глава 1

Описанные события вымышлены и не имеют под собой реальной основы, все совпадения случайны, имена и фамилии также вымышлены.

Тем, кто верен в любви, доступна лишь ее банальная сущность.

Трагедию же любви познают лишь те, кто изменяет.

(Оскар Уальд. Портрет Дориана Грея)

- Вера Дмитриевна, все в порядке?

Шеф нервно сглотнул. Видно, что сам волнуется еще больше. Не удивительно, для него многое впервые.

- Разумеется, - Вера быстро кивнула.  

Гаджет отправился в карман. Дальше уже ничего сложного? Просто войти. Ведь так? Но именно сейчас волнение достигло предела. Она мазнула повлажневшей ладонью, разглаживая несуществующие складки на идеально сидевшем деловом костюме.

А потом расправила плечи и прошла эти оставшиеся метры до открытой двери.

Чтобы прямо с порога уткнуться в мужчину, которого меньше всего хотела видеть.

***

Полгода назад.

На девятый день рождения Вера решила сделать сыну необычный подарок. Справляли в квесте, и уж там ему было, где разгуляться. Замечательно прошло, жаль только, что муж не смог прийти. Командировка. Вовка спрашивал несколько раз, но Вера не звонила, не маленький, должен понимать, отец занятой человек, работает день и ночь.

Сын там так напрыгался и наигрался, что утомленный впечатлениями, уснул в половине десятого прямо за компом. Зашла погнать его чистить зубы перед сном, вечно заигрывается и забывает, а тот уже улегся на клавиатуру.

Так похож на отца, крупный и крепкий. Тот же профиль, нос... На семерых рос, одному ему достался. У мужа тоже был крупный породистый нос, это придавало лицу выразительности. Полюбовалась немного, потом растолкала и погнала в постель.

Когда зашла в его комнату через несколько минут, Вовка уже спал. Упрямые вихры разметались по подушке, брови сосредоточенно сведены, сопит. Улыбнулась, деловой мужик растет.

Обвела взглядом комнату - на диване, на столе, на ковре, везде подарки. Но главный подарок, это она знала точно, будет потом, когда приедет отец. Он всегда дарил мальчику что-нибудь особенное. Дорогое, значимое. Баловал.

Он вообще их баловал. Все самое лучшее, шикарная квартира, деньги. Другое дело, что Вере, кроме его любви и обычного человеческого общения, ничего не было нужно. Только, к сожалению, в последнее время все меньше времени оставалось на это самое общение.

Уже больше года Александр пропадал на работе сутками, приходил домой поздно, злой, напряженный, и сразу заваливался спать. Хотя, конечно, кого угодно доконают вечные деловые встречи, переговоры, командировки, тендеры, бесконечные совещания. Вера не удивлялась, ей хорошо было знакомо все это. Сама варилась в том котле много лет.

Потому и никогда не звонила ему первой, что в любой момент можно было нарваться на совещание. У него важная встреча или напряженные переговоры, а тут она со своей ерундой. С мелкими бытовыми проблемами Вера прекрасно справлялась сама.

Улыбнулась воспоминаниям. Она начинала у Александра Верховцева стажером на преддипломной практике, потом какое-то время работала младшим офис-менеджером. Постепенно доросла до личного помощника и в какой-то момент стала просто незаменимой. Настолько незаменимой, что теперь вот сидит у него дома, рубашки гладит, трусы и носки стирает. Самой смешно стало.

Размышления прервал звук ключа в замке.

Встрепенулась, сердце подпрыгнуло, наливаясь радостью. Тихий щелчок, чтобы его уловить, надо было обладать очень тонким слухом, но Вера всегда слышала, когда он приходил, даже сквозь сон. Вот сюрприз, она уже не ждала его сегодня!

Побежала в прихожую, встречать. Столько лет прошло, а у нее на него все та же реакция - как будто солнце взошло. Но Вера не показывала, всегда прятала это состояние души, оставляя только блеск в глазах, не любила докучать ему излишним проявлением чувств. Александр и сам был человек весьма закрытый, тяжелый и властный.

Это в постели он раскрывался с неожиданной стороны, становился необузданным диким захватчиком... Когда-то.

Столько лет прошло, привыкли друг к другу, не все же вулкану пылать. У них давно уже было спокойно и ровно в постели. И уже не часто, иногда. Но сегодня это почему-то ощущалось ярко, совсем как прежде. То же волнение, предвкушение, дрожь. Забыв в какой-то момент обо всем, Вера почувствовала себя снова той молодой сумасшедшей..

- Привет, - поздоровался он, скупо улыбнулся и прошел мимо нее.

Вера не стала зацикливаться на том, что ее порыв пропал впустую, ну подумаешь, человек просто устал. Минули те времена, когда у них был секс прямо с порога, да и сын вырос, не до шалостей теперь. Она невольно отметила про себя другое - муж появился без вещей. При нем была только большая коробка с подарком.

Зашел в гостиную, поставил на журнальный столик подарок для мальчика. Красивая упаковка, стильный дизайн, мужской. Наверняка внутри какая-нибудь очередная безумно дорогая электроника.

- Саша, а где твой чемодан? - спросила она идя следом.

- На работе оставил, некогда было, - ответил он, не оглядываясь.

- Ну принеси, - проговорила Вера. - Там же наверняка все грязное и провонялось потом. Фууу, я представляю. - На самом деле ей нравился запах его пота, она от него просто балдела.

Он ответил что-то, Вера не расслышала, потому что за ним уже закрылась дверь ванной. Отметив про себя, что муж не в духе, Вера пошла в кухню, греть ужин. Если мужчина не в духе, его надо покормить.

Вернулась, за дверью ванной журчала вода, муж еще мылся. Проговорила:

- Саша, как закончишь, иди ужинать.

Журчание прекратилось, видимо, закончил мыться, она не стала ждать, ушла в кухню. Ужин согрелся, выложила все на стол, поставила тонкие бокалы на высоких ножках и бутылку вина - надо же отметить день рождения сына.

Пять минут - его нет, десять. За это время уже десять раз должен был успеть натянуть домашние штаны или что-нибудь еще. Обычно, то есть, раньше, Саша выходил к таким их поздним ужинам в одних тонких спортивных штанах. Даже не вытирался после душа, капельки воды блестели на его коже, она собирала их губами. А дальше....

Закатила глаза, краснея от воспоминаний. Все эти кухонные поверхности... и не только. Глупости, шикнула на себя и усмехнулась. А щеки-то горят.

Однако, что-то долго он не идет. А если гора не идет к Магомету...

Александр обнаружился в спальне полностью одетый. Выкладывал из шкафа вещи и паковал в чемодан. Но делал это как-то неловко.

- Подожди, дай я, - проговорила Вера. - И положи эти рубашки, они старые.

Он замер, но так и не выпустил вешалку из рук. Вера подошла ближе, оттеснив его.

- Да положи ты их, Саша. Ты не знаешь, дай, я сама. Что, новая командировка? - спросила, аккуратно перекладывая то, что он уже успел в чемодан набросать, и возмутилась: - Что за жизнь пошла, продохнуть некогда.

Он пару секунд смотрел на нее как-то странно, а потом сказал:

- Нам надо разъехаться.

глава 2

- Что? - не сразу разобрала она, руки замерли, словно в полете.

Муж оглянулся на дверь и проговорил:

- Я ухожу. Нам надо разъехаться.

Когда до Веры наконец дошел смысл происходящего...

Обожгло, как будто как будто из тепла внезапно на мороз вытолкнули. Как голую посреди толпы. Как будто ободрали кожу...

Мысли заметались в панике. Не может быть. Это просто снится.

В следующий миг защитная металлическая шторка упала в сознании, отсекая эмоции. Сказалась профессиональная привычка мгновенно воспринимать информацию и держать лицо. Замешательство закончилось в доли секунды, вернее, было нещадно загнано внутрь. Но боли пока нет, она пока что не допустит боли...

Руки пришли в движение, поправили густую гриву рыжих волос, отложили мужнину рубашку. Руки двигались сами, давая хозяйке драгоценное время, чтобы собрать себя по кусочкам, чтобы выдержать удар.

Отошла в сторону, вскинув ладони. А он быстро и без лишней нервозности снова стал складывать в чемодан свои вещи. Походу, уже давно для себя все решил? Ах-ха-ха...

Шок. Мир рушился на глазах. Ее мир. То, что она считала незыблемым, вечным. Крепким. Верила в их любовь, как в то, что завтра взойдет солнце.

И тут он заговорил:

- Квартиру я временно оставляю тебе и сыну, пока не найду удобный для вас вариант. И, разумеется, содержание. Это никак не отразится. И еще, Вера, то, что происходит между нами, не должно как-то касаться Володи. Я буду...

Внезапно так ясно все стало, так убийственно ясно и просто. Но все же надо было проговорить.

- Скажи, ты уходишь, потому что у тебя... кто-то есть?

Он внезапно осекся. Руки дернулись, метнулся взгляд.

- Это не имеет значения. Наш брак просто изжил себя. Ты и сама... могла бы это заметить.

И снова его руки быстро задвигались, складывая барахло в чемодан. А Вера смотрела. Ведь... черт побери! Эти проклятые трусы, носки, футболки, все, что он туда запихивал, были частью ее жизни. Ее частью! А он выдирал это по-живому.

Так просто. Изжил. А она не знала.  

Кошмарный сон. Ущипнуть себя и проснуться.

Господи, какая она дура! Не было никаких командировок, у него просто ДРУГАЯ. А она тут размякла, на феерический секс настроилась. Ах-ха-ха! Романтический ужин при свечах?

Самой себя противно стало. И так смешно, до идиотизма, до одури.

- Ты прав, - проговорила Вера. - Извини, что не сразу поняла.

Что уж там задели в нем эти слова, но Александр вдруг вскинул голову и застыл, вглядываясь в ее глаза. Потом выдал:

- Я рад, что ты отреагировала разумно.

Его голос причинял боль, как будто резал что-то внутри, но Вера смогла не отвести взгляд.  

- А ты чего-то другого ожидал?

Александр поморщился, уставившись куда-то в левый верхний угол, и проговорил:

- В принципе, я... надеялся на понимание.

Понимание.

Пока все это происходило, мозги-то работали, переваривали информацию. И понимание просачивалось ядом в кровь. Ведь ей же завтра надо как-то объяснять все это Вовке. Но пусть это будет завтра, не сейчас. Сейчас главное не сорваться и не заорать. Не разбудить сына.

- Вот и отлично, значит, твои ожидания оправдались, - тихо сказала Вера.

Этот бывший родной, а теперь уже чужой мужчина нахмурился, снова что-то заговорил о квартире, о деньгах...

Нет. Нет, нет. Довольно с нее этого дерьма. Внезапно навалилось утомление, дикое, до тошноты.

- Давай не сейчас, ладно? - поморщилась она. - Я очень устала. Предлагаю перенести все эти вопросы на завтра.

Он ответил не сразу. Качнул головой, повел плечами, как будто что-то отряхивал.

- Хорошо, - проговорил наконец, понизив тон, и снова принялся за свой чемодан.

А Вера отвернулась, понимая, что ее предел настал. Вслух сказала:

- Мне надо в кухне навести порядок. Как закончишь тут, будь добр, закрой дверь своим ключом.

И вышла из спальни.

глава 3

Зашла в кухню, открыла кран и замерла у мойки, глядя на воду. Сколько простояла так? Минуту, пять минут? В замочной скважине щелкнул ключ, но Вера услышала. Даже сквозь шум воды услышала.

И в тот же миг как будто воздух выпустили из шарика, мгновенно сдулись, оставили ее все силы. Опустилась на стул, задыхаясь. А руки... руки и положить некуда. Глаза уставились в одну точку. Все разом стало вызывать брезгливость, покрылось скверной, стало грязным. Все эти кухонные поверхности... и не только.

Вот тебе раз, как перевернулась жизнь-то. Полчаса назад еще были семья, единое неделимое целое, а теперь каждый сам по себе.

Взгляд упал на красивые бокалы, так нелепо смотревшиеся теперь на этом накрытом для семейного ужина столе. И откупоренное вино, что она оставила «подышать», думала выпить с ним вдвоем за них, за их любовь... На память пришли стихи Ахматовой:

...Я пью за разоренный дом,

За злую жизнь мою,

За одиночество вдвоем,

И за тебя я пью,

За ложь меня предавших губ,

За мертвый холод глаз,

За то, что мир жесток и груб,

За то, что Бог не спас...

От этого не спасет никто, потому что от глупости женской нет спасенья. Сама, дура, виновата, что повелась, поверила. Разум говорил, что все это старо как мир, таких как она брошенок было полно во все века. И незачем теперь кричать:

- Мой милый, что тебе я сделала?*

Но как же это горько, черт побери!!!

Как больно, нечем дышать...!!!

Будто огромный молот крушит душу, расплющивает...

Они с прожили вместе гражданским браком почти десять лет. Не расписывались. Вера всегда считала, зачем, что значит какая-то бумажка, когда такая любовь? Ему не с руки было светить всему миру свой служебный роман. А ей тогда все казалось логичным и правильным. Это теперь вдруг стало до боли ясно, что для него их отношения никогда чем-то серьезным не были.

Хотелось упасть на пол и биться в конвульсиях. Кричать, пока не сорвется голос... Нельзя, сын услышит. Ребенка не должно коснуться то, что происходит между ней и ее, теперь уже не мужем. Обидно и больно было до слез, до полного выгорания, сердце словно умерло, осыпалось золой.

Она просто не могла понять, как же так, ведь любовь никуда не исчезает со временем, ее любовь же никуда не исчезла. Значит его любви и не было? Получалось, что годы, проведенные вместе, ничего не стоили. Ею просто попользовались, а как нашли что получше, так и отбросили за ненадобностью.

Это когда-то она была лучшей, незаменимой, воздухом. Дня без нее не мог прожить, часа. Была секретарем, помощницей, любовницей, а забеременела - стала вроде как женой.

Злые слезы набежали на глаза.

Вроде как.

Не зря его мать говорила ей при каждом удобном случае:

- Не обольщайся. Александр с тобой все равно не останется, не того ты поля ягода.

Вера в ответ молчала, не считала нужным отвечать, лучшим доказательством ее правоты было, что годы шли, а Саша по-прежнему с ней и у них любовь.

Привыкла доверять, не ждала измены.

Захохотала беззвучно, закрыла рот ладонью. Права оказалась свекровь Валерия Аристарховна! Права.

Нельзя плакать. Нельзя. Ее слез никто не увидит.

И прежде всего... Действительно надо прибраться.

Вера встала, ужин, с любовью сервированный ею, отправился в унитаз. Вслед за ним вино. Посуду она даже не стала мыть, так вместе со скатертью сгребла в узел и выбросила в мусоропровод.  

Если бы она могла так же точно избавиться от всего остального! Увы, это не так-то просто, за десять лет хочешь не хочешь, а дом наполняется множеством мелочей, знаков присутствия, воспоминаний, их не сотрешь вот так, одним махом.

Еще когда муж... бывший муж, поправила она себя, начал говорить про квартиру, Вера для себя решила, что дня лишнего в его доме не задержится. Слава Богу, им с Вовкой есть где жить. А тут...

Все будет точно таким же, как в тот день, когда она вошла сюда впервые. Ничего не останется, что могло бы напомнить о ней.

Теперь кухонный стол, вымытый дважды, был девственно чист. Метнулась в спальню, порываясь начать вытряхивать все из шкафов. Удивительно, стоит принять решение, и откуда-то силы берутся, и энергия. Но в какой-то момент поняла, то, что с ней сейчас творится, самая настоящая истерика.

И Вера остановилась. Надо преодолеть эту поганую дрожь, от которой трясется, будто отрывается все внутри.

Успокоиться, обдумать.

Действовать надо, а не предеваться истерике.

Примечание:

* - строка из бессмертного стихотворения Марины Цветаевой

глава 4

Думалось лучше всего на кухне.  

Вера замерла у плиты, ощущая, как постепенно отчаяние и дикая обида сменяются злостью. Не сотрешь воспоминания? Отчего же.

Быстро прошла в кабинет, захватила с собой его старый ноутбук, на котором был большой семейный архив. Тысячи, миллионы сделанных с любовью фотографий, на которых они улыбались, были вместе. Были.

Вернулась в кухню.

Не сотрешь воспоминаний?

Удалила все.

Все свои фотографии. Все, где она была с ним или поодиночке. Оставила только те, на которых он с сыном. Ребенка в это не надо вмешивать, он уже достаточно взрослый, будет делать выводы сам.

Но этого было мало. Ничтожно мало. Проклятый молот обиды продолжал раздавливать ее изнутри, заставляя ощущать свою беспомощность и бессилие.

Что делать, чтобы не чувствовать себя использованной прокладкой? Что?

Мстить?! Вера расхохоталась. Да. Месть сладка!

Он изменил первым, значит, справедливо будет переспать со всеми его друзьями и знакомыми?! Справедливо! Ославить его на весь мир, вытряхнуть все его грязное белье. Еще как!

Бл***... Да, справедливо. Но видит Бог, не собиралась она даже ради мести в этом дерьме мараться. Противна сама мысль. Ее чуть не вырвало, как представила. Нет, все будет не так.

Вера встала, заходила по кухне, потом скрестив руки остановилась у окна, глядя в ночь. Надо признать поражение. Проговорить про себя эти ужасные слова и принять истину.

- Ты стала бывшей, признай это.

Их отношения разладились еще пару лет назад. У Вовки случился сложный перелом, она полгода над ним, как орлица... Пришлось сесть дома на радость мужу, он всегда этого хотел, чтоб не мелькала. Наверное, она просто закрывала глаза на очевидное. Ей требовалась передышка, и она, думая, что может на него положиться, позволила себе эту передышку. Что теперь гадать когда и как?

Но именно тогда, в тот период Александр стал отдаляться. Пошли его совещания и командировки бесконечные... Просто, все происходило как-то постепенно, наверное, потому она и не придала особого значения. Не поняла, что измены его начались еще тогда. А может и раньше? Может, так было с самого начала?

Глаза закрылись сами собой, из горла вырвался болезненный хрип.

Он... был с кем-то, а потом приходил в ее постель. А она...

Крепко сжала кулаки, чтобы ногти впились в ладонь. Чтобы боль телесная заглушила душевную боль. Отвращение ко всему, что у них было, причудливо смешалось с самым дорогим и сладким. С памятью тела, для которого не существовало растоптанной гордости хозяйки, оно верило лишь своим воспоминаниям. А теперь получалось, что и эти воспоминания ложь. Прах. Черепки.

Бывшая... Звучит так, будто уже умерла.

Застыла, глядя в окно. Непрошенные слезы потекли и в горле запершило. Достал ее Верховцев, до глубины души, до самых печенок достал. Но ведь у слез есть чудесное свойство. Они - вода, а вода смывает все грехи и печали. Мрачно усмехнулась, это сколько ж надо слез, чтобы смыть все?

И все же момент слабости прошел.

***  

Глаза прищурились, взгляд сфокусировался на мерцающих огнях вечно неспящего города. Вот оно коловращение жизни, не знающей остановок и поражений. Просто одно сменяется другим. Отряд не заметит потери бойца.

А за окном рождался новый день. Ночь уходила, унося на запад свои призрачные звездные крылья, чтобы завтра прийти вновь. И вместе с уходящей ночью уходило что-то из души женщины. Что? Глупая вера, несбыточные надежды? На самом деле, это очки розовые рассасывались осколками. А им на смену поднимало голову то, что всегда там было.

Сила. Воля к жизни.

Бросил ее Верховцев за ненадобностью? Ну что ж, в конце концов, свет клином на нем не сошелся. Это ее жизнь, и в тридцать пять она еще не кончена. Все можно начать заново. Усмехнулась и пропела про себя фразу из песни Ваенги:

Королевы могут королей поменять, пока Короли на войне.

Я тебе родила сына бл***ть, а ты то, кто мне?

Никогда ее особо не любила, но тут как в тему... А вообще, если так посмотреть, когда женщину бросают, то... Она становится свободной.

Заново.

Покончить с почетной должностью домохозяйки и вернуться в строй. Конечно, плохо, что у нее был большой перерыв... Но опыт не пропьешь, когда-то она была весьма востребованной. Ее не раз хотели от Верховцева переманить.

Придется потрясти старые связи.

И кстати. Вера подумала, что надо звонить подругам, собирать команду, ей понадобится помощь при переезде. Конечно, сначала придется как-то объяснять сыну Вовке, почему вдруг возникли столь глобальные перемены в их жизни, но Вера была уверена, сын достаточно взрослый, все поймет как надо.

А ей нужно привести себя в порядок.

И с новыми силами с утра кое-что сделать.

глава 5

Начало шестого на часах.

Быстро ночь прошла, а вроде тянулась бесконечно. Через два часа сына в школу поднимать, но сегодня у Вовки будет внеплановый выходной. Не пойдет он в школу. Прости сынок, у мамы вылезли дела.

Впрочем, Вера не сомневалась, что сын этому только обрадуется. Что до остального, Тут Вера не была так уверена. Предстоял тяжелый и неприятный разговор с сыном. Ох, как не хотелось его начинать...

Она наконец вышла из кухни. Бессонная ночь, а все равно ни в одном глазу, наверное, к вечеру будет валиться от усталости, но сейчас ее держало возбуждение. От него никак не могла уняться внутренняя дрожь. Душ надо горячий принять, снять этот внутренний озноб, прогреться изнутри до самый косточек.

Душ принять.

Сейчас, идя по квартире, в которой прожила столько лет, Вера как будто смотрела на все впервые. Ничего не скажешь, элитное жилье, четыре комнаты и кабинет, терраса, с которой открывался потрясающий вид на город и реку. Четыре ванных комнаты: одна сына, две гостевые и одна - ее ванная, та, что была при ИХ спальне.

Слишком поздно Вера поняла свою ошибку. Надо было идти в гостевую ванную, а она по привычке - в свою. А там...

Прислонилась к двери, судорожно закрывая защелку, и сползла на пол. Закрыть рот, чтобы не выть, не биться головой, бл***!!! Не вспоминать! Не смотреть на его проклятое нижнее белье, небрежно брошенное на пол, не вспоминать, как он пахнет!!!

Нет...! Но проклятой памяти тела, физиологии долбанной, все равно! Ей плевать на чувства хозяйки.

Все же хватило гордости подняться. Подобрала его боксеры с пола, на смену позорному пролапсу, всплеску непрошенных ощущений и чувств, пришла волна брезгливости. Неизвестно после кого он их надевал. Выбросила все его белье в мусор, а саму колотит от этих ощущений. Вот же... на ровном месте встряска. Руки потом мыла долго, очень долго.

Потом залезла под горячий душ и стояла, закрыв глаза.

Забери вода мою боль, страх, страсть, обиду, все. Все забери. Дай спокойствие.

Дай снова почувствовать себя человеком...

Как же ей осуществить то, что она задумала, если вот так будет срываться каждый раз, когда память тела выкинет очередной фортель? Да и только ли память тела? Врать себе зачем, она его любила даже и сейчас. Но... Но. Это уже агония.

Много ли, чтобы убить сердце женщины, надо? Всего несколько слов надо.

Наш брак просто изжил себя.

А теперь пусть слезы потекут из глаз, под водой их не видно.

***

Душ помог, горячая вода согрела, принесла успокоение, как будто вместе со струями вытекло из души то смертельное, что гнуло к земле, убивало. Правда, пустота осталась. Но она зарастет со временем, потому что природа не терпит пустоты.

Вылезла, вытерлась, глянула на себя в зеркало, видок, конечно, не айс... Ну так крема и маски нам в помощь. Пока приводила себя в порядок, пока сушила и укладывала густую рыжую гриву, прошло около часа.

Скоро шесть. Рановато звонить подругам, но что поделаешь, надо.

Бригада скорой помощи - три ее старые верные институтские подруги, из которых одна была находящаяся в вечном поиске разведенка Лера, другая убежденная одиночка и феминистка Люська, а третья – не менее убежденная домашняя клуша Маринка. Для того они и существовали, чтобы быть рядом в трудную минуту. И в горе, и в радости, как говорится.

Набрала Люську.

- Да, - проворчал сонный голос. - Самойлова, ты вообще на часы смотришь?

- Форсмажор у меня. - тихо проговорила Вера.

- Что?! - понеслось из трубки. - Что с тобой?! Опять с Вовкой что-то? Не молчи, Верка!

- Саша ушел.

- Что? Как ушел, куда? Говори яснее.

- Бросил меня.

В трубке несколько секунд стояла тишина, потом...

- Твою мать! - взорвалась Люська.  

Дальше пошли такие связки непечатных ругательств, что Вера невольно прониклась гордостью за подругу. Наконец Людмила выговорилась и спросила уже другим тоном:

- И что теперь? Что ты намерена предпринять?

- Ну, мне съехать срочно надо.

- Что?!!! Этот мелочный козел тебе даже квартиру не оставил???

- Да нет, я просто сама не хочу. Не могу тут оставаться, - поправилась Вера.

- Понимаю тебя, - пробормотала спустя какое-то время подруга. - Но вообще-то, с твоего Верховцева следовало бы шкуру содрать! А твои знают? А Вовка как же...

Как по живому резанула. 

- Давай об этом позже, ладно? Мне помощь нужна, Люсь, - сказала Вера, успокаивая дыхание. - собраться и быстро перебросить вещи.

- Не вопрос, - буркнула та.

- Хорошо, тогда общий сбор. Обзвони девчонок и, как сможете, ко мне.

- Ладно, Самойлова, жди. Будем. Но вообще... Знаешь, что я тебе скажу. Это все еще надо хорошенько обдумать! .

Вера уже не стала дослушивать, быстро сказала:

- Спасибо, - и отбилась.

После разговора с Люськой Вере значительно полегчало. Теперь механизм запущен, колесики закрутились. Хотя, конечно, в мыслях все еще пустота.

Постояла еще минуту перед зеркалом, собираясь с силами, и пошла будить сына.

глава 6

Вера тихонько зашла в комнату сына, медленно, мягко ступая, подошла к его кровати. Спит... Будить жалко. Чуть не развернулась и не ушла. Пришлось подавить в себе этот порыв.

Но и с духом собраться, потому что после того, как она его разбудит и скажет, все изменится, не будет как раньше. А как будет? А хрен его знает... Хотелось отдалить этот момент, желательно навсегда. А нельзя, теперь уже нельзя.

Еще немного полюбоваться на него спящего. Носатый, вихрастый, мужичок, гордость мамина. Рука сама потянулась вихры поправить, и отдернулась. Еще секунду себе дать, еще...

- Вова, вставай, - проговорила негромко и потрепала за плечо.

- Мммм. - поморщился, отмахиваясь.

- Вставай, - повторила настойчиво.

- Ма, ну рано же, - заныл сын, не открывая глаз. - Я в школу за пятнадцать минут собраться успею.

Покачала головой, этот успеет.

- Вова, в школу ты сегодня не пойдешь.

Потрясающий эффект. Сын мгновенно разлепил глаза и аж присел в кровати. И тут же на нее уставился, подозревая подвох:

- Тогда зачем вставать?

Ну все. Началось...

Вера открыла было рот, а слов нет. И что вообще говорить в такой ситуации? Как? Пришлось прокашляться.

- Потому что мы перезжаем.

- Переезжаем? Когда, куда? В новый дом? - озадаченно затарахтел он, поправляя челку. - Здорово! Папа так сказал? Он приедет? Ур-ра! Я буду ему помогать!

Вера выдохнула, собираясь аккуратно объяснить сыну самое главное. И страшное.

- Сейчас перезжаем, сын. Мы... ко мне перезжаем.

Он что-то уловил, Вера поняла это по глазам. Нахмурился, странное для ребенка выражение возникло на его лице.

- А папа? Он тоже?

- Сынок, - начала Вера, понимая, что ступает на зыбкую почву, и ошибиться нельзя. - Ты понимаешь, мы с твоим папой...

Чеееерт! Как это было трудно!!!

- Мы с твоим папой пришли к выводу, что, - ей пришлось прокашляться. - Нам надо разъехаться, потому что наш брак изжил себя. Ну и... твой папа ушел.

Ребенок смотрел на нее большими круглыми глазами, потом спросил:

- Как ушел? Он же в командировке.

- Нет, сынок, он приходил вчера ночью, - не было сил, некуда было деваться от этих пронзительных детских глаз. Вера повела шеей и сказала первое, что пришло в голову: - И он принес тебе подарок.

Она старалась улыбаться. Честно говоря, она ждала чего угодно, не знала, как отреагирует мальчик. Ждала вопросов. Конечно, у него должны быть вопросы! Ответить бы еще на них правильно, чтобы не порушить ничего в душе ребенка.

Бровки мальчика шевельнулись при слове подарок, однако спросил он совсем не то, чего она ожидала.

- А переезжать обязательно?

- Да, сынок. Квартиру все равно надо будет освободить, так что лучше сделать это сейчас.

Очень надеялась, что сын поймет и, вместе с тем, ужасно боялась, что он может начать винить во всем ее. А он посмотрел на нее серьезно, потом зачем-то на дверь и вдруг сказал:

- Мам, ну ты, главное, не раскисай. Все будет хорошо. Я что-нибудь придумаю, слышишь, ма.

Прижала его к груди крепко-крепко, до дрожи. 

- Да... Все будет хорошо. Обязательно! - а слезы предательские покатились по щекам.

- Сказал же, не раскисай, ну ты чего, мам?

Быстро вытерла слезы, чтобы он не видел.

- Вставай, умывайся и иди завтракать. Скоро Люся с Мариной и Лерой подъедут, они помогут. Но свои вещи ты должен собрать сам.

И вышла из комнаты, потому что еще немного...

Надо идти готовить завтрак. Скоро и впрямь девчонки придут, кормить бригаду чем-то надо.

***

Люся приехала первая, она фрилансерша, ей, в принципе в любое время было удобно. Вовка как раз доедал свой завтрак. Сразу прошли в кухню, потому что шумная подруга честно призналась с порога:

- Корми, Самойлова, я ничего поесть не успела.

Плюхнулась на стул, отломила кусочек хрустящего хлебца и подмигнула Вовке:

- Привет, Верховцев младший!

И тут же переключилась:

- Лерка подъедет через час, ей отпроситься надо. А чуть позже Маринка с Костиком будут. Маринка еды принесет, шоб ты, мать, не отвлекалась. - потом завертела головой. - Ну, что тут у нас? Слыш, Верховцев младший, подай тетке вон ту нарезку! И убери подальше от меня овсянку.

Вера прикрыла глаза, с благодарностью принимая и Люськино молчаливое понимание, и безоговорочную помощь девчонок. Она уже заранее предвидела, что Маринка назовет ее дурой и будет с пеной у рта отговаривать, что, мол, за мужика бороться надо, а Лера станет советовать юристов, у самой опыт трех разводов. Но... Все, процесс пошел.

К тому же, у нее на сегодня были свои планы.

глава 7

Вовка как доел свой завтрак, сразу же ушел собираться. Глядя сыну вслед, Вера невольно задумалась. Мальчик как будто вырос, изменился. Какой-то повзрослевший и собранный, теперь еще больше был похож на отца. Внезапно защемило сердце, налилось тоской.

Отвернулась, проводя рукой по волосам. Как же это все... Так, в одночасье-то...

- Мужика тебе нужно. Нормального, шоб своего прЫнца сраного из головы выбросила, - подала голос Люська. - Улыбнись, Самойлова. «Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на диеты, жадных мужчин и плохое настроение».*

Вера покачала головой и закатила глаза. Люськина любовь к Фаине Раневской, а также ее отношение к диетам всем было хорошо известно. А подруга, выдала очередную сентенцию, оглядывая ее кухню:

- Закисла ты тут, в этом стойле. Пора возвращаться в большой секс.

- Иди к черту! - Вера закрыла лицо рукой, чтобы не рассмеяться.

- На работу, говорю, выходить надо, - вздохнула Люська, отодвигая от себя опустевшую тарелку с мясной нарезкой.

Это да. Именно это она и собиралась сделать.

Раздался звонок - это Лера подъехала. Оставив ее в кухне, наедине с кофе и Люськой, Вера ушла в спальню. Пора уже начинать сборы, если она хочет со всем управиться до вечера.

Встала посреди комнаты.

Еще минуту. Посмотреть на свой... уже не дом, но пока еще дом. Посмотреть, оставить в памяти, прежде, чем она сотрет себя и отсюда. Вера понимала, что времени мало, что все равно все следы своего пребывания уничтожить не удастся. Но ей хотелось, чтобы хотя бы на первый взгляд о ней ничего тут не напоминало.

Итак...

Она одним махом вымела из шкафа все вешалки со своей одеждой, все белье с полок. Свалила на постель. Те вещи, что остались из мужниной одежды, не тронула. Дальше - свое барахло из ванной, с туалетного столика. Быстро так, меньше минуты потратилось на все это, а стаскивалось все сюда годами.

Потом вихрем прошлась по остальным комнатам, брала только свое личное, сваливала прямо на пол, девчонки разберут. Последним на закуску оставила кабинет. Тут... тут было меньше всего ЕЕ. Это было его царство, но все же. Некоторые мелочи, дурацкие фотографии в рамочках, ее книги, их было вроде и немного, а набралось прилично. Все это также отправилось в кучу на пол.

Пошла в чулан за чемоданами.

Когда девчонки через несколько минут выползли из кухни, по всему дому словно Мамай прошелся. Это было дико и странно, потому что у Веры всегда царил идеальный порядок. Видя замешательство на их лицах, она сказала:

- Потом вызовем клиниговую компанию, они тут все приведут в первозданный вид. А пока, девочки, начали. Берем только то, что я достала.

- Верка, вот ты дура! - сходу заявила Лера, скривившись, как будто лимон съела. - Какого ты оставляешь ему все, что когда-то сама покупала?! Что, богатая шибко? Альтруистка, блин! Это он тебе должен.

- Ничего он мне не должен, никто меня не заставлял, я сама все это делала.

- Ты хоть о сыне подумай!

О сыне она как раз думала.

Но в этот момент как раз раздался еще один звонок. Марина подъехала вместе с кастрюльками и судочками. Теперь женсовет был в полном составе. Маринку подвез муж Константин. Прошелся по дому, глянул на все это разорение, ничего не сказал, только коротко кивнул и выдал:

- Я за коробками.

Вернулся быстро, где уж он добыл ворох больших картонных коробок, неизвестно. Вообще, Маринкин муж был... наверное, идеальный. Потому что этому мужчине ничего не надо было говорить, он все видел сам и всегда знал, где именно нужна его помощь. Он был далеко не красавец, с белесыми ресницами и бровями, с большими ручищами, крепкий. Такие всегда безнадежно проигрывают внешне знойным мужикам вроде Верховцева, но Маринка любила его больше жизни, и сейчас Вера ей по-хорошему, дикой белой завистью завидовала.

- Спасибо тебе, Костик, - проговорила она, сглатывая комок.

Он только моргнул, перекинулся с Мариной взглядом и проговорил:

- Как будете готовы, дайте знать. Я подгоню машину.

И ушел, простой настоящий рыцарь на белом BMW.

***

Небольшое замешательство, вызванное приливом чувств, сменилось жаждой деятельности. Ведь, кроме всего прочего, у Веры был план, его пора было приводить в исполнение. Теперь, когда все решено и ей четко указали на ее бесправное положение, бороться с Верховцевым, выцарапывать у него что-то, она не собиралась. Считала ниже своего достоинства.

Однако это не означало, что она не предпримет ответных ходов. И единственное преимущество тут - фактор внезапности.

Он ощущал себя хозяином положения? Очень хорошо.

Но для того, чтобы действовать, ей нужны были свободные руки.

- Девочки, мне надо кое-куда съездить. Справитесь без меня?

- Справимся, хотя я продолжаю считать, что ты делаешь глупость. Ты вообще не должна никуда съезжать. - Лера была непреклонна.

- Ой, иди уже, Самойлова, - проворчала Людмила. - Уж как-нибудь разберемся, в какие коробки твои трусы-лифчики пихать.

- Да, ты иди, мы разберемся, - сказала Марина оглядываясь. - И детеныша твоего покормим. Кстати, где Вовка?

- Собирается, - проговорила Вера, понимая, что мальчик до сих пор так и не вышел из комнаты.

Побежала к нему, тихонько заглянула, сын сосредоточенно паковал в большой рюкзак и несколько коробок свое барахло. Сортировал. Комп, гаджеты и диски, на полу валялись упаковки... Всего этого было очень много, Вера протиснулась в комнату и негромко сказала:

- Тебе не обязательно забирать все. Я думаю, папа захочет, чтобы ты иногда приезжал к нему пожить.

Он резко поднял голову, облегчение промелькнуло во взгляде.

- Да? Это хорошо, ма, а то тут столько... Я уже замотался.

- Бери только самое нужное.

Брови его вскинулись, глянул на коробку, на кучу, и начал перекладывать все по новой. И кстати, Вера заметила, что он так и не распаковал подарок отца, коробка по-прежнему стояла на журнальном столике в гостиной.

- И подарок свой не забудь, - проговорила она.

Если они его оставят нетронутым, Александр будет считать, что она настраивает против него сына. Неприятный осадок, блин. Верховцев должен был сам все это мальчику говорить, а не на нее сбрасывать!

Вернулась в спальню. Время.

Теперь снова быстро в душ, быстро маску для лица. Макияж. Неброско и корректно, чтобы выглядеть делово и дорого. Как раньше. Деловой костюм она отделила заранее. Одевалась и чувствовала, как внутри зарождается дрожь.

Состояние, как перед боем, забытое чувство, хорошее. Сейчас, оглядывая себя, Вера снова видела в зеркале ту женщину, которой была когда-то. Насиделась дома, пора ей возвращаться в строй.

Пока она собиралась, девчонки успели в шесть рук напаковать пять большущих коробок. Глянули, прикинули и решили отвозить частями. Марина вызвала Костика, чтобы забрал первую партию. Вера смотрела на все это и понимала, что, собственно, в процессе уже не участвует, совсем как покойник на похоронах. Вроде и главное действующее лицо, и все решается без него. Это... было больно. И эту мысль следовало отпустить.

У нее совершенно другие цели и задачи, а тут действительно все сладится без нее.

- Девчонки, потом клиниговую компанию надо...

- Уже, - сказала Лера. - В 12.30 подъедут. И через три часа тут все будет блестеть как котовы яйца. Ты другое скажи, может, с тобой поехать? Ты как, сможешь?

- Сможет, - ответила за нее Марина. - Езжай, Вера, тут все без тебя прекрасно сделается.

Действительно.

А время уже пол десятого, надо поторапливаться.

По счастью от дома до головного офиса Верховцевской компании было минут десять неспешной езды. Но надо сделать поправку на дорожную ситуацию, непредвиденные пробки и прочую хрень, которая всегда случается невовремя. Быстро спустилась в гараж, села в машину, сжала ладонями руль, а сердце колотится, как будто выскочить хочет. Нервишки шалят. Глубоко выдохнула несколько раз. Пора.

И выехала.

Конечно же, пробка. Но движется. Потеряла немного, не больше семи минут, и только она собралась перестроиться, чтобы свернуть, раздался телефонный звонок.

Примечание:

* - фраза принадлежит Фаине Георгиевне Раневской.

глава 8

Звонок раздался в неподходящий момент. Скосилась одним глазом, и выругалась. Свекровь. Только ее не хватало!

- Да, Валерия Аристарховна, я вас слушаю.

- Александр там, с тобой? - раздалось в трубке.

Свекровь не называла ее по имени, никак вообще не называла. И никогда не скрывала, что не одобряет ее в роли невестки. Звонила редко, только по особым случаям, да Вера и сама рада была сократить общение до минимума.

А сейчас, когда они с Александром уже никто друг другу - тем более!

- Нет, - проговорила Вера, а у самой чуть песок на зубах не заскрипел.  

Хотела отбиться, но тут свекровь неожиданно спросила:

- А что это за вещи выносят из квартиры моего сына?

Твою мать! И ведь кто-то же настучал, донес!

Вера сосчитала до десяти, чтобы выдохнуть душившую ее злость, а потом елейным голосом сообщила:

- Это я съезжаю, Валерия Аристарховна. Считайте, что ваша давняя мечта исполнилась, ваш сын теперь от меня свободен.

- Как ты со мной разговариваешь?! Как ты смеешь брать оттуда что-то без разрешения!?

- Идите вы лесом, Валерия Аристарховна. И больше никогда мне не звоните.

Отбилась.

Руки ходуном от нервности, а ей маневрировать, парковаться.

Кое-как поставила машину, и застыла, глядя перед собой. А потом... Черт, даже смешно стало. Получается, она тоже исполнила свою давнюю мечту - послала бывшую свекровь?

Понятно, что смех то был нервный и состояние на грани истерики, но вектор настроения немного сменился. Вера вышла из машины и направилась к зданию. До назначенного себе времени оставалось чуть больше десяти минут. Если она хочет добиться нужного эффекта, надо двигаться быстрее.

***

Собственно, план Веры был предельно прост.

Ей всего-то нужно было забрать свою трудовую книжку.

Последние два года она просто числилась на работе, висела постоянно то во всевозможных отпусках, то на бюллетене. Верховцев мог себе это позволить. О том, что у нее от него ребенок, было известно очень узкому кругу лиц, и все старательно обходили эту тему молчанием, потому что своим местом дорожил каждый. Ну а теперь как раз настал момент уволиться. Тихо и мирно, без всяких драматических сцен, а главное быстро.

Но, кроме этого, Вера хотела проверить свои подозрения, кое в чем важном убедиться. Заодно раз и навсегда решить финансовые вопросы. И делать это следовало когда и как ей удобно.

Непростым и неслучайным был выбор момента.

Вера не зря проработала бок о бок с Александром Верховцевым столько лет. Его профессиональные привычки (в отличие от человеческих, которые она, как оказалось, не знала) она знала хорошо. Например, то, что по понедельникам у него с девяти до десяти внутреннее совещание. И случаи, когда он пропустил этот священный понедельничный ритуал за десять лет можно было по пальцам перечесть. Значит, он будет здесь.

А в 10.00 совещание как раз закончится.

На часах было десять без трех, когда она вошла в приемную.

У Верховцева была большая пафосная приемная, обставленная дорогой мебелью. В центре за гигантским столом восседала секретарша. Направо его гендиректоровский кабинет со всеми причиндалами и двумя комнатами для полноценного отдыха. Налево конференц-зал на 40 мест. Шикарно, сразу видно, что шеф придает внешней стороне своего бизнеса немаловажное значение.

Давненько она тут не была.

- Ой, Верочка Дмитриевна, рада вас видеть, - сразу тепло поприветствовала ее бессменная секретарша Нина Марковна, почтенная офисная дама, сидевшая в этом кресле уже лет восемь. - Прекрасно выглядите.

- Да, спасибо, Нина Марковна, вы тоже, - проговорила Вера, усаживаясь в кресло напротив.

Нина Марковна, кстати, была одной из тех немногих, посвященных в тайну.

- Какими судьбами, Верочка Дмитриевна? - сложила та пухлые ручки с аккуратным маникюром, а в глазах искорки любопытства.

- Да вот... - помедлила Вера, придавая голосу таинственности, повела бровью и склонилась ближе. - Собираюсь уволиться.

- А... - некоторое разочарование проскользнуло в глазах секретарши. - Нашли лучший вариант или...

Но ни дослушать, что она скажет, ни ответить ей Вера не успела, потому что в этот момент как раз открылись двери конференц-зала, и оттуда стали выходить люди.

глава 9

Сначала, как бы хорошо не владела Вера собой, у нее зарябило в глазах, а сердце понеслось вскачь, как загнанная лошадь. Но приемная была пуста, и взгляды людей, выходивших из конференц-зала, невольно обращались на нее. Ее знали, с ней здоровались. На приветствия нужно было отвечать, нужно улыбаться. Усилием воли Вера взяла себя в руки.

Ей удалось собраться, первый миг дикого волнения прошел.  

Но тут... Это происходило само собой. Наверное. Потому что организм как-то построился без ее участия. Зрение вдруг стало тоннельным, исчезли все звуки вокруг, кроме очень негромкого шелеста одежды и шагов. А картинка застыла.

В дверях появился ОН, Верховцев. А рядом с ним...

Да. Будь оно все...!!! Даааа.

Рядом с Верховцевым, внимательно слушая его, шла новая... называть можно как угодно, старший офис-менеджер, личный секретарь, личная помощница. Года двадцать четыре, точеная, тоненькая. Красивая, молодая.

Глаз брошенной женщины не обманешь, он мгновенно способен выцепить те особые нити, которые связывают ее бывшего с новой пассией. Он крупный, весь крупный, но не расползшийся, несмотря на свои сорок два года, подтянутый, видный. Волевой властный, его новая помощница рядом с ним как тростинка. Роковое, козырное сочетание.

Вера на какую-то секунду почувствовала себя на ее фоне старой коровой. Она тоже имела подтянутую фигуру, но только сорок восьмого размера. Да и десять, а то и больше, лет разницы не могут пройти даром. Кожа уже не та, складочки появляются в неожиданных местах.

Однако, произошло еще кое-что, глаз выцепил и идентифицировал это мгновенно.

На первый взгляд незаметный и невинный жест, ответная реакция. Он коснулся ее локтя и что-то с нажимом сказал, девушка вскинула быстрый взгляд и тут же опустила глаза в пол. Кивнула склоненной головой, застыла на секунду, а потом он легко подтолкнул ее, и девушка пошла по направлению к его кабинету.

Надо было просто знать, что искать. А Вера знала.

Подчинение.

ЭТО же его ПОДЧИНЕННАЯ. Нашел-таки свой идеал!

Верховцева всегда привлекали игры с подчинением, а Вере это не нравилось. Она терпеть не могла унижения, игрушки, это не возбуждало, а казалось оскорбительным, всегда считала, что постель - это место для равных. И ненавидела анальный секс. А тут... У нее даже перед глазами пронеслась картинка - точеная хрупкая фигурка на коленях, глаза в пол, руки связаны за спиной, во рту красный шарик кляпа, большая пробка в аккуратной маленькой попке. И он... рядом. И все, что может быть потом.

Отвратительное чувство, когда ты осознаешь, что безнадежно проиграла. У нее просто не было шансов против такого воплощения мужской сексуальной мечты. Но, как ни странно, именно это ощущение и породило протест, который позволил Вере выпрямиться. На смену дявящему отчаянию поражения пришла злость. Она и сейчас, глядя на этих двоих, считала, что постель место для равных. И кто придерживается иного мнения - пусть идет на...  

И этот момент Верховцев наконец ее заметил. Вера видела, как он инстинктивно дернулся.

Лучшая офисная улыбка из ее арсенала, это когда уголки губ чуть приподняты, а в глазах - покерные зеркала. Такой улыбки удостаивались только серьезные конкуренты на переговорах. Вера встала и пошла ему навстречу.

- Добрый день, Александр Всеволодович.

Руки подавать не стала.

О, какой у него проскочил взгляд!

Не ждал? И сбежать не удастся.

- Уделите мне пожалуйста, несколько минут. По личному вопросу.

Он быстро обвел взглядом приемную.

Ну же, хотелось сказать Вере. Пригласи меня в кабинет, где тебя ждет твоя любовница! Сделай это, давай.

- Прошу, - спокойно проговорил он, и показал ей на освободившийся конференц-зал.

Продолжая улыбаться, Вера зашла внутрь. Но как только двери закрылись, его спокойствия как не бывало.

- Зачем ты пришла?! Я же сказал, что решу все финансовые вопросы!

- Я помню. Кстати, о деньгах.

Обиженное выражение, основательно приправленное презрением, проскользнуло в его глазах, он отвел взгляд, кулаки сжались.

- Я вижу, тебя всегда интересовали только деньги?

- О, да! - Вере показалось, что в груди что-то взорвалось от боли, но она не убрала улыбку с лица. - Я пришла, чтобы уволиться. Подпиши вот это. Пожалуйста.

Вера вытащила из сумочки заявление, которое написала еще ночью, и положила перед ним на стол. Пока он тупо смотрел на невинную бумажку, проговорила:

- Расчет мне не нужен. Мне также не нужно от тебя никакого, - она помедлила, подбирая слова. - Содержания или материальной компенсации. Я ни в чем не нуждаюсь и сына прокормлю сама. Если ты имеешь желание оставить что-то Вовке, можешь открыть на его имя счет.

И тут он вскинул на нее взгляд, прищурился:

- Давно решила? Похоже, только и ждала?

- Это имеет значение сейчас? Подпиши, пожалуйста.

Он зло выдохнул, размашисто подписал, а потом выдал, больше и больше раздражаясь:

- Это. Мой. Сын. И я буду делать для него все, что сочту нужным! И не пытайся мне препятствовать!

- Разумеется. Только отныне, будь любезен, общайся с сыном сам, - Вера быстро подхватила со стола подписанное заявление и пошла к выходу.

Уже подойдя к дверям, она обернулась и сказала:

- И... Квартиру я освободила.

***

Дверь закрылась, отсекая ее от него, от прошлого, от десяти лет, потраченных на...

На нее круглыми глазами смотрела секретарша. Нельзя распускаться, надо держать себя в руках. Помахала ей подписанным заявлением, подмигнула.

Они с Ниной Марковной даже поцеловались на прощание. Коллеги. Людям надо держаться друг друга и всегда стараться наладить хорошие отношения, потому что никогда не знаешь, кто поможет тебе в трудную минуту. Или кому поможешь ты. Иногда простая уборщица может куда больше, чем сам генеральный директор.

Теперь еще одно последнее усилие. Зайти в отдел кадров - и меньше, чем через полчаса часа она будет свободна.

глава 10

Обратно она поехала не сразу. Надо было как-то выдохнуть это. Выветрить из себя, из легких, потому что дикое напряжение сводило затылок и плечи. Дать наконец утомлению притупить восприятие.

Раньше, когда еще была студенткой, Вера любила ездить в Ботанический сад. Поехала туда и сейчас. Тишина, ковер огненной листвы только начал покрывать дорожки. Покой, молчание. Бродить, раствориться в этом молчании.

Не думать.

Потому что и так все ясно.

И все логично.

И некого винить, только себя.

Почему-то вспомнилось одно видео с Ютуба, про испанскую корриду. Она тогда еще далекоидущие планы совместного отдыха строила. Там... Вере и сейчас было жутко от увиденного, кулаки сжимались. Какой-то душевный предел, ступор. Но ассоциация ближе некуда.

Там бык на арене задрал лошадку. Долго трепал, а она наконец вырвалась - и бежать по кругу, наступая на свои потроха. Накачанная наркотиками лошадка просто не знала, что уже мертва. Вот так же и ее душа. После всего полная иллюзия выпотрошенности...

Только в отличие от лошадки, которая все-таки сдохла через два круга, она жива. Надо привыкнуть к тому, что внутри пустота. Постепенно придут в порядок мысли, но это потом. Анализировать сейчас свои ошибки, рыться в воспоминаниях, выискивать, что и когда она проморгала, Вера не стала. Будет и этому время.

Когда сковывавшее ее напряжение отпустило и начала наваливаться усталость, Вера поехала домой. Не домой, поправила она себя, в квартиру Верховцева. Там как раз девчонки уже сгрузили Костику последнюю партию. отзвонились ей и уехали. Одна Люська осталась проследить, как наводят лоск девушки из клиниговой компании.

Однако долго она гуляла. На часах-то уже без малого два было, пока добралась. Уборка подходила к концу, а Люся доложила с порога:

- Лерка вернулась на работу, вечером придет к тебе помочь прибраться. Маринка сказала, что может Вовку на ночь забрать к себе. Там ему с ее пацанами...

- Не поедет он, - тихо проговорила Вера, разглядывая новыми глазами этот теперь уже чужой дом. Непривычно так.  

Видимо поняв ее состояние, Людмила отвела Веру в кухню. Насильно пихнула ей чашку приторно сладкого кофе, вытащила из шкафчика печенье.

- Ешь, не обеднеет твой...

Дальше пошли разные слова непечатные. Вера жевала молча, она ее почти не слышала. Она и голода-то не чувствовала. Однако большая чашка крепкого сладкого кофе и печенье оказались кстати. Даже как-то сил прибавилось.

- Ну что, не зря хоть ездила?

- Не зря, - кивнула Вера, но распространяться не стала.

Пока они были в кухне, уборка как раз и закончилась. Люся сама там их выпроваживала, а Вера еще раз медленно пошла по квартире, придирчиво высматривая, не оставила ли она в спешке чего-нибудь значимого. Вроде ничего...

Все чисто. Хорошо. Ее здесь больше нет.

- Вер? - подала голос незаметно подошедшая Людмила.

- Все, поехали. Ты со мной?

- Спрашиваешь, - обиделась та и ткнула в нее пальцем. - А тебе. между прочим, выпить надо!

Да, наверное, надо, но это потом. А сейчас надо успеть раньше, чем сюда кто-то из Верховцевых заявится. Не хотелось ни с кем сталкиваться.

***

Ключи вместе с небольшим денежным вознаграждением Вера оставила у консьержки. Та уж и улыбалась ей, и из кожи вон лезла, а Вера думала про себя, что, скорее всего, это она утром на нее нежно любимой бывшей свекрови настучала. И вообще, по всему получается, она и раньше на нее стучала. Впрочем, Вера не осуждала женщину, зачем? Каждый живет, как может.

Дома, в смысле, у нее на квартире был дикий бардак. Не удивительно, стандартная двушка, пусть и в новом доме, это не Верховцевские хоромы. Тут ее коробки быстро заняли все пространство.

Хорошо, что она не стала ее сдавать, самой вот, пригодилось.

Вовка выбежал встречать, он себе облюбовал лоджию, сходу потащил показывать, как начал обустраиваться. Конечно тесненько, но ничего так. Напомнило Вере ее школьные годы.

- Хочешь поехать ночевать к тете Марине? - спросила она.

Мальчик сначала замялся, но потом качнул головой и развел руками, оглядываясь:

- Ну... Я тут... не могу же я все так бросить. Да и в школу завтра.

Да. Она и забыла про школу. Совсем голова пустая.

Потом они с Людмилой распаковывали и распихивали по шкафам содержимое коробок. Потом подъехали Марина с Лерой, В четыре пары рук-то все быстрее и легче.

Наконец, к девяти часам дом стал немного походить на дом. Остальное постепенно сама. Вовку погнали спать, он и так уже валился с ног, и собрались на кухне. Переселение обмыть.

Выпили немного, посидели... К одиннадцати дом опустел, подруги разошлись, сын спал в раскладном кресле на своей лоджии, Вера зашла посмотреть. Разумеется, все разложить он не успел, кругом коробки. Ничего завтра сама тут приберется.

Впрочем, у нее и назавтра были планы. Надо срочно перетряхнуть все свои старые связи - искать работу. Ездить, обзванивать. Значит, надо уплотнить график и все успеть.

А теперь спать, потому что ее уже знобило от усталости - ощущались сутки без сна. Вера быстро приняла душ и наконец улеглась.

Но только сон так и не пришел.

Вместо сна пришли мысли.

глава 11

В ночной темноте потолок кажется призрачным. Если смотреть на него пристально, можно представить, что за его гладкой поверхностью движутся зыбкие тени.

На самом деле, ничего интересного там нет, просто глаза никак не закрываются и лежать дико неудобно, потому что это не ее кровать.

Стоп. Это ее кровать. Отныне и... так далее.

А не спится даже не потому что больно, боль уже изрядно притупилась, защитная реакция организма, гасить всплески бесчувствием. Сна нет, потому что в голове нет порядка.

Вера знала, что ее гложет. Просто... То, что она увидела сегодня в офисе, поколебало ее чувство собственной правоты, надломило в главном. Все-таки десять лет.

Она прожила десять лет с Верховцевым. А тут, глядя на его дивный симбиоз с молоденькой помощницей, она невольно задалась мыслью, а было ли ему вообще с ней хорошо? Было ли им вообще хорошо как паре в сексе? Сложный вопрос. Она даже заерзала под одеялом. Тут хочешь не хочешь, а проговорить все про себя и разобраться придется. Иначе оно так и будет уничтожать ее изнутри.

Конечно, копать придется глубоко, ох глубоко...

С чего вообще все началось?

Тут она саркастически хмыкнула. С чего начинается у всех боссов с секретаршами? Сначала объекты начинают напоминать друг другу то место, которое постоянно зудит, а почесать никак не удается. Но зато потом, когда дорвешься чесать, остановиться уже невозможно. Ну... она долго удерживалась на дистанции, почти три года. Можно было гордиться собой, три года мужика водить на коротком поводке и не давать воды попить. А потом, однажды, все просто сорвалось в штопор.

Но. Был ли вообще счастлив с ней Верховцев?

Вера старалась вспоминать скрупулезно, потому что надо было понять.

Копаться в своих интимных воспоминаниях горько, потому что все в прошлом, и немного стыдно. Иные моменты и сейчас заставляют душно краснеть, потому что все в прошлом, но ничего не ушло, все осталось. У нее осталось, а у него ушло.

А как это было тогда?

Когда он брал ее, словно изголодавшийся хищник, и ей это безумно нравилось. Всегда нравился жесткий секс, выпускающий наружу спрятанную в человеке звериную натуру. Он всегда именно брал, жадно, нетерпеливо, грубовато, но она всегда готова была дать больше. Был ли он счастлив с ней тогда?

Ну... Вера пожала плечами, глядя в призрачно - серый потолок, и усмехнулась. Наверное. Потому что ему трудно было бы так натуралистично имитировать оргазмы.

А его тяга к доминированию в постели? Саша (в таком контексте она ничего не поделать с собой, он был именно Сашей) с самого первого дня стремился ее прогнуть. В этом были моменты, которые ей откровенно нравились. И вообще, в самом начале своей постельной жизни они просто жадно насыщались друг другом и не могли насытиться.

Эксперименты пошли потом, спустя несколько лет после рождения Вовки. Вера не была ханжой, понятно, что фантазии могут быть разные. Но зачем, спрашивается, рычать что-то типа: «на колени, я сказал!», «глаза в пол!», «соси!», «ползи!», если и без того делала куда больше? Откуда это желание унизить? Пределом были пощечины.

Но это ладно. Это она могла понять, большой босс стравливал агрессию с маленькой секретаршей. Просто она уже давно не была маленькой секретаршей. Все это время они были соратниками. Командой. Понимание, которое достигается даже не с полуслова, с полувзгляда. Тогда она была незаменима в делах, потому что нередко видела скрытые возможности и умела их мгновенно использовать.

Вера снова усмехнулась, Верховцев (тут он был Верховцев, да) никогда этого в открытую не признавал, но у нее процессор работал быстрее. Бывало, проскочит ассоциативно, и сразу видно весь ход, а ему пять раз объяснять, пока дойдет. А как дойдет, надо еще терпеливо ждать, пока он докажет ей, что это была его идея. Но то были радостные моменты. Взаимодействие, постоянный драйв, полное взаимное доверие. Они варились в этом котле, как детали единого механизма. Вместе толкали его бизнес.

Отдельной темой были переговоры с конкурентами. Что говорить, обычно в мужских играх от молодой женщины особого ума не ждут. Красивая молодая помощница при серьезном бизнесмене - вывеска фирмы. Принеси-подай, постельные услуги, все включено - расхожее мнение трудно изменить.

Многие обламывались, потому что не ожидали. Она видела все промахи, никогда не теряла самообладания и выступала скорее как партнер. Именно тогда за ней закрепилась репутация опасной рыжей стервы.

Ох, с каким пристрастием всегда драл ее Верховцев после каждых сложных переговоров. Внимание мужчин будило в нем какую-то атавистическую ревность. Вера закрыла лицо рукой, хорошо, что в темноте не видно ее дурацкую улыбку.

Все это время они и были партнерами.

Только она никогда не посягала на его власть и не пыталась прогнуть под себя. Она считала себя равной и давала ему воздух, осознавая, что мужчине тяжело. Груз работы, бизнес, мать его, отнимает адову кучу сил. Семья... Да, семья оказывала на Сашу (теперь он снова Саша?) колоссальное давление. Когда он замутил с ней, драгоценная Валерия Аристарховна была просто в истерике.

Чтобы какая-то нищая выскочка вошла в ИХ семью? Носила ИХ фамилию?! Да она специально раздвинула ноги и забеременела, чтобы окрутить ИХ единственного сына! Секретутка хитрая, ей же нужны только деньги!

Ультиматумов ему было много разных, хватило один раз услышать. Собственно, потому она никогда и поднимала вопроса о том, чтобы узаконить отношения, не хотела об их деньги пачкаться. Пусть у Верховцевых этого добра никогда не станет меньше. Вере казалось, Александр Верховцев был ей за это благодарен, во всяком случае, он всегда обходил эту тему молчанием и старался обеспечивать комфорт. Баловал как мог.

