Книга: 1971



1971

1971

Евгений Щепетнов

Пролог


Меня всегда удивляло - вот как можно было сделать такую машину?! Сиденья - будто в кашу проваливаешься!

А руль? Почему руль у «Волги» смотрит криво? Точнее - не руль, а рулевая колонка. Да, она смотрит куда-то вбок, и ты автоматически стараешься устроиться на сиденье так, чтобы руль был направлен к тебе так, как положено. То есть - рулевая колонка смотрела тебе в живот. Или в грудь - если ты карлик. И тогда приходится устраиваться на сиденье немного... боком.

Вначале этого не замечаешь, но в один прекрасный момент ловишь себя на том, что сидишь криво, «сикось- накось», и желаешь конструкторам автомобиля всевозможных мучений и страданий, телесных и душевных. А еще - вспоминаешь все те машины, которые были у тебя в другом мире - иномарки, российские, все машины, которые имели руль, и не имели на подвеске и следа тавотниц, которые после каждого дождя надо наполнять литолом, иначе машинка быстро откажется ехать.

А расход?! Ну черт подери, почему она столько жрет?! Все понимаю - четыре передачи, вес полторы тонны, но все-таки! 12-14-16 литров по трассе - да вы не охренели?! Ладно хоть в этом времени бензин стоит копейки, а я не самый бедный в этом мире человек, а то бы взвыл!

Для 1971 года «Волга» - это как в моем 2018 году какой- нибудь новенький «лендкрузер», либо «гелендваген», а может и того покруче. Особенно, если «Волга» черная.

Но у меня «волга» не черная, а бежевая, и не моя, а моей подруги Зины, врача областной психиатрической лечебницы, а ей досталась от покойного мужа, какого-то начальника областного уровня.

Я долго думал, стоит ли мне это делать. Ведь эти люди... нет, не люди - эти твари! Кроме как тварями их назвать нельзя! Ведь эти твари пока ничего не совершили.

Тьфу! Опять не так! Они еще НЕ УБИЛИ! А совершать-то насовершали. Например Сливко уже «совершает эксперименты», подвешивая в петле подростков. А Чикатило, например, пристает к мальчикам и девочкам.

Педофил - разве должен жить? Чикатило начнет убивать в 1982 году. И первой жертвой станет Лена Закотнова, которую он заманил в мазанку и там задушил. Я помню. Я все помню! Спасибо моей подруге Зине, которая раскрепостила мою память специальными упражнениями и лекарствами, с применением гипноза. Все, что я видел в своей жизни все, что читал - помню.

Как так может быть - не знаю и не понимаю. Психиатрия для меня - лес темный. Я всего лишь вояка, снайпер... бывший снайпер. А еще - писатель-фантаст средней руки, каким-то чудом перенесшийся в 1970-й год. Вот теперь и пытаюсь здесь выжить. И не просто выжить, а хоть немного исправить то, что можно исправить. Например - уничтожить маньяков, которых потом, в будущем, долго и трудно искали правоохранительные органы.

Кстати сказать, за Лену Закотневу приговорили к расстрелу другого человека - Александра Кравченко. Нет, Кравченко не жаль - он был мразью, и сидел в свое время практически за аналогичное преступление. Но это ведь не он убил Закотневу! Хотя споры о том - он убил, или не он ходили еще очень долго. И ходят - в моем 2018 году.

Зная, что могу спасти столько людей - какое право я имею на то, чтобы устраниться, чтобы жить своей жизнью? Наслаждаться вкусной едой, спать с красивой женщиной, кататься на «Волге» и купаться в Волге - зная, что в скором будущем подонок повесит мальчишку в петле и будет снимать на камеру то, как мальчик медленно, в муках умирает - как я смогу после жить? Я ведь русский мужик. Защитник. Воин. Что бы потом ни случилось со мной - я сделаю это. И Зина меня поддерживает. Говорит, что в крайнем случае, если я попадусь - она приложит все усилия, чтобы меня вытащить. Все-таки ведь она психиатр с мировым именем, пусть даже и моя сожительница. Да и денег у нас хватает, а деньги и в этом времени могут решить большущие проблемы. Даже такие.

Потому - как только наступила весна, сошел снег, показалась зеленая травка - я сел в машину и отправился в Ростовскую область.


Глава 1


- Ау! Есть кто-нибудь?! Ау!

Гулкое помещение, больше похожее на тоннель, откликнулось недолгим эхом. Две тусклые лампочки светились на стене, подсвечивая столы, стоящие поперек тира, и потрепанные мишени, висящие перед мешками с песком. За мешками - стальные пластины, за ними - стена. Безопасность превыше всего! И никаких тебе электрических прибамбасов вроде подъезжающих и отъезжающих мишеней.

и всякой такой сложной лабуды. Нормальный тир, такой же, как те, из которых вышли многие и многие мастера спорта, и даже чемпионы - по всей стране. Ведь для рыбака что нужно? Удочка и река. А для стрелка - мишени, огневой рубеж и винтовка. Ну...или пистолет. Или револьвер.

Кстати - люблю стрелять из спортивного револьвера! Ну такая классная штучка - просто сам просится в руку! Точность боя - исключительная. И не дает осечек. Не зря в книге «В августе 44-го» герои предпочитали использовать наганы. Спецы, точно!

- Вы что-то хотели?

Я обернулся. Передо мной стоял мужчина моего возраста - лет пятидесяти. Худощавый, среднего роста - ниже меня как минимум на полголовы. Глаза серые, внимательные. Выправка - военная. Скорее всего, из бывших... Может даже и поучаствовал. Где? Да мало ли где... мог и войну захватить - пацаном. Мог и в Корее, мог во Вьетнаме. Да много где еще мог - наши спецы по всему миру шастают, военные специалисты. И только изредка вылезает информация, что кто-то из наших засветился в каких-нибудь анголах. Мы ничем, по большому счету, не отличаемся от американцев, сующих нос туда куда надо, и куда не надо. Особенно - куда не надо. Потому такие люди как я, или как вот этот мужик - всегда будут востребованы.

Хмм... и почему я сразу подумал, что он из вояк? Может просто спортсмен, вот и выправка. Биатлонист какой-нибудь. Вот только шрам на левом виске - это что, от палки соперника? Нет, брат, я тебя сразу узнал. Ты такой же как я! Только раньше...

-      Пострелять хотел - после заминки выдал я, чувствуя, как глупо звучат мои слова - Как это возможно?

-      Теоретически? - глаза мужчины чуть прищурились, и в них я увидел пляшущую смешинку. Похоже, что тип еще тот... ехидный!

-      Практически - улыбнулся я - Моя имя Михаил Карпов, я писатель. Фантаст. Вот хотелось бы пострелять, чтобы так сказать...воочию увидеть! Как и положено писателю! А то все пишу, пишу - боевики всякие, а сам и не стреляю. Непорядок! Поможете мне? Если надо - я заплачУ!

Мужчина чуть нахмурился и лицо его сделалось задумчивым. Потом брови его поднялись, он внимательно посмотрел мне в глаза и ответил:

-      Ну... тут не базар, чтобы платить. Я заведующий спортивной секцией при городском парке. Писатель, говорите? Что-то не слышал такого писателя...

-      Еще услышите - ухмыльнулся я - Если фантастику любите, конечно. Я начинающий. Так сказать - молодой писатель.

-      Молодой? - мужчина окинул меня с ног до головы, хотел что-то сказать, но передумал. Молча кивнул, и зашагал в сторону мишеней, кинув через плечо:

- Подождите здесь. Я мишени прицеплю. А потом попробуем.

Он щелкнул выключателем, и темный тоннель стал не таким уж и темным. Обычный старый добрый тир, и даже отапливаемый - вон, вижу чугунные батареи по стенам. Зимой небось даже пар изо рта не идет. Крепкое здание.

Мужчина передвинул стенды на двадцатипятиметровую отметку, из чего я сделал вывод, что сейчас будет пистолет. И скорее всего «Марголин». Вряд ли револьвер. А жаль. От револьверных пуль в мишени такие красивые, аккуратные дырочки получаются! Любо-дорого смотреть! Его пули выбивают в бумаге мишени симпатичные отверстия своим плоскими носами.

Переклеивать он не стал. Видно было, как обводил отверстия на мишени то ли авторучкой, то ли химическим карандашом. Ну что же - «экономика должна быть экономной»! Чтоб его суку проказа съела! Нет, не стрелка - Мишу Меченого. Это он все бормотал про экономику. В общем - старая практика, если мишень не сильно избита, зачем менять на новую? Отметил старые дырки, да и пали себе на здоровье - не на соревновании. Это на соревновании после каждого выстрела в некоторых упражнениях меняют мишень. Почему? Да потому что есть ухари, которые все пули садят ровно в десятку! В центр! И если пуля пролетит в старую дырку - кто зачтет выстрел? Можно сказать, что и мимо мишени пальнул. Вот чтобы такого не было - мишени меняют. Ну а здесь не тот случай.

- Готово. Я сейчас! - мужчина прошел в дверь, откуда раньше вышел, и вернулся с деревянным чемоданчиком. Или кейсом, если уж так «научно» говорить. У меня даже сердце захолонуло - такой знакомый чемоданчик! Все там есть - шомпол, масло, протирки. Ну и пистолет, само собой. Пистолет «Марголина». Самый мой любимый пистолет. Есть лучше, есть хуже, есть совсем крутые, в слоновой кости и золоте-серебре, но вот этот - черный, вороненой стали, пахнущий щелочной смазкой пистолет - моя юношеская любовь. И нынешняя.

Мужчина щелкнул застежками кейса, и привычным движением извлек пистолет. Положил его на стол на огневом рубеже, рядом - магазин без патронов. Положил пачку патронов - желтых, «целевых». Я по себя даже усмехнулся - не пожадничал! Целевые дал! У них осечек практически не бывает, и бьют точнее. Уже и не помню, за счет чего - вроде как даже заряд пороха чуть больше, да и отмерен он тщательнее. Особо не интересовался. Знаю только, что стоят они гораздо дороже обычных «черняшек».

- Давайте, пробуйте! - невозмутимо сказал мужчина и отодвинулся в сторону, давая мне подойти к столу. Я и подошел. Рифленая рукоять «Марголина» легла в руку как влитая. Ну как же красив этот пистолет! Как он совершенен! Я когда увидел его впервые - сразу влюбился в него. Вот такими и должны быть пистолеты, не то что эти обрубки вроде «Макарова» или «глока». Ни эстетики, ни красоты.

Руки вроде как сами по себе уцепились пачку патрон, высыпали их на стол. Заряжание магазина прошло быстро - руки-то помнят! Щелк! Вот магазин и в рукояти.

Щелк! Предохранитель.

Затвор назад, пистолет смотрит вверх на согнутой в локте руке. И совершенно автоматически, не думая:

- К стрельбе готов!

И чуть язык себе не прикусил. Болвааан! Ну вот въелось это в кровь, и все тут! «На огневой рубеж - шагом марш! Заряжай! К стрельбе готов! Огонь!»

Но мужик ничего не сказал, кроме... «Огонь!»

И я забыл обо всем, кроме ощущения рифленой рукоятки в руке, кроме запаха сгоревшего пороха (обожаю этот запах!), кроме зеленой мишени, ожидавшей, когда из моей руки вылетит пуля. Да, именно руки - потому что пистолет стал ее продолжением. Я будто киборг, а пистолет врос в мою руку, вошел в плоть, стал частью меня.

Я не использую спортивную стойку - левую руку назад или в карман, правая вытянута, медленно опускается до уровня мишени. Эту стойку из меня выбили давным-давно, еще в учебном центре. Теперь только так - двумя руками, слегка полуприсед, и... бах-бах! Двоечка в корпус! Бах-бах! В голову! Еще в корпус! Еще в голову! Щелк, задержка.

Хотел крикнуть: «Стрельбу закончил!» - но осекся. Промолчал, замер с пистолетом в руках. Хозяин тира слегка, уголками губ улыбнулся, и неожиданно сказал:

-      Оружие к осмотру!

Сцука! Ну как это все знакомо, аж мороз по коже! Выдергиваю магазин, захватываю его правой рукой, прижимая к рукояти пистолета, жду. Инструктор кивает, берет пистолет у меня из руки. Молча, ничего не говоря. Щелкает, снимая затвор с задержки, и неторопливо укладывает пистолет в кейс. Кейс уносит, возвращается, кивает:

-      Пойдем, посмотрим, чего настрелял.

Иду за мужчиной, пытаясь разглядеть освещенную светильником мишень. Ага... вот, вижу. Неплохо, что уж... в «голове» силуэта кучненько так, в пределах рубля (советского!), в «груди» - тоже примерно так, только разок чуть в сторону ушел, качнулся видать. Хороший спуск у этого пистолета, мягкий, легкий. Видать, отрегулирован хорошо.

- Пойдем, поговорим... писатель! - хмыкнул инструктор, и я пошел за ним по направлению к двери. Забавно все-таки. Никакой тебе охраны, никаких особых средств защиты от террористов и всяких таких уродов. Ну вот захотел бы я заиметь стволы, жахнул бы мужику по балде, и давай, бери что хочешь! Сколько унесешь! Ну да, могут и менты на выходе из парка проверить, но все-таки.

Комнатка была кабинетом заведующего секцией, а одновременно и чем-то вроде «рецепшена» перед входом в оружейку. Сама оружейка за стальной дверью - так просто и не войдешь. И кстати сказать - ключи в оружейку скорее всего с собой мужик и не носит. Где-нибудь тут ныкает. Так что мои мысли о беспечности хранения оружия совсем не в тему. И кстати - что-то мне не верится, что мужика так просто можно жахнуть по балде. Взгляд у него - как у контрразведчика СМЕРШ. И двигается, как боксер. Небось, прежде чем выйти ко мне с пистолетом семь раз меня оценил и взвесил.

-      Садись - мужчина указал рукой на потертое, но вполне чистое кресло. Сам сел на диван напротив - Может чаю поставить? Как ты насчет чаю?

-      Да можно и чаю - не отказался я, чтобы не рвать протянувшуюся между нами нитку понимания. Нет ничего лучшего для установления доверия, чем совместные посиделки за столом. Это с древних времен народ заприметил, говоря, как важно преломить хлеб с собеседником.

Инструктор кивнул, включил электрическую плитку, налил воды в чайник из крана в углу комнаты, поставил чайник на плиту.

-      Скоро вскипит, я не полный налил. Да и плитка мощная, чуть ли пробки не выбивает. Итак, писатель Михаил Карпов, говоришь, хотел увидеть как пистик стреляет?

Мужчина ухмыльнулся, и откинувшись на спинку дивана, скрестил руки на груди:

-      Где служил? Ах да...забыл представиться. Сергей Аносов, полковник в отставке. Где служил не скажу. На пенсии, вот ведаю стрелковой секцией. Ребятишек учу стрелять. Итак - где служил? Только не говори, что впервые взял пистолет в руки. У тебя все движения отработаны до автоматизма. А твои эти «К стрельбе готов!» выдают тебя, как стукачи партизана. Похоже, что где-то в ментовке служил. Это там так изощряются. Впрочем - еще в военном училище вроде училища «дубарей». Вэвэшников, в общем. Ты не его заканчивал? Да ладно, не обижайся - насчет дубарей. Всякие нужны, всякие важны. А стреляешь ты хорошо. Талант у тебя, я чую талантливых людей. Ну что молчишь? Расскажешь, зачем пришел и кто ты такой?

-      Пострелять пришел - пожал я плечами - Захотелось вот потренироваться.

-      Вот так просто - взять, и потренироваться! - ухмыльнулся Аносов - Тебе лет-то сколько? Сорок пять? Полтинник? Выглядишь ты крепким парнем. Ну и зачем тебе на пенсии стрелять? Небось, так уже настрелялся - аж тошнит! Нет?

-      Я не знаю - начал я излагать свою легенду - Я не помню, кто я такой и откуда взялся. Нашли меня на дороге, ночью, голого. Отвезли в милицию, потом сдали в дурдом. В дурдоме обследовали и пришли к выводу, что я нормальный. Вот только не помню ничего - кто я, и откуда. В дурдоме познакомился с женщиной.-.врачом. Она взяла меня к себе жить. Паспорт после дурдома выдали - не может же советский гражданин ходить по миру без паспорта и прописки. Еще в дурдоме я начал писать книги, и вроде как получается. Издают в Москве. Ну и вот захотелось мне пойти в тир и пострелять. Сам не знаю - почему. Ну...вот и все.

Аносов посмотрел мне в глаза - секунды три не отрывал взгляда. Только щурился. Потом пожал плечами:

-      Всякое бывает. Лечиться не пробовал? Память возвращать?

-      Пробовал. Моя сожительница врач-психиатр. И гипноз пробовали, и лекарства всякие. Нет, не получается.

-      О! Чайник вскипел! - нелитературно воскликнул Аносов и пошел к плите. Через пару минут передо мной стоял стакан в подстаканнике - как из поезда - с густой заваркой. На столе - печенье, апельсиновые карамельки и сахар-рафинад. Я с удовольствием отхлебнул из стакана, с хрустом отгрыз от кусочка сахара. Хорошо! Когда тебе полтинник, ты начинаешь по-другому смотреть на жизнь, ценить маленькие удовольствия, радоваться каждому прожитому дню. Для себя я давно уже решил - жить надо именно так. Прошел день - я сыт, крыша над головой, тепло, есть чем срам прикрыть - вот и слава богу. В мире много людей, которые и того не имеют. Так что грех жаловаться на судьбу.

-      Зачем тебе стрельба? Ты стреляешь так, как редко кто может. Я в этом разбираюсь. И зачем тебе еще жечь патроны? И кстати - я тебя нигде не видел? Лицо уж больно знакомое. Ангола? Вьетнам?

-      Я не помню. Думаешь, я вру?

-      Не знаю. Может и врешь - Аносов криво усмехнулся - Понять бы еще - зачем.

Он замолчал, задумался, помешивая ложечкой в стакане. Чаинки кружились в коричневой жидкости, как черный снег. Это завораживало, как и стук ложечки по стеклу - дзынь- дзынь...дзынь-дзынь... Что Аносов там себе решал - я не знаю. Почему-то мне было рядом с ним спокойно, хорошо. В парке тихо - сезон закончился, закрыли аттракционы. Ноябрь. Теперь по дорожкам ходят только редкие парочки, в основном пожилые - воздухом подышать, на хлопотливых белок поглядеть, покормить. Да мамочки с колясками, это неугомонное, невероятно активное племя. Они всегда и везде, и не стой на пути их дитяти - сомнут, разорвут, затопчут коляской!



В тире еще тише. Из окна, закрытого толстенной решеткой, сочится неяркий ноябрьский свет. В углу стоит электрический масляный обогреватель - наверное, отопление еще не дали.

Аносов перехватил мой взгляд, пожал плечами:

-      К сезону не подготовились, мерзавцы! Котельную вовремя не запустили. Вот разморозят систему, я на подлецов в прокуратуру заяву подам. Алкашня гребаная! Моя воля, я бы их просто к стенке! Без суда и следствия! Ненавижу ворье и алкашню! Сам-то не пьешь? - внезапно переменил он тему.

-      Нет, не пью - сказал я, едва не ляпнув: «Теперь не пью». Да, выпивал - иначе никак, слишком много на душе. Забыть хотелось. Только вот откуда я знаю, что ТЕПЕРЬ не пью, если не помню своего прошлого?

-Так ты не ответил - зачем тебе стрельба? В соревнованиях ты участвовать не собираешься, уверен. А тогда зачем жечь патроны?

-      Хочу. Тянет меня к стрельбе! Видимо в прошлой жизни были или военным, или спортсменом-стрелком. Не могу без этого. А на соревнования...знаешь, если это так уж нужно, я бы может и съездил. Почему бы и нет? Только тут ведь детско- юношеская стрелковая школа?

-      Не только. В тир приходят тренироваться и милиционеры. Со своим оружием, правда. И взрослые спортсмены - у нас есть своя команда. И если ты захочешь участвовать в соревнованиях - запросто можешь это сделать. Только вот стиль стрельбы у тебя...хмм...не спортивный. Где учили? Ах да...забываю. Ладно, писатель Михаил Карпов. Приноси паспорт, приму тебя в секцию. Постреляешь. Сегодня среда, давай так - по средам и пятницам. В эти дни народа меньше. И вопросов меньше. Хотя по большому счету - какая разница? Хмм...ну и спросят, и что? Принял я человека в секцию - кому какое дело? Главное, чтобы документы были в порядке. А они в порядке?

-      В порядке. Паспорт выдали после дурдома.

-      А вот про дурдом больше никому не говори! - Аносов вдруг хохотнул - Чревато! Скажут - Аносов сумасшедшему оружие доверил. А оно мне надо? Нет, не убеждай - я жизнь прожил долгую, людей чую. И своих людей чую. Ты такой же как я, и возможно мы с тобой рядом воевали, даже виделись. И не сумасшедший ты. Кстати - принеси книжку с автографом! Я так-то фантастику люблю читать. Только сразу скажу - если книжка гавно, я тебе так и скажу. Не буду врать.

-      Так и скажи - если правда, почему бы и нет? Кстати - паспорт у меня с собой. Запишешь? И вот еще что - мало я пострелял. А револьвер у тебя есть? Из револьвера тоже хочется.

-      Не...револьвера нет. Марголины, целевые пистолеты, винтовки обычные и целевые. Кстати, ты с ортопедической рукояткой стрелял? Ладно, ладно - забыл! Давай паспорт.

Из тира я вышел через час, где-то около полудня. Настрелялся всласть. В ушах аж звенело. Звук от «Марголина» не такой громкий, как от того же «Макарова», но в закрытом помещении глушит только так.

На улице холодно. Мороза еще нет, ноябрь выдался теплый, но тучи, дождь накрапывает, ветер несет грязные мокрые листья. Ну почему всегда так грязно, так отвратительно в осеннем городе? Или это только в этом городе так гадко?

От парка до места назначения идти недалеко, но зачем топать по лужам и принимать за шиворот горсти дождевой воды? Если у тебя есть машина. Пусть даже и такая, как «Волга». Все равно - в ней сухо, тепло и даже уютно. Движок урчит, сиденье греет задницу, дворники елозят по стеклу, пытаясь побороть ледяные капли. Скоро ударят морозы, точно. Перед морозами льет минимум неделю, на а потом - рраз! И земля как из бетона. Замерзла.

