Книга: Орехи

Название: Орехи

Автор: Элис Клейтон

Жанр: СЛР

Серия: Долина Гудзона #1

Возрастное ограничение: 18+

Русифицированная обложка: Натали Айс

Перевод: 1-4 гл. Sunshine, 5-12 гл. Олеся Левина, с 13 и до конца Ekaterina Kamila

Под редакцией: Дарьи Подшибякиной

Оформление: Наталия Павлова

Специально для группы: https:vk.com/supervizer_33

Внимание!

Копирование и размещение перевода без разрешения администрации группы, ссылки на группу и переводчиков запрещено!

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жёсткого диска после прочтения. Спасибо.

Аннотация

Рокси Каллахан — частный шеф-повар у одной из самых богатых, своенравных и считающих каждую калорию жен в Голливуде. После того, как небольшое молочное недоразумение одним махом разрушило её идеально выстроенную карьеру, Рокси возвращается домой, на север штата Нью-Йорк, помочь своей матери-хиппи присмотреть за семейной закусочной.

Когда местный фермер, красавец Лео Максвелл, доставляет ей горсть выращенных своими руками грецких орехов, Рокси начинает верить, что проведенное в родных краях лето, в конце концов, может оказаться не таким уж и плохим. Лео — ярый сторонник экобезопасного движения «слоуфуд», и любит наслаждаться каждым мгновением, это касается всего. Рокси твёрдо намерена вернуться на западное побережье сразу по окончании лета, но сможет ли гул безмятежных светлячков, и собственный Альманцо Уайлдер заставить её остаться жить в родных краях?

Солёные, приправленные, сладкие орешки. Давай же, возьми жменьку себе.

[Альманцо Уайлдер — герой из фильма «По ту сторону прерии: Правдивая история Лауры Ингаллс Уайлдер» (1999) — прим. пер.]

Посвящается Питеру,

спасибо, что стал моим мужем

за четыре дня до того,

как эта книга обрела жизнь.

Слова благодарности

Идея всей этой серии родилась однажды в полдень на фермерском рынке Шлафли в Сент-Луисе, штат Миссури. Мы с моим мужем совершали, уже ставшее ритуальным, паломничество по средам с многоразовыми пакетами и наличными в руках, полные решимости поддержать местных фермеров и купить свежайшие продукты по привлекательным ценам. И вот, всё снова свелось к тем самым распутным мыслям, со мной такое часто случается. Почему? Да потому, что в конце длиннющей очереди находился чертовски привлекательный фермер, каких я раньше не видела. Он был высоким, симпатичным и настолько привлекательно заросшим, кроме того в его руках был огурец гигантских размеров.

Я не шучу.

Когда наша очередь почти подошла, муж поинтересовался, почему это я так хихикаю. Я ответила, что уже делаю наброски новой серии, действие которой происходит на ферме… и на фермерских столах. В уме я стала накидывать варианты возможных названий.

«Латук, давай, сделай это».

«Покраснела, как помидор».

«Эй, вы держитесь за мой огурец».

Слава богу, я остановилась на несколько менее непристойном, но менее вздорном — «Орехи». К тому времени как мы загрузили нашу машину пакетами, до верха набитыми местными овощами, фруктами, хлебом, мясом домашней птицы, сосисками и этими восхитительными, помещающимися в ладошку, яблочными пирогами (вы знаете, как сильно я люблю яблочные пироги), я уже стала задумываться о возможной дислокации моей новой серии книг. Долина Гудзона в штате Нью-Йорк, на мой взгляд, подходила идеально. Чем больше я узнавала об этом районе, тем сильнее убеждалась, что место выбрано великолепное, и другие истории вписываются сюда тоже очень легко. С моей близкой подругой Ниной Боччи мы исследовали очень красивые маленькие городишки, такие как Нью-Палц, Гайд-парк, Тарритаун, Слиппи-Холлоу, и также посетили то, что стало одним из моих любимейших мест на планете — горный дом на озере Мохонк. Но об этом позже…

Мы также были удостоены чести побывать на экскурсии на абсолютно невероятной ферме в Поканито Хилс, сразу на выезде из Тарритауна. Blue Hill at Stone Barns — ресторан и сельскохозяйственный центр, это то место до которого каждый должен дорасти. Это место целиком и полностью вдохновляло меня при «создании» фермы Максвеллов. Действительно волшебное место. Они новаторы, они повёрнутые на своём деле, и что самое важное, они с уважением относятся к земле, дающей урожай, и к животным, которых выращивают.

В следующую мою поездку я добиралась до Долины Гудзона с Центрального вокзала на поезде Метро-Север, и была поражена не только красотами в окне поезда, но и тем, как быстро из самого оживлённого города на планете можно перенестись в совершенные в своём спокойствии и тишине маленькие городки на реке. Я «запала» на всё, что связано с Долиной Гудзона.

Вернувшись домой, я стала узнавать всё больше и больше о фермерах, которых видела каждый день на фермерских рынках. Теперь я знаю человека, который растит кур, мясо которых я покупаю. Знаю, где купить самое лучшее черничное варенье в мире, даже знаю женщину, которая его варит. Даже знаю человека, который делает такую колбасу, что вам захочется… ну, то есть… купить ещё одну колбасу. Эта концепция «с фермы и прямо на стол», не просто модное веяние, это естественно, так оно и должно быть, чтобы люди знали, как и где растёт еда, и поддерживали производителей. И нам хорошо, и фермерам тоже, и земле хорошо, и, чёрт меня побери, если это не так, ведь еда, выращенная с любовью, заботой и глубочайшим уважением, имеет совсем иной вкус.

Кроме того, девчоночки, там работают, ой какие привлекательные фермеры…

Огромное спасибо всем, кто помог этой книге обрести жизнь. Обычным жертвам моих панических настроений Нине и Джессике, Мики и Кристине, которые всегда выслушают меня и выведут из паники. Спасибо всем экспертам, которые терпеливо отвечали на мои вопросы личного характера, вопросы, связанные с ведением хозяйства, например: «А эти овощи растут рядом?». Спасибо всем, кто выращивает для нас еду отменного качества.

В нашей стране есть такие понятия, как «доставка еды с грядки прямо на стол» и климатически оптимизированное сельское хозяйство. Поищите их, загуглите, разузнайте, что они означают. Пробуйте новые продукты, готовьте по новым рецептам, задавайте вопросы. А если увидите симпатичного парня, у которого в руках его же огурец, ради бога пришлите мне его фото.

Ваша Элис, целую и обнимаю.

Глава 1

— Так-так, давайте-ка посмотрим: даси готов, бок-чой обжаривается, креветки томятся на медленном огне. И ежу понятно, что во всём вышеперечисленном глютен напрочь отсутствует. — Эту речь я произнесла самой себе, стоя на самой прекрасной из когда-либо созданных кухонь, облокотившись о рабочую поверхность из нержавеющей стали. Она самая прекрасная при условии, что вам нравится калифорнийский модерн середины прошлого века. Хотя кому он может не нравиться?

[Даси — традиционный японский бульон — прим. пер.]

[Бок-чой — сорт китайской капусты — прим. пер.]

[Глютен — понятие, объединяющее группу запасающих белков, обнаруженных в семенах злаковых растений, в особенности пшеницы, ржи и ячменя. — прим. пер.]

Бесчисленное множество всевозможных бытовых приборов и кухонный инвентарь прислонились к кухонному фартуку, выложенному плиткой под кирпич в форме «ёлочки». Все они были не тронуты хозяйской рукой. Их касались лишь мои руки — руки частного шеф-повара, изгоняющего зло в виде глютена на земле белокурых и подверженных модным влияниям, а именно, в Голливуде. Конкретнее в Бель-Эйр. Если быть ещё более точной, в доме Митси Сен-Рене, жены известного продюсера и охотницы за неизменно ускользающей, уплывающей сквозь пальцы, молодостью.

В свои тридцать два года (кто бы мог подумать, что человек, который всего на пять лет старше меня может вести себя настолько высокомерно, словно в этом заключалась её работа), в городе, в котором мужчины в возрасте женились по любви к сиськам, отметка в «тридцать лет» считалась критичной. Конечно, Митси была слишком обеспокоена своим возрастом. Держа в руках белую мускатную дыню, я задумалась над словом «сиськи». Упомянутые сиськи принадлежали красивой женщине, но не очень приятной. Откровенно говоря, они принадлежали настоящей стерве.

Я покачала головой, чтобы отогнать эти мысли прочь и приступила к нарезке. Ровные кубики с четкими краями, никаких скруглений. За ними последовали шарики, округлые и без шероховатостей и рытвин, просто идеальные шары. Про себя прикинув, как звучит моя последняя фраза, я фыркнула и приступила к арбузным треугольникам. Острый угол, затем тупой. Острый — тупой. Оценила ли Митси моё владение ножом, благодаря которому содержимое фруктовой тарелки обретало именно такие очертания? Сомневаюсь. Замечала ли кулинарную геометрию, в которой содержится её утренняя бодрость? Скорее всего, нет. Совершенство моих дынь остается незамеченным, чего не скажешь о дынях Митси, на них обращают внимание абсолютно все.

Ведя свой внутренний диалог, я перешла к оформлению главного блюда Митси, ее ужин должен быть подан ровно в шесть тридцать. Одни нанимают персональных шеф-поваров просто для того, чтобы им готовили еду. Иногда даже приписывают себе его заслуги, пока тот прячется на кухне. Но некоторые пришли к выводу: раз повар работает на кухне и получает деньги за приготовление пищи, его можно использовать также и в качестве прислуги. Но ради той суммы, что платит Митси, мне было совсем не трудно подавать её модную низкокалорийную, но очень вкусную азиатскую фьюжн-еду на подносе в столовой. [Кухня фьюжн — кухня, сочетающая элементы различных кулинарных традиций — прим. пер.]

Не успела я достать бок-чой из духовки, как внезапно зазвонивший телефон, заставил меня вздрогнуть, отчего рука соприкоснулась с внутренней стороной духового шкафа. Зашипев от боли, я поставила противень на плиту. А когда увидела имя звонившего, быстро сбросила и бегло оценила бок-чой. Выбрав самые насыщенные по цвету и идеальные по форме листья, я построила небольшую зеленую башенку в центре белой фарфоровой тарелки, как раз в этот момент таймер известил о готовности креветок.

Обваренные в собственном соку с добавлением крупицы тайского перца чили и корицы, они выглядели розовыми и идеальными. Уложив три штучки на вершину бок-чой (симметрично, необходимо обязательно соблюдать симметрию), я посыпала их нарезанным по диагонали зеленым луком, маринованным чесноком и луком-шалот, слегка обжаренным в арахисовом масле с обеих сторон (секрет, о котором никогда не узнает Мисс Веду Учет Каждому Грамму Жира). Я поставила блюдо с креветками на эмалированный черепаховый поднос, туда же добавила белый фарфоровый кувшин с бульоном-даси, и ещё фарфоровую пиалочку, но уже на три четверти заполненную рисом сорта жасмин с ароматом каффир-лайма. Контроль за размером порций имел огромное значение для поддержания примитивного образа жизни в тривиальном городе. Как только я собралась нести поднос в столовую, снова дал о себе знать мой телефон. Сбросив вызов, я быстро глянула на часы и мысленно обругала себя за то, что не заметила, как время подошло к шести тридцати двум.

В столовой моя клиентка, как всегда в одиночестве, сидела во главе стола. Её муж постоянно пропадал на работе. Но все мои неожиданно вспыхнувшие теплые чувства мигом испарились при виде её демонстративного взгляда на часы.

— Прошу прощения за небольшую задержку, сегодня на бок-чой потребовалось чуть больше времени, — прощебетала я, поставив поднос и подавая ей еду с левой стороны.

— Подумаешь, Рокси, какие-то четыре минуты? Я имею в виду, четыре минуты сейчас, семь потом, может сразу ослабим все правила? — выдавила она в ответ, когда я наливала бульон из кувшинчика в пиалочку с рисом, описывая круги вокруг центра.

«Она тебе хорошо платит. Очень хорошо».

Стиснув зубы, я одарила её накачанный ботоксом лоб улыбкой и забрала пустой кувшин. «В самом деле, Рокси, почему ты так поступила?»

Я вернулась на кухню, чтобы закончить ее «десерт» и кофе, упаковать завтрак и обед и прибраться. В моей голове слово «десерт» выделялось огромными неоновыми кавычками, потому как настолько замечательное слово не сочеталось с видом рожка без содержания сахара, приготовленного на основе вафельного печенья с небольшим количеством лимонного мороженого внутри. Я ничего не имела против лимонного мороженого или «печенья», которое, если говорить откровенно, также мысленно выделяла кавычками. Всё это даже и близко не тянуло на десерт.

Единственное, благодаря чему можно было заслужить благодарность Митси — это кофе. Kona blend, гавайский кофе, арабика тёмной обжарки с одной — всего одной — столовой ложкой жирных качественных домашних взбитых сливок. Она позволяла себе предаваться этому маленькому удовольствию каждый день. Не мне давать советы о том, кому и как тратить неучтённые или сэкономленные калории. Сегодня просто день кавычек.

Я включила многофункциональный миксер Kitchen Aid из нержавеющей стали, достала из холодильника миску и налила чуть больше половины кружки свежих густых сливок. Бутылка оказалась практически пустой, надо будет добавить их в список покупок. Я составляла список покупок каждую неделю, несколько раз в неделю делала заготовки, чтобы у Митси в холодильнике всегда была еда. И дважды в неделю я готовила непосредственно для неё.

Добавив чайную ложку мадагаскарской ванили и две чайные ложки сахара, я оставила сливки взбиваться, а сама принялась за уборку кухни, не обращая внимания на сигнал телефона, оповещавший о пропущенных вызовах.

Одним глазом поглядывая за сливками, а ухом прислушиваясь к происходящему в столовой. Заправив кофемашину, я стала ждать, когда она сварит ровно 115 г эспрессо. На стальной поверхности вновь заголосил телефон, заставив меня с силой захлопнуть створку дорогущей кофе-машины.

— Ради бога, давай я тебе перезвоню?

— Хорошенькое приветствие для твоей единственной и неповторимой матери, — пропел веселый голос на том конце.

От раздражения я закрыла глаза.

— Привет, мама. Я на работе. Можно я перезвоню?

— Зависит от того, перезвонишь ли сегодня?

— Постараюсь, — ответила я, стараясь нацепить пенообразующую насадку на кофе-машину.

— Постараешься?

— Я позвоню, хорошо?

— Обещаешь?

— Да, я обещаю, что… Вот чёрт…

— Что случилось? Рокси, ты в порядке?

— Все нормально… маленькое кухонное недоразумение. Я тебе перезвоню. — Я отключилась, уставившись в миску.

Мне необходимо срочно придумать, как объяснить Митси Сен-Рене, женщине, чей образ жизни основан на способности прекрасно выглядеть и поддержании изящной фигуры, чьей единственной слабостью был вечерний кофе, что вместо нежных, воздушных, взбитых сливок, я приготовила… масло.

٭٭٭

«Меня уволили».

«Что, правда уволили?»

«Да, тебя уволили».

«ИЗ-ЗА МАСЛА».

Я сидела в своей машине у дома Митси, расположенного на холмах. До этого упаковала свои ножи, окинула последним взглядом идеальный гелевый маникюр Митси и поплелась к своему «Джипу-Вагонеру» 82-го года.

Меня уволили из-за масла. Не стоило оставлять без присмотра взбивающиеся сливки, их густые гребешки в считанные секунды превращаются в масло.

Мой телефон снова ожил, и на экране высветилась фотография моей матери, её вьющиеся каштановые волосы были заплетены в косички, в одну из которых была вплетена маргаритка. Она — хиппи во втором поколении. Вудсток продолжение. У меня такой же цвет волос, как у неё, а вот глаза достались от отца. С ним мы ни разу в жизни не виделись, но мама всегда говорила, что с легкостью могла определить наше настроение по цвету глаз. Карие, когда я спокойна, когда грущу, в них появлялся голубоватый оттенок, и зеленый при сильной усталости. В данный момент мои глаза были цвета сельдерея. [Вудстокская ярмарка музыки и искусств — один из знаменитейших рок-фестивалей, прошедший с 15 по 18 августа 1969 года на одной из ферм городка в сельской местности Бетел, штат Нью-Йорк, США — прим. пер.]

Я услышала, как хлопнула входная дверь, и Митси засеменила по подъездной дорожке, видимо, намереваясь меня прогнать. Включив зажигание, я помахала ей средним пальцем и уехала. Не очень профессиональный поступок, но меня больше не волновало ее мнение.

Я ворчала на себя всю дорогу до дома, спускаясь с холмов, проехала через весь город, чтобы попасть в Хайленд, где небольшие дома уступили место многоквартирным зданиям до отказа набитым подающими большие надежды молодыми людьми. Стоило мне только подъехать к своему дому, как телефон зазвонил. Снова.

— Ты действительно не в силах подождать, пока я сама тебе перезвоню? — произнесла я, услышав мамин голос через динамики. Калифорнийский закон о хендс фри способствовал тому, что ее голос лился из всех динамиков сразу.

— Знать бы еще, когда это случится? Меня буквально распирает от желания сообщить тебе последние новости! — прокричала мама, взволнованно хихикая.

Мои губы помимо воли растянулись в улыбке. Мама у меня была своеобразной, но ее энтузиазм никогда никого не оставлял равнодушным.

— Должно быть новость очень важная, ведь у вас там уже поздно. Почему ты не спишь? — На восточном побережье уже практически перевалило за одиннадцать часов, далеко за пределы её времени отхода ко сну.

— На том свете отосплюсь. Послушай, Рокси, я должна тебе сообщить фантастическую новость!

— Phish снова дают концерты?

[Phish — американская рок-группа, примечательная своими джем-сейшнами, импровизациями и постмодернистским смешением жанров. — прим. пер.]

— Рокси… — в её голосе послышалось предупреждение.

Я закусила губу, чтобы не съязвить в ответ.

— Ты нашла новый сорт ростков пшеницы и теперь не можешь сдержать радость? — На самом деле, вышеуказанный метод, закусывания губы, не всегда срабатывал.

— Я рада, что тебе доставляет удовольствие шутить над матерью, ты ведь потомок хиппи, поэтому остроумия тебе не занимать. Но сегодня ты что-то чересчур язвительна, — в ее голосе появилась резкость.

Мне нужно немного сбавить обороты. В конце концов, она не единственная причина, по которой меня уволили.

— Что там у тебя за новость? — ласково поинтересовалась я, прежде чем она приступила к отгадыванию причины моей язвительности, например мой организм страдал от нехватки железа. Или нехватки секса. Обычный разговор матери с дочерью.

— Да! Точно! Моя новость! Ты сидишь?

— Сижу.

— Я отправляюсь на телевидение! — выпалила она, к концу предложения перейдя на визг.

— Ух ты, здорово. «Умелые ручки» снова в эфире?

В нашем маленьком городке на севере штата Нью-Йорк имеется собственный общественно-доступный канал, в развитие которого мама годами привносила идеи. Время от времени, пока бюджет не сократили вполовину, до семидесяти пяти долларов, её приглашали в эфир. Она демонстрировала, как своими руками сделать платье-свитер, керамическую ванночку и всё такое. Её сюжет о бумажных фонариках Джиффи Поп получил самый большой резонанс за всю историю канала. Целых три звонка.

— Нет, не «Умелые ручки». Слышала что-нибудь об «Удивительной Гонке»?

— Конечно. 47-й канал решил снять местный вариант? — спросила я, сворачивая на парковку.

— Не 47-й канал, милая, а само шоу! Я собираюсь на «Удивительную Гонку» — настоящую!

[«Удивительная гонка» — реалити-шоу, в котором команды путешествуют по всему миру и выполняют различные задания — прим. пер.]

— Подожди-ка, что? — Мой автомобиль сделал широкий разворот на месте и едва не задел мусорный бак.

— Ты все правильно поняла! Прошлой осенью, когда они были в Пафкипси, мы вместе с тетей Шерил проходили пробы, и нас выбрали! Мы отправляемся вокруг света! — закричала она.

— Хорошо, только прекрати орать. Мам, серьезно, хватит, ладно. Слышишь, эй? — Я пыталась вставить словечко, но это было невозможно. Она беспрерывно перечисляла названия городов и стран по всему миру, с каждым словом ее голос становился более взволнованным. Каир. Мозамбик. Кракатау.

— Кракатау? Полезете на вулкан?

— Неизвестно, в этом весь смысл! Нас могут послать куда угодно! Меня ждут приключения!

— Ты поедешь с тетей Шерил? Она заблудилась в новом аэропорту. Зачем ей приключения?

— Ой, не будь занудой, Рокси. — Мои плечи мгновенно напряглись от её тона.

Мама была «птицей свободного полёта», и она никак не могла вразумить, почему её дочь оказалась прагматиком, который с четырнадцати лет следил за оплатой счетов за электричество, газ и наличием продуктов в кладовой. Тем не менее, я была очень за неё счастлива.

— Извини, конечно, это круто. Правда, я очень за тебя рада, — ответила я, представив свою мать и её сестру, пытающихся ориентироваться на базаре в Северной Африке. — Когда вы уезжаете?

— В этом вся загвоздка, милая. Мы отправляемся через две недели.

— Две недели? А кто присмотрит за закусочной «У Каллахан»?

— А ты как думаешь?

Она же не… Нет. Ей же не могло прийти в голову, что я могу оставить свою… Нет, она бы никогда… Твою мать, конечно же она так бы и подумала.

— Ты сошла с ума? В смысле, совсем крыша поехала?

— Просто выслушай меня, Рокси…

— Просто выслушать? Ты пытаешься вынудить меня оставить собственный бизнес, который, наконец, встал на ноги, ради управления захудалой закусочной в Бейли Фоллс, штата Нью-Йорк, пока ты отправишься в путешествие «вокруг света за восемьдесят дней» для пенсионеров?

— Не могу поверить, что ты назвала меня пенсионеркой…

— Не могу поверить, что ты услышала только это слово! — вспыхнула я. Глаза полезли на лоб от наглости мамы, когда возле уха завибрировал от входящего сообщения телефон. — Объясни мне, как ты всё это себе представляешь?

— Легко. Берешь отпуск, едешь сюда и управляешь закусочной, пока меня нет.

Я сделала глубокий вдох, на какое-то мгновение застыла, затем медленно выдохнула.

— Отпуск. — Вдох. Выдох. — Я работаю на себя, поэтому, отпуск означает, что никакой работы больше не будет, означает безработицу. Он означает: «Эй, клиенты, найдите себе кого-нибудь другого, кто сможет готовить для вас. Потому как я буду стряпать запеканки с тунцом в захолустье, откуда я родом».

— Мы больше не готовим эти запеканки.

— Нам стоит как-нибудь обсудить твой избирательный слух, — произнесла я, когда телефон вновь завибрировал. — Мама, мне пора. Мы можем…

— Мы не можем поговорить позже. Мне надо знать, могу я на тебя рассчитывать или нет.

— Ты не имеешь права звонить и нежданно-негаданно просить…

— Это не оказалось бы неожиданностью, если бы ты звонила мне чаще, — вставила она.

Глубокий вдох. Выдох. Я внезапно на своей шкуре прочувствовала выражение «в жилах вскипела кровь». Я ощутила, как в моих венах начали зарождаться пузырьки напряжения, сталкиваясь друг с другом и подогревая мой гнев изнутри. Моё состояние уже прошло отметку медленного кипения и приближается к закипанию. Прежде, чем достигнуть «температуры плавления», я попыталась еще раз.

— Мам, пойми одну простую вещь — тебе пора стать благоразумной. Я не могу каждый раз выручать тебя из неприятностей или…

— Нет у меня никаких неприятностей, Рокси. Я…

— Может в этот раз их нет, но суть от того не меняется. Со мной этот номер больше не пройдёт.

— Рокси, я оплачивала твою учебу в колледже, два года в Американском Кулинарном Институте. И меньшее, чем ты можешь отплатить, это помочь мне сейчас.

Ну, все. С меня хватит.

— Знаешь, что, мам? Нет. Я не приеду, — зло бросила я, и именно в этот момент, пришло очередное долбанное сообщение, — потому что единственная причина, по которой тебе удалось оплатить мою учёбу — это выигрыш в лотерею. А оставшиеся деньги ты уже успела растранжирить.

В трубке воцарилось молчание. Обычно в подобной ситуации я начинала уступать, но не в этот раз.

— Ладно, мам. Пока ты будешь познавать истинное предназначение жизни и прыгать в бассейн с акулами на побережье Северной Африки с тетей Шерил, которая, кстати говоря, не умеет плавать, я останусь здесь, в Лос-Анджелесе. Буду трудиться в поте лица, стараясь выстроить бизнес, чтобы оплачивать собственные счета за электричество и не оказаться на улице, — выдала я, и услышала, как поступило ещё одно новое сообщение.

— Ты действительно считаешь, что нас могу отправить к акулам?

— Да иди ты, мам! — Я бросила трубку, удивляясь её наивной идее, будто в порядке вещей просить меня бросить все и примчаться управлять закусочной. Невероятно. У меня есть собственная жизнь, клиенты, у меня… боже мой, еще одно сообщение?

Телефон показывал шесть непрочитанных сообщений. Нет, семь — только что пришло еще одно. Что происходит? Первое, оказалось, от Шоны, клиентки.

«Рокси, я не нуждаюсь в твоих услугах на следующей неделе».

Хм. Странно. Я открыла следующее.

«Прошу прощения, что ставлю в известность в последнюю минуту, но я вынуждена отказаться от нашей встречи, которую мы запланировали на следующей неделе и через неделю тоже. Возможно, свяжусь с тобой в будущем».

Погодите, что? Миранда тоже была моей клиенткой. Я готовила для нее несколько месяцев по рекомендации… Митси. Вот дерьмо.

К тому моменту, как я прочитала оставшиеся сообщения, каждый клиент, рекомендованный Митси, отменил заказ, отказался от меня, и уволил.

Из-за М А С Л А???

Или может из-за непристойного жеста?

Я жуть как ненавижу этот город.

Рекомендации имели огромное значение в подобных местах, а благодаря Митси Сен-Гребаной-Рене я стала кулинарным изгоем. Красивые, благодаря пластическим операциям, пустые женщины с бо́льшим количеством денег, чем у самого Господа Бога, решили отправить мою карьеру под откос. Несколько оставшихся клиентов прибегали к моим услугам только эпизодически, ради праздничных вечеров или же, когда позволяло расписание.

Несмотря на любовь к Калифорнии, я действительно начинала ненавидеть ЛА. Заработок здесь приличный, но для того, чтобы здесь жить, нужно вступать в социальные контакты со всеми этими людьми — иногда это переходит все границы. И получается, что деньги — это единственный положительный момент во всём этом. Я только что потратила бо́льшую часть своих сбережений на новый двигатель для джипа, и временно поток денежных средств истощился.

Все клиенты с гарантированной оплатой, исчезли всего из-за одного телефонного звонка. Живот стянуло в узел при мысли о восстановлении бизнеса. Тревога постепенно всплывала на поверхность, пока я мысленно пробегалась по списку клиентов, задаваясь вопросом, кому предложить услуги на более постоянной основе.

Затем мой мобильник возвестил о ещё одном входящем сообщении. О господи, кто-то ещё присоединился к группе людей, поддавшихся науськиванию пострадавшей от инцидента с маслом.

«Вернусь в город в середине следующей недели. Маякни, если будешь не против моей компании».

Слава богу, это было никак не связано с приготовлением пищи. Хотя вру, однажды в дело была вовлечена банка арахисового масла, ладно, не берите в голову. Вздохнув, я вошла в свою квартиру. Митчелл был моим… хм. Определенно не парнем. Скорее… развлечением, любовником, последним в череде мужчин, с которым я наслаждалась сексом, а не выяснением отношений. Вносила ли я свой эмоциональный вклад в наши встречи? Нет. Была ли заинтересована в долгих прогулках по пляжу и в избраннике на всю жизнь? Пожалуй, я пас. Один лишь звонок, и стабильно мы имели потные, извивающиеся, с трудом дышащие тела, разборки и ссоры были сведены к минимуму.

Никаких — «как прошел твой день, дорогая?» Никаких — «эй, Рокси, мы справимся с трудностями вместе». Единственная трудность, которую он мог принести — нагнуть меня над креслом, одной рукой зажав волосы, а вторую запустив… Как жаль, что его сегодня нет в городе, я бы не прочь кое-чем воспользоваться, чтобы снять напряжение. Мозги кипели, карьера постепенно загибалась, а также ко всему прочему примешивалось чувство вины за побег из Бейли Фоллс, штат Нью-Йорк, на западное побережье.

Мне нужна тишина. Мне необходим покой. Мой взгляд прошелся по квартире, которая будет мне не по карману, если я не верну всех своих клиентов, и остановился на бутылке Patrón. [Patrón — это торговая марка текилы, выпускаемая компанией Patrón Spirits Company. Текилы Patrón, как и все текилы, производятся в Мексике из «магуэй» синей агавы. — прим. пер.]

Помимо тишины и покоя, мне необходим лайм…

Глава 2

Проснувшись на следующий день — хм, чего уж тут лукавить, время перевалило далеко за полдень — с покрытым мякотью лайма лицом и щекой прилипшей к подлокотнику кресла обтянутому заменителем кожи, я посмотрела на часы. Миленько, при помощи текилы мне удалось урвать четыре часа сна. Можно сказать, ночка прошла спокойно, учитывая, что обычно я сплю не больше трех. Ещё со времён начальной школы я эпизодически страдала бессонницей, поэтому привыкла спать меньше среднестатистической курицы.

Я побрела на кухню, наощупь потянувшись за кофе и стараясь не думать об увольнении из-за МАС — да, пофиг. Пока варился кофе, я, зевая, взбивала омлет с помидорами, чесноком, шпинатом и малой толикой сметаны. Посыпав сверху тертым Пекарино, вытащила из тостера идеально поджаренный кусочек халы, затем, прихватив кофе, вернулась в кресло.

[Пекарино — сыр — прим. пер.]

[Хала — еврейский традиционный праздничный хлеб — прим. пер.]

Во время завтрака мое внимание привлек бульварный журнал, лежавший на столе. Моё тайное увлечение. Периодически во время приготовления пищи эти журналы занимали стойку для рецептов. Отделяя мясо жареной курицы от костей, я узнаю последние сплетни Голливуда. Но этим утром взглянув на обложку, я узнала украшавшую её женщину, она была моей клиенткой, и мне хотелось бы верить, что даже подругой.

Впервые я услышала о Грейс Шеридан [героиня романа Элис Клейтон «Неопознанная рыжая» — прим. пер.], когда весь мир обсуждал её вторую половинку, Джека Гамильтона. Невероятно симпатичный молодой британский актер уже на протяжении нескольких лет был любимчиком СМИ всего мира, и когда его популярность начала по-настоящему расти, пресса не переставала строить предположения, с кем же встречается восходящая невообразимо сексуальная звезда кино. И они выяснили, что неизвестной рыжеволосой девушкой, оказалась Грейс Шеридан, тоже актриса. Медийное волнение обернулось бурей, особенно, когда Грейс объявила об их отношениях, взяв молодого актера за руку и публично предъявив на него права на красной ковровой дорожке. Всё это мне известно из интернета. Но, когда Грейс попросила стать её поваром во время подготовки к съемкам нового сезона популярного сериала, мне по-настоящему открылась женщина, украшающая обложки журналов.

Она оказалась веселой, милой и любила вкусно поесть. И сегодня чуть позже мне надо быть у нее. Чёрт! Совсем из головы вылетел существующий клиент, тот, который ожидал меня сегодня к ужину. Мне потребовалось пять минут, чтобы принять душ, нацепить чистую одежду, взять ножи и помчаться за продуктами.

Я готовила для Грейс весь прошлый год. Она была гурманом и любила готовить сама, к моей помощи она прибегала только, когда её график становился очень плотным. Два актера в одном доме, работающие сверхурочно даже за пределами съемочной площадки. Персональный шеф-повар — привилегия для одних и спаситель для других.

Грейс откровенно признавалась в прессе о скачках собственного веса, она очень серьезно следила за своей фигурой. А Джек? Относился ещё серьезнее…

Моя первая встреча с Джеком Гамильтоном состоялась, когда он срывал поцелуи с губ своей невесты, таская морковку из миски салата, который я готовила. У меня слегка кружилась голова от присутствия звезды такого масштаба, но головокружение и резак не самое безопасное сочетание, поэтому закопав поглубже все чувства, я приготовила великолепную еду. Настолько великолепную, что время от времени они начали обращаться к моим услугам.

Я прошерстила местный рынок, купила её любимые продукты: рукколу, салат фризе, лук-шалот, лимоны, стейк из вешалки, также известный как стейк мясника из говядины, иерусалимские артишоки, вяленый окорок, груши сорта «Бере Боск», прекрасный кусок английского чеддера, потому как, спасибо тебе господи, Джек и Грейс обожают десерт, несмотря на то, что живут в городе, который презирает сладкое. Посему к вышесказанному добавились мука, сахар, яйца и невероятно вкусное масло.

Уже час спустя я находилась на солнечной кухне двух самых ярких звезд Голливуда, заливала две формы для выпекания кексов и прогоняла Грейс на другую сторону стойки.

— Бессмысленно оплачивать мои услуги, если половину работы ты будешь выполнять сама.

— Я помощник шеф-повара, — запротестовала Грейс, когда я выдвинула кухонный стул и указала на него.

— Сядь, расслабься, оставайся на той стороне кухни, и я позволю тебе облизать их. — Я приподняла венчики.

— Хорошо, что Джека нет дома, он никогда не допустил бы подобного, — усмехнулась она. — Но мне очень хочется, поэтому остаюсь на месте.

Я улыбнулась при мысли о манипулировании одной из самых ярких звезд Голливуда посредством венчика. Почему остальные клиенты не могли быть такими же? На несколько минут кухня погрузилась в молчание, пока Грейс читала сценарий, а я трудилась над лимонными кексами. Но она не могла хранить безмолвие слишком долго…

— Так что, они все отменили заказы? Просто так? — поинтересовалась Грейс, оторвав взгляд от бумаг.

Мои же глаза не отрывались от работы.

— Мне не стоило тебе рассказывать. Это совершенно непрофессионально.

— Так же, как и предложение Джека о сексе втроем за лишнюю порцию пудинга с изюмом. Мы живем непрофессионально.

С моих губ помимо воли сорвался смешок. Однажды я приготовила традиционный английский пудинг, и британец Джек был на седьмом небе от счастья. Настолько, что действительно предложил расплатиться своим телом в обмен на настоящие английские сладости.

Мне правда не стоило открываться Грейс, она слишком милая и доброжелательная. Но где-то между разбором продуктов и очищением артишоков, она определила мое беспокойство. И я машинально выдала всю историю.

— Значит, твоя мама собирается участвовать в «Удивительной Гонке»?

— Уф, да. Глупая затея.

— Не знаю, я несколько раз смотрела шоу. Мне оно показалось забавным.

— Я это не отрицаю. Просто… эм… как тебе объяснить, моя мама, — задумавшись, я с небольшим стуком опустила формы для выпекания на стойку и выпустила пузырьки воздуха, прежде чем поместить кексы в духовку. — Она хиппи восьмидесятых годов, полностью окунувшаяся во вторую волну.

Грейс кивнула.

— Я помню. Покупайте серьги со знаком мира в Contempo Casuals. [Contempo Casuals — магазин одежды и аксессуаров — прим. пер.].

— Точно. — Я передала Грейс обещанные венчики, которые она сразу стала облизывать. — Только её заклинило. Она называет себя «вольной птицей». Но лично у меня в голове всплывает другое слово.

— Беспечная?

— Ага. Безответственная. У нее добрые намерения, но, когда всецело отдаешься фазам Луны, непросто вспоминать о таких насущных вещах, как оплата за свет в настоящем доме. К счастью у неё была я. Не говоря уже о многочисленных «дядях», околачивавшихся поблизости.

— Ах. — Грейс переключилась на другой венчик.

— Они не были плохими ребятами, просто мама ненавидела одиночество, поэтому прилагала огромные усилия, чтобы этому воспрепятствовать. Она влюблялась в каждого мужчину, кто потрудился взглянуть на нее дважды. Мама была убеждена, что каждый встреченный на её пути одинокий мужчина — ее Единственный. Или, по крайней мере, следующий уж точно будет им. Я становилась свидетелем последствий ухода мужчин бесчисленное количество раз, оставивших после себя разруху, слёзы, истерики, переедание сладкого, бесконечное воспроизведение песен Вана Моррисона. А затем следовало неминуемое восхищение новым парнем, который попался в её хипповской любовный капкан.

— Выходит, она романтичная? — поинтересовалась Грейс.

— Ты считаешь её романтичной, а я скажу — созависимая. — Я промыла груши в раковине. — Ты скажешь романтичная, но я не могу понять, зачем мучить себя проблемами и душевной болью?

Именно по этой причине все мои отношения складывались просто, были наполнены лишь сексом и избавлены от чувств. Проблема со сном являлась отличной причиной никогда не оставлять мужчин на ночь, с тех пор как мне стало тяжело засыпать даже в одиночестве. Прибавить к бессоннице храп другого человека, и сна мне точно не видать. К тому же, я совершенно не видела причин всю ночь неловко пялиться на мужчину после порции вечерней гимнастики, поэтому отсылала всех прочь. Никто не жаловался, а я сторонилась любых сложностей.

На какое-то время Грейс погрузилась в раздумья, я практически слышала, как крутятся шестерёнки в её голове.

— Хорошо, ты не разделяешь её мнение…

Я покачала головой.

— Помимо поисков моей мамой вечной любви, единственной постоянной любовью нашей жизни была закусочная. Мне же хотелось большего.

— Ваша семейная закусочная?

— Да, дедушка открыл «У Каллахан» тысячу лет назад. Лет с десяти я мыла в ней посуду. Мне нравилось там работать. А когда дедушки не стало, закусочная перешла к маме. Ничего особенного, обычное место для встреч в маленьком городке.

— Звучит здорово.

— Так и есть, именно там я решила связать свою будущую жизнь с кулинарией. Но мне совершенно не хотелось руководить закусочной, даже в течение короткого промежутка времени. Ты хоть представляешь, чего стоит управление едва ли успешного семейного ресторана? Никаких отпусков, никакой свободы, никаких спокойных вечеров. Даже находясь дома, постоянно звонят по поводу сломанного миксера, потекшей холодильной камеры или сломанного ногтя официантки, который угодил в миску с салатом, и надо ли закрывать закусочную, пока тот не найдут? — Я выдохнула из себя напряжение, которое сковывало тело каждый раз при воспоминаниях о моей очаровательной малой родине. — Плюс, никакой личной жизни — в городе, подобном Бейли Фоллс, все всё знают обо всех. Ты тот, кто ты есть, и никто не позволяет тебе забыть об этом. Все детство я провела в тени беспечности мамы, ожидая совершеннолетия, чтобы уехать из дома и хоть чуть-чуть побыть ребенком. Поэтому просьба мамы, чтобы я всё бросила и вернулась домой… ох, меня это взбесило.

— Могу себе представить. Ты искромсала её в пух и прах, — осторожно произнесла Грейс, заставив меня опустить взгляд. Точно.

— Ох, ради… — кожура лежала в раковине вместе с мякотью груши. — Прошу прощения, какой кошмар. Поговорим лучше о тебе — что у тебя новенького? — Я смыла всю кожуру с раковины и взяла новую грушу.

Своим взглядом Грейс дала понять, что наш разговор не окончен, но позволила мне сменить тему. Она рассказала о новом сезоне шоу, выдала несколько секретов со съемок фильма, в котором только что закончил сниматься Джек, успешной франшизе, основанной на серии коротких эротических историй. Ученый, путешествующий во времени, соблазняет женщин всех эпох… неплохой способ провести вечер в кино. К тому времени, как ужин был практически готов, я успела позабыть о том, что теперь я частным шеф-повар без работы.

Когда я снимала стейк со сковороды и отложила его в сторону остыть, заднее окно кухни осветили фары свернувшего на подъездную дорожку автомобиля. Я повернулась к Грейс, её лицо просияло, даже слегка порозовело.

— Джек дома. — Она выглядела по-настоящему счастливой, и я непроизвольно улыбнулась, несмотря на то, что на мгновение она напомнила мою вечно влюбленную маму.

Я пробежалась взглядом по кухне, с теплым медовым деревом и огромным мраморным островком. Вместо роскошных произведений искусств на стенах висели фотографии пары и их друзей. Цветы непроизвольно вылезали за края стеклянных банок и бакелитовых кувшинов — никаких грандиозных композиций флориста в доме. Потому что это не просто дом, здесь царит домашний уют. В отличие от других домов, в которых мне приходилось готовить. Грейс и Джек казались нереальными в этом неискреннем городе: настоящими людьми. Я соскучилась по настоящим людям.

Но быть третьей лишней на оставшуюся часть их настоящего вечера мне не хотелось. И, когда хлопнула задняя дверь, я быстро собрала свои инструменты.

Джек сразу же позвал свою невесту.

— Иди ко мне, Дикарка, я ждал момента, когда мои руки окажутся на тебе весь… о! — Притянув ее в свои объятия, Джек лениво улыбнулся поверх рыжих кудрей Грейс. — Привет, Рокси. Совсем забыл, что сегодня ты будешь здесь. Пахнет замечательно, что это?

— Маринованные в соевом соусе и с небольшим добавление кориандра стейки, мелко нарезанная руккола с салатом фризе, зажаренными артишоками, слегка сбрызнутые лимонным соком и посыпанные сыром пекарино, — произнесла я, поставив тарелки на стол. — Джек, для тебя еще обернутые прошутто, груши и большой кусок любимого английского чеддера. Грейс, тебе просто груши.

[Прошутто — итальянская ветчина, сделанная из окорока, натёртого солью — прим. пер.]

— А почему ей нельзя особенные груши? — спросил Джек, уже сидя на стуле и пытаясь притянуть Грейс к себе на колени.

— Я остаюсь без особенных груш, потому что через две недели съемки интимной сцены, — спокойно призналась она, поцеловав его в щеку и едва избежав его загребущих рук. — И так как я пропускаю груши, то получаю кекс, — добавила она, роясь в своем салате. — Еще, возможно, я облизала венчики.

— Хотел бы я это увидеть, — шепотом произнес Джек.

Я покачала головой и молча продолжила убирать кухню, пока они поглощали еду. С огромным удовольствием.

После того, как я облила теплый кекс лимонно-медовой глазурью и уже собралась уходить, Джек и Грейс начали умолять меня остаться.

— Поешь с нами кекса, — предложил Джек, легко маневрируя по кухне.

Джек Гамильтон с охапкой пластиковых контейнеров: продай я подобный снимок и работать больше не было бы необходимости.

— Не могу, но спасибо за предложение. Мне нужно вернуться домой, и кое-что выяснить. — Я убрала последний нож в футляр, когда раздался сигнал моего телефона. Как всегда, в самое неподходящее время, объявилась мама. Я разберусь с ней позже.

— Все в порядке? — спросил Джек, в его глазах было беспокойство.

Невероятно, мои глаза стало немного пощипывать. Я с трудом сглотнула внезапно образовавшийся комок в горле.

— С ней всё хорошо. Я её провожу, — ответила Грейс, взяв меня под руку, и мы направились к задней двери.

— Блестящий ужин, Рокси, действительно великолепный. Спасибо еще раз, — добавил Джек, насвистывая, когда вернулся к расстановке продуктов в холодильнике.

Оказавшись на вечернем воздухе, я сделала глубокий прерывистый вдох.

— Извини. Не знаю, что на меня нашло. — Я немного всхлипнула, вытирая глаза, пока мы шли к моей машине.

— У тебя был дерьмовый день. Бывает. Поговори с мамой.

— Тогда она сможет меня уговорить, — ответила я, убирая свои вещи в багажник машины.

— Ненавижу себя за эти слова, ведь тогда мы лишимся твоих кексов. Но может тебе сделать передышку, отдохнуть. Что, если ненадолго выбраться из города и развеяться окажется хорошей идеей.

— Если я уеду, то брошу все.

— Рокс, ты уже потеряла практически всех своих клиентов, — напомнила Грейс. — За исключением нас, разумеется, твоих любимчиков.

— Разумеется, — вздохнула я. — Ты знаешь, почему я люблю готовить для вас?

— Потому что так ты беспрепятственно можешь пялиться на Джека?

— Безусловно. Но помимо этого, мне не хватает готовки настоящей еды. Домашней. Не заботясь о калориях.

— Реальная еда в реальном мире. Слышала о таком, — засмеялась Грейс. — Позвони маме, выговорись и реши, чего хочешь. Даже если и уедешь, ты всегда сможешь вернуться.

— Я вернусь. Мне потребовалось восемнадцать лет, чтобы убраться из крошечного города, я ни за что не останусь там навсегда, — ответила я, покачав головой.

— Замечательно! Если ты вернешься, извини, когда ты вернешься, я поспрашиваю у знакомых. Мы знаем много людей, которые могут воспользоваться услугами шикарного повара, никакой фальшивости. Всё будет хорошо.

— Иди, попробуй кекс. Я заранее нарезала для тебя ровно сто грамм. Не больше, — сказала я, залезая в машину.

— Посмотрим, — подмигнула Грейс.

Несколько минут спустя, я была на полпути к каньону. Как только вернулся сигнал сотовой связи, я позвонила маме.

Выслушала её.

Затем вернулась домой, посмотрела на стопку счетов и сравнила их с моими ныне не существующими доходами.

После чего снова позвонила маме.

— Рокси, время перевалило за полночь.

— Мама, я возвращаюсь домой. Присмотрю за закусочной. Но ты выплатишь мне зарплату. Ровно столько, сколько я заработаю, пока вы с тётей Шерил будете искать приключения на свои задницы по всему миру. Но это в последний раз, после этого все. Больше никаких одолжений. Никогда. Ясно?

— О, да! Спасибо, моя фантастическая дочь, спасибо! Когда ты приедешь? Не могла бы ты…

— Я позвоню утром, и мы все решим, хорошо? Ты выиграла, мама, наслаждайся этим. — Вздохнув, я повесила трубку и спиной откинулась на кровать.

Вот блин, я возвращаюсь домой.

Неделю спустя я сдала квартиру, упаковала вещи в джип, сообщила своему «любовнику», что уезжаю на лето и, к сожалению, без него, затем направила машину направо.

То есть, на восток.

Глава 3

Поездка в одиночестве через всю страну может оказаться очень унылой, особенно в самом начале пути. Прошу прощения, Невада, Юта. Я ничего не имею против того, что вы предлагаете миру: азартные игры и музыкальную группу the Osmonds. Но, когда сомневаешься в правильности собственных решений, бескрайняя пустыня не самое лучшее место для одинокой поездки.

С другой стороны, кактусы, песок и живой канюк — идеальные свидетели для того, чтобы открыть окно и во все горло напевать «Милую Кэролайн» [песня Нила Даймонда — прим. пер.]. Я даже создала собственный бэк-вокал, полностью отдаваясь каждому бах-бах-бах и петляя вдоль жёлтой разделительной полосы в качестве подтанцовки.

Вполне вероятно, на меня так подействовала пустыня.

Но пение удерживало на расстоянии воспоминания, которые всплывали в промежутках между песнями. Представшие образы проведенного на восточном побережье времени и возможности повидать лучших подруг — Натали и Клару — навеяли воспоминания о том, как мы познакомились и стали подругами, о том периоде моей жизни.

Я уехала в Американский Кулинарный Институт в Санта-Барбаре, рассчитывая, наконец, очутиться во взрослой жизни. В месте, объединившим в себе мой новый дом и желанную работу. Где можно было сосредоточиться на себе без вечных маминых проблем и неловкости, от которой я страдала в старшей школе.

Я была стеснительной и неуклюжей, не относилась ни к спортсменам, ни к гикам, фрикам или же интеллектуалам, скорее соблюдала промежуточный нейтралитет. К сожалению, в школе отсутствовали группы для кулинарных снобов. Какому ребенку понравится проводить выходные, совершенствуя тарталетки из козьего сыра или хранить пробы оливкового масла на заднем дворе.

А мне нравилось и то, и другое.

Я была робкой, очень худой, кожа да кости, краснела при любом, даже мимолётном взгляде в мою сторону. Умудрилась облажаться, впервые оставшись наедине с иностранным студентом, который прибыл по обмену из Финляндии, после того как мы налакались контрабандной скандинавской водки. Мне понравилось, как он ласкал мою грудь. Но затем меня стошнило. Больше он мне не звонил.

Однажды во время обеденного перерыва мои волосы зацепились за молнию пальто, и я провела минут пять, пытаясь их высвободить, прежде чем с полной невозмутимостью (надеюсь, что со стороны выглядело именно так, хотя по внутренним ощущениям всё было совсем наоборот) съесть принесенный из дома сэндвич с фасолью, миндалем и сыром Грюйер, стараясь не обращать внимание на косые взгляды одноклассников. Однажды я споткнулась и полетела с лестницы, продемонстрировав при этом всему классу нижнее белье, так как моя юбка задралась до талии.

Было и такое, я перепутала коробки с факультативными занятиями и вместо того, чтобы записаться на парад кулинарных изысков «Вкусы мира», оказалась в дискуссионном классе и провела целый семестр, отсчитывая минуты и обливаясь по́том во время обсуждения «Миссурийского Компромисса».

После выпуска я была полна решимости запрятать поглубже мою застенчивость и обновить Рокси Каллахан, решить, кем хочу стать и в каком образе явиться миру. Прелесть отъезда в колледж состоит в том, что никто не судит тебя предвзято.

Плюс ко всему АКИ было идеальным для меня местом, там я была окружена такими же людьми, как я. Мы с нетерпением ждали новой поставки фуа-гры, пускали слюнки во время сезона трюфелей и прямо-таки возбуждались, пытаясь научиться правильно карамелизировать куриную кожицу.

Кстати, о возбуждении… поговорим о нём. Я наслаждалась тем временем. Кулинарный колледж был настоящей «фондюшницей» сексуального напряжения, мы сгорали от желания стать пронзенными и распластанными. Вместе с уверенностью, которая пришла во время обучения вкусно готовить, я обрела уверенность в собственном теле. Пусть я и осталась такой же неуклюжей, но зато благодаря диете первокурсников обзавелась неплохой грудью и отличной попкой.

Кудрявые каштановые волосы стали прямыми и упругими после нескольких выравнивающих процедур. Калифорния гарантировала красивый круглогодичный загар и веснушки, которые в детстве я пыталась обесцветить лимонным соком, сейчас прекрасно подчеркивали цвет глаз.

У меня появились друзья, некоторые из них мужского пола. Весёлые парни. После маминых страданий из-за каждого мужчины, имевшего ничтожные сходства с Томом Селлеком (не представляю в каком месте), я поступала с точностью до наоборот. Флиртовала, не задерживалась на месте, и наслаждалась новообретенными полномочиями передвигать отношения на физический, но не на эмоциональный уровень, с любым парнем, затронувшим мои фантазии.

Потому что Рокси Каллахан не собиралась идти по стопам матери, которая скакала из одних отношений в другие, балансируя с маленьким ребенком в одной руке, и любовным романом в другой. Взвалив себе на плечи вечно не вылазившую из долгов закусочную, она вечно была в ожидании очередного мужчины, готового скинуть с неё сандалии. Нетушки. Мне нужно было строить карьеру.

Что я в итоге и сделала. Замечания преподавателей давали возможность развиваться. Я обращала внимание на каждую мелочь — небольшие уловки, чтобы понимать разницу между выполнением задания и овладением техникой. Знать, как капля винного уксуса в идеально подобранное время может усовершенствовать рецепт, ведь через мгновение он помутнеет и испортит ранее неплохое блюдо. Я доводила свои навыки до совершенства. Проводила огромное количество времени на прекрасных кухнях из нержавеющей стали, смешивала ингредиенты, импровизировала с приправами, и всецело наслаждалась процессом, т.е. занималась тем, чему в действительности нет места при работе в ресторане.

Мне были прекрасно известны трудовые будни закусочной, но я продолжала верить, что стоит раз вознести приготовление пищи до уровня искусства, и художник никогда не останется без работы. На самом же деле всё не так. Работа шеф-повара в ресторане высокой кухни — цель каждого студента кулинарного колледжа — совершенно не оправдала моих ожиданий. Необходимо самостоятельно подбирать персонал, вести расчеты, заниматься менеджментом, иметь дело с критикой, отзывами, следить за главным залом и служебными помещениями, а иногда ещё и, потерявшись в недрах кухни, готовить. По этой причине я оказалась в свободном полете: наслаждалась процессом создания пищи, но глубоко в душе продолжала верить, что ресторанная жизнь — с напряженным графиком, готовкой под постоянным давлением, не имея свободного времени — всё это не для меня.

Взяв себя в руки, я продолжила использовать имеющуюся возможность готовить великолепные блюда, пока не выпустилась с отличием и несколькими предложениями пройти обучение и поработать в самых высококлассных и инновационных ресторанах страны и не только.

Но я знала, это не сделает меня счастливой. Меня не привлекали слава и гламур, мне была необходима возможность творить. Напряжение ежедневной работы на профессиональных кухнях — не для меня, и выслушав несколько наставлений преподавателя, мой выбор пал на более спокойную жизнь персонального шеф-повара.

Это было лучшим решением, принятым мной за всю мою жизнь. У меня был шанс выделиться, позволив еде говорить самой за себя. Иной раз я даже давала клиентам советы: как сделать корочку пирога более слоистой, как карамелизовать, но не сжечь лук, как разделывать курицу. В эпоху «филейного мяса» люди до сорока лет понятия не имеют о некоторых приемах, известных только поварам и пожилым людям. Мне доставлял огромное удовольствие обучающий аспект моей работы. Это было небольшим бонусом, который предлагался моим клиентам, нанимающим персонального повара, не просто как преимущество богатства, но и как что-то ценное, но не имеющее отношение к материальному богатству.

Я осталась жить в Калифорнии и исколесила весь Золотой штат, будь то по своей прихоти или посещая клиентов: Санта-Барбара, Сан-Диего, Монтерей, и в конце концов, Лос-Анджелес. Говорят, после тридцати люди учатся говорить «нет», поэтому так как я ещё не достигла этого возраста, то соглашалась на всё: на новую работу, на новый город, на новый опыт. Разумеется, не выходя за рамки закона (по большей части), соблюдая безопасность (честно-честно), и избегая анального секса (ни за что и никогда).

Я редко приезжала в Бейли Фоллс, предпочитая, чтобы мама навещала меня на западном побережье. Мне нравилась моя жизнь, новая Рокси, и я была полна решимости никогда не возвращаться к прошлому.

Но избегая стресса от работы под руководством заносчивых шеф-поваров, драматических отношений барменов и официантов, я так и не смогла до конца избавиться от беспокойства о том, чтобы суметь самой потянуть все необходимые расходы. Мой источник доходов полностью зависел от клиентов, вопреки усердной работе и попытке выстроить собственный бизнес, никто не давал гарантий. Никаких выплат за то, что я передвигаюсь на личном авто, ни медицинской страховки, ни оплаты услуг стоматолога, никакой поддержки, ни семьи, в смысле, ресторанной «семьи».

С этой мыслью я вернулась в настоящее, где пересекала страну, чтобы в очередной раз выручить маму. Я включила музыку погромче и старалась оставаться на своей полосе.

٭٭٭

На третий день пути я решила остановиться у придорожного ресторана, дававшего рекламу, что у них подают «самые лучшие свиные окорока в мире». Мне была хорошо знакома рекламная концепция: каждая закусочная демонстрировала свою исключительную кулинарную особенность. «Лучшие пироги с кокосовым кремом», «лучшие жареные пикули», «лучший студень из свиной обрези и кукурузной муки»… последнее принадлежало маминой закусочной. Кому вообще захочется знать, что такое «студень», с точки зрения эволюции он стоит ступени на три ниже тушенки.

Но мне понравился их коммерческий ход: свиные окорока «поместили» на рекламном щите. Кроме того, очень уж хотелось отведать отличного барбекю. Я проехала половину штата Канзас и сейчас находилась достаточно близко к Канзас-Сити, так что еда должна быть отменной.

Мясо действительно было превосходным. Сладко-пряным, каким и должно быть барбекю в Канзас-Сити. Филейную часть порубили на мелкие кусочки и выложили на булочку. Мясо получилось нежным, мягким с идеально сбалансированными приправами, с зажаренными краешками. Найдите это место. Поездка через пол страны того стоит.

Закусочная была довольно старомодной. Четкий аромат мексиканских приправ, жареного картофеля и слабый запах жира витали в воздухе, несмотря на тщательно вычищенную жироловку. В подобных заведениях имелась одна особенность, так редко встречавшаяся в наше время — официантки, их ещё называют Фло, обладающие кристальной честностью, с карандашом для записи заказов в волосах, и носящие колготки.

— Что-нибудь ещё, дорогуша?

Я улыбнулась старушке, которая не одну милю пробежала в этих кроссовках, ни разу не поскользнувшись на раздавленной горошине.

— Нет. Спасибо, что порекомендовали этот пирог, он потрясающий.

— Его секрет в сметане, — ответила с улыбкой она, опустив на стол мой счет. — Она существенно меняет дело. Её можно использовать не только для печёного картофеля.

— Что вы говорите, — ухмыльнулась я, позволив ей поделиться своей кулинарной мудростью.

Двадцать минут спустя я вернулась на шоссе, наевшаяся до отвалу, и с новым рецептом для пирога с кофейно-шоколадной помадкой, после посещения случайно найденного, очень уютного старомодного заведения.

٭٭٭

К моменту пересечения границы штата Нью-Йорк, в моем настроении произошли кардинальные перемены. Мне надоело вести машину, надоело ходить в туалет в придорожных кафешках и надоел дом, учитывая, что фактически до него я так и не добралась. Два часа спустя автомобиль замедлился, поднимаясь на Катскилл [горный хребет в северных Аппалачах — прим. пер.], я же находилась на пределе усталости и раздражения, поэтому никакое щебетание птичек и поздние тюльпаны, окаймлявшие двухполосное шоссе, не могли повлиять на моё состояние. Я свернула с шоссе на главную улицу Бейли Фоллс, и передо мной возникли необычные баннеры, украшавшие мэрию и напоминавшие о ежегодном параде ко Дню Памяти, который будет проходить через несколько дней. Красно-бело-синие флаги ниспадали с крылец, телефонных и фонарных столбов, но и они ничего не смогли со мной поделать.

На автопилоте я проехала мимо богатых домов главной улицы, всё ещё величественных домов на Элм и Мейпл, мимо небольших, но аккуратных коттеджей на Лаукаст и Чеснат, спокойных ранчо в предместье города, и над железнодорожными путями. Теперь дома́ располагались дальше друг от друга, к некоторым из них прилегали фермы, некоторые оказались заброшены в окружении ржавых и изъятых автомобилей на пожизненной стоянке.

Наконец, я свернула на длинную извилистую подъездную дорогу, изрытую и усыпанную гравием, вдоль которой выстроились в ряд кадки с цветами, выкрашенные в ярко-желтые, оранжевые, фиолетовые и розовые цвета. Кое-где из ящиков торчали вывески с мотивационными лозунгами неоново-зеленого цвета:

МЕНЬШЕ ВОЮЙ, ДАРИ БОЛЬШЕ ОБЪЯТИЙ

ЖЕНЩИНЕ НУЖЕН МУЖЧИНА, КАК РЫБЕ ВЕЛОСИПЕД

НЕ ОТКЛАДЫВАЙ НА ЗАВТРА ТО, ЧТО МОЖНО СДЕЛАТЬ СЕГОДНЯ

Уверена, последняя фраза касалась арендной платы. В ответ мои глаза непроизвольно закатились — условный рефлекс. Пока тряслась по подъездной дорожке, продолжая читать новые вывески вперемешку со старыми, я постаралась представить себе маму такой, какой её видели остальные: счастливой, уверенной, вечной оптимисткой.

Но перед глазами упорно продолжал возникать образ женщины в комбинезоне с цветком за ухом, которая приносила ланч, намеренно оставленный мной дома, оповещая перед всеми друзьями, чтобы я не выбрасывала ростки фасоли из сэндвича, так как клетчатка препятствует образованию запоров.

Какой позор.

Я свернула на последнем повороте и оказалась возле дома своего детства. Прошло столько лет, а он ни капли не изменился. Двухэтажный дощатый дом с облупившейся белой краской. Просторное крыльцо было усеяно недоделанными арт-проектами. Лужайка перед домом усыпана вертушками и садовыми фонтанами, которые нуждались в срочном уходе. Одна сторона дома была измазана по меньшей мере тремя разными красками, но дальше этого дело не дошло — что-то другое привлекло внимание мамы. В доме имелись пробитые дятлами отверстия на месте сучков, не могу не отметить, что работали они не прерываясь, туда же время от времени наведывались их друзья, белки. «Очень приятное ощущение», просыпаться от шума в стене.

Но дом есть дом. Я припарковала машину, выгрузила вещи на крыльцо и задумалась, стоит ли стучать во входную дверь дома, в котором я жила с трёхлетнего возраста.

«Не буду стучать,» — подумала я и дёрнула за ручку.

Закрыто.

Поэтому я постучала. Но никто не ответил.

«Вы что, издеваетесь?»

Я промаршировала на задний дворик мимо вывесок, напутствовавших «не париться и просто быть счастливым», и выудила ключ из-под кадки возле двери. Предприняв ещё одну попытку постучать, я сама впустила себя внутрь.

Каждый дом имеет свой собственный запах. Его ощущаешь, когда приходишь в гости к человеку в первый раз. Иногда он приятный, как корица и чистое белье, булочки с пеканом и трубочный табак. Иногда — не очень: запах освежителя воздуха и капусты, карри и клетки хомяка, испорченной пиццы и омертвевшей кожи. (Если вам хоть раз «посчастливилось» побывать на квартире студента, то вы прекрасно знакомы с последним. Как я уже упоминала, у каждого дома свой особенный запах). Этот аромат имеет целую историю. Обычно запах собственного дома не ощущается, только при долгом отсутствии, по возвращению из отпуска можно его ощутить, сделав короткий вдох, или если уезжали на несколько лет.

Один глубокий вдох, и я дома. В воздухе витал аромат молотой овсяной муки, Боракса [дезинфицирующего средства — прим. пер] и пачули [вид кустарниковых растений— прим. пер]. Я огляделась вокруг, и поняла: здесь всё было как раньше: те же самые стаканы со Снуппи сохли рядом с раковиной, всё те же бело-коричневые корзинки для грибов выстроились в ряд на полке, те же двухсотлетние тарелки украшали стены, хотя одной с изображением Род-Айленда всё же не доставало.

— Мам? Ты дома? — позвала я, уже догадываясь о её отсутствии.

Внезапно на меня накатила злость. Я пересекла всю страну, отказалась от собственного бизнеса (ярости плевать на факты) и приехала, чтобы она смогла отправиться в путешествие по миру. А её. Даже. Не оказалось. Дома.

Я захлопнула дверь, запрыгнула в машину и направилась в город. Было утро понедельника. Догадаться о её местонахождении было легко.

٭٭٭

Заехав на парковку позади закусочной, я вклинилась в свободное местечко рядом с маминым микроавтобусом 1977-го года. Машина с салоном, декорированная «под дерево», уже стала нашей семейной реликвией, трудно было её не узнать или спутать с какой-либо другой. Плюс ко всему вышесказанному, задний бампер украшала наклейка с изображением Дарвина и потускневший стикер «Голосуйте за Мондейл / Феррейро!» [президентские выборы 1984г. — прим. пер]

Я взяла свою сумочку и, протиснувшись через служебную дверь, оказалась в декорациях и действах, виденных мною уже бесчисленное количество раз. А именно: летающие счета, звон колокольчиков, топот ног, хлопающая дверь холодильника всякий раз, как туда заходили и оттуда выходили, звук нарезания овощей, шкворчание сковородок. Полчища официанток, одетых в ретро стиле (у нас тоже имеются собственные Фло), выкрикивали заказы, разносили блюда в розовых и зеленых синтетических платьях, идеально подходивших к обивке мебели. Их движения подчинялись определенному ритму, некоему безумию. Кухню заполнял смех — в основном принадлежавший моей матери.

Моя мама находилась в самом «пекле» этой фантасмагории, перепачканный фартук мастерски повязан на талии, вьющиеся с проседью волосы забраны в пучок, с улыбкой на губах она подгоняла заказы, готовила еду и выкрикивала заявки направо и налево.

— На 16 столик необходимо побыстрее приготовить два жареных яйца с ломтиком бекона и сэндвич с омлетом.

Несмотря на царивший хаос вокруг, наши взгляды встретились, и спустя мгновение меня заключили в крепкие объятия, по силе больше напоминающие объятия квотербека. Я обняла ее в ответ, не сдержав смешок. В основном от того, что из груди выбили весь воздух. Только из-за этого.

— Ты рано, Рокси! Я ждала тебя не раньше полудня или даже вечера. Когда ты приехала?

— Только что — вчера вечером оказалась неподалеку и просто решила больше не останавливаться.

— Я так рада, что ты прочитала мою записку.

— Какую еще записку? — не поняла я, и она отстранилась, чтобы окинуть меня оценивающим взглядом.

— На входной двери, так я предупредила, что рано ухожу на работу. А как ещё ты могла узнать, что я здесь.

— Догадалась. И, мам, не было никакой записки, — я отрицательно покачала головой.

— Разумеется, была. Я приклеила её утром на входную дверь, когда… вот черт, она здесь. — Обнаружив в кармане фартука записку, мама покачала головой.

«Рокси, я сегодня на утренней смене, приезжай в закусочную. Очень рада, что ты приехала!»

— Ох, ну ладно, ты здесь! А это самое главное. У нас как раз запарка. Карла позвонила в 4 утра и сказалась больной, поэтому мне пришлось прийти пораньше и ещё, на прошлой неделе уволился посудомойщик, и у меня пока не выдалось возможности подыскать ему замену. Фартук у тебя с собой?

— С собой?.. Мам, я вообще-то всю ночь провела за рулем…

— Ничего страшного, вон там на стене их много. Мне нужно идти, бобы дольше положенного стоят у окошка, поговорим позже, когда поток посетителей уменьшится. Спасибо, дорогая! — добавила она, отворачиваясь, чтобы крикнуть Максин, одной из самых пожилых официанток. — Эти «пукоовощи» скоро остынут, быстро отнеси их на 7-ой столик!

— Иди ты, Труди! Привет, Рокси! Приятно снова видеть тебя в родных пенатах! — Последовал ее ответ перед тем, как возобновился хаос.

Я стояла в центре кухни, пытаясь осознать, что только что произошло.

— Ты помнишь, как чистить картошку? У нас заканчивается картошка, мне бы хотелось иметь заготовку до обеденного наплыва посетителей, — прощебетала мама, промелькнув мимо и поворачивая меня к горе картофельных мешков.

— Ради бога, умею я чистить картошку, — раздраженно пробормотала я, понимая, что нет ни единого шанса отвертеться. Мама уже направлялась к главной стойке, выкрикивая через плечо. — Одна хорошо прожаренная котлета с добавлением садовой зелени и красноты.

— Проще сказать бургер с латуком и помидорами, — сообщила я картошке, слепо взиравшей на меня в ответ. Всем известно о наличии у неё глазок.

Взяв чистый фартук, выбрав относительно острый, из имеющихся в наличии, нож, заполнила лоток водой, чтобы замочить чищенную картошку. Мы подаем фри, толсто нарезанными и достаточно крупными ломтиками, способными заполнить отверстие в булке для хот-дога. Но это не умаляет качество приготовления. Так что поудобнее пристроив нож в ладони, я начала чистить, резать, равнять совершенно одинаковые кусочки. Выковыривала глазки, счищала позеленения и полностью погрузилась в процесс.

Громкие выкрики заказов на яблочные пироги, эхом кружились вокруг, в то время как я сосредоточилась на изворотливых прямых углах, проверяя их идеальность, прежде чем отправить в воду.

Мама прибежала за первым лотком и с любопытством посмотрела на мою сконцентрированность на очистке упрямых картофелин.

— Рокс, их обольют соусом или окунут в кетчуп — нет необходимости превращать их в произведения искусства.

— Ты попросила меня почистить картошку. Этим я и занимаюсь. — Последовал мой ответ, когда очередная картошка оказалась в лотке, а мама повернулась, чтобы уйти.

— Поторопись или мы никогда с ней не закончим, — проинструктировала она, на что я закатила глаза. — Я все видела! — крикнула мама напоследок.

— Так и было задумано! — Я взяла новый лоток и наполнила его водой. — Поторопиться, — пробормотала я.

Теперь у меня было задание: быстро создать идеальные ломтики фри. Я отключилась от шума и грохота, и склонилась над работой. Руки поднимались, опускались, сморщенные пальцы двигались, и вскоре лоток заполнили крахмалистые остроконечные творения. Время пролетело незаметно, пока я заполняла лоток за лотком, а содержимое мешков уменьшалось.

Одна из официанток похлопала меня по плечу в знак приветствия, я испугалась и выронила нож в лоток с водой. Наклонившись его поднять, я потеряла равновесие и плюхнулась грудью в ледяную воду с картошкой.

— Блин, — выругалась я, когда холодная вода, проникнув под футболку, заструилась по голому животу. Выйдя из своего небольшого картофельного угара, я обернулась. Всё рабочее пространство было заставлено готовыми лотками. Видимо, я немного переборщила.

— Боже мой, Рокси, сколько по-твоему нам нужно картофеля? — Вырулила из-за угла мама.

— Останется на завтра… и даже послезавтра, — немного смущенно ответила я.

— Все нормально, я освобожу место в холодильнике. Почистишь немного сладкого гороха? — спросила она, поставив передо мной большой лоток гороховых стручков. — Отрезаешь кончик, отделяешь волокнистую часть.

— Я прекрасно знаю, как чистить сладкий горох, — проворчала я. — Отрезать кончик… — я заполнила очередную тару водой, сердито фыркнув. — Отделить волокнистую часть. Ежу понятно, что нужно отделить волокнистую часть.

— В Голливуде ты начала разговаривать сама с собой? — пошутила мама, высунувшись из-за угла и едва успев увернуться от брошенного мной стручка гороха. Она рассмеялась и скрылась на кухне.

Я вздохнула поглубже, потянулась и вновь приступила к работе. Нужно обязательно вздремнуть, когда с этим будет покончено.

Некоторое время спустя заднюю часть моей шеи начало покалывать, и я оглянулась через плечо в поисках причины. Затем в считанные секунды произошло сразу несколько вещей, хотя для меня все было словно в замедленной съемке:

Прямо за моей спиной стоял мужчина.

В его руках была корзинка.

В корзинке лежали грецкие орехи.

Я вскрикнула, потому что он стоял прямо позади меня.

Затем уронила лоток.

Гороховые стручки разлетелись во все стороны.

Некоторые из них приземлились на его рабочие ботинки.

Подняв взгляд немного выше я узрела джинсы.

Затем взглянув ещё выше, мой взгляд упёрся в винтажную концертную футболка Fugazi [американская пост-хардкор группа — прим. пер.] и зелёную фланелевую рубашку.

Еще выше была двухнедельная густая светлая борода, м-м. Да, он — деревенский хипстер.

Посмотрела поверх бороды, на губы.

И снова на губы.

Губы.

Какие губы...

ВСЕ, ХВАТИТ.

Наконец оторвала взгляд от губ и посмотрела выше.

Как же хорошо, что я посмотрела выше.

