет?

— Слушай, — сказал я, — то, что ты расследуешь убийство, еще не значит, что ты имеешь право расспрашивать о том, что не относится к делу. Не суй свой нос в дела нашего агентства: ты заставляешь меня выдавать тайны моих клиентов. Теперь спрашивай об убийстве, и, если мне будет что ответить, я постараюсь не врать. Но если ты будешь требовать от меня выдавать чужие секреты, мне придется что-нибудь выдумывать.

— Только попробуй, — сказал Селлерс. — Первый вопрос такой: сколько времени ты здесь находился?

— Я только что подъехал. Я пристроился за той машиной, которая свернула в переулок. Я думал, что она здесь одна, но вижу, что ошибся.

— Совпадает, — сказал Селлерс. — Водитель помнит, что ты ехал за ним. Следующий вопрос: ты один?

— Один.

— Что ты здесь делал?

— Я должен был встретиться.

— С тем человеком, который звонил тебе и просил о встрече?

— Та история, что я рассказал, немного отредактирована. По правде говоря, я выполнял одно частное задание. Мне дали телефонный номер и аванс. Это все.

— Что за работа?

— Это, насколько я понял, связано с дорожным происшествием.

— Дэйл Финчли работал с этим делом? Я покачал головой:

— Не знаю, но у меня есть основание полагать, что нет.

— Почему?

— Потому что оно было благополучно закончено и…

— Закончено?

— Да. Урегулировано без суда.

— Почему же ты расследуешь его?

— Это желание моего клиента.

— А почему он хочет, чтобы ты заново расследовал законченное дело?

— Это, — ответил я, — меня и волнует. Думаю, его интересует целая серия подобных происшествий. Это лишь одно из них. Кажется, дело связано со страховкой. Кто-то разработал систему обмана страховых компаний.

— Я хотел бы знать имя твоего клиента, — сказал Селлерс.

— Я не могу сказать его, тем более что это дело, как видишь, никак не связано с убийством.

— Но оно связано с этим местом.

— Не думаю, — сказал я.

— Тогда что ты здесь делал?

— Я скажу правду, сержант. Я пытался следить за одной машиной. Но водитель, видимо, что-то заподозрил. Мы ехали по бульвару, и все было нормально. Я даже отстал, чтобы он меня не заметил. Но я потерял его.

— Где это произошло?

— Примерно в пяти кварталах отсюда, на бульваре.

— Как же ты его проворонил?

— Не знаю. Я ехал далеко сзади. Навстречу ехало несколько машин, меня осветил свет фар. А когда они проехали, его уже нигде не было. Я думаю, что водитель где-то свернул. Если он прибавил скорость, то я проиграл.

Тогда я решил покрутиться тут и посмотреть, не остановился ли он где-нибудь.

— Какая у него машина?

Я посмотрел ему прямо в глаза:

— Четырехдверный седан.

— Черт, — сказал Селлерс, — я не об этом, и ты это знаешь. Если ты следил за ним, то должен знать номер машины.

— Если это относится к убийству, — ответил я, — я скажу. Машины не было ни на Хэммет-авеню, ни в переулках. И я пришел к выводу, что он сбежал. Скорее всего, водитель заметил меня и, когда я отстал, прибавил скорость.

— На этот раз ты свободен только потому, что мне не за что зацепиться, — сказал Селлерс. — Но я знаю — всякий раз, когда ты над чем-нибудь работаешь, ты прежде всего защищаешь интересы своих клиентов и не хочешь помогать полиции. Конечно, это твоя забота, но ты ведь знаешь, что именно полиция в конечном счете отвечает за расследования. А теперь убирайся к черту!

Я так и сделал.

Я не мог сказать наверняка, есть ли за мной «хвост», поэтому решил не искушать судьбу: не заезжая на арендованную квартиру, откуда уехала Дафни, поехал к себе домой. Если сержант приказал своим людям следить за мной, то я бы не хотел, чтобы они ее видели. Пока, во всяком случае.

Глава 4

На следующее утро в восемь часов я позвонил в отель «Травертин».

— Могу я поговорить с Дафни Крестон?

— Минуточку, — ответила телефонистка и через минуту сообщила: — Она у нас не зарегистрирована.

— На нее зарезервирован номер? — спросил я.

— Очевидно, нет.

— Не могли бы вы позвать к телефону портье или кого-нибудь, кто смог бы мне ответить, забрала ли она свои вещи или сделает это позже?

— Минутку.

Телефонистка переключила меня на другой номер. Мужской голос произнес:

— Здравствуйте.

— Вы смогли бы ответить мне на один вопрос? — спросил я.

— Да.

— Дафни Крестон оставила у вас кое-какой багаж. Она его еще не забрала?

— Нет, сэр, он еще здесь.

— Хорошо, — сказал я, — наверное, она приедет позже. Спасибо. До свидания.

Убийство Финчли произошло очень поздно, и утренние газеты ничего о нем не сообщили. Но по радио кое-какую информацию все-таки передали. Финчли, очень известный юрист, жил в шикарном доме в Беверли-Хиллз, в Голливуде. Он был убит выстрелом в сердце из револьвера 38-го калибра после ссоры с неизвестным. Убийце удалось скрыться. Один из соседей слышал, что Финчли горячо спорил с кем-то, а когда раздался выстрел, позвонил в полицию. Полицейское управление оповестило по радио патрульные машины, и они прибыли на место через несколько минут после убийства. Финчли лежал на полу своего кабинета на втором этаже. Следов преступника нигде не было.

О Финчли говорили, что это был богатый вдовец, склонный к уединению, хотя его дружбы искали многие женщины. Когда произошло убийство, прислуги в доме не было. Полиция обнаружила, что дверь на черную лестницу наполовину открыта. В двери был пружинный замок, и поэтому, чтобы она закрылась, ее нужно было прикрыть. Так как дома были отделены друг от друга аккуратными газонами и кустами, соседи обычно не совали нос в чужие дела. Полиции удалось лишь узнать о споре и о звуке выстрела. Однако один из соседей Финчли заметил минуты две стоявшую перед домом машину с работающим мотором. В ней сидел какой-то человек.

Сосед Финчли вышел погулять с собакой и не обратил бы на машину внимания, если бы у нее не работал мотор. Он лишь мельком взглянул на автомобиль, поэтому не может точно назвать его марку. Однако он заметил сидевшего за рулем моложавого, хорошо одетого человека.

Полиция предположила, что перед смертью у Финчли был с кем-то деловой разговор, так как он был застрелен с близкого расстояния в своем кабинете. Отсутствие следов борьбы указывало на то, что Финчли хорошо знал убийцу, который, видимо, был приглашен в дом заранее. Сосед Финчли, слышавший перебранку, рассказал полиции, что Финчли, как ему показалось, закричал: «Ты запугиваешь меня, а пол…» После этого прогремел выстрел. Сосед подумал, что Финчли хотел сказать что-то о политике, но возможно, что он звал полицию.

После того как прозвучал выстрел, послышался крик женщины. Затем, как показалось свидетелю, закрылась дверь. Потом он вызвал полицию.

Я пошел в сыскное агентство и случайно столкнулся с Бертой.

— Что новенького? — спросил я.

— Ничего. Ты говорил с Бэрни Адамсом?

Я покачал головой и почувствовал, что Берта раздражена.

— Он хочет, чтобы ты, как только вернешься, позвонил ему.

Она открыла ящик стола, вынула листок с телефоном, который дал ей Адамс, и позвонила на коммутатор:

— Дозвонитесь до мистера Адамса.

Через несколько минут на столе у Берты зазвонил телефон. Миссис Кул пригладила волосы, примирительно улыбнулась мне и заговорила сладким голосом:

— Да, здравствуйте. — Выражение ее лица изменилось. — О черт, пока нет. Ты правильно набираешь номер? Да, этот. Должно быть, он пошел завтракать. Перезвони ему через полчаса.

— Мы звонили, — сказал я, — что ему еще надо?

— Конечно, — ответила Берта, — мы не знаем, что это за номер. Мы только знаем, что это его домашний телефон. Ну что ж, попробуем еще раз через полчаса. Ты останешься?

— Посмотрим.

— Как идет расследование?

— Нормально.

— Что ты выяснил?

— Сейчас я не готов дать отчет, — ответил я, — но мне кажется, что свидетель по этому делу им не нужен.

— Что?! — воскликнула Берта. Я кивнул.

— Не говори глупостей, Дональд! Если они платят такие деньги за информацию, значит, они в этом заинтересованы.

— Они ищут свидетеля, который покажет, что на красный свет проехал «форд».

— Конечно, они не будут тратить деньги, если свидетель работает на другую сторону.

— На самом деле все наоборот, именно «кадиллак» ударил «форд», — сказал я.

Берта задумалась. Ее глаза сверкнули.

— Ах вот почему они платят свидетелю столько денег, — произнесла она.

— К тому же, — сказал я, — все было урегулировано задолго до появления объявления в газете.

Берта резко подалась вперед. Скрипнуло кресло.

— Что?

— Все было закончено до того, как появилось объявление. Кому-то нужна жертва.

— Жертва?

— Точно. Им нужен человек, который за триста долларов даст ложные показания.

— Но если все закончено, зачем им показания?

— Может, они им и не нужны.

— Я не совсем тебя понимаю.

— Им нужен человек, который за деньги будет лжесвидетельствовать. Они получат показания, в которых будет сказано о том, чего на самом деле не было, а затем используют эту бумажку как дубинку.

— Зачем?

— Не знаю, — ответил я.

— Поджарьте меня как устрицу! — У Берты перехватило дыхание. — Так вот в чем дело!

— Пока я еще мало чего знаю, поэтому не хотел бы отчитываться перед Адамсом, — сказал я. — Но то, что я успел раскопать, указывает на нечто подобное.

— Они предлагали тебе лжесвидетельствовать, Дональд?

— Не совсем. Уж слишком опытным я им показался. Им нужен был кто-нибудь попроще.

— Что ты собираешься делать? Я развел руками:

— Подумай сама. Глаза Берты сверкнули.

— Вот это да, Дональд, — с энтузиазмом проговорила она, — я готова биться об заклад, что Адамс это и подозревал. Ему нужны были только подтверждения. Все, как ты сказал: скорее всего, он представляет страховые компании, которые хотят обнаружить группу людей, нанимающих лжесвидетелей.

— Давай не будем ничего говорить Адамсу, пока не убедимся в этом до конца, — предложил я.

— Но почему?

— Ему нельзя показывать, что работа была слишком легкой.

Берта обдумала мою фразу:

— Да, сэр, я вас понимаю.

— Скажи что-нибудь Адамсу, — сказал я и пошел к себе в кабинет.

Элси тепло улыбнулась мне:

— Как идет работа, Дональд?

— Нормально. Но мне нужна твоя помощь. Она удивленно посмотрела на меня.

— Я могу на тебя рассчитывать?

— В чем угодно.

— У тебя есть здесь какой-нибудь яркий шарф?

— Я думаю… да. Есть красный и оранжевый.

— Тогда надень его, — сказал я, — сбегай в аптеку и купи темные очки, губы намажь яркой помадой, и мы поедем.

— Берте не понравится, если в конторе никого не будет и…

— Берте никогда ничего не нравится, — сказал я. — К тому же я больше ни на кого не могу рассчитывать. Это ненадолго.

— Хорошо, — согласилась Элси.

— Скажи, когда будешь готова, — предупредил я. Потом я просмотрел почту. В ней не было ничего важного. Пока я смотрел почту, позвонила Берта.

— Я дозвонилась по тому номеру, который оставил Адамс. Угадай, что это?

— Любовное гнездышко? — спросил я.

— Контора юриста. И они не знают, где Адамс. Там спросили, по какому делу я звоню, и попросили представиться.

— Что ты им ответила?

— Приходится держать язык за зубами, Дональд. Я ответила, что звоню по личному делу, и повесила трубку.

— Ты оставила им номер или имя?

— Нет, ничего.

— Молодец, девочка, — сказал я, — может, он позвонит попозже.

Я не знал, есть ли какая-то связь между Адамсом и Финчли или Харнером и Финчли, но надеялся, что между Дафни и Финчли ничего общего нет. Однако я был в затруднительном положении.

Вернулась Элси. Она надела очки, шарф, накрасила губы помадой. Теперь Элси выглядела сногсшибательно. Я посадил ее в служебную машину, отвез к отелю «Травертин», остановился перед входом и нажал на гудок. Вышел коридорный.

— Здесь у вас лежит багаж Дафни Крестон, — сказал я. — Мы сейчас заберем его.

Он мельком взглянул на Элси, а потом уставился на два доллара, которые я держал в руке.

— Мы очень спешим, — объяснил я, — нужно успеть на самолет, так что поторопись, ладно? — Потом я обернулся и спросил Элси: — Вещи записаны на твое имя, да?

Она кивнула.

Коридорный ушел и вернулся через несколько минут. Он нес чемодан и сумку.

— У вас есть квитанция на это?

— Нет, вещи были записаны на имя Дафни Крестон, — ответил я, — будь любезен, положи их в багажник.

— Должна быть квитанция, — начал было коридорный.

— Забудь об этом, — сказал я. — Мы торопимся, так что не будем разводить волокиту.

— Это все? — спросил он.

— Все, — ответил я и сел за руль.

Как только багаж был погружен, я уехал. Скорее всего, он не записал мой номер.

— Что дальше? — спросила Элси.

— Снимай шарф, — ответил я, — снимай очки, стирай помаду, сиди в конторе и держи все под контролем.

Я подвез Элси к конторе и предупредил:

— Никому не говори, где я. Скажи, что меня не будет весь день. Отвечай на все звонки и принимай корреспонденцию. Я тебе позвоню.

Я отвез вещи в камеру хранения и оценил обстановку. Дафни была где-то в городе, совсем без денег. Я отрезал ей путь к отступлению тем, что забрал багаж. Должно быть, она замешана в убийстве. А у Роднея Харнера есть подписанные ею показания.

Возможно, девочка в беде.

Я решил зайти на мою явочную квартиру, приехал, поставил машину и поднялся наверх. Занавески были задернуты, в комнате — темно. Я включил свет и на тахте увидел нечто похожее на большой сверток. Приглядевшись, я заметил, что из-под одеяла высовывается прядь волос. Оттуда же показались взъерошенная голова и испуганные глаза. Дафни улыбнулась мне и сказала:

— Привет, Дональд. Ты приходишь довольно поздно.

— Привет, — ответил я, — что случилось?

— Мне пришлось воспользоваться твоим гостеприимством, Дональд, — ответила она, — у меня нет ни цента, ни места, где бы я могла заночевать. Но постель я оставила для тебя. В шкафу было лишнее одеяло, и я завернулась в него. Ты не сердишься?

— Что же произошло? — опять спросил я.

— Дональд, ужасная вещь. Мне кажется, я попала в беду, — сказала она.

— Я так и думал.

— Сегодня ночью я закрыла окна и включила отопление. Часа в три стало очень холодно. Отопление выключили, — сказала она.

— Тебе нужно было лечь в постель и накрыться двумя одеялами, — заметил я.

— Я не могла распоряжаться в твоем доме, Дональд. Если бы ты пришел сегодня в три ночи, то увидел бы меня очень соблазнительной. Замерзающую девушку нетрудно уговорить. Где ты был? Я знаю, что не вправе спрашивать, но… Дональд, у тебя ведь есть кто-то?

— Ну, меня сегодня не было. Это ясно, — сказал я. — Но меня больше интересует, что случилось с тобой.

— Я пошла к Монаднок-Билдинг. Он стоял там, — ответила она.

— Ты имеешь в виду Харнера?

— Да.

— Что дальше?

— У него был большой автомобиль, кажется «линкольн». Харнер был раздражен. Он приказал мне забраться внутрь, и мы быстро поехали. Когда мы проезжали по Голливуду, он вдруг повернул налево, потом еще раз налево, потом направо, а потом выехал обратно на бульвар и остановился у одного из домов. Там было темно, и я подумала, что дом пуст. Это был номер 1771 по Хэммет-авеню.

— На какой стороне улицы?

— На северной.

— Он заходил внутрь?

— Нет. Мы сидели в машине.

— Где она стояла?

— В переулке.

— Что дальше?

— Минут через десять мы подъехали к дому.

— Дому Финчли?

— Думаю, да.

— Что дальше?

— «Идите туда, — сказал он, — возьмите ключ, откройте входную дверь и поднимитесь по лестнице. Наверху, справа от вас, будет стоять маленький столик. Возьмите со стола кейс. Спуститесь по лестнице, откройте дверь и идите на улицу. Там поверните направо или налево, как угодно, и продолжайте идти, но не останавливайтесь. Если кто-то будет идти за вами, притворитесь, что ничего не замечаете. Идите. Я буду рядом и если буду уверен, что за вами не следят, то подъеду, окликну вас, и вы сядете в машину. Я привезу вас в город. Вам отдадут триста долларов, и на этом работа будет закончена».

— Это все? — спросил я.

— Почти. Он объяснил мне еще кое-что. Он сказал: «Я не могу заплатить вам деньги до тех пор, пока окончательно не буду убежден в вашей порядочности. До тех пор, пока я не буду наверняка знать, что вы действительно видели это происшествие, у меня связаны руки». Потом он сказал, что это станет ясно из моего разговора с этим юристом.

— Хорошо, — сказал я, — что же дальше? Ты вошла в дом?

— Я открыла дверь ключом. У меня было какое-то нехорошее предчувствие, но я пошла наверх и услышала яростный спор. Какой-то мужчина громко кричал. Я слышала, как он ругался, он был очень рассержен.

— Ты слышала, о чем он говорил?

— Нет, я уловила только слова «предатель», «обманщик», что-то о выданных секретах. Он, кажется, сказал еще: «Я изменил свое мнение о тебе. Ты меня обманываешь». А потом вдруг прогремел выстрел. Сначала я не поняла, что это. Мне показалось, что кто-то очень сильно хлопнул дверью. Но как только я услышала этот звук, все стихло. Послышались шаги на черной лестнице.

— И что ты сделала?

— Я спряталась в маленьком чулане под лестницей и прикрыла дверь.

— А дальше?

— Потом я услышала, как кто-то выбежал через черный ход; тогда я открыла дверь чулана и поднялась наверх. Дверь была открыта. В комнате горел свет. Я увидела столик с кейсом. Вернее, там было два кейса, и я раздумывала, какой из них выбрать. Наконец решила взять тот, который лежал сверху. Дальше я заглянула в комнату и увидела чью-то ногу. Я сделала еще шаг, чтобы разглядеть все получше. На полу лежал человек. Тогда до меня дошло, что я слышала выстрел. Я оцепенела.

— Что же ты сделала?

— Кажется, я вскрикнула. Потом повернулась и бросилась вон из дома. И только когда выскочила на улицу, я поняла, что все еще держу кейс в руках.

— Что дальше? — спросил я.

— Я вышла и остановилась перед домом, ожидая, когда подъедет Харнер. Я стояла минуты две-три, но он так и не появился. Он говорил, что будет рядом, но я так и не увидела ни одной машины. Тогда, задрожав как осиновый лист, я отошла в тень. Потом на крыльце соседнего дома я увидела двух людей. Один из них спросил: «Ты думаешь, это был выстрел?» Другой ответил: «Думаю, да. Я сейчас вызову полицию».

— Где ты стояла? — спросил я.

— Под апельсиновым деревом на лужайке перед домом. Кажется, это апельсиновое дерево. Было темно, и листва была довольно густая.

— Что дальше?

— Эти люди пошли звонить в полицию, а я совсем потеряла голову. Харнер сказал, что если я пойду по улице, а он убедится, что я одна, то подъедет и подберет меня. Я выбежала на тротуар, осмотрелась, но не увидела ни одной машины и пошла по улице. Чем дальше я шла, тем страшнее мне становилось. Наверное, я прошла ярдов сто, пока не остановилась перед каким-то домом. В нем было темно, и я подумала, что хозяева ушли в гости. Я решила уйти с тротуара, обошла дом и села на ступеньки заднего крыльца. Я сидела, наверное, полчаса, потом услышала, как воет сирена полицейской машины, и испугалась до смерти.

— А потом?

— Потом я опять двинулась в путь, потому что испугалась, что вернутся хозяева дома. Я долго шла и забрела в какой-то переулок, оттуда на бульвар, где была скамейка и автобусная остановка. Я не знала, как часто по ночам здесь ходят автобусы, но все-таки подошла и села. Ты же знаешь, у меня с собой было только тридцать пять центов.