Спортзал, принадлежащий обществу «Динамо» располагался в старом здании с синей вывеской. Типичный спортзал, каких я помню не один, и не два. Зал, покрытый плотным борцовским ковром, запах пота, дерева, железа. Знакомый до боли запах юности - в таких залах я провел много, очень много времени. Я ведь рукопашник, начинал с дзюдо, потом перешел собственно на рукопашный бой, спец.систему - это уже в армии. Ну и потом продолжил - занимался при первой возможности. Если не воевал. Когда ты на войне, тебе не до упражнений. Доползти бы до раскладушки, влезть в спальный мешок (если холодно) и забыться тяжелым сном. И спать как можно больше - в запас, потому что может случиться так, что поспать долго не удастся.

В зале тренировались человек двадцать. Кто-то был одет в полное кимоно, кто в штаны-трико и борцовскую куртку - обычное дело для самбистов. Парни взрослые, самое меньшее лет по двадцать пять. Скорее всего ОМОН, или что-то подобное. Я не помню, как такие подразделения назывались в 1971-м году, может тогда и ОМОНа никакого не было. Честно сказать, никогда не интересовался историей создания ОМОНа. Если не ошибаюсь, его создали уже в конце 80-х, при Горбачеве. А как он назывался раньше - не знаю. Должно было быть что-то вроде ОМОНа и в это время, кто-то ведь занимался тем, чем занимается ОМОН? Впрочем, если порыться в памяти (а теперь, после усилий моей докторицы, я вспоминаю все легко и приятно!), на-гора выдается следующая информация: 1988 год - вот когда был создан ОМОН. А до тех пор была дивизия Дзержинского с ее ОМСДОНом, и в особо злых случаях - группы «Альфа» и «Вымпел» - соответственно подразделения КГБ СССР и ГРУ СССР. Вот там ребята были в самом деле крутые. Впрочем - почему это «были»? Они есть - крутые. Хотя...Альфа-то была, только называлась «Управление «А»», а вот «Вымпела» не было. Вымпел только в 1991 году создали.

Все, что в будущем делал ОМОН, сейчас делают обычные менты. Те же самые опера. И судя по всему - это они и есть. Ну...скорее всего - они. А кто еще-то? Отрабатывают задержание человека с ножом, заворачивают руки. Кто еще это мог бы делать?

Опять - не так! Делать это может кто угодно, если захочет. А кто может захотеть? Только мент. А среди ментов - скорее всего это будет опер. Почему я так рассудил? Да все легко: конечно, заниматься рукопашным боем, тренироваться, может и обычный «пепс», то есть патрульный постовой службы. Сержант, старшина, рядовой (хотя рядовых в «пепсах» практически не бывает). Только вот зачем ему? В это время человека в форме уважают и боятся, по первому требованию постового идут в отделение как барашки на убой. Редко-редко кто осмеливается сопротивляться, и уж совсем единицы - кидаются на милиционера. И зачем «пепсам» отрабатывать приемы рукопашного боя? Так...три-четыре приема для задержания, не более того. А если что - можно и стрельнуть. В воздух, само собой разумеется. Напухать до описывания. В это время хулиганы со стволами не шастают.

А вот с операми совсем другое дело. Опер ходит в гражданской одежде, нет на нем «брони» милицейской формы, останавливающей хулигана. Притом что опера имеют дело с настоящими преступниками, а не мелкими хулиганами- сквернословами, которых штрафуют за нецензурную брань в общественном месте. Преступник знает, что ему есть что терять, он не хочет потерять свободу и саму жизнь. И будет драться за них, не смотря на лица и последствия. Потому оперу жизненно необходимо быть сильным, ловким, уметь драться и стрелять. Опера всегда были элитой милиции, и многие из них великолепно владели боевыми искусствами. Я это хорошо помнил из своей жизни. Сталкивался, и не раз.

Кстати - и с моей стороны баррикад, и с противоположной. Одного опера, который крышевал чуть ли не половину района и совершил убийство на этой почве, брали ОМОНом, и он сумел потрепать троих парней - уложил просто-

таки в лежку, нокаутировал. Но не ушел - пришлось прострелить ему ногу и руку. Я не люблю зарвавшихся ментов, которые гребут бабло ртом и жопой, но его все-таки зауважал. Бесстрашный, подлец! Когда я ему прострелил бедро из ОВД он все равно поднялся, достал нунчаки и стоя на одной ноге махал ими, как ветряная мельница - парни даже подойти остерегались, до чего ловко он ими крутил. Глупо, конечно - все равно же возьмем, только повреждений будет больше. Но все равно - уважаю. До последнего стоял. Пока плечо ему не прострелил. Крепкий парень был. Вроде как десять лет ему дали по совокупности, но вышел через полсрока на УДО. Слышал, он потом охранное предприятие открыл - не на свое имя, само собой разумеется - то ли на жену, то ли на брата. Ну и процветает - магазины открыл, ресторан. Так что все денежки не сумели у него отнять. И выжить сумел на зоне. Впрочем - с его характером и не выжить? Нет, я его не одобряю - совесть-то надо иметь. Просто уважаю стойких, крепких духом людей. Пусть даже они с другой стороны баррикад.

Перед тем, как войти в зал - разулся, поставил ботинки у порога. Так-то они у меня чистые, но входить в залуличных ботинках - неуважение. За такое могут сразу выгнать. Да и вбито у меня в голову - только босиком входить, или в борцовках, и никак иначе.

Потихоньку прошел к длинной скамье у шведской стенки, сел и затихарился. Посмотреть надо, что они тут творят. Интересно же! Фактически я сейчас нахожусь у истоков. Хотя... какие, к черту, истоки? Если насчет каратэ - то да. Оно сейчас есть только в крупных городах, у абсолютных энтузиастов. В провинцию еще не дошло. А что касается рукопашного боя, он же «боевое самбо», так это было, и есть. В моем времени этих систем рукопашного боя - как грязи. Даже клоуны с «бесконтактным» стилем боя. Видел я ролики-разоблачения по этому поводу - ржал, как конь. Постанова еще та! Аферюги чертовы...

Меня заметили через полчаса. Вернее, так: заметил тренер, мужчина лет около сорока-сорока пяти, одетый в кимоно, повязанное черным поясом. Уж не знаю - есть у него дан, или нет, но похоже что мужик уровня не меньше мастера спорта, что в общем-то, по нашим меркам, и есть этот самый «дан». Чтобы стать мастером спорта надо как минимум взять призовое место на городских соревнованиях, а это не просто немало - это круто. Борьба в СССР всегда была на высоте, и мастеров у нас - пруд пруди.

Мужик судя по всему довольно-таки резкий, лицо жесткое, немного даже надменное. Впрочем, оно и понятно - тренер же, властитель душ и тел! Въедается в кровь превосходство над учениками - как у какого-нибудь учителя начальных классов провинциальной школы, когда все ученики кажутся шаловливыми полудурками.

-Перерыв! - объявил тренер, и неспешно направился ко мне, оставляя борцовками неглубокие вмятины на кожаном ковре. Невысокий, гораздо ниже меня, в плечах он мне почти не уступал. Двигался мягко, как огромный кот. Смотрел на меня внимательно, но равнодушно - мол, еще один любопытствующий, и какого черта его сюда принесло?

-      Здравствуйте. Вы что-то хотели? - спросил мужчина, неодобрительно рассматривая меня с ног до головы. Кого он видел перед собой? Полуседого мужика неопределенного возраста - от сорока до шестидесяти, который видимо чего-то попутал и забрел туда, где ему места не было что называется - совсем. На мне демисезонное пальто, носки, и шарфик, аккуратно, по-ботански закрывающий шею. Ну люблю я тепло, что тут поделать! А то что шапки на голове нет - так при входе в помещение снял, как и положено. Вернее не шапка, а берет. Как привык я к беретам, так и сейчас люблю в них ходить. Правда береты совсем другие. Не те, что по службе.

-      Я Михаил Карпов - представился я, встав с места и делая шаг навстречу тренеру. Надо же уважение оказать - Мне хотелось бы потренироваться здесь, если это возможно.

-      Потренироваться? - брови тренера нахмурились - Здесь?! Извините, это вообще-то закрытая секция, для сотрудников. Да и по возрасту вы как-то... хмм...

Он замялся. Человек видимо вежливый, обидеть старикашку не хочется - тем более дурковатого. Почему дурковатого? Да потому что только дурак может в пятьдесят лет прийти и вот так, без всяких сомнений сообщить, что желает научиться забороть всякого хулигана. Ну да - а для чего еще приходят в секцию рукопашного боя? Само собой - хулиганов бороть. Когда научатся. А научатся обязательно - пару недель позанимался, и вот уже Терминатор! И не врите про годы упорных занятий - чего тут такого сложного?

-      Я в неплохой форме. Кроме того, мог бы и ваших учеников кое-чему научить. Тому, чего они не знают.

-      Вы? - тренер чуть сощурил глаза, и в них заплясали чертики. Ох, сейчас он мне устроит! Так и вижу: «Надо наказать этого бахвала!»

И чтобы совсем уж раззадорить мужика, добавляю с ленцой:

-      Уровень парней слабоват. Не знаю, где они служат, но... им еще работать и работать. Медлительные, банальные и скучные, как мусорное ведро.

Вот теперь мне писец! Ага, Большой Полярный Лис ко мне подкрался! Теперь никакой ко мне жалости! Мусорными ведрами назвал! «- Они называли меня земляным червяком?! - Да-да! Червяком! А еще - желтой рыбой!»

Интересно, мультик этот уже вышел, или еще нет? Помню, как я ждал его - с замиранием в сердце, смотрел - обо всем на свете забывал! Как мне хотелось быть похожим на Маугли -      сильный, красивый, с ножом в руке! Только став уже гораздо старше, задумался - а почему он все время бегает в трусах? И откуда эти трусы у него берутся? Хе хе... «Авторский произвол» - вот как это называется в мое время.

-      Может быть вы нам что-то продемонстрируете из ваших умений? Ну...непохожее на мусорное ведро! А мы поучимся у вас.

Ох ты ж...сколько сарказма, сколько яду вложено в эти вроде бы вежливые слова! Как ему хочется меня отпиннать! А вот зря. Я бы на его месте подумал - а чего мужик так раздухарился? Нет ли подвоха? Но в этом времени еще не слышали о пранкерах, которые ходят по спортзалам и прикидываясь новичками вызывают на поединок. Девственно чистый, нетронутый мир. Нетронутое время. Люди наивны и просты в обращении, как трехлинейка. Вру, конечно, тут тоже все не так уж просто, но...речь сейчас не о том.

- Хорошо. Без проблем! - легко согласился я, и скинул с плеч пальто, оставшись в свитере и брюках - Только вот вопрос...спарринг по каким правилам? Есть какие-то правила, или нет? Или все-таки реальный бой?

Задумался. Смотрит на меня уже с легким недоверием - а спроста ли я взялся в зале? Может, подстава? Может я вообще какой-нибудь инструктор из другого города, и на самом деле что-то могу? И его посрамлю, а ему это надо? Но раздражение переселило:

-      В пах не бить, глаза не выдавливать, рук и ног не ломать. Слушать противника - как рукой стучать по ковру начал - значит, все, бой прекращается. Поняли, парни?

Ах ты ж...молодец! А я думал - это он мне говорит. А он вроде как и не мне, а всем. Рассказывает своим парням, чтобы со мной осторожничали - как начну вопить и хлопать ладонью по ковру, так меня и на свободу с чистой совестью.

Снимаю шарф, стягиваю свитер грубой вязки. Люблю такие свитера а-ля Хемингуэй. Они мне идут. Отрастить бороду - так вылитый Хемингуэй и буду. По крайней мере Зина так говорит. А я ей не мешаю. «Говори, говори!»

Остаюсь в майке-алкоголичке, правда не сиреневой (это уж слишком!), а белой. Стягиваю и носки, босиком меньше шансов поскользнуться. На ковре в носках - чуть ли не как на льду. Проверено.

-      Готов! - киваю я, и выхожу на ковер - С кем спаррингуем? С вами (киваю тренеру), или кого-то мне дадите?

- Селезнев - на ковер! - командует тренер, и здоровенный детина, слегка рыхловатый, но плечистый, медленно, вразвалочку подходит ко мне - Слышал, о чем говорили? Вот и давай, покажи товарищу, на что ты способен. И способен ли вообще.

«Товарищу». Хорошо хоть не «гражданину» - и на том спасибо. Хе хе... странное у меня ощущение, сам не пойму, что со мной такое. Нынешние люди кажутся мне...детьми! Да, да - детьми! Наивными, ни о чем не ведающими, жизни не знающими - детьми! С высоты жителя двадцать первого века...

Эх, двадцать первый век! Как мы о нем мечтали! Как мы хотели, чтобы наши корабли бороздили... Нет, не бороздят. Мы бесконечно воюем, боремся и выживаем. Все, как и всегда. А коммунизм не наступил. И не наступит. И это грусть и печаль.

Парень вознамерился покончить со мной сразу и без вариантов. И скорее всего он был борцом-классиком, который решил изучить боевые приемы. Забыв обо всех боксерско-самбистских делах, парень просто бросился на меня и решил заломать, как медведь косулю. Я же просто подправил направление его движения, а когда он пробегал мимо - просто поставил подножку. Ох и шлепнулся же парнище - любо- дорого смотреть! Метра полтора по ковру пропахал! Неуверенно встал, посмотрел на меня со смешанным чувством обиды и недоверия и снова попытался встать в боевую стойку.

-      Хватит - остановил его тренер - Горюнов, сюда! Если вы не против… Михаил, да?

-      Михаил. Карпов! - кивнул я, и едва не рассмеялся. Запомнил, ага. Зацепил я его!

Горюнов был настоящим бойцом. Чуть ниже меня - что и немудрено, вот такой я длинной орясиной уродился, и весом поменьше. Что тоже понятно. Все-таки вес должен соответствовать росту. Ну и я всегда отличался атлетическим сложением, хотя тренера это дело обычно не приветствуют - мол, не надо закачиваться, скорость теряется. Но сдается мне, что это все чушь. Скорость зависит не от размера мышц, а... хмм... в общем - от способностей человека. Если реакция у него хорошая - так чем мышцы помешают? Только помогут! Впрочем - я не стану с полной ответственностью это утверждать. Просто мне так кажется.



Этот был когда-то боксером. Стойка боксерская, передвигается уверенно, движения быстрые и мягкие. Только данное обстоятельство ему не помогло. Я ведь не боксер. Я рукопашник, для которого главное не красивый натиск и в конце нокаут, главное - вывести противника из строя. Потому я сразу засветил ему ногой по бедру. А когда он, обозленный и жаждущий мести бросился вперед - вырубил его ударом ноги в солнечное сплетение. Пнул, если говорить проще.

А пусть не нарывается! Голова должна быть холодной! Нефиг злиться и лезть недуром!

Выключился он мгновенно, даже руки к животу не прижал и калачиком не свернулся. Классический нокаут. Тренер сразу засуетился, начал его по физиономии хлестать. Ничего, скоро очнется, ничего страшного не случилось. Я ж не в полную силу бил - спарринг же. И добивать пяткой в шею не стал, ломать позвонки - не война же.

-      А с ножом позволите?

-      Без проблем! - снова кивнул я, и на ковер вышел сухощавый, двигающийся как на шарнирах парень. Разболтанная походка, широкие плечи - снова боксер? Нож, само собой, был тренировочным, из твердой резины. Но хоть и тренировочный - ткнуть им в живот, или по ребрам - мало не покажется. Синяк точно останется.

Ножом он работал неумело. Я бы в этом деле ему сто очков вперед дал, без всякого сомнения. Но это и понятно - их учат защищаться от ножа, а не наносить им удары. В дурном сне не привидится, что милиционер вдруг берет, и убивает задержанного его же ножом. Или своим (Ха! Ха!). Вот если стрельнуть в воздух - это нормально. Или по ногам. А чтобы зарезать человека - в дурном сне не приснится!

Нож я вынул у него из руки легко, будто отнял конфетку у ребенка. Почему-то все новички, которые работают с ножом, зацикливаются именно на это факте: «У меня нож, и теперь мне сам черт не брат!» Как будто имея в руке нож, ты защищен от всех неприятностей. Им еще надо уметь как следует работать.

Я заблокировал удар, и медленно, давая разглядеть происходящее, вывернул нож из руки слегка ошеломленного противника, используя клинок, как рычаг. А потом этим же ножом провел по сонной артерии парня:

- Убит.

Простейший прием, если знать, как его провести. Но в том и дело - знать! А еще - отработать это до такого автоматизма, чтобы делать прием не задумываясь, без работы мозга, на одних рефлексах. Как я это и делаю.

Тут ведь какая штука...чтобы быть готовым к рукопашному бою, нужно в совершенстве владеть парой десятков приемов. Отработать их до автоматизма, до уровня инстинктов и рефлексов, и тогда ты сможешь победить многих, очень многих противников. А если ты кроме «базовых» приемов владеешь еще парой десятков других - так тебе вообще цены нет. Я по молодости очень увлекался этим делом, хотя снайперу вроде бы такие штуки и ни к чему. Его дело - пускать пулю в цель. «Одна пуля - один труп» - как говаривал некий персонаж голливудского фильма. Именно так и называющегося: «Снайпер». Но вот ведь какая штука: патроны имеют свойство заканчиваться. А еще - нужно быть готовым ко всему. Даже к тому, что из-за куста может выскочить «черт», и попытаться тебя зарезать. А у тебя только винтовка, да пистолет на поясе в кобуре, и времени достать его совсем даже и нет.

Ну и кроме всего прочего - занятия рукопашным боем, это хорошая физкультура. Нужно же себя держать в тонусе! Не все время валяться на раскладушке! Или на диване...

-      Можно сразу трое - с ножами - предложил я - Только тогда буду бить. Крепко буду бить, чтобы встать не смогли. И не гарантирую, что ничего не сломаю противнику. Если играть всерьез, так всерьез.

-      Не нужно! - серьезно ответил тренер - Все, что мне было нужно увидеть, я увидел. Касьянов, проводи тренировку, мне с товарищем потолковать нужно. Пойдемте, пройдем в тренерскую.

Все это напомнило мне недавнее посещение тира, и я невольно улыбнулся. Тренер чуть нахмурился - мол, чего это он, надо мной смеется?! Но я сделал примирительный жест рукой, мол, не обращайте внимания, это я так...по жизни долбанутый. Тренер ничего не понял, но спрашивать не стал. Успокоился.

Обычный тренерский кабинет - кубки, вымпелы, дипломы. Какие-то бумаги в папках на завязочках, в шкафу. Стол - полированный, массивный, старый, но еще крепкий. В кабинете чисто и пахнет почему-то кожаными ботинками. Борцовки где-то сложены?

-      Вы кто, Михаил? - сходу спросил тренер

-      Вы дзюдоист? - поинтересовался я, задав встречный вопрос - Мастер спорта?

-      Да, мастер спорта. Призер всесоюзных соревнований. Сейчас вот наших ребят тренирую. Рукопашный бой преподаю. А вы где рукопашный бой изучали? Десант? КГБ?

-      Тут знаете, какое дело... - вздохнул я, морально готовясь изложить мою историю с потерей памяти - в общем, слушайте.

Изложил я быстро - уже и привычка появилась! Как стихи читаю! Тренер слушал с удивленным лицом, а когда я закончил - помотал головой и выдавил из себя что-то вроде:

-      Ну и дела! Вот это ни хрена себе! И ничего не помните?! Ну, вы же должны были где-то записаны! Вы точно бывали в горячих переделках - у вас следы ранений на теле, я заметил. А это значит, что вы воевали. А где могли воевать, кроме как на войне? Для Отечественной вы, наверное, слишком молоды, а вот Вьетнам... только почему так вас и не сумели найти? Странные дела творятся, ей-ей... Но да ладно. Паспорт у вас с пропиской есть?

Молча достаю паспорт, даю в руки. Внимательно его изучает, как в войну сотрудники СМЕРШ изучали документы задержанных бойцов на предмет нахождения в документах скрепки, сделанной из нержавейки. Реальная история - немцев ловили на такой мелкой глупости, как скрепка в красноармейской книжке бойца. У всех настоящих документов скрепка была сделана из обычного железа, со временем ржавела и окрашивала окислами железа всю доступную территорию, у фальшивых скрепки были сделаны из нержавейки. Так этих шпионов и ловили.

-Мдаа... - тянет тренер - Чего только в жизни не бывает! Так что вы хотели от нас, товарищ писатель? Персонажей выискиваете, или что? Кстати, а как вы узнали, что владеете рукопашным боем? Если ничего не помните? (усмехнулся, подмигнул)

-      Просто хочу заняться собой - слегка отяжелел, дыхалка не та стала, надо подтянуть свой организм. А как это сделать лучше, как если не занявшись прикладным видом спорта? А что касается того, как узнал - так мало ли у нас еще хулиганов? Грабителей всяких. Понимаете ли...кое-где у нас порой кое-кто честно жить не хочет! А тогда наша задача дать ему смертельный бой. Разве нет?

-      Точно, смертельный? - построжел тренер - Кстати, ваши приемы вообще-то не годятся нашим операм. С ножом вы как поступили? Не выбросили, не изъяли - просто зарезали противника, и все! Вы понимаете разницу между задержанием и уничтожением противника? Вас явно учили не задерживать, а убивать!

Вообще-то он прав. Именно так меня и учили. В армии. В ОМОНе совсем другое дело, вот там как раз задерживают. Но... я отрабатывал и спецприемы. И, кстати, был чем-то вроде помощника тренера, а иногда и за тренера. И приемы эти я ребятам давал. Пригодятся - в командировках в горячие точки. И в жизни пригодятся. Мало ли что бывает...лучше отсидеть, чем гнить в могиле.

-      Я не знаю - где меня учили, кто меня учил. Просто я знаю эти приемы, и все тут! - усмехнулся я.

-      Вы не просто их знаете, вы отработали их до совершенства, я же вижу. Но да ладно...что же с вами делать? Интересный вы кадр. А вот скажите, если я вам откажу, что вы станете делать? Куда пойдете?

-      Куда? Пойду в другой зал. В Буревестник, например. Ну, или еще куда-нибудь.

-А если и там откажут? Боюсь, что вы пойдете в какой-нибудь сарай, предварительно найдя себе партнера, и будете учить его боевым приемам. А потом ваш парень совершит преступление, наши опера попробуют его взять и он поотшибает им бошки. Может такое быть?