Его глаза и волосы дополняли друг друга, несколько прядей падали на глаза в беззаботном приветствии, вроде: «Привет, милашка. На моих ботинках горох, но всем плевать, ведь у меня чертовски красивые глаза и волосы, и это нереально круто».

Волосы были цвета табуле [восточный салат, закуска— прим. пер.].

А глаза…

Цвета маринованных огурцов.

Или спаржевой фасоли.

Нет. Скорее брокколи, которую готовили на пару ровно шестьдесят секунд. Яркие. Пронзительные.

Я поскользнулась на горохе.

Не удержавшись, рухнула на пол и снова посмотрела на мужчину.

Один уголок его губ слегка приподнялся.

Он на миг переключил внимание на мою почти прозрачную мокрую футболку, прежде чем правила приличия заставили его отвести взгляд.

Затем он поставил на пол корзину с орехами и протянул мне свою руку, мозолистую, шероховатую, теперь уже улыбаясь обоими уголками губ.

Я взялась за протянутую руку, чтобы встать, но снова поскользнулась. Наши тела соприкоснулись, подобно столкновению миров. Мы стукнулись лбами.

Один из стручков закатился под его ботинок.

Мужчина тоже упал.

Орехи разлетелись повсюду.

Наши ноги перепутались.

А его голова уперлась в мои… между моих… колен.

Сладкий горошек теперь стал моим любимым овощем.

٭٭٭

Парня с орехами звали Лео. Я узнала об этом, когда мама, вывернув из-за угла и застав нас в интересном положении, крикнула: «Лео!». А затем поспешила ему на помощь. Ему. Она никогда не могла устоять перед симпатичными мужчинами. И, когда этот самый мужчина был извлечен из моих ног… боже… он потянулся вниз и снова попытался мне помочь.

— Ради всего святого, Рокси, что ты делаешь на полу? — Меня перехватила мама, подняла обеими руками и поставила на ноги, будто я мешок с мукой.

— Я… это… ну…

— Наверное, я её напугал, миссис Каллахан, — одновременно со мной произнес Лео спокойным грубым голосом. Как такое возможно? — Вы в порядке?

— Я… это… ну… — Откуда это мычание? Я раньше никогда не заикалась.

Он ухмыльнулся, и по всему его лицу расплылось любопытное изумление.

— Она в порядке, правда… ох, похоже, твои индейки в полной боевой готовности, возможно, тебе стоит прикрыться, — добавила мама, глядя на верхнюю часть моего тела.

Я опустила взгляд, вспомнив о том, что полностью просвечивалась, и сразу же скрестила на груди руки. Мои соски торчали подобно регулятору готовности индейки. Дамы и господа, знакомьтесь, моя мама.

— Рокси, смени фартук, потом посиди с Лео, выпейте кофе. У тебя же есть время на кофе, правда, Лео? Это меньшее, что мы можем для тебя сделать после того, как ты оказался на нашем полу!

Кофе внезапно показался самой лучшей идеей в мире. Кофе? Да, пожалуйста. Желаете снова оказаться на мне? Вы просто обязаны.

— Простите, миссис Кей, сегодня совершенно нет времени. У меня полный грузовик продуктов для доставки до пяти часов. В другой раз, хорошо? — спросил он, глядя на маму и растягивая губы в полномасштабной улыбке, после чего перевел её на меня. — Вы точно в порядке?

В полнейшем. Мои колени больше не ослабнут при виде симпатичного парня, даже несмотря на то, что мои индейки были готовы.

Я посмотрела на него сквозь опущенные ресницы, склонила на бок голову и улыбнулась в ответ.

— Прошу прощения за ваши орешки. — После чего медленно продефилировала к холодильнику, чуть больше обычного покачивая бедрами.

Внутри камеры я позволила себе десять секунд отметить внимание приятного парня подростковыми плясками, за чем меня и застала мама, заглянув проверить самочувствие.

— Если ты закончила, на полу остались гороховые стручки, которые сами себя не уберут, — произнесла она с понимающей улыбкой на лице.

Я вышла из холодильника с пылающими щеками.

Но идея провести лето в родных краях стала чуть более заманчивой.

Глава 4

После обеденного наплыва посетителей, я отдыхала в угловой кабинке. Лео. Кто так называет ребенка в наше время? И зачем он принес орехи?

— Он доставляет орехи каждую неделю, милая. Мы входим в его маршрут.

— Прошу прощения? — Я развернулась на месте.

— Ты спросила, зачем он принес орехи. Я решила, что ты говоришь о Лео — молодом человеке, которого сегодня утром опрокинула на пол.

— Я что, разговаривала вслух?

— Да. Видимо сказался недосып из-за поездки, или же последствия падения гораздо более тяжёлые, чем мы думали, и теперь ты разговариваешь с виниловыми сидениями.

Мама подошла и присела рядом, кафе уже закрылось, а сотрудники разошлись по домам. С понедельника по четверг закусочная закрывалась после обеда, по вечерам она работала только с пятницы по воскресенье. В детстве вторая половина дня была моим любимым временем суток. «У Каллахан» погружалась в тишину и спокойствие, я могла строить города из диспенсеров с салфетками, пока мама работала над заявками и накладными, и съесть столько пирогов, сколько успевала умыкнуть.

Мы наслаждались уединением практически каждый день моего детства — начальная школа находилась всего в нескольких кварталах дальше по дороге, и я быстро прибегала после последнего звонка. Я возилась с домашними заданиями, а мама — с рабочими делами, вот какая прекрасная вторая половина дня. Где-то между половиной пятого и половиной шестого мы собирали свои вещи и отправлялись домой, потому как очередной мамин «дядя» возвращался с работы домой. Из-за них она немного от меня отдалялась по вечерам. В том смысле, например, как любому ребенку приходилось делить маму с папой, с другими детьми, с родительским комитетом или кем-то ещё, занимавшим их время.

Она встречалась с милыми парнями, крутыми ребятами, поэтому мне не нужны были внеклассные мероприятия по музыке. Но никто из них не задерживался надолго. Мама очень любила папу, я знаю. Его фотография красовалась над камином сколько себя помню, не взирая на рядом крутившегося дядю. Папы не стало, когда мне не было и года, после чего мама постоянно стремилась к разбитому сердцу, используя других мужчин.

В любом случае, мне всегда нравилось проводить послеобеденное время в закусочной.

Похоже теперь благодаря тому времени я начала разговаривать вслух сама с собой. Не успела я вернуться в родной город, а уже стала сходить с ума.

— Ты не сходишь с ума, милая, — отвергла мое предположение мама, и я уставилась на нее широко распахнутыми от ужаса глазами.

— Я и это произнесла вслух? — Я поглубже зарылась в кресло. — Что ты подмешала мне в кофе?

— Нет, не говорила, просто я знаю свою дочь. Ты думаешь, что этот крошечный городок уже свел тебя с ума, так?

— Возможно, — согласилась я. Мгновение рассматривая пятнистую клеёнчатую поверхность стола, я равнодушно поинтересовалась. — Так что за маршрут?

— Хм?

— Ты сказала: «Мы входим в его маршрут».

— Когда?

— Минуту назад.

— Не думаю.

— Мам.

— О, ты имеешь в виду маршрут Лео?

— Того парня, о котором ты упоминала, — кивнула я. Кстати говоря, с памятью у мамы все в порядке, чего нельзя было сказать про чувство юмора. — Тот парень с маршрутом…

— Что, милая? — невинно переспросила она.

— С меня хватит, я домой, — я начала подниматься с места.

— Расслабься. Посиди, выпей кофе, я просто пошутила, — произнесла она, жестом указывая мне сесть обратно. — Что ты хочешь знать о парне с маршрутом? Хотя мне больше нравится представлять его, как парень с глазами… ты видела его глаза?

— Согласна, его глаза интересного зеленого оттенка, — ответила я, понимая, что пока не признаюсь, ничего не узнаю. — Кто он?

— Он с Фермы Максвеллов, поставляет продукты всем местным ресторанам. Каждую неделю приносит что-то особенное. На этой неделе — грецкие орехи.

— С Фермы Максвеллов?

— Той самой.

— На том участке кто-то занялся сельским хозяйством?

— О, да. Место изменилось до неузнаваемости! Он восстановил яблоневый сад, оранжереи, поля снова приносят плоды — это просто замечательно.

— Когда это произошло?

— Сколько ты не приезжала домой, Рокси? Мир не перестал вращаться только потому, что ты уехала. — Выражение ее лица было бесстрастным, но голос прозвучал резковато.

— Я знаю, — ответила я, покручивая чашку на блюдечке. Тело сковало от легкого напряжения. Меня не было слишком долго. Но я умерила свои чувства и сосредоточилась на фермере.

Ферма Максвеллов была своего рода легендой в этой части страны. Да что там, сами Максвеллы были легендой в любой части страны. Представители старинного Нью-Йорка, старинных денег, старинного рода банкиров. Взяли ипотеку? Вероятно, она каким-то образом относится к банку Максвеллов. Арендовали автомобиль? Гарантию несет банк Максвеллов. Сделали взнос в инвестиционный фонд? Если он имеет какое-либо отношение к фондовой бирже, то Семья Банкиров Максвелл из Большого Нью-Йорка определенно принимает в этом участие.

Также, как и все старинные семьи, они время от времени покидали свою квартиру на Манхеттене, «коттедж» на побережье в Хэмптонсе или зимний домик в Палм-Бич и окунались в сельскую жизнь на своей шикарной старинной «ферме».

Значение слово «ферма» в данном случае принимает самое широкое из возможных. Что в вашем представлении может быть «фермой»? Десять-двадцать акров земли вокруг старого семейного домика и повидавший виды красный амбар, в каком-нибудь штате, над которым пролетаешь на самолете. Возможно, ленивый кот, парочка куриц, и, если очень постараться и проявить воображение, можно представить корову.

Если же вам не свойственна романтика, и вы более осведомлены о сельской жизни, то представите совершенно иную картину: сотни и сотни акров возделанных полей, скорее всего питательной кукурузы или соевых бобов без старых домов и амбаров. Раньше их было несколько на огромной территории, но владельцы продали участки одному крупному земельному объединению, и все строения снесли или же сохранили под объекты. Возможно, останется один огромный «амбар» с оборудованием, и определенно никаких коров.

Но что касается фермы Максвеллов, она была идиллической, посмотрите-как-достойно-и-мило-мы-выглядим-в-этих-рабочих-комбенизонах. В конце 1800-ых, когда Максвеллы прочно укрепились в нью-йоркских сливках общества, они приобрели большой участок земли в Долине Гудзона. В то время многие так поступали: Вандербильты, Рокфеллеры, Карнеги — все являлись владельцами ферм. Невероятных размеров площади земли, красивые и продуманные до мелочей «жилые фермерские дома» из камня с такими же прекрасными каменными амбарами, тропами для верховой езды, чайными (чайханами), фонтанами и садовыми беседками. Иногда их фермы приносили урожай или даже два.

Это место было создано для побега от ежедневной рутины богатой жизни. Главный дом и амбары располагались высоко на утесе с видом на реку Гудзон. Огромные каменные амбары использовались для размещения крупного рогатого скота, когда ферму использовали для производства молочной продукции. Землю применяли для сельского хозяйства — чаще всего для выращивания овощей и фруктовых садов — но большая часть посевных площадей использовалась в качестве природных заповедников. Некоторые поля расчистили для охоты, так как Максвеллы устраивали у себя грандиозные вечеринки, приглашая городских друзей, мужчины выслеживали перепелов и фазанов, пока дамы прогуливались среди парков, фруктовых садов и оранжерей.

Максвеллы появлялись в своей резиденции несколько раз в год. В остальное время за землей присматривали наемные рабочие и садовники, подготавливая ферму к приему городских гостей. Время шло, и основная часть земель пришла в запустение, поля заросли деревьями, дом годами пустовал. Видимо, Максвеллы подыскали себе новое место для побега.

Дом и сараи пришли в упадок, а собственность переименовали в одинокую усадьбу на окраине города. В 1970-ых новая миссис Максвелл заинтересовалась семейной историей супруга и решила восстановить дом. Никто никогда подолгу там не жил, но в особых случаях проводились экскурсионные туры, и нам в четвертом классе показали восхитительные виды, сам дом и былое величие.

Я же увидела только не используемую по назначению землю, не заполненные скотом амбары, холодный каменный дом с одними лишь цветами, всё это оставило ощущение впустую потраченного времени.

— Ну, я рада, что теперь ферма приносит пользу, — ответила я.

— Согласна.

— И Лео доставляет все продукты? Замечательно. Просто замечательно.

— Согласна.

— У них есть палатка на фермерском рынке?

— Да.

— Возможно, зайду посмотреть. Рынок так и работает по воскресеньям?

— Угу.

— Думаю, неплохая идея проверить, что они могут предложить на ужин.

— Согласна. — Мама попивала кофе, с мечтательным взглядом на лице. Должно быть думала о своей «Удивительной гонке».

— Поехали домой, — предложила я. — Ты сможешь приготовить мне один из своих вегетарианских супов, и, как только сядет солнце, лягу спать. — Я вылезла из кабинки и схватила свою сумку. Мои джинсы буквально скрипели при ходьбе, застыв от высохшего крахмала и сока сахарного гороха, напоминая о моем падении с самым привлекательным фермером этого «Маленького Домика в Прериях».

— Почему твои джинсы скрипят? — спросила мама.

— Они не скрипят. — Она упустила из виду последнее уведомление электрической компании, налога на недвижимость и возобновлении её водительского удостоверения. Но войдя на кухню и обнаружив распластавшуюся на полу дочь, между ног которой устроилось лицо незнакомого парня в окружении орехов и гороха, про это она точно не забудет. Или же про джинсовый скрип.

— Они не скрипят. Поехали домой.

Уверена, так же она не упустила и мой румянец.

٭٭٭

Мы ехали каждая на своей машине, и несмотря на истощение я наслаждалась выдавшимися минутами тишины (Тишины! Практически позабытое ощущение после пережитого безумия), чтобы оценить ситуацию. Многое изменилось после моего отъезда, и я постаралась трезво на всё взглянуть.

Бейли Фоллс — прекрасное место, с лёгкостью можно сказать, что в мире нет города замечательнее. Осень на севере штата Нью-Йорк? Оранжевые, желтые и красные вспышки «пламени», охватывают лес, накрывают округу покрывалом из хрустящих, шуршащих восхитительных листьев — что может быть прекраснее. За исключением, возможно, зимы. Когда всё укутано снегом, и мир окрашивается в приглушенные тона, всё блестит и переливается в лунном свете. Затем наступает довольно необычная весна, когда цветут яблони, воздух становится мягким, теплым и наполненным великолепным ароматом растущей зелени. Да, изобилие играет огромную роль в ландшафтных декорациях.

Почему же я неохотно возвращалась домой и так непреклонно убеждала маму, что останусь здесь только на время? Мне не хотелось никого обижать…

Мои глаза вновь пробежались по привлекательному и милому пейзажу. Просто Бейли Фоллс был для меня зыбучим песком. Подобно погрязшему в грязи сапогу, в попытке выбраться остаешься с голой, промокшей ногой и сапогом в луже. Словно водоворот, черная дыра, как на картине «Затягивающее пространство» Нормана Роквелла, из которого практически невозможно выбраться.

Кажется, сейчас многие хотят жить в таких маленьких городках, я же в таком выросла. И для застенчивого, своеобразного, неуклюжего подростка более чем созрела для приключений, когда настала пора покинуть дом. Пусть я и не жила здесь с восемнадцати лет, но постоянно ощущала привязанную к задней части моих штанов резинку и неважно куда и как далеко отправлялась… Ээээээээй, Рокси… привет из прошлого… в конце концов маленький городок был готов притянуть меня обратно. И вот я снова здесь.

Не могу жаловаться на свое детство. Но я рано и очень быстро повзрослела, обида постепенно копилась годами. В классическом сценарии, ребенок следует по стопам родителей. Но чудная мама и старательный ребенок: в сегодняшнем эпизоде «Что с нами делают Наши Родители?» вы узнаете, как раскроется грустная, в какой-то момент обаятельная, сюжетная линия. Я прекрасно понимала, знала и могла за милю предвидеть надвигающиеся проблемы. Особенно, когда была уже на полпути к двадцати годам, а мама приближалась к своему пятому десятку, и я продолжала разруливать её косяки.

И став, наконец, калифорнийской Рокси, была до смерти напугана, что снова трансформируюсь в свою прежнюю версию из Бейли Фоллс. Моя жизнь сложилась в Калифорнии, и мне совершенно не хотелось жить в городе, где все меня знали только как слишком застенчивую дочь Труди Каллахан.

Хотя с другой стороны возможность подвернулась очень вовремя…

Ладно, просто постараюсь не принимать все близко к сердцу. Помогу маме, но на этом всё.

٭٭٭

— Вкусный пирог. Очень вкусный пирог. Сало? — поинтересовалась я у мамы позже тем вечером. Она прихватила с собой на десерт последний кусок из закусочной.

— Прошу прощения?

— Смазала корочку топленым салом? — переспросила я.

После ужина я вышла на улицу подышать свежим воздухом и, как же иначе, она припорхала следом. Вскоре по возвращении домой я поняла, что отправиться спать, когда за окном светит солнце, оказалось несбыточной мечтой. Но я должна была признать, в Долине Гудзона прекрасный воздух — гораздо лучше, чем в Лос-Анджелесе.

— А, про пирог лучше спроси у Кэти, милая, это ее рук дело. — Моя мама вычистила тарелку боковой стороной вилки, закинув в рот последний кусочек.

— Ты никогда не интересовалась, почему она печёт только вишневые пироги? — спросила я, вычищая собственную тарелку. Пирог был непревзойденно вкусным.

— Нет.

— Почему нет? Тебя не посещала мысль, раз она готовит потрясающие вишневые пироги, то сможет и другие, такие же вкусные, если не лучше. — Я облизала вилку.

Мама пожала плечами.

Я вспыхнула.

— Но ты управляешь заведением! Это твоя закусочная! Почему бы не попросить женщину, готовящую пироги испечь и другие? — Для большей выразительности я ударила по ручке деревянного садового стула, и моя вилка стукнулась о пол крыльца.

Какое-то время мама взглядом меня изучала, моя рука тем временем все еще была сжата в кулак.

— Как сильно ты злишься?

— Очень злюсь, — вздохнула я, опустив тарелку на пол. Слишком тяжело не принимать близко к сердцу. Видимо, во мне засела заноза размером с телеграфный столб. — Просто… уф. — Мой лоб уткнулся в то самое место, где только что стояла тарелка.

— Выговорись, Рокси.

— Я здесь. И присмотрю за закусочной в твое отсутствие. Но как я уже сказала, больше никаких одолжений. — Я подняла голову и посмотрела на нее усталыми глазами.

— Сомневаюсь, что помощь с нашей семейной закусочной может считаться одолжением. Не тогда, когда мне выдалась возможность отправиться на телевидение и испытать что-то новое и интересное.

Мои глаза закрылись. Я чувствовала последствия долгой дороги и сейчас была не готова к ссоре.

— Согласна, сейчас все по-другому. Обычно ты не прибегаешь к помощи телекомпании CBS, чтобы заманить меня домой, исправить, вызвать или буквально спасти тебя, когда затопило подвал, потому что ты забыла выключить шланг. Но я говорю о будущем, в котором может произойти что-то подобное. У меня теперь своя жизнь, о которой я должна беспокоиться. Своя карьера, по крайней мере, я пытаюсь её выстроить. Ясно?

Мамин рот открылся. Закрылся. И вновь открылся.

— Когда вы вернетесь? — тихо спросила я.

— Продюсер запретил поддерживать связь из-за соглашения о неразглашении или чего-то подобного, но в чрезвычайной ситуации, я смогу с тобой связаться или наоборот, поэтому не думай, будто…

— Когда вы вернетесь? — я повторила свой вопрос.

— Зависит от того, как долго мы с тетей Шерил продержимся, если до конца игры, то…

Я обратилась к каждой сохранившейся у меня капле терпения, чтобы успокоиться и повторить еще раз.

— Когда. Вы. Вернетесь?

— В сентябре. Надеюсь на День Труда.

Три месяца. Я проторчу здесь все лето. Ого. Интересно, перевоплощусь ли в свою школьную версию к их возвращению.

Я села ровнее. Той социально замкнутой девочки больше не существовало. Я превратилась в выпускницу Американского Кулинарного Института. В персонального шеф-повара из Лос-Анджелеса. Калифорнийская Рокси — талантливый повар, который однажды приготовила настолько потрясающий пудинг, что выражение лица Джека Гамильтона стало очень красноречивым, и при других обстоятельствах никто кроме Грейс Шеридан его не видел.

Я сделала глубокий вдох, сосредоточилась и затем кивнула.

— Хорошо. Лето. Хорошо.

— Правда? — одновременно удивленно и с облегчением уточнила она.

Мое лицо отобразило вынужденную улыбку.

— Уверена, все будет в порядке. А теперь я иду спать, очень устала.

٭٭٭

Я устроилась в своей детской кровати в окружении важных вещей для меня подростка. Вместо плакатов Джастина Тимберлейка и Эдварда Каллена в моей комнате находился алтарь Эрику Риперту [французский шеф-повар, автор и телевизионный персонаж, специализирующийся на современной французской кухне — прим. пер.] и Энтони Бурдену [американский шеф-повар, писатель и телеведущий — прим. пер.]. Эти двое могли создать божественный сэндвич для любой женщины, оказавшейся между ними. При случае, я готова была стать их начинкой.

Вместо помпонов чирлидерш и фотографий выпускного, в моих рамках хранилось меню из самых любимых ресторанов Нью-Йорка: The No Mad, WD-50, The Shake Shack, Pok Pok NY, Union Square Café. И, конечно же, Le Bernardin. Как упоминалось выше Рипер/Бурден сэндвич.

Пока остальные девочки старшей школы решали к какому сестринству присоединиться на следующий год в колледже или какое платье выбрать на выпускной, я мечтала о лисичках (грибах) и гуидаках (морских моллюсках), об Американском Кулинарном Институте в Санта-Барбаре, за тридевять земель от родного города.

И вот она я, в доме, в котором выросла. Откинув край одеяла, я улыбнулась, уловив аромат домашнего лавандового мыла. Мама делала его каждое лето, когда ароматные клумбы пестрели пряностями.

Она забыла оставить записку при входе, но удостоверилась, чтобы у меня было свежее белье.

Я скользнула в постель, выключила прикроватный светильник и стала наблюдать, как тени принимают знакомые очертания. Свет от старого сарая по-прежнему проникал в заднее окно, заставляя переливаться блестки на голубой ленте, которую мне удалось выиграть в конкурсе по приготовлению пудинга на окружной ярмарке. Куклы на полке над столом сидели ровно в линию, их тени слегка менялись в зависимости от лунного света. Лазурь и серебро готовились снова соединиться на полках. Сверчки закончили первую вечернюю симфонию, на короткий миг взяв антракт, прежде чем продолжить концерт до самого рассвета. Я повернулась и упала на односпальную кровать, устраиваясь поудобнее и немного загрустив от мыслей, что ничего не изменилось.

Ночи, проведенные в этой комнате в борьбе с бессонницей, стараясь расслабиться и позволить себе отдохнуть несколько часов перед сигналом будильника — ощущения остались прежними. И как по команде, раздался одинокий гудок последнего поезда, мчавшегося из Пафкипси вдоль Гудзона к городскому Центральному вокзалу. Этот звук знаменовал о наступлении одинокой части ночи. Когда все уже спали и, можно было больше не притворяться, словно я единственная, кто остался в сознании.

Я ненавидела этот звук.

Перевернувшись на другой бок почувствовала, как края чистого истощения тянут меня за собой. Но мне до сих пор до конца не верилось, что я дома.

Но только на лето. После которого я воспользуюсь обещанием Грейс Шеридан, познакомить меня с приятными людьми, для которых можно будет готовить.

И если очень повезет, еще и обзаведусь компанией.

٭٭٭

Когда я проснулась на следующее утро, мама уже ушла, а меня переполняло чувство признательности от того, что моя работа в закусочной официально не началась, так как всё моё естество пока еще оставалось в тихоокеанском часовом поясе. Несмотря на то, что я старалась быть наготове, призрак школьной Рокси все-таки сумел проскользнуть — поэтому я обратилась за подкреплением. Буквально.

Мы с моей лучшей подругой Натали познакомились несколько лет назад на первом курсе АКИ в Санта-Барбаре. Там же мы сблизились и познакомились с еще одной нашей подругой, Кларой, на парах по «Основам выпечки и кондитерской технике» в первый день занятий. Натали и Клара бросили институт после первого года обучения, не почувствовав страсть к приготовлению пищи, но мы оставались близки, даже несмотря на то, что нас разбросало по стране. Натали вернулась в родной город на Манхеттене, а Клара — в Бостон.

— Привет, подруга. Что новенького? — Раздался голос Натали после второго гудка.

— Ох, как всегда: готовлю, точу ножи и валяюсь в детской кровати.

— Ты что, получила подработку в Нью-Йорке?

— Я получила подработку в Бейли Фоллс, — ответила я, приготовившись к воплям.

Натали меня не разочаровала. Десять секунд спустя в ушах по-прежнему раздавался ее визг.

— Погоди. Погоди, чертову минуту. Ты сейчас в Нью-Йорке? Когда? Как? Когда? Почему? Когда? Круто! — Еще один вопль. — Все. Все. Перестаем орать, и рассказывай, что случилось!

— Не я тут ору, — засмеявшись ответила я.

— Хорошо, хорошо, успокаиваюсь. Расскажи, что произошло, — пропела она. Пение Натали означало ее волнение. Хотя если подумать, Натали всё делала нараспев.

Я попотчевала её историями о масле и сообщениях, лимонных кексах и голливудских скрягах. Рассказала об «Удивительной Гонке» и помощи маме. Натали выразила сочувствие по поводу моей потери клиентов, но не смогла скрыть восторг, что теперь мы находились ближе друг к другу. По крайней мере, на чуть-чуть.

— Ты должна приехать в город, как можно скорее! Или лучше я сама приеду к тебе, у меня не было возможности выбраться из города.

— Это был твой личный выбор, не выезжать из города, Натали, — засмеялась я. Она родилась и выроста на Манхеттене, и считала, что границы страны заканчиваются на западном шоссе и не начинаются вплоть до самого Лос-Анджелеса. Она совершала редкие выезды в «деревню», в Бриджхемптон.

— Вот будет ещё одна причина покинуть остров и увидеться с тобой. Кроме того, после бесконечных жалоб на родной город за все эти годы, шанс увидеть тебя в Бейли Фоллс стоит билета Метро-Север.

— Оставь билет при себе. Хотя не надо, лучше пришли его мне. Я уже с ума схожу от отсутствия настоящей цивилизации. Если вдруг приеду на встречу в большой широкополой шляпе и ударюсь в лирику об ароматерапии, не теряйся и привяжи меня к рельсам.

— Большие широкополые шляпы сейчас в моде, Рокс, — незамедлительно ответила Натали. — Не нужно недооценивать себя. Ты более современная, чем думаешь.

В ответ я лишь хмыкнула.

— Не может всё быть настолько плохо, верно? В смысле, теперь мы хотя бы в одной временной зоне. Уже нашла что-нибудь — или кого-нибудь — интересного? Кстати, ты давно приехала?

— Сейчас прохожу отметку в двадцать четыре часа, — ответила я. — Из них спала совсем ничего, поэтому все могло оказаться галлюцинацией, но вчера в задней части закусочной у меня действительно состоялась интересная встреча… — я замолчала, вспомнив неуловимые орехи.

— И? — потребовала она.

И я просветила её о Лео и его маршруте, возможно, выдав несколько неловких деталей, связанных с картофелем и водой.

— О-о, бойфренд на лето — звучит многообещающе! — промурлыкала Натали, напевая «Summer Lovin» из «Бриолина». [Музыкальная комедия 1978г. — прим. пер.]

— Постой, подруга. Моё отношение к отношениям не изменилось.

По сути я не занималась сексом на одну ночь. Скорее… достаточно ночей, чтобы изучить тело парня и его пристрастия, убедиться, что он изучил мои, но не увлекаясь до серьезных отношений. Легко и непринужденно.

— Да, но этим летом у тебя будет свободное время. Лео может составить тебе неплохую компанию. — Я практически почувствовала, как она многозначительно поиграла бровями.

— Как знать? Для меня карьера до сих пор на первом месте, и, если мне потребуется немного отвлечения, обращусь к парню. Никаких условий, привязанностей, просто веселое времяпровождение.

Какое-то время Натали молчала.

— Такое обычно слышишь от парней.

— Ага, если парень цепляет девушек по всему городу, он нормальный парень. Но если так поступает девушка, то её классифицируют, как даму лёгкого поведения, верно?

Скорее всего именно такой станет реакция жителей Бейли Фоллс. Я снова задалась вопросом, не ошиблась ли, приехав сюда. Но, как обычно, Натали прекрасно меня понимала.

— Знаешь, на самом деле, это гениально, — ответила она. — Ты справишься. Просто найди способ снова с ним встретиться.

— Даже обсуждать эту тему нелепо — она едва ли имеет какое-то значение для меня. Теперь рассказывай, как твои дела? В последнее время разбила сердце какому-нибудь бедолаге?

Мы пропоболтали еще около часа, пока я не почувствовала, что достаточно проснулась, пришла в себя. И не начала испытывать чувство вины, не придав большое значение тому, чтобы выяснить, как вести дела в закусочной до того, как мама уедет в закат. Я пообещала Натали перезвонить, когда улажу все дела, и связь разъединилась.

Глава 5

В течение следующих нескольких дней я заново знакомилась с нашей семейной закусочной. Если быть более конкретной, я задурила голову моей маме, спрашивая о каждой мелочи, чтобы поскорее войти в курс дела. Например, кто является поставщиками продуктов, когда она делает заявки на поставку необходимых продуктов, у кого есть ключи от закусочной, кто её открывает и закрывает, когда доставляют продукты, и каково её мнение о фирменных блюдах. Здесь её позиция была предельно ясна. Но она не сказала, что я не могу привнести какие-либо нововведения, если изъявлю желание. Превосходно!

Направляясь к разделочному столу, я услышала, как кто-то произнес имя Лео. Между кухней и местом, где официантки имели тенденцию зависать, где хранились все необходимые принадлежности для столов, например, лимоны для холодного чая, дополнительные салфетки и тому подобные мелочи, было небольшое окошко. Я бочком подошла ближе, оставаясь вне поля зрения, как ниндзя. Сэнди и Максин держали марку самых главных местных сплетниц, а я хотела услышать, как можно больше о Лео. Я была намерена реабилитироваться в следующий раз, когда его увижу, быть в состоянии поддержать нормальную «человеческую» беседу.

— Да он просто… Господи боже, он просто… о, боже мой! — Руби явно была в диком восторге.

— Знаю, я слышала то, о чём ты говорила. Ты видела те огурцы, которые он привез на прошлой неделе? У меня прям фантазия разыгралась.

— Подруга, если бы у Роя был такой огурец, думаешь, я бы бросила его?

— Черт, нет! Хотя ты же знаешь, что тебе лучше без него.

— Знаю. И еще я знаю, что никогда не видела, чтобы Лео с кем-нибудь встречался. Может, он просто ждет правильную девушку.

— И ты думаешь, что правильная девушка для него — это пятидесяти семилетняя официантка из Бейли Фоллс?

— Согласна. Но, если бы я была на тридцать лет моложе, я бы накинулась на него.

Максин фыркнула.

— Тебе бы лучше быть на тридцать лет моложе. Огурец подобного размера на данном этапе твоей жизни может тебя убить.

— Но зато, какой способ умереть!

Никакой девушки на горизонте. Хм-м… мне определенно нужно оставаться начеку, каждый раз как парень-доставщик входит через служебную дверь. Строго ради того, чтобы исправить впечатление от первой встречи.

И, может быть, как раз для этого я оказалась на фермерском рынке субботним утром.

В смысле, а почему нет. Я искала самые свежие сезонные продукты. В конце концов, выдающееся качество — это моя стихия.

Ладно, может я искала здесь кое-кого конкретного, с конкретной парой глаз и конкретной парой сильных и умелых рук, чтобы поговорить с ним, в этот раз как взрослая.

Он, конечно же, был здесь, и у него была самая длинная и огромная очередь среди остальных продавцов. Ну, а как же иначе.

И еще я заметила, насколько изменился фермерский рынок с тех пор, как в последний раз на нём была. Тогда моя мать и несколько других «зелёных» способствовали, чтобы он держался на плаву, пока производство местной продукции не совсем пришло в упадок. Я не преувеличиваю, здесь было всего несколько столов с огромными помидорами и вареньем Jam Lady (лучшим вареньем в мире), иногда кто-то приносил сюда несколько яиц. Рынок находился на парковке позади Методистской церкви, здесь никогда не было больше десяти человек одновременно, включая фермеров, и обычно все заканчивалось тем, что последние сидели в кузове грузовика, доедая то, что осталось от карамелизированной кукурузы.

Но сейчас это место процветало! Рынок перенесли на окраину города, в старый амбар, который был старше, чем сам город, он остался с тех времен, когда Долина Гудзона только-только стала сельскохозяйственным районом. Это было высокое здание с белыми дубовыми балками и стропилами, сохранившими в себе дух сельских праздников с танцами. Теперь он стал домом для фермерского рынка Бейли Фоллс с постоянными торговыми прилавками, расположившимися в его стенах.

Каждая палатка носила название фермы, гордо выставленное на столах, которые демонстрировали все, что они производили. Поздняя весенняя зелень была повсюду, репа и молодая горчица были самыми выдающимися. Салат представлен во всех вариациях. Здесь также присутствовало буйство красок моркови — не только оранжевой — рубиново-красная, фиолетовая, и ярко-желтая морковь выглядывали из доверху набитых корзинок в ожидании рук покупателей. В одной из палаток была представлена нарезка редиски, которую можно макнуть в горки крупнозернистой соли или растопленное сливочное масло. Корнеплоды, зеленый лук, чеснок и стебли чеснока — все это замечательное великолепие было доступно только поздней весной. Стебли спаржи, толстые и нежные, молили о легкой бланшировке, а потом о добавлении капли оливкового масла. Ранняя клубника продавалась на веточках. Был здесь и ревень.

Но теперь фермерский рынок не просто предлагал вам свою продукцию, большинство фермерских рынков могли предложить практически все, что вам потребуется на недельный запас для приготовления великолепных блюд. Яйца, курица, свинина, сосиски, говядина — вы называете, что хотите, и кто-то из местных это привозит. Я кружила вокруг прилавков, делая пометки всего того, что хотела бы попробовать, пока жила в городе. И пока я кружила, оказалась именно там, откуда и начала. У большой и длинной очереди — да-да.

Поскольку Лео был нашим поставщиком, только из вежливости мне следовало подойти и с ним поздороваться. Воспользовавшись анонимностью толпы, я хорошенько его рассмотрела. Ростом Лео был, по меньшей мере, 1,90 м, он был высоким и стройным, как тот, кто плавает или бегает, а не играет в футбол. Улыбка на его лице расцветает быстро и легко. Я наблюдала, как он общался с теми, кого знал, а тем, с кем был не знаком, он жал руки. Когда Лео обошел вокруг своего стола, чтобы помочь маленькой старушке донести корзинку к машине, я невольно улыбнулась. Местный Хипстер был не только сексуальным, но и милым. Убийственное сочетание.

Встав в очередь, чтобы поздороваться, я услышала, как кто-то позвал меня по имени, и повернулась, чтобы увидеть очень привлекательного мужчину.

Это был Чед Боуман.

Да ну. Капитан команды по плаванию Чед Боуман. Президент выпускного класса Чед Боуман. Избранный «Лучшей внешностью», «Лучшим телом» и «Кандидатом на успех» Чед Боуман.

И он шел прямо ко мне. В последний раз я видела его на выпускном, после того, как он подписал мой альбом, а потом ушел с Эми Шафер, самой красивой девочкой в школе, вероятно, чтобы пошалить. В последний раз, когда я видела его, скорее всего, у меня изо рта капала слюна.

— Рокси? Твою мать, Рокси Каллахан! — Он заключил меня в свои медвежьи объятия, оторвав от земли. — Я не видел тебя с…, о боже, выпускного?

Он пах солнцезащитным кремом и медом, и чем-то нематериальным. Может это был запах успеха? Запах совершенства? Хорошей жизни, невероятной легкости быть красавчиком? Запах понимания того, кто ты, чего хочешь и как этого добиться? Потому что такие парни не принимают слово «нет» в качестве ответа, не знают значения слов «стесняться» и «нервничать». Они только знают, как быть крутыми.

Я вдохнула еще немного аромата выдающегося человека прежде, чем он сможет опустить меня на землю, и, несомненно, появится его потрясающе красивая жена и спросит, почему он обнимается с какой-то городской девчонкой в футболке с надписью «Внутри отсутствует кремовая начинка».

— Чед, рада тебя видеть. Как поживаешь? — умудрилась спросить я, когда он, наконец, меня отпустил. Я не заикалась. Калифорнийская Рокси вернулась!

— Хорошо, на самом деле, хорошо, — сообщил он с широкой улыбкой. Боже, даже его зубы были идеальными. — А ты, какими судьбами в нашем захолустье?

— Ой, просто помогаю маме. Она уезжает из города на некоторое время на…

— На «Удивительную гонку», я слышал об этом! — воскликнул он, оглядываясь через плечо, несомненно, в поисках своей жены.

— Не сомневаюсь, что она рассказала об этом половине города, — вздохнула я, наслаждаясь минутами под солнцем с Чедом сводящим-с-ума Боуманом. Я глянула поверх его другого плеча. Она будет миниатюрной брюнеткой? Высокой блондинкой?

— Она рассказала половине города, а эта половина рассказала оставшейся, — рассмеялся он, помахав кому-то за моим плечом. — Рокси, рад познакомить тебя…

Я повернулась, чтобы, наконец, узреть…

— … со своим мужем.

Высокого блондина.

٭٭٭

Всё кончилось тем, что я сидела и пила кофе в небольшом кафе в амбаре с самим Чедом Боуманом и его мужем, столь же очаровательным и привлекательным Логаном О’Райли. Могу поспорить, что для кого-то другого Логан 100% тоже мог быть «тем самым Логаном О’Райли». И в то время как я, будучи старшеклассницей, невероятно бы нервничала, сидя за столом с крутыми парнями, сейчас я обнаружила, что это удивительно легко.

— Не могу поверить, что с тобой так легко общаться, — призналась я, откусывая большой кусок. Бейглы на Западном побережье ничто по сравнению с этими. Ничто.

[Бейгл или бейгель — разнообразные закрученные изделия из обыкновенно начинённого теста, выпечка, изначально характерная для еврейской кухни, ныне распространенная во многих странах, в форме тора из предварительно обваренного дрожжевого теста. В русской кухне аналогичные изделия из заварного теста именуются бубликами, сушками или баранками. Однако бейглы, в отличие от бубликов или баранок, более разнообразны и часто содержат внутри или на своей поверхности различные дополнительные кулинарные включения — прим. пер.]

— Почему это могло быть как-то по-другому? — в замешательстве спросил Чед.

— Ну, ты же сам Чед Боуман, — просто ответила я, слизывая шарик сырного крема с большого пальца.

— Ну и? — спросил он, после паузы.

— Ну, ты, вроде как, парень. И я сижу и разговариваю с тобой, как будто я крутая в прошлом! Если бы мы были всё ещё в старших классах, я бы предположила, что ты хотел моей помощи с домашкой, что, на самом деле, не имело смысла, поскольку ты был отличником. В смысле, ну серьезно, как человек может быть настолько одаренным?

— Ох, очень одаренным, — добавил Логан, а я захихикала.

— Ну, я помню, ты тогда была немного застенчивой, — сказал Чед, игнорируя комментарий Логана, несмотря на румянец, проступивший на его щеках.

— С таким же успехом можно сказать, что ты был слегка великолепным. К счастью, я переросла большую часть этого, хотя, признаюсь, я немного нервничала, когда приехала вчера в город, и задавалась вопросом: будет ли все кричать о прошлом? — Вовсе нет, если вспомнить эпизод о пируэтах на орехах и горохе. Аккуратно сменив тему, я поинтересовалась. — А как сложилась твоя жизнь после школы?

— Все, на самом деле, хорошо. Мы переехали сюда около года назад.

— А ты откуда, Логан? — поинтересовалась я.

— Айова, потом Манхеттен.

— Вау, это два совершенно разных мира.

— Согласен. После того, как Чед привез меня познакомиться со своими друзьями, я посмотрел на жизнь вдоль Гудзона и понял, что это то место, где я хотел бы поселиться.

Чед подхватил разговор.

— Мы восстанавливаем дом на Мэйпл. Помнишь, старый, розовый дом на углу?

— Тот с кружевными занавесками, которые трепетали в разбитых окнах? — я скорчила рожу. Тот дом был ужасен.

— Именно, хотя тебе стоит увидеть его сейчас. Он разительно преобразился. У нас на следующей неделе покрасочная вечеринка, ты должна прийти!

— Покрасочная вечеринка?

— Ага, повсюду новый гипсокартон, пол отшлифовали на этой неделе. Теперь пришло время покраски, — объяснил Логан. — Пожалуйста, приходи.

Я улыбнулась и подняла бейгл в знак солидарности.

— Я приду.

И вот так просто, я иду на свидание с Чедом Боуманом. И его мужем. Внезапно меня посетила вполне конкретная фантазия, на что могло бы быть похоже свидание с двумя такими роскошными парнями, но я оставила её на вечер, который проведу в одиночестве.

Я посидела с ними еще около получаса, наверстывая все школьные сплетни, городские сплетни, в общем, все общеизвестные сплетни. Чед уехал из Бейли Фоллс в Сиракьюз, окончил аспирантуру и получил свою степень МВА [Master of Business Administration — Магистр делового администрирования — прим. пер.]. Он работал в финансовой фирме на Уолл-стрит, когда встретился с Логаном в конкурирующей фирме. Они начали встречаться, влюбились и решили переехать в пригород. Инвестировав все что имели, они открыли финансово-консалтинговую компанию и теперь «Чед Боуман» помогала маленьким старушкам с фиолетовыми волосами с их пенсионными планами.

— Итак, ты вернулась из Лос-Анджелеса, чтобы управлять закусочной, пока твоя мать в отъезде. Ты здесь только на лето или… — спросил Чед, когда мы закончили с едой.

— Тут что, есть городской глашатай? — спросила я, демонстративно оглядываясь по сторонам.

Чед скрутил свое меню и поднес ко рту, будто это рупор.

— Ой, ради бога, будто не помнишь, как быстро распространяются новости в нашем городе. Например, как ты умудрилась поймать Фермера Лео своими бёдрами?

Я поперхнулась чаем.

— Тише ты! — шокировано прокричала я шепотом.

— Ой, да ладно, ты взбесила всех одиноких женщин в этом городе, не упоминая о половине замужних. Каждая хочет знать, как это произошло в твой первый день, когда ты вернулась в город! — воскликнул Чед, а Логан согласно кивнул.

— Ладно, серьезно, прекрати. Я поскользнулась, упала и потянула его за собой. Я ничего о нём не знаю, я лишь слышала, что он работает на ферме Максвеллов…

— Работает на ферме Максвеллов? — перебил Логан.

Я кивнула, продолжив:

— … думаю, это здорово. Не могу поверить, что эта семья голубых кровей позволила земле впустую простаивать так много лет. И, если он работает там, помогая этой семье сделать что-то ради разнообразия, вместо того, чтобы бездельничать или пересчитывать свои деньги, тем лучше для него.

Чед и Логан молча застыли.

— Владеют фермой, ха! Не то, чтобы Максвеллы когда-либо пачкали свои руки… — Когда я замолчала, чтобы сделать глоток чая, две руки внезапно появились в поле моего зрения. Грубые. И… грязные? Эти руки поставили небольшую корзинку на стол, наполненную… сладким горошком. О боже. Я взглянула на Чеда и Логана, они оба прям светились от того, какой оборот принял наш разговор, и к чему он привёл. Бли-ин.

Вздохнув, я медленно-медленно обернулась и обнаружила Лео прямо за моей спиной, с выражением лица идентичным, которыми меня только что одарили Чед и Логан.

— Твоя фамилия Максвелл, да? — спросила я, глядя ему прямо в глаза.

— Так точно, — ответил он, размахивая своими «грязными» руками. — Я принес тебе немного сладкого горошка. Собрал его своими собственными руками голубых кровей. — В его глазах так и плясали смешинки.

Я взяла горошек, готовясь униженно взять свои слова обратно. Поднявшись, я повернулась прямо к нему, чтобы извиниться за прошлый раз и за колкий комментарий, который только что произнесла. Но поворачиваясь, я зацепилась ногой за стул. Мой лоб ударился о его грудь, я стала падать на него, утягивая нас обоих на пол, снова. Сладкий горошек разлетелся вокруг нас. Только на этот раз я приземлилась на Лео. Лицом вниз. Между его бедер. Так держать.

Чед Боуман и Логан О’Райли зааплодировали и сфоткали нас.

Следующие несколько секунд для меня события развивались как в замедленной съемке: эти грубые руки на моих плечах, приподнимают меня и смахивают волосы с моего лица, один уголок его губ снова приподнялся, как будто он рассматривал меня с иной точки обзора. Он застонал, когда садился, несомненно, из-за того, что мое застывшее тело все еще накрывало его. Он усмехнулся, пока смахивал стручки гороха со своей мускулистой груди. А потом вспышка озорства появилась в его глазах, пока он наблюдал, как я дико озираюсь по сторонам, пытаясь выяснить, удалось ли мне сохранить хоть каплю достоинства.

Я видела, как люди смотрят на нас, их лица были мне знакомы. Я знала, что история разлетится по городу в течение часа, потому что в Бейли Фоллс субботним утром больше нечем заняться, кроме как судачить о дочери Труди, которая вернулась в город и как всегда неуклюжая. Хиппи и Чудачка. Все еще лёжа на полу, переплетенная с этим восхитительным мужчиной, я подумала о том, что первой мыслью той Рокси, которой я была раньше, было бы бежать, спрятаться, и притвориться, что этой ситуации никогда не было.

К черту всю эту шумиху.

— Таким образом, ты хочешь предложить мне примирение? — спросила я, вытаскивая стручки гороха из его песочного цвета волос и прокручивая их между пальцев. Между прочим, я все еще лежала на нижней части его тела.

— Полагаю, что так, — усмехнулся он. — Хотя технически, ты буквально бросилась на меня во второй раз. Разве не ты должна предложить мне что-то? — его взгляд был тёплым и немного вызывающим. Казалось, он хотел, чтобы я подыграла.

Ладно, Фермер, давай поиграем.

Я уперлась в него, руки под подбородком, как будто сидела за столом, а не нависала над его косыми мышцами.

— У меня там, на столе, есть половина бейгла. Присоединяйся.

— Прежде, чем я доем твой бейгл, мы должны официально представиться, как ты считаешь?

Он облизал свою нижнюю губу. Я почти сделала тоже самое. Я бы облизывала его нижнюю губу до бесконечности.

— Рокси.

— Лео.

— Вот умора! — провозгласил Чед где-то сверху над нами. Я подняла глаза вверх и состроила рожицу, когда Чед и Логан глядели радостно вниз. Ну, понятно. Наши тела были покрыты горохом.

Очарование момента разрушилось, мы распутались, потом собрали сладкий горошек, раскиданный по полу амбара. Лео помог мне подняться, задержав руку на талии на полсекунды дольше, чем необходимо. Мы повернулись лицом к галерке, которая наблюдала за нами с широченными ухмылками и не помогла собрать ни единого стручка.

Я посмотрела на свою тарелку.

— Упс, похоже осталась только четверть бейгла. Но только скажи, и он твой.

— Я пас, — ответил Лео, приподняв бровь. — Пока что.

— Могу, я, по крайней мере, купить тебе кофе в качестве извинения за все падения?

Лео оглянулся через плечо, взглянув на прилавок фермы Максвеллов, очередь не уменьшилась.

— Я должен вернуться… В субботу по утрам всегда много покупателей. — На его лице отразилось сожаление, что пришлось отказаться от моего предложения. — Может в следующий раз?

— Конечно. Я здесь на все лето, — ответила я, впервые без намека на ворчание.

Он улыбнулся, потом кивнул, прощаясь с парнями. Пока он пробирался сквозь толпу, я снова опустилась в свой стул со вздохом, ковыряя мой бейгл.

— Он ведь одинок, — пробормотал Чед, заставляя меня оторвать свой взгляд от тарелки.

— Не имеет значения, но спасибо, — ответила я чопорно. — Тоже самое мне доложили официантки из закусочной, — чинно доложила я. Хотя по правде говоря, они и понятия не имели, что поделились этим со мной.

— Он не ходит на свидания, — добавил Чед с бесстрастным лицом.

— Замечательно, я тоже, — промычала я, наблюдая как Лео идет к своей палатке.

— Конечно-конечно.

Никто из них не углубился в детали, поэтому я оторвалась от созерцания спины Лео, которая, к слову, была великолепной, и вернулась к своим соратникам по бейглу.

Я вздохнула.

— Ладно, сдаюсь. Он совсем не ходит на свидания? Вы-то откуда об этом знаете?

— Он не ходил с тех пор, как мы переехали в город, — сказал Логан.

— И именно поэтому так много девушек здесь постоянно стекаются к его прилавку на рынке. И не только из-за его овощей, — добавил Чед.

— Как-то не заметила.

— Посмотри на свой нос, он все растет и растет, — сказал Чед, в его глазах так и плясали смешинки.

— Может, я и заметила, что его очередь чуточку длиннее, чем у остальных, — призналась я.

— Ну, слава тебе господи, — пробормотал Логан.

— Хватит, — подавив смешок, прервала их я.

— К твоему сведению, когда я сказал, что он не ходит на свидания, это не обязательно значит, что он не… ну ты понимаешь… — произнес Чед со знанием дела.

— Может он и занимается сам знаешь чем, но только не трубит об этом на каждом углу, — вмешался Логан.

Я умудрилась промолчать, но под столом впилась ногтями в ладони. Теперь мы втроем посмотрели через амбар на прилавок, где Лео очаровывал похотливую миссис Шерман, восьмидесятилетнюю танцовщицу коллектива the Rocketts и местную Элизабет Тейлор. Я не забыла упомянуть, что ее полное имя мисс Китти Чейз Боччи Биллингс Коул Биллингс Хоббс Шерман? Она любила мистера Биллингса так сильно, что вышла за него дважды. А теперь она вытанцовывала чечетку прямо перед Лео.

[The Rockettes — нью-йоркский женский танцевальный коллектив, основанный в 1925 году в Сент-Луисе (штат Миссури, США). Представления сочетают в себе традиции французского варьете и американского танцевального мюзикла и славятся особой синхронностью исполнения — прим. пер.]

Который в данный момент с робкой улыбкой на лице, встретился со мной взглядом.

— Хм-м, — сказала я, пережевав это и мой кусок бейгла. Меня всегда преследовала фантазия о фермере, ещё со времён постоянных повторных просмотров «По ту сторону прерии». Я нашла себе компанию на лето? И святой Альманцо Уайлдер, этот фермер был красавчиком.

Я попрощалась с Чедом и Логаном и отправилась в закусочную, потому как меня ждала работа в обеденную смену. Не ходит на свидания? Ха. Пока ехала, я напевала короткую песенку.

Летняя влюбленность зародилась во мне…

Но все мысли о летней влюбленности улетучились, когда я подъехала на парковку позади закусочной, ведь у служебного входа меня поджидала мама с полотенцем в руке и с самодовольной улыбкой на лице.

— Ну и как тебе фермерский рынок? — спросила она, в её голосе отчётливо слышались нотки веселья.

— Там полно овощей, — ответила я, чувствуя, как запылали щеки, пока задавалась вопросом, как она могла уже быть обо всём осведомлена.

А маленькие города так и созданы для любви…

Глава 6

В течение следующих нескольких дней, каждый знающий и хитрый взгляд, направленный в мою сторону, ещё раз подтверждал тот факт, насколько маленькие города любят сплетни. Моя мама каждый день потчивала меня новыми порциями. Я толкнула Лео за прилавок со стручками гороха на фермерском рынке и повалила на землю. Я предлагала ему свой бейгл неоднократно и не принимала «нет» в качестве ответа. Меня видели за амбаром, помогающую Лео загружать его овощи в машину, и поймали за тем, как я ухватилась за его огурец. Эта сплетня была моей любимой.

Но, пока мою маму больше волновало смогу ли я удерживать себя в вертикальном положении, когда дело будет касаться Лео, я пыталась сделать всё для того, чтобы отъезд мамы никак не сказался на работе закусочной. Я также отвечала на множество вопросов заинтригованной общественности о том, каково быть личным шеф-поваром в Лос-Анджелесе. Вот примерный перечень вопросов: «Они едят что-то ещё, кроме стручков фасоли?», «Ты видела Дженнифер Энистон?», «Правда, что можно увидеть кинозвезд повсюду, даже на заправке?»

Очевидно, пенсионеры пересмотрели «Доступ в Голливуд». И так как я только что приехала из ЛА, они были уверены, что я буду снабжать их свежими сплетнями.

Пока скручивала мясной рулет и натирала сыр «Вельвита», чтобы приготовить обжаренную в сыре цветную капусту, я сказала:

— Мам, серьезно. У вас такое невероятное разнообразие сыров, а ты всё равно упорно используешь «Вельвиту».

— Люди любят то, что им нравится, Рокс, — ответила мама, шинкуя капусту для капустного салата, который утопит под толстым слоем майонеза. — Ты не можешь быть таким снобом в еде.

— Использование настоящего сыра делает из меня сноба в еде?

— Это и то, что твои глаза собираются вывалиться из орбит, из-за того, как я делаю свой капустный салат, — отметила мама, даже не оборачиваясь.

Я «вставила» свои глаза на место.

— У меня есть великолепный рецепт капустного салата. Может, я смогу попробовать его приготовить? — предложила я.

— Ты понимаешь, что мой капустный салат — это рецепт моей матери, а ей он достался от её матери?

— Я это знаю и также в курсе, что люди любят его, мам. Просто я подумала, что, может, мы попробуем что-то новое для разнообразия и…

— Эй, Альберт! — крикнула моя мама пожилому джентльмену, сидящему в конце стойки.

— Что нового, Труди? — спросил он, не отрывая взгляд от своей газеты. Альберт приходит каждый день, сколько я себя помню, и остаётся после обеда, чтобы почитать комиксы.

— Какой твой любимый гарнир у нас? — поинтересовалась мама.

Я закатила глаза над миской с натертой «Вельвитой».

— Капустный салат, — ответил он, и она повернулась ко мне, мило улыбаясь.

— Эй, Альберт! — выкрикнула я.

— Как дела, Рокси?

— Если в меню появится новый гарнир, может, другой вариант капустного салата, ты попробуешь его?

— Конечно, мне нравятся все виды капустного салата, — ответил он, так и не оторвавшись от своей газеты.

Милая улыбка моей матери превратилась в оскал.

— Эй, Альберт? — позвала она, голос был заметно подслащён.

— Да, Труди?

— Что скажешь на то, что даже если и есть возможность время от времени пробовать что-то новое, ты видишь смысл в постоянстве. Самое главное, чтобы это было то, что тебе нравится, ведь так?

— Естественно, — ответил он.

Моя мать первый человек, который куражится, шинкуя капусту.

— Эй, Альберт, — позвала я.

— Да. Рокси?

— Каково твоё мнение о том, что иногда мы все отпускаем ситуацию просто потому, что это входит в привычку, заказывать каждый день одно и то же, и что, вероятно, если кто-то придумает что-то новое и оригинальное, оно может стать именно тем, что ты искал, даже не зная об этом?

— Ты права.

Кочан капусты свалился со стойки, заставляя перевернуться мою миску с мелким сыром.

— Эй, Альберт! — снова обратилась к нему мама.

Но у «Эй, Альберта» были другие идеи.

— Так, вы обе меня достали! Я пытаюсь почитать свои комиксы. Если бы я хотел послушать такого рода ерунду, я бы остался дома со своей женой!

Далее закусочную наполнили следующие звуки: шелест газеты, раздраженное клацанье чашкой с кофе по ни в чем не повинному блюдцу, и звуки возобновлённого измельчения капусты и натирания сыра.

— Просто к сведению, ты можешь внести изменения, если хочешь, — сказала мама несколько минут спустя.

— Спасибо.

— Кто знает, может глоток свежего воздуха — это как раз то, что нужно этой кухне.

— Мам…

— Когда я приняла это место от своего дедушки, они всё ещё подавали язык в меню. Можешь себе это представить?

— Мам…

— Так что, когда пришла моя очередь, конечно же я сохранила несколько старых рецептов, но и добавила кое-что новое, сначала изменив несколько ингредиентов, а затем обновила полностью все меню. Так что видишь ли…

— Мам. Я не останусь, — произнесла я тихо, обходя прилавок, чтобы убедиться, что она видит меня. — Я здесь до конца лета и все.

Она смотрела на меня так, будто хотела сказать что-то еще, но в итоге просто кивнула.

— Эй, Альберт, хочешь еще кофе? — спросила она.

— Думал, ты никогда не предложишь.

Меня душил смех, когда она вышла, чтобы дать ему несколько неуместных советов, помешивая сырный соус. Мой телефон завибрировал, и я заметила, что это оповещение из facebook. Новая заявка в друзья, от Чеда Боумана! Я быстро добавила его, и также быстро получила от него сообщение.

Покрасочная Вечеринка в пятницу вечером, и ты приглашена! Приноси старую одежду и немного бухла. Мы обеспечим тебя краской и едой! С любовью Чед и Логан.

Супер!

٭٭٭

Я всегда поражалась девчонкам, которые могли войти в любое помещение, не зная ни души, и завладеть этим местом. Я наблюдала, как моя подруга Натали завела дружбу практически с каждым на нашем курсе. Она могла заговорить с любым, и всех тянуло к ней. Клара была более спокойной, немного более серьёзной, но в то же время была способна знакомиться с новыми людьми. У большинства есть ген к ведению непринуждённой беседы.

Хотя мне при рождении он не достался, но я взрастила его со временем. Вдали от дома я узнала от своих новых друзей, как легко, оказывается, общаться. Теперь я могла пойти на вечеринку, где не знала никого, и чувствовать себя нормально, даже могла повеселиться. Подобным образом я знакомилась с бывшими парнями. Я не жила вечеринками, но больше не чувствовала, что они меня пугают.

Однако, знать всех на вечеринке может быть даже хуже, чем не знать никого. Поэтому я немного нервничала, когда подходила к дому Чеда в пятницу вечером. Я знала, каждая семья, каждый ребенок, каждый родственник в городе знали меня. Особенно, после моих триумфов, побед на одном кулинарном состязании за другим, когда я была ребенком, и это начало меня выделять. Увлечения в таких сферах, как вьетнамская корица против камбоджской, имеют тенденцию привлекать внимание сверстников в старшей школе в Америке. И хоть Чед и был «хорошим» парнем, некоторые из его друзей иногда опускали меня в «низшую» категорию. Некоторые из них и сегодня могут поступить также.

Я была взволнована приглашением на вечеринку, передо мной замаячила перспектива провести это лето намного веселее. Но я солгала бы, если бы сказала, что во мне не осталось ничего от старшеклассницы Рокси. Достигнув порога дома, я напомнила себе, что так было тогда, а сейчас всё по-другому. Кроме того, я принесла собой свою знаменитую закуску из тосканской белой фасоли, покрытую лимоном и чесноком, и разложенную на идеально нарезанной под углом хрустящей булке. Вот так-то. Я глубоко вдохнула и позвонила в звонок.

Логан открыл дверь с улыбкой на лице и обнял меня, забрал мою закуску, вручил мне кисточку и банку, и вот так я оказалась на Крутой Подростковой Тусовке. И да, здесь были люди, которых я помнила, и они, на самом деле, были рады меня видеть. Они спрашивали, готовила ли я до сих пор, и были восхищены моим окончанием одной из высших кулинарных школ в стране, завидовали моей жизни в Лос-Анджелесе, в месте, которое до сих пор считалось «клевым», «потрясным» и «чувак, это чертовски круто!». Никто не знал, как масло потопило мою карьеру. Они просто были впечатлены, что я занималась тем, чем большинство людей никогда бы не смогли, и им было интересно об этом узнать.

Мой жизненный поворот никогда не казался мне тяжелым или авантюрным, это просто было тем, чем я собиралась заниматься. Поэтому сейчас, болтая с людьми, я осознала, что была достаточно смелой, чтобы рискнуть для того, чтобы уехать и сделать что-то отличное от других. Ребята, да, я крутая!

Я смешалась с толпой, и получше рассмотрела дом. Это было большое строение в викторианском стиле с чёткими, но красивыми очертаниями. На первом этаже были великолепные панорамные окна, обшитые стены и огромный камин со встроенными книжными полками по бокам. Кухня была недавно отремонтирована, и Чед сказал, что, когда снесли старый шкаф, для увеличения пространство кухни, они обнаружили газетные вырезки столетней давности. Дом источал очарование даже в состоянии, в котором пребывал сейчас.

Всем была дана комната для покраски, каждая часть дома рассказывала различную цветовую историю. Я побежала на третий этаж, где находилось гигантское, преобразованное чердачное пространство, с небольшой комнатой с закругленными стенами.

— О бог ты мой, это комната в башне? — воскликнула я.

— Ага, это моя самая любимая комната в доме. Остальная часть чердака, будет подобием второй гостиной, но эту я подумал сделать своим домашним кабинетом, — сказал Чед, пока я исследовала пространство.

— Она идеальная. Мне нравится! Какого цвета она будет?

Он открыл банку и показал мне насыщенный, шелковистый, шиферного оттенка серый, который я никогда не видела.

— Знаю, здравый смысл подсказывает, такое маленькое помещение не должно быть таким темным, но я подумал, что оно станет уютным.

— Нет-нет, думаю, этот цвет идеален, — согласилась я, укладывая на пол клеёнку. — А теперь выметайся отсюда, и дай мне покрасить твой кабинет.

— Как будет угодно, сестрёнка. Там народ ещё подтягивается, и я отправлю нескольких добровольцев тебе на подмогу, так что в одиночестве ты не на долго, — сказал он, потом спустился по лестнице вниз.

Я начала переливать краску в лоток. Это будет крутая комната.

Я потерялась в покраске, когда услышала, как кто-то поднимался по лестнице, и повернулась, чтобы поздороваться с улыбкой на лице, уверенная, что смогу кого бы то ни было встретить доброжелательно.

И, конечно же, это был Лео. Наша встреча тоже имела своё очарование. Потому что после всех падений и полета гороха в первые два раза, в этот — я смогу просто медленно повернуться и разглядеть его. Этот парень невероятно привлекателен.

Даже лучше роста, были его широкие плечи. А эти глаза станут моей погибелью. Зеленые, ох, настолько зеленые, и смотрящие прямо на меня, такие сияющие. Он заполнил все пространство своей лёгкой уверенностью. Не самоуверенностью, просто уверенностью. Теперь я могла увидеть преимущества Максвеллов, которые были сглажены первым впечатлением паренька-доставщика. Он оценивал, рассчитывал и располагал, был одет в десятидолларовую клетчатую рубашку с безупречными дизайнерскими подводными часами. Богатенький Ричи с даром садоводства, хм-м.

— Привет, это же девушка со сладким горошком, — сказал он, раскладывая на полу валик и лоток для краски.

— Ох, нет, нет, нет, оставайся там, — проинструктировала я.

— Почему? — спросил он удивленно.

— Ты издеваешься? — спросила я, разглядывая «минное поле», раскинувшееся между нами. — Открытые банки с краской, валики, кисти… Это может закончиться очень плохо.

— Точно подмечено, — признался он, стягивая куртку с плеч и складывая ее на стремянку. — Но думаю, я рискну.

— Я почти завалила тебя на глазах у всех. А сейчас, это действительно рискованно, — сказала я, скрестив руки и немного развязно выставив бедро.

Потом до меня дошёл смысл то, что я только что произнесла. Может, я и перестаралась немножко.

Он начал смесятся.

— Откуда, черт возьми, ты взялась?

— Лос-Анджелес, — сообщила я, беззаботно размахивая рукой, разбрызгивая краску по своей груди. Он засмеялся сильнее, прислонившись к стене для поддержки. У меня не хватило смелости сказать, что я только что покрасила ее.

— Так, откуда ты знаешь Чеда и Логана? — спросил он, поднимая кисточку.

— С Чедом я ходила в школу, а с Логаном только что познакомилась. А ты?

— Они состоят в ОПСХ. Я обычно встречаюсь с ними раз в неделю, когда завожу их коробку.

[CSA (Community-supported agriculture) Общинное сельское хозяйство — поддерживаемое сообществом фермерство — это альтернативная экономическая модель, рассчитанная на небольшой обхват территорий и предназначенная для эффективного ведения сельского хозяйства и распределения урожая. Также используется термин «солидарное земледелие». Термин CSA подразумевает сотрудничество ферм и местного населения с общими рисками и выгодами как для производителей, так и для потребителей — прим. пер.]

— ОПСХ, ОПСХ… Почему это звучит знакомо? — наморщив лоб, я обдумывала эту информацию. — Ах, точно! Община Поддерживающая Сельское Хозяйство, да? Они появились и в Лос-Анджелесе тоже, если быть точнее, то по всей Калифорнии. Хотя я никогда не состояла ни в одной из них. Как она работает?

— На самом деле, всё просто. Группа людей платит согласованный взнос до начала сезона, и в ответ, каждую неделю получает коробки с любым свежим товаром прямо с полей. Фермеры получают деньги заранее, что здорово, когда заранее знаешь бюджет, а покупатели получают скидку на еженедельные коробки, заплатив меньше, чем на фермерских прилавках, и намного меньше, чем в обычном продуктовом магазине.

По тому, как засияли его глаза, я поняла, как сильно ему нравилось просвещать людей о том, чем зарабатывает на жизнь. Это была интересная информация, например, когда кто-либо хотел поговорить со мной о еде, я тоже всегда была готова. Но прямо сейчас, мне было тяжело сосредоточиться из-за того, что Лео находился так близко. Каким он был красивым! И мысли о том, что если он был настолько страстным, когда рассказывал о своей ферме…

— Слоуфуд или медленная еда, — произнесла я, понимая, что в моём голосе присутствовал намёк на мечтательность, и в меньшей степени осознавая, что я работаю покрасочным валиком.

[Слоуфуд или медленная еда, — движение, противостоящее системе быстрого питания, возникшее в Италии в 1986 году и затем распространившееся на многие другие страны. В основе слоуфуда лежит создание заведений общественного питания, не похожих на фастфуд: обеспечивающих более здоровое питание, а также сохраняющих традиции национальной и региональной кухни, поддерживающих культуру традиционного застолья — прим. пер.].

— Хм-м. Медленная. — Лео прищурился, а потом сократил расстояние между нами, сделав всего один шаг, но медленно. Он был достаточно близко, что, если вдруг моя рубашка распахнется, а лифчик слетит, он, вероятно, сможет заставить меня кончить, только своим ртом на моей груди.

Но потом я вспомнила, что я здесь для покраски. И принялась за покраску.

В этой маленькой комнате, мы с Лео красили и слушали, как кто-то вспоминал старые добрые времена в соседнем помещении. Но в этом крошечном кабинете феромоны так и отскакивали от стен.

Мы произносили только что-то вроде: «Ты можешь стереть эту каплю тряпкой?», и «У тебя есть эта палочка для перемешивания?», и «Не слишком размазано, как тебе?». Но как только наши взгляды встречались в пустой комнате, я ощущала покалывание. Напряжение было настолько плотным, что, когда Лео нарушил молчание, я подпрыгнула.

— Итак, твоя мама говорила, что ты работаешь личным шеф-поваром в Калифорнии, это правда? Она сказала мне, что ты готовишь необычную еду для необычных людей, — отозвался Лео, нанося краску вдоль подоконника. — Кажется, она тобой гордится.

— Правда? Она использовала слово «гордится»?

— Нет, но, кажется, она гордится.

— Ха.

— Ты приехала домой только на лето? Потом вернешься к необычному? — спросил он.

Я медленно кивнула. О-ох, идеальное начало, чтобы сказать ему «да, я здесь на лето, вернусь в Калифорнию осенью так что, ну знаешь, если захочешь составить мне компанию…» парням обычно нравился подобный разговор. Никаких обязательств, просто чистое веселье. Я открыла рот, чтобы это произнести, но он продолжил до того, как у меня появилась возможность.

— Лос-Анджелес замечательный и все такое, но при любом раскладе я выберу Бейли Фоллс. — Он заметил, что я нахмурилась. — Ты не согласна?

— Я не очень люблю маленькие города, — ответила я. — Все знают друг о друге всё. Каждый знает историю всех.

— Они присматривают друг за другом, — настаивал Лео.

— Они сплетничают друг о друге, — поправила я.

— Некоторые могли бы назвать это очаровательным.

— Некоторые могут назвать это возмутительным, — засмеялась я, качая головой. — Слушай, я полностью понимаю всю привлекательность маленьких городов, но это просто не для меня.

— Яркие огни, большой город? — спросил он, внезапно оказавшись рядом со мной. Его валик был все ближе и ближе к моей кисточке.

— Что-то вроде того, — ответила я, чувствуя, как мое сердце заколотилось в груди. — Иногда просто приятно быть лицом в толпе.

— Невероятно, — пробормотал он, и я подняла на него взгляд. Тук.

— Просто лицом? Невероятно.

Тук. Тук.

Мой пульс зашкаливал, я могла просто подняться на носочки и удивить его поцелуем. Вместо этого, я замялась, заморгала. Этот парень был из таких, которые обычно мне нравились… спокойный, красивый, веселый. Но он заставлял меня нервничать. Так, как я не нервничала уже давно. Если я не собиралась превратить это во что-то отличное от покрасочной вечеринки, мне нужно было вернуть себе превосходство.

Но прежде чем это произойдет, мне нужно кое-что прояснить.

— Я хочу ещё раз извиниться за то, что наговорила про твою семью, тогда на рынке, — произнесла я смущенно. — Я, на самом деле, не это имела в виду. Я даже не знаю твою семью. Я знаю лишь то, что и все остальные. — Лео заморгал, его лицо приняло выражение, которого я не видела прежде.

Я поспешно добавила, мой зашкаливающий пульс немного путал мои слова.

— Очевидно, что у тебя море денег и старинная нью-йоркская семья и все такое, и ты владеешь всей этой землей. А теперь ты работаешь на ней, и кажется, страстно желаешь выращивать продукты, как я готовить, и ты весь такой сексуальный фермер, и я уверена, что это крутая история… и твою мать, мне нужно захлопнуть свой рот прямо сейчас.

— Рокси?

— Эм... а? — ответила я униженно.

— Ты кажешься очень странной. Но определенно… — в его голосе была улыбка.

— Определенно… что? — я посмотрела на него.

Ни разу в жизни мне не хотелось кого-то очаровать. Поцеловать? Конечно. Увидеть голым? Конечно. Но когда наши взгляды пересеклись, я ощутила сильное желание очаровать его. Его рот, его шею, его грудь, его живот, и все под этими потертыми джинсами. Забавно то, что я чувствовала: он думает о том же.

И если бы Логан не поднялся по лестнице в это мгновение, чтобы оповестить о перерыве, это могло бы произойти.

— Определенно, — повторил он с улыбкой.

Я начала убирать свое рабочее место, пока Логан восхищался комнатой.

— А вы шустрые! Не хотите поработать в той огромной застекленной террасе на первом этаже?