Потом родился Вовка. Сын, первенец. Все-таки, это значимый момент в жизни мужчины. Свекра к тому моменту уже не было в живых, а свекрови пришлось смириться с тем, что сын выскочки получил ИХ фамилию.

Ну, и в общем, да. Эксперименты пошли уже после. Кое-что ей даже нравилось. Не нравилось принуждение и все сопутствующие этому элементы рабства. Не нравился анал, потому что ей всегда было больно и никакого удовольствия. Возможно, потому что он бывал слишком напорист и нетерпелив, трудно сказать, и, в конце концов, это случалось нечасто, по пальцам его попытки можно было перечесть. Она не хотела даже с самой собой обсуждать эту тему.

Но и это все были проходящие моменты, пока в их отношениях горел огонь.

Погас он... Сейчас Вера точно могла сказать когда. Два года назад, когда Вовка надолго попал в больницу, и она вместе с ним. Муж тогда как-то сразу отошел на второй план, в тот момент ей было не до него. После этого все на спад и пошло. А потом, когда она села с мальчиком дома и превратилась в идеальную домохозяйку, вообще ничего не осталось. Бледное подобие прежних отношений. А она, глупая, думала, что со временем все наладится. Сплошное помрачение мозгов.

Ну теперь-то ясно. Она беззвучно захохотала.

Нельзя оставить мужика бесхозным даже на пять минут, обязательно кто-нибудь подберет и к делу пристроит. Не то что на полгода. Вот и пристроили.

И все-таки ей было интересно, когда именно он начал изменять ей. Есть в этом что-то мазохистское - копаться в ране, думать, как он был с кем-то, а потом приходил и ложился в ее постель. Да...

Хотелось спросить у себя:

- Ну что, полегчало? Нашлись потерянные берега, окрепла почва под ногами?

Пожалуй, да. Если так посмотреть, они подарили друг другу несколько лет счастья. Ну а дальше - проза жизни.

Верховцев был прав, их «брак» просто изжил себя.

***

Полезно иногда разложить дерьмо в своей голове по полочкам. Найти корень беспокойства и с чистой совестью выдернуть его к чертовой матери. Хотела бы она знать, сколько еще дерьма всплывет, и сколько этих самых корней еще осталось?

Но пошатнувшаяся под ногами почва и впрямь окрепла. Можно уже не смотреть в потолок, ища там ответы на глупые вопросы. Вера взглянула на часы, половина первого. Часов шесть на сон осталось. Встала, прошла в кухню, налила себе хороший стакан коньяка и выпила залпом. А потом побрела в постель, на ходу ощущая, как приятное тепло затопляет измученный организм. Забралась в постель и уснула.

***

А Верховцева с того момента, как Вера ушла из его офиса, не покидало подленькое чувство, что его банально обманули. Крайне неприятное чувство. Весь день ему испортила. Как занозой сидело в мозгах это ее внезапное появление в приемной.

Рыжая стерва. Яркая, напористая, хладнокровная, опасная и умная. Он отвык от нее такой. Получалось, только и ждала удобного момента, чтобы уйти, потому и смоталась так быстро? Вот так, два счета? И даже денег от него брать не захотела?

Невольно полезли в голову дурные мысли, не зря же она была такой прохладной последнее время. У нее был кто-то другой? Другие? Твою мать!

Здорово задевало сознание того, что у нее мог быть любовник, что она могла трахаться с кем-то в ЕГО постели!

Бл*****!!!

Мужчина долго крепился, не хотел идти в тот дом, но потом просто не стало покоя от этих мыслей. Решил пройтись свежим глазом. Найти следы.

Была уже половина первого, когда он забрал ключи от консъержки и со смешанным чувством вошел в свой дом. Взгляд с порога стал цепляться за все. Честно говоря, после заявления Веры, что она освободила квартиру, Верховцев ожидал увидеть все, что угодно. Баба в своей мелочной мстительности может сотворить много чего, и погром тут самое меньшее. Но в доме не было следов погрома, везде царил идеальный порядок.

И на первый взгляд, ничего не изменилось.

Только потом догадался, в чем дело. Он не мог найти ни следа от нее.

Будто по мановению волшебной палочки, раз - и все исчезло. Открывал шкафы, осматривал содержимое, потом зашел в кухню. А там в мойке кружка от кофе. Инстинктивно понял - ее. И такое зло взяло...

Запустил в стену, кружка брызнула осколками, кофейный осадок пополз потеками по кафелю. Как дерьмо.

Сука. Все зачистила, а это оставила?

Намек, что он тампон использованный?!

Я тебе покажу тампон.

глава 12

Очнулась Вера в каком-то странном месте, зеленоватая дымка вокруг, скалы.

Черт... Как она могла сюда попасть, ведь засыпала вроде в своей постели? Первая мысль была о сыне, но потом, когда на светлеющем небе возникли сразу три разноцветные луны, пришло понимание. Она спит.

Однако. Хороший коньяк оказался, такие качественные сны.

Раз уж она спит, Вера решила осмотреться. Чем-то напоминало квест. Вокруг были скалы, странная растительность, незнакомая. Она коснулась пальцами мха на скале и подивилась его шелковистости. Здорово, ощущение полной реальности, слуховые, зрительные, тактильные, никогда бы не поверила, что она все это видит во сне. И вдруг ощущения стали меняться, точнее, меняться стала она сама. Вместо рук появились крылья, и эти крылья росли, росли, пока не стали просто огромные.

Первый взмах, почти оторвалась от земли, но тут в нее вцепился какой-то страшный зверь, она так и не смогла разобрать, кто же это, видела только оскаленную морду и когтистые лапы. Странно, но боли Вера почему-то не чувствовала, и страха тоже, только сожаление и обиду. Наверное, именно от обиды, но у нее откуда-то взялись силы стряхнуть с себя это чудовище.

А потом был полет.

Ощущение счастья, невероятной свободы...

Картинка начала медленно смазываться, а в ее сон вторглась нежная трель будильника.

Четверть седьмого. Вера отключила это злостное зло и с мыслью, что у нее в запасе еще пять минут, на минутку закрыла глаза. Продлить это волшебное ощущение еще хоть чуть-чуть. Когда она вынырнула из крепкого сна, на часах было уже почти семь. Пулей вылетела из постели будить Вовку, а потом бегом в ванную. Вот когда выяснились прелести стесненных условий, ванная-то всего одна. А вообще, было даже весело.  

Поскольку они доблестно проспали, собираться теперь приходилось очень быстро. И Вовке и ей. В итоге, дожевывая наскоро сварганенные бутерброды, кое-как выехали в школу. Вера волновалась, новый маршрут, это оттуда, от Верховцевского дома она знала дорогу наизусть, могла проехать все светофоры с закрытыми глазами. А тут... И, как назло, пробка. Но ничего, приехали вовремя.

Вера даже успела до начала занятий созвониться и переговорить с его классной руководительницей. Его вчерашнее отсутствие объяснила просто: переезд. У той недавно имелся собственный печальный опыт с переездом, так что Вовочке было обеспечено полное понимание.

Отправила мальчика на занятия, а сама...

Она гордо похвалилась Верховцеву, что и без него поднимет сына, но для этого надо было иметь хорошую работу. Пока мальчик в школе, Вера собиралась сходить в пару мест и навестить нужных людей.

Сначала она поехала в Департамент строительства. Там уже много-много лет работала одна милейшая женщина, Татьяна Анатольевна. Занималась делопроизводством. Бывали периоды, когда руководители вокруг нее летели со своих мест как старые шишки с кедра во время урагана, а она всегда оставалась. Бессменная и бессмертная. Потому что хоть кто-то в этом вечном хаосе должен знать, где какая бумажка.

Вот к ней-то Вера и собиралась зайти. Татьяна Анантольевна работала медленно, как черепаха Тортилла, но зато верно, и у нее в итоге каждый «буратино» получал свой «золотой ключик». Она знала в этом городе всех, была в курсе всего. Татьяна Анатольевна могла дать наводку, кому срочно требуется старший офис-менеджер с опытом работы и несколько заржавевшими, но очень неплохими навыками. Или что-то дельное присоветовать.

Попав в здание после стандартной процедуры получения пропуска, Вера направилась прямиком к Татьяне Анатольевне. Но к этой богине делопроизводства сегодня было не прорваться. В коридоре топталась солидная очередка, а сделать «морду тяпкой» и нагло протиснуться в кабинет не представлялось возможным. Двери  сторожил какой-то упитанный дядечка, судя по всему, торчал он тут с самого утра, потому что глаз у него подозрительно косил на всех и опасно подергивался.

Шансов нет. Вера устроилась на свободное креслице в коридоре и уже собралась ждать, как зазвонил телефон.

глава 13

Почему-то сердце сжалось, она не ждала звонка. Полезла в сумочку, но там же все на дне, да еще руки от нервности неловкие. Пока нарыла, вызов прекратился, а телефон выскользнул, грохнулся на пол и еще проехал пару метров по плитке.

Черт! Черт! Черт...

Она подскочила ловить, но какой-то мужчина из очереди успел раньше.

- Спасибо, - поблагодарила Вера, беря из его протянутой руки трубку, тот только кивнул в ответ и отвернулся.

Посмотрела входящий - звонила классная руководительница сына. В желудке образовался холодный ком. Если бы это касалось каких-то школьных поборов или организационных моментов, та бы скинула ей на WhatsApp. А тут звонок, значит, это что-то личное.

Вера обвела взглядом пространство, в коридоре было слишком людно, нажала вызов и быстро пошла на лестничную клетку. Ответили ей не сразу.

- Еще раз добрый день, Надежда Валентиновна, вы звонили? - Вера старалась говорить как можно спокойнее, мало ли что мог вытворить Вовка, все-таки у ребенка стресс.

- Да... - та слегка замялась. - Вера Дмитриевна, понимаете, тут такое дело...

- Что-то случилось? - выдохнула Вера, чувствуя, что ее заливает холодом изнутри.

- Нет-нет, ничего особенного, не беспокойтесь. Просто я решила, что вам надо об этом знать.

- ЧТО? Говорите, пожалуйста, что вытворил мой сын?

- Нет, Володя ничего такого не вытворил, Вера Дмитриевна. За ним приезжал отец и забрал его.

Вере показалось, что стены качнулись, а пол под ногами пошел вниз, но учительница не договорила:

- Просто такое случалось, извините, нечасто. И я решила сообщить вам.

- Спасибо, Надежда Валентиновна, - еле выдавила она и отбилась.

Как вылетела из здания, как садилась в машину, Вера почти не помнила. Все на автопилоте, а в голове миллион предположений, и ни одного хорошего. К счастью... Да, наверное, к счастью, у Вовки были умные часы с GPS трекером, Верховцев покупал. И сейчас она могла определить местоположение сына. Сама не своя от волнения, Вера рванулась туда.

***

Неприятно проведенный день, не менее неприятно проведенная ночь. И даже неплохой секс осадка не скрасил.

Все это настраивало мужчину на определенный лад. Ощущение использованности следовало стереть, а женщину, вызвавшую в нем это состояние, наказать. Но Александр Всеволодович не привык спешить. Прежде чем предпринимать что-то, надо разобраться, насколько он прав в своих подозрениях.

Кроме всего прочего, Верховцев хотел лично выяснить, что именно она наплела сыну. От той рыжей стервы, что заявилась к нему вчера, можно было ждать чего угодно. Права была мать, когда говорила, что он ее совсем не знает. Обидно. Он же все делал для нее, а в ответ что?

Конечно, были и другие, скрытые, но сильные мотивы. Она вчера здорово поддела его, сказав, чтобы впредь общался с сыном лично. В этом был такой грубый намек, что его в тот момент просто покорежило. Но скрытое, глубинное, облекалось во внешнее, и в сознании мужчины все это выливалось в отцовскую заботу и желание восстановить попранную справедливость. Лично убедиться, что с мальчиком все в порядке, а заодно поговорить, объяснить сыну, чтобы тот понял, папа прав.

Поэтому отложив утром все дела, Верховцев поехал к сыну в школу.

Видели его тут за все время всего несколько раз. Но его представительная внешность и специфическая аура человека, наделенного властью, сделали свое дело. Он забрал мальчика с физкультуры, пообещав, что к следующему уроку вернет.

И теперь сын сидел сзади, а мужчина молча вел машину. Начинать этот проклятый разговор оказалось не так-то просто. На пути попался парк. Мороженное. Да. Именно мороженное.

- Пройдемся? - спросил он, оборачиваясь к сыну.

- Да, - тот просто кивнул.

Вроде, не так уж много времени прошло, всего несколько дней его не видел, а мальчик как будто вырос. Выглядел серьезным и немного настороженным, и таким... на него похожим. Странно было смотреть на свою уменьшенную копию.

Черт... Он был настроен поговорить, а сейчас они шли рядом, и у взрослого мужика не было слов.

На его счастье по пути попалась будка с мороженым.

- Будешь? - вопрос был задан для проформы, потому что Верховцев уже взял два рожка мороженого и мотнул головой в сторону скамейки.  

Уселись рядом, мороженое вкусное.

- Владимир, ты понимаешь, что именно у нас произошло? - спросил он вполголоса.

Мальчик бросил на отца быстрый взгляд, шевельнул бровями и проговорил:

- Вообще-то, это называется развод, нет?

Верховцев поморщился, почесав левую бровь.

- Да, развод... Но ты понимаешь, почему это произошло?

- Думаю да. - Мальчик отвернулся, качая ногой. - Потому что взрослые люди иногда разводятся.

- Это твоя мама сказала? - резко спросил Верховцев.

- Нет, она сказала, ваш брак изжил себя, и потому вы решили, что вам надо разъехаться.

В устах сына это звучало дико и резало слух.

- Запомни, я никогда не говорил, что вы с твоей мамой должны переехать в тот же день! Никогда! Я хотел, чтобы вы жили там, пока я подберу для вас подходящее жилье. И потом я...

- Все в порядке, пап. У нас уже есть жилье, можешь не беспокоиться.

Мальчик улыбнулся, как будто подбадривал, мол, все хорошо, ты не очень обосрался. Его, бл***, подбадривал! Взрослого дядьку. Пришлось набрать побольше воздуха в грудь.

Мужчина повертел в руке вафельный рожок с недоеденным мороженым и забросил его в урну.

- Ты можешь по-прежнему жить у меня, - вырвалось у него спонтанно. 

Тут сын странно на него уставился, совсем недетские мысли пронеслись в глазах девятилетнего ребенка, а потом он сказал:  

- Прости, но я не могу, пап. Понимаешь, должен же с мамой оставаться кто-то из мужиков.

Бл*****... Бл*****!!! Верховцев отвернулся, закрывая глаза рукой. Отряхнул брючину, надо было отдышаться. Прокашлялся, прежде чем прохрипеть:

- Каких... Мужиков?

- Ну, ты не можешь, значит, это должен быть я.

А это уже был удар под дых. Мужчина ощутил себя так, словно его снова макнули в дерьмо. И пока он переваривал сказанное, сын, повертев в руке пеструю упаковку, сказал:

- Спасибо, пап, мороженое вкусное. А теперь мне надо вернуться в школу.

- Да, конечно, - глухо проговорил Верховцев.

Такой эмоциональной встряски, какую он получил сейчас, не давали самые сложные переговоры. И это ощущение, что он безнадежно упустил что-то, и желание наверстать, доказать...

- Я заберу тебя на выходные.

Пообещал он, когда уже отъехали от парка. Скорее себе, чем сыну.

глава 14

Вера спешила как могла, но там как всегда пробка. Извелась, внутри все трясется, один глаз постоянно в навигатор, следить, где сын. Потому что точечка, которая была Вовкой, сначала двигалась, потом замерла, а теперь снова двигалась. В какой-то момент поняла, что они почти одновременно приближаются к одному месту - к школе.

Так и случилось. Когда она подъехала, сын уже выходил из машины Верховцева. Выскочила, бежать к нему. А перед глазами темно. Как в замедленной съемке захлопнулась за спиной мальчика дверь, огромный черный джип с тонированными стеклами развернулся буквально на месте, рванул, внезапно убыстрившись, и просквозил мимо. Вовка остался на тротуаре один.

Только когда сын подбежал к ней, и она смогла его обнять, Вера почувствовала, что дышит. Замерла, а сердце колотится, как будто хочет выскочить, колени ватные.

- Мам, ну ты чего, все в порядке же. Мам, отпусти, пацаны смотрят, - буркнул Вовка, и она опомнилась.

Отпустила сына, отодвинулась. Даже смогла улыбнуться.

Только сил уже никаких. Ни к Татьяне Анатольевне в Департамент возвращаться, ни ждать, пока у него тут уроки закончатся. Ничего она уже была не в состоянии. Пропал день. Завтра все, завтра...

- Вовка, - проговорила Вера, глядя на сына. - Я думаю, что сегодня ты опять уроки прогуляешь.

Надо было видеть, какой у него проскочил взгляд. На нее, на школу, у мальчишки аж глаза загорелись.

- Здорово! Я как знал, рюкзак с собой захватил!

В этот момент он так живо напомнил ей Верховцева. Не этого, теперешнего, а того, прежнего, с которым она была счастлива когда-то... Вера отвернулась, закусив губу. Защемило сердце и вдруг налилось болью. Жаль, безумно жаль, что все это ушло, и прошлого теперь не вернуть.

- Ма, ну мы едем? - спросил Вовка.

- Ну, конечно, запрыгивай в машину.

По дороге Вера молчала, погруженная в свои мысли, все-таки, как бы крепка не была броня, которой она постаралась окружить свое сердце, ей было горько и ужасно обидно. В первый момент все перекрыл страх за сына, но потом эти чувства начали просачиваться, как боль после отходящей анестезии.

А перед глазами стоял его джип, промчавшийся мимо. Черная машина, черные окна, и не видно что там, внутри. Глухо все, закрыто, как теперь от нее его жизнь. Опять всплыли в памяти слова драгоценной «свекрови» Валерии Аристарховны:

- Не того ты поля ягода.

Передернула плечами, сбрасывая с себя наплывающий негатив. Ну не того, и не надо. Слава Богу, с Вовкой все в порядке. Сейчас они домой приедут...

- Вовка, хочешь пиццу?

- Да. Да! - и затараторил, сколько и каких сортов он хочет.

- Лопнешь, - усмехнулась она.

- Не, не лопну.

- А мороженое?

- Нет, - тон у мальчика как-то неуловимо изменился, он отвернулся к окну и проговорил: - Мороженое мы с папой ели.

Повисло молчание. Вера выдохнула и все-таки спросила:

- Ну... И как там с папой?

- Нормально. Сказал, заедет за мной в выходные.

Веру аж повело. Не хотелось ей, чтобы он приходил в ее дом. Абсолютно не хотелось!

- Мам, ну сказал же, не раскисай! - подал голос мальчишка. - Нормально все, ну правда, ма.

- А я и не раскисаю, - нашлись силы улыбнуться. - Ну что? В кафе или закажем доставку?

Мальчик секунду размышлял, потом так натурально вздохнул:

- В кафе, конечно, хорошо, но дома надо прибраться... Заказывай доставку.

- Как скажешь, - улыбнулась Вера, на сей раз по-настоящему.

Понимает парень, что за него никто в его кабинетике на лоджии убираться не будет. Нет, она бы конечно, убралась, но то, что он сам... Это было приятно.

***

Честно говоря, увидев Веру около школы, Александр был ошарашен, как будто она застигла его на месте преступления. А потом зло взяло.

Какого черта?! Это его сын, у него такие же права.

Специально проехал мимо, хотя ему было в другую сторону. Чтоб знала, что он будет навещать сына когда захочет, а не когда ей заблагорассудится ему позволять. И вообще, у нее был такой вид, как будто он по меньшей мере людоед какой-то. Неужели она думала, что он может как-то повредить сыну?

Ненормальная. Ненормальная, бл***.

В этот момент ему пошел вызов.

- Да! - рыкнул он не глядя.

- Александр, как ты со мной разговариваешь?

- Прости, мама. Что случилось?

- Как что? Как ты мог позволить этой... особе увезти ребенка?

Моментами от речей матери у него сводило челюсти. Сейчас был как раз такой момент.

- Она мать этого ребенка.

- И ты даже не поинтересовался, куда она забрала моего внука?

- У нее есть квартира, - Верховцев начал потихоньку закипать.

- Вдруг это какой-то вертеп? Ты об этом не подумал? Это у тебя дома она тихо себя вела. А там? Я не уверена. Это такая особа... Вдруг она станет пить и водить туда любовников?

Бл*****...! Бл*****! Бл*****!!!

- Мама. Будь любезна. Оставь меня в покое. Я сейчас занят!

Последние слова он уже орал, понимая, что все. Последний предел! Вывела его Валерия Аристарховна!

***

Одной только доставкой пиццы дело не обошлось. Они с Вовкой еще быстренько заскочили в супермаркет и набрали моющих средств, фруктов, молочку, короче, всякого разного по хозяйству. Хоть Вера и порывалась, тяжелые пакеты Вовка тащил сам.

Домой пришли, а там, конечно, бардак.

Вера растерялась, когда все это разом с порога бросилось в глаза. Утром она так спешила, что даже постель не заправила. Ее халатик валялся на самом видном месте в прихожей, кошмар, неряшливо так. Быстро подобрала, повесила в ванной и, пока Вовка заносил пакеты на кухню, прошла внутрь.

Вчера вроде казалось, что с девчонками прибрались, но на дневной свет да свежим взглядом... Она теперь не знала, за что хвататься, то ли сходу начинать все скрести, полы мыть, то ли в кухне прибираться, там тоже со вчерашнего вечера посуда осталась. Позволила себе один день расслабиться.

Но прежде всего надо поесть. Взглянула на часы, с минуты на минуту должна быть доставка.

- Иди, мой руки, сейчас пиццу привезут. И вытащи из холодильника салат, что тетя Марина принесла, там еще должен был оставаться.

А сама нырнула в спальню, переодеться и хоть постель по-быстрому застелить.

Вот поедят, потом она наведет чистоту, порядок. Вечером позвонит, куда надо, а завтра со спокойной душой к Татьяне Анатольевне. И уже планомерно займется поисками работы.

Защелкал дверной звонок.

- Вовка, глянь, там пиццу, наверное, принесли. Я сейчас подойду! - крикнула Вера из спальни и стала быстро натягивать мягкий домашний костюм.

Слышно было, как мимо протопал сын, потом звук открываемой двери и...

И тишина.

Вера метнулась в прихожую и обомлела.

глава 15

В дверях стояли какой-то мужчина с небольшим пакетом и... Веру чуть не вывернуло. Бывшая свекровь. А из прихожей на них ошарашенно смотрел Вовка.

Немая сцена. К нам приехал ревизор.

Первым отреагировал мужчина. Прокашлялся и протянул пакет.

- Это... У вас на стоянке выпало.

Вера узнала пакетик, шуманит и бутыль уайт-спирита ей в супермаркете упаковали отдельно. Конечно, было бы досадно, если бы это все потерялось, но присутствие тут свекрови делало всю ситуацию запредельно абсурдной. Очевидно, до мужчины дошло. Он покосился на замершую статуей пожилую женщину и выдал:

- Кхммм... Видимо, когда машину закрывали, не заметили. Я решил занести. Я тут рядом живу. Извините.

- Спасибо, - пробормотала Вера и быстро взяла протянутый пакет.

Тот кивнул всем сразу, бросил еще один взгляд на бывшую свекровь и ушел. А вот Валерия Аристарховна осталась.

Повисло тяжело молчание. Вера не могла понять, как она вообще тут оказалась, зачем? Какого черта ей тут надо?! В воздухе аж звенело от напряжения. И вдруг это статичное противостояние нарушилось. Не дожидаясь приглашения, бывшая свекровь молча прошла внутрь.

Ни тебе здравствуй, ни можно войти? Как Веру всегда бесила эта бесцеремонность, это показательно-презрительное отношение к плебеям!

Тяжело выдохнув и стиснув зубы, Вера пошла следом. Эта женщина застала ее в самый неподходящий момент, она и сама видела весь этот беспорядок как под микроскопом, каждая мелочь перла в глаза. По сердцу стал разливаться яд дикой досады и злости на себя.

- Почему ребенок открывает дверь кому попало? - холодно спросила Валерия Аристарховна, с брезгливостью оглядывая ее квартиру. - В дом может войти кто угодно, сделать что угодно.

Вовка уже не маленький, он почти с нее ростом, хотелось крикнуть Вере! В его возрасте дети достаточно самостоятельны и спокойно пользуются общественным транспортом. Что собственно, в ближайшее время и произойдет, когда она выйдет на работу. И вообще, она не собиралась воспитывать из сына оранжерейное растение. Это богатенькие сверхчеловеки, пусть сидят за семью замками да с сигнализацией. А они простые люди, им можно жить свободно.

Но да, Вера готова была признать, что в словах бабки есть доля истины, надо предупредить Вовку, чтобы дверь, кому не попадя, не открывал. Впрочем, тот уже и сам все понял и сделал правильные выводы. Мальчик был неприятно поражен и явно чувствовал себя не в своей тарелке.

Все, довольно! Но только Вера собралась сказать дражайшей Валерии Аристарховне, что ей пора, как та деловито свернула в кухню. И замерла, уставившись на следы вчерашних посиделок. Грязную посуду, стаканы, початую бутылку коньяка и пустые винные бутылки на полу в уголке за холодильником.

- Я так и знала! - и такое торжество, победный блеск в глазах!

- Что вы знали, Валерия Аристарховна?! - не выдержала Вера.

- Что начнутся попойки, мужчины!

- Что...? - это было настолько неожиданно, что Вера даже растерялась.

- Для моего внука недопустимо оставаться в этом... хлеву, - она даже всплеснула руками для большей трагичности. - С безработной алкоголичкой матерью!

- Что? Что?!

Веру задело даже не то, что ее обозвали алкоголичкой, нет.

- Давно мой сын стал вашим внуком? Вы же его все эти годы в упор не замечали, так почему вдруг заинтересовались теперь?

- Потому что он Верховцев, - упрямо заявила старуха. - А Верховцеву здесь не место.

Все. Предел наступил.

- Знаете что, Валерия Аристарховна... Говорю вам второй раз, в третий раз повторять не буду, просто спущу с лестницы. Убирайтесь из моего дома, и чтобы духу вашего здесь не было!

Они застыли, глядя друг на друга и начисто забыв обо всем. Вдруг раздалось легкое покашливание:

- Э... Хозяйка... Извините, дверь была открыта, и я э... пицца. Это же 134 квартира? Заказ будете брать?

Вера отмерла.

- Да... Проходите, положите здесь. Я сейчас.

- Вот. Я же говорила! Дом открыт настежь, заходите, кто угодно. Я этого так не оставлю, - проговорила бывшая свекровь и удалилась, оставляя после себя осязаемый шлейф возмущения.

Паренек разносчик пиццы тоже ушел следом. Краснел, прятал глаза, конечно, не каждый день становишься свидетелем такой отвратительной сцены. Вера тяжело опустилась на стул и закрыла лицо рукой.

Как-то слишком много Верховцевых в ее жизни стало...

Господи милосердный, что плохого она им сделала, почему они никак не хотят оставить ее в покое? Ведь ей же ничего от них не нужно, она им никто, так зачем же трепать ей нервы теперь?

- Ма, мы есть будем? Я все приготовил...

Вовка. Пока она сидела в прострации, убрал пакеты и накрыл на стол.

- Будем, конечно.

- Ма... - мальчик неожиданно подошел и неуклюже обнял ее. - Все будет хорошо, вот увидишь. Ма!

- Да. Да. - Прижалась к нему, слезы закапали.

- Ты не бери в голову, что она сказала. Ты же не такая. А она просто... старая женщина.

Действительно, что это она так расползлась? Ну подумаешь, очередная порция яда, мало их было в ее жизни?

- Не буду, - сказала Вера. - Давай, что ли, кушать, пока пицца еще не остыла?

Видя, что мать пришла в себя, ребенок просиял улыбкой и тут же ткнул пальцем в коробку:

- Мне чур вот эту, с курицей и грибами, и пепперони, и с беконом!

Не выдержала, рассмеялась. Вот проглот! Хорошо, у него все в рост и в костяк, а не в толщину идет.

Поесть, конечно, было правильно. Вроде и сил прибавилось, и настроение после эмоциональной встряски хорошее вернулось, достаточно было вспомнить физиономию Валерии Аристарховны, когда она ее культурно попросила исчезнуть из их жизни. Однако где-то там, на дне, в глубине души скребли кошки. Похоже, Верховцевы от нее так просто не отстанут.

глава 16

Остаток дня прошел в трудах. Как-то они с Вовкой по взаимному соглашению больше не поднимали тему, которую затронула внезапно озаботившаяся родством бабка Верховцева. Однако Вера, нет-нет посматривала в сторону сына, копошившегося в лоджии со своими бесконечными коробками.

Ему там было тесно, и даже расставив все в идеальном порядке и в три ряда, все равно не уместится и половина. Все эти нависающие полки... Немного неосторожно дернется, ударится головой. Как Меньшиков в Березове*, блин.

Невольно приходила в голову мысль, а правильно ли она поступила?

Имела ли она право из-за личных обид и амбиций лишать ребенка привычного комфорта? Ну перетерпела бы. Подумаешь, изменил, отправил ее на списание Верховцев, зато Вовке было бы хорошо. У них возможности, связи, деньги. Учеба за границей, перспективы. Все. Ради сына, ради его будущего и не то можно вытерпеть.

Но было бы сыну хорошо с такой пришибленной рабыней матерью? И что за будущее? Жить и дальше по остаточному принципу, покорно дожидаясь момента, когда у мужа появится новая, настоящая семья? А Вера была уверена в том, что она несомненно появится, не зря та худенькая девочка так прочно влезла Верховцеву в постель, что он вытряхнул оттуда ее. Эта девочка не станет размениваться на ничего не значащие временные отношения, а женит его на себе. И будет совершенно права.  

И пойдут тогда дети. Настоящие Верховцевы, законные, не то что второсортный ублюдок какой-то бывшей гражданской жены, по-простому - сожительницы. Ублюдок, бл***! Вера убила бы любого, кто этим словом назовет ее Вовку, но увы. В этом была горькая правда и проза жизни.

Будет ли хорошо Вовке в таких условиях?!

Мы ведь бедные, но гордые. И хрен с ним, что не поедет учиться за рубеж. Образование здесь у нас ничуть не хуже, чем в закордонье. Мальчик он неглупый, было бы желание учиться. А перспектив для тех, кто может и хочет работать еще больше. Не зря все они у нас свои деньги делают. Да черт побери, Вера готова была расшибиться в лепешку, но дать Вовке все.

Сомнения улеглись, однако вечером, когда они ужинали, все-таки спросила для очистки совести:

- Слушай, а может быть, Валерия Аристарховна в чем-то права?

Для себя-то она все бесповоротно все решила, но сыну может, действительно будет лучше жить с отцом? Вовка так и вытаращился на нее с набитым ртом, даже жевать перестал. Потом аккуратно отложил в сторону кусок пиццы и выдал:

- Ты что? ма?

- Я имею в виду, сын... У них ведь возможностей больше. Ну... если бы.

- Прекрати. Иначе я обижусь! - рявкнул сын, сердито сверкая глазами.

Ну чистый Верховцев в молодости... Такой же грозный, волевой и горячий. Вере стало одновременно и смешно, и удивительно тепло сердце. Отпустило.

- Хорошо, как скажешь.

Вот и закрыли вопрос.

Ночью ей снилось...

Черный джип ей снился. Как будто проехал мимо, а она стояла на улице и смотрела, совсем как тогда днем у школы. И в нем Верховцев, а у него на коленях эта тоненькая красивая девочка. В обтягивающем сексуальном сарафанчике, такая хрупкая в его руках. Он обнимал ее, что-то горячо шептал на ухо и лез под узенькую юбочку нетерпеливыми руками. А она смеялась, опустив глазки...

Проснулась Вера в холодном поту. Хотелось кричать, потому что от этой картины гвоздь ворочался в сердце. Снова уставилась в призрачный потолок, а в голову полезли мысли.

Интересно, он уже поселил свою куколку в бывшей их квартире? А если поселил, то трахает он ее в той самой постели где...

Дальше просто не стало дыхания. Раскаленные слезы рвали душу изнутри, но так и не выливались наружу, испаряясь где-то по дороге. Тяжело это, пережить измену.

«...ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее - стрелы огненные...»**

Глаза опять не закрывались. Что же делать-то... Вера вышла на кухню, полезла в шкафчик за коньяком. И застыла, сжав кулаки. Проверенное средство?

Нет. Если она будет так лечиться каждый день, действительно станет алкоголичкой на радость бабке Верховцевой. Постояла у окна, сложив руки на груди, посмотрела в ночь, а потом ушла к себе и легла в постель. И даже заснула. Только во сне ей больше ничего не снилось.

Как бы то ни было, ночь прошла.

* -  «Меньшиков в Березове» - картина Сурикова.

** - Фрагмент их 6-го стиха гл.8 Песни Песней Соломона. Ветхий Завет, Библия.

глава 17

В среду народу было меньше, и Вере удалось без особых затруднений проникнуть в вожделенный кабинет. Татьяна Анатольена ждала ее и встретила тепло. Вера всегда умела ладить с людьми и со всеми находила общий язык. Потому что взаимопомощь - наше все.

- Решила вернуться в строй? Одобряю. Нечего дома сидеть, - сказала Татьяна Анатольевна, объявив десятиминутный технический перерыв, чтобы они могли усесться с чаем и тихонько посекретничать. - Значит, ушла-таки из NN от Верховцева? Да... Зря он, конечно, тебя отпустил. Зря.

- Там все в порядке, Татьяна Анатольевна. У Верховцева есть достойная замена, - улыбнулась Вера.

Та глянула на нее насупившись, пожевала губами.

- Вот если бы года три назад... У нас был такой выбор, но ничего, сейчас тоже кое-что имеется, - вздохнула и полезла в стол, вытаскивая список, напечатанный на листочке А4, и зашептала: - Смотри, вот это хорошие, проверенные люди. Проверенные фирмы, без грядущего банкротства. Кое-кого тут я обзвонила, кружочками помечены. Ну в общем, дерзай. И... Удачи тебе.

Вера тепло поблагодарила женщину, допила чай и ушла, унося в сумочке список. Обрадоваться пока толком не успела, да и радоваться рано. Понимала, что найти подходящую работу будет непросто. К тому же придется срочно подтягивать уровень подготовки и знания, два года сидения дома не прошли даром. Но это был шанс, а шанс давал надежду.

Из Департамента она поехала сначала в большой супермаркет, все-таки, что ни говори, а переезд равняется трем пожарам. На обратной дороге собиралась заехать в школу, забрать Вовку и вернуться домой. Надо было еще продумать как-то, как сделать, чтобы он мог ездить сам общественным транспортом, но это Вера оставила на потом. Поездит пока с ней, проблемы надо решать по мере поступления.

***

Вчера очередной звонок матери застал Александра в лифте. Мать была возбуждена, пыталась что-то сказать. Мужчина поморщился, что ж ей неймется.

- Подожди, мама, ничего не слышу, сейчас выйду из лифта и перезвоню.

Тот звонок в дороге вывел его из себя, но пока ехал, Александр успел успокоиться. В конце концов, дел полно, работать надо, а не носиться по городу. Предчувствуя очередной малоприятный разговор, пошел не в кабинет, где его ждала Вика, а в курилку.

Под это дело был оборудован отгороженый светопроницаемой перегородкой стеклянный затон у входа в мужской туалет. Обычно курилка пустовала, потому что у него в офисе, да и в целом во всей его NN компании, пропагандировался здоровый образ жизни, но вентиляция тут была отличная, а также вид на город.

Секунду-вторую смотрел в панорамные витражи, собираясь с силами, потом набрал номер матери.

- Да, мама, что стряслось опять?

На него полился поток возмущения, по отдельным репликам Александр смог понять, что дело касается его бывшей жены и ребенка.

- Мама, не части и постарайся яснее.

На том конце аж возмущенно замерли.

- Как ты со мной разговариваешь, Александр? Похоже, ты перенял дурные манеры этой невоспитанной особы.

Кажется, к матери вернулось обычное присутствие духа.

- Давай опустим то, какой я непочтительный сын. В чем дело, мама?

- В том! Ты видел, куда она увезла сына?! Там же хлев, свинарник! Мой внук вынужден ютиться на лоджии, чтобы эта... Эта алкоголичка могла устраивать попойки  и водить к себе мужчин!

Он отвел от лица трубку и зажал в ладонь, чтобы не взреветь. Несколько секунд боролся с желанием зашвырнуть телефоном в стену, но перед ним было стекло. Александр жил с этой женщиной десять лет, у Веры хватало недостатков, но алкоголизма среди них точно не было. Задело другое.

Он прочистил горло.

- Это даже для тебя слишком, мама. Откуда ты об этом знаешь и о каких мужчинах ты только что говорила? О КАКИХ?! - Он и сам не ожидал, что так взовьется от слов матери. - Тебе это доподлинно известно? Есть свидетели? КАКИХ??!!

- Потому что я была там, в этом вертепе! И видела все своими глазами.

- Что? - осекся мужчина, мгновенно похолодев. - Что ты видела?

На сей раз Валерия Аристарховна смогла более внятно все перечислить. Он слушал, и не мог понять откуда это давящее ощущение в груди, как будто ему нечем дышать? А в мозгу отдавалось это проклятое: мужчины... мужчины...

- Каких мужчин ты видела у нее мама? - прервал он поток возмущения.

Видит Бог, Александр старался говорить спокойно, голоса не повышал, но теперь уже осеклась его мать.

- Ну как же... Кто-то же перетаскивал ее вещи? Грузчиков она не нанимала. И еще... При мне какой-то мужчина принес ей пакет, который эта растяпа оставила на стоянке. Я не удивлюсь, если она вообще все растеряет, кстати, ты проверил, в каком состоянии квартира? Потом заявился разносчик пиццы, вошел, прямо как к себе домой. А потому что дом отрыт настежь! И... - тут она замялась и в трубке послышались то ли рыдания, то ли сопение. - Она при нем сказала мне... Мне! Чтобы я убиралась и духу моего там не было, грозилась спустить меня с лестницы! При нем, при этом разносчике... Какой позор! Александр, если ты так это оставишь, я не знаю...

Мужчина слушал, и противоречивые чувства одолевали его, а сердце, казалось, ерзало в груди.

- Зачем ты ездила к ней, мама? - спросил он наконец. - Кто тебя просил? Я тебя об этом просил?!

- Я...

- Я сам разберусь с этим, мама. Будь любезна, больше не вмешивайся в мою жизнь!

- Но там же... Я хотела...

- Я знаю, ты хотела как лучше, но я разберусь со всем этим сам!

- Тебе все равно, что она меня оскорбила?!

- Она принесет тебе извинения, - проговорил он и отбился, понимая, что еще немного, и его просто разорвет.

Потом долго стоял, прислонившись лбом к стеклу. В груди клокотало от смеси гнева и какой-то болезненной обиды, мысли носились в голове. А перед глазами снова стояло лицо Веры там, перед школой. Этот ее дурацкий страх, настороженность. Спрашивается, за что? Что он сделал ей такого, что она готова принять помощь от кого угодно, от человека с улицы, только не от него?

Кулаки невольно сжались.

За спиной раздался тихий звук.

***

Отворилась дверь, Верховцев сразу обернулся. В курилку неслышно скользнула Вика. Его старший офис-менеджер, личная помощница, Она с ним уже больше полутора лет. Очень талантливая девочка.

Верховцеву нравилась ее мягкая податливость и вместе с тем упорство, Вика умела добиваться своего, работать по семь дней в неделю и не сворачивая идти к цели. Достойная замена Вере во всем. И она устраивала его в постели. 

Вика молча подошла, встала за его спиной и стала разминать затекшие плечи. У нее ловкие руки, и легкий массаж был приятен.

Уже больше года он жил с Викой на съемной квартире, и все было хорошо. Единственное, что омрачало - приходилось разрываться на два дома. Но и это он собирался уладить в скором времени, потому и ушел от Веры. Чтобы уж окончательно...

Мужчина тяжело выдохнул.

Массаж делал свое дело, мышцы расслабились. Теперь бы еще из головы прогнать напряжение. Он взглянул на девушку. Покорная, ждет. Да, ее покорность сейчас именно то, что ему нужно.

- Иди и жди меня. Поняла? И...

- Я поняла, - опустила глаза та, голосок задрожал предвкушением. - Я приготовлюсь.

- Хорошо. Даю тебе пятнадцать минут. И отложи на предстоящий час все встречи.

- Уже, - проговорила Вика, бросила на него быстрый взгляд и вышла из курилки.

Он снова отвернулся к витражам. Усмехнулся. Неплохо эта девочка его изучила. Хороший секс с ней поможет избавиться от ненужных мыслей, а завтра он сам удостоверится, что там и как.

Нет, завтра он ничего не станет делать. Не станет суетиться. В выходные.

***

Хороший секс действительно помогает, успокаивает нервы, после этого работается лучше. А вот мысли успокоить и не удалось. Обида так и бродила в нем, постоянно будоража, вызывая злость. К концу дня, однако, он дозрел до определенного шага, чтобы загасить все эти мысли.

Вера освободила и выдраила до зеркального блеска его квартиру? Вот и хорошо, чего тянуть, перебраться уже сейчас. Этим вечером он перевез туда Вику.

И теперь исподтишка наблюдал, как девушка осматривается. Что ей у него дома понравилось, было видно сразу, впрочем, в этом мужчина не сомневался, Вика всегда хотела переехать к нему.

Невольно подивился только одному моменту. Каким безошибочным чутьем обладают женщины, как они мгновенно находят то самое место, которое надо «пометить» собой. Из трех одинаковых пустых спален она выбрала именно ту самую. Их семейную.

Повертелась, трогая стены, мебель, заглянула в шкафы с его вещами. А потом, призывно улыбаясь, опустилась на кровать и развела ножки.

Это возбуждало. Настраивало на правильный лад. Но стоило на какой-то миг отвлечься, и в голову снова просочились непрошенные мысли. Ему вдруг померещилась тут, в этой кровати Вера. Черт бы его побрал! Как будто дух рыжей стервы остался в этой комнате охранять ЕЕ постель!

Схватил Вику за волосы и оттащил в гостиную. Она сначала взвизгнула от неожиданности, но потом быстро сориентировалась, понимая, что сессия началась. Очень понятливая девочка. И сессию провел отлично - на полу в гостиной. Спать потом отправил ее в одну из гостевых спален, а сам так и убил пол ночи, валяясь на ковре в гостиной, и таращился в потолок, перекатывая в мыслях идиотское: «Почему???»

Уже под утро перебрался на диван.

Ничего. Все пройдет. А это выветрится, сотрется нах**.

***

Утром все было хорошо. Никаких лишних вопросов не последовало, Вика довольно жмурилась.

Рабочий день начался как всегда. Привычный ритм, звонки, дела по нарастающей. Но где-то с десяти часов его стало грызть что-то изнутри. Сначала крепился, а потом все же залез на сайт школы сына, посмотрел расписание, когда заканчиваются уроки. Велел перенести все и высвободить ему это время.

И к концу занятий выехал туда. Один.

глава 18

Александр подъехал к школе немного раньше. Оставалось еще какое-то время до звонка. К самому зданию подкатывать не стал, там и без того толпились пешие и «конные», в смысле, на машинах. Мамашки с колясками, бабушки. Были в этой толпе даже отцы.

Понятно, что встречают не четвертый класс, а скорее всего первоклашек, но... Черт побери, это все захватило его и, вместе с тем, вызвало волну горечи. Потому что прошло мимо него. Сыном занималась Вера.

Мужчина в большом черном джипе с тонированными стеклами сидел, погруженный в свои мысли, и смотрел на это все издали. Что же получалось? Она все это время сознательно оттирала его, не подпуская к сыну? Создавала между ними стену?

Или все-таки это он сам раз за разом упускал какие-то очень важные моменты, считая их проходящими, малозначимыми и мелкими? Как, например, день рождения сына. Кстати, надо будет спросить сына, понравился ли ему подарок. Вика покупала, у него не было времени.

А вообще, это все она. Вера. Это она всегда создавала вокруг него такую обстановку отчужденности, внушала мальчику, что папа занят. Верховцев выдохнул, уткнувшись носом в кулак. Настолько убедительно, что он должен в это поверить? Сам понимал, то, в чем сейчас пытается обвинить ее, абсурдно.

Неприятные мысли. Мужчина заерзал в кресле и потер лоб. Ну, приехал он сюда, сорвался вот так спонтанно. Но он же даже толком не знал, что собирался говорить. И хотел ли говорить вообще?

Короче, зудело, потому и приехал! И никого не касается, что он будет делать и зачем.

В это время как раз прозвенел звонок и Верховцев невольно дернулся, рука потянулась открыть дверь. Сработало стадное чувство, потому что вместе со звонком зашевелилась толпа у входа. Он остановил себя, понятно же, дети не выскочат из дверей сию секунду с воплями, как каманчи.

И тут отчетливо вспомнилось вдруг собственное школьное детство. Промелькнуло в сознании, словно теплая волна. Тогда, больше тридцати лет назад, в конце восьмидесятых, они еще не были такими уж небожителями как теперь. И у него было почти нормальное советское детство, друзья...

Именно в этот момент он краем глаза заметил движение. Знакомая машина. Вера.

Лихо, однако, паркуется его бывшая, он и не подозревал, что она так умеет. Увидев ее, Александр резко передумал покидать машину, инстинктивно пригнулся и даже почему-то внутренне обрадовался, что остановился подальше и ей его не видно. Ему стало стыдно этого своего движения, сердито выдохнул и выпрямился.

Но та и не смотрела по сторонам. Несколько секунд закрыть машину, а потом она стремительно двинулась к дверям школы и затерялась среди ожидавших бабушек и матерей. Только рыжая грива ярким пятном виднелась в толпе. А он прилип к этому яркому пятну взглядом.

И ведь, что странно, двери открылись как раз в тот момент, когда она оказалась напротив. Хмыкнул, похоже, у его бывшей каждое движение тут было выверено по минутам. Но вот толпа отодвинулась, открылись двери и...

Он опять неосознанно дернулся вместе с толпой, потому что понял, в этот момент из школы начали появляться дети. Непонятное, волнительное чувство какой-то идиотской причастности, хотя, казалось бы, ожидание - пустая трата времени.

Издали все это напоминало гудящий улей, родители разбирали своих чад, все это двигалось, перемещалось. Александр не сразу заметил, что у него застыла спина от напряжения. Долго, однако.

Сменил позу, устраиваясь поудобнее. И снова смотрел, как прикованный, на этот странный спектакль. Наконец увидел, как рыжая макушка бывшей вынырнула, и убедился, что сын рядом с ней. Невольно отметил, что девятилетний Вовка скоро мамку перерастет, что-то зашевелилось в сердце.

Она его что-то напряженно и с интересом расспрашивает, он жестикулирует, отвечая... Смеются.

Поглощенные друг другом, они были как в своем мирке, и издали смотрелись так самодостаточно, что его заело.

Какого черта он должен чувствовать себя каким-то лишенцем?! Какого, бл***?!

Завел машину и к чертовой матери уехал, ругая себя, что торчал тут битый час.

***

Отъезжающий черный джип Вера заметила случайно. В первый момент даже глазам не поверила. А потом сжалось сердце.

Он приезжал? Что делал здесь? Зачем?

Неприятно.

глава 19

Как холодком по душе прошлась эта черная машина. Сразу всколыхнулось и то чувство, что у нее осталось от визита дражайшей Валерии Аристарховны, и ночной сон. Осадок. Вера нервно передернула плечами, мысленно сгоняя по позвоночнику противную дрожь.

Мало ли зачем он там оказался, в конце концов, ей незачем следить за всеми перемещениями Верховцева.

Рядом Вовка воодушевленно рассказывал о том, как прошел его день, это было важнее. Да и у нее самой были неотложные дела.

Приехав домой, Вера первым делом покормила сына, а потом кинулась еще раз лизнуть квартиру, ибо, наученная горьким опытом, сделала вывод, что незванных гостей может быть еще много, и появляться они будут внезапно. Потому надо быть готовой ко всему.

Из Вовкиной лоджии неслась музыка, сын слушал старые песни Арии в исполнении Кипелова. Надо сказать, это его «Я свободен!», настраивало на позитивный лад и очень даже способствовало уборке. Одним глазком заглянула, как он там. Когда все более или менее утряслось, сын оборудовался в своем кабинетике довольно уютно и рационально. По-мужски так.

Мальчик вообще развивался немного быстрее сверстников, в школу пошел на год раньше, да и соображал уже достаточно взросло. Потому Веру не беспокоило его увлечение роком, если психика крепкая, то ее поколеблет ничто, а если слабая, то увы, причиной нарушения может стать что угодно.

Невольно засмотрелась. Она, конечно, ужасно гордилась сыном. И тем, что он так похож на отца, и тем, что взял самое лучшее от обоих...

Стоило мыслям соскочить на Верховцева, благостное настроение сразу сошло на нет.

Надо бросать тряпку и начать заниматься делами.

Теперь Вера с завистью посматривала на Вовкин кабинетик в лоджии, потому что устраиваться с ноутбуком в спальне было не с руки. Вера пошла в кухню. Там, в принципе, было даже удобно, и чайник рядом. Заварила себе большую кружку кофе, положила рядом список Татьяны Анатольевны и пошла по порядку искать в сети исчерпывающую информацию.

Ушла с головой и очнулась только вечером, когда сын забрел на кухню и спросил:

- Ма, мы ужинать будем?

Вот это она посидела!

Встряхнулась, разом вспомнив, что и сына кормить надо, и домашку проверять, и кучу еще разного по хозяйству. Вертелась опять допоздна, одно доделать, начать другое.

На самом деле все просто. Она оттягивала момент, когда надо будет лечь в постель и заснуть. А во сне... Над своими снами-то она не властна. Во сне может явиться всякое. Например, как бывший муж занимается любовью со своей новой пассией.

Когда наконец осознала, что с ней происходит, просто бросила все и пошла спать.

***

Когда у мужчины разные женщины, есть возможность сравнивать.

Начиная с того момента, когда Верховцев взял новую девушку на место ушедшей на практически бессрочный бюллетень Веры, он этим и занимался. Конечно, в первый момент, когда остался без такой помощницы, какой была Вера Самойлова, ощущал себя как без рук. Сразу выплыло море вопросов, которые решала она, а ему даже не приходилось об этом задумываться.

Честно говоря, посмотрев кучу кандидаток, Александр уже почти отчаялся найти кого-то, кто мог бы хоть как-то заменить Веру. Но. Эта девочка, Виктория.

Она была совершенно другая, почти полная противоположность Веры по характеру. Но она справлялась. И для мужчины, лишившегося в тот момент регулярного секса, она... В общем, у него на нее встал.

Много времени, которое они проводили вместе по работе. Оно приобрело для него этакую пряную окраску. Потому что Верховцев снова ощущал себя охотником, медленно, но неумолимо подкрадывающимся к добыче. Важный момент, потому что далеко не к каждой женщине он бы приблизился вообще. А эта девочка с этой ее смесью податливости и упорства, привлекала его. А когда он таки завалил ее в постель и выяснил, что это маленькая хрупкая куколка разделяет его пристрастия, стало совсем хорошо.

Однако был некий момент, омрачающий существование - Вера к тому времени уже вернулась домой из больницы. Одно дело, завести роман на стороне, пока жена где-то далеко, и ты практически свободен. Это ощущается как нечто запретное, как отдушина. И это затягивает, хочется продолжения, а тут на тебе. Надо возвращаться в семью.

Это был довольно сложно для него, особенно сначала. Приходилось преодолевать себя. Но, по счастью, Вера казалось настолько занятой сыном, что ничего так и не заметила. Или не хотела замечать?

Он увидел этом охлаждение. Это с одной стороны кольнуло обидой, с другой развязало руки. С этого момента мужчина и пришел к выводу, что его отношения с ней изжили себя. А значит, он действительно свободен двигаться по жизни дальше.

И да, он постоянно сравнивал обеих женщин. И Вера проигрывала сравнение. Зацикленная на ребенке, какая-то... одомашненная, на своей волне. В конце концов, ей тридцать пять и в ней уже не чувствовалось огня. Но Верховцев протянул еще целый год, прежде, чем решился на что-то.

Ему было хорошо с Викой, комфортно. И Вика совсем молода, а мужчине в сорок два всегда льстит, когда его сексуальная партнерша гораздо моложе. Это значительно поднимает личную планку. В конце концов, он имел право обустроить свою жизнь так, как ему нравится, с той женщиной, что ему нравится!

А своей семье, Вере и ребенку, создать все условия и обеспечить безбедное существование. На тот момент это было идеальное решение проблемы.   

А в итоге что?! Бывшая умудрилась выставить его чудовищем.

И ведь что поражало больше всего, так это произошедшая с Верой мгновенная метаморфоза. Так, будто чучело кошки превратилось в разъяренную львицу. Ее внезапное появление в офисе до сих пор как удар воспринималось как удар. Рыжая стерва. Сука лживая. На языке горечью дрожало ощущение, что она все это время его обманывала. Потому что таких внезапных превращений не бывает!

Или бывает, а он просто забыл?

В любом случае, это порождало неконтролируемое чувство, что его использовали и выбросили. Насрали в душу. Потому сейчас, лежа в постели с Викой, вместо того, чтобы наслаждаться послевкусием хорошего секса, пялился в потолок и не мог избавиться от разъедавшей его обиды.

Хотелось отомстить бывшей жене за все, что он теперь по ее милости чувствовал.

глава 20

Следующий день для Веры прошел под девизом всех открывателей новых земель - первопроходцев: «Бороться и искать, найти и не сдаваться»*. Она вновь чувствовала себя железной, почти как в старые времена, когда ее место было рядом с Верховцевым в всех смыслах: и в постели, и в офисе, и за столом переговоров.

Вара гнала от себя все непрошенные воспоминания на эту тему. Потому что... Тогда с ее точки зрения они были равны во всем и вместе «охотились». Мы с тобой одной крови, ты и я*. Глупость, конечно, заблуждение молодости. А может, просто свойство характера? Патологическая доверчивость применительно к отдельным личностям. Сейчас-то Вера понимала, что на самом была для него кем-то вроде преданной собаки при охотнике. Постарела собака - охотник, не долго думая, списал ее за профнепригодностью.

Но предаваться рефлексии попросту не было времени. С утра, пока Вовка был в школе, она успела побывать в трех местах. И везде одно и то же. Собеседование. Да, им заранее звонила Татьяна Анатольевна, и все же Вере приходилось каждый раз рассказывать все заново. Терпеливо улыбаться, изображать... Впрочем, нет, энтузиазм и трудовой настрой ей изображать не приходилось, он сам из нее пер.

Но. Ни в одном из этих трех мест ей не предложили ничего такого, что бы могло ее устроить. Оставила везде свое резюме и пометила про себя как резервный вариант, если станет совсем уж плохо.

Если станет совсем уж плохо, она готова была бы пойти даже в уборщицы. Но это было делом принципа - вернуться в строй, стать тем, кем она была раньше, добиться большего. Иначе, зачем она уходила от Верховцева? Уборщицей она и в его доме прекрасно работала.

В общем, первый день желаемых результатов не принес, но это всего лишь первый день. Вера не собиралась отчаиваться и не рассчитывала, что все удастся с первой же попытки. Понятно, что будет непросто.

Еще один момент существенно сокращал круг возможностей - то, что Вовку надо было забирать из школы. Это ограничивало ее во времени. Поэтому надо было срочно решать что-то с общественным транспортом. С другой стороны, отпускать мальчишку одного...

Она как раз была в дороге, когда позвонила Лера.

- Самойлова, ты как смотришь на то, чтобы посидеть узким кругом?

- Э... - Вера аж поперхнулась, приглашение вышло внезапным.

Оглянулась на Вовку, тот состроил брови домиком, типа, а я-то тут при чем?

- Ну, я как бы не против. А повод?

- Ой, - фыркнула Лера, потом призналась: - У меня тут наклевываются отношения. Сама понимаешь, я своему глазу после трех разводов уже не особо доверяю. Нужно ваше авторитетное мнение.

Вера рассмеялась:

- Из нас троих только Маринкино мнение будет авторитетным, потому что только у нее нормальная семья.

- Не скажи, Самойлова. Тут важен взгляд со стороны, глаз тещи, так сказать. Потому что глаз тещи зрит в корень и видит всю подноготную сучность мужика.

Ну да, наверное, подумалось ей, додумайся она тогда взглянуть на Верховцева взглядом тещи, не было бы теперь этих потерянных десяти лет. Вслух Вера спросила:

- Лер, ты же знаешь, я только очень надолго заскочить смогу.

- Ну да, понятно...

Подруга притихла на время, потом неожиданно спросила:

- Ты своим-то звонила? Сообщила хоть? Приехали бы, с пацаном помогли.

- Нет, - твердо ответила Вера.

До тех пор, пока она не встанет на ноги, звонить родителям Вера не собиралась. По многим причинам. Вот окрепнет финансово, потом можно и сообщить, пусть в гости приезжают. А повиснуть со своими проблемами на шее у двух пенсионеров... Нет.

- Ладно, - выдохнула Лера.

Ненадолго повисло молчание.

- Когда и где собираемся? - наконец спросила Вера.

- Вообще-то, я планировала на выходные. В субботу, в кафе. Сможешь? Нормально?

На выходные.

Резануло сразу. На выходные Александр обещал забрать Вовку.

- В субботу, говоришь... В субботу могу.

Они еще перебросились парой фраз, а потом разговор прекратился. Звонок Леры немного выбил ее из колеи. Потому что за своими попытками трудоустройства Вера совершенно забыла про выходные. А они приближались.

Вера очень плохо представляла себе, как оно вообще произойдет. Честно? Она бы век Верховцева не видела. Но судя по настроению бышего, избежать неприятной встречи не удастся.

Сегодня четверг, значит, послезавтра.

Потом она решила не думать об этом.

* - Бороться и искать, найти и не сдаваться — строчка из стихотворения «Уллис» английского поэта Альфреда Теннисона

* - знаменитая фраза из «Маугли» Редьярда Киплинга.

глава 21

В их жизни произошли приятные перемены. Долгожданные перемены.

Теперь она жила у Александра дома, на его территории. Значительный шаг вперед. Однако Виктория понимала, что это всего лишь один из длинной череды, и чтобы окончательно завладеть сердцем этого сложного мужчины с тяжелым характером, таких шагов пройти придется еще много. Но она готова была бороться.

К сожалению, борьба всегда предполагает некоторый дискомфорт и имеет негативную окраску. Какой бы Виктория ни была спокойной и выдержанной по характеру, напряженность портила ей настроение и трепала нервы.

Потому что в эти последние несколько дней Александр стал сам не свой. Это трудно было не заметить. Она, конечно, понимала, что мужчина может цепляться за привычный комфорт, вернее, иллюзию комфорта. Вика видела, с какой неохотой он всегда уходил от нее и возращался в свой ставший постылым дом.

Это всегда раздражало, особенно в начале их отношений.

Нет, она и словом не обмолвилась. У нее всегда хватало такта, мужчине надо дать дозреть до всего самому. Другое дело помочь, создать нужный посыл. В конце концов, это ли не прерогатива женщины, смотреть, что хорошо для ее мужчины, и подталкивать его в нужном направлении? Мягко, ненавязчиво, бережно.

Но целый год?

После того как они все для себя решили, еще целый год тащить этот чемодан без ручки, его так называемый брак? И ей пришлось терпеливо ждать. Но действительно, если за десять лет мужчина так и не узаконил отношения, это ли не сигнал? И это притом что у него от этой женщины ребенок. Да, Виктория слышала от сослуживцев, что Вера Дмитриевна была хорошим специалистом когда-то, но, вы меня извините, если женщина села дома и обабилась, чего она вообще ожидала?

Эта женщина не давала ему элементарного! Виктория не хотела знать, что там творилось у них в постели, она понимала только одно, именно с ней он получал истинное удовольствие от секса. Верховцеву давно следовало признать, что его бывшая сожительница просто отработанный материал, а не тянуть с этим столько времени.

Однако его здорово штормило, реакция на разрыв этих мертвых отношений оказалась неожиданно сильной. Александр стал слишком нервным и импульсивным для человека, хладнокровно принявшего взвешенное решение. Наводили на размышления его неожиданные припадки грубости и странная смена настроений. Подавленность и моментами рассеянная мрачность. Все это заставляло Викторию хмуриться.