-      Хмм... ну... если я обучу - вполне вероятно, что и поотшибает - ухмыльнулся я, примерно понимая, куда ведет тренер - Что делать, если не пригодился правоохранительным органам!

-      Уголовных наколок у вас нет - тренер задумчиво постучал пальцами по столу, - Значит, скорее всего, вы не бывший уголовник. Да и к тому же я их чую за версту - хотя бы только по разговору. Уголовное прошлое никак не скрыть.

Эх, тренер, тренер...живешь ты в розовом мире и не ведаешь, что будет впереди - подумалось мне - будут уголовники такие, что хрен ты их отличишь от интеллигента, и интеллигенты такие, что ты от уголовника не отличишь.

-      Ладно! - решился, наконец, тренер - Приходите тренироваться. Я не представился - Самойлов Виктор Иванович, заслуженный тренер СССР мастер спорта международного класса. Теперь тренирую сотрудников. Сегодня в основном опера тренируются - УВД и райотделы. В другие дни...другие сотрудники. Когда вы бы хотели тренироваться, в какое время?

-      Хмм...пока не решил - смущенно признался я - А можно я буду приходить... когда смогу? И я вам если что помогу, ребят потренирую, приемы интересные покажу.

-      Хорошо! - тренер аккуратно приложил ладонь к столу - на всякий случай принесите справку из поликлиники, вдруг вы больной какой. Крякнете тут у меня на ковре, а я потом отвечай! Паспортные данные я сейчас перепишу, ну и... куртку купите, или кимоно. И приходите. Расписание у входа на стене. А там уже определимся со временем тренировок, и вообще... как жить. Понятно?

-      Понятно - я поднялся, чувствуя, что разговор наш закончен, и шагнул к двери. Но тренер меня остановил:

- А хочешь попробовать со мной? Мне очень интересно, уж больно случай не ординарный. Сумеешь у меня нож выбить? Или просто свалить?

Я едва не поморщился. Вроде только что договорились, все обговорили - и на вот тебе, еще раз покажи! Зачем мне это надо?! Тут ведь какая штука - если все происходит на глазах у группы оперов (а оно так скорее всего и будет), то мое участие в поединке, это все равно как драться со старым дедом. Если он тебя отлупит - позорище, стыдоба! А если ты его - стыдоба другого плана. «На старика руку поднял!». Нет, в роли старика тут не тренер. Старик тут - я.

Хмм... мы уже на «ты»? Впрочем, тренер ведь. Он и сам не замечает - для него все ученики естественно ниже его на социальной лестнице. Ну да ладно, пусть будет так. Я вообще- то не против, когда ко мне обращаются на «ты» люди одного со мной социального статуса, одного возраста. Только терпеть не могу, когда некто ведет себя как барин, «тыкает», и сует руку так, что не знаешь - ее надо пожать, или поцеловать.

Тренер помолчал пару секунд, и продолжил:

-      Давай знаешь как сделаем...выставим все дело так, будто мы их разыграли. Будто мы давно знакомы, и я нарочно пригласил тебя, чтобы время от времени тренировать парней спецприемам. А ты...ну...допустим бывший военный, а где воевал и с кем - государственная тайна! Вот! Хорошо? Согласен?

-      Да я не против, Виктор...думаешь, поверят?

-      Почему - нет? Зато интересно будет! Заодно ребята попробуют себя - в реальном так сказать, бою. И мне всегда было интересно: практик, армейский боец против спортсмена -      кто победит?

-      Постой...ты вообще понимаешь, что можешь получить травму? Если драться по- настоящему, как в боях без правил -      минимум, как фингал заработаешь! А то и еще чего похуже!

-Хмм...все возможно. Только с чего ты решил, что фингал заработаю я? - глаза Виктора смеялись, но чувствовалась решимость и уверенность в своих силах. Вообще-то он мастер спорта, а не хухры-мухры. А я... я всего лишь вояка, выучивший некоторое количество приемов и способный с их помощью убивать. Его-то я ведь не убью! Рука на него не подымется! А значит - преимущество у него. Похоже, что тренер решил все- таки восстановить реноме и слегка меня проучить. Ну что же... как хочешь! Думаешь, я буду драться по правилам? Нет, братец, ты не угадал...

-      Куртку найдешь? А то в майке как-то стремно. Я бы и борцовки попросил...в обуви мне как-то привычнее.

-      Боксерки могу дать.

-      У боксерок подошва жесткая, боюсь тебя покалечить. Но если не против - давай. Сорок четвертый размер.

Нашли самбисткую куртку - старую, но чистую и самое главное крепкую, сделанную из толстой грубой ткани. Пояс я надел белый - не надо выеживаться, я не мастер спорта чтобы в черном поясе ходить. Просто уличный боец. Ну... почти уличный боец.

Боксерки тоже нашли - кстати, в соседнем зале, как оказалось - есть и ринг, и мешки. Там боксеры обитают. Часть их бывают и тут, у самбистов. Так что я точно угадал насчет боксера в прошлом поединке.

Когда мы вышли в зал, все замерли, глядя на нашу парочку. Тренер же поднял руку, привлекая внимание и с легкой улыбкой на лице, объявил:

-Кто не понял - это была маленькая мистификация, розыгрыш. Я знаю Михаила давно, и решил сегодня вам показать, сравнить, какие приемы применяются в армии, и какие в милиции. Само собой, следовать примеру Михаила, учить особо опасные приемы не следует. Вы же не собираетесь убивать противника, вам надо его только нейтрализовать! Как показали сегодняшние спарринги - против такого, как Михаил, вы не выстоите. Но надо учесть, что у него специальная подготовка, которую дают только особым подразделениям (хмм...а ведь он сам того не зная - в точку!). Думаю, вам будет интересно посмотреть, что это такое. Сейчас я попробую достать Михаила ножом, а потом мы с ним проведем реальный бой - без правил. Я буду за милиционера, он за хулигана. И я попытаюсь его нейтрализовать. Итак, Михаил, что скажешь?

-Ну что сказать... - начал я, и слегка смешался, обводя взглядом лица оперов - Я не чемпион, и не спортсмен. Все мое умение имеет прикладное значение - с помощью этого умения я должен в максимально короткое время вывести противника из строя с максимальной эффективностью. Так, чтобы он не встал в ближайшие несколько часов. А лучше всего - никогда. Потому, скорее всего, мое умение вам не пригодится. Задачи у вас иные. Но мне кажется, вам все-таки эти навыки могут пригодиться (Если в Афган загремите! Надеюсь, я все-таки сделаю так, что никакого Афгана не будет). Виктор пригласил меня быть помощником тренера, так что мы с вами будем встречаться достаточно нередко. И все-таки надеюсь, мои знания вам пригодятся, и может быть даже - спасут жизнь.

Опера захлопали в ладоши, и я скромно поклонился. Ну чем не звезда! Твою ж мать...мда.

Виктор взял в правую руку деревянный нож, и встал на середине ковра. Я пошел за ним. Затем он коротко скомандовал:

- Начали! - и тут же попытался нанести режущий удар в область груди. Очень быстрый удар, резкий, и если бы я не был готов к чему-то подобному - удар бы прошел. Кстати, на войне - чуть собачья это, а не удар. Грудь в разгрузке, а то и бронежилет - на кой хрен резать по груди? Вот если бы в лицо, или конечности - тогда да. А тут... Кстати сказать, рана от такого удара будет неглубокой и не угрожающей жизни - если только не резануть по горлу, или по внутренней части бедра. Но эти раны очень болезненны и кровоточивы. Нанеси их несколько, и человек истечет кровью, ослабнет, и тогда его можно будет добить без особых проблем.

Кстати сказать, с ножевым боем Виктор явно не знаком - так, какие-то верхи, или уличные замашки. В нашей стране много «сидельцев», прошедших лагеря, а в лагерях умение владеть ножом вполне вероятно может спасти жизнь. Уважают таких умельцев на зоне.

В общем, размахивал он ножом достаточно шустро, но не очень профессионально. Потому через минуту боя я захватил его руку, и не вынимая из нее ножа, «воткнул» его тренеру в солнечное сплетение.

-Ребята, вы видели, что я сделал? - обратился я к операм, которые стояли вокруг нас кружком, горя глазами и едва не подпрыгивая от возбуждение - Я практически убил противника, но никто не может сказать, что я держал нож в руках! Поняли, да?

Опера поняли, захихикали, начали переговариваться и мотать головами. Пусть. Я вообще-то сторонник того дела, что если ты вынимаешь нож, пытаясь зарезать противника - будь готов получить его в обратную. Как там сказано-то было? «Кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет!» И я не преминул озвучить этот тезис, чем вызвал дружный смех большинства оперов.

Только два или три человека из толпы стояли со спокойными, и даже хмурыми лицами, но скорее всего потому, что такие они по жизни. А может что-то случилось и парни расстроены. Ну например - в постели не вышло. Я-то такого представить не могу, но слышал - у других мужиков бывает. Хе хе...

-А теперь реальный бой - объявил невозмутимый Виктор - Ограничения - нос не ломать, в пах не бить, глаза не выдавливать. А в остальном - все, что угодно.

Тяжко. Видел я бои без правил - сам не участвовал, но видел. И как ни странно, частенько там побеждают борцы. Почему? Потому что ему достаточно вцепиться в противника, а там уж и понеслось - бой переводится в партер, а в партере борец как рыба в воде. Удушающие приемы, болевые приемы. А значит - нельзя допустить, чтобы Виктор сумел меня уцепить и доказать, что он не зря носит на себе черный пояс.

Хлесткий лоу кик! Еще! Еще! В бедро! В голень! Нет, ребята, хватать я себя не позволю! Еще! Представляю, что сейчас творится с ногами Виктора - синяк на синяке. Зря ты позволил мне обуть боксерки - даже в борцовках, и то было бы больно, а уж в этих жестких «шкарах» совсем печально.

- Нечестно! - не выдержал и завопил кто-то из болельщиков, когда я в очередной раз хлестнул ногой по голени Виктора. Я невольно улыбнулся, и наши с Виктором взгляды скрестились. Он был разъярен, и жаждал меня уничтожить. И я его понимаю - на глазах учеников, он, чемпион, мастер спорта - и получает пинки, как какой-нибудь гопник?! Обидно же! Ну, сейчас он мне покажет.

«А мы не позволим вам ничего показывать! Мы сами вам все покажем!» - чеканная фраза из старой комедии «Гараж» была сейчас как раз к месту. Виктор рванулся вперед, норовя уцепить меня за рукав куртки и шваркнуть на ковер, как злую соплю, но...ожидаемо нарвался. Я ждал этого броска. Все мои лоу-кики были лишь средством вывести из себя спокойного и уверенного в себе борца. Он должен был понять, что единственная возможность меня одолеть - это перейти в партер и задавить, задушить на полу. Кстати совершеннейшая глупость, кто ему сказал, что меня так просто задавить на ковре? Силы у меня хватает, умения тоже, а массой я килограмм на пятнадцать его тяжелей. И выше ростом. Вот если бы мы сошлись по борцовским правилам, тогда - да. Никаких лоу-киков, никаких ударов. Только подсечка, да подножка. Ну и броски, само собой.

Я отпрыгнул в сторону и встретил его ударом в горло, когда он проскакивал мимо, с трудом сдержав руку в желании разбить гортань. Но и этого удара хватило, чтобы Виктор задохнулся и едва не потерял сознание. А когда он упал, я прыгнул ближе и пяткой обозначил удар в шею, на добивание. Как и положено - вдруг враг встанет? У борцов не поставлена ударная техника - по понятным причинам.

Все в зале молчали. Гробовая тишина! Потом кто-то из толпы угрюмо сказал:

-      Это просто трындец. Статья обеспечена! Если мы так будем добивать своих задержанных - Нижний Тагил нас точно ждет.

-      А кто вам велит добивать? - парировал я - Эта связка рассчитана на то, чтобы уничтожить врага. Именно врага, а не преступника. Правильно сказал ваш тренер - у вас совсем другие задачи и методы борьбы с преступниками. Я армейский боец, разведчик, можно сказать - террорист, моя задача - убить. Да так убить, чтобы он перед смертью и пикнуть не успел! То, что я вам показал - это секретная техника специального назначения. Вам мы будем давать облегченную версию. Ну а кто захочет - с разрешения тренера - тот изучит и специальную часть. Но повторюсь - с разрешения тренера, и после того, как мы убедимся, что вам можно ее изучать. Почему так? Потому что неуравновешенный человек, получив в свои руки смертельные приемы борьбы без оружия, может натворить дел не меньше, чем с пистолетом либо винтовкой. Никто из вас по пьянке не стрелял из пистоля в потолок, а? Никто не показывал таскисту ствол и не требовал везти его бесплатно?

Парни засмеялись, посмотрели друг на друга и я увидел, как смутились двое из них. Ага! Взять на заметку! Видать, любители покуролесить. Опера всегда были такие...не от мира сего. Их время от времени приходится останавливать, иначе совсем пойдут вразнос. Работа у них такая. Многие или спиваются, или (и) крыша у них едет и могут натворить всякого. Впрочем, в этом времени, насколько я знаю, к бухалову на службе относят гораздо лояльнее, чем у нас. Будут долго уговаривать, вешать на бухарика выговоры, и лишь когда он совсем зарвется - вышибут по компрометирующим обстоятельствам. Или предложат написать рапорт на увольнение по состоянию здоровья. Это у нас, в нашем времени вылететь из ментовки, то бишь из полиции – совсем плевое дело. И никто за тебя не заступится - бухарики не в честИ.

-      Ребята! - я возвысил голос, перекрывая шум и внимательно наблюдая, как Виктор тяжело поднимается, растирая горло (слава богу, вроде не сильно врезал!) - Вообще-то для военного рукопашный бой практически не нужен. А вот вам - он совершенно необходим!

Ага, затихли! Ну, кто спросит?

-      Почему это военному не нужен? - спросил высокий худой парень с лицом, будто вырубленным топором - А зачем тогда вы его изучали? Ну мы-то понятно, нам нужно уметь драться, а вам-то почему не надо?

-      Чтобы вступить в рукопашный бой с противником, бойцу нужно потерять на поле боя автомат, пистолет, нож, саперную лопатку, поясной ремень. Потом найти ровную площадку, на которой нет ни камней, ни палок, и на этой площадке

обнаружить такого же раздолбая, который все потерял. И только потом вступить с ним в рукопашную схватку.

Нет, все-таки приятно быть застрельщиком, а? Я эту шутошную рассказку слышал и читал раз сто, не меньше! Но придумана он была точно позже 1970-го года. Иначе бы эти парни не хохотали так яростно, утирая слезы и хлопая по ляжкам. Да, я великий фонтан юмора! Хе хе хе... Даже как-то неудобно стало - дети этого времени наивны и у них нет интернета. А я ведь теперь обладаю абсолютной памятью!

Кстати, странное и приятное обстоятельство. Приятное - ясно, почему. Когда ты можешь враз выдать на-гора любой текст, прочитанный тобой, или написанный тобой - разве это не счастье?! Да за такую способность любой писатель отдаст все, что у него есть! И еще в долги залезет! Теперь я могу присвоить любой текст, который читал в своем времени. Начиная с моих коллег-фантастов, и заканчивая каким-нибудь Аберкромби или Вегнером. Ну что мне стоит теперь взять, и повторить слово в слово романы Аберкромби «Герои» или «Лучше подавать холодным»? Если только совесть...

Но вот очень важно то, что я теперь могу повторить все мои книги, написанные за мою жизнь. А ведь это не так просто. Мне приходилось заново переписывать «Неда», мучительно вспоминая то, что было мной и написано. А теперь...ох, что будет теперь! Дух захватывает! Кстати, а не перейти ли мне на новую систему написания книг? Зачем писать самому, если можно нанять классную, дорогую машинистку и диктовать ей текст, читая «с листа»?! Просто закрыл глаза, представил страницу книги, и...чи тай! Надо будет над этим обстоятельно подумать! Ну а пока совсем не о том.

-      Но все-таки, зачем вы изучали? - не унимался парень.

-      Я десантник. Десантник может оказаться в любых обстоятельствах, и владение приемами рукопашного боя совсем не помешают. Тем более, как я уже сказал - разведчику. А кроме того - занятия единоборствами есть та же самая физкультура - дисциплинирует тело и разум, учит терпеть боль и сохранять присутствие духа. Так что если вы связаны с какими-то силовыми структурами - милицией, КГБ - вам обязательно нужно заниматься единоборствами. Как и стрельбой. С пистолетом вы не всегда ходите, ведь так же? А владение приемами рукопашного боя всегда с вами. А я вам скажу, что иногда важнее уметь драться, чем иметь при себе пистолет. Впрочем, вы это лучше меня знаете.

Улыбки, кивки - все они знают, сколько надо отписываться после применения оружия. Лучше лишний раз его не применять. Тем более сейчас, в этом времени, когда применение огнестрельного оружия преступниками - это настоящее ЧП, на которое выезжает прокурор города. Да, это не наши времена, когда какой-нибудь поддатый мажор легко может расстрелять из пистолета водителя снегоочистителя, помешавшего ему подъехать к тротуару.

В спортзале я пробыл еще час. Кое-что из приемов показал парням - например, как завладеть ножом противника, как взять на болевой - стоя, без особых усилий. Как выбить из рук противника пистолет, при этом сломав ему палец. Как работать ножом против одного и нескольких противников. Ну так...слегка показал, не все, конечно.

Вообще-то у дзюдоиста не было против меня ни малейших шансов. Вот если бы он был боксером того же уровня, тогда - да. Вполне вероятно, что мне пришлось бы туго, хотя и тут совсем не факт - я ведь не собираюсь биться с боксером по правилам бокса. Я собираюсь его поломать. Любым доступными мне способом. Например - сломав ногу или пнув в пах. У боксера ахиллесова пята - его ноги, и все, что ниже пояса. Он не ждет туда удара, а я бью ногами не выше солнечного сплетения. Только идиоты устраивают балет со всякими там хитрыми мавашами и уромавашами. Реальный боец не задирает ноги выше пояса. И не стесняется пользоваться «грязными» приемами.

Помню, смотрел один старый фильм о противостоянии кланов самураев и ниндзя - типа они в наше время устраивают схватки друг с другом и режутся до полной победы или смерти. Глуповатый фильм, но с хорошо поставленными боями - на мечах и в рукопашную. Так вот там ниндзя говорит обманутому им, пойманному самураю: «Глупый самурай! Для ниндзя главное - не честь, для ниндзя главное - победа.» И в этом он был совершенно прав. Для бойца главное не его честь, не его порядочность, а выполнение приказа командования. Выполни - или умри! И если для этого тебе придется пользоваться грязными, подлыми приемами - никого не волнует. Главное - выполнить задание!

Пока возился в спортзале, подкрался вечер. Конец ноября, темнеет быстро. На стекло машины налипли последние, сорванные ветром мокрые листья, с машины стекали потоки дождевой воды. Я нырнул в холодный салон «Волги», и повернув ключ зажигания, замер, глядя на то, как дворники очищают стекло от мусора и капель. День прошел вполне себе неплохо, продуктивно. Наладил контакты в стрелковой секции, договорился о занятиях в зале самбо. Все, что наметил на сегодня - сделал. Зачем мне стрелковая секция? Если я и так неплохо попадаю в цель? А где мне взять оружие? Мне нужен «Марголин», и добыть его я могу только в спортивной стрелковой секции, и больше нигде. А мне никакой другой ствол не нужен. Почему? Потому что у малокалиберных патронов мягкая свинцовая пуля, деформирующаяся при попадании в тело человека. По которой нельзя провести экспертизу и привязать ее к определенному пистолету. Главное - не оставлять гильз на месте происшествия.

Так и захотелось написать: «на месте преступления». Ну да, с точки зрения закона - это место преступления. А с моей - происшествия. И только так. Если я не остановлю маньяков - кто их остановит? Государство? Государство не может наказать за то, чего его гражданин еще не совершал. А когда совершит - будет уже поздно. Я не знаю, кем вырастет мальчишка, которого убьет Сливко, и вообще никто так и не узнал - кто был этот подросток. Но он точно не заслуживает такой страшной и безвременной смерти.

Или Чикатило - когда он убьет первую девочку, только тогда государство получит возможность его наказать? Нет, это неправильно. Я ЗНАЮ, что они сделают, и я должен их остановить прежде, чем это свершится. «Если не мы, то кто?».

Путь до дома не занял много времени. Дорога пустынна, в этом мире нет таких «пробок», как в моем. Далеко не у всех есть автомобили и даже мотоциклы. А в такую погоду все дома сидят, нос на улицу не высовывают. Смотрят сейчас свой черно-белый телек, ужинают, сидя за столом возле сковороды с жареной картошкой - хорошо! Мой старый, мой любимый город, который в детстве я любил, а потом перестал любить. Почему перестал? Много тому причин. Но сейчас это тот город, который люблю. Мой город детства.


Глава 2


Дома меня ждал запах пирогов. Обожаю пироги! С мясом, с капустой и яйцами, с капустой и рыбой - главное, чтобы лук туда не пихали. Ну да, вот такой у меня пунктик - терпеть не могу жареный и вареный лук! Парни сослуживцы всегда ржали, глядя на то, как я аккуратно вылавливаю и выбрасываю из миски вареный лук. Шуточки всякие - типа того, что раз я лук не ем, так волков боюсь Ну как детям говорят: «Ешь лук! Волков бояться не будешь!» Не знаю, чем связаны волки и лук, откуда взялось такое высказывание - но вот все так, как есть.

А сырой лук ем с удовольствием! И маринованный! Сырой лук лучше всего есть с салом. Нарежешь его ломтиками - розовые прослойки просто светятся! Кусочки так и просят: «Съешь меня! Съешь!» Рядом - нарезанный аккуратными

колечками лук. И соль - с ней вкуснее, если только сало не сильно соленое. Ну и хлеб - черный лучше всего, и такой вот...с тмином, что ли - не знаю, как называется эта пахучая посыпка. И стопка водки - холодная, запотевшая...

Вообще-то надо признать, что чаще всего мне приходилось есть растаявшее на жаре сало, пожухлый горький лук, черствый хлеб и пить теплый, мерзкий самогон. С такой отрыжкой, что она может на метр убить всю тлю на яблоневой ветке. Ну так вот получалось...откуда на войне холодильники?