— Мне придется отказаться. Завтра меня ждёт длинный день, — сказал Лео, стирая немного краски со своей рубашки.

В процессе, она задралась немного. В процессе, я увидела живот. В процессе, меня обдало жаром, и я, может быть, ахнула чуть-чуть.

Логан заметил. Лео, к счастью, нет. Я быстро отвернулась к стене, чтобы скрыть свой румянец, выжимая дюйм жизни из кисточки. Пока Лео и Логан болтали позади меня, я повторяла себе, что это просто живот. Загорелый живот, безусловно. Загорелый, плоский и покрытый небольшой растительностью просто живот.

Пока я пыталась убедить себя в этом, осознала, что в комнате стало тихо. А потому как по моей коже снова побежали мурашки, говорило о том, что Лео стоит прямо позади меня. Я обернулась.

— Приятно было с тобой поработать, Рокси.

— И мне, Лео, — сказала я. — Хорошо покрасили.

Хорошо покрасили? Господи боже.

— Хорошо покрасили, — ответил он со смехом. — Увидимся, я уверен.

— Это маленький городок, — ответила я. — Может, ты снова появишься у моей задней двери с орехами.

Он покачал головой, пока разворачивался, чтобы уйти, и я слышала, как он посмеивался, пока спускался по лестнице. У меня все еще не хватало смелости сказать ему о краске на всей спине его рубашки.

Я усмехнулась Логану, когда тот похлопал меня по плечу и произнёс.

— Я голоден. Давай немного перекусим!

Глава 7

Так пролетела целая неделя, и не успела я и глазом моргнуть, как уже помогала маме собирать вещи для участия в реалити-шоу. Хотя едва ли этот процесс можно было озаглавить именно словом «собирать». Ведь продюсеры выдали ей список вещей, которые она не может брать с собой, включая телефон и ноутбук. Она должна быть полностью отрезана от внешнего мира, меня бы лично это свело с ума, а она — радовалась, что таким образом сможет развеяться. Мы вместе ещё раз пробежались по списку, убедились, что у меня есть все, что необходимо для закусочной на целое лето, и затем мама была готова двинуться в путь.

Моя мама умела просто плыть по течению, что меня одновременно раздражало и восхищало. Пока я росла, меня чертовски огорчало, что у меня только один родитель, да ещё и такой беззаботный. Я бы хотела такую маму, которая бы проверяла, сделала ли я уроки, убеждалась, что все разрешения на экскурсионную поездку подписаны [В США школа выдаёт ученикам специальные бланки, которые они относят родителям на подпись, в которой говорится о том, что родители отпускают своих малолетних детей путешествовать под ответственностью школы — прим. пер.], и контейнер с едой для экскурсии собран. Но так уж был устроен её причудливый мозг: она часто будила меня посреди ночи, чтобы убедиться, что я не пропущу метеоритный дождь, или орала во всю глотку рождественские песни в июле, пока мы тащились по шоссе, потому что ей позарез как надо побывать на антикварной ярмарке в Олбани, о которой она только что прочитала.

Это же отношение к жизни давало ей возможность насладиться предстоящей поездкой и считать ее настоящим приключением. Я наблюдала, как она суетилась на кухне, в поисках палочки, которую воткнет в волосы, собранные в пучок, ожидая машину, которая домчит ее в аэропорт. Тетя Шерил живёт в Дейтоне, штат Огайо, они встретятся в Нью-Йорке. Поскольку тетя Шерил была низенькой, коренастой и вздорной, они вдвоем бесспорно поднимут рейтинг этого телешоу.

— Ладно, тебе от меня что-нибудь еще нужно? У тебя есть номера всех сотрудников, на случай, если тебе понадобится кого-то из них перехватить. Ты нашла страховые полисы в той стопке на столе?

— Есть, и нашла. Мы справимся, мам. — Я, правда, была готова взять на себя такую ответственность.

— И не забудь… При первых признаках того, что холодильник течет, просто запихни под него несколько полотенец, это верное средство. Такое обычно случается только в по-настоящему жаркие дни, и ты ведь знаешь, они иногда случаются в июле, — проинструктировала она, суетясь в облаке нероли [эфирное масло из цветов апельсинового дерева — прим. пер.] и мяты. Мама — большая фанатка эфирных масел. Хм-м, это что намек на мускатный шалфей? Должно быть, она немного нервничает.

— У меня все под контролем, мам, — сообщила я, протягивая ей паспорт, который она только что сложила, а теперь не могла найти.

— Ох, спасибо, дорогая. Спасибо. — Когда послышался гудок такси, она вздрогнула воскликнув. — Ох! Это моя машина, пора ехать! — А потом выбежала за дверь. Сомневаюсь, что кто-то из участников будет путешествовать со старым, армейским рюкзаком с вышитой на боку фразой «Занимайся выпечкой, а не войной».

— И у тебя есть все контакты продюсеров, поэтому если я тебе понадоблюсь, ты позвонишь, да?

— Я справлюсь. Не переживай об этом.

Она остановилась на полпути со своими клунками и посмотрела на меня.

— Я не переживаю о том, как ты справишься, Рокси. У меня никогда не возникало даже и мысли об этом.

— Поэтому езжай и повеселись. Я буду здесь, когда ты вернешься, — заверила я, похлопав ее по руке.

Она крепко меня обняла.

— Ты тоже немного повеселись этим летом. Наслаждайся, ладно?

— Хорошо, мам.

— Пользуйся прихватками, если печешь, та старая духовка вспыльчивая.

— Хорошо.

— Пользуйся средством от москитов, если будешь в лесу.

— Хорошо.

— Пользуйся солнцезащитным кремом, если пойдешь поплавать в озере.

— Хорошо.

— Пользуйся презервативами, если займешься сексом с фермером.

— Хорошо… Боже мой, мама!

Она хихикнула, потом забралась на заднее сидение такси, послала мне воздушный поцелуй и сказала, что любит меня. Водителю она приказала, чтобы вез ее к приключениям, и уехала, мне же оставалось только качать головой. Что за женщина, честное слово!

С горящими ушами и щеками, я вернулась обратно в дом и хорошенько огляделась вокруг. У меня был выходной, и я точно знала, как его проведу. Займусь уборкой.

Я всегда занималась и буду заниматься работой по дому. Мне нравится убираться, а беспорядок бесит. Поэтому я складывала и распрямляла, вытирала пыль и подметала. Я ничего не выбрасывала, поскольку это не мой дом, но упаковала много всякого барахла в коробки. Когда с гостиной было покончено, я взялась за кухню, вымыла деревянные полы до блеска, а столешницы довела до сияния.

Загрузив коробки в гараж, я решила, что сад нуждается в хорошей прополке, и запланировала заняться этим сегодня же. Однолетняя клумба представляла собой спутанное месиво из лоз жимолости и старого куста роз с толстыми бутонами и шипами.

Когда я тащила месиво из срезанной жимолости прямиком к мусорной куче, кое-что привлекло мое внимание. Кое-что, что было частью заднего двора так долго, что стало частью декораций — старый прицеп Airstream, припаркованный позади неровного ряда сосен.

Он принадлежал ещё моему дедушке, на нём он путешествовал по стране, в то время все хиппи на таких разъезжали, на нём он также посетил и Вудсток, который проходил недалеко от Бейли Фоллс. После смерти дедушки, прицеп отправился на покой. Он всегда оказывался в самом конце списка дел, всегда что-то другое было в приоритете для траты скопившихся денег каждый месяц, и постепенно прицеп превратился в гигантского-ржавеющего слона на заднем дворе, несмотря на свои размеры, он стал незаметным.

[Вудсток — один из знаменитейших рок-фестивалей, прошедший с 15 по 18 августа 1969 года на одной из ферм городка в сельской местности Бетел, штат Нью-Йорк, США — прим. пер.]

Но сегодня я обратила на него внимание и подошла поближе, чтобы получше его рассмотреть. Я всегда находила подобные старые трейлеры красивыми. Перед «Клепальщицей Рози» все дороги открыты. Но этот наполовину заросший сорняками и завалившийся на бок на лысой резине, несомненно, еще и является домом для незваных гостей. Однажды нужно будет заглянуть внутрь, но не сегодня.

[Клепальщица Рози — культурная икона США, представляющая американских женщин, работавших на предприятиях во время Второй мировой войны, многие из которых производили боеприпасы и военные снаряжения. Эти женщины иногда вступали в совершенно новые сферы работы, занимая традиционные места мужчин, которые ушли на фронт — прим. пер.]

Я доделала запланированную работу в саду и вернулась в дом. После нескончаемой болтовни моей мамы на прошлой неделе, маленький домик теперь казался большим и пустым.

٭٭٭

Новый день ознаменовал новую суматоху на завтраке. Я держала глаза и уши востро, пока работала в свою первую руководящую смену в закусочной на следующий день. Большинство сотрудников проработало здесь много лет и это место, действительно, было способно работать самостоятельно, но я понимала, что мама хотела, чтобы кто-то всё же стоял во главе. Это ее детище, оно также было детищем ее отца, и мама надеется, что однажды оно станет моим, и неважно сколько раз я говорила ей, что скорее коровы научатся летать. Но сейчас было не время думать об этом. Впереди завтрак, с которым нужно справиться. Поэтому я выполняла небольшие заказы, разбивая яйца для яичницы с ветчиной.

С завтраком я справилась блестяще, всё шло своим чередом: стабильный поток заказов, постоянные сплетни от посетителей, три обожженных пальца, два спорящих официанта и один очень маленький пожар. И вот снова я занялась чисткой картошки.

Сосредоточившись на идеальных кусочках картошки-фри, я едва расслышала, как открылась служебная дверь. Но в этот раз фермер был достаточно умен, чтобы оповестить о своём прибытии, прежде чем в него полетела картошка.

— Ты вооружена?

Я оглянулась через плечо, и увидела Лео с дразнящей улыбкой на лице. Я ему ответила такой же и подняла руки вверх, с картошкой в одной и ножом в другой.

— Да, ты не захочешь подходить ближе, — сказала я на полном серьезе. Я кивнула на корзинку поверх коробок, которые он нес. — Не могу поверить, что ты принес орехи на битву с картошкой.

— Признаюсь, для меня в прошлый раз все закончилось не очень хорошо, — сказал он, подходя ко мне и поставив коробки на пол. — Или наоборот очень хорошо, в зависимости, с какой стороны посмотреть.

— Точка зрения очень важна, — сказала я, опуская свой нож. Он был ближе, чем я ожидала, и обнаружила, что уставилась в невероятно яркие зеленые глаза, смотрящие на меня с любопытством. — Так что ты мне сегодня принес?

Не отводя от меня взгляда, он слегка ударил по коробке.

— Салат… Несколько разных видов, включая новый красный сорт. Много петрушки и чеснока. Лук-порей, сельдерей и большую, толстую брюкву. И особенное угощение — первую клубнику. — Лео поднял небольшой, бумажный пакет с верхушки стопки, открыл его, а я заглянула внутрь. На дне приютилась горсть сочной клубники, укрытой ароматными зелеными листьями.

— Мм-м, — я вдохнула. — Пахнет летом.

— Правда? — переспросил он, достав из пакета одну маленькую ягодку. — Это новый сорт, который мы попытались вырастить в этом году — клубника со вкусом коричневого сахара. Урожай пока небольшой, но это самая сладкая клубника, которую я когда-либо пробовал.

— Да? — На первый взгляд, казалось, клубника как клубника.

— Давай. Попробуй, — сказал Лео, предлагая мне клубнику.

— Я не беру конфеты у незнакомцев.

— Это не конфета, и мы не чужие. Мы вместе красили.

— И падали пару раз.

— Именно, — кивнул он, снова предлагая мне ягодку. — Положи себе в рот.

— Это именно то, что говорят незнакомцы, — сообщила я, но открыла рот.

Он положил ее мне в рот, его глаза прищурились, когда я совершила крошечный вздох.

— Обалденная клубника.

— Согласен, — ответил Лео. Наши взгляды задержались друг на друге на какое-то мгновение, затем мы возобновили беседу.

— А где ты взял грецкие орехи? — спросила я, заглядывая в корзинку.

— На моей земле есть старая роща, и мы совершенно неожиданно обнаружили, что там растут грецкие орехи. Я стал добавлять их в фудшеринг, и людям понравилось.

[Фудшеринг — это система, в основе которой лежит идея рационального использования пищи. Приверженцы движения выступают за то, чтобы продукты ещё годные к употреблению, не выбрасывались, а отдавались тем, кто в них нуждается. Применительно к сельскому хозяйству эта идея работает двумя способами: 1 — волонтёры собирают пожертвованные продукты или денежные средства от покупателей рынка, на средства покупают продукты и передают в местные агентства по борьбе с голодом; 2 — снабжать местными свежими продуктами местные некоммерческие организации, например, школы, магазины и т.д. — прим. пер.]

Внезапно я воодушевилась и сказала:

— Я испеку торт с чёрными грецкими орехами! Я уже готовила его однажды, и смогу испечь еще несколько, в зависимости от того, сколько орехов ты мне привезешь.

— Мне кажется, что большинство наших разговоров так или иначе сводятся к орехам, — заметил Лео.

Я склонила голову на бок, мои мысли от густой глазури вернулись обратно к очень привлекательному фермеру, стоящему передо мной.

— Согласна. Как мы можем это изменить?

— Хочешь посмотреть мою ферму?

— Конечно. Должна ли я принести немного торта с орешками?

Он кивнул, и я заставила его накормить меня еще одной клубничкой.

Летняя влюбленность пришла так быстро…

٭٭٭

Отработав обеденную смену, я достала несколько форм для выпечки и принялась за работу. Я использовала рецепт из старой церковной кулинарной книги, которую откопала на барахолке еще учась в школе. Я часто посещала барахолки и распродажи во дворах [продажа за бесценок подержанных или ненужных предметов домашнего обихода, проводимая рядом с домом — прим. пер.] ради подобных вещей — особенно ради старых кулинарных книг, по рецептам которых пекли выпечку для сбора средств с целью благотворительности, или для церковных собраний. Это были книги с загнутыми краями и изрядно потертыми страницами, но в них содержались рецепты, прошедшие испытания временем. Мясные пироги, курочка, пельмени, грудинка — все эти рецепты были собраны здесь не случайно. Но моими любимыми были десерты, в частности торты. Такие как, например, традиционный белоснежный трёхслойный кокосовый с чёрными грецкими орехами.

Я с лёгкостью нашла нужный мне рецепт в этой поваренной книге, потому как он размещался на самой потёртой странице. Заляпанные и забрызганные страницы указывают на рецепты, по которым готовили очень часто — ещё одно доказательство, что рецепт хорош. И нужный мне рецепт не был исключением. Его добавила в поваренную книгу Методистской церкви Майра Оглеси из города Латроб, штат Пенсильвания. По этому рецепту этот торт готовили несколько поколений моей семьи. Моя мама своими руками собирала орехи с деревьев, которые посадила ещё моя бабушка, и очищала их от кожуры у камина.

Всё это было мне по душе. Мне нравилось, что кулинарная книга вся в жирных пятнах и в шоколадную крапинку. Только представьте, кто-то сотни лет назад сидел перед камином и очищал грецкие орехи от скорлупы. Вот, например, «Квилт» [«Лоскутное одеяло»] может поведать историю, такими же возможностями обладают и рецепты. Держа в руках такую умудрённую годами поваренную книгу, можно почувствовать себя детективом и узнать побольше о тех людях, которые записали этот рецепт и готовили по нему. Какие слова были использованы в рецепте «жир» или «масло», «маргарин» или «олео». Термин «олео» использовали люди определённого возраста, и, опираясь на одно лишь это слово, я могла с лёгкостью датировать рецепт. Как-то мне посчастливилось найти старую коробку с рецептами, которые были написаны на карточках от руки, я была поражена каллиграфией. Раньше люди писали под наклоном прописными буквами. И что самое невероятное, делали это намеренно!

Изюминка их состояла в том, что написанные пропорции были понятны лишь членам семьи, владеющим этим рецептом. «Две полные ложки ванили (используй старую ложку, покрытую синей эмалью)». «Три капли уксуса из зеленного, стеклянного кувшина». «Добавить столько соли, чтобы лицо дяди Элмера уж точно скривилось».

Торт с чёрными грецкими был любимым «произведением искусства» не только для миссис Майры Оглесби, но и для всех, кто готовил его по этому рецепту для своей семьи или друзей. Из всех рецептов, которые встречались мне на моём жизненном пути, этот был и остаётся самым любимым. Торт получался высокий, трёхслойный, посыпанный грецкими орехами и корицей. Изюминка его также заключается в особом аромате, который достигается при добавлении стакана обезжиренных сливок и кокосовой стружки, которым был пропитан весь торт. И, конечно же, глазурь из вкуснейшего сливочного сыра, получаемого, если взбить яичные белки.

Закончив украшать торт орехами, я мельком взглянула в окно, оказалось уже почти наступили сумерки. Как же быстро пролетело время! Я быстренько поместила торты в стеклянную витрину старого образца рядом с кассой — моя семья выставляла в ней десерты ещё с 1930-х годов — затем погасила свет. Как только вышла на улицу, меня окутал мягкий воздух летнего вечера. Я замерла, внезапно поражённая красотой моего родного города. Неужели все эти годы я воспринимала её как должное?

Ещё мгновение и зажгутся огни фонарей, и добавят позолоты солнечным лучам заходящего солнца, проглядывающих сквозь листву старых вязов. Улицы в центре города располагались немного хаотично, такую же картину можно наблюдать во многих маленьких городах на северо-востоке. Старые индейские тропы, почтовые пути, даже козьи тропы с годами обратились в дороги, которыми мы пользуемся сегодня. Мой родной городок был построен у подножья горы Катскилл, а самые старые дома расположились на самих холмах, поблёкшие фасады которых осыпались прямо на Центральную улицу.

Я целый день провела в помещении, поэтому мне была приятна прогулка до того места, где я припарковала машину, вдыхая мягкий июньский воздух, мягко обволакивающий мои уставшие руки и ноги. Улицы были наводнены детьми, которые радовались любой возможности провести парочку лишних часов гоняя на великах, и громко, и оживлённо болтая, с той лёгкостью и непринуждённостью, которая присуща лишь детям. Они умеют наслаждаться настоящим, в котором делом всей жизни является сможешь ли ты уговорить маму купить тебе мороженное. Я сократила путь через усадьбу Локуст Грув [Локуст Грув — усадьба известного изобретателя и художника, основателя Нью-Йоркской Академии Художеств, Самуэля Морзе. Живописно расположенная на крутом берегу реки, выполненная в стиле Итальянской архитектуры, усадьба построена по рисункам Самуэля Морзе, сделанным им в Италии во время отдыха. В здании на 3-х этажах расположена уникальная коллекция американского и европейского искусства — прим. пер.] и прогулялась вдоль реки Гудзон, воды которой переливались оранжевым золотом. Болотистый запах усиливался, по мере моего приближения к воде.

Этот город был поистине замечательным, особенно если вы любители рассекать по тротуару на велике до самого позднего вечера.

٭٭٭

На следующий день, закрыв закусочную, я отправилась на ферму Максвеллов с огромным кусищем кокосового торта с грецкими орехами, который покоился на пассажирском сидении. Леса, покрывающие горы, пестрели широколиственной кальмией и черноплодной рябиной. Местами сосны расступались, давая возможность узреть каменистые утёсы.

На протяжении всего пути к ферме, подпрыгивая на ухабах, я напевала подходящую к случаю песню из Бриолина [имеется ввиду песня Summer nights — прим. пер.], ощущая, как сильно припекает солнце даже через окна машины. У меня было такое ощущение, будто я еду на школьную экскурсию на ферму вместе с одноклассниками. Но в этот раз меня будет сопровождать фермер собственной персоной.

Следует особо отметить, что фермер очень симпатичный.

Думаю, пришло время конкретизировать мои фантазии о фермере. В своё время я от корки до корки перечитывала вновь и вновь книгу «Маленький домик в прериях».

[«Домик в прерии» — книги из знаменитой автобиографической серии Лоры Инглз Уайлдер. Папа, мама и три маленькие девочки отправляются в Канзас, чтобы построить дом и зажить счастливо там, где над бескрайней прерией сияет голубое небо, поют птицы, а живность не боится человека, потому что людей там почти нет. Нелегко обзаводиться хозяйством на новом месте, но нет ничего невозможного, если глава семьи умеет все: строить дом без гвоздей и класть печь, отливать пули и охотиться на диких зверей, рыть колодцы и пахать, играть на скрипке и петь песни. А главное, делать это с удовольствием — для любимых жены и дочек — прим. пер.].

Мне нравилась эта семья, и то, как они преодолевали трудности жизни первопроходцев. Я всегда изумлялась тому, что Ма и Па оставляли Лауру и Мери совершенно одних в прерии на долгое время, пока сами отправлялись в город. Ведь девочкам было всего пять и восемь лет от роду. Девочки разводили огонь, доили коров и шили лоскутные одеяла. Вот вам замечательный пример свободного воспитания.

Немного повзрослев, мы с мамой заваливались на диван и смотрели сериал «Маленький домик в прериях» по телеку, шикая на Нелли Олесон [одна из героинь сериала — прим. пер.] и, задаваясь вопросом — каково жить с Па, который кричит по поводу и без.

А потом где-то в шестом сезоне появился светловолосый фермер и изменил жизнь Лауры, и маленькой мисс Рокси Каллахан тоже. Он был моей первой влюбленностью. Альманцо был сильным, стройным и очень симпатичным, я вздыхала вместе с Лаурой, когда бы он ни въезжал в город на своей повозке. Даже повзрослев, переключая каналы, если я попадала на серию «Маленького Домика в прериях», то ждала, появится ли Альманцо. И если так случалось…

Скажем так, учитывая, что этим вечером в своей тачке я была одна, фантазии о нём были приятным дополнением.

Но в сегодняшней фантазии, дамы и господа, роль Альманцо Уайлдера будет исполнять Лео Максвелл.

Машина подпрыгивала на ухабистой дороге, ведущей на ферму Максвеллов, от чего (я имею ввиду подпрыгивание) у меня по коже побежали мурашки… Моя фантазия разыгралась ещё больше…

٭٭٭

Вывеска огромных размеров, растянутая над подъездной аллеей, утверждала, что я прибыла на ферму Максвеллов. Каменные столбы по обеим сторонам дороги поддерживали стволы старых дубов, на которых была выгравирована фамилия владельцев. Они были здесь, сколько я себя помню. Полагаю, когда у вас имеется куча денег, то простая надпись с вашими инициалами на почтовом ящике для вас не вариант.

Владения Лео находились в кольце сельской автомагистрали, но стоило вам свернуть на подъездную дорогу к ферме, и вы оказываетесь в укрытии туннеля из вековых деревьев. Зрелище было, бесспорно, впечатляющим.

Исполинских размеров виргинские дубы горделиво возвышались надо мной, выгибаясь аркой над дорогой к своим друзьям с другой стороны, их ветви переплелись, сбивая в небольшие горстки желуди, и следили за тем, чтобы солнечные лучи мягкими проблесками освещали дорогу. Время от времени мне встречались указатели. Пешеходные тропы, поверните налево. Английский лабиринт, поезжайте прямо. Пруд, поверните направо. Я остановилась на главной дороге, поражаясь огромным размерам владений. Это был целый мир, мир совершенно иной, вот какие мысли кружились у меня в голове, в то время как зелёный туннель, приведший меня к этому замечательному месту, остался позади.

Иногда я видела блики солнца с каждой стороны дороги, уступающие место то зеленым лугам, то постройкам. И, наконец, за последним поворотом, простиралась сельскохозяйственная земля, простиралась на бескрайних просторах и уходила за горизонт. Но здесь поля были не такими, какие я наблюдала проезжая Канзас, Миссури и Айову. То были широкие и в основном безлесные земли с зеленой кукурузой или соей, посаженными в ряд. Здесь же имела место разнообразная палитра цветов. На небольших полях росли разнообразные растения различных форм и размеров. Между полями были посажены кустарники или низкорослые деревья. Куда ни кинь взор, везде кипела работа: кто-то работал по колено в грязи, кто-то собирал в корзины что-то напоминающее вьющуюся фасоль, кто-то распределял перегной по грядке.

Мне даже пришлось остановить машину, уступив дорогу выводку цыплят.

Главное здание располагалось на вершине холма, на самой высокой точке на многие мили, оно глядело на раскинувшиеся просторы, как леди умудренная годами (красивая, но с каменным лицом). Знак указывал, что парковка находится у главного здания, там я и припарковалась. Выйдя из машины, я окинула взором амбар невероятных размеров. Лео сказал, что будет ожидать меня там. И выполнил свое обещание, как раз в этом месте он возвышался над группой бойскаутов-волчат. [младшая дружина скаутов 8-12 лет — прим. пер.]

Увидев меня, Лео тот час помахал мне. Я помахала в ответ, схватила кусок торта, и двинулась к нему на встречу. Амбар имел форму буквы П, своими стенами он огибал центральный дворик, затененный ветвями огромного дуба. Амбар был двухэтажным, с деревянным каркасом, и стенами из рваного камня. Широкие балки были заметны сквозь открытые окна, их сплетения были покрашены в красный цвет. Раньше здесь был сеновал, теперь амбар приютил офисы и учебные классы. На Ферме Максвеллов не только занимались непосредственно сельским хозяйством, они также несли свои знания в массы. Надеюсь, на сегодняшней экскурсии я обо всём узнаю поподробнее.

Мальчишеский смех заставил меня отвлечься от любования окнами на втором этаже, усеянные яркими цветами, и обратить внимание на группу ребят, обступивших Лео. Мальчики прыгали и громко кричали, когда Лео протягивал им что-то похожее на нашивку, называя их по именам. Подойдя ближе, я могла расслышать, как он смеялся вместе с детьми.

— Я слышу тебя, Оуэн, ты тоже получишь нашивку за активность… Не переживай. Кто еще? Держи Джеффри, ты заслужил ее, когда нашел самый большой баклажан в этом году! Кто еще? Давайте-ка посмотрим… Ну конечно же, мы не можем забыть про Мэттью. Держи, приятель. Вы, ребята, самые лучшие скауты-волчата в округе.

У Лео была очень заразительная улыбка, внезапно я осознала, что тоже вовсю улыбаюсь. Переходя гравейку, я залюбовалась его высокими скулами, изгибом нижней губы, когда он смеялся, и зелёными глазами, которые сосредоточились на мне, от чего у меня внутри «запорхали бабочки».

И эта борода… Давайте хорошенько поразмыслим, какие основные признаки хипстерской бороды: длина, может быть, форма?

Я никогда не была фанаткой растительности на лице, не беря в расчёт двухдневную сексуальную щетину, но вот Лео носит настоящую бороду, и она мне нравится. Более того, я жажду к ней прикоснуться. Какой она будет на ощупь: колючей, мягкой, грубой? Да что там прикоснуться, я бы очень хотела посмотреть вниз и увидеть ее и его лицо между моих бедер. И с участием значительно меньшего количества одежды, чем в наши предыдущие встречи.

Моё дыхание участилось, когда я подумала о покрытых потом, обнаженных частях тела и жадных руках. Ух, как же здесь жарко! Господи, фермер теперь влияет на меня на физическом уровне. Но я и хочу его на физическом уровне. Мне просто необходимо физически. Поэтому, когда я увидела, Лео держащего кабачок за узкую часть, мои мысли обратились к кое-чему конкретному. Я попыталась завуалировать вырвавшийся из меня стон кашлем.

— Ты в порядке? — спросил он, когда я подошла ближе.

— Я? Да. А что? — спросила я, оттягивая свою футболку. Дайте мне прохлады, пожалуйста. Мне просто необходимо немного охладиться.

— Этот звук был похож на…

— Просто поперхнулась, — сказала я и постаралась быстро сменить тему. — Я испекла торт с черными грецкими орехами и глазурью из сливочного сыра. — Протянула ему белый контейнер.

— Вау, ты, правда, испекла мне торт? — Выглядел он очень довольным.

— Ну, я испекла его и для закусочной, всё продалось под чистую.

— Это хорошо? — спросил он.

Я усмехнулась.

— Это охренительно.

Лео закрыл глаза и покачал головой, и я осознала, что только что выругалась при ребятах.

— Ох, твою мать, — пробормотала я, потом захлопнула рот своей рукой.

Лео только фыркнул.

— Эй, Джейсон. Тебе все еще нужен твой значок? Рокси, может ты отнесешь торт в холодильник, он там, внутри магазина?

Выхватив торт, я быстро зашагала прочь. Я не имела понятия, как нужно разговаривать с детьми, но была точно уверена, что материться перед ними — первый пункт в списке чего нельзя делать. Я нашла кого-то, кто может отправить торт в холодильник, перевела дух, и решила вести себя как ни в чём не бывало. Затем я отправилась обратно к отряду.

— Не знала, что ты будешь с друзьями, — сказала я, кивая на скаутов.

— Вообще-то, у нас всегда полно посетителей, будь то школьная экскурсия, новички интерны или группы…

Внезапно скауты взбунтовались из-за последней нашивки, от чего Лео неожиданно навалился на меня. Из моих лёгких выбило весь воздух, я ахнула. И вот, я снова оказалась в его руках, тесно прижатая к нему, но в этот раз мы сохранили равновесие и не упали. Он практически меня обнимал. Я ощутила его запах, надо сказать, пах он ФАНТАСТИЧЕСКИ.

Так мы и стояли, а вокруг нас щебетали птички, лаяли собаки, работники фермы не прекращали работу, а бойскауты галдели. Но единственное, что я действительно могла осознавать в тот момент, это его руки, уютно расположившиеся на моей талии. Изначально оказавшись на моих бёрдах, целью этих крепких и сильных рук было удержать меня в вертикальном положении, теперь же они стали мягкими и податливыми, и пытались пробраться под мою беззащитную майку, его ладони широко раскрылись, чтобы прикоснуться к моей счастливице-пояснице.

Ой, это же мои руки, крепко прижаты к его покрытой фланелью груди, скользят все выше и выше, кружат по невероятно сильным мышцам и наконец достигли задней части его шеи, где кончики его волос щекотали мои пальцы… И эти очаровательные зеленые глаза, смотрящие на меня с таким интересом. Ой, посмотрите-ка, я уже стою на носочках, уверена, моя грудь смотрится бомбически, когда так тесно прижата к его…

— Я сейчас врежу тебе по яйцам! — заорал кто-то из скаутов, и я сразу же отпрянула от мускулистой груди и губ, уголок которых теперь был приподнят. Кивок его головы говорил о том, что это ещё не конец.

А я люблю доводить дела до конца.

Глава 8

Но сначала меня ожидала экскурсия по ферме. И как только скауты угомонились, она началась. Лео проводил её для меня, ну и еще для семнадцати человек, которые записались на экскурсию по (теперь я уже это знала) ведущей ферме в Долине Гудзона (кто-то скажет, что даже в целом штате, а то и на всём северо-востоке) по выращиванию органической продукции (без применения химических удобрений, пестицидов и консервантов); они занимаются не только выращиванием, но и несут свои знания в массы.

Можно было бы предположить, что мне, должно быть, было сложновато сосредоточиться на таких вещах, как покровные культуры и чередующаяся посадка, особенно после того, как мои руки побывали в этих соблазнительных медовых волосах. Но надо отдать должное Лео, экскурсию он вёл блестяще.

Какая колоссальная работа была проделана с землей, после того как он завладел ею несколько лет назад, было для меня открытием. Поместье с домом для одной семьи превратилось в целое бизнес сообщество, в котором работала не только команда рабочих на постоянной основе, летом ферма принимала практикантов, которые горели желанием поучится у Лео. За двухчасовую экскурсию по его владениям, я узнала очень многое и неизвестное мне до сегодняшнего дня об органическом и экобезопасном земледелии.

— И когда вы приступили к, так сказать, процессу возврата земель их непосредственного назначения… как это называется? — спросил один из экскурсантов.

— Есть такое понятие «синдром заброшенных полей». Когда к земле какое-то время не прикасались, на первый взгляд можно предположить, что подобного рода небольшой отдых даст возможность земле восстановиться своими силами, и в какой-то мере это правда. Но, если сельскохозяйственные угодья простаивают годами, там внутри, под почвенным покровом, на самом деле происходит очень мало процессов. Поэтому, как только мы приступили к работе, первым делом мы перепахали все поля, с которых планировали получать урожай, таким образом насытили их кислородом, затем культивировали, и посадили сидеральные культуры или культуры на зелёное удобрение.

Двое мальчишек, следовавших по пятам за своими родителями, умирающие со скуки, судя по тому, что они из рук не выпускали свои айфоны, с того самого момента, как мы покинули амбар, теперь же давились со смеха.

— Зеленое удобрение? Это что, овощные какашки? — вырвалось у одного из них, вызвав восторг у другого.

— Не-а, какашки мы добавляем чуть позже, — невозмутимо ответил Лео, похлопав парнишку по спине, и, кивнув на айфон, добавил. — Планируешь играть в эту штуковину всю экскурсию?

— Да нет.

— Хороший ответ. Итак, вернемся к какашкам…

— Подождите, про какашки это правда? — спросил мальчик, поглядывая на своего друга в неверии.

— Приятель. Это ферма. Здесь повсюду какашки, — произнёс Лео на полном серьёзе. Каждый экскурсант незаметно и очень быстро проверил подошвы обуви. — Культуры на зелёное удобрение являются запашными культурами. Мы засеваем их для того, чтобы азот задержался в земле. Вот, например, мы засеяли клевер, он полезен для коров, а ферма по соседству — молочная. Владелец — мой друг, и, таким образом, мы оказываем друг другу взаимовыручку. Я предоставляю его коровам пастбище, а Оскар, в свою очередь, обеспечивает меня четырехногими, производящими удобрения. И вот, вуаля.

— Какашки? — спросили мальчики.

Лео кивнул.

— Только так вы получите хороший урожай, это закон природы.

Все согласно кивнули.

— Как правило разговоры о какашках во время экскурсии начинаются чуть позже, но редко кто может произносить слово удобрения без смеха. Тут всё ясно как божий день, — произнёс Лео, похлопывая ребенка по плечу. — Кто хочет взглянуть на компостную кучу?

Оба мальчика даже не вспоминали о своих айфонах до окончания экскурсии. Кроме того, я своими ушами слышала, как они признались своему отцу, что Лео «клёвый чувак».

Мы взбирались вверх и спускались вниз по холмам, мимо плетеной изгороди, вдоль естественно протоптанных тропинок между полями. Мы узрели бесчисленные ряды, на которых росли все виды ныне существующих овощей. Вьющаяся фасоль взбиралась вверх по зеленным, деревянным столбам, вбитым в землю в форме вигвама, основной функцией которых было естественным путём отпугивать насекомых, так как они также были обвиты кошачьей мятой. Морковь была посажена чередуясь с луком-пореем, что способствовало их росту и предотвращало ущерб, наносимый морковными мухами. Время от времени мы останавливались что-то попробовать, щипали шнитт-лук, срывали первые крохотные жёлтенькие грушевидные помидоры, посаженные бок о бок с кустиками фиолетового базилика.

Мы также посетили теплицу, где были расставлены поддоны и лотки с рассадой в разных стадиях роста. Крохотные всходы картошки росли рядом с огромным кочанным салатом. Мы провели немного времени в полях, которые отдыхали под покровным материалом, но едва ли бездействовали. Сейчас мы поднимались вверх по холму, амбар и главный дом остались далеко внизу в море зелени.

В тот момент, когда мы покидали поля, в поле зрения появились три трактора, везущих что-то похожее на… деревенский туалет?

— Как раз вовремя, сюда едут курочки, — сказал Лео, проводив нас на край поля, а трактора в это время заехали на середину поля. — Если сравнить эти два поля, какие выводы вы можете сделать? — Лео окинул взглядом группу, подбадривая детей к ответу.

Слева от меня, на поле паслись овцы. Еще левее, поле с вышеупомянутыми заимствованными пасущимися коровами. А на этом поле? Как только каждый трактор остановился и выгрузил маленькие домики, куры тут же рассредоточились по всему полю. Красивые, крупные птицы с блестящими перьями, упитанные и нахальные, топтались в колышущейся на ветру траве. Траве. Хм-м…

Я переводила взгляд с поля на поле.

— Вы привозите животных косить траву, — высказалась я. Лео посмотрел прямо на меня, его лицо засияло от моего правильного ответа, теплота появилась в моем животе и распространилась по телу.

— Абсолютно верно. Животные косят траву для нас. — Лео указал на коров, которые терпеливо жевали свою жвачку. — На том поле у нас растут очень вкусные покрывные культуры: люцерна с небольшой примесью клевера. Коровы кушают ее, срезая до высоты по колено, а потом мы переводим их на следующее поле.

— А овец перегоняете на первое поле, да? — я указала на пушистые белоснежные шарики.

— Снова правильно, Рокси, — сказал он, проходя сквозь группу, чтобы встать прямо передо мной.

На мгновение, я восхитилась звуком моего имени на его губах. И на еще одно мгновение, я представила, как он произносит мое имя снова и снова. И на особенно шаловливый момент, я забыла о своем имени на его губах, и просто представила себя на его губах.

И в этот момент он облизал их. Я имею ввиду губы. И тут же я ощутила сладкое тепло в местечке между моих ног. Может быть даже не такое уж и сладкое, а скорее необузданное. Чистую похоть.

— Так что делают курицы? — спросил кто-то.

Лео не ответил, казалось, он погрузился в свои мысли, внимательно изучая… меня?

— Зачем вы привозите куриц после овец? — повторил тот же голос.

Лео сжал челюсть. Я перестала дышать.

— Курицы… — Никак не унимался какой-то парень.

Я собиралась высказать этому назойливому «любопышке» всё, что я думаю о курицах, и тех местах, которые они посещают, но, слава богу Лео меня опередил.

— Куры заканчивают то, что начали коровы и овцы, — ответил он, быстро вернувшись в настоящий момент, при этом ориентируясь в обсуждении данной темы как рыба в воде. — Поочередно все они удобряют землю. Куры помогают закончить насыщение почвы кислородом и с удовольствием лакомятся насекомыми, отчего растут здоровыми и счастливыми в естественной и лишенной стресса среде. Эти куры производят яйца с ярко оранжевыми желтками, вы таких ещё не видели. Куриц… — он стал спускаться с холма прямо к главному зданию, — вы сможете увидеть в конце нашей экскурсии. Давайте возвращаться обратно.

Группа покорно последовала за ним, и я слышала, как он рассказывал о том, что каждый может помочь сообществу или присоединиться к фармшерингу, если он местный. Мне показалось, или мы действительно ускорились. Нет, мы точно прибавили шаг. Он быстренько свёл нас вниз по холму обратно к тому месту, где началась экскурсия.

Лео поймал меня за локоть, пока произносил:

— Спасибо, что посетили нас. Надеюсь, вам понравилась экскурсия. Если кто-то заинтересован в покупке чего-либо, что производится на нашей ферме, включая те яйца с оранжевым желтком, о которых я вам говорил, просто найдите Лизу в магазине на выходе.

Помахав на прощание, Лео притянул меня ближе к себе. Мое сердцебиение немного ускорилось от ощущения его руки сжимающей мой локоть. Как же тебе повезло, мой счастливый локоток!

— Что ты задумал, Фермер? — прошептала я, чуть склонившись к нему, моя грудь прижалась к его руке. Теперь моя правая грудь была такой же счастливицей, как и мой правый локоток.

— Хочешь сбежим отсюда? Я хочу тебе кое-что показать, — пробормотал он в ответ, улыбаясь и кивая, не прекращая махать рукой. Как только группа скрылась, он повел меня через внутренний дворик за каменный амбар.

— А, парковку для персонала, — заметила я, когда мы оказались в тени здания, где были припаркованы служебные машины с эмблемами «Фермы Максвеллов». — Это закулисье, где свершаются настоящие чудеса? Ух ты, спасибо тебе за возможность побывать в таком месте!

— А ты острячка, — отметил он, отпуская мой локоть и забираясь в старый, черный джип Вранглер. — Я бы распахнул перед тобой дверь и придержал её, но этой весной я снял их и не потрудился вернуть на место перед встречей с тобой.

— Может хоть осенью ими обзаведёшься? — спросила я, забираясь внутрь. — И да, я — острячка. Так куда же мы… Ой-ой! — Я едва ли успела пристегнуться, а он уже рванул с места.

Мы мчались по грунтовой дороге, проходившей позади каменных амбаров, состоявшей из гравия и рыхлой почвы, под аккомпанемент хруста наших костей на ухабах. Пока мы подпрыгивали на выбивающей-почки скорости, он каким-то образом умудрялся удерживать нас на дороге и подключить свой плеер к приборной панели, где в оригинальной сборке, скорее всего был установлен кассетник. Я знала это, потому что такой же валялся у моей мамы в гостиной. Кроме того, Лео включил один из ее любимых альбомов.

— U2? — спросила я, держась за металлическую дугу над моей головой.

— Да. Самая лучшая в мире группа.

В эту минуту моя мама где-то, в какой-то точке земного шара, скорее всего даёт «пять» голубому небу сжатой в кулак рукой, как в концовке фильма Клуб «Завтрак».

[Клуб «Завтрак» — американская подростковая комедия-драма 1985г. (вторая часть трилогии) — прим. пер.].

— Когда я была маленькой, моя мама часами крутила этот альбом.

— Какая песня была её любимой? — спросил Лео, сворачивая на полевую дорогу.

— Девятая, — ответила я, зная список песен альбома Achtung Baby наизусть. Я улыбнулась, как только услышала вступление. И ждала, что возникнет раздражение, которое обычно сопровождало мои мысли о маме, но почему-то его не ощутила.

— Классная песня, — сказал он, постукивая рукой по рулю в такт музыке. Я тоже постукивала и одновременно пыталась не вывалиться из джипа, когда мы входили в еще один крутой поворот. Я поймала Лео за подсматриванием, и на его лице появилась широченная улыбка. Солнце уже садилось, его большой красный диск освещал верхушки кукурузы, и всю собственность Лео, о масштабах которой я и не догадывалась. Здесь, всходили стебли кукурузы, чуть дальше развивалась на ветру пшеница, ещё дальше… что это такое?

— Это рожь.

— Как в хлебе?

— Как в траве — райграсс. Хороша в качестве озимой покровной культуры или корма для домашнего скота, чем это поле в итоге и стало. Я собираю его в стога в конце сезона и продаю нескольким молочным фермам поблизости.

— Например, Оскару с соседней фермы?

— Кто-то внимательно меня слушал, — поддразнил он, и прежде чем я успела поддразнить его в ответ, он сделал еще один безумный поворот, и мы внезапно направились в лес.

— Куда, черт возьми, мы едем?

Он указал прямо на дорогу.

— Туда.

Я фыркнула.

— Ощущения очень сказочные… мы в лесу и все такое. Ты же не отведешь меня к домику из конфет и попытаешься съесть меня, да?

— Не сегодня, — сказал Лео, искоса поглядывая на меня.

Я сделала тоже самое.

— Ну, разве это не очень-очень плохо, — сказала я, сохраняя свой голос низким. И вот просто так, он затормозил. — Я пошутила! Только не делай со мной того, что мы видели в «Детях кукурузы» [американский фильм ужасов, снятый по рассказу Стивена Кинга — прим. пер.], — пошутила я, отодвинувшись от него подальше.

— Расслабься. Мы на месте.

— Где? — Мы были в части леса, которая ничем не отличалась от той, через которую только что проезжали.

Лео вышел из машины, обошёл её, приблизился ко мне и потянулся, чтобы отстегнуть ремень безопасности. Когда он это сделал, его рука коснулась внешней стороны моего бедра, и я резко вдохнула. Он повернулся прямо на мой звук, его взгляд был понимающим. Я нахмурила брови, пытаясь замаскировать свою реакцию. Но его рука на моем бедре. Ох, на мне.

— Так, где мы? — повторила я.

— Вылезай, Сладкая Горошинка, — сказал он, взяв меня за руку и вытягивая из двери без двери. Как только я выбралась, он отпустил мою руку, но я все равно чувствовала ее, как фантомную хватку, и восторг, который появился на моих щеках из-за того, что он назвал меня «Сладкой Горошинкой». Ох, что это такое только что было!

Он повёл меня по едва различимой тропинке через лес. Мы прошли, может, метров тридцать, когда он резко остановился, и я чуть не врезалась в его спину. Оправившись, я обошла его.

— На что смотришь? — прошептала я.

— Почему ты шепчешь? — переспросил он.

— Не знаю, — ответила я, все еще шепотом. — И ты не ответил на мой вопрос.

— Посмотри, вон туда, за то большое дерево. — Он указывал на дерево, которое по всей видимости скрывало что-то такое, что, предположительно, я должна была узреть.

— Лео, мне не очень приятно тебе об этом говорить, но иногда мне нужно всё объяснять на пальцах. Я понимаю, что должна что-то видеть, но по правде говоря, я ничего не вижу.

Он притянул меня к своей груди, я упёрлась в неё спиной, и склонился, его подбородок практически лежал на моём плече. Одной рукой он указал мне направление, куда мне нужно было смотреть, другой же, лежащей на бёдрах, задал нужную мне позицию. А затем пробормотал в мое ухо.

— Теперь видишь?

И наконец я увидела. После того, как урезонила бабочек в животе, возникших от ощущения Лео стоявшего так близко за моей спиной, я увидела развалины старого дома на обваливающемся фундаменте. Деревья проросли сквозь старые стены. Второй этаж уже очень давно обвалился по центру. Дымоход из рваного камня опасно накренился и практически приткнулся о дальнюю стену. Мы всё это видели, потому как лицевая стена была полностью разрушена.

— Ух ты, — выдохнула я.

— Знаешь, что растёт вокруг дома? — спросил он прямо в мое ухо.

Сжальтесь. Мне нравилось ощущение его позади меня. Я могла бы очень быстро к этому привыкнуть.

— Нет…

— Твои ореховые деревья. — Он подтолкнул меня вперед по тропинке, его рука передвинулась с моего бедра на поясницу. — Когда появились деревья — раньше, или после того, как дом стал заброшенным — не имею представления.

— Ох, ну а теперь это и правда круто, — сказала я, восхищаясь тем фактом, что увидела, деревья, на которых растут орехи, сделавшие мой торт таким вкусным. Лео согласно кивнул. Мне нравилось знать, откуда берутся продукты, из которых я готовлю. Я позволила Лео проводить меня к дому, мы аккуратно пробирались сквозь разрушенные стены и сломанные ветки. Солнечный свет сочился сквозь листья деревьев, создавая тенистую рябь у нас под ногами. — Это место тоже относится к твоей собственности.

— Формально, это собственность моей семьи, но да. Мы с тобой не проехали и половины земель, — сообщил он, подходя к большому узловатому и коренастому дереву.

Тот факт, что его семья владела такой огромной землей, на протяжении стольких лет был поразительным.

— Так это ореховые деревья, да? Никогда бы не подумала.

— Я бы тоже, пока не забрался сюда однажды осенью и не нашел на земле скорлупу. У нас есть еще роща за главным садом, но мы все равно каждый год приезжаем сюда и снимаем урожай.

— А дом? Его построила твоя семья? — спросила я, оглядываясь на каменный фундамент.

— Скорее всего нет. Я изучил множество старых карт и обследований объектов собственности, скорее всего он являлся частью старой фермы, которая была заброшена задолго до того, как Максвеллы завладели этим местом. — Произнеся свою фамилию, в его голосе ощущалась горечь. Но прежде чем я успела спросить что-то еще, он повернулся ко мне. — В любом случае, мне просто показалось, что тебе должно понравиться это место.

— Буду рада вернуться сюда снова. Здесь тихо, мирно. Там, где я живу тоже есть спокойные места, но приходится ехать очень далеко, чтобы их найти.

— Я много раз был в Лос-Анджелесе. «Спокойный» — не совсем то слово, которое первым приходит на ум, при упоминании этого города.

— Хм-м, — задумчиво произнесла я, откинув голову назад и прислонив её к дереву. Я устремила свой взор вверх, на балдахин из листвы деревьев. Листья и ветки деревьев развивались над нами от лёгкого бриза, который совсем не ощущался внизу, там, где мы стояли. Лео прислонился к близлежащему дереву, я поступила также. Мы наслаждались этим замечательным моментом, впитывали тишину, присущую этому укромному местечку в лесу. Я медленно вдохнула запах сухих, шуршащих листьев, травянистый аромат, всего растущего вокруг, а затем медленно выдохнула.

— Значит ли этот выдох, что «здесь такая скукотища»? — спросил Лео через просеку.

Я отрицательно покачала головой.

— Конечно же нет. Этот выдох означал «каким же замечательным оказался этот день». Идеальная погода, идеальная температура, идеальные декорации. Я стала свидетелем того, как цыплята перебегали дорогу, и увидела, где растут грецкие орехи. По сравнению с тем, чем были наполнены мои дни в последнее время в Лос-Анджелесе, такой глоток свежего воздуха для меня как раз то, что нужно.

— Вздох, означающий «какой хороший день», — повторил Лео, затем оттолкнулся от дерева, и стал медленно приближаться ко мне.

— Выдох, означающий «какой прекрасный день», — внесла поправку я.

— В чём кроется причина смены формулировки?

Теперь он настолько приблизился ко мне, что я могла разглядеть крошечный порез вдоль его подбородка, потёртости на его футболки от многочисленных стирок, вены, проступающие на внутренней поверхности его загорелых рук, и какими они должно быть были сильными.

— Ещё чуть-чуть и он станет обалденным, — ответила я, обернув руки вокруг дерева позади себя, при этом выглядя такой беззащитной. Я одарила его взглядом из-под опущенных ресниц, в данный момент я была калифорнийской Рокси в деле. — Особенно, если ты продолжишь в том же духе.

Ухмылка, которая расползлась по его лицу меньше напоминала улыбку дружелюбного соседского фермера, скорее она была присуща сексуальному соседу-пирату. А потом он внезапно взял и пересёк моё личное пространство.

Пришло время дать ход летнему роману. Вот я стою в лесу, прижатая спиной к дереву, руки сцеплены сзади, грудь подалась вперёд, ежу было понятно, что вся моя поза кричала «поцелуй же меня, дурачок». Я выглядела очень завлекающе. И вот Лео стал медленно приближаться, его взгляд обжигал. Я ещё не видела его таким, он излучал опасную сексуальную энергию.

А потом неожиданно появился он — огромный шмель, нёсшийся с огромной скоростью по невидимому цветочному шоссе. Его жужжание тотчас же заполнило мой слух, смеясь мне в лицо, после бомбардировки моей шеи, шмель пикировал прямо в цель — местечко между моих выставленных на показ грудей.

Я незамедлительно принялась размахивать руками, неистово кричать, а затем и вовсе лупасить себя по груди как сумасшедшая. Я сорвала с себя футболку и стала наматывать круги вокруг дерева, при этом крича на пределе голосовых возможностей.

— Рокси? Рокси! Что ты, чёрт возьми, де…

— Шмееееель! — заорала я, когда Лео остановил меня, смыкая свои руки вокруг моих и пытаясь (может самую малость) не смотреть на мою грудь, которая пыталась хоть как-то всё же оставаться в пределах чашечек бюстгальтера.

— Ладно, успокойся. Он не ужалит тебя, если ты успокоишься…

— Нет, ужалит! Шмели мудаки! — орала я, размахивая руками, как дирижёр, и пытаясь вырваться.

— У тебя на них аллергия?

— Нет!

— Тогда прекрати извиваться!

— Нет!

— Пожалуйста, успокойся.

— Убирайся отсюда! — я снова стала наносить удары по своей груди, как только услышала его жужжание внутри моего бюстгальтера. — Шмеееель!

Под влиянием первобытного инстинкта, мне пришло на ум, что единственный путь ко спасению ведёт вверх. И что вы думаете я предприняла, да, именно это. Я вскарабкалась к Лео на плечи, будто это тотемный столб. Пока я карабкалась вверх, его губы мазнули по моему животу. Наконец, я обняла его голову ногами, бёдра прижала к ушам, и выгнула спину в сторону дерева, к которому ещё недавно прислонялась. Чувствуя кору дерева спиной, я продолжила неистово кричать и наносить удары по груди. Опустив голову, я встретилась взглядом с этим нахалом, может быть мне это только показалось, но шмелиный взгляд был свирепым.

Раньше меня никогда не кусали пчёлы или осы, или шмель, тем не менее я их всегда боялась и недолюбливала. Я старалась не посещать вечеринки на открытом воздухе, кушала шашлык в помещении, однажды я даже отказалась держать букет на свадьбе, проходящей под открытым небом, все из-за крохотного жужжащего существа.

Я ещё разок шлёпнула рукой по своим малышкам в чашечках, и наконец мне удалось оглушить нахала, он пометался туда-сюда как пьяный, а потом, одарив меня тяжёлым взглядом удалился в лесную чащу, вернувшись к первоначальным планам, прерванным сумасшедшей дамочкой, которой вздумалось разыграть целое представление.

— Фух, — содрогнувшись произнесла я.

— Фух? — послышался голос откуда-то снизу.

И тут до меня дошло, где я нахожусь, и что вообще только что произошло, и в какое именно место упирается лицо Лео. Я опустила взгляд вниз, но, чтобы увидеть его глаза мне пришлось откинуть прядь его светлых волос песочного оттенка со лба.

Ой. Мне стало так стыдно.

— Мне так жа…

— А саюсь тить тя ис, — послышался приглушенный ответ, я ещё сильнее отклонилась назад к дереву, в попытке освободить его губы от моих довольно-таки коротких шорт.

— Что-что? — переспросила я, пытаясь хоть как-то снизить неловкость момента.

— Я сказал… — он взял меня за руки — …что собираюсь… — легонько подкинул, чтобы высвободиться самому — …опустить тебя… — я взлетела вверх, а затем он бережно поймал меня — …вниз.

Теперь я находилась в его руках, без майки, с древесной корой в волосах, и краснющей грудью, пострадавшей от моих неистовых шлепков. Лео же был покрыт грязью от моей обуви (я испачкала его в процессе вскарабкивания), тяжело дышал и крепко держал меня за талию, но на безопасном расстоянии. Затем покачав головой, он произнёс.

— Сейчас ты похожа на поезд, сошедший с рельсов.

— Чу-чух, чу-чух. Ту-ту, — сдув волосы, падающие на лицо, ответила я.

Слава богу, он рассмеялся.

Затем он галантно отвернулся, пока я натягивала футболку обратно, это было очень мило, учитывая то, что он уже основательно изучил товар. Когда процедура одевания была завершена, мы отправились в обратный путь к джипу.

— А что не так с пчелами? — поинтересовался Лео.

— Где они? — спросила я, тут же пытаясь увернуться. Моим пульсом можно было гвозди забивать от одной только мысли, что шмель может вернуться для реванша.

— Расслабься, он давно улетел.

— Это хорошо, — сказала я, сканируя местность.

— Он, должно быть, доносит весть свои корефанам, чтобы те держались подальше от дамочки в белье, разгуливающей по лесу.

— Эй! — я ткнула его локтем. — Я оголилась только до лифчика.

Он только покачал головой и издал сдавленный смешок.

— Прогулок на природе для тебя на сегодня достаточно. — Обняв за талию, Лео проводил меня к машине.

В лесу стояла тишина, которую нарушал скрип наших ног. Я взглянула на Лео, его лицо было в тени. Уже сгустились сумерки, мы пробыли в лесу прилично. То тут, то там можно было наблюдать яркие огоньки светлячков. Мы практически целый вечер провели вместе, время пролетело незаметно.

— Если не брать в расчёт пчёл, спасибо, что показал мне это место. И я хочу ещё раз извиниться за то, что вскарабкалась на тебя. И за то, что кричала.

— В следующий раз, кричи чуть тише. А вот по поводу вскарабкивания, не имею ничего против, только сначала подай знак, — ответил он с легкой улыбкой.

Мы уже подошли к машине.

— Вскарабкиваюсь, — оповестила я, высоко задирая ногу и усаживаясь на сидение. На какое-то мгновение Лео застыл, я взглянула на него с любопытством. — Что такое, Лео?

— Ты ведь здесь только на лето? — спросил он, его глаза неотрывно следили за мной.

Я почувствовала, как меня пробила лёгкая дрожь.

— Угу, — может всё получится даже проще, чем я предполагала, если наши желания совпадают. Значит ли это…

Он наклонился к джипу, одна его рука покоилась на защитной дуге над моей головой, другая же — на приборной панели. Оказавшись в окружении его сильны рук, я подняла на него взгляд. Уголок его губ приподнялся в коварной ухмылке.

— Тогда, наверное, мне следует довести кое-что до конца.

И он поцеловал меня, его губы были такими теплыми и мягкими. Мм-м. Я пока не закрыла свои глаза, хотела встретиться с ним взглядом. Восторженные и приободренные его внезапным движением, мои губы слились с его. Поцелуй длился недолго, он был слишком коротким, и закончился до того, как я успела закрыть глаза и начала утопать в нём. Лео отстранился и облизнул свои губы, которые изогнулись в очень довольной улыбке кота, съевшего канарейку.

— Эй, а ну иди-ка сюда, — настояла я, и обняла его за шею, мои большие пальцы слегка поглаживали его скулы. Я притянула его к себе для ещё одного поцелуя. Я наслаждалась этим восхитительным ощущением. Его борода немного кололась, она была одновременно колкой и мягкой. Мне это нравилось. Наверное, даже не просто нравилось, теперь я понимала, что очень быстро начну страстно желать всего этого. Я немного наклонилась и приподнялась с сидения. Мы целовались снова и снова, наши губы то совершали нежные поддразнивающие движения, то были неистовыми. Я выдохнула в его рот, и он слегка отстранился. Я попыталась снова дотянуться до его губ, а он засмеялся.

— Этот выдох значил «ой, как скучно»?

— Ты что шутишь, что ли? Он означал «пожалуйста, не прекращай меня целовать». —Я одарила его губы ещё одним поцелуем.

— «Пожалуйста, не прекращай меня целовать»? — переспросил он, его глаза так и сияли весельем.

— Угу, — кивнула я, поцеловав его лоб, нос, подбородок и ещё разок в губы. — Так завершается каждая экскурсия по ферме?

— Я бы назвал тебя первопроходцем, — засмеялся он, склоняясь надо мной и пристегивая меня ремнем безопасности.

— Это хорошо, — ответила я, а он обошёл джип. — Люблю быть ни на кого не похожей.

— О, да, что правда, то правда, — ответил Лео, затем завел машину и одарил меня сексуальной ухмылкой.

Мои пальцы на ногах самопроизвольно поджались. Я ничего не могла с этим поделать. Мы вернулись обратно к главному дому, где он усадил меня в мою машину, и ещё раз поцеловал, прежде чем я уехала.

По дороге домой я не успокоилась, переключая песни, пока не нашла альбом Achtung Baby. Я уже успела позабыть, какой это улётный альбом.

Глава 9

Когда на следующее утро будильник стал разрываться в полпятого утра, в голове моей стал формироваться список причин, по которым мне хотелось придушить мою маму. Всего семь минут спустя их набралось целых семнадцать, тщательно взвешенных, за которые в штате Нью-Йорк будет проблематично привлечь к ответственности, если вдруг что. Без трёх минут семь я уже сидела в машине, мокрые волосы собраны в пучок, термокружка с кофе в руке, иными словами, готовая к работе с фирменными блюдами и официантками, которые мне в матери годятся.

Мне совсем не импонировали такие ранние подъёмы, уверена, я в этом не одинока. Нет ничего хуже, чем выползти из тёпленькой постели до того, как небо прояснится первыми лучами солнца, чтобы почистить жироотстойник и нашинковать семьдесят кочанов салата для «салата», простите за тавтологию. Вот на что была похожа моя жизнь примерно лет с одиннадцати и до окончания школы. Одно и то же день ото дня. Это было одной из причин, почему я выбрала стезю личного шеф-повара: часто и во многом можно поэкспериментировать; разрабатывать различные меню; воздействовать на всё новые и новые вкусовые рецепторы. Ничего скверно пахнущего, как например, жироотстойник, не встретится на вашем пути, если вы личный шеф-повар.

Я отогнала эти мысли на задворки сознания и завела мотор. Солнце стало медленно выползать из-за гор, а я зудела и зудела всю дорогу до самой закусочной из-за того, что пришлось рано вставать. Было что-то особенное в воздухе ранним утром, особенно летом. Воздух был чист и свеж, я до упора опустила окна в машине. На сегодня передавали дождь, но прямо сейчас на небе не было ни облачка, ни малейшего намёка на какие-либо осадки.

Припарковавшись позади закусочной, я зевнула. Этой ночью я практически не спала, потому как некий фермер то появлялся в моих снах, то исчезал, то входил в них, то выхо… О, божечки. Так, ладно. Всё. Я прикоснулась к губам, они всё ещё помнили прикосновение его губ. С загадочной улыбкой я открыла закусочную и принялась за работу.

К восьми я осуществила дневную заготовку овощей, приготовила шесть противней первоклассного мясного рулета, его останется только закинуть в духовку и подать на обед. И уже стала огрызаться на Максин и Сэнди, которые требовали две порции по четыре яйца, два обжаренных с двух сторон и два сильно зажаренных. Я не отходила от плиты вплоть до девяти утра, пока не пришёл Карл. После чего я отправилась в холодильное помещение, чтобы присмотреть что-нибудь новенькое для завтрашнего обеденного блюда дня. По средам мы подавали тушёную говядину ещё со времён открытия закусочной, но мне захотелось приготовить что-нибудь иное. Если Альберт изъявил желание попробовать что-нибудь новое, другие постоянные клиенты тоже будут не против. Внесение изменений в блюда дня не нарушило бы наш с мамой мирный договор, но могло бы стать моей маленькой личной победой.

Я подпёрла дверь холодильника, чтобы избежать попадания в ловушку, а затем принялась исследовать полки, отмечая про себя при этом, насколько моя мама неорганизованная.

— Карл, ты справишься, если я немного здесь поработаю? Наведу, так сказать, порядочек?! — крикнула я.

— Конечно, конечно, оставь уже меня одного, — добродушно проворчал он.

Я знала, для него счастье, когда его не напрягают. Карл работает у нас уже очень давно, сколько я себя помню. Даже моя мать не назовёт точный срок. Одно из моих самых ранних воспоминаний, связанных с закусочной, — это Карл, моющий сковородки. Мне всегда нравилось с ним работать. Он очень спокойный человек и никогда не позволяет официанткам втягивать себя в свои интриги, никогда не теряет хладнокровия, даже в самые напряжённые времена.

Я вернулась обратно в кухню, чтобы захватить свою толстовку.

— Позовешь, если будет запарка, ладно? — Я снова зашла в холодильник, прихватив планшет с крючка и начала инвентаризацию.

Я навела порядок, разложив продукты так, чтобы их было удобно использовать и находить: белки — с одной стороны, овощи и фрукты — с другой. Меню сильно зависело от стандартных позиций закусочной (таких как стейк Солсбери, пирог с курицей, бургеры), поэтому мне и моим идеям негде было разогнаться. В основном свежие поставки продуктов отправлялись прямиком в морозильник. Закончив раскладывать всё по местам, принялась обдумывать, что новенького приготовить, используя те же ингредиенты. Я была глубоко погружена в вычисления, сколько понадобится килограмм картошки для фри, и хватит ли её для картофельной запеканки с укропом, когда услышала стук в дверь.

— Иду, Карл, — отозвалась я, откладывая планшет и начиная открывать дверь.

— Почему я вдруг приревновал к Карлу? — Лео с ухмылкой на губах заполнил дверной проем своим большим телом.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я, когда он шагнул ко мне. — Сегодня же не день доставки.

— Ты поверишь мне, если я скажу, что у меня нашлось немного свёклы для доставки?

— Все зависит от свёклы. Что еще ты привез?

— Что это на тебе надето? — спросил он, сделав ещё один шаг ко мне.

Я попятилась к салату.

— Это?

Я раскрыла полы своей очень симпатичной худи.

— Она чертовски классная, — сказал он, наконец приблизившись. Его руки скользнули внутрь моей толстовки, и примостились на моих бедрах.

— На самом деле ты привёз не свёклу, да? — спросила я, совершенно не ощущая холода, царившего вокруг. Я позволила своим рукам добраться до его груди, скользнуть по ней вверх и обнять его за шею.

— Привез, — пробормотал он, его большие пальцы на самую малость проникли под мою футболку. — Я привез буйную свёклу.

— О боже, — всхлипнула я, затем мой всхлип сменился на звук мм-м, когда он уткнулся носом в мою шею. — Привез что-нибудь еще?

Он снова посмотрел на меня, на его лице появился небольшой румянец.

— Прямо сейчас я немного стесняюсь произнести это вслух.

— Что ты привез? — спросила я, тряся его за плечи.

Он снова зарылся лицом в мою шею.

— Очень большой кабачок, — невнятно пробормотал он. Я же, откинув голову назад, рассмеялась. Он продолжал водить носом по моей коже, теперь уже направляясь поцелуями к моему ушку.

— Я заберу свою свёклу и уеду домой, — прошептал он. Я тотчас же прекратила смеяться, когда он лизнул мою кожу.

— Нет, нет, ты прошел через такие трудности, чтобы привезти мне этот кабачок. По крайней мере, дай мне на него взглянуть.

Лео простонал в мою шею.

— Сейчас ты просто убиваешь меня, — он заставил себя отстраниться, но я притянула его обратно.

— Просто постой так еще минутку, — попросила я, поворачивая голову так, чтобы предоставить ему больший доступ к моему сладкому местечку. Ну, сладкому местечку, которое прямо сейчас наиболее доступно. — О, да… Тебе определенно нужно продолжать в том же духе еще минуту… или семь.

Он ответил поцелуем в мою ключицу.

— Это версия «Семь минут в Раю» в закусочной? Я чувствую себя подростком.

[Семь минут в раю — это партийная игра для подростков, впервые записанная в Цинциннати в начале 1950-х годов. Два человека выбраны для входа в шкаф или другое тёмное закрытое пространство и делают всё, что им нравится, в течение семи минут. — прим. пер.]

— Могу предложить кое-что получше, — сказала я, выгибаясь на встречу к нему, и ощутив, как моя грудь прижалась к его груди. — Моя мама уехала. Хочешь сегодня приехать на ужин?

— Ты ещё спрашиваешь, — Лео сказал это шлейке моего лифчика, которую спустил вниз, чтобы кружить крошечными поцелуями по коже под ней. Мое плечо прямо сейчас оказалось в раю. Он собрал мои волосы на затылке в кулак, смахнув их с плеч, и глубоко вдохнул. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты так сладко пахнешь?

— Это определенно могло бы объяснить поведение пчел.

Лео поднял голову.

— Ты осознаешь, что в тот момент, как было произнесено слово «пчелы», все твое тело замерло?

Я вздохнула.

— Понимаю, сейчас многие оперируют поговоркой «кто землю лелеет, того земля жалеет». Но пчелы, на самом деле, придурки.

Лео уронил свою голову обратно на мое плечо.

— Ты просто подвернулась на его пути.

— А ты все еще хочешь вкусить моей сладости? — с улыбкой спросила я.

Лео застонал.

Приблизительно шесть с половиной минут спустя, он провёл рукой по волосам, чтобы сгладить беспорядок, который создали мои руки, поправил мою футболку и, попятившись из холодильника, произнёс:

— Ладно. Пока сезон свёклы, я буду её тебе привозить.

Я понимала, что он работал на публику, создавая впечатление, что приехал исключительно по работе, а не по личным вопросам. Я не смогла сдержаться и захихикала.

Сегодня, у меня будет Лео. На ужин. Чтобы я сидела с парнем за одним столом, да ещё и разделила ужин, который приготовила собственноручно, такое случалось очень редко. Но ведь Лео обеспечивает закусочную таким количеством продукции, по отношению к нему это казалось справедливым. Кроме того, мне нравилась сама идея готовить для Лео. Я хотела готовить для него.

Я выждала какое-то время чтобы справиться с хихиканием, застегнула молнию на худи, задаваясь при этом вопросом — выглядели ли мои губы зацелованными? Чёрт возьми, этот парень умел целоваться.

Когда я вернулась на кухню, с планшетом в руке, все было как обычно — земля не сошла со своей оси.

Я очень хотела заглянуть в корзину, которую принёс Лео, мне просто необходимо было увидеть этот кабачок, но приближалось время обеда, поэтому пришлось урезонить моё любопытство и отложить это дело на потом. Пока готовила тушеную говядину, я осознала, что хочу узнать о Лео побольше. Но по большей части мои мысли были заняты его задницей, которая была очень-очень привлекательной.

Эти и ещё кое-какие мысли крутились у меня в голове во время обеда, и в то время как я тушила его буйную свёклу тоже. У меня было несколько идей касательно того, что приготовить Лео на ужин, естественно свёкла будет основным блюдом. Кстати говоря, я наконец заглянула в корзинку, которую он оставил для меня, и узрела кабачок. Лео должны были арестовать за то, что нес такую штуковину через весь город. Честное слово.

٭٭٭

Закрыв закусочную и прихватив с собой свёклу, я отправилась покупать то, чего мне не доставало на ужин. Наш регион всегда вносил значительную лепту в придание блюдам изысканного вкуса. Одной из причин было близкое расположение к Американскому Кулинарному Институту в Гайд-парке [Гайд-парк — это город в округе Датчесс, Нью-Йорк, граничащий с рекой Гудзон к северу от Покипси — прим. пер.]. Но также и из-за стремительного развития направления доставки продуктов «с грядки прямо на стол». С вышесказанным также было связано и значительное приумножение числа магазинов, реализующих местные и домашние продукты.

Последние несколько лет я была избалована доступными богатствами Долины Сан-Хоакин [Сан-Хоакин — часть центральной долины штата Калифорния. — прим. пер.], одним из самых больших агрокультурных районов в Штатах. Беспрепятственный доступ к местновыращенным фруктам и овощам я принимала, как должное.

В долине Гудзона тоже всё было выращено в домашних условиях, но с неким стилем, присущим только штату Нью-Йорк. Здесь живут совершенно разные люди, образующие в итоге причудливое сочетание и взаимодействие: возьмите немного хиппи, богачей, добавьте немного людей «старой школы», сбрызните всё это «голубой кровью» и ложкой тысячелетий, и щедрой помощью городской интеллигенции, которая владеет здесь дачами — у вас получится эклектическое смешение.

Поэтому вполне разумно, что на Главной улице вы могли лицезреть магазин высококлассной одежды рядом с магазинчиком, который продавал кристаллы, обещающие вам внутренний свет и спокойствие. Риэлтерские агентства с картинками многомиллионных «сельских домов» на внешних окнах по соседству с пивнушкой, рекламирующей долларовый кувшин и крылышки за четвертак.

Я же сосредоточилась на том, что мне нужно посетить мясную лавку, сырный магазин, пекарню и магазин общего назначения, в котором продавалось все от двухдолларового ремня до девятидолларовых кустарных солений. О-о, и винный магазин. Вино местного производства, постоянный источник пузырьков, и лёгкого головокружения. А что, может мы захотим немного выпить.

Я забегала и выбегала из магазинов, здоровалась с людьми, которых не видела целую вечность, закупала запасы, чтобы доверху забить кладовку. Я так много всего оставила в Лос-Анджелесе, сюда привезла только основное: одежду, косметику, ножи, терки, палочки для еды, бамбуковую пароварку и горсть шафрана.

