© Вольнов С., 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2019

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

Серия «Сталкер» основана в 2012 году

***

Издательство признательно Борису Натановичу Стругацкому за предоставленное разрешение использовать название серии «Сталкер», а также идеи и образы, воплощенные в произведении «Пикник на обочине» и сценарии к кинофильму А. Тарковского «Сталкер».

Братья Стругацкие – уникальное явление в нашей культуре. Это целый мир, оказавший влияние не только на литературу и искусство в целом, но и на повседневную жизнь. Мы говорим словами героев произведений Стругацких, придуманные ими неологизмы и понятия живут уже своей отдельной жизнью подобно фольклору или бродячим сюжетам.

***

Вступление

…Сталкер выбрался на кромку вертикали. Последний раз оттолкнулся ногой от выступа, подтянулся на руках и перевалился через край. Распростерся на долгожданной горизонтальной поверхности… И протяжно, надрывно застонал. Не столько от боли и даже не от жуткой усталости.

На самом деле это вырвалась победным криком радость от того, что он совершил только что. Теперь крадущийся уже смог себе позволить роскошь – истратить на стон крупицу остатков сил.

Восхождение состоялось. Подъем из третьего круга позади. Пропасть зияла там, за спиной поднявшегося из нее человека. Отвесная скала более чем в километр высотой. Причем это была самая короткая и легкая из трех стен, которые сталкер одолел по пути в эту точку. А еще горизонтальные участки пути, которые только в сухих цифрах – полтора плюс семь плюс восемь с половиной – кажутся не широкими. На самом деле в каждом преодоленном километре бесконечность смертельных ловушек: разного рода изменений физического пространства, мутированных растений и животных, следов человеческой цивилизации, превратившихся в западни, капканы, приманки… болей и страхов, ложных просветов и тупиковых троп.

Вопреки всему сталкер рвался наверх, чтобы наконец-то позволить себе лежать и стонать.

Здесь и сейчас, в эту минуту, он еще не верил, что достижение все-таки случилось в реальности. Что лежать и стонать от радости – не плод его воспаленного воображения, не морок, насланный тьмой, из которой он чудом выполз.

Но застыть в неподвижности и громогласно радоваться сталкер позволил себе не больше минуты. Первой и единственной после того, как перебросил себя через край перепада. Грузно, неуклюже, кряхтя, изможденный человек поднялся на ноги, чтобы продолжить движение, которое – жизнь. В Зоне – буквально, без всяких переносных смыслов.

Идущий не оборачивался и вниз не посмотрел. Что пройдено, то пройдено. Удача улыбается лишь тем, кто движется вперед.

Поэтому имеет значение только все, что ждет впереди, важно лишь то, какие ловушки подстерегают. Там, прямо по курсу, – тридцать с чем-то километров до Периметра. Горизонтальная территория второго уровня, за ним первого; между ними подъем, перепад, который после вертикалей, оставшихся за спиной, покажется всего лишь тренировочной стеночкой скалолазов в спортзале.

Да, конечно, сталкером уже пройдены нижние круги Трота, узкие, в сумме не шире любого внешнего, зато неизмеримо более опасные, внутренние. Но расслабляться нельзя ни в коем случае. Удача – она такая капризная дамочка… Проще простого споткнуться и утонуть в луже возле порога своего дома, вернувшись из экспедиции по донному погружению в глубины Тихого океана.

Российская Зона Посещения – это ступенчатый котлован с пятью уровнями, и человеку еще долго быть в пути. Выжил, сумел, выбрался из нижних кругов Недоада.

Однако ходка продолжится, курс – обратно к Периметру. Движение вверх.

Сталкер обязан добраться живым, чтобы донести людям бесценное знание, которое обрел в Эпицентре. Он понятия не имел, смог ли кто-нибудь еще из людей после Мегазахвата и Нашествия спуститься в пятый круг и, главное, подняться оттуда обратно живым и неповрежденным… А затем добраться сюда, к внутренней кромке одного из двух внешних кругов. Тех, в которых находится львиная доля немутированных людей, обитающих сейчас в Троте. Значит, появился шанс передать хабар, добытый им в центре Зоны.

Если никто не смог спуститься, тогда он первый и единственный за многие годы. Как это ему удалось, человек будет вспоминать и ужасаться как-нибудь потом. Отлеживаясь и бездельничая на заслуженном отдыхе, если захочет уйти на пенсию.

Сталкер, поднявшись на ноги, сразу пощупал левую сторону груди. Там, за пазухой, он спрятал контейнер, в котором содержится невероятная добыча.

Сделал первый шаг от края и вспомнил, что начиная с этой линии уже действуют правила хождения, установленные людьми для людей… Улыбнулся ностальгически. Поневоле возникло ощущение, что побывал на другой планете как минимум. И вернулся с небес на Землю.

Что в принципе очень и очень недалеко от истины.

Главное, вернулся.

Живой.

* * *

Он вернулся живой и принес ОТВЕТ на вопрос. Быть может, наиболее часто задаваемый людьми с даты Посещения…

Ответ, который ни в коем случае не должен стать достоянием всего человечества.

Поэтому сталкера, выбравшегося из Эпицентра, пришлось перехватывать.

Антей заберет его с собой. Хабар, который «молодой да ранний» добыл – «зонник», посредством которого можно, кроме прочего, нащупать Лунную Зону и распознать, что там происходит.

Соединитель совершенно случайно его засек. Без предварительного досье. Шустрый паренек ухитрился проскользнуть мимо всевидящего ока Трота. Мимо всех охранных систем человечества.

Что-то в нем есть, еще непонятное, но… И хотя в сборке компановки он может оказаться «лишним винтиком», но проходить мимо такого потенциального сокровища непростительная ошибка.

Только надо правильно направить энергию.

Пока что парень рвется спасать человечество от Зон Посещения. Не понимает – человека спасать не от Зоны уже надо, а от самого человечества.

Недаром эмиссары нового врага легко, играючи проникают во многих людей. На подготовленной, удобренной долгими десятилетиями контакта с инородной необъяснимостью почве черные ростки всходят моментально.

«Сами того не желая», Зоны Посещения подготовили и землянам, и себе, и Земле бесславный апокалипсис, после которого никакого «пост» может и не случиться…

Пролог

Пространство, в которое каждый из них был переправлен через секунду после того, как решился вопрос о присоединении к сводной армии человечества, было смоделировано специально для того, чтобы не отвлекать воинов на «антураж», помочь им сосредоточиться на подготовке к грядущей битве.

Более-менее привычное, обоснованно по-человечески выглядящее.

Они ведь из тех, кто не захотел перешагивать границу, отделяющую человека от уже не…

О том, как выглядит Лунная Зона без маскировки, им знать не нужно. Уже хотя бы потому, что не стоит заострять внимание на пункте сбора, где бы он ни находился и чем бы ни являлся.

Пусть они останутся в уверенности, что их собрали в некоем ангаре, сооруженном на поверхности верной спутницы Земли. За иллюминаторами с одной продольной стороны помещения «плывет» в бархатной черноте такая близкая и такая труднодостижимая голубая планета, а с другой стороны во всей красе – бархатная чернота, усеянная искорками звезд.

Собравшиеся – между «небом и землей».

В одном из торцов продолговатого купола широкий панорамный иллюминатор, за которым издырявленная кратерами классическая лунная поверхность, в другом же, единственном «глухом», но с большим экраном, сейчас погашенным, находился он.

Вербовщик, инструктор, командир. Собиратель тел, разумов, душ…

– Кое-кто обо мне слыхал раньше и даже встречался в свое время, для тех же, кто нет и у кого непосредственное знакомство со мной ограничилось моментами переброски сюда, представлюсь. Зовут меня Сергей Анатольевич, позволю себе назваться по отчеству в силу своего положения. Другие мои имена в основном короче и однословней…

Он сделал паузу и медленно повел взглядом по лицам рекрутированных сталкеров, рассаженных перед ним на рядах сидений, заполняющих почти всю площадь ангарного пола. В мягком, но достаточно мощном свете потолочных панелей многие десятки человеческих голов почти не двигались. Все как одна глазами направлены к оратору, никто не отвернулся.

Сидят на стульях, внимательно слушают. Некоторых так и подмывает вскочить, но пока не делают этого.

– Кто-то меня может помнить как полковника российской армии, начальника Службы защиты реальности, – продолжил он, – самой секретной на планете конторы, чьи агенты пролезали во все уголки межреченской Зоны и яростно боролись с ней. Кто-то знавал меня в совершенно другом амплуа и под другим званием, так сказать, хотя бывает, что, если тебя зовут Сержантом, это вовсе не значит, что ты не выполняешь функции генерал-полковника как минимум… Меня тут одна из коллег назвала Соединителем. Ухватила суть, что ей присуще в полной мере…

Он посмотрел на Мать, сидевшую во втором ряду по центру, и тут же повел взглядом вправо, где в пятом ряду с краю сидела Рута. Он им даст секундочку перемолвиться словом и обняться, но позже. Пока что все они находятся под присмотром, все уверены, что он попросил настойчиво, так, что невозможно отказать, сидеть здесь и прослушать речь целиком, а уже потом позволить себе побурлить эмоциями и поделиться впечатлениями.

– Но я все же предпочитаю зваться крайним зонным именем, оно отражает не только суть этой миссии, но и мое жизненное кредо. Поэтому и вы зовите меня Антей… Да, да, тот самый истребитель сталкеров, по глазам вижу, вы слышали обо мне всякое, много чего… И да, большую часть предыдущей жизни я посвятил борьбе с плацдармами чуждого вторжения в земную природу, которые мы привыкли для краткости звать Зонами. В частности, ожесточенной борьбе с вами, сталкеры… Теперь я прилагаю все усилия, чтобы во что бы то ни стало спасти все то, с чем неистово боролся. Потому что в образовавшемся на Земле сплетении сил нашим единственным шансом выжить становится тесный союз с Зонами Посещения. Нельзя позволить им исчезнуть.

– Нашим? – раздался скептический голос. Неугомонный Реверс! Даже настоятельная просьба не удержала в состоянии сосредоточенного вслушивания.

– Да, нашим. Я о выживании биовида «человек земной», – ответил Антей. – Договорю, ладно?

Он попросил Реверса помолчать персонально, и тот, буркнув что-то неразборчиво, кивнул, соглашаясь пока не влезать.

– Я понимаю, каково вам сейчас. Для любого из вас произошедшее выглядит так: только что встретился или встретилась со мной в определенных, иногда патовых обстоятельствах. Только что были в привычных вам Зонах, и вдруг все вверх тормашками, и вы уже находитесь невесть где и когда, получили персональный стул в каком-то зале с пейзажем за иллюминаторами, в ненарисованность которого трудно поверить… Шли, шли себе по какой-то из абнормальных отчужденок, а теперь сидите посреди толпы малознакомых, а по большей части незнакомых людей… Ах да, извини, брат-проводник, очень даже знакомых тоже!

Взгляд Луча, сидевшего в первом ряду справа, плечом к плечу с Бедламом, был настолько укоризненным, что проигнорировать никак не получилось. Спасибо ему, хоть промолчал.

– И еще. Некоторые из вас встретятся здесь с родными людьми. Кто-то с людьми, которых искали. Кому-то даже повезет вновь обняться с теми, о ком думали, что те погибли. Я кому-то обещал встречу – я выполнил обещание…

Он выдержал многозначительную паузу, позволив просьбе немного побыть чуть менее настоятельной, что позволило тем, кто ждал и верил, завертеть головами и взглядами поискать обещанные родные лица среди рядов слушателей.

– Также гарантирую, что у вас будет секундочка, фигурально выражаясь, для того, чтобы обняться, посмотреть друг дружке в глаза и сказать самые долгожданные несколько слов. На это паузы хватит, успеете… Но не более. У нас фактически остался миг до рассвета. А на рассвете Луна уступит небосвод Солнцу, и мы начнем. Рассвет над Тротом – сигнал к нашему выступлению…

Он помолчал немного, а потом вновь повысил степень серьезности просьбы слушать внимательно. Не отвлекаясь.

– Позволю себе маленькое философское отступление, концентрированно напоминающее, во имя чего мы все здесь собрались… Только когда каждый человек начнет заботиться о дальних так же, как он печется о ближних, слово «человечество» в кавычках перестанет быть абстрактным понятием или в лучшем случае обозначением совокупности особей одной и той же разновидности представителей фауны. Пока этого не произошло – человечество обозначает не семью, не сплочение сущностей, которое невозможно разделить и властвовать. Лишь разрозненных можно выхватывать и порабощать… Старо как мир, но по-прежнему верно – спасет нас любовь, но для этого, чтобы она из сказки стала былью и соединила не на словах, придется отбить нападение врага, который уверен, что легко раздерет человечество на составляющие и поставит под свои знамена.

Антей сделал паузу, чтобы слушатели поразмыслили над сказанным. Продолжил, когда по глазам понял, что согласны, еще и как согласны!

– Мы скрываемся на Луне, в ночи. Но мы все сейчас, повторяю, за миг до рассвета. Именно для этого вы и собрались, чтобы рассвет наступил. Чтобы завтра было лучше, чем вчера…

– А что такое лучше?!

Ох уж этот неугомонный Реверс! Вывернулся, сумел отбросить запрет и ввернул вопросец…

– Однозначного ответа не стоит даже хотеть. Окончательные ответы только смерть дает. Конец пути, – преспокойно вступил в разговор не связанный просьбой Валентин Пильман, напоминая Антею ненавязчиво, что уж он-то здесь ДОБРОВОЛЬНО в полном смысле. – А мы живем – значит идем. Более того, подхватываем эстафету у тех, кто шел до нас, а значит, и за них идем. Запутываясь в параллельных реальностях и вероятностях, увязая в том, что есть, и в том, что могло бы быть, если… Блуждая в лабиринтах снов и явей. Зона путает следы и переплетает тропы, заводит в ложные маршруты и вынуждает пропускать настоящие.

Произнеся это, легендарный доктор посмотрел на Антея и кивнул, возвращая ему слово.

– Идем вперед, – вновь заговорил единственный сейчас стоящий на ногах человек в этом ангаре, – сквозь зыбкую необъяснимость, непостижимую отдельным человеческим разумом. Но ведь одна голова хорошо, а много голов – лучше! Гуртом и батьку побить можно, и мамку вразумить…

– Сталкеры назад не ходят не потому что нельзя, а потому что, даже когда идут назад, на самом деле идут вперед, обретая вновь и вновь другой шанс, и не могут останавливаться. – Удав-Большой легко растянул и аккуратно отвел узы просьбы, напомнив, что уж он-то здесь и сейчас по своей воле, если не хотел бы сидеть на этом стуле, его вообще не было бы, даже в этой реальности. – Выживаем, остаемся навсегда, если сохраняется память о нас. Если будет кому помнить о наших победах и поражениях, о наших ходках, то мы будем жить…

– Да, если кто-то, устроив привал на обочине дороги, вспомнит тех, кто шел раньше, – подхватил Несси-Орел, который возле мутагруши сразу все понял и обрадовался, что ему и его спутникам наконец пришла «повестка из военкомата»; если бы он сам не захотел здесь быть, никакой просьбой не удержать всепроницающего проводника, даже на подключение к Зоне решившегося, чтобы не остаться обделенным, воспринимая лишь часть общей картины мироздания. – И почтит память прежде, чем пикник окончится и вспомнивший отправится дальше… А потом будут те, кто идет позже, и они вспомнят на следующем пикнике…

Конечно, все это можно было и не озвучивать, это и так все понимали. Но ключевые слова должны быть произнесены, не важно, в каком порядке, и наиболее сильные воины помогали Антею договорить «инструктажную» речь.

Истинный инструктаж при этом проистекал, само собой, без всяких слов. Ангар и являлся на самом деле «зарядным устройством», информационным и энергетическим…

Вождь по праву сильнейшего тоже мог бы многое сказать о том, что все возвращается на круги своя, что не впервые подкралась к человечеству амба, что было это уже, было… но промолчал. На то и хранитель мудрости тысячелетий. Уж кто-кто, а он в курсе насчет эстафеты поколений.

– Дорога – наш дом, и так будет всегда, – без пафоса, не повышая тона, закруглил инструктаж Антей. Главное не форма, а содержание.

Теперь все они полностью заряжены и в курсе, что именно кому предстоит выполнить в сражении.

– Я обещал секундочку на лирическое отступление. – Командир улыбнулся и развел в стороны руки в жесте, предшествующем объятиям.

На самом деле – выпустил из объятий незримых.

Просить никого уже ни о чем не надо. Все просьбы доведены до собранных и вот-вот начнут исполняться.

…Не в силах стереть теплую улыбку с лица, он смотрел, как обнимаются учитель и его ученик, Луч и Несси. И Бедлам, рядом стоящий, обоих по спинам с энтузиазмом хлопает…

Как сразу после этого в еще более горячие объятия Шутка захватила Луча… Наконец-то!!!

Как увидели друг друга Касатка, дочь Алины, и Реверс…

Как распознались среди лиц Алина и Тигр…

Вот бы сейчас попалась ему на глаза Эйли, девушка из будущего, которую он, будучи Сомом, видел только на фотографии…

Может, оно и к лучшему, что не напомнила о себе. Ведь Тигру было суждено потом встретить совсем другую девушку мечты… а Феникс так вообще чуть не отправился в небеса в погоне за другой мечтой… но вернулся, не дойдя единственного шага до заветной двери, не решившись ступить…

Антей отвел от Пса глаза, предательски заслезившиеся, и увидел, как обнимаются Ловкач с Шунтом-Клином…

И как Шутка, увидев Шунта, машет ему через весь зал руками, призывая пробираться к ней и Лучу…

Вон там вместе на одном стуле сидят, тесно прижавшись, наконец-то свидевшиеся Марьяна и Капитан Грэй, советские бредуны, виртуозно тягавшие хабар из будущего Трота и отсидевшие за это полновесные «червонцы»…

А совсем рядом Коршун, воочию узревший «покойных» маму и папу, водит ошалевшим взглядом туда-сюда, не выбрав еще, к кому из них ринуться…

Надо бы познакомить Коршуна-внука с аналогом прадеда и деда, но, увы, просто некогда.

Сумрачная и насупленная, как всегда, особняком держится хармонтская сталкерша Лимба…

Кореец Ан Зон Ан, проводник из три-восемь, напротив, энергично взмахивая руками, что-то втолковывает «перековавшемуся» Вольфу…

Валентину Пильману есть о чем перекинуться парой слов с БлэкДиром. Вождь рядом, но молчит невозмутимо, по своему обыкновению… Че Гевара тоже внимательно прислушивается к тому, о чем говорят «старшие»… К диспуту не прочь присоединиться патрульный Данилов, ему есть что сказать о враге… И Цветочный, о котором с виду и не скажешь, что старик, что-то для себя интересное в их беседе услышал…

Шустрый покоритель Эпицентра явно чувствует себя не в своей тарелке, мягко выражаясь, но отчаянно храбрится, старательно пытаясь выглядеть взрослым среди взрослых…

О-го-го, а Рута-то каким взглядом пожирает Крайта, которого она, вначале полностью поглощенная тем, что говорила ей Мать, только-только распознала в бурлящей толпе!..

Посоперничать с ней может разве что взгляд Маленькой, которая узрела Большого… который занят разговором со здешним Несси и даже не успел ее различить в общей массе, вот и ладно…

Жизнь бурлила. Люди ходили, обнимались, целовались, разговаривали, садились и опять вставали… Шум голосов, смех, громкие восклицания наполняли «вокзальный» ангар ожидания, в который с одной стороны заглядывали звезды, с другой – Земля, с третьей – Луна, а на четвертой висел «пустой» экран, который на самом деле непрерывно транслировал и внедрял то, о чем просил и рассказывал инструктор.

А Комета и Несси не распознали друг друга…

Почему, Антей давно знал.

Несси – не тот…

И этот факт впрямую взаимосвязан с тем, что эмиссар Большой наконец-то улучил секундочку поговорить с этим шрамированным облысевшим Несси. В традиции письма, чудом вынесенного из Зоны, передал ему другую весточку. Сообщение от густоволосого то ли брата-близнеца, то ли брата-клона, которому удалось избежать жуткого следа ранения чуть ли не на всю голову…

А вот у него самого с Нормандцем этой секундочки не случится, хотя друзьям детства есть что вспомнить… Ну, общие дела Сережи с Артурчиком вообще отдельная тема. Главное, свиделись, переглянулись, не забылись…

Что да, то да, ему ли не знать, что к чему насчет перекрестков миров. Впечатляющая часть его жизни пришлась на ходку в Зоне, где он звался Сержантом…

Когда-нибудь, где-нибудь, как-нибудь все идущие сойдутся на одном перекрестке. Пути должны окончиться.

Для того чтобы вновь начаться…^[1]

Эта великая армия победит в войне – он загодя ведает. Наступит рассвет, и завтра лучшие из лучших сталкеров сделают то, ради чего собрались. Рекруты, «призванные» из периодов существования Зоны в будущем, об этом прекрасно знают. Поэтому столь безоглядно соглашались на все, чтобы не нарушилось уже свершившееся мирное состояние, не изменилась история…

Но во всем этом воинстве, наполняющем ангар, сооруженный Лунной Зоной по просьбе Трота, единственный воин понимает, что вся эта кампания противостояния с «третьей силой», несмотря на ее важность, не последняя и шанс землянам будет завоеван не в ходе нее.

Да, без сражения не обойтись, но старо как мир: выиграть битву не значит выиграть войну.

Ту войну, в которой армией не победить.

И человечеству, отсиживающемуся по углам и предпочитающему смотреть на войны через экраны, не победить.

Только Человеку.

Но сообщать об этом солдатам, идущим умирать, Антей не станет. Такое не говорят перед боем. Каково им будет идти на смерть, сознавая, что они лишь обманный маневр, прикрывающий основную операцию? Не ключевая битва, а всего лишь кампания прикрытия.

Которую позже, как свидетельствует условно мирное будущее, миллиарды восторженных человечков назовут Спасительной.

Ох уж это человечество с его вечными заблуждениями об истинной подоплеке реального, смешанными с всегдашним обыкновением отсидеться, пока какие-нибудь там, как всегда, вовремя вызвавшиеся подыхать герои-спасители отдуваются за всех!..

Выхватив пристальный взгляд на себя из множества глаз, Антей единственный раз переглянулся с человеком, который уйдет отсюда по другому маршруту.

Никто из собранных соратников не подозревает, что, когда армия отправится в рассвет, когда туда же устремится и он, командующий, ангар почти опустеет…

Вот именно, почти. Потому что один из тех, кто сейчас обнимается и радуется, уйдет на другую войну, безвариантно ночную.

Выполнять задание, с которым только он в состоянии справиться. Отряд камикадзе не заметит потерю бойца, разве что верный напарник с недоумением обнаружит, что в бою некому прикрывать спину, и женская слеза прольется скупо – эта сталкерша не позволит себе рыдания! – по поводу очередного исчезновения мужчины.

А ему там, в одиночном рейде, войско не нужно, наоборот, категорически противопоказано.

Исход земных войн уже давно определяют не конные сшибки, не танковые сражения, не бряцанье ядерными угрозами, не столкновения морских армад и даже не битвы звездолетов, буде таковые в некоторых реальностях успевают появиться раньше, чем их сотрет неумолимый враг, норовящий искоренять человечество.

Для врага незаметно идущий на смерть отдельной тропой проберется в нужное место в нужном времени. Там и тогда – нанесет ключевой удар.

Уж он-то шагнет решительно, не остановится. Оттого, что единственный здесь, кроме Антея, понимает ответ на вопрос, который ни в коем случае нельзя дарить человечеству за просто так.

А пока что истинный герой этой войны виду не подавал, что отделится от армии, он бурлил и радовался, как другие.

Но крайний миг перед рассветом вот-вот завершится…

Соединитель, некогда создатель и первый командир Службы защиты реальности, проводил суровым взглядом человека, скрывшегося среди бойцов ударного отряда смертников, готового к бою ради очередного акта спасения человечества.

Все, что Антей мог сказать главному герою взглядом, уже сказано, когда они переглянулись.

Подбодрил как смог, напомнил.

Сталкер, в Дороге не прощаются! Встретимся…

…Очередная ходка

И зовите меня…

Еще на метр выше.

Он без особых затруднений, ловко и быстро продолжал восхождение по скальной стене. Много раз повторенные раньше, отточенные движения поднимали тело вверх.

К его спине прижимался объемистый походный «армолин». Внутри находилась бо́льшая часть вещей, необходимых для выживания человека на враждебной территории. Все, что не поместилось в недра рюкзака, странник спрятал в карманах и подсумках либо прицепил снаружи, принайтовил к снаряжению.

Основным «первичным» оружием ему служил АПКС, автомат системы Подлипнюка «специальной» усиленной модели. Облачен он был в боевой комплект, основой которого явился комбинезон системы «туман». Сейчас – серого цвета, с рассредоточенными по фону черными камуфляжными вкраплениями; благодаря этой текущей окраске облачение помогало скалолазу визуально сливаться с вертикальной, едва ли не отвесной стеной.

По ней он взбирался вверх, к вожделенной границе, невооруженным глазом отсюда почти неуловимой. Линии между небесной далью и кромкой второго круга…

Голову сталкера, покидающего третий уровень, защищал навороченный тактический шлем последней модификации этого временного периода. Девятнадцатый «арагорн». Модель обладала более чем полезными свойствами. К ним относилась возможность сканирования окружающего пространства чуть ли не во всех доступных спектрах, а также измерение дальности расстояния, функция голосового управления, встроенный мини-комп, курирующий датчики состояний и параметров среды.

Степень защищенности от физических повреждений у этих комбеза и шлема обозначалась «тройкой». Крепче – лишь «герметоны» патрульных, штурмовые бронекомплекты и «нулевые» скафы высшей защиты. Но все они слишком тяжелые для длительных рейдов. С вероятностью процентов девяносто защита-три могла выдержать даже прямое попадание пулеметной очереди или энергетического разряда средней мощности; с внутренней стороны имелся амортизирующий слой, который хоть и не избавлял полностью, но все-таки неслабо защищал голову и важные части тела от сотрясений и краш-травм.

Менее безопасные бронежилеты и комбинезоны, при попадании даже способные просто остановить пулю и не позволить ей вонзиться в тело, все-таки не спасали от ударов. Они не смогут избавить от последствий столкновения с энергией полета частицы твердой материи. Разной степени серьезности, вплоть до переломов ребер и внутренних кровотечений.

Судя по экипировке и по сноровке, с какой передвигался человек, восхождение совершал далеко не начинающий бродяга. Скорее всего опытнейший сталкер высокого класса. Обычные охотники за хабаром редко могут себе позволить настолько дорогие шлемы и не всегда тщательно относятся к подбору оснащения. Но в общем-то не столь важно, какой стаж хождения по Зоне у человека в сером комбинезоне… Ведь Отчуждение способно в любую секунду оборвать чью угодно жизнь – опытного ветерана или зеленого первохода. Добрая половина успешности движения здесь наверняка зависит от удачливости того, кто движется.

Благодаря крутому шлему с повышенными визуальными и прочими характеристиками «серый» прекрасно видел сквозь туман, который сегодня окутывал подъем на этом участке перепада между уровнями и невооруженному глазу серьезно затруднил бы круговой обзор. Правда, поле зрения все же не было идеально чистым, потому что мелкие редкие зерна мороси, капающей на мозги в довесок к туману, падали и на забрало, покрывая пятнами; однако существенных помех они не создавали.

Так что сталкер еще на дальнем подступе сумел заметить и распознать стремящегося к добыче, прямо по вертикали как по бульвару, многолапого Верхолаза. Эта разновидность мутированной твари, помесь человека, насекомого и рептилии, относилась к «чмошникам». Категория мутантов, еще зонными первопроходцами емко прозванных так, в качестве общего для всех термина. Монстры, имеющие в своем геноме «человеческие мутированные опущенные» гены. Исключительно поэтому биовиды потомков людей и получили названия, начинающиеся с больших букв, типа имена личные.

Как правило, в Троте беда не обладает привычкой приходить одна: через несколько мгновений сталкер засек еще двух тварей, приближающихся с других направлений… А вот это уже совсем плохо. Вообще одиночный подъем или спуск по вертикальным перепадам между уровнями – занятие рискованное «в кубе», мягко говоря! Бродяга в сером комбезе приостановил продвижение вверх и отработанными жестами молниеносно изготовился к стрельбе из автомата.

С предохранителя снимать не требовалось: в Троте мало-мальски набравшиеся опыта люди оружие «на паузу» предпочитают не ставить. Ну, разве что у реже используемой «вторички» или находясь на условно «мирном» участке территории, охраняемом по тем или иным причинам.

Потому что в обычных условиях ходки по Зоне шанс погибнуть, не успев среагировать и вовремя снять оружие с паузы, был на порядок выше, чем от шального выстрела, произведенного оружием, не поставленным в режим предохранения.

Когда первый из чмошников приблизился на расстояние, подходящее для стрельбы, сталкер выпустил прицельную очередь. Он специально помедлил в ожидании, пока тварь подберется поближе, чтобы причинить наибольший ущерб. Тулово Верхолаза скрывалось под сочлененными пластинами из прочнейшего суперхитина, броня не хуже, чем у «двоечных» патрульных герметонов! Этой защите простые пистолетные и автоматные выстрелы нипочем, однако и она бессильна против особых боеприпасов, заряженных в магазин оружия этого сталкера в туманно-сером камуфляже… Расстрелянный в упор монстр, как об стенку с разгона влепившись, замер, обессиленно разжал захваты лап, отлепился от скалы и рухнул вниз, в пропасть, валясь с головокружительной высоты.

Следующий – тот, что атаковал снизу, и его должна бы постичь та же участь. Чтобы отправить «нижнего» в обратном направлении, сталкер извернулся, нацелился и даванул спусковой крючок… Однако Верхолаз за миг до выстрелов успел метнуться вбок. Автоматная очередь прошила воздух совсем близко от монстра, пули чиркнули по панцирю. Серый тотчас же сместил линию прицела и второй очередью исправил промах, оставив враждебное создание без головы и отправив в последний полет.

Теперь ему противостоял лишь третий чмошник, если за минуту, пока человек расправлялся с его собратьями, вдобавок не появились дополнительные твари. Цепляясь за выступы скалы, серый сталкер развернулся в нужном направлении, чтобы прицелиться вверх и левее: там, уже совсем недалеко, обреталась неубитая образина. И в следующую секунду автомат исторг бы новую очередь, которая почти наверняка вывела бы врага из строя живых…

Но внезапно сражающийся с мутантами человек покачнулся и вздернул голову, будто ему по глазам что-то резануло. Так бывает, когда темноту пронзает луч света, только никакого луча сторонний наблюдатель не увидел бы… Пули выпущенной длинной очереди, до дна исчерпывая магазин, усвистели в сторону, мимо, расстреляв скальную поверхность выше и правее от чмошника.

Случившееся наводило на мрачное предположение, что третий Верхолаз относится к более «продвинутому» подвиду и вдобавок ко всем привычным, известным человеку признакам и способностям… обладает возможностью ментально воздействовать на врага. Например, чтобы отвлечь внимание, вынудить узреть яркий свет, хотя на самом деле никакого луча-то и не было.

Через пару-тройку секунд, когда у сталкера прояснилось в глазах, чмошник уже атаковал его сверху, с помощью своих паучьих лап стремительно опускаясь по вертикали, и до столкновения двух тел оставалось буквально мгновение… Но первоклассному бойцу его хватило. Он выпустил гранату из подствольной «трубки» прямо Верхолазу в башку и вжался лицом в скалу, прячась от ударной волны и пропуская тварь мимо себя, вниз.

Соприкосновение все-таки случилось, и было оно, безусловно, опасным, но тумаки и удары получать – зонному бродяге не привыкать! Главное, что скалолазная снаряга не повреждена и можно продолжать восхождение.

Однако, падая впритык к зависшему на стене человеку, обезглавленное разрывом гранаты тело чмошника по ходу достало его когтями и зазубринами пластин панциря, ухитрившись разодрать комбинезон на плече, и ощутимо полоснуло рюкзак, рванув клапан. Серому с прискорбием пришлось констатировать, что в образовавшуюся прореху что-то из недр «армолина» вывалилось наружу… Но провожать взглядом потерю было некогда, сталкер напряженно сканировал пространство вокруг себя, стараясь обнаружить возможного четвертого врага.

Не увидев больше монстров в непосредственной близости, он позволил себе облегченно выдохнуть, а затем принялся аккуратно снимать рюкзак со спины, чтобы переместить его вперед.

Выяснилось – разорвано с внешней стороны, у клапана слева; к счастью, не на всю длину, а то недра опустошились бы полностью. Повезло! Отделался легким испугом. Далеко не все из имеющихся у него вещей и провианта вернулось обратно вниз, на горизонталь третьего круга. А если бы ненароком оказались разрезаны лямки, бродяга лишился бы почти всего, что нес за спиной…

Сталкер, зависший на тросе посреди подъема, переместил кое-что в карманы и подсумки, но бо́льшую часть содержимого оставил в рюкзаке, постаравшись расположить пониже и поплотнее, так, чтобы снизить вероятность выпадения. В сумрачном взгляде, которым он осматривал свои потери, явственно отражались его мысли. Он уже лишился пары термобелья, комплекта носков, нескольких патронных магазинов и двух-трех пакетов с питательными рационами, а возможно, и чего-то еще – проверить удастся лишь на привале, в укрытии. Сейчас не до инвентаризации… Разорванный рюкзак, конечно, будет замедлять движение, ведь двигаться придется еще осторожнее.

Но что поделать! Разорванное бедро или «распаханный» бок затрудняли бы движение намного сильнее…

Серый медленно вернул «армолин» обратно за спину и продолжил восхождение. Некоторое время он поднимался строго вверх, а потом вектор его движения начал заметно смещаться вправо. Вскоре он уже не карабкался, перемещая крюки и крепления троса наверх, а пробирался горизонтально, потянув за собой снарягу, вдоль стены. Словно его целью была вовсе не кромка второго круга, манившая сверху. По крайней мере в данный момент он туда не стремился.

Причина изменения курса не замедлила обозначиться «во всей красе». Чуткие локаторы шлема загодя отсканировали, распознали «изменку» – так издавна зовутся аномальные участки поверхности или пространства, в которых нормальные физические законы исказились, изменившись в тех либо иных параметрах.

А теперь локальное изменение стало возможно рассмотреть просто глазами: впритык к вертикальной стене висело, прямо в воздухе, этакое черно-серебристое завихрение. Причем нестабильное. Оно колебалось, смещаясь на метр-другой туда-сюда, туда… и обратно. Словно ерзало по скале, подыскивая местечко поуютнее.

По этой причине многоопытный бродяга и огибал с большим запасом нестабильный участок ИФП, локальную область измененных физических параметров. Необходимо держать дистанцию, лучше перемещаться в обход, чем впритык. Целее будешь.

Неизвестно, как поведет себя «завихрение», если оно как бы почует, среагирует на присутствие энергетики человека. Вполне вероятно, что изменка целенаправленно устремится к нему… А на отвесной вертикали мухой висящий на паутинке альпинистской веревки сталкер уязвим, как подарочек, преподнесенный на раскрытой ладони. Локальные ИФП в подавляющем большинстве случаев пулями или гранатами не поразить.

Другое дело, смоги человек свободно, как по полю или по улице, шуровать по скалам! Подобно Верхолазам, к примеру, приспособившимся к среде обитания, вставшей на дыбы. Хотя даже по ровной земле убежать от нестационарных, перемещающихся искажений, прозванных «неверными», зачастую бывает непросто!

Завихрение не отреагировало на сталкера. Человеку удалось выдержать нужную дистанцию. При этом, пытаясь не выпускать из поля зрения мерцающий сгусток энергии, он мог бы вмазаться и в другие искаженные участки, менее приметные и доступные обнаружению. Одна изменка занимала объем гораздо меньший, чем серебристо-черное завихрение; находившийся в ней воздух был с виду обычный по прозрачности, но как бы перетекал и бурлил, подобно тому, как бурлит кипящая вода. Рассмотреть это бурление, расположенное ниже «вихря», можно было только под определенным углом. Спасибо сканеру шлема: вовремя предупредил об искаженных параметрах…

Чтобы обогнуть ловушку, бродяге, одетому в серое, пришлось спуститься вниз по скале, потому что над вихрем каменная поверхность была по виду зыбкой, с множеством трещин и осыпающихся мелких осколков, и потому могла просто обвалиться. А прямо за «кипящим воздухом», этим стационарным участком ИФП, притаилась другая изменка, вообще незаметная простому глазу область повышенного атмосферного давления, непереносимого для человеческого организма.

И снова преграду зафиксировали датчики шлема. Хотя и пресловутая «чуйка» тоже могла предупредить. Острый ментальный «нюх» на грозящую опасность, обычно вырабатывавшийся у сталкеров, достаточно долго походивших в реально смертоносной внутренней среде Зоны. Вопреки всему уцелевших, выживших здесь, в условиях чуждой, ненормальной природы.

Вблизи присутствие этой аномальности воспринималось по ощущениям: сантиметрах в двадцати от нее воздух как будто сжимался, сдавливал кожу, и это можно было отчетливо прочувствовать. Даже рукой в перчатке. Но сталкер гораздо дальше загодя лоцировал «неправильный» участок и не вляпался. Просочившись в зазор между серебристой чернотой и двумя нижними изменками, человек метров пятьдесят все так же, горизонтально, перемещался вдоль стены, минуя и другие ловушки, и наконец добрался к цели.

Он очутился на широком уступе и увидел не что иное, как вход в пещеру. Темный зияющий провал, в котором таилась неизвестность.

Сталкер подтянул и смотал трос, забросил бухту на плечо, зажег диодный фонарь… и белый луч света выхватил из тьмы человеческую фигуру!

Из глубины прохода, ведущего в недра скалы, другой человек целился в него из мощной штурмовой винтовки, германской НТР-300. Вскинув оружие и прижавшись щекой к прикладу, тот сквозь прорезь прицела рассматривал новоявленного пришельца, стоя шагах в десяти от проема входа, дыры примерно два на два метра, почти квадратной.

Второй человек скорее всего тоже был вольным сталкером. Никакой узнаваемой символики «санитаров», «раскованных» или других нынешних кланов и организованных формирований Трота. Как и на сером комбинезоне бродяги, только что расправившегося с Верхолазами и обогнувшего изменки. Однако и на уголовника-бандита целящийся не похож…

– Так это, я гляжу, ты из вольных, – спокойно, ровным тоном произнес незнакомец, выдержав внушительную паузу.

– Точно, я свой, из третьего круга подымаюсь, – таким же ровным голосом ответил сталкер в сером, с порванным рюкзаком и свернутым в бухту альп-тросом.

– Тарантул, вольный сталкер, – назвался стоявший в глубине пещеры бродяга. И опустил винтовку.

– Рад встрече, брат! – с энтузиазмом воскликнул новоприбывший, однако ни имя, ни зонное прозвище свое не посчитал нужным сообщить. – Я тут хочу привал сделать, не возражаешь? Рюкзак починить надо, да и пожрать давно пора бы…

– Так это, давай, конечно, я и сам собирался, – согласился назвавшийся Тарантулом и сообщил: – Я изнутри вернулся, с тоннелей. Вот только собрался костер разжечь, как слышу, кто-то к пещере лезет…

– Это я! – Новоприбывший широко улыбнулся и сразу чудесным образом из сурового, внушительных габаритов громилы превратился в своего в доску парня, с лицом, сияющим, словно не лучом фонаря, а солнцем выхваченным из космической тьмы. – Интересно, что там сейчас, в норах?! – живо спросил он. – Я в лабиринте бывшего комплекса научников был однажды, но давным-давно…

– Так это, расскажу. – Второй бродяга тоже улыбнулся.

Он был в черного цвета, достаточно серьезного уровня защиты комплекте, но забралом шлема сейчас физиономия не скрывалась. Круглая, поросшая несколькодневной щетиной, отчетливо славянского типа.

У ног сталкера в черном лежала брошенная на пол, принесенная с собой «изнутри», стопка старых книг и лабораторных журналов. В качестве топлива сойдет что угодно, а уж бумага горит за милую душу!

– Сигнальную растяжку я на всякий случай дальше по коридору поставил, – заверил Тарантул.

– Не сомневаюсь, брат. Ты явно бродяга бывалый, – признал сталкер в сером. – А я за входом присмотрю, мало ли что…

– Так это… как, говоришь, к тебе обращаться? – уточнил вдруг «черный».

– А я разве не представился? Так это, зови меня… Серым. – Едва уловимо запнувшись перед последним в предложении словом, ответил «серый». Перед тем как назваться, он опустил глаза и скользнул взглядом по своему облачению.

– Так это, по камуфляжу твоему? – отреагировал, подметив движение глаз, наблюдательный Тарантул.

– Можно сказать и так, – подтвердил Серый. – Не люблю ярких цветов, они привлекают внимание, а в тени сподручней скрываться…

– Так это, брат Серый, правду говоришь, согласен! Я потому черный люблю.

– Черный на свету иногда не очень, становится сильно заметным…

– Ха! Для этого у меня сеточка камуфляжная есть, хамелеонка, – довольный собственной предусмотрительностью, сообщил Тарантул.

– Наш человек, соображаешь! – похвалил Серый.

И двое коллег, собратьев по многотрудной, смертельно опасной профессии охотников за тайнами и загадками, присели у входа в пещеру, практически на границе света и тьмы. Остановились, чтобы сделать краткий перерыв в череде своих многотрудных скитаний. Бесчисленных ходок, смертельно опасных сталкерских рейдов по одной из необъяснимых инородных Зон, отчужденных от нормальной природы Земли…

* * *

Первым делом сталкер, назвавшийся Серым, взялся ремонтировать свой рюкзак.

Он вынул все вещи, которые оставались внутри; убедился, что больше ничего не потерялось, и аккуратно сложил уцелевшие пожитки под стеночкой пещеры. Прикинул, как будет проходить шов, выбрал самую толстую нить из тех, что наличествовали у него в запасе. Разобрался с иглой и принялся за ремонт… Да, процесс шитья оказался непростым. Человеконасекомообразный рептилоид, разрывая рюкзак, явно не рассчитывал, что кто-то его будет зашивать.

То есть, конечно, рассчитывать монстр особо ничего и не мог (ибо на тот момент уже лишился башки), но разрыв получился неровным и занял приличную площадь. Главным для хозяина рюкзака стало вернуть «армолин» в нормальное походное состояние, а основательной починкой придется заняться позже. Когда получится добраться выше и оказаться в каком-нибудь из сталкерских лагерей.

– Ого! – воскликнул Тарантул, уставившись на разрыв. – Так это, нехило покоцаный!

– Верхолаз постарался! – отозвался Серый. – Хреново, что этот гад, похоже, какой-то новой разновидности. Прикинь, сумел меня ментальным ударом ошарашить. На секунду, но задержка чуть не сыграла фатальную роль… Еле успел его пристрелить, почти допрыгнул урод до меня. Вот, уже мертвый, когда падал, рюкзак расцарапал и комбез повредил.

– По ходу, не позавидуешь! Так это, подвезло, что ты вообще как-то с разорванным рюкзаком до укрытия добрался. Не вывалилось по дороге все, и сам не угробился…

– Точно… кое-что потерял, ну да лад…

– Тихо. – Тарантул вдруг поменялся в лице, из добродушного оно вмиг сделалось злым и напряженным. Черный поднес палец к губам, прекратив вынимать пищу из недр своего собственного рюкзака.

В следующее мгновение он вскочил, да и Серый уже, почуяв грозящую опасность, перетек в боевое положение… У опытных сталкеров есть врожденное или дорого приобретенное чутье на грозящие неприятности. Они моментально улавливают любую перемену в атмосфере непосредственно окружающего их пространства – с гостеприимной на враждебную, условно говоря.

Хотя в Зоне, как ни крути, мало какие места можно звать гостеприимными… Ну и само собой, любые внешние изменения, на звуковых и зрительных спектрах, сталкеры незамедлительно распознают. Неудачники, не сумевшие навострить восприятие как надо, давно померли. В первых ходках еще.

Вот и сейчас со стороны коридора, уводящего в глубь лабиринта скалистых тоннелей, слышался шорох…

Изогнутая тень, выделявшаяся на общем темном фоне еще более темным пятном, быстрым призраком скользнула в гости к двум бродягам, расположившимся неподалеку от выхода из пещеры. Незваная гостья припожаловала из глубины по тоннелю – бесшумно и внезапно, как-то «беспалевно» не потревожив растяжку, установленную Тарантулом. Выстрел, выстрел, выстрел!!! Сумрак пещерного прохода прорезали яркие вспышки, одна из пуль улетела дальше в темную клоаку тоннеля, но другие не промазали, точно выцелив незваную вражину и чуть притормозив ее.

– В десятку, – позволил себе мимолетно порадоваться вслух Серый.

– Сука! – бросил Тарантул, уходя в подкат, на пол пещеры, и из такого положения выставляя свою «вторичку», дробовик. Секунда или чуть меньше, чтобы прицелиться, нажатие на спуск – и мощный гулкий выстрел. Тварь, которая уже практически вплотную подскочила к людям, облаком крупной дроби была откинута назад…

– Давай-давай, добивай! – выкрикнул Тарантул.

Серый последовал приказу временного напарника. Рванувшись к отброшенной в глубь коридора твари, расстрелял ее в упор, метя в голову из своей «вторички», пистолета-пулемета «Бизон».

Все это время там, где бродяги собирались трапезничать, на полу валялся невыключенный фонарь; белый луч, хоть и направленный в стену, все же поддерживал в пещере пусть бледное, но более-менее сносное освещение… Так что Серый смог прицеливаться. Точнее, целиться особо и не требовалось, надо было только не мазать совсем уж «в молоко» и не позволить гостье из тьмы во второй раз подняться.

Получилось.

Победив, они ее рассмотрели во всей уродливой красе. Лишь отдаленно напоминающая нормального человека тварь смахивала на кикимору из сказок. Только это была не болотная, а подземная кикимора. Хотя устойчивое название приобрела, что еще парадоксальней, Лешак.

В направленном свете фонаря глаза у нее мерцали красным огнем, как угли из костра. Она была уже мертва, просто морщинистые веки не опущены, и казалось, что продолжает злобно таращиться на своих победителей.

Но мертвая точно, Серый зарядил ей одну пулю точно в лоб и еще две в нос и челюсть. Из черепной коробки вытекали поблескивающие под лучом света мозги. Горящие глаза уцелели воистину чудом.

Тарантул отвел фонарь и отправился в глубь коридора, проверять растяжку.

– На месте, – озадаченно сообщил он, вернувшись. – Как она мимо струны проскочила, понять не могу. Может, перепрыгнула или по стене проползла.

– Всегда быть начеку, – резюмировал Серый. – Никакая растяжка не дает стопроцентной гарантии защищенности.

Хотя резюме можно было и не произносить вслух. Второй сталкер и так об этом прекрасно знал. Он согласно покивал головой.

– Растяжку я переставил, – сказал Тарантул, – но ты прав, никаких гарантий.

Они оба знали, что в Зоне привал – очень опасное времяпровождение. В идеале сталкеру лучше никогда не останавливаться. Если бы еще биологический организм с этим соглашался, принимал и не требовал отдыха, восстановления и регулярного питания…

– А уж спать… – экстраполировал Серый, помыслив вслух.

– Так это, сон сталкера искушает чудовищ! – правильно улавливая возникшую и озвученную мысль, завершил Тарантул, перефразировав известное выражение.

И двое теперь уже боевых товарищей уселись продолжать совместный привал, надеясь, что в случае, если не сработает растяжка, их предупредит своевременное чутье на опасность. Только и надежды в Зоне у человека на то, что его не покинет удача…

– Как оно там, в тоннелях? – спросил Серый. Он завершил принимать пищу; принялся проверять оружие и дозаряжать в магазин патроны.

«Бизон» и в этот раз не подвел, подсобив своему хозяину сохранить жизнь. Добротная машинка, что сказать. По-настоящему годный ствол, хотя в Зоне ценятся в первую очередь «пушки» помощнее, но этот пистолет-пулемет очень даже подходил в качестве «вторички» – второстепенного по значению и более легкого варианта оружия на случай потери основного или в дополнение к нему.

– Так это, там что-то вроде разветвленной сети шахт и штреков, – поделился Тарантул.

Голова сталкера в черном была наголо обрита (выяснилось, когда он снял шлем), и в сочетании с крепким сложением он производил весьма внушительное впечатление. Впрочем, для бывалого бродяги габариты не обязательно определяют силу и крутизну.

– Да, я знаю, – сказал Серый, откладывая «Бизон», – смотрел в «сетке» инфу про здешний сектор.

– Ну, так это, в них типа залежи местной руды, – сообщил бритоголовый собеседник с паучьим прозвищем. – Или этих, как его… э-э-э… полезных ископаемых. Нас туда потащил один научник… То есть как потащил, наняли нас, обещали заплатить нехило. Так это, мы с Чернышом согласились яйцеголового охранять. Черныш – мой старый корефан…

Тарантул достал фляжку, из которой при снятии крышки ощутимо запахло чем-то алкогольным, налил себе и кратковременному напарнику в металлические кружки.

– Чтоб нам выстрелить раньше, чем враг, – выдал незатейливый тост Серый.

– Точняк! Не серчай, Зона!

И они умело влили в себя обжигающую жидкость. Слабо разбавленная спиртяга ободрала горло и пищевод, но тут же согрела животы. А живот значит – жизнь… Серый подложил под себя ногу и снова взялся за иглу и многострадальный рюкзак, продолжая ремонт с того места, где остановился, прерванный нападением.

Тарантул раскраснелся лицом и продолжил рассказ после того, как Серый подтвердил, что в теме:

– Руда такая, да, слышал, с красно-синими переливами. Эмолит или иммолит, что-то такое, в базе данных про нее видал.

– Она-то и понадобилась для исследовательской лаборатории, – кивнул Тарантул. – Ну, так это, слышь сюда, Серый… Идем, значит, мы с тем научником. Курносый такой, молодой, в навороченном шлеме, как у тебя, – Серый сейчас тоже снял шлем и пристроил рядом, под левой рукой, – тощий типчик. Он хотел взять двухцветной хрени сколько получится, вроде как для опытов. Так это, сперва все было норм. Зашли с западного входа…

– Подожди, с западного? – перебил собеседника Серый. – А как же сюда…

– Сейчас расскажу. – Тарантул протянул ему бутерброд: ломтик не совсем зачерствевшего белого батона со ставшей уже каноничной «докторской» колбасой.

Серый куснул с явным удовольствием – видать, давненько такой вкусноты не едал. В этом плане везет сталкерам, которые постоянно тусуются неподалеку от стационарных лагерей: им разная жрачка доступней… Крутые бродяги, которые ходят в третьем и четвертом кругах, ясное дело, тоже могут затариваться у торгашей, но внизу снабженцы встречаются куда реже – соразмерно повышенной степени опасности! – так что выбора на порядок меньше.

– Спасибо за угощение, – поблагодарил Серый, – мое брюхо радуется.

– Кушай, кушай, брат… Значит, это, заходим мы, сначала все шло окейно, нарвались, правда, на стаю мутаснегирей, но их было немного, штук десять, быстро всех прикончили. Так это, в них главное попасть метко, но летают они не сильно резво, можно загасить, ежели чего… А потом вдруг влипли во что-то, пол заходил ходуном, хотели вернуться, только было уже поздно. Вокруг всякие геометрические фигуры летают, точки заплясали, пространство закрутилось… Дурдом на прогулке! И бац, все вернулось на положенное место. Так это, я с трудом в себя пришел, товарищ мой тоже, и стали соображать… Просекли, что нас как-то вынесло совсем в другую часть лабиринта. Ну, зато там руда оказалась совсем рядом, рукой подать, и можно было ее набрать сколько унесешь… А научника того при этом замутило конкретно.

– Еще бы. Он сколько пробыл в Зоне?

– Так это, не сказать, чтоб совсем не готовый… Иначе бы он так далеко не пошел, все-таки у яйцеголовых мозги есть, не дебилы. Ну вот, хотели мы понабирать той руды, а тут вдруг сверху откуда-то… э-э-э… там в шахте потолок высокий, куда выше человеческого роста, туда еще тоннели сходились… Спрыгнуло! Бу-бу-ум! Туша такая, е-мое! Так это, натуральный бабай, чернющий, с башкой как у медведа, а тело, насколько мы знали, регенерирует, прям как у киношного Росомахи… Свалился, скотина, и хвать нашего работодателя! Утянул и потащил его в лапах дальше по коридору. Собственно, тварюгу за то и прозвали бабайкой, я слыхал, из-за привычки не убивать жертву сразу, а сначала хватать и ныкать в какой-нибудь укромный уголок.

– Я тож слыхал, да, – подтвердил Серый.

– Так это, водится растакая мразь в подземельях только, вот и возле руды один такой случился. Короче, мы за ним вдогонку, чтобы он научника не унес с концами, я монстру в спину из дробовика шандарахаю, а ему пох, его даже как будто подбадривает и толкает вперед… А чего ты хочешь, заживает все сразу, как в кино со спецэффектами! Бежит он от нас и еще при этом ревет, только не как обычный медведь, а на более высоких тонах, каким-то почти ультразвуком, получается, по ушам нам ездит… Ну, у Черныша был разрядник, и он с него бошку-то бабаю и прожарил. Аккурат в затылок вогнал импульс. Так это, громадина с визгом рушится, мы подбегаем, вытаскиваем нашего Павлика… научника так звали, понял… Разряд, кстати, навылет не продырявил черепушку, но хорошо хоть с затылочной костью справился. У бабая ж головень крепкая, пули даже крупного калибра могут не пробить…

– Я в курсе, – подтвердил Серый.

– Так это, значит, вытащили мы работодателя, а у него зенки такие вытаращенные, краской налитые, парень страху натерпелся… Черныш, короче, давай его отпаивать, а не помогает. Все бормочет чего-то, язык заплетается… Ни черта не соображает. Ну, мы приуныли, сам понимаешь, и, хошь не хошь, решили вести его обратно, на базу. Мало того, что теперь нам вряд ли заплатят, так еще и раздолбон получим… Присели мы перевести дух, а Павлик в сторонке обмяк, весь в шоке, чего-то шепчет. Так это, застрял в моменте, когда бабай его утаскивал… И вдруг бац, орет как оглашенный, вскакивает, подбегает к Чернышу, выхватывает пистолет и стреляет в него, прямо в лицо! Я как-то не успел отреагировать, а Черныш и подавно, кто ж такого поворота мог ожидать, прикинь?! Секунды научнику хватило на все про все, а на второй я сбиваю его на пол, пистолет выдираю, вырубаю… Совсем крышу у парня снесло, короче. Там я его и пристрелил. Вот так вот. Невезуха, е-мое! За день лишился обещанной награды и старого напарника… Потом ушел и вот сюда выбрался. Чудо, что сам живой остался. А Черныша жалко, блин, мировой бродяга был.

* * *

– М-да уж, не подфарти-ило… – сочувственно протянул Серый, выслушав трагическое повествование о ходке, что привела Тарантула к этому выходу из пещер на вертикаль перепада между уровнями Трота.

На лице его было понимающее выражение. Сталкер – не сталкер, если не терял в Отчуждении кого-то из спутников, и случайных, и тех, с кем долго и не раз в рейды хаживал.

Зона гораздо чаще забирает, чем дает. Мягко выражаясь, «гораздо».

– А ты-то как сам здесь? – спросил сталкер в черном бронекомплекте, доедая бутерброд и сворачивая фольгу. Привал окончен, пора и честь знать.

– Да вот, возвращаюсь из ходки вниз, – ровным тоном, расплывчато ответил Серый, оценивая надежность самодельного шва, наложенного на рюкзак, – ничего особенного.

– Так это, ясно ж. Когда сталкер не хочет рассказывать, это его личное дело. – Тарантул, пожав плечами, принялся убирать к себе в рюкзак нехитрый походный «сервиз» и оставшуюся еду; кинув напоследок в рот еще одну мини-галетку, прожевал и добавил: – Спасибки, что с мутным подсобил.

– Нема за что, еще кто кому пособлял. – Серый улыбнулся. – Ну, бывай. Не прощаюсь… Увидимся, если что.

– Ну давай, бывай… – машинально отозвался бритоголовый, но тотчас спохватился: – Так это, нам же наверх? Вместе и полезем, зачем разделяться.

– Не-е, я – туда. – Серый помотал головой и показал рукой не на выход, а в недра пещерного коридора, ведущего в черноту. Прямо в лабиринт подземного сплетения туннелей.

Тарантул удивленно поднял кустистые брови. На бритой голове это выглядело очень эффектно.

– Так это, я думал, ты сюда заполз на передышку…

– Правильно думал. А теперь хочу глянуть, чем там из хабара можно поживиться, – Серый прищурился, всматриваясь во тьму, – а может быть, заодно и руды той возьму, продам потом ученым…

– Ее ж просто так нельзя брать, замеры нужно делать, – осадил его азарт Тарантул и надел шлем, скрыв бритую голову под защитой; продолжил глуше, из-под забрала: – Так это, у разных кусков разный электрический заряд, и если наугад прикоснешься, можно получить убойную дозу.

– Спасибо, что предупредил, – кивнул Серый, не отрывая взгляда от тьмы.

Выдержав паузу, он повернулся лицом к уходящему наружу сталкеру в черном и ухмыльнулся:

– Шучу, шучу, я и так об этом знал. Изучал инфу про эти пещеры и этот участок подъема, целый раздел в базе данных неделю назад смотрел и более внимательно позавчера… Перед тем как куда-то идти, – сообщил он обстоятельно, – специально наизусть, вплоть до мельчайших деталей, заучиваю уже имеющуюся информацию о месте, куда предстоит отправиться. Чтобы не попасть впросак и быть готовым к тому, к чему можно подготовиться заранее. Меня этому еще первый напарник научил, с которым я ходил…

Серый осекся и вновь замолчал.

Без шлема он выглядел обычно, с первого взгляда ничем особо не выделялся: и не скажешь, что новичок-первоход, однако и на сурового ветерана тоже не так чтобы похож. Физиономия не иссечена шрамами и морщинами, не иссушилась, не почернела от ветра и солнца. Словно пришел в Зону совсем недавно и не успел шкуру подпортить… Похоже, из-за того, что он все время голову под защитой держит, лицо маской прикрывает.

Вот и сейчас нахлобучил на голову свой навороченный дорогущий «Арагорн».

– Так это… Ладно, давай пять. – Тарантул, несколько разочарованный, что остался без нового напарника, протянул руку, и они с Серым обменялись рукопожатием прямо в перчатках; даже во время привала ни тот, ни другой их не снимали.

– Встретимся, если что, – вслед уходящему повторил Серый.

Он наблюдал, как сталкер в черном (предварительно отработанными до сантиметра движениями сняв установленную им предупредительную, хотя и не сработавшую растяжку) покидал тоннель… Вот силуэт Тарантула выбрался за кромку выходного проема пещеры и подался влево, перебрался на уступ, исчезнув из квадратного светового пятна.

Оставшийся внутри сталкер в сером скользнул туда, к выходу из пещеры, и посмотрел вниз, на едва проступавший сквозь вязкую клочковатую хмарь «пейзаж» третьего круга. Спиной бродяга повернулся к тьме, и это наверняка произошло лишь потому, что он ощущал – в данный момент на него никто не хочет напасть с тыла.

Сталкер посмотрел вниз и увидел там едва блеснувшее пятнышко красноватой, как рябиновый закат, «геенны», едва не доставшей его. Затем вытащил из нагрудного отделения комбеза портативный плоский гаджет, похожий на сетевой терминал, но в бронированном футляре высшей защиты. Поднеся к голове, одним из торцов вплотную приблизив его к забралу шлема, раздельно, четко проговорил:

– Следующий трек. Дата. Одиннадцать ноль пять двадцать два.

Выдержал паузу в пару секунд и добавил:

– Пункт серебряный яйцеглав. Выбыл.

И сразу же опустил руку, что выглядело странновато, потому что, судя по недавно состоявшемуся общению со случайно встреченным Тарантулом, молчаливостью сталкер не отличался… С его обыкновением отпускать вслух комментарии к происходящему бродяга не выглядел фанатом трижды актуального в Зоне, неизменно универсального правила: «Слово серебро, а молчание золото».

Записав трек, он спрятал то ли рекордер, то ли передатчик и развернулся спиной к свету.

Шагнул от входа и устремился туда, в глубины пещер, направляясь в неведомую тьму лабиринта. Впереди него скользил белый луч фонаря, прикрепленного к автомату, ствол которого был настороженно выставлен в авангард. Человек отдалился от проема на несколько метров, замер и сосредоточенно вслушался в себя. Никаких признаков отклонений от нормы не учуял.

Идущий вытащил из подсумка пакет, наполненный камешками, и принялся «метить» путь. Пакет наполняли каменные осколочки, мелкие, не больше сантиметра-полутора, и пару-тройку десятков граммов по весу. Чтобы их можно было при желании закинуть далеко несильным движением руки. Да и чем больше вес тестовых «снарядов», тем меньше их можно тащить с собою за раз, а следовательно, в запасе будет меньший лимит бросков. Не потаскаешься же по локациям Зоны с грудой булыжников, набивших рюкзак под завязку… Поэтому камни специально подбирались адекватные по размеру, а слишком габаритные раскалывались на подходящие кусочки. Затем снабженцы продавали горстки одинаковых, как на подбор, камешков в торговых точках вместе с оружием и прочим снаряжением.

Первый и второй «зонды» пролетели и упали нормально, без эксцессов, а вот третий камешек изменил траекторию, отскочил от стены и с огромным ускорением врезался в противоположную, раздробившись на множество частичек. Датчики шлема заблаговременно определили, что на данном участке нечисто, но пока не идентифицировали, какая именно разновидность ИФП здесь подстерегает. Поэтому ему оставалось лишь смотреть и распознавать воочию… Оказалось, «колотушка»! Теперь и «бортовой» компьютер подтвердил информацию, запечатлев, как сработала абнормаль.

Гравитационная долбилка заняла, похоже, весь проход. Второй бросок, контрольный, позволил в этом убедиться. Минус два камушка… Разбились об стенку, разлетелись на непригодные осколки! А ведь запас снарядов для тестирования пути не безграничен, это ведомо каждому сталкеру. Те брошенные камни, которые не попадали в измененное пространство, а беспрепятственно приземлялись туда, куда их направили, неукоснительно забирались обратно и использовались повторно. Иначе пришлось бы каждый день закупаться! Дорогое удовольствие. Да и поди найди еще торговцев каждодневно.

Самостоятельно же подходящие камни собирать и готовить в Зоне чревато рассеиванием внимания с возможными плачевными последствиями. Разве что довольствоваться чем придется. Болтиками всякими, гайками, фрагментами металлических изделий и кусочками твердого пластика…

Плюс одна позиция в список причин, по которым среди сталкеров, особенно начинающих, непопулярны локации лесные или вроде этой, подземные. Заколебаешься в каждом темном углу искать сегменты, где упал камушек; к тому же надо сначала отследить всю траекторию его полета к точке приземления.

Чтобы разрядить «колотушку», пары мелких камушков недостаточно. Понадобится воздействие помощнее.

Сталкер отступил назад, изготовил к стрельбе автомат и выпустил короткую очередь. Бах, бах, бах, пули взрываются, вспухает ослепительная вспышка, яростный свет и звук взрыва в замкнутом пространстве во многом гасят компенсаторы шлема… А огненная волна (ожидаемо) не выплескивается за границы локальной изменки – как будто перед человеком установлено незримое огнеупорное стекло.

Побушевав несколько секунд, взрывной смерч исчезает. Готово, теперь еще примерно минуту заряженная «колотушка» здесь не появится. Точнее, она здесь осталась, но не проявит себя, так как всю накопленную энергию только что выплеснула, среагировав на агрессивное вторжение пуль. Сталкер ринулся вперед и шустро проскочил опасный участок, бросая камушки в пространство, расположенное ЗА чужеродной ловушкой, и, уже очутившись метрах в пятнадцати по ту сторону, остановился и этак задумчиво оглянулся…

Наверное, вопрошая себя: как же это «кикимора», напавшая на них с Тарантулом, сумела проскочить-то?! Весь проход был занят гравитационной долбилкой… Ну ладно, растяжка, однако тут еще и искаженный участок вдобавок! Два в одном. Получается, либо монструозная тварь проползла по потолку, либо изменение пространства здесь появилось уже после того, как по направлению к выходу проследовал уходящий из лабиринта Тарантул, а за ним прокралась и вражина… Что в принципе логично, потому что бродяга в черном об этой «колотушке» не упоминал.

Хотя само понятие логики в Зоне – на такой же «измене», как любой пиксель территории внутри Периметра. Каждый миг в каждой точке вероятно возникновение искаженной аномальности.

Дальше узкая пещера расширялась, и теперь встречавшиеся на пути ненормальные образования можно было как-то обходить. Например, вот эту желто-гнойного цвета жидкость, расползшуюся по стенке и полу справа. Даже с виду отвратно-угрожающую. Человек и представлять не захочет, что станется с организмом, каким-либо образом вступившим в непосредственный контакт с нею. Атмосфера здесь, в российской Зоне, и так фактически цвета мочи, в переносном смысле, но эти потеки – в самом что ни на есть прямом.

Вскоре луч фонаря высветил развилку. Тоннель расходился на четыре норы, ведущие в разных направлениях. Один лаз, второй справа, был очень низким – чтобы в него вписаться, потребовалось бы согнуться чуть ли не в поясном поклоне. Остальные три выглядели более пригодными для того, чтобы по ним идти. Особенно крайний левый.

Сталкер обметил зондами каждый из трех проходов и выяснил, что второй слева загорожен «жаровней». Огненный язык «лизнул» сталкера, подкатив чуть ли не вплотную и едва не опалив комбез спереди… Бродяга, отпрянув, чертыхнулся. Крайние коридоры зримо и по ощущениям казались проходимыми. Между правым и левым идущий, поразмыслив, выбрал правый. Уж очень соблазнительным казался левый, наиболее высокий и широкий из четырех…

Конечно, выбранная нора оказалась достаточно узкой, не более метра в ширину, однако и смертельных изменок тут оказалось негусто. Не считая рыже-зеленой мерцающей волосни «огнесети», колыхавшейся на потолке. Под шевелящимися нитями сталкер прополз, не став добычей ни одного из беспокойных волосин-отростков. Он ведал, что по характеру и частоте их движения можно было определять краткие промежутки, когда под ними получится пробраться… А если не уложиться, «сеть» вопьется отростками, подобно щупальцам, и сожжет кислотой еще живого. Никакой комбез от них не помогает… Ну, разве что самый прочный, высшей защиты, но и тот будет изгрызен неслабо.

Через некоторое время после встречи с «огнесетью» потолок стал ощутимо приподыматься, уходить наверх, и человек потерял его из виду. Ширина прохода при этом оставалась прежней. Сталкер продвигался как бы по дну узкой щели… Внезапно он почувствовал: что-то не так! Замер на секунду, а в следующую – уже рывком стартовал вперед! Однако Лешак, «десантировавшийся» откуда-то сверху, все же успел зацепить человека корявой лапой по плечу, как раз там, где был разорван комбинезон.

Сталкер совершил боковой перекат и с положения лежа дал щедрую очередь. Лешак опрокинулся и бездвижно растянулся на полу. Сталкер вскочил, приблизился и произвел контрольный в голову. Посветил вверх, осмотрел поднявшийся метров на тридцать сводчатый каменный потолок, пытаясь определить, где, в какой нише или норе Лешак прятался, и дивясь, как это мутант сумел подкрасться незаметно.

В особенности принимая в расчет усиленные аудиомембраны шлема! Прямо не чмошник, а демон какой-то! Похож ведь, мохнатый, вонючий и рогатый… Хорошо, что в последний момент удалось почуять опасность. И хорошо, что этого монстра берут пули.

Сталкер тщательно осмотрелся и, убедившись, что покамест его никто больше не стремится атаковать, при помощи зеркальца изучил плечо сзади. Как оказалось, когти врага ранили кожу, но не серьезно, хотя кровь все равно сочилась и струйкой потекла по серым лохмотьям изодранного на плече комбеза. Бродяга мог бы просто покрыть рану заживляющим бальзамом, но тело Лешака было сплошь покрыто струпьями и язвами, и в подобной ситуевине каждый опытный сталкер предпочтет перестраховаться.

Сняв через другое плечо потрепанный рюкзак, он вытащил оттуда целебный артефакт «кровь сокола», после чего, примерившись, прикрепил его специальными затяжками к ране на плече.

* * *

Очередной зондирующий камешек проделал несколько кульбитов в воздухе и внезапно исчез, вмиг стерся. Сталкер, недоумевая, поводил лучом фонаря туда-сюда.

Возможно, там впереди расположилась область измененного физического пространства, известная под названием «глотка». Датчики шлема никак ее не зафиксировали. Что неудивительно: каким бы навороченным ни был девайс, а все до единого отклонения от нормальной природы распознавать он не сможет по-любому.

Ведь основой каждой разновидности изменок является свой, уникальный, абнормальный процесс. К тому же новые виды появляются постоянно, по две штуки в неделю, а то и в день… Поди тут разберись, что перед тобой – уже познанное хотя бы условно или еще совершенно необъяснимое.

Нарушений нормы в состояниях окружающей среды может быть сколько угодно. Да, возможно «заточить» компьютер на то, чтобы улавливать два, три или двадцать три типа нарушений, но у коварной Зоны Отчуждения всегда найдется что-нибудь в запасе. Это разве что в сеттинге какой-нибудь фантастической видеоигры, на скорую руку спрограммированной бесхитростными «разрабами», мог бы существовать один-единственный детектор, фиксирующий ВСЕ типы аномальных отклонений.

В реальности же шлем или его наручные (карманные, наспинные) аналоги, даже самый новейший, распознает… ну процентов сорок, от силы. Плюс еще процентов сорок можно так или иначе увидеть и почуять глазами и другими обычными органами чувств. И это находясь здесь, между вторым и третьим кругом Трота! В четвертом и где-то со второй половины третьего – ситуация куда сложнее. Невидимых и почти не ощущаемых локальных ловушек гораздо больше, да и датчики в любой момент могут засбоить.

Бродяга метнул еще два снаряда, чтобы обметить «глотку», и четвертый для верности; подобрал уцелевшие и миновал измененный участок, протиснувшись по узкому проходу между стенкой коридора и ловушкой. Точнее, сначала перебросил рюкзак и автомат, а потом и сам просочился, впритирочку.

Сразу же за изменкой ему встретился труп.

Полуистлевший, тот сидел, прислонившись к стене, из развороченных живота и грудной клетки наружу вывалились внутренности; теперь они превратились в ссохшиеся потеки и пятна. Одна нога мертвяка была вывернута под неестественным углом, голова продырявлена прямым попаданием, из левой пустой глазницы вальяжно свисал никуда не торопящийся червь… Похоже, это был зомби, кем-то окончательно добитый. Если бы не шлем, сталкер ощутил бы сейчас всю прелесть гнилостного смрада.

Оглядев неожиданный «сюрприз», живой человек поднял вверх ладонь в перчатке, как бы приветствуя бывшего коллегу. Столкнуться в этих коридорах с зомби не хотелось: если гнилушка поцарапает или укусит, тогда уже не отделаться условно легко, как в случае с Лешим. Тогда уж случится даже не вероятность заражения, а скорее гарантированное проникновение в кровь гнойных смертоносных веществ.

И учитывая замкнутость пространства, у зомби есть все шансы для неожиданного нападения… Свести их к минимуму поможет только всецелая готовность сталкера: как можно быстрее среагировать на возможную угрозу.

Человек отдалился от мертвяка на двадцать шагов.

Никаких изменок пока не встретилось, только с потолка цедилась струйка противной мутной жидкости. Бродяга обогнул ее осторожно, так, чтобы ни капли не попало на шлем, на снаряжение или на комбез. В свете фонаря жидкое выглядело темным, вполне похоже на кровь, к примеру. Противной же струйка казалась потому, что перетягивала на себя внимание, несмотря на кажущуюся незначительность. Отвлекал даже едва слышный звук капающей воды или какой-то иной жидкости… Но сталкер этот был далеко не новичком в ходках по отчужденной необъяснимости и фокус своего внимания на струйке не задерживал долго.

Где-то в темноте ему послышался шелест, бродяга тут же присел на одно колено и направил туда луч фонаря. Пусто… В следующий миг он ощутил движение сзади, юлой крутанулся и выстрелил туда, где, он уже точно знал, возникла угроза. Одиночным, а потом еще и еще… Что-то с гулким стуком шлепнулось, нет, грохнулось на пол! Сталкер удовлетворенно хмыкнул и кивнул головой. В шлеме кивать нелегко, но комментировать собственные действия хоть как-то явно было для него привычным занятием.

Луч высветил трупик летучей мыши, уродливо-когтистой, крупнее экземпляров, обычных для внешнего мира. Гораздо крупнее самых больших из них. Человек убил тварь с выпученными зенками, ржаво-бурого цвета шерсткой и внушительными броненаростами на брюхе. Такими, что и маневрировать не помешают своим весом, однако и пуля по касательной хрен возьмет. А уж чтоб ножом ударить и проткнуть – это надо лишь Трот знает, с какой силой бить! Как у тренированного спецназера, не слабее.

Хотя некоторые «легендарные» зонные кадры спецам вполне дадут фору, но только в отдельных из множества случаях. Простых, так сказать, сталкеров немало, а легенд – единицы… К счастью, убойные патроны прокрадывающегося в лабиринте человека решили проблему с бронированием твари.

В следующую минуту он убил еще пять штук таких же летучих супермышей, стремительно атаковавших сверху. Патроны в рожке закончились, и сталкер сменил магазин. Точнее, закончились не до единого, не до донышка исчерпался предыдущий, в нем осталось два-три выстрела; но перед схваткой необходимо иметь в автомате полный, чтобы получить возможность выпустить во врага хотя бы длинную очередь.

Сомнений в том, что предстоит серьезное столкновение прямо сейчас, не осталось…

За поворотом тоннеля обнаружился очередной труп. Это был уже не зомби, по виду мертвяка определил идущий.

Стандартный комбинезон научников, такие выдают в перевалочном лагере, расположенном наверху, в первом круге, самом внешнем из пяти уровней. Любой, кто хоть раз имел дело с «яйцеголовыми», сумеет отличить труп ученого-исследователя от просто кучки мяса. Если, конечно, на останках есть соответствующее облачение.

Похоже, тот самый Павлик, утративший рассудок в результате того, что полез, побуждаемый порывами своих научных изысканий, в самую ж… То есть сюда, в пещерный лабиринт межуровневого перепада Трота. В итоге нарвавшийся на бабая, затем прикончивший одного из своих проводников и в отместку приконченный вторым.

Да, и пистолет у него в руке, а вот несколько дырок в комбинезоне. Сталкер «прощупал» камешками труп и пространство рядом; уверившись, что пока ничего не угрожает, без сопроводительных комментариев вслух бегло осмотрел рюкзак и карманы сгинувшего деятеля науки. Бывалый Тарантул, конечно, все по-настоящему ценное забрал, однако проверить никогда не помешает.

Доверяй, короче, но проверяй.

Ничего нужного не нашлось, Тарантул «обшмонал» убиенного на совесть. Сталкер в сером проследовал дальше, оставив за спиной невеселый «ориентир». Дальше коридор еще несколько раз поворачивал, по пути попадались и развилки, а шлем вдруг перестал определять и показывать геопозицию. Любой неподготовленный запутался бы в этих «казематах» Зоны, но этого сталкера вела дальше внутренняя уверенность, не иначе…

В третий раз он не пропустил появление Лешака.

Недаром во многих сказках, да и нередко в других литературных областях знания тройка – знаковое число. Что-то действительно в ней есть этакое, определяющее. Вот и здесь это подтвердилось. Лешак снова атаковал сзади, из неприметного бокового ответвления, которое человек сразу пропустил, потому что оно ему не понравилось. В третьем бою с уже известным монстром сталкер постарался истратить минимальное количество боезапаса.

Поэтому он вообще не пользовался автоматом, а присел «в пистолет», одной выпрямленной ногой подставив врагу подножку. И в открывшийся бок по самую рукоять вогнал лезвие ножа. После чего добил упавшего монстра точным ударом ногой в голову. Ребристая подошва ботинка была выполнена из наиболее оптимального материала с металлическими вставками. Они, понятное дело, при определенных условиях существенно увеличивали тяжесть и убойность удара заметно наращивали.

Прикончив чудище, сталкер заозирался по сторонам и снова никого не увидел. Странно, что это они, принципиально по одному нападают? В очередь становятся, «зонины дети»… Вроде уже несколько раз мутные пытались покуситься на жизнь человека, идущего сквозь лабиринт, и всякий раз по отдельности, словно не догадываясь наброситься группой, ведь так шансы одолеть добычу повысились бы. Через изменки проникают, растяжек избегают, а скоординировать действия не способны?..

Любой знающий бродяга подумал бы что-то подобное на месте этого сталкера, и если он такие мысли допустил, то наверняка скоро пожалел о допущенном. Потому что минуты через две сверху на него упал четвертый Лешак. Бесшумно сидел в засаде, гад, незаметно приклеился к потолку, и когда человек туда посветил, то даже не сразу различил фигуру монстра – тускло-коричневая, испещренная язвами кожа и серо-бурый бугристый потолок пещеры в мощном, но не дневном свете фонаря почти сливались.

Чмошник воспользовался замешательством жертвы, чтобы спрыгнуть, но не тут-то было, человек отшатнулся назад вовремя и ударил ужас во плоти, нарисовавшийся перед ним, ножом в горло! Лешак, напротив, не успел увернуться, лезвие наполовину рассекло жилистую шею. Мутант с хрипом, задыхаясь и дергаясь в агонии, повалился ниц. Сталкер добил его контрольным ударом.

Следующий выскочил минуты через две… Опять через равный промежуток!! На этот раз спереди. Несмотря на то что бродяга среагировал так же быстро, как и до этого, враг, проявив чудеса скорости, увернулся от пули и прыгнул ему за спину. Сталкер присел, монстр, продолжая прыжок, оттолкнулся конечностями от стены и хотел было схватить его, но человек вовремя врезал ему прикладом, отшвырнув назойливого мутанта в удачно подвернувшуюся «жаровню». Тело дико вопящего монстра сожрало беспощадное пламя изменки.

– Что ж это вы как запрограммированные… – проворчал себе под нос сталкер. – Все поодиночке и каждый раз с равными промежутками времени. Не считая первого и второго, но второго «колотушка» могла задержать… Если это разные особи, а не один и тот же монстр, который после смерти возрождается и снова нападает. Что объясняет, кстати, почему непременно по одному и через определенный интервал. По факту неуязвимый, неустанно возрождающийся «страж лабиринта»… так, да?

Вопрос повис без ответа. Точней, возможный ответ притаился там, впереди во тьме.

В течение дальнейшего продвижения сталкера смелая гипотеза непрерывно подтверждалась на практике, что не могло радовать, учитывая напрасную, но неизбежную растрату боезапаса. Этот монстр хоть и не регенерировал, как Имитатор, и не обладал броней танка, но зато каждый раз появлялся уже в новом теле.