— Что дальше? — спросил я.

— Правда, несколько раз какие-то люди в машинах приглашали меня поехать с ними, но было ясно, чего они хотят. Потом рядом остановился очень приятный мужчина средних лет. Он сказал: «Прошу меня простить, но если вы ждете автобуса, то он придет не скоро. Я еду в Голливуд, а оттуда в Лос-Анджелес. Я буду очень рад, если смогу помочь вам».

— А ты?

— Я замерзла, немного нервничала и поэтому согласилась.

— Все было нормально?

— Да, это был замечательный человек.

— Он привез тебя прямо сюда? — спросил я.

— Нет, — ответила Дафни, — я попросила высадить меня за несколько кварталов отсюда. Он предложил проводить меня домой. Я рассмеялась и сказала, что часто прихожу домой поздно, так что ему не о чем беспокоиться. Потом я подошла к какому-то многоквартирному дому и дернула ручку двери. Она была открыта, и я вошла. В коридоре никого не было. Я немного постояла там, а потом выглянула на улицу. Мой спаситель уехал. Я пришла сюда, постучала, но никто не открыл мне. Тогда я достала свой ключ и вошла, решив воспользоваться твоим гостеприимством. Но я не хотела показаться… я не захотела спать в твоей кровати, потому что мог прийти ты. Я нашла лишнее одеяло, разделась, натянула пару твоих пижам и завернулась в одеяло. Я здорово влипла, Дональд. У меня нет ни расчески, ни зубной щетки, ни крема — ничего. Я несчастная бездомная девушка. Я растратила свою жизнь впустую! Трагичный конец. Правда?

— Где кейс? — спросил я.

— Под тахтой, — ответила она и сдернула одеяло. Это было сделано довольно естественно — без лишней скромности и застенчивости. Она сдернула одеяло и села. На ней была моя пижама. Верхние пуговицы были расстегнуты. Она нагнулась, чтобы достать из-под тахты кейс.

— Вот он, Дональд, — наконец сказала она и уселась на тахту.

Кейс был довольно дорогим и новым. На нем не было инициалов. Я попробовал открыть его, но замок не поддавался.

Дафни засмеялась:

— Я пыталась открыть его еще ночью, Дональд. Так хотелось узнать, что в нем!

— Минутку, — сказал я и достал свой кейс, в котором лежал кусочек стальной проволоки.

Это ключ для кейсов, о котором можно только мечтать. Через несколько мгновений я уже справился с замком. Кейс был набит деньгами.

Я услышал, как Дафни прошептала:

— Господи, Дональд! Это… это… — и замолчала. Я высыпал деньги на стол и сказал:

— Их нужно пересчитать, чтобы все было нормально, Дафни.

Она кивнула, расстелила на коленях одеяло, и я свалил все деньги на него. В кейсе было сорок тысяч долларов. Я сложил деньги обратно, закрыл кейс и засунул его обратно.

Что мы теперь будем делать? — спросила она.

— Теперь мы попытаемся обойти полицию. Нам, до того как они найдут тебя, нужно выяснить, в чем тут дело.

— Дональд, то, что я слышала… это был выстрел?

— Да, — ответил я, — а человек, который жил в этом доме, юрист по имени Дэйл Финчли, мертв. Тебе не нужно слишком напрягаться, чтобы понять, что ты в затруднительном положении.

— Дональд, я… я могу взять из этого кейса свои триста долларов и…

— Ты не тронешь ни цента! — сказал я.

— Но, Дональд, я не могу, я же совсем без денег, а мне нужно сбежать отсюда, туда, где полиция меня не найдет.

— За последние несколько дней ты сделала много ошибок, — заметил я, — но убежать сейчас?! Это было бы самой страшной ошибкой. В Калифорнии бегство считается доказательством вины. Однажды ты уже сделала это.

— Когда?

— Когда сбежала из этого дома. Ты должна была подождать полицию и рассказать все.

— Они бы не поверили мне.

— Они не могли не поверить тебе, — сказал я. — Ты сослалась бы на некоторые факты. Да и я бы подтвердил часть твоей истории.

— Ты?

— Да.

— Как?

— Я ехал за вами с Харнером от Монаднок-Билдинг, — ответил я.

— Ты ехал за нами?

— Точно.

— Боже мой, но почему?

— Я хотел узнать, что он замышляет, и в случае необходимости должен был защитить тебя. Я боялся, что ты попадешь в беду.

— Но как, Дональд? Как ты догадался?

— Понимаешь, этот Харнер не нуждался в твоих показаниях об аварии, — сказал я, — он искал жертву. Ему был нужен человек, который бы за деньги стал лжесвидетельствовать. Получив показания, он мог шантажировать его. Ведь лжесвидетельство — это преступление. Я предложил ему свои услуги, но что-то ему во мне не понравилось. Я показался ему слишком уверенным в себе, слишком опытным. Но если бы не нашлось никого другого, он бы согласился и на меня. Но тут появилась ты — как раз то, что он искал, — молоденькая девушка, которая ничего не соображает…

— Неправда, Дональд, я… у меня большой опыт!

— Да, — ответил я, — это одна видимость. Ты все же очень наивна.

Она хотела поспорить со мной, но потом поудобнее уселась на тахте, завернулась в одеяло и улыбнулась:

— Ладно, Дональд, ты, наверное, дополнишь мое образование.

— Тебе придется пройти полный курс. В полдень за тобой начнет охотиться полиция, к ночи она тебя поймает и предъявит обвинение в убийстве.

Она широко раскрыла глаза и воскликнула:

— Но Дональд!.. Ты… смеешься надо мной? Хочешь вывести меня из себя, да?

— Нет, это правда, — ответил я. — Не знаю, подстроено все это или ты сама вляпалась, но результат налицо. Ты зашла в этот дом и… Вот такая история. Поставь себя на место полиции. Финчли убили. Перед смертью он ругался с какой-то женщиной. Скорее всего, она пыталась его шантажировать, а Финчли не хотел платить. Эта женщина выхватила пистолет и застрелила его. Полиция предполагает, что эта женщина взяла деньги, приготовленные Финчли для того, чтобы заплатить за документы, которыми его шантажировали. Полиция поймает тебя с этими деньгами. Ты расскажешь, что тебе дали ключ и приказали зайти в дом и взять кейс. Почему ты согласилась? Чтобы получить триста долларов? А почему тебе обещали эти деньги? За лжесвидетельство. Все это ты расскажешь как свидетель. Потом тебя будет допрашивать прокурор округа. «А, — скажет он, — так вы собирались за триста долларов совершить преступление?!» Ты расскажешь, что была совсем без денег, голодная и разбитая. Ты будешь избегать ответа на этот вопрос, но прокурор снова и снова будет задавать его. В конце концов ты это признаешь. Прокурор только посмеется над тобой. В суде спросят: «Вы решили лжесвидетельствовать всего за триста долларов? На что бы вы в таком случае пошли за сорок тысяч?»

— Не надо, Дональд! — закричала она.

— Такова жизнь, — сказал я. — Это тебе не шоу по телевизору. На другую программу ее не переключишь. Это не кинопленка. Кадры из нее не вырежешь. Жизнь — это бесконечная цепочка причин и следствий. То, что ты сделала сегодня, повлияет на то, что будет завтра. И трудно разорвать эту цепь. А теперь прими ванну и оденься. Я принесу твои вещи.

— Они в отеле, — сказала она. — Я останусь здесь и… Они будут искать меня, Дональд?

— Конечно, — ответил я, — и если найдут тебя до того, как в нашем распоряжении появятся факты, нас будут судить за убийство.

— Нас? — недоверчиво спросила она.

— Нас. Я ведь поехал тогда за вами и болтался рядом с этим местом — искал тебя.

— Но ведь ты меня не нашел!

— Расскажешь об этом в полиции, — ответил я. — Они найдут тебя в моей квартире с этими деньгами.

— Они не узнают об этом, Дональд!

— Узнают. Ты недооцениваешь полицию, — ответил я. — Им известно, что вчера я пытался преследовать вашу машину. Узнают и об остальном. У нас одна надежда: чем больше, до того как нас найдут, у нас будет фактов, тем больше оправданий мы сможем им представить. Придется рассказать им все, может быть, тогда нас оправдают. Я поехал за твоим багажом.

— Разве не опасно идти сейчас в отель?

— Я там уже был. И сдал твои вещи в камеру хранения, — ответил я. — Сейчас привезу их. В холодильнике десяток яиц, ветчина. В коробке — кофейный пирог. И помни, я не люблю беспорядка в ванной.

Глава 5

Я привез вещи и еще на лестнице уловил запах кофе и жареного мяса. Дафни прибрала в комнате, положила одеяло в шкаф, вымыла ванну. Когда я вошел, она вынула из духовки пирог и вылила из чашки на сковородку разбитые яйца.

— Тебе яичницу или омлет?

— А как ты больше любишь?

— Мне все равно. Ты ведь хозяин.

— Яичницу, — попросил я.

— Сейчас, — ответила она и через несколько минут подала мне тарелку с яичницей и беконом и пирог с чашкой ароматного кофе.

Кофе был отменный, яичница первосортная, а бекон как раз такой, как я люблю. Дафни с волнением смотрела на меня.

— Как я все это приготовила, Дональд?

— Все в порядке.

— Хорошее начало, — сказала она. — Может, я выдержу с таким же успехом и все другие испытания? Что я должна делать дальше?

— Ты останешься здесь, — сказал я, — приготовишь обед. Если кто-нибудь спросит, кто ты такая, говори — миссис Лэм. На обед возьмешь что-нибудь в холодильнике. Здесь полно консервов. Я принесу свежего мяса. Телевизор в порядке — он поможет тебе убить время. Главное — что бы ни случилось, не уходи никуда. И не заговаривай ни с кем из соседей.

— Но, Дональд, если меня ищут, а я назовусь миссис Лэм…

— Сержант Селлерс простит мне сожительство, но не сокрытие свидетеля. И никогда не простит мне того, что я у него из-под носа увел подозреваемую.

Что ты собираешься делать с этими деньгами в кейсе?

— Пока оставим их здесь, — ответил я.

— Это безопасно?

— Конечно нет.

— Может, пойдем в банк и…

— И что? — спросил я. — В документах напишут, что у нас есть счет, на нем эти деньги? Самое безопасное место для этих денег — полицейский участок. Но как только полиция о них узнает, мы пропали. Позаботься о себе, пока я не приду.

Я вышел и оставил ее, удрученную и испуганную, в квартире. Как у всякого солидного сыскного агентства, у нас были разные механические изобретения, которые помогают в работе. Одно из них позволяет определить местонахождение объекта. Если прицепить такую штуку к машине, за которой следишь, она будет пищать и таким образом облегчать сыщику работу.

Самое последнее изобретение в этой области — телеспоттер. Это прибор размером с небольшой приемник. Работает он на транзисторах. Телеспоттер помогает даже установить номер телефона, который набирают, например, в соседней комнате. Механизм действия этого прибора очень простой: на него воздействуют различные электрические импульсы и в нем начинает раскручиваться рулончик бумаги с цифрами от нуля до девяти. Как только номер набран, механизм снова готов к работе.

Я зашел к себе домой, проверил, как работает Телеспоттер, положил его в кейс и поехал в Монаднок-Билдинг.

В комнате 1624 за столом сидела та же самая женщина. В приемной ожидало несколько человек.

— Вы давали объявление насчет аварии… — начал я.

— Да, но мы уже нашли свидетеля и, к сожалению… Послушайте, а вы не… Да вы уже были здесь и…

— Точно, — ответил я. — Я говорил с мистером Харнером и хотел бы опять с ним встретиться.

Она покачала головой:

— Боюсь, это невозможно. Мистера Харнера сейчас нет.

— Можно оставить ему записку?

— Не знаю, увижу ли я его в ближайшее время. Он то приходит, то уходит. Но я попробую.

— Когда вы увидите его, — сказал я, — скажите, что лжесвидетельство — это уголовное преступление.

— О, я уверена, что он знает об этом.

— И, — продолжал я, — объясните ему, что есть еще такой термин, как «склонение к лжесвидетельству», то есть подстрекательство к даче ложных показаний. Такие преступления караются по закону — за них сажают в тюрьму. Пятнадцатого апреля именно «кадиллак», проехав на красный свет, стал виновником аварии. К тому же этот случай разобрали задолго до того, как появилось ваше объявление в газете. Спросите, что он собирается делать?

Женщина смотрела на меня широко открытыми глазами.

— Вы сказали — до того, как появилось объявление? — с испугом спросила она.

— Вот именно.

— Как вы это узнали?

— Я решил выяснить.

— Как?

— Поговорил с участниками происшествия.

— Ерунда какая-то! — сказала она.

Я ничего не ответил и ждал, когда она до конца осознает сказанное.

— Но что я могу сделать?

— Мистер Харнер работает с вами, — ответил я. — Вы можете потребовать у него объяснений.

— А дальше?

— А потом передадите их мне.

— А вы считаете, что имеете право требовать объяснений?

— Конечно. Я ответил на объявление. Я потерял время, а получил одни неприятности.

— А, так вы считаете, что вас должны вознаградить за ваши усилия?

— Конечно нет, — ответил я. — Я пришел не за деньгами. Я пришел за объяснениями. Я хочу получить их и рано или поздно, так или иначе получу.

— Но это довольно странно, правда? — спросила она и подарила мне свою самую ослепительную улыбку. — Я постараюсь связаться с мистером Харнером, хотя мы работали вместе лишь временно. Но в ближайшее время я вряд ли его увижу. Вас интересует только…

— Только ясное объяснение того, что произошло. Я хочу убедиться, что здесь все законно, — сказал я.

— Что вы имеете в виду?

— Я хочу убедиться, что не было попытки склонения к лжесвидетельству.

— Понятно.

— Мне будет очень неловко, если я вдруг расскажу полиции, что совершено преступление, а окажется, что всему этому есть логичное объяснение.

— Да, — холодно ответила она, — когда имеешь дело с уважаемыми людьми, такие ложные обвинения ставят всех в очень неловкое положение.

— Хорошо, — сказал я. — Вы знаете мои намерения. Я человек честный, но все же требую объяснения.

— Кажется, вы потратили очень много времени, желая ответить на наше объявление.

Я улыбнулся:

— Это правда. Я потерял слишком много времени и не хотел бы тратить его еще и в «Беттер бизнес-бюро».

— Понимаю, — сказала она и подозрительно взглянула на меня. — Как мне найти вас. мистер Лэм?

— Скорее всего, мне будет удобнее самому связаться с вами, потому что я, как Фигаро. — то здесь, то там.

— Но у вас ведь есть адрес?

— Да, — ответил я, — но меня часто не бывает дома. Я свяжусь с вами лично.

Я улыбнулся и вышел.

Пройдя несколько шагов, я открыл кейс и достал Телеспоттер.

Сначала ничего не произошло. Но вдруг механизм заработал. Первым делом отпечатался номер телефона — 676—2211. Я положил телеспоттер на место и пошел к лифту.

После этого я позвонил к себе в контору. Трубку подняла Элси.

— Элси, — сказал я, — тебе придется на меня поработать. Садись в такси и подъезжай к Монаднок-Билдинг. Захвати записную книжку. Я тебя встречу. Работа часа на два-три. Если у тебя есть хорошие удобные туфли, надень их. Последишь кое за кем.

— Дональд, ты знаешь, Берта этого не любит, — сказала она, — не любит, когда я отлучаюсь…

— Это крайне необходимо. У меня нет времени просить кого-то другого. Приезжай скорее.

— Иду, Дональд, — пообещала она.

Я повесил трубку и стал ждать у входа. Когда Элси приехала, я заплатил таксисту и повел ее в небольшую, расположенную в холле здания закусочную.

— Ты должна постараться, — предупредил я, — хотя работа очень трудная. Сиди здесь и смотри на лифты. Конечно, во время обеда они забиты людьми, но их не очень много, так что ты сможешь наблюдать за всеми, кто выходит. Ты увидишь женщину лет тридцати двух, ростом пять футов и четыре дюйма, весом примерно сто двадцать фунтов. Впрочем, это для тебя ничего не значит. Ты будешь смотреть, как она одета. На ней темно-синий костюм, пиджак с красным воротником, к которому приколот букетик цветов, манжеты тоже красные. Когда эта женщина выйдет из лифта, ты последуешь за ней. Нужно узнать, куда она направится. Если она будет говорить с кем-нибудь, постарайся узнать с кем. Следи за этим человеком, пока он не сядет в машину. Не забудь записать ее номер. Постарайся запомнить, как он выглядит, во что одет, цвет волос и все остальное. А теперь сядь здесь за столик и, пока не придет время действовать, выпей кофе и съешь кусочек пирога. Тебе нужны будут деньги. Вот пятьдесят пять долларов. Наймешь два такси. Пусть они стоят по обе стороны улицы. Сядь в одну из машин и жди.

— А может, лучше взять одну машину и держать ее наготове?..

— Нет, — сказал я, — когда женщина выйдет из холла, то повернет направо или налево. Если придется разворачиваться, ты не успеешь, а объезжать вокруг квартала опасно. Так что лучше взять две машины.

— Когда я смогу найти тебя?

— Не знаю. Попытайся выяснить, с кем она будет говорить, потом возвращайся в контору и жди. Я попробую позвонить или прийти туда. Да, вот еще что. Если эта женщина захочет позвонить, притворись, что тебе тоже необходим телефон. Попробуй подойти к ней поближе, загляни ей через плечо и попытайся узнать номер, который она набирает. И не слишком перенапрягайся. Конечно, мне очень нужна эта информация, но я понимаю, насколько трудна твоя задача. Поэтому, если она улизнет, не огорчайся. Это как азартная игра. Эта женщина управляет одной конторой, так что она вряд ли появится до обеденного перерыва. Но я думаю, что в перерыв она обязательно выйдет.

— Ты точно знаешь, что она всегда так делает?

— Нет, не всегда. Когда у нее много работы, она остается в конторе. Впрочем, я не знаю.

— Где она сидит сейчас, Дональд?

— Номер 1624, — ответил я. — Она занимается арендой комнат и отвечает на телефонные звонки. Постарайся помочь мне, пожалуйста. Но если у тебя не получится в полдень, придется следить за ней ночью. А это труднее.

— Я постараюсь, Дональд, — пообещала Элси.

— Вот и хорошо, — сказал я.

Я подошел к телефонной будке и набрал номер 676—2211.

— Компания «Латроп, Лукас и Мэнли», — послышался приятный голос.

— Простите, я ошибся номером, — сказал я и повесил трубку.

Глава 6

Я держался подальше от конторы. Чтобы не терять зря времени, в маленьком французском ресторане я заказал кофе и мороженое. Большинство посетителей здесь были постоянными клиентами и сидели, не торопясь закусывали, беседовали и вообще предавались приятному времяпрепровождению. Я купил дневной выпуск газеты и прочел все, что там было об убийстве Дэйла Финчли.

Финчли был известным и уважаемым членом адвокатуры, но занимался больше политическими делами. Он редко появлялся в суде и редко приводил туда своих клиентов, так как они не хотели доводить дело до суда. Такие люди всегда готовы заплатить любые деньги за то, чтобы им помогли избежать беды.

Финчли жил в роскошном доме. Прислуга у него была приходящей. Приходила и уходила в течение дня. Он овдовел и жил почти отшельником, хотя иногда посещал несколько самых престижных клубов. Он был богат, уважаем, любезен, элегантен, привлекателен. Его общества искали многие.

У него в доме была хорошая, обставленная старинной мебелью библиотека. Финчли много читал и проводил вечера, сидя в кожаном кресле в библиотеке.

Друзья утверждали, что у него были дорогие телевизор и аппаратура, он любил слушать новости, некоторых комментаторов и погоду. Но иногда по телевизору он смотрел и развлекательные программы, которые так переменили читательские вкусы нации.

На втором этаже был кабинет. Там Финчли в основном и работал. Ходили слухи, что большинство его клиентов предпочитали приходить к нему по ночам. О делах говорили внизу, в библиотеке. В тот вечер Финчли, очевидно, с кем-то серьезно поссорился. Не ясно только, кто это был — мужчина или женщина. Адвокат был застрелен из револьвера 38-го калибра, но преступник, видимо, забрал оружие с собой.

Финчли, похоже, собирался куда-то уходить, так как на столике рядом с лестницей стоял кейс, в котором находились выписки из заявки на подряды по строительству дорог, мола и других проектов, адресованных подразделению, на которое он работал. Заявки были без печатей, но с пометкой: «Совершенно секретно». Такие бумаги не могли выдавать на руки, пока не заключен контракт.