А в данный момент я заполнила багажник джипа свежим хлебом из муки грубого помола, выдержанным бальзамическим уксусом, местным копченым беконом. В моих руках оказались горсти специй, пучки свежей зелени, и треугольник сыра «Стилтон» с плесенью, который привёз в наш город местный сыровар. В сырном магазине был представлен широкий ассортимент сыров с соседней сыроварни, и я могла бы даже поспорить, что Лео много чего знал о коровах, из молока которых их производили.

И пока закупалась, я несколько раз вспоминала о том, что Лео рассказывал нам на экскурсии по ферме. Что то, чем занимается он, не сильно отличается от того, как семейные фермы работали сотни лет назад. Он просто занимается этим в большем масштабе. «Что вместе растет, подается тоже вместе», — фраза, которую я слышала всю свою кулинарную жизнь. Иногда ее применяли в винных парах с конкретными продуктами, чаще применительно к зелени. Взять, например, помидоры и базилик. Всем известно, что они отлично сочетаются по вкусу. Но от Лео я узнала, что они буквально растут лучше, когда растут рядом. Это каким-то образом связано с почвой и сельскохозяйственными вредителями. Мне трудно было фокусироваться на информации, потому как Лео встал на колени, от чего его штаны натянулись на очень привлекательных ягодицах — но суть в том, что помидоры и базилик, посаженные рядом друг с другом, даже на вкус становятся лучше. Матушка-природа знает, что делает.

И пока ходила по магазинам, я узнала ещё много нового о том, что с чем сочетается, и кто что выращивал или производил. И как классно было наткнуться на честнейшего мясника, который не только сказал мне, какой самый свежий, сегодняшний кусок, но и, когда я сообщила, что мне нужен свежий свиной фарш, он оттяпал кусок от вырезки и перекрутил его для меня лично. Его зовут Стив. Моего нового мясника зовут Стив.

Пока направлялась к машине, я поймала себя на том, что от счастья насвистываю веселенькую мелодию, и на одно крохотное мгновение, я ощутила тоску по дому — по своему родному городу.

А прямо сейчас я мчалась по направлению к дому моей матери. Сегодня вечером ко мне в гости придёт парень. Слава тебе господи, я успела заранее прибраться.

Глава 10

Несколько часов спустя я открыла настежь все окна, чтобы впустить в дом лёгкий вечерний ветерок. Все мои мысли снова вернулись к Лео. Мне нравилось находиться рядом с ним, и я с нетерпением ждала, когда буду наслаждаться его обществом, в том числе и без одежды. Более того, я хотела получше его узнать, познакомиться поближе не только с его телом.

Мне было интересно, какое впечатление произведёт на него дом, в котором я выросла. Я совсем не стыжусь своего происхождения, но мы родились и росли в параллельных вселенных.

Времени мариновать эти мысли у меня не было, нужно было замариновать кое-что другое. Смешав лимонный сок, свежую полынь, оливковое масло и щепотку соли, я получила заправку. А затем полила ею прекрасные гребешки, которые выбрала в рыбном магазине — еще одно новшество в нашем городе. Я отправила гребешки с маринадом в холодильник, смешала сыр «Стилтон» с ранней вишней, а затем принялась очищать свёклу, которую предварительно запекла ещё в закусочной.

Я шинковала свеклу, когда услышала звук приближающейся машины. Сквозь занавески я увидела, как джип припарковался, подняв столб пыли. Лео был в рубашке, но она не скрывала его крепкие мускулы. Он выпрыгнул из джипа. У него была крепкая, но не перекачанная спина. От этого парня исходила очевидная и привлекательная сила. Я своими глазами видела, как усердно он трудится на ферме. И говоря о привлекательном, он был одет в то, в чём обычно ходит на работу, в рубашку с футболкой и джинсы (выглядело круто).

Борода была на месте, великолепная щетина аккуратно подстрижена. Я хотела поцеловать его только ради того, чтобы ощутить покалывание. Мурашки побежали по спине, как только я представила, какого было бы стать его девушкой, той, к кому он возвращался бы каждый вечер. Ой-ой. Откуда у меня такие мысли?

Прогнав эти мысли подальше, я высунулась в окно и прокричала:

— Дверь открыта, иди и сам себя впусти!

Мне было приятно наблюдать, как озарилось его лицо, едва он услышал мой голос. Ух ты, только посмотрите на это.

— И тебе привет, — сказал он, выйдя из-за угла с бутылкой вина в руках. — Я не знал, что ты приготовишь, поэтому я принёс Рислинг [белое вино — прим. пер.] из… Ой, ты сегодня кого-то убила?

— Ха-ха-ха, — ответила я, подняв вверх последнюю свеклу, которую натирала, демонстрируя фиолетово-розовые ладони. — Кое-кто привез свёклу, и он прекрасно знал, что она делает с руками.

— Если я пошучу, что поймал тебя с кровавыми руками, ты рассмеешься?

— Думаю, да. — Я сдула прядь волос с лица.

Какое-то время он выжидающе на меня смотрел.

— Я что-то упустила?

— Ты не засмеялась. — Он поставил бутылку и приблизился ко мне.

— Я ждала, когда ты пошутишь. — Я снова сдула непослушную прядь волос. Я не осмелилась прикоснуться к ней, свекольный сок оставляет пятна практически на всем, куда бы не попал.

Лео разразился смехом.

— Забудь. Я могу тебе чем-то помочь? — Он наклонился ко мне и аккуратно заправил волосы за ушко. — Лучше?

— Лучше. Голодный?

— Умираю с голода, — он шагнул еще ближе. — Изголодался. — Я ощутила прикосновение его руки, тяжёлой и тёплой, на шее, кончиками пальцев скользя по коже он добрался к затылку. — Могу я поцеловать тебя и избежать полного закрашивания рубашки в свекольный цвет?

— Можешь попытаться, — ответила я, позволяя притянуть себя в объятия. Я удерживала руки по бокам, стараясь не двигаться и не запачкать его. Он целовал меня медленно и нежно. Маленькие, мимолетные касания, сначала у одного уголка моих губ, затем у другого. Когда же он приступил непосредственно к самим губам, я уже привстала на носочки, чтобы подобраться к нему поближе, все еще удерживая свои свекольные ладони по сторонам. Он держал мое лицо в своих руках, большие пальцы гладили скулы, легонько, почти не ощутимо. Сегодня в холодильнике между нами вспыхнула удивительная страсть. В данный момент это было медленным горением.

Поцелуями он одарил мой подбородок. Когда он подобрался к мочке моего уха, мне пришлось предупредить его, руки мои больше мне не подчинялись и вышли из-под контроля.

— Если ты хочешь предотвратить уничтожение рубашки, тебе лучше остановиться, пока везет. — Я застонала, опустив голову и ударив ей несколько раз в его грудь.

— К твоему сведению, я вовсе не беспокоюсь о своей рубашке, — сказал он, когда я самостоятельно выбралась из его объятий и вернулась обратно к разделочной доске.

— И ты мне только теперь об этом говоришь? — Я закончила шинковать свеклу, вымыла руки, до прозрачной воды, потом принялась за салат. Я выложила фризе (зеленый салат) и листья эндвиля (тоже разновидность салата) на две тарелки, поверх них — клинья пурпурной свеклы, добавила горсть собранных Лео грецких орехов (за что получила одобрение бровями), и тертый фета. Все это дело я сбрызнула густым, бальзамическим уксусом, добавила немного масла грецкого ореха, соль, перец и сверху выложила несколько веточек свежей петрушки.

Пока я занималась готовкой, Лео рассказывал мне о своих племенных свиньях, которые высвободились из деревянного загона, и о том, как он и несколько молодых специалистов провели день, бегая по лесу и пытаясь поймать беглецов.

— Жаль, что я этого не видела, — произнесла я, расставляя тарелки. Лео в это время разливал вино по бокалам.

— Приезжай как-нибудь снова, и я покажу тебе свиней. Они классные.

— А ты выращиваешь свиней для…

— Свинины. Бекона. Для племенного разведения. Для всего.

Я отвернулась от плиты, на которую поставила нагреваться чугунную сковородку для гребешков. Я заранее поджарила немного бекона, и нарезала его, чтобы он был уже готов для соуса.

— Могу я тебя спросить кое о чем?

— Конечно.

— Вы так тесно контактируете с животными, которых в конечном итоге будете убивать. Ты никогда не привязывался к ним?

Я вытянула руку над сковородой, проверяя насколько она нагрета. Затем капнула на неё каплю воды, и стала наблюдать, как капля зашипела и исчезла. Как раз то, что нужно. Слишком горячая — гребешки сгорят. Не достаточно горячая — они просто сварятся.

— Хм-м. Не уверен, что «привязывался» подходящее слово. Как тебе объяснить, чтобы не показаться бездушным. — Лео подошел и встал рядом со мной, я уже начала жарить гребешки. — На экскурсии, я рассказывал, что у всего на ферме есть предназначение, так? Животные проживают самую беззаботную жизнь, какую я могу им предоставить. Не только из-за гуманных соображений, (а я являюсь их ярым сторонником), так лучше для меня и всех работников на моей ферме. Мы создаём естественные условия для жизни кур, овец, свиней и даже коров, пасущихся на наших полях. Когда я привожу овец на поле, то получаю выгоду от их копыт, ведь они вспахивают почву. Мне достаётся естественный компост, который получается, когда животные делают свои дела. И животным хорошо, они весь день кушают клевер под открытым небом, и повсюду свободно передвигаются. Они — невероятно счастливые животные.

— Они и казались счастливыми, — сказала я, следя за гребешками. Я сдержала порыв помешать их, зная, что чем дольше они пролежат неподвижно, тем станут более карамелизованными и тягучими.

— Поразительно, насколько вкусная корейка у свиньи, которая жила на свободном выгуле, каталась в грязи, спала в теньке и жила полной жизнью. На нашей ферме мы стараемся производить как можно больше всего, быть разнообразными по мере возможностей, и держать марку по уровню качества. Этому балансу я все еще учусь.

Когда он рассказывал об этом, его глаза горели.

Я проверила один гребешок — снизу он был поджаренным и великолепным, поэтому я щипцами перевернула все на другую сторону.

— Интересно, а это счастливый бекон? — поинтересовалась я, взяв тарелку с заранее приготовленным беконом.

— Где ты его купила?

— В городе. Стив, мой новый любимый мясник, порекомендовал его.

— Это очень счастливый бекон, — гордо произнёс Лео. — Он с фермы Максвеллов.

— Ой, только посмотри на себя, — я ухмыльнулась, наблюдая, как он ещё больше выпятил грудь. А почему бы и нет? Казалось, что он занимался именно тем, что и было ему предначертано.

Гребешки следовало жарить на другой стороне лишь мгновение, поэтому я сняла их с огня.

— Отойди-ка немного, — предупредила я, а потом плеснула столовую ложку бренди на сковороду, которую немного наклонила. Огненное пламя вспыхнуло и неистово заплясало, а затем быстро погасло. Было ли это игрой на публику? Да, может быть, совсем чуть-чуть. Мне было приятно готовить для того, с кем я … собиралась познакомиться поближе.

Я предоставила возможность бренди слегка дегласировать сковороду, затем добавила кусочек масла для блеска, и выложила на сковородку бекон. Помешав немного, я закончила с соусом и полила им гребешки, выложенные в ряд на тарелке, и посыпала все это сверху нарезанным свежим зеленым луком.

— Ну, теперь я готова съесть этот довольный бекон, эти счастливейшие гребешки, и свеклу, которая в восторге, что почтила нас своим присутствием.

— Выглядит потрясающе. Спасибо большое, что приготовила все это. Я бы отплатил тебе тем же, но если скажу, что я дилетант по части готовки, то это будет, мягко говоря, преуменьшением века.

— Ты поможешь мне с огородом матери, а я научу тебя нескольким основным рецептам. Как тебе? — слова слетели с языка, прежде чем я успела их обдумать. Я не учу парней готовить. Обычно я так не поступаю. Но ведь от этого никому хуже не станет, ведь так?

Он поставил тарелки на стол, потом перевел взгляд на меня, в его глазах плясали искорки веселья.

— Этим летом предстоит море работы.

٭٭٭

Свекла была хороша. Гребешки — прекрасны. Вино — фантастическим. А фермер — сладким. Мы кушали и болтали. Лео хвалил всё, чему посчастливилось попасть в его восхитительный рот. Никогда в жизни я не ревновала кого-то к листьям эндвиля. Но между моими фантазиями о том, как Лео поглощает меня, мне всё же удалось узнать о нём немного нового. Я говорю немного, потому как он не очень охотно о себе рассказывал.

Спросите его о севообороте, и тут его уже будет не остановить. Спросите о направлении слоуфуд, и поймаете себя на мысли, что вы находитесь на лекции, посвящённой этой теме. Но, если спросите о родителях, или о том, почему он решил жить и работать здесь, а не в банковской сфере, или как часто он видится с носителями его же фамилии, он сразу же замыкается в себе. Боже, спасибо за Чеда, Логана, и сплетницу-официантку Максин.

— Но ты ведь вырос не здесь, я бы это запомнила, — сказала я, и откинулась на спинку стула. Лео в это время налил мне ещё вина. Я не окасела от вина, но края комнаты стали чуууть более размытыми.

— Почему это, ты бы это запомнила?

— Ты издеваешься? Когда в большой дом приезжали хозяева, люди тут же узнавали об этом. Это как с королевой: когда флаг поднят, она дома.

— Максвеллы. Вот какое люди имеют представление о нас. Просто носители фамилии, — вздохнув, произнёс он. Когда Лео сделал глоток вина, его взгляд казался усталым.

— Ну, признай, это свойственно обществу, — я пригладила кружево на скатерти. — Мне всегда было интересно, связывает ли вас что-то с кофейной продукцией Maxwell House.

— Практически ничего. Мы просто банкиры. Ну, то есть они банкиры. Я больше не занимаюсь семейным бизнесом, — ответил Лео, разглядывая мои пальцы на столе. — А ты ведь родилась и выросла здесь. Почему уехала? — он так поспешно сменил тему разговора, что я покачала головой. — Не иначе как, тебе хотелось огней поярче, да город побольше.

— Эм, ага. Родилась здесь, выросла здесь. Бейли Фоллс у меня уже в печёнках сидел. Я уехала сразу после выпускного, мне хотелось нового опыта. Я знала, что меня ждёт, если останусь здесь.

— И что бы произошло, по твоему мнению?

— У меня это на роду написано: я унаследую закусочную и буду управлять ей до конца жизни. А мне бы хотелось для начла просто пожить и узнать, что такое жизнь.

— Ты не хочешь управлять закусочной?

— Ты хоть представляешь, что это такое, свернуть с тропы, протоптанной поколениями твоих родственников? — Задав этот вопрос, я снова ощутила на плечах старый груз ответственности, который мне приходилось тянуть на себе, заботясь обо всём, включая мою мать.

Лео скривился.

— Да. Есть на Манхеттене банк размером с городской квартал и моей фамилией на крыше.

В комнате воцарилось молчание, нарушаемое лишь звуком капель, падающих из крана. Конечно же, он прекрасно меня понимал. У него тоже было что рассказать, но он молчал, а я не стала на него давить.

Я пригубила вино, а потом осушила весь бокал.

— Так что да, я поступила в кулинарную школу и уехала в Калифорнию.

Лео, похоже, обрадовался, когда я снова заговорила о себе.

— Несмотря на то, что Кулинарный институт Америки находится прямо через дорогу?

— Кулинарный институт Америки — потрясающая школа… Одна из лучших. Но он здесь, а я хотела быть там.

— Именно в Калифорнии?

— И да, и нет. Я была заинтригована Западным побережьем, потому что оно находится на другом конце света. Мне на самом деле там очень нравилось — погода, люди — особенно в Санта-Барбаре. Но думаю по большей части потому, что это место было далеко отсюда.

— Но ведь здесь так здорово, — озадаченно отметил Лео. — Мне кажется это идеальное место, чтобы растить детей.

— И это говорит тот, кто прожил здесь всего ничего, — хихикнула я. — А ты где провёл детство?

— На Манхеттене, в основном. Там я родился, отучился восемь лет в школе, а потом уехал.

— В частную школу?

Он печально кивнул, слегка закатив глаза.

— Дай угадаю, в Эндовер?

— В Эксетер.

— О-о, ты греб в одной из тех лодок, да!

— Ты имеешь виду, занимался греблей?

— Греблей! Да!

— Да, занимался, — ответил он, на его лице отражалось смятение и восторг от моей очевидной радости. Но до того, как у меня появилась возможность спросить его о чем-то еще, Лео снова направил русло разговора в мою сторону. — Так какова причина, по которой ты так сильно хотела уехать отсюда?

— Скажем просто, у моей матери было много парней, и этим всё сказано.

Лео выглядел слегка напуганным.

— Подожди-ка, ты хочешь сказать, что они…

— Нет, ничего такого, что ты там себе напредставлял! Просто… Мама верит в любовь с первого взгляда.

— Ну, это… романтично?

— Это утомительно, — произнесла я, спрятав лицо в ладонях и подглядывая за ним сквозь пальцы. — Это означало, что каждый новый парень был единственным и неповторимым, родственной душой, смыслом её жизни. И, если, в середине этого нового, волнительного романа, она забывала оплатить счет за электричество и отключали свет, настоящая любовь преодолеет все, так ведь?

— Настоящая любовь против электричества?

— Ну, это, конечно, был единичный случай. Но подобная фигня случалась довольно часто. Например, она пропустила школьный спектакль, потому что Бобу надо было вытянуть трактор. На мой День рождения мне было нечем угостить ребят в школе, потому что Чак ночью съел все приготовленные по случаю кексы. Но хуже всего были расставания. Она встречала своего Принца на белом коне снова и снова, но, когда Принцы неизбежно покидали её, оставался шлейф последствий. Она была эмоционально раздавлена. И все равно ждала, когда же появится следующий парень в сияющих доспехах.

— Похоже, она, как там говорят…

— Сумасшедшая?

— Я собирался сказать неисправимый романтик. Я так понимаю, этот ген тебе не передался?

— Не-а, — ответила я, покачав головой. — Любить сложно, больно и эмоционально затратно. Да ну его, оно того не стоит. — Лео внимательно изучал меня взглядом, пришло время все немного облегчить. — Всё это такая скукотища. Давай-ка лучше поговорим о гребле, потому как сейчас я представляю тебя в лодке, без рубашки и мне ой как нравится эта картинка!

Лео ухмыльнулся.

— Правда?

— Да, расскажи мне все о своем весле. На какой ты был позиции? — нетерпеливо спросила я, желая конкретизировать эту фантазию некоторыми реальными деталями.

Он рассмеялся.

— О гребле ты совсем ничего не знаешь, да?

— Я знаю, что там есть парень в конце, который громко что-то кричит...

— Старшина шлюпки?

— О, кто-кто? — вздохнула я, и разыграла падение в обморок. Его сдавленный смех придал мне смелости, я спрыгнула со стула и оказалась у него на коленях. Он был удивлён, но казался счастливым. — Пожалуйста, хочу услышать больше таких слов, как «старшина шлюпки».

— Ты очерняешь одну из старейших традиций американской частной школы, я этого не потерплю, — пожурил он, немного скривившись, затем слегка оттолкнулся от стола, чтобы предоставить мне больше места. Во время этих манипуляций он обнял меня за талию, большие пальцы стали выписывать небольшие круги на моей коже.

— «Очернила» не дотягивает до «старшины шлюпки». Требую ещё слов и выражений учащихся частных школ, например, Izod (марка одежды и духов) или Perrier (французский бренд минеральной воды).

— Какого года выпуска эти учащиеся? — спросил он, наблюдая с довольной ухмылкой, как я играю с пуговицами на его рубашке.

— Того, в котором слову «старшина шлюпки» придали особое звучание, — я наклонилась ближе и потерлась щекой о его бороду. — Я говорила, как сильно мне нравится эта борода?

— Нет, но спасибо. Хотя я подумывал ее сбрить.

— Не надо, сперва я бы хотела кое-что попробовать, — я прикоснулась к его бороде, и попыталась взъерошить её кончиками пальцев.

— Очень интересно. Что именно? — спросил Лео, ещё немного отодвинусь от стола. Я воспользовалась возможностью и, приподнявшись, перекинула ногу через его колени и оседлала его.

— Не могу сказать. Пока нет, — ответила я, и ощутила, как запылали щеки.

Он обхватил мое лицо ладонями.

— Посмотри-ка на свой румянец. Интересно, о чем ты подумала, — радостно поддразнил он.

— Всё! Цыц! — со смехом вырвалось из меня. Я слегка качнула бедрами и выгнула спину, и тут же веселье на лице Лео сменилось сосредоточенностью. — Почему мы до сих пор не целуемся?

— Понятия не имею, — ответил он, и поцеловал меня решительно, страстно. Когда же он стал дразнить меня языком, мои губы раскрылись — да что там губы, мои бёдра стали раздвигаться. И вот его поцелуй стал влажным и медленным, таким мучительно, сводящим с ума, очень-очень медленным.

Я всегда любила поцелуи и то, к чему они, как правило, вели, но заниматься этим с Лео было особенно приятно. Прелюдия, когда ещё присутствует ощущение новизны и возбуждения, когда всё вокруг испаряется, остаются лишь сладкие, лёгкие касания губ и тихие вздохи, меркнет сияние звёзд и земля перестаёт вращаться вокруг своей оси. И действуешь неосознанно, знаешь к чему прильнуть, или как изогнуть шею. Кожа стала очень чувствительной, каждое движение кончиков его пальцев ощущалось незабываемо. Мы щекотались носами. А его короткий гортанный стон, был самым эротичным звуком за всю мою жизнь. Как же умопомрачительно пахнут его волосы!

Я целовала его, он целовал меня, казалось, мы целовались целую вечность. Если уж быть совсем точной, то целых пятнадцать минут. Прилично для прелюдии… А может, совсем мало. Не было никаких действий под рубашкой или под пряжкой ремня, никаких толчков и трения. Просто поцелуи. Мои руки покоились на его плечах, хотя может немного и затерялись в волосах. Его руки не покидали моей талии, хотя может и опустились чуть южнее. Не считая той восхитительной минуты, когда он руками обнял моё лицо, большими пальцами погладил скулы, а затем развернул моё лицо так, чтобы ему было удобно щекотать мою шею губами.

Наши языки снова и снова кружились в медленном, ленивом, неторопливом танце. Моё тело волнами пронзала мелкая дрожь. На ум сразу пришла песня Katy Perry Fireworks. Ладони Лео рождали эту дрожь, я будто просыпалась от этих маленьких взрывов, желала большего, нуждалась в большем. Если его рот мог сотворить подобное, каково же будет, когда в дело вступят и другие части тела. Я почувствовала, как внизу живота зародилась похоть, выплеснулась в кровь, и разнеслась по всему тему.

Я отстранилась от Лео, мои губы припухли, кожа вокруг губ была раздражена от его бороды. Я слегка откинула голову назад, казалось я парила в свободном падении, мозг отключился, но тело знало, что делать. Из-за этого фермера я мыслила неясно, я было им одурманена, опьянена. Но на подсознательном уровне знала, что чувствую: происходящее невероятно, бесподобно и для меня необычно и несвойственно. Лео снова притянул меня к себе, покрыл поцелуями шею, полизывая, посасывая. Он издал стон, расстегнув две пуговицы на моей рубашке.

Лео взглянул мне в глаза, его взгляд был тяжелый, возбуждённый. Он приподнял бровь в немом вопросе, я согласно кивнула, он распахнул края моей рубашки, открывая кусочек кружева. И как только его голова снова склонилась ко мне, его губы коснулись верха моей груди, я точно знала, надеялась, к чему это приведёт — и точно знала о разговоре, который нужно было провести до того, как все случится. Потеряв себя в нём, и пальцы в его волосах, и я пробормотала низким голосом.

— Лео?

— Мм-м? — его губы щекотали мою шею.

— Помнишь, о чем мы разговаривали раньше, о любви с первого взгляда, об отношениях, принце на белом коне?

— Угу, — ответил он, подняв на меня горящий взгляд. — Принц на белом коне, точно. Ты хочешь попросить меня показать доспехи?

Я чувствовала его ухмылку, она была достаточно широкой, от края моей левой до правой груди. Я не удержалась и захихикала, а потом попыталась произнести голосом «взрослой девочки».

— Ты же знаешь, что я здесь только на лето?

— Я осведомлен. А ты осведомлена, что у тебя есть веснушка между…

— Да, осведомлена, — простонала я. — Но лето…

— Да, ты приехала на лето. И только. Ты часто об этом упоминала. В сентябре ты превратишься в тыкву?

Я усмехнулась, но потом снова стала серьезной.

— Я часто упоминала об этом, потому что мне нравится, когда все четко и предельно ясно, и без грязных последствий после. Так что ты должен знать, что я не бросаюсь в омут с головой. Честно говоря, я совсем не подключаю эмоции.

Он прекратил поцелуи и посмотрел мне в глаза. Его взгляд был серьёзен. Казалось, он изучал меня, пытался выяснить, что у меня на уме, и то, о чём я возможно умолчала. Несмотря на то, что у меня уже были подобные разговоры с мужчинами, на этот раз я почувствовала совсем не привычную боль. Но я не успела над этим хорошенько поразмыслить — Лео кивнул. Его губы снова оказались на моей ключице, и боль исчезла. От прикосновения его губ моя кожа пылала, мои бёдра пришли в движение. Как раз в этот момент зазвонил телефон.

Я застонала и откинулась назад к столу, Лео оглядел кухню.

— Это что-то срочное? — Он опустил ладони чуть ниже моей талии, притянул меня к себе и крепко держал. Да, хочу еще ближе!

— Нет, не думаю. — Мои руки затерялись в его волосах, густых и шелковистых. Мы поиграли в молчанку, пока телефон прозвонил трижды, и наконец, звонок ушёл на голосовую почту. Мы с облегчением вздохнули в унисон.

Я нагнулась, чтобы поцеловать его в макушку, и он застонал.

— Сделай так снова, — пробормотал он в мою кожу.

— Так? — я повторила свои действия.

— Да, — он поцеловал вершину моей груди. — У меня появляется отличный вид на то, что у тебя под рубашкой.

Рассмеявшись, я шлепнула его по спине, слегка впившись в неё ногтями и процарапала путь вверх, к плечам. В ответ, он сжал мою талию чуть сильнее, а пальцы подобрались к очень чувствительному к щекотке местечку.

И снова зазвонил телефон. Да твою ж …

Я попыталась дотянуться до телефона, не вставая с его колен— не вышло. Гневно вздохнув, я оторвала свое тело от Лео. С усилием отошла на два шага, затем вернулась назад на два шага для поцелуя. Лео мгновенно потянулся ко мне и один поцелуй перерос в восемь, тринадцать… Телефон умолк.

Тринадцатый поцелуй был уже на полном ходу к двадцать-седьмому, телефон зазвонил в третий раз. Мне пришлось разорвать контакт наших губ большим пальцем, будто перемычкой.

— Сколько можно тарабанить, там что, пожар? — Я наконец-то отыскала телефон. Номер был мне не знаком.

— Рокси Каллахан? — спросил мужской голос.

— Да.

— Пожарная служба.

٭٭٭

Не было никакого пожара. Если где-то срабатывала сигнализация, звонок автоматически поступал в местную пожарную службу. В нашем случае в местную пожарку поступил звонок от охранной компании, потому как служебная дверь в закусочной открылась, и сигнализация трезвонила на всю округу. Когда же я наконец была готова лететь туда, они уже вызвонили Карла, его номер тоже числился в списке номеров для экстренных случаев. Он уже был в пути. Из-за хлипкого замка и сильного ветра дверь открылась, но всё обошлось. Лео предложил прокатиться с ним к закусочной и самолично всё проверить, но Карл убедил меня, что всё было в порядке. Утром мне нужно будет позвонить слесарю, чтобы подобное больше не повторялось.

Мы с Лео вышли на улицу и направились к машине. Его рука покоилась на моей талии (такая тяжёлая и тёплая), она дарила мне ощущение поддержки и, божечки, возбуждения. Как же мне это нравилось!

— Спасибо, за ужин. Я мог бы сказать, что гребешки стали изюминкой сегодняшнего вечера, но…

— Если ты скажешь, что свёкла, я тебя…

— Конечно же я говорю о возможности одним глазком заглянуть под твою рубашку, — невозмутимо произнес он. — Но свёкла тоже была на высоте.

— Погоди-ка. Придёт время, и я доберусь до твоего кабачка, — подмигнула я.

— Иногда я немного тебя побаиваюсь. — Лео нежно обнял меня и смотрел с высоты своего роста. На небе сияла полная луна, создавая тени на лужайке. В лунном свете как раз-таки Лео выглядел опасным.

Вместо ответа я притянула его к себе и поцеловала. А затем ещё разок.

Глава 11

Несколько дней спустя Чед Боуман, пританцовывая вошел в опустевшую после обеденной смены закусочную.

— Как дела, моя подростковая Мечта? — поинтересовалась я, когда он уселся на один из стульев у барной стойки.

— А твои как, подросток, мечтающий обо Мне? — От его слов я разразилась смехом.

— Сдаюсь, сдаюсь. Помню, я вызубрила твоё расписание в старшей школе на три года вперёд. Я знала все школьные коридоры и закоулки как свои пять пальцев, поэтому крадучись пробиралась по ним, следуя твоему расписанию, чтобы хоть одним глазком на тебя взглянуть, — призналась я, имитируя руками бьющееся сердце.

— Я промышлял тем же, но моей целью был тренер Уитмор.

— О-о, какая пылкая влюбленность, — ответила я, вспоминая школьного тренера баскетбольной команды, который специально выискивал, покупал, а затем и носил самые обтягивающие и самые белоснежные шорты в нашем городке. Пока я вытирала столешницу, мой взгляд упал на часы Чеда.

— Всё! Мы закрыты! — сделав победный жест кулаком, я направилась к входной двери. — У моей школьной влюблённости есть особая привилегия остаться. Ничего, если я буду убираться, пока ты здесь?

— Я ненадолго, просто пришел ради торта. До меня дошли слухи, что в кои-то веки в этой закусочной стали подавать что-то, кроме вишневого пирога. — Он чуть шею не свернул, пытаясь заглянуть в витрину с десертами. Но там было пусто.

— Все так, но я продала всё до последней крошки, кроме… — я унеслась обратно на кухню, — … этого, — и вернулась с двумя кусочками южного карамельного торта.

— Боже мой, он великолепен, — прошептал Чед, и я не могла с ним не согласиться. Торт был невероятно высоким, он возвышался в три слоя. Пышные, воздушные, цвета слоновой кости слои масляного торта с легкой пикантностью пахты были присыпаны мадагаскарской ванилью. Домашняя карамельная глазурь, приготовленная на медленном огне, не только покрывала торт сверху и по бокам хрустящей и блестящей корочкой, но и была припрятана между слоями.

— Я собиралась взять эти кусочки с собой домой, но предпочту посидеть за стойкой со своим любимым, школьным другом и понаблюдать, как вилка то появляется, то исчезает у него во рту.

— Я скажу тебе, что это звучало жутковато, но только после того, как ты мне дашь, наконец, этот тортик, — сказал Чед, не спуская глаз с тарелки.

— Может хочешь к нему кофе? — Я рассмеялась, поставила торт на стойку, и взяла две вилки.

— А что такое кофе? — спросил Чед зачарованно.

— С тобой всё понятно, — засмеялась я, протягивая ему вилку. Мне нравится наблюдать, как уплетают еду, которую я приготовила. Но, чтобы самой насладиться лакомством, нужен был ещё и кофе. Ещё до того, как я успела налить себе чашечку, Чед оприходовал половину торта.

— Как он называется? — спросил он с набитым ртом. Я наклонилась и смахнула крошки с его подбородка большим пальцем, а затем поднесла его к своим губам и облизала. Чед, похоже, расстроился, что я украла его крошки.

— Трехслойный южный карамельный торт.

— Теперь зови его просто: Фирменный Чеда Боумана.

— Замётано, — ответила я, принявшись за собственный кусочек.

Когда я пекла его накануне вечером, то понятия не имела, что он произведёт такой фурор. Я испекла четыре торта, и эти два кусочка — все, что осталось. Я уже стала задумываться, чего бы ещё такого испечь, интересно, будет ли Итальянский кремовый торт иметь такой же успех. Я привыкла постоянно экспериментировать с рецептами, изменяя и приспосабливая их, а сейчас топчусь на месте с макаронами и фрикадельками, которые были в меню еще до моего рождения. Мне станет жутко скучно, если я не попробую что-нибудь новое в меню в ближайшее время.

Я вздохнула, когда попробовала карамельный торт. Вот вам пример, старые рецепты по-прежнему актуальны, несмотря на то, что с момента их написания прошло уже немало времени. Единственное, что я изменила, это добавила пахту для чуть большей пикантности и воспользовалась настоящими ванильными бобами, а не экстрактом из продуктового магазина. Тот же рецепт, только слегка улучшенный. Я снова вздохнула, наслаждаясь сладостью карамели и изобилием коричневого сахара.

— Вкусно, — признала я, и Чед согласно кивнул с полным ртом. Тишину нарушали лишь звуки вилок, ударяющих по тарелкам.

— Итак, как обстоят дела с фермером? — спросил Чед, после того как дочиста вылизал тарелку. Я поступила также с миской, в которой готовила глазурь.

— С каким фермером? — переспросила наивно, и быстренько унесла пустые тарелки обратно на кухню, чтобы он не заметил румянец, вспыхнувший на моих щеках.

— С каким фермером, — фыркнул он. — Сама догадайся.

— Ах, с этим фермером. Думаю, у него все в порядке.

— Ходят слухи, что он был замечен у твоего дома несколько дней назад. Потрудишься объяснить?

Я запустила в Чеда кухонным полотенцем.

— Кто источник всех этих слухов? Сначала торт, теперь вот это.

— Моему мужу нравится считать себя репортером местной газетёнки… Прямо как в фильме «Его девушка Пятница». — Чед засмеялся, имитируя бешеную работу пальцев на печатной машинке. — Я собираюсь раскрыть эту историю, понимаешь?

— Я — не самая подходящая и интересная личность для сплетен, — отметила я, вытирая крошки после нашего перекуса. Затем взяла оставшиеся несколько сахарниц со столешницы общего пользования и начала наполнять их из огромного мешка.

— Ох, ни на секунду в это не поверю. Маленькая скромняжка Рокси Каллахан возвращается домой из «Страны Грез» с половником в руке, чтобы спасти семейную закусочную, и находит кое-что еще, помимо половника, что можно прибрать к рукам в тёмное время суток, — резюмировал Чед все еще голосом газетчика.

— Ты такой кривляка. Неужели всегда таким был? — Я вручила ему контейнер с солью и указала на солонки.

— Всегда. Просто тогда я скрывал это под футбольным шлемом, — ответил он, приступая к работе.

— Знаешь, ты симпатично выглядел в том шлеме. Да и без него тоже, — вздохнула я, изо всех сил хлопая ресницами в его сторону.

— Правда, истинная правда. Но хватит уходить от темы. Что там с фермером?

— Я не ухожу от темы. Эй, смотри-ка что я нашла вчера вечером! — Я подняла вверх стеклянную банку для закаток, которую нашла в подвале. Закаточное оборудование моей мамы пылилось без дела, с тех пор, как она уехала. Поэтому я принесла несколько банок из подвала, чтобы помыть их в посудомойке. Я жуть как хотела закатать ранние зелёные помидорки.

— Можешь и дальше переводить стрелки. Мне просто нужно узнать, когда ты проберешься под его рабочий комбинезон?

— Очень сомневаюсь, что Лео носит комбинезоны. Черт, считаешь, Лео носит комбинезоны?

— Что это за банки такие, ты что, собралась гнать самогон? — спросил Чед, когда я выстроила их все вдоль столешницы.

— Я буду делать закатки, дурачок, — засмеялась я.

— Ты умеешь делать закатки?

— Я же шеф-повар, помнишь? У меня даже где-то есть смешной высокий колпак.

— Научи меня этому. Логан без умолку талдычит, что нам нужно научиться подобной фигне.

— Фигне, имеешь ввиду, как делать закатки? — переспросила я.

— Соленья, варенье, и прочая фигня в банках. — Чед заполнил еще одну солонку. — Логан пересмотрел «Ходячих Мертвецов».

— Не улавливаю связь между зомби и вареньем.

— Ну, представь, к примеру, наступит зомби-апокалипсис, еды будет в обрез, в конечном итоге кому-то придётся заняться подобной фигней. Только вот незадача, никто теперь не знает, как это делать… Ну, кроме хиппи и шеф-поваров. А смогут ли они заниматься закатками и при этом избежать съедения. — Чед

говорил, наполняя солонки, будто все это совершенно естественно.

— Но вы с Логаном уверены, что сможете этим заниматься, будучи не съеденными?

— Да. Мы оба занимались бегом. К тому же в колледже он занимался фехтованием, так что он будет, как рыцарь в доспехах. И, когда он вернется домой после тяжелого рабочего дня, на протяжении которого убивал зомби, было бы неплохо намазать немного варенья на батон.

— А сбоку от варенья положить ещё и маринованный огурчик, — предложила я, наморщив лоб, старалась поспевать за его стремительным потоком сознания.

— Точняк!

— Ты серьёзно?

Какое-то время спустя, Чед оторвался от своей работы.

— Так ты нас научишь?

— Конечно. С радостью. Ради Зомби. — Я сделала себе мысленную заметку купить уксуса в магазине. Интересно, а у Лео есть укроп?

Зазвонил мой телефон. Хм-м, вспомнишь фермера, и он объявится, в смысле, позвонит.

— У тебя есть укроп? — спросила я, вместо приветствия.

— Может предложишь сначала взятку-шоколадку… — низкий голос Лео затих. Я ощутила лёгкую дрожь по телу.

— Зачем тебе шоколадка, я предложу тебе закатку, — я рассмеялась, сдерживая вторую волну дрожи. Так, нужно быстренько сосредоточиться. — Требую укроп.

— Хочешь закатать огурцы? Значит тебе будет интересно, что первые малыши-огурчики готовы к сбору?

— Ничто не заинтересует меня сильнее, чем твой огурец, — пробормотала я в трубку, понизив голос. Чед Боуман теперь держал солонку, как низкопробное подслушивающее устройство.

Лео хмыкнул.

— Я так рад, что мы наконец продвинулись от моих орешков к огурцу.

— О, я уверена, что твои орехи очень скоро снова станут объектом манипуляций.

— Что это за шум? — спросил Лео, слегка обеспокоенно.

— Извини, просто клиент только что свалился со стула, — ответила я, а затем, когда макушка Чеда Боумана снова показалась над столешницей, покачала головой. Его глаза все еще были вытаращены из-за «орехов». Я поднесла палец к губам, предупреждая, чтобы сидел тихо. — Ладно, забудем на время об орехах. Как дела?

— Забавно, что ты упомянула об укропе, потому что я позвонил, чтобы узнать — не хотела бы ты присоединится к КОСХ [КОСХ — климатически оптимизированное сельское хозяйство — прим. пер.] этим летом? Ты можешь приехать и забирать уже укомплектованный ящик, или можешь сама выбрать и собрать необходимое. Обычно я не позволяю людям так делать, но ты же знаешь… —тут он осёкся.

— Но, ты же знаешь, что я лично знакома с фермером, — ухмыльнулась я и ударила по руке Чеда, потому как он показывал представление двух целующихся солонок.

— Ты могла бы лично узнать одного фермера. — Голос Лео стал более низким, возбуждённым. И говоря о возбуждении…

— Когда мне приехать? — В моём голосе градус возбуждения был не меньшим.

Чед аж прикусил кухонное полотенце, от нарастающего напряжения, и тут же выплюнул его. Я всегда обрабатываю поверхности с хлоркой.

— Хм-м, видимо мне нужно ответить… Часто! Неоднократно!

— Хороший мальчик.

— Завтра?

— Я могу заехать сразу после обеденной смены, — промурлыкала я, а Лео рассмеялся.

— Боюсь, боюсь, — сказал он и отключился.

Усмехнувшись про себя, я обернулась и увидела: Чед написал «о боже» солью на столешнице.

— А вот это убирать будешь сам.

Глава 12

На следующий день после работы я снова выдвинулась на ферму Максвеллов. В этот раз предвкушение мучило меня ещё сильнее. Я с нетерпением ждала сбора овощей, подписки на фармшеринг, поцелуев в губы. В большей степени, конечно, поцелуев в губы.

Я не видела Лео с того вечера, когда готовила для него ужин и когда пожарная служба прервала то, что только-только стало разгораться. Я была занята закусочной — работала в две смены, меняла замок на служебной двери, и возвращалась к ритму готовки на профессиональной кухне. На моем предплечье появились новые ожоги после сражения с мясным рулетом, пластырь на большом пальце, я ошибочно приняла его за морковку… И смеялась как девочка-подросток всякий раз, когда входила в холодильное помещение. Ну вот, только подумала об этом и едва сдерживаю смех.

Когда я приехала на ферму Максвеллов, поля и парковка кипели бурной деятельностью, как в муравейнике. Я прихватила из закусочной кусок имбирного, пряного пирога для Лео и двинула по гравейке. Сегодня был день сбора коробок фармшеринга. Я кивком поприветствовала знакомых. Время давно перевалило за полдень, солнце низко светило на безоблачном небе. Группки людей толпились у машин. Создавалось впечатление, что здесь организован пикник «с грядки на стол». Дети играли с местными котиками, родители неспешно болтали с другими мамами и папами, легкая атмосфера всеобщего единения, казалось, была ощутима. Это ощущение мне было знакомо, но я никогда раньше в действительности не чувствовала его… всей душой. Поскольку моя семья владела самой популярной закусочной в нашей местности, то кто, как не я должен чувствовать свою принадлежность к этому месту? Но сейчас, когда несколько знакомых лиц улыбнулись мне, и несколько непринужденных дружественных взмахов рукой были отправлены в мою сторону, я ощутила что-то подозрительно напоминающее гордость за родной город. Хм. Интересно.

Люди выходили из главного амбара с огромными корзинами, заполненными разными видами продукции, коробками с яйцами, завернутым в бумагу сыром и грецкими орехами. С улыбкой на губах я направилась внутрь.

Там, в центре всего действа, был Лео. Я еще раз поразилась, насколько он красивый. Окружавшие его женщины тоже были сражены, и у меня возникло странное ощущение врезать им по… Лео свободно болтал с каждым, кто по очереди подходил за коробкой, расспрашивал про детей, раздавал рекомендации, что и с чем сочетается, рассказывал, что созреет в следующие несколько недель.

Женщины, ясное дело, ловили каждое его слово. Он был добрым, его улыбка — теплой, а предплечья — впечатляющими. Винтажная футболка с длинными рукавами «Beastie Boys» открывала его локти, загорелую кожу от работы на улице, потертые рваные джинсы низко свисали на бедрах. Когда он достал из багажника машины коробку с ревенем и поставил её на землю, показался кусочек его кожи на пояснице, и я заметила, что женщины стали активно обмахиваться листьями салата.

Лео взглядом обвёл толпу, и наши взгляды встретились. Его легкая улыбка сменилась сексуальной ухмылкой, от которой моё сердцебиение ускорилось. Он помахал мне через болтающую толпу, через женщин с салатом, и я почувствовала, как загорелись мои щеки, от того, что он выделил меня из толпы. Лео указал мне в направлении, где стояли деревянные упаковочные корзины.

— Привет, Сладкая Горошина, — произнёс он низким голосом, и мой пульс снова зашкалил.

— Привет, Альманцо, — все, что я смогла произнести. И он назвал меня опасной.

Он склонился ко мне.

— «Маленький Дом»?

— В точку. Ты фанат?

— Младшая сестра. Обычно она заставляла нас играть в «Маленький Дом» в большом амбаре, — ответил он. Его глаза засияли. — Ты прячешь что-то у себя за спиной? — спросил Лео, и я с гордостью протянула сладкое лакомство, принесенное для него. — Это мне?

— Кажется, тебе понравился ореховый торт, вот я и подумала, что тебе может понравиться что-то более пряное, — произнесла я достаточно громко для обдувательниц салатным листом. Это честная ставка.

Он ухмыльнулся, приподнял уголок пергамента и заглянул внутрь.

— Пахнет здорово.

— На вкус еще лучше, — ответила я и похлопала ресницами, как бы говоря «честное слово».

Лео кивнул, положил торт в холодильник позади стола, а потом повернулся ко мне, смотрел выжидающе.

— Готова?

— Думаю, да. Правда не совсем представляю, что нас ожидает. — Врушка. Ты точно знаешь, на что надеялась весь день.

— Всё просто, — ответил Лео, выходя из-за прилавка с ящиком в руках. — Мы идем за покупками. Справишься без меня? — спросил Лео, похлопав по спине парня, работавшего с Лео в паре, и протянул ему планшет.

Когда уводил меня из амбара, Лео указал на гигантские морозильники и холодильники за спинами работников.

— В зависимости от объема твоего набора, можешь выбирать все, что захочешь, естественно, сезонные продукты. Некоторые выбирают небольшие комплекты — только продукты, а иногда и определенные товары, например, грибы или консервированные томаты. Некоторые берут полный комплект, и получают белковые продукты каждую неделю. Иногда свинину, иногда говядину, всегда курицу: либо цыплят для жаркого, либо порубленную на части. Часто яйца и иногда сыр.

— Вы здесь ещё и сыр производите? — спросила я, пораженная масштабами производства.

— Здесь — нет. Но сотрудничаем с другими местными фермами, ведь мы хотим разнообразить ассортимент наборов. Наш партнер, Оскар Мендоса, работает на молочно-товарной ферме по соседству. Он поставляет нам сыр, молоко, масло и все прочие молочные продукты для наших покупателей.

Я огляделась вокруг, и заметила несколько корзин с большими, стеклянными бутылками молока, небольшими бутылочками с густыми, плотными сливками и упакованным в бумагу маслом, все со штампом «Молочно-товарная ферма Бейли Фоллс».

— Похоже, что даже не нужно ходить в продуктовый магазин, если у тебя есть членство, — сказала я. Именно так совершали покупки в далеком прошлом.

— На это мы и рассчитывали. Можно прокормить семью полностью местной и без пестицидов пищей, — с гордостью произнёс Лео. — Супермаркеты заняли своё место на рынке, и этого нам не изменить. Но со временем мы бы хотели создать для наших покупателей максимально удобные и выгодные условия для покупки наших продуктов. Возможно, вскоре наша продукция будет стоить дешевле, чем в обычных магазинах.

— И ещё, ты знаешь человека, который вырастил твою еду, — сказала я, радуясь, что смогу приготовить еду, которую вырастили руки Лео. Конечно, у меня, похоже, особый доступ к его рукам этим летом, но меня все равно радовала эта мысль. И еще его рот. Мне доставлял удовольствие его рот. Господи, где взять листочек салата? Мне срочно нужно обмахнуться.

И к слову о его рте, сейчас он было лукаво изогнут.

— О чем ты прямо сейчас думаешь? — спросил Лео.

— Честно? О еде.

— Только о еде?

— И о твоих губах, — призналась я.

Его глаза расширились, а затем сузились.

— Иди сюда.

Он потащил меня и свой ящик за амбар, в крошечный просвет между каменной стеной. А потом обрушил на меня шквал спешных поцелуев, сопровождаемых негромкими стонами и вздохами.

— А если я еще чаще буду думать о твоих губах, к чему меня это приведет? — выдохнула я между горячих поцелуев.

— К проблемам, — ответил он, оглянулся и заметил людей, приближающихся к нам. — Пойдем, наполним твой ящик.

— У меня такое чувство, что это какой-то фермерский код для чего-то намного более весёлого, чем сбор овощей, но я тебе подыграю, — засмеялась я, поправляя свое платье, создавая видимость, что оно не было зажато между каменной стеной и твердым телом фермера. — Думаю, сейчас самое подходящее время, чтобы сказать тебе, я хочу полный комплект.

— Ты его получишь, — подмигнул Лео, взял мой ящик и повел меня к полям.

Мы прогуливались по грядкам с овощами. Я любовалась, едва начавшим показываться из земли, проростком, пробовала кисловатый щавель и сладкий укроп, собрала в подол малюсенькие молоденькие баклажанчики японского сорта в белую и фиолетовую полоску. На этой неделе в комплектах у всех был свежий латук, знаменитая карамельная клубника, немного ревеня, и новинка этой недели — первая черника. Я уже мысленно перебирала рецепты, решая, чем бы еще оживить свои домашние ужины, и что можно использовать в закусочной.

Во время нашей прогулки Лео рассказывал мне о местности. Показал место, где они вспахали неиспользуемое поле и нашли столетнюю банку из-под кофе со старыми монетами. Где под сгнившими досками обнаружили старинный колодец, теперь он был безопасно огражден изгородью. Они переориентировали колодец, теперь он использовался для орошения огорода. Лео распланировал грядки по такой же схеме, как это было первоначально. Он воспользовался старинным проектом, который нашел на чердаке старого дома, в нём сады выстраивались по строгим стандартам.

— Раньше все вокруг было усажено бархатцами. Это отличное средство от насекомых, — объяснил Лео, когда мы проходили мимо растущей на грядках зелени. — Тебе ведь нужен укроп?

— Да. Маленькие огурчики и зеленые помидоры пойдут на закатки от зомби.

— Мне стоит знать, что это такое? — поинтересовался Лео, а затем опустился на колени и собрал укроп в пучок.

— Чед просил меня научить его делать закатки. Поэтому они придут в закусочную после закрытия. Что же касается зомби, тут не всё так просто.

— Они хотят научиться закатывать огурцы и помидоры? — не поверив своим ушам, переспросил Лео. Он собрал укроп в пучок и перевязал ниткой. — Столько хватит?

— Идеально, — ответила я. Лео вручил мне пучок как букет. Я с удовольствием вдохнула его аромат. Мм-м. Как же прекрасно пахнет свежая зелень! — И ты удивишься, как много людей хотят этому научиться. Самое популярное направление на вечерних курсах в Кулинарной Академии ЛА — это консервирование и соление. Даже несколько моих клиентов посещали такие занятия. Все эти роскошные, пластиковые, богатые и знающие на что потратить деньги женщины учились, как засолить банку огурцов за пятьдесят центов.

— Серьезно?

— О, да. Твое движение слоуфуд здесь подразумевает возвращение к истокам, к выращиванию натуральных местных продуктов, но в целом это очень популярные тренды в еде. А кто лучше лос-анджелесских жен знает всё о новых трендах? Никто. И это неудивительно. Наше поколение совсем не владеет такими навыками.

— Например…?

— Засолка. Консервирование. Закатки. Даже шитьё. Если у меня оторвется пуговица, я не буду знать, что с этим делать. Моя мама умеет шить, но я не удосужилась этому научиться. И моя мама находится в меньшинстве — большинство женщин в наши дни, по меньшей мере, в двух поколениях от этих умений. Вот твоя мама, например, умеет шить?

Лео рассмеялся, откинув голову назад.

— Ты очаровательна.

— Именно. Но спорим, её мама умела — и деньги не имели к этому никакого отношения. Раньше люди знали, как все это делается, а сейчас — нет.

— Вечерние курсы. Интересно, — задумчиво произнес Лео, почесывая бороду. — А мне можно прийти на урок?

— На самом деле, это не совсем урок, — ответила я, играя с листочками укропа. — Но, конечно. Если хочешь.

— Хочу.

Я провела рукой по душистым травам и ощутила, какие они приятные, как шёлковые, на ощупь. Хочу. Мне очень понравилось, как это прозвучало. Даже больше, чем я хотела бы признать. Но что мне не понравилось — это предательское жужжание, приближающееся к моему уху.

— Нет! Нет, нет, нет! — завопила я и, бросив укроп и коробку на землю, стала убегать на середину поля. Только тогда Лео понял, что произошло.

— Рокс! Эй, Рокс! — закричал он мне вслед, но я стремглав мчалась в неизвестном направлении. — Рокси!

Я оглянулась через плечо, чтобы проорать в ответ:

— Я же говорила тебе, что пчелы — мудаки!

И поскольку не смотрела вперёд, я запнулась об оставленное ведро и завалилась прямо в мягкую, рыхлую почву.

Догнав меня несколько секунд спустя, Лео присел.

— Ты в порядке? — спросил он, в спешке осматривая меня.

— Конечно, — вздохнула я, прикрывая лицо руками. — Серьезно, у меня не простые отношения с пчелами, шмелями.

Лео нежно убрал мои руки от лица и глубоко вдохнул.

— Должно быть, всё дело в мёде.

Я задержала дыхание, осознавая каждую точку нашего соприкосновения. Мы сидели на земле, окруженные зелёными стенами трав, колышущимися на ветру. Казалось, были отрезаны от внешнего мира и дурацких пчел — только я, фермер и моя юбка, спутавшаяся на бёдрах.

Лео склонился ко мне, отпустил мои руки, чтобы убрать волосы, падающие мне на лоб.

— Если тебя укусят, знаешь, что произойдет?

— Конец света, — незамедлительно ответила я, и он посмотрел мне прямо в глаза.

— Тебя укусят. Вот и все. Немного поболит, но, в конце концов, боль отступит.

Я приподнялась на локтях, намеренно вторгаясь в его пространство.

— Я бы предпочла не быть укушенной вовсе.

А потом поцеловала его. Мои губы коснулись по его разок, затем другой, и я готовилась к третьему, но услышала поблизости какой-то гул.

Лео застонал, но притянул меня для еще одного поцелуя.

— Если мы не хотим, чтобы дневная экскурсия застала нас, кувыркающихся в поле, то нам, наверное, стоит встать.

— Наверное. — Нехотя, я позволила Лео поднять меня, ведь голоса были уже совсем близко. Затем мы вернулись туда, где в радиусе пятидесяти метров овощи были разбросаны во все стороны.

После того, как Лео помог мне всё собрать, он успел ещё раз поцеловать меня, до того, как экскурсанты показались на вершине холма. Мы помахали им, и направились в противоположном направлении. Мы переходили с одного поля на другое, болтали обо всем и ни о чем. Лео рассказывал мне всякого рода мелочи об этой земле, бесконечно расспрашивал меня о различных способах, которыми я могла бы приготовить определенную продукцию с фермы, и мы смеялись больше, чем я могла бы припомнить за долгое время.

— Это замечательно, что у тебя есть доступ ко всей этой истории, что ты можешь, узнать, как приобрелось, развивалось, чем жило это поместье, — отметила я, когда мы стали возвращаться к амбару.

День подходил концу. На вершине холма были слышны лишь ветер и щебетание птиц. Мои руки были грязными от копания в грядках, кончики пальцев окрасились в зелёный цвет, после выдергивания упрямого пастернака.

— Мы приезжали сюда не так часто, в основном летом, — сказал Лео, остановившись. Он смотрел вниз на большой дом, вырисовывающийся в лучах вечернего солнца. Недалеко текла река Гудзон, широкая и неспешная. Лео указал в противоположном направлении. — Я проводил много времени бегая по лесам, играя с собаками. Здесь есть заводь в дальней стороне поместья, ты даже, и представить себе не можешь, сколько наконечников от стрел я находил по берегам реки. Домой я возвращался весь в грязи, искусанный клещами. Моя мама и её друзья, как правило, были в ужасе.

— Моя обычно поливала задний двор водой из шланга, чтобы получились «грязевые ванны», и мы сидели там и лепили куличики из грязи. — Грязь так классно освежала в те жаркие летние дни. — Мама всегда говорила, что грязь полезна для кожи. И цитирую: «Все дети должны пачкаться, особенно маленькие девочки».

— Я так и слышу, как она это говорит, — засмеялся Лео, поймав мою руку. Он изучал въевшуюся грязь под ногтями. — Значит, ей бы это понравилось.

— Она была бы в восторге, — подтвердила я, когда он перевернул мою ладонью вверх и погладил большим пальцем по линии любви. У меня мурашки побежали по спине. — Не сомневаюсь, что твоя мама думает, твоё копание в грязи в конечном итоге окупилось с лихвой. Смотри, каким удивительным это место стало теперь.

Лео ещё раз провёл пальцем по моей ладони, а затем посмотрел вдаль.

— Пойдем, проверим, остались ли для тебя яйца, а то вдруг их уже разобрали.

Он больше ничего не сказал о своей матери, а я и не спрашивала. Мы спускались вниз по холму к амбару, Лео нес мою корзину, наши руки иногда соприкасались.

Это было замечательно.

٭٭٭

Мне достались упаковки с яйцами. Я была приятно удивлена, увидев, что там были не только красивые коричневые в крапинку, но и несколько бледно-голубых яиц. В мой комплект на этой неделе даже вошли большая головка сыра с местной фермы, полкило свежего масла, местно-выращенная форель и две запечённые курицы. И копчёная свиная грудка, порезанная толстыми кусками, с фермы Максвеллов. Мне понравились толстые куски Максвелла.

К тому времени, как мы закончили, парковка почти полностью опустела. Стало смеркаться. Пока Лео прощался с последними посетителями, я, прогуливаясь, дошла до дальнего угла старой молочной фермы, рядом с которой было огромное каменное зернохранилище. Сейчас там были скамья для чтения, книжная полка и коллекция фотографий в рамках, охватывающих всю историю фермы. Я стояла на пороге и любовалась, с каким мастерством было построено зернохранилище. Насколько идеально оно было сконструировано, не забыв при этом про дизайн, несмотря на то, что здесь предполагалось просто хранить зерно.

Я слышала, как Лео попрощался с ребятами, работающими на ферме, а затем и его приближающиеся шаги, которые затихли прямо позади меня. Я переступила старый дубовый порог зернохранилища, он последовал за мной. Когда за нами закрылась дверь, стало тихо. И темно.

— Так что появилось раньше: амбар или зернохранилище? — спросила я, рассматривая высокие, каменные стены. Идеальной цилиндрической формы четыре зерновые башни были почти в три этажа высотой, и их можно было увидеть из любого уголка фермы.

— Амбар, — ответил Лео, подходя ко мне.

Я немного отступила, задерживая взгляд на каменных стенах, а не на фермере, который сейчас кружил у меня за спиной.

— И когда, ты говорил, был построен амбар? — спросила я, подходя ближе к закруглённой стене.

— Ты что, невнимательно слушала экскурсию в тот день?

Я провела рукой по рваному камню, погладила пальцем шов между кирпичами. Несмотря на то, что день был тёплым, в хранилище было прохладно.

— Я слушала по большей части, — призналась я.

— По большей части? — переспросил он, теперь стоя прямо за моей спиной.

Я слегка вздрогнула, и не из-за прохладной, каменной стены. Я ощущала жар его тела, даже без непосредственного прикосновения.

— Меня кое-что немного… — я резко вздохнула, когда сильные руки Лео приподняли волосы с моего левого плеча, и оголили мою, покрытую веснушками кожу, — …отвлекало, — едва слышно закончила я.

Потому что сейчас он склонил голову над моей кожей и уткнулся носом в мои волосы. Небольшие вспышки желания стали опалять все мое тело. Предполагать, что кого-то влечёт к тебе также как и тебя к нему — это одно. Но знать наверняка, что это взаимно, — просто потрясающе. Нос Лео коснулся моего плеча, и мои пальцы широко раскрылись на каменной стене.

Он оставил лишь один маленький поцелуйчик во впадинке между плечом и шеей, и мой мозг сразу же затуманился. Его губы, теплые и влажные, продолжили свой путь из поцелуев вдоль моей шеи, даря еще больше потрясающих ощущений.

Его ладони легли на мои бедра, большими пальцами он слегка касался обнаженной кожи в вырезе платья. Моё тело отреагировало на такую близость Лео, я выгнула спину к нему на встречу. Он снова уткнулся в мою шею, его дыхание теперь стало тяжелым у моего уха.

— Если ты все еще хочешь поговорить о датах строительства и исторической значимости, я буду счастлив угодить, — сказал он, и стал покрывать поцелуями мой подбородок.

Я повернула голову, чтобы этот мужчина занялся делом, в котором так хорош.

— Мне нравится прошлое, — ответила я хриплым голосом.

— Прошлое…— произнес Лео, смыкая свои губы на пульсирующем местечке. Совершенно точно мое сердце старалось приблизиться к его губам, — … имеет место быть.

— Мне и настоящее тоже нравится, — мои руки, наконец, вплелись в его волосы. — Настоящее может быть таким же интересным.

В настоящий момент руки Лео погладили меня по бокам и стали подниматься выше и выше, но остановились у основания груди. Я забыла, как дышать. Меня так же перестало волновать, сколько людей могло быть за этой тяжелой, дубовой дверью. За дверью, которая может быть достаточно толстой, а может и недостаточно, чтобы заглушить мои крики, если Лео коснется меня там, где я нуждалась в нем.

Каждая частичка моего тела дрожала, пока его пальцы скользили выше, выше к моей груди, которая отяжелела и налилась. Я вздохнула, когда кончик его мизинца прошелся по моему соску. Я вздохнула, когда выгнулась к нему и почувствовала его своей спиной, сильного и твердого и ох… какого твердого. Я вздохнула, когда его зубы прикусили местечко за моим ушком, когда его зубы и язык и сладкая щетина касались моей кожи. И вздохнула, когда одна его рука оставила мою грудь, чтобы убрать волосы и обнажить основание моей шеи. И вскрикнула, когда он оставил дорожку поцелуев открытым ртом к центру моей спины, а потом он лизнул мой позвоночник по пути обратно.

Он провёл языком по моей спине. Лизнул её.

٭٭٭

В ту ночь я ворочалась с боку на бок, но не по той причине, что обычно. Легкий ветерок рассеялся, ночь была теплой. В доме были распахнуты все окна, и работал вентилятор, пытаясь донести дыхание ветра. Я ворочалась, потому что было жарко. Я ворочалась, потому что не спалось. И я ворочалась, потому что была очень возбуждена после того, как Альманцо Уайлдер очень тщательно поработал надо мной посреди старинного хранилища. И, если бы туристическая группа чуть не поймала нас на месте преступления, я бы позволила ему абсолютно все.

Я перевернулась на живот, зарылась лицом в подушку, когда в моем распаленном мозгу снова возникли образы сегодняшнего дня. Его руки подняли моё платье до середины бедер. Я громко выдохнула в подушку и перекатилась на бок. Короткометражка снова и снова проигрывалась в моей голове, где Лео и его терзающая борода кололи мой позвоночник, когда он стоял позади меня и выцеловывал дорожку от шеи к месту, где начиналось платье, а затем на обратном пути языком пробовал на вкус мою спину. Платье было одним из моих самых любимых, но, если бы он разорвал его в клочья и бросил на пол, я бы выкрикнула «аллилуйя» и проследила бы, чтобы такому же обращению подверглись лифчик и трусики.

Он пробовал на вкус мою спину.

Я раздраженно перевернулась на спину, согнула правую ногу, а левую вытянула в сторону, пытаясь ощутить хоть какой-то ветерок, хоть чуть-чуть свежего воздуха, небольшое облегчения от того, как плавились мои мозги от вспыхивающих фантазий о потных, сексуальных телах, резвящихся между овощных грядок и шаливших возле нескольких проглядывающих помидорок.

Как вы призываете облегчение?

ПРИКАСАЕТЕСЬ К СЕБЕ.

Что ж, девушка сделает то, что должна…

Моя левая рука сжалась в кулак над головой, все тело сжалось в комок напряжения. Я с усилием расслабилась во всём теле, разжала пальцы и пошевелила ими немного, покручивая запястье. А затем моя рука стала спускаться всё ниже и ниже по белым простыням, к краю майки и разгоряченной коже.

Я немного поиграла с кружевом, вызвав мурашки по коже. Наконец рука скользнула под ткань трусиков, я выгнулась, очень сильно желая прикосновений именно там.

Он лизал мой позвоночник.

Стон сорвался с моих губ, а соски мгновенно затвердели, стали чувствительными и плотными. Я потянула за майку, и высвободила грудь. Пока моя левая рука кружила по коже на груди, правая старательно работала в трусиках.

Он лизал мой позвоночник.

Что в этом такого, от чего я так сдурела? Определенно были и другие части тела, более секретные, порочные и интимные. Или, возможно, позвоночник — моя новая эрогенная зона. Может, теперь все мое тело — одна сплошная новая эрогенная зона. Теперь я была заточена исключительно под Лео Максвелла.

Но, вернувшись с фермы, я сама прикасалась к своей… Мм-м.

Дыхание перехватило, когда я ощутила, что тело оживало от моих рук. Желание зародилось внизу живота, распространилось по всему телу. Какие звуки издавал Лео, когда кончал? Он, молча и сильно вздрагивал, или со стоном выдыхал мое имя, пока его рука скользила вверх и вниз по каменно-твердому…

Я фантазировала о том, как бы Лео выглядел, когда трогал себя… пока сама занималась бы тем же самым. Это было очень сексуально.

Я вся пылала, скользнула пальцами вниз и нашла собственный жар. Скользкий и влажный, я едва ли не выгибалась на кровати, мои бедра раскачивались, пока я двигала пальцами, в поисках того идеального баланса давления и… Господи боже, как же хорошо! Я выкрикнула имя Лео. Я была на краю блаженства, уже чувствовала, как нарастает…

Бззз.

Бззз. Бззз.

Повернув голову направо, я заметила, как засветился телефон от входящего сообщения. Имя Лео вспыхнуло на экране. Входящее от Лео — если бы только это было наяву! Я застонала, потому, как меня отвлекали от важного дела. А вдруг он отправил мне фото своего призового… петуха-производителя…

Я схватила телефон.

«Я снаружи».

Ой.

«И слышу тебя».

Ой-ой.

«Ты произнесла мое имя».

Ой. Боже мой.

«Впусти меня».

Глава 13

Я сбежала вниз по ступенькам и настежь раскрыла входную дверь. Лео стоял во дворе моего дома, его взгляд был прикован к моему окну. Боже, он на самом деле знал, чем я была так занята. Я вышла на крыльцо лишь в майке и нижнем белье, сетчатая дверь закрылась за моей спиной, он посмотрел на меня.

Увидев меня в таком виде: полураздетую и раскрасневшуюся после моих шалостей, он в два шага пересёк двор, подхватил меня на руки и вжал в дверь.

Мне следовало знать, что этот мужчина меня погубит ещё тогда, когда он провёл языком по моей спине.

— Что ты здесь делаешь?

— Я не мог уснуть. Не мог перестать думать о тебе. — Я находилась в клетке его рук, свою ногу он протиснул между моих ног. Его губы коснулись моего плеча, поцелуями приблизились к шее, а затем вдоль подбородка приблизились к моим губам. Лео немного помедлил, наше дыхание смешалось. Я сжала его бёдра, желая, чтобы он оказался ещё ближе. В воздухе чувствовалось напряжение, казалось между нами всё так и искрит.

— Я тоже о тебе думала, — прошептала я. Его нога сильнее вжалась в меня, в то местечко, которое уже вовсю горело, теперь дышала я с трудом.

— Я слышал, — кивнул он.

Он отчаянно меня поцеловал, мы сталкивались зубами, ворочали головами из стороны в сторону. Если бы я смогла целиком пробраться в его рот, я бы так и сделала.

— Рокси? — Лео всего на несколько секунд оторвался от моих губ. Я снова атаковала его поцелуем, не желая ни на секунду разрывать контакт.

— М-м? — Всё-таки удалось произнести мне.

— Чёрт, — прошипел он, когда я снова прижала его бёдра к себе поближе. — Я умру, если не увижу тебя.

— Меня? — спросила я и ещё больше к нему выгнулась. — И что же ты хочешь увидеть?

Он дёрнул за лямку моей майки.

— Вот это. — Он поцеловал ложбинку моей груди. — Тебя. Всю тебя, — произнёс он в мою кожу, обдав её своим тёплым дыханием.

И вот так просто каждая частичка меня наполнилась Лео. Скрип деревянной двери у меня за спиной, когда его бёдра толкались, вдавливали, заводили меня. То, какую реакцию он вызывал во мне: моё тело было покрыто мурашками, даже несмотря на то, что вечер был тёплым, то, как свет от фонаря на гараже подсвечивал его профиль. Мне были видны очертания его скул и взъерошенные волосы, и сексуальная колючая борода, которая опустилась в ложбинку моей груди, его нос и зубы чувствовали себя на моем теле, как дома, и уже подняли мою майку аж до самых ключиц, тем самым ликвидировав и это препятствие на своём пути. Лизнув мой пупок, Лео гортанно простонал.

— Ты пахнешь как мёд, а на вкус — просто рай, — хрипло пробормотал он. Смысл его слов стал понятен моему одурманенному разуму ещё до того, как Лео выпрямился, чтобы оставить поцелуи на каждом миллиметре моей шеи.

Все мысли покинули мою голову. Я забыла своё собственное имя, его имя. Я понимала, что сзади дверная ручка упирается мне в поясницу, спереди между ног в меня упиралось что-то тоже очень похожее на дверную ручку. И вот я снова стала взбираться вверх по Лео, казалось, я именно для этого и была рождена в этом мире.

А потом дверная ручка между моих ног сместилась и стала ощущаться уже как дверной молоток. Такой реально увесистый, такие вешают на очень больших дверях очень больших церквей.

И раз уж мы вспомнили про Всевышнего, правая рука Лео поднималась всё выше и выше по моему бедру, ухватилась за него и резко потянула меня на Лео. От ощущения шершавой, грубой руки на моей нежной коже бедра, мне хотелось разрыдаться от счастья, это было так приятно. И пока я ещё хотя бы минимально была в состоянии говорить, я приподняла его голову с моего плеча и взглянула ему прямо в глаза.

— Если это случится — то есть я нуждаюсь в том, чтобы это произошло… — тут я запнулась, потому как, несмотря на то, что его губы прекратили движения, его бедра этому примеру не последовали, от этих движений у меня туманился мозг. Свои нуждающиеся бёдра мне тоже остановить не удалось.

— Нужда — это очень интересное слово, — пробормотал Лео, медленно покачивая бёдрами. — Ты нуждаешься в еде, воде, крыше над головой.

— В сексе. Я очень нуждаюсь в сексе, — задыхаясь, произнесла я, ведь его губы сместились чуть ниже, и он куснул мою шею. Одной рукой — подумать только, одной рукой! — он сорвал с меня майку. Я моргнула, не веря своим глазам. От майки остались «рожки да ножки». Я ещё раз моргнула. Твою ж мать.

— Я как раз хотел перейти непосредственно к сексу. — Всё той же рукой он расстегнул мой лифчик и отбросил его за спину. Глаза Лео вспыхнули, когда он увидел, наконец, мою грудь, прямо сейчас он обращался непосредственно к ней. — Я подумал, что «нужда» очень интересное слово, потому что прямо сейчас я нуждаюсь ни в чём другом, только в том, чтобы поскорее увидеть твои сиськи. Не то чтобы я хотел бы взглянуть или предполагаю, что они классные. Я именно нуждаюсь в том, чтобы их увидеть.

Я разразилась хохотом. Моя волна смеха затопила и Лео, и жаркую ночь маленькой дозой дурачества. Когда он оторвался от моей груди и взглянул мне в глаза, я все это в них и прочитала, ну, ещё и в приподнятом уголке губ.

Я удобно устроилась в объятиях его сильных рук, на мне, моём теле они чувствовали себя как дома. Как дома? Это уже опасно.

— Я очень рада, что ты согласен на мои условия, — произнесла я, отведя взгляд. Почему для меня так странно говорить об этом с Лео? Получилось как-то сухо, отстранённо, даже сиротливо.

Я ощутила на себе его взгляд и заставила себя взглянуть на него. Какое-то время он удерживал мой взгляд, внимательно всматриваясь в меня, я почти ощутила, как моя решительность ослабевает. Но затем он склонил голову, его губы снова коснулись моей кожи, настойчивые, жаждущие, нуждающиеся. И я целиком и полностью отдалась происходящему.