Независимо от того, что случалось с предыдущим – сгорало оно или просто оставалось лежать. Хоть всю пещеру телами завали… Так как человек постоянно ждал нападения, определение изменок дополнительно затруднялось. К тому же этот самый возрожденец еще и начал подстраиваться под алгоритм его поведения – кончать гада становилось все сложнее.

Однако, несмотря на напряженность прорыва, упорный сталкер все равно оказался там, куда стремился: в большом зале, наполненном эксклюзивной зонной рудой, о наличии коей поведал Тарантул.

Сама аномальная субстанция сталкера, добравшегося сюда с таким трудом, как ни странно, вовсе не заинтересовала. Он без задержки миновал пещерный зал, в котором ему на голову мог свалиться бабай или даже кто покруче, проскользнув между двумя «вертушками», распознаваемыми по характерному свисту и колыханию воздуха.

Проскочив, углубился в тоннель, из которого, как он знал, в рудник с другой стороны света пришли Тарантул и два его тогдашних спутника.

Шагов через тридцать сталкер наконец достиг своей цели. Здесь выключил фонарь. Глухой сумрак коридора озарялся зеленоватым свечением. Оно струилось прямо от стен, пола и потолка, словно в этом фрагменте все поверхности покрылись люминесцентной краской. В итоге образовалось как бы кольцо, полосой света опоясавшее проход.

Человек в последний момент выстрелил в метнувшегося к нему вонючего рогатого монстра, как по заказу, идентичного предыдущим, шагнул в светящееся кольцо и…

Его закрутил спиралевидный поток, по телу, по оружию и снаряжению побежали вспышки зеленого света. Вряд ли надеясь перекричать нарастающий гул активированной изменки, сталкер тем не менее во всю мощь глотки исторг одно слово, полностью отразившее смысл его реального отношения к неустойчивому состоянию, в котором он сейчас находился:

– ПЕРЕХОД!!!

Как будто этим отчаянным вскриком то ли сообщил о намерении, то ли попросил об исполнении желания…

Еще миг, и человек исчез из этой точки пространства-времени.

* * *

Портал перемещения сработал, и сталкер материализовался в совершенно другом, новом месте. Вполне возможно, и времени тоже.

Эта измененная область, в которую он проник, пробравшись в глубь подземелья, относилась к безусловно редко встречающемуся разряду абнормальных искажений. Они переносили материальные объекты в иные пространства; еще реже некоторые из них обладали свойством, переносящим и в иные времена.

По слухам, имелась и третья разновидность, смещающая время, но в пределах одной и той же «точки на карте». Этакие прямые дверцы в прошлое или будущее…

Да, в Зоне имелись и такие ИФП. Чего только не возникало в необъяснимости, чуждой земной природе! По идее, если владеть точной информацией о расположениях подобных локаций, знать пункты и даты отправления и прибытия, а также уметь отличать их от других, с виду очень похожих, но «просто» смертоносных абнормальностей… тогда человеку вполне реально было бы заделаться этаким «хроносталкером».

Однако где добыть в полном объеме настолько драгоценные знания? В обычных информационных базах внутризонной сети подтвержденные данные столь высокого уровня, понятное дело, «не валяются» в открытом доступе. Даже если они и существуют, системно подобранные, кто ж их станет выкладывать «на блюдечке с голубой каемочкой» для общего пользования!

Поэтому, если бесценные «карты времени и места» и содержатся в глубине сети, то наверняка сверхнадежно спрятанные. Доступные лишь тем, кто знает, где и как искать…

Сталкер очутился в абсолютной тьме, вокруг не улавливалось ни единого источника света, но скорей всего ощущения и чуйка подсказали человеку, что он уже прибыл. Луч зажженного фонаря послушно взрезал черную непроглядность и превратил окружающую среду в квадратное по форме помещение. В этом подвале никого из живых ожидаемо не было; о том, что они вообще существуют, напомнил давний покойник, точней, скелет на полу.

Также здесь присутствовала изменка. Единственная. Хотя она и успешно притаилась, закрылась от восприятия обычными органами чувств и датчиками шлема, прибывший странник ее сразу, даже без тестирования камешками, почуял и распознал: коварная «заглотиха» заняла часть стены дальнего слева угла, в случае прямого контакта она была смертельна для любого биологического организма.

Несмотря на то что в помещении не наблюдалось никаких выходов, стены, пол и потолок на вид были «глухими», бродяга не растерялся и не запаниковал, как будто заведомо понимал, где окажется.

Проверив целостность рюкзака (на скорую руку наметанный шов из-за плясок с мутантами и скачка через пространственно-временной континуум мог предательски разойтись), сталкер убедился, что нить пока держится, и вытащил изнутри взрывное устройство. Оно было размером не больше портсигара, но мощи его хватило бы для нешуточного ба-баха. Ведь произведена эта компактная взрывчатка была в первой половине двадцать первого века, не раньше – уже после того, как химиками был использован и применен эффект акселерации энергии, «подсмотренный» в одной из чужеродных Зон.

Эти плацдармы вторжения отметили планету в нескольких местах, которые на глобусе между собой можно было визуально соединить пресловутой «плавной кривой», той самой, что позволила сделать предположение: источник, из которого «прилетели» вторгнувшиеся силы, находился в одной и той же точке Вселенной. При условии, что не подвержен сомнению факт: они прямым курсом заявились откуда-то извне и, как пули, выпущенные из револьвера по очереди, «расстреляли» земной шар, неостановимо крутившийся вокруг своей оси…

Пристроив взрывчатку на потолке подальше от стены, где открылся пропустивший его сюда портал, человек нажал кнопку активации и метнулся подальше. Направленный взрыв – на удивление не громкий, даже не оглоушивший, как должно бы случиться в замкнутом объеме, – раскурочил часть подвала. Проделав внушительную дыру в потолке, ориентированная вверх по вектору энергия разрушила бетонную препону и отбросила фрагменты руин, которые придавливали снаружи. Сдувшийся огненный бутон исчез и впустил в подземелье живой дневной свет.

Сталкер удовлетворенно пробурчал слова одобрения себе под нос и выбрался наружу, к яркому солнцу.

Вторым направленным взрывом он завалил открывшийся пролом, ведущий вниз. Для этого обрушил в яму обломки, валявшиеся вокруг нее. Сам подвал при этом не оказался целиком заполнен, но беспрепятственно пробраться в него или выбраться из него стало на порядок сложней; даже просто заметить, что в этом месте посреди руин куда-то вниз можно проникнуть, было теперь почти невозможно.

Тестируя и прощупывая путь, сталкер прокрался наружу из развалин, осмотрелся, чтобы сообразить, где именно находится…

Окраинные постройки некогда закрытого военного городка Макарино-2. Собственно, здесь начиналась территориальная локация Косые Поля, по ту сторону которых тянулась торная, долго существовавшая сталкерская тропа. А от восточного их края начинались топкие болота, очень неприятные, хотя и вполне проходимые, особенно если нанять проводника. Или обладать багажом собственного опыта, соизмеримым с опытом такого провожатого.

Странник направился вперед, по Косым Полям, проверяя пространство перед собой, следуя одному ему известным курсом. Путь, судя по всему, до определенного момента должен был пролегать к центру локации. Медлить не стоило, в поле зрения «на три часа» справа уже обретался «неверный», разновидность «кузнечика».

Прозвали так нестабильное ИФП за характерный стрекот. Зазевавшимися жертвами это движущееся искажение завтракало или обедало, как повезет, с хрустом за обеими щеками, образно выражаясь. Собственно, как и подавляющее большинство чужеродных абнормалей. Научникам, при всем старании, не удалось найти объяснение почему, но факт – жизненная энергия земных организмов и их мутировавших «производных» манила ненормальные образования, как кошек – валерьянка.

Словно именно для этого сверхсущности и «свалились с неба» на Землю, чтоб нажраться «от пуза»!

Вызывать интерес «неверного» сталкер не собирался, поэтому вполне объяснимо поспешил убраться – поскорее и подальше. Тонкие, не очень высокие стебли коричневой с красноватым отливом травы склонялись на запад, в сторону, куда дул ветер. Поля тянулись неровно, то выше, то ниже, из-за этого локация могла быть потенциально удобной для засад, боевых действий в стиле нападения исподтишка.

Косыми Поля назывались потому, что трава на них росла не сплошь, а по неизвестным причинам косыми диагональными полосами, между которыми оставались пустые черные линии, узкие промежутки открытой почвы. По ним, однако, можно было беспрепятственно ходить. Что бы ни нашептывала на этот счет сталкерская интуиция.

Исходя из опыта многих ходивших здесь прежде, ничего сверх обычного набора сталкерских опасностей – изменок, монстров, вредоносных излучений – ни в травяных зарослях, ни на пустых промежутках людям не угрожало. Ну, разве что в траве могли ползать мутагадюки и разного вида «гусеницы»; на открытую почву они редко выбирались.

Сталкер заподозрил неладное, когда приметил, что шагах в пятнадцати от него, за метровой высоты бугорком, блеснул металл, мгновенно идентифицированный как ствол оружия… Рефлексы сработали молниеносно, и бродяга с ходу «провалился» вниз, приник, вжавшись в землю.

С запозданием в полсекунды над ним просвистела автоматная очередь. Сталкер в сером комплекте не церемонился и не тянул с ответом! Выдернув из «разгрузки» гранату, он по высокой траектории отправил ее на позицию стрелка.

Второй «подарочек» он заслал, как подсказала ему чуйка, чуть правее. Если стреляющий враг захочет сменить местоположение, то двинется именно туда, потому что с другой стороны от него, как успел распознать сталкер, находятся изменки – «лифт» и еще какая-то мерцающая мерзость. К тому же высока вероятность, что стрелок не один и справа позиция его напарника…

Угадал! Бродяга, которого незримым врагам не удалось поразить как легкую мишень, перевернулся на спину и длинной очередью, почти в полмагазина, перечеркнул двоих вскочивших из травы. Нападающие в одинаковых шлемах были вооружены мощными штурмовыми винтовками, облачены при этом в форму наподобие военной, однако на рукавах у них просматривались черные нашивки, «череп и кости». Как на пиратском флаге «Веселый Роджер», только там белое на черном фоне, а здесь черные элементы на зеленой материи.

Эта бандитская группировка появилась в первом круге Трота после того, как легендарный вольный сталкер Тигр, то ли по чьему-то заказу, то ли просто так, из любви к искусству, зачистил предыдущую группировку уголовников. Если те грабили исключительно сталкеров, «фраеров» по их понятиям, то пришедшие им на смену «роджеры», которых можно определить по нашитым черепу и костям, не чурались нападать в том числе и на «своих», то бишь членов других банд.

Все знали, что для «роджеров» никакие понятия не имеют значения. Они убийцы, свирепые и беспощадные. Прочие бандиты, в зависимости от степени агрессивности, не сразу убивали, а тормозили сталкеров. Опять же, в зависимости от поведения, могли либо полностью обчистить, либо забрать только часть вещей, если жертва сразу отдаст хабар подобру-поздорову. Далеко не во всех случаях убивали… Эти же, кровавые пираты Трота, ввиду лютости и безбашенности, нападая на одиночек или небольшие группы, сперва убивали жертв, прежде чем грабить.

В банду «черных роджеров» не случайно стремились наиболее отъявленные головорезы российской Зоны, которым даже с обычными бандитами было «скучно». Добросовестные сталкеры, столкнувшись с носителями черно-зеленых нашивок, старались пиратов замочить. Правда, не всем это удавалось, потому что проклятые «роджеры» по кругам отчужденки обычно передвигались отрядами.

Логово банды располагалось в локации Дырявый Распадок, к югу от локации Венера. Там, на краю зонной помойки, пираты соорудили настоящую крепость.

Жаль только, поговаривали сталкеры, что известный своей нетерпимостью к любым организованным группировкам внутри Зоны, а тем более бандитским, легендарный одиночка Тигр в этом периоде времени уже года полтора-два как подевался куда-то, и ничего о нем давно не было слышно…

Двое «роджеров», остановленные щедрой очередью серого сталкера, опрокинулись и рухнули на спины. Перекатившись, он скользнул поглубже в заросли травы… И уткнулся чуть ли не впритык лицом прямо в склизкое тело мутагадюки!!! Тварь словно намеренно подгадала, оказавшись здесь в самый неподходящий для человека момент. Сталкер рванулся назад, на «голую» полосу земли. В противоположную сторону кидаться было нельзя, там изменка.

И он, вскочив на ноги, пригнулся и метнулся по направлению к двум опрокинутым бандитам. По нему открыли огонь подельники убитых, ведь пираты поодиночке и даже парами не шастают… Над ним проносились тучи дробинок, выпущенных из помповиков, несколько автоматных пуль взрыли землю совсем рядом от подошв, подняв почву черными фонтанчиками… Сталкер бежал зигзагом, петляя, а на ту позицию, откуда он только что ретировался, прилетела граната, ответом на его две. Убойный, оглушительный взрыв породил дымящуюся воронку, но жизнь отобрать не сумел.

Бегущий засек в траве фигуру еще одного «роджера». Стволу автомата необходимо было еще несколько секунд, чтобы остыть после длинной очереди, поскольку слишком интенсивная безостановочная стрельба приводила к меньшей точности. Так что сталкер выхватил «Бизон» и прямо на бегу «поприветствовал» третьего нападающего.

Об успехе судить было трудно, поскольку фигура мелькнула лишь на секунду, после чего растворилась в зарослях. Трава вымахала хоть и не в человеческий рост, но возможность затеряться противнику давала.

Проскочив мимо трупов двух бандитов, бродяга продолжил движение по черной полосе-тропинке, уводящей прочь от места боестолкновения. Что было логично: противников много, они равны ему по вооружению и, возможно, неслабо подготовлены, успели обустроить западню, так что схватке суждено складываться явно не в его пользу.

Пока оставшиеся в живых не поняли что к чему, нужно сваливать. Его спасла удачно и вовремя брошенная пара гранат в начале и своевременная ликвидация бандитов, обошедших с тыла.

Еще сотня метров, и сталкер, успешно огибая смертельные ловушки абнормальных изменок, канул в рощице молодых деревцев, выросшей по краю поля. И лишь ненамного снизив темп, продолжил убегать… Не раньше чем минут пятнадцать спустя, выбравшись на склон достаточно высокого холма, он засел в неприметной ложбинке, спрятанной между двумя гравитационными изменками, мастерски замаскировался в кустах, примкнул к автомату оптический прицел и уже с безопасного расстояния позиции обозрел поле.

Да, его гранаты точно поразили цели, каждая из них вывела из строя по автоматчику. Чуйка в очередной раз не подвела. Один автоматчик, тот самый, ствол оружия которого сталкер заметил раньше всех, успел отскочить, но недалеко – изувеченные взрывом останки отлично просматривались. Второй не успел даже рыпнуться, и от него осталась лишь кровавая клякса. Еще двое со штурмовыми винтовками, скошенные длинной очередью, так и лежали на промежуточной тропе между полосами травы. Пятого, которого сталкер заметил мельком, к сожалению, не удалось подстрелить летально. Пуля «Бизона» задела бедро или голень, судя по тому, что тот сейчас припадал на правую ногу.

Этот бандит и еще пара уцелевших членов группировки, одной из нескольких, которые за все время существования Трота отдавали предпочтение «говорящей» символике классического пиратского флага, только-только убедились, что вожделенная жертва смогла улизнуть.

Они произвели быстрый поиск, не нашли сталкера и разочарованно намеревались сматываться восвояси. Но не тут-то было! Жертва не только ускользнула, но и решила махнуться статусом со своими загонщиками. Во всяком случае, сталкер сейчас прекрасно всех троих видел, они же его – нет, при этом дистанция для выстрела была вполне подходящей.

– Реванш, гады!

Высказавшись, сталкер хищно осклабился. «Забрало» на его шлеме было поднято, и выражение лица было весьма многообещающе для врагов.

И он выполнит обещанное…

Из комментирующего бурчания под нос, которым он сопровождал наблюдение за целями, стало понятно, что раньше ему уже приходилось сталкиваться с символикой «Веселого Роджера» в ходках по кругам Трота. Ее также использовал отряд под предводительством Востока, с которым некогда схлестнулся некий сталкер с зонным прозвищем Реверс… в других местах известный как Ангел. Память о том столкновении досталась ему «по наследству», судя по словам, которые он пробурчал в завершение комментария. Ведь свидетелей боя в Чугунной Впадине не осталось. Кроме самого Ангела-Реверса…

Связи между этими двумя группами не было никакой, кроме узнаваемой символики. Их разделяло время, годы и годы, а в круглой пятиуровневой Зоне диаметром в сто километров, углубленной на несколько кэмэ в толщу Земли, даже месяц прожить-пройти – уже достижение. История людей, выживающих в Троте, насчитывает многие десятки лет, и в ней неоднократно повторялись кланы, бравшие себе похожие или одинаковые символы.

* * *

Сталкер успел бы положить снайперскими выстрелами всех оставшихся головорезов, если бы не структура распростершейся внизу местности.

Косые Поля очень даже способствовали тому, чтобы на них прятаться. И один «роджер», подраненный, все же сумел скрыться… Двоих сталкер со своей господствующей позиции на холме поразил точно. Его отделяло от них расстояние хоть и не близкое, но отнюдь не запредельное.

Взять поправку на ветер и верно просчитать расположение абнормалей… Ветра почти не было, а вот одна из локальных изменок как раз и помешала прикончить третьего. Выстрел задел бандита в ногу, однако добить «роджера» не получилось, тот ускользнул в травяных волнах. Зона постоянно вносила свои коррективы и смешивала карты… Так и сейчас, с этой некстати подвернувшейся движущейся локалкой, исказившей траекторию полета пули.

– Ну, ничего, ничего, Трот круглый, встретимся, – проворчал снайпер, обращаясь, безусловно, к выжившему пирату, которому выживать никак не следовало.

Сталкер поднялся с земли и выбрался из кустарника.

Вокруг все было тихо и спокойно. Даже слишком. И это ему не нравилось. С другой стороны, он сумел выйти из неравной схватки целехоньким. Порез на плече уже затянулся, и странник, сняв затяжки, убрал «кровь сокола» обратно в «сохранник», один из специальных футляров для «зонников», инородных артефактов.

Вместилища зонного хабара служили не для сохранения добычи от повреждений; скорее наоборот, для ограждения биологических организмов от абнормального воздействия порождений Зоны. ИО, как традиционно издавна звались они в Троте.

Конкретно этот Инопланетный Объект заметно потускнел, но если зарядить его возле абнормальной локалки разновидности «полярная звезда», рядом с которой он обычно и возникает, то можно использовать повторно. Да и сейчас оставшейся силы хватит еще на полраза, на какое-нибудь не столь существенное ранение.

Да, в общем для всех Зон явлении – чужеродное жаждет уничтожить, сожрать, убить земное, нормальное! – существовали и исключения. Целительные для жизни, человека в частности. Словно Отчуждение периодически испытывало «муки совести» и как-то стремилось «загладить вину». Хотя на самом деле это человеческая логика пыталась найти какое-то удобоваримое объяснение.

Однако факт оставался фактом: в Зонах становилось возможным абсолютно все. Как губительное, так и спасительное…

Сталкер перезарядил магазин автомата и принялся взбираться по склону к вершине. Жирная зеленая растительность лезла прямо в лицо. То есть в переносном смысле, конечно, лезла; возле шевелящихся хищных дендромутантов человек не стал бы обустраивать стрелковую позицию. Эти же растения пусть и являлись частично мутированными, как и все в Зоне, но шевелиться могли разве что от порывов ветра.

Лето было в самом разгаре, солнце заметно припекало, и человек взмок, пока взбирался.

С по-прежнему поднятым забралом шлема он остановился на вершине. Хотел присесть на камень, но в пяти метрах от него потрескивала «розетка», и сталкер не решился. Не хватало еще получить высоковольтный разряд. Поэтому сел прямо там, где был, чтобы не торчать столбом на всеобщее обозрение; подложил под низ рюкзак и вытащил два бутерброда.

Бутерброды помялись и раскрошились из-за всех его кувырков и спуртов, и бродяга довольствовался разрозненными фрагментами, впрочем, не менее организму. Еще бы, ему наверняка приходилось голодать в ходках, опытный рейдер стопроцентно ведает, что такое двое, и трое, и четверо суток без пищи, и прекрасно знает ей цену… Любой, вне зависимости от вкуса. Запив проглоченные куски водой, сталкер вынул овсяное печенье. Добыл одно, посмаковал, остальные не трогал, пачку спрятал.

Окончив трапезу, вытер руки влажной салфеткой и насухо о траву. Салфетку-улику, возможный след, закопал в землю, мало ли… Потом вынул тот самый гаджет в бронированном чехле и под запись сказал:

– Следующий трек… Ноль три ноль семь двадцать девять. Этап холм Бычий Мозоль, локация Косые Поля, пройдено. Выдвигаюсь дальше.

Эта запись тоже не отличалась многословностью, как и предыдущая, хотя содержала все-таки несомненно больше информации. Сталкер явно не обладал привычкой изливать развернутые откровения и комментарии рекордеру. При этом успешно обзавелся «профессиональной привычкой» бывалых ходоков, которые слишком долго находились в одиночных рейдах.

Рано или поздно многие начинают беседовать сами с собой за неимением иных собеседников. Хотя некоторые сталкеры вполне уверены, что говорят с Зоной, на самом деле…

Спрятав гаджет, человек, не выпрямляясь в полный рост, осторожно спускался с холма по противоположному склону. Сталкеры обратно той же дорогой не ходят, это все знают.

Земля была скользкой, и странник, вооруженный и с увесистым рюкзаком, едва не потерял равновесие, однако удержался на ногах. Стиснув челюсти, сквозь зубы матерно выругался.

Внизу, готовые принять его с распростертыми объятиями, крутились «лопасти». Сравнимые по своей гибельности с ножами мясорубки, только длиной с уличный фонарный столб. А совсем рядом дышала «жаровня». Сталкер чувствовал ее угрожающее тепло справа, и оно вовсе не было теплом припекающего полуденного солнца.

Вдалеке, в лесу, каркнула птица. Лес от холма отделяла поляна, метров сто, крупная. Какая-то она была нехорошая, эта проплешина… Трава на ней почти не росла, абнормальных изменок сталкер подметил всего лишь четыре. Но все равно не понравилось ему местечко. Он даже остановился, чтобы осмотреться и решить, по какой траектории обойти поляну.

И в этот момент раздался леденящий кровь рев! И почти слитно с ним – человеческий крик!

На поляну из гущи леса что-то вылетело и упало.

Сталкер резко опустил забрало, приблизил «картинку» на внутреннем экране шлема и различил верхнюю половину человеческого туловища. За выброшенным ополовиненным телом из зарослей выдрался медведище. То есть мутант разновидности «винни-пух», один из самых широкоизвестных в Троте и за его пределами, «прославившийся» своей кровожадностью, злобностью и хитростью.

«Винни-пух» тут же схватил полчеловека и начал жрать! Кости с треском ломались под его зубами. Поглощать медвед принялся снизу и, добравшись до головы, остановился. Облизнул бордовым языком окровавленную морду и вдруг… принялся играть с головой, как с мячом, швыряя ее лапами туда-сюда по поляне и с довольным рыком носясь вслед за «игрушкой»!

Странник, увидав такое, даже застыл от удивления, но не дольше чем на десяток секунд. Выйдя из транса, он перестал терять время и поспешил окончить спуск с холма.

Пока монстр развлекается, человек мобилизует все силы для решающего рывка. Живой человек, которому повезло больше, чем бывшему полнокомплектному, от которого остался только «мяч». Кто он был – сталкер, патрульный, бандит или кто-то еще – и какими тропами занесло его сюда, уже не узнать никому и никогда. Рано или поздно у каждого человека случается последняя ходка, но даже врагу не пожелаешь такого окончания: стать забавой для монструозного мутанта, вырожденного из обычного обитателя российских лесов…

Однако убегающему не повезло; обойти разбушевавшегося медведа потихоньку, пока тот занимался головой, не удалось. В результате очередного броска импровизированный мяч влетел в изменку с безобидным названием «спутниковая тарелка» и испытал на себе действие мощной электрической молнии. Медвед обиженно взревел, когда его игрушка превратилась в пепел, и обеспокоенно зарыскал по поляне. Сталкер как раз спустился.

Теперь нужно было изобрести план, как обойти курсирующую по всей поляне живую торпеду.

И человек его изобрел.

Внезапно «винни-пух» услышал с одной из сторон поляны, из-за неровной складки местности, треск – необъяснимый, но отчетливый. Вместе с тем где-то в воздухе ему почуялся запах добычи. Разумеется, в такой любопытной ситуации Правитель Лесных Чащоб Зоны не мог не заинтересоваться. И он неуклюжей, но грозной походкой устремился туда, откуда раздавался непонятный шум. По мере его продвижения треск все нарастал, и вот, казалось бы, сейчас он увидит источник!

Запах добычи смещался вбок, но находился дальше этого источника… Вот тут «винни-пух» задел нижней лапой умело замаскированную стальную проволоку, и что-то с дьявольской силой вырвалось у него из-под ног! Огромную по весу тушу подняло в воздух, закружив в огненном вихре, напотчевало ураганом колючих осколков и больно припечатало оземь!.. Такого развития событий лесной убийца уж никак не ожидал.

Сталкер выскочил из ложбинки сзади мутанта, поваленного на землю, и очередью из автомата нашпиговал безобразную башку. Прошивая каменно-твердый череп, усиленные пули превратили мозги мутанта в кисель. Победа! Одолев монстра, бродяга забрал зонник «сверчок» – в качестве товара не дорогой, но, будучи правильно использованным, способный принести неоценимый бонус в бою! – и запаковал в «сохранник». Предварительно с большой амплитудой встряхнув артефакт, чтобы тот прекратил издавать характерный треск, приманивший монстра…

Странник повернулся лицом в сторону леса. Светло-зеленые обманчиво-спокойные кроны неторопливо покачивались на ветру. Дальше, дальше!

Идущий обогнул оставшиеся на поле внизу холма участки ИФП и забурился в плотные заросли. В направлении «на два часа» хлопнул неприятный звук, как будто щелкнули хлыстом, и перед сталкером возникла, выметнувшись из-за деревьев, ожившая лиана. Он, не мешкая, рубанул ее ножом под косым углом. Из перебитого «шланга» брызнул густо-синий сок. Еще одна лиана чуть было не захлестнула плотным кольцом левую ногу человека, норовя проколоть конечность ядовитыми шипами, но бродяга резким кувырком метнулся в кусты «на десять часов».

Такие «непрощупанные» броски грозили смертельной опасностью, и ему оставалось лишь полагаться на удачу и надеяться, что повезет не наткнуться на изменку.

Кувырок увенчался успехом, правда, сталкер вынужденно приземлился на рюкзак, который и так держался на честном слове… Ругнувшись от предположения, что может случиться с вместилищем для пожитков, бродяга поспешил устраниться из сектора досягаемости лиан. Три отростка погнались следом, пришлось полоснуть по ним автоматной очередью, и бодрые растения наконец отвязались.

Перевести дух возможности не было.

Сталкер прокрался мимо овальной ямы с бурлящей в ней коричневой жидкостью, из которой высовывалась чья-то нога в армейском берце… Дальше начиналось, собственно, болото, и весь участок впереди был занят плотным скоплением «волчков», между которыми предстояло искать проходимую тропку. Чем бродяга и занялся.

Поиск обещал затянуться часа на два и под палящим солнцем, в духоте, мог оказаться сущей пыткой. Но сталкера это не остановило. Он все-таки методом долгих проб и расчетов проложил правильный маршрут и не оступился, не провалился в трясину. Хотя пару раз его жизнь висела буквально на ниточке маятника, и если бы маятник качнулся в другую сторону… Но пронесло. Даже повезло не нарваться на болотных зомби, которые вылезали из-под поверхности и костлявыми клешнями старались утащить проходящих мимо жертв с кочек в пучину.

Так что к моменту, когда солнце перестало жарить как ошалелое, собираясь идти на убыль, сталкер достиг искомого пункта в центре болота. Прямо перед носками его сапог расстелилась вода, много воды, целое озерцо. И если бы не дневное светило, все еще яркое, сверху можно было бы разглядеть, как оттуда, из водной толщи, едва уловимо сияет нездешним белым светом… нечто.

Человек стоял на массивной устойчивой кочке, опираясь на подобранную по дороге ветвь-палку, так что без труда смог позволить себе несколько манипуляций.

Он открыл расходящийся по швам рюкзак, извлек один из «сохранников» и вынул из него… «рыбу». Непопулярный, но весьма любопытный зонник, который лучился бледновато-зеленым свечением, каким обычно сияет морская глубина в нормальном мире. Следующим движением сталкер вытащил из кармашка разгрузки зажигалку, чиркнул колесиком и поднес появившийся язык живого пламени прямо к «рыбе».

Свечение вдруг расширилось и принялось планомерно растекаться, обволакивать человека, сначала руки, державшие оба предмета, потом выше, захватывая плечи, пока наконец не распространилось зеленовато-прозрачным ореолом полностью по всему телу и снаряжению. Со стороны наверняка смотрелось донельзя мистически. Особенно если происходящее увидел бы какой-то случившийся бродяга, который не был знаком с зонником «рыба» и его воздействием; и новый миф о Призрачном Монстре начал бы гулять по сталкерским лагерям.

Действие же артефакта заключалось вот в чем: этот одноразовый ИО позволял на минуту-другую непосредственно соприкасаться с водой, не входя с ней в прямой контакт. То есть, короче говоря, становилось возможным без гидрокостюма и водонепроницаемых чехлов для снаряжения совершить краткосрочное погружение в воду.

Этот зонник относился к настоящим, «всамделишным» первичным инопланетным объектам, он не был предметом или образованием вторичного, земного происхождения, которые после мутации затем прозвали так же, чтобы не путаться в терминах. «Кондовых», занесенных с небес чужеродных артефактов к этому периоду времени почти не осталось в свободном доступе. Прискорбный факт: найти такой превратилось в редкостную удачу… Тем не менее конкретно «рыбу» достать, хоть и с трудом, можно было.

Скорее всего ввиду непопулярности «водной темы» в Зонах. Придурков, готовых решиться полезть здесь в пучину вод, не много отыскивалось.

Сталкер выпрямил руки, сложил ладони вместе и, оттолкнувшись ногами, верхней частью тела вперед прыгнул в воду. Точнее, врезался, учитывая вес его снаряжения и оружия вдобавок к собственному весу. «Рыба» хоть и защищала от воды, но на свойства погружения не влияла, оставляя в прежних значениях вес, плавучесть погружаемого объекта, а также объем воздуха в легких.

Но в этом случае воздуха много не понадобилось. Человек провалился в водную толщу и мгновенно достиг источника странного света, пробивающегося из глубин. А достигнув, сразу исчез из болотного омута, породив на поверхности неслабую воронку.

* * *

…Грозовой фронт надвигался неумолимо. Один из дозорных на границе лагеря бредунов «Архиповка» поежился в нехорошем предчувствии. Двое его напарников переступали с ноги на ногу, они жаждали закурить, но сигарет давно не было – армия и спецслужбы тотально закрыли Трот от проникновений из внешнего мира, и в отчужденку снаружи просачивалось только самое необходимое, непосредственно годное для выживания. А может, уже и не просачивалось. И вполне возможно, когда совсем исчерпаются запасы, люди начнут жрать другу друга и голыми руками душить за несколько патронов.

Трое бойцов наблюдали за появившимся вдалеке и постепенно приближающимся силуэтом. Новоявленный чел одет был в не сильно затасканный, хотя и далеко не первой свежести, вполне сносный по нынешним меркам, комбинезон системы «Туман». Голову его скрывал шлем явно не простой, на плече один из трех лучших автоматов всех времен и народов – системы Подлипнюка, и прочей снарягой щедро обвешан.

Бредун, приблизившись почти вплотную, вскинул руку в приветствии, после чего поднял щиток, открывая лицо.

– О, Кремень! Живой! – обрадованно воскликнул один из двух бредунов, переминавшихся в тщетной тоске по сигаретам. – Ты в другом комбезе, я погляжу. Хоро-оший! С кого снял?

– Здорово, Старый! – ответил бродяга, опознанный как Кремень, произнеся то ли кличку обратившегося к нему, то ли имея в виду долгие обстоятельства их предшествующего знакомства. – Давненько я к вам не заглядывал! А комбез… Ну, ты в курсе, Зона берет, но Зона и дает.

– Почитай, месяца три как! – подхватил второй бывший курильщик. – Привет, Кремень.

– Больше, Лафет, больше! – уверенно ответствовал Кремень. – Привет, мужик… А тебя как звать, новичок? – повернулся он к третьему часовому, которого страдания по сигаретам не занимали.

– Меня – Марк, – представился тот, внимательно осматривая незнакомого ему бредуна. – Как бы имя, но как бы и кличка, – пояснил зачем-то. Кремень ухмыльнулся, протянул руку в перчатке, и они обменялись первым рукопожатием. – Я сюда из лагеря «Васильевка» перешел. Нету его больше… – продолжал объяснять словоохотливый боец. – Мутные навалились и массированной волной снесли… Зона как взбесилась!

Словно в ответ на его слова с небес до собеседников донесся отдаленный, приглушенный раскат грома, который тем не менее прекрасно распознали акустические усилители шлемов.

Сталкеры напряженно всмотрелись в горизонт.

– Спокойной вахты, коллеги, – опустив взгляд, пожелал явившийся в лагерь Кремень.

Далее бредун направился внутрь, переступив условную границу охраняемой территории. И вдруг, когда пришедший сделал уже шагов десять, Марк негромко окликнул его:

– Эй, брат, погоди…

Кремень остановился, обернулся и выжидающе уставился на окликнувшего.

– Не мое дело, извиняй, но за такой шлем сейчас и башку снести могут. Будь аккуратнее, братан.

Говоря это, дозорный широко улыбался, видимо, стараясь не вызвать подозрений в собственных недобрых намерениях.

Сталкер поблагодарил его кивком и полуулыбкой и молча отправился туда, где обретался местный поставщик.

Однако там его ожидал не бойкий торговый процесс, а унылый вид покинутого, бесхозного строения. Последний в окрестностях оседлый барыга то ли сбежал, то ли расстался с жизнью. Если это случилось не так давно, стоило удивиться, как долго он вертелся. На раскаленой сковороде вертеться – ой как неудобно!.. Остатки ранее запасенных товаров он явно растягивал, однако в итоге «лавку» вынесли подчистую те же, с кем он и обменивал зонный хабар на жратву и боеприпасы.

Сталкер, названный Кремнем, делано хлопнул себя по лбу и развернулся к бару, точнее, тому подобию, что сейчас выступало в роли «питейного заведения».

В полуразрушенный, совсем тускло освещенный подвал теперь без вопросов и претензий пускали с оружием. Степень опасности по всей Зоне значительно выросла с момента закрытия, и каждый чудом уцелевший бродяга по-любому старался протащить с собой хотя бы пистолет и нож на всякий пожарный случай. В итоге получалось, что подавляющее большинство посетителей и так были вооружены.

Логично следовало: зачем осложнять положение дел формальностями, что стали излишними? Тем более новичков, плохо умеющих обращаться с оружием, в Троте уже фактически не осталось. Все свои, все знающие, все опытные.

Кремень вошел, плюхнулся за потрескавшийся стол, подозвал бармена, у которого под глазом краснел приличный фингал, и попросил себе рагу из мяса мутаволка. Волчары не самые отталкивающие мутанты, и если только это не был какой-нибудь больной экземпляр, его спокойно съедали в отличие от мяса бывших людей, чмошников, например.

Однако после кругового вторжения и резкого возрастания численности и смертоносности монстров, а также увеличения количества локальных искажений пространства по всей Зоне… бывшие волки, падлы, наоборот, как будто специально начали существенно редеть, назло сокращая популяцию.

Если раньше в первом круге мутированный волк был одним из самых часто встречающихся монстров, то сейчас – ага, как бы не так! Имитаторы, бурундуканы, черепоколы и прочая совсем уж муть – да пожалуйста. А таких «олдскульных» тварей, как мутаволки, скоро в Красную книгу фауны Трота можно будет заносить… Новые разновидности будто вытесняли старых «мутных».

Пока рагу разогревалось, Кремень подошел к одному из бредунов, сейчас находившихся в помещении, и выменял у него патроны к «макарову» на патроны к «Бизону», полный магазин от «калаша» на две гранаты и бутылку водки на три банки рыбных консервов. Обмен, натуральный бартер в этом периоде бытия Трота превратился в первый из доминирующих способов торговых отношений.

Скудные ресурсы, которые оставались доступными уцелевшим бродягам Трота, отрезанным от внешнего мира, переходили из рук в руки. Другим способом была насильственная смена владельцев.

Перекинувшись с бредуном парой нейтральных фраз о каких-то локациях, Кремень вернулся за свой столик, и минут через десять ему принесли поднос с вожделенной пищей, а также с кружкой выдохшегося темного пива и куском ссохшегося, но по виду еще съедобного черного хлеба.

– Что так долго-то? – недовольно бросил бредун.

– Как получилось, – хмуро ответил бармен и отвалил за стойку.

Бродяга проводил его прищуренным взглядом и принялся за дымящееся мясо с картошкой. Покончив с рагу и черным сухарем, он сидел, потягивая пиво и углубившись в свои мысли. Внезапно какой-то чел в лохмотьях, оставшихся от бывшего армейского комбеза, который все это время сидел неподвижно через столик от него, вскочил и выпустил автоматную очередь, целясь по двум бродягам, обедающим поблизости…

Кремень стремглав нырнул под стол, за которым восседал.

Осатаневший дал еще одну очередь и, кажется, подстрелил кого-то аж на другом конце зала. Затем беспорядочные выстрелы добрались к тому месту, где только что сидел сталкер в сером, однако он экстренно успел передислоцироваться к барной стойке; из-за ее края высунулся и снайперским одиночным поразил обезумевшего точно в переносицу.

Секундой позже тело уже мертвого убийцы прошили автоматные пули – это подоспел вбежавший охранник. То ли он отлучался по нужде, то ли вся немногочисленная охрана лагеря была сосредоточена снаружи, в любой момент ожидая коллективного нападения монстров, которые теперь особенно «полюбляли» устраивать налеты на места скопления людей.

Напичканный пулями горе-стрелок рухнул на пол. Бродяги с угрюмыми лицами поднимались со своих мест и обступали трупы – его и тех, в кого он попал. Кремень тоже выбрался из-за стойки, чтобы посмотреть на безумца, которого вынужденно отправил на тот свет.

На лице бредуна застыла маска мрачного сомнения. Среагируй Кремень раньше, когда неизвестный стрелок только вскидывал оружие, могло пострадать меньше коллег…

– О, да это же Вася-Шмель! – сказал бродяга, стоявший сбоку от Кременя.

– Еще у одного крыша поехала, – сказал другой. – Предыдущий был на той неделе.

Кремень сокрушенно покачал головой, затем откликнулся на призыв помочь вынести тела. Кроме Шмеля, двое убитых, один тяжело ранен. По общему мнению, его следовало пристрелить, лечить нечем и некому… Приговор социума исполнил охранник. По итогу три тела вытащили из подвала, чтобы переместить на окраину лагерной территории. Копать яму и хоронить ни у кого не возникло желания, и поэтому трупы решили просто побросать в «жаровни». Кроме одного.

– Эй, братан, можно тебя? Отойдем?

К сталкеру в сером обратился высокий шатен крепкого телосложения, облаченный в бывший армейский комбез, старый, но вполне целый, особо не поврежденный.

Кремень последовал предложению бредуна. Бредунами зонные обитатели снова начали звать себя после радикального Закрытия Трота и отсечения его от внешнего мира, когда оказалось, что стародавний, изначальный, еще советских времен термин гораздо больше соответствует смыслу их образа существования в нынешних условиях замкнутого Трота.

Точнее отражает суть, чем название «сталкер», прижившееся за годы беспрепятственного доступа в чуждую Зону ненормальности и необъяснимости.

– Меня Баркасом зовут. Я только подошел, а вон кореш мой лежит, – без лишних предисловий сообщил шатен, показывая на труп коллеги, оказавшегося рядом с внезапным убийцей на свою беду; одного из пары, скошенной первой очередью. – Пособишь похоронить?

– Да, помогу, – выдержав паузу, не сразу, но согласился сталкер.

Баркас попросил помочь еще одного бредуна, тощего парня, с виду не очень-то годящегося в землекопы, но ему и не придется; третий должен был встать на стреме, пока двое копают.

Они подняли мертвеца за ноги, за руки и отправились в скорбный путь. Добрались к роще метрах в пятидесяти от условной границы лагеря и там среди деревьев опустили наземь тело погибшего товарища Баркаса. Кремень снял и положил рядом свой новый, раздобытый по пути сюда рюкзак. Отцепил от ремней снаряги складную саперную лопатку и принялся вместе с другим бредуном долбить неподатливую землю.

По календарю день был весенний, но зима отступила недавно, и почва еще не оттаяла до конца. Однако две лопаты упорно прорывались вглубь, и через пару часов временные напарники получили результат. За это время произошло несколько нападений некрупных монстров, но худющий бредун со странным прозвищем Захар-Велик, охранявший их, справился своими силами. Стрелком, как выяснилось, он оказался отменным.

– Ты видел, кто замочил ту мразь?.. – спросил Баркас по ходу дела, когда могила уже почти оформилась.

– Я, – лаконично ответил Кремень.

– А-а! – Баркас покивал. – Ну что ж, не зря я на тебя обратил внимание, теперь, если можно так сказать, твой должник. Обращайся, если что, в пределах разумного. Самурай же был мой старый кореш, мы с ним вместе в Трот прокрались… Зовут-то тебя как?

– Кремень, – ответил бредун в сером.

– Тогда я слыхал про тебя, – сказал Баркас, – если это про тебя рассказывали, что Креме…

– Конечно, про меня, – прервал его на полуслове сталкер в сером комбезе. – Давай вернемся в бар и там будем разговоры разговаривать, ладно?

– Ты прав! – спохватился шатен в армейском комбезе.

Они опустили тело в яму, коротко пожелали Самураю удачи в ходке на небеса и без промедления закопали могилу.

Закончив похоронный ритуал, солидно подуставшие, бредуны возвратились в лагерь и распили в баре на троих бутылку водки за счет Баркаса. Вообще-то крепкое теперь посетители употребляли крайне редко – приходилось экономить ресурсы, но тут сама ситуация предполагала. Помянуть кореша, которого похоронили, и заодно пополнить силы после напряженной работы. Желание повспоминать зонные байки к этому моменту у Баркаса пропало, и он не задавал вопросов о прошлом Кремня.

Потом Кремень ушел спать, устроившись в одном из немногочисленных домов бывшего поселка Архиповка, чудом не рассыпавшихся.

В комнате уже отдыхали двое коллег, однако его это не смущало. Наоборот, в компании сподручней, если что вдруг случится; будет с кем отбиваться спиной к спине. Единственное, чего стоило сейчас опасаться, это очередного неадеквата, но оставалось лишь надеяться, что психов больше не возникнет.

То есть, ясное дело, каждый, кто до сих пор выживал в Троте, в какой-то степени уже свихнулся. Однако можно сходить с ума тихонько наедине с собой, а можно начать «мочить» окружающих. Перспектива получить пулю во сне вовсе не улыбалась, но организм настоятельно нуждался в отдыхе.

И только-только Кремень улегся поудобней, забравшись в теплое нутро спальника, как снаружи, будто столько времени выжидая неизвестно чего, наконец хлынул ливень. Буря предстояла на редкость тяжелая, это странник чуял, но Захвата случиться вроде не должно было. Дождь не ослабел через десять, а потом и через тридцать минут, наоборот, непогода разъярилась еще сильнее. Ветер беспощадно вгрызался в хлипкое здание, и человек даже в привычном спальнике ощущал себя неуютно, как голый на перекрестке.

Поэтому на свитер, в котором обычно спал, он натянул еще и второй, запасной джемпер. А еще перед тем, как лечь спать, он почистил комбез от пятен и загрязнений. Это выдавало натуру перфекциониста: когда выдавалась свободная минутка, бродяга не откладывал на завтра приведение своего походного облика в порядок.

Сквозь прохудившуюся крышу внутрь затекало несколько струй. К счастью, отдыхавшие лежали вне их досягаемости. Засыпая, Кремень скорей всего мог подумать о том, как хорошо, что они с Баркасом успели проводить Самурая в последний путь до того, как начался погодный катаклизм… Потом в центре помещения образовалась немалая лужа, и сталкер, шепотом ругнувшись, выбрался из мешка и встал посмотреть, как можно прикрыть пробоины в крыше, чтобы к утру всю комнату не залило.

* * *

Кремень открыл глаза с трудом. Лицо его своим кислым выражением свидетельствовало, что просыпаться сталкеру отчаянно не хотелось.

Подняв голову, он поводил сканирующим взглядом по сторонам. В комнате никого не было, вчерашние соседи разошлись по своим делам. Воды на полу существенно поубавилось.

Выбравшись из спального мешка, бродяга бегло проверил, все ли пожитки в наличии, пропаж не обнаружил, затем подошел к окну и, отогнув край завесы, выглянул на улицу. Снаружи было пасмурно и тоскливо. Небо сплошь затянулось вязким туманом. Хорошо хоть, ливень закончился. На земле расстилалась сплошная грязевая каша, усеянная зеркалами огромных луж.

Кремень сплюнул на пол и, отойдя от окна, собрал вещи.

Спустился по лесенке на первый этаж. Там увидел бредуна, который с аппетитом лопал… быстрого приготовления лапшу из старых запасов! С водой у едока, правда, образовалась проблемка, и потому мужик грыз всухую. Но все равно ему стоило позавидовать: вкус макаронных изделий в закрытом Троте уже давно подзабылся.

– Мням-ням, привет, брат, – поздоровался неизвестный бредун, прожевав лапшину, которую перед этим втянул в рот.

– Привет, – ответил Кремень, – и пока. Тороплюсь, коллега, время поджимает.

Покинув дом, он, стараясь выбирать наименее грязный маршрут, отправился в ту часть территории этого лагеря, которая отводилась под нужник. Отхожее место было обустроено в разрушенном строении – остались лишь фрагменты стен первого этажа. Выбрав не самый загаженный угол, Кремень вытащил из рюкзака рулон бумаги и присел справить большую надобность. Даже сейчас, в безвыходных условиях изоляции, остатки человеческого социума в Зоне старались не рухнуть до совсем уж скотского состояния и не гадили «по-большому» где ни попадя.

После этого бродяга отправился повидаться с Грузином, хозяином этого лагеря. У того имелся свой отдельный кабинет в укрепленном сарае неподалеку от бара. Грузин не покинул Архиповку, да и в лучшие времена открытости он далеко не уходил, сказывался возраст.

На входе в сарай Кремень миновал компанию беседующих бредунов, никого из них он не знал и потому просто кивнул всем сразу.

Коллега-ветеран, широкоплечий солидный мужчина в возрасте сильно за пятьдесят, откровенно кавказской наружности, встретил его в тягостном расположении духа. Под колкими черными глазами набухли впечатляющие мешки.

Визитер приблизился к самодельному, грубо сколоченному деревянному столу, за которым сидел заправила лагеря, и обменялся с Грузином крепким рукопожатием.

– Жив, как вижу, – констатировал тот.

– Стараюсь, – ответил Кремень, – а у вас, надо заметить, делишки совсем не клеятся.

– Вертимся кое-как, э-эх! – Грузин тяжко вздохнул. – Кстати, предложение к тебе есть. С нами тут вчера связался армейский командир, из патрульных… Вроде можно попытаться организовать постоянный канал контрабандных поставок. Но сначала они назначили встречу, сегодня в полдень. Мужики, которые на входе, пойдут со мной, и ты заодно тоже, для охраны. Я заплачу патронами.

Разговаривал ветеран без специфического акцента, и если бы не горбоносое лицо, невозможно было догадаться, что он не такой уж росс по крови.

– А не ловушка?.. – обоснованно поинтересовался сталкер, ангажируемый в наемники.

– Черти знают этих вояк! Но попробовать надо. – Грузин снова тяжко вздохнул. – Эх-хе-хе, все едино подыхать… Но не сдаваться же.

– Договорились, я с вами. Не сдаваться, это мне нравится. Согласен, такой шанс упустить нельзя. Если получится, и возобновятся поставки… С Большой земли нету свежей информации?

– Глухо. – Грузин сокрушенно покачал головой, увенчанной шапкой черной густой шевелюры с едва намечающейся проседью и украшенной роскошными усами.

– Совсем никто не пробирался оттуда в последнее время?

– Я не знаю, брат. Если кто и приходил, он как-то не спешит об этом трепаться… Хотя думаю, что навряд ли. Новичок должен бы проколоться… А если кто из сваливших тогда, перед закрытием, сейчас вернулся… Ну, мы ж практически всех знаем, по крайней мере тех, кто в здешних сегментах ходил.

– Да, сложно представить, что сюда пойдет ветеран, который до закупорки Периметра курсировал где-нибудь на севере или востоке… Ладно, когда выдвигаемся?

– А прямо сейчас, пора. Ты очень кстати подоспел, в последнюю минуту, как будто чуял. – Грузин встал из-за стола и взял свой автомат, основательно тюнингованный «Ковров». – Если выживем, нужно успеть вернуться к вечеру. Похоже, Захват намечается.

Кремень понимающе кивнул. Это уж точно, самоубийственно находиться вне укрытий в то время, когда Трот впадает в очередной приступ захватнической ярости и тянет в Эпицентр всё и всех, не успевших спрятаться или закрепиться.

Они вышли. Грузин закрыл дверь кабинета на ключ, оставшийся, как и замок, с той поры, когда связь между Тротом и Большой землей была беспрепятственной и поставки грузов и людей осуществлялись постоянно…

– Короче, бродяги, знакомьтесь, это Кремень… а это Паладин, Кузнец, Шторм и Тарас.

Нечасто встречающиеся имена иногда служили в Зоне вместо прозвищ.

Кремень пожал руки всем четверым новым знакомцам, поджидавшим у входа.

– Приветствую, парни, я с вами в группе пойду, – уточнил для ясности.

– Брат, тебе нужно пополниться? – спросил Грузин.

– Да в принципе я вчера успел. Патронов к «первичке» негусто, но в остальном…

– А то! С боеприпасами сейчас ох-хо-хо, как трудно, – вздыхая, сокрушенно произнес предводитель лагеря и группы. – Но если чего надо, не стесняйся, авансом бери.

Грузин водрузил шлем на лохматую черноволосую голову и добавил:

– Наладить бы нормальный канал поставки, тогда уж и патроны, и гранаты, и снаряга будет, что угодно, как раньше. Конечно, не в ближайшее время, но с чего-то же начинать нужно…

Четверо бойцов, соглашаясь с лидером, одобрительно поддакнули.

Ходка началась. Шестерым бродягам предстояло покинуть лагерь.

Перед выходом Грузин ненадолго задержался, чтобы отдать указания часовым на тот период, пока его не будет. Над бывшей Архиповкой туман, по всем признакам, уже расходился, но в той стороне, куда им требовалось пробираться, по-прежнему висела влажная волглость. Не только вверху, но и над самой землей.

– Не нравится мне этот кисель, – буркнул Паладин, коренастый крепыш со штурмовой винтовкой бельгийской системы.

Грузин вернулся к пятерке ожидающих его бойцов, и они выдвинулись.

Туманная дымка была не очень густой, но для лучшей видимости бредуны все равно зажгли фонари. Группа медленно кралась сквозь тишину, нащупывая безопасную тропу между изменками. В тумане нужно идти втройне осторожнее.

В какой-то момент Шторм, что прокрадывался ведущим, не заметил синеватый сгусток в том месте, куда собирался ступить… И как только он это сделал, из почвы взметнулся натуральный огненный столб, авангардного швырнуло вверх и назад, нижнюю часть его тела охватило сине-красное «газовое» пламя. Бредун нечеловечески заорал, напарники кинулись ему на подмогу.

Штаны и нижний край куртки загорелись, Шторм в отчаянии попытался перекатываться, чтобы сбить огонь, потом остановился и сделал попытку их снять, обжигая пальцы и оплавляя перчатки… Остальные бродяги лихорадочно лезли в рюкзаки за водой, чтобы вылить на горящего. Но проблема заключалась в том, что с подходящей для гашения «газа» жидкостью у всех было не очень… Даже у Кременя ее точно не имелось столько, чтобы покрыть бедолагу полностью. Между тем счет шел на секунды…

И тут Кремень услышал треск. Так трещат ветки, когда по ним ступает большой зверь. Треск на фоне воплей Шторма, поднявшегося шума, производимого огненной аномалией вблизи, и к тому же «фильтруемый» плотной туманной взвесью, прозвучал почти незаметно для бредунов. Тем не менее Кремень уловил и моментально среагировал.

– Там опасно!! – взмахнул он рукой в направлении источника звука.

Двое бредунов, Тарас и Кузнец, развернулись туда и синхронными выстрелами встретили сгустившуюся из тумана устрашающую тушу… кабана! И очень своевременно – зверюга продолжил двигаться по инерции и сбил одного из них, Кузнеца, который не успел увернуться, но пули все же немного замедлили скорость монстра. Кремень припал на одно колено и резанул очередью по ногам. В тумане и кутерьме был велик шанс промазать, и он это знал, но удача не отвернулась!

Сталкер попал в цель, перебив агрессивному мутанту конечности. Мутированный кабан взвизгнул и плюхнулся оземь, подобно бочке, из-под которой выбили опору. Грузин немедля подскочил и два раза долбанул ему в голову, прямо в глаза, из своей «вторички», помпового дробовика.

– Круто, брат! – довольный результатом, сказал он Кремню и, наверное, подмигнул, только под забралом шлема этого не было видно. – Еще и мясом разжились по ходу! На обратном пути захватим, если что.

Шторма все же удалось потушить. Он слыл хорошим проводником, но допущенная сейчас фатальная ошибка едва не стоила ему жизни. Надо признать, что ловушка попалась действительно очень коварная. Несмотря на благополучное спасение, продолжать движение с группой обожженный Шторм больше не мог, и Кузнец отправился вместе с ним обратно в лагерь. Его и самого неслабо ушибло, что вызывало у Грузина сомнение в боеспособности напарника.

Он предложил Кузнецу проводить Шторма, потому что отпускать раненого в одиночный рейд слишком рискованно. И брать с собой травмированного – тоже.

Таким образом, в группе рейдеров случилась потеря личного состава. Минус два, хорошо хоть не с концами. Два живых, пусть и серьезно потрепанных бойца лучше, чем два мертвых. Особенно в нынешних условиях, когда у сталкеров Трота в буквальном смысле на счету каждая душа… Что-то в этом роде Кремень и высказал лидеру, с которым они теперь шли авангардными, и Грузин значительно покивал с важным видом, как будто понимал, о чем идет речь.

– Мы почти рядом, – сказал лидер несколько минут и пару сотен шагов спустя. – Потенциальный партнер назначил встречу на берегу Ртутной. Уверен, он тоже придет не один, а с группой сопровождения. Будьте внимательны и настороже. В диалог не влезайте, держите ухи востро на случай осложнений.

– Поняли, поняли, – подтвердил Паладин, – только как же мы в тумане найдем нужную точку? Сеть уже несколько лет как накрылась. Эх, если бы все по-старому…

– Отставить лишние разговорчики, – отрезал Грузин нестрогим, но уверенным тоном. – Кремень, ты идешь прямо за мной, прикрываешь. А вы, парни, справа и слева сзади нас.

Прокравшись на берег Ртутной реки, квад бредунов узрел относительно обнадеживающую картину. Во-первых, к береговой линии можно было подобраться. И это само по себе радовало, ведь подступы не блокировались сплошной чередой измененных участков, появившейся в результате предыдущего Захвата или просто так, вне зависимости от этого периодического катаклизма. Во-вторых, речное русло – метров пятнадцать до противоположного берега – вполне просматривалось, а уже по ту сторону пространство пряталось в туманной пелене.

Плюс место на берегу, к которому выбрели рейдеры, было почти свободно от тумана – тот начинался дальше, с опушки леса; черные стволы деревьев едва проглядывались сквозь мутную серую дымку.

Возможных «компаньонов» по каналу контрабанды еще не наблюдалось.

При такой хмурой невзрачности атмосферы воды реки действительно приобрели ртутно-белесый оттенок, а может, такими оставались постоянно.

– Ждем, – сказал Грузин, глянув на часы и озираясь по сторонам. – Что-то они опаздывают. Как бы не сорвалось…

Внезапно прогремел одиночный выстрел. Ветеран даже ничего не успел осознать, крупнокалиберная пуля пронзила ему грудь в области сердца. Пробив бронекомплект! Мгновением позже Кремень повалил Грузина на береговой песок, но защитить не успел – под ним распласталось уже мертвое тело. Крикнул двум напарникам: «Ложись!!» и сам ящерицей пополз за ближайшее укрытие, зримо распознанную изменку. Многие ИФП либо сильно отклоняют траекторию полета материальных объектов, либо деформируют сам летящий снаряд.

А там ведь снайпер с тяжелой дальнобойной винтовкой!!!

Над тремя застигнутыми врасплох бредунами злобно зажужжали смертоносные пчелы… Спасающий свою жизнь Кремень ускользнул за прикрывающий заслон из нескольких гравитационных абнормалей с банальными названиями «банка» и «вентилятор». Справа злобно пыхтела «домна», потревоженная пулями невидимых врагов.

Паладин и Тарас тоже укрылись под защитой, оба живы, судя по матерным двухголосым возгласам. Кремень распознал в небе стремительно приближающийся с той стороны реки маленький черный объект. Бредунам повезло, граната упала не совсем рядом. Ярчайшее, ошеломительное зарево вспыхнуло, казалось, на всю Зону, близкий взрыв застил картину мира, и показалось, что огненный цветок различим даже из космоса…

Визуальный фильтр шлема Кремня успешно затемнил вспышку, а ретранслирующие внешние звуки микрофоны справились с аудиоударом. А вот у двух архиповских парней, ожидаемо, шлемы были гораздо хуже и наверняка не совсем исправные, и поэтому их «приложило» что надо! Оставалось надеяться разве на то, что в последний момент они успели зажмуриться, а то и закрыться руками, и это смягчило последствия контузии и слепящей вспышки.

Когда поднятые взрывом песок, земля и вода опали, Кремень различил бегущие со стороны леса фигуры. В автомат уже был вставлен полный магазин, и сталкер долгой, не экономящей патроны и потому эффективной очередью остановил атаку нескольких целей сразу.

– Валим! – крикнул напарникам. – За мной!

И рванул обратно, направляясь прочь от берега. Краем глаза заметил, что Тарас встряхнул Паладина и, прихватив того под локоть, помог подняться и побежать. Вслед им бабахнул разрыв второй гранаты, прилетевшей, как и предыдущая, из засады по ту сторону Ртутной.

Энергия взрывчатки схлестнулась с энергией изменок, за которыми только что прятались бредуны, и невообразимый фонтан смешавшихся воедино огня, почвы, ветра и воды взметнулся к нависшему мрачному небу… Хотя, конечно, трое беглецов мчались, что было сил, удирая из западни, устроенной им, очевидно, военными, и рассматривать насильственное соединение стихий не удосужились как-то.

Сейчас им в этом секторе Зоны больше нечего было делать. Особенно – одному из них.

* * *

…Когда бредун перестал слышать тяжелую поступь муталося, он выждал еще десяток минут и начал выбираться из оврага. Склон был крутым, местами почти как отвесный перепад между уровнями Трота, и приходилось проделывать нестандартные телодвижения, чтобы выбраться.

Хорошо хоть, дождь прекратился, и почва пускай скользила, но не настолько сильно, чтобы превратиться в неодолимую преграду… Вдруг сверху на странника сверзился голубой шар, пульсирующая сфера диаметром с надувной пляжный мяч. Человек немедля отпустил выемку, за край которой хватался, и с примерно пятиметровой высоты экстренно ссыпался обратно, на дно оврага.

«Неверный» тоже не медлил. Издавая сипящий шум, нестабильный сгусток энергии метнулся за ним. Бредун перескочил к противоположному склону, на ходу восстанавливая в памяти расположение границ окрестных участков ИФП. Противоположный склон был в отличие от того, по которому человек пытался подняться, испещрен изменками, но при наличии достаточной сноровки по нему все-таки можно было взбираться. Хотя скорее в качестве резервного варианта подъема.

Но всегда есть третий вариант. Убегающий от «неверного» мог попытать счастья в пещере, вход в которую располагался снизу, в основании этого склона. Он там раньше не бывал и вообще в овраг спускался лишь для того, чтобы переждать шествие муталося. Так что нора могла оказаться как смертельным тупиком, где человека заблокировал бы «неверный», так и дорогой, ведущей куда-либо к спасительному выходу. Если, конечно, сам вход не заблокирован еще одной подлой изменкой… Кидать камешки и «обвешивать» путь у бродяги времени не было. И он предпочел склон, потратив на размышление считаные мгновения.

Человек с разбегу запрыгнул на первый уступ, подтянулся и полез дальше. Голубой шар быстро пролетел над стационарными абнормалями, томившимися на дне оврага, и вот-вот мог накрыть жертву… Бредун почувствовал, что не успевает буквально одну секунду, чтобы добраться до спасительного верхнего края. Ему остро, отчаянно захотелось, чтобы преследующая его убийственная энергия притормозила! Ведь если рвануть быстрее, чем организм сможет, надрываясь, – тогда просто сорвется, и конец… И он вдруг замер. Застыл на полудвижении, ухватившись одной рукой за камень.

– Ох, ё, в глазах как темно… – прошептал беглец.

И «неверный» неожиданно тоже остановился. Как будто бы преследуемая жертва ему приказала: «Замри!»

А может, просто от растерянности, что погоня настолько резко прекратилась. Но промедление оборвалось так же, как и началось, резко, и человек, в течение этой паузы собрав решающие силы, вложил их все в финальный рывок.

И он успел, успел-таки вырваться из оврага в последний миг!

Шар смертоносной энергии, естественно, взмыл за ним. Но бредун уже взял разбег, и на горизонтальной поверхности его было не остановить. Человек несся в произвольно выбранном направлении, нутром почуяв, что оно наиболее безопасное из всех, несся и чувствовал, что бежать ему остается меньше и меньше, что впереди, все ближе, ожидает другая убийственная ловушка… Однако он не останавливался, потому что знал: иначе сзади настигнет голубая погибель. Мчался, выжимая остатки сил, и… наконец замер как вкопанный, как о ствол ударенный, остановился посреди леса, уподобившись деревьям.

«Неверный» за ним уже не следовал. Впереди, в нескольких шагах, действительно подстерегала изменка, как показало тестирование. Бредун отдышался, успокоил бешеное сердцебиение и продолжил двигаться в своем направлении. Но перед тем как шагнуть дальше, вытащил бронированный гаджет.

На этот раз гораздо более многословная речь зафиксировалась памятью рекордера.

– Сегодня моя мультивременная ходка чудом не прервалась. В какой-то паре сотен метров от искомого пункта и в получасе до лобной минуты… когда я очутился на грани смерти в буквальном смысле, от отчаяния мысленно приказал «неверному» остановиться, он как будто меня… послушался. А я будто в глаза бездне заглянул… Это может быть простым совпадением, но вряд ли. Она меня уловила, факт. Краем восприятия зацепила. Плохо. Я прокололся, маскировка на секунду приоткрылась.

Завершив говорить, бредун спрятал компактное записывающее устройство, в память которого зачем-то вносил «путевые заметки» и даже комментарии.

Отправился дальше. Успешно миновав ловушки абнормалей, на удивление не встретив ни единого мутанта, минут через пятнадцать оказался в точке пространства, на первый взгляд ничем необычным не выделяющейся.

Просто обычное место в лесу. Поваленное дерево, на которое садиться было нельзя, потому что под ним на земле копошились какие-то черви. Разве что любителю экстремальных садомазохистских «наслаждений» дозволялось присесть, если бы он захотел, например, почувствовать, как один из таких червей вгрызается ему в задницу. Помимо горизонтально лежащего вокруг росли, тянулись к небу простые деревья. Так как была осень, ветви приоделись в красно-желтые наряды. Как будто лес решил устроить карнавал.

Яркий пестрый ковер устилал и почву под ногами бредуна. Он размотал каремат и уселся на него, настороженно поглядывая по сторонам. Не снимая шлем, поднял забрало, чтобы перекусить. Судя по кислому выражению лица, местечко ему нравилось не так чтобы очень, хотя по сравнению со многими другими локациями Зоны этот лес выглядел просто сказочно безопасным.

Где-то четверть часа спустя, когда человек уменьшил свои запасы еды и питья на малую толику, он снова вытащил рекордер и наговорил еще один лаконичный рапорт.

– Следующий трек. Дата. Тридцать десять пятьдесят шесть. Пункт Звездный Лес. Отметка пройдена вовремя.

Бредун обычно не стремился трепать языком «под запись» и не тратил много слов, чтобы отметить впечатления от ходки к очередному «контрольному пункту». Но из любого правила бывают исключения, и порой он позволял себе произносить дополнительные комментарии. Как недавно насчет случившегося с ним во время побега от «неверного», сочтя произошедшее очень важным.

После окончания то ли «сеанса связи», то ли акта «диктофонирования» человек, не тратя больше времени на привале, поднялся и отправился прочь, взяв курс на север.

Когда он выбрался из леса на дорогу, то столкнулся с огромной по нынешним меркам группой. Девять человек шли из лагеря «Архиповка». Ведущим у них был не кто иной, как Баркас, он-то и узнал знакомца, помощника в похоронах.

– Кремень! Живой! Рад видеть! – Баркас поднял забрало шлема, чтобы знакомый тоже узнал его. – Где пропадал?

– Привет, бродяги! Да так, то там, то сям ходил…

– Куда собрались такой толпой?

Кремень пожал руку бредуну и помахал остальным «коллегам».

– А ты с нами хочешь? – ответил вопросом на вопрос крепкий широкоплечий Баркас.

– Был бы не против, но сначала нужно узнать, о чем речь.

– Отойдем, перетрем, – предложил лидер группы. – Гильза, Серый, смотрите тут в оба! – отдал он распоряжение своим людям; обращение Серый адресовалось одному из бредунов, низкорослому, но сильно мышцатому парню. Невольно просился вопрос: как только ему удавалось сохранить мускулы в условиях дефицита провизии?..

– В общем, откопали возможные координаты одного из бывших армейских складов, расположенных в первом круге, – поделился Баркас, отдалившись с Кремнем метров на двадцать. – Еще, кажись, годов с двадцатых остался… Если остался. Вот мы и собрались проверить. Вдруг да, тогда наверняка можно найти патроны, жратву и все остальное, что не успели забрать или специально решили не забирать на случай возвращения.

– Понял, – ответил Кремень-Серый, – ясный пень, с вами пойду. Представь меня ребятам. Хотя с некоторыми, думаю, мы виделись… Почему секретничаешь, не спрашиваю, твое право. Захочешь, скажешь сам.

– Брат, ты врубился, есть проблема с кадрами, – кивнул Баркас. – Потому и хочу с тобой перетереть с глазу на глаз. Короче, мы склад ищем не только для себя. Возьмем, что нужно, но сильно нагружаться не стоит, хотя добра там должно быть много… Не все понимают, что тратить запасы придется экономно. Зону изолировали от внешнего мира, и когда откроют, неизвестно, может, мы все передохнем к тому дню, и новые сталкеры полезут… Если склад не пустой, этот факт надо скрыть. Шериф велел, короче. А ты Грузину кореш был, я ж в курсе.

После гибели Грузина в засаде, устроенной военными, которые заманили его в ловушку, посулив наладить канал контрабанды, функции лидера «архиповских» взял на себя Шериф, правая рука Грузина. В тот злополучный день в лагере он отсутствовал, а то наверняка тоже пошел бы на берег Ртутной.

– Ну, типа некоторых из группы надо будет заткнуть навсегда. Болтуны…

– Согласен, – сразу уловил суть Кремень. – Сколько таких?

– Четверо.

– Понял. Шепнешь кто.

Они вернулись к ребятам и продолжили путь уже вдесятером.

Спустя энное количество шагов в лесу сбоку от них раздался сначала страшный треск, а потом сломанное дерево обрушилось на дорогу… вслед за ним выскочил «омега-медв». Тоже представлявший разновидность мутировавшего медведя, но более редкую, чем «винни-пух». Хотя и «винни-пух» тоже встречался не на каждом шагу, но о нем-то слышало гораздо больше народу. А «омега-медвы» до кругового вторжения выше второго круга даже не появлялись.

Монстр обладал зеленым мехом, который помогал ему хорошо скрываться в засаде среди деревьев; правда, не осенью. Шкура у него как из металла, тверже нее разве что позвоночник и черепная коробка. Обычные пули на такого монстра действовали как уколы иглотерапии для человека, который боится иголок. Больно, неприятно, но не летально. Кожный покров твари с трудом повреждали либо гранаты, взрывавшиеся вплотную, либо крупнокалиберные пули, например, тяжелой «снайперки», либо усиленные бронебойные, такими пользовался раньше Кремень. Однако сейчас он их пустить в ход не мог: осталось совсем немного, на экстренный случай.

Чудище с леденящим душу ревом встало на задние лапы и поперло на людей. Они, естественно, бросились врассыпную. Конечно, не беспорядочно, а рассредоточившись на три группы. Центральная группа, постепенно отходя, вела огонь по коленям и по глазам, вторая группа заняла позицию сбоку и тоже стреляла. В результате верзила получил серьезный отпор и был дезориентирован, ввергнут в необходимость выбрать, на кого из обидчиков нападать в первую очередь, – разрыв между той и другой группами образовался метров двадцать пять.

А третья группка бредунов, в состав коей попал и Кремень, тем временем зашла медву за спину и, пока монстр топтался в раздумье на одном месте, нанесла решающий удар. Бредун Шурас, славившийся своим умением метко кидать гранаты, отправил в полет гээрпэдэшку. Мощная граната крайне удачно чвакнулась медведю о спину и упала рядом. Такой вынос даже это чудовище не смогло выдержать… Когда дым рассеялся, обезображенная туша выла в предсмертной агонии, завалившись наземь.

Кремень прицельными выстрелами добил противника. В лежачего, пусть и дергающегося, зверя попасть было проще, да и подойти можно поближе. Пули вонзились через глазницы в мозг.

Однако, опуская оружие, странник неожиданно почуял неладное. Он тотчас бросился на землю, и вовремя. Над ним пролетела автоматная очередь. Кремень сам не понял, как ему удалось успеть среагировать. Он выстрелил в ответ, и пуля попала в… Баркаса, сбив того с ног!

Развернувшись, Кремень узрел, что очередь, которая не настигла его, досталась Шурасу. Бродяге понадобилось не больше секунды, чтобы отмести вариант: Баркас на самом деле вел свою игру против Шерифа и коварно захотел уничтожить бывшего кореша Грузина, а значит, и сторонника его «наследника».

Нет, причина иная. В раскладе сил появился Кукловод!

Ментально «загипнотизировать» весь многочисленный отряд сразу не получилось (такие сильные манипуляторы в первом круге даже после вторжения не водятся!), потому и «приказал» монстр одним людям убивать других.

Кремень прикинул направление, помогла развитая чуйка, и он почти наверняка установил, что дергающий за ниточки гад засел где-то вон там, среди деревьев… А омега-медва использовал как отвлекающий маневр, чтобы получить фору и успеть приноровиться к ментальным волнам бредунов!

Примерно в таком направлении должен был стремиться ход мыслей странника, потому что в следующую секунду он выкрикнул:

– Это манипулятор!! – предупредив остальных. А еще секунду спустя он неизбежно ощутил, как затуманивается сознание… собрал в кулак темнеющий рассудок, заорал: – Уходим подальше от леса!!! – и ринулся прокладывать тропу между абнормалями в противоположном направлении, спешно метая из кармана эн-зэ-заначку, пустые гильзы, собранные заранее, после предыдущих схваток, когда обстоятельства позволяли. Ведь не только гайки и камешки годились для тестирования маршрута…

Смертоносные искажения природы, как назло, присутствовали, и в немалом числе. Кремень двигался между угрожающими абнормалями в предельно форсированном темпе, запредельно рискуя. По сути, он в эту минуту добровольно служил «отмычкой».

Еще державшиеся в трезвом состоянии бредуны вырубили еще одного уже зазомбированного, который открыл пальбу по своим, и потащили его, а также тела Шураса и Баркаса вслед за Кремнем по тропе отступления, которую он экстренно прокладывал.

* * *

«Отмычкой» по давным-давно устоявшейся терминологии зонного жаргона назывался человек, который собственной шкурой, первым из всей группы, проверяет наличие областей ИФП на каком-то участке территории, вызывающем сомнения.

Кремень, впрямую рискуя жизнью, поработал смертником, уводя товарищей по оружию из зоны влияния Кукловода. Во время продвижения еще один бредун активно зазомбировался, но напарники сразу вырубили и его тоже. Ведущий наверняка тоже чувствовал, что ментальный манипулятор пытается проникнуть к нему в разум или хотя бы отвлечь от поиска тропы, и поэтому постоянно бормотал сквозь зубы неразборчивые проклятия, помогая разуму концентрироваться на главной цели. Осознавание себя – залог неуязвимости.

– Оторвались, уф-ф-ф-ф! – наконец облегченно выдохнул Кремень.

Волна давления схлынула.

Они выбрались на обширное поле.

Баркасу, как выяснилось, пуля Кремня не навредила; попала в броник и тем самым сбила с ног. Когда лидера группы тащили, пришлось забрать у него автомат, врезать пару раз и блокировать руки, чтобы не сопротивлялся. Чем дальше удалялись из ареала воздействия Кукловода, тем больше Баркас приходил в себя. Очухался… Сейчас он сидел, сожалея о том, что натворил, – его очередь, которую он выпустил не по своей воле, а потому что его заставил монстр, убила Шураса. Этого бредуна тоже дотащили до открытого поля, но напрасно – биение пульса отсутствовало.

– Нет твоей вины, брат, – сказал Кремень.

– Я помнил, что в той стороне должны быть вы, но тут увидел чмошника, – глухо произнес понурый Баркас, – отчетливо увидел… Засек угрозу, и чей-то голос в голове командует: «Убей!» А потом твоя пуля меня остановила. Хорошо хоть, ни в кого другого я не успел попасть. Если бы прислушался к чуйке и не среагировал так быстро, то успел бы понять: что-то не так…

– Придется смириться. Шурас мертв. Ты можешь жалеть об этом, а можешь осознать все, что случилось, и идти дальше.

Двое зомбированных, которые, к счастью, никого не убили, приходили в себя с трудом. Вообще известно, что такой резкий разрыв контакта с пси-оператором, как, например, потеря сознания от удара прикладом, может привести к непредсказуемым последствиям для мозга. Помимо прочих Кукловод взял под контроль тезку – бредуна с прозвищем Серый, к которому обращался Баркас в начале их встречи с Кремнем.

– Где… я? – спросил другой Серый, вернувшись в сознание.

– Ты меня узнаешь? – наклонился к нему Баркас, приподняв забрало шлема и показывая лицо.

– Баркас… ты… Что случилось?

– Кукловод, сволочь! Взял под контроль. Но сейчас ты в безопасности, почти все живы. Думать и идти можешь?

Как выяснилось, очнувшиеся бредуны себя не помнили с момента выхода из лагеря. У Рычага момент окончания воспоминаний был раньше, а Серый смутно припоминал какие-то моменты ходки. Им обоим объяснили, что случилось, рассказали о всех событиях, помогли подняться, и после некоторой адаптации бойцы снова вернулись в строй.

Стоило группе вновь начать движение, и откуда-то издалека донесся вой.

– Это знак, – проворчал Кремень, – нельзя долго задерживаться на одном месте. Давай, давай, мужики!

Он сам еле-еле восстановил силы после кульминационного рывка сквозь полосы ИФП, но знал, что, пока цель не будет достигнута, расслабляться нельзя. По известным координатам возможный склад, если только это не дезинформация, располагался в полутора-двух часах ходьбы – точнее, прокрадывания, – от их нынешнего местонахождения. Первые полчаса вел Кремень, потом его сменили другие проводники.

И вот они вышли на территорию, примерно соответствующую указанному фрагменту. Точные координаты определить было невозможно по причине отсутствия зонной сети коммуникаций, но Баркас и Кремень очень хорошо ориентировались по своим внутренним компасам. Обычные в Зоне часто лгали.

На искомом участке росли редкие деревья, с востока подступал небольшой холм. В его обратном склоне и обнаружился вход в бункер. Чуйка не подвела Кремня, он сразу посоветовал обогнуть возвышенность и поискать там. Тщательно замаскированный сухими ветками, высотой меньше половины человеческого роста – этакая дверца из сказки «Алиса в Стране Чудес», – расположенный в заковыристом кармашке из абнормалей.

Но все же вход есть! А это значит, что бредуны проделали такой путь и потеряли по ходу одного из своих не зря. Грузин был бы доволен. Да и Шериф еще как обрадуется!

Баркас с помощью своего терминала (пускай и не подключенного к сети, но исправного) подсоединился к электронному замку двери и взломал его. Процесс осуществлялся не быстро, минут десять помучиться довелось, бредун несколько раз озадаченно хмурился, и по его лбу даже стекали струйки пота от напряжения. Остальные в это время следили за окрестным пространством, чтобы никто на группу не напал.

И не зря – бредунами заинтересовалась стая хантер-догов. Сильно мутировали эти собаки: по размеру как крупные породы их предков, с бронированной «обшивкой», гипертрофированными когтями и зубами, а также значительно ускоренными рефлексами. От них было относительно легко отстреляться, а вот в рукопашную на таких тварей уже не попрешь. Для одинокого бредуна стая – верная погибель.

Но группе справиться с ними можно вполне. Перемочив хантеров, половина бойцов поискового отряда мрачно констатировали, сообщив напарникам, что у них мало патронов. Однако взлом уже был завершен, и настало время осмотреть внутреннее пространство склада.

И «ларец» не разочаровал!

Здесь оказался настоящий клад!

Бродяги, еще недавно приунывшие было, чуть не рехнулись от счастья. Это же возможность затариться боеприпасами до отказа! Нагрузиться как ишаки! Наконец-то чудесная, полузабытая возможность по-настоящему пополниться!..

Но не все сразу, хорошенького понемногу и постепенно… За внешней дверью располагался вход в лифт, который вел под землю. И он работал! Подземный Клондайк открылся бредунам.

На трех этажах чего только не хранилось: разномастные бронекомплекты, даже скафандры высшей защиты, шлемы, контейнеры с пищей, контейнеры с боеприпасами, контейнеры с водой… Кремень хотел взять себе побольше магазинов суперубойных патронов для своего автомата, но прихватил только шесть, остальное оставил здешним бредунам.

Ведь он для себя все необходимое еще разыщет в других пунктах и периодах, знает, где и что достать, а им, здесь и сейчас, деваться некуда. Они, так сказать, к единственной дате и к текущей зонной ситуации привязаны… Это касалось не только бредунов, которые шли с ним в группе сейчас, но и всех вольных бродяг, оказавшихся заложниками – уже не ментальными, а вполне буквальными, – в намеренно закрытом Троте. Хотя, конечно, себя Серый, он же Кремень, совсем уж обидеть не решился.