Неприятно было еще и то, что он постоянно замыкался в себе. Даже после секса. Стену отчуждения, которая грозила возникнуть между ними, нужно было срочно разбить. И если она хотела чего-то добиться, ей следовало проявить инициативу. Как-то разнообразить жизнь, привнести нечто новое в их отношения. Удивить.

Вика выждала еще пару дней, а потом, когда они по-быстрому завтракали перед тем как с утра выехать в офис, осторожно завела разговор. На календаре пятница, конец недели, впереди выходные.

- Саша, давай поедем куда-нибудь на уикенд? Отдохнем, отпразднуем...?

Ей хотелось, чтобы мужчина понял тот чувственный подтекст, что она вложила в эти слова. Александр, до того сосредоточенно намазывавший маслом тост, резко остановился и вскинул на нее взгляд. Вике не понравилась его реакция, совсем не того она ожидала, но девушка предпочла сгладить впечатление, смущенно пожала плечиками и улыбнулась.

- Не получится. На выходные я забираю сына, - сказал он и принялся намазывать масло.

От этой резкой отповеди у нее невольно сжались кулаки. Неприятно. Однако... Вот он, еще один шаг на пути к сердцу мужчины. Его сын. Можно разорвать отношения, уйти от опостылевшей женщины, но дети всегда остаются детьми. Значит, ей придется найти общий язык с его сыном.

Несколько минут потребовалось, чтобы прийти в себя и обрести уверенность. Потом она сказала:

- Но это же хорошо, Саша! Давай я тогда приготовлю что-нибудь вкусное, посидим немного по-семейному, познакомишь меня с сыном? А потом можно сходить куда-нибудь.

***

Александр застыл от неожиданности, а Вика смотрела на него и ждала ответа.

Честно говоря, в его планы не входили посиделки по-семейному. Он еще не отошел от этого «по-семейному». И вообще. несколько иначе смотрел на отношения с Викой. Ценил то, что она не заводила ненужных разговоров и не кинулась захламлять его квартиру своими вещами.

Само слово «семья» у него все еще было прочно связано с Верой и потому болезненно отозвалось в сознании, разом вызвав массу непрошенных ассоциаций. Призрак бывшей гражданской жены, казалось, снова встал перед глазами. Это взбесило!

Но, вместе с тем, он вдруг почувствовал какое-то злорадное удовлетворение. Хорошая идея.

- Ну что ж. Пожалуй.

Посиделки по-семейному? Пусть его бывшая скушает.

- Посмотри, куда можно сводить мальчика девяти лет, оставляю это на твое усмотрение.  

Виктория что-то еще оживленно говорила. Ему уже было неинтересно. В голове Верховцева вертелись совсем другие мысли, потому что он придумал, чем еще уесть рыжую стерву.

- Подъедешь следом, и не опаздывай, - бросил салфетку и встал из-за стола.

глава 22

Четверг и пятница не дали нужного результата. Конечно, Вера обошла еще далеко не весь список, но приличную его часть. Это не то чтобы расстраивало, она и не рассчитывала, что ее везде будет ждать успех. Ей нужен один единственный шанс, просто с каждым разом шансов становилось все меньше.

Причин отчаиваться не было. Она поставила себе срок месяц, а пока из этого месяца прошла только неполная неделя. И все-таки эти собеседования уже начали сниться ей во сне. А с пятницы на субботу вовсе приснился кошмар. Как будто она пришла на собеседование к Верховцеву.

Проснулась в холодном поту. Сердце колотилось не хуже, чем когда ей приснилось, как он милуется со своей куколкой. Долго лежала с закрытыми глазами, успокаивалась. Потом решила про себя, что это просто сублимация сознания. Ее дневное напряжение, неуверенность, которую она всеми силами старалась подавить, и страх перед надвигающимися выходными. Все выливается вот в такие формы.

Уфффф... А страх был. Ой, как не хотелось ей видеть здесь у себя Верховцева.

А придется. Как бы не складывались у них с Александром отношения, он Вовкин отец, мальчик его любит. Значит, ей надо собрать волю в кулак, и при сыне не показывать, насколько ей это все неприятно.

***

Утро прошло немного нервозно. Встала чуть свет, тщательно вылизала все в доме до зеркального блеска. Вовка тоже нервничал, но вида не показывал. Но ей ли сына своего не знать? От мальчишки так и веяло напряжением. Видно что ждет отца и волнуется. Потом уже Вера поняла, боится ее обидеть.

Сердце потеплело и сжалось. Ей вдруг подумалось, что парня надо развеселить, снять как-то это напряжение. Пусть у мальчика не будет комплексов из-за нее. Быстренько испекла шарлотку, присыпала грецкими орехами и цукатами. Как по дому поплыл одуряющий запах, сын сам в кухню прискакал. Глаза горят:

- Маааа, что это такое вкусное тут?

- Сейчас будем пить чай, - улыбнулась Вера, расставляя на столе посуду.

Рыская по городу с этим своим трудоустройством, она набрела на отличную лавочку сладостей. Крохотное кафе, буквально на три столика, и при нем магазин всяческих домашних сладких вкусностей. Там она и набрала цукаты, несколько сортов варенья, мед и мятные пряники. Хотелось порадовать Вовку, хотя, наверное, в не меньшей степени, себя.

Все-таки эти три дня тяжело ей дались. Не в плане физическом или материальном. Деньги у Веры были, еще когда работала у Верховцева, часть зарплаты неизменно откладывала на счет в банке. Она имела возможность некоторое время не работать.

Но такой возможности она себе не давала.

И это ощущение, что каждый пройденный день утекает как песок в часах, подстегивало неимоверно. Так что да, сладкое для снятия стресса, было скорее для нее. Только аккуратно, главное, не злоупотреблять. А то разнесет к чертям, ни в одно платье не влезет.

Но ароматы, витавшие в кухне - яблоки, корица, ваниль, цукаты, чай... Они настраивали на позитивный лад. И через пять минут Вера уже со смехом смотрела, как Вовка расправляется с третьим куском пирога.

Звук со стороны входной двери заставил вздрогнуть.

Ведь вроде и готовились, и ждали, а звонок застал врасплох. Вовка тут же застыл, перестав жевать, а у нее болезненно сжалось сердце. Как будто холодом повеяло.

- Ну вот. Папа пришел тебя забирать, - Вера постаралась улыбнуться, поднимаясь со стула. - Иди, одевайся, а я открою.

***

Чувство, с которым Верховцев поднимался в подъезд, не поддавалось определению. Столько всего намешано в ощущениях, трудно было понять, что именно заставляет его неприязненно морщиться. Но будто стены давят.

В квартире бывшей ему приходилось бывать и раньше, когда она только ее купила. Он тогда... Это ведь было очень давно, в прошлой жизни, когда они... В общем, именно здесь и был их первый секс.

- Вот и хорошо, - сказал он себе, отрубая прошлое на корню. - Где началось, там и закончится. Так даже лучше.

Однако прошло не спешило уходить из сознания. Оно смешивалось с сегодняшней ситуацией, будило странные мысли и навевало идиотские ассоциации.

Поэтому, нажимая на кнопку звонка, Верховцев был взволнован. Какого черта, спрашивается, чтобы сделать это элементарное действие, ему приходится преодолевать себя? Он в своем праве.

Дверь открылась. И как бы хорошо мужчина себя не контролировал, взгляд с жадностью впился в ее лицо. Никаких чувств, холодная застывшая маска. Он и сам бы не сказал, что искал, но не нашел. Поэтому настроение стало еще хуже, и из души поперло дерьмо.

Он ведь, кажется, собирался проучить ее? Вот именно.

- Здравствуй Вера, - чуть скривил губы.

Видя, что она застыла и молчит в ответ, спросил с иронией:

- Мне подождать здесь, или все-таки пригласишь меня войти?

Кивнула.

- Да, конечно, проходи.

Повернулась и пошла внутрь. А он за ней. Паскудное чувство, как будто сквозь вязкий тоннель продирается. И напряжение такое, что кажется, сейчас заискрит.

Провела в гостиную и, не глядя в его сторону, показала на диван.

- Присаживайся. Вовка переодевается, сейчас выйдет.

Слишком хорошо был знаком ему этот диван.

Опять непрошенные ассоциации, Верховцев вдруг заметил, как она покраснела. Тоже вспоминает! Его аж подкинуло.

Нет. Он не стал садиться. Он прошелся по комнате, невольно отмечая, что с того дня здесь мало что изменилось. Не хотелось всего этого видеть, не хотелось вспоминать. Проклятое мертвое прошлое!

Надо было переключить внимание. Бросил взгляд на лоджию, инстинктивно угадав, какое место мог выбрать сын, потому что на его месте он именно это бы и выбрал. В детстве всегда мечтал жить на лоджии, как некоторые его школьные товарищи.

Сын, уже одетый, стоял на пороге.

- Ты готов? - спросил он, глядя на сына.

- Да, - ответил мальчик, но смотрел он при этом на маму.

- Очень хорошо, пошли, - и отвернулся.

- Подожди, - проговорила Вера. - Мне нужно знать, когда ты привезешь сына обратно.

- Что? - обернулся он и пожал плечами. - Не знаю.

Он думал, сын станется ночевать. В СВОЕЙ комнате.

По лицу бывшей словно судорога прошла.

- Просто... - странно было видеть, как она сначала опустила голову, а потом сразу вскинула, рыжая грива качнулась. - Мы собираемся посидеть с девочками в кафе. Мне нужно точно знать, к какому часу возвращаться.

А он внезапно почувствовал, как огнем в груди разливается досада.

- Я сообщу дополнительно, - сухо проговорил, подталкивая сына в сторону прихожей.

***

Вера уже хотела отойти, ее душило стоять рядом ним, видеть его недовольную кривую физиономию. Но Верховцев неожиданно остановил ее:

- Кстати, все хотел спросить, - начал он, растягивая слова. - Как ты могла угрожать старой женщине, что спустишь ее с лестницы? Самой-то не стыдно?

От его высокомерного тона так и веяло презрением. Вера вся пошла пятнами, вспоминая тот визит его матушки и свое собственное состояние.

- Извиниться не мешало бы, - проговорил он отворачиваясь и пошел за сыном.

Твою мать! Хотелось заорать ей. Твою мать!

Но вместо этого Вера выпрямилась, принимая невозмутимый вид. Возможно, она и перегнула палку, но вины за собой абсолютно не чувствовала.

- Не забудь перезвонить, - проговорила она, сцепив перед собой руки.

***

- Не забудь перезвонить, - прозвучало в спину.

Его и так разъедало от досады.

Обернулся, изображая оскал:

- Непременно.

И вышел, еле удержавшись, чтобы не хлопнуть дверью.

глава 23

Ушел. У Веры долго еще горело в груди от невысказанного возмущения Стояла в прихожей, сжимая и разжимая кулаки. Потом резко выдохнула и тряхнула головой, избавляясь от оставленного им тяжелого осадка. Дом как будто наполнился его давящей аурой, захотелось проветрить.

Ушла в свою спальню, открыла окно и стояла, подставив лицо ветру. Пусть выдует из легких отраву, заберет злость, успокоит дыхание. И эмоции никому не нужные пусть забирает. Пусть. К чертовой матери.

А диван этот надо выбросить. Потому что она теперь сесть на него не сможет, слишком многое будет всплывать в памяти. Ненужное.

Умерло прошлое. Нет теперь ее Саши, есть Верховцев Александр Всеволодович, и они живут на разных планетах. Только, к сожалению, он методично будет к ней являться, чтобы напомнить о себе, впрыснуть в душу яда и забрать сына на выходные.

Вера оперлась рукой о оконный переплет, опустила голову на руку. Черт с ней. Главное, чтобы с Вовкой было все в порядке. Это ничего, что у нее в груди вместо сердца опять драные лохмотья, это пройдет.

Вернулась в кухню. Там все так и стояло, недопитый чай в чашках, недоеденная шарлотка. Пусто так без мальчика... Задумчиво все убрала, помыла, навела порядок. Потом заварила себе чаю и села за стол одна.

Пустой стол, пустой чай, зато полная кружка.

Какое-то время сидела, закрыв глаза и вдыхая витавший тут запах шарлотки, грела пальцы. Все пыталась представить, как ТАМ. Что там происходит, где ее уже нет? А в голове вертелось:

Королевы могут королей поменять

Пока короли на войне.

Не хочу больше чем надо знать,

А что теперь мне?

(из песни Елены Ваенги)

Действительно, зачем ей больше чем надо знать? Ей о жизни Александра Всеволодовича Верховцева ничего лишнего не надо знать. И так все известно. За Вовку, конечно, было неспокойно. Не смогла она уберечь его, втянули они таки пацана в свои взрослые игры.

Потянулась за телефоном, набрала Леру.

- Ну что? Планы не изменились?

- О чем ты говоришь?!

- Хорошо. Встречаемся где?

Подруга назвала модное и дорогое пафосное кафе.

- Хммм?! - озвучила свое удивление Вера.

- Раз в год можно себе позволить.

- Раз в год? А если он окажется не тот, и других придется тестировать?

- Типун тебе на язык! - засмеялась Лера, а потом проговорила: - Что поделаешь, душа праздника просит.

Ну если душа...

- Во сколько сбор?

- В пять. И попрошу не опаздывать. Ну все, давай. А то я еще в салон должна успеть!

Неугомонная Лера, вечно находящаяся в поиске, отбилась, Вера еще какое-то время смотрела в пространство, потом допила чай, вымыла кружку, поставила на место и вышла.

Время одиннадцать. До пяти еще шесть часов, целый день. Надо чем-то себя занять.

Глянула в зеркало, повертела головой.

В углах глаз начали появляться морщинки, на лбу... Не девочка, тридцать пять лет уже. Вера тихо вздохнула и пошла приводить себя в порядок.

Все-таки новая жизнь начинается.

***

По правде говоря, ощущения были не из приятных. Душно и привкус поганый, как будто яда наглотался. Выйдя из подъезда, Верховцев чувствовал себя, будто продрался сквозь заросли терновника, оставив куски шкуры на шипах. А в самих зарослях... Ему стыдно было признаться себе, что струсил обернуться, взглянуть напоследок в глаза этой провожавшей его холодным взглядом рыжей львице.

За детеныша переживает? Да ну, ладно!? А сама на радостях в кафе собралась! Лживая с... Опять вскинулась обида, недолго же она переживала!

А нахрен ему это надо? Думать ему об этом нахрен надо?! Сосредоточился на Вовке.  

Мальчик молча сидел на заднем сидении и смотрел в окно.

- Ремень пристегнул? - спросил он, хотя и видел в зеркало, что ремень пристегнут.

Просто надо было с чего-то разговор начинать.

- Да, папа, - ответил мальчик, не отрывая взгляда от окна.

- Когда с мамой ездишь, пристегиваешься?

- Конечно, - теперь наконец сын смотрел ему в глаза.

Подмигнул, стараясь показать больше веселья, чем на самом деле испытывал.

- Сегодня у нас большая программа. И... тебя ждут сюрпризы.

Сын только шевельнул бровями. Александр неожиданно испытал странное чувство, показалось вдруг, что из них двоих именно он желторотый пацан. Ощущать, что девятилетний мальчик видит все его тайные душевные движения, было совсем НЕ приятно.

Молчание затянулось, чтобы как-то его разбавить, Александр сказал:

- Сначала поедем домой.

- Хорошо, папа.

Опять молчание повисло.

И чем ближе они подъезжали к дому, тем почему-то в душе все больше обозначалась маленьким подленьким клубком неуверенность. Мужчина шумно выдохнул, сбрасывая нежелательные эмоции и перевел взгляд на дорогу.

Наконец подъехали к дому, потом поднимались в лифте. И все это время опять густое молчание. А внутри как будто назревает что-то, и за каким-то чертом всплывают ненужные мысли. Перед самой дверью Верховцев остановился, взглянул на Вовку, тот замер, глядя прямо перед собой.

Все сложнее, чем думалось сначала, уже и затея Вики казалась не такой удачной. Однако мужчина переступил через свои сомнения и отпер дверь, пропуская сына вперед.

И в это время со стороны кухни послышались тихие шаги.

глава 24

Александр заметил, как застыл Вовка, и выругался про себя. Всколыхнувшаяся смесь раздражения и неуверенности сдавила горло. В итоге раздражение победило. Он резко дернул шеей, кого и чего стесняться в собственном доме, где он хозяин?

А из кухни навстречу им появилась по-домашнему одетая улыбающаяся Вика.

- Здравствуйте, - проговорила, мягко приближаясь.

- Здравствуйте, - спустя несколько секунд проговорил мальчик.

Вика продолжала улыбаться, мальчик молча смотрел на нее. Александр прокашлялся.

- Сын, познакомься, это... моя личная помощница Виктория.

Облачко недовольства пронеслось по лицу Вики. Однако в следующее мгновение она улыбнулась еще шире и протянула мальчику руку:

- Можно просто Вика.

Это... был важный момент. Верховцев затаил дыхание, ожидая, как сын отреагирует. Время растянулось словно резиновое, он успел отметить, что Вика в узеньких синих джинсиках и домашнем пуловере почти такого роста, как Вовка. Мальчик крупный, весь в него. Невольная гордость...

В этот момент сын выразительно посмотрел на Викины пушистые домашние тапочки, потом вскинул на него какой-то слишком взрослый для девятилетнего ребенка взгляд, и склонив голову, представился:

- Владимир.

Как-то сразу повеяло холодом, а Викина рука так и повисла в воздухе. Улыбка слегка померкла, но она тут же собралась, в следующий миг улыбка заблистала снова:

- Прошу, - проговорила девушка и, сделав приглашающий жест, ушла в кухню.

- Пошли, сын, мыть руки.

Верховцев первым двинулся вперед по коридору, чувствуя, как постепенно копившееся раздражение начинает искать выход. В кухне у сервированного стола их ждала Вика. Ему достался быстрый взгляд, а мальчику приветливая улыбка:

- Прошу, садитесь за стол, будем кушать.

Она старалась казаться радушной. Правда старалась, Александр видел это.

- Садись, - сказал Вовке, отодвигая для него стул.

- Вот и хорошо, - Вика уселась рядом и доверительно затарахтела, улыбаясь, как заправский аниматор: - Тебе чего положить, Владимир? Вот это очень вкусно, рекомендую... А потом пойдем в Мир квестов! Там так здорово, знаешь?! Кстати, как тебе понравился подарок...

Но договорить она не успела. Мальчик странно улыбнулся, убрав со стола руки.

- Спасибо, Виктория, я не голоден.

Встал и обратился к отцу:

- Папа, если ты не возражаешь, я посижу в комнате?

- Иди, - проговорил Верховцев, комкая в кулаке салфетку.

Мальчик неслышно вышел, а в кухне повисло тяжелое молчание. Бледная Вика хмурилась, глядя куда-то в угол. Идеально сервированный стол как пеплом покрылся.

- Я... - начала она, вымученно улыбаясь.

 Верховцев бросил салфетку на стол и вышел. Мальчик действительно обнаружился в своей комнате, сидел перед выключенным старым компьютером.

- Почему ты ушел? - спросил Верховцев, подходя вплотную. - Вика старалась, готовила. Это невежливо.

- Прости, папа, - ответил мальчик, отворачиваясь. - Я не голоден. Я тут подожду.

- Почему ты ушел из-за стола? - он встал так, чтобы видеть лицо мальчика.

Ребенок выдохнул, плечи его как-то ссутулились. А потом он заговорил, объясняя ему, взрослому дядьке, как маленькому:

- Во-первых, я не голоден. Я дома наелся, и мама испекла шарлотку. А во-вторых... ты не мог бы отвезти меня домой?

- Ты можешь объяснить, почему? Не голоден, ладно, но...

- Понимаешь... - мальчик наморщился. - В Мир квестов мама водила меня в это воскресенье. На мой день рождения. А подарок... Да, спасибо, мне понравилось, просто я в такие игры уже давно не играю.

Вот это был удар под дых. Мужчина резко выдохнул, схватившись рукой за челюсть. Кожа на лбу собралась в складки, а потом снова расправилась.

- Пошли, - сказал, поднимая сына со стула. - Поехали в любое место, куда скажешь. Где ты еще не был? Поехали!

И прямым ходом из дому, где он, казалось, задыхался.

***

Они уже отъехали от дома, когда молчавший до этого Вовка выдал:

- Мне надо вернуться домой пораньше, чтобы мама не волновалась. Она собиралась в кафе, и если я буду дома, мама не будет дергаться и сможет посидеть спокойно.

- А с какой стати ей дергаться? - зло спросил Верховцев, а пальцы стиснули так руль, что побелели костяшки. - Она же веселиться пойдет, я так понимаю?!

Разговор опять сошел на нет, потому что Верховцева душило странное чувство несправедливости, а мальчик просто молчал. Наконец он пересилил себя.

- Сейчас половина первого. Куда бы ты хотел пойти? В кино? Куда?

С минуту мальчик молчал, потом начал задумчиво:

- Ну... я никогда не видел живых лошадей.

- Живых лошадей? - переспросил мужчина.

Ипподром был в противоположной стороне. Туда было ехать по пробкам почти полтора часа и столько же обратно. Он взглянул на часы.

- Живых лошадей, говоришь? Поехали на ипподром, не только посмотришь, но и покатаешься. - Развернулся и погнал машину обратно.

Потом смотрел издали как мальчик катался с инструктором и думал. Чувствовал себя идиотом, злость бродила. На себя, на ситуацию, которая создалась по милости Веры, на все. А в груди больно, как клещами. И хочется курить.

На обратном пути они попали в дикую пробку. Уже стемнело, Вовка сидел как на иголках и заметно нервничал. Это раздражало еще больше.

- Не ерзай, - сказал, глядя на сына в зеркало. - В конце концов, у меня заночуешь.  

В салоне ощутимо потянуло холодом.

- А эта твоя помощница, она живет с тобой... да? - спросил сын.

Ведь все очевидно, да? Он же сам затеял это, сам собирался познакомить сына с Викой? Нах*** он это сделал!??? На***?!

- Да, она живет со мной.

Повисло густое тягостное молчание.

- Я не могу. - сухо проговорил мальчик отворачиваясь к окну. - Мама будет волноваться.

- Хорошо.

Челюсти сжались, гоняя желваки. Впрочем, это даже было ему на руку.

- Сейчас позвоним твоей маме, узнаем где она.

Вытащил смартфон и стал набирать номер своей бывшей.

глава 25

Все-таки это очень трудно, сбросить с себя эмоции, от которых нервная дрожь пробегает по позвоночнику, задавить аргументы, которые постоянно прут из глубины сознания, потому что оно продолжает спорить. Того уже нет рядом, с кем оно спорит, а невысказанные аргументы множатся.

Наверное, поэтому слова в сознании и множатся, что невысказанные.

Может, вывали она ему на голову разок, все, что сейчас бурлит внутри, терзая душу, стало бы легче. А может и нет. Потому что тогда у нее больше не было морального права считать себя сильной. Сильные не жалуются и не плачут, сильные идут мимо.

- Ага, - мрачно пошутила про себя Вера. - Сильные идут нах***. Или как это у древних римлян? Идущие на смерть приветствуют тебя.

И улыбнулась своему отражению.

Хорошо, что Верховцев не видел ее улыбки. Мог бы испугаться.

И черт с ним. Пусть только сына привезет назад в целости и сохранности, и потом отваливает на все четыре стороны. А у нее свои дела.

Всмотрелась еще раз в зеркало, висевшее в ванной. Мягкий рассеянный свет не скрывал ничего, и Вера могла трезво оценить внешние данные отражавшейся в нем женщины. Это, конечно, уже не она. В смысле, далеко не та, Вера, которой она была когда-то.

Но остатки пороха еще можно было найти и вытащить на поверхность. Не для того, чтобы кому-то что-то там доказать или понравиться, а просто для самой себя. Что не вся еще в тираж вышла.

Говоря по-простому, поднять самооценку ей надо было. Потому что, несмотря на запрет, в голову просачивались мысли, будь она попривлекательнее, муж... (не надо его так называть, не муж он ей и никогда не был) Верховцев, может, он и не запал бы так сильно на молоденькую куколку с фигуркой бронзовой статуэтки?

И тут она сказала себе четкое нет. Довольно, умерла так умерла.

И смысл ей сравнивать себя с этой девочкой? Когда она и в молодости была достаточно плотной комплекции, в лучшие времена носила сорок шестой, а у той мамзели наверняка тридцать восьмой. Разные весовые категории во всем.

Приспустив банный халат, Вера принялась придирчиво разглядывать свое тело. Пожалуй, даже сейчас, в свои тридцать пять, она могла бы без стыда раздеться на пляже и даже показать грудь. Подтянутый живот, гладкие стройные бедра без целлюлита, все еще крепкая и не такая уж и большая задница. Конечно, кожа уже не имеет того сияния, свойственного юности, кое-где обозначились первые складочки...

Но это возраст, не так ли? Что там предлагает современная косметика для борьбы с возрастными изменениями? На борьбу у нее было не меньше четырех часов, а за четыре часа, да ускоренным методом, можно успеть многое.

Главное при этом, не переключаться мыслями на то, о чем она запретила себе думать. И перестать трястись внутренне, но с этим было хуже. Вера почему-то инстинктивно волновалась за Вовку, весь день думала о нем.

***

А время было порачено не зря.

Разумеется, волшебного превращения ее в юную девицу не произошло. Но из зеркала на нее теперь смотрела яркая и интересная зрелая женщина. Вера еще подумала, глядя на себя с саркастическим смехом, что разбитое сердце и прочие душевные травмы, оказывается, придают женщине таинственности. И этот загадочный блеск в глазах...

Ну да:

Не плакала, не хоронила – 

Откуда ж взяться красоте,

Когда людская красота

Скорее знание, чем сила.

          (Юрий Ряшенцев)

Тряхнула уложенной пышным ореолом блестящей рыжей гривой и пошла одеваться. Долго колебалась, что надеть. Вытащила два платья, разложила на постели, пытаясь выбрать. Зеленое под рыжие волосы, серо-голубое, под глаза? Резковато. Не то... Не стояло у нее на эти платья.

Потом заглянула в шкаф, прошлась рукой по вешалкам и выбрала давнишнее, из тех, что она не носила уже несколько лет. Наверное, если бы не переезд, так и не вспомнила о нем. Платье было цвета светлого шоколада, из мягко облегающего фигуру тонкого трикотажа.

Красивое платье и коварное. Подчеркивало все достоинства и все недостатки. Но оно ощущалось таким приятным теплым и мягким, а ей хотелось теплоты.

Надела под него тонкое кружевное белье, чулки, ну для себя-то можно. Вытащила из коробки туфли на десятисантиметровой шпильке. Очень хорошие туфли из телячьей кожи. К ним у нее была сумочка и легкая рыжеватая кожаная курточка молодежного покроя. Все это вместе с платьем создавало такую рыже-шоколадно-терракотовую гамму, смотрелось стильно, молодо и даже дерзко.

В общем, Вера осталась довольна увиденным. Даже настроение выправилось, единственное, что фоном тикало голове - она не знала точно, когда Верховцев соизволит привезти Вовку. Раздражала эта неопределенность.

А звонить ему первой она не собиралась. Вера и раньше-то ему никогда первой не звонила, тем более теперь. Высидела дома до последнего, но когда время уже было половина пятого, выехала, ругаясь про себя. Надо было все-таки заранее договориться, чтобы не сидеть теперь на иголках, каждую минуту ожидая звонка.

Вот умел Верховцев создать всем вокруг неприятности и неудобства!

Однако на подъезде к кафе эти мысли отошли на второй план и уступили место радости от встречи с девчонками. Они ж заранее, еще по дороге, начали созваниваться, стратегию обсудили, как будут оценивать Леркиного кандидата в мужья. Четвертого по счету. Ну и так далее.

***

Леркин новый бойфренд оказался худощавым мужиком лет тридцати пяти. В меру симпатичным, в меру остроумным и наглым, и в меру хитроватым. Вердикт коллегии «тещ» был таков: одного тестирования мало, надо делать выводы при более близком рассмотрении. А вообще, это оказалось забавно и смешно. Если бы не режим ожидания, Вера впервые за эту неделю почувствовала себе легко и раскованно.

Сидели уже больше часа, народ за соседними столиками сменялся, но они, занятые своими разговорами, не обращали внимания. Вера как раз смеялась, когда услышала:

- Самойлова? Вера? Рыженькая?

Обернулась. И ахнула, прикрывая рот рукой.

Напротив стоял пожилой дядечка, наверное, ровесник ее отца, а может и старше. Когда-то давно они сидели вместе за столом переговоров, только по разные стороны. Герман Данилович Щуров. Он был тогда конкурентом Верховцева. Упорная у них вышла борьба, такое не забудешь. Потом на полном серьезе звал Веру к себе хоть на работу, хоть замуж, хоть как. А Верховцев чуть на стенку не лез от ревности.

Подумать только, это же было почти семь лет назад...

- Герман Данилович, здравствуйте, рада вас видеть! - Вера ничуть не кривила душой, ей было приятно встретить его здесь и сейчас.

Мужчина просиял улыбкой старого мачо и спросил, склонив голову набок:

- Потанцуешь со мной, уважишь старика?

- Конечно, - ответила Вера, поднимаясь. - И никакой вы не старик, а представительный мужчина.

Он понимающе шевельнул бровями и шепнул ей на ушко:

- А ты вот почти не изменилась, прекрасно выглядишь, Верочка. 

Приятно было слышать, пусть даже это лесть, Вера покраснела от удовольствия. И тут он спросил:

- Как твой Верховцев, чем занимается, какие планы на будущее?

Резануло по ушам, будто вдруг прозвучала фальшивая нота. Вера натянуто улыбнулась:

- Ничего не могу сказать о его планах, я больше с ним не работаю.

- Что? - мужчина аж остановился посреди танца. - Ты хочешь сказать, что этот... - тут его губы зашевелились и он оглянулся куда-то. - Он отпустил тебя?! Не могу поверить...

- Все бывает, Герман Данилович, - усмехнулась Вера.

- И что ты теперь, чем занята?

- В данный момент ищу работу.

Дядечка сразу стал серьезным и задумался.

- Так. Сам я уже отошел от дел, здоровье не позволяет. Но есть у меня на примете один перспективный парень, думаю, тебе подойдет. Правда, он только начинает свой бизнес, еще не обтерся как следует, - усмехнулся мужчина, - Ему такой специалист как ты в помощники - что доктор выписал!

Вера смутилась от неожиданности. Дыхание перехватило, вот он, шанс! И все же она посчитала своим долгом признаться, понимая, что не имеет права обманывать человека, по доброте душевной предложившего ей содействие.

- Герман Данилович, я два года нигде не работала. Мне еще самой многое наверстывать придется...

- Верочка, милая, я в тебе не сомневаюсь. Опыт не пропьешь. Он как вино, чем старше становишься, тем ценнее. Эх, где мои молодые годы, тогда бы мне теперешние мозги... - вздохнул он, закатывая глаза, и тут же снова сделался серьезным. - Короче.

Повел ее столику. А по пути вытащил визитку из бумажника, написал на обратной стороне несколько слов и вручил Вере.

- Вот, придешь к нему от моего имени, и все будет хорошо.

- Спасибо вам, Герман Данилович, - растрогалась Вера, прижимая визитку к груди.

***

Она еще смотрела мужчине вслед, когда зазвонил в сумочке ее телефон.

Пока дотянулась, пока вытащила, звонок прервался. Посмотрела на входящий и почему-то похолодела - бывший.

Уже третий звонок за последние пять минут.

глава 26

Пацан нервничал, все время сопел и ерзал, возился, эта щенячая нервозность передалась и ему. Иначе, как объяснить, что у него горло сводило от напряжения, дышать не мог, пока шли гудки в трубке.

Вызов прекратился. А его накрыло волной досады, чтобы как-то сбросить ее, проговорил куда-то в сторону:

- Не отвечает твоя мать.

Хотел равнодушно, а вышло резко, задушенно. Пацан замер и затих, молча отвернувшись в окно. Александр буквально кожей ощущал исходящие от него волны беспокойства. И это беспокойство отзывалось в нем, резонировало, вытягивало жилы.

Набрал номер еще раз.

Опять гудки, гудки, гудки....

- Да где ж ее черти носят? - пробормотал сквозь зубы, отбиваясь, когда в трубке пошел стандартный набор слов про голосовую почту.

Время почему-то ползло безумно медленно, секунды растягивались неимоверно, ему казалось, что цифры в часах на панели не движутся, потому что залипли. Ему маневрировать, следить за дорогой, а выматывающее ощущение не давало покоя. Какого она не берет трубку?! Чем занята, где ее черти носят?!

Продержался еще три минуты, потом набрал еще раз.

Опять! Твою мать! Опять!

- Не берет! - зло выдохнул, отшвыривая трубку. - Не берет твоя мамаша трубку.

Мальчик зашевелился на заднем сидении, очевидно желая возразить, ему плевать было на все возражения. Он не желал их слушать! Мужчина потихоньку зверел от бешенства. Куда она поперлась, где теперь ее искать? Идиотское чувство, когда ты мечешься от бессилия и просто не знаешь, что делать.

Беззвучно ругаясь, стал разворачивать машину, и в это время раздался звонок. Схватил трубку, мельком успев взглянуть на входящий.

- Да!

- Ты звонил? Извини, я...

Мгновенно схлынуло бешенство, остыло. Только никуда не делось, оно потекло изнутри ядом. Негромко, спокойно, в словах.

- Да, я понимаю, ты была так занята, что просто не слышала.

Она не ответила, промолчала. А спустя короткое время уже другим тоном проговорила:

- Я выезжаю, встретимся у дома.

И отбилась. Он даже не успел ответить, слова не успел сказать! Сжал руль и погнал машину. Выплеснуть яд было необходимо, потому что он теперь отравлял его изнутри, заставляя испытывать все оттенки досады и обкаканного настроения. Но сделать это не представлялось возможным, не на мальчишку же срываться...

Чеееерт, какой поганый вышел выходной, совсем не так он его себе представлял!

Бросив взгляд на сына, который теперь куда спокойнее выглядел, подумал, что мальчик дисциплинирован как маленький спартанец. Нельзя не признать, заслуга Веры.

Но сын как-то неожиданно вырос, превратился из абстрактного ребенка, существовавшего в его сознании, во взрослого незнакомца с характером. А он упустил момент, не успел сориентироваться.

Чья вина? Веры, которая вечно оттирала его от ребенка? Его, что упустил контроль, позволил этому произойти? Или... Сам виноват, бл***! Неприязненная гримаса свела его лицо, зубы скрипнули.

Придется спросить кое о чем Вику. Досадно было услышать от сына, что он в такие игрушки уже давно не играет, в тот момент он чувствовал себя как оплеванный. Получалось, папа долб*еб?! Доверил, бл***, один раз! До этого он всегда выбирал сыну подарки сам, старался привить пацану правильный вкус. Но да, черт побери, последний год он как-то здорово выпал. Пробелы придется восполнять.

Поехать на ипподром была хорошая идея.

***

За этими невеселыми размышлениями незаметно доехали до дома бывшей. Первое, что бросилось Александру в глаза, ее машина на стоянке. Уже приехала? Быстро.

Набрал ее номер.

- Вера, мы на месте, открывай.

- А, очень хорошо, я тут недалеко, сейчас подъеду.

И отключилась. А у него аж рот открылся от невысказанного возмущения.

Подъеду? Твою мать! Где она шляется?!

Мужчина уже давно не курил. но тут инстинктивно завозился в кресле и стал шарить по карманам в поисках сигарет.  

Наконец подъехало такси, и он невольно замер, глядя как открывается дверь и оттуда выходит Вера. Контраст с тем, что он привык видеть, был разительный.

Красивая, яркая баба. Одетая так, чтобы к ней липли самцы. Потому что у него самого глаз прилип. Бл*****!

Сам не заметил, как вышел из машины, понял, только когда его дверь хлопнула.

Она за это время успела подойти почти вплотную. Он уловил легкий запах спиртного. И... На ней как будто остался шлейф, налет от взглядов других мужчин.

Рука потянулась к горлу, ослабить воротник.

***

Вера спешила как могла, хорошо такси подъехало сразу и им повезло, не было пробок, добрались быстро. Александр был уже на месте, она еще издали заметила его черный джип. Как подъехала, он вышел навстречу. Гневный, рот кривится. Какого черта?! Сейчас начнется. блин. Ну так и есть.

- Ты, я смотрю, не слишком спешила? - спросил, а голос сочится ядом.

Веру аж передернуло.

- Не так уж долго тебе пришлось ждать, - ответила сухо. - И впредь, если ты, конечно, еще будешь забирать сына на выходные, давай точно обговорим к какому часу  привозить его обратно.

Он нехорошо прищурился, смерил ее взглядом и проговорил:

- Можешь не сомневаться, забирать я его буду. И не только на выходные, а когда мне заблагорассудится.

Волной поднялся протест из души, но... Привычка контролировать эмоции.

- Не забудь поинтересоваться сначала желанием сына и расписанием его занятий.

- А я интересуюсь, представь себе. И знаешь, что мне интересно? - он скрестил руки на груди и выдал, криво ухмыляясь: - Мне интересно, для кого ты так вырядилась. Последний шанс? Мужики-то клюют еще, а? Или все впустую?

В тот момент ей дико хотелось плюнуть Верховцеву в его ухмыляющуюся рожу, но Вера и тут совладала с собой.

- Это тебя как-то касается? - спросила она, пожимая плечами.

У него дернулась верхняя губа, обнажая клыки, совсем как у собаки, которая собирается укусить, ей даже почудилось рычание.

- Нет, - бросил резко, и пошел к машине, открывать дверь.

Оттуда вышел Вовка, он что-то сказал ему, Вера не слышала, сердце грохотало где-то в ушах. Как только сын пошел к ней, бывший муж запрыгнул в машину и рванул с места с пробуксовкой.  

Только когда Вовка оказался рядом, а черный джип скрылся из вида, Вера смогла выдохнуть.

глава 27

Как будто какой-то тайфун поверх их головы прошелся. Буря в пустыне, блин. Но Вовка шевельнулся, и давящее ощущение рассеялось.

- Пошли, - Вера даже смогла улыбнуться сыну.

Ее переполняли эмоции, трясло от адреналина, но сейчас главное было, что Вовка снова с ней, что они дома, и все в порядке. Пока ехали в лифте, от избытка чувств слова не шли, сын тоже, как чувствовал, молчал. А стоило войти в дом и запереть дверь, только кроссовки снял - и прямиком в кухню. Оголодал парень, подумалось Вере, и снова стало не по себе, что они втянули ребенка в свои взрослые разборки. Быстро переоделась и пошла к нему.

А Вовка за это время успел повытаскивать из холодильника разной еды, обложился тарелками и деловито мёл все подряд. Вера не смогла сдержать улыбку, глядя на него. Куда только в него влезает?

Присела напротив, в груди потеплело, после нервотрепки нахлынуло облегчение. Закипел чайник, щелкнул и отключился.

- Ма, - пробубнил с набитым ртом Вовка. - Налей чай, а?

Чаю, хорошего, крепкого, ароматного, ей тоже хотелось. Налила в две большие кружки, поставила на стол.

- Ма, а шарлотка осталась? - и такой неподдельный интерес в глазах.

- Конечно осталась, - вытащила на стол тарелку с пирогом.

- О, хорошо!

- Не кормил он тебя, что ли? - поразилась Вера.

- Что? - взгляд мальчика метнулся. - Просто так вышло, что на поесть времени не было.

И принялся уписывать гигантский бутерброд и шарлотку одновременно

- Да? - странно все это показалось. - Ну и как прошел день, чем вы там с папой занимались?

- М? Мы на ипподром ездили. Знаешь... Я на лошади катался! Было здорово.

- На ипподром?

- Ну да. Там пробка была ужасная, в общем, поесть не успели.

Надо же, вот чего-чего, а такого Вера от Верховцева не ожидала. Чтобы он вот прямо взял и весь день посвятил сыну? Да еще на ипподром... Даже прониклась некоторым уважением. А Вовка, утолив первый голод, откинулся на спинку стула и спросил:

- А у тебя как прошел день, мама?

- Нормально прошел, - улыбнулась Вера, отхлебывая чай. - Вечером с девочками в кафе ходила. Хорошо посидели, было весело.

До того момента, как появился твой отец.

Этого не прозвучало, но было и так понятно. Сын шевельнул бровями и уткнулся носом в чашку.

- Ну тебе хоть понравилось? - спросила Вера.

- Да, мам, - просто ответил тот. - Было интересно.

***

Ну что ж, подумалось ей, если мальчику было интересно...

Как бы ей не было больно, как бы не бесил ее бывший, если у сына с ним нормальные отношения, ее чувства ничего не значат. Парню нужен отец. Значит, придется потерпеть.

Хотя, конечно, стоило вспомнить, как совсем недавно из Верховцева душевное дерьмо перло... Вера зябко передернула плечами. Обидные слова говорил он, это ранило ее в самое сердце.

Последний шанс. Ему-то теперь какое дело?

Правда, она потом долго смотрела на себя в зеркало, пытаясь понять, неужели она настолько старая и некрасивая, что ей можно говорить такие вещи? В конце концов, бросила это неблагодарное занятие, приняла горячий душ, а после забралась с планшетом в постель. Захотелось почитать что-нибудь сказочное, женское, любовное. Чтобы звезды в глазах и небо в алмазах, жаль, в жизни такого не бывает.

А мысли, между тем, витали далеко. Мысленно она уже прикидывала, как может пройти встреча с новым человеком, которому ее порекомендовал Щуров.  

Почему-то ей казалось, что это реальный шанс.

***

Он не знал, какого черта сорвался. Зол был так, что чуть бампером бордюр не зацепил. Какого его так выворачивало? Желчь перла, капала в кровь.

А она? Не успела убраться из его дома, уже налаживает личную жизнь, бл***?! И судя по тому, как она сегодня вырядилась, весьма активно налаживает!

Это не должно было его волновать в принципе. Но почему-то бесило. До густого черного гнева, клубившегося в крови, бесило.

Мужчина встряхнулся, отгоняя гнившие в голове мысли.

Они расстались, и ничего, кроме сына, его с Верой не связывает. Все в прошлом. А злится он, потому что устал. Устал и несколько раз за день чувствовал себя идиотом.

Вот в чем следовало разобраться.

Приехал он домой еще не поздно, отпер дверь своим ключом. Не успел войти, как навстречу ему в прихожую вышла Вика. Бледная, глаза красные, видно, что плакала. Поморщился, ему только ее слез не хватало.

- Я... - начала неуверенно.

- Есть хочу, накрой на стол, - проговорил он и, сбрасывая на ходу одежду, ушел в ванную.

Хотелось смыть с себя весь негатив, накопившийся за день. Стоял под водой, отпуская сознание, хорошо. Горячие струи по плечам, по голове, повел шеей, чувствуя, как мышцы расслабляются, а по телу разливается истома. Прикрыл глаза.

А перед мысленным взором за каким-то чертом всплыла бывшая. В тот момент, как он ее увидел. И неосознанно подмеченные тогда мелкие детали. Он вдруг явственно представил, что у нее могло быть под платьем. Наверняка в чулках. Хотелось бы знать, какие на ней трусы и влажные ли они?  

Резко вынырнул. Что?! Бл****!!! Этого ему только не хватало!

Выругался сквозь зубы и отключил воду. Пожрать надо нормально, чтобы всякая ерунда в голову не лезла.

В кухне его ждала Вика, на столе разогретый ужин, белое вино. Посмотрел на это все, и вроде жрать хочется, а нет аппетита. Сел, все-таки поесть что-то надо было. Вика аккуратно примостилась на стул рядом. Сидела тихонечко, наблюдала как он ест.

Верховцев вдруг отложил прибор, посмотрел на нее и спросил:

- Вика, что было в подарке?

Она тут же встрепенулась, настороженно на него глянула и сказала:

- Там был программируемый робот.

Назвала фирму, модель, перечислила все параметры, стоимость, плюсы и минусы, рекомендации по эксплуатации, удобство в управлении...

- Достаточно.

Как будто дыхание зимы пронеслось по кухне. Девушка застыла, приложив руку ко рту.

- Скажи, Вика, - начал он, хмурясь. - Чем ты руководствовалась, выбирая подарок?  

- Я пересмотрела все, что предлагалось в сети для мальчиков 9-12 лет, и остановилась на оптимальном.

Снова пошло перечисление параметров, соотношение цена/качество/удобство в употреблении.

- Вика, - устало проговорил Верховцев, отодвигая от себя тарелку. - Он в такие игрушки давно уже не играет.

Вика сразу осеклась и покраснела с досады, отвернулась, проводя кончиками пальцев по запястью.

- Я этого не знала.

- А что ты вообще знаешь о детях?

Девушка молчала потупившись. А на него разом нахлынули утомление и апатия, захотелось прекратить этот бессмысленный разговор. Встал из-за стола, она потянулась, пытаясь что-то сказать. Ему не хотелось слушать.

- Иди спать, Вика.  

И ушел в кабинет. Через некоторое время до него донесся тихий звук, это закрылась за Викой дверь спальни. В доме погас свет.

А он еще долго стоял у окна, засунув руки в карманы, смотрел в темноту.

глава 28

Такая безжалостная отповедь. Сухо. Холодно. Не повышая голоса.

Вика сидела в постели, обхватив себя руками. Боже, ей приходилось слышать, как он буквально стирает людей в порошок двумя словами, но она надеялась, что...

Он никогда ТАК не разговаривал с ней.

Понятно, ее прокол, ее ошибка. Ей следовало лучше знать.

Но откуда ей было знать! Откуда ей было знать, когда он ничего о своем сыне не рассказывал? Откуда?! Девятилетний мальчик. Что может нравиться среднестатистическому девятилетке? Она и так выбрала подарок как для одиннадцатилетнего, «на вырост»!

Голова девушки склонилась ниже, по щеке скатилась слеза, она сразу смахнула ее. Весь день сегодня глаза на мокром месте.

Она просто немного иного ожидала, иначе представляла себе.

Вообще-то, когда она увидела того, кого Саша обычно называл мальчиком или ребенком, когда увидела их вместе, и это бросающееся в глаза сходство... А там целый парень! Со своим сложившимся характером, взрослый! Откуда ей было знать?

И как она ни старалась, он не пошел на контакт.

Снова потекли слезы. Она хотела... Хотела показать Саше, что открыта, что готова принять, раз сын для него важен. Ради него!

Затея провалилась. И хуже всего, что он теперь винит ее.

***

Однако следующий день прошел относительно спокойно. У них был секс, а секс всегда снимает проблемы и недоразумения. И Вика решила, ничего страшного, это всего лишь первая попытка. Москва не сразу строилась.

***

У Веры второй выходной прошел на нервах.

Весь день она с трепетом ожидала, что Верховцев опять заявится забирать Вовку. Но слава Богу, в воскресенье их никто не тревожил, и к вечеру она наконец успокоилась. Вовка тоже особого волнения не проявлял, но по мелким нюансам, по тому, как он иногда хмурился...

Скрывает что-то, партизан. И ведь не признается же, сколько не пытай.

Ладно, подумала, захочет, расскажет сам. Уважала она в этом это - мужицкое. Сын хоть и был похож на на ее бывшего внешностью, но характером пошел в ее отца, такой же упертый и правильный по жизни.

Ох, при мысли об отце Вере поплохело. Не то, чтобы ей кто-то слово кривое сказал, просто, ее отцу Верховцев с самого начала не понравился, а уж что жениться не стали, так и вовсе. Ну, как бы, и вот результат.

Рано или поздно, а родителям звонить и каяться придется. Но все же Вере не хотелось, чтобы они видели ее в момент слабости. Надо сперва найти работу и устроить свою жизнь.

И к этому моменту она собиралась подойти особенно серьезно.

Это конечно было весьма и весьма волнительно. Когда начинала думать, у нее руки подрагивали. Почему-то ее профессиональная чуйка уперлась в то, что предложение Щурова реальный шанс. Но привычка предполагая лучшее, рассчитывать на худшее, не давала расслабиться и отпустить вожжи.

И Вера опять допоздна рыскала в сети, искала сведения, запасные пути. Готовилась. Хотя, сколько не готовься, всего не предусмотришь.

В конце концов, усилием воли прекратила все это и пошла загонять Вовку в постель. Потом несколько раз перебрала свой деловой гардероб, все сомневалась, что завтра надеть. И ведь понимала, что особой разницы-то нет. Волнение.

Все, спать.

Утро вечера мудренее.

***

В выходные по телефону, указанному на визитке, Вера звонить не стала. Ее представления об офисной этике не позволяли. Вот и пришлось томиться неизвестностью весь воскресный день и утро понедельника.  

Отправила Вовку в школу, выждала еще немного, потом остановилась на большой парковке перед супермаркетом и вытащила визитку Щурова. Смотрела на нее, смотрела. Сзади было его рукой написано:

«Панкратов Федор Михайлович»

И номер телефона.

Название фирмы ничего ей не говорило, да и в списке Татьяны Аанатольевны оно не числилось. Но Щуров ведь и сказал, что тот только начинает. Ох... кот в мешке, этот ее шанс, подумала она и с замирающим сердцем набрала цифры.

Пошел вызов.

Гудки. Долго. Вечность.

И с каждым ушедшим в вечность гудком сжималось сердце.

Абонент не берет трубку.

Черт, она так настроилась. У Веры заныло в затылке, а в душе стало разливаться разочарование. Не берет... Собралась уже отбиться, но буквально на последней секунде ответили.

глава 29

Есть! Вера почувствовала, как внутри все холодеет и проваливается куда-то. Настоящий экстрим.

- Да? - раздался в трубке далекий голос с помехами.

Прикрыла ладонью трубку, чтобы продышаться.

- Здравствуйте, Федор Михайлович...

- Одну минуту, - послышалось на том конце, прорываясь сквозь потрескивание. - Я сейчас перезвоню вам.

- Да, конечно, - пробормотала Вера и отбилась.

Потом сидела с колотящимся сердцем и пялилась на дисплей. Во рту пересохло, отчего-то страшно пошевелиться, даже сглотнуть. А время идет, минуты тянутся. Не звонит и не звонит. Выдохнула, уговаривая себя. Сейчас, сейчас.

Раздался звонок, и Вера невольно вздрогнула. Вроде сидела, ждала, а так внезапно! Чуть телефон не выпрыгнул из рук от неожиданности.

- Да. Ну как? Лучше меня слышите?

Теперь было слышно так, словно говоривший находится рядом.

- Да, спасибо! Здравствуйте, я звоню от Щурова. Самойлова Вера Дмитриевна, по поводу...

- А, от Щурова! Да, да, я помню. Просто в данный момент... - мужчина то ли хмыкнул, то ли усмехнулся, в общем, странный был звук. - Я в данный момент на горном склоне...

До Веры таки дошло, что происходит. Входящий из-за границы. Получалось, он сейчас в Австрии. Мелькнуло в разговоре Хинтертукс.  

- Вера Дмитриевна, я в буду в Москве через три дня. Давайте через три дня созвонимся, встретимся лично и все обговорим, хорошо?

- Да, конечно, до свидания, Федор Михайлович, - ответила Вера.

А что еще ей оставалось?

Разговор прекратился, она застыла с трубкой в руке. Задумчиво уставившись на себя в зеркало. Да уж... шанс... Все-таки кот в мешке.

Вера покачала головой, невольно отметив про себя, что голос у мужчины приятный, без пренебрежения к просителю и рычащих начальственных интонаций. Но это ни о чем еще не говорило. Задумчиво уставилась в окно, мерно постукивая по бедру зажатым в ладони гаджетом.

Ждать еще три дня и бездействовать было выше ее сил. Решила пока работать по прежнему плану. В конце концов, Бог милостив, что-нибудь обязательно выгорит.

***

Однако вышло не три дня, а больше.  

Но через три дня этот самый Панкратов перезвонил, как и обещал. Извинился и сообщил, что возникли непредвиденные обстоятельства, ему придется задержаться тут еще на неделю. Просил перенести встречу.

Вера согласилась, можно подумать, у нее был выбор?

Ситуация зависла, превратившись в какой-то зятяжной прыжок. Пике, из которого еще непонятно, что вырулится. Просто, наверное, она слишком настроилась, а теперь оставалось только собрать волю в кулак и продолжать жить так, будто ничего не происходит.

Но в жизни-то много чего разного происходило.

И если бы не многолетняя привычка сдерживаться и контролировать себя, неизвестно, как бы ей удалось побороть эти эмоциональные качели.

***

Сначала была неделя обивания порогов. Где-то, что-то вроде... но опять не то. Зато ее резервный список рос и пополнялся. И все это отнимало душевные силы.

А впереди очередные выходные.

В пятницу вечером изволил позвонить Верховцев, объявил, что заберет Вовку завтра в половине одиннадцатого, и отключился. Осчастливил. Этот его высокомерный приказной тон...

Вера потом долго сидела, подавляя кипевший внутри протест. А после не могла уснуть, лежала, глядя в призрачный ночной потолок, размышляла о жизни. Как оно могло случиться, что стало вот так? Ведь начиналось все по-другому, хорошо начиналось, волшебно. И она думала, что знает этого человека, видела во всех проявлениях. Ан нет, не знала. А может, он всегда был таким, а она просто не хотела замечать очевидного?

Сейчас Вера чувствовала себя выброшенной гигантской центрифугой куда-то на обочину жизни. И этой центрифугой был он. Но зачем продолжать трепать ее, бить словами снова и снова? Что за жестокое удовольствие?

Она же и так ушла? Освободила место. Что еще ему от нее надо?

В конце концов пришла к выводу, что когда-нибудь Верховцеву надоест, и он оставит ее в покое. Тем более что у него есть, кем заняться на досуге.

Но это же было больно.

***

В субботу она опять ждала его с утра. Убиралась, нервничала, в общем, готовилась, как к походу к гинекологу или дантисту. Вовку заранее покормила как на убой и еще пирожков ему напекла и завернула с собой. На всякий случай, вдруг опять без обеда останется. Тот отнекивался:

- Ма, да зачем?

Но в итоге все сложил в рюкзачок, да еще и бутербродов набрал. Запасливый.

Верховцев заявился точно вовремя. Одетый с иголочки, благоухающий. Вера не могла не отметить, что он все еще красивый мужчина. Но пуловер, джинсы, мягкие мокасины, которые она сейчас видела на нем, их не было в его гардеробе раньше. Мысль о том, что это, скорее всего, покупалось той, другой женщиной, сразу вызвала отторжение.

А он прошел внутрь. Но не в гостиную, словно этой комнаты не существовало в доме, а в кухню. И что уж совсем добило Веру, открыл дверь и заглянул в ее спальню. Внимательно осматривал комнатку, чуть ли не принюхивался, потом уставился на ее кровать, как будто искал там следы преступления.

Это уже был предел.

Только она рот открыла, сказать, чтобы уж и туалет проверил, правильно ли расходуют туалетную бумагу, как он спросил:

- Ну что, нашла работу?

Циничненько так, как бы невзначай, глядя при этом куда-то сквозь нее. Вера похолодела. Это был намек? Он что, собирался...

- Несколько вариантов есть, - сцепила руки в замок и постаралась ответить как можно непринужденнее. - Я пока еще не решила, на чем остановить свой выбор.

- Выбор? - скептически хмыкнул он, закрывая дверь в спальню. - Ну-ну.

В этот момент Вовка как раз появился на пороге гостиной, Верховцев сказал, что привезет его обратно к шести. А потом они ушли.

***

А Вера осталась. И чуть не сползла по стенке без сил. Он ведь не зря поднял вопрос о ее работе, и если этот урод постарается отобрать у нее Вовку... Додумывать дальше Вера просто не могла. В тот момент она Верховцева люто ненавидела.

И снова была борьба с собой. Собрать силы, в конце концов, если уж совсем припрет, Вера готова была устроиться работать хоть уборщицей. Но это же надо пережить выходные!

Желая себя чем-то занять, стала перетряхивать все шкафы, перекладывать заново, перестирывать, лишь бы отвлечься. Работать, не думать. Работать!

Примерно в четыре раздался телефонный звонок, она его еле услышала, жужжал пылесос. Схватила трубку, глянула входящий - Панкратов. Опять сердце запрыгало в горле, почему он звонит сейчас???

- Да... - проговорила осторожно.

- Здравствуйте, Вера Дмитриевна. Я вот... так получилось...

У нее глаза прикрылись, сейчас уйдет в отказ.

- В общем, я в Москве. И мы могли бы не ждать понедельника, а прямо завтра и встретиться. Если, конечно, вам удобно в воскресенье.

- Да, Федор Михайлович, - как в бреду ответила Вера. - Конечно удобно.

- Тогда завтра в двенадцать...

Он назвал адрес, договорились встретиться, и мужчина отключился.

А она еще долго сидела неконтролируемо вздрагивая, потом подперла лоб рукой и то ли рассмеялась, то ли расплакалась от облегчения.

глава 30

С утра немного не заладилось. Вера вывела его из себя своим фанатическим упрямством. Так и хотелось ей сказать:

- Ну что ты строишь из себя? Кто тебя теперь на работу-то возьмет? Разве что техничкой.

При сыне не хотелось, потому Верховцев сдержался, думая, хрен с тобой, все равно приползешь когда прижмет. Неприятно все это было. Каждый человек должен знать свое место.

Но потом за дневными впечатлениями отвлекся.

В этот раз Александр повел сына в большой развлекательный центр, где они и провели практически весь день. Не надо было гонять по городу, торчать в пробках, поэтому вернулись к четко назначенному времени без опозданий.

Пока вез мальчика домой, время от времени поглядывая как он сидит сзади и смотрит в окно, и думал, что... Короче, неожиданно, но ему самому было интересно. Это какая-то новая, незнакомая ему грань жизни.

И вроде нормальное было настроение.

До тех пор, пока не увидел физиономию бывшей. Сияла, бл***... Как начищенный медный таз. И этот блеск в глазах, как у хорошо натрахавшейся бабы. Сначала не поверил своим глазам. Стерва рыжая! Что она весь день, пока их не было, делала?!

Не помнил, как вышел от них, сам не свой от злости.  

Домой приехал, Вика своими дурацкими вопросами мозг вынесла.

Опять отвратный выходной!

***

За эту неделю Вике удалось сгладить многое. Она признала свою ошибку и извлекла из случившегося урок. Старалась показать мужчине, что принимает его во всем, дарила радость секса. И по отношению к его сыну проявляла готовность идти на уступки. Вика была уверена, что демонстрируя ребенку (язык с трудом поворачивался назвать его ребенком, там же уже целый подросток, а с подростками вечно одни проблемы) их единство, они тем самым как бы принимают его в ближний круг доверия.

Мальчик должен это оценить.

Постепенно ее усилиями хмурые брови Александра разгладились, и слова, сказанные в подходящее время, не пропали даром. Однако девушка понимала, что Верховцев тяжелый человек со сложным характером, и чтобы двигаться с ним дальше, ей следует проявлять большую осторожность.

Она и проявляла, держала свои мысли при себе и была аккуратна в высказываниях.

И черт ее дернул спрашивать, как прошел день! Видела же, он опять злой оттуда приехал.

Ощетинился и будто льдяной коркой покрылся. Бросил:

- Не твое дело, - и ушел в кабинет.

Но она же понимала, что это все из-за нее, из-за его бывшей сожительницы.

Странная женщина! Ну оставил тебя мужчина, надоела ты ему, исчерпались отношения, так отпусти его по-хорошему. Ты же видишь, у него счастливая новая жизнь.

Нет, надо ему нервы трепать!

Вся неделя насмарку...

Но с этим что-то надо было делать. Ей совсем не нравилась наметившаяся у них тенденция проводить так каждые выходные. И потом, разве семья Верховцева ограничивалась одним только сыном? В конце концов, Вике в голову пришла неплохая мысль.

***

А Вера действительно ничего не могла с собой поделать, ужасно глупое состояние, но ее просто распирало как школьницу. И даже Верховцев с его заскоками не смог испортить ей настроение.

Она еле дождалась воскресенья, всю ночь вертелась, толком не могла уснуть, с утра нервничала. Перед тем, как ей уходить, как-то разнервничалась совсем. Присела как была на тумбочку в прихожей, а сердце скачет, как перед экзаменом. Зарыла лицо рукой.

Господи... Столько волнений... Давно она так не тряслась, однако.

Потом разом поднялась и вышла из дома.

Пока доехала до места, успела немного себя в руки взять. Встреча была назначена по довольно странному адресу. Вера, столько времени рывшаяся в сети, была уверена, что поблизости нет ни одного серьезного предприятия или учреждения. Исторический центр, но не центральная, а тихая боковая улочка, старинные здания...