Сало откуда взялось? Да мало ли...бывало, присылали. Или кто-то приехал с большой земли. На Кавказе, к примеру, сало - деликатес. Нет, не среди местных - они к салу и не прикоснутся. Среди наших, потому что хрен ты найдешь это сало по понятным причинам - никто свиней не держит. Одни барашки.

С улицы приятно шагнуть в тепло квартиры, и как-то забываешь, что это не моя квартира, не мой дом. Мой дом остался в другом мире, в 2018 году. И скорее всего - я там лежу в могиле, и моя жена ходит на нее лить слезы. А может, нашла себе приличного мужика и только иногда вспоминает обо мне с тоской и печалью. Все-таки жили мы хорошо, любили друг друга. Я и сейчас ее люблю, и всегда любил.

Кто-нибудь спросит, как это может совмещаться - тут у тебя баба, а ты тоскуешь по своей жене? Да пошли вы! Вот только так и скажу. Человек скотинка такая...ко всему привыкающая. Я ведь назад уже точно не вернусь, уверен в этом - пробовал, и не раз. Ездил на то место, где меня выплюнуло Мироздание. И днем там был, и ночью был. И ни- че-го. Есть у меня одна мыслишка - может этот проход открывается один раз в год, в июне? Но что-то мне в это не верится.

Облазил я там все. Даже, думаю, нашел то конкретное место, куда меня выкинуло - на берегу речки Гуселки. Там листья взлохмачены, и даже следы босых ног в мокрой земле остались. Еле заметные, но остались. Лес долго хранит следы...

Кстати сказать - забавно вышло, что я перенесся голым. Похоже на то, как это было обговорено в «Терминаторе». Только то, что в тебе, что закрыто живой плотью - то и сохраняется при переносе. Пломбы мои в зубах остались целы. И это просто замечательно, пломбы-то у меня из импортного материала, не чета здешним.

Зина возилась на кухне, когда я вошел в квартиру. Чем-то там гремела, потом что-то уронила, и тихо, но явственно выматерилась, да так, что у меня невольно разъехались губы в улыбке. Ну чисто грузчик матерится, ей-ей! Нет, никогда не людях, но завернуть может так, что и у грузчика уши в трубочку свернутся. Все-таки войну прошла в полевом госпитале, а там...там не ругались матом, там на нем разговаривали.

Ну да, ей уже почти пятьдесят лет, как и мне. Только с ней странное дело - после ранения, которое лишило ее возможности рожать, Зина будто законсервировалась, остановилась на возрасте тридцати пяти лет. Ну еще и ее упорные, истовые занятия физкультурой - она минимум по часу каждый день занимается с гантелями и эспандером. Фигура спортсменки, стройные ноги и высокая грудь. Ну а лицо...для лица есть средства ухода, и народные, и зарубежные. Дорогие, правда, но она ведь известный психиатр, преподает в медицинском институте - уж она-то может достать вещи по-блату, со спецскпадов. На этих складах есть все, о чем мечтает советский человек. Вот только заведующие этих складов не очень-то желают допускать туда всех советских людей. «Все животные равны, но некоторые - равнее1.» Оруэлл, «Скотный двор».

-      Ай! - Зина вскрикнула, когда я легонько хлопнул ее по заду - да черт подери! Ну как ты меня всегда пугаешь! Пошуметь не мог, что ли?! Вечно подкрадываешься, как тигр к добыче! Интересно, как так у тебя получается - при твоем-то росте и весе!

-      И не такой уж у меня вес! - слегка, почти натурально оскорбился я - Всего сто десять килограммов! Жира-то мало! На мой рост получается совсем ничего! А лучше, если бы я был каким-нибудь дрищом?! Представь - лежу на тебе, тощий, как змея, и так извиваюсь, извиваюсь...фу!

Зина задумалась, вытирая руки фартуком, потом так мечтательно, нараспев протянула:

Замааанчиво...говоришь...извиваешься так... извиваешься? В этом что-то есть! А кое-кто кааак...придавит - только охнешь, ни вздохнуть, ни...мда.

Мы хихикнули, и я с наслаждением опустился на стул за кухонным столом. Кухня была большой, можно даже сказать огромной - по меркам этого времени, когда в типовой кухне пятиэтажки хозяйка, становясь посередине кухни, доставала руками и до раковины, и до плиты, и до посудного шкафа позади нее.

Я читал - не знаю, правда, или нет - что проекты этих пятиэтажек были некогда конфискованы у немцев - после окончания войны. И что в таких пятиэтажках фашисты собирались размещать рабов - когда нас завоюют. Хрущеву очень понравилась дешевизна этих домов, и они пошли в строй.

Я так-то очень даже сомневаюсь, что эта история правдива, но версия существует, точно. Хрущев, вообще-то много чего напоганил. К примеру - в конкретном городе Саратове. Всем дельным строителям известна история о том, как Хрущеву представили на обозрение проект моста через Волгу, соединяющего Саратов с его сателлитом Энгельсом. История совершенно правдивая - ее рассказывают в политехе на факультете ПГС - промышленно-гражданское строительство - приводя пример того, как один идиот может нанести просто невероятный ущерб - если обладает властью и не обладает разумом. Ну, так вот: представили Хрущеву проект моста, посмотрел он его, посмотрел, и сказал: «Слишком дорого! Уменьшите стоимость строительства!» Строители за голову схватились - как уменьшить?! За счет чего?! Меньше цемента положить? Меньше опор сделать?! Да он, сцука, развалится ведь, сделай его дешевле, там и так все по минимуму!

И тогда они взяли, и вместо пяти полос движения сделали три. Одна полоса туда, одна обратно, и резервная - для спецмашин. И Хрущев был доволен - умеют же, когда захотят! Дешево, и сердито!

Вот только потом это аукнулось. Когда идиота Хрущева уже не было и в живых. Гигантские автомобильные пробки, а если авария - так движение на мосту вставало насовсем. Наглухо. Хоть на вертолете лети! Ни скорой, ни милиции не проехать. Три полосы. Перекрыть их - раз плюнуть.

И тогда пришлось строить новый мост. В другом месте, за городом. Настоящий, многополосный, хороший мост. А к нему - путепроводы. И только тогда движение на старом мосту нормализовалось. Но вылезло это все в очень даже крутую копеечку. Новый мост длиной больше семи километров.

Эту квартиру строили еще при Сталине. Такие квартиры так и называют: «сталинки». Огромные комнаты, высоченные потолки, кухня - как и положено быть кухне в нормальном доме, а не в рабском загоне. У таких квартир один недостаток - старые коммуникации. Если вовремя не сделали капитальный ремонт, если не заменили стояки и канализационные трубы - тогда беда. Воды нет, и дерьмо льется из унитаза. Особенно «счастливы» те, кто живет на первом этаже. По понятным причинам. Как забьется - все дерьмо в гости к ним.

Но тут все было замечательно. Новые трубы, хороший ремонт. Тут жили чиновники и их родня, а чиновники себе плохого не пожелают. Все сделали как надо.

Мы сели за стол, и тут я в полной мере почувствовал, как проголодался. Вернее - почувствовал я раньше, когда запах пирогов зачуял, но когда сел за стол, на котором лежали неразрезанные еще пироги - просто изнемогал, так мне хотелось жрать! Все три мои любимые пирога - с мясом, с капустой и яйцами и с яблоками. Горячий чай, а еще - стаканы с молоком.

Люблю я молоком запивать яблочный пирог! Зина знает! Молоко здесь забавное, вернее - пакеты. Конусные такие, смешные. Вечно подтекают - в молочном магазине под проволочными ящиками, где лежат эти пакеты, всегда стоит белая лужа.

Мне вот интересно - как они списывали пролившееся молоко? Ведь как-то же его списывали? Наверное, заранее закладывали процент «на бой». Ну как со стеклянными бутылками. Мол, часть все равно разобьют.

Уже засовывая кусок пирога в рот, не выдержал, спросил у Зины:

-Чего это ты расстаралась? Какой повод? Что празднуем?

Нет, ну в самом деле - не каждый день ведь пироги печем. И когда ей? Она то в клинике, то в институте, а тут...надо несколько часов то тесто замешивать, то начинку готовить. Вроде никакого праздника-то не предвидится!

-      Просто решила тебя побаловать. Я так редко тебя балую! - Зина усмехнулась, и лицо ее вдруг стало грустным, и...на десять лет старше. Нет, все-таки женщинам нельзя грустить. Они от этого стареют. Только улыбка! Только позитив! Если получится, конечно.

-      Тебе надо перебираться в Москву - вдруг сказала она, глядя в пространство - Там вся жизнь. Бурление, кипение, и все такое. А здесь...здесь деревня.

-      Но я люблю деревню! - запротестовал я - да и не хочу я в Москву! Всегда ее не любил. Шумная, пыльная, жаркая! Летом рубашку - хоть выжимай. На болотах ведь стоит. И народ какой-то злой, нехороший. Нас лимитой ругают. Мол, понаехали! Не, не хочу в Москву!

-      А придется - вздохнула Зина - тебе квартиру надо получать. Вступишь в союз писателей - и сразу начинай выбивать себе квартиру. Тут твой издатель звонил, этот... хмм... Ма...Ма...

-      Махров? - спросил я, чувствуя, как забилось сердце - И что он говорит?

-      Говорит, что все отлично, ждут вторую книгу, а первая пошла на-ура! И больше чем на-ура, потому что ее хотя перевести на английский и издать в каком-то зарубежном издательстве.

-      Каком?! - снова заволновался я - Что за издательство?!

-      Что-то про страуса...вот черт! Забыла!

-      Фаррар, Страус и Жиру? - выдавливаю я из себя, ошеломленно глядя на Зину.

-      Да, точно. Жиру! Смешное такое название...Страус и Жиру!

-      Такие у них имена - рассеянно бросаю я, пользуясь словами из одной песни.

-      Смешные имена - улыбается Зина, потом добавляет - еще Махров сказал, что тебе надо приехать в Москвукак можно быстрее и переговорить по поводу вот этих самых страусов. А еще - надо подать заявление в союз писателей - тогда ты будешь числиться трудягой, а не тунеядцем.

-      Когда приехать? - вздохнул я, сразу пытаясь соотнести свои планы с реальной действительностью.

-      Ты же сказал, что дописал вторую часть, так?

-      Ну да...в общем-то, да. Тогда я завтра поеду за билетом, и...

-      Ты завтра поезжай-ка сразу с вещами, и вперед, поезжай! Такие дела надо делать быстро! А пока ешь, отдыхай, рассказывай, где сегодня был и чего делал. И на ночь у меня на тебя большие планы!

-      Насколько большие? - деловито осведомился я - щас вот наемся пирогов, и не до планов будет! С полным-то животом!

- Ничего...до ночи еще далеко, уляжется.

Мы посидели еще полчаса - я рассказал Зине, как провел день, она порадовалась, что я встретил дельных людей, которые мне пригодятся. И снова повторила, что я не должен останавливаться на этом пути - что намечено, то я и должен сделать. Стальная баба, точно! Это просто какая-то Тэтчер местного разлива!

Затем я ушел в свой кабинет, достал пишущую машинку, которую использовал только для написания писем-пророчеств, подписываемых «Шаман», и углубился в мысли - что еще написать? О чем? Первое мое письмо с описанием предателей Родины и террористов-литовцев дошло до адресата, в этом я уверен. Прочитал, как в газетах написали об уничтожении Бразинскасов. А вот про остальных - совсем не в курсе. Про шпионов. Как-то про них помалкивают наши люди с чистыми руками и холодными головами. Да это и понятно - зачем светить свои операции? Может, кого-то еще и задействуют в обмен на обещание не расстреливать. Дезу, например, могут качать.

Так вот что теперь писать? А может, особо не заморачиваться, и просто начать рассказывать историю СССР с этого момента и до самого его конца? А почему бы и нет? Я ведь прекрасно помню практически все важные события, которые происходили в СССР и за границей в этом году. И в следующем. Все это было выложено в интернет, я это видел читал, интересовался - при написании книг, например. А еще - из книг моих коллег-писателей. Особенно альтернативщиков.

Конечно, не все помню, но многие, очень многие важные события. Например - 13 декабря в Польше повысят цены на мясо и другие продукты, и начнутся волнения, в результате которых в отставку уйдет правительство. А через несколько дней войска начнут стрелять по толпе и тринадцать человек погибнет.

В начале 1971 года, а точнее 9 февраля, американцы сядут на Луну и совершат выход на ее поверхность. Факт такой... сомнительный, никто до сих пор не знает достоверно - были они там, или нет, но... Впрочем, тогда лучше об этом и не упоминать. Тем более что эта информация ни на что не влияет. Плевать нам - были они на Луне, или в павильоне Голливуда кошку гоняли, чтобы не топталась по «кратерам». А вот интересный факт о гибели правой руки Мао Цзе дуна Линь Бяо вместе со всей его семьей - это интересно. С этим наши что- нибудь могут и сделать. Инфа горячая. А произойдет это в Монголии, 13 сентября 1971 года, то есть почти через год. Пусть решают - предупреждать его, или нет.

Черт! Вот что вспомнил - 1 декабря 1971 года АН-24 под Саратовом упадет. И погибнут все, кто был на борту. Об этом надо сообщить - пусть примут меры. Жаль, я не о всех катастрофах помню, а то бы тоже предупредил. Просто о саратовской катастрофе я знаю с юности, рассказывали. В основном - всякую чушь, которую даже повторять неохота. Типа там деньги везли, и деньги валялись по кустам, как осенние листья...чушь, она чушь и есть. Главный факт - погибли 57 человек из-за отказа системы антиобледенения. Рейс из Уфы в Саратов.

Ну и к концу 1971 года в Чили начнется безобразие. Кастрюльные бунты, и все такое. Демонстранты разобьют машину Альенде, и начнется то самое, что потом назовут путчем. И за что потом Пиночета все-таки посадят - в старости.

Вообще-то с Пиночетом не все так просто. Назвать его абсолютным злом язык не повернется. Но то, что он загнал коммунистов на стадионы и перестрелял - факт. И что во время его правления страна на самом деле поднялась. Альенде же довел ее до ручки. До голода. И кто был тут прав?

Я не знаю. Нас с детства приучали думать, что Альенде герой, а Пиночет сатана. А вот в перестроечные годы все сменилось на полную противоположность. И теперь, с высоты прожитых лет мне кажется, что истина, как всегда, где-то посередине. То бишь в заднице. Истина - она всегда в заднице. Историю переписывают, и будут переписывать в угоду власти, и ничего с этим не поделать. Такова жизнь.

Ну что еще там...США долбает Вьетнам, но это не новость, а так больше ничего особого и не запомнил. Ну не интересно мне было, кто выиграл на выборах в какой стране, и какой самолет упал в каком году. Кроме саратовского, ибо он мне не чужой, если можно так сказать.

Письмо накатал довольно-таки быстро - всего за час. Кроме сухих фактов добавил кое-что от себя, размышления, так сказать. Ну и на этом завершил. Особо много информации сейчас давать не буду - бесполезно. Пусть созреют. А мне нужно упорно лезть наверх, туда, где меня так просто убрать не получится. Чтобы нельзя было меня ни убить, ни посадить в психушку.

А путь к этому один - добиться такой известности, такой популярности, чтобы с меня пылинки сдували, боялись, как бы не упал хоть один волосок с моей гениальной головы...хе хе... Все равно меня в конце концов вычислят, и я к этому готов. Всегда готов! Но пусть это будет попозже, и так, чтобы моя головушка не полетела наземь вместе с волосами.

Известность в этом случае палка о двух концах - с одной стороны, это защита. Маститого автора не осмелятся так просто закрыть - «весь цивилизованный мир» на дыбы встанет. С другой - меня тогда легче вычислить. В КГБ работают совсем не идиоты, и находить они умеют. Если захотят, конечно. А они точно захотят! И как хорошо, вовремя появилось это иностранное издательство! Интересно, как они на меня вышли?! Небось, Махров подсуетился. Ладно, потом сам расскажет.

Я проверил готовую рукопись, которую отпечатал в трех экземплярах, упаковал ее с отдельные пакеты. Сложил все в дипломат, поставил его к столу. Все хорошо! Послезавтра я в Москве, толкую с Махровым, потом назад, сюда, и...вновь продолжается бой! И сердцу тревожно в груди! И Ленин, такой молодой...бу-бу-бу...бу-бу...бу-бу-бу! Бу-бубу...бу-бу...бу-бу...бу!

Ночь прошла бурно, как никогда. Или как всегда? Как в последний раз. Зина как-то грустно сказала, что для нее каждая ночь со мной - как в последний раз. Ее последний шанс. Ее последняя любовь. Скоро я уйду от нее, и снова она останется одна. А пока...пока жар страсти! И пусть он не утихает!

Я ее, конечно, успокаивал, мол, никуда не денусь и все такое, но мы оба знали - наша связь недолгая и некрепкая. Я ведь ее не люблю. Да, она дорога мне - как друг, как любовница, как помощница в моих делах, но любовь...любовь это совсем другое. Что именно? А кто знает - что именно? Кто может дать определение любви? Если только поэт, но он, как всегда, соврет. Утопит истину в потоке красивых рифмованных слов, и не более того.

Зина хотела сама отвезти меня на вокзал на своей «Волге», но я ей запретил - пусть едет на работу, занимается делами - доберусь на троллейбусе. Тут пройти несколько кварталов, и вот уже остановка у кинотеатра «Искра». Любимого кинотеатра «Искра».

Ох, помню, как мы в него ломились - тогда показывали «Золото Макенны»! Народ душился в очереди - орали, ругались, до драк доходило! А когда ты попал в вожделенный кинозал, сел в амфитеатре, глядя на экран, то… все, пропал! Солнце! Ковбои! Благородные индейцы! Голубое озеро, сквозь прозрачные воды которого просвечивает фигура обнаженной женщины! И песня, эта песня, которая до сих пор вызывает у меня ностальгическое чувство и мурашки по коже: «Только гриф-стервятник, старый гриф стервятник знает в мире - что почем» «А золото как всегда, манит на-а-ас.» Класс!

Да, я старый романтик, хотя и немного циник, не сумели из меня выжечь мальчишку, мечтающего о прериях и длинноствольном кольте. Может потому я и стал писать фантастические романы, ведь только мальчишка может мечтать так, чтобы его мечты воплотились в слова.

Троллейбус с утра полон, и я даже пожалел что не согласился на предложение Зины. Когда приперли к поручню и что-то захрустело, я даже подумал - ребра поломали! И это мне, орясине 187 сантиметров роста и 110 килограмма веса! А что же тогда бывает с задохликами-ботанами, которых прижимают к таким вот поручням?!

К хорошему быстро привыкаешь. В моем времени, в моем мире трудно себе представить человека, у которого в семье нет хотя бы одной машины. А у многих две, три машины. Например - внедорожник для природы и «пузотерка» для города. Или машина мужа и машинка жены. Нормальное дело! А тут надо за машиной несколько лет стоять в очереди, ждать, когда пришлют «открытку», и только тогда ехать выкупать автомобиль. И многие зимой вообще не ездят! Мерзнут на остановке, дожидаясь автобуса по полчаса и больше, но машина стоит в гараже на колодках (что бы пружины не сели!) и ждет лета - зимой-то и сгнить может!

Глупо, конечно, но наш советский человек привык, что у него имеется мало красивых дорогих вещей. Потому их надо беречь. А здоровье...ну что, здоровье, не убудет же от него, если немного померзнешь на остановке? Вылечат!

Сегодня, кстати, дождя нет - холодно, изо рта пар идет. В туго набитом людьми троллейбусе тепло и вонько, пахнет женскими духами, перегаром и мокрым тряпьем. Сыро на улице, в небе ветер гоняет тучи, а троллейбус бодро везет советских граждан к светлому будущему, расплескивая ночные лужицы и забрызгивая грязью фонарные столбы.

Я пялюсь в огромное заднее окно, придерживая рукой большой дипломат с рукописью, сменой белья, бритвой и зубной щеткой, и мне хорошо. Это мир моего детства, это самый лучший из всех миров, что могут быть на свете! По крайней мере - мне так кажется с высоты прожитых лет. В детстве мы стремимся поскорее вырасти - чтобы купить ружье и ходить на охоту. Чтобы водить мотоцикл. Чтобы

машину купить. Чтобы...чтобы было у нас все, что есть у взрослых.

А когда ты становишься взрослым, и у тебя есть все, что могут купить взрослые - ты готов отдать это «все», чтобы вернуться назад, в детство. Вот только этого сделать ты и не можешь.

А я смог! Не знаю как - но я смог! И теперь разглядываю вывески магазинов, гляжу на людей, одетых смешно и старомодно, и глуповато-счастливо улыбаюсь. Да, в этом мире до-черта всяких проблем! Да, он не совершенен! Но я его люблю. Потому что трудно не любить свое детство.

Вокзалы я любил сколько себя помню. Есть в них что-то такое...не могу передать словами! Это запах дальней дороги, запах путешествия, запах предвкушения и радости - ведь в конце этого самого путешествия тебя ждет только хорошее! В детстве и не бывает по-другому...только хорошее!

В кассу стояла небольшая очередь - три человека. В соседние - больше, четыре-пять, и я встал в эту, вторую кассу. То ли мне везло, то ли кассирша работала в этой кассе быстрее, но к заветному окошечку подошел уже минут через пятнадцать, что в этом мире совершенно рекордные сроки. После короткого разговора с кассиром, я стал обладателем билета в вагон СВ на фирменный поезд «девятку», прибывающий в шесть двадцать утра по Москве.

Вообще-то я не очень люблю поезда, прибывающие в такую рань. Возможно, что они удобны для командировочных, которые мечтают уладить свои дела за один день, но вставать в такую рань - это издевательство. Но что поделаешь? Чему быть, тому не миновать. Вообще-то это шесть утра по Москве, местного - семь часов. Но все равно.

Итак, билет у меня в кармане. На другие поезда билетов не было, а ждать проходящего поезда я не захотел, чтобы покупать билет за минуту до отправления и потом бежать к вагону высунув язык как собака. Да и какой смысл выехать, к примеру, в десять утра, чтобы приехать на место в четыре часа ночи? И сидеть потом, дожидаясь, когда начнет ходить транспорт и откроется издательство!

Только вот одно обстоятельство немало досадовало - поезд-то отправляется вечером, в шесть часов. Куда девать время? Бродить по городу? Ну так-то можно, только - зачем? Поехать в тир? Ну я вчера был, настрелялся. В спортзал тоже неохота - хватит, нарисовался, и достаточно. Настроения нет. Для спорта нужно настроение, иначе это не спорт, а мучение.