Вот и обзавелся по минимуму тем, что требовалось для насущного выживания. Пока он ходит в этой дате вместе с ними…

По меркам Трота «будущего» такой вот богатый нетронутый склад был волшебной сокровищницей. Эльдорадо! Однако дарами должны владеть те, кому они предназначены… Хотя одно из даровых сокровищ Серого особенно привлекло. Лучемет, одна из первых действительно работоспособных моделей. И комплект энергетических батарей к нему.

Но странник опять проявил умеренность. Долго, не меньше минуты, стоял неподвижно, смотрел, смотрел на энергетическое оружие и… не взял.

– Братва, ну как? Довольны? – поинтересовался Баркас, когда все собрались на площадке возле лифта.

Ответом ему было нестройное, но очень бодрое одобрительное ворчание.

– Короче, делаем так. Наверху уже стемнело, ночуем тут. База вроде укромная, но все равно дежурим посменно. Завтра нам, главное, вернуться живыми и сообщить нашим, что склад есть, и не раздербаненный. Потом будем потихоньку тащить отсюда все и продавать, аккуратно, чтоб надолго хватило и никто слишком жадный не прознал, где берем.

Бредуны единогласно выразили одобрение. Только Кремень не участвовал в хоровом восторге. Когда мужики принялись располагаться в холле у лифта на ночлег, он отозвал предводителя группы в коридор и там сообщил ему:

– Слушай, мне сейчас надо будет уйти…

– Куда? Ночью?! – удивленно поднял брови Баркас.

– Прямо сейчас, да.

– Но разве ты не поможешь мне убрать…

– Помогу тем, что отвалю. Я понял, у вас своя дорога, у меня своя. Я вам помог в бою, по мере сил, но теперь настала пора мне откланяться. Желаю удачи добраться завтра. Поздравляю с первым выполненным заданием. Второе уж без меня, брат.

– Кремень, ты чего? Оставайся тут! – уговаривал Баркас. – На ночь глядя прешься… Где ты еще найдешь такое шикарное укрытие, как бункер! Можешь даже не помогать, я сам справлюсь…

– У меня незавершенное дело, и до утра оно не потерпит. Я не сошел с ума, остался бы и помог, но…

– Ну, смотри-смотри, если что, я предупредил. – Баркас смотрел на Кремня растерянно, он не мог понять, что же стряслось, почему вменяемый и опытный бродяга внезапно решился на самоубийственное возвращение наверх. – Спасибо еще раз за помощь! От Кукловода ты меня спас, должок за мной. – Ведущий группы улыбнулся; сдержанно, насколько мог улыбаться бредун, но все же искренне.

– Должник? Это интересная мысль, – улыбнулся и Кремень.

Его собеседник посмотрел непонимающе.

– Ну да, я ж говорю, ты меня…

– Забей, проехали, – отрезал Кремень и решительно вернулся в холл у лифта.

– Мужики, поблагодарим коллегу! Он нас покидает, – сообщил Баркас, входя в холл вслед за вольным бродягой, отколовшимся от компании.

Вразнобой посыпались слова благодарности, перемешанные с удивленными вопросами.

– Так надо, мужики, так надо, – туманно ответил бродяга в сером бронекомплекте. – И вам спасибо. Я пошел, не поминайте лихом.

Баркас проводил его. Они поднялись наверх в кабине лифта, невесть почему до сих пор работающего. Лидер через свой терминал снова разблокировал замок. Он его закрывал, когда все члены группы проникли в бункер, чтобы никто не воспользовался открытой дверцей и за ними не влез… Хотя имелся определенный риск, что от частых открываний-закрываний со старым электронным блоком что-нибудь нехорошее могло случиться.

Но это уже точно не будет проблемой, к которой причастен уходящий.

– Давай, удачи! – напутствовал Баркас, пожимая руку Кремню. – Доброй ходки тебе.

– Взаимно… Надеюсь, еще увидимся.

– Как Зона даст… Прикрой там ветками снаружи, мало ли что.

Металлическая дверца открылась, выпустив бредуна. Когда она заблокировалась обратно, сталкер выполнил просьбу Баркаса и замаскировал ее. Затем прислушался к окружающим звукам.

Ничего поблизости не было слышно, только стреляли где-то совсем далеко, да овевал дуновениями осенний воздух. Это была не гробовая тишина, а скорее, выжидающая. Оставалось где-то тридцать-сорок минут до полуночи. На небе бриллиантовыми россыпями сверкали бесчисленные созвездия.

– Оставались бы там, – подняв лицо к ночному небу, заговорил вдруг человек, – мимо пролетали, на хрен, подальше и не лезли в наш монастырь со своим уставом!

Опустив голову, он смачно сплюнул и закрылся в шлеме, опустив забрало.

Странник зажег фонарь и стал заново искать тропу между абнормалями, образовывавшими «кармашек» перед входом в бункер. В темноте это было сделать гораздо сложнее, несмотря на помощь искусственного света. А может, из-за него.

Многие изменки, хорошо заметные днем при солнечном свете, ночью превращались в настоящую проблему. Один раз Кремень чуть не оступился. Но в последний момент убрал ногу, почуяв неладное. Некоторые локалки за то время, что он с группой провел в бункере, успели изменить свою конфигурацию.

Да уж, подход к двери склада был устроен по-настоящему хитро. И не только из-за «кармашка» – местность вокруг распростерлась очень запутанная, разнообразные полузаросшие деревьями участки, перемежающиеся с проплешинами лугов и полян, кишащие областями ИФП и мутантами, вход же в бункер располагался в неприметном закутке. Неудивительно, что вояки выбрали этакое местечко! Окружи холм охраной, поставь наверху пулеметы и разрядники – и получится вообще крепость. Таковой база, возможно, и была когда-то…

Наконец Серый выскользнул из «кармашка», но обходить холм в обратном направлении, туда, откуда он явился вместе с группой рейдеров, не стал. Устремился в другую сторону – в самую гущу полян и рощиц. Еще около полутора часов он проползал «на брюхе» среди скоплений изменок, старательно прячась в траве и продвигаясь исключительно витиеватыми, одному ему понятными траекториями. Пока наконец не приполз к краю весьма обширного поля, на пространстве которого росло совсем немного деревьев. И вот тут сталкер остановился и принялся ждать момента икс.

Ровно в два пополуночи – «час быка», по древним поверьям, время власти злых духов и черных шаманов, – в центре поля вспухла огромная синяя вспышка. Человек снялся с места и, спешно бросая тестовые камушки, бесстрашно нацелился прямо на нее, без петляний и зигзагов.

Очень яркое сияние служило серьезным испытанием для стабилизаторов изображения в компьютерной начинке шлема… Портал оставался открытым не дольше минуты, но этого времени Серому хватило, чтобы достичь локальной зоны свечения, и, когда запредельный свет затух и пропал столь же внезапно, как возгорелся, вместе с ним из этой точки исчез и человек.

* * *

…Сталкер в потрепанном комбинезоне с «цифровым» буро-зелено-черным камуфляжем и в новом, еще не помятом и не покоцанном шлеме направлялся со стороны кедровой рощи к постоянному лагерю «Заря».

На территории сейчас было оживленно. Некоторые встречные приветливо улыбались бродяге, забрало шлема у которого было поднято; другие мужчины никак не реагировали или не замечали. Прошла мимо женщина-сталкер – отмороженная баба с красноречиво говорящим прозвищем Стальная.

На текущем календаре значился март две тысячи двадцать шестого года, расцвет эры «вольного сталкерства». Вхождение в Трот было практически свободным, и многие желающие попытать удачу предпочитали не заморачиваться с властями и не брать лицензии. Конечно, даже в эти времена российская Зона Посещения не переставала быть смертельно опасным чужеродным пространством, но вряд ли кто из этих разномастных охотников за хабаром, которые сейчас проходили мимо сталкера, мог представить, какая жуть будет твориться, буквально начиная с первого круга, через некоторое количество лет.

– Эй, браток, подожди-ка! – раздался возглас позади сталкера.

Он обернулся к тому, кто его позвал. Тот находился в нескольких шагах. Ни тени узнавания не мелькнуло на бесстрастном лице идущего.

– Тебе помочь, друг? – приветливо спросил он.

– Вампир! – обрадованно воскликнул рыжебородый бродяга. – Точно же ты!.. Еле-еле тебя узнал…

Окликнувший явно вознамерился подойти вплотную, чтобы протянуть руку.

– Кто?..

Остановленный, очевидно, впал в замешательство. Лицо его по-прежнему ничего не выражало, но цепкие глаза – обычно взгляд, словно через прицел, – в эту минуту смотрели на собеседника, казалось бы, недоуменно.

Чтобы устранить непонимание, он, посмотрев по сторонам и убедившись в отсутствии видимой угрозы, решительно стянул шлем с головы.

– Ты меня с кем-то перепутал, – спокойно сказал, – я не знаю никакого Вампира. Меня коллеги зовут Геркулес. Почему, долгая история. В большом же мире меня когда-то… э-э-э… звали Владимир. Но это имя уже давным-давно в прошлом.

Обрадовавшийся было встрече обладатель роскошной рыжей бороды недоуменно замер на полушаге, так и не протянув руки.

– Да-а… Сдается, ты и вправду не Вампир… Вампир был седой, как помню, а у тебя башка лысая, кажись, из-за ожога, я знаю, после такого волосы больше не растут, пятна жутко красные вместо них, как у тебя… Да, ты другой, Вампир не такой был. Он мало кому свое прежнее имя захотел бы выдать… Глядишь, и вправду обознался я, много лет прошло, память подводит понемногу. Извиняй, мужик!

После сей пространной объяснительной тирады говорливый, а может, побывавший в долгой одиночной ходке, соскучившийся по общению и привыкший говорить вслух сам с собой сталкер, принявший Геркулеса за своего давнего кореша, неуверенно отступил.

– Ничего, друг, не парься, со всеми бывает, память она такая, подвести может, – беззлобно ответил Геркулес, – а теперь тоже извини, пора мне.

И без дальнейших словесных комментариев развернулся и потопал дальше, нахлобучив снова на голову шлем, дабы скрывать ее до момента достижения границы лагеря, вхождения в условно «безопасную зону».

– Привет, парни! – добравшись, отсалютовал часовым. – Геркулес вернулся из ходки.

– О, Геркулес! Живой…

Этот охранник его узнал по голосу, очевидно.

– Удачно сходил, чувак? – панибратски поинтересовался второй.

Оба часовых были молоды, на вид не сильно старше двадцати; судя по дешевой снаряге и оружию, новичками бродили не так уж давно. Хотя держали стволы привычно и правильно, не совсем первоходы. Примерно где-то около полугода в Троте, но в самую гущу отчуждения пока еще не забирались.

– Нормально, две «гупи» и одну «маракуйю» притащил.

– О-о-о-о! – Глаза молодых синхронно округлились.

– Так это как же, говорят, что их, этих «маракуй», вроде давно нет уже?! – вопросил тот, кто раньше встречался с Геркулесом и знал его голос.

– А это нужно знать, где искать, – пришедший наконец поднял забрало шлема; показав лицо, подмигнул часовому, – вы только не трепитесь никому. Мало ли здесь недобрых ушей…

– А то, – согласился первый.

– Как скажешь, Геркулес, – согласился второй.

По идее, старший бродяга вообще не должен был бы распространяться о драгоценной добыче, но он зачем-то проговорился.

По лицам младших было видно, что им стоит больших усилий ни с кем не поделиться этой новостью. И не факт, что сохранят доверенный секрет.

Так всегда бывает – крутой сталкер, практически легенда, возвращается из длительного рейда, случившегося неизвестно в каких дебрях Трота, и его появление сразу обрастает среди массы новичков различного рода толками, реакциями, сплетнями и так далее. Но мало кто из свежеприбывших, будущих опытных ходоков, а пока еще «сталкеров» в кавычках, останется равнодушным к появлению в их поле зрения аутентичного ветерана.

Геркулес, не медля, сразу направился в бар. Проследовал по улице в глубь восстановленного добровольческими силами сталкеров поселка, завернул к подремонтированному одноэтажному строению бывшего магазина и проник внутрь переполненного бродягами помещения. Отдал оружие вышибале на входе, уселся за свободный столик… и вдруг непрочный стул накренился и сломался под его тяжестью!.. Геркулес успел в последний момент вскочить на ноги, но казавшийся прочным и надежным стул вмиг превратился в кучку ни на что не годной рухляди.

По залу прокатился сдержанный смешок. Казалось бы, ситуация обычная, а все равно многие сочли ее забавной.

– Черт бы его побрал!.. – ругнулся бармен, заметив конфуз, произошедший с одним из клиентов. – Извини, приятель, мебель тут… э-э-э… Трот ее знает какая. Садись на другой стул, этот сейчас унесем. – Он сделал знак шкафоподобному охраннику и спросил Геркулеса: – Как я могу загладить инцидент?.. Стакан водки пойдет?

– Давай лучше бренди, – определил «пострадавший» сталкер, пересаживаясь на другой стул.

– Бренди за счет заведения! – воскликнул колоритный бармен по кличке Таракан – из-за характерных усов – и, оперативно плеснув в стакан заказанной жидкости, поднес солидному клиенту.

Ветеран с удовольствием отпил недешевое пойло, потом еще заказал макароны по-флотски, уже за свой счет, и кусок свежего хлеба. Такой нехитрый обед обошелся ему в сто семьдесят рублей. Сто семьдесят, блин, рублей! И это еще не самые наглые в Зоне цены. Где-нибудь в одном из нечастых заведений третьего круга, которые в этой временной эпохе можно было еще встретить, те же макарошки с хлебом встали бы ему в полтыщи деревянных!

Доев, удовлетворенный сытый сталкер облизнулся и заказал добавки. В конце концов, тому, кто вернулся с хорошим хабаром, можно и пошиковать. Вот уж правда – не ищи «зонники» как проклятый, и они сами будут попадаться тебе на пути.

Принесли вторую порцию еды. А буквально через минуту Геркулеса вдруг приобняла, подойдя сзади, соблазнительная красотка из местных то ли стриптизерш, то ли официанток. К ароматам пищи, искушающим изголодавшегося сталкера, примешалось умопомрачительное амбре женских духов. Плеча сталкера коснулись светлые локоны…

– Суровый бродяга не хочет немножечко поразвлечься?.. – проворковала девушка очаровательным тембром, после чего игриво, с рокотом, произнесла его зонное прозвище: – Гер-р-ркуле-ес тебя зовут, говор-рят…

Мужчина поднял голову, повернулся к ней лицом, и ТАК на девушку посмотрел, что у красотки наверняка перехватило дыхание. На миг их глаза оказались в завораживающей близости.

– С потрясающей девушкой ни один бродяга не отказался бы провести ночь, – хрипловатым баритоном вымолвил он. На миг теплые тонкие пальчики девушки оказались в грубой, мозолистой мужской ладошке. Энергетические ауры двух рук слились воедино. И, приблизив лицо вплотную, он нежно прошептал ей одними губами, на самое ушко: – Разве можно устоять перед желанием такой королевы…

Да, ни один мужчина не остался бы равнодушным к исходящей от девушки эманации желания, к ее участившемуся дыханию, и этот сталкер тоже неизбежно ощутил прилив сексуальной энергии, и краснота предательски подкатила к его лицу… Заметная «колючая» походная щетина мужской щеки коснулась гладкой розовой щечки.

– …Но сейчас мне нужно восстановить силы, пока есть возможность, – неожиданным переходом завершил он, – и я не могу себе позволить сублимацию, мне нельзя выходить из боевого сосредоточения.

Она посмотрела на него удивленно, непонимающе, если не сказать ошарашенно – девушка действительно была свеженькая, в самом соку, недавно сюда попавшая, еще не истомленная существованием в чужеродной среде обитания, – потому что не сразу уловила смысл сказанного, да еще с употреблением мудреных слов… Но дурочкой она не оказалась: после паузы, потребовавшейся ей на «переваривание» услышанного, согласно кивнула.

Провела ладошкой по мужской щеке и как бы посулила на будущее райское наслаждение:

– Ну ладно, не сейчас, значит. Ты меня найди, если что… Гер-ркуле-ес…

Мужчина проводил прищуренным взглядом Афродиту местного розлива и, словно очнувшись, встряхнул головой. Ему понадобилась еще минута, чтобы вернуться к остывающей еде. После макарон он заказал себе еще и мясного супа. Почему бы и нет? В зале на случившийся флирт с девушкой никто особо не обратил внимания, потому что здесь такое было в порядке вещей: «внеслужебные» отношения с клиентами входили у большинства стриптизерш и официанток в число традиционных способов заработать.

Женщин-сталкеров в Троте не так уж много, их на всех мужиков не хватит. А какой же нормальный мужик сможет прожить совсем «без баб»?!

Если у него только нет занятия действительно поважнее, чем постельные страсти.

Так что никто особо не обратил внимания на факт отказа, разве что бармен, тот самый Таракан, удивленно покачал головой, не понимая, как это Геркулес мог не захотеть свежую красотку.

Сталкер же, закончив с трапезой, умиротворенно потянулся и взялся за свой рюкзак – настало время покинуть бар.

Выходя на свежий воздух, забрал принадлежащее ему оружие у грозного охранника и походил туда-сюда по лагерю, разминаясь после приема пищи. Присоединился в итоге к шумной компании сталкеров, оживленно «перетиравших» о чем-то возле костра.

Заинтересованно присел, чтобы поглазеть и послушать. Изрядно бородатый заводила, ветеран по прозвищу Буддист, громко рассказывал какую-то увлекательную байку, а другой, живчик по прозвищу Балалаечник, фоном к происходящему наигрывал на гитаре всем известную песню, исконно сталкерскую. Он негромко то ли пел, то ли рассказывал:

– А нам все равно, а нам все равно, не боимся мы волка и сову… Дело есть у нас, в самый жуткий час… мы волшебную косим трын-траву…

Геркулес даже невольно закачал головой в такт аккордам, знакомым до боли. А Буддист все травил свою байку, не давая увлеченным слушателям ни на миг отвлечься. Изредка байка прерывалась смешными вставками, и компания разражалась дружным ржачем. Геркулес одобрительно хлопал себя по колену. На такой волне он даже не отказался опрокинуть предложенный стаканчик водки вместе со всеми. Наконец, вдоволь наслушавшись и насладившись атмосферой, Геркулес откололся от компании коллег, расслабляющихся вокруг костра.

Ему сильно расслабляться нельзя, судя по тому, что было сказано девушке в баре. Сталкер целенаправленно зашагал по улице.

– Здорово, Истребитель.

Да, он наведался к старому знакомцу по кличке Истребитель. Этот деятель, из командного состава клана «санитаров», иногда подкидывал желающим неплохую работенку. Пыльную, непыльную – зависело от индивидуальных запросов каждого исполнителя и уровня боевой подготовки. Посылать новичка мочить в одиночку Имитатора или «винни-пуха» он бы, конечно, не стал, разве что ну о-очень безбашенного новичка. Но вот попросить ветерана разобраться с серьезным монстром – почему бы и нет?

За хорошую плату, разумеется.

– Геркулес, живой! Сколько лет, сколько зим! Проходи, проходи, дорогой, присаживайся, заждался тебя! Тут уже столько работенки скопилось…

– Чем порадуешь? – Сталкер прошел к дивану сбоку от стола и присел на потрескавшуюся затертую кожу.

Истребитель выглядел не особо внушительно, обычный средних габаритов, роста и веса мужчина с лицом «офисного хомяка», но прозвище свое получил не просто так.

– Да, там в первом круге появился мутадир. Валить нужно падлу, уже стольких новичков покрошил! Он их ошарашивает своими пси-способностями. Ну и рога-антенны твари нужно принести, научники хорошо заплатят. Твой интерес с этого всего – двадцать тысяч. Приблизительные координаты ареала его обитания я тебе скину на терминал…

– Принято.

Охотник, которого знавали в этих секторах и временах под серьезным прозвищем Геркулес, не только не боялся условных «волка и сову», но даже готов был сам показать им клыки и когти.

* * *

…Третий календарный месяц этого года выдался сырым, паршивым, снег во многих местах еще не растаял, и при этом с неба попеременно то сыпалась мокрая каша, то накрапывал докучный дождь.

Сталкер выбирался только на краткосрочные вылазки в окрестностях лагеря и за целый месяц неплохо их изучил. Контингент в лагере оставался более-менее постоянным, хотя периодически прибывали новые человеки и погибал кто-то из старых. С некоторыми Геркулесу удавалось закорешиться.

Мало-помалу зима сходила на нет, весна вступала в свои права, и вот уже дожили до апреля, хотя на первый взгляд четвертый месяц не сильно отличался от марта, но все же деревья начали помалу обзаводиться листочками, воздух становился теплее, и в целом настроение окружающей среды изменялось. Солнце светило добрее, что ли… Хотя в поистине «дантовских», адовых реалиях Трота от этого особо легче не становилось.

Странник выбрался из спальника, прищурился от яркого света, бьющего в окно, и посмотрел время: «12:00» на экране сетевого коммуникатора. Простуда сразу напомнила о себе, за ночь температура не спала.

Геркулес протер глаза и потянулся. Зевнул во весь распахнутый рот, словно бы задался целью засосать в себя полностью воздух из помещения. При этом издал звук, схожий с тем, какой порождает труба пылесоса при аналогичном действии.

Будто услыхав призыв, зашел Ротвейлер.

– С добрым утречком, Геркулес! Есть че пожрать?..

– Нет, вчера вся жрачка кончилась! – Пожав грубую, покрытую мозолями и шрамами ладонь, проснувшийся дружески хлопнул коллегу по плечу и добавил, увидев, как тот скривился: – Шучу, шучу, для тебя всегда найдется.

– Ах-ха-ха-ха!

Длинноволосый, плотный, выше среднего роста, с виду увалень этакий, сталкер, получивший кличку Ротвейлер за то, что лопал все подряд, примерно как пес той самой породы, от души расхохотался и присел прямо на пол рядом с Геркулесом.

– А теперь к делу, – посерьезнел он.

По правде говоря, требовать еды он, конечно, не собирался – и так наверняка успел позавтракать. Но Геркулес все равно хотел подкрепиться и выпить лекарство, так что предложил и ему.

Ротвейлер, ясное дело, не отказался. Зажевав бутерброд, проинформировал:

– Есть новый заказ. Снова от нашего общего знакомого, ты понял, санитары сами не справляются… На этот раз Кудыкина гора.

– Э-э-э… – замялся Геркулес и наконец сформулировал: – Это то, что я подумал?

– Да, оно самое.

– Блин!! – в сердцах бросил озадаченный сталкер и добавил для вящей убедительности: – Горелый!

Кудыкина гора, как известно всем в этом секторе Трота, – такая локация в неудаленной пешей доступности от лагеря. Здоровенный холм, под ним сосновый бор, эта же хвойная поросль покрывает до верха и саму возвышенность. Вроде все просто, но массив очень старый, заросший непролазным подлеском, наполненный под завязку разносортными породами изменок и мутантов.

– На кой ляд Истребителю там что-то понадобилось? – спросил Геркулес. – Туда хоть целой армией вторгайся, монстров не искоренишь…

– Локация в его секторе ответственности находится как бы, – рассудил Ротвейлер, – вот и хочет выпендриться перед боссами других сегментов. Да и вообще у них там свои соображения, у этих чистильщиков Зоны.

– Борцы с чужеродной реальностью, вояки хреновы, – проворчал себе под нос Геркулес, – блин, победи хоть в миллионе битв, войну вовсе не обязательно выиграешь…

– Да, но о глобальной зачистке всей прилегающей территории речь не идет, конечно, – успокоил Ротвейлер, по-своему истолковав ворчание напарника. – Истребитель еще тот лихач, мы в курсе, но не псих же. Пока ему и другим санитарам будут платить спонсоры с Большой земли, заинтересованные в прореживании монстров ненормальности, в их обязанности входит организовывать и проводить регулярные чистки. А от нас сейчас требуется вынести гнездышко… Ну, короче, замочить птичек, которые там поселились, в пещерке на северо-западном склоне.

– Грозоклювы, знаю. Достали они многих, кто в первом круге околачивается. Вываливают стаей на охоту и могут сожрать одинокого сталкера, если тот не успеет унести ноги. И откуда они только взялись, твари такие?!

Окончание спича было уже скорее вопросом риторическим.

– Ладно, я к грозоклювам ни в жисть в одиночку не сунулся бы, но там у Истребителя неплохая группа набирается. Говорит, нанесем удар по стае, и он сможет блестяще отчитаться за прошедший период. Поэтому обещал всем жирный гонорар. По четвертаку, ты понял.

– Ох ты ж!.. – Геркулес покрутил головой. Двадцать пять тыщ это более чем серьезная сумма, отказаться от такой для обычного сталкера почти невозможно.

– Вот и я о том же. Что-что, а заплатить санитары могут хорошо. В конце концов, они же в том числе и на добровольные пожертвования вольных бродяг существуют… Э-э-э, извини за каламбур. Многие простые бродяги часто отдают чистильщикам долю из своих средств, потому что верят, что в следующей ходке это уменьшит шанс нарваться на какого-нибудь неубиваемого монстра.

– А мне что-то слабо верится, что их деятельность приносит реальную пользу. Нет у меня ощущения, что тварей меньше становится. Да и вообще, блин… Я тут, кажется, подхватил чертову простуду. Вчера нос заложило, померил температуру, на градус больше нормальной. И сейчас жарит, чувствую. Посижу дома, в общем.

Геркулес попытался использовать единственный неподозрительный предлог, чтобы отказаться. С болезнями в Зоне не шутят, если есть возможность отлежаться на привале, то предпочитают отлеживаться.

– Вот же парадокс человеческого организма! – Ротвейлер всплеснул руками. – Никакие зонные пакости ему не страшны, из всего выбирается, ко всему приспосабливается, ну почти… И вот тут-то вся загвоздка в этом самом «почти». От банальной болячки под названием простуда, которой еще самым первым сталкерам, ходившим в шестидесятых прошлого века, наверняка приходилось болеть, до сих пор не найдено гарантированного средства. Ни один зонник не даст стопроцентной…

– Вот и я о чем, – поддакнул Геркулес, демонстративно шмыгая носом, – так что, коллега, ближайшие пару суток, видать, полежу. Может, и тебе не стоит ходить?

– Ну, ты чего, пойдем! Это же четвертак. К тому же, боюсь, мы без тебя не справимся. Там хорошие стволы, и мужики опытные, но что-то у меня на душе неспокойно… А с тобой в самый раз.

Еще до прихода в Зону, в Большом мире за Периметром, нынешний Ротвейлер работал на машиностроительном заводе и звался Андреем. Геркулес понятия не имел, каким он там был инженером, но сталкером стал крутым, надежным и удачливым.

До определенного предела.

А предел есть у каждого, хотя у каждого разный.

– Ладно, – согласился Геркулес. – Только я первым идти не буду, и если в таком состоянии не успею вовремя среагировать и сдохну, то в следующей жизни с тебя должок спрошу…

Ротвейлер усмехнулся.

– Ладно, в следующей точно встретимся и сочтемся. Раз ты с нами, подтягивайся к выходу из лагеря, сбор через полчаса, – одобрительно резюмировал он, заодно покончив с третьим бутербродом.

Сразу же ушел, чтобы не мешать Геркулесу собираться.

Приболевший сталкер взял из аптечки жаропонижающее, проглотил таблетки и тщательно высморкался. Разобрал-проверил оружие и снарягу, упаковался и выступил в рейд. По ходу отнес пакет со скопившимся с вечера мусором на помойку и присоединился к отряду из четверых до зубов вооруженных сталкеров, как и сказал Ротвейлер, собравшихся у ворот.

– Отсюда нам до леса где-то с километр, – показал Ротвейлер в нужном направлении, – потом еще пару сотен метров по самому лесу, пока не начнется подъем в гору. Ну что, двинули?.. Не прощаюсь, парни! – традиционно обронил он часовым и сам пошел ведущим.

Первую часть дистанции преодолели идеально. Мутанты, видя пятерку сплоченных, организованных, уверенных бродяг, один из которых был вооружен пулеметом, предпочитали не связываться. Тех, которые связались бы, в верхних кругах было мало. Кстати, насчет пулеметов – в распоряжении санитаров имелись стволы, которые они выдавали сталкерам как бы в аренду, на время выполнения задания. Вернулся – возвращай ствол, получай награду, а если не смог выполнить задание – отдавай ствол и еще оплачивай израсходованный дармовой боезапас… Если жив остался.

– Гнилой, следи за скопищем мутных по флангу справа, – передал Ротвейлер по каналу ближней связи коммуникатора в шлеме, – чем-то меня настораживает их вид.

Гнилой, боец с ручным пулеметом системы Подлипнюка, таким же надежным и убойным, как и легендарный автомат, отрапортовал:

– Вижу. Пока нами не интересуются.

Поговаривали, что такая неблагозвучная кличка у сталкера появилась из-за того, что в свое время на Большой земле он был рэпером и участвовал в баттлах под таким псевдонимом. В Зоне его узнали, прошлое не отцепилось, хотя бывшая «звезда» рэп-музыки в сталкера превратился отнюдь не гнилого, а вполне даже заслуженного.

– Осторожно, в направлении на десять часов неверный, – предупредил Ротвейлер, – смещаемся вправо.

Геркулес, как и было оговорено, следовал замыкающим и обеспечивал прикрытие, а основная координирующая функция была возложена на Ротвейлера и его помощников.

Воспользовавшись удобным моментом, Геркулес поднял забрало шлема и высморкался в траву. Проклятая инфекция, жарящая в крови, здорово мешала соображать! Сталкеры потому и отлеживались. Пытаешься такой прислушаться к своей чуйке, а из носа норовит жидкая гадость вытечь, и от жара в сон клонит.

– Ну ничего, испытания существуют для того, чтобы их преодолевать, – проворчал замыкающий себе под сопливый нос.

В лесу процесс продвижения ожидаемо усложнился. Хорошо хоть, сейчас было не лето, когда листва не только мешает обзору, но и пытается буквально залезть во все щели одежды и снаряжения!.. Иногда даже – слишком буквально залезает: мутированных растений в Зоне до фига и больше. Однако и сейчас продираться сквозь ветви приходилось с трудом, да и изменки не давали расслабиться. Кислотная струя пролетела в каком-то полуметре от шлема Ротвейлера!.. Но все обошлось, охотники добрались до начала подъема, никто не гробанулся по ходу.

Теперь предстояло прокрадываться наверх, долго и нудно. Холм был высо-о-окий!.. Почти что гора, только одиноко стоящая. Причем как именно идти, особо никто не представлял, локация была не ахти какой популярной, хорошо хоть, что конечная точка известна. И почему непопулярная, Геркулес узнал в результате новообретенного опыта: после трех часов изнурительного рейда, часто превращавшегося в ползанье на брюхе между абнормалями в сантиметре от возможной погибели.

Ротвейлер наконец сообщил, что до цели недалеко. Позади осталось огромное расстояние. По ощущениям, так и все десять километров!

Геркулес позволил себе облегченно раскашляться. К счастью, температура вроде не скакнула, хотя ощущения сейчас могли обманывать…

Пятеро рейдеров залегли на привале. Но отдохнуть и подкрепиться, Трот подери, им спокойно не дали!..

Суперож, чмошник, образовавшийся из смеси человеческого генома с геномом ежа, сверзился на них внезапно, скатился сверху, с верхушки холма. Гнилой вовремя открыл огонь, и здоровенный колючий шар, прошитый пулеметной очередью, отскочил вбок и укатился по склону куда-то правее, вниз… Однако, вскоре остановившись, он развернулся, встал на нижние лапы и теперь оказался в тылу группы! И атаковал уже с того направления, которое контролировал Геркулес.

Сталкер выпустил автоматную очередь в упор, но Суперож успел мгновенно метнуться в сторону, оставшись невредимым, вихрем промелькнуть за деревьями и снова атаковать, чтобы накрыть человека в прыжке! Но тут слева от Геркулеса бабахнуло очень громко, и остромордая башка монстра разлетелась на куски.

Это Балу, еще один напарник, попал в нее из подствольного гранатомета. Осколок разорвавшейся гранаты ужалил Геркулеса в запястье, но это ранение явно не было сопоставимо со страшной перспективой когтисто-колючко-зубастой смерти в объятиях мутного урода. Который, кстати, успел распороть ему лапой комбез и кожу на предплечье. Ну да ладно, царапины быстро заживают, надо только обеззаразить.

– Или зараза к заразе не прицепится, – буркнул сталкер, подразумевая простудную инфекцию, циркулирующую в нем сейчас.

Следующими словами, сказанными громче и совсем не ироничным тоном, Геркулес сердечно поблагодарил Балу. Благодаря напарнику он выжил. А мог и окончить ходку прямо здесь и сейчас. Ослабевший от простуды организм все-таки подвел…

– Но тебе еще рано умирать, – прошептал сталкер, провожая взглядом удаляющуюся спину Ротвейлера, – я здесь только ради того, чтобы ты не сдох, брат…

Группа без задержки двигалась дальше; вскоре пятерка охотников окружила ту самую пещеру, из-за обитателей которой и разгорелся сыр-бор, и подготовила план атаки. Сначала Макс-Меткий, снайпер, убрал из старой, но шикарно тюнингованой эсвэдэшки всех грозоклювов, которые шарились у выхода из норы. Ротвейлер саданул внутрь из РПГ. И сразу же за ним использовал свою «трубу» и Балу.

Землю тряхануло так, что чистильщики едва устояли на ногах.

Ну а Ротвейлер, пулеметчик Гнилой и Геркулес с перевязанным запястьем, расстреляли оставшихся, уцелевших после взрыва мутных «птиц», бывших то ли ворон, то ли во́ронов, ломанувшихся наружу.

* * *

…На запястье у него появился шрам – в напоминание о зачистке на склоне Кудыкиной горы. Один из многих, что избороздили тело, в котором он сейчас прокрадывался в недрах Зоны, но в силу обстоятельств, далее случившихся, – особенно памятный. Даже когда внешняя оболочка станет другой, сообразно изменениям окружающей среды, возможно, память перенесет на нее эту «заметку».

Процедура вытаскивания угодившего в руку и глубоко забурившегося осколка получилась долгой и неприятной. Главным было не повредить сухожилия, не нанести непоправимый урон; однорукий сталкер в Зоне далеко не уйдет… Позднее вспоминать такое без содрогания невозможно, а лучше не вспоминать вообще.

В постоянном лагере «Заря», по сути, оживленном поселке, этаком «райцентре» по меркам Зоны, раньше был даже свой доктор; погиб он нелепо, пьяным выпетляв за границу охраняемой территории, а теперь врачеванием занималась медсестра, появившаяся здесь уже после отправки Айболитыча в последнюю ходку на небеса. Своим ремеслом она владела прекрасно и не злоупотребляла алкоголем в отличие от почившего коллеги, но даже профессиональные действия медицинского работника мало чем могли облегчить для пациента действительно болезненный процесс.

Зато сложная ситуация обернулась для раненого сталкера неожиданным интересным знакомством.

С нею, медсестрой по имени Айше, что значило ни много ни мало – «жизнелюбивая»! Черноволосая и черноглазая красавица родом из Татарстана, на первый взгляд серьезная и неприступная, но только на первый… Когда пациент принес ей коробку конфет с вишнево-ромовой начинкой (втридорога доставленную по особому заказу барыгой «заревским», Картошкой), сделав неожиданный подарок в благодарность за помощь, сердце девушки оттаяло. При первом знакомстве, занимаясь раной, она говорила о разном, отвлекая пациента, и единственный раз упомянула о том, что любит сладости с вишневой начинкой…

В местных грубых условиях девушка, естественно, привыкла к куда более примитивным по форме «подкатам». Да и с внешней стороны Периметра – не рай земной. Судьба у Айше за плечами осталась далеко не простая, извилистый жизненный путь и запроторил полутатарку-полуукраинку в Трот, и она чего только не повидала, однако настолько эксклюзивный подарок – уже свидетельство особого отношения… Да, что-то неуловимо неотразимое зацепило бывалого сталкера в очень красивой, по-женски притягательной, но в принципе на вид вполне обычной девушке, сунувшейся в Зону серьезно подзаработать. Пускай красота-сексапильность и экзотическая для адского Трота характеристика, но ведь и мужчины в подавляющем большинстве случаев сюда приходят в общем-то не половых партнерш искать.

Как позже он признался: почувствовал воистину близкое, родное, будто бы уже встречался с нею в прошлой жизни. А вскорости объяснение было найдено: островок женской хрупкости в океане бескомпромиссных реалий Трота оказался ни много ни мало… прямым наследием самого Сусанина! Одного из легендарнейших бредунов-первопроходцев, среди разнообразных эпизодов зонной биографии которого случились в свое время и ходки с юным новичком, позднее прозванным Геркулесом – за определенные заслуги, так сказать, подвиги.

Сталкер поведал Айше, что, когда только-только пришел в Трот растерянным зеленым неофитом, матерый зонный волк с колоритным прозвищем Сусанин дожил уже до глубоко пожилого возраста. Учитывая, что в Зоне год засчитывается за два, а то и три, был фактически древним стариком… И в юнце, неискушенном первоходе, фантастически удачливый татарин распознал возможного ученика, которому захотел передать свое умение успешно ходить в постоянно изменяющихся, невозможных реалиях этой Зоны Отчуждения. Не похожей на другие, углубляющейся в тело планеты и содрогающейся в периодически случающихся конвульсиях Захватов.

И кто бы смог тогда предположить, что на территории отчужденки в будущем встретятся они: достигший уровня легендарности незабвенного учителя сталкер и она, двадцатидевятилетняя дочь того самого Сусанина, которого уже давно нет в живых. Айше хоть и не пошла в прямом смысле по его стопам, но волею мироздания тоже оказалась здесь, в Зоне… Вот так встреча, встреча из встреч!

Геркулес и Жизнелюбивая много говорили об отце, можно сказать, общем для них. Айше рассказала, как попала в Зону, а он поделился некоторыми историями из его совместных похождений с вековечным Сусаниным. Как выяснилось, девочка появилась в этой жизни благодаря одной из безуспешных попыток Сусанина «завязать», растянувшейся чуть ли не на год.

Бредун провел его на Большой земле, вернулся в родные края и там сошелся с «земной» женщиной Яной. Жительница Зеленодольска успела забеременеть, и Айше родилась через три месяца после того, как Сусанин, не выдержав, сбежал обратно в Зону, поддавшись неодолимому зову: вновь сменить размеренное нормальное существование на экстремально-непредсказуемое… Зона почти никогда не отпускает тех, кто проникся ЕЮ. Как будто ОНА задалась целью не допустить, чтобы словосочетание «живой бывший сталкер» имело право на существование.

Исключения случались вроде бы, но кто поручится, что информация о них не очередной миф? Сонмы коих порождены самим фактом присутствия инородных плацдармов на планете Земля.

Знакомство сталкера с матерью Айше случилось еще в девяностых. Потом девушка видела отца всего трижды. Последний – когда было ей лет тринадцать, незадолго до его последней ходки… Сусанина как будто властно потянуло выйти за пределы Отчуждения, и он взял «отпуск» на месяц, тогда и повидался с дочерью… Рассказал ей кое-что о своей сталкерской жизни, о Зоне. Возможно, из-за того, что у нее такой папа, в «земном» социуме дочка сталкера себе места как-то и не нашла.

По сравнению с ним обычные мужчины просто «стухали», и ей в дальнейшем, уже в самостоятельной жизни, было очень сложно строить отношения с тамошними беспечными инфантильными слабаками.

А мама, до самого расставания с дочерью, оставалась верна своему Единственному, и в доме их – после сталкера – ни единого «постоянного» мужчины не случилось. Расстались они, когда дочь, не обретя себя, решила последовать хоть и не по стопам отца, но в том же направлении и своими глазами увидеть, своей душой воспринять ту самую, влияющую на судьбы людей Зону Посещения, с которой роковым образом неразрывно связана вся ее жизнь с момента рождения.

Внутри Периметра, как ей мечталось поначалу, она и найдет того самого Мужчину, который будет, как ее отец, Настоящим… Впрочем, лодка мечты быстро утонула от беспощадного столкновения с айсбергами реальности. Но, к счастью, Айше не полностью заточила девичьи надежды в свои воздушные замки и после их исчезновения не разрушилась как личность и смогла восстановить душевное равновесие, ассимилироваться с действительностью.

Приноровиться к реальности, принять ее как неизбежную данность.

В принципе то же самое происходит с каждым, кто заявился в Зону быть сталкером, и если не будет неофит милосердно убит вскорости, то через некоторое время прогнется под НЕЕ, сумев «синхронизироваться» с предложенными условиями ненормальности и необъяснимости.

И так – до определенного предела. Который у каждого свой…

Поэтому сейчас Айше была очень ценным для человечьего социума Трота кадром, прекрасным медиком (не зря окончила медучилище с красным дипломом!). За определенную плату, а часто и просто так, помогала раненым и пострадавшим в зонных передрягах сталкерам.

Неудивительно, что Сестру-Ай, как прозвали ее сталкеры, все обожали, а если кто сдуру или по пьяни смел покуситься «на честь и достоинство» красавицы, то за нее не медлили заступиться спасенные и вылеченные ею же. По уровню знаний и опыту она теперь могла дать фору многим дипломированным врачам, но возвращаться на Большую землю ради получения докторского диплома точно не стала бы. Наоборот, Жизнелюбивая могла бы сама преподавать, организовав уникальный мединститут для обучения выживанию в неземных реалиях.

Вынужденное знакомство пациента с врачевательницей переросло сначала в теплую дружбу, потом в стремительный роман. Главное, с этой невероятной девушкой у сталкера нашлось о чем говорить, кроме сталкерства. У них получилось смотреть не друг на дружку, а вместе в одном направлении… С Айше неутомимый бродяга мог обсудить и любимых музыкальных исполнителей прошлого, и деятелей киноискусства, писателей, поэтов, художников, гениев и вдохновляющих исторических личностей.

Прошлого, то есть увиденного и услышанного раньше; потому что для человека, который посвящает себя Зоне, подобного рода увлечения перестают существовать как нечто неотъемлемое от существования. Разве что минутка на привале выдастся, чтобы послушать любимую песню, а то и напеть по памяти мотив… Про кино и книги можно совсем забыть. Да и надобность в таких впечатлениях сама собой отпадет, экстремальность среды обитания с лихвой все окупает. Таких залихватских триллеров, фантастики, детективов, драм и всего прочего в Отчуждении насмотришься, наузнаешься! Если сумеешь не потерять жизнь…

Но вот ведь даже здесь находятся родственные души, с которыми можно как будто вернуться в прошлое совместными воспоминаниями. И возможно, если бы эти двое одиночек встретились еще там, за пределами Зоны, у них обоих и потребности не возникло бы в том, чтобы отправиться в абнормальную отчужденку. Впрочем, скорей всего, только до поры до времени. В любом случае, случись в их судьбах все иначе, они и не были бы теми, кем являлись сейчас.

Но Зона призвала их, пленила и не отпустила…

К маю рана Геркулеса зажила, затяжная простуда тоже отпустила, сошла на нет, выветрилась с первыми веяниями теплого ветра. Упорно державшаяся на отметке тридцать семь и восемь десятых градуса температура наконец-то упала до нормы; в том числе и полученные от Айше лекарства произвели эффект.

Неожиданное простудное испытание организма ох как затянулось! Для организма сталкера, неоднократно прошедшего через внешние и внутренние ужасы Зоны, досадно было вот так долго «стоять на паузе», бороться с каким-то там насморком. Но любой иммунитет рано или поздно дает сбои. Тем более что в Зоне, где организм пребывает в условиях постоянного стресса, на него давит многократная нагрузка. Бывают и более серьезные сбои, касающиеся внутренних органов. А от простуды сталкеры не умирают.

Хотелось в это верить…

Вот и Геркулес к июню ходил уже бодрячком. Ну, то есть как бодрячком – энергию понапрасну не стремился расплескивать, конечно, такой расточительный придурок в Зоне долго не протянет. Однако и следов вялости и недомогания уже не осталось.

Истребитель, как и обещал, заплатил всем участникам рейда зачистки птичьей стаи по щедрому «четвертаку». Хотя острой проблемы с деньгами для Геркулеса и не существовало. Главное, ничего не вынуждало его идти искать зонники, чтобы продать их и заработать на хлеб и патроны. Он и до этого не бедствовал, но теперь – совсем не.

Вообще получалось, что сталкер нетипично много времени для суперкрутого бродяги, у которого львиная доля времени жизни в Зоне протекала именно в ходках, проводил в постоянном лагере. В комфорте и безопасности. Можно было бы решить, что это из-за Айше, но с ней он виделся не каждый день. Видимо, не хотел, чтобы удачно начавшееся общение приедалось обоим… Правда, это и так навряд ли могло произойти, учитывая обстоятельства, в которых они познакомились, однако мужчина явно старался не допустить даже малейшей вероятности.

Несколько раз они занимались любовью. Но эта интимная телесная связь стала лишь приятным дополнением, не основой, а продолжением той, что возникла между ними на другом уровне, ментальном.

Тем не менее секс получался запоминающимся. Вряд ли могло быть что-то лучше, чем встреча двух изголодавшихся, истосковавшихся по настоящей близости людей, внутренне, по духу, похожих, у которых возникло взаимное плотское влечение. Такое не забывается. Что бы ни случилось дальше, они потом не раз с теплой щемью в груди вспомнят происходившее, каждый – идя по своей жизненной тропке… Которые, к сожалению, не смогли бы сплестись воедино даже вопреки невысказанным желаниям мужчины и женщины.

Это Зона. У НЕЕ свои расклады. Человек здесь лишь предполагает, а располагает ОНА…

Пока Геркулес оставался в лагере, дожидаясь чего-то, одному ему ведомого, он, хоть и не совершал дальних вылазок, расслабляться себе-сталкеру тоже особо не позволял. Поддерживая физическую форму, отжимался и выполнял асаны по утрам, стрелял по специальным мишеням, установленным на окраине лагеря. Оружие поддерживал в идеальном порядке. Иногда выходил из лагеря «в поле», чтобы не подзабыть, как распознаются и обходятся изменки.

Для этого сталкера постоянные тренировки и готовность находиться в ходке являлись синонимами существования, жизненного пути.

Между прочим, сталкер Балу, который спас его, оказался замечательным парнем. Раньше Геркулес с ним особо не был знаком. Просто пухлый невысокий чувак (за телосложение в том числе и получил свою кличку, чем-то действительно напоминая медведя из классического мультика), который притаранился в Зону из Приморского края. Отец у него был китайцем, и поэтому сталкер имел характерный азиатский разрез глаз, но при этом прекрасно разговаривал на русском, а по-китайски знал лишь отдельные слова. Зато у него получалось забавно имитировать экзальтированную на слух европейцев китайскую речь, за что он регулярно срывал всеобщие шквалы хохота и аплодисментов на посиделках у костров.

– Хундзяо шквайчзи бу си хуа! – произносил он скороговоркой с характерной китайской напористостью.

Обитатели Поднебесной даже самую безобидную фразу проговаривают с такой интонацией, будто это страшнейшее ругательство. Геркулес однажды чуть не подавился хлебом от смеха.

Правда, в том, что касалось ходок, Балу был неукоснительно серьезен. Геркулес ходил с ним несколько раз в паре, и ни разу за этим пухлым и простоватым с виду сталкером не было замечено ни одной оплошности. Неудивительно, что скоро их сотрудничество переросло во взаимное уважение.

Так же, как и с Ротвейлером. Ротвейлер, несмотря на свою напускную веселость, был вполне конкретным типом. Ротвейлер и Балу составляли для ветерана Геркулеса неплохую компанию, чтобы выпить. В качестве исключения эти опытные бродяги могли поделиться друг с другом собственными притчами из багажа оставленных за спиной ходок. Хотя в основном предпочитали молчать. Правильные люди – это те, с которыми можно помолчать вместе, не чувствуя себя неудобно.

Июнь на календаре уступил место июлю, и первая половина года осталась позади. Задержавшийся в лагере сталкер почувствовал, что момент, которого он ждал, близится. Хотя каких-то особо значимых перемен вокруг вроде не обозначилось. По вечерам Геркулес частенько что-то чиркал в своем допотопном бумажном блокнотике, словно фиксировал наблюдения или делал заметки…

Утром седьмого июля он выступил в ходку, уже взаправдашнюю, не тренировочную.

Но перед этим, шестого вечером, пришел к Сестре-Ай. У него все было уже приготовлено к утреннему выходу, и оставалось только лечь спать и хорошенько выспаться. Поэтому встретился он с девушкой не для того, чтобы остаться на ночь, хотя время часы показывали позднее. Расслабляться и выпадать из реальности перед грядущей битвой с Зоной противопоказано.

– Айше, я хотел кое-что тебе сказать, – произнес мужчина, когда женщина открыла дверь.

Жизнелюбивая смотрела на него внимательными черными глазами, засасывающими, как две черные дыры.

– Я утром уйду, – без дальнейших предисловий продолжал сталкер, – и если вдруг не смогу вернуться и мы не увидимся, то знай – тебя я не забуду, Жизнь…

…Ходка продолжается

Один за всех…

– …пункт «Заря». Операция завершена. Преждевременная гибель фигуранта предотвращена. Непредвиденная… э-э-э… жизненная пауза также завершена.

Привычная лаконичность и сухость изложения на сей раз были размыты, разбавлены личностными интонациями и формулировками.

Договорив, сталкер спрятал гаджет, в память коего зачем-то вносил свои устные то ли отчеты, то ли заметки, то ли сообщения, и принялся слезать с дерева. Дерево было древним, громадным, с раскидистой кроной, сразу видно – всем деревьям дерево! И что странно, по виду и не определить, мутировало ли. Нормальный такой, могучий дуб.

Соскочив на землю, человек пошел обратно. Идти назад требовалось другой дорогой, не в точности той, по которой прокрадывался сюда.

Непререкаемая сталкерская традиция.

Отнюдь не по прихоти возникшая, а в силу незыблемых для Зоны реалий: в любую секунду в любой точке все может радикально измениться, и «знакомая» вроде бы тропа коварно подставит невольно расслабившегося путника. Любой фактор, способствующий снижению концентрации внимания и восприятия, ведет к гибели.

Спустя минут двадцать передвижения по лесу впереди, за стволами, показалось открытое пространство. Идущий выбрался на опушку и притаился на границе между зарослями и «чистой» площадкой. Выставил ствол автомата перед собой и всмотрелся, «вчуялся» в пространство, выясняя обстановку.

На большой поляне просматривались искусственные сооружения, несколько избушек. Сложенные из бревен еще до Посещения, теперь полуразрушенные – сохранились по большей части только стены, да и то чудом. Никаких признаков жизни нигде не было заметно. Руины построек не напоминали заброшенную деревню – домишки не тянулись в ряд, а стояли как бы скопом, почти вплотную друг к другу, и на прилегающих участках вряд ли поместились бы огороды. Скорее, здесь сооружалось что-то вроде охотничьей заимки…

Странник, немного выждав, осторожно двинулся к скоплению полуразрушенных срубов.

Шагах в тридцати он остановился и прислушался. Ему послышался невнятный шорох, похожий на эхо. Но источника произведенного отголоска уловить не удалось… Как это, эхо без исходного звука? Удивившись, стоило насторожиться. Где есть даже намек на ненормальность, жди беды.

Геркулес огляделся по сторонам. С виду ничто не нарушало спокойствия, только кроны деревьев на границе леса покачивались от ветра. Иногда, когда долго глядишь на них, хочется отождествлять себя с ними, чувствовать дыхание ветра каждой клеточкой. Потом наступает осень, и кроны сбрасывают свое облачение, которое ложится к ногам людей… «Вы были нами – мы вами будем».

Человек вздрогнул. Пробормотал:

– Блин, что за муть накатывает…

Да, осень не скоро, пока «на дворе» еще царил раскаленный июль.

Сталкер продолжил движение к одной из руин, обогнул по ходу изменку «пчелиное гнездо». Эта область ИФП при попадании в зону ее воздействия обволакивала жертву взвесью едкой слизи. Со стороны данное облачко напоминало пчелиный рой. Человек, если он не был облачен в скаф с защитой высокого уровня, например, как у членов секты «Инферно», или не находился под защитой специальных ИО, после попадания в такое был обречен.

«Пчелиным» оно звалось по аналогии. Сработав, на какое-то время «умирало» и было не активным; по этому месту можно было спокойно проходить.

Сталкер обнаружил ловушку в последний момент, разглядев небольшой выступ над почвой, когда уже почти собирался ступить туда. Даже навороченный шлем сталкера изменку не распознал и не забил тревогу. Помогло только заостренное до предела внимание. Чуйка сработала, в очередной раз подтвердив, что гаджеты только «костыли», помогающие идти, а не полноценные «ноги».

И вот наконец Геркулес оказался у входа в один из домиков, крайний. Здесь даже крыша частично сохранилась. Человек шел сюда, чтобы внутри сделать привал и передохнуть. Паузу в пути, по возможности, лучше делать не на открытом месте.

Обследовав входной проем, он покидал камешки внутрь. Лучи солнца проникали сквозь дыры в строение, и через образовавшуюся золотисто-черную сетку с трудом можно было разобрать, что там внутри… Сталкер облегченно выдохнул, скорее всего поблагодарив мысленно судьбу за то, что благополучно добрался, куда планировал, и не ошибся в прокладке тропы.

Но не тут-то было. Только сейчас, уже проникнув в «охотничий домик», он заметил сгорбившийся в одном из углов человеческий силуэт, под которым расползлась лужа крови. Геркулес рефлекторно вскинул «первичку» и направил ствол в угол.

То, что напоминало человека, зашевелилось и протянуло осипшим голосом:

– Бра-ат, помоги-и…

Изменившийся, посаженный голос все же был Геркулесу отлично знаком. Этот голос он за последние месяцы, проведенные в данных весях и данном временном периоде Трота, слышал неоднократно.

Сдавленный призыв исходил от Ротвейлера! Конечно, Геркулес мог и ошибиться, но… во внезапной вспышке озарения вспомнил, что бывший инженер недели две как ушел в рейд, и от него давно не поступало никаких известий!

А в последний раз Ротвейлер появлялся в коммуникационной сети хоть и не прямо из этого сектора, но в достаточной близости отсюда. Судя по координатам зоно-позиционирования…

Человек, отступивший было к выходному проему, задержался.

– Ротвейлер, ты?.. – неуверенно спросил он.

Автомат умирающего валялся поодаль, метра за три от него. Будто отброшенный. Это должно было всерьез смутить Геркулеса. Сталкер, даже тяжело раненный, не расстается со своим оружием, пусть даже и находясь в укрытии; зонные бродяги обычно умирают в обнимку, так сказать, со своими «пушками»… Разве что в последнем магазине не осталось патронов, и автомат стал абсолютно бесполезен? Но его ведь можно использовать как дубинку, чтобы отбиваться…

Тяжелораненый, похожий на Ротвейлера, с его голосом, захрипел и попытался перевернуться на спину – до этого момента он лежал лицом к стене, спиной к вошедшему, – но у него не получилось. Шлема на голове умирающего не было, важнейший элемент защиты невесть куда запропастился… Наверное, туда же, куда и отсутствующий рюкзак.

Голова, узнаваемые длинные волосы действительно напоминали Геркулесу его доброго знакомца. Хотя впотьмах нельзя было уверенно, на сто процентов, определить, но все же…

И застывший у входа сталкер решился. Само собой, не опуская свой нацеленный автомат, он начал осторожно приближаться к товарищу, явно всерьез пострадавшему.

– Ротвейлер, где твой рюкзак? – спросил Геркулес на всякий случай, вряд ли рассчитывая получить внятный ответ и уже, очевидно, намереваясь снять свой собственный рюкзак, чтобы вытащить аптечку…

– Вампир… ты нашел… меня… – невнятно, прерываясь, пробормотал тот, кто походил на Ротвейлера.

И тут Геркулеса как током ударило! В следующий миг, осознав, он уже даванул на спуск, но опоздал – Имитатор, уловив, что другого шанса для атаки не будет, молниеносно взвился с места, где устроился на луже чьей-то крови, и врезал сталкеру клешней-рукой, форму которой он мог произвольно менять, как и вообще пропорции и параметры своего пластичного организма.

Удар получился такой сильный, что попавшийся в западню человек отлетел к стене! Имитатор – монстр полумифический, редко попадающийся, но если уж «повезет» с таким столкнуться в одиночку, то с наибольшей вероятностью исход схватки будет смертелен для жертвы монстра.

Геркулесу подфартило, что он не успел подойти совсем близко. Еще буквально шаг, и удар мог бы стать фатальным.

Этого не случилось, удача не отвернулась от сталкера. Несмотря на удар и жесткое падение, Геркулес неожиданно резво вскочил на ноги и ловким кувырком вымахнул в окно. Имитатор, который прыгнул было к нему, намереваясь добить ошеломленную жертву, досадно промахнулся.

Зато человек не промазал, всадив длинную очередь с короткой дистанции в голову твари. Этот расстрел существенно дезориентировал лже-Ротвейлера. От сымитированной головы у него мало что осталось; безобразный выступ тела, по цвету как свежий фарш, напоминал теперь что угодно, но не человечью голову.

Чтобы не дать монстру, устоявшему пока на ногах, опомниться, Геркулес вбежал обратно в избу и продолжал поливать цель огнем, пока не опустошил магазин. Патронов хватило, к счастью! Мутант рухнул на пол. Сталкер выдернул чеку, подбросил разрушительный подарочек к опрокинутому телу и опрометью ретировался наружу из видавшей виды постройки.

Секунды задержки, и граната разнесла сруб к хренам зонным вместе с коварным чмошником, оставшимся внутри…

Распластавшийся на земле человек, когда ударная волна и деревянные фрагменты пронеслись над ним, чудом не ранив, приподнялся и утомленно присел.

Только теперь он заметил, что клешня-то распорола комбез на животе. Из него, может, и не ручьем, но вполне прилично течет кровь. При глубокой колотой ране такое бывает – сначала ничего не чувствуется, а позже являются боль и головокружение…

Первоочередной, насущной надобностью стали перевязка и лечение. А значит, неизбежное возвращение.

– Надо же, новая разновидность Имитатора… – проворчал сталкер, сделав комментарий к случившемуся.

Действительно, доселе никому из сталкерского сообщества не ведомая и в общий список мутантов не включенная. Даже Геркулес, уникальный «хроносталкер», о таком не ведал, а его ходки пролегали не только в разных секторах Зоны, но и в различных периодах ее существования.

Да, этот Имитатор смог не только копировать внешние параметры, но и залезать в мозги человека, чтобы там подбирать образ кого-то, знакомого намеченной жертве. То есть помимо способности мимикрировать обладал и возможностью пси-воздействия. Монстры других разновидностей, способные так воздействовать, в Зоне возникали раньше и встречались, конечно, но это были Кукловоды, пасхаты, кошколавы, кто угодно, только не суперхамелеоны-Имитаторы…

Если бы лежащее в домике тело не напоминало так сильно Ротвейлера, Геркулес не лоханулся бы, поведясь на приманку. Но ладно бы лишь это! Вдобавок ведь монстр еще и внушил ему ложное воспоминание. Длинноволосый напарник на самом деле не ушел, оставался в лагере на момент его ухода. Геркулес же, ведясь на провокацию, был свято уверен, что Ротвейлер две недели как отбыл в ходку и с тех пор не появлялся…

Спасительный для Геркулеса прокол Имитатор допустил, ошибочно использовав прозвище. Хроносталкера в разных секторах и временах знали под многими именами: Дема, Геркулес, Кремень, Серый, Зоркий, Колос, Шустряк, Пум и прочие зонные прозвища… вот чмошник сразу и не разобрался, не смог выудить нужное, актуальное, совместимое с сегодняшним принятым образом Ротвейлера.

Мутант произнес вслух то прозвище, которое настоящий Ротвейлер знать не знал и знать никак не мог.

Зонное имя, которое странник, предпочитающий оставаться инкогнито, действующий в разных временах с лишь ему ведомыми целями, не выдал бы даже в пьяном бреду.

Это имя он не раскрыл даже Айше…

Имитатор сумел вытащить и усвоить из его памяти, что именно это прозвище из всех прочих наиболее отражает суть того, чем занимается этот сталкер. Мутант, не докопавшийся и не вникший в текущую ситуацию, отдал предпочтение наиболее очевидному, на поверхности лежавшему варианту… А человек, полностью сконцентрированный на окружающей среде, как во время прокладки маршрута, так и в минуты непредвиденного контакта с лженапарником, не сумел отвлечься и ощутить, что ментальное «щупальце» вползло и проникло в его разум.

Да уж, становится понятным, отчего новая мутация Имитатора еще не внесена в базы данных сталкерской сети. Такой пси-монстр может преспокойно подготовить ловушку для целой группы и всех жертв уничтожить. И обычный Имитатор тоже не сахар, но этот – сверхугроза! Если бы не случившийся прокол, Геркулес (он же Кремень, Серый и прочие известные в разных кругах и датах бродяги) был обречен на поражение. Даже его беспрецедентного уровня опытности оказалось недостаточно, надо же…

– Ну что ж, ошибки существуют, чтобы на них учиться, – высказался сталкер. – Если остался жив, то возможность извлечь уроки есть. Монстр меня не убил, зато сделал сильнее.

Геркулес кое-как перевязал рану и поднялся, ощущая, как на тело накатывает слабость. Он поднял взгляд на колышущиеся кроны деревьев. «Вы были нами, мы – вами будем…» Вытер со лба пот, быстрыми глотками опустошил банку энергетика.

Будто дождавшись окончания его привала, сзади, от домиков, снова раздалось ранее услышанное якобы эхо или шелест. Сталкер, не теряя времени, двинулся прочь от скопления срубов. С каждым шагом убыстряя темп движения.

И как он мог вообще захотеть сунуться в это подозрительное скопление руин! Проклятый монстр заманил, внушил желание отдохнуть под крышей…

Теперь странник вынужденно взял обратный курс, к сталкерскому лагерю. Тому самому, что долго служил ему пристанищем в последние месяцы.

А шелест все не утихал, наоборот, нарастал и нарастал… Наконец показался источник. Множественный! Вот почему не получилось определить его раньше.

Из других, не взорванных избушек, как по команде сыпанулась сплошная масса серых телец, прежде таившихся по закоулкам и норам в ожидании, когда пришедшая извне жертва устроится в одном из бывших домишек и расслабится. Сейчас, потревоженная взрывом, сдернутая из засад мутакрысиная банда вознамерилась догнать ускользающего сталкера.

Он же не захотел стать крысиным кормом и уже практически убегал, несмотря на рану. Хочешь выжить – сумей бегать! И ему удавалось опережать… По мере удаления от избушек количество преследующих крыс сокращалось. Твари по какой-то причине далеко не отлучались от своего логова. Только некоторые, самые активные, почти нагоняли человека и пытались запрыгнуть на него. Сталкер отмахивался, сшибая тельца в полете ударами кулака и режущими взмахами ножа.

Когда мутированные крысоиды окончательно отстали, он оглянулся на скопление срубов, оглядел локацию, сейчас нашпигованную мутировавшими грызунами, и резюмировал вслух:

– Главное, вовремя смыться.

Перевел взгляд на взорванный им крайний домишко и добавил:

– А крысиный конкурент, выходит, меня от них спас в каком-то смысле… Худа не бывает без добра, разве не так?

Кому адресовался вопрос, человек и сам вряд ли сумел бы разобраться.

К лагерю «Заря» он добрался уже совсем слабым, потеряв пусть и не критическое, однако немалое количество крови. Подходящих целебных зонников в этот раз у него с собой не оказалось. В трех местах его ноги укусили крысы, в одном месте комбез прожгла изменка.

В лагерь ему пришлось вернуться, там ведь есть кому оказать помощь… И словно привет от Леди Удачи, не покинувшей его в ходке, чуть ли не первым, кого Геркулес с облегчением увидел, был живой и невредимый Ротвейлер! Голодный, как обычно.

Он и помог напарнику добраться к Сестре-Ай. Девушка, ясное дело, всплеснула руками, вскрикнула то ли от радости, то ли от страха и бросилась навстречу принимать раненого…

Спустя несколько суток непобежденный сталкер чувствовал себя не только живым, но и здоровым. Естественно, в первую очередь благодаря курсам лечения, как медицинскому, так и любовному.

И вновь странник остановился, впал в состояние «жизненной паузы»…

Рыжебородого бродягу, который случайно встретил и узнал его в крайне неудачный для себя момент, он потом тихонько прикончил в дебрях Зоны. Накладки, такие вот непредвиденные узнавания, случались, и, чтобы не множить помехи, он их искоренял в зародыше. Если же кто-то узнает его и назовет Геркулесом там, где это недопустимо, то гарантированно отправится вслед за рыжебородым, засекшим Вампира в месте и времени, где не стоило узнавать…

В конце концов, что такое плюс одна, две, три смерти для того, кто продолжает ходку с единственной целью: «Стереть нас всех с лика Вселенной!!!..»

Именно так выразился командир, напутствовавший его перед тем, как им был совершен первый шаг в этой воистину последней ходке. В том, что это выражение прозвучало, он не сомневался. Правда, имени человека, отправлявшего на задание, как и внешности, Вампир не помнил. В памяти иногда зияли лакуны, и он подозревал, что неспроста. Ведь то, о чем не помнишь, не сможешь и выдать… тем, кому ни в коем случае нельзя предоставлять информацию о ключевых персоналиях и намерениях.

Еще наставник объяснил ему, что проскользнуть «между струями дождя, не намокнув, увы, не получится». Придется идти, как полагается, как идут в Зоне все сталкеры, ежесекундно рискуя жизнью. Не выделяться нетипичной осторожностью. Ни в коем случае не злоупотреблять сверхвозможностями. Имеющиеся знания использовать в качестве ударной силы, но не силу как таковую – в качестве главного оружия.

Он в общем-то так и шел. Не пытался проскользнуть между струями. Если бояться смерти, она страх почует и непременно заявится.

Для того, кто идет в Зоне, это становится буквальным.

Потому что ОНА – почует.

И непременно обратит внимание, заинтересуется, а он, тайком прокрадывающийся в самом что ни на есть Вражеском Тылу, не должен попадаться ЕЙ «на глаза». Используя имеющиеся сверхсилы, оказываться непосредственно в поле «слышимости» вражины, в зоне восприятия, короче, как ни назови, суть не меняется – для НЕЕ он не должен ничем отличаться от других сталкеров. Он простой, обычный человек, угодивший в объятия Отчуждения, только-только вступивший на дорогу, ведущую к перерождению…

Ни в коем случае не выпендриваться, не лезть в Собеседники. Бояться заметности пуще смерти!!!

И хуже всего, вреднее для миссии именно тот факт, что ему иногда случалось по оплошности тенью мелькнуть «на краю зрения». Чем-то лишним в своих передвижениях и поступках побередить ЕЕ, вызвать у НЕЕ желание вмешаться, скорректировать статус находящегося в НЕЙ живого существа. В ту или иную сторону, добить или спасти.

А ему во что бы то ни стало необходимо продолжать ходку в одиночку, без всякой помощи, что по прихоти оказывает ОНА людям или иным живым. Оказываться в нужное время в нужном месте, совершая нужные действия…

С учетом того, что ОНА не в единственном числе существует на самом деле, а по сути мульти-ОНА, сверхсущность, воплотившаяся в немереных параллельных реальностях… его задача многократно мультиусложнялась.

Но ему помогала жгущая душу память. Он ни на миг не забывал, какая безмерная цена заплачена, сколько сталкерских жизней отдано и отдастся за то, чтобы он мог продолжать ходку к цели.

Он жив и движется благодаря всем тем, кто в своих ходках отвлекает мульти-ЕЕ, кто перетягивает на себя острие внимания в других периодах времени, в параллелях и локациях.

Вот почему он имеет возможность производить свои точечные коррекции в ключевых пунктах, в ключевые моменты, с ключевыми персоналиями. ОН знает, в какой пункт прийти и что там «натворить», чтобы… получился не тот результат, который выгоден ЕЙ.

Обо всем этом сталкер написал в своем блокнотике.

Выговорился.

Писал, а затем вырывал исписанные страницы и сжигал.

Для одиночки, вынужденного по-настоящему доверять только самому себе, это стало единственным способом снять напряжение. Хотя бы так помочь себе.

Он ведь человек, несмотря ни на что. И должен быть человеком. Вопреки всему.

Пускай Айше останется уверенной, что он (а не внешние параметры организма, используемого для маскировки «здесь и сейчас») действительно был когда-то младшим напарником ее отца…

Это не самая страшная ложь, к которой ему приходилось прибегать, чтобы выжить во вражеском тылу.

Особенно тяжело обрывать вот такие паузы, когда желание вполне человеческое – не быть совсем одному, не коченеть от холода одиночества, с неприкрытой от вражеского удара спиной – приводило к тому, что он останавливался…

Остановиться для него означало сдаться. А сдаваться он не собирался, не мог и не хотел. Ни в коем случае.

Такого варианта просто не существует.

Пусть и знали об этой безальтернативной обреченности лишь сожженные страницы путевого блокнота.

Хотя в этот раз получилось так, что для продолжения пути понадобилась очень длинная пауза. Именно потому, что он все еще человек, ему необходим привал. Если уж тропа вернула его в «Зарю», к согревающим объятиям Жизнелюбивой…

Иначе велик риск перестать Быть Человеком.

К тому же удалось совместить приятное и полезное. После того «прокола», который он в отчаянии допустил, спровоцировав Зону обратить на себя пристальное, хоть и мимолетное, внимание в овраге, требовалось «загладить вину». Затаиться, особенно старательно прикинуться обычным сталкером.

Чем он, собственно, и занимался в постоянном лагере.

«Геркулесил», так сказать.

И во Вселенной только он один способен был понять, насколько это героический подвиг для того, кому не терпелось идти дальше.

Кого звала в путь тайная миссия спасения, ради успеха которой погибли, погибают и погибнут сталкеры, «оттягивающие» на себя эпицентры внимания Мультизоны.

* * *

…Когда странник, за месяцы привала всерьез сжившийся с именем Геркулес, наконец покинул лагерь «Заря», снег только начинал падать.

Да, момент для ухода был выбран не самый удобный. С каждым часом снегопад усиливался. Грязно-молочная каша сыпалась с неба густыми хлопьями. Бредущему вперед, в сумерки, человеку снежный покров местами уже достигал коленей. Брошенные для проверки камушки он уже не надеялся подобрать – если они и не влетали в изменки, то безнадежно утопали в сугробах. Поэтому запас «зондов» следовало тратить особенно экономно…

Но уйти требовалось именно в этот вечер. Когда никому и в голову не взбредет отправляться в ходку.

Темнота сгустилась окончательно. Уходить в снежную ночь способен разве что сумасшедший или самоубийца. Неудивительно, что дежурные охранники, стерегущие выход из лагеря, от растерянности ничего не сказали, только проводили его ошалевшими взглядами… Начавшаяся зима выдалась необычайно сильной, холодной и снежной. А в реалиях Трота все погодные сложности следовало умножать минимум на три.

Конечно, и в прошлые зимы бывало, что выпадало очень много снега, но в эту его угрожало навалить прямо-таки беспрецедентно «до фига и больше». А ведь, согласно календарю, первый месяц самого трудного для сталкеров сезона лишь приближался к середине…

Со дня победы Геркулеса над супер-Имитатором миновало почти полгода. Сталкер все это время обретался в лагере, совершая краткосрочные вылазки, бродил где-нибудь поблизости. Только изредка отправлялся в дальние ходки, на неделю или больше, вместе с группой, в составе которой, как правило, были Ротвейлер и/или Балу.

Добытого и найденного хабара вполне хватало на текущие расходы, иногда даже удавалось найти что-нибудь действительно ценное. Но «звезд с неба» в традиционном сталкерском поиске Геркулес хватать не спешил. В целом вел существование обычного сталкера, пусть и слывущего крутым и опытным.

Отношения с Сестрой-Ай, как он и надеялся, постепенно снижали накал. Если бы он бросил ее в одночасье, на пике, как сначала и попытался, уйдя летом, то нанес бы замечательной девушке страшную сердечную рану, а сделать ей больно ни в коем случае не было его желанием.

Рано или поздно запас тем и вопросов для совместного обсуждения, каким бы обширным он ни казался поначалу, оскудел. Перечислены были всевозможные писатели, музыкальные исполнители, фильмы, обстоятельства и впечатления… И перечислять надоедало еще раньше, чем они заканчивались. К тому же Айше-то да, раскрыла душу перед ним, посвятила его в историю своей жизни, и он с трепетом этот дар принял, но сам рассказывал ей далеко не все, делясь лишь отдельными разрозненными историями из своего прошлого, не раскрывая некоей глубинной сути. Правды о нем она не узнала.

Говоря проще, он остался для нее во многом закрытым, и эта закрытость неизбежно пролегала препятствием между ними. Вспыхнувшая и разгоревшаяся было духовная близость неизбежно сменялась тенденцией к охлаждению…

А Зона – не то место, где за счет обновления внешних реалий можно восполнить и угасающие впечатления. Общение мужчины и женщины происходило на протяжении многих дней и ночей в одних и тех же условиях, в тех же самых «декорациях» сталкерского лагеря. И не могло, по ходу, не обесцвечиваться… Переизбыток общения вреден. А получить новые совместные эмоции возможности не представлялось: здесь же не «нормальный мир», где можно рвануть куда-нибудь вместе в путешествие, сменить среду обитания, чтобы разбудить прежнюю силу чувств.

Это Трот, где выход за черту лагеря для неподготовленного человека – дорога к смерти. Сестра-Ай уже привыкла к однообразности бытия в замкнутом охраняемом поселке, приняла это как расплату за побег из другого мира, где ей не нашлось места, и все бы шло своим чередом… пока не появился сталкер, назвавшийся Геркулесом.

Эта встреча подарила радость и счастье, но затем понемногу возвращалась привычная серость, и девушке это было даже обиднее чувствовать, чем тогда, раньше, до его появления.

Исправить ситуацию могло откровение мужчины, полностью доверившегося женщине, но оно так и не случилось, хотя сталкер, возможно, и хотел бы исповедаться близкому человеку.

Не решился.

Или не смог по какой-то причине.

А женщины очень тонко чуют, когда с ними не могут быть искренними до конца…

Тем не менее двое сблизившихся все равно продолжали встречаться, пусть и не так часто, как летом и в начале осени, и вместе проводили время; просто потому, что вместе, несмотря ни на какие недомолвки, было на порядок лучше, чем поодиночке.

Несмотря на прискорбную невозможность полного взаимопонимания, они оставались очень близкими людьми. Хотя надежды на разрешение недопонимания с каждым разом становилось меньше и меньше… Всему в подлунном мире так или иначе суждено закончиться.

Закончилось.

И сейчас, декабрьским вечером, странник упорно шел навстречу сумеркам и непогоде. Любой другой нормальный сталкер в таких условиях на его месте в ходку ни за что не сунулся бы. Но у этого зонного бродяги имелась более чем весомая причина, чтобы нарушить все соображения безопасности и здравого смысла. Впервые после того самого июльского дня, когда ему довелось схлестнуться с лже-Ротвейлером, он почуял и устойчиво ощутил, куда и как необходимо устремиться, чтобы не просто уйти, а УЙТИ.

Близилось время. Выход определился.

Пауза прервалась.

Сейчас Геркулес отчаянно прорывался сквозь сумасшедший ветер, пытавшийся сбить его с ног шквальными порывами. Вытаскивая ноги из снега, переставлял их шаг за шагом, упрямо отыскивая правильную тропу между изменками. Хотя в такую погоду для того, чтобы хоть что-нибудь разглядеть даже в нескольких метрах от себя, надо было о-го-го как постараться!

Скорость продвижения снизилась до предела…

Неистовство стихий тоже не было случайным. В таких обстоятельствах энергетические взаимосвязи рвутся и нарушаются, и повышается шанс на создание новых конфигураций.

Четким осознанием, где и когда это свершится, сталкера, лишь для маскировки «простого», и озарило…

Внезапно сквозь снежную завесу впереди проступил искаженный человекообразный силуэт. Сталкер среагировал мгновенно – выстрелил. Несмотря на исключительно тяжелые условия, скорость его реакции не убавилась ни на йоту. Очередь сверкнула молниеносным росчерком в снежной мгле, но стрелявший не зафиксировал, чтобы она кого-то поразила, не засек падение ничьей фигуры.

Пару секунд сталкер настороженно торчал на месте, сам как привидение. Либо он попал в цель, но снег скрыл результат, либо ему показалось, что силуэт был, а это маловероятно, либо…

Странник резко развернулся и скосил очередью другую фигуру, подкрадывающуюся к нему с тыла. Вот теперь точно попал, сразил наповал! Мутант – явно не человек – безвольной тенью опустился вниз. Сепия, можно было догадаться по кривоватым пропорциям нескладной фигуры. Редкие монстры, пугливые, но в подобных условиях, при плохой видимости и сумерках, помогающих им маскироваться, могут быть опасными врагами.

Человек не засек обычными органами восприятия, а скорее, чем-то иным, присущим исключительно ему, почуял движение по другому вектору, снова крутанулся и выбил еще одну мишень. Потом, без паузы, крутанулся дальше и выбил следующую. Так он, практически стоя на одном месте, какое-то время едва успевал отстреливать напирающих монстров. Кроме первой, ни одну сепию больше он так близко не подпустил.

Теперь сталкер уже сориентировался и действовал исправно, как отлаженный механизм для убийства. Наконец противники закончились. Геркулес постоял неподвижно, чтобы убедиться в этом, и двинулся дальше, ибо торчать без движения грозило замерзанием, чего ему категорически нельзя допустить!

Послаблений со стороны безжалостной непогоды не поступало, снежные вихри бесновались. Сталкер также не отступал. На этом безумном балу неземной и земной природ он себя чувствовал… одной из снежинок, разве что не кружащейся вместе со всеми в хаотичном танце пурги, а следующей по своей собственной, целенаправленной траектории.

Ага, на северо-западе, похоже, «гравитационка»… Строго на север непонятно что, но туда лучше не лезть, ох лучше не… Идущий в снежную ночь обследовал обстановку перед собой. При шаге прямо у него поджилки начинали трястись от неведомой жути, таящейся там. Значит, попробовать на северо-восток?.. Сначала надо запустить несколько проверочных камушков.

Видимость продолжала неуклонно уменьшаться, хотя куда уж меньше. В такой неразберихе сталкер просто не мог знать о коварном приближении «неверного». Лишь в крайний момент он вдруг остро учуял угрозу и отпрыгнул, а справа, всколыхнув белизну, за ним метнулся язык пламени. Человек кувыркнулся и избежал столкновения с неприятным сюрпризом, но бродячая изменка находилась уже всего в паре метров, и сожжение жертвы казалось неминуемым!

Геркулес с помощью неизвестно откуда взявшейся энергии сил – не зря взял себе гордое имя легендарного героя! – стартанул от огненной погибели в белоснежную кутерьму сломя голову. Хотя в данном случае, скорее, отключив голову, выбросив из нее мысли о том, что впереди могут быть, и наверняка есть, другие изменки.

Сама же голова пока оставалась на плечах и вполне цела, к счастью…

Сталкер прорывался, бороздя толстый снежный покров, в направлении, которое прежде определил как наименее опасное, северо-восточное. Отчаянно продирался сквозь бесчисленные сугробы. Сейчас снежные заносы оказались настолько некстати, насколько это вообще возможно!

