С чего начать рассказ о солнечном Мадриде, как не с Пуэрта-дель-Соль! Современные путеводители часто начинают с нее, площади Ворот Солнца, в чем, вероятно, есть своя, и не только историческая, логика. Вот и мы, прежде чем с «королевским размахом» прогуляться по Королевскому Мадриду и познакомиться с жизнью испанских монархов, сначала не спеша пройдемся по легендарной площади. А заодно разберемся в феномене популярности этого самого знаменитого испанского перекрестка.

У Ворот Солнца, которых нет

Ведь не просто же так знаменитый дон Рамон – мадридский журналист и писатель позапрошлого века Рамон де Месонеро Романос (1803–1882) – считал Пуэрта-дель-Соль (Puerta del Sol) самым лучшим местом на Земле. А для мадриленьос, как себя величают жители Мадрида, она до сих пор излюбленное место свиданий.

Многие путешественники – из тех, что оставили путевые заметки, – первым делом обращались к Пуэрта-дель-Соль. Вот и русский литератор Василий Петрович Боткин (1811–1869), старший брат знаменитого врача, посетивший Мадрид еще в 1845 году, в своих «Письмах об Испании» отсылает нас туда же: «На площади с раннего утра до позднего вечера толпится масса всякого народа, беспрестанно возобновляющаяся, ибо всякий вышедший за чем бы то ни было из дому непременно зайдет послушать новостей; точно так же, если пахнет в воздухе бунтом, он непременно начнется на Puerta del Sol».

И в самом деле, площадь умудрилась стать участницей многих ключевых событий столичной истории, событий радостных и печальных. Но не только политика, массовые волнения и войны правили на ней бал. Давайте не будем нарушать традицию, – мы еще успеем это сделать на страницах нашей книги, – и отправимся прямиком в самое сердце испанской столицы.

Центр Мадрида и его основные достопримечательности: 1. Площадь Пуэрта-дель-Соль. 2. Церковь Сан-Хинес. 3. Монастырь Дескальсас-Реалес. 4. Монастырь Репарадорас. 5. Монастырь Энкарнасьон. 6. Королевский театр. 7. Площадь Пласа-де-Орьенте. 8. Королевский дворец. 9. Собор Святой Девы Альмудены. 10. Дворец герцога Уседы. 11. Монастырь Сантисимо-Сакраменто. 12. Дворец Абрантес. 13. Церковь Сан-Николас. 14. Площадь Пласа-де-Рамалес. 15. Площадь Пласа-Майор. 16. Арка Кучильерос. 17. Дворец Санта-Крус. 18. Церковь Санта-Крус. 19. Дом Каса-де-ла-Вилья. 20. Дом Каса-де-Сиснерос. 21. Башня Луханес. 22. Монастырь Карбонерас. 23. Базилика Сан-Мигель. 24. Церковь Сан-Исидро. 25. Церковь Сан-Педро-эль-Вьехо. 26. Часовня Епископа. 27. Базилика Сан-Франсиско-эль-Гранде. 28. Королевская академия изящных искусств Сан-Фернандо. 29. «Экитатива». 30. Банк «Бильбао». 31. Церковь Калатравас. 32. Дом Грасси. 33. Метрополис. 34. Культурный центр изящных искусств. 35. Церковь Сан-Хосе. 36. Банк Испании. 37. Дворец Буэнависта. 38. Фонтан Сибелес. 39. Бывший Дворец Связи. 40. Дворец Линарес (Дом Каса-де-Америка). 41. Ворота Пуэрта-де-Алькала. 42. Национальный археологический музей. 43. Муниципальный музей. 44. Капелла Кабальеро-де-Грасия. 45. Телефоника. 46. Площадь Кальяо. 47. Площадь Испании. 48. Здание Испании. 49. Башня Мадрида. 50. Церковь Сан-Маркос. 51. Площадь Пласа-де-Санта-Ана. 52. «Атеней Мадрида». 53. Дворец Конгресса депутатов. 54. Музей Тиссен-Борнемиса. 55. Фонтан Нептуна. 56. Дом-музей Лопе де Веги. 57. Монастырь Тринитариас-Дескальсас. 58. Национальный центр искусств королевы Софии. 59. Музей Прадо. 60. Церковь Сан-Херонимо-эль-Реаль. 61. Касон-дель-Буэн-Ретиро. 62. Сад Партер. 63. Памятник Альфонсо XII. 64. Дворец Веласкеса. 65. Стеклянный дворец.

Сегодня это денно и нощно бьющееся «сердце» имеет форму полукруга, по которому активно курсирует транспорт и снуют беспорядочные толпы людей. Нынешняя Соль не впечатляет размерами, а прежде, до реконструкции XIX века, была и того меньше. Да и центром Старого города издревле считалась расположенная неподалеку Пласа-де-ла-Паха (Plaza de la Paja), на которой продавали сено. Но время, как и положено, расставило все по своим местам: Соль навсегда отняла пальму первенства у других мадридских площадей и улиц.

Первый в городе газовый фонарь по случаю рождения будущей королевы Изабеллы II (1830–1904) зажгли именно здесь. Полагают, что случилось это в 1830 году. Хотя, по другим данным, установили его на 18 лет позже. Так или иначе, но проторчал он один-одинешенек перед входом в давно забытую церковь Буэн-Сусесо, едва источая тусклый свет, довольно долго. Позже, в 1878 году, Соль стала первой площадью в Испании, где провели электричество.

Так называемый Дом Кордеро, построенный на площади в 1845 году, стал первым большим многоквартирным домом в Мадриде. Самое крупное мадридское кафе «Универсал» (на 1500 мест) открылось в октябре 1861 года на нижних этажах только что возведенной пятиэтажки, выходящей фасадом на площадь между улицами Калье-дель-Ареналь (Calle del Arenal) и Калье-де-Пресьядос (Calle de Preciados). В 1943 году на его месте родился первый универмаг испанской столицы «Галериас-Пресьядос» (Galerias Preciados), помещения которого сегодня занимает знаменитая на всю Испанию торговая сеть «Эль-Корте-Инглес» (El Corte Inglés, Calle de Preciados, 3).

Во все времена Пуэрта-дель-Соль была важнейшим транспортным узлом столицы – потому и первый маршрут конки также проложили отсюда. Произошло это в 1879 году, в день свадьбы короля Альфонсо XII (1857–1885). Позже с площади отправился первый трамвай. Сюда же в 1898 году под ликующие возгласы толпы прибыл и первый автомобиль, управляемый мэром города графом де Пеньяльвером во время автопробега Париж – Сан-Себастьян. А в 1919 году отсюда запустили первую ветку мадридского метро.

Чтобы разобраться в феномене популярности самого знаменитого испанского перекрестка, откуда – словно спицы гигантского колеса – разбегаются в стороны 10 улиц и откуда нумеруются мадридские дома, сначала перенесемся на пять столетий назад.

Пуэрта-дель-Соль

По одной из наиболее правдоподобных версий, история Соль могла начаться в 1520–1521 годах XVI века. В то время город, еще не имевший статус столицы, окружали ров и стена, в которой прорубили несколько ворот. Восточные ворота Мадрида, откуда мадриленьос наблюдали восход дневного светила, назывались Воротами Солнца. Когда против новоиспеченного императора Священной Римской империи Карла V Габсбурга (1500–1558), известного в Испании как Карлос I, восстали главные кастильские города, недовольные засильем фламандцев на высших государственных постах, Мадрид примкнул к восставшим. Коммунерос – именно так себя называли восставшие – были убеждены, что правитель предает национальные интересы. Над городом возникла реальная угроза, однако высокая стена и ров, да и военные неуспехи повстанцев сыграли свою роль – город никто не штурмовал. В итоге восстание подавили, руководителей казнили, но их имена – Хуан Браво, Хуан де Падилья и Франсиско Мальдонадо, ставшие символами борьбы против абсолютизма, увековечены сегодня в названиях трех улиц в мадридском квартале Саламанка. По свидетельству учителя великого Сервантеса, священника Хуана Лопеса де Ойоса, в 1521 году, после подавления восстания, ворота снесли, проезд расширили, а на освободившемся пространстве со временем появилась площадь, унаследовавшая название ворот.

Существуют и другие гипотезы. По одной из них, на самих воротах или даже на портале церкви, стоявшей рядом, было изображено солнце. Отсюда и название. Как бы там ни было, ни в одном из официальных исторических документов собственно название Пуэрта-дель-Соль ранее 1570 года не упоминается.

Добрая Удача, или Часы испанского «диссидента»

Со временем Пуэрта-дель-Соль превратилась в рынок и место сбора городской бедноты, вокруг которого лепились неказистые домишки. Самыми примечательными постройками на площади довольно долго оставались церковь и больница, построенные еще во время страшной чумы 1438 года, когда самой Соль еще не существовало. Исследователи полагают, что здесь в эпоху Католических королей лечились солдаты и королевская обслуга; позже Карлос I организовал госпиталь королевского двора.

После того, как при Филиппе II (1527–1598) в 1561 году Мадрид обрел статус испанской столицы, началась реконструкция церкви и госпиталя, затянувшаяся на десятки лет и завершившаяся уже в годы правления непутевого сына знаменитого монарха. Церковь звалась именем Буэн-Сусесо (Buen Suceso), или Доброй Удачи. По одной из версий, она получила его в честь образа Богоматери (Nuestra Señora del Buen Suceso), обнаруженного в одной из пещер и перенесенного сначала в госпиталь, а позже – в храм.

События 2 мая 1808 года, когда мадриленьос восстали против вступивших в Мадрид наполеоновских войск маршала Мюрата, смертельным вихрем пронеслись по Пуэрта-дель-Соль и окрестностям, собрав немалую кровавую жатву. Во время уличных боев церковь была повреждена и разграблена французами. А во внутренние дворы госпиталя в кольце штыков сгоняли захваченных на Пуэрта-дель-Соль и прилегающих улицах испанцев, чтобы потом без суда и следствия расстрелять в подвалах. Обветшалые стены со следами от пуль простоят еще почти сорок лет. Если есть желание погрузиться в панораму охваченного бунтом города, то стоит открыть книгу Артуро Перес-Реверте «День гнева», сумевшего почти с документальной точностью воспроизвести подробную хронологию тех страшных майских событий.

Буэн-Сусесо и госпиталь снесут в феврале 1854 года в соответствии с планом глобальной перестройки Пуэрта-дель-Соль, растянувшейся на восемь лет. «Под нож» попадет и расположенное рядом с церковью знаменитое кафе «Леванте», куда любил заглядывать упомянутый нами дон Рамон, являвший собой для Мадрида примерно то же, что и Гиляровский для Москвы.

В 1864 году на месте Буэн-Сусесо открылся отель «Париж», слывший самым элегантным и дорогим отелем Мадрида до 1910 года, пока его с пьедестала не потеснил пронизанный духом высшего общества роскошный «Ритц» (Plaza de la Lealtad, 5).

В 1916 году, в не лучшие для Европы времена Первой мировой войны «Париж» посетил высланный из Франции пламенный революционер Лев Троцкий, о чем оставил записи следующего содержания: «…очень скромная гостиница провинциального типа. Никто не говорит по-французски. Я объясняюсь посредством самой первобытной мимики. Испанка Эмилия… не читает даже и по-испански, но при помощи своих десяти пальцев удовлетворительно объясняет мне цены, которые оказываются выше всяких предположений. Когда я пытаюсь выразить ей эту простую мысль изображением ужаса на своем лице, она скалит крепкие зубы, после чего я вынужден все же платить». Практически весь первый этаж «Парижа» занимало знаменитое кафе «Империал» с двумя входами с разных улиц. Из его окон, наслаждаясь истинно французской кухней, можно было неспешно познать пестрый мир Пуэрта-дель-Соль с ее кофейнями, лавками-магазинчиками и цирюльнями, мир уличных торговцев, разносчиков воды и газет, мир элегантных дам, военных, цыган и вечно торопящихся служащих. Позже «Империал» сменил имя на не менее знаменитую «Монтанью». Старичок «Париж» простоял до мая 2006 года, пока на Пуэрта-дель-Соль не задумали очередную перестройку.

Через четыре года на этом легендарном месте, в точке схода улиц Алькала (Calle de Alcalá) и Каррера-де-Сан-Херонимо (Carrera de San Jerónimo), возникла ультрасовременная конструкция из стекла и стали, по мнению многих мадридцев, выглядящая чужеродной. Это вход на новую станцию «Соль», ведущий под землю, где проектировщикам удалось объединить платформы метро и сети испанских железных дорог. Во время строительных работ наткнулись на фундамент многострадальной Буэн-Сусесо, который решили сохранить для потомков. И вот сегодня древняя стенная кладка церкви выставлена на всеобщее обозрение за стеклом прямо в фойе новой станции.

Как знаменитая церковь выглядела «при жизни», в наши дни можно увидеть только на старых гравюрах и пожелтевших фотоснимках в Музее города (Museo de la ciudad, calle del Príncipe de Vergara, 140). На одной из тех гравюр фасад Буэн-Сусесо украшают часы, имеющие весьма интересную историю. Когда их установили, сказать трудно, но изображение датировано 1773 годом. Известно, что часы эти, имевшие только одну короткую стрелку, с самого начала не желали показывать точное время. Даже после замены механизма в 1848 году, когда циферблат стал подсвечиваться газом, чтобы его было видно ночью, проблема так и не решилась.

После сноса Буэн-Сусесо городские власти решили перенести часы на специально построенную небольшую башню, венчавшую бывший Дом почты, – о нем рассказ еще впереди, – на тот момент превратившийся в Главное управление государственной безопасности. Однако потом заменили их другими, работы мастера Томаса де Мигеля. Его новый часовой механизм покоился внутри башни, по сторонам которой на округу взирали четыре огромных циферблата. После реконструкции добавили металлическую беседку. Под ее куполом на вертикальном стержне подвесили массивный шар. Ровно в полдень шар опускался вниз на радость зевакам и гостям города. Только вот основная проблема так и осталась нерешенной: время на циферблатах показывалось разное, а то и вовсе «останавливалось».

Пуэрта-дель-Соль перед реформой в 1857 году. Фото: Ch.Clifford

Как-то ранним утром один из постояльцев отеля «Париж», потягивая освежающий напиток из неспелого винограда, надолго прильнул к окну своего номера, выходящего на Пуэрта-дель-Соль. Нет, не иссиня-синее высокое мадридское небо, на фоне которого лучи восходящего солнца резкими контурами обводили фасады и крыши зданий, влекло его внимание. Человека у окна интересовали только часы. Им был Хосе Родригес Конехеро, по прозвищу «Лосада», бывший испанский гражданин, профессиональный часовых дел мастер. Вынужденный эмигрировать в Англию из-за своих либеральных взглядов, связи с родиной он не терял. В те дни Лосада по делам приехал в Мадрид, но часы, показывающие неправильное время, волновали его не меньше цели приезда.

На встрече с местными чиновниками он сумел убедить их в том, что сможет собрать более точные часы, пообещав подарить их любимому Мадриду. Слово свое мастер дал в 1863 году, а через три года состоялось торжественное представление его творения королеве Изабелле II. С тех пор мадридские куранты, по которым сверяет время вся Испания, ходят секунда в секунду. Хотя изредка все же напоминают о своих проблемах.

В 1928 году один из грузов часового механизма вдруг оторвался и провалился сквозь крышу, сильно напугав служащих, находившихся в офисе на верхнем этаже бывшего Дома почты.

Другой курьез произошел через полвека, в момент наступления нового 1978 года, который мадриленьос традиционно встречают на Пуэрта-дель-Соль. 1 января, когда, как обычно, в толпе на площади было не протолкнуться, наступило на две минуты раньше, чем во всем мире. Оказалось, что накануне праздника пожилой бессменный смотритель курантов ушел на пенсию, а новый к легендарным часам оказался не столь внимателен.

Еще через 18 лет случился очередной казус. По испанскому поверью, чтобы наступающий год оказался удачным, необходимо ровно в полночь с 31 декабря на 1 января при каждом ударе «сольских курантов» проглотить двенадцать виноградин. В 1996 году не всем удалось совершить веселый ритуал – то, на что всегда отводилось тридцать шесть секунд, куранты вдруг решили проделать за семнадцать..

Вообще, встречать Новый год на Пуэрта-дель-Соль у мадридцев давняя традиция. И если в XIX веке народ теснился меж палаточных рядов, где в кипящем масле выпекались пирожки бунюэлос, нанизываемые на тонкие палочки и тотчас разносимые среди неискушенной публики, то сегодня в маскарадной толпе бой курантов едва услышишь – резкие звуки трещоток и дудок, прорывающиеся сквозь взрывы петард, сливаются с хлопками откупориваемого шампанского.

Дом почты и его обитатели

Памятник Карлосу III

Творение Лосады и сегодня венчает башню бывшего Каса-де-Корреос (Casa de Correos, Puerta del Sol, 7), или Дома почты, самого приметного здания на площади, построенного в характерном для Мадрида контрасте красного кирпича и белого камня. Это единственное здание XVIII века, сохранившееся на Соль после коренной реконструкции. Сегодня в нем располагается правительство Автономного сообщества Мадрида. В прошлой жизни здесь было Главное управление государственной безопасности, а в позапрошлой – Министерство внутренних дел. Построено здание по приказу короля Карлоса III (1716–1788), взошедшего на испанский престол в 1759 году, которого мадриленьос считают «лучшим алькальдом» (мэром) за всю историю существования города и которому последний обязан своим превращением в великую столицу. И действительно, Карлос III являлся первым правителем, по-настоящему занявшимся преобразованием облика Мадрида.

День его восшествия на престол Пуэрта-дель-Соль встретила исключительным ликованием. Толпы людей, повсюду цветы и яркие ленты. По периметру площади установили восемь колонн, увенчанных нимфами, которые удерживали огромный хвост лавровой гирлянды. Соль словно почувствовала, что встречает «своего» короля.

До его прихода столица крупнейшего государства Европы поражала своей бедностью, непролазной грязью и отсутствием санитарных удобств. Весь XVII век улицы города из-за отсутствия канализации служили одновременно сточными канавами для нечистот. В домах, даже самых богатых, туалета в его современном смысле не было. 23 сентября 1639 года городские власти вынуждены были принять следующий указ: «Никому не дозволяется выливать нечистоты и прочее в желоба на крыше и из окон, а только из выходящих на улицу дверей. Летом полагается опорожнять, как пробьет 11 ночи, зимой – как пробьет 10. Нарушение карается изгнанием на 4 года и штрафом в 20 дукатов хозяину дома и 100 ударами плетью и 6 годами изгнания исполнителю, каковой обязан также возместить причиненный вред». Но проблем не убавилось – невымощенные в то время улицы губкой впитывали все, что на них оказывалось.

Новый король разделил город на восемь районов, поставив во главе каждого ответственного управляющего, убрал и вымостил улицы, наладил освещение. Однако славить любимого короля, со смертью которого испарился призрачный дух реформизма, жители Мадрида почему-то не спешили. Памятник ему поставили только в декабре 1994 года.

Событию предшествовал всенародный референдум: прямо на Пуэрта-дель-Соль мадриленьос активно обсуждали, где стоять всаднику из бронзы. Ну где же ему стоять, как не в самом «сердце Мадрида»?! Так и решили. Удивительно, но сытые мадридские голуби, вразвалку вышагивающие по постаменту, не жалуют девятиметрового бронзового всадника, даже не садятся на него. Поговаривают, что статуя напичкана электроникой, отгоняющей назойливых птичек.

Сегодня бронзовый Карлос III с высоты коня и пьедестала гордо взирает на построенный по его указу королевский Каса-де-Корреос. Во исполнение воли Его Величества пришлось снести два квартала – более 20 домов – и добавить новую улицу. По сути, это была первая крупная реконструкция Пуэрта-дель-Соль. Строить Дом почты должны были по проекту испанского архитектора Вентуры Родригеса, но городские власти отдали предпочтение французу Жэму Марке. По одной версии, Родригес довольствовался мостовой, для укладки которой поначалу его и приглашали. По другой – испанец в тот момент просто переехал в Манчестер, поэтому вообще не мог принять участие в строительстве.

Построенный в 1768 году Дом почты особой похвалы не снискал. Злые языки даже утверждали, что в проекте трехэтажного здания Марке забыл про лестницу, а во время работ ошеломленным рабочим даже являлся сам… дьявол. Чтобы беспрепятственно завершить строительство, Марке пришлось заключить контракт с местным священником, который с распятием в руке по нескольку часов в день бродил по стройке.

«Выстроенный квадратом, огромный и с самыми массивными стенами, он легко может служить надежною крепостью, и не мудрено, что при военных возмущениях Мадрита всегда стараются, та или другая сторона, овладеть почтовым домом и укрепиться в нем». Таким увидел Дом почты В.П. Боткин в 1845 году.

Через два года здесь обосновалось Гобернасьон – Министерство внутренних дел, ставшее центром политической жизни Мадрида и всей Испании. А жизнь в то время в стране была весьма неспокойная. За подтверждением снова заглядываем в боткинские «Письма»: «Как бы вы ни были расположены к созерцательной, художнической жизни, как бы вы ни чуждались политики, в Мадрите – вы брошены насильно в нее. С кем бы ни заговорили вы, слово el gobierno (правительство) будет если не первым, то уж верно вторым, которое вы услышите. Кроме политики, нет разговора; если она наводит на вас скуку, вы осуждены на самые вялые беседы о театре и тому подобное. El gobierno для испанца не есть какое-нибудь отвлеченное понятие: нет! здесь каждый чувствует его на себе, ибо каждый принадлежит к какой-либо партии… Политика здесь – занятие постоянное, потому что тревога, смута составляют здесь нормальное положение общества».

Мадрид, как и вся страна, несколько десятилетий подряд бурлит в водовороте войн, переворотов и бесконечных революций, завершившихся реставрацией непрочной власти Бурбонов. Тлеющий очаг кризиса вновь заявил о себе к концу XIX века. Постоянный переход власти в правительстве от консерваторов к либералам и обратно достиг своего апогея в 1912 году, когда 12 ноября неподалеку от Дома почты, у витрины книжного магазина «Сан-Мартин» (Librería San Martín) на углу Калье-де-лас-Карретас (Calle de las Carretas) молодым анархистом был застрелен либеральный председатель правительства Хосе Каналехас. Монархия и правительство в очередной раз оказались в упадке, неуклонно ведущем страну к полному краху.

Дом Почты

14 апреля 1931 года с балкона Министерства внутренних дел провозгласили Вторую Испанскую республику, в результате чего монархию упразднили, а король Альфонсо XIII (1886–1941) ночью покинул страну, сев в гоночный автомобиль. В тот момент ликованию мадриленьос не было предела, но через несколько лет грянет жестокая Гражданская война, которая перечеркнет надежды на светлое будущее. В июле 1936 года, когда войска мятежного генерала Франко будут пробиваться к республиканскому Мадриду, микрофоны министерства внутренних дел в Доме почты едва не взорвутся от надрывного крика депутата кортесов Долорес Ибаррури, знаменитой Пасионарии: ¡No pasarán! («Они не пройдут!»), повторившей лозунг французского генерала Робера Нивеля, брошенный им в битве с германскими войсками при Вердене еще во время Первой мировой. Увы, через три года захвативший столицу генерал Франко не без сарказма заметит: ¡Hemos pasado! («Мы прошли!»).

После поражения республиканцев в Гражданской войне в 1939 году здание заняло Главное управление государственной безопасности, по сути, франкистская тайная полиция. В сотанос, подвалах заведения, оборудовали тюремные камеры, куда бросали «политических», не согласных с режимом. Среди узников Дома почты было много нынешних руководителей социалистической партии и коммунистов. Позже Франко издаст закон, по которому задерживать без улик можно только на семьдесят два часа, но это вряд ли облегчало участь узников – и этого времени было достаточно, чтобы выжать показания силой. Попал сюда однажды и родоначальник «нового испанского кино» знаменитый кинорежиссер Хуан Антонио Бардем, схваченный в самый разгар съемок своего известного фильма «Главная улица» (1956). «Сидели» здесь и Хуан Барранко, первый после смерти Франко мэр Мадрида, и отец нынешнего мэра Хосе Мария Руис-Гольярдон.

В ноябре 1962 года из окна верхнего этажа многострадального дома на мостовую выпал арестованный испанский коммунист Хулиан Гримау. Поговаривали, что его во время допроса сбросили работники службы безопасности Франко. Те, в свою очередь, уверяли, что арестованный выпрыгнул сам. Упавший Гримау остался жив и позже на носилках предстал перед судом, в итоге вынесшим ему смертный приговор. Существует мемориальная доска его памяти, хотя и не в Мадриде, а в Москве, закрепленная на стене одной из первых советских «хрущевок» на улице Гримау.

В наши дни Дом почты, как уже упоминалось, занимают учреждения правительства Автономного сообщества Мадрида.

«Бронзовый Ноль», Дядя Пепе и дом Кордеро

Перед входом в Дом почты между столбиками с цепями прямо в тротуар вмонтирована каменная плита – «нулевой километр» (Kilómetro Cero) от которого начинается отсчет расстояний по всей Испании. Еще в XVIII столетии, в эпоху Филиппа V (1683–1746), шесть основных испанских дорог обозначили каменными вехами с указанием расстояния до Мадрида. Точкой отсчета была выбрана Пуэрта-дель-Соль, от которой в разные стороны расходились улицы, вливающиеся в основные дороги за пределами столицы. Расстояния обозначались, однако нулевой отметки не было очень долго.

Первый «ноль» в виде плиты, на которой был хорошо виден контур Испании с расходящимися из Мадрида магистралями и выбитой на камне надписью «Начало радиальных дорог», поместили на Соль в 1950 году. Со временем сотни тысяч подошв сделали свое дело: плита сильно поистерлась, потускнела, и в сентябре 2009 года ее заменили новой.

Дядя Пепе

Сегодня «ноль» не является истинным центром города. По современным меркам, настоящий географический центр Мадрида находится в паре километров отсюда, на пересечении улиц Гойя (Calle Goya) и Серрано (Calle de Cerrano). Но поскольку официальный географический центр страны находится сравнительно недалеко – в 14 километрах от столицы по дороге на Аранхуэс, то Пуэрта-дель-Соль по праву можно считать центральной площадью всей Испании.

А теперь самое время оторваться от мостовой, тем более, что чей-то нескромный взгляд уже просверлил вас почти насквозь. Поднимите голову – дальше она сама повернется в нужном направлении. На крыше одного из пятиэтажных домов, что на восточной стороне площади, в шляпе набекрень и с гитарой в руке стоит некто Дядя Пепе (Tio Pepe), разбитной малый, известный каждому мадриленьо. Днем на ярком слепящем солнце не всегда прочитаешь слоган, растянувшийся на всю крышу, и, судя по позе дядюшки, может показаться, что он вещает нечто вроде: «Высоко сижу, далеко гляжу». Но это не так. Ночью, когда включается неоновая ретро-подсветка, разными цветами вспыхивают надписи: «Тио Пепе. Солнце Андалусии, разлитое в бутылки. Гонсалес Биасс».

Дядя Пепе – логотип некогда популярной марки хереса из андалусского города Херес-де-ла-Фронтера. Но это не просто реклама, это еще один символ города, установленный здесь в 30-е годы XX века. Придумал его человек по имени Луис Перес Солеро в те дни, когда еще не было никаких рекламных агентств и о бренд-менеджменте никто и слыхом не слыхивал. Зато были гениальные личности, готовые бесконечно экспериментировать с логотипами, рисунками и текстами. Дядя Пепе появился во время Гражданской войны и сразу удостоился чести оказаться на крыше старейшего отеля «Париж». Несмотря на то, что рядом с ним часто вывешивали политические лозунги, в том числе и знаменитый «¡No Pasaran!», симпатии создателя дядюшки были на стороне националистов. Может быть, именно это и сделало Пепе долгожителем в свое время при Франко, когда в городе запретили неоновую рекламу. Выжил Дядя и после смерти каудильо. И вот теперь свысока взирает на мадридцев и гостей столицы. Создатель «бутылки с гитарой» Луис Перес Солеро скончался в 1968 году. Его потомки владеют сегодня одним из престижных рекламных агентств в Испании.

Угол Дома Кордеро (слева) с гербом, короной и двумя медведями

Если ваш взгляд скользнет левее Дяди Пепе – в сторону Калье-де-ла-Монтера (Calle de la Montera), то на самом углу улицы он обязательно остановится на нарядных витринах, уставленных веерами всех мыслимых цветов и видов. Это старый магазинчик по продаже вееров, тростей и зонтов «Каса-де-Диего» (Casa de Diego), расположенный здесь уже более 100 лет.

Справа от Дома почты стоит здание, угол которого на пересечении Калье-Майор (Calle Mayor) и Калье-де-лос-Эспартерос (Calle de los Esparteros) украшает большой герб с венчающей его короной, под которой два медведя держат щит с изображением прялки. Это знаменитый Дом Кордеро (Casa de Cordero, сalle Mayor, 1), название которого часто переводят как Дом Барашка. Нет, Кордеро – это всего лишь фамилия одного везунчика, выигравшего в лотерею, а упомянутый герб был его собственным.

Как и многие его соотечественники, Сантьяго Алонсо Кордеро поигрывал в национальную рождественскую лотерею, мечтая о крупном куше. Удивительно, но однажды фортуна ему щедро улыбнулась – он угадал в государственной лотерее столько номеров, что испанское министерство финансов оказалось не в состоянии ему заплатить. Тогда было принято решение передать Кордеро во владение дорогой участок земли в районе Пуэрта-дель-Соль в счет покрытия большей части выигранной суммы. Прежде участок занимал снесенный женский монастырь Сан-Фелипе-эль-Реаль, основанный еще в 1547 году. Предприимчивый Кордеро принял предложение и в 1846 году построил на этом месте первый в городе многоквартирный дом с шикарными апартаментами, состоявший из шести сообщающихся друг с другом зданий. На нижнем этаже открыли магазины, склады и выложенную мрамором баню. Дом Кордеро надолго станет одним из самых элегантных и престижных в Мадриде. Не секрет, что во время основной реконструкции площади, произошедшей через 10 лет, новые здания возводили по его образу и подобию. Башня дома довольно долгое время служила телеграфом – на фотографиях начала XX века хорошо видно, как к ней отовсюду тянулись нити проводов.

Сегодня на первом этаже Дома Кордеро под вывеской Sol Park расположена галерея игровых автоматов. О былых временах напоминает старая лестница, ведущая на верхние этажи, с бросающимися в глаза железными перилами середины XIX века.

Одиссея Белой Мари

Если встать у «нулевого километра» спиной к Дому почты, то слева, там где начинается пешеходная улица Калье-дель-Ареналь (Calle del Arenal), легко увидеть еще один старый городской символ Мадрида, точнее его часть: женскую статую на высоком постаменте, величаемую местными жителями Марибланкой (La Mariblanca), или Белой Мари.

Марибланка

Более двух столетий на Пуэрта-дель-Соль стоял фонтан. Днем у него назначались свидания, крутились нищие, а по ночам выясняли отношения дуэлянты. Располагался он не там, где мы видим сегодняшнюю Марибланку, а у входа в церковь Буэн-Сусесо. Стоял он на месте скромного источника, откуда местные водоносы набирали воду. «Дивный фонтан из лазуревого камня и алебастра – это знаменитый фонтан Доброй Удачи, где полуголые галисийцы-водоносы, подобно тяжущимся кредиторам, взапуски наполняют свои кувшины». Так описывал его испанский драматург Луис Велес де Гевара в своем плутовском романе «Хромой бес» (1641).

В наши дни тот легендарный фонтан можно увидеть только на уличных указателях – декоративных плиточных панно с названием площади, размещенных на углах фасадов выходящих на Соль зданий. От исчезнувшего фонтана осталась лишь белая мраморная статуя. Но та ли это Марибланка и куда все-таки пропал великолепный фонтан с уличной таблички? Пожалуй, не каждый мадриленьо ответит на эти вопросы. Но попробуем разобраться.

Известно, что статуя прибыла в Мадрид из Италии в 1625 году. По одной из версий, ее проект создал мастер Рутилио Гаччи семью годами ранее. По другой – автором творения являлся Флорентино Лудовико Туркви. Некоторые исследователи полагают, что Туркви мог перекупить ее у каких-то малоизвестных скульпторов. Так или иначе, статую, изображавшую Венеру или может быть Диану, перевезли на Пуэрта-дель-Соль. Ее установили на высокий восьмигранный постамент над круглой чашей фонтана, в которую вода попадала из разинутых пастей бронзовых масок. В верхней части постамента располагались скульптурные изображения восьми гарпий, изливающих воду в чашу прямо из груди. Скорее всего, гарпии появились гораздо позже, с легкой руки архитектора Педро де Риберы. Источавшая белизну полуобнаженная богиня, у ног которой красовался дельфин, держала за ручку маленького мальчика. Эта мраморная Венера прижилась на Соль сразу – мадриленьос, бойко торгующие на обосновавшемся вокруг фонтана рынке и не особо почитавшие чужих богов, нарекли ее просто Белой Мари. Тогда никто и предположить не мог, что статую ожидают долгие странствия.

Одиссея Марибланки началась в 1838 году, когда фонтан «переехал» с Соль на площадь Дескальсас-Реалес (Plaza de las Descalzas Reales). В 1892 году фонтан разрушился, а статую убрали в муниципальный запасник. В 1914 году она появилась в парке Ретиро (Parque del Retiro). Через полвека Марибланку разместили в Муниципальном музее (Museo Municipal, сalle de Fuencarral, 78).

В 1969 году Белую Мари выставили на бульваре Реколетос (Paseo de Recoletos). Она находилась там некоторое время внутри искусственного античного портика. Издали казалось, что Мари выглядывала из-за колонны, осторожно посматривая в сторону декоративного водоемчика, вдоль которого располагались греческие колонны. Оказалось, что опасения ее не напрасны: в одну из ночей 1984 года какие-то подвыпившие гуляки свалили ее на землю, расколов на куски. Осколки позже собрали и снова перевезли в Муниципальный музей.

Фонтан Доброй Удачи. Гравюра XVII в.

Через некоторое время полноразмерная копия статуи появилась в Музее города (Museo de la Ciudad, сalle de Principe de Vergara, 140).

И только в 1986 году еще одна белоснежная точная реплика кочующей Венеры вернулась наконец на Пуэрта-дель-Соль, правда, теперь на другое место и без фонтана.

А что же настоящая Марибланка? Где сегодня эта кочевница поневоле? Утратившую белизну Венеру бережно отреставрировали из осколков и в марте 1985 года установили в Аюнтамьенто (Ayuntamiento, plaza de la Villa, 5) – здании городской мэрии. Сегодня для нее там выделена отдельная ниша в Зале Славы.

Косолапый любитель земляники

Ну и, наконец, пара слов еще об одном символе Мадрида. Обычно его упоминают в начале рассказа о Пуэрта-дель-Соль, но наш путеводитель все-таки больше исторический, а памятник этот появился на площади сравнительно недавно.

В самом начале улицы Кармен (Calle del Carmen) расположена забавная четырехметровая бронзовая скульптура весом в 200 тонн, называемая «Медеведь и земляничное дерево» (El Oso y el Madroño). Сюжет незамысловат: бравый медведь, стоя на задних лапах, тянется к ветвям дерева. Это и есть герб города Мадрида. Но откуда медведь – кстати, многие исследователи считают, что это медведица, – и почему земляничное дерево, ведь в окрестностях не водятся лесные хищники? И вроде бы не растет земляничник…

Символ Мадрида Медведь и земляничное дерево

Существует версия, по которой медведь и дерево символизировали определенную договоренность между гражданскими и церковными властями о совместном использовании охотничьих угодий. Если такая трактовка не нравится, вот другая: в прежние времена прилегающие к Мадриду районы были покрыты лесами, в которых все-таки могли водиться медведи.

Мадрид, а точнее Маджерит (или Магерит), – основанное в IX веке арабами небольшое укрепленное поселение – был завоеван Альфонсо VI Храбрым между 1083 и 1085 годами. Позже мавры город отвоевали. Освободить его удалось только в начале XIII века. Известно, что в 1212 году во время решающей битвы испанцев с маврами при Лас-Навас-де-Толоса на стягах мадридских отрядов была изображена медведица. За ее спиной виднелись семь звезд из созвездия Малой Медведицы и яркая Полярная звезда. В сохранившейся «Книге охотничьего искусства» кастильского короля Альфонсо XI (1312–1350) явно указано: «Мадрид – хорошее место для свиней и медведей»… В общем, дело запутанное.

Безусловная истина лишь в том, что нынешнюю бронзовую статую создал скульптор Антонио Наварро Санта-Фе. Что появилась она в 1967 году. И что сегодня стоит она не на том месте, где стояла изначально.

Кстати, в Мадриде при желании можно увидеть и самые настоящие живые земляничники. Аюнтамьенто высадила их вдоль Калье-Майор (Calle Mayor). Земляничные деревья также можно обнаружить и в парке Ретиро (Parque del Retiro).

Церковь Сан-Хинес и окрестности

А теперь пора приступать к нашему «королевскому променаду». И первое, что мы сделаем, – пройдем «монастырской дорогой».

Покинув Пуэрта-дель-Соль в западном направлении и двигаясь по аккуратно вымощенным квадратикам пешеходной улицы Калье-дель-Ареналь (Calle del Arenal), невозможно пропустить одно из самых старых культовых сооружений Мадрида – приходскую церковь Сан-Хинес (Parroquia San Ginés, Calle del Arenal, 13). Это один из старейших мадридских храмов мосарабского происхождения, построенный в XII–XIII веках.

В те времена, когда в европейских столицах поражали воображение величественные соборы, в Мадриде не набралось бы и десятка небольших церквей. Сегодня из них в первозданном виде практически ни одна не сохранилась. Увидеть Сан-Хинес такой, какой она родилась, тоже не суждено. Церковь неоднократно горела, отстраивалась заново или подвергалась реставрации. Атриум с лоджией, выходящие на Ареналь, были достроены в 1870 году.

В храме хранится полотно Эль Греко «Христос изгоняет торговцев из храма». На самом деле это один из пяти вариантов этой картины, написанных великим мастером. Также впечатляет работа «Упавший Христос» (1698) итальянского скульптора Николо Пумо. Автором запрестольного образа святого Иосифа является придворный художник и архитектор Филиппа IV Алонсо Кано, «прославившийся» своим несносным характером и даже подозреваемый в убийстве своей жены. Храм украшают и другие произведения искусства, в том числе и работы Луки Джордано. А еще в Сан-Хинес выставлено чучело крокодила, которого, по легенде, привезли из Америки в период правления католических королей.

Говорят, в Сан-Хинес крестили испанского поэта и драматурга Лопе де Вегу, а также сына Франсиско Гойи. Здесь венчался и другой, самый таинственный испанский драматург – монах Тирсо де Молина. В архиве церкви хранятся акты о крещении, рождении или смерти многих других испанских художников и музыкантов. Например, свидетельство о смерти выдающегося музыканта эпохи Ренессанса Томаса Луиса де Виктории.

Упавший Христос. Скульптор Николо Пумо (1698). Фото Luis Garcia

В маленькой романтической улочке Пасадисо-де-Сан-Хинес (Pasadizo de San Ginés), что уходит влево от Ареналь прямо перед самой церковью, у стены последней расположен легендарный букинистический магазинчик «Сан-Хинес» (Librería San Ginés), ставший популярным еще в начале XX века. Сюда периодически захаживали все мадридские знаменитости того времени.

Бросив взгляд в глубь улочки, нельзя не заметить старую добрую кондитерскую «Сан-Хинес» (Chocolatería de San Ginés), где с 1894 года к чашечке горячего шоколада подают великолепные чуррос – испанскую заварную выпечку. Зеленые двери уютного ресторанчика всегда радушно открыты до утра, и все это время вывеска Chocolatería de San Ginés подсвечивается красным неоном.

Монастырь Дескальсас-Реалес и портал «Каха-Мадрид»

Свернув на первом же перекрестке за храмом Сан-Хинес направо, на Калье-де-Сан-Мартин (Calle de San Martin), в перспективе между двух-трех высоких деревьев можно увидеть четкий ориентир: стену монастыря Дескальсас-Реалес (Monasterio de las Descalzas Reales), или Королевских босоножек.

Две минуты пешком – и вы на одной из самых тихих площадей Мадрида, где с XVI века расположился францисканский женский монастырь (Plaza de las Descalzas Reales, 3). Он вырос на месте дворца Карла V Габсбурга, подаренного королем своей младшей дочери Хуане Австрийской (1535–1573), сестре Филиппа II. В 1559 году после смерти своего мужа, наследного принца Португалии, Хуана преобразовала дворец в действующий и поныне монастырь, став в нем первой монахиней. В обители и сегодня находится ее гробница, украшенная надгробной коленопреклоненной скульптурой работы Помпея Леони. От дворцового здания Карла V сохранился вход, вестибюль и внутренний двор с гранитными колоннами. Именно сюда любил заглядывать монарх Фердинанд VII после бессонных ночей, которыми он расхаживал переодетым по мадридским улицам, освобожденным от французов в 1813 году. Монахини угощали его конфетами, а он расплачивался за угощение веселыми сплетнями…

Полагают, что монастырская церковь построена учеником великого Микеланджело Хуаном Баутиста де Толедо, начинавшим строить легендарный монастырь Эскориал – мрачную резиденцию короля Испании Филиппа II, расположенную в часе езды от Мадрида.

Снаружи высокие стены таинственного Дескальсас-Реалес выглядят сурово и архаично. Они выложены красным кирпичом, перемежающимся кладкой из грубого камня. Удивительно, но именно за этими непритязательными на первый взгляд стенами хранятся бесценные произведения искусства. В монастыре, прозванном «маленькой хроникой Европы времен Габсбургов», около 10000 произведений искусства. Среди них творения Тициана, Питера Брейгеля Старшего, Франсиско де Сурбарана, Бартоломе Мурильо, Хосе де Риберы, Хуана де Мены, Грегорио Фернандеса и многих других. Декор монастырских гобеленов основан на рисунках Рубенса. В одном из залов покоятся мощи святого Себастьяна.

В XVI–XVII веках Дескальсас-Реалес стал одним из самых богатых в Европе. Случилось это благодаря большому количеству принявших постриг знатных испанских дам, ищущих здесь убежище от несчастливых браков. Все эти знатные особы приходили не с пустыми руками, а с богатым приданым, приумножавшим статус и влияние обители.

Роскошна знаменитая парадная лестница, оставшаяся в наследство от дворца Карла V, украшенная фресками и лепниной. За ее убранство поначалу отвечал итальянский художник Агостино Мители. Позже над ней поработали испанские мастера в соответствии со своими патриархальными вкусами. Потолок расписан мадридским живописцем второй половины XVII века Клаудио Коэльо. Ему же предписывают авторство одной из росписей над лестницей, на которой изображен король Филипп IV и члены его семьи. Когда поднимаешься по ступеням, кажется, что кто-то пристально на тебя смотрит. Бросаешь взгляд на ближайшую фреску – и, о чудо, все королевское семейство как будто следит за тобой с балкона.

В XVIII веке интерьеры монастыря подверглись реставрации, которой руководил Диего де Вильянуэва, сын знаменитого скульптора Хуана де Вильянуэвы. Гораздо более серьезная перестройка ожидала обитель после сильного пожара в 1862 году, когда в огне погибли алтарные украшения работы Гаспара Бесерра. Во время Гражданской войны после прямого попадания артиллерийского снаряда были повреждены бесценные фрески.

Парадная лестница монастыря Дескальсас-Реалес

Долгое время монастырь оставался закрытым. Несмотря на хранящиеся в нем сокровища, его обитательницы – францисканские сестры, принявшие обет бедности, не имели права выставлять на аукцион принадлежавшие им когда-то сокровища или тратить деньги, вырученные от приданого. В середине XX века они продолжали жить в условиях «голодающих в море сокровищ искусства». К счастью, вмешалось государство – в 1960 году от папы римского было получено специальное разрешение на открытие в монастыре музея.

Кроме Дескальсас-Реалес есть еще одна причина, чтобы задержаться на одноименной площади. Напротив обители кочергой расположилось четырехэтажное здание одного из крупнейших испанских сберегательных банков – «Каха-Мадрид» (Caja Madrid). Собственно, речь не о банке, а о портале, который кажется инородным телом, вмурованным в светло-серую стену финансового заведения.

230 лет, со второй трети XVIII столетия, эти барочные ворота, увенчанные колоколом, открывали вход сначала в госпиталь, основанный Хуаной Австрийской, а потом и в часовню Монте-де-Пьедад (La Capilla del Monte de Piedad), или, попросту, часовню при ломбарде.

Сам ломбард основал в 1702 году Франсиско Пикер-и-Рудилья, капеллан монастыря Королевских босоножек при поддержке короля Филиппа V. Два бронзовых памятника: капеллану Пикеру и коррехидору маркизу де Понтехос, при котором, собственно, и был создан первый в Мадриде сбербанк, скромненько стоят у стены слева от портала. Вход в часовню, цепляющий сегодня взгляд любого, кто проходит мимо, в 1733 году сотворил Педро де Рибера. Мастер мадридского барокко почти за два десятка лет сумел украсить испанскую столицу великолепными зданиями и храмами, в архитектуре которых гораздо больше смелости, нежели в творениях его предшественников и современников. Наряду с созданными им мостом Пуэнте-де-Толедо (Puente de Toledo), дворцами, театрами и фонтанами хорошо известно его участие в строительстве и декорировании церкви Монсерратской Богоматери (Iglesia de Nuestra Señora de Montserrat, сalle San Bernardo, 79).

Внутри здания, в вестибюле с левой стороны, нельзя не заметить металлический барельеф, изображающий капеллана Пикера, стоящего под распятием в окружении паствы и опускающего монету в металлический ящик, над которым в нише стены расположена маленькая статуя Пресвятой Девы. Этот созданный в 1891 году барельеф символизирует начальный вклад Пикера в учреждение нового католического сберегательного института, у истоков которого он стоял.

Ломбард и часовню снесли во время постройки нового здания сбербанка в 60-е годы XX века. Ворота де Риберы не тронули, а перенесли чуть правее на несколько метров и вмуровали в стену заднего фасада новой постройки.

Примечательно, в Мадриде есть еще три портала со схожей судьбой. Но о них в следующий раз.

Монастырь Репарадорас

Покинув Дескальсас-Реалес, через короткий переулок выходим на улицу Трухильос (Calle de Trujllos). Идем сначала по ней, далее – по Калье-де-Венерас (Calle de Veneras). Проходим площадь Санто-Доминго (Plaza de Santo Domingo), оставляя слева одноименную станцию метро. Продолжаем идти по периметру площади до перекрестка, где начинается улица Ториха (Calle de Torija). Идем по ней вперед, пока справа не вырастет трехэтажный дом из красного кирпича и тесаного камня. Сегодня это здание XVIII века, вопреки своей классической простоте, резко выделяющееся на фоне других построек улицы Ториха, занимает монастырь Репарадорас (Convento e iglesia de las Reparadoras, сalle de Torija, 12).

«В этом доме располагался Высший совет и Трибунал инквизиции с 1780-х гг. до его упразднения в 1820 г.»

Стандартная настенная табличка желтого цвета в виде ромба от муниципалитета Мадрида гласит: «В этом доме располагался Высший совет и Трибунал инквизиции с 1780-х годов до его упразднения в 1820 году». Первоначально над центральным порталом красовался девиз инквизиторов: «Восстань, Господи, и оправдай дело твое!» Сейчас его место занимает лепнина в виде государственного герба.

Собственно говоря, инквизиция была ликвидирована в Испании гораздо позже – 15 июля 1834 года. Да, она пережила римскую на целых триста лет! В следующем году папа Григорий XVI официально отменил все местные инквизиционные трибуналы, но сохранил Священную канцелярию, чья деятельность с этого момента ограничилась отлучениями от церкви и изданием Индекса запрещенных книг. Индекс просуществовал до 1966 года, а архивы Священной канцелярии открыли лишь в 1998 году.

Проект здания для Высшего совета инквизиции изначально подготовил архитектор Вентура Родригес в 1735 году. Строился дом довольно долго – сказывалось недостаточное финансирование, ведь времена могущества инквизиции были уже далеко позади. Заканчивал строительство через 50 лет ученик Родригеса Матео Гуиль.

После упразднения Высшего совета инквизиции здание некоторое время пустовало. Позже оно служило пристанищем одного из министерств, английским отелем и даже типогрфией. В 1897 году после реставрации, которую проводил Хуан Баутиста Ласаро, здесь открылся монастырь Репарадорас.

Монастырь Энкарнасьон. Обитель Воплощения Христова за двумя дворцами

Продолжаем идти дальше и выходим на площадь Марина-Эспаньола (Plaza de la Marina Española). Справа ярким светлым пятном привлекает внимание неоклассический Дворец Сената (Palacio del Senado), расположенный в бывшем монастыре августинцев, основанном еще в 1590 году. От того монастыря внешне ничего не осталось. В XIX веке здание несколько раз становилось светским, после чего снова возвращалось августинцам, пока в 1882 году все религиозные элементы экстерьера окончательно не были убраны.

Чуть дальше, на той же стороне площади, появится красный дом – дворец Маркиза де Гримальди (Palacio del Marqués de Grimaldi, plaza de la Marina Española, 9), построенный итальянцем Франческо Сабатини по поручению Карлоса III в 1776 году. В 1808 году, после вступления французов в Мадрид и вплоть до восстания 2 мая, в нем квартировал наполеоновский маршал Мюрат.

Не доходя до дворца, сворачиваем налево, на улицу Энкарнасьон (Calle de Encarnación). Справа на ней незыблемо высятся массивные стены с зарешеченными окнами. Это королевский монастырь Энкарнасьон (Convento de la Encarnación) – обитель Воплощения Христова, построенная Хуаном Гомесом де Морой и Альберто де-ла-Мадре де Диосом в 1616 году как напоминание об изгнании из страны морисков – принявших христианство мавров..

Обойдя стену справа, попадаем к центральному входу, куда ведет плоская пологая лестница. Просторный двор с железными воротами предваряет вход в находящуюся в центре церковь. Она выглядит просто, но ее строгая и уравновешенная композиция позволяет судить о свободе самовыражения де Моры, отчетливо проявляющейся на фоне многих «массовых» построек габсбургского Мадрида, от которых веет явной обезличенностью. Гранитный фасад постройки четко разделен на нижнюю часть, подчеркнутую тремя арками, и верхнюю – с тремя прямоугольными окнами, расположенными в шахматном порядке. На «пустых» клетках «шахматной доски» расположены королевские гербы. В центре, между двумя окнами, под округлым фронтоном в окружении пилястр – барельеф, изображающий сцену Благовещения. Церковь построена в то время, когда архитектура барокко еще не получила широкое распространение в Испании, но элементы барочного стиля видны невооруженным глазом. В фасаде постройке есть что-то от образа церкви Сан-Хосе в городе Авиле, возведенной ранее дядей Хуана, архитектором Франсиско де Морой.

Постройка монастыря, посвященного тайне Воплощения Христова, началась в 1611 году по велению Маргариты Австрийской (1584–1611), жены Филиппа III (1578–1621). 10 июня Бернардо де Сандовал-и-Рохас, архиепископ Толедо, заложил первый камень. Строительство завершилось через пять лет. В те времена в обитель можно было попасть по подземному переходу из находящегося почти рядом Алькасара, предтечи нынешнего Королевского дворца. Обычно этим путем посещала монастырь Маргарита Австрийская.

Энкарнасьон не просто эталон, по образу и подобию которого построены множество церквей по всему миру, это еще и сокровищница испанского искусства. Сестрами в обители всегда были знатные женщины. Благодаря их пожертвованиям в ней собраны произведения искусства XVII века.

Во внутреннем убранстве монастыря использованы бело-голубые изразцы. Интерьер, отреставрированный Вентурой Родригесом после сильного пожара между 1755 и 1767 годами, украшен яшмой, мраморными и бронзовыми скульптурами. Часть храма расписана рукой Луки Джордано. Главный алтарь из мрамора представлен картиной «Благовещение» Винченцо Кардуччо, фигурами святого Августина и святой Моники работы одного из учеников Грегорио Фернандеса. Внутри монастыря выставлены портреты членов королевской семьи династии Габсбургов, полотна кисти Эухенио Кахеса, Винченцо Кардуччо, Карреньо де Миранды, Хосе де Риберы, скульптуры известных итальянских и испанских мастеров. Интересны также керамические алтари.

И, наконец, реликварий – хранилище реликвий с потолком, расписанным в XVII веке Винченцо Кардуччо. В нем содержатся около 700 предметов искусства из Италии, Германии, Испании и Нидерландов. Наряду с мощами, самая известная реликвия Мадрида – сосуд с запекшимися каплями крови святого Пантелеймона.

Целитель Пантелеймон жил во времена зарождения христианства в Никомидии, на территории современной Турции у берега Мраморного моря. Он родился в семье знатного язычника и стал хорошим врачом, слава о котором дошла даже до императора. Однажды приняв христианскую веру, Пантелеймон обрек себя на страдания. Его заставляли отступиться от Христа и вернуться к язычеству, но тщетно. Тогда его подверг гонениям сам император Диоклетиан, хотя вся вина Пантелеймона заключалась лишь в том, что он с именем Христа лечил хромых, слепых и прокаженных. С этим именем он и принял мученическую смерть в 305 году.

27 июля ежегодно происходит чудо – запекшаяся кровь Пантелеймона в сосуде монастыря Энкарнасьон разжижается, проступают свежие капли. Считается, что если этого вдруг не произойдет или случится в какой-либо другой день, Мадрид ожидают беды и несчастья. Приезжать сюда со всех концов света, чтобы поклониться святому Пантелеймону и просить избавления от недугов, стали сравнительно недавно: для посещений монастырь открыли только в 80-е годы XX века.

Монастырь Энкарнасьон

Левее входа в монастырь, в тени деревьев, на высоком постаменте стоит памятник знаменитому «фениксу гениев», испанскому драматургу Лопе де Веге, спроектированный Хосе Лопесом Салаберри. На постаменте отчетливо видна надпись: «Лопе де Веге от города Мадрида. 1902 год». Драматург стоит во весь рост и внимательно рассматривает сборник своих пьес. Отлитая из бронзы статуя – творение известного скульптора Матео Инурриа.

Известно, что великий Лопе под конец жизни удалился в монастырь, но к Энкарнасьону это событие не имеет никакого отношения. Первоначально памятник находился на площади Пласа-де-Рубен-Дарио (раньше она называлась Plaza del Cisne), однако в 1967 году переехал на нынешнее место.

Королевская опера меж двух площадей

От монастыря Энкарнасьон до следующей цели нашего променада – Королевского дворца – рукой подать. Но спешить не стоит – сначала посетим Королевский оперный театр, официально признанный историческим памятником.

Покидаем тихое место с обителью через перекресток улиц Калье-де-Сан-Квинтин (Calle de San Quintín) и Калье-де-ла-Бола (Calle de la Bola). Идем по Калье-де-Аррьета (Calle de Arrieta) почти до самого ее конца. За первым же перекрестком справа вырастет высокое светло-серое здание театра, имеющее два фасада. Первым перед нами появится тот, что выходит на площадь Изабеллы II (Plaza de Isabel II), на которой стоит памятник любвеобильной королеве, прославленной у нас пером давно забытого на родине немецкого писателя Георга Борна в некогда знаменитом романе «Тайны Мадридского двора». Главный же фасад, в былые годы предназначавшийся исключительно для королевских особ, расположен полукругом на площади Пласа-де-Орьенте (Plaza de Oriente).

В XVIII веке на месте нынешнего театра стоял колизей, под названием Лос-Каньос-де-Пераль, построенный в 1708 году по заказу итальянского певца Франческо Бартоли. Через тридцать лет на месте первого здания в день карнавала открыли новое. Долгое время здесь звучали голоса лучших итальянских теноров, собиравшие весь аристократический Мадрид. Во время французской оккупации тесноватая постройка, не очень сочетавшаяся с находившимся рядом Королевским дворцом, была повреждена. Поэтому в 1817 году Фердинанд VII приказал снова снести строение и вместо него построить новый Королевский театр (Teatro Real). Через год главный архитектор Мадрида Лопес Агуадо-и-Морена получил заказ от Аюнтамьенто на создание проекта будущего Королевского театра. В шестиугольном здании, кроме зрительных залов, планировались: ресторан, кондитерская, комнаты отдыха, роскошные туалеты, цветочный ларек и даже… ателье для мадридских модниц. Королевская Опера вскоре должна была стать местом встреч, знакомств и деловых переговоров для высшего общества – ведь в то время посещать оперу имели возможность только аристократы. Однако из-за сложностей проекта и нехватки средств строительство надолго затянулось.

Официально Театро-Реаль распахнул свои двери 19 ноября 1850 года, но и в будущем его еще ожидали неоднократные реставрации. В тот день на сцене давали оперу Гаэтано Доницетти «Фаворитка» с контральто Мариеттой Альбони в главной роли. Сливки мадридского общества долго судачили по поводу выбора произведения – ведь открытие театра приурочивали к именинам королевы Изабеллы II.

Первое время после открытия в репертуаре доминировала музыка Джузеппе Верди. В январе 1863 года Верди пожелал лично готовить в Мадриде премьеру своей оперы «Сила судьбы» с участием певцов Лагранжа и Фраскини. Он приехал в испанскую столицу вместе с женой, остановившись в соседнем с театром пятиэтажном доме. Его можно увидеть и сегодня – здание с желто-розовым фасадом расположено слева от Оперы, если смотреть со стороны Пласа-де-Орьенте.

К сожалению, далеко не все шло гладко на репетициях. У Верди даже возник конфликт с испанским писателем и политическим деятелем герцогом де Ривасом, курировавшим постановку. И все же в феврале премьера состоялась. Успех был грандиозен.

В 60-е годы XIX века на сцене театра блистала итальянка Аделина Патти, уроженка Мадрида, которую называли «испанским соловьем». Пел здесь и знаменитый Хулиан Гайарре, карьера которого оборвалась прямо на сцене. 8 декабря 1889 года, выступая в одной из своих любимейших опер Жоржа Бизе «Искатели жемчуга», он внезапно потерял голос. Несмотря на это, публика активно поддержала любимого певца, однако тот не смог продолжать, упал в обморок – и его прямо из театра отвезли в больницу. Через несколько дней пришло известие, что Гайарре умер от воспаления легких. В тот год в Мадриде свирепствовал грипп…

В оркестре Королевской оперы играл Игорь Стравинский, на сцене танцевали Вацлав Нижинский и Анна Павлова. В театре с аншлагом проходили балетные постановки Сергея Дягилева, которые старался не пропускать знаменитый пианист Артур Рубинштейн, обожавший Испанию и друживший с испанскими композиторами Мануэлем де Фальей и Исааком Альбенисом. Кстати, свои воспоминания Рубинштейн, незадолго до смерти, начал писать именно в Испании. Правда, не в Мадриде, а в курортном городке Марбелья. В 1908 году сюда на триумфальные гастроли приезжал Леонид Собинов.

На протяжении своей долгой истории театр видел не только блистательных артистов, но и различных директоров. В 1867 году он едва не сгорел во время пожара. А в 1925-м, в эпоху триумфа Мигеля Флета и Матильды Ревенги в опере Пуччини «Богема», по распоряжению муниципалитета был закрыт на ремонт, затянувшийся на 40 лет. Во время этих четырех десятилетий Опера успела побывать и бальным залом, и пороховым складом, и залом заседаний Кортесов. Во время Гражданской войны даже послужила казармой. Удивительно, но сценическая площадка, по своим размерам превышающая знаменитую миланскую «Ла Скалу» и чуть-чуть уступающая Венской Опере, во времена Франко долго оставалась невостребованной.

В 1966 году, после реставрации под руководством Хуана-Мануэля Гонсалеса-Валькарселя, театр открылся, но уже в качестве концертного зала Национального оркестра и хора Испании. После этого понадобилось еще 20 лет, чтобы вернуть театру его первоначальное назначение.

Пласа-де-Орьенте. Королевская Опера

11 октября 1997 года двери Королевской оперы наконец распахнулись снова. В те дни балет «Треуголка» и опера «Жизнь коротка» Мануэля де Фальи символизировали начало нового этапа жизни мадридской оперной сцены.

Сегодня это один из самых современных оперных театров Европы, куда с удовольствием приезжают на гастроли звезды мировой величины. Знаменитейший тенор Пласидо Доминго, уроженец Мадрида, делящий свое время между сценой, дирижерским пультом и руководством театров в Вашингтоне и в Лос-Анджелесе, никогда не забывает о родном городе – и каждый год возвращается сюда с гастролями.

В театре четыре зрительных зала, главный из которых может вместить более 1700 зрителей. Он оборудован с максимальным удобством для публики, при этом сохранена историческая эстетика занавеса, а потолок и барьеры лож воспроизведены точно по проекту 1850 года. Каждый из залов носит имя улицы, на которую выходят его окна, и имеет свой цвет, картины и скульптуры, а люстры изготовлены специально на Королевской фабрике в Ла-Гранхе. Кстати, чтобы просто посетить здание театра, билет покупать не обязательно.

Испанские монархи на Восточной площади. Королевские сады и парки

Главный фасад Королевской оперы выходит на площадь Пласа-де-Орьенте (Plaza de Oriente), или Восточную площадь, название которой звучит несколько странно, если учесть, что расположена она на западе от центра города. Этот блистающий чистотой плац, сегодня напоминающий скорее сквер с аккуратно подстриженными деревьями и принадлежащий к числу самых красивых мадридских ансамблей XIX века, отделяет Королевский театр от Королевского дворца.

В XVIII веке западная часть Мадрида выглядела очень хаотично. И хотя Королевский дворец казался великаном среди невзрачных карликов-домишек, подступавших к нему почти вплотную, последние не позволяли увидеть его во всем величии. В 1811 году снесли 56 домов, а заодно – два монастыря вместе с приходской церковью Сан-Хуан, после чего перед дворцом довольно долго зиял обширный пустырь. Именно так Жозеф – брат Наполеона Бонапарта, известный в Испании как король Хосе I, взялся за перестройку Мадрида. Начал он ее грандиозной расчисткой пространства для небольших площадей, за что в народе вдобавок к прозвищу «дон Пепе Бутылка» (намек на излишнюю любовь к Бахусу) получил еще одно – «Король маленьких площадей». Благодаря его воле в городе среди прочих появились площади: Пласа-де-Санта-Ана (Plaza de Santa Ana), Пласа-дель-Рей (Plaza del Rey), Пласа-де-ла-Себада (Plaza de la Cebada), Пласа-де-Исабель II (Plaza de Isabel II), Пласа-де-Орьенте (Plaza de Oriente). Построить Жозеф у дворца ничего не успел – был изгнан из страны в 1813 году. Но идею воплотил Фердинанд VII, приказавший заложить на пустыре Восточную площадь, которая сегодня выглядит строго прямоугольной с овальным выступом по форме фасада Королевской Оперы.