Впрочем, это касается лишь посещения тренажерного зала. Если бы профессиональные спортсмены бросали тренировки из-за плохого настроение - где бы они были? Уж точно не на олимпийских играх. Поеду-ка я домой...там у меня пироги со вчерашнего дня остались, там печатная машинка, так что...

И я поехал домой. Дипломат оставил в автоматической камере хранения. Ничего ценного у меня там не было - если не считать рукописи, но третий экземпляр ее был дома, на всякий случай. Так что если какой-то вор и вскроет ячейку (что сомнительно), то я спокойно могу воспользоваться резервным экземпляром. Забрал только письмо, решил над ним еще как следует подумать, так сказать на свежую голову.

Добрался быстро, от вокзала троллейбусы шли практически пустыми и неслись по улице так, будто спасались от орды бесов. Только провода гудели, да выл движок! Погода немного разошлась, выглянуло солнце, хотя и похолодало. Я не люблю холод, но еще больше не люблю слякоть и грязь, так что если выбирать из двух пакостей - пусть лучше подморозит, чем эти грязные хляби.

Дома сидел до пяти часов. До отхода поезда оставалось час двадцать минут, так что этого времени мне вполне хватит чтобы дойти и доехать. Так оно и вышло - через сорок минут я уже входил в вагон, предъявив проводнице свой билет.

Что из себя представляет СВ в 1970 год: ни-че-го. Это вам не нынешние купе с кондиционерами, вайфаем и телевизором. В купе просто сняли верхние полки, и... и все! Это то же самое купе, только с двумя местами. Ну и нет такой засаленности и потрепанности, какие бывают в старых купейных вагонах. СВ всегда чище и новее.

Никого в купе еще не было, я положил свой дипломат под полку, бросил на столик пачку газет, купленных в «Союзпечати» на перроне, и углубился в чтение «Литературной газеты».

Сосед, или точнее - соседка, появилась за пятнадцать минут до отхода - запыхавшаяся, встрепанная, в расстегнутом пальто на строгий «производственный» костюм. Даме лет сорок, но выглядит прекрасно - ухоженная, очки с дорогой оправой, настоящая бизнес-вуман. Только этих бизнес-вуманов в 1970-м году нет, хотя...чиновницы ведь все равно есть. А кто они, если не бизнес-вуман?

Вообще-то я слегка расстроился, когда увидел, что еду с дамой. Насчет амуров с соседкой по купе мне бы и в дурном сне не привиделось - это сюжет только для тупого порнофильма (и для не тупого - тоже), а вот чисто житейски ехать с дамой в тесном пространстве весь вечер и ночь не очень-то комфортно. Я и храплю, и чего греха таить - пукнуть могу слегка, не так как немцы, но... Заляжет она спать часов в восемь - и не шелести, «давайте свет выключим», и все такое прочее. В общем - довольно-таки тяжко. Мне, по крайней мере.

- Здравствуйте! - дама втащила в купе небольшой чемодан, плюхнула его на пол и с разгону уселась на полку - Успела! Ффуухх! Думала, опоздаю!

Я ответил на приветствие и вежливо улыбнулся в ответ на ее сентенцию. Похоже, что дама мне попалась еще и говорливая, наплачусь я с ней! А может и нет... с первого взгляда не определишь.

Динамики на перроне проревели что-то как всегда неудобослышимое - то ли послали всех нахрен, то ли пожелали счастливого пути в Ад. Почему у них в этом времени такие дурацкие динамики? Почему дикторша говорит, будто выплевывает куски засохшего яда? Никогда этого не понимал (с самого детства), и сейчас не понимаю. В моем времени ведь сумели наладить - мелодично, и голос дикторши приятный, и все понятно! А тут...«ауууэээяяцца ууыыыауууаа!» И думай сцука чего она там пропердела! Нет, вот этот признак данного времени мне очень не нравился. Всегда!

Заметил - я все еще говорю: «у них». «В их времени». Никак не могу привыкнуть, что я здесь навсегда. Мне постоянно кажется, что сейчас я проснусь, или очнусь, и...вот я снова у себя, в моем дурацком, шумном и беготливом две тысячи восемнадцатом году. Где-нибудь в больнице, с переломанными ногами, руками, оторванным членом и разбитой башкой, слепой и ...

Тьфу! Да что за гадости мне лезут в голову! Что за депрессивная дрянь! Я же все ощущаю, чувствую - вот напротив меня женщина, от которой пахнет мокрой одеждой и какими-то духами, между прочим - импортными, не хухры- мухры.

Вот из коридора слышится крик: «-Провожатые, покиньте вагон, поезд отправляется!».

Пахнет угольным дымком из титана, и чем-то неуловимым, но таким знакомым... дальней дорогой! Шпалами! Пластиком купе!

И пирогами из моего пакета - не удержался, набрал и в дорогу. Толстеть, так толстеть! Ничего, потом вес скину - как приеду. Буду истязать себя в спортзале до седьмого пота.

Нет, это реальность. Глюки не могут быть такими устойчивыми, яркими и логичными, уверен.

За окном медленно поплыл перрон. Вагон дернулся, потом еще раз дернулся - колыхнулась занавеска, и... вот, мы едем! На улице уже темно, ноябрьский ветер раскачивает фонари, треплет ветки деревьев, растущих у железнодорожных путей, фары автомобилей, за каким-то чертом несущихся по трассе вдоль дороги, вырывают снопами света темное дорожное полотно, залитое последним осенним дождем. В купе хорошо - тепло, уютно. Скоро принесут чай, и буду есть Зинины пироги - лепота!

А может в ресторан сходить? Но тогда зачем пироги брал? Ну...положено, вот и брал. В дорогу - надо ведь что-то брать? Ну и вот! Хотя бы курицы вареной, картошки и сала у меня нет, только пироги. А то был бы настоящий пассажир!

Захотелось позвонить Зине, сказать, что я уже поехал, и стало смешно. Вот скажи сейчас этой красивой, и наверное умной даме, что когда-то, через сорок лет, каждый человек сможет звонить кому угодно даже из вагона поезда - посмеется ведь. Скажет - фантаст! Сказочник!

Все-таки быстро прогресс движется, ей-ей. И странно так... тысячи лет топтался на одном месте, и вдруг - рраз! Понеслось! И мобильные телефоны! И космические корабли! И пересадка сердца! Да чего только нет! Почему?! За счет чего так поумнели люди? Большой вопрос! И скорее всего - ответа на этот вопрос никто никогда не узнает.

-      Ваши билетики! - в купе с грохотом отодвигаемой двери ввалилась проводница, и сразу заполнила собой все пространство. Проводница была крупной, сильной, розовощекой - как барышни с картин Кустодиева, и вызывала расположение своим статным, пышущим здоровьем обликом.

-      Чай скоро будет? - спросил я, и проводница тут же откликнулась доброй улыбкой:

-      Скоро! Вот обойду пассажиров, и чайку вам принесу! На улице-то холодно, в самый раз сейчас чайку горяченького попить!

Через несколько минут она вышла, и мы остались вдвоем с соседкой. Она поглядела на меня, но сказать ничего не успела - я предложил первый:

-      Давайте я постою в коридоре, а вы пока переоденетесь.

Женщина благодарно кивнула, и я вышел, закрыв за собой дверь.

Стоять в коридоре было тоже приятно. Держишься за поручень у окна, смотришь на пролетающий за окном мир, и покачиваешься в такт колыханию вагона - хорошо!

Я задумался, и не услышал, как дверь позади меня открылась. Едва не вздрогнул, когда женский голос сообщил:

- Я все! Можете заходить! Кстати, может вы тоже переоденетесь? Мне выйти?

Я не стал говорить, что ничего с собой не взял - никакого трико или чего-то подобного. Одет я был в джинсовый костюм - потертые джинсы, вполне себе приличная джинсовая куртка. И рубашка - тоже из тонкой джинсы, со всеми возможными заклепками и лейблами.

Ага, модный прикид! По нынешним временам - я в чем-то вроде фрака, или концертного костюма. Дорохо-бахато! Ну так это воспринимает советский человек, неизбалованный импортными вещами. Для меня, человека из двадцать первого века - это просто тряпки, я в джинсах в огороде ковыряюсь! А для них тут эти самые «левисА» и «монтаны» просто ой-ей какие классные штаны! Шик!

-      Если я вас не шокирую - останусь в майке - предложил я - и в брюках, само собой.

-      Ффуххх..а я уж подумала - только в майке! - хихикнула дама, и я тоже рассмеялся. И тут же предложил рассказать анекдот по этому поводу. Дама заинтересовалась, и я начал:

-      Царь вызывает к себе поручика Ржевского:

«- Ржевский, как вы можете себя так вести?! Зачем вы шокируете дам?!»

-      А в чем дело, ваше величество? Чем я и кого шокировал?!

-      Ну как же...мне поступила жалоба от графини Свиньиной - намедни она ехала мимо вашего дома, и увидела вас стоящим на крыльце - ну в совершенно непотребном виде! И упала в обморок от такого зрелища! Кстати, чем вы ее так

смутили? Она не смогла даже рассказать - слишком, говорит, ужасное зрелище!

- Ваше величество, и в чем же его ужасность? Ну да, я стоял в своем обычном домашнем наряде...в пенсне и тапочках!»

Дама заливисто расхохоталась, и я заранее простил ее за возможные прегрешения против моей личности.

Люблю людей с чувством юмора, особенно тех, которые смеются над моими анекдотами. А те, кто не смеются - идут в задницу! Нет, лучше - в Ад.

Ну да, я не толерантен, и вообще - злой вояка. Желчный, злобный, самодовольный, и... и... ну еще придумайте какую- нибудь про гадость - так это Я! Тьфу на вас! На всех хейтеров, на всех злобных и недалеких людей, посвятивших свою жизнь обгаживанию ближнего своего. Мне плевать на вас с высокой башни! Я такой, какой есть, а кому не нравится...ну ...вы знаете, куда идти. На Флибусту, с барабанным боем.

Подстаканники, позвякивающая в стакане ложечка, горячий чай и пироги. Ну это ли не счастье?!

У дамы тоже оказался вполне приличный запас питания - я угостил ее пирогами, она меня пирожными, конфетами, калачом и сырокопченой колбасой, и вывод мой похоже что подтверждается: дама непростая. Сырокопченую колбасу в магазине не продают. Даже в кооперативном. Видел я, что продают в кооперативном магазине - эту колбасу, похоже на то, делали из старых зомби. По крайней мере, выглядела она именно так.

Мы пили, ели, мило болтали - дама оказалась приятной в общении, и через некоторое время я вдруг почувствовал, что знаю ее давным-давно. Бывают такие люди, которые как-то сразу становятся «своими» - вот она была из них. Тут еще и «синдром купе», когда люди рассказывают своим случайным попутчикам такое, что не расскажут ни соседям, ни сослуживцам. Наверное потому, что - попутчик вышел из поезда, ты о нем и забыл. Больше никогда не увидишь. И он

тебя не увидит. А уже и выговорился. Как психологу. В поездах - не раз, и не два такое видел.

Когда у нас зашел разговор о стране, о политике - не знаю. Как-то плавно перетекла беседа к политике, и все тут. Дама была в моем городе в командировке - что-то там в областном правительстве насчет сельхозпоставок и всякой такой лататы. Я не очень понял, впрочем - она и не очень рассказывала. Так, пару слов - работает в министерстве, вот и приехала в командировку. Может секретно, а может просто скучно и не хотела вгонять в тоску. А я и не настаивал.

Речь как раз и зашла про поставки - например, про обеспечение городов и республик Союза товарами народного потребления. И начал это, само собой - я.

- Вот скажите, Наталья (Мы уже познакомились)...почему несколько республик должны тащить на себе остальных? И притом при всем - жить, можно сказать, впроголодь? Вы же прекрасно знаете - прибалтийские республики живут лучше нашего. Фактически сосут деньги из казны, как щенята мамку! А кавказские республики? Вот доколе мы их будем кормить?! Да еще и отдаем им лучшее! Они сгрудились вокруг великой России, и высасывают из нее соки!

-      Ну уж… вы преувеличиваете! - усмехнулась Наталья - Впроголодь! У нас в стране никто не живет впроголодь! Что, разве не так?

-      Ну… я слегка утрировал, но...вы посмотрите опять же на Прибалтику, и на центральную Россию - кто живет лучше? У кого лучше обеспечение? Ну да - Москва, Питер... Ленинград, - они живут хорошо. А провинциальные города? Вот такой, как наш! Он как живет? А почему? Мы что, не достойны хорошо жить?!

-      Ну... вы-то живете вполне неплохо (она скользнула взглядом по моему «прикиду). И другие не бедствуют. Так о чем речь?

-      Я считаю, что некогда большевики, и конкретно Ленин допустили одну огромную, просто фатальную ошибку. Которая когда-нибудь всем нам аукнется.

-      И какую? - заинтересовалась дама, забравшись с ногами на постель. Кстати, постели во всех СВ стелют сразу, и белье это вполне чистое, белоснежное, не серое, как в обычных купейных, и уж тем более плацкартных вагонах.

-      Нельзя было делить страну по национальным границам. Категорически нельзя! Нужно было нарезать территории ровными квадратиками, вне зависимости от того, какие народы там проживают, и дать этим квадратам свои названия. А еще - каленым железом выжигать любые проявления национального самосознания!

-      Ффуу... - помотала головой Наталья - как же так? Забыть свой язык? Свою культуру? Мне вот нравится украинский язык - он такой певучий! Песни красивые. И все только на русском языке? А другие народы? Они как?

-Нужно было перемолоть все народы в один фарш, и вылепить из них другой народ, один народ - СОВЕТСКИЙ, с русским языком - единственным государственным языком! Понимаете? Если кто-то хочет поддерживать свою национальную культуру - пожалуйста! Собирайтесь на кухнях, пойте песни, сказки рассказывайте. А выхОдите в люди - тут только советский народ и русский язык! Никакой поддержки национальных движений внутри Союза, никакой поддержки национальным культурам! А если поднимает голову национализм - безжалостно истреблять! И только так!

-      Но зачем?! Ведь и так все идет хорошо! Ваши тезисы неверны! - Наталья недоверчиво помотала головой - Так нельзя! Ленин не мог ошибаться!

-      Только так и можно. И Ленин ошибся. И Сталин ошибся. И эта ошибка фатальна, и еще нам аукнется.

-      Да как?! Как она может аукнуться?! - вскричала Наталья и хихикнула - Ну вы и фантазер! Кем, вы сказали, работаете?

-      Санитаром - улыбнулся я - Санитаром в психбольнице.

-      Шутите! - искренне воскликнула Наталья - Ой, простите...я не хотела. Все работы заслуживают уважения. Просто вы такой...хмм...образованный, так грамотно рассуждаете обо всем...я считала, что санитары, особенно в психбольницах, это нечто другое. Погрубее и...поглупее. Простите, еще раз. Кстати, вы так и не ответили - чем аукнется нам это национальное разделение?

-Если во главе СССР встанет глупый человек, а тем паче - скрытый агент зарубежной буржуазии, то он может по своей глупости, или по своей злой воле утратить контроль над республиками. А там могут зародиться национальные движения, которые ставят своей целью отделение республик от государства. Вражеские силы не дремлют - они ищут в рядах наших людей предателей, и денег на это не жалеют. И вот представьте - во главе страны стоит откровенный дурак, пустой болтун, который не понимает, во что может вылиться утрата контроля над республиками, и который не умеет и боится наводить порядок на местах. Вместо того, чтобы воспользоваться сталинскими методами и пресечь сепаратизм - жестко, и бескомпромиссно, он просто болтает. Болтает, болтает, болтает... А руководители этих республик, будучи главами движений сепаратизма, собираются вместе и объявляют: все! Кранты! Мы теперь сами по себе, а Союз сам по себе! А если сунетесь - будем воевать! Ну вот представьте - Украина взяла, и объявила себя независимым государством! А на ее территории, между прочим, и атомное оружие, и группировка войск вторая по силе после российской группировки. И что тогда? Залить Украину кровью? Начать гражданскую войну? Поздно. Вот вам результат политики Ленина. И Сталина, если уж быть объективным. Он тоже не увидел этой опасности, хотя при нем гидра сепаратизма не то что не могла поднять голову - она просто никогда бы не зародилась. Раздавили бы, как тараканов!

- Ну вы и картину нарисовали, Михаил! Ну и фантазия у вас! - Наталья усмехнулась, помотала головой - аж мороз по коже! Такая антиутопия, просто...слов нет! Вы просто фантаст какой-то! Кстати, а вы фантастику любите? Я обожаю. Сегодня по управлению распространяли книжки, и я оторвала одну. Зачиталась в гостинице, пока до поезда время коротала - чуть не опоздала! Слышали, новый фантаст появился? Карпов? Написал такую книжку - просто слов нет! Говорят - новое слово в фантастике! Это даже не фантастика, ведь фантастика про корабли всякие, про космос, про ученых. А тут...сказка для взрослых, вот как! Но вы, наверное, не любите фантастику?

-      Почему вы так решили? - меня разбирал смех, но я сдержался.

-      Ну вы такой...хмм...мужественный, наверное бывший военный, да? Выправка у вас военная. И...шрамы.

-      Да, был военным. Наверное. Ну...так говорят. Не смотрите на меня так удивленно, у каждого своя история. Я пока промолчу о своей. Значит, понравилась вам книжка? А можно посмотреть на нее?

- А вот! - женщина полезла в сумку, достала книгу в твердом глянцевом переплете - Смотрите! «Нед. Путь Найденыша». Говорят - продолжение будет! Вот здорово, а?

Я взял книгу, полистал страницы. Да, хорошо печатали в Советском Союзе! Это не наши серые книженции на туалетной бумаге! Тут - просто блеск. Авторские экземпляры я еще не получил, надо будет выжать из Махрова побольше книжек. Раздавать знакомым и друзьям - если такие у меня заведутся.

«Книга - лучший подарок!» - ага, тут это именно так. Хорошую книжку у «Букиниста» с рук у «жучков» меньше чем за двадцать рублей не купишь. А за двадцать рублей работяге три дня работать надо. Фантастики и приключений днем с огнем в книжном магазине не купишь! Только по блату, только своим, или вот так - в закрытое учреждение, для сотрудников. Мда...мечта писателя, а не время! Здесь вам не тут...чтобы - вот!

Я перевернул книгу, глянул на свой портрет и подпись под ним: «Михаил Карпов живет и работает в городе...» - ну и так далее. На фотографии у меня довольно-таки молодая физиономия, фотограф видно хороший попался. Или просто я довольный и отдохнувший, а довольный и отдохнувший человек выглядит всегда моложе своих лет. Если только он не детсадовец, конечно.

Я приложил книгу к правой щеке фотографией к попутчице и с улыбкой спросил:

- Похож?

О господи-.я такой реакции не ожидал! Наталья вытаращила глаза так, будто из меня только что вылез «Чужой», раскрыла рот - и тогда я наконец-то понял, что означает выражение «отпала челюсть». Она несколько секунд ничего не могла выговорить, потом мучительно сглотнула, схватила недопитый чай и одним глотком осушила стакан. И только тогда сумела из себя выдавить:

-      Да ладно! Да не может быть! Это вы написали?! Ваша книга?! Вы - Михаил Карпов?! Да на работе все обалдеют, когда я им расскажу! Вот это да! То-то я смотрю, думаю - где- то я его видела! А где - и вспомнить не могу! Ах вы, мистификатор! Ну-ка, подписывайте скорее книгу! О-бал-деть! Эх, жалко две книжки не ухватила, сейчас бы две подписали - я бы начальнику подарила. Премию может выписал бы, старый осел! Но да ладно, хоть так вышло. И вы мне тут лапшу на уши вешаете - санитар! Вот это так санитар!

-      Да ну что такого-то? - искренне смутился я - ну да, писатель. И что такого? Не космонавт же, не член правительства. Просто сказочник, и все тут. А санитаром я работал, в психушке. Некоторое время работал. А сейчас книги пишу. Вот, везу продолжение романа, будут издавать. Ну...как- то так!

-      Вы не понимаете - вздохнула женщина - Писатель для большинства людей...это как небожитель! Вы где-то там, высоко витаете, над нами. Придумываете свои книги, а мы читаем их и уходим в ваши миры, и нам вроде как легче жить. И вот я вдруг...оп! И натолкнулась на небожителя! И он сидит передо мной - простой такой, и прикидывается всякими там санитарами!

- Что вам написать? - открыл я книгу и приготовил авторучку - достал из кармана куртки. Честно сказать, меня слегка утомил и восторг моей попутчицы, и такое повышенное ко мне внимание. Не привык я к такому. Вот прочитать про себя гадости на пиратских говносайтах - это привычно. Вначале бесило, хотелось морду разбить мелкой ботанской твари, которая героически сидит на своем стульчаке и пишет мерзости в сети, изощряясь в остроумии и не подозревая о своем скудоумии. А потом перестал беситься, и начал даже забавляться, читая особенно мерзкие про себя придумки. Даже в фейсбуке их выставлял - чтобы мои приятели и читатели поржали - до какого скудоумия могут дойти хейтеры.

- Напишите... - и она продиктовала, что я должен написать. Ничего нового, ничего особенного. Все, как обычно. Приятно, конечно, когда вдруг сталкиваешься со своими читателями, можно сказать - поклонниками. Бывало у меня такое, и не раз. Но в моем времени...нет, теперь - В ТОМ времени, это все проще и банальнее. Писатель в двадцать первом веке - это совсем не то, что в советское. Телевизор и интернет убил литературу. По крайней мере - бумажную литературу. Люди теперь не желают покупать бумажные книги, тем более по таким - дебильным ценам. Скажи сейчас этой женщине, что книга в будущем станет стоить 500 рублей - смеяться будет до упаду. Мол, это уже не фантастика, это... безумие. А я вот в таком безумии жил еще только недавно.

Мы говорили еще долго - о жизни, о литературе, только политики больше не касались. Как-то инстинктивно решили, что не надо больше о ней. Когда ложились спать, я предупредил, что иногда храплю и заранее за это извиняюсь. Наталья беспечно отмахнулась, сообщив, что как храпит ее муж - все остальные храпуны в сравнении с ним просто дети. Так что...«Делайте что хотите» - ей это не помешает спать.

Перед сном я задумался, что она имела в виду под делайте что хотите, но ни к какому выводу не пришел, и незаметно уснул.