Внезапно мы оказались на полу, на пороге, наполовину в доме, и наполовину на крыльце. И куда это исчезли мои трусики? Не было ничего, только Лео и его руки, и его губы. Как же хорошо было моей пяточке в углублении, как раз над его попкой, и как безумно восхитительно было ощущать Лео кожа к коже, и куда подевалась его рубашка? Моя спина выгибалась, его язык не прекращал ласкательных движений, мои руки — хватающих, его руки — раскрывающих, мои бёдра поднимались, его борода кололась, а джинсы-то куда испарились?

Казалось, прошла целая вечность или всего несколько секунд. Я не помню, как мы оказались голыми на полу, помню только наш разговор шепотом. Первым прошептал Лео:

— У меня есть презерватив.

— Ты слишком самонадеянный.

— Это плохо?

— Конечно, нет. У меня тоже есть презерватив в сумочке, не случай, если тебе захочется именно этого.

— Я давно этим не занимался.

— Ничего страшного.

— Не знаю, смогу ли долго продержаться.

— Тогда возьми меня неистово.

С его губ сорвался стон, и он вошел в меня. Он был твёрдым, я — тёплой и влажной. Лео всё время смотрел мне в глаза, удерживал мой взгляд, не позволял мне разорвать нашу интимную связь. Он очень медленно входил в меня, Лео с трудом дышал, я тоже хватала ртом воздух. Казалось, весь мир замер и затих, остались лишь ощущения: он внутри меня и моё неистово бьющееся сердце.

Оказавшись внутри меня, Лео замер, приподнялся на руках по обе стороны от моей головы, он смотрел прямо на меня. На его лице отразилось облегчение, возможно даже грусть. Но потом уголок его губ приподнялся, его взгляд снова наполнился похотью и бёдра пришли в движение.

— Твою ж мать, Рокси, — простонал он и снова опустился на меня. Я же крепко держала его ногами за талию.

Всё произошло неистово.

٭٭٭

На крыльце под покровом поздней ночи и под упоительный писк москитов я, переплетённая руками и ногами, лежала на голом фермере. Наши руки лениво блуждали по сражённым оргазмом телам, превратившимся в желе. В счастливое желе. Интенсивно удовлетворённое желе.

Лео шлёпнул меня по попке.

— Не поняла? — Я подняла голову и удивлённо на него посмотрела.

— Это был москит, — Лео ухмыльнулся и показал мне свою руку.

— Фу, — я скривилась и вытерла его руку о пол на крыльце.

Деревянный пол, конечно, не самое подходящее место для первого раза. Хотела бы я что-либо изменить? Ни в коем случае. Я буду с гордостью носить отметину от дверной ручки на своём бедре. Я лежала в кольце рук Лео, моя нога покоилась на его бёдрах. Все произошло быстро и неистово, совсем не так, как Лео предпочитал жить. Но я ничуть не жаловалась. Сегодня я трижды улетала в космос, Лео был действительно очень хорош в постели. И у стены дома, и на полу на крыльце…

Я прижалась к его шее, вдохнула аромат его тёплой кожи. Сказать, что он пах землёй было очень просто, но по правде говоря, так оно и было. Немного зеленью, немного глиной и немного мылом Lava. На его груди была не слишком густая растительность, мне это очень нравилось. Не густая, как в порно 70-х. В сегодняшний век, когда мужчины не гнушаются эпиляцией, приятно нарваться на пушок под винтажной футболкой гастролирующей группы.

Касаемо того, что было у фермера между ног, слова «небольшой» и «невнушительный» никак не подходили, как раз наоборот. Подумав о нем, я тут же ощутила, как он снова принимает боевую готовность у моего живота. Я немного сместилась, чтобы взглянуть Лео в глаза, и увидела, что он лениво на меня посматривает.

— Мне следует убрать тебя с крыльца, — пробормотал он.

Я энергично закивала.

— И перенести в постель?

В ответ он схватил меня в охапку, перекинул через плечо одним быстрым движением и занёс в дом.

— Я уж было подумал, ты не предложишь. — Оказавшись внутри, он стал искать ступеньки. — Куда идти?

Рассмеявшись, я подняла ногу и указала путь. Он последовал, куда было указано, одной рукой крепко держа меня за бёдра.

— Надеюсь, ты готова ко второму раунду, потому что в этот раз я не буду торопиться.

— Ты слышал, чтобы я жаловалась… Когда это?

— Я просто хочу сказать, что не планировал брать тебя прямо на крыльце, — ответил он и, чмокнув меня в правую ягодицу, взбежал (о господи, взбежал!) по ступенькам.

— Если ты не планировал брать меня, зачем тогда нанес такой поздний визит? — хихикая, спросила я и указала на мою спальню правой ступней.

— Как раз-таки трахнуть тебя я планировал, — он уронил меня на кровать, я подпрыгнула на матрасе. — Само место действия оказалось импровизацией.

— Как ты узнал, что я тебе это позволю? — спросила я, перестав подпрыгивать. Я была обнажённой, вы же помните, как длинна ночь!

Лео, тоже всё ещё обнажённый, у него тоже был длинный день, склонился надо мной. Он поцеловал ложбинку моей груди, с его губ сорвался стон.

— Я надеялся, что ты позволишь мне тебя трахнуть. — Ещё один поцелуй. — А, когда я услышал, что происходило там наверху — чёрт, Сладкая Горошинка. Ты, там, наверху уже трахала меня совершенно самостоятельно.

Любой приличный человек прямо сейчас покраснел бы. Я покраснела, когда упала на него, дважды. Я всегда краснела, думая о том, как ощущается его борода во вполне конкретных местах. Я краснела, когда Лео заводил разговор о своих «орешках». А сейчас? Когда можно и нужно было на вполне законных основаниях краснеть, что же сделала я?

Притянув его за шею, стала целовать, медленно, сладко и так долго. Лео поцеловал меня с языком, вызвав у меня мурашки по всему телу. Первоначальная жажда была утолена, сейчас я жаждала исследовать, пробовать на вкус, наслаждаться знакомством с его телом, и как оно реагировало на меня. Мы повалились на постель, лениво и тесно прижавшись друг к другу, воздух был густым и неподвижным, наполненным тихими поцелуями и настойчивым поскрипыванием кровати от наших хаотичных движений.

— По-моему у меня в джипе где-то завалялась ВДшка, давай-ка смажем твою развалюшку-кровать, — пробормотал Лео, я захихикала в его шею. Лео перекатил меня так, что я оказалась сверху. Я поцеловала его кадык.

— Думаешь, я не предпринимала попыток предотвратить это маленькое недоразумение? Моя кровать просто по природе своей пискушка.

— Между прочим, ты тоже, — он передвинул меня выше по своему телу, при этом пощипывая меня. Когда же его губы сомкнулись на моем соске, я пискнула, совсем чуть-чуть. — Вот видишь?

— Это был визг, а не писк, — запротестовала я, став задыхаться, ведь на смену его губам пришли зубы. Я пискнула, кровать скрипнула, фермер рассмеялся в мою грудь.

— Как только состоялась ваша знаменательная встреча с тем шмелём, я сразу понял, ты — девушка шумная.

Я выпрямилась и скрестила руки на обнаженной груди, прикинувшись возмущённой.

— Хочу заметить, что как только моя нога ступила в лес, я тотчас была обречена на неприятности с пчёлами. Они всегда чувствуют, когда я приближаюсь.

— Я бы тоже хотел ощутить, как ты приближаешься, только к кое-чему другому, — прошептал Лео и провел ладонями вверх-вниз по моим бедрам, подстрекая меня снова приблизиться к нему. — Мне до сих пор не верится, что ты становишься такой напряжённой при одном лишь упоминании о пчелах. Ты вообще осознаёшь, что очень сильно сжимаешь бедра? Сейчас ты похожа на Щелкунчика.

— Ты, правда, именно сейчас хочешь поговорить о пчелах? — Я заставила себя немного расслабиться.

— Нет. — Он снова меня перевернул и стал спускаться вниз по моему телу. — Но я бы хотел отведать твоего медку.

— Медку? Ой…

Я полностью отдалась ощущениям, когда его губы спустились к моему животу, задержались немного, чтобы лизнуть его чуть ниже пупка, оставили малюсенькие поцелуи на одном боку, и на втором. Его руки обхватили мою грудь и дразнили соски. Хватая ртом воздух, я выгибалась под каждым его прикосновением. Ведя носом по моему телу, он спустился южнее и остановился у основания бедра. Я уже несколько недель фантазировала о его бороде у меня между ног.

Подбородок Лео расслабленно улёгся на меня в десяти сантиметрах над тем местом, в котором я жаждала его присутствия. Я свела бёдра вместе. Он поцеловал меня в пяти сантиметрах от того места, которое в нем так нуждалось. Закрыв глаза, я простонала, я была на грани взрыва даже от малейшего касания. У меня шумело в ушах, вспышки напряжения стали на бешеной скорости пронзать моё тело. Но, невзирая на это…

— Помнишь тот вечер на твоей кухне? — спросил Лео, а мои глаза широко распахнулись. Поднявшись на локтях, я посмотрела на него. Он снова упёрся в меня подбородком, при этом выглядел совершенно естественно и совсем не задумывался о том, что находится в гуще событий и выкриков «Пожалуйста, о, да, пожалуйста» и «Ради всего святого».

— На кухне? — переспросила я, пытаясь снова не перейти на писк. Я уже попала под зависимость от его прикосновений. И прямо сейчас это было так осуществимо, а Лео тянул резину. Это сводило меня с ума.

Это было невероятно.

Но всё больше сводило меня с ума.

— В тот вечер, когда ты готовила для меня ужин, сидела у меня на коленях, и твои щеки приняли окраску свёклы, которую я тебе принёс. Ты что-то говорила о том, что тебе нравится моя борода. — Он стал водить подбородком вверх-вниз по да-да-прямо-здесь. — Что хотела бы что-то попробовать, прежде чем я сбрею её.

— Правда? Хм-м. Что-то не припоминаю. — Я беззастенчиво передвинула свои лодыжки чуть ниже слегка согнув коленки и нечаянно натолкнулась на Лео. Именно да-да-прямо-здесь-чёрт-возьми местом. — Ой!

От моего «ой» его ухмылка стала в два раза шире. От его ухмылки мои колени раздвинулись в два раза шире. На самом деле был только один способ покончить с этим.

— Знаешь, я очень удивлён, что ты не можешь вспомнить. Что бы ни послужило причиной твоего румянца в тот вечер, но казалось, это было что-то вполне конкретное. — Лео взглянул вниз, постепенно снижаясь кончиком носа по моему телу, мимо возвышенностей к впадине. Наконец он достиг-таки впадины. Дышала я с трудом. Я очень демонстративно закинула пятки ему на плечи, и затаив дыхание изо всех сил старалась казаться равнодушной к происходящему, но… По правде говоря, всё было ой как наоборот. Мои пятки, да и всё моё тело дрожало от возбуждения. — Уверена, что не можешь вспомнить? — выдохнул он, его губы были в каких-то грёбаных миллиметрах от сосредоточения всего моего существа в данную минуту.

— О, кажется… что-то… припоминаю… — произнесла я, почувствовав волну жара, пронесшуюся по всему телу. Лео касался меня только своим дыханием, я все больше и больше убеждалась, что могу кончить просто от его дыхания. Дыхания Лео.

— Только скажи. И я это сделаю, — предложил он, задевая губами мои нижние губы.

Мне уже было не до игр. Когда его умелые руки, взяв меня под бёдра, закинули мои ноги ещё больше на его плечи, и ладони зафиксировали поясницу, я пискнула. А потом прокричала:

— Пожалуйста, твой рот. Я нуждаюсь в нём!

Лео выполнил моё требование.

Едва он коснулся меня языком, я откинулась назад на подушки. Когда он пустил в ход зубы, я в порыве сбросила одну подушку на пол. Когда стон сорвался с его губ и утонул где-то глубоко во мне, я так сильно выгнула спину, что практически воспарила. И когда он всосал мой клитор, зарывшись в меня лицом, неистово лаская, я ощутила покалывание его бороды на очень нежной и чувствительной коже бёдер. Это было так чертовски хорошо.

Каждый писк был оправдан.

٭٭٭

— И кто такие эти старички?

— Старички? — переспросила я, не совсем поняв, о чём это Лео.

— Над столом, — уточнил он и указал на информационную доску. — Честно говоря, кажется, одного из них я где-то видел.

— Это Риперт и Бурден. Знаменитые шефы.

— Звучит так, будто они звёзды французских детективов.

Я рассмеялась.

— Энтони Бурден долгое время был главным шеф-поваром на Манхэттене. Сейчас он ведёт несколько шоу на телевидении о путешествиях, еде и многом другом. Эрик Риперт работает шеф-поваром в ресторане Le Bernardin, тоже в Нью- …

— Ага, вот почему он кажется мне знакомым.

— Ну, конечно. На телевидении он уже целую вечность.

Лео покачал головой.

— Нет, не первый, второй. Le Bernardin любимый ресторан моего отца. У моих родителей там постоянная бронь. Они ужинают там как минимум дважды в месяц.

Прямо сейчас где-то на земном шаре стали взрываться крохотные головы шеф-поваров, узнав, что существует жизненный уклад, в котором ты можешь регулярно посещать Le Bernardin. Хотя бы раз в месяц — но дважды? Как минимум? Именно из-за этого малюсенького неприличнейше роскошного уточнения.

Я подавила в себе взрыв зависти, вместо этого потратила время на любование попкой Лео. У него была самая аппетитная попка их всех, что я видела. Кругленькая и крепкая, сексуальнейшие ягодицы. Они проследовали… то есть Лео подошел к окну и посмотрел на улицу.

— Ветер снова усилился.

— Да?

— И разбросал нашу одежду по двору.

Я хихикнула и стала подниматься.

— Нет-нет. Лежи, отдыхай. Я схожу за ней.

— Я позволю тебе собрать одежду, — я присоединилась к нему, — а сама приготовлю нам что-нибудь перекусить. — Шлёпнув по его сексуальным ягодицам, я спустилась вниз.

Вскоре мы несколько прикрыли нашу наготу, и я уже кружила над сковородой, в которой на оливковом масле обжаривала чеснок. Лео в одних джинсах и со взъерошенными волосами (очень сексуальный) перегнулся через моё плечо, посмотреть, что я делаю.

— Вкусно пахнет.

— Для меня самый любимый запах в целом мире — это запах чеснока, если точнее то тот аромат, который появляется спустя двадцать секунд после того, как чеснок коснётся разгоряченной сковороды, — произнесла я, вдыхая насыщенный аромат. Следующим на сковородке оказался мелко нарезанный сладкий перец, а в кастрюлю с закипевшей подсоленной водой на соседней конфорке я засыпала лингуи́не. [Лингуине или лингвинетте — это классические итальянские макаронные изделия, особый вид узкой плоской вермишели — прим. пер.] — У меня есть багет, если хочешь, можешь отломать себе немного. Тарелки вон в том шкафу, — я указала направление деревянной ложкой. Если быть точной, эта деревянная ложка принадлежала моей матери. А если быть уж быть совсем точной, то изначально эта деревянная ложка принадлежала моей двоюродной бабушке Милдред. Она умерла уже очень давно, а ложка до сих пор в строю. Ложка почернела от великого множества соусов, с которыми ей приходилось иметь дело. С одной стороны она было чуть изогнута, ведь ей перемешивали много лет.

Я не единожды задумывалась над этим искривлением, особенно, когда самолично что-либо перемешивала. Сколько раз бабуля Милдред, стоя на кухне, помешивала воскресный соус или убеждалась, достаточно ли молока и масла в картофельном пюре? Сколько раз ей приходилось готовить, несмотря на сильную усталость? Как часто случалось, что она ворчала на двоюродного деда Фреда, пока помешивала еду этой ложкой? Случалось ли такое, что эта ложка взмывала в воздух, помогая расставить акценты в предложении, подчёркивая самое важное? Бросалась ли бабуля ей в гневе? Принимала ли она жизненно важные решения, глядя на успокаивающие ритмичные движения старой ложки?

Пока я мысленно потерялась в кулинарной этнографии, божественный мужчина на моей кухне, обнял меня за талию и прижал к себе, помешивание я не прекратила.

— Вкусно пахнет, — снова повторил он. — И я сейчас говорю не о еде. — Носом он уткнулся в изгиб моей шеи и глубоко вдохнул. — Сладкая, — на выдохе произнёс он.

— Да, милый, — ответила я и рассмеялась своей шутке, катая ладонью лимон.

— Твой сладкий медовый аромат сводит меня с ума, — пробормотал Лео, его дыхание было таким горячим. — Рядом с тобой я не могу держать руки при себе. Они живут своей жизнью. — Его губы терзали моё ушко, руки скользнули под майку. Огрубевшая кожа его пальцев, от многочасового физического труда, так естественно ощущалась на моей коже. Естественно и восхитительно.

Я протаранила его бёдрами.

— А я вот точно знаю, чьим приказам они подчиняются.

Не поверите, после всего, что уже между нами произошло, кхе-кхе, на крыльце и наверху, он снова был готов в бой, едва получив приглашение и лёгкое сжатие в объятиях.

Но я не поддалась искушению, вместо этого, я сжала лимон, выдавив сок. Увернувшись от его блуждающих рук и очень настойчивых бёдер, я добавила свеженарезанную петрушку в сковороду, а затем и непосредственно лингуине, и стала перемешивать, пока каждая макаронина не покрылась божественным соусом.

— Пожалуйста, достань тарелки.

Нахмурившись, Лео шлёпнул меня по попке, но, тем не менее, отправился за тарелками. Спустя пару мгновений тарелки были на столе, а паста горкой возвышалась в них. Он присел, я же стояла рядом с ним и натирала сыр Localetti. Рука Лео оказалась на внешней стороне моего бедра и стала подниматься всё выше и выше. Мне нравилось ощущение его рук на моём теле, даже больше, чем я могла в этом признаться самой себе, причём не только во время секса. Я отогнала эти мысли подальше.

— Всё готово. Пробуй, — сказала я, добавив сыр сверху.

Я наблюдала, как Лео наматывал на вилку лингуине и поднёс вилку ко рту. Он жевал секунду, две, три и, наконец, закрыл глаза от блаженства. Это было выражение лица, о котором мечтает каждый шеф-повар. Лео доставляло удовольствие блюдо, которое я сотворила своими руками. Он издал гортанный стон, такой же, как и всего час назад, перед тем, как мой язычок сделал то, что ему очень понравилось, и выражение лица у него было таким же. Ему нравилось моё лингуине.

Сев за стол я уже была довольной и удовлетворенной, хотя блюдо даже не попробовала. Если быть совсем откровенной, я уже не могла и сосчитать, сколько раз была удовлетворённой за сегодняшний вечер. А соус с чесноком и оливковым маслом был лишь верхушкой этого очень сексуального тортика.

Мы ели в тишине, единственные звуки, которые нарушали её, были постукивания вилок и всасывание макаронин. Моя мама всегда говорила: «Хочешь узнать насколько вкусным получилось твоё блюдо, понаблюдай за гостями: если они притихли — значит, наслаждаются». С течением времени я не единожды в этом убеждалась. Лео то и дело довольно постанывал с полным ртом. Я ловила его взгляды и улыбалась, а в остальном мы просто ели. Это было замечательно: сидеть с ним на слабоосвещённой кухне, ужинать, то и дело задевать его коленкой. Посреди ночи, посреди кухни мы разделили с ним тихую трапезу, это было таким же интимным, как и то, что произошло совсем недавно наверху.

Намотав последнюю порцию на вилку и посмотрев на неё, Лео с полным ртом произнёс:

— Когда я жил в городе, у родителей работал шеф-повар, который обслуживал вечеринки. Он тоже готовил что-то подобное. — Лео внимательно посмотрел на пасту. — Только, по-моему, без овощей. — Съев последнюю порцию Лео громко и довольно простонал. — Афигенно вкусно. Его паста была вкусной, но твоя — ещё вкуснее. Его паста была чуть другой по вкусу, более пикантной что ли.

— Возможно из-за анчоусов, — произнесла я, втянув последнюю макаронину в рот.

Лео скривился.

— Нет, анчоусы я не люблю.

— Никто и никогда открыто не признается в любви к анчоусам. Но все ели их множество раз, даже не подразумевая об этом. Я всё время добавляю их в блюда с пастой. — Казалось, я его не убедила, поэтому продолжила. — Фокус в том, чтобы отправить их на сковородку перед чесноком. Они такие крошечные и тоненькие, что почти полностью исчезают, превращаясь в горячее масло. Вот о какой пикантности ты говоришь.

Все еще не до конца убежденный, Лео внимательно посмотрел на оставшийся, на тарелке, чеснок. Он, что, проверяет, есть ли там крошечные кусочки анчоусов? Возможно.

— Ладно, о чём это я. А, да, шеф-повар. Он приходил к нам домой, готовил что-то супернемыслимое для гостей, а когда у него все было готово, он готовил целую сковородку пасты только для меня. Иногда он что-нибудь в неё добавлял, например, лобстера или краба, что было. И, чёрт побери, это было очень вкусно. — Лео слабо улыбнулся этому воспоминанию.

— А они часто устраивали вечеринки? — спросила я, и задумалась, какими были вечеринки в доме у Максвеллов.

— Постоянно. — Выражение лица Лео немного изменилось, наверное, он вспомнил что-то ещё кроме пасты. — Либо для бизнесменов, приехавших в город, чтобы заключить сделку, либо для друзей, которые приехали в Нью-Йорк на каникулы, всё в таком роде. Мы ужинали лишь своей семьёй очень редко. Родители обычно ходили куда-то с друзьями или принимали их у себя. Но чтобы только своей семьёй? С детьми? Совсем редко. Очень часто я ужинал лишь в компании моей сестры Лорен. И Анджелы.

— Ещё одной сестры?

— Нет, няни. Габриэла работала у нас по утрам, а Анджела с обеда и до вечера. — Сказав об этом Лео улыбнулся, но затем на его лице снова промелькнула мимолётная грусть. Может и в нём было что-то от клише «бедного маленького богатенького мальчика».

— А где сейчас твоя сестра?

— Она живет в городе, работает с отцом, возглавляет наши международные филиалы. Я нечасто с ней вижусь. — Казалось, Лео потерялся в своих мыслях.

— Когда устраивали вечеринки дома, мы делали мороженное, а мамины ухажеры жарили на гриле хот-доги или колбаски. Гости приносили картофельный салат, мы приносили капустный из закусочной. Взрослые играли в «подковки», пока готовилась еда. [Игра в «подковки» — набрасывание на столбик подковообразных бит — прим. пер.] У всех присутствующих были липкие пальцы, все были искусаны москитами и уплетали за обе щёки подгоревшие хот-доги. А ещё повсюду был разлит Кулэйд, чтобы ни один муравей восточного побережья реки Гудзон не пропустил веселье на нашем заднем дворике. [Кулэйд (англ. Kool-Aid) — товарный знак растворимого порошка для приготовления фруктовых прохладительных напитков — прим. пер.]

— Звучит невероятно.

Я мысленно вернулась в те ленивые деньки. Солнышко припекало и всё было таким ярким, как коробочка с цветными мелками Crayon, самым большим горем было разбитое колено или содранный ноготь. И, внезапно, я кое-что осознала.

— Знаешь что, так оно и было.

Мой взгляд прогулялся по обшарпанной кухне, исцарапанному линолеуму, потрескавшейся краске. Ростомер на дверной коробке сохранился с моего детства. Под столом я своей стопой накрыла стопу Лео.

На кухне снова наступила тишина, только в этот раз более плотная. Казалось, мы оба потерялись, каждый в своих воспоминаниях. Он, возможно, вспоминал о своём детстве, в котором присутствовали няни, исполнявшие его прихоти. Я вспоминала своё, в котором прихоти отсутствовали напрочь, зато было море любви. Я даже не догадывалась, насколько богатой и разнообразной была моя жизнь.

Сейчас же, весь мой мир сузился до теплой стопы под моей ногой. А затем Лео встал, притянул меня в свои объятия и повёл меня снова наверх в мою скрипучую односпальную кровать. У меня даже и мысли не возникло заикнуться о моей бессоннице и моей неспособности спать с кем-то в одной постели. Я позволила ему укрыть меня и крепко обнять.

И можете себе такое представить, в ту ночь я проспала целых ПЯТЬ часов.

Глава 14

Проспать целых пять часов — шикарно. Но ещё более шикарно закончился этот пятичасовой сон. Мягкие губы целовали спину от плечика до плечика, рука с восхитительно грубой кожей прижала меня к тёплой груди и — ой — Лео вошёл в меня сзади.

Я вновь и вновь воскрешала в памяти воспоминания. В закусочной честно пыталась сосредоточиться на стейках и яйцах, но мои мысли всё равно возвращались к его прожигающему взгляду, когда он брал меня прямо на пороге дома. Я пролила кофе, уронила бургеры, старалась изо всех сил не думать о том, что произошло прошлой ночью, и ещё о том, что я впервые в жизни спала рядом с мужчиной. Это вам не какой-то там трехчасовой полудрём.

Я полностью сосредоточилась на глазури для пирога, совсем не думала ни о чём таком, в это время за стойку подсел Чед Боуман. Следует отметить, выглядел он так, будто собирался поехать в Монток покататься на яхте. Шорты военной окраски с отутюженными стрелками, белые элегантные топ-сайдеры и рубашка поло цвета лосось. Заметьте, не розовая, не персиковая, не цвета первых лучей заката и даже не оранжевая. Господи боже, лососевая. Хотя кое-чего не хватало, маленькой детали: вязаного кардигана… а нет, всё было на месте. Рукава Чед завязал в идеальную петлю вокруг широких плеч, в его светлых волосах затерялись серебристые очки-авиаторы.

— Ты, прям, как со страниц модного журнала сошёл, — произнесла я, дёрнув его поднятый воротник. Внимание: ПОДНЯТЫЙ ВОРОТНИК. — Звонили из J.Crew, они хотят поместить твоё фото на 69 странице.

Чед расцвёл от моей похвалы, румянец проступил даже через загар.

— Я, как Королева Би, только проснулся и уже безупречен.

Самодовольно улыбаясь, он осмотрел меня с головы до ног, затем ещё раз.

Я тут же поправила причёску, разгладила передник. Разве по моему внешнему виду можно было о чём-то догадаться? Конечно же нет…

— Так-так, — произнёс Чед, усевшись поудобнее и одарив меня всезнающим взглядом.

— Что, так-так? — я снова разгладила фартук.

— Ты прекрасно знаешь, о чём я, Маленькая Мисс, подмявшая под себя Фермера.

— Никакого Фермера я под себя не подмяла! — довольно громко выкрикнула я. В закусочной наступила полная тишина. Небывалый случай. Вилки застыли в воздухе, рты раскрылись от удивления, все взгляды были устремлены на меня. Уверена, их воображение рисовало картины, на которых я предстала обнажённой.

Огонёк в глазах Чеда говорил о том, что он рисовал обнажённым Лео.

Меня затопила волна смущения, быстро обдала жаром. Не люблю выставлять свою личную жизнь на всеобщее обозрение. Уверена, Лео со мной полностью солидарен.

— Так-так. — Чед тихо рассмеялся, прикрывшись меню, последнее слегка подрагивало.

— Боуман, не надо плодить сплетни, — тихо пригрозила я, подровняв вилку и бумажную подложку, лежащие перед Чедом. — Всё… всё совсем не так, — я посмотрела по сторонам, хотела узнать, посетители всё ещё подсматривают. И подслушивают…

Девяносто девять процентов посетителей продолжили завтракать, усиленно сплетничая и, вне всяких сомнений, передавая полученную информацию по испорченному телефону нашего города. Но один пожилой субъект своим пристальным взглядом чуть не прожёг дыру в спине Чеда.

Я растерянно заморгала. Какие проблему могут быть у него с Чедом?

— Не обращай внимание на узколобых, милая, — сказал Чед, привлекая моё внимание к себе. — Это Герман. — Чед улыбнулся и пододвинул свою чашку кофе к Герману, который был раздражён, что бумерангом на него обратили внимание.

Мужчина отодвинул чашку назад, бросил мелочь на стойку и вылетел из закусочной. К сожалению, входная дверь не успела шлёпнуть по его, имеющей наглость кого-то осуждать, заднице.

— Вижу он твой хороший друг. — Я поставила локти на стойку прямо напротив Чеда. Он хотел всё свести к шутке, но я видела, Чед расстроен. — И часто тебя награждают такими наглыми взглядами?

Я надеялась, что ответ будет отрицательным. Бывает, встречаются засранцы, но в большинстве своём люди адекватны. Особенно в нашем городе, ведь здесь большинство бизнесов ведётся под развевающимися радужными флагами.

Чед поёрзал на стуле.

— Нет, здесь это случается нечасто. По большей части из-за этого мы решили сюда переехать. Сейчас я нормально реагирую на подобные вещи, но сразу после окончания старшей школы, один косой взгляд мог меня уничтожить. Я бы запаниковал, не смог бы и слова из себя выдавить и час бы продумывал способы отмщения, — улыбнувшись, сказал он.

После такого признания я взглянула на Чеда с совсем иной стороны. Я даже и представить себе не могла, как трудно должно быть ему было хранить такой большой секрет. Притворяться тем, кем ты на самом деле не являешься.

— Как жаль, что я ничего не знала. Я бы обязательно поддержала тебя морально.

— Хватит об этом, — безапелляционно заявил он. — Я желаю знать обо всём, что произошло вчера вечером, в деталях!

— Рокс, тебя к телефону! — послышался голос из кухни, я улыбнулась и облегчённо вздохнула.

— Ой! Кажется, мне следует ответить на звонок.

Чед двумя пальцами указал на свои глаза, затем на меня, тем самым говоря, он знает, что я задумала и будет за мной следить.

Я ухмыльнулась и сняла трубку, висящего на стене телефона.

— Рокси у телефона.

— Здравствуй, Рокси. Это миссис Олсон из мэрии.

— Здравствуйте, миссис Олсон. Как поживаете?

Брови Чеда взметнулись аж до линии роста волос. Миссис Олсон работала в мэрии города уже очень давно, казалось, всю свою жизнь, при том вне зависимости, кто был мэром. Хм. Она принимала участие во всём и была в курсе всего, что происходило в городе. В этом они похожи со своей однофамилицей из сериала, Хэрриет Олсон из Ореховой Рощи. На несколько секунд я позволила себе придаться фантазиям об Альманцо.

— Рокси?

— Да-да, слушаю. Чем могу вам помочь, миссис Олсон?

— У меня небольшое затруднение, милая, и, надеюсь, ты сможешь мне с этим помочь.

— Сделаю всё, что смогу. Рассказывайте, в чём дело, — растерянно, но заинтриговано поинтересовалась я.

— Ты, наверное, знаешь, что я всегда приношу торт на званый обед в дамском клубе, но в этом году я нагрузила себя работой по самое не могу. Линда и Эвелин мне все уши прожужжали, на прошлой неделе они пробовали в закусочной ореховый торт. Поэтому я бы хотела узнать…

— Тоже хотите ореховый торт? — закончила я её мысль.

— Честно говоря, мне нужно четыре. И может ты сможешь приготовить что-то ещё, кроме орехового, чтобы я могла их удивить чем-то новым? — заговорщицки проговорила она, понизив голос. — На прошлой неделе Элеонора приносила свой знаменитый бисквитный торт, мне бы хотелось превзойти её результат.

— Что-то новенькое, — повторила я и озадачено взглянула на витрину с десертами. Не то чтобы я планировала разнообразить десертное меню — мне просто нравилось печь. — Какого числа у вас званый обед?

— Завтра, — нерешительно ответила миссис Олсон.

Ёшки-матрёшки. Я снова воззрилась на витрину. Сегодня утром там было восемь тортов для продажи, каждый был нарезан на восемь частей. Сейчас от них остались только крошки.

Хочу ли я приготовить четыре торта? Лучше спросить, смогу ли я добавить ещё одно дельце в своё и так под завязку забитое расписание?

— Может у вас есть какие-либо предпочтения? — спросила я, уже приняв положительное решение. Я выхватила жёлтый блокнот для записи заказов из передника у проходившей мимо Максин. Она нахмурилась и возмущённо посмотрела на меня из-за своей пышной причёски с начёсом, из которой торчала…

— Мне нужно вот это тоже, — прощебетала я, выдернув ручку из залитой лаком монументальной конструкции. За что и получила кухонным полотенцем по мягкому месту.

— Морковный? — переспросила я, а мои мысли опережали слова. — Традиционный? С орешками? — от мысли, что придётся ехать к Лео за продуктами, я испытала лёгкое головокружение. М-м. Я могу приготовить глазурь из сливочного сыра. Я видела его в продаже на ферме Максвеллов. Его делают на соседней молочно-товарной ферме. Что ещё я могу там подцепить? О-о, может сам фермер сможет меня подцепить? Может доведёт до конца дело, начатое в тот день в зернохранилище…

Бли-ин, я же разговариваю по телефону.

— Можете забрать их завтра утром, — взволнованно проинструктировала я миссис Олсон.

Когда повесила трубку, в закусочную вошла семья Скоттов. Мама, папа, двое детей, третий на подходе.

— Здравствуйте, проходите, присаживайтесь, — поприветствовала их я и перегнулась через стойку, посмотреть есть ли свободные места. В самом углу была свободная кабинка, миссис Скотт могла там удобно разместиться.

— Кажется, кто-то скоро прославится на весь город, — послышался голос Чеда из-за меню.

— Я не понимаю, зачем ты пялишься в меню — ты всегда заказываешь одно и то же: сэндвич с тунцом, картофельный салат и вишнёвую колу, — я закатила глаза, а затем легонько ударила его по макушке меню.

— Она запоминает, что заказывают посетители, слава о её выпечке гремит по округе, она совершенно точно не подминает под себя фермеров — вот какая наша летняя Рокси Каллахан, — подытожит Чед.

Я снова треснула ему по голове, даже не пытаясь скрыть улыбку.

Передав его заказ на кухню, я принялась бегло просматривать одну из старых поваренных книг, которую моя мама хранила под стойкой. Старушка Бетти Крокер из пятидесятых была напичкана американской классической выпечкой: бисквитные торты, ангельские, дьявольские, кокосовые, кексы… Следующий раздел также был кладезем информации под названием «Раздел Европейских десертов». Тирамису. Шварцвальд. Павлова. Торт-мусс по-ирландски. Я просматривала, сколько и какого алкоголя нужно добавить в ирландский мусс, в это время к стойке подошел мистер Скотт.

— Господи, я уже сто лет его не ел и даже не видел! — воскликнул он и пальцем указал на картинку Традиционного Ирландского Яблочного пирога. Судя по рецепту, это был пирог-безе. Свежие, выращенные на ферме, яблоки, подслащенные сидром, сахаром и лимонами, покрывались густым коричневым высоким безе.

Мистер Скотт ближе склонился к поваренной книге, казалось, ещё чуть-чуть и у него слюнки потекут.

— Ты можешь его приготовить? — с надеждой спросил он.

— Даже не знаю, возможно. Раньше я никогда его не пекла, — но я могу, легко, и постоянным клиентам он понравится. Хм. Яблоки ещё не созрели, а вот персики — совсем скоро. В уме я уже стала прикидывать, как переделать рецепт под персики: чуть меньше корицы, несколько капель бурбона. Интересно, в саду у Лео растут персиковые деревья? Хм. Сладкие и сочные персики. И сладкий, сочный Лео.

٭٭٭

Курсы: «Сделай закатки и победи голод во время зомби апокалипсиса». Фраза, никогда ранее не использовавшаяся, впервые сконструирована во всей истории фразообразования, не говоря уже о том, чтобы напечатать оную на вывеске. Но, вот она, красуется на фронтальном окне закусочной, и опорой ей служит 40-ка литровая бочка для солений. По словам Чеда, это высокое искусство. «Иронично, по-домашнему, совершенно!» — сказал он ранее тем же днём, когда привёз её на машине и, оказывая психологическое давление, заставил меня её принять.

Я пыталась доказать, что обучение его и Логана едва ли можно обозвать «курсами», но Чед твёрдо стоял на своём. И вот она я, жду начала моего первого занятия в компании разделочных досок, огурцов, чеснока и батареи банок. В закусочной было тихо, я погасила основной свет и выключила музыкальный автомат. С кухни был слышен лишь слабый гул холодильника.

Я облокотилась о рабочую поверхность и зевнула, сегодня я проспала около трёх часов, у меня был длинный день. Один из поваров заболел, поэтому я сама жарила мясо в утреннюю и обеденную смены. Спина разваливалась, плечи ломило, на пальце был ожог.

Но, несмотря на всё вышеперечисленное, я ощущала… приятное возбуждение. У меня был трудный рабочий день, я выполняла свои обязанности, разводила огонь — буквально, и хотела удостовериться, что каждый посетитель, вошедший в закусочную, получил истинное удовольствие от обеда. Сегодня я приготовила томатный суп по новому рецепту. Обжарила помидоры на медленном огне с базиликом и кервелем, затем сделала из них пюре. В стандартном рецепте использовались маринованные помидоры. Также я добавила крем-фреш, гренки из бриоши, сыр Грюйер и черный перец. Мы распродали весь суп ещё до одиннадцати утра? Вполне возможно. Увеличилось ли число заказов на вынос с тех пор, как я приехала в город?

Да! Море заказов на вынос!

Помимо приятного возбуждения, я ощущала некий… покой. Принадлежность? Вообще-то это естественно, ведь я нахожусь в родном городе — но раньше я никогда такого не ощущала. На ряду с приятным возбуждением, покоем от принадлежности, добавьте ещё щепотку… лёгкости, может от порхающих бабочек в животе.

Может это обыкновенная аритмия?

100 пудов с сердцем у тебя всё в порядке.

Несварение?

Едва ли, у тебя железный желудок.

Что же тогда?

Надежда? Восторг? Тайная любовная связь?

Несварение. Вот что. Слишком много гренок добавила в суп.

Бабочки от гренок что ли?

Хм-хм.

Я задумалась об этом, держа в руке огурец. Естественно огурец направил мои мысли в другое русло. Времени развить эти мысли у меня не было, так как владелец огурца, о котором я мечтала вошёл в закусочную и стал искать меня взглядом. Это оживило бабочек в моём животе.

Когда Лео увидел, что у меня в руках, он ухмыльнулся как кинозвезда.

В ту же секунду в комнате резко закончился кислород. В ту же секунду все мои мысли сфокусировались на его лице и глазах, и ухмылке… и очень быстро нагревающемся огурце. Через две секунды я чётко осознала, что вляпалась конкретно.

Потому что этот парень был невероятным.

Потому что этот парень был настоящим, милым и добрым, и знал множество способов пробить мою броню и моё до сих пор чёрствое сердце.

Еда.

Оргазмы.

Еда.

Сладкий.

Еда.

Сильный.

Оргазмы.

О боже.

Смешной.

Заботливый.

Добрый.

Его не смущают грязные руки.

Его не смущают грязные разговоры.

И самое невероятное: мне уже недоставало его в моей постели.

— Эй, Сладкая Горошинка, какие у тебя планы на этого молодчика?

По всем правилам, мне следовало придумать прикольный ответ. По всем правилам, мне следовало остроумно поддразнить Лео, чтобы ситуация не выходила за рамки «легко и непринуждённо». По всем правилам, мне следовало подавить каждую бабочку, раскрывшую крылышки и запорхавшую у меня в животе.

Но, если опустить всякие там правила, подумав о том, что я могу быть чьей-то Сладкой Горошиной, я очень широко улыбнулась. Я не смогла произнести что-то остроумное, мой рот и губы были слишком заняты широкой улыбкой. А потом улыбка переросла в поцелуй, два, три. Я практически перелетела через стойку, как дурочка из фильма, снятого по книге Николаса Спаркса, бросилась в объятия крепких рук Лео и целовала его так, будто мне угрожали, что отнимут у меня эти сладкие губы.

Я оказалась в кольце его рук, его удивлённая улыбка была теперь так близко. Он покрыл моё лицо поспешными поцелуями, прижался губами ко лбу, щекам, кончику носа и, наконец, снова к губам. Лео поднял меня в воздух, мои туфли-сабо сиротливо остались стоять на полу, и усадил меня на стойку, развёл мои ноги, с моей стороны не встретив возражений, естественно, и встал между ними. Я обняла ногами его за талию, скрестив ступни за его спиной. Он же устроил голову у меня на груди, руками впился в мои бёдра, крепко.

— Сладкая Горошина, ты сводишь меня с ума, — простонал он.

— Назови меня так ещё раз, и занятия сегодня отменяются. — Мои руки зарылись в его волосы, пальцами я помассировала кожу его головы и получила от него в ответ стон удовольствия.

— Сладкая Горошина? Вот, что на тебя так повлияло? — спросил он и поднял голову.

— Вот и всё. Занятия отменяются. — Я уже было сказала ему запереть дверь и взять меня прямо у фритюра, но послышались негромкие аплодисменты, точь-в-точь как из фильма 80-х.

— Круто. Все занятия будут также начинаться?

Чед и Логан стояли в дверях с широкими улыбками на губах и огурцами в руках.

Я резко прижалась к груди Лео, вдыхая его опьяняющий аромат и выдыхая расстройство от того, что нас прервали. Когда я снова подняла взгляд на Лео, он продемонстрировал совершенно не свойственную джентльменам — следует добавить, нехарактерную для взрослого человека — манипуляцию с близлежащим огурцом. Я хрюкнула от смеха, против своей воли. Чары разрушились, момент был упущен. Лео помог мне слезть со стойки, и я встретилась лицом к лицу со своими «учениками».

— Ну что, парни, готовы замариновать свои огурчики?

Они, правда, были готовы. И засучив рукава, мы принялись за дело. Они на удивление оказались хорошими учениками, естественно, после того как «вывели из организма» все шутки о размере основного ингредиента сегодняшних закаток. Они были внимательными, выполняли все инструкции, и через полтора часа у нас уже были несколько банок, готовых отправиться в холодильник. Было весело, я уже успела позабыть, как мне нравилось обучать людей таким вещам.

Лео весь вечер не отступал от меня ни на шаг, отказывался отвечать на нетактичные вопросы о том, что между нами, мягко менял тему разговора. Досадно для Чеда, забавно для меня. Основной темой разговора была еда. Мне правда было интересно, как далеко всё могло зайти, не появись Чед и Логан… но сейчас не об этом. Я наслаждалась вечером в компании трёх божественных мужчин, и одного из них была очень высокая вероятность вскоре увидеть голым. Курсы: «Сделай закатки и победи голод во время зомби апокалипсиса» имели абсолютный успех.

Вывеска о курсах также привлекла внимание нескольких прохожих. Вот скажите, как можно пройти мимо такой вывески и не прочитать, что там написано? Закрытая дверь не препятствовала тому, что люди останавливались и глазели на то, что происходило внутри. Очень интересно…

— Этого мало, надо наделать ещё! Надо сделать столько, чтобы на всю зиму хватило! — возвестил Логан, наклеив наклейку на свою банку с закатанными огурцами.

— Эти огурцы могут храниться в холодильнике несколько месяцев. Если вы хотите закатки, хранящиеся дольше, это можно сказать «другого поля ягоды». Их следует готовить, процесс несколько схож с приготовлением джема или варенья.

— Давай джем тоже забабахаем! — с энтузиазмом воскликнул Чед.

— Попридержите коней, ребята! — попыталась их утихомирить я, Лео подавил смех. — Конечно мы можем приготовить джем, но только не сегодня. — Их энтузиазм вызвал у меня улыбку. Я взяла несколько банок, которые закатала сама — корнишоны в пикантном рассоле из острых перчиков и капельки мёда — и отнесла их в холодильник.

— Как на счёт следующей недели? То же время, то же место? — спросил Логан. Я согласно кивнула.

— Ежевика уже созрела, к следующей неделе будет еще и малина, — произнёс Лео.

М-м. Да, малиновое варенье я обожаю.

— А ты знаешь, как приготовить яблочное повидло? — поинтересовался Чед, пока убирал своё рабочее место. — Моя бабушка всё время варила его в октябре. Я каждый день съедал полбатона с этим повидлом. Мы можем его тоже приготовить?

— Не сможем, извини.

— Почему это? — затем в его глазах зажглись зловещие искорки. — А если я надену старую спортивную куртку с эмблемой школы?

Голова Логана показалась из-за двери холодильника.

— Рокс, позволь ему надеть её. В ней он сексуальный до умопомрачения.

— Помню-помню. Но ведь яблочное повидло готовят осенью.

— И что с того? — спросил Логан, Чед же в свою очередь одарил меня испытывающим взглядом.

— Осенью меня здесь не будет, — тихо произнесла я, ощущая взгляд Лео на затылке. Забавно, да, можно ощущать чей-то взгляд на расстоянии. — Как только моя мама вернётся из «Удивительной гонки», я возвращаюсь в Калифорнию.

Кухню окутала тишина, юморные нотки этого вечера бесследно улетучились.

— Кроме того, тётенька, которая продаёт варенье меня убьёт, если я научу вас его делать. Я не могу переманить себе её клиентов на яблочное повидло — мне точно будет крышка.

— Тебя же здесь уже не будет. Сможешь избежать расправы, — пробормотал Логан.

Я закатила глаза.

— Ладно, зомби, урок окончен. В следующий раз — варенье. То же время, то же место. — Я заставила себя звучать легко и непринуждённо.

Чед кивнул и приобнял меня.

— Было весело, спасибо за закатки. — Он быстренько поцеловал меня в лоб, и они со своими банками скрылись в дверях.

Мы с Лео остались вдвоём. Когда я повернулась, он опустил взгляд.

— Пойду возьму метёлку и помогу тебе прибраться, — сказал он и отправился в подсобку.

Я не знала, что сказать, чтобы развеять внезапно возникшее напряжение, потому что, как только лето закончится, я уеду. Это… то… что между нами… оно только на лето. Лео подметал, я мыла рабочие поверхности, и через несколько минут мы уже вовсю болтали о фруктах, из которых можно в ближайшее время сварить варенье. Легко и непринуждённо.

Легко и непринуждённо не подразумевает никаких надежд, ни серьёзных чувств, не выставляет требований, и уж тем более слёз. Поэтому, когда он ушёл, быстро чмокнув меня в лоб, кажется, я не ощутила, как подозрительно защипало в глазах, и не заметила предательски дрожащий подбородок.

Я закрыла закусочную, приехала домой, но заснуть так и не смогла. Это просто интрижка. А от интрижки никто не ожидает отчёта о том, где и с кем ты проводишь ночи.

Всё легко и непринуждённо.

Глава 15

Даже не верится, что 4 июля уже на носу. Казалось, я только приехала, но развивающиеся по всему городу флаги говорили о том, что лето перевалило за половину.

Богом клянусь, в нашем городе развешиванию флагов придавали огромное значение, большее, чем в других маленьких городках страны. Едва на календаре замаячил очередной праздник, Бейли Фоллс тут же украшал сам себя в красный, белый, синий на любой неподвижной штуковине. Приятно. Уютно. На самом деле очень здорово.

Закончив работу в закусочной, я вела мою старенькую американскую машину по хорошей старенькой американской Главной улице, думала о том, как буду шалить со старым добрым американским фермером и одновременно держать в руках бенгальские огни. Вот так бы я хотела отметить день основания нашей страны.

Такие мысли посещали мою голову, пока я неспешно вела машину и махала рукой знакомым: людям, с которыми уже была знакома раньше и теперь узнавала их вновь; людям, с которыми познакомилась совсем недавно, после нынешнего приезда домой. Некоторых я знала по имени, большинство — по заказам. Только посмотрите, Яичница и Тост из ржаного хлеба только что вышел из скобяной лавки, держа в руках кабель. Интересно, планирует ли он использовать его на Мисс Цельно-зерновая овсянка с обезжиренным молоком, и удержитесь от использования изюма. Зуб даю, её изюминку удерживать она доверяет только ему.

Градусник на здании банка показывал 32 градуса жары. Я была очень рада лёгкому ветерку, который обдувал меня из открытого окна. Включив радио, я услышала знакомые аккорды песни «Mysterious Ways» и усмехнулась, песни из альбома Achtung Baby до сих пор крутили на «старушках»-радиостанциях. Моя мама запрыгала бы до потолка от радости, если бы об этом узнала. Интересно, где она сейчас? В Бразилии? Италии? Может, в Миннесоте? Где бы она ни была, надеюсь, она хорошо проводит время.

По дороге домой я увидела группку девочек-подростков, которые направлялись в лес позади старшей школы. В руках у них были полотенца и мяч для игры на пляже. Внезапно меня осенило, теперь я знала, где хотела провести остаток дня и с кем.

Я нажала по газам, чтобы побыстрее оказаться дома, но перед этим остановилась на пару минут, чтобы настрочить Лео смс-ку.

«Сможешь смыться с работы пораньше?»

Он сразу же стал набирать ответ, я шумно выдохнула.

«Ты будешь голой? Уважительной причиной смыться с работы являются только голые аргументы».

«Очень возможно. Давай же, выходи и поиграй со мной».

«Это цитата из «Сияния» Кинга?»

«Значит, тебе нужно очень серьёзно отнестись к моей просьбе. И ещё, не обращай внимания на топор за моей спиной».

«Тебе повезло, мне нравятся опасные женщины. Когда?»

«Прямо сейчас. Так что бросай мотыгу и хватай плавки. Буду у тебя через 15 мин».

«Плавки? Теперь я заинтригован».

«Достаточно заинтригован, чтобы смыться с работы?»

«Даю тебе 20 мин, привези еду, и я полностью твой».

«Договорились».

«И про обнажение не забудь».

«Сделаю всё возможное».

Я напялила купальник, завязала лямочки на двойной узел, зная Лео. Схватила автохолодильник, бросила внутрь лёд, пиво, бутерброды, приготовленные ещё в закусочной, которые, как изначально предполагалось, должны были стать моим обедом, и мамин старенький CD-шный бумбокс. Он был большим и квадратным, весь в кнопках и рычажках, и идеально подходил для побега с работы и проведения времени на маленьком заливе.

Каждый городок у гор Катскилл либо располагает собственным водоемом, либо находится недалеко. В нашей местности было огромное множество бухт, ручьёв, прудов, небольших озёр — где бы ни была вода, мы обязательно в ней плескались. Так мы выживали в жаркие летние дни, когда были детьми; подростками там же учились французским поцелуям.

Возле Бейли Фоллс много классных мест для купания, но Туннель — моё самое любимое. Он находится вблизи границы владений горного дома на озере Мохонк. Там родник и пруд впадают в большое озеро, которое входит во владения отеля. Ледяная прозрачная вода, каменистое дно и множество выступающих валунов, если ты смельчак, соверши прыжок. Здесь можно отдохнуть от изнуряющей жары. Как раз туда я хотела сегодня отправиться с Лео.

Подъехав к большому каменному амбару, меня осенило, что я до сих пор не знаю, где живёт Лео. Он говорил, что в хозяйском доме не живёт, там проводятся экскурсии и его мама, когда наведывается с визитом, как правило останавливается там, что случалось, как я полагаю, редко. Так, интересно, где же он ночует? На территории фермы были гостевые домики, Лео превратил их во что-то на подобии студенческого общежития для интернов, проходящих летнюю практику. Но вряд ли он сам там ночует.

Не успела я углубиться в эти мысли, как увидела его собственной персоной. Он был выше всех в группе, его светлые волосы песочного оттенка переливались на солнце, с каждым днём оттенок становился все светлее и светлее.

Лео попрощался с группой людей, с которыми разговаривал и подбежал к моему джипу.

— Так загадочно, — произнёс он в открытое окно. Посмотрев направо и налево (убедился, что никто за нами не наблюдает, что ли?), он склонился и поцеловал меня один раз, два, три. — И куда это мы намыливаемся, Сахарная Горошина?

Мои пальцы на ногах непроизвольно подогнулись, мотор взревел — вот какие последствия от произнесения моего прозвища. Ухмыляясь, Лео отступил назад и поднял ладони в жесте «сдаюсь».

— Садись. И пристегнись, — проинструктировала я.

٭٭٭

— Так вот куда ты приводила своих парней, чтобы их приворожить, когда была помоложе.

С главной дороги мы свернули в лес, на узкую тропу из грязи, слишком узкую для моего вагонера, временами он ломал ветви деревьев. Я обрадовалась, увидев, что машин на парковке больше нет. Я провела Лео на несколько сотен метров вперёд к поляне над самым чистым и самым холодным заливом в округе.

Всё началось с ключа, бьющего из-под земли, вода пробила себе путь вверх через каменную глыбу, а затем и образовался этот прекрасный залив, окружённый огромными неровными валунами; некоторые были неотёсанными и заострёнными, некоторые — гладкими, как стекло. Залив имел вытянутую форму, больше похожую на туннель, чем круг, отсюда и название. Так как этот залив был меньше других излюбленных мест для купания поблизости нашего городка, обычно здесь было немноголюдно.

И сегодня оно было полностью предоставлено лишь для нас двоих.

Мы любовались всей этой красотой сверху, и я, наконец, осознала, что сказал Лео. В его глазах, смотрящих на меня с высоты его роста, светилось веселье и озорство. Лео ждал моего ответа.

— Я никогда не приводила сюда парней, мистер. Ни для того, чтобы приворожить, ни для каких-либо других целей. — Чтобы добавить веса сказанному, я шлёпнула Лео по попе.

— Да ну, что-то слабо верится, — поддразнил он, вернув шлепок назад по моей попке. — Да ладно, мне можешь раскрыться. Рокси в подростковом возрасте, да ещё и с легендарными кулинарными способностями, должно быть устраивала грандиозные пикники и легко подбивала парней на купание голышом.

Какое-то время я обдумывала его слова. Да, такая версия вполне могла иметь место. Расстелить скатерть в бело-красную клетку на траве и полевых цветах. Сидеть рядом с Чедом Боуманом, перебрасываться яблочным муссом, пока ели крошечные сэндвичи, и болтать о… да, не важно о чём, на любую тему.

Трудно было представить меня и мою воображаемую пылкую любовь юности, ведь моя нынешняя любовь находилась передо мной собственной персоной.

— Я такой не была, — попыталась объяснить я, притянув его в свои объятия и положив его руки себе на поясницу. Его ладони скользнули в задние карманы моих джинсов, так делали во всех клипах восьмидесятых, которые крутили на MTV. — Я была застенчивой. Больше наблюдала за людьми. В наглую девицу я превратилась лишь покинув Бейли Фоллс.

Я легонько прикусила его подбородок, чем заработала два крепких сжатия ягодиц.

— И если уж мы говорим о наглой девице, прямо сейчас могу воссоздать образ той суперсексуальной девушки-подростка, которой я хотела бы быть тогда. Заинтересован?

Глубокий, обжигающий поцелуй был его ответом. Заинтересован.

Мы осторожно спускались по каменистой тропе. Лео вежливо предлагал мне руку со словами «разрешите вам помочь», которая приземлялась и задерживалась на моей пояснице, или нечаянно касалась моей груди. Должна сказать, как ошпаренная от этих прикосновений я не отскакивала, скорее наоборот.

Мы просто не могли держать руки подальше друг от друга. Я быстро привыкла к таким приятным ласкам, в купе с быстро растущей страстью. Да, трудно мне придётся в конце лета.

Я прильнула к его плечу и вдохнула запах лета, так пахла его кожа.

Так-так-так. Хм.

Я пристрастилась ко всему, что связано с Лео. Мы прокладывали путь вниз по неровным камням, я обратила внимание на пальцы Лео. Загорелые, сильные, истинно мужские. А не наманикюренные, незапятнанные, обильно смазанные кремом, которые были у большинства парней в Лос-Анджелесе. Лео же обладал руками, огрубевшими от тяжёлой работы на земле.

Прямо сейчас они играли с краем моих шорт. Особенно ему нравилась бахрома. Пока мы шли, он накручивал её на свой указательный палец, точки соприкосновения наших тел вызывали искры желания, зарождающиеся в позвоночнике и отдающиеся в местечке, скрытом шортами.

В последнее время его руки касались меня гораздо чаще. Причины, конечно, были очевидны. Если он случайно не касался моей попки или не задевал грудь, всё равно ненароком к чему-нибудь притрагивался. Легонько-легонько поглаживал то тут, то там. Казалось, он сам не замечал, что так делал, и это доставляло ему неожиданное удовольствие также, как и мне.

Мы шли пока деревья перед нами, наконец, не расступились, и тишина обуздала наше легкомыслие.

— Какая красота, — произнёс Лео и притянул меня к себе спиной, его голова покоилась на моём плече.

Стрекоза порхала над водой, слегка будоража голубую манящую водную гладь. Это место было только в нашем распоряжении. Поддавшись внезапному порыву, я улыбнулась. Наглая девица вступила в силу.

Я повернулась в его руках и невинно заморгала, глядя ему в глаза.

— Оставайся на месте, — проинструктировала я, ткнув указательным пальцем в его грудь. Глаза Лео зажглись любопытством. Казалось, ему очень хотелось спросить, что я задумала, но он сдержался, позволил мне править баллом.

Я рывком сбросила вьетнамки, отправив их прямиком к близлежащему дереву. Моя белая майка полетела следом. Глаза Лео сузились, едва он узрел крошечное красное бикини в белый горошек, которое не совсем успешно скрывало моё внезапное возбуждение. Сняв шорты и оголив ещё одну часть тела, я была приятно удивлена, заметив, что выражение лица Лео с выжидающего сменилось на удовлетворённое.

Я развернулась на 180 градусов и стала приближаться к воде, с загадочной улыбкой обернулась через плечо и увидела, что Лео замер на месте с такой же улыбкой на лице. Он сжал руки в кулаки, когда увидел, что я потянула за лямку верха бикини и предстала обнажённой перед небесами, окружающей природой и стрекозами. Крошечные треугольники съехали по моей разгоряченной коже прямо к камням и грязи. У Лео перехватило дыхание. Он сделал крошечный шаг вперед прежде, чем осознал, что делает. Он позволял мне задавать тон, казалось, он наслаждался каждой секундой происходящего.

Я сделала шаг к воде. Услышала, что Лео тоже шагнул за моей спиной. Едва коснувшись кончиками пальцев воды, я задрожала. Учитывая время года, мне казалось, вода должна была быть теплее, но она была ощутимо бодрящей тело и заостряющей соски.

Я постепенно, всё глубже и глубже заходила в воду, прохлада охватила голени, колени, на уровне середины бедра я остановилась и снова обернулась взглянуть на Лео. Мы будто играли в игру Красный свет-Зелёный свет. Чем глубже я заходила в воду, он всё ниже и ниже спускался по камням ближе к воде. Когда я останавливалась, он тоже замирал на месте. Когда я обернулась в последний раз и позволила ему украдкой взглянуть на то, с чем близлежащие деревья были хорошо знакомы, он так резко остановился, что даже расставил руки в стороны, чтобы не потерять равновесие и не упасть. Господи боже, если голая грудь может произвести такой эффект на взрослого мужчину, что будет когда я…

Я взялась за завязки трусиков по бокам и потянула.

Я и раньше видела, что Лео умеет двигаться быстро, но сейчас, казалось, он собирается побить все возможные и невозможные рекорды по раздеванию и заходу в воду. Джинсы и боксеры он снимал одновременно, одна нога застряла, единовременно он пытался снять ещё и ботинки.

Коснувшись ногами воды, Лео вздрогнул, но ни на секунду не остановился. Он был в рубашке, похоже, о ней напрочь забыл. Потом всё же сорвал её с себя и бросил за спину, она, мокрая, плюхнулась на камень.

— Не стоит тебе так дразнить бедного парня, Рокси, — предупредил он и так быстро и сильно прижал меня к себе, что вода между нами взметнулась вверх, намочив его лицо и ресницы.

Теперь мы были тесно прижаты друг к другу, очень мокрые и совсем голые, он ещё раз внимательно меня осмотрел. Создавалось впечатление, что он хочет меня съесть смакуя. Я бы с удовольствием ему это позволила. Лео мокрой ладонью коснулся моих волос, от нежного прикосновения мои веки сомкнулись. Я прильнула к нему, была не в состоянии что-либо сделать с широченной улыбкой на лице. Я распахнула глаза, часто заморгала из-за яркого солнца, удовлетворённо вздохнула.

Он уж было наклонился меня поцеловать, но в ту же секунду что-то жужжащее пролетело мимо моего уха. Всё мое тело превратилось в камень. С Лео произошло то же самое, не в хорошем смысле. Но та его важная часть тела всё ещё прижималась к моей ноге.

— Рокси, не обращай внимания. Сейчас она улетит, — уговаривал Лео, пытаясь отогнать пчелу.

— Не могу. Все пчелы — придурки, — произнесла я сквозь стиснутые зубы. Я попыталась сбежать, но Лео крепко меня держал: одной рукой за ягодицу, другой — за шею, для верности. Я пыталась дышать. — Такое чувство, что как только я захожу в лес, они сразу же посылают друг другу сигналы: «Рокси здесь! Рокси здесь! Она голенькая прямо в воде и пытается придаться любовным утехам с Альманцо. Давайте-ка сцапаем её!»

— Тебе правда так сильно нравится Альманцо?

— Ты себе даже не представляешь насколько. Помнишь ту серию, когда Нелли Олсон хотела приготовить ему его любимое блюдо, курицу с корицей. Но Нелли не умела её готовить, поэтому она попросила об этом Лауру. Только вот Лаура ненавидела Нелли и заменила корицу на красный стручковый перец, — бормотала я, зарыв голову в грудь Лео и пытаясь погрузить нас обоих в воду.

— Что? Корица? — смущённо спросил Лео, почти потеряв равновесие, ведь я стала карабкаться по его животу, он почти согнулся пополам.

— Ты же сказал не обращать внимания, вот я и не обращаю. Она уже улетела?

Я никогда не узнаю, что Лео хотел ответить, потому что в поле моего слуха попала не только пчела номер один, но и её родственница, пчела номер два.

— До скорой встречи! — прочирикала я и ушла под воду, только Лео меня и видел. Извиваясь, я ушла ко дну, где эти придурочные пчёлы меня не достанут. Я проплыла какое-то расстояние под водой, затем вынырнула на поверхность и увидела, что Лео машет руками, пытаясь отогнать пчёл, а затем снова погрузилась в воду, теперь уже набрав полные лёгкие воздуха.

Какое-то время эти действия повторялись: я выныривала из воды в разных местах, Лео пытался со мной разговаривать в те 2.2 секунды, что я была на поверхности, а затем снова уходила под воду. Я решила переждать опасность там. Лео и так и этак, тщетно пытался определить моё местоположение. Я же, как дельфин, вынырнув и набрав достаточно воздуха в лёгкие, снова скрывалась под водой. Бедный парень, он играл, ну, в ту игру, помните, где нужно бить молотом по выскакивающим фигуркам, с умалишённой владеющей уникальной техникой удерживания дыхания под водой. Между вдохами я улавливала обрывки его фраз.

— Рокси они…

— … улетели, ты можешь…

— Ради бога, Рокси, ты можешь…

— Блин, Сахарная Горошина, может ты…

Только Сахарная Горошина подействовало на меня. Так было всегда. Я подплыла к нему ближе и даже под водой я была загипнотизирована Лео. Я не смогла удержаться и какое-то время рассматривала его. Он запустил руки под воду, схватил меня за плечи, покрепче за меня ухватился и вытащил из воды.

— Улетела? — быстро спросила я, когда он поставил меня на ноги. Лео быстренько схватил меня под коленки и обернул мои ноги вокруг своей талии.

— Улетела, — ответил он, и постепенно отнёс нас на глубину. — Что ты со мной делаешь? — спросил он, деликатно удерживая мое лицо ладонями, а вот с губами он был не таким деликатным. Казалось, Лео весь горит, потерял над собой контроль. На его вопрос я ответила действиями. Мы потерялись в друг друге, тела слились воедино. Кожа пылала даже несмотря на то, что мы находились в ледяной воде. Ощущения были райскими, похотливыми, неосознанными.

Такими интенсивными, что мы не заметили старшеклассников на каменистом берегу с полотенцами в руках… и ухмылками на лицах.

٭٭٭

— Не волнуйтесь миссис Монтгомери, две дюжины капкейков будут готовы к вашему пикнику на День независимости. Вы хотите, чтобы все они были с вишней и ликёром или… Хорошо, могу сделать несколько с черникой. Да, с вашей стороны это будет очень патриотично. Вишня, черника, сверху я добавлю немного ванильного сливочного крема. Все цвета нашего флага. — Я всё записала, подсчитала стоимость и время на приготовление. Морковный торт, который я готовила для миссис Олсон, произвёл фурор. И я была главной темой разговора на званом обеде в дамском клубе. Все хотели кусочек меня. То есть моего торта.

Раздался звон колокольчика над входной дверью, я обернулась через плечо, увидела Лео и улыбнулась ему.

— Вот ты где, — шепотом произнёс он, увидев, что я разговариваю по телефону. Он аккуратно поставил пакеты на барные стулья у стойки, затем поставил руки на стойку и подтянулся на них, будто собирался начать упражнения на гимнастическом коне, и уселся попой на выщербленную рабочую поверхность. Склонившись ко мне, он три раза быстренько чмокнул меня в губы, чуть отодвинулся лишь чтобы увидеть мою улыбку, и снова приблизился для четвёртого поцелуя. Я чуть трубку не выронила из рук, ведь губы Лео с моих сместились на шею. Я задрожала от удовольствия. Моя шея продолжала получать внимание его губ до тех пор, пока он не увидел пустую витрину для десертов.

Лео так удрученно на меня посмотрел, что мне пришлось подавить смешок и написать в блокноте, где писала заказ для миссис Монтгомери: «Я оставила тебе черничного пирога». Восторг осветил его лицо, как лучи восходящего солнца. С этим парнем было так легко. Я подняла палец вверх, говоря, что мне нужна минутка, и он кивнул.

Лео заглянул в витрину с десертами и узрел там крошки, остатки глазури и несколько заблудших ягодок черники. Балансируя на одной руке, будь он гимнастом, то точно получил бы высшие баллы от судейской коллегии за врождённую силу. Лео открыл крышку витрины и слопал крошки, при этом лукаво улыбался. И что вы думаете он предпринял дальше? Стал целовать мою ключицу своими сахарными и «крошечными» губами, я стала дышать довольно часто, практически задыхаться, и всё это прямо в трубку телефона.

— Что миссис Монтгомери? Да, да, извините, я вас слушаю. Здесь просто… что-то…

Лео ухмыльнулся, снова подтянулся, перемахнул через стойку и теперь сидел прямо передо мной. Я же предпринимала попытки продолжать вести разговор. Лео был твёрд в намерении продолжать меня целовать. Он давился от смеха, покусывал, посасывал мою кожу от плечика до ямки на ключице, а потом его рука спустилась вниз по моему животу. С широко открытыми глазами я покачала головой, говоря «нет». С широко открытыми глазами он кивнул, говоря «да». Лео слез со стойки, присел передо мной и стал целовать мой животик, ловко пробравшись под передник, расстегнул мои шорты и запустил руку ко мне в трусики. Я за это время не успела даже вдохнуть. И прямо сейчас Лео непосредственно вторгался в мой разговор по телефону, ведь его рука непосредственно вторгалась в мои трусики, и … ой…

Я выронила трубку прямо ему на голову.

— Так тебе и надо, — губами произнесла я, пытаясь не засмеяться, наблюдая, как он потирал новоиспечённую шишку.

Лео взял пакеты, которые принёс, и с улыбкой на губах скрылся на кухне.

Вернув трубку к уху, я услышала, что миссис Монтгомери спрашивала в какое время может забрать свои капкейки и в чем причина того, что мои лёгкие покинул весь воздух.

— Извините, я просто выронила телефон. Свой заказ сможете забрать утром четвертого, только помните, в виду праздника мы закрываемся рано. До свидания.

Заведённая до предела и готовая выйти за рамки возможного, я припустила в том направлении, в котором скрылся Лео, прижала его к лёдоделательной машине и целовала до тех пор, пока он тоже не стал задыхаться.

И ещё я жалела его шишку.

٭٭٭

Десять минут спустя я всё ещё задыхалась и светилась от счастья. Наш быстренький перепих скрасил громкий конец (это я) за пару секунд до того, как скрипнула, открываясь, входная дверь, прибыли первые посетители второго занятия курсов: «Сделай закатки и победи голод во время зомби апокалипсиса». Поверьте, вы ещё не становились свидетелями настолько быстрого расправления фартука на своём жизненном пути.

А колокольчик над дверью всё звонил и звонил, люди подтягивались: некоторые были мне знакомы, некоторые — нет. Что вообще происходит?

Мои занятия неожиданно стали популярными: все хотели их посетить. И, когда я стала считать сколько народу пришло, у меня в груди зародилось странное чувство.

В определенных кругах я создавала себе собственное имя. В городе, в который я поклялась, что ни за что не вернусь. Хуже всего было то, что это ощущалось…

Странным? Не вполне.

Знакомым? Не совсем. Место действия было знакомым, но это лето было исключительным.

Милым? Возможно.

Чрезмерным? Тоже возможно.

Я быстро теряла контроль над ситуацией.

Вздохнула. У меня в голове все перемешалось и до сих пор не пришло в порядок после проверки на прочность лёдоделательной машины.

Неправильно истолковав мой вздох, Лео чмокнул меня в кончик носа.

— Совершенно нормально немного нервничать перед занятием, Сахарная Горошина.

Из кухни через окно в маятниковой двери мы подсматривали в основное помещение закусочной. Нам необходимо было какое-то время, чтобы привести себя в порядок. Давайте посмотрим правде в глаза, ещё и двух минут не прошло, как Лео был во мне. Произнеся эти слова про себя, все сложилось. Хм-хм… должно быть это отголоски недавнего происшествия.

— На самом деле, я не нервничаю, — ответила я. — Просто не ожидала, что придёт столько людей.

Агент по продаже недвижимости Чеда и Логана Мэри со своим парнем Ларри. Миссис Олсон и миссис Шрубери из Женского комитета. Я узнала интернов с фермы Максвеллов. Женщина с фермерского рынка, которая обмахивалась листом салата и строила глазки Лео. И ещё очень высокий парень с чёрными волнистыми волосами, собранными сзади кожаной лентой, у него было очень много татуировок. С его мышечной массой можно было спокойно идти на медведя, казалось, чувствовал он себя не совсем комфортно от того, что решил посетить курсы по закаткам варенья.

— А это ещё кто такой? — прошептала я.

— Где?

— Вот тот парень из «Игр Престолов». — Я указала на высокого, темноволосого и очень сексуального парня.

Лео посмотрел в указанном направлении, а затем хмыкнул.

— Да, ему это понравится. Это Оскар, он владеет соседней молочно-товарной фермой.

Я отпихнула Лео в сторону и ещё раз взглянула на Оскара. Он был таким высоким, что задевал головой вывеску «Пейте местное пиво», которая висела прямо над входной дверью.

— Это и есть Оскар? — спросила я, всё ещё не веря своим глазам.

— Ага, — кивнул Лео.

— Молочный фермер?

— Ну да.

Я покачала головой, наблюдая за молоденькими девушками, которых без сомнений пригласил Лео, прямо сейчас они хихикали как дурочки в присутствии Оскара.

— Твою мать, у других парней в этом городе просто нет шансов.

— Что-что? — переспросил Лео.

— Забудь. — Раскрыв дверь, я вошла в зал закусочной. Что, черт побери, они стали добавлять в воду с тех пор, как я уехала из этого города?