Из всего этого полиция сделала вывод, что Финчли той ночью ожидал кого-то из работников этого подразделения. Но все они утверждали, что в тот вечер он им не звонил и не приглашал.

Однако полиция посчитала, что наиболее вероятное объяснение наличия кейса — это намерение адвоката уйти и забрать с собой документы. Другой мыслью было предположение, что он должен был спуститься вниз, в библиотеку, и что-то обсудить с руководителями подразделения.

Полиция объявила, что было бы прекрасно, если бы все руководство представило письменные показания о том, чем занимался каждый руководитель в тот вечер, особенно если его не было дома. Эти показания нужны были для того, чтобы установить, с кем Финчли намеревался, но не смог встретиться в день убийства. Орвилл Макстон откровенно возмутился. «Требовать от нас предъявления алиби? Это уж слишком! Черт меня побери, если я это сделаю», — огрызнулся он.

Полиция узнала, что Финчли держал дома крупные суммы денег. В присутствии налогового инспектора вскрыли сейф. В нем было сто пятьдесят тысяч долларов наличными. Однако подозрение, что Финчли таким образом пытался избежать уплаты налогов, отпало, так как адвокат сначала помещал деньги в банк, а уже потом получал большие суммы наличными.

Финчли, видимо, имел какие-то дела и с лоббистами. Эти люди получали от него крупные суммы денег без расписок, за одно только обещание «добиться результатов». По-видимому, деньги шли и для ведения предвыборных кампаний.

Время от времени Финчли рассказывал своим партнерам о том, что он лично вносил значительные суммы на ведение предвыборных кампаний многих известных политических лидеров. Многие из этих людей часто консультировались у Финчли.

Что касается револьвера 38-го калибра, из которого был произведен смертельный выстрел, то он, скорее всего, не был автоматическим, так как гильзы нигде не нашли. Согласно показаниям свидетеля, слышавшего ссору, стреляли один раз. Так как один из свидетелей явственно слышал женский крик, предполагается, что стреляла женщина.

Все газеты описывали Финчли как уважаемого члена адвокатуры, помогавшего многим известным политическим деятелям. Хладнокровие изменило ему в тот вечер, когда он был страшно рассержен и выкрикивал угрозы.

Я еще раз просмотрел все заметки, чтобы убедиться, что ничего не пропустил. Откуда человек, который нанял Дафни, мог знать, что на столике стоит кейс? Возможно, ему сказал об этом сам Финчли. Вполне вероятно, что, перед тем как с кем-то встретиться, Финчли принес документы домой и положил на столик, откуда мог их забрать перед тем, как подняться в кабинет или спуститься в библиотеку. Возможно, что Харнер знал о его привычках.

В таком случае какую роль здесь играла Дафни? Должна ли была она забрать документы? И взяла не тот кейс? Или сделала все правильно?

Было только одно возможное объяснение.

В газетах упоминалось, что смысл усовершенствований, предусматриваемых в заявках, заключался в пакете предложений, реализация которых оценивалась примерно в восемьсот тысяч долларов. Возможно, в кейсе, который взяла Дафни, находился задаток от этой суммы, который был выплачен после принятия этого предложения.

Ложные показания, которые подписала Дафни, не только дали этим людям власть над ней. При попытке выйти из игры и все рассказать ее признание было бы поставлено под сомнение тем фактом, что она лжесвидетельствовала за определенную сумму денег.

Я доел свой легкий завтрак и опять позвонил по телефону, который дал мне Адамс. Какая-то девушка подняла трубку и сказала, что мистер Адамс не приходил, у него важная встреча, но, если мне что-нибудь нужно, она передаст мое сообщение мистеру Адамсу, хотя он придет не раньше вечера.

— Хорошо, — сказал я, — я кое-что передам ему. Скажите, что это насчет объявления в газете. Я хочу с ним встретиться.

— А имя? — спросила она.

— Адамс.

— Нет-нет. Ваше имя.

— Скажите, звонил мистер Трекер — Т-р-е-к-е-р.^[3]

— Хорошо, я передам.

— Еще скажите, что мою фамилию можно произносить по-разному, — добавил я и повесил трубку.

Глава 7

Когда я пришел в контору, Берта еще не вернулась с обеда. Я прошел к себе в кабинет и решил подождать Элси. Берта вернулась через несколько минут. Я подождал, пока она усядется, а потом вошел к ней в комнату.

— Дональд, — сказала она, — я бы хотела связаться с нашим клиентом.

— С Адамсом?

— Да. Может, ты чего-нибудь придумаешь?

— Я звонил ему дважды и еще попросил кое-что передать ему.

— Вчера он хотел поговорить с тобой. Думаю, Адамс хочет прекратить дело и забрать деньги.

— Может быть, — ответил я.

— Ты забросил его?

— Нет, я работаю.

— Ну и как?

— Есть небольшой прогресс. Небольшой, но… впрочем, незачем забивать тебе голову пустяками. Я расскажу обо всем Адамсу при встрече. Но я не могу больше звонить ему. Если он хочет, чтобы мы бросили дело, пусть прямо скажет об этом.

— Пожалуй, — согласилась Берта. — Эти ребята сведут меня с ума. Сначала распаляются, потом охладевают. Мне казалось, что Адамс не из их числа. Я думала, он энергичный и опытный бизнесмен. Но чувствовалось, что он что-то скрывает. Скорее всего, ты прав — несколько страховых компаний объединились, чтобы раскрыть мошенников, которые угрожают их интересам.

Я зевнул и сказал:

— Если он позвонит и попросит позвать меня, скажи, что я вышел.

— Пусть с ним говорит Элси.

— Элси нет.

— О черт!

— Она кое за кем следит.

— Дональд, эта девочка не сыщик. Она секретарша. Ты здорово влипнешь, если…

— Знаю, знаю, — ответил я, — но это крайний случай.

— Мне это не нравится, Дональд. У тебя всегда крайние случаи. Их слишком много. Будь любезен, сведи их до минимума.

— Хорошо, хорошо, — пообещал я и вышел.

Я направился к себе в кабинет. Через десять минут ко мне заглянула Элси.

Было видно, что она от радости не чуяла под собой ног. Глаза ее блестели. При первом же взгляде на нее можно было понять, что ей сопутствовал успех. Я знал ее привычки: сейчас она вплотную подойдет ко мне и скажет: «Ну, Дональд, угадай».

На этот раз она играла роль хладнокровного сыщика.

— Что-нибудь разузнала? — спросил я.

— Дональд, ты даже представить себе не можешь… — начала она.

— Да, конечно. Что произошло?

— Я увидела ту женщину, которую ты описал. Кстати, ты прекрасно это сделал. Я сразу узнала костюм и все остальное. Она вышла из лифта и направилась к выходу. На улице остановилась. Там было очень много людей, потом к ней подошел человек… Именно его она и ждала, это ясно. Они как будто договорились встретиться.

— Ты можешь описать его?

— Я могу рассказать тебе кое-что поинтересней, — торжествующе произнесла Элси. — Это был тот самый мужчина, который приходил в контору, когда мы справляли твой день рождения.

— Бэрни Адамс? — Я не пытался скрыть удивления.

— Вот именно, — кивнула она.

— Куда они пошли?

— В коктейль-бар. Немного выпили, немного поговорили, и вот тогда я совершила ошибку.

— Какую ошибку?

— Они как будто договаривались о чем-то, может, о плане действий. Я подумала, тебе будет интересно узнать, что они решили и куда она пойдет дальше. Адамс пошел в туалет. Когда он ушел, женщина встала и направилась к двери. Я немного подумала и последовала за ней, потому что решила, что у нас есть адрес Адамса.

— И куда же она пошла? — поинтересовался я.

— К себе в контору. Может, она пошла кому-то звонить или работать.

— Они обедали?

— Нет, только выпили.

— Она ушла, пока Адамс был в туалете?

— Да.

— Он потребовал счет или заплатил за коктейль сразу?

— Ни то, ни другое. Когда я уходила, у стола был официант. Кажется, он испугался, что они его надули. Но заплатила женщина. Наверное, надо было проследить за Адамсом, но ведь Адамс знает меня в лицо, и я испугалась, что он почувствует слежку и, может, не сразу узнает меня, но потом вспомнит, и в этом не будет ничего хорошего. Поэтому я решила, что лучше пойду за женщиной, ведь она меня не знает. А она просто вернулась в контору!..

— Ты ждала, пока она опять выйдет?

— Да, и довольно долго. Вдруг она что-нибудь забыла и поднялась в контору, чтобы забрать это. Я подождала, пока она вернется в бар. Но ее все не было, поэтому я подумала, что они уже решили все свои вопросы. Правда, странно, что она ушла, пока Адамс был в туалете. Они вроде бы даже не попрощались.

— Послушай, может, он заметил тебя? — спросил я.

— Я думала об этом, но уверена, что нет. А если узнал, то он гений. Правда, один раз он мельком взглянул на меня, но это был случайный взгляд.

— Но он видел тебя?

— Конечно. Я села туда, откуда могла его видеть, значит, он тоже мог видеть меня.

— Это произошло до того, как он вышел?

— Да.

— Ну что ж, неплохо, Элси, — сказал я. — Ты справилась с заданием. Только не говори об этом Берте. Скажи лишь, что вернулась и будешь сидеть у телефона. Если меня будут спрашивать, говори, что я вышел.

Сразу после этого я направился в «Беттер бизнес-бюро». Я вынул из кармана объявление, которое вырезал из газеты, и сказал:

— Я хотел бы выяснить кое-что насчет объявления. Девушка за стойкой ответила:

— Минутку. Думаю, мы сможем вам помочь.

Она ушла в другую комнату, а через минуту оттуда вышла другая девушка.

— А, Дональд Лэм! — сказала она. — Чем это ты здесь занимаешься? Все вынюхиваешь?

— Бог мой, Эвелин Кэлоун? Моя старая знакомая Эвелин! Скажи сначала, что ты здесь делаешь?

— Я здесь уже шесть месяцев, — ответила она. — После того как уволилась из юридической конторы.

Я засунул объявление обратно в карман и заметил:

— Не знал, что ты здесь. Вообще-то я не искал ничего особенного. Правда, хотел кое-что выяснить, но, пожалуй, сначала соберу побольше сведений и тогда зайду.

— Думаю, дополнительных сведений не потребуется, — сказала она. — Секретарь сказала, что ты спрашивал насчет объявления о трехстах долларах и о дорожном происшествии.

— В общем, я действительно хотел узнать об этом. Дело довольно скучное, а я очень любопытен. Но мне незачем тебя беспокоить.

Она рассмеялась:

— Не говори так, Дональд. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты не хочешь говорить, в чем дело, чтобы здесь не узнали, что ты сыщик. Пошли в комнату. Надеюсь, смогу тебе чем-нибудь помочь.

Я последовал за ней. Эвелин предложила сесть и спросила:

— Так что тебе нужно, Дональд? Я покачал головой:

— Я бы мог сказать неправду той девушке за стойкой, но тебе врать не буду. Забудь обо всем.

Она улыбнулась:

— Я не хочу давить на тебя. Но должна сказать, что у нас есть кое-что насчет этого объявления. Мы провели небольшое расследование, вернее, обычную проверку. Уж слишком странно было оно составлено. Объявление поместил некто Родней Харнер. Он арендует офис у Кэтрин Эллиот в Монаднок-Билдинг. Кэтрин — опытный секретарь и организатор. Она бросила работу и открыла собственное дело. У нее в Монаднок-Билдинг множество таких контор. Она сдает их в аренду плюс отвечает на письма и телефонные звонки. Пару лет назад один из ее клиентов имел неприятности с «Беттер бизнес-бюро», и с тех пор она очень осторожна. Кэтрин настаивала, чтобы Харнер представил рекомендации, и в конце концов он их представил — от строительной компании «Латроп, Лукас и Мэнли». Там утверждали, что знают Харнера и могут поручиться за его честность.

— Ты вступала в контакт с этой компанией? — спросил я.

— Нет. Дальше мы не стали проверять. Все вроде бы в порядке. И хотя объявление немного странное, а награда слишком большая, нас удовлетворили рекомендации Харнера.

— Кэтрин Эллиот проверила их?

— О да, она поговорила с одним из руководителей фирмы по телефону, и он все подтвердил.

— У нее есть адрес Харнера?

— Насколько я помню, у нее есть только адрес гостиницы, где он живет. Он приехал из другого города для того, чтобы расследовать что-то насчет аварии. Мы оставили его в покое, потому что рекомендации великолепны.

— Ты не узнавала, где именно он живет?

— Нет, ведь я занималась обычной проверкой. Но для тебя я постараюсь это сделать.

— Если ты сможешь узнать, сохраняя мое инкогнито…

— Не волнуйся. Я рада помочь тебе, — сказала она, потом открыла ящик картотеки, нашла нужную карточку и набрала номер.

— Могу я попросить Кэтрин Эллиот? О да, Кэтрин. Это Эвелин Кэлоун из «Беттер бизнес-бюро». Я собиралась до конца заполнить для архива картотеку по тому самому делу, о котором вы мне рассказывали, и заметила, что у меня нет адреса мистера Харнера. Кажется, вы говорили, что он живет в гостинице…

В трубке послышались странные звуки, как будто курица, увидев летящего ястреба, в панике созывала цыплят.

— О, я понимаю, — вставила Эвелин и через минуту объяснила: — Я всего лишь собиралась положить карточку в архив и заметила, что нет адреса… Отель «Стилтон». Да, большое спасибо… Нет-нет, все в порядке. Все уже уладилось… Совершенно верно… Вы не хотите забивать себе голову… Да, такие вещи накапливаются… Я просто не заметила сначала, что у нас нет адреса. Может, вы и давали мне его раньше, но я не записала. Тот факт, что за него поручились… этого вполне достаточно… Еще раз спасибо. До свидания.

Эвелин повесила трубку и сказала:

— Однако я бы не сказала, что ты завоевал там популярность.

— Почему?

— Она сообщила мне то, о чем я ее просила, а потом добавила, что некто Дональд Лэм, который рассчитывал получить от мистера Харнера вознаграждение, пытается навредить им, хотя ему объяснили, что в его услугах не нуждаются. Она сказала, что Харнер убежден, что Дональд Лэм не видел этой аварии. Он просто хотел получить деньги и дать за это ложные показания. И еще она заявила, что в этих условиях они не могли обвинить Лэма в том, что он лжесвидетельствует, без того чтобы самим не попасть в неприятное положение. Поэтому они отказались от его услуг, но Лэм был настойчив и хотел во что бы то ни стало получить триста долларов.

— Понятно, — сказал я.

Она задумчиво взглянула на меня:

— Ты действительно хотел получить эти деньги?

— Я пытался узнать подробности насчет этого объявления.

— Нашел что-нибудь?

— Все это сплошной обман, — ответил я.

— В каком смысле?

— Сейчас я не готов сказать точно, — сказал я, — но вся эта авария — фальшивка. В объявлении все перепутано. Виноват водитель «кадиллака». К тому же этот случай был расследован и все было закончено до того, как объявление поместили в газету.

Ее глаза сузились.

— Не может быть!

— Это правда.

— Господи, но зачем же им понадобились свидетельские показания? Они хотели снова начать расследование?

— Не знаю, — ответил я, — поэтому я и собирал все эти сведения.

— Пожалуй, мне надо заняться этим, — произнесла Эвелин, — это по нашей части.

Я покачал головой:

— Не стоит мутить воду, пока я не поймаю свою рыбку.

— Но это то, что мы бы и сами с удовольствием поймали. Я ведь говорила тебе, что Кэтрин уже имела неприятности с одним из своих клиентов, и если… Но она обещала, что будет предусмотрительна.

— Я уверен, что она выполнила обещание, — сказал я, — пожалуйста, пока не вмешивайся. У тебя есть ее адрес?

Она посмотрела карточку:

— Я записывала ее адрес, когда произошло то неприятное для нее дело. «Стилбилт Апартментс», квартира 14-Б. Не знаю, живет ли она там до сих пор…

— Какая разница, — заметил я. — Я похож на тебя. Просто люблю собирать сведения. Иногда это очень помогает.

— Да, банк информации — это очень удобно, — сказала она, — давай заключим сделку, Дональд.

— Какую?

— Ты рассказываешь нам то, что будет полезно для бюро, а мы отплатим тебе тем же.

— Что ты хочешь сказать этим «отплатим»?

— Я хочу предложить работать вместе. Это может быть выгодно и нам и вам.

— Может быть, и придет то время, когда это будет выгодно и нам и вам, — сказал я, — но пока я хочу поработать один. Конечно, я буду с тобой сотрудничать, но у меня есть клиент, и поэтому кое-что приходится держать в секрете.

— Я понимаю. Но ты меня заинтриговал.

— Держи язык за зубами.

— Хорошо, Дональд. Не забывай меня.

— Спасибо, — сказал я и пошел в библиотеку, чтобы посмотреть кое-что по работающим в городе строительным фирмам.

Я нашел нужный мне журнал для подрядчиков и просмотрел подшивку. Наконец в оглавлении я нашел фирму «Латроп, Лукас и Мэнли».

Девушка-библиотекарь помогла мне отыскать нужный выпуск, и я нашел страницу, где описывалось это предприятие. Там была фотография трех руководителей концерна. Вальтера Кушмана Лукаса я узнал сразу. Это был Родней Харнер.

Глава 8

Офис фирмы был оформлен по последнему слову интерьерного дизайна. В приемной стояли кресла для гостей и стол администратора с коммутатором. Кроме приемной, были комнаты машинисток и картотека. Одна из створок двери была открыта, и оттуда слышался треск пишущих машинок.

Три двери вели из приемной к кабинетам, на которых висели таблички: «М-р Латроп», «М-р Лукас», «М-р Мэнли».

Машинистка ловко печатала на электрической машинке какие-то карточки и к тому же не забывала про коммутатор. Машинка гремела как пулемет, а рядом трещали телефонные звонки.

Я стоял и некоторое время смотрел на нее. Было видно, что это немного раздражает женщину. Наконец она не выдержала и сказала, стараясь улыбаться, но сдвинув брови:

— Слушаю вас.

— Мистер Лукас… — начал я.

— О да, а ваше имя?

— Скажите мистеру Лукасу, что я по личному делу. Он меня знает, — сказал я и улыбнулся.

Она поглядела на меня без улыбки.

— Я должна знать ваше имя.

— Скажите, это Дональд, — сказал я, дав понять, что мне надоели вопросы.

— Дональд кто?

Я сделал вид, что решил уйти:

— Ну ладно. Это личное дело. Когда увидите его, скажите, что приходил Дональд, но ему не по душе волокита. Он поймет, что вы имеете в виду.

— Подождите, — холодно сказала она и, отвернувшись от меня, включила переговорное устройство и понизила голос так, чтобы я не мог слышать, о чем она говорит. Потом сказала: — Да, мистер Лукас. Я спрошу у него. — Она обернулась: — Мистер Лукас хочет узнать ваше имя. Я широко улыбнулся:

— Ну что ж, я скажу ему, — и, пройдя мимо стола, повернул ручку двери с табличкой «М-р Лукас» и вошел.

Лукас сидел у телефона и раздраженно хмурил брови. Он поднял глаза, гневно взглянул на меня, бросил трубку, потом резко отодвинул кресло и поднялся. И тут глаза его расширились. Он узнал меня, у него отвисла челюсть, плечи опустились так, что казалось, пиджак ему непомерно велик.

— Вы! — проговорил он. Я затворил дверь и сказал:

— Я думал, что вы встретитесь со мной. Вообще-то я пришел за своим вознаграждением.

— Как… как вы нашли меня? Я улыбнулся:

— Разве это имеет значение, мистер Лукас? Или вы предпочитаете, чтобы, когда речь идет о дорожном происшествии, вас называли мистером Харнером?

Он откинулся в кресле, колебался с минуту, а потом сказал:

— Садитесь, мистер Лэм.

Я сел в кресло, на которое он указал.

— Я должен кое-что объяснить вам, — сказал он.

— Думаю, должны.

Он опять помолчал, поглаживая левой рукой суставы пальцев правой руки и пытаясь собраться с мыслями.

— Объявление, — начал он, — ввело вас в заблуждение.

— Наверное.

— Мы хотели связаться с определенным лицом, которое, как нам было известно, видело эту аварию. Этот человек был нам нужен по другой причине; но мы не хотели, чтобы эта причина стала известной, поэтому мои коллеги и я решили дать объявление, что разыскивается человек, видевший дорожное происшествие.