Подняла нас проводница, громко и трубно сообщив о скором прибытии в город-герой Москву, и мы начали собираться. Вначале я - надев штаны и рубаху, потом Наталья - и я вышел из купе. Спать хотелось до жути - разбаловался, привык работать ночами и спать утром, вот и огребаю по- полной. Организм бунтует. Старею, что ли... Кстати, на удивление - я в последние месяцы чувствовал себя просто великолепно. Ничего не болело, двигался как молодой. Даже поясница перестала ныть, когда долго ходил. Зина это объясняла хорошим питанием, физкультурой и регулярным сексом на благо своей любовницы, а я и не возражал - может все так и есть. Но вообще – немного странно. Может виной всему позитивный настрой? Радость от попадания в мир детства? Может быть, может быть...

Я помог попутчице вытащить чемодан из-под полки, и одетые, мы сидели и ждали, когда поезд наконец-то втянется на Павелецкий вокзал. Перед тем, как выйти из купе Наталья сунула мне бумажку с телефоном:

- Вот! Позвоните, если надумаете! Может, в гости к нам придете, посидим, пообщаемся, мы будем очень рады! И мало ли...может и мы когда-нибудь вам пригодимся! Чем черт не шутит!

Я был согласен с таким выводом - черт иногда так шутит, что поражаешься его извращенному чувству юмора. Впрочем - на то он и черт. Дьявольское отродье.

Шагать по перрону вокзала было странно и весело. Помню, как в первый раз я попал в Москву, еще четырнадцатилетним мальчишкой - шел, и в душе у меня все пело! «Москва! Я в Москве! Ураа!» Это потом чувства к столице

притупились и сошли совсем на минусовой уровень. Впрочем, как и к родному городу. Уж больно сильно они изменились, эти города. Или просто я постарел и стал ненавидеть скопления народа? Социопатом заделался? Может быть, и так.

Первое, что сделал - спустился в метро и отправился куда подальше от вокзала. Бросать письмо в ящик здесь, на Павелецком, было бы большой глупостью - по штампу легко определить, где письмо опустили в почтовый ящик, и вычислить примерное направление моего проживания. Ну да, повторюсь - меня все равно в конце концов вычислят, я верил в эффективность нынешнего КГБ с его практически безграничными возможностями и профессиональными аналитиками, цепляющимися за любой «хвостик», но все-таки хотелось бы прежде забронзоветь, чтобы ни одна сволочь не могла меня ни грохнуть, ни закрыть в дурку под предлогом моей неспособности соображать в соответствиями с современными реалиями. То есть - в свете учения партии и правительства.

Вышел из метро я в самом центре - на Арбате. И пошел куда глаза глядят, надеясь увидеть почту или хотя бы почтовый ящик. Нашел через полчаса, и со вздохом облегчения опустил мое сочинение в нутро голубого друга. Все! Теперь буду ждать результата. Какого? А какой получится. Хотя бы отклика в газете - мол, получили твое письмо, Шаман, счастливы безмерно и прыгаем от восторга.

Письмо я направил Брежневу, вложив листки в несколько конвертов. Не доверяю Андропову, что бы там не говорили о нем историки. Мол, и справедливый, и дельный, и совсем не агент буржуазии. А кто травил Брежнева? Кто настоял на вводе войск в Афганистан, что стоило трехсот тысяч жизней? И самое главное - кто вытащил из Ставрополья Меченого, мерзавца из мерзавцев, развалившего огромную советскую империю?! Да за одно это его следовало просто расстрелять! Само собой, письмо все равно попадет к Андропову, но...это ничего. Не страшно. Главное, чтобы знал Брежнев.

Став старше, я вдруг понял, что этот генсек, которого у нас представляли старым полудурком, развалиной, неспособной на разумные действия, был совсем не так прост. И совсем не глуп. В интригах он разбирался - как рыба во вкусе червяков. А еще - он был все-таки хорошим человеком. Возможно - одним из лучших наших «царей» и царей. В его правление, которое называют застоем, мы жили вообще-то очень даже недурно. Квартиры получали бесплатно, медицина - сколько угодно. Путевки в санатории и дома отдыха. А самое главное - уверенность в завтрашнем дне, когда ты знаешь, что будет через год через два, через десять, двадцать лет. Ты - молодой специалист? Для тебя готово рабочее место, и место в общежитии для инженерно-технических работников. А через несколько лет - отдельная квартира. И это воспринимается в ранге положенности - ну как же может быть иначе?!

Да, я бы рассказал, как может быть иначе...как людей с детьми выкидывают из квартир на улицу, потому что они просрочили банку несколько платежей.

Как коллекторы сжигают ребенка должника, облив его бензином.

Как медицину охватывает повальная коррупция, но и за деньги ты с трудом можешь получить нормальную медицинскую помощь.

Я много мог бы рассказать. И еще расскажу. Придет время...если доживу.

Позавтракал в пельменной на углу старого Арбата. В будущем этой пельменной нет, а тут...стоячие столики и вполне себе вкусные пельмени. Тут точно не отравишься - контроль! И мясо в пельменях есть - ГОСТ! Не скажу, чтобы они были как домашние - это было бы смешно - но с расползающимися магазинными моего времени сравнить их трудно. Хотя...и тут, наверное, всякие есть. Не стоит идеализировать это время. Я про него столько знаю...что лучше бы и не знал - чтобы не портилось настроение.

После пельменной уже поехал в издательство - пока доеду, как раз время и подойдет. Раньше девяти в издательстве делать нечего, а болтаться возле входа, дожидаясь, когда подойдут сотрудники - это как-то...стремно. Не для маститого писателя! Хе хе хе...

Да какой я, к черту, маститый? Ну выпустили одну мою книжку, и что? Разошлась она хорошеньким тиражом, но ведь это ОДНА книжка! Всего-навсего! Вот только время другое. Читал по советских писателей, которые за всю жизнь выпустили одну-единственную книгу, а потом всю жизнь жили на ее переизданиях, да на встречах с читателями. Соберут в Ленинской комнате коллектив какого-нибудь предприятия, и давай беседовать с писателем за жизнь - как будто он какой- то Мессия, знающий о жизни больше, чем любой из присутствующих в зале. И денежку писателю заплатят - вполне себе неплохую. И без всяких налогов. А могут еще и банкет устроить - небольшой, но приятный. Ну чем плохо жить писателю в клятые времена застоя?

Подошел я к издательству в половине десятого. Как раз - сейчас должна была закончиться планерка, и все расходятся по рабочим местам. Это признак времени - планерка перед началом работы. В своем времени я такого не помню. Хотя... может и есть такое, я же не офисный планктон, что я знаю о его жизни в ареале обитания?

Бабулька-«охранница» не обратила на меня ровно никакого внимания, и мое лицо как и в прошлый раз расплылось в улыбке - хорошо жить в безопасном государстве! Ни тебе террористов, ни диких воровливых гастарбайтеров! Все свои, все родные, и...никто не уйдет обиженным.

Когда постучал в дверь главного редактора, за ней послышался знакомый бодрый голос:

- Да-да, войдите!

Я толкнул дверь, и оказался пред светлыми (голубыми, это просто выражение такое!) очами главреда Махрова, небольшого кругленького человека, невероятно живого и подвижного. Ему бы в футбол играть, он бы точно имел успех. Футболист, который не стоит на месте, а все время куда-то бежит с невероятной скоростью и целеустремленностью. Вот таким и был Махров - целеустремленным футболистом, яростно несущимся по полю книгоиздания.

- Ооо! Привет! Михаил! Ох, как хорошо! Как хорошо!

Махров говорил это с таким придыханием, так повторял мое имя, и то, как ему в связи с этим именем хорошо, что я невольно порадовался тому обстоятельству, что на дворе 1970-й год, и если даже кто-то за дверью услышит Махровские «Ооо, как хорошо, Михаил!» - ничего скабрезного не подумает. В этом времени голубых сажают, и очень даже на приличные сроки. Реальные сроки.

Я честно говоря не знаю - зачем это нужно, и кому какое дело, как кто проводит свое свободное время. Но факт есть факт - гомосексуалистов в СССР сажают. Приравнивают к маньякам и педофилам. Мне лично всегда было плевать на то, кто какой там ориентации бродит по миру. Главное - пусть не выпячивают свои извращения, да и пусть себе занимаются чем хотят на добровольной основе. А станут детей вовлекать - сажать на кол, дабы неповадно было.

-      Как ты вовремя приехал, Михаил! Как вовремя! Ты голодный? Чаю попьем? Заодно и поговорим! Я тебе все расскажу!

Я не был голоден, но от чаю точно не откажусь, ибо после завтрака в пельменной меня уже достал «сушняк», в горле совершенно пересохло. О чем я и и сообщил моему собеседнику. Он тут же унесся из кабинета и вернулся минуты через три, жестом пригласив меня сесть в кресло возле журнального столика в углу. Тут было оборудовано что-то вроде места для переговоров, и сидеть здесь среди кадок с экзотическими растениями очень даже приятно. Уютно.

-      Ну, слушай! Вывалю тебе все, и сразу! Во-первых, поздравлю - весь тираж улетел, как гуси на юг осенней порой! Косяками шел! У нас заказов на книгу еще несколько десятков тысяч! Будем допечатывать - обязательно. Пока пятьдесят тысяч. Потом еще добавим. Так что сегодня в конце дня можешь получишь в кассе десяточку в хрустящих купюрах! Или тебе лучше на книжку перевести?

-      Лучше на книжку - не стал отказываться я - таскаться с десятью тысячами в кармане как-то...не очень. Впрочем - тысячу возьму наличными, по магазинам побегаю. Женщине какой-нибудь подарок куплю. Ну и себе чего-нибудь, все собираюсь часы хорошие купить, так почему бы и нет? Золотые! Поддерживаешь?

-      Поддерживаю! - хохотнул Махров - тебе надо уровень держать! С иностранцами ведь будешь общаться! Пусть видят, какой крутой мэн наш писатель!

-      Хмм...а я костюм не надел - забеспокоился я - в джинсовом-то как-то...не очень! Как считаешь?

-Да пофиг на них! - снова хохотнул главред - Это же американцы, а им ты хоть в трусах ходи - все равно. Даже интереснее будет! Писатель должен быть слегка не от мира сего, эксцентричным!

-      Ну да... - задумавшись заметил я - как сказал один хороший писатель, «у писателя что-то обязательно должно быть не как у других людей - либо ширинка расстегнута, либо рукав в говне».

-      Ха ха ха! - закатился Махров - Как, как? Либо ширинка расстегнута, либо рукав в говне? Ха ха ха! Запомню, надо будет как-нибудь твою шуточку подпустить! А кто сказал так? Небось ты и придумал! Ха ха ха! Ну, да ладно. В общем, слушай, что получилось. Приехала к нам делегация, типа - общение, разрядка, мир-дружба-жвачка, и был там представитель одного издательства, одного из крупнейших не только в США, но и в мире. Ты такое, наверное, и не знаешь: Фаррар, Страус и Жиру. Название смешное, но издательство совсем не смешное. Объемы у них не очень большие, но печатают они только очень качественную литературу. Кстати, в том числе и книги советских писателей. Только...хмм...

Он замялся, и я понимающе кивнул:

-      Диссидентов, да? Всяких там Солженицыных?

-Да. Всяких Солженицыных. Ну так вот: их пригласили на книжную ярмарку, и один из этих типов приехал. Некий Страус. Чтобы ты знал - это потомок двух богатых кланов миллионеров, человек очень обеспеченный, никогда не живший впроголодь, а потому...козел необычайный! Бедняков в грош не ставит! Но при этом очень активный, энергичный, знающий, чующий прибыль и разбирающийся в литературе. Ему пятьдесят три года, он занимается спортом, путешествует, ездит по всему миру. Теннисом занимается - чуть ли не на профессиональном уровне. Еврей. Хмм...ну что еще сказать...с ним секретарша, которая то ли жена, то ли как жена. Звать ее Пегги Миллер. Красивая баба, холеная, ну просто...хмм...самка! Она в доверии у Страуса, это сразу видно. В общем, была встреча с руководителями союза писателей CCCR разговаривали - через переводчика, конечно. И зашел разговор про тебя! Хе хе хе... Ну да, да - я всунулся, с тебя коньяк! И не меньше чем десять звездочек, ибо нефиг всякие сучки пить, опилочные ректификаты! Ну, так вот: зашел разговор о том, что они, мол, печатают только всяких там... хмм...солженицыных, а у нас ведь есть и другие! Замечательные писатели! Ну, тут я и влез - вот мол, недавно, появилась новая звезда - пишет сказки для взрослых по типу Толкина. Книга влет уходит, стотысячный тираж разлетелся - и не заметили! И никакой там политики, только рассказ о том, как герой в мире средневековья, где есть магия, поднимается с положения раба и становится великим воином. И кстати - гораздо интереснее, чем у Толкина! Толкин - нудятина еще та!

Я слушал, и представлял то, как сейчас взвились бы фапатели на несчастного Толкина. Весь этот отряд эльфо- орков, которые устраивают сходы, нарядившись в костюмы героев Толкина. Честно сказать, я трижды заснул на фильмах по романам Толкина, честно пытаясь продраться через нудятину и нелогичность повествования.

Меня всегда убивал идиотизм главной канвы повествования - полурослик должен отнести кольцо и бросить его в жерло вулкана, иначе мир погибнет. И почему нельзя было усадить этого полурослика на орла, полететь, и отбомбиться кольцом с высоты - ба-аальшая загадка. Эту логику могут понять только истовые толкинисты, и никто другой. Нормальный человек сразу увидит нелогичность и дальше уже ему будет не интересно.

Но он был первым, Толкин. Он открыл эту делянку, которую потом обрабатывали сотни и сотни писателей на большинстве языков народов мира. Он придумал эльфов, гномов, орков. Тех эльфов, гномов и орков, которые потом заполонят тысячи книг его последователей. Но это будет потом.

-О! Машенька! Давай, давай, мы почаевничаем с Михаилом! Миша, вот печенья, конфеты, зефир, шоколад - не стесняйся, налегай! А я тебе расскажу дальше что было, и что будет. Итак, на чем я остановился... а! Ну и вот - вылез я со своим рассказом о тебе, все так слегка обалдели, а я жму дальше: мол, чего бы вам не взять, и не перевести первую книгу романа на английский? Ну не все же вам Солженицыных печатать, может и художественная наша литература вызовет интерес у американского читателя? Фантастика сейчас на высоте! Космос, все такое прочее! Ну и сказки никто не отменял. Толкин-то у них вон как популярен! Этот самый Страус и завелся - мол, я сомневаюсь, что ваша фантастика будет интересна нашему читателю, и разве можно сравнивать ваши книги с толкиеновскими? Ну я ему и предложил - а вы напечатайте тысяч пять, и посмотрите - как книга пойдет. А я уверен, что она пойдет! Уверен!

Я про себя улыбнулся: этот роман вообще был вылеплен под зарубежного читателя, а точнее под англоязычного. То есть - под перевод. Он выдержан ровно в духе американского читателя - главный герой молодой человек, находящийся в самом низу социальной лестницы. Его обижают, его оскорбляют. И вот наконец он не выдерживает, устраивает бунт, и...начинает восхождение к вершинам власти! И возвращаясь туда, откуда вышел - наказывает тех, кто его обижал. Утрирую, конечно, но примерно так. Американцы любят одинокого бунтаря, который вышел из низов и всего добился. Вся суть Америки заключается именно в этом - ты приехал, ты удачливый и смелый, и потому ты добился.

Но Махрову я этого ничего не сказал. Зачем? Пусть все идет своим чередом.

-...а когда я ему сказал, что ты появился ниоткуда, и сам не знаешь, кто ты такой - он просто загорелся тебя увидеть! Сказал, что если все-таки решит тебя издать, то твоя таинственная история поднимет тиражи многократно! Неизвестный русский, который не знает, кто он такой и откуда прибыл! Не знает даже своих имени и фамилии! Да, это находка!

Дззз...у меня в голове начал звенеть звонок тревоги и заморгала красная лампа. Вот я и попался! Вот и зацепка для КГБ! Таким образом они меня и вычислят. Как бы я поступил на их месте? Стал бы мониторить все странное, искать точку, где я проявлюсь. А что может быть более странное, чем писатель, который не помнит своего имени и своего прошлого?

Впрочем, не так все просто. Надо еще доказать, что я - это Шаман. Следить будут, да. Но вряд ли очень уж пристально. Поставят топтуна и посмотрят, кто есть ху. А я притихну - до весны. Ни писем никаких, ничего до весны не будет. Впрочем - я им и так подкинул горючки в печку - сейчас полыхать начнет - ой-ей!

Мда… спасибо товарищу Махрову Леониду Викторовичу за наше счастливое детство. Засветил он меня по-полной! Впрочем, почему-то стало даже легче. Устал бояться разоблачения. Теперь что будет, то и будет. Может на самый верх прорвусь, к Самому? Он мужик хороший, выслушает, поймет. Наверное. Так, а что там Махров толкует? Что-то я слишком задумался, даже не слушал его. А ведь он важное говорит!

-      …завтра, в двенадцать часов. На встрече будут присутствовать Страус, его секретарь, наш переводчик, директор издательства Исайкин Семен Александрович, ну и мы с тобой, само собой. Ты слушаешь меня? Михаил, ау!

-      Прости, ты столько информации на меня вывалил - я просто потерялся! Задумался! Перспектива-то вон какая, дух захватывает!

-      О да! Если Страус захочет тебя издать... ооо... тут уж бутылкой не отделаешься! Ящик, не меньше!

-      Слушай, кстати, не представляю - а как будет выглядеть договор с этим самым Страусом? Кто его пишет? Кто подписывает? Как тут с налогами и все такое прочее? Опять же - валюта. Как с ней?

-      Хмм... мы с юристами проконсультируемся... но вообще я вижу так: трехсторонний договор, ты, наше издательство и Страус. Страус перечисляет деньги на наш счет, половину государство в нашем лице забирает себе, половину - за вычетом налогов - получишь ты.

-      В валюте?

-      Нет, конечно! Хе хе хе... щас прямо, в валюте тебе, да? И пойдешь ты ее продавать жучкам у ГУМа! Хе хе хе... Нет, братец! Тебе вместо валюты дадут сертификаты Внешпосылторга, для «Березки». Ты пойдешь, и купишь там чего хочешь. Чего душенька желает. И кстати - очень дешево купишь. Та же «Волга» там стоит в три раза дешевле, чем за рубли, и в очереди стоять на нее не надо! Вот так. Слушай, сегодня тебе надо съездить в Союз писателей, подать заявление о вступлении. Когда вступишь - можно будет подать заявление о получении жилья. Ты в Москву не собираешься переезжать? Подумай над этим. Тебе было бы гораздо удобнее жить в столице. И квартиру получить именно здесь. Так...что еще-то... ага! Вот: я сейчас позвоню в гостиницу «Россия», снимем тебе номер за счет издательства. Как уладишь все дела, позвонишь мне. Если ты не собираешься всю сумму получать наличными - тогда можно будет прямо сейчас получить тысячу, я думаю, бухгалтерия такую сумму изыщет. Или больше?

-      Две тысячи найдет? Остальные пускай на книжку кинет.

-      Ага. Я думаю - найдет... Завтра я тебя жду в ресторане «Арагви». Знаешь «Арагви»? На Тверской! Если что - таксисты отвезут. Не опаздывай! В 12 часов дня! Мы заказали отдельный кабинет, так что будет о чем поговорить с инстранцами. И это... ты учти, что переводчик... в общем - языком особо не болтай.

-      Гэбэшник? - кивнул я.

-Ну а как ты думал? Иностранцы же! Как без присмотра? Тем более фигура издателя такая одиозная...Солженицына издает. Бродского. А ты знаешь, как у нас к ним относятся... И вот еще что - могут быть провокационные вопросы, подумай, как и что станешь отвечать. Будь очень осторожен – одно лишнее слово, и твой успех превратится в поражение, понимаешь?

Еще как понимаю! И понимаю это даже лучше собеседника! Только говорить об этом не собираюсь, потому лишь молча киваю. На том разговор наш завершен. Дела надо делать. И к Махрову уже заглядывали, рвались сотрудники, да и мне надо делами заняться. Поговорим еще... после. После завтрашней встречи!


Глава 3


Я поражаюсь энергии Махрова. Он умудрился не только договориться о завтрашней встрече с американским издателем, но и договориться в Союзе писателей о том, что они примут мое заявление и рецензию на первую книгу «Неда». Вторую рецензию он сам донесет им потом - на днях. Фото у меня уже были - Леонид предупредил заранее. Так что я быстренько оставил свое заявление в секретариате СП, плюс рецензии на первую книгу, плюс фотографии. И ушел, ожидать решения по моему вопросу. Когда оно будет, это решение - я не знал. Махров мне по секрету сказал, что все договорено, и рассмотрят как можно быстрее - на ближайшем заседании СП. То есть - до нового года. Видимо, на итоговом годовом заседании.

Председателя правления СП Федина в этот раз я так и не увидел. Впрочем, не особо и хотел его видеть. Ну что он мне? Его книги я бы стал читать только тогда, когда больше ничего под рукой не оказалось. Этой макулатурой были завалены все книжные магазины Советского Союза, все библиотеки - общественные, школьные и ведомственные. Подобные Федину писатели писали свои идеологически выдержанные книги о революции, о войне, безбедно и очень хорошо жили, но их книги людям по большому счету были не нужны. И не интересны. И наоборот - фантасты, которых в СССР считали чем-то дешевым, вторичным, неважным - их книги были нарасхват. В магазинах нельзя было купить никакой фантастики - только по блату, только своим, или по распределению - вот как моя попутчица Наталья купила.

Казалось бы - да напечатай ты кучу этой самой фантастики, пусть народ купит, раз хочет, выкачай деньги из людей - они сами готовы их отдать! Но нет. Упорно клепают Фединых и Мухиных-Петринских, заполонив ими все пространство огромного Союза.

Зачем я вступаю в Союз писателей? Ну, первая причина, это то, что человек, состоящий в СП может больше нигде не работать. Не боясь, что его прихватит участковый. За что прихватит? Да за это самое место. А если серьезно - статья «тунеядство» работает просто на-ура. По ней, кстати, осудили Бродского, впаяв ему несколько лет поселения.

Молодежь из 2018 года и не поверит, что некогда в их стране сажали за то, что человек нигде официально не работает. Но это так. Это правда. Давали реальные сроки.