С двух сторон площадь ограничивают сады Лепанто (Jardines de Lepanto) и Кабо-Новаль (Jardines del Cabo Noval). Двумя ровными рядами вдоль их боковых границ выстроились высеченные из белого известняка статуи испанских монархов. Если внимательнее взглянуть на любую из них, нельзя не заметить, что головы королей и королев расположены как-то необычно, да и «смотрят» они странно: сверху вниз. Впрочем, ничего удивительного, если учесть, что статуи изначально должны были располагаться на карнизе крыши находящегося рядом Королевского дворца. Инициатором идеи, родившейся во времена правления Карлоса III при очередной перестройке дворца, стал итальянский архитектор Франческо Сабатини. Предполагалось распределить по периметру крыши дворца 108 статуй, изображавших испанских монархов, правивших страной, начиная с 417 года. К работе привлекли 20 скульпторов, которые выполнили ее за несколько лет. Когда готовые статуи принялись устанавливать на крышу, королеве-матери Изабелле Фарнезе стали сниться пророческие, как ей показалось, сны. В этих снах Мадрид попадал под удар сильного землетрясения, во время которого статуи падали вниз прямо на нее. Карлос внял мольбам матери – установку статуй на крыше дворца прекратили, но те, что уже поставили, снимать не стали. Более реальной причиной свертывания работ мог быть большой вес скульптур, высота которых превышала два с половиной метра. Так или иначе, но в 1760 году Карлос III приказал убрать те статуи, что не успели установить, в подвалы дворца.

Взгляните на крышу Королевского дворца. По периметру всего его карниза расположены консоли-подставки. На одних стоят статуи, на других – каменные вазы. Вооружившись биноклем, нетрудно прочитать на любом из пьедесталов имя какого-нибудь испанского монарха. Даже под вазами. Нет сомнения, что по проекту на этих консолях должны были «проживать» все испанские короли.

В 1842 году при Изабелле II скульптуры неожиданно вытащили из запасников и установили не только в Мадриде, но и в других районах страны. Двадцать памятников украшают сегодня Восточную площадь перед дворцом. Восемь статуй можно увидеть в садах Сабатини (Jardines de Sabatini), что расположены рядом, правее королевской обители. Тринадцать украшают парк Ретиро (Parque del Retiro), еще шесть стоят около бывшего Музея оружия (Museo del Ejercito, сalle de Mendez Núñez, 1), остальные – в Толедо, Бургосе, Логроньо и даже в Стране Басков.

Но не только вестготские короли и Габсбурги оккупировали Королевский дворец. Во внутреннем дворе королевской обители, ближе к краям здания, у подножий колонн на уровне второго этажа навечно застыли два индейца, два легендарных правителя тех далеких земель в Новом Свете, что в XVI веке надолго станут испанскими колониями. Справа – ацтек Монтесума, слева – инка Атауальпа. Карлос III лично принял решение о том, чтобы увековечить память знаменитых индейских предводителей, история которых тесно связана с завоеваниями испанской короны.

Однако давайте вернемся на Пласа-де-Орьенте. В самом ее центре, в партере, вздыбил своего жеребца еще один бронзовый монарх – Филипп IV. Его полная динамики конная статуя установлена на высоком постаменте, окруженном грозными бронзовыми львами, зорко следящими за окрестностями с выступов, расположенных над двумя фонтанами. Рельефы на постаменте памятника изображают две сцены. Одна – церемония награждения придворного художника Диего Веласкеса (1599–1660) крестом ордена Сантьяго. Другая – аллегория, представляющая Филиппа IV (1605–1665) покровителем искусства и литературы.

В изготовлении скульптуры принимали участие четыре мастера: Диего Веласкес, Пьетро Такка, Хуан Мартинес-Монтаньес и даже… великий астроном Галилео Галилей.

Филиппу IV очень нравился конный портрет, написанный его любимцем Веласкесом, которому король когда-то позировал верхом три часа подряд. На портрете, хранящемся сегодня в музее Прадо, он предстал главой государства и великим полководцем одновременно. Позже монарх загорелся идеей воплотить себя в камне точно таким же.

Держа перед глазами два эскиза Веласкеса, флорентийский скульптор Пьетро Такка взялся за работу. Однако сразу стало ясно, что обычными методами удержать на постаменте тяжелого бронзового коня на двух ногах не удастся. Не найдя способа решения проблемы, флорентиец обратился за советом к Галилею. Великий астроном занялся математическими расчетами и в конце концов вывел формулу равновесия, согласно которой, если не вдаваться в подробности, нижнюю часть коня необходимо было отлить из более тяжелого металла, нежели верхнюю.

В 1638 году во Флоренции создали полноразмерную модель, которую перевезли в Мадрид. Здесь по ней должны были создать настоящую статую, но возникла новая проблема: голова короля не очень выражала монаршее величие. Тогда Веласкес обратился к своему севильскому другу Хуану Мартинесу-Монтаньесу, попросив его сделать голову заново. Приехав в Мадрид, Монтаньес первым делом отрубил… голову модели, чтобы сделать нужные измерения. Полгода обезглавленная королевская модель простояла в его мастерской. Веласкес настолько тщательно следил за работой друга, что даже написал его портрет, пока тот занимался королевской головой.

Когда все было готово, за Алькасаром, стоявшем тогда на месте нынешнего Королевского дворца, в парке Кампо-дель-Моро вырыли трехметровую яму, в которой и произвели отлив конной статуи. Металл охлаждался почти месяц, после чего готовую скульптуру установили перед большим дворцом Буэн-Ретиро. Некоторое время спустя ее на гигантской платформе, запряженной четырнадцатью быками, аккуратно перевезут к Алькасару, чтобы потом оттуда снова отвезти обратно, но не на то же место, а на другое – в парк Ретиро. Позже статуя снова переедет к Королевскому дворцу – в 1843 году ее установят там, где она стоит и поныне.

Сегодня дворец буквально окружен садами. Кроме садов Лепанто (Jardines de Lepanto) и Кабо-Новаль (Jardines del Cabo Noval), расположенных по краям Пласа-де-Орьенте, к северу от Королевского дворца выращены так называемые сады Сабатини (Jardines de Sabatini). Их разбили в 1933 году на месте королевских конюшен во славу знаменитого итальянского архитектора, участвовавшего в строительстве обители испанских монархов и предложившего план будущих садов. По сути, это небольшой, но уютный зеленый парк с фонтанами, магнолиями и прудом, вокруг которого стоят королевские статуи. Для публики сады открылись только в 1978 году вместе с другим, гораздо более масштабным, парком Кампо-дель-Моро.

Бронзовый памятник Филиппу IV

Стан Мавра, или Кампо-дель-Моро (Campo del Moro), раскинулся в низине за дворцом до самого берега реки Мансанарес. Название его восходит к далекому 1109 году, когда воинственный эмир Али Бен-Юсуф стоял здесь лагерем, готовясь штурмовать древний Алькасар. Это ему не удалось – и мавританский воитель убрался восвояси. А место превратилось в турнирное ристалище для испанских рыцарей.

Через несколько столетий землю выкупил король Филипп II, превратив ее в частный королевский парк площадью почти в 20 гектаров.

В XIX веке во времена королевы-регентши Марии-Кристины (1833–1840) – матери Изабеллы II – здесь разбили новый парк, в котором играли дети только королевской фамилии. Когда отгремела революция 1868 года и королева Изабелла II была свергнута, парк перестроили по плану местного садовника, некоего Рамона Оливы (по другим данным, Олива был ландшафтным архитектором из Барселоны). Чтобы подровнять склон, сюда даже свезли обломки домов, снесенных на Пуэрта-дель-Соль во время реконструкции, которые потом засыпали черноземом и песком вперемешку с удобрениями. В этот раз Кампо-дель-Моро преобразили в английском стиле. Появились аккуратные дорожки, обсаженные кедрами и пальмами, пруды, фонтаны и статуи. Вокруг дорожек выросли тополя, каштаны, платаны, сосны и кедры.

Сегодня среди фонтанов в парке выделяются «Тритоны» (Fuente de los Tritones) из XVII века и «Раковины» (Fuente de las Conchas) – из XVIII, оба из белого мрамора. Вокруг них иногда можно встретить не только мадридских голубей, но и свободно разгуливающих напыщенных павлинов. Есть еще одна достопримечательность – Пробковый домик (Chalet del Corcho), или, как ее иногда называют, Шале Королевы. Это небольшой садовый павильончик, построенный целиком из пробкового дерева. На углу парка у пересечения бульвара Пасео-де-ла-Вирхен-дель-Пуэрто (Paseo de la Virgen del Puerto) и улицы Куэста-де-Сан-Висенте (Cuesta de San Vicente) расположен Музей карет (Museo de Carruajes), где представлены государственные экипажи королевского двора.

А теперь еще несколько слов о Восточной площади. С наступлением жаркой поры практически любой мало-мальски свободный участок в городе используется под террасы (terrazas) – открытые кафе и рестораны под навесом. В них, слушая музыку за легкой закуской и прохладительными напитками, каждый сможет найти что-то свое. Мадриленьос – возможность спокойно потолковать с друзьями и хотя бы на время освободиться от суеты рабочего дня. Туристы – те, кто хотят понять город по-настоящему, – прочувствовать истинный ритм Мадрида, который для беглого взгляда неуловим.

Одну из таких элегантных и, можно даже сказать, изысканных террас открывает на летний период ресторан «Кафе-де-Орьенте» (Café de Oriente, plaza de Oriente, 2), расположенный правее здания Оперы. Вечерами сюда частенько наведываются персоны из мира шоу-бизнеса, знающие толк в хорошой кухне и приезжающие специально, чтобы расслабиться после своих выступлений.

Сокровища мадридского дворца

Бесспорно, одной из главных достопримечательностей Мадрида является Королевский дворец (Palacio Real), выстроенный в XVIII веке по приказу Филиппа V Бурбона на месте сгоревшего в 1734 году Алькасара, дворца Габсбургов.

В X веке в этом месте, на высоком берегу реки Мансанарес, возвышалась мавританская твердыня Маджерит, построенная эмиром Кордовы Мохаммедом I для защиты от христиан, совершавших набеги из Северной Испании. Многие современные историки склоняются к тому, что построил ее эмир не на пустом месте, а на развалинах старого, вероятно, римского поселения. История возникновения испанской столицы не так прозрачна, как чистейший воздух в долине Мансанареса, – никто точно не знает, когда Маджерит стал Мадридом. Возможно, это произошло в следующем столетии, когда крепость пала под натиском кастильского короля Альфонсо VI Храброго, стремившегося освободить от арабов важнейший в те времена испанский город Толедо.

Примечательна история, связанная с осадой Маджерита. Накануне решающего штурма охрана привела в палатку к Альфонсо местного мальчишку, заверившего короля в своем непоколебимом стремлении сражаться с мусульманами. Оказалось, мальчика хорошо знают солдаты, которые за чрезвычайную ловкость и способность забираться на высокие стены прозвали его Гато (gato), или Котом. А может быть, он сам так себя называл – кто знает? По легенде, Альфонсо, который довольно долго не решался начать осаду хорошо укрепленной твердыни, решил сделать ставку на Гато.

Засветло парень с закрепленной на плечах длинной веревкой незаметно подобрался к самой высокой отвесной стене, которую арабы охраняли не очень внимательно, считая неприступной. Проделав ножом отверстия между кирпичей, ловкач – примерно так же, как знаменитый французский актер Жан Марэ в старом костюмном фильме «Капитан», – сумел вскарабкаться на самый верх, перевалившись за стену прямо у сторожевой башни. Прижимаясь к башне, мальчишка сумел закрепить один конец веревки за выступ стены, а другой сбросил поджидавшим внизу осаждающим. Несколько солдат сумели бесшумно забраться наверх, тихо снять часовых в башне и обрушиться на опешившего врага. В итоге благодаря авантюрной вылазке крепость была взята. С тех пор, или, быть может??? позже, бравых коренных мадриленьос стали величать не иначе как гатос.

Пройдет еще немало времени, прежде чем вокруг древнего арабского укрепления вырастет средневековый город, а сама крепость преобразится в охотничий замок кастильских королей. Сегодня древние мавританские стены не увидишь, однако кое-какое представление о них составить можно. Для этого нужно всего лишь лишь спуститься к расположенному рядом парку Эмира Мохаммеда I. Но об этом чуть позже.

Настоящей королевской резиденцией Алькасар станет в 1561 году, когда Филипп II перенесет столицу из Вальядолида в Мадрид. К приезду молодого короля холодный и неприветливый Алькасар преобразится, его отремонтируют и достроят. В отдельных комнатах потолки покроют позолотой и богатой резьбой, на стенах появятся обои, в залах и галереях – картины и скульптура. Вокруг дворца специально вырастят лес, который со временем наполнится дичью.

В 1626 году перестройку дворца продолжит Хуан Гомес де Мора, автор знаменитой площади Пласа-Майор. Он создаст у дворца более парадный фасад с украшенным гербом входным порталом, укрупнит угловые башни, вытянув из их шиферных крыш высокие шпили.

Алькасар на долгое время превратится в великолепную резиденцию, изумляющую богатством материала и качеством отделки, пока не погибнет в огненном пламени в канун Рождества 1734 года.

По свидетельствам очевидцев, в тот день дворец был объят гигантским факелом, зловеще озарявшим ночное небо над застывшим от ужаса городом. Нельзя исключить поджог, но, скорее всего, причиной пожара стало неосторожное обращение с огнем во время рождественского праздника. Увидев зарево, праздный люд бросился к Алькасару, но короткие лестницы не доставали до верхних этажей – спасти многие ценные предметы и произведения искусства не удалось. По некоторым данным, погибло около трехсот картин, в том числе творения Рубенса, Веласкеса, Тинторетто, Веронезе и Риберы. Погибли произведения и других авторов, годами тщательно отбираемые для королевского собрания произведений искусств самим Диего Веласкесом.

Пока сгоревший дотла Алькасар символизировал закат эпохи Габсбургов, королевская семья переехала во дворец Буэн-Ретиро, построенный еще в 1635 году к востоку от Мадрида. Филиппу V, первому испанскому монарху из династии Бурбонов, ничего не оставалось, как заложить новую резиденцию, еще более величественную и современную, отвечающую не мавританским, а европейским традициям.

После разбора пепелища в основание будущей резиденции заложили освященный камень, под которым спрятали свинцовую шкатулку с монетами. Работы, в которых были задействованы итальянские зодчие Филиппо Ювара, Джованни Батиста Сакетти, Франческо Сабатини и испанский архитектор Вентура Родригес, продолжались с 1738 по 1764 год. Опасаясь нового пожара, строители не использовали дерево, а брали исключительно белый камень из Кольменара и серый гранит с гор Сьерра-де-Гуадаррама.

Первым монархом, поселившимся во дворце, станет Карлос III. После его вселения отделочные работы продолжатся еще в течении четырех десятилетий. В итоге дворец удивит своей роскошью даже Наполеона. Когда в 1809 году он наведается в мадридскую королевскую резиденцию своего брата Жозефа, Бонапарт не удержится: «Вы тут квартируете комфортнее меня!»

И действительно, испанский Королевский дворец сегодня считается одним из самых больших и красивых в Европе. Его огромная площадь вмещает почти 2800 комнат, из них для экскурсий открыто только 50. Во дворце 870 окон, 240 балконов, 110 парадных дверей. Размеры его фасадов – 130 метров в длину, 33 метра в высоту. На его территории расположена великолепная библиотека, занимающая 24 комнаты, в которых хранятся старинные книги и манускрипты, а также ноты, монеты, медали. Есть и кинозал, оборудованный в свое время по распоряжению Альфонсо XIII. Существует даже Королевская аптека с коллекцией фаянсовой посуды для снадобий. В аптеке можно увидеть рецепты, выписанные членам королевской семьи. И, конечно же, Армерия – Музей оружия (La Real Armería), собравший замечательные образцы вооружения со времен Средних веков до конца XIX столетия, среди которых представлены не только подлинные доспехи Карлоса V и Филиппа II, но и детские, изготовленные специально для юных принцев. Кроме Музея оружия здесь находятся Музей живописи и декоративного искусства, а также Нумизматический музей.

Несмотря на активное участие в строительстве испанских архитекторов, снаружи здание выглядит по-итальянски, а внутри – по-французски. Благородная строгость постройки отличается какой-то особой торжественностью и абсолютной согласованностью всех элементов композиции. Строгие линии карнизов подчеркивают горизонтальную протяженность фасадов, привлекающих внимание сочетанием серого гранита и светлого камня, из которого сделаны колонны, балюстрады и элементы декора.

Королевский дворец

Чтобы попасть внутрь, нужно пересечь улицу Калье-де-Байлен (Calle de Bailén) и войти в железные ворота, ведущие в ограниченный арочными галереями просторный двор, являющий собой площадь Пласа-де-ла-Армерия (Plaza de la Armeria), где прежде проходили военные парады. Прямо открывается вид на долину Мансанареса, живописнейшие парки Кампо-дель-Моро (Campo del Moro) и Каса-де-Кампо (Casa de Campo). Слева – Кафедральный собор Альмудена (Catedral de la Almudena), о котором будет отдельный рассказ. А вот справа плаца как раз находится вход в главный южный фасад дворца.

Статуя Карлоса III в римских доспехах у мраморной лестницы работы Франческо Сабатини украшает парадный вход. Потолок у входа увенчан росписью «Триумф Религии и Церкви» работы итальянца Коррадо Джакинто. Не очень яркие по цвету росписи потолков, аллегориями или мифами прославляющие испанскую монархию, усиливают впечатление высоты помещений. Здесь потрудились не только итальянцы – Джакинто и Амигони, – но и немецкий художник Антон Рафаэль Менгс, поселившийся в Мадриде в 1761 году и возглавивший Королевскую академию изящных искусств Сан-Фернандо (Real Academia de Bellas Artes de San Fernando).

В Колонном зале дворца при Карлосе III проводились празднества и банкеты. Каждый пасхальный четверг осуществляли еще одну довольно необычную процедуру: «омовение ног». В этот день королевская семья и знатные придворные дамы омывали ноги нищим пожилым бродягам, что свидетельствовало об «очищении» знати. Вдоль стен зала выстроились бюсты римских императоров. Они – будто участники торжественных церемоний и банкетов, которые проводились здесь в прежние времена.

Уличная галерея дворца

Прямоугольный Тронный зал, украшенный фреской знаменитого венецианца Джованни Тьеполо «Слава Испании и ее областей» с его традиционным бездонным небесным сводом, знаменит не только точной копией обитых алым бархатом тронных кресел Карла V, но и коллекцией гобеленов XV–XVI веков из брюссельских мастерских. Трон находится в окружении статуй Правосудия и Благоразумия «под охраной» четырех бронзовых львов итальянской работы XVII века. Двенадцать высоких зеркал множат отражения огромных хрустальных люстр из Ла-Гранхи, свет которых усиливается огнями канделябров венецианского стекла.

Дворцовые комнаты, принадлежавшие Карлосу III, впечатляют. Это Салета, Антекамара и Салон Гаспарини – по имени создавшего ее художника-декоратора из Неаполя. Плафоны Менгса украшают первые два зала. А последний – Салон Гаспарини – смело можно назвать вершиной декоративного изящества рококо, где в декоре потолка явно заметно подражание китайскому искусству. На входе в салон под элегантной люстрой висит портрет Карлоса IV (1748–1819) работы Франсиско Гойи. Вообще, в королевских покоях имеются четыре картины Гойи: два портрета Карлоса IV и два портрета Марии Луизы (1751–1819). Фарфоровый зал наполнен изделиями Королевской мануфактуры Буэн-Ретиро. В зале под названием «Трамвай», которым его неофициально нарекли в XX веке за продолговатую форму и диваны вдоль стен, собрана коллекция фламандской, итальянской и испанской живописи.

Список художественных богатств Королевского дворца поистине бесконечен. Это не только работы Караваджо, Веласкеса, Гойи, Джакинто, Гаспарини, Тьеполо или Менгса. Это и старинные часы, и столовое серебро, и замечательные гобелены, изображающие похождения героев Сервантеса, и коллекция музыкальных инструментов, многие экспонаты которой являются творениями Страдивари и Гварнери.

Мадридского двора как такового в наши дни не существует. Нынешний король Испании Хуан Карлос I не имеет придворных – только помощников. Главным образом это военные и дипломаты. Королевская семья во дворце не живет с 1931 года, после отречения Альфонсо XIII. Хуан Карлос появляется здесь только в дни официальных приемов, в остальное время его королевской резиденцией является пригородный дворец Сарсуэла (в 15 километрах от Мадрида), построенный в XVIII веке как охотничий домик.

Собор Святой Девы Альмудены. 500 лет на постройку

Удивительно, но в испанской столице долгое время не было главного кафедрального собора. Такого, например, как в Бургосе, Леоне, Сарагосе или Толедо. Сегодня главный храм Мадрида существует – это собор Святой Девы Альмудены (Catedral de la Almudena, сalle de Bailen, 12) с главным входом со стороны площади Пласа-де-ла-Армерия (Plaza de la Armeria). К архитектуре этого серо-белого храма, внешне как бы продолжающего ансамбль Королевского дворца, можно смело применить слово «эклектика». Но не в худшем его значении. Будучи неоклассическим снаружи, дворец неоготический внутри. История создания главного храма Мадрида, в которой вымысел переплетается с реальностью, достойна отдельного рассказа.

Освободив от мавров тогдашний Маджерит, а потом в 1085 году и Толедо, испанский король Альфонсо VI приказал отыскать спрятанную несколько сотен лет назад христианскую реликвию – статую Пресвятой Девы. Ее, по преданию, еще в I веке привез в Испанию из Палестины сам апостол Иаков. Когда Пиренеи оккупировали сарацины, жители Маджерита спрятали чудодейственную статую от иноверцев, от греха подальше. Со временем потайное место забылось – найти святыню оказалось очень непросто. Альфонсо даже пригрозил, что разрушит все крепостные стены до основания, если в двухнедельный срок статуя не будет найдена. Поисками занимался весь город, но тщетно.

И вот однажды, все по тому же преданию, когда процессия во главе с королем двигалась по улицам города после молебна, в районе спуска Куэста-де-ла-Вега неожиданно в одной из стен рассыпалась каменная кладка – и присутствующие, о чудо, с немалым удивлением увидели статую Богородицы, явившуюся на свет после четырех сотен лет заточения в камне. Поскольку святыню обнаружили рядом с амбаром для зерна, ее прозвали Альмудена, от арабского слова almud – «мера зерна». По другой версии, название произошло от слова almudayna, что означает «в стене». Трудно сказать, где здесь истина, тем более, что подлинная статуя, находящаяся сегодня в соборе, датирована XVI веком, с которого, скорее всего, и можно вести отсчет времени ее покровительства над Мадридом. Что сегодня известно абсолютно точно, так это место, где ее нашли.

Достаточно обогнуть собор с южной стороны, двигаясь вниз по Калье-Майор (Calle Mayor) до ее конца, пока она не перейдет в Куэста-де-ла-Вега (Cuesta de la Vega), затем свернуть направо, за угол храма. Далее останется только поднять глаза. В нише красной древней стены вы увидите Святую Деву Альмудена, точнее – ее копию. Оригинал статуи, дата рождения которой восходит к XVI веку, находится в главном нефе кафедрального собора. Именно на этой стене, по легенде, и открылась кладка во времена Альфонсо VI. Если пройдете еще несколько метров, то окажетесь перед входом в кафедральную крипту, построенную задолго до собора. В последнее время в районе задних фасадов собора велись ремонтные работы, поэтому копия статуи может временно находиться не на своем месте, а несколько дальше, слева от входа в крипту.

Старейший мадридский приход Санта-Мария, воздвигнутый когда-то вместо мечети и располагавшийся на месте нынешнего собора, на несколько веков «приютил» статую Святой Девы Альмудены на своем главном алтаре. За это время вопрос о создании кафедрального собора, посвященного покровительнице города, возникал неоднократно. Так, в 1518 году об этом прямо заявил папа римский Леон X. Король Карлос I даже планировал начать строительство собора на месте церкви Санта-Марии. Но архиепископ Толедо, мягко говоря, не жаждал появления конкурента своему толедскому собору, поэтому так ничего и не произошло.

Спуск Куэста-де-ла-Вега в 1875 году

Возвращались к этому вопросу и в более поздние времена, даже собирали пожертвования, но, увы, – строительство не началось. Сказалась нехватка средств.

В 1868 году, когда церковь Санта-Марии снесли, Альмудену переправили в один из мадридских монастырей.

Весной 1883 года король Альфонсо XII начал наконец строительство, заложив первый камень собора. Король планировал использовать будущий собор в качестве усыпальницы своей первой жены и кузины Марии де-лас-Мерседес Орлеанской и Бурбон, умершей от туберкулеза. Забегая вперед, стоит отметить, что прах его супруги был перевезен из Эскориала в храм лишь в 2000 году. Тем временем папа римский завершил давний конфликт, удалив Мадрид из епархии Толедо. Таким образом, в столице образовался самостоятельный епископат. Святые отцы желали видеть главный храм города в готическом облике, с чем в итоге согласился архитектор маркиз Франсиско де Кубас.

Строительные работы велись чрезвычайно медленно. Около 30 лет понадобилось для возведения часовни. Столько же было потрачено на одну стену, а с началом Гражданской войны стройка прекратилась вовсе. По прошествии стольких лет неоготика казалась устаревшей.

Собор Святой Девы Альмудены ночью

В 1950 году Фернандо Чуэка-Гойтиа и Карлос Сидро возобновили строительство, изменив первоначальный проект так, чтобы фасад собора гармонировал с Королевским дворцом. И это у них получилось – когда смотришь на Альмудену с берегов Мансанареса или с холма Принсипе-Пио, кажется, будто кафедральный собор вместе с Королевским дворцом представляют собой единый комплекс. В этот раз при строительстве использовали известняк из Кольменара, песчаник и гранит. Кстати, достраивать собор помогли пятьдесят миллионов песет, собранных в качестве пожертвований.

И вот 4 ноября 1992 года торжественно объявили о завершении постройки, продолжавшейся с перерывами почти пять столетий. Несмотря на то что в тот момент на стенах храма отсутствовало всякое убранство, в июне 1993 года его освятил папа римский Иоанн Павел II, трехметровая статуя которого сегодня стоит у входа со стороны улицы Калье-де-Байлен.

Внутри кафедральный собор, буквально весь наполненный светом, сохранил неоготический стиль. Оформление в основном современное, но есть и нетленные реликвии. Главный алтарь, который венчает барочное распятие XVII века работы Хуана де Месы, сооружен из зеленого гранадского мрамора. Легендарная статуя Святой Девы Альмудены находится в своем алтаре, украшенном восемнадцатью зарисовками из жизни Иисуса работы Хуана де Боргоньи (начало XVI века). Боковые капеллы, посвященные мадридским святым, украшены произведениями XVIII века.

Через Калье-Майор к Пласа-де-Рамалес

Пробегающая мимо собора и уходящая на юг Калье-де-Байлен возносится высоким – около 35 метров – Виадуком (Viaducto) над улицей Сеговия (Calle de Segovia). Это тот самый, из фильма Педро Альмадовара «Матадор» (1986). Построенный еще в 1934 году на месте старого виадука, знаменит он не только великолепными видами на город, но и как «мост самоубийц», с которого в прежние времена частенько бросались в пропасть отчаявшиеся, решившие свести счеты с жизнью. Прыгали и со старого моста, но не всегда это заканчивалось фатально. Известен случай, когда одна девушка, бросившаяся вниз из-за того, что родители не давали разрешение на брак с возлюбленным, осталась целой и невредимой, благодаря многочисленным надетым на нее юбкам, сыгравшим роль парашюта. После 1998 года совершить полет не позволяют закрепленные специальным образом стеклянные панели-экраны.

Ближе к собору, на пересечении улиц Калье-де-Байлен и Калье-Майор, стоит дворец герцога Уседы (Palacio del Duque de Uceda, сalle Mayor, 79), построенный в 1611 году и при Филиппе III своим величием уступавший лишь Алькасару. Позже Филипп V приобрел это здание для Совета Кастилии. Затем здесь располагались: Совет Индий (испанских колоний в Америке), Верховный трибунал правосудия и, наконец, Государственный совет и штаб мадридского военного округа.

Кроме этого дворца Уседа – он же Кристобаль Гомес де Сандоваль, сын герцога Лерма – заложил и находящийся рядом с дворцом монастырь Сантисимо-Сакраменто, напротив которого стоит памятник жертвам покушения на короля Альфонсо XIII, совершенного 31 мая 1906 года.

В тот хмурый день толпы людей высыпали на Калье-Майор, чтобы увидеть королевский кортеж, следовавший в сторону дворца после бракосочетания молодого Альфонса XIII c шотландской принцессой Викторией Евгенией. Молодожены в закрытой карете двигалась по Главной улице в сопровождении гвардейцев. Когда кортеж оказался на уровне того места, где сейчас стоит памятник, кто-то с верхнего этажа соседнего дома бросил букет цветов, оказавшийся замаскированной бомбой. Мощный взрыв разметал толпу и охрану. 28 (по другим данным – 23) погибших и около сотни раненых. Возница королевского экипажа был тяжело ранен, одну из лошадей почти разорвало на куски. Королевские особы никак не пострадали, если не считать смертельного испуга и забрызганного чужой кровью белого платья молодой королевы. Новобрачных пересадили в другую карету, которая продолжила путь к Королевскому дворцу.

Как выяснилось, бомбу бросил анархист Матео Морраль, сын промышленника из Каталонии, порвавший со своей семьей и боровшийся против монархии. Убийце удалось ускользнуть, но чуть позже его задержали под Мадридом, в Торрехон-де-Ардос. Он успел пальнуть в жандарма гражданской гвардии, после чего застрелился сам. Примечательно, что незадолго до бракосочетания на стволе одного из деревьев в парке Ретиро появилась крупная метка, похожая на клеймо, на которой четко было написано: «Альфонсо XIII будет казнен в день свадьбы». Кто ее оставил, до сих пор неизвестно.

На Альфонсо XIII покушались и позже, в апреле 1913-го. В тот день в центре города, в самом начале улицы Алькала, проходил военный парад по случаю присяги кастильскому знамени. Когда король проезжал верхом перед строем солдат, еще один анархист – Санчо Алегре – вышел из толпы зрителей вперед, чтобы дважды выстрелить в Альфонсо. Однако и в этот раз фортуна оказалась благосклонной – лошадь под монархом неожиданно рванулась, и пули пролетели мимо.

Памятник жертвам покушения сегодня не тот, что был сооружен через год после теракта 1906 года. Прежний представлял Мадонну Всех Святых, возвышавшуюся над тремя мраморными разноцветными колоннами, символизирующими различные сословия, которым принадлежали погибшие: аристократия, военные, простой люд. Имена жертв были выбиты на основании монумента. Во время Гражданской войны памятник разрушили, а улицу Калье-Майор переименовали в улицу Матео-Морраль. После захвата Мадрида националистами Главной улице вернули прежнее название, а в 1963 году на месте разрушенного поставили новый, более скромный монумент, изображающий коленопреклоненного ангела.

Шестиэтажный дом (Calle Mayor, 84), с балкона которого бросили бомбу, стоит прямо напротив памятника, с другой стороны улицы. Внизу расположен старый мадридский ресторан «Каса-Сириако» (Casa Ciriaco), в который и сегодня по традиции заглядывают известные политики. В этом заведении, во время покушения носившем название «Балиньяс», можно увидеть репортерские фотографии, сделанные в момент убийства. А самый крайний слева балкон верхнего этажа дома – и есть тот самый, откуда террорист Морраль метнул свой букет. Балкон легко опознать по пальмовой ветке – она на нем обозначает место вот уже второе столетие. Кстати, в обязанность сотрудников ресторана «Каса Сириако» входит следить за лавровой ветвью над головой монументального Божьего посланца, что стоит через дорогу.

Позади скорбного ангела расположен монастырь Сантисимо-Сакраменто (Convento del Santísimo Sacramento), а точнее его часть: церковь Святого Причастия, оставшаяся от разрушенного во время Гражданской войны монастыря. Церковь с 1979 года передана в использование Министерству обороны, где теперь организован храм для военных. Монастырь босоногих бернардинок в 1616 году основал герцог Уседа рядом со своим дворцом, привезя сюда монахинь из монастыря Санта-Ана в Вальядолиде. Строительство церкви началось в 1671 году и продолжалось более 70 лет; им руководили Бартоломе Уртадо Гарсиа, Франсиско Баутиста, Мануэль дель Ольмо и Андрес Эстебан. В ее облике несложно увидеть черты мадридского барокко: центральный неф с боковыми часовнями в нишах, сводчатое перекрытие и высокие хоры у основания храма. В центре фасада над тремя порталами входа привлекает внимание рельеф со святыми Бернардино и Бенито, покровителями монашеского ордена бернардинцев.

А теперь давайте совершим небольшой променад. По вымощенной улице Претиль-де-лос-Консехос (Calle Pretil de los Consejos), обогнув монастырь справа, вливаемся в Калье-де-ла-Вилья (Calle de la Villa). По правую руку на желтом фасаде одного из старых домов под № 2 есть табличка, которая гласит: «Здесь в XVI веке была гуманитарная школа Эстудио-де-ла-Вилья-де-Мадрид, которой руководил наставник Хуан Лопес де Ойос, и где учился Мигель де Сервантес Сааведра». Считается, что на этом месте располагалось известное академическое учреждение, созданное еще королем Альфонсо XI в 1346 году. В его стенах обучался будущий гений испанской словесности, создатель Дон Кихота.

Двигаясь дальше по Калье-да-ла-Вилья, выходим в тыл монастырской территории, на площадь Крус-Верде (Plaza de la Cruz Verde), или Зеленого Креста. Во времена мрачного Средневековья деревянными зелеными крестами обозначали места исполнения приговоров Священной инквизиции.

Взгляните налево – на фоне красной стены монастыря вас будет приветствовать созданный в 1850 году живописнейший фонтан Зеленого Креста (Fuente de la Cruz Verde), или фонтан Дианы-охотницы (Fuente de Diana la Cazadora). Полуобнаженная белокаменная богиня строго взирает сверху на бьющие прямо из стены ключи, а у ее ног плещутся дельфины. Очередная встреча с мадридским гербом – над центральным «краном» под короной вас ожидает медведь с земляничным деревом. Источник, к которому приходили в надежде на исцеление, находился здесь с древних времен. Сегодня сюда идут для исполнения желаний. Загадайте желание и бросьте монетку в фонтан – оно обязательно исполнится, особенно, если это желание – когда-нибудь снова оказаться в Мадриде.

Фонтан Зеленого Креста

Вернувшись к памятнику скорбного ангела, давайте снова посмотрим на противоположную сторону Калье-Майор. Левее злополучного дома, откуда бросил бомбу каталонский анархист, заметно еще одно красивое здание, где сегодня размещается Итальянский институт культуры (Palacio de Abrantes, сalle Mayor, 86), или дворец Абрантес. Этот дворец, построенный в середине XVI века, а в 1842 году ставший собственностью герцога Абрантеса, был отреставрирован последним и позже продан под посольство итальянскому правительству, после чего в народе получил название «итальянское посольство». Во время Гражданской войны в нем размещались итальянские батальоны интернациональных бригад. На фоне замечательных рисунков под крышей отчетлива видна латинская аббревиатура S.P.Q.R. («Сенат и граждане Рима»), которая, словно по мановению волшебной палочки, перекочевала сюда с римских зданий и мостовых.

За институтом культуры начинается маленькая улочка Альмудена (Calle de la Almudena), примечательная не только коротким путем, выводящим к собору Альмудена, но и бронзовой фигуркой стоящего спиной к Калье-Майор задумчивого мадридца. Каждый турист считает своим долгом сфотографироваться с ним, положа руку на плечо, спину или… на «пятую точку» – все эти части тела бедняги отполированы до блеска.

Но наш путь иной – ныряем в улочку Сан-Николас (San-Nicolas), что справа от «Каса Сириако». Пройдем прямо по узкому коридору до открывающейся справа красной кирпичной стеной старейшей в Мадриде церкви Сан-Николас (San Nicolаs de lаs Servitas, plaza San Nicolаs, 1), первое упоминание о которой датировано 1202 годом. Предполагают, что Сан-Николас построена в XI веке на месте мечети. Самой древней считается ее кирпичная башня-колокольня с уникальными фресками, которые обнаружили лишь в середине прошлого века. Тогда во время Гражданской войны взрывом снесло часть штукатурки, скрывавшей древнюю живопись. За время своего существования церковь подвергалась многочисленным авторским реконструкциям. Кроме башни с подковообразными арками в стиле мудехар здесь присутствуют и часовни с порталами в стиле барокко, и готические гравюры фасада в стиле платереско. Тесные интерьеры украшены произведениями Педро де Мены и Николаса де Буси.

Идем дальше прямо, чтобы попасть на неприметную площадь Пласа-де-Рамалес (Plaza de Ramales), где давным-давно стояла другая старая церковь Сан-Хуан, в которой был похоронен знаменитейший испанский придворный живописец Диего Веласкес, покинувший наш бренный мир 6 августа 1660 года. Мы – на месте его предполагаемого захоронения. Почему предполагаемого – об этом позже. А пока, выйдя на Пласа-де-Рамалес, можно подойти к скромной колонне, высотой не более окружающих ее фонарных столбов, увенчанной железным крестом, символизирующим орден Сантьяго, кавалером которого под конец жизни стал великий художник. Сегодня на ступеньках у основания колонны любят присесть и поболтать местные владельцы собак во время прогулок со своими питомцами, не задумываясь о том, что где-то под ними покоятся останки человека, которого Эдуард Мане называл живописцем из живописцев, чьи работы «все являются шедеврами».

На площади стоит весьма интересный внешне жилой дом (Plaza de Ramales, 1), построенный в начале 20-х годов XX века по проекту Кайо Редон-и-Таписа. Зодчий взялся выполнить заказ некоего Рикардо Ангустиаса, пожелавшего, чтобы его собственный дом выделялся среди остальных построек в округе. Архитектор мастерски достроил у здания два этажа таким образом, что дом стал напоминать средневековую башню. Взгляните внимательно на фасад. Редон-и-Тапис принял очень смелое решение: вырезал на предпоследнем этаже не четыре, как во всем доме, а пять окон, три из которых снабдил колоннадой, переходящей в красивую башенку, которая благодаря этому смотрится строго по центру. Сегодня внизу располагается известное кафе.

С этим необычным домом связано одно печальное событие. 29 июля 1994 года, во время взрыва, устроенного на Пласа-де-Рамалес баскскими сепаратистами из организации ЭТА, погибли три человека. Пострадал и этот красивый дом, но его потери не были столь плачевными. Было выбито стекло, прикрывавшее расположенную с левой стороны центрального фасада дома нишу с образом Богородицы, известной под именем Долороса. Образ оказался нетронутым, а стекло жильцы быстренько заменили. Возможно, сегодня это одна из последних «угловых дев» в Мадриде.

треугольник между Королевским дворцом, площадью Пласа-Майор и базиликой Сан-Франциско-эль-Гранде почти совпадает с центром Старого города, образовавшимся во время правления Габсбургов, начиная с момента, когда Филипп II перевел королевский двор в Мадрид в 1561 году и до кончины последнего короля династии, Карлоса II, в 1700 году.

Мы прогуляемся по этим самым старым кварталам Мадрида с их длинной чередой маленьких площадей, крутых виражистых улочек, куда почти никогда не заглядывает солнце, и попытаемся погрузиться в особую атмосферу времен Средневековья. Атмосферу не сколько романтичную, сколько суровую и сдержанную, но от этого не менее захватывающую.

А начнем мы со статусной площади Пласа-Майор, этого «пупа Испании», негласно продолжающего оспаривать первенство с демократичной Пуэрта-дель-Соль.

Пласа-Майор. История «дворика всей Испании»

Пласа-Майор (Plaza Mayor), или Главная площадь, – шедевр градостроительного искусства эпохи Габсбургов – с высоты птичьего полета похожа на внутренний двор огромного дома. Ее правильный четырехугольник (122 х 90 м), по всему периметру плотно окруженный четырехэтажными однотипными зданиями с красными фасадами, служит пернатым замечательной посадочной площадкой. И лучший ориентир для них – находящаяся в центре конная статуя короля Филиппа III. Именно она стала в полном смысле слова смертоносной ловушкой для многих небесных странников, распрощавшихся с жизнью исключительно из-за собственного любопытства. Но обо всем по порядку.

Первая реконструкция площади началась после 1580 года при короле Филиппе II. Считается, что работами руководил его любимый зодчий Хуан де Эррера (1530–1597). Шедевру мадридской архитектуры выпала честь появиться на месте древней Пласа-дель-Аррабаль, являвшей собой типичный пустырь, расположенный за крепостной стеной и игравшей роль рынка, куда мадриленьос отправлялись за покупками через так называемые ворота Гвадалахары. Рынок на месте высохшего озера существовал здесь с незапамятных времен – этот участок еще арабы облюбовали.

По-настоящему за постройку Пласа-Майор взялись только в 1616 году по указу Филиппа III. В основе лежал проект уже другого архитектора: Хуана Гомеса де Моры (1586–1649). Его задумку сумели осуществить в течение трех лет.

Постепенно камень в фасадах домов начнет вытеснять дерево, а из заурядной рыночной площади Пласа-Майор превратится в настоящую королевскую. Коронации монарших особ, рыцарские турниры на тростниковых копьях, военные парады, канонизации святых, конные корриды, казни и суды инквизиции – все это будет собирать на Пласа-Майор огромные толпы народа. Считается, что площадь могла вмещать до пятидесяти тысяч зрителей. Частенько торжества на ней объединяли в себе и драму, и веселье: сначала казнь, потом фейерверк с музыкой и танцами…

Зловещим назидательным торжеством отличались церемонии аутодафе, или «акта веры», проводимые испанской инквизицией. Под этим подразумевалось многочасовое вынесение приговора, после которого осужденные еретики передавались гражданским властям и могли быть сожжены на костре. Считается, что первым, кого приговорили на Пласа-Майор к сожжению, был отступник, выдававший себя за священника. Произошло это 21 января 1624 года.

Для тех, кто жаждал не просто присутствовать, а еще и видеть все собственными глазами, продавались билеты на балконы домов. Бывало, что из-за нехватки мест возникали споры, случались дуэли. Однажды, когда накануне какого-то торжества одной из фавориток Филиппа IV не хватило места, король приказал за ночь пристроить дополнительный балкон. На площади обычно происходило собственно аутодафе, а сожжение осужденных осуществлялось за пределами города. Но в 1680 году, когда здесь судили восемьдесят еретиков, двадцать из них в течение двенадцати часов жгли на костре прямо на Пласа-Майор.

Пласа-Майор 1860. Фото J. Laurent

В следующем столетии публичные массовые казни на площади в присутствии королевских особ не устраивались. В стране уже хватало тюрем и подземелий, где можно было вершить приговоры.

Премьеры пьес великих драматургов на Пласа-Майор войдут в традицию, а один из них – знаменитый Лопе де Вега – даже наречет площадь «пупом Испании». Вообще, свое официальное название площадь меняла не раз: была и «Пригородной», и «Королевской», и «площадью Конституции», и «площадью Республики», пока по окончании Гражданской войны не стала «Главной».

Весной 1623 года в Мадрид прибыл юный принц Уэльский, будущий английский король Карл I, чтобы просить руку и сердце инфанты Марии Австрийской, сестры Филиппа IV. Поездка оказалась неудачной, несмотря на то, что Пласа-Майор встретила англичанина пышным празднеством. Первое, что увидел Карл Стюарт, это грандиозное шествие сотен монахов, представлявших действующие в Испании религиозные ордена. Одетые в рубища, посыпающие головы пеплом и бичующие себя цепями слуги Господа несли длинные деревянные кресты и черепа. Затем был конный парад, а за ним состоялась коррида, традиционная форма боя быков. Одна из самых первых и пышных коррид, что проводилась на площади. Ее запечатлел художник Хуан-де-ла-Корте на своем полотне «Фиеста в Мадриде» (1623), хранящемся в Муниципальном музее. Помпезность и показная роскошь испанского двора всегда были притчей во языцех. Считалось, что так демонстрируется процветание и мощь государства. К великому огорчению Филиппа IV, ожидавшего совсем другую реакцию со стороны молодого наследного принца, последний будет настолько напуган испанскими забавами, что планируемая свадьба не состоится. Затеряется и эскиз портрета Карла, сделанный за 100 экю молодым Диего Веласкесом, будущим королевским живописцем Филиппа IV.

Если вернуться к корриде, то Пласа-Майор стала первой площадью, оборудованной для ее проведения. Прежде сражения с быками велись на перекрестках улиц, обложенных деревянными щитами. В 1724 году построили отдельную арену для быков. В XX веке ее заменит монументальная Лас-Вентас (Las Ventas), самая большая и престижная арена в Испании. В 1789 году декорации для одной из коррид расписывал сам Франсиско Гойя. Последний бой быков на Пласа-Майор состоится 18 октября 1846 года.

Много раз площадь страдала от огня. Первый пожар случился здесь в 1631 году. Тогда три дня бушевавшее пламя пожрало почти всю южную сторону до арки, ведущей на улицу Толедо. Как-то раз, когда в городе ожидали прибытие именитого иностранного гостя, чтобы закрыть фасады сгоревших зданий, поверх них натянули холст, на котором местные художники точнейшим образом изобразили бывшие дома. В 1790 году, после очередного пожара и очередной реконструкции, главный придворный архитектор Хуан де Вильянуэва полностью замкнет площадь по углам, оденет ее в камень и объединит все здания общей линией карниза. И хотя ее с того момента начинают сравнивать с парижской Пале-Рояль, внешне она все же не очень радует глаз. Как писал Георг Борн в своих «Тайнах Мадридского двора», Главная площадь во времена королевы Изабеллы II была окружена «мрачными, серыми четырехэтажными домами, из которых многие до того ветхи и стары, что один их вид, как и вид самого плаца, производит грустное впечатление». Сегодня Пласа-Майор смотрится гораздо более дружелюбно, а под Рождество, когда на площади традиционно проводится праздничная ярмарка, она нарядна как никогда.

Первый этаж замкнутого пространства Пласа-Майор украшен бело-серыми арочными галереями со стилизованными под старину висячими фонарями. Под ними по воскресеньям с 1929 года собираются тысячи филателистов и нумизматов. Часто в путеводителях можно прочитать о том, как хороша Пласа-Майор рано утром, когда на ней нет людей. Бесспорно, на рассвете она неповторима и великолепна, но площадь прекрасна и вечером в золотистом свете фонарей, свет которых пробивает из-под арочных галерей. Из их глубины выглядывают витрины бесчисленных сувенирных лавок и магазинчков с вывесками, выписанными старинными шрифтами. Здесь торгуют всем: от широкополых шляп и пестрых вееров до военной формы и амуниции. Рядом прохожих зазывают кафе и бары, из которых летом столики выносят прямо на мостовую.

Девять сквозных арок, буквально прорезанных в зданиях, переходят в соседние улицы. Когда-то под ними проносились всадники, проезжали кареты, а позже – автомобили и даже трамвай любимого мадридцами маршрута «Пласа-Майор – Карабанчелес – Леганес».

Сегодня на Пласа-Майор движение транспорта запрещено.

Из булочной в мясную лавку мимо «кладбища воробьев»

Самое яркое пятно на Главной площади – Каса-де-ла-Панадерия (Casa de la Panadería, plaza Mayor, 27), здание бывшей булочной, расположенное на северной стороне площади. Постройку, созданную в 1590 году Диего Сильеро, приобрел муниципалитет, после чего на ее первом этаже устроили Королевскую пекарню с магазинчиком. Она несколько раз горела, едва не погибнув в огне в 1631 году. После очередного пожара в августе 1672 года Панадерию перестроили по новому проекту архитектора Томаса Романа. В результате родилось интересное здание с порталом и двумя фламандскими башнями, фасад которого расписали красочными аллегорическими фигурами художники Клаудио Коэльо и Хосе Хименес Доносо. Они же занимались украшением интерьера. Сегодня мы видим Панадерию почти такой же. Только вот фрески, увы, не оригинальны – они перерисованы дизайнером Карлосом Франко в 1992 году.

Постепенно булочная утратила свое значение, но название за домом закрепилось. Во время празднеств и торжеств комнаты на втором этаже, украшенные фресками художников разных эпох, часто занимала королевская семья и знать. Как только на площади собирался жаждущий зрелищ народ, сильные мира сего выходили на балконы. На верхних этажах Панадерии в роскошных залах принимали важных гостей. С 1744 по 1752 год в ней размещалась Королевская академия изящных искусств Сан-Фернандо, а следующие сто лет – Академия истории. С 1880 года муниципалитет организовал здесь городской архив. В наши дни в бывшей булочной посажены местные органы управления и некоторые институты. Такие, как, например, Культурный центр имени Рамона де Месонеро Романоса, знатока быта, нравов и истории испанской столицы. А также устроен музей Бурбонов.

С другой стороны площади, прямо напротив Панадерии, расположена так называемая Каса-де-Карнисерия (Casa de Carnicería, рlaza Mayor, 3), или Мясная лавка. Здание это очень похоже на Панадерию, с такими же двумя башенками, но не столь богато украшенное. Балконы бывшей мясной лавки во время празднеств часто имели своего зрителя, хотя цены на билеты здесь были ниже, чем в булочной. Дата строительства лавки неизвестна, но предполагают, что появилась она после пожара 1631 года. Сегодня в Карнисерии размещается администрация Центрального района Мадрида.

А теперь давайте вернемся в самый центр площади, откуда начиналось наше повествование и где возвышается бронзовая конная статуя короля Филиппа III весом в пять с половиной тонн, окруженная черной металлической оградой. Создали ее в 1616 году, во время первой реконструкции Пласа-Майор, уроженец Фландрии Жан де Булонь, получивший известность под итальянским именем Джамболонья, и его ученик Пьетро Такка. В том же году скульптуру перевезли из Флоренции в Мадрид, но появилась она на площади только через два с половиной столетия. Долгое время статуя находилась в загородном парке Каса-де-Кампо (Casa de Campo). Как она там выглядела, можно увидеть на хранящейся в Городском музее картине художника Феликса Кастельо (1634).

Лишь в 1848 году по инициативе Рамона де Месонеро Романоса королева Изабелла II прикажет установить статую на Пласа-Майор, о чем можно прочесть на тыльной стороне постамента. Правда, подойти совсем близко к памятнику не удастся – он со всех сторон окружен оградой из леса остроконечных металлических пик. Кстати, в том же далеком году на площади высадили деревья, которые со временем превратили ее в зеленый сквер, просуществовавший здесь до середины XX века. Сегодня их нет.

При первом взгляде на памятник бросается в глаза некоторое несоблюдение пропорций в размерах всадника и лошади. Если взглянуть более внимательно, можно обнаружить еще кое-что: челюсти коня неестественно сжаты, а его пасть плотно закрыта. «Запечатали» ее сравнительно недавно, после Гражданской войны, из-за… воробьев.

Знаменитые фрески на стенах Каса-де-ла-Панадерия

Более трехсот лет конь Филиппа III «скалил зубы», привлекая любопытных птиц, самые мелкие из которых умудрялись залететь к нему в пасть. Любопытство сгубило множество птичек, которые после краткого путешествия по глотке навеки оставались пленниками бронзовой утробы, не имея возможности выбраться обратно.

В 1931 году, после свержения короля Альфонсо XIII и провозглашения Второй Республики, началась кампания по уничтожению символов монархии, в том числе и памятников. Добравшись до статуи Филиппа III, вандалы свалили ее с пьедестала и пытались разбить. Кто-то из наиболее рьяных борцов с монархией просунул в пасть коню большую петарду. Вместе со снопом искр, сопровождающимся мощным хлопком, бронзовый конь что-то изрыгнул. Удивлению толпы не было предела, когда площадь вдруг усеяли мелкие птичьи кости. Так было обнаружено «кладбище воробьев».

Больше с памятником ничего сотворить не успели. Власти вернули его на пьедестал, а во время Гражданской войны архитектор Теодоро Анасагасти спроектировал специальное деревянное устройство, издали напоминавшее крытую сторожевую башню, которая полностью накрывала скульптуру, уберегая от пуль и осколков.

После войны скульптор Хуан Кристобаль провел реконструкцию памятника, во время которой пасть бронзового коня была наглухо «запечатана», чтобы впредь ни одна птичка не смогла пробраться в его нутро.

От старейшего отеля к церкви Санта-Крус

Как уже упоминалось, покинуть площадь можно через любую из девяти арок (на самом деле существуют еще несколько менее заметных проходов).

На север с Пласа-Майор можно выйти на улицу Калье-Майор (Calle Mayor), на юге – на Калье-де-лос-Кучильерос (Calle de los Cuchilleros), Калье-де-Толедо (Calle de Toledo) и улицу Империаль (Calle Imperial).

А вот если выйти через северо-восточную арку, попадем на узкую улочку, куда даже в самый яркий день едва проникает прямой солнечный луч. Буквально через несколько шагов, справа, на первом же перекрестке с улицей Калье-де-Постас (Calle de Postas), мы наткнемся на угол пятиэтажного здания, пестрящего узкими металлическими балкончиками и яркими орнаментами на стенах. Это – отель «Посада-дель-Пейне» (Posada del Peine, сalle de Postas,17), или Постоялый двор Расчески. В прошлом таких постоялых дворов в Мадриде было немало. Они представляли собой пансионы, клиентами которых обычно становились провинциалы, приехавшие в столицу на один-два дня. «Посада-дель-Пейне» – одна из самых старых гостиниц города, открывшаяся еще в 1610 году. Некоторые путеводители называют ее самой древней.

Свое название Постоялый двор Расчески подтверждал тем, что для удобства постояльцев в каждом номере имелся бесплатный гребень, правда, крепко привязанный к умывальнику, чтобы его нельзя было умыкнуть. Весьма возможно, что в нестабильные времена здесь располагались конспиративные квартиры. Доподлинно известно, что, например, из номера 126 на верхний этаж в некую тайную комнату вела узкая лестница, попасть на которую можно было только через заднюю стенку расположенного в номере большого шкафа…

В 1970 году отель закрылся на реконструкцию сроком на 30 лет, чтобы в 2005-м открыться вновь под названием Petit Palace. Сегодня в нем 150 номеров, обставленных дизайнерской мебелью; и это один из лучших современных отелей Мадрида. Из внутреннего интерьера с позапрошлого века сохранились: парадная деревянная лестница с металлическими балясинами и перилами, да кирпичная стена с решетками на окнах. Снаружи с тех времен осталась керамическая облицовка фасада с разнообразными орнаментами и барельефное старое название Posada del Peine. Сохранили и расположенную на крыше башенку со старинными часами, с 1892 года служившую для постояльцев указателем-ориентиром, который был виден издалека.

Наша дальнейшая цель – дворец и церковь Санта-Крус. Чтобы добраться до нее, нужно продолжить путь по Калье-де-Постас в южном направлении, а на ближайшей развилке свернуть налево. Повернувшись спиной к Пласа-Майор, выйдем на площадьСанта-Крус (Plaza de Santa Cruz), или площадь Святого Креста. Проходя мимо столиков уличных кафе, вы сразу увидите одну из башен дворца Санта-Крус (Palacio de Santa Cruz), расположенного впереди. Еще несколько шагов – и красно-рыжий фасад двухэтажного дворца откроется вам во всей красе архитектуры габсбургской эпохи. У него две заметные башни с высокими шпилями и крестами, а главный фасад украшен гербом Испании, увенчанным крылатым ангелом.

Барочный Паласио-де-Санта-Крус – как и многое другое в Мадриде – строился не быстро. Изначально в 1629 году здание заложил Кристобаль де Агилера по проекту Хуана Гомеса де Моры. Дворец несколько раз перестраивался, и завершал его в 1643 году уже Хосе Вильяреаль. Постройка прославилась как Дворцовая тюрьма при Верховном суде для знатных особ, поначалу состоявшая из нескольких небольших камер. В стенах тюрьмы томилось немало знаменитых постояльцев: поэт-романтик Хосе де Эспронседа, историк Паскуаль Мадос, либерал Рафаэль дель Риего, мятежный Алькала Гальяно и даже прославленный разбойник Луис Канделас, о котором речь впереди. По легенде, здесь побывал и Лопе де Вега, описавший мрачные интерьеры темницы в своих дневниках. В прежние времена фасад заведения украшали статуи добродетелей и мраморный белоснежный ангел. Позже их убрали, а вот надпись на мемориальной доске у главного входа можно прочитать и сегодня: «Дворцовая тюрьма построена в 1634 году для безопасности и удобства заключенных.»

Вероятно, также для удобства заключенных напротив дворца был размещен и фонтан Орфея (Fuente de Orfeo), посвященный древнегреческому мифологическому певцу и музыканту. Это точная копия средневекового фонтана, а вот оригинал хранится в Национальном археологическом музее (Museo Nacional de Arqueología, сalle de Serrano, 13).

Постояльцы заведения редко выходили из него досрочно, но бывали и особые случаи. Во время восстания против французов 2 мая 1808 года заключенные убедили охрану выпустить их, чтобы сражаться с оккупантами. В наши дни во дворце Санта-Крус вот уже почти сто пятьдесят лет размещается Министерство иностранных дел Испании.

Слева от него, на улице Калье-де-Аточа (Calle de Atocha, 6) высится башня церкви Санта-Крус (Parroquia de Santa Cruz). Изначально в середине XVII века здесь были построены церковь и доминиканский монастырь Святого Фомы Аквинского (Santo Tomás de Aquino). На старых гравюрах видно, что этот ансамбль – один из самых богатых и представляющий огромную архитектурную ценность периода мадридского барокко. Рядом с ним находилась старинная церковь Санта-Крус, которая позже была разрушена. В 1876 году сгорел и монастырь Святого Фомы. Земельный участок, на котором находились церкви, разделили на две части: одну застроили новыми домами, а на другой в 1889 году заложили новую церковь Санта-Крус, открывшуюся через три года.

Дворец Санта-Крус

Строивший храм маркиз Франсиско де Кубас в интерьерах отдал предпочтение неоготическому стилю, а высокую башню, которая своими размерами несомненно привлекает внимание прохожих, создал в стиле неомудехар.

В церкви Санта-Крус долгое время обитала так называемая Конгрегация мира и благотворительности. Ее члены – а ими могли быть только дворяне – провожали в последний путь приговоренных к смерти заключенных из соседней Дворцовой тюрьмы.

В день казни преступника одевали в желтый балахон и колпак. Первым в тюрьму являлся палач и целовал руку жертвы, прося прощения за убийство, которое вынужден совершить по воле Божьей. Затем осужденного, державшего связанными руками деревянный крест, усаживали на осла. Далее его и других смертников обычно вели к эшафоту на Пласа-де-ла-Себада (Plaza de la Cebada) по узкой улочке, символично расположенной между тюрьмой и церковью. Всю дорогу осужденные должны были каяться вслух, пока идущие впереди священники громко распевали реквием…

Сегодня эта улочка, прозванная в народе «улицей палача», на которой исконно жили представители этой мало почитаемой древней профессии, носит название Санто-Томас (Calle de Santo Tomás). Мадриленьос старались никогда не пользоваться ей и при любых обстоятельствах обходили стороной.

Отсюда на Пласа-Майор легко вернуться через ее юго-восточную арку, которая отлично просматривается с угла перекрестка улиц Аточа и Санто-Томас. Что мы, собственно, и сделаем.

На пути к Пласа-де-ла-Вилья и базилике Сан-Мигель

Покидая Пласа-Майор через арку в северном левом углу, попадем на очередную узкую улочку, на выходе из которой слева откроется знаменитый стеклянный рынок Сан-Мигель (Mercado de San Miguel). На этом месте до 1809 года располагалась старинная церковь Сан-Мигель-де-лос-Октоэс. Ее место занял рынок на открытом воздухе, со временем замененный стеклянным павильоном с коваными колоннами, спроектированным в начале XX века Альфонсом Дюбе.

Оставляем Сан-Мигель слева и «вливаемся» в длинную Калье-Майор (Calle Mayor), или Главную улицу. Справа, на месте нынешнего дома № 50 – с XII века до сноса в 1580 году после пожара – стояли ворота Пуэрта-де-Гвадалахара, за которыми располагался домик, в котором, по всей вероятности, родился драматург Лопе де Вега. Сегодня на месте дома расположено здание более поздней постройки.

Идем дальше. Впереди справа виден желтый дом с угловыми, не очень привычными для Мадрида, застекленными балконами. От него вправо уходит Калье-де-лос-Миланесес (Calle de los Milaneses), на которой, плотно прижавшись к желтому, стоит розовый дом. Взгляните наверх – буквально на стыке крыш двух зданий находится довольно странная зеленая скульптура, изображающая крылатого ангела, широко раскинувшего крылья и почему-то стоящего на… голове. Ощущение, будто он только что неудачно спикировал с небес.

Это удивительное трехсоткилограммовое творение, созданное по заказу владельца дома скульптором Мигелем Анхелем Руисом, появилось здесь сравнительно недавно – с 2006 года. Первое, что приходит в голову – это очередной «падший ангел», наподобие того, что в парке Ретиро. Однако Руис утверждает, что никакой связи со сброшенным с небес Люцифером нет. Просто это некое существо, сотни лет парившее над Пиренейским полуостровом и, случайно оказавшись совсем низко над современным Мадридом, не сумевшее избежать столкновения с высотным домом. Как говорится, без комментариев.

Двигаясь дальше по Калье-Майор, слева можно лицезреть самый узкий на сегодня дом в Мадриде – Каса-Эстреча (Casa Estrecha, сalle Mayor, 61), ширина которого около пяти метров. Это сдавленное по бокам более крупными постройками здание, где жил и умер писатель Кальдерон де ла Барка. Существует легенда, что свою приемную дочь, ставшую в будущем любовницей короля Филиппа IV, Кальдерон нашел прямо у порога этого дома. В XIX веке у здания надстроили два этажа. Дом сохранен для потомков благодаря все тому же дону Рамону – Рамону де Месонеро Романосу, буквально грудью вставшему на пути рабочих, приступивших к сносу строения. Мраморная памятная доска на стене с простой надписью: «Здесь жил и умер дон Педро Кальдерон де ла Барка» находится тут с 1859 года.

Титул самого узкого этот, с позволения сказать, домишко приобрел лишь после 1851 года, когда снесли другое легендарное строение: Дом пяти черепиц, или Каса-де-лас-Синко-Техас, долгое время стоявший на улице Санта-Ана (Calle de Santa Ana). Ходит молва, что тот дом был настолько узким, что его крышу покрывали всего лишь пять черепичных плиток с каждой стороны ската.

Каса-де-Сиснерос со стороны Калье-дель-Сакраменто

Раз уж мы заговорили о таких необычных постройках, то стоит упомянуть и долгое время развлекавший прохожих своей формой Дом гроба (Casa del Ataud), стоявший на углу улиц Калье-де-Алькала (Calle de Alcalá) и Калье-дель-Кабальеро-де-Грасиа (Calle del Caballero de Gracia). Его снесли во время строительства знаменитой Гран-Виа, о которой у нас отдельный разговор.