Когда она добралась и припарковала машину, было как раз без трех двенадцать. С замиранием сердца вытащила телефон и набрала вчерашний входящий, помеченный у нее как Панкратов 1. Пошли гудки, с третьего он ответил:

- Да, Вера Дмитриевна, слушаю вас.

- Я на месте, - начала она.

- Серебристая Honda Civic? - и назвал ее номера. - Хорошо, я иду к вам.

Вера выдохнула и откинулась на спинку, как-то это все загадочно было и волнительно... Краем глаза увидела, как из соседнего здания вышел мужчина и направился в ее сторону, но только когда тот остановился против ее двери, поняла, что это и есть будущий возможный работодатель.

Ну однако он и оригинал, промелькнуло у нее в голове, а потом она просто стала выбираться из машины, и мысли сами собой исчезли.

Мужчина был... Лет тридцати или около того. Худощавый, среднего роста, волосы короткие, русые, серые глаза. Одет просто, по-спортивному. В общем, вроде бы обычный, но какой-то малость взъерошенный, что ли. И главное - у него на шее был ортопедический воротник.

- Здравствуйте, Федор Михайлович, - поздоровалась Вера, протягивая ему руку.

- Здравствуйте.

Он пожал ей руку, изобразив попытку поклониться, но потом извиняющимся жестом показал на свою шею и пожал плечами. И сразу охнул, тихо, но Вера услышала.

Оказалось, как раз в тот момент, когда она ему первый раз звонила, он неслабо приложился со сноуборда на том самом склоне. Итог - вывихнутая шея и пара огромных синяков на ребрах, корсет, воротник. Но зато, судя по тому, как горели его глаза, пока он рассказывал про Хинтертукс, впечатлений масса.

Ну точно оригинал, подумалось Вере. И экстремал, к тому же.

- Но как же вы так, вы же не долечились?!

- А, - махнул он рукой и неожиданно улыбнулся. - Все и так заживет. Ну что, Вера Дмитриевна, пойдемте смотреть мое хозяйство?

***

Нет, она конечно ожидала. Но когда поняла...

Вера невольно закрыла лицо рукой, чтобы не рассмеяться, ей еще припомнились слова Щурова:

- ...не обтерся, только начинает свой бизнес, ему такой специалист как ты в помощники, то что доктор выписал!

Ай да Герман Данилович, ай да шутник!

Оказывается, этот экстремал пока только купил здание. И только соображал на тему, как что обустроить. Опыта никакого, но деньги и желание поставить бизнес есть. Ну что ей оставалось, сходу выдала из личного опыта несколько предложений, с чего ему начинать.

На лице у господина Панкратова обозначилась работа мысли. Привыкшая к тому, что Верховцеву обычно не доходило с первого раза, Вера набрала в грудь побольше воздуха, и только собралась повторить все сказанное, как он прищурился и выдал ей немного несвязное, но продолжение ее логической цепочки. У Веры от неожиданности челюсть отвисла.

А он сказал:

- Знаете, Вера Дмитриевна, давайте мы поступим так. Мне все равно в это сразу не вникнуть. Я возьму вас к себе заместителем, и мы вместе начнем поднимать...

- Это так неожиданно, - пробормотала пораженная Вера.

На ее растерянность он отреагировал по-своему, очень однозначно.

- Вот и отлично, приступаем с завтрашнего дня, - неуклюже повел своей закованной в ортопедический воротник шеей и улыбнулся. - Фирму я зарегистрировал, а вы будете моим первым сотрудником.

Это было... Начинать с самого начала, буквально с нуля? Да еще он хотел развернуться в кратчайшие сроки, потому что с нового года ожидался большой госзаказ, многомиллионные тендеры. И этот экстремал-фантаст собрался в нем участвовать...

Да. Да. И еще раз ДА.

глава 31

Как это обычно бывает, новая жизнь началась в понедельник с утра.

Нагрузка пошла, а это здорово дисциплинирует. Уже и подъем раньше, и подготовка компактнее. Вовка тут же почувствовал на себе мамину железную руку и попытался взвыть.

- Все сынок, - серьезно сказала она. - Мама начинает работать. И... это будет непросто, особенно поначалу. Потому мне потребуется от тебя максимальная поддержка и понимание.

У пацана глаза загорелись:

- Ты устроилась на работу? Здорово!

- Да, - прикрыла глаза Вера, и не сдержалась, тихонько похвасталась: - Я буду заместителем директора.

- Ма!!! Ты монстер! Я так горжусь тобой... Мам, ну правда... Ма!

Вера невольно улыбнулась. Да ради того, чтобы это восхищение, услышать от сына такие слова, стоило из шкуры вывернуться.

А дальше пошел рабочий день.  

Сначала Вера съездила на то место, где в скором времени должна была развернуться крутейшая фирма (которая пока еще существовала в ее голове и голове господина Панкратова) с гордостью сделала новую запись в трудовой книжке. А потом они разделились, действовать каждый по своему плану.

Ему выпало срочно заниматься переоборудованием здания. Хотя мужик, конечно, пытался отбрыкаться неумением и незнанием, но Вера была холодна. У нее гораздо обширнее горизонтальные связи, потому на данном этапе перед ней стоит совершенно иная задача.

Сама Вера планировала метнуться к Анатольевне в Департамент. Во-первых, поблагодарить, а во-вторых, просить содействия, ей же предстояло сколотить костяк команды. Чтобы это сработало, абы кого с улицы не возьмешь, Надо набрать подходящих людей, единомышленников.

На том и порешили. И никаких длинных совещаний.

Почему-то у нее с этим экстремалом (как Вера называла его про себя) как-то сразу сложились открытые доверительные отношения, не надо было обдумывать каждое слово, чтобы не дай Бог, не зацепить высокое чсв начальства.

Она невольно сравнивала его с Верховцевым. Тот тяжелый, властный, импульсивный. Аура давящая. Но при этом не лишен некоторой авантюрности характера. Настоящий бык. Сильный, упертый и опасный. Этот другой. Несомненно сильный и уверенный, но это была сила совершенно иного рода.

Впрочем, все это скоро выветрилось у Веры из головы, потому что включился бешеный рабочий режим. И это было здорово, снова держать вожжи в руках и осознавать, что не вся еще вышла в тираж.

***

Утро понедельника, совещание как всегда. Вика с опущенной головой сидела рядом с шефом. В общем-то ничего из ряда вон выходящего не случилось, в работе отделов не было сбоев, но по лицу Верховцева гуляли мрачные тучи, и свою долю «пряников» получили все присутствующие.

После совещания Вика мышкой прошмыгнула в его кабинет, и встречать шефа ей пришлось на этот раз не в одной из комнат отдыха - спален, а на рабочем месте, где ее ожидал очередной разнос, теперь уже персональный. И ведь ничего ужасного, такого, за что бы ее следовало наказывать, она не сделала! Ничего абсолютно.

Всего лишь вчера утром заикнулась, что неплохо было им навестить его маму. Проведать, может быть ей что-нибудь нужно? Это же так естественно, заботиться о своих престарелых родителях! Она могла бы помочь...

- Вика, - проговорил медленно. - Не надо лезть, куда тебя не просят.

И замолчал. Но надо было видеть, как в тот момент загорелись злостью у него глаза, он был похож на разъяренного тигра. Он был реально страшен! Вика сто раз пожалела, что вообще подняла эту тему. Весь день он потом с ней не разговаривал.

А сегодня вот...

Она же хотела как лучше, объединить семью, сделать его жизнь полнее, ярче.

Боже, как трудно с этим человеком! Как трудно подобраться к нему и не ошибиться, не обжечься. Но если она хочет чего-то достичь, то терпение, терпение и еще раз терпение. И от идеи наладить контакт с его матерью Вика тоже не отказалась. Как бы Саша не ершился, Вика знала, мама в жизни любого мужчины имеет большое значение.

***

Единственное приятное, что было у Верховцева за прошедшие выходные, так это общение с сыном более или менее наладилось. До последних событий мальчик воспринимался им довольно абстрактно и существовал в его жизни как бы параллельно, вместе с Верой. А теперь, увидев в нем свое отражение, Верховцев не мог не ассоциировать его с собой.

Просто, странно оказалось внезапно обнаружить, что сын на самом деле уже взрослый. О некоторых вещах с ним можно было говорить даже на равных. А в чем-то, Верховцев этого не признать не мог, девятилетний мальчик со своей детской правотой заставлял его, сорокадвухлетнего состоявшегося мужчину, корчиться от стыда.

Потом ему дико хотелось оправдаться. Объяснить пацану, почему все так бывает во взрослой жизни. Но он не находил слов и это выедало его изнутри. А говорить с мальчиком откровенно, как мужчина с мужчиной, был не готов, это слишком смахивало бы на исповедь. Однако, чтобы доказать самому себе свою правоту, поговорить и объяснить сыну надо было.

Ущербно же все это ощущалось, аж на языке горчило...

Но гораздо больше раздражало другое. Верховцев поражался, почему женщины не могут понять ни своей роли, ни своего места? Что заставляет их все портить?

Стоило только подумать о том, что Вера сделала, испытывал самое настоящее бешенство. Черт бы ее побрал, неужели она не понимала?! Она была его женой десять лет. Принадлежала ему, была его женщиной. ЕГО, бл***!

Как будто он мог вот так просто взять и оборвать все контакты, выбросить ее нах***?! Он и не собирался этого делать. В мыслях не было!

Она же должна была соображать, если отношения изжили себя в одном качестве, они просто переходят в другое! Да, он ушел от нее. Но Вера всегда занимала бы в его жизни некое почетное место, как мать его сына. А демонстрация, которую она устроила, была просто оскорбительна для его мужского достоинства.

Ушла, хлопнула дверью, выставила его дерьмом каким-то.

А самое глупое, что после всего Александр еще переживал за нее! Ничего не мог с собой поделать, волновался за эту дуру, упрямую рыжую стерву! Он же знал, каким разочарованием обернутся для нее эти скачки с поиском работы, но упертая баба уже закусила удила!

Кому она теперь нужна? Да, Вера когда-то была ценным сотрудником. Но это рядом с ним, это он ее такой сделал.

Рвется, бл***, в новую жизнь... Что ее там ждет, в новой жизни? Привыкшую к тепличным условиям, которые он ей создал? Мужики, которые будут не прочь ею попользоваться?!

Мужики, бл******?!! Этого ей надо, чтобы пошла по рукам?!

Идиотка. Идиотка!

Почему-то мысль о том, что кто-то будет его бышую трахать, была как серпом по яйцам. Так и хотелось сжать посильнее в кулак ее рыжую гриву и встряхнуть как следует, чтобы не дурила, а пришла в себя.

Еще большей идиоткой была Вика.

Ему категорически не нравились эти попытки Вики манипулировать им, вползать во все щели. Сходить в гости к его маме? Проведать??? Да у него от этого шерсть дыбом встала! Он нашел для себя отдушину в отношениях с ней, именно потому что искал возможности от всех этих «семейных прелестей» отдалиться! Так нах*** создавать ему лишние проблемы?!

Вера в этом отношении была гораздо тактичнее. У нее всегда хватало ума и гордости не лезть туда, куда ее не звали. Прекрасно понимала свою роль и место в его жизни.

До недавнего времени. А теперь ей словно вожжа под хвост подъехала.

В общем, раздражение копилось, но Верховцев пока еще сдерживался. Ждал. Знал, настанет день, когда в нем будут нуждаться.

глава 32

В сумасшедшем ритме прошла неделя.

Но если разложить по дням, самым насыщенным вышел все-таки понедельник, наверное, потому что... Лиха беда начало.

По дороге, отзвонилась Щурову, поблагодарила. Разговор был сердечный, Вера расстрогалась. Потом в Департамент. Татьяна Анатольевна сначала рот от удивления открыла, как узнала, что она к Панкратову замом устроилась. Это же совершенно новый человек в бизнесе, фирма только-только зарегистрирована. Но тут же обеими руками замахала, мол, и правильно.

- Лучше прийти на чистое место и поднимать все самой, чем за кем-то подтирать да подмазывать!

Сама она точно так же когда-то вот так... а теперь вот, бессменная. Сперва ударилась в воспоминания, потом прищурилась, послюнявила палец, да полезла в свою личную тетрадку тайную. Но предварительно объявила всем от винта, технический перерыв.

Ну, а потом конечно пошла пахота.

В те дни Вера чуть с ума не сошла, бегать в тысячу мест, встречаться с людьми, обещать, убалтывать. Мозоли на языке нажила. Ведь что ни говори, а кое-кого пришлось переманивать.

Еще на нервах сидела из-за Вовки, у него получались первые самостоятельные поездки домой. Короче, пока он не отзвонится, что все, уже дома и дверь запер, Вера сама не своя в навигатор пялилась.

Первые три дня было особенно тяжело, потом как-то уже алгоритм притерся, наладилось. И все равно переживала, ведь сколько бы не было Вовке лет, она всегда будет переживать за него, точно так же, как если бы он был маленьким.

И опять незаметно подкрались выходные.

Вера вспомнила о них, только когда в пятницу в конце дня ей позвонил Верховцев и сообщил, что завтра в половине одиннадцатого приедет забирать сына.

Вот же... Потом еще долго сидела в трубкой в руке, постукивала гаджетом по ладони и смотрела в пространство. Хотелось бы ей знать, он просто характер выдерживает, заявляется зная, что ей его видеть больно и неприятно, или впрямь так проникся любовью к сыну, что прожить без него не может? Так и подмывало спросить, а где ж ты все это время был?

Но... Вовке с ним нравилось. Он не особо рассказывал, но по виду, по мимике, Вера понимала, что для него время, проведенное с отцом, ценно. Значит, нравится ей это или не нравится, Верховцев будет появляться у них до тех пор, пока ему не надоест. НО! Если этот урод вздумает поступить так и разобьет сердце мальчишке, тогда она просто выцарапает ему глаза собственными руками. Плевать на себя, она пережила его измену, но за сына...

Ладно, подумала, время покажет, чего сейчас переживать заранее.

Вздохнула и занялась делами дальше.   

***

Вчера, когда он звонил Вере, предупредить, что заедет за сыном, хотел спросить... но у той голос был такой отсутствующий и неприязненный, что у него все желание спрашивать пропало. А утром Вика из себя вывела, начала ныть, что ей скучно сидеть дома целый день одной.

Ну да, понятно, ей тоже хочется развлечений. Но что ему, бл***, разорваться?

Сказал, пусть сходит, купит себе чего-нибудь, а вечером пойдут в клуб, и уехал.

Вроде нормально спланировал. И с сыном повидаться сможет, ему почему-то теперь стала очень важна эта стабильность, она давала эмоциональный заряд. А вечером сходят вместе с Викой в клуб, действительно, не мешало бы развеяться. Тоже неплохо, подустал он как-то в последнее время морально.

Но это все осталось где-то за спиной, как только он захлопнул за собой дверь автомобиля и выехал с парковки. В дороге мужчину одолевали совсем другие мысли. Неясные. Они заставляли его морщиться. Пока поднимался в лифте, раз десять передернул плечами, сбрасывая с позвоночника непонятно откуда берущуюся нервную дрожь.

Позвонил. Смотрел на лампочку, пока ждал, время тянулось как-то долго. Наконец замок щелкнул, бывшая появилась в дверях.

- Здравствуй, Вера, - поздоровался, элементарная вежливость.

Она ответила. Сухо так. Потом показала рукой рукой, чтобы заходил, а сама тут же повернулась и ушла внутрь. Александр пошел следом, разглядывая ее со спины. Заносчивая стерва. Спрашивается, чего строит из себя?! Перед кем комедию ломает?

- Ну что, работу нашла? - спросил, потому что беспокоился.

- Да, - ответила она, поворачиваясь.

Задело почему-то его это выражение торжества на лице Веры. Вроде и не должен был так реагировать, но как-то его достал этот независимо-высокомерно вид. Потому и поинтересовался, наверное:

- Да? И кем ты теперь работаешь?

- Заместителем генерального директора, - ответила она.

Стерва рыжая. Руки перед собой сложила, улыбочка, зубки торчат. Так и хотелось сказать, кому ты это грузишь, лживая ты сучка? Смешно стало.

- Да ты что? - не выдержал, расхохотался.

Кулаки сжала и аж позеленела!

- Я уже неделю работаю у Панкратова, - проговорила, глядя на него исподлобья.

Хотел спросить, а кто он такой, этот твой Панкратов? Что-то о таком не слыхал! Но она уже успела крикнуть:

- Вова, за тобой папа пришел! - потом повернулась к нему и кинула, как какому-то холую: - Ребенка привезешь в шесть.

Только рот открыл ответить, как эта рыжая стерва ушла в спальню и закрыла за собой дверь. Надо было вломиться следом, спросить, какого хрена она себе позволяет, но в этот момент сын в прихожую вышел. Не при нем же разборки устраивать.

***

В этот раз он намеревался сводить Вовку в Океанариум. Ехал, а все не мог успокоиться, тянуло вернуться и высказать... Вывела она его из себя.

Потом решил расспросить сына, что там его мамаша про работу плела.

глава 33

Опять ее трясло. Опять хотелось открыть все настежь, выветрить его гадскую давящую энергетику. Стояла у открытого окна, прислонившись лбом к створке, а душе все переворачивалось от эмоций.

К чертям. Все к чертям... Закрыла глаза, глубоко вдохнула несколько раз. Свежо. Капли дождя начали срываться, попадая на лицо. Постояла так еще немного и уже собиралась уходить, зазвонил телефон. Люська.

- Привет, Самойлова! Ну колись, как прошла первая рабочая неделя? - бодро прозвучало в трубке.

Неуемная Люська сразу принесла с собой вагон позитива.

- Хорошо прошла, правда, глаза в кучку сбились, - ответила Вера, присаживаясь на кровать.

- Тот и оно! Держи голову выше, подруга!

- Стараюсь.

- Ибо, как сказал классик... «Если женщина идет с опущенной головой - у нее есть любовник! Если женщина идет с гордо поднятой головой - у нее есть любовник! Если женщина держит голову прямо - у нее есть любовник! И вообще - если у женщины есть голова, то у нее есть любовник!»* Кстати, а этот твой Панкратов, он как тебе? Ну, на это...??? - в голосе Людмилы сквозило извечное женское любопытство.

- Иди ты! - Вера хоть и пыталась казаться рассерженной, когда Люська начинала цитировать Раневскую, ее пробирал смех.

- Не, ну правда, нам-то его покажешь?

- Покажу, конечно, но не так же сразу, - теперь она уже откровенно смеялась. - И вообще, отвалите, у меня с ним ничего нет!

- Это пока, Самойлова, пока. А там видно будет, - многозначительно выдала подруга. - Твоему Верховцеву давно следовало нос натянуть.

Потом разом переключилась:

- Ладно, я чего звоню, Лерка предлагает продолжить тестирование. Ты как? Заодно и твое трудоустройство обмоем?

Прозвучало неожиданно. Но...

- Положительно. - ответила Вера, раньше, мозг начал взвешивать все за и против. - Я могу после шести.

- Вот и отлично! Встречаемся в половине седьмого. Сегодня за нами заедет Костик, ну, Лерка хотела мужской взгляд со стороны. Можно напиться вхлам, он нас всех развезет.

Вхлам? О-О... На том и порешили.

***

Оставленное обидными словами бывшего мужа разъедающее ощущение осадка в душе и на коже довольно неплохо удалось смыть горячей ванной. Правда, из души его не вымыть никогда, но можно не вспоминать, не думать об этом. Во всяком случае, сегодня. Нет, Вера, конечно, не собиралась напиваться вхлам, но повеселиться, поболтать с девчонками, сбросить груз тяжелой недели, это с удовольствием. И счастье, что они есть у нее, скорая душевная помощь.

Приводила себя в порядок с удовольствием. Отголоски разговора с бывшим, его презрительный смех, нет-нет, да и вспыхивали в памяти, заставляя ее зябко ежиться. Но пошло оно все. Иногда надо отбросить в сторону дурацкие мысли, просто расслабиться и жить.

В этот раз, разглядывая в зеркало свои мытые волосы, Вера решила сделать прическу. Повертелась так и сяк, а потом основную массу волос собрала заколкой в высокий пучок, а у лица оставила свободно свисающие пряди. Глаза подкрасила.

Вышло хорошо, новый образ, небрежно-выразительный.

Прямое прилегающее черное платье и высокая прическа - она казалась стройнее и выше. О, а на шпильках так и вовсе! Ноги-то у Веры всегда были стройные, лодыжки изящные, тонкие. Короче, сама осталась довольна увиденным. В дополнение к образу еще тонкое белое пальто свободного покроя, полупрозрачный молочно-белый шарф, бижутерия... Хорошо.

Пальто, шарф и черные туфельки на высокой шпильке пока что вернулись на вешалку в прихожей. До шести еще оставлось несколько минут. Вера накрыла на стол для Вовки и, приготовившись ждать, встала у окна кухни. Оттуда хорошо просматривался двор.

Видела, как подъехала машина бывшего. А потом они вышли оттуда оба почти одновременно, такие похожие. Ее мужики. Горько усмехнулась - уже не ее. Только один из них, сын. Зато какой сын!

Слышно было, как лифт пошел. Еще минута-другая, и Вовка будет дома, а господин Верховцев уберется восвояси, к своей куколке или куда еще. Вера спрашивала сына, он сказал только, что отец перебрался в ту квартиру, где они раньше жили, и больше ничего. Но ей не стоило труда сложить два и два. Наверняка и свою молодую любовницу туда перетащил, он же любит, чтобы все было под рукой. Вера помнила, как у них в самом начале было. Да... Об этом лучше не думать, однако.

Пошла в прихожую открывать, вот-вот позвонят в дверь.

***

Забрал сына, а в душе все бродил осадок после ее выходки. Какого она врет, спрашивается? Заместителем директора? Да его на смех пробивало, Панкратова какого-то приплела. Придумай что-нибудь получше, хотелось ей сказать, не можешь найти работу, так и признайся. Но все же решил аккуратно расспросить пацана. А тот подтвердил, да, мол, мама еще в понедельник вышла на работу.

Противоречивое дерьмо разлилось в душе.

Либо она где-то шляется днями и обманывает мальчишку, либо... И тут он невольно начинал морщиться. Неужели действительно нашелся какой-то идиот, который взял ее на работу?

В общем, день был отравлен. Да еще позвонила Вика, спрашивала, когда он освободится, сообщила, что забронировала столик. Оборвал ее восторженное щебетание, сказал, что освободится в шесть. Сын оказался свидетелем разговора, разумеется, сразу же замкнулся в себе. Черт!

- Понимаешь, - начал он, старясь как-то объяснить пацану. - Она тоже часть моей жизни.

Вовка взглянул на него искоса.

- Да, я все понимаю, папа, - проговорил, глядя в сторону. - У тебя своя жизнь. И... если тебе неудобно или нет времени, ты можешь не приходить.

Резануло. Пополам.

- Нет. Об этом не может быть и речи, слышишь! Я буду приходить! - а потом вдруг ядом догадка... - Это тебе мама так сказала?

- Нет, мама вообще ничего на эту тему не говорит. У нее своих дел полно. Мы... Ладно пап, я просто хочу сказать, что понимаю. Все нормально.

Ничего не нормально, настроение испортилось, прежнего единства как не бывало. Вез его к Вере, и такое чувство, будто от достигнутого их на несколько шагов назад отбросило.

***

Вообще-то, изначально Александр собирался сдать Вере ребенка и сразу уехать, потому что дома уже ждала Вика, надо было еще помыться и переодеться перед тем как в клуб идти.

Но то было того, как он эту рыжую гадину увидел.

Поменяла прическу? Какого х***?! Для кого?

Так вырядиться можно только... Бл****!!! Учуял духи. Он прекрасно помнил этот запах, его от этого запаха когда-то с полпинка заводило.

Они с Вовкой так и торчали в дверях, долгая вышла пауза.

Неожиданно для себя потянул мальчика назад в межквартирный коридор, глянул ему в глаза и тихо сказал:

- Подожди здесь немного, ладно? Мне с твоей мамой поговорить надо!

А потом резко шагнул к двери, которую его бывшая уже собиралась закрыть, успел придержать полотно ладонью. Открыл и вошел внутрь.

- Что ж ты в дом гостей не пускаешь, Верочка?

- Ты мне не гость.

- А, ну да, я не гость. Ты права.

Сам не заметил, как подошел вплотную.

- Куда собралась?

Кажется, если бы можно было убивать взглядом, он бы уже валялся убитый.

- Не твое дело, - процедила с улыбочкой.

- Не мое?

Развернуть женщину спиной к стене и прижать ладони с обеих сторон от ее головы, было делом пары секунд. Уставился пристально в ее горящие возмущением глаза и спросил:

- Куда собралась на ночь глядя?

- Не твое дело!

- Мое, - кивнул, склоняясь к ее лицу ниже. - Ты мать моего сына, не забыла?! Это и есть твоя работа? М? Отвечай!

Он выплевывал свою злость, досаду, вдыхал проклятый запах духов. Задыхался, сам не понимая, почему его после стольких лет так накрыло всем этим. И с какой-то странной обидой впитывал глазами то новое, что в ней сейчас видел. А рука неосознанно рушила прическу, зарываясь в густые рыжие пряди.

Неизвестно, что с ним сейчас было, помутнение, какой-то странный пролапс, выплеск. И неизвестно, во что бы это все вылилось. Но в этот момент его телефон зазвонил, и наваждение, стоявшее стеной, разом обвалилось.

- Саша, я уже почти готова, только тебя жду...

Вика. Отбился, матерясь.

- Вот именно. Это ты кое-что забыл. Иди, Верховцев, иди, тебя ждут, - проговорила она, отряхиваясь, как будто он ее чем-то вымазал.

Открыла дверь и позвала сына. Все враз изменилось. Мужчина видел это, ощущал, но он не закончил! Нечто, кипевшее внутри него огненным клубком, никуда не делось, оно осталось. Его стала крыть досада.

- Мы еще поговорим об этом.

Бросил и не оборачиваясь вышел наружу.

глава 34

На встречу с девчонками Вера все равно пошла. Хотя бы просто для того, чтобы не смотреть в глаза Вовке. Стыдно почему-то было перед сыном и за себя обидно. Вытрепал ей нервы Верховцев, так что руки тряслись. Все не могла отделаться от того непонятного дикого ощущения, когда он был рядом. 

После всего ей действительно надо было выпить.

А Леркин бойфренд в этот раз круто отличился, достал для всей банды пригласительные в N... клуб. Это здорово подняло его акции в глазах девчонок, но добро они все-таки пока еще не дали, сказали, надо продолжать тестировать. Но похоже, просто вошли во вкус и уже делали это чисто из удовольствия.

Клубная атмосфера подействовала. Бодренькая музыка, специфический свет, это способствовало тому, что забыть о неприятностях и расслабиться. Конечно, такой осадок не вытравишь зараз, но настроение у Веры выправилось. Выпила пару коктейлей, немного отпустило, потанцевала с девчонками, разошлась, стала смеяться.

Они вернулись за стол, и тут Маринка вдруг замерла на полуслове, а Люська выпалила:

- Глянь! Там твой Верховцев... - дальше из нее полилось много непечатного текста. - И краля его.

Веру как будто кипятком ошпарило. Обернулась, уперлась взглядом в бывшего, продвигавшегося куда-то со своей куколкой. Так неприятно стало.... Сразу сон припомнился, потому что девчуля Верховцева была как в том сне, в темном блестяшем платьице с открытыми плечами, обтягивавшем все изгибы ее тоненькой фигурки, и в блестящих босоножках на высоченной шпильке. Вся точеная. Молодая, красивая. А рядом он в вечернем костюме, представительный, вальяжный. Шикарный мачо. Идеальная пара.

Глядя на них Вера снова почувствовала себя старой коровой, выброшенной на обочину жизни. Именно в этот момент он поймал ее взгляд. Сначала в глазах Верховцева отразилось удивление, потом какая-то злобная радость. Вере даже показалось, он хмыкнул и как специально для нее, нарочито нежно обнял свою спутницу за талию и поцеловал.

- Вот козззел, - прошипела Люська. - Убила бы гада.

Надо срочно брать себя в руки, подумала Вера. Обернулась с самым невинным видом:

- Кто? - пожала плечами. - Подумаешь, тут у каждого свои развлечения.

Весело чокнулась с девчонками и пригубила. А горло-то свело, в горло ничего не лезет. И не продохнуть.

Больше она в ту сторону не повернулась и не взглянула даже случайно. А при первой же возможности (Вовка позвонил, спросил, чтобы зажарить попкорн, на сколько надо ставить таймер микроволновки) вызвала такси и уехала домой с таким чувством, будто из темного омута выбралась.

***

А вот для Верховцева увидеть в клубе Веру было неожиданностью. Он даже слегка завис. В первый момент сотня нехороших мыслей в голове завертелась. С кем она тут? Зачесались руки прибить гада, а ее придушить. Однако потом, когда понял, что она не с мужиком, а в своей бабской компании, и мужик там всего один, причем явно не ее, сразу отлегло от сердца.

Бывшая развлекается? Верховцев мысленно расхохотался, прижимая к себе податливое Викино тело. Пусть рыжая стерва полюбуется. Отличная возможность размазать по полу ее чсв. Он был исключительно нежен и внимателен с Викой, сам не заметил, как увлекся процессом. Ибо месть сладка!

В какой-то момент оторвался, бросить взгляд удостовериться, что бывшая наслаждается зрелищем. И не увидел ее на месте.

Как будто свет прижух, темновато стало. Беспокойно зашарил глазами по залу, где она? Может, в туалет вышла? Где трется? С кем?

А потом до него внезапно дошло. Ушла. Она просто ушла.

Затопило досадой, все враз сделалось унылым и неинтересным. Вике еще хотелось прыгать и скакать, а Верховцев уже был сыт по горло. Затошнило от постоянного мельтешения огней, дергающихся тел, от всей этой душной атмосферы клубного веселья.  

Увез Вику домой. Мучил сексом - вымещал досаду. Но даже и после секса не мог избавиться от ощущения, что его опять сделали.

Половину воскресенья мрачно прокручивал в голове разнообразные мысли, и все сводились к одному. Мнилась ему во всем засада, хотя и не мог понять в чем. Хотя нет, почему же, очень даже мог. Не стоило забывать о том, что Вера знала слишком много о нем и его фирме, пусть устаревшие сведения, но в умелых руках...

К вечеру не выдержал. Дал команду Вике найти информацию об этом Панкратове. Кто таков, чем дышит. Все, что есть в сети.

Результат ему, мягко говоря, не понравился.

Получалось, спортсмен, комсомолец и просто красавец. Тридцать один год, холост, по образованию юрист, и действительно спортсмен. Конечно, мужчина на фото особой красотой не отличался, обычный мужик, по сравнению с ним плюгавый и мелкий. Но не лишенный привлекательности для баб. Просто другой типаж.

А вот дальше шло что похуже. Если верить тому, что про него Вика нарыла в сети, у этого Панкратова были какие-то крутые связи, немерено бабла и никаких определенных занятий. По полгода за границей.

Мутный.

Под такого хрен подроешься. Этот Панкратов мог позволить себе что угодно, играть в любые игрушки. Даже влезть в бизнес, в котором понимал как свинья в апельсинах.

И даже взять заместителем его бывшую гражданскую жену.

Это было уже слишком.

глава 35

Говорят, все происходящее к лучшему. Так оно и есть.

Субботний вечер хоть и не принес отдохновения, в котором Вера так нуждалась, но оказался весьма полезным. После того, что она увидела там, в клубе, у нее словно еще одна дверь в душе закрылась. И открывать ее противно, потому что за этой дверью грязь, боль, чувства и желания, которых она сама стыдилась. В общем, много хорошего и разного, чего ей в жизни не надо.

Она не могла не думать о том, как бы сложилась их жизнь, если бы она все-таки всеми правдами и неправдами потащила Верховцева в ЗАГС. Как бы оно было теперь?

Вероятнее всего, так же. Вера видела перед глазами его и эту молоденькую девочку и понимала, все было бы точно так же. Просто ей предстоял бы тяжелый развод. Получалось, она сейчас вся в плюсах, потому что легко и быстро от него избавилась? Иногда философский взгляд на вещи очень помогает трезво оценить ситуацию.

В плюсах...

Но, к сожалению, окончательно избавиться от Александра Верховцева не представлялось возможным. Их отношения, какими бы они ни были, не должны отражаться на сыне. Это она приняла безоговорочно и сразу, и теперь соблюдала по мере своих сил. Значит, проблемы с посещениями на выходные все равно останутся.

Как и голод в Африке, беженцы, цунами, прорыв теплотрасс посреди зимы, обвал валютного рынка, магнитные бури. Как стихийные бедствия.

Надо жить невзирая, и попытаться как-то защитить себя.

Поэтому Вера, набравшись храбрости, сделала то, о чем Люська ей зудела с первого дня - позвонила родителям. Работу хорошую нашла, квартиру привела в жилой вид, теперь и гостей принимать можно. Да и, честно говоря, неудобно каждый раз просить соседку, чтобы одним глазом приглядывала за Вовкой, пока ее нет.

Стыдно было начинать этот разговор. Стыдно было просить своих стариков приехать. Но надо уметь признавать и свои победы, и поражения. Впрочем, теперь Вера знала, как быстро одно превращается в другое.

После разговора полегчало, можно было двигаться дальше.  

А дальше у нее была работа.

***

С понедельника опять началась уже привычная пахота.

Но теперь в основном кабинетная. Одну большую светлую комнату, целый зал, за это время подготовили. Там для начала они и поместились с шефом - экстремалом и первыми сотрудниками. Разгородили пространство легкими перегородками.

Неплохо так, при желании, можно не сходя с места перекрикиваться. Весело и демократично. А в это время параллельно шли работы в остальной части здания, сносили старый домик рядом, расчищая место под скверик и парковку. Сверление дрелей, перфораторы, отбойные молотки. Полный букет всех прелестей текущего ремонта.

Но. Когда вокруг кипит работа, все обретает новые очертания на глазах, это дает огромный заряд энергии и позитива. Особенно, когда нет давящей душной атмосферы, которую так любят создавать вокруг себя некоторые (не будем уточнять) властные властелины.

Давно не чувствовала Вера себя настолько востребованной. Великое дело, когда человек, идя на работу, испытывает душевный подъем и жажду свершений. Тогда и сто - сто пятьдесят входящих за день, и беготня, и вал бумажной работы - все нипочем. Потому что видишь результат своего труда, осознаешь значимость. Черт... Это здорово вдохновляет!

Была ли в этом заслуга нового шефа, господина Панкратова, в том, что все вот так живо завертелось? Вера могла сказать - однозначно. Потому что он, хоть не никогда не выпячивал себя, был душой всего этого. Сам многого не знал, о некоторых вещах вообще слышал впервые, но готов был учиться. А главное (что вообще с ее точки зрения могло быть самым ценным в любом руководителе), господин Панкратов не душил разумную инициативу, если что-то по какой-либо причине было выше его понимания. Он просто старался вникать. И вникал.

И еще, шеф от своего «народа» не дистанцировался. Деловое общение без панибратства, но с юмором и без расшаркиваний - это тоже было здорово. Создавало ощущение сплоченности, команды. Важности каждого игрока, начиная с директора и заканчивая уборщицей.

В общем, невольно приглядываясь к этому человеку, Вера находила его необычным и интересным. Загадочным.

Спрашивается, зачем вообще этому явно не бедному мужику, не ограниченному материальными рамками и какой-то одной сферой деятельности, лезть в строительный бизнес? Он мог тратить свое время на что угодно. Да на тот же экстремальный спорт! А вместо этого господин Панкратов с энтузиазмом первооткрывателя разворачивал тут целый цикл, включающий в себя все, от производства и доставки потребителю, до монтажа готовых объектов под ключ.

И конечно, она не могла не сравнивать его со своим первым шефом Верховцевым. Ситуация была различной, мужчины сами по себе различались как небо и земля. Тот напористый, упертый, настоящий паровой каток. Авторитарный, жесткий, попробуй ему сопротивляться - раздавит.

Этот, в отличие от ее бывшего, не пытался кого-то продавить своей волей. Но он ее имел, волю к победе. Это проявлялось внутренней уверенностью в успехе, которую этот мужчина при всей сдержанности своего поведения как-то умудрялся передавать окружающим.

А держался он, кстати, очень ровно со всеми.

Но с ней как-то равнее, что ли...

Вера пыталась анализировать. Возможно, потому что они с первой встречи признали друг в друге братьев по разуму? А может, просто потому что она была его первым помощником и правой рукой во всем? Трудно сказать.

Просто иногда он задерживался рядом с ней чуть дольше, может, на доли секунды. И он ее слушал. Как-то по-особенному. Но это, конечно, ни о чем не говорило.

В общем, загадок было полно. И раз уж они с новым шефом довольно свободно между собой общались, Вера решила попробовать узнать о нем больше. Но начинать следовало издалека.

Момент был вроде бы подходящий, она как раз принесла отчет о проделанной работе и заодно пакет документов на подпись. И пока шеф просматривал бумаги и ставил на них свою размашисто летящую закорючку, хотела как бы невзначай поинтересоваться, где он вообще умудрился познакомиться с Щуровым.

Но тут он оторвался от бумаг, вскинул на нее взгляд и проговорил:

- Вера Дмитриевна, у меня к вам личная просьба.

И в этот момент зазвонил ее телефон.

глава 36

Создалась немного неловкая ситуация, Вера хотела отбиться, но он кивнул, показывая на телефон:

- Ответьте Вера Дмитриевна.

- Одну минуту, извините, - и глянула на дисплей.

Ее чуть не перекосило. Валерия Аристарховна.

Хотелось плюнуть и послать всю Верховцевскую семейку по известному адресу, однако хорошее воспитание победило.

- Я на минутку, - выдавила улыбку и быстро вышла в коридор.

И уже там, отойдя подальше от двери, встала так, чтобы не слишком мешал звук от работающей дрели, и приняла вызов.

- Да, Валерия Аристарховна, я вас слушаю.

Оттуда послышался недоуменный возглас:

- Что это за ужасный звук? Что творится в доме моего сына?

У Веры глаза на лоб полезли, схватилась за горло. Этому будет вообще конец? Потом все-таки нашла в себе силы успокоиться.

- Я не знаю, что творится в доме вашего сына, Валерия Аристарховна! Я там давно уже не живу, - сказала Вера и хотела уже отключиться.

- Как это не живешь? Подожди... А кто там тогда живет? Там с ним живет...

- Понятия не имею, - Вера держалась из последних сил, понимая, что еще немного, и ее начнет трясти.

- Но вот же, мне пришло... Давайте встретимся... А я хотела сказать, что встречаться с тобой не буду, и извинения твои я не приму.

Это какой-то дурдом... Вера потерла виски и, преодолевая внутреннее сопротивление, заговорила в трубку:

- Я вам ничего не писала, Валерия Аристарховна. Посмотрите номер отправителя. И... прощайте.

А потом ей вдруг подумалось, что это ведь просто старая женщина. Она поморщилась и добавила:

- Простите, если тогда резко выразилась. Я не со зла.

- Ничего, - спустя какое-то время ответила старуха.

Разговор прервался, а Вера еще стояла, скрестив на груди руки и глядя в пустоту. Снова пришлось окунуться во все это... В какой-то момент даже показалось, что Верховцевы так никогда и не отпустят ее.

Тряхнула головой и очнулась, почувствовав рядом чье-то присутствие. Шеф стоял рядом, руки в карманах, голова чуточку наклонена набок, насколько шейной вороник позволял.

- Извините Федор Михайлович, я отвлеклась, - проговорила Вера, устало проводя рукой по волосам. - Что вы хотели?

А он проследил ее жест взглядом и сказал пожимая плечами:

- Вообще-то, я хотел спросить, где здесь можно нормально поесть. Видите ли, я уже устал тыкаться методом проб и ошибок.  

- А, ну да, - сказала она, силясь улыбнуться. - Есть тут пара мест, куда я обычно хожу на обед.

- Так может, покажете? А заодно и составите мне компанию?

Почему нет, подумалось Вере, почему нет? Надо же было как-то выдохнуть этот неприятный осадок.

***

В кафе было не слишком шумно и не многолюдно. Не слишком дорого и еда вкусная по-домашнему. Вера всегда умела выбирать правильные места.

Но сейчас аппетита у нее не было. Взяла себе кусочек отварной рыбы и овощи, а вот товарищ Панкратов, тот нагреб с голодухи. Борща со сметаной, котлет с двумя гарнирами, маленьких круглых хлебцов, салат, кисель, запеканку. Вера невольно в очередной раз подивилась, как этот человек при его деньгах непритязателен, и улыбнулась, глядя, как он выставлял все это на стол.

- А вы что же, Вера Дмитриевна? - он покосился на ее одинокую рыбинку.

- А я все равно на диете, - и мрачно пошутила: - Худеть надо.

- Вы это зря, - заметил шеф. - У вас вполне привлекательная комплекция. Женская.

Лесть? Вера недоверчиво вскинула брови и усмехнулась, уткнувшись в навигатор, Вовка должен был скоро приехать домой.

- Правда-правда, я вам нисколько не льщу. Вы хороши такая, какая есть, а похудеете, уйдет половина очарования.  

- Это вы сейчас к чему? - ей показалось, он ее троллит.

- К тому что... У вас неприятности?

Неожиданно и в точку. Вера поморщилась.

- Можно и так сказать.

- Я могу чем-то помочь?

- Вы уже и так очень мне помогли, Федор Михайлович.

- Помилуйте, чем же я вам помог?

- Тем, что взяли на работу.

- Поверьте, вы помогли мне гораздо больше. Я просто не знал, с какой стороны за это дело взяться.

Разговор как-то незаметно сам собой потек, и уже не было того давящего неприятного ощущения.

- А кстати, скажите, - спросила Вера. - Зачем вам это все? Ну... Фирма.

- Ах! - он рассмеялся, почесывая правую бровь. - Это все мама. Видите ли, ей казалось, что ее сын должен наконец остепениться и заняться настоящим мужским делом. Ну вот, я занялся.

Смеялись оба.

- У вас хорошая мама, - потом проговорила Вера, невольно вспоминая маму Верховцева.

- У вас опять испортилось настроение, - заметил он.

- Не обращайте внимания, все хорошо, - уже свободнее выдохнула Вера, потому что точечка на навигаторе наконец-то добралась куда надо. Следом блюмкнула смс-ка - это Вовка пришел домой. Одной большой заботой меньше.

Потом был кофе, и разговор плавно трансформировался в небольшое промежуточное совещание. Ну естественно, о чем еще может говорить генеральный директор со своим заместителем?

Только о работе.

***

Совсем другой разговор состоялся вечером того же дня в доме Верховцева.

Александр пораженно застыл, увидев на пороге свою мать.

- Мама? Что-то случилось? - с трудом смог выговорить.

Она тут не появлялась десять лет, с того самого дня, как он привел в этот дом Веру!

- Ты как всегда крайне невежлив, - проговорила Валерия Аристарховна. - Так и не пригласишь меня войти?

Он терпеть не мог это мамашино высокомерие.

- Входи мама, прошу, - демонстративно отступил на шаг.

- Благодарю.

И в этот момент в коридоре появилась улыбающаяся Вика.

- Как я рада видеть вас, Валерия Аристарховна, - начала она, складывая руки на груди. - И как хорошо, что вы приняли наше приглашение...

До него только сейчас начало доходить, что происходит. Вскипело бешенство. Дура. Вот дура!

А мать, повернулась к нему и холодно спросила:

- Кто это?

- Разве ты не видишь, мама? - язвительно проговорил Александр.

- Я... - начала Вика, но ее все равно никто не слышал.

- Скоро ты начнешь тащить в дом всех непотребных девиц, которых найдешь на улице?

- Моя личная жизнь тебя не касается, мама! - процедил он с улыбкой разъяренного тигра.

Он ненавидел эти проклятые воспитательные беседы! Ненавидел! Бл*****!!!

Он просто ушел в кабинет и хлопнул дверью.

Пусть эта идиотка сама общается с его матерью.

***

- Простите, вы все так не поняли, - обиженно проговорила Вика, когда они остались с Валерией Аристарховной один на один. - Я хотела... И я вовсе не... как вы выразились. Я личная помощница и девушка вашего сына. А в скором времени мы...

- Поженитесь? - рассмеялась старуха. - Ты это хотела сказать? Именно потому ты влезла в постель к мужчине, который почти вдвое старше тебя?

- Это неправда...

- Запомни, Верховцев никогда не женится на подобной особе. Была тут одна до тебя. Он не женился на ней, хотя та была уж поприличней тебя, знала свое место и умела себя вести. И родила ему сына.

- Но я...! - попыталась возразить Вика, сжимая кулаки и чувствуя, как вскипают слезы.

Но страшная, прямая как палка, старуха ушла, не удостоив ее даже взглядом.

Вика осталась одна в прихожей.

После этой кошмарной сцены в доме стояла оглушительная тишина. Незаслуженная обида начала наваливаться на нее глыбой. За что? Она же хотела как лучше? За что...

Ее унизили, оскорбили... А он... Он даже слово не сказал в ее защиту?  

***

А он заперся в кабинете, уставившись мрачным взглядом в пространство. В спальне плакала Вика, ему вовсе не было ее жаль. Не надо было лезть, куда не просят. Мечтала познакомиться с его матерью - познакомилась.

Тяжело выдохнул, опуская веки.

Что ты делаешь с моей жизнью, мама.

***

Через час Александр встал и пошел в спальню.

глава 37

Заплаканная Вика сидела на постели, поджав под себя голые ноги. Взгляд уперся в него, а потом снова куда-то в пол. Александр молча прошел внутрь и сел на кровать. Спиной, чтобы ее не видеть. Уперся локтями в колени и опустил подбородок на сцепленные в замок ладони.

- Все должно было быть не так, - еле слышно выдавила Вика.

У него дернулся мускул на щеке.

- Я... да, я писала ей, твоей матери... Но имела в виду встретиться в воскресенье, где-нибудь на нейтральной территории! Я же понимаю... Я не знала, что она так отреагирует...

Снова послышались всхлипывания. Александр проговорил:

- Теперь знаешь.

Но она продолжала шептать, будто не слышала.

- Я не знала! Я хотела... я же понимаю, что тебе плохо, значит, надо чтобы рядом были близкие люди. Я хотела сделать тебя счастливее!

Все это время в нем постепенно доходило дерьмо, бродившее еще с утра. А теперь оно просто взорвалось фонтаном.

- Пожалела меня значит?! - спросил он, оборачиваясь.

- Я... - девушка осеклась и смотрела на него испуганно.

Александр сам понимал, что сейчас он просто страшен. В таком состоянии его боялись все. Даже мать, доводившая его до белого каления постоянным выеданием мозга чайной ложкой. Не боялась и не опускала перед ним взгляд, когда он бывал в бешенстве, только Вера. Ее вообще ничем нельзя было напугать, рыжую стерву. Эти мысли, так некстати пронесшиеся в мозгу, только прибавили его злости оттенков.

- Хотела сделать меня счастливее? Знаешь, в чем была твоя задача? Нет?! Чтобы делать меня счастливее, тебе надо было просто хорошо давать! А на лезть в мою семью! Не лезть, бл*****!!!

Вика сжалась у изголовья и тихо выла, вздрагивая и размазывая слезы. Ему вдруг стало тошно, злость внезапно остыла.

- Довольно выть, ты знала, на что шла.

Захотелось вдруг выйти куда-нибудь из этого дома, глотнуть воздуха, потому что тут он задыхался. Его мать, страдающая манией величия, возомнившая, раз у них дворянские корни, то весь мир должен валяться перед ней в пыли. Вика, с ее каким-то непомерным и неистребимым желанием вползти и заполнить собой все щели. Сам воздух, отравленный омерзительным скандалом, который они тут устроили.

ВСЕ. Достало.

Вытащил из шкафа одежду, стал быстро переодеваться, словно то, что на нем было, пропиталось этим зараженным воздухом.

- Куда ты, Саша? - жалобно простонала Вика.

- Не твое дело. Спи.

И ушел.

***

Дверь хлопнула, худенькая девушка в спальне вздрогнула всем телом.

Господи, ну за что? Что она делает не так?

Они же с ним встречались почти год, потом еще год жили вместе. И никогда не было такого! Никогда. А сейчас того мужчину, которого она знала, будто выключили!

Вика не знала, что думать, что сказать... Все слишком быстро изменилось, как будто кто-то злобный переключил стрелки. И как бы она ни старалась, все впустую.

Упрямая морщина перезала ее гладкий лоб.

Почему? Она же все делает правильно, создает вокруг своего мужчины то, чего у него не было в прежних отношениях - тепло, атмосферу семьи.

Он ведь сам сказал, что брак изжил себя. Да и брак ли это? Он просто жил с той женщиной из жалости. Из-за ребенка. Говорил, что...

У него с бывшей уже ничего нет.

А так ли это?

Впервые закралась в Викину голову неприятная мысль. С такой мыслью не уснешь. С такой мыслью начинаешь думать - надо срочно что-то делать!

Поэтому, когда Вика услышала, что Саша пришел, она встретила его на коленях, на полу в гостиной.

***

Ему нужно было чем-то отвлечься, выплеснуть негатив, черную кашу, которой были полны мозги. Потому и ездил бесцельно по ночному городу, а потом остановился на набережной. Дрожащее отражение фонарей в маслянисто-черной реке - как горящая нефть. Хотелось бросить в эту нефть все дерьмо, отравлявшее душу. Пусть сгорит без остатка. Мыслей никаких. Тошно.  

И поздно уже. Надо ехать обратно.

А Дома Александра ждала Вика. Глаза как у побитой собаки.

Смыть весь осадок сексом?

Нах***.

- Иди спать, завтра с утра в Департамент, - бросил, проходя мимо, и закрылся в кабинете.

глава 38

На первое совещание в Департамент Вера тащила своего шефа буквально силком.

- Помилосердствуйте, Вера Дмитриевна. Не высижу я там, нет сил слушать, как они воду лить будут, - отнекивался Панкратов.

Оно и понятно, человек - экстремал, а тут такое насилие над личностью. Но времени до начала оставалось мало, а дело есть дело, именно это и следовало до него донести. Она чуть было не выпалила в сердцах: «Надо, Федя, надо!». Хорошо, вовремя спохватилась. И пошли умные речи:

- Во-первых, сидеть на совещаниях самое что ни на есть мужское занятие, - изрекла Вера. - А во-вторых, в этой самой воде, Федор Михайлович, и добывается золотой песок. Там будут обсуждаться прогнозы по приоритетным направлениям. Это надо слушать. Попутно разные выездные конференции, форумы, выставки. Это тоже очень важно.

- Но я же могу все это узнать интерактивно, - сопровтивлялся шеф.

Вера покачала головой:

- Вы тут человек новый, вас пока никто не знает. Фирме всего месяц с небольшим, кто ей доверит серьезные заказы? Помимо рекламы, в которую мы вкладываемся, надо постоянно мелькать, чтобы к вам привыкли. Чтобы имя было на слуху. Вы же понимаете, ну...

Хотелось сказать: «Пожалуйста, не заставляйте меня повторять одно и то же пять раз!» Выдохнула и отвернулась, поправляя волосы. Сегодня Вера сделала новую прическу, собрала гриву в узел. Непривычно, руки так и тянулись к затылку.

А в голове вертелись обрывки воспоминаний, как ей не меньше пяти раз приходилось что-то доказывать Верховцеву, а потом еще кивать и слушать. Все это болезненно отдалось иглой в груди. И снова и снова по кругу. Как заевшая шарманка.

Неизвестно, что именно подействовало, но Федор Михайлович, до того упиравшийся как младенец, не желающий есть манную кашу, неожиданно согласился.

- Хорошо, Вера Дмитриевна. Но так как я там человек новый и никого не знаю, вы должны пойти со мной.

- А? - обернулась Вера и так застыла в отрытым ртом.

Ей сразу пришло в голову, что туда же непременно заявится Верховцев. Он подобные мероприятия не пропускал. Настроение резко скакнуло вниз, но Вера усилием воли, заставила себя улыбнуться. Теперь, добившись от шефа согласия, глупо было бы препираться.   

- Хорошо, - проговорила она спустя секунду.

Много разного в тот момент лезло ей в голову, но победила все же самая рациональная и здравая мысль.

- Заодно вас с Татьяной Анатольевной познакомлю, - выдала она, заговорщически прищурившись.

- С Татьяной Анатольевной, - насторожился тот. - А Татьяна Анатольевна... это кто?

- Это милейшая женщина! Богиня делопроизводства, кладезь бесценной информации. И нам с ней обязательно надо дружить, хотя бы просто потому что она очень хороший человек, - сказала Вера.   

Шеф глянул на нее и с видимым облегчением выдал:

- Ух, а я уж было подумал, что вы мне ее сватаете!

Это, конечно, было смешно, но Веру преследовало двойственное чувство, с одной стороны, присутствовать на этом обзорном сходняке надо, а с другой...

***

Выехали почти сразу, потому что времени и так оставалось немного. И чем ближе они подъезжали, тем больше Вере хотелось повернуть обратно. А потом подумала, что теперь всю жизнь прятаться, бояться высунуть нос, чтобы не столкнуться с бывшим? Не дождется!

Плечи расправила, выше голову, и вперед.

Шеф, от которого, как Вера поняла, вообще ничего не укрывалось, таки заметил нюансы ее настроения, потому что как-то подозрительно на нее косился. Правда, непонятно, какие делал выводы. В тот момент ей некогда было анализировать.

В итоге они добрались немного раньше, в фойе перед конференц-залом только собиралась толпа. Входила со страхом, первое что сделала, осторожно просканировала взглядом пространство. Верховцева не было.

Вера незаметно выдохнула, есть надежда, что его сегодня не будет. Обычно он появлялся на таких мероприятиях одним из первых. Относительно успокоившись, она повела Панкратова знакомиться с Татьяной Анатольевной.

Очередка перед дверью ее кабинета стояла, но все же не такая густая, как обычно, потому Вере удалось, улучив момент и подарив несколько улыбок, просочиться и провести с собой шефа.

В который раз Вера убеждалась, что у этой женщины безошибочный нюх на людей. Татьяна Анатольевна как увидела Панкратова, глаза сразу зажглись интересом. Взгляд метнулся от него к Вере и обратно, и потом она уже была сама благосклонность. Но и господин Панкратов не подвел. На прощание галантно поцеловал Татьяне Анатольевне ручку. Правда, шейной воротник отчаянно мешал.

Когда вышли, Вера долго крепилась, потом все-таки прыснула с хохоту.

Она еще продолжала смеяться, а Федор Михайлович состроил брови домиком и джентльменски кашлянул в кулак. Подошел лифт, надо было подняться на этаж, открылись двери.

Столкновение произошло случайно.

глава 39

На совещание в Департамент Верховцев ехал с твердым намерением, разрешить деловые вопросы, и избавиться от засорявших мозги дурацких мыслей. Надо было зайти в пару кабинетов, поговорить с нужными людьми. Отвлечься от всего этого дерьма. Дожился, бл***.

Вика сидела рядом, тихо как мышь, теребила в руках папку с документами, то вытащит, откроет, бумажки перебирать, то засунет в портфель обратно. Сначала пыталась заглянуть ему в глаза, а потом обиженно пялилась в окошко. Плевать было ему на ее обиды.

Не надо лезть куда не просят, пытаться им манипулировать.

С утра пораньше получила разнос, так теперь все бумажки были переделаны в пяти экземплярах. Вот и пусть занимается, раз больше делать нечего.

В Департамент он специально приехал так, чтобы был зазор до начала совещания. Зашел к одному заму руководителя, к другому, потом в приемную руководителя контрактной службы, заранее знать, что новое намечается. Кое-что узнал, но все так бл*** мутно и обтекаемо. Любят эти ребята туману подпустить. На нормальный разговор времени, честно говоря, было мало. Вышел оттуда с тем же отвратным настроением, что и раньше.

Вика все это время торчала в коридоре. Ждала. Увидела его, молча подошла и встала перед ним, опустив голову. На хрен ему это показное смирение. Поздно, уже продемонстрировала свой талант без спроса залезать не в свои дела.  

Недовольно поморщившись, мужчина взглянул на часы. До начала совещания осталось совсем немного времени, пошел к лифтам. Вика следом, на шаг сзади.

Раздражающее ожидание. Потом лифт пополз, останавливаясь на каждом этаже. Раньше в голову полезли бы мысли, как бы ее тут по-быстрому притиснуть, а сейчас ни хрена. Сводило зубы от недовольства и досады.

Двери лифта в очередной раз открылись. И...

Сначала показалось, что зарябило в глазах, а в уши ударил смех. Ее смех. Бывшей.

Она. Вера. Стояла рядом с каким-то мужиком и смеялась.

В следующее мгновение взгляд, ставший неимоверно острым, охватил всю картину сразу. И по-иному уложенные волосы, не так, как он привык, и яркий, словно светящийся взгляд, которого он у Веры уже годы не наблюдал, и то, с каким интересом смотрел на нее тот сморчок полуинвалидный.

И то, как она, увидев его, мгновенно смешалась и замолчала.

Как будто раскаленный штырь резко вдвинулся ему в грудь и медленно, сжигая изнутри, вышел. Мужчина сам не заметил, как напрягся, рот скосился в сторону. Впился взглядом в бывшую, они застыли друг против друга, а время встало.

Его глаза кричали. Сжатые кулаки требовали ответа.

В какой-то момент Александру показалось, что она сейчас развернется и побежит от него. Он готов был броситься следом. Но... Бл****!!! Стерва!

Выпрямилась, подняла на него глаза, из которых исчезло то взбесившее его веселье, остался лишь разъедающий холод. И шагнула в лифт.

***

Так бывает, когда чего-то неприятного ждешь, а потом уверишься, что оно не произойдет, расслабишься. И вот тут оно и случится. У Веры смех мгновенно застыл в легких. Само по себе увидеть Верховцева было неслабым испытанием, она вся сжалась изнутри от шока. А тот еще уставился на нее, как будто хотел в клочья порвать. Глаза тигриные, рот перекошен от злости...

И его помощница рядом с ним.

Это было как ушат ледяной воды.

Это изменило все. Охватившее ее смятение сменилось спокойствием. Неприятное уже случилось, нет смысла прятаться или пытаться отгородиться. Пусть внутри все тряслось, Вера расправила плечи, кивнула обоим, изобразив подобие улыбки, и шагнула в лифт.

Верховцев и не подумал отодвинуться с дороги, чтобы пропустить их. Вере пришлось пройти мимо и встать рядом с этой его помощницей, у которой хватило ума посторониться. Панкратов вошел следом и поместился у зеркальной стенки.

Вера стояла за спиной Верховцева, чуть сбоку. Ей не было видно лица, зато она всей кожей ощущала его ярость. Давящую энергетику, которая, казалось, заполняла собой все пространство.

Тяжелое, густое раскаленное молчание повисло в лифте. Им подниматься всего на один этаж, а чувство такое, будто они торчат там бесконечно.  И нечем дышать.

Лицо начал жечь румянец досады. Вера отвернула голову, к зеркальной стене, а бывший словно почувствовал ее движение, дернул в ее сторону головой и тут же отвернулся.

Но, слава Богу, лифт наконец дополз.

Двери открылись, Верховцев вышел первым и двинулся вперед, Левая рука в кармане, правая отмахивает в такт. Худенькая помощница прошмыгнула мимо, догнала его, подравнялась и пошла на шаг сзади, цокая каблучками.

Вера специально остановилась, пропустить их вперед. Отвернулась в другую сторону. Вроде ее движение и не выглядело нарочитым, потому что у входа в фойе было довольно много народу. Пусть думают, что ей просто неохота толпиться. Но разве от Панкратова что-то скроется?

- Вера Дмитриевна, - спросил он. - А кто, простите, это был?

Ей и без того было дико неудобно, потому что на его глазах все это происходило.

- Это Верховцев Александр Всеволодович, бизнесмен, тоже в строительном бизнесе, но у него несколько иной профиль, - проговорила она с зеркальной улыбкой.

Только не задавай лишних вопросов! Хотелось закричать ей.

Кажется, понял. Потому что вопросов от Панкратова больше не последовало.

В конференц-зал они вошли одними из последних, Вера оттягивала этот момент сколько могла, потом просто отключила эмоции.

- Пойдемте, Федор Михайлович, там все, наверное, расселились, толчеи уже не будет.

- Угу, - кивнул тот, шевельнув бровями.

Зал был достаточно велик, ряды кресел располагались тремя секторами вокруг невысокой эстрады. Положительно, везение сегодня от нее отвернулось. Потому что свободные места оставались в правом крайнем секторе. Как раз напротив того места, которое сейчас занимал ее бывший гражданский муж.

А выбора не было. Ей пришлось сесть, шеф устроился рядом.