Всех поприветствовав, я засуетилась, расставляя всё необходимое для приготовления варенья. Так как людей пришло больше, чем планировалось, я объединила всех по парам, как в ковчеге у Ноя. Исключение сделала только для Оскара, он присоединился к Чеду и Логану. Казалось, он почувствовал от этого облегчение.

Когда всё было готово, я привлекла всеобщее внимание.

— Еще раз здравствуйте и ещё раз спасибо, что пришли. Сегодня мы будем варить варенье! — Господи, как же мне нравилось обучать людей.

— Может нам сперва выпить по чуть-чуть? — Чед, хихикнув, поинтересовался у Логана.

У меня получилось сдержать улыбку.

— Я не ожидала, что сегодня вас придёт так много, поэтому вам придется делиться банками. В следующий раз я подготовлю больше. Перед вами всё, что потребуется: банка, лейка, пектин, сахар и лимонный сок. Я предварительно вымыла ягоды, простерилизовала банки, крышки, вам же осталось всё самое интересное. Что касаемо ягод для сегодняшних манипуляций, перед вами замечательный выбор вкуснейших, свежайших ягод. Выражаю признательность вот этому парню и всем работникам фермы Максвеллов. У нас имеются ежевика, бойзеновы ягоды, малина и даже немного крыжовника.

Как по команде, Лео обнял меня за талию и положил мне в рот ягоду крыжовника.

Ой. Публичное проявление чувств, наш секрет всплыл наружу.

По правде говоря, всем было всё равно, не считая мечтательных интернок, внимание которых переключилось на Оскара. Как только я осознала, что Бейли Фоллс не взорвётся из-за того, что я приехала домой и наслаждалась временем, проведённым вместе с Лео Максвеллом, также пришло осознание того, что в жизни маленького городка всё-таки есть свои преимущества.

Моё лицо озарила улыбка.

— Ладно, теперь каждый должен выбрать себе ягодки.

٭٭٭

— Может, варенье было не самой лучшей идеей, — сказала я, ещё раз протирая рабочие поверхности. Черничный сироп был повсюду. Мои ученики остались, чтобы помочь убраться: сложить кастрюли, развесить ложки на крючки и расставить по местам мерные стаканчики.

— Ты шутишь, что ли? Я уже лет сто так не веселился, — сказал Логан, нежно испачкав ежевичным соком майку поло Чеда цвета лимонного пирога. Я с удовольствием полюбуюсь на майки поло из линейки J.Crew, состоящие в гардеробе Чеда.

— Оскар, а тебе понравилось? — поинтересовалась я.

Он стоял у раковины, мыл щёткой банку, дергал щеткой туда-сюда. Мне бы хотелось сказать, что я услышала его ответ, или хоть слово, произнесённое им за вечер. Например, «привет, приятно с тобой познакомиться», но я бы соврала, сказав это… он такой горячий. Мы с Чедом и Логаном замерли, наблюдая как он двигал щёткой туда-сюда. Милостивый Боже. Наконец, он надел худи и ушёл, махнув Лео на прощание рукой. Оскару пришлось пригнуться, чтобы выйти.

— Знаешь, мисс Рокси, в большом городе ты с лёгкостью срубила бы штуку за такое вот занятие, — сказал Чед.

Его слова спустили меня с небес на землю. Штуку за занятие? В голове закрутились шестеренки, идеи стали созревать и выстреливать, как шарики в автомате для игры в пинбол.

Я бы слукавила, если бы сказала, что в уме не прикидывала причины за то, чтобы остаться жить в Бейли Фоллс и причины, чтобы с криком убежать обратно в Лос-Анджелес. Еженедельно проводить занятия было убедительным пунктом в колонке за то, чтобы остаться. Мне бы потребовалось много времени, чтобы завоевать такую способную и заинтересованную аудиторию в Лос-Анджелесе, ведь неизвестно, сколько будет греметь слава о моём кулинарном шедевре, подпитываемая Митси и её шайкой.

Лео подметал пол и незаметно на меня посматривал.

— Я вижу, что мысленная работа ведётся. Скажи, что ты рассматриваешь такой вариант, — Чед понизил голос и отвёл меня в сторонку, чтобы хоть немного уединиться.

Взглядом я нашла Лео, он всё ещё за мной наблюдал. Он мог над чем-то рассмеяться или поддержать разговор, но краем уха всё равно прислушивался к нашей беседе.

— М-о-о-жет быть, — я прижала ладонь к губам Чеда, чтобы он не закричал.

— Ух ты, должно быть у Лео крепкий стебелёк, если мысли о том, чтобы остаться, тебя всё же посещают.

Чед просто хотел пошутить, но я стушевалась и понесла чушь.

— Не поэтому… То есть да, то, что между нами, прекрасно, но это не значит, что я… То есть… Только потому, что между нами, это только на лето, это не значит… Черт!

Что бы это ни было между мной и Лео, всё могло перерасти во что-то более серьёзное. Вот что говорила мне моя интуиция. Но, имея безнадёжный в романтике набор генов, я не знала доверять ли интуиции. Какой бы путь не указало мне моё сердце, я всегда бегу в противоположном направлении.

А что чувствует Лео? Кажется, ему это нравится также, как и мне. Он также, как и я вступил в это с душой на распашку. Лео рассчитывал на три месяца. А что если…

— Расслабься, а то от нервного перенапряжения язву заработаешь, — Чед нежно погладил меня по спине. — Я не требую от тебя немедленного ответа. Лучше подготовься к следующему занятию, — смеясь сказал он и присоединился к остальным.

— Что готовим на следующей неделе, Рокси? — Один из интернов задал ожидаемый вопрос, закусочная погрузилась в тишину, группа ждала моего ответа.

Лео перестал подметать, опёрся подбородком на ручку от щётки, тоже ждал.

Я посмотрела на стойку, пробежалась глазами по стопке кулинарных журналов, которые мама месяцами игнорировала в пользу обычно подаваемых блюд. На обложке верхнего красовалась большая голубая тарелка с лингуини, моллюсками и томатным соусом.

— Будем катать помидоры, — выпалила я, глядя на Лео.

Который расплылся в лучезарной улыбке.

Глава 16

Моя лучшая подруга Натали издала стон.

— Знаешь, что я прямо сейчас лопаю? — спросила она с полным ртом чего-то. — Угадай.

— Судя по издаваемым звукам, на ум приходит лишь очень вкусный член. — Я рассмеялась, потому как, кажется, она подавилась.

Натали позвонила как раз в перерыве между утренней и обеденной суматохой. Я с удовольствием болтала с давней подругой. Чтобы нам никто не мешал, я проскользнула в уголок между стеной и вешалкой для верхней одежды, зажав телефон между ухом и плечом. В закусочной царил необычный для неё движ, временное затишье между утренними и обеденными сменами с каждым днём все сокращалось и сокращалось.

Мы всегда рано закрывались на 4 июля, а пятого вообще не работали, делали выходной для сотрудников. Я с удовольствием его ждала, чтобы немного расслабиться и побездельничать. Или пошалить с … и на одном зеленоглазом божестве. М-м. Давайте, всё же вернёмся к Натали…

— Бли-ин, я же могла умереть. Причина смерти — китайский пельмень!

— Натали! Ты пошла в House of Wong? [ресторан китайской еды в Нью-Йорке — прим. пер.] Это я должна говорить «блин, блин»! Ты же знаешь, как я обожаю их китайские пельмени, как вообще можно так дразниться! У меня уже слюнки потекли.

— Да ладно вам, девушка, вы вообще вон уже сколько недель находитесь в Бейли Фоллс и не удосужились смотаться в ближайший большой город. Я на это даже не обижаюсь, слышишь? — Послышалось чавканье. Нет она так со мной не поступит, нет.

— Ты заказала их паровые булочки?

Чавканье. Чмокание. Хлюпанье.

— Меня уже задолбало ждать, когда ты притащишь свою маленькую сладкую попку в Нью-Йорк. Что у вас там происходит?

— Ой, ты себе даже не представляешь, — проворчала я, представив бамбуковую корзинку, заполненную булочками идеальной формы из плотного аппетитного теста и насыщенный божественный бульон.

— Тебе всё ещё не дают покоя мои паровые булочки? — поинтересовалась Натали.

Я ухмыльнулась.

— Ты меня поймала. Ты преследуешь корыстные цели.

— Мне одиноко. Давай-ка, вали на железнодорожный вокзал и через полтора часа будешь на Центральном вокзале Нью-Йорка.

— Мне нужно еще отработать обеденную смену. Давай-ка, вали на железнодорожный вокзал и окажешься на Пафкипси за тот же промежуток времени.

— Ага, приеду я в твоё захолустье. Что, чёрт возьми, я там забыла?

Натали полагала, что за пределами Манхэттена не существует ничего, достойного её внимания. Как правило, обычно я с ней соглашалась: в большом городе — отлично, на периферии — скукота. Но сейчас…

— В захолустье не так уж и плохо. — Откуда это во мне?

— В захолустье не так уж и плохо, бла-бла-бла. Это не объяснение, почему я наслаждаюсь восхитительными китайскими пельменями в одиночестве, а ты так и не объяснила почему до сих пор не приехала ко мне в гости.

— Была очень… занята. — Я почувствовала себя ужасно, из-за того, что не сказала Натали всей правды. Но как я могла, даже сама с собой я была не до конца честна. Как только у меня выдавался выходной, угадайте с кем я его проводила. Над и под одним парнем мечты.

— Это всё пустой трёп. Я знаю, работа в закусочной выматывает. Но я так по тебе скучаю, Рокси! Что происходит? Колись!

— Сейчас не совсем подходящее время, — сказала я, наблюдая, как посетителей прибывает всё больше и больше. Еще чуть-чуть и мне предстоит тяжёлая смена.

В наш город пребывал поток туристов на праздничные выходные. Жители Нью-Йорка, которые не наводнили Хэмптонс, сбегали в горы, желая проникнуться сельской жизнью. Во всех организациях были выходные. Лео говорил, экскурсии по ферме расписаны под завязку на все праздничные дни. Уже не впервые у меня возникли мысли, когда я снова его увижу. Мы с Лео условились, что будем вместе смотреть фейерверк, но…

— Ты что, сейчас мечтательно вздохнула? — спросила Натали, она меня дразнила.

— Что? — Я на какое-то время задумалась и поняла, что это правда. Я подумала о Лео и мечтательно вздохнула. Вот чёрт, теперь у меня закружилась голова.

— Ты никогда не имела привычки мечтательно вздыхать! Немедленно рассказывай, что происходит!

Вот чёрт.

— Это не из-за закусочной… Я здесь кое-кого встретила. Летнее увлечение.

— Летнее увлечение? И что это, по-твоему, значит?

— Это значит, что у меня есть кое-кто для встреч. На лето. И… ну…

Натали стала задыхаться.

— И… ну… Ты никогда раньше не доходила до и… ну… Было лишь одеть презерватив, снять и давай до свидания. Только не говорите мне Мисс без Ссор и Суеты, что ты влю…

— Ти-ише! Замолкни прямо сейчас! Не надо ничего произносить вслух! Закрой свой ротик!

— Чем это он закрывает твой ротик?

— О господи. — Я закрыла лицо руками.

— Зато чем я заполняю свой ротик, я могу тебе сказать. Целой тарелкой китайских пельменей. Хватай свою любовь на лето, садитесь на поезд и тарабаньте свои задницы сюда.

— Честно говоря, летом он не может вот так всё бросить и приехать. Он… ну… он… — я прикрыла рот и трубку ладонью и очень тихо произнесла, — фермер.

— Он, кто?

— Фермер, — прошептала я.

Когда Натали наконец прекратила смеяться, она рассказала мне о фермере, на которого она наткнулась на фермерском рынке на Юнион-сквер. Такое чувство, что фермеры сейчас в тренде.

В итоге, я положила трубку только пообещав ей, что приеду в Нью-Йорк, как только освобожусь. Но прямо сейчас мне предстояло море работы в закусочной. Я снова направилась в кухню, проходя мимо хотела дать пять Максин, которая вместо этого поздравила меня с тем, что я хотя бы время от времени занимаюсь делом.

Как приятно быть нужным.

٭٭٭

— Не могу поверить, что ты не хочешь пойти на парад. Есть вообще на свете люди, которые не любят парады? — спросил Лео у меня дома, на кухне, пока мы мыли посуду после ужина.

Я отварила кукурузные початки в стиле мексиканской уличной еды, обильно посыпав их перцем чили, солью и полив соком лайма. Обжарила крошечную пальчиковую картошку со свежим чесноком и сливками, зажарила аппетитную курочку. Курочка получилась не то, что пальчики оближешь, а оближешь саму Рокси. Всего лишь раз укусив, Лео провозгласил её самой вкусной жареной курицей, когда-либо им пробованной. И затем какое-то время доказывал это моей шее. Я сгорала от нетерпения узнать за лизание каких частей тела он примется, узнав, что я испекла пирог…

Прямо сейчас мы обсуждали мероприятие, проходящее в городе сегодня вечером, и моё отсутствие к нему интереса.

— Я люблю парады. Просто с моего детства в параде на 4 июля мало что изменилось. Я знаю, что там будет по минутам. Выступление коллективов старшеклассников, выступление чирлидеров, королева выпускного будет махать толпе со своей платформы из туалетной бумаги, и мэр произнесёт речь, которая, как водится, сопровождается сильным потоотделением и нечёткой дикцией. А всё потому, что к тому моменту как нужно произносить речь, он будет уже под хорошим хмельком. Как правило, причина вышесказанного находится в пластиковом стаканчике, а именно крепкий имбирный эль домашнего производства мистера Пибоди. Салют будут стрелять над зданием администрации, все поохают и поахают, а затем поспешат в свои машины и поедут по домам. — Я поставила тарелку, которую мыла на рабочую поверхность кухни, и поиграла бровями, посмотрев на Лео. — Мне ближе по душе остаться дома и насладиться охами и ахами чуть иного содержания, если ты понимаешь, о чём я.

Он тут же поставил тарелку, которую вытирал, и встал позади меня. Руками обнял меня за талию и притянул ближе к себе.

— Я знаю, о чем ты. И, если ты готова к охам и ахам, то хочу тебе сказать, я готов отпраздновать день рождения нашей страны с того самого момента, как увидел тебя в этом лифчике с символикой нашей страны. — Лео толкнулся в меня бёдрами сзади, поздоровавшись с моей поясницей.

— Откуда ты знаешь? — спросила я, повернув голову, и увидела его застенчивую улыбку.

Я купила этот комплект к данному празднику случайно, увидев его в витрине магазина на Главной улице. Местный магазин нижнего белья специализируется на тематических комплектах. Хочешь, чтобы в твою печку подкинули дровишек на Рождество? Они исполнят твоё желание, продав тебе ночнушку в виде сексуального камина. Хочешь, чтобы грудь превратилась в два тортика к чьему-либо дню рождения? Для этого у них бюстик тоже найдётся. Хочешь пару трусиков, на которых кустик будет расти в стратегически важном месте, чтобы отдать дань ко Дню посадки деревьев? Получите, распишитесь.

Но ведь я прятала свой красно-бело-синий бюстик под одеждой, планировала удивить Лео во время отдалённых залпов салюта.

— Когда ты очищала кукурузу от шелухи, пуговица на блузке расстегнулась, так я всё и увидел. Между прочим, сейчас я бы предпочел, чтобы всё раздевание кукурузы от шелухи происходило исключительно без одежды и в твоём комплекте белья. Потому что, чёрт возьми, невозможно смотреть как ты раздеваешь кукурузу и самому незамедлительно не приступить к процессу. — Теперь его губы оказались у меня на плече, отодвинули мою блузку в сторону, теперь она не прятала звёзды и полоски на лифчике.

— Ты хотел мне помочь раздеть кукурузу?

— Давай кое-что проясним, — пробормотал Лео, слегка меня куснув. — Я хотел бы нагнуть тебя над той большой бочкой снаружи и молниеносно раздеть, разбросав одежду и шелуху от кукурузы по округе.

Я даже глаза закрыла, внезапно представив Лео сильного и голого, великолепного и голого, и снова голого, берущего меня сзади, нагнув меня над дождевой бочкой, а в это время фейерверки озарят ночное небо, а кукурузная шелуха будет лениво шевелиться на ветру. Внезапно жар зародился внизу моего живота, я выгнула спину, ища соприкосновения с кое-чем похожем на кукурузный початок. Едва рука Лео оказалась под моей блузкой, моё сердце забилось быстрее, разгоняя кровь по телу.

Моим губам стало одиноко. Грудь налилась и потяжелела. Бёдра хотели прийти в движение, вперёд-назад. Ещё одно местечко ощутило пустоту. Я отвела голову назад к его груди. Его губы целовали мою шею, его аромат окружал меня, он пах землей, он пах травой, солнцем, загаром. Я посмотрела вниз, когда он стал расстёгивать пуговицы на моих шортах, я смотрела на его руки на моём теле. Большие, сильные, немного грязные. Под его ногтями были чёрные полосочки, хотя я точно знала, он хорошенько вымыл руки, прежде чем прийти ко мне. Грубые, шероховатые руки, привыкшие к тяжёлому труду, были такими нежными, когда снимали блузку с моих плеч и бросили её на потертый пол, которому было не привыкать к длинным, жарким и грязным дням. Я хотела того же от Лео.

Длинных, жарких, грязных дней. И ночей.

Я повернулась в его руках, он перегнул меня через раковину. Едва увидев мой бело-красно-синий лифчик, в его глазах зажегся огонь. Лео ухмыльнулся, поняв, что я планировала отметить праздник с ним и самым развратным способом.

— Только посмотри на себя, Сахарная Горошина, — прошептал он и с лёгкостью, будто я маленький котёнок, поднял меня и усадил на край столешницы, одним быстрым движением раздвинул мои ноги, встал между ними и обернул их вокруг своей талии. Я балансировала на самом краю. Лео поднёс палец к центру моего живота и нажал на него. Я с плеском угодила прямо в раковину.

— Что? Ты серьёзно? Что это было? — зашипела я, барахтаясь ногами, брызги летели во все стороны.

Лео же держал меня на расстоянии вытянутой руки и смеялся от души. Но когда мы снова встретились взглядами, я увидела озорство в его глазах, он что-то задумал. Его руки, удерживающие меня в раковине, пока он смеялся, теперь ушли под воду, подобрались ко внутренней стороне моих бедер, в шорты и …

— Ты мокрая, — отметил он с жаром во взгляде.

— Логично. — Я схватилась за край столешницы, когда его пальцы спустились еще ниже к моей…

— Не только из-за воды. — Лео подошел ближе к самой рабочей поверхности, я осознала, что льну к его руке, бултыхаясь в раковине, затаив дыхание. Страсть, всегда бившаяся на поверхности, сейчас превратилась в пламя, посылающее заряды по всему моему телу.

— Ты знаешь, что у тебя переменчивый цвет глаз? — пробормотал Лео, его взгляд обжигал, он был так близко, так близко.

— Что? — Я с огромным трудом пыталась держать глаза открытыми, все, чего я хотела, это закрыть их и полностью отдаться ощущениям.

— Они меняют цвет. Когда ты взволнована. — Его пальцы скользнули в мои трусики. Я непроизвольно выгнула спину. Я была почти на самом краю.

— Знаю, они меняют цвет… когда я… раздражена… блин, так приятно.

— Обычно, они орехового цвета, с небольшими вкраплениями голубого, иногда коричневого, но, когда они приобретают зелёный оттенок… м-м. — Его пальцы ускорились. Моё дыхание тоже. Он склонился ко мне и стал целовать шею, за ушком, там же прошептал:

— Знаешь, когда они становятся полностью зелеными? Когда ты кончаешь.

Тут я застонала. Этот мужчина очень хорошо меня знал. Лео немного отступил, изучал меня взглядом.

— Только посмотри на себя. Только что они стали ещё зеленее.

Что мне оставалось делать? Только издавать стоны, от бешеной атаки, которой подвергалось моё тело. Он наблюдал за цветом моих глаз, его пальцы ласкали меня, я же стала распадаться на части прямо на его руках. Перед самой моей кульминацией, Лео притянул меня к своей груди, он стал таким же мокрым, как и я.

Затем он понёс меня через кухню к задней двери, я тут же руками зарылась в его волосы и целовала его неистово. Ногами обняла его за талию. Не успела я опомниться, как он поставил меня на ноги у дождевой бочки и развернул к себе спиной.

— Слишком хорошая идея, чтобы не воплотить её в жизнь. — Лео спустил мои шорты и трусики вниз по мокрым ногам. Спустя несколько секунд я услышала, как расстёгивается его ширинка. М-м. — Хватайся с другой стороны, Сахарная Горошина.

Я легла на бочку, ночной ветерок ласкал мою обнажённую кожу.

— Вот так? — спросила я, обернувшись через плечо и выгнув спину. Что предстало перед моим взором могло стать легендой. Голова Лео спряталась в винтажной футболке с надписью Screaming Trees, пока он её снимал. Я увидела его торс, стройный и сильный. Затем он принялся расстёгивать джинсы, которые были спущены молниеносно. Меня пробило на дрожь, когда я увидела, как он зубами разорвал упаковку презерватива, затем его рука скрылась в боксерах. Когда я увидела, как он держит свой член в руке и раскатывает по нему презерватив, бабочки в моём животе запорхали в разных направлениях. Только ради этого зрелища стоило пропустить парад.

Правой рукой он держал себя, левая опустилась на мою спину, она поправила мою позицию.

— Расставь ноги немного пошире, Рокс, вот так, — пробормотал он, его голос был таким тягучим. Почему меня так заводят команды, получаемые, когда я голая? Его слова безумно меня завели.

Когда Лео входил в меня, я затаила дыхание. Он выдохнул весь воздух из лёгких, когда толкнулся в меня, одним длинным… медленным… выдохом. Погрузившись глубоко в меня, Лео произнёс мое имя. Его руки гладили мою спину, внутри меня он ещё не двигался. Только его руки, такие ласковые, задающие темп. Лео произносил моё имя снова и снова своим божественным, хриплым шёпотом, который был не сколько сексуальным, сколько интимным. Мои чувства было трудно описать. Я его обожала, Лео меня покорил.

Наконец он положил свою руку мне на плечо. Другая ухватилась за бедро, и он стал двигаться. Ощущения были восхитительными.

— Господи, видела бы ты сама себя прямо сейчас, — произнёс он мне в спину. Я выгнула спину, как кошка, ещё раз обернулась через плечо, я завелась ещё сильнее от напряжения на его лице, от того, как он прикусил нижнюю губу, как напряглась его шея и проступили вены.

— Расскажи. — У меня перехватило дыхание, так сильно он в меня толкнулся.

Уголок его губ приподнялся в сладкой улыбке.

— Твоя кожа светится, не только из-за лунного света.

— Да?

— Каждый раз, когда я толкаюсь в тебя, твои бёдра двигаются в ответ. Господи, я так хорошо тебя чувствую, ты сжимаешь меня со всех сторон.

— М-м. — Я вздохнула и крепко его сжала. В ответ он простонал.

— Бля, сейчас твоя попка выглядит фантастически. — Он легонько шлёпнул меня по вышеназванному месту, и я вскрикнула. Не от удивления. — Принято во внимание, — пробормотал он. Его рука поднялась по моей спине, зарылась в волосы, набрала полный кулак и легонько потянула. Я изогнула шею, выгнула спину, я приблизилась к самому краю в прямом и в переносном смысле, особенно после того, как его вторая рука оказалась подо мной, чуть выше того места, где наши тела соединялись.

— Интересно, какого цвета твои глаза прямо сейчас? — простонал он. Бедра Лео ускорились, толчки стали голодными, отчаянными. Приятно измождённая и бьющаяся в лихорадке, я ощутила, как напряжение пронзило моё тело, перед глазами замелькали звёздочки, слышала частые стоны Лео позади. Мои глаза точно позеленели. Я распадалась на части прямо под открытым небом. Лео внутри меня был твёрдым и скользким.

С Днем рождения, Америка!

٭٭٭

— Эй, а это что такое? — спросил Лео.

— Это моя грудь.

— С ней я знаком, — отметил он и склонился сладко поцеловать вышеназванную часть моего тела. — А вот это что такое? Огромное, в кустах?

— Пожалуйста, проясни ситуацию, или я сейчас же убегу в дом, а ты уж сам разбирайся с большим страшилищем, прячущемся в кустах.

— Вот это, — Лео указал на…

— А, это. Это старый фургон Airstream, — ответила я и снова расслабилась в его руках. Но внезапно осознала, что его руки меня больше не обнимают.

— Один из тех знаменитых фургонов? — Лео выпрямился, обойдя вниманием мою грудь.

Недовольно ворча, я стала застёгивать блузку и пошла за Лео через задний двор. Он уже был возле фургона.

— Ух ты! Только посмотри на него! И как долго он здесь стоит?

— Трудно сказать. В каких годах Никсон был президентом?

Лео перестал копошиться в кустах и повернулся ко мне.

— Не может этого быть.

— Я никогда не шучу в полуголом виде, — ответила я и театрально свела полы блузки вместе, она всё ещё была не застёгнутой.

Глаза Лео подвергли поверхностному осмотру моё тело — такое чувство, что парень ну никак не может не смотреть на полуголую девушку — но вскоре снова вернулись к фургону. Я постаралась принять это не слишком близко к сердцу.

Отодвинув в сторонку несколько веток, Лео постучал по металлу.

— Знаешь, когда он в последний раз был на ходу?

— Всё еще жду ответа о датах правления Никсона.

— Женщина. Ты меня убиваешь, — простонал Лео, подсвечивая телефоном окно, пытаясь заглянуть внутрь. — Для чего только люди не используют эти фургоны. Не только для походов.

— Охотно верю, но за эти годы какая только живность его не облюбовала.

— Передвижная закусочная. — Лео снова повернулся ко мне, теперь его фонарик светил мне прямо в глаза.

Ослепленная, я закрыла глаза.

— Куда ещё ты хочешь посветить своим фонариком?

— Рокси, я серьёзно, из него легко можно сделать передвижную закусочную. Сегодня их используют повсеместно.

— Чувак, вообще-то я из Лос-Анджелеса. Их там пруд пруди.

— Чувиха. — Внезапно Лео оказался очень близко и выключил фонарик. — Ты из Бейли Фоллс. И здесь их не так уж и много.

В мгновение ока я мысленно пробежалась по моему кулинарному ассортименту, прикинув что бы такого можно было продавать мобильно. Потом я подумала о фермерском рынке и бесплатной парковке для передвижных закусочных.

Многие ассоциируют возникновение какой-либо идеи с загоревшейся лампочкой над головой. В моём же случае это был салют у здания городской администрации. Выстрелы были хорошо видны как раз с заднего дворика, где, повидавший лучшие времена и переживший запустение в последние десятилетия, Airstream сиял в лунном свете. И фермер в сиянии звёзд и вспышек салюта в своих поношенных джинсах с огромной ухмылкой на лице.

С того места, где мы стояли, наш город был как на ладони, как на открытке в переливах вечерней иллюминации, река Гудзон невидимая в темноте, но более тёмная полоса на горизонте была намёком на неё. И над всем этим в небе вспыхивали красным, белым, синим фейерверки, и были слышны слабые отголоски веселящихся старшеклассников.

Лео обнял меня за бёдра, прижал к себе спиной, перед моими глазами был праздничный фейерверк, фургон Airstream и наш город. Моя голова прижалась к груди Лео, я впитывала тепло, исходящее от его кожи. Он скрестил руки у меня на груди, его подбородок покоился у меня на макушке. Я услышала его удовлетворённый вздох. Мы смотрели фейерверк, я расслабилась в его объятиях и, наконец, осознала, что вздохнула я сама. И что удовлетворение исходило от меня.

Всего на одну минуту я позволила своему воображению разгуляться в полную силу. Передвижная закусочная, в которой продаются торты, приготовленные по классическим рецептам. Очередь, которая заканчивается в конце квартала, из преданных покупателей, готовых сделать заказ. И встречи Лео после долгого и тяжёлого рабочего дня, готового для долгой и силозатратной ночи.

Я вздрогнула, хотя в его объятиях мне было очень тепло.

Глава 17

Спала я аж до десяти утра. Это прям крутое достижение в истории сна Рокси. Я легла на спину, сладко потянулась, вытянула руку в сторону Лео. Мы поздно легли спать, после фейерверка ещё долго сидели, обнявшись на заднем крыльце. От моего внимания не ускользнуло: когда Лео находился в моей постели, я всегда спала дольше и крепче, чем когда-либо раньше. Неужели причина лишь в том, что он сильно меня выматывает? Возможно. Этот мужчина доводит до немыслимых оргазмов.

Но ведь дело не только в оргазмах.

Нет, конечно. Дело было в самом Лео, который занимал слишком много места в моей односпальной кровати. У него были шершавые руки, холодные ноги, даже в самую тёплую ночь, а волосы на груди щекотали мой нос.

Но я так любила с ним спать. Прижавшись спиной к его груди, головой к его груди, попка к попке — без разницы. Мне это очень нравилось.

Рукой я снова ощупала его половину, хотела обнаружить там тёпленького Лео, но его там не оказалось. Я лениво разлепила веки и обнаружила, что он оставил мне записку.

Сахарная Горошина,

Увидев моё прозвище, написанное на бумаге, моё сердце забилось быстрее, почему меня оно так возбуждает? Ладно, давайте вернёмся к содержанию записки.

Сахарная Горошина,

У меня сегодня много работы. Нужно помочь Оскару перегнать коров на другое поле и поменять раковину на кухне. Освобожусь к пяти — поужинаем вместе? Я принесу тебе те самые ягодки клубники…

Лео.

P.S. Жду не дождусь зеленого цвета твоих глаз. Думаю, мне понадобится всего одна минута, может меньше.

Я густо покраснела, подумав о всех тех способах, к которым Лео может прибегнуть, чтобы изменить цвет моих глаз. Я покраснела ещё гуще, когда осознала, что держу записку так близко к лицу, будто собираюсь её расцеловать. Я перекатилась на живот и запищала как школьница, встретившая свою первую любовь, вдохнула аромат, оставшийся на его подушке, вслух захихикала, вскинула стопы в воздух и поняла, похоже у меня сносит крышу.

Я снова перечитала его записку, хотелось ещё раз полюбоваться на прозвище, которым он меня наградил. В самом низу листочка я заметила небольшой рисунок.

Лео нарисовал что-то похожее на фургон Airstream, девушка с широченной улыбкой виднелась в открытом боковом окне. Перед фургоном выстроилась очередь из покупателей. Внезапно ход моих мыслей принял тот же оборот, что и вчера вечером, когда я смотрела на фейерверк в кольце рук моего Альманцо.

Моего Альманцо?

Блин. Хватит витать в облаках.

Я затолкала эти мысли на задворки сознания.

Передвижная закусочная, смогу ли я это потянуть? Смогу ли решиться остаться здесь и не уезжать в Лос-Анджелес? Теперь это стало не таким уж и не возможным. Торты хорошо продавались, это факт. Лео будет для меня в свободном доступе, со всеми вытекающими последствиями. А мне так нравились эти последствия.

Я снова перекатилась на живот, в четвёртый раз перечитала его записку. Он собирался угостить меня клубникой. Мне просто необходимо испечь для него клубничный пирог. У меня ведь выходной, и закусочная закрыта.

… и поменять раковину на кухне…

Я ещё ни разу не видела его кухню. Я не видела его дом. Но я примерно знаю, где он находится. Однажды Лео указал мне на просёлочную дорогу, которая ведёт к владениям Лео на более тихой части фермы. Хм-хм.

Я могу приехать пораньше и удивить его, пусть принесёт мне клубнику, а я испеку ему пирог, а за одно и понаблюдаю, как он чинит раковину. С удовольствием полюбуюсь на него с гаечным ключом в руке. Перед глазами всплыла картинка, как вчера вечером он держал в руке свой член, моё тело тотчас покрылось мурашками.

Я отправилась в душ, мысленно формируя список всего, что понадобится для приготовления пирога-сюрприза. И всего, что мне может не понадобиться… например, трусики. Господи боже.

Два часа спустя я ехала по просёлочной дороге, мой любимый противень для пирога покоился справа от меня вместе со всеми необходимыми ингредиентами. На радио крутили песню группы U2 «So Cruel». Улыбка не сходила с моего лица с самого утра, услышав эту песню, я стала улыбаться ещё шире.

Проезжая сквозь ворота фермы, я снова подивилась той суете и движению, которым Лео был творцом. Я всё больше и больше знакомилась, и узнавала деятельность и устройство фермы, и видела, как всё меняется даже с тех пор, как я впервые этим летом приехала сюда на экскурсию. Вьющаяся фасоль взбиралась всё выше и выше по столбикам, плоды уже налились и созрели. Ряды салата-латука проредили: что-то было собрано в пучки для продажи, что-то отобрано на семена. Лео рассказывал, что как только земля как следует прогреется, они будут сеять озимые.

Я свернула на просёлочную дорогу, которая сменилась мелким гравием, как только я приблизилась к дому Лео. Деревья понемногу расступились, я ощутила, как ускорилось моё сердцебиение. От предвкушения встречи с Лео? Я не глушила в себе эту радость, наоборот, дала ей расцвести. Чистейшее счастье окутало меня, оживляя, озаряя улыбкой мое лицо. Стена, которую я воздвигла между собой и мужчинами, дала небольшую трещину.

Мои счастливые пальцы выстукивали ритм по рулю, пока я счастливо напевала себе под нос. Еще дважды войдя в повороты в лесу, я смогла, наконец, увидеть очертания дома. Джип Лео был припаркован у стены, моё сердце неистово забилось в груди — Лео дома!

Я припарковалась рядом с его джипом, «лицом» к прекрасному дому. Стены из рваного камня, огромные окна, очаровательные ставни, массивный дымоход на крыше. Дом был небольшим, но и не маленьким, таким прекрасным и идеально подходящим Лео.

А вот и он, смеясь спускался по ступенькам широкого крыльца. Лео всегда с лёгкостью находил положительное в любой ситуации. Мне стало интересно, почему это он такой радостный. Выбравшись из своего вагонера, я увидела причину его прекрасного настроения.

Она ехала верхом у него на спине, девочка лет шести-семи с песочными волосами и глазами, как у папы. Лео перешёл на галоп и помчался по двору, а девочка хохотала и визжала.

Я ещё только попыталась сообразить, что сказать, как Лео меня заметил, без сомнения моя нижняя челюсть отвалилась до самой земли. Лео резко затормозил.

Маленькая девочка не поняла, в чём дело. Она легонько била его ногами по бокам, будто на ней были шпоры и радостно визжала:

— Но, папочка, но!

Я была настолько растеряна, что даже не заметила, как ко мне подлетел огромный шмель, залетел под платье и ужалил в бедро.

Было очень больно. Как я и предполагала.

٭٭٭

Хочу заметить, я не побежала. И не выругалась. Что я сделала, так это с особой жестокостью шлёпнула себя по ноге, убила шмеля, он упал сверху на мою ступню и лежал там на всеобщем обозрении. Под всеобщим я имею в виду Лео и его дочь, его дочь. Которые прямо сейчас шли в моём направлении.

— Рокси, — мягко произнёс Лео.

Эту мягкость я уже слышала раньше. Деликатность предвосхищала панику, пронзившую всё моё тело. Мой взгляд сместился от Лео к его дочери — господи, его дочери! А затем на шмеля, лежащего на моей ноге. Боль пронзила ногу где-то на середине бедра. Две огромные слезы образовались в моих глазах и скатились по щекам до того, как я успела их остановить.

— Он меня ужалил, — произнесла я, ощутив слезы на подбородке, они упали на платье. Он меня ужалил, я отшвырнула ногой шмеля, он отлетел в траву. Шмель был огромным. Я, что, плакала? Что вообще происходило? — Он меня ужалил, — снова повторила я и потёрла ногу, делая только хуже.

— Тебя укусил шмель? — спросила маленькая девочка, я взглянула в ставшие уже такими знакомыми зелёные глаза, для меня всё было размыто из-за слёз. Пчёлы, шмели, они все придурки! Я всегда об этом говорила, но меня никто не слушал!

— Да. — Я шмыгнула носом, вытирая лицо руками, с каждой секундой я ощущала, как все больше и больше горит лицо.

Лео выглядел обеспокоенным, но и немного настороженным.

— Покажи! Покажи! — просила девочка.

Лео присел, ловким движением девочка слезла с его спины, а затем подбежала ко мне и выжидательно на меня посмотрела.

— Э-э, ты хочешь увидеть мой укус? — растерянно спросила я.

— Нет, я хочу увидеть шмеля. Куда он улетел?

— А. Так вот же он, — я указала его месторасположение на траве.

Девочка присела на корточки рядом со шмелём и внимательно его осмотрела. Лео приблизился ко мне и посмотрел мне прямо в глаза. В них теплилось столько вопросов, но всё перебивала боль.

В ноге.

— Это полевой шмель, — констатировала девочка. Внезапно она подскочила на ноги, и с выражением ужаса на лице повернулась ко мне. — Ты его убила!

Я была удивлена, что нужно было держать оборону от такого маленького человечка.

— Да, убила. А в чём дело? Разве шмели в любом случае не умирают после укуса? — Что же это происходит, в самом деле?

— Нет, нет, нет. Умирают только медоносные пчёлы. Не было причины убивать полевого шмеля.

— У меня была причина, — проворчала я и взглядом обратилась за помощью к Лео. Взглянул бы на нас кто-нибудь со стороны, очаровательно.

Даже не знаю, что на меня так подействовало, укус, удивление или наше с Лео увлечение друг другом, у меня подогнулись коленки и неожиданно я оказалась лежащей на траве, рядом с умершим шмелём, ребёнком неясного возраста, выражающим неодобрение, и фермером, неизвестно сколько ещё секретов, прячущего под своим прекрасным лицом.

— Вот чёрт, — пробормотала я, потом резко хлопнула себя по губам рукой.

Лео присел рядом, погладил меня по плечу, а затем повернулся к своей дочери и произнёс:

— Полли, это моя подруга Рокси.

— Привет. — Она осмотрела меня с ног до головы.

— Приветик, — произнесла я под рукой, прикрывающей рот.

Лео сдержал, рвущийся наружу, смех.

— Господи, кажется, тебе необходимо оказать первую помощь.

Я кивнула. Полли кивнула. Лео с трудом, но пытался подавить ещё один приступ смеха.

٭٭٭

— Ты уверен, что это именно то, что нужно? Может есть что-то из аптеки? Тюбик с мазью от укусов шмелей? — Я сидела на кухонной рабочей поверхности, рядом с наполовину установленной раковиной, нога моя покоилась на спинке стула. Шмель укусил меня во внутреннюю поверхность бедра, чуть выше колена. Место укуса покраснело и затвердело.

— Пищевая сода и вода — лучшее средство от укусов насекомых, — заверил Лео, замешивая массу пальцем.

— Пищевая сода нейтрализует яд от укуса, вот поэтому это лучшее средство, — сказала Полли, приложив указательный палец к нижней губе. — Если только это не укус шершня, тогда поможет уксус. Ты знала, что яд шершней и ос — это щёлочь, а кислота в уксусе противодействует яду.

— Я об этом не знала, — призналась я и зашипела, Лео нанёс массу на место укуса.

— Пищевая сода вообще незаменимая вещь в хозяйстве. Ей можно чистить зубы, мыть кастрюли и сковородки. Папочка её всегда использует. Особенно когда сильно испачкает руки, — просветила меня Полли.

— Её еще широко использую в выпечке, — отметила я. — Видела когда-нибудь, как замешивают тесто?

Полли кивнула.

— Мама моей подружки Хейли часто печёт, иногда она разрешает мне облизать скалку.

— Значит, ты должна знать, что в форму для запекания мы наливаем тесто липкое и плоское. — Я отодвинулась назад, Лео нанёс ещё одну порцию массы на мой укус. Он губами произнес «прости».

— Да, — ответила Полли.

— А после того, как мы достаём его из духовки, изделие значительно выше. Так?

— Ага.

— Вот как пищевая сода работает в хлебобулочных изделиях. Она способствует росту и пышности. Это из-за щёлочи, ты уже употребляла это слово совсем недавно.

— И я знаю, что это значит, — ответила Полли, закатив глаза.

Ух ты. Ничего себе собеседница. Я взглянула на Лео, потому как не была уверена, что делать дальше.

— Полли, что я говорил тебе про закатывание глаз?

— Что это немыслимая грубость, — вздохнув произнесла она и посмотрела на меня. — Извини, что закатила глаза. Я просто много читаю. — Она изучала меня взглядом. — Если ты скажешь, что-нибудь, что мне известно, я больше не буду закатывать глаза.

Лео кашлянул, кроме того, его плечи незначительно подрагивали.

— Ничего. Так о чём это мы? Щёлочь, она не очень вкусная. Если ты чистила ей зубы, то возможно это заметила. Поэтому если в рецепте присутствует пищевая сода, другие ингредиенты должны нейтрализовать её вкус. Так же, как и уксус нейтрализует щелочь в яде шершня.

Какое-то время Полли буравила меня взглядом, а потом спросила:

— Пап, можно я пойду погуляю?

— Конечно можно, если ты разобрала свои вещи.

Полли спрыгнула с рабочей поверхности и направилась ко входной двери.

— Уже сделано.

— Разобрала и отсортировала грязные вещи для стирки?

— В разные кучи по характерным признакам, — ответила она. Теперь уже я чуть не прыснула со смеха.

— Насыпь белой одежды. Горы чёрной. Значение слова «сортировка» не подразумевает запихивание их в кладовку и прикрытие пледом.

Полли уже приблизилась к лестнице.

— Всё верно. Только на плед. — Она взбежала вверх по лестнице, а потом её голова показалась из-за перил. — Рокси, мне жаль, что тебя укусил шмель.

— Спасибо, Полли.

— Только в следующий раз не убивай шмеля, ладно? Кто землю лелеет…

— …того земля жалеет. Да-да, я знаю, — закончила я, закатив глаза. Себе же под нос пробубнила:

— Все пчелы, шмели и прочие насекомые — придурки.

Полли исчезла с улыбкой на лице, несколько мгновений спустя послышалось, как хлопнула дверь.

И вот, наконец, мы остались одни. Я повернулась к Лео, он сидел неподалёку с довольным выражением лица и пальцем, перемазанным содой.

— Знаешь, вот этим ты сейчас можешь ещё и зубы почистить, — сказала я, всё ещё не встречаясь с ним взглядом, и склонилась осмотреть его «ручную» работу.

— Меня об этом проинформировали. — Лео тоже склонился к моему бедру. Место укуса всё ещё было твёрдым и воспаленным, но уже хотя бы не так сильно жгло. — Как ты себя чувствуешь?

— Я ошарашена. А ты? — В моем голосе отчетливо слышались нотки, которые мне не очень нравились.

— Тоже ошарашен. — Его голос тоже приобрёл те самые нотки. — Рокси, что ты здесь делаешь?

— Приехала, чтобы испечь тебе пирог… — О боже, все необходимое всё ещё в машине, на ядрёном полуденном солнце! — Черт, мне нужно идти…

— Стоп, стоп, стоп. Замри на минуту. — Лео не дал мне спрыгнуть. — И куда это ты собралась?

— Масло должно быть растеклось по всему переднему сидению! — Я снова безуспешно попыталась спрыгнуть. — Там всё превратилось в месиво.

— Я со всем разберусь. А ты оставайся на месте. Пусть сода застынет, а то всё растечётся по полу. — Он демонстративно взглядом указал на липкую массу у меня на ноге. — Не двигайся.

Я театрально вздохнула, бросила в него ключи, устроила грандиозное представление из моего «недвигания», это не касалось моих глаз. Я их закатила чуть ли не до затылка. Улыбка озарила его лицо, затем он ушел. Я осталась одна в его доме. С его дочерью.

Что. За. Чёрт.

У него было множество возможностей упомянуть, что у него есть дочь. Перед моими глазами промелькнули все эти возможности, как в киноленте. В следующей части данного фильма были сцены, когда хоть один житель данного города мог упомянуть о таком сокровище. Нет, серьёзно, как так получилось, что мне никто об этом не сказал?

Его дочь распаковывала вещи, значит, она куда-то уезжала. Со своей матерью? Может Лео в разводе? Они живут раздельно? Все еще женат?

Ужас зародился внизу моего живота, как только я подумала, что переспала с чьим-то мужем. Не-ет, Чед бы этого не допустил, он бы мне сказал.

— Ё-моё, — пробормотала я, схватившись за живот. Что это такое? Для летней увлечённости это уже слишком.

Просто спроси у него.

Да, прямо сейчас так и поступлю. Теперь мне уже стало интересно, что еще может скрывать Лео. Думая обо всём этом, я поняла, странно, но я ни разу не была у него дома. Всё всегда происходило у меня. В моей закусочной. В моём небольшом заливе.

Внезапно я ощутила боль в груди, подумав о всех тех вещах, которые мы с Лео вытворяли, интересно, теперь все кончено.

Надо все узнать.

Точно. Я глубоко вздохнула, затем осмотрелась вокруг.

Дом был прекрасен как снаружи, так и внутри. Камин был центральной точкой всего помещения первого этажа, камера для топки была выложена рваным камнем и стенной черепицей глубокого зелёного цвета. Деревянные полы насыщенного шоколадного цвета, доски широкие, гладкие и блестящие. Гостиная была двухъярусной, меблирована тёмными встроенными книжными полками, удобными бархатными диванами и креслами, последние расставлены в местах для общения. Кухня напичкана дорогущей техникой, столешницы литые из натурального камня, широкие и открытые. Я сидела на кухонном островке, на нём с лёгкостью поместились бы шестеро. Холодильник был настолько большим, что мог бы вместить годовой запас продовольствия, и сверху донизу был в школьных заданиях. Тесты, задания на дом, рисунки мелками и фломастерами.

Фотографии Лео с дочерью были повсюду. Лео держит Полли совсем крошечную, завёрнутую в розовое одеяло, одна из них определённо плачет, другой же сияет от счастья. Лео держит Полли за кончики пальцев, должно быть, она делает свои первые шаги. Лео и Полли на ферме, её ручки по локоть испачканы, рядом стоит рассада и маленькая лопатка торчит из земли. На каждой фотографии лицо Лео аж трескалось от улыбки. Он был на сто процентов счастлив, совершенно обоснованно, ведь это же его дочь. Она настоящее сокровище.

Затем я услышала, как Лео вошёл в дом.

— Масло растаяло, но не слишком. Положить его в холодильник? — спросил он. Лео внёс пакеты и противень для выпечки. Я кивнула. — Ты не двигалась? — спросил он, стоя ко мне спиной.

— Да. Я оставалась на том самом месте, где было указано.

Лео повернулся ко мне, выражение его лица смягчилось с тех пор, как он вышел на улицу.

— Рокси, я…

— Пап. Я рассортировала стирку. Теперь мне можно идти? — послышался голос сверху.

— Спускайся, — ответил он, не спуская с меня глаз. Лео застенчиво мне улыбнулся, а я ничего не смогла поделать и улыбнулась в ответ. Эта улыбка всегда так на меня действует.

— Я хочу увидеть свинок, хочу посмотреть, как они выросли, пока меня не было. А что это такое? — Полли сбежала по ступенькам вниз, влетела в кухню и прямо сейчас рассматривала все необходимое для выпечки.

— Рокси всё это привезла. Она что-то говорила о пироге, — ответил Лео. Он посмотрел на меня, в его глазах сияли озорные искорки.

— Ага, да, пирог. Кто-то обещал мне клубнику, поэтому я подумала…

И тут Полли прорвало.

— Я люблю клубничные пироги. Можно я посмотрю, как ты его делаешь? А это трудно? Ты сама делаешь корочку сверху? Иногда в клубничный пирог добавляют ревень, а ты будешь? В городе есть закусочная, там пекут вишнёвые пироги, но я больше люблю клубнику. Папочка в этом году вырастил новый сорт клубники, она называется клубника со вкусом коричневого сахара. Я её еще не пробовала, но папа мне всё о ней рассказал. А ты будешь вот это использовать? А можно я помогу? А можно…

— Фрикаделька, остановись-ка. Тараторишь как сорока. Попридержи коней, дай Рокси прийти в себя, — перебил её Лео.

Он назвал её Фрикаделькой?

— Для чего прийти в себя? — не поняв переспросила Полли. — Ты же знаешь, моя помощь может пригодиться. Да и вообще, мне уже семь.

— Ещё чуть-чуть и права можешь получить, — пошутила я.

Полли серьёзно на меня взглянула.

— Для того, чтобы получить права, мне ещё нужно ждать девять лет.

Я растерянно заморгала.

— Конечно. — Я взглядом взмолила Лео о помощи, но он распаковывал мои пакеты. — Лео, подожди, идея с пирогом на самом деле не самая удачная.

— Почему это? — спросил он.

— Почему это? — эхом отозвалась Полли.

— Ну… э-э… — мои глаза хаотично забегали по кухне. — Из-за раковины! Она вышла из строя, без воды мы не сможем ничего испечь. И ещё…

Лео взял какой-то инструмент и исчез под раковиной на тридцать секунд, затем снова показался в поле моего зрения и включил кран.

— Работает. Понятно, но…

— Тебе ещё нужна клубника, так? — Лео взял небольшой пакетик со столешницы и высыпал самую сладкую в мире, самую сочную и идеальную клубнику в мисочку.

— Ну так что, будем печь пирог? — спросила Полли, слегка раскачиваясь и хлопая в ладоши.

Милостивый Боженька.

— Будем, — ответила я, подавляя реакцию на не совсем стандартную ситуацию.

Зазвонил телефон Лео, он приподнял брови в немом вопросе.

— Ничего-ничего. Иди, — ответила я, слезла со столешницы и ещё раз осмотрела свою ногу. Она немного побаливала.

Так как Лео ушел в другую комнату, я обратилась к Полли:

— Где твой… — О господи, не могу я назвать его отцом. — Где он хранит чаши для смешивания? — Полли с огромной радостью мне показала. Через несколько минут на рабочей поверхности красовалась целая артиллерия: мешки с мукой и сахаром, мерные стаканчики, которые я привезла из дома, разделочная доска, мой лучший нож для очистки фруктов. Я решила начать с корочки и подключить Полли к работе.

— Ты знаешь, как отмерить муку? — спросила я, пока Полли тащила стул-стремянку к нашему рабочему месту.

— Я даже дроби знаю. — Она не произнесла «представь себе», но оно подразумевалось.

— Понятно. — Я могла бы тоже добавить «представляю». К её чести, в этот раз она не закатила глаза.

— Можешь передать мне передник? Он висит рядом с папиным, — попросила она, указывая на крючок у задней двери.

И в правду, там висел один маленький и один огромный. Ещё вот только не хватало передника среднего размера для идеальной картинки. Как в домике у Трех Медведей.

Я неуклюже протопала к переднику, только через несколько шагов я поняла, что смогу идти нормально. Пищевая сода сделала своё дело. Так как Полли за мной наблюдала, я превратила свою неуверенную походку в виляние бёдрами.

— Ты всегда танцуешь, когда печёшь пироги? — поинтересовалась Полли.

— А ты нет? — невозмутимо задала вопрос я.

— Я раньше никогда не пекла пироги. — Она на какое-то время задумалась. — Мне нравится танцевать, пока печёшь пирог.

Я улыбнулась и передала её передник.

— Будем действовать по такой схеме: я говорю тебе, что добавлять в миску, а ты отмеряешь и добавляешь. Я разрежу на куски масло, потому что нож очень-очень острый, а когда нужно будет, ты добавишь и масло. Договорились?

— Договорились, — радостно согласилась она. — А где же рецепт?

Я постучала пальцем по виску.

— Всё здесь.

Мы принялись за работу, и спустя какое-то время у нас была одна миска с нарезанными ягодами клубники, политыми лимонным соком, и вторая с тщательно отмеренными мукой, солью и сахаром. А прямо сейчас Полли добавляла масло, нарезанное мной ровными кусочками, к сухим ингредиентам.

Она задавала вопросы обо всём на свете. Почему нужно добавлять соль в корочку для пирога? Почему масло должно быть настолько холодным? Еще кажется её восхитил мой способ нарезки масла ровными гладкими и одинаковыми кусочками. Одним словом, умница.

— А теперь нужно смять тесто вот этим ножом для рубки теста. А я пока замешу муку и масло, а потом будем добавлять ледяную воду.

— Ледяную воду? В пирог? — переспросила она.

— Помнишь, что я говорила об использовании холодных ингредиентов для сдобного теста?

— Чем более холодные ингредиенты, тем более воздушная корочка, — повторила Полли, точь-в-точь скопировав мою интонацию и звучание.

Я не смогла удержаться и улыбнулась.

— Как у вас дела на кулинарном поприще? — поинтересовался Лео, стянув одну клубнику из миски. Я шлёпнула его по руке, он рассмеялся. Но как только попробовал клубнику, сразу же скривился. — Почему она такая кислая?

— Потому что мёд я ещё не добавляла. Вот поэтому нельзя втихаря пробовать что-то, пока шеф-повар не разрешит, — ответила я, потянувшись за банкой мёда, который собирали на местных лугах местные пчёлы.

Полли наблюдала за всем этим с широко открытыми глазами, а потом вернулась к дроблению теста. Её маленький кулачок вращался туда и сюда, работая она высунула кончик языка сбоку губ. Внезапно я вспомнила, что также делал и её отец, когда собирал коробки с продуктами, выращенными на ферме в людное воскресенье.

— А ты знаешь, что мёд делают пчёлы? Уверена, что не будешь бояться брать в руки банку с мёдом? — спросила Полли с дерзкой улыбкой.

Я ощутила, как у меня вспыхнули румянцем щёки.

— Фрикаделечка, хватит. Перестань подшучивать над Рокси. Извинись.

Она уставилась в миску и смиренно произнесла:

— Извини.

— Ничего страшного, — ответила я, поливая ягоды мёдом. Немного их перемешав, я обратилась к Лео. — Вот теперь попробуй. Ну как?

Его губы сомкнулись вокруг ягоды.

— М-м.

Мои щёки снова вспыхнули. В последний раз он издавал такие же звуки, когда наслаждался кое-чем совершенно другим.

— У меня рука устала. Может уже готово? — спросила Полли, разминая плечо.

Через её плечо я заглянула в миску.

— У тебя замечательно выходит, только видишь, там в уголке остались кусочки теста, как горошинки.

— В миске же нет углов, она круглая. — Должно быть Полли заметила взгляд, которым наградил её Лео, потому как сразу же изменила тон. — А, да. Как горошинки. Вижу.

— Сделай тесто однородным и будем двигаться дальше, — ответила я и принялась за уборку. — Хороший повар всегда за собой прибирается.

Лео одобрил мои слова, подняв вверх оба своих больших пальца. Казалось, Лео теперь был более расслабленным, чем раньше, более непринуждённым несмотря на то, что я находилась в его доме, рядом с его дочерью. Как же мне хотелось чувствовать себя так же.

Снаружи я была само спокойствие, а вот внутри моё самообладание могло треснуть по швам в любую минуту. Я все переваривала. Обдумывала. Додумывала. Воображала.

Пока Полли сконцентрировалась на шариках из теста размером с горошину, у нас с Лео состоялся немой разговор через кухонный островок.

«Какого чёрта?» — спросило выражение моего лица.

«Обсудим это позже», — ответило лицо Лео.

«Даже не сомневаюсь», — заверило моё выражение лица.

Его лицо ответило либо: «Мы можем поговорить позже», либо «Мы можем перепихнуться позже». Комично, конечно, но по выражению его лица можно было подумать и о первом, и о втором.

Между тем был ещё один взгляд: «Не забывайте, мне уже семь лет. Я все понимаю и тоже нахожусь в этой комнате. Нам ещё пирог нужно испечь».

٭٭٭

В конце концов, пирог был готов. Полли замечательно орудовала скалкой. Когда корочка в некоторых местах потрескалась, она терпеливо выслушала меня, я научила её, что нужно мокрыми пальцами скрепить и расправить тесто. После этого она спросила, может сейчас подходящее время для танцев, я согласилась. Мы прервались на тридцать секунд с готовкой на танец-импровизацию, к большому удовольствию Лео. Полли не догадалась, почему он так сильно смеётся, и пояснила ему:

— Пап, иногда только танцы и спасают. — Как он мог с этим спорить.

Лео не принимал активного участия в готовке, оставался на заднем фоне, временами отвечал на телефонные звонки. Я поняла, что его сегодняшний выходной не был изначально спланирован. В миллионный раз я задумалась, где Полли была всё это время и откуда так внезапно вернулась. В записке, которую Лео оставил на моей подушке сегодня утром, был упомянут перегон скота, сбор клубники и доведение меня до зелёных глаз. Ни слова о верховой езде.

Как только пирог отправился в духовку, Полли пошла играть на улицу. Но прежде скромно остановилась у двери и поблагодарила меня, что разрешила ей помочь с пирогом. Теперь на кухне были только я и Лео. Я надеялась получить ответы на мои вопросы.

— Я что-то проголодался. А ты? — Лео развернулся ко мне спиной и стал обыскивать буфет. По всей видимости, ответ на свои вопросы я получу не скоро.

— Не сказать, что я голодна. А вот в замешательстве уж точно.

— В замешательстве? — переспросил он. Казалось, он был уверен, что я выложу ему всё сама. Первая заварю всю эту кашу с разбирательством.

— Так и есть, в замешательстве. Что за фигня, Лео? Почему ты не сказал мне, что у тебя есть…

Послышался хлопок входной двери.

— Может сходим на ферму и посмотрим на цыплят? Я хочу проверить, они меня помнят или нет. — Полли влетела в кухню, но успела остановиться и не сбить меня с ног. — Ну, то есть, когда пирог будет готов.

Терпение у меня не бесконечное, в эту секунду я ощутила, что оно подошло к пределу.

— Знаете, думаю мне пора. Не беспокойтесь, таймер установлен и помните, что я говорила о бурлении клубничного сока. Когда таймер просигналит и сок забурлит, значит пирог готов. Если нет, подождите ещё несколько минут. Лео, ты ведь сможешь помочь Полли с бурлением?

— Рокс… — начал он.

Я резко направилась в двери.

— Принадлежности для выпечки я заберу позже. Полли, приятно было с тобой познакомиться.

Я пулей вылетела в дверь, отбуксировала свою пятую точку по газону и сдав на вагонере назад скрылась из виду быстрее, чем вы бы успели произнести: «А была ли Рокси вообще здесь?»

Учитывая все обстоятельства, думаю, я держалась молодцом. Вскоре я поняла, что забыла сумочку.

Я сбавила скорость до максимально допустимого предела. Ни за какие коврижки я сейчас туда не вернусь.

Глава 18

Я с грохотом швырнула сковородку на плиту. Нож со злостью врезался в сливочное масло, я добавила кусочек или два на сковороду, сковорода сразу же зашипела.

Твою мать!

Затем добавила оливковое масло, смешала масла вместе, выложила полукилограммовый стейк на горячую сковороду. Я позволила ему подгореть с одной стороны, пока нарезала петрушку, будто стейк собственной персоной в чём-то передо мной провинился.

Твою ж мать!

Я доверилась своим ушам, когда придёт время переворачивать стейк, пока расчленяла петрушку. Знакомый звук нарезающего ножа отвлекал меня от мыслей, которые крутились и крутились в голове, но стремительно двигались в одном конкретном направлении, как шары в боулинге — к аллее оборонительно выстроенных кегель.

Кегля №1. Не привлекай чувства.

Кегля №2. Наслаждайся пенисом. Другие органы не вовлекай.

Кегля №3. Преданность для слабаков. Посмотри на свою мать.

Кегля №4. Влюбиться в кого-то ни к чему хорошему не приведёт.

Стоп, стоп, стоп. Подождите-ка. Влюбиться? Разве кто-то что-то говорил о…

Я мысленно стала швырять шары для боулинга в стеклянные окна боулинг-клуба в моей голове.

Твою мать!

Покинув дом Лео, я приехала домой, совершила разворот на 180 градусов на своей подъездной дорожке и снова направилась в город, заехала в мясную лавку и попросила самую большую и самую красивую вырезку. Стейк на кости Ковбой был идеальным. Я смела петрушку с разделочной доски в миску и принялась стирать в порошок совершенно ни в чём не повинный зубок чеснока.

Неповинный, сейчас посмотрим, что ты прячешь внутри. Я давила, мельчила, добавила щепотку кошерной соли, всё вышеназванное я смешала с петрушкой, которая обрадовалась, что не является единственным объектом моего… гнева, и превратила всё в однородную массу. Подождите-ка гнева? Была ли я злой? В ярости?

Это что, петрушка только что фыркнула на меня? Я утопила её в оливковом масле, заливала все ингредиенты до тех пор, пока они не закричали «сдаёмся» и предались забвению.

Всё это я вытворяла, чтобы избежать чувства…

Стейк уже готов! Я сняла его со сковороды и перенесла на разделочную доску, укрыла фольгой, чтобы он немного отдохнул, оглядела кухню на предмет новой жертвы для резни. Помидоры. О, только посмотрите на это: собранные заботливыми руками, выращенные из рассады в идеально вспаханной земле, хипстерами с идеальными бородами во владениях натурального молока и, чёрт бы его побрал, мёда, где каждый счастлив и живёт в гармонии с природой. Сегодня весь мир стремится к медленной и эко безопасной пище, к новому модному концепту — местной пище.

Да пошло оно всё к чёрту, это местное. Вот я насладилась этим местом, и куда это меня привело. Злая я / не злая, прислушивающаяся / не прислушивающаяся к телефону, звонит он / не звонит, прислал смс / не прислал, чувствую себя или нет в замешательстве, преданной или просто немного… использованной?

Я схватила эти глупые помидоры за их глупые хвостики, чуть не снесла дверь с петель и стала с силой бросать их через задний дворик в густые ветви кустов, брызги окрасили фургон Airstream.

— Отличный бросок.

Твою мать! Последний помидор в моей руке превратился в гаспачо. Я развернулась и увидела, что Лео стоит возле дома. Мне пришлось подавить два одновременно возникших желания: швырнуть помидор Лео в лицо, а потом оттуда же его слизать.

Я не исполнила ни первое, ни второе, выбрала спокойствие и безразличие.

— Лео, что ты здесь делаешь? — спросила я, выбросив помидор в кусты, и снова направилась в дом, зная, что он последует за мной. Пока мыла и вытирала руки, я с удивлением заметила, что они очень сильно дрожат. Слишком сильно для спокойствия и безразличия.

Лео не сводил с меня глаз, пока я перемещалась по кухне. Я же избегала его взгляда, прибиралась, переставляла тарелки, хотя в этом не было необходимости.

Он не ответил на мой вопрос, поэтому я, наконец, взглянула на него, взметнув брови вверх. В его лице читалась осторожность, и капелька чего… надежды? Я собралась с духом.

— Я хочу с тобой поговорить, — наконец ответил он, наблюдая, как я сняла фольгу с отдыхавшего стейка.

Я взяла острый нож и стала резать стейк.

— Ну так говори. — Я выложила стейк на блюдо и сбрызнула его приготовленной заправкой и лимонным соком. Ни за что теперь я первой не начну. Я рта не раскрою, пока не узнаю, что ещё он мог скрывать.

И тут он заговорил:

— Ты сегодня так быстро сбежала из моего дома, что у меня не было возможности…

— Я в городе уже несколько недель, Лео, недель! И ты не удосужился упомянуть о том, что у тебя есть дочь?! — Я запихнула в рот кусочек стейка и стала яростно его жевать. — Например, вот так: «эй, Рокси, тебе нравится эта клубника — моя дочь тоже её любит». Или вот так: «Спасибо, что показала мне этот небольшой залив, нужно будет как-нибудь привести сюда Полли». Или вот: «Эй, Рокси, до того, как я затрахаю тебя до смерти, я бы хотел упомянуть, что у меня есть секрет: я — отец».

Я так сильно рубанула ножом по стейку, что половина его полетела на пол, а вторая с блюда упала на столешницу. Я подняла взгляд на Лео, по выражению его лица можно было сказать, что он только что получил пощёчину.

— Ты же шутишь надо мной, верно? — спросил он мягким голосом.

Я врезалась ножом в оставшийся кусок стейка и двигала им взад и вперед, мстя мясу.

— Не знаю, что в моей речи может быть шуткой, Лео. Ты мне врал.

— Я тебе никогда не врал.

— Хочешь поговорить о семантике? Полуправда тоже является ложным высказыванием. — Я отрезала огромный кусок мяса и запихнула его в рот.

Лео провёл руками по лицу, будто не мог поверить в реальность происходящего.

— Ты, что, правда, только, что обвинила меня в том, что я, как Билл Клинтон, сыплю полуправдами?

— Называй, как хочешь. Но мы оба знаем, что твой выбор пал не говорить мне о дочери, а там, откуда я родом… — я сделала паузу, чтобы проглотить, — значит, ты — лжец.

— А там, откуда я, никто не посчитал бы меня лжецом. Просто я очень осторожен в выборе тех, кому довериться, когда дело заходит о моей семье, — абсолютно спокойно ответил он, скрестил руки на груди и облокотился на кухонную столешницу. Прежде чем я осыпала его новым градом упрёков, Лео пронзил меня взглядом. — И мы с тобой с самого начала прояснили: ты не хотела иметь со мной ничего общего по окончанию этого лета.

— Я не… это не… это звучит, будто… — я сбивчиво пыталась выразиться.

— Всё верно, это звучит именно так, — уверил Лео.

— Ты сам согласился! Я тебя спросила, и ты согласился. Мы оба в это вступили, и оба знали, во что ввязываемся. Разве мы плохо проводили время? — огрызнулась я, с силой задвинув стул на место и метнув тарелку в раковину. — Вот именно по этой причине, я не вовлекаю чувства.

Теперь я внимательно рассматривала содержимое раковины, а в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь капанием воды из старого крана. Затем послышался звук шагов, и волосы у меня на затылке встали дыбом. Потому что Лео теперь стоял позади меня, моя кожа-предательница знала достаточно, чтобы затрепетать.

— В тот вечер, когда ты готовила для меня ужин со свёклой, помнишь, что ты мне сказала? — спросил Лео низким голосом, его губы были в каких-то сантиметрах от моего ушка.

— Я много чего тебе говорила. — Я держалась, как могла, чтобы воспрепятствовать, ставшему уже само разумеющемуся движению: прогнуться в спине, прижаться затылком к его надёжной и сильной груди.

— Ты сказала, что любить — сложно, больно и эмоционально затратно.

Я вздрогнула, услышав мои слова, теперь обращённые в мою сторону. Лео продолжил:

— Помнишь ту ночь, когда я впервые взял тебя прямо на пороге твоего дома?

Я так быстро об этом вспомнила, что даже не успела сдержать сорвавшийся с губ стон. Лео, красивый и сильный, входит в меня, смотрит на меня, будто с изумлением. Я кивнула, прикусив губу, чтобы сдержать ещё один, готовый вырваться, стон.

Лео поставил руки на столешницу по обе стороны от меня. Его тепло окутало меня.

— Я сказал тебе, что у меня давно этого не было.

Я это помнила. Тот наш первый раз был неистовым, сумасшедшим, невероятным. Второй же раз мы занимались сексом уже в доме наверху, медленно, с толком и расстановкой, ещё более невероятно. Я снова кивнула, интересно, к чему он клонит.

— Моей дочке семь лет, — прошептал он, губами почти касаясь моего ушка.

Я нахмурилась. И как эти события связаны между собой? Это же не значит, что… ой. Наконец поняв, что он хочет мне сказать, я развернулась в его руках, всё ещё сбитая с толку, но кое-что уже стало проясняться.

— Ты хочешь сказать, что у тебя не было… с рождения… ты серьёзно? — спросила я, мои руки покоились на его груди, я смотрела ему прямо в глаза. — Но это же… ты такой… Это же преступление!

— Преступление? — переспросил он, уголок его губ приподнялся на самую малость.

Чтобы подчеркнуть вышесказанное, я шлёпнула его по груди.

— Ты вообще себя в зеркало видел? Более того, ты себя в этом деле видел?

Этот вопрос, леди и джентльмены, повлёк за собой картину, воспоминания о которой, будут греть меня холодными зимними вечерами всю мою оставшуюся жизнь. Не говоря уже о пожаре, охватившем глаза Лео. Я ощутила, как обдало жаром мои щёки, и поняла, теперь вся моя оборона пала.

— Я просто хочу сказать… черт, я не знаю, что хочу сказать. — Мои руки растерянно гладили его по груди, просто ощущая, что Лео рядом. — Наверное, нужно спросить, почему?

— Почему у меня так долго не было секса? Или почему я не рассказал тебе о Полли? — спросил он. Его руки всё ещё лежали на столешнице по обе стороны от меня. Затем одна рука оказалась на моем бедре, большим пальцем Лео стал поглаживать открытый участок моей кожи.

Снова ощущать его руки на себе чрезвычайно меня возбудило. И невероятно напугало. Хватит ли у меня смелости оставить Лео и сбежать?

— Ответь на оба, — осмелившись, попросила я, мои руки больше не представляли угрозы, они были ласковыми, успокаивающими, утешающими. Я прикасалась к нему, просто потому что могла? Ладно, мы сейчас во всем разберёмся.

— Я отвечу на оба. На самом деле, ответы на них вытекают один из другого. Но это длинная история. Ты к ней готова? В ней всё, как ты не любишь: сложно, больно, — он толкнулся бёдрами в меня, — и эмоционально затратно.

Сейчас он предлагал мне сделать выбор. Не просто выслушать его историю, но и сделать вместе шаг вперед. Не просто выслушать его историю, но и подпустить его ещё ближе. Не просто выслушать его историю, он доверит мне важную часть своей жизни. Была ли я ко всему этому готова?

Я жевала нижнюю губу. Он снова толкнулся в меня.

— Хорошо, — осторожно произнесла я и поцеловала его в грудь. — Давай, выкладывай.

٭٭٭

Мы сели на противоположные края старого плетёного дивана на крыльце, неосознанно, я воздвигла между нами подушку. Возможно, не самый лучший способ для восприятия истории Лео, но эта маленькая дистанция была мне очень необходима.

Настолько сильные эмоции опустошительны. Теперь я понимаю моих подруг, которые жаловались, что быть в отношениях, влечёт за собой стресс. Девочки говорили, что очень уставали от словесных баталий, споров, чувства унижения, чувства, что тебя подвели.

Чувство безысходности, восторженности, твёрдого решения следовать принятому решению, одержимость — об этих чувствах я знаю предостаточно. Но вот эмоции, когда вступаешь с кем-то в романтические отношения, были мне не знакомы. У меня такого опыта нет, я знаю только мамин опыт, отсюда непоколебимость, избегание отношений, отрешенность.

После того, как согласилась выслушать историю Лео, я прямиком направилась к бутылке виски. Лео согласился выпить по стаканчику с содовой и льдом. И вот мы сидим, только я и он, два стакана, и Лео поделился со мной своей историей.

— Я родился на Манхэттене в больнице Леннокс-Хилл…

— Бедный чернокожий мальчик? — Я просто не смогла сдержаться.

Лео улыбнулся, но изогнул одну бровь.

— Кажется, ты согласилась выслушать мою историю, а не привирать её.

Я показала Лео целое мини-представление. Застегнула воображаемую молнию на губах, закрыла губы на ключ и бросила его через плечо. Затем выудила ключ из кармана и открыла рот, чтобы сделать глоток, ведь меня мучила жажда.

Он наблюдал за мной, радостно улыбаясь, и подождал, пока я устроюсь поудобнее.

— Ну, что, ты готова, Круть-верть?

— Продолжай, — кивнула я.