И все же Каса-Эстреча – не единственное узкое здание в сегодняшней испанской столице. Южнее, на площади Пласа-де-Пуэрта Серрада (Plaza de Puerta Cerrada, 4) – как раз там, где кончается граница средневекового Мадрида, – стоит еще один узкий четырехэтажный дом с заколоченными окнами. На его первом этаже расположен мини-бар «Эль-Рей-дель-Пимьенто» (El Rey del Pimiento). Внутреннее помещение в нем настолько маленькое, что перекусить там традиционными испанскими тапас можно только стоя.

Но вернемся к Калье-Майор. Ведь не просто же так славившаяся бесчисленными ювелирными мастерскими и модными лавками во времена Средневековья она названа Главной. Оставим Каса-Эстреча и пройдем дальше вперед. Слева нам неожиданно откроется живописная Пласа-де-ла-Вилья (Plaza de la Villa), или Городская площадь, когда-то носившая имя Сан-Сальвадор (по названию церкви, находившейся на месте нынешнего дома № 70 по Калье-Майор). Считается, что на картине Гойи «Изгнание иезуитов», написанной в 1767 году, изображена именно эта площадь-малютка, которая на известном плане Мадрида, составленном в 1656 году португальцем Педро де Тешейрой, обозначена как пласуэла, или «маленькая площадь».

Станем к ней лицом. Справа расположено здание под названием Каса-де-ла-Вилья (Casa de la Villa, рlaza de la Villa, 5) с покрытыми сланцем двумя большими башнями, порталами и балконами в стиле барокко. В этом доме располагается мадридская мэрия Аюнтамьенто. Сам мэр, правда, съехал отсюда несколько лет назад, а вот штаб-квартира Городского совета осталась.

Здание построено по проекту Хуана Гомеса де Моры в 1640 году. Позже Теодоро Ардеманс и Хосе-дель-Ольмо дополнили главный фасад двумя порталами. За все время здесь практически ничего не перестраивалось, за исключением балкона, выходящего на Калье-Майор. В 1787 году Хуан де Вильянуэва реконструировал его под ложу для королевских особ во время пасхальных шествий. Вообще, Каса-де-ла-Вилья переполнен различными произведениями искусства: потолочные фрески Антонио Паламино XVII века в Зале пленарных заседаний, атриум со стеклянным куполом и бюстами лучших представителей Золотого века испанской литературы, предметы старины, фарфоровые вазы и орнаменты в Зале Гойи… Ну и, конечно же, Марибланка – легендарная статуя Белой Мари, занимающая почетную нишу в Зале славы.

В глубине площади стоит так называемый дом Каса-де-Сиснерос (Casa de Сisneros, рlaza de la Villa, 4) с тихим внутренним двором, противоположной стороной выходящий на улицу Калье-дель-Сакраменто (Calle del Sacramento). Этот дворец, построенный в 1537 году в стиле платереско для племянника кардинала Сиснероса, был реконструирован в начале прошлого столетия. Говорят, что одно время здание служило тюрьмой для Антонио Переса, бывшего секретаря Филиппа II. Большую ценность представляет находящаяся внутри великолепная коллекция гобеленов. Сегодня здание принадлежит мэрии, с которой его соединяет арочный переход.

Слева, напротив Аюнтамьенто, возвышается башня Луханес (Torre de los Lujanes), построенная в XV веке в мавританском стиле мудехар. У башни есть пристройка в виде богатого испанского дома эпохи позднего Ренессанса, привлекающая внимание готическим порталом. К пристройке примыкают два других дома, имеющие общие боковые стены, в которых оригинально сочетаются кирпич и светлый камень. В одном из них, с сохранившимся мавританским входом, когда-то размещался газетный архив. А рядом, по распространенной легенде, находились два захоронения: знаменитой женщины-философа Беатрис Галиндо, прозванной Латинянкой (La Latina), наставницей дочери королевы Изабеллы Католической Хуаны Безумной, и ее мужа – генерала Франсиско Рамиреса, прозванного Артиллеристом за изобретение примитивной ручной гранаты. Когда архив переехал, гробницы якобы перевезли в Муниципальный музей. На самом же деле гробниц здесь никогда не было, и даже если находятся они сейчас в Муниципальном музее, перевезены они туда не отсюда, а с места, где когда-то стоял разрушенный госпиталь «Ла Латина». Да и не гробницы они вовсе, а всего лишь кенотафы, то есть символические могилы, не содержащие тел умерших. За деревянными воротами, прикрывающими вход в подковообразную арку здания Луханес, сегодня являющего собой Королевскую академию морали и политических наук, спрятана старинная готическая лестница из госпиталя «Ла Латина» – поистине уникальное сокровище конца XV века.

Что касается самой башни Луханес, то существует устойчивая легенда, будто в ней под строгим арестом находился французский король Франциск I, объявивший войну Габсбургам и попавший в плен в битве при Павии в 1525 году. Однако многие исследователи склонны считать, что если король и содержался в башне, то очень короткое время, пока для него готовились роскошные покои в Алькасаре. Известно, что вступление плененного короля в Мадрид в окружении многочисленной свиты обернулось грандиозным празднеством. И если учесть, что в багаже главного покровителя французского Возрождения было не менее 500 полных сундуков, а испанский король Карлос I снял со стен своих покоев самые дорогие гобелены, чтобы украсить ими временное жилище своего противника, то едва ли кратковременное пребывание в башне могло доставить Франциску «неслыханные страдания». Хотя в результате ему все же пришлось подписать Мадридский договор, по которому он уступал Бургундию, Артуа, Фландрию и Неаполь, обязывался выплачивать английскому союзнику испанского короля высокую контрибуцию и жениться на Элеоноре, сестре Карлоса I. Но делать этого хитроумный Франциск не собирался – вернувшись в Париж, он объявил Мадридский договор недействительным.

В центре площади находится созданный в 1888 году скульптором Марьяно Бенлюре бронзовый монумент дону Альваро де Басану, знаменитому адмиралу короля Филиппа II, стоявшего у истоков создания Непобедимой армады. Он – участник битвы при Лепанто в 1571 году, в которой турецкий флот потерпел тяжелое поражение от объединенного флота Хуана Австрийского, а мушкетная пуля раздробила кость другому великому испанцу – будущему автору бессмертного «Дон-Кихота» Сервантесу, после чего левую руку писателя парализовало.

Далее на Калье-Майор стоит мрачноватый «дом с привидениями» (Calle Mayor, 69), или дворец Каньете (Palacio de Cañete), возведенный в XVII веке. Говорят, что периодически в нем происходят какие-то паранормальные явления – то душа убиенного герцога Каньете явится, то мебель вдруг движется…

А теперь давайте вернемся чуть назад и обойдем башню Луханес по узенькой изогнутой средневековой улочке Калье-дель-Кодо (Calle del Codo), пока слева от нас не откроется маленькая площадь Конде-де-Миранда (Plazuela del Conde de Miranda). Как раз в этом месте, только справа, прямо в стене между двух старинных фонарей – портал закрытого для посещений монастыря Карбонерас (Las Carboneras), известного еще как монастырь Крови и Тела Христовых. Портал привлекает орнаментом с рельефной резьбой, изображающей Святых Иеронима и Паулу во время молитвы Святого Причастия. Заложенный в 1607 году по проекту Мигеля де Сории, монастырь был окончательно построен лишь через 18 лет. Где-то внутри, в его главной часовне, среди множества других произведений хранится великолепное полотно испанского живописца итальянского происхождения Винченцо Кардуччо «Вечеря».

Спустившись дальше вниз по узкой Калье-де-Пуньонростро (Calle de Puñonrostro) и оказавшись на Калье-де-Сан-Хусто (Calle de San Justo), нельзя не заметить слева очень оригинальный – второго такого в Мадриде нет – причудливо выпуклый барочный фасад базилики Сан-Мигель (Basilica Pontificia de San Miguel). Она находится на том месте (Calle de San Justo, 4), где еще в XI веке стояла посвященная двум детям-мученикам церковь Сан-Хусто, погибшая во время пожара 1690 года. Нынешняя базилика построена в 1739 году по проекту Джакомо Бонавиа на деньги инфанта Луиса Антонио де Бурбон-и-Фарнезе. Участок под строительство выделили небольшой, поэтому зодчему пришлось предпринять различные меры, чтобы зрительно увеличить пространство и монументальность. В частности, для этого возвели боковые часовни со стрельчатым сводом, добавили наклонные пилястры и высокие перекрытия. Фасад Сан-Мигель украшают четыре аллегорические статуи, олицетворяющие Милосердие, Стойкость, Веру и Надежду. Колокольню венчают фигурки святых мучеников Хусто и Пастора.

Причудливый барочный фасад базилики Сан-Мигель

В интерьере церкви смешались старина и современность: потолочные фрески, орган и хоры датируются XVIII веком, а вот рисунки на стенах и витражные стекла выполнены уже в наши дни. В главном алтаре размещена картина Ферранте, повествующая о борьбе Святого Михаила с восставшими ангелами. Авторство декораций перекрытий базилики принадлежит Бартоломео Руске и братьям Гонсалес-Веласкес.

Первоначально в базилике Сан-Мигель находилась могила итальянского композитора XVIII века Луиджи Боккерини, однако итальянский диктатор Бенито Муссолини распорядился перевезти его останки в Италию, что и было сделано в 1927 году.

А теперь пора вернуться в исходную точку – на площадь Пласа-Майор, до которой по извилистым улочкам Пасадисо-дель-Панесильо (Pasadizo del Panecillo), Калье-дель-Конде-де-Миранда (Calle del Conde de Miranda) не более 400 метров.

Через «арку Поножовщиков» в гости к святому Исидору

И все-таки самый знаменитый угол Пласа-Майор – это арка Кучильерос (Arco de Cuchilleros), увидевшая свет в 1617 году усилиями знаменитого Хуана Гомеса де Моры. Ее каменные ступени ведут вниз, на юг, к улице Калье-де-лос-Кучильерос (Calle de los Cuchilleros), славящейся ресторанами испанской кухни. Однако прежде чем покинуть Пласа-Майор по этой легендарной лестнице, стоит остановиться наверху и оглядеться по сторонам.

Справа, прямо у самой лестницы, рядом с перилами, нельзя не заметить каменный полукруглый выступ с металлической оградой, очень напоминающий кафедру проповедника. Позади нее глухая дверь, за которой когда-то располагалась кухня старой доброй закусочной «Эль Пульпито», своим названием (púlpito – кафедра) прославляющей это весьма примечательное место, первое упоминание о котором восходит еще к 1672 году. Страшный пожар на площади в 1790 году, по свидетельствам очевидцев, начался именно тут. А в переломном для Мадрида 1808 году с этого амвона некто Антонио, монах из монастыря Сан-Хиль, призывал народ к борьбе против оккупировавших город французов. Сегодня здесь вместо легендарной закусочной бойко работает кафе-мороженое сети Ben & Jerry’s.

По левой стороне арки, на стене, рядом с уличным фонарем прикреплена табличка с названием улицы Эскалерилья-де-Пьедра (Escalerilla de Piedra), которое можно перевести как «Каменная лесенка». Собственно, эта короткая улочка, ограниченная первой и последней ступеньками лестницы, и есть граница Арки Кучильерос.

Вид на арку Кучильерос

Спустившись на один лестничный пролет, слева вы увидите вход в ресторан «Пещеры Луиса Канделаса» (Las Cuevas de Luis Candelas), пользующийся большой популярностью у туристов. И не только у них – в книге отзывов заведения много хвалебных отзывов от заморских знаменитостей, таких, как например, американский кинорежиссер и актер Орсон Уэллс или бывший президент США Джимми Картер. И в самом деле, разве откажешься от аппетитных фирменных предложений: sopa castellana (кастильский чесночный суп), cordero asado (жареный барашек), cochinillo asado (жареный молочный поросенок) или conejo con tomate (тушенный с помидорами кролик)?.. Заведение открыто сравнительно недавно, в 1949 году, бывшим тореро Феликсом Коломбо. Вход в ресторан есть и внизу, у подножия арки. В нем несколько этажей, залов и комнат, напоминающих подвальные помещения, стены расписаны историями в картинках из авантюрной жизни главного героя, а официанты одеты как бандиты с большой дороги.

Так кем же был этот Луис Канделас и чем он так знаменит?

Мадриленьос называют его «Робин Гудом из Мадрида» и считают самым благородным испанским разбойником всех времен. Как всегда, в таких случаях, правду от вымысла не отличить. Судите сами.

Луис родился в 1806 году в окрестностях улицы Толедо, прослыл большим шкодником и был изгнан из частной школы. По натуре лидер, он сумел сколотить вокруг себя банду единомышленников, промышлявшую карманными кражами. В 16 лет в первый раз оказался в городской тюрьме. Выйдя на свободу, сумел даже устроиться на работу в налоговую инспекцию, но проработал недолго – снова оказался на улице из-за излишнего внимания к женскому полу. Да уж, хорошеньких девиц Луис не пропускал. Говорят, что одной из его пассий была некая Лола, к которой временами захаживал сам король Фердинанд VII.

Обосновавшись в Мадриде, Канделас не разменивается на мелочи, а начинает заниматься крупными ограблениями. Причем проявляет при этом большую изобретательность. Основное его отличие от других преступников: он благороден, то есть – против убийства и насилия. Это факт – банда Канделаса «работала» аккуратно, действительно ни разу никого не убив и не покалечив. Место сбора его людей находилось в таверне «Эль Кучильо» на Калье-Империал, как раз неподалеку от современных «Пещер Луиса Канделаса». Полиции это было известно, но разбойники неоднократно умудрялись ускользать из-под самого ее носа. Ходили слухи, что Канделасу известны все подземные ходы Мадрида.

Иногда он куда-то надолго пропадал. Многие думали, что он уезжал, но на самом деле Канделас, располагая весьма хорошими средствами, жил двойной жизнью. На старой улице Тудескос у него была гримерная, в которой он менял свой внешний вид до неузнаваемости и переодевался в самые дорогие костюмы тех времен. Затем он отправлялся в высший свет, выдавая себя то за завсегдатая элитных салонов, то за экономиста из Перу.

После смерти Фердинанда VII политическая обстановка в городе резко накалилась. На ее фоне последние вылазки Канделаса стали для него роковыми. Совершив налет на ателье портного регентши Марии-Кристины, а затем ограбив карету, в которой ехали французский посол с супругой, Канделас подписал себе приговор – вся полиция бросилась на его поиски. Он попытался сбежать из страны, но его последняя возлюбленная отказалась последовать за ним, после чего Луис вернулся обратно. По пути домой в Вальядолиде он неосмотрительно пытается продать украденные драгоценности, после чего полиция берет его след. Ранним июльским утром 1837 года в одном из постоялых дворов он с удивлением просыпается под дулами ружей.

Прошение о помиловании к Марии-Кристине остается без ответа, и в ноябре 1837 года суд приговаривает Канделаса к смертной казни на гарроте. Хмурым ноябрьским утром его отвезут на специально сооруженный эшафот за воротами Пуэрта-де-Толедо. Мужество Канделасу не изменит до самого конца, его последние слова: «Будь счастлива, родина моя!»

Арка Кучильерос, название которой говорит о том, что на «вытекающей» из нее улице проживали мастера по изготовлению ножей, – место встреч не только для мадриленьос и туристов, но и для многих литературных героев. Так, главные персонажи романа известного испанского писателя Бенито Переса Гальдоса «Фортуната и Хасинта» (1887), решающие насущные вопросы любовного треугольника, встречались именно здесь.

Романтика романтикой, но Кучильерос можно назвать и «аркой поножовщиков», поскольку в иные лихие времена это место наряду с питейными заведениями, что под ней, имело весьма дурную славу. Сегодня же все наоборот – туристы, да и сами мадриленьос в надежде отведать чего-нибудь из баскской, гранадской или каталонской кухни частенько заглядывают в ресторанчики и таверны, расположенные вдоль улиц Кучильерос и Кава-де-Сан-Мигель (Cava de San Miguel). В последние буквально вливаешься, спустившись по крутым ступеням арки, и следуешь вдоль изогнутых линий окружающих зданий, повторяющих формы когда-то стоявших здесь средневековых городских стен. Особая атмосфера старых мадридских кварталов ощущается тут в полной мере.

Среди упомянутых ресторанов самый знаменитый, безусловно, «Собрино де Ботин» (Sobrino de Botín, Calle de los Cuchilleros, 17). Его название давно привыкли произносить по-испански: «Ботин», но он скорее – «Ботен», поскольку первым его владельцем являлся француз Жан Ботен. Если верить Книге рекордов Гиннеса, то это заведение, открытое в 1725 году, старейшее в мире. Его кирпичные стены увешаны древними рецептами и стильными картинками более чем двухвековой давности. В своих произведениях его обессмертили Бенито Перес Гальдос, Артуро Бореа, Грэм Грин, Труман Капоте, Эрнест Хемингуэй, Фредерик Форсайт, Джон Дос Пасос и многие другие.

Ну а если сочная жареная баранина и молочные поросята из Сеговии не вызывают у вас сильных эмоций, то слегка перекусить и выпить чашечку отличного кофе можно и в другом месте. Буквально в трех шагах – по тому же адресу, что и «Ботин», – вас ждет итальянская кофейня 4D.

Дальше наш путь лежит к барочной церкви Сан-Исидро, или Святого Исидора, где хранятся мощи знаменитого покровителя Мадрида. В том месте, где улица Кучильерос вливается в площадь Пласа-де-Пуэрта-Серрада (Plaza de Puerta Cerrada), нужно свернуть налево. В старину эта площадь всегда была оживленной – именно здесь открывались ворота в крепостной стене, через которую передавали рыночные продукты. Давайте пройдем вперед около сотни метров по улице Калье-де-ла-Колегиата (Calle de la Colegiata), затем свернем направо, на ведущую на юг длинную и прямую Калье-де-Толедо (Calle de Toledo).

В интерьере ресторана Ботин

Еще чуть-чуть – и с левой стороны нам откроется величественный западный фасад соборной церкви Сан-Исидро (Colegiata de San Isidro, сalle de Toledo, 37), увенчанный двумя угловыми башнями. Наверху, в нише, отчетливо видны фигурки Святого Исидора и его супруги святой Марии-де-ла-Кабеса, на которой, по легенде, он женился в возрасте 90 лет.

Пахарь Исидро (Исидор), живший в Мадриде в XI–XII веках, прославился своими чудесами. Как-то раз, когда он молился в поле, с неба неожиданно спустились два ангела и вспахали за него землю. Однажды случилось так, что сын его хозяина упал в колодец, строительством которого занимался Исидро. Тотчас вода из глубины поднялась вверх, вынеся напуганного ребенка на поверхность живым. Исидро мог дотронуться до земли, и в том месте начинали бить ключи. Ежегодно в ночь на 15 мая на Пласа-Майор открывается народный праздник святого Исидора. В этот день на залитую огнями площадь, напоминающую поистине фантастический театральный зал, отовсюду стекаются восторженные толпы людей. Раньше торжества продолжались две недели, в наши дни выходным остался только один день.

Кстати, святой Исидор, которого считают одним из последних древних христианских философов, не только покровитель Мадрида, но и – по воле Католической церкви – покровитель пользователей компьютеров и Интернета.

Изначально на этом месте располагалась иезуитская коллегия, построенная между 1622 и 1664 годами архитекторами Педро Санчесом и Франсиско Баутистой в подражание итальянской церкви Джезу (Chiesa del Sacro Nome di Gesù) в Риме. Первый камень храма был положен самим Филиппом IV. После изгнания иезуитов из Испании интерьер обновил Вентура Родригес, и в 1767 году церковь получила новое название в честь Исидро, останки которого позже перенесли из находящейся поблизости церкви Сан-Андрес (Iglesia de San Andres). Говорят, к моменту переноса хранящихся в драгоценной серебряной раке мощей Исидора в новую церковь, в ней не было звонаря, что не помешало церковным колоколам в нужный момент зазвонить самим собой.

С 1885 года до постройки собора Святой Девы Альмудены в 1993 году церковь Сан-Исидро считалась главным собором Мадрида. Сегодня алтарь Сан-Исидро украшает образ Святого Семейства работы Себастьяна Эрреры и часовня Всемогущего Христа. На иконах святой изображен в облике крестьянина с плугом, шагающего в сопровождении ангелов.

Стоит, конечно, прогуляться и дальше по Калье-де-Толедо, о которой незабвенный Василий Петрович Боткин в «Письмах об Испании» (1845) писал так: «Прогулка по Calle de Toledo была для меня самая любопытная. Здесь вся Испания в миниатюре: разнообразные костюмы провинций, их наречия, особенности, манеры, физиономии лиц, – ни одна в мире страна не представляет такого живого разнообразия… Вся она (улица. – Прим. автора) наполнена постоялыми дворами (paradores и posadas), трактирами, харчевнями, мастеровыми. Это самая населенная и оживленная часть Мадрита». Прогуляйтесь – не пожалеете!

Мы же, однако, свернем с нее и направимся к церкви Сан-Педро-эль-Вьехо, весьма примечательной своей высокой старой башней в стиле мудехар. Чтобы до нее добраться, сначала нырнем направо от церкви Сан-Исидро в узкую Калье-де-Сан-Бруно (Calle de San Bruno), затем на перекрестке примем левее и тут же cвернем на Калье-дель-Альмендро (Calle del Almendro) – указатели вам подскажут. Далее по ней – прямо до того места, где улица закладывает крутой левый вираж. Не доходя до него, у таверны «Альмендро 13» (Taberna Almendro, 13), фасад которой представляет собой еще один очень узкий мадридский дом, сворачиваем направо и выходим на искомую Калье-дель-Нунсио (Calle del Nuncio), где под № 14 значится церковь Сан-Педро-эль-Вьехо (Iglesia de San Pedro el Viejo)

Обойдем ее слева, чтобы увидеть высокую башню – один из немногих образцов сохранившегося средневекового Мадрида. Согласно некоторым источникам, строительство церкви восходит к первой половине XIV века – именно тут король Альфонсо XI приказал заложить церковь в благодарность за завоевание в Андалусии мусульманского Альхесираса. Кроме башни, до наших дней от того храма почти ничего не осталось – на протяжении всей своей истории он подвергся значительным перестройкам и изменениям. Однако барочный алтарь церкви, созданный в 1671 году мастером Себастьяном де Бенавенте, можно увидеть и сегодня.

А теперь пройдемся по Калье-дель-Принсипе-Англона (Calle del Principe Anglona) и в конце нее свернем налево, в зеленый скверик на Костанилья-де-Сан-Андрес (Costanilla de San Andrés), плавно вливающийся в древнейшую в Мадриде Пласа-де-ла-Паха (Plaza de la Paja), Соломенную площадь, одно из самых известных мест в старинном габсбургском квартале Ла-Латина (La Latina), по которому мы сейчас гуляем. Можно сказать, что Мадрид начинался именно здесь. Окружающие улицы, многие из которых пешеходные, до сих пор носят следы мавританского наследия. Они тихи и полны разных достопримечательностей XVII века. Разве что вечерами в окрестных барах и ресторанах, признанных лучшими в городе, бьет ключом кипучая мадридская жизнь.

Имя Соломенной площади дал налог на продаваемую здесь солому, который выплачивали погонщики вьючных животных каноникам местной церкви Сан-Андрес. Когда к концу XV века рядом возник дворец семьи Ласо-де-Кастилья, ставший временной резиденцией Католических королей и кардинала Сиснероса, Пласа-де-ла-Паха достигла вершины своего расцвета. Через четыре сотни лет дворец будет разрушен, на его месте появятся жилые дома, стоящие до сих пор.

Впереди за редкими деревьями виден вход в часовню Епископа (Capilla del Obispo, рlaza de la Paja, 9) – единственную в Мадриде, построенную в готическом стиле с 1518 по 1535 год под руководством дона Франсиско де Варгаса, советника Католических королей, и его жены доньи Инес де Карвахаль. Заалтарный образ, на создание которого Франсиско Хиральте потратил четыре года своей жизни, и резные гробницы в интерьере часовни, где похоронены сам советник, его супруга и их сын, епископ Пласенсиа, – поистине жемчужины испанской скульптуры эпохи Возрождения. Примечательны также и внутренние двери из орехового дерева, украшенные сценами из Ветхого Завета в 1544 году. Для посещений туристов часовня Епископа открыта совсем недавно – с 24 июня 2010 года.

Слева от часовни расположен гранитный дворец Варгасов. Внешне обе постройки кажутся единым архитектурным ансамблем с одинаковыми арками окон и общим трехъярусным карнизом. У стены дворца Варгасов выделяется бронзовая фигура «читающего горожанина», сидящего на скамье. Этот памятник – наш современник.

За фасадом часовни Епископа хорошо виден большой купол из аспидного сланца другой известной часовни – Сан-Исидро, возведенной в середине XVIII века для хранения мощей святого покровителя Мадрида. Позже мощи святого Исидора перевезли в соборную церковь Сан-Исидро (Colegiata de San Isidro), что на улице Толедо. 18 июля 1936 года, буквально через несколько часов после начала Гражданской войны, часовня была настолько сильно разрушена, что понадобилось долгих 55 лет для ее восстановления.

К часовне Сан-Исидро примыкает церковь Сан-Андрес (Iglesia de San Andres), основанная еще в XII веке. В прежние времена доступ в церковь осуществлялся через подвесной переход из когда-то стоявшего напротив дворца Ласо-де-Кастилья. В 1656 году храм не только полностью реконструировали, но и изменили его планировку. До наших дней его внешний облик сохранился почти неизменным, чего не скажешь о внутреннем – во время Гражданской войны церковь была полностью разграблена, выгорели ее интерьеры, на восстановление которых ушло немало времени.

Обойдя церковь Сан-Андрес справа, выходим на одноименную площадь, где располагается музей Святого Исидора (Museo de San Isidro), или, как его еще называют, Дом Святого Исидора (Casa de San Isidro), стены которого оригинальным сочетанием кирпича и светлого камня напоминают экстерьер построек башни Луханес. Неудивительно – ведь семейство Луханес владело и этим зданием, построенным в первой половине XVI века. По преданию, святой Исидор в 1172 году умер именно здесь, в доме, стоявшем на месте нынешнего, где он проживал вместе со своей женой. Считается, что во внутреннем дворике именно этого дома Исидор спас маленького сына своего хозяина от неминуемой смерти в колодце. Чудесный колодец можно увидеть здесь и сегодня – выложенная камнем двадцатиметровая скважина прикрыта стеклом от излишне взволнованных паломников. Правда, некоторые эксперты считают, что истинный колодец не этот, а тот, что был обнаружен в 1997 году в ските Санта-Мария-де-ла-Антигуа (Ermita de Santa Maria de la Antigua), расположенном за городом в микрорайоне Карабанчель-Бахо. На нем даже написано: «Колодец Сан-Исидро». Который из них «тот самый», никто на сегодня точно сказать не может, зато доподлинно известно, что часовня в музее с 1789 года украшена фресками художника Сакариаса Гонсалеса-Веласкеса. Сегодня в этом музее, где хранятся свидетельства присутствия древнего человека в долине Мансанареса эпохи нижнего палеолита, регулярно проводятся тематические выставки и конференции.

Интересный факт – оказывается, здесь, во дворе Дома Сан-Исидро, находятся две каменные статуи: дракон и медведь, исчезнувшие с легендарного мадридского фонтана Сибелес еще в 90-е годы XIX века. Они исполняли роли маленьких фонтанчиков-леек. Многие старожилы Мадрида считали, что обе скульптуры бесследно пропали, а они вот, хранятся здесь, почти в целости и сохранности.

Через расположенную рядом крохотную площадь Пласа-дель-Умильядеро (Plaza del Humilladero) выходим к устьям двух узких улиц: Кава-Баха (Cava Baja) и Кава-Альта (Cava Alta), по линии которых вплоть до конца XVII века проходил городской ров. Сегодня следы старых таверн, постоялых дворов и лавчонок под разноцветными изразцовыми вывесками встречаются здесь повсюду. Тут в прямом смысле слова можно вкусить Старый город – великолепные блюда астурийской, андалусской, галисийской и, в первую очередь, кастильской кухни подают в каждом ресторанчике, которые по праву очень популярны в Мадриде. Вечерами до поздней ночи узкие улицы забиты народом и пышут жаркими ароматами на все вкусы. В прежние времена эта «мекка гурманов» имела и другую славу: в здешних погребах беглый люд частенько прятался от преследований инквизиции и, говорят, даже собирались якобиты, готовые линчевать посла Кромвеля в Мадриде.

Если вы полагаете, что уже пора вернуться на Пласа-Майор, то по любой из Кав это сделать довольно быстро и просто. Мы же продолжим нашу прогулку, ибо отсюда можно сразу отправиться к знаменитой своими сокровищами базилике Сан-Франсиско-эль-Гранде. Однако если вы оказались здесь утром в воскресенье или в праздник, то есть смысл сначала посетить знаменитый блошиный рынок Растро, расположенный в мавританском квартале.

Мимо Растро на пути к Мансанаресу

Малютка Пласа-дель-Умильядеро незаметно переходит в улицу Пласа-де-ла-Себада, в перспективе заканчивающуюся одноименной площадью. Стоящее справа современное здание рынка, построенное в 1958 году, находится на месте старой металлической постройки со стеклянной крышей, считавшейся одним из первых каркасных рынков в Испании. Судя по старым фотографиям, построен он был по образцу парижского Les Halles.

Оставим рынок справа и двинемся дальше, в сторону метро La Latina. На пересечении с улицей Толедо оказываемся на площади Пласа-де-ла-Себада (Plaza de la Cebada), построенной в XV веке. Со временем, после различных перестроек и сносов, облик свой она утратила. Исчез и фонтан, созданный по эскизам Хуана Гомеса де Моры в 1624 году. На его месте с середины XIX века стоит некая конструкция, напоминающая водопровод с расположенными по кругу сосками. Как выглядел старый фонтан, да и сама площадь, сегодня увидишь лишь на хранящейся в музее Прадо картине «Ярмарка на Пласа-де-ла-Себада» (1780) кисти Мануэля де ла Круса.

Проходим еще квартал – и мы на площади Пласа-де-Каскорро (Plaza de Cascorro), названной в честь глухой кубинской деревеньки, оказавшейся в центре событий во время так называемой Кубинской войны за независимость (1895–1898). Сворачиваем направо, чтобы через пару минут оказаться около памятника испанскому солдату Элою Гонсало, рядом с которым стоят не только припаркованные мотороллеры, но и палатки искомого нами блошиного рынка Растро (El Rastro). Бронзовый Гонсало, обмотанный крепкой веревкой и с ружьем на плече, бодро шагает вам навстречу, держа в одной руке факел, в другой – канистру с топливом. Чем же знаменит этот когда-то безвестный найденыш, умудрившийся перед тем как прославиться посидеть в военной тюрьме?

В 1897 году на Кубе, около деревни Каскорро, 170 испанских солдат оказались в окружении нескольких тысяч бойцов местных повстанцев. Гонсало решился совершить почти невозможное: он сумел ночью незаметно подобраться к главному опорному пункту противника и поджечь его. Назад к своим его, уже тяжелораненого, вытянули с помощью крепкой веревки. Благодаря Гонсало остаткам испанского отряда удалось продержаться до подхода основных сил. Совершивший подвиг и награжденный медалью молодой солдат проживет недолго – скажутся полученные раны, да и войну испанцы проиграют, но памятник герою, созданный Анисето Маринасом, в 1901 году будет открывать сам король Альфонсо XIII.

А что касается легендарного Растро, то этот блошиный рынок корнями уходит в Средние века и обзывается в те смутные времена «притоном бедности и порока». Тогда здесь нередко находили укрытие разбойники и грабители.

Название рынка по-испански означает «след». Скорее всего, имеются в виду кровавые следы от мясных туш, которые волоком тащили в дубильни по окрестным улицам с находившейся на берегах Мансанареса скотобойни. А сегодня это знаковое место не только для мадриленьос, но и для большинства туристов, жаждущих заполучить нечто необычное и направляемых сюда всеми без исключения путеводителями. По воскресеньям и в праздничные дни в Растро идет бойкая торговля всем, чем только можно: от антиквариата до бижутерии. Территория рынка, вмещающая более 3000 палаток и лотков, довольно обширна и ограничена треугольником улиц Калье-де-Толедо (Calle de Toledo), Калье-де-Эмбахадорес (Calle de Embajadores) и Ронда-де-Толедо (Ronda de Toledo). Центральная магистраль Растро – улица Рибера-де-Куртидорес (Ribera de Curtidores), любые пересечения с которой являются тематическими ответвлениями «блошиного рая».

Одежду, очки, изделия из кожи продают на Рибера-де-Куртидорес, а также на Пласа-дель-Хенераль-Вара-дель-Рей (Plaza del General Vara del Rey), специализация которой все же – обувь, минералы, антиквариат, живопись и монеты.

Улица Калье-де-Сан-Каетано (Calle de San Cayetano), прозванная улицей Художников, сплошь уставлена картинами и репродукциями. Здесь же быстренько нарисуют и ваш портрет.

Если же вас интересует «винтажное» офисное оборудование – пишущие машинки, настенные доски, арифмометры и всякое тому подобное – добро пожаловать через Калье-де-ла-Аргансуела (Calle de la Arganzuela) на Кампильо-дель-Мундо-Нуэво (Campillo del Mundo Nuevo). Там же вы найдете старинные телефоны, граммофоны и радиоприемники, книги, аудиозаписи, фильмы. Увидите филателистов и прочих коллекционеров.

Некое подобие птичьего рынка – магазинчики на Калье-де-лос-Пахаритос (Calle de los Pajaritos). В общем, Растро – рынок для всех, и особенно для тех, кто ищет что-то эксклюзивное.

Обычно людской поток движется по Растро от Пласа-де-Каскорро на юг. Блуждая в нем, стоит обратить особое внимание на свои сумки и кошельки – в рыночной толпе часто орудуют карманники. Лучше всего приходить сюда не позже одиннадцати часов дня, а после пятнадцати Растро буквально растворяется и исчезает словно призрак, напоминая о себе лишь оставленными горами мусора.

А теперь пора все же сменить курс, ведь наша давняя цель, если вы помните, базилика Святого Франциска. Раз вы гуляли по Растро, то, чтобы попасть к базилике, лучше всего вернуться обратно к Пласа-де-ла-Себада. Можно и сократить расстояние, просто взяв на запад, в сторону Калье-де-Толедо, с любой улочки рынка. Как только окажетесь на Толедо, нужно найти ее ответвление – улицу Калье-де-Калатрава (Calle de Calatrava). Последняя выведет вас прямо к церкви.

Мы же отправимся от Пласа-дель-Умильядеро, как будто бы с нее не уходили и так и оставались в точке ее пересечения с Пласа-де-ла-Себада.

Итак, двинемся вниз по улице Каррера-де-Сан-Франсиско (Carrera de San Francisco). Высокий купол и башни базилики Сан-Франсиско-эль-Гранде (Basílica de San Francisco el Grande, рlaza de San Francisco, 11) будут видны издалека. Несколько минут – и вы у цели.

По легенде, на месте будущей базилики в 1217 году святой Франциск Ассизский решил основать обитель францисканцев. Вероятно, впоследствии монастырь имел большое значение, поскольку после 1561 года он был тесно связан с королевским домом, в нем часто проводились официальные церемонии. Со временем он обветшал, и в XVIII веке его снесли. В 1761 году на его месте заложили новую церковь, постройкой которой руководил монах Фансиско Кабесас. Во время строительства возникли серьезные проблемы с возведением огромного купола диаметром в 33 метра, сегодня считающегося по величине третьим в мире. Лишь через пятнадцать лет этот смелый проект смог закончить любимый итальянский архитектор Карлоса III Франческо Сабатини. Масштаб постройки впечатляет – покрытая гигантским куполом монументальная ротонда в окружении шести капелл и величественного фасада. Парадоксально – получилось так, что круглый, но не слишком просторный зал церкви оказался не пригоден для многолюдных церемоний.

Во время войны 1808 года монахов выселили, а внутри были расквартированы войска Мюрата. В то время храм произвел сильное впечатление на Жозефа Бонапарта, он даже собирался отремонтировать его, чтобы превратить в место заседаний испанского парламента, но не успел. Позже францисканцы вернулись, однако в 1836 году были изгнаны уже испанцами.

В базилике планировалось организовать Национальный пантеон. В него даже перевезли гробницы многих известных людей, среди которых были Алонсо де Эрсилья, Франсиско де Кеведо и Вентура Родригес. Однако в 1874 году от этой идеи отказались, и останки вернули на свои прежние места. Через четыре года храм подвергся капитальному ремонту, но вплоть до ноября 2001 года оставался закрытым для посещений.

Роскошный интерьер этой неоклассической базилики, насыщенный произведениями искусства, гораздо более интересен, нежели ее внешнее убранство. Стены и потолок ее расписаны красочными фресками. В основном это картины испанских мастеров, начиная с XVII века, таких как Касто Пласенсиа, Касадо дель Алисаль, Мартинес Кубельс, Домингес и других. Особое внимание привлекает к себе фреска почти восьмиметровой высоты, находящаяся в первой от входа капелле, расположенной слева. Это работа Франсиско Гойи «Проповедь святого Бернардино Сиенского» (1781), на которой справа заметно и лицо самого художника – так Гойя увековечил на картине и свой образ.

Величественные формы храма Святого Франциска во времена Карлоса III очень гармонично смотрелись на панораме города, открывавшейся с берегов реки Мансанарес. Базилика буквально уравновешивала расположенный к северу от нее Королевский дворец. Об этом красноречиво свидетельствует другая картина Гойи под названием «Майский праздник в долине Сан-Исидро» (1788). Этот хранящийся сегодня в Прадо эскиз, задуманный в качестве картона для так и не выполненного гобелена, поистине шедевр живописи, своей композицией напоминающий раскрытый веер. Под майским праздником, скорее всего, имеется в виду праздник святого Иакова Меньшего или святого Иакова Зеленого. В этот день, 1 мая, в долине реки Мансанарес обычно собирались все жители города, без различия их социального положения. Но на картине Гойи наряду с людьми не менее важным персонажем выступает город. На фоне светлого неба, позади праздной толпы, карет и палаток, заполнивших долину Мансанареса, на его противоположном высоком берегу раскинулся Мадрид, в изображении которого угадываются не только Королевский дворец и базилика Сан-Франсиско-эль-Гранде, но и очертания многих других зданий.

Давайте продолжим наш маршрут на юг. Оставив справа начинающийся за базиликой парк Дальеда-де-Сан-Франсиско (Parque Dalieda de San Francisco), откуда открывается великолепный вид на лежащий за рекой Мадрид, двинемся по улице Гран-Виа-де-Сан-Франсиско (Gran Vía de San Francisco). Пройдем вперед метров сто и свернем налево, на Калье-де-Исабель-Тинтеро (Calle de Isabel Tintero), чтобы выйти по ней на площадь Пласа-де-ла-Вирхен-де-ла-Палома (Plaza de la Virgen de la Paloma), где прямо перед нами в окружении современных зданий вырастут две высокие колокольни краснокирпичной церкви Ла-Палома (Iglesia de la Paloma). При взгляде на фасад нельзя не обратить внимание на три готических каменных арки над мавританским главным входом – довольно необычное и смелое архитектурное решение.

Внутреннее убранство базилики

По легенде, в конце XVIII века именно здесь одним из учеников Вильянуэвы была построена церковь для почитания Святой Девы Нуэстра-Сеньора-де-ла-Соледад или, как ее прозвали в народе, Святой Девы Паломы. Ее изображение когда-то было найдено в одном из местных дворов. В 1891 году здание церкви снесли, чтобы в 1898 году начать новое строительство, за которое взялся архитектор Лоренсо Альварес-Капра, задумавший возвести храм в стиле неомудехар и с элементами эклектики. В плане храм получился в форме традиционного латинского креста, с одним центральным и двумя боковыми нефами. На алтаре – в честь Святой Девы Паломы – изображена голубка. Результат многолетних трудов был представлен на суд публики 23 марта 1912 года.

Продолжим путь на юг по Калье-де-ла-Палома (Calle de la Paloma). В конце улицы по лестнице спустимся к одиноко стоящим арочным воротам Пуэрта-де-Толедо (Puerta de Toledo), или Толедским воротам.

Ворота под таким названием существовали в Мадриде давно, еще в эпоху правления Энрике IV (1454–1474), но находились в другом месте. В 1625 году, когда при Филиппе II вокруг города возводили стену, построили еще одни Толедские ворота. Правда, немного выше того места, где стоят сегодняшние Пуэрта-де-Толедо. Позже их разберут вместе со стенами.

Закладку нынешних ворот задумал все тот же Жозеф Бонапарт, полагая, что они послужат удобным входом в город со стороны дороги на Андалусию. Однако в силу разных причин строительство началось только после изгнания французов. И уже по другому проекту – архитектора Антонио Лопеса Агуадо, задумавшего создать гранитную Триумфальную арку во славу вернувшегося в Испанию Фердинанда VII.

Работы велись почти 10 лет и завершились в 1827 году. Коронующие ворота скульптуры, олицетворяющие саму Испанию на защите науки и искусства среди оружия и в окружении знамен, созданы по проекту Хосе Хинеса мастерами Рамоном Барбой и Валериано Сальватьеррой. Это последние ворота, построенные в Мадриде до настоящего времени.

В яркий солнечный день над центральной аркой ворот очень хорошо видна патетическая надпись, гласящая: «Фернандо VII, Долгожданному, отцу отечества, вернувшемуся к своему народу, уничтожившему французское господство, Аюнтамьенто города Мадрида посвящает сей монумент преданности, триумфа и радости, год 1827-й».

Неподалеку, на месте бывшего старинного Центрального рыбного рынка, расположен культурный и торговый центр «Рынок Пуэрта-де-Толедо», построенный в 1934 году Хавьером Ферреро. Сегодня в нем, наряду с местами проведения досуга, располагаются магазины, торгующие антиквариатом, модной одеждой, мебелью и художественными изделиями.

Ну и напоследок, – если, конечно, остались силы, – можно совершить последний «бросок» к реке Мансанарес, чтобы ступить на мост Пуэнте-де-Толедо, построенный в XVIII веке. Желающие увидеть с противоположного берега реки панораму Старого города, как на картинах мастеров живописи, будут разочарованы. Сегодня и вид совсем другой, да и Мансанарес, увы, не та. Хотя, положа руку на сердце, река никогда не отличалась полноводностью. Насмешник Франсиско де Кеведо (1580–1645), испанский поэт и прозаик Золотого века, обзывал Мансанарес «начинающей рекой». Попозже, но сто пятьдесят лет назад отметился и Василий Боткин: «Бедный Мансанарес высыхает еще весною, и от него теперь остался маленький ручей…» Конечно, по сравнению с лондонской Темзой, парижской Сеной или московской Москва-рекой это просто ручеек.

Иногда в реке все же была вода, иначе мадридские женщины не ходили бы туда купаться. Причем делали это они совершенно обнаженными, что несказанно удивляло иностранных путешественников еще в эпоху Филиппа IV. Эта речка была также местом встречи служанок, которые приходили сюда полоскать белье и которые, согласно «Путеводителю для иностранцев», больше работали языками, чем руками, рассказывая друг другу на ухо семейные секреты и «маленькие истории» дворянских или буржуазных домов, в которых они служили.

Однако мадриленьос считают Мансанарес хотя и «маленьким водным, но большим литературным источником». И это правда – ни одна книга, действие которой происходит в Мадриде, не обходится без легендарного Мансанареса. Так что спуститься к реке стоит хотя бы для того, чтобы просто на нее взглянуть. От ворот, вниз по Калье-де-Толедо, это примерно 20 минут пешком.

Монументальный мост Пуэнте-де-Толедо (Puente de Toledo) будет виден издалека. В свое время Филипп IV приказал построить на месте старого ветхого моста над рекой новый, соответствующий статусу дороги из Толедо в Мадрид. Проект Хуана Гомеса де Моры – под названием Эль-Пуэнте-де-ла-Толедана – был реализован Хосе Вильярреалем между 1649 и 1660 годами. Но простоял мост не очень долго – частые в те времена наводнения разрушили непрочную постройку.

Вроде бы смирная и малосильная сегодня Мансанарес проделывала такое еще не раз, пока в 1715 году влиятельный маркиз де Вадильо не поручил реконструкцию Педро де Рибере. Работы начались в 1719-м и неспешно продолжались до 1732 года. В результате родился барочный гранитный мост с девятью пролетами, который не могла бы сокрушить уже никакая водная стихия. Через три года над центральной аркой по обеим сторонам моста появились две красивые беседки со скульптурными изображениями Сан-Исидро и Санта Марии де ла Кабеса, сотворенные рукой Хуана Рона из серого песчаника и дополненные привлекающими внимание украшениями в стиле чурригереско.

Сегодня Пуэнте-де-Толедо утратил свое транспортное значение и является всего лишь пешеходным переходом через речку, запруженную и «закованную» в камень по ширине трех пролетов каменного моста.

Какая улица в Мадриде самая длинная? Конечно же, это популярная Калье-де-Алькала, растянувшаяся на 10,5 километров.

Пройтись по ней стоит не спеша, чтобы хорошенько рассмотреть окружающие здания. И тогда она поведает свои секреты, изольет «мадридскую душу» и в конце концов выведет прямо на легендарную арену для корриды Лас-Вентас, вторую по величине в мире и самую престижную в Испании. На ней, к великой радости поклонников, и сегодня сходятся в смертельной схватке быки и тореро – артисты высочайшего класса, одному из которых суждено блеснуть в импровизированной драме на тему жизни и смерти в последний раз.

Истоки Алькалы и старая Королевская таможня

Улица Калье-де-Алькала (Calle de Alcalá) имеет в своем названии мавританские корни – ведь алькала в переводе с арабского означает «крепость». Она подобна живой реке, текущей на северо-восток от легендарной площади Пуэрта-дель-Соль – мимо парка Ретиро и крупнейшей монументальной арены для корриды Лас-Вентас (Las Ventas) – до далеких городских окраин. Сегодня она – одна из самых старых в испанской столице.

При прокладке проселочной дороги, ведущей из Мадрида к городку Алькала-де-Энарес, королева Изабелла Католическая (1451–1504) приказала вырубить оливковые рощи за крепостной стеной, чтобы в их тени не прятались разбойники. Поначалу новоиспеченную улицу так и называли – Оливковая дорога. Когда в XVI веке на ее пути в крепостной стене прорубили новые ворота, ухабистую проселочную дорогу и городскую улицу, в которую она превратилась в столице, переименовали в Алькалу.

А может, все было и не совсем так, но начинающаяся от Пуэрта-дель-Соль улица Алькала, веками застраивавшаяся солидными домами, храмами и дворцами, многие из которых сегодня заняты министерствами и финансовыми учреждениями, сразу заявляет о своем высоком статусе.

Улица Алькала в 1890-е гг.

Первое любопытное здание с барочным порталом под № 5 – бывший особняк последнего маркиза Торресильи, построенный архитектором Педро де Риберой (1681–1742) между 1716 и 1731 годами. Позже в этом доме радушно принимал гостей популярный отель «Пенинсулар» (Hotel Peninsular), от которого вдоль улицы длинной цепочкой постоянно выстраивались конные экипажи, привозящие и увозящие многочисленных постояльцев. Гостиница в то время считалась одной из крупнейших в Мадриде. Затем здесь некоторое время будет квартировать кочующий по городу Культурный центр изящных искусств (Circulo de Bellas Artes). Потом его сменит так называемый Астурийский центр (Centro Asturiano). В конце концов, как и следующие три здания, дом станет частью Министерства финансов.

Во время Гражданской войны участок Алькалы рядом с Министерством финансов, ставшего на время Советом обороны, подвергался сильным бомбардировкам. Многие здания оказались разрушены. Крепко пострадал и особняк Торресильи – от него остался только фасад, потребовавший серьезного восстановления.

Упомянутые три здания под № 7, 9, 11 – бывшая старая Королевская таможня (Real Casa de la Aduana), построенная в 1769 году Франческо Сабатини по указу Карлоса III, крепко задумавшегося о расширении полномочий и функций таможенной службы, занимавшей тогда ветхий дом на нынешней Калье-де-Болса. Дальновидный король не ошибся – возведенный Сабатини итальянский палаццо со стройным фасадом, увенчанным балюстрадами, в XIX веке стал центром социальной и коммерческой активности Мадрида.

Известно, что Алькалу издревле называли «красивой». Здание Королевской таможни, быть может, и не самое лучшее тому подтверждение, но улица в перспективе всегда смотрелась очень эффектно. Лучшее доказательство тому – картина итальянца Антонио Джоли «Вид на улицу Алькала», написанная около 1754 года. На ней изображена широкая, кажущаяся шире сегодняшней, Алькала, будто сфотографированная в сторону парка Ретиро примерно с того места, где сейчас стоит незыблемый Испанский кредитный банк. Джоли дал поистине бесценную картинку Мадрида XVIII века, многое с которой до наших дней, к сожалению, не сохранилось. Это и исчезнувший монастырь Баронесас (Convento de las Baronesas), и древняя арена Пласа-де-Торос (Plaza de Toros), и другие здания, расположенные вдоль улицы. Зато отличным ориентиром может послужить четко обозначенный художником фасад церкви Сан-Хосе (Parroquia de San José), называвшейся в те времена Сан-Эрменехильдо. А вдали вырисовываются контуры больших ворот – предтечи знаменитой арки Пуэрта-де-Алькала (Puerta de Alcalá), о которой речь впереди.

Полотно итальянца Джоли любопытно еще и по другой причине. Существуют как минимум две его версии, отличающиеся не очень значительными деталями. Одна хранится в собрании картин дворца Лирия (Palacio de Liria, сalle de la Princesa, 20), попавшая туда из частной коллекции в 1997 году. Другая – в Королевской академии изящных искусств Сан-Фернандо, у дверей которой мы, можно сказать, уже стоим.

Королевская академия изящных искусств Сан-Фернандо

Королевская академия трех благородных искусств Сан-Фернандо – а именно так называлась она поначалу на основании указа Филиппа V от 1744 года – создавалась с целью обучения трем «благородным искусствам»: архитектуре, скульптуре и живописи. Сначала она располагалась в здании бывшей булочной Панадерии (Casa de la Panadería, рlaza Mayor, 27). Через восемь лет Академия переехала сюда, на Алькалу (№ 13), во дворец Хосе Гойенече, построенный старшим из пяти братьев Чуриггера, Хосе Бенито. Правда, это произойдет после достаточно серьезных изменений, проведенных с барочным фасадом дворца Диего де Вильянуэвой (1715–1774), профессором живописи и тоже старшим братом, только другого знаменитого зодчего – Хуана де Вильянуэвы.

В 1873 году, во времена Первой республики, из названия Академии уйдет слово «королевская», которое при восстановлении монархии Бурбонов через пару лет вернется навсегда. Примерно в то же время к трем «благородным» искусствам добавится еще и музыка, после чего учреждение станет называться Королевской академией изящных искусств. В 70-е и 80-е годы XX века неоклассический дворцовый фасад Вильянуэвы немного «подправит» архитектор Фернандо Чуэка Гойтия. После реставрации в здании откроются новые отделения: фотографии, видеоискусства, кинематографии и телевидения.

В стенах Академии учились многие знаменитости: Пикассо, Дали, Луна и Ботеро. По иронии судьбы, два раза безуспешно пытавшийся поступить в нее Гойя позже станет в ней преподавать, а потом и возглавит.

Сегодня Академия не только крупнейший центр художественного образования, но и замечательный музей, превратившийся со временем в настоящую сокровищницу искусства. Первыми коллекцию музея Академии пополнили полотна, реквизированные в монастырях Кордовы и Куэнки после изгнания из Испании иезуитов. Позже ее фонд расширился за счет коллекции Мануэля Годоя (1767–1851), фаворита королевы Марии-Луизы. В Академию регулярно поступали картины из частных собраний различных меценатов, либо их просто дарили сами авторы.

В музее Академии почти 1400 картин и около 600 скульптур XVI–XX веков. Здесь постоянно выставлены полотна не только испанских, но и других западноевропейских мастеров: Сурбарана, Рубенса, Бассано, Риберы, Менгса, Сороллы, Торреса и многих других. Представлены гравюры Пикассо и его бронзовая скульптура «Голова женщины» (Cabeza de mujer). В так называемом «Кабинете рисования» хранятся более 14 000 малоизвестных рисунков и эскизов, среди которых около 6500 архитектурных планов и чертежей от великих мастеров.

Коллекция работ Гойи – одна из самых больших в Мадриде – находится здесь с 1780 года. Собрано 13 картин, самые известные из которых: «Похороны сардинки» (1812–1819), портрет Мануэля Годоя (1801), «Трибунал инквизиции» (1812–1819), «Бой быков в деревне» (1812–1819), «Дом умалишенных» (1812–1814) и автопортрет (1815). Обе знаменитые «Махи» также поначалу хранились здесь, прежде чем переехали в Прадо (Museo del Prado)

Художественная коллекция Академии менее на слуху, нежели собрание Прадо или Тиссен-Борнемисы (Museo Thyssen-Bornemisza). Потому здесь нет толпы. Но это не умаляет значения этой великолепной пинакотеки. Для любителей искусства она, безусловно, из категории «маст ту си».

«Экитатива»

Чуть впереди, справа от Академии высится здание Испанского кредитного банка (Banco Español de Crédito), которое пожилые мадриленьос до сих пор величают «Экитативой» (№ 14). Оно высоким кораблем буквально «выплыло» на угол улиц Алькала и Севилья (Calle de Sevilla). Необычный план здания в виде треугольника определялся формой участка, выделенного под его постройку.

«Экитатива» в 1895 г.

К концу XIX века городской центр Мадрида постепенно становился финансовым центром страны. Многие банки и крупные корпорации начинают активно застраивать место вокруг оси, образованной Пуэрта-дель-Соль, Калье-де-Алькала и Пасео-де-Реколетос (Paseo de Recoletos). Особенно плотное строительство велось в районе улицы Севилья. Банки, страховые кассы, биржи, разного рода финансовые сообщества и фирмы открывали новую страницу в истории мадридской архитектуры. В условиях жесткой конкуренции каждый из них утверждал свой престижный внешний облик, обязательно отличающийся от других.

И вот между 1882 и 1891 годами на стыке Алькалы и Севильи вырос один из первых таких эклектичных монументов, не лишенный, правда, некоторого изящества. Это была штаб-квартира страхового общества «Экитатива», заказавшего проект у архитектора Хосе Грасеса Риеры, сумевшего на малом пространстве подчеркнуть монументальность своего творения.

Обратите внимание на интересную деталь фасада – нижние балконы, опоясывающие здание почти по всему периметру, поддерживаются скульптурными слоновьими головами. Многоэтажное здание венчает прихотливая башенка с ротондой, золотым шаром и знаменитыми часами с боем. По этим курантам обслуга местных кафе долгое время ориентировалась, когда начинать с обедом. Прямо над входом заметна довольно большая арка с названием банка. Раньше в нише этой арки располагалась бронзовая группа, изображающая почтенную матрону, опекающую беззащитных детей. Был там еще и герб Соединенных Штатов, поскольку «Экитатива» являлась американской компанией. Увы, герб пал жертвой разгневанной толпы во время войны, которую начала Испания на Кубе в 1898 году.

В 1910-м здание заняло руководство Казино Мадрида (Casino de Madrid). Затем здесь разместилось посольство Японии, уступившее место Культурному центру изящных искусств (Circulo de Bellas Artes), который в свою очередь позже переехал в дом № 42 по Алькале.

Наконец, в 1920 году, после небольшой реконструкции по проекту Хоакина Салданы, сюда въехал Испанский кредитный банк. Именно тогда Салданой и была убрана упомянутая бронзовая группа с матроной, а на ее месте появилась вмурованная в мрамор надпись Banco Español de Crédito, которую хорошо видно даже издалека.

В отличие от герба Соединенных Штатов бронзовая матрона с ребятишками не исчезла бесследно. Сегодня ее можно лицезреть на Пласа-дель-Кампильо-дель-Мундо-Нуэво (Plaza del Campillo del Mundo Nuevo). Стоит себе спокойно там в тени деревьев.

Казино Мадрида

На другой стороне Алькалы под № 15 значится отреставрированное светлое здание Казино Мадрида (Casino de Madrid), построенное в начале XX века Лопесом Салаберри по проекту Луиса Эстеве. Эклектичная ассиметричность богато украшенной постройки сразу бросается в глаза. Привлекают внимание пять больших красных навесов над окнами первого этажа, подчеркивающие линию лоджий второго.

В интерьерах Касино-де-Мадрид примечательны лобби, парадная лестница, очень напоминающая ту, что в парижской Опере, бывший Бальный зал, сегодня называемый Королевским, и неоготическая библиотека. Эти и другие интерьеры не раз снимали в фильмах – владельцы здания охотно сдавали его напрокат киношникам как испанским, так и зарубежным. Экранный Касино-де-Мадрид сыграл роль приемной Черчилля, побывал шикарным парижским рестораном и даже послужил залом, где вручают Оскары.

Казино, кружки, закрытые кабинеты и тертулии – вечерние интеллектуальные посиделки друзей, обычно в кафе и часто под музыку, – становились важной и неотъемлемой частью жизни либеральной буржуазии, поднявшей голову после смерти короля Фердинанда VII в 1833 году. Испанское казино того времени – это не игорный дом, а клуб – место встречи для людей одного круга и похожих взглядов. В тех казино можно было почитать прессу, сыграть партию в бильярд или просто отдохнуть и перекусить с друзьями. Вступали в такой клуб только по рекомендациям. Ну и, конечно, надо было платить взносы.

Первое казино в Мадриде открылось 16 января 1837 года в тогдашнем доме № 2 на Калье-де-ла-Виситасьон (Calle de la Visitación) в помещении кафе «Солито». Несколько раз сменив дислокацию, а потом и название на Касино-де-Мадрид, в 1910 году главное мадридское казино наконец обосновалось по адресу: Алькала, 15.

Во время Гражданской войны здание казино выполняло роль госпиталя. При Франко Касино-де-Мадрид продолжило работу, но свое былое значение уже не вернуло.

В наши дни это импозантное здание с роскошными и торжественными интерьерами продолжает использоваться как место встреч для деловых людей и проведения различных культурно-массовых мероприятий.

Банк вместо кафе

Подходя к находящемуся справа монументальному дому № 16, принадлежащему банку «Бильбао» (Banco de Bilbao), который отделяет от «Экитативы» (Calle de Alcalá, 14) улица Севилья, трудно избавиться от ощущения «дежа-вю». Почему-то вспоминаются старые фотографии бывшей улицы Горького в Москве, сделанные в конце 1930-х. Те же величавые скульптуры на крыше громадного сталинского исполина.

Калье-де-Алькала. Римская квадрига на крыше банка

На самом деле застывшую на верхотуре огромную римскую квадригу, управляемую символическим воином, очень хорошо видно еще от Королевской академии изящных искусств Сан-Фернандо. Когда подходишь ближе, неожиданно появляется вторая квадрига – поначалу ее просто не видно за фасадом «Экитативы». Обе монументальные колесницы работы Игинио де Бастерры, вылитые из позолоченной латуни, изначально были покрыты золотым напылением. Во время Гражданской войны позолоту сменили на черную краску, чтобы ослепительный блеск колесниц не служил ориентиром во время авианалетов франкистов. Кстати, это те самые квадриги, которые можно хорошо рассмотреть в испанской черной комедии «Коммуналка» (La Comunidad, 2000). В конце фильма весьма предприимчивая главная героиня долго бегает по крыше, спасаясь от гнева соседей.

Здание банка с симметричным выпуклым фасадом и двумя башнями-постаментами, на которых стоят квадриги, построено между 1920 и 1923 годами Рикардо Бастида-и-Бильбао. В период между 1975 и 1981 годами Питер Бидагор Ласарте, в соответствии с архитектурной моделью оригинальной постройки, расширил ту часть здания, что выходит на улицу Севилья.

До реконструкции этой улицы на месте нынешнего банка располагалось легендарное швейцарское кафе «Суисо» (Café Suizo), открытое еще в 1845 году. В периоды нескончаемых политических потрясений здесь всегда можно было узнать свежие новости из первых рук. Администрация по тем временам имела весьма прогрессивные взгляды – в просторном кафе на 500 мест был оборудован специальный зал для женщин, куда мужчинам входить воспрещалось. Вплоть до сноса в «Суисо» часто бывал молодой испанец Рамон-и-Кахаль (1852–1934), будущий лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине. Позже многие находки модного кафе, прославившегося особым кофе «донья Марикита», шоколадом и быстрым обслуживанием, использовались в других заведениях. Необычные мраморные столики, окрашенные в алый цвет стены, зеркала… Все это тоже вошло в моду после «Суисо».

Театр «Алькасар» и «Новый клуб»

Следующее примечательное здание (№ 20) с недавно отреставрированным белым фасадом на четной стороне – театр «Алькасар» (Teatro Alcázar), выросший в 1921 году на месте когда-то существовавшего здесь так называемого дворца Трианон. Этот театр, построенный по проекту Эдуарда Санчеса Эснарьяги, не дожившего до окончания работ, одно время служил кинотеатром, пока не превратился в зал эстрады.

С «Алькасаром» связано одно трагическое событие: 17 декабря 1983 года в ночном клубе, расположенном в его подвале, случился пожар, унесший 82 жизни.

Слева к «Алькасару» примыкает так называемый Нуэво-Клуб (Nuevo Club), или «Новый клуб», аристократичное белое здание с входом на улице Седасерос (Calle de Cedaceros). Строил его с 1899 по 1902 год году архитектор Хосе Грасес Риера. Тот самый, который возводил «Экитативу» (Calle de Alcalá, 14). Находясь явно под французским влиянием, мастер создал элегантное четырехэтажное здание, обеспечивающее клубный приют для особ высшего общества. Сегодня в клубе, президентом которого является граф де Орас, всего около 500 членов. Почетный президент заведения – сам король Испании Хуан Карлос. Все это лишь подчеркивает высокий статус «Нового клуба», в ресторане которого, славящемся своей кухней, блюда подают только в белых перчатках.

Куда исчезло кафе «Форнос»

Если мы вспомнили о «Суисо», то никак нельзя обойти вниманием другое легендарное кафе, располагавшееся на нечетной стороне Алькалы в нижнем этаже углового здания № 21. Сегодня там кофейня «Старбакс» (Starbucks Coffee), а раньше на ее месте было популярнейшее кафе «Форнос» (Café Fornos), притягивающее к себе как магнит весь литературный и театральный Мадрид. Сегодня высотное здание, построенное в первой половине 1930-х, принадлежит группе страховых и банковских компаний «Виталисио» (Edificio Vitalicio). Высоко наверху среди множества окон, на угловом постаменте, видна скульптурная фигура женщины с ребенком. Это мифологическая Ниоба, возгордившаяся своими детьми. В нише на втором этаже привлекает внимание символ «Виталисио» – гордый Лев святого Марка.