Ну и вот: войду в СП - буду защищен от преследования по статье за тунеядство. Перестану числиться санитаром в лечебнице, а стану настоящим Писателем. Бумажка есть? Есть. Сказано в ней, что я писатель? Сказано. Ну и отвалите!

Квартира. Да, СП выделял квартиры своим писателям. Не сразу, конечно, и не самые шикарные, но выделял. А сразу можно было взять строительный кооператив - в начале 70-х народ не больно-то хотел платить деньги за квартиры. Зачем платить, когда их и так бесплатно дадут? Уже узнал - квартира в Москве на Ленинском проспекте, в престижном «профессорском» доме, трехкомнатная, будет стоить около тринадцати тысяч. Почему бы не купить? Мне что, квартира помешает? Не всю же жизнь в квартире Зины жить! Хотя она и не против...

Ну что еще...время от времени можно получать путевку в «Дом творчества». В будущем никто и не поверит, что время от времени каждый писатель «с удостоверением» имел право месячишко пожить в Доме творчества за государственный счет. Ну эдакий дом отдыха для писателей, где им созданы все условия для творчества - сиди, и пиши нетленки. Халява!

Ну и так далее - получение участков под дачи, путевки на курорты - все, как положено в нормальной организации. Вот что такое Союз писателей. Да, я читал об этом. Помню. Ну и здешний Махров рассказывал.

Кстати, и еще он мне здорово помог - чтобы вступить в СП нужно три рекомендации состоящих в СП писателей. Он такие рекомендации мне сделал - я их оставил в секретариате СП вместе с другими документами.

В общем, во второй половине дня я был уже свободен, и первое, что сделал - отправился в гостиницу.

Гостиница «Россия»! Мне она всегда нравилась. Огромное многоэтажное здание, в котором по толстым коврам тихо ступают ноги людей со всей страны! Ниша дежурной по этажу, в ней обязательно сидит дама, которая кроме своих прямых обязанностей еще и продает сифоны с газированной водой. Нажал на рычаг, и с шипением полетела в стакан холодная газировка!

Впрочем, по ноябрьской погоде это совсем даже не актуально. А вот горячего чайку с лимоном, это хорошо. Тоже нет проблем - на каждом этаже гигантского здания, по углам расположены кафетерии. И там - что хочешь, от бутербродов с сыром и докторской колбасой, до бутеров с черной икрой и семгой. Ну и чаек горячий с лимоном - обожаю чай с лимоном! Лучше всего - зеленый.

Мою фамилию нашли в списке «брони», я заполнил анкету поселяющегося, и скоро уже мой дипломат устроился на тумбочке в одноместном номере - чистеньком, и даже уютном.

Кстати, надо будет написать правительству про пожар в гостинице «Россия» 25 февраля 1977 года - через шесть лет. Пусть примут меры. Много людей погибло, много пострадало. Если можно это предотвратить - значит, надо сделать. Обязательно.

Бросив вещи в номере, отправляюсь гулять по городу, и первым делом - в ЦУМ. В кассе издательства получил две тысячи, и теперь они жгут мне карман, требуя скорейшей с ними расправы. А как еще расправиться, если только не зайти в ювелирный отдел? В этом году еще нет ограничений на покупку золота - плати, да бери. И цены можно сказать почти смешные - золотой браслет с золотыми часами - чуть больше трехсот рублей! Покупаю часы себе, и часы Зине - пусть будут, на память. Все вместе обошлось в семьсот рублей с небольшим. Это потом, уже в восьмидесятые годы и цены на золото будут гораздо выше, и купить золото станет непросто - даже обручальные кольца только по справке из ЗАГСа, в салоне новобрачных. Кстати, так и не понял - почему так стало. Почему не продавать людям золото, если они этого хотят? Все шло в «закрома родины»? Загадка для меня.

Костюм покупать не стал - и правда, на кой черт он мне? И в джинсовом нормально выгляжу. По нынешнему времени - круто выгляжу.

Погулял по ЦУМу, посмотрел на толпы людей, на товары - отделы, где «выбросили» что-то дефицитное можно было узнать сразу очередь. Огромная очередь! И по большей частью состоящая из приезжих.

«Любоваться» на очереди мне надоело, и я пошел по городу, рассматривая витрины магазинов, людей, все, на что падает мой взгляд. Я будто в кино - фильм про старые-старые добрые времена, когда люди еще были советскими, праздники отмечали распевая песни под гармонь, и не было гей-парадов и бандитских компаний микрозаймов.

Конечно, я слегка преувеличиваю в том, что нынешние времена были такие уж добрые. Всякие они были...но в общем и целом - хорошие. И не только потому, что мы были молоды, а мороженое вкуснее. Хотя и это имело место быть.

Ужинать я пошел в ресторан. Уже и не помню - в какой. Просто шел, шел, вижу - вывеска: «Ресторан...» - ну я и завалился в него. А почему бы и нет? Я что, денег не зарабатываю? Еще как зарабатываю! Многим и не снилось, каких я денег зарабатываю! Я - Писатель!

Шашлык брать не стал, хотя официант настоятельно его советовал. Что-то наелся я в своей жизни шашлыков, хватит. А после того, как сгорел наш бэтэр, и я нанюхался горящего мяса...долго после этого не мог ни то что есть - нюхать запах жарящегося шашлыка без тошноты. Так получилось, что теперь поделаешь...

Похоже, что ресторан этот был с кавказской кухней - вроде как грузинский. Потому преобладали грузинские блюда. А что из грузинских блюд знают все, кроме шашлыка? Хинкали, конечно! Ну я и взял - бараньих (их больше люблю). А еще - апельсинового сока, чем вызвал полный недоумения и даже недоверия взгляд официанта. В грузинском ресторане и не взять вина?! Как это так?! Больной, что ли?!

Сказал, что мне нельзя пить, и официант понимающе улыбнулся и кивнул. Небось подумал что я бывший алкоголик, вот и не пью теперь. Кстати сказать, по большому счету так оно все и было. Просто в определенный момент я себе сказал: «Я больше не пью! Хватит'.» И перестал пить. Любое спиртное. Воля у меня сильная, так что...держусь.

В гостиницу отправился уже поздним вечером - еще погулял после ресторана, полюбовался Красной площадью, побродил возле Мавзолея. Потоптал старую брусчатку, вытертую ногами сотен тысяч людей. Наверное, единственное, что не изменилось в Москве за пятьдесят лет - это брусчатка на Красной площади, вечная как египетские пирамиды. Хотя...может и ее меняли. Откуда мне знать...

Вечером хотел позвонить Зине, но не стал - поздно уже, небось спит. У нее график напряженный - утром в клинику, после обеда - в институт, преподавать. Ложится строго в двадцать два ноль-ноль, и не позже. В шесть встает. А я тут со своим звонком...нет уж, завтра позвоню. Или не позвоню - надо заказывать межгород, надо ждать, когда Зину найдут (звонить-то придется в больницу). Так на кой черт ее дергать? Жалко, что тут сотовых нет. К хорошему привыкаешь - отвыкать трудно.

Проснулся в девять часов. Выдрыхся по-полной. Медленно, без спешки - умылся, побрился. Душ принимать не стал - я вечером в ванне полежал, едва не уснул в ней. Вот было бы дело - меня ждут-пождут, а нету! А я лежу в ванне на дне, весь такой синенький и спокойный, как баклажан! Уснул и нырнул! Премию Дарвина давайте!

Думал - идти завтракать, или нет. До ресторана еще два часа, но есть вроде как и не хочется. Я с утра вообще не люблю есть. Ну нет аппетита, и все тут! Потом вспомнил про бутерброды с зернистой икрой, и решил все-таки поесть. И семгу тоже зацепил - со свежей булочкой,свежим маслом! Ну и чайку горячего - самое то!

Потом вернулся в номер (прикупив по дороге газет) - лежал, читал газеты (в основном последнюю страницу, где самое интересное), поглядывал в экран телевизора, по которому смотреть по большому счету было и нечего. Так, фоном включил. Ну и когда до времени «Ч» оставалось час - начал собираться, особенно не напрягаясь и не переживая. Успею. Без меня, можно сказать, не обойдутся.

Нацепил свои новые часы, часы же для Зины засунул в карман. Негоже оставлять их в номере, не надо подвергать людей соблазнам. Я же не Змей на эдемской яблоне.

Возле «Арагви» я был за пятнадцать минут до назначенного времени. Честно сказать, я никогда не опаздываю. И терпеть не могу, когда опаздывает кто-то другой. Сразу преисполняюсь к такому человеку подозрениями и даже неприязнью - если он не бережет мое время, если так неуважительно относится ко мне - как можно иметь с ним дело? Делать с ним какой-то бизнес?

Меня уже ждали. Только я подошел к двери ресторана, тут же ко мне едва не подбежал мужчина лет тридцати пяти­сорока в коротком пальто с каракулевым воротником и пыжиковой шапке, и громким полушепотом сказал:

- Михаил Семенович?! Я Нестеров Константин Владимирович, ваш переводчик! Пойдемте, я пару слов вам скажу перед началом переговоров!

Ага. Мое КГБ меня бережет. Щас начнет втирать про «я их в дверь, они в окно», и все такие прочее. Про шпиенов злых, буржуев коварных, и про вопросы провокационные. Так оно по большому счету и оказалось. Мне кратенько прочли биографию нашего визави, рассказали, какая он сволочь, и посоветовали обдумывать слова и вообще - думать, что говорю. Но если что - меня поправят. Как поправят, что поправят - я не понял, но переспрашивать не стал. Поправят, так поправят. А еще узнал, что с этим самым Страусом будет еще и журналист какой-то крупной американской газеты. И что с ним я должен быть во сто крат осторожнее, потому что эта акула пера так все распишет, так извратит, что только весь мир ахнет. Ибо они негодяи всегда так делают, потому что - Зло.

Ну вот, примерно так он мне все рассказал. Проинструктировал прямо на улице, под редкими снежинками падающего на землю снега. Захолодало. Скоро декабрь, пора бы уже снегу быть! И так уж зима подзадержалась.

Я кивал головой, хмыкал, говорил что-то вроде: «Вот как?!» «Ага!» «Ясненько»!, и видимо своим покорным поведением и унылым видом поднял настроение у моего куратора. Он счел меня готовым к встрече идеологического врага и повел на завоевание Америки.

Отдельный кабинет был чем-то вроде небольшого банкетного зала. Длинный стол из темного дерева уставлен различными блюдами и напитками, среди которых, конечно же, выделялись здоровенная бутылка «Столичной» и блины с икрой. Ну надо же как-то поддержать облик настоящего русского? А как это сделать без водки и блинов с икрой?

Господин Страус был человеком средних лет, темноволосый, подтянутый, спортивный. Рукопожатие твердое и сильное, но без эдакой привычки некоторых спортсменов «пережимать» руку того, с кем здоровается. С первого взгляда особого снобизма я в нем не заметил, скорее наоборот - клетчатая рубашка, джинсы, полуботинки. Даже стало слегка неприятно - ты куда приехал, чурка омериканская, на ферму, что ли? Одеться приличнее не мог?! Не уважаешь русских, сука?!

И тут же посмеялся над собой - а я-то как вырядился? Тоже - как на даче ковыряться!

Секретарша Пегги - да, хороша! Небольшого роста, но очень элегантная, красивая, и судя по взгляду - сучка еще та. Читал я про это издательство в будущем, и про его основателей читал. Не стал говорить Махрову, что знаю про издателей. Ни к чему выказывать свою патологическую осведомленность - откуда советский человек может знать про какое-то там штатовское издательство, да еще и с особыми интимными подробностями?

Ну так вот - судя по прочитанной мной информации, сексуальные нравы в этом издательстве были еще те. Парой слов можно охарактеризовать это: «Все спят со всеми!» И это смешно - потому что один из трех партнеров издательства гомосексуалист. Правда - по той же информации, проживший со своим партнером до самой смерти.

Журналист был мужиком лет пятидесяти (а может и моложе, только помятый какой-то), обрюзгший, слезящиеся глаза с красными прожилками и унылый картофелеобразный нос. Кто он такой, где работает - я не расслышал, а

переспрашивать не стал. Какая мне разница, в какой информационной штатовской помойке он работает?

Директор издательства тоже был здесь. Исайкин. Высокий, худой мужик с узкой, но цепкой ладонью. Когда мы поздоровались, он наклонился ко мне и тихо шепнул:

-      Не переживай. Думаю, все будет нормально!

Я тоже думал что все будет нормально, но отвечать не стал, только кивнул. Мы расселись за столом - я в центре, по бокам переводчик, Махров, Исайкин. Напротив нас - Страус, Пегги Миллер и журналист, имени которого я не услышал. А может и не называли.

-      По русскому обычаю, прежде чем начать разговаривать - нужно поесть и попить. Так что предлагаю пока перекусить чем бог послал, и затем уже мы сможем обсудить наши дела. Как вам такое предложение?

Это Махров, взявший на себя обязанности тамады. Что, в общем-то, и понятно - не унылому же Исайкину витийствовать за столом? Или переводчику?

Журналист наклонился к Страусу, и что-то ему зашептал. Переводил, точно! Значит он хорошо знает русский язык. Старый волк...небось вскормлен на базах ЦРУ шпионская твоя морда! Ну - типичный шпионяка, зуб даю! Впрочем - не даю, я где их видел-то шпионов, чтобы сказать, какие они бывают. В кино? Три - «ха-ха!»

Разговор начался как-то сразу, едва только начали поглощать салаты, но только не о литературе, и в частности о моей книге, а вообще. Или вернее - обо мне. Страус что-то сказал своему переводчику, и тот на чистом русском языке обратился ко мне:

-      Скажите, господин Карпов, вы не бывший военный? Или спортсмен? Занимаетесь ли каким-нибудь видом спорта?

-      Военный я, или нет - не знаю! - ответил я на чистейшем английском языке, который знал довольно-таки неплохо. И в школе учил как следует, и в учебке изучал на предмет допроса потенциального врага. А потом нарочно выучил как следует - хотел слушать книги на английском, а еще - попробовать перевести свои книги. Увы, скоро понял, что как от переводчика от меня толка никакого. Чтобы качественно перевести книгу на какой-то язык, надо быть с детства носителем двух языков - и того, на котором написана книга, и того, на который переводишь. Иначе получится дрянь дряньская, и никто твой опус читать не станет.

Переводчик, Махров и директор издательства вытаращились на меня так, будто из моего живота полез Чужой. На наглийском разговаривает! Да как же так?!

Представляю, что доложит мой куратор...подозрительная я личность!

- О! Да вы неплохо говорите по-английски! - обрадовался Страус - Отлично! Можно разговаривать свободно, без посредников. Итак, вы не могли бы рассказать вашу историю? Кто вы? Откуда? И когда занялись написанием фантастических романов?

-      Как уже рассказывал мой коллега (я кивнул на Махрова, который сидел, и слушал переводчика, негромко переводившего наш со Страусом разговор), я не знаю, кто я такой. Мое имя мне подобрал врач в психиатрической лечебнице, в которую меня и привезли после того, как милиционеры обнаружили меня на дороге совершенно обнаженного и не понимающего, что со мной случилось. Я не помню себя, не помню, откуда я взялся, где жил, кем работал. Что касается спорта - видимо, ранее я занимался атлетическими видами спорта.

-      Это видно! - с удовольствием кивнул Страус, которому беседа явно нравилась - Я тоже занимаюсь спортом, теннисом. Вы хорошо выглядите, и я бы никогда не дал вам больше сорока лет! А то и тридцати пяти! Если убрать седину - точно, тридцать пять, не больше! Если вы покрасите волосы, то вполне сойдете за тридцатилетнего. Так, Пегги?

Он обернулся к женщине, та с легкой улыбкой осмотрела меня с ног до головы (вернее ту часть, что видела из-за стола), облизнула губы розовым язычком и глубоким грудным голосом, неожиданным для стройной и невысокой фигуры, сказала:

-      Даа...в высшей степени брутальный мужчина! И седина ему к лицу. Но если покрасит волосы - будет выглядеть совсем молодым! Настоящий мужчина. Вероятно, ты нравишься женщинам, Майкл?

Мое имя она произнесла на английский манер, но я не протестовал:

-      Дорогая Пегги...это мне нужно спрашивать у тебя - нравлюсь ли я женщинам. Откуда мне знать?

Женщина широко улыбнулась, еще раз осмотрела меня, чуть прищурив глаза, и медленно кивнув, сообщила:

-      Да, нравишься. Вон какие крепкие руки, все в венах, сильные, наверное! Такими руками как сожмешь...женщина и растает!

- Пегги, Пегги! Что ты! При начальнике соблазнять автора?! Как тебе не стыдно?! - Страус нарочито-притворно помотал головой и вдруг расхохотался - Да, Майкл, с первой встречи покорить мою Пегги - это надо уметь! Она даже раскраснелась - вот ведь как ты ее возбудил! Но тсс...я понимаю, ты тут со своими спутниками, и тебе такие разговоры вести не очень уместно.

В английском языке нет обращения «вы», как в русском, потому разговор с первого взгляда кажется очень уж... невежливым, что ли. В моей прежней жизни я терпеть не мог, когда люди младше меня, незнакомые мне, начинали «тыкать» и обращаться со мной неуважительно. Но это не тот случай. В этом отношении у американцев все гораздо проще. И это даже хорошо.

А то, что Страус сразу просек, кто такой мой переводчик - в этом ничего удивительного. Не дурак же он, в самом деле. Тем более, если печатает Солженицына.

-      Скажи, Майкл, а как тебе пришло в голову написать свой роман? Ты долго вынашивал план написания? У тебя был готовый сюжет? Я слышал, ты пишешь - как из пулемета строчишь. Как так у тебя получается? Не поделишься секретом? Или ты писал, а рукописи складывал в стол? Тогда зачем ты их складывал? Не издавал?

Я задумался. А что ответить? Что у меня ящик с рукописями, которые я время от времени достаю и отдаю в издательство? Что еще я могу сказать?

-      Знаешь, Роджер...один наш, русский писатель сказал: когда я пишу, ощущение такое, будто моей рукой кто-то водит по бумаге. Дьявол это, или бог - неизвестно. Но...вот так. Так же и я - сажусь писать, и в голове у меня рождаются слова, и эти слова я переношу на бумагу. Получается быстро? Ну и слава Господу, что быстро!

-      Ты верующий, Майкл? - быстро спросил Страус, покосившись на моих спутников.

-      Это интимный вопрос, можно я не буду на него отвечать?

Я незаметно подмигнул Страусу, и тот чуть кивнул головой - мол, понял!

-      Конечно, конечно! Прости, что спросил! Вероятно ты слышал про наше издательство. Мы издаем не только наших, англоязычных писателей, но и ваших, русских. Кстати, скажи, как ты относишься к творчеству вашего писателя Солженицына? Ты же в курсе, что ему в октябре этого года дали Нобелевскую премию?

Ооо...я просто физически почувствовал, как напрягся, окаменел переводчик! Как замерли мои издатели! Вот это вопросец! Ну да ладно...где наша не пропадала! Держись, Исаич, щас я тебе наваляю пилюлей!

-      К Солженицыну, или к его произведениям?

-      Хмм...интересно! И то, и другое! - Страус довольно осклабился - Похоже, что тебе не очень нравится твой коллега!

-      Это мягко сказано - не нравится. Я считаю его негодяем. Когда Солженицын сидел в лагере, он служил осведомителем у лагерной администрации. Я не знаю, считается ли это предосудительным у американцев, я не очень знаком с вашим менталитетом, но у нас быть осведомителем - это большой грех. А кроме того, есть такая информация, что его лучшие романы - «Один день Ивана Денисовича» и «Матренин двор» написал не он. Другой писатель, имя которого я не знаю. Все остальное у Солженицына обыкновенная графоманщина, не стоящая и бумаги, на которой она написана. Вранье и глупость!

-А в чем, вы считаете, глупость? - вмешался журналист, который с нескрываемым интересом прислушивался к нашей беседе. Теперь он не был похож на сонную морскую свинку, передо мной сидел хищник, акула пера, и эта акула кружила вокруг меня, с каждым кругом сокращая расстояние перед атакой - Что, разве не было сталинских репрессий? Разве не уничтожали инакомыслящих? Разве перед войной не расстреляли лучших военачальников? В результате чего страна понесла гигантские потери! И едва-едва выиграла войну! С нашей помощью!

Ах ты ж сука… вон как завернул! «Едва выиграла»! «С нашей помощью»! Уже сейчас они это говорят, а что будет через пятьдесят лет? Франция, видите ли, победитель в войне! Америка победитель! Ах вы ж бесстыжие твари! Ну, держись! Щас и ты получишь! И похеру мне на ваше издательство!

- Начнем с расстрела военачальников. Их надо было расстрелять. Эти негодяи готовили переворот. Они на самом деле тайно вели переговоры с Польшей и Германией. А какая власть потерпит заговор высших военачальников? Да еще и троцкистов? Мало кто за границей вообще понимает, что такое троцкизм. И чем он был страшен. Троцкий проповедовал теорию перманентной революции, которая не кончится никогда - пока революция не охватит весь мир, и пока красными не станут все страны! И неважно, какие жертвы для этого должны быть принесены, сколько погибнет людей - это ведь для дела революции! Это правильное дело! В отличие от Троцкого - Сталин был созидателем и реалистом. Он не желал заливать кровью весь мир, он строил, и построил гигантскую страну, которая потом и победила фашизм. Я не скидываю с него ответственность за репрессии, но масштаб их был совсем не таким, каким его преподносят «нобелевский лауреат» Солженицын. Кстати, он сам говорил, что премию он получил не за книгу, а в угоду политической конъюнктуре. Ваша Нобелевская премия с некоторых пор превратилась в позорище, она насквозь политизирована и контролируется Западом. Попомните мои слова - наступит день, когда люди будут плеваться, видя, кому и за что дали премию мира. Будут ругаться нецензурными словами, услышав, что премию по литературе дали за убогие слова песни рок-музыканта. Премия изжила себя, сделалась инструментом, оружием в идеологической борьбе двух систем - советской и западной.

Говорите, с вашей помощью войну выиграли? Вы на самом деле считаете, что без вашей помощи мы бы ее не выиграли?! Вам самому-то не смешно?! Да, вы оказали серьезную помощь - за которую, кстати, мы заплатили вам золотом. Страна платила, принимала вашу помощь, потому что эта помощь могла сократить наши потери - ведь чем дольше длится война, тем больше потери. Чем меньше у нас вооружения и припасов - тем дольше длится война. Золото - ничто! Люди - все! И советское руководство это понимало, потому и платило за помощь. И спасибо вам за нее. Только не надо говорить глупостей о том, что вы так уж нам помогли, что мы без вас войну бы не выиграли. Чушь и бред факинговый!