И он продолжил. Лео родился в очень привилегированной семье, несомненно, это повлекло за собой очевидные прерогативы, такой образ жизни, о котором я раньше никогда не задумывалась.

— В какую начальную школу ты ходила? — спросил он.

— В Восточную начальную школу Бейли Фоллс.

— Почему именно в эту?

— Потому что мы жили к ней ближе, чем к Западной начальной школе Бейли Фоллс.

— Хм-хм. Просто и легко. Для меня всё было не так. Имя Леопольд Мэттью Максвелл поместили в списки учащихся начальной школы Дальтон спустя две недели после моего рождения. Неофициально, ещё до моего рождения, ребёнок Максвеллов был в списке. Пока рос, я наслаждался лучшим, что могла предложить жизнь, рожденного в такой семье. Когда пришло время поступать в колледж, у меня не возникал вопрос «куда идти?».

— Муниципальный колледж Адирондак? — спросила я и была вознаграждена улыбкой.

— Мой отец учился в Йеле, мой дед учился в Йеле. Угадай, где учился прадед.

— В муниципальном колледже Адирондак? — я давила на своё.

Лео посмотрел на меня, он явно был шокирован.

— Как ты догадалась. — Лео задумчиво почесал подбородок, я услышала скрежет под его пальцами. Теперь этот звук я всегда буду ассоциировать с прекрасным песочным блондином Лео.

— Мой прадед тоже произвел некоторые изменения, ведь шесть предыдущих поколений Максвеллов учились в частном университете Нью-Хейвен в Коннектикуте. В то время в моей жизни было всё, как полагается: вечеринки, поездки, путешествия по миру. Меня засосал этот круговорот — была определённая компания, мы путешествовали вместе, тусовались в одних и тех же клубах и братствах. А девушки, ну, они были повсюду. В то время я был придурком. Девушки, женщины, все хотели меня, а я был только рад стараться. И друзья у меня были под стать: просто плыли по течению, наслаждались прелестями вседозволенности и легкости жизни, пока не придется вести серьезный бизнес. Ты спросишь, что для нас было «серьёзным бизнесом»? Кажется, трое парней, с которыми я учился в старшей школе и в колледже, сейчас члены конгресса, четверо занимают должности исполнительных директоров, один посол и еще один ведёт одну очень важную политическую передачу на CNN.

Я выплюнула виски обратно в стакан, моя голова сама собой завертелась вправо, влево.

— Ага. Жизнь молодого богатого парня. Ясно. И когда же ты сошел с этого поезда? Что вынудило тебя сменить маршрут?

— Забавно, что ты это отметила, — печально заметил Лео.

Он продолжил рассказ, и дальше стали всплывать подводные камни его беззаботной, богатой жизни. Закончив Йель, Лео стал работать на отца в банковском деле, неотступно следовал своей цели к магистру делового администрирования.

— Я учился всему понемногу, пытался найти своё место в рамках данной системы. Каждое поколение моей семьи пробовало себя в разных сферах, работали во всех отраслях банковского дела прежде, чем нашли подходящую для себя нишу. Я же болтался в неопределённости дольше всех. Не то, чтобы я не уважал и не восхищался той империей, которую воздвигла моя семья. Просто я так и не почувствовал, что это моё. Ничто меня не интересовало, кроме зарплаты, вечеринок и веселой, легкой жизни, которую, честно говоря, я не заслужил. Но попробуй это объяснить двадцатитрёхлетнему парню.

Я откинулась на спинку качелей, движение которых меня успокаивало, пока Лео вел рассказ. Вечеринки, женщины, наркотики. Я не готова была утверждать, что он был бедненьким богатеньким мальчиком, но несомненным было то, что на него давило огромное благосостояние и достаток, в котором он родился. Лео числился, работал то в том отделе, то в этом. Понятное дело, что если у тебя фамилия Максвелл, то ты не будешь вкалывать сорок часов в неделю, как некоторые. Да что там сорок часов. Мама всю свою жизнь работала по пятьдесят-шестьдесят часов в неделю. И труд ее, правда, был очень тяжёлым.

— Помнишь, несколько лет назад случился финансовый кризис? Ипотечные кредиты, потеря права выкупа заложенного имущества, люди остались без крыш над головой, потому что не смогли погасить кредиты.

— Ещё бы не помнить. Моя мама чуть не лишилась дома, — ответила я, Лео вздрогнул. — В то время она встречалась с парнем, который работал в кредитном отделе, он уговорил её заложить дом. Она не рассчитывала, что выплата кредита продлится дольше вышеупомянутых отношений. Мама была приятно удивлена, когда сумма выплат по кредиту увеличилась, как это называется, «переменная процентная ставка»?

— Ага, море людей были вынуждены взять новые кредиты, чтобы погасить старые.

— Нам повезло. Мы были знакомы с директором местного банка, и маму снова перевели на первый кредит, но при этом она потеряла почти все свои сбережения, — я прекратила раскачивать качели. — Твоя семья была вовлечена в эти банковские операции?

— Моя семья вовлечена во все банковские операции. Моя семья и есть сам банк. — Казалось, Лео был уязвлён.

— Тогда, значит, да.

— Да. Безусловно, да. Ты хоть представляешь, что в целом мире только человек двадцать сможет объяснить, как такая катастрофа могла произойти, какие последствия она потянула за собой, и затронула практически все сферы жизни. Нужно изучить передовые математические теории, чтобы докопаться до правды, что на самом деле произошло, как так вышло, что банковская система облажалась, статистические данные просто ошеломительны.

— Не нужна мне никакая математика, чтобы понять, как она облажалась. Мама на полном серьёзе рассматривала вариант переселиться в закусочную. Я всё прекрасно понимаю. — Я снова стала раскачивать качели, со злостью, стуча ногой по порогу, удерживая скорость.

— Меня не прекращали терзать мысли о семейном бизнесе, какое влияние он имеет, и какие последствия может повлечь. Как раз в то самое время, когда я думал к какому посту стремиться в банковской империи, я встретил Мелиссу.

Удивительно, как быстро может сформироваться мнение о человеке. Всё, что я знала об этой женщине, её имя, но я тотчас же насторожилась. Имя другой женщины, произнесённое губами Лео, вызывало во мне практически физическую реакцию. Это говорило мне о моих чувствах больше, чем я хотела бы признать, по крайней мере на текущий момент. Мне нужно было чем-то себя отвлечь, я усиленно раскачивала качели.

— Сначала она просто была одной из многих. Мелисса только-только появилась в нашей тусовке, знакомая знакомых. Она стала появляться в тех же местах, где и я, случилось притяжение. И ещё много чего случилось. Я стал постепенно её узнавать, она казалась… хм. — Он замолк, это случилось впервые, до этого он говорил и говорил, казалось, Лео потерялся в своих мыслях. — Иной. От всех нас отличалась. Она приехала в Нью-Йорк из какого-то маленького городка в Висконсине, вообще никак не была связана с деньгами, известными фамилиями и многообещающим будущем. Мы стали встречаться, потом всё стало совсем серьёзно, как-то так. Я по уши в неё влюбился. Познакомил с родителями, встречался только с ней и ни с кем больше, мы официально стали парой. — Лео прервался и внимательно меня осмотрел. — С тобой всё в порядке?

— А почему я должна быть не в порядке?

— Ты сейчас своим катанием сбросишь нас с крыльца, — сказал он, и я, наконец, заметила, как сильно нас раскатала. Моё тело совершенно определённым образом реагировало на его Мелиссу. Чуть притормозив ногой, я вернула качелям прежнюю скорость.

— Извини. Ты и эта Мелисса, то есть ты, и Мелисса официально стали парой. Продолжай. — Я силой приказала ноге сильно не раскачивать.

Лео продолжил. Они встречались несколько месяцев, он ввел её в свой круг общения, её приняла его семья. Мелисса работала младшим партнёром в бухгалтерской фирме, она была компетентна во многих финансовых сферах, могла отстоять свою точку зрения в любом вопросе. По словам Лео, на коктейльной вечеринке Мелисса могла сразить всех на повал, Лео гордился, что рядом с ним такая девушка.

Экономика только-только стала выбираться из кризиса. Лео стал высказывать свою обеспокоенность по поводу тех стратегий и ходов, которые применяли не только Максвеллы, но и все банки мира.

— Мелисса поддерживала меня высказываться публично, делиться своими идеями. Но я стал замечать, что она всегда добавляла что-то своё и не всегда в подходящее время. Или советовала мне оставить свои идеи при себе и подождать пока кризис поутихнет, как-то так. Она знала, что я не счастлив с тем, как обстоят дела на работе, мы с ней это обсуждали. Но после разговоров с ней я был ещё больше растерян, чем до. Я не был уверен, какой точки зрения придерживаться и следует ли выступать с моими идеями публично.

Внезапно Лео посмотрел мне прямо в глаза, интенсивно и немного обеспокоенно.

— Ты когда-нибудь влюблялась в кого-то очень сильно, что даже не успела осознать, как это произошло?

— Честно? Нет. — Я выдержала паузу, пожевав губу. — Я никогда никого к себе близко не подпускала. — Последовало очень драматичное сглатывание. — До тебя.

Мы смотрели друг другу в глаза, нас переполняли эмоции, исходившие от нас волнами, о-господи-этот-парень-может-навсегда-разбить-моё-сердце, пока крикливая дурочка на улице не спугнула нас.

Лео приподнял уголок своих губ, я обожала, когда он так делал, и продолжил.

— До Мелиссы со мной такого тоже не случалось. Она втёрлась не только в моё доверие, но и в доверие членов моей семьи, хотя моя семья за версту чует охотниц за деньгами.

— Да ну, — выдохнула я.

— Да. Да. Она казалась очень хорошей, я даже не заметил, как всё так закрутилось. Я всё ещё метался: следует ли мне продолжать копать глубже в этой сфере по работе или кардинально поменять направление, попробовать что-то новое. А потом мы с Мелиссой решили провести выходные здесь, в Бейли Фоллс. Я не навещал ферму уже очень много лет, мы оба хотели выбраться из города на длинные выходные. Мелисса, казалось, была в восторге от количества имущества, поместья и земель, которыми владела моя семья. Вот мы и приехали сюда. Мелиссу немного расстроило состояние поместья. С тех пор, как здесь круглогодично никто не жил, всё пришло в запустение, стало неотёсанным и примитивным.

— Большинство домов на периферии примитивны, — я театрально спародировала акцент Верхнего Ист-Сайда. Лео улыбнулся.

— Совершенно точно. Тем не менее, в ту поездку случились три очень важных события. Первое, я навестил соседа-фермера, который вел хозяйство с применением только органических удобрений. Я прочёл о нем в «The New Yorker», о том, как он творил чудеса со старыми имениями. В то субботнее утро, пока Мелисса спала, я взял старый джип смотрителя и объехал все владения, поля. И передо мной открылись возможности, о которых я раньше и не задумывался. — Его лицо просияло, так всегда случалось, когда Лео говорил о своей земле, как он о ней заботится.

— А второе важное событие?

— Я подслушал конец разговора Мелиссы и её матери. Мелисса хвасталась, какой большой здесь имеется дом, но жаль только, что он в таком состоянии, и как она всё здесь переделает, если у неё появится возможность стать миссис Максвелл.

Я нахмурила нос и поджала губы. И снова Лео кивнул соглашаясь.

— Ты сказал ей, чтобы собирала манатки и выметала свою тощую задницу обратно в город? — спросила я и закатила глаза, когда он покачал головой.

— Нет. Но я рассказал ей о том, что стало истоками превращения фермы Максвеллов в то, что ты видишь сегодня, — печально произнёс Лео. — Скажем так, от этой идеи она не была в восторге.

— Могу себе представить, — пропыхтела я. У меня уже сформировалось мнение об этой женщине. Она была очень похожа на Митси Сен-Рене и стадо куриц нулевого размера, для которых я готовила в Бель-Эйр. Но перед глазами возник образ Лео тех лет: молодой городской парень, стоящий у истоков того замечательного, фантастического парня, с которым познакомилась я, который занимается любимым делом, делает этот мир чуточку лучше, и более сексуальный.

— Ну а какое же тогда третье событие?

— Я сказал ей, что она больше может не волноваться по поводу запустения в доме. Она сказала, что беременна.

Качели так неожиданно остановились, я чуть не вылетела с них и не слетела с крыльца. Я даже не поняла, что это моя нога их остановила.

Лео удержал меня от падения, успокаивающе погладил по плечу, я чуть не свалилась от новости, настигшей его почти восемь лет назад.

— Это что, шутка какая-то? — сквозь зубы процедила я.

— Я над тобой не шучу. — Рука Лео выписывала успокаивающие круги на моей спине. — Я тогда произнёс тоже самое.

— Думаешь, она специально это планировала? Ну, беременность? Или спрашивать о таком, слишком грубо.

— Да нет, не грубо. Все, кто меня знает, задавали этот вопрос первым делом. Так это или нет, было уже не важно.

— Да, не важно. — Я прильнула к его руке, выписывающей круги на моей спине, а потом и вовсе обнявшей меня за плечо. Я также льнула к его объятиям.

— Какое-то время мы пытались продолжать наши отношения, рассматривали помолвку, но с тех пор я глядел в оба и знал, что это лишь вопрос времени и всё полетит к чертям собачьим. Чего я уж точно не знал, так это, что дело то было в деньгах.

— Не понимаю.

— Мы пытались продолжать отношения по той лишь причине, что у нас в будущем появится ребёнок. Но очень быстро стало понятно, что эта «вторая жизнь наших отношений» для нас не сработала: мы бесконечно ссорились. Я места себе не находил, потому как знал, это плохо сказывается на ребёнке. Однажды вечером я ни с того, ни с сего залепил, что дам ей денег, когда она родит, и пусть идет на все четыре стороны. Представь себе, она купилась на наживку.

— Да ну. Нет, господи, этого не может быть, — в ужасе прошептала я.

— Я тоже не мог в это поверить, но она была настроена совершенно серьёзно. Тогда-то и выяснилось, что все её связи на Манхэттене были сомнительными. Она и близко не занимала значительный пост в своей фирме, как сама считала, но для бухгалтера очень любила тратить баснословные суммы денег. Поэтому залететь от самого Лео Максвелла? — Лео выплёвывал эти слова, на его скулах проявились два красных пятна. — Она была вне себя от радости, когда настал день выдачи гонорара.

— Лео, какой кошмар! — Я развернулась в его руках, головой прислонилась к его груди и крепко-крепко обняла за талию.

— Теперь уже всё хорошо, Сахарная Горошинка. В итоге, мне достался суперский ребёнок. — Лео тоже нежно и крепко обнимал меня, его подбородок покоился у меня на макушке, куда он только, что меня ласково поцеловал.— Конечно, сначала это было кошмаром: колонки сплетен были безжалостны, я бы такого не пожелал самому заклятому врагу. Но как только были наняты адвокаты и мы пришли к соглашению, дело было решено. Она родила, подержала Полли на руках всего три раза, и с тех пор мы её не видели. Мой бухгалтер говорит, что со счёта ежемесячно снимаются суммы, но это единственный контакт, который между нами есть сейчас.

У меня глаза защипало от слёз при мысли, как можно отказаться от собственного ребёнка в пользу денег.

— После всех этих трудностей, дела у нас наладились. Я поговорил с отцом и уволился с работы, я объяснил, что больше не могу принимать участие в этом спектакле. Я очень благодарен судьбе за свою фамилию и возможность работать здесь, на ферме и выращивать что-то действительно невероятное.

— И ребёнка, и овощи, и фрукты, — тихо рассмеялась я.

— Полли было всего пару месяцев, я стал проводить здесь больше и больше времени, приводить всё в порядок, строить дом, в котором живём сейчас, учиться ведению фермерского хозяйства на той ферме, которую посетил в те злосчастные выходные, когда всё раскрылось. Я нанял людей, которые помогли мне с моими владениями, стал возделывать угодья. А спустя год после рождения Полли, мы переехали сюда из города на постоянное место жительства. Я не хотел, чтобы Полли росла в таких же условиях, как я. Вдобавок, небылицы и сплетни о моей семье мелькали в бульварной прессе и спекуляции о том, куда подевалась мать Полли. Я знал, что переезд для нас с Полли будет лучшим решением. Это стало своеобразной пробоиной в лодке семейства Максвеллов. Я не так часто вижусь со своей семьёй, как хотелось бы, моя семья хочет для нас с Полли только счастья, и мы вдвоем творцы своей жизни.

— Конечно. Ребёнок и должен быть в приоритете.

— Полли здесь в правду очень хорошо. Несмотря на то, что в этом маленьком городке читают те же самые газеты, что и в городе, но люди здесь… я не знаю, присматривают за нами, заботятся о нас, что ли. Я нашел замечательную няню. На самом деле несколько. Если я не рядом с Полли, то её все равно окружают хорошие люди. Это замечательный город, чтобы растить ребёнка.

Я улыбнулась.

— Всё закрутилось вокруг Полли и фермы. И совершенно точно последним в моём списке желаний было вступить в отношения.

— Ты даже никогда об этом не думал? — поинтересовалась я, поёрзав в его объятиях, чтобы взглянуть в его сладкое лицо.

— Конечно, я об этом думал, — застенчиво отметил он, его щёки окрасились в чуть иной оттенок розового. — Но никогда не хотел рисковать налаженной жизнью. Никому не хотел доверить Полли после того, как своими глазами видел, как её родная мать отказалась от неё в пользу денег.

— Угу. — Что-то неожиданно затрепетало внизу моего живота.

— А потом появилась ты. — Лео приподнял мой подбородок, заставляя меня взглянуть ему в глаза. Взгляд Лео был мягким. — А Полли впервые за всё время уехала в летний лагерь. А у меня выдалось лето, которым я просто мог… расслабиться. Побыть просто парнем. Замутить с цыпочкой из Лос-Анджелеса.

— А я сто раз тебе говорила, что в конце лета уезжаю. — Я вздохнула, когда последний кусочек пазла встал на место.

— Да, ты облегчила для меня задачу просто наслаждаться. — Звук его голоса возбуждал меня, прожигал насквозь. Пощекотав мою шею, Лео поцеловал меня за ушком. — Но случилось кое-что, чего я совсем не ожидал.

Я затаила дыхание, ожидая, что он скажет дальше.

— Кажется, всё переросло в нечто большее, чем просто летняя увлечённость. Тебе не кажется?

— Да, — прошептала я, отвечая на его и на свой вопросы. Теперь кое-что прояснилось. Мы зашли дальше простого получения удовольствия, глубже. С моей стороны, это было непознанным, с его — болезненным, пугающим.

— А потом Полли приехала домой, практически без предупреждения. Я бы обязательно тебе о ней рассказал, но Полли вернулась раньше времени, её няня всё ещё в отпуске. Мне было не с кем её оставить и прийти поговорить к тебе, а по телефону о таких вещах не говорят. Я уже пытался продумать, как рассказать тебе о ней, о нас, может ты сможешь остаться здесь, может появится такая… — Лео умолк, не закончив предложение.

— Возможность? — я закончила за него.

— А она может появиться?

Я вздохнула.

— Лео, я не знаю. — Я почувствовала, как он выдохнул. — Но я… Я подумаю об этом.

— Правда?

— Да. Безусловно, для меня всё это тоже переросло в нечто большее, чем интрижка на лето. Бли-ин, ну почему ты такой охренительный? — Я рассмеялась, стала сползать с качелей и потянула Лео за собой. У Лео был багаж жизненного опыта, у меня тоже был, но свой. Но может, вдруг. Кто знает, может что-то всё-таки получится. — Просто дай мне немного времени подумать, ладно? — Мои руки стали подниматься по его груди и обняли его за шею. Тепло Лео окутывало меня, просачивалось сквозь кожу, согревало кости. Он меня просто убивал.

— Знаешь, а ведь мы можем продолжать шалить, — прошептал он, его руки погладили меня по спине, опустились ниже, притянули меня на него.

— Кажется, мне необходимо, чтобы ты это доказал, пожалуйста, — рассмеялась я, и толкнулась в него бедрами, — потому, что этот день и так уже слишком длинный и слишком странный.

Лео доказал мне, что мы всё ещё можем пошалить. И что фермеры горячие парни. А фермеры-папочки вообще обходят остальных со старта.

Глава 19

— Ты самое лучшее, что со мной сегодня случилось. — Я глубоко вдохнула раскрывающийся аромат свежеиспечённого хлеба, у меня даже слюнки потекли. Я осмотрелась, чтобы никто меня не увидел и провела по щеке твёрдой пышной буханкой хлеба ручной работы из теста на закваске, который только что доставили из пекарни. Деликатный, хрупкий, с прекрасной коричневой шершавой корочкой. Я была приятно удивлена, весь заказанный мною хлеб был ещё тёплым.

Откашливание вывело меня из моего хлебного забытья.

— Ой, извините, — сказала я возмущённому водителю.

Я расписалась за доставку и заплатила бедному парню, который затем вышел за дверь с планшетом в руках. Я же осталась стоять с хлебом, будто с младенцем на руках.

— Рокси, возьми себя в руки, — сказала я самой себе. Но, спустя всего две секунды, вдохнула запах хлеба, как матери аромат своих младенцев. Интересно, было ли что-то схожее в аромате свежеиспечённого хлеба и новорожденного младенца. Может это неправильно, но у меня возникли схожие чувства к ржаному хлебу.

Стеллажи, забитые до отказу восхитительным хлебом, ожидали нарезки для сэндвичей. Моя мама заказывала белый хлеб в местной пекарне с тех пор, как я ещё была совсем маленькой, нарезала тонкими кусочками для тостов и толстыми для сэндвичей, которые ласково называла сэндвичулищи.

Я немного изменила мамин заказ: сохранила белый традиционный хлеб, но добавила в заказ несколько других видов, в основном для новой линейки сэндвичей с мясной нарезкой, которую я представила публике и которая произвела фурор.

Чёрно-белый хлеб Рубен. Я немного его преобразовала, добавив лимон в русскую заправку и очень тоненький кусочек копченого Гауда был припрятан между ломтиками Швейцарского.

Темный хлеб из непросеянной муки скооперировала с мелко нарезанным луком Vadalia, хреном и тонкими кусочками ветчины.

Хлеб с тмином для пастромы. Очень тонко нарезанная грудинка, купленная у местного мясника, была похожа на ту, знаменитую из нью-йоркского ресторана 2^nd Ave. Deli. Она была натёрта, вызывающей слёзы, горчицей… и больше ничем. Да ладно вам, я всё ещё была нью-йоркской девчонкой.

Другие виды хлебов я тоже использовала по-разному. В закусочной мы всё ещё подавали традиционный французский тост, тонконарезанный белый хлеб, но в меню я добавила ещё пудинг из бриоши. Поджаренные в молоке с яйцом кусочки бриоши с ванильным заварным кремом, затем запеченные с изюмом и плодами ореха-пекани внутри, а сверху посыпанные сахарной пудрой и специями. Их очень быстро разбирали с тех пор, как я добавила их в меню.

Моё восхищение хлебом было сравнимо с восхищением скульптора нетронутым куском мрамора. Просто кусок породы, что же ещё. Но вот едва его коснутся руки мастера… Я снова нежно погладила тёмный ржаной хлеб.

— Наверное, следует оставить тебя с ним наедине, — предложил Лео у меня за спиной. Вздрогнув, я обернулась и увидела его у распашной двери, ведущей в обеденный зал.

Я застенчиво улыбнулась, не могла идентифицировать чувства, переполнявшие меня, тем более пытаться их объяснить. После того, что произошло вчера ночью, я была немного не уверена, как вести себя в этой новой фазе наших… что бы это ни было. Моя нога на эту территорию никогда не ступала. Будет ли для меня это необычно, странно? Сразу ли всё перейдёт от классно и весело к теперь-мы-пара-а-пары-ведут-себя-так-и-так-и-чёрт-возми-подождите-ка-мы-пара…

Поцелуй вывел меня из едва зародившейся паники. Просто лёгкое касание губ, но такое тёплое и сладкое, что все мучающие меня мысли просто вылетели из головы, и мне захотелось ещё поцелуев. И ещё.

Руки Лео украдкой пробрались к моей пояснице, он притянул меня к себе, крошечными поцелуями его губы танцем продвинулись к шее.

— Привет, — промурлыкал он, обращаясь напрямую к моему сердцебиению, бьющемуся напротив его губ. Я глубоко вдохнула, наслаждалась его ароматом. Зелёной травы и солёной кожи. Его борода щекотала мою ключицу. Я осознала, что ощущать эту бороду на себе, жёсткую, отросшую, было теперь таким привычным делом.

— Там целая гора бекона сейчас покроется инеем. Ты же знаешь, что мистер Бичум ненавидит холодный бекон. Хватит обслуживать этого клиента, любительница поцелуев, верни свои булочки к работе. — Максин шлёпнула меня по попе полотенцем, проходя мимо с кривой улыбкой на лице.

Неужели заметили, что меня целовали. Уже через минуту это станет главной темой разговоров за стойкой с приправами, а через час — главной темой сплетен в городе.

Вот как.

Вот как?

Да, именно так.

Новый мировой порядок.

Я рискнула украсть ещё один поцелуй, а потом с улыбкой спросила:

— Как дела?

— Мы приехали пообедать, — ответил он, в его глазах плясали озорные огоньки.

Поня-ятно. На меня будто вылили ведро холодной воды. Лео уже и так бы мы. И всегда будет мы. А для человека, у которого были конкретные проблемы в том, что касалось «мы», для меня, это будет трудновато.

Я храбро улыбнулась, ведь я отважилась, решилась на это вот всё, посмотрим, что у нас получится. Я же пообещала Лео, что попытаюсь.

Толкнув распашную дверь, я оказалась в суете обеденного зала, тут же взглядом нашла Полли, они сидела в конце стойки. Я глубоко вдохнула и хозяйской походкой — на самом деле мама внесла меня в завещание, поэтому походкой будущей хозяйки — подошла к Полли, внешне казалось, не испытывая страха.

— Полли, приветик. Как дела, пока не родила? — поинтересовалась я. Блин, я реально у неё такое спросила? Казалось, слова повисли в воздухе, обрамились в облачко, как в комиксе. Комикс назывался «Что ни в коем случае нельзя говорить ребёнку».

Я обернулась через плечо, посмотреть, слышал ли Лео мои слова. Он смотрел в потолок и качал головой.

Полли растерялась.

— Кто кого родил?

Я изобразила рукой неопределённый жест.

— Кто-нибудь на вашей ферме, я имею в виду, животных. — Мои щёки чуть не треснули от натяжения из-за вынужденной улыбки.

— Вроде нет.

— А. Хорошо. Понятно. Что я могу вам предложить?

— Умираю с голоду, — объявила Полли, чинно восседая на барном стуле.

— Вы пришли в самое подходящее место для его удаления. Я только-только собиралась приготовить сэндвич с расплавленным сыром. Вы любите расплавленный сыр?

— Я не люблю расплавленный сыр, — ответила Полли. Я уже стала в уме перебирать, что бы еще предложить маленькой гостье, как она перегнулась через стойку и предельно серьёзно заявила. — Я его обожаю.

— Превосходно, — невозмутимо ответила я.

— Эй, Рокс. Она любит расплавленный сыр вельвета…

— Цыц! — оборвала я, от чего Полли захихикала. — Вы хотите обычный расплавленный сыр или же от Рокси по-особенному?

— От Рокси по-особенному! — вскрикнула Полли. А затем поняла, что вышла из роли, и непринужденно добавила:

— От Рокси по-особенному.

— Ваш заказ будет готов с минуты на минуту, — ответила я и снова шикнула на Лео, который уселся рядом с Полли.

— А у меня спросишь, хочу ли я Рокси по-особенному? — спросил Лео как раз, когда Максин показалась из-за угла с мокрым полотенцем в руках.

— Ещё разок? — спросила она, подмигнув и шлепнув его полотенцем.

У Лео отвалилась нижняя челюсть, через какое-то время она (челюсть) вернулась на место, ведь Полли удивленно и внимательно смотрела на отца.

— Пап, что она имела в виду? — Я услышала вопрос Полли, когда возвращалась на кухню, смеясь себе под нос. Став лицом к духовке, я отвоевала себе уголок уединения вечно зудящего Карла и принялась за работу.

Десять минут спустя на тарелке оказались три сэндвича с расплавленным сыром с пылу с жару, я вынесла их в общий зал.

— Ого, — выдохнула Полли, когда я поставила перед ней сэндвич.

— Ого, — выдохнул Лео, когда увидел сэндвич для Полли. — Ух ты, Рокси, он прекрасен, но…

— Он выглядит как-то необычно. — Взгляд Полли метался от меня к сэндвичу и обратно.

— Нет, мадам, — ответила я через стойку. Я откусила свой сэндвич, расплавленный сыр был тягуч.

Сыр фонтина, моцарелла и английский чеддер, а наверху тонко нарезанное яблоко сорта Бабушка Смит, и листик шалфея. А хлеб, спросите вы. Тоненькие кусочки хлеба с тмином, с обеих сторон смазанные маслом, и почерневшие от запекания. Я откусила огромный кусок и закатила глаза от удовольствия, оно было истинным.

— А что это сбоку торчит? — спросила Полли.

— Яблоко.

— В расплавленном сыре?

— Ага, — кивнула я с полным ртом.

— Папа всегда говорит, что нельзя болтать с полным ртом еды.

Я отреагировала незамедлительно.

— А моя мама всегда говорит, ешь то, что стоит перед тобой на столе без лишних вопросов.

Полли несколько секунд обдумывала сказанное, мельком взглянула на своего отца.

— Мой папа тоже так говорит, — наконец согласилась она и взяла в руки сэндвич. Понюхала его, сморщилась и нерешительно откусила.

Я заметила, что Лео затаил дыхание. А заметила я это, потому как сама затаила дыхание. Лицо Полли озарила огромная улыбка, её челка взметнулась вверх, потому что мы с Лео выдохнули в унисон.

Я не стала ни на чём зацикливаться и обращать внимание, вместо этого просто взяла в руки мой треугольник сэндвича, «чокнулась» им с Лео, и мы втроем пообедали. Каждый раз, когда мы с ним встречались взглядами, глаза Лео сияли. Пока мы ели, я узнала, что любимый цвет Полли — голубой, и когда она вырастет, хочет стать тренером лошадей или меатологистом (тётенькой, которая рассказывает о погоде на телевидении) и что теперь её любимый сэндвич — это от Рокси по-особенному. Он «намного более серьёзный», чем те, что готовит папочка. Папа больше всего любит сырные палочки, а она любит сыр в баллончике.

О господи, этот ребёнок так легко вызывал у меня умиление. Когда от наших сэндвичей остались только крошки, Максин предложила Полли выбрать несколько следующих песен в музыкальном автомате. И вот мы с Лео остались вдвоем.

— Всё прошло совсем неплохо, — сказал он, перегнулся через стойку и украл солёный огурчик из моей тарелки.

— Ага. Я спец по сэндвичам с расплавленным сыром.

— Я не только о сыре говорил…

— Ой, знаю я, о чем ты, — перебила я с улыбкой на губах, только уже по другой причине. — Вы чисто случайно оказались в городе, и совсем неожиданно набрели на закусочную.

Он одарил меня медленно появляющейся ухмылкой.

— Ну, нам же нужно как-то питаться.

Я закатила глаза и кивнула. Конечно, им нужно питаться.

— Ты пойдёшь к Чеду и Логану на вечеринку по поводу новоселья в воскресенье? — спросил Лео, меняя тему для разговора.

— Конечно. — Я стала выбрасывать остатки еды с тарелок, наклонившись под стойку.

Лео немного ко мне придвинулся.

— Хочешь, пойдем вместе?

Я резко вынырнула из-под стойки.

— Ничего себе! Обедали вместе с его дочерью, приглашает меня на вечеринку… Посмотрите-ка, кое-кто официально объявляет о наших отношениях. — Я взмахнула волосами, перекинув их через плечо, чтобы немного смягчить сказанное. Тем не менее, слово не воробей, вылетит не поймаешь.

— Да, чёрт возьми, появление вместе на вечеринке будет официальным объявлением, — ответил Лео и попытался тоже взмахнуть волосами и перекинуть их через плечо. Он играл в мою же игру. — Рокси, я всего лишь приглашаю тебя на вечеринку. Это не предложение быть вместе, пока смерть не разлучит нас.

Вы когда-нибудь находились в комнате, где царит рассеянный шум? Там вы можете насладиться личной беседой, не боясь, что вас услышат, из-за нескончаемой фоновой болтовни. Но вот вдруг — в самой пикантной части разговора — весь фоновый шум затих, и все услышали то, что было сказано лично вам.

Теперь представьте, что вы находитесь в закусочной маленького городка, и вдруг музыкальный автомат затих при смене мелодии как раз в тот момент, когда Лео Максвелл, самый завидный жених города, говорит «пока смерть не разлучит нас» Рокси Каллахан, сбежавшей дочери и наименее завидной невесте города.

У Максин с её сообщницами сегодня выдался самый лучший день для сплетен у стойки с приправами. Самый лучший.

Глава 20

Та неделя была все более и более чудной. Работы в закусочной для меня было выше крыши, а после закрытия я ещё пекла торты по заказам, которые потекли рекой. Я стала понимать, что даже при наличии пекарен, семейных лавочек и помешательстве на продуктах выращенных на местности, люди, живущие здесь, приходят в восторг и страстно желают торты, которыми их баловали бабушки. Очень часто с ног до головы я была перепачкана шоколадным бисквитом, источала запах бурбона для пропитки и практически на постоянной основе ложилась спать с кокосовой стружкой в волосах.

Говоря о сложившихся привычках и отходу ко сну, кое-кто, а именно один конкретный фермер, к чьей помощи в постели я так прикипела, когда бы ни возникла нужда (а она возникала постоянно, а если говорить о Лео, он всегда был готов). Но, если ко всему вышесказанному добавить ещё и ребенка, в частности такого не по годам развитого как Полли, всё становилось менее похожим на летнюю влюбленность, а больше похоже на летнюю милую болтовню. Летнюю смс-переписку. И Господи боже, как Лео мог строчить смс-ки интимного содержания.

После того, как Полли вышла из-за кулис, у нас с Лео не было возможности видеться каждый день. Но очень часто около шести вечера я отвечала на его звонок. Если он интересовался: «Поела ли я?», подразумевалось «Могу ли я прийти и отведать твоей вкуснющей стряпни?». Или около десяти вечера получала смс-ку с вопросом «что я поделываю», на самом деле «можно я зайду и отведаю твою вкуснющую киску?» — забудьте, последнее я сохраню для себя. И, наконец, после очень занимательных упражнений в постели, Лео проваливался в сон, и я тоже, тесно к нему прижавшись и плотно укутавшись одеялом, как он любит.

Лео не просто обнимал меня сзади, он меня обволакивал.

А мне это так нравилось. Нет, больше, чем нравилось. Я это обожала. А что сильнее обожания? Слово из шести букв, которое вслух произносить я не особо желала, но только оно честно передавало чувство, которое я испытывала к Лео. То есть к тому, чтобы спать с Лео. Я столько лет страдала от бессонницы и вот, наконец, спала, как нормальный человек, завернутая в коконе Альманцо Прекрасного.

Но сейчас нам приходилось приспосабливаться к новым условиям.

На данный момент наши звонки и переписка были в основном о том, чтобы убедиться, что всё хорошо, узнать, как прошел день, и, как правило, заканчивались вот так: «Как только няня Полли вернётся из отпуска, уж будь уверена сладкая попка, я мигом буду у тебя, и как следует оттрахаю тебя, а затем укутаю одеялком».

Но возможности ни для интимной близости, ни для укутывания так и не представилась. Следовательно, я перестала высыпаться, так как всё вернулось на круги своя: спала я по три часа за ночь. Я так мало спала уже годами, но мне хотелось большего. И я так скучала по обволакиванию.

На той неделе мы с Лео пересекались пару раз: он доставлял продукты в закусочную, и во время их с Полли ставших уже ежедневных посещений в обеденное время, чтобы полакомиться расплавленным сыром. Но времени наедине мы проводили не так много.

Я уже привыкла к тому, что у Лео ребенок. Ну, то есть так случается, что рождаются дети. Для меня самое трудное было именно уложить в голове происходящее и просто жить дальше. В тот день, когда выяснилось наличие Полли… то, что у Лео есть ребенок, то, что между нами переместилось на некоторую нейтральную территорию, для которой у меня отсутствовала карта.

Я хорошо справилась, когда Лео и на следующий день приехал обедать с Полли, учитывая, то, что я ей предложила, теперь с гордостью можно назвать её самым любимым блюдом. Но всё же было кое-что еще, с чем я не могла справиться. Тревога, смущение, то ощущение, когда вот-вот и у тебя появится комок в горле.

Докомочное состояние? Господи боже, а получше как-то можно это описать?

А если говорить о том, что у меня выходило лучше всего…

Наступил субботний вечер, я крутилась перед зеркалом наверху в моей спальне. Этим летом я прихватила с собой лишь одно платье, и, наконец, у меня появилась возможность его выгулять. Ярко-красная хлопковая ткань была усеяна мелкими вкраплениями бледно-розовых цветов. Без рукавов, с v-образным вырезом, платье было красивым и элегантным. Я воздержалась от привычных косичек или высокого пучка, сегодня распустила волосы, они мягкой волной ниспадали на плечи. Я укротила их при помощи нескольких капель кокосового масла, они засияли, как отполированная медь. Несмотря на то, что я наносила солнцезащитный крем каждый день, кожа моя отливала бронзой, на носу и на щеках выступили веснушки.

Но самое важное, я выглядела расслабленной и счастливой. Появившиеся морщинки в уголках глаз и на лбу, этим летом разгладились, я посвежела и помолодела. Да, Лео работает почти как ботокс.

Я обула золотые босоножки на высоком каблуке, и поспешила вниз добавить финальные штрихи моему подарку на новоселье. Крошечные капкейки крем-брюле, пропитанные в бренди с ароматом апельсина и покрытые сахарной глазурью, на вкус они — райское наслаждение. Я приготовила их для гостей, и отдельно для виновников торжества — Чеда и Логана — чтобы они могли ими насладиться, когда все разойдутся. Вкусить капкейки в полночь — не такой уж и избитый способ отметить новоселье.

Я как раз складывала последние в контейнер и услышала, как подъехала машина. Но звук был не такой как у джипа Лео, поэтому я открыла входную дверь, выглянула на улицу и увидела мерседес, поднявший пыль на подъездной дорожке.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, кто передо мной. Это был Лео. С его винтажными футболками и ржавым джипом так легко было забыть, что Лео богат. Мужчина, вышедший из машины тоже произвел на меня сильное впечатление.

Он был одет в белую рубашку на пуговицах, черный блейзер, в подходящие комплекту джинсы, в туфли для вроде как взрослого дяди. Он был ошеломительным. И… ой-ой-ой!

Да он побрился.

Под хипстерской бородой скрывались скулы, работы руки самого да Винчи, а подбородок высечен Микеланджело. Зеленые глаза сияли на самом красивом лице, которое я когда-либо видела. Его песочные волосы были зачесаны назад, не гладко, а свободно. Может гелем? Воском? Просто загляденье.

Лео окинул меня голодным взглядом: платье, каблуки, ноги. Я знала, как сильно ему нравятся мои ноги. Только он достиг крыльца, моя кожа покрылась мурашками в тех местах, которых касался Лео.

— Ты прекрасна, — произнёс он, стоя ниже меня по уровню, лишь одной ногой став на ступеньки.

— А ты… Что еще лучше, чем прекрасен? — спросила я, спустившись на одну ступеньку, став к нему еще ближе.

— Выдающийся? Лучезарный? Сексуальный до безумия? — Он поднялся ещё на одну ступеньку, сократив дистанцию между нами.

— Да. Именно так. — Я кивнула. Не успела я сделать следующий шаг, Лео притянул меня к своей груди, оторвал меня от земли и поцеловал так, что весь воздух покинул мои лёгкие. Целых пять дней мы посылали друг другу интимные смс-ки, в моей постели было одиноко, и вот, наконец, я оказалась в руках этого мужчины, его рука поднималась вверх по моему бедру и моё сердце чуть не выскочило из груди.

Когда же он открыл мне доступ к кислороду и я открыла свои затуманенные глаза, Лео потерся своим носиком о мой, еще раз чмокнул меня в губы, поставил меня на ноги и подмигнув произнес:

— Давай-ка раскочегарим эту вечеринку.

٭٭٭

Его рука покоилась на моей коленке, мизинчик рисовал кружки на коже, вот так мы ехали по городу. Эти крошечные, едва уловимые, круги так сильно меня завели, что я едва не перескочила через разделявшую нас центральную консоль и села на его… колени.

— Мистер, если вы не прекратите, вам придётся остановить машину, — предупредила я, положив свою руку на его, чтобы обездвижить.

— Вообще никакой проблемы в этом не вижу. — Лео проигнорировал мои угрозы и продолжил своё занятие.

Улыбнувшись, я произнесла ещё кое-что, это сто процентов должно было привлечь его внимание. Я практически легла на его плечо и прошептала на ушко:

— Чем быстрее мы приедем, тем быстрее уедем, тем скорее я опробую твою свежевыбритость.

Лео вздрогнул всем телом.

— Рокси, так не честно.

Да, это было нечестно. Но Лео тоже играл не по правилам, заехал за мной и выглядит, как волк с Уолл-стрит.

— Что я могу сказать. Неделя была длинной и одинокой, — отметила я и чмокнула его в щеку, пока мы остановились на светофоре.

Лео взял меня за руку, поднес её к своим губам и нежно поцеловал, отчего моё сердце забилось быстрее.

— Я тоже по тебе очень скучал.

Как бомба взорвалась. Лео выжал газ, ведь загорелся зеленый свет.

Я же в это время была комком не пойми чего. Вдох. Выдох. Он по мне скучал. Он скучал по мне!

Летняя влюбленность, мать ее…

Сегодня многое было поставлено на кон. Не то чтобы я очень нервничала. Больше была растеряна, взволнована, и немного опасалась предстоящего — это было наше первое официальное появление на публике вместе. В последнее время Лео был более открытым, чем обычно, непринужденно меня касался, обнимал на людях. Погладит по щеке, ущипнет, пощекочет — все взгляды тут же устремлялись на нас.

Сегодня наверное будет то же самое — все будут пялиться. Судя по голливудскому поцелую, которым он меня одарил. Делаю ставки, что ответ будет положительным.

Когда машина свернула на подъездную гравейку, я едва ощутила разницу дорожного покрытия, еще одно доказательство изумительного уровня мастерства компании Мерседес. Машины уже выстроились в ряд перед домом, подъездная дорожка освещалась фонариками, работающими на солнечных батареях, она вела к выкрашенной в красный цвет входной двери.

Когда я приходила сюда на покрасочную вечеринку, между нами с Лео ничего не было. Теперь же все было с точностью до наоборот, и мы хотим раструбить об этом на весь город. Блин, подождите-ка, о чем это мы хотим раструбить? О том, что мы пара?

Нажатием кнопки Лео заглушил двигатель. Это вам не хухры-мухры, технический прогресс — без ключа, просто нажатием кнопки.

— Готова? — спросил Лео, повернувшись ко мне. Он заправил прядь моих волос за ухо, кончик пряди он накрутил на палец.

— Всегда готова. — Был мой ответ. Я придвинулась к нему и единожды, дважды, трижды чмокнула его в губы.

Когда же я наконец отстранилась, Лео недовольно застонал, его губы снова нашли мои.

— Если я сейчас же не выйду из машины, то перекину тебя на заднее сидение, и мне плевать, кто станет свидетелями.

Я взглянула на людей, толпившихся на подъездной дорожке. Кажется, сегодня добрая половина города станет свидетелями кое-какого шоу.

— Позже, обещаю, ожидание себя оправдает.

Удовлетворённый моим ответом, Лео привел себя в порядок, вышел из машины, обошел её и открыл для меня дверь. Лео протянул руку и помог мне выйти, он не отводил от меня взгляд.

В его глазах теплилось многое, в том числе, и обещание шалостей. Мне так хотелось завалить Лео на капот и вскарабкаться на его вершинку.

— Вот и они! — прокричал Чед, спускаясь по ступенькам с двумя стеклянными банками в руках. Банки были красивыми, к месту, прелестными, в них плескалось что-то на подобии пунша с малиной, мятой и кусочками льда.

— Вот и мы! — ответила я с таким же энтузиазмом, как у Чеда. Мне понравилась минутная заминка, а затем и у Чеда, и у меня перед глазами поплыли кадры из фильма для взрослых под названием «У старичка Макдональда была не ферма, а оргазмы». Фильм был основан на реальных событиях, на том, как хорошо сегодня Лео выглядел, и в котором я бы с удовольствием снялась.

Чед провел нас в дом, взяв меня за руку. Но на его руку никто не обращал внимание. Нет, нет, нет. Все взгляды были устремлены на руку Лео, которая прочно возлегала на моей пояснице. Она более очевидно объявляла официально о наших отношениях, нежели мы бы к примеру попались на поцелуях с языком.

У людей распахивались глаза в удивлении, они руками прикрывали раскрытые рты, толкали соседа локтем в бок. А те, кто не смог прийти были оповещены по фейсбуку и твиттеру, ведь мы, счастливая парочка попали в кадры фотографирующих.

Счастливая парочка, по крайней мере, один из нас.

Не поймите меня неправильно, мне было приятно ощущать, что Лео так страстно меня желает. У него не было проблем с тем, чтобы это продемонстрировать. Лео стоял за моей спиной, пока Арчи Брайант, владелец Горного дома на озере Мохонк в пятом поколении, говорил мне, как ему понравился мой торт с кокосовым кремом, который один их его шеф-поваров купил на днях в закусочной. Арчи также поинтересовался, возможно ли нам поработать вместе.

Поработать в Горном доме на озере Мохонк? Да ведь это же легендарное место, историческое!

Я ни на секунду не сомневаясь, ответила согласием, сказала, что с удовольствием обсужу с ним детали, и в то же время пыталась сдержаться и не завизжать. Еще одной причиной завизжать была внешность Арчи. Он был невероятно привлекательным мужчиной. Вьющиеся тёмно-рыжие волосы, лучезарные голубые глаза, он улыбался легко и непринужденно.

Но мне пришлось воздержаться не только от визга, но и от падения в обморок, ведь Лео стоял позади меня. О его присутствии возвещала очень твердая часть тела, упирающаяся в мою поясницу.

Сражаясь с появлением румянца, я поблагодарила Арчи за проявленный интерес и пообещала с ним встретиться.

Лео был замечательным спутником: куда бы я ни шла, он всегда был со мной рядом, его рука на моей пояснице. Я сделаю шаг вправо и он тоже. Ни у кого бы даже и мысли не возникло, что творится у него в штанах, пока он пожимал руки и смеялся над шутками.

Возможно, происходящее должно было меня напрягать. Когда Лео провел пальцем по моему позвоночнику, я ожидала своей реакции… но это было не раздражение. Только острое желание раздеть его и оседлать, как только это станет возможным, желательно побыстрее. И да, оказывается, мне нравится, когда публично на меня заявляют свои права.

Разгоряченная, почти снедаемая страстью, я наконец отклеилась от Мистера Счастливые Ручки, чтобы наведаться в уборную, на дверях которой красовалась табличка «А мальчикам сюда нельзя!». Водрузив мокрое полотенце себе на шею, я взглянула в зеркало. Лицо красное, зрачки расширены, господи, ну и видок.

Как только вышла из уборной, будто оказалась на съёмках фильма Джона Хьюза.

В коридоре стоял Лео, облокотившись спиной о противоположную от меня стену, одна нога согнута в колене. Голова Лео была опущена, затем он медленно взглянул на меня, от этого сексуального взгляда подгибались коленки. А потом он оттолкнулся от стены и пошел, нет, стал надвигаться на меня как самый сексуальный злодей из когда-либо виденного мною фильма.

Лео пригвоздил меня к стене. К стене! Поглотил меня своим телом, его бедра захватили мои в плен. Вечеринка была всего лишь в паре шагов от нас, за углом, нас легко могли обнаружить у стены и потерявших головы. Лео был таким настойчивым и страстным, мысль о том, что мы в общественном месте потерялась где-то на задворках моего сознания. Я была потеряна в тумане бушующих гормонов и в ощущении чистого желания. Единственное на чём я могла сфокусироваться, это на губах Лео поднимающихся по моей шее, и горячих обещаний вырывающихся из этих губ, неслыханных мною ранее. Касание кончиком языка, посасывание, укус, оторвал меня от пола, развернул к себе спиной, шлепнул. А. Черт. Да.

Мы вздрогнули, услышав как кто-то постучал по бокалу, и повернули головы на звук. Хрустальный звон прервал приглушённый смех. Мы разорвали объятия, отклеились от стены, вернулись на вечеринку, казалось, присутствующие догадались о том, что случилось между нами за углом в мельчайших подробностях.

— Мне срочно нужно выпить. Тебе нужно выпить? — смущённо спросила я. Мне нужны были пара минут, чтобы отойти от опьянения вызванного Мистером Максвеллом, его близким нахождением ко мне, моим мыслям и тому, что скрывалось под платьем.

Лео облизал свои губы, ухмыльнулся мне, а затем исчез в толпе в поисках напитков, улыбаясь и поддерживая беседу, как профессионал.

А я услышала голос, который неотступно преследовал меня во время учёбы в старшей школе.

— Так, так. Посмотрите-ка на ту, чьё возвращение в родной городок привлекло всеобщее внимание, — обратилась ко мне Крисси Джейкобсон — староста класса, королева выпускного балла, и вполне возможно ставшая до конца своих дней стервой. За её спиной ступали след в след четыре марионетки. Сколько лет прошло со школьных времен, а они всё ещё следовали за ней как стадо утят.

Я приготовилась к саркастическим замечаниям и остротам в свой адрес, будто я снова та Рокси, которой была в старшей школе.

— Привет, Рокси! — прощебетала Морин. Она всегда казалась самой дружелюбной из всей шайки.

Лорен притянула меня в объятия.

— Как приятно снова тебя увидеть! — поприветствовала она, поцеловав меня в щёку, а затем передала меня Пауле, которая тоже меня обняла и передала Лейс.

Они охали и ахали по поводу моего платья, волос, поцелованной солнцем сияющей кожи. Я на сто процентов уверена, они знали: сияние моей кожи придал Лео, а не солнце. Все эти девушки остались жить в Бейли Фоллс, выбрали здесь растить своих двух с половиной детей. Я испытала лёгкое головокружение, когда они стали рассказывать о своих семьях: мужьях и детях.

Потом они засыпали меня вопросами о Калифорнии. Ходила ли я каждый день на пляж? Ходила ли я в тот же тренажёрный зал, что и семейство Кардашьян? Готовила ли я для каких-нибудь знаменитостей?

Я никогда не выдаю своих клиентов и кулинарных тайн, но эти девушки в своё время весомо подпортили мне жизнь. Поэтому я не могла не показать им фотографию меня с Джеком Гамильтоном, где он обнимает меня на своей кухне, его руки перепачканы в испеченный мною бисквитный торт. Уставившись в мой телефон, они все вчетвером завизжали.

— А Ле-ео… — Крисси намеренно нараспев произнесла его имя, чтобы я его услышала и не ушла от ответа.

— Что Лео? — Я потягивала напиток и намеренно избегала её взгляда.

— Тебе так повезло, — отметила Лейс. — Некоторые годами пытались его заарканить!

Я кивнула, стерпев и это. Они стали петь ему дифирамбы: сколько он вкладывал в развитие местности, каким хорошим отцом был для Полли.

— Что может быть сексуальнее любящего отца? — задала риторический вопрос Морин и опустошила рюмку с шотом.

— Все в городе только о тебе и говорят, ведь теперь ты девушка Лео, — вставила свои пять копеек Паула.

Мило улыбаясь я проглотила и мой новый титул, они же тем временем стали обсуждать Оскара, Молочного Жеребца.

Сколько себя помню, я была Девочкой Труди.

Теперь я перекочевала к Лео, стала его девочкой.

Что мне нужно сделать, чтобы я была просто Рокси?

Уехать в Калифорнию.

Я ещё какое-то время непринуждённо поболтала с девчонками, съела по оливке с Лейс, выпила по шоту с Морин, и ещё по одному и еще. Затем призналась Крисси в диверсии, которую совершила с её слоеным тортом с клубничной начинкой на соревнованиях по кулинарному мастерству в школе — всего-то заменила сахар солью — а вы что подумали. За этим последовал ещё один шот с Морин.

Когда же я наконец извинилась и покинула вышеупомянутую четвёрку, я уже была хорошо датенькая и подумала о том, сколько Лео понадобится времени, чтобы дать мне всё, о чем я мечтаю, когда мы приедем ко мне домой. Ик. О боже, этот ик сколыхнул даже мой мо-озг…

За время, потребовавшееся мне на преодоление расстояния от места, где я наклюкалась до гостиной, я перешла из состояния «чуть датенькая» в «прилично датенькая». Я выследила Лео, он был на кухне, сидел на гранитной столешнице, попивал воду из бутылки и общался с Оскаром Гигантом. Оскар был одет в чистую белую майку, которая чуть не трескалась на татуированных бицепсах. Его блестящие черные волосы были собраны сзади кожаной лентой. Мой затуманенный алкоголем мозг подумал, по какому поводу Оскар может распустить волосы. Зуб даю, из-за кого-то просто сногсшибательного. И если уж говорить о сногсшибательных…

Лео встретился со мной взглядом и ой, пожар, этот сладостный огонь, который был воспламенён поцелуем на крыльце, снова охватил лицо Лео. Я взяла курс по ухабистому, выложенному плиткой полу (по правде говоря плитка была выложена идеально, она только мне казалась ухабистой), совсем слегка покачиваясь на километровых каблуках я прибыла к месту назначения — встала между ног Лео и глупо ему улыбалась.

— Альманцо, хочешь прокатить меня на своей двуколке? — промурлыкала, на самом деле запинаясь, произнесла я, и положила свою руку на поясницу Лео, хотела, чтобы все услышали и увидели, чего я на самом деле хотела. Эффект был бы пущим, если бы его поясница не была прикрыта блейзером, ну, да ладно. У меня сегодня совершенно точно будет интимная близость!

— Лео, поговорим позже, — прогремел Оскар (видите, какая я смешная) и исчез за дверью ведущей на задний двор, естественно, пригнулся, чтобы войти в проём.

— Я видел, что вы с девчонками увлеклись шотами, — смеясь произнёс Лео, ведь я уткнулась ему в грудь и глубоко вдохнула его аромат.

— В старшей школе они меня ненавидели, — проинформировала я Лео. — А сейчас они меня лю-юбят. Почему? Не знаю. Может потому что я с тобой? Может потому что я крутая чика из Калифорнии? Трудно сказать. И почему ты не везёшь меня в своей двуколке прямо сейчас?

— Похоже ты и в правду готова ехать домой, Сахарная Горошина. — Он поцеловал меня в макушку, пока я играла с пуговицами его рубашки.

— О господи, ты же знаешь, как я реагирую, когда ты меня так называешь, — выдохнула я. — Мне так и хочется сесть на шпагат.

— На шпагат? — Уголки его губ поползли вверх.

— Тебе на лицо. — Я потрепала его по щеке, ведь у него отвалилась челюсть. — Ок, нам пора.

Быстро крикнув «пока» Чеду и Логану, Лео торопливо вывел меня через заднюю дверь, провёл по подъездной дорожке и усадил в свою машину, я даже не успела выкрикнуть: «Эй, классный у вас домик! Надеюсь мы его как следует раскочегарили!».

Я прокричала это «очень умное» высказывание в руку Лео. Пока он возился с моим ремнём безопасности.

— Лео, Лео, Лео… Господи, как я обожаю произносить твоё имя вслух, — произнесла я и это тоже в его руку, и в небо. Лео присел, чтобы быть со мной на одном уровне, убрал волосы от моего лица и внимательно всмотрелся в мои глаза. Он хотел найти в них ответы на свои вопросы? Или он проверял, насколько я пьяна? — Знаешь, а я о тебе всю неделю думала.

— Правда? — переспросил Лео, удовольствие явно проглядывало сквозь заботу.

— Прекрати на меня так смотреть. Я пьяна, но не настолько, чтобы не видеть очевидных вещей.

— Что именно ты имеешь в виду под «очевидными вещами», красавица? — Ладонями он приобнял меня за щёки, взял моё лицо в колыбель своих рук, его пальцы покоились на моей шее.

— Я знаю, что у тебя было на уме там, на вечеринке, и у твоей огромной сексуальной руки на моей пояснице — ты помечал территорию. — Я потянула Лео за рубашку, притянув его ближе и поцеловала его нос, веки, лоб и, наконец, подбородок.

— А что если так всё и было? — Лео быстро вдохнул, потому как я куснула его за подбородок. Он издал приглушенный стон, я же запустила руки в его волосы и поцелуями положила дорожку к его губам.

— Я знаю лучший способ пометить свою территорию, — на выдохе произнесла я и накрыла его губы жарким, диким поцелуем, мой язык ворвался в его рот. Руки Лео стали действовать жестко, непредсказуемо.

— Расскажешь? — спросил он голосом полным нужды и желания. Я ощутила блаженство, ведь это я была причиной такого его состояния. — Скажи, чего бы ты хотела.

Я притянула его ближе и прошептала на ушко:

— Я хочу, чтобы ты жёстко меня оттрахал, обкончал меня всю. Я хочу вся быть покрыта тобой, скользкой, влажной, перепачканной.

Лео замер. Затем отодвинулся и взглянул на меня, он тяжело дышал, будто в машине не хватало кислорода.

Хотелось бы мне сказать, что мы исполнили всё вышеперечисленное у меня дома. Но что уж тут лукавить, всё произошло едва мы выехали из города, и осквернили сельскую дорогу самым что ни на есть восхитительным способом.

Глава 21

— Заказ готов! Яичница болтунья с кусочками ржаного хлеба, два Рубена и молочный коктейль. Давайте-ка, давайте, дамочки, поторопитесь.

[Рубен — жареный бутерброд с мясом и сыром — прим. пер.]

Я рассмеялась, когда в меня со всех сторон полетели полотенца. Максин и остальные официантки скопились у окошка, чтобы забрать свои заказы. Максин мне подмигнула. Мне пришлось провести это утро в «укрытии», потому как Карл позвонил и сказался больным. Я приготовила все для гриля на завтра и принялась за уборку, пыталась успеть как можно больше.

Когда зазвонил звоночек, оповещая о новом клиенте, из-за стойки я прокричала:

— Как дела, миссис Олсон?!

Миссис Олсон помахала мне и тоже прокричала:

— Рокси, ты будешь здесь завтра утром?! Хочу заказать что-нибудь на званый обед в мэрии на следующей неделе. Может торт в виде перевёрнутого ананаса? Ты такое сможешь сотворить?

— Как насчет ананаса и апельсина, с коньячной глазурью?

Посетители заохали и заахали, а миссис Олсон подняла большие пальцы рук вверх. Сделав реверанс, я снова принялась расставлять по парам бутылки с кетчупом, насвистывая мелодию, звучащую из музыкального автомата. Услышав, как колокольчик на входной двери зазвонил снова, не оборачиваясь, я громко произнесла:

— Добро пожаловать в закусочную «У Каллахан»! Присаживайтесь на любое свободное место. Официантка сейчас подойдет…

Почувствовав запах пачули, я осеклась. Не может этого быть. Я обернулась и увидела маму, она стояла в дверях, а тетя Шерил за ней. Мама загорела, сияла здоровьем и источала счастье.

— Вы же не должны быть… Что вы здесь… То есть, вы дома! — выпалила я. Ой-ой.

— Я тоже так рада вас всех видеть! — ответила мама. Она была счастлива, её руки были покрыты рисунками, нарисованными хной, в носу красовался новый пирсинг, а непослушные волосы были заплетены в объёмные косы.

Обуреваемая желанием поскорее её обнять, я выбежала из-за стойки. Меня чуть не сбил стойкий аромат пачули. Но, впервые за долгое время, я была очень рада её видеть.

Странно, но мне не давала покоя мысль, что они не должны были так рано вернуться.

— Кто-нибудь, помогите! — Тетя Шерил пыталась справиться с багажом их обеих.

— О, тетя Шерил, давайте я вам помогу! — воскликнула я, выхватывая сумки, из которых торчали вееры для испанского фламенко, маски для празднования китайского Нового года, бамбуковый…

— Мам, нельзя вот так просто носить с собой кальян! Это же не дамская сумочка. — Я полотенцем протерла бамбуковую трубу.

Мама же махала всем рукой, будто она знаменитость какая-то. О господи. Она будет мусолить тему этой поездки в течение ближайших десяти лет.

— Рокси, это церемониальный кальян. Я привезла его из Лаоса. Ты такая затюканная, — отметила мама и прошла в закусочную, внимательно оглядываясь по сторонам.

У меня внутри что-то сжалось, когда мама стала свидетелем предпринятых мной изменений. Уверена, в уме она прикидывала, как быстро можно все вернуть на круги своя.

Встряхнув головой, я снова принялась за дело. Мы с Максин убрали багаж путешественниц с дороги в сторону, мама же в это время приветствовала посетителей так, будто она отсутствовала много лет.

Кто-то из сидящих за стойкой посетителей задал вопрос на миллион долларов:

— Ну что, девчат, вы победили?

Мама и тетя Шерил переглянулись и покачали головами.

— Извините, мы не можем вам ничего сказать. Мы подписали контракт.

— Тетя Шерил, с тобой всё в порядке? Выглядишь такой измученной, — сказала я, придвигая за ней стул.

— Я за всю свою жизнь ни разу так не уставала, как сейчас. — Она с благодарностью опустилась на стул и положила голову на столешницу.

К тому времени, как я снова обратила внимание на свою маму, тетя Шерил уже почти уснула. Мама же совершала свой обычный обход: она подходила к каждому посетителю поздороваться и поболтать. Она выросла в этом городе, знала всех и вся, и была всеми любима. Её возвращение обеспечило некоторое волнение в этом сонном городе, мама наслаждалась своей минутой славы. Она отмечала, произведенные мной изменения, но до сих пор от неё не поступало ни комментариев, ни вопросов. Может она и была не рада изменениям, но пока ничего не высказывала на этот счет. Может, из-за многочисленных свидетелей. Или, может, ей всё нравилось. Хотя это маловероятно, но странности иногда случаются.

Работа в закусочной шла своим чередом, постепенно спадал наплыв обеденных посетителей. Я убиралась и ждала, когда же меня обдаст чувством облегчения, что мама вернулась, и я, наконец, могу вернуться к свой жизни в Калифорнии. Я ждала, но этого так и не произошло.

Забавно.

Когда последний посетитель из обеденной толпы ушел, мама заперла дверь. Она подошла ко мне и присела возле своей спящей сестры. А затем рассмеялась:

— Нужно дать ей выспаться.

— Кажется, она очень устала, — я тоже рассмеялась. — Ей определённо нужно выспаться.

— Если говорить о сне…

Я невольно вздрогнула. Неужели ей кто-то уже взболтнул о Лео?

— Как тебе спалось на свежем воздухе?

Я с облегчением вздохнула.

— Вообще-то, я спала очень хорошо.

— Ты и выглядишь отлично, — произнесла она, тщательно меня осмотрев. — Выглядишь отдохнувшей. Кожа в отличном состоянии, глаза светятся, а волосы крепкие и блестящие.

— Спасибо, каждый день я съедаю сырое яйцо для сияния. Зубы показать?

— Рокси, не дерзи. — Мама совсем не обиделась, она все еще пристально меня рассматривала. Интересно, она что-то заподозрила? Может догадывается? — Так-так, — наконец, произнесла она.

У меня и раньше возникали такие ощущения, в детстве, когда я пыталась соврать, что сделала домашнее задание, а мама сразу обо всём догадывалась. Причем всегда.

— Рокси, ты можешь идти.

— Спасибо, но мне еще нужно сформировать заказ на завтра. Увидимся дома. Я уверена, тетя Шерил предпочла бы поспать на диване, а не на стойке. — Я улыбнулась и похлопала маму по руке. — Я рада, что ты дома, мам.

— Я имею в виду, ты можешь вернуться в Калифорнию.

Я была на полпути к вращающейся двери, когда услышал ее слова, поэтому снова вернулась в обеденный зал.

— Я дома! Ты свободна! — воскликнула она, сделав грандиозный жест в сторону входной двери. — Я удивлена, что ты не побежала за холмы в ту секунду, когда мы вошли.

Я сидела рядом с ней и играла с нитью на фартуке. Обстановка была такой же, как и в моём детстве. Мы сидели бок о бок, не смотрели друг на друга, а на желтые заказы-стикеры приклеенные в ряд, и которые упирались в стальную разделительную полосу.

— Я тут подумала, — наконец произнесла я, крутя телефон на прилавке, чтобы отвлечь внимания от главного, — мне вроде как надо остаться немного дольше. Видишь ли, ты приехала домой раньше, чем я планировала. Я рада, что ты дома, но я еще не готова уезжать. У меня есть заказ на торт. Я должна рассказать тебе о заказах на торты, которые я принимала. Я веду курсы: «Сделай закатки и победи голод во время зомби апокалипсиса». Нам ещё нужно научиться консервированию, пюрированию и заморозке, пока не закончится сезон помидоров.

Потом мой телефон загорелся из-за входящей смс-ки. И на экране высветилось имя Лео и фотография, которую я сделала в тот день, когда он показал мне свои… грецкие орехи. Он лениво ухмылялся, как на плакатах с горячими сексуальными фермерами — это была моя любимая его фотография. И хотя я быстро перевернула телефон, движение не было молниеносным.

Мама увидела фотографию. И она даже могла прочитать текст. О господи.

Она не улыбнулась, приложив к этому немалые усилия.

— Понимаю.

— Ничего ты не понимаешь. Всё совсем не так, как ты думаешь.

— Может я чего-то и не понимаю, но когда самый завидный жених штата Нью-Йорк пишет моей дочери: «Эй, Сахарная Горошина, прошлая ночь была невероятной и…»

— Хватит! Прекрати! Боже мой, останови это! — Я уронила голову на прилавок, как тетя Шерил.

— Этим летом ты не только пекла торты, Рокси Каллахан! — Моя мать вскочила со стула, побежала за стойку, захватила две кружки и кофе. Наполнив наши кружки, мама поставила локти на стойку, на скрещенные руки водрузила подбородок, выгнула брови и скомандовала:

— Выкладывай.

٭٭٭

Я рассказала маме обо всем вечером, дома, когда тетя Шерил спала без задних ног в комнате для гостей, а мы с мамой сидели на крыльце. Наше крыльцо определённо многое повидало и услыхало этим летом: и секс на полу, и откровенные личные рассказы. Мама приложилась к бутылке колорадского виски, я же ограничилась кофе со льдом.

Я лишь слегка приоткрыла завесу наших отношений с Лео, сказала, что мы иногда встречаемся. Несколько пикантных уточнений маме было достаточно, и она с лёгкостью переключилась с меня и моей влюбленности на свои собственные приключения.

По правилам участия в проекте, мама не могла сказать, выиграли они или нет, но ведь она была дома раньше положенного срока, а ещё и искусно подмигнула мне в нужных местах, в ответ на моё восклицание:

— Блин, ну просто скажи: я проиграла!

Так сказать, недостающие пазлы сложились воедино.

Её легко было отвлечь от моих новостей, переводом темы на кое-кого другого сияющего (в данном случае её «скромную» персону), ещё легче было увести её от разговоров обо мне, разговорами о чём-то сияющем и наполненном лепестками роз (о её «любви всей жизни»).

Во время этой поездки мама повстречала ни много ни мало — троих мужчин. Первым был Хэнк, продавец автозапчастей из Акрона, штат Огайо. Его сын участвовал в шоу, Хэнк путешествовал вместе с ним. После вечеринки в честь начала нового сезона «Удивительной гонки» в хорошем подпитии они с мамой весь вечер страстно целовались в Чайнатауне, Сан-Франциско. Пока их не засекли его сын и тетя Шерил, за этим последовало разъяснение, что такие отношения — это прямой путь к катастрофе. Это стало более понятным, когда мама поймала Хэнка, в момент, когда он запустил свои руки в штаны к другой участнице (Сабрине, инструктору по йоге из Таллахасси, Флорида). Хэнк получил отворот поворот.

Следующим был Пьер, экспатриант из Франции [экспатриант — человек, добровольно или принудительно покинувший родину — прим. пер.]. Он работал инструктором по добыче жемчуга в Южном море. За попыткой совершить погружение на глубину после десятиминутной тренировки и без кислородного оборудования последовало следующее: мама была извлечена из воды и помещена непосредственно Пьеру на колени. В следствие чего её к жизни вернул очаровательный француз. Откровенно говоря, в сознание она пришла на несколько секунд раньше, чем это понял француз. Мама просто хотела продлить контакт рот в рот. Моя мама с Пьером совершили океанический заплыв голышом, во время которого она уговорила его поставить новый рекорд по задержке дыхания под водой, при этом ещё и успешно внедриться в её глубины…

Выслушав эту историю, мне захотелось приложиться к виски, но почему-то захотелось причислить его к слабоалкогольным напиткам.

И, наконец, Уэйн Вторник. Да-да, его в правду так зовут.

Уэйн работал оператором в продюсерской компании, владеющей шоу «Удивительная гонка», до тех пор, пока его не поставили снимать мою маму и тётю Шерил. Однажды поздним вечером на острове Таити, после соревнований по лимбо, которые выиграла моя мама, он и она скрылись от остальных участников и членов съемочной группы и разделили скромную трапезу: два коктейля дайкири и кусочки ананаса. Было ли дело в ананасе? История умалчивает. Может быть в лимбо? А может и в роме, содержащемся в дайкири? (Скорее всего в роме). Кто знает, но мама серьёзно увлеклась Уэйном.

Что обычно происходит в таких случаях, если конкурсант реалити-шоу вступает в контакт с членом съемочной группы (естественно, никто этого не одобрит), есть два варианта исхода событий: либо участник покидает проект, либо увольняют работника. В данном случае этой парочке удалось скрывать свои зарождающиеся чувства до финальной локации в Риме, где они и спалились, играя в первобытную игру, найди пещерку и спрячь в ней свою колбаску. Его уволили, а через несколько недель мама и тетя Шерил были исключены.

Для справки, вот как трудно моей маме держать что-то в секрете. Если меня спросят: «Говорила ли она вам прямо: «Я проиграла «Удивительную гонку.»?» Конечно, моим честным ответом будет «нет». Мама действовала в обход правил, используя слово «исключили». Ни один человек на свете, кто знает Труди Каллахан более часа, ни за что не доверил бы ей своих секретов.

Но, когда она мне подробно излагала историю за историей о своих приключениях, я была поражена маминой жизнерадостностью, легкомыслием, беззаботным будь-что-будет отношением к жизни. Мне было приятно с ней поболтать, я посмеялась от души и с состраданием погладила её по плечу после того, как она рассказала мне о минусах (обгорела именно там) долгого пребывания на нудистском пляже.

Вот так мы и сидели, наблюдали за неспешным танцем светлячков на заднем дворике, болтали обо всём и ни о чем. Я была уверена, что мама забыла о сообщении от Лео, но внезапно она выдала:

— Лео Максвелл как раз тот мужчина, с которым я тебя всегда представляла. Не упусти свой шанс, Рокси.

Я была застигнута врасплох, поэтому осталась сидеть на крыльце, как каменное изваяние, и обдумывала её слова ещё долго после того, как она ушла в дом.