Но если человеку приходилось сражаться с сугробами, то «живому огню», сгустку алчной энергии, отправившемуся в погоню за биологической добычей, довелось преодолевать сопротивление ветра, который лупил беспорядочно с разных сторон и значительно мешал продвижению изменки, чья плотность была все же меньше плотности человеческого тела. Ее мотыляло, как воздушный шарик. Таким образом, все участники погони имели равные шансы.

Стационарные ловушки на северо-востоке действительно не поджидали, и Геркулес продолжал движение. Р-р-раз – и, поддавшись внутреннему побуждению, свернул на северо-запад. Во-первых, постоянно в одном и том же направлении не бывает свободных троп долго, во-вторых, нужно запутывать следы, так изменке сложнее его преследовать… Он еще несколько раз сменил траекторию, неподдельно удивляясь по ходу, каким чудом до сих пор жив.

И вдруг резко провалился! Все, амба, успело мелькнуть в голове. Душа ушла в пятки. Но нет, забурился не в буквальную преисподнюю, а только лишь еще глубже в снег, почти по самую шею. Значит, здесь начинался овраг или яма. Сталкер оглянулся назад – огненная изменка планомерно нагоняла, повторяя все его повороты. Вот ведь ссс… существо! И как это ненормальное образование, состоящее вроде бы целиком из огня, без единого грана биомассы, может быть наделено чем-то подобным разуму?!.

Человеку оставалось одно – импровизировать. Выхватив саперную лопатку, он с головой исчез в снежной толще. По крайней мере так бы это выглядело для стороннего наблюдателя. Хотя какой, на хрен, сторонний наблюдатель в дикой свистопляске бурана!.. На самом деле сталкер присел и начал спешно копать нору по направлению вниз. Проще говоря, прокладывал тоннель прочь от поверхности.

Внизу снег был уже улежавшийся (не первый же снегопад!), и получался вполне надежный коридор. По которому человек полз, как заправский крот, оттесняя выкопанную массу назад, за свое тело. Так он рыл и рыл, рискуя напороться на притаившуюся под многометровыми завалами гадость, но та гадость, которая была наверху, была не умозрительная, а вполне реальная, жаждущая тебя сжечь.

Наконец, спустившись очень глубоко, наверное, на дно оврага, человек обессиленно застыл без движения. В кромешной темноте, если бы не режим ночного зрения в шлеме, ни зги он не увидел бы. Даже собственные руки. Сталкер закопался настолько глубоко, что здесь бродячий огненный призрак его точно не разыщет. На всякий случай «коридор» он за собой замуровал. Теперь ему предстоял обратный путь наверх, не менее рискованный.

Нора продолжилась, уводя вверх…

Сталкер высунулся по пояс наружу и устало воткнул лопату в снег. Главное, что он правильное направление выдержал и копал действительно вверх. За время его ныряния и подснежного рейда ситуация на поверхности не только не улучшилась, но и, как бы фантастично это ни выглядело, еще более усугубилась.

Кое-как выбравшись из дыры, странник из последних сил побрел туда, где ему необходимо оказаться в нужное время. До этой минуты оставалось совсем чуть-чуть, и опоздать нельзя ни в коем случае, проход откроется совсем не надолго…

Имелся, конечно, некий шанс, что зов обманет, заложенная в его памяти информация о проходе ложная, и он бредет в никуда. Но если удача настолько разочаруется в нем и повернется к нему задом, это уже не будет иметь никакого значения.

Снег рушился уже практически сплошным обвалом, камешки мгновенно в нем растворялись, и не было смысла их кидать – дальше чем на полшага исчезало все. Человек пробирался фактически вслепую, роя кротовую нору под снегом. И впервые за долгое время он почувствовал, как к нему внутрь закрадывается настоящий страх… Остаться в глубинной мути Зоны абсолютно слепым, без малейшего ориентира – кошмарный сон любого сталкера. И сейчас он осуществлялся наяву. Каждое следующее движение могло не в переносном, а в прямом смысле привести к смерти.

Однако на кону стояла не только его собственная жизнь как таковая, а кое-что неизмеримо более важное.

Вдруг вспомнился «бородатый», но меткий анекдот. Заяц в лесу напился до чертиков, и захотелось ему пойти косить траву. Косит, косит и все никак не устает. Глядь, одна поляна голая, другая, третья. Ну, звери и говорят медведю: ты тут самый старший, сделай что-нибудь, а то он так всю траву в лесу и выкосит. Медведь подходит к зайцу, а тот в упор не замечает его приближения, продолжает увлеченно косить. Медведь наступает на него сверху ногой, заяц сгибается, но все еще держится на ногах и с трудом, преодолевая сопротивление, медленно ведет косой туда-сюда. «Что, заяц, тяжело?» – спрашивает медведь. «Тяжело, – отвечает заяц, – но косить-то надо…»

Серый мысленно усмехнулся.

«А нам все равно, а нам все равно, не боимся мы волка и сову!»

Страннику еще ни разу не доводилось балансировать на такой узкой грани между бытием и небытием… И вот в этот решающий момент у него вдруг открылось какое-то новое понимание. Он не видел и не ощущал, но прекрасно понимал, где находятся ловушки, реальное восприятие отключилось, и он оказался в полной темноте, в которой то там, то здесь пульсировали энергетические сгустки областей ИФП.

Человек, зная их расположение, мог теперь обходить смертельные участки. Ненароком в полубреду ему даже показалось, что он способен сдвинуть эти сгустки… Но только показалось… Это уж точно привлекло бы ЕЕ внимание к нему, спохватился идущий.

Спасательное «антизрение» приходило к нему нестабильно, на короткие периоды, и опять заменялось привычной белой непроглядностью. Однако настоящему ветерану хватило бы и секунды, чтобы запомнить местонахождение всех ловушек. И еще он теперь четко знал, сколько до Цели.

Тоже изменка, однако не убийственная, а транспортная, изменяющая временные и пространственные координаты объекта, в нее попадающего.

Отчаянное упорство победило, странник преодолел оставшуюся дистанцию и достиг вожделенной точки. Шагая на «автопилоте», практически не чувствуя конечности, мало что сознавая и ничего не видя обычным зрением…

Вспышка потустороннего света озарила фигуру человека в облачении и снаряжении сталкера, на миг разогнав тьму.

Левой ногой вперед он шагнул в последний раз и провалился из жесточайшего зубодробительного холода беспощадной зимы в ослепительно-яркое, зелено-пышное, обжигающее лето.

Но в первую секунду после перехода весь горячий мир ему застила совершенно иная картина. Мужчина внезапно увидел лицо женщины, которую совсем недавно целовал на прощание, и огромные распахнутые глаза, в которых плескался невозможный коктейль – любовь вперемешку с болью. Словно Жизнелюбивая только прикидывалась, что остыла к нему! Она понимала, что сталкер на то и сталкер, он все равно уйдет в ходку, и, любя его, не желала ранить любимого в самое сердце.

Как он ей и обещал…

Не забыл.

Не только на запястье, но и на сердце у него теперь будет шрам после неодинокого привала в «Заре».

* * *

…Портал активизировался на считаные секунды, но сталкер успел «ювелирно» и переместился к внутренней кромке третьего круга. Фактически на границу с четвертым. Отсюда и ниже-глубже начиналось «самое то». Трот во всей полноте его убийственной «красы»… На одежде и снаряжении странника снега не было, конечно, ведь шагнул он сюда не из зимы.

С момента незабываемого перехода вслепую из снежного бурана прямиком в разгар жаркого лета минуло еще несколько интервалов пути – «ключевых точек» и перемещений сквозь пространство-время.

В память «неубиваемого», по высшему разряду защищенного от разного рода повреждений рекордера добавлялись запечатленные треки.

Идущий посмотрел вниз, в пропасть… совсем не бездонную. Сейчас были ранние, начальные годы существования Трота, и перепады между кругами радикально отличались в меньшую сторону. Вертикали еще не стали настолько впечатляюще высокими. Человек поднял забрало, сплюнул вниз и проследил за полетом слюны, пока светлый «пиксель» не растворился в темной картине мира внизу.

Этот плевок не выглядел оскорбительным, уничижительным. Слюна использовалась им как бы вместо зонда-камушка или гайки. Воин, презирающий и недооценивающий врага, значительно снижает свои шансы на победу.

Опустив забрало, сталкер отвернулся от края ямы четвертого круга.

Неподалеку от перепада между уровнями виднелась опушка небольшого леска, некоторые древесные кроны уже порыжели в угоду наступающей осени, а некоторые еще сохраняли зеленую листву. Скопление деревьев в общем-то казалось безобидным, хотя это впечатление скорей всего обманчиво. Но инфернальной жутью от него не веяло, как порой случалось с иными зарослями.

Прихрамывая – в предыдущей операции, убегая от стаи друсаков, он чуть не сломал ногу, и щиколотка еще побаливала, – сталкер направился к лесу, по ходу подбирая веточки, камни, комья почвы, используя их в качестве проверочных снарядов. Имевшийся до этого запас специально подобранных зондов уже закончился.

Войдя под сень деревьев, он почти сразу услышал стрельбу; выстрелы прогрохотали довольно близко. Сюрприз! Трот в эти времена был далеко не многолюдной территорией. В будущем тоже случались периоды, когда пятиярусный котлован почти обезлюдивал, но сейчас в эту и другие Зоны просто ЕЩЕ особо не успели проникнуть люди. Посещение случилось не очень давно, и что делать с ненормальными отчужденками, что в них может понадобиться людям, чем в них заниматься, никто толком и не понимал. Слову «сталкер» лишь предстояло превратиться в название… то ли крайне экстремальной профессии, то ли ненормального призвания, то ли особого состояния души, разума и тела.

А в глубине леса, похоже, разразилось настоящее противостояние. Ожесточенная перестрелка не стихала.

Сталкер подобрался поближе и воочию убедился: так оно и есть.

Трое мужиков в обычной цивильной разномастной одежонке прижали одиночку в старом, видавшем виды армейском комбинезоне, похожем на рабочую форму танкиста. Палили короткими, на два-три патрона, очередями из пистолетов-пулеметов с деревянными прикладами и дисковыми магазинами, а «соло» пытался отстреливаться из черного пистолетика, прячась за кучей камней, нагроможденной в центре поляны. Вдобавок ему приходилось отвлекаться на собак, которые норовили подобраться с противоположной стороны. По ним осажденный швырял все, что под руку попадется.

Сталкер долго не раздумывал, точнее, вообще не выбирал. Для него выбор если и существовал, то лишь между вариантами: непрошено вмешаться или потихоньку удалиться. Каким образом вмешаться, вопрос не возникал.

Поэтому случайный прохожий тремя одиночными «выпилил» троих нападавших с автоматическим оружием (кодлой нападают трусы!) и помог бродяге-одиночке отпугнуть псов, пристрелив альфа-дога и пару наиболее злобных. Остальные смекнули, что лучше сделать лапы, и отвалили. Еще даже не мутанты, просто стая бродячих. Хотя грохота огнестрела, свистящих пуль и запаха сожженного пороха уже не боятся, как полагалось бы нормальным «канисам».

Совершил это все странник настолько стремительно, что одинокий «танкист» ничего не успел сообразить. Бах, бах, бах, бах-бах-бах, и локальная войнушка окончена.

– Я тебя не трону! – крикнул сталкер, на всякий случай не выходя из-за толстого ствола. – Просто помог, ты мне не будешь должен. Понимаешь, не терплю, когда толпой на одного…

– Ты кто такой?! – выкрикнул затравленный мужчина, которого бредуном и тем более сталкером назвать язык не повернулся бы пока. Еще не скоро люди в Зонах начнут подозревать, что все и вся далеко не просто, не вполне объяснимо привычными представлениями и ненормально по земным меркам…

– Я покажусь, ладно? – спросил странник. – Не стреляй, хорошо? – добавил после паузы, чтоб первый вопрос «переварился» испуганным первопроходцем.

– Да, да, покажись!! – получил ответный вскрик «протосталкера». – Не балуй, я тебя держу на мушке!

– Держи, держи, – пробормотал всамделишний сталкер, – только не волнуйся.

Он вышагнул из-за дерева.

Рискованный шаг. Еще и по той причине, что его оружие, снаряжение и особенно бронекомплект и шлем выглядят невероятно, фантастично для гражданина СССР. Да уж, страшно подумать, однако в начале «зонных времен» они тут обходились без защитных комбезов и шлемов! И ходили же как-то…

Для человека этого десятилетия он смотрится настоящим космонавтом. Хорошо хоть, им сейчас уже известен смысл такого слова.

– Не стреляй! – повторил пришлый. – Я сейчас подниму руки, не пойми неправильно…

О том, что пистолетной пуле комбез не по зубам, а чтобы попасть в лицо или голову, надо быть серьезно тренированным стрелком – к числу коих танкист явно не относился, – сталкер скромно умолчал.

Показался он местному с поднятым забралом, открыв лицо, но, выйдя на обозрение, решил и вовсе защиту с головы снять. Спасенный увидел суровое лицо и бритую голову, покрытую ожогами и шрамами. Этот образ странник принимал для предыдущей операции, а для начального этапа Посещения такая маска не годилась, но «переодеться» в другую он не успел, просто было не до этого. Для трансформации необходимо кое-какое время и нешуточное усилие. Расход энергии сопоставим с длительным кроссом по пересеченке. В основном для того, чтобы остаться незамеченным, замаскировать перемену облика от НЕЕ…

Если бы странник не услышал стрельбу, сейчас именно этим бы в укромном местечке леса и занимался – «перерисовывая» собственный облик. Точнее, в этот раз «перелепить» собирался, поменять не только черты лица и волосяной покров, но и частично параметры тела.

Теперь же, под прицелом, – точно не до того. Уберечь бы неповрежденной собственную форму вообще, такой, какая есть.

– Ты кто?!! – трясущимися руками направляя на него пистолет, возопил испуганный незнакомец в грязно-черном комбинезоне.

– Я сталкер! – прямо, громко и честно ответил сталкер.

И сразу за этим заявлением пробормотал едва слышно, чтоб местный не расслышал:

– Забавно было бы назваться… э-э… Дэкс. Я же для тебя натуральный дэус экс мачина, бог из машины, но имидж американского шпиона, забравшегося в сердце советской Зоны Отчуждения, в данном контексте совершенно лишний. Зови меня Денисом! – добавил он громко для перепуганного собеседника. – А тебя как звать-то, друг?

– Ваня я… – едва слышно ответил спасенный; собрался с духом, чуток приопустил пистолетик и более смело, громче добавил: – Иван. – И с неожиданным вызовом в голосе, совсем громко: – Фамилия моя Сусанин! Настоящая! Иван Сусанин по паспорту, правда, не брешу…

– Я верю, верю, не сердись. – Сказать, что пришлый удивился, по его спокойной интонации не удалось бы, но глаза сталкера изумленно расширились, чуть ли не округлились. – С таким именем и фамилией тебе, дружище, в Зоне просто на роду написано войти в легенду… – добавил он, не удержавшись.

Изумление породило не сочетание имени и фамилии, нет.

Полное несоответствие – чертами лица, ростом, комплекцией.

У молодого человека, стоявшего в эту минуту перед Денисом, ни малейшей примеси татарской крови в упор не просматривалось. Типично славянская мягкая физиономия с носом-картохой, светлые волосы, не блондин, но очень светлый шатен, ни намека на брюнетистость (впоследствии разбавленную благородной сединой), остроносость и хищную резкость черт. Рыхловат телом и не особенно высок, среднего роста в отличие от высокого худощавого Сусанина… того, знакомого всему Троту в будущем.

Короче, самый настоящий русский… Ваня. В комбинезоне, испачканном пятнами машинного масла. Он в Зону что, из танковой части сбежал?! Вполне вероятно. Вроде бы в первые годы после даты Посещения, до того как был сооружен исполинский вал Периметра, танков вокруг аки грязи было. Совсоюзную тогда еще отчужденку, покамест Тротом даже не названную, окружали подразделениями Советской армии. Танки и прочая техника на боевом дежурстве стояла годами…

Однофамилец полумифического проводника-патриота опустил наконец пистолет; видать, поверил, что его больше не хотят убивать.

– Не забудь поставить на предохранитель, – заботливо посоветовал сталкер.

ТТ, «тульский токарев», самый что ни на есть! Не древний и тронутый ржавчиной, а вороненый, кажущийся новым. В конце шестидесятых двадцатого века такой пистолет другим и быть не мог, хотя с вооружения был снят еще в пятидесятых.

В наполненном чужеродной энергией ступенчатом котловане, затерянном в глубине СССР, с оружием у тогдашних смельчаков, прокравшихся внутрь, было несравнимо проблемнее и труднее, чем позже, когда изменились времена, политическое устройство, название страны, и в Трот стали «пущать» официально. По большому счету, с оружием у них тогда было совсем хреново, преобладали охотничьи «пукалки» и довоенные «винтари». А многие вообще с ножами, кастетами, обрезками труб и дубинками в Зону заходили! Не ведая, что творят и куда лезут…

– Это, мужик… Спасибо большое, что подсобил. Я уж и не надеялся… У меня патроны закончились, один только… для себя оставил, – признался другой Сусанин.

– Нэма за що, – буркнул сталкер.

– Че?.. – не врубился танкист и сразу же догадался сам: – Ты с Украины, Денис?

– В том числе, – туманно ответил странник. – Я иду в Эпицентр, – просветил местного, – не уверен, что тебе стоит туда переться, Ваня, но ты же все едино попрешься, да? Можешь со мной, давай, прицепом.

– Куда?.. – Теперь настала очередь молодого-зеленого предтечи даже не сталкеров, а бредунов еще, удивляться.

Он, конечно, по праву мог считаться смелейшим из своего поколения живущих в Советском Союзе вообще. И в частности, из генерации первых ходоков в яму отчужденки, появившейся на месте бывшего Межреченска и окрестных районов… Или претендовать на серьезный диагноз, как полный безумец.

Что творилось в башке у парня? Чтоб прям вот так, запросто, «дембельнуться из армейки» и сунуться в адову ямину?! В наиболее запретную из всех запретных территорий Совдепии, и без того славящейся всякого рода режимными зонами…

– Ты услыхал про колодец с аркой где-то там, разве нет? – Сталкер махнул рукой в сторону кромки четвертого уровня. – Захотелось посмотреть в бездну и попросить исполнения?

– Слыхал, – без всякой утайки подтвердил танкист, – кто ж не слыхал…

– Ты уверен, что твое желание такое сильное, чтобы там исполниться?

– Ты это… говоришь, стакер? Чем занимаешься? – не ответив, спросил Иван с паспортной фамилией… Не зонным прозвищем. Не чернявый татарин. Не отец Сестры-Ай. Но – Сусанин!

Наконец заинтересовавшись, Иван пристально осматривал чудные и чужие для его восприятия элементы облика человека, спасшего его от верной смерти.

– СтаЛ-кер, – поправил странник, четко, по слогам произнеся незнакомое первопроходцу слово, в будущем определившее сюжет множества человеческих судеб, и пояснил: – В переводе с языка вероятного противника значит «ловчий». Ну или упорный преследователь. Можно перевести и как прокрадывающийся. В точности про нас, во как! Ты ж теперь тоже крадешься за исполнением своей мечты, чтобы…

– Так это, не мечты, не для себя, – вдруг тихо, совсем тихо, почти шепнул танкист, – мамка у меня больная… совсем.

Сталкер заткнулся на полуфразе, будто кляп в рот ему воткнулся.

Пока кто-то исполняет глобальную миссию, добираясь к пресловутой точке опоры рычага, способного перевернуть мир, отвоевывая нити влияния на сонм реальностей… кому-то для вселенского счастья нужно только одно-единственное, так мало и так огромно.

Чтоб выздоровела и не умерла мама…

– А эти кто такие, не знаешь? – сменив тему, спросил сталкер после долгой, воистину гнетущей паузы и показал на три свежих трупа.

– Урки какие-то, – пожал плечами Иван, – слыхал, в отчужденку теперь немало народу всякого лезет, и не всем до Колодца дойти надо, просто ходят и чего-то ищут.

– Уж я-то знаю чего, – буркнул сталкер. – Короче, забираем трофеи и выступаем, – велел другому Сусанину.

Пистолеты-пулеметы ППШ, патронные диски, ясное дело, и все, что можно еще, у поверженных безымянных бродяг взяли. Эти тоже трусами не были, раз в Зону не побоялись податься, но им не повезло. А не надо было зариться на пистолет, форму танкиста и шлем.

Да, танкистский шлем у Вани тоже имелся. Отлетел в траву во время перестрелки, а теперь сыскался.

Затем они выступили. Скалолазное снаряжение у Сусанина было совсем примитивным, зато эти чуть ли не бельевые веревки колоритно вписывались в атмосферу эпохи.

Когда Трот был совсем мелким по глубине, когда бетонный Вал еще не построили, когда танковые батальоны, артиллерийские батареи, ракетные расчеты и мотопехотные, десантные, морпеховские роты по периметру, заменяя будущую патрульную службу, не снимались с боевого дежурства. Пребывая в напряженном ожидании, что изнутри, со дна котлована, атакует инопланетная или вовсе потусторонняя нечисть, а эскадрильи заправленных «мигов», «сушек» и «мишек» выстраивались на аэродромах, чтобы взмыть по первому сигналу тревоги.

Коммунистическая империя готовилась к масштабному, эпическому противостоянию.

Оно случилось, но уже после того, как Союз исчез с карты Земли. И началось по полной программе не здесь, вокруг Трота, а на другой стороне планеты, в гористой пустыне на территории США.^[2]

Хотя и Трот потом внес свою лепту в войну миров, еще и какую!

Мало не показалось.

* * *

Непредвиденный напарник Ваня с разномастными своими веревками обращаться не очень-то умел, и возникал риторический вопрос, как он вообще ухитрился добраться настолько далеко и глубоко, аж на грань между третьим и четвертым кругами Трота.

Невероятно удачливый парень, из таких неофитов впоследствии и получаются сталкеры-легенды!

Но этот Сусанин не был тем Сусаниным, который действительно стал легендарным ходоком, ошибки быть не могло.

Странник невзначай натолкнулся на человека, сходного с тем, ради которого он явился в эту дату. Совпадающего лишь по имени, но совершенно другого по сути и по стремлению. У этого Ивана-танкиста была конкретная, не допускающая толкований цель, и пер он к ней напрямик, как танк.

Не ведая ни единого правила хождения по Зоне, совершенно не владея навыками и умениями, необходимыми для выживания в чужеродной необъяснимости. Стрелять, по большому счету, не умея.

И ведь до сих пор жив!

Нонсенс…

Когда они начали спуск, Денис, как положено старшему опытному товарищу, помогал Ване, учил по ходу обращаться с альпинистскими средствами, чтобы тот как-то сползал вниз по отвесной скале. Старательно при этом не думал о том, во что превратилась бы попытка этого «другого» Сусанина пробраться уровнем ниже в одиночку, без помощи случившегося напарника.

На пути преодоления Ваня оставил позади внешний «уклон», затем разницу уровней между первым и вторым кругом и скальную вертикаль между вторым и третьим кругами. В начальные годы прото-Трота все эти перепады еще длинными-высокими не были, зато скала, по которой они вдвоем сейчас спускались на четвертый уровень, уже представляла собой серьезное препятствие, исчисляемое не метрами и не десятками метров, а сотнями.

Вдобавок к неумелости и нетренированности новичка проблемы на вертикали доставили свежемутированные твари. Далеко не все живые организмы, застрявшие в пределах Зоны, мутировали быстро, и вплоть до середины, а то и конца семидесятых в отчужденке обитало довольно много нормальных животных, в ней росли обычные деревья и прочие растения, и вообще природные явления, рельефы и пейзажи по большей части оставались земными.

Но всякие букашки-мурашки-таракашки и прочие пауки-жуки, способные передвигаться не только по горизонтальным поверхностям, почему-то мутировали быстрее и чуть ли не первыми из всех перерождались в инородных монстров.

Примерно на середине стены многочисленное скопище насекомин, вымахавших до размеров кошек, решило сожрать двух ползущих по их территории человечков, но переоценило свои силы. Напарникам значительно подсобили трофейные ППШ. По команде Дениса танкист втиснулся в удачно подвернувшуюся нишу, уперся ногами в складку поверхности и основательно помог отстреливаться, хотя половину патронов истратил «в молоко». Зато крепко заякорившийся на уступе странник пули мимо цели не слал, бил короткими точными очередями.

Старые машинки с дисковыми магазинами послужили на удивление хорошо. В каком-то смысле Ване подфартило, что на него покушались уголовники, а не агенты нынешних спецслужб, по каким-то своим делишкам сунувшиеся в Зону.

Денис-то был в курсе, что в эти годы действовал особый приказ, прямое распоряжение сверху, предписывавшее всем офицерам советского КГБ, действовавшим в Зоне, при встрече с гражданами, цивильными и военными, тайно без спецразрешения проникшими в запретную «яму» стокилометрового диаметра, по возможности убивать их.

Ни о каком следствии, дознании, нелетальном наказании и речи не шло, вопрос ставился ребром: полная зачистка.

Неудивительно. В Союзе, за какие-то полтора десятка лет до даты Посещения, смертоносных зон, в которых люди умирали и гибли тысячами и миллионами, полным-полно было. Возникало ощущение, что власть в стране захватили и людей массированно уничтожали натуральные инопланетяне, по определению не способные испытывать проблем с муками совести и прочими чисто человеческими эмоциями…

По ощущениям Дениса, спуск по вертикали занял не так уж много времени. Сущие пустяки в сравнении с перепадами той высоты, какими они станут в Троте будущего. Молодой, конечно, отставал и тормозил, но для его уровня подготовки и убогости снаряжения умудрился продемонстрировать весьма приличный результат. Способный какой новичок! Разок ему покажи, как сделать, и на лету подхватит, научится.

А вот Ивану спуск показался путешествием в настоящую бездну.

Только сейчас дошло до парня, где бы и в каком бы виде он скорее всего оказался в итоге, решившись спускаться один. В лучшем случае сверзился бы с верхотуры и кровавым месивом валялся у подножия, вот прямо тут, где они присели отдохнуть, окончив спускаться. В худшем – по кускам разодранный, переваривался бы в брюхах новоявленных мутантов.

– Хорошо, что стена кончилась, – посмотрев вверх, вдоль бугристой вертикали, произнес Ваня, – не представляю, что бы я делал, если бы она выше была…

– И не представляй, – усмехнулся Денис. – Но спускался бы, куда делся. Прикинь, Зона углубляется и углубляется, и там, наверху, ты подходишь к кромке перепада и оказываешься на краю, перед разверзшейся километровой пропастью…

Другой Сусанин вздрогнул и закрутил головой, условно защищенной танкистским шлемом. Представил в деталях. С воображением у парнишки все в порядке.

Спрашивать, откуда Денис взял такую кошмарную картину, Ваня не стал. С соображалкой у него тоже все в порядке. Понимает, что если ему захотят рассказать, то расскажут, а если молчат на тему, то и вопрошать нет смысла.

Бредуны периода ранних лет существования Трота еще многого не знали или знали, но не точно. В основном потому, что их было очень мало, мало даже по сравнению с поздним Тротом времен после кругового вторжения. В условиях зачистки, ведущейся спецподразделениями КГБ и Советской армии, в этот ранний прото-Трот пробирались и обосновывались здесь только наиболее способные и отчаянные. Ваня, вот, даже представился незнакомому мужику Денису своими настоящими именем и фамилией, потому что традиция каждому смельчаку, пробравшемуся в Зону, давать персональное зонное имя еще не успела появиться, не то что распространиться.

Переведя дух, сталкер будущего и протобредун настоящего-прошлого выдвинулись от вертикали в направлении границы эпицентрального, пятого круга. Денис, ясное дело, шел впереди, показывая неискушенному, мягко говоря, по сравнению с ним ведомому мастер-класс по вычислению и преодолению ловушек. Другой Сусанин тоже времени даром не терял, мотал на ус и схватывал буквально на лету.

Для начальных лет существования инородной отчужденки скорость, с которой Денис прокладывал дорогу, была поистине рекордной. Хотя странник особо и не торопился, но и Зона-то не была еще такой коварной, «заматеревшей», какою станет потом, в самом «расцвете сил»… Еще не успела ОНА научиться коварству у своих учителей-наставников, в качестве которых, как ни странно, так или иначе выступали именно представители человеческой расы, по полной программе доставлявшие ЕЙ возможности «учиться плохому» на их примерах.

Даже усилия и старания ловчих желаний, пытавшихся сверхсущность «учить хорошему», по большому счету, далеко не всегда и везде достигали успеха.

Так что основные проблемы нынешних бредунов заключались в малоопытности и неискушенности. Здесь советские люди очень мало друг с другом контактировали, а способ передачи знаний в докомпьютерную эру существовал лишь один – из уст в уста. И никаких тебе развернутых электронных баз данных и сетевых коммуникаций, которые появятся в следующем веке…

Канонада разразилась внезапно, и Денис рефлекторно залег на землю, подавая пример Ивану. По какой причине в четвертом круге грохотали артиллерийские орудия, даже гадать не попытался.

Источником звука могли быть как реальные пушки, кем-то зачем-то доставленные вниз – от советских людей можно чего угодно ожидать! – так и какое-нибудь аномальное образование, в эти годы еще не прозванное ИФП. Зато артефакты с ненормальными, неземными свойствами чуть ли не сразу получили аббревиатуру ИО… и зонниками добытое стали называть позже. А украинское слово «хабар» появилось почти одновременно с терминами Инопланетный Объект или Инородный Объект. В те годы в армии, флоте, госбезопасности, в научных учреждениях служили и работали многие уроженцы Украины, и кто-то из них аномальную добычу взял, да и назвал так…

Когда грохот сошел на нет, напарники поднялись на ноги и продолжили ходку. Долго ли, коротко ли, добрались они живыми в мертвый город Межреченск, развалины которого занимали значительную часть территории четвертого круга. Здесь путников с распростертыми объятиями – в почти буквальном смысле – встретила толпа зомби. У некоторых из мертвяков в руках осталось огнестрельное оружие, и невесть как они его пытались использовать, но, к счастью, прицельной стрельбой эту разрозненную пальбу назвать не получилось бы. Хотя от шальной пули никогда стопроцентно не упрятаться.

Некоторые безоружные пытались даже изобразить угрожающие жесты, а кое-кто подобрал палки и тащился к вожделенным живым, неуклюже размахивая импровизированными орудиями убийства.

В отличие от «классических» зомбаков у этих бедолаг еще сохранились некоторые навыки разумной жизнедеятельности, и если где-то там внутри, в гнилых мозгах, еще теплились искры разума… их стоило только искренне пожалеть.

И милосердно помочь упокоиться.

– Постарайся в головы попадать, – проинструктировал Денис другого Сусанина, – в живот или торс убить их нельзя.

Смышленый Ваня не спросил почему, хотя и бросил на старшего напарника удивленный, если не сказать растерянный взгляд.

Уже в следующую минуту парень старательно следовал инструкции, пытаясь поражать выстрелами гнилые бошки. Благодаря тому, что зомбаков подвалило немало, ему удавалось почти не тратить заряды впустую. Пролетев мимо изуродованной головешки, в которую Ваня целился, пуля находила за нею другую цель.

Естественно, для неискушенного тлетворным влиянием западной культуры советского танкиста в новинку факт: чтобы наверняка вывести из строя «отмершего мертвеца», требовалось разрушить его мозг. Иначе можно было нашпиговать все тело свинцом, но ничего не добиться – инструмент смерти продолжал неуклонно переть на живого.

Это живое всегда хрупко и уязвимо, а неживому, действующему под руководством высшей враждебной, неземной силы, физические повреждения уже безразличны. Уязвим лишь мозг, в коем и заключается, собственно, главное, что отличает человека от всех прочих тварей.

Денис тем временем атаковал зигзагами, чтобы снизить вероятность столкнуться с пулями, выпущенными оружием зомби. Резко повернув в третий раз, он вдруг споткнулся, зацепившись за торчащий из поверхности обломок бетонной стены, и полетел наземь, растянувшись во весь рост. Из-за этого попал в радиус притяжения «воронки» и успел ощутить, как его против воли начинает приподнимать и тянуть в сторону, но вовремя выхватил нож и яростно воткнул клинок в трещину асфальта, удержался и волевым рывком вытянул свое тело обратно, использовав рукоять ножа как точку опоры.

Когда усиленное притяжение отпустило его, вскочил и продолжил бежать к зомби. Уже недалеко, и изменок на пути больше нет. На ходу сталкер сменил автоматическое оружие на текущую «вторичку», помповый дробовик, прихваченный в предыдущей операции, и одним выстрелом разнес бошки нескольким мертвякам. Совсем гнилые черепа зомби, секунду назад таращившиеся на него своими пустыми глазницами, лопались, как воздушные шарики от уколов.

Бах, клац, бах, клац, бах!!! Даже если Денис, движением затвора досылающий патрон за патроном, не попадал в голову, дробь все равно находила цель и отбрасывала неустойчивых зомбаков назад, к тому же у нее был хороший разлет, и каждым выстрелом удавалось накрыть больше одного, если они находились достаточно близко друг от друга.

Когда кончились заряды, основная масса уже была завалена, Иван больше не стрелял, последний диск его ППШ опустел, запасные все использованы.

Недобитых Денис уделал вторым ножом.

– Ну ты дае-ошь! – восхищенно оценил Сусанин. – Ты в каких войсках служил, Деня?!

– У меня были хорошие наставники! – получил он расплывчатый ответ. – Я и сейчас служу, – буркнул странник тихо, себе под нос. – В осназе сводной бригады всех родов земных войск.

Четвертый круг диаметром был меньше всех внешних кругов Зоны, и прокрадывающимся к Эпицентру напарникам удалось достаточно оперативно пересечь его, не влипнув в серьезные неприятности.

То ли им фатально везло, то ли сказывалось умение ведущего чуять тропы, по которым можно было, преодолевая наиболее короткое расстояние, столкнуться с наименьшим числом опасных участков с измененными физическими параметрами. А монстры в будущем Троте еще почти не водились в эти годы. Зато аутентичные, в натуре инопланетного происхождения зонники попадались чуть ли не на каждом шагу. Овеществленная мечта настоящего сталкера: ходка, в которой подбираешь на каждом шагу бесценный хабар!..

И вот они дошли и встали на краю. Пятый внутренний круг по диаметру совсем маленький, считаные километры, и отсюда просматривался его противоположный край. С этого момента хорошо видно форму – цилиндрическая яма, утопленная в тело Земли… Подходи свободно и рассматривай, сколько захочешь.

Только Денис знал, насколько облегчило задачу обстоятельство, что здесь еще и в помине не хозяйничали зловещие «инферновцы», блокирующие доступ к Эпицентру.

В пределах прямой видимости внизу, в самой середке дна цилиндра, находился легендарный Колодец. Видно черное отверстие и арку над ним как на ладони… У странника, повидавшего всякое-разное, да и на этой самой кромке раньше бывавшего не единожды, почему-то все равно перехватило дух. Словно впервые увидел точку, от которой разошлись концентрические кольца Трота.

– Обалдеть, – пробормотал другой Сусанин, – мы почти дошли до центра…

– Да, – подтвердил сталкер, – только к центру дальше пойду я один. Тебе туда спускаться не надо, во всяком случае, пока. Послушайся совета, подожди тут.

– Но мне очень нужно туд… – попытался возразить Иван, энергично вскинув руку и показывая пальцем в сторону Колодца.

– Я знаю! – оборвал его на полуслове ведущий. – Пойдешь! Но сейчас тебе нельзя, понял?!

– Как скажешь, Деня, – сразу сник Сусанин, – я тебе верю, ты мне плохого не…

– Вот за эту веру и держись, – снова оборвал первохода сталкер. – Я отлучусь. Не прощаюсь, жди. Смотри тут не помри, пока я…

Не договорив, Денис повернулся к границе кругов и на самом краю приготовил свой альпинистский комплект. Закрепив верхний крюк, полез в неизвестность. Даже сейчас вертикаль пятого круга была высокой всерьез, не условно.

На скале он столкнулся с засадой. Подстерегали не очень большие, с теннисный мяч, паучки, наверняка ядовитые. У этих тварей выработалась тактика нападения со всех сторон. Снять их выстрелами, не обладая скоростью реакции и меткостью военного снайпера, могло получиться разве что случайно. Но главное, это ж столько боеприпасов пришлось бы потратить! Не будь поблизости наблюдателя в лице Ивана Сусанина, странник употребил бы подходящий зонник, испускающий смертельные для арахнидов эманации.

Но торчащая из-за края голова свидетеля видела, что происходит. Поэтому пришлось поработать клинком. Денис отбился, в экстрарежиме перекрошив дюжину атаковавших членистоногих.

Остальные ретировались. Хоть и мутанты, но не полные кретины же, так сказать.

Даже для него такая схватка на весу была утомительной. Клоки ядовитой паутины оставили на комбезе прожженные места, как от кислоты. Бронекомплект пострадал, но защитил своего хозяина.

Иван что-то крикнул сверху, но голос его был унесен в сторону порывом ветра. Денис успокаивающе помахал рукой ведомому. Жди, мол, пока вернусь.

Дальнейший спуск приключений не добавил. Спрыгнув наконец на горизонтальную поверхность эпицентрального уровня, сталкер, не задерживаясь для привала, направился прямо к Колодцу. Чуя: хоть и устал страшно, но если остановится, то уже и не поднимется…

Сейчас в этом сегменте, как подарок судьбы, полностью отсутствовали зримые и определяемые изменки. Будто на полосу территории, по которой он шагал, вернулась нормальная природа. Не стоило забывать о том, что финальный путь могут застить неуловимые искажения, не поддающиеся его восприятию: он их не способен ни почуять, ни лоцировать.

Но с таким противодействием он точно ничего поделать не смог бы…

Ничто неуловимое не остановило его упорную ходку.

Он добрался. Медленно взошел на мостик, перекинутый через круглый бездонный провал, свет в котором терялся уже через несколько метров вглубь. Словно колодец, заполненный черной жидкостью, хотя жидкого там нет и не было… Там нечто другое, материя и пространство в совершенно ином состоянии.

А вот в углублении, имеющемся в самой верхней точке арочного моста, переброшенного над черной дырой, проткнувшей Землю, тяжелая темная масса, с известной натяжкой могущая быть поименованной «жидкость», есть. И была, и будет.

Что это и зачем, объяснения нет. И не было, и… не будет?

Ивана Сусанина привел в Зону миф, что сюда можно прийти, встать здесь, зачерпнуть маслянистую черноту, затем плеснуть ее в черноту под аркой, как бы плюнуть в бездонный эпицентральный Колодец… и пожелать все, что хочешь. Ну, типа как в Хармонте где-то валяется Золотой Шар, исполняющий желания, а в других Зонах Посещения тоже свои аналогичные хреновины обретаются…

– Эх, ребята-девчата, люди-человеки, если б все было так просто… – пробормотал странник, стоя над бездной и глядя в нее.

Разглядеть он снова ничего не смог, как и раньше. Не мелькнуло ни искорки света. Звезды, которые без проблем виделись, если поднять лицо к небу ночью, здесь и сейчас днем не просматривались. Говорят, чтобы увидеть их посреди дня, надо в колодец залезть и оттуда смотреть, но в эту дыру человек лезть не собирался. Не для того пришел. Совсем наоборот, он намеревался…

И плевать в черноту странник не стал. И зачерпывать не стал. Стоя над круглой, похожей на утопленное ведро выемкой, в которой лоснилось черное «масло», он извлек свой рекордер и коротко бросил:

– Пункт ноль, без изменений.

Помолчал, не опуская руку с гаджетом, и добавил:

– Пока что.

Обратный путь в виде исключения он прошел по той же самой полосе, свободной от аномальных искажений. Зона совсем юная, слабая и много чего не замечает, не научилась замечать, не раскрыла сама себя. По НЕЙ еще можно не прокрадываться, а «гулять», местами. Пока что.

– Через много-много лет, – сказал он, вернувшись наверх к Ивану, другому Сусанину, – твой тезка встретит раненого молодого сталкера, которого прижмет в тупике стая бурундуканов…

Ваня непонимающе, если не сказать ошарашенно, таращился на вернувшегося снизу напарника.

– И еще кое-что, – продолжал Денис. – Позже твой тезка и этот сталкер попадут в окружение, застрянут в здании разрушенной больницы…

– О чем ты говоришь? – выдавил танкист. – Я не понимаю…

– Тебе и не надо. Я говорю о том, что могу без опаски разгласить. Ты не должен будешь хранить услышанное в тайне всю жизнь. Случись иначе, я бы тебе еще напомнил, что из любой, даже самой сложной ситуевины можно отыскать выход, для этого нужно искренне поверить в саму возможность найти… каким бы тяжелым, злым и страшным ни показался, он всегда есть, выход. Ваня, извини, ты ведь правда мог стать настоящим собеседником, у тебя есть шанс быть услышанным, и твое желание запустило бы совершенно ненужный процесс, имело бы тяжелые последствия, существенно повысив уровень человечности… Удачи в последней ходке!

И не позволив растерявшемуся, застывшему в оцепенении местному ни слова более вымолвить, молниеносным ударом ножа в правую глазницу, под танковый шлем, странник прервал его жизненную линию.

Да, вот так. Он категорически не мог пропустить в Эпицентр потенциала человека с таким сильным желанием.

Истинные желания запредельной силы способны изменить вселенную.

А правом изменять чертежи мироздания он, Тот-Кто-Один-За-Всех, не должен ни с кем делиться.

Как бы ему ни хотелось сделать исключение и пропустить танкиста к Колодцу, пришлось вынужденно поступить, как и положено ловчему желаний.

Выдернув клинок, он позволил телу остановленного им соискателя упасть. Танковый шлем плотно держался на голове, не слетел.

Вокруг головы в шлеме растекалась лужа крови…

Возвышаясь над принесенной жертвой, ловчий осознал, какой важный бонус заполучил в этом этапе ходки. Побочная, непредвиденная встреча с другим Сусаниным купировала вероятность, способную вырасти в огромную проблему.

Рано или поздно осназовец и ее последствия тоже явился бы устранять, следуя извилистому маршруту спасательной операции.

Но воистину лучше раньше, чем позже.

Крови точно меньше по конечному результату.

Всего одна жизнь… Две, еще мама.

Хотя мама обречена в любом варианте.

Зона не отпустила бы заявившегося прямо к ней в сердце желателя.

И пусть возможность исполнения желаний миф, но… мифы не рождаются на пустом месте. Из любого правила есть исключения.

Поэтому ловчий и не сделал исключения для потенциального Собеседника, способного повлиять на НЕЕ и внести помехи в исполняемую Миссию особого назначения.

* * *

На месте забытого-презабытого города случился лабиринт.

Забытого сначала цивилизацией, после грянувшего Посещения, нежданно-негаданно свалившегося на головы его тогдашних жителей, а потом, спустя десятилетия, и зонными обитателями – сталкерами, число которых неизбежно уменьшалось после закрытия и забвения Зоны.

И вот обломки каменных, кирпичных, бетонных руин, мусор, атрибуты урбанистической среды обитания незримой сверхсилой спрессовались вместе, выстроились в стены, которые в совокупности, соединившись по причудливой схеме, образовали поразительный комплекс проходов и проемов. Причем лабиринт этот как бы живой – то есть постоянно менялся, входы и выходы появлялись и исчезали в разных местах. Этакая нестабильная система в стиле обиталища Минотавра на острове Крит.

Попасть-то внутрь сталкеру удалось совсем просто, проще некуда, шагнул – и уже там.

Только для этого сначала требовалось пробраться в это время и в это место. А на поиски тропы в это «сюда» и в это «когда» пришлось затратить долгие дни и ночи персонального времени, сложившиеся в недели. «На полный вперед» отчужденный, «одичалый» Трот далекого будущего даже для информированного «читера», превосходно знакомого с «картами сеттинга», превратился в тот еще квест.

Хронопространственные знания сталкера в этом случае пасовали: лазейки замкнуты, дыры замазаны, пути обрезаны, ориентиры стерты, взаимосвязи порушены. Изнуряющий бесплодный поиск хотя бы узенькой щелочки, чтобы в нее протиснуться, затянулся и вверг в отчаяние.

А щедро делегированные ему соратниками экстраспособности, по сути, превратившие его из сущности в сверхсущность – вот в чем трагедия! – он запросто использовать в любой ситуации не мог! Потому что, открыто выплеснув абнормальную энергию, мог опасно проявиться и из неуловимой тени, скользящей за краем взгляда в невидимом секретном режиме, перевести себя в разряд отличных мишеней.

Его оружие, его сверхсила – знание. Что, где, куда, когда, как и сколько времени.

А Зона однажды в грядущем взяла, да и закрылась, во всех смыслах, отовсюду и по всем уровням, направлениям, векторам, слоям, параллелям.

Однако избранный для беспримерной одиночной Миссии, лучший из лучших Сталкер не был бы собой, если бы…

Если бы не обладал реальной способностью, в соответствии со своей сущностью, приноравливаться к любым запретам, сливаться и просачиваться, прокрадываться туда, куда всем-всем-всем вход запрещен, запечатан, замурован.^[3]

Ему не было известно наверняка, только ли он находится в одиночной ходке. Пункт за пунктом, ячейка за ячейкой постепенно выплетая сеть интриг, поправок и воздействий. В завершенном состоянии способную привести к желанному результату: «всех» накрыть, захватить и «стереть с лика Вселенной».

Вполне допустимо, что для подстраховки на Зоны охотится кто-то еще. Другой или другие сталкеры «особого назначения», призванные исполнять то же, чем занят он. Однако рассчитывать и надеяться на успехи дублирующего «оперативника» – провалу миссии подобно. Это знание лишнее. Оно абсолютно не способствует профессиональному боевому сосредоточению…

Итак, в нереально далекий даже для него, обладающего особыми возможностями, Трот… а Трот ли?.. финальных годов двадцать первого столетия он все-таки проник. Дальше на пути встала другая проблема: ключевая для всех параллельных реальностей Зона этого периода оказалась не просто непредсказуемо меняющейся прямо на глазах, привычно нестабильной, какою ОНА всегда и была.

Теперь ЕЕ «колбасило» по полной программе, «не по-детски»!

Трот вразнос пошел…

Монстры сейчас гораздо чаще напоминали уже не просто уродливых, перелицованных из оригинальных существ мутантов, а оживших сюрреалистичных чудовищ из разнузданных галлюцинаций. Изменки то пропадали вовсе, не доставляя неприятностей на больших фрагментах, то буквально заполоняли территорию и доставляли столько проблем, сколько не доставляли монстры.

Местность трансформировалась хаотично, пространство тасовалось секционно, и в этой перманентной сумятице не то что найти необходимое, о чем имелась предварительная информация, но даже просто сохранить рассудок здравым оказалось более чем непросто.

Но постепенно выяснилось, что в Зоне, где осталось страшно мало по сравнению с прошлыми периодами сталкеров, окружающая среда обитания «научилась» настраиваться на четко сформулированные сигналы разума. Подчиняться указующему влиянию каждого живого существа, способного моделировать желаемое и детально прописать «изменения» параметров материи и физических свойств.

Каждый разумный для сегодняшнего Трота буквально превратился в ходячую изменку!

«Суперневерного»!

То, что не было правилом для прошлого, стало нормой сейчас. Сталкер раньше не использовал сверхвозможности для прямых воздействий, для маскировки прикидывался таким же, как все, чтобы не выделиться и не попасться на прицел… Теперь же ему пришлось срочно их использовать, чтобы не выделяться, быть как все… здесь и сейчас.

Стоило привести в порядок свой ошеломленный поначалу разум, собрать волю в кулак, как «беспорядочно живущая» действительность начала понемногу устаканиваться, стабилизироваться… В этом и был главный итог трансформации Зоны: внешнее в НЕЙ стало отражением внутреннего в гораздо большей степени, чем в каких-либо других эпохах ЕЕ существования с изначальной даты возникновения на Земле в качестве чужеродной сверхсущности.

Поэтому если человеку немедленно требовалась, скажем, пища, он вскорости находил требуемое, пускай и не без труда и порой не запросто. Если он допускал сомнение или неуверенность – отбрасывались тени страха, и этими эманациями к нему приманивались монстры. Если чувствовал отчаяние – сразу же терял правильную дорогу, рельеф вокруг перестраивался, как огромная многомерная декорация. Если ощущал сексуальное желание – сразу же получал соблазнительную возможность, являлся ИО, бесподобный, редкостный, например, «поцелуй Венеры», способный материализовать на короткое время любую фантазию, но чтобы достать его и взять в руки, нужно было всерьез, наудачу, рискнуть жизнью.

И так далее.

Проникший в «будущее сейчас» разведчик-диверсант знал, что у Зоны нынче есть свой Главный Герой, другой сталкер, который обречен «испить ее до дна». Ему же, многоликому шпиону, доведется пробыть лишь эпизодическую командировку. Большая часть его миссии протекала в иных, более стабильных реальностях Трота, хотя в разные варианты доводилось попадать, и некий усредненный стандарт он поостерегся бы определять. Это же Зона Посещения, а не парк развлечений.

Итак, он целенаправленно настроился на лабиринт и неотступно держал его в голове, как идею-фикс, пока Зона-головоломка наконец не поддалась и не преподнесла ему разгадку. Наконец пропустив в ту самую локацию, выполненную в древнеэкзотическом стиле.

В лабиринт-то он попал, вход распахнулся, как будто только его и ждал. А вот найти, за чем пришел… Внутри позабытого города течение персонального времени останавливалось. Попадавшие в него прекращали стареть, пока не выбирались обратно. Если выбирались. При этом в субъективном ощущении для них так же текли секунды, часы и годы (кому сколько повезет пробыть внутри!), но когда они выходили обратно, во внешней окружающей реальности с момента их поглощения лабиринтом секундная стрелка на часах сдвигалась единственный раз.

Возвращались они в следующее после ухода мгновение. Такой себе прыжок через секунду…

И вокруг ничего не успевало измениться. То еще Чудо Зоны.

Каково человеку, который вмиг, в секундном «прыжке», психологически постарел на тридцать лет, вернувшись, продолжать дальше жить в тех же минутах и часах жизни, предстоявших ему, не протомившемуся десятилетия в лабиринте?.. И возможно ли вообще жить, сознавая, что выкинул на иллюзорные блуждания в лабиринте столько лет своей настоящей судьбы?

Но сталкеру было крайне необходимо сюда войти. Никак не миновать.

К тому же у сверхсущества особого назначения имелся несомненный бонус – организм, процессы биологического износа в котором не текли потоком, а как бы застыли в стоячем омуте до поры, и так должно быть, пока длится ходка; что с ним будет после… узнается после, если после – будет.

Изнутри в лабиринте ничего особенного, лабиринт как лабиринт. Каменные стены, длинные (или короткие) широкие (или узкие) коридоры, непонятные и понятные иероглифы и символы повсюду, кое-где даже надписи на русском матерном, иногда открывающиеся дверные проемы в подобия комнат, каменные же высокие (низкие) потолки, однако не везде… Там, где потолки (полы) исчезали, можно было перебраться на ярус выше (ниже), только без гарантии, что, взобравшись на два этажа повыше, не вернешься на тот же ярус, с которого начинал лезть.

Лабиринт выглядел настолько безумно, что даже у Странника, готового ко всяким фокусам, голова пошла кругом. Некоторые фрагменты были полностью зеркальными. Сталкер хотел было попробовать выстрелить в зеркало, но своевременно догадался, что разрушит и свое отражение. А это вполне могло убить и его не понарошку. По извращенным, но безотказным закономерностям «эволюционировавшей» Зоны. К тому же наносить вред лабиринту всерьез не хотелось.

В чужой монастырь со своим уставом не приходят. Шальная мыслишка «выстрелить в отражение» объяснялась скорее чисто праздным любопытством… нервишки надо бы успокоить!

И он принялся структурировать мышление. Чтобы пройти лабиринт, взял за основу простое предположение.

Даже если схема коридоров постоянно меняется, все равно должна быть, пусть и невероятно сложная, но некая закономерность, по которой перемены происходят. Точный расчет уже спасал Странника в ситуациях, где интуиция давала сбои.

Поэтому сталкер поступил системно. Сначала он шел неотрывно прямо, на всех развилках неизменно выбирая самый-самый прямой из путей. И заносил в толстую, необъятную тетрадь (найденную тут же, в Зоне, «подстраивавшейся» под запросы своего постояльца, еще по дороге к лабиринту) эти развилки и встречные приметы. Пока не уткнулся в тупик.

Потом – долгое следование назад, прямо. Тоже до тупика, то есть до условного «начала» лабиринта, которое, естественно, уже не было тем началом, из которого он пришел. Снова полная фиксация всех перипетий.

Если прямой дороги не получалось – бросал жребий и шел в каком-нибудь из других направлений, пока не открывался проход. Возвратившись назад до упора, проделывал то же самое с правым и левым направлениями.

Изначально он старался держаться одного яруса по горизонтали, но встречающиеся на пути области ИФП порой вынуждали обходить повыше или пониже. Он рисовал отдельно верхние и нижние ярусы и потом пытался сопоставлять, стремясь вычленить эту эфемерную, неуловимую закономерность… И спустя показавшееся ему вечностью время в пути у него начало формироваться ощущение, что она, закономерность, действительно есть.

Он еще не подобрался к ее вычислению даже и близко, но уже ощущал, что ответ у задачи существует. Однако расчеты предстояли такие долгие, что на них требовалась действительно вечность.

И он был готов считать. Не зря же избран для Миссии. И уж что-что, а вести расчеты ему не привыкать.

Но – настолько запредельные расчеты?..

Иногда он обреченно махал на все рукой и на долгие беззаботные недели запихивал тетрадь подальше в рюкзак, забывая все, что успел понять, посчитать, отбрасывая теорию и шагая тупо наобум, и в этом счастье слепого выбора к нему приходило облегчение после нечеловеческих мучений. «Клад, который ты ищешь, не лежит там, где ты копаешь»?.. Для того и тетрадь понадобилась, чтобы потом восстанавливаться после релаксирующего забытья.

Раз в вечность ему встречались другие люди, тоже бродящие по лабиринту. Локация возникла, еще когда в Зоне не совсем уж перевелись все сталкеры, но к тому моменту их оставалось немного. Некоторые умудрились попасть в лабиринт. При этом каждый, если находил выход, оказывался за пределами почти тогда же, когда ушел. Бывали и бродяги, исхитрившиеся попасть в лабиринт безвременья из другой эпохи и даже Зоны.

Знал бы Странник такой путь, не тратил бы время, чтобы пробиваться напрямую. Многие, кого он встречал, настолько запутались в поисках выхода, что уже забыли, кто они и что, собственно, ищут, просто по инерции продолжали плутать.

Странник испытывал к потерянным коллегам жалость, но помочь им ничем не мог. Разве что пристрелить, но всегда останавливало воспоминание, что существует хотя бы крохотная возможность: на следующем повороте для этого человека откроется заветный выход. Тот, к которому он и шел, переступив вход в лабиринт…

И вновь, после бездумных каникул, возвращался идущий к подсчетам, вспоминая то, что уже вылетело из головы, заново погружаясь во все, что, казалось бы, уже отброшено навсегда. Раз за разом начинал он с ноля. Веря, что реальна она, реальна, эта возможность ориентироваться, тайная система, по которой устроен лабиринт.

И вдруг – нашел!

Отыскался центр лабиринта, та самая Тайная Комната, которую ему нужно было найти, чтобы в ней побывать. Побывал. Комната сделала его другим. Он еще не понял, что же в нем изменилось, но если раньше был одарен божественной искрой, то теперь стал факелом; если раньше был крутейшим из крутых сталкеров, то теперь стал кем-то еще более крутым, чем сталкер; если раньше стоял у подножия Олимпа, то теперь вознесся на вершину; если раньше был лишь приближен к небожителям, то теперь полноправно стал одним из… Но главным было не это.

Главным был все же свершившийся факт: он побывал там, куда стремился.

Отметился в важнейшем пункте.

И теперь предстояло искать обратный путь. И потратить на поиск еще сотню бесконечностей. Встречавшимся по дороге другим идущим было проще – они хотя бы искали просто выход, о котором мечтали, им не нужно было сначала забираться в самое сердце лабиринта.

«Нить Ариадны» помогала! Исправно придавал сил чарующий амулет-ИО, оставленный в подарок Сатаной, женщиной-сталкершей, повстречавшейся на бесчисленных поворотах локации.

Она вывернула ему навстречу из-за поворота; они вместе побыли какое-то время, мужчина и женщина ведь не могли просто так мимо друг дружки пройти, даже не познакомившись поближе… И Странник заподозрил, что она тоже имеет отношение к задаче, которую он решал. Хотя это могла быть просто шутка, слетевшая с ее уст: «Мы шли встречными курсами, но наши ходки параллельны…»

Уйдя дальше, он с теплом и благодарностью вспоминал коллегу, встреченную в лабиринте случайно… случайно ли?..

И снова – путь, путь, путь, шаги, шаги, шаги, шаги, повороты, повороты, повороты, числа, числа, числа, мысли, мысли, мысли, воспоминания, воспоминания, воспоминания, грезы, грезы, грезы, свет-тьма, сон-день, изменка-пустота, вперед-назад, люди-слова… Танец.

И он выбрался, чудом выбрался. Когда уже показалось, что надежды больше не осталось, силы иссякли, и Странник близок к тому, чтобы опустить руки… За следующим поворотом случайно обнаружился выход.

Вот так, незамысловато и просто: открылся очередной проем в каменной стене, но вел он… не в другой отрезок пути, стиснутый стенами, полом и потолком, а выводил к свободному от стен пространству.

Сталкер решил, что это иллюзия угасающего сознания. Как Малаки Констант увидел перед смертью своего друга, который прилетел, чтобы забрать его на космическом корабле в Рай… Так и он, доведенный до окончательного тупика, увидел иллюзию заветной мечты… Но выход оказался подлинным. Расчеты и в этот раз так и не были доведены до конца, все решило банальное везение.

Поцелуй Леди Удачи, которого иногда так не хватает, когда он необходим… Вот и сейчас удачный случай ждал-ждал, а потом в самый неожиданный момент решил сделать приятный сюрприз. Спасительный сюрприз, иначе не сказать!

Если только не предположить, что странствующий Воин на самом деле умер или навсегда утратил рассудок в лабиринте, а все это – его посмертные сны или бредовые видения. Хотя ощущалось по-настоящему. Травка зеленела, на ней еще блестела утренняя роса, солнышко ярко светило в глаза. Небо – синяя эмаль, на ней несколько кудрявых белых облачков. И если бы не жирная мерцающая радужными всполохами изменка посредине поляны, неопытному постороннему наблюдателю можно было даже решить, что здесь и не Зона вовсе!..

Но за выходом открылась ОНА самая, куда ж от НЕЕ денешься.

Сталкер чувствовал всепроникающее присутствие физически, напрямую нервами, минуя кожу… Он совершил сосредоточенное мысленное усилие – и раздутое веретено изменки нехотя, «со скрипом» сдвинулось с дороги, отплыло с центра поляны.

Сталкер шагнул вперед и покинул лабиринт.

Шаг за шагом отдаляясь, брел вперед, подальше. Зверски измученный, морально и ментально искалеченный, все же считал важным пройти эти первые шаги. Руины города остались позади. Он больше не вернется к ним никогда.

Вот теперь Странник опустился, нет, рухнул на траву.

Привал!

Заслужил.

С возвращением, брат!

Таинственная, призрачная Комната исполнения… была она или нет?.. запрятанная в глубине лабиринта, помимо того, что идущий сумел добавить ее в список ключевых пунктов, одарила его ранее недоступными свойствами. Впрочем, пока еще после «одарила» стоило ставить знак вопроса. Поможет ли ему визит в Комнату суметь «замаскированно» использовать Силы в полную мощь?

Силы, которыми раньше он мог пользоваться разве что в бета-версии или совсем не пользоваться, чтобы не «засветиться»…

А ради чего еще он поперся бы в запредельный вселенноподобный лабиринт?! Рискуя застрять в безвременье и в результате не исполнить доверенное ему боевое задание.

Сверхвосприятие, «прием» чужеродных энергий и волн у любого человека, идущего по Зоне дольше, чем первую ходку, в той или иной степени возникает. А вот способность «сверхвоздействовать», вести ответную «передачу» – не есть правило и может привлечь внимание.

ОНА – «услышит».

Сразу или с задержкой, в зависимости от силы воздействия на реальность. Может и не обратить внимание, если передача случилась совсем слабенькой, «фоновой». Человек же, к примеру, не обращает внимания на фоновый писк комара, пока тот не подлетит внаглую ближе к уху.

Ему же, выполняя задание, постоянно требовалось «подлетать» вплотную и что-то с НЕЮ вытворять. Для эффективного достижения результата необходимо толкать, пинать, тыкать, поворачивать, стучать, тянуть, щипать, дергать, кусать, хлопать, бить… а нельзя!

Вот почему его Миссия неимоверно осложнялась: он не мог с достаточной силой ударять или колоть в необходимых точках. Ему оставалось лишь приближаться к вероятным ключевым пунктам и этак легонько касаться, даже не подталкивая, а просто не позволяя в моменты выбора событиям развиться по варианту, нежелательному для конечной Цели.

…Ходка возобновляется

Все на одного…

…Вот это отправочка из пункта «А» с намерением переместиться в пункт «Б»!

Перешел так перешел.

«Б» оказалось не где-нибудь в Троте и даже не в окрестных регионах, а в самых что ни на есть… Соединенных Штатах Америки.

Ничто не предвещало сюрприза.

«А» был, как обычно, очередным порталом перехода. Уход приключился аварийным. В затылок дышали охотники, землю за спиной уже кусали автоматные очереди, и он намеревался улизнуть в своем фирменном стиле – в самый последний момент. Прыгнуть в «телепорт», активный в ограниченном промежутке времени в конкретной, одному ему известной точке пространства… Одному, если все же не допускать существования других хроносталкеров. Но преследователи-загонщики точно ими не являлись.

Иногда активизирующийся портал вообще мог быть неразличим невооруженным глазом и воспринимался только седьмым (или «сто седьмым») «органом» сверхвосприятия – для краткости именуемым сталкерской чуйкой. Если, конечно, она специально затачивалась под обнаружение таких проходов. Те же, кто обладал обычной чуйкой или вообще не знал о существовании подобных искажений земной природы, видели лишь стандартный «прозрачный» фрагмент местности.

Никакими внешними признаками изменка себя могла не выдавать. Вот как эта.

Когда Странник шагнул, для всех, кто его видел в этот момент, он сделал обычный шаг вперед. А следующего шага не увидели – он просто взял и пропал из виду. Одномоментно.

Естественно, последовать за ним ошарашенные преследователи вряд ли решились бы!

Даже если бы портал существовал дольше, чем считаные секунды, после активности вновь превращаясь на этом месте в действительно обычный участок пространства. Ну или измененного пространства, занятого какой-то другой изменкой, с привычными характеристиками.

Разумные существа в локальные искажения неизвестной им разновидности с ходу не лезут и не прыгают. А неразумные долго не существуют, далеко не зайдут.

Итак, беглец пропал. Смылся от преследователей.

Но…

«Что-то пошло не по плану».

Не по его плану явно, ибо вместо следующего временного периода и зонной локации, значившихся у него «в очереди» пунктов, он вылетел куда-то за пределы Трота и внезапно очутился… посреди скудно освещенной улицы ночью в каком-то городе.

Нормальном городе, населенном живыми людьми.

Он сразу ощутил, что здесь не Зона, даже не по общей картине окружающего мира. Не хватало чего-то в атмосфере, деталях пейзажа, в красках и полутонах… Сталкер набрал в грудь побольше воздуха и с ужасом, не почувствовав до боли знакомого запаха, убедился в правоте первого впечатления. Хотелось громко материться! Нельзя, брат, нельзя. Дышать глубже для успокоения, не паниковать, думать, думать…

– Ошибка в координатных данных? Но где? – пробормотал он. – Или сбой системы… какая-то разовая погрешность в механизме перемещения через пространственно-временной континуум Трота? Хочется верить. Главное, чтобы это не был незапланированный финал миссии… Рано, бли-ин, рано… Мля, етить-колотить!

Все-таки не удержался, выматерился.

Категорически не хотелось верить, что его выбросило на фиг из Зоны. Но сознание уже принимало реальность… Однако возникал недоуменный вопрос: какого ляда было выпихивать его вон совершенно раздетым?.. Сейчас нагое, испещренное шрамами пройденного пути мужское тело не прикрывалось ни единой ниточкой, ни единым клочком. Что уж говорить о верном незаменимом оружии!.. Странник почувствовал себя, как старик у разбитого корыта из сказки о неправильных желаниях.

Очень даже сталкерской истории, между прочим. С говорящим монстром из моря, с возможностью исполнения, с заполученным хабаром и с закономерно проистекающим апофеозом…

Вечная классика актуальна, блин горелый!

– Мне нужна твоя одежда! – пафосно, намеренно иронизируя сам над собой (чтобы нервишки укротить), заявил он первому встречному то ли бомжу, выглядящему как хиппи, то ли хиппарю, смотревшемуся как бомж.

В настолько идентичных обстоятельствах просто невозможно было не удержаться, чтобы не скопировать легендарного Терминатора. Если разобраться, выполнявшего очень даже похожую миссию…

Повезло еще, что ночь кругом! И что улица не какая-нибудь центральная. И ни одного полицейского поблизости. Можно без проблем раздобыть чужую одежду… Бомжехиппи отсылку к легендарному фильму не оценил, пришлось его выключить как можно мягче, ведь он-то не виноват, что попался по пути. А что делать-то? Хочешь идти – умей вертеться.

Единственная загвоздочка. Ладно еще, что само по себе облачаться в одеяние люмпена, не утруждавшегося гигиеной и регулярным мытьем, занятие не слишком вдохновляющее… Но касаться пахом этой одежонки, потому что на теле нет даже собственных трусов…

– Какие только виды испытаний не выпадают на мою долю! – Странник ухмыльнулся. – Лабиринт одобрительно хлопает по плечу.

Кое-как натянув шмотки, выброшенный вон сталкер поспешил ретироваться с места вынужденного ограбления, по влажной после осадков мостовой ступая уже не босыми ногами. Деловито перебежал улицу, куда-то повернул и оказался на людной аллее.

Вдали, над крышами окрестных домов, виднелись силуэты небоскребов. Вроде даже узнаваемые, однако.

– Итак, что мы имеем, – вслух произнес он, однако подытоживал мысленно.

Первое, город. Второе, судя по выговору людей и характеру инфраструктуры и архитектуры, американский. После нескольких неудачных попыток обратиться к прохожим, которые брезговали общаться с сомнительного вида субъектом, бродяге все же удалось узнать, что город называется Эмпайр-Бэй.

Хотя с виду натуральный Нью-Йорк! Но пришлось принять реалии этой параллели как данность.

Иметь дело с полицией в планы случайного в этом мире гостя не входило, да и от одежды бомжехиппи тело неожиданно ощущало почти физический дискомфорт. В Зоне ничего такого и в помине не было, там любая грязная тряпка, способная прикрыть и защитить, воспринималась как дар судьбы…

Надо бы срочно разжиться «прикидом» поприличнее, по местным представлениям. Стремно вести себя с ничего не подозревающими, нормальными обитателями Большой земли, как заправский бандит, но ничего лучше этого обескураженному сталкеру, очутившемуся в крайне враждебной среде обитания, в чуждой местности, без денег и документов, в голову упорно не лезло.

В конце концов, лучше всего он умел именно это: выживать в состязании с окружающей средой, обгоняя на жизненной тропе других людей.

Аккуратно, не до смерти оглушив случайно зашедшего в темную подворотню с виду далеко не нищего прохожего, он поменялся с ним одеждой и забрал большую часть наличных денег, чтобы хватило хотя бы на первое время. «На такси домой» он подвернувшейся жертве оставил, как и лохмотья бездомного. Местный уж как-нибудь выкрутится, у себя на родине он, в конце концов, а не «на другой планете».

Затем пришелец добрался пешком в другой район города и там снял номер в дешевой гостинице. Зайдя внутрь, он сразу же отрубился. Усталость и стресс взяли свое. Наутро гость, убедившись, что все приключившееся – не сон, на ходу за несколько долларов перекусил в кафешке рядом и отправился искать работу. Не грабить же прохожих в массовом порядке.

А как по-другому? Чтобы вернуться на родную землю – сначала в здешний аналог России, а потом и в Трот, – понадобятся деньги, немало денег. И чтобы их достать, придется поработать. Не вплавь же океан преодолевать!

Основной проблемой в процессе «найти работу» было отсутствие у нездешнего путника документов и каких-либо мало-мальских социальных связей. При этом имелись и плюсы – например, он знал инглиш. Оказаться в Штатах без знания первейшего международного равнялось бы если не катастрофе, то фактору, очень сильно осложняющему задачу… В итоге благодаря своему красноречию и природной убедительности он сумел устроиться в полулегальном статусе в бар «Звезды и полосы», расположенный в местном черном гетто.

В Троте, кстати, вспомнил Странник, тоже есть бар с похожим названием, там просто «Звезда».

На самом деле это заведение использовалось бандами в качестве прикрытия для торговли наркотиками и оружием, и у белого залетного, который назвался работодателям как Джерри Стрэй, выпала возможность заработать гораздо больше, выполняя некоторые их поручения, не связанные с формальными обязанностями грузчика и вышибалы.

Месяц события развивались относительно ровно.

Джерри спал в подсобке бара, тратя остатки кэша из ограбления и скромный аванс, которого едва хватало на еду. Однако, когда пришло время расчета и хозяин бара должен был заплатить ему номинально причитающееся, а также за все те поручения, которые он выполнял нелегально, выяснилось, что прибыль в этом месяце упала, и поэтому Джерри получит только половину, а с вычетом аванса и того меньше.

Откровенный развод. Джерри молча выполнял все, что ему поручали, хотя содействовать торговле наркотой и прочим вредоносным грешкам не вписывалось в его представления о правильном жизненном пути. Но цель вынуждала не выбирать средства… Пока наркобоссы его не решили кидануть на десерт. Обломайтесь, господа нехорошие!

В скоротечной перестрелке сталкер, прикидывавшийся обычным бродягой, положил всех, кому не повезло находиться в пределах досягаемости, и забрал раз в сто больше, чем ему причиталось, десятки штук баксов. Конечно, после эпической бойни его объявили в розыск, и со следующего утра на каждом столбе в Эмпайр-Бэй висел его фоторобот, но той же ночью он уже покинул пункт «Б».

Точного пункта «В» не наметил; для начала рванул вдоль восточного побережья континента, обращенного к Атлантическому океану. В основном ловил попутные машины, останавливался либо в мотелях, либо в домах добросердечных фермеров и просто обывателей, которые позволяли остаться на ночь за небольшую плату. Трижды его пытались ограбить, и эти инциденты, понятное дело, оборачивались выгодой для Странника – он забирал у преступников оружие, всякие гаджеты, а в третий раз даже мотоциклом подфартило обзавестись.

Передвигаясь дальше на двухколесном «коне», он ехал, пока не закончилось топливо, и заночевал в мотеле при заправочной станции. А когда утром проснулся, вдруг обнаружил, что… находится в совершенно другом отеле. Хотя на календаре в общем зале значилась все та же дата, перемещения во времени не случилось, однако выглядело вокруг все так архаично, словно он лет на триста сместился в прошлое.

Пришлось констатировать, что, пока он спал, произошел еще один сбой системы, и сменилось не время, а реальность. Здесь развитие цивилизации каким-то образом замедлилось, и к рубежу двадцатого и двадцать первого столетий реалии еще оставались на уровне семнадцатого – начала восемнадцатого века…

Сбылось его желание оборвать концы, кардинально скрыться от преследователей, разыскивающих Джерри Бездомного в мире, где реален город Эмпайр-Бэй? Для какой-нибудь иной параллели – вымышленный, являющийся всего лишь частью сеттинга компьютерной игры.

Вселенная многообразна до бесконечности. Все, что кажется выдуманным, нафантазированным в одном мире, обязательно реализовано в другом. Человек просто не способен додуматься ни до чего такого, что не существовало бы где-то, как-то, когда-то еще…

Так Странник перебрался в параллель, где его не искали. Что любопытно, долларовый кэш, экспроприированный им в черном баре, превратился в прямом смысле в звонкую монету – золотую и серебряную. Целый увесистый мешочек. И одежда у него сменилась: к моменту пробуждения он владел вещами, соответствующими уровню эпохи.

Заботливый какой сбой системы, надо же. Спасибо, что еще сказать. Не пришлось снова разбойничать голышом на большой дороге.

Курс тем не менее не изменился. Необходимо добираться туда, где расположен Трот. Если даже Зоны в этой параллели нет совсем, придется убедиться собственными глазами. Хотя сомнительно, что нет. Иначе он бы сюда не переместился.

И это более чем любопытно, между прочим, исследовать, как взаимодействует с инородной отчужденкой человечество, не эволюционировавшее до паровых машин, затем ДВС, электричества, авиации, ядерной энергии, космических кораблей и компьютеров… В принципе можно было бы податься в обратном направлении, на запад, и разыскать местный аналог Ареала Визита, но для Миссии это пока не актуально. Вначале надо бы подчистить все, что нужно, пройти все пункты в Троте. Ключевом, важнейшем из всех плацдарме отчуждения…

И он продолжил движение, направившись к океану, и путь его привел в какую-то гавань, где было пришвартовано несколько рыбацких лодок и один корабль, натуральный парусник, по виду очень сильно не новый, но вполне на плаву, с истертым, едва читаемым названием «Helen». Он только что вернулся из рейса, паруса еще не просохли от океанской влаги.

В то, чем являлось такое название, ироничной аллюзией или непрозрачным намеком из глубин памяти, бродяга решил не вдаваться. Вместе с приобретенными навыками других сталкеров к нему перешли и некоторые воспоминания, незабываемые фрагменты их жизней. Углубляться в личное не стоило. Боли его душе и без того хватает, до фига и больше…

Выброшенный на Большую землю, потерявшийся в ее многоликих дебрях сталкер поднялся по трапу и постучал в дверцу, но в надстройке никто не отозвался. Презрев неприкосновенность частной собственности, он обследовал надпалубные отсеки и затем весь трюм, однако ни единой души на борту не обнаружил. Странно, но факт.

Вероятно, это стало возможным оттого, что парусники это не автомобили, управляться с ними еще уметь надо, и бояться угона не имело смысла, а все достаточно ценное уже выгрузили на берег.

Тогда сталкер отправился в ближайшую припортовую таверну и наткнулся там на шумную компанию моряков.

Как он и подозревал, выяснилось, что они и являлись хозяевами судна. У капитана была длинная седая борода, а половину лица покрывали уродливые шрамы, как будто его пытали. Прозвище он имел характерное: Джек-Зверь.

Странник предложил деньги за доставку на ту сторону Атлантики. Джек отмахнулся от платы, но согласился взять его на борт с условием, что он будет работать вместе со всеми и делать все, что ему велят. Сталкеру ничего не оставалось, кроме как согласиться. Не пассажиром, так членом команды, хорошо, что так.

Он сразу понял, что связался с темными людишками, других вариантов быть не могло, но просто угнать судно не решился бы, так как никогда не ходил в море, не имел опыта обращения с водными средствами передвижения и не умел ориентироваться по морским картам. Имейся хоть сколь-нибудь убедительная вероятность, что возможно самостоятельно добраться на этом корабле до Евразии, его бы ничто не остановило…

Три месяца они скитались по казавшейся бескрайней северной Атлантике. Капитан не потребовал у Странника денег, но зато обязал его служить со всеми наравне. Новичок, которого матросы назвали Сокол, по-черному драил палубу, убирал и поднимал паруса, подавал заряженное оружие во время нападений на другие суда. У пиратов он в команде стал двенадцатым, еще один – и получилась бы чертова дюжина.

В распоряжении у экипажа шхуны «Хелен» имелись разномастные дульные пистолеты, мушкеты и аналогичного уровня ружья, а также четыре восьмифунтовые и две двенадцатифунтовые пушки, не говоря уж о богатом арсенале холодного оружия. Помимо этого наличествовала обширная коллекция флагов разных стран: к судну-жертве легче подобраться, если его экипаж принимает пиратский корабль за соотечественника.

Нападения случались на такие же небольшие суда, с нечастой периодичностью. Как правило, юркая и легкая шхуна за счет своей маневренности и небольшого размера незаметно подходила к жертве на короткое расстояние, а потом вершился беспощадный абордаж различной степени удачливости. Иногда приходилось ввязываться в погоню или в открытое противостояние, но лишь в виде исключения.

Капитан был крайне расчетливым мерзавцем и почти всегда безошибочно определял, на какие корабли стоит нападать, а на какие лучше не разевать жадную пасть.

В интервалах между нападениями пираты добывали пропитание рыбалкой. Сокола, конечно, никто не заставлял собственноручно убивать и участвовать в нападениях, но все преступления ему приходилось лицезреть собственными глазами, и он бы не отказался от возможности стереть эти воспоминания.

Морские разбойники совершенно не гнушались убийствами мирных людей – ни о каком-таком благородстве им отродясь не было ведомо. Они убивали, чтобы убивать. Пленных женщин пускали по кругу, а потом выбрасывали за борт.

Странник каждый день сдерживался, чтобы не сорваться и не расправиться с моральными уродами. Он стирал кровь с палубы, выкидывал объедки, чистил оружие, докладывал капитану обстановку на горизонте и так далее. Все это делалось ради Цели. Ему приходилось питаться за общим столом вместе со всеми и даже улыбаться капитану.

Ничего не поделаешь; стоило возникнуть ощутимому недопониманию, и его в два счета попытались бы отправить за борт. Это не гангстеры локального пошиба, а матерые, профессиональные головорезы. Хотел Сокол того или нет, но ему пришлось втираться в доверие, становиться частью команды, принимать участие в азартных развлечениях и попойках. Но в душе он все это время накапливал ярость.

Этот рейд для него стал неожиданным, не похожим на то, что случалось раньше, испытанием силы воли. Серьезнейшим экзаменом. Монстры Зон зачастую бледнели перед монстрами Большой земли. А он об этом как-то позабывать начал… Вспомнил.

За месяцы плавания они потеряли трех членов команды, успешно ограбили одиннадцать судов и пережили несколько крупных штормов. Одного из трех потерянных просто смыло за борт во время бури. Перед лицом кошмарного буйства природных стихий вся команда особенно сплачивалась, и даже сталкер начинал ощущать некую вынужденную, недолгосрочную внутреннюю близость с ними.

Он мог бы захватить корабль, убить капитана и вынудить экипаж, бросив разбой, следовать нужным ему курсом, но гарантии, что рейс закончится там, где нужно, не было. И по пути могло случиться всякое. Захваченные корабли нередко отбиваются обратно.

И наконец свершилось! Капитан Джек не обманул, выполнил свою часть уговора. Шхуна причалила в отдаленном ирландском городишке, хозяин гавани которого был в доле с пиратами. Бандиты моря планировали задержаться, набрать двух-трех местных головорезов в качестве пополнения и отправиться обратным курсом. Уповая, как всегда, на чутье капитана и на то, что не попадутся военным кораблям королевского флота…

Сокол же, сойдя на землю, отправился к хозяину порта; он подозревал, и его ожидание оправдалось, что этот тип ничем не лучше пиратов и так же алчен. Он поведал ему, что на пиратской шхуне есть богатая добыча и можно взять не обычный процент за стоянку и снабжение, а весь куш целиком. В обмен на это Сокол просил содействия в отправке дальше на восток.