Совещание началось, Вера отметила про себя, что ее шеф проявил интерес ко всему, что там говорилось. Даже стал вникать и внимательно отслеживал информацию, которую докладчики показывали на экране проектора. Сама она держалась на одном самолюбии. Застыла с прямой спиной, стараясь не смотреть в ту сторону, где сидел Александр. Но ей и не надо было смотреть, чтобы ощущать его тяжелый давящий взгляд. Когда-то это ее заводило. Когда-то. Но не сейчас.

Но все в конце концов заканчивается, закончилась первая часть, объявили десятиминутный перерыв.

глава 40

И снова они чуть не столкнулись в дверях. Вере показалось, Верховцев делает это специально. Более того, он прошел так близко от Панкратова, что кажется, качнись тот чуть в сторону, просто снес бы его плечом. Ей хотелось закрыть лицо руками, чтобы всего этого не видеть.

И тут следом за Верховцевым засеменила его девчуля. Остановилась напротив.

Вера посторонилась и выдала ей зеркальную офисную улыбку. Пусть проходит. Ей надо спешить. Из фойе они исчезли оба.

Тошно так вдруг стало, засосало под ложечкой. Нахмурилась и отвела взгляд в сторону. Но...

Даже если небо валится на землю, надо помнить о делах. Кого-то в этом зале Вера знала в лицо, с другими была знакома лично. Так или иначе приходилось сталкиваться со многими. Десять минут перерыва были потрачены на то, что здороваться, знакомиться, еще раз здороваться. И так далее.

Перерыв подошел к концу, началась вторая половина. Поскольку места были ненумерованные, в этот раз Вера постаралась раньше всех попасть в зал и устроиться в середине центрального сектора. В самой гуще и поближе к выходу.

Верховцев подошел позже, докладчик уже начал выступать. Один, куда он дел свою помощницу, было непонятно. Вера откинулась назад, наполовину скрывшись за колонной. Ей было видно, как он искал ее, скользя взглядом по рядам. Нашел. И снова это прожигающее ощущение на коже.

Наконец все закончилось, они с Панкратовым вышли одними из первых. Быстро к лифтам, шла вперед, не особо заморачиваясь тем, что там себе шеф подумает. А тот вопросов и не задавал, сам, казалось целеустремленно двигался к выходу, стараясь  поскорее выбраться наружу.

Наконец они покинули Департамент, и Вера смогла вздохнуть спокойно. Федор Михайлович вел машину, рассказывал о своих впечатлениях, время от времени на нее странно поглядывал. И вдруг спросил:

- Вера Дмитриевна, а как вы относитесь к консорциумам?

- Что? - пробормотала Вера, до того момента расслабленно его слушавшая.

- Видите ли... Из того, что я там по приоритетным направлениям услышал, получается, что дробить крупный заказ мелкими тендерами нецелесообразно.

- А-аа, да-а, - кивнула она с открытым ртом.

- Ну и вот, Вера Дмитриевна, - он шевельнул бровями и выдал свою мысль дальше. - Сил, чтобы выдержать борьбу за большой заказ, у каждой отдельно взятой фирмы мало. Дикая конкуренция, начнут друг друга топить, сбивать цены на аукционах и тендерах, в итоге большая часть в погоне за большим кушем попросту обанкротится.

У нее глаза на лоб полезли. Мысль, конечно, здравая, она и ей не раз в голову приходила, но при нем Вера никогда этих соображений не озвучивала.

- И это вы смогли просчитать, просто один раз поприсутствовав? - спросила, не удержалась.

- Э... - он слегка покраснел. - Нет, я думал об этом и раньше. А теперь... Кстати, а кем вам приходится этот Верховцев?

Ей пришлось сглотнуть, чтобы обрести способность говорить.

- Никем. - Пожала плечами и отвернулась, понимая, что вряд ли он поверил.

А в сердце от этого «никем» игла зазубренная. Десять лет не выкинешь как один день, они не захочешь, все равно оставляют след.

***

Если можно пытать человека льдом и огнем, то примерно это с ним и происходило. Огонь, бродивший в душе оттого что его женщина... Жар! Плевать ему было, что она бывшая! Его женщина была с другим. И это было оскорбительно до такой степени, что вызывало ледяное бешенство

Он уже понял, что тот мужик и есть Панкратов. В первый момент, когда они оказались лицом к лицу, у него внутри все настолько кипело, что не смог находиться рядом. А потом, честно, хотелось зашибить его к чертям, чтобы под ногами не мешался.

Прошел мимо. Вышел в курилку, дико хотелось курить. Да, бл****! Не курил два года, сорвался. Прилезла Вика, подошла сзади.

- Я помогу, Саша, - шепнула в спину.

И потянулась разминать ему плечи. А ему тошно. Ему плевать!

Стряхнул ее руки.

- Отвали. Возвращайся в офис. Давай. Прямо сейчас.

- А... Тебя ждать? Я приготовлюсь?

- Нет, - проговорил он, глядя ей в глаза. - Иди и работай.

Она отшатнулась, как-то странно кивнула, так, что голова метнулась вбок, развернулась и ушла. Он еще какое-то время стоял. Сигарета дымилась в пальцах, Забыл о ней, вспомнил, только когда почувствовал ожог. Затушил и выбросил, потом долго мыл руки, мрачно гладя на себя в зеркало.

***

В какой момент человек начинает ощущать, что вокруг его не удовлетворяет? Почему это состояние наступает вообще? Вдруг, без видимых причин, когда все казалось, бы должно только радовать, потому что все сложилось, как надо?

Все, за исключением маленького нюанса. Крохотная ложечка дегтя...

Море яда!

Все должно было быть совершенно не так! Все.

К хренам! Хлопнул дверью и ушел оттуда. Ходил в боковом коридоре, надо было успокоиться. В зал вернулся, когда вторая половина уже началась, прошел к своему месту, взглянул туда, где эта рыжая стерва со своим хорьком в ошейнике сидела. И в первый миг опешил. Аж сердце упало. Где? Где она?

Ммммммм! Вспомнилось, как Вика тянула к нему руки в курилке. Как он сам когда-то драл Веру при каждом удобном случае, и пох***, что там, совещание или нет...

В глазах потемнело от ужасной догадки. Обвел взглядом зал и вдруг увидел ее. И опять сердце куда-то ухнуло, а потом в горле заколотилось. Злость взяла.

На себя, на нее, на этот идиотизм вокруг.

Ему бы сосредоточиться и слушать, что докладчики говорят, потому что это ВАЖНО. А у него ее смех стоит в ушах, трелями перекатывается. Уму не постижимо! Ведь пряталась сколько времени, стерва, ждала момента, пряталась! Дохлой кошкой маскировалась. И только он повернулся спиной - ударила.

В самое больное место ударила.

глава 41

В офис из Департамента Александр не вернулся, он поехал на набережную.

Днем тут все выглядело совершенно иначе. Машин море, люди вечно куда-то спешат. Честно? В этот момент он просто им всем завидовал. Едут себе, суетятся, торопятся по делам, у них наверняка жизнь ничем не засрата.

Но текущая вода, облака, все это постепенно помогло сосредоточиться на своих мыслях. Вот только откуда этот осадок, едкой горечью налипший на всем? Выплюнуть бы его, пусть унесет река.

Ах да, это просто усталость.

Просто на него нежданно обрушился девятый вал, а сейчас эмоции отхлынули, остался один пепел. Пепел забивался везде, песком скрипел на зубах, мешал работе сердца, засорял кровь.

А в груди как после пожарища, все разворошено, одни обломки торчат.

Он поморщился, вспомнив Вику. Потер глаза, переносицу.

Ведь все должно было быть иначе, правильно должно было быть, по уму.

Повел шеей, тяжело выдыхая, потому что в голову опять, как это уже слишком часто случалось, полезли мысли о бывшей жене. Смешно сказать, она в голове занимала теперь больше места, чем... Чуть не сказал бизнес. Боже упаси, дожиться до такого маразма. И без того чувствовал себя экзальтированным идиотом.

И все равно, что бы не происходило, а мысли постоянно сползали на нее. Дожился.

От этого было муторно.

Вспоминал свои действия мысли, пытался понять, где ошибся, когда. Он же все продумал, год думал, прежде чем на что-то решиться, давал ей время. Ждал от Веры ответку, черт побери! Она же первая охладела, потеряла всякий интерес к сексу. Их ночи, прежде такие жаркие, стали просто... какой-то данью, супружеским долгом. Как с под палки, бл****.

Что ему было делать? Если ему мало этого?! Если...

Передернул плечами, сбрасывая начинавшее тлеть раздражение. Видать не все угли погасли. Мужчина смотрел на воду, утекавшую куда-то в бесконечность, и вдруг подумал, а ведь так и жизнь. Его жизнь утекает, а он тут топчется как дурак.

Нет, ну правда?! Он что, хотел ее без средств оставить, на улицу выбросить? Да никогда! Он что, что-нибудь пожалел бы для нее? Он когда-нибудь что-нибудь от нее жалел?!

Что она бросила ему в лицо:

- Мне не нужно от тебя ничего. Я ни в чем не нуждаюсь и сына прокормлю сама. Если ты имеешь желание оставить что-то Вовке, можешь открыть на его имя счет.

Да он с самого его рождения сына открыл на его имя счет!

Оскорбительно было об этом думать. Злость вскипала где-то в горле, и снова начинала душить обида. Сменил позу и закрыл глаза, проговаривая снова и снова про себя.

Все должно было быть не так. Его семья должна была жить обособленно, под его опекой. Вера растила бы сына и жила в достатке. Как сыр в масле каталась бы. Он никогда не оставил бы их своим вниманием. Никогда!

А ему всего-то нужно была в жизни маленькая отдушина. Чтобы жить и работать нормально. Мужику тоже надо расслабляться! Иначе сдохнуть можно на работе! Он же не робот, бл***.

И все было продумано, он же не раз возвращался к этому, прикидывал. И что в  итоге? Женщина, на понимание которой он рассчитывал, извратила абсолютно все, перевернула с ног на голову. Чего ей не хватало? Спрашивается, чего?! Ведь в ее жизни ничего бы не изменилось! Он собирался обеспечивать ее до конца дней, всегда готов был помочь, был бы рядом. Квартира? Все из-за именно этой проклятой квартиры? Он собирался приобрести для нее равноценное жилье.

То, что Вера стала бывшей, ничего не меняло, она по-прежнему оставалась ЕГО женщиной. Черт бы ее побрал, он беспокоился о ней!

В который раз хотелось сказать, довольно об этом. Закрыть тему. Но НЕ довольно.

Потому что он видел, как эта женщина меняется на глазах. Словно змея сбрасывает кожу. Стоило Вере уйти от него, с нее как будто слетела окалина. Снова сияла. Искрила!

Только не для него. Для какого-то хорька.

Это ужасно было осознавать, душной волной поднималась ревность. Какой смысл теперь пытаться отрицать? Сегодняшний день выявил самое неприятное. Он по-прежнему на нее бурно реагировал. Просто на факт присутствия, на этот независимый вид, на стервозный взгляд. На волосы ее яркие.

Заводило его опять, против воли заводило. А ей, оказывается, ничего этого не надо.

Ей просто ничего от него не надо! Она потому так легко от него ушла, даже сцены ни одной не закатила. Просто плюнула в него, растерла и ушла. А теперь ему еще объяснять сыну, почему папа злодей, а мама святая.

В какой-то момент, он просто сжал виски и крикнул в душе:

- Верка, твою мать! Что ты с нами сделала! Как ты могла...

Мужчина снова шумно выдохнул, потому что защемило сердце. Он действительно устал от всего, четыре часа, надо ехать в офис. Позвонил Вике, она стала частить, о проделанной работе отчитываться. Вникал.

Надо работать, а то совсем выбился из колеи, бл***.

глава 42

Пока он добрался до офиса по пробкам, было уже начало шестого, до конца рабочего дня оставалось немного. Но когда это Верховцева лимитировало? Вика уже ждала его с пакетом документов, однако сейчас мужчина здорово устал, чтобы сходу кидаться подписывать.

Снял пиджак, подошел к окну, разминая шею. Смотрел на город. За окном поднялся ветер, хотелось бы ветра в лицо, но лень было протягивать руку.

Шаги сзади услышал. Она всегда мягко подходила, тихонько. Вообще мягкая вся, такая гнущаяся, как лиана, податливая... И при этом весьма и весьма упорная. Вообще-то именно эти качества он в своей молодой помощнице и ценил.

Сейчас подойдет и положит ему руки на плечи. Мягко так, нежно. Начнет мышцы массировать.

- Вика, скажи, за что ты меня любишь? - спросил он, раньше, чем девушка это сделала.

- Что? - она замерла, так и не дотронувшись.

Усмехнулся про себя, сбил алгоритм. Секунду девушка молчала, потом встала рядом с ним, скрестив руки груди, и заглянула в лицо. Александр знал, о чем она думает, они подумали об этом одновременно. О словах его матери, прочно застрявших в сознании обоих. Смотрел ей в лицо, считывал. Нахмурилась и повела плечом и закрылась. Ответила хорошо, правильно.

- А разве любят за что-то?

Э, нет, так не пойдет. Хрен его знает зачем, но ему нужна была от нее откровенность.

- Давай, Вика. Я хочу услышать твою версию.

- Ну... Ты сильный. Сексуальный. Ты заставляешь меня...

Она говорила прищурившись, словно глядела в себя, и для большей убедительности кивала головой. Как будто некий текст считывала. А может, ему это казалось? Но слышал он рефреном совсем другое.

Да, это льстило его самолюбию. Он сексуальный, даже слишком, порой это вредило. А еще богатый и почти вдвое старше. И никогда не обещал ей ничего, кроме тех игр, в которые они играли оба.

- И ты поэтому решила, что должна знакомиться с моей мамой?

Вика осеклась, взгляд из-под бровей отражал уже совсем другие чувства.

- К чему этот вопрос сейчас? Я думала, мы уже закрыли эту тему.

Ответ был дерзким. Напряжение задрожало в воздухе ультразвуком. Ухо не слышит, но идентифицирует. Напрашивалась на наказание?

Устал он от всего этого.

- Оставь бумаги на столе, я просмотрю. Свари мне кофе и можешь идти.

- А... - она вскинулась, но тут же кивнула. - Хорошо.

Он опять смотрел в окно, растирая затылок, повел шеей, разгоняя усталость. И пошел к столу. К этому времени Вика как раз успела сварить кофе, поставила на стол большую плоскую тарелку с печеньем, кивнула на прощанье и ушла.

От чашки спиралькой вился еле заметный пар, умиротворяющий запах кофе стал заполнять кабинет. Верховцев сел за стол, оперся подбородком в сцепленные ладони и застыл, уставившись в пространство. Что-то непонятное принес этот день, как будто тумблер переключил. В голове хаос, мысли дурацкие лезут.

Хотелось задать тот же вопрос бывшей. Она вообще его когда-нибудь любила? Вера ни разу на эту тему рта не раскрыла, он тоже всегда считал, что разговоры излишни. Но сейчас почему-то хотелось знать. Бабы вообще умеют любить?

Ему часто о своей любви говорила мать. Если это и есть их любовь, то чем она отличается от мучений?

***

Как-то само собой получилось, что Вера опять обедала со своими шефом. Потому что выбрались из Департамента по времени как раз к обеду, есть хотелось. Говорили о разном, в основном о работе. О вещах, касавшихся ее лично, разговор больше не поднимался, но Вера чувствовала себя неуютно. Что удивляться? В отделе кадров среди прочих копий ее документов лежит копия Вовкиного свидетельства о рождении. Шефу при его находчивости не стоило большого труда сложить два и два. Очевидно, потому он и спросил:

- ...Кем вам приходится этот Верховцев?

Так поставить вопрос мог только человек осведомленный. иначе это звучало бы как угодно, только не кем? Никогда не любила, чтобы окружающие знали о ней больше, чем им положено знать. Эта привычка шифроваться прочно вросла и укоренилась в ее жизнь. А теперь, когда они с Верховцевым разъехались, тем более распространяться не следовало.

Но от этого человека, похоже, ничего не утаить. А сам он, кстати не любил делиться своими тайнами. Все обтекаемо, вскользь, в шутку. Вера, конечно, не стала подвергать сомнению его слова, что бизнесом он занялся ради успокоения мамы, но... Не каждый начинающий бизнесмен просто так возьмет и пригласит на должность заместителя человека с улицы. В данном случае, ее.

Да, Веру рекомендовал Щуров. Герман Данилович ее неплохо знал, Вере льстило, что этот человек помнил ее, не забыл до сих пор. Однако, кем ему самому приходится Щуров? Какие там за связи, что по одному упоминанию его имени Панкратов с готовностью взял ее на работу?

Весь остаток дня Вера обдумывала эту мысль, иногда поглядывая в его сторону. И пришла к выводу, что, не смотря на слегка легкомысленный и как бы взъерошенный вид, легковерным и легкомысленным он не кажется. И мыслит для дилетанта слишком четко.

А последнее предложение еще и указывало на его немалые амбиции.

Как раз в этот момент шеф, словно почувствовал, обернулся к ней и посмотрел долгим взглядом. Захваченная врасплох, Вера сначала слегка смутилась, а потом улыбнулась. И подумала, что попытки проникнуть в тайны господина Панкратова следует оставить на потом.

И только она с этой мыслью собралась отвернуться, как он подошел вплотную и выдал с заговорщическим видом:

- Вера Дмитриевна, я тут примерный состав набросал, кому мы могли бы предложить участие в консорциуме, посмотрите?

- А, да конечно.

Он кивнул, положил ей на стол листок и отошел. Глянула и похолодела - на первом месте в этом списке стояла фирма Верховцева.  

глава 43

Вера не сразу пришла в себя, щеки стали гореть, а это значит, что она начинает краснеть. Схватилась рукой за горло, обводя взглядом их комнату. По счастью, шеф ушел к себе все были заняты, и до нее никому в тот момент не было дела. Поправила волосы и села на место. Выдохнула через сжатые зубы.

Работать с Верховцевым бок о бок?

Не хотелось его лишний раз видеть! Потому что это будет больно. Молоденькая шустрая девчушка рядом с мужчиной, которого она еще недавно считала своим, называла Сашей, любила. Его презрение, злость, язвительные выпады...

Все это будет ранить, потребует невероятного напряжения душевных сил. Держать лицо, улыбаться? Один сегодняшний день чего ей стоил. А что будет, если они начнут сталкиваться постоянно? Только представила его тяжелый прожигающий взгляд и передернулась.

А потом подумала, почему бы и нет? Чего бояться ей, ведь все уже случилось.

Провела рукой по волосам, плечи выпрямились. Да, это будет неслабое испытание для ее нервов. Но. Раньше она всегда работала в с Верховцевым в паре, интересно будет будет поработать для разнообразия его оппонентом.

Это был вызов, и это значительно прибавило ей уверенности.

Но тут Вере в голову пришла и другая мысль. Все-таки, два года бездействия не проходят даром, может быть, теряются какие-то навыки, но опыт остается. Он пополняется знанием жизни, вызревает, как хорошее вино. Поэтому...

Додумать не удалось. Позвонил отец, сообщил, что выезжает, и она побежала к шефу отпрашиваться, невольно обрадовавшись, что обсуждение списка предполагаемых участников консорциума отложится на неопределенное время.  

***

Жизнь в новом ритме никак не хотела налаживаться...

Словно не было прожитого вместе года. Вика поражалась, куда что делось, откуда этот холод? Сашу словно подменили. Теперь он почти каждый вечер торчал допоздна в своем кабинете, в спальню приходил хорошо заполночь, и тут же заваливался спать.

Вика уже и забыла, когда у них был нормальный секс.

Да, черт побери, сама виновата! Наделала по неопытности кучу ошибок. Но ведь именно так и советуют вести себя психологи, с уважением принимать бэкграунд партнера. И она старалась, во всем шла навстречу. Но видимо, тут не работают обычные правила. А может, у нее просто не хватило опыта правильно оценить ситуацию?   

Просто, ей казалось, они стали парой, потому что понимали друг друга без слов. А сейчас, когда казалось бы, все должно было полностью наладиться, понимания не стало. Все разрушилось.

Но почему? Вика старалась достучаться до Александра, пробиться. Вокруг него как будто выросла стена. А сегодня между ними состоялся странный разговор, и ей совсем не понравилось, как он закончился.

Вечером опять, поужинал, неразговорчивый как сыч, и снова скрылся от нее за дверью кабинета. Сейчас Вика смотрела на эту закрытую дверь, и понимала только одно, надо как-то переломить ситуацию, бороться. В конце концов, у женщины к мужчине только одна дорога. И если он не хочет идти ей навстречу, значит надо заманить его, удивить, взять штурмом, соблазнить. Что угодно, только не этот холод.

Было непросто решиться, это означало перейти некую границу, табу. Он считал кабинет своей территорией, уходил туда, когда хотел отгородиться.

Вика направилась в кабинет. Осторожно приоткрыла дверь:

- Можно?

Ей достался недовольный взгляд.

- Просто, мне очень скучно, - сказала она, виновато улыбаясь, и развела руками. - И без тебя так одиноко... Я не буду тебе мешать, посижу тихонько рядом?

Господи, какой он все-таки тяжелый человек, подумалось Вике. Потому что Верховцев, смерил ее нечитаемым взглядом и просто промолчал. А потом снова вернулся к тому, что до ее прихода делал. Ни тебе да, ни нет. Как будто ему безразлично ее присутствие.

И все же, молчание знак согласия. Раз он позволил, Вика осторожно вошла и тихонько притворила за собой дверь. Замерла сначала у входа, а потом, видя что он не реагирует, стала понемногу приближаться, разглядывая попутно обстановку кабинета. Собственно, ничего из ряда вон выходящего тут не было, обычная сухая мужская комната, тяжелая, под стать хозяину, мебель.  

Пока она знакомилась с кабинетом, Александр был занят тем, что распаковывал ноутбук. Старая допотопная модель, наверняка тяжеленный, единственное достоинство - дисплей не меньше двадцати дюймов. Вика еще подумала про себя, зачем держать дома такую громоздкую рухлядь?

А мужчина уселся за стол, включил этот раритет и стал ждать когда закончится загрузка. Вика тихо подошла и устроилась на полу рядом. Не прогнал.

Это было хорошо, еще один маленький шажок к сближению. У него больше кожаное кресло, она облокотилась на кресло и стала смотреть.   

Он внимательно разглядывал фотографии, на которых был изображен младенец. На других мальчик уже был постарше. Папки были помечены датами, впрочем, Вика по сходству поняла, что это его сын. Качал головой, подолгу застревал на каждом снимке. Откровенно говоря, она была удивлена, не ожидала от него подобной сентиментальности.

Неожиданно случилось нечто странное.

Только что смотрел эти самые фотографии и вдруг подался вперед, сжав кулаки. Стал открывать папки одну за другой, сдавленно ругаясь, будто искал что-то. А потом резко швырнул мышь об стол и яростно захлопнул крышку ноутбука.

Подскочил с места, кресло отъехало, она еле успела отшатнуться, и стремительно вышел из кабинета. Вике почему-то стало страшно, потому что непонятно, отчего он так завелся.

- Саша куда ты? - вскрикнула она.

А он даже не ответил, схватил верхнюю одежду и ушел. Куда, зачем?

У нее до сих пор стоял в ушах звук захлопнувшейся двери.

глава 44

Это уже был верх мелочной женской мстительности. Обида разъела нутро не хуже кислоты. Это же как надо был извращенно мыслить?!

Взять и уничтожить их совместное прошлое.

Это... Кощунство это.

Ему было просто интересно. Просто интересно, бл****, когда она это сделала?

Заранее готовилась?! На старте сидела?!

Просто посмотреть в ее глаза и спросить. Значит, заранее готовилась, замену ему нашла, ждала удобного случая, да? А сказать правду ему в лицо...

Мужчина понимал, что его сейчас клинит. Хотелось задавить в себе поганую тяжесть открытия, что у него украли кусок жизни. Он даже выразить словами свое состояние не мог. Фразы выстреливали в мозгу и застревали, оседая там. Циклились.

А дорога к дому бывшей преодолевалась сама собой. В последнее время это стало привычным и естественным, как будто какой-то центр, отвечающий за его жизнь, не спросясь его, переместил туда приоритеты. Ах да, там же его сын! И эта рыжая стерва.

Вот только привыкнуть к тому, что она может вытворить, предвидеть, как-то подготовиться, этого никак не получалось. А ведь он-то был уверен. что знает Веру вдоль и поперек. 

***

Пока добрался к ее дому, было около десяти. Начало одиннадцатого, но у нее горел свет. Не спит, отлично!

Как поднялся на этаж, сам не заметил, стремительно прошел из лифтового холла в межквартирый коридор. Тесно, бл***! Ему здесь было тесно!

Отметил по пути и лампочку перегоревшую, и какие-то коробки. Все это на краю сознания, чтобы отвлечься.

Замер перед дверью. Ему надо было погасить злость, от которой кипела кровь, он не собирался показывать ей насколько его это задело. Просто заглянуть в ее глаза и спросить, когда успела?!

Выдохнул и протянул руку к кнопке звонка.

***

Папа приехал один, они с мамой решили, что будут нести вахту поочередно.

Честно говоря, Вера волновалась, предчувствуя непростой разговор. Отец и так никогда не одобрял ее выбор, а тут, можно сказать, полное фиаско в семейной жизни. Но папа расспрашивать ни чем не стал. Принял все молча и без обсуждений. Так было и легче, и одновременно и тяжелее.

Оба знали, о чем молчат, и это знание должно было остаться между ними, Не было нужды озвучивать вслух, мальчик не должен страдать, если его родители вдруг обнаружили, что они чужие друг другу.

Вера знала, что на отца в этом плане можно положиться. Просто, грустно, что столько лет они были лишены нормального общения. Встречались, только когда она с сыном приезжала на несколько несколько дней в году навестить к родителей. Александр, Саша... Иногда она еще называла его про себя так, но уже реже, не проявлял особого желания сближаться с ее семьей.

Не важно, это уже в прошлом.

Зато теперь все по-другому, и главное, Вовка не будет дома один.

Неприятный осадок, конечно, оставался, но как приехала домой, начались хлопоты. Пока она возилась, стелила деду в гостиной (хорошо, однако, что диван тот не выбросила, пригодился), дед с внуком засели в Вовкином кабинетике на лоджии. Вовка увлеченно что-то объяснял, показывал. Вера умилилась, нашли друг друга два инженера. И ушла в кухню, готовить ужин. Хотелось порадовать вкусненьким своих мужчин.

Вовка, в который раз Вера поразилась, как он все сечет, вроде ж сидел уткнувшись в компьютер, выкрикнул ей вдогонку:

- Ма, шарлотку испечешь?

Ну конечно испечет, она и так собиралась.

И вдруг звонок в дверь.

Вера аж вздрогнула. Не могло быть у нее на ночь глядя никаких гостей. Неприятное предчувствие кольнуло. Вытерла руки полотенцем и пошла уже открывать, но тут в прихожую вышел отец. Глянул на нее и сказал:

- Я сам открою.

***

Звонок защелкал. Пошли секунды ожидания, долго. Александр терпеть не мог ожидания, ему всегда казалось что это вытягивает из него жизнь. Отвратительно долго. Послышались шаги, а потом...

Что...? Мужской голос?!

Сердце расширилось и ударило в ребра, сам собой поднялся кулак к подбородку.

Но в этот момент дверь открылась, на пороге стоял пожилой мужчина.

Отец Веры. Холодно взглянул на Верховцева и спросил:

- Вам кого?

Мерзлый пепел. Стена из мерзлого пепла. Его словно отрезало. От неожиданности эффект был еще сильнее. Александр прокашлялся и проговорил:

- Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич, позовите, пожалуйста Веру.

глава 45

Старик сухо поздоровался, мазнув по нему взглядом. Позвал:

- Вера, к тебе пришли.

А потом повернулся и ушел внутрь.

И как бы четкую границу провел, которую Александр теперь уже не мог пересечь. Он так и остался стоять за дверью. Через некоторое время подошла Вера.

Уставился на нее, ощущая досаду. Запал не то чтобы стух, но в иное качество транформировался.

- Что-то случилось? - спросила она, спустя какое-то время.

Настороженная, не в своей тарелке. Ничего, он тоже не в своей тарелке, мелькнула мысль.   

- Выйди ненадолго, надо поговорить.

Она перекосилась, растеряно оглянулась назад. Этого хватило, чтобы прежний настрой вернулся.

- Надеюсь, ты меня не боишься? - спросил с сарказмом.

Поддел, глаза у нее зажглись.

***

Когда поняла, что это Верховцев приперся, у Веры аж сердце упало. За каким чертом? Явился, не к ночи будь помянут. Самое обидное, что она только минуту назад о нем думала. Кошмар какой-то, мысли материальны.

И перед отцом дико неудобно. Вера совершенно не представляла, как теперь из этой ситуации вырулить. Но после его нарочито язвительного замечания, она просто разозлилась. Вышла наружу, Александр не отступил, так и стоял в центре коридора, умудряясь заполнять собой все пространство. Она и забыла, какой этот мужчина крупный, в довольно просторном межквартирном коридоре рядом с ним сразу стало тесно. И это неприятное ощущение на коже, дрожь, как будто она действительно боится.

Мужчина едко усмехнулся:

- Что, будем в подъезде торчать как подростки?

- Чего ты хочешь? - не выдержала Вера.

- Я? Просто кое о чем спросить. Но я не буду затевать разговор здесь, - он оглянулся на коробки у соседней двери и на погасшую лампочку в следующем пролете. - Жду тебя в машине.

Конечно, не царское это дело, подумалось Вера. А Верховцев оскалился:

- Если, конечно, не боишься.

Он повторил это с издевкой и вызвал бешенство. Вера быстро вернулась в квартиру, зацепила с вешалки куртку, крикнула:

- Я на минуту, - и вышла, захлопнув дверь.

- Что тебе нужно? У меня нет времени. - бросила ему и первая пошла к лифту.

Он за спиной, следом. Воздух, казалось, вот-вот заискрит от напряжения. Ее уже трясло, скрестила руки на груди, чтобы подавить дрожь. Нечем дышать с ним рядом. Его давящая энергетика вокруг, душит, забивается в легкие ватой.

Понятно, что ругаться пришел, и понятно, что ей это нах*** не нужно. Но не устраивать же цирк в подъезде! Как она надеялась этого избежать, всех этих разборок и выяснения отношений...

Но не начинать же все это дерьмо перелопачивать при отце?

Поэтому да, она согласилась спуститься с ним и сесть в его машину.

***

Вера уже не помнила, когда в последний раз садилась в его машину, когда-то в другой вселенной и прошлой жизни. Но здесь стоял прежний запах, запах, который она хорошо помнила. Дорогая кожа, дорогой ароматизатор, его дорогой парфюм, словно въевшийся в обивку.

Сейчас это все помогало выстраивать вокруг себя стену. Ей просто надо перетерпеть.

- У меня действительно мало времени, - проговорила Вера, когда он уселся на водительское сидение.

Секунду повисло молчание, потом он скрестил руки на руле и проговорил язвительно:

- Думаешь, у меня его слишком много? - огрызнулся зло. - Больше потратить не на что?

- Не сомневаюсь, - Вера изобразила улыбку, складывая руки на груди.

Намек на то, что у него есть с кем провести время, иглой отдался в сердце. Настроение окончательно испортилось.

- Тогда зачем было приезжать? - проговорила Вера, отряхивая юбку. - До выходных еще далеко, ты мог бы позвонить.

И тут он развернулся к ней всем корпусом:

- А я спросить хочу! В глаза твои посмотреть и спросить, когда ты это сделала?

С таким напором, и этот взгляд! От выброса энергии, аж воздух завибрировал.

Этот напор следовало сбить, иначе он ее подавит.  

- Что сделала? Выражайся яснее.

- Ты давно планировала от меня уйти, весь последний год просто терпела и ждала удобного момента? А честно сказать мне это в глаза духу не хватило?!

На мгновение Вера просто онемела. А потом вдруг пришла страшная досада, нестерпимо стало рядом с ним находиться. Взялась за ручку двери.

- Если ты закончил, я хотела бы уйти.

Замок на двери немедленно защелкнулся.

Не надо было садиться к нему в машину, знала же, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет!

- Я не хочу это обсуждать. И не будь дикарем, выпусти меня.

- Нет, ты ответь! Ты потому спустила все на тормозах? Так бы и сказала, что надоело!

Обвинения одно абсурднее другого сыпались, а у Веры просто уже не стало сил крепиться.

- У меня болел сын, - проговорила они, опустив голову и глядя на него исподлобья. - Наш сын, между прочим!

- Конечно! Я так и знал, что ты это скажешь, - закивал он отворачиваясь. - По-твоему, мне было безразлично, что с сыном?! Ты же просто не подпускала меня к нему, а сам я вообще перестал для тебя существовать!

- Ничего страшного, ты же недолго оставался один, быстро нашел мне замену. Сейчас у тебя все хорошо. Наш... - язык не повернулся выговорить привычное слово брак, не было никакого брака. - Отношения изжили себя. Квартиру я освободила, мы разъехались. Что тебе еще нужно?

Он вскинулся, глаза яростно вспыхнули, а рот ощерился:

- Зачем ты стерла весь семейный архив?!

- Ах, это? - отвернулась Вера, у нее дыхания не хватало, руки тряслись, но голос по-прежнему звучал ровно. - Я не трогала ничего твоего, только то, что касалось меня лично. Если больше вопросов нет, - повторила она с нажимом. - Я хотела бы уйти.

- Есть, - проговорил он, пригвождая ее тяжелым взглядом. - Ты же так всегда носилась с этими фотографиями, дрожала над ними? А потом раз - и удалила. Тебе что ж, на самом деле было безразлично? Все это время изображала, прикидывалась? Ты меня вообще когда-нибудь любила или так, - он помахал рукой перед носом. - Просто пользовалась?!

На какой-то короткий момент Вере показалось, что ее разорвет, а потом... Как будто внутри тумблер переключили, плавно так. А время словно замедлилось.

- Хочешь правду, Верховцев? - спросила она.

- Хочу знать, кого пустил в свою жизнь!

- Да. Пустил. Действительно... Но ты... стыдился меня, наших отношений, я была, и меня вроде бы с тобой рядом не было. Не надо про маму, - она усмехнулась, видя, что он пытается возразить. - Я в курсе, что она меня человеком не считала. Ты просто не стал бороться за право самому строить свою жизнь, как это делают другие мужчины. Потому что тебя все устраивало.

Задушили воспоминания, нахлынули, заставляя окунуться в те чувства снова. Вовка сильно разбился, а она не могла себе простить, что не уследила за сыном, что мало времени уделяла ему. С трех месяцев с нянями, а она на работе торчала. Потому что ему, ее мужчине, она нужна была рядом. Поддержка, помощь, ее опыт, мозги. А сын...

Страшное чувство вины, гнет, который ей было не скинуть. Она словно прозрела, отдавала ребенку то, что должна была с самого начала. Думала, что может на своего мужчину положиться. Видела его охлаждение и ждала, верила, пройдет, наладится, потому что они вместе, команда. Команда, блин...

- Я ведь обо всем этом знала и все равно продолжала тебя любить. А теперь наши отношения себя изжили. Ты ничего мне не должен, и я тебе ничего не должна. Смысл копаться в этом?

Он смотрел на нее так, будто привидение увидел. А Вера вдруг устала. Разговор вымотал, высушил досуха все эмоции.

- Езжай к своей девочке, - сказала она. - Уже поздно, она наверное заждалась.  Выпусти меня.

Замок на дверях с шипением открылся. Но прежде, чем, Вера вышла, Он резко выбросил руку и схватил ее.

- Подожди! Мы не закончили! Все не так, как ты сказала, и я не знаю, откуда ты это выдумала!

Его сила сейчас выхлестывалась через край, он придавливал ее к сидению, словно хотел впечатать.

- Выдумала? - из последних сил усмехнулась Вера, выдергивая запястье. - Вот и хорошо, значит, тебе не о чем переживать!

- Вера..!? - начал он с угрозой в голосе.

Плевать было на все его угрозы, она его не боялась. Каким бы грозным и страшным не казался Верховцев, как бы не давил всех вокруг своими доминантскими замашками, он никогда не смог бы ее ударить или причинить какой-то физический вред. Да, зато он мог уничтожать ее морально. Но теперь у них были равные возможности.

- Отпусти, - проговорила Вера. - И вот еще. Не надо тебе больше ко мне подниматься. В выходные, как подъедешь, звони, Вовка сам спустится к тебе вниз.

Странное выражение возникло на его лице, как будто она сделала ему больно, ударила или незаслуженно обидела. Отпустил ее руку и отвернулся. Но, стоило Вере открыть дверь, снова схватил.

- Подожди! Что у тебя с этим... Панкратовым?

- Не твое дело, - выдавила Вера, и выскочила из машины.

Скорей уйти подальше от него. Подальше!

Забилась в лифт, чувствуя что задыхается, что слезы сейчас потекут ручьми. Проклятый откат!

Остановила лифт между этажами, прижалась лбом к холодной стенке.

Дышать медленно, медленно... Закрыть глаза, ждать, пока слезы утекут обратно вглубь души, высохнут. Ни сын, ни папа не должны видеть ее такой!

Дождалась, пока приступ слабости пройдет, и только потом вернулась.

глава 46

Ближайшие выходные прошли натянуто и тихо. Неизвестно, что там себе думал Верховцев, но он выполнил озвученное Верой условие. Когда приехал за Вовкой в субботу позвонил, и дожидался мальчика внизу.

За это Вера испытала к нему некоторую благодарность. И своеобразное разочарование. Потому что даже самая гордая и сильная женщина, пусть она никогда не признается в этом хочет, чтобы явился рыцарь и спас ее из башни, в которую она сама себя заточила. Но не судьба. Рыцари перевелись.  

Настал понедельник, новая неделя, опять бешеный вал работы, но прежний навык уже вернулся. Теперь делать десять дел одновременно было для Веры привычной нормой. Даже оставалось время на подумать и проанализировать.

Собственных мыслей и чувств она в данный момент просто отказывалась касаться. Это как открытая рана, которую если не тревожить, она меньше болит. Беспокоила реакция Вовки. Видимо, ее состояние накладывало на него отпечаток. Вера достаточно хорошо изучила своего сына, и не могла не заметить, что мальчик расстроен. Молчит как партизан, слова не скажет, но переживает.

Из-за отца. Из-за все этой ущербности и неполноты, как ни старайся, не избежать этого, не изменить. Вот они, прелести разводов.

В такие моменты, глядя на мальчика, она ощущала себя настоящим чудовищем. Снова вползали в душу сомнения, а правильно ли она поступила, стоило ли срывать пацана из привычной обстановки, общение с отцом очень важно для сына...

Но это же уничтожало ее! Нет, нет и еще раз нет. Пусть она будет хоть трижды эгоисткой, но жить в доме Верховцева и принимать его подачки после того, как он открытым текстом озвучил, что у него другая, после того, как она своими глазами их вместе видела?! Нет.  

К тому же, ей не давало покоя непонятное поведение бывшего. После его циничного заявления, что их брак изжил себя, после демонстративного ухода в день рождения сына, с какой радости он вдруг воспылал интересом к ее личной жизни? Что это, привычка контролировать, накладывать свою давящую лапу на все, до чего может дотянуться, или своеобразная месть? Для мстителя он странно вел себя и странно выглядел. А уж его речи и вовсе отдавали идиотизмом. Вере хотелось от всего этого встряхнуться.

Но Бог с ней, она все перенесет и перетерпит. А Вовка?

Верховцев сейчас таскается к сыну, доказывает себе, какой он офигенный отец. Прислал ей уведомление, что на имя ребенка был открыт счет еще девять лет назад, когда он только родился. Очень хорошо, замечательно, хочет материально обеспечивать сына, пусть обеспечивает, его право и обязанность. Больше всего Вера боялась того момента, когда Верховцеву надоест изображать воскресного папу, и он махнет рукой на сына.

Еще и Люська подлила масла в огонь и внесла смуту в ее мысли.

Встретились в воскресенье, и она как присела на нее, так и не слезла, пока не выпытала все. Ну, ее советов помягче смотреть в сторону бывшего Вера слушать не хотела. Особенно, когда та начинала петь про финансовые возможности и связи Верховцева и про то, что отказываясь от алиментов, она обделяет собственного ребенка. Ладно, эту тему как-то свернули.

Но так ведь Люська не успокоилась. Начала досконально выспрашивать про ее нового шефа, про Панкратова. Вера сначала охотно рассказывала, даже какие-то подробности, типа того, что они с ним вместе ездят обедать в перерыв. А потом, когда поняла, откуда ветер дует...

- Самойлова, мужик тебя клеит. Незаметно и технично, - Люська прищурилась и ткнула в нее сигаретой. - Видать, опытный мужик.

- Ой, не говори ерунды.

- Тебе надо с ним переспать, - авторитетно заявила подруга. - Хотя бы для здоровья. А заодно поймешь, чем человек дышит.

- Вот еще! - взвилась Вера от таких речей.

- Не хочешь для здоровья, так хотя бы для сравнения. А твой Верховцев пусть удавится. Не сложилось с этим парнокопытным, что ж теперь, до смерти целибат блюсти?

Нет, это было уже слишком.

- Слыш, Самойлова, если ты сомневаешься или боишься, я могу его опробовать.

У Веры аж челюсть отвисла, а потом случилась смеховая истерика. Когда отсмеялись, Люська сказала:

- Ладно, расслабься Самойлова, никто на твоего шефа не покушается. Это я так, для поднятия настроения. Но ты все же к мужику присмотрись.

В общем, поговорили и разошлись, а у Веры теперь от разных дурных мыслей голова пухла.

***

Она как раз закончила комплектовать материалы и отправила заявки по электронным торгам. Впервые вышли сразу на три площадки. Заказы мелкие, но все же. Начинать с чего-то надо.

Сидела, уставившись невидящим взглядом в монитор, погруженная в свои мысли, и чуть не подскочила от неожиданности.

- Вера Дмитриевна?

Боже, как можно так подкрадываться незаметно!

Шеф. Он уже избавился от своего «ошейника», теперь казался стройнее и выглядел довольно привлекательно, Вера постаралась отвести глаза.  

- Время обеденное, не составите мне компанию?

Ну да, это ж теперь ее почетная обязанность.

- Конечно, - Вера умудрилась даже изобразить деловую улыбку.

Пока ехали до кафе, у нее в голове опять вертелись Люськины слова. Это же надо до такого додуматься, смех и грех же. А потом всплыла оброненная бывшим ревнивая фразочка:

- Что у тебя с этим Панкратовым?

А что у нее? У нее ничего. Зябко поежилась, передернув плечами. Что ж теперь, Верховцев в ее мысли будет являться, как статуя командора к донне Анне, и контролировать?

- Вера Дмитриевна, вы опять задумались.

- А...?

Вроде смотрит в сторону, а все видит. И этакая полуулыбка странная, хитроватая, подозрительная. Явно что-то задумал.

И действительно. Стоило ему озвучить свою мысль, Вере чуть не стало дурно.

глава 47

Нет, она знала, что ЭТО все равно всплывет, глупо было отгораживаться и закрывать на проблему глаза.

- Вера Дмитриевна, помните, я вам список сбрасывал?

Будто холодные когти по позвоночнику прошлись.

Конечно Вера помнила! Просто в тот момент оказалась не готова, потому и зависла. Он покосился на на нее, видя замешательство и в какой-то степени даже наслаждаясь произведенным эффектом. Хохотнул в кулак.

- Понимаю, я за последнее время вам столько всякого скидывал... - сказал, как бы извиняясь. - Я имел в виду список предполагаемых участников консорциума.

Пора было брать себя в руки и вести себя непринужденно.

- Да, да, я помню, - махнула рукой. - Извините, я о своем задумалась, не сразу поняла.

- Какие-то проблемы?

Он повернулся к ней, взгляд был неожиданно внимательный, словно ждал от нее чего-то.

- Да нет, просто... Сын. У него такой возраст...

Брови мужчины шевельнулись, он кивнул и со вздохом пробормотал:

- Ах, да, возраст. Помнится, я тоже доставлял маме массу хлопот.

- Думаю, тогда вы меня понимаете, - выдала зеркальную улыбку Вера.

Несколько секунд царило молчание, потом он сказал:

- Я вот о чем, Вера Дмитриевна. В настоящий момент мы новая фирма на рынке, но первые результаты уже есть.

- Погодите, Федор Михайлович, - суеверно хмыкнула Вера. - Посмотрим как пройдут торги.

- Нормально пройдут, - кивнул он.

Вера недоверчиво покосилась в его сторону, сказано было так, будто заранее знал чем закончатся торги и контракты у него уже в кармане.

- Мы должны выступить с инициативой именно сейчас, - продолжал Панкратов свою мысль. - Для начала надо собрать всех за столом переговоров и донести до них нашу позицию.

Что тут было сказать? Мыслил он глобально.

Понятно, что все организационные моменты завершить до нового года, чтобы достойно выйти на тендер. Раньше начала марта бюджет все равно не сформируется, праздники, каникулы, похмелье, прения и прочее, и прочее. Но, если они хотят получить заказ, начинать борьбу надо уже сегодня. И кто не с нами, тот против нас.

Все это было правильно, однако они постепенно подбирались к тому, о чем Вере меньше всего хотелось думать.

- Займетесь, Вера Дмитриевна?

Как будто у нее был выбор.

- И я бы попросил форсировать все это. Нам к концу недели надо уже иметь какие-то предварительные договоренности.

И опять он был прав, потому что бумажная волокита сожрет львиную долю времени, значит, им надо торопиться. Но это означало, что ей придется связываться с Верховцевым и приглашать его за стол переговоров.

Вера еле сдержалась, чтобы истерически не расхохотаться.  

- Да, конечно, я прямо после обеда займусь этим.

- Ага, - он даже заерзал в кресле и увереннее стиснул руль. А уж довольством как лучился...

Положительно, в иные моменты Вера просто отказывалась понимать, что это за человек, и что у него в голове происходит. Уже потом, сидя в кафе, жевала без аппетита свой салат и поглядывала на него, а в голове вертелось бредовое Люськино:  

- Тебе надо с ним переспать, заодно поймешь, чем человек дышит.

А он, как назло, поднял на нее глаза и посмотрел странным долгим взглядом, будто услышал ее мысли. Стало вдруг так неловко, что Вера покраснела и чуть не подавилась.  

***

Однако обед закончился, а вместе с ним вся лирика.

Понимая, что нет смысла откладывать неприятное, Вера уселась за свой стол и вытащила из ящика тот самый пресловутый список. Подперла лоб рукой, заново пробежалась по нему глазами сверху вниз, потом снизу вверх. Подумала... и начала с конца.

Любые предварительные договоренности лучше всего работают при личных контактах. Обаяние, энергетика. Обзванивала, договаривалась о встречах, снова обзванивала, рассылала во все стороны письма. Надо было утрясти со всеми и назначить дату, и об аренде зала подумать, потому что у них все еще шел ремонт.

В общем, плотный график, день забит, некогда было даже результаты торгов глянуть. Ей и не пришлось. Подошел Панкратов, кстати, опять бесшумно и опять за спиной стоял. Когда дернулась от неожиданности, положил руку на спинку ее кресла, склонился ниже и проговорил у самого уха, как будто это секретная информация:

- Вера Дмитриевна, поздравляю, все лоты наши.

У Веры невольно глаза округлились и мурашки по шее побежали.

- Приглашаю вас сегодня в ресторан и отказы не принимаются. Первую победу надо отметить.

Смотрела на него внимательно, вроде ничего провоцирующего, честный взгляд. В принципе, это было нормальная практика, они с Верховцевым тоже всегда отмечали каждый выигранный тендер. По-своему, конечно.

Не стоило ей сейчас вспоминать об этом, сразу настроение изменилось в худшую сторону. А может, наоборот, к лучшему. Потому что сработал инстинкт самосохранения - не расслабляться и помнить о том, что сказок в жизни не бывает.

***

До конца дня рабочего дня чуть больше часа времени. Вера еще раз пересмотрела список задач. Вроде, все успела, все разбросала, даже с арендой зала утрясла.

Оставался один Верховцев, всех остальных она обзвонила лично и договорилась. А вот ему звонить - такой внутренний протест взвивался в душе, просто рука не поднималась. Вера поступила проще, послала в адрес официального сайта его компании письмо со всеми регалиями и электронной подписью.

Не хотелось даже представлять его реакцию.

Знала по опыту, что письмо вместе со всей информацией, поступающей на мейл официального сайта, сначала пройдет через руки его юной помощницы. Вот пусть она его реакцию и наблюдает. Сейчас Вера настолько вымоталась морально, что ей уже было на все начхать.

Позвонила папе и Вовке, предупредила, что задержится.

И да, пошла с Панкратовым в ресторан.

глава 48

Александр отсутствовал с обеда. Сначала по делам, потом заезжал к матери, она в последнее время снова стала его доставать. На этот раз хотела видеть лично, плела что-то непонятное про его отца и какие-то семейные тайны. Он слушал, слушал, кивал, морщился.

Но когда мать снова начала с присущим ей «тактом» и садизмом проезжаться по его личной жизни просто не выдержал. Ушел, хлопнув дверью. Верховцеву иногда казалось, что мать давно выжила из ума. Если бы! Валерия Аристарховна соображала прекрасно, просто жила в своем замкнутом мирке и прогибала под него весь остальной мир.

Вернулся в офис уже ближе к семи, вымотанный эмоционально, уставший и злой. И весь какой-то больной, неприятное тянущее ощущение, как будто в его жизни что-то сломалось и теперь все потихоньку идет вразнос.

В приемной его встретила верная Нина Марковна с ее дежурной улыбкой, секретаршу он отпустил сразу. В кабинете ждала Вика, уходя, он оставлял ее на хозяйстве, теперь надо было узнать, что происходило в его отсутствие. Но сначала хоть немного успокоиться, чтобы улеглось душевное дерьмо, расслабиться. Выдохнуть.

- Вика, свари мне кофе, - бросил устало, а сам пошел к окну, на ходу скидывая пиджак.  

Оттянул узел галстука, расстегнул воротник и манжеты и подкатал рукава. Мать терпеть не могла, когда он в таком расхристанном виде. С каким-то злым удовлетворением потер шею и застыл, глядя на город.

Вика подошла тихо, она всегда подходила тихо. Мягко положила руки на плечи, начала массировать. Александр закрыл глаза. Сбросить с себя груз эмоций, поганое послевкусие, от которого его уже тошнит. Она могла дать отдых, ему это было нужно.

Медленно распустил узел галстука, быстро перехватил ее руки и связал за спиной. Затихла, приоткрыла рот, глаза в пол, порозовела. Толкнул вниз. А сам пошел к столу, уселся в кресло и расстегнул ширинку.  

В этом что-то было, когда она обслуживала ртом его член, пока он работает над документами, это ее унижало, но одновременно нравилось. Он проделывал это не раз, и теперь Вика была готова и четко знала, что делать. Сначала отрабатывала ртом, прямо там, под столом, благо стол был большой, места много, а потом он загибал ее и грубо брал сзади.

Мужчина смотрел, как она потянулась, демонстрируя гибкую тонкую спину, темноволосая голова склонилась и задвигалась, принимая его член. Но кайф не накатывал, куда-то исчезла чувствительность. Как будто общение с матерью вытряхнуло из него все нормальное, осталась одна труха.

Не то, бл***... Не то.

А ему надо снять усталость. Откинулся на спинку, закрывая глаза, опустил ей руку на затылок, задавая нужный темп и глубину. Пальцы зарылись в волосы.

Мелькнула неожиданная ассоциация, и его словно молнией прошило.

Ощущение густой массы гладких рыжих волос под пальцами. Грива, которую он судорожно стиснул в кулаке. Ощущение вмиг сорвало тормоза, разлилось огнем, несколько движений - и уже под веками начал расцветать фейерверк, а после и вовсе все взорвалось, раздирая его на ошметки.  

Когда пришел в себя и осознал, что произошло, досадливо поморщился, касаясь рукой лба. Вика заглядывала в глаза, ждала, а продолжать ему не хотелось. Может быть потом. Развязал ей руки.

- Давай, неси кофе и рассказывай, что сегодня было.

Он видел, что ей трудно скрыть разочарование, но не до нее ему сейчас было. Понять бы еще самому, что с ним происходит. Поэтому пил кофе, уткнувшись в бумаги, слушал доклад. Кивал. И вдруг застыл.

- Что это?!

В первый момент, когда увидел писюльку от Панкратова, остолбенел. Что за... Приглашение на встречу, бл***? Какого хрена этому хорьку нужно?! А когда увидел внизу исполнитель Самойлова В.Д. и контактный номер Веры, аж глаза кровью налились.

Вика замялась.

- Это в самом конце дня пришло, я не знала как поступить. Сначала решила спам, но потом подумала, что это нам может быть самом деле интересно. Тема...

Она еще что-то говорила, пыталась пояснить, но он уже почти не слышал ее.

- Молодец, а теперь иди, - бросил ей не глядя, а рука сама потянулась к телефону.

Его помощница еще что мямлила, тогда мужчина просто рявкнул, зверея по-настоящему:

- Домой пошла!

И нажал вызов.

***

Время на часах чуть больше половины восьмого, Вера ехала домой и пыталась анализировать. В ресторане они с шефом посидели совсем недолго и праздновали скорее номинально. Потому что оба за рулем, пить ни ей, ни ему нельзя, разве что капельку, чисто символически.

Зато был интересный разговор, напомнивший ей тонкий поединок двух фехтовальщиков. Только уколы наносились не с целью ранить или задеть, а с целью получить больше информации друг о друге. О себе Федор Михайлович рассказывал мало, все в шутку и урывками. Вера, разумеется, тоже не откровенничала. И все же по тем урывками, по тону, иногда проскакивавшим у него взглядам... Чем дальше, тем больше у нее крепла уверенность, что господин Панкратов совсем не прост и в его прошлом скрываются какие-то тайны.

Но этот его мерцающий взгляд, и то как он ее слушал. Вера чувствовала, что интересна ему. Но все так сдержанно, не переступая границ деловых отношений. Не будь она достаточно опытной дамой с прошлым, ни за что не заметила бы. Потому что он не позволял себе ничего лишнего. Разве что иногда задерживался рядом на секунду дольше, чем нужно. Просто молчал. Иногда смотрел. Ничего провоцирующего, просто...

Просто это уже было в ее жизни. И прояви шеф активность - сразу пресекла бы на корню. Довольно с нее служебных романов. Если он так хорошо соображает в бизнесе, должен понимать, что любовницу найти куда легче, чем толклвого заместителя.

Но легкий флер... Это ведь чувствуешь кожей, затылком, когда он стоит за спиной и вроде бы смотрит через плечо на экран, а на самом деле, просто зависает рядом с тобой.

Определиться со своими мыслями было сложно. Сближаться и завязывать с этим мужчиной какие-то отношения Вера была не готова, что бы там Люська не говорила. Просто так переспать, как говорят, для здоровья, ей не хотелось, а по-другому... Трудно было кому-то поверить, после того, как Верховцев потоптался по ее жизни.

Рано, время нужно, напрашивался вывод.

Было еще кое-что. Ощущалось на интуитивном уровне. Вере показалось, что этот человек как будто затаился и выжидает. Вот только чего? Уж не того ли момента, когда она как перезрелая груша сама свалится ему в постель? Даже как-то смешно стало. Ну-ну. Полезно иногда посидеть с начальством в приватной обстановке, много интересного можно узнать, и в первую очередь о себе.

Но в обшем, вечер прошел хорошо, Вере понравилось. У нее даже появился позитивный настрой, а сегодняшние страхи и проблемы отошли на второй план. Как-то само собой поверилось, что завтра будет легче, колесики завертятся...  

Она уже почти добралась до дома, зазвонил телефон. Не глядя взяла трубку, думала это Вовка:

- Да! Я уже подъезжаю, минут через десять буду.

- Что за это ху***ня, Вера?! Ответь мне!

Чуть сердце не выпрыгнуло от неожиданности. Верховцев.

- О чем ты, я не поняла, - ответила она, стараясь говорить спокойно. - И выбирай выражения.

Хотя от волнения сердце в горле прыгало, а в душе разливалась досада. Как можно было не глядя хватать трубку, блин...

глава 49

Подействовало, тон он сбавил. Но все равно не удержался, чтобы не сказать гадость.

- Что значит, подъезжаю, где тебя носит до сих пор?

 Веру аж передернуло от возмущения, она возвращалась всего-то на час позже! Но он продолжал гнуть свое:

- Почему ты возвращаешься так поздно? Рабочий день давно окончен.

- Потому что у меня были дела, - ответила она, подавляя приступ раздражения.

В трубке повисло звенящее молчание, его недовольство ощущалось кожей.

- Ты ради этого звонил? - спросила Вера.

- Нет. - он перешел на деловой тон, но в интонациях сквозило пренебрежение. - Что за бумага пришла от тебя? Я не понял, чего твой Панкратов хочет? Он что себя мэром города возомнил или, как минимум, руководителем департамента, что приглашает на встречу?

Вера выдохнула и застыла, потирая переносицу. Все-таки встряла во взаимодействие, а избежать этого так хотелось... Но в следующий миг она уже по-деловому объясняла ему суть предложения, с которым намерена выступить их фирма. Он слушал, слушал.

- Твой Панкратов там не охренел? Фирма без году неделя, лезет в равноправные партнеры? Кому этот недоумок нужен?

А ей вдруг стало дико досадно и разом расхотелось объяснять что-то человеку, который желает слышать только себя.

- Ты волен принять или не принять предложение. Моей задачей было оповестить.

Опять молчание. Густое, тяжелое. Собралась уже отключиться, и тут он вдруг опять спросил:

- Почему так поздно, Вера?

- Тебя это как-то касается? - устало поморщилась она.

- Еще как касается. Мой сын...

- Дома не один, - опередила его Вера и отключилась.

Достало это все смертельно. А как представила, что с ним было бы, узнай, что она ходила с шефом в ресторан, захотелось вызвериться. Все настроение насмарку.

Вера чувствовала, что опять задыхается, потому ее снова душит обида. Зачем он это делает?  Сам же решил, что их отношения изжили себя. Так зачем названивать сейчас, устраивать нелепые допросы и трепать ей нервы?

Надо уже как-то закрыть тему бессмысленного контролирования. Они теперь чужие люди.

***

Честно говоря,услышав ее голос в трубке, да еще эти слова:

- Я уже подъезжаю, минут через десять буду.

Забыл зачем вообще звонил. У него аж в горле стиснулось, стоило представить, что она тоже вот так... после работы задерживается, и кто-то вот также запускает лапу в ее волосы рыжие.

Ну да, он позволил себе лишнее. Нервничал. В конце концов! Он же о ней беспокоился и о сыне. Обидно, что его забота воспринимается в штыки. Ощущение, что Вера его постоянно старается отбортовать, было досадно и оскорбительно.

А вот возня, затеянная Панкратовым, Александру совсем не нравилась. Казалась подозрительной. Он мутный тип и много на себя берет. Слишком много, как бы не подавился.

Панкратов вообще вызывал у него глухую неприязнь беспричинно. На чистой интуиции. Враг.

И неприятнее всего было осознавать, что Вера теперь с ним.

Но когда первое раздражение схлынуло, Верховцев решил, что затею эту на тормозах не спустит. Домой он приехал спокойный и сосредоточенный. Усталости как не бывало. Александр даже ужинать не стал, сходу прошел в кабинет и позвал Вику.

Указал ей на кресло, а сам стал ходить по комнате.

- Рассказывай, что именно тебя заинтересовало в том предложении? Чем по-твоему оно может быть нам полезно? Почему так решила. Аргументируй, давай.

Вика не ожидала, сначала растерялась.

- Давай! - прикрикнул он, продолжая ходить из угла в угол.

Он никогда так не работал с Викой, это был стиль его работы с Верой. Но теперь ему нужно было убедиться, что не ошибся в девочке. Слушал, хмуря брови, не понимая, что с ним творится, откуда это накатывающее волнами нервное возбуждение.

Однако Вика не разочаровала. Смогла четко разложить все за и против.

Да, на первый взгляд, предложение кажется бредовым. Набрать кучу разрозненных организаций? Кто сказал, что они вообще смогут нормально взаимодействовать? А без слаженной работы всех звеньев, нет смысла вообще соваться в это дело. Мало взять заказ, его надо еще суметь отработать, иначе они вылетят в трубу.

Нужно четкое руководство. Тот, кто станет во главе и сможет все это удержать.

Александр подошел к столу, еще раз взглянуть на приложение к письму - список организаций, которым было разослано приглашение. Его фирма стояла в этом списке первой. Знак?