Что касается старого кафе, то среди его постоянных клиентов был король Амадео I, который, сидя здесь 11 февраля 1873 года в ожидании обеда, отрекся от престола. В поисках чего-то необычного кафе посещал в сопровождении своего врача и маркиза Альканьисес другой монарх – молодой Альфонсо XII. В «Форносе», упоминаемом в рассказе американского писателя Эрнеста Хемингуэя (1899–1961) «Смерть после полудня» (1932), впервые представили публике испанских писателей Мигеля де Унамуно (1864–1936) и Пио Бароху (1872–1956). Говорят, здесь бывала Мата Хари и обитал знаменитый пес Пако, которого мы еще вспомним.

Церковь Калатравас

Слева, почти напротив театра «Алькасар», за четырьмя деревьями расположена церковь Калатравас (Iglesia de las Calatravas), привлекающая внимание терракотовым фасадом и белым красивым куполом с чередующимися восемью открытыми и замурованными окнами. Над главным входом виден так называемый крест Калатравы со стилизованным изображением распустившихся лилий, славящий Деву Марию.

Церковь и монастырь заложили в 1670 году на месте домов, принадлежавших богатому роду Торресилья (не следует путать с другим особняком маркиза Торресильи по адресу: Алькала, 5, описанном в начале маршрута). Постройка по проекту Лоренсо де Сан-Николаса длилась восемь лет. Заканчивали работу Исидро Мартинес и Грегорио Гарроте. Позже главный алтарь между 1720 и 1724 годами обновил знаменитый Хосе Бенито де Чурригера. Фасад, который мы видим сегодня, не был таким изначально. Это творение архитектора Хуана Мадрасо в стиле неоренессанс создано во время реставрации храма в XIX веке.

Слева, вплотную к церкви, примыкает построенное между 1928 и 1931 годами высотное здание отеля «Алькала-Торре» (Petit Palace Alcala Torre), выходящее фронтом на улицу Вирхен-де-лос-Пелигрос (Calle de la Virgen de los Peligros). С его высокой башни зорко глядит скульптурный крылатый Феникс – символ вечного возрождения, один из шести, обитающих на мадридских высотках.

«Метрополис»

Чем дальше вперед – тем шире Алькала. На остром углу ее пересечения с не менее знаменитой Гран-Виа (Gran Via) стоит незабвенный «Метрополис» (Metrópolis, calle de Alcalá, 39) – белое здание во французском стиле с примечательной круглой башней, покрытой черным чешуйчатым позолоченным куполом, увенчанным фигурой крылатой Виктории. Под символической надписью Metropolis полукругом расставлены скульптуры, аллегорически представляющие коммерцию, сельское хозяйство, промышленность и добычу полезных ископаемых.

Церковь Калатравас в 1898 г. Фото: Hauser y Manet

Дом, в плане очень напоминавший «Экитативу», построен в 1905–1910 годах испанцем Луисом Эстеве Фернандес-Кабальеро по проекту французских архитекторов Жюля и Раймона Феврие для страховой компании «Уньон и Феникс» (La Unión y el Fénix). Для возведения «Феникса» пришлось снести пять зданий, среди которых оказался и знаменитый узкий Дом гроба (Casa del Ataud), о котором уже упоминалось.

Поначалу позолоченный купол венчала статуя возрождающегося из пепла крылатого Феникса, являвшегося символом компании. Однако птицу в таком виде посчитали слишком архаичной. Было решено поработать над ней еще. Для решения задачи в 1911 году из Парижа вызвали французского скульптора Рене де Сен-Марсо. Он добавил к легендарной птице юного наездника, гордо восседающего на крыле Феникса и салютовавшего рукой любому, кто поднимал на него взор.

В начале 1970-х компания продала здание нынешнему владельцу – страховщику «Метрополис». «Уньон и Феникс» вместе с бронзовым Фениксом переехала на престижный бульвар Пасео-де-ла-Кастельяна (Paseo de la Castellana), а культовое место на куполе заняла крылатая Виктория работы скульптора Федерико Куллот-Валера. Сегодня бывший символ давно почившей в бозе «Уньон и Феникс» скромненько стоит в саду по адресу: Пасео-де-ла-Кастельяна, 33.

Кстати, на перекрестке перед «Метрополисом» в 1920-е годы появился самый первый в Испании светофор.

Культурный центр изящных искусств

С другой стороны улицы радует глаз ярчайший пример мадридского арт-деко – Культурный центр изящных искусств (Circulo de Bellas Artes, calle de Alcalá, 42), увенчанный высокой башней и статуей Афины Паллады работы Хуана Луиса Вассальо. История заведения восходит к 1880 году, когда два десятка художников во главе с Пласидо Франсесом создали свой Сиркуло, то есть клуб или кружок, из людей, так или иначе связанных с изобразительным и сценическим искусством в городе. В начале XX века на его сцене выступали многие знаменитости того времени, такие как драматург Хасинто Бенавенте-и-Мартинес или комедиограф Карлос Арничес.

Пока Сиркуло кочевал по разным помещениям в городе, в Испании задули свежие ветра неведомого прежде космополитизма. В моду входил авангард, что не могло не отразиться и на проектах Сиркуло.

В 1919 году члены сообщества объявили тендер на строительство своей постоянной штаб-квартиры. Выбрали территорию – заброшенный дом и сад маркиза де Каса-Риеры, на месте которых с 1650 по 1836 год стоял монастырь Баронесас (Convento de las Baronesas). Позже его сменил дом Каса-де-лос-Алфилерос, вскоре сменивший владельца, которым стал маркиз де Каса-Риера. Затем маркиз навсегда укатил в Париж, а в прежнем его жилище развернулась грандиозная стройка по проекту Антонио Паласиоса Рамило. Надо сказать, проект этот поначалу не очень-то устраивал кружковцев. Выделенный участок для планируемого ими большого здания многофункционального назначения оказался мал. Архитектору пришлось употребить всю свою смекалку и наращивать постройку в высоту, что создало немало проблем, поскольку городские власти строго следили за соблюдением ограничения в этажности. И все же Паласиосу удалось выжать максимум из своего проекта, он даже умудрился соорудить высоченную башню (67 метров).

Новая штаб-квартира с множеством помещений официального и подсобного характера, библиотекой, театральным и выставочным залами, рестораном и кафе открылась только к 1926 году. Официально Сиркуло стал называться «Центром защиты изящных искусств и общественной пользы». Сегодня это многопрофильный центр развития различных видов искусства, в котором ежегодно проходят выставки, конференции, мастер-классы, семинары, концерты, киносеансы, театральные и танцевальные постановки.

Со стороны Алькалы вы сможете попасть только в кафе Circulo de Bellas Artes. Основной вход – через Калье-дель-Маркес-де-Каса-Риера (Calle del Marquеs de Casa Riera). Снизу можно беспрепятственно подняться на смотровую площадку.

Кстати, в доме № 4 по Калье-дель-Маркес-де-Каса-Риера до 2006 года находился знаменитый пятиэтажный отель «Суэсья» (Suecia), или «Швеция», где бывали разные знаменитости – от Эрнеста Хемингуэя до Че Гевары. Хемингуэй в 1950-е останавливался здесь несколько раз. Обычно он снимал три комнаты на четвертом этаже: для себя, для жены Мэри и для друга Арона Хотчнера, будущего биографа писателя. Чтобы не попадаться на глаза вездесущим репортерам, «дон Эрнесто» выходил из отеля через задние двери на Калье-де-лос-Мадрасо (Calle de los Madraso), откуда до его любимого музея Прадо было рукой подать. В октябре 1960 года, во время своей последней поездки в Мадрид, старик Хэм впал в сильнейшую депрессию, усугубленную алкоголем, заперся на четыре дня в номере отеля и никому не открывал. Писателя долго убеждали вернуться в США, где, впрочем, его не ожидало ничего хорошего… У себя на родине он окажется в клинике, а через год покончит с собой, выстрелив в голову из двустволки двенадцатого калибра.

Церковь Сан-Хосе

Левее Культурного центра изящных искусств красным пятном выделяется церковь Сан-Хосе (Parroquia de San José), рядом с которой стоял монастырь босоногих кармелитов Сан-Эрменехильдо, основанный еще в 1586 году монахом Николасом де Хесус-и-Марией. В то время церковь называлась так же, как и монастырь. В 1614 году в ней возвели в сан священника Лопе де Вегу. В начале XVIII века старое здание церкви снесли, чтобы в 1730 году начать возводить новое по проекту Педро де Риберы. Заканчивали строительство через 18 лет Хосе де Арредондо и Фаусто Мансо.

Церковь Сан-Хосе до сноса монастыря

В 1836 году кармелитов изгнали, после чего монастырь и церковь долгое время пустовали. После того как монастырь снесли, церковь продолжали называть Сан-Хосе. Корни появившегося в храме нового прихода уходят к старейшей в Мадриде церкви Сан-Хинес (Parroquia San Ginés, сalle del Arenal, 13)

Сан-Хосе – типично мадридская церковь в стиле барокко, построенная латинским крестом с одним главным и двумя боковыми нефами. На фасаде, очень характерном для стиля Риберы, видна центральная ниша со статуей Девы Марии-дель-Кармен работы скульптора Робера Мишеля. Внутри часовни находится распятие, созданное Алонсо де Меной в XVII веке. В 1912 году оригинальный фасад храма был изменен за счет незначительного расширения и такого же роста в высоту, чтобы соответствовать пропорциям соседнего дома Каса-дель-Парроко, построенного по случаю открытия Гран-Виа.

Банко-де-Бискайя

Стена к стене рядом с церковью высится здание Банко-де-Бискайя (Banco de Vizcaya, calle de Alcalá, 45), Бискайского банка, стоящего на месте монастыря Сан-Эрменехильдо. После изгнания кармелитов и разрушения национализированного монастыря на освободившемся участке построят театр «Аполо» (Teatro Apolo) на 2000 мест. Это был единственный театр в городе, дававший по четыре спектакля в день, при этом последний шел поздно ночью. А когда он заканчивался, многие завсегдатаи перебирались в легендарное кафе «Форнос», располагавшееся на первом этаже дома, вместо которого сегодня высится «Виталисио». Это были времена, когда искусство обретало новый смысл и гораздо большие возможности, неуклонно требовавшие обязательного и скорейшего обсуждения сразу после представления.

Театр радовал зрителей до 1929 года. Через пять лет архитекторы Фернандо Арсадун и Ибарраран построят вместо него новое здание – Банко-де-Бискайя, украшенное в стиле арт-деко.

Институт Сервантеса в Центробанке

Следующие пятьдесят метров Алькалы – сплошь банковская зона. Слева высоким «корабельным носом» нас встречает бывшее здание Банко-Сентраль (Banco Central, calle de Alcalá, 49), или Центробанка Испании.

В начале XX века банк Рио-де-ла-Плата (Banco del Río de la Plata) приобрел землю на пересечении улиц Алькала и Баркильо (Calle del Barquillo), где тогда располагался дворец маркиза де Каса-Ирухо. Новое здание спроектировали в 1910 году архитекторы Антонио Паласиос Рамило и Хоакин Отаменди Мачимбарьена. Однако начало работ отложат из-за превышения максимально разрешенной местными властями высоты любых построек в городе на 7 метров. Только в 1918 году, когда Мадрид окунется в массовое строительство «американских» небоскребов, разрешение наконец будет получено.

Архитекторам удастся объединить монументальность и классицизм в единое целое. Они применят новые материалы и необычным образом застеклят внушительную поверхность главного зала в центральной части фасада. Высокий козырек портала они с легкостью водрузят на головы кариатид.

Интересный момент – на одной из старых фотографий здания в бытность его банка Рио-де-ла-Плата вместо нынешних расположенных наверху часов виден скульптурный образ женской фигуры со щитом, в шлеме и доспехах. Может быть, это Афина Паллада, покровительница справедливой войны? Не исключено. Но кто бы это ни был, статую убрали. Произошло это, скорее всего, в 1947 году во время расширения строения вдоль улицы Баркильо, которым руководил архитектор Мануэль Кабаньес. Как раз в этот момент банк Рио-де-ла-Плата влился в Центробанк.

Сегодня здание занимает Институт Сервантеса (Instituto Cervantes), созданный в 1991 году правительством Испании с целью содействия в обучении испанскому языку и распространения испанской культуры по всему миру.

Банк Испании

Справа через дорогу от Института Сервантеса – последнее здание до пересечения Алькалы с широким бульваром Пасео-дель-Прадо (Paseo del Prado). Оно же – последнее из финансовых институтов на улице, по которой мы гуляем. Это Банк Испании (Banco de España, calle de Alcalá, 48), с 1874 года имеющий монополию на выпуск в стране банкнот и монет.

Банк Испании

Массивные фасады банка долго тянутся вдоль Алькалы и загибаются далеко за угол бульвара Прадо. Аппетиты у Испанского банка хорошие: его территория поглотила часть расположенного здесь в прежние времена дворца маркиза де Альканьисес, церковь Сан-Фермин-де-лос-Наваррос, домик маркиза де Ларьос и даже сад Инженерной школы.

Первый камень здания заложил сам король Альфонсо XII в 1882 году. Работы по проектам Эдуардо де Адаро-Магро и Северьяно Саинс-де-ла-Ластрадо, завоевавших золотую медаль на выставке изящных искусств в 1884 году, продолжались почти девять лет. В проекте также сотрудничали: Анибал Альварес-Аморос, Алехандро Эрреро, Хосе-Мария Агилар. Железные ворота на входе сотворил Бернардо Асинс. Конечная стоимость этого крупнейшего проекта составила около 15 300 000 песет. До сегодняшнего дня здание трижды подвергалось последовательным расширениям, но они не исказили его первоначального облика.

В недрах постройки на 37-метровой глубине хранится золотой запас Испании. Говорят, что он не под самим банком, а где-то ближе к легендарному фонтану Сибелес, стоящему рядом на одноименной площади. В банке хранится довольно большое количество портретов известных людей, среди которых немало королевских особ. Примечателен целый ряд портретов кисти Гойи, написанных им между 1785 и 1788 годами.

А теперь пора, как говорится, «сменить пластинку» – с экономических рельс встанем на военные.

Дворец Буэнависта

Слева от банка через дорогу за высокой металлической оградой в тени деревьев на возвышении располагается старинный дворец Буэнависта (Palacio de Buenavista, calle de Alcalá,51).

В 1769 году испанские аристократы герцоги Альба приобрели земли, где издревле стояли жилые дома, получившие название Буэнависта («хороший вид»). Началось неспешное строительство одноименного дворца. Во время строительства в 1770 году 12-й герцог Альба заказал у Вентуры Родригеса проект французского сада, но он так и не будет реализован.

Лишь в 1777 году за постройку по-настоящему возьмется архитектор Педро де Арналь. Медленно, но верно, несмотря на два пожара, дворец будет достроен. Хотя уже и не при жизни 13-й герцогини Альба, знаменитой музы художника Франсиско Гойи. После ее смерти в 1802 году здание перейдет в руки Мануэля Годоя, который через пять лет потеряет его вместе с властью.

В свое время Буэнависта заинтересует брата Наполеона Жозефа, который, будучи королем Испании, соберется устроить в нем большой музей собраний живописи. Неужели Буэнависте была оказана великая честь стать главным художественным музеем Испании? Увы, от судьбы не уйти – Жозеф бежал из Мадрида, а дворец Буэнависта в Прадо так и не превратился. После войны в 1816 году он стал собственностью государства.

Далее почти полтора века в нем размещались военные ведомства, а сегодня – Генеральный Штаб испанских сухопутных сил. По этой причине посетить его не удастся, но чтобы хоть как-то представить интерьеры, можно вспомнить, что писал о нем Михаил Кольцов в своем «Испанском дневнике» (1937): «Военное министерство в самом центре города, на холме, в саду. Перед подъездом – статуя “Большого капитана” Гонсалеса из Кордовы, знаменитого средневекового полководца. Лестницы, приемные и залы дворцового типа – мрамор, ковры, гобелены. К этому зданию пристроены более новые корпуса канцелярского типа – Генеральный штаб».

А теперь оставим в покое военных, ибо на самом деле мы подобрались вплотную к настоящей «иконе Мадрида».

Фонтан Сибелес, или несчастный возничий Кибелы

Находясь в Мадриде, рано или поздно обязательно окажешься здесь, в месте пересечения улицы Алькала с бульварами Прадо (Paseo del Prado) и Реколетос (Paseo de Recoletos). Речь о Пласа-де-ла-Сибелес (Plaza de la Cibeles), важнейшей площади города после Пласа-Майор (Plaza Mayor).

Еще в эпоху Возрождения Старый город четко делился в этом месте на три сектора, известных как Прадо-де-лос-Реколетос (современный Пасео-де-Реколетос), Прадо-Херонимос (современный Пасео-дель-Прадо) и Прадо-де-Аточа (сегодня не существует).

Первую крупную перестройку этого района затеял в 1570 году Филипп II. В XVIII веке Карлос III пошел гораздо дальше. Он решил провести одну из самых перспективных градостроительных реформ: создать на востоке столицы между Алькалой и улицей Каррера-де-Сан-Херонимо (Carrera de San Jerónimo) так называемый Салон Прадо (Salon del Prado) – утопающий в садах широкий проспект, разделенный двумя крупными площадями с мраморными фонтанами.

В рамках работы над этим глобальным проектом в 1792 году в начале бульвара Пасео-де-Реколетос, напротив дворца Буэнависта, возвели большой фонтан Сибелес (Fuente de la Cibeles), посвященный древнегреческой богине Кибеле, олицетворяющей собой мать-природу. Он обозначал северную точку Салона-дель-Прадо. Южную ранее уже наметил установленный в 1784 году фонтан Нептуна (Fuente de Neptuno, рlaza de Canovas del Castillo). Оба фонтана спроектировал Вентура Родригес. В случае с Кибелой реализовать проект ему помогли испанцы Франсиско Гутьеррес, Мигель Хименес и француз Робер Мишель.

Увенчанная короной Кибела гордо восседает на колеснице, запряженной парой львов. Последние вероятно символизируют незадачливых любовников Аталанту и Гиппомена, дерзнувших возлечь в храме Кибелы, на что разгневанная богиня превратила их во льва и львицу, а после запрягла в свою колесницу. Хотя есть один нюанс – скульптурные львы, оба, почему-то мужского пола.

Карлосу III так понравился фонтан Родригеса, что он возжелал перевезти его в Королевский дворец в Ла-Гранху. Но Кибела стала настолько популярна у мадриленьос, что король решил оставить его в столице.

Позади фонтана соорудили две колонки, из которых могли набирать воду водоносы и любые желающие. Однако находились колонки за оградой и пользоваться ими было очень неудобно, что в конце концов побудило муниципалитет заменить их в 1862 году на две небольшие каменные статуи – медведя и грифона, выполнявших роли маленьких фонтанчиков-леек, из пастей которых вода выливалась тонкими струями на довольно приличное расстояние. Жаждущим оставалось только подставить посудину и ждать, пока она наполнится. Потом фигурки куда-то исчезли, но местные следопыты отыскали их в Доме Святого Исидора (Casa de San Isidro).

В 1895 году Кибела переехала на то место, где стоит сегодня, – посередине Пласа-де-Сибелес. Колесницу со львами развернули точно в сторону Пуэрта-дель-Соль. Добавили двух аморсильос (амуров), расположив их позади основной скульптуры, которую по всему периметру огородили солидной кованой оградой с каменными столбиками. В 1940-е годы ограда исчезла. Возможно, потому что занимала слишком много места и мешала движению транспорта. Сегодня она стоит в совершенно другом месте, окружая место дислокации эскадрона оркестра муниципальной полиции Мадрида (Escuadrón y Banda de la Policía Municipal de Madrid) на выезде к шоссе M-30, что в районе улицы Пуэнте-де-лос-Франсесес (Puente de los Franceses).

Во время Гражданской войны фонтан бережно накрыли специально созданным куполом Теодоро Анасагасти, сверху обложив мешками с песком, однако легкие повреждения он все же получил. В свое время весь мир обошла символическая фотография 1939 года Мартина Сантоса Юберо: дети на куче песка, из которой торчит откопанная голова богини, известными жестами вскинутых рук приветствуют высвобождение статуи Кибелы франкистами.

То, что не удалось войне, позже сделали вандалы. Дважды Кибела по воле хулиганов теряла кисти рук, которые потом приходилось долго восстанавливать. С середины 1980-х футбольные болельщики мадридского «Реала» взяли моду забираться на статую в знак благодарности после каждого успешного матча. Когда-то знаменитый Рауль даже повязывал ей на шее клубный шарфик, а нынешний капитан Касильяс недавно вешал испанский флаг. Болельщики тоже имеют право собираться неподалеку, что с удовольствием регулярно проделывают, но всегда под неусыпным взором полиции. Надо сказать, что и болельщики другого мадридского клуба, «Атлетико», не отстают – собираются у находящегося у южной границы Салона Прадо фонтана Нептуна.

Скульптурная группа фонтана Сибелес в 1906 г.

У фонтана Сибелес есть еще интересные детали. Лягушка под колесом или крадущаяся к амурчикам змея не очень-то удивляют, а вот странная огромная маска, лежащая «на козлах» колесницы и выплескивающая изо рта мощную струю воды далеко за головы львов, часто вызывает вопросы. У маски лицо несчастного Аттиса, в греческой мифологии бога фригийского происхождения, ставшего безумным по воле своенравной Кибелы, которая разгневалась на красивого юношу из-за того, что тот предпочел ей другую. По одному мифу, Аттис стал возничим Кибелы. По другому – сошел с ума, уединился в горах и там оскопил себя. Его лицо в колеснице, словно кочан, выглядывающий из капустных листьев, – возможный намек на то, что безумец буквально стал овощем.

Сегодня фонтан – настоящая икона и символ Мадрида. Его снимают в кино, печатают на баннерах, открытках и майках. В 1980 году точная и полнофункциональная, но уменьшенная копия фонтана весом 12 тонн появилась в центре столицы Мексики на Авенида-Оаксака (Avenida Oaxaca). Это был подарок от живущих в Новом Свете испанцев.

По Реколетос к Пласа-де-Колон

На север от фонтана Сибелес уходит зеленый бульварРеколетос (Paseo de Recoletos). На нем, в районе домов № 7 и 9, до 1984 года под античным портиком стояла знаменитая Марибланка.

В доме № 21 до сих пор расположено известное литературное кафе «Хихон» (Café Gijón), открытое в 1888 году и сохранившееся почти в первозданном виде. Место встреч и тертулий видных писателей, художников, журналистов и политиков.

Глава испанского правительства Хосе Каналехас обычно скромненько присаживался за свободный столик, в одиночку попивая кофе, вплоть до того хмурого ноябрьского дня 1912 года, когда его жизнь прервала пуля молодого анархиста. Упомянутый нобелевский лауреат дон Сантьяго Рамон-и-Кахаль тоже часто бывал здесь в компании Бенито Переса Гальдоса (1843–1920), крупнейшего национального прозаика и драматурга после Сервантеса. Заведение с удовольствием посещал и Эрнест Хемингуэй. А «однорукий трубадур» Рамон де Валье-Инклан (1866–1936), привлеченный прохладой сохранившейся до наших дней террасы, иногда находил здесь покой от шума оживленного кафе «Монтанья». Неслучайно чуть дальше – напротив дома № 27 – с 1972 года стоит его памятник. Бородатый писатель, заложив руки за спину, будто бы хочет пересечь бульвар.

Поэт и драматург Федерико Гарсиа Лорка (1898–1936) тоже обожал террасу «Хихона», как и таинственная Мата Хари. Впрочем, в Мадриде во многих известных местах можно услышать, что знаменитая шпионка «точно бывала здесь». В январе 1942 года выдающийся писатель и публицист Камило Хосе Села (1916–2002), преклонявшийся перед Достоевским и Толстым, чуть ли не каждый день заглядывал сюда в процессе работы над своим романом «Семья Паскуаля Дуарте», делая зарисовки с натуры и тут же редактируя рукопись.

Дальше на бульваре появится еще одно кафе – «Эль-Эспехо» (Café El Espejo, рaseo de Recoletos, 31) с его знаменитым стеклянным залом в стиле модерн.

Неподалеку расположен монумент испанскому писателю Хуану Валера (1824–1905) и его самому известному психологическому роману «Пепита Хименес» (1874).

Еще один памятник – Андромахе (Andrómaca), жене Гектора из гомеровской «Илиады». Это работа Хосе Вильчеса, созданная им в Риме в середине XIX века.

Дальше бульвар упирается в площадь Пласа-де-Колон (Plaza de Colón), одну из самых больших в городе. Это место, где Старый Мадрид соприкасается с новым, ультрасовременным. На площади, названной в 1893 году в честь первооткрывателя Америки, расположены два монумента Христофору Колумбу.

Кафе Хихон

Семнадцатиметровый неоготический памятник 1885 года (автор – Херонимо Суколь-и-Пухоль) представляет беломраморного Колумба, стоящего на высокой октогональной колонне, опирающейся на солидный четырехугольный постамент.

Справа от него – более современный памятник 1977 года, состоящий из четырех бетонных блоков, исписанных цитатами историков, географов и философов, в свое время освещавших открытие Америки. Позади него – сады Дескубримьенто (Jardines del Descubrimiento). Слева возвышаются «Башни Колумба» с зелеными крышами, построенные в 1976 году. Старых зданий на площади практически нет – она окружена домами, построенными в 1970-е годы. В классическом виде предстают только Национальная библиотека (Biblioteca Nacional de España) и Национальный археологический музей (Museo Arqueológico Nacional).

Дворец Линарес

Однако вернемся на Пласа-де-Сибелес. На северо-западе площади стоит так называемый Каса-де-Америка (Casa de América, Paseo de Recoletos, 2), или Дом Америки. На самом деле это старинный дворец Линарес (Palacio de Linares), где теперь открыт центр испано-американского культурного обмена.

Этот дворец был построен в 1873 году на месте бывших хлебных амбаров финансистом Хосе Мургой, или маркизом Линаресом. Денег на строительство маркиз не жалел и заботился буквально о каждой детали, как в интерьерах и коридорах, так и на красивом фасаде, который получился в стиле необарокко. Проект вели Карлос Колуби и Мануэль Анибал Альварес. Кроме того, несколько известных мадридских декораторов занималось скрупулезными работами по украшению экстерьера.

В четырехэтажном дворце имелись все удобства для того времени. Будуар маркизы и спальню маркиза отделали во французском стиле. С изысканным вкусом обустроили библиотеку, курительную комнату, бильярдную, оранжерею и портретный зал. Бальный и музыкальный салоны – в стиле эпохи Людовика XVI. Потолки украсили позолоченной лепниной и картинами на мифологические сюжеты, полы покрыли экзотическим деревом, на стены повесили ковры с Королевской фабрики гобеленов.

Во внутреннем дворе до наших дней сохранилась одна примечательная постройка – так называемый «Кукольный дом», сконструированный маркизом специально для приемной дочери, которая играла там в большие, в человеческий рост, деревянные куклы. Своего ребенка у маркиза не было, хотя, по слухам, все же мог быть.

Существует легенда, что Хосе Мурга женился на девушке, оказавшейся дочерью его отца. Когда-то его папаша имел аферу с работницей с табачной фабрики, и у той позже родилась дочь Раймонда, на которой волею случая и женился будущий маркиз Линарес. Об этом он узнал случайно, разбирая старые бумаги давно умершего отца. Ужас ситуации заключался в том, что к тому моменту у него самого в браке родилась дочь. Поскольку ребенок часто болел и имел внешнее уродство, оба родителя решили, что все это из-за кровосмешения и что их дочь душевнобольная. И тогда они решили лишить ее жизни. По одной из версий, ее утопили в мраморной ванне, по другой – замуровали в стене дворца, смежной с «Кукольным домом». Вскоре после этого якобы умерла жена Раймонда, а сам маркиз, не выдержав душевных переживаний, застрелился.

Надо сказать, что исторических доказательств всему этому нет никаких. Более того, установлено, что маркиз умер своей смертью. После кончины обоих супругов в ХХ веке дворец Линарес долгое время оставался необитаемым. Ходили устойчивые слухи о бродящих по нему призраках. Некая судовая компания все же сделала его на время своей штаб-квартирой. Позже дворец приобрела Конфедерация испанских сберегательных банков. Однако должного внимания зданию никто не уделял, и постепенно дворец пришел в запустение. В 1981 году в его не очень ухоженных интерьерах снимался известный фильм Луиса Берланги «Национальное достояние» (Patrimonio Nacional, 1981).

После покупки дворца муниципалами в союзе с Институтом испано-американских связей у очередного частного владельца в здании наконец провели восстановительные работы и дворец открылся как Дом Америки. Теперь у него очень много посетителей, а расположенный внутри ресторан с открытой террасой является одним из самых оживленных в округе.

У бывшего Дворца связи

На площади справа по Алькале расположено примечательное здание Паласио-де-Комуникасьонес (Palacio de Comunicaciones, calle de Alcalá, 50), или Дворец связи, фасадом выходящий еще и на Пасео-дель-Прадо (Paseo del Prado). Этот причудливый огромный дворец из светлого камня, занимающий целый сектор площади, издалека кажется сказочной декорацией для фильма.

Раньше здесь находились сады Буэн-Ретиро (Jardines del Buen Retiro) – огороженная зеленая зона для гуляний со всеми сопутствующими атрибутами: летним театром, кафе, газетными и цветочными киосками и даже орчатерией, где подавали знаменитый прохладительный напиток с миндалем. Сочные картинки из жизни садов Буэн-Ретиро конца XIX века можно увидеть на страницах книги «Вечера в Буэн-Ретиро» (1934) известного писателя Пио Барохи, подробно и не без ностальгии рассказывающего о развлечениях мадридского общества в годы своей юности.

Бывший Дворец Связи

В 1905 году Сады были закрыты, и на их территории началась грандиозная стройка, закончившаяся только через 14 лет. Антонио Паласиос и Хоакин Отаменди, перемешав готику, ренессанс и модерн, в том стиле, который мадриленьос прозвали «монументальным кондитерским», создали нечто невообразимое под названием Дворец связи. В его облике чувствуется влияние американского монументализма, французских объемных композиций, испанской средневековый традиции. В нем ощущаются некоторые черты венской архитектуры Отто Вагнера, которого Паласиос обожал. Этот центр почтовой, телеграфной и телефонной связи занимает площадь более 12 000 квадратных метров. У него пять этажей и стеклянный потолок. Центральная из трех башен – самая высокая, около 70 метров.

Несмотря на повреждения, полученные во время Гражданской войны, Дворец связи выглядит сегодня практически таким же, как и в момент своего рождения. В нем находится довольно любопытный Музей почты и телеграфа (Museo Postal y Telegráfico).

С ноября 2007 года здание открывает новую страницу в своей истории – сюда с Пласа-де-ла-Вилья переезжает Аюнтамьенто Мадрида, правда, не в полном составе. С 2011 года бывший Дворец связи называют Паласио-де-Сибелес (Palacio de Cibeles).

Можно еще долго рассматривать это необычное творение, но пора двигаться дальше.

Пуэрта-де-Алькала. «Душа Мадрида» всегда нараспашку

Оставив Пласа-де-Сибелес, снова идем по Алькале. До культового символа города рукой подать – каких-нибудь 200 метров.

Взгляните на проезжую часть – четыре полосы для движения в каждом направлении с узким разделительным газончиком посередине. На нем – карликовые кустики через каждые пять – шесть метров. Раньше вместо них торчали фонарные столбы, по которым в 1898 году пустили провода для первых мадридских электрических трамваев. Примечательная деталь – движение транспорта в Мадриде до октября 1924 года было левосторонним. Трамвайные рельсы, проходившие здесь по обе стороны от разделительного газона, убрали в начале 1970-х.

Ну вот мы и пришли. Впереди – Пласа-де-ла-Индепенденсья (Plaza de la Independencia), площадь Независимости, и самые известные ворота города – Пуэрта-де-Алькала (Puerta de Alcalá), некогда входившие в число пяти королевских ворот столицы. Мадриленьос считают, что если Ворота Солнца – «сердце Мадрида», то Ворота Алькала – подлинная его «душа». Когда-то сквозь эту «душу» прошел и великий Гойя, прежде сделавший две неудачные попытки закрепиться в Мадриде. И только в третий раз, когда он вошел в город через Ворота Алькала, удача ему улыбнулась…

На самом деле ворот было трое. Первые, имевшие одну арку и выглядевшие довольно примитивно, установили в 1630-е годы. По другим данным, их возвели еще раньше, в 1559 году, по случаю прибытия в Мадрид Маргариты Австрийской, жены Филиппа III. Стояли они не там, где сейчас, а ближе к фонтану Сибелес, на углу Алькалы и Калье-де-Альфонсо XI (Calle de Alfonso XI).

Вторые – из грубо обтесанного гранита – выросли позже на том же месте. Именно эти трехарочные ворота можно увидеть на упомянутой картине итальянского художника Антонио Джоли «Вид на улицу Алькала» (1754). Однако их «крестьянский» вид крепко разочаровал восходящего на испанский престол Карлоса III во время его торжественного въезда в столицу в декабре 1759 года. Король прибыл из Рима, сравнение с которым в его глазах явно было не в пользу Мадрида. Пройдет немногим более четырех лет, и Карлос III примет решение снести старые ворота, чтобы заменить их на монументальную Триумфальную арку. Да такую, чтобы поражала воображение любого гостя столицы.33

Карлос III лично просматривал все предлагаемые архитектурные проекты, но все их отверг. Не пожалел даже предложений Вентуры Родригеса, сделавшего пять безуспешных попыток ублажить ими короля. И тогда взор монарха обратился на Италию. Он вспомнил о Франческо Сабатини, которого хорошо знал после строительства дворца в Казерте, и вызвал мастера к себе. Итальянский скульптор представит королю два проекта, от которых тот придет в полный восторг, но сам не сможет выбрать лучший.

И тогда проницательный архитектор примет поистине соломоново решение: он будет использовать оба варианта! Первый – с одной стороны ворот, а второй – с другой. По монаршей воле сицилиец станет главным мастером всех королевских работ и получит звание почетного академика Академии изящных искусств Сан-Фернандо, а позже, как и знаменитый Веласкес, – орден Сантьяго.

Арочные ворота Сабатини вырастут не на месте предыдущих, а неподалеку, на самой высокой точке улицы Алькала. Круглую площадь с аркой позже назовут площадью Независимости в честь освобождения Испании от Наполеона. Восемь лет потратит архитектор на осуществление своего замысла, и наконец в 1778 году представит свою работу публике.

Развернутая перпендикулярно Алькале классическая арка Сабатини из кольменарского гранита стала первой Триумфальной аркой в Европе после падения Римской империи. Она состоит из пяти пролетов: трех полукруглых и двух прямоугольных. Над центральным из них – табличка с кратким латинским посвящением Карлосу III и годом постройки. Во внешнем облике явно чувствуется влияние фонтана Джаниколо и палаццо Барберини в Риме.

В наши дни ворота Пуэрта-де-Алькала воспринимаются как исторический монумент, но во времена Карлоса III они выполняли важную функцию пропускного пункта. Когда Сабатини установил свое творение, город все еще был окружен стеной. Под неусыпным взором стражи на ночь Пуэрта-дель-Алькала закрывались тяжелыми железными воротами-решетками. Снимут их, только когда снесут стену – в 1868 году. Огромные верхние петли тех самых ворот, оставшиеся на трех центральных арках, видны и сегодня.

5 января 1920 года под арками ворот проследовала длинная похоронная процессия, прощавшаяся с Гальдосом. Около 20 000 мадриленьос сопровождали гроб на кладбище Альмудена (Cementerio de La Almudena, аvenida Daroca, 90), самое большое в Мадриде, где позже будет похоронен и другой испанский писатель, Пио Бароха (1872–1956).

Во время обороны Мадрида от франкистов в ноябре 1937 года в трех арочных пролетах на западной стороне арки появились огромные портреты Сталина, Ворошилова и Литвинова с лозунгом: «Да здравствует СССР», а табличку с посвящением Карлосу III закрыл советский герб. После войны арка символизировала обратное – победу генерала Франко.

Пуэрта-де-Алькала

За время существования арки ее реставрировали пять раз. Долго спорили, оставлять ли на ней следы от пуль, шрапнели и осколков – свидетельства бурных событий в истории города: от майского восстания против французов в 1808 году до Гражданской войны. Решили оставить. И теперь все эти следы хорошо видны даже невооруженным глазом, особенно с восточной стороны ворот. Если захочется подойти поближе, чтобы рассмотреть все в деталях, днем это сделать не удастся – памятник на площади полностью изолирован от тротуаров непрерывным потоком автомобилей, пешеходного перехода к нему нет.

Ну а теперь настал момент разобраться, чем же по воле Сабатини отличаются Пуэрта-дель-Алькала с западной и с восточной стороны. С востока – а это, по задумке зодчего, внешняя часть фасада – мы видим: десять колонн, три бородатые головы сатиров над полукруглыми арками, фигурки детей на карнизе, представляющие четыре главные добродетели, геральдический щит королевского герба на фронтоне. С запада – то есть с той стороны, что обращена внутрь города, – две колонны и пилястры с капителями, три львиные головы над полукруглыми арками, четыре геральдические формации из шлемов, щитов и знамен, две условные фигуры в шлемах со знаменами в руках на фронтоне. Капители с обеих сторон арки венчают странные существа с ушами летучей мыши, гипертрофированно большими кошачьими усами и кроличьими зубами. Налицо удивительная фантазия и изобретательность итальянского зодчего.

Триумфальная идиллия «души Мадрида» длилась до 1970 года, когда, против воли мадриленьос и в нарушение правил градостроительства, за аркой выросла тридцатиэтажная башня «Валенсия». Сегодня с площади Сибелес сквозь Пуэрта-де-Алькала можно издалека лицезреть огромное здание, эстетически совершенно не подходящее этому району.

Коррида, Лас-Вентас и пес Пако

Двигаясь по кругу площади Независимости против часовой стрелки, переходим улицу Альфонсо XII (Calle de Alfonso XII) и оказываемся у зеленого парка Ретиро (Parque del Retiro). Для него у нас припасен отдельный маршрут, а пока продолжим наше путешествие по нескончаемой Алькале. Надо сказать, что мы даже четверти ее не прошли, хотя находимся уже за границами Старого города. Принимая во внимание наш повышенный интерес к примечательным с исторической точки зрения местам, можно было бы на этом пешую прогулку по Алькале закончить. Но невозможно обойти вниманием еще один объект, на протяжении веков остающийся неотъемлемой частью испанского быта. Это – коррида, под которой каждый испанец подразумевает «бег быков» (corrida de toros). И, стало быть, связанная с ней легендарная монументальная арена Лас-Вентас (Plaza de Toros Monumental de Las Ventas). Расположена она далеко за пределами Старого города, поэтому пешком идти к ней неудобно. Лучше прокатиться на мадридском метро.

Станция «Ретиро» (Retiro) ветки Сuatro Caminos – Ventas находится совсем рядом. Чтобы на нее попасть, перейдем Алькалу по наземному пешеходному переходу, расположенному сразу за Триумфальной аркой.

Но прежде чем перейти Алькалу, взгляните чуть правее на другую ее сторону. Вы увидите белую часовню церкви Сан-Мануэль-и-Сан-Бенито (Iglesia de San Manuel y San Benito, сalle de Alcalá, 83), которую с 1902 по 1910 год возводил архитектор Фернандо Арбос-и-Треманти. Этот мраморный храм, имеющий в плане форму греческого креста, построен для монахов-августинцев в редком для Мадрида неовизантийском стиле.

Купола церкви Сан-Мануэль-и-Сан-Бенито

Еще пятьдесят метров вперед по Алькале – и мы у цели.

Мадридское метро (Metro de Madrid) запущено в октябре 1919 года монаршей рукой Альфонсо XIII. Сегодня оно второе по величине после лондонского. Спустившись под землю на станции «Ретиро», открытую в 1924 году, обратите внимание на ее любопытный интерьер. Стены одной из платформ украшены фресками знаменитого карикатуриста Минготе. Проехать нужно четыре остановки до конечной станции «Вентас» (Ventas).

Итак, коррида. Это о ней когда-то писал известный испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет (1883–1955): «За всю историю нашей нации мало что так захватывало ее, приносило ей… столько счастья, как праздник боя быков. Богачи и неимущие, мужчины и женщины тратят добрую долю каждого дня, собираясь на корриду, находясь на корриде, обсуждая корриду и ее героев. Коррида превратилась в настоящее наваждение. И нельзя забывать, что сам спектакль не более чем лицевая сторона, эффект сиюминутного присутствия, за которым открывается целый мир: от лугов, где пасутся боевые быки, до таверн и распивочных, где собираются тореро и болельщики».

Да, это часть общей культуры народа, его национального характера и вековых традиций. Но есть и другие мнения. Вот что говорил неискушенный гость мадридской столицы из России: «После первого боя, вызвавшего в вас законное брезгливое чувство, испытаете то, что потянет во второй раз, и надо сильно реагировать против этой тяги, чтобы укрепить в себе протест против кровавой, отвратительной бойни лошадей с их распоротыми животами и зрелищем добиваемого быка, который далеко не всегда воинственно настроен» (Боборыкин П.Д. За полвека. Мои воспоминания. 1906–1913).

В наши дни все больше людей поднимают голос в защиту быков, заявляя о жестоком отношении к животным. Для них это убийство и варварство, недостойное цивилизованного общества. Для других коррида была и остается настоящим искусством, тавромахией («искусством боя быков»), проявлением истинного мужества, воспетого Гойей, Пикассо, Лоркой, Хемингуэем и многими другими великими художниками, писателями и поэтами. Так или иначе, но без корриды Испанию представить себе довольно трудно. Поэтому давайте познакомимся с ней чуть ближе.

Известного всем красивого слова тореадор в испанском языке не существует. Тех, кто сражается с быками, здесь называют тореро (torero). Во время корриды лишь один из тореро имеет право вести бой от начала и до конца, только у него есть право убить быка. Это – матадор (matador de toros). Но он бьется не один – у него целая команда, квадрилья (cuadrilla).

Выглядит представление примерно так. Сперва на коне выезжает пикадор (picador), задача которого – измотать животное специальной пикой. Далее появляются бандерильерос (banderilleros), которые своими короткими копьями меряют ярость быка, стараясь его «развеселить». Затем выходит матадор, достигающий наивысшего сближения с быком с помощью мулеты (muleta) – небольшого красного плаща, натянутого на деревянную палку, используя при этом различные отточенные до автоматизма приемы. Когда артистическая работа с быком окончена и он утомлен, наступает кульминация корриды – смерть быка от удара шпаги матадора. События при этом могут развиваться как угодно, поэтому в обслуге имеются еще и пеоны (peón), поденщики, отвлекающие в критический момент на себя разъяренное животное, чтобы оказать матадору помощь. Все настоящие тореро – артисты высочайшего класса. Бывают случаи, когда матадор получает смертельные ранения. У быка шансов остаться в живых еще меньше. Если это вдруг произойдет, его будут использовать для разведения, но никогда уже не выпустят на арену.

Первая королевская коррида, о которой имеется непосредственное свидетельство, состоялась во время празднества по случаю коронации императора Альфонса VII в 1135 году в Варейе, пригороде нынешнего города Логроньо. В Средние века сражения с быками считались развлечением аристократии. Народным зрелищем коррида станет позже. «Прежде бой с быками был исключительною забавою высшего дворянства, даже сам Карл V убил копьем несколько быков на празднестве, бывшем в Вальядолиде, по случаю рождения его сына Филиппа II. Все прежние короли Испании были страстными любителями этой забавы, в числе матадоров находятся имена первых испанских фамилий. Это была дворянская забава, в которую простой народ не мешался: он бывал только зрителем. Так продолжалось до восшествия на испанский престол Бурбонов. Филипп V терпеть не мог боя с быками; Карл III презирал людей, в нем участвующих, и, наконец, вовсе запретил эту забаву. Но в конце прошлого века (XVIII век. – Прим. автора) она снова воскресла в прежнем блеске и перешла уже от дворянства к простому народу. Покойный Фердинанд VII до того был страстен к ней, что основал в Севилье королевскую школу тавромахии, в которой… преподавалась как теория, так и практика этого искусства самыми опытными профессорами. Теперь эта забава всеобщая» (Боткин В.П. Письма об Испании, 1845).

Первым профессиональным тореро считается плотник из Ронды Франсиско Ромеро, а его внук Педро – основателем современной корриды.

В Мадриде корриды проводились обязательно в значимых общественных местах. Известно, что таковыми считались, кроме Пласа-Майор (Plaza Mayor), несохранившийся Паласьо-дель-Дуке-де-Мединасели (Palacio del Duque de Medinaceli), Пласа-де-Антон-Мартин (Plaza de Antón Martín) и площадка у Пуэрта-де-Алькала (Puerta de Alcalá).

В XVIII–XIX веках по всей Испании в крупных городах стали появляться так называемые Пласа-де-Торос (Plaza de Torros), арены для боя быков, представлявшие собой открытые круглые площадки. Король Фердинанд VI (1713–1759) приказал за стенами города построить такую постоянную арену и в Мадриде. В июле 1749 года неподалеку от Пуэрта-де-Алькала – в районе нынешних улиц Лагаска, Конде-де-Аранда, Колумела (Calle de Lagasca, Conde de Aranda, сalle de Columela) – открыли большую арену для корриды, напоминавшую амфитеатр и вмещавшую до 12 000 зрителей. В католической Испании на эту арену выходили даже женщины. Так, в 1790-е годы на ней сражалась знаменитая Пахуэлера. Последняя коррида там состоялась в июле 1874 года, после чего ветхую арену разрушили и позже застроили домами.

В сентябре 1874-го открылась новая арена в районе улицы Гойя (Calle de Goya), с которой будет связана самая яркая эпоха в истории мадридской корриды. Построили новое здание в мавританском стиле архитекторы Эмилио Родригес Айюсо и Лоренцо Альварес Капра. Круглая площадь диаметром шестьдесят метров могла вмещать уже на 2000 зрителей больше.

Однажды на этой арене произошел печальный инцидент, связанный с… псом по имени Пако. Первыми о бездомной собаке, которой суждено было стать мадридской достопримечательностью и которую полюбил чуть ли не каждый мадриленьо, впервые узнали все в том же кафе «Форнос» в октябре 1879 года. Невесть откуда взявшийся черный пес с белой грудью случайно заглянул в ресторан и стал горделиво вышагивать между столами, будто настоящий владелец заведения. Безошибочно выбрав острым глазом дворняги своего будущего благодетеля, он остановился у стола маркиза де Богарайя. Последний бросил ему горсть костей, после чего между человеком и животным завязалась дружба. Собака, которую маркиз назвал Пако, приходила в «Форнос» каждый день в обеденное время, когда туда заглядывал ее новый знакомый. Пса признали и официанты – он мог откушивать прямо с кухни, а позже даже стал ночевать в кафе, которое вообще на ночь не закрывалось.

Весть о Пако разлетелась по всему городу. Дворняга спокойно разгуливала по улицам, и не было уже ни одного заведения, дверь которого закрывалась бы перед ее носом. Картинки с Пако появились в киосках и витринах, о нем стали сочинять стихи и песни. Выходила даже газета El Perro Paco, отличавшаяся весьма острыми политическими темами.

В такой обстановке неудивительно, что Пако был дружен и с матадорами. Особенно с тогдашними легендами – Фраскуэло (1842–1898) и Лагартихо (1841–1900). Одно время Пако жил неподалеку от дома Фраскуэло (Calle de Arenal, 22) и каждый раз, когда тот отправлялся на арену, сопровождал его. Утренние газеты, выходящие на следующий день после корриды, обязательно извещали, присутствовал ли Пако на представлении.

В мае 1882 года на Пласа-де-Торос во время второстепенного представления один из неопытных тореро, который никак не мог совладать с молодым бычком, заслужил громкие упреки зрителей. В конце концов не выдержал и Пако – он выпрыгнул в круг и, подскочив к неудачнику, стал громко на него лаять. Неопытный юнец, оказавшись между быком и собакой, не нашел ничего лучшего, как ткнуть пса шпагой. Увидев это, разгневанная толпа буквально взревела. Пришлось вызвать полицейских, иначе парню с арены было не уйти. Раненого Пако забрал владелец кафе «Форнос» и отвез в лечебницу. Но пес не выжил. Шум по поводу этой трагедии не утихал довольно долго – смерть легендарной собаки всполошила весь Мадрид. А неудачливому тореро отныне путь на арену Пласа-де-Торос был заказан.

Да и срок самой арены оказался не слишком долгим. Между 1910 и 1920 годами случился настоящий бум корриды. Арена перестала вмещать всех желающих, приезжавших даже из других областей Испании. И вот в 1919 году начались работы по строительству новой Пласа-де-Торос на 23 000 мест. За работу возьмется Хосе Эспелиус, задумавший постройку в стиле неомудехар и традиционном красном кирпиче, но закончить ее не успеет – скончается в 1928 году. Эстафету подхватит Мануэль Муньос Монастерио. Хотя на новом здании датой постройки указан 1929 год, архитектор будет продолжать строительство еще несколько лет.

Легендарная Пласа-де-Торос

Первую корриду на новом месте – монументальной арене Лас-Вентас (Plaza de Toros Monumental de Las Ventas, calle de Alcalá, 237) – проведут 17 июня 1931 года. Однако официально она откроется только через три года. В этом представлении будут участвовать Хуан Бельмонте, Марсиал Лаланда и Хоакин Родригес. Старую арену закроют, и на ее месте позже вырастет Дворец спорта (Palacio de los Deportes, сalle de Jorge Juan).

Лас-Вентас сегодня – самая престижная арена в Испании и вторая по величине в мире. Перед главным входом на площади стоят две скульптурные группы из кованого черного железа, изображающие знаменитых тореро. Первая посвящена самому популярному в Мадриде Антонио Бьенвениде (1922–1975), погибшему случайно при демонстрации приемов тавромахии своему сыну. Вторая – погибшему на арене знаменитому Хосе Куберо (1964–1985). Есть там и еще один монумент, посвященный шотландскому доктору Александру Флемингу (1881–1955), который изобрел пенициллин – антибиотик, сохранивший жизнь многим раненым тореро.

С 1951 года в здании находится Музей Таурино (Museo Taurino). В его шести секциях, посвященных истории тавромахии, представлены не только плакаты, афиши, бюсты и портреты лучших тореро, которых раньше знал каждый ребенок в Испании, но и более необычные экспонаты. Например, бюсты быков, сразивших своих соперников. В том числе и «Бурлеро», лишившего жизни 30 августа 1985 года юного Хосе Куберо, памятник которому стоит у входа. Или залитый кровью костюм (traje de luces) легендарного матадора Манолете (1917–1947), который он надел в последний раз перед роковой корридой в андалусском Линаресе. Здесь же и медицинские инструменты, с помощью которых пытались спасти его жизнь. Генерал Франко по случаю смерти лучшего матадора объявил тогда в стране трехдневный траур. Необычно смотрится среди костюмов длинная юбка «богини корриды» Хуаниты Крус, популярной в Испании в 1930—1940-е годы и вынужденной позже покинуть страну по политическим мотивам.

Коррида проводится в Мадриде с середины марта по середину октября, только по выходным дням. О билетах лучше заботиться заранее, чтобы не стоять в длинной очереди.

Эта глава почти полностью посвящена месту, которое, наряду с Растро, Кампо-дель-Моро или Каса-де-Кампо, в выходные и праздники привлекает добрую долю мадриленьос. В парке Ретиро испанцы любят отдыхать семьями. Созданный еще при Филиппе IV, этот огромный зеленый город со своими улицами, монументами, павильонами нарезан многочисленными аллеями на благоухающие сады, цветущие лужайки, аккуратные газоны, детские площадки и пруды.

Сколько ворот у Ретиро? Где самое старое дерево Мадрида? Что скрывается за такими названиями, как, например: Росаледа, Эстанке-Гранде или Алькачофа? На эти и многие другие вопросы найдутся ответы во время нашей прогулки по самым дальним и укромным уголкам парка.

А если ваши ноги еще будут способны нести хозяина и после парка, мы посетим «книжный спуск» Куэста-де-Мойяно, послушаем легенды, связанные с Национальным музеем антропологии, и доберемся до «Черной Девы».

Буэн-Ретиро. Исчезнувший дворец

История парка неразрывно связана с историей несуществующего сегодня королевского дворца Буэн-Ретиро (Palacio del Buen Retiro), построенного по инициативе хитроумного графа-герцога Оливареса (1587–1645) специально для короля Филиппа IV. Произошло это между 1632 и 1640 годами. Название Буэн-Ретиро – Прекрасное Уединение – отражало всю его суть: королевские особы традиционно уединялись здесь в Рождество и Пасху.

Задуманный как летняя королевская резиденция Буэн-Ретиро занимал внушительные площади около 200 гектаров, простиравшиеся от Пуэрта-де-Алькала (Puerta de Alcalá) на севере до базилики Нуэстра-Сеньора-де-Аточа (Basílica Nuestra Señora de Atocha) на юге.

Прежде эти земли с пастбищами и оливковыми рощами принадлежали монастырю Сан-Херонимо-эль-Реаль (Iglesia de San Jeronimo el Real, сalle de Ruiz de Alarcón, 19). Скорое сооружение дворцово-паркового ансамбля потребовало немалых усилий. Пришлось даже выравнивать природный рельеф и прокладывать новые системы водоснабжения. В итоге на месте дикого лесного массива разбили большой парк, почти полностью окружавший дворцовый комплекс и предназначенный для отдыха и развлечений монархов и придворных. С западной стороны дворец Буэн-Ретиро примыкал к монастырю Сан-Херонимо, церковь которого с XVI века играла серьезную роль в истории испанской монархии, поскольку именно в ней проходили королевские коронации.

Судя по картинам, гравюрам и знаменитому плану Мадрида португальца Тешейры (1656), дворец, заложенный скульптором Алонсо Карбонелем (1583–1660), внешне следовал габсбургской традиции. Его невысокие вытянутые здания и широкие площади располагались вокруг главного четырехугольного двора, называемого Пласа-Принсипаль, к северу от которого находился переживший века Зал Королевств. На территории последнего до недавнего времени размещался Музей Армии (Museo del Ejército). Имелись еще: Пласа-Гранде, Пикадеро, Касон и даже театр, названный Колизеем. Украшенный фонтанами, статуями, экзотическими растениями и вольерами парк имел несколько искусственных бассейнов, соединенных между собой длинными каналами, предназначенными для орошения садов.

В центре прямоугольного Эстанке-Гранде (Estanque Grande) – Большого пруда – находился островок, на котором во время празднеств давались красочные представления. По обширной территории парка были разбросаны так называемые эрмиты – островерхие скиты для отшельников, посвященные католическим святым и их изображениям. Позже они сыграют роль павильонов для отдыха. Но глядя на план Тешейры, остается впечатление, что ровненькие посадки и цветники больше напоминали сельскую усадьбу, нежели лучшие образцы французского паркового искусства, которое в то время уже обрело громкую славу.

О Колизее, построенном в традиции итальянских театральных зданий около 1640 года, стоит сказать особо. Театр находился в восточной части дворца, его сцена располагалась прямо перед так называемым садом Очавадо, являвшимся тогда самым главным из всех дворцовых садов, расположенных в парке. В центре Очавадо имелась круглая лужайка, из которой в разные стороны расходились восемь аллей, обсаженных розовыми кустами, перемежающихся с шелковицей и айвой. В начале XVIII века Очавадо исчезнет – вместо него появится французский сад Партер (Jardín del Parterre), который мы видим и сегодня. На заднем плане театральной сцены имелись большие двери. Их при необходимости открывали, позволяя зрителям насладиться видом и ароматом сада.

О декоре здания и театральных механизмах позаботился флорентиец Коме Лотти, оказавшийся не просто отличным декоратором, но и способным инженером. По свидетельствам современников, на театральных подмостках в пьесах замечательных драматургов – в первую очередь Лопе де Веги (1562–1635) и Кальдерона де ла Барки (1600–1681) – играли блистательные испанские актеры и актрисы. В XVII веке после гонений Филиппа II театр в Мадриде буквально поднял голову. Придворные спектакли напоминали красочные феерии, отличавшиеся яркими эффектами изобретательных сценических превращений.

После смерти Филиппа IV в 1665 году парк был заброшен и оставался практически неухоженным до прихода к власти Бурбонов. Постепенно его восстановили и облагородили. Через несколько лет в парке появились новые постройки: Королевская фарфоровая фабрика (Real Fábrica del Buen Retiro) и Королевская мадридская обсерватория (Real Observatorio de Madrid). В период с 1759 по 1768 год Карлос III первым из правителей открыл парк для общественных посещений всем желающим, но при условии соблюдения определенного, как бы сейчас сказали, «дресс-кода».

Что касается пышного дворца Буэн-Ретиро, прославлявшего величие, богатство и военные успехи испанской короны, то его «карьера» закончилась неожиданно. Он был практически полностью разрушен во время Войны за независимость (1808–1814). При французском вторжении фарфоровый завод сделался штаб-квартирой армии Мюрата, что сыграет в дальнейшем роковую роль в судьбе всего дворцово-паркового ансамбля. Когда в октябре 1812 года в Мадрид войдут британские войска под командованием генерала Хилла, в результате ожесточенных боев будет уничтожен весь парк, а от дворца Буэн-Ретиро не останется и камня на камне.

Чудом уцелеют только упомянутый Зал Королевств и так называемый дом Касон-дель-Буэн-Ретиро, или просто Касон, – часть дворца с залом для танцев. О нем мы поговорим чуть позже.

За восстановление разоренного парка первым возьмется вернувшийся из французского плена Фердинанд VII. Во время его правления (1814–1833) начнется реконструкция всей зеленой зоны. Позже, по готовности, ее откроют для посещений, как при Карлосе III. По приказу короля между улицами О’Доннелл (Calle de O’Donnell) и Менендес-Пелайо (Calle de Menéndez Pelayo) выделят участок, в пределах которого в соответствии с модой того времени построят небольшие развлекательные павильоны из недорогих материалов: Домик рыбака, Домик бедняка, Дом контрабандиста, Рукотворная гора… Появится даже Русская горка, которую можно увидеть на поздней гравюре 1858 года. Внешне это холм, а на нем – весьма странное здание с арками и восточными «русскими» куполами.

После революции 1868 года, свергнувшей монархию Изабеллы II, временное правительство и муниципалитет разрешат посещать парк всем. С восстановлением монархии парк вернется к своим прежним владельцам, однако в 1876 году, после того как король передаст Ретиро городу за ежегодный взнос в пять тысяч песет, парк снова официально откроется для всех желающих, но уже без ограничений. С этого момента он станет излюбленным местом отдыха мадриленьос.

Дворец Буэн-Ретиро на старой гравюре

Сегодняшний парк Ретиро подобен маленькому городу – он разделен на улицы и площади, многие из которых носят названия стран Нового Света: Мексика, Панама, Никарагуа, Боливия или Венесуэла. В парке много фонтанов, статуй и других памятников. По его периметру расположено 10 входов с разными воротами. Есть два дворца и большой пруд. У всех у них – свои истории.

Пешком по парку

Обычно гулянья по Ретиро начинают с входа со стороны Площади Независимости (Plaza de la Independencia) – как раз там, где мы в предыдущую прогулку переходили Алькалу, чтобы попасть в метро. Этот вход в Ретиро напротив ворот Пуэрта-де-Алькала считается основным. Однако для более удобного осмотра достопримечательностей лучше войти в парк через ворота Пуэрта-де-Эрнани (Puerta de Hernani). Для этого надо просто пройти чуть вперед по Алькале вдоль парковой ограды. Ворота будут видны издалека. По правде говоря, эта точка входа в Ретиро весьма удобна не только для начала маршрута, но и для его завершения, поскольку совсем рядом прямо из парка есть подземный проход к станции метро «Лагаска» (Lagasca). Мы же возвращаться сюда не будем – наша конечная цель лежит за пределами Ретиро.

Пуэрта-де-Эрнани построил в 1888 году архитектор Хосе Уриосте (1850–1909). Первоначально ворота служили служебным входом, позже их открыли для всех. Название ворот восходит к давнему событию времен Карлистских войн – восстанию в городе Эрнани, расположенном на севере Испании в Стране Басков.

Оказавшись за воротами внутри парка, ощущаешь себя витязем на распутье. Длинные аллеи разбегаются во все стороны. И первое, что бросается в глаза, – фонтан, прозванный в народе Четыре Грации (Fuente de las Cuatro Gracias). Обнаженные богини со скрещенными ногами крепко держат чашу фонтана. Но почему их четыре, а не три? Трудно сказать – ведь настоящее название фонтана никто не знает.

Сворачиваем за источником направо, и очень скоро на пути появится памятник Луису де Гонгоре (1561–1627), испанскому поэту эпохи барокко. Это работа молодого скульптора Висенте Бельтрана, выигравшая Национальный конкурс скульптур в 1927 году. Монолит изображает двух главных героев мифологической поэмы Гонгоры «Сказание о Полифеме и Галатее» (1613).

Через сотню метров справа увидим ворота Независимости (Puerta de la Independencia) с дорическими колоннами. Их возвели на три года раньше Пуэрта-де-Эрнани по проекту все того же Хосе Уриосте. Надо сказать, что за прототип Уриосте взял конструкцию созданных еще в 1817 году ворот исчезнувшего «Казино Королевы» (Casino de la Reina), когда-то расположенного на улице Эмбахадорес (Calle de Embajadores).

Лежащая перед нами аллея Авенида-де-Мехико (Avenida de Mejico) выведет нас прямиком к большому пруду Эстанке-Гранде. Но прежде стоит осмотреться. Если стать спиной к воротам Независимости, в самом начале уходящей вправо аллейки расположена привлекающая внимание табличка – «ботанический гид», на котором обозначаются имеющиеся в парке редкие виды деревьев и растений, от мадроньо до эвкалиптов и магнолий. Таких табличек по всему Ретиро немало – они хорошо помогают интересующимся ориентироваться в запутанном мире флоры.

Пройдя немного вперед по широкой Авенида-де-Мехико, разделенной на четыре части стройными рядами деревьев, клумбами и фонарями, справа увидим красно-розовый домик популярного Кукольного театра (Teatro de Titeres) с открытой сценой, на которой проходят представления национального и международного уровня.

На подходе к площади Никарагуа (Glorieta de Nicaragua) издали заметен фонтан Галапагос (Fuente de los Galápagos), известный также под названием фонтан Изабеллы II (Fuente de Isabel II), построенный в 1832 году Хавьером Марьятегуи и Хосе Томасом по случаю двухлетия будущей королевы Испании. Он сделан в виде чаши, высокий столб которой обвивают хвосты четырех дельфинов с сидящими на них херувимами. Под ними пыжатся бронзовые жабы и крадутся галапагосские черепахи, давшие название фонтану. Вода изливается не только из чаши, ее пускают все фигурки, кроме херувимов.

Поначалу Галапагос стоял сравнительно далеко отсюда – на площади в конце улицы Монтера (Calle de La Montera), известной как Ред-де-Сан-Луис (Red de San Luis). Когда после строительства в Мадриде канала Изабеллы II фонтан перестал выполнять функцию по снабжению водой, его переместили на площадь Санта-Ана (Plaza de Santa Ana). В 1879 году он переехал сюда, в парк Ретиро, и с тех пор стоит в окружении клумбы и ограды. По периметру окружающей площади расположены шуточные современные скульптуры.