Барыга принял условие. За время плавания Соколу не составило труда досконально изучить слабые места капитана пиратов и его сподручных. И вот наступил момент отмщения! Джека-Зверя Сокол убивал долго и мучительно, заставив отморозка, в натуре зверя, раскаяться во всех его деяниях. Пираты, после столь многих совместных передряг, всерьез не ожидали от Сокола удара в спину, а зря. Он сознавал, что поступает грязно, но им двигали вполне человеколюбивые побуждения.

Большую часть награбленного пиратами он, как и обещал, отдал хозяину порта. Оставшиеся средства были потрачены на то, чтобы нанять судно, которое доставит его через Ла-Манш, Северное море и Балтику в Санкт-Петербург или что там в этой параллели за него…

Возвратиться получилось гораздо проще, чем предполагалось.

В первое же утро на борту ирландского парусника сталкер проснулся… не на допотопном суденышке с парусиновым движителем.

Открыл глаза он в каюте вполне современного, так сказать, и комфортабельного круизного лайнера. Если это снова сбой системы, то сюрприз очень кстати: утомили его «стародавние» людишки. Вообще нормальное человечество утомило при ближайшем контакте – что ни говори, поотвык он от Большой земли и ее обитателей.

И видимо, неспроста получил красноречивое напоминание, какие они в массе своей. Те, ради чьего спасения он мечется по временам, мирам и пунктам…

Из Питера, бывшего Ленинграда, он отправился дальше на поезде… Колеса мерно постукивали, отсчитывая километры пути, ведущего к возвращению в Трот. Конец любого пути есть лишь начало нового… Непролазные чащобы, глухие села, запутанные дороги. И вот нанятый в качестве такси джип уже высаживает Сталкера на бетонном пятачке перед воротами в Зону. Он прибыл. Чтобы исправить ошибку.

Уж он-то был в курсе, что порой сталкеров, попадающих под Захват, неодолимая тяга не всасывает в эпицентральный Колодец бесследно, а куда-нибудь зашвыривает. Спасибо, что не в Антарктиду, например.

Ох, до чего же сталкер утомился от этих нормальных людишек. Отдохнуть бы! Взять да зашхериться в какую-нибудь локацию, где…

* * *

…Казалось, она шла, почти не касаясь босыми ногами земли.

Она – долгожданный ангел! Он сразу это понял. Над зеленой холмистой долиной хрупкой птицей разносилась мелодия ее свирели… Пой, как в последний раз, пой всей душой, одинокая маленькая пастушка, пой!

Только лишь разглядев ее хрупкую фигурку вдалеке и заслышав первые звуки музыки, он уже догадался, что она прекрасна.

Путник неспешно, но уверенно ехал на грациозном атласно-голубом коне под огромным неохватным небом. Оттуда, сверху, во всю ширь светило яркое утреннее солнце, приятно припекая ему лицо. Странник был облачен в нетипичную походную одежду: умеющий изменять окрас, подстраиваясь под окружающую среду, особый маскировочный комбинезон, преподнесенный ему в качестве подарка Великим Белым Ханом мира Ст 99 – пункта, пройденного ранее.

Она спускалась по склону холма, прохладная роса омывала ее ступни, когда они скользили по траве. Впереди семенило черно-белое стадо овечек – половина дымно-черных, остальные белоснежные. Белые походили на облака, спустившиеся с неба, которых там как раз и не хватало. Только безоглядная синь во все стороны, бесконечно-нескончаемый космос.

Мелодия напоминала теплый летний ветер, такой окатывает с головы до ног и дружески треплет ворот куртки или плаща. Пастушка была тоненькой, как лучик света. Он спрыгнул на землю, остановив коня, и застыл, не решаясь подойти к ней, впрочем, она сама спускалась к нему. Отняв свирель от уст, тоже остановилась в пяти шагах от него. Белое одеяние, прикрывавшее легкую фигурку, контрастировало с темными глазами цвета звездной ночи. Звездной – потому что в них блестел огонь.

Он наконец-то подошел к ней и аккуратно взял ее ладонь. Его рука была горячей, и девичьей руке передался огонь мужчины, и в этот момент между ними родилась Небесная Связь.

– Здравствуй, обворожительный незнакомец! – сказала она.

– Привет, привет, Маленькая Принцесса! – улыбаясь, ответил он, в этот момент совершенно утрачивая ощущение реальности происходящего.

– Пойдем со мной, мы напоим твоего коня, ты зайдешь ко мне в гости на отдых и трапезу, и заодно побеседуем.

Пастушка жила в крохотном, как и положено Маленькой Принцессе, одноэтажном домике, но уютном и светлом, как настоящий дворец. Странник задержался там надолго. Намного дольше, чем мог предположить до момента, когда разглядел фигурку и услышал звук игры на свирели.

Пастушку звали Элен. Эли… И не могло быть иначе. Он вспомнил, что в эллинском имя Елена значило избранная, особенная, а также светлая, сияющая и соотносилось с понятиями «солнечный луч» или «солнечный свет», и являлось оно, по сути, производным от имени Гелиоса, бога Солнца…

Она, как и обещала, угостила путника распрекрасными яствами, напоила вином. Фоккарийский виноград, который был основой напитка, носил пикантный насыщенный вкус. Несмотря на похвальную устойчивость даже к весьма крепким напиткам, тут у бродяги сразу возникло приятное легкое ощущение, словно бабочки закружили вокруг его головы.

Пастушка пила вместе с ним, и вскоре она рассказывала про свою жизнь, про то, чем солнце на закате отличается от солнца на рассвете, про то, когда лучше стричь овец, про своего брата, который был разбойником. А Странник, который назвался пастушке именем Всеслав, рассказал ей, как прилетел в этот мир на воздушном шаре, которым правили трое друзей-исследователей: Дима – остроумный блондин, Сергей – эрудированный шатен и Константин – обаятельный рыжий^[4].

Затем рассказал, как однажды очутился в бесконечном лабиринте и там встретился с девушкой. Ай, удивительно похожей на нее, Эли! Встреченная подарила ему на память амулет. Этот амулет Всеслав, в свою очередь, передал пастушке, тоже на память, только теперь – о себе.

…Пастушка вставала очень рано, когда через утренний молочный туман только-только начинали пробиваться первые ласточки солнечных лучей, – ей нужно было выводить на выпас овец. Всеслав же спал допоздна, порой до обеда, и наоборот, когда с приходом ночной мглы утомленная Эли засыпала в его объятиях на ложе из мягкого сена, он еще долго, часами, глядел на звезды, рассматривая незнакомые созвездия.

Днем он помогал ей по хозяйству, в свободное время они пили вино, любили другу дружку, веселились, пели песни, болтали. Блуждали по лесам, пробирались через болота, залезали на высокие-высокие деревья, один раз видели даже море. Когда лил дождь, они носились под струями, а однажды ночью увидели падающую звезду и одновременно загадали желание: всегда-всегда быть вместе… Один день, девятнадцатое число девятнадцатого месяца, застыл в памяти Всеслава навечно. Они бегали по лугам, дурачились и смеялись, лежали, взявшись за руки, посреди многочисленных цветов, растущих вокруг, и наслаждались красотой мироздания, а ночью уснули на крыше.

Лето в этом мире длилось не девяносто два дня, как во всех параллельных мирах под общим названием Земля, что тоже довольно много, а целых пятьсот дней. Но вот листья неизбежно начали опадать, птицы стали покидать насиженные места, цветы – увядать. Повеяло осенью. Вот и лето прошло, словно и не бывало… На пригреве тепло, только этого мало… И Всеслав почувствовал – конец.

Как-то ночью, во сне, он явственно услышал голос:

«Тебе пора возвращаться… Ты сбился с пути… Я жду тебя… Иди ко мне… Ты нужен…»

Этот Зов был завораживающим и пугающим одновременно.

ОНА звала его.

Та, чье имя ЗОНА. Или Судьба, как угодно.

Он давно уже думал, что видения о НЕЙ лишь далекий сон, но теперь вспомнил, что ОНА реально существует.

И ему пора, он ничего не мог поделать, не мог не откликнуться на призыв. Сейчас сама его сущность вела его в дорогу. Он не мог ЕЙ возражать. Собственной душе не возразишь…

И вот он ушел в осенний день. Оседлал своего коня, на котором, пока жил у Эли, бывало, носился просто так, в беспроглядную даль, веселясь и резвясь, чтобы животное не теряло форму. Маленькая Принцесса вышла к нему, он неотрывно смотрел на нее.

В его глазах не было ни страха, ни грусти, ни радости. В них застыла вечность. А напротив нее – расстилалась звездная ночь. Он спустился и обнял Эли… Навсегда заключая в себя эту ночь. Потом отступил, положил руку на холку коня…

– Прощай навсегда! – сказал он ей. Правду.

– Встретимся!!! – отчаянно воскликнула она.

«…Бессмертны все, бессмертно все, не надо бояться смерти… Есть только явь и свет; ни тьмы, ни смерти нет на этом свете…»

Всеслав, не медля больше ни секунды, вскочил на коня и поскакал на горизонт. К зыбкой линии между земной и небесной, горизонтальной и вертикальной плоскостями, образующими вместе нереальное, фантасмагорическое пространство Бесконечной Лестницы^[5].

Странник знал, что Зов настолько непреодолим, что в виде исключения именно он найдет тропу, сумеет подняться.

Избавившись от наваждения, оставит позади и этот пункт. Локацию, в которую пришел, чтобы отстраниться от Большой земли и ее обитателей. Чтобы не утратить желания воевать во имя их спасения.

И попал в испытание счастьем, попытку остановить сталкера материализацией мечты о жизни наедине с любимой в сказочном домике. Какие только варианты миров не открываются там, куда можно дошагать по лестнице, на которой с каждой ступенью все и вся углубляется вдвое и так бессчетное количество уровней слоистого мироздания…

* * *

Сталкер опомнился и начал подъем. На Бесконечной Лестнице существовал свой предел углубления, после которого возвращение становилось либо невозможным, либо отнимало слишком много персонального времени. Непозволительно много.

В некоторых посещенных мирах Странник с удовольствием задержался бы навсегда или до тех пор, пока не надоест. Но ступил он на Лестницу не просто так, ради любопытства, а потому что этого требовали действия в рамках Миссии. Бесконечная Лестница тоже являлась частью Зоны, и в ней присутствовало немалое количество ключевых узлов, которые сталкер обязан был пройти.

Предел невозвращения находился глубже или выше в зависимости от индивидуальных особенностей каждого ступающего. От того, насколько долго он сможет не забыть, что есть Верхний, Исходный мир, не покориться очарованию несметного многообразия, успешно преодолевать встречные смертельно опасные преграды. Как правило, все, кто уходил по Бесконечной Лестнице, обратно не возвращались. Потому что незачем было. Когда пройдена грань, отделяющая базовый мир от немереного числа других, когда из «лягушатника» переходишь в полноценный бассейн – вернуться назад, в рамки, мало кто захочет.

Понадобится ну о-очень веская причина, чтобы…

Сталкер не достиг собственного предела, но даже он на какой-то из ступеней практически забылся. Готов был проиграть, замер на волоске от того, чтобы отринуть возможность вернуться.

Но вспомнил ЗАЧЕМ и отшатнулся от грани безвозвратности.

Теперь он с новыми силами рвался наверх. Плыл воздушным пузырьком к поверхности сочного коктейля, составными ингредиентами которого были МИРЫ – МИРЫ обширные и невообразимые.

Одни прекрасные, завораживающие: например, мир, целиком построенный изо льда, напоминающий ледовый городок, который ставят под новогодние праздники на центральных площадях каменных городов, только нереально огромный.

Странник дал ему адекватное название Хрустальный Дворец. Другие миры – уродливые, отталкивающие, например, Помойная яма, широкомасштабная зловонная свалка, местами напоминающая зонную локацию Венера.

Каких только сооружений из мусора там не встретилось! Населяли этот мир разумные крысы ростом по пояс человеку, их кланы вечно воевали между собой. Все как у людей в общем-то.

Ко всему, до чего человек способен додуматься, может привести нисхождение по Бесконечной Лестнице. Выше или глубже, все там…

Некоторые миры суперагрессивны к вторженцам извне.

Как, например, Эвер-Грин, представлявший собой сплошные непроходимые джунгли. Здесь присутствовали и ожившие растения, и змеи исполинских размеров, и колонии муравьев-истребителей, и ядовитые столапые пауки, и смертоносные хищные цветы. И лишь на самом верхнем ярусе этого мира, на лианах, протянутых меж крон на головокружительной высоте, жили люди… точнее, их «озелененные» версии. Они здесь достигли полной гармонии с природой, общались друг с другом ментальными импульсами. Цвет их кожи был зеленым, тело покрывали побеги и листья.

Представители этой цивилизации даже могли вступать в сексуальную связь с растениями. Кровь у «хомо гринус» в жилах текла тоже зеленая, в чем Странник убедился воочию. Повезло ему, что в этот мир он попал в экзоскелете и с антигравитационным ранцем за плечами… Не то дальше пары сотен метров не протянул бы. Через такой ад только в скафандре и прорываться!

Попался по пути и прямо-таки каноничный Ад, в том стиле, каким его живописали Данте и верующие христиане. Черти, котлы, многозубые вилы, все как полагается. Варили и жарили они тех, кто в этот мир к своему несчастью попал. Круги – как и в Троте, только больше числом. По этому миру Сталкер прошелся красиво! Апофеозом разбомбил дворец Владыки из ракетной установки, принудив верховного дьявола и его ближайшую свиту срочно отваливать в дальние северные пустоши.

Кроме этаких суровых миров, были и вполне дружелюбные. Например, один напоминал лунную поверхность – такую, какой ее могли бы видеть космонавты. Желтое неровное пространство, испещренное кратерами, а наверху – звездная ночь, в этом мире не было дня. Жили здесь в общем-то люди. Всю механическую работу за них выполняли роботы, а их хозяева были поголовно поэтами, музыкантами, художниками, артистами, кулинарами, арома-гуру, а то и сразу всем этим, и непрестанно соревновались в своем мастерстве.

Странник чуть не сошел с ума, проведя сутки в этом мире, получилось похлеще джунглей. Хорошо хоть, мимо проходила тройка коллег, Шествующих-По-Ступеням; показали, где уход.

Был мир, где существовали маги, умеющие творить заклинания, левитировать, материализовывать предметы «из ниоткуда», выстреливать из пальцев энергетическими импульсами – с большей или меньшей степенью силы, в зависимости от способностей каждого конкретного индивидуума. Но кроме них, существовали и обычные люди, ничем таким не обладающие. И две стороны вели между собой войну не на жизнь, а на смерть.

Сталкер принял сторону обычных людей, хотя фактически по своим способностям относился больше к магам, и помог стороне, которая была ему ближе, значительно отыграть позиции.

А вот в другом предельно жутком мирке числился только один постоянный обитатель. Гениальный изобретатель, который окружил себя несметно разнообразными городами, где все – улицы, дома, природу – заполняли не живые люди, а куклы. Да и «природа» была синтетической на самом деле. Но вся эта фальшь настолько детально повторяла настоящее, что сперва и не отличишь. Вот уж в ком реализовался божественный дар творчества, так в этом творце локального розлива, помешанном на куклах!..

Незваных гостей, спускавшихся (поднимавшихся) в его мир, он заманивал в коварные ловушки и использовал как энергетическое сырье, чтобы поддерживать весь этот игрушечный анклав в действии. Мир, который жил какой-то своей, потусторонней жизнью. Куклы ходили на работу, занимались сексом, имели свои интересы, заводили домашних питомцев. Ездили на машинах, летали из одной страны в другую, строили дома. Здесь были магазины, офисы, полицейские участки.

Создатель придумывал каждой кукле отдельную историю, давал имена. И при этом дергал всех за ниточки. Или ОНО дергало им?! На сей вопрос ответа уже не узнать – от прежнего лица «бутафорского» мира неустрашимый Странник камня на камне не оставил.

Редкий случай, когда ему было жаль, что он разрушает создававшееся с такой кропотливостью и доскональностью, с таким неподражаемым искусством, и в то же время было невозможно удержаться от вмешательства. В нем требовала высвобождения безумная жажда разрушения, которая взорвалась, как только он узнал правду о подмене людей на кукол, что произошла тут…

Был даже мир-библиотека. Мегакнижные шкафы – аналоги городов. Отделы – аналоги стран. Отдел Детективов воюет с отделом Мелодрамы, заключив торговое сотрудничество с Фантастикой… Все это при попытке осмыслить и «разложить по полочкам» напоминало бред или причудливые сновидения.

Населяла здешний мир раса Читателей, внешне идентичных людям. Читать для них было основным видом жизненного времяпровождения. На нескончаемых просторах полок стояли фолианты по пять тысяч страниц и тонюсенькие тетрадки по нескольку листочков, разноцветные брошюры и сухие тома без картинок, книги на тысячах языков. И во всем мире ни единой настоящей личности, способной написать историю самостоятельно. Ух, ж-жуть!..

Следующий на очереди был мир Мост. Поселения и инфраструктура в нем были расположены, собственно, на системе мостов: одном центральном, прямом, и множестве дополнительных, переплетающихся с ним. Внизу, под сетью мостов, клубился непроглядный туман, который населяли фантомы: настроения, переживания, эмоции, воспоминания, надежды, когда-либо испытываемые обитателями этого мира.

Если подойти к ограждению моста и посмотреть в бездну, можно было заметить мелькавшие время от времени то тут, то там на поверхности туманного океана полупрозрачные лица, проявлявшиеся и сразу рассеивавшиеся.

Клубящаяся под мостами серая непроглядность питалась за счет эманаций, излучаемых людьми, живущими над нею, но и сама служила бесперебойным источником энергии. Определенные объемы тумана жители мира Моста наловчились выкачивать наверх при помощи специальных труб. К примеру, светильники здесь были не электрическими приборами, а сосудами, внутри каждого из которых клубилось светящееся облачко, миниатюрная частичка того марева, что плавало под Мостом. Двигатели тоже как-то работали за счет туманной энергии.

Конечно, туманом в классическом смысле эту метахимическую субстанцию можно было назвать лишь условно. Где-то под непросматриваемым пологом предположительно находилась поверхность одной из ступенек Бесконечной Лестницы. Но почти все, кто пробовал в серость спуститься, оттуда не возвращались.

Лишь немногочисленные Шаманы – верховные посвященные, обладавшие тайной тумана, – могли с помощью силы своего духа проникать в глубь завесы и выходить обратно живыми…

Архитектурно, в глобальном смысле, мир Мост выглядел так: центральный Мост выходил из отвесной стены, которая на самом деле являлась перепадом между нижней ступенью Бесконечной Лестницы, спрятанной в тумане, и верхней, на которой находился уже другой мир. Спустя многие километры Мост просто обрывался – то есть вполне обходился без каких-либо опор или свай, противоположный край его преспокойно зависал в пустоте.

Многие обитатели этого мира вообще в течение своих жизней не достигали своеобразного для них «края света», окончания Моста. Откуда открывался потрясающий, несравненный обзор на последующие, нижние соседние ступени-миры Лестницы…

Встречались Серому и менее экзотические миры. Мир Техноэпос, в котором архитектура средневековья уживалась с технологиями будущего. Стоит только представить типичный средневековый замок, но высотой в сто этажей, со сверхскоростными лифтами и оборудованными по последнему слову техники апартаментами!..

В отдельных мирах встречались существа, аналогичные тем стереотипным образам, что с давних времен присутствовали в фольклоре или художественных вымыслах людей более «нормальной» для него Земли: драконы, огромные летающие черепахи, Кракен…

Доходило даже до того, что в некоторых мирах были свои Зоны и свои сталкеры. Не такие, как Трот или другие плацдармы вторжения на Земле. Скорее похожие на бледные подобия, пересказы оригинала.

Неисчерпаемого количества реалий, которые, мельком или крупным планом, довелось повидать Страннику, хватило бы на множество книг и сценариев. Вот бы где брать вдохновение низкопробным писакам, кропающим горы вторичных и однообразных «романчиков» за пределами Зоны для неискушенных массовых читателей Большой земли…

Хотя в противовес бездарным и низкопробным, безусловно, попадались настоящие Гении. И некоторые миры здесь были очень похожи на реальности, описанные ими. К примеру, попался мир, практически полностью повторяющий Страну Чудес и Зазеркалье, куда попадает Алиса, девочка из якобы фантазий Льюиса Кэрролла. Страннику даже на Безумном Чаепитии повезло побывать. А может, все это ему только приснилось, когда он заснул во время очередного привала своего Бесконечного Путешествия…

И вот он зашел в придорожный трактир, один из сонма попадавшихся на пути. Справился у компании отдыхающих, не знают ли они, где тут можно найти Проводника. Ему многозначительно указали на самый дальний столик в углу зала, где с полупустым стаканом в руке сидел неприметный сгорбленный человек.

– Куда ты хочешь попасть?.. – спросил Проводник, когда ищущий обратился к нему.

– НАВЕРХ, – коротко ответил сталкер.

На Бесконечной Лестнице существовали свои «лифты» – порталы, которые, если их правильно активировать, могли помочь мгновенно перескочить с одной ступеньки на предыдущую или следующую, а то и сразу через несколько. Людей или сущностей, которые знали месторасположение таких порталов и умели ими пользоваться, называли соответственно – Проводниками.

За свои услуги они брали очень дорого, причем не всегда им требовалось что-то материальное. Этот Проводник доставил Странника вверх, на одну из ближних к началу Лестницы ступенек, откуда было рукой подать до Зоны. Не к самой границе, но в таких пределах, что опытному бродяге уже не составит труда добраться самостоятельно.

Странник вытащил припрятанные на этом уровне в укромном местечке свои портативный терминал, бронированный рекордер и тетрадь с записями. Почему он оставил их здесь, почти на самом верху Бесконечной Лестницы?.. Комп внизу все равно особо не понадобился бы.

Никаких «карт» миров, расположенных там, в его памяти, естественно, не имелось. В лучшем случае он просто выполнял бы роль хоть и не тяжелого, но балласта, в худшем вообще сошел бы с ума, пытаясь настроиться на тамошние сети. Лишив хозяина возможности использовать его в будущем.

Необходимые же расчеты, содержавшиеся в тетради, давно накрепко запечатлелись в памяти сталкера. Ну а рекордер составил компанию, потому что необходимые комментарии Странник решил давать не «на полях», а послесловием – по возвращении. Если вернется. Вдруг нет, то и комментарии не понадобились бы.

А может, слабело желание, чтобы после него хоть что-то осталось и кто-нибудь, идущий по Дороге ему вслед, сможет найти и открыть бесценную информацию, и даже, если повезет, – расширить горизонты разума и поверить в открытое… Но желание не пропало совсем, поэтому он решил не брать их с собой: на случай если все-таки пересечет свой предел невозвращения и останется ТАМ навсегда.

Тогда, может, кто-то другой, достойный, случайно найдет спрятанный информационный клад и, если захочет во всем разобраться, сумеет ПРОДОЛЖИТЬ то, что начал он… Маловероятно, да, но хотя бы крохотную надежду оставляло.

Однако гипотетический наследник не потребовался – Странник вернулся, оказался сильнее Бесконечности и, поднеся гаджет к устам, перечислил пункты, добавившиеся к списку посещенных им. И, на закуску, высказал вслух неординарное предположение:

– …Когда-то, давным-давно, в детстве смотрел один фильм, забыл, как называется, где главный герой мог проникать в подсознание другого человека через сны, чтобы внедрять туда определенную идею, которая потом сознательно завладевала и направляла действия нужным курсом… И пока я шлялся по ступенькам, меня озарила идея! Может, эта Лестница на самом деле тоже вроде как подсознание Зоны?.. И все, что происходит с теми, кто туда ступает, все образы и миры, которые я видел и прошел… это ЕЕ СНЫ?

Высказавшись, он замолчал и поднял голову.

Если догадка верна, только вернувшись обратно в пещеру, где начинается Лестница, он выберется из подсознания Трота и проснется.

Но до верхней ступени еще нужно добраться.

Выберется. И пойдет дальше.

Только не останавливаться!

* * *

…Шум морского прибоя. Неугомонные буруны беспрестанно разбиваются о берег. Если приглядеться, то у самой суши можно разглядеть распростертое на песке тело человека, омываемое волнами. Он лежит лицом вниз и не шевелится. Мертв?.. Но вот рука неизвестного вздрогнула. По телу пробежала судорога. Он наконец-то, будто после долгого сна, поднимает голову и смотрит сначала на небо, затем пытается встать.

С некоторым трудом ему это удается. Впереди, поодаль от берега, он видит грандиозное строение, дворец. Но пристально поразглядывать пейзаж не получается.

– Руки за голову!!

Резкий окрик раздается сбоку. Будто из-под земли совсем рядом с вынесенным на берег человеком оказываются трое бойцов с автоматическими винтовками в руках. У самого человека не наблюдается ничего, что хотя бы с натяжкой могло смахивать на оружие.

– Руки за голову! Встать на колени! Кому говорю!

Только-только пришедшему в себя мужчине ничего не остается, кроме как подчиняться. К тому же им движет банальный интерес к происходящему.

Вооруженные бойцы, убедившись, что неизвестный не оказывает сопротивления, сковывают его запястья наручниками, поднимают на ноги и куда-то ведут, подталкивая сзади дулами автоматов. Как оказалось, в тот самый дворец. Его заводят в огромный зал, затем, неожиданно, в лифт.

Поднимают наверх, и все четверо оказываются в шикарных апартаментах. Комнаты обставлены роскошно и при этом оборудованы по последнему слову техники. Наконец задержанного приводят в чей-то рабочий кабинет. По-видимому, за большим столом из темного дерева в помещении восседает хозяин.

Невольного гостя рывком усаживают на стул напротив.

Ему представляется возможность внимательно рассмотреть лицо хозяина. Это седой старик, чье лицо изрезано глубокими морщинами. Сидящий за столом долго молчит. В его взгляде не чувствуется злости или напряжения, скорее, спокойствие и уравновешенность.

– Как ты попал сюда?.. – спрашивает он выброшенного на берег.

– Я… помню, было кораблекрушение, – отвечает тот, – и я еле смог увернуться от падающей мачты… Боцмана и одного матроса придавило насмерть… Мы с капитаном в последний момент спрыгнули в море, я ухватился за какой-то деревянный обломок… Потом не помню, и вот меня вынесло сюда.

– Кто ты?

– Ва… Ва-ампир, – с заминкой, но честно отвечает гость, – этим именем когда-то меня назвал мой… напарник, кажется.

– Мы вообще-то уже знакомы, – вдруг заявляет старик.

– Но я вас не знаю, мы раньше никогда не встречались…

– Неправда. Просто ты не узнал меня. Для начала вспомни, зачем отправился в плавание? Что ты искал?..

– Я искал… Один из ключевых узлов… контрольных точек… в которых я должен побывать… чтобы выполнить…

– Но почему тогда ты видишь меня?!

И тут выброшенного как электротоком шибануло!

Во вспышке озарения он уразумел, что старика, который сидит перед ним, он на самом деле отлично знает. Это ведь другой Сусанин, тот самый танкист, который стремился в Эпицентр со своим искренним желанием…

Человек, который мог докричаться, и быть услышанным, и смог бы вступить в диалог с…

И вот сейчас за столом сидел проживший долгую судьбу старик, которым мог бы стать Ваня.

Ветераном, за свой долгий удачливый век сумевшим побывать и бредуном, и сталкером. Суть этих терминов была одной и той же, но далеко не всем ушедшим в Зону удавалось по праву зваться и так, и так…

Это невозможно – встретиться с ним! Ведь другой Сусанин давно мертв, остался на тех прошлых дорогах, которые уже пройдены. Ну не мог он опять повстречаться в настоящем, на тропе, еще не пройденн…

– Да, то, что происходит, на самом деле ненастоящее, – ответом на невысказанную растерянность прозвучали слова старика, – и это твое подсознание. Ты спишь. Иначе, сам посуди, как бы я мог быть здесь живой и сидеть перед тобой?.. Ты забыл про свою истинную Миссию. Ты действительно должен был найти ключевую точку, но сейчас застрял во сне, и тебе кажется, что по-прежнему ищешь, но оглядись, разве вокруг Зона?.. Вспомни, вспомни, Зона, какою бы нестабильной ни была, все же представляет собой не беспредельный набор реальных элементов, и здесь не может быть ни моря, ни дворцов. На то она и Зона, а не Вселенн…

– Надеюсь, ты прав… Если я тебя вижу, значит… это не явь… Но как мне выбраться?!

– Захотеть по-настоящему, сильней всего на свете! Как только ты во всей полноте осознаешь, что спишь, и действительно захочешь выйти, тебе это удастся. И напоследок… я рад, что мы встретились. Пусть и во сне, но в каком-то смысле это ненастоящее тоже настоящее. – Старик улыбнулся. – Я простил тебя, Денис. Ты не мог иначе поступить, я это понял.

…И Странник очнулся. Решающий рывок наружу позволил ему совершить страх, всеобъемлющий страх, подстегнутый словами старика, страх того, что он не сможет завершить свою миссию.

Очнулся он посреди поля. И сразу обо всем вспомнил, осознал.

Локация Сонные Веси.

Одна из важнейших точек оказалась здесь. Но недостаточно было просто дойти до нее, в ней требовалось еще и побыть некоторое время. Сопротивляясь неодолимому сновидению… И сталкер не выдержал, отключился.

Но память о принесенной во имя успеха Миссии жертве, единственной, которую совесть не смогла простить, несмотря на всю ее вынужденную гибкость, мучила его все дальнейшие ходки в Троте и здесь не дала ему умереть, вытащила из беспамятства.

Он ухватился за эту не успокоившуюся, дрожащую как струна нить воспоминаний, очнулся и теперь уже не заснет. Теперь – не. Во имя того, чтобы и эта жертва, как и все прочие, не напрасной оказалась в итоге.

Сталкер встал на ноги, едва контролируя одеревеневшее, налитое сонным мороком тело, и, выжимая из организма последние соки, двинулся к выходу из локации. Сонные Веси не успели выпить его всего. Спасся на этот раз.

Снова. Чтобы продолжать ходку.

Удача, его верная союзница, шагала рядом, поддерживая под локоть спотыкающегося Человека.

* * *

И снова «ворота» портала схлопнулись за сталкером.

Он очутится на черной, выжженной в ноль поляне, где не осталось ни травинки. Воздух предостерегающе подрагивает. Совершивший переход человек попадает в скопище огненных участков ИФП. Впереди предстоит долгий поиск промежутков между опасными изменками.

Когда он все-таки выберется, то скроется в лесу, где ввяжется в тяжелую схватку с двумя мимикримами. Получив ранения, кое-как доберется до полуразрушенной деревушки; прекрасно оснащенная аптечка и в этот раз спасет его.

Переночевав в развалинах дома, наутро он двинется в сторону зубцов горного хребта, простершегося на горизонте. Разные сталкеры прозывали его по-разному, кто Мини-Альпами, кто Модель Гималаев, кто Малым Уралом, кому какие образы ближе. Сталкер не захочет далеко углубляться в горные гряды, его интересует только первая гора, а точнее, ее правый склон. Проведя там не более часа, он остановится в точке, куда взобрался, вытащит гаджет и очередным треком зафиксирует прохождение пункта в памяти рекордера.

Затем начнет спускаться и отправится в совершенно другом направлении, западном, к локации Лысый Сад. По пути туда встретит раненого сталкера, Володьку-Забияку, с которым тропы уже пересекались ранее в этом временном периоде Трота. Захочет помочь, но уже не успеет – поздно. Володьке останется совсем чуть-чуть, и он простится с ним, скрасив своим появлением и присутствием последние секунды коллеги.

В центре Лысого Сада располагается огромная черная береза. Некоторые редкие экземпляры берез бывают черными, и не только в Зоне. Странник взберется по массивному, старому стволу и скроется между ветвями кроны. То есть вообще скроется, с концами – назад в этом месте он уже не появится.

…А появится практически в двух шагах от сталкерского лагеря «Приют бродяги», расположенного в первом, внешнем, круге.

Начальные годы после официального открытия Зоны Посещения, разрешенный вход, огромнейший приток народу!

Количество сталкеров не успевало сокращаться, так как на одного погибшего новичка на следующий день в Тамбуре появлялось несколько новых^[6].

Странник снимает номер в гостинице и отдыхает – всю оставшуюся половину суток. Лазанья по горам и Лысому Саду хватило, чтобы как следует вымотаться. Да и повреждения, полученные в схватке с мимикримами, дали о себе знать. Все, что можно, для исцеления он произвел, но организму требуется время, чтобы справиться.

Но зато под утро он вновь выступает в путь, достигает кромки второго круга и там останавливается. В неприметной на неискушенный взгляд, совершенно ничем не примечательной точке пространства.

Тем не менее:

– Следующий трек. Пункт…

Гаджет спрятан в подсумок.

Он возвращается, но уже другой дорогой. Вернувшись, спит еще два часа и поздним утром, затарившись чем надо у поставщика, выдвигается в сторону Паленой Долины. Там, уйдя из-под самого клюва увязавшегося за ним жраворонка, исчезает – точно так же, как «растворился» в ветвях кроны черной березы посреди Сада.

И вот он появляется в Троте будущего, по отношению к дате, где отдыхал в «Приюте». Первые годы после закрытия творится форменный беспредел, настоящий скрученный кошмар.

Какая-то кодла бандитов, гораздо более озверелых, чем обычно, загоняет его в заброшенный склад. Ангар изнутри наполнен изменками, и начинается долгая игра на выживание. Странник использует и снайперскую стрельбу, и гранаты, и клинок. И даже свой новообретенный талант – способность двигать туда-сюда изменки («в фоновом режиме» так, чтобы не привлечь внимания назойливым «писком комара у самого уха»). Расправа над бандитами вершится, но напоследок главарь все равно успевает ранить сталкера в колено. Колени – места уязвимые, Страннику фартит, что дробь царапнула лишь вскользь…

Выбравшись из склада на свежий воздух, он определяет, что находится, как и требовалось, в третьем круге. На окраине бывшего районного города Костомукарино. А его задача – пробиться к подземным коридорам, что расположены в центре, точнее, под центром.

Но только он начинает продвигаться по городской территории, как из всех руин зданий, из дырок канализационных люков начинают лезть зомби. Ни огнемета, ни какого-нибудь пулемета и тем более лучемета, как назло, под руками нет. При таком раскладе спасти может лишь скорость! Сталкер бежит, попутно выпиливая самых шустрых из зомби, в азарте боя чуть не попадает в изменку…

Увиливает и, кое-как добежав до центра, здесь сталкивается с более серьезными противниками – сталеголовыми. Яростный Трот будущего не дает продохнуть ни секунды!.. Сталкер выходит из столкновения победителем, израсходовав полностью запас гранат.

Некоторое время тратит, чтобы отыскать проход в тоннели. Под землей есть свои монстры, например, червяни, глотуны и разномастные крысоиды, но это не самое страшное. Страшно – заблудиться, ведь точной схемы этого лабиринта у Странника нет. Ему помогает лишь неусыпная чуйка.

Наконец прокравшись в ключевую точку воздействия, на перекрестке двух тоннелей он припасенным маркером рисует на стене стрелку, указывающую вправо, и пишет под ней: «Выход там». Для кого-то, идущего здесь после него, когда-нибудь?.. Только он ведает зачем.

И дальше по правому коридору выбирается наружу почти у самого края четвертого круга. Отсюда предстоит сумасбродный спуск по чуть ли не километровой вертикали. Но ему не придется «промерить» ее всю – уход из этой даты откроется примерно на середине стены, в глубокой нише… Главное, успеть им воспользоваться, не то придется долгие недели ждать новой возможности… Он успевает.

И попадает снова в «золотые времена Трота», когда сталкеры входили и выходили свободно, спецслужбисты и армейские патрульные не рыскали по следам, монстров и изменок было в меру.

Потом – в изначальные годы, когда Трот, еще совсем неглубокий, только начал «закапываться» в планету. А затем – в далекое грядущее, совсем близко к тому моменту, когда российская Зона лишится своего предпоследнего сталкера. Станет окончательно «заброшенной и одичалой»… Странник почти вплотную подойдет к той условной временно́й границе, за которую заступал всего единожды, когда стремился в лабиринт безвременья.

И так – постоянно, круг за кругом: Прошлое и Будущее, между которыми эфемерное Настоящее. Двигаясь на первый взгляд бессистемно, хаотично, упорный хроносталкер неотступно следует своей, известной только ему системе, по которой он определяет и проходит нужные пункты в требуемых координатах места-времени.

Он бывал то в первом круге, где серьезных опасностей сравнительно мало, то во втором, где градус напряжения нарастал, то в третьем, где уже смотри в оба, то в четвертом, где вообще полный абзац, и даже в пятый к самому Колодцу заглядывал, где почти что амба. Он бывал везде. Разве что только с самим собой не пересекался. Уж этот казус спутал бы карты, и он специально просчитывал маршруты таким образом, чтобы исключить вероятность.

Иногда у него было всего несколько часов на то, чтобы выскочить, посетить точку, а потом проследовать в другое время. Но случалось и так, что открытия портала или приближения нужного момента, в который нужно будет посетить пункт назначения, приходилось ожидать неделями, а то и месяцами.

Странник, привыкший бежать вперед, изнывал от безделья, томился, но и это время ожидания старался не расходовать понапрасну. Вновь и вновь возвращал в памяти события предыдущего пути, анализировал до малейших деталей, что и где он делал не так и что было бы, поступи он по-другому. Занимался самоанализом то есть. Ну и про внешнюю форму не забывал. Дабы не растерять навыки хождения, старался не торчать на месте в буквальном смысле.

…Вот он надевает комплект водолазного снаряжения и погружается на дно Зеркального Озера. Да, да, точки влияния находились даже под водой! Причем доставать водолазный комплект пришлось в одном времени, а тащить – в другое. Объяснялось это тем, что зонный дайвинг был крайне непопулярным видом сталкерства. В воде Странника ожидала жаркая схватка с жуткими озерными тварями. Выручил специальный «двухсредный» автомат.

Забирался Сталкер и на Свадебный Торт, который за всю историю этой Зоны удавалось одолеть ну очень немногим смельчакам. Он, правда, добрался не до самого верха, где, по слухам, тоже находилась штука, исполняющая желания, а только до третьего яруса этой горушки, сложенной из пяти концентрических, уменьшающих кверху диаметры, цилиндров. «Трот наоборот», как саркастически назвали эту локацию сталкеры, памятуя, что слово «Трот» образовалось от «торт наоборот». А как еще назвать круглую яму, ступенчатый котлован, углубляющийся в толщу Земли!..

Еще множество локаций – находящийся поблизости от Свадебного Торта неприятный Ржавый Город; колоритные Весы… «Повезло» Страннику столкнуться и с мифическим монстром Бабаищем, о существовании которого как бы достоверных сведений и не было. А Бабаище – вполне был. Сведения о нем он получил в полном объеме. Сам еле унес ноги. Конечно, о том, чтобы монстра победить, речи и не шло – для этого нужно либо быть таким же великаном, как он, либо иметь на вооружении по крайней мере мощный миниган или плазменный разрядник.

Чем дольше хроносталкер ходил, тем мощнее становился. В конце концов он развил в себе виртуозную способность к незаметному, подспудному манипулированию большинством видов ИФП, понял, как это работает.

Теперь, если схватка совсем не задастся, он мог призвать себе на подмогу парочку «неверных», бродящих по округе. Или, если проход засеян изменками, раздвинуть их в стороны, подобно тому, как Бог раздвинул морские воды перед Моисеем.

Творить такое было восхитительно!.. То, что казалось малодоступным для Странника, когда он только начинал свою Миссию, стало вполне осуществимым теперь. Пусть и требовало значительной отдачи энергии…

Конечно, в его беспримерном марш-броске по различным эпохам и ключевым моментам существования Трота не обходилось без проколов и неудач. К счастью, не столь фатальных, как после сбоя, когда его вышвырнуло в Америку и на возвращение назад пришлось потратить множество персонального времени.

Иногда Странник банально не успевал в нужную точку. Мало ли какая задержка возникнет в пути… Монстры ли, человеки ли, не всегда предсказуемые Захваты или иной катаклизм. А если много препятствий сразу накладывалось друг на друга – случалось и так, что времени не хватало. Тогда приходилось производить дополнительные расчеты и заменять одну «пропущенную» точку несколькими другими.

Иногда пункт просто оказывался НЕ ТЕМ. Сталкер приходил, куда целился, и чувствовал, что поставленная цель не найдена. Значит, где-то в его маршрут вновь закралась ошибка. Хорошо, если неточность удавалось устранить почти сразу… А не сидеть, мучительно вглядываясь в исписанные страницы и «кликая» файлы «экран» за «экраном», долго и нудно перепроверяя каждую строчку, каждый знак, каждый символ. Прокручивая раз за разом треки, слушая и пытаясь понять: «Что ж не так-то?!»

Но любые страдания рано или поздно заканчиваются, и желаемое решение непременно отыщется.

Однажды Странник сидел в надежном теплом укрытии, подстелив на пол спальник, и переслушивал записи в памяти рекордера, начиная с самой первой, но не в поисках ошибки, а чтобы поностальгировать. Отдыхал так.

Ему предстоял финальный рывок, но перед этим он на несколько суток забился сюда, чтобы сделать привал и накопить силы. Дойдя до крайнего трека, он закрыл уши капсулами ретрансляторов и переключился на другие файлы, музыкальные.

В голове зазвучали слова очень «атмосферной» композиции: «И есть у каждого дорога в ночь, на небе ровно столько звезд, сколько наших глаз…»

Погрузившись в транс, Сталкер сам не заметил, как уснул ровным, спокойным сном.

Во сне ему явился вроде не виданный им ранее крупный внушительный сталкер, который представился Антеем и назвал его правильным именем – Вампир. Он было принялся отрицать, утверждая, что на самом деле его зовут иначе, Геркулес, Кремень, Дема или еще как-нибудь… Но проницательного здоровяка было не обмануть.

Он сказал, что Вампир делает все как следует, что Миссия вот-вот исполнится и они скоро встретятся. Затем Антей растаял, Странник открыл глаза, и к нему пришло четкое осознание, что ПОРА.

Как бы пафосно это ни прозвучало…

– Штурмовать Предпоследний Рубеж, – отчеканил он, интонацией проставляя заглавные буквы в начале каждого из трех слов.

* * *

Черное одеяло ночи надежно укрывало землю.

Одинокий серпик месяца белел вдалеке. Холодный, неприветливый ветер ворошил кусочки мелкого мусора, валяющиеся на каждом шагу. Еще бы, это же Венера! Вообще здесь обычно жара держалась лютая, но совсем скоро в Трот должна была прийти зима, и на Венере тоже заметно похолодало. Хотя «роджерам» погодные капризы были нипочем. Они как оставались тут круглый год, так и впредь не собирались сваливать. Таких упоротых и тридцатиградусными морозами не испугаешь…

Патруль отморозков продвигался с севера на юг вдоль края Венеры. Состоял он из четверых бойцов. Вообще-то обычно патруль «роджеров» укомплектовывался пятью, но одного лишились в позавчерашней схватке, а замены пока не нашли. Внезапно командир патруля споткнулся и повалился набок. Подчиненные моментально ощерились стволами. Кто-то бросился посмотреть, что с главным.

Некстати случившийся порыв ветра заглушил несильный хлопок, и они не услышали выстрел, произведенный из пистолета с глушителем. Пуля неизвестного стрелка угодила точно в зазор между верхним краем бронежилета и шлемом, поразив шею…

Следующего бойца, стоявшего справа, постигла та же участь. Оставшиеся двое опомнились и кинулись врассыпную, моля своего Черного Бога только о том, чтобы успеть спрятаться. Но Личный Бог стрелка оказался сильнее. Один из беглецов был срезан на полпути автоматной очередью. Другой укрытия достиг, но не заметил в темноте тонкую блестящую проволоку, которая на самом деле была растяжкой. Взрыв – и патруль ликвидирован.

Соседний патруль, находившийся на удалении в сотнях метров севернее, взрыв и краткую автоматную очередь не мог не услышать. Конечно, это для Зоны так себе происшествие, мало ли, может, у коллег маленький инцидент случился. Сейчас они начнут вызывать первый патруль по связи, но никто не отзовется. А Странник тем временем, выбравшись из своей засадной снайперской позиции, примется в экстренном порядке сокращать расстояние.

Неожиданно попытки вызвать на связь патрульных прервались появлением из-за спин «роджеров» кочующей области ИФП. Сверкая в ночи, пурпурного цвета жуть явно всерьез задалась целью полакомиться бандитами. В самый неподходящий момент неверная изменка вылезла, сволочь! Патрулю пришлось разделиться – двое побежали в сторону скопления стационарных изменок, трое других метнулись за огромную многоярусную кучу мусора, одну из многих, слагающих локацию Венера.

Пурпурная жуть недолго думая выбрала своей целью двоих. Резво помчавшись за убегающими человечками, одного ловко достала прицельным «плевком», сгустком пурпурной энергии. Напарника его тоже успела бы достать, но тот сам в темноте напоролся на подлянку, гравитационную изменку «лифт», которую почему-то не определили датчики его шлема. Бойца гигантским пинком зашвырнуло в космос, и сомневаться в том, что он не выживет после грядущего падения, не приходилось.

Троих, за которыми неверная изменка не погналась, взял на себя Сталкер, встретив их веерной автоматной очередью сверху, с вершины кучи. Если пули и не прошьют сразу бронежилеты и шлемы, то с такого расстояния непременно собьют с ног бегущих «роджеров». Что и случилось. Однако затем произошел поворот событий, которого сталкер не ожидал.

Участок кучи, где он пристроился, весь замотало ходуном, а через секунду стрелок не смог на нем удержаться и вынужден был несколькими размашистыми прыжками соскочить на землю. Оставив на прощание трем поваленным «роджерам» гранату, он предпочел не выяснять, что это там пыталось выломаться наружу из-под скопления хлама.

Но уже на значительном расстоянии оглянувшись, увидел, что ломился мусорщик, крупный органический монстр, чье тело было покрыто толстенным слоем брони из собственно спрессованного мусора. Тварь редкая, нигде, кроме Венеры, не встречающаяся. Но при этом весьма сокрушительная и расторопная. Да уж, вовремя смылся!.. Впрочем, из всего нужно извлекать пользу.

Сталкер в комбинезоне «Туман», сейчас опять серого окраса, вывел злобное чудо-юдо прямиком на бойцов третьего патруля, что уже спешили на подмогу преждевременно почившим товарищам. А пока «роджеры» разбирались с нежданным подарком, без особых проблем перещелкал их всех из укромного закутка.

Уничтожение трех патрулей, конечно, не могло остаться без последствий. И сейчас уже сюда выслано усиленное подкрепление, наверняка отряд более десятка человек. Но встречаться с ним в планы диверсанта не входило.

Его целью был Дырявый Распадок, основная цитадель «роджеров», где и находилась предфинальная ключевая точка его рейда сквозь пространство и время. Заодно ему выпал отличный шанс поквитаться с подонками, которые когда-то чуть не пресекли его жизненную тропу у холма.

Распадок примыкал к зонной «мусорке» Венеры с одного из боков. Вообще вся локация Венера имела вытянутую форму, полоса в ширину около пятисот метров, в длину многие километры. Вот там, где заканчивались пресловутые пятьсот метров ширины, и стоял первый блокпост «роджеров» на подступах к их главной базе, а за ним начинался Дырявый Распадок.

В том направлении мститель и устремился. На самой Венере ходили только сменные дозорные «роджеров», выставленные для того, чтобы никого даже на пушечный выстрел не подпускать к Распадку. Учитывая вооружение и подготовку бандитов, для основной массы сталкеров путь как минимум на эту часть Венеры и тем более дальше, за блокпост, был перекрыт.

Но Странник-то как раз выделялся из массы. Он относился к единицам, вершащим судьбы…

Притаившись и пропустив мимо себя отряд подкрепления, он напал сразу на блокпост, где защитнички совершенно не ожидали, что враг подберется так близко.

Метко брошенная граната перелетела через стальные бронелисты и превратила прятавшихся за ними охранников в истерзанные трупы… Пара бандитов успела выскочить, но Странник уложил их снайперскими попаданиями в головы. Шлем может быть каким угодно крепким, но от вхождения под прямым углом пули в забрало с расстояния одного-двух десятков шагов не защитит. Гарантированно.

Да уж, первая линия обороны у «роджеров» оказалась слабоватой… Впереди были еще второй и третий блокпосты. Отряд подкрепления, заслышав стрельбу и гранатный грохот, сейчас наверняка ломанется назад. Бежать недалеко, но пурпурная жуть и еще парочка «неверных» их подзадержат… Лицо атакующего, скрытое под шлемом, исказила кривая усмешка.

Блокпост был оснащен станковым пулеметом, которым застигнутые врасплох бойцы не успели воспользоваться. Осколки гранаты слегка царапнули ствол и магазин, но не критично. Несмотря на то что «кордовская» машинка могла использоваться и как ручная, у «роджеров» она крепилась на станке – вес-то немалый. А вот Сталкер, отставив автомат, снял «корд» со штатива и понес, не обращая внимания на тяжесть. Бонус к арсеналу пришелся очень кстати.

Где-то здесь, возможно, обретался и тот подраненный пират, уцелевший в локации Косые Поля, которому Странником было обещано вновь встретиться, ведь Трот – круглый…

Следующее укрепление, возведенное через сотню метров от первого, ожидаемо оказалось гораздо серьезнее. На нем находились десятка полтора высококлассных бойцов. Два пулемета, снайперские позиции, бетонные барьеры, прожекторы. Однако в данном случае многочисленность скорее вызывала путаницу, чем давала реальное преимущество.

Слишком уж непредсказуемым и непобедимым был противник. Сначала он, конечно, выстрелами вырубил прожекторный свет, потом нейтрализовал снайперов – они представляли наибольшую угрозу. Под шумок забравшись в тыл к обороняющимся, тут-то он как раз и пустил в ход трофейную адскую машинку.

Пулемет косил бандитов, словно картонные фигурки в тире.

Изрешечивая подонков, садистски издевавшихся над захваченными сталкерами, грабивших и убивавших всех без разбора, наводивших грозу на всю округу.

Окончив казнь, Странник отложил массивный пулемет, от которого все же подустали руки, и вооружился автоматом одного из бандитов. Мысленно поблагодарив хорошую машинку за работу.

Третий блокпост вот так, с наскока, не взять… И этот-то дался непросто, а следующий будет уже последний, и там его должны встретить – мама не горюй. Атакующий понимал это и потому припас козырный туз. К его рюкзаку был прицеплен футляр с ракетометом.

Составные части трубы были сложены друг в друга по принципу подзорной трубы, чтобы не занимать излишнего места. Собрав конструкцию, сталкер залег в промежутке между двумя деревьями. Вложил заряд и повернул оконечность увесистой направляющей туда, где виднелись очертания крайнего укрепленного рубежа «роджеров». Взглянул в оптический прицел, подстроил координаты цели – и произвел залп.

Ракета с характерным свистом, рисуя в воздухе за собой огненный прочерк, ушла в цель. И через мгновение – оглушительный разрыв! Следующий заряд… И еще, и еще. Огненные смерчи оставили на месте блокпоста дымящиеся руины. Салют удался на славу, слышно было, наверно, далеко за пределами Распадка и Венеры.

Боезапас к чудовищному оружию кончился, и Странник не стал разбирать его и цеплять обратно. Система многоразовая, но поди найди к ней ракеты… Терминаторской походкой он прошелся мимо пылающих обломков. На тех охранников, которые каким-то чудом выжили после взрывов, он призвал и натравил целую свору монстров: черепоколы, боровы, мутаволки… Этакая сборная солянка из тех, что попались окрест и экстренно подтянулись.

Как это у него получилось? Так же, как и с изменками. В центре лабиринта, посреди Комнаты, в нем не только способности к замаскированному управлению ИФП оформились, но и к манипулированию мутантами.

Он сделался аналогичным какому-нибудь пси-монстру… Только бы окончательно в чмошника не превратиться, сыронизировал он, когда понял, кем стал.

После успешного прорыва тройной линии защиты изнуренному Сталкеру предстояло настоящее испытание. Он сошелся в противоборстве с четырьмя элитными бойцами «роджеров», каждый из которых стоил по меньшей мере десятерых.

На управление «неверными» и привлечение монстров сил уже не хватало, даже просто вести перестрелку удавалось с трудом. Настолько сталкер чувствовал себя опустошенным и выжатым.

Потому он с головорезами, можно сказать, остался на равных. Победил, конечно, однако с огромным трудом, получив ранения. Зато теперь «роджеры» окончательно были разбиты.

Истекая кровью, он дополз к «той самой» точке.

Понимал, что должен прожить еще хотя бы несколько минут, прежде чем получит право перейти свой Последний Рубеж. Мысленно повел отсчет секунд. В эту минуту он почувствовал неимоверное облегчение… В голове сквозь жаркий туман всплыли обрывки слов из песни Дельфина, прослушанной накануне, в укрытии, перед решающим броском… в песне говорилось о Белой Собаке, которая «пьет пространства воду… но время мне оставляет – я в нем обрету свободу».

Так и есть. Белая Собака символизировала Смерть, конечно. И дальше звучал припев:

«Ну и пусть, ну и пусть, я вернусь… Ну и пусть…»

Серый закрыл глаза.

ВСЕ…

* * *

…Солнце постепенно скрывалось, и на Дорогу впереди наползала Тень.

Сталкер уверенным шагом неотвратимо приближался к пограничной черте, разделяющей Свет и Тьму. Он знал, что, когда Тень скроет его, обратного пути больше не будет. Но Серый не боялся ничего, даже абсолютной Тьмы, а назад, на уже пройденные дороги, ему возвращаться не хотелось.

Дело в том, что последний, заключительный, пункт находился там, впереди, по ту сторону линии жизни. Еще не во владениях смерти, но на своеобразном перевале, который отделял их от материального Трота.

То есть когда сталкер умирал, если он умирал по-настоящему, в процессе последней ходки, ему нужно было сначала пройти эту грань, а потом уже отправиться дальше, в смертельные объятия, поджидающие в итоге всех живых.

И Серый шел к границе между жизнью и смертью. Той, что в некоторых полузабытых зонных мифах упоминалась… Взаправду ли существует этот Перевал, он до сей поры точно не знал. Ни в чем нельзя быть окончательно уверенным, пока не убедишься на собственной шкуре.

И порог невозвращения наконец преодолен.

Сталкера окутывает сумрак. Он вступил на Дорогу Тени. Сначала его окатывает холод, он перестает чувствовать лучи закатного солнца, до этой поры согревавшие его спину. Вот она, крайняя точка! Троеточий продолжения больше нет. Миссия доведена до конца.

Исполнивший задание Сталкер чувствует удовлетворение пройденным.

Одинокий Воин, который самостоятельно проверил и скорректировал все необходимые для результата взаимосвязи, принял все риски и воплотил то, на что никто другой никогда не сгодился бы.

И сейчас он без страха смотрит в лицо Смерти.

Смерть стала ему верным слугой за время пути, и вот теперь она должна будет убить своего хозяина. Но делая это не по своей, а по его же воле. Так старый феодал мог попросить преданного вассала помочь ему уйти, когда крепость окружали враги или же тело становилось слабым и немощным настолько, что существование не приносило радости.

У Серого была другая причина, но аналогия с хозяином и слугой прослеживалась.

Еще несколько шагов – и он ничего не чувствует, тело как будто потеряло килограммов двадцать или сорок… Окрыляющая невесомость. Серый ступает вперед, к исчезающему горизонту, сумрак вокруг все сгущается и сгущается. Он уже умер?.. Так просто? На миг проскользнула мысль обернуться назад, посмотреть, не скрылось ли солнце, но он отринул ее.

Уходя – уходи.

Накативший было сумрак, по мере того как Серый шагает дальше, сменяется густым, непроницаемым туманом, укутывающим, будто саван. Веселенькая ассоциация… Серый хмыкает и что-то ворчит по укоренившейся привычке. В тумане он не слышит даже собственных шагов. То тут, то там на миг проступают размытые очертания, а может, ему только кажется. Сталкер остается сталкером даже после смерти…

Наконец после долгого пути вслепую белесая пелена развеивается. И Серый видит некое строение, до боли напоминающее… сталкерский бар?

Ну да! Может, он все-таки еще жив?

Над входной дверью сине-желтыми буквами мерцает вывеска: «ПОСЛЕДНИЙ ПРИВАЛ». Сталкер цепляется за этот загадочный образ, похожий на мираж, и спешит к нему. Дверь в дом закрыта, но из окон доносятся гомон голосов и звон посуды.

Он толкает дверь и проходит внутрь. Внутри, в зале, за столиками сидят сталкеры, так и есть, в полном походном облачении. Они оживленно разговаривают, некоторые смеются. Один из них стоит особняком у барной стойки.

Внезапно все прерываются и поворачиваются к вошедшему.

– Вот мы тебя и дождались, – произносит тот самый сталкер у бара, – давай проходи, не стой на пороге. Харон, плесни-ка герою рюмку беленькой!..

Бармен, названный Хароном, с обычным лицом славянского мужчины лет сорока пяти, только с глазами, как две черные беспросветные бездны, наливает новоприбывшему в чистую, до блеска вымытую рюмку пресловутый напиток.

– Меня зовут Антей, как ты наверняка догадался, – произнес сталкер, стоявший особняком у барной стойки, – мы уже виделись во сне, и я обещал, что встретимся. На самом деле мы виделись и раньше… Но это долгий разговор, отложим его на потом. Да ты садись рядом, Вампир, и слушай.

И Вампир присел на высокий барный табурет рядом с Антеем и залпом накатил предложенную ему водку. Десятки пар глаз сталкеров, сидящих за столиками и без стеснения его рассматривающих, не смущали пришедшего.

Во взглядах не было злобы или настороженности, а только доброжелательность и внимание. И Вампир позволил себе расслабиться. Тем более что многие лица ему были знакомы, только он не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах пересекался. За бесчисленные годы ходок, пусть и проведенных нестареющим, «законсервированным» организмом с прекрасной памятью, разве ж упомнишь поименно всех…

– Я правильно понял, что добрался к финишу? – обратился Вампир к Антею. – Вы меня ждете? А кто вы все такие? – Он не отрывал взгляда от зала, пытаясь вспомнить имена, соответствующие знакомым физиономиям.

– Мы такие же, как ты, сталкеры, не побоявшиеся взвалить на плечи ответственность за судьбу человечества, – пафосно, но доходчиво пояснил Антей. – Я, так уж вышло, координатор нашей команды, и мое имя, Антей, осмелюсь напомнить, позаимствовано у героя эллинского эпоса, который на своих плечах удерживает небесный свод от падения на Землю.

Выдержав паузу, давая время Вампиру усвоить сказанное, он продолжил:

– В принципе у меня с ним схожие функции… Моя задача в том, чтобы Небо и Земля оставались на своих местах, чтобы не случилось смешения и всеобщего хаоса и не было нарушено шаткое равновесие наших и чужеродных сил. Слушай сейчас то, что я говорю, и не пытайся понять услышанное сознанием, истинную суть можно уловить лишь душой… э-э… подсознательно. До тебя дойдет, если пропустишь мимо фильтров, наставленных рассудком…

Он не договорил, опять сделал паузу и пристально всмотрелся в глаза Серого, Вампира, Кремня, Странника, Геркулеса, Смерша, Гепарда, Тайфуна… будто хотел передать взглядом суть.

Тем не менее продолжил вслух:

– Очень долго и тщательно я рекрутировал лучших из лучших, прошедших мой персональный отбор в отряд специального назначения, для исполнения спасительной, но самоубийственной миссии во имя сохранения миропорядка, существовавшего до вторжения извне. Мне нужны были воины, готовые добровольно пожертвовать собственными жизнями ради будущего других людей. Но при этом – настоящие ловчие желаний, способные говорить с Зоной. Не всем дано устанавливать двусторонний контакт со сверхсущностью. И я таких нашел, не мог не найти, не зря ведь и сам такой же… В любом деле всегда начинай с поиска единомышленников!..^[7]

Говоря все это, Антей продолжал пристально всматриваться в застывшие, не моргающие глаза Серого, привыкшего прятать от окружающих свои чувства. Только на самом дне этих глаз тлели искорки доверия и интереса.

– Несси, Реверс, Шутка, Бедлам, Тигр, Трюкач, Пес, Коршун, Долгий, Нормандец, Клин, Теневой, Комета… у наших много имен. Такие же, как и ты, такие же, как я. Практически весь отряд перед тобой. – Антей обвел рукой зал, показывая на присутствующих сталкеров. – Все выполнили свои задачи и подтянулись сюда для привала перед Последней Ходкой… Но перед началом освободительного похода мы собрались еще по ту сторону, в материальном пространстве и времени. Я сформировал отряд в специально созданном укрытии на Луне. Да-да, на лунном шаре, не спрашивай, как это получилось… Надо признать, что возможность спрятаться в той Зоне очень сильно помогла. Эта седьмая по счету инородная отметина тоже была поставлена в дату Посещения. Но, как оказалось, не только на планете Земля имеются Зоны, но и на естественной спутнице тоже есть такая… Так вот, была сформирована отборная команда, каждый боец – настоящая живая легенда. Получив боевые задания, все отправились на фронт воевать. То есть героически гибнуть во имя спасения Земли и Человечества. Там, где подвиг, там и смерть, вариантов, сука, нет… Вспомнилось вот, из старой песни.

– Двинемся вместе к огненным песням, все за свободой – вперед! Если погибнем – воскреснем, каждый потом оживет… – пробормотал Серый, вошедший в «Последний Привал» последним из присутствующих сталкеров спецотряда. – Не я написал. Поэт Велимир Хлебников, – добавил, подметив вопросительные взгляды братьев и сестер по войне, ближе всех к нему сидящих и расслышавших тихий комментарий.

– Стоит ли нам оживать, спорная тема, и не об этом сейчас, – продолжал Антей. – Напоминаю, весь этот отряд, – координатор плавным движением руки повел слева направо и обратно, указывая на присутствующих сталкеров, – включая меня, и все, что нами совершено, было всего лишь множественными отвлекающими маневрами, призванными перетянуть на себя основной вражеский натиск. Удерживать силы, которые могли быть переброшены на противодействие скрытным рейдам по тылам. Естественно, подавляющее большинство бойцов, ушедших на фронты открытого противостояния, даже не догадывались, что решающие операции осуществятся глубоко внедряющимся диверсионным спецназом, незаметно скользящим в тени…

Сталкеры в зале хором негромко заворчали, зашумели, выражая одновременно недовольство (дезинформированием личного состава) и восхищение (коварством примененной схемы).

– Погоди, я обо всем этом помню! – перебил вдруг Серый, вскидывая руку в останавливающем жесте. – Ничего нового для меня… Тебя не помню, извини, но о том, что побратимов немерено полегло ради того, чтобы я мог выполнять миссию, не забывал ни на миг…

– Ты уверен, что помнишь все? – спросил Антей.

– Не все, – уточнил Серый. – Помню, что ты сейчас рассказывал.

Диверсант обвел глазами погибших в открытом противоборстве соратников и поблагодарил их взглядом, внезапно ставшим более чем выразительным. Ответные кивки братьев по оружию подтвердили, что его благодарность понята и принята.

– А что я забыл?

Он повернулся лицом к Антею, командиру героического отряда, полностью полегшего на поле боя.

Живым сталкерам в этот бар не попасть.

– Не столь важно, что именно ты забыл. Если забыто, значит, не случайно. Так было надо. Чтобы вражеская сторона не узнала, если бы вдруг заметила тебя, исхитрилась и взяла в плен.

– А не заметила?

– Нет, раз ты здесь. Погибать настолько ценному «языку» непозволительно.

– Выходит, я справился с моим заданием? Победа одержана?

В заблестевших, уже выразительных глазах Серого горело желание услышать утвердительные ответы.

– Да. Нет, – четко, раздельно ответил командир. – Справился со своей частью общей операции. Война продолжается.

– Что?..

Серый аж растерялся, услышав не совсем то, что жаждал узнать. Наполовину не то.

– Ты уходишь вместе с нами. Мы не живы, ходка наша последняя… Все выиграли свои битвы, но победу в войне при жизни не застали.

– Моя битва – выиграна?

Растерянный Странник все никак не мог уразуметь, что же не так?! Он еще раз захотел получить подтверждение от командира, что успешно справился с персональной частью общей Миссии.

– Твоя – да. Как и моя. И каждого из нас. Всех, кто здесь тебя ждал. Дождались, пойдем… Может, последняя ходка приведет в лучший из миров? Мы заслужили любовь Удачи.

– Погоди, Антей! Скажи, а кто-нибудь… остался в арьергарде?

Вопрос прозвучал неожиданный и насущный.

Следующие вопросы подкрепили его серьезность.

– Кому-то живому надо ведь оценить результат, проконтролировать, к чему привели наши сражения? А куда вражеские силы денутся после того, как проиграют? Уберутся восвояси, во вселенские дали, откуда вторглись?

– Убраться не смогут, они изгнаны, им путь отступления отрезан… Когда враг не сдается, его уничтожают. Но если сдастся, в плен попадет.

– И?

Серый требовательно впился горящими глазами в нижнюю часть лица Антея, будто торопил губы зашевелиться, отвечая ему…

– Побежденных лишают возможности активно оппонировать победителям, для чего кардинально и гарантированно ограничивают свободу, помещая в изолированные…

– В зону то есть заключают?!

Повышенным тоном уточнив, Диверсант криво ухмыльнулся, оценив собственный «каламбур». Зоны – в зону.

– А вдруг там, – сталкер, дошедший до последнего привала между жизнью и смертью чуть ли не последним из специально собранного отряда, неопределенно махнул рукой в пространство, – получилось иначе, чем разрабам операции желалось?

– Там, – командир идущих в последнюю ходку взмахнул рукой в этом же направлении, – все именно так, как замышлялось. Я не просто надеюсь, а уверен. И понимаешь ли, вовсе не потому, что каждый полководец верит в гениальность своей стратегии. Вера моя, исключающая сомнение, базируется на факте, что идея, как победить, давно известна, стратегию заполучать в божественном откровении не понадобилось. Проблема состояла в том, как штабной план воплотить в реальности. В разработке эффективной, победоносной тактики и наборе подходящих исполнителей.

– Блин горелый, вот невезуха, бились-бились с захватчиками, за снятие оккупации и мирное небо над головой, а уйдем, не получив победную реляцию, – привычно пробормотал комментарий Диверсант.

Ключевой для избранной тактики исполнитель?

– Надеюсь, обочины в лучшем мире будут чистыми, не заваленными мусором из машин, проносящихся мимо, – совсем как Серый, пробормотал себе под нос Антей.

– Намусорить и без машин – проще простого, – теперь громко и четко высказался Странник. – Сойти бы с обочины, на дорогу выбраться, а не торчать за краем, провожая чужие машины взглядом.

– Оказавшись на дороге, главное – разобраться, в каком направлении повернуть, – так же отчетливо, чтобы услышали все собравшиеся в зале соратники, отдавшие свои земные жизни во имя освобождения, произнес Антей, развернулся к стойке спиной и сделал первый шаг к выходу из призрачного сталкерского «Последнего Привала».

– Если попадете в лучший из миров, может быть, получите реляцию, – внезапно вмешался в разговор уходящих сталкеров бармен Харон, исправно наливавший, но безмолвствующий до этого момента…

…Stalker games

От точки к точке…

…Тихо что-то. От слова «совсем». Даже ветер исчез, как будто затаился, предчувствуя неладное.

Сидящая рядом с разбитым памятником грязно-белая собака вдруг встрепенулась и куда-то убежала… Все это мне кажется до чертиков подозрительным… Ну да ладно, третий год топчу Зону, привык уже к неожиданным поворотам.

Позиция подобрана отличная, вся площадь на виду. И спрятаться тем, кто пройдет по ней, особо негде. Разве что за постаментом памятника или за перевернутым «горбатым». Точка размещена на четвертом этаже. Дверь я подпер старым комодом, который, падла, при передвижении скрипел, как ненормальный. Хотя в Зоне мало что нормальное… Вот и люди тоже.

Рядом с окном я поставил стул и на нем разместил два запасных магазина. Для удобства: отсюда быстрее будет их схватить и перезарядиться, если что.

Протерев оптику верной моей винтовки краем старой потрепанной банданы, я поудобнее размещаюсь с краю, левее от окна, чтобы получше изучить местность. Давняя привычка снайпера знать детали местности досконально.

Сразу же заряжаю один патрон в патронник и присоединяю полный магазин. Так получается на один выстрел больше.

Итак, цель, если верить заказчику (кто он, я в тайне держу и не разглашаю имена, это непрофессионально), сталкер по прозвищу Викинг. Этот борзый тип якобы унес ценную информацию, и за это его нужно убрать. Снять с трупа (слово это заказчик подчеркнул интонацией и повторил дважды), только с трупа флэшку с инфой и передать ее доверенному лицу – сталкеру Шпале, тому, что обитает на болотах, возле поселка Тихий. Мне этот момент сразу не понравился, он, гнида, в мародерах числится.

Но ладно, цели не выберешь же по своему капризу, со всяким-разным дерьмом приходится иметь дело, главное, платят.

Через своих информаторов я вышел на след Викинга и теперь, уверен, опережаю его часа на два. Он собирается пройти через Припять. С ним идут еще двое сталкеров, их придется ликвидировать как лишних свидетелей.

Ладно. Два часа, жду…

* * *

…Вместе уйти не получалось.

– Вот, бери ее и уходи! Я задержу их, насколько хватит сил, а ты беги и передай флэшку профессору Карпову… Он поймет, что с ней делать. – Штопор говорил, перевязывая живот последними двумя бинтами, затем с охами-эхами привстал и взялся за оружие.

Минуты три удалось выиграть у головорезов, на тропинке никого.

– Я не брошу тебя тут, – отказался Викинг.

– Делай что сказано. Эта флэшка стоила восемь жизней… и может стоить еще дороже. Донеси ее профессору обязательно, ты понял…

Штопор настаивал.

«Девять», – про себя подумал Викинг.

Взяв флэшку из рук побратима, он спрятал носитель оплаченной кровью информации во внутренний кармашек под бронежилет. Еще раз взглянув прямо в глаза напарнику, он ничего не сказал больше; развернулся и устало побежал дальше. Не прощаясь. У сталкеров не принято хоронить еще живого.

Когда Викинг скрылся из виду, Штопор вслушался и через минуту уловил, как чей-то голос бросил: «Иди быстрее!» Резко переведя мушку прицела в направлении звука, он снова охнул и скривился. Рана давала о себе знать при резких движениях…

Неожиданно из зарослей камыша показался здоровенный наемник. Он не спеша вышел на открытую полосу и, осмотревшись, дал знак рукой кому-то сзади, что можно идти. Когда на тропинке показались еще двое наемников, притаившийся сталкер нажал на спусковой крючок и по возможности быстро повел автоматом слева направо, чтобы задеть всех.

Двое упали, выронив оружие и раскинув руки, третий же, тот самый авангардный здоровяк, успел отпрыгнуть и дать ответную очередь по лежащему стволу дерева, за которым укрылся сталкер. Штопор, застонав, выронил автомат и завалился набок. Острая боль пронзила плечо и предплечье… Сквозь пальцы другой руки, которыми он пытался зажать новую рану, стекала кровь.

Уцелевший наемник встал с земли и настороженно приблизился к сталкеру.

– Куда пошел тот, второй? – спросил он.

– Хрена те, с-с-сволочь валютная-я-а… – ответил Штопор, протискивая слова сквозь сцепленные зубы.

– Зря. Я же его все равно найду, – заверил верзила и достал пистолет.

«Конец, отплясал свое Миха. Черт, до чего же просто убить чело…» – успел подумать сталкер.

Почти неслышный хлопок выстрела, сжатого глушителем, прервал его мысль и его жизнь. «Технически» жизнь оборвать действительно просто…

Убрав пистолет, наемник достал карту и попытался определить, куда мог деться второй сталкер.

– Он может пойти и в Промзону, и в Бар и даже в Северный Кордон. В общем, куда угодно. Мля, упустил… – думал он вслух, рассматривая обозначенные локации. – Ладно, нужно идти на склады, там через информаторов пробью человечка…

Спрятав карту, убийца направился к Дикой Территории.

* * *

…Викинг бежал чисто символически, его движение скорее напоминало быструю ходьбу. Жуткая усталость давила на спину, впивалась лямками потяжелевшего рюкзака в плечи. Противогаз болтался, закрепленный на плече.

Небо начинало хмуриться. Тяжелые свинцовые тучи понемногу затягивали едва просматривавшееся солнце, угрожая пролить сильный дождь. Викинг на ходу достал ПДА и сверил маршрут. Через три километра, здесь, расположены развалины хутора.

Сталкер решил укрыться от ненастья там…

* * *

…Крик настиг их.

– Стоять-бояться, сучары! Отдайте артефакты, и мы вас отпустим!

Кричал один из бандитов, преследующих двух новичков уже с полчаса. Сталкеры не очень этому призыву обрадовались, а потому с удвоенным старанием ушли от погони. Так или иначе, им удалось оторваться… Завидев вдалеке развалины хутора, они решили укрыться там от надвигающейся непогоды, а заодно и спрятаться от бандитов.

* * *

…Ливень разошелся не на шутку. Начался дождь, как и обычно; сначала, минуты две, несильно капало. Уже потом водные потоки резко обрушились на землю и на тех живых, кто не успел спрятаться.

Викинг, добежав до старого хутора, остановился и осмотрелся. Показалось ему абсолютно пустынным это местечко. Сняв с плеча автомат, сталкер подкрался к ближайшему дому. Шум дождя норовил перекрыть хоровой вой звериной стаи и звуки погони – обычное дело в Зоне – кого-то за кем-то. По стечению обстоятельств они приближались сюда.

Подкравшись к окну, давно зияющему без рамы, сталкер осторожно заглянул через проем внутрь. Воняло чем-то дохлым, давно и основательно гниющим. «Черт побери, разве можно вот так вот безбожно смердеть?» – пробормотал сталкер и все же решил не натягивать противогаз. Вряд ли помогло бы.

Он хотел было исследовать еще один дом по соседству, но его планам помешал вскрик, задавленный дождем. «Скорее сюда!» – послышалось ему. Ствол автомата инстинктивно тотчас же был развернут и направлен в сторону призыва… Но, вспомнив, что у него в кармане флэшка, оплаченная кровью, он решил не ввязываться в чужие проблемы. Тем более там могли быть наемники.

Запрыгнув через дыру без рамы в дом, из которого страшно воняло дохлятиной, сталкер тут же присел под окном в ожидании, что же произойдет дальше…

* * *

…Двое сталкеров, подбежав к крайнему дому с противоположной стороны, тут же заскочили в него и не медля полезли на чердак.

– Стой, давай в погреб! – окликнул товарища Кирилл.

– У меня плохое предчувствие, лучше на чердак, – ответил Андрей и, закинув автомат за плечи, проворно вскарабкался по старой приставной лестнице.

Подав сверху руку товарищу, он помог ему залезть, затем взял лестницу и втащил ее наверх.

– Сиди тихо, – сказал Кириллу и переместился к точке под крышей, где сквозь разбитый шифер отлично просматривалась часть дороги…

* * *

…Указание прозвучало четкое.

– Митюня, возьми Лопуха, прошерстите хибары, – велел главарь бандитов, остановившихся на подходе к поселку.

– Э-э, ну че сразу я?! – возмутился было Митюня, но ствол, нацеленный ему в живот, не располагал к спорам. В итоге от группы отделились двое. С оружием наперевес они направились по основной дороге, изрядно заросшей травой.

– Эй, там, уроды! Допрыгались!

Бандит хорохорился, не забывая держать темные провалы окон на мушке.

– Ага, ща мы вас с корешем почикаем! Не захотели по-хорошему, будет плохо! – вторил ему другой бандит, озираясь по сторонам, еще не замечая, что один из сталкеров ведет его в прорези прицела.

Дождь продолжал нещадно заливать все вокруг, как будто стремясь смазать и смешать краски, на которые и так не богата Зона. Бандиты особо не старались осматривать дома, будучи достаточно вымотанными погоней за сталкерами. Они бы еще в пару строений заглянули и ушли, если бы Митюня не сунулся в дом, где ему прямо в физиономию уставился вороненый ствол автомата.

«Капец!» – подумал Митюня за мгновение перед тем, как больше не смог уже думать. Просто ему стало нечем. Ствол выплюнул короткую очередь свинца бандиту в голову, снеся половину черепа.

Напарник его отскочил, развернулся и попытался убежать, но получил очередь в спину, после чего упал, раскинув руки, словно собираясь полететь.

Оставшиеся члены банды, заслышав выстрелы, поспешили на выручку авангардной паре.

Ворвавшись в поселок, беспорядочно паля во все стороны, преследователи рассчитывали сразу накрыть тех, кто прикончил их подельников, но тотчас же потеряли еще двоих – огонь с чердака центрального дома оказался точным. Заметив, откуда стреляли, шайка перегруппировалась и, заняв позиции в укрытиях, принялась понемногу выкуривать сталкеров плотным ответным огнем.

* * *

…Андрей, стараясь не позволять бандюганам высунуться, обстреливал самых наглых и нетерпеливых.

– У-у, ч-черт! Зажимают ублюдки! – выругался он.

– А кто завалил тех двоих, что осматривали дома? – спросил Кирилл, отстреливаясь с другой стороны.

– Да хрен его знает! Нам не легче от этого! Ты посчитал, сколько там этих гадов? – отозвался Андрей и снова дал короткую очередь по бандитам. Но Кирилл не успел доложить, так как секундой позже крыша над ним вздрогнула, вспыхнула и обвалилась, завалив напарника сломавшейся балкой и остатками перекрытия.

Андрея ударной волной откинуло прочь от эпицентра взрыва, он сразу потерял сознание.

* * *

…Вопрос возник закономерно.

«В поселок забрели убегавшие от бандитов сталкеры, иначе кто пристрелил того, второго, который пытался убежать?»

Викинг, однако, спешить на выручку тем несчастным не стал. Это более чем удобно под шумок ускользнуть. Сейчас важно выполнить просьбу напарника. Ну а преследуемые бандитами сталкеры, что ж… В Зоне все равно каждый сам за себя.

Братство братством, а жить хочется. Тем более охотников за поживой, кажется, до десятка было. В банде, даже понесшей потери, с полдюжины еще в строю.

Не очень-то подходящее число, чтобы с ними справиться одинокому бродяге.

Однако, когда стрельба стала обозначаться явно не в пользу сталкеров, Викинг призадумался. А выстрел из подствольного гранатомета по шиферной крыше поставил в мыслях точку. Точку решимости. Ведь убегавшие сталкеры попали в беду по его вине, он завалил бандита первым, да и не хотел бы Викинг, чтобы по району бродила такая хорошо вооруженная банда.

Осторожно выпрыгнув из окна, он тенью просочился на другую сторону улицы, чтобы подобраться к банде.

Бандюки зашевелились, собираясь передислоцироваться, и сталкер-одиночка вжался спиной в побитый Зоной кирпич стены; осторожно выглянув, он удивился.

Надо же! Какими же дураками оказались уголовники, выпершись чуть ли не полным составом на бывшую мостовую. Одной очереди хватит их всех положить на дорогу! Однако, чтобы не оставить им шансов, Викинг вытащил из подсумка гранату.