— Понятно.

Он продолжал, и его лицо немного оживилось.

— Вот, собственно, почему это объявление могло ввести в заблуждение истинного свидетеля происшествия.

Очевидно, вам причинили неудобство. Оно будет оплачено.

— Сколько? — спросил я. Теперь он любезно улыбался:

— Сто долларов, мистер Лэм.

— В объявлении сказано триста, — заметил я.

— Я же объяснил вам, мистер Лэм, что мы искали определенного человека и этот человек — не вы.

— Вы его нашли? — спросил я.

— Это не относится к делу, которое мы обсуждаем, мистер Лэм.

— А какое дело мы обсуждаем?

— Оплата причиненных вам неудобств, — ответил он.

— Между прочим, — сказал я, — все в этой заметке — выдумка. Вы, наверное, все перепутали. Ведь на самом деле на красный свет проехал именно «кадиллак», а «форд» ни в чем не виноват.

— Когда мы обсуждали это раньше, вы говорили по-другому, — сказал он.

— Зато сейчас я говорю, как все было на самом деле.

— Но вы не видели происшествия? — спросил он.

— В заметке сказано, что деньги будут выплачены тому, кто представит свидетеля.

— Объявление было составлено аккуратно, — заметил Лукас, — там сказано, что награду получит свидетель, который даст показания, что не прав был водитель «форда».

— Да, — сказал я, — вы не могли написать по-другому, иначе к вам пришли бы полдюжины свидетелей.

— Что вам все-таки нужно? — спросил он.

— Я думаю, что заслужил эти деньги. Ведь я добросовестно ответил на объявление, разве нет? — проговорил я.

— Не знаю… А разве да? Я только улыбнулся.

Он опять заколебался, провел пальцами по подбородку, потом потер кулаком кончики пальцев и наконец сказал:

— Хорошо, мистер Лэм. Пожалуй, вы заслужили награду. Будьте любезны, подождите несколько минут, у меня нет при себе таких денег. Я напишу расписку и достану деньги из сейфа.

Он поднялся и вышел.

Я хотел было осмотреть содержимое его стола, но зеркало, висевшее на стене, вызывало подозрение. Это вполне могло быть зеркало-окно для наблюдения из соседней комнаты, так что я решил воздержаться от своего намерения.

Примерно через пять минут Лукас вернулся. У него в руках были деньги и расписка.

— Вот, мистер Лэм, — сказал он, вручив мне три стодолларовых банкнота, и попросил: — Распишитесь, пожалуйста.

Я прочитал текст расписки: «Я, Дональд Лэм, подтверждаю, что полностью получил деньги за ответ на объявление в газете и представление свидетеля по делу о дорожном происшествии пятнадцатого апреля».

Дальше было место для подписи, а под ним — две строчки для адреса.

— Распишитесь, — сказал Лукас, — и, будьте любезны, оставьте адрес.

Я сложил стодолларовые бумажки, сунул их в карман, взял в руки расписку, разорвал ее сначала на две, потом на четыре части, подошел к корзинке для бумаг, бросил туда обрывки и сказал:

— Никаких расписок.

После этого, даже не взглянув на Лукаса, я вышел из комнаты.

Он смотрел мне вслед, расстроенный, рассерженный и нерешительный.

Когда я уходил из конторы, какая-то хорошенькая девушка, сидевшая в приемной, сказала секретарю:

— Я не могу больше ждать. Пожалуйста, скажите ему, что я приду завтра. Мне назначена встреча.

Она вышла вместе со мной. Мы вместе подождали лифт. Я догадался, что этой машинистке дали задание проследить за мной и узнать, куда я иду. Она была очень возбуждена, ведь ее оторвали от обычной работы и заставили заниматься слежкой.

Подошел лифт, и девушка вошла в кабину передо мной, каждым движением выдавая свои намерения.

Техника слежки — это искусство, и научиться ему нелегко. А девушка все делала неверно. Она нервничала так, что, пока лифт опускался, раза три-четыре откашлялась и несколько раз исподтишка взглянула на меня, как будто боялась, что я растаю в воздухе. Когда лифт остановился, она пропустила меня вперед, хотя я и стоял сзади.

Совсем рядом был коктейль-бар, и я направился прямо туда, словно хотел там с кем-то встретиться. Девушка подождала, пока я войду, потом прошла за мной и села, надеясь, что я не узнаю в ней ту самую девушку, которая была в конторе и в лифте. Она продолжала время от времени исподтишка посматривать на меня.

Я узнал у бармена время, мы сверили часы, а потом я прошел в туалет. Там был запасной выход из бара. Я вышел на улицу и пошел по направлению к ближайшему недорогому отелю. Там я заказал номер на имя Дональда Лэма из Денвера, Колорадо. Объяснил портье, что оставил багаж в камере хранения, и скоро он будет здесь, но пока я хотел бы заранее заплатить за номер.

Эта идея ему понравилась.

Я заплатил за один день, получил расписку, ключ, сунул все это в карман и сказал:

— Я не буду подниматься, подожду, когда привезут вещи.

Потом вышел из гостиницы и направился прямо к тому дому, где находилась контора «Латроп, Лукас и Мэнли».

Ждать пришлось минут двадцать. Наконец показалась и девушка, которая следила за мной. Она выглядела угнетенной и удрученной. Я прошел мимо нее, не глядя в ее сторону. И хотя я смотрел вперед, краем глаза я все же заметил, как она удивилась, увидев меня в толпе, обернулась и двинулась за мной. Я пошел обратно в гостиницу, подошел к стойке и громко спросил:

— Есть письма для Дональда Лэма из Денвера? Вот мой ключ.

Портье посмотрел в ящик и покачал головой. Тогда я приветственно помахал ему ключом и пошел к лифту. Она не посмела зайти в лифт вместе со мной. От добра добра не ищут.

Я поднялся на четвертый этаж, быстро сбежал по лестнице на третий и посмотрел, где остановился лифт. Стрелка показывала, что кабина стоит на четвертом. Я нажал на кнопку и, когда подошел лифт, спустился вниз и оставил ключ портье.

Теперь девушка скажет своему боссу, что я живу во второсортном отеле. Она была довольна собой, я — тоже. К тому же у меня были триста долларов для Дафни Крестон.

Я подумал, что неплохо было бы переодеться, и пошел к себе домой собрать кое-какие вещи.

Я знал, что сержант Селлерс где-то ждет меня, только не догадывался, где именно, может быть, в машине. Наверное, он очень быстро вылез из нее и догнал меня, потому что остановился у меня за спиной, когда я еще не успел вынуть письма из ящика.

— Привет, Малыш, — сказал он. Я не обернулся:

— Привет, Фрэнк. Я почувствовал запах сырого табака и решил, что ты где-то рядом. Что новенького?

— Ты.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты — главная новость.

— Это новость для меня.

— Ничего. Пошли наверх.

— Куда наверх?

— К тебе в квартиру.

— Зачем?

— Я хочу ее осмотреть.

— Есть ордер? — поинтересовался я.

— А ты шутник, черт побери, — заметил Селлерс. Мы пошли наверх. Я вынул из кармана ключ. Селлерс последовал за мной. Я чувствовал запах потухшей сигары, которую он жевал.

— Если ты не возражаешь, я все же посмотрю на ордер, — сказал я.

— Пожалуйте, — ответил Селлерс и вручил мне копию ордера, где говорилось, что он разыскивает улики, которые относятся к личности неизвестного, находившегося в доме номер 1771 по Хэммет-авеню в то время, когда был убит Дэйл Диркин Финчли.

— Ордер не подходит, — сказал я, — здесь не сказано, где ты должен искать и что должен найти.

Селлерс передвинул потухшую сигару из одного угла рта в другой и усмехнулся:

— Этим ты противодействуешь офицеру полиции?

— Нет. Этот вопрос я подниму в суде.

— Пожалуйста. Это твое право.

— Так что же ты ищешь, Селлерс? — спросил я.

— Девушку.

— Я почтенный холостяк, — напомнил я.

— Великолепно.

И он начал осматривать комнату. Заглянул в корзину для бумаг, в шкаф, под кровать. Он порылся и под шкафом, внимательно осмотрел ботинки, пепельницы, чтобы найти окурки со следами губной помады, и наконец спросил:

— Где ты ее прячешь. Малыш?

— Кого?

— Девушку.

— А что, ты решил, что у меня есть девушка, которой что-нибудь известно?

— Ты прячешь ее, хотя знаешь, чем это грозит!

— Чем?

— Я тебе расскажу, — ответил он, — когда разговор зайдет о твоей лицензии. Правда, я не хотел бы вредить тебе, потому что иногда ты сотрудничаешь с полицией, да и Берта молодец. Но она совершила большую ошибку, когда стала сотрудничать с тобой. Если бы не ты, она бы продолжала заведовать приличным…

— …агентством по сбору информации, — перебил я.

— Все равно оно бы процветало. К тому же ей не пришлось бы не спать ночами, опасаясь за свою лицензию.

— Ей нечего беспокоиться и сейчас, — заметил я.

— Пожалуй, пока я ее друг и она честно играет со мной, — сказал он.

Потом Селлерс пошел в ванную, посмотрел на зубные щетки, проверил полотенца, даже заглянул в корзину с грязным бельем.

— Ты ищешь в забавных местах, — сказал я.

— Иногда я кое-что нахожу там, — отрезал он.

— А что у тебя еще интересного, кроме девушки? — спросил я.

— Деньги.

— Много?

— По моим сведениям, фирма, специализирующаяся на заключении контрактов, собиралась подать заявки на строительство дороги, нивелировку местности, создание дренажных систем и производство разных других усовершенствований с привлечением большой группы субподрядчиков. Предполагалось подать целую серию заявок. Финчли был адвокатом субподрядчиков. Заявки должны были сопровождаться внесением денежного залога в подтверждение добрых намерений и хорошей работы. Мне рассказали, что одна группа подрядчиков подала свою заявку с опозданием и, чтобы узаконить ее, им пришлось заплатить более сорока тысяч наличными. Они позвонили Финчли и получили добро. Затем послали деньги. Возможно, когда Финчли влепили пулю, деньги были у него дома.

— Кто тебе все это рассказал? — спросил я.

— Маленькая птичка.

— А кто эти субподрядчики?

Селлерс посмотрел на меня и опять проманипулировал во рту сигарой:

— Почему ты спрашиваешь?

— Я хочу выяснить.

— Если честно, Дональд, то я не знаю, — сказал Селлерс и добавил: — Я почему-то думал, что об этом знаешь ты. И если ты что-то скрываешь, то я тебя, черт побери… — Он задумчиво посмотрел на меня: — Ну ладно, я, пожалуй, дам тебе шанс.

— Спасибо.

— Ты должен благодарить меня. Другой полицейский уже давно разделался бы с тобой. Так вот что я тебе скажу. В связи с этим делом мы ищем женщину. Есть доказательства, что в то время, когда Финчли убили, у него в доме была женщина. Есть предположение, что стреляла именно она. Известно также, что после выстрела она выбежала из дома и исчезла. Мы не знаем, куда она пропала, но ты находился по соседству с этим местом. Когда дело касается женщины, ты — Дон Кихот, и можно предположить, что именно ты привез ее туда и ожидал на улице, когда она вернется.

— Доказательства? — сказал я.

— Их много, — ответил он, — но мы не говорим подозреваемому обо всех уликах.

— А я подозреваемый?

— Да.

— Спасибо.

— Не за что… И вот что я тебе еще скажу: мы знаем, что ты знаком с женщиной по имени Дафни Крестон, что ты заезжал вместе с ней в отель «Травертин», взял ее вещи и уехал. Вы очень спешили и подозрительно себя вели. Что ты на это скажешь?

— Ничего.

— Ты не признаешь этого?

— Почему?

— Тогда признаешь?

— Тоже нет.

— Кто такая эта Дафни Крестон?

— Я работаю на одну женщину, — ответил я, — но имени ее я не называл.

— Берта ничего не знает, — сказал Селлерс. — К вам в контору Дафни Крестон не приходила. Это не относится к твоей текущей работе.

— Последнее время я был очень занят и не смог рассказать Берте обо всех деталях этого дела.

— Чем ты занимаешься для этой Дафни Крестон?

Я сделал вид, что раздумываю — сказать или не сказать, а потом покачал головой:

— Это секрет.

— Ладно, Малыш, — предупредил Селлерс, — я займусь тобой. — Он подошел к телефону, набрал номер и произнес: — Говорит Фрэнк Селлерс. Вот приказ: 16—72—91—4, срочно! Поняли? Ладно, пока.

Потом он пожевал сигару, устроился в самом уютном кресле так, будто собирался просидеть здесь неделю, и сказал:

— Я должен заметить тебе, Дональд, что если то, о чем я говорил, или большая часть этого — правда, то тебе несдобровать.

— Да, но лишь в том случае, если именно я привез эту женщину к дому Финчли, ждал, пока она застрелит его, потом посадил в машину и повез к отелю, где она остановилась, забрал ее вещи и наконец спрятал ее.

Если все это так, мне придется очень долго есть казенный хлеб.

— Точно, — подтвердил Селлерс.

— А если я выполняю заказ одной женщины, то не должен выбалтывать полиции все связанные с этим тайны только потому, что какая-то Кэтрин Эллиот пытается мне напакостить.

— Как ты сказал? — спросил Селлерс, вынув изо рта сигару и выпрямившись.

— Кэтрин Эллиот.

— Кто это?

— Вздорная женщина, которая хочет подложить мне свинью.

— Отчего ж это она так на тебя рассержена? Я пожал плечами:

— Почем я знаю. Я хотел собрать для своего клиента кое-какие сведения, а меня отшили.

— Какого рода сведения?

— Насчет объявления об автомобильной аварии, имевшей место пятнадцатого апреля.

Селлерс хотел было засунуть сигару обратно в рот, потом с отвращением взглянул на нее, поднялся, пошел в ванную и спустил ее в унитаз. Я понимал, что он тянет время.

— Расскажи мне еще что-нибудь об этом происшествии, — попросил он, — или о работе.

— Пусть рассказывает Берта. Ты же веришь всему, что она говорит, — сказал я. — И не веришь ничему, что говорю я. Почему ты не спросишь ее?

— Кое-что совпадает, — сказал он. — Берта говорила, что ты работаешь с каким-то странным объявлением, что тебя наняла крупная ассоциация страховых компаний, чтобы ты разоблачил шайку мошенников.

— Ну что ж, — сказал я, — не знаю, могу ли я все это рассказывать тебе, но раз Берта считает нужным, пусть так и будет. Кэтрин Эллиот связана с этим делом, не знаю насколько, но меня она очень невзлюбила. У нее были неприятности с «Беттер бизнес-бюро».

— Да, черт побери!

— Вот-вот. И теперь она сделает все, чтобы мне навредить, ведь ей известно, что я расследую это дело, и она очень боится.

Селлерс подошел к окну, уселся на маленький столик и принялся барабанить по нему пальцем.

— Возможно, ты и выкарабкаешься, — сказал он. — Может быть.

— Будем надеяться, — сказал Селлерс, — в противном случае у тебя будут большие неприятности и ты втянешь в них и Берту. А в этом нет ничего хорошего. Конечно, она очень скупа, но всегда помогает полиции.

— И я всегда помогаю полиции.

— Конечно, помогаешь, — согласился Селлерс, — иногда!

— И за это надо расплачиваться, — сказал я и добавил: — Тебе.

— Да, — согласился Селлерс. — Ну, мне пора. Я оставлю тебя ненадолго. Но предупреждаю: не лезь в грязные делишки. — Он пошел к двери, потом обернулся и сказал: — Не обижайся.

— Не обижаюсь. Он вышел.

Я догадался, что по телефону он отдал кодированный приказ прислать сюда машины для наблюдения за мной в случае, если я выйду из дома.

Я подождал минут пятнадцать, чтобы дать полиции время подготовиться, потом вынул из кармана заметку с фотографией выигравшего большой приз на тотализаторе Денниса Фарлея и прочитал адрес: дом 1328, Северэндж-авеню. Я открыл бюро, в котором лежал мой револьвер, и положил его в кобуру, которая висела под мышкой. Эта штука, как бы я ее ни пытался скрыть, здорово выпирала из-под пиджака. Я терпеть не мог носить оружие. Но сейчас я думал, что неплохо бы иметь его при себе.

Глава 9

Дом 1328 по Северэндж-авеню был похож на коробку из-под печенья. Такой тип домов очень выгоден для подрядчиков. У них есть четыре различных плана, и они строят четыре разных дома подряд, потом еще четыре и так далее, пока не будет готов квартал из сорока домов или десяти одинаковых групп.

Дом Денниса Фарлея был из недорогих: в нем были две спальни, ванная и гостиная, которая служила одновременно столовой и кухней.

Фарлей был дома. Я почувствовал запах готовящегося обеда. Очевидно, Фарлей еще не ел, а только выпил коктейль. Это был высокий, широкоплечий юноша, подарок для женщины. Только вот рот у него был слишком большим.

Он свысока взглянул на меня и даже и не подумал впустить в дом.

— Чем могу быть вам полезен?

— Я хотел бы немного поговорить с вами наедине.

— Как это?

— Может быть, отойдем? — предложил я.

— Хорошо.

— А если мы сядем в мою машину, там нас точно никто не услышит.

— А о чем вы хотите поговорить со мной? — осведомился он.

Я показал ему визитку:

— Я частный детектив.

— Ну-ну. Я всегда хотел узнать, как выглядит частный детектив. — Он оглядел меня с ног до головы и вдруг засмеялся.

— Что тут смешного? — спросил я.

— Вы.

— Да?

— Точно. Я видел вашего брата по телевизору, читал о вас в книжках. Частный детектив — это такой бугай, который сначала врежет по морде, выбьет все зубы, использует пару приемов каратэ, сломает одну-две руки, потом отряхнет руки и прыгнет в постель к своей беби.

— И?.. — сказал я.

— Вы не такого сорта.

— Ничего, я тоже кое-как справляюсь.

— Интересно, каким образом?

Я чуть повернулся и засунул руку в карман так, чтобы пистолет под пиджаком стал заметнее. Фарлей посмотрел на меня и сообразил.

— Понятно, — сказал он, — чего вы от меня хотите?

— Хочу поговорить.

— Это вы уже сказали.

— Это конфиденциально.

— Опять повторяетесь.

— Это касается общей собственности.

— Ну и что?

— Собственности Дафни.

Он дернулся так резко, как будто я ударил его по лицу мокрым полотенцем. Глаза его похолодели, а губы сжались.

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Может, все-таки пойдем к машине или вы хотите послушать здесь?

— Я никуда не пойду. А если вы будете донимать меня, то отниму пушку и сотру вас в порошок.

— Ладно, я хотел дать вам шанс решить все полюбовно, — сказал я и не спеша направился по дорожке к месту, где оставил машину, но через минуту услышал за спиной тяжелые шаги. Мне на плечо легла здоровенная рука.

— Вот что, Лэм, я не хочу, чтобы вы уходили с тем, чтобы причинить мне неприятности.

Я не обернулся:

— Вы уже сделали это за меня.

Я открыл дверцу машины и сел за руль.

— Вот что, подождите минуту, — сказал Фарлей. Он обежал вокруг машины и сел рядом со мной:

— Расскажите мне, в чем дело.

— Это о вашей с Дафни общей собственности, — повторил я. — Вы выиграли на тотализаторе сто двадцать с чем-то тысяч долларов. Сколько из этой суммы вы намереваетесь отдать Дафни за то, что сбежали с ее деньгами и…

— Вот что, Лэм, в этом браке не было ничего хорошего. Она это знала. Она согласилась на формальный брак со мной, чтобы в глазах своих друзей придать себе видимость респектабельности.

— Вы записали все это в свидетельстве о браке? — спросил я.

— Не говорите глупостей! Я промолчал.

— Сколько она хочет? — наконец спросил он.

— Не знаю, — ответил я, — я посоветую ей удовлетвориться пятью тысячами, если буду иметь на руках деньги.

— Пять тысяч! — воскликнул он, — вы с ума сошли? Знаете, сколько у меня осталось после того, как государство запустило в мой карман свою лапу?

— Поэтому я и прошу пять тысяч. Иначе я сказал бы — пятьдесят.

— Слушайте, Лэм, я женат. У меня дочка семи лет. Она славный ребенок. Подумайте, что будет с ней, если…

— Если я проболтаюсь?