Влево от Никарагуа уходит улица Эстанке (Calle de Estanque). Если пройти по ней метров пятьдесят, то опять же слева в центре Пласа-Маэстро-Вилья (Plaza Maestro Villa) будет видна беседка Газебо (Gazebo), старая летняя концертная площадка. На ней с 1920-х годов регулярно проводились эстрадные представления, о которых в наши дни остались лишь воспоминания.

Коровий Дом

А еще чуть дальше – Коровий дом (Casa de Vacas), построенный в 1874 году Исидро Гонсалесом Веласкесом и представлявший собой нечто вроде молочной фермы с помещением для дойки коров. В XX веке в здании открыли выставочный зал. Экспозиции в нем часто бесплатны.

В месте схода Пасео-де-Коломбия (Paseo de Colombia) и Пасео-де-ла-Република-Доминикана (Paseo de la Republica Dominicana) установлен скромненький черный бюстик Хуана Ван Халена (1788–1864), испанского генерала бельгийского происхождения, жизнь которого была столь авантюрна, что даже незабвенный Пиа Бароха согласился написать его биографию. Дважды приговоренный к смерти и оба раза ее избежавший Ван Хален стал участником нескольких войн в Испании, Бельгии, Германии и… на Кавказе, где волею судьбы оказался на службе у Александра I. Его бюст был вылеплен еще при жизни генерала, а в парк попал сравнительно недавно – в 1996 году.

Впереди, слева за деревьями, заметен еще один любопытный памятник, к которому с Пасео-де-Коломбия ведет дорожка. Это дань памяти братьям Альварес Кинтеро (Hermanos Álvarez Quintero), Серафину (1871–1938) и Хоакину (1873–1944), испанским драматургам, создавшим около 200 пьес, популярных в театрах Мадрида, Севильи и других городов. Памятник создан в виде арки с балкончиком, на котором между колоннами стоит светлая женская фигура в андалусском одеянии, ловящая взгляд темного всадника, подъезжающего к арке. В ее центре перед маленьким фонтанчиком видны барельефы обоих братьев-драматургов, работавших преимущественно в жанре музыкальной комедии. Сюжеты они черпали обычно из патриархального быта Андалусии.

Дальше по Пасео-де-Коломбия с правой стороны выделяется памятник Кубе (Monumento a Cuba), задуманный еще в 1931 году в качестве ответного жеста на стоящий в Гаване монумент, посвященный Испании. Разразившаяся Гражданская война помешала замыслу. Памятник, в работе над которым участвовала целая плеяда скульпторов, появился здесь только в 1952 году. Кроме аллегоричной женской фигуры, стоящей на высоком постаменте, можно узнать и Христофора Колумба, и Изабеллу Католическую – все они изваяны из белого известняка. У подножия постамента торчит нос корабля, сопровождаемого дельфинами. Узнаются и представители американской фауны: игуаны и черепахи.

Следующая дорожка налево приведет к памятнику испанскому композитору Руперто Чапи (1851–1909), написавшему свою первое музыкальное произведение в возрасте двенадцати лет. Хотя его оперы и пользовались успехом, больше всего Чапи прославился как автор сарсуэл – испанских оперетт. Этот памятник – посмертная работа скульптора Хулио Антонио Родригеса Эрнандеса – открыли в 1921 году. Со временем песчаник, который использовал мастер, начал крошиться, поэтому творение Эрнандеса позже перелил в бронзу Эдуардо Капа.

Если пройти по Пасео-де-Коломбиа еще дальше, то, не доходя до одного из восточных выходов, справа можно увидеть необычный монумент, посвященный «отцу испанской стенографии» Франсиско де Паула Марти (1761–1827). В 1800 году он опубликовал первую в Испании работу, посвященную скорописи. Над его бюстом на арочном архитектурном обрамлении по-латыни выведены строки, принадлежащие римскому поэту-эпиграмматисту Марку Валерию Марциалу: «Currant verba licet, manus est velocior illis. Nondum lingua suum, dextra peregit opus» («Пусть убегают слова, но пальцы гораздо резвее. И обгоняет язык в быстрой работе рука»). Под покровительством Марти в 1802 году на улице Маркиза де Кубаса (Calle del Marqués de Cubas) была открыта первая испанская школа скорописи.

А теперь свернем налево, пройдем вперед и пересечем кольцевую часть Пасео-дель-Сальвадор (Paseo del Salvador). Впереди замаячат развалины старого скита. Считается, что это остатки романской эрмиты, которая когда-то стояла за городскими стенами города Авилы и могла быть построена в 1232 году под названием Сан-Пелайо-и-Сан-Исидоро (San Pelayo y San Isidoro). В XIX веке она была разрушена, а ее остатки проданы. Позже некий филантроп пожертвовал их городу Мадриду. В 1897 году руины и сохранившийся портал перевезли в парк Ретиро, поставив на то место, где они находятся сейчас.

Рядом на декоративном прудике стоит причудливый Домик рыбака (Casita del Pescador) – двухэтажный павильончик с шатровой крышей, увенчанной острым шпилем. Этот Домик, в настоящее время являющийся центром туристической информации, в первой четверти XIX века по заказу Фердинанда VII построил Исидро Гонсалес Веласкес (1765–1829), сын художника Антонио Гонсалеса Веласкеса и ученик Хуана де Вильянуэвы. В 1960-е годы о Домике рыбака несколько раз писали мадридские газеты. С подачи одного кладоискателя совсем рядом с павильоном велись раскопки. Вполне серьезно искали зарытые сокровища. В какой-то момент муниципалитет счел проводимые работы опасными для строения, и ямы пришлось засыпать. Мадриленьос так до сих пор и гадают, есть ли клад в действительности…

За деревьями левее входа в Домик видны еще одни ворота – Пуэрта-де-Мадрид (Puerta de Madrid), созданные Хосе Уриосте в 1900 году. У них два входа, по бокам ограниченные колоннами с львиными головами. В центре ворот на пьедестал водружена украшенная фонарями ионическая колонна, разделяющая вход и выход из парка. Обычно ворота закрыты и публика через них не проходит.

В северо-восточном углу Ретиро находится так называемая Монтанья-Артифисьяль (Montaña Artificial), или Рукотворная гора, созданная в 1815 году Исидро Гонсалесом Веласкесом по приказу Фердинанда VII. У нее была еще пара имен: Гора кошек или Гора медведей. По одной из версий, она являлась частью вольера для животных из располагавшегося неподалеку зоопарка. Другие уверены, что таким образом скрыли водяное колесо, используемое для искусственного водопада, и сегодня льющего воду на склоны горы. А третьи говорят, что это и есть та самая Русская гора, о которой уже упоминалось.

К горе с севера пристроен выставочный павильон с тремя входами. В наши дни он не действует по причине ухудшения внутреннего состояния объекта. Вершина Рукотворной горы – скрытая за деревьями площадка, куда можно попасть по тротуарчику с деревянными перилами. Когда-то там возвышалась постройка в виде беседки, откуда открывался прекрасный вид не только на парк, но и на город. Сегодня наверх иногда поднимаются для медитации или просто для того, чтобы привести в порядок свои мысли.

А теперь отправимся на юг в поисках бывшего Дома контрабандиста. Для этого вернемся к Пасео-дель-Сальвадор, пройдем по нему чуть назад и свернем налево на Пасео-де-Панама (Paseo de Panamá). Оставив слева не очень примечательный памятник Хусто Аросамене (1817–1896), колумбийскому политику и писателю, родившемуся в Панаме и основавшему там первую публичную библиотеку, идем дальше. На пересечении с широким Пасео-дель-Дуке-Фернан-Нуньес (Paseo del Duque Fernán Núñez) свернем налево и будем идти по асфальтированному бульвару, пока слева не появятся несколько домиков.

Прежде здесь располагался старый павильон Дом контрабандиста (Casa del Contrabandista), представлявший собой колодец с фигурами из андалусской басни о контрабандисте и нищем священнике. Впоследствии здание успело побывать и рестораном, и ночным кафе, и танцевальным залом. Сегодня здесь располагаются аттракционы парка «Флорида». Дом уже совсем не тот, что был раньше. Лишь вход и скатная крыша напоминают о первом здании, которое построил Исидро Гонсалес Веласкес по заказу Фердинанда VII.

Продолжим движение по бульвару. Справа пологие ступени приведут на площадку с конной статуей генерала Мартинеса Кампоса (Monumento a Martínez Campos), участника Карлистских войн и сражений на Кубе. Монумент стоит посреди маленького пруда, а украшающая его фигура вылита из бронзы в 1907 году скульптором Марьяно Бенлюре. Тем самым, что создал бронзовый монумент дону Альваро де Басану, знаменитому адмиралу короля Филиппа II. В передней части постамента на фоне светлого камня органично смотрятся бронзовые знамена и артиллерийские орудия, а сзади и сбоку – выгравированные в камне сцены из битвы при Кастильехос (1860), а также аллюзии на военные кампании в Африке, на Кубе и в Каталонии, в которых активно участвовал генерал.

Лебеди в парке Ретиро

Дом диких зверей и слон в хлебной лавке

Между тем мы продолжаем двигаться дальше. Через несколько минут по левую руку появятся различные мифологические скульптуры. Далее – одиноко стоящий фонарь. За ним свернем налево и окажемся у входа в старый зоопарк, так называемый Дом диких зверей (Casa de Fieras). Две колонны из красного кирпича с возлежащими на них каменными львами обрамляют вход. Зверинец съехал отсюда еще в 1972 году, сменив парк Ретиро на другой – Каса-де-Кампо (Casa de Campo) и уступив место садам Эрреро Паласиоса (Jardines de Herrero Palacios), названным в честь мадридского главного садовника.

Первый зверинец, о котором сохранились свидетельства, появился в 1770 году в районе улицы Куэста-де-Мойяно (Cuesta de Moyano), южной границы нынешнего Ботанического сада (Jardin Botanico). Его открыл Карлос III с целью собрать в одном месте различные виды животных, не только местных, но и привезенных из Испанских колоний, Азии и Африки. Очень скоро зверей стали показывать публике на различных представлениях, которые быстро стали популярными.

В 1808 году животные переехали в восточную часть парка Ретиро, которую после Войны за независимость и стали называть Домом диких зверей. Тогда же для медведей и хищников из семейства кошачьих построили специальные клетки.

Во время правления Изабеллы II (1833–1868) новые клетки и вольеры зоопарка пополнились птицами и яками. А когда Ретиро в 1868 году впервые открылся для публики, укротитель львов Луис Кавана благоустроил Дом, сумев создать в нем атмосферу настоящего цирка. В то время в Доме уже появились зебры, белые медведи, страусы, гиены, гиппопотам Пипо и два слона Писарро и Кортес. Точнее, Писарро была слонихой, да не простой, а прославившейся на весь Мадрид.

Писарро и ее толстокожего друга привезли из Южной Америки, где они успешно выступали в цирке. В Мадрид их привезли с другой целью – животные должны были сражаться на арене против быков, львов или тигров. Подобные жестокие игрища в те времена публика принимала на ура. Чем экзотичнее животные, участвующие в бою, тем больше куш у антрепренеров. Чтобы сделать зверей более свирепыми, их обычно за несколько дней до представления не кормили. Писарро возили по всей Испании, заставляя сражаться на арене. Говорят, что, несмотря на долгую «гладиаторскую службу», слониха не стала агрессивной. Она первой никогда не нападала – только оборонялась от атакующего противника. Бывали случаи, когда Писарро сражалась сразу с несколькими львами или быками, но всегда выходила победителем. Так продолжалось много лет, пока возраст не стал брать свое. Животное перестало показывать прежнюю удаль.

В какой-то момент слониху выкупил новый хозяин, и ее дальнейшая карьера пошла по другому пути. Она стала выступать в парке развлечений недалеко от Саламанки. Это новое амплуа нравилось ей гораздо больше. Коронным номером Писарро стало откупоривание бутылок и опустошение их содержимого.

Однажды во время очередных гастролей Писарро умудрилась освободиться от привязи и отправилась погулять. Ввалившись в какую-то закрытую таверну, слониха увидела привычные для нее бутылки с вином и начала отшлифовывать на них свой трюк. Когда ей это надоело, она вышла на Алькалу, повергнув в шок всех, кто ее увидел: и прохожих, и лошадей. А когда ее привлек запах свежеиспеченного хлеба, она направилась прямиком в хлебную лавку. Перепробовав практически все, что лежало на полках пекарни, Писарро хотела было продолжить свою экскурсию, но тут наконец явился укротитель, которому она совершенно спокойно подчинилась и вернулась обратно.

Еще через пару лет Писарро переехала в Дом диких зверей, где, к радости детей, была самой главной достопримечательностью до самой ее смерти на руках у местного клоуна. Произошло это в 1873 году, о чем не преминули написать мадридские газеты.

В Гражданскую войну Мадрид подвергся сильным бомбардировкам националистов и их союзников. Большая часть животных зоопарка погибла. От коллекции мировой фауны остались только: гиппопотам Пипо, белый медведь, кондор и несколько яков.

Во время Второй мировой, в которую Испания официально не вступала, в Ретиро гостили звери из Мюнхенского зоопарка. После войны зоопарк постепенно заполнился новыми жильцами, среди которых были и верблюды, участвовавшие в съемках англо-американской эпической ленты «Лоуренс Аравийский» (1962) с Питером О’Тулом в главной роли.

И все же слава некогда популярного зоопарка постепенно сходила на нет. Когда в 1972 году животных перевезли в Каса-де-Кампо, большая часть объектов бывшего зверинца и павильоны были демонтированы.

Сегодня о былом прошлом напоминает вход с полукруглой узорчатой скамьей, несколько старых вольеров, искусственный медвежий грот и обезьянья яма. Все остальное превратилось в цветущие сады и многочисленные детские площадки.

Правее бывшего зоопарка, если смотреть со стороны Пасео-дель-Дуке-Фернан-Нуньес, раскинулись сказочные по красоте и очень ухоженные сады Сесилио Родригеса (Jardines de Cecilio Rodríguez), названные по имени главного садовника, взявшегося за их создание в 1941 году.

А теперь развернемся и пойдем по бульвару Пасео-де-Венесуэла (Paseo de Venezuela) на запад, в сторону Большого пруда (Estanque Grande). Очень скоро справа появится памятник испанскому лауреату Нобелевской премии по физиологии и медицине 1906 года.

Посреди небольшого водоемчика на белом постаменте возлежит пожилой человек, очень похожий на римского патриция. Это Рамон-и-Кахаль (1852–1934), врач и гистолог, один из основоположников современной нейробиологии. Родился в Арагоне, изучал медицину в Сарагосе, а жил и умер в Мадриде. Позади скульптуры высится каменная стена с двумя барельефами, символизирующими Жизнь и Смерть. Под каждым из них водная струя наполняют прудик соответственно «живой» и «мертвой» водой. Между барельефами видна бронзовая статуя Минервы с лавровым венком в руке, которая будто покровительствует ученому. Этот интересный монумент создал в 1926 году Виктор Мачо (1887–1966), выпускник Королевской академии изящных искусств Сан-Фернандо.

Продолжаем идти вдоль каштановой аллеи, пока не увидим уходящую вправо дорожку. Ориентиром может послужить каменный столбик с краником для питьевой воды. Сворачиваем на тропу, проходим над узким каналом по мостику с деревянными перилами и оказываемся на маленькой площади Сардана (Glorieta de la Sardana), открывшейся здесь в 1964 году. На ней привлекает внимание источник с одноименным названием, символизирующий Каталонию. Стена с барельефным изображением элементов каталонского народного танца сардана (sardana) расположена между двумя каменными вазами. Площадь хотя и маленькая, но обладает достаточными размерами, чтобы станцевать на ней сардану в большом кругу, держась за руки.

Рядом расположен памятник Хасинту Вердагер-и-Сантало (1845–1902), каталонскому поэту, одной из центральных фигур каталонского Возрождения ХІХ – ХХ веков. Он много путешествовал, как-то раз даже в роли корабельного священника. Его главное произведение – эпическую поэму «Атлантида» – с большим успехом адаптировал под сценическую кантату знаменитый испанский композитор и пианист Мануэль де Фалья (1876–1946).

Немного впереди находится площадьИполито Иригойен (Placa de Hipólito Irigoyen), посвященная аргентинскому политику Иригойену (1852–1933), дважды избранному президентом своей страны. Во время своего первого пребывания на государственном посту в 1917 году он издал указ об учреждении в Аргентине так называемого «дня Колумба». В 1928 году здесь появилась бронзовая доска с гербами Испании и Аргентины и текстом указа, объявляющего дату открытия Америки национальным праздником.

Вот мы и добрались до Большого пруда

В окрестностях Большого пруда

Огромный искусственный пруд Эстанке-Гранде (Estanque Grande) – самая древняя живописнейшая часть парка, созданная еще при Филиппе IV в 1632 году Кристобалем де Агилерой. По сути, это архетипический образ Ретиро и популярнейшее место прогулок всех мадриленьос.

Прямоугольный пруд был задуман как большое водохранилище (250 x 125 м), используемое для орошения садов. От него отходило несколько мелких водных каналов и один широкий, проходящий в границах нынешних бульваров Пасео-де-Венесуэла, Пасео-дель-Дуке-Фернан-Нуньес и Пасео-де-Уругуай вплоть до находящегося на юге розового сада Росаледа. Некоторое время назад мы, можно сказать, буквально ходили по бывшему руслу этого канала.

Вид на памятник Альфонсо XII

Раньше в центре пруда находился остров с театром, куда попасть можно было только на лодке. Во время праздника Сан-Хуан (аналогия Ивана Купалы) в июньскую ночь 1635 года на острове состоялась премьера пьесы «Чары Цирцеи» драматурга и поэта Кальдерона де ла Барки (1600–1681).

Вдоль берега располагались небольшие павильончики, в которых обычно отдыхали члены королевской семьи и знать во время ловли рыбы. Для развлечения король иногда устраивал на пруду ненастоящие морские сражения с макетами кораблей. В безветренные дни монарх мог слушать музыку, находясь на небольшой галере или гондоле, которые в 1639 году доставил из Неаполя герцог Медина де лас Торрес.

В эпоху Фердинанда VII (1813–1833) решили построить причал для королевского катера, расположив его в центре восточного берега водоема. Король поручил работу все тому же Исидро Гонсалесу Веласкесу. Тогда же по периметру пруда соорудили железные перила, которые сохранились до наших дней.

Изабелла II парком не очень интересовалась, а вот во время правления регентши Марии Кристины (1885–1902), в 1902 году, на месте королевского причала начали возводить огромный монумент в честь ее умершего мужа. Памятник Альфонсо XII (Monumento a Alfonso XII) строили около 20 лет. Начинал Хосе Грасес Риера, а заканчивал после его смерти Теодоро Анасагасти, который, впрочем, не внес в него практически никаких изменений. В общей сложности более двадцати талантливых скульпторов так или иначе приложили руку к этому монументу. Открыли его 6 июля 1922 года.

Памятник возвышается восьмиугольным монолитом на бывшей королевской пристани. Его венчает конная статуя короля работы Мариано Бенльюре. Альфонсо XII с тридцатиметровой высоты умиленно взирает на водную гладь прямоугольного пруда, с весны до поздней осени усыпанную прогулочными лодками, которые можно взять напрокат на находящейся рядом лодочной станции. Под королем находятся три скульптуры, одна бронзовая и две каменные, символизирующие Мир, Прогресс и Свободу. На нижнем уровне барельефы дополнительно представляют четыре добродетели, которыми должен обладать каждый монарх. К постаменту ведут ровно десять ступеней. Именно на них разыгрывалась драматическая финальная сцена испано-французского фильма «Такси» (1996), снятая Карлосом Саурой под дождем в зловеще подсвеченном ночном Ретиро.

Левую и правую границу масштабного монумента образуют балюстрады, между которыми стоят грозные стражи – четыре мускулистых льва. Вниз к воде ведут ступени. У самой воды, доступ к которой закрыт оградой, расположились четыре бронзовые сирены. Позади высокого памятника полукругом возвышается двойная колоннада, по бокам и в центре которой расположены бронзовые скульптуры, аллегорично изображающие науку, искусство, сельское хозяйство и промышленность. Там же есть и две работы в камне в дань флоту и армии.

Однако бронзовый монарх, прославленный своей супругой, взирает не только на пруд. Его взгляд направлен на прямую как стрела аллею Пасео-де-Архентина, расположенную точно напротив монумента с другой стороны водоема. К ней мы сейчас и направимся. Если стоять лицом к пруду, то наш путь – налево от памятника.

Огибая пруд по Пасео-де-Венесуэла, невольно начинаешь представлять, скольких трудов стоило осушить его в Гражданскую войну. Это необходимо было сделать, поскольку рябящая поверхность воды служила слишком хорошим ориентиром для авиации во время воздушных налетов на Мадрид. Лавируя среди праздной публики, уличных музыкантов, бегунов и велосипедистов, нельзя не заметить с левой стороны бульвара так называемый Египетский источник (Fuente egipcia) работы Исидро Гонсалеса Веласкеса, попытавшегося оживить фон Большого пруда, добавив в его окружение древнеегипетские мотивы. Источник создан в виде фронтона с нишей, в которой на гранитном основании стоит погребальная урна или канопа, где древние египтяне хранили органы, извлеченные из тел умерших при мумификации. Под ней находится кран источника с раковиной, куда изливается вода. Над нишей возвышается четырехугольный столб, увенчанный обломком колонны с канелюрами. Издали, правда, все это напоминает печную трубу. Да и вообще, возникает ощущение какой-то незаконченности. Предчувствие не подводит – раньше на колонне стояла фигура бога Осириса, куда-то потом пропавшая. Ну а по бокам, как положено, спокойно лежат величавые сфинксы.

Сегодня источник расположен между двумя открытыми кафе, вид которых, конечно, уничтожает всю пастораль, задуманную в свое время Гонсалесом Веласкесом.

Обходим пруд дальше и, достигнув его середины, напротив памятника Альфонсу XII сворачиваем налево на аллею Пасео-де-Архентина (Paseo de Argentina), прозванную «Бульваром Статуй» (Paseo de las Estatuas). Здесь нас ждет сюрприз – вдоль аллеи, как и в садах у Королевского дворца, выстроились высеченные из белого известняка статуи испанских монархов, созданные между 1750 и 1753 годами. Это очередные тринадцать фигур, которые не были установлены на карниз Королевского дворца по просьбе матери Карлоса III. Они стоят на постаментах напротив друг друга по бокам бульвара, разделенного широким цветочным газоном. Первый постамент справа пустой, поскольку статуй по правую руку на одну меньше, чем по левую. Еще шесть королевских статуй находятся неподалеку – они стоят у главного фасада бывшего Музея Армии (Museo del Ejército, сalle de Mendez Núñez 1).

Впереди в конце аллеи Пасео-де-Архентина видны Пуэрта-де-Эспанья (Puerta de España), или ворота Испании, спроектированные в конце XIX века Хосе Уриосте.

Осмотрев королевские статуи и дойдя до ворот, сворачиваем налево и идем вдоль ограды мимо детских площадок, стараясь не попасть под колеса велосипедистов, которые очень любят почему-то именно эту дорожку.

Джон Уэйн, Клавдия Кардинале и Рита Хейворт на фоне памятника Альфонсо XII на съемках фильма «Мир цирка» в 1964 г.

Из сада Партер к фонтану Алькачофа

Менее чем через 100 метров мы окажемся перед красивейшим садом Партер, вход в который со стороны Калье-де-Альфонсо XII (Calle de Alfonso XII) осуществляется через барочные ворота Пуэрта-де-Фелипе IV (Puerta de Felipe IV), самые старые из сохранившихся ворот не только в Ретиро, но и во всем Мадриде. Высота их – 9,5 метров, общая ширина трех пролетов – 25 метров.

По одной версии, воздвигли их в 1690 году в ознаменование вступления в Мадрид второй жены Карлоса II, Марии-Анны Пфальц-Нойбургской. По другой – посвящены они были не второй, а первой жене монарха, Марии-Луизе Орлеанской, и воздвигнуты на десять лет раньше, несмотря на стоящую на них дату – 1690. Говорят, дату обозначили позже, как раз во время приезда второй супруги после смерти первой от приступа аппендицита. Пока она еще была жива, Мария Луиза при любой возможности покидала наскучивший ей Королевский дворец, чтобы посетить дворец Буэн-Ретиро, где ей было позволено держать французских лошадей. Въезжала она на территорию дворца обычно через ворота Пуэрта-де-Фелипе IV. В верхней полуциркульной арке с внутренней стороны хорошо виден герб города Мадрида, а с другой стороны – герб Испании, под которым расположен лепной картуш с посвящением Марии Анне Пфальц-Нойбургской. Надо сказать, что в те времена ворота стояли не здесь, а недалеко от монастыря Сан-Херонимо (San Jerónimo el Real) в пределах предполагаемой территории дворца Буэн-Ретиро.

При Изабелле II в период строительства квартала Херонимос было принято решение о сносе ворот. Их, правда, все же не сломали, а переместили поближе к дворцу Сан-Хуан, предтече Паласио-де-Комуникасьонес (Palacio de Comunicaciones). По другой версии, новым пристанищем для ворот стал парк Каса-де-Кампо. В 1846 году ворота вернулись на место, чтобы в 1922 году переехать еще раз и окончательно – ко входу в парк Ретиро, как в XVII веке изначально и задумывал скульптор Мельчор де Буэрас. Во время этого последнего переезда с ворот куда-то бесследно исчезла фигура богини Фортуны, находившаяся над правой пилястрой с 1690 года.

Прямо за воротами через улицу Альфонсо XII стоит легендарный дом Касон-дель-Буэн-Ретиро. Сегодня он в ведении музея Прадо. А длинную улицу в свое время облюбовал Эрнест Хемингуэй, о чем мечтательно заявил устами Роберта Джордана, героя знаменитого романа «По ком звонит колокол» (1940), во время его разговора со своей возлюбленной Марией: «Мы можем снять себе квартиру в Мадриде, на той улице, которая идет вдоль парка Буэн-Ретиро. Там одна американка до начала движения сдавала меблированные квартиры, и я думаю, что мне удастся снять такую квартиру не дороже, чем она стоила раньше. Там есть квартиры, которые выходят окнами в парк, и он весь виден из окон: железная ограда, клумбы, дорожки, усыпанные гравием, и зелень газонов, изрезанных дорожками, и тенистые деревья, и множество фонтанов, больших и маленьких, и каштаны, они сейчас как раз цветут. Вот приедем в Мадрид – будем гулять по парку и кататься в лодке на пруду…»

Начинающийся у ворот сад Партер (Jardín del Parterre) раскинут на месте бывшего королевского сада Очавадо во время правления Филиппа V (1700–1746). Предыдущий правитель, Карлос II, последний испанский Габсбург, ни загородному дворцу Буэн-Ретиро, ни садам должного внимания вообще не уделял. Судя по тому, как выглядел он и другие члены королевской семьи на мрачноватых картинах Хуана Карреньо де Миранды (1614–1685), несложно предположить, что яркие празднества, танцы, балы и какие-либо дворцовые фривольности явно не были их стихией. Поэтому довольно долгое время парк и сады пребывали в запустении. Первый Бурбон на испанском троне Филипп V решил «офранцузить» неприглядный с его точки зрения испанский парк. Но произошло это не сразу, а лишь после декабрьского пожара в 1734 году, уничтожившего Алькасар. К сожалению, после смерти монарха ситуация повторилась. А во время французской оккупации вообще почти все деревья были вырублены. Настоящее возрождение сада началось лишь при Изабелле II. В 1841 году Партер наконец стал похож на то, что мы видим сегодня.

Оценить лаконичную геометрию форм Партера можно только с высоты птичьего полета, откуда он смотрится тканым ковром. Сад в плане очень похож на готический собор с четким трансептом и центральным нефом, роль которого исполняет аллея Пласа-дель-Партерре (Plaza del Parterre), широким коридором разрезающая сад на две симметричные части. Вдоль аллеи расположены необычные низкие каменные скамьи. Справа и слева от аллеи – мелкие пруды, от которых в стороны расходятся дорожки. Вдоль них, словно часовые, расставлены фигурно подстриженные кустики и деревца. Это вам, конечно, не французский сад Виландри, но все же весьма примечательный образчик топиарного искусства.

Если стать спиной к воротам и взглянуть на Партер, то впереди хорошо будут видны три дерева. Стоящее слева, которое выше других, – легендарный зеленый гигант ауэуэте. Считается, что посажен он в 1633 году во время строительства дворца Буэн-Ретиро. Это старейшее дерево Мадрида, огороженное кованой оградой и находящееся под охраной, на самом деле пребывает в младенческом возрасте. Особенно, если учесть, что его собратья в Мексике живут от двух до шести тысяч лет.

4 декабря 1808 года, в 10 часов утра, войска Мюрата штурмом взяли Буэн-Ретиро, устроив штаб и опорный пункт на развалинах захваченной королевской резиденции и парка. Во время фортификационных мероприятий французы нещадно вырубили почти все ценные деревья. Но этот ауэуэте устоял – его толстые ветви использовались в качестве амбразуры для французских орудий. Три года спустя британские войска генерала Хилла выкурили французов, однако при этом крепко досталось не только врагу, но и остаткам дворца с парком. Дерево чудом пережило войну, и теперь его экзотической красотой может наслаждаться любой желающий.

Идем дальше по аллее Пласа-дель-Партерре. Впереди хорошо просматривается монумент Хасинто Бенавенте, установленный здесь в 1962 году. На высоком постаменте – театральная аллегория в виде женщины, держащей маску у себя над головой. Эта работа Виктора Мачо посвящена мадридскому драматургу из «поколения 98-го года», получившему Нобелевскую премию по литературе в 1922 году. Раньше на этом месте стоял памятник его отцу, известному доктору-педиатру Мариано Бенавенте. Появившийся здесь сын заставил отца переехать влево, к каменной стене Партера. Кстати, справа, напротив бюста Бенавенте-отца, расположен памятник еще одному доктору и автору книг по медицине – Анхелю Пулидо.

Пройдя между фигурно подстриженных «под мозг» деревьев, поднимемся по пологому пандусу, чтобы покинуть нишу Партера. Оказавшись наверху, свернем налево в каштановую аллею и через пару минут будем у прудаКолокольчиков (Estanque de las Сampanillas). Этот водоемчик, находящийся на небольшом возвышении, был спроектирован в 1634 году как часть сада Очавадо. Со временем оказавшийся надолго заброшенным пруд обрел вторую жизнь только при Изабелле II. Это произошло в том же году, когда началось возрождение Партера. В центре пруда воссоздали остров, на котором соорудили нечто похожее на китайскую пагоду, развесив на ней колокольчики. Даже при легком ветерке они издавали характерный перезвон. Отсюда и название водоема. К сожалению, пагода давно исчезла. До наших дней сохранилась только центральная часть острова, превращенная в фонтан, облицованный рокайлью – декором, стилизованным под природные осколки камней и раковин.

Памятник Бенавенте у входа в сад Партер

Оставим пруд и вернемся на широкую центральную аллею с деревянными лавочками и старомодными фонарями. Она приведет нас прямиком к фонтану с многообещающим названием Фуэнте-де-ла-Алькачофа (Fuente de la Alcachofa), в переводе звучащее более прозаично – фонтан Артишок. В названии фонтана, вероятно, кроется определенный смысл. Его можно рассматривать и как источник знаний – большое количество листьев артишока сродни толстой мудрой книге. И как источник жизни – с древних времен считалось, что он усиливает сексуальное влечение.

Фонтан был построен между 1781 и 1782 годами по проекту Вентуры Родригеса скульпторами Альфонсо Вергасом и Антонио Примо. Первоначально он находился на площади Антон-Мартин (Plazuela de Antón Martín), позже оказался около снесенных в XIX веке ворот Пуэрта-де-Аточа в районе нынешнего железнодорожного вокзала Аточа. В 1880 году по инициативе Хосе Уриосте, заведовавшего тогда водоснабжением и канализацией города, фонтан перевезли сюда, в парк Ретиро на площадь Пласа-де-Ондурас (Plaza de Honduras).

Фонтан, изготовленный из известняка и гранита и состоящий как бы из двух частей, расположен в центре выложенного камнем бассейна. Тяготеющий к неоклассике Родригес включил в свое творение барочные элементы. В нижней части представлены фигуры русалки-нереиды и тритона, поддерживающих руками мадридский герб. В верхней – над большой чашей фонтана – четыре херувима, как под зонтом, прячутся под раскрывшимися листьями артишока, цветок которого, находящийся в центре, изливает струи воды. Рядом в бассейне расположены еще два маленьких фонтанчика.

Дворцы Ретиро и Росаледа

Наш следующий пункт – дворец Веласкеса (Palacio de Velázquez). Двинемся к нему по Пасео-де-Венесуэла. Оставив слева уже знакомой нам Египетский источник, через несколько десятков метров справа за деревьями появится оранжево-красный фасад дворца.

Название дворца никак не связано с именем знаменитого художника. Его нарекли так в 1883 году в честь архитектора Рикардо Веласкеса Боско (1843–1923), по проекту которого он был построен. В тот год в нем с благоволения Альфонсо XII проводилась большая выставка, посвященная горному делу, минералогии и керамике. С тех пор в нем постоянно проводятся различные тематические выставки и вернисажи. Сегодня дворец находится в ведении Министерства культуры, которое временно передало его Центру искусств королевы Софии (Museo Nacional Centro de Arte Reina Sofía, Santa Isabel, 52).

Постройка довольно масштабная – около 73 метров в длину по фронту. Вход обозначен мраморной парадной лестницей, по бокам которой на постаментах стоят крылатые сфинксы. От входа в стороны расходятся две масштабные галереи с покрытыми оцинкованной кровлей крышами. Стены и арочные окна облицованы керамической плиткой, на фоне которой даны медальоны, посвященные деятелям науки, искусства и промышленности.

Другое творение Рикардо Веласкеса Боско, построенное чуть позже, – Стеклянный дворец (Palacio de Cristal) – находится рядом, к югу от дворца Веласкеса.

Напоминающая кристалл полупрозрачная конструкция из стекла и металла построена в 1887 году для международной выставки, посвященной жизни и истории Филиппин. За пять месяцев испанцам удалось создать весьма необычное сооружение, служившее своего рода зимним садом или оранжереей. Как и дворец Веласкеса, Паласио-де-Кристаль облицован плиткой декоратора Даниэля Сулоаги.

Рядом с павильоном раскинулся пруд с растущими прямо из воды деревьями и плавающими вокруг них лебедями и утками. Если повезет, можно увидеть и черепашек. В центре пруда прямо из воды бьет струя фонтана, который, правда, может и не работать. По ступеням перед украшенными колоннами входом можно спуститься прямо к воде. Это излюбленное место голубей и воробьев. Если пройтись по периметру пруда, то обязательно натолкнетесь на небольшую скалу-грот, в котором любят фотографироваться туристы. А с противоположной стороны водоема полупрозрачный дворец, отражаясь в воде, смотрится очень живописно. Примерно с той точки, откуда смотрит на подсвеченный ночью дворец молодая героиня уже упоминавшегося фильма Карлоса Сауры «Такси».

К юго-востоку от Стеклянного дворца, почти у Пасео-дель-Дуке-Фернан-Нуньес (Paseo del Duque de Fernán Nuñez), есть еще два памятника.

Один, открытый в 1914 году, посвящен Рамону де Кампоамору (1817–1901), испанскому поэту и политическому деятелю. Он так бескомпромиссно защищал монархию Изабеллы II, что даже вызвал на дуэль Хуана Баутисту Топете (1814–1885), в те времена одного из будущих лидеров революции 1868 года.

Стеклянный дворец

Кстати, на другой стороне упомянутой аллеи Пасео-дель-Дуке-Фернан-Нуньес стройными рядами стоят легендарные земляничники мадроньо – те самые, что на гербе Мадрида. За ними – сады Сесилио Родригеса. Аллея примечательна еще и тем, что каждый май здесь открывается Книжная армарка (Feria del Libro), крупнейшая в Испании.

Другой монумент, работы Виктора Мачо, воздвигнут в честь Бенито Переса Гальдоса (1843–1920), крупнейшего представителя критического реализма в испанской литературе, прославившегося серией исторических романов «Национальные эпизоды».

Скульптура представляет пожилого писателя сидящим на диване и завернувшимся в плед. Памятник поставили в январе 1919 года, еще при жизни Гальдоса. Однако дон Бенито оставит этот мир всего через год.

Приняв от монумента Гальдоса на юг, окажемся на оживленной Пасео-де-Уругуай (Paseo de Uruguay). Свернем по ней направо, пройдем метров сто и по левую руку увидим овальную Росаледу (La Rosaleda), Розовый сад, особенно красивый в первый месяц лета.

Судя по старым планам парка, во времена Филиппа IV здесь проходил канал, по которому на лодке запросто можно было попасть в Большой пруд (Estanque Grande). В 1914 году главный городской садовник Сесилио Родригес предложил тогдашнему муниципалитету создать красивый сад роз. Получив согласие, Родригес отправился в Париж, где приобрел около 12 000 розовых кустов более 350 различных видов. К началу 1930-х годов Родригес сумел создать основу для великолепного сада. Однако замечательной идее помешала Гражданская война, во время которой район был полностью разрушен. Реконструировать задуманное удалось только в 1941 году.

На территории Росаледы среди цветов и зелени стоят несколько памятников. Первый посвящен Мигелю Мойе (1856–1920), директору популярной газеты «El Liberal». Второй – бюст знаменитого мадридского композитора Федерико Чуэки (1846–1886). Третья статуя – в честь доктора Мигеля Толоса-Латур (1857–1919), основателя Биологического института, настоявшего в 1904 году на принятии Закона о защите детей.

От Падшего Ангела к выходу из парка

Впереди на большой круглой площади, где Пасео-де-Уругуай встречается с Пасео-дель-Дуке-Фернан-Нуньес (Paseo del Duque Fernán Núñez), находится, пожалуй, самый знаменитый и противоречивый памятник парка Ретиро – Падший Ангел (Ángel Caído).

В XVII веке при Филиппе IV точно на этом месте был островок, где стоял древний скит Сан-Антонио-де-Лос-Португесес. Вода, как и в случае с местом, где сейчас раскинут сад Росаледа, поступала сюда из Большого пруда. Почти столетие спустя, во времена правления Карла III, скит снесли и основали фабрику китайского фарфора «Буэн-Ретиро», которую в свою очередь полностью разрушат французы в 1808–1813 годах. Позже Фердинанд VII решит украсить площадку новым фонтаном, напоминающим о канувшей в небытие фарфоровой фабрике. Однако пройдет еще немало времени, прежде чем появится хотя бы что-то.

В 1879 году, к немалому удивлению многих мадриленьос, здесь окажется странная бронзовая скульптура работы живущего в Риме Рикардо Бельвера (1845–1924), за которую он годом раньше получил золотую медаль на Национальной выставке изящных искусств, – Падший Ангел. Еще через шесть лет Падшего Ангела водрузят на высокий восьмигранный пьедестал, сооруженный Франсиско Хареньо, и превратят в фонтан, вода которого будет изливаться через находящиеся у основания восемь масок – дьявольских ликов.

Динамичная скульптура показывает Дьявола в момент его изгнания из Рая. Агонизирующий Люцифер изображен юношей с крыльями, которого обвивают кольца семиглавого змея. Сколько голов у змея, определить из-за ограды не так просто. Но их точно семь. Проверить это можно по полноразмерной реплике скульптуры, находящейся на верхнем марше внутренней лестницы Королевской академии изящных искусств Сан-Фернандо (Real Academia de Bellas Artes de San Fernando, calle de Alcalá, 13). Примечательный факт – «дьявольская» скульптура находится на высоте 666 метров над уровнем моря.

Обходим ее и продолжаем двигаться вперед, к выходу из парка, оставляя справа так называемый сад Мадриленьо (Jardín Madrileño), самое тенистое место в Ретиро. Слева появится выставленное напоказ археологическое наследие, чудом сохранившееся со времен Королевской фарфоровой фабрики. За невысоким ограждением хорошо видна Нория (Noria), или подливное водяное колесо. Эта старая водокачка, деревянное колесо которой приводилось в движение парой мулов или быков. Она использовалась на фабрике Буэн-Ретиро во время производственного процесса. Вообще, Карлос III очень трепетно относился к фарфору, считая его производство, налаженное из специальной неапольской глины, секретным. Фабрика, занимавшая территорию Росаледы и место, где сейчас стоит Падший Ангел, имела один-единственный вход, денно и нощно бдительно охраняемый.

Когда в 1808 году французские войска вошли в Мадрид, командовавший ими Мюрат по-своему оценил важность попавшего в его руки полуразрушенного дворца и обширного парка. Для бравого вояки это было идеальное место для размещения более 4000 солдат, артиллерийских орудий, боеприпасов, лошадей, поклажи и провизии. В саду провели серьезные фортификационные работы, а подвалы фабрики превратили в пороховой склад.

Когда позже, во время археологических раскопок, обнаружили норию и остатки французских пушек, открыли и целый лабиринт подземных галерей, прорытых, по-видимому, еще в XVII веке. Еще в 1765 году эти галереи, расположенные на глубине около девяти метров и имевшие в плане необычную форму елочки, выложили кремневой галькой с красным кирпичом и превратили в подземные керамические цеха.

Ближе к выходу по правую руку в глубине парка находится обширная зона спортивных площадок. За двумя живописными водоемами высажен Лес Памяти (Bosque de Recuerdo) – напоминание о страшном теракте 11 марта 2004 года. Тогда в результате взрывов исламистами четырех пригородных электропоездов погибло 192 человека из 17 стран мира. Каждое посаженное дерево – оливы и кипарисы – символизирует одного погибшего.

Слева за оградой на холме расположено здание Королевской мадридской обсерватории (Real Observatorio de Madrid), одного из старейших научно-исследовательских учреждений в мире. К сожалению, это красивое здание закрыто другими постройками и его не видно. С территории парка попасть в обсерваторию нельзя, все огорожено забором. Путь в нее только один – через ворота дома № 3 по улице Альфонсо XII (Calle de Alfonso XII), рядом с входом в Ретиро.

Памятник «Падший Ангел»

Королевская обсерватория была основана в 1753 году при Карлосе III для определения точных координат при морской навигации. Чисто астрономические наблюдения стали вести в ней уже в новом здании, строить которое в Ретиро по проекту Хуана де Вильянуэвы начали в 1790 году. Тогда же в нем появился и самый большой на то время телескоп англичанина Уильяма Гершеля. Поскольку своей астрономической традиции в Испании не существовало, первое поколение испанских астрономов, в основном сотрудников обсерватории, ездило на обучение в соседние европейские страны. Война с французами обрушила еще недостроенное здание, уничтожила оборудование и библиотеку, вынудив бежать персонал. Только в 1845 году архитектор Паскуаль-и-Коломер сумел восстановить обсерваторию по проекту Вильянуэвы. В наши дни она выглядит именно так, как тогда: неоклассическое здание, имеющее форму куба, увенчанное четырьмя башенками и большой круглой застекленной ротондой, которую образуют 16 ионических гранитных колонн. Внутри ротонды подвешен маятник Фуко, иллюстрирующий суточное вращение Земли. Там же находится и огромный телескоп Грубба (1912). Вообще, обсерватория обладает внушительной коллекцией астрономических приборов.

И вот мы уже покидаем гостеприимный парк Ретиро через юго-западные ворота Падшего Ангела (Puerta del Ángel Caído). Вроде бы самое время заглянуть в романтический Ботанический сад (Jardin Botanico), находящийся через дорогу. При желании вы можете это сделать прямо сейчас, но наши планы несколько иные. В любом случае, Ботанический сад без внимания не останется. Мы окажемся там после посещения музея Прадо. А пока изучим окрестности, расположенные южнее.

Спуск Мойяно, кошмар доктора Веласко и «Черная Дева»

Прежде всего, пройдемся по убегающей вниз улице Клаудио Мойяно (Calle de Claudio Moyano), которая начинается пешеходной зоной сразу за перекрестком напротив выхода из Ретиро. Первым, кто нас встретит на этом пути, будет стоящий спиной Пио Бароха (1872–1956). К сожалению, не он сам, а монумент, посвященный легендарному испанскому писателю, сумевшему создать в своих произведениях портрет нации. Бронзовый Бароха стоит здесь неслучайно. Именно он вместе с другими мастерами пера добивался в свое время от властей создания большого книжного развала. И вот в 1925 году именно на спуске Мойяно появилась «мекка библиофилов» – самая известная в Мадриде ярмарка антикварных книг «Куэста-де-Мойяно» (Cuesta de Moyano). Сюда, на спуск Мойяно, в любую погоду ходят и стар и млад. Это особое культовое место, где мадриленьос надолго останавливаются у каждого прилавка в надежде отыскать что-то удивительное и желанное, известное только им.

Букинисты не уходили отсюда даже в годы Гражданской войны, что не ускользнуло от цепкого взгляда старины Хэма: «А за парком книжный базар, там вдоль тротуара стоят сотни киосков, где торгуют подержанными книгами, и теперь там очень много книг, потому что их растаскивают из домов, разрушенных бомбами… и приносят на книжный базар. Я бы мог часами бродить по книжному базару, как в прежние дни… если б у меня только было на это время» (Эрнест Хемингуэй. По ком звонит колокол. 1940). Насчет сотни Старик, конечно, загнул. Но не менее тридцати больших киосков – это точно.

Памятник писателю Пио Барохе

Если не помешала война, то холод и вовсе не помеха. «По утрам зимой, когда солнце просвечивает сквозь голые ветви деревьев, раскаляя железные крыши киосков, спуск Мойяно напоминает пляж, куда прибой выбрасывает обломки потерпевших крушение издательств и погибших библиотек…» (Артуро Перес-Реверте. С намерением оскорбить). И сколько бы ни пытались городские власти передвинуть книжников куда-нибудь в другое место, до сих пор этого не случилось. А ведь давно уже зреют планы открыть со стороны спуска три дополнительных входа в Ботанический сад, но нет – как там стояли исторические киоски, так и стоят.

У книг можно проторчать целую вечность, поэтому, взяв на заметку спуск Мойяно, все же вернемся к входу в парк Ретиро. Через дорогу переходить не будем, а просто свернем направо, на Калье-де-Альфонсо XII (Calle de Alfonso XII), и спустимся по ней вниз.

В конце улицы справа нас встретит примечательное светлое здание с расположенным на возвышении классическим порталом, обозначенным четырьмя колоннами. Это Национальный музей антропологии (Museo Nacional de Antropologia, сalle de Alfonso XII, 68), над входом которого в камне по-латыни высечен девиз: «Nosce te ipsum» («Познай самого себя»), начертанный, по преданию, на фронтоне храма Аполлона в Дельфах. В фойе на мемориальной табличке указано, что его высочество Альфонсо XII, покровитель науки, литературы и искусств, официально открыл здесь Анатомический музей 29 апреля 1875 года. Позже музей станет Антропологическим, потом – Этнологическим, а недавно снова вернет себе название Антропологического. Это первый такого рода музей в Испании, где собрано множество ценных артефактов, предметов быта различных культур и человеческих останков со всего света. В больших залах на трех этажах здания собрана вся история формирования культур различных народов мира.

Здание было спроектировано и построено между 1873 и 1875 годами маркизом Франсиско де Кубасом на базе старого жилого дома некоего доктора Педро Гонсалеса де Веласко, в наследство от которого остались не только многие будущие экспонаты музея, но и огромная библиотека. Он – фигура весьма необычная, а для кого-то, возможно, и зловещая, ибо с ним связана одна весьма грустная история.

Хирург Веласко жил в этом доме с колоннами и работал неподалеку, в госпитале Сан-Карлос, на месте которого сейчас стоит Музей королевы Софии (Museo Nacional Centro de Arte Reina Sofia, Santa Isabel, 52). Успешный и много путешествовавший по свету доктор сумел собрать богатую коллекцию – от малайских мечей до древних черепов, на основе которой решил устроить музей в собственном жилище. Вложив в задуманное все деньги, он добился цели, однако так и не смог забыть трагедию всей своей жизни, происшедшую в 1864 году.

Единственная любимая дочь доктора по имени Конча заболела тифом. Лечил ее приятель Веласко, знаменитый педиатр Бенавенте, бюст которого мы видели в Партере парка Ретиро. Как казалось отцу, лечение шло слишком медленно, и он сам дал дочери другое лекарство, вызвавшее сильнейшее кровотечение. Когда прибыл Бенавенте, увы, он уже не мог помочь. Пятнадцатилетняя девочка умерла. Однако прежде чем похоронить несчастную, он забальзамировал ее тело.

С годами тоска по дочери стала невыносимой. Спустя несколько дней после открытия музея в 1875 году останки Кончи по просьбе Веласко были эксгумированы доктором Пулидо (его бюст также можно увидеть в Партере) и перевезены обратно в дом. Открыв гроб, Веласко едва не лишился чувств – тело дочери настолько хорошо сохранилось, что казалось, будто она просто уснула. И тут повредившегося умом доктора осенило: он решает оставить дочь дома навсегда. С того момента, несмотря на протесты жены, Веласко выделил «Конче» целую комнату, укладывал ее спать, будил по утрам, кормил, носил по комнатам, усаживал в кресла и на диван. Дошло до того, что вместе с женихом, которого доктор якобы нашел для помолвки с «девочкой», он выносил тело в карету, на которой выезжал на темные аллеи Пасео-де-ла-Рейна-Кристина.

Как и в других подобных мадридских историях, здесь трудно отличить правду от вымысла. Если верить дальнейшим рассказам, то многочисленные протесты соседей и представителей католической церкви вынудили непокорного экспериментатора захоронить тело на первом этаже его собственного дома. Сам доктор, до последнего продолжавший свои исследования в области медицины, умер в 1882 году. По завещанию, его тело забальзамировали студенты, которым он преподавал, и поместили под полом главного зала музея. Позже жена Веласко перенесла останки дочери на кладбище Сан-Исидро, где их предали земле. А вот мумифицированное тело самого доктора более шестидесяти лет оставалось в доме-музее, но в конце концов тоже оказалось на кладбище. Правда, и сегодня в анатомичке медицинского факультета Мадридского университета под стеклом можно увидеть мумию девочки-подростка с пожелтевшей биркой, на которой едва читается имя Кончи Веласко…

Напоследок, если остались силы, еще один объект нашей долгой прогулки – «Черная Дева» Аточа. Чтобы добраться до нее, нужно от музея сначала перейти на другую сторону улицы Альфонсо XII. Далее, оставляя справа круговой перекресток, пересечь две проезжие части. Оказавшись на Авенида-де-ла-Сьюдад-де-Барселона (Avenida de la Ciudad de Barcelona), идем вдоль нее с полкилометра, пока слева не появится каменный забор, за которым располагается Королевская базилика Нуэстра-Сеньора-де-Аточа (Real Basílica Nuestra Señora de Atocha, аvenida de la Ciudad de Barcelona, 3). Вход в нее – через ворота со стороны улицы Хулиана Гайярре (Calle de Julian Gayarre).

Образ Пресвятой Девы Аточи считается в Мадриде самым древним. Первое упоминание о нем восходит к VII веку. В исторических документах Кафедрального толедского собора описано изваяние сидящей Богородицы, которая держит младенца Иисуса в левой руке, а яблоко – символ искупления – в правой. По легенде, образ могли привезти в Испанию из Антиохии апостолы Петр и Иаков. Они поместили его в скит, расположенный неподалеку от места, где стоит сегодняшняя базилика.

Существует множество версий, почему Богородицу прозвали Аточа. По одной из них, название происходит от арабского слова atochar, что означает «камышовое поле». Вроде бы именно в таком поле нашли образ Девы, когда в Испанию в 710 году вторглись арабы. На самом деле происхождение практически неизвестно. А самое главное – изваяние почему-то полностью черного цвета. Еще одна тайна, на которую ответа нет. Зато есть звучное прозвище – «Черная Дева».

Дальше легенда гласит так. Пока шли сражения с маврами, некий рыцарь Грасиан Рамирес частенько являлся в скит помолиться Деве и попросить у нее успеха в ратных делах. В момент очередного прихода вместо скита его ждало пепелище, устроенное арабами. Будучи уверенным, что образ погиб в огне, опечаленный Грасиан развернул своего коня и поехал прочь. И вдруг во время внезапно налетевшей грозы конь его застыл посреди поля, а всадник с немалым удивлением в момент вспышки молнии увидел четкое изображение Богородицы с младенцем. Получалось, что изваяние осталось нетронутым. Тогда Рамирес решил вместе с друзьями построить новый скит на месте старого. Однако коварный враг не дремал – мавры напали снова, испепелив место строительных работ и разделавшись со всеми, кто там работал. Единственным, кому удалось выжить, был Грасиан. Полностью отчаявшись и посчитав положение безвыходным, он решает убить свою жену и дочерей, чтобы таким образом спасти их от захватчиков. Обезумевший Грасиан отрубил несчастным головы, сложил в мешок тела и снова пришел к пепелищу. Оставив там мешок, он бросился яростно громить снова появившегося противника. Совершенно неожиданно у него вдруг появилась такая огромная сила, что ни один из сарацинов не мог ему сопротивляться и никто из врагов не ушел живым. После кровавого боя Рамирес наконец осознал, что сам-то он жив, но вот семью уже не вернуть. В смертельной печали вернулся он на пепелище. И, о, чудо! Его там встретили живые и невредимые не только жена и дети, но и все ранее погибшие друзья. А под слоем пепла – «Черная Дева». С тех пор вера в чудодейственную силу Девы Аточи передавалась из поколения в поколение.

Более достоверно известно другое. На месте нынешней базилики стоял доминиканский монастырь Богоматери Аточи, основанный в 1523 году фраем Гарсией де Лойясой и Хуаном Уртадо де Мендосой, духовником Карлоса I. Филипп III, слегший во время опасной эпидемии и едва не ставший ее жертвой, всю последующую жизнь был уверен, что его спас образ «Черной Девы» Аточи, принесенный из монастыря и находившийся у изголовья его кровати во время болезни. С того момента святую веру в силу Девы короли стали передавать по наследству. Филипп IV провел официальную церемонию по признанию Аточи покровительницей королевской семьи. Имея дубликат ключа от часовни монастыря, он по ночам ходил и молился образу. Есть данные, что проделал он это более 3000 раз.

Книжная ярмарка Куэста-де-Мойяно

В 1809 году французы превратили заведение в казарму, а позже оно было разрушено. Когда церковь построили заново, королева Изабелла II с благословения папы римского превратила ее в базилику. В 1878 году здесь проходила церемония королевской свадьбы Альфонсо XII и Марии-де-лас-Мерседес.

Во время Гражданской войны церковь полностью сгорела, но «Черная Дева» и в этот раз осталась нетронутой – ее успели вынести. Здание все же пришлось снова снести. Та базилика, которую мы видим сегодня, была построена уже после войны.

По традиции в наши дни Деве Аточе продолжают представлять новорожденных, просят у нее совета или защиты. Священное изваяние «Черной Девы» небольшое – высотой всего 64 сантиметра, его в храме не сразу и заметишь. Но она здесь, почти парит высоко над главным алтарем.

Пройти по всем пунктам этого маршрута в течение дня не удастся – в одном только Прадо можно «пропасть» на несколько суток. Некоторые объекты нашего интереса находятся довольно далеко друг от друга. Иные расположены настолько близко, что для появления их в поле зрения иногда достаточно просто повернуть голову. В общем, это, хотя и условная, но, если можно так выразиться, «самая насыщенная» мадридская прогулка, которую можно совершить в несколько присестов (за несколько дней).

Вдоль Пасео-дель-Прадо

Самый элегантный бульвар в Мадриде – это, несомненно, Пасео-дель-Прадо (Paseo del Prado), простирающийся на юг от фонтана Сибелес (Fuente de la Cibeles) до вокзала Аточа (Estación de Atocha). Легкие намеки на бульвар здесь имелись еще при Филиппе II, однако настоящий зеленый проспект появился только в XVIII веке благодаря стараниям Карлоса III, создавшего так называемый Салон Прадо (Salon del Prado) – участок нынешнего Пасео-дель-Прадо между фонтанами Сибелес и Нептуна.

В XIX столетии этот бульвар с его красивыми площадями и искусно украшенными фонтанами стал у мадриленьос любимым местом прогулок. Не только великосветские дамы, но и простые кухарки и прачки нетерпеливо ожидали воскресенья, когда их отпустят хозяева, чтобы прогуляться по бульвару, вздев мантилью, воткнув цветок в волосы и поигрывая грошовым веером. «Веер решительно никогда не выходит у них из рук, у самой бедной крестьянки, как у королевы, и искусство владеть им дано только испанкам. На Prado, в театре, в церкви постоянно слышится шум и щелканье вееров; они кланяются ими, приветствуют, делают знаки, наконец, говорят ими, потому что меня уверяли, что женщина может сказать веером все, что захочет» (Боткин В.П. Письма об Испании. 1845)

В то время Салон Прадо – «широкое шоссе, по обеим сторонам которого идут аллеи каштанов; но деревья так бедны, что под ними невозможно укрыться от солнечного жару. Prado есть место свидания всего лучшего общества Мадрита. Тут прогуливаются, раскланиваются, представляют своих друзей, говорят, курят; сюда надобно ходить смотреть на мадритских красавиц. Prado есть и своего рода политический салон: здесь можно видеть политических людей Испании. Являться на Prado есть для них такая же необходимость, как, например, в Париже являться в известные политические салоны. Женщины высшего света иногда катаются в колясках, иногда прогуливаются пешком…

Впрочем, испанская аристократия не считает для себя неприличным мешаться с толпою, и меня всего более поражает здесь это тонкое чувство приличия, эта изящная вежливость, чуждая всякой приторности, которая царствует без исключения между всеми классами народа. Сколько раз случалось мне видеть, как на Prado простолюдин в своем плаще останавливал гранда или генерала, прося у него сигары закурить свою, – и те всегда вежливо подавали ее ему» (Боткин В.П. Письма об Испании. 1845).

Хотя сегодня «смотреть на мадритских красавиц» можно не только на бульваре Прадо, традиции есть традиции, поэтому давайте отправимся туда и мы. А начнем нашу прогулку от фонтана богини Кибелы (Fuente de la Cibeles).

Справа от нас – Банк Испании (Banco de España), слева – бывший Дворец связи (Palacio de Comunicaciones). За последним в сторону парка Ретиро уходит улочка Калье-де-Монтальбан (Calle de Montalbán), в конце которой по правой стороне расположен Музей декоративного искусства (Museo Nacional de Artes Decorativas, сalle de Montalbán, 12). Музей был основан в 1912 году на улице Сакраменто, а через 20 лет переведен в нынешнее здание, дворец герцогини Сантоньи, построенный в конце XIX века. 60 залов музея вмещают коллекции керамики, стекла, вееров, книг, ювелирных украшений, предметов восточного искусства. Хорошо представлены богатые собрания испанского и европейского фарфора, барочной и готической мебели XV–XVI веков. Самыми древними экспонатами считаются находки из финикийских поселений.

Продолжаем двигаться дальше. Следующее здание на Пасео-дель-Прадо, расположенное слева, – Морской музей Мадрида (Museo Naval de Madrid, Paseo del Prado, 5). Планы по его созданию родились у Антонио Вальдеса-и-Басана, флотского министра Карлоса III, еще в 1792 году. Король отреагировал живо – приказал начать собирать коллекцию. Собирали ее больше века. Официально музей открылся только в 1932 году в здании Штаба ВМФ Испании. Учитывая ведущую роль, занимаемую страной в истории мореплавания, Морской музей Мадрида по своей тематике является одним из самых интересных в мире. В нем 24 зала, в которых экспонируются предметы времен Непобедимой армады, оружие, знамена, картины, макеты кораблей, астролябии и многое другое, связанное с морской тематикой. Музей обладает огромной коллекцией карт (около 7000), самая интересная из которых – знаменитая карта Нового Света Хуана де ла Косы, датируемая 1500 годом.

На самом бульваре с его прямыми ухоженными зелеными аллеями стоит фонтан Аполлона (Fuente de Apolo), или, как его еще называют, фонтан Времена Года. Это творение, созданное по проекту Вентуры Родригеса, считается шедевром испанского неоклассицизма. Работы над ним были начаты в 1780 году при Карлосе III. Аллегорические статуи, изображающие времена года, создал Мануэль Альварес. Аполлона с лирой в руках – Альфонсо Хиральдо Бергас. Открылся фонтан в 1803 году в честь свадьбы наследного принца Фернандо (будущего короля Фердинанда VII), сына Карлоса IV.

Еще одно обращающее на себя внимание здание – Биржа Мадрида (Bolsa de Madrid, Plaza de la Lealtad, 1), крупнейшая в Испании среди региональных бирж в Барселоне, Бильбао и Валенсии. О постройке фондовой биржи в Мадриде первым задумывался еще Жозеф Бонапарт. Он планировал открыть ее в одном из монастырей – Сан-Фелипе-эль-Реаль, расположенном на Пуэрта-дель-Соль. Однако этот сценарий так и не был осуществлен. Лишь после изгнания Жозефа его план реализовал Фердинанд VII. Открылась мадридская биржа в сентябре 1831 года, но в нынешнее здание переехала через шестьдесят лет, в мае 1893-го.

Рядом с Биржей четко обозначен круг площади Леальтад (Plaza de la Lealtad), или площади Верности, в центре которой на зеленой лужайке стоит памятник Павшим за Испанию (Monumento a los Caídos por España), где хранится прах местных жителей, восставших 2 мая 1808 года против французов и расстрелянных оккупантами. Обелиск с аллегорическими статуями, возведенный во времена правления Изабеллы II (1833–1868), днем и ночью освещен Вечным огнем. Другой монумент, посвященный героям мадридского восстания – Луису Даоису и Пабло Веларде, установлен сравнительно далеко отсюда, на площади Второго мая (Plaza del Dos de Mayo). Бронзовые фигуры двух погибших молодых офицеров застыли на фоне кирпичного арочного входа. Это настоящий кусок стены артиллерийской казармы Монтелеон, последнего очага сопротивления врагу.

Если с площади Леальтад свернуть налево, на Калье-де-Антонио-Маура (Calle de Antonio Maura), а с нее – направо, на улицу Альфонса XI (Calle de Alfonso XI), вы увидите красно-розовую стену бывшего Музея Армии (Museo del Ejército), выходящего фасадом на Калье-де-Мендес-Нуньес (Calle de Mendez Núñez, 1). Вообще, этот музей объединял в себе собрания сразу нескольких музеев, коллекции которых начали пополняться после 1803 года, когда Мануэль Годой, фаворит королевы Марии-Луизы, распорядился создать первый из них – Королевский военный музей. Позже, в 1841 году, в этом здании открылся Мусео-дель-Эхерсито, просуществовавший до конца июня 2005 года, то есть – до его переезда в Алькасар города Толедо. Помимо множества экспонатов, имеющих историческую ценность, в мадридском музее хранились реликвии поистине культовые. Например, национальное сокровище Испании – меч Эль Сида (ок. 1043–1099), знаменитого героя Реконкисты, впоследствии переданный в Музей города Бургоса. Или фрагмент креста, установленного в Новом Свете Христофором Колумбом, высадившимся в Америке.