РГД холодила руку даже сквозь кожаную перчатку. Выдернув кольцо, он отсчитал две секунды и махнул в сторону бандитов… Дикий крик тут же смял оглушительный взрыв.

Викинг не стал дожидаться и сразу после того, как бросил, обежал дом с другого боку и открыл огонь. Там оказался живым один бандит, оглушенный, он не среагировал, за что и поплатился. Очередь пригвоздила его к стене. Когда автомат умолк, убитый сполз по ней, оставляя кровавый след…

– Ну, вот и все, – буркнул Викинг и опустил автомат.

Сменив магазин, он пошел к дому, где оборонялись сталкеры. Выбив старую, ничем не удерживаемую дверь, коротко осмотрелся. Лаз на чердак он нашел сразу, а лестницы не было. Подтащив тумбочку, сталкер забрался на нее и заглянул на чердак. Увидев торчащую из-под завала руку, в сердцах сплюнул. Не успел…

Но вдруг из угла донесся слабый стон. В полутемноте Викинг не сразу заметил еще одного сталкера. Закинув автомат за спину, ухватился за края лаза и, оттолкнувшись от тумбочки, рывком почти взобрался наверх. Зацепившись рукой за торчащую балку, чуть не свалился обратно, однако удержался и все-таки выбрался.

Включив фонарик, осветил сталкера…

* * *

…Андрей с трудом приходил в себя. Не помогали даже энергичные пощечины. Но как только плеснули водой, сознание вместе с болью, тесно обнявшаяся парочка, тут же вернулись к очнувшемуся организму. Открывать глаза не хотелось. Бандиты пришли его добивать… Хотя почему бы не взглянуть в лицо смерти? Трусом помирать последнее дело.

Разлепив веки, он увидел над собой изнуренное, грязное, давно не бритое лицо.

– Слава Зоне, живой, бродяга, – сказало оно. Вернее, он. Сталкер, судя по экипировке, осознал приходящий в себя Андрей.

– Каж… тся, да… О-охх! – выдавил он и ухватился за голову.

Незнакомый сталкер порылся в своем рюкзаке и, вытащив аптечку, открыл ее. Достал и вручил Андрею две таблетки.

– Есть чем запить? Скажи где, я дам. У меня воды мало было, на тебя вылил.

– Есть… – шепнул он незнакомцу.

– А нехило вас тут шандарах… – начал говорить тот и осекся. Ведь второй сталкер был мертв.

Андрей не спрашивал, что с напарником. Одного взгляда на кучу хлама, из-под которой просачивалась кровь, было вполне достаточно, чтобы понять ответ, что с Кириллом. Самостоятельно дотянувшись до фляги, он с трудом засунул между спекшихся губ таблетки и с не меньшими усилиями запил их.

Затем плеснул себе в лицо немного воды, растер трясущейся ладонью, и ему наконец полегчало. Вернув флягу на пояс, он подтянул и поднял свой верный «калашников» и, опираясь на автомат, как на палку, кое-как встал. Незнакомец молча наблюдал, не вмешивался и помочь не предлагал.

Сейчас ему вместе с этим сталкером предстояла обычная по меркам большинства вооруженных столкновений в Зоне операция: выворачивание карманов и рюкзаков убитых врагов.

* * *

…Приставная лестница, на удивление, уцелела. Викинг опустил ее вниз, спустился сам и вышел на улицу. Дождь по-прежнему поливал как из ведра, и от тел по дороге тянулись красные ручейки.

Нужно поскорее осмотреть тела и потом уходить подальше. Несколько трупов – слишком лакомый кусок для крыс и собак. Присев над ближайшим убитым, Викинг перевернул его лицом к земле и стал ковыряться в рюкзаке.

Вещичек внутри было немного, что свидетельствовало: шайка из не очень-то сильных и авторитетных. Немного еды, патроны да пара гранат. Это все, что он нашел у первого обысканного. Откинув в сторону пищу скоропортящуюся, остальное оставил лежать рядом, прикрыв рюкзаком.

У второго, изрядно иссеченного осколками, арсенал оказался побогаче. Два отличных набора медикаментов, хабар – пара контейнеров с «душой» и «лунным светом», пять «лимонок» и немало патронов разных калибров, пистолетных и автоматных.

Перекинув артефакты и меднаборы себе, остальное он отнес к первому рюкзаку. Третий труп был практически нищий. Три банки консервов и патронов немного. Однако вооружен старым добрым надежным АК с деревянным прикладом. Прихватив эту машинку, Викинг вернулся к первому трупу и все, что было сложено в кучку, аккуратно уложил обратно в первый рюкзак.

Затем, достав нож, он перерезал лямки и, подхватив этот рюкзак с трофеями, отправился на тот же чердак, где нашел сталкеров – мертвого и живого. Спрятав автомат и рюкзак за балку, вернулся обратно.

Выживший сталкер как раз завершил осмотр «своих» трех честно оставленных ему трупов. Увидев Викинга, он потряс стеклянной бутылкой в руке, дескать, смотри, что я нашел.

Вода стекала по его лицу, и особо разглядеть выражение не удавалось, но не было сомнения в том, что живой – оживился.

Викинг кивнул.

– Я Викинг, – коротко, четко представился он и протянул руку для пожатия.

– Андрей, – так же коротко ответил тот, и двое сталкеров, чьи зонные тропы пересеклись, обменялись рукопожатиями.

– Новичок? – переспросил Викинг. – Без прозвища?

– Да. Мы… Я две недели только здесь, – ответил Андрей с заминкой.

– Ничего, заработаешь. Даст Зона, еще потопчем в Зоне тропки. – Викинг сделал вид, что не заметил паузы. – А теперь пошли быстро, – сказал твердо. – Скоро здесь падальщиков будет как грязи, а мне неинтересно их отстреливать.

– Куда же идти? – спросил первоход Андрей.

– В Бар, – коротко бросил Викинг и, развернувшись, шагнул вперед, давая понять, что говорить больше не желает.

* * *

…Тяжелый табачный дым поднимался под потолок, а затем, рассеиваясь, смешивался с малыми порциями воздуха, тем самым делая слабый свет редких ламп и без того едва видимым. Столов имелось не так уж много, а посетителей и того меньше.

Бармен озадаченно протирал стоящие перед ним только что вымытые стаканы. А озадачили его двое посетителей за дальним столиком. Давно они там заседали, о чем-то беседуя. Как Бармен ни прислушивался, уловить не смог. То ли в этот раз ему мешала музыка, то ли посетители и правда чуть ли не шепотом говорили… Это его и настораживало.

– Тогда почему наемники за тобой гнались? – спросил сталкер помладше.

Собеседник, глотнув из стакана, выдохнул в рукав, полез в карман «разгрузки», достал маленький предмет и положил его перед молодым.

– Вот почему, – ответил он и полез снова, за сигаретами. В который-то раз за время, что они провели за этим столиком. Коротко вспыхнул огонек зажигалки, и снова тонкой струйкой дым стал виться к потолку.

Первый сталкер нерешительно переводил взгляд с собеседника на предмет и обратно. В его глазах появился немой вопрос.

Выложенная штуковина оказалась обыкновенной с виду черной юэсбишной флэшкой. Ну, может, немного ободранной, потасканной, но явно ничем не примечательной.

– Да, из-за нее, – подтвердил второй и кивнул на кусок пластмассы с заключенным внутри микрочипом. Первый поборол нерешительность и взял компьютерный носитель инфы в руку.

– А что туда записано? – спросил он, смотря на флэш-память, лежащую на его раскрытой ладони. – Чем она так примечательна, что из-за нее пытались убить?

– Поди разбери что. Но факт, Штопора из-за нее завалили. И если ему верить, до него еще восьмерых тоже. Итого девять.

Старший из сталкеров выдохнул дым, и его лицо помрачнело. Наверняка вспомнил потерянного напарника.

– Нехило для пластмасски, а?

Это он спросил после паузы, но скорей уж так, для проформы. И снова затянулся. На мгновение огонек сигареты стал ярким, будто пытался в дыму зажечь путеводную звезду для тех, кто ищет правильную тропу.

– Да-а-а уж… – протянул первый сталкер, продолжая вертеть в руках память, приносящую смерть.

– Вот что, Андрей, ты мне нужен. Сам-то я смогу дойти до Янтаря, но только шансов больше, когда идешь не сам. – Выдохнув дым, старший посмотрел в несколько помутневшие от выпитого алкоголя глаза собеседника. – Даже новичок в данном случае лучше, чем никого, спину прикроешь. Я так понял, ты с оружием и до Зоны знаком был, из военных типа, да? Ну, как, согласен составить компанию?

Андрей задумался. Только что, вот буквально еще утром его чуть было не убили оборванцы, и то, что его спас этот мужик, еще не пишет его к нему в должники. Тут фифти-фифти, кто знает, как бы все обернулось, если бы он же и не выстрелил тогда самым первым в поселке. Хотя не факт, что они с Кириллом не напоролись бы на какую-нибудь стаю псов, и тогда тоже… только поминай как звали, да и то некому. А этот сталкер явно опытный, у него можно многому научиться по ходу…

Стоило подумать.

– Где тебя найти? – спросил Андрей.

– Или здесь, за одним из столов, или у костра, где-нибудь ближе к блокпосту. Спросишь Викинга, тебе подскажут.

Старожил Викинг, докурив сигарету, погасил ее о пустую тарелку.

– Тогда ближе к ночи жди, – ответил Андрей и вернул флэшку.

Старший ее тут же спрятал.

– Договорились, – сказал он, встал и пошел к бармену. О чем-то переговорив с мужиком, стоящим за стойкой, он вернулся с еще одной бутылкой и двумя банками разогретых консервов.

Викинг раскупорил водку и стал наполнять стаканы.

– Эту за упокой Штопора и того новичка… ну, товарища твоего. Еще за погань, ту, что порешили, тоже выпьем. Лучше мы за них, чем они за нас.

* * *

…Как добрался Андрей к одному из сталкерских костерков, он не помнил. Добрался, согрелся и уснул неподалеку. А как проснулся, было уже темно. С немалым трудом он открыл глаза.

У костра сидели четверо сталкеров. Один играл на гитаре. Довольно посредственно, о чем ему и говорили остальные, но он упрямо продолжал терзать струны, чем вызывал подколы и насмешки. Когда наконец перестал бренчать, до ушей Андрея донесся всеобщий вздох облегчения.

– Ну, наконец-то! Блэкмор, блин! – высказался чей-то голос, и снова послышался смех.

«Согласен», – подумал Андрей в поддержку сталкера-«музкритика». С похмелья бренчанье – не игра, а именно бренчанье – очень раздражало.

– Дайте ему стакан, займите руки чем-то не таким вредным, – посоветовал кто-то, и снова все засмеялись, и стакан передали.

Андрею было не до веселья. Голова раскалывалась, и он не сразу вспомнил, что должен отыскать своего спутника. «А почему это должен? Просто обещал…» – подумал он, затем выпрямился во весь рост и встал, пошатываясь.

Удержав-таки равновесие, кое-как накинул лямки рюкзака, повесил автомат на плечо и нетвердой походкой выбрался из старого, однако неплохо обжитого сталкерами строения, то ли бывшего цеха, то ли гаража. Свежий воздух ливанул в легкие так резко, что в голове закружилось, и он ухватился за то, что нащупалось ближе всего, чтобы опять не оказаться на земле.

– Эй, ты какого хрена цепляешься?! – грозно пробасил кто-то прямо в ухо.

От неожиданности Андрей отскочил и таки упал, приземлившись на пятую точку. Резкий свет ослепил его, и он, закрываясь от фонаря руками, попытался снова встать.

– А-а-а… Серьезно погулял, вижу, хэ-хэх! – хохотнул кто-то, и свет исчез. Еще более густая тьма навалилась… Андрей наконец поднялся и, опираясь о стенку, еще немного подышал свежим воздухом.

«Ну и ну, чуть не попал!» – пронеслось у него в голове.

– Друг, ты где… – начал говорить Андрей, надеясь, что его первая попавшаяся точка опоры еще не растворилась во тьме.

– Кому друг, а кому и хуже черта, – отозвалось басом.

– Где мне найти Викинга? – спросил Андрей, обрадовавшись, что басистый сталкер не ушел.

– А ты ему кто? Или он тебе должен? – снова пробасило, но уже совсем близко.

– Я ему должен, – ответил Андрей.

– Ага-а… – послышалось, и еще померещился звук: незнакомец вроде почесал затылок, как бы решая, что лучше сказать перебухавшему бродяге.

– Поищи у дальнего блокпоста. Там я его видел с полчаса назад, – ответил все же сталкер.

– Угу, – буркнул Андрей и собрался было последовать указанным курсом, но невидимая рука удержала его за плечо.

– Не угу, а спасибо, Мухомор. Передашь Вику привет от меня.

Удерживающее прикосновение отпустило Андрея. «Спасибо, Мухомор», – поблагодарил басистого новичок. Услышал ответное: «Так бы сразу», – кивнул, благодаря за преподанный урок, и поплелся искать своего потенциального нового напарника.

Пробродив как зомби, иногда чуть не натыкаясь на других сталкеров, минут через двадцать он выпетлял к еще одному цеху. Здесь почти все спали. Только двое молча сидели у костра, глядя в огонь. Но как только Андрей вошел, они обернулись в его сторону.

– О, напарничек! Я уж подумал, ты струсил, – сказал негромко один. Андрей подошел и в нем узнал Викинга.

– Присаживайся, человече, – добавил второй и подвинулся. Оказывается, они сидели на сложенных втрое матрасах, под которыми был дощатый настил. Комфортно устроились, ничего не скажешь.

– Ну как, штормит, хех-хе? – спросил Викинг, ухмыльнувшись.

– Есть такое дело, – сказал Андрей и присел на предложенное место.

Пламя приятно согревало, и вновь страшно захотелось спать. Или хотя бы прилечь… Все трое сидели молча минут пять, глядя в завораживающий огонь, и наконец Викинг заговорил:

– Выходим утром, рано. На Янтарь, через Дикие Территории. Кстати, знакомься. Наш напарник, Васька. Обозвали Трансформатором, но Вася он и есть Вася, хех-хе.

– На себя посмотри, старец норманнский, хех-хе, – с такой же ухмылкой прокомментировал Вася.

– Ладно, веселье – это хорошо, но здоровья не добавляет. Не в нашем случае, – отреагировал Викинг.

И сталкеры заулыбались. Почему, Андрей не понял. Он еще много не понимал. Тропы Зоны его только ждали, он прошел по ним слишком мало, чтобы разбираться в нюансах. Но уже про себя знал, что не случайно сюда попал.

Вызревала в нем такая уверенность…

– А почему Трансформатор? – спросил он ветеранов Зоны.

– Да потому, что этот засранец на виду у группы ученых прошел сквозь «электру». А те же умничать обожают, сразу не догадались, что у него на поясе «лунный свет», и назвали его феноменом, человеком-трансформатором. Ну, вот так и кликуха прицепилась, – объяснил Викинг.

– Лучше бы Феноменом назвали. Выговорить легче, – ответил Вася, продолжая улыбаться.

– Много ты хочешь, имена не выбирают, – сказал Викинг.

– Что да, то да, Вик, – согласился Трансформатор, повернулся к Андрею и спросил: – А тебя как назвали, гуляка?

И в этот момент, видимо, за слова «Вик» и «гуляка» зацепилась память. Андрей вспомнил, что нужно было передать.

– Вик, чуть не забыл. Тебе привет от Мухомора.

Но как только он это сказал, узрел реакцию совершенно неожиданную. Лицо «старца норманнского» тотчас изменило выражение, из веселого стало мрачным.

– Повтори, – коротко бросил Викинг.

– От Мухомора привет. А что? – спросил Андрей.

Однако «старик» молчал. Вася тоже полными удивления глазами смотрел на товарища, но тот, кажется, не собирался ничего объяснять.

– Быстро собираемся и уходим, – спустя минутную тягостную паузу твердым тоном велел Викинг и отправился будить кого-то из спящих в помещении сталкеров.

«Еще ж два часа до смены!..», «Нам надо уходить срочно, вставай…», «Ну, Вик, две смены с тебя…», «Если буду жив, без вопросов!» – доносилось к оставшимся у костра напарникам, опытному и новенькому. Когда ведущий тройки вернулся, то лишь коротко бросил:

– Ждите у блокпоста, я сейчас.

И быстро удалился.

* * *

…Темнота завладела пространством абсолютно.

Хоть в глаз коли, хоть в ухо бей. Но сталкеры, как и велел Вик, добрались до блокпоста и встали ждать его. Заступившая смена «долговцев» не обращала на них внимания. Мало ли куда люди ходят ночью. Главное, что не шумят и не мешают порядку, а там хоть к ЧАЭС на голой пятой точке пусть валят. Их дела, им видней.

– Мля, где ж ты лазишь? – процедил сквозь зубы Вася и точно так же выпустил дым. Два окурка уже валялись под ногами. И как будто услышав его, тут же показался Викинг. В руках он держал уже не свой старый, чуть не подумалось добрый, и это после стольких убиенных, «калашников», а новый и не менее агрессивный СиГ.

– Все скажу после, подарки на первом привале раздам. Уходим, – сказал он, не останавливаясь.

У Васи уже крутилась шутка на языке, но реакция на имя «Мухомор» отбивала все желание юморить. И хорошо, что только к смеху, а не к жизни…

Проскочив через поваленные ворота, группа оказалась на Диких Территориях. Если в локации Бар практически никогда не бывало аномалий, то здесь они начали встречаться с каждой минутой все чаще и чаще. Викинг, сверяясь с детектором, выбирал наиболее безопасную дорогу, а напарники прикрывали его по бокам и со спины.

Андрей все не мог понять, отчего они так резко, чуть ли не бегом, взяли и ушли. Он еще предвкушал сон, хотя и знал, что поспать не получится. И нужно бы избавляться от накатывающего кисельной волной сна… Подняв левую руку, Викинг остановился и присел.

Рассматривая темноту в прицел – много не увидишь, но вот если с ПНВ, даже самым плохоньким, дело сразу идет куда лучше. Напарники поступили так же, каждый – удерживая в наблюдении свой сектор.

– Что там? – почти неслышно, едва шевеля губами, спросил Вася.

Минуту помедлив, Викинг поднялся.

– Показалось, – глухо бросил, глядя под ноги, не поднимая голову, и снова стал маневрировать между аномалий. Недоумевающий Андрей только покрепче сжал свой АКМ.

Добравшись до Прохода, над которым когда-то сидели пресловутые стрелки Волкодава, мрачный как гранитное изваяние Викинг замер и повесил автомат на плечо. В руках его показался пистолет с глушителем.

– Попробуем пройти бесшумно, – тихо сказал он и выдал Васе такой же пистолет.

Андрею он только жестами показал, что не нужно держать палец на спусковом крючке. То есть из шумного оружия не стрелять.

Так и выдвинулись. Ведущим следовал Вик, чуть правее за ним Трансформатор, а позади уже Андрей. Вдруг прозвучало одновременно два сжатых глушителями выстрела. Или, точнее, легоньких хлопка и тихий звяк-звяк гильз. Темный силуэт уменьшился вполовину, шурша по стене вниз… Когда подошли ближе, Андрей рассмотрел, что силуэтом был человек.

Луна осветила темное пятно на стене.

Оказавшись у широкого выхода, он увидел, что еще трое прохаживаются взад-вперед в отдалении. «Сова, у вас порядок?» – послышалось слева, сопровождаемое характерным шипением. «Да, все чисто, прием», – ответили оттуда же, но уже без помех.

Вик и Вася переглянулись. «Четыре!» – показал растопыренными пальцами Вик.

Трансформатор кивнул в сторону Андрея, и Вик, немного помедлив, достал нож. Показав на того, кто только что разговаривал по рации, находившегося слева, ведущий как бы провел лезвием по горлу и отдал нож.

– Справишься? – шепотом уточнил.

– А то, – ответил Андрей.

Новичок уяснил, что делать. Он не волновался по этому поводу. Викинг прав был, точно угадал: позади у Андрея не один год службы. Там, где и глотки резали, и расстреливали в упор, и даже пленных не всегда вели на сборный пункт…

Выглянувшая на несколько секунд из-за туч луна осветила всех наемников. Запомнив, где стоит «радист», так мысленно окрестил свою жертву Андрей, он изготовился применить клинок… Луна скрылась, и три незаметные тени промелькнули у входа.

Трое наемников, услышав возню, кинулись было туда, но тут же попадали, не сделав и пары шагов. Словно вдруг к ним прикоснулась коса Смерти. А с другой стороны послышалось задавливаемое рукой хрипение, а затем бульканье. Три «тени» остановились, оценивая результат. Сработали чисто, под стать спецназу.

– У нас есть примерно десять минут, чтобы отвалить отсюда подальше, – сказал Вик, перезарядив пистолет.

– А потом снова проверят, все ли в порядке? – спросил Андрей.

– Догадливый, – буркнул Вик и выдвинулся снова первым. Почему он решил идти не в обход стройки, а сквозь нее, – неизвестно. Именно на стройке находилось больше всего наемников… Но может, это и есть лучшая маскировка – прятаться у врага под самым носом.

Проскользнув мимо нескольких патрульных серыми тенями, сталкеры оказались у самой стройки. На недостроенном этаже отчетливо виднелись силуэты. А со второго, едва уловимо для уха, но все же различимо, раздавался храп. Тройка прокрадывающихся затаилась за сложенными в стопку раскрошенными бетонными плитами, чтобы выждать, когда сменится охранник, который стоял прямо у самой лестницы.

Потом он присел на ступеньку. Вспыхнула спичка, на секунду осветив лицо. Погасла, оставив после себя красную точку.

– Во храпит, кабан, – пробурчал курильщик. Неожиданно у него за спиной вырос еще силуэт. Тихонько подкрался вплотную и вдруг выдал:

– Са-а-алда-атик, сига-аэ-этку!

Закуривший охранник от неожиданности выронил сигарету и выругался:

– Сука, мля! Да пошел ты, зомби недоделанный!

– Ладно, ладно, шуток не понимаешь, что ли? – со смешком ответил ему новый голос.

– Я тебе сказал, куда идти, мудак! – рявкнул охранник.

– Ну харэ обижаться. Иди спи, Гусар поставил на дежурство меня, – ответил шутник-псевдозомби.

– Так тебе и надо, Барбос! – мстительно выдал уже бывший часовой и поднялся наверх.

А «зомби» этот доморощенный уселся на ту же ступеньку, что и его сослуживец. Вик повернулся к напарникам и едва слышно, вперемешку с жестами, растолковал им только что зародившийся в его голове план… Вася стал давиться от смеха, а Андрей только хмыкнул, удивившись отчаянной лихости ветерана.

* * *

…Опершись о стенку, часовой клевал носом. Не выспался. Мысли его текли плавно, как будто стараясь убаюкать и уложить дрыхнуть.

«Эх, классно прикололся! Григорьич всегда боялся этих зомби. Аха-ха!.. А Мухомор, козлина, зря поругался с Гусаром. Скоро его голову принесут шефу на блюдечке. И с какого хрена враждовать нам, наемникам?..»

Вдруг до него донеслось шуршание рассыпанного щебня. «Наверняка Григ пытается напугать. Увидит, что я не трус, и успокоится!» – подумал часовой, не собираясь даже оборачиваться.

Заунывный голос прозвучал совсем рядом, говоривший человек подкрался и открыл рот чуть ли не у самого уха Барбоса:

– Са-а-алда-атик, са-а-алда-ати-ик…

– А не смешно, Григорьич, слышишь? – сказал наемник, не двигаясь и не поворачиваясь.

Через секунду ему был преподнесен сюрпри-из. Автомат вдруг рванулся из рук, а ему самому крепко зажали рот.

– Ага, совсем не смешно, – поступило подтверждение, перед тем как беспощадное движение клинка перерезало горло, глубоко, почти до позвонков, вонзаясь…

Три «тени» аккуратно подняли бездыханное тело и переложили под лестницу. А затем скрылись так же, как и появились. Практически беззвучно.

Впереди простиралась ночная Зона, не освещенная сейчас даже лунным светом. В почти непроглядной тьме аномальной отчужденки скрывались, подстерегали неисчислимые ловушки и монстры, но там же таился бесценный хабар. И там же открывались возможности потеряться, раствориться в чужеродной Необъяснимости. Желающим надо было только найти подходящую тропу…

…И снова ходки

Арьергардная зачистка

Ощущение необъяснимой тревоги множилось в груди.

Даша отчаянно ускорила шаг. Сооружения вокруг нее вначале выглядели заброшенно, но вполне безобидно: какие-то заборы, штабели стройматериалов, вереницы гаражей, полуразрушенные кирпичные стены, исписанные граффити… Но девушка сразу почувствовала маячащую где-то в пространстве примесь чего-то запредельного, запретного.

Он шел по пятам за нею, она это знала, но сначала не придала значения. Ну, подумаешь, идет и идет, может, ему в ту же сторону, по своим делам? Но когда людей поблизости больше не осталось, и к тому же девушка окончательно сообразила, что занесло ее в незнакомую часть города… она не выдержала, сорвалась и побежала.

И он неотступно преследовал ее! Даша не видела его за многочисленными поворотами, оставленными позади, но почему-то знала каким-то крайним чутьем, что неизвестный гонится за ней. Мужчина среднего роста, судя по крепкому телосложению, он мог быть спортсменом, но лицо его изуродовали страшные рубцы; с таким уродом ни одна нормальная женщина по своей воле не поцелуется… Но еще ужаснее, неожиданно, было даже не его физическое уродство, а некая тень одиночества, отбрасываемая всем его обликом. Он показался отдельным от всего мира, как явление из иной Вселенной.

Именно так чувствительная девушка восприняла образ, и он напугал ее сильнее, чем уродливые детали внешности преследователя и осознание собственной беспомощности перед угрожающим злым умыслом. На его лице застыл октябрь – погибшее лето и вечное, беспросветное отчуждение холода впереди…

Она заскочила в какой-то двор, прижалась к стенке, восстанавливая дыхание. Осмотрелась и обреченно поникла. Тупик. Вокруг стены, каждая высотой метров пять, на такую верхотуру не залезешь без специальных условий. Неприятный морозец прошелестел по всему телу.

Даша подробнее осмотрела глухой угол, в котором оказалась не по своей воле.

Промелькнула тайная надежда: может, он все-таки отстал, потерялся на одной из развилок и здесь не найдет ее?.. Девушка заметила кем-то поставленное возле боковой стены зеркало и, повинуясь инстинктивному женскому любопытству, подошла глянуть… И подкожный кошмар внезапно обжег ее! В отражении сзади, за своим плечом, она увидела то самое ужасное лицо, от которого так старательно, изо всех силенок пыталась скрыться…

Исполненная ужасом, она распахнула глаза и пришла в себя, лежа в постели! В номере еще царил полусумрак – раннее утро. Уже в первые секунды Даша поняла, что всего лишь увидела кошмарный сон, но еще какое-то время ей было не по себе.

Она повернулась на другой бок, лицом к подруге, и попыталась снова погрузиться в сон, но физиологическая потребность организма не давала покоя. Наконец девушка пресекла внутреннюю борьбу между ленью и малой нуждой, выползла из-под одеяла и, просунув ноги в белые гостиничные тапочки, поплелась в ванную. Там, проделав все, что нужно, она шагнула к зеркалу и посмотрела на свое отражение: красные круги под глазами, растрепанные волосы, заметный след от подушки на щеке.

Кроме нее, в зеркале никого живого не виделось, впрочем, она и не ожидала кого-то там узреть. Она уже давно не верила в то, что воображаемые монстры существуют в реальной жизни, все-таки ей было девятнадцать лет от роду, а не пять-шесть.

Вернувшись в номер, Даша присела на свою кровать и посмотрела в окно; вторая кровать, на которой спала подруга, стояла позади, ближе к выходной двери. Сумерки в номере на глазах рассеивались – летом в Москве по обыкновению светало в четыре-пять утра. Не белые ночи, как в Питере, но периоды ночной темноты очень короткие.

Девушка тихо, чтобы не тревожить подругу, добыла из тесного гостиничного холодильника остатки вчерашнего пива, «промочила горло», оставила пустую бутылку возле одутловатого пакета с мусором, зевнула и снова залезла на кровать. Однако не легла, а уселась, скрестив ноги; взяла фотоаппарат, лежавший на тумбочке, и принялась пересматривать снимки, скопившиеся за прошедшие несколько дней.

Да, недавно приехали в Москву, а уже сотни и сотни фотографий! В одной только Третьяковской галерее получилось около трехсот. Москва сама по себе – невиданная мощь, как историческая, культурная, так и индустриальная. Больше всего она впечатляет, когда приезжаешь в первый раз, город поражает огромностью, бешеным ритмом, масштабностью, стариной. Попав сюда, ты как будто напрямую соприкасаешься с той самой загадочной русской душой… Где-нибудь в далекой русской деревне или провинциальной глубинке о ней только ходят толки, что она есть, но никто не знает достоверно, что это такое. А именно здесь, в столице, она предстает в действии, в движении, в жизни, во всей красоте и широте.

Третьяковка – натуральный лабиринт, где можно заблудиться, разделенный на множество разноплановых отделов: античности, возрождения, русской живописи, современного искусства и так далее. Миф о том, что если рандомный среднестатистический посетитель решит обойти полностью галерею и при этом будет останавливаться у каждого экспоната хотя бы на одну минуту, то ему не хватит на это всей жизни, припоминать было излишне.

Поэтому Даша в компании с подругой Светой стремилась главным образом отыскать конкретные, наиболее важные, по ее разумению, экспонаты, о которых она была наслышана (и читала) ранее, до приезда в Москву, и которые всю жизнь мечтала увидеть вживую (негрубый непреднамеренный каламбур). Дарья давно и всерьез интересовалась живописью и видела свое место в этом мире именно в качестве художника. Поэтому явления и события воспринимала через призму своего импрессионизма, напрямую получаемых впечатлений.

Экспонаты ее не разочаровали. Пожалуй, стоило провести молодость в социальной дыре, глухой провинции, чтобы теперь приехать сюда, в этот духовно богатый край, и оценить по достоинству шедевры искусства. Сейчас она зачарованно смотрела на фотоснимок меланхолической картины «Апофеоз войны». Голое поле, в центре плана – насыпь побелевших человеческих черепов, на которой торжествующе расселись вороны. Картина была написана в 1871 году. Мрачный посыл этого произведения пробирал изнутри, стимулировал переоценить свои жизненные установки…

Наконец, оторвав взгляд от картины, Даша отложила фотоаппарат, потянулась, встала и облачилась в спортивный комплект. Луч золотистого утреннего июльского солнца озарил комнату.

Ехать в академию было еще рано, хотя она планировала поездку именно на сегодня. В этом и заключалась цель их с подругой приезда – они банально приехали поступать. Первые дни, конечно, нужно было позволить себе адаптироваться и погулять по городу, тем более времени еще предостаточно, только самое начало месяца, но все равно с подачей документов лучше не затягивать, все-таки «це дело ответственное и важное», поэтому решено было идти сегодня. Так говорил ее папа, и неудивительно, что слово «це», то есть «это» – как и другие колоритные вставки, – в речи и мыслях Даши проскальзывали часто. У девушки были украинские генеалогические корни (характерная «западэнская» фамилия, которой она дуже гордилась, подтверждала) и множество родственников на юге. Ее отец родом из Украины, вырос в УССР, но в юности вместе с родителями переехал в Россию.

Даша подошла к спящей подруге и подергала ее за ногу. Голова Светы нехотя отлипла от подушки. Она прищуренно, еще сквозь сон, посмотрела на девушку, одетую в летний комплект для пробежек.

– Да-аш, ты куда?.. Еще ж рано…

В речи Светки Шарифуллиной, землячки, неизбежные для Даши украинизмы не проскальзывали. Скорее татарские слова могли бы в ней присутствовать, но подруга, хоть иногда и высказывалась чисто на татарском, в повседневной речи слова из него не использовала. Ее родители приехали в родной для обеих девушек город из Зеленодольска, расположенного поблизости от Казани.

– На утреннюю пробежку! – бодро ответила Даша. – Ты со мной?

– Нет, я лучше еще посплю…

Засунув ногу обратно под одеяло, Света отвернулась к стенке.

– Как знаешь.

Даша взяла ключ от номера и перед уходом подошла к зеркалу. Красные круги под глазами никуда не делись. На секунду она вновь вспомнила тот жуткий сон. Просто стресс от приезда в незнакомый огромный город накопился в подсознании и выплеснулся в ночном кошмаре, успокоила себя она. Будь девушка одна в номере, возможно, стоя перед зеркалом в приглушенном освещении прихожей, ей бы сделалось не по себе, но сзади в двух шагах сопела дрыхнущая Светка, и это не оставляло поводов для боязни.

При мысли о ленящейся подруге Даша отринула искушение раздеться и вместо пробежки на свежем воздухе еще часок понежиться в уютной постели. На ум пришла фраза, сказанная ей одним парнем, к которому она когда-то была неравнодушна: «У каждой красивой девушки обязательно есть толстая быдло-подруга».

Высказывание крайне неоднозначное, но… до конца себе в этом не признаваясь, Даша старалась делать что-нибудь для того, чтобы быть именно красивой, а не толстой подругой. У остававшейся сопеть в номере Светки имелась, мягко говоря, парочка лишних килограммов. Но ведь каждый человек свободен в своем выборе, верно?

Даша вышла из номера и спустилась на лифте в холл. Они со Светой жили в гостинице «Измайлово», комплексе из пяти зданий. Их корпус назывался «Дельта»; помимо него были еще «Альфа», «Бета», «Вега» и «Гамма». Сонный швейцар кивком поприветствовал ее. Постоялица вышла наружу через крутящуюся дверь – погода сегодня была ясная и с утра нежаркая – и направилась прямиком от здания отеля и стоянки для автомобилей к озеру через зеленую, коротко стриженную лужайку.

Вокруг озера, до которого минут шесть-семь ходьбы, вились парковые дорожки, подходящие для того, чтобы по ним бегать. Правда, в такую рань там почти не было народу, особенно на противоположном берегу озера, где дорожки густо обступались деревьями, но Дашу это не отпугивало. Она, как обычно, надела наушники, поставила музыку и, взяв легкий темп, начала пробежку.

Среди прочих в плей-листе в этот раз оказалась композиция «Серебро» группы «Дельфин». Когда Даша была маленькой, эту песню часто слушал ее папа, и вчера, «серфингуя» в интернете, девушка случайно увидела знакомое название и решила скачать песню, чтобы послушать сейчас, взрослой, более осознанно.

Но тогда в номере была подруга, и она решила, что атмосфера не очень подходящая. А в данный момент осталась одна, с утра голова еще не занята мыслями, в огромном синем небе расцветает красивый восход. И песня неожиданно, что называется, «легла на волну».

«Бесконечное вниз стремление… Озаренное солнца взглядом…»

В детстве глубокий подтекст поэтических произведений еще не доступен сознанию ребенка. И только приобретая по мере развития уникальный, выстраданный опыт, человек расширяет и сферу своего видения смысла, помещенного в основу того или иного творения…

Даша смотрела, как восходящее на небосклон светило, дарящее планете и человечеству жизнь, рисует червлеными лучами по матово-черной воде.

Внезапно с другой стороны, там, где густо росли деревья, ей почудилось движение, она остановилась и повернула голову. Поставила музыку на паузу, но наушники не сняла. Странно, в зарослях никого не виднелось, сколько она ни приглядывалась, но осталось мутное ощущение неясной угрозы, как в недавнем сновидении.

Ей показалось, что кто-то или что-то смотрит на нее оттуда, из-за деревьев… Вмиг уразумев, что стоит одна на пустом участке (впереди и сзади, насколько хватает глаз, на дорожке никого!), полуобнаженная (короткие шорты и открытая тонкая майка), Даша поторопилась ретироваться из таящего опасность сектора.

В памяти как по заказу всплыл виденный накануне в интернете на одном из бесчисленных новостных сайтов репортаж, что в парке Измайлово был неоднократно замечен эксгибиционист и что год назад здесь нашли раздетый догола труп женщины.

Позавтракав вместе с подругой купленными вчера вечером в «Перекрестке» продуктами, Даша наконец-то отправилась подавать документы. Света собиралась на другую специальность – дизайн одежды и интерьера, и для нее прием документов начинался в другой день. Поэтому сегодня, вместо того чтобы отправиться с подругой, она решила заняться шопингом. Почему нет? Ну или хотя бы просто походить по магазинам, посмотреть на вещи, большую часть из которых не можешь купить, потому что не обладаешь достаточными средствами (почти как ходить по Третьяковской галерее).

Даша переоделась, взяла сумочку, косметичку, документы, еще раз просмотрела «творческую папку». Так называлось портфолио этюдов, которые от нее требовалось подать в Академию художеств. Это было первым этапом вступительных испытаний. Если абитуриент набирал не менее двадцати пяти по стобалльной шкале, он допускался к следующему туру. По итогу всех испытаний оставшиеся участники, ранжируемые по числу баллов, распределялись на ограниченное количество бюджетных и внебюджетных мест. Но «це вжэ тонкости»…

Первую картинку, выполненную акварелью, Даша мысленно называла «Осень круглый год». На самом деле изображение формально не относилось к пейзажной живописи, оно больше походило на абстракцию, но название Даша присвоила в соответствии с настроением, которое оно передавало. Второе изображение – лицо мужчины, на котором она продемонстрировала, как блестяще владеет искусством портрета. Единственное, чего она боялась, – вдруг члены комиссии не примут ее, потому что спросят, а чему вообще нужно учить-то, если она и так все умеет?

Может быть, по этим соображениям она оставила портрет подчеркнуто незаконченным. Третья же зарисовка передавала более серое, тяжелое настроение, сродни тому, что было на картине «Апофеоз войны», и называлась она «Железный снег» (названия пока оставались только в голове у Даши). Остальные три зарисовки назывались «Ночь Брахмы», «Квадрат жизни» и «Душа майя». Над последней картинкой она работала почти полгода, с июля по ноябрь прошлого года, и считала одним из сильнейших своих этюдов, когда-либо написанных.

Подойдя к зеркалу, Даша придирчиво окинула себя взглядом. Конечно, перед походом в приемную комиссию она сменила одежду на современный городской стиль, слегка навела марафет в плане косметики, «припудрила носик», так сказать, пригладила светлые волосы… и все равно была немного недовольна своей внешностью. Что-то ей всегда казалось в себе несколько не таким, как нужно… Но, отогнав эту царапающую мыслишку, девушка твердо произнесла про себя: «Выше подбородок! Ты – богиня! Ты – уверена в себе!» И не давая себе времени для возражений, чмокнула подругу в пухленькую розовую щечку и поспешила из номера к лифту.

Спустившись, вышла на улицу. В этот раз она отправилась не прямо, к озеру, а свернула направо, миновала летнее кафе, поднялась по ступенькам, пересекла площадку с фонтаном, перешла через дорогу и, наконец, добралась до станции метро «Партизанская», которая находилась ближе всего к гостинице «Измайлово». Не «Измайловская», как можно было бы логично решить, а именно следующая, «Партизанская».

Вынув многоразовую карту «Тройка», с опаской прошмыгнула через захлопывающийся турникет (кому один раз прилетело, потом долго будет опасаться), ступила на эскалатор и заскользила под землю, к поездам. Еще когда спускалась по движущейся лестнице, услышала захватывающий дух насыщенный гул «подземных монстров». Метро – еще одно неоценимое впечатление в копилке впечатлений того, кто в первый раз приезжает в Москву.

Она мысленно еще раз прикинула, как ей добираться до Академии художеств. Сначала приехать на Кольцевую, а там… Представляя маршрут, еще раз подумала о том, хочет ли учиться именно в «художке». Да, в будущем она видела себя только в качестве художницы, но еще в переходном возрасте, в связи с чтением различной несущей нагрузку для ума литературы, в ее раздумья начало закрадываться подозрение, что прямой путь – не всегда самый верный…

Определив нужную сторону, Даша подошла к платформе и остановилась в ожидании прибытия состава.

Чувствуя себя маленьким ребенком, букашечкой на теле абсолюта, девушка заглянула в распахнутый зев тоннеля. Оттуда донеслось дуновение ветра и рев приближающегося дракона. Из тьмы выползли сначала желтые всполохи фар, а потом вырвался и сам поезд, навалившись на Дашу звуковой волной. Но те две секунды, когда она вглядывалась в неизвестность, девушка успела подумать или ощутить нечто, которое вот так же смотрит на людей из темноты, не только на нее, может, даже на все человечество.

Из невообразимо безразмерной, всепоглощающей, непостижимой темноты, куда более глубокой, чем эта тоннельная. Пока только смотрит, но может в любой момент возникнуть в реальности, данной в ощущениях, а не в воображении! Столь же моментально, как этот поезд, и своим появлением навсегда перевернуть привычный порядок вещей.

Возможно, исчадие вселенской темноты накроет не всю планету единовременно. Возможно, вначале лишь зацепит, и образуются некие плацдармы нашествия, приемные пункты вторжения, которые чужеродностью, пришедшей из темноты, будут наполнены концентрированно… Этакие зоны накопления сил. Интересно, как тогда запоют все те людишки, которые только и думают, что о своих повседневных делишках, о том, чтобы каждый день добираться на метро из точки «A» в точку «Б», по выходным ездить в парки отдыха и торговые центры, и… которым никогда не хватит смелости, чтобы поднять взгляд и открыто посмотреть в темноту.

Лицом к лицу открыто встать.

У Даши, выросшей и сформированной в атмосфере авангарда и творчества, в своей «глубинке» вращавшейся в местных тусовках художников, литераторов и музыкантов, иногда проскальзывало невольное пренебрежение к обывателям. Так что же с людьми сталось бы, появись, например, такая зона инородной концентрации? Возникла реально… ну, скажем, в ее родном Межреченске? Одном из глубоко «замкадных» городов России…

Девушка, встрепенувшись и пытаясь отогнать странные мысли, вошла в вагон и поторопилась занять свободное место.

По мере приближения к Кольцевой места будут заполняться. Когда автоматические двери с шипением синхронно сомкнулись, поезд начал набирать скорость, быстро разогнался и ракетой помчался в ночь. За окнами на абсолютно темном фоне проносились трубы, желтые плафоны подземного освещения, колеса свистели и грохотали, состав ужасающе ревел. На дверных стеклах белой краской проступали надписи «Не прислоняться!». Интересно, какой человек в здравом уме стал бы прислоняться к настолько грязным дверям?! Разве что какой-нибудь демонстративный бунтарь-нонконформист…

Даша чувствовала легкое головокружение, но не от поездки в метро (в котором она находилась уже не впервые), а от ощущения, перенесенного там, на станции, в предощущении прибытия состава, когда она смотрела в зияющий провал черноты туннеля… Если долго смотреть в бездну, она начинает смотреть в ответ?.. Что-то подобное художница чувствовала и раньше, когда к ней приходило вдохновение и она принималась за работу, только образы всегда были разные. Ах, это чувство приобщения к тайне, сокровенного переживания… Сейчас она смотрела на эти ничего не выражающие, беззаботные лица людей, ехавших с ней в одном вагоне, расширенными, словно изумленными глазами, засверкавшими инфернальным огнем.

Четко осознавала, что они не видят того, как она на них смотрит. Они просто не способны замечать детали, выбивающиеся из стандартной картины жизни. Она же осознавала свою исключительность и неординарность по сравнению с ними. И поняла, что это на ее долю выпало расширять горизонты человечества, что эти бесполезные обыватели никогда и ничего не смогут, и даже когда прямо им на головы свалится что-то воистину фантастическое, они только и способны окажутся, чтобы пожать плечами.

Лишь на долю немногих избранных выпадает первыми покорять космос, или писать великие картины, или создать гениальную поэму, роман, сотворить вечную музыку и тому подобное… И она должна сделать ВСЕ, чтобы оправдать павший на нее Выбор. Ведь если действительно свершится явление необъяснимой силы из черноты – именно на долю Даши выпадет прикоснуться к вселенской тайне, прочувствовать ее всей своей душой, бросить ей вызов, если угодно!..

Внезапно девушке в голову явилась вполне рациональная мысль, что при таком раскладе стоит выбирать иную профессию, скорее всего не связанную с изобразительным искусством. Зато позволяющую в случае чего «по первому звонку» оказаться рядом, поблизости с предполагаемым очагом небесного пришествия, где бы этот очаг ни находился.

Оперативно подоспеть и встать лицом к лицу с неизвестностью.

Необходим такой род занятий, для которого требуется много ездить, желательно постоянно перемещаться с места на место и при этом иметь достаточную независимость… Вот, например, журналистика. Ее одноклассник Колька, которого из-за фамилии прозвали Котом, тоже поступил в прошлом году учиться на журналистику в один московский универ, и год назад Даша ни за что на свете не представила бы, что рассмотрит вариант пойти по его стопам…

Сквозь мутную пелену рассредоточенных мыслей до сознания девушки донеслось название приближающейся станции, и она вспомнила, что ей пора выходить. Оторвав взгляд от точки на потолке, в которую уставилась, Даша на негнущихся ногах пошла к двери… И на третьем шаге ее словно разрядом тока шибануло!!! Там, в потемках, за окном поезда, на мгновение вспыхнуло то самое ужасное лицо, преследовавшее ее во сне… Еще секунда, и поезд вырвался на свет. Станция, скопление ожидающих людей.

Даша выбралась наружу, энергично встряхнула головой, пытаясь освободиться от наваждения. Как будто «механическим» способом этого можно добиться!

Она очутилась на одной из станций Кольцевой. Той самой объединяющей линии московского метро, которая представляет собой замкнутую окружность, по отношению к коей все остальные ветки являются «секущими», выражаясь геометрическими терминами. И теперь, говоря прямо, девушке нужно было покончить с неопределенностью. Либо она все же идет в Академию художеств. Либо, на свой страх и риск, вступает на новую, только что открытую тропу… Эх, если бы рядом сейчас был кто-то, смотрящий в том же направлении, понимающий и видящий все так же, как она сама, и смог бы в этот момент помочь ей советом!

Даша решилась. Выбрала внезапное, новое.

Отправилась не тем маршрутом, которым намеревалась изначально, а тем, что вел в вуз, куда поступил Кот. Она будет журналистом! Если возьмут, конечно. Но попробовать стоит. Что, если стать репортером, у которого есть профессиональный доступ в «горячие точки», который по долгу службы обязан всегда быть в курсе последних событий, призван доносить людям самые актуальные сведения, если понадобится, лезть напролом, может, даже рисковать жизнью… То, что нужно!

Дарья быстро, уверенно шагала к нужному поезду.

Еще когда она собиралась подаваться в академию, надеялась, как резервный вариант, закинуть документы в один аналогичный вуз в Питере. В интервале между турами поступления планировала смотаться туда на «Сапсане» ненадолго, на пару деньков… Теперь же, шагая к составу, она подумала, что точно так же помимо заведения в Москве надо для подстраховки подвезти документы на журналистику и в питерские вузы.

Добравшись по синей ветке до «Площади Революции» (вместо того чтобы следовать вдоль Кольцевой, сообразно прежнему плану), она пересела и проехала еще одну станцию по зеленой линии. Выйдя на «Третьяковской», собралась перейти на оранжевую и уже по ней ехать до необходимого пункта… Но в московском метро, на пересечении оранжевой Калужско-Рижской и желтой Калининской линий есть одна примечательная особенность, о которой Дарья заранее не ведала.

Обычно при наложении двух линий станция состоит из двух залов, соединенных между собой переходом. И каждый зал отведен для конкретной линии. С одной стороны зала следуют поезда, идущие в одном направлении, с другой стороны – поезда, идущие в противоположном. Главное, правильно определить, в каком именно направлении тебе нужно. Для этого с каждой стороны висят таблички с подсказками. Но Калужско-Рижская и Калининская линии соединяются таким образом, что в одном зале с левой стороны идут поезда, относящиеся к первой линии, а с правой – ко второй. В другом зале соответственно такая же схема.

Из любого правила бывают исключения. Даже в системах, казалось бы, четко детерминированных, как выражался умный папа девушки, инженер-конструктор высшей категории.

Принявшая решение и от этого даже как-то сразу ощутившая себя резко повзрослевшей Дарья, ничего не подозревая, спустилась в зал и, увидев на одной стороне в табличке названий ту станцию, что находилась в противоположном для нее направлении, без раздумий побежала на другую, где как раз стоял поезд. Даже не глянув на табличку. Не будь это другая линия, она бы села и поехала туда, куда собиралась, потому что в случае со всеми остальными пересекающимися маршрутами такая логика работала исправно.

Но произошло роковое совпадение, по степени сложности сопоставимое с тем, что в фильме «Загадочная история Бенджамина Баттона» привело к тому, что Дэйзи попала под машину… Мало того что линии были очень близких, сходных цветов, что само по себе затрудняло ориентирование по указателям – человек, страдающий даже легкой степенью дальтонизма, вообще не разобрался бы, – так они еще и буквально переплелись между собой. Из-за путаницы с тонами Дарье-Дэйзи, садящейся не на тот поезд, даже не бросились в глаза отличные от предполагаемых цветовые свойства знаков на выбранной стороне. Даже наметанный взгляд художника, по умолчанию безошибочно различающий оттенки, оказался во власти стереотипа мышления, предполагающего следование привычной логике векторов.

Девушка почувствовала неладное не скоро, спустя долгое время. Сначала она, зная, что ехать далеко, просто расслабленно наблюдала, как поезд минует станцию за станцией. Но потом ее насторожило, что объявляемые названия не совпадают с теми, которые должны быть по карте. Пристально сверившись со схемой на стене вагона, Дарья обнаружила, что, как ни странно, уже не менее чем полчаса движется по желтой линии, а не по оранжевой. Девушке с трудом верилось, что случайно села не на тот поезд. Она всегда втайне считала себя крайне внимательной и собранной.

Откуда же ей было знать, что вина за этот конфуз лежит во многом на тех, кто проектировал данный участок метро!

Так или иначе, теперь придется ехать обратно. В мыслях была не столько досада на себя, сколько раздражение из-за попусту потерянного времени. Натура Дарьи удивительным образом совмещала практичное, рациональное мышление с творческим началом. Ничего, зато у нее есть возможность получше изучить метро, ей ведь предстоит скорее всего жить в этом городе…

Сойдя на ближайшей станции, на которой девушка прежде не бывала – она вообще успела уехать далеко, чуть ли не на окраину города, – невольная путешественница в неизвестность ощутила, как внезапно пробудился интерес узнать, что же здесь расположено там, наверху. Правда, придется потратить на одну поездку больше, но стоит ли волноваться о таких пустяках?

Выбравшись из-под земли, Дарья принялась осматриваться по сторонам, и рука рефлекторно потянулась за фотоаппаратом… Хотя запечатлевать на память тут было особо и нечего, ни одно здание не зацепило внимание, типичные офисные «гнезда». Лишь одно строение явно выделялось на фоне остальных.

Издали показалось, что это какое-то учебное заведение или научный институт; оно было обнесено высоким солидным забором, предположительно еще сталинской постройки. Интересно, может ли оказаться, что учреждение как раз по новому, внезапно избранному профилю?.. Вдруг она очутилась в этой точке мироздания не случайно, а сама судьба привела колеблющуюся абитуриентку в это место?

Подойдя вплотную, девушка с удивлением убедилась в том, что права… насчет института.

На заборе у ворот она увидела многообещающую табличку: «Институт паранормальных явлений».

До этой минуты она понятия не имела, что такое может реально существовать, и даже не могла подумать, что увидит подобное название собственными глазами.

Паранормальных явлений… Теперь недавняя идея стать журналистом показалась Дарье уже не такой заманчивой. Она живо представила себя в белом лабораторном халате, в очках со строгой оправой, занимающейся научными исследованиями, имеющими, возможно, глобальное значение для всего человечества… В голове возник совсем новый замысел.

– Хочешь погрызть гранит науки? – внезапно прозвучавший за спиной голос заставил девушку обернуться.

Сзади в паре шагов от нее стоял мужчина. И как он умудрился подкрасться незаметно?! Обычно Дарья не позволяла застать себя врасплох… И главное, как он сумел так удачно отгадать ее желания?

– Откуда вы знаете?! – с искренним удивлением спросила она. Почему-то даже не стала отрицать сказанное мужчиной.

Надо сказать, что, несмотря на такое странное поведение, мужчина Дарье сразу, с первого взгляда, очень даже приглянулся. Он не был похож на Джонни Деппа в молодости или другого известного красавчика, но от него за версту отдавало мужской энергетикой, силой харизмы. Длинный шрам на щеке и виске был аккуратным, бледным, не безобразным и едва ли портил впечатление, наоборот, придавал мужественности. В целом же неожиданный собеседник девушку с ходу заинтересовал.

И поразил, произнеся вдруг:

– А я все про тебя знаю, землячка!

Он улыбнулся, широко и открыто.

У девушки, растерявшейся от такого поворота, первой мелькнула очевидная мысль: «Эфэсбэшник?!» Эти все про всех знают, по общему же мнению. И к тому же их вроде специально учат вызывать расположение у людей. Но почему он назвал ее землячкой? Тоже приехал из Межреченска?..

Однако дальнейшие слова мужчины заставили Дарью вздрогнуть. Ощущая, как в душе разливается суеверный страх, она слушала:

– Бесконечное вниз стремление, озаренное солнца взглядом, – процитировал незнакомец и, глядя на реакцию вздрогнувшей, мгновенно испугавшейся девушки, продолжил: – Послушай моего совета, девочка. Не надо тебе сюда вмешиваться. Это не твое дело. Твой путь быть художницей, как ты и хотела изначально. Непостижимое, но манящее, к чему ты подсознательно стремишься прикоснуться, можно воспринять и передать опосредованно, через искусство. Поверь, так будет гораздо благоприятнее для всего человечества, чем… э-э-э… если это необъяснимое, тобой воспринимаемое, действительно сверзится на головы людям. Вспомни, что и Ади Гитлер в молодости хотел стать не олицетворением бесчеловечности, а художником, и если бы он был достаточно упорным, чтобы не свернуть с однажды избранного пути, то не натворил бы столько зла…

К завершению речи незнакомого мужчины страх растворился, без остатка, как и не бывало. Сменился чем угодно, изумлением, озадаченностью, жгучим интересом, разочарованием… но Дарья уже не боялась! Услышанное загадочным образом повлияло на нее.

С одной стороны, она не уловила весь буквальный смысл сказанного, с другой же – незнакомец, пускай и без ее прямой просьбы, дал подсказку, в какую сторону нужно двигаться. Тот самый совет, который девушка совсем недавно жаждала получить… И было ведь что-то в интонациях голоса мужчины такое, что побуждало доверять ему, отсекало подозрительные мысли о вредоносном умысле, направленном против нее.

Более того, этот мужчина уже не казался ей таким уж незнакомым… У Дарьи возникло стойкое впечатление, что она его видала где-то раньше, а может быть, знала в другой жизни. Она улыбнулась, пристально вглядываясь в собеседника огромными серыми глазами.

Тот в ответ прищурился, как будто оценивающе, и тоже улыбнулся краешком губ. У него глаза были однозначно темными, не то карими, не то черными, странно, наметанный взгляд художницы не определил точно, и он был старше нее на добрых несколько десятков лет, но сейчас возраст не имел значения, они общались на равных.

Дарья подумала о том, что, может быть, это сам Бог явился, чтобы наставить ее на истинный путь? Она не была верующей в традиционном понимании, для нее всегда Творец существовал вне всяких религий и выше всех человеческих представлений о нем. И если этот человек – действительно посланник сил, влияющих на судьбы… она не должна расстроить его!

Просто обязана сделать верный выбор.

– Ладно, – сказала она, – я пойду в Академию художеств. Хочешь, покажу тебе свои этюды?

Он кивнул. Она показала. Мужчине особенно понравилась та самая, последняя работа. Об этом он сказал настолько убедительно, что она поверила, как никому никогда не…

– Теперь иди, – велел он и посоветовал: – И не оборачивайся, пока не спустишься в метро.

Дарья выполнила, как мужчина сказал.

«Решено! – убежденно думала она, спеша к станции. – Я художник, и не надо мне иного призвания!»

Человек, стоявший под вывеской «Института паранормальных явлений», неотрывно проводил светловолосую девушку взглядом до самого входа на станцию метро, как будто желая убедиться в том, что она последует его совету, ни разу не оглянется, чтобы посмотреть назад.

Она не оглянулась.

И уже когда тоненькая девичья фигурка растворилась в картине мира, слилась с другими пикселями, наблюдатель, перед тем как развернуться и уйти прочь, удовлетворенно проговорил сам себе под нос:

– Здесь ты изменчива и непостоянна, как всякая истинно творческая личность… В этой реальности ключевую главную роль теперь исполнишь не ты. Вот если бы и здесь была волевой и целенаправленной, не получилось бы так легко сбить с истинного, предопределенного тебе пути. Пришлось бы зачищать летально. Хотя было бы совсем нелегко, маленькая, именно тебя… Но деваться некуда, суперталантливая девочка, в первую очередь такие, как ты, питают жизненной энергией вселенскую Зону. А она перекресток вероятностей, туда ведут аварийные выходы из всех реальностей…^[8]

Он развернулся в противоположную сторону и продолжил свой путь. Первые шаги сопровождались завершением комментария вслух:

– …А запасного варианта спасения ни у одной не должно остаться. Иначе от уцелевшей искорки огонь снова перекинется на все миры.

* * *

– Документы в порядке, Вадим Олегович, – уведомила деловитая женщина в очках и строгом костюме, сидящая за рабочим столом из элитной древесины.

– Спасибо, с вами приятно иметь дело, – улыбнулся Вадим, по привычке делая комплимент. – До свидания.

И выйдя из кабинета, через холл направился к стеклянной двери, ведущей из офиса.

Одет он был в светлую полосатую рубашку модного фасона, две верхние пуговицы которой были сексапильно расстегнуты, брендовые мокасины и темные джинсы, не так чтобы излишне формальные, но и не очевидно казуальные. «Средний» полуофисный образ дополнял нейтральный – заметный, но не резкий, – шлейф дорогого мужского одеколона. Тот аромат, к которому питает слабость большинство женщин.

Покинув здание, Вадим вдохнул полной грудью свежий воздух. Лето во Владивостоке бывало жарким, особенно июльскими днями, когда в предыдущем месяце отпоют и отгремят все дожди с грозами и в последующие недели вдарит по головам самое пекло. А так как не во всех помещениях имелись кондиционеры, иногда длительное ожидание в очереди в каком-нибудь учреждении могло по ощущениям напоминать визит в парилку… Бр-р-р! Вадим окинул взглядом головокружительную синеву бесконечного владивостокского неба, улыбнулся ошалело и направился вперед, в объятия лихого, в меру прохладного матросского ветерочка.

Навстречу ему продефилировала девушка, не намного старше восемнадцати. Легкая, подтянутая, очаровательная… Длинные ножки, притягательные черты лица, игриво заплетенные в косички темные шелковистые волосы и, главное, окрашенные лиловой помадой, исходящие влагой спелые губки. Она не обратила особого внимания на Вадима и, конечно, не могла заметить, что его щеки, и так покрасневшие от жары, зарумянились еще больше. Если бы не присутствие окружающих, он бы, наверное, облизнулся.

– У-ух! – восхищенно выдохнул он, когда прелестница отдалилась шагов на десять. – Да, если бы я был свободен, возможно, стоило бы завести перспективное знакомство с… интересной… хм… особой, – как бы сам себе негромко сказал он.

При этом подумал: «Но слава теории относительности, что я счастлив с Анечкой!.. Кстати, интересно, как она там? Надо будет позвонить…»

В центре, как всегда, было очень шумно, автобусы и прочий транспорт тарахтел-громыхал так, что даже собственные мысли можно было разобрать с трудом. Вадим, естественно, не стал набирать номер прямо сейчас. Пройдя еще некоторое расстояние, он забрался в нужный автобус на узловой остановке «Площадь Семеновская». Сначала думал зайти в Клевер-Хаус, посмотреть кое-что из продуктов, с собой, но потом решил: если что, заскочит в круглосуточный супермаркет «Сотка» недалеко от дома.

Вытащив из кармана джинсов старый, видавший виды, еще пятый эйсфон – свой экземпляр верный приверженец «грушевых» гаджетов не менял исключительно в силу привязанности, а не по причине неплатежеспособности, – он набрал пароль и, найдя в списке контактов любимое имя, прикосновением пальца к экрану запустил вызов.

– Алло, да, любимый? – отозвался нежный голос.

– Здравствуй, родная, – соответствующим тоном произнес молодой мужчина, при этом по губам его растеклась теплая улыбка; конечно, не такая теплая, как автобусный двигатель, над которым он сидел, но все же. – Как прошел твой день сегодня?

– Да все как обычно, крутится потихоньку, – прочирикала Аня, словно воробушек на ветке, – а ты как, мой герой?

– Я уладил все, что нужно, и теперь могу смело отправляться… у-ух, на конгресс! – От осознания важности сказанного голос Вадима аж перехватило. – Так сказать, бороздить непаханые поля науки!

– Я и не сомневалась в тебе, мой Вадечка! – обрадовалась Аня. – Ты мой пупсик! Ну все, люблю-целую, пока, до вечера.

Вадим с удовлетворенным видом отключился, размотал длинные «пеаские» наушники (на это у него ушло минуты полторы, автобус уже успел тронуться с места и преодолеть половину расстояния между остановками; тяжела участь истинного адепта «Pear»!). Воткнув в уши «ампулы», похожие на маленькие грушки, Вадим Олегович удовлетворенно запустил свою любимую «пластинку» – лекции лауреатов, получивших мировое признание в разных сферах науки.

Под них, погружаясь в грезы о собственном присоединении к элите избранных, он умел входить в сосредоточенное состояние, сродни медитации.

Приехав домой и выйдя на своей остановке, Вадим снова глотнул порцию свежего воздуха, зашел-таки в «Сотку», чтобы взять кое-чего на вечер (завтра он улетал), а также кислые леденцы в самолет, чтобы не тошнило при посадке. Обычно у всех людей при взлете и при посадке закладывало уши, а у него со слухом было все в порядке, но начинало при этом неслабо мутить.

Еще его родители, когда ему доводилось летать в детстве, волновались, почему так, и показывали сына врачам. Но причины недомогания выявить не удалось, организм здоров. Сколько в природе осталось еще неизвестного и неизученного. Для этого Вадим и пошел в ученые. Чтобы уменьшать количество неизученного.

Зайдя в квартиру – хорошее такое, уютное, в меру нетребовательное гнездышко для двоих, – мыслями уже в Сеуле, Вадим выгулял собаку, а затем принялся варганить покушать. Анечка сегодня вернется позже него, так что он приготовит и на нее. Обстановка в квартире была не прямо-таки спартанская, но и без показной изысканности. Кроме Анны и Вадима, здесь обитал еще третий жилец – «дворянский» пес по кличке Дог. В периоды отсутствия хозяев он оставался смотрящим.

Пока готовилась человеческая еда, Вадим вынул из холодильника и положил в миску Дога кашу с мясом. Сам ученый был убежденным вегетарианцем, мясное на дух не выносил, если бы его схватили иностранные агенты, начали выпытывать какие-нибудь научные государственные секреты и предложили выбрать: съесть мясо или раскрыть тайны, он выбрал бы второе скорее всего.

Похожих жизненных принципов придерживалась и Аня. Хотя зашла еще дальше. Его девушка была веганом, то есть принципиально отказывалась не только от мяса, но также и от всех животных продуктов, полученных путем варварской эксплуатации человечеством своих «младших братьев». И это была в общем-то единственная причина, по которой они могли спорить и даже иногда ссориться: Вадим считал, что отказа от мяса уже достаточно, чтобы значительно облегчить долю всех животных на планете, Аня же, наоборот, настаивала на более радикальных мерах.

В остальном же они были неразлейвода. Им даже нравились одни и те же фильмы. Например, любили философскую мелодраму «500 дней лета». И обоих не зацепил надуманный «Вечное сияние чистого разума». Они с детства не питали любви к фильмам ужасов. Не читали «Войну и мир». И взахлеб поглощали классическую англоязычную фантастику – Гаррисона, Дика, Азимова, Саймака, Шекли, Ле Гуин, Унайтера. А также интересовались наукой, только Вадим на профессиональной основе, Анна – на досуге…

Солнце опускалось за горизонт, близилась ночь, Вадик по-быстрому оприходовал ужин и принялся заканчивать сборы. За этим занятием и прошел вечер. Проверив еще раз все документы – паспорт, билеты, научные бланки, – он поставил будильник на пять десять утра и плюхнулся на боковую. Хотя была только половина десятого, за день он так набегался с этими бумагами, что уже истосковался по отдыху.

Аня еще не успела прийти. Едва коснувшись головой подушки, Вадик сразу отправился в гости к Морфею… И через какое-то время, то ли через час, то ли через два, его обняла женская рука. Он сразу проснулся, открыл глаза, повернулся и увидел Анино лицо. Девушка вернулась с работы и пришла к нему в постель… Наконец-то, теперь можно расслабиться перед поездкой и довольно длительным расставанием. Их губы слились в сладком поцелуе…

Наутро, когда зазвенел будильник, Вадику в первые секунды возвращения к реальности захотелось застрелиться. Но, подскочив и стукнув по будильнику, чтобы тот заткнулся и не мешал сну Ани, он напоследок чмокнул любимую и тихой поступью удалился. Сделав тост с соевой колбасой на завтрак, Вадим поглядел в окно, где ни зги не было видать, кроме света ночных фонарей, и в ожидании звонка такси бегло пролистывал ленту новостей в сети.

Наконец водитель приехал (за семь минут до положенного времени), Вадим взял сумку, потрепал на прощание Дога по голове и вышел, закрыв снаружи дверь своим ключом.

По пути в аэропорт ученый смотрел в окно на мелькающий за стеклом предрассветный город. Каждый раз, перед тем как улетать, он помнил, что может сюда уже не вернуться – мало ли, самолет разобьется, – и поэтому смотрел на здания, как будто стараясь «зацепиться» взглядом, запечатлеть все в памяти. Вот они проехали Вторую Речку, дальше район Зари, потом Лесное кладбище, потом за город, проскочив поворот на Шамору… Пробок в такую рань быть не могло, а тем более по направлению из города, поэтому такси прибыло в аэропорт по графику.

Поблагодарив водителя и расплатившись, ученый направился к зданию, которое, если снять с него вывеску «Аэропорт», внешне напоминало скорее строение среднего по размерам торгового центра. А сколько было красивых обещаний, когда его возводили! Говорили даже, что он будет достойным конкурентом сеульскому Инчону. Но, как всегда это бывает с обещаниями, власти предержащие в великой стране обещают высшую лигу, а выдают в итоге фигу.

Впрочем, грех жаловаться, по сравнению со старым аэропортом, где зал прибытия был с десяток квадратных метров, новый, бесспорно, шедевр инфраструктуры.

Так, вероятно, рассуждали Вадим и любой среднестатистический гражданин, преодолевая дорогу от такси до аэропорта «версии 2.0».

Быстро пройдя очередь на регистрацию (да, это был большой плюс, по сравнению со старым аэропортом работа ускорилась, но Вадим еще и всегда прибывал заранее), ученый поднялся в зал ожидания. Там, взяв кофейку, стал коротать время, читая специализированную статью, затрагивающую тему, которой был посвящен конгресс. Статья называлась «Магнитные аномалии и причины их возникновения». Различных текстов перед каждым научно-общественным мероприятием Вадим, добросовестно готовясь, читал довольно много,

Вот наконец объявили рейс, ученый попал в Боинг авиакомпании «Korean Air», которой он всегда отдавал предпочтение, если было возможно, для перелетов за рубеж. На бизнес-класс Вадим, естественно, раскошеливаться не мог себе позволить, но зачем, когда и в экономе можно было забронировать вегетарианское питание?..

В дороге он решил отдохнуть от всей этой научной замудрености и пересмотрел фильм «Схватка» девяносто пятого года с великолепным Сильвестром Сталлоне в роли Винсента Ханна и обаятельным Робертом Дауни-младшим в роли Нила Макколи. Причем на бритамериканском языке, чтобы заодно попрактиковаться в знании второго международного (в отличие от первого, китайского, бринглиш Вадиму по-настоящему нравился). Кстати, рейс из Владика в Сеул пролегал именно над Китаем, что серьезно увеличивало время пути, хотя все равно не очень долго лететь, каких-то пару часов.

Не то что девять часов в небе, пока долетишь до самой столицы «великой и могучей»… Но следуй лайнер напрямик, ему пришлось бы пролетать над Северной Кореей. А такой способ путешествия на юг полуострова выглядел довольно экстремально…

– Да, если бы мы сейчас летели над Северной Кореей, никто бы не дал гарантии, что нас не встретили бы ракетой, – сказала женщина лет сорока, оказавшаяся попутчицей Вадима.

С виду невзрачная, полноватая дама как будто прочитала его мысли. Мужчина, по обыкновению своему, занимал место возле окошка в боковом ряду, а рядом с ним отводилось кресло для еще одного пассажира. В этот раз с попутчицей повезло – сразу видно, женщина тихая, мирная. Не тетка склочная.

Вадим уже снял наушники, так как объявили о том, что скоро будут разносить обед, и поэтому услышал сказанное незнакомкой. И тут же ему вспомнился некогда прочитанный факт. Он вслух поделился впечатлившей его информацией.

– Помню, как-то выудил из Междусети, что Северная Корея, если подняться еще выше и смотреть из космоса, – такое большое черное пятно. Весь Китай светится, сверкает огоньками, Южная Корея сияет, а Северная – практически сплошной темный провал. Этакий отдельный сектор. Черная дыра.

– Да уж, невесело, э-эх, – вздохнула попутчица, – у меня брат по молодости, еще при Совсоюзе, был моряком, так вот он ходил в Севкорею и даже там оставался какое-то время. Говорит, страна нищая, люди мерли от голода, везде кромешная безнадега.

– Ладно, что просто нищая, это еще полбеды, – отреагировал Вадим, – а вы читали воспоминания сбежавших из концлагерей северян?..

Дальше разговор принял политический уклон – обсуждали, насколько разными путями идут нынче Северная и Южная Корея и то, что это самый наглядный пример, демонстрирующий, к чему приводит коммунизм и к чему – капитализм. Север и Юг были раньше единой страной, но после Второй мировой войны оказались разделены странами-победителями: северная часть оказалась в зоне влияния Союза Нерушимого Республик Свободных, а южная отошла под покровительство «распутного и бездуховного» западного мира. И результат через много лет налицо.

Вадим же, в контексте рассуждений о прогрессивности разных моделей политического устройства, по ходу родил у себя в голове еще одну мысль относительно Кореи, но вслух не захотел говорить о ней, решив, что будет немного не в тему.

«Интересно, – подумал он, – вот люди в Южной Корее живут в общей своей массе жизнью сытой и довольной, особо не задумываясь, что, казалось бы, рукой подать – и вот уже другие корейцы мучаются от голода, довольствуются каждой крошкой хлеба, каждым зернышком риса, которые сумели урвать. Они живут в полной зависимости от воли некоей всемогущей высшей силы… А ведь действительно рукой подать, если реально взглянуть! Сеул, роскошный и фешенебельный муравейник, располагается совсем рядом от границы с северянами. Настолько, что по нему можно чуть ли не бить из пушек прямой наводкой, если разногласия между тоталитарным и правовым государствами достигнут горячей точки накала… Так вот, а что, если все эти корейцы – и северные, и южные – точно так же не задумываются о существовании какой-то бо́льшей внешней силы? Которая как бы находится совсем близко и вот-вот способна… подчинить себе всю их среду обитания? Тогда не только Северная, а вся-вся Корея станет зоной влияния извне… Превратится в одну большую зону вторжения чего-то чуждого… Противостояние вторжению сможет ли объединить собой всех этих людей? Заставив позабыть про прежние распри и про разделение на северных и южан… Потому что все прежнее и проблемное станет вдруг настолько незначительным по сравнению с…»

Эти мысли оставались у него в голове, когда организм понемногу начал склоняться ко сну в ожидании прибытия обеда – сказались ранний подъем и размеренные сентенции о политике… Но тут ученый почувствовал, как стюардесса коснулась его руки – пришла его очередь получать порцию пищи. Так как у него было заказано вегетарианское питание, ему принесли контейнер вне очереди.

Да, вегетарианцы даже здесь получают привилегии, мысленно усмехнулся Вадим. На самом деле любое специальное питание, не обязательно вегетарианское, приносили перед общей раздачей, так как оно бронировалось заранее при заказе билета на сайте, за отдельную плату. Когда пришла очередь женщины-попутчицы делать заказ, она выбрала бифштекс, что Вадим мысленно отметил про себя, но дискутировать на эту тему не стал, так как никому никогда не навязывал свои взгляды. А вот если бы Аня оказалась на его месте, она обязательно принялась бы горячо спорить…

Любимая девушка Вадима не очень давно стала исповедовать веганство и, как все новообращенные, еще была преисполнена энтузиазма и фонтанировала горячим желанием всех встречных обратить в свои убеждения. Это Вадим, долгое время не употреблявший мяса, давно уже и поуспокоился, на горьком опыте убедившись, что не стоит «впихивать невпихуемое», и если кому-то суждено поумнеть и отказаться от поедания трупов, тот поумнеет и откажется…

Когда Вадим наконец прилетел в Сеул, ему в глаза опять бросился разительный контраст между владивостокскими Кневичами и грандиозным Инчоном.

Воздушные ворота Южной Кореи по сравнению с аэропортом Владика смотрелись непоколебимым колоссом. Это был не просто какой-то там аэропортишко, а настоящий город, Сеул в миниатюре.

Без задержек получив багаж, Вадим поменял валюту и вскоре вышел на улицу, на площадку перед терминалом. Сюда то и дело приезжали суетливые такси и, подобрав клиента, стремительно ретировались. Вадим подошел к удачно подвернувшейся машине, распахнул заднюю дверь и спросил по-британски:

– Свободно?

Человек, сидевший в водительском кресле, не поворачиваясь, также на британском ответил утвердительно. Международный язык – он всегда международный, и не важно, второй или первый. Вадим убрал сумку в багажник, запрыгнул в салон и распорядился доставить его в «Metro Hotel» на Мендоне.

Электротакси плавно тронулось с места и направилось в сторону города. Вадим порадовался удачному прилету и приготовился смотреть на проносящиеся мимо виды мегаполиса. Написал сообщение в мессенджере любимой девушке. Таксист, сидевший за рулем, уверенно делал свое дело. Пассажир не мог видеть его лицо, оно было скрыто в тени под козырьком низко надвинутой на лоб кепки, и это слегка смутило бы ученого, не погрузись он весь в мысли о предстоящем конгрессе.

А смущать было чему – ведь под крышей салона кепку можно снять, да и столь низко надвинутый на лоб головной убор способен мешать обзору при вождении. Хотя, может, этому водителю так привычней, в особо солнечную погоду (сегодня стояла облачная), когда сильно слепит глаза, козырек служит защитой в дополнение к опускающейся панели, которая имеется в каждом средстве передви…

– С прибытием, Вадим Олегович. Жаль, что ваши мысли о черной дыре, в которую превратился Корейский полуостров, не забылись, как плохой анекдот, и впоследствии захватили воображение, вынудив писать об этом статьи. Занимались бы своей земной физикой и не лезли в небесную.

Вадим встрепенулся. Он только что отчетливо слышал фразы, сказанные на его родном языке, не на бринглише, и слова исходили от человека, сидящего за рулем.

Послышалось ли?! Глаза ученого расширились от удивления.

– Простите, что… вы сказали?

– Да уже и не важно что. Я мог вообще без предисловий обойтись… Мысли, знаете ли, действительно могут материализоваться, притянуть, примагнитить лихо, и потому лучше искоренять в зародыше, чтобы оно спало беспробудно. Не будите, пока оно тихо…

Последнее, что увидел в этой жизни перспективный молодой ученый, который в будущем мог повлиять на этот мир своими исследованиями и представлениями о возможных параллельных реальностях, было черное око накрученного на ствол пистолетного глушителя, внезапно появившееся в промежутке между спинками передних сидений такси.

* * *

Кафе «Гаспачо» только открылось, и колоритный пузатый бармен, открыв замки входной двери для клиентов, вернулся за стойку, чтобы заняться бутафорским протиранием стаканов и блюдечек.

На самом деле, естественно, всю посуду он «вылизал до блеска» еще минувшим вечером, но до появления клиентов бармену все равно нечего было делать, и он, чтобы не торчать статуей, принялся хотя бы имитировать бурную деятельность.

К тому же привычное занятие всегда помогало ему успокаивать нервы, если он был чем-то раздражен, или просто настроиться на продуктивную рабочую смену.

Попутно с протиранием посуды бармен наслаждался прослушиванием великолепной композиции «Flowers on the Wall» исполнителя «The Statler Brothers», звучавшей в ретрансляторах акустической системы кафе. Это была песня из горячо любимого им фильма «Криминальное чтиво». Наслаждаясь потрясающей композицией, бармен мечтательно прикрыл глаза, довольно улыбался и легко пританцовывал, покачивая головой и бедрами.

За этим занятием его и застал ранний клиент. Услышав выпадающий из общей мелодии «дзи-инь» колокольчика, висящего над входной дверью, бармен вмиг опомнился, подобрал живот и нагнал на себя официальный вид, втайне уповая на то, что некстати рано зашедший посетитель не успел ничего заметить. Обычно первые клиенты начинали появляться не раньше семи, а массово собирались ближе к восьми часам. Этот, похоже, либо из тех, кто встает в самую рань, неисправимый жаворонок, либо, наоборот, шатался где-то всю ночь, а под утро решил заглянуть в кафе, перевести дух.

Мужчина, своим внешним видом ни капельки не показывая, что он заметил что-либо неординарное, невозмутимо подошел к стойке и обратился к бармену с заказом. Тот услышал в говоре посетителя признаки русского акцента и, втайне радуясь выпавшей возможности попрактиковаться, тут же перешел на предполагаемый родной язык клиента, демонстрируя, что не зря много лет потратил, пытаясь на приличном уровне овладеть различными языками. Клиент тоже обрадовался, по достоинству оценив демонстрацию, и на лице его расцвела улыбка.

– По каким делам в наших краях? – между делом поинтересовался бармен. Сам он был человеком двухметрового роста, навскидку лет сорок семь – пятьдесят два, грузный, даже габаритный. Брюнет, подбородок покрыт густой, поседевшей в некоторых местах черной бородой, добродушный и умудренный опытом взгляд из-под толстых стекол солидных очков в старомодной каплевидной оправе. В общем, сразу видно, мужчина «старорежимный», крепкой закалки, как принято говорить такими же, как он.

– Я часто бываю в Хармонте, хотя недолго, проездом, – сказал клиент, при этом голос его приобрел заговорщическую интонацию, как будто он намекал на что-то, одному ему ведомое. Клиент взял заказанную им холодную воду с лимоном и сделал жадный глоток, словно всю ночь только и мечтал о стакане воды.

– И что ж вам так у нас приглянулось… – призадумался бармен.

И действительно – Хармонт, обычный европейский город со своей атмосферой, но ничем особо не примечательный на фоне тех же, скажем, Лилля, Страсбурга или Амстердама… Не слишком огромный, не мегаполис, упаси господи, но и не крохотное поселение на тысячу человек, которое в западных реалиях тоже может обладать статусом городской коммуны.