— Вот именно.

— Почему же вы не думали об этом раньше? — спросил я.

— Слушайте, Лэм, я торговец. Я часто уезжаю из дома, и тогда, как всякое живое существо, я… Но я люблю свою жену и дочку и никогда не причиню им вреда.

— Все это хорошо, — заметил я, — если не хотите, тогда нечего бояться.

— Я не это имел в виду. Иногда бывает такое состояние, когда совершаешь поступки, за которые потом становится стыдно. Но делаешь это не нарочно, а под влиянием минуты. Скажите, вы понимаете меня?

— Конечно, понимаю, — ответил я, — и, кроме того, я думаю, что, если вы честный человек, вы заплатите Дафни пять тысяч долларов.

— С моей точки зрения, она не имеет права ни на цент. Она знала, на что шла.

— С моей точки зрения, она имеет право на гораздо большую сумму. Женившись, вы обманули ее. Она жалела вас и не стала преследовать в судебном порядке. Но когда вам повезло, вы получили много денег, она сразу вспомнила общий счет, с которого вы, перед тем как сбежать, забрали все деньги.

— Там было чуть больше тысячи ста долларов, — сказал он. — Я верну их. Я с самого начала собирался вернуть их. У меня были проблемы с деньгами, и я снял все деньги, потому что нуждался в них и еще затем, чтобы, чтобы… чтобы…

— Чтобы?

— Чтобы нанять частного детектива, черт побери, — выпалил он.

— Точно. Но теперь именно она наняла детектива, и это будет стоить вам пять тысяч. Однако я не уверен, что смогу убедить ее согласиться на это.

— Но я не могу…

— Бросьте. Вы в состоянии…

Рядом остановилась полицейская машина. Оттуда вышел сержант Фрэнк Селлерс со сравнительно свежей сигарой во рту. Он шел к нам.

— Ну, Малыш, ты заставил нас чуть-чуть поохотиться за тобой, — сказал он, — давай разбираться, что здесь к чему. — И он показал Фарлею свое удостоверение: — Ваше имя?

— А в чем дело? — спросил тот.

— Ваше имя? — повторил Селлерс. — И не надо тратить время на выдумку…

— Деннис Фарлей.

— Давно вы знаете этого парня, Дональда Лэма?

— Впервые увидел.

— Кто он?

— Частный сыщик.

— Чего он от вас хочет?

— Это мое личное дело.

— Я спрашиваю, чего он хочет?

Фарлей колебался. Дверь его дома открылась, и на пороге показалась хорошенькая женщина. Она увидела, что Фарлей сидит в моей машине, а рядом остановилась полиция, хотела что-то сказать, потом повернулась, собралась было идти домой, но, передумав, остановилась у калитки, наблюдая за нами.

— Итак, — повторил Селлерс.

— Он частный детектив и требует деньги для одной женщины, с которой мы повздорили несколько месяцев назад на Среднем Западе.

— Ее имя.

— Это не имеет значения. Это…

— Как ее зовут? — резко перебил Селлерс.

— Дафни Крестон, — ответил Фарлей.

— Черт меня побери, — пробормотал сержант.

— Это похоже на шантаж, — продолжал Фарлей.

— Каким образом я угрожал вам? — спросил я.

— Это некстати…

— Я угрожал вам?

— Вы говорили о неприятностях.

— Я объяснил, что это за неприятности?

— Ну… нет.

— Я угрожал, что буду преследовать вас, если вы не выполните то, что я прошу?

— Наверное, вы намекали…

— Ерунда, — перебил я, — я никому не угрожал. Я представляю интересы женщины, у которой к вам справедливые требования. Если в вас осталась хоть капля порядочности, вы заплатите. Если нет, ничем не смогу вам помочь. Кроме того, я не обещал вам, что, даже если вы примете ее условия, все будет в порядке.

— О чем это вы? — спросил Селлерс.

— Это небольшая семейная ссора, сержант. Фарлей вынул из кармана чековую книжку и сказал:

— Хорошо, я выпишу Дафни чек на пять тысяч и подпишу: «На покрытие всех требований — законных, справедливых и прочее».

— Отлично, — сказал я, — я отдам ей этот чек, и если он в порядке, то она возьмет деньги и напишет расписку. А если она вернет его, значит, она не согласилась на эту сумму.

— Черт побери, пусть соглашается. Больше она не получит ни цента, что бы она ни делала.

Пока Фарлей выписывал чек и отдавал его мне, Селлерс стоял рядом.

— Хорошо, я вам позвоню. У вас есть телефон? — спросил я.

— Да, но его нет в телефонной книжке.

— Напишите на чеке.

Он записал свой номер телефона.

— Ну вот, — сказал я и повернулся к Селлерсу: — А что здесь делаешь ты, Фрэнк?

— Я подумал, что мне лучше проследить, чтобы у тебя больше не было неприятностей, — объяснил Селлерс.

— Я не заметил, что за мной следили.

— Еще бы, черт побери, — сказал Селлерс, — работали профессионалы, а не я. За тобой следили с вертолета.

Фарлей слушал все это, раскрыв рот. — Кто же все-таки этот парень? — спросил он Селлерса.

— Он же сказал. Его зовут Дональд Лэм. Он частный детектив и чрезвычайно ловкий сукин сын.

С этими словами он пошел обратно к машине.

Глава 10

Когда Берта Кул приходила домой, она любила надеть пижаму, тапочки и шелковый халат, послушать на магнитофоне любимую классическую музыку — в общем, побездельничать.

Мне всегда было трудно сравнивать эту картину с той, которую я каждый день видел в конторе. Там ее талию стягивал пояс, и она бодро сидела в своем скрипящем вращающемся кресле. Глаза блестели так же ярко, как бриллианты на ее пальцах, которые пытались вытряхнуть прибыль из всего, до чего они дотрагивались.

Я знал, что Берта терпеть не может, чтобы после работы ей мешали разговорами о делах, но я был в чрезвычайно затруднительном положении, и у меня не было выхода.

Я позвонил.

В трубке послышалась сказочная мелодия — Шестая симфония Бетховена.

— Это Дональд, — сказал я.

— Черт побери, где ты был?

— Работал.

— Что тебе нужно?

— Нам нужно встретиться.

— Завтра.

— Нет, сейчас.

— Ну ладно, приходи, раз надо.

— Это очень важно, — сказал я.

— Ясно, — сказала она и повесила трубку.

Я подъехал к дому Берты. Ее квартира была примером абсолютной роскоши — портьеры, мягкий свет, удобные кресла и запах фимиама.

Берта открыла дверь и, приложив палец к губам, прошептала:

— Заходи, садись и дай дослушать.

Она опустилась в кресло, откинулась на его спинку, закрыла глаза и впитывала музыку с блаженной улыбкой на лице, как игрок в гольф, который после трудной игры отдыхает в горячей ванне. Запись закончилась. Нажав на кнопку, Берта выключила магнитофон и свирепо посмотрела на меня:

— Я терпеть не могу, когда среди ночи нужно говорить о деле.

— Я знаю.

— Что тебе нужно?

— Я хочу аннулировать наше сотрудничество.

— Что? — резко спросила она и приподнялась в кресле.

— Нам нужно аннулировать наше сотрудничество.

— Ну что это я еще не так сделала? Бог знает, как мне надоели твои фокусы… ты…

— Дело не в тебе, дело во мне.

— Что случилось?

— Я попал в неприятное положение и могу потерять лицензию. Незачем рисковать еще и твоей.

— Ты говоришь так, будто беседовал с Фрэнком.

— Да, он говорил со мной.

— Понятно, — сказала Берта и добавила: — Есть разница.

— Это из-за чертова дела с объявлением. Там очень много подозрительного. Я пошел на большие расходы и неприятности, чтобы избежать подозрений, и только после этого позвонил по этому номеру. Это телефон конторы в Монаднок-Билдинг. Такие конторы для небольших дел содержит женщина по имени Кэтрин Эллиот. У нее можно арендовать комнату на час или на пятнадцать минут. Со мной беседовал человек по имени Харнер. Я намекнул ему, что буду лжесвидетельствовать, если он заплатит триста долларов. Казалось, сделка завершена, но на объявление ответил еще один человек, девушка по имени Дафни Крестон. Как только я ее увидел, то понял, что мне не повезло. Это было как раз то, что им требовалось — совсем наивная девочка, к тому же без средств к существованию. Я решил подстраховать себя и познакомился с ней. Эти люди, конечно, предпочли Дафни и отбрили меня. Я начал работать через нее и выяснил, что Родней Харнер на самом деле — человек по имени Вальтер Кушман Лукас, один из директоров уважаемой строительной фирмы «Латроп, Лукас и Мэнли». А в это время наш Бэрни Адамс поговорил с Кэтрин Эллиот. Скорее всего, он подкупил ее, и она ему все рассказала. Так он узнал, что от моих услуг отказались. Это взбесило его. Хотя он истратил на нас не очень много денег, но все же не хотел бы, чтобы они пропали.

— Мы не виноваты, — сказала Берта, — раз в дело ввязался этот молокосос. Черт побери, он думал, что мы работаем без ошибок?

— Точно, он так и думал, — ответил я.

— Но ведь ты ничего не потерял в этой ситуации, раз вступил в контакт с этой Дафни Крестон. Я думаю, что раз эта крошка так наивна и впечатлительна, то она будет нуждаться в твоей беспредельной мудрости. Уж я-то знаю.

— Я поддерживал с ней контакт, — подтвердил я.

— Где она сейчас?

— В квартире, которую я арендовал специально для этого дела.

— На чье имя?

— К счастью, на мое.

— Почему «к счастью»?

— Потому что все это связано с убийством и жертва была нужна им для того, чтобы провернуть дело с Финчли. Они привезли Дафни к нему домой, заставили подняться наверх и взять кейс. Она вошла как раз в то время, когда Финчли был убит. Этот самый Родней Харнер сразу быстро убрался, оставив ее держать ответ. Но она догадалась сбежать оттуда до приезда полиции и вернуться ко мне. Однако полицейским известно, что в доме была какая-то женщина. И вот Кэтрин Эллиот пытается мне насолить. Я знаю, почему она это делает, — я ходил в «Беттер бизнес-бюро», чтобы проверить кое-какие ее операции. В общем, ситуация чертовски затруднительная.

Берта, закрыв глаза, несколько минут о чем-то думала.

— Что за черт, Дональд! — наконец сказала она. — Крупная фирма не стала бы платить большие деньги и идти на это только ради того, чтобы заполучить такую жертву, как эта Дафни.

— Тем не менее она это сделала, — заметил я, — значит, была причина. Они подозревали ловушку, поэтому решили послать на разведку человека, который за деньги готов совершить лжесвидетельство. И конечно, в этом деле с контрактами не обошлось без крупной ставки.

— Какая это сумма?

— В кейсе, который взяла Дафни, сорок тысяч, — сказал я.

— Поджарьте меня как устрицу! — проговорила Берта.

— Да, — согласился я, — кроме того, она могла взять не тот кейс.

Берта замолчала, потом спросила:

— Что об этой крошке знает сержант Селлерс?

— Не много, — ответил я, — знает, что она — мой клиент и что, когда убили Финчли, я был рядом с его домом.

— Черт, что ты там забыл?

— Я следил за машиной, в которой ехала Дафни Крестон.

— Да, ты здорово вляпался, — согласилась Берта.

— Вот почему я здесь.

— Удивительно, что Селлерс до сих пор не забрал тебя в полицию и не вытряс из тебя все, что ему нужно.

— Он бы сделал это, если бы не одна вещь.

— Какая?

— Муж Дафни Крестон — многоженец, к тому же он получил главный выигрыш на тотализаторе на скачках. Его фотография есть во всех газетах. Я знал, что Фрэнк будет следить за мной, чтобы узнать все о Дафни Крестон. И вот я поехал к ее мужу и немного потряс его ради того, чтобы получить алиби. Я почти шантажировал его, и он чуть не избил меня. А потом появился Селлерс, и муж решил, что у меня есть поддержка полиции. Поэтому он уступил.

— Сколько ты из него вытряс?

— Пять тысяч.

— Ах ты, маленький ублюдок! — восхищенно произнесла Берта.

— Но в нашем деле все перепутано. Кэтрин Эллиот сдает конторы, «Беттер бизнес-бюро» имеет с ней некоторые трения. Бэрни Адамс, видимо, подкупил Кэтрин. Да, еще это объявление…

— С кем все-таки связан этот Адамс?

— Не знаю, но хотел бы узнать. То, что он представляет группу страховых компаний, — чепуха.

Берта помолчала, потом спросила:

— Эта Дафни Крестон хорошенькая?

— Еще бы!

— Я должна была догадаться, — сказала Берта. — Почему я всегда задаю такие дурацкие вопросы?

— Мне в любом случае пришлось бы с ней познакомиться. Это должно было меня подстраховать.

— Это была не страховка, а великолепная награда!.. Господи всемогущий, я становлюсь невежливой. Это не лучший каламбур, черт побери.

— Она хорошая девочка, Берта, — сказал я.

— Что еще ты для нее сделал?

— Я добыл для нее еще три сотни.

— Наличными?

— Да.

— А пять тысяч?

— Чеком.

— На нас или на нее?

— На Дафни Крестон. Полностью.

— Она что-нибудь знает об этом?

— Нет, я еще не решился сказать ей.

— Почему?

— Думаю, за мной следят.

— Так что ты хочешь от меня?

— Ты не должна отвечать за мои ошибки. Мы сейчас же прервем наше сотрудничество. Напишем заявление, поставим дату, пригласим свидетелей, и ты сможешь показать его сержанту…

— Не говори глупостей, — сказала Берта, — я, конечно, похожа на сварливую старуху, но не брошу компаньона на тонущем корабле. И пусть меня сварят как свеклу!

— Все это очень серьезно, — предостерег я. — Обычно я нахожу выход из таких ситуаций, но сейчас — нет. Да еще эта Кэтрин Эллиот делает все возможное, чтобы навредить мне. Она думает, что я не смогу сделать то же самое.

Берта скривила рот:

— Ладно, мы позаботимся об этой Кэтрин.

— Это не так-то просто, — заметил я.

Когда женщина имеет дело с женщиной, всё очень просто, — сказала Берта. — Труднее, когда женщина имеет дело с мужчиной. Женщина плетет интриги. Ей нравится действовать за кулисами. Ее стихия — притворство. Ее инструменты — тушь, искусственные ресницы, парики и все остальное. Они изменяют ее внешность, а суть остается прежней. Женщина живет своей собственной жизнью. Она хитра и часто обманом достигает своей цели. И если кто-нибудь пытается сорвать с нее этот покров фальши, сирена исчезает… Так вот, я пойду к этой Кэтрин и расскажу этой суке, на какой остановке ей сойти. И не надо думать, что я этого не сделаю. Ты знаешь, где она живет?

— Да. В «Стилбилт Апартментс». Адрес мне дала Эвелин Кэлоун, моя знакомая.

— Еще одна женщина.

— Да.

— Твоя подруга?

— Верно.

— Кто она?

— Она секретарь в «Беттер бизнес-бюро». Нам придется сотрудничать с ней, потому что у нее есть информация о Кэтрин Эллиот. Как-то раз они уже сталкивались, поэтому Эвелин предупреждала Кэтрин, чтобы та не занималась темными делишками. Теперь Эвелин вновь интересуется ею.

— А может, мне лучше встретиться с этой Кэтрин и хорошенько поговорить с ней? — предложила Берта.

— Не стоит. Во всяком случае, сейчас, — ответил я. — Пока мы до конца не изучим ситуацию, не стоит ее задевать. Во всей этой работенке меня, по существу, волнует только одно — афера сама по себе довольно крупная, а мы пока имеем дело с пешками.

Берта задумалась:

— Эта Дафни Крестон — что с ней?

— У бедняжки денег всего тридцать пять центов, — ответил я.

— А этот кейс с сорока тысячами…

— …наличными.

— Кому известно, что он у нее?

— Ну, к примеру, Вальтеру Лукасу.

— А как же она проживет без денег?

— У меня в той квартире полно продуктов. Сейчас она там… я надеюсь. Во всяком случае, я запретил ей выходить.

— А Селлерс знает, что ты получил для нее пять тысяч?

Я кивнул.

— И постарается проследить, что ты с ними сделаешь?

Я опять кивнул.

— Что ты намерен делать в этом случае?

— Воспользуюсь помощью Элси, — ответил я. — Я напишу Дафни официальное письмо: «Уважаемая мисс Крестон, извещаю вас о том, что имел беседу с вашим бывшим мужем и добился от него денежной компенсации в размере пяти тысяч долларов. Чек выписан на ваше имя и прилагается. Если вы удовлетворены этой суммой и таким образом полностью рассчитались со своим бывшим мужем, то можете перевести чек в наличные деньги, а затем связаться с нами и выплатить гонорар по этому делу».

— Как ты собираешься послать это? — спросила Берта.

— По почте, со срочной доставкой. А в нашем архиве мы оставим копию. Если придет Селлерс и предъявит ордер для его осмотра, он найдет это письмо и…

— И узнает адрес, — сказала Берта.

— Да, узнает.

— И ты этого хочешь?

— Нет, но он не должен пока его видеть, пока…

— Пока что?

— Пока мы не закончили это дело.

— Но ты же говоришь, что он хочет найти ее.

— Да, но он сделает это не раньше чем через двадцать четыре часа.

— Ты хочешь сказать, что к этому времени все закончишь?

— Да, я должен это сделать.

— О каком деле ты говоришь?

— Боюсь, что об убийстве Финчли. По крайней мере, оно связано с нашим делом, так что я не могу быть ни в чем уверенным, пока не узнаю, что произошло в его доме.

Берта покачала головой:

— Ты не должен в это ввязываться. Полиция уже вовсю разматывает это убийство. Если ты сунешься, тебя засосет в такой водоворот, что сам будешь не рад.

— А что еще я могу сделать?

— Сиди и не встревай, — ответила она.

— Скоро сюда придет Фрэнк Селлерс, — сказал я. — Он будет рыться в нашем архиве, искать документы о Дафни, чтобы найти нужные ему доказательства. Мы скажем, что не можем позволить ему это, так как дело конфиденциальное. А он потребует предъявить их, так как Дафни может быть связана с убийством.

— Ладно, — сказала Берта, — тогда думай, как нам остановить его. Ты же гений.

— Его невозможно остановить.

— Тогда как сбить его с толку?

— Я пришел сюда не для этого. Я хочу, чтобы ты вышла из игры.

— К черту! Будем расхлебывать вместе. Лучше подумай головой, как нам исправить положение? А когда решишь — убирайся к черту и дай дослушать музыку.

— Хорошо, — сказал я, — мы напишем Дафни до востребования, потом попросим Элси забрать письмо, отнести его и передать Дафни. Они же не будут следить за Элси рано утром.

— Ты знаешь номер ее телефона? — спросила Берта. Я кивнул.

— Еще бы, — сказала Берта и добавила: — Звони, я поговорю с ней.

— Может, у нее свидание, — сказал я.

— Тогда поговорим, когда она вернется. Она все-таки вернется, я надеюсь.

— Вероятно.

— Она не будет в отлучке всю ночь. Если, конечно, не из-за тебя. Господи, как она смотрит на тебя… Это черт знает что. Почему ты не избавишься от нее и не найдешь себе скромную, симпатичную… Нет, пожалуй, это будет уже не то. Не знаю, почему эти девчонки так к тебе липнут. Наверное, оттого, что ты к ним не пристаешь, а говоришь только о делах. А это вызов. Подай мне аппарат.

Я дал ей телефон и номер Элси. Она позвонила, и через мгновение Элси сняла трубку.

— Элси, возьми карандаш, — сказала Берта, — я продиктую письмо. Стенографируй. Ты готова? — И она продиктовала письмо. — Напиши адрес: «Дафни Крестон, до востребования». Теперь поезжай в контору и отпечатай его. Скоро приедет Дональд и привезет чек на пять тысяч, ты положишь его в конверт. Потом он даст тебе инструкции. Утром надо будет кое-что сделать. Ясно? Да, он в порядке… Да, здесь… Конечно, он в порядке… О Господи, не клади трубку. — Она обернулась и с возмущением произнесла: — Ей надо, чтобы ты сам сказал, что у тебя все в порядке.

Я взял трубку:

— Привет, Элси. Со мной все хорошо.

— Я волновалась, Дональд.

— Почему?

— Не знаю. Наверное, это женская интуиция. У тебя неприятности, да?