Вика еще что-то говорила, но он уже не слушал. Странная ясность мышления вдруг наступила, давно такого не ощущал. Он понимал, чего добивается Панкратов.

Слияние. Подмять под себя всех, поглотить.

А не выйдет.

Верховцев уже знал, что предпримет. Не задумывался над этим до сих пор, но встать во главе большого объединения, расширить за счет слияния свой бизнес и выйти на новый уровень - действительно стоящая идея. Конечно, предстоит адская гонка, но он готов был впрячься в это.

Потому что это сулило выгоду.

И просто чтобы доказать бывшей гражданской жене, что она не того босса выбрала.

глава 50

Давно уже ушла Вика в спальню. Может быть, ждала его, может нет, это для Александра в данный момент не имело значения. Имело значение только нервное перевозбуждение, вызывавшее в нем приступы внутренней дрожи. Пока внутрення дрожь не отпустит, он не сможет уснуть.

И не помогут ни секс, ни выпивка, ни разговоры. Тем более выпивка, пьяным все ощущалось даже острее. Когда-то было одно средство, действовавшее безотказно, не думал, что оно может стать недосягаемым. Стало.

Мужчина сидел в своем кресле, за своим рабочим столом, и снова просматривал семейный архив. Подолгу задерживаясь на оставшихся в полупустых в папках фотографиях, восстанавливая мысленно то, чего теперь здесь уже не было. Странные вещи вытворяла память. Александр, конечно, не мог упомнить все снимки, но некоторые, всплывавшие перед глазами яркими картинками.

Они как будто несли в себе свет и тепло, ему так казалось. Свет глаз, рыжее тепло волос, ощущавшееся как живое под пальцами, так заводившее его сейчас. Когда, куда, в какой момент пропало?

Двойственное чувство. Он ведь знал, что все это здесь было, а теперь этого уже нет, как не бывало. И сколько угодно доказывай себе, что ничего не путаешь, а его нет!

И в голове не укладывается, как так вышло? Почему то, что греет даже сейчас, когда просто пытаешься воскресить это в памяти, вдруг в какой-то момент перестало ощущаться, словно погасло? Но ведь оно не погасло! Черт побери, не погасло.

Значит, он в какой-то момент просто ослеп?

Перестал ощущать мир вокруг себя. Дезориентация в пространстве?

Болезненное открытие, обнаружить в какой-то момент, что ты сослепу налажал и теперь не знаешь, как исправить. Сродни провалу в памяти, временному помутнению рассудка. Отрезвление отравляет досадой. Потому что пока не чувствуешь толком границы своих потерь, глупо надеешься и одновременно предполагаешь худшее.

И не хочешь с этим мириться.

Но так иногда бывает в жизни, думаешь, что высоко взлетел, и вдруг обнаруживаешь себя на самом дне.

Александр листал папки, снова и снова возвращался к снимкам, на которых был запечатлен улыбающийся Вовка, пока в какой-то момент не защемило сердце. А ведь она была права. Об этом не было ни слова, но он явственно услышал то, что было осталось невысказанным.

Чувство вины перед сыном, именно его он сейчас испытывал, понимая, что недодал ему. Был занят другим - самоутверждался, расширял свои личные границы возможного, тешил мужское эго, играл во взрослые игры.

А мальчик в это время вырос и стал мужчиной без него. Мужчиной, перед которым ему было стыдно. Потому и лез теперь вон из кожи, чтобы нагнать, заслужить, завоевать. Хотя, конечно, сам понимал теперь, насколько это ущербно.

Ущербно все.

Наждачкой прошлись по сознанию слова Веры:

Я ведь обо всем этом знала и все равно продолжала любить тебя. А теперь наши отношения себя изжили. Ты ничего мне не должен, и я тебе ничего не должна. Смысл копаться в этом?

Смысл был. Чтобы уразуметь для себя.

Да, он в тот момент так ощущал. Да, он не выставлял их отношения напоказ. Но то, что он стыдился отношений с Верой, неправда!

Не оградил от нападок матери? Но они с Верой прекрасно умели ладить между собой! Ему даже не приходилось вмешиваться. Просто никогда не смотрел на ситуацию под этим углом. Привык считать, что все незыблемо и стабильно, и будет таким всегда.

Александр знал одно - то, что он назвал своим, должно было оставаться с ним всегда, какое бы место он не назначил.

А его не просто поставили перед выбором, его лишили этого самого выбора.  

Ты ничего мне не должен, и я тебе ничего не должна.

Вот так легко и просто?

Была ЕГО семья, о которой он заботился, а теперь одни ошметки? Так не должно было быть. Он оказался не готов, все произошло слишком внезапно. Как будто смотрел на жизнь в обратную сторону бинокля.

Ценности разом перевернулись, и девушка в его спальне вовсе не ощущалась равнозначной заменой тому, что он утратил. Потому что

...Ты сильный. Сексуальный. Ты заставляешь меня...

Это то, что ты хочешь услышать. Может быть, даже в где-то в чем-то и правда, тешь этим свое эго. Но ты-то ведь знаешь ПРАВДУ о себе!

...Знала и все равно продолжала любить тебя...  

Уела его Вера этим, сильно уела. Не давали покоя ее слова. За ними он чувствовал разочарование женщины, и оно разъедало его мужское самолюбие не хуже, чем кислота.

Любила его как нечто жалкое, безвольное, слабое, вот где унижение, бл****.

Но ведь все было не так!

Любил ли он ее сам?

Зачем ему было задавать такой вопрос, что за маразм?

Любил ли он вообще кого-нибудь? Он не знал смысла этого чувства. То, что в это обычно вкладывают женщины, вызывало у него пренебрежение.

Еще недавно он сказал бы, что в жизни главное - борьба, поединок, победа. Драйв. А теперь и это стало всего лишь средством достижения.

Чего? Он не мог проговорить это про себя. Вызывало спазм в горле.

Стыдился. Да, бл*****! Он стыдился своих чувств, потому что это делало его зависимым, слабым.

Самое неприятное, что он и ощущал себя зависимым, потерянным и слабым. Оттого и злился сейчас. Не такой человек был Верховцев, чтобы сдаться, но не хватало уверенности в победе.

Не хватало самого главного.  

глава 51

Вчерашний вечер у Веры прошел в раздумьях. Проверять Вовкину домашку не пришлось, это с первого же дня взял на себя дед. Совместное обучение, союз поколений, так сказать. Этому Вера могла только порадоваться.

Но ей теперь нечем было отвлечься, чтобы успокоить нервы!

Сидела с кружкой чая на кухне, уставившись в темное окно, и хмурилась.

Потому что это было ненормально, так реагировать на мелкие придирки бывшего. Каждым своим звонком или, того хуже, посещением он как будто выдирал из души нити. Там потом все саднило и кровило.

Надо из этого состояния как-то выбираться, а как? Если она знала, что завтра придется снова сидеть с ним за одним столом. И как это выдержать, если он даже по телефону ее на эмоции выводил?

Да так, что прямо трясло изнутри.

Что ей теперь, упасть на пол и разрыдаться? Побить посуду вдрызг???

И самое обидное, как Вера ни старалась, совершенно скрыть свое состояние от Вовки и от папы у нее не получилось. Они с того ночного визита Верховцева затаились, а сегодня и вовсе странно на нее поглядывали, как будто она обезьяна с гранатой, и того гляди, что-то ужасное вытворит.

Или может быть ей это уже просто казалось.

Короче говоря, налицо психоз.

Нужна скорая душевная помощь. Набрала Марину, она у них дама семейная, многоопытная. И после первых приветствий спросила, прикрывая ладонью трубку, чтобы бдительные товарищи. окопавшиеся на лоджии, не услышали:

- Марин, вот у тебя так бывает, когда что-то бесит, достает до трясучки?

- Регулярно, - ответила та. - Бесит и достает все. Пацаны, Костик, мама, свекровь, кошка, засорившаяся мойка, рыбки в аквариуме. Список продолжать?

- Нет, - вздохнув, проговорила Вера и отключилась.

Напрашивался философский вывод. Ей повезло, потому что ее лично достает только Верховцев. Стало смешно, и со смехом пришло успокоение, скорая душевная помощь сработала. Она потихоньку запела. Вымыла и поставила на место чайную кружку, а потом ушла спать с мыслью, что проблемы следует решать по мере поступления.

А то сидит она тут и переживает, а господин Верховцев может, вообще не придет на встречу, проигнорирует их предложение. Оно ему надо? У него и так все схвачено.

Решила перед сном почитать тот слезливый женский роман, что ей Люська одолжила, чтобы уж наверняка. И правда, на шестой странице, когда герой в очередной раз начал злостно абьюзить героиню, обещая располовинить ей кредитку, заснула.

***

Ой, снилось потом ей...

Коридоры, коридоры, коридоры.

Белая плитка. Стекло, кафель. Металлический стук. И отдаленный визг тормозов, почему-то. Огонь, огонь, жарко...

И как будто она бежит куда-то. А сердце выпрыгивает.

Сон сменился.

Как будто завязанные глаза, и звуки странные отовсюду. Попробуй, угадай...

Приглушенное рычание. Страх. Как будто зверь сейчас вопьется в затылок.

И снова сон сменился.

На этот раз она видела море. Ходила по берегу. Песок, следы, чайки.

Вдруг волны стали расти. Ей бы уйти с пляжа, а ноги в песке увязают. А волны уже большие. Совсем большие... Одна как дом, Вера замерла, думала, накроет ее волна, поглотит! Но вода не дошла до ног, остановилась и потом откатилась мягко шурша по песку.

Проснулась, а в голове все еще остатки снов, и все перемешалось.

Ну еще бы. Ночник горит, она спит с подогнутой шеей и с этой книженцией в руке.

Кошмар, во что сублимирует сознание дневные переживания и страхи.

Потом был черный провал, до самого утра ей уже больше ничего не снилось.

***

Ночные сны стерли болезненные ощущения из души, но проблемы, как от них не отмахивайся, остались.

Честно говоря, Вера сильно надеялась, что Верховцев на встречу не явится. Он же вчера ясно дал понять, что не его уровень. Ей даже почти удалось убедить себя, а все равно волнение прорывалось внутренней дрожью. И на месте не сиделось. Выйдет, постоит в коридоре, вернется, поработает, а изнутри как будто часовой механизм тикает. Того и гляди, рванет.

У них недавно еще несколько помещений закончили, в том числе небольшой уютный зал для релаксации. Взяла с собой планшет и телефон и забралась туда. Вере всегда казалось, все это немного отдает шаманством. Мягкие кресла в кружок, зелень на стенах, экраны, фотообои, музыка. Как в психушке или в другом мире. Но в ее теперешнем состоянии - в самый раз.

Положила планшет и телефон на колени, обняла себя руками, откинулась в кресле, закрыла глаза...

- Вера Дмитриевна?

Шеф. Откуда только он возник!

Глаза мгновенно вытаращились сами.

Вера подскочила от неожиданности как ванька-встанька. Телефон загрохотал на пол, планшет он успел поймать, каким-то образом очутился прямо у ее коленей. Они на мгновение застыли, глядя друг на друга, а потом он отодвинулся и встал.

- Не хотел вас напугать, извините.

- Ах, ну что вы, - Вера замялась, неосознанным жестом поправляя волосы на затылке. У нее всегда тянулись руки к волосам, когда она нервничала. - Я... просто волнуюсь.

Хотела потянуться за телефоном, но он уже успел и его поднять.

- Уцелел, - усмехнулся, передавая ей.

И вдруг признался:

- Знаете, я тоже волнуюсь.

Его откровенность удивительным образом подействовала на Веру, заставляя забыть собственные страхи. Разом сменилась полярность и настрой. Добавилось уверенности.

- Я думаю, идея пройдет, - сказала она. - Возможно, кто-то проигнорирует наше предложение, кто-то отсеется в процессе. Но большая часть примет. Во всяком случае, у меня есть такое убеждение.

Мужчина странно глянул на нее и неожиданно проговорил:

- Спасибо, Вера Дмитриевна. А вам, кстати, пакет нарочным доставили.

И вышел.

глава 52

О! Пакет это было хорошо, замечательно было!

Вера сразу почувствовала прилив сил и побежала на свое рабочее место, забыв на время и про Верховцева, и про свои страхи. Все-таки, как тут не признать, она фанатичная трудоголичка, и только работа могла отвлечь ее по-настоящему.

Еще в пятницу Вера связывалась с Татьяной Анатольевной, и та по блату прислала ей под большим секретом ксерокопии проектов (в просторечьи - рыбу) будущих госконтрактов с промежуточными правками и пометками, сделанными прямо на полях вручную. Конечно, это было бы проще и удобнее сделать электронкой, но Татьяна Анатольевная была старой закалки и доверяла только бумаге. А для Веры это не тот случай, чтобы перебирать харчами. К тому же, собственноручные правки некоторых высокопоставленных товарищей!

На ближайшие два часа Вера была потеряна для общества, и только деликатное покашливание шефа и его ставшее уже привычным:

- Вера Дмитриевна? - Заставило ее отвлечься.

Настал час. Неприятное крапивное ощущение, все волнения вернулись.  

Пока ехали, она вкратце изложила свои наметки, Панкратов слушал внимательно, иногда задавал уточняющие вопросы. Вера в который раз порадовалась тому, как они в некоторых моментах синхронно мыслят. В принципе, имея уже сейчас некую базовую информацию, им было что предложить тем, кто примет идею сотрудничества. Стратегия.

Все это тоже было пока всего лишь рыба, и многое зависело от того, как пройдет эта встреча. А то, может их вообще тухлыми помидорами закидают. Выражаясь фигурально, конечно.

В общем, пока добрались до места, Вера успела десять раз перенервничать из-за всего. И только в последний момент, когда они уже были на месте, успокоилась. Первые из приглашенных уже были в холле, это тоже прибавило бодрости.

Вера бегло поздоровалась со всеми, и Верховцева среди них не было. Отлегло от сердца, а мысли ушли в другое русло. До начала по времени оставался маленький зазор. И пока холл стал понемногу заполняться, Вера незаметно отошла на минутку в смежную с залом вспомогательную комнату.

Оперлась руками о стол, выдохнула. Слава Богу, завертелись колесики, есть надежда, что все будет хорошо. Потом посмотрела на себя в зеркало.

Ну и взгляд... От нервности глаза блестели и горели изнутри. Зрачки огромные, как у кошки на охоте. В сочетании с бледным лицом особенно ярко. Повертела головой, и сняла заколку с волос - тянет, нервирует. Расчесалась, тряхнула волосами, собрала снова. Подкрасила губы, прищурилась. Так-то лучше.

Теперь духи. Капельку...

Глубоко вдохнула и вышла.

***

С утра он надавал Вике поручений собрать полную информацию обо всех, кто был там этом списке. Но в основном, конечно, о Панкратове. Этот человек вызывал у Верховцева какую-то интуитивную неприязнь.

Вика отчитывалась, а у Александра как будто триггер в мозгу включался, пропускавший ток туда-обратно. В конце концов, все это надоело.

На встречу ехал сумрачный. Чувствовал себя тигром, которого зазвали в песочницу опоссумов. Время подгадал так, чтобы появиться минута в минуту к началу, не хватало еще там ждать. Войдя в холл, в первую очередь осмотрелся.

Серая толпа унылых одинаковых костюмов, кивнул всем походя. Заметил Панкратова, этот хорек уже избавился от своего ошейника. Но взгляд искал иное - рыжее пятно. Неужели не пришла? Душа стала наливаться разочарованием. И в этот момент, случайно повернув голову, заметил ее в дверях.

Стук сердца, перебой, а потом вскачь. И снова включилось тоннельное зрение, когда не видишь ничего вокруг, только одни яркие стервозные глаза. Да! Она была здесь! Волной поднялось в груди странное чувство, и тут же все перевернулось досадой.

Она была не одна.

***

Первое, что поняла Вера выйдя, еще не успев до конца идентифицировать. Даже не увидела, почувствовала. Движение. Как в замедленной съемке.

Крупный мужчина, тяжелая поступь, мощная энергетика. Верховцев. Потом уже она отметила про себя то, как он выделяется из толпы. Прием был ей известен. Дорогой костюм, от которого так и прет богатством, лощеный и независимый вид, словно он собрался на встречу как минимум с президентом. И взгляд.

Король явился. Падайте перед ним ниц.

В первый миг ей хотелось развернуться и уйти. Спасло привычное:

- Вера Дмитриевна?

Рядом стоял Панкратов и смотрел на нее, как будто понял ее состояние и ждал, предлагая поддержку. Отпустило. Сразу вспомнилось все: они команда, у них тут дело. Работа.

К тому же из-за спины Верховцева показалась его молодая спутница. Тоненькая, в темном деловом костюмчике, подчеркивавшем стройную фигурку. Сосредоточенная, с портфелем в руках. У Веры перед глазами мелькнула картинка, вот они в клубе, и как Верховцев эту девочку целовал и тискал.    

Если душевное смятение и было, оно мгновенно улетучилось. Осталась холодная злость и настрой на борьбу.

- Федор Михайлович, время. Вроде все на месте, но если кто-то опоздал, ничего страшного, догонят. Начинаем?

- Начинаем, - пробормотал шеф и двинулся в зал.

Приходилось Вере бывать хозяйкой такого рода мероприятий. Она прекрасно знала, как пригласить одним жестом всех и при этом умудриться улыбнуться каждому. Чуточку тепла, обаяния. Это создаст атмосферу.

А потом просто сесть за стол напротив бывшего и его любовницы. Да, она та еще извращенка и мазохистка. Но, в конце концов, это всего лишь работа. Главное, начать.

Передала всем участникам по файлу с пакетом предложений и приготовилась слушать доклад. Шеф волновался, возможно, ему понадобится ее помощь.  

***

Что там говорил Панкратов, Александр слушал на автопилоте, потому что заранее продумал, что может всем этим людям предложить. И они примут. Вынуждены будут принять, у них нет альтернативы.

Он смотрел на Веру. Она сидела рядом с Панкратовым и буквально светилась. Взгляд, как будто у нее встроенная подсветка, энергия волнами. Александр помнил это ее состояние, просто никогда раньше не видел со стороны, всегда была с ним.

Зато видел не раз, как попадали под эту волну другие мужики, как жрали ее глазами, и как его это бесило. И дико заводило. Однажды, когда вот так на нее пялились мужики, он отодрал Веру в переговорной прямо во время перерыва. За стеной были люди, доносились приглушенные голоса. Ему было похрен.

Ему и сейчас было похрен, так же, как и тогда. Он явственно слышал каждый всхлип, пока натягивал ее на себя, сжав в кулак рыжие волосы. Шея отвернута, он готов был вгрызться, пока бешено врывался и мял другой рукой ее грудь в вырезе блузки. У нее белая кожа и крупные темноватые соски, бархатистые на ощупь. Чулки. При нем она всегда носила чулки.

Флешбэк пронесся мгновенно, создавая полную иллюзию присутствия.

 Ему хотелось крикнуть Вере:

- На меня смотри!

Разделить с ней это.

Но лучившаяся энергией рыжая стерва на него не смотрела, она внимательно слушала что говорил этот хорек Панкратов и одобрительно кивала ему. Флешбэк схлынул, оставив стояк, досаду и отвратительное послевкусие.

Между тем, общие фразы закончились, пошел деловой разговор, и Верховцев понял к чему клонит Панкратов. Его аж умилило. Что он плетет? Что за наив, думать, что он поведется на эту ахинею. Выборность? Да тут нет никого, кто хоть отдаленно мог бы приблизиться к нему по мощностям и охвату рынка!

Или они признают его верх со всеми вытекающими, а у них нет других вариантов нет, или... Ах или? Понятно.

- Достаточно, - проговорил он, опершись на стол. - Ваше предложение мне не интересно.  

- Ну что ж, в таком случае не смею вас задерживать, - ответил Панкратов. - Было приятно познакомиться.

И добавил, как-то вызывающе смерив его взглядом:

- Надеюсь, мы еще встретимся.

А Вера похоже, того и ждала, уставилась на него с самой своей стервозной улыбкой.

- Всего доброго, Александр Всеволодович.

Это взбесило окончательно. Встал и ушел. Еле удержался, чтобы не хлопнуть дверью.

***

Выдохнуть ярость смог только в машине. Рядом возилась Вика, вытаскивая что-то из портфеля. Верхоцев искоса взглянул на нее.

- Я смотрела по консорциумам...

- Вика, - проговорил он с досадой. - Мало суметь найти нужную информацию в википедии и пересказать ее своими словами.

Девушка как окаменела, тут же замолчала и отвернулась к окну.

глава 53

Кроме Верховцева и еще двоих предпринимателей, предложение Панкратова объединиться в консорциум приняли все. Те двое пока воздержались, остались на позиции наблюдателей с определенными плюсами.

Мероприятие завершилось на хорошей позитивной ноте. Но с самого момента появления там Верховцева Веру не покидало ощущение, будто она как настоящий матадор выстояла корриду.

Они с шефом уже ехали обратно, а ее все никак не отпускало нервное напряжение. Все-таки это невероятной траты сил далось ей - держать лицо, и замечать ничего, КРОМЕ дела. Не видеть ни Верховцева, который все то время, что шел доклад ядовитым высокомерием исходил, ни его красивой умненькой молодой помощницы.

НИЧЕГО, кроме дела.

Когда он ушел, Вера испытала колоссальное облегчение и дикую пустоту, но все это пряталось под зеркальной броней улыбки, что творится внутри, никто не узнает, ран не видно.

То, что он не принял условий, было вполне ожидаемо, зная Верховцева, Вера думала, что он пошлет их по известному адресу и вообще не явится. Явился, король. Полил всех презрением и удалился.

- Вера Дмитриевна, - вторгся в ее размышления голос Панкратова. - Не знаю как вы, а я бы чего-нибудь выпил.

Очнулась, глянула на него, удивленно подняв брови, потом перевела взгляд на часы. Тот же самый день, всего лишь половина пятого, а кажется, будто несколько суток прошло. Только собралась сказать, что она за рулем, как он уточнил:

- Предлагаю выпить по кофе, если не возражаете.

По кофе имело смысл.

- Тогда с пирожными.

- Как скажете, Вера Дмитриевна.

Посидеть немного в кафе, сбросить напряжение, клещами вцепившееся в затылок, было хорошо. Первое время оба просто молча наслаждались вкусом кофе и ароматом изысканной свежайшей выпечки, потом как-то сам собой завязался разговор.

- Скажите, Федор Михайлович, а ведь вы были уверены, что Верховцев откажется? - спросила она.

- Скажем так, я это предвидел, - ответил тот и тут же спросил: - А вы ведь надеялись, что он вообще не придет, не примет приглашения?

Вера промолчала, отпивая глоточек, пожала плечами и потянулась за хрустящим яблочным круассаном.

- Кто вам Верховцев? - спросил он прямо.

Это походило на давление и вмешательство в ее личную жизнь. Господин Панкратов получил зеркальный взгляд и улыбку. Чуть прищурился и подался вперед, опершись на скрещенные руки, ждал ответа.

- Он отец моего ребенка, - проговорила Вера, глядя мужчине в глаза.

О том, что они с Александром Верховцевым прожили гражданским браком десять лет и расстались совсем недавно, говорить не стала. Мужчина застыл, пристально глядя на нее, как будто укладывал в голове информацию. Впрочем, Вера не сомневалась, что этот сверхосведомленный и хитропродуманный экстремал от бизнеса давно понял что к чему. Чего уж там, ее трудовую книжку в руках держал. Да и Вовкино свидетельство о рождении тоже, поди, видел. Просто давил. Так что запираться бессмысленно.

Она задала встречный вопрос.

- Вы поэтому взяли меня на работу, Федор Михайлович?

Тут он шевельнул бровями и улыбнулся, качая головой:

- Нет. Я взял вас, потому что вы лучшая.

Вера не уловила фальши. Раз уж пошел обмен откровенностями, спросила:

- Кем вам приходится Щуров?

- Он родственник моей мамы, - просто ответил тот.

Вере было очень интересно узнать, что же там за мама такая, и... Что за счеты у господина Панкратова с Верховцевым? А счеты были, потому что они явно соперничали. Хотя за те десять лет, что она прожила с Александром, Вера не могла припомнить, чтобы Панкратов когда-нибудь появлялся на горизонте или в разговоре звучало его имя.

Но тут она подумала, что, возможно, не так уж хорошо знала некоторые стороны жизни своего бывшего? И усмехнулась, про себя, припомнив его молодую помощницу. Получалось таки да, мутно все. Поэтому спрашивать, откуда растут ноги у их наметившегося соперничества пока не стала. Созреет, сам проговорится.

Разговор ушел в другое русло. Осуществив первый пункт из наполеоновского плана, следовало подкрепить его реальными достижениями в бизнесе. А это работа, заказы, объекты, подрядчики, субподрядчики. И прочее, и прочее, и прочее.

Удивительно, но стоило им начать разговаривать о делах, как Панкратов неуловимо изменился, и она снова замечала в нем эти крохотные знаки, которые невольно отслеживает подсознание женщины. Жесты, взгляды, иногда его рука задерживалась рядом с ее рукой, но никогда близко, вплотную.

Как сказала бы Лерка, с ее опытом трех разводов и намечающегося четвертого брака, мужика надо спровоцировать. Люська сказала бы куда проще - переспать (трахнуть, поиметь). Марина? Та посоветовала бы не торопиться. Хотя бы потому что сама она не готова к новым отношениям, и еще долго не будет готова. Разве что потом, когда все, что бродит в душе сейчас, выгорит.

А так... Общение с этим мужчиной было необременительным и приятным. А главное, сугубо в границах офисной вежливости. И все же, понять его она пока не могла, потому что некая движущая сила, побуждавшая господина Панкратова к действию, оставалась для нее тайной. Значит, следовало продолжить наблюдение.

Посидеть в кафе оказалось хорошей идеей, да и сладкое сделало свое «сладкое» дело, настроение у Веры улучшилось.

Домой она возвращалась с двойственным чувством. С одной стороны, это конечно, была победа. Рывок, задел на будущее. Правда, пока туманный, но ее всегда привлекала сама перспектива развития. С другой...

Слишком хорошо она знала своего бывшего. Верховцев им это так с рук не спустит, Вера опасалась, что теперь они получили в его лице беспощадного конкурента. Но, во всяком случае, после виденного сегодня, Вере казалось, что Верховцев оставит ее в покое.

Однако она ошиблась.

глава 54

Огромный черный джип у ее подъезда оказался неприятной неожиданностью. Не составило труда узнать машину бывшего. Опять такое чувство, будто липкие пальцы страха в горло вцепились. Вера готова была повернуть назад, остановить машину где-нибудь подальше и выждать, когда он уедет.

Но смысл?! Стало стыдно самой себя и этого трусливого порыва.

Подъехала, припарковалась и пошла к дому. Не смотреть в его сторону и не реагировать. Плохо было то, что ей в любом случае придется пройти мимо его машины. И глупо было надеяться, что ее не заметят.

Стоило поравняться с машиной, дверь отворилась, и из нее вышел Верховцев. Он занимал собой слишком много места, и слишком давил своей энергетикой, его хотелось обойти, желательно по большой дуге. Вера невольно замедлилась, но потом пошла прямо.

- Не спеши, - проговорил он, когда они приблизилась почти вплотную.

Вверх-вниз скользнула дрожь по телу от его голоса. Нельзя показывать, нельзя прятать глаза.

- Добрый вечер, - взглянула на него Вера. - Кажется, мы договорились...

- Есть дело, - коротко отрезал он.

Говорил негромко, но властные модуляции в голосе и сосредоточенный взгляд.

- Хорошо, - кивнула она, с досадой вскинув взгляд на окна своей квартиры.

Похоже, он все понял, потому что, склонил голову и проговорил, открывая для нее дверь машины:

- Я надолго не задержу.

Вера медленно выдохнула, как же она ненавидела, когда вот так вот ставят перед фактом. Села, сложив руки на груди, дожидаясь, пока он не спеша обойдет машину и сядет тоже. Несколько секунд висело тяжелое молчание. Вере хотелось выкрикнуть:

- Чего тебе надо? Зачем притащился?!

Но она молчала. Он сам затеял это, пусть заговорит первым.

- Вера, я хочу четкого понимания.  

- Слушаю тебя.

- Ты имеешь представление, во что ввязалась?

Что? За кого он ее держит?

Вера взглянула не него, мужчина сложил руки на руле и смотрел в окно. И неожиданно повернулся к ней. Взгляд как удар.

- Имею, - проговорила, не опуская взгляд.

Он кивнул.

- Хорошо. Хорошо. Надеюсь, я могу рассчитывать на твою лояльность?

Ах вот оно что! Не продаст ли она его секреты Панкратову? Ха-ха...

- Не в моих привычка предавать.

Чуть было не сорвалось с языка - своих. Нет больше своих. Чужие. Но, слава Богу, честь у нее осталась.

- Твой вопрос оскорбителен, - сказала, поправляя юбку. - Если это все, я хотела бы уйти.

- Нет! - ответил он гораздо быстрее, чем следовало бы. - Не все.

Вера отвернулась к окну. Молчание ощущалось как густая жижа, заливающаяся в легкие.

- Что на тебе сегодня? Чулки? - спросил, когда Вера уже думала, что они так и будут играть в молчанку.

А сейчас ей показалось, что она ослышалась.

- Что?!

- Ответь.

Чувствуя, как волной поднимается из души что-то темное и наступает предел, потянулась к дверной ручке. На воздух. Подальше от него! Выйти!

Перехватил за руку.

- Ответь! - а глаза горящие, тигриные.

Ледяная ярость нахлынула вперемежку с досадой. Он будет спрашивать ее про чулки? Нет, серьезно?! Ничего не перепутал? Хотелось вылепить ему в лицо, чтоб девочку свою контролировал.

Молча отняла руку и вышла.

Сзади завелся мотор, джип рванулся с места, завизжали по асфальту покрышки. У Веры уже не было ни сил, ни желания обернуться. Как только за ней закрылась дверь подъезда, прислонилась к стене и затихла.

Вот как теперь в таком состоянии домой идти?! Как?

Осадок такой, и тошно, хоть умри. Отдышалась, вызвала лифт, поехала на свой этаж. Нет уж, дудки, в машину к бывшему она больше не сядет. Ни-ни. Даже рукой помахала перед носом. Довольно.

Домой приползла на одних остатках автоматизма, Вовка встречать ее в прихожую вышел.

- Привет, ма!

Улыбнулась сыну:

- Привет.

Мамино солнышко, большой маленький Верховцев. Ее.

Парень, кажется, еще больше вырос. Или это она меньше стала? Согнулась? Согнешься тут, подумала, наклоняясь, чтобы вытащить тапочки из обувницы.

- Мам, а там... Папа приезжал? - спросил он.

Вера так и застыла, чувствуя, что у нее сжимается сердце. А потом выпрямилась, потрепала его по вихрастой макушке.

- Да, приезжал. Спросить кое-что хотел.

Разом вспомнились чулки и весь связанный с ними сексуальный подтекст. Еле сдержалась, чтобы не вспылить.

- Это по работе. По делу, - добавила скорее для себя, чем для сына.

А потом долго стояла против зеркала в ванной, приложив кулак ко рту.

Ничего, КОГДА-НИБУДЬ это закончится.

***

Чем дальше время шло, тем меньше ЭТО могло нравиться. Вика смотрела на происходящее и не понимала. Что происходит?

С тех пор, как они перехали в эту проклятую квартиру, все пошло кувырком. Но почему? Ведь было же хорошо. Они хорошо прожили весь прошлый год, единственное, что омрачало ее радость, это то, что Александр все равно уходил от нее к той женщине. Но это было временно, и наконец закончилось.

А в остальном они замечательно ладили! И этот стиль жизни, когда он босс и на работе и дома, ей даже нравился, потому что... Да, возможно, он иногда перегибал палку, но секс...

Логично было бы предположить, если мужчина приводит тебя в свой дом, из которого выпроводил бывшую гражданскую жену, что ты для него... Как минимум, важна, а как максимум, невеста? Ну, может, не сразу, но со временем. Вика понимала, что через статус гражданской жены, как через необходимый этап, пройти придется.

Но насколько все было лучше, ярче и острее, когда она была просто любовницей! Куда все исчезло? Теперь ей доставалось только его недовольство и плохое настроение. А плохое настроение было у него всегда.

Сейчас она понимала разницу. Розовый флер слетел в первые же дни. Достаточно вспомнить печальный опыт попыток общения с его матерью и сыном. Но это же было нормально! Пытаться наладить контакт с его близкими.

Кто мог знать, что она со своим желанием привнести в его семью порядок и мир, окажется полной дурой? Осознавать это было обидно.

Хуже того, осознавать, что он отдаляется, было обиднее вдвойне. И главное, Вика просто не знала, как вернуть все назад.

Девушка сидела на ковре в гостиной, хмуро уставившись в телевизор. В такие моменты Вике бывало тошно и одиноко в этой его шикарной квартире. Поневоле вспоминалось их уютное гнездышко, хотелось туда вернуться. Но уйти теперь, когда она заняла эту ступень, было бы поражением. Она отказывалась признавать поражение.

Сегодня после того совещания, на которое их пригласили, Александр был злой как черт. Невозможно было к нему приблизиться. Под вечер вообще уехал куда-то, ей не сказал ни слова. Явился уже после восьми, чернее тучи, и снова заперся в кабинете. Как он делал все последнее время.

По опыту знала, теперь он будет торчать в кабинете до глубокой ночи, а потом просто завалится спать. И никакого секса. Обидно.

Кстати, на том совещании Вика выяснила и еще кое-что. Та женщина, бывшая Александра, Вера. Разумеется, ей приходилось о ней слышать разное. Она даже видела ее фото в отделе кадров. Вика долго не могла понять, чем подобная тетка могла привлекать Александра, она же толстая. А сегодня, увидев Веру вживую, поняла многое.

Она действительно опасна, эта женщина. Вика видела как на нее реагировали ВСЕ мужчины. К тому же, очень профессиональна и умна. Хотя, будь она умна, сумела бы удержать Александра. Но, во всяком случае, ей хватило ума родить ему сына. Единственного сына!

Вика не хотела пока детей, но тут было о чем подумать.

В очередной раз оглянулась на видневшуюся в проеме дверь кабинета. Дверь неожиданно открылась, оттуда вышел Александр и стремительно двинулся к ней. Вика изумленно застыла, приоткрыв рот, а он спросил:

- У тебя сохранился пакет с предложением по консорциуму?

глава 55

Зачем хотел видеть Веру, он знал, или думал, что знал. Надо было четко обговорить границы и определить понимание.

Верховцев привык доверять ей. Столько лет это происходило на автоматизме. И задавая ей вопрос о лояльности, он не сомневался в ней ни разу. Тем более не собирался оскорбить недоверием или унизить.

Но. Ему нужно было проговорить с ней это вслух, как он привык, как у них было раньше. Снова окунуться в это.

Просто, он сегодня видел, как она работает в команде с другим. Точно так же, как работала с ним когда-то. И в этом было стыдно себе признаться, но Верховцев в тот момент чувствовал себя брошенным, осиротевшим, ненужным.

Отвратительное чувство.

Поэтому и приехал. Напомнить о себе, чтобы не забывала, с кем должна быть на самом деле. Хотел четкого понимания. А вместо этого от ее близости и тесноты салона его повело, еле сдержался, чтобы не полезть ей под юбку. Она похоже, обиделась, разговор закончился ничем.

Идиотский осадок. Осадок, бл*****!!! Такой, что скулы сводило.

Пока ехал, бесился, готов был сожрать свою печень. А потом пришло понимание.

Он не озвучил его даже самому себе, но уцепился, инстинктивно осознавая - правильно. Мысль не оформлялась в слова, до поры до времени Александр держал ее голой идеей. Может быть, боялся спугнуть, а может, просто не было рядом Веры, чтобы четко разложить ему, что именно творится в его голове.

Она всегда каким-то образом видела, куда толкает его интуиция.

Сейчас он был один.

***

Это не было поражением или уступкой, сейчас он свое решение так не рассматривал. Это был тактический ход. Он просто затаился, пристально наблюдая со стороны за той возней, что затеял Панкратов.

И в конце концов, по прошествии двух недель постоянного мониторинга ситуации, Верховцев сделал это. Отослал в адрес фирмы Панкратова заказное письмо с уведомлением, что... Готов рассмотреть вопрос о объединении в консорциум, но хотел бы дополнительно обговорить условия при встрече.  

***

Когда Вера увидела письмо с его логотипом, невольно похолодела и чуть за сердце схватилась. Потому что последнее время бывший не докучал звонками и не позволял себе провоцирующих выходок. В выходные заезжал за сыном. Но, как и договаривались, звонил и дожидался, внизу.

Она в который раз понадеялась, что ее оставили в покое.

Ан нет! Не судьба, видимо.

Панкратов, увидев письмо, реагировал неоднозначно. Откинулся в кресле, склонив голову, и усмехнулся. Очень странное подозрение мелькнуло в голове у Веры.

- Федор Михайлович, только не говорите, что вы...

- Знал, что так и будет? - он вскинул на нее взгляд и шевельнул бровями. - Скажем так, я предполагал это.

Временами этот всезнающий экстремал смущал ее своей продуманностью. Вот как сейчас, когда он неожиданно продолжил:

- Потому что у меня... у нас, - оговорился он. - Есть нечто... крайне важное для него. Э... то, что ему нужно.

Сказано было с такой непонятной интонацией, что у Веры невольно возникло подозрение.

- Что вы имеете в виду?

- Выгода, конечно же, огромные возможности для развития, Вера Дмитриевна.

Вера шумно выдохнула и отвернулась, ответ показался ей двусмысленным.

***

Официальная встреча прошла тяжело для нее. Сидеть вот так, напротив, в каких-то паре метров, и видеть глаза в глаза человека, который еще не так давно был ей мужем. А рядом с ним эта девочка...

Вера поневоле представляла себе, а как это у них происходит? Так, как она предположила, или что-то новенькое привнесли?

Это было отвратительно, копаться в дерьме собственных мыслей. Растравлять болезненное воображение. Поднимался протест, глухая злость на то, что она вынуждена сидеть здесь, и ситуацию не исправить.

На НЕГО она попросту не могла смотреть, казалось, из глаз выплеснется все, что она сейчас чувствует. Даже не к этой девочке. Нет, Вера хорошо понимала ее. Верховцев привлекательный во всех отношениях мужчина. Богатый, состоявшийся, красивый, сильный. Сексуальный. Уж это-то Вера знала не понаслышке. Для молоденькой куколки это был козырный шанс, почему она должна была отказывать себе?

Все логично. Вера даже готова была пожелать им счастья.

Поэтому, предоставив шефу вести переговоры с Верховцевым, Вера сосредоточилась на его помощнице Виктории. Нормальная, очень неглупая девочка, немного подтормаживает в отдельных вопросах, но и это придет со временем, если правильно тренировать мозги.

Трудно было одновременно держать экран и сохранять полную ясность мысли. Но смогла.

Все состоялось. Условия, на которых фирма Верховцева вступает в консорциум, обговорили, отработали программу взаимодействия. Четко, правильно, профессионально.

Вера уже готова была наконец свободно выдохнуть.

И все же Верховцев не был бы самим собой, если бы не вытворил дерьмо на прощание. Выцепил ее за локоть в коридоре, прижал к стене и пытался что-то грузить. А вокруг люди, и все на них смотрят. Вера свела все к шутке и сумела высвободиться. но после того как он со своей красавицей ушел, ее целый час трясло, задыхалась от ненависти.

Но это продет. Это ее личные трудности. Она в лепешку расшибется, постарается.

***

Выборность лидера консорциума так и осталась одним из ключевых условий. И Верховцев принял это. Переступил через себя и принял. Как вызов.

И с этого момента пошла дикая гонка.

Александр словно превратился в машину. Непрерывно работал сам, словно в сутках уже не двадцать четыре часа, а двадцать семь, как минимум. Вику заваливал заданиями. Иногда настолько противоречивыми, что она не понимала хода его мыслей. Застревала, терялась. Не успевала, не чувствовала так, как ему было нужно. Пошел перекос.

Просто одно дело уметь быстро и четко делать то, что ты умеешь. Найти, скомпоновать и упорядочить известное, а другое, чувствовать возможности, улавливать буквально из воздуха. Из ничего лепить стройные логические цепочки, которые потом начинают работать железно. Творить идеи, которые делают бизнес.

Он что, предъявлял к своей помощнице слишком высокие требования или хотел невозможного?

Чем дальше, тем больше ощущалось несоответствие.

***

Для Веры было много-много работы. Спасибо отцу и матери, которые посменно приезжали к ней, было на кого оставить дом и сына. Иначе ей бы просто не разорваться.

Зато они вместе с Панкратовым в кратчайший срок вывели фирму на отличные позиции. Большой пакет заказов, половина из них бюджетные. Панкратов... Пожалуй, лучший в мире шеф. Не сковывал ее инициативу, иногда просто оставался за спиной. От него шла молчаливая поддержка, неуловимая как нить. Отношение его так и невозможно было понять, хотя, наверное, этот человек просто очень сдержан во всем.

И это хорошо. С ним было комфортно работать.

Но в той сумасшедшей гонке были и совместные совещания. На которых присутствовал Верховцев со своей девочкой. Обязательные, не избежать. И часто. Гораздо чаще, чем ей хотелось, чем ей можно его видеть.

Трудно было, каждый раз на грани душевных сил. НО. Работа есть работа. Потому что даже их соперничество шло на пользу делу, поднимало общие показатели.

А Верховцев, как специально, изводил ее своими выходками. В такие моменты она люто его ненавидела. Улыбалась лучшей своей улыбкой, той, что берегла для врагов, была предельно вежливой. И ненавидела. Всей душой ненавидела.

И все это время чувствовала, что квасится что-то подспудно. Как затишье перед бурей.

***

Переломный момент наступил уже в новом году в начале марта, когда они обошли Верховцева по основным показателям развития.

глава 56

Нет. Это было ожидаемо, закономерно. Еще когда в первый день увидел Веру рядом с Панкратовым, почувствовал. Понял на инстинктах. Но не готов был с этим смириться.

Но бл*****!!! Проиграть?! Это было немыслимо. НЕ. МЫСЛИМО.

Не стать главой консорциума, просрать какому-то выскочке.

Его фирма была на рынке столько лет, еще отец, бывший в свое время партийным функционером, начинал в девяностые этот бизнес. Потом Александр принял его, развил и поднимал дальше. И вот так уступить первенство?!

Ему было наплевать на то, что отчисления за руководство пойдут не в его фирму. Да и не потерял он в деньгах абсолютно. Наоборот, за время этой борьбы, поднялся, потому что работал, как безумный. Сам факт поражения - единственное, что имело сейчас значение. И он четко знал, почему проиграл.

Потому что два с половиной года назад сделал неправильный выбор.

С итогового совещания, затянувшегося допоздна, Верховцев вернулся в таком состоянии, что хоть ножом режь, кровь не потечет. А внутри все огнем печет, того и гляди прорвется лавой. Угольков добавила Вика

Она в последнее время зачем-то все время развивала мысль о том, неплохо было бы завести ребенка. А ему до фени были эти ее дурацкие мысли, он даже не считал нужным отвечать на них. Его поглощала гонка.

Сегодня она подняла эту тему снова. Мол, этап прошел, гонки теперь не будет, можно выдохнуть и начать жить нормальной жизнью. Завести ребенка...

Напросилась.

- Вика. - сказал он, тяжело на нее глядя. - У меня уже есть сын. И других детей мне не нужно.

Хотел бы, наклепал с Верой бы в свое время.

Она уставилась на него с плохо скрываемой злостью. И объяснять бессмысленно, все равно не поймет. Иногда ему казалось, что у Вики не хватает в душе каких-то функций.

Не объяснишь, что каждый раз, как видел Вовку, испытывал перед собственным ребенком стыд. Хотелось сказать мальцу, чтобы не думал, что он его не любит, потому не так редко бывал рядом. И что в больнице был с ним не он, а мать. И что уж вовсе, хуже чего не придумаешь, его самого теперь от досады вымораживало, получилось так, что из дому выгнал. Не было этого.

Но не исправишь теперь никак. Потому что Вера...

Он понимал, что давно пора прекратить винить Веру во всех своих грехах. Но и поговорить с сыном, как-то объяснить, почему это так вышло, донести до него, никак не получалось.

Открывал рот не раз. И не мог начать. Слов не было. Мыслей.

Ребенка заводить?! Ему бы перед этим своим сыном как-то отмыться.

Молчание тянулось долго.

- Может, и я не нужна? - спросила она наконец, скрестив руки на груди.

- Может, Вика, может, - ответил он и отвернулся.

Не стал обращать внимания на то, что она, всегда скользившая тихой тенью, против обыкновения громко затопала в спальню и стала нарочито шумно собираться. От этого Александр испытал только облегчение.

Сидел на диване в гостиной. Босой, голова откинута на спинку дивана. глаза закрыты. Через какое-то время она выскочила из спальни с чемоданом.

Личико злое, циничное.

- Ты об этом еще пожалеешь. Крупно пожалеешь! - бросила ему и ушла.

А ему было насрать. Зато в доме наконец воцарилась тишина. Пусть идет куда хочет и сливает его кому хочет. Глубоко безразлично.

***

Не сразу, спустя какое-то время Алекасандр встал, и пошел по пустой квартире. Не задерживаясь прошел мимо открытой двери спальни, в которой почти полгода спал. Там сейчас творился дикий бардак. Насрать.

Он зашел сначала в Вовкину комнату, постоял немного в центре. А потом в ту, семейную спальню, в которую не заходил все это время. Потому что в этой спальне витал дух рыжей стервы. Его бывшей гражданской жены.

Устроился на постель, вытянувшись во весь рост, закрыл локтем глаза. Пролежал так какое-то время, а потом резко, как распрямляется пружина, встал и вышел из дому.

Ночь была уже. Но он все равно поехал к Вере, потому что ему необходимо было ее увидеть.

***

Из-за того, что дед приболел, смешно сказать, полку вешал, молоток на ногу уронил, а у них же с бабкой симбиоз полный, мама места себе не находила. Вера не могла на это смотреть, отправила ее обратно на три дня. А Вовка увязался следом.

Ну пусть, подумала Вера, пусть проведает деда, немного обстановку сменит. Не отстанет он за три дня, нагонит быстро.

Так вышло, что в тот день она ночевала одна. Сидела в постели с планшетом, сначала с Люськой переписывалась, потом читала.

И вдруг звонок в дверь. А на часах-то половина двенадцатого, и никого она в гости не ждала. И ведь звонит же не переставая.

Вера уже догадалась, кто это может быть. Зло такое взяло. Какого черта?!

Встала, подошла к двери, глянула в глазок. Так и есть. Он стоит.

Набрала его.

- Уходи, Верховцев. Мы договорились.

- Нет. Я не уйду, Вера. И лучше тебе открыть. Потому что если не откроешь, я весь дом на уши подниму. Поняла?

Твою мать!

Открыла.

- Заходи, - и хотела пройти в кухню.

Поймал за руку.

- Стой, надо поговорить, - и вид у него такой смурной, странный.

- Иди домой, Верховцев, - не выдержала она. - С Викой говорить будешь.

- Нет больше Вики, - проговорил он, пристально на нее глядя.

А ей так смешно вдруг стало, аж до истерики.

- Что? Бросила тебя твоя куколка? Плох стал, на так знатно окучиваешь?

Внезапно он схватил ее за плечи, встряхнул и к стенке притиснул.

- Я сам ее выставил! После сегодняшнего...

Глаза тигриные, злые, тяжело дышит, давит на психику, заполняя собой все вокруг. И вроде страшно должно быть, а Веру теперь уж точно ничего не могло остановить.

- А! Так значит, мы любим только победителей?! Ну и сволочь же ты, Верховцев! Ну и сволочь.

И расхохоталась ему в лицо. Он смотрел на нее страшно, будто убить готов, а потом вдруг набросился. Притиснул.

- Да! Люблю победителей! Тебя, суку-победительницу, тебя люблю!

Что это было, она так и не поняла. Откуда силы взялись, он ведь огромный и как буйвол сильный, но оттолкнула его и со всего размаха залепила пощечину. Рука отнялась сразу, а у него на щеке красное пятно проступило. Но он во всяком случае остановился. Замерли друг против друга.

Вера тряхнула волосами.

- Вера, - начал он.

Затрясла головой.

- Нет. Уходи Верховцев.

- Вера!

Но она уже успокоилась, душа словно льдом залилась.

- Просто уходи, Саша. Просто уходи.

Развернулась и все-таки ушла в кухню. Через некоторое время хлопнула входная дверь. Ушел.

Ушел - и слава Богу.

Рука, блин покраснела и распухла. Больно... Урод, бык здоровенный, ей больно, а ему хоть бы хны. Не было сил его видеть. Осознавать, что он вот так просто может соскочить с одной бабы и влезть на другую.

И что бы она к нему не чувствовала, нет возврата к прошлому. И не будет.

***   

Через день приехали мама с Вовкой, и жизнь снова вошла в норму.

А в пятницу должно было состояться совместное заседание, на котором их с Панкратовым фирма впервые выступит в качестве лидера. Вера знала, что придется с Верховцевым столкнуться. После того, что между ними произошло ночью, осадок такой, что категорически не хотелось его видеть.

Но придется. Работа.

И все-таки она ужасно нервничала. Да и Панкратов тоже, по нему видно было, что его колбасит и прет во все стороны. Уже на подходе были, он судорожно поправил галстук и спросил:

- Вера Дмитриевна, все в порядке?

- Разумеется. - не в порядке, но она быстро кивнула.

Несколько шагов осталось, просто войти. Просто войти и сесть за стол. Ничего сложного. Выпрямилась и прошла эти оставшиеся метры до открытой двери.

Надо же было уткнуться в Верховцева прямо с порога! Он как будто ее здесь подкарауливал. Развернулся к ней лицом, явно собираясь что-то сказать. А смысл? Ведь все уже проговорили, что ж он не уймется никак?

Может, это грех, но сейчас она ощущала гордость. Потому что она его сделала.

***

Вот он, миг победы. Бесповоротной и окончательной. Долгожданный итог ее борьбы. Триумф.

Она сделала Верховцева. Доказала.

Он списал ее в утиль, а она доказала!

А теперь пусть катится к своей куколке, пусть хоть на стенку лезет!  

Пусть. Он. Что хочет делает.  

Ей надо просто пройти мимо.

Но судьба судила иначе.

***

В этот момент зазвонил ее телефон.

Незнакомый номер. Глянула мельком и хотела было отключить, потому что всегда отключала гаджеты на время заседания, но в эту секунду зазвонил телефон у Верховцева.

Вера приняла вызов.

глава 57

Из трубки неслось что-то, а разум отказывался воспринимать. Вера слушала, и по мере того как осознание все-таки происходило, ледяной ужас впивался в затылок. Кошмарной, гигантской волной наваливалась действительность, чтобы погрести ее под собой.

Жизнь сделала петлю, возвращая в самый страшный миг ее прошлого.

Звонили из больницы.

Маршрутка, в которой ехал Вовка. Столкновение произошло, назвали улицу, она только смогла понять, что где-то недалеко от школы. Маршрутка загорелась... Сильно обгорел... Когда пришел в себя, назвал эти два номера.

Вере показалось, свет померк, закрыла рот рукой, чтобы не заорать в голос, не упасть на колени прямо тут. Потому что... Господи... Опять проклятая гордыня! Все было почти в прошлый раз, она снова забросила ребенка из-за своих дурацких амбиций...

Рядом что-то быстро и сосредоточенно выспрашивал по телефону Александр. К ней приблизился Панкратов:

- Вера Дмитриевна, что случилось?

А у нее и сил не было ответить. Бежать надо, бежать к сыну... 

- Начинайте без нас! - рявкнул Верховцев, прерывая вызов.

Схватил ее за руку и потащил за собой:

- Вера! Пошли скорее! Я знаю, куда ехать, все выяснил.

Он быстро шел впереди, а она бегом, чтобы не отстать, рядом. Потому что сейчас, перед лицом свалившегося на них горя не было места ни личным счетам, ни обидам. Вовка! Ее сын... Их сын!

Вера начала задыхаться от рыданий, а он стиснул ее руку крепче:

- Не плачь! Не плачь, я не позволю, чтобы с ним что-то плохое случилось.

Затолкал ее в свой джип, и по пути уже стал объяснять, что удалось у дежурного врача выяснить. Но на месте, конечно все оказалось еще ужаснее.

***

Повреждения, ожог III А, обширный, есть небольшая потеря крови.

По счастью, у Вовки та же группа крови, что и у него. И резус. Четвертая отрицательная. Пока делали анализы на спиды-вассерманы-гепатиты-гистосовместимость, пытался успокоить Веру. На ней лица не было. Мертвецки бледная, глаза потухшие, губы синие.

- Это моя вина. Моя...

Шепчет, а у него сердце кровью обливается.

- Это моя вина. Только моя, слышишь!

А время тянется бесконечно. Летит и тянется бесконечно... И неизвестность, убивающая неизвестность. Наконец, спустя черт знает сколько лет жизни результаты анализов пришли. Кровь он сдал сразу. Благо за своим здоровьем всегда следил и кровь у него была чистая.

Сейчас он был готов отдать хоть всю свою кровь.

Вернулся врач, ситуация немного прояснилась. Да, Ожоги III А, бок и часть спины. Волдырями. Но состояние не тяжелое, и операцию по пересадке кожи можно проводить уже хоть сегодня. В принципе, чем скорее, тем лучше. До развития воспалительных реакций в ране, тогда все пройдет менее болезненно для мальчика и рубцов не будет. Искусственная кожа...

- Кожа? - только это и услышал. - Возьмите мою!

Он же знал, слышал или видел где-то, что в экстренных случаях делают прямую пересадку. А он идеальный донор. У него и шкуры много, анализы в норме, отторжение не должно пойти.      

Врач посмотрел на него и кивнул.

***

Все и так вертелось у Веры перед глазами, а сейчас завертелось еще быстрее. Александр вместе с врачом ушли куда-то, а она осталась одна в этой кошмарной звенящей пустоте. Страшно. Очень страшно. Очень-очень.

И перед этим меркнет ВСЕ. Нет ни гордости, ни амбиций, ничего, кроме жизни и здоровья близких. Вера не знала, как высидела, выстояла, выходила все то время, пока длилась эта неизвестность. Казалось, прошли годы, пока появился врач и сообщил, что все прошло удачно. А потом добавил:

- Ваш сын в реанимации, но мужа вы можете видеть.

Хотела она его сейчас видеть? 

- Да, спасибо. Да.

- Я провожу вас.

Как шла за ним по больничным коридорам - не помнила. Просто внезапно оказались перед стеклянной дверью палаты. Врач сказал:

- Входите, только недолго, - и ушел.

Вошла. А он бледный как полотно, на койке вытянулся, но маловата ему койка. Большой же... Увидел ее весь как-то подобрался, глаза блеснули лихорадочным весельем.

- Пришла...

- Как ты? - только и смогла выдавить.

- Хорошо, - усмехнулся сипло.

- Но, как же наркоз...

- А мне под местной делали. Что со мной станется, я же здоровый как бык.

Да... Он здоровый. Как бык. Не удержалась, слезы потекли.

- Иди сюда, Вера, сядь и успокойся. И не плачь, с Вовкой все хорошо будет.

- Откуда брали? 

- С боков, там шерсти нет, - пошутил он.

Потом шумно сглотнул и сказал:

- Верка... Знаешь, это мне, наверное, сам Бог шанс дал хоть немного вину свою перед пацаном загладить.

И засмеялся. По его бледному лицу бисеринками выступила испарина, плохо ему, а туда же, хорохорится. Подошла, села рядом. Он откинулся на подушки и вдруг пробормотал вполголоса:

- Что на тебе сейчас? Чулки?

Чулки? Господи, чулки?!

глава 58

Не будь Вера такой измотанной физически и эмоционально, сгорела бы от стыда и абсурдности ситуации. Потому что именно этот момент выбрала медсестра, чтобы войти в палату. Услышала, конечно же.

Теперь идиотская шутка Верховцева станет достоянием гласности и весь медперсонал будет от смеха давиться.  Господи... О чем она только думает... 

А ему все-таки тяжело пришлось, какой бы он здоровый и сильный ни был, прикрыл глаза и вырубился. Вера смотрела на непонятно уже, своего или чужого, или все-таки своего, мужчину, узнавая и не узнавая.

Дались ему эти чулки... Придурок ненормальный.

Впрочем, она могла понять. Ему просто нужен был якорь, что-то такое держать в голове, чтобы держаться самому, не терять лицо. Он же не привык смиряться и проигрывать. Победитель по жизни.

И его слова про вину, про долг перед сыном Вера могла понять как никто другой. Просто, ей вдруг смешно стало. Больно и смешно. Он же не так быстро соображает, Верховцев-то. С его тяжелым, гордым и эгоистичным характером, куда уж там обладать высокой душевной чувствительностью. Ему обухом по голове надо было, чтобы смог понять.

А жизнь... она равняет всех, гордых и не гордых, слабых, сильных, богатых и бедных, добрых и злых. Выпрямляет все, что выпирает и оттопыривается. Сегодня эта жизнь здорово по ним проехалась, ох, как здорово. Но главное, с Божьей помощью все живы.

Какое-то еще время Вера сидела рядом со своим бывшим мужем. Мысли о вечном лезли в душу. А он похоже заснул, потому что вытянулся и затих, дыхание успокоилось и пальцы перестали комкать простыню.

Потом пошла выяснять, как там Вовка. Он был еще в реанимации, наркоз не отошел, но ей сказали, что с ним все нормально, и как придет в себя, ее на минутку к нему запустят.

Снова надо было ждать, но теперь, когда самое страшное вроде бы миновало, это не так тяжело. Можно наконец взглянуть на свой мобильный. Вера точно не помнила, когда она его выключила, вроде, в тот момент их стали забрали готовить на операцию. Время тогда превратилось для нее в некую недвижимо-кисельную субстанцию, и она в нем зависла.

Включила, пошли пищать входящие, Вера тупо уставилась на часы и глазам своим не поверила. Оказывается, наступил вечер уже следующего дня, больше суток прошло, а она и не заметила. Только сейчас поняла, что устала как собака, а сна ни в одном глазу.

Опомнилась, позвонила матери, они ж там с дедом волнуются. Вчера Вера категорически запретила ей приезжать, сейчас, когда все позади, уже можно. Но вечер субботы, лучше уж завтра с утра. Бабка плакала. От облегчения, от всего.

Позвонила Маринке, у нее из всех троих нервы самые крепкие. Ну та и вопила, у Веры с устатку чуть барабанные перепонки не лопнули! Вроде даже Костик подрывался, в трубке слышался его голос.

Потом позвонила Панкратову.

- Федор Михайлович, извините, что в выходной беспокою.

Он сразу оборвал ее.

- Вера Дмитриевна, как вы там? Помощь нужна?

- Нет, спасибо, сейчас уже все хорошо. Правда, спасибо. Но мне бы отпуск за свой счет.

- Не вопрос, я дам вам две недели оплачиваемого. И Вера Дмитриевна, напомните, пожалуйста, где вы лежите?

- Мы в ожоговом. Спасибо вам, - поблагодарила Вера, назвала адрес и отключилась.

Вроде отчиталась.

Снова по больничным коридорам, по которым за прошедшие тридцать два часа километры намерила, пошла к реанимационной. Присела напротив входа, там кроме нее было еще двое ожидающих, закрыла лицо руками и задумалась.

Очнулась от ощущения чужого присутствия. Подняла голову - старуха Верховцева. Неприятное чувство, Вера хотела было отвернуться, но сдержалась, и поздоровалась:

- Здравствуйте, Валерия Аристарховна.

Та встрепенулась, чопорная физиономия изобразила странное чувство.

- Здравствуй, - и спустя какое-то время добавила: - Вера.

Потом как-то бессильно и растерянно махнула рукой в сторону реанимационной.

- Как... ребенок?

Как? Вера сама не знала.

- Должен быть уже лучше, - прокашлялась, чтобы прочистить пересохшее горло. - Скоро должен от наркоза отойти. Жду.

- Да, - растерянно повторила старуха, коснувшись рукой лба. - А где Александр? Почему он не рядом с тобой?

Непривычно прозвучало. Хотя, в ее возрасте полная дезориентация в пространстве, слом стереотипов и приоритетов, это непросто.

- Он рядом. Он... сильно помог, Валерия Аристарховна. Сейчас он спит, как проснется, вам позвонит. А вы идите домой, вы устали.

- Да, хорошо, - кивнула она, соглашаясь.