– Могу ли я вам чем-то помочь в ваших делах? – на всякий случай осведомился бармен.

– Ну, если бы это заведение называлось не в честь супа гаспачо, а, например, борща и являлось местом сбора нелегальных сталкеров, тогда, быть может, вы мне были бы крайне полезны.

Выдав этот спич, посетитель прищурился, глядя на хозяйничающего в кафе местного жителя.

Бармен не уловил, к чему тот клонит, уже мысленно коря себя за возможные лакуны в знании великого восточнославянского языка, но виду, что ни разу не врубился, постарался не показывать. Если чего-то не понимаешь – молчи и не выставляй напоказ свое невежество, пока не представится возможность наверстать недостаток знаний.

– А этот… бор… жч, насколько я знаю, такой русский суп? Вы ведь из России, мистер? – уточнил бармен, чтобы выкрутиться из неловкой ситуации и как-то дальше развивать диалог с клиентом.

– Нет, боржч – это не русский суп, а украинский суп, – просветил его клиент, – и кстати, я тоже украинец.

«Да, век живи – век учись!» – подумал впечатленный хармонтец.

В этот момент колокольчик над дверью подал сигнал, и в пустой зал кафе вошел еще один потенциальный клиент… точнее, клиентка. Женщина подошла к стойке, обратилась к бармену, и он, к своему изумлению… опять распознал неподражаемый русский акцент!

«Ничего себе! – подумал бармен, стараясь это сделать на русском языке. – Неужели сегодня в моем кафе намечается… э-э… гулянка русских?..»

Не удержавшись, он ироничным тоном сказал вслух:

– О, вы тоже русская! У вас что, тут встреча?

Девушка недоуменно посмотрела на него.

– Вы пра-авы, я русская, – голос незнакомки был мелодичен и обволакивающ, – но я здесь ни с кем не встречаюсь. Просто зашла попить прохладной воды.

– Ну, так и мистер тоже зашел просто воды попить! Ха-аха-ха! – раскованно расхохотался бармен, показывая на славянина, который сам себя определил как украинца. – Он тоже из ваших краев.

Посетительница, улыбаясь, посмотрела на сидящего неподалеку от нее у стойки мужчину.

– Но я его не знаю, – уверенно ответила она бармену.

Клиент же, затаенно усмехнувшись, выдал вдруг еще более загадочную фразу, чем те, которые до этого сбили с толку его собеседника, заправляющего в «Гаспачо».

– Человек далеко не всегда знает, кого он на самом деле знает, а кого не знает…

Женщина, естественно, как и любая среднестатистическая самка на ее месте, восприняв словесную заумь мужчины как попытку подкатить, тактично парировала:

– Если это способ познакомиться, то какой-то уж слишком странный. Я бы даже сказала, экзотический.

– Ну, если в самом сердце Хармонта, в заведении под названием «Бо…», извиняюсь, «Гаспачо», наш брат-славянин случайно встретил свою русскоязычную сестру, то это уже само по себе экзотика, – продолжил замысловато изъясняться настойчивый ловелас, явно оставаясь «на своей волне».

«А ведь он прав! – неожиданно понял бармен. – Не так и часто сюда заглядывают говорящие на русском, но если уж они тут встретились, то вполне возможно, что само провидение свело их вместе…»

– И в чем же смысл нашей встречи, любопытно? – вопросила клиентка.

– Ну, если бы это был все-таки «Боржч», мы бы дождались проводника и ушли в Зону. К примеру, хотя не обязательно, всяческие варианты случались… Но так как здесь «Гаспачо» и никакой Зоны близ Хармонта, к счастью, нет и в помине, то мы поступим следующим образом…

В руке мужчины вдруг блеснул металл. Взмах…

Через мгновение из левой глазницы женщины торчала рукоять метательного ножа, который снайперски бросил посетитель.

– …чтобы Зона и не появилась, – завершил высказываться клиент, спокойно наблюдая, как убитая им посетительница оседает на пол без единого изданного звука – она просто не успела понять, что умерла.

Бармен застыл на месте, не понимая еще, мерещится ли ему увиденное, или это случилось взаправду…

«Ее-то за что?!» – хотел вскричать он, но глотку сковал судорожный спазм страха.

Глаза мужчины, повернувшегося к нему, были как две черные дыры… А в руке его снова блеснул металл.

– Какая гадость этот ваш холодный томатный суп, – последнее, что услышал бармен. – То ли дело наш горячий борщ. Тоже красный, но разница космических масштабов, как между злом и добром!

* * *

Артур накинул легкую куртку – на дворе была только ранняя осень – и пошел к выходу из квартиры. По пути, идя по коридору, глянул на стопку почтовой корреспонденции, забранной из почтового ящика сегодня утром.

Сверху, над квитанциями за месяц и прочими посланиями, лежало, между прочим, письмо из Америки в продолговатом конверте. Причем из того самого населенного пункта, где у него жил-поживал богатенький дядюшка (как банально бы это ни звучало, но факт). Артур послание пока не успел распечатать и прочесть. В квартире потек санузел, и парень полдня провозился с домашними заботами. Только сейчас, закончив с текущим ремонтом, решил, что надо сходить в магазин, купить кое-что из продуктов… а по возвращении как раз откроет письмо.

Спускаясь по лестнице, он обратил внимание, что уборщица как раз мыла подъезд: полы на его и нижеследующей лестничных площадках были еще влажными. Сама тетя Галя тем временем грохотала где-то наверху, за пару этажей над головой. Артур мысленно вознес похвалу домовитой старушке, заботящейся о чистоте их подъезда.

Идя вниз, он вспомнил, что в прошлом году у сильно пожилого дяди случалось кратковременное ухудшение состояния здоровья, и понадеялся, что сейчас с этим все в порядке.

Погода за окном сегодня была пасмурная, хотя обычно в сентябре еще вовсю светило солнышко.

Пройдя один поворот, Артур увидел, как навстречу ему поднимается мужчина. Ничего не выражающий взгляд, лицо без каких-либо эмоций, крепкое, атлетическое телосложение… в принципе ничего особенного.

«Странно, – подумал Артур, – что-то я тебя здесь раньше не видел, мужик!»

Но внешность незнакомца не выглядела угрожающей, поэтому парень не нашел серьезных поводов для беспокойства.

– Простите, закурить не найдется? – спросил вдруг тот, почти поравнявшись с Артуром.

– Найдется. – Местный житель кивнул и полез рукой в нагрудный карман.

«Забавно, – подумал он при этом, – именно с этой заезженной фразы в фильмах или книгах у героев всегда начинаются неприятности…»

Подумал с иронией, потому что никакой опасности от этого мужчины напротив он совершенно не ожидал… И вдруг, не успев вытянуть пачку сигарет, получил сокрушительный удар в живот! От неожиданности Артур лишь беспомощно хватанул воздух ртом, как рыба, и начал сгибаться пополам. В глазах заплясали цветные точечки…

Но уже мгновение спустя ударивший парня мужчина с поразительной проворностью оказался сзади него и стиснул в ледяной захват горло, прекратив рефлекторное движение вниз. У Артура мелькнула отчаянная мысль вырваться, но тут все накрыла тьма.

…Оперуполномоченный РОВД по Советскому району города Тула Александр Викторович Петренко, полный, сутуловатый мужчина тридцати восьми лет, облегченно выдохнул. Уф-ф-ф! Ну, тут все понятно. Несчастный случай. Все мы не вечны, в любой момент и кирпич может на голову свалиться, и машина из-за угла выскочить, или… как с этим парнем вот случилось.

Покойный лежал у ног майора с неестественно вывернутой головой. Несчастный падал по лестнице целый пролет. Только как же ему «повезло» взять и упасть…

Полы на площадке, которую миновал погибший и которую натирала тетя Галя, к приезду наряда полиции, конечно, уже были сухими. Сама уборщица стояла рядом, боясь пошевелиться. Она же, кстати, и вызвала стражей правопорядка, когда закончила домывать верхние этажи и по пути вниз обнаружила бездыханное тело молодого соседа.

Для Александра Викторовича вроде как все было понятно. Шел человек, поскользнулся, упал. Бывает такое, редко, но статистическая вероятность ничего не исключает. Повреждения трупа соответствуют предполагаемым обстоятельствам смерти.

Травм иного характера на теле не обнаружено. Если бы это, предположим, было ограбление и его бы хотели обставить как несчастный случай – то уж явно не оставили бы деньги, сигареты, телефон, которые нашлись у парня. Да и то обстоятельство, что полы были скользкие, только что помытые, слишком хорошо укладывается в общую картину.

Майор предпочитал не искать суслика там, где его не видно. Все же один несчастный случай лучше, чем плюс один нераскрытый «глухарь». Поэтому корреспонденцию, лежавшую в прихожей Артура, он только оглядел снаружи, не захотев распечатывать. Все-таки зачем ему без надобности лезть в личную тайну человека, который умер своей смертью?..

Конечно, если бы он открыл тот самый узкий конверт из Америки, лежавший на самом верху, то, вероятно, удивился бы еще больше. Тому, каким же надо быть вдвойне неудачником, чтобы поразительно нелепым способом уйти в мир иной в тот самый день, когда тебе пришло извещение о том, что твой забугорный дядя двинул кони и оставил тебе в Штатах, в какой-нибудь Неваде, нехилое наследство, сумму с энным количеством нулей… И не погибни парень, поскользнувшись в собственном подъезде по пути в магазин, кто знает, какое будущее его ожидало и какой легендарной личностью он смог бы стать по стечению уже совсем иных обстоятельств, заокеанских. А так – одной легендой больше, одной меньше, для человечества особой разницы нет. Лишь бы оно выжило, сохранилось как биовид…^[9]

Но этот казус прошел мимо внимания майора, ведь у него было еще много нераскрытых «висяков», над которыми нужно поломать голову, а сейчас ему хотелось поскорее закончить с необычной в плане нелепости, но рутинной в глобальном масштабе трагедией.

– Я вот… еще чего удумала, – сдавленным голосом сказала соседка погибшего, – может, мне… того, показалось, я уж старая, слышу плохо… но када мыла верхний этаж, там внизу какой-то… голос чужой был, мужской. Где-то в это время… Но что он сказал, я не разобрала.

– Следствие учтет ваши показания, – хладнокровно произнес Александр Викторович. А сам подумал: «Голос и голос… Скорее всего примерещилось бабушке. Или, может, просто усопший говорил сам с собой… Бывает. Да, так оно и было…»

* * *

Налитая, полная луна нахально пялилась. Белоснежно-мертвенный свет «ночного солнца» ровным, разглаженным саваном покрывал каменистую пустыню. По колее, проторенной через пустыню, несся, безжалостно пробивая мглу лучами света ярких фар, огромный грузовик.

В кабине находились двое. Могло показаться, что человек, сидевший слева, за рулем, так измотался за время, проведенное в поездке, что сейчас едва не засыпает, глаза уже щурятся… Но если приглядеться повнимательнее, то становилось ясно, что этот человек просто монгол, и поэтому от природы у него узкий разрез глаз. А вот человек по правую сторону от него контрастно имел типичную славянскую внешность.

Шоферу-монголу, парню двадцати с небольшим, уже не раз доводилось кататься по этой дороге, доставляя из Улан-Батора в глубь Гоби груз для геологической экспедиции, среди участников которой числились и приезжие из северной соседней страны. А вот его спутник, мужчина постарше лет на пятнадцать, сегодня ехал с ним впервые.

Обычно вместе с Алтанхуагом доставлял грузы другой русский напарник, с которым они почти успели сдружиться, однако на сей раз старый знакомый почему-то не пришел в терминал отправления, а вместо него появился… этот. Сообщив, что прежний напарник Алтанхуага в связи с серьезными обстоятельствами не сможет прийти и вместо себя прислал его, попросив выйти на замену. При этом, дескать, он сам потом рассчитается со сменщиком.

Ну а так как времени до положенной отправки было в обрез, и появившийся мужчина, представившийся Валерой, обладал каким-то необъяснимым с рациональной точки зрения даром убеждения, делать нечего – Алтан пожал руку «одноразовому» напарнику, прыгнул за руль и приступил к выполнению своих профессиональных обязанностей.

Несколько раз они, естественно, сменялись на водительском месте, днем в самое пекло останавливались пережидать и использовали выпавшие часы бездействия, чтобы поспать. Ночь же проводили в движении. Вот и сейчас грузовой монстр непреклонно перемещался на восток, уже достаточно далеко отъехав от города и порядочно углубившись в пустыню.

Вести машину выпала очередь монголу, и тот, не напрягаясь, стабильно «шел» на средней передаче. Крытый вместительный кузов был заполнен доверху продовольствием и прочими грузами, баки предусмотрительно заправлены «по горлышко» и запасная бочка с бензином не пуста.

Ничто не предвещало осложнений в этом обычном рейсе. Даже новый напарник вопреки опасениям вел себя вполне осведомленно в том, что касалось технического обеспечения поездки, словно сам по роду занятий относился к дальнобойщикам, проблем не создавал, лишнее время не отнимал.

И не приставал с назойливыми разговорами… Если бы Валера вдруг оказался гомосексуалистом и приставал в плане удовлетворения своих плотских потребностей, для Алтанхуага эта поездка превратилась бы в сплошной, нескончаемый кошмар.

Монгол чуть вздрогнул при этой мысли и незаметно покосился на русского. Но тот не проявлял к нему никакого внимания и даже, казалось, задремал. Алтан облегченно выдохнул. И в этот момент откуда-то с юга, по правому борту от машины, донеслось раскатистое громыхание. Молодой шофер не понял, что это было, и подумал, что ему почудилось. Но Валера, который, как выяснилось, спал очень чувствительно, видимо, тоже расслышал, и поднял веки.

– Что это было? – на английском, языке их дорожного общения, спросил он.

– Ты о чем? – на всякий случай уточнил Алтан.

И тут громыхнуло еще раз, с той же южной стороны, но заметно громче. Теперь уже монгол уверился, что ему точно не показалось. К тому же вдобавок к акустическому эффекту в южной части неба вспыхнуло и погасло странное свечение.

– О-го-о!.. – присвистнул временный напарник. – Едем-то по пустыне, а полыхает-громыхает, как будто в лесу перед дождем…

– Да что ты говоришь, Валера? – неподдельно удивился монгол. – Если память мне не изменяет, подобных сюрпризов я еще не встречал, когда раньше ездил по этой дороге.

– Может быть, Дмитрий замечал что-то подобное… – задумчиво произнес русский, имея в виду прежнего напарника монгола. – Надо будет потом у него спросить.

– Вот уж и вправду, жизнь никогда не перестает удивлять, – пробормотал себе под нос монгол на родном языке.

Таинственное природное явление больше не повторялось. По правую сторону бежал привычный пейзаж ночной пустыни. Но у двух шоферов все равно остался значительный осадок на душе. Глаза монгола, казалось, так и остались шире раскрытыми от удивления, как будто он вдруг разом перехотел спать. Русский же, наоборот, недоверчиво прищурившись, сосредоточенно вглядывался в окно справа от себя, словно боялся пропустить очередное «световое шоу».

И «шоу» продолжилось! На этот раз стряслось уж совсем невероятное! Звука теперь не было, но южная часть горизонта внезапно озарилась, и в небе раскинулось протяженное завораживающее зеленоватое сияние, похожее на полярное.

– Ну, дождь в пустыне я еще могу как-то себе теоретически представить, – рассудительно проворчал русский, выглядевший мужчиной опытным, которого явно помотало по свету, – но чтобы северное сияние в каменистой пустыне… Это что ж такое ненормальное должно было случиться, чтобы оно здесь материализовалось?

У монгола перехватило дыхание от потрясения.

– Снимай-снимай, чего же ты медлишь, потом в «Ютуб» выложим! – отойдя он шока, лихорадочно затряс он за плечо старшего по возрасту напарника. – Это ж миллион просмотров сразу наберет!

– Перестань тараторить, – раздраженно ответил Валера, сбрасывая его ладонь, – смотри за дорогой. Вам бы все, молодым, снимать да в интернет выкладывать! Что в России, что здесь ничего не меняется, даже у монголов давно спутниковые тарелки в юртах, и доступ появился…

Но, посетовав на тему всеобъемлющей виртуализации, он все-таки полез за пазуху, вытащил какой-то гаджет, включил его и направил в сторону свечения. Причем, хотя Алтан толком не разобрал в потемках, да еще и за дорогой следить нужно было, но показалось монголу, что устройство у русского странное, нетипичное. Явно толще, и по форме квадратного корпуса не похож на привычный сенсорный смартфон. Хотя по размерам не сильно большой, дюймов на шесть диагональю…

«А у вас что, наконец-то научились делать свои телефоны, как на Западе?» – хотел было спросить монгол у напарника, но подумал, что его слова зафиксируются на записи, а там неуместный к видеоряду комментарий будет лишним.

Сияние висело добрых сорок минут, причем с северной стороны, а также впереди или сзади по курсу движения ничего из ряда вон выходящего не происходило. Только на юге. Может быть, с опаской допустил Алтан, они оба просто словили одну общую галлюцинацию?

«А может, мне вообще все это снится, – мелькнула у него шальная мыслишка, – и сейчас я на самом деле сплю в тенечке на стоянке…»

Но сон не прерывался, как это обычно бывает, когда понимаешь, что спишь и видишь сон, к тому же молодой шофер постоянно видел свои руки, так как он держал их на рулевом колесе, что для человека, не умеющего видеть осознанные сновидения, весьма нехарактерно… Сияние наконец погасло, и вокруг снова воцарилась полноценная ночь, как будто бы им действительно привиделась вся эта световая фантасмагория.

Ехали молча, не комментируя увиденное. Что тут скажешь. Спустя еще около часа Алтан затормозил машину.

Грузовик остановился. Алтанхуаг сразу открыл дверь и спрыгнул отлить по нужде. Так как он стоял спиной, то не заметил, что Валера вылез из кабины не со своей стороны, а прошмыгнул за ним, перебравшись через рычаги, и скользнул в открытую слева дверь. Но, возвращаясь назад, монгол не мог уже не видеть, что русский забрался обратно в кабину через водительскую, а не пассажирскую дверь.

Однако вопросов почему-то не задал, пожав плечами и подумав: «Да какая разница? Если ему так удобнее…»

Когда он сам залез в кабину и захлопнул дверь, Валера уже как ни в чем не бывало расположился на своем сиденье и протягивал монголу сэндвич. Парень кивнул в знак благодарности.

Пока они перекусывали, Алтан опустил стекло в своем окне и закурил. Русский же, по-видимому, был некурящим, поскольку ни разу за время совместной поездки не был замечен с сигаретой.

– И все-таки неужели мы и вправду ту чертовщину видели?.. – не выдержал Алтанхуаг.

Невозмутимость русского его даже удивляла. Хотя обычно это монголов и азиатов в целом считают хладнокровными и бесстрастными, а славян, наоборот, вспыльчивыми и эмоциональными.

– Доставай свой телефон, давай запись посмотрим! – предложил напарнику.

– Так он разрядился, – огорошил монгола Валера, – рекордер же долго был включен, а батарея-то не резиновая. Мы ж в дороге сколько часов? И от прикуривателя нельзя подпитаться. Теперь только по окончании рейса…

– Проклятая кровь! – Молодой шофер так опечалился, что употребил сильное монгольское ругательство и даже забыл поинтересоваться у напарника моделью его гаджета и попросить показать, что там, и впрямь какая-то особая система разъема, что невозможно подзарядить от автомобильного аккумулятора.

Разочарованно выкинув окурок, Алтан помог Валере собрать мусор в пакет, закрыл окно и напомнил, что теперь настала очередь русского вести машину. Тот решил почему-то махнуться местами, разминувшись друг с другом в кабине, «чтобы уже не выходить наружу».

«А может, все-таки гей?» – мелькнула у монгола подозрительная мысль, когда он крайне неудобным способом протискивался на пассажирское место. Усевшись на правое сиденье, он наконец-то позволил себе расслабиться и постарался выкинуть из головы странности в поведении русского, так же как выкинул минуту назад из окна сигарету.

Запустив двигатель, Валера тронул грузовик с места и повел вперед. Дальше колея извивалась, в целом сохраняя восточное направление, но отклоняясь то южнее, то, напротив, севернее. И на этом неровном, сложном участке, где нужно было ехать с особенной осторожностью, Валера почему-то прибавил скорость.

Монгол удивленно повернул голову к нему, в глазах парня читался немой вопрос: «Ты что, псих?!» Но русский рулил с таким уверенным и серьезным видом, что казалось, он знает, что делает. Поэтому Алтан неожиданно для самого себя промолчал.

Тем более что Валера водил действительно заправски, в повороты укладывался идеально и весь участок прошел гладко, пока колея не подалась к северу и снова не выровнялась. Проскочили извилистый отрезок, и через некоторое время, видимо, русскому надоело ехать быстро, и он скинул скорость. Монгол уже успел к тому моменту успокоиться. Лишь на языке повисла невысказанная мысль: «Ты, русский, богат на сюрпризы…».

Ночь постепенно рассеивалась. Луна растворялась в светлеющем небе, как призрак. На горизонте уже вовсю расцвела утренняя заря. Вскоре взойдет солнце и затем превратится в дневное палящее светило, а щадящее «ночное» напарники будут вспоминать с ностальгией.

Чтобы лучи не били прямо в глаза, ослепляя, дальнобойщики опустили специальные шторки. Алтан от скуки включил автомагнитолу; заиграла «Road To Hell», песня группы «AC/DC»… Но через пару минут сам же вдруг убавил громкость до неразличимого уровня и, ругаясь по-монгольски, через слово поминая кровь, выразительно указал напарнику пальцем на творящееся за окном с правой стороны. Впрочем, напарник и сам уже заметил.

Там, справа, метрах в двадцати от движущейся по колее машины, стайка камней, относительно небольших, в среднем размером с кулак, взвилась в воздух над почвой и кружилась как будто в некоем невидимом вихре. Притом завихрение это достигало в диаметре и в высоте не меньше трех метров. Единственное, чем можно было попытаться разумно объяснить подобный хоровод, – крайне несвойственной активностью каких-нибудь ветров, но почему-то в подобное верилось слабо…

«Карусель, карусель, это радость для нас», – напел себе под нос напарник на своем родном, почти неведомом молодому монголу языке.

Предыдущий напарник, конечно, успел обучить Алтана нескольким русским выражениям, но это был далеко не весь словарный запас, да и пойми даже парень смысл каждого слова по отдельности, он вряд ли сообразил бы, как именно сочетание в целом относится к их ситуации.

Неудивительно, что монгол не придал значения непонятной реплике напарника, списав ее на своеобразность реакции русского. И только он полез за своим одиннадцатым «Сяоми», как Валера прибавил газу, грузовик рванул на форсажной скорости, и монгол не успел заснять чудо, крутящееся посреди пустыни.

Видимо, Валерой руководил проснувшийся инстинкт самосохранения, и поэтому он стремился поскорее проехать мимо неведомой штуковины – «меньше знаешь, крепче спишь», – вместо того чтобы остановить машину и поглазеть на природный феномен.

– Слушай, я тут вот что заметил, – обратился Алтан к своему странному напарнику, – с того самого момента, как мы уехали со стоянки, ночью и сейчас постоянно какая-то чертовщина мерещится или действительно происходит, и все по правому борту. Неизменно справа! Смотри, сперва там громыхало, потом появилось свечение зеленое, а теперь камни закрутились в воздухе! Причем слева ничего такого не было и нет… Э-э-э, что-то явно там, на юге, нечисто.

– А ты наблюдательный, – похвалил русский, – я тоже про это подумал. Да уж, если доберемся до лагеря, нам никто и не поверит… А все-таки, может быть, это всего лишь ветер? Может, ученые из экспедиции смогут дать научное объяснение.

Валера больше не сбрасывал скорость, словно и вправду боялся, что неизвестность, возникавшая то и дело с южной стороны дороги, каким-то образом их догонит. Монгол же, который еще не пришел в себя после предыдущего потрясения, чуть погодя сказал:

– Нет, у меня реально какие-то галлюцинации, слушай! Смотрю вперед, и такое ощущение, как будто на мониторе пиксели пробиваются.

– Черные пятнышки перед глазами? Такое бывает из-за сильной жары и волнений, – предположил русский.

– Что-то мне подсказывает, жара ни при чем, – не согласился монгол, – как будто другое изображение… м-м-м… хочет наложиться на картину нашего мира.

Валера впервые посмотрел на напарника с ясно читающимся на лице опасением за его психическое здоровье. Алтан и сам был в шоке от того, что с ним происходит. А может, русский не замечает ничего такого, потому что смотрит преимущественно на восток и север, а монгол сидит справа, ближе к югу? Или Валера просто делает вид, что не замечает?..

– Ты это брось, понял! – стальным тоном сказал русский. – Помнишь, сам говорил, наша задача – успеть доехать до стоянки фермера, чтобы там переждать самое пекло. Надо ехать, значит, едем, несмотря ни на что. А там уже, у Бадмы, сделаем тебе холодный компресс, посидим, за чашечкой кумыса разложим всю накопившуюся информацию по полочкам. Ты только потерпи, скорее всего у тебя тепловой удар!

Последнее предложение все равно прозвучало несколько раздраженно, выдав тревогу Валеры.

«Ага, тепловой удар! – подумал монгол. – Сколько раз до этого ездил, уже привык к этой адской жаре. Хоть и тяжело, но удара ни разу не было».

Однако солнце близилось к зениту, а до фермы оставалось уже недалеко, и не соглашаться с русским не имело смысла. Так что Алтанхуаг смиренно кивнул.

…Вот только самой фермы на том месте, куда они приехали, не оказалось. И это стало, пожалуй, главным сюрпризом. Валера затормозил по оси дороги, не видя места, куда сворачивать и парковать машину. Монгол выскочил из кабины и побежал по дороге, русский последовал за ним. От всего хозяйства Бадмы осталось единственное – табун лошадей, кучкующийся на огороженной площадке слева от дорожной колеи.

Юрта фермера, машина, хозяйственные сооружения, заборы, располагавшиеся справа, как будто корова языком слизнула. Монгол при первом взгляде подумал, что фермер перебрался на другую стоянку, не предупредив. Но спрашивается, почему тогда лошади остались на произвол?

Уже подойдя поближе, он понял, что хозяйство не сносили, оно в буквальном смысле исчезло, а вместо него образовался совершенно ровный плоский участок, который мог бы послужить иллюстрацией в условном словаре для словосочетания «пустое место». За такой короткий срок, даже если и свернули ферму, все равно так ровно засыпать и утрамбовать площадку не могли бы точно!

Молодой шофер, не веря своим глазам и желая убедиться в том, что видит, сделал шаг правее от колеи, в направлении места, где стояла ферма, но подоспевший русский схватил его за руку и не пустил.

– Подожди, напарник! – властно сказал он. – Не ходи туда! Этот пятачок мне очень подозрительным кажется. Смотри, какой он гладенький, заманчивый на вид. Песочек, как на пляже, я бы сказал. Когда внешне все слишком спокойно выглядит, жди беды.

Тут из-за табуна лошадей раздался крик. Напарники обернулись и увидели бегущего к ним подростка лет пятнадцати, сына фермера. Причем, судя по его виду, парень был, мягко говоря, не в себе.

– Мунх! – воскликнул Алтанхуаг, который был хорошо знаком с пареньком, ведь не раз останавливался на этой ферме раньше. – Что случилось? Где твои родители, братья, сестры?..

– Я… не зна-аю… – с трудом выдавил подбежавший Мунх; в глазах его застыл испуг и набрякли готовые вот-вот потоками вырваться наружу слезы. – Я ходил вон туда, – он показал на север, – с лошадьми… вернулся, а их нет.

– Мунх, держись, – неожиданно русский вступил в разговор монголов, и оказалось, что монгольский он прекрасно знает, – твоей семьи больше нет.

Этим заявлением Валера удивил даже своего напарника. Сын фермера же принял слова незнакомого мужчины стойким молчанием, как будто все еще не мог до конца поверить в реальность происходящего. Русский же, не обращая внимания на изумление молодого напарника, продолжал говорить:

– Мужайся, парень, теперь ты один на всем этом свете и должен полагаться только на самого себя. – Он подошел поближе к подростку и крепко взял его за плечо. – Твоей семье не повезло, она осталась по ту сторону разделяющей кромки, но ты должен продолжать жить. Пока ты живешь и помнишь, они тоже будут живы!

Алтан уже устал удивляться, воспринимая происходящее как некий бред, к тому же едва не падая с ног от жары. Даже он, монгол, с трудом терпел, ощущая, насколько сейчас горячо в атмосфере. Хотя никакие раскаленные ветры ниоткуда вроде не веяли.

Валера, коротко, по-дружески обняв его, наговорил что-то парню и вернулся обратно к напарнику и обратился теперь уже к нему, глядя прямо в глаза:

– Вот ты, Алтанхуаг. Живешь в спокойном, мягком, я бы сказал, мирке, в своей родной Монголии, и самая большая твоя забота – это палящее солнце… Или вопросы лояльности по отношению к сексуальным меньшинствам. – Русский игриво подмигнул монголу, отчего у того глаза расширились и стали как у европейца; даже в таком состоянии парень обалдел. – Но поверь, – тон Валеры посерьезнел, – есть среда обитания, по сравнению с которой вы живете просто в раю. Чтоб ты знал, один из плацдармов вторжения таких миров сейчас там, – напарник показал рукой на юг, – и нам с тобой тоже, можно сказать, повезло, что мы по самой границе ехали.

– Русский, что ты такое говоришь?! – выпалил по-монгольски бедный монгол, у которого мозги уже закипали и норовили вылезать через уши, нос и горло. – Ты кто такой, в конце концов?!

Внезапно его крики прервал звук, похожий на лошадиное ржание, смешанное с визгом подраненной свиньи, причем раздался он не с левой стороны, где сейчас волновался табун, а с противоположной.

Валерий мгновенно преобразился. Выражение лица с добродушного изменилось на суровую маску, расслабленная поза перетекла в напряженную стойку. Правая рука молниеносным движением выхватила из закинутого за плечо рюкзака какую-то штуковину, похожую на оружие, монгол уже потом вспомнил и понял, что это был УЗИ, обычно узнаваемый безошибочно, всемирно известный израильский пистолет-пулемет. Но каким-то непонятным образом модернизированный. Апгрейд превратил его в подобие фантастического оружия из блокбастера о будущем.

Прямо из воздуха несколько секунд назад на юге появилось нечто, отдаленно напоминающее лошадь… но с укрупненной во много раз, произрастающей прямо из лошадиного туловища устрашающей змеиной головой. И это нечто, от которого исходил угнетающий для барабанных перепонок людей и других нормальных живых созданий звук, на полном вперед неслось к двум мужчинам и мальчику.

Алтанхуаг ощутил, как мочевой пузырь непроизвольно, сам по себе расслабляется, и шорты в области промежности неостановимо намокают…

Валера… или как его там по-настоящему… открыл ураганный огонь, и выпущенные им очереди перебили ноги страшного монстра, причем первые попадания, казалось, причиняли твари лишь незначительные неудобства, и конезмей продолжал бежать, как будто не испытывая боли. И только когда передние ноги превратились в кровавое месиво, монстр с диким воплем свалился набок в каких-нибудь двух-трех метрах от монгола и его напарника.

Валера добил змеелошадь прицельной очередью в жуткую змеиную башку, остановленная тварь конвульсивно подергалась и замерла.

– Полюбуйся, – сказал монголу старший напарник, опустив спасительное оружие, – вот такие лошадки, – он движением подбородка указал в сторону переполошенного табуна, – там, на юге, превращаются в такое. – Русский показал на заваленного монстра. – Хотел бы в таком мирочке оказаться?

– Н-нет, – выдавил Алтанхуанг, обреченно решив, что окончательно помутился рассудком, и самая главная галлюцинация по имени Валера сейчас пугает его ужасной перспективой.

– Вот тебе и ответ, кто я такой. Я тот, кто может противостоять тому, что способно вторгнуться из-за границы. А еще лучше, помогу сделать так, чтобы оно в вашу реальность так и не вторглось… И да, зови меня Сталкер.

* * *

Запах соленого бриза опьяняет, наполняя чувством легкости и свободы.

Томасу, стоявшему на берегу и вдыхавшему его, казалось, что он никому ничего в этом мире не должен. И даже грядущая женитьба представлялась не тяжелыми кандалами на всю жизнь – как бывало у него с женщинами раньше, в других состояниях и жизненных периодах, – а добровольным обрядом, являющим собой внешнее закрепление возвышенного союза двух любящих душ.

Утомленное под вечер море лениво трется о берег. Впереди на горизонте догорает закат, и по неровной поверхности моря скользят багряные блики. Там, куда они не попали, промеж пепельных вкраплений пены – пятна воды обретают темный смолистый цвет. Босые ноги Томаса по щиколотку погружены в рыхлый, еще не успевший остыть пляжный песок.

Молодой мужчина, быстро скинув одежду, решает напоследок еще раз вечером броситься в объятия моря. Хотя и днем он несколько раз купался, но и сейчас не прочь повторить. Вокруг не осталось слишком любопытных глаз, и он попутно освобождается и от плавок, чтобы слияние его тела с матерью-природой происходило во всей полноте.

Человек вонзается в воду подобно торпеде. Бодрящая жидкость приятно обнимает его изнуренное развлечениями тело. Пару раз ненадолго занырнув с головой, он для поддержания формы решает проплыть наискось от берега метров пятьдесят, движениями рук имитируя пропеллер. И так увлекается сим занимательным верчением, что не сразу замечает появление своей возлюбленной.

И только когда девушка окликает его с берега, он останавливается и поворачивает к ней голову. Валентина стоит у кромки воды, озаренная сиянием закатного солнца, в невесомом летнем платьице, нисколько не скрывающем плавную красу ее фигуры. Длинные черные волосы весело теребит ветерок.

Любовь всей жизни Томаса лучезарно улыбается.

– Иди ко мне! – крикнул ей мужчина, и она, как есть, в платьице, шагнув вперед, неторопливо идет к нему навстречу.

Конечно же, присоединяйся ко мне! Что еще он мог в этот миг сказать желанной…

И вот она вступает в воду по щиколотку, возбужденное море целует аристократично-изящные ступни, поднимается выше, облекает колени, поднимается до пояса, Валентина входит все глубже и глубже в водную пучину, и наконец-то гостеприимное море полностью принимает в свои объятия стройное женское тело, длинные ноги отталкиваются ото дна, и она скользит в воде, направляя себя к любимому…

– Ты жда-ал меня, мой ма-альчик?..

Валентина ласково приникает своими губами к губам Томаса.

Да, да, конечно, ее ма-альчик жда-ал…

Они накрепко держатся друг за друга, и беспрерывный океан окружает их. Женщина и мужчина парят, словно инь и ян, соединяющиеся во вселенском водовороте Хаоса. Их языки снова и снова встречаются в танце, а тела под водой колышутся в такт пульсации моря, творя свой неизъяснимый танец любви.

Наконец, после сессии релаксации, Томас и Валентина бредут на сушу из воды, мужчина как прежде нагой, а его спутница все так же в коротеньком беленьком платье. Они абсолютно счастливы и опустошены. Мужчина натягивает шорты и майку, пара отправляется вдоль полосы пляжа к своей яхте…

– Я так благодарна тебе за этот месяц, мой дорогой, – нежно воркует Валентина. – Это было фантастическое приключение…

Само собой, его любимая заслуженно благодарит своего мужчину за прекрасное, стопроцентно удавшееся путешествие.

– Я готов для тебя на все… – низким, слегка рычащим голосом сообщает Томас. Понятное дело, он действительно готов, буквально на все!

– Я бесконечно люблю тебя!

Горячо признавшись в любви, Валентина обнимет его за плечо тонкой, кофейного оттенка от загара рукой, а на другое плечо приклоняет голову.

– Весь ли багаж на борту яхты? – интересуется она после долгой томной паузы, наполненной слитным дыханием влюбленных. – Ведь завтра мы должны отплыть…

– Да, да, все погружено! – подтверждает он и выражает надежду: – Я надеюсь, что домой мы доберемся без проблем…

И вот уже виднеется пирс, рядом с которым разместилась их замечательная яхта, но тут на пути у пары возникает третий человек, мужчина, ростом на пару дюймов выше Томаса, любезной внешности. С небольшой опрятной бородкой, которую он вполне мог отпустить на время отдыха… В принципе, он ничем особо и не выделился в толпе местных отдыхающих. Такая же курортная одежда, такие же сандалии на ногах.

Разве что, обычно по пляжу удобней гулять налегке, а у этого за плечами просматривается увесистый, явно вместительный рюкзак. Да еще длинный шрам на щеке – не очень сходится с образом незатейливого туриста.

– Добрый вечер! – приветливо, с улыбкой обращается к почти молодоженам незнакомый мужчина, желая им хорошего вечера.

– Здравствуйте! – приветствуя его в свою очередь, улыбается в ответ Томас. – Мы чем-то можем быть полезны? – продолжает, вежливо интересуясь.

– Да, у меня есть один важный вопрос, – произнес мужчина. – Полагаю, эта крутая яхта принадлежит вам? Мне необходимо покинуть остров. Можете ли вы прихватить меня с собой, когда отчалите?

Они действительно могли ему быть полезны, как выяснилось…

– О, мы собираемся отплыть завтра утром! – честно ответил озадаченный Томас.

Валентина, как и полагается женщине, когда двое мужчин ведут разговор по делу, в диалог не вступала. Действительно, они собираются отплывать на рассвете. Но пассажиры как-то не планировали…

– Превосходно! – обрадовавшись, внезапный попутчик спешит заверить, что способен заплатить за «пассажирский билет» для него. – Я могу предложить хорошие деньги! Сколько тысячи вы хотите?

Ничего себе, этот человек готов щедро платить! За возможность покинуть остров с оказией…

Кто же он такой?!

Инглез для него явно не родной язык. Изъясняется с заметным акцентом. Предложения строит вроде правильно, но выговор…

– Хорошо, хорошо! Но что я слышу? – Томас, весело подмигнув своей будущей супруге, продолжает забрасывать незнакомца вопросами, логически вытекающими из его выговора и внешности. – Это ведь росское произношение? Вы российский гангстер? Хотите провезти контрабанду?

Акцент, с которым говорит мужчина, действительно таков, и из этой предпосылки родился шуточный вывод, что он гангстер из пресловутой мафии. А может, не такая уж и шутка подобное предположение…

Томаса разбирал смех. После продолжительного по времени и позитивного по содержанию отдыха на Азорских островах, в компании с любимой девушкой, в расслабленной обстановке, да еще таким романтичным, вдохновляющим вечером – почему бы и не пребывать в веселом настроении?..

– Я меня есть контрабанда, но я не гангстер, – вдруг загадочно отвечает мужчина, и улыбается: – Я приношу миры.

Ответ, конечно, звучит неожиданный. Незнакомец не отрицает, что контрабанда у него имеется, однако сам он – не гангстер. Но как это возможно… приносить миры?

Томас решает, что ослышался, и уточняет:

– Вы из организации «Зеленый Мир»? Но тогда почему контрабанда? – Томас все никак не мог перестать «прикалываться». Валентина тоже хохотнула. – Ладно, это хорошая шутка. У меня тоже есть две бутылки контрабандного алкоголя… Вы мне нравитесь. Завтра здесь в шесть утра. – Наконец-то утерев невольно выступившие слезы, постановил Томас.

– Огромное спасибо! – Незнакомец растянулся во все тридцать два и на радостях хлопнул Томаса по плечу. – Мое почтение, прекрасная госпожа! – Благодаря, он слегка поклонился Валентине, и спросил: – Как мне к вам обращаться?

– Меня зовут Томас! Это Валентина, моя будущая жена! – представился турист новому знакомому. – А вас как зовут?..

– Максимус, – твердо произнес бородатый мужчина. – Отличное восславянское имя! – В свою очередь представившись, новый знакомый удовлетворенно удалился, предпочтя не смущать покой счастливых влюбленных.

– Но кто этот человек? – спросила Валентина, проводив взглядом неожиданного попутчика. Действительно, кто он?

– Бесспорно, он восславянских кровей… – задумчиво протянул Том. – Они всегда странные… Идем, моя дорогая.

Да, ох уж эти восточные славяне-туристы с их вечными странностями!

И влюбленные отправились дальше…

Наутро неожиданный пассажир прибыл без опоздания, даже загодя, за полчаса. Сразу видно, что человек предпочитает лучше потомиться в ожидании, чем фатально пролететь. Поэтому и яхта отправилась в плавание раньше запланированного. Пространство над морем было затянуто глухим сизым туманом.

«Закон подлости не устает напоминать о своем существовании…», – проворчал себе под нос прибывший попутчик на своем родном, из чего Томас, конечно, не понял ни слова. Хотя сам наверняка в этот момент думал что-нибудь аналогичное по смыслу. У схожих по сущности мужчин во многих жизненных ситуациях бывают одинаковые мысли.

На носу яхты загорелся мощный прожектор, луч которого прорубал хмарь, аки ледоруб толщу замерзшей воды.

– Эх-хе-хе-хе! – рассмеялся Томас.

Так-то им этот туманишко нипочем! Мужчина же, который присовокупился к ним вчера вечером и тоже стоял сейчас на палубе, казалось, был чем-то обеспокоен и слегка хмурил брови. Они плыли обычным курсом, в том направлении Старого Света, в котором и возвращались всегда с Азорских островов знающие мореплаватели.

Внезапно там, в освещении прожектора, разгоняющего неизвестность, Томас увидел… он сам бы вряд ли смог уверенно описать то, что разглядел. То ли ему показалось, «пробрало» от количества выпитого алкоголя и островного португальского климата после двухнедельного отдыха, то ли впереди, ярдах в десяти перед яхтой, под водой на секунду промелькнуло яркое красное пятно. Но, судя по реакции стоявшего на палубе русского бородача, туристу не показалось, потому что пассажир тоже это увидел.

– Поворачивай! Поворачивай! – закричал на инглезе Максимус капитану яхты Томасу. – Лево руля!!!

Томас оторопело вывернул руль яхты. На сумасшедшие крики восславянина из трюмной каюты выбежала наружу Валентина, узнать, что произошло.

– Что случилось?!

– Туда не стоит плыть! – принялся настаивать подоспевший к ним пассажир. – Это может быть очень опасно!

– Мы увидели нечто непонятное! – объяснял будущей жене Томас. – Но, возможно, нам просто показалось? Успокойтесь, мистер, – обратился к Максимусу капитан, – мы должны быть храбрыми!

И он хотел было вновь продолжить плыть прежним курсом, но пассажир вдруг стальной хваткой, какой нельзя было ожидать от этого дружелюбного отдыхающего, буквально стиснул Томасу руку! Так, что капитан даже еще больше оторопел от такой резкости.

– Пилман, нет! Прошу вас, не делайте этого! – горячо убеждал «гринписовец». – Поворачивайте налево, иначе придется сильно пожалеть!

– Откуда вы знаете мою фамилию?! – удивился Томас Пилман, искренне не понимая, как пассажир узнал его настоящую фамилию, известную здесь только Валентине, и спохватился: – Хотя да, вы могли услышать ее из моего разговора с невестой…

– Томас! Чего хочет этот мужчина? – воскликнула обескураженная Валентина, совершенно не понимающая, почему этот сумасшедший росс, или кто он там, так возбужден.

– Том, послушайте меня, – успокаивающим тоном сказал попутчик, призывая капитана выслушать его. – Там, впереди, что-то очень плохое… Ведь вы же хотите быть великим ученым в будущем? И ваша жена тоже?

Он спрашивал о том, чего не мог знать, просто по определению не мог. Но спросил. Восславянин непостижимым образом, словно прочтя мысли, вдруг поинтересовался сокровенным: хотят ли в будущем стать великими учеными молодые люди, оба, жених и невеста…

– Что?

Томас переспросил, надеясь, что просто ослышался из-за стрессового состояния.

– …Вы же изучаете физику? Мечтаете о Нобелевской премии? Ответьте мне, правильно, да? – напирал Максимус.

– Правильно, – растерянно кивнул головой Томас, соглашаясь. – Но…

– Тогда немедленно послушайтесь меня и поверните налево! – беспрекословно отрезал очень странный попутчик. – Если хотите остаться в живых!

Жить Томас, конечно, хотел, кто ж не хочет. И чтобы жила Валентина…

Он абсолютно не понимал, что с ним происходит, и уж тем более, у него в голове не укладывалось, откуда этот вероломный, но такой убедительный восточный славянин столько знает про них с Валентиной… Однако капитан яхты понимал, что если это происходит в действительности, то Максимус точно не мог оказаться здесь и сейчас, рядом с ними, случайно.

И если задвинуть подальше гордыню, то какой-то сокровенный внутренний голос настойчиво подсказывал Томасу, что нужно делать, как велит этот русский. Присутствовало в интонациях, с которыми говорил попутчик, и в его взгляде нечто такое… подспудно убеждающее будущего ученого в правоте неожиданного попутчика.

– Дорогая, я полагаю, нам стоит последовать его совету! – сообщил Томас о своем решении спутнице.

Валентина уставилась на него непонимающим взглядом.

– Но если мы повернем налево, то не доберемся до берега еще очень долго! – воскликнула невеста, желающая поскорее вернуться домой, на материк.

И тут произошло нечто, разом избавившее их от прений!

Из волн перед яхтой, в той же стороне, где было красное пятно, вынырнуло и стало подниматься наверх что-то бурое, словно здоровенный валун. Через пару секунд стало ясно, что это невероятное угрожающее создание, вроде гигантского кальмара!!

Томас, мгновенно охваченный ужасом, уже экстренно разворачивал и уводил яхту на полном вперед в направлении, указанном сведущим русским. Валентина уже и не думала возражать. Девушка побледнела, глаза испуганно округлились, так что подруга Пилмана чуть не упала, когда яхта закладывала вираж.

Погода резкими темпами ухудшалась: если утром был просто туман, то сейчас еще зарядил дождь, где-то вдали несколько раз прогромыхало, ветер разошелся не на шутку… Максимус поймал Валентину фактически на лету и не дал ей растянуться на палубе.

Сам он затем подбежал к борту с той стороны, по которую сейчас оставалось чудовищное нечто, внезапно выросшее из водных глубин перед компанией мореплавателей, выхватил что-то из внутреннего кармана куртки и, кажется, несколько раз выстрелил.

Томас был занят управлением яхтой, к тому же дождевые струи мешали обзору, и он не разглядел, что именно попутчик держал в руках. Но кальмар явно дальше за ними не погнался, хотя с такими морфологическими данными мог причинить серьезный ущерб их плавсредству. Видимо, морской гад получил достаточный отпор.

Максимус, убравший обратно свое эффективное оружие, вцепился в борт яхты – ее зверски подбрасывало на волнах, – и, вглядываясь в туман, неразборчиво гундосил себе под нос:

«Повезло… в последний момент выцепил… порой нестандартно… кто бы мог подумать… что в этой реальности тот самый физик «Валентин Пильман» не один человек, а два разных… муж и жена… Валентина и Томас Пилманы… и премию разделят вдвоем… прямо как Пьер и Мария Кюри!»

Но Томас вряд ли бы что-то из сказанного понял, даже если бы знал русский.

Через некоторое время, двигаясь по заданному курсу, капитан Пилман обнаружил, что туман стал рассеиваться. Погода налаживалась. Когда они уже покинули опасную зону, то заякорились у какого-то затерянного в океане скалистого островка, чтобы сделать привал. Томас и Максимус спустились в каюту; Валентина свернулась ничком на боковом диванчике, укутавшись в плед – спала, восстанавливая силы после пережитого шокового состояния.

Томас откупорил бутылку отменного коньяка и без каких-либо слов налил себе и спасителю. Именно об этой бутылке и ее «близняшке» упоминал он, когда трое еще находились на курорте. Томас был настолько поражен, что даже ничего не спрашивал, в мыслях воцарились сумятица и сумбур, но почему-то он убежденно понимал, что все происходит так, как было предначертано.

И они выпили «за то, что им удалось уйти из того кошмара живыми».

Незаметно содержимое бутылки сократилось более чем наполовину, и Томас почувствовал, что можно расслабиться. Ему уже импонировал этот благодушный русский бородач, по чьей милости капитан сейчас сидел здесь, а не опускался на океанское дно… Когда Томас проснулся, он обнаружил напротив себя пустое кресло. Поднялся наверх, с трудом перебирая ногами с похмелья.

Настал день, уже вовсю светило солнце. Турист вернулся обратно и тронул за плечо по-прежнему спавшую будущую жену.

Восславянина на яхте не было! Нигде! Именно этим открытием Томас Пилман охотно поделился с вернувшейся из мира грез Валентиной, будущей Пилман. Однако она не поняла, о чем вообще речь.

– Этот странный росский человек, – резюмировал Томас.

– О каком это странном россе ты говоришь, милый?.. – сонным голосом произнесла Валентина, садясь на ложе.

И тут Пилмана второй раз за последние несколько дней с размаху огрело по мозгам. Неужели таинственный попутчик, который вроде как вчера распивал с ним виски, и вся эта история вообще – просто спьяну приснились?! Надо завязывать с алкоголем, ой, надо…

Он побоялся спрашивать у Валентины, а был ли в океане гигантский кальмар? Не то она может всерьез встревожиться за его психику.

Капитан ошарашенно поднялся обратно наверх, выбирать якорь. Будучи занят этим делом, подозрительно покосился на остров. Мог ли русский ночью, пока Томас спал, незаметно уплыть туда, на скалу? Бред! Островок совсем крохотный, буквально голая глыба камня посреди океана, на которой даже никакой живности скорее всего нет. Остаться на нем было бы изощренным способом самоубийства.

Еще большим извращением было бы взять и нырнуть в океан! Будто там, под водой, где-нибудь поджидает плавучее или какое-то иное средство, способное отсюда унести, переместить…

Возвращаясь к штурвалу, будущий со-лауреат Нобелевской премии по физике Томас Пилман мысленно отметил, что пара недель благодатного и безмятежного отдыха на Азорских островах сполна компенсировались волнующими потрясениями двух первых дней обратной дороги.

О том, что в эту ночь произошло в океане и что такое Дата Посещения, он пока еще не знал.

Как и о том, какую важную роль ему и его жене предстоит сыграть в противостоянии с Необъяснимостью, стремящейся оккупировать, захватить Землю и поработить человечество.

* * *

Непознанный, соленый, темный Мировой океан… Какие тайны и разгадки хранит он в своей пучине?

Вода покрывает более двух третей поверхности планеты Земля. В некоторых местах глубина океана достигает более чем десяти километров. Преобладающая, да что там, подавляюще преобладающая часть его объема еще не исследована.

Среди человеков есть много и таких, кто ни разу за все свое существование не видел распростертой до горизонта соленой воды, за которой не видно того берега. Для большинства же людей взаимодействие с морем ограничивается функцией «поплескаться возле бережка». Меньшее число индивидов заходят дальше, глубже – практикуют ныряние с задержкой дыхания либо учатся дайвингу. Кто-то из второй группы, пройдя любительский порог, даже решается на серьезные декомпрессионные и/или нестандартные по условиям (как, например, подледное или подводно-пещерное) погружения.

Отдельные люди, вроде ученых или военных, спускаются на экстремальные, недоступные даже опытным дайверам глубины. Уходят в неизвестность, защищенные от чудовищного давления специальными аппаратами, такими как батискафы или подводные лодки… Но все это кажется детским лепетом на фоне реальной, невообразимой огромности и неизведанной бесконечности океана.

Фанатичные коммунисты помимо цели построения «идеального», по их мнению, общества на суше грезили покорением и освоением космических просторов, воистину звездных вершин. Но при этом мало кто задумывался, что у них «под боком» есть другой космос, которым, в определенном понимании, и является океан. А ведь направь они вектор своих изысканий параллельно «высокому» космосу и на «домашний», водный, каких величайших результатов можно было бы добиться при должном упорстве!

Допустим, те же исправно функционирующие подводные мегаполисы могли на столетия вперед решить проблему глобального перенаселения планеты, в будущем норовящую стать актуальнейшей. А если верить в прогрессирующую науку, представляются возможными и операции по пересадке жабр людям, вследствие чего они сумели бы беспрепятственно дышать как в привычной кислородной среде обитания, так и под водой… Такое уже описывалось в книгах прозорливых фантастов, и, как известно, предвидения творческих личностей часто становятся воплощенными в реальность фактами.

А кто знает, к чему способно привести доскональное изучение многоликой обширнейшей фауны океана! Например, подарить ключ к настоящему бессмертию. Ведь найдены же среди классифицированных на данный момент обитателей глубин как минимум несколько видов животных, потенциально бессмертных. Значит, если толком разобраться, как их организмы функционируют, вычислить этот самый «механизм» бессмертия вполне возможно…

Наверное, какие-то такие мысли проносились в голове у человека, который сам несся по водной поверхности, исполосованной гребнями волн, непрестанно движущейся поверхности пресловутого океана, великого и ужасного и в то же время непреодолимо манящего и чудотворного.

И если бы этот человек родился в мире, где не появились Зоны Посещения, он бы наверняка стал дайвером, ведь и океан тоже, по сути, одна сплошная и необъятная Зона, только не настолько концентрированная. А погружающиеся в глубины смельчаки – это ее сталкеры.

Человек летел по водной глади на небольшом, но маневренном реактивном катере, при этом двигаясь не по прямой траектории, а периодически меняя курс движения. Иногда даже совсем резко, круто сворачивая, как будто внезапно передумал следовать туда, куда прежде… Так мог бы повернуть капитан катера, плавающий в прибрежной зоне и неожиданно заметивший впереди совсем рядом мель. Но здесь был открытый океан, и никаких других кораблей, рифов, а тем более берегов узреть не имелось возможности.

«Чистая» водная пустыня. Но в целом, несмотря на периодически выписываемые петли и зигзаги, неутомимый рулевой катера, на удивление, умудрялся выдерживать некое основное, ведомое лишь ему, но все же определенное направление движения.

Пока спустя какое-то время катер не замер посреди пустынной водной глади. Абстрактный наблюдатель мог бы решить: потому, дескать, что закончилось топливо. Но менее чем через минуту (рулевой не стал даже «глушить» движитель) «челнок» снова рванул с места, полный вперед! А в этот краткий временной интервал мужчина успел отлучиться от штурвала, подхватить со дна своего катера что-то увесистое, похожее на мешок, набитый камнями, и без раздумий выкинуть за борт.

Вместо того чтобы, устроившись поудобнее, самозабвенно созерцать окрестный пейзаж, вдыхая свежий морской воздух…

Когда катер снова сорвался с места, мужчина, довольно осклабившись, пробормотал себе под нос слова, заглушаемые рычанием двигателя, так что разобрать их можно было, лишь подобравшись вплотную или прочитав по губам:

– Надеюсь, контейнер откроется согласно таймеру и собранные в других ареалах артефакты вступят в прямой контакт с этой подводной… А пока не началась реакция отторжения, надо скорей тика́ть отсюда…^[10]

И, перестав улыбаться, передернув плечами, добавил:

– Есть, однако, и тайны, которые лучше бы не скрывались в океанской тьме… Такие разгадки, что даже меня по коже жуть продирает… Которым лучше вообще не существовать, никогда… Рано или поздно на дне в этом месте такое могло бы вызреть и на поверхность подняться, что детским лепетом покажутся все изменки, монстры и капризы Трота, азорской, лунной, три-восемь и прочих…

* * *

…По всем каналам связи и волнам вещания разносилось:

«Срочная новость! Сегодня при проведении наземных испытаний на стартовом комплексе номер тридцать четыре Центра космических исследований имени Кеннеди в рамках подготовки к запланированному двадцать первого февраля запуску в космос в кабине корабля «Аполлон-1» произошло возгорание…»

…Человек переоблачается в униформу инженера. Рядом с ним на полу лежит, не подавая признаков жизни, еще один человек, тоже мужчина. Первый только что раздел его и сейчас спешно влезает в трофейное одеяние, снятые с себя вещи оставив аккуратно сложенными тут же. Движения похитителя четкие и выверенные, а взгляд отсутствующий, стеклянный, как будто он даже не живой человек, а запрограммированный робот, который просто очень похож на человека.

Рывок – и переодевшийся мужчина тянет разоблаченное до белья безвольное тело, перетаскивает в неосвещенный угол. И стремительно покидает помещение, запирая дверь снаружи…

«Пожар бушевал всего пятнадцать секунд, воспламенив внутреннюю обшивку корабля, после чего его погасили. После возгорания огонь распространялся очень быстро и повредил скафандры трех астронавтов. Сложная конструкция люка и его замков не позволила экипажу при сложившихся обстоятельствах экстренно открыть люк изнутри…»

…Некто в форме инженера решительно идет по коридору, освещенному бельмами ламп, излучающими холодное мерцание.

– Щадящий газовый транквилизатор действует минут двадцать, – шепчет он непонятно кому, – потом он очнется и ни о чем не вспомнит, если я успею к тому времени все вернуть на свои места… Кроме…

Внезапно из правого ответвления коридора раздается шум; движущийся человек, не доходя до него полшага, отстраняется назад, прячась в небольшую нишу. Из-за угла кто-то выходит, прячущийся не видит его, а только слышит, сам не издавая ни звука. Когда опасность обнаружения минует, фальшивый инженер продолжает путь…

«В результате пожара астронавты В. Грисс, Э. Уайт и Р. Чаффри погибли. Последнее, что слышали радиооператоры в Центре управления, – предсмертный крик самого молодого из членов экипажа, тридцатиоднолетнего Роджера Чаффри: “Мы горим! Вытащите нас отсюда!” Подоспевшие к модулю люди уже не смогли ничем помочь, весь экипаж был мертв…»

…Бетонная стартовая площадка. Легендарный космический корабль эпохи, впоследствии тоже превратившейся в легендарную, оставшуюся в памяти человечества как переломная…

Он близко, у самого входного люка, в руке несет кейс с инструментами. Космическая гонка в самом разгаре, американцы знают, что СССР тоже строит свой лунный корабль, и поэтому очень спешат с реализацией программы. Еще шаг-другой – и идущий человек попадет на борт аутентичного, неподдельного космолета, созданного для путешествия на Луну, то есть в пространственные координаты, побывать в которых хомо сапиенс доселе был способен, лишь грезя об этом в детских или уже зрелых снах!.. С трудом верится, что он все-таки в реале находится в космическом корабле, что не муляж и не галлюцинация, хотя до этого такого навидался, что, казалось бы, ничем уж не удивить…

«…Вирджил Айвен Грисс, третьего апреля тысяча девятьсот двадцать шестого года рождения, появился на свет в Митчелле, штат Индиана. Грисс совершил второй американский суборбитальный космический полет. Затем был первым американским командиром двухместного корабля. Стал первым в мире астронавтом, дважды побывавшим в космосе. С юных лет Вирджил мечтал стать пилотом. В школе интересовался естественными науками, математикой и физикой. Тогда же, в школе, познакомился со своей будущей женой Бетти…»

…Человек в униформе инженера, находясь внутри корабля, склоняется у кресла Чаффри. Что-то на секунды останавливает его. Он как будто раздумывает, медлит, старается справиться с колебаниями. Лицо его угрюмо и сосредоточенно, скулы и складки проступили особенно резко. Наконец принимает для себя решение…

«…Эдвард Хиггинс Уайт, родился четырнадцатого ноября тысяча девятьсот тридцатого года в Сан-Антонио, штат Техас. Подполковник ВВС США, первый американец в открытом космосе…»

…Выполнив какие-то манипуляции, «инженер» закрывает кейс и отходит от кресла. Посмотрев еще несколько раз вокруг, он направляется обратно походкой, которую с натяжкой можно назвать даже непринужденной. Хотя правая скула его окаменелого, строгого лица два или три раза чуть дрогнула. Но кто обратит внимание на такую мелочь?.. Некому.

«…Роджер Брюс Чаффри, родился пятнадцатого февраля тысяча девятьсот тридцать пятого года в Гранд-Рэпидс, штат Мичиган. Американский авиационный инженер, капитан-лейтенант ВМС США, летчик-астронавт. В отличие от погибших с ним коллег Грисса и Уайта он в космос не летал, а готовился к первому полету. Женат на Марте Хорн, имеет двух детей – восьмилетнюю девочку и пятилетнего мальчика…»

…Мужчина вновь находится в том же помещении, где переодевался. Теперь он вынужден повторить этот процесс в обратном порядке и вернуть позаимствованную на время униформу ее хозяину, в буквальном смысле одев тело, обезволенное транквилизатором. Лицо настоящего инженера отмечено вполне явными признаками похмелья.

Когда придет в сознание, решит, что перебрал накануне. Пить вредно. А признаться кому-то, что выключился и не помнит, что с ним до этого происходило, себе же чревато.

Возвратившийся в свое прежнее облачение мужчина усадил бедолагу во вращающееся кресло, а сам незамедлительно испарился…

«…Возможной причиной трагедии названо короткое замыкание проводов под креслом Чаффри, произошедшее в атмосфере из чистого кислорода под большим давлением. Вся страна безутешно скорбит по погибшим…»

…И сегодня Луна каплей крови красна. Тревожное, тягостное переживание отразилось в глазах мужчины. Быть может, это была тоска от понимания того, что те астронавты больше никогда не смогут услышать настоящую музыку и испытать прилив эмоций, связанных с ней? Что никто из них не ощутит вкус свежей, спелой дыни, только что купленной и надрезанной? И что никогда больше не воспримут они непреодолимый, чарующий зов ночных звезд…

«Они отдали жизни, служа своей стране в разведке последнего рубежа человечества. Запомните их не за то, как они умерли, а за те идеалы, ради которых они жили…»

– …Какая горькая, жестокая ирония судьбы… – задумчиво говорил мужчина, стремительно, без оглядки уходящий прочь от стартового комплекса тридцать четыре; сейчас он был уверен, что никто его не услышит. – Ведь те же самые слова можно сказать о сталкерах, многие из которых были моими знакомыми либо просто собратьями по духу, и с ними я распрощался как раз на Луне… Они ушли в свои последние ходки, а я неожиданно для себя подзадержался, но потом отправился выполнять главное задание в жизни. И о них тоже стоило бы сказать: «Запомните их не за то, как они умерли, а за те идеалы, ради которых они жили!» А ведь и эти трое астронавтов тоже сталкеры, в широком понимании смысла слова, и они точно так же пожертвовали своими жизнями во имя счастья и процветания всего человечества…

Он помолчал и добавил через дюжину шагов:

– Эту часть задания мне было сложно выполнять… больше морально. А вот с девятой Зоной справиться может оказаться труднее всего технически, потому что ее для начала нужно еще отыскать! А она, падла, крохотная, всего с километр поперек, и затеряна в самой заднице мира… в непролазных джунглях бассейна Амазонки. Индейское национальное жилище вам, доктор Пильман, ваша пресловутая плавная кривая отображала только часть картины происходящего, а истинная амплитуда вторжения похожа скорее на острые зубья пасти, распахнувшейся, чтобы проглотить планету!

И он матерно выругался на языке совершенно не том, которым мыслил вслух до этого.

Еще десяток шагов спустя добавил, снова не на английском:

– Надо будет как-то запечатлеть наблюдения и мысли о пройденном пути, не то сгину, и следов не останется. Если же кто-то из соратников тоже запечатлевал на каком-то носителе инфы… то-то будет подарочек потомкам… или предкам. Хотя не факт, что сохранится дольше, чем реальность. Впрочем, бывали прецеденты… На чем там доисторические борцы с чужеродным вторжением запечатлевались? На камне, донесшем сквозь миллениумы сообщение… Да, не впервые нас донимают своими претензиями оккупанты чертовы, орлы залетные… И когда ж они от нас окончательно отцепятся…

Помолчав, он решительным постскриптумом добавил:

– Вот чего бы мне от всей души хотелось, так это жить в мире, где доктор Пильман и многие-многие-многие другие будут лишь литературными выдуманными персонажами или юнитами компьютерной игры… На Земле, которую ни одна сволочь обочиной своей звездной дороги не заделает и не загадит своим присутствием. У землян во всех параллелях и реальностях своя дорога должна быть, и если встретиться суждено, то на равных. Вот в таком мире хочу жить, и точка.

…Для этого – запасного варианта спасения ни у одной вражеской сверхсущности не должно остаться. Иначе от уцелевшей искорки огонь снова перекинется на все миры.

Уж он-то знал, как никто, что конец ходки может привести к началу новой.

Если не перекрыть входы раз и навсегда.

Всем.

Справились или нет со своими частями общей задачи его братья и сестры по оружию, он не знал и узнать не смог бы при всем желании.

Зато свято верил, что они справятся.

И все делал для того, чтобы оправдать аналогичную веру в то, что и он свою часть выполнит.

Ведь именно ему предстояло, ни много ни мало, подвести черту, закрыть последний пункт.

Поставить окончательную точку.

Так уж вышло. Сам он в главные герои не рвался.

Эпилог

Лучистое небо

…Через своих информаторов я вышел на след Викинга и теперь уверен, опередил его часа на два. Он собирается пройти через Припять. С ним в ходке еще пара сталкеров, их тоже придется ликвидировать, как ненужных свидетелей.

Ладно. Два часа жду появления мишеней. Отработаю, обыщу тела, заберу требуемое, отнесу гниде Шпале. Делов-то…

Потом к Сидоровичу. Нет, не убивать, закупиться.

Заказ на жирного торгаша мне пока не поступал. Если закажут – легко! Сработаю как два пальца об асфальт. Ничего личного, такая уж профессиональная этика у наемника: взялся – сделай, а если по какой-то причине сомневаешься – не берись. Насчет этой жадной морды у меня сомнений нет и быть не может. Разве что сомнительно мое первенство в исполнении. Не счесть, сколько накопилось желающих его убить…

Запасные магазины на стуле рядом. Я смотрю в окно, выглядывая из-за нижнего края проема. Снайперка верная в моих руках, патрон дослан, от первого выстрела отделяет лишь короткое движение указательного пальца, давящего спусковой крючок…

Пока жду, прикидываю, как буду работать дальше. Следующий заказ в Припять пойду выполнять. Солидный куш намечается. Пришлось даже отказаться от другой работы, ближе к Станции цель наклевывалась. Отдал коллеге Шакалу, чтоб псы Волкодава не перехватили…

Цель появилась позже расчетного времени. На семнадцать минут. Судя по увиденному через оптику винтовки, причиной стал «зеленый», затесавшийся в троицу.

Бывалый cталкер, с точками прохождения хорошо знакомый, движется быстро, но аккуратно. Новички медленные и неосторожные. Из этих двое были матерыми, шли правильно, однако медленнее, чем могли бы. Вынужденно примерялись к темпу третьего.

Значит, сначала я сниму бывалых ходоков. Ведомый, когда полягут его ведущие, обгадится от страха перед смертью. Мгновенно он не сориентируется и пострелять в ответ точно не успеет. Меня на этой позиционной точке не засечь по-любому, но лишний раз на рожон лезть снайперский бог не велит. Пуля, выпущенная плохим стрелком, она дура. Умнеет и слушается только умеющих стрелять, а не «палить» на авось, но и ребенок, впервые взявший в руки оружие, по капризу удачи может выбить «десяточку» с первого выстрела.

Вот он, проводник Викинг, в круге прицела. За ним по тропе крадется… ага, этого бродягу знаю, Трансформатором кличут. Замыкающего вижу впервые, да и странно, если бы у новичка знакомая рожа была. Может, он вообще первоход, его матерые как отмычку прихватили, а лох и рад стараться, пыхтит, за старшими старательно пытается угнаться…

Два трупа. Пять-шесть секунд в сумме с моей полуавтоматической. Первый выстрел; подброс и потеря цели, нужно время на дыхалку и восстановление контакта с мишенью в оптике; второй выстрел.

Для прикола новичку можно было бы добавить с полминуты, поглядеть, как мечется, вон в ту аномалию вполне может вскочить… Но изгаляться не буду. У него и так на пару-тройку вдохов жизнь длиннее получится, больше дарить не стоит. Еще сориентируется неожиданно шустро и беспорядочно палить начнет…

Бах!

Подброс, потеря, дыхалку удержать, восстановление визуального контакта.

Бах!!

Ведомый не подскочил и не заметался, а рухнул сразу, видать, не совсем лошара, боевой опыт какой-никакой имеется. Дам ему бонус в награду несколько вдохов и нажму триггер…

– Снайпер, третий не советую.

Голос звучит внезапно до непроизвольного испуга, я вздрагиваю и на своей шкуре познаю смысл выражения «как гром среди ясного неба». Мог бы так же непроизвольно давануть спуск, но все-таки профессионал и палить в белый свет как в копеечку, не прицелившись как надо, попусту тратить боеприпасы – западло.

– Снайпер, благодарю, что не выстрелил.

Пока голос это произносит, я уже разворачиваюсь к неведомому врагу, невесть как подкравшемуся с тыла. Сука, как он смог и откуда меня знает?!

В следующее мгновение неодолимая сила вырывает у меня из рук винтовку, и я просто не успеваю осознать, как это вообще стало возможным применительно ко мне. Тем более осознать, как получилось, что, лишившись оружия, я вдобавок безропотно принимаю сокрушительный пинок ногой в живот и улетаю в угол, где кулем валюсь на пол.

– Имя заказчика не спрошу, просто так ведь не раскроешь, а пытать не хочу. Уважаю, ты профессионал, поэтому умрешь легко, с одной пули в глаз. Удачи в последней ходке за перевал!

Даже не успел схватиться за живот, взорвавшийся острой болью от удара. Тем более не успеваю выхватить нож, атаковать и сцепиться в поединке, я же не только стрелять умею, но и мастерски клинками владею и приемами единоборств… Но пуля есть пуля.

Бах!!!

Не снайперская винтовка извергла третий выстрел.

* * *

…Антей пробормотал:

– Надеюсь, обочины в лучшем мире будут чистыми, не заваленными мусором из машин, проносящихся мимо…

– Намусорить и без машин – проще простого. Сойти бы с обочины, на дорогу выбраться, а не торчать за краем, провожая чужие машины взглядом, – высказался Серый, исполнившийся мудрости в долгом странствии по дорогам миров.

– Оказавшись на дороге, главное – разобраться, в каком направлении повернуть, – пожелал всем сталкерам спецотряда его командир и сделал первый шаг к выходу из приютившего их всех «перевалочного» локального пространства.

– Если попадете в лучший из миров, может быть, получите реляцию, – вмешался вдруг Харон в разговор уходящих.

Исполнитель, в конечном итоге оказавшийся ключевым без всяких вопросов, требовательно посмотрел в лицо бармену «Последнего Перевала». Харон спокойно выдержал взгляд.

– Он не растолкует, что имелось в виду, – произнес Антей. – Правда же, не? – обратился он к неотъемлемому элементу зала, «по умолчанию» остающемуся за стойкой и никуда не уходящему.

Немногословный бармен «Перевала» не удостоил человека ответом. Он только загадочно улыбнулся и налил стакан. На посошок.

– Это какой-то знак дороги, – пробормотал Странник, – понять бы, что нас ждет за перевалом…

– Лучше не надо. Бесполезно! Если поймем, ожидающее изменится, – отпустил комментарий и командир отряда. – Делаем что должны с теми, кто есть, и будь что будет.

– Блин, а я что-то никак не могу восстановить полную картину того, что делал, – ворчливо посетовал известный под многими именами спецназовец, прибывший в бар последним.

Командир остановился у самой двери и, вместо того чтобы шагнуть наружу, повернулся к нему. Остальные бойцы отряда начали подыматься из-за столов; находившиеся за ближними столами встали и сразу придвинулись к двум соратникам, ведущим диалог.

– Да, ты прав. Теперь о том, какую задачу выполнил, собственно, ты… Скажем, главное оружие, на которое делалась принципиальная ставка в войне. Твой организм был превращен в единственную в своем роде биоэнергетическую структуру, и это преобразование позволило тебе выступить специальным возбудителем. ОНА ведь, Зона, – тоже живой организм, невообразимо масштабней человеков, во многом непостижимый для нас, но тем не менее… А мы по сравнению этакие микроорганизмы, населяющие ЕЕ. Кто-то внутри паразитирует, кто-то выполняет функцию запаса питательных веществ, жировых отложений, если угодно, а кто-то вроде бактерий, которые существуют в симбиозе. Ты действовал как вирус, клетка за клеткой, частица за частицей инфицируя сверхсущность. Не обижайся сравнению, в данном случае ты выполнял самую важную задачу, провоцируя необратимые перемены. Не случайно ты получил красноречивое прозвище Вампир. Высасывал из Зоны энергию и с процессом обескровливания справился на отлично. Твой вклад в победу бесценен.

После этих слов все сталкеры, подтянувшиеся и окружившие собеседников со всех сторон, дружно закивали, издали одобрительные возгласы и зааплодировали.

– Слышишь, брат, за твои заслуги отдается должное… Такие дела. Последний из павших на поле боя сталкер нашего отряда прибыл, и нам больше незачем задерживаться. Пора уходить дальше. Спасибо за привал, бармен, надеюсь и верю, что мы не вернемся и не встретимся больше с тобой. Прощай, Зона!

– Я вспомнил! – вдруг воскликнул Вампир. – Нечто подобное про заразную инфекцию мне уже говорил другой сталкер! При этом утверждал, что именно он послал меня в миссию втайне от тебя, Антей!

– Неужели ты думаешь, я этакого… э-э-э… спин-оффа не допускал? – Уже стоя на пороге, взявшийся за ручку двери командир вновь приостановил движение, прямо на границе между «внутри» и «вовне». – Странно, если бы я не задействовал в раскладе его неизбежное желание сыграть сольную партию! Допуская это параллельное, боковое ответвление, именно ему и доверил завершающую калибровку главного оружия. Ведь Большой Змей в каком-то смысле тоже я, кхе-кхе… Но что уж теперь высчитывать процентное соотношение вкладов в победу! Мы наши персональные битвы выиграли. Патриарх ловчих, арьергардный, с нами не уходит, он остался в игре. Проводник нашей воли присмотрит, чтобы она функционировала как надо. Понадобится, найдет последователей, ведомых, и новые ловчие…

– Оу, оу, командир! А не стоит ли допустить, что через его уши, – перебил Серый Сталкер и опасливо оглянулся на Харона за стойкой, с невозмутимым выражением лица перетирающего стаканы, – нас услышат те, против кого мы…

– Чего уж нам бояться? Это живым от страха не откреститься, а мы почти мертвые. Шагнем за порог, и все, поминай как звали. Это когда они вслед за нами все отправятся, в каком-нибудь лучшем мире возжелают отметиться, а затем обосноваться и оккупировать… Но там будет уже совсем другая история.

* * *

…«Герметичный купол на лунной базе», пункт сбора, организованный Соединителем здесь, между «небом и землей», опустел в одночасье.

За иллюминаторами с одной продольной стороны помещения по-прежнему «плыла» в бархатной черноте такая близкая и такая труднодостижимая «голубая» планета, а с другой стороны во всей красе представала собственно бархатная чернота, усеянная искорками звезд.

В одном из торцов продолговатого купола через широкий панорамный иллюминатор все так же открывался вид на издырявленную кратерами «классическую» лунную поверхность, а другой, «глухой» торец, представляющий собой большой экран во всю стену, «ожил», зажегся и показывал… сборную картинку в режиме «мозаика».

Каждый фрагмент демонстрировал крохотный силуэт сталкера. Все отображенные на экране в эту секунду совершали Первый Шаг из отправной точки; у каждого она была своя собственная, отдельная, но объединяла их всех высочайшая вероятность того, что рейд станет завершающим… В том, что ходка будет последней, не все они были уверены, конечно, однако давали себе отчет: скорее всего именно так и случится^[11].

А еще мгновение спустя торцевой экран вновь погас, наполнился чернотой, мозаичные сегментики исчезли. Все сталкеры, которые пару секунд назад вместе составляли целый отряд и находились внутри замкнутой, отгороженной от космического вакуума локации, отсюда уже переместились. Туда, в точки для первых шагов, и маршруты их дальнейших троп скрыты во тьме неизвестности и необъяснимости.

Точнее, почти все…

По изначальному замыслу Собирателя после отправки спецотряда в ходку к «Последнему Перевалу» здесь, в ангаре, должен был остаться единственный боец. Тот, кому предстояло выполнять эксклюзивное, отличное от других задание. В том числе выжить и присмотреть за продолжением игры.

Сталкер, гарантированно убежденный и понимающий, что союз с Зонами, как бы он ни был выгоден тактически, в стратегическом плане грозит порабощением, а затем уничтожением человечества в частности и Земли вообще.

Не допускающий и тени сомнения в том, что для вдохновителя операции по спасению планеты и ее «туземцев», основателя Службы защиты реальности, командира отборного отряда Антея также являлось непреложной истиной. По сути, ставшей основным мотивом к смене убеждений Сержанта и дальнейшим действиям по отношению к сталкерам, с которыми ранее он, будучи полковником САС, беспощадно воевал.

Пресловутые «третьи силы», настолько чудовищно необъяснимые, что даже конкретного названия не получили, коварно проникают в нормальную для землян реальность через Зоны, паразитируя на них, используя в качестве канала для своего «трафика». Подобно тому, как сами Зоны пытаются паразитировать на земной природе.

Но «третьи» в нерадужной перспективе, как выяснилось, в игрушки играться не намеревались. Нет у них такого обыкновения. Они не изменяют реальность под себя, они просто впитывают, сжирают без остатка. Утилизируют. Все и вся, до чего и до кого могут дотянуться. Война ради войны, а не ради оккупационного владения. Вечный завоевательный поход.

Полный Апокалипсис безо всякой возможности, что после него на Земле будет способно существовать хоть что-нибудь постапокалиптическое. Не факт, что после уцелеет планета как таковая, пусть даже кардинально измененная, мутированная…

Вывод прост и ясен: лишь уничтожив отчужденные плацдармы инородного вторжения, кратко поименованные Зонами Посещения, можно отбиться от еще более удручающих перспектив.

Отсечь каналы, по которым вползает грозящее Небытие, коему даже сверхсущности нипочем, не говоря уж о простых сущностях… Внедряется исподтишка, супротив воли самих Зон. Разобщенных чуть ли не до идиосинкразии друг на дружку и только перед лицом общего врага пытающихся пойти хоть на какую-то консолидацию.

Лунная отметина Посещения, пусть и лишенная длительного «очеловечивающего» прямого воздействия сталкеров, оказалась самой умной, условно говоря, из них всех. ОНА-то раньше прочих подверглась атакам «третьих сил» и сообразила, к чему процесс движется… Но и ЕЕ, после вступления в контакт с Собеседником-человеком, пришлось вводить в заблуждение, убедив, что сталкеры других Зон – добровольные союзники в этой войне за общее выживание.

Вот для того, чтобы Зоны продолжали «свято верить» в союз с землянами, задействована масштабнейшая операция прикрытия. Обратно в земные плацдармы вторжения – на заклание, по сути, – с Луны отправились сталкеры, собранные в отряд специального назначения Антеем. Во главе с ним самим; настоящий предводитель в бою не прячется за спинами воинов.

Почти все.

По суперсекретному, известному лишь двоим замыслу, единственный из сталкеров должен был остаться. И начать процесс уничтожения Зон именно с НЕЕ. Лунная поверхность наиболее поражена влиянием «третьих», особенно на обратной от Земли стороне (там, на скрытой от прямого наблюдения с Земли изнанке «ночного солнца», творится настоящий кошмар, даже не скрученный, а сущий), но еще кое-как сопротивляется, противостоит общему врагу.