— Ничего, — ответил я, — у меня всегда неприятности. Приходи в контору, там встретимся. Ты отпечатаешь письмо, я положу в него чек и еще три новенькие хрустящие стодолларовые бумажки.

— Разве не опасно так посылать деньги?

— Опасно.

— Тогда зачем, Дональд? Может, мне самой отнести их?

— Это еще опаснее. Увидимся в конторе. Не волнуйся. Все будет хорошо. — Я положил трубку.

Берта покачала головой:

— Она поставила тебя на пьедестал. Думаю, тебе нужно спустить ее с неба на землю, хотя это тоже не самое лучшее…

— И?..

— И тебе пора с этим кончать. Я бы спятила, если бы кто-нибудь смотрел на меня восхищенными глазами. Не пытайся сделать из нее детектива. Это не тот тип.

— Я знаю.

Берта усмехнулась:

— Все нормальные люди пристают к девушкам, иногда получают пощечины.

— А ты думаешь, мне не дают пощечин?

Берта обдумала эти слова, потом сказала:

— Все это подорвет авторитет нашего сыскного агентства, — потом добавила: — Впрочем, это произойдет в любом случае. А теперь убирайся и дай послушать музыку.

— Селлерс уже на тропе войны, — напомнил я.

— Сколько у нас есть времени?

— Не больше двадцати четырех часов. Ты ведь знаешь Селлерса. Он всегда сваливается на голову, как тонна кирпичей. Я еще немного задержал его часов на двенадцать или на сутки.

Берта вздохнула:

— У меня будет время послушать музыку, а у тебя — придумать один из тех сногсшибательных планов, которые нас всегда выручали. Тебя ведь скоро схватят.

— Вот об этом-то я и говорю тебе. Может, это случится уже сегодня.

— Ладно, — сказала Берта, — раньше я заведовала агентством по сбору информации и теперь могу начать снова… Хотя я не смогу платить за эту квартиру… Придется снять где-нибудь каморку.

— Если мы перестанем сотрудничать…

— К черту. Убирайся отсюда и иди работать.

Я двинулся к двери. За моей спиной зазвучал вальс Штрауса. Он успокоит расшатанные нервы Берты.

Глава 11

Когда я пришел в контору, Элси уже отпечатала письмо. — Дональд, — спросила она, — кто такая Дафни Крестон? У нас не было ее дела.

— Знаю, — ответил я, — это связано с моей работой. Берта знает о ней.

— Понимаю.

— Я получил для нее чек на пять тысяч и три сотни наличными. Положи их в письмо и пошли на почтамт. Утром ты придешь туда и дашь адрес одной квартиры. Скажешь, что ты Дафни Крестон.

— Что это за адрес?

Я отдал ей карточку, на которой написал адрес моей явочной квартиры.

— Там живет мисс Крестон? Я кивнул.

— Под своим именем?

— Ну, может быть, под другим, — ответил я, — ей приходится скрываться. Но письмо ей доставить надо. Вот что мы сделаем: уберем маркировку «До востребования» и пошлем письмо по срочной доставке. Но в нашем архиве должно быть сказано, что письмо отправлено до востребования. Потом мы пойдем на почту и отправим его.

— Может, лучше воспользуемся почтовым ящиком?

— Не стоит.

— Но ящик прямо в доме. В десять часов вынимают письма.

— Ты уверена?

— Конечно. Я всегда посылаю так.

— Ну что ж, это великолепно, мы не привлечем ничьего внимания. Если мы пойдем на почту, за нами обязательно станут следить и узнают, что мы отсылаем важное письмо. Да мало ли что еще может придумать Селлерс.

— Сержант Селлерс? Он тоже принимает участие в этом деле?

— Еще бы, ведь где я, там и он, — ответил я. — Если у него возникают какие-нибудь проблемы, он начинает совать нос в мои дела.

— А сейчас у него есть проблемы?

Я кивнул.

— Это убийство Финчли, Дональд?

— Может быть, — сказал я, — Бог знает, но чтобы ни случилось, ему обязательно нужно знать, имею ли я к этому отношение.

— Ладно, мы надуем его, — сказала она. — Сейчас мы бросим письмо в ящик, а потом ты пригласишь меня на ужин. Если за нами будут следить, то подумают, что ты назначил мне свидание.

— Пожалуй, это правдоподобно.

— Ты не считаешь, что я напрашиваюсь на ужин?

— У тебя постоянное приглашение. Тебе нужно только извещать меня, когда ты можешь его принять.

— Дональд, ты такой славный.

Мы наклеили на конверт марку срочной доставки, убедились, что в коридоре никого нет, бросили письмо и пошли ужинать. Потом я отвез Элси домой.

— Зайдешь, Дональд? — спросила она. Я посмотрел на часы.

— Пожалуй, нет. Завтра у меня трудный день.

— Обещай, что не попадешь в беду.

— Я постараюсь.

Она поцеловала меня и пожелала спокойной ночи. Я сел в машину и поехал на Хэммет-авеню, чтобы оглядеть все вокруг. Финчли жил в доме номер 1771. До него было всего несколько кварталов.

Дом номер 1369 был похож на тот, что описала мне Дафни. Это был большой двухэтажный особняк старой постройки, когда люди предпочитали простор толчее и скученности. В доме было темно, а на лужайке был вбит колышек с табличкой «Продается».

Я подошел к двери и дернул за ручку. Она была заперта. Тогда я прокрался к окну, огляделся по сторонам, вынул электрический фонарик и направил в комнату луч света. Мебели не было. Я пошел обратно к машине и списал с таблички номер телефона. По счастью, там было сказано «продается владельцем».

Я позвонил. Трубку снял мужчина.

— Прошу простить, что я звоню в такое позднее время, — сказал я. — Вы продаете дом номер 1369 по Хэммет-авеню? Не могли бы вы сказать, сколько он стоит?

— Кто говорит?

— Богатый покупатель.

— А свое имя вы не хотите назвать?

— Нет.

— В таком случае, я не думаю, что мы сможем договориться.

— Не говорите глупостей, — сказал я. — Вы же хотите продать дом, а я, если сойдемся в цене, готов купить его. Вот и все.

— Сколько вы можете дать за него? — спросил он.

— Я готов купить этот дом за приемлемую цену. В нем четыре комнаты?

— Четыре и три ванные.

— Сколько вы за него хотите?

— Сорок одну тысячу наличными. Дом довольно большой.

— С мебелью?

— Конечно нет.

— Простите, что позвонил так поздно, но я мог бы купить этот дом. Могу я осмотреть его?

— Не ночью же. Почему вы звоните так поздно?

— Я работаю, поэтому у меня не так много свободного времени. Этот дом мне подходит. Кроме того, я хотел бы иметь дело с продавцом лично, чтобы сэкономить на посреднических.

— Да, пожалуй, вы сэкономите эти деньги. Но вся сумма нужна мне наличными. Поэтому я и продаю его. В агентстве по недвижимости мне сказали, что такой дом не продашь за наличные.

— Если это то, что мне нужно, я заплачу, — сказал я. — Мне даже удобнее заплатить наличными, но в этом случае цена должна быть справедливой.

— Цена вполне справедлива. Я бы мог продать его за сорок восемь тысяч, считая аванс. Но мне нужны наличные.

— Завтра я хочу осмотреть другой дом, так что нельзя ли мне все-таки осмотреть ваш дом сегодня? — спросил я.

— Вот что, — ответил он, — меня зовут Келтон, Олни Келтон. Если этот дом вам подходит, я могу прийти.

— Я действительно хочу купить его.

— Вы сейчас рядом с ним?

— Да, рядом, у станции техобслуживания.

— Я сейчас буду. Встретимся у дома.

— Хорошо, — сказал я.

Я вернулся на место и немного подождал. Минуты через три показался Келтон. Это был сутулый человек с резкими чертами лица. Похоже, он страдал дурным пищеварением.

— Меня зовут Лэм, — сказал я, — вы были так любезны, что представились и пришли сюда с ключами. Теперь мы можем познакомиться.

Он вынул из кармана ключ от входной двери:

— Дом вам понравится.

— Внутри он не обставлен?

— Нет. Господи, конечно нет, за такую-то цену.

— А коммунальные услуги?

— С этим все в порядке. Кстати, я иногда показываю дом довольно поздно, хотя и не так поздно, как сейчас: Мы с вами товарищи по несчастью. Днем я тоже работаю.

Он открыл дверь и включил свет. Мы вошли в коридор, прошли в просторную гостиную и столовую. Наши шаги эхом отзывались в пустых комнатах. Я внезапно остановился.

— А это что значит?

Он нахмурился:

— Пропади он пропадом!.. Ведь обещал забрать все сегодня.

— Что это такое?

— Этот дом на сорок восемь часов арендовал один человек. Ему нужно было временное помещение, чтобы кое-что скопировать. Он поставил здесь эту аппаратуру и обещал вывезти ее к сегодняшнему дню.

— Черт побери, это же новейшие ксероксы, их здесь несколько, — присвистнул я. — Вот сюда кладут чистую бумагу, а отсюда забирают копии. Зачем ему все это?

— Не знаю, — ответил Келтон, — его зовут Харнер, и у него где-то тут рядом офис. Он сказал, что ему надо скопировать какие-то документы, и хорошо заплатил мне.

— Это странно, черт побери.

— Не думаю, — сказал он, — здесь поблизости негде больше арендовать помещение. К тому же этот Харнер хотел, чтобы комнаты не были заставлены мебелью… Дальше кухня и две спальни. Вообще комнат — пять. Внизу есть маленькая, но очень удобная комната для служанки. В ней туалет и душ.

— Спальни находятся наверху? — спросил я.

— Две спальни и еще одна большая комната, которая может быть спальней. С бывшими хозяевами этого дома жил отец мужа. У него была одна из спален. А остальные спали внизу. Потом отец умер, а дом большой и… У вас есть семья, мистер Лэм?

— Я думаю о том, чтобы обзавестись семьей, — ответил я.

Он поднял глаза.

— Я женюсь на разведенной женщине. У нее пятеро детей, — объяснил я.

— О… — только и смог вымолвить Келтон.

— Я знаю ее очень давно, — продолжал я, — и когда она развелась, я… Думаю, этот дом нам подойдет.

— Это как раз то, что вам нужно.

— Кое-что придется перестроить.

— Это будет нетрудно сделать. Наверху можно устроить детскую.

— Сколько лет этому дому?

— Его построили в тридцать втором. В то время можно было найти и хороший строительный материал, и рабочую силу, и все это — дешево. Люди искали работу, склады были переполнены материалами. Человек, который его построил, имел деньги. Да и время для этого было вполне благоприятное.

Я кивнул.

Мы поднялись на второй этаж, потом на чердак.

— Я хочу получше осмотреть все. Скорее всего, дом подойдет мне, — сказал я.

— Ну что ж, мы можем сговориться.

— А как насчет того, чтобы оставить мне ключ и… Он покачал головой:

— Нет-нет, ни за что… без аванса.

— Я заплачу вам сто долларов вперед, а вы на двадцать четыре часа дадите мне ключ. Мне нужно подумать. Полагаю, на тридцати восьми с половиной тысячах мы сойдемся. Если я решаю не покупать дом — сто долларов ваши, если куплю — они войдут в его стоимость.

Он попятился:

— Не тридцать восемь с половиной. Дом стоит дороже…

— Да, — сказал я, — но мне все равно, какова его рыночная стоимость, я покупаю дом себе.

— Для вас это будет прекрасный дом.

— Возможно, — согласился я.

— Но его цена — сорок одна тысяча наличными. Я не собираюсь уступать.

— И я тоже. Не знаю, как оценивают его на рынке или вы лично. Для меня он стоит тридцать восемь с половиной тысяч, если, конечно, он понравится моей невесте и детям.

— Вы еще не осмотрели двор, — сказал он.

— Как бы не так. Я осмотрел все вокруг еще до того, как вы пришли.

Он немного поколебался, потом проговорил:

— Думаю, мы сможем заключить эту сделку за тридцать девять с половиной.

Я покачал головой и направился к двери.

— Тридцать девять, — сказал он.

— Мне очень жаль, мистер Келтон, но тридцать восемь с половиной — это для меня предел.

— Я не собирался продавать его так дешево. Черт, лучше бы я воспользовался услугами агентства по продаже недвижимости.

— Но ведь это наличными, — напомнил я, — вся сумма наличными.

— Когда? — спросил он.

— Завтра к полуночи вы получите сто долларов или прибавите к этим деньгам тридцать восемь тысяч четыреста.

— А где сто долларов? — спросил он.

Я вынул из бумажника стодолларовый банкнот. Мы спустились в столовую, где стояли ксероксы. На маленьком столике он написал расписку. Я прочитал ее и попросил ключ. Он отдал его и сказал:

— Завтра к полуночи.

— Хорошо, — ответил я.

— Конечно, это предельный срок, — сказал он, — я хотел бы узнать о вашем решении пораньше, чтобы не просыпаться в полночь от телефонного звонка.

— Разумеется, — согласился я, — у меня будет достаточно времени. Часто и женщине требуется не много времени, чтобы решиться.

— Я знаю, знаю, — ответил он и ворчливо добавил: — Пожалуй, это так.

Я положил ключ и расписку в карман.

— Мне нужны какие-нибудь гарантии, — сказал он. Я дал ему имя моего банкира, потом спросил:

— А как насчет всего этого хлама? Его заберут?

— Его уже должны были вывезти.

— Хочу вам заметить, что не несу за него никакой ответственности.

— Конечно нет, раз его должны были увезти еще сегодня. Вы сказали, его имя Харнер?

— Да.

— А от него у вас есть какие-нибудь гарантии?

— У него в Монаднок-Билдинг контора. Дома у меня записан его телефон. Думаю, с ним все в порядке. Здесь же оборудования на несколько тысяч.

— А у Харнера есть ключ? — спросил я.

— О да. Ведь он должен вывезти отсюда свою технику.

— Значит, гарантии есть.

— Ну да, контора в Монаднок-Билдинг…

— Должно быть, он крупный предприниматель.

— Наверное, у него крупный офис, — сказал Келтон.

— Да уж недаром он привез сюда это оборудование. Кстати, а не сделать ли нам опись этих машин, чтобы быть спокойными?

Келтон покачал головой:

— Я вполне защищен, у меня есть расписка. А к вам это не имеет никакого отношения.

— А если этот Харнер скажет, что я украл какой-нибудь ксерокс?

— Это еще надо будет доказать.

— А если он заявит, что что-то пропало?..

— Это ничего не значит. Пусть доказывает.

— Я все-таки сделаю опись, — настаивал я.

— Я не собираюсь ждать, пока вы ее сделаете, — сказал Келтон, — уже поздно, и мне незачем сидеть здесь и заниматься бессмысленной работой. Если этот Харнер завтра утром не вывезет все это, я буду взыскивать с него сто долларов в день и наложу на оборудование арест.

— Хорошо, — сказал я, — я сделаю опись без вас.

— Без свидетеля это бессмысленно, — заметил Келтон, — Харнер может сказать, что вы сначала украли два-три ксерокса, а потом составили опись.

— Да, пожалуй, но, может, вы все-таки поможете мне? Это защитит нас обоих.

— Ну хорошо, — проворчал он, — сколько их здесь? Незачем записывать номера моделей, серий и всего остального. Так, посмотрим — две машины у этой стены, две у этой, одна в центре. Пять штук, и все для копирования. Мне, во всяком случае, так кажется.

— Точно, — сказал я. — Напишем, что их пять, и не будем указывать номера моделей.

— Ладно. Вот и вся опись, Лэм. Утром их увезут.

— Я бы хотел, чтобы это сделали до того, как я привезу сюда свою невесту. Она увидит, что комната заставлена, и решит, что дом маленький. Ей может не понравиться.

— Хорошо, хорошо, будь по-вашему. Итак, у нас здесь пять машин, и каждая стоит на столике. Пошли домой.

— Как он увезет все это — в фургоне? — спросил я.

— Наверное, ведь в багажник легкового автомобиля все это не погрузить.

Мы вышли, и Келтон закрыл за собой дверь. Он сел в машину и уехал. Я вернулся в дом, включил свет и внимательно осмотрел все комнаты. Кроме этих машин, там ничего не было. Они стояли на столах, а рядом находились ящики с бумагой:

Я записал номера серий и моделей всех ксероксов и, как только закончил, где-то вдалеке услышал сирену. Звук становился все громче. Я выключил свет и выбежал на улицу. Как только я открыл входную дверь, мимо дома пронеслась машина. Я успел заметить, что это темный седан, который мчался как дьявол. За ним, на расстоянии в сорок — пятьдесят ярдов, я увидел полицейскую машину с завывающей сиреной. Седан круто свернул в переулок. Я подумал, что он может перевернуться. Его занесло. Он въехал на тротуар, потом помчался дальше и снова резко повернул. Раздался громкий визг и скрежет. За рулем в полицейской машине тоже сидел профессионал, он проделал тот же маневр и прибавил скорость.

Я прислушался. В темноте раздались три выстрела. Моя машина стояла возле дома. Я проехал несколько кварталов, нашел стоянку, поставил машину и стал ждать.

Показались другие полицейские машины. Их становилось все больше. Внезапно меня ослепил свет фар. Ко мне подъехала одна из машин.

— Что вы здесь делаете? — спросил офицер. — Жду.

— Чего?

— Как чего?! Господи, вы еще спрашиваете! Вы загнали меня сюда своей сиреной. Вот я и жду, когда вы закончите, чтобы ехать домой.

— Позвольте проверить ваши права, — сказал офицер. Я с неохотой протянул ему документы.

Вдруг что-то привлекло его внимание.

— Лэм! Дональд Лэм! Вы же как-то связаны с этим делом.

— О каком деле вы говорите?

— Вы друг сержанта Селлерса?

— Я его знаю.

— Вы… сейчас. Ждите здесь.

Он пошел к своей машине и взял телефонную трубку. Через пять минут он вернулся, но теперь его поведение очень изменилось.

— Что вы здесь делали? — спросил он.

— Работал.

— У вас здесь были дела?

— Да.

— Какие?

— Селлерс знает. Я собирал информацию.

— Он сказал, что вы ее уже собрали.

— Я сделал только половину работы. Мне кое-что еще осталось сделать.

— Простите, Лэм, но я должен осмотреть.

— Что?

— Вас. Выходите и встаньте лицом к машине.

— Вы собираетесь обыскать меня?

— Да.

— Вы не имеете права.

— У меня нет выбора. Вы ведь имеете отношение к этому делу.

— К какому делу?

— Вы знаете. К делу об убийстве Финчли.

— Я работаю на своего клиента. А полиция меня уже достала. Вы не имеете права.

— К вашему сведению, Лэм, — сказал сержант, — сегодня вечером кто-то забрался в дом Финчли, сорвал с дверей печати и обыскал комнаты. Один из соседей уведомил полицию. Мы проверили. Этот человек скрылся от нас на машине. Мы его преследовали, но у нашей машины лопнула покрышка. Офицер дал предупредительный выстрел, а потом выстрелил в заднее колесо и в бензобак преследуемой машины.

— В меня никто не стрелял, — сказал я.

— Как же, можно подумать, что вы случайно остановились здесь. Что-то мы слишком часто встречаемся, мой друг.

Он обыскал меня, но не тронул ни записной, ни чековой книжки. Правда, он нашел ключ от дома номер 1369. К счастью, на нем не было никаких отметок.

— У вас много ключей, — наконец сказал он.

— Мне приходится открывать много дверей.

— В правом кармане брюк у вас кожаный кошелек с ключами. Еще один в левом кармане пиджака, и один ключ в правом.

— И что же?

— Для каких дверей они предназначены?

— У меня есть квартира, — ответил я, — есть контора. Кроме того, я веду множество разных дел и не обязан рассказывать о предназначении каждого ключа. Если хотите, мы можем подъехать к дому Финчли и проверить каждый ключ. Я не против.

— Вот это как раз то, что я собирался сделать, — сказал офицер. — Следуйте за мной.

Мы подъехали к особняку Финчли. Офицер прилежно проверил каждый ключ, но остался ни с чем.

— Ладно, — сказал он, — можете идти, но Селлерс с вами еще об этом потолкует. Он говорит, что вы уж слишком часто фигурируете в этом деле.

— Передайте Селлерсу, что он тоже слишком часто фигурирует в этом деле, — заметил я.

Офицер усмехнулся.

— Ну ладно, я пошел, — сказал я.

— Минутку, — сказал он, — придется подождать распоряжения. Я запросил управление.