Потопталась еще немного и ушла.

Старая женщина. Старая, больная и одинокая, Вере вдруг стало жаль ее.

Приготовилась было ждать дальше, но тут перед ней возник врач и сообщил, что Вовка очнулся.

- На одну минут, не больше, - строго сказал он, заводя Веру внутрь.    

В этот момент она не чувствовала ног под собой, сердце затрепыхалось, в глазах застыли слезы. А он, ее мальчишка... Весь перевязанный, нос торчит, вихры из-под повязки, глаза блестят.

- Ма, ну прекрати, - зашептал. - Ну что ты! Со мной все хорошо.

Вера закивала, закрывая рот рукой. Мужчина.

- Я вижу, вижу...  

Казалось, всего секунду побыла, а врач уже скомандовал на выход. Нельзя.

- Переведут в палату, наговоритесь еще.

Ну что ж, она и так была благодарна, что ей дали сына увидеть. Нервное перенапряжение, державшее ее как штырь в позвоночнике, стало отпускать. Побрела обратно, в блок, где лежал Верховцев старший. Домой ехать не собиралась в любом случае, а там свободная кушетка, на которой можно было поспать. Она бы сейчас хоть полу прилегла, хоть в коридоре. Все смешалось в жизни, на войне как на войне.    

Уже у самой двери в палату пораженно остановилась.

Оттуда доносились голоса, Вера узнала говоривших.

глава 59

Оказывается, старуха Верховцева не ушла. Но даже не это поразило Веру, а сам смысл того, что она говорила. Негромко, с паузами. Ее старческий голос сейчас звучал совершенно иначе, не так как обычно - сухо и надменно, а по-человечески.

- Саша...

За все десять лет Вера не помнила, чтобы она хоть раз так назвала своего сына.

- Я очень горжусь тобой.

Снова пауза. Потом тихо и хрипловато прозвучал ответ Верховцева:

- Ну что ты, мама, я ничего особенного не сделал. Это был мой долг по отношению к сыну.

- Это... был поступок мужчины.

- Успокойся, мама. Ты просто переволновалась.

Наверняка скептически поморщился, в этот момент Вера прямо видела его лицо.

- Не перебивай меня, Александр! - На мгновение привычное Верховцевское высокомерие прорвалось в голосе Валерии Аристарховны, но старуха тут же смягчилась: - Ты не понимаешь. Твой отец не был способен на такое. Для меня. Для нас.

Она добавила это как-то слишком горько, с такой затаенной обидой, что Вера поразилась снова. Жили все-таки под каменной броней в сердце этой женщины чувства. На какое-то время воцарилось молчание, потом Валерия Аристарховна проговорила:

- Я видела Веру. Мы поговорили... Как у тебя с ней?

- Не знаю, мама. Ничего не знаю.

- А с этой?

- Не напоминай. Я жалею что... А! Довольно об этом.

Повисло молчание. Что для Веры были сейчас эти его слова? 

- Знаешь... Я больше не буду вмешиваться в твою жизнь.

Донесся сиплый смех Александра.

- Я просто... Я хочу объяснить. Я пыталась рассказать, объяснить, но ты ушел, не пожелал слушать.

- Теперь я не могу уйти, и у меня нет выбора. Слушаю тебя, мама.

Вере почудилась дикая усталость в его голосе. Наверное, его лихорадит или обезболивание отходит. Неужели нельзя было перенести этот разговор? Валерия Аристарховна как всегда в своем репертуаре.

И все же, когда та заговорила, Вера снова поразилась.

- Я хочу объяснить, почему всегда была против... секретарш.

Последовало молчание.

- У твоего отца тоже была страсть к подобным особам. Только в отличие от тебя он вообще не пропускал ни одно юбки. Секретарши у него менялись каждые несколько месяцев. Мне было противно, но это меня не трогало. И только с одной у Всеволода был серьезный роман, длившийся несколько лет. Любил ее! Что я только не делала, чтобы он ее бросил!

Последовала злая звенящая пауза, наполненная застарелой ревностью и обидой. Уж сколько лет, как тот умер, а все не простила.

- Мария Панкратова. У него был сын от этой женщины, твой отец оставил ему половину своих денег.

Вера зажала рот рукой, мелькнула страшная догадка. Слишком неожиданно, шокирующе! Это переворачивало все с ног на голову.  

- Ты не могла сказать об этом раньше?!

- Я пыталась еще тогда, ты сам не захотел слушать.

Послышалось движение, шум отодвигаемого стула.

- Александр, тебе нельзя вставать. Давай позову я врача.

- Мама, оставь меня, уйди!

Вера поняла, если бабка сейчас выйдет, они столкнутся носом к носу, и быстро пошла по коридору в сторону лестничной клетки. Выбежала и встала на площадке, хватая ртом воздух.

Надо было отдышаться, осмыслить.

***

То, что с ними произошло за последнее время, ни в какие рамки не укладывалось. Сначала несчастье надвинулось гигантской волной, чуть не раздавило, сорвало все покровы, ободрало до мяса. Вера судорожно хмыкнула, некоторых буквально.

А теперь еще это, последнее - просто шок.

Как теперь с этим жить???

Вот где подвох-то. Потому что не берут людей с улицы заместителями гендиректора. Даже по чьей-то протекции не берут! Это же бизнес. А ее экстремал - шеф, новичок, дилетант, явившийся ниоткуда?! Ведь он настолько тонко действовал, стопроцентно знал обо всем. Теперь в ином свете представали все его оговорки, и странности поведения. Ничего личного, но это же, мать его, бизнес.

А ее все-таки использовали.

Ну, Федор Михайлович... 

Несколько раз порывалась набрать Панкратова, потом спрятала гаджет - не телефонный разговор.  

Застыла на лестничной клетке, обхватив себя руками. Ее опять трясло.

Надо успокоиться и все выяснить. Отрешиться от мыслей, заснуть, подумать об этом завтра. Прилечь.

Но где? Вернуться в палату к Верховцеву после того, что она только что услышала, никак не получалось. Вера просто не смогла бы сейчас рядом с ним находиться.

Спустилась на несколько этажей и побрела в холл.

глава 60

От усталости бил озноб, а нервное перенапряжение не давало расслабиться. Вера сидела на диванчике в холле, бродила, снова сидела и снова бродила. Думала. В голову же всякая ерунда лезет.

А холле убиралась санитарка. Ну, слово за слово, разговорились. Та когда узнала, что Вере приткнуться некуда, предложила:

- Давайте, я вас в кладовой на ночь устрою, туда никто не зайдет, спокойно выспитесь.

Да хоть в кладовке, хоть где! Снова куда-то шли, только уже по другим коридорам, петляли, заворачивали, ночная больница как иной мир, в котором можно спрятаться от себя, закрыть глаза и наконец уснуть, чтобы завтра с новыми силами...

Глаза действительно закрылись, стоило ей опустить голову на подушку.

***

Провалилась в сон, а утром проснулась как от толчка с каким-то непонятным предчувствием. Посмотрела на часы, около девяти. Надо по-быстрому выбираться отсюда и хоть как-то привести себя в порядок. Толкнулась в дверь, а дверь закрыта.

Сначала не поверила. Толкнулась снова. Закрыто снаружи на ключ.

Вот это был сюрприз.

Несколько секунд ушло на осмысливание. Потом минут десять на то, чтобы колотить в дверь и создавать максимум шума. Эффекта никакого. Вот когда Вере стал до конца понятен трагический комизм фразы:

«Утро провел отвратительно. Оказался запертым в уборной».*

Абсурд. Нет, она, конечно, не сложила руки, попытки были возобновлены. Однако в воскресное утро больница, казалось, вымерла. Только спустя полчаса на дикий шум, что Вера там устроила, появилась сердитая санитарка, и ее таки выпустили.

Честное слово, лучше бы уж ночевала в одной палате с бывшим мужем!

В итоге злая как черт, голодная, нечесанная и немытая.  

Посмотрела на часы, половина десятого. Мама должна была подъехать к часу, в реанимационную к сыну идти было рано. А в душе почему-то крутится, крутится...

Кое-как привела себя в порядок и позвонила Панкратову. Он ответил сразу, как будто ждал звонка. Но как начать этот тяжелый разговор?

- У меня к вам вопрос, Федор Михайлович. Извините, что звоню выходной, и что, возможно, отрываю от более приятных занятий. Один вопрос... простите, если говорю немного бессязно.

- Давайте не по телефону, Вера Дмитриевна. Вы там, в ожоговом центре? Я сейчас подъеду и вы ко мне выйдете. Ладно?

- Да, хорошо, - ответила Вера.

Отключилась и приготовилась ждать. Время снова тянулось бесконечно, она хмурилась, уставившись в пространство. Наконец от Панкратова пришел звонок.

- Я подъехал, жду вас у главного входа.

Вера сразу подхватилась и вышла. Снаружи был снег, холодно, озноб тут же стал пробирать крупной дрожью.

- Вы замерзли, пойдемте в машину, - проговорил Панкратов, увидев ее.

Сегодня мужчина был на редкость серьезен, куда только обычный легкомысленно-взъерошенный вид делся. А в машине тепло, Вера немного отогрелась.

- Задавайте свой вопрос, Вера Дмитриевна, - проговорил, глядя перед собой.

- Вы хотели с моей помощью уничтожить Верховцева?

Он неожиданно рассмеялся и покачал головой.

- Я расскажу, как было, а выбудете судить сами. Но скажу честно, да, изначально я планировал развалить его бизнес.

Неприятно стало.

- А то, что вы говорили о своей маме?

- Это была правда.

- Вот как, - нахмурилась Вера.

- Я как раз собирался открыть дело, и тут вас очень кстати нашел Щуров. Предвосхищая ваш вопрос, скажу, что он действительно родственник мамы. И да, я был рад и счастлив взять вас к себе на работу.

- Потому что я слишком хорошо была знакома с бизнесом Верховцева?

- Не только. Еще и потому, что вы лучшая.

В какой-то момент Вере стало просто обидно, кругом полуправда, и ее все-таки использовали.

Он снова заговорил, глядя на свои руки, сложенные на руле:

- Возможно, у меня и были такие планы. Скажу вам больше, сначала, когда только встретился с вами, решил, что отниму у него и женщину, и бизнес. Но потом увидел, как вы с ним смотрите друг на друга, как вы боретесь между собой, доказываете что-то друг другу. И в какой-то момент отступил, осознал, что не могу отнять у брата ни его жену, ни его бизнес. Черт побери, он же все-таки мой брат. В общем, все ваша вина, Вера Дмитриевна.

Ошарашивающее признание, у Веры рот открылся.

- Думаю, вам лучше встретиться с ним самому, - сказала она наконец.

И только подумала, что с нее хватит этого бреда, как зазвонил ее телефон. 

* - предположительно фраза из дневника Николая II

глава 61

Вера вздрогнула, слишком уж в последнее время телефонные звонки у нее с несчастьем ассоциировались. Но на этот раз вроде ничего страшного, однако и особо приятного ничего. Звонил Верховцев.

- Вера, ты где?

У нее брови на лоб полезли, прямо как будто встроенный датчик у него, блин... 

- Здесь я, в больнице.

- Зайдешь?

- Да. Сейчас подойду, - проговорила и отбилась.

- Отелло ваш? Ну да, болеющий мужчина.  - Панкратов состроил брови домиком. - Надо погладить по головке, постельку ему поправить. Только рожая, женщина может хоть приблизительно понять те муки, которые испытывает мужчина с температурой 37,2.

Может, конечно, он шутил с целью подбодрить и рассмешить ее, но рассердил он Веру знатно. В каждой шутке есть доля шутки. По головке погладить? Да не случись всего этого несчастья с Вовкой, она бы к постели Верховцева на пушечный выстрел не приблизилась!

А вообще, Вера пришла к выводу, что господину Панкратову тоже не мешало бы узнать, за что ее называют рыжей стервой. Обернулась к нему с своей самой лучшей улыбкой, подбавила свету во взгляд и по-доброму так произнесла:

- Ну что, Федор Михайлович, сходим, навестим Верховцева? Мне кажется, сейчас самый подходящий момент повторить ему все то, что вы мне только что говорили.

Как бы хорошо этот человек не владел собой, он разом перестал посмеиваться и напрягся, потому что разговор предстоял непростой.

***

А дальше они ныряли в сонные глубины воскресной больницы, решали вопросы с персоналом, оказалось, его перевели в новую комфортабельную палату. Потом преодолевали холлы, бесконечные переходы, лестничные клетки, этажи, лифты.

- Наверное, в больницах всегда столько коридоров, чтобы человек задумался о бренности бытия и отрешился от всего земного, - сказал Панкратов и поежился .

- Это вы еще местные кладовки не видели, - пробормотала Вера. - Прекрасное место о бренности подумать, о величии бытия, и даже о его глубинах.

Наконец дошли. У входа в палату Вера на секунду остановилась, собираясь морально, а потом толкнула дверь и вошла.

Александр полулежал на постели, бледный, но уже не такой серо-зеленый, каким был вчера после операции. Увидел ее в дверях, глаза загорелись, неуловимо подался вперед:

- Здравствуй, - начал он.

И тут же напрягся, как зверь, изготовившийся к прыжку, волной прошлась по коже его давящая энергетика. Потому что вслед за ней в палату вошел Панкратов. Александр Взглянул на него, на Веру, и процедил, обращаясь к Вере:

- Какого черта ему здесь нужно?

А кулаки сжались на простыне, ну точно сейчас искры полетят.

- Думаю, вам двоим стоит поговорить наедине, - сказала она как можно более нейтральным тоном и ушла, представляя, какая тут начнется коррида.

***

Слаб, прикован к постели, пусть это ненадолго, но для такого физически сильного, гордого и независимого человека, каким был Верховцев, это крайне неприятное, досадное и унизительное состояние. Его противник сейчас стоял напротив, ехидно ухмыляющийся, полный сил, здоровый.

А Вера ушла. Сердце потянулось за ней и заболело, как будто от него оторвали полосочку. Перевел взгляд на Панкратова, и сразу вспомнилась старая поговорка:

«Больного надо трахать в постели».

Не думал, что сам когда-нибудь окажется в таком положении буквально. Но он не собирался показывать свою слабость.

- Пришел полюбоваться? - спросил вызывающе.

- Да нет, - ответил тот. - Скорее по делу.

По делу? Он должен в это поверить? Александр сделал вид, что поверил.

- Я слушаю, - проговорил он, глядя на Панкратова.

А ведь этот человек его брат, вдруг до боли четко понял Александр. Брат, твою мать, а он ни сном, ни духом... Трудно было осмыслить. В сорок два с лишним года как-то тяжело с такой новостью свыкнуться. Чего там вытворял их папаша, он не имел ни малейшего желания знать. Но сам-то он, сам... Бог отвел его идиота, спас. Вчера, когда мать вывалила на него скелет из семейного шкафа, Александра долго трясло от противоречивых чувств и эмоций. А сейчас они просто зашкаливали.

Да и тот не выглядел спокойным, хотя и хорошо держался.

Гость, который его брат, прошелся по палате, прокашлялся, оттягивая воротник, взглянул на дверь. Александр следил за ним взглядом.  

- Так вот, по делу, - начал Панкратов, придвигая стул. - Ну, во-первых, ко мне обратилась твоя бывшая сотрудница с предложением приобрести некоторую информацию.

Значит, Вика все-таки начала сливать его. Сука. Так ему и надо.

- Я приобрел и уничтожил.

До последнего времени этот человек воспринимался врагом, и более того, Александру с самого начала казалось, что он уводит у него Веру. И вдруг это. Трудно было непредвзято воспринимать его слова и действия. Александр долго осмысливал, потом выдавил:

- Спасибо. Сколько я тебе должен?

- Позже сочтемся.

Это накладывало обязательства, а быть кому-то обязанным Верховцев не любил. Но если ты в постели, скажи спасибо, что тебя хотя бы не трахают. Поэтому он молча слушал.

- Во-вторых, тебе нужно срочно включаться в работу, сейчас пойдут тендеры, которые упускать нельзя. И порядок навести не мешало бы.

А то он этого не знал! Ему надо срочно возвращаться в строй и работать, не покладая рук, а он лежит тут на больничной койке. Александр ни на секунду не пожалел о том, что сделал, и при случае сделал бы то же самое. Просто теперь ситуация сложилась патовая - как серпом по яйцам.

Пока его подлатают, при самом идеальном раскладе пройдет месяц, а то и все три. Заместители, конечно, есть, но ни одного толкового настолько, чтобы можно было безбоязненно скинуть на него бизнес. Получалось, пока он здесь валяется, там вся работа встанет.  Плохо, конечно, но таков был стиль его работы, все и всегда решал только сам.

- У меня к тебе предложение, - вторгся в его невеселые мысли голос Панкратова.

- Какое? - спросил Александр мрачно хмурясь.

- Толковое, - кивнул тот, самодовольно улыбаясь. - В рамках консорциума я мог бы оказать тебе помощь.

Помощь? Что за бред он несет?

- Не понимаю. Какая помощь? О чем ты?

- Командировать на время болезни своего специалиста. Заместителя, который за полгода сможет вытащить твою фирму в лидеры.

Хотелось послать его лесом. А потом вдруг бац - и дошло. Это же...!!!

Мужчины уставились друг на друга. Александр зачем-то бросил беглый взгляд на дверь, сглотнул и спросил:

- А она согласится?

- Ну, - наморщил лоб Панкратов. - Если грамотно все изложить и апеллировать к производственной необходимости...  

глава 62

Оставив этих двоих самих разбираться со своими скелетами в шкафах, Вера пошла к реанимационной. Ей вчера обещали, что пустят к Вовке на минутку, а время уже как раз подходящее. Устроилась напротив входа, стала ждать и опять уплыла в свои мысли.

- Вера Дмитриевна?

Она чуть не подскочила от неожиданности. Шеф. Да что ж такое, разве ж так подкрадываться можно?!

- Мы тут с ва... с Верховцевым поговорили...

- Да? - нахмурилась Вера, потому что вид у того был озабоченный. - Пришли к консенсусу?

- В общем и целом, да, - мужчина почесал левую бровь. - Но вы понимаете, какое дело...

Темнит, подумала Вера, но в этот момент к ней как раз вышел врач.

- Я в коридоре подожду, - Панкратов кивнул и отступил в сторону.

Да она о нем уже и забыла, все внимание переключилось на то, что говорил врач. Она ничего особо не поняла, кроме того, что повязка сухая, нет температуры и отека и для его случая состояние у Вовки хорошее.

Опять не чуя ног, заходила к сыну, а у самой дыхание срывается. Но сегодня Вовка и впрямь выглядел бодрее, глаза уже не мутные. Поговорила с ним немного, и как будто живительной энергии глотнула, ребенку лучше, остальное не имеет значения.

А еще врач сказал, что если ничего из ряда вон выходящего не случится, его завтра передут в палату. И посоветовал ей ехать домой и нормально выспаться.

Ей хотелось сказать, ну как же, как же уехать??? Но врач уже ушел внутрь, а Вера так и осталась стоять у входа в реанимационную. Вышла в коридор, там Панкратов.

- Что хотели сказать, Федор Михайлович?

Он странно оглянулся и повел шеей. Потом поморщился:

- Вывих дает себя знать иногда. Но я, собственно, вот о чем...

И вывалил все на Веру разом. Она сначала слушала, ничего не понимая, потом наконец выпалила:

- Какая командировка? О чем вы сейчас говорите? Первым замом к Верховцеву? Временно возглавлять??? Полгода! Ничего себе временно! А ничего, что у меня ребенок в реанимации?!

- Вера Дмитриевна, подумайте, посоветуйтесь, время есть. У вас две недели отпуска, в конце концов. А с сыном побудет отец, все равно им лежать вместе.

Выдал свою гениальную идею, и пока она переваривала, открывая рот, как рыба, вытащенная на песок, быстро удалился.

***

Не успела Вера от шока отойти, на нее навалилась команда скорой душевной помощи. Приехали и затрезвонили все разом. Побежала к ним, и там началось.

- Вера! Ты ела?! Давай, езжай домой, мы подежурим!

- Да ела я, девочки, ела. Все нормально.

Она конечно не стала рассказывать в подробностях, что как было за эти двое суток. Но даже вкратце все выглядело каким-то жутким чудом.

- Вовка как? - Марину интересовало только это.

- Нормально вроде, - Вера уж боялась сглазить. - Врач сказал, завтра в палату переводят.

- А Верховцев-то твой, - пождала губы Люська. - Скажу честно, не ожидала. Возрос он в моих глазах, возрос.

Как зашел разговор про Верховцева, Вера не удержалась и выложила им про командировку. Ну женсовет же. Несколько минут девушки смотрели на нее, приоткрыв рты, потом хором захохотали. Истерически, с подвыванием.

- И ты еще сомневаешься? - вытирая слезы, простонала Люська. - Я так и представляю его рожу! Ты рулишь его фирмой, а он в это время с Вовкой сидит в больничке! А что, сам напросился!

Нет. Это, может, и очень смешно, но ей от этого было не легче.

Подруги пошумели еще, нагрузили ей еды, фруктов и всякого разного, и ушли. А ей куда теперь с этим? Пока думала приехала мама, привезла сменную одежду, одежду Вера взяла, а маму сразу назад отправила.

Осталась одна и побрела внутрь.

***

Остановилась в одном из бесчисленных и бесконечных пустых коридоров, сложила пакеты на подоконник и замерла у окна.

Сейчас, когда волна сумасшедших переживаний схлынула, в душе, совсем как на берегу после шторма, осталось много разного. Этот шторм малость подкорректировал все, в том числе и жизненные планы. И снова поставил ее перед выбором.

Как два с половиной года назад.

Как полгода назад.

Глаза прищурились, взгляд остановился на куче грязноватого льда и снега. Снег растает, будет вода, вода испарится в пар, станет облаком, прольется снова на землю дождем, замерзнет - станет снегом и льдом. И потом снова растает. Коловращение жизни.

Глупо переживать из-за того, что снег растает.

Все меняется, нельзя замереть во времени, остановиться, можно идти только вместе с ним и принимать или не принимать то, что оно приносит.

Полгода назад она точно так же стояла у окна.

Полгода прошло. Итог положительный.

Подхватила свои пакеты и пошла в палату к бывшему мужу.

***

Открыла дверь, Верховцев мгновенно повернул голову и аж дернулся весь. А потом поморщился, понятно, больно ему, все еще не привык, что скован в движениях.

Палата, кстати, у него отличная. С навороченной кроватью, с санузлом и душем, с гостевым диванчиком и прочей мебелью. Практически люкс. Все новенькое, блестящее.

Впрочем, за те бабки, что он взгрел клинике, они и не так могли расстараться.

Вера прошла внутрь, а он как затаившийся хищник следил за каждым ее движением. Ждал. Глаза настороженные. Главное, не обращать внимания.

Еду надо было поместить в холодильник.

- Ты хочешь есть? - спросила Вера.

- Нет, только недавно приносили обед.

Действительно, поднос еще стоял на тумбочке, рядом с кроватью.

- Хорошо.

Но фрукты на тумбочке все-таки оставила.

- Вера... - прокашлялся он, когда она прошла совсем близко, и запнулся, словно совсем другое хотел спросить. - Как Вовка?

- Врач сказал, если ничего из ряда вон выходящего не случится, завтра его переведут из реанимационной, - потом подумала и добавила: - Температуры вроде нет. Повязка сухая.

- Да? - он слушал с большим вниманием, глава блеснули довольством, а под конец облегченно выдохнул: - Хорошо.

Но тема иссякла и повисло молчание.

Вера взяла сменную одежду и направилась в ванную мыться, пока шла, думала, он дыру в ней прожжет. Главное, не реагировать. Когда ты принял решение, это несложно. Заперлась, включила душ, с наслаждением встала под горячую воду и тихонько запела про себя:

Королевы могут королей поменять

Пока короли на войне.

Не хочу больше чем надо знать,

А что теперь мне?

(из песни Елены Ваенги)

Потом не спеша переоделась и вышла. Ей показалось, у него шея свернется. Так же, не замечая этого пристального взгляда, начала складывать в пакет грязные вещи.

- Вера... - все таки не выдержал первым.

- Да?

- Ты... говорила Панкратовым?

- Да, - ответила, невозмутимо продолжая рыться в сумке.

Она перемещалась по палате, а мужчина все время следил за ней взглядом.

- И... - спросил наконец. - Что ты решила?

Вера повернулась к нему и посмотрела долгим взглядом и сказала:

- Я сделаю это. Подменю тебя, временно возглавлю твою фирму. Но! Только в том случае, если с нашим сыном будет все в порядке, и я буду уверена, что с ним рядом постоянно находится родной человек.

- Конечно, - с готовностью кивнул он.

- Но. К тебе, Верховцев, я не вернусь.

Подобрала свои вещи и вышла из комнаты.

***

Он проводил ее взглядом, а потом со странным выражением лица откинулся на подушки. Реагировала примерно так, как он и ожидал. Послала его лесом, но не отказала в помощи. Великолепная женщина.

Великолепная рыжая стерва.

В прошлый раз он покорял ее три года?

Усмехнулся, если его не обманывает предчувствие, теперь ему для этого понадобится вся жизнь.

глава 63

Дома без Вовки было дико, сиротливо и пусто. Они с мамой немного посидели на кухне, мама пыталась как-то разговорить Веру, но у той сил на разговоры не было. А может, просто не вызрело, не окрепло в душе настолько, чтобы можно было разговаривать об этом, не боясь, что каждое высказанное тобой слово станет ложью или пророчеством. В таких случаях лучше уж варить все в себе и молчать до поры до времени.

А потом Вера ушла спать. Вот только уснуть не вышло, в глазах словно спички застряли, а в голове разные мысли. Опять лежала, уставившись в призрачный потолок.

Сначала про Вовку думала, молилась, чтобы с ним все хорошо. Очень сильно надеялась, что осложнений не будет. Врач вроде обещал. Дай Бог. Она всегда верила, что у людей все делается по воле Божьей, но человеческими руками.

Да, вот, человеческими руками. Кстати, о руках.

Удивил ее Панкратов. У нее вообще сложилось впечатление, что этот человек сделает непредсказуемые ходы еще не раз. Потому что ему постоянно нужны новые горизонты, недостижимые цели, иначе станет скучно. Но сегодня Вера заметила в нем и другое. Он так сказал это... Брат. Ему не хватает семьи, и это тянется из детства. Наверное, потому он оставил свои планы и пошел на сближение с Верховцевым.

Что до Верховцева... то хотелось бы ей сказать:

- Ну вот и все, - и перевернуть страницу.

Так просто, да?

Было просто три дня назад, а теперь судьба подбросила горсть осложнений. Как будто кто-то перевел стрелки и передвинул пути. Так бывает, встретишь неприятного человека, свернешь на другую улицу, сделаешь круг, а потом бац - и ты застреваешь с ним в одном лифте.

Верховцев снова возник в ее жизни, когда Вера уже все доказала ему, и для себя - простилась. А теперь не захлопнешь перед ним дверь, не выбросишь. Повязаны, застрял лифт. Судьба снова знатно подшутила.

Пора прекратить рефлексировать. Да, он ее безумно обидел. Тем что бросил.

Хотя нет, бросила его она сама. Бросила и стерла из своей жизни, вернее, стерла себя из его жизни. И тут он почему-то вдруг засуетился, как будто это она его обидела. Прямо тяжело ранила, блин. Ну что с него возьмешь, всегда туго соображал, в отличие от нее, умевшей делить мухи и котлеты.

Обидел ведь даже не тем, что ушел в день рождения сына. Этот его грех не перед ней, а перед Вовкой, и его он искупает сейчас, отдавая сыну разом все то, что задолжал за девять лет.

И даже не тем, что завел молодую любовницу. Вера знала, что может уделать ее, и уделала без труда. Даже триумфа особого не испытала.

Он доверие ее предал.

И если бы не его поступок ради сына. Если бы не его корявые попытки это самое доверие вернуть... Вера представляла, что значило для такого непрошибаемого авторитарного мудака дать ей право рулить его гордостью, его фирмой. Сожрать свое Эго и не подавиться.

Он же ей это как провинившийся барбос любимую косточку, как голубь мира оливковую веточку в клювике протягивал. Чудила... Если бы не это, она б в его сторону больше смотреть не стала.

Впрочем, обидой Вера тоже никогда не жила. Потому что обиженная женщина не может стать счастливой. Мстить и мстить безостановочно, купаться в душевной горечи, черпать силу из растравляющего сердце яда? Брррр... Потому что мести всегда будет мало. Пробовала уже, противно! Раздавить обидчика, искать и находить новые поводы для обид и последующей мести, и так далее, потому что в этом и есть смысл жизни? Нафиг такой смысл.

Надо просто жить. И не каким-то там туманным будущим, а здесь и сейчас. И постараться стать счастливой. Свободной самодостаточной женщиной.

В конце концов, утомили Веру эти мысли, уткнулась носом в подушку и тихонько захихикала, вспоминая Верховцева. Как представила его физиономию в тот момент, когда она подошла совсем близко, ему достаточно было руку протянуть, чтобы коснуться. Ведь точно, извращенец хренов, хотел спросить про чулки.

Знаете, когда женщина становится свободной? 

Когда может без злости посмеяться над своим бывшим. Уходит ли при этом любовь? Нет. Уходит обида. А любовь вообще такое странное чувство, оно все время меняется, как пламя. То небо затмевает, то глядишь в упор - и вообще не видно.

Что-то понесло ее в философию, однако...

Сон наконец победил.

***

Назавтра Вовку перевели сначала в одноместную палату, тоже полностью укомплектованную и свеже отремонтированную, и Вера поселилась с сыном.

Обычно приживление трансплантата происходит в течение пяти - семи дней.  Потекли похожие друг на друга дни, наполненные процедурами, посещениями, звонками, обычной больничной суетой. Ожиданием и страхом неизвестности.

Наконец наступил пятый день, и врач в первый раз назначил осмотр раны.

глава 64

Одно дело действовать порывом, на стрессе, на адреналине все ощущается иначе, и другое дело потом, когда идет откат. Но это естественный процесс, его надо перетерпеть и все. Он мужчина, и он мог это выдержать.

А Вера захаживала к нему каждый день, но ненадолго, как милостыню подавала. Рассказывала, что там и как с Вовкой. Александра волновала каждая мелочь, он жадно выспрашивал подробности, и Вера отвечала. Но как только вопросы у него заканчивались и повисало молчание, она тут же подхватывалась и уходила.

В такие моменты ему хотелось заорать:

- Да сядь уже, посиди немного со мной, подари немного своего времени!

Но гордость не позволяла просить. Еще не позволяла. Она уходила, а он снова ждал.

Сейчас у него было много времени подумать и повспоминать, оценить свои собственные мысли и поступки. Откуда что пошло, причинно-следственные связи.

Сколько себя помнил, Александр был очень разборчив, случайных связей смолоду не допускал. И не только потому что мать вечно стояла у него над душой как дракон, как мрачный демон, со своими напоминаниями и примерами неправильного поведения отца, а просто потому что был достаточно горд и брезглив. И несмотря на дикую сексуальность предпочитал обходиться вообще без секса, чем трахаться с кем попало.

Вера в его жизни была открытием, с ней у него был огненный роман. Вспоминая теперь эти дни, мужчина невольно погружался в прежние ощущения и пытался понять, где пошел сбой. Чего на самом деле он искал?

Сейчас только понимал, что он искал огня, страсти. Того огня, что был у него с ней, а потом как-то сам собой угас. И ошибался, думая, что огонь в сексе.

Считал, что остро приправленной игрой можно добиться большего. Пробовал. Технически - да. Даже вернее, технологически. Потому что после этого иногда оставалось странное послевкусие, а его натуре это ощущение было противно. Потому выходило, что подобное удовольствие шло рука об руку со злостью.

Потом случилась Вика. Теперь, когда думал об этом периоде, некоторые моменты просто не поддавались определению. Какой-то пролапс сознания, иначе как бес в ребро не назовешь. И эта его жизнь на два дома, она тоже ощущалась как грязь. Вера с сыном воспринималась им как семья, и пусть там угас сексуальный интерес, семья представлялась незыблемой, неотъемлемой его частью. А Вика была удобна в работе и давала тот самый технологичный секс.

Тогда ему казалось, надо упорядочить, разделить семью и секс, будет правильно и все наладится. Не важно, что ему тогда казалось, стоило ему начать приводить в исполнение свой дурацкий план, как семья рухнула.

Зато он внезапно нашел тот самый огонь, который искал.

Огонь был не в сексе, он был в женщине. В женщине, бл****!

Дорого заплатил Александр за это знание.

А потребность, что он в ней испытывал, неожиданно стала трансформироваться, приобретать иные формы. Это было ново и не совсем понятно, он не знал имени этому чувству. Пытаясь понять потом, пытался вернуть, но она отсекла его. И не приблизиться, не пробиться. Он и в консорциум-то влез из-за нее. И опять приобрел неожиданное. Все-таки странно было в сорок два с лишним года обзавестись братом. Он пока толком не осознал.

В общем, пока лежал, в голове вертелось разное.

Самого его тоже таскали на процедуры, обширная площадь ободранной шкуры саднила и сочилась юшкой, ему сразу же предложили закрыть раневую поверхность эксплантатом, но он не захотел. Пусть останутся шрамы. Может, были какие-то глубинные, сентиментальные мотивы, а может, просто сама мысль о том, что ему прилепят что-то, вызывала брезгливость и отторжение.

Короче, не хотел и все. Это его желание, и это никого не касается.

А сегодня был особенный день.

***

Ох, как Вера нервничала, вышагивала в коридоре, пока Вовке снимали верхние слои повязки, чтобы оценить состояние. Врач сначала сыпал терминами, которые она не особо понимала, а потом сказал по-простому:

- Трудно поверить, но тьфу-тьфу-тьфу, постучите по дереву, хорошо приросло. Все-таки порода у ваших мужиков крепкая. Такое редко увидишь в наше время, Вера Дмитриевна.

Доктор еще что-то говорил и говорил, а у нее уже все перед глазами поплыло. Чуть не расплакалась от счастья. Побежала рассказать, он имел право знать первым.

***

Врач, который регулярно заходил к нему и докладывал о состоянии сына, он сказал, что сегодня Вовку будут смотреть в первый раз. Александр здорово переживал. Приживется, не приживется...

Очень сильно надеялся, что это произойдет, молился даже. Когда пришла Вера, взволнованная чуть не до слез, и стала сбиваясь рассказывать, его вдруг так торкнуло, самого до слез прошибло от острого осознания, что это ЕГО сын, что у него получилось. В горле застрял комок, душа переполнена...

Новое чувство, непонятное, от него больно в груди.

***

Вроде вышли из петли, теперь можно было смотреть в будущее.

И, как оно всегда бывает в жизни, новый виток развития принес свои сюрпризы.

глава 65

Смена ролей порождает э...

Трудно было подобрать слова к тому, что это порождает. Все, что в голове у Александра Верховцева на эту тему возникало, было в основном матерного свойства.

Как только состояние Верховцева младшего улучшилось настолько, что Вера могла приступить к работе (Панкратов стоял над душой и постоянно этот момент контролировал), ее сменил на посту дед. В смысле бывший, а может и не бывший, ситуация-то какая-то застрявшая, в общем, гражданский тесть Александра.

Учитывая то, как Дмитрий Сергеевич к недозятю до этого несчастного случая относился, совместное пребывание в одной палате, даже очень просторной, поначалу было мягко говоря напряженным. Палата превратилась в казарму, в которой каждый негласно проталкивал свою дедовщину, а Вовка работал буфером. Но это можно было пережить, в конце концов, мужчины кое-как притерлись между собой.

А по больнице прошел слушок, что гражданка Самойлова В.Д. никакая этому VIP клиенту не жена, а заместитель. И на него стали клеиться некоторые особо ушлые и бойкие девицы из медперсонала. Видный мужчина, сочный, настоящий мачо, а главное неженатый и денежный! Почему бы не попытать счастья? Расслабление и скорая эротическая помощь в комплекте с медицинской как раз то, что свободному сексуальному мужчине нужно для скорейшего выздоровления, так сказать. А там, глядишь, ему понравится, и вот он билет в счастливую жизнь. Некоторые просто из любви к искусству.

В общем, массаж и ненавязчивый минет ему предлагали при каждом удобном случае.

Его воротило от этих предложений Во-первых, потому что он вообще был слишком переборчив во всем. В еде, в одежде, в условиях пребывания и окружении, ему всегда требовалось все самое дорогое и лучшее. А уж тем более, в женщинах. А во-вторых, здесь рядом были его бывший тесть, и без того смотревший на Александра подозрительно, и самое главное - сын. После нескольких скандалов, к нему из персонала приставили только опрятных возрастных тетечек и мужчин.

Еще были посетители, мать их.

Из фирмы потянулся ручеек недоумевающих жалобщиков всех мастей, недовольных нововведениями. Недовольных приходилось отправлять разбираться со всеми вопросами к ВРИО, за спиной которой маячил хитромудрый глава консорциума. Это был психологически сложный момент, как будто сам себе руки обрубил. Перенести его оказалось тяжело.

Но хуже всего была неожиданно обрушившаяся на Верховцева ШКОЛА!

Тем, кто не в теме, трудно понять, что чувствует успешный и состоявшийся сорокадвухлетний бизнесмен, когда не может правильно решить школьную задачу сына. Фиаско и полный финиш это был, потому что бывший тесть задачу-то решил. Сначала целый день дулся на весь мир, потом пришлось, чертыхаясь на идиотскую систему образования, извратившую всю нормальную человеческую логику, погружаться с головой в дебри школьной программы, и срочно наверстывать. Потому что к ним повадился еще и Панкратов, а уж этот злодей, обычно не дочитывая до конца, уже видел "правильный" ход решения.

Это была неизвестная сторона бытия, неосвоенная, прежде для него закрытая. И он опять немного потерялся по жизни. Находить свою нишу, мириться с ней или не мириться, добиваться, все это приходилось делать заново.

***

Вера... Она регулярно звонила и иногда приходила.

Забегала на минутку к сыну. Ну и к нему, по остаточному принципу.

Нихрена этого его никуда не приблизило, наоборот, цель только отдалилась. Моментами готов был Панкратова с его гениальными идеями в унитаз макнуть головой, но нельзя, брат же, в конце концов. К тому же, он ощущал, что уже встрял в это дело, назад дороги нет. Да и наладившиеся у него отношения с сыном того стоили. И даже немного наметился прогресс в отношениях с бывшим тестем, теперь тот его терпел.

Странно так все получалось, быть в своем представлении уже не центром мироздания, а его частью. Ново, необычно, к этому еще надо было привыкнуть.  

А Вера неуловимо изменилась, в стревозных серых глазах появился стальной блеск, а рыжая грива смотрелась по-особенному воинственно, грозно и совершенно потрясающе. Немного похудела, наметилась резкость в движениях и какая-то особенная сила и стать. Впрочем, у Веры всегда была сила и стать.

Верховцев смотрел и иногда не узнавал ее. Не понимал, как эта львица могла сидеть дома, прятаться под шкуркой дохлой кошки и изображать из себя остывшую домашнюю грелку? В этом плане, все произошедшее было конечно, к лучшему. Но опять-таки. Для него практически ничего не меняло, кроме того что теперь как бы сидел дома он.

А уж что про нее рассказывали доносчики и жалобщики, которые таки наведывались к нему в больницу, просветить высокое начальство о творящихся в компании беззакониях и несправедливости...

глава 66

Собственно, приказ о назначении первого заместителя - ВРИО генерального директора прикомандированной из головной фирмы консорциума Самойловой В.Д. Верховцев отдал сразу после того Вера на эту авантюру согласилась.

В фирме это вызвало шок, приказ сначала сочли фальшивкой. Однако опровержения не поступило, напротив, пришли новые сведения, подтверждающие и дополняющие. Еще куча приказов вслед. И все же, до определенного момента (до первого понедельничного внутреннего совещания) никто не хотел верить, что это может быть всерьез.

Конечно, Веру тут помнили, но... Но это был нонсенс!    

В общем, к тому моменту, когда прикомандированная первый заместитель - ВРИО гендиректора Самойлова В.Д. появилась, в фирме ее уже ожидали и встретили, настороженно затаившись.

Начало правления было тоже сродни шоковой терапиии. Потому что вместо нудного совещания, на котором начальники отделов сонно жевали привычную резину, она просто затребовала от каждого подготовить письменные предложения о усовершенствованию работы во вверенном направлении, и предложила разойтись по местам. Восприняли это по-разному, кое-кто вздохнул с облегчением, потому что предложения такие давно в голове были, а некоторые откровенно в штыки.

Один из наиболее шовинистски настроенных руководящих сотрудников вполголоса бросил презрительный фразу, мол, всем известно, каким местом потаскухи выбиваются в королевы. И открыто сказал, что не ей ломать сложившийся годами твердый порядок. Это он конечно зря.

Потому что незамедлительно получил высказанное спокойным тоном предложение либо принять новую политику фирмы в рамках консорциума, либо освободить должность. Все еще не осознавая серьезности, встал в позу и написал заявление, в итоге в течение часа он занимаемую должность освободил. Веру, правда, после этого трясло.

Но устоявшиеся порядки следовало если не ломать, то значительно усовершенствовать. Набрать новых инициативных людей, способных работать в команде и самостоятельно мыслить. Первое время было адски трудно, все через сопротивление, открытое или тайное. И нельзя отклониться, нельзя позволить себе слабину.

Помощь ей была, конечно.   

На двух следующих внеочередных заседаниях вместе с ней присутствовал сам глава консорциума Панкратов и три представителя наиболее крупных фирм, после этого ситуация нормализовалась и пошла работа.

Были частные заказы, фирма давно на рынке, наработанная клиентская база, но для развития нужны были крупные престижные бюджетные заказы. Разумеется, дорога опять вела в Департамент. И снова незабвенная Татьяна Анатольевна помогала ей сведениями и кадрами. И надо сказать, к Самойловой охотно шли работать. Ибо авторитет, перспективы.

А параллельно тендеры, непрерывная гонка, поток. 

В этом бешеном ритме, казалось, невозможно жить. Но именно в нем и была для нее настоящая жизнь, где она могла реализоваться как личность. Обычная жизнь деловой женщины, у которой достаточно личных воспоминаний, чтобы написать несколько книг на тему: «Как закалялась сталь».

Как она закаляется, эта самая «сталь»? Трудом, огнем, мечом, силой, талантом, терпением. Работой, короче говоря.

***

Думаете, это было легко?

Вот когда понадобились все ее способности абстрагироваться от ситуации и отключать эмоции. Мыслить нестандартно и мгновенно реагировать. Казалось, вся ее предыдущая жизнь, все встряски и неприятности были всего лишь подготовкой к этому этапу жизни. Потому что теперь, пройдя эту школу, она была готова.

Интриги, саботаж и неприятие старого руководства, в большинстве своем состоявшего из мужчин. Легко ли было женщине преодолевать все это? Офисный мир только с виду кажется цивилизованным и приличным. А на деле пауки в банке, пираньи, садок для крокодилов.

Легко ли было ей в первый раз переступить порог фирмы, где ее знали столько лет, и если и улыбались в лицо, то за спиной непременно шептались, поливали грязью и перемывали кости? Чего только ей не приходилось о себе слышать. И то, что она спит с Панкратовым и половиной консорциума, а прежде была любовницей Верховцева, и что у нее от Верховцева ребенок. И то, что он ее списал, потому что старая стала, и завел молодую, Вику-то тоже все прекрасно помнили, всего месяц назад уволилась. И что самого Верховцева слили, а теперь банкротят фирму.

Это было своего рода приятное дополнение к рабочим будням. Бонус.

Кстати, о бонусах. Вика демонстративно уволилась еще при Верховцеве, и он выплатил ей нормальные отступные. Видимо, сначала думала, тот загнется без нее, позовет обратно, а потом начала мстить. Увы, как известно, «единственное, чего люди не прощают — это то, что ты без них, в конце концов, обошёлся»*. Эту часть информационной войны взял на себя Панкратов.

Но она же делала это не в одиночку, были те, кто ее поддерживал в фирме. У каждого есть свои единомышленники и свой тыл. Разбираться с этим наследством пришлось Вере. Много дерьма всплыло.

С Викой она несколько раз потом сталкивалась в Департаменте. Реагировать на нее бурно, как та, возможно, и ожидала, а уж тем более добивать, Вера не собиралась. Считала ниже своего достоинства. Потому что игнорирование тоже может быть идеальным оружием, оно провоцирует врага совершать ошибки.

Вера видела ее сначала при одном руководителе предприятия, потом при другом. А потом Вика вообще куда-то исчезла. У Веры было серьезное подозрение, что Панкратов содействовал этому и попросту перекрыл ей кислород.

Интересный сложился у него с Верховцевым тандем. Хорошее партнерство, то ли родственное, то ли деловое. Панкратов появлялся время от времени, присутствовал на совместных заседаниях, генерировал идеи. У Веры даже сложилось впечатление, что фирму у брата он отнимать не стал, зато таким образом закрыл гештальт с желанием прибрать к рукам семейный (еще отцовский) бизнес.

И все же, она подспудно была уверена, что Панкратов в этом бизнесе долго не останется. Консорциум успешно функционировал, и по некоторым признакам ей было заметно, что ему становится скучно. Когда игра выиграна, она теряет остроту. Этим он от Верхоцева и отличался, тот был способен упорно и планомерно работать, переть танком в одном направлении всю жизнь.

Вообще-то, она на счет Федора Михайловича практически не ошибалась. Потому что как только позиции на рынке чуть-чуть закрепились, его авантюризм тут же проявился. Один раз, подвозя Веру в больницу, он как бы невзначай спросил:

- Вера Дмитриевна, как вы смотрите на то, чтобы для начала перебраться в Департамент?

Воззрилась на него настороженно.

- Нет, ну, разумеется, после того, как ваша командировка закончится.

Вера потерла рукой щеку, провела пальцами по лбу. Вот именно чего-то такого она от него и ожидала.

- А почему сразу не в шоу-бизнес, Федор Михайлович?

- Нет, Вера Дмитриевна, сразу в шоу-бизнес нельзя, надо сначала в Госдуме поработать, ну, или хотя бы в Администрации Москвы.

Нет, Вера, конечно, долго смеялась. Когда смогла говорить, сказала:

- В Департамент согласна, Федор Михайлович, а в шоу-бизнес уже как-то без меня.

- Да? А жаль, - и натурально так вздохнул.

Ответ был легкомысленный. Он хитровато блеснул на нее глазами и поправил свою взъерошенную шевелюру, а Вера, глядя на этого экстремала, подумала, чем черт не шутит? Потому что в каждой его шутке обычно только доля шутки, остальное-то вполне может оказаться очередной гениальной идеей.

***

Все это была теперь ее жизнь.

Но у деловой женщины была и личная жизнь.

Должна же быть у женщины, проделавшей меньше чем за год путь от домохозяйки - бывшей брошенной гражданской жены до успешной бизнесвумен, руководящей предприятием, личная жизнь?

*  - фраза принадлежит Марине Ивановне Цветаевой.

Личная жизнь деловой женщины. Тайны

Еще несколько месяцев прошло.

Уже третью неделю как Вера перебралась в контрактную службу Департамента. Командировка ее оказалась короче, чем предполагалось изначально, потому что раньше закончился у Вовки реабилитационный период и его выписали. А Верховцева выписали еще раньше.

Создалась двойственная ситуация. Вера больше не хотела там оставаться, а тем более, работать вместе с бывшим, и ушла. А консорциум работал прекрасно.

И поскольку там уже не было ничего интересного, Панкратов перебрался в Департамент строительства для начала помощником зама. И ее перетянул. А руководство фирмой сбросил на Щурова. Да, да, именно на него. Тот хоть и зарекался, что уже старый и больной, а за работу взялся. Видимо, ради того, чтобы опять с Верховцевым схлестнуться.

Веру эти мужские разборки, как они там будут рейтингами мериться, не интересовали. Она свое дело сделала, по итогам за полугодие вывела фирму Верховцева в лидеры по всем показателям. На итоговом заседании может затребовать пересмотр положения о главенстве к консорциуме. Если захочет.

Это все уже было для нее в прошлом.

Вот вроде квасилось все и бушевало, а отошел форсмажор, пошел откат. И началась обычная жизнь. Снова по субботам приезжал бывший, Вовку забирал на день. А у Веры появилось свободное время, которое она могла тратить на себя.

Но моментами ей казалось, что это время работает против нее. Потому что как-то застряло все в жизни. Накатывалось и откатывалось волнами, а желанная свобода никак не наступала.

***

Сегодня, как и почти каждую субботу, они с подругами собирались в кафе. В последнее время прямо часто, потому что было, что обсудить. Марина ждала третьего, они с Костей все хотели родить девочку, Люська как всегда оптимистична и одна, а у Леры был очередной переломный момент в жизни. И как обычно, она была в поиске решения.

С тем своим последним бойфрендом, попыткой номер четыре, она не так давно рассталась. Не выдержал испытания временем, пошел от нее налево.

- Послала его, - мрачно выдала Лера. - Пять минут гордилась собой, потом пол дня рыдала. И два дня пила не просыхая.

Оно и понятно, видок у подруги был помятый.

- Лер, что теперь? - спросила Марина.

Та пожала плечами, как-то вдруг загадочно закатила глаза, склонилась к столу и поведала шепотом:

- Поль нарисовался.

Поль было кодовое имя ее первого мужа. Самого первого.

- И что?

- Ну что-что... Сойтись хочет.

- А ты?

- Ой, я не знаю... Но попробовать можно. Ну, на это, для здоровья. А вообще, не знаю... Может, продинамить?

- А, ну да! - заржала Люська, вытаскивая гаджет. - У вас выйдет совсем как я недавно в Статусах про бывших вычитала. Вот:

«-Привет, не спишь?

-Не сплю...

-Мне плохо без тебя...

-Ты же сказал, что мы слишком разные и не можем быть вместе?

-Я пошутил...Можно я приеду?

-Приезжай я буду ждать.

Через полчаса 

-Открой мне.

-Не могу...Меня нет дома.

-Ты же сказала, что будешь ждать?

-Я пошутила...»

(Источник: https://millionstatusov.ru/statusy/ex.html)

Посмеялись. Потом постепенно тема сошла на нет, и разошлись.

***

Вера подвозила домой Марину, Костик был чем-то там занят, а ей самой уже трудно было с пузом за рулем. По пути разговорились.

- А ты, Вера? Как ты вообще справляешься?  

- Хорошо справляюсь, правда, поначалу было трудно, потом втянулась, пошло. А сейчас и вовсе красота, - усмехнулась Вера.

- Я не про это. Как у тебя с личным. Так и одна, никаких мужиков?

Вера промолчала, руки чуть крепче сжали руль, прищурилась. Марина смотрела на нее.

- Нет, конечно, что я, святая по-твоему?

- Было?

- Было, - кивнула Вера.

- И кто?

- Никто и звать их никак. Я их больше никогда не увижу и не вспомню. Только пусть это останется между нами. И между нами умрет.

- Конечно...

Разговор неожиданно стал очень серьезным, Марина отвернулась к окну, прижав ладонь ко рту.

- Я думала, у тебя с этим твоим Панкратовым что-то.

- А? Нет. У нас с ним хорошая дружба, и незачем ее портить, - поморщилась. - И потом он Вовкин дядя.

Но подруга ждала ответа, а Вере хотя бы один раз надо было это вслух проговорить, чтобы потом отпустить и забыть. Рассказывать о таком сложно, это должно было умереть в тайниках ее женской души, но беременная Марина сейчас была как исповедник.

- Нет, - Вера вела машину и смотрела вперед. - Это началось еще с того момента, когда мы затеялись с консорциумом. Каждый раз, как видела Верховцева с его куколкой, а он потом ко мне цеплялся, так и выворачивало от ненависти. Если бы я могла в тот момент, трахалась бы с другими прямо у него на спине.

Зло прозвучало это, Марина завозилась и охнула:

- Вера...

- Он был мне врагом тогда. Лютым врагом, самым настоящим! Хотелось отомстить, рожу его размазать за то, что он свою девку мне каждый раз под нос подсовывает. Да только месть вовсе не сладка. Месть отрава. И не могу я жить так, копя обиды. Тошно так жить. Но ведь не попробуешь, не поймешь, правда? Все же с опытом приходит.

- Ты знаешь, я тебя понимаю, - Марина нахмурилась, зажимая губы пальцами и затрясла головой. - Я ведь тоже один раз изменила Костику. Да. Не смотри на меня так, - у нее в глазах заблестели слезы. - Мы поругались, он дверью хлопнул. А я... от обиды... До сих пор жалею, не могу без слез вспоминать. Ему не скажу ни за что, пусть меня хоть режут.

- Да. Не попробуешь, вовек не поймешь... - протянула Вера.

На какое-то время воцарилось молчание. Потом Марина спросила:

- А теперь-то как?

- Теперь? - она перевела на подругу взгляд. - Теперь я не могу считать его врагом. И хотела бы, но не могу. После того, что он сделал, не могу.

Замолчали обе.

- Понимаешь, он сильно обидел меня. Страшно. Такое не прощается. Но, бл***! - Вера вдруг стукнула руками по рулю и тряхнула головой. - Как просто было раньше, когда я его ненавидела! А теперь я не могу! Не могу! Теперь он отдельно от Вовки не воспринимается. Смотрит, молчит, ждет. Под кожу мне пробирается... Думаешь, я не пыталась?

- Что, Вера? - тихо спросила Марина.

- Стереть его. Пыталась и не раз. Было у меня.

- Опять?

- Не опять, а снова, - сухо рассмеялась Вера. - Должна же у меня быть личная жизнь?

- И что...

- И ничего. Вижу их с Вовкой рядом и... Знаешь, Вовка дома его тапки прячет. От меня прячет... Чтобы я не увидела и не выбросила.

Неожиданно защипало в глазах и захотелось остановиться, но Вера справилась.

- Ну вот, во вторник Вовкин день рождения. Завтра снова возьму его в квест, а во вторник вечером будем по-семейному дома отмечать. Вовка пригласил его. Я не могла отказать.

- Да, уж... Положение, хуже не придумаешь.

- Ну почему же, и хуже бывало, - мрачно усмехнулась Вера, момент слабости прошел.

- Ох. Вера, даже не знаю, что сказать, - проговорила Маринка и вдруг громко ойкнула и схватилась за бок.

- Пинается?

- Ага, - ни один из пацанов так не пинался.

Посмеялись обе. Да, собственно, уже и приехали. Марина еще по дороге созвонилась, оказывается, Костик раньше освободился и теперь ее во дворе встречал. Обнял, прижал к себе, мягко улыбнулся, а она к нему прильнула.

А Вера теперь совершенно иначе смотрела на них, понимая, что ни хрена не понимает в том, что скрывают их взгляды, устремленные друг на друга. Светящиеся любовью, полные тепла. Семья, и это главное. Они вместе, а там, какие у кого тайны, разве это имеет значение?

Очень философский вышел разговор однако, подумалось ей.

А завтра с сыном в квест.

Личная жизнь деловой женщины. Квест - 1

Вчера, когда Вера вернулась, Вовка давно уже был дома. Поскольку ничего в отношениях не изменилось, бывший как и раньше, забирал его половине одиннадцатого, и привозил обратно в шесть. Наверх не поднимался, звонил.

Но Вера же видела его тапки, значит, он все-таки приходил к сыну, когда ее дома не бывало. И никто, ни дед, ни бабка, ни тем более Вовка, ей об этом ни слова. Партизаны, иногда складывалось такое ощущение, что против нее плетут какой-то вселенский заговор.

А Вера решила, раз они молчат, значит и она будет делать вид, что ничего не знает и не видит. Ладно, ну происходит какая-то тайная жизнь без нее, что ж теперь делать. Значит, или боятся ее реакции, или доверия не заслужила. Не хотелось ничего этого анализировать. Хотелось лечь спать и ни о чем не думать.

***

Во сне случился кошмар.

Казалось, слепит что-то, и душит. Руки какие-то душат. Наваливается тяжестью небытие. И она будто опять в той кладовке заперта в больнице, и не выбраться никак. Не выбраться! Проснулась, сердце колотится, дыхание сбилось.

Неприятный осадок оставил сон. Опять сознание сублимирует действительность в какие-то патовые ситуации. Однако кошмары давно ей не снились. Посмотрела на часы, а уже и вставать пора.

Утро затянуло кухонными делами. Приготовила завтрак, потом, вроде как показалось, что можно бы и чего-то к чаю. Испекла быстренько песочные печенюшки. А время потихоньку к одиннадцати. Вовка вертелся рядом, таскал печеньки и поглядывал на часы. Ну понятно, не сидится ему, для него квест событие.

Собрались, выехали. Вроде веселый, довольный, а все-таки Вера наблюдала в мальчике какую-то нервозность. Причина выяснилась уже когда подъехали на место и Вера увидела невдалеке машину бывшего. Странное чувство, невольно подобралась вся и стиснула руль. А Вовка выпрямился на сидении, глядя прямо перед собой, зажал ладони между коленями и тихо проговорил:

- Мам, ты не обидишься, что я папу пригласил?

Вот же партизан... Она терпеть не могла, когда ее ставят перед фактом. Но смысл сейчас становиться в позу и портить ребенку праздник? Вера выдохнула, повернулась к нему, потрепала по вихрам и сдержанно улыбнулась:

- Нет, не обижусь. Но вообще, в следующий раз было бы неплохо посвящать меня в свои планы.

- Спасибо, мам!

Мальчишка просиял, а ей как-то не по себе стало от его реакции. Что ж она, мегера какая, или тигр, чтобы ее бояться? Пока они там разбирались, пока выходили из машины, Верховцев тоже уже вышел и стоял ждал. Смотрел на них, но не подходил.

Оно и не удивительно, вряд ли у нее сейчас было приветливое лицо, располагающее к общению. Вовка рядом зашептал, как бы извиняясь:

- Я просто подумал, ну вдруг ты устанешь...

- Все хорошо, сын, ты правильно подумал, - проговорила Вера, в конце концов, несколько квестов это и правда утомительно, и кивнула бывшему.

Тот отреагировал сразу, но подошел как-то не очень решительно. Как сапер к мине, которую предстоит обезвреживать. Поздоровался:

- Здравствуй, Вера.

И молчит, в глаза смотрит. Ждет, давит энергетикой. Сказала ему:

- Здравствуй, - и первая пошла вперед.

Вера слышала, как они за ее спиной там переговаривались. Пусть. Хотят, пусть играют в свои игры.

***

Кстати об играх. Первый квест по программе был Лазертаг в темноте. Вовке еще в прошлом году хотелось, но он по возрасту никак в ту группу не подходил, там с 14 лет. Но сейчас с двумя взрослыми, да он еще и ростом вымахал. Допустили.

И пошел самый настоящий лазерный бой в почти кромешной темноте. Надо было перебегать по каким-то пространствам, прятаться, искать, стрелять из пистолета. А участников немало, всего набралось четырнадцать, полный состав. Вера очень боялась упустить из виду Вовку, но в какой-то момент игра захватила ее и отсекла.

Все как-то завертелось, мелькающие в темноте трассеры лазерного пейнтбола, туманчик, ползущий по полу. И ощущение постороннего присутствия.

Неожиданная вспышка прямо в лицо, странный запах - и она потеряла сознание.

Личная жизнь деловой женщины. Квест - 2

Темнота и шум в ушах. Провал.

И дикое напряжение на границе ускользнувшего сознания. Нельзя.

Надо! Организм еще пытается понять, что надо, а стальной штырь воли выталкивает, выталкивает его за границу этой мути обратно, заставляет вернуться.

Вовка! Вернуться. Надо.

Вязкий туман, сквозь который приходится продираться, странный проблески, снова темнота. И шум в ушах, какие-то всплески звуков. Мутно. Неприятно. Ммммм...

Резкие звуки вплетаются в эту муть, режут слух. Шум. Тряска.

А потом постепенно начало возвращаться сознание. Звуки ворвались:

- Дыши, Вера! Дыши!

Какое-то отчаянное бормотание, ощущение, что ее придавливают. Вырваться!

И эта тряска. До Веры стало доходить что ее куда-то несут. Бегом. Трясет, потому что на руках несут. И рядом топот. И голос:

- Мама! Что с тобой, очнись!

Вовка... Облегчение дикое. Сознание снова уплыло. Но почти сразу вернулось, потому что ее резко опустили вниз и начали резко тормошить.

И тут она наконец смогла открыть глаза. На диване она, в холле. Уперлась растерянным взглядом в глаза бывшего. Испуганные глаза, отчаянные, кажется, сейчас сейчас выскочат из орбит. Рот перекошен, на лбу складки, а руки даже не расстегивают, раздергивают ей на груди рубашку, так, что трещат пуговицы.