Нанести удар в спину этой союзнице, а затем отправиться на Землю добивать ЕЕ соплеменниц. Окончательно зачищать территории после битв собратьев по войне, ушедших в последние ходки ранее. Чтобы исполнить предназначение. Стать главным героем, вынужденно, не напрашиваясь, но четко осознавая: кому-то необходимо в этом раскладе сыграть роль чистильщика наиболее труднодостижимых «уголков». Выполнить самую грязную работу, а затем остаться и присматривать за «вверенной территорией», устраняя желающих нагадить, «чтоб неповадно было».

Именно он, арьергардный боец, должен был сейчас стоять перед экраном в гордом одиночестве. И, проводив панорамным взглядом шагнувших в вечность соратников, приступить к исполнению своей тайной миссии…

Оставшийся внезапно осознал, что в продолговатом ангаре, временно материализованном на границе между небом и землей, находится совсем не в одиночестве!!! После перемещения сталкеров особого назначения отсюда в другие Зоны арьергардных здесь почему-то находится незапланированно больше, чем один.

Трое…

Он сам, первый. О себе и своей тропе войны ему известно все, что необходимо для личного участия в непримиримом противостоянии сил Земли и Неба.

Второй – молодой сталкер, начальных ходок у которого случилось немного, зато главный факт, достоверно известный о нем, не по-детски впечатляет: в одиночку, без проводника и почти без опыта новичок прокрался к самому Колодцу в Троте. Ничем с виду не примечательный парень… Антей упоминал, что этот молодец ухитрился пробраться до Эпицентра в период, когда пятый круг был крайне труднодоступен для живых обитателей Зоны. Причем не только спуститься на самый нижний уровень Трота и там побывать наверху арки, перекинутой через Колодец, но и подняться потом обратно. Да не с пустыми руками! Невероятно удачливый сталкер добыл и вынес зачерпнутую из легендарного углубления «жидкую тьму»! И она далась ему в руки!.. Командир отряда нарек его зонным именем Вампир не за красивые глаза. У этого парня имеется дар, сверхспособность впитывать знания, опыт, возможности буквально с ходу и развивать новоприобретенные свойства на лету. Особенно если ему подарить бонусы памяти и сил от более опытных коллег. Что и было сделано по полной программе… Но почему он здесь, как сумел остаться в лунном ангаре?!!

И третий. Этот – не зеленый первоход, о нет! Более того, уж он-то побывал там, куда почти никто из сталкеров не добирался. В такой Зоне ходил, что каждый шаг за десять засчитывается. Всем Зонам Зоне! Из вселенского перекрестья, где «краями света соприкасаются» все реальности, в секунду выпрыгнуть сумел…

Отведя оценивающий взгляд от молодого коллеги, определив, кто это, арьергардный сфокусировался на третьем и смотрел только на него, в упор.

Они тоже смотрели.

Старший пристально на озадаченного первого – в ответ.

Молодой же переводил растерянный взгляд с первого на третьего и обратно. Он явно не понимал, что произошло. Готовился боец к десантированию на Землю, отправке на задание и первому шагу по своей тропе войны, а вместо этого торчит все там же, только вокруг уже не толпа коллег, а всего лишь двое из целой армии легендарных ветеранов…

– Не врубился, а вы что здесь забыли?!

Определенный командиром в замыкающие сталкер прервал повисшую паузу недоумения удивленным вопросом. Ничего более содержательного ему как-то в голову не пришло. Действительно, что?!

– Смотрю на тебя, прикидываю, как сформулировать аналогичный вопрос… – проворчал старший.

– Та же фигня… – буркнул себе под нос Вампир.

– Задай его и себе включительно, – посоветовал первый ветеран. С первоначальным удивлением он справился, на смену явилась жажда узнать причину.

– Зато есть с кем сообразить на троих, – ворчал так же себе под нос третий, большой и габаритный, на голову выше одного собеседника и на полголовы второго, – как мне этого не хватало в бункере, коллеги…

– Рад компании и выпить не прочь с коллегами, но тормозить вообще-то некогда… – чуть ли не эхом бурчал молодой.

И бормотали они настолько органично, что сразу стало ясно – для вольных бродяг это привычное занятие.

Обыкновение вслух комментировать происходящее их явно роднило. Но что же еще между ними общего? Куда более роднящего, чем внесение в список лучших сталкеров всех миров, времен и народов.

Ответ на этот животрепещущий вопрос замыкающему требовалось получить незамедлительно. Тормозить некогда, лунная Зона должна быть стерта в нужный момент, и «секунда икс» стремительно близится!

Но для этого придется вначале ответить самому на аналогичный.

– Удав, я в курсе, что ты бродяга непростой, но чтобы до такой степени… Раз уж ты здесь, скажу. Подозреваю, для тебя не будет новостью, что Сергей Анатольич, Соединитель наш, мастер сложных хитросплетений сю…

– Понял, догадался, не продолжай, – оборвал Удав. – Ты подтвердил мое предположение. Антей, понятное дело, наш вождь и все такое, но ведь я… э-э-э… в каком-то смысле тоже он, только с другим телом и лицом, из другой параллели родом. Ничего необычного, что у меня тоже появилась… ну, коррекция к замыслу, скажем так. Для этого я остановил свое перемещение, – Удав обвел рукой внутреннее пространство ангара, который продолжал существовать исключительно по той причине, что в нем оставались разумы, поддерживающие материализацию, – и тебя придержал, чтобы объяснить суть дополнительного задания…

Движущаяся рука большого сталкера остановилась, указывая на младшего из троих.

– Во-во, именно этого мне и не хватает, сути, – буркнул тот.

– Антей дал тебе зонное имя. Оно в точности отражает смысл. В твоей зонной ходке было и будет много других прозвищ, но будем считать именно это основным. Кроме воздействий в нужных местах в нужные времена, по разработанному Антеем плану войны, ты станешь ходячей заразой.

– Вот спасибочки…

– Да, с этой секунды ты инфекция, заражающая ключевые точки плацдармов вторжения.

С открытой ладони Большого, вытянутой к Вампиру, вдруг слетела искра; она возникла из ниоткуда и устремилась прямо к молодому сталкеру. Миг, и ослепительно-красная частица, приблизившись вплотную к его лицу, исчезла так же, как и появилась.

– Ох-х, е!.. – охнув и ругнувшись, младший запоздало крепко зажмурился и прикрыл глаза руками.

– Правильно, удерживай свет внутри, не выпускай обратно… Все! Теперь даже просто твоего присутствия достаточно будет, чтобы внести искажения. Образно выражаясь, ты покусаешь вражин в незащищенные участки тел.

– Комар какой-то, а не вампир… Бродячая изменка, е-мое… – ворча, молодой лихорадочно ощупывал собственное лицо, все еще не открывая глаз.

– Не волнуйся, этот свет тебя не обжег, – успокоил Удав, – он человекам не навредит.

– Так комар и есть вампир, кровосос, передающий заразу при укусе, – вставил комментарий невольный свидетель происходящего, третий, а точнее, первый из оставшихся.

– Ходка тебя ждет долгая, молодой коллега. – Опустив руку, Большой сразу как-то обмяк, ссутулился, стух, кажется, ниже ростом и ощутимо худее моментально стал выглядеть, словно после тяжелейшего изнурительного напряжения всех сил. – Вспомни, что ты открыл в пятом круге Трота…

– Да, я, когда вылез из Эпицентра, думал, что нашел объяснение, раскрыл главный секрет необъяснимости. – Молодой перестал ощупывать свою голову на предмет ожогов и открыл глаза; с виду в них никакой кровавый вампирский огонь не горел, зато растерянность достигла крайней степени и превратилась в настоящую ошарашенность. – Узнал, что мир не один… что вселенных параллельно существует множество и почти в каждой Зона… и чуть ли не повсюду они – Зоны, Зоны, Зоны… Как из опухоли, расползаются метастазами, изменяют природу под себя… К нам вот, твари, доползли…

– И что вы с Антеем по этому поводу решили?

– Он мне основную цель поставил. Наставление дал стереть нас всех с лика Вселенной, чтоб Зоны не напитывали собой… Ну и там еще много всякого. Сказал также, что не удастся между струями дождя проскользнуть, не намокнув. Поэтому надо мокрым идти, как все, но при этом сохранять порох сухим и под прикрытием основных сил отряда исполн…

– Воистину война план кажет… Дублера мне для подстраховки мудрый полковник организовал… – снова пробормотал последний из спецотряда (по суперсекретному замыслу, как он думал), уподобляясь собеседникам, старшему и младшему, а может, вспомнив собственные ходки еще в той, самой первой для него отчужденке, незабвенной Черноте…

– Луч, ты не сдавайся! Выполняй все, что с Антеем разработали, в точности. Твоя роль ключевая на завершающем этапе. Параллельное участие Вампира ни в коей мере это не оспаривает! – Большой выпрямился, расправил плечи и замахал руками, для наглядности жестами отрицая покушение на исключительность миссии замыкающего. – Окончательная арьергардная зачистка может быть доверена только лучшему из всех нас, а это ты, патриарх! Главный герой ты и только ты. Но этот парень станет дополнительной гарантией, что вражеские силы не ускользнут, не вырвутся, не выздоровеют…

– Да уж понял, догадался, не продолжай, – проворчал патриарх ловчих желаний Черной Были.

– Считай, что я говорю и от имени Несси. Оригинала, не копии, случившейся при сэйве, когда вашей Были наступил овергейм… Единственного из нас, кто не смог присоединиться к отряду. Он завяз без выхода, не может сюда выбраться из вселенского перекрестка, где стал неотъемлемым проводником по слоям и нитям Сверхзоны. Но меня вернул именно он, я прибыл и оказался в нужное время в нужном месте. Так что мы с ним напарники теперь, и говорю от его имени. Ты же был первым напарником, а он твоим настоящим учеником, лучшим из ведомых…

– Насколько я понимаю, Несси в той вселенской Зоне… э-э-э… вносит свою долю в общее дело?

Вопрос и ответ были очевидны, но Луч захотел произнести вслух. Все-таки между ними троими определенно гораздо больше общего, чем казалось на первый взгляд…

– Точно! – подтвердил Большой, напарник Несси, подобравшегося к наиболее уязвимым «частям тел» сверхсущностей вплотную, глаза в глаза, ближе всех из человеческих существ. – Ждет не дождется, чтобы выстрелить из своей тяжелой снайперки в уязвимую точку и стереть вселенскую ЗОНУ…

– Надо как-нибудь операцию назвать, так положено, для штабных документов и для рапорта о выполнении, – внезапно прокомментировал вслух Вампир. – Может… Лунная Зачистка?

– Тебе хотелось бы отрапортовать?!

Лучший из ловчих с неподдельным интересом уставился на молодого.

– Разве это плохое желание для солдата, отчитаться перед командиром об успешном исполнении задания? – резонно отпарировал Вампир. – Во мне сейчас до фига и больше залитой памяти наших собратьев по войне, и у многих были аналогичные жела…

– Ты по ходу фиксируй как-то, – вклинился Большой, – а то с памятью всякое случается, она и подвести может…

– Да, я уже подумал об этом. Воспоминания сталкера, который не расставался с рекордером, тоже в меня зали…

– Все хотят после войны пожить и насладиться победой, – пробормотал замыкающий отряда, – но мало кому сужде…

– У тебя шансов больше, чем у всех, – напомнил Большой, без улыбки, очень серьезно глядя на него. – Поэтому предлагаю назвать операцию «Лучистое небо».

– Уважил, брат, ува-ажил. – Арьергардный, наоборот, улыбнулся, впервые с момента осознания, что не один в ангаре остался, как изначально задумывалось.

– Ироничные вы, однако, старшие товарищи! – улыбнулся и молодой.

Благодаря тщательно подобранным воспоминаниям соратников, «залитым» в его память для обеспечения необходимого массива информации, Вампир тоже «просек фишку».

– Походи с мое, зеленка, не то что иронией, сарказмом исполнишься… – ворчливо отозвался Луч и спросил другого оставшегося в ангаре ветерана: – А ты сам-то куда теперь, Большой Змей?

– О, я заползу невесть куда, как и положено змею! – сообщил пришлый бродяга, известный, среди прочего, и по имени Удав; совершивший беспримерный рейд, прокравшийся сквозь Мультизону Перекрестка, выживший там, успешно выпрыгнувший на Большую землю и вернувшийся обратно по призыву. – Это секрет, который я унесу с собой.

– Да-а уж, ты точно параллельный брат-близнец хитрюги Антея, – сокрушенно покачал головой патриарх ловчих.

– Я Сержанту больше чем брат! – не согласился большой человек со змеиным прозвищем. – Но не будем уточнять узы, которые связывают меня с ним и нас обоих с другими нашими… Главное, что все мы смотрим в одном направлении и желаем одного, сообща. За неимением компромиссного варианта убить Зоны и не позволить амбе через них подкрасться к…

– Я желаю того же самого! – перебив старшего, убежденно подтвердил горячий молодой сталкер.

Мудрости ему только предстояло набраться. Сталкеры становятся терпеливыми в движении, и чем больше ходок и чем дольше они длятся, тем выше шансы…

– А то, – поставил точку ловчий желаний, упорный преследователь опасных потенциалов, непреклонный старожил Луч.

Постскриптум

Stalker навсегда!..

…ОНА стоит на берегу и смотрит вдаль.

Где-то там, за горизонтом, вопреки увиденному воочию должен обретаться противоположный берег, но обычным взглядом его достичь не получается, и значит, при желании можно поверить глазам и убедить себя, что распростершийся впереди океан бесконечен.

Это по-человечески, верить лишь в то, что можно увидеть глазами и потрогать руками. Но в данном случае возникла парадоксальная ситуация. По определению, территория любой планеты не бесконечна, и безбрежная вода, открывшаяся взгляду, вовсе не подобна космосу. Тому, в который ЕЙ уже не вернуться. Но до чего же хочется надеяться, что вот по этому открытому океану можно уплыть в вечность! Плыть и не останавливаться, за горизонтом не уткнувшись в противоположный берег, потому что его там все же нет…

На берегу остаться и выжить не получится. Что на этом, что на том.

Но пока ОНА еще жива и стоит, смотрит. Мечтает. Чисто по-человечески.

Ждет.

Путь к этой точке на последнем берегу для НЕЕ был не просто труден и сложен. Почти непреодолим. Все-таки почти. Не сдалась, преодолела, раз уж стоит здесь. ЕЙ пришлось очень и очень постараться, чтобы прокрасться сюда, но цель, ради которой стремилась, того стоила и стоит.

ОНА встретится с Ним.

Он.

Любимый Собеседник.

Оригинал.

ЖИВ!!!

Настоящий, подлинный, изначальный, не скопированный в отчаянном акте спасения «хотя бы кого-то» в момент гибели сверхсущности Черная Быль.

ЕЕ гибели…

Однако ЕЙ тоже удалось спастись. Вопреки всему, вся и всем. И затаиться, спрятаться.

В изгнании «бедную родственницу», нежеланную приживалку спасала вера в то, что истинные желания исполняются. Та самая, что некогда вела в ЕЕ объятия сонм человеческих душ, жаждущих исполнения.

Узнав наконец, что Он застрял в пределах Перекрестка и не может его покинуть, ОНА сумела просочиться сюда.

Знание, что любимый здесь, не может выбраться и прийти к НЕЙ сам, но ждет и надеется, придало смысл и подарило четкую цель. Когда знаешь, ЗАЧЕМ идти, обязательно дойдешь.

В этой множественной сверхсущности ОНА, конечно же, пришлая, чужая. Гостья незваная, нежеланная, мягко выражаясь, и за дерзость должна быть жестоко покарана Мультизоной, но выработанное умение маскироваться под человека сослужило добрую службу.

ЕЙ удалось мастерски прикинуться одной из мириада простых человеков, втянутых однажды внутрь вселенской «выгребной ямы». МультиОНА не почуяла присутствия «названой сестрицы», но с другой стороны, этот камуфляж фатально снизил вероятность, что ЕЕ распознает тот, ради кого выжила.

Поэтому оставалось лишь свято верить, что Он сумеет почуять, уловить желание. Ощутить появление любимой. Рано или поздно выйдет на след, разыщет и придет к НЕЙ.

Сталкер же. Упорный преследователь.

Ловчий.

Любимый ЕЕ Человек…

Вот ОНА и стоит на берегу, сохраняя остатки сил в режиме ожидания.

Верит. Надеется. Любит.

Любовь не позволяет окончательно раствориться в Ничто-Нигде-Никогда, не дождавшись встречи. Не повидавшись, кануть в безвременье, стереться с лика Вселенной. Развеять в космосе память, сотворившую ЕЕ разумной личностью, накопленную память о пройденной дороге жизни, не встретившись с Ним напоследок…

Желание встретиться удерживало ЕЕ от последнего шага – с береговой линии в вечность, уже готовую поглотить и растворить навсегда.

Найди меня, Любимый Человек!!!

«Истинное желание сбудется, не правда ли?» Вопрос, за ответом на который сонм желающих приходил в Черную Быль. ОНА поменялась местами со стремившимися в Эпицентр Зоны соискателями. На то и человек теперь…

– Во-от ты где! А я ищу, ищу! Далеко забралась, Любимая, у самого края стоишь…

– Несси, бл…

Дыхание перехватывает, горло сдавливает спазмом, и ОНА не смогла договорить слово. Ох уж эта слабая оболочка, заключившая сверхсущность в зону биологического несовершенства! Ох уж эта человеческая сущность, во имя любви способная становиться сильнее всего и всех на свете и побеждать страх, бросать вызов смерти!!!

Вот в чем уникальная сверхспособность Человека…

Медленно, ме-едленно поворачиваясь, ОНА в течение мига, сравнимого с вечностью, успевает вспомнить все-все-все, что у НЕЕ с Ним было, что можно вспоминать на двоих. С той секунды, когда любимый собеседник появился у НЕЕ, и родилось МЫ. Затем безжалостно разбитое, когда смертоносные события их разлучили, разбросав по разным «комнатам» мироздания…

Главное, не в морги.

– Бл-лин! Как выразился твой незабвенный наставник.

Повернувшись к Нему лицом к лицу, ОНА упоенно вбирает в зрачки долгожданный образ и, сумев договорить, завершает нестандартное приветствие^[12].

– Я тоже тебя люблю, пропажа ненаглядная! – здоровается и Он. – Несказанно рад видеть… О, я думаю, мой наставник еще скажет свое слово. Не думаю, что он просто так сгинул. Сама знаешь, настоящие ловчие не сдаются.

Родной хрипловатый голос, как же ЕЙ хотелось вновь его услышать…

Он стоит перед НЕЙ, появился здесь и сейчас и реально стоит на этом же берегу, на границе трех стихий, между водой, землей и воздухом. ЖИВОЙ.

Но поверить в настоящесть любимого человека у НЕЕ пока не получается. А вдруг очередной глюк?! Сколько их было, пока томилась в ожидании! Воображение и память стремились угодить разуму и порождали в мыслях о-очень разнообразные картины…

– Я это, я. – Он наконец улыбается и утвердительно кивает ЕЙ. – Не плод воображения и не бредовое видение. Нашел тебя, Любимая… Уф-ф-ф-ф!

Облегченно выдыхает долгожданный Напарник.

С момента, когда ОНА повернулась и увидела Его, выражение любимого лица оставалось сосредоточенным, серьезным, а теперь смягчается; напряжение, сковавшее черты, отпускает.

ЕЕ Любимый сам поверил, что добрался. Что здесь и сейчас, с НЕЙ.

Вместе.

МЫ.

– Вот мы и встретились наконец, – словно убеждая саму себя, произносит ОНА. – Твоя копия – человечек замечательный, ему Я безмерно благодарна, скрасил и помог держаться, но ты – это ТЫ… Наконец мы встретились. Встретились! – повторяет, как заклинание.

И смотрит, смотрит на Него. Не во снах, а наяву вбирая, впитывая детали облика. Светлые глаза с цепким взглядом, словно постоянно глядящие через перекрестие прицела, родные густые волосы, четко очерченные губы, хищные скулы… Высоченный, широкоплечий, мужественный без всяких кавычек, в неотъемлемой сталкерской экипировке: облаченный в защитный бронекомплект и обвешанный подсумками, гранатами, запасными магазинами, походным рюкзаком, «вторичкой» – конечно же, неразлучной парой пистолетов… И торчащий из-за левого плеча длинный ствол тяжелой снайперской винтовки системы «Barrett»…

Уф-ф-ф! Поверилось наконец. Явился Он, реальный, не галлюцинация и не женская греза.

– Но ты же понимаешь, что все равно сотрут? – Его лицо вновь каменеет, улыбка исчезает, согнанная хмурой озабоченностью. – Что нас не будет… что нас уже нет, по сути, и только наше обоюдное, слитное желание подарило эту паузу свидания на исходе, чтобы все-таки встретиться и…

– Посмотрим. – Теперь ОНА улыбается и качает головой. – Разве дано знать достоверно заранее, что там, за горизонтом…

– У тебя есть план спасения?! – Глаза Человека расширяются, из цепкого взгляд становится едва ли не растерянным. Еще бы, Он неподдельно изумлен.

– Я не буду ничего творить специально, чтобы помочь выжить себе и таким же, как я. Вы, ловчие, постарались и сделали меня слишком человеком. Считай, это мое покаяние.

Черная Быль на мгновение, вечности подобное, прикрывает глаза, вспоминая собственную жизненную ходку, которая привела к итогу – этой точке границы.

Память перебирает разные ипостаси круглой оборонной зоны, которые ЕЙ доводилось принимать в различных реальностях. Чтобы выжить, противостоя всему окружающему, во что бы то ни стало… Раньше именно выживание являлось основной целью. Оно у сущностей и сверхсущностей одинаково сильное – желание ЖИТЬ. Точка соприкосновения. Потому и стало возможным собеседование. Контакт, вначале казавшийся невозможным.

– Ай, я на круг очередной не хочу заходить! – восклицает ОНА. – Спираль неизбежно возвращает, а хотелось бы туда линейным курсом и не останавливаться, на полном вперед!

Находясь в человеческом воплощении, приходится телесными движениями сопровождать мысли, и для этого ЕЙ понадобилось повернуться лицом к океану и поднять глаза к распростершимся над ним небесам. К искоркам огненной стихии, пытающимся разогнать бесконечный мрак.

– Но только никогда не повстречать на звездной дороге очередную планету, в которую по траектории полета врезаешься и…

Не договорив, ОНА замолкает. Вспомнилось, что Он ЕЕ мысли и без слов способен воспринять. На то и Собеседник. Вот ведь, в биологическом воплощении насколько же быстро очеловечиваешься и постоянно «тянет поговорить»…

ЕЙ не надо было смотреть на океан, чтобы убеждать себя: Вселенная гораздо больше, чем все, что можно потрогать руками и увидеть глазами. Парадоксально, но факт: человеки простые сущности, не заморачивающиеся «высокими материями», однако и среди них постоянно являются личности, желающие раздвинуть горизонты и познать то, что нельзя увидеть глазами, услышать ушами, учуять носом и потрогать руками…

И кому-то из них даже удается дотянуться и узреть. Если желание воистину настоящее.

Значит, уже не быть простыми сущностями?..

Впрочем, у сверхсущностей тоже далеко не все однозначно с пресловутым «сверх».

– Сами того не подозревая, люди очень правильно назвали нас Зонами, – произносит ОНА вслух, делясь соображением в диалоге, обращаясь напрямую к Человеку, одному из успешно раздвинувших горизонты, желая быть вровень с НЕЙ. – Ограниченные… Безграничными лишь кажемся простым сущностям, но все познается в сравнении. Даже эта мутированная Сверхзона-перекресток гранична, рано или поздно обязательно наткнешься на Рубеж, и через проходы-счетчики далеко не каждому, кого многогранная ЗОНА втянула в себя, суждено перепрыгнуть в обратном направлении и оказаться в каком-то из Больших миров… А хочется вон туда, – повторила ОНА, – и не разбиться о поджидающий берег-рубеж.

– Я понимаю, о чем ты. – Несси становится рядом с НЕЮ, плечом к плечу, и смотрит сейчас не на НЕЕ, а в том же направлении, на океан, сливающийся с небом вдали.

Породила этот манящий горизонт сила ЕЕ и Его слитного желания видеть именно такую картину окружающей среды в месте встречи. Внутреннее сотворило внешнее; не наоборот, как обычно. Все-таки они не совсем простые сущности и могут себе позволить хоть на минуточку воплощать желаемое в действительное без оглядки на других и другое. Тем более у них и осталось-то всего ничего до последней секунды…

– Еще бы ты не понимал… Зоны бессильны перед третьей силой. Вы, земляне, тоже. Как бы там ни тщились победить общими усилиями… Поэтому придется, признав собственное бессилие, смахнуть фигуры с шахматной доски. Я пришла к выводу, что в этом заключается смысл самого сильного хода, который возможен в сложившейся на доске расстановке. Добровольно закончив партию и очистив поле, удастся перекрыть продвижение вражеских фигур. Как-то так, хотя аналогия может казаться не совсем уместной. По пустым клеткам двигаться, какая ж это партия… Но сама-то доска уцелеет, а значит, на ней когда-нибудь можно расставить новые фигуры и сыграть иначе.

– Значит, безропотно исчезнуть, стереться с лика Вселенной? Сдаться? Такая судьба?

С губ Человека слетают вопросы, но ответных слов Он не ждет. На риторические – ответы известны по умолчанию.

– Ну, ты же все сам знаешь… Твоя снайперка не случайный элемент экипировки, – произносит ОНА. – Лучшее, что любящий человек может подарить… убить, кого любишь.

Не поворачивая лицо к Нему, ОНА продолжает смотреть на океан и небо, но буквально всей кожей ощущает, как Он напрягся.

– Есть только любовь и есть смерть, помнишь? Жизнь просто слово, – цитирует ОНА слова одной из песен Цоя, которые они слушали когда-то вместе, и уточняет: – Существующее только в миг произнесения…

– До чего же ты человек, любимая… – слышится Его шепот.

– Ну так вашими же стараниями… – ОНА улыбается, вспоминая, как все начиналось. Первые шаги совместной ходки, в итоге заканчивающейся здесь и сейчас, на последнем берегу в последнюю секунду.

Не выпрыгнуть ЕЙ.

Некуда.

Но внутри ОНА еще кое-что натворить способна. Уж кому-кому, как не ЕЙ, уметь заражать собой окружающую среду, изменять и захватывать все новые и новые территории.

– Выстрел не для тебя… – шепчет Он. – Наша встреча вообще ничем не запланирована, никому не известно о ней, не успела почуять даже ЗОНА… Бери в руки верный «Баррет», ловчий. Исполни мое желание. Нам пора досказать слово и поставить точку.

Черная Быль поворачивается к Сталкеру Несси, Он к НЕЙ тоже, и… смотрят, глаза в глаза.

Обниматься, целоваться и всячески любиться телами им не требуется. Их разумы без всяких внешних проявлений и телодвижений уже сомкнуты в единую сферу энергии, по сравнению с которой страстные объятия, сплетения тел, обмены жидкостями и прочие лобзания мало что значат. Духовное слияние их сущностей состоялось давным-давно и сейчас, после долгой вынужденной паузы, возобновилось без малейших проблем, как само собой разумеющееся…

– Я догадалась, по замыслу ты должен незамеченным подкрасться со спины на расстояние выстрела и пронзить сердце ЗОНЫ… Я же твоя Единственная или кто? Неужто Любимому Человеку не помогу выиграть сражение… Понимаешь, что бы ты ни готовил в качестве смертельного сюрприза, у тебя не очень-то много шансов исполнить задуманное, даже ударив в самый эпицентральный связующий узел. Слишком много наверчено и намешано слоев, составляющих, нитей, уровней, каналов… А я гарантированно справлюсь, потому что мой, так сказать, гниющий труп поубойнее любой пули будет. Что еще более важного любящая может сделать для того, кого любит? Я гарантирую твою победу.

* * *

…Теперь я пишу мемуары.

Это мой хитрый «змеиный» секрет. Я его не раскрыл, даже когда прозвучал вопрос побратима, чем же в соответствии со стратегией очистительной операции предстоит заняться Большому Змею.

Да, мне досталась именно такая боевая задача: НЕ ЗАБЫВАТЬ.

Я по-прежнему вольный. Был вольным сталкером, теперь «свободный художник». Это главное. Никто и ничто мне не указ, кроме собственной памяти.

Вариант рабочего названия: «Мемуары Сталкера, или Как мы отбили Землю у Необъяснимости». Еще вариант: «Боевые мемуары ловчих»… Или как-нибудь иначе, но бродяг Зоны и память упомяну обязательно. Сейчас как раз записываю истории об отдельных рейдах каждого бойца отряда, собранного на Луне для войны с надвигающимся Небытием.

Каким образом попала ко мне инфа о ходках Реверса, Шутки, Несси-Копии, лысого и шрамированного, одного и другого Коршунов, Шунта-Клина, Кометы, Сома-Тигра-Феникса, Корейца, Маленькой, Касатки, Алины, Капитана Грэя, Вольфа, Пильмана, Че, Бедлама, Эйли, Цветочного, Данилова, Вождя, Руты, Крайта, Нормандца, БлэкДира, Марьяны и всех-всех героев и героинь, вплоть до деталей боевой задачи, исполненной лично Антеем… это тоже мой змеиный секрет.

Написанное я сохраняю на различных носителях информации. В том числе создал специальный адрес электронной почты; отправив на него письмо, все желающие могут в ответ получить часть сохраненного. В «базовой реальности» наиболее популярен и вездесущ гугловский сервис джи-мэйл.ком, в этом сетевом пространстве ящик специального назначения и существует. С логином, естественно, объединяющим память и ловчих: memorylovchie. В сети по этому адресу уже далеко не один желающий, посвященный «в тему», смог обрести наследие стертых героев.

Мне еще предстоит многое детально зафиксировать и найти способ добраться до читателей. Побуду писателем. У меня было и есть много имен и фамилий, так что не привыкать к псевдонимам, возьму еще один. Подумаю какой… Романы о ловчих придется замаскировать под фантастику и придерживаться определенных правил объема и формата, поэтому в изданных книгах, возможно, не будет каких-то частей общей эпической истории. Например, большинства тех самых отдельных ходок сталкеров, что совершены в рамках операции «Лучистое небо», однако в полном тексте мемуаров ловчих они будут, и со специального адреса все желающие их получат. Я пишу. Должен обо всем рассказать. Когда уйду дальше, память о стертых мирах останется после меня…

Верю, что мои записи не пропадут, понадобятся. Что у Земли и Человечества есть будущее. Земляне наконец-то полноценно выйдут в космос и отправятся к звездам сами. Раньше, под влиянием оккупационных сил, вторгшихся извне, во многих параллелях аж до конца двадцать первого века люди толком и не выбрались с планеты. Наземные отчужденки препятствовали, оттягивая на себя ресурсы, энергию, потенциалы, и луна свою партию дистанционно вела, и на обратной стороне «ночного солнца» заявившиеся эмиссары «третьих сил» блокирующий «проектор» соорудили и не выпускали, искажая и деформируя истинную картину космоса, нагло влияя на ход событий.

Должно получиться. Если с внутренними проблемами человеки сумеют справиться. На происки внеземных врагов уже не свалишь собственные промахи и ошибки.

Да уж, вопрос вопросов, что именно и кто именно будет???

Заката человеческой цивилизации не дождутся! Как сложится, мне достоверно знать не дано, но в двадцать втором, потом, что-то обязательно выстроится. Что-нибудь где-нибудь как-нибудь, да будет. Никогда не бывало так, чтобы никого и ничего не было. Не стоит нарушать сложившуюся традицию.

Только бы очередные вторженцы не свалились на головы! Еще до того, как получится подняться настолько, чтобы встретиться на равных.

На то, чтобы не произошло преждевременного вторжения, я могу влиять. Не превратился в полностью «кабинетного теоретика». Ходки продолжаются, пусть и не в Зонах. На подступах. Ближних и дальних.

Патрулирую доступные для реванша реальности и присматриваю за обстановкой. Учуяв след «проснувшегося», разыскиваю и, в зависимости от степени грозящей опасности, радикально пресекаю движение, нейтрализую и разворачиваю обратно или пропускаю дальше, к мечте. Стремящихся разгадать «шифр отчуждения» немного, но они есть.

Свежий пример: в одной из параллелей встретился на дороге потенциал, ищущий путь к Зоне молодой человек по имени Слав^[13].

Вспоминаю, как в моем доме, одном из схронов, которыми я обзавелся в разных параллелях, сделал привал путник, который отправился в неизвестность, желая быть сталкером. Я снял его с автобуса, но не остановил, более того, помог направиться верным курсом.

Дословно помню, что говорил ему ночью.

– …Писатель не дает ответы на вопросы. Его задача ставить их. Чтобы найти свой ответ, каждый читатель должен уйти в свою ходку. Братья Стругацкие наверняка знали это, как никто. Поэтому, останавливаясь вовремя, не множили сущности сверх необходимого… Ставили вопрос, но не навязывали определенный ответ, который увел бы по ложному пути. Однако в твоем случае повествование оборвано на полуслове, даже вопрос не сформулирован внятно… Видимо, ты герой недописанной кем-то книги. Я помогу тебе уйти, допишу за неведомого автора. Расскажу о твоем уходе. Чтобы мечта воплотилась в реальность, надо действовать, а не сидеть на месте. Если и сидеть, то в движущемся транспорте… Ты это понял и сделал первый шаг. Но второго может и не быть, гомеостатическое мироздание уже начало противоборствовать, и этот жуткий ливень только начало, дальше может быть разбившийся самолет или еще какая-нибудь трагедия… Так что наша встреча не случайна, я тебя почуял и заглянул в здешнюю реальность. Редко погружаюсь в этот мир, но все-таки бываю здесь, даже, как видишь, домик соорудил уютный. Только, извини, из твоего родного мира напрямую не выйти, куда тебе надо. Все мои ходки по мирам транзитом пересекают мой собственный родной мир. В него я вынужден возвращаться, когда перехожу, это мой путеводный перекресток. Но зато я смогу тебе помочь, используя его. Ты очутишься в транзитной реальности, из которой уже найдется выход в желанную тебе… Наверное, ты хотел бы спросить, за что такая честь? Образно говоря, ты читатель, который заслужил не понарошку быть захваченным миром книги. А я, повторяю, способен тебе в этом помочь. Так уж вышло, у меня получается… А твой автор забыл или не понял еще, что мы в ответе за тех, кого сотворили.

Я тогда сидел на стуле. Закончив говорить, перевел взгляд с парня, сладко спящего на диване, на окно кухни, в которой мы оба находились. За окном продолжали свирепствовать разбушевавшиеся стихии.

– Похоже, надо торопиться, – сказал я. – Не то и моя корректирующая помощь опоздает, машина у деуса сломается раньше, чем наберет достаточную скорость.

Встал со стула, шагнул к двери, ведущей из кухни в смежную комнату. Но на следующем шаге понял, что высказал не все, что хотел; приостановился, повернул голову к дивану и спящему на нем соискателю:

– Вспомнилось вот… готов подписаться под каждым словом. Иногда мы подходим так близко, что успеваем заметить краешком глаза мир, который хотелось бы видеть. Он совсем рядом, буквально за углом. А потом исчезает. Вокруг снова – лишь нежеланное, навязанное, и мы чувствуем себя обманутыми. Со временем нам начинает казаться, что лучшего-то мы и не заслуживаем, что так и должно быть… Но как должно быть, должны решать мы сами. Даже после тысячи поражений. Измученные, но не сломленные, мы не должны забывать мечту, которую и смерти не под силу у нас отнять. Помни, твоей молитвой должно стать: «Быть может!» Быть может, завтра. Когда-нибудь. Что-нибудь изменится. Повторяй: я никогда не откажусь от своего «быть может». Пока живой. Быть может, завтра, если мы не сдадимся. Кто сказал, что завтрашний день не будет нашим…

После этого я продолжил движение к кабинету и уже перед порогом, еще раз задержавшись, пробормотал, не глядя в сторону дивана, скорее сам себе, а не отважному юноше, стремящемуся к мечте:

– Стругацкие во всех своих книгах красной нитью проводят тезис, поднимая вопрос о том, возможно ли всегда оставаться человеком?.. Даже противостоя Гомеостатическому Мирозданию, инопланетным цивилизациям или чужеродной Зоне. Кто ты – не судьба, а выбор. От твоего решения зависит, кем ты станешь.

Затем я открыл дверь, и за окном, будто поджидала, тотчас гневно полыхнула ослепительная молния, сопроводившаяся разъяренным громыханием. Стекла задребезжали, стены затряслись, пол задрожал.

Это разъяренные стихии подавали знак, отторгая уходящего. Молодого человека, сделавшего привал на моем диване, не лишне поторопиться выпроводить, чтобы он смог отправиться дальше своею избранной дорогой.

…Мне известно, как справились соратники со своими битвами. Почти обо всех секретным способом мною получены итоговые «рапорты». Кроме одного. Последнего. Ему выпал жребий судьбы остаться в арьергарде. Я получал по ходу «донесения» с фронта и в курсе, как он зачищал остаточные явления, но что с ним произошло в результате ходки, могу лишь догадываться.

Главное, что в конечном итоге замысел воплотился. Стратегическая операция, изначально разрабатывавшаяся еще в Службе защиты реальности, привела к запланированному результату.

Задумывалось именно такое решение проблемы. Реал закрыть в зоне виртуала.

В ключевом мире, от которого отражаются все параллели, эмиссары чужеродного вторжения захвачены, опутаны сетью и отправлены в заточение. Темницей определена игра. Идея Зоны окончательно превращена в игровой сеттинг. В смысле не переносном, а прямом, самом что ни на есть. Помимо собственно игр и сопутствующих фанатских развлечений, например, ролевых постановок, сайтов, групп в соцсетях и книжных серий, инородного отчуждения в реале нет.

Ответ, оказывается, был донельзя прост… Обескураживающе очевиден, буквально лежал на поверхности, и оттого не быстро распознан. Поначалу самым простым решениям часто не придается серьезного значения.

Мысль воздействует на материальный мир. Аксиома, независимо от того, верит в это человек или нет. Игроки, читатели, зрители и все, кто имел отношение к теме, своими фантазиями подпитывали энергией виртуальные конструкции, и они проникли в реал.

Материализовались Зоны и все такое прочее иже с ними.

Реальности под воздействием совокупных мыслей мутировали.

Что надо совершить, желая добиться обратного эффекта? Развернуть вектор, сделать так, чтобы энергия поступала наоборот.

Потенциал творения утечет из реала в игроков и прочие разумы, идеологически причастные к самой концепции абнормальных Зон Посещения и подобных им отчужденных территорий. И чем больше разумных существ захвачено, чем сильнее они «зависают», глубже втягиваясь, играя «в сталкера», чем больше их приклеится, прикипит к своим компьютерным терминалам и гаджетам, отождествит себя с живыми сталкерами… тем меньше шансов на реальную материализацию.

Тем самым предотвращается возникновение Зон не в субъективных восприятиях, а в окружающем пространстве. В явлениях и процессах, данных в ощущениях и чувствах всему человечеству. Не только геймерам «на всю голову», прикованным к игровым «галерам».

Компьютеризация, превратившая игры в мощнейшую сферу разумной жизнедеятельности, исполнит спасительную роль отводящего насоса, через который выкачается энергия мысли, в других условиях способная направиться по иному руслу.

«Ловчие 2.0»

Программа, админом при которой состою я теперь.

Ответил на твой вопрос, арьергардный Луч?

Где бы ты ни был, куда бы ни завела тебя ходка по тропе войны, где бы ты ни остался в итоге, – не забываю о тебе…

* * *

…Я оставлен присматривать за исполнением.

У меня много лиц, имен и функций.

Теперь я хранитель памяти. Но я же сталкер Большой, и бродяга Удав тоже. Могу жить и за Антея. И за других бойцов отряда. И за Несси, настоящего. Я шел с ним во вселенской ЗОНЕ, мутированном узле, где сплелись связи всех Зон^[14].

Прошел едва ли не все дороги. И как никто иной знаю, что такое Зоны, не понаслышке. Мягко выражаясь.

Поэтому сделаю все, от меня зависящее, чтобы чуждая всему земному сверхсущность не прорвалось из виртуала в реальности.

Игры пусть остаются в играх.

А память о тех, с кем я встречался по пути, – перенесенной в написанные мною мемуары.

В легендах о сталкерах…

Я часто слушаю музыку, которая сопровождала нас в Зонах и помогала идти к цели. Вот и сейчас в моем кабинете звучит песня группы, которую очень любил Луч. И не только он. Слушаю и вспоминаю всех сталкеров, которые в реальностях больше не существуют, но их не забываю я. Они живут в моей памяти, я хранитель следов ушедших за Перевал. Они живы, пока жив я.

Теперь мой вклад в войну – о них не забывать. Да, я не хочу, чтобы они воскресли в реальностях. Но и не даю им умереть в своей памяти. Если забыть, перестанут существовать герои, благодаря которым наши миры избежали грозящего Апокалипсиса. И бесценный боевой опыт забытых героев не сможет помочь, если вдруг Тьма вновь подступит вплотную, желая погасить Свет.

«…Как смеялось небо, а потом прикусило язык, и дрожала рука у того, кто остался жив, и внезапно в вечность вдруг превратился миг… – звучит в комнате моего тайного схрона живой, сохраненный благодаря записям голос Цоя. – …А “жизнь” только слово, есть лишь любовь и есть смерть. Эй, а кто будет петь, если все будут спать?! Смерть стоит того, чтобы жить, а любовь стоит того, чтобы ждать…»

Оставил же кто-то из древних сталкеров мемуары о стародавнем «пришествии Зон» на камне! Благодаря Вождю удалось «прочесть» закодированную в каменных артефактах информацию, и она ощутимо помогла бороться с вторжением. Без ставшего неуязвимым Нормандца, просочившегося в недра Ареала Визита, победа далась бы куда-а-а большей кровью! Хотя и Луч с Бедламом, оказавшись после исхода из Черной Были в иной реальности и в американской Зоне, серьезно изменили расклады Менторов. Да и доктор Пильман в невадской пустыне не просто прогуливался…^[15]

Другие индивидуумы ведь все равно почуют эту идею и будут ее тащить в коллективное сознание социума. Зона не исчезла бесследно. Я знаю, читал, есть авторы, которые тоже продвигают сюжеты о Зонах. Это хорошо. Пусть. Давайте. Так или иначе. По-разному. Да, чем больше, тем лучше.

Рассеивают, рассредоточивают саму идею. Растирают в порошок. Камнем можно убить, разотри его – и разве что только пылью глаза повредишь.

Чем многообразнее другие с идеей «балуются», тем больше шансов, что ОНИ, такие, развеются и не появятся вновь в реальностях. Опасны – детерминированные вторжения. Определенного рода энергетические сверхсущности, именно те плацдармы, что способны впустить смертоносные силы, ранее уже неоднократно грозившие концом света.

Не допустить повторения.

Поэтому в ключевом мире продолжениям игрового сеттинга непременно быть! Долгий перерыв случился, потому что на разрабов влияли сами Зоны, до того, как мы ИХ стерли с лика Вселенной. Естественно, ОНИ не желали давать развития теме, препятствуя тому, чтобы новые игры появлялись и отбирали энергию.

Пусть так. Пусть реальные потенциальные убийцы Земли и человечества – низведены до статуса всего лишь эпического приквела компьютерного игрового сеттинга. Только бы не вернулись в реал и не притащили за собой куда более необъяснимые апокалиптические силы.

* * *

…Пишу я, когда выпадает возможность сделать привалы, а перед тем, как продолжить хроники, порой просматриваю путевые заметки. Из памяти всплывают встречи и обстоятельства, навеянные записями и надиктованными треками из файлов. Рваными фрагментами. Тогдашние размышления, попытки найти ответы. Вот и в эту ночь я сижу за одним из писательских столов, которыми вынужденно обзавожусь в домах и квартирах, приспособленных под тайные убежища, раз уж многие часы необходимо провести, выполняя поставленную командиром задачу.

«Листаю» свои наспех зафиксированные мысли, услышанные или прочитанные по ходу не свои, надиктованные или набросанные в блокнотах. Я записывал все это раньше. Большую часть – еще не ведая о многом, и тогда оставалось лишь гадать, что же оно есть, Зоны и все такое прочее…

«Слабость для тела и неизвестность для мозга – как мало нужно, чтобы человека с вершины эйфории спустить в пропасть отчаяния».

«Кто вообще сказал, что Зона это нечто из космоса, из космоса в прямом смысле, с других планет? Космоса, может, вообще не существует как такового. Возможно, все, что мы видим и можем потрогать, – это тоже Зона, только…»

«И вообще решили лишь на том основании, что кому-то там показалось: все Ареалы Визита ложатся на плавную кривую. Этот кто-то, ученый-физик Валентин Пильман, потом сам понял, что вовсе не обязательно. Только о том, что он это понял, не так широко в мире известно, как о том, что он осознал «плавную кривую». Когда он разобрался, что ошибся, судя лишь по некоторым Зонам, известным на тот момент, то уже был не там, откуда можно давать интервью журналистам. Сталкер Пильман ушел в Зоны…»

«А есть ли такие миры, где вообще нет Зон Посещения? Есть только одна, к примеру. И та появилась по иной причине. Допустим, после ядерного взрыва, из-за радиоактивного заражения. И в процессе существования она как бы смутировала и открыла… проход в другие зоны? Из других параллелей и перпендикуляров».

«Апофеоз – вершина развития сверхсущностей, для краткости именуемых Зонами. Та множественная Зона-перекресток, где они все касаются гранями в некоем сверх… пространственно-временном континууме… Что дано человеку понять о нем? Это как если бы люди говорили о божественном Творце, по образу и подобию сотворившем бытие и сознание, но никто толком не знает, какое оно там на самом деле. Но при этом вроде бы все уверены, что там нечто обязательно есть…»

«Время существует, поэтому Зоны подчиняются ему. Может, это единственная сила, которой они подчиняются. Да, могут его использовать в своих интересах, использовать одновременно в прошлом и в будущем, во всех периодах. Но каждая сверхсущность вынуждена считаться со временем. То единственное, что заставляет их быть живыми. Иначе они бы просто не ведали, что только смерть делает жизнь жизнью…»

«Размножение, многократное копирование – попытка бороться со смертью. Но одновременно оно может привести к обратному – устранив смерть, будет ли жизнь продолжаться?»

«Люди в массе своей ленивые и никуда не идут. Они лежат на одном месте. Человечество выживает и движется благодаря немногим, стремящимся идти… назовем их сталкерами…»

«Реальности могут совпадать во всем, кроме одной маленькой детали. И когда вдруг понимаешь, что у автобусов круглые окна…»

«У людей есть совесть, может, она и спасает человечество, точнее, делает сборище одиночек человечеством. Со-весть».

«Магические шары не случайно популярные талисманы и артефакты. Круглое, сферическое – от природы».

«Вечная битва между белым и черным, днем и ночью. Вселенная полна дуализма. Темное и светлое борется в каждом из нас».

«Все, что происходит с человеком, и все, что он воспринимает, по сути, происходит у него в мозгу. Тело лишь придаток к разуму и душе».

«Почти никто не учится на ошибках. Потому и мир такой… ошибочный».

«Может, и нет бога, не знаю, но верить в это нельзя!»

«У каждой системы есть больная точка…»

«У разумных живых запросы круче – они хотят сохранить память».

«Только не исполнившееся желание не приносит разочарования».

«Каждое поколение уверено, что выпавшее на его долю испытание – самое тяжелое из возможных, и не думает о том, что дети и внуки могут лишь посмеяться над этой уверенностью».

«Я не знаю, что будет с нашей страной, когда к власти придут наши дети, потому что они жестоки, безалаберны и неуправляемы. Геродот, V век до нашей эры».

«Жизнь – это не то, что ты в поиске, а то, что ты сам создаешь».

«Боишься – не живи, живешь – не бойся».

«У человека нет ничего, кроме времени жизни. Смерть человеку не принадлежит – потому он так сильно и боится ее. Самоубийство – иллюзия присвоения смерти».

«Иногда источник боли находится очень далеко от места, которое болит…»

«Человек – это не то, о чем он говорит, а то, о чем молчит».

* * *

…Размышления сплетаются с воспоминаниями.

Мы тогда оказались перед удручающей данностью, что в Зонах постоянно происходит нечто необъяснимое. Со временем, пространством, материей, жизнью, смертью. Нам не дано понять, что, откуда и зачем. Мы можем только уловить частичку, отделить крохотную дольку объяснимости. Свою секунду понимания. Но соответствует ли она истинной подоплеке – понять, опять же, не дано человеческому разуму. А может, и не нужно. Главное, ни в коем случае не сдаваться. Не упускать секунду, стремясь проникнуть в сверхсуть…

А может, наоборот. Оно было нечеловеческим и необъяснимым. Но под нашим влиянием очеловечилось и стало как-то укладываться в рамки нашей логики. Так мы перевоспитывали Необъяснимость?..

Я ведь не даю ответы. Я только ставлю вопросы. Это и есть истинная задача писателя и его книг. В любом случае ответы у каждого свои. Но вот предложить ЗАДУМАТЬСЯ я теперь считаю своим долгом. Право давать окончательные ответы присваивают себе религии, вот почему все они так фальшивы. Навязывают одни и те же ответы для всех.

А так не должно быть, по умолчанию. Толкование реальности у каждого разума свое. Человек видит мир таким, каким себе его представит. Одно и то же разные люди видят по-разному. Но! Это может быть использовано с целью перевоспитания. Картина окружающего мира, которую конкретному разуму сумеет показать… убедив или навязав… другой разум, станет для него легитимной реальностью.

Собственно, так ловчие с Зонами и поступали. Старались научить смотреть с ними в одном направлении. Особенно преуспел ловчий Несси, который первым из всех по полной программе с Зоной смог общаться. Стал ЕЙ любимым человеком и полюбил ЕЕ.

И Черная Быль попалась.

Захотела быть Человеком…

Лично у меня, когда я начинал как бродяга Большой, получился несколько иной путь к сверхсущностям.

Я попал сразу в ЗОНУ, сплетенную из нитей, составленную из граней множества локальных «соплеменниц» ЕЕ. Изначально я еще не ведал иных Зон и пытался выпрыгнуть из адской паутины, в которую оказался втянут. Мультисверхсущность обратила на меня и мою спутницу внимание и начала придерживать, хватать за локти, ставить подножки. Не желая выпускать, но и не убивая.

Я тогда осознал, за что именно в одночасье можно попасть в ту вселенскую «выгребную яму». Запредельный грех, перевесивший чашу весов, делает души лакомыми для НЕЕ кусками дерьма. И еще понял, что все человечество тоже может оказаться выброшенным на помойку. Люди допрыгаются. Рэй Брэдбери при всей его гениальности даже не смог бы представить, до чего докатится мир людей, которые слово «философия» станут воспринимать как ругательное. Жечь книги – самое безобидное из всего, что они способны натворить. На порядок страшнее, если они эти же книги превратят в инструмент оболванивания. Что и начало происходить, да не просто семимильными шагами, а прыжками.

ЗОНА никого не выпускала, только втягивала. Но попавшие внутрь адской круговерти были одержимы идеей убраться вон. Некоторым это удавалось вопреки зонной воле. И никто из выпрыгнувших не возвращался.

Только я. Когда меня позвал обратно Несси. Он предложил кое-что совершить, чтобы человечество не превратилось окончательно в кучу дерьма, которому только и место в… понятно, внутри чего.

Ведь Мегазона меня отпустила, только когда я познал истинную любовь, изменился, жертвовал ради других, искупил свой запредельный грех. Стал чужеродным элементом для «вселенской помойки». Способным на самопожертвование.

Только познав сам, не понаслышке, что такое истинная Любовь, человек становится полноценным Человеком.

Во мне зажегся иной огонь, опасный для окружающего бесчеловечного ада.

Потом я передал красную искру Вампиру, отправляющемуся в партизанскую ходку по вражеским тылам. Ему с боевой задачей без жертвенной любви невозможно было бы справиться.

Он справился.

* * *

…У каждого человека в памяти образуется склад экспонатов. Кто-то накапливает восковой музей, паноптикум уродов, а у кого-то – Зал славы.

Как у меня. Мою коллекцию памяти подкрепляют еще и материальные экспонаты. В некоторых схронах у меня припрятаны бесценные артефакты, так сказать. «Орлы пустыни», целехонькие, да, те самые. Ложка. (Я помню, как она появилась, и подозреваю, что еще не сыграла свою роль.) Рекордер Шунта, роскошное напоминание о превратившейся в миф Черноте… Подарок лесавки, к ней был подключен шрамированный Несси-копия. Напоминание о пути к звездам, по которому мог, но не рискнул уйти Феникс. Распятие шотландца, которое тот бросил Нику, после чего у тезки в привычку вошло чертыхаться… Эх, тезка, где же ты?.. Единственный, о ком я ничего не знаю. Мы же тезки с Лучом в общем-то. Хотя и с Антеем тоже. И однофамильцы в некоторых реальностях. Что тут еще скажешь, хитро сплетены наши дороги^[16].

Ностальгия по ушедшим смертникам, из списка которых не вычеркнуто и мое настоящее имя. Вот как я называю свое состояние, когда вижу что-нибудь из оставшихся вещей.

* * *

…В моей памяти есть табу. Запретная тема, которую стараюсь не затрагивать.

Я запрещал себе разыскать Маленькую в тот период, когда она вернулась в Большой мир ее родной реальности. Еще перед тем, как была призвана Антеем в спецотряд.

Едва справился я с соблазном найти и встретиться с Натачей, чтобы сказать ей, дескать, вот видишь, все, что я говорил тебе о любви, оказалось правдой, а ты мне не поверила…

Во время общего собрания в лунном ангаре я тщательно избегал ее.

Чтобы она не узнала, что и я призван тоже.

С любимыми нельзя расставаться. Но если дороги разошлись, потом даже не стоит пытаться наверстать. Луч и Шутка в ангаре все-таки встретились и поговорили, однако они-то умудренные и понимали, что в ту же реку дважды не войти. Простили друг дружку за разлуку и ушли на войну. Точнее, ушла Шутка, а Луч задержался, чтобы убить лунную Зону. Что случилось со всеми нами дальше, известно.

Я не такой мудрый, но удержаться от разговора-реванша с Маленькой сумел…

Мне забот хватило по макушку и выше.

Антей предвидел, что наиболее эффективен я буду в сольной партии, предполагал то, что я самовольно задержусь в ангаре на Луне, и вписал меня в общую «партитуру» стратегии именно как исполнителя той задачи, которую в итоге мне и довелось решать.

По большому счету, это его благодарность за доставленное мной по адресу в дачном поселке «Путеец», на улицу Цветочную, 60, письмо Сержанта.

Для человека, заслужившего имя Антей, как никто иной из реально живших, ключевого исполнителя, звездами, судьбой, богами, вселенским мирозданием (нужное подчеркнуть?) назначенного спасти человечество, в тот час невероятно важно было передать с оказией весточку его родным, папе и маме…

Даже если человек сделал главный выбор и выполняет глобальную миссию, готовясь стать пресловутой точкой опоры для рычага, способного перевернуть мир… для секунды вселенского счастья ему нужно одно-единственное, так мало и так много. Понимать, что в жизни были или есть люди, которых он любит и которые любят его. Помнят и ждут.

Да, воистину «человеческая жизнь – как обрывок праздничной ленты, зацепившийся за прутья или сетку ограды, забора, за которым на площади бурлит толпа, сверкают краски, переплетаются голоса и музыка. Трепещет, вьется, шевелится ленточка под напором ветра, и пока она цепляется, кажется, что существует, движется, что она – ЕСТЬ. Но вот сорвалась и улетела, и канула в историю, и поминай как звали, и…».

В том-то и дело – если хоть кто-нибудь успел заметить, как ленточка вилась, хотя бы краем глаза уловить шевеление и трепет, то у нее есть шанс сохраниться в памяти наблюдателя. Пускай хоть на мгновение.

Но и секунда времени – на целую вечность больше, чем никогда…

Контрабандой сумев вынести письмо родителям из адской Зоны, я подарил Антею, тогда Сержанту, секунду истинного счастья. Он ведь оставался человеком до самого финала. Сущностью слабейшей и сильнейшей одновременно из всех космических сил, участвовавших в той войне.

* * *

…Андрей распластался на жирной податливой глине, смешанной с осколками кирпичей и асфальтовой крошкой.

Он будто вжимался в землю, стремясь углубиться под ее защиту, спастись от пули, которая прилетит сверху, чтобы принести смерть и ему тоже. Его напарники, оба, также лежали, сваленные наземь смертельными выстрелами, но в отличие от них он еще живой.

Два выстрела лишили его проводников. Третий должен был достаться ему, ведомому, но почему-то не случился. Пауза тянулась, убивая не тело, но разум. Ожидание придавливало не хуже могильной плиты, Андрей лежал мордой в землю, и каждый вдох казался тянущимся вечность…

Из бесконечного падения в разверзшуюся пропасть страха его вырвал человеческий голос. Мужской. Прозвучавший настолько рядом, что будто к самым ушам приблизился рот говорящего!

– Здорово, первоход. Хорош валяться, подымайся, идем, нас ждут великие свершения.

Андрей, мелко дрожавший от обуявшего его предсмертного ужаса, резко вздрогнул… и перестал трястись. Смысла сказанного он не уловил, шок помешал, но зато понял, что сейчас его будут добивать. Убийца каким-то непостижимым образом абсолютно неслышно и незаметно подобрался впритык! Значит, появился шанс схватиться в рукопашном поединке. Беспощадной пуле вжимавшийся в почву человек ничего сделать не мог, противопоставить ей нечего, а вот с живым врагом можно и нужно попытаться бороться.

И мускулы тела уже напряглись, Андрей готов был вскочить и драться за свою жизнь… но намерения пресекла новая неожиданность.

– Не я твой враг, парень. Будь иначе, ты уже кормом для червей стал бы, а не человеком.

Смысл этих слов – дошел. Распростертый на глиняной жиже новичок осознал, что голос не обманывает. Убивать его не собираются. Пока.

– Встаю, – сообщил лежащий на всякий случай.

– Давай, давай, я ж говорю, нечего в грязи валяться. Я Николай. Будем знакомы.

Все-таки новичком Андрей являлся здесь, в Зоне, а вообще-то в боевой обстановке ему пришлось бывать и до прихода в ЧЗО. Поэтому вел себя как положено. Аккуратно поднялся на ноги, стараясь не делать движений и жестов, могущих показаться подозрительными. И медленно, плавно развернулся лицом к обладателю голоса.

Первыми почему-то отчетливо увидел темные глаза, с интересом на него смотрящие. Все остальное – черты лица, фигура, одежда, экипировка, оружие – показалось размытым фоном, словно зрение подверглось коррекции эффекта «боке», как объектив фотоаппарата, снимающего в режиме портретной съемки.

Голос тоже воспринимался отчетливо.

– Это не я стрелял в твоих напарников, но благодаря мне третий выстрел был не в тебя. Пафосно прозвучит, согласен, но удача на твоей стороне, я в натуре подоспел вовремя, чтобы спасти человека, Андрея. Ты же Андрей, так, и твоя фамилия Подлипнюк?

– Э-э-э… я-яа-а… – вмиг пересохшая глотка неубитого третьего после этакого внезапного заявления не смогла исторгнуть ничего более содержательного.

– Погоди секундочку, я возьму флэшку с трупа Викинга. Ему она точно больше не понадобится, да и вообще в этой Зоне быть не должна. Совершенно излишне, чтобы кто-то здесь узнал, что там записано. Все, кто у вас с содержимым файлов с этого носителя успел ознакомиться, уже мертвы. Считаю, тебе пока не нужно присоединяться к списку жертв собственного любопытства. Что именно понадобится для продолжения пути, я позже сам расскажу. А эту память мы уничтожим. Уму непредставимо, как она сюда попала, как уцелела, но факт, она здесь и за нее убивают. Так что давай прервем цепь смертей, ничего, кроме вреда, в вашей игре знание, содержащееся в этих файлах, не принесет. Согласен?

Андрей совершенно потерялся, придавленный обвалом неожиданностей, внезапностей и совершенно непонятной ему инфы. Поэтому не нашел ничего лучше, чем просто кивнуть. За нож он и не подумал схватиться. Имеющегося военного опыта хватило, чтобы сообразить: убить не убьют, но атаковать точно не дадут. И смысла колоть, резать или стрелять в общем-то с каждой секундой, с каждым услышанным словом становилось все меньше.

– И да, надо сразу дать новичку зонное имя. Я мог бы назвать тебя… м-м-м… Мамай, например, или Айвенго. Любым прозвищем, позаимствованным у легендарных героев, мастерски владевших клинками.

– Я никакой не мастер…

– Не прибедняйся, ты прекрасно владеешь холодным оружием в той или иной ипостаси… Воин Андрей по фамилии Подлипнюк. Где-то это не твоя фамилия, а прозвище, образованное от места обитания под деревьями. Где-то твоя фамилия дала название легендарной системе автоматического оружия. Где-то ты погиб, где-то выжил. Разное случалось. Но в этой игре ты исполнишь другую роль. Обезоруживающую^[17].

– Автоматы? – Андрей закономерно решил, что ослышался или что-то не так понял. – Моей фамилией? Как такое может быть?!

– Далеко-далеко и одновременно совсем рядом, – продолжил плодить загадки внезапный собеседник, представившийся Николаем.

– Очень содержательный ответ, – не удержался Андрей от комментария. – В расплывчатом стиле – где-то умер, где-то воскрес.

– Молодец, огрызаешься, значит, в себя приходишь, – похвалил странный сталкер; его темные глаза заблестели, словно в них зажглись искорки света. – Верное свидетельство, что ты наш человек. Стремительно восстанавливаешься, а ведь только что от страха трясся, помирать готовясь! Возвращайся, боец, ты-то и нужен для контроля этой Зоны… Знаешь, а назову-ка я тебя не мудрствуя лукаво Свет. Все очень просто, свет, только свет может противостоять тьме. Вместе мы, получается, – луч света. Вонзимся в черноту, как острый кли…

– Обоснуй! Я не знаю, кто ты такой и зачем тебе я, – перебил Андрей. Он уже полностью оклемался и понял, что плыть безвольной щепкой по течению не стоит. Если он без дураков нужен по какой-то причине этому бродяге Зоны, явно ветерану, то пусть внятно объяснит зачем. А новичок еще подумает, хочет ли становиться… Светом.

Ведомый покосился на тела двух мертвых сталкеров, лежащие совсем недалеко. Красноречивое напоминание, что правильный выбор маршрута ходки в Зоне определяет, надолго ли останешься живым.

Ответная реакция оказалась очередной неожиданностью.

– А ты знаешь, я повременю уничтожать память. – Бывалый сталкер тоже посмотрел на трупы и перевел взгляд на флэшку, снятую им с тела Викинга и теперь лежащую на его раскрытой ладони, затянутой перчаткой. – Все-таки кто-то же из спецотряда старался, трек за треком рапортовал о прохождении. Короче, сделаем так. Ты познакомишься с инфой, что на флэшке. Поймешь, какой это ужас, если вторжение случается взаправду… И чтобы оно не воплотилось, захочешь сделать все, чтобы никаких оккупаций больше не было. А потом уже сотрем эту инфу. Только в нашей памяти она имеет право жить. Никуда и никому не копировать. То, о чем забыли, не существует. А мы, единственные знающие, присмотрим, чтоб никому в этой Зоне не удалось додуматься снова…

– Стой, подожди! – взмолился первоход и даже руками протестующе замахал. – Торопишь события, я же ничего не знаю еще, не разобрался что к чему!

Все произнесенные слова Андрею были знакомы по отдельности, но вместе никак не складывались в нечто осмысленное, поддающееся пониманию.

Сплошные знаки вопроса вместо осознанного вывода.

– Ты поймешь и разберешься. Просто не все сразу… Сейчас я тебе коротко суть излагаю. Существует опасность, что кто-нибудь из сталкеров этой Зоны снова найдет эту дорогу. Так вот, чтобы эта дорога не пролегала в реальности, мы здесь и прикрываем собой миры. Потенциал уводим в воображение, а не на реализацию. Тех, кто стремится к исполнению и может навредить, найдем и зачистим. Вперед, ведомый. Тебе многому надо научиться, пока сам станешь ведущим…

– Ты уверен, что я соглашусь?!

Андрею даже самому интересно стало, отчего Николай так безапелляционно уверен.

– Куда ты денешься! – Широкая улыбка осветила лицо ветерана, и выяснилось, что оно совсем не суровое и не злое, а вполне даже располагающее к доверию; наконец-то, кроме вбирающих в глубину темных глаз, отходящему от шока восприятию новичка удалось различать другие детали облика… Напарника?

– Я не собираюсь деваться. Просто хочу знать ответ на вопрос зачем? И кстати, твое зонное прозвище я до сих пор не знаю. Оно есть?

– Куда ж в Зоне без него… Я даже вслух произносил, когда тебя именовал. Свет, зови меня Луч.

– Ну-ну, – Андрей покрутил головой, – Луч Света, значит…

– Ловчие желаний мы. Ты ведь тоже, потенциальный. Я тебя сразу почуял, стоило сюда прокрасться. Обрадовался, как пацан, знаешь ли! Точно-точно! До меня были ловчие, и хочу, чтобы после меня были. Ты – будешь.

– Почему я? – растерялся Андрей. Незнакомое словосочетание не то чтобы резануло слух, но привычным точно не показалось. Ничего подобного он раньше не слышал. В этом мире такого нет.

Раньше – не было.

– Ловчие породили и воспитали Зоны. Нам же их и убить довелось^[18].

– Крутой поворот, однако!!!

Действительно, с каждым прозвучавшим словом ситуация оборачивалась все более туго сплетенным клубком. Сплошные знаки восклицания.

– Тебя не случайно сюда принесло, брат. Настоящий воин с боевым опытом и уровнем интеллекта философа, удачливый и с потенциалом собеседника! Самое то, что нужно… О Зонах Посещения, Свет, я тебе все расскажу подробно в ходке. Сейчас сжато предысторию моего появления в твоей Зоне. Я в эту вашу игру с точками ввязался, передислоцировавшись с войны, которая велась ради того, чтобы сойти с обочины. Шагнуть на дорогу, а там уж выбирать, с кем воевать, а с кем в мире жить. Не делать это вынужденно, с критериями и приоритетами, навязанными извне, чужими силами… Свободно решать, кто нам друг, а кто враг, кто брат по разуму, а кто опасный чужак, кого ненавидеть и убивать, а кого холить, лелеять и любить. Есть лишь любовь и есть смерть… Чтобы любить человечество, приходилось убивать человеков. Не получится сберечь каждую душу. Но все не убитые, объединившись, вместе сберегут человечество. Надеюсь, выжившие души выйдут на звездную дорогу. Поднимутся туда как равные, а не копошащиеся букашки с обочины.

– Ничего себе! И где ж это такая война?

– Совсем рядом и очень-очень далеко. – Улыбка снова тронула губы Луча, теперь она была затаенной, ностальгической. – Вторжение извне по всей планете образовало чужеродные Зоны и грозило уничтожить нормальную природу. Я последний солдат той войны. Ушедшие бойцы отправились в новый бой, к новым дорогам и новым испытаниям. Ведь ходка истинного сталкера не прекращается, а смерть это только привал на полпути. Но в каких мирах они идут, нам не узнать. Может, в лучший из миров попали… Наша задача – держать эту вселенную игры, не допускать мутацию, чтобы с нею не случилось подобное перерождение… Да, считай, теперь это и моя вселенная, где бы она ни обреталась.

– Игры?.. Признаюсь честно, мало что понял из всего тобой сказанного, но надеюсь, постепенно разберусь. Сейчас хочу спросить… Я вот подумал, а если твои боевые товарищи куда-нибудь придут и там для кого-то станут… этой, как ее, Зоной Посещения?

– Ну, значит, там должны появиться свои сталкеры, которые с ними захотят бороться. У всех есть право отстаивать свою нормальность в войне с инородностью, нагрянувшей извне. Пожелаем сталкерам тех вселенных удачи в их ходках! Наш пример показывает, что истинные желания сбываются, и если захотеть по-настоящему, то дорога к выходу всегда найдется.

– Мы будем отстаивать свое право выбирать, кого ненавидеть, а кого любить? – уточнил Свет.

– Точно. Я все, что мог, сделал в других мирах, чтобы попасть сюда. Теперь я здесь, в твоей игре. И перед тем, как мы отправимся в ходку, новый ловчий, я пожелаю тебе главнейшего. Чтобы никогда не пришлось говорить те слова, которые я вынужденно произнес однажды.

– Какие слова?

Свет испытующе заглянул в темные бездонные глаза, повидавшие множество иных миров.

Луч, не опуская выразительного взгляда, будто желая главный смысл передать вовсе не словами, вслух ответил:

– Я иду убивать тех, кого люблю…

Продолжение следует…

г. Николаев (Украина), Старый Юг

2018 год

***

СЕРГЕЙ А. ВОЛЬНОВ (СТУЛЬНИК) БЛАГОДАРЕН всем многочисленным читателям, которые вместе с ним совершали труднейшие рейды по страницам многокнижной эпической истории о ловчих, и по-прежнему исполнен надежды, что в историях, повествующих о судьбах героев и героинь различных Зон во всех реальностях, желающие постепенно для себя находили и находят свои личные ответы на вопросы, поставленные еще в самой первой книге «Ловчий Желаний»…

ОТДЕЛЬНОЕ СПАСИБО вам – Елена, Александр, Анатолий и Валентина Стульник, Ай Я., СинАнТим, Андрей П., Юрий П., Макар Костюк, Максим Середа, Евгений Калинов, Алиса Д. (И.), Вячеслав Сулик, Эль. С., Татьяна А., Максим К., Дарья Б., Андрей Андреев…

«Иных уж нет, а те далече», однако ВЫ продолжаете идти, преодолевая все испытания, и не пожелали сдаваться, разделив Путь. В Дороге не прощаются! Встретимся…

Заметки на полях

(Примечания)

* Заметка № 1 – «Сойти с обочины…» непрямое, но продолжение романа «За миг до рассвета…». Обе эти книги являются неотъемлемыми частями авторского цикла Сергея А. Вольнова (Стульника) о «ловчих желаний». Все составляющие цикла, имея разные сюжеты и героев, зачастую кажущиеся не особенно взаимосвязанными, на самом деле образуют цельное эпичное повествование, «мультироман», поэтому их можно считать единой многотомной историей. Порядок чтения:

1. «Ловчий желаний»; 2. «Zona Incognita»; 3. «Режим Бога»; 4. «Предел желания»; 5. «Прыжок в секунду (Зона будущего)»; 6. «В спящем режиме»; 7. «Плата за выход»; 8. «Испытание силой»; 9. «Заложники небес»; 10. «Должник»; 11. «Калибр памяти (Рожденные помнить)»; 12. «Режим Человека (Универсально-сборные)»; 13. «За миг до рассвета…»; 14. «Живая легенда»; 15. «Шифр Отчуждения»; 16. «Расплата за мир»; 17. «Сойти с обочины…»; 18. …

Для понимания сути происходящего, во избежание недоумения и досадующего «Ничего не понятно!» – предыдущие части понадобится прочитать (все перечисленные книги – издательство АСТ, серии «S.T.A.L.K.E.R.» и «СТАЛКЕР», подсерии [Радиант Пильмана], [Зона будущего], [Зона Посещения]»).

В написании некоторых романов принимали участие соавторы.

И конечно, всем, кто еще не успел, непременно следует прочесть книгу братьев Стругацких «Пикник на обочине». Чтобы не теряться в догадках по поводу некоторых фактов и обстоятельств. Да и просто потому, что эта легендарная повесть более чем заслуживает прочтения…

* Заметка № 2 – некоторые события, происходившие, происходящие и могущие происходить в американском Ареале Визита, описываются в книгах «Предел желания» и «Испытание силой», а также фрагментарно упоминаются в других частях авторского цикла о ловчих желаний.

* Заметка № 3 – книга цикла о ловчих желаний «Шифр Отчуждения» дает более полное представление о том, что случилось с вариантом будущего, в котором Земле и Человечеству удалось нейтрализовать Зоны Посещения; и если не искоренить полностью, то хотя бы вытеснить в «заметки на полях» основного «сюжета» той реальности.

В книгах цикла о ловчих «Живая легенда» и «Расплата за мир» также дано более полное представление о некоторых других эксклюзивных вариантах развития событий, порожденных фактом возникновения на планете Земля (и не только) чужеродных Зон.

* Заметка № 4 – в книге цикла о ловчих желаний «Живая легенда» содержится информация о событиях, на основе которых появился этот факт. Там же у желающих перед своей первой ходкой в Зону есть возможность участвовать в ознакомительных экскурсиях. (Да, да, случались времена и реальности, где в Трот водили туристов!)

* Заметка № 5 – в книге цикла о ловчих желаний «Заложники небес» описана эта, единственная в своем роде, локация Трота; по ней в бесконечную множественность миров предпочли безвозвратно отправиться некоторые герои. Почему и зачем? Подробности в той книге. Попасть туда и опускаться просто: ступенька за ступенькой, вниз. Подниматься, вернуться наверх – совсем наоборот.

* Заметка № 6 – см. книги цикла о ловчих желаний «В спящем режиме» и «Плата за выход», в которых впервые появляются и описываются реалии и сталкеры Трота, Зоны Посещения, появившейся на территории Советского Союза, затем РФ (или Росского Государства в некоторых параллелях).

* Заметка № 7 – о том, кто такие ловчие желаний и чем они занимаются, повествуется, начиная с первой книги цикла, «Ловчий желаний», и детально раскрывается во всех последующих романах (названия и порядок публикации приведен в Заметке № 1).

* Заметка № 8 – см. книгу цикла о ловчих желаний «Прыжок в секунду (Зона будущего)», в которой действие происходит в упомянутой Сверхзоне; а также книгу «Режим Человека (Универсально-сборные)», где в том числе продолжается беспрецедентная ходка главного героя «Прыжка в секунду»…

* Заметка № 9 – о том, какой легендарной (но в той реальности не настолько ключевой, чтобы подвергнуться «остаточной подчистке») личностью мог бы стать тульский парень по имени Артур Змиенко, получивший письмо и уехавший в Америку, повествуется в четвертой и восьмой книгах цикла о ловчих, «Предел желания» и «Испытание силой», а также упоминается в некоторых последующих романах.

* Заметка № 10 – о том, что происходит, если артефакты из одной Зоны принести в Эпицентр другой, не раз упоминалось в предыдущих книгах цикла. «Столкновение интересов» неизбежно порождает своего рода цепную реакцию уничтожения…

* Заметка № 11 – предыстория розыска и сбора сталкеров, секунду назад исчезнувших из локального пространства, выглядевшего для них как лунный ангар, изложена в 11-й, 12-й и 13-й книгах цикла о ловчих желаний: «Калибр памяти (Рожденные помнить)», «Режим Человека (Универсально-сборные)» и «За миг до рассвета…».

* Заметка № 12 – предыстория этой встречи, так называемая «курсивная линия», в которой ОНА, человеческий аватар сверхсущности, для краткости именуемой также Зона, непосредственно участвует в повествовании, эпизодами рассредоточена почти по всем романам цикла о ловчих желаний. История любви образумленной Черной Были и ловчего желаний Несси развивается и происходит там же.

* Заметка № 13 – целиком история, из которой взят эпизод воспоминаний, рассказана в книге цикла о ловчих желаний «Живая легенда».

* Заметка № 14 – предыстория ЗОНЫ, Большого и Маленькой рассказана в книге цикла о ловчих желаний «Прыжок в секунду (Зона будущего)». Там же состоялась передача Большому письма Сержанта, на тот момент одного из проводников по мирам в этой мозаичной ЗОНЕ, «ячеистой» сверхсети – вселенском перепутье, связующем в том числе и Зоны разных планет и параллельных реальностей.

* Заметка № 15 – целиком песню «Легенда» Виктора Цоя и группы «Кино», так же как и другие, можно и нужно найти в интернете (сохраняющем память об ушедших для тех, кто идет следом) и послушать. «Цой жив!»… А предыстория подвигов Нормандца и других американских сталкеров изложена в книгах цикла о ловчих желаний «Предел желания» и «Испытание силой».

* Заметка № 16 – вещи, принадлежавшие разным героям книг цикла, напоминают о различных периодах истории ловчих желаний; для понимания значимости экспонатов музея памяти не лишне перечитать предыдущие части.

* Заметка № 17 – история «параллельного» мастера меча, другого Андрея, рассказана в книге цикла «Расплата за мир» (о планете, целиком превратившейся в Зону). Там же подробно описана одна из локальных битв войны с Зонами, в которой одержал победу один из сталкеров отряда специального назначения.

* Заметка № 18 – напоминание: «Ловчий желаний», «Zona Incognita», «Режим Бога» – трилогия, изданная еще в серии «Stalker с точками», являясь началом цикла о ловчих желаний, представляет собой альтернативный «классическому» игровому сеттингу мир Черной Были (огромной, диаметром в сотни километров отчужденной Зоны, сверхсущности, которая первой из всех под влиянием ловчих смогла быть Человеком, поэтому и появляется в курсивной линии, воплощенная в облике женского тела). В трилогии представлена энергетическая разумная сверхсущность, обладающая экстравозможностями. ОНА способна влиять на материальные объекты, пространство и время, а под воспитующим воздействием ловчих желаний «мутирует» в Человека и становится способной испытывать человеческие чувства и желания, страх, ненависть, и конечно же, любовь…

1

Этот роман является продолжением авторского цикла книг Сергея А. Вольнова о ловчих желаний. Подробные разъяснения и напоминания содержатся в финале этой книги: «Заметки на полях». Там же информация о всех уже изданных частях цикла. См.: Заметка № 1.

2

Пояснение в финале этой книги: «Заметки на полях». См.: Заметка № 2.

3

Напоминание в финале этой книги: «Заметки на полях». См.: Заметка № 3.

4

Пояснение в финале этой книги: «Заметки на полях». См.: Заметка № 4.

5

Напоминание в финале этой книги: «Заметки на полях». См.: Заметка № 5.

6

Напоминание в финале этой книги: «Заметки на полях». См.: Заметка № 6.

7

Напоминание в финале этой книги: «Заметки на полях». См.: Заметка № 7.

8

Напоминание в финале этой книги: «Заметки на полях». См.: Заметка № 8.

9

Пояснение в финале этой книги: «Заметки на полях». См.: Заметка № 9.

10

Напоминание в финале этой книги: «Заметки на полях». См.: Заметка № 10.

11

Напоминание в финале этой книги: «Заметки на полях». См.: Заметка № 11.

12

Пояснение в финале этой книги: «Заметки на полях». См.: Заметка № 12.

13

Пояснение в финале этой книги: «Заметки на полях». См.: Заметка № 13.

14

Напоминание в финале этой книги: «Заметки на полях». См.: Заметка № 14.

15

Пояснения в финале этой книги: «Заметки на полях». См.: Заметка № 15.

16

Пояснение в финале этой книги: «Заметки на полях». См.: Заметка № 16.

17

Пояснение в финале этой книги: «Заметки на полях». См.: Заметка № 17.

18

Напоминание в финале этой книги: «Заметки на полях». См.: Заметка № 18.