— Сколько ждать?

— Не больше десяти минут.

Я догадался, что он пошел попросить, чтобы за мной установили наблюдение. Через двенадцать минут он вернулся и сказал:

— Можете идти, Лэм, но не вляпайтесь в какую-нибудь историю.

За мной приставили следить двух полицейских, не меньше. Поэтому я отправился домой. Больше идти было некуда, разве что посмотреть, как там Дафни. Но если бы я пошел к ней, то привел бы за собой полицию. Я понимал, что Фрэнк Селлерс очень бы хотел поговорить с Дафни Крестон.

Глава 12

На следующее утро я выехал из дома, но не стал заезжать в контору. По дороге я заметил слежку. Как мне показалось, у меня на «хвосте» сидел один человек, что было вполне обычным делом. Я подождал до девяти часов, а потом позвонил Орвиллу Макстону.

— Мистер Макстон, говорит Дональд Лэм.

— Чем могу служить? — спросил он.

— Не могли бы вы сообщить мне об организации, в которой работаете?

— Еще чего. Я слишком много говорил об этом. Надоело.

— Но мне нужна не обычная информация, а нечто другое, — сказал я.

— Что именно?

Например, ваше собственное мнение о Дэйле Финчли.

— Вы репортер?

— Нет, я подозреваемый.

— Что? — вскричал он.

— Подозреваемый.

— Как это?

— Вот это я и хочу узнать. Полиция решила доставить мне неприятности.

— Вы хорошо знали Финчли?

— Совсем не знал. Но мне кажется, что кое-что я о нем выяснил.

На другом конце провода воцарилось молчание. Наконец Макстон спросил:

— О чем вы хотите поговорить со мной?

— Я отниму у вас минут пятнадцать. Если не захотите отвечать на какие-нибудь вопросы, не надо. Полиция не сняла с вас подозрения. Но они подозревают и меня. Поэтому у нас есть нечто общее.

Макстон опять замолчал и наконец сказал:

— Хорошо, я даю вам пятнадцать минут. Приезжайте. Сколько вам потребуется времени, чтобы доехать?

— Десять минут.

— Хорошо. Приезжайте, поговорим пятнадцать минут. Но если вы пойдете напролом, я вас выкину вон.

— Ладно, — сказал я.

На самом деле я звонил из автомата, который был за два квартала от его конторы. Я прошел туда пешком и представился секретарше. Она с любопытством посмотрела на меня и сказала:

— Входите, мистер Лэм, он ждет вас.

Орвилл Макстон был похож на спортсмена — широкоплечий, коренастый, с мощной шеей, густыми бровями, мясистым носом, квадратной челюстью и здоровенными руками. Он изучающе посмотрел на меня своими серыми глазами.

— Садитесь, Лэм. Я сел.

— Так что вы хотите знать?

— Вы член правления фирмы, — сказал я, — вы должны были утверждать контракты. Финчли был у вас юристом. Зачем Финчли нужно было представлять все эти заявки правлению?

— Да, мы собирались утверждать контракт и должны были знать, с кем имеем дело и какова сумма представленных сделок.

— Вы запланировали встречу?

Он забарабанил по столу короткими толстыми пальцами:

— Мы должны были встретиться.

— С Финчли?

— Да.

— Когда?

— Он сказал, что имеет еще одну заявку, которая наиболее выгодна, но она как-то задержалась и… обо всем этом я рассказал полиции, Лэм.

— Вы не сказали только, где были во время убийства.

— Вот именно, черт побери! Это не их дело! Говорят, что полиции надо помогать, а сам-то я получаю от нее какую-нибудь помощь?! Полицейские приходят, задают разные вопросы, которые касаются твоей личной жизни, потом приглашают репортеров, рассказывают, какие они молодцы, а на следующий день ты читаешь об этой своей личной жизни на первых полосах газет.

— Вы говорите о себе?

— Как вам угодно, черт побери. Теперь рассказывайте о себе.

— Я частный детектив.

— Черт!

— Я работал над делом женщины, вышедшей замуж за женатого человека. Когда он узнал, что ей все известно, то сбежал и прихватил с собой все ее сбережения. Я нашел его здесь, в Лос-Анджелесе, и собирался взыскать с него эти деньги. Я стараюсь защищать интересы своих клиентов. Но по причине, о которой я не могу сейчас говорить, полиция решила, что моя клиентка могла быть той самой женщиной, которая стреляла в Финчли, или той, которую видели у его дома сразу после убийства.

— Похоже, вы говорите о двух женщинах?

— Да.

Макстон снова забарабанил пальцами по столу. Он нервничал, но его лицо оставалось похожим на гранитную скалу.

— И что дальше? — спросил он через некоторое время.

— Полиция не любит, когда им мешает частный детектив. К тому же в данный момент я не могу раскрыть им всех секретов. Я пытаюсь помочь своей клиентке. Так вот, полиция доставила мне большие неприятности. Единственное, чем я могу помочь себе, это найти нужные улики. Они пойдут по правильному следу и оставят меня в покое.

— И поэтому вы явились ко мне?

— Да, к вам.

— Зная, что за вами следят, вы решили прийти, чтобы они пошли теперь по моему следу?

— Я хотел бы получить некоторые сведения, — ответил я.

— Полиции известно, что вы здесь?

— Думаю, да. Кажется, они следят за мной.

— Я не буду вмешиваться, — сказал он, — у меня есть причины, чтобы не лезть в это дело. Личные причины.

Я еще раз взглянул на него: шея как у быка, грудь как бочка. Казалось, он полон энергии и жизни. Этот человек не из тех, кто свяжет себя с одной женщиной и будет верен ей до конца жизни. Он посмотрел на меня. Я ничего не сказал.

— Да, личные причины. И я не собираюсь говорить об этом с полицией. И вам не скажу. Не хочу, чтобы в городских газетах печатали об этом статьи.

— Ладно, — сказал я, — теперь ответьте мне на один вопрос.

— На какой?

— Вы можете предположить, что, несмотря на то что Финчли был уважаемым человеком, он мог быть хитрым и умным мошенником?

Он выдохнул встречный вопрос:

— А вы?

— Я могу.

Он погрузился в раздумье.

— А не расскажете ли вы мне об информации, которой располагаете, — спросил я, — не требуя ответить откровенностью на откровенность? Другими словами, не дадите ли вы мне возможность играть по моим правилам?

— Нет.

— Я так и думал. И вы не позволите мне играть по моим правилам?

— Нет, — сказал он, — не позволю, но я мог бы использовать ловкого детектива в своих целях…

— Возможно, копии всех заявок попадали к человеку, который подавал свою заявку последним. Он мог согласовать ее с известными уже заявками и таким образом получить наиболее выгодный подряд. Насколько это выгодно?

— Примерно от полумиллиона до одного миллиона долларов, если у него были детальные копии заявок, выводы наших инженеров по строительству, сметы — в общем, довольно много информации.

— Если у вас есть свободный час, я мог бы показать вам кое-что интересное, — сказал я.

— А что вы хотите взамен?

— Если я попаду в переделку, мне нужна ваша помощь.

— Еще бы. Множество людей хотели бы этого.

— Но я предоставлю вам делать выводы.

— Но я не буду обязан?

— Нет, нисколько.

Он взял шляпу и спросил:

— Сколько на это уйдет времени?

— Около часа, — ответил я. — Теперь слушайте: за мной следят, возможно, следят и за вами. И нам, чтобы избавиться от «хвоста», придется кое-что сделать.

— Есть какой-нибудь план? — спросил Макстон.

— Это моя забота. Я знаю, как нужно следить, значит, знаю и то, как избавиться от слежки.

— Я с нетерпением жду от вас рассказа о том, как это сделать.

— Первым делом, — сказал я, — нам надо незаметно выйти отсюда. Вы снимаете офис в этом помещении? Очевидно, у вас есть здесь и кое-какое влияние. Позвоните управляющему и попросите, чтобы на седьмой этаж прислали грузовой лифт. Мы на девятом этаже. Сейчас идем к лифту. За нами следят два человека. Один стоит внизу, у входа, а другой где-то рядом. Мы спускаемся на пассажирском лифте на два этажа, бежим к грузовому лифту, нас доставят на первый этаж. Мы идем по аллее, подходим к складу, открываем заднюю дверь. Проходим через склад на улицу, берем такси, приезжаем в агентство по прокату автомобилей и арендуем машину.

— Столько усилий, чтобы избавиться от слежки?..

— Да, от профессионалов избавиться очень сложно.

— Вы думаете, они попадутся на эту удочку?

— Тот, что стоит сейчас на девятом этаже, не пойдет за нами, потому что внизу нас будет сопровождать второй. И если мы не подадим виду, что знаем, что за нами следят, то все должно получиться.

Макстон снял трубку и сказал секретарше:

— Соедините меня с управляющим. — Потом произнес: — Это Орвилл Макстон. Пусть лифтер отправит на седьмой этаж грузовой лифт… Да, грузовой лифт, да, на седьмой этаж. И пусть ждет меня. Я даю ему две минуты.

Потом он поблагодарил управляющего, усмехнулся и положил трубку. Мы подождали эти две минуты в кабинете. Зазвонил телефон. Макстон поднял трубку и сказал мне:

— Грузовой лифт готов.

— Пошли, — сказал я.

Мы не спеша прошли по коридору к лифту. Человек, который стоял у фонтана, прошел в контору по продаже недвижимости. Дверь лифта закрылась.

— На седьмой этаж, пожалуйста, — сказал Макстон.

Мы вышли на седьмом этаже и по пустому коридору прошли к грузовому лифту. Лифтер-швед тревожно спросил:

— Что случилось? Я что-то не так сделал?

— Все нормально, Оле, — сказал Макстон и дал ему пять долларов, — поехали вниз, к выходу на аллею.

— Да, — ответил Оле, и лифт, громыхая, стал спускаться на первый этаж.

Макстон посмотрел на меня и усмехнулся:

— Знаете, Лэм, вы мне начинаете нравиться. Вы знаете свою работу.

— Спасибо, — сказал я.

Мы вышли, нашли заднюю дверь склада спортивной одежды, мимо нескольких его служащих прошли через склад на улицу. Они хотели нам что-то продать, но мы сделали вид, что поглощены беседой.

Мы взяли такси и поехали к агентству по прокату автомобилей. Взяли в аренду автомобиль и добрались на нем до дома номер 1369 по Хэммет-авеню. Мы вышли из машины, я достал ключ и открыл дверь.

— Так что же здесь находится? — спросил Макстон.

— Об этом, я думаю, вы сможете рассказать мне лучше, чем я вам.

Мы вошли в столовую, но от ксероксов не осталось и следа.

— Ну? — сказал Макстон.

Я повернулся и пошел к выходу.

— Зачем было приходить сюда?

— Я хотел вам кое-что показать.

— Покажите.

— Все исчезло.

— Как?

— Это и я хотел бы узнать.

— Так что же это было?

— Машины.

— Какие машины?

— Пять ксероксов последних моделей.

Он взглянул на меня и сказал:

— Я не понимаю.

— Вы ведь время от времени бывали у Финчли? — спросил я.

— Конечно. Он часто работал дома, а мне приходилось работать вместе с ним.

— Отсюда далеко до его дома? — спросил я. Он задумался, потом сказал:

— Не больше четырех кварталов.

Я ничего не сказал и направился к выходу. Наши шаги эхом отзывались в пустых комнатах. Я закрыл дверь, направился к соседнему дому, постучал в дверь и спросил:

— Скажите, во сколько к соседнему дому приезжал фургон?

— Это было в полтретьего ночи, — с возмущением ответила открывшая дверь женщина.

— Вы не заметили на фургоне названия компании?

— Нет. В полтретьего ночи как-то не хочется обращать внимания на такие вещи. Я попыталась снова заснуть.

— Они очень шумели?

— Нет, они не говорили ни слова, но этот фургон так громыхал… Он остановился, из него вышли люди и начали что-то грузить туда. Я думала, что дом пуст. И вот что я вам еще скажу: название компании было чем-то завешено, прочесть его было невозможно.

— Все это происходило в полтретьего ночи?

— Да. А зачем вам все это?

— Я собираюсь купить этот дом и должен быть уверен, что оттуда все вывезли, — ответил я.

— Я думала, там ничего нет, но они загрузили чем-то целый фургон.

— Большое вам спасибо.

Потом я повернулся к Макстону и сказал:

— Ну вот, теперь вернем машину в агентство, возьмем такси и поедем обратно. Подойдем к входу со стороны аллеи, ваш лифтер-швед посадит нас в грузовой лифт, так что никто и не узнает, что мы куда-то уходили.

— Я начинаю понимать вас, Лэм, — сказал Макстон.

— Вот и хорошо.

— Вы сказали мне кое-что очень-очень важное.

— Надеюсь, вы используете это?

— Пока не могу сообразить как.

Мы вернулись на девятый этаж так же, как и ушли с него. Человек, стоявший у фонтана, уже ушел.

— Где ваша машина? — спросил Макстон.

— На стоянке, в двух кварталах отсюда. Я дойду до нее пешком.

— Думаете, за вами следили? — спросил он.

— В этом нет сомнения.

— Как я могу найти вас, Лэм?

Я дал ему визитную карточку. Он задумчиво посмотрел на меня.

— Вы гораздо более ловкий человек, чем кажетесь на первый взгляд, — сказал он и добавил: — И выглядите не слишком глупым. — Он усмехнулся.

Первый раз за все это время я увидел его зубы. Он пожал мне руку.

— Спасибо, Лэм. Может быть, все не так уж и плохо. Мы с вами в одной лодке… Рано или поздно придется еще кое-что рассказать полиции. Только бы они не узнали, где я был в тот вечер.

— Больше никто не знает, где вы были?

— Конечно! Я и еще один человек. Мне совершенно не хочется, чтобы кто-нибудь узнал, что это за человек, и рассказал об этом репортерам.

— Ладно, — сказал я, — если я вам понадоблюсь, вы найдете меня.

Потом я направился к лифту, отдал лифтеру пять долларов и сказал:

— Вниз.

Когда лифт опустился, я улыбнулся Оле, приветливо помахал ему рукой и не спеша пошел к двери.

Я опять поехал в агентство по прокату автомобилей, арендовал машину, сделал несколько крутых поворотов, чтобы убедиться, что за мной не следят, и поехал туда, где оставил Дафни Крестон. Когда я подошел к квартире, какое-то шестое чувство подсказало мне, что там не все в порядке. Я приоткрыл дверь и спросил:

— Все дома?

Ответа не последовало. Я вошел. Комната выглядела так, словно через нее прошел ураган. Одеяла были сброшены с кровати и валялись на полу. Матрац стоял в углу. Кто-то вынул из бюро все ящики и разбросал лежавшие в шкафу вещи. В кухне послышался какой-то шум, потом загрохотали сковородки.

Я резко открыл дверь. В кухне стояла Кэтрин Эллиот. Она вытащила из буфета все кастрюли, сковородки и теперь осматривала его с помощью карманного фонарика.

Я встал у двери. Через мгновение она посмотрела в мою сторону, увидела меня, вскрикнула и выпрямилась.

— Привет, Кэтрин, — сказал я.

— Ты! — На ее лице отразились удивление и испуг.

— А кого ты ожидала?

— Как ты нашел меня здесь? Я усмехнулся:

— Следил за тобой.

— Нет. Этого не может быть.

— Ты просто не знаешь, что значит профессиональная слежка. Нашла то, что искала?

— Ты, — сказала она, — можешь убираться к черту. А я тебе в этом могу помочь. Ты убийца!

— И, — заметил я, — мы наедине!

Только сейчас она поняла, в чем дело. Панический страх отразился на ее лице.

Я пошел прямо на нее.

Она прислонилась к стене и двинулась к двери на черную лестницу, рванула ее на себя и побежала по ступенькам вниз.

Я бросился к входной двери, даже не закрыв ее за собой. Ждать лифт было слишком долго, и я побежал по лестнице. Выбежав на улицу, я начал осматривать стоявшие напротив дома автомобили. Третьей по счету стояла машина Кэтрин. Я узнал ее по номеру. Подойдя ближе, я вынул свой револьвер и дважды выстрелил — первая пуля попала чуть выше бензобака, другая — в заднюю дверцу, оставив в ней заметную дырку.

Я засунул пистолет в кобуру, побежал к машине, прыгнул за руль и понесся по улице. Внезапно сзади раздались похожие на выстрелы звуки. Я оглянулся, недоумевая, что бы это могло быть — выстрелы или выхлопы газа у какого-нибудь грузовика.

Глава 13

Я поехал в контору и первым делом направился к Берте Кул.

— Берта, пора играть в открытую!

— Как это?

— Мы навестим Кэтрин Эллиот, — сказал я. — Едем к ней домой. Она собирается нанести нам удар. Этого нельзя допустить.

— Что же мы сделаем?

— Обыщем ее квартиру.

— Без ордера?

— Да. Она же обыскала мою. Мы просто обменяемся любезностями.

— А как мы войдем туда?

— С нами пойдет Фрэнк Селлерс. Звони ему, — сказал я.

Берта вздохнула:

— Ты понимаешь, что ты делаешь, Дональд?

— Да. В моем положении это единственно правильное решение.

Берта сняла трубку, позвонила в полицию и попросила позвать Селлерса.

— Фрэнк, — сказала она, — Дональд спятил.

В трубке послышалось что-то вроде повизгивания.

— Хорошо, — сказала Берта. — Он здесь. Мы хотим встретиться с тобой. — Она обернулась ко мне: — Ты идешь напролом. Селлерс собирается взять тебя под стражу для допроса.

— Скажи, я согласен, но сначала пусть он встретится с нами у «Стилбилт Апартментс». Для него это единственная возможность увидеться со мной. Скажи, что, как только он подъедет к входу, я подойду.

Берта передала все это Селлерсу. В трубке опять послышалось что-то вроде повизгивания.

— Клади трубку, Берта, как будто вас прервали. Когда он снова позвонит, пусть секретарша скажет, что мы уже ушли.

Берта нерешительно положила трубку:

— Так нельзя поступать с полицейским, Дональд!

— Может, ты так и не поступаешь, — сказал я, — но я могу себе это позволить. Пошли.

— Что ты собираешься делать?

— Мы поедем вынимать каштаны из огня для Селлерса.

— А ему это понравится?

— Еще как!

— Ну что ж, будем надеяться, — сказала она, — потому что он был зол как мокрая кошка. Он сказал, что ты опять идешь напролом. Он пытался защитить нас, просил тебя не совать нос в дурные истории, но ты не послушал его. К тому же ты оторвался от «хвоста»…

— Поговорим в дороге, — сказал я.

Мы подъехали к «Стилбилт Апартментс» на машине, которую я взял напрокат, и остановились у пожарной стойки. Через две минуты на полицейской машине приехал Селлерс. Он был взбешен.

— Берта, я пытался защитить вас от всего этого, но ваш маленький ублюдок зашел слишком далеко! — сказал он.

— Думаю, что не так уж и далеко, — вставил я.

Ну если ты называешь это «не так уж и далеко»…

— Прошлой ночью кто-то из ваших стрелял по одной машине, — сказал я.

— Да?

— Рядом с домом Финчли.

Глаза Селлерса сузились.

— Ты знаешь об этом?

— Если ты будешь поблизости, то увидишь, как минут через десять сюда подъедет машина с двумя пулевыми отверстиями.

Он оглядел меня прищуренными глазами и подозрительно спросил:

— Если ты нашел машину с двумя дырками от пуль, это уже что-то, Малыш! Чья она?

— Это собственность Кэтрин Эллиот, которая живет в квартире 14—Б.

Селлерс задумался:

— Если в ее машине два пулевых отверстия, то можно брать ордер на обыск.

— А что тебе это даст?

— Не знаю, но, во всяком случае, можно посмотреть.

— К тому времени там уже ничего не будет.

— Почему ты так думаешь?

— Она знает, что дело плохо.

— Почему она это знает?

— Потому что в ее машине две дырки.

— Так, подожди, подожди, — сказал Селлерс. — Если это один из твоих фокусов, я должен знать об этом. Ведь мне нужны основания… Вот если я получу ордер, то все будет законно.

— К тому времени, как ты получишь ордер, Кэтрин и все улики исчезнут, — сказал я. — Если ты хочешь что-нибудь найти, то должен подняться к ней в квартиру не позже чем через десять секунд после того, как она приедет.

— Я не могу обыскивать без ордера. Думаешь, она разрешит?