Пустующее сегодня здание бывшего музея очень интересно само по себе. Оно и расположенный неподалеку Касон-дель-Буэн-Ретиро (Casón Del Buen Retiro), или просто Касон, – это все, что осталось от канувшей в лету загородной резиденции Филиппа IV Буэн-Ретиро, построенной между 1631 и 1635 годами. Остальные строения погибли во время войны на Пиренейском полуострове (1808–1814). Именно в бывшем здании Музея Армии располагался так называемый Зал Королевств дворца Буэн-Ретиро, представлявший собой большой салон (длина – 34 м, ширина – 10 м, высота – 8 м). С его балкона король со свитой наблюдали за праздниками и корридой. Своды здания украшали фрески с гротесками и гербами, а стены – творения Веласкеса и Сурбарана, выставляемые сегодня в музее Прадо. На фасаде и сегодня можно увидеть большой герб Филиппа V, сохранившийся на стене с 1718 года. Со стороны главного входа стоят шесть статуй испанских монархов, которые должны были находиться на карнизе Королевского дворца, но из-за страшных снов матери короля Карлоса III так туда и не попавшие.

Обойдя бывший музей слева, окажемся у заднего фасада. Касона, входившего в комплекс зданий разрушенного дворца Буэн-Ретиро. Сегодня Касон-дель-Буэн-Ретиро является филиалом музея Прадо, в котором с 1971 года хранятся коллекции картин испанских художников XIX века и где до недавней реконструкции проводились тематические выставки.

Нынешний Касон не сохранил своих первоначальных барочных форм 1637 года, за которые, как считается, отвечал архитектор Алонсо Карбонель. Здание неоднократно перестраивалось и перепланировалось. При этом знаменитые потолочные фрески работы Луки Джордано сохранились с 1695 года до наших дней. В 1877 году изменили фасад, смотрящий в сторону парка Ретиро. А в 1886-м главный фасад был практически разрушен ураганом, после чего все здание было перестроено в классическом стиле Рикардо Веласкесом Боско. Именно его мы и видим сегодня. А теперь возвращаемся обратно к площади Леальтад.

Огибаем площадь слева, оставляя по левую руку роскошнейший отель «Ритц» (Ritz Madrid), построенный в 1910 году и открытый королем Альфонсо XIII. Далее переходим бульвар Прадо. Наша следующая цель – музей Тиссен-Борнемиса.

Музей Тиссен-Борнемиса

Итак, с правой стороны Пасео-дель-Прадо нас радушно встречает первая вершина «музейного золотого треугольника» – музей Тиссен-Борнемиса (Museo Thyssen-Bornemisza, Paseo del Prado, 8), шедевральное собрание произведений разнообразных художественных стилей и течений от фламандских примитивистов до современного авангарда из Европы и США. Здесь хранятся избранные картины лучших представителей старой школы изобразительного искусства, начиная с XIII века.

Музей Тиссен-Борнемиса

Музей находится в бывшем дворце герцога Вильяэрмоса (Palacio de Villahermosa). Прагматичный герцог, следуя распространенной среди мадридских аристократов моде селиться в окрестностях Пасео-дель-Прадо, приобрел этот барочный особняк у одного знатного итальянца, имевшего влияние при дворе. Перестраивал стоящий здесь с 1771 года особняк Антонио Лопес Агуадо, ученик Хуана де Вильянуэвы. Десятилетия спустя дворец стал одним из самых престижных зданий в городе, известным своими фестивалями и художественными вечерами. В 1844 году в нем с удовольствием даст два сольных фортепианных концерта венгерский композитор Ференц Лист (1811–1886), гостивший в Мадриде. В 1992 году архитектор Рафаэль Монео, сохранив фасад старинного дворца, перестроит здание в современный музей.

Сегодня на трех этажах музея размещается богатейшая коллекция более чем из 1500 картин, скульптур, ковров и других произведений искусства. Концепция размещения продумана образцово – просторные светлые залы и коридоры. В них легко знакомиться с выставкой либо по порядку, либо выбирая отдельные интересующие секции: итальянское Возрождение (XIII–XVI), немецкое возрождение, голландская живопись (XV–XVI), итальянская живопись, голландское барокко, рококо и реализм, американская живопись XIX века, импрессионизм, XX век…

Такой богатой коллекции Мадрид обязан ее основателю – немецкому «стальному барону» Хейнриху Тиссену и его сыну Хансу от венгерской баронессы Маргит Борнемисы. Хотя, как стало известно, даже дед, основатель династии, покупал рисунки Дюрера и заказывал скульптуры у Огюста Родена еще в конце XIX века.

Хейнрих Тиссен до своей смерти в 1947 году сумел собрать 525 картин, которые позже распределили между его наследниками. Его сын Ханс, решив снова собрать отцовскую коллекцию, выкупил ее у родственников. Поскольку дом в швейцарском Лугано все полотна вместить не мог, Тиссен-Борнемиса занялся поисками нового помещения. Предложения буквально сыпались из разных стран – о подобной крупнейшей коллекции, уступающей только собранию английской королевы, можно было только мечтать. Новая супруга Тиссена, испанка Кармен Сервера, сумела уговорить мужа продать семейное собрание Испании за относительно символическую цену в 330 миллионов долларов (около трети реальной стоимости). Кстати, Кармен, в прошлом «Мисс Испания» и «Мисс Каталония», в свое время была женой голливудского экс-Тарзана Лекса Баркера, прославившегося исполнением роли Олд Шеттерхэнда в популярных в Европе в 1960-е западногерманских вестернах по романам Карла Мая из серии «Виннету». Коллекция барона была размещена во дворце Вильяэрмоса в 1992 году. А через десять лет, после смерти барона, предприимчивая Кармен Сервера открыла в Испании еще несколько музеев коллекции Тиссен-Борнемиса.

Какие же шедевры имеются в собрании? Работы Тициана, Караваджо, Карпаччо, Ван Эйка, Дюрера, Гойи, Риберы, Мурильо, Ван Гога, Сезанна, Ренуара, Моне, Тулуз-Лотрека, Гогена, Пикассо, Кандинского, Дали, Хоппера, Клее и многих других мастеров, известных и не очень.

Самым ценным экземпляром коллекции принято считать «Портрет Джованны Торнабуони» (1488) работы итальянца Доменико Гирландайо, ставший символом музея. Бесценными называют две работы: миниатюру «Дева Мария у сухого древа» (1450–1460), исполненную на крошечной доске рукой фламандца Петруса Кристоса, и «Портрет рыцаря» (1510) итальянца Висенте Карпаччо. К категории шедевров музея относятся: «Иисус среди книжников» (1506) Дюрера, «Святая Екатерина Александрийская» (1598) Караваджо, «Картина с тремя пятнами» (1914) Кандинского, «Шлюз» (1824) Констебла. Стоит упомянуть и другие работы: «Святой Иероним» (1570–1575) Тициана, «Туалет Венеры» (1608) Рубенса, «Осенний пейзаж в Ольденбурге» (1907) Карла Шмидт-Ротлуфа, «Человек с кларнетом» (1911–1912) и «Арлекин у зеркала» (1923) Пикассо. Очень интересны представленные здесь немецкие экспрессионисты Кирхнер и Геккель из незабвенной группы «Мост». Раушенберг и Лихтенштейн завершают коллекцию сюрреализма и поп-арта.

Львы из бронзовых пушек, или неудавшийся переворот

Напротив музея находится здание шикарного отеля «Палас» (The Westin Palace), открытого в 1912 году. На обратном пути мы к нему еще вернемся.

С правой стороны уходящей от бульвара улицы Каррера-де-Сан-Херонимо расположен Дворец Конгресса депутатов (Palacio del Congreso de los Diputados, Carrera de San Jerónimo 39), парламент Испании, построенный в XIX веке на месте древнего монастыря Святого Духа (Convento del Espíritu Santo). Прежде чем начать постройку, Королевская академия изящных искусств Сан-Фернандо провела конкурс, который выиграл архитектор Нарсисо Паскуаль-и-Коломер, вдохновленный классическими итальянскими дворцами. После сноса монастыря закладку первого камня 10 октября 1843 года произвела сама королева Изабелла II. В течение семи лет, пока шли работы, депутаты нижней палаты парламента заседали в Королевском театре. Наконец 31 октября 1850 года бронзовые двери Дворца Конгресса торжественно открылись.

Классический стиль фасада, выходящего на Каррера-де-Сан-Херонимо, подчеркивает портик с шестью коринфскими колоннами, которые увенчаны фронтоном с барельефами работы скульптора Понсиано Понсано, представляющими аллегорию принимающей Конституцию Испании. Интересна история создания двух скульптурных львов, сидящих на пьедесталах по бокам входной лестницы.

Дворец Конгресса депутатов

Поначалу львов вообще не было – вместо них стояли два больших металлических фонаря. В 1851 году Понсано сотворил двух гипсовых львов и расположил их позади фонарных столбов. Не прошло и года, как гипсовые статуи начали разрушаться. Парламентарии в один голос потребовали покрыть зверей бронзой. Понсано, к тому моменту ставший членом Королевской академии изящных искусств Сан-Фернандо, заломил за работу довольно высокую цену. Тогда контракт предложили Хосе Бельверу, автору Падшего Ангела в парке Ретиро. Тот через год представил двух новых каменных львов, которыми депутаты не очень-то впечатлились. Деньги скульптору все же заплатили, а львов продали маркизу де Сан-Хуану, владельцу Садов Монфорте в Валенсии. Их там можно увидеть и сегодня.

А что же с гипсовыми зверями? Депутаты обратились за помощью к армии и после долгих переговоров приняли решение использовать их для отливки бронзовых форм на артиллерийской фабрике в Севилье. Но дело снова затянулось из-за цены. Когда оказалось, что отлить львов дешевле во Франции, на пути парламентариев встала королева Изабелла II, обвинившая депутатов в непатриотизме. Разгневанная королева отдала приказ отлить зверей в Севилье за любые деньги. Но тут случилась другая оказия.

Во время Испано-марокканской войны (1859–1860) в одном из сражений генерал О’Доннелл захватил у противника бронзовые пушки, которые переправили в Севилью для создания монумента, посвященного славным делам испанской армии. Однако, в силу упомянутых причин, бронза ушла на другие цели. Парламент снова договорился с Понсано, который переделал гипсовые фигуры, добавив каждому льву под лапу по большому мячу. В 1865 году бронзовые львы были отлиты на севильской артиллерийской фабрике. Когда новые львы прибыли в Мадрид, некоторые пацифистски настроенные парламентарии затеяли спор о том, этично ли вообще использовать армейскую бронзу. Спор мог тянуться вечность, если бы точку в нем не поставили Федерико Мадрасо, потомок знаменитого художника, и маркиз де Кубас, будущий алькальд Мадрида. В 1872 году обе «двухтонные кошки» сели наконец на свои места.

Внутри Дворца наиболее интересен Зал заседаний, имеющий полукруглую структуру, увенчанную 50-метровым куполом. Зал украшен статуями католических королей, а также картинами с мифологическими сюжетами и сценами из испанской истории. На одной из них королеву Изабеллу II окружают легендарный Эль Сид, Колумб и Сервантес. Потолок Зала расписан художником Карлосом Луисом де Риберой.

Именно в этом здании 23 февраля 1981 года, в день парламентских дебатов по вопросу доверия правительству, произошла попытка государственного переворота. Во Дворец ворвались с оружием в руках гражданские гвардейцы во главе с подполковником Антонио Техеро. Они выставили требования, направленные на возврат Испании к франкистским методам правления. Все это в прямом эфире показывало испанское телевидение, по которому очень скоро выступил король Хуан Карлос c резким осуждением заговорщиков. После этого бунтовщиков арестовали и предали суду.

По следам Сервантеса, Лопе де Веги, Кеведо и Гонгоры

Напротив Дворца Конгресса, через дорогу, расположен небольшой треугольный скверик площади Пласа-де-лас-Кортес (Plaza de las Cortes). В нем в окружении деревьев на высоком постаменте стоит скромный памятник великому мастеру испанской словесности Мигелю де Сервантесу (1547–1616), создателю бессмертного Дон Кихота. Парадоксально, но именно нелюбимый испанцами француз Жозеф Бонапарт в 1810 году издал указ о создании монумента писателю. А ведь со дня смерти гения к тому моменту прошло почти 200 лет. В Мадриде, в котором Сервантес учился в молодости, где прожил большую часть своей жизни, где были напечатаны почти все его произведения и где он окончил свой земной путь, почему-то предпочитали не вспоминать. Но и при Жозефе монумент так и не поставили – последний, как известно, был изгнан. Первый памятник Сервантесу в испанской столице появился позже, в 1835 году.

Эту поистине коллективную работу выполнил в Риме скульптор Антонио Сола вместе с прусскими художниками Вильгельмом Хопфгартеном и Людвигом Холлаге из сплава меди, цинка, олова и свинца. Исидро Гонсалес Веласкес спроектировал пьедестал, по бокам которого разместили два бронзовых барельефа Хосе Пикера. На одном из них изображен странствующий Дон Кихот вместе со своим верным оруженосцем Санчо. На другом – сцена, в которой рыцарь печального образа освобождает львов. В центре пьедестала – табличка-посвящение: «Мигелю де Сервантесу Сааведре, принцу испанских гениев».

Говорят, монумент может «заряжать» положительной энергией. По крайней мере, когда в 1862 году датский сказочник Ханс Кристиан Андерсен (1805–1875), не слишком впечатлившийся от тогдашнего Мадрида, случайно оказался на площади и увидел этот памятник Сервантесу, настроение его резко улучшилось, а отношение к городу изменилось. Ну, или начало меняться…

Вообще, в Мадриде четыре памятника великому автору Дон Кихота. Второй установили в 1892 году рядом со статуей Лопе де Веги у входа в Национальную библиотеку (Biblioteca Nacional de España), что на бульваре Пасео-де-Реколетос (Paseo de Recoletos). Третий – он же самый известный: высокая стела на Пласа-де-Эспанья (Plaza de España) – удивляет приезжих с 1925 года. Четвертый – работы Луиса Сангуино, автора декора ворот собора Альмудены, с 1999 года стоящий на проспекте Авенида-де-Арсенталес (Avenida de Arcentales) в квартале Лас-Росас (Barrio de Las Rosas). А теперь настала поря отыскать памятные места, связанные с жизнью великого мастера в городе. Их, увы, не много.

Родился Мигель де Сервантес в 1547 году в тихом городке Алькала-де-Энарес (Alcalá de Henares), расположенном в тридцати километрах от Мадрида, в семье скромного врача, четвертым из семерых детей. В двухэтажном домике из красного кирпича, в котором прошли детские годы Сервантеса, сегодня находится Дом-музей писателя, открытый для посещений всем желающим.

Считается, что в Мадриде будущий гений оказался после 1561 года, когда туда переехала вся его семья. Обучался он в школе Эстудио-де-ла-Вилья (Estudio de la Villa), старинном академическом учреждении, созданном еще королем Альфонсо XI в 1346 году, у известного педагога-гуманиста Хуана Лопеса де Ойос (1511–1583). Здание школы не сохранилось. Табличкой на стене дома на Калье-да-ла-Вилья (Calle de la Villa, 2), повешенной благодаря усилиям Рамона де Месонеро Романоса, обозначено только место, где располагалось заведение в XVI веке.

Семья Сервантеса в Мадриде несколько раз меняла место жительства. Поначалу Сервантесы обитали на Калье-дель-Леон (Calle del León), затем – в доме № 18 по Калье-де-лас-Уэртас (Calle de las Huertas), в котором с 1827 года открыт ресторан «Каса Альберто» (Casa Alberto), позже – на площади Матуте (Plaza de Matute), и наконец снова вернулись на Калье-дель-Леон. Именно там практически в нищете умер автор Дон Кихота, которого похоронили в монастыре Тринитариас-Дескальсас. С монастыря мы и начнем.

Прежде чем покинуть зеленый сквер Пласа-де-лас-Кортес и двинуться по Калье-де-Сан-Агустин (Calle de San Agustín), обратите внимание на синий указатель, вещающий о том, что мы входим в так называемый Баррио-де-лас-Летрас (Barrio de las Letras), или Литературный квартал, своим названием и славе обязанный Золотому веку испанской литературы (XVI – первая половина XVII в.). По его узким улочкам, кроме Сервантеса, когда-то прогуливались Лопе де Вега, Франсиско де Кеведо, Тирсо де Молина, Луис де Гонгора и другие. В наши дни квартал объявлен приоритетной жилой зоной, где можно спокойно передвигаться пешком, ибо проезд по нему разрешен только общественному, служебному и аварийному транспорту.

Улица Калье-де-Сан-Агустин приведет нас прямиком к женскому монастырю Тринитариас-Дескальсас (Monasterio de las Trinitarias Descalzas), расположенному на улице Лопе де Веги (Calle de Lope de Vega, 18). Зарешеченные окна и красная кирпичная кладка стены этой обители XVII века будут видны издалека. Если свернуть направо и пройти вдоль стены монастыря вверх по улице Лопе де Веги, то по левую руку недалеко от главного входа увидите огромную мемориальную доску (3,5 x 2,5 м) из итальянского мрамора с барельефным профилем писателя, похороненного в стенах обители в апреле 1616 года. Под конец жизни Сервантес смирился со своим бедственным положением и стал членом монашеского ордена францисканцев, исповедующих добровольное нищенство. Прах писателя долгое время находился в церкви Святителя Ильдефонсо, принадлежавшей братству. Позже рядом похоронили и его супругу Каталину де Саласар, также ставшую монахиней. В 1673 году во время реконструкции церкви по планам архитектора Маркоса Лопеса и передачи ее в управление женской обители францисканцев могилу писателя почему-то не сберегли. Отыскать ее сегодня практически невозможно.

Однако совсем недавно испанские археологи, благословленные Ватиканом, приступили-таки к ее поискам. Они надеются к 2016 году – 400-летию со дня смерти писателя – найти место захоронения с помощью самого современного оборудования. Кроме того, задача ученых – восстановить истинный облик писателя. Дело в том, что прижизненные изображения Сервантеса не сохранились. Принято считать, что писатель выглядел так, как на известном портрете, написанном Хуаном де Хуареги. Только вот есть один нюанс – написал тот картину через 20 лет после смерти великого испанца. Каким образом исследователи собираются идентифицировать останки, если их обнаружат? На этот вопрос четко отвечает известный судебный антрополог Франсиско Этиксебрия, в свое время возглавлявший экспертную группу по идентификации останков чилийского президента Сальвадора Альенде: «Известно, что 7 ноября 1571 года Сервантес участвовал в знаменитой морской битве при Лепанто, когда соединенный флот дона Хуана Австрийского разбил турецкую эскадру и положил конец притязаниям Турции на восточную часть Средиземного моря. В том бою Сервантес был тяжело ранен в левую руку – пуля из мушкета раздробила ему кость, после чего левая рука стала парализованной… Кроме того, он получил и более легкую пулю из пищали прямо в грудь, и след от этой пули, несомненно, также остался на его ребрах. Еще нам известно, что во время алжирского плена он заработал грыжу позвоночных дисков в области шеи от постоянного ношения тяжелых колодок и стального ошейника, и эта грыжа также должна сохраниться. Наконец, мы знаем, что при жизни Сервантес пил и умер от цирроза печени, водянки и диабета, следы которых легко обнаружить в костной ткани. Сочетание этих факторов поможет нам безошибочно идентифицировать Сервантеса». Поживем – увидим.

А пока, пройдя до конца монастырской стены, свернем направо на маленькую улочку Кеведо, посвященную Франсиско де Кеведо (1580–1645), выросшему при дворе испанскому поэту и прозаику, значительная часть сатирических произведений которого была запрещена инквизицией. Может быть, по этой причине, а может быть, и нет, но Кеведо любил пропустить чарку-другую. Сервантес в сердцах даже прозвал его «Кебебо» (bebo по-испански означает «пью»). В Мадриде он стал особенно известен своим плутовским романом «История жизни пройдохи по имени дон Пабло» (1626). Урожденный аристократ Кеведо терпеть не мог иезуитов и ненавидел находящегося у власти временщика герцога Оливареса, за что подвергался гонениям. Старый и больной, он перед самой смертью провел четыре года в подземной тюрьме в двойных кандалах.

На угловом светлом доме, где нижний этаж сегодня занимает пивной ресторан «Кеведо» (Cervecería Restaurante Quevedo, сalle de Quevedo, 7), на уровне второго этажа висит памятная доска, говорящая о том, что здесь жил Франсиско де Кеведо. При этом почему-то умалчивается о том, что прежде эти комнаты снимал другой испанский поэт, Луис де Гонгора (1561–1627), мастер сложных и темных фантасмагорий. Говорят, что Кеведо, который не жаловал стиль Гонгоры, специально выкупил этот дом, чтобы заставить съехать из него своего оппонента. Вообще, они были полными противоположностями. Кеведо, несмотря на свое высокое происхождение, будучи личностью неординарной, старался быть поближе к низам, не брезговал общением с маргинальной средой того времени и частенько хаживал по борделям. Таинственный Гонгора, потерявший память под конец жизни и не опубликовавший ни одной книги, – его стихи переписывались от руки и печатались в антологиях, – часто порождал к себе антипатию. Будучи одним из самых сложных поэтов в истории мировой литературы, он тем не менее один из самых талантливых, настоящий «испанский Гомер».

В конце короткой улочки Кеведо сворачиваем направо, на улицу Сервантеса. Буквально через пару шагов слева у старинного уличного фонаря стоит двухэтажный Дом-музей Лопе де Веги (Casa-Museo de Lope de Vega, сalle de Cervantes, 11) с красно-розовым фасадом. Этот дом, построенный в 1578 году, гениальный драматург и поэт Лопе де Вега (1562–1635) приобрел в 1610 году. В нем он напишет бессмертную комедию «Собака на сене» (1613–1615). В нем будет жить последние двадцать пять лет своей жизни, большая часть которых окажется уже не столь безоблачной и счастливой, как прежде.

Внутреннее убранство Дома-музея может характеризовать Лопе как человека неприхотливого. Рабочий кабинет с большой библиотекой, кухня, молельня, гостиная, две спальни для хозяина и его дочерей, недорогая мебель – и всё. Во дворике – сад, неоднократно упоминавшийся в письмах писателя и даже в некоторых его пьесах. Гонорары Лопе де Веги были высоки – он запросто мог бы жить в дорогом особняке или во дворце. Но писатель с поразительной способностью куда-то спускал деньги, да еще в таком количестве, что в доме их просто не оставалось.

Феликс Лопе де Вега-и-Карпио родился в 1562 году в Мадриде в семье вышивальщика. Считается, что он появился на свет в не существующем сегодня доме, располагавшемся за снесенными воротами Пуэрта-де-Гвадалахара, которые стояли на месте нынешнего дома № 50 по улице Калье-Майор. С детских лет он удивлял своими способностями к языкам и сочинительству. Будучи ребенком, Лопе перевел стихами с латыни древнеримскую поэму и написал первую собственную пьесу. Сочинять стихи он начал еще во время учебы в знаменитом университете города Алькала-де-Энарес, где обучались Кеведо и Сервантес. Из-за своего острого языка доучиться до конца будущий драматург не успел. Однако это никак не отразилось на его творчестве, которое оказалось весьма плодовитым (более 2000 пьес). А противоречивая жизнь, сопровождавшаяся массой драматических и скандальных историй, была бурной и авантюрной. Его пьесы ставились в театрах, а произведения издавались томами. Мадриленьос буквально носили своего кумира на руках. С Сервантесом они виделись почти каждый день, даже жили на одной улице. Однако молодой Лопе практически не замечал пожилого сухорукого молчуна, считая его человеком без определенных занятий. А позже вообще невзлюбил, потешаясь над его произведениями. Но времена меняются: сегодня дом Лопе де Веги находится на улице Сервантеса, а тираж всех произведений драматурга не достигает общего тиража одного-единственного «Дон Кихота».

Над входом в Дом-музей, открытый с 1935 года, выбита фраза, написанная по-латыни: «Рarva propia magna, magna aliena parva», что в вольной интерпретации может означать: «Своя рубашка ближе к телу». Неудивительно видеть именно такой девиз на дверях жилища, хозяин которого оказался под многочисленными ударами судьбы. Сначала во время родов умерла его жена, затем – шестилетний сын, позже из дома сбежала семнадцатилетняя дочь. В 1614 году Лопе становится священником, но это мало поможет. Новая дама сердца, с которой Лопе сойдется после смерти жены, заболеет и сойдет с ума. Еще один сын от другой женщины утонет… И все же, вопреки всему, Лопе продолжал писать почти до последнего дня своей жизни, который наступил 27 августа 1635 года.

Повергнутый в траур Мадрид похоронил Лопе де Вегу в церкви Сан-Себастьян (Parroquia de San Sebastián, сalle de Atocha, 39), расположенную сравнительно недалеко от его дома. Церковь была построена на месте часовни, посвященной Пресвятой Деве Аточе, существовавшей с 1541 года. Кроме Лопе де Веги, на кладбище церкви из желтого камня похоронили родившегося в Мексике драматурга Хуана Руиса де Аларкона (1581–1639). Судя по сохранившимся записям, умершего Сервантеса сначала тоже отпевали здесь, а позже перевезли в монастырь Тринитариас-Дескальсас. В капелле покоятся останки великих мдридских архитекторов Вентуры Родригеса (1717–1785) и Хуана де Вильянуэвы (1739–1811). В ней крестили будущего лауреата Нобелевской премии по литературе Хасинто Бенавенте (1866–1954). Жизнь храма в 90-е годы XIX века, ставшего средоточием нищей мадридской братии, живописно изобразил Бенито Перес Гальдос (1843–1920) в своем романе «Милосердие» (1897). В ноябре 1936 года, во время Гражданской войны, церковь подверглась бомбардировке, после которой ее пришлось восстанавливать и перестраивать. Чудом сохранилась высокая колокольня, созданная Лукасом Эрнандесом в 1612 году. Что касается кладбища, где похоронили Лопе де Вегу, – оно не сохранилось. Сегодня на его месте, где сливаются улицы Уэртас (Calle Huertas) и Сан-Себастьян (Calle de San Sebastián) расположена флористерия, цветочный магазин.

Покинув Дом-музей Лопе, повернем обратно и пройдем по улице Сервантеса до самого ее конца. Слева на углу появится светло-желтый дом (Calle de Cervantes, 2), другой стороной фасада выходящий на улицу Леон (Calle del León), с уже знакомым барельефом и табличкой над входной дверью: «Здесь жил и умер Мигель де Сервантес Сааведра, чей гений восхитил мир. Скончался в 1616 году». На самом деле дом, конечно, не тот. Настоящий дом, где умер Сервантес, во времена правления Фердинанда VII был выставлен на аукцион и продан коммерсанту, некоему Луису Франко. Последний, несмотря на протесты Рамона де Месонеро Романоса, снес старое историческое здание и на его месте построил новое. Табличка с барельефом появилась на нем только в 1834 году. Позже и улица стала носить имя Сервантеса. Но опять же только благодаря усилиям дона Рамона. В окрестностях есть еще два места, тесно связанные с создателем Рыцаря печального образа.

Дом, где якобы жил и умер Сервантес

Все книги Сервантеса, за исключением романа «Галатея» (1585), были напечатаны в Мадриде. В старинном доме № 87 на улице Аточа (Calle de Atocha) располагалась типография, где в 1605 году из-под пресса вышло первое издание первой части романа «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский». В этот раз речь идет об оригинальном двухэтажном здании, построенном между 1592 и 1620 годами и находящемся в весьма неплохом состоянии. Во времена Сервантеса здесь размещалась печатня Хуана де ла Куэсты. На фасаде расположен декоративный барельеф, изображающий Сервантеса и его героев: Дон Кихота, скачущего на Росинанте, и Санчо Пансу, ведущего в поводу осла. Сегодня дом принадлежит Обществу Сервантеса, целью которого является создание здесь музея писателя.

Совсем рядом с улицей Аточа находится место, где раньше стоял дом (Calle de San Eugenio, 7), в котором в 1615 году была подписана к печати вторая часть «Дон Кихота». Если бы Сервантес только знал, какой популярностью пользовался его роман за границей! Но в то время денег в семье гения так и не прибавилось. Сегодня его бессмертное произведение по объему тиража во всем мире занимает третье место после Библии и «Гарри Поттера».

«Атеней Мадрида». Масонские символы

Продолжая гулять по Литературному кварталу, оставим «Дом Сервантеса» (Calle de Cervantes, 2) и возьмем курс на площадь Пласа-де-Санта-Ана. Для этого сначала пройдем по улице Леон (Calle del León) до пересечения с Калье-дель-Прадо (Calle del Prado). Повернем направо и через пару десятков шагов окажемся у высокого серого портала с железными воротами, над которыми под каменным балконом распложены барельефы, изображающие художника Веласкеса, короля Альфонсо X и писателя Сервантеса. Это знаменитый «Атеней Мадрида» (Ateneo de Madrid, сalle del Prado, 21), частное либеральное сообщество деятелей науки, литературы и искусства, за время существования которого его членами стали более 35 000 выдающихся людей Испании.

Первый «Атеней» появился в 1820 году как патриотическое и литературное сообщество. Через три года оно было закрыто вернувшимся в Испанию Фердинандом VII. К счастью, архивы сообщества сумели сохранить, и в 1835 году открылся новый «Атеней», ставший публичным культурно-образовательным центром. Заведовал «Атенеем» герцог де Ривас, поэт и драматург, одна из пьес которого легла в основу оперы Верди «Сила судьбы». Ответственным секретарем «Атенея» тогда был избран незабвенный Рамон де Месонеро Романос.

С момента открытия сообщество неоднократно меняло место дислокации: дворец Абрантес (Palacio de Abrantes), улица Карретас (Calle de Carretas), Пласа-дель-Анхель (Plaza del Ángel), улица Монтера (Calle de la Montera). С января 1884 года «Атеней» располагается на улице Прадо и продолжает объединять лучших представителей мадридской культуры. Это не просто литературный и артистический клуб, а свободный университет, в уставе которого определены его просветительские цели.

Эклектичное здание, фасад которого облицован тесаным камнем, построили архитекторы Энрике Форт и Луис Ландечо. Внутри посетителей ожидает просторный актовый зал, оформленный Артуро Мелидой в новогреческом стиле. В этом и в других конференц-залах ежедневно проводятся семинары, сборы и выступления по научной тематике. Есть даже общежитие для приезжих. «Атеней» имеет очень хорошую библиотеку, которая сегодня полностью компьютеризирована, и любопытную портретную галерею президентов сообщества.

Президентами «Атенея» были знаменитые писатели (Валье-Инклан, Унамуно) и видные общественные деятели (Мануэль Асанья, Кановас дель Кастильо и другие). Большинство из них принято считать масонами. Действительно, горящая масляная лампа с масонской пятиконечной звездой на фоне пламени изображена на эмблеме «Атенея» не случайно. На лепнине, украшающей арку входных ворот, изначально красовалась каменная пятиконечная звезда. Ее удалили во времена правления Франко, при котором теософия была не в чести. Долгое время, правда, никто ничего не замечал, пока в газете ABC не появилась обличительная статья по этому поводу, после которой звезду и другие символы (компасы и др.) убрали или замазали. В наши дни, правда, кое-что уже вернули на место, но увидеть масонские знаки можно только внутри здания.

На площади Святой Анны

Поднявшись вверх по Калье-дель-Прадо, мы окажемся на трапециевидной площади Санта-Ана (Plaza de Santa Ana), или площади Святой Анны, история которой снова восходит к Жозефу Бонапарту, приказавшему в 1810 году снести старый монастырь Святой Анны и построить на его месте прямоугольный сквер. В 1869 году сквер расширили и превратили в настоящую площадь.

Справа расположено неоклассическое здание Испанского театра (Teatro Español), самого старого и одного из самых красивых в Мадриде, построенного на месте театра «Корраль-де-Комедьяс-дель-Принсипе» (Corral de Comedias del Príncipe), первое представление в котором датировано 1583 годом. Помещение старого «Корраля» точно соответствовало своему названию: большой квадратный вымощенный двор, окруженный задними стенами высоких домов. С узкой стороны располагалась приподнятая на подиуме сцена, окруженная разрисованными занавесками, в подмостках которой имелся люк с опускающейся крышкой. Для зрителей в партере стояли длинные грубые деревянные лавки. Позже вдоль стен появились ложи. Со временем его стали называть Театро-дель-Принсипе, и он действительно становился лучшим театром страны.

В 1849 году построили новое здание, а в 1890-е годы по планам архитектора Рамона Герреро провели полную реконструкцию. Долгое время справа от театра находилось знаменитое кафе «Принсипе», прозванное в народе «Маленьким Парнасом», – любимое место посиделок поэтов, писателей, актеров и… революционеров. Недавно интерьеры театра обновил известный французский декоратор и сценограф Жан-Ги Лека. В наши дни эта главная драматическая сцена Испании полностью отдана под постановки национальных авторов.

Прямо перед Испанским театром одиноко стоит памятник поэту и драматургу Федерико Гарсиа Лорке (1898–1936). Скульптура представляет трагически погибшего поэта выпускающим на волю птицу. Родившийся в Гранаде Лорка в 1919 году приехал в Мадрид, чтобы поступить в столичный университет, где знакомится с Сальвадором Дали и Луисом Бунюэлем. Во время обучения он пишет и ставит в театре свою первую пьесу «Колдовство бабочки», что в дальнейшем определяет его судьбу как драматурга. В 1932 году Лорка, встав на сторону республиканцев и будучи директором государственного университетского театра La Barraca («Балаган»), с успехом ставит пьесы авторов Золотого века. Но жить ему остается недолго. Об этом говорят его собственные строки в концовке одного из стихотворений, где поэт предсказывает назревающую Гражданскую войну, собственную гибель и неизвестность места своего захоронения. Скульптура установлена здесь сравнительно недавно – в 1986 году.

Напротив, с другой стороны площади, стоит памятник другому знаменитому испанцу – Педро Кальдерону де ла Барке (1600–1681), величайшему после Лопе де Веги драматургу и поэту Испании. После смерти Лопе он стал придворным драматургом и даже был награжден рыцарским орденом Сантьяго. Сумев продолжить традицию Лопе в комедиях «плаща и шпаги», аристократ Кальдерон одновременно углубил жанр религиозно-философской драмы и обратился к так называемому религиозному театру. Он не боялся использовать различные сценические эффекты. Когда премьера его пьесы «Зверь, молния и камень» проходила на острове посреди озера в королевском парке Ретиро, зрители смотрели ее, сидя в лодках.

Смерть брата, рождение незаконного сына и участившиеся гонения на театр привели Кальдерона к решению стать священником, что он и сделал в 1651 году. Через двенадцать лет Кальдерона назначили личным духовником Филиппа IV. Следующий монарх, Карлос II, эту почетную должность за ним сохранил. С 1663 года Кальдерон жил на улице Калье-Майор (Calle Mayor) в доме № 61 с очень узким фасадом, прозванном Каса-Эстреча. Несмотря на театральные гонорары, умер драматург в нужде.

Памятник Кальдерону работы Хоана Фигераса Вила открыли на площади в 1880 году. Духовник короля восседает на пьедестале, вероятно, обдумывая очередную сцену из своего творения. В правой руке он должен держать перо, но его давным-давно кто-то позаимствовал. Крылатая фигура позади драматурга символизирует Славу. Другие аллегорические фигуры, расположенные под ним: Комедия, Трагедия, Поэзия и Война. Кстати, раньше под именем Кальдерона, указанном на постаменте, была еще и надпись: «Жизнь есть сон, но не твое блаженство», позже исчезнувшая. Постамент украшен барельефами со сценками из его знаменитых произведений: «Жизнь есть сон», «Саламейский алькальд», «Танец смерти», «Спрятанный кабальеро».

Позади памятника Кальдерону возвышается бывший отель «Виктория» (Hotel Victoria, рlaza de Santa Ana, 14). Построенный в начале 1920-х годов, он и сегодня привлекает внимание остеклением фасада и высокой башней в углу. Поначалу отель делил права на здание с популярным универмагом «Симеон», но позже завладел пространством целиком, со временем став любимым пристанищем тореро. Легендарный Манолете (1917–1947), которому судьбой было уготовано погибнуть на арене в Линаресе, приезжая в Мадрид, почти всегда останавливался именно здесь. После 2006 года отель перепродали и теперь он носит название ME Madrid Reina Victoria.

Среди ресторанов и тапас-баров, которыми буквально напичкана площадь Санта-Ана, в доме под № 6 расположена знаменитая немецкая пивная «Сервесерия-Алемана» (Cerveceria Alemana), открытая в 1904 году и до сего дня сохранившая фасад из золотистого дерева с декором того периода. В свое время «Алемана» считалась любимым местом посиделок матадоров, американских дипломатов, голливудских «звезд» (Ава Гарднер, Фрэнк Синатра и другие) и незабвенного Эрнеста Хемингуэя, как-то заметившего, что тут подают «лучшее пиво в Испании». У «дона Эрнесто» здесь всегда был персональный стол. Он и сегодня находится справа от входа, обозначенный светлой мраморной столешницей и настенной фотографией писателя, сделанной в 1959 году. Заглянуть в пивную стоит обязательно, и не только за тортильей, альбондигас и холодным пенистым пивом местного разлива. «Сервесерия-Алемана» буквально дышит атмосферой 1950-х годов.

Налево от отеля «Виктория» уходит улица Калье-де-Сан-Себастьян (Calle de San Sebastián), ведущая прямиком к церкви Сан-Себастьян (Parroquia de San Sebastián), где был похоронен Лопе де Вега и с которой мы уже знакомы. Если есть желание пройтись – в полном смысле этого слова – по цитатам из произведений Гонгоры, Кеведо или Беккера, то сверните на улицу Уэртас (Calle de las Huertas) и идите по ней вниз. Цитаты великих гениев от литературы появятся прямо на брусчатке у вас под ногами.

Направо от «Виктории» – Калье-де-Нуньес-де-Арсе (Calle de Núñez de Arce), посвященная испанскому поэту-романтику и драматургу Гаспару Нуньесу де Арсе (1834–1903), автору стихотворных драм на темы испанской истории. В самом начале улицы расположен вечно набитый битком ночной клуб «Вилья-Роса» (Villa-Rosa), расположенный в старом здании, сохранившимся с 1930 года. Его наружные стены аккуратно облицованы расписанной вручную андалусской плиткой. Но мы развернемся и покинем площадь по улице Калье-дель-Принсипе (Calle del Príncipe), двинувшись по ней налево от Испанского театра.

Вниз по Каррера-де-сан-Херонимо. Пансион Хемингуэя и след Маты Хари

Очень скоро по левую руку появится здание Театра Комедии (Teatro de la Comedia, сalle del Príncipe, 14), построенного по проекту Агустина Ортиса де Вийяхоса на нижних этажах старого жилого дома. Театр открылся 18 сентября 1875 года комедией «Трюмо», на которой присутствовали король Альфонсо XII и его сестра, принцесса Изабелла. Долгое время театр с залом на тысячу мест считался в столице одним из самых красивых и уютных. Именно в нем в октябре 1933 года было объявлено о создании Испанской фаланги – крайне правой политической партии Испании, основал которую Хосе Антонио Примо де Ривера (1903–1936). Темная бронзовая доска в память об этом до недавнего времени висела на фасаде театра на уровне второго этажа, практически нечитаемая снизу. Сейчас ее убрали. Говорят, на реставрацию. А может быть, и навсегда, если учесть далеко не однозначное отношение в обществе к франкистским символам.

Далее выходим на площадь Пласа-де-Каналехас (Plaza de Canalejas). Впереди, в перспективе убегающей от нас Калье-де-Севилья (Calle de Sevilla), просматриваются примечательные здания улицы Алькала (Calle de Alcala): «Виталисио» (Edificio Vitalicio) и колокольня церкви Калатравас (Iglesia de las Calatravas). Левее, совсем рядом, высится мощный фасад пятиэтажного Испано-американского банка (Banco Hispano Americano), построенного между 1902 и 1905 годами по проекту архитектора Эдуардо де Адаро, одного из авторов похожего по стилистике Банка Испании (Banco de España). В нишах над входом в банк хорошо видны скульптурные аллегории Экономики и Исчисления, созданные скульптором Хосе Альковерро.

На площади берем правее. Прежде чем направиться отсюда обратно к Дворцу Конгресса депутатов (Palacio del Congreso de los Diputados, сarrera de San Jerónimo, 39), стоит задержаться около построенного в 1914 году здания Менесес (Edificio Meneses) работы Хосе Марии Мендоса Уссия и Хосе де Арагон Прадеры. Дом был заказан вдовой крупного финансиста по фамилии Менесес для коммерческого использования, мансарда планировалась под жилье. Несмотря на небольшой участок земли, на котором стоит здание, архитекторы сумели придать ему монументальный вид и в то же время не лишили индивидуальности. Постройка сильно напоминает Дом Матесанса (La Casa Matesanz, Gran Via, 27), построенный по проекту все того же Антонио Паласиоса в 1923 году.

Не очень заметно для глаз здание Менесес плавно переходит в Дом Томаса Альенде, пристроенный в 1920 году. На первый взгляд оба здания кажутся единым целым, но при внимательном рассмотрении видно, что они отличаются не только конструктивно, но и цветовым оттенком. Кроме того, у Дома Томаса Альенде более высокая угловая башенка со шпилем.

Продолжаем идти вниз по улице Каррера-де-Сан-Херонимо в сторону парламента. Справа под № 32 значится пансион «Агилар» (Pensión Aguilar, сarrera de San Jerónimo, 32). Тот самый хостел, где в 1923 году останавливался Хемингуэй во время своего первого визита в Мадрид и который изображен в его рассказе «Рог быка» (1938) под названием «Луарка»: «Второразрядные матадоры охотно селились в этом пансионе… кормили там превосходно, а за стол и комнату брали недорого».

Пласа-де-Санта-Ана

Спускаемся дальше к площади Пласа-де-лас-Кортес (Plaza de las Cortes) с уже знакомым нам памятником Сервантесу. Справа за площадью стоит угловое здание, принадлежащее группе испанских страховых компаний Groupama Seguros. Над выпуклым входом на уровне второго этажа видны часы с белым циферблатом, называемые Карильон (Carillón). Это самые настоящие куранты с колоколами, висящими прямо на стене. В народе они прозваны «figures goyescas», или «образы в стиле Гойи». Шесть фигурок под колокольные перезвоны на несколько минут появляются из окна, над которым висят часы, два раза в день: в полдень и в 20.00. Игрушечные Гойя, герцогиня Альба, король Карлос III, матадор Педро Ромеро, манола (женщина из рабочей среды) и собака с лентой созданы мастерской рукой Антонио Минготе.

Следующее здание напротив музея Тиссена-Борнемисы – высокий и светлый отель «Палас» (The Westin Palace), открытый в 1912 году. Шикарное заведение известно своим зимним садом с прозрачным куполом и постояльцами с мировыми именами.

В нем в декабре 1916 года легендарная шпионка Мата Хари проводила ночи с майором фон Калле, военным атташе германского посольства в Мадриде. Именно эти встречи оказались для нее роковыми – немцы сумели расшифровать французскую телеграмму, из которой стало ясно, что она работала не только на них. А французская контрразведка расшифровала немецкую телеграмму, получив подтверждение того, что бывшая танцовщица являлась немецким агентом. После пышных мадридских рождественских праздников авантюристка отбыла в Париж, где рассчитывала получить щедрое вознаграждение за переданную информацию. Вместо этого двойной агент Мата Хари оказалась в тюрьме и позже была расстреляна.

Несколько раз останавливался в «Паласе» и Хемингуэй. Но не потому, что любил его, а потому что рядом находится музей Прадо.

Проходим мимо отеля и оказываемся в южной точке Салона Прадо, на площади Пласа-Кановас-дель-Кастильо (Plaza Canovas del Castillo). В самом ее центре радует глаз неоклассический фонтан Нептуна (Fuente de Neptuno), созданный между 1780 и 1784 годами по проекту Вентуры Родригеса скульптором Хуаном Паскуалем де Меной из белого толедского мрамора. Бог морей и потоков с короной на голове и трезубцем в руке изображен стоящим в полный рост на морской раковине, которую по волнам несет резвая двойка гигантских морских коньков. По круглому периметру фонтана через одинаковые интервалы посажены аккуратно постриженные маленькие деревца. Первоначально Нептун располагался на бульваре гораздо севернее, но в 1898 году был перенесен в нынешнее место.

История музея Прадо

Крупнейшая в Мадриде сокровищница шедевров мировой живописи, заглянув в которую, можно забыть обо всем на свете и вернуться к мирской жизни лишь по вежливому напоминанию смотрителей, это, бесспорно, Национальный музей Прадо (Museo Nacional del Prado, calle Ruiz de Alarcón, 23). Нигде в мире нет такого богатого собрания великих испанских художников, среди которых: Эль Греко, Веласкес, Гойя, Мурильо, Сурбаран. Кроме них знатоков искусства привлекают собранные здесь творения Боттичелли, Джакинто, Караваджо, Рафаэля, Тициана, Тинторетто, Тьеполо, Фра Анджелико, Босха, Дюрера, Рубенса… Многие приезжают в испанскую столицу исключительно ради Прадо, очереди у которого нескончаемы. Меняются только лица стоящих в них людей, попавших под влияние магнита особого свойства, сила которого в высочайшей художественной ценности собранных здесь произведений.

Фонтан Нептуна

Итак, Прадо – главная вершина нашего «музейного золотого треугольника». История его сокровищ восходит к Карлосу I (1500–1558), или Карлу V Габсбургу, который, являясь последним из всех когда-либо провозглашенных римских императоров, оказался первым из испанских монархов, решившим сохранить свое собрание картин для наследников. Король несомненно обладал художественным вкусом – хорошо известно его покровительство писавшему при дворе Тициану. Практически все последующие испанские властители, за исключением совершенно не интересовавшегося искусством Филиппа III, внесли свою лепту в пополнение коллекции. Идея превратить последнюю в публичный музей родилась уже в конце XVIII века, однако ее воплощению в жизнь помешало наполеоновское вторжение, во время которого часть ценных картин оказалась за пределами Испании. Правда, именно Жозеф Бонапарт в 1809 году издал указ о мерах по сохранению музейных экспонатов, в котором предписывалось создать в Мадриде музей искусств. Он даже придумал ему название в честь себя – Жозефино. Поначалу решили разместить коллекцию во дворце Буэнависта (Palacio de Buenavista, сalle de Alcalá, 51), но тот не очень подходил под музей, и идею на время отложили.

Залы Прадо

При Фердинанде VII, вернувшемся из изгнания, взоры власть имущих обратились на другой дворец, построенный по проекту Хуана де Вильянуэвы и первоначально предназначенный для так называемого Кабинета естествознания и Академии наук. В итоге, благодаря усилиям супруги Фердинанда Изабеллы Браганской, Королевский музей картин – тогдашний предшественник Прадо – открылся в этом неоклассическом здании 19 ноября 1819 года. В тот момент коллекция состояла из 311 полотен. Долгое время формирование и обогащение музея происходило только за счет королевских коллекций. Позже собрание пополнилось за счет изъятия монастырских ценностей. В 1868 году заведение станут величать Мадридским художественным музеем Прадо.

Нелегкий период придется пережить музею во время Гражданской войны. В сентябре 1936-го республиканцы назначат директором Прадо Пабло Пикассо. Тот примет назначение, но, живя во Франции, так и не вступит в должность по-настоящему. Прадо закроют. А вскоре большую часть коллекции на время боевых действий предусмотрительно отправят сначала – в Валенсию, затем – в Каталонию, и в конце концов перевезут в Швейцарию. Другую часть оставят в подвальном этаже, полностью закрыв мешками с песком для защиты от осколков.

После поражения республиканцев произведения искусства вернутся в Мадрид, и 7 июля 1939 года музей откроется вновь. Его фонды начнут активно пополняться, но выставлять все шедевры одновременно невозможно. В 1971 году к Прадо перейдет расположенный неподалеку Касон-дель-Буэн-Ретиро. Сравнительно недавно построили еще одно здание, вплотную примыкающее к церкви древнего монастыря Сан-Херонимо-эль-Реаль (Iglesia de San Jeronimo el Real). Прадо имеет четыре действующих входа и в плане представляет собой большой прямоугольник, к меньшим сторонам которого пристроены два квадратных корпуса. И все же проблема нехватки площадей остается до сих пор.

Сегодня музей обладает огромным собранием из 8600 полотен и 700 скульптур. Его гордостью является коллекция из 4000 рисунков и гравюр, а также предметы декоративного искусства, в числе которых гобелены, редкий фарфор, керамика, старинные медали и монеты. Планируется, что продолжающаяся реконструкция позволит выставлять гораздо большее количество произведений.

Веласкес в Мадриде

Главный фасад музея, выходящий на бульвар Прадо, имеет портал, известный как «Вход Веласкеса» (Puerta de Velázquez), обрамленный колоннами и украшенный статуями с медальонами. Прямо перед ним – памятник великому испанскому художнику Диего Веласкесу (1599–1660) работы Анисето Маринаса, установленный в 1899 году. Изображая Веласкеса, Маринас отталкивался от автопортрета живописца в знаменитой картине «Менины» (1656). Скульптор усадил бронзового Веласкеса в кресло, вложил ему в руку палитру и позволил художнику погрузиться в глубины творческих мыслей.

Сегодня в стенах Прадо хранятся 56 полотен художника – почти половина из его ценного наследия. Основная их часть с 1899 года находится в напоминающем базилику великолепном зале 50. Другие работы распределены по Центральной галерее и находящимся рядом меньшим залам.

Диего Родригес де Сильва-и-Веласкес родился 6 июня 1599 года в Севилье, давшей испанской живописи много славных имен, в небогатой дворянской семье португальского происхождения. Его первые картины, изображающие натюрморты и «кухонные» сцены, говорили о несомненном таланте молодого человека, который уже в 17 лет получил звание мастера. Но юноша явно был способен на большее. Первая его поездка «за счастьем» в испанскую столицу в 1622 году особым успехом не увенчалась, и он вернулся домой. Хотя, конечно, смотря что подразумевать под успехом. За довольно короткое время пребывания в Мадриде Веласкес успел посетить Эскориал и написать портрет испанского поэта Луиса де Гонгоры. Благодаря усилиям своего тестя, в школе которого юноша обучался живописи, о молодом даровании прознал наставник и фаворит короля Филиппа IV граф Оливарес, тоже бывший родом из Севильи. В августе 1623 года королевский капеллан Хуан де Фонсека по приказу Оливареса официально вызывает Веласкеса в Мадрид. Уже в конце месяца последний встречается с королем, чтобы написать его портрет. Король доволен, и вскоре художник получает звание королевского живописца. С этого момента начнется его головокружительная карьера.

Первое время в Мадриде Диего жил у капеллана Фонсеки на улице Калье-дель-Эспехо (Calle del Espejo), или на Зеркальной улице, вдоль которой еще во времена захвата Мадрида маврами проходила часть арабской крепостной стены. Затем с семьей он поселился в доме на Калье-де-ла-Консепсьон-Херонима (Calle de la Concepción Jerónima), неподалеку от Пласа-Майор. Сегодня на месте той постройки расположен четырехэтажный дом под № 21. Позже, в марте 1627 года, когда художник получит пост привратника в покоях короля, он переедет в служебную квартиру, расположенную где-то в самом начале улицы Сан-Бернардо (Calle de San Bernardo), бывшей Калье-де-лос-Конвалесьентес (Calle de los Convalecientes). Оттуда рукой подать до Королевского дворца (Palacio Real), с которым Веласкес был связан не только как королевский живописец, в первые годы работы обратившийся к парадным придворным портретам. Туда он вынужден был ежедневно ходить на работу.

Постепенно поднимаясь по карьерной лестнице, ближе к концу жизни Диего получил должность гофмаршала двора с очень широким кругом обязанностей, за что заплатил невозможностью полностью отдаваться живописи. Однако даже при таких обстоятельствах он сумел создать подлинные шедевры и при первой же возможности старался быть ближе к искусству. Как только в 1628 году в столицу приехал Рубенс, Веласкес использовал любой повод, чтобы пообщаться с великим фламандцем и поучиться у него. Много лет он возглавлял королевское собрание художественных произведений, пополняя его при первой же возможности, особенно после двух поездок в Италию. В 1655 году живописец с позволения короля обитает в здании Каса-дель-Тесоро (Casa del Tesoro) на территории Алькасара. В нем жили служащие дворца, а после основания монастыря Энкарнасьон (Convento de la Encarnación) через него проходила галерея, ведущая в обитель. Здание было снесено во время правления Жозефа Бонапарта. Сегодня на его месте находится площадь Пласа-де-Орьенте (Plaza de Oriente), где стоит бронзовый памятник Филиппу IV, над которым кроме Веласкеса потрудились еще Пьетро Такка, Хуан Мартинес-Монтаньес и Галилео Галилей.

Рисуя бесчисленные портреты Филиппа IV, его семьи, герцога Оливареса и других придворных, Веласкес все же не забывал и о другой живописи. Он был признанным мастером в области цвета и света, умеющим точно раскрывать человеческие характеры. О могучем реализме его картин говорят шедевры, представленные в Прадо (залы 41, 49–52, Центральная галерея): «Поклонение волхвов» (1619), «Преосвященная мать Херонима де ла Фуэнте» (1620), «Пьяницы, или Триумф Вакха» (1628–1629), «Кузница Вулкана» (1630), «Копья, или Сдача Бреды» (1634–1635), «Эзоп» (1638), «Менип» (1638), «Филипп IV» (1653), «Пряхи, или Миф об Арахне» (1657). Очень интересны портреты королевских шутов и карликов. Но самая знаменитая картина Веласкеса в Прадо – полотно «Менины, или Семья Филиппа IV» (1656, зал 50). Ее копировали Гойя и Пикассо, ей не перестают восхищаться как искусствоведы, так и просто любители искусства. Этим смелым и легким полотном художник впервые в истории живописи показал жизнь королевского двора изнутри.

При дворе португальским словом «менина» (фрейлина) было принято называть девушек знатного рода, служащих у испанских инфант. Действие «Менин» происходит в просторной дворцовой комнате, ранее принадлежавшей принцу Бальтасару Карлосу, а после его смерти ставшей мастерской Веласкеса. Инфанта Маргарита, менины и карлики готовятся к приветствию Филиппа IV и его супруги. Последние присутствуют на картине только в отражении зеркала. Можно предположить, что они стоят там же, откуда смотрит зритель. Скорее всего, на них и брошен лукавый взгляд маленькой Маргариты. Слева у холста стоит художник с кистью в руке. Это сам Веласкес, преисполненный творческого самоуглубления. На его груди – алый крест ордена Сантьяго. Долгое время исследователи гадали, откуда этот знак мог появиться на картине, написанной в 1656 году, когда Веласкес получил орден тремя годами позже. Поговаривали, что чуть ли не сам Филипп IV пририсовал крест на груди своего любимого живописца, который из-за своего неблагородного происхождения никак не мог стать кавалером этого почетного знака. Однако это не так. В первой версии картины вместо Веласкеса на картине была изображена инфанта Мария-Терезия, в 1660 году вышедшая замуж за Людовика XIV. После этого события Веласкес убрал ее с картины и добавил себя вместе с рамой и холстом. Орден Сантьяго он к тому моменту все-таки получил. Благодаря королю, восхитившемуся работами художника по украшению Эскориала (Monasterio de El Escorial), и папе римскому.

Умер Веласкес неожиданно, в возрасте шестидесяти лет, 7 августа 1660 года. Сначала у него открылись сильные боли в груди, затем началась лихорадка, закончившаяся комой. Говорят, что проститься с художником приходил сам король. Жена живописца пережила его всего на восемь дней. Один из учеников, живший у Веласкесов, скоропостижно скончался за пять дней до ухода мастера. Еще через пять лет умер король Филипп IV, причем в том же возрасте, что и его любимый художник…

Похоронили Веласкеса, облаченного в торжественные одежды кавалера ордена Сантьяго, в отороченном золотом гробу, покрытом черным бархатом. Церковь Сан-Хуан-Баутиста, где в фамильном склепе его друга дона Гаспара Фуэнсалиды долгое время оставались останки великого живописца, снесли по приказу все того же Жозефа Бонапарта в 1808 году. При этом никто не удосужился отметить место захоронения, которое до сих пор остается неизвестным. Предполагаемое место на нынешней маленькой площади Пласа-де-Рамалес (Plaza de Ramales) обозначено скромной колонной, увенчанной железным крестом, символизирующим орден Сантьяго.

Памятник Веласкесу

Гойя в Мадриде

Ни в одном другом музее мира не собрано столько работ испанских художников, как в Прадо. И нет другого такого музея, который мог бы похвастать столь полным и многосторонним представлением творчества Франсиско Гойи (1746–1828), одного из самых прославленных и загадочных испанских живописцев, творившего на рубеже эпох Просвещения и романтизма. Удивительна судьба этого человека, большая часть жизни и творчества которого связана с испанской столицей, где он стал придворным живописцем трех королей. Ужасаясь дьявольским ликом окружающего мира, Гойя сумел перенести его на свои полотна и рисунки так, что даже полные драматизма самые невероятные сюжеты вызывают ощущение реальности происходящего. В Прадо более 140 его произведений, представляющих все периоды творчества: от картонов, офортов, портретов до «черных картин», а также одной из самых последних его картин – «Молочница из Бордо» (1825–1827), написанной во Франции и признанной самой совершенной работой художника с точки зрения техники живописи.

Памятник Гойе, созданный скульптором Мариано Бенльюре еще в начале XX века, появился перед северным фасадом Прадо – там, где находящаяся снаружи здания двухсторонняя каменная лестница ведет на второй этаж, – в 1945 году. Пожилой Гойя изображен в полный рост. Он возвышается на постаменте, прижав к груди шляпу и свысока окидывая прохожих задумчивым, грустным взором. На постаменте барельефом выделено его самое известное творение – «Маха обнаженная», а также представлены некоторые сценки из знаменитой серии офортов «Капричос».

Франсиско Хосе де Гойя-и-Лусьентес оказался в Мадриде в 1763 году, приехав сюда из арагонской глуши. К тому моменту он уже владел мастерством рисунка и копирования офортов, научившись всему этому в Сарагосе. После двух неудачных попыток поступить в мадридскую Королевскую академию изящных искусств Сан-Фернандо (в третий раз он все-таки в нее поступит, а позже станет ее директором) Гойя отправился в Италию, где на конкурсе Пармской академии завоевал вторую премию. Вернувшись в Испанию, начинающий живописец некоторое время выполнял заказные работы в Сарагосе, пока в 1774 году вместе с молодой женой Хосефой Байеу снова не отправился в Мадрид, где должен был заняться картонами – эскизами для гобеленов Королевской ткацкой мануфактуры Санта-Барбара (La Fábrica Real de Tapices de Santa Bárbara). Помог художнику в этом брат его жены, известный в Мадриде художник, обладавший нужными связями. Таким образом Гойя познакомился с придворным живописцем Антоном Рафаэлем Менгсом (1728–1779), возродившим пришедшее в упадок производство гобеленов. Здание фабрики гобеленов можно увидеть и в наши дни на улице Калье-де-Фуэнтеррабья (Calle de Fuenterrabia, 2), хотя во времена Гойи мануфактура находилась в другом месте.

Картонами Гойя с перерывами занимался довольно долго, вплоть до 1792 года. В одном только Прадо их хранится более сорока. Самые известные из представленных в музее (залы 74–79): «Охота на перепелов» (1775), «Зонтик» (1776–1776), «Продавец посуды» (1779), «Борьба с молодым бычком» (ок. 1780), «Праздник в долине Сан-Исидро» (1788), «Свадьба» (1791–1792), «Марионетка» (1791–1792), «Ходоки на ходулях» (1791–1792).

Первое время молодожены жили у брата Хосефы в доме № 7 на Калье-дель-Релох (Calle del Reloj), не сохранившемся до наших дней. В 1777 году Гойя с женой переедут на другую улицу, где когда-то обитал кумир художника Диего Веласкес – Калье-дель-Эспехо (Calle del Espejo). Поселятся они в доме № 1, фасад которого сегодня выкрашен в яркий желтый цвет и хорошо виден издали. Через год семья Гойи снова поменяет место жительства. На этот раз она въедет в дом № 66 по улице Каррера-де-Сан-Херонимо (Carrera de San Jerónimo), известный как «дом маркизы Кампольяно».

Еще через год Гойя переселится в здание на улице Десенганьо (Calle del Desengaño), где проживет почти 20 лет. В нем родятся трое из его семи детей и умрет жена Хосефа. В другом доме (№ 37) на этой тихой аристократической улице в маленькой лавке, где торговали духами, ликером и всякого рода старинными вещицами, Гойя выставит на продажу папку своих офортов «Капричос» (76 офортов), содержащих своеобразную критику жутких пороков, заблуждений и просто нелепостей, свойственных человечеству. Большинство из этих офортов сегодня находится в Прадо. Кстати, именно офорты, а вовсе не картины, сделали Гойю знаменитым за пределами Испании.

Начав с гобеленов, художник постепенно обретет известность, познакомится с выдающимися людьми эпохи и начнет писать их портреты. Первым его заказчиком станет королевский министр граф Флоридабланка. На его портрете, написанном в 1783 году, кроме основного персонажа, появится архитектор Хуан де Вильянуэва и… сам Гойя, стоящий в тени.

После знакомства с инфантом доном Луисом Антонио Хайме де Бурбоном, младшим братом Карлоса III, карьера художника пойдет резко вверх. Как итог, в 1786 году Гойю назначат одним из живописцев короля. Он пишет портрет Карлоса III, изображая его на охоте в лесах Эль-Пардо.

Парадные портреты, многие из которых сегодня представлены в Прадо («Семейный портрет герцогов Осуна» (ок. 1788), «Генерал дон Хосе де Уррутия» (ок. 1798), «Карлос IV в красном» (1789)), откроют Гойе путь в высший свет. В 1799 году при другом короле, Карлосе IV, Гойя наконец получит должность первого придворного живописца. Этот внешне удачный период омрачится несчастьем: осенью 1792 года Гойя неожиданно потеряет слух. Причина недуга осталась неизвестной – либо физическое заболевание, либо изменения в психике, вызванные ночными кошмарами и видениями. По свидетельствам современников, свою глухоту Гойя переносил очень мужественно.

Мост Сеговия

В 1800 году он приобретает в собственность дом на улице Вальверде (Calle de Valverde), а через три года арендует еще и помещение в доме № 7 на Калье-де-лос-Рейес (Calle de los Reyes). В Мадриде он переживает все драматические события, захлестнувшие испанскую столицу в первой четверти XIX века: и революцию, и реакцию. При этом не перестанет рисовать.