Глава 22

Следующим утром мама уведомила меня, что сегодня приезжает Уэйн Вторник. Он примчится из самого Вашингтона, чтобы провести с мамой целую неделю. Тетя Шерил поспешила домой сегодня на рассвете, предварительно осведомив мою маму, что больше ни за какие коврижки никогда не будет участвовать ни в какого рода реалити-шоу. И ни в каких путешествиях.

Моя мама была рада-радёхонька, что я ещё на немного задержусь. Но из этого следовало, что мы почти всё время будем вместе и дома, и в закусочной. Я уже давно привыкла к маминым парням, но уже много лет я не была этому свидетелем. Я вздрогнула, пока жарила котлеты для бургеров, что буду делать и как себя вести, когда приедет Уэйн.

Мы с мамой сегодня вместе приехали на работу. Мама намеревалась заглянуть в журналы учёта и посмотреть, как шли дела в её отсутствие. Скажу честно, я немного волновалась, как она отреагирует на предпринятые мною изменения теперь, когда она вернулась и влилась в колею.

Хотя, почему это должно меня волновать? Я ведь уезжаю…

Уезжаю ведь? Или нет? Если бы Чед Боуман сейчас услышал мои мысли, он бы подпрыгнул до потолка. Я рассматривала вариант… остаться? Кажется, всё было именно так.

Я размышляла над этим, пока готовила сэндвичи с расплавленным сыром и отправила совершенно новый вид сосисок в гриль. В мясной лавке, в которой я покупаю пастрому, появилась новая линейка немецких сосисок, и я всячески стараюсь внедрить их в меню. Сосиски были фантастические, идеально приправленные, тонюсенькие, с отменным сальцом то тут, то там. В уме я разрабатывала рецепт с луком на гриле и капелькой яблочного уксуса, когда услышала Максин. Она оповещала, что у меня клиент.

Взглянув из-под поварского колпака на старинные часы, я поняла, что уже пришло время обеда и что посетитель особенный. Я ухмыльнулась, переворачивая сэндвичи, чтобы сыр дошел до кондиции, был достаточно липким, вытерла руки о передник и вышла в зал через вращающиеся двери.

Я моментально вычислила Полли за стойкой. Она держала в руках меню, выглядела она по-взрослому.

— Нет такого закона, запрещающего пить газировку. Пап, это просто глупость какая-то, — спорила Полли, одарив Лео убийственным взглядом.

Я облокотилась о дверной косяк и улыбнулась, ведь Лео очень спокойно взял меню из рук Полли, закрыл его и положил на стойку.

За их спинами маячила моя мама с кофейником в руках, шаталась от столика к столику, балакала со всеми, убеждалась, что всем всего хватает.

Внезапно сцена из будущего пронеслась перед моими глазами, а может просто мечта. Ясно как божий день я увидела, как Полли через пару лет помогает мне в закусочной. Жуя жвачку, она принимает заказ от парня ненамного старше её.

Сцена, развернувшаяся перед моими глазами, включала счастливых людей, живущих в счастливом городе. Все такие счастливые-счастливые. Можно ли такие мечты воплотить в реальность? Может ли это стать реальностью для меня?

Как раз в этот момент Лео заметил меня и как всегда взглядом пропутешествовал по всему моему телу, жар зародился в его взгляде до того, как он мне подмигнул.

Глупая улыбка не сходила с моих губ. Все это могло стать реальностью для меня. С той же улыбкой я продолжила слушать их спор.

— Фрикаделечка, газировку тебе нельзя. Молоко или апельсиновый сок — вот твои варианты. Выбирай, или мы уходим, — твёрдо заявил Лео.

— Бабушка, ну пожалуйста, — захныкала Полли.

Ба-кто? Я так резко остановилась, что на полу остались следы от моих кроссовок.

Ну конечно же, рядом с Полли сидела миссис Максвелл собственной персоной. Она совсем не вписывалась в такие декорации. Без понятия, как я раньше её не заметила.

Может меня немного отвлекли мечты о нас с Альманцо, как мы вместе растим Полли на ферме.

Её волосы были подстрижены и уложены в идеальный боб, и, думаю будут переливаться даже при лунном свете. Глаза у неё были того же цвета как у Лео и Полли. Но в её глазах отражались деньги и власть.

Она была в брюках бежевого цвета, они были подогнаны по её фигуре тютелька в тютельку. Про себя я восхитилась её смелости: прийти в них в такое место, где ежедневно подают мясо в остром соусе с красным перцем и фасолью. Безукоризненно отутюженная блуза, усеянная жемчугом, вполне возможно, что стоимость жемчужин равняется сумме, уплаченной мною за обучение в Кулинарном Институте. Или даже её превышает.

В уме подсчитав стоимость моего комплекта одежды, я выругалась, тоже в уме, вспомнив о пятне на бриджах от рисового пудинга. Да, еще и передник был перепачкан в клюкву.

— Привет, Рокси! — прочирикала Полли. Расправив салфетку на джинсовых шортах, она продолжила:

— Бабушка, это Рокси. Я тебе о ней рассказывала, она готовит самые лучшие в мире пироги! Мы с ней готовили суперские сэндвичи с расплавленным сыром, там ещё были кусочки яблок и черный ржаной хлеб с какими-то палочками. Сэндвичи та-а-а-кие вкуснющие!

— Приятно с тобой познакомиться, Рокси, — холодно произнесла миссис Максвелл.

Она не пожала мне руку. Возможно, просто на смогла её поднять из-за неимоверной тяжести бриллианта на пальце.

— Мой Лео говорит, что вы помогаете своей матери, а затем вернётесь в … где это вы живёте?

— В К-к-а-а-лифорнии, — пролепетала я, увидев, что моя мама направляется к стойке с пустыми кофейниками и ухмылкой на пол-лица. Господи боже, наши мамы в одном месте, в одно время. Это может войти в историю наших отношений. Но также может стать причиной крушения вышеупомянутых отношений.

— Приветик, Полли! Приехала из лагеря пораньше? — громко произнесла моя мама, обогнув стойку, за ней тянулся аромат сандала. Мама оказалась перед Полли и ущипнула её за нос. Полли захихикала и звонко шлёпнула мою маму по руке, дав ей пять.

— Здравствуйте миссис Каллахан! В лагере было классно, но папочка так по мне скучал, что я приняла решение вернуться домой пораньше.

— Мы так рады, что ты вернулась. А ты, Лео, с каждым разом всё хорошеешь и хорошеешь! Как поживаешь? Кажись, вы с Рокси этим летом и в правду неплохо оттянулись! Господи, посмотри на себя, порозовел как хрюшкина попка!

Если вы приводите такое сравнение перед семилетним ребёнком, неважно, какой он или она смышленый, ребенок будет смеяться до упаду. Полли в своём хохотании была неудержима, невзирая на тихие попытки Лео её успокоить. Возможно из-за смеха она упустила из виду намёк на моё времяпрепровождение с её отцом, но вот мама Лео его явно уловила.

— Лео, а это должно быть твоя мама, миссис Максвелл. Вы все эти годы приезжаете в Бейли Фоллс, но ни разу так и не наведались в мою закусочную. — Моя мама приблизилась к маме Лео.

— Вы же знаете, у нас всё лето расписано: гости, вечеринки. Каждый раз когда я сюда приезжаю, мне хочется выбраться в город, но Лео вечно находит для меня работу в нашей резиденции, — ответила миссис Максвелл голосом немного гнусавым, отдающим богатством северо-востока. В нём также слышалось что-то бостонское, что-то хэмптонское, и отчётливое верхне-ист-сайдское. — Мне вас не представили. Как вас зовут?

— Зовите меня просто Труди.

Губ миссис Максвелл коснулась лёгкая улыбка, она будто размышляла, с чего это вдруг она должна звать просто по имени какую-то хиппи. Мама Лео положила свою руку на стойку. Этот жест натолкнул мою маму на необдуманное поведение.

— Ой! Покажите-ка свою линию жизни! — воскликнула она, перевернув руку миссис Максвелл кверху ладонью, и став её внимательно изучать. — Она не прерывистая, но очень интересная… хм… с вами случился несчастный случай, когда вы были маленькой?

— Мам, прекрати, — настойчиво порекомендовала я, дополнительно под стойкой я наступила ей на ногу и хорошенько надавила. — Миссис Максвелл, что вам принести? Может чашечку кофе? Могу заварить кофе с перцем? — Боже, я так спрашиваю, будто она современная миссис Рокфеллер, любящая кофе с перцем.

Прежде чем она успела ответить моя мама снова вступила в игру.

— Рокси, иди-ка завари миссис Максвелл чашечку моего особенного черного чая. Я погадаю ей на чайных листьях! — Мама вышла из-за стойки и взяла миссис Максвелл за руку. — Давайте я вам покажу наш музыкальный автомат. Уверена, у нас есть все хиты вашей молодости, ушедшей безвозвратно.

Я и Лео с открытыми ртами наблюдали за тем, как моя мама под руку вела его маму к старому музыкальному аппарату Wurlitzer. Миссис Максвелл несмотря на свое положение в обществе, послушно шла рядом, кивала и улыбалась, наверняка, она продумывала план побега, но сперва нужно было подыграть этой местной хозяйке закусочной.

Как только они ушли, Чед и Логан вошли в закусочную и направились прямиком к стойке.

— Что вообще происходит? — спросила я, Полли в это время играла с пуговицами на рукаве Лео. Присмотревшись повнимательнее, я отметила, что сегодня Лео одет не совсем обычно. Белая рубашка-поло, закатанные длинные рукава. Шорты цвета хаки. Перегнувшись через стойку, я взглянула на его обувь. Это были топсайдеры. — Как дела, золотая молодёжь?

Лео скривился, но ответить не успел, Чед и Логан уселись рядом.

— Две крем-соды, пожалуйста, и немедленно, — объявил Чед, усевшись рядом с Полли, он протянул ей свой кулак для приветствия. — Здравствуйте, Поллифессор. Как ваши дела?

Полли протянула ему свой кулачок.

— Да вот, зависаем с Рокси. Пап, мне тоже немедленно нужно выпить крем-соды.

— Можешь в мою добавить немного шоколада, — попросил Логан. — Ты понятия не имеешь, где мы сейчас были. — Он тоже протянул Полли свой кулак. — Как поживаете, маленькая мисс?

— А вы понятия не имеете, какой у меня сегодня выдался денёк! — внесла свою лепту в разговор Полли. — Сперва я чуть не смыла Барби в унитаз. Потом папа с бабушкой чуть не подрались, выясняя стоит ли разрешить мне накрасить губы её помадой. Даже если не брать в расчёт, что цвет помады не мой, мне кажется, что выбор краситься или нет, должен остаться за мной. Ведь так?

— Полностью согласен, — поддержал её Чед.

— А потом, — продолжила Полли, зная, что внимание всех приковано к ней, — мы приехали сюда, и папа не разрешает мне выпить крем-соды! А мальчикам можно. Скажите, где справедливость?

Просто хочу вам напомнить, это слова семилетней девочки.

Полли, Чед и Логан — все вопрошающе уставились на Лео.

— Всем по крем-соде, Рокси, пожалуйста, — со вздохом произнёс он. — У тебя ещё есть в наличии та бутылка виски для крайних случаев?

— Рокси, как там поживает чёрный чай? Давай-ка, шевели булочками! — Послышался голос моей мамы с другого конца обеденного зала.

Я ретировалась на кухню, где была встречена дымом, который источал гриль. Сэндвичи с сыром переплавились, а сосиски сгорели дотла.

— Что же это происходит? — снова задала я вопрос в никуда, и наконец, кто-то на него ответил.

— В Бейли Фоллс все сошли с ума, — киношным голосом объявил Лео, заглянув через распашные двери в кухню и немного закашлявшись от дыма.

Я согласно кивнула.

— По причине явления матерей.

Когда дым рассеялся и я избавила сосиски от мучений. Лео приблизился ко мне и поднял мой подбородок, чтобы я взглянула ему в глаза.

— Ты как, держишься, Сахарная Горошина?

— Пытаюсь, Альманцо. Правда пытаюсь, — вздохнув ответила я. Он притянул меня в свои объятия, моими руками обнял себя за талию, я ощутила, что его сила передалась и мне. Уткнувшись подбородком ему в грудь, я взглянула ему в глаза и потерялась в них, так же как и два месяца назад при нашей первой встрече здесь же. Я снова вздохнула и встала на носочки. — Лишь поцелуй может мне помочь.

— Слушаюсь и повинуюсь. — Его губы тут же коснулись моих, голодные и страстные.

Но неожиданно Максин распахнула двери с вопросом: «Где запропастились черный чай и напитки крем-сода?». Нас увидели все.

Я услышала, как кто-то ахнул, мы разорвали наш поцелуй, обернулись и увидели мою маму, его маму, моя смотрела с умилением, его — с явным гневом.

Чед и Логан ухмылялись.

А Полли. Её глаза в ужасе распахнулись, заполнились слезами. Веселое выражение лица испарилось. Она слезла со стула, подбежала к бабушке и спрятала лицо в том месте, где я уверена наносили только Шанель №5.

Лео одёрнул от меня руки, будто его хорошенько ударило током. Я взглянула ему в лицо… ой.

Без единого слова он вышел из кухни, подбежал и принял в объятия свою дочь, крепко её обнял, она плакала. Его мама тоже пыталась её успокоить. Они направились к выходу — его семья. Напоследок Лео взглянул на меня.

Вот прямо в тот момент я всё поняла.

Лео губами произнёс: «Прости». Его мать обернулась и смерила меня ледяным взглядом.

Вот прямо в тот момент я всё поняла.

Я потрясённо стояла в кухонных дверях.

Вот прямо в тот момент я поняла суть выражения «влюбиться по уши».

Для меня это было сравнимо с прыжком в воду, погружением, нехваткой кислорода и удушьем.

٭٭٭

Спустя совсем короткое время, после того, как Максвеллы уехали, я тихонько сидела рядом с Чедом и Логаном, мама отпаивала меня черным чаем, который предназначался маме Лео. Вдруг прозвенел звоночек над входной дверью, мы все вместе обернулись, надеясь увидеть…

Но в дверях стоял привлекательный мужчина, около пятидесяти, немного седовласый. В одной руке у него была сумка с вещами, в другой — карта.

— Здравствуйте. Я ищу Труди Каллахан. Меня зовут Уэйн Вторник.

Мама погладила меня по руке и направилась прямиком к Уэйну. А он поцеловал её перед всеми прямо в губы. Господи боже, сегодня все решили целоваться на публике. Будто людям заняться нечем, кроме как глазеть на целующихся.

Один поцелуй перерос во второй, потом в четвёртый. Я ощутила, как чертов комок снова формируется в горле, я никак не могла его сглотнуть.

— Знаете что. Похоже пришло время мне убраться отсюда. — Я слезла со стула, развязала фартук, схватила сумочку под стойкой и кивнула на прощание Чеду и Логану.

— Можем составить тебе компанию. У нас есть на Blu-ray фильм На пляже, — предложил Логан.

— Звучит правда заманчиво, но думаю, — я взглянула на маму и Уэйна и поняла чем у них сегодня все закончится, — мне следует уехать из города.

Комок в горле мог легко вызвать слёзы, они и так уже были на подходе. Парни с грустью смотрели на меня, я же направилась к выходу.

Я размыто видела свой джип из-за слез, запрыгнула за руль вагонера. Он через всю страну привез меня в Калифорнию и назад сюда. Я завела его и послышался знакомой ропот, из старых колонок полилась песня «One» группы U2:

It’s getting better…

(Становится лучше…)

Пусть бы так и было, Боно!

Я остановилась на обочине, и нажала на кнопку enject. Сегодня я не могла слушать U2. Их песни всегда с точность отражали мои мысли, говорили о том, что мне нужно было услышать. Но Боно продолжал петь: «тебе есть кого винить». Я снова нажала на enject — снова ничего. В третий раз я нажала на enject, снова ничего не произошло, я ударила кулаком по магнитоле.

Все равно ничего, да что ж такое! Боно пел, что просил меня ступить на эту дорожку, а затем начать пресмыкаться. Тут я принялась лупасить руками изо всех сил, пытаясь заткнуть эту грёбаную штуковину.

Потом я услышала, как позади припарковался знакомый вранглер.

До того как Лео приблизился к моему окну, схватив сумку, я выскочила из машины и припустила по дороге.

— Эй, Рокси, ты куда?

— Оставь меня в покое, Лео. — Я не хотела, чтобы он увидел мои слёзы, мое заплаканное лицо. У него надо мной была власть, раньше я никогда такого не испытывала. Я чувствовала свою слабость, злилась на себя, что у нас все зашло так далеко. Но Лео, казалось, хотел ощутить силу моего гнева.

— Остановись, пожалуйста. Боже, Рокси, ты остановишься, или нет?! — прокричал Лео, его топсайдеры громко стучали по горячему асфальту, пока он меня догонял. Ведь в романтических комедиях всё так и происходит: она убегает, он догоняет, она протестует, потом они целуются и все хорошо. Ха-ха.

Он поравнялся со мной, я обернулась, вся в слезах.

— И куда это ты направилась?

— Я ещё не знаю. Где Полли?

— Она с моей мамой. Я подвёз их домой, а сам вернулся за тобой. Твоя мама сказала, ты уехала, я прикинул, что ты поедешь по этой дороге. С Полли всё хорошо. Она…

— С Полли не всё хорошо, — парировала я. — Она не в порядке, она плакала.

— Рокси, все семь лет её жизни были только я и она. Просто она не привыкла видеть меня, целующего женщину, особенно ту, с которой она знакома совсем недавно. Просто для неё это было неожиданно.

— Ты вообще понимаешь, о чём говоришь. Какое неожиданно. Ты хоть себе представляешь, что она сейчас чувствует? — гневно огрызнулась я, смахивая слезы, и пронеслась мимо него по направлению к своей машине.

— Что ты имеешь в виду? Откуда ты можешь знать, что она… Эй, прекрати от меня убегать! — прокричал Лео, не отставая от меня ни на шаг.

— Её мучают вопросы: хочешь ли ты на мне жениться, хочу ли я выкинуть её из её же дома, будешь ли ты уделять ей столько же внимания, буду ли я заставлять её есть варёную морковку каждый вечер. Может ты однажды совсем о ней забудешь, тому что теперь у тебя есть я!

Он отшатнулся, будто от пощёчины.

Комок таких размеров образовался в моём горле… Я чуть не задохнулась.

— Лео, неужели ты не понимаешь: нельзя приводить девушку в дом, если у тебя есть ребёнок. Это нечестно по отношению к ней, к тебе, и уж точно, чёрт побери, не честно по отношению ко мне.

— Да, что ты говоришь! — в голосе Лео явно читался гнев. — Это всё чушь собачья. — Лео наступал, я оказалась прижата спиной к джипу

Я подалась вперёд.

— Не надо говорить, что мои чувства — это чушь собачья! Не смей так говорить! Я подпустила тебя так близко! В жизни никого так близко не подпускала! Мы так замечательно проводили время, и тут выясняется, что у тебя есть ребёнок, и ты ждешь, что я превращусь в хранительницу семейного очага, буду именно той, кто тебе нужен, кто нужен Полли, кто понравится всем. А как же я, как же то, в чем нуждаюсь я?

— А в чем ты нуждаешься, Рокси? Что конкретно тебе надо? Ты сказала, что подпустила меня близко, но это не совсем так. Я до сих пор не знаю, какие чувства ты испытываешь ко мне, к Полли. Думаешь, знаешь, что мне нужно? Как ты можешь это знать, если я сам этого не знаю?

Он закрыл лицо ладонями.

— Я хочу тебя. Это я знаю. Но как всё будет, на что это будет похоже я без понятия. Рокси, прекрати от меня убегать, дай нам шанс! Боже, Рокси. — Он подошел ближе, сократив разделявшее нас расстояние, ладонью погладил моё лицо. Как рабочая и грубая рука может быть такой нежной?

Я прильнула к его руке, действуя неосознанно, не могла противиться реакции своего тела.

— Рокси, дай нам шанс, будем решать проблемы по мере их поступления.

Мне так этого хотелось. Правда. Но я не могла так поступить.

— Мне нужно уехать, — прошептала я. — После всего того, через что прошла моя мама, столько раз её сердце разбивалось. Я не могу так поступить с тобой, с Полли. — Мой голос надломился. Сделав над собой усилие, я взглянула ему в глаза. — Я не могу так поступить.

— То, что происходило с тобой в прошлом объяснимо. — Его взгляд тоже был прикован к моим глазам. В его глазах читалась боль, но и решимость. — То, что происходит с нами сейчас тоже объяснимо. Правильное решение находится прямо перед тобой. Если хочешь доказать, что твоя точка зрения верна — уезжай. Но все ситуации разные, и разрешаться они могут по-разному.

Он ещё раз погладил рукой мою щеку, затем отошел. Я забралась в джип и уехала.

Даже не обернувшись. Я не смогла, потому что знала, если увижу его разбитое сердце, брошенное посреди пыльной сельской дороги, никогда не смогу от него уехать.

Я приехала в дом моей матери, сунула какую-то одежду в сумку, доехала до железнодорожной станции Пафкипси, села на Метро-Север, который домчит меня до Манхэттена.

Мне срочно нужно было повидаться с моей лучшей подругой.

Глава 23

Когда я была ребенком, у нас все говорили: «поеду в город», имея в виду Манхэттен. Манхэттен Манхэттеном мы никогда не называли, и уж тем более не говорили город Нью-Йорк. Ещё одно моё заблуждение молодости: я мечтала поехать в Калифорнию и стать знаменитым поваром, теперь я знаю, что в городе, таком большом и далёком, иногда переоценённом, можно напрочь лишиться своей индивидуальности.

Натали собой олицетворяла большой город. Она росла в Гринвич-Виллидж, дочь риэлтора и галеристки. Если не брать в расчёт один год в Кулинарном Институте в Калифорнии, там мы и познакомились, Манхэттен она решительно не покидала, не считая вылазок в Хэмптонс… по принуждению. А она упертая сучка.

Натали чуть со стула не упала, получив от меня сообщение, я писала, что нахожусь на Центральном вокзале Нью-Йорка, и еду к ней, пусть отменяет свои пятничные планы. И вот я у неё, сидела на огромном, очень удобном диване, пока она готовила партию Маргариты в блендере. Её отец владел несколькими таунхаусами на Манхэттене, поэтому она получила жильё с умеренной арендной платой. Натали занимала весь первый этаж трёхэтажного здания, её квартира легко могла участвовать в шоу «Сделка на миллион». Высокие потолки, каждая деталь продумана до мелочей, деревянные полы с идеальным блеском — одним словом, сногсшибательная квартира.

Как и сама Натали. От такой девушки вы не сможете отвести взгляд, не важно по мальчикам вы или по девочкам. Она превосходно сложена, высокая, если измерять босиком, её рост примерно 177 см, но она всегда предпочитает высоченные, не всегда устойчивые шпильки из самой последней коллекции. Волосы оттенка клубничный блонд, сама красивая, как супермодель, и остра на язык, такой второй девушки в целом мире больше нет. Она даже любого моряка может вогнать в краску, а потом из него верёвки вить. Натали всегда очень громкая, всегда первая отмачивает шутки или делает неприличные предложения, которые, кстати, никогда не получают отказов.

Натали олицетворяла собой округлости. От природы у неё была фигура в форме песочных часов, кроме того, природа добавила по дополнительному часу сверху спереди и снизу сзади. Я своими глазами видела, как мужчины чуть в стены не въезжали на своих авто, увидев Натали на улице. Она могла добиться любого мужчину.

Куда бы она ни пришла, Натали с лёгкость становилась душой компании. Она чувствовала себя одинаково уверенно в самом роскошном ресторане, где подают вина, о которых я в жизни не слышала, и в занюханной забегаловке, где не стихающий шум и бросают очистки арахиса прямо на пол.

Среди её парней встречались политики и полицейские, актёры и пожарные, мясник, один даже был руководителем крупнейшей компании, поставляющей осветительное оборудование и комплектующие на Восточном Побережье. Никто из них не ранил её чувства, она была сердцеедкой.

Отмучавшись год в Кулинарном Институте, Натали поступила в Колумбийский университет на специализацию рекламное дело. Сейчас она прокладывала себе путь в одной из ведущих бутиковых рекламных фирм Нью-Йорка. Она работает со всеми компаниями из рейтинга 500 крупнейших всем известных мировых компаний, вы сто процентов слышали рекламу, автором которой является Натали.

Плюс ко всему вышесказанному, она делает убойную Маргариту.

— Так, давай по порядку, — начала Натали, разлив коктейль из блендера по бокалам и добавив по кусочку лайма. — Он красив как Аполлон.

— Именно так.

— Между вами всё искрит?

— Именно так, — простонала я, зарывшись лицом в подушку. Я могла слышать, как она процокала с кухни к тому месту, где лежала я, изображая морскую звёздочку. Затем послышался звон бокалов, и я ощутила: Натали примостилась на диване напротив меня.

— Ну, а с сексом что?

Я подняла попку и совершила несколько поступательных движений вверх, вниз.

— Выше. Всяких. Похвал.

— Ага. Тогда я вообще не врубаюсь, в чём проблема. — Я слышала, Натали приложилась к коктейлю. — Имей в виду, диван очень дорогой. Прекрати демострировать совокупление.

Я села и нахмурилась.

— Он хочет отношений, со мной.

На это заявление кто-то другой, наверняка бы, саркастически ответил: «моя ж ты бедненькая!». Но Натали поняла. Она знала про меня всё: что я не вступаю в отношения и почему.

Лео же хотел именно отношений.

— А я-то голову ломаю, с чего это вдруг ты прилетела в город, — отметила Натали. — Не то, чтобы я не рада тебя видеть. Рада, даже очень.

Внезапно прозвонил дверной звонок.

— Слава тебе господи, я умираю с голоду. — Я снова зарылась лицом в подушку. Меня не покидало видение, как я бросаю Лео посреди дороги. Надеюсь, очень острая лакса поможет мне избавиться от этой картины, всё переключится на вкусовые рецепторы. Только в большом городе можно насладиться индонезийской кухней с доставкой на дом.

[Лакса — острый суп с лапшой — прим. пер.]

— Почему она пытается лишить себя жизни, получив асфиксию на твоём диване? — До меня донёсся голос, который никак не мог принадлежать доставщику.

— Клара? — Подняв голову, я увидела ещё одну свою лучшую подругу. Она стояла в дверях с маленьким чемоданчиком на колёсиках и огромной ухмылкой.

— Натали сообщила, что ты наконец усадила свою попку на поезд и едешь в Нью-Йорк, поэтому я последовала твоему примеру!

٭٭٭

— У меня во рту всё горит. Мои губы на месте, они не сгорели? — поинтересовалась Натали.

— Зачем заказывать такую острую еду, при такой чувствительности? — спросила Клара с насиженного места на подлокотнике дивана. Она умолола целую тарелку карри с курицей, которую я при всём желании не смогла бы осилить, хотя слизистая у меня что надо. В довершение, Клара наклонила тарелку и вылизала соус дочиста, да ещё и губы облизала.

— Я люблю острую еду. Да, она жжет. Но я её люблю, — ответила Натали и отправилась в кухню, затем остановилась, чтобы глянуть на себя в зеркало. — Посмотрите, какие у меня губки стали пухлые, как шарики.

Пока Натали любовалась собой, я перекатилась по дивану к Кларе.

— Никак не могу поверить, что ты здесь.

— Пришлось отпрашиваться на все выходные. — Клара бросила взгляд на мою миску с лаксой. — Будешь доедать?

— Я уже под завязку. Бери. — Я передала ей свою миску, и не могла надивиться, как кто-то может столько есть и быть при этом таким миниатюрным.

Клара и Натали были ну совсем разными. Уже много раз над этим задумывалась, что если бы мы не оказались впервые так далеко от дома, то никогда бы не подружились.

Клара — девушка невысокого роста, очень атлетичная, с почти мальчишеской фигурой. Она со старшей школы занимается бегом на длинные дистанции. Клара живёт в постоянном движении и физически, и территориально, поэтому у неё были и возможности, и способности участвовать в марафонах и триатлонах по всему миру. В трёх словах её можно описать: хорошенькая, коротко стриженная блондинка с глазами цвета карамели.

Из нас троих она больше всех путешествовала. У Клары была для многих работа мечты, но не каждому она была по зубам. После Кулинарного Университета, Клара поступила на престижную программу ведения гостиничного бизнеса в Корнельский университет. Она предпочла не сидеть денно и ночно за стойкой отеля Brookline Marriott в Бостоне. И благодаря аналитическому складу ума и природному чутью, Клара выбрала работу в брендинговой компании Бостона. Она помогает загибающимся гостиницам в США и за рубежом снова быть в строю. Её специализация — старинные историко-культурные отели. Поэтому Клара постоянно, иногда неделями живёт на объектах.

— Как дела на личном фронте? — спросила я, пока она доедала остатки моего супа.

— Полный штиль. На работе тоже творится не пойми что. Скорее всего будут менять верхушку, и у меня по этому поводу смешанные чувства. Но в следующем месяце я уеду из города, так что мне по барабану.

— И какой из очаровательных городов ожидает тебя? Лондон? Амстердам? Рио?

— Поеду в город Диснейленда, в Орландо, — вздохнув, ответила Клара.

— Орландо? Как-то не совсем обычно для тебя. — Я нахмурилась.

— Для меня это вообще тихий ужас. Зато буду знать всё о волшебной палочке, — хмыкнула Клара, отодвигая миску и потирая совершенно плоский живот.

— О какой волшебной палочке? О вибраторе, что ли? — послышался голос Натали, копошащейся на кухне. Мгновение спустя, она разместилась на полу прямо передо мной.

Клара затрясла головой.

— Да, нет…

— Я сейчас всё тебе объясню, не надо стесняться вибратора. С ним ничто не сравнится, ни рука, ни член, ни примочки на пульте управления, одна у тебя между ног, вторая в твоей руке, или в руке партнёра. Но старый добрый вибратор всех победит. — Тут Натали выдержала паузу. — На втором месте, конечно же язык.

— Умелый язык на подходящем лице, — вставила Клара.

— Самый лучший секс у меня был именно со страшненькими парнями. В прошлом году я встречалась с воздушным гимнастом с Саут-Стрит-Сипорт. Его будто лопатой шандарахнули по лицу, но твою ж мать, как он работал языком… — Натали внимательно изучала свой маникюр. — То есть некоторые парни так увлекаются, что доводят тебя практически до отключки, не спорю это классно, но уже чересчур. Еще немного и я бы заявила: «Эй, хватит. Я только что кончила, а до этого ещё раз десять». Но они не сдаются, могут продолжать в том же духе всю ночь. Честное слово, мне иногда кажется, что у некоторых парней призвание к куни, они могут этим заниматься круглосуточно и страдают, если уши не прикрыты бёдрами, а голова не зарыта в женских прелестях. Мне вот всегда интересно, у тебя оргазм, ты сжимаешь бёдра вокруг его головы и замираешь, закладывает ли у них уши. А потом когда тебя отпускает и расслабляешь ноги, не лопаются ли у них барабанные перепонки?

Натали подняла взгляд. Мы с Кларой в шоке на неё уставились. Между прочим она выпалила это всё на одном дыхании.

— Что вы так на меня смотрите?

За вопросом последовала тишина.

Несколько мгновений спустя Клара пришла в себя и переспросила:

— Лопаются ли у них барабанные перепонки?

— Ой, да ладно тебе! Будто ты никогда об этом не задумывалась!

— Натали, зуб даю, я никогда в жизни об этом не задумывалась, — положив руку на сердце сказала я.

— Ага, значит, Лео ни разу тебя языком до обморока не довёл. Не удивительно, что ты умчалась оттуда как угорелая, — с сочувствием произнесла Натали.

— Да нет же. Я совсем не это имела в виду. Лео, он…

— Лео, это и есть тот фермер, о котором ты мне говорила? — Клара поинтересовалась у Натали, последняя кивнула.

— … в постели просто огонь. Огнище. Тут вообще вопросов нет. Но…

— Просто фермер Лео Максвелл больше старался сам достичь звёзд, чем заставить Рокси увидеть звёзды и выкрикивать «о, да!», — вставила Натали, заговорщицки подмигнув Кларе.

— Это не правда! Он только и делал, что заставлял меня кричать: «о, да!», подводил меня к «о, да, да, ДА!», бесконечно…

— Стоп, стоп, стоп. Ты сказала Лео Максвелл? Того фермера зовут Лео Максвелл? Блондин? Чуть за тридцать? Сногсшибательный секс на силосной башне? — всё это Клара спрашивала, нащупывая мобильник.

— Да, он блондин, но у нас не было секса в силосной башне, но мы были в амбаре, когда он облизал мой позвоночник и…

— Вот молодчина! — вставила свои пять копеек Натали. — Ну так значит он довел дело до конца и спустился языком ниже и облизал твою…

— Да угомонитесь вы. Вот это твой Лео? — спросила Клара и поднесла свой телефон к моему лицу.

Да. Это был мой Лео. На той нечеткой фотографии определённо был мой Лео, но не сельский паренёк, каким я привыкла его видеть, а городской, но тем не менее божественный. Он выходил из лимузина в черном костюме, идеально сидящем на его сильном и стройном теле. Потрясающие зелёные глаза, но взгляд резкий, расчетливый, уверенный. Даже тяжёлый. Я перелистнула на следующее фото. Снова Лео — городской житель, позирует на красной ковровой дорожке, может, на каком-то благотворительном приёме, в этот раз в сером костюме супердорогого бренда.

Я смотрела на все эти фотографии, а перед глазами все равно всплывал образ моего Лео, в поношенных джинсах, винтажной концертной футболке, двухнедельная щетина, которая так классно ощущается на моей нежной коже, и добрые зелёные глаза. Легкая улыбка. Спокойный, счастливый, такой довольный, что живёт в своём мире. Городской Лео бесспорно выглядел замечательно, но мне больше нравился сельский Лео.

Я, наконец, отвлеклась от своих мыслей и вернулась к оживлённому разговору с девочками.

— Подожди-ка, значит он уехал из Нью-Йорка, когда…

— Да, сразу после рождения ребёнка. Сначала она пропала с горизонта, а потом и он. Его будто корова языком слизала: он не появлялся на вечеринках, никуда не ездил — посвятил всю свою жизнь этой ферме, — сказала Клара.

Я заморгала.

— Так, значит, вы обе его знаете? — растерянно спросила я.

— Лично с ним не знакома. Но слышала о нём. Просто не могла даже помыслить, что твой Лео и Лео Максвелл один и тот же человек. — Натали снова легла на пол и подняла ноги вверх. — В Нью-Йорке все о нём знали. Он был лакомым кусочком, все хотели его заполучить. А ты смогла! Вот это да!

— Правда, Рокси. До того, как он встретил Мелиссу, он был Мужчиной мечты для любой девушки. Но как только она запустила в него свои когти, дело было решено. Никто так до конца и не узнал, что произошло. Они были вместе, она забеременела, пошёл слушок, что они поженятся, а потом они расстались. Как только родился ребёнок, Лео уехал с ним за город. Ещё какое-то время Мелисса ошивалась в городе, но в конце концов свалила в Европу. Вроде как выскочила замуж за русского. Что там произошло между ней и Лео я без понятия. Просто разбежались и всё.

Я знала, что произошло, Лео мне всё рассказал. Полагаю, что кое-кто и в Бейли Фоллс был в курсе его истории, или по крайней мере догадывались. Потому что никто открыто ничего не спрашивал и не сплетничал о Полли. Не то, чтобы это был какой-то секрет, просто местные, они…

Своих не сдавали? Были на их стороне?

Да, именно так. В маленьких городках всегда заботятся о «своих».

Теперь понятно, почему Лео хотел растить дочь в той местности.

— Пожалуйста, только не говори, что вы с Лео переспали, — взмолилась я, посмотрев на Натали.

— Нет, я с ним даже никогда не встречалась. Но уж поверь, я бы его запомнила. Вот был бы прикол, — рассмеялась она, перекатившись на бок и внимательно меня изучая, — если бы я немного развратила парня, в которого ты по уши влюбилась.

— Вот был бы прикол, если бы я разрубила тебя на части и запекла в духовке так, что пальчики оближешь, — тоже пошутила я.

Для справки, я не исправила её, когда она сказала, что я в него по уши влюбилась.

Бли-ин.

٭٭٭

В ту ночь я не могла уснуть, но причина была совсем не в моей обычной бессоннице. После разговоров с девочками, я загуглила Лео, меня затянуло аж до двух ночи. Я узнала о куске его жизни, который попал в объективы фотографов.

Этого Лео я не знала. Он казался холодным, бесстрастным, сразу видно, что голубых кровей. В нём не было ничего от того Лео, с которым знакома я.

Мой Лео предпочтёт любой машине представительского класса джип без крыши, без дверей. Руки моего Лео скорее будут полны даров земли, чем бокалов с мартини. Его может осчастливить утренняя роса на стручках сахарного гороха. Он такой любящий, сладкий, нежный. Обожаю, когда ему не хватает кислорода, он задыхается, стонет, рычит, таранит, толкается, скользит, входит в меня и выходит, живет на полную катушку. Потому что он сам творец той самой жизни, которой живёт, и будет жить ради счастья своей дочери.

Я всю ночь крутилась в постели без сна, стала понимать: наверное, я совершила ужасную ошибку, так уехав из Бейли Фоллс.

٭٭٭

— Кофе. Мне срочно нужен кофе, — бормотала я, пока мы тянулись по уже многолюдной 17-ой Улице.

— Не волнуйся, кофе мы там сможем купить. Главное попасть туда пораньше, пока не станет слишком много людей.

— С каких это пор Натали так рано встаёт по субботам? — шёпотом поинтересовалась у меня Клара.

— Мне вот ещё интересней, с какого перепугу она стала интересоваться, кто производит то, что она ест, — прошептала я в ответ.

Натали повернулась ко мне и состроила рожу.

— Я всё слышала, — пропела она.

— На то мы и рассчитывали, — пропела я в ответ.

— Серьёзно, Нат. К чему такая спешка? Чет я не помню, чтобы ты так беспокоилась о том, чтобы доставать свежие продукты, выращенные на ферме. Хотя уж кто-кто, а я могу понять тягу к употреблению продуктов местного производства.

— Тяга к употреблению продуктов местного производства, хочешь сказать Лео, любит наведываться языком в твой персиковый сад? — С этими словами и ухмылкой на лице Натали ввела нас в суету, царившую на Юнион-сквер.

— У тебя все мысли об одном, — рассмеялась Клара.

Мне же было не до смеха. Я вспомнила взгляд Лео, как он на меня смотрел, совершая прогулку в мои нижние персиковые сады. У меня в ту же секунду сжались мышцы влагалища.

— У меня разноплановые мысли, — ответила Натали, — но один из планов всегда включает в себя парней, которые знают толк в сексе, любят смаковать, гурманы, так сказать.

Очень симпатичный парень, уже затарившийся, с полной сумкой зелени обернулся на Натали, затем продолжил свой путь. Он вообще понимал, что в тот момент облизывался?

Натали ничего не заметила, сейчас она была поглощена своим заданием: сверилась с картой, поправила и без того идеальную причёску и продефилировала по рынку.

— Эй, Натали! Можно мы пожалуйста попьём кофе, прежде чем совершим ну очень важные закупки продуктов? — взмолилась я.

Она замедлилась. На самую малость.

— Прилавок, который мне нужен как раз за углом. Купим. А потом всё, что захотите.

Я не была здесь уже много лет. Место просто кишело людьми. Много-много прилавков выставляли здесь свою продукцию: яйца, птицу, мясо, цветы — всё, что пожелаете. Многие продавцы были из Долины Гудзона, первой моей мыслью было, а есть ли прилавок с продукцией с фермы Максвеллов. Второй: нужно было причесаться, прежде чем идти сюда.

— Дай-ка мне взглянуть на карту, — я попросила Натали, и она протянула мне её. Я быстренько пробежалась взглядом по списку и с облегчением вздохнула, не увидев там ферму Лео.

Мы уже подходили к концу первого ряда, как вдруг Натали резко замедлилась, потянула за шнурок на футболке, приготовилась и зашагала своей фирменной походкой.

Эту походку я очень хорошо знала, не раз и не два я шла у неё за спиной в баре или ресторане, когда Натали была «на охоте». Кое-что всплыло в моей памяти, несколько недель назад, когда мы созванивались, она об этом упоминала. Я поняла, что сейчас происходит.

— Ты подняла нас в такую рань, чтобы полюбоваться на прекрасного фермера?

Натали обернулась, и с широко открытыми от удивления глазами и невинным похлопыванием ресниц ответила:

— Понятия не имею, о чём ты говоришь.

— И ты туда же, помешалась на фермере? Да, что же это происходит? Это что новый тренд, горячие фермеры? — изумленно спросила Клара.

— Хочу кое-что прояснить, он не фермер, он — сыровар. У него стадо коров, и он готовит самый классный трёхслойный сыр бри, который я когда-либо пробовала. Он прямо тает во рту. — Натали вздохнула и выгнула спину, так её грудь имела самый выгодный ракурс. Парень, который шел за нами по ряду, поперхнулся, да так что чуть не задохнулся.

— Хочешь сказать, его бри тает у тебя во рту? — уточнила я, выгнув бровь.

В глазах Натали мелькали искорки веселья.

— Ну, на сегодняшний день, да.

— О господи боже ты мой.

Она же своей фирменной походкой направилась прямо к прилавку Сыроварни Бейли Фоллс, в которой реализовывал свою продукцию не кто иной как…

— Оскар? Сексуальный сыровар, это Оскар?! — воскликнула я.

— Не поняла. — Натали невозмутимо смотрела на витрину с домашним маслом. Мы поравнялись с прилавком, да, там были представлены аппетитные куски сыров, свежее молоко в стеклянных бутылках и да, на вид очень вкусное масло.

За прилавком на голову выше всех присутствующих возвышался Оскар, сосед Лео, титулованный победитель игры в молчанку по всему Бейли Фоллс и мужчина-причина румянца на щеках Натали.

Для справки, ни один мужчина до этого не смог вогнать в краску Натали.

— Я его знаю, он иногда пасёт своих коров на полях Лео.

— Я за кофе, — объявила Клара.

Я же стала в очередь за Натали и её тающим во рту бри.

— Значит, его зовут Оскар?

— Ага. И это всё, что я о нем знаю. Он очень…

— Закрытый? Загадочный?

— Неразговорчивый.

— М-м. — На гортанный стон Натали обернулись несколько мужчин и три женщины. В их взглядах была похоть. — Он сильный и молчаливый. Я так и знала.

— И как долго продолжается ваш сырный флирт? — поинтересовалась я, продвигаясь в очереди вперёд.

— Уже какое-то время. Ты же в курсе моей любви к сыру.

Конечно знаю. Именно поэтому Натали и поступила в Кулинарный институт.

У каждого человека есть мечта, которую он бы хотел воплотить в жизнь, если бы удача повернулась к нему лицом и он выиграл в лотерею огромную сумму денег. Он бы бросил работу и…

… совершил кругосветное путешествие.

… купил бы один из Мальдивских островов и открыл там шикарный отель.

… выступил бы на Бродвее.

Если говорить о Натали, она бы стала… производить сыр.

Я говорю совершенно серьёзно. Женщина, которая была рождена, чтобы жить среди бетона и жёлтых такси, бросила бы всё и уехала бы в какую-нибудь глушь, носила бы вязаные кофты и готовила сыр.

Как минимум дважды в год, она угрожала, что так и поступит, обычно это случается, когда какая-нибудь рекламная компания доводит её до истерики. Но потом Натали вспоминает о роскошных благотворительных мероприятиях, проходящих в музее Соломона Гуггенхайма, волшебство, которое творится в Центральном парке в октябре, доставку малайзийской еды в любое время дня и ночи, и это ее останавливает.

Но она всё равно испытывала неугасающую любовь к сыру.

— Коллеги по работе не прекращая нахваливали мне сыр парня, продающего его по субботам на фермерском рынке, я решила тоже попробовать. Сперва влюбились мои вкусовые рецепторы, а затем и всё моё естество, едва я его увидела. Ты только посмотри на него, он просто великолепный! — Натали взяла меня под руку, когда мы подошли ещё ближе.

— Полностью с тобой согласна, — согласилась я, наблюдая, как Оскар общается с покупателями. Лео своим покупателям всегда улыбался, спрашивал, как дела, помнил их имена и предпочтения.

Оскар же, издавал какие-то утробные звуки и на этом всё.

Великолепный? Да. Дружелюбный? М-м…

— Как хорошо ты его знаешь? — спросила Натали, всё больше краснея, чем ближе мы подходили к объекту разговора. Она нервно держала меня за руку, и переступала с ноги на ногу.

— Можно сказать совсем не знаю. Пару раз виделись. Перекинулись лишь парой слов… Оскар, привет! Как дела? — прочирикала я с невозмутимым выражением лица.

Оскар из вежливости на меня взглянул. Кожа Натали буквально вспыхнула. Я спиной чувствовала исходящий от неё жар.

— Значит, ты ездишь в город каждую неделю? Я понятия не имела, что у вас здесь торговая точка. Круто!

Он просто на меня смотрел.

— А, это моя подруга Натали, она любит твой бри. Правда, Натали? Эй, Натали!

Моя подруга, которая могла бы и священника заставить прекратить проповедь, расстегнув одну лишь пуговицу на блузке, сейчас полностью замкнулась в себе. Она была похожа на манекен, безвольную куклу.

Оскар перевел свой взгляд на неё. Медленно пробежался по всему её телу, от кончиков пальцев до кончиков волос, и остановился на губах, которые были напряжены и сжаты в узкую линию. Наконец, он взглянул ей в глаза. Между ними, казалось, создалось магнитное поле, я едва устояла на ногах.

Под её взглядом, казалось, он ожил, но всё равно не произнёс ни слова. Хотя нет…

— Бри? — Его голос был глубже, обычно скрипучий и хриплый.

Натали лишь кивнула. Он завернул крупный ломтик сыра, чуть наклонился, положил его перед ней, затем повернулся к другому покупателю.

Чары рассеялись. Натали направилась к кассиру, расплатилась и улетела прочь от Оскара, прочь от лотка сыроварни.

Я поравнялась с ней и схватила её за руку.

— Что это было?

— Где? — Натали снова была само спокойствие и уверенность в себе. Она перебросила волосы на одно плечо, такая статная, высокая красавица у которой все под контролем. Клара приближалась к нам с кофе, Натали глазами просила меня не поднимать сейчас эту тему.

— Но мы к этому обязательно вернёмся, — пригрозила я, она кивнула. Единственное, что напоминало о её сильном смятении от Оскара Молчуна был цветущий румянец на щеках и крошечная улыбка, играющая на губах.

Но я видела ещё кое-что, Оскар перегнулся через прилавок, чтобы полюбоваться на впечатляющую удаляющуюся пятую точку Натали.

Глава 24

С рынка мы возвращались пешком. Клара как всегда своим размеренным шагом, Натали, казалось, парила над землёй, я же попросту тащилась за ними. С самого утра отметка термометра достигла тридцати градусов, и это ещё не предел, она будет повышаться. Такой жарой в городе из стали и бетона ощущаешь себя как в огромной духовке.

Несмотря на жару, люди по улице слонялись толпами, они куда-то шли быстро и целеустремлённо. Я пыталась подстроиться под поток людей, предугадать направление их движения, лавировать, но всё безрезультатно. Мне трижды ударили в грудь, прежде чем я наконец-то решила пристроиться идти за Натали. При высоком росте да ещё и на каблуках, она как волнорез прорезала толпу.

Казалось, этот город — живое существо. Он окутывал меня теплом и влагой, будто я находилась под шерстяным одеялом. Не совсем то, чего бы хотелось жарким летним днём.

И ещё этот запах! Сегодня как раз день сбора мусора, бесчисленное количество пластиковых пакетов с мусором были свалены в кучу прямо на тротуаре, в некоторых местах до метра высотой, а учитывая тот факт, что в этом городе в основном все улицы без переулков, в летний жаркий день запах просто ужасный, невыносимый.

«Что из этого можно компостировать?» — подумала я, затаив дыхание, проходя мимо особенно высоких куч мусора. «Что из этого можно отдать в безвозмездное пользование, а что переработать в удобрения для повышения плодородия почв для садов и озимых культур?»

Лео знает об этом всё… Бам! В попытке увернуться от ещё одного человека, пытающегося опередить остальных хоть на пять минут, меня толкнули плечом, я полетела в кучу мусора. Меня крутануло, хорошо, что я широко расставила руки, от чего не полетела кубарем прямо в гору отходов.

— Боже мой, Рокси, ты в порядке? — Клара удержала меня от падения.

— Грёбаный мудак! — прокричала я вслед парню с плечами гиганта, он даже не остановился, даже не посмотрел, цела ли я.

Мне было жарко, я была потной, в нос били зловонные запахи, мой желудок недовольно буркнул, предупреждая о возможных последствиях. — Грёбаный мудак, — повторила я, уже себе под нос. — Со мной всё хорошо, спасибо.

— Хочешь, я догоню его и врежу как следует? — спросила Клара, балансируя на носочках, выглядывая его в толпе.

— Нет, не надо, — ответила я и оттянула край футболки, мне не хватало воздуха. Внезапно я ощутила, как на меня всё давит: духота, толпы людей, даже присутствие подруг, постоянный шум. Грудь сдавило, в горле образовался ком, и среди всей этой суматохи меня осенило: я хочу домой… в Бейли Фоллс.

Хочу тишины и спокойствия, чистого, свежего воздуха, сплетниц-болтушек, плавания в небольших заливах, ветра, гуляющего среди деревьев. Полей, на которые то привозят, то увозят курочек в маленьких клеточках, а затем выпускают погулять, клубнику со вкусом коричневого сахара, и господи боже ты мой, я так хочу Лео и все, что идет с ним в комплекте. Всё, всё, всё.

— Такое чувство, что тебя сейчас вырвет, — Натали убрала волосы с моего лица.

— Как по-быстренькому отсюда добраться до Центрального вокзала? — спросила я, роясь в сумочке в поисках телефона. Батарея села. Блин. Вот, что случается, если в впопыхах убегаешь из дома, толком не собравшись. Что тут говорить, я сегодня щеголяла в одежде Клары.

— Подожди-ка, что? — переспросила Натали.

— Я еду домой. Метро-Север работает весь день, ведь так? — лихорадочно спросила я.

Натали подняла руку и тут же поймала такси.

— Центральный вокзал, — проинструктировала она водителя.

— Спасибо, мне правда пора ехать. Клара, я перешлю тебе одежду. — Когда села в такси, мне немного полегчало, совсем чуть-чуть.

— Я так и не поняла, куда ты едешь? — переспросила Клара.

Натали похлопала её по руке.

— Я тебе обо всём расскажу.

٭٭٭

Ривердейл.

Ладлоу.

Йонкерс.

Как только поезд стал приближаться к Долине Гудзона, для меня все вдруг стало на свои места, как в игре в тетрис, заполнилось всё поле, каждая фигура нашла себе местечко.

В ту секунду я поняла, что больше не хочу жить, да что там, находиться в большом городе. Оковы на моём сердце пали, я почувствовала страстное желание — жить в моём маленьком городке. Где москиты и сладкий чай, где можно бегать босиком по пологим холмам, что ведут к отвесным обрывам. Где заводи, подпитываемые ручьями, где кристально чистые озёра. Где шумные соседи, ворчливые официантки и сногсшибательные бывшие школьные квотербеки. Где чокнутые мамы-хиппи, для которых влюбиться легко и чудесно, даже если на самом деле всё не так, которые тщательно следят, чтобы их дочери употребляли клетчатку в положенной норме.

Где живёт фермер, который кончает со стоном, когда же кончаю я, одаривает меня ухмылкой.

Фермер, который упорно меня добивался, и шёл только в комплекте с маленькой девочкой. Я никогда не смогу встать между ними, но с превеликой радостью и удовольствием однажды смогу присоединиться к ним.

Ирвингтон.

Тарритаун.

Филипс Манор.

В уме я стала перечислять причины, по которым я никогда не хотела, как моя мама, провести остаток жизни в маленьком городке, где родилась.

1. Я не хочу управлять семейной закусочной. Но я ей управляла. Естественно, я не хочу заниматься этим вечно, но на деле всё оказалось не так плохо, как я всегда себе это представляла.

2. Я полагала, что маленькие города маленькие по причине ограниченных возможностей и размеров. Да, это лето я провела в небольшом городке, но впечатлений и опыта, я получила море.

3. В Бейли Фоллс не так много перспектив для шеф-повара, получившего классическое образование, который не хочет работать в традиционной ресторанной среде. А как же курсы: «Сделай закатки и победи зомби во время апокалипсиса». Уроки варения варенья. Потенциальная возможность поработать в Горном доме на озере Мохонк. И идея, зародившаяся на Четвертое июля: передвижная закусочная в фургоне Airstream.

4. Если я останусь в Бейли Фоллс, мне не придётся возвращаться в Лос-Анджелес и искупать свою вину после масляной катастрофы. Да, искупить вину будет нелегко. Обломали ли мне в Лос-Анджелесе крылья? Не самое благоприятно развитие событий. Да. И что теперь?

А теперь самое сложное: я никогда не сдавалась в бою. Но можно ли считать бой честным, если соперник априори тебя сильнее. И кому от этого станет легче? Но зачем держаться за прошлое, бессмысленно сотрясать воздух и думать: а что было бы, если бы…? Но вопрос в другом: смогу ли я пережить, что Митси Сен-Рене и её шайка одержали надо мной верх?

Кортленд.

Пикскилл.

Маниту.

Где-то между Маниту и Гаррисоном пришло ещё одно осознание: такие люди как Митси Сен-Рене всегда побеждают. Зачем тратить впустую свою жизнь в борьбе, оправдывая чьи-то ожидания. Случается, что козыри оказываются не в твоих руках, люди при деньгах и власти над твоей карьерой могут оказаться полными придурками. И ты бессилен как-то на это повлиять.

Ощутив радость и душевный подъем, я села ровнее и надавила ногой на пол, будто это могло придать поезду ускорения. За окном река Гудзон переливалась синевой, по реке ходили парусники и байдарки. Свидетелями этого завораживающего зрелища были и огромные в несколько этажей и скромные, небольшие дома.

Живописные городки с крошечными железнодорожными станциями, расположены так близко к одному из самых значимых городов планеты, а люди выбрали жизнь здесь, всего в часе езды и на берегу реки Гудзон. Яркие краски и умиротворение можно было найти не так уж и далеко, если это то, что вам нужно. Но с другой стороны, если уехать отсюда, очень скоро начинаешь скучать по этим местам.

Меня закружил водоворот мыслей, я, наконец, узрела бесчисленные возможности, ожидающие меня в маленьком городке, о которых я раньше даже не задумывалась, с очень конкретным фермером и его дочерью. Оставалось лишь надеяться, что с фермером у меня ещё не всё потеряно.

Поезд въехал на станцию Пафкипси.

Я вышла из поезда и прямиком поехала на ферму.

٭٭٭

Приехав на ферму Максвеллов, я быстренько припарковалась и полетела в главный амбар. Взглядом я повсюду искала высокий и стройный силуэт Лео. Я уже подумала, что заметила его, но это оказался один из интернов в футболке с изображением кричащих деревьев.

Люди, которые знали меня и знали о наших с Лео отношениях, здоровались, они просто говорили «привет» и следовали дальше по своим делам. Похоже, они были в курсе, что я бросила его посреди дороги. Они в любом случае были на его стороне. Оно и понятно.

Я зашла в фермерский магазин, но и там я Лео не нашла. Проверила в амбаре — никого. В силосной башне — нет. В огороде — нет. Его нигде не было.

— Ищешь папочку? — послышался голос позади. Я обернулась и увидела Полли. Она сидела на садовой тачке и сортировала пакетики с семенами.

— Эм. Да. Как твои дела, Полли? — спросила я, присев на корточки рядом с ней.

— А твои как? — спросила она многозначительно. В который раз я напомнила себе, что ей всего семь. Но если брать в расчёт моё недавнее поведение, Полли намного старше меня в эмоциональном плане. — Я слышала, ты уехала.

— Ты слышала? — переспросила я, слегка вздрогнув. — Я вернулась. Ненадолго ездила в город.

— Имеешь в виду Манхэттен?

— Точно. Ты там бывала?

Полли перетасовывала пакетики, но затем наконец ответила:

— Бывала. Там прикольно. Бабушкина квартира красивая. С такой высоты можно видеть многое на очень далёком расстоянии. Весело бегать туда-сюда по коридору и кататься на лифте. Бабушка очень злится, когда я нажимаю сразу на все кнопки.

— Ну ещё бы. Я тоже так делала, когда была помладше.

— Ещё мне нравится ходить в музеи, особенно на выставки динозавров. Но…

— Что, но?

— Здесь мне нравится намного больше. Ты же знаешь, папочка вырос в городе.

— Да, знаю, — ответила я. Полли очень внимательно на меня смотрела.

— Папе по душе жить здесь. Он говорит, что мы никогда отсюда не уедем, чтобы жить в другом месте.

Я проглотила ком, ставший поперёк горла.

— Но ведь это замечательно?

— Я видела, как вы с папой целовались. — Она смотрела на меня не моргая.

А я моргнула. Много раз.

— Ага, ну да. Тебе показалось это странным?

— Сначала, да. Но сейчас, мне кажется…

Я не дышала.

Полли разложила пакетики изображениями вверх, получился овощной букет.

Да, яблоко от яблони. На моих губах появилась улыбка. Я была бы счастлива наблюдать, как Полли взрослеет.

Моя улыбка — всё, что ей было нужно.

Задумчивое выражение лица Полли сменилось ответной улыбкой.

— Пойду проверю, как там свинки. Папочка в яблоневом саду.

А затем Полли убежала, без оглядки припустила по полю.

Я же направилась прямиком в сад.

٭٭٭

Припарковавшись рядом с джипом Лео, я вгляделась в ряды деревьев, выглядывая Лео. Казалось, в конце одного из рядов было какое-то движение. Я вошла в сад и пошла на движение.

Пока шла, для меня прояснились два факта.

Во-первых, я ощутила трепет. Я была рада встрече с Лео! Я хотела увидеть его лицо, поцеловать его губы, крепко обнять, услышать его голос, ощутить на себе его руки, после того, как я произнесу вслух: «Я приехала, чтобы остаться, если ты всё ещё хочешь меня».

Во-вторых, у меня по коже побежали мурашки. Это случилось пока я шла по рядам яблок сорта Макун, сорта «Эмпайр», Ханикрисп, Сансе. Нет, скорее когда я проходила мимо персиковых деревьев… вот когда я это ощутила.

Сперва послышался низкий гул, похожий на резонанс от низкочастотного динамика. Я позвала Лео, теперь видела его через несколько рядов. После моего зова гул немного изменился. Теперь я могла распознать, что это такое. До боли знакомый звук. Звук, от которого моя кожа становилась гусиной.

И вот я наконец увидела источник звука.

Это был рой пчёл.

Они были повсюду.

Монотонный гул, создаваемый целым коллективом. Меня окатило волной чистейшего ужаса, бросило в холодный пот, когда я поняла в чём дело. Мне захотелось убежать. Мне захотелось замереть. Мне захотелось…

— Рокси? — удивлённо кто-то спросил, несколько секунд спустя я поняла, что это Лео, он стоял под персиковым деревом. До моего появления он и понятия не имел об этом пчелином рое. Как только я появилась на горизонте, пчёлы решили, что я спелый фрукт, и решили вкусить мою сладость. Они решили меня прикончить. Лео станет свидетелем этого представления.

— Ой! — всё, что я смогла из себя выдавить. Чуть позже я издала утробный крик. Одна пчела жужжала мне на ухо, вторая — возле носа, и ещё несколько кружили над головой. Казалось, пчёл опьянял адреналин, который я источала волнами. Я впилась взглядом в Лео. Он увидел — я окружена.

Но…

Я пришла в этот сад, чтобы снова вернуть себе своего парня.

Или хотя бы сказать ему, что хочу быть его девушкой.

Я сделала шаг вперёд.

И ещё.

Пчёлы двигались со мной в унисон. Облако из моего ночного кошмара было совсем рядом, они обсуждали наилучшие способы моей погибели. Внезапно я вспомнила, как Дороти подхватили Летучие Обезьяны, и её ноги рассекали воздух. Я единственно надеялась, что если пчёлы меня заберут, хоть бы кто-нибудь проследил, чтобы мои ножи достались маме.

Преодолев страх, я попыталась нормально говорить.

— Привет, Лео, — мой голос надломился, дрожал, граничил с паникой. — Я хотела с тобой поговорить… ой! Я хотела тебе сказать… блин, вот эта пролетела слишком близко! … Я бы хотела…

— Боже мой, Рокси, — произнёс Лео, дивясь на меня, стоящую в облаке пчёл и пытающуюся вести нормальную беседу. — Просто дыши.

— Да я пытаюсь, но у меня не очень получается, — сказала я дрожа. — Во всяком случае, я здесь потому что хотела тебе сказать, что … Вот коза! — Меня укусила пчела. Вот тебе и правило: пока ты их игнорируешь, они игнорируют тебя. Конченная придурочная пчела! — Ой! — Ещё одна укусила. Одна — в плечо, другая — в ухо. С этим я ещё могла справиться, но у третьей пчелы даже хватило наглости сесть мне на нос. Это уже было чересчур.

Я побежала. Но не прочь, а на Лео и его шокированное лицо, на котором в итоге отразился здоровый страх перед пчёлами. И мы оба побежали по саду высоко поднимая ноги, из-за травы, доходящей до колен, крутя головами по сторонам и отмахиваясь от пчел руками.

— Налево, побежали налево! — прокричал Лео, я послушалась, на ходу отгоняя преследователей, они успели меня укусить в икру и локоть.

В суматохе криков, телодвижений, шлепков и прыжков, мы выбежали из сада в просвет. А за ним… вода.

Мы плюхнулись в середину глубокого, холодного пруда, ушли под воду, остудили укусы. Под водой я отыскала руку Лео. Мы поочерёдно выныривали на поверхность, чтобы подышать и разведать обстановку.

Наконец пчёлы заскучали и улетели обратно в сад полакомиться опавшими фруктами. Лео вытащил меня на поверхность. Вот так мы и оказались в воде, посреди пруда, посреди фермы Максвеллов. Мои волосы прилипли к лицу, бровь после укуса стала опухать. Я вся была в водорослях, веточках, сучках, и молила бога, чтобы то, что обвилось вокруг лодыжки оказалось шнурком от кроссовка.

— Рокси, что это было?..

Я крепко его обняла и целовала до тех пор, пока мы оба не ушли под воду. Как только мы всплыли на поверхность, я снова стала его целовать.

— Я люблю тебя! Я так сильно тебя люблю! Я хочу тебя, хочу всё: жить в маленьком городишке, хочу помогать тебе на ферме и всё что с этим связано, предпочтительно без пчёл, но, если они идут в комплекте, я беру и этих сволочей. Я просто хочу быть твоей Сахарной Горошинкой.

Лео молча барахтался в воде, одной рукой всё ещё держал меня довольно близко, но не предпринимал попыток обнять.

Я сгорала от желания оказаться к нему поближе, просто быть рядом с ним.

— Я хочу жить здесь — но не только летом, и осенью, и зимой, и весной; хочу кататься на грузовике, нагруженном сеном, хочу ходить на сельские праздники, хочу, чтобы ты нагибал и брал меня у садовой бочки на Четвёртое июля. Я люблю тебя, Лео, и я хочу всего этого.

Я широко улыбалась, страха я не ощущала. Было так приятно всё это ему сказать.

— Я хочу открыть передвижную закусочную и вести кулинарные курсы, поближе узнать Полли, если ты не против, потому что она удивительная девочка и ты тоже удивительный. И — господи — хоть бы это был шнурок от ботинок! — Моя нога показалась из воды, затем со шлепком ушла под воду, при этом обрызгав удивлённое лицо Лео.

Но удивление переросло в надежду, а надежда в счастливое выражение лица, в итоге последнее загорелось желанием, но пока не дошло до предела, появилась забота.

— Ты в этом уверена, Сахарная Горошина? — у меня в животе запорхали бабочки. — Потому что я не один, если ты хочешь меня, то должна хотеть нас обоих. Я не могу позволить себе коротко временный роман. Либо всё, либо ничего…

Солнце клонилось к закату, золотые блики его лучей окрасили окрестности, водную гладь и водоросли, застрявшие в бороде Лео.

Я обернула свои ноги вокруг его талии и с улыбкой произнесла:

— Я выбираю всё, Сельский Паренёк.

Эпилог

Сельский Паренёк. Она назвала меня Сельским Пареньком.

Я думал об этом, прогуливаясь по озимой пшенице, кончики моих пальцев касались уже высохших колосьев. Сегодня было свежо, но не зябко, погода как бы слегка намекала, что до зимы осталось всего несколько месяцев.

Озимую пшеницу обычно убирают последней; яблоки уже давно были собраны и заготовлены на зиму. Рокси закатала-таки яблочное повидло, между прочим, любимое у Полли.

Полли кушает его каждый год, но в этом году она научилась его варить. Я улыбнулся, едва подумав о вечерах, проведённых на кухне закусочной: банки были повсюду, аромат корицы витающий в воздухе и мои девочки, у обеих волосы заплетены в косу, их смех, пока они наполняют банки сладкой массой.

Мои девочки.

Рокси была непреклонна в том, что ей нужно своё собственное жильё. Как только она приняла окончательное решение остаться в Бейли Фоллс. Она твёрдо решила съехать из дома матери, и поселилась недалеко. Старый фермерский дом, который ей приглянулся, располагался как раз между моим домом и домом её матери, в паре минут езды от маленького городка, который, как она утверждала, был слишком маленьким, но в сердцах Рокси его очень любила.

Когда вместе с ней полетел в Лос-Анджелес за её вещами, я заметил, что её квартирка совсем не походила на её дом. Она была довольно функциональной и, конечно же, кухня производила впечатление, но ничто не указывало на то, что именно Рокси хозяйка этого дома.

Рокси столько раз говорила о том, что там она жила полной жизнью, но сбор вещей занял всего один день. И всего один вечер понадобился на то, чтобы попрощаться с её друзьями. Её голливудские друзья Джек и Грейс расстроились, что она уезжает навсегда, но заверили, что если приедут на восточное побережье, то обязательно её навестят.

Назад мы возвращались через всю страну на машине. Казалось, Рокси была взволнована возвращением к её новой старой жизни. Никто не ожидал, что она так быстро вычистит фургон Airstream. Рокси обустроила его всем необходимым для удачного превращения в передвижную кондитерскую, так свету явились Зомби-торты (спасающие при зомби апокалипсисе). Она распродавала всё под чистую, каждый раз когда приезжала на фермерский рынок, сельскую ярмарку или на частное мероприятие.

Я улыбнулся, подумав о том, как она перегибается через прилавок фургона, протягивая высоченный кусок кокосового торта счастливцу-покупателю. Моя улыбка становится ещё шире, когда я думаю о том, как выглядит её грудь в рубашке с v-образным вырезом и надписью «Зомби-торты».

Подойдя к концу пшеничного поля, я испытал радость, ведь все колосья налились. Скоро будем жать, может даже к концу недели. Услышав рёв джипа, я повернул голову к пыльной дороге, сквозь открытые окна были слышны обрывками песни группы U2. Оказалось, Полли тоже фанатеет от этой группы, они с Рокси часами слушают их первые альбомы, пока занимаются выпечкой. «Папочка, под эти песни хорошо танцуется», — проинструктировала меня Полли однажды вечером, когда я застал их обеих за пританцовыванием, пока они просеивали муку.

Я был полностью с ними согласен.

Войдя в последний поворот, джип оказался передо мной. Я поднял руку в приветствии. Рокси едва заглушила мотор, а Полли тут же стала сражаться с ремнём безопасности, чтобы поскорее выскочить из машины и начать хаотичный забег по пшенице. Она всегда так делала, оказавшись здесь.

— Папочка, привет! — выкрикнула она. Я же помог ей освободиться от ремня и поднял её высоко-высоко.

— Приветик, Фрикаделечка! Сделала домашку?

— Да, Рокси мне помогла. После школы мы заехали в закусочную и Мисс Труди угостила меня пирогом.

— Малюсеньким кусочком, — объяснила Рокси застеснявшись. — И кто вообще задаёт семилетним детям домашние задания?

— Честно говоря, я не против. Зато я узнала разницу между кучевыми облаками и куче… дождь… как они там называются? — спросила Полли, глядя на Рокси.

— Кучево-дождевые, — подсказала Рокси, и Полли закивала.

— Да, кучные дождевые. Знаешь, это разные виды облаков.

— Понятно. А вот эти, какие? — спросил я, указывая на запад. А затем стал наблюдать, как Полли задумалась, принялась что-то бормотать себе под нос, пыталась точно определить тип облаков над головой. Я не упустил возможность, притянул Рокси к себе и поцеловал.

— Следи за своим поведением, Сельский Паренёк, — вздохнула Рокси, в радужке её глаз появились отблески зелёного цвета. — Я не собираюсь лапать тебя перед этим маленьким чудом.

— Она ещё минут двадцать будет занята своими кучными и дождевыми, — ухмыльнулся я, сердце стало биться чаще, как только Рокси снова оказалась в моих объятиях. — Ну, хотя бы дай одним глазком заглянуть под твою блузку. Если что, я скажу, что туда залетела пчела.

— Ты этого не сделаешь. Нам нужно хоть что-то оставить на потом, — ответила Рокси, но её дыхание участилось.

— Я сегодня не смогу прийти, Сахарная Горшинка. Миссис Ньюлэнд вынуждена уехать в Йонкерс присмотреть за своей сестрой. Я сегодня сижу с Полли.

Чтобы ничего не усложнять, у меня дома Рокси не ночевала. По этому поводу она была непреклонна. Рокси приходила к нам в любое время, но никогда не оставалась на ночь. Я надеялся, что рано или поздно в этом направлении что-то изменится. Но пока время для этого разговора было не самым подходящим. Для такой беседы обстановка должна быть поинтересней.

— А вот и нет. Я воззвала к помощи, и мой призыв получил отклик. Моя мама согласилась сегодня посидеть с Полли. Поэтому не стесняйся, приходи к моему окну в любое время после восьми. Если же тебя там не окажется. — Её дыхание участилось, цвет глаз полностью окрасился в зелёный. — Мне придётся начать без тебя.

— Опасная женщина, — простонал я и поцеловал её в губы, обнял за бёдра, кончиками пальцев ощущая её изгибы. У Рокси сбилось дыхание, с моей девочкой всегда так происходило, когда я нежно её целовал. Её руки спустились вниз по моей рубашке и притянули меня ближе. Когда я протаранил её бёдрами, её глаза широко распахнулись в удивлении.

— У тебя что орехи в кармане, или ты так рад меня видеть? — поинтересовалась Рокси, её мягкие вьющиеся каштановые волосы обрамляли лицо.

Я пошарил рукой в кармане и выудил оттуда жменю грецких орехов, она рассмеялась самым моим любимым смехом, откинув голову назад.

— И то, и другое.

Я уже стал было наклоняться для ещё одного поцелуя.

— Рокси, кажется, я нашла перья! — Полли радостно указывала на небо. — Между прочим, поцелуи — это мерзость.

— Ты, наверное, имела в виду перистые облака. — Рокси хихикнула и сильнее сжала мою руку. А затем побежала по полю за моей дочерью, опустилась на её уровень и посмотрела на небо, туда, куда указывала Полли.

Я ощутил, что сердце может разорваться от счастья, когда наблюдал, как моя Фрикаделька и моя Сладкая Горошинка изучали облака.