- Вера, дыши!

Способность двигаться возвращалась медленно, но Вера тут же постаралась оттолкнуть его, стягивая рубашку на груди. У него совершенно дикий взгляд проскочил, а потом он и сам отшатнулся. Убрал руки, отвел глаза, затряс головой. И вдруг взорвался криком:

- Что ты с собой делаешь? Зачем?! Как можно доводить себя до такого, Вера?! Кому это нужно?!

- Не кричи на меня, - тихо проговорила, пытаясь встать.

А сил пока нет, руки дрожат и голова кружится. И Вовка рядом, губы у мальчишки трясутся, в глазах слезы и какая-то дичь.

- Мама, что с тобой? Тебе плохо?!

Хмурилась, смотрела на него, пытаясь улыбнуться.

- Ничего, все уже хорошо... а что случилось?

- Ничего?! Довела себя до истощения! - вместо того, чтобы отойти, бывший подхватил ее на руки и потащил наружу.

Конечно же, в свою машину.

- Сейчас поедем в больницу!

- Да не хочу я в больницу! - попыталась оттолкнуть его, отмахнуться. - Оставь меня в покое, наконец.

- Бл***!!! Но тебя же кровит! Вера... - вырвалось у него.

Что за...??? Она ошарашенно уставилась в его дикие глаза, пытаясь понять, что он несет. Потом дошло. Месячные, блин. И как он умудрился понять... Испачкалась? Вот засада...

- Это... ничего, просто, - как назло Вовка тут рядом, не объяснять же при нем. - Ничего особенного, физиология женская.

Опустила глаза вниз, ее бедра были замотаны в большущую ветровку бывшего совсем как в плащ. Блин... Как это неловко и вообще хреново.

Повисло звенящее молчание.

- Что там было-то? - пробормотала наконец Вера, силясь восстановить картину событий.

Она помнила только, что сильно нервничала, а вокруг темно и этот туман от дымовой пушки. Как будто кто-то рядом... И лазерная вспышка в лицо.

Из их сбивчивого рассказа стало понятно, что она упала в обморок посреди квеста. А дольше Вера уже поняла, просто перенервничала, да еще и месячные некстати раньше времени пришли, потому так по-идиотски все и получилось.

Все некстати!

Он некстати приперся, потеряла в этой темноте Вовку. Еще дым этот вонючий от дымовой пушки, видимо случайно оказалась где-то недалеко от устья. Трассеры кругом. Внимание сильно перенапряглось и раздвоилось. Как назло в этот момент рядом оказался один из участников, она прямо-таки нарвалась на выстрел. Видимо все это и спровоцировало эмоциональный всплеск и кратковременную потерю сознания.

Вовка тихо сидел, переводя взгляд с нее на отца и напряженно молчал.

Все одно к одному, черт, неприятно. Вера еще раз оглядела себя. Ветровка эта его на ней. Выходило слишком интимно для посторонних людей, которыми они теперь друг другу были. Но руки свои он к ней тянул совсем не как посторонний, и чувствовала она себя в его руках... Бл***!!! Вот совершенно ей не надо думать о том, что она чувствовала в его руках! Этого еще не хватало.

Абстрагироваться от ситуации надо.

- Спасибо, - сухо проговорила Вера. - Вова, собирайся, мы поедем домой. Догуляем как-нибудь в другой раз.

- Я отвезу! - так же сухо буркнул он. - Не хватало еще, чтобы с тобой по дороге опять что-то случилось.

- Но у меня же здесь машина.

- Не твоя забота, дашь ключи...

- Как это не моя? - возмутилась Вера.

Он смотрел на нее секунду своими тигриными глазами, в конце концов выплюнул:

- Закажу эвакуатор, твою машину перегонят.

Его голос резко звучал обидой. И смотреть в ее сторону мужчина избегал, но эта знакомая давящая энергетика уже вовсю разливающаяся по салону. Диктатор хренов.

Сходили в квест! Отдохнули называется...

Внезапно стало наплевать на нелепость ситуации. Хочет везти - пусть везет. У нее действительно немного шумело в голове. Люська все-таки права, надо к чертовой матери завязывать с диетами.  

Он уже вел машину. Глянула мельком, мрачный, желваки по скулам гуляют, пальцы прямо впились в руль. Сейчас Вера вдруг подумала, что никогда не понимала, почему он сам водит машину, хотя и лимузин от фирмы содержит, и водителя. И без телохранителей, сколько она его знала, всегда обходился.

А знала ли она его вообще? Хотела ли знать, каков он на самом деле? Ведь ей всегда хватало того, что этот закрытый и тяжелый человек сам о себе показывал. Невольно закатила глаза, Александр Верховцев - загадочный, великий и ужасный. И с двойным дном, ага. Что ему вообще от нее нужно, чего он к ней прицепился?

Впрочем, Вера знала, могла понять, что ему нужно. Другое дело, что не готова была ему это дать. Не после того, что между ними было.

Отвернулась к окну, поправила складки его ветровки на коленях и проговорила:

- Куртку твою я приведу в порядок, придешь во вторник на день рождения Вовки, заберешь.

В конце концов, она все равно разрешила Вовке пригласить отца в дом? Получалось, вроде как и небольшая уступка с ее стороны, всего лишь подтверждение того, что и так уже происходило. Что он может войти в ее дом на правах гостя.

Вера в этот момент смотрела в окно и буквально кожей почувствовала, как он на нее уставился. Как будто взгляд имел тяжесть и давил. Обернулась, Александр действительно смотрел на нее. Долго, пристально. Потом прокашлялся и проговорил:

- Я приду. Спасибо.

И отвернулся.

А по салону словно шквал эмоций прошелся. Осязаемых эмоций, его, Вовкиных.

Вот только не надо строить далекоидущие планы! Хотелось крикнуть ей. А интуиция подсказывала, что она выпустила на свою голову джина из бутылки.

Прямо страшно подумать, что теперь эти двое на радостях могут выкинуть.

Личная жизнь деловой женщины. Сюрприз - 1

День рождения Вовки прошел до отвращения приторно. Верховцев, естественно, заявился и подарок притащил. Вера уж думала, опять какую-нибудь дурацкую игрушку электронную, но оказалось нет. Он принес очень дорогую модель планера.

Очень хорошо, просто отлично. Но дело в том, что эту модель надо было собирать собственными руками, согласно инструкции! Дед с Вовкой незамедлительно пришли в восторг и все втроем забились с той коробкой на лоджию. Это означало только одно, теперь этот «кружок юных моделистов-конструкторов» так и будет мозолить ей глаза и трепать нервы.

А мама... после несчастья с Вовкой они с дедом оба у Веры жили, как само собой разумеющееся. Так вот, мама на нее странные взгляды все бросала. Хорошо хоть ничего не говорила.

И опять вся ее семья как будто затаилась. У Веры было стойкое ощущение, что они за ней подглядывают. Так и хотелось вызвериться на всех! Это давление на психику надо было прекратить.

Потому промучавшись раздумьями два дня, утром в пятницу Вера улучила момент и позвонила Верховцеву. Трубку снял сразу. Она еще слышала, как он выговаривал кому-то из своих подчиненных, а потом встревоженно спросил:

- Вера?! Что-то случилось?!

Да. Она не звонила ему и не выходила на контакт первая уже целый год, с того самого дня, когда пришла к нему увольняться, и сообщила, что освободила квартиру (больница не в счет, то был форсмажор в чистом виде). Конечно, всплыли далеко не самые приятные ассоциации, и это только масла в огонь подлило. Вспомнилось все, и раздражение разом взвилось. Вера выдохнула, чтобы успокоиться перед тем как произнести ту фразу, которую терпеть не могут все мужчины:

- Нам надо поговорить.

Секундное молчание.

- Да. Конечно. Когда тебе удобно? В обед? Хочешь, я сейчас за тобой заеду?

Как-то это было внезапно и здорово походило на атаку.

- Нет. Я сейчас не могу.

Ну действительно, у нее день в Департаменте был расписан по минутам, в обед они бы все равно не обернулись, Вера не рассчитывала, что их разговор может уложиться в полчаса. Да и аппетит себе портить не хотелось.

- Давай после работы, - сказала она. - Я позвоню как освобожусь.

И отключилась.

***

Черт, не хотела нервничать, а нервы все равно расходились. Пила чашечку кофе в технический перерыв, а внутри аж дрожит. Не выдержала, позвонила Люське, позвала ее обедать.

Люська приехала, ей-то особо по времени ориентироваться не на кого. Пошли в кафе рядом.

- Эй? Самойлова, ты что прям вся на взводе? - спросила, оглядывая ее с ног до головы.

- Та... Хочу сегодня поговорить с Верховцевым. Достало все, чего он таскается, в душу лезет? - внезапно вызверилась Вера.

- Э, - откинулась на стуле подруга. - Вопрос назрел, стало быть?

- Назрел, - кивнула Вера, ускоренно поедая солидную порцию мяса, да еще и с картофелем.

- Вообще-то, правильно, что ты бросила к чертям все эти диеты, - изрекла Люська, ткнув в нее пальцем. - Нафиг эти диеты.

- Ты мне другое скажи, - остановилась с вилкой в руке Вера. - Как мне теперь быть? Скажи! Ляпни что-нибудь эдакое из репертуара Раневской, как ты умеешь. Но чтобы в тему.

- Кхммм! Ну... - крякнула Люська и выдала: - «Хрен, положенный на мнение окружающих, обеспечивает спокойную и счастливую жизнь»*.

- А?

Это было достаточно неожиданно и резко, Вера даже вытаращила глаза. Но смешно.

- А вообще... Эх, закурить бы, - Люська заозиралась по залу. - Вообще, подруга, наплюй на все, что тебе кто скажет. Решай сама. Нет рецептов. Это твоя жизнь, тебе в ней жить.

- Да уж, помогла так помогла, - рассмеялась Вера, откладывая вилку.  

- В отпуск тебе надо Самойлова, обстановку сменить, развеяться.

- Ну, отпуск у меня еще не скоро будет, - вздохнула она, понимая, что действительно как-то все достало.    

Но вот поговорила с умным человеком, и вроде нервное напряжение отпустило. Теперь можно было относительно спокойно день до конца доработать.

***

Вечером смотрела несколько минут на трубку, потом набрала номер бывшего.

- Я освободилась, могу встретиться.

- Выходи тогда, я в холле.

В холле??? Хорошо, хоть не под дверью! Этого не хватало, Вера совершенно не собиралась давать тут повод к сплетням.

- Спускайся и жди меня снаружи. Я сейчас подойду.  

Отбилась, спрятала гаджет и выдохнула. Ощущение такое... Нервы это все, нервы.

Вышла из кабинета и пошла к лифту, обдумывая, куда пойти, разговор-то явно не на полчаса. Она бы с удовольствием в парк, но скоро начнет темнеть, получалось, только в какое-нибудь кафе, а там, во первых, люди, а во-вторых... Что у нее, свидание с ним, чтобы в кафе идти? В общем, никакой логики в рассуждениях.

От этого настроение не стало лучше, потому что поговорить им наконец-то надо. А это само по себе будет непросто. Шла под ноги себе смотрела, и чуть не наткнулась прямо на него. Торчал у лифта, а вокруг никого, один.

- Я решил тебя подождать. - Нажал вызов и смотрит исподлобья.

Сказала же, чтобы шел вниз! А лифт гудел, спускался. Вот чего ей не хотелось, так это ехать с ним наедине лифте. Честно говоря, Вера очень надеялась, что в лифте будут люди. Потом еще больше разозлилась на себя за малодушие.

В этот момент блюмкнуло, двери отворились. По закону подлости кабина оказалась пуста. Подумать только, обычно тут не пропихнешься, а сегодня Департамент прямо вымер. Пришлось ехать с ним.

А он же большой, собой как будто все пространство занимает. И эта энергетика его. Стояла отвернув лицо. Душно, буквально нечем дышать, потому что его гадский парфюм в ноздри забивается. Слишком хорошо она помнила этот парфюм.

Наконец спустились вниз и пошли к выходу. Все то время пока ехали, Вера молчала, а сейчас только собралась заговорить, как он неожиданно вскинул руку и начал первым:

- Я квартиру продал.  

- Что? - опешила Вера.

Продал квартиру? Да это была его знаковая собственность, своего рода фетиш! Первое жилье, что он сам на свои деньги себе купил и ушел туда жить отдельно от родителей. Александр никогда об этом особо не распространялся, но Вера прекрасно знала, что отношения в семье Верховцевых здоровыми, да просто человеческими, трудно было назвать.

Он же так с этой квартирой носился! И продал?!

Видя ее недоумение, мужчина прокашлялся и спросил:

- Может, выйдем?

- Да, конечно, - механически пробормотала Вера.

Вот странный человек, теперь у нее мозги были заняты только этим. А он шел рядом, молчал, молчал, и вдруг выдал:

- Я... Понимаешь, я не мог привести туда сына. Не спрашивай почему, не мог и все. Неприятные воспоминания. А я... Короче, я купил дом, Вера. Поедем, посмотришь, понравится ли там Вовке. Заодно и поговорим.

Вера так и замерла с отрытым ртом, а он уставился на нее.

В голове включился сигнал и пронеслось множество мыслей. Сразу припомнился анекдот про агитпункт в аду. А с другой стороны... Какого черта?!

- Хорошо, - сказала. - Показывай. Заодно и поговорим.

* - фраза принадлежит Фаине Георгиевна Раневской.

Личная жизнь деловой женщины. Сюрприз - 2

Сейчас он вел машину, плавно перестраиваясь из ряда в ряд, обходя других в пробке, а Вера сидела молча, и то думала, что опять оставила свой транспорт и доверилась ему. Как-то это уже начинало напоминать систему, а скоро войдет и в привычку? То переключалась на дорогу, стараясь запомнить и не понимая, это ей зачем?

Дело было в другом. Просто она гоняла по кругу одни и те же мысли, потому что трудно было начать. А он молчал, вел машину, глядя перед собой. Только руки двигались, крупные сильные руки. Его сила была какой-то осязаемой, она наполняла салон, смешиваясь с запахом кожи, ароматом парфюма. Аура. Это как гипноз, наваждение, вползающее под кожу. Слишком много из прошлого, которое сколько не хорони, все равно не умрет. Память тела.

Молчание надо было прервать, иначе ее точно не туда поведет.

- Объясни мне, Верховцев, - заговорила Вера о том, что особенно заедало ее в последние дни. - Зачем тебе это?

- Что, Вера?

- Зачем ты взращиваешь у сына ложные надежды? Зачем обманываешь моих, втираешься в доверие?

- Почему ты решила, что надежды ложные? - спросил он резко.

- Потому что тебе однажды надоест играть, и ты забросишь Вовку. А я не хочу, чтобы ты калечил ему психику.

- Когда ты наконец поймешь, Вера, что я никогда не отступлюсь и мне никогда не надоест?! - воскликнул он, оборачиваясь к ней.

А взгляд давил силой, внушал, гипнотизировал.

Но нет. Не сможет он ее сейчас продавить, не тот случай. Ей тоже было что сказать.

- Хорошо. Не отступишься от сына и бла-бла-бла. Но ведь всего год прошел, так? Скажи тогда, почему ты выбрал именно его день рождения, чтобы уйти?

Вере не показалось, он дернулся, схватился рукой за лоб и отвернулся к окну.

- Ты же мог сделать это в любой другой день, а, Верховцев? Для чего нужен был этот показательный демарш, для большей красоты и значимости момента?

***

Знал же, о чем она сейчас спросит, и все равно как раскаленной кочергой прошибло. Впрочем, сейчас любой из ее вопросов рвал его пополам. Глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух. Но как объяснить, если страшно тяжело проговорить это про себя, не что вслух?

Александр ведь осознавал все скотство своего поступка, в конце концов, он же не бездушная машина. Но это было необычайно сложно тогда! Прийти и сказать женщине, которая была его женой, что...

Черт побери, он сомневался и собирался с силами, чтобы сказать это, весь последний год! Последние полгода уж точно. А все не поворачивался язык. Никак.

Теперь-то он сам понимал, почему все именно так сделал. Неприятно было осознавать, что это было просто проявлением трусости.

Он действительно был тогда в командировке четыре дня. Потому и просил Вику купить подарок и оставить в его кабинете в офисе. Вернулся поздно, бросил чемодан и поехал туда, к Вере. А по дороге опять в голове крутилось, что надо как-то на что-то решаться, что пора.

Собственно, окончательное решение пришло спонтанно. Ему показалось, момент удачный. Как раз сын спал, Александр хотел, чтобы разговор остался между ними и не коснулся ребенка. Пусть мальчик порадуется подарку, для него все равно ничего не изменится. А потом, спустя какое-то время, когда будет готов, он сам ему все расскажет.

Он же не собирался оставлять семью без внимания и поддержки. Уж тем более, не собирался вытряхивать их из дому за 24 часа! Это Вера решила все по-своему. И все перевернулось с ног на голову, разрушилось, как карточный домик.

Но даже решив для себя, все равно объявить ей об этом было ДИКО трудно. Ему потребовалась вся его решимость. Потому что это очень трудно, когда человек смотрит на тебя и не понимает.

Потому он ушел мыться, чтобы не говорить с ней и не смотреть в глаза. И вещи стал собирать потом, отгораживаясь этим, потому что банально смотреть на нее не мог. Не знал, с чего начать.

Трусость это была. Да! Трусость, бл*****!!!

И осознавать это позорно. Ему было позорно, и от этого он злился. А Вера как назло... Думал, сама поймет.

Думал...

Но на в этом моменте его размышления и вовсе уходили куда-то в глубь себя, делали тайную петлю, свивались клубком. Он ведь подспудно надеялся, что Вера все поймет и остановит его. Может быть, он именно этого и ждал.

Хотел, чтобы она его остановила. Наорала бы, что ли, или хотя бы расплакалась, сцену устроила! Боролась за него хоть как-то, бл****!

Нах*** ему были старые рубашки и трусы, которые он греб в чемодан не глядя? Он же забросил потом этот чемодан на работу и никогда не распаковывал. Противно было всего этого касаться. Как ожог.

А от Веры был только холод. Вселенский холод и несколько сухих фраз.

- Мне надо в кухне навести порядок. Как закончишь тут, будь добр, закрой дверь своим ключом.

Бросила она ему и ушла в кухню.

Е*** твою мать! У тебя муж уходит! Муж! Которого ты вроде бы любила, а тебя, бл***... кроме порядка в кухне ничего не интересует??? Как будто он так, грязь под ногтями, прошлогодний снег?!

Он и ушел потом с этим ощущением холода и обидой в душе. Получалось, он для Веры ничего не значил. Оказывается, когда ты никто, это может разъедать не хуже кислоты.

Но это было тогда, а сейчас ему надо было отвечать на вопрос, и слов как тогда не было, так не было и сейчас. Поэтому он прокашлялся, оттягивая галстук и глухо проговорил:

- Я не специально, Вера. Просто совпало. Так вышло.

***

Что за...? Вера отвернулась к окну и хмыкнула:

- Не знаю, а мне показалось, что специально момент подгадал.

И тут он резко повернулся к ней и вывалил:

- Я ничего специально не подстраивал. Я просто поздно вернулся из командировки в тот день! Так вышло. И знаешь, как мне было обидно узнать, что я для тебя пустое место? Ты даже двух слов для меня не нашла.

Глаза тигриные, и столько чувств в них, она аж опешила. Обидно?

- Хватит, я поняла, - вскинула она ладони. - Это от обиды так старательно паковал чемодан, ни одной старой майки не пропустил и трусов не оставил?

Он схватился за лоб и тряхнул рукой, будто что-то сбрасывал. Молчал с минуту, а потом тяжело выдохнул:

- Бл***, Вера, мне он нах*** не нужен был. Я его потом не открыл ни разу.

И снова махнул рукой.

Она действительно видела в его гардеробной при кабинете тот самый чемодан. Она же хочешь не хочешь, поселилась в его кабинете. Все это вызывало неприятные воспоминания и отторжение. Потому что прочно связывалось с его молодой любовницей.

- Хорошо, довольно об этом, - проговорила она хмурясь и понимая, что в его мотивах ничего не понимает.

- Не хорошо. Не хорошо, Вера. Я хочу, чтобы ты поняла. Но, мать его, это так трудно.

- Что трудно, Саша? Что трудно? Сказать, почему ты сменял меня на молодую красивую девочку? Это как раз легко, стала невзрачная, осела дома с тряпкой. Конечно, кому такая баба нужна?

- Вера... Не надо, прошу тебя. Я и так дерьмо поел, не знаю, как теперь оправдаться.

В какой-то момент Вере показалось, что он задыхается. Потом вдруг открыл окно и потянулся к бардачку.

- Я закурю, ладно?

А ей было все равно, в горле застрял ком обиды. Пожала плечами, хочешь курить - кури. Но он так и не вытащил сигареты, снова закрыл окно и прижал кулак ко рту. Какое-то время они ехали притихшие оба, а между ними висело это наполненное звоном молчание.

- Хорошо, допустим, сейчас я снова зачем-то нужна, - проговорила Вера, спустя какое-то время.

Взгляд у него проскочил... Такой быстрый, горячий. Настоящий, как раньше. Но не сказал ни слова, только шумно сглотнул и стиснул руль, как будто раздавить хотел.

***

Да если бы он мог! Слова гадские где-то застревали, исчезали куда-то. Он же кричал ей мысленно, что жить без нее не может, что ему пусто и чудовищно одиноко. Но она не слышала. Не хотела слышать.

А других, правильных слов найти не получалось, ему всегда проще было делать, а не говорить. Оставалось только одно.

И тут она спросила с злым цинизмом:

- Но вот... А не была бы я успешной, не выбилась бы в люди. Вот, стала бы уборщицей. Ты вообще посмотрел бы в мою сторону?

А у него от этих интонаций сразу все его мнимое спокойствие снесло. Резко развернулся к ней всем корпусом и выдал:

- Ты?! Да я бы шею свернул тому козлу, к которому бы ты пошла уборщицей! Потому что, бл***, он бы стал тебя трахать! Трахать! Ты это понимаешь?! Такую бабу не е...

И так же резко слова у него вдруг закончились, потому что понял, он опять сморозил не то. Не слышит она его, не хочет слышать, а он не может правильно сказать! Больно стало в груди, как от зазубренной иглы. Устало махнул рукой:

- Прости.

***

Вот же... Неожиданно, нелогично и странно. Слишком все его эмоции физически осязаемы. Противоречиво, попробуй пойми.

Вера не сразу нашлась, что ответить. Рука потянулась к волосам, у нее всегда тянулись руки к волосам, когда она нервничала. Стянула заколку, волосы рассыпались, тряхнула густой рыжей гривой.

Хотела было заколоть снова, он хрипло пробормотал:

- Не надо, не собирай, пусть так останутся, - тихо добавил: - Пожалуйста.

Вздрогнула от неожиданно нахлынувшей дрожи, уставилась в окно, понимая, что надо как-то брать тайм-аут и держаться от него подальше, иначе у нее мозги вскипят. И вообще, она давно уже не следит за дорогой. А кругом все незнакомое, куда он ее завез?

Но в этот момент Александр как раз сказал:

- Приехали.

Личная жизнь деловой женщины. Сюрприз - 3

Приехали как-то внезапно, наверное, потому что Вера отвлеклась разговором, и не следила, как и куда они едут. Да и стемнело уже почти. Пока Верховцев отпирал ворота и включал наружное освещение, Вера вышла из машины и прошла вперед, с удивлением разглядывая его приобретение.

Честно говоря, совсем не то, чего она ожидала.

Сколько она его знала, у него всегда было пристрастие ко всему большому, дорогому и пафосному. А тут... Тихое место. Однако, судя по времени, сколько ехали, они находились в черте Москвы.

Но главным был сам дом. Удивительно, как ему удалось найти небольшой отдельно стоящий особняк, да еще и с участком, заросшим высокими старыми деревьями. Гараж в сторонке, лужайка перед домом. Все с каким-то налетом запустения, но оборудовано электроникой, как будто кто-то купил под себя и начал делать, а потом вдруг забросил.

В общем, тут был какой-то своебразный дух. И уют.  

Небольшой, метров на двести площади, двухэтажный особнячок в стиле модерн. Но без претензий, простенький. Хотя высокие окна и кованое крылечко имелись. Судя по всему, там должны были быть высокие потолки и камин, потому что над крышей торчал дымоход.

Ей хотелось разглядеть его целиком и одновременно не упустить детали. Вера подошла ближе, и не удержалась, оглянулась на Верховцева. Он стоял чуть сзади и внимательно на нее смотрел. Стоило им пересечься взглядами, отвел глаза, словно смутился. Потом подошел ближе, прокашлялся и проговорил:

- Ну как внешне?

Вера даже затруднилась ответить, но дом ей понравился. Определенно.

- Ты знаешь... необычно. Не ожидала, что ты выберешь такое жилье.

Он шумно выдохнул, отворачиваясь.

- Хорошо. Зайдем, посмотришь, что внутри? - спросил немного напряженно.

- Да, - взглянула на него Вера. - Конечно, я же для этого и приехала.

***

Непонятное чувство.

Только недавно они спорили, в душе еще остаточно дрожали струны, затронутые обидой. Наверное, увидь Вера сейчас что-то такое огромное, кричащее о своем богатстве, она бы и ощущала себя по-прежнему, а может, еще хуже.

Но тут было немного сюрреально, как будто весь обычный мир остался за забором. И тот Верховцев, которого она знала не ассоциировался с этим домом, это удивляло, вносило диссонанс. Прежний настрой сбился.

Ну точно агитпункт в аду, съязвила мысль, когда она шагнула следом за ним на крыльцо.

- Я его приобрел вместе с мебелью и прочим барахлом, - проговорил Верховцев, возясь с ключами. - Конечно, надо все обновить и ремонтировать. Но посмотреть можно...

Ключи наконец-то звякнули, он толкнул дверь и... нет не пропустил ее вперед, вошел первым, включил свет, огляделся и только потом протянул ей руку, приглашая в дом. Вера замерла. Ситуация получилась немного двусмысленная, его рука повисла в воздухе. Мужчина прокашлялся, от него пришла волна странного чувства.

- Осторожнее, тут высокий порог, - сказал он и убрал руку.

- Спасибо, - пробормотала Вера, ступая внутрь.

И снова это ощущение, будто он занимает собой все пространство, рядом с ним как будто тесно. И душно. Мурашки. Вера провела ладонью по затылку, потирая шею под волосами, а он проводил ее жест каким-то голодным взглядом, сглотнул и отвернулся.

- Прошу, - прозвучало глухо и немного натянуто.

Мужчина миновал тамбур, открыл дверь в квадратный холл с деревянной лестницей. Почему-то такие лестницы в сознании Веры вносили в дом уют. Не модные кованые, хромированные или стеклянные, а именно такие. От них тепло как будто.

Из холла большой асимметричный арочный проем вел в гостиную, а чуть дальше отходил коридорчик. Там виднелись еще двери, вероятно, кухня, ванная, может быть, кладовка. Мысль о кладовке просигналила в сознании усмешкой.

Изнутри тут все выглядело вполне жилым, даже мебель. Просто нуждалось в уборке. Вера даже подумала про себя, что на первое время ничего не стала бы тут менять.

- Нужно вызвать клининговую компанию, они за несколько часов наведут здесь идеальный порядок, - проговорила она и оглянулась. - И в доме, и в саду.

Он молча кивнул и прошелся по комнате, сцепив руки за спиной.

Ненормальное чувство, бредовое. Вот так обсуждать с ним ремонт и уборку? Чудно. И уж совсем бредовым было ощущение, что ее будто затягивает в его поле как магнитом. Самое идиотское, что ей этому чувству трудно было сопротивляться.

Потому что, рядом с ним оживала память тела. Оживала, несмотря на все обиды и боль. Чтобы сбросить впечатление, Вера тряхнула головой и быстро пошла в сторону лестницы. Начала уже подниматься по ступеням, как он внезапно сказался рядом за ее спиной:

- Вера, постой!

От этого неожиданного окрика Вера резко дернулась, нога поехала. Потому что одна проступь оказалась плохо закреплена. Она чуть не полетела вниз, невысоко, конечно, всего пять ступеней, но...

Падать не пришлось. Он мгновенно подхватил ее и прижал к себе. Взгляд напряженный, в тигриных глазах под тревогой еще сотни чувств.

- Я не успел предупредить, тут одна ступенька сломана.

Застыли оба. Он смотрел, не выпускал ее из объятий и молчал. Шумное дыхание и глухой стук сердца, который, кажется, ощущался всем телом. Это было слишком! А Вера в первый момент онемела от неожиданности. Потом румянец побежал по коже вместе с проклятой дурацкой дрожью. 

Пришла в себя и стала выбираться. отпихивать его руки  

- Спасибо, - проговорила, упираясь ладонями ему в грудь.

От отшатнулся, руки убрал и выпустил ее, а потом вдруг выдал:

- Что мне сделать, чтобы ты перестала шарахаться от меня, Вера?! Что?! На рельсы лечь? Снова угодить в больницу? Что?! Скажи, и я это сделаю. Только скажи!

Странная мысль вдруг пришла Вере в голову. Она вытащила смартфон, быстро набрала сообщение, а потом сказала спокойно, как будто ничего не произошло:

- Ты покажешь мне Вовкину комнату?

Личная жизнь деловой женщины. Сюрприз - 4

Можно окружить себя непробиваемой броней воли, но все равно сквозь эту броню прорывается отчаяние. Мелкими уколами, но рвет болезненно, как будто с кровью из души ленты выдирает.

Черт его знает, на что он надеялся.

Можно вывернуться наизнанку, но если он потерял главное, все бессмысленно. Провал, полное фиаско. Он не мог повернуться к ней лицом, потому что просто не владел лицом. На что он надеялся, если она его все время отталкивала? Ушло все, он теперь со своей дурацкой страстью один.

В какой-то момент там, в больнице, когда было плохо сыну, они были вместе. Во всяком случае, так ему тогда казалось. Но нет, не было близости, чего он только не делал.

А сегодня, пока ждал ее в Департаменте, Верховцев насмотрелся, наслушался. Там же совсем другой уровень, и Вера стала другая, далекая. Таких как он, крутых уверенных мужчин, она по сотне раз на дню видит. Трещина между ними, которую он сам же и расколол, теперь выросла в пропасть. Как докричаться до нее, что сделать?

Ему вдруг стало так горько и тоскливо от мысли, что все напрасно, и она сейчас просто уйдет.

- Ты покажешь мне Вовкину комнату?

Так неожиданно просто и по-домашнему. Резко обернулся, уставился на нее ему ведь не показалось, не послышалось?

- Да, конечно. Пойдем, это наверху.

Подниматься по лестнице надо было, а там эта сломанная ступенька. В прошлый раз она чуть не упала, не хотелось повторения. Было бы проще поднять ее наверх на руках, но ведь оттолкнет же опять. Он нерешительно протянул руку - приняла.

Странный момент был, Александр вдруг почувствовал, что время в этот миг остановилось. А вся его строптивая сущность вдруг сдалась на милость судьбы, как будто кто-то рубильник переключил.  

***

Женщина с рыжими волосами ходила по дому, осматривалась. А его сердце выделывало странные фортели, то наливаясь холодком от неуверенности, то неслось вскачь, а потом замирало идиотской надеждой в ожидании приговора.

Наконец Вера обернулась и кивнула.

- Ну как?

От волнения голос звучал неестественно, пришлось прокашляться.

- Да, Вовке тут должно понравиться.

Только открыл рот, собираясь спросить, как у нее блюмкнул телефон. Входящая смс. Почему-то стало тревожно, непроизнесенные слова повисли в воздухе.

***

Дом Вере нравился. И снаружи, и планировка. Традиционный семейный коттедж, все его богатство в себе, внутри. Наверху было четыре спальни, квадратный холл в центре, две ванные и кабинет. Второй этаж получился по площади больше первого, с боков и с заднего фасада выдавались эркеры, спереди она их не заметила. Кроме того, балконы и  терраса, выходившая в сад. Неожиданный бонус.

И то, что дом стоял особняком, отделеный деревьями от городского шума, было хорошо, и то, что небольшой и не помпезный. Не любила выставленного напоказ богатства. В общем, если он хотел потрафить ей, то он потрафил.

Только зачем все это? Ей-то теперь зачем? Нужна она ей, эта его недвижимость? Если она и сама в состоянии приобрести жилье, а в своей старой квартире живет, потому что там ее очаг, и ей нравился вид из окна ее спальни.

И вообще, она давно уже свободная независимая женщина и сама решает свою судьбу.

Но это были неправильные вопросы.

А правильный Вера некоторое время назад она отправила смс-кой Люське. Даже свободной независимой женщине иногда требуется скорая душевная помощь и совет другой свободной независимой женщины.

«Выдай что-нибудь из Раневской. Срочно надо», - написала она подруге.

Но та почему-то медлила, а Вера от этого чувствовала себя неуверенно, ибо одна голова хорошо, а две с половиной лучше. Внезапно пришел ответ:

«Встречается такая любовь, что лучше ее сразу заменить расстрелом».*

А следом еще уже лично от Люськи:

«Самойлова, довольно мучить себя. Решайся, и аминь».   

В первый момент у Веры чуть глаза на лоб полезли, потом она перевела взгляд за замершего в напряженной позе мужчину и выключила телефон. Он проследил все ее движения, он вообще с самого начала с нее жадного взгляда не сводил. Вот об этом и стоило поговорить.

***

- Верховцев, у тебя здесь найдется выпить?

Вот это ошарашила. Боясь предположить, что бы это могло значить, мужчина просто сказал:

- Я поищу.

Спустились по лестнице вниз, он молча шел, готовый поддержать в любой момент, ощущая рядом ее теплое тело. Трудно было это терпеть, трудно дышать вот так, рядом. Его клинило.

Вера прошла в гостиную, а он на кухню, шарить в шкафчиках в поисках выпивки. Архиважно было сейчас ее найти. Нашел початую бутылку виски, сполоснул бокал, принес. И замер на пороге, Вера стояла в центре спиной к нему, пропускала между пальцев гладкие рыжие пряди. Услышала его, обернулась.

- Камин работает?

Александр не знал, работает камин или нет, но кивнул.

- Тогда, пожалуйста, разожги.

Налил ей немного виски и занялся камином. По счастью, все работало исправно и даже не дымило, пламя быстро занялось, загудело, бросая отблески на пол. От этого ощущение нереальности только усилилось. А вид у Веры был стервозный и решительный. Впрочем, он уже понял, что его ждет продолжение тяжелого разговора.

И все-таки вздрогнул, когда она спросила:

- Зачем я тебе, Верховцев? Только про любовь не говори.

Началось.

- Ты же... сколько времени ты на меня внимания не обращал? Два года? Два с половиной? Ну да, с того самого момента, когда Вовка в первый раз попал в больницу. Ты денег тогда отсыпал и устранился. Но да, денег отсыпал знатно, завалил баблом клинику, чтобы все лучшее было для сына. А сам ты в это время где был? И потом тоже. Я все ждала, когда же у моего господина и повелителя найдется время для нас, для меня. Я же тебя любила! А у тебя для меня находились только деньги.

Она замолчала, переводя дыхание, отпила глоток из бокала. А ему сказать нечего было. Вытягивали из него жилы ее слова. Били правдой, безжалостно били.

- А потом ты решил, что наш брак себя изжил. Ну правильно, изжил, конечно, если нет любви. У тебя уже была другая, молодая, красивая. Благо, я своими глазами видела, как ты с ней миловался. Как на каждое заседение ее с собой таскал. Так ответь мне, Саша, зачем я тебе сейчас? Только не заливай про любовь!

Повисло молчание.

- Вера, - проговорил он наконец. - Я не знаю, что сказать. Да. Моя вина во всем. Моя вина... Что мне сделать теперь, чтобы ты меня простила? Я не знаю, ты скажи, Вера. Скажи.

И вдруг его прорвало:

- Ты нужна мне! Понимаешь? Я не знаю, почему, просто когда тебя нет рядом, мне пусто! Ты ушла и унесла мою жизнь!

***

Что-то было в его словах, в языке тела. Какой-то дикий запал искренности.

- Ну ладно, - проговорила Вера спустя какое-то время. - Хорошо. Сейчас тебе так кажется. А потом, опять захочется разнообразия, что тогда? Все начнется сначала?

- Не захочется! - с отчаянием воскликнул он. - Не захочется, Вера, пойми. Я же никого кроме тебя не хочу! Раз уж ты запрещаешь заливать тебе про...

Потом обреченно добавил:

- Ну убей меня. Убей. Я все равно не смогу изменить того, что было. Убей...

И застыл, опершись о каминную полку. Спина неестественно прямая, напряженная.

Наверное, в этот момент оно щелкнуло.

Или или. Простить или отпустить.

Не попробуешь - не поймешь, верно?

- Сними рубашку, Верховцев.

Он вздрогнул от неожиданности.

- Что?

- Сними рубашку, я хочу их увидеть.

Он вдруг напрягся, побледнел и сглотнул. Стал быстро стягивать галстук, пиджак, руки потянулись расстегивать пуговицы. А Вера поставила в центре стул.

Наконец он остался в одних брюках и застыл, подняв руки. На боках широкими полосами шрамы. До этого она никогда не видела их, но увидеть всегда почему-то хотелось.

Не сказать, что красивое зрелище, но что-то завораживающее в этом было. В том, чтобы смотреть на них, гладить. Когда только прикоснулась кончиками пальцев, он дернулся и глухо застонал. Сразу убрала руку.

- Больно?

- Нет... Трудно терпеть, - прошипел, сжав зубы.

- Садись на стул, - проговорила, легко подталкивая его в грудь и ощущая ладонью, как колотится сердце и дрожит его большое сильное тело.

Смена ролей? Подчинение, власть? Это действительно сильно заводит. Но не с каждым. Нужен СВОЙ объект.

- Откинься. Руки назад и не шевелись, Верховцев. И да, на мне чулки.

Он молча подчинился, глядя исподлобья, как она стягивала с себя чулки. А в глазах какое-то животное пламя вперемежку с чувством, названия которому нету. Нельзя его вслух произносить.

Тяжело и шумно задышал, когда она сначала завязала ему одним чулком глаза, а другим несильно стянула за спиной руки.

Ну вот, теперь он был весь ее, целиком в ее власти. Она могла сколько угодно гладить подушечками пальцев его шрамы, хорошо, что он их не удалил. Касаться губами груди, выпивать его дрожь и ловить стоны. Бисеринки пота. Запах, от которого она просто балдела.

Мучить, держать на грани, томить.

Он вытерпел всю эту пытку, только когда за ремень взялась, прошипел сдавленно:

- Умоляю! Дай, иначе я не выдержу!

- Рано. Терпи, - и потянула пряжку.

***

Его как молнией с первой же секунды прошило, когда она ЭТО сказала. ЭТО был приказ, подчинение! Она вела, как властная хозяйка. Он мог освободиться и сбросить повязку в считанные секунды, но разрушить контакт было бы смерти подобно. Пусть его разорвет к чертям, мужчина готов был терпеть, пока она не позволит дать ей...

Счастье взорвалось фейерверком под веками, когда его наконец приняли.

Счастье!!! Дикое, безумное. Такого он еще не знал, такого просто не было, не могло быть! Руки она развязала ему только в последний момент, он судорожно стиснул ее тело, как будто хотел навсегда вдавить в себя. Добрался, сжал в кулаке плотную гладкую массу рыжих волос. Услышал, как она кричит, от наслаждения, и дальше уже просто ничего не помнил.

Не было его, был яркий сгусток энергии во вселенной. Просто счастливый и свободный.

***    

Она хотела этого, она это сделала. Стоило того.

***

- Так-то, Саша, - пробормотала Вера, стягивая с его глаз повязку. - С ней лучше было? Когда ты спал с ней, а потом приходил в мою постель?

- Вера, - начал он, не выпуская держать ее из объятий и зарываясь пальцами в волосы. - Не надо, прошу...

Но она не все еще высказала, много боли в душе осталось.

- А если я тоже изменяла тебе? А, Саша? Спала с другими, трахалась?

Вскинул голову, руки внезапно сильно стиснулись. Он и без того крепко сдавливал ее в объятиях, а тут еще немного и ребра треснут. А потом вдруг вжался лицом в ее грудь и весь затрясся, качая головой. Зашептал исступленно:

- Не хочу знать, Вера! Даже если и было, не хочу знать! Пусть этого ничего не будет. Прошлого не будет! Давай начнем сейчас.

Как волной вырвалось это из него: выплеск энергии, эмоции, сила. И каким-то образом выжгло все остальное.

- Сейчас...? Здесь? - огляделась она вокруг.

Камин трещал, на полу плясали отблески.

- Да. Это твой дом, Вера. Я, - он повел плечами, перехватывая ее поудобнее и снова зарываясь в волосы. - Для тебя купил. На твое имя будет.

- А где же ты тогда живешь, если квартиру продал?

Вот кстати да, как она об этом сразу не подумала.

- А, это, - он неожиданно тихо рассмеялся. - Ты лучше спроси, кому я ее продал.

- Кому? - спросила Вера подозрительно, а мысль-то уже закралась. - Что?! Не может быть!

- Может, - закивал он. - И пока он в командировке, я, можно сказать, у него живу.

Тут уж Вера не выдержала. Этот же хитропродуманный всезнающий экстремал действительно пару дней назад уехал на два месяца в командировку в Крым. Ай да товарищ Панкратов, везде поспел, все гештальты закрыл! Хохотала долго и со вкусом.

Пока вдруг не зазвонил ее телефон.

* - фраза принадлежит Фаине Георгиевне Раневской

Просто жизнь. Эпилог

Александру вдруг стало не по себе, потому что такие внезапные звонки не сулили ничего хорошего. А Вера одним махом вырвалась из его объятий и побежала к сумке, вытаскивать смартфон.

Пусто стало сразу без нее. Холодно, как без солнца.

Но вроде все хорошо. Звонил Вовка, спрашивал, когда она вернется домой, а то дед с бабкой волнуются.

Он смотрел, как Вера ходит туда-сюда по комнате, разговаривает по телефону, механически заправляя рыжую прядь за ухо. И вдруг понял, почему не мог жить, когда она ушла от него.

Просто, она его солнце, яркое, рыжее. Она его все.

***

Потом они ехали домой, и молчание в салоне уже не разделяло. Молчание хранило некую общую тайну, новое знание и большие надежды. Целый непознанный мир, молодой и зыбкий.

А Вера украдкой посматривала на этого упертого и, что греха таить, несмотря ни на что, родного и любимого мужика, и думала про ту последнюю смс-ку от Люськи из перлов Раневской, которая пришла уже после того, как они выехали:

«Если больной очень хочет жить, врачи бессильны».

Это про них.  Когда такая непобедимая дурацкая любовь, бороться с ней бессмысленно.

Словно угадав ее мысли, он протянул свою большую ручищу, забрал обе ее ладони и крепко сжал. Символично. Поодиночке им не удержать закрытой дверь в прошлое, полезут демоны сомнений и обид. А если они будут вместе, то может получиться.

- Саша, а кто надоумил тебя купить этот дом?

Мужчина неуловимо подобрался, а потом рассмеялся, качая головой.

- Я знаю, о чем, вернее, о ком ты подумала. Но нет. До этого я дошел сам. Своей головой.

Вера отвернулась к окну, пряча улыбку. Ну если мужик начал думать головой, тогда точно получится.

Непросто будет, но получится.

Казалось, жизнь сделала петлю, жестоко протащив их по всем ухабам и кочкам и изрядно вываляв в грязи, чтобы стряхнуть корку с чувств. Показать, что они живые, настоящие.

***

А дальше все как-то моментально завертелось. Заявление подавать он потащил ее на следующий же день, так спешил узаконить отношения, как будто за ним черти гнались. Боялся, что она передумает. И оглянуться Вера не успела, как Верховцев перешел из разряда бывших гражданских мужей в законные.

Параллельно вылезла тысяча дел. Они всей семьей переселялись, ремонтировались и обживали дом, наверстывали обыкновенное человеческое счастье. То самое, что недодали им последние годы.

Кавардак и бедлам полный. В общем, просто жизнь.

*********************************************************************************************************

P.S. Некоторое время спустя.

Опять субботним вечером собрались в кафе с целью обсудить. На этот раз втроем, Маринка возилась с новорожденной дочкой. Они ее уже навещали, малышка вылитая Костик.

Новость номер один была то,  что девчонки видели на днях Вику в «Добром утре» по первому каналу, она теперь звезда. Оказывается, работала какое-то время у одного олигарха тайной помощницей по особым поручениям, и в конце концов, вышла за него замуж. Словила таки свою золотую рыбку.

Обсудили, слегка момыли Вике кости и от широты женской души пожелали ей семейного счастья. И чтобы никаких помощниц.

Но были, конечно и другие новости. Лера шепотом сообщила, что ждет ребенка.

- Папаша-то кто?

- Поль, - закатила глаза будущая мамаша.

- И что?

- Ну что-что... Расписываться будем, - проворчала та, но по глазам видно, что довольна как кошка, наевшаяся сметаны.

- Вот хоть убейте, не пойму я, как можно решиться в четвертый раз наступить на одни и те же грабли? - протянула Люська, давя сигарету.

- Не попробуешь, не поймешь, - ответила ей Вера.

- Хорошо тебе говорить, Самойлова, - ткнула в нее пальцем Люська. - Тебе впору учебник писать: «Как взять под каблук бывшего гражданского мужа». Бестселлером будет!

Вера сначала опешила, а загадочно проговорила:

- Это во многом заслуга Фаины Георгиевны Раневской. Без нее бы точно ничего не было.

Просто жизнь после эпилога (Бонус)

Около двух лет спустя.

Это когда счастливое будущее уже наступило.

Но вы его еще не почувствовали, потому что застряли в счастливом настоящем.

А что такое счастливое настоящее?

Это когда... Женщине иногда трудно бывает описать словами, что она чувствует, когда смотрит на то, как ее мужики возятся во дворе. На сына, который уже потихоньку превращается в настоящего парня, скоро девчонки мозг выносить начнут, доставать звонками. На отца, еще крепкого, ему свежий воздух и работа на земле только на пользу. На мужа...

Но это отдельная тема, как она на него смотрит. Потому что, сколько бы не было вокруг мужиков, как только он появлялся, она видела только его, а стоило ему пропасть из поля зрения, ощущала пустоту. И так было всегда. Даже когда считала его смертельным врагом и ненавидела.

«Встречается такая любовь, что лучше ее сразу заменить расстрелом».*

Это про нее. Точнее, про них. Каким-то образом почувствовав на себе ее взгляд, он тут же вскинул голову и обернулся. Безошибочно нашел ее в окне, просиял внутренним светом и... Тут папу схватили за нос. Ну да, у него же на руках маленькое рыженькое счастьечко - Стася. Королева, попробуй от нее отвлекись, ревнивая как кошка.

Ох, она когда увидала эти две полоски на тесте, была в шоке. А Саша аж светился. Сказал, Божье благословение. Подарок! Самый дорогой подарок в жизни, идеальный, лучший. Просил, чтобы девочка рыженькая. 

А Вовка как радовался...

Кстати, свекровь, Валерия Аристарховна, тоже сделала неожиданный подарок. Необычный, в своих традициях. Позвонила.

- Я завидую тебе, Вера. Потому что я не смогла, как ты... - голос старухи сбился. - Спасибо тебе, что сделала Сашу счастливым. Поздравляю тебя. Вас.

Черт, у Веры слезы навернулись тогда на глаза. Но бабушка Верховцева не была собой, если бы под конец не выдала:

- И передай Александру, пусть воспитывает своих детей достойно! У меня все.

Ну вот, воспитывает. Вера улыбнулась, надо забирать, а то совсем разбалует.

***

Подошла Вера, забрала у него с рук малышку и пошла к дому. А он остался стоять под старой яблоней, смотрел ей вслед. С ветки вдруг сорвалось большое красное яблоко, просвистело мимо его уха и с шумом плюхнулось в траву.

Говорят, Ньютон открыл закон всемирного тяготения в тот момент, когда ему яблоко на голову свалилось? Озарение пришло внезапно.

Гравитация, притяжение. Великая сила, на которой держится вселенная.

В жизни как в космосе. Люди притягиваются друг к другу, образуя системы, галактики, чем больше масса, значимость, тем сильнее притяжение. А притяжение и есть любовь.

Не слишком романтично, зато прекрасно идентифицировало, что же за чувство испытывал, когда смотрел на Веру или думал о ней. Все просто. Вместе они система, и как бы не отдалялись, все равно никогда не отпустят друг от друга. Притяжение не позволит.

Пряча просветление на дне глаз, мужчина оглянулся на дом.

Они переехали сюда сразу. Всей большой семьей, вместе с тестем и тещей. Особнячок их, кстати, вышел на удивление гостеприимный. Наверное, это из-за хозяйки, вокруг которой теперь, как вокруг солнца, вращалось все. А еще из-за большой лужайки, окруженной деревьями, потому что обычно именно там и происходили обычно все гостевые посиделки.

На лужайке сейчас как раз царило оживление, Вовка на пару с экстремалом - дядей, внезапно решившим примкнуть к кружку юных воздухоплавателей, собирались торжественно запустить модель планера. Нет, не ту самую, а уже третью по счету. Первая модель доблестно застряла на самой верхушке высоченного вяза на границе участка, до сих пор там белела, указывая путь. как череп пирата Кидда*. Вторая улетела к соседям, где произошло ее неудачное столкновение с питбулем, решившим, что на него совершено нападение.

Куда улетит третья, Александр даже загадывать не стал.

Да, Панкратов тоже умудрился вписаться в их семью. Явился тогда, после командировки, проверить, так сказать, на что «его» деньги (в смысле те, что он Верховцеву за квартиру отдал) потрачены. Прошелся, огляделся. Сориентировался тут же:

- Вера Дмитриевна, а мне, как купидону со стажем, за особые заслуги разве гостевая комната в вашем доме не положена?  

Нахальный пробивной тип. Ну осадил его тогда Александр:

- Перетопчешься. Купидонам и прочим пернатым положено место на чердаке.  

Но самому было смешно. И злиться на него невозможно, брат, что ни говори. Так и врос, пустил корни. Облюбовал себе большой диван в гостиной, и там ночевал в те разы, когда оставался у них. Да что говорить, они ему даже персональное кресло у камина выделили.

Наверное, им обоим это было нужно. Признать друг друга братьями, наверстать то, что недобрали в детстве и юности, да и потом в довольно-таки одинокой и замкнутой взрослой жизни. Семья, простое человеческое общение, без понтов, высокомерия и взаимных обид. И в этом тоже притяжение и сила.

Примечание:

* - фраза принадлежит Фаине Георгиевне Раневской

* - в рассказе Эдгара По «Золотой жук», череп, прибитый на дереве, указывал путь к кладу, что закопал знаменитый пират Кидд. 

*************************************************************************

P.S. Еще немного просто о жизни.

За два года Вера из контрактной службы перебралась в организационно-контрольное управление. Успела сходить в декрет, и тут же, не прошло и несколько месяцев, снова вышла на работу.

Что поделаешь, такова природа истинных деловых женщин. Им нельзя сидеть дома, дома они чахнут.

А пока она строила свою карьеру, с малышкой Стасей нянчилась вся семья. Бабушка, дедушка, дядя, брат, но больше всех, конечно, сам счастливый папаша.

Однако Верховцев на что лапу наложил, то должно было оставаться при нем всегда. И свое драгоценное солнце он теперь из виду не выпускал. Поэтому и нанял в свою фирму нового толкового генерального директора, а сам тоже перебрался в Департамент.

Вроде и развитие, и так удобнее бдить.  

***

Была большая программная конференция, много командированных представителей. Вера выступала в первой части с докладом. Он конечно присутствовал, но не столько слушал, сколько отслеживал, кто как на его жену смотрит.

А все почему. До начала, когда она только прошла в зал, заметил, как два пузатых дядьки ей в спину уставились. И пошел такой типично мужицкий разговор вполголоса:

- Смотри, смотри, рыженькая.

- Кажется, Самойлова, у нее на бейдже написано.  

- Какая ж...

Закончить обмен мнениями он им не дал, прошелся как тараном, слегка подвинув с пути обоих. Нечего ТАК на его жену пялиться, если не хотят нарваться на неприятности. Да, он знал, что его за глаза тут прозвали Отелло. Но ничего с собой не мог поделать.

Потом уже, когда объявили перерыв, нагнал Веру на лестничной клетке и сразу же сграбастал в охапку. Она засмеялась, шикнула шепотом:

- Пусти, прекрати!

- Сегодня? Я устал ждать.

- Да, - Вера сверкнула на него взглядом, в котором на миг вспыхнули звезды. - Сегодня.

- Хорошо, - выдохнул и наконец разжал объятия.

Несколько секунд, а потом они разошлись в разные стороны. Он назад в зал. Вошел, ища глазами тех двух дядек, что на Веру пялились. Но теперь два джентльмена из Сочи смотрели не него исключительно уважительно, и порыв угас. Вернее, трансформировался в медленное пламя, которое к ночи дойдет до предела и будет жрать его пожаром.

Сидел на конференции, вроде внимательно слушал, а перед глазами совсем другое. У них пикник был в эти выходные, конец августа, шашлыки делали, собрались компанией. Столы поставили во дворе. И она с маленькой дочкой на руках, ходит между гостей, переговаривается, всех греет своим теплом. Обе яркие, рыжие, будто у них в волосах застряли солнечные лучи. Подбежал Вовка, мелкая его схватила за нос. Смеются...

Это сильные впечатления для мужчины. Очень. Так, что сердце заходится.

Первое время, когда сошлись, он все не мог поверить. Ночью просыпался, начинал по постели шарить, надо было обнять, подмять под себя, и только после этого спокойно засыпал дальше. Однажды вот так во сне пошарил рукой и не нашел. Холодом прошибло.

Где??? Неужели ушла??? Подскочил как сумасшедший, потом в коридоре увидел полосочку света из-под двери ванной, и туда. А там защелка на двери была слабая. Толкнул чуть сильнее, открыл - она на унитазе, глаза круглые, Халатик распахнулся, шортики спущены, грудь торчит из тонкой шелковой маечки.

И гладкие белые бедра. Его почему-то всегда безумно заводило это, ее упругие бедра. Стройные, они казались ему дико красивыми в чулках, особенно, когда полосочка кожи над кружевами.  

Сам не заметил, как на коленях между ее ног оказался. Но он на и коленях-то был на голову выше, чем Вера вот так. Она попыталась удрать - нет, шалишь. Поймал, зажал в кольце рук, добрался до плоти и не выпустил, пока она не закричала ему в губы от счастья. Пил ее крики, захлебывался сам.

Потом, когда они, озираясь по сторонам, по одному на цыпочках пробирались в спальню, Вера шипела шепотом, что это безобразие! Ванная общая, дверь толком не закрывается! Дом полон народу! Мог же кто угодно зайти! А у самой глаза-то горят, в глазах звезды.

Короче говоря, теперь для всяческих безобразий они тайно встречались на ее старой квартире. И он ждал этих встреч как долбанный Ромео, бл***.

Она, наверное, ведьма, его рыжая стерва. И хорошо, что она так и не сдала ту квартиру, потому что сегодня они поедут ночевать туда. Главное теперь как-то дотерпеть до этого момента и ни на ком не сорваться.  

*************************************************************************

P.P.S. О тайном.

Вера приехала раньше и теперь ждала его, стоя в кухне у окна. Оттуда было видно двор. Половина десятого, сейчас должен подъехать, женщина замерла, глядя вниз.

Чего стоило опять придумывать легенду, чтобы вырваться сюда с ночевкой. и не краснеть... «Мы могли бы служить в разведке, мы могли бы играть в кино»* - это про них. Точно. Покачала головой, закатывая глаза, ох уж эти шитые белыми нитками военные хитрости. Наверняка дед с бабкой и даже Вовка догадываются. Неловко и смешно одновременно.

Но в этот миг взгляд засек во дворе движение. Он. Подъехал.

И сразу исчезли все остальные мысли.

Так было всегда, когда он появлялся рядом. На его фоне все другие блекли, становились незаметными. Только с Сашей она жила по-настоящему, он умел зажигать ее звезды. Больше никто. Проверено.

Зазвонил оставленный на кухонном столе телефон. Вздрогнула, ждала же, а все равно чуть не задохнулась от волнения. Протянула было руку, и тут же отдернула. Набежала улыбка. Нет. Рано.

Но он позвонил снова. Подняла трубку.

- Я здесь. За дверью.

Вера улыбнулась, вспоминая сегодняшнюю сцену на лестнице.

...Я устал ждать...

У него были ключи, но он все равно ждал, когда она его впустит внутрь. В тот тайный мир, где она госпожа и Королева.

Еще несколько секунд, пусть потомится...

А потом пошла открывать.

***

Много ли надо женщине времени, чтобы вместо мертвого сердца в груди выросло живое? Тысяча лет? Один миг, и оно забьется снова.

Она и не заметила, как именно, когда это произошло. То ли в больнице, то ли тогда, когда он показывал ей новый дом. Или в тот день, когда пришел к ней ночью, а она съездила ему по физиономии и выгнала. Или еще раньше, когда злилась на него и люто ненавидела? А может, оно не умирало вовсе, потому что знало все наперед.

Сейчас Вера не хотела анализировать, что и почему делало ее счастливой.

Она просто жила, и все.

Нет готовых рецептов счастья. Пробовать надо, пока не найдешь то самое, которое твое.

Примечание:

* - Високосный год – «Мы могли бы служить в разведке»

*************************************************************************

P.P.P.S. О разном.

Как узнать, которое счастье твое? Как не ошибиться?

Наверное, надо сперва суметь понять, в чем для тебя счастье.

За два года многое изменилось, и теперь-то Вика могла бы сказать, что счастье точно не в том, чтобы выскочить замуж за богатого мужика. Она первое время даже слегка поплыла от эйфории, что это ей так легко удалось. Но все разом встало на свои места потом, когда у ее мужа появились новые помощницы, тайные и не очень. В отличие от Верховцева, который был не ходок, ее муж был как раз-таки ходок, и не успела она стать женой, как моментально это почувствовала.

Вообще, у нее было немало мужиков и до, и после, потому что пока девушка «поднимется по лестнице», много придется преодолеть «ступеней», но Верховцев из той толпы выделялся своей целостностью, что ли. Такого если прибрать к рукам, он будет потом... К сожалению, с ним Вика ошиблась, вернее, опоздала. Его сердце оказалось прочно занято, а без этого у нее просто не было шансов.

А может, она не то искала и не там? В общем, вывод один - для счастья девушке мало подняться по лестнице. Надо еще чего-то... такого. Любви, что ли?

***

Надо пробовать. Все новое и интересное. Все, к чему лежит сердце.

И вот как тут не попробовать то, что привлекало его с самого начала свой грязной, сочной и совершенно бредовой сутью?

Шоу-бизнес...

Два года присматривался господин Панкратов, а потом решился таки сделать в этом направлении осторожный первый шаг. Подался в Думу. 

*************************************************************************

P.P.P.P.S. О вечном.

Все в мире временно, а девичьи посиделки вечны.

Девушки опять собирались с целью обсудить, перетереть и просто увидеться.

У Марины старший пацан в этом году заканчивал школу. Перемыли систему образования, а заодно выплеснули невольный страх перед переменами в жизни и потешили родительскую гордость. Пацан-то собрался поступать в другом городе, это же надо его из-под крылышка выпустить.

А у Леры малыш на днях сказал свое первое предложение, и тьфу-тьфу-тьфу, вроде не собирался разваливаться брак.

- Все-таки первый муж, он как как первое впечатление, - выдала она про своего Поля. - Самый правильный.

Вера только шевельнула бровями и многозначительно переглянулась с Мариной.

- Пффф, - вздохнула Люська. - Просто ты уже к граблям приноровилась. Не удивительно, на четвертый-то раз.

А потом проговорила, опасливо морщась:

- Только не смейтесь, но я, кажется, тоже собираюсь наступить на грабли.

Сначала было несколько секунд тишины, а затем взрыв! Заговорили все разом:

- Кто он?

- Мы его знаем?

- Когда тестирование проводить будем?

И пошли советы жизненные. Про мужиков, про диету, про секс, про разводы, про детей, про свекровей... Пока обалдевшая Люська не замахала руками:

- Помедленнее, я же записываю! И не все сразу, а по одной.

- Девушка, послушайте сюда, вот я вам что из личного опыта скажу... - присоединилась к бурному обсуждению проходившая мимо официантка.

Все-таки что-то такое в этих граблях есть, миллионы женщин просто не могут ошибаться.

Конец