Самые известные картины Гойи этого периода, находящиеся в Прадо: «Графиня Чинчон» (1800), «Семья короля Карлоса IV» (1800), «Мертвые птицы» (1808–1812), «Колосс» (1808–1812), «2 мая 1808 года, или борьба с мамелюками» (1814), «3 мая 1808 года, или расстрел на холме Принсипе-Пио» (1814), «Фердинанд VII в королевской мантии» (1814–1815), «Автопортрет» (1815), «Герцогиня де Абрантес» (1815), портреты короля Карлоса IV и королевы Марии Луизы. Ну и, конечно же, обе «Махи»: «Маха обнаженная» (1795–1800) и «Маха одетая» (1800–1807). До сих пор многие полагают, что на этих картинах изображена герцогиня Альба, знаменитая муза Гойи. Но это, скорее всего, лишь красивая легенда.

В 1819 году на берегу Мансанареса, недалеко от моста Сеговия (Puente de Segovia), Гойя приобрел еще одно жилище, вошедшее в историю как «Дом Глухого» (Quinta del Sordo). По удивительному стечению обстоятельств, здание раньше принадлежало жителю испанской столицы, тугому на оба уха, но название «Дом Глухого» позже ассоциировалось только с Гойей. Стены этого двухэтажного строения художник покрыл четырнадцатью необычными фресками-панно, не предназначенными для постороннего взгляда. Они могли заставить содрогнуться от ужаса любого, увидевшего их. Эти так называемые «Черные картины», созданные в период между 1820 и 1823 годами, отражали опустошенный внутренний мир Гойи после очередной тяжелой болезни. До сих пор неизвестно, задумал ли их Гойя как единое произведение или же каждая из фресок абсолютно самостоятельна.

Его полным иносказаний «Черным картинам» грозило небытие, если бы не усилия некоего барона, одного из собственников дома после смерти художника. Благодаря ему «Черные картины» Гойи перенесли на холст, отреставрировали и позже передали в Прадо (зал 87). Заброшенный «Дом Глухого» снесли в XX веке, а на его месте построили скромную железнодорожную станцию, названную в честь художника. В 1965 году этот вокзальчик постигла участь дома. Сегодня на его месте – жилой квартал.

А что же Гойя? В 1824 году глухой, больной и почти беспомощный художник, не имевший больше сил жить в постоянном страхе в родной стране, оказавшейся после очередной гражданской войны во власти реакции Фердинанда VII, уезжает во Францию. Официально придворный живописец возьмет у короля полугодовой отпуск на лечение. На самом же деле Гойя никогда больше не вернется в Испанию. Он скончается в Бордо в апреле 1828 года, но лишь в 1919 году его останки перевезут в Мадрид.

Во время эксгумации не обнаружат череп живописца. По одной из версий, французский врач Жюль Лафарг еще при жизни Гойи получил его согласие на исследование мозга художника после смерти в госпитале медицинского факультета в Париже. Находился ли череп там или нет, сегодня никто точно не скажет, но в 1928 году испанский ученый из Сарагосы Хиларион Гимено Фернандес-Висарра продемонстрировал публике картину «Череп Гойи», которую он по случаю приобрел в какой-то антикварной лавке. На полотне, датированном 1849 годом, изображен лежащий на столе череп без нижней челюсти. Автором картины считался художник Дионисио Фьеррос. О том, что он вместе с французским доктором вскрывал могилу Гойи, точных данных нет. Картина и сегодня находится в Музее города Сарагосы, но тайна черепа великого художника так и осталась неразгаданной.

Сегодня могила Гойи находится в часовне Сан-Антонио-де-ла-Флорида (Ermita de San Antonio de la Florida, glorieta de San Antonio de la Florida, 5), известной как «Пантеон Гойи». Рядом с часовней стоит ее близнец – точно такой же скит, отличающийся лишь тем, что в нем проходят службы, в то время как храм, о котором идет речь, открыт для посещения только как музей.

Сегодня эта скромного вида маленькая часовня, построенная по указу Карлоса IV итальянским архитектором Франческо Фонтаной между 1792 и 1798 годами, – настоящее место паломничества поклонников творчества живописца. На гранитной могильной плите внутри храма выбито имя одного только Гойи, хотя, если быть точным, в гробнице покоится еще и прах его друга Мартина Мигеля де Гойкоэчеи, который в свою очередь разрешил похоронить Гойю в семейном склепе. Хотя оба и скончались в разное время, в Бордо они были похоронены рядом. Когда прах Гойи решили перевезти в Мадрид, различить останки так и не представилось возможным. В итоге в ските Сан-Антонио-де-ла-Флорида оказались оба. Часовня известна не только могилой, но и величественными фресками, написанными Гойей по поручению министра юстиции Ховельяноса.

Заказ шел напрямую от королевского двора, а это означало, что дополнительных согласований с Королевской академией изящных искусств не требовалось. Получив от монарха полную свободу в творчестве, Гойя выполнил работу в рекордно короткий срок – за три месяца (по другим данным – за полгода). Художник расписал арки и своды часовни, но самое главное – он создал уникальную фреску на большом куполе храма, освещаемую через круглое окошко, пробитое в его центре.

В основу сюжета росписи купола легла легенда XIII века об одном из чудес святого Антония Падуанского, воскресившего в Лиссабоне убиенного, который назвал имя своего убийцы, чем снял несправедливое обвинение с отца святого. Перенеся события в современный ему Мадрид, Гойя расположил на балюстраде по окружности купольной сферы более 40 фигур – представителей пестрого мадридского мира. Все пространство над толпой, пораженной чудом, совершенным одетым в коричневую рясу Святым Антонием, занимают кастильские горы и серо-голубое небо. На пустом бездонном небе нет ни одного ангела. Последние изображены ниже, под куполом. И не как бесполые существа, а в образах прекрасных испанок. Гойя принял очень смелое и радикальное для того времени решение – освободил небесный свод от библейских персонажей, оставив наверху только мадриленьос, представленных простолюдинами, нищими и оборванцами. Эти исключительно живые и необычные росписи, принесшие Гойе большой успех, надолго остаются в памяти любого, кто их видел.

«Маха одетая». Художник Франсиско Гойя, 1800–1805 гг.

Какие еще места в Мадриде связаны с именем Гойи? Многие из них мы уже посещали или еще посетим. Портреты королевских особ и известных людей представлены в Королевском дворце (Palacio Real), Королевской академии изящных искусств Сан-Фернандо (Real Academia de Bellas Artes de San Fernando, сalle de Alcal, 13), в музее Ласаро Гальдиано (Museo Lázaro Galdiano, сalle de Serrano, 122). 7 картин Гойи хранятся в монументальном Банке Испании (Banco de España). Несколько рисунков художника и картины его учеников находятся в Музее Серральбо (Museo Cerralbo, сalle Ventura Rodríguez, 17). Нельзя не упомянуть и восьмиметровую фреску базилики Сан-Франсиско-эль-Гранде (Basilica de San Francisco el Grande, рlaza de San Francisco, 11), работу Гойи, на которой заметно и лицо самого художника. В собрании Дворца Лирия (Palacio de Liria, сalle de la Princesa, 20–22) можно увидеть знаменитый «Портрет герцогини Альба», где Гойя изобразил свою возлюбленную герцогиню Альба.

К северо-западу от Мадрида расположена летняя королевская резиденция Эль Пардо (Palacio Real de El Pardo), существующая с XVI века. Когда-то для шпалер ее столовой Гойя создал свои картоны. В пригороде, в районе аэропорта Барахас (Aeropuerto de Madrid-Barajas), расположен романтический парк Капричо (Parque El Capricho), разбитый на территории поместья герцогов Осуна, покровителей и заказчиков Гойи. Для хозяйки виллы Аламеды де Осуна художник создал несколько панно с интересными пейзажами. Говорят, в парке была его мастерская…

Другие шедевры Прадо

Кроме Веласкеса и Гойи в Прадо представлен целый ряд самобытных и ярких живописцев. Доменикос Теотокопулос, по прозвищу Эль Греко (1541–1614), уроженец острова Крит, начинавший в молодые годы как иконописец и около сорока лет проживший в Испании. Художник, гений которого был заново открыт только через 300 лет после его смерти, представлен в Прадо очень широко – 40 работ (залы 38–40). Самая большая коллекция Эль Греко в мире, среди шедевров которой: «Рыцарь с рукой на груди» (1580), «Коронование Девы Марии» (1592), «Поклонение пастухов» (1612–1614).

«Испанский Караваджо» Франсиско де Сурбаран (1598–1664), школьный приятель Веласкеса, писавший для севильских монастырей, сумевший потустороннему миру добавить яркие черты реального, обладающего глубиной чувств и суровой красотой. Приехав в Мадрид и отойдя от религиозной тематики, он работал над украшением дворца Буэн-Ретиро, для которого написал цикл из десяти картин, прославляющих подвиги Геркулеса. Самые известные его полотна собраны в зале 48: «Видения Святого Педро Ноласко» (1629), «Оборона Кадиса против англичан» (1634), «Святая Изабелла Португальская» (1635), «Агнец божий» (1635–1640), «Бодегон» (1650).

Ученик Веласкеса Бартоломе Эстебан Мурильо (1618–1682), яркий, пламенный и вместе с тем воздушный колорист, глава севильской школы, отказавшийся занять место личного живописца короля после смерти своего учителя. Самые знаменитые его работы в Прадо хранятся в залах 57–59. Среди них: «Святое семейство с птичкой» (1650), «Добрый пастырь» (1660), «Видение Святому Франциску» (1667). Памятник Мурильо, воздвигнутый в 1871 году, находится перед южным входом в музей, называемым «Входом Мурильо» (Puerta de Murillo).

Кроме перечисленных испанскую школу представляют Алькасар, Байеу, Бермехо, Берругете, Гальего, Коэльо, Мачука, Миранда, Переда, Рибера и один из самых плодовитейших импрессионистов Хоакин Соролья. Стены в залах нижнего этажа музея расписаны уникальными стенными росписями кастильских церквей XII столетия.

16 залов Прадо заняты работами итальянских мастеров периода раннего Ренессанса (до XVIII века). Из великих итальянцев в музее представлены: Тициан (залы 19, 22, 24, Центральная галерея), Тинторетто (зал 24, Центральная галерея), Караваджо (зал 28), Тьеполо (зал 67), Рафаэль (Северная галерея), Джакинто (зал 66), Алонсо Кано (зал 55), Мантенья (зал 10) и другие. На 1-м этаже в зале 10 находится знаменитое полотно Фра Анджелико «Благовещение» с миниатюрами на евангельские темы (1426). В том же зале – шедевр Боттичелли «История Настаджо делли Онести» (1483). Великолепны одна из ранних работ Рафаэля «Кардинал» (1510), картины Тинторетто, приобретенные Веласкесом в Венеции: «Иосиф и жена Потифара» (1555), «Юдифь и Олоферн» (1555), «Омовение ног» (1548–1549), полотна главы венецианской школы живописи эпохи Возрождения Тициана «Вакханалия» (1523–1526), «Венера и Адонис» (1554), «Карл V в битве под Мюльбергом» (1548) и Караваджо «Давид, побеждающий Голиафа» (1600).

Признанным мастерам фламандской школы Питеру Паулю Рубенсу («Битва святого Георгия с драконом» (1606–1608), «Портрет королевы Марии Медичи» (до 1622), «Сад Любви» (1630–1635), «Три грации» (1630–1635), «Похищение Ганимеда» (1636–1637) и др.) и Антонису ван Дейку («Коронование терновым венцом» (1618–1620), «Автопортрет с Эндимионом Портером» (до 1635) и др.), одному из лучших портретистов XVII века, отведено свое место: Центральная галерея и залы 60–62. Вместе с ними – полотно Рембрандта «Юдифь на банкете Олоферна» (1634). Многие из этих картин король Филипп IV приобрел на распродажах.

На 1-м этаже в зале 3 выставлены знаменитые работы самого загадочного живописца в истории западного искусства Иеронима (Хиеронимуса) Босха: «Извлечение камня глупости» (1475–1480), «Поклонение волхвов» (до 1495), «Семь смертных грехов» (конец XV в.), «Сад земных наслаждений» (1504–1505), «Телега с сеном» (1516). В том же зале не менее знаменитый Питер Брейгель Старший представлен одной-единственной картиной – «Триумф смерти» (до 1562). Правда, в здании «Херонимос» (Jerónimos, зал A) совсем недавно впервые выставлена еще одна его картина – «Вино на празднике святого Мартина» (1565–1568). Кроме того, в музее хранятся интересные коллекции других фламандцев, среди которых Дирк Боутс и Ханс Мемлинг. Здесь же и любимая картина Филиппа II «Снятие с креста» (ок. 1435) Рогира ван дер Вейдена (зал 6). Заслуживает внимания и полотно Яна ван Эйка «Источник благодати» (1430, зал 5).

Зал 9 на первом этаже представляет четыре шедевра величайшего художника немецкого Возрождения Альбрехта Дюрера: «Автопортрет» (1498), «Ева» (1507), «Адам» (1507), «Портрет неизвестного» (1521). Среди других немецких мастеров особого внимания заслуживают: Лукас Кранах Старший («Охота в честь Карлоса V в замке Торгау» (1544)), Ханс Бальдунг («Три возраста человека» (1541–1544), «Гармония, или Три Грации» (1541–1544) и Антон Рафаэль Менгс («Портрет Карлоса III» (до 1761), «Поклонение пастухов» (1771–1772)), находящиеся в залах 9 и 64.

Французская коллекция в залах 25, 26 блистает работами Никола Пуссена («Триумф Давида» (ок. 1630), «Вакханалия» (1625–1626), «Парнас» (1630–1631)), Клода Лоррена («Погребение святой Серафимы» (1639–1640), «Отплытие святой Паулы» (1639–1640)). В зале 44, вместе с испанскими мастерами, находятся «Портрет королевы Исабели Пармской» (1723) Жана Ранка и «Слепой музыкант с колесной лирой» (1610–1630) Жоржа де Латура.

Вокруг Прадо

Выше музея, с восточной стороны, недалеко от входа «Пуэрта-де-лос-Херонимос», расположена красивая готическая церковь Сан-Херонимо-эль-Реаль (Iglesia de San Jerónimo el Real, сalle de Ruiz de Alarcón, 19). Заложенная в 1503 году и являвшаяся частью монастыря, на землях которого был построен дворец Буэн-Ретиро, она за свою долгую жизнь подвергалась многократным перестройкам. Торжественные ритуалы испанских монархов часто проходили именно в ней. Лестницу со стороны улицы Калье-де-Руис-Аларкон пристроили в 1906 году специально ко дню свадьбы Альфонсо XIII. По ней король и шотландская принцесса Виктория Евгения вместе с гостями поднимались в храм накануне покушения на улице Калье-Майор. Здесь же состоялась и коронация нынешнего короля Испании Хуана Карлоса I.

С южной стороны к Прадо примыкает относительно небольшой (в сравнении с парком Ретиро), но весьма романтичный Ботанический сад (Jardin Botánico, рlaza de Murillo), один из старейших в Европе. Войти в него можно через Ворота Мурильо (Puerta de Murillo) или через Ворота короля (Puerta del Rey), привлекающие внимание со стороны Пасео-дель-Прадо своими дорическими колоннами. Этот шикарный парк, состоящий из нескольких террас, населенный несколькими тысячами видов деревьев и растений из различных регионов мира, был создан в период с 1774 по 1781 год по проекту архитектора Хуана де Вильянуэвы под патронажем Карлоса III. Улыбающийся бронзовый король скромненько стоит посреди Ботанического сада неподалеку от живописного пруда. Есть здесь и оранжереи, построенные из стекла и железа еще в XIX веке, где, кроме тропической и водной флоры, можно встретить литопсы, или «живые камни», – растения, формой и рисунком очень напоминающие гальку. С юга Ботанический сад граничит с улицей Калье-де-Клаудио-Мойяно. Там находится «книжная мекка» Мадрида.

Вид на Прадо со стороны улицы Филиппа IV

Напротив Ботанического сада, с другой стороны Пасео-дель-Прадо, чуть в глубине виден розовый фасад центра современного искусства CaixaForum (Paseo del Prado, 36), увенчанный яркой красно-коричневой крышей. В нем проводятся художественные выставки не только современного, но и классического искусства. Прямо перед центром эквилибрирует на хоботе восьмиметровый слон – знаменитая бронзовая скульптура Микеля Барсело. Справа все пространство боковой стены дома № 34 (420 кв. м) занимает крупнейший в Испании Вертикальный сад (Jardín Vertical), в котором представлены более 250 видов различных растений и цветов.

Сразу за Ботаническим садом начинается площадь императора Карлоса V (Plaza del Emperador Carlos V), в центре которой стоит точная копия находящегося в парке Ретиро фонтана Алькачофа (Fuente de la Alcachofa), созданная из гранита и белого камня. Отсюда – рукой подать до Музея королевы Софии.

Национальный центр искусств королевы Софии

Последней вершиной нашего «золотого треугольника» является Национальный центр искусств королевы Софии (Museo Nacional Centro de Arte Reina Sofia, сalle de Santa Isabel, 52), или Музей королевы Софии, который мадриленьос называют просто «Рейна» («Королева»). Вход в него расположен со стороны уходящей вправо от площади императора Карлоса V улицы Санта-Исабель. Музей, открытый в 1986 году, находится в перестроенном здании старого госпиталя XVIII века, возведенного по указу Карлоса III. Две высокие стеклянные лифтовые шахты, расположенные по обе стороны от входа, служат ориентиром – мимо пройти невозможно.

Эскулапы облюбовали это место давно. Если раскрыть известный план Мадрида португальца Тешейры (1656), то на месте госпиталя Сан-Карлос можно обнаружить другое заведение, но тоже лечебное. История его восходит к временам Филиппа II.

Больница Сан-Карлос, строительством которой занимались Хосе де Эрмосилья и Франческо Сабатини, открыла свои двери в 1781 году. О тех временах напоминают длинные сводчатые коридоры и фонтан, расположенный внутри двора нынешнего музея.

Во время майского восстания 1808 года один из пациентов госпиталя, испанский сапер, подбил обслугу и других больных расправиться с французскими солдатами, проходившими здесь лечение от чесотки и венерических болезней. Если бы не прибывшее подкрепление, французам перерезали бы горло. Зачинщиков в итоге расстреляли. Позже в больнице долгое время работал хирург Веласко, прославившийся не только созданием Антропологического музея.

В сентябре 1992 года здание превратили в музей современного искусства, названный в честь супруги короля Хуана Карлоса доньи Софии. Строгое неоклассическое творение неоднократно реконструировалось и в 2005 году приобрело новый облик благодаря авангардисту Жану Нувелю, который расширил площади и решил проблему помещений для проведения концертов, конференций, театральных постановок и образовательных проектов. Смелые футуристические пристройки к музею Нувель накрыл общей крышей из цинка и алюминия, теперь бескомпромиссно нависающей над площадью и окружающими улицами, что у многих мадриленьос до сих пор вызывает неоднозначные эмоции.

Национальный центр искусств королевы Софии призван размещать в своих экспозициях преимущественно работы испанских мастеров, а также тех иностранных художников, творчество которых тесно связано с Испанией. В залах музея выставлены полотна, относящиеся к различным школам и течениям: от кубизма и сюрреализма до реализма и авангарда (4100 картин, более 1700 скульптур, около 3600 рисунков, 5500 гравюр, более 4200 фотографий, более 400 кинофильмов, около 40 видеоинсталляций, не менее100 предметов декоративно-прикладного искусства). Библиотека музея и центр, где собраны документы разных стран и эпох, насчитывают около 40 000 томов. Экспонаты условно разделены на несколько коллекций: «Вторжение XX века: утопии и конфликты (1900–1945)», «Война окончена? Искусство в разделенном мире (1945–1968)», «От бунта до постмодернизма (1962–1982)».

Почитатели Сальвадора Дали (1904–1989) могут насладиться его работами, в основном ранними. Основные из них: «Портрет Луиса Бунюэля» (1924), «Девушка, вид сзади» (1925), «Девушка у окна» (1925), «Великий Мастурбатор» (1929), «Человек-невидимка» (1929), «Бесконечная загадка» (1938), «Загадка Гитлера» (1939).

Ночной вид на Национальный центр искусств королевы Софии

Здесь можно увидеть знаменитую картину Хосе Гутьерреса Соланы (1886–1945) «Пирушка в кафе Помбо» (1920), на которой среди завсегдатаев шумного мадридского литературно-художественного кафе “Помбо” изображен испанский писатель Рамон Гомес де ла Серна. Позже в своей книге «Священная крипта кафе «Помбо» (1924) Серна воздаст должное этому заведению, располагавшемуся на улице Карретас и слывшему образцом всех мадридских кафе, где проводились тертульи и велись содержательные дискуссии на любые темы. Именно о таких посиделках писал Михаил Кольцов: «В кофейне оказался не только настоящий бразильский кофе, но и настоящие испанские интеллигенты. С утра до ночи сидят они здесь, тщательно выбритые, причесанные, даже припомаженные – не чета своим коллегам во Франции, Америки и России. Они смотрят чуть расширенными глазами сквозь голубой дымок папиросы и спорят, очень быстро, хотя никуда не торопятся. Спорят о Ницше, о Муссолини, о Горьком, о Мустафе Кемаль-паше, о Чарли Чаплине, о генерале Санчесе Герра и о тореадоре Бельмонте» (Испанская весна, 1933). Сам Солана, кстати, тоже сочинял очерки, посвященные Мадриду, очень близкие по стилистике произведениям Рамона де Месонеро Романоса.

Из работ других известных мастеров представлены произведения Хоана Миро (1893–1983) и Эдуардо Чильиды (1924–2002). Привлекают внимание «Открытое окно» (1921), «Гитара у моря» (1925) гения кубизма Хуана Гриса, «Чтение» (1901–1902) Хулио Ромеро де Торреса, «Персонаж» (1950) Антони Тапиеса, «Тертулья» (1929) Анхелеса Сантоса, «Пара на пляже» (1922) Хосе де Тогореса, «Обнаженная» (1932) Роберто Фернандеса Балбуены, «Авария» (1936) Альфонсо Понсо де Леона. В одном из залов музея без перерыва демонстрируются ранние фильмы Луиса Бунюэля. И все же самый посещаемый экспонат музея – это, несомненно, легендарная «Герника» (1937) Пабло Пикассо.

Пикассо в Мадриде

Уроженец Малаги Пабло Руис Пикассо (1881–1973) полюбил карандаш и краски с раннего детства, обучаясь искусству у своего отца – учителя рисования. В возрасте восьми лет талантливый мальчик напишет маслом свою первую картину «Пикадор», на которой изобразит одетого в желтое участника корриды верхом на буланом коне. С этой детской картиной он не расстанется до последних дней своей жизни.

В октябре 1897 года Пабло отправится в Мадрид, где поступит в Королевскую академию изящных искусств Сан-Фернандо (Real Academia de Bellas Artes de San Fernando, сalle de Alcalá, 13). Шестнадцатилетний юноша прозанимался там недолго, меньше года. Он быстро решил, что профессорские упражнения для него слишком академичны, что у него и без того уже есть собственный багаж определенных навыков и умений. Практически сразу Пабло окунулся в водоворот совсем других прелестей мадридской жизни, однако при этом успевал свободное время отдавать посещениям Прадо, где тщательно изучал работы Веласкеса, Гойи и «божественного Эль Греко», которого Пикассо ценил выше всего. Собственно, ради Прадо он и задержался в Мадриде на восемь месяцев, прожив здесь до июня 1898 года. А потом махнул в Барселону, где его ждал первый большой успех на выставке рисунков.

В Мадриде Пикассо жил в угловом доме № 5 по улице Сан-Педро-Мартир (Calle de San Pedro Mártir), что недалеко от площади Тирсо-де-Молина (Plaza de Tirso de Molina). Здесь же, кстати, родился и некоторое время жил известный испанский актер Хосе Исберт. Сегодня на четырех этажах этого оранжевого дома прямо в глухих окнах можно увидеть фрески, изображающие картины Пикассо. Первая фреска на втором этаже показывает Пабло в двух образах: в юности и в старости. На ней художник играет в карты с Хосе Исбертом и с двумя арлекинами. Мотивы других трех фресок навеяны известными картинами Пикассо: «Портрет Гертруды Стайн» (1906), «Женщина с веером» (1909), «Женщина в белом» (1923) и «Поль в костюме Арлекина» (1924).

Через несколько лет Пикассо осуществит свою детскую мечту – посетит Париж, считавшийся признанной европейской столицей искусств. Позже он будет жить во французской столице и творить в ней. В Париже он создаст и «Гернику».

Когда в Испании разгорелась Гражданская война, симпатии Пикассо были на стороне республиканцев. 26 апреля 1937 года немецкие летчики легиона «Кондор», воевавшие на стороне националистов, буквально стерли с лица земли святыню басков, старинный городок Герника, не имевший никакого стратегического значения. За три часа бомбежки погибло 1645 человек, 899 получили тяжелые ранения.

Еще в начале того страшного года республиканское правительство заказало Пикассо большое панно для испанского павильона на Международной выставке, которая должна была состояться в Париже. Художник долго обдумывал сюжет, но после трагедии Герники уже не сомневался в том, чему посвятить свое произведение.

Пикассо почти не спал, он рисовал и днем и ночью, возвращаясь то к одному, то к другому образу своей будущей картины. В итоге его черно-белое полотно получилось очень впечатляющим – три с половиной метра в высоту и около восьми метров в длину. Художник наполнил его собственной болью и горечью, одновременно вложив всю свою ненависть и жажду мщения. Пикассо закончил картину в рекордно короткий срок – в начале июня «Герника» уже висела в испанском павильоне на Международной выставке.

Картина, переполненная символами, многие из которых трактовались по-разному, в том числе и самим Пикассо, поначалу вызвала противоречивые эмоции. Сам автор пояснял: «Бык означает жестокость, а лошадь – народ. “Герника” – произведение символическое, аллегорическое, именно поэтому я изобразил быка и лошадь». В другой раз мастер говорил: «Бык, лошадь – жертвенные животные, во всяком случае, для меня, а люди могут воспринимать их как хотят». Как бы там ни было, но гений обычно всегда провидец. Неудивительно, что «Герника», поднявшая голос против ужасов террора, безумной бойни и массовой гибели, со временем стала мировым символом, ведущим со Злом свой вечный бой.

В 1939-м Пикассо передал картину на хранение в нью-йоркский Музей современного искусства. Его условие было таким: «Герника» останется в США до тех пор, пока в Испании не восторжествуют гражданские свободы. Когда в 1967 году в Испании произошло окончательное оформление франкистской конституции, со стороны могло показаться, что Франко немного отпустил вожжи. Он даже попытался заполучить «Гернику», но Пикассо категорически отказал. Только после смерти диктатора и восьми лет, прошедших со дня смерти художника, многострадальная картина в сентябре 1981 года вернулась в Испанию, найдя приют в музее Прадо.

Пабло Пикассо за работой

В 1992 году «Герника» из Касон-дель-Буэн-Ретиро переехала в Музей королевы Софии. Сегодня рядом с ней в зале 260 можно увидеть этюды и рабочие эскизы Пикассо, зафиксированные на фотографиях талантливой фотохудожницей Дорой Маар, тогдашней подругой творца.

Кроме «Герники» в Музее королевы Софии представлены и другие известные работы «самого живого из всех людей», как называл Пикассо Сальвадор Дали: «Женщина в голубом» (1901), «Голова женщины» (1909–1910), «Мертвые птицы» (1912), «Фигура» (1928), «Пловчиха» (1934), «Минотавромахия» (1935), «Фавн, снимающий покрывало с женщины» (1936), «Художник и натурщица» (1963)…

Как уже упоминалось, в музее Тиссен-Борнемиса (Museo Thyssen-Bornemisza, рaseo del Prado, 8), находятся восемь работ Пикассо, самые известные из которых: «Жнецы» (1907), «Человек с кларнетом» (1911–1912), «Голова мужчины» (1913) и «Арлекин с зеркалом» (1923). Кроме того, его творения можно увидеть во Дворце Лирия (Palacio de Liria, сalle de la Princesa, 20–22) и в Королевской академии изящных искусств Сан-Фернандо (Real Academia de Bellas Artes de San Fernando, сalle de Alcalá, 13). Персонального музея Пикассо, такого как в Париже, Барселоне или Малаге, в Мадриде нет. Однако в 70 километрах к северу от испанской столицы (трасса A1) есть городок Буитраго-дель-Лосойя (Buitrago del Lozoya). В нем – музей Пикассо (Museo Picasso – Colección Eugenio Arias, рlaza de Picasso, 1), где местный муниципалитет выставляет любопытную частную коллекцию работ гения, подаренных им своему парикмахеру Эухенио Ариасу. Более четверти века бережно собирал Ариас рисунки, картины, плакаты, керамику, скульптуры и фотографии, которые сегодня может увидеть каждый. Кстати, в коллекции немало портретов первой жены мастера – Ольги Хохловой, танцовщицы «Русского балета» Сергея Дягилева.

А еще в Мадриде есть так называемая Башня Пикассо (Torre Picasso, рlaza de Carlos Trías Bertrán), которая, кроме названия, увы, ничем не связана со знаменитым художником. Этот ослепительно белый монолит высотой 157 метров построил в 1982 году архитектор Минору Ямасаки, автор печально известных башен-близнецов Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Даже если мадриленьос и не очень жалуют свои высотки, у киношников последние в чести. Вот и этот небоскреб, сияющий на солнце бело-серебристым светом, появился в нескольких сценах фильма Алехандро Аменабара «Открой глаза» (Abre los ojos, 1997) с родившейся под Мадридом Пенелопой Крус в главной роли.

Какая из мадридских улиц самая главная? Трудный вопрос, ставящий в тупик даже настоящего мадриленьо, поскольку официально это нигде не закреплено. По идее, главной могла бы быть Калье-Майор («Главная улица»), но те времена, когда она являлась единственным прямым путем к Королевскому дворцу, считавшемуся первым по важности объектом в городе, давно прошли. Сегодня роль главной улицы неофициально исполняет Гран-Виа (Gran Vía), или «Большая дорога», протянувшаяся от пересечения с Алькалой (Calle de Alcalá) до площади Испании (Plaza de España). Гран-Виа уже успела отпраздновать свое столетие, а посему – вдобавок к неповторимому облику – имеет еще и уникальную историю.

Рождение «испанского Бродвея»

Рождение важной транспортной магистрали Гран-Виа (Gran Vía) было вызвано новыми веяниями, наметившимися в архитектурном облике Мадрида со второй половины XIX века. Местные градостроители давно мечтали соединить Алькалу (Calle de Alcalá) от церкви Сан-Хосе до места слияния улиц Леганитос (Calle de Leganitos) и Сан-Марсиаль (сегодняшняя площадь Испании). Рассматривалось несколько проектов, но ни один из них в течение многих лет так и не был реализован. В 1880-е годы родилась принципиально новая идея от архитектора Карлоса Веласко-и-Пейнады. Испанский композитор Фредерико Чуэка (1846–1908) даже сочинил сарсуэлу под названием «Гран-Виа», имевшую немалый успех. Казалось, что уж в этот раз стройке – быть! Однако начинать работы не торопились – слишком уж революционными казались изменения, требовавшие сноса многих зданий и улочек. Только через пару десятилетий Аюнтамьенто наконец обрел решимость.

В итоге Гран-Виа родилась на пересечении Алькалы и улицы маркиза Вальдеиглесиаса (Calle del Marqués de Valdeiglesias) 4 апреля 1910 года. Отсюда пойдет и нумерация домов. В этот торжественный день король Альфонсо XIII с помощью серебряной кирки вывернул первый камень из стены ветхого дома священника, стоящего рядом с церковью Сан-Хосе, положив начало будущему долгострою. «Король надел свой мундир главнокомандующего, длинную серую накидку и шлем, при этом Ее Величество королева Виктория была в черном бархатном платье с боа из меха горностая и голубой шляпе, украшенной черными перьями», – так описывала важное событие одна из мадридских газет. Но многие мадриленьос не разделяли радости и торжественности момента – ради новой магистрали власти собирались провести грандиозную перепланировку мадридского центра, для чего нужно было снести около 300 жилых домов и уничтожить 14 старинных улиц. Недовольство выражали и уличные торговцы, уверенные, что грядет конец их безмятежному бизнесу. А работы по сносу тем временем уже шли.

Дирижабль над первым участком Гран-Виа. 1930 г. Фото: Alfonso. Archivo General de la Administracion

Строительство Гран-Виа велось последовательно на трех отрезках и продолжалось около 40 лет. Первый дом закончат в 1916 году, последний – в 1954-м. Получившаяся улица шириной в 35 метров протянется почти на полтора километра. Сегодня на этом «мадридском Бродвее», сияющем ночными огнями, размещаются офисы многочисленных учреждений, солидные отели и гостиницы, магазины, кинотеатры, рестораны и кафе. Почти все здания этой оживленной артерии имеют внушительные размеры, отличаясь друг от друга формами фасада и декором, наличием или отсутствием скульптур. Полная эклектика, но не в худшем смысле этого слова.

Что касается названия, то на нем стоит остановиться особо. Поначалу каждый из трех участков улицы с момента его создания имел свое наименование: Conde de Peñalver, Pi y Margall, Eduardo Dato. Во время Гражданской войны, с 1936о по 1939 год, первый сегмент получил название Русской авеню (Avenida de Rusia), вскоре измененное на авеню СССР (Avenida de la Unión Soviética). Второй нарекли именем одного из испанских профсоюзов. Третий стал Мексиканским проспектом. Однако мадриленьос в войну называли будущую Гран-Виа не иначе как «проспектом Гаубиц» (Avenida de los Obuses), – намек на то, что высокие здания, в частности «Телефоника», служили хорошими ориентирами для артиллерии франкистов. После войны все три участка улицы стали называться проспектом Хосе Антонио (Avenida de José Antonio) в честь основателя Испанской фаланги Примо де Риверы (1903–1936). Привычное сегодня название Гран-Виа появилось только в 1981 году.

Неразгаданная тайна Дома семи печных труб

Прежде чем отправиться в большое путешествие по «Большой дороге», давайте немного уклонимся от маршрута и пройдемся переулками, чтобы отыскать некий старый дом с таинственной историей. Чтобы увидеть эту редкую жемчужину архитектуры XVI века, нужно в самом начале Гран-Виа свернуть направо на короткую улицу маркиза Вальдеиглесиаса (Calle del Marqués de Valdeiglesias), пройти ее и в конце снова повернуть направо на Калье-де-лас-Инфантас (Calle de las Infantas). Три десятка шагов – и вы у высокого кирпичного Дома семи печных труб (Casa de las Siete Chimeneas, сalle de las Infantas, 31), построенного во времена позднего испанского Ренессанса между 1574 и 1577 годами по проекту архитектора Антонио Сильеро. Позже дом приобрел генуэзский купец Балтасар Каттанео, по указу которого архитектор Андреа де Лурано возвел у здания двухэтажную пристройку, выведя на ее шатровую крышу семь печных труб. Поднимите голову – вы и сегодня увидите эти несимметрично расположенные трубы. Но почему их семь?

Говорят, они отождествляют семь смертных грехов. Легенда гласит, что иногда ночью по крыше дома бродит призрак лишенной жизни возлюбленной Филиппа II, жившей когда-то здесь. Были ли отношения у короля с его горничной или нет – неизвестно, но когда она умерла (возможно, погибла), ее тело так и не нашли. В XIX веке, когда в дом въезжал Кастильский банк, в здании начались ремонтные работы. Строители вскрыли пол на первом этаже и неожиданно обнаружили женский скелет. А рядом с ним – золотые монеты XVI столетия, как раз времен правления Филиппа II. Кроме того, перед домом прямо вдоль улицы стоят пять классических колонн с капителями, в декоре которых видны головы зверей – не то собак, не то львов. Что символизируют эти колонны, сегодня также неизвестно.

Самым знаменитым владельцем Дома семи печных труб был, пожалуй, уроженец Италии маркиз Леопольд Григорио Скиллаче, королевский министр при дворе Карлоса III. Кроме своей реформаторской деятельности «маркиз Эскилаче» – именно так называли его на свой манер испанцы – в историю вошел объектом заговора «плащей и шляп».

Многие испанцы издревле привыкли носить капы, плащи, предохранявшие зимой от холода, а летом – от зноя, и широкополые шляпы, надвинутые на глаза. Как это выглядело, представил Гойя на картине «Прогулка в Андалусии, или Маха и закутанные» (1777), хранящейся сегодня в Прадо. Без плаща, как писал Боткин, «считается неприличным войти в Ayuntamiento, идти в процессии, присутствовать на свадьбе, сделать визит важному лицу: это своего рода народный мундир». Неудивительно, что когда вдруг Эскилаче своим указом в 1766 году запретил ношение в стране широкополых шляп и плащей, в Мадриде вспыхнул мятеж. Маркиз обосновывал свое решение тем, что под таким одеянием легко спрятать оружие, да и вообще скрываться преступникам. Народные массы озабоченность министра не разделили. А замену шляп на французские треуголки вообще посчитали национальным предательством. Бунтовщики нагрянули в Дом семи печных труб, перерыли в нем все, сломали мебель и выбросили на улицу все личные вещи Эскилаче. Самого министра и его семью спасло только чудо – их в тот момент просто не было дома. Весь народный гнев приняла на себя обслуга. Возмущение испанцев оказалось столь велико, что Карлосу III пришлось пойти на уступку: отменить указ и отправить Эскилаче в отставку. Хотя, надо сказать, ношение треуголок все равно постепенно вошло в обиход. С 1980-х годов в доме работает Министерство образования и культуры Испании.

В углу открывающейся сразу за домом маленькой площади Пласа-дель-Рей (Plaza del Rey) стоит памятник лейтенанту Хасинто Руису Мендосе (1779–1809), герою майского восстания против французов 1808 года, воздвигнутый по проекту Мариано Бенльюре в 1891 году. С другой стороны площади расположено здание с желтым фасадом работы Хосе Уриосте – дворец герцогов Суэка-и-Алькудия (Palacio de los Duques de Sueca y Alcudia, сalle del Barquillo, 8). Этот дом с декорированными пилястрами, каменными и коваными балконами был построен в 1904 году.

Можно, конечно, продолжить исследование этого района и посетить галерею Мориарти (Galería Moriarty, сalle Libertad, 22), где проводятся выставки современных художников из Испании и Латинской Америки, но наша цель – Гран-Виа. Поэтому давайте вернемся в самое начало «Большой дороги», откуда продолжим наше путешествие.

«Дом Грасси», «пеньисты» и «кожаный лев»

Начальный отрезок Гран-Виа тянется от Алькалы до площади Ред-де-Сан-Луис (Red de San Luis). Первое здание в самом устье улицы, сразу бросающееся в глаза, – белый «Метрополис» (Metrópolis) с круглой башней и черным чешуйчатым позолоченным куполом, увенчанным фигурой крылатой Виктории. Однако стоит учесть, что «Метрополис» «прописан» по Алькале, № 29 и, соответственно, к Гран-Виа не относится. Скажем, просто стоит рядом и повернут к ней левым боком.

Первый дом по Гран-Виа, стоящий по ее левую сторону на треугольном участке земли позади «Метрополиса», – «Дом Грасси» (Edificio Grassy, Gran Via 1, 3). Его построил в 1916–1917 годах архитектор Эладио Ларедо-и-Карранса для часовых дел мастера французского происхождения Алехандро Грасси. Не надо обладать большой фантазией, чтобы заметить определенное архитектурное сходство эклектичного «Дома Грасси» с построенным ранее «Метрополисом». Те же фасады в стиле неоренессанс, те же просторные балконы и широкие карнизы. Этот белый дом, состоящий из двух зданий, объединенных холлом и внутренним двориком, увенчан двумя стоящими друг на друге по принципу пирамиды бельведерами. Вот уже несколько десятилетий существует традиция: вывешивать на фасаде «Дома Грасси» крупные логотипы известных часовых марок. В наши дни там надолго задержался Rolex.

Внутри здания хранится великолепная коллекция старинных часов XVI–XIX веков, представляющая редкие экземпляры из Англии, Германии и Франции. На первом этаже – ювелирный магазин «Грасси», рестораны и кафе. Со стороны Калье-дель-Кабальеро-де-Грасиа (Calle del Caballero de Gracia) у входа в здание закреплена табличка, сообщающая, что весной 1840 года где-то рядом жил французский писатель и поэт Теофиль Готье (1811–1872).

С правой стороны Гран-Виа под № 2 стоит здание Гран-Пенья (Gran Peña), или «Большая компания» (подразумевается компания друзей). Здание спроектировали архитекторы Эдуардо Антонио Сансо и Хамбра Сумаррага в 1914 году. Построили его через два года.

Барочный вход расположен со стороны улицы маркиза Вальдеиглесиаса (Calle del Marqués de Valdeiglesias). На фасаде здания можно различить буквы G и P – аббревиатуру названия Gran Peña. Верхние этажи занимает четырехзвездный отель ADA Palace. На нижних и в подвале разместился старый элитный закрытый клуб, именем которого и называется здание.

Как это часто бывало в прошлом и позапрошлом веках, решение о создании клуба приняли на посиделках в кафе. В данном случае это было кафе «Швеция» (Suizo), располагавшееся на углу Алькалы и Севильи, где в марте 1869 года несколько человек, близких к военным кругам, собрались на свое первое заседание. Поначалу клуб насчитывал три сотни членов, но со временем количество «пеньистов» довольно сильно преумножилось. При этом неукоснительно соблюдалось одно важное правило – в клуб не допускались женщины. Членами клуба в разные периоды времени побывали многие известные личности: военные, аристократы, архитекторы, врачи, банкиры, инженеры, политики, дипломаты. Среди них: Альфонс XIII (король Испании), Хосе Каналехас (глава испанского правительства в 1910–1912 годах), Хосе Кальво Сотело (министр финансов во времена диктатуры Прима де Риверы в 1925–1930 годах)… В одном из залов и сегодня стоит бюст генерала Франко, являвшегося почетным президентом организации с 31 мая 1926 года. После его смерти эту должность занял нынешний король Испании Хуан Карлос.

Следующий примечательный дом на Гран-Виа – бутик Loewe (Gran Vía, 8), расположенный на углу с улицей Виктора Гюго (Calle de Víctor Hugo). Это один из самых элегантных в прошлом магазинов в Мадриде. История брэнда Loewe в испанской столице восходит к 1872 году, когда немец Лёве, кожаных дел мастер, объединился с испанскими производителями кожаных изделий, став позже прямым поставщиком Королевского двора.

Дом Грасси (слева) Фото 1935 г.

За необычными прямоугольными окнами из специального стекла с улицы совершенно не видно, что происходит внутри магазина. Когда с 1945 по 1978 год витринами регулярно занимался известный декоратор Хосе Перес Росас, они, по воспоминаниям мадриленьос, выглядели как настоящие произведения искусства. Интересен интерьер с роскошными люстрами и винтовой лестницей, соединяющей первый и второй этажи. В этот престижный бутик иногда заглядывают знаменитости, чтобы купить сумку, ремень, эксклюзивную одежду или духи, а потом обязательно оставить запись в гостевой книге.

«Чикоте» – любимое заведение знаменитостей

Буквально через дом справа расположен известный бар «Музей Чикоте» (Museo Chicote, Gran Vía, 12), или просто «Чикоте», как его называли раньше и продолжают называть. Спроектировал заведение архитектор Луис Гутьеррес Ото, а построил в сентябре 1931-го некто Перико Чикоте, бывший бармен отеля «Ритц», первым в Мадриде решивший поить посетителей коктейлями. Его «коктейль Чикоте», в состав которого входили вермут, джин и ликер, сделал заведение безумно популярным среди кинозвезд, журналистов, тореро, да и просто среди разносортных любителей выпить. Сюда неоднократно хаживали Ава Гарднер, Рита Хейворт, Орсон Уэллс, Кэри Грант, Юл Бриннер, Эррол Флинн, Грегори Пек, Лана Тернер, Витторио де Сика, Софи Лорен, Джина Лоллобриджида, Джульетта Мазина, Сальвадор Дали… Ну и, конечно же, Эрнест Хемингуэй, полюбивший бар за то, что тот в Гражданскую войну не закрывался даже во время бомбежек.

Коньяк Courvoisier 1811 года в коллекции бара Чикоте

Немалая заслуга в такой популярности крылась в личности самого хозяина. «Он был незаменимый бармен, всегда приветливый, всегда веселый и, что называется, с огоньком. А это теперь довольно редкая штука, и немногие сохраняют его надолго. И не надо путать его с напускной веселостью. Так вот, огонек у Чикоте был, и не напускной, а настоящий. К тому же человек он скромный, простой, дружелюбный. Он был так хорош и приятен и притом деловит, что его можно сравнить только с Жоржем, барменом парижского “Ритца”, а это сравнение говорит о многом для тех, кто там побывал, – и помимо всего прочего бар он держал превосходный» (Э. Хемингуэй. Разоблачение.).

Перико Чикоте написал книгу, посвященную искусству составления коктейлей. А в 1947 году он открыл в своем дьявольски популярном баре «Музей выпивки» (Museo de Bebidas), демонстрировавший более 18 000 бутылок, среди которых попадались поистине эксклюзивные образцы. Например, подаренные бармену королем Альфонсо XIII незадолго до его изгнания. Или бутылка испанского вина, расписанная рукой самого Пабло Пикассо. Или коньяк Courvoisier 1811 года, произведенный специально для Наполеона (№ 42 из ограниченной партии в количестве 100 штук). Или старый шотландский виски Johnny Walker 1820 года… После смерти Чикоте в 1977 году его коллекция прошла через аукцион и след ее затерялся.

В прежние времена напротив бара «Чикоте» находился другой бар – «Арба», соперничавший со своим более популярным конкурентом и во всем ему подражавший. Туда тоже иногда заглядывал старик Хэм. Увы, в наши дни этого заведения не существует.

Коррида у Военного казино

На ближайшем перекрестке слева расположено Военное казино (Casino Militar, Gran Vía, 13), еще известное как Культурный центр армии и флота, фасад которого частенько красовался на мадридских открытках 1920-х годов. В те времена как-то раз рядом с казино произошел курьезный случай, запомнившийся многим мадриленьос надолго.

24 января 1928 года мадридская газета ABC опубликовала краткую заметку под заголовком «Бык сбежал». В ней на фоне красноречивой фотографии огромного черного быка с застывшими позади него растерянными людьми стояло следующее: «Бык, сбежавший со скотобойни, промчался вчера по нескольким улицам, оставил после себя жертвы и пострадавших, после чего оказался на проспекте графа Пеньяльвера, где был убит матадором “Фортуной”».

Неужели коррида в городе?

Если быть точным, то сбежал гигант не со скотобойни, а из корраля, где содержались племенные быки, специально разводимые для корриды. Корраль этот располагался в окраинном мадридском районе Карабанчель-Бахо. Вероятно, животных собирались перегнать на скотобойню. Как уже упоминалось, проспект графа Пеньяльвера (Avenida del Conde de Peñalver) – не что иное, как старое название первого сегмента улицы Гран-Виа. В то злополучное январское утро бык и увязавшаяся за ним корова сумели вырваться из ограждения и, перебежав Мансанарес по мосту Сеговия (Puente de Segovia), направились к центру города. По пути, напугав до смерти велосипедиста и опробовав рогами на прочность проезжавшее такси, они помчались вдоль реки, после чего свернули к площади Испании (Plaza de España). Попытки некоторых прохожих как-то остановить животных только раззадорили их. Бык, за которым по пятам следовала корова, выскочил на Калье-де-Леганитос (Calle de Leganitos) и тут же буквально разметал рогами пожилую пару. Далее, выскочив в узкое пространство улочки Корредера-Альта-де-Сан-Пабло (Calle Corredera Alta de San Pablo), животные устроили настоящий дебош, серьезно ранив полуглухого уличного торговца и молодого посыльного. Люди в страхе и панике бежали врассыпную. Ни редкие полицейские, ни гвардейцы так и не смогли укротить невесть откуда взявшуюся разудалую энергию. Все они были ранены.

Корова вскоре отстала, а вот разбушевавшийся бык, прорвавшись на Гран-Виа, оказался лицом к лицу с матадором Диего Маскиараном, совершенно случайно гуляющим там вместе с женой. Опытный Диего, выступавший на арене под прозвищем «Фортуна», сумел сразу оценить ситуацию. Он снял пальто, чтобы использовать его как мулету. Быстро послав пробегавшего мимо мальчишку к себе домой за шпагой, он начал отвлекать внимание 600-килограммового свирепого гиганта. Из Военного казино кто-то вынес ему саблю, но она оказалась бесполезной. Тем временем толпа любопытных посреди Гран-Виа окружила импровизированную арену. На балконах стали появляться зрители. «Фортуна» еще довольно долго упражнялся с быком, демонстрируя всем собравшимся свое искусство, пока не вернулся мальчишка со шпагой. После нескольких попыток Маскиаран под рукоплескания толпы отточенным ударом все же поразил быка насмерть, за что позже получил орден. К слову сказать, корову к тому времени уже изловили – она не была так опасна, как ее черный приятель. Карьера «Фортуны» после этого события пошла резко вверх, но длилось это недолго – он умер, спустя 8 лет.

Проспект графа Пеньяльвера в 1929 г.

А теперь давайте вернемся к Военному казино, здание которого построено по проекту архитектора Эдуардо Санчеса Эснаррьяги в 1916–1918 годах, одновременно с открытием первого участка улицы Гран-Виа. Сюда Военное казино переехало с площади Санта-Ана (Plaza de Santa Ana). По сути, это был клуб для военных, корни которого уходят к временам революции 1868 года, время свержения королевы Изабеллы II и рождения Первой республики. В те не лучшие для военных времена несколько единомышленников в одном из кафе решили создать свою организацию, которая просуществует до наших дней. Несмотря на то что клуб – военный, это частная организация, за все время своего существования никогда не получавшая никаких субсидий от правительства.

Светлое здание, выходящее на три улицы, имеет трапециевидную форму и три разных барочных фасада. Прямо над входной железной дверью под аляповатым козырьком в виде веера можно прочитать латинское изречение: «Si vis pacem, para bellum» («Хочешь мира – готовься к войне»). Авторство этой фразы обычно приписывают римскому историку Корнелию Непоту, другу Цицерона.

Капелла Кабальеро-де-Грасия для раскаявшегося ловеласа

Давайте обойдем Военное казино по улице Клавель (Calle del Clavel) и свернем направо на улицу Кабальеро-де-Грасия (Calle del Caballero de Gracia). Пройдем по ней несколько десятков метров и по правую руку за розовым домом увидим серый неоклассический фасад капеллы Кабальеро-де-Грасия (Oratorio del Caballero de Gracia, сalle del Caballiero de Gracia, 5), построенной по проекту Хуана де Вильянуэвы. Она буквально задавлена соседними домами. Бывший на ее месте другой храм, возведенный в 1654 году, был разрушен. Работы по строительству новой капеллы начались в ноябре 1782 года, но вскоре, как это часто бывало в Мадриде, приостановились из-за отсутствия средств. Тогда протянуть руку помощи решил сам король Карлос III – он выделил деньги из Королевской национальной лотереи. Работы продолжились, но в 1794 году Конгрегация, не найдя общего языка с Вильянуэвой, дала ему отставку. Строительство в следующем году пришлось заканчивать Хуану Педро Арналю.

Внешний фасад часовни, перед которым мы находимся, был построен гораздо позже, к 1830 году. Это работа Кустодио Теодоро Морено. Высоко над входом, обрамленным двумя ионическими колоннами, заметен барельеф с изображением Тайной вечери, сюжетно очень напоминающим знаменитую фреску великого Леонардо да Винчи.

Интерьер капеллы прост, как и положено по канонам классицизма: три нефа, разделенные колоннами с капителями. Внутреннее освещение храма порождает неожиданные визуальные эффекты, выдавая необычные теневые контрасты. У посетителя в какой-то момент даже может возникнуть ощущение потери боковых пределов крайних нефов.

Справа от входа находится скульптура «Агония Христа» – шедевр испанского барокко, одно из немногих произведений, оставшихся от Хуана Санчеса Барбы. Привычный заалтарный образ как таковой отсутствует. Вместо него – витраж с эпизодом Тайной вечери. Вдоль стен впечатляет масштабная живопись Хосе Бератона, Хосе Камарона Бороната и Закариаса Гонсалеса Веласкеса. Последний расписал и фрески в куполе. Справа близ трансепта – гробница Джакобо де Граттиса, так называемого «кабальеро де Грасия», судьба которого овеяна множеством мадридских легенд. Именно его имя и дало название храму.

Итальянец Джакобо де Граттис, умерший в 1619 году в возрасте 102 лет, оказался в Мадриде при испанском дворе Филиппа II в качестве секретаря папского нунция. Чем он сумел завоевать доверие королевской семьи и местной знати, неизвестно, но титул «кабальеро» он получил из рук одной из дочерей Филиппа II. А о его богатстве и любви к женщинам судачили все вокруг. Он вкладывал деньги в покупку домов, многие из которых располагались на улице, носящей сегодня название Кабальеро-де-Грасия. Кстати, его настоящее имя, указанное на уличной табличке, написано неправильно. Взгляните внимательно – на ней стоит: Jacobo de Gracia.

В одном из его домов арендовала жилье некая донья Леонора де Гарсес, красивая жена арагонского дворянина. Джакобо она так понравилась, что он попытался ее соблазнить. Но безуспешно. Не отступившись от своей цели, он завоевал доверие горничной, и однажды ночью даже пробрался в дом Леоноры с пузырьком со снотворным. Поднимаясь впотьмах по лестнице, он вдруг услышал чей-то властный и громкий голос. От неожиданности опешивший ловелас выронил пузырек. Стекляшка упала и разбилась о ступени. По легенде, это был глас Всевышнего, упрекнувшего итальянца за неправедную жизнь. Байка мгновенно разошлась из уст в уста по всему Мадриду, а злополучное здание тотчас окрестили «Домом привидений».

После этого события Джакобо глубоко раскаялся, неожиданно для всех решив стать священником. С тех пор он совершал только благочестивые поступки и посвятил себя богоугодному делу благотворительности.

Во время строительства Гран-Виа часть зданий храма снесли. Исчезли ризница, зал заседаний и жилище священников, переехавших на улицу Сан-Мигель. Со стороны Гран-Виа у капеллы возвели новый северный фасад, оказавшийся сегодня зажатым между пансионом «Авенида» и откровенно мрачным административным зданием судебных органов власти. Вернуться к Гран-Виа, чтобы осмотреть этот фасад, можно обратной дорогой. Но мы этого делать не станем, а пройдем вперед до улицы Монтера, чтобы, свернув по ней направо, снова оказаться на Гран-Виа, но уже на пару домов дальше. Если свернуть налево, то за несколько минут дойдете до «сердца города» – Пуэрта-дель-Соль.

Знаменитая «Телефоника» и нелюбимый отель Хемингуэя

Итак, мы вышли на второй из трех участков Гран-Виа, на которые она была разделена по планам строительства. Работы здесь начались в 1920 году. Для этого сегмента, протянувшегося от площади Ред-де-Сан-Луис (Red de San Luis) до площади Кальяо (Plaza del Callao), характерно влияние французского и американского модерна.

Переходим дорогу мимо фонтанчика и оставляем слева высокое угловое здание пансиона «Метрополь» с «Макдоналдсом» на нижнем этаже. Более 30 лет назад вместо первой в Испании гамбургесерии, открывшейся в 1981 году, здесь располагался знаменитый ювелирный магазин «Александр» (Aleixandre). Кстати, в день открытия «Макдоналдса» левые партии устроили у его дверей манифестацию, требуя вместо иноземных гамбургеров традиционные бутерброды бокадильос и картофельную запеканку.

Примыкающее к нему серое здание – отель «Трип-Гран-Виа» (Tryp Gran Vía, Gran Vía, 25), в котором останавливался Хемингуэй, построено в первой половине 1920-х. Во время Гражданской войны в баре отеля он писал статьи и встречался с нужными людьми. Например, с Робертом Капой (1913–1954), известным на весь мир мастером фоторепортажа. На втором этаже отеля в наши дни открыт ресторан, названный именем знаменитого воспевателя корриды, и постоянно действующая фотовыставка. Надо сказать, что сам писатель этот отель не любил.

Напротив отеля с другой стороны улицы высится монументальная «Телефоника» (Telefónica, Gran Vía, 28) – штаб-квартира национальной телефонной компании, работающей в Испании еще с начала XX века. Именно отсюда отсылал в США свои военные репортажи Эрнест Хемингуэй.

Здание с высокой башней было построено между 1926 и 1929 годами молодым архитектором Игнасио де Карденасом Пастором, сыном кубинского журналиста, эмигрировавшего в Мадрид. Поскольку возводили масштабную постройку на средства чикагской телефонной компании, в проекте участвовали и американцы. В частности, Луис С. Уикс проектировал саму конструкцию, а вот за внешний облик отвечал Игнасио де Карденас, на некоторое время выезжавший в США и сумевший в ультрасовременное по тем меркам здание внедрить элементы испанского барокко. Этот тяжеловесный небоскреб (88 метров), долго считавшийся самым высоким в Европе, стал одним из символов сопротивления Мадрида во время Гражданской войны. Будучи международным центром связи, «Телефоника» являлась командным пунктом республиканской авиации, откуда можно было корректировать огонь дальнобойной артиллерии. А советские военспецы называли ее просто «вышкой», с которой окрестности Мадрида казались большой рельефной картой. Архитектор Карденас, симпатизировавший республиканцам, после захвата столицы франкистами был выслан из страны и поселился в Париже.

После войны «Телефоника» исправно продолжала исполнять свою прямую функцию. Она и сегодня является одной из крупнейших компаний сектора традиционной и мобильной сотовой связи в мире. Говорят, здесь в свое время работал помощником администратора будущий испанский кинорежиссер Педро Альмодовар. Сфотографировать «Телефонику» из-за ее размеров не так просто. Наиболее удобный ракурс – как раз с того места на улице Монтера, куда мы выходили с Калье-дель-Кабальеро-де-Грасия.

От Матесанса к «Мадрид-Парижу»

Следующее здание на Гран-Виа по левую руку – Дом Матесанса (La Casa Matesanz, Gran Vía, 27), построенный по проекту Антонио Паласиоса в 1923 году. В XVI веке на его месте находилось жилище и мастерская итальянского скульптора Джакоме да Треццо (1515–1589), прозванного испанцами «Хакометресо» и участвовавшего в создании монастыря Дескальсас-Реалес, а также семь лет строившего базилику в легендарном монастыре Филиппа II Эскориал.

Нынешнее здание названо по фамилии владельца. В свое время это был один из первых торговых и деловых центров с расположенными внутри многочисленными магазинами и офисами. Любопытно, но дом Матесанса очень похож по дизайну на дом № 4 по Калье-Майор. На первом этаже в 40-е и 50-е годы XX века располагалось популярное кафе «Спиедум» (Spiedum). Сегодня здесь известный магазин тканей «Хулиан Лопес» (Julián López).

Через дорогу высится странный стеклянный небоскреб (Gran Vía, 30), словно выросший из двух расположенных по бокам от него домов разного цвета. На его месте прежде находился театр Фонтальба (Teatro Fontalba), построенный в 1924 году архитекторами Салаберри и Теодоро Анасагасти. Финансировал строительство все тот же маркиз де Кубас, желавший построить роскошный и элегантный театр, в котором будут давать высокую комедию. Его желание исполнилось – в день открытия давали пьесу Хасинто Бенавенте. Однако театр просуществовал три десятка лет, а потом в 1954 году был закрыт и снесен. Поначалу он уступил место банку, который позже обанкротился и вместо него появилась аляповатая стеклянная конструкция, которую мы видим сегодня.

Рядом серое высокое здание с широким фронтом, увенчанное очередным крылатым Фениксом (Gran Vía, 32). Это так называемый дом «Мадрид – Париж» (Edificio Madrid – París), построенный архитекторами Теодоро Анасагасти и Максимилиано Якобсоном в 1922 году для одного из первых универмагов Мадрида, который распахнул свои двери для покупателей через два года. Поначалу на его крыше имелись два больших боковых купола, наполненные водой для создания необычного эффекта освещения. Позже купола сняли, достроили пару этажей и водрузили сверху упомянутого Феникса. Поначалу первый этаж здания был сделан в виде широкой галереи, просуществовавшей не менее десятилетия, – по крайней мере, ее можно увидеть на фотографиях 1930-х годов. Позже ее закрыли, и сегодня витрины магазинов выходят прямо к тротуару.

Идея с крупным универмагом не удалась – через 10 лет магазин закрылся, но здание упорно продолжают величать «Мадрид – Париж». Сегодня в нем нашли приют магазины всех мастей, главная мадридская радиостанция и одна из основных музыкальных студий Испании. Довольно долгое время в доме существовал популярный кинотеатр «Империал». Его фасад в виде большого окна, из которого на улицу пробивал меняющийся свет, заманивал прохожих и обычно превращал их в кинозрителей. Сегодня вместо кинотеатра – магазин одежды Sfera.

Дом книги и Дворец музыки

Идем дальше. Слева – Дом книги (Casa del Libro, Gran Vía, 29), самый известный сетевой книжный магазин Испании. Знак Casa del Libro был учрежден еще в 1923 году. На углу следующего дома рядом с кассой национальной лотереи «Донья Манолита» (Doña Manolita) еще совсем недавно радовало глаз кафе «Сахара» (Zahara, Gran Vía, 31), основанное в 1930-е годы. Его дизайн был настолько инновационным и импозантным, что привлекал внимание издалека. Это было одно из тех кафе, где хозяева превыше всего ценили профессионализм официантов. Увы, кафе закрылось из-за сильного повышения цен на аренду помещений в этом районе. Отсюда рукой подать до монастыря Дескальсас-Реалес. Для этого надо только нырнуть налево в узкую улочку Месонеро Романоса.

Впереди слева, через несколько домов, нас встретит Дворец музыки (Palacio de la Música, Gran Vía, 35), построенный между 1924 и 1926 годами. Архитектор Секундино Суасо Угальде задумал его как многофункциональное здание, состоящее из кинотеатров, концертных залов и клубов. Инновационная идея состояла в сооружении на крыше летнего кинотеатра. Однако возводимая крыша и часть фасада с видом на улицу Абада рухнули во время строительных работ утром 4 декабря 1925 года. Это обстоятельство заставило Суасо внести в проект существенные поправки и для облегчения веса отказаться от открытого кинотеатра. Фасад здания выполнен в четкой классической манере, при этом его интерьер выдержан в стиле барокко.

Дворец открыли в ноябре 1926 года концертом под управлением маэстро Лассаля, а на следующий день показали заокеанскую комедию «Американская Венера» (1926). Однако «Дворцом музыки» дом стал называться только через два года. В 1932 году сильным пожаром Дворцу был нанесен серьезный урон. Сегодня это один из самых известных залов страны. Его вместительные четыре зала (около 2000 мест) выводят заведение в двадцатку крупнейших театров Европы.

Там, где стоял отель «Флорида»

Напротив Дворца музыки стоит эклектичное светлое здание во французском стиле под № 38, первым владельцем которого был маркиз де Фальсес. Сегодня это отель «Атлантико» (Hotel Atlántico). Его построил архитектор Хоакин Сальданья, автор многих мадридских особняков, расположенных в том числе и на Пасео-де-ла-Кастельяна (Paseo de la Castellana). Сальданья умело подчеркнул монументальный фасад здания, «выстрелив» на углу высокой башней. Между прочим, это самый фотографируемый объект на всей Гран-Виа.