— Она ничего не разрешит, — сказал я, — но если ты зайдешь к ней в квартиру как офицер полиции и обнаружишь улики…

— Какие улики?

— Увидишь!

— Но есть ли у меня право входить к ней в квартиру?

— Есть довольно щепетильное решение Верховного суда. Руки у тебя, как у офицера полиции, связаны. Ты ничего не можешь сделать с подозреваемым без того, чтобы не предупредить его, что он может воспользоваться услугами адвоката, что он может не отвечать на вопросы и так далее. Другими словами, ты должен сначала рассказать ему все это, стоя за дверью, а потом уже поговорить. А если ты этого не сделаешь, то никуда не попадешь.

— Можешь не рассказывать мне о решениях Верховного суда, — резко сказал Селлерс.

— Тебе придется их учитывать.

— Да, конечно, — сказал он, — но это не значит, что они мне нравятся.

— Но, — сказал я, — осталась одна великолепная лазейка: какой-нибудь частный детектив может послать все права этого преступника подальше, потом войдешь ты, а доказательства вины уже будут налицо. Верховному суду придется закрыть на это глаза.

— А как мы устроим такую ситуацию? — спросил Селлерс.

Я указал пальцем на Берту.

— Черт побери, Дональд, тебя, твои планы и… — начал он.

— Заткнись! Она едет, — прошептал я и толкнул Селлерса.

Мы спрятались за автомобиль. Но Кэтрин была слишком взволнованна, чтобы обращать на нас внимание. Она поставила машину на стоянку, заглушила мотор, вытащила ключ и бросилась в дом.

— Пошли, — сказал я Селлерсу, — у нас мало времени.

Селлерс ненадолго задержался, чтобы посмотреть на дырки в машине. Мы бросились за Кэтрин, Берта — за нами.

— Что мне нужно делать, Дональд? — спросила Берта.

— Ты займешься своим делом.

— Грубо?

— Чем грубее, тем лучше.

— Ты думаешь, у нас это пройдет?

— Да.

— Дональд, — вздохнула она, — до чего же ты умный маленький ублюдок! Мы и раньше действовали сообща, ну что ж, попробуем еще раз!

Мы вошли в коридор. Селлерс показал удостоверение сидевшему за столом консьержу и пошел к лифту. В дверь с номером 14-Б постучал я. Никто не ответил. Я постучал, снова и сказал:

— Вашу машину, мадам, осмотрела полиция. В ней обнаружены два пулевых отверстия.

Дверь осторожно приоткрылась, и Кэтрин заговорила прямо в образовавшуюся щель:

— Я хочу сделать заявление. В мою машину стрелял частный детектив Дональд Лэм и…

Она не договорила, потому что в этот момент Берта толкнула дверь со словами:

— Не возражаешь, если мы войдем, милочка? — И, не дожидаясь приглашения, вошла первой.

— Я возражаю, черт побери, — сказала Кэтрин. Потом она увидела меня и ткнула в меня пальцем: — Вот человек, который стрелял по моей машине.

Селлерс посмотрел на меня, и я почувствовал, что он начинает понимать, в чем дело. Он понял, что Кэтрин говорит правду, и спросил:

— Вы хотите подать жалобу, мадам?

— Да, — сказала она.

Вы понимаете, — сказал Селлерс, — что это серьезное обвинение, вернее, несколько обвинений. Оно включает умышленную порчу собственности и применение оружия в пределах городской черты. Если вы будете подавать жалобу, я тут ни при чем.

— Я подаю жалобу, — сказала она.

— Где это произошло? — спросил я.

— Ты знаешь где. Моя машина стояла напротив…

— Ну-ну, продолжай, — сказал я, когда она замолчала.

— Я не собираюсь отвечать на твои вопросы, — выпалила она и повернулась к Селлерсу. — Офицер, что вы стоите! Этого человека нужно арестовать. Он пытается навредить мне всеми возможными способами. Он был в «Беттер бизнес-бюро» и жаловался на меня. Он досаждает мне только потому, что я не даю ему кое-какие сведения.

— Я ведь говорил, Малыш, что ты попадешь в беду. Ты стрелял в ее машину? — спросил Селлерс.

Я рассмеялся:

— Не будь ребенком. Вчера ночью полиция гонялась за какой-то машиной. В эту машину стреляли. Почему ты не спрашиваешь ее, где она была вчера ночью, точнее, что она делала на Хэммет-авеню?

Селлерс оглянулся на Кэтрин, и то, что он увидел на ее лице, рассеяло его сомнения.

— Посмотри здесь все, Берта, — сказал я. Берта прошлась по квартире.

— Не смейте обыскивать мою квартиру! — закричала Кэтрин. — Не смейте! Я… Офицер, защитите меня.

— Этого нельзя делать, Берта, — сказал Селлерс. Берта не обращала внимания ни на него, ни на Кэтрин Эллиот. Она пошла на кухню, открыла дверь, огляделась и повернулась. В этот момент Кэтрин бросилась на нее как дикая кошка. Она царапалась, выкрикивала ругательства и пыталась вырвать у Берты клок волос.

Берта обхватила ее за талию, подняла с пола и бросила на кровать с такой силой, что закачались картины на стенах. Селлерс хотел было подойти к Берте, но передумал. Берта величественно двинулась к закрытой двери. Там была ванная. Как только дверь открылась, послышался невнятный булькающий звук.

— Поджарьте меня как устрицу, — сказала Берта.

Я быстро подошел к двери. Селлерс как будто прирос к полу, а Кэтрин судорожно хватала ртом воздух. Дафни была завернута в простыню и связана. Она лежала в ванне и была похожа на мумию. Во рту у нее был кляп. Она была совсем беспомощна, охвачена страхом, и только глаза ее молили о помощи. Берта взглянула на нее и вышла из ванной.

— Взгляни, сержант, — пригласил я.

В это время Кэтрин, как гимнаст с батута, соскочила с кровати и, помогая себе руками, бросилась к двери. Но Берта, для женщины ее веса, была чрезвычайно быстра. Она словно танк двинулась вперед.

Не успела Кэтрин открыть дверь, как Берта схватила ее за волосы.

— О нет, дорогуша, ты этого не сделаешь, — сказала она и с силой потянула Кэтрин обратно.

Та вскрикнула. Берта, обхватив ее за талию, швырнула обратно на кровать.

Я склонился над ванной и принялся развязывать узлы. Первое, что я сделал, это вынул изо рта Дафни кляп. Она фыркнула и заговорила:

— Дональд, о Дональд… я знала, что ты придешь.

— Черт побери, что все это значит? — спросил Селлерс.

— Посмотри за ней, Берта, — сказал я.

— Хорошо, — сказала она, — ты останешься здесь, Кэтрин, дорогуша. Смотри, а то мне придется сесть на тебя.

Я попытался развязать узлы руками.

— Давай я разрежу простыню, Дональд, — сказал Селлерс. — Узлы нам еще понадобятся как доказательства. Ты можешь ответить, что это все значит?

— Да.

— Расскажи.

Я разрезал узлы и сорвал простыню. Ее юбочка задралась, и я одернул ее.

— Оставь мои ноги в покое, — сказала Дафни, — лучше сначала вынь меня из этого фарфорового мавзолея.

Мы с Селлерсом помогли ей.

Дафни попыталась встать. Циркуляция крови быстро наладилась. Правда, она оступилась и упала бы, если бы я не поддержал ее. Она оперлась на мою руку и положила голову мне на плечо.

— Как будто кто-то колет мои ноги иголками и булавками, — сказала она.

— Сколько ты здесь пролежала? — спросил я.

— Не знаю. Наверное, часа полтора.

— Ты получила мое письмо? — спросил я. Она кивнула.

— И что ты после этого сделала?

— Я сразу приняла решение стать независимой, Дональд, больше не жить за твой счет. Но я не могла оставить кейс в квартире и поторопилась найти для него более безопасное место. Он…

— Не надо об этом. Он в безопасном месте, и этого достаточно. Что же дальше?

— Я взяла триста долларов и прибрала в квартире. Когда все было в полном порядке, в том числе и в ванной комнате, я собиралась уходить. И тут кто-то постучал. Я открыла, это была Кэтрин Эллиот. Она сказала:

«Мистер Харнер решил все-таки встретиться с вами. У меня в конторе лежат для вас триста долларов. Если вы зайдете и подпишете расписку, я извещу мистера Харнера». Я хотела сказать, что уже получила эти деньги, но вдруг догадалась, что произошло — ты выложил триста долларов из собственного кармана… Я пошла с ней как последняя дура. Мы пришли сюда, и мисс Эллиот сказала, что Харнер должен прийти с минуты на минуту, а мы пока выпьем кофе. Теперь-то я понимаю, что она положила туда снотворное. Я выпила, почувствовала головокружение и сказала ей, что падаю в обморок. Она помогла мне дойти до ванной, а потом все вокруг закружилось, и больше я ничего не помню. Когда я очнулась, то увидела, что я связана и во рту у меня кляп. Я попыталась закричать, но не смогла, хотела ударить каблуками по стенке ванной, но она сняла с меня туфли. Тогда я страшно испугалась, что кто-нибудь откроет кран и я утону, как крыса в луже. Ты не представляешь, Дональд, как мне было страшно!

— Будь любезен, объясни мне, что здесь происходит, Малыш, — взмолился Селлерс.

— Кэтрин Эллиот, — сказал я, — женщина, ведущая двойную игру. Как-то раз у нее уже были проблемы с «Беттер бизнес-бюро». Она сдает в аренду несколько маленьких контор на час, на день или на неделю. Это придает человеку, ведущему какое-нибудь короткое дело, респектабельность. К тому же он получает свой телефон. Что касается Дэйла Финчли, то он был юристом и занимался политическими делами. Но он знал, с какой стороны следует класть масло на бутерброд. Этот Финчли имел кое-какие дела со строительной фирмой «Латроп, Лукас и Мэнли». План был хорош. Финчли давал этой фирме копии всех заявок на строительство, там все это анализировали и в последний момент представляли свою заявку. Ее цена была на тысячу или две ниже остальных. Но таким образом они получали подряд. Конечно, все это стоило денег. Харнер, с которым она работала, на самом деле — Вальтер Лукас. В тот вечер, когда был убит Финчли, Лукас должен был приехать к нему, забрать очередные заявки и подъехать к пустому дому, что в нескольких кварталах оттуда, в котором стояло несколько копировальных машин. Он собирался скопировать заявки и вернуть оригиналы Финчли. Потом он должен был позвонить ему же и сказать, что у него есть заявка, которая является, самой дешевой среди остальных, но ему необходимо уточнить кое-какие детали. После этого все они начинали работу, выписывая из других заявок всю нужную им информацию. А рано утром всегда была готова вполне добротная заявка. Но за несколько дней до этого Кэтрин Эллиот сообщила Финчли и Лукасу о довольно подозрительном случае. Некто Дональд Лэм долго расспрашивал ее в конторе в Монаднок-Билдинг. Вообще-то Кэтрин работала с Лукасом напрямую. Вряд ли его партнеры знали о том, что происходит. Думаю, будет установлено, что он один занимался мошенничеством, так как отвечал за работу над заявками на строительство. Эту схему обмана заказчиков разработали Лукас и Финчли. Но кто-то узнал об этом и начал шантажировать Лукаса. Тому пришлось искать, кто бы мог это делать. Единственное, что известно наверняка, — так это то, что кто-то заставлял его оставлять в разных местах деньги. Ему звонили по телефону и сообщали о том, что вроде бы никому не было известно. Лукасу и в голову не приходило, что это делает Кэтрин Эллиот. Он считал ее глупым компаньоном, который время от времени, используя его псевдоним, сдает ему в аренду конторы. Но пришло время для крупного дела. Лукас получил сведения о том, что кто-то пытается навредить ему. Это не входило в его планы. Ему были нужны только копии бумаг. У них с Финчли все было подготовлено. Им оставалось только найти жертву, чтобы использовать ее как посредника. Это должен был быть человек, чьи слова могли бы быть поставлены под сомнение, так что в случае допроса его показания звучали бы неправдоподобно. Если бы все прошло нормально, Лукас получил бы копии всех заявок и секретных оценок инженеров. Если бы что-то сорвалось и на него бы пало подозрение, можно было бы утверждать, что их жертва наверняка лжет. Поэтому Лукас поместил в газету объявление, которое могло бы привлечь человека, которого они искали. Оно выглядело вполне пристойно, но смысл его был следующим: «Требуется человек, от которого отвернулась удача и кто готов лжесвидетельствовать за три сотни долларов».

— Ты можешь все это доказать? — спросил Селлерс. Я усмехнулся:

— Ты сам сможешь сделать это, как только начнешь расследование.

— Кто убил Финчли? — спросил он.

— Подумай сам, — сказал я, — в доме была женщина. Финчли обвинил ее в вероломстве. Она собиралась в последний раз путем шантажа получить деньги, а затем убраться из страны.

— Ты лжешь, лжешь! — вскричала Кэтрин. — Я и близко не подходила к этому дому!

— Звучит убедительно, — согласился я, — если не брать во внимание дырки от пуль.

— Ты сам стрелял в мою машину!

— Расскажешь об этом полиции, — сказал я, — они давно ищут машину с пулевыми отверстиями.

— А кто эта молодая женщина? — Селлерс указал на Дафни.

— Эту женщину, — ответил я, — зовут Дафни Крестон. Они выбрали ее в качестве жертвы. Она твой главный свидетель. Она была тогда в том доме и слышала, как Финчли обвинил Кэтрин в обмане и вероломстве. Кэтрин решила, что его легко шантажировать. Сначала Финчли согласился дать деньги, а потом раздумал. Он сказал, что она не получит от него ни цента, и решил вызвать полицию. Кэтрин была вне себя от ярости. Она не могла допустить, чтобы кто-нибудь узнал, что она шантажировала Вальтера Лукаса. Она потеряла голову, выстрелила в Финчли и выбежала через заднюю дверь. Скорее всего, она оставила машину рядом. Во всяком случае, ей удалось ускользнуть. Она знала, что Финчли оставил документы для Лукаса в кейсе, и догадалась, что существовал другой кейс, в котором были приготовленные для расчета с ней деньги. Она решила, что этот кейс взяли я или Дафни. Я, когда приходил отвечать на объявление, дал Кэтрин адрес своей явочной квартиры. Она приехала туда и нашла Дафни. Кэтрин выманила Дафни из квартиры, затем вернулась туда с ее ключами, и… видели бы вы эту квартиру сейчас. Такое впечатление, что она находилась в эпицентре урагана.

Слова о перевернутой вверх дном квартире задели гордость Дафни.

— О, Дональд, — сказала она, — все было так чисто, и аккуратно убрано!

Казалось, Селлерс все еще был в нерешительности.

— Черт побери, Дональд, ты всегда впутываешь меня в такие дела! — сказал он. — Скажи мне только одно — ты стрелял в машину?

— Ты меня спрашиваешь?

— Да.

Ты неисправим, сержант. Пришло время, когда расследование закончено и пора обвинить преступника, а ты занимаешься пустой болтовней. Кроме того, тебе пора бы знать, что ты не можешь задавать вопросы подозреваемому в присутствии адвоката.

Селлерс стоял посреди комнаты, широко расставив ноги, так ничего и не решив. Он медленно, почти механически полез в карман, достал сигару и сунул ее в рот, сказав:

— Чертова история.

— Газетам она понравится, — сказал я, — они поместят на первых полосах твою фотографию.

— Но как же я все это докажу? — спросил Селлерс. Я огляделся:

— Пистолет, из которого стреляли в Финчли, должен быть где-то здесь. А, вот куда любят прятать такие вещи непрофессионалы.

С этими словами я двинулся на кухню. Там были рассыпаны крупинки сахара. Я открыл дверцу буфета, вынул большую жестянку с надписью «Сахар» и опрокинул ее над раковиной. Оттуда высыпался сахар, а потом выпал тупоносый, блестящий кольт 38-го калибра.

— Вот и доказательства для этого дела, сержант, — сказал я.

Кэтрин вскрикнула:

— Этот Вальтер Лукас мошенник. Я знаю, он попытается свалить все на меня. Но он виноват больше.

Селлерс пожевал сигару и сказал:

— Пошли, сестренка, придется проехать в управление. Ты имеешь право не отвечать на вопросы и получить адвоката.

Глава 14

— А что ты сделала с деньгами, Дафни? — спросил я, когда Селлерс повез Кэтрин Эллиот в управление.

— Они были в моем кошельке. Но она взяла его.

— Да нет, я не о трех сотнях, а о сорока тысячах?

— Когда я собралась уходить, — сказала она, — то решила не оставлять их в квартире. Я не знала, что с ними делать. Тогда я пошла на автобусную станцию, в камеру хранения, положила туда кейс, взяла ключ, положила его в конверт и отправила тебе в контору срочной доставкой. Наверное, он уже пришел.

— Ну что ж, пусть это будет пока нашей маленькой тайной, — сказал я. — Поехали в контору.

— Все вместе, — добавила Берта.

Когда мы пришли, Бэрни Адамс уже сидел в кабинете у Берты. Он посмотрел на нас и покачал головой.

— Один мой друг из управления только что рассказал мне обо всем. Черт побери, я даже представить себе не могу, как вы это сделали!

— Но мы это сделали, — сказала Берта. — А что это была за чушь насчет компании «Континентал дивайд»?

— Простите, — сказал Адамс, — вообще-то я представляю Лигу гражданского надзора. Мы узнали, что с заявками производятся какие-то махинации и Кэтрин Эллиот — посредник в этих делах. Во время расследования мы натолкнулись на объявление в газете и решили начать именно с этого факта. Я был уверен, что любой хороший детектив не упустит возможности ответить на это объявление и решит таким образом выяснить, что к чему. Я познакомился с Кэтрин Эллиот и дал ей понять, что работаю маклером и не прочь арендовать у нее контору для небольшого дела. Мы даже стали друзьями. Через нее я и узнал, что на объявление ответил некий Дональд Лэм, но от его услуг отказались. Конечно, я занервничал, подумал, что ему следовало поступать более осмотрительно. Мне казалось, что он должен был найти для этой цели человека менее опытного или самому сыграть роль наивного простака.

— У Дональда бы все получилось, — сказала Берта, — если бы не появилась Дафни Крестон. Она пришлась им как нельзя кстати. Такую они и искали.

— Да, — сказал Адамс, — вот здесь-то я и сделал неправильный вывод, решив, что раз Дональда отбрили, то он провалил работу. Я попытался выяснить, что за человек Родней Харнер. Но мне даже в голову не приходило, что он связан с крупной строительной фирмой или что Финчли занимается махинациями с секретными документами разных фирм. Мы не догадывались, что «Латроп, Лукас и Мэнли» получала контракты нечестным путем только потому, что ее заявки были на несколько сот долларов дешевле. У нас были подозрения, но суть аферы обнаружить было трудно.

— Ну теперь-то вы нашли то, что искали, — заметила Берта.

— Пожалуй, — согласился Адамс.

— В следующий раз, — сказал я, — вам не следует соваться в такие дела. Я поставил ловушку Кэтрин Эллиот, а в нее попались вы.

— Вы имеете в виду встречу в баре за обедом?

— Совершенно верно, — сказал я.

— Это был не совсем обед. Мы просто выпили коктейль, а потом я заметил, что в баре случайно оказалась ваша секретарша. Она не видела меня, но я не хотел попасться ей на глаза в компании с Кэтрин. Тогда мы договорились встретиться позже. Кэтрин посидела несколько минут, заплатила и пошла в контору. А я спрятался в туалете и сидел там примерно полчаса. Когда я наконец выглянул, ваша секретарша уже ушла.

— Ловушка состояла в том, — сказал я, — что Кэтрин обязательно должна была привести меня к кому-нибудь. Она куда-то позвонила и определенно сказала о том, что я не только не подхожу как лжесвидетель, но и стал очень опасным, потому что узнал многое из того, что эти люди хотели бы скрыть. И вот появились вы, испортив мою затею.

— Честное слово, я прошу у вас извинения, — сказал Адамс.

— К черту извинения! — сказала Берта. — Они нам не нужны. Доставайте чековую книжку!

Адамс вздохнул и сказал:

— Вы оба оправдываете свою репутацию. Он открыл книжку и выписал чек.

1

Автор книги о правилах хорошего тона.

2

Сын Ланселота, рыцарь «Круглого стола», искатель мифической чаши Грааля, обладающей чудодейственной силой, рядом с которой позволительно быть только достойным и непогрешимым.

3

Ищейка (англ.)