Рядом справа от «Атлантико» привлекает внимание узкое здание (Gran Vía, 36) с белыми балкончиками шириной в три окна, напоминающее вкусное пирожное. В 1924 году этот дом, в наши дни ставший офисным центром, построил Теодоро Анасагасти.

Отель «Флорида». Старое фото

По левую руку расположен бывший кинотеатр «Авенида» (Cine Avenida, Gran Vía, 37), созданный еще в 1927 году и превращенный после недавней реставрации в коммерческий центр. Фасад здания украшен шестью серыми гранитными пилястрами, вписанными в красно-рыжий оштукатуренный фон. Интерьеры украшены мрамором различных цветов. Вестибюль бывшего кинотеатра после реконструкции большую часть оригинального декора сохранил. Чего не скажешь о так называемом зале «Пасапога», с 1942 года существовавшем в подвале здания. Там бился пульс ночной жизни Мадрида после Гражданской войны. В нем выступали Фрэнк Синатра и Антонио Мачин. Сегодня потрясающий интерьер «Пасапоги», к сожалению, потерян. Остался лишь купол, украшенный сценами в стиле Гойи.

По соседству – здание «Адриатика» (Edificio La Adriática, Gran Vía, 39), возникшее здесь в 1926 году. Его ярко выраженная барочная эстетика проявляется в изогнутых фронтонах, скульптурах на фасаде и классических деталях. На углу девятиэтажный дом венчает круглая башня с часами. В нише над главным входом расположился каменный символ страховой компании «Адриатика» – крылатый лев. Когда-то первый этаж здания занимал магазин известной обувной фирмы «Сегарра». Их продавщицы всегда поражали ярко-красными напомаженными губами и тенями на глазах под цвет мадридского синего неба.

Справа – розовый жилой дом (Gran Vía, 44), построенный Теодоро Анасагасти в 1922 году для графа Годо.

Итак, мы преодолели второй участок Гран-Виа и находимся на площади Кальяо (Plaza del Callao). Самое время осмотреться. Прямо на площади, рядом с «Адриатикой», торчит огромный корпус здания испанской торговой сети «Эль-Корте-Инглес» (El Corte Inglés). Раньше, до середины 1960-х, вместо него здесь возвышался благородный отель «Флорида» (Florida de Callao), построенный в 1924 году Антонио Паласиосом. В одном из его недорогих номеров жил и работал военный корреспондент Эрнест Хемингуэй. Однажды, когда в отель ударила франкистская бомба, постояльцы и обслуга срочно его покинули. И только один старина Хэм остался в номере, где варил кофе на сухом спирту, глотал виски, заедая его апельсинами, и продолжал писать пьесу о любви. Позже сюда он привел и свою будущую, третью по счету жену, журналистку Марту Джеллхорн.

Площадь Кальяо. Неоновый символ Мадрида

Перед нами третий отрезок Гран-Виа, идущий под уклон и протянувшийся от суетной площади Кальяо (Plaza del Callao) до площади Испании (Plaza de España). Характерно, что в его архитектуре уже нет никаких компромиссов – полное засилье американского модерна. Во время прокладки именно этого сегмента произошло уничтожение наибольшего числа старых улиц и улочек. Отсюда начинается зона развлечений: сплошные рестораны, театры и, конечно же, кино.

В 1930-е и 1940-е годы именно на Кальяо бился пульс «величайшего из искусств». Когда спускались сумерки, прохожие буквально слепли от мигающей световой рекламы и подсветки киноафиш. Суть этого участка ночного «испанского Бродвея» как нельзя лучше выразил испанский пост-импрессионист, большой друг Пикассо, Никанор Пиньоле (1878–1978) в своей картине «Гран-Виа» (1935), хранящейся сегодня в его музее в Хихоне. Каждый вечер жители отдаленных районов Мадрида стремились сюда в надежде попасть на желанный киносеанс, чтобы окунуться в экранный мир грез и мечтаний. «Пойти на Гран-Виа» вплоть до 1990-х часто означало именно «пойти в кино». «Тогда кинотеатры располагались буквально друг за другом, и прохожим требовалось лишь поднять голову, чтобы разглядеть нужную афишу в непрерывном ряду рекламы». Так писал испанский нобелевский лауреат Камило Хосе Села (1916–2002) в своем знаменитом «Улее» (1951). Надо сказать, что билеты в центральные кинотеатры стоили недешево, поэтому завсегдатаями в них были не просто любители кино, знающие о нем все, а в основном те, кто мог себе позволить после позднего сеанса поймать такси – какой-нибудь черный Seat с алой полосой, чтобы без приключений добраться к себе на окраину.

Справа стоит монументальный и торжественный Дворец прессы (Palacio de la Prensa, Gran Vía, 46) с высокой массивной башней, появившийся здесь как штаб-квартира Ассоциации мадридской прессы. Это проект архитектора Педро Мугуруса Отаньо, разработавшего многофункциональное здание в американском стиле, имеющее театральное кафе, вместительный кинозал, жилые помещения и магазины. Первый камень дома заложил 11 июля 1925 года король Альфонсо XIII. А в январе 1929-го в только что открывшемся кинозале Дворца показали американскую криминальную мелодраму «Путь всякой плоти» (1927). Кроме Ассоциации мадридской прессы сегодня во Дворце находится местное отделение Испанской социалистической рабочей партии.

«Каррион». 1920-е гг.

Слева на площади – кинотеатр «Кальяо» (Cine Callao, рlaza del Callao, 3), построенный в 1925 году Луисом Гутьерресом Ото, одним из лучших испанских архитекторов XX века. Его желто-розовый необарочный фасад сразу привлекает внимание элементами, близкими к арт-деко и венскому стилю. По задумке архитектора, башня должна была стать маяком, свет которого освещал бы рекламу фильмов. Замысел реализовали, однако светил «маяк» недолго. Кинозал расположен в подвале. Раньше на террасе существовал еще один зал. Именно в нем 11 декабря 1926 года, в день официального открытия кинотеатра, была показана немая картина «Луис Канделас – мадридский бандит», посвященная местному «Робин Гуду».

В том месте, где Гран-Виа от площади Кальяо отклоняется на северо-восток, углом вперед выступает необычное четырнадцатиэтажное здание в стиле арт-деко под названием «Каррион» (Carrión, Gran Vía, 41), созданное из мрамора и гранита между 1931 и 1933 годами. Плод совместного труда архитекторов Луиса Мартинеса-Федучи и Висенте Эседы сразу нарекли именем богатого заказчика. Этот многофункциональный комплекс состоял из гостиничных апартаментов, ночного клуба, ресторана, американского бара и кафе. Находился в нем и невероятно популярный кинотеатр «Капитоль» (Cine Capitol), зал которого вмещал до 1900 человек. Его шикарные интерьеры в стиле модерн, великолепно подходящие для тогдашних голливудских кинопремьер, кажется, до сих пор пропитаны духом лучших заокеанских «звезд».

Знаменитая неоновая реклама Schweppes, расположенная на верхних этажах здания, давно стала одним из символов не только Гран-Виа, но и Мадрида. Это одиннадцатиметровое стокилограммовое световое табло, особенно эффектно мигающее в темное время суток, неоднократно появлялось на киноэкране. Именно на нем висел актер Сантьяго Сегура в знаменитой сцене из испанской черной комедии «День зверя» (El día de la bestia, 1995) Алекса де ла Иглесиа.

На финишной прямой

Справа, сразу за Дворцом прессы, идет активное строительство. Прежде на этом месте стояло красивое здание под № 48, возведенное в голландском стиле по проекту Сатурнино Уларги. В нем размещались отель «Нью-Йорк» (Hotel Nueva York) и кинотеатр «Актуалидадес» (Actualidades). В 1970-е годы вместо отеля и кинотеатра появился банк «Атлантико» (Banco Atlántico), более тридцати лет своим ужасным видом испытывающий терпение мадриленьос. Недавно пришел и его черед – вместо банка планируют построить новое ультрамодное здание. Но мадриленьос опять недовольны: творения престижного современного архитектора Рафаэля де ла Оса хотя и отвечают всем требованиям к качеству и эстетике, но объективно никак не вписываются в давно сыгранный ансамбль под названием Гран-Виа. По мнению многих, гораздо лучше было бы просто восстановить стильный старый фасад кинотеатра «Актуалидадес».

Еще один кинотеатр долгое время радовал зрителей в доме № 54. Его построили в 1930 году и назвали «Риальто» (Rialto). Говорят, что некоторое время спустя его зал на 1200 мест стал вдруг величаться «Асторией», но потом, правда, вернул себе прежнее название. В дизайне и интерьерах явно ощущалось вдохновение нью-йоркскими кинодворцами Roxy и Paramount. Любопытно, что именно здесь, в подвале «Риальто», в 1946 году впервые прозвучал будущий послевоенный испанский музыкальный хит «Молочные коровы», исполненный на сенсерро – ударном инструменте неопределенной высоты звучания, внешне напоминающий металлический колокольчик без языка, на котором играют деревянной палочкой. А состоявшаяся в нем 6 мая 1957 года премьера фильма «Последний куплет» (Elúltimo cuplé) с участием Сары Монтьель вызвала такое количество зрителей, что движение на Гран-Виа остановилось на несколько часов. Похожее случалось еще два раза. Первый – в октябре 1969-го, когда встречали американских космонавтов, вернувшихся с Луны. Второй – в октябре 1991-го, когда во Дворце музыки состоялась премьера культовой мелодрамы Педро Альмодовара «Высокие каблуки» (Tacones lejanos).

Позже кинотеатр «Риальто», в соответствии с тенденциями последнего участка «испанского Бродвея», навсегда уступил место музыкальному театру (Teatro Rialto). Сегодня очень интересны интерьер его вестибюля и роскошная стеклянная дверь с великолепными ручками.

Очередное примечательное здание на Гран-Виа, известное под названием «Лопе де Вега» (Edificio Lope de Vega), имеет фасад в 130 метров и объединяет в единый блок четыре десятиэтажных дома (№ 53, 55, 57, 59) с примечательными башенками на крыше.

Известно, что раньше на этом месте довольно долго стоял доминиканский монастырь Нуэстра-Сеньора-де-Росалия, построенный в 1643 году. Во время Испанской революции (1834–1843) он был конфискован и превращен в казармы, а позже разрушен. В 1867 году на его месте появился театр, просуществовавший пару десятилетий, пока тоже не превратился в руины. В январе 1896 года иезуиты открыли здесь исповедальный дом, разрушенный в мае 1931 года, в момент становления Второй республики. После Гражданской войны в период между 1945-м и 1949-м годами на пустыре выросло большое многофункциональное здание, известное в народе как «Подвалы» (Los Sótanos), ставшее тогда крупнейшим в Мадриде. Авторы проекта – архитекторы Хулиан и Хосе Мария Отаменди – заранее предусмотрели в «Подвалах» место под две гостиницы, рестораны и магазины.

Почти сразу после появления этого дома в нем поселился театр «Лопе де Вега», специализировавшийся на мюзиклах. Публика его всегда отличалась избирательностью и требовательностью. И театр, что называется, держал марку. Аристократы, интеллектуалы, политики, актеры, художники – все они считали своим долгом обязательно периодически сюда заглядывать.

Имелся на Гран-Виа (Gran Vía, 66) и кинотеатр, также названный в честь знаменитого драматурга, закрытый в 2007 году. Он был построен на месте великолепного рынка Мостенсес (Mercado de los Mostenses), настоящей жемчужины испанской архитектуры металла. Открылось заведение в 1948 году показом фильма «Король финансов» (El rey de las finanzas, 1944) режиссера Рамона Торрадо. Сегодня вместо десятой музы – театр под названием Compac Gran Vía. Верхние этажи здания занимает отель Vincci.

Еще одно примечательное здание – отель «Вашингтон» (Hotel TRYP Washington, Gran Vía, 72), построенный в мае 1952 года. Находясь у его центрального входа, стоит взглянуть наверх и обратить внимание на интересные формы небольших балкончиков, являющихся как бы продолжением карнизов. В этом же здании находится магазин под названием Музей хамона (Museo del Jamón), витрины которого заставлены национальным деликатесом хамоном – сыровяленым свиным окороком.

Находящийся неподалеку многоэтажный «Колизей» (Coliseum, Gran Vía, 78) внешне едва ли напоминает своего знаменитого римского предка. Здание было построено в начале 1930-х годов по инициативе популярного в то время испанского композитора Хасинто Герреро (1895–1951), пожелавшего организовать в нем современный театр. Маэстро Герреро сам финансировал проект и сам искал архитекторов, коими оказались Педро Мугуруса Отаньо и Касто Фернандес Шоу. Вышедшее из их рук творение на 1500 зрительских мест интерьерами недвусмысленно напоминает парижский концертный зал «Плейель».

И вот мы наконец у Пласа-де-Эспанья (Plaza de España), площади Испании, где заканчивается космополитичная Гран-Виа, перетекающая в улицу Принсеса (Calle de la Princesa).

Самые высокие небоскребы каудильо

Перед нами апофеоз франкистской архитектуры: Башня Мадрида (Torre de Madrid, Plaza de España, 18), которую было видно еще от Кальяо, и расположенное справа так называемое Здание Испании (Edificio España, Plaza de España, 19), напоминающее масштабную сталинскую высотку. На этом месте в XVIII–XIX веках располагались казармы солдат, охранявших Королевский дворец.

Здание Испании из белого и красного камня – один из самых известных небоскребов Мадрида (117 метров, 25 этажей) – строили с 1948 по 1954 год братья Отаменди: инженер Хосе Мария, рассчитавший монументальную бетонную конструкцию, и архитектор Хулиан, отвечавший за планы этажей и необарочный фасад. В этом огромном доме, задуманном как самое высокое здание в стране, вмещаются не только квартиры, офисы, коммерческий центр, ресторан и отель, но и бассейн. После недавней реконструкции Здание Испании получило пять входов и 32 лифта.

Возвышающаяся рядом гораздо более узкая, но и более высокая Башня Мадрида (130 метров, 32 этажа), задуманная при Франко как самое высокое бетонное здание в мире, также является творением братьев Отаменди. Ее построили между 1954 и 1957 годами. После недавней реконструкции в этой светлой высокой башне, прозванной «Жирафой», квартиры впервые выставлены на продажу. Раньше их можно было только снять. Когда-то на одном из верхних этажей, откуда открывается великолепная панорама Мадрида, снимал квартиру «великий сюрреалист от кинематографа» Луис Бунюэль (1900–1983). Здесь же имели апартаменты София Лорен и голливудские «звезды», частенько приезжавшие в Мадрид в 1960-е.

Здание Испании позади монументу Мигелю де Сервантесу

До 1967 года, когда в Брюсселе выросла 150-метровая «Тур-дю-Миди», Башня Мадрида являлась самым высоким бетонным зданием в Европе. А самой высокой постройкой в Испании она оставалась до 1982 года, пока не была построена телекоммуникационная Башня Испании (Torrespaña).

Сан-Маркос – жемчужина барочной архитектуры

Обойдя Здание Испании, свернем за ним в небольшую улочку Сан-Леонардо (Calle de San Leonardo). Через пару десятков метров слева нам откроется эллипсовидный вогнутый фасад церкви Сан-Маркос (Parroquia de San Marcos, сalle de San Leonardo, 10), построили которую по проекту Вентуры Родригеса в 1753 году. Как во внешнем, так и во внутреннем ее облике сохранены черты позднего римского барокко. Церковь была посвящена победе Филиппа V в битве при Альмансе в апреле 1707 года, случившейся в день Святого Марка. Воодушевленный король приказал построить приход на месте небольшой оратории святого Мартина, заложенной здесь в 1632 году и продолжавшей неспешно достраиваться в течение нескольких десятилетий силами Маркоса Лопеса, Педро де Риберы и Хосе Луиса де Чурригеры. Смерть Филиппа V в 1746 году планам строительства не помешала, и через 13 лет работы, которыми руководил Вентура Родригес, были закончены.

Приходская церковь Сан-Маркос считается одной из жемчужин барочной архитектуры в Мадриде и одной из лучших работ Вентуры Родригеса (1717–1785), похороненного в ней вместе с женой. Останки великого испанского архитектора покоились в склепе, пока в конце XIX века не были перевезены в капеллу архитекторов церкви Сан-Себастьян (Parroquia de San Sebastián, сalle de Atocha, 39). Когда-то необычайно талантливый и удивительно работоспособный Родригес сам строил эту капеллу. В ней сегодня покоится прах и другого, не менее знаменитого мастера – Хуана де Вильянуэвы (1739–1811).

Однако давайте вернемся на Пласа-де-Эспанья, расположенную прямо напротив Здания Испании.

Площадь Испании

Внешне площадь Испании выглядит незамысловато – прямоугольный зеленый сквер, в самом начале которого расположен фонтан с нимфами, где частенько, особенно перед футбольными матчами, можно увидеть конную полицию Мадрида. Красивым белым лошадкам, находящимся на службе сил правопорядка, не возбраняется отпить прямо из источника. Однако самый примечательный объект на площади – это, конечно, монумент Мигелю де Сервантесу (Monumento a Miguel de Cervantes), открытый 13 октября 1929 года.

В 1915 году, в канун 300-летия со дня смерти писателя, был объявлен конкурс на создание монумента в его честь, который выиграли: архитекторы Рафаэль Мартинес Сапатеро, Педро Мугуруса и скульптор Лоренсо Кулло-Валера. К реальной работе над памятником они приступили только через 10 лет, во время диктатуры Примо де Риверы. Понятно, что в то время мастера могли придерживаться лишь строгого официального курса на помпезность и величие.

Со стороны Здания Испании мы окажемся в тылу памятника, у которого сзади имеются свои персонажи. У подножия монумента находится полукруглый фонтан, вода из которого изливается по лепесткам цветка. Каждый лепесток представляет собой герб одной из стран, где говорят на языке Сервантеса. Сегодня, к сожалению, источенные водой и временем гербы распознать довольно трудно. Вероятно, это можно будет сделать, если выключить воду. На троне над источником восседает Изабелла Португальская (1503–1539), супруга короля Карлоса I. Слева у трона – обращенный в веру индеец, изображенный в традициях поэмы «Араукана» Алонсо де Эрсильи, которая повествует о завоевании испанцами земель арауканов на территории Чили. Справа – Персей из греческих мифов, символизирующий героев-воинов. Высокий постамент, выросший за спиной Изабеллы, венчает земная сфера с аллегорическими статуями, символизирующими пять континентов – зон распространения испанского языка.

Скульптурная группа Дон-Кихот и Санчо Панса

На переднем плане монумента на пьедестале чинно восседает сам Мигель де Сервантес (1547–1616), скорее напоминающий придворного министра, нежели полунищего мастера пера. Под ним, у пруда – бронзовые статуи тощего Дон Кихота, сидящего верхом на длинноногом Росинанте и его верного оруженосца, коротышки Санчо Пансы, верхом на осле. У них постоянно фотографируются туристы. Кстати, пруда поначалу не было – несколько десятилетий постамент с героями бессмертной книги стоял на клумбе на гораздо большем удалении от Сервантеса, чем сейчас. После Гражданской войны по указанию Франко к монументу добавили статуи Дульсинеи Тобосской и Альдонсы Лоренцо, женских героинь «Дон Кихота». Заказ выполнил в 1957 году Федерико Кулло-Валера, сын автора монумента, поставив слева от Дон Кихота и Санчо Дульсинею, справа – Альдонсу. Через три года Федерико добавил еще две скульптурные группы, символизирующие сцены из произведений Сервантеса: «Цыганочка» и «Ринконете и Кортадильо». Их он поместил по бокам монумента.

Большинство мадриленьос, особенно ценители искусства, встретили памятник в штыки. По их мнению, он совершенно не соответствует ни духовной миссии, ни нелегкой судьбе великого писателя, ушедшего из жизни в нищете. Чистый сквер, ровные ряды фонарей, цветочные клумбы и тихий пруд не придают уюта этому месту.

Египетский храм на кровавом холме

Наш дальнейший путь ведет к древнему храму, переехавшему из Египта в парк Монтанья (Parque de la Montaña), расположенный неподалеку от площади Испании. Сначала пройдем до конца зеленый сквер площади и покинем его в правом углу. Затем пересечем оживленную Калье-де-Феррас (Calle de Ferraz). Нырнув в парковую зону, через несколько минут окажемся у древнеегипетского храма Дебод (Templo de Debod), сооруженного во II веке до нашей эры и посвященного богу Амон-Ра и богине Исиде.

Храм Дебод

Храм стоит на холме Принсипе-Пио (Montaña del Príncipe Pío), где 3 мая 1808 года наполеоновские солдаты расстреляли мадридских повстанцев, участников восстания против французов. Эти трагические события глубоко запали в душу художника Франсиско Гойи, посвятившего им свою картину «3 мая 1808 года, или расстрел на холме Принсипе-Пио» (1814), хранящуюся сегодня в Прадо. Сцена, изображенная Гойей, получилась настолько достоверной, что создается впечатление, будто он был очевидцем происходящего. Со слов слуги Гойи, живописец в самом деле находился на месте казни и делал зарисовки. Но это заявление не имеет ничего общего с реальностью. Волнующая картина Гойи, скорее всего, плод феноменального воображения гениального художника, ставшего свидетелем жестокой войны, разразившейся в 1808 году против оккупантов.

В 1863 году на холме построили казармы Монтанья, получившие известность во время Гражданской войны. В июле 1936 года их штурмовали республиканцы, чтобы выкурить восставший гарнизон под командованием генерала Фанхуля. На месте полуразрушенных казарм в 1968 году и возник храм Дебод, переданный Испании в дар египетским правительством во время постройки Асуанской плотины (территория, на которой находился храм, была затоплена). Для транспортировки по морю Дебод полностью разобрали, поэтому в Мадриде его собирали буквально по кирпичикам. Подняться на холм стоит не только из-за древнеегипетского храма, но и из-за великолепного вида на окрестности, в том числе и на парк Каса-де-Кампо (Casa de Campo).

Два дворца и одна казарма

Возвращась назад, переходим через Калье-де-Феррас и находим уходящую от нее улицу Вентуры Родригеса (Calle de Ventura Rodríguez). На углу справа стоит кирпичный особняк XIX века. Это Музей Серральбо (Museo Cerralbo, сalle de Ventura Rodríguez, 17), располагающий коллекцией старинных произведений искусства, среди которых картины Сурбарана, Эль Греко, Алонсо Кано и учеников Гойи, а также несколько рисунков последнего. В музее собраны различные археологические древности и прочие артефакты. Это частное собрание, принадлежавшее маркизу де Серральбо, политику и историку, покровительствовавшему археологическим раскопкам. Умерший в 1922 году маркиз завещал свой дом и коллекцию государству, которое через двадцать лет организовало в его доме музей. После недавней реставрации двери музея Серральбо вновь открыты для посещений.

Далее выходим к улице Принсеса (Calle de la Princesa). Оказавшись на ней, перейдем на другую сторону прямо к железной ограде, окружающей большую территорию Дворца Лирия (Palacio de Liria, сalle de la Princesa, 20–22), богатейшей частной художественной коллекции в Мадриде и одновременно действующей резиденции семейства герцогов Альба.

Дворец, строительство которого в 1773 году начал француз А. Жильбер и продолжил итальянец Франческо Сабатини, закончил в 1780 году испанец Вентура Родригес. Заказал его строительство некто Джакобо Фитц-Джеймс Стюарт, выходец из английского рода, женатый на сестре герцога Альба. Родственные корни последнего восходят к графу Гарсии Альваресу де Толедо, получившему титул герцога в знак заслуг перед короной еще в 1472 году. Самый известный представитель семейства – герцог Альба, Фернандо Альварес де Толедо (1507–1582), прославившийся в истории жестоким подавлением Нидерландской революции 1566 года и захватом Лиссабона в 1580 году.

Другой известной особой из семейства стала Кайэтана, тринадцатая герцогиня Альба, – муза Франсиско Гойи, выше которой на социальной лестнице стояла только испанская королева. Современники считали ее женщиной необычайной привлекательности и ума, но при этом крайне избалованной и эксцентричной. Королева Мария Луиза в сердцах как-то обронила: «Она всегда оставалась такой же сумасшедшей, как и в годы юности». Но Гойю это не останавливало. Он последовал за Кайэтаной даже тогда, когда после смерти мужа герцогиня, по обычаю, вынуждена была удалиться в свое андалусское поместье. Никакую другую женщину художник не писал так много, как Кайэтану. Но вот любила ли Гойю Альба также сильно, как он ее? Трудно сказать. В те времена у знатных фамилий Испании вошло в моду поклонение живописи и опека художников. По легенде, именно Кайэтана изображена на его знаменитых картинах: «Маха обнаженная» (1797–1800) и «Маха одетая» (1800–1805), хранящихся сегодня в Прадо. Однако многие исследователи полагают, что на полотнах не она, а настоящая маха с улицы. Надо сказать, что и сам художник обладал незаурядным воображением, поэтому созданные им запоминающиеся образы могли быть просто плодами его фантазии. В собрании дворца Лирия сегодня можно увидеть знаменитый «Портрет герцогини Альба» (1795), на котором Гойя изобразил свою возлюбленную в белом. Другой не менее известный портрет Кайэтаны – в традиционном черном одеянии махи, – где она перстом указывает на надпись «Solo Goya» («Только Гойя»), выведенную ее же рукой на песке, находится в Нью-Йорке, в Испанском обществе. Только вот о чем говорят эти слова? О признании герцогини или о все же заветных мечтах живописца?

Сегодняшняя Лирия принадлежит восемнадцатой герцогине Альба, одной из пяти богатейших женщин мира, также носящей имя Кайэтана. Кроме Гойи в ее коллекции находятся шедевры других мастеров, как, например: «Мадонна с гранатом» Фра Анджелико, «Портрет инфанты Маргариты» Веласкеса, «Портрет герцога Альбы» и «Тайная вечеря» Тициана. Вообще, в пинакотеке герцогини, насчитывающей не менее 350 очень ценных полотен, – картины Рубенса, Ван Дейка, Эль Греко, Сурбарана, Риберы, Мурильо, Амбергера, Менгса, Аллори, Перуджино и многих других. Импрессионисты представлены Пикассо, Дали, Миро, Ренуаром, Буденом, Коро, Фантин-Латуром, Шагалом. Есть гравюры Рембрандта, Мантеньи и Дуреро. Дворец полон запоминающихся гобеленов, изделий из золота, серебра, фарфора, старинной мебели и оружия. Говорят, в нем хранятся 400 ящиков исторических документов, среди которых есть письма Христофора Колумба и несколько тысяч различных бумаг, касающихся Дома Альба. Библиотека герцогини насчитывает 30 000 книг. В ее собрании – экземпляр первого издания «Дон Кихота» Сервантеса и знаменитая Библия Альбы 1433 года, впервые переведенная на кастильский язык. В одном из залов находится кираса герцога Оливареса, фаворита короля Филиппа IV. Вероятно, та самая, в которой он изображен на знаменитом конном портрете Веласкеса, находящемся в Прадо.

Сам дворец возвышается посреди романтического сада, внешне чем-то напоминая Королевский дворец или, быть может, Ла-Гранху в Сеговии. В ноябре 1936 года немецкая авиация, состоявшая на службе у франкистов, едва не разбомбила Лирию. Картины и другие ценности спасло то, что их заранее перевезли в древний приют Сан-Фернандо на территории Муниципального музея. Пострадали многие интерьеры и парадная лестница Вентуры Родригеса. На их восстановление уйдет не один десяток лет.

В наши дни, превратив Дворец в музей, семейство Альба полностью финансирует содержание коллекции, допуская к ней ограниченное число посетителей. В летний сезон Дворец вообще закрыт. Однако в мадридской прессе появились сообщения, что скоро двери Лирии распахнутся на более длительный срок для всех желающих.

Справа от Дворца на тихой улочке расположена историческая казарма Конде-Дуке (Cuartel del Conde-Duque, сalle del Conde-Duque, 9), построенная в 1717 году по проекту архитектора Педро де Риберы для королевских гвардейцев. Длинный барочный фасад здания привлекает необычным порталом. С 1969 года этот объект, изначально задуманный в военных целях, стал культурно-развлекательным центром, где проводятся концерты, выставки и ярмарки. Сегодня в бывшей казарме находятся: Муниципальный музей современного искусства, муниципальный библиотечный абонементный фонд, исторический архив и выставочные залы.

На этом, пожалуй, в основном все, если иметь в виду нашу прогулку по Гран-Виа и ее окрестностям.

Сегодня нетрудно обнаружить «русский» или «псевдорусский» след в названиях мадридских ресторанов и баров (El Cosaco, Rasputin, Magadan). На северо-востоке Мадрида, в микрорайоне Лас-Росас, даже есть улица России (Calle de Rusia). Но на самом деле испанская столица едва ли может похвастать изобилием мест, связанных с русской историей и культурой, а тем более – с русской душой. Да и в России о далекой «Гишпании» столетиями не было почти ничего известно. На протяжении нескольких веков Испания вызывала у многих иностранцев скорее негативные, чем позитивные эмоции. Русских путешественников в Мадриде долгое время было столь же мало, как и испанцев в России. Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что некий взаимный интерес существовал всегда. Не случайно ведь, даже у Лопе де Веги есть пьеса о Лжедмитрии «Великий герцог Московский, или преследуемый император», написанная в далеком 1606 году, еще при жизни самозванца, и опубликованная в 1617-м.

В XIX веке, когда поездки по Европе постепенно становились нормой, быстро складывались стереотипы: Париж – для развлечений, Рим – для любителей прекрасного, Берлин – для учебы, Баден-Баден – для здоровья, Женева – цель всякого оппозиционера. А зачем отправляться в Мадрид, в то время сформулировать было нелегко, поскольку для путешествия по Испании не существовало определенных мотивов.

Пройдет еще целое столетие, прежде чем не только русские, но и весь мир откроет наконец для себя Испанию по-новому. Сегодня, когда на Иберийском полуострове растет одна из самых крупных русских диаспор, все уже по-другому.

Педро Потемкин. «Русский след» в Прадо

Истоки дипломатических отношений между Россией и Испанией берут свое начало в 1517 году, когда великий князь московский Василий III неожиданно получил официальное письмо от императора Священной Римской империи Карла V Габсбурга, в котором сообщалось о вступлении его на испанский престол и предлагалось крепить дружбу между двумя странами.

Прошло шесть лет, прежде чем в 1523 году подьячий Яков Полушкин доставил Карлу V положительный ответ Василия III и стал первым русским дипломатическим представителем, посетившим Испанию. Через два года послы Иван Засекин-Ярославский и Семен Борисов представят Карлу V свои верительные грамоты. Именно они привезут в Москву новость об открытии Нового Света.

Петр Иванович Потемкин. Художник Хуан Карреньо де Миранда, 1681–1682 гг.

Пройдет еще почти 150 лет до установления настоящих дипломатических отношений между Испанией и Россией. Великий князь Алексей Михайлович отправит послом к мадридскому двору Петра Ивановича Потемкина, бывшего наместника города Боровска и будущего пращура знаменитого графа Григория Александровича Потемкина. Русское посольство приедет в испанскую столицу в начале марта 1668 года.

На улицах тогдашнего Мадрида свиту Потемкина буквально пожирают глазами. Ни турки, ни греки, посетившие недавно Мадрид, не имели таких роскошных, богатых одежд. На приеме у королевы Марианны Австрийской, вдовствующей регентши при малолетнем Карлосе II, Потемкина ждал конфуз. То, что переводчик Петра Ивановича был не в ладах с кастильским наречием – это было полбеды. Гораздо хуже оказалось то, что верительные грамоты, с которыми русские прибыли в Испанию, адресовались королю Филиппу IV, два года как покинувшему этот мир. Похоже, что в те времена новости из далекой «Гишпании» до Московии доходили с чудовищным опозданием. Несмотря на это обстоятельство, русских приняли довольно тепло, посчитав событие просто неувязкой. Предметом дальнейших переговоров станет укрепление союза христианских государств Европы для борьбы против турок и развитие торговых связей.

Проведя три месяца в Мадриде, Потемкин с большим удивлением отметит, что испанцы «во нравах своеобычны, высоки… хмельного питья пьют мало, и едят помалу». 7 июня 1668 года посольская свита покинет Мадрид. По возвращении домой в Москву русский посланец представит великому князю весьма подробный отчет, изобилующий точными географическими названиями, описаниями церемоний, приемов и дипломатических переговоров. Положа руку на сердце, не все эти данные соответствовали действительности, но вот описание Эскориала у Потемкина вышло очень интересным.

В 1681 году Потемкин снова в Мадриде, но уже по поручению нового самодержца, Федора Алексеевича. В испанской столице он проведет целое лето, а его образ окажется навеки запечатленным на холсте стараниями кисти испанского художника Хуана Карреньо де Миранды. Скорее всего, последний Габсбург Карлос II был настолько поражен экзотикой и неслыханной роскошью московского посольства из далеких, почти сказочных краев, что решил увековечить образ русского дипломата. На картине Потемкин изображен с посохом, в полный рост, в шелковой ферязи, отороченной соболиным мехом, богато расшитой золотом с драгоценными камнями. Необычные для Испании одеяния и украшения выписаны с особой тщательностью, а величественная фигура посла, облаченная в одежды различных оттенков красного и золотого, выступает на теплом коричневом фоне, словно на оперной сцене.

Это одна из лучших работ Хуана Карреньо де Миранды. После смерти автора картина находилась в мадридском Алькасаре, а с 1700 года – во дворце Сарсуэла (Palacio de la Zarzuela). Сегодня великолепный портрет «Педро» Потемкина привлекает внимание посетителей музея Прадо на 2-м этаже в зале 54.

Между тем первые регулярные посольства двух стран были установлены Петром I и Филиппом V в 1722 году. Новое русское консульстве открыли в Кадисе, где служил Сергей Голицын (1774–1859). Первым испанским послом в России стал герцог Диего Франсиско де Лирия (1696–1798). После неожиданной смерти Петра II Испания объявила права на престол Анны Иоанновны незаконными, и отношения заморозились до 1759 года. Дальнейшие упорные поиски «русского следа» в Прадо могут привести в один из залов Франсиско Гойи (зал 70) к портрету генерала дона Хосе де Уррутии (1739–1803), созданному около 1798 года. В петлице мундира сурового испанского военного на черно-оранжевой ленте закреплен белый крест. Этим орденом Святого Георгия испанский военный был награжден указом Екатерины II за героизм, проявленный во время штурма крепости Очаков и освобождения ее от турок.

Позже в армии уже упомянутого Григория Александровича Потемкина, потомка русского посла в Мадриде, испанский бригадир Уррутия принимал участие в одном из полевых сражений в Бессарабии, где он во главе отряда русских гренадер успешно отразил атаку турецкой кавалерии. За этот геройский поступок испанец перед строем из рук светлейшего князя Потемкина торжественно получил золотую шпагу.

А когда, много позже, Уррутия позировал великому Гойе, рисовавшему его портрет, офицер по какой-то причине надел только русский орден, хотя у него к тому моменту имелись и другие ценные награды.

Что касается российско-испанских отношений, то при Павле I в 1799 году они вновь омрачились из-за принятия русским императором католического титула Великого магистра ордена госпитальеров. С 1833 по 1856 год Россия вообще закрыла свое посольство, отказываясь признать легитимность королевы Изабеллы II.

Удивительно, но во время своих поездок в Мадрид Петр Иванович Потемкин отмечал «домашний» характер испанцев, ценящих покой превыше всего, что как-то не очень вяжется с привычными образами горячих романтических испанских героев произведений Бомарше, Шиллера и, конечно же, Пушкина. Столь хорошо знакомый нам сегодня образ Испании начал складываться в сознании русского человека лишь к середине XIX века, чему в немалой степени способствовали увлечения русских писателей и поэтов.

Пушкин у мадридской телебашни. Русские в поисках вдохновения

Интерес Александра Сергеевича Пушкина к современной ему Испании хорошо известен. Хотя поэт никогда в ней не был, он живо интересовался любой информацией, особенно из первых рук. Под впечатлением от рассказов князя Юсупова Пушкин тотчас напишет стихотворение «К вельможе», ставшее, по мнению исследователей, началом формирования поэтического мифа об Испании в русской литературе.

О любви к Испании свидетельствуют и пушкинский «испанский цикл», и «Каменный гость», и многочисленные книги испанских авторов в библиотеке поэта. Испанский язык поэт изучает по книгам Сервантеса, а испанского генерала Риего-и-Нуньеса боготворит, считая идеалом борца за свободу.

Неудивительно, что в середине XIX века сведения о русском поэте проникли и в Испанию. Однако памятник Пушкину появился здесь только в 1981 году. Его подарит Мадриду Москва, где в том же году, в Парке дружбы, откроют памятник Сервантесу, принятый в дар от мадридской мэрии.

Сначала бронзового Александра Сергеевича расположили у главного входа в парк Фуэнте-дель-Берро (Fuente del Berro), разбитый у подножия мадридской телебашни. Поэт стоял у чугунной ограды, задумчиво склонив голову. Окружающая территория когда-то была королевским владением. Из местного источника снабжали водой, считавшейся лучшей в Мадриде, самого Карлоса III. Позже этой землей владела одна из аристократических семей, пока в 1948 году территорию не выкупил муниципалитет. Сегодня Фуэнте-дель-Берро – один из самых романтичных парков города. Не исключено, что поэтому испанцы решили поставить памятник Пушкину именно в нем. Позже его перенесли на нижние террасы парка, поставив на живописной поляне, окруженной высокими деревьями, где он находится и поныне.

Стоит отметить, что сегодня в Мадриде есть издательство «Невски Проспектс», которое, опубликовав пушкинские «Повести Белкина», начало печатать и другие жемчужины русской литературы. Любопытно, что занимаются этим англичанин Джеймс Уомак, связанный с Оксфордским университетом, и его жена-испанка. В последнее время в Испании наметился поворот в сторону русской литературы – стали появляться переводы не только классиков, но и наших современников. Однако вернемся к истории.

Памятник А.С. Пушкину в столице Испании

В 1760 году при дворе Карлоса III в Мадриде появился 19-летний русский дворянин Александр Воронцов, племянник канцлера Российской империи, с целью сбора информации о потенциально союзной державе. Надо отдать должное, молодой Воронцов быстро завоевал доверие испанского монарха и его министров, отлично справившись с поручением дяди. По возвращении домой Воронцов составил для Коллегии иностранных дел подробное описание системы испанского и португальского государственного управления. Интересны суждения будущего государственного канцлера России об испанцах: «…печатныя о Гишпании описания весьма ей неласкателны; но я нашел гораздо болше обхождения и учтивство в велможах, нежели по объявлению разных вояжиров ожидать было можно. Они живут с ужасным великолепием, имеют при себе великую свиту и множество серебра и золота в домах. Нация весма самолюбива, и почитает себя превосходную другим, отдалена весма от чужих обыкновений, и к милостыне склонее всех». В те годы, конечно, никто и подумать не мог, что разоренная войнами и безнадежно отсталая страна со временем станет привлекать путешественников со всего мира.

Человеком, сумевшим первым дать подробные зарисовки о современных ему испанцах, их обычаях и образе жизни, по праву считается Василий Петрович Боткин, русский очеркист и старший брат знаменитого на весь мир врача, впервые описавшего вирусный гепатит. Он буквально открыл Испанию для русских. Боткин больше года путешествовал по стране, после чего в 1847 году журнал «Современник» опубликовал его «Письма об Испании», чрезвычайно популярные в России вплоть до самого конца XIX столетия.

Два года (1845–1847) провел в Испании и замечательный русский композитор Михаил Иванович Глинка (1804–1857), из которых почти половину прожил в Мадриде.

Глинка с большим удовольствием изучал язык, культуру и нравы испанцев, записывая испанские фольклорные мелодии и наблюдая за народными празднествами. Своей матери он писал: «Мне в Испании так хорошо, что мне кажется, что будто я здесь родился. Здесь я нашел два необходимые условия для моего благосостояния: 1-е – никто не вмешивается в мои дела, никто меня не трогает; 2-е – здесь светло и тепло… Здесь душа моя отдыхает от всех моих грустных приключений…» В результате поездки появились две главные симфонические увертюры: «Арагонская хота» и «Ночь в Мадриде».

Понятно, что не только творчество занимало русского композитора. В 1846 году в Мадриде отмечалась «двойная королевская свадьба», на которую были приглашены многие знаменитости того времени, среди которых оказались французские писатели Александр Дюма (1802–1870) и Теофиль Готье (1811–1872). Испанская королева Изабелла II выходила замуж за своего кузена инфанта Франсиско де Асиса Бурбона, а ее сестра, четырнадцатилетняя принцесса Мария-Луиза-Фернанда – за герцога де Монпансье. Великолепные празднества, столь любимые у мадридцев, продолжались несколько дней. В Королевском дворце дали праздничный концерт, где помимо прочих произведений, исполнили глинковское трио «Не томи, родимый…» из оперы «Жизнь за царя». Сам Глинка, увы, на концерт во дворец не попал – его попросту не пустили. Живя в Мадриде как частное лицо и не имея документов, композитор не смог получить приглашение на столь высокие мероприятия. Глинке оставалось лишь со стороны Восточной площади наблюдать феерическую иллюминацию обители испанских Бурбонов. А вот богемные мадридские вечера с командированным за границу русским архитектором Карлом Бейне (1815–1858) он не пропускал…

Вскоре в Испанию зачастили русские ученые, литераторы и деятели искусств, многие из которых имели обыкновение публиковать заметки и очерки о своих путешествиях в различных российских журналах. Долгое время литература путешествий оставалась излюбленным видом чтения, благодаря которому читающая публика неожиданно для себя обратила внимание на удивительное сходство Испании и России.

В конце XIX – начале XX века посетить Испанию в поисках вдохновения считали своим долгом известные русские художники: М.К. Башкирцева (1881), И.Е. Репин (1883), В.М. Васнецов (1885), К.А. Коровин (1888), А.Я. Головин (1897), Б.М. Кустодиев (1904), А.П. Остроумова-Лебедева (1904), А.Н. Бенуа (1907), И.Э. Грабарь (1909), В.А. Серов, П.П. Кончаловский и В.И. Суриков (1910), В.Д. Поленов (1911). Многие из них побывали и в Мадриде.

Примечательны поездки в Испанию В.И. Немировича-Данченко, прозаика, поэта, журналиста и публициста. «Писатель-турист», как его называли современники, оставил после себя великолепные «Очерки Испании» (1888), в которых испанской столице уделено особое место («По дороге в Мадрид», «Уличный Мадрид»).

В начале XX века два раза (1901, 1915) побывал в Испании и, конечно же, в Мадриде, Максимилиан Волошин, выразивший свои впечатления не только в рисунках и стихах, но и в книге «Путник по вселенным».

Великолепные переводы на русский язык произведений Лопе де Веги, Тирсо де Молины, Кальдерона де ла Барки принадлежат перу Т.Л. Щепкиной-Куперник, мастеру художественного перевода в России. Ее зарубежные поездки, которые она совершила в молодые годы, несомненно помогли ей в этом нелегком деле. В 1903 году она посетила Испанию, о чем остался ее подробный отчет («Письма из далека», 1903–1913).

Не обошли вниманием Мадрид и великие деятели русского музыкального искусства. Испанская тема нашла свое отражение в постановках «Русских сезонов» Сергея Дягилева и оркестровой пьесе Игоря Стравинского «Мадрид» во время гастролей по Испании в 1915–1916 годах. В мемуарах их творческой дружбе с Мануэлем де Фальей и Пабло Пикассо отведено особое место.

Чуть раньше, в январе 1908 года, в Мадрид с гастролями прибыл выдающийся русский оперный певец Леонид Витальевич Собинов, с триумфом выступавший на лучших сценах мира. Он поселился в мадридской гостинице Grand Hotel de La Paix, известной прежними своими знаменитыми постояльцами: Сарой Бернар, Ротшильдом и Фрегори. В начале XX века отель находился на Пуэрта-дель-Соль (Puerta del Sol, 11–12). Сегодня здание занято офисными помещениями.

Л.В. Собинов

В Мадриде певец очень волновался за судьбу своих гастролей. Поначалу ему не очень понравились декорации, хор. Но волнения оказались напрасными – после первого выступления 17 января 1908 года испанская публика и пресса признали Собинова первоклассным певцом. Его искусство покорило Мадрид, а сам он был в восторге от оркестра Королевского театра. Мадридцы, да и вообще испанцы его сильно воодушевляли. За месяц, пока длились гастроли, Собинов научился понимать испанскую речь и даже немного изъясняться.

Испанский монарх Альфонсо XIII планировал лично пригласить Собинова для выступления, но концерт не состоялся из-за траура по королю и наследному принцу Португалии, погибших в Лиссабоне в результате теракта. В королевском дворце состоялся только камерный концерт для матери монарха. Позже русский певец получил грамоту Министерства двора Испании и был награжден орденом Изабеллы Католической за активную помощь пострадавшим от землетрясения в Калабрии в 1908 году. Но самый большой успех Собинову принесла опера Жоржа Бизе «Искатели жемчуга».

Выступления в Испании обогатили и самого певца: «Когда вместе с залом аплодирует и хор, и рабочие сцены, и сторожа – вот это значит, что искусство в этот момент исполнило свою первую священную заповедь – оно дошло до человеческой души… Я уехал из Мадрида в десять раз опытнее того, каким приехал. Я сам научился говорить с душой слушателя».

Не забывал Собинов и про соотечественников. Во время гастролей он посетил посольство России в Мадриде, где его принимал атташе барон де Бер. Леонид Витальевич дал свой концерт и в посольстве.

В 30-е годы XX века многое изменилось. В Испанию зачастили советские писатели и корреспонденты, особенно в период Гражданской войны 1936–1939 годов. Илья Эренбург и Михаил Кольцов, корреспонденты ведущих советских газет, находившиеся в Мадриде и других испанских городах почти до конца войны, писали о страшных событиях ярко, хлестко, в соответствии с духом времени. «Бесстрашный в осажденном городе, мрачный умница и остроумец…» – так называл Кольцова Эрнест Хемингуэй, находившийся в самом центре мадридского пекла. Позже он выведет его в запоминающемся образе корреспондента Каркова в своем знаменитом романе «По ком звонит колокол» (1940).

В 1930-е годы трудно представить Гражданскую войну в Испании без корреспонденций Кольцова и Эренбурга, без «Испанского дневника» и «Испанских репортажей». А книгу Михаила Кольцова «Испанская весна», даже с учетом всех «идеологических моментов», можно считать вторым откровением об Испании после боткинских «Писем» XIX века.

9 мая 1989 года на кладбище Фуэнкарраль (Cementerio de Fuencarral) в северной части города откроют монумент, на котором есть надпись на русском и испанском языках: «Памяти советских добровольцев, 1936–1939». Сбоку на памятнике высечены имена 182 погибших. Надо сказать, список этот не полный и не точный. Некоторые из перечисленных в нем воинов не погибли в Испании, а вернулись в СССР. Монумент символический – за время правления Франко не сохранились ни могилы павших советских добровольцев, ни данные о местах их захоронений. Согласно разным источникам, в Испании воевали от двух до четырех тысяч добровольцев из советских кадровых военных, а также около 600 военных советников.

Справедливости ради стоит отметить, что и в рядах франкистов сражались русские. По некоторым данным, их было более 70 человек, в основном белоэмигранты.

Есть свидетельства, что во франкистскую Испанию в 1939 году намеревался приехать писатель Дмитрий Мережковский во время работы над книгой «Испанские мистики». Но этой поездке не суждено было осуществиться.

Вообще, Испания никогда не являлась очагом русской политической эмиграции. Если не считать, конечно, русских аристократов, бежавших от революции и долгое время обитавших в отеле «Палас» (The Westin Palace, рlaza de las Cortes, 7). Чуть раньше, в марте 1916 года, в Мадриде волею случая оказался Лев Троцкий после его высылки из Франции за пропагандистские материалы, печатавшиеся в антивоенной газете «Наше слово». Тогда будущий первый народный комиссар по иностранным делам Российской Республики, пожив некоторое время в мадридском пансионе, успел все же несколько дней посидеть и в тюрьме, после чего его в декабре 1916 года депортировали из страны в США. Позже этому событию он уделит место в своих воспоминаниях «Моя жизнь» (1930), где отметит довольно мягкое отношение в Испании к политическим заключенным.

Через полвека, 20 марта 1976 года, по мадридскому телевидению выступил и дал пресс-конференцию русский писатель Александр Солженицын, высланный из Советского Союза. Испанцы его интервью восприняли неоднозначно. Поскольку писатель заявил, что Испания не знает, что такое диктатура, ибо совершенно не увидел никаких ее признаков, посетив 12 городов, испанская интеллигенция от него сразу отвернулась. Ведь когда он это говорил, прошло всего несколько месяцев после смерти Франко, люди жаждали перемен, а в тюрьмах продолжали находиться политические заключенные.

В 90-е годы XX века по стране прокатилась волна российской эмиграции совсем иного рода. Тогда тысячи наших соотечественников направились сюда в надежде начать лучшую жизнь.

«Бункер Кремля» в центре города

Что касается посольства России в Мадриде, то его нынешнее здание, открывшееся на Калье-де-Веласкес (Calle de Velázquez, 155) в марте 1991 года, стало первой постоянной резиденцией за всю историю. Прежде отечественным дипломатам приходилось жить и работать во временно арендованных помещениях. Сегодня это величественное здание с золотым двуглавым орлом на мраморном фасаде с изысканными интерьерами, стилизованными под русскую усадьбу XIX века и украшенными живописью И.С. Глазунова. Но где же жили и работали русские дипломаты раньше?

По некоторым данным, резиденции российских посланников в Испании во второй половине XVIII века находились в районе между улицами Гран-Виа (Gran Via), Калье-де-Байлен (Calle de Bailén) и Калье-дель-Ареналь (Calle del Arenal). Близость района к Королевскому дворцу определяла его престижность. Ведь именно здесь в те времена находились дома многих придворных сановников и иностранных дипломатов. Именно здесь разыгралась драма, вызванная кровавыми событиями 2–3 мая 1808 года, когда жители Мадрида восстали против французов.

Нередкие вспышки народного гнева часто сопровождались погромами и убийствами. 14 октября 1808 года возбужденная толпа окружила здание российского дипломатического представительства, требуя выдать всех французов, работавших в доме, где охотно принимали на службу французских роялистов, бежавших от восставших. Барон Г.А. Строганов, царский посланник в Мадриде, наотрез отказался выдать французов толпе и призвал ее разойтись. Но возбужденная масса людей ворвалась внутрь, завязалась потасовка. Успокаивать испанцев пришлось правительственным войскам.

Интересен мадридский пример русско-американской дружбы. Писатель Вашингтон Ирвинг, работая при американском посольстве в Мадриде (1826–1828), познакомился с молодым русским князем Дмитрием Ивановичем Долгоруковым, атташе российского посольства. Вместе они не только бывали на приемах у русского посланника в Мадриде П.Я. Убри в особняке на Калье-де-Алькала (Calle de Alcalá), но и бродили по залам Прадо или сидели в кафе, наслаждаясь мороженым helado. Позже Долгоруков станет сопровождать Ирвинга в его путешествии по Испании, куда тот отправится в поисках вдохновения для своей знаменитой «Альгамбры».

Примечательно, но каждый новый российский посланец менял дислокацию дипломатической миссии в зависимости от толщины своего кошелька и личных вкусов.

Местоположение российской дипмиссии во второй половине XIX века известно более точно: Калье-де-Леганитос (Calle de Leganitos, 37). Сегодня здесь стоит многоэтажный дом постройки середины XX века. А более ста лет назад вместо него располагался особняк, в котором в 90-е годы XIX века проживал российский посланник князь М.А. Горчаков. Тут же находилась и церковь русской миссии, единственный православный храм испанской столицы, существовавший с 1762 года.

В ранг посольства русское дипломатическое представительство было возведено 9 февраля 1896 года. В мае назначили и первого посла – тайного советника Д.Е. Шевича.

В следующем году посольство переехало на улицуФернандо-эль-Санто (Calle de Fernando el Santo, 13).

В 1906 году посольство снова сменило адрес. Теперь оно располагалось в доме набульваре Кастельяна (Paseo de la Castellana, 34), владелицей которого была испанская аристократка маркиза де Иванрей. В этом здании работал князь И.А. Кудашев, последний посол императорской России в Мадриде, отправленный в отставку вскоре после Февральской революции 1917 года.

1 января 1918 года исполнявший обязанности временного поверенного в делах России в Испании Ю.Я. Соловьев расторг контракт аренды особняка маркизы де Иванрей и распорядился снять для канцелярии посольства квартиру в смежном доме. Через месяц, после прощальной аудиенции у Альфонса XIII, Соловьев покинул Мадрид, где в качестве хранителя архивов до 1920 года оставался второй секретарь посольства барон Мейендорф.

В наши дни оба строения не сохранились. На их месте в 1926 году выросло здание, в котором до 90-х годов поселилась редакция испанской газеты ABC (сегодня здесь большой торговый центр).

Дипломатические отношения между СССР и Испанией были разорваны в 1939 году, после прихода к власти Франко. Восстановили их лишь 9 февраля 1977 года. Хотя взятый в аренду дом совершенно не подходил для размещения дипломатического представительства ядерной сверхдержавы, вопрос о строительстве советского посольства в Мадриде встал лишь три года спустя. Начались долгие поиски подходящей территории. Когда наконец место было найдено, министр иностранных дел СССР А.А. Громыко, сторонник отхода от однообразной помпезной архитектуры, поручил проектирование здания посольства художнику Илье Сергеевичу Глазунову. Рабочие чертежи фасада по эскизам Глазунова делала мастерская испанского архитектора Кароля. Процесс снова затянулся, да и вообще, дело шло с большим скрипом. Кроме того, что вставляли палки в колеса советские чиновники, определенную истерию нагоняли тогдашние испанские власти.

7 сентября 1988 года в приложении к газете ABC вышла огромная статья под названием «“Бункер Кремля” в центре Мадрида», описывавшая «гигантскую, опутавшую Испанию со всех сторон, шпионскую сеть с центром в новом здании – Белом доме советского посольства»

Законченный в 1991 году «бункер» в центре Мадрида на улице Веласкеса стал последним дипломатическим представительством, построенным СССР, и первым посольством России.

Комплекс белых зданий посольства сегодня не выглядит тяжеловесно. К главному зданию по бокам примыкают жилые корпуса, образующие его фасад и крылья, которые полностью открываются взгляду, только если обойти комплекс справа или слева. У парадного входа расположен памятник первому искусственному спутнику Земли и его создателю С.П. Королеву.

Русский в «Атенее». Мадрид православный

В строгой католической испанской столице православная религия не могла получить широкого распространения, однако Русская православная церковь в Мадриде имеет свою историю.

В 1762 году при российском посланнике в Испании Н. Репнине была заложена первая домовая церковь. Протоиерей Константин Лукич Кустодиев, приехавший в Мадрид псаломщиком в 1862 году и ставший настоятелем посольского храма Святой Марии Магдалины (1865–1870), оставил после себя любопытные записи объемом более 250 страниц. Судя по ним, сначала отцу Константину город не очень приглянулся:

«В Мадрите по крайней мере пять месяцев нужно топить комнаты, потому что на горах бывает снег, который при малейшем дуновении ветерка наделяет Мадрит страшным холодом, а испанцы не имеют в своих домах ни каминов, ни печек…Мадрит битком набит жителями, так что квартиры здесь неимоверно дороги. А поди вечером по улицам Мадрита, ни в одном окошке шести-семиэтажных домов Мадрита не увидишь огонька. Это значит, что в домах Мадрита нет возможности сидеть от холода и жители их отправились в теплые места… От 5 до 12, 2 или 3 часов ночи забиты бывают кофейныя без различия мужчинами и женщинами, которыя по целому вечеру просиживают за одним стаканом кофе и дышат спершимся, хотя и теплым, воздухом кофейным. Театры служат для той же цели …»

Здание посольства России

Позже, когда он овладел испанским языком, его отношение изменилось. Спустя несколько лет после отъезда из столицы он уже восторженно отзывался о Мадриде и Испании. Кустодиев не ограничивал свою деятельность приходом. Он активно интересовался политикой и историей страны. Его деятельность даже получила признание Испанского научного сообщества. «Я имею честь быть здесь членом здешнего ученого общества “Атеней”, центра здешнего образования… “Атеней” – это мое убежище: общество имеет хорошее помещение, получает множество английских, французских, итальянских, американских и все испанские газеты и журналы, несколько немецких газет, имеет порядочную библиотеку, всегда открытую, имеет кафедры для публичных лекций. Здесь множество членов-священников; здесь можно иметь знакомым весь эминентный мир и знать о всем».

Стать членом мадридского литературного, научного и художественного общества «Атеней» (Ateneo de Madrid), тем более иностранцу, было очень почетно.

Что касается посольского храма, то в 1882 году из-за сокращения государственных расходов ее упразднили, а иконостас и утварь передали строившемуся в те годы Свято-Троицкому храму в Буэнос-Айресе.

Так неужели в Мадриде нет сегодня ни одного православного храма?

Есть! Интереснейший собор Святых Андрея и Димитрия (Catedral Ortodoxa Griega de los Santos Andrés y Demitrio), принадлежащий Константинопольской патриархии и расположенный на улице Никарагуа (Calle Nicaragua, 12). История его создания довольно примечательна.

Дедушка великой княгини Марии Владимировны, глава грузинского царского дома, князь Георгий Ираклиевич Багратион-Мухранский, после начала Второй мировой войны вместе с семьей выехал в Испанию. При Франко были очень строгие законы, защищавшие католическую веру, а все другие религии оказались ограничены в своих правах. Князь Багратион-Мухранский, будучи православным, очень хотел создать храм. Организовав в 1949 году своем доме маленькую епархиальную церковь Святого Андрея (Calle Luis Díaz Cobeña, 20), он как-то пригласил туда на Пасху русских, болгар, румын и других православных. В тот же день там отслужили первую службу. Кто-то из испанских соседей решил сообщить куда надо о том, что в городе появилась странная секта. Нагрянула полиция. Когда полицейские наконец поняли, кто перед ними, то вежливо объяснили, что местные законы запрещают подобные сборища. Единственный способ создать легальный православный храм – договориться с каким-то посольством.

Советского посольства в Испании при Франко не было. Даже если бы оно и было, то вряд ли занималось бы этими вопросами. Единственным посольством православной страны в Мадриде оказалось посольство Греции, где инициативу с храмом восприняли с радостью. Так появился приход. Позже, в 1973 году, возвели и здание в византийском стиле. Находящийся внутри него деревянный иконостас также был сделан в Греции.

22 сентября 1976 года в церкви Святых Андрея и Димитрия в Мадриде состоялось православное венчание единственной августейшей дочери главы Российского Императорского дома великой княжны Марии Владимировны Романовой, проживающей в Мадриде, и принца Франца Вильгельма Прусского, перешедшего незадолго до события в православие с титулом и именем великого князя Михаила Павловича.

В силу исторических обстоятельств этот храм относится не к Русской православной церкви, а к Константинопольской. Долгое время храм являлся единственным представителем Православной церкви на Пиренейском полуострове. Однако в наши дни появился и приход Русской православной церкви – Христорождественский. Пока это небольшой приход на окраине Мадрида (Calle Gregorio Vacas, 16).

В июле 2010 года в Аюнтамьенто Мадрида было подписано соглашение о выделении городскими властями участка земли Русской православной церкви в престижном районе Мадрида недалеко от станции метро Пинар-дель-Рей (Pinar del Rey). Здесь будет возводиться первый храм после Октября, в возведении которого примет участие Российский Императорский дом.

Ну и напоследок еще один адрес. В окрестностях Мадрида, в городке Торрехон-де-Ардос (Torrejón de Ardoz), в историческом центре Каса-Гранде (Casa Grande), основанном еще в XVI веке Марией Австрийской, находится Музей икон (Museo de los Iconos). Каса-Гранде поначалу принадлежал ордену иезуитов, но после их изгнания из Испании в 1776 году сменил нескольких владельцев. Музей икон, расположенный в одном из зданий комплекса, основан на коллекции русского иммигранта Сергея Авдеевича Оцупа (1886–1974), брата Николая, известного русского поэта. Его бронзовый бюст установлен перед входом в музей, коллекция которого насчитывает около 2000 православных икон разных эпох. Есть совсем древние, византийские, написанные в X веке, есть и греческие, и болгарские. Самая примечательная из них – икона Божьей Матери Постоянной Помощи, подаренная царем Иваном III папе Иннокентию.

По распространенной версии, Сергей Оцуп происходил из древнего рода сефардов – евреев, живших в Испании, которым в конце XV века пришлось покинуть Иберийский полуостров, чтобы не оказаться обращенными в католицизм. Предки Оцупа, сбежав из Испании, переселились в Голландию. Прошло еще два столетия, и они по призыву Петра I переехали в Россию вместе с другими голландцами – корабельных дел мастерами.

Сергей родился в многодетной семье, в которой было еще пять братьев. В 1908 году с золотой медалью он окончил Царскосельскую Николаевскую гимназию. Затем он учился в Петербургском университете, параллельно занимаясь журналистикой. В 1915 году во время Первой мировой войны его призвали на военную службу, благодаря которой младшие братья освобождались от платы за учебу. Позже Сергей учился в военной академии и даже командовал моторизованной бригадой во время войны.

Когда отгремела революция и закончилась война, Оцуп, оставаясь убежденным монархистом, после расстрела брата Павла эмигрировал в Германию. А после прихода к власти Гитлера – в Испанию, то есть, получается, на родину предков.

Всю свою жизнь, со времени жизни в России, Сергей собирал иконы. Он приобретал их везде, где только мог: в Германии, Финляндии, Швеции и Испании. И у кого только мог. Например, у бывших испанских солдат «Голубой дивизии», воевавших на стороне Гитлера против Советского Союза.

Любопытный факт – с Оцупом был «знаком» советский разведчик Штирлиц. По крайней мере, на страницах романа Юлиана Семенова «Экспансия-I», действие которого разворачивается в Испании, где Штирлиц оказывается после войны. По сюжету он встречается с коллекционером икон генералом Серхио Оцупом у него дома: «Генерал Серхио Оцуп встретил его у порога; дверь была отворена; жил он в громадной квартире, в самом центре старого Мадрида, в узком доме начала прошлого века, на третьем этаже; запах здесь был – и это поразило Штирлица – русским: ладан, старые книги и самовар, именно самовар с сосновыми шишками, с особым теплом, которое существовало для него только в России».

Коллекция Оцупа считалась в Испании частью культурного достояния. Еще при жизни он получил Крест Изабеллы Католической и Золотую медаль Министерства информации за вклад в испанскую культуру. Незадолго до смерти Оцуп продал свою коллекцию Рафаэлю Ониеве, который в Торрехоне построил Музей икон. Умер Сергей в Мадриде и похоронен на кладбище Альмудена (Cementerio de La Almudena, аvenida Daroca, 90) в семейном склепе вместе с двумя братьями, Александром и Сергеем.