-      А сейчас? Как вы относитесь к тому, что в вашей стране осудили Бродского? - не унимался журналист - как вы вообще относитесь к творчеству Бродского?

-      У нас ведь честный разговор, правда же? - ухмыльнулся я - и я не могу вам врать. Так вот - стихи Бродского хорошие, но не такие гениальные, как считают за рубежом. Я поклонник Есенина, а не Бродского. Бродский мне почему-то чужд, хотя я и сам не знаю - почему. Ну не нравится он мне, и все тут! (Страус покосился на тревожно таращившегося рядом со мной переводчика, и легонько улыбнулся). А что касается его осуждения - да глупость полнейшая и позорище. По-моему, это крупнейшая ошибка нашей власти. Вместо того, чтобы приблизить его, обласкать, сделать так, чтобы он мог развиваться в нужном направлении - обязательно сломать об колено! Ну не тупость ли?

- Да ты смелый человек, Майкл! - журналист поджал губы, пожевал ими, и продолжил - ты ничего не боишься, да? А кто ничего не боится в вашей стране? Не сотрудник ли КГБ? В каком ты звании, Майкл? Полковник? По возрасту тебе как раз полковничьи погоны подходят. То-то ты не боишься высказывать свое мнение, да еще и критикуешь власть! Ты сказал, у нас откровенный разговор - так сознайся, ты работаешь в КГБ? Так ведь? Не бойся, скажи, здесь все свои!

Я захохотал, глядя в покрасневшее лицо журналюги - так вот он к чему вел! Вот ради чего все это было! Акула напала! Тупо и жалко.

-      О господи... извини, нас не представили...

-      Дональд. Дональд Харрис. «Вашингтон пост»

-      Так вот, уважаемый Дональд Харрис из Вашингтон пост - я клянусь, что никогда, ни одной минуты не работал в КГБ! Могу поклясться хоть на библии, хоть на кодексе строителей коммунизма! Или соглашусь провериться на полиграфе - пожалуйста! Ни-ког-да! Я даже в здании, где находится эта организация не был ни разу. Так что извините, господа - порадовать вас нечем. А смелый я потому, что говорю правду, а за правду у нас все-таки не сажают.

Страус опять чуть улыбнулся и посмотрел на меня, мол - понял!

-И кстати, Дональд, вы чего так защищаете Тухачевского? Вы вообще знаете, что он творил на Тамбовщине? Когда усмирял восстание крестьян? Его за одно это следовало расстрелять! Он травил газом хлорпикрином местных крестьян - женщин, детей, стариков! Повстанцам-то доставалось самая малость - он всю округу отравил! А еще - захватывал в заложники семьи повстанцев и просто первых попавшихся крестьян, и расстреливал их в устрашение бунтовщикам! Кстати, власть большевиков ему запретила брать заложников, но он уже тогда был слишком самостоятелен и не выполнил распоряжение. Его еще тогда следовало уничтожить. И вот представьте, если бы заговор таких военачальников был осуществлен - они договорились бы с Гитлером, и вместе с фашистами поделили мир! И действовали бы так, что вы, американцы, просто умылись бы кровавыми слезами - думаете, отсиделись бы за океаном? Нет, дорогие мои, не отсиделись бы. Во главе с Троцким, страна превратилась бы в такое чудовище, что вам бы и в дурном сне не приснилось. Так что Сталин оказал услугу всему западному миру, расстреляв военачальников и уничтожив Троцкого. Вам спасибо надо ему сказать, а не мазать грязью при каждом удобном случае!

- Красиво! - не выдержал Страус - Я не знаю, как там было на самом деле, но так все вывернуть мог только настоящий фантаст! Уверен, ваша книга будет иметь успех. Дональд - ты проиграл! Ха ха ха... Майкл - матч твой! Выиграл! А теперь о главном. Мы ведь здесь собрались не для того, чтобы вспоминать каких-то там мертвых советских военачальников и давным-давно умершего Сталина. Мне лично эта тема не интересна. Я хотел посмотреть на то, что из себя представляешь ты сам, Майкл. Теперь вижу - у нас есть шанс на успех. Именно шанс, а не гарантия успеха. Как опытный, старый издатель, я тебе скажу вот что: никто не знает, будет ли иметь успех та, или иная книга. Никто. Даже я, а у меня чутье, как у гончей, идущей по следу. Кроме того, формат твоей книги немного не тот, что обычно применяется в нашем издательстве. Твоя книга - развлекательная, сказка для взрослых.

-Как и Толкиновские книги - невозмутимо вставил я.

-Как и Толкиновские книги - кивнул Страус - И Толкин имел успех, верно. Наше издательство иногда называют яслями для авторов. У нас печатаются и начинающие авторы, если уровень их текстов достаточно высок. Дональд почитал вашу книгу, и сказал мне, что ты пишешь достаточно хорошо, и уж точно не хуже того же Солженицына. И вот в совокупности, все эти факторы все-таки убеждают меня в том, что книгу нужно попробовать издать. Небольшим тиражом, но все-таки издать. Я вижу это так: начальный тираж будет в пределах пяти тысяч экземпляров. Это пробный тираж. Если он разойдется так, как мы ожидаем - допечатаем еще. С пяти тысяч экземпляров ты получишь десять тысяч долларов. Если суммарный тираж составит двадцать тысяч экземпляров, то твой роялти увеличится на пятьдесят процентов. Если тираж превысит пятьдесят тысяч - роялти с каждого экземпляра книги в два раза выше. Ну и так далее. Я, конечно, сомневаюсь, что будут такие высокие тиражи - наш читатель привередлив и к незнакомым именам относится с подозрением, особенно к русским фамилиям, но...наше издательство славится тем, что выискивает перлы среди навоза и представляет их миру. Надеюсь, что ты окажешься таким перлом.

-      Права на аудиопостановки? На фильмы? На спектакли? На мультипликационные фильмы? Это должно остаться у меня. Вы претендуете только на издание в бумаге, правильно?

-      О! Да ты бизнесмен, господин Карпов - Страус ухмыльнулся, и недоверчиво помотал головой - ты надеешься еще и на лавры в Голливуде?

-      По-моему Наполеон сказал, что каждый солдат носит в ранце маршальский жезл. Так почему бы и мне не носить в портфеле статуэтку Оскара?

-      Ха ха ха! Молодец! А он мне нравится, господа! - Страус ткнул в мою сторону указательным пальцем, и закивал головой - да, да! Именно так! Надо смело ставить перед собой самые высокие, самые безумные задачи и идти к ним.

невзирая ни на что! Правильно, Майкл! Я буду только рад, если тобой заинтересуется Голливуд. И если такое случится - надеюсь, что ты и нам выделить толику прибыли, а? Ты же не жадный? Хе хе хе...

-      Ну как тебе сказать...кто не любит деньги? Они дают свободу. Иллюзорную, конечно, но свободу. Человек, у которого есть деньги, и который смотрит в завтрашний день с уверенностью - он более свободен, чем тот, у кого денег нет. Я люблю вкусно есть, хорошо одеваться. А для того я много работаю, заставляю свой мозг трудиться в полной мере - так разве я не заслужил достойной оплаты моего труда? Признания своих современников?

-      Согласен - серьезно сказал Страус, согнав с лица улыбку - Добавлю только, что нужно поддерживать талантливых людей. И зарабатывать на них хорошие деньги! Ха ха ха! Я рассчитываю хорошо на вас заработать!

-      Ну так что, господа - вмешался Махров - вы договорились, или нет? Издаете нашего автора?

Переводчик перевел, и Страус согласно кивнул:

- Да! Наша беседа убедила меня в том, что книгу следует попробовать издать. Подготовьте трехсторонний договор, завтра мы его подпишем. Условия я уже озвучил. Что касается прав на аудиоспектакли, фильмы, другие способы распространения книги - остается у автора. Если Голливуд когда-нибудь и в самом деле за интересуется этой книгой - ваше право вести переговоры с ним так, как вы пожелаете. Одно только скажу тебе, Майкл: если они все-таки выйдут на тебя - сообщи мне. Ты человек неопытный, и эти акулы тебя просто прожуют и выплюнут. Я же сделаю так, что ты не останешься без своего куска. Ну и мы...не останемся без кусочка! Ха ха ха...

Сидели мы еще часа два. Ели, пили, разговаривали - нет, не о политике. О книгах, о жизни. О женщинах говорили! Например, Пегги спросила меня, какие типы женщин мне нравятся, блондинки, или брюнетки. Я ответил, что нравятся мне стройненькие, спортивные, красивые женщины - вот как она, такие. Чем вызвал у Пегги довольную улыбку и благодарный кивок.

Страус пытался со мной разговаривать о теннисе, но увы, я не мог поддержать разговора в этом направлении - никогда не интересовался теннисом. А возможно, что и зря! Сейчас бы не пожимал плечами, как болван.

А вот когда речь зашла о стрельбе и рукопашном бое - тут я уже был как рыба в воде. Главное для меня - не допустить анахронизма. А остальное - мне тьфу одно. Как зашел разговор? Да опять влез тот же самый Дональд, решивший достать меня окончательно. Он спросил, какой солдат лучше - советский, или американский, если объективно судить по их умениям и показателям. Я прямо-таки всей своей спиной чувствовал, как мой переводчик впитывает все мной сказанное, и пишет на ус.

Кстати, скорее всего наша беседа вообще записывалась. Я в этом практически уверен. Договоренность о месте встречи была достигнута заранее, так что времени чтобы «зарядить» кабинет было более, чем достаточно. Да и повод немаленький - этот Дональд очень даже вероятно работает на ЦРУ Если не штатный сотрудник, то внештатный - точно. Впрочем, как и все наши корреспонденты, выезжающие за рубеж. Жизнь такая, время такое.

-      Понимаете в чем дело, Дональд...русский солдат, советский солдат - он всегда побеждает. Может проиграть бой, сражение, но в войне всегда выиграет. Знаете, почему?

-      Почему? - Дональд удивленно поднял брови - Много водки пьет? Поэтому?

-      Ага! Скачет в атаку на медведе, с балалайкой наперевес! И этой балалайкой врага по башкам фигачит! Направо поведет -      улица! Налево - переулочек! В левой руке - бутылка водки! В правой - балалайка! Ну что ты так глаза вытаращил?

Я захохотал, вытер слезы с глаз, и продолжил, глядя в хмурое лицо корреспондента:

-      Ну как же вы задолбали этими стереотипами! Да наши пьют не больше, чем ваши люди! А может и меньше. Кстати, заметили - я совсем ничего не пил. Ну - вообще! А я русский!

-      Ты не знаешь, кто ты такой на самом деле - хохотнул Страус, внимательно и с интересом следивший за разговором - ты же не помнишь! Или помнишь? Ладно, ладно - я пошутил! И все-таки, почему русский солдат всегда побеждает?

-      Потому, что за нами правда - не задумываясь выпалил я - а кто прав, тот и сильнее.

-      Это еще что такое? Причем тут - прав, не прав? - сморщился Дональд - У кого оружие сильнее, тот и побеждает! И у кого солдаты лучше обучены! У кого боеприпасов больше! Причем тут правда?

-Дух! Дух важнее! Вспомните - сколько врагов к нам вторгались за сотни, тысячи лет? И Наполеон, и поляки - они вообще до Москвы дошли, даже вошли в нее! И что? Выбили их! Полетели они, как кусок дерьма! Сильные были! Умелые! Вооруженные по последнему слову прогресса! И где они? Потому что правда за нами! Это НАША земля, и мы за нее поляжем. Но прежде - каждый из нас минимум трех врагов с собой заберет!

-      Ну ты-то и пятерых осилишь... - оценивающе бросил Страус, и тут же хохотнул - А десяток слабо?

-      Могу и десяток - серьезно кивнул я, и у Страуса улыбка сползла с губ - Мы ни на кого не нападаем. Единственное, чего мы хотим, русские люди - чтобы нас не трогали. Чтобы нам не мешали жить! А если кто-то попытается нам мешать - крепко пожалеет. И мы доказывали это много, очень много раз. Слишком много раз. Дух - главное. Оружие - второстепенно.

-      Второстепенно? - усмехнулся корреспондент - А представьте, если по СССР будет нанесен ядерный удар! И куда дух денется?

-      Дух куда денется? - выбрал паузу я, и вспомнив кое- кого, улыбнулся - У нас тоже ракеты есть. И заверяю – не хуже, а то и лучше ваших. А если уж мы умрем - то отправимся в Рай. Потому что мученики, а мученики отправляются в Рай. А вы просто сдохнете!

Страус резко захохотал, хлопнул ладонью по столу, Дональд же остался серьезен, и посмотрел на меня внимательно, с прищуром, как через прицел. Не знаю, что он там себе думал, но взгляд его был нехорош.

-      Не будет ядерной войны - продолжил я, цепляя здоровенного краба и перетаскивая его себе на тарелку - не найдется такого идиота, который ее начнет. Ядерное оружие - не для войны. Это оружие сдерживания. Так что успокойся, Дональд, и не мечтай о всяких глупостях. Кстати, откуда ты так знаешь русский язык?

-      Я русский - нехотя пояснил корреспондент - потомок эмигрантов. Ваша власть когда-то едва не убила моего отца, он служил у Колчака, и он еле успел уехать в Америку. Америка приняла его, он женился на русской, дворянке - тоже бежавшей от нынешнего режима, и вот - появился я.

Точно - агент ЦРУ. Теперь я был в этом совершенно уверен. Эмигрантская среда этого времени кишела агентами ЦРУ. Только вот зачем он потащился со Страусом? Впрочем - почему бы ему и не потащиться? Посмотреть на писателя, которого хотят издать, прощупать, наладить контакты - отличная работа!

Из ресторана нас развозили на машинах - меня и остальных редакционная. Страуса и его свиту - от американцев, вроде как посольская. Но прежде чем меня отвезли в гостиницу, мне пришлось выслушать кучу всяческой чуши от нашего «переводчика». Я вяло трепыхался, уже задним числом понимая, что в чем-то может он все-таки прав. Не стоило так резко и так откровенно разговаривать с американцами. Вот что завтра понапишет этот журналюга, эта акула пера? Кем он выставит меня? Наверное, я все-таки был не очень осторожен в высказываниях, хотя и зарекался - лишнего не говорить.

-      Зачем вы про Тухачевского? Зачем про расстрелы заложников?! Про газы?! Вы думали, кому это говорите?! Они теперь раздуют - большевики травили свой народ газами!

-      А что, это тайна? Между прочим - Тухачевского расстреляли, значит власть его все-таки наказала. Так чего нам стесняться?

-      А про Бродского - как вы могли?! Вы считаете, что советский суд ошибся?! Что наша народная власть занимается гонениями на невинного человека?!

-      Знаете, что вам скажу...только то что сказал и им - это огромная ошибка, то, как поступили с Бродским. И если они еще додумаются до того, чтобы выслать его из страны - это будет полный идиотизм. Так он просто поэт, которого облыжно обвинили, а будет знаменем антисоветчиков! Если вышлют! И что еще я не так сказал? Может и про Солженицына не так сказал?

Молчание. Потом хмуро, почти нехотя:

-      А откуда вы знаете, что он был осведомителем лагерной администрации? Это точные сведения?

-      Точными они будут, если КГБ откроет свои архивы и найдет его расписки о сотрудничестве! А я только слышал об этом, и не знаю - правда, или нет. И правда, или нет то, что за Солженицына писал «Ивана Денисовича» и «Матренин двор» писатель Трифонов. Я не утверждаю, что это так - но слышал такое.

-      От кого слышали?

-      Не помню. Слышал, да и все тут!

-      Ох, непростой вы, Михаил Семенович, ох, и непростой! Наговорили - как теперь разгребать, даже и не знаю! И перед кем! Этот вот...Дональд - он враг СССР! Откровенный враг! А вы ему все выплеснули! Ну как можно было так?!

-      Да что бы заладили - как можно, как можно! - уже вспылил я - мне что надо было делать, сидеть, и как попугай отвечать заученное?! Чего я такого крамольного сказал?! И вообще - чего вы мне рот затыкаете! У нас свободная страна! Моя страна! И я говорю, что хочу! Вы вообще мне не начальник, какого черта вы мне указываете?!

-      Я вижу, товарищ Карпов, вы не осознаете важности момента - ледяным тоном закончил разговор «переводчик» - думаю, нам придется поговорить в другом месте. Я передам руководству наш разговор, и будут сделаны правильные выводы.

-      Да хоть тыщу выводов! Если вы не понимаете - так попросите руководство больше не присылать ко мне таких идиотов как вы! Может кто-то поумнее найдется! Тогда милости просим к нашему шалашу!

-Брек! - вмешался Махров, беспокойно следивший за нашей перепалкой - Товарищи, успокойтесь! Михаил Семенович наш, советский человек! И защищал он нашу родину так, что другим и не снилось! Видели, как этого Дональда перекашивало? Михаил его просто порвал, как Тузик грелку! А ведь какие были провокационные вопросы – просто волосы дыбом вставали! Константин Владимирович, зря вы набросились на нашего автора! Он в первый раз встречается с иностранцами, не знает, как с ними надо разговаривать, вот и поддался на их провокацию, разболтался! Полного инструктажа-то не было! Откуда ему знать, как правильно себя вести на таких встречах?

-      Откуда, откуда - зло выдавил из себя Нестеров - А откуда он английский так знает? На таком уровне? Ааа...он не помнит - откуда! А может, прикидывается?!

-      У меня и справка есть... - меланхолично протянул я, вяло запахивая свою кожаную куртку - Я в дурдоме лежал! Вот! Так что с меня взятки гладки!

-      Пххх... - не выдержал, и фыркнул Махров - Миша, прекращай смешить! И правда, Константин Владимирович, у него справка есть. Так что если что - не в себе он был! Нервный срыв!

Все замолчали, и минут пять ехали молча. Я прикрыл глаза - меня клонило в сон. После еды меня всегда клонит в сон, а тут еще нервная перегрузка, будто только что вышел из боя. Потрясывает, адреналиновый отходняк. И большущий такой откат - в сон кидает.

Нет, я все правильно сказал. А Нестеров этот просто идиот. Он ничего не понял из того, что я сделал. А сделал я многое: перед американцами показал себя независимым и резким таким парнем, почти диссидентом. Перед нашими - дал понять, что я не из диссидентской среды, и вообще - терпеть не могу Солженицына. Что кстати ничуть не противоречило истине. Я всегда его не любил, с тех пор, как он под придыхание власти приехал мессианствовать в Ельцинскую Россию. Нашелся, понимаешь ли, Мессия! Вначале все тут изгадил, а потом решил поучить, как нам строить жизнь! Вот сиди в своем Вермонте, и не высовывайся! Нехрена нам указывать, как жить! Лучше помоги материально...

Глупая, конечно, политика с диссидентами. Ну вот нахрена их было выпихивать из страны? Наоборот! Закорми, забросай подарками, сделай так, чтобы они жрали с руки власти - и эти продажные литераторы, актеры, танцоры и вся, вся эта так называемая интеллигенция сделает все, что ты захочешь! Купи их, они всегда и во все времена продавались!

Может и правда дело в том, что верхушка нашей нынешней власти старые маразматики? Потому они и не понимают таких простых вещей? Потому такие негибкие, неумные? Риторический вопрос. Но это не главный вопрос. Главный вопрос - как я буду жить после того, как издадут мою книгу за границей. И если она и в самом деле пойдет в продажах, если будет успешна...засвечусь по-полной! И как тогда мне разбираться с маньяками? Загреметь за убийство как-то не хочется...теперь я популярный автор, скоро стану маститым писателем, членом Союза Писателей СССР - стоит рисковать всем этим ради жизней нескольких десятков человек? Глупый вопрос, конечно. Стоит. Еще как стоит! Вот только нужно быть настороже - теперь за мной могут установить слежку.

Впрочем, я это почую. У меня всегда было великолепно развитое чутье на врага. Я чувствую взгляд, чувствую, если кто-то на меня смотрит и желает мне зла. Или просто внимательно меня рассматривает. Очень полезное умение для снайпера. И эта чуйка меня никогда не подводила. Вот и теперь, надеюсь, не подведет.

Вначале отвезли Исайкина - он жил где-то на окраине, я даже не понял - где. Дремал себе и не смотрел, куда меня везут. Везут, и везут, и черт с ними. Только когда Исайкин выходил - попрощался с ним, и снова заснул.

Когда проснулся - выходил уже Нестеров. Буркнул ему слова прощания, и снова задремал. Но поспать мне не дал Махров:

- Хватит дрыхнуть! В гостинице выспишься. Завтра в шестнадцать ноль-ноль ты в издательстве – договор подпишем. За Нестерова не переживай. Он тугодум, но так-то мужик неплохой. Охолонет, подумает, и придет к правильному решению - ни хрена ничего не будет делать. Мстить не будет. Только на будущее - придерживай язык! Все мы не великого ума, но зачем же это говорить так в лоб? Хе хе хе... До начальства он все доведет, это без вопросов, но и там скорее всего ничего особого не будет. Вот если бы ты начал Солженицына расхваливать...ой-ей! На Исаиче у них теперь пунктик, сожрут его, попомнишь мои слова! Или в психушку, или посадят! Глупо, конечно...ты прав - их прикармливать надо, а не пендалей давать. Писатели, они народ нежный, трепетный - ты его приласкай, он тебе и сделает хорошо! Хе хе хе... Не, я не про тебя! Ты-то не такой! Я про нашу творческую интеллигенцию. Гавнюк на гавнюке - да еще и завистливые гавнюки! Еще посмотришь, сколько у тебя друзей - в кавычках - появится, когда выплывет правда о твоем романе. Мол, незрело, вообще ничему не учит молодежь, ведет не туда и вообще - гавно на палочке, как и автор книги.

Я невольно улыбнулся - вот же черт подери! Ничего не меняется! Пятьдесят лет назад - и такие же хейтеры, такие же завистники! И самые из завистников завистники - писатели. Я точно знаю, что многие из мерзких хейтерских отзывов на мои книги в 2018 году писали несостоявшиеся, или вылетевшие из обоймы писатели, у которых перестали издавать их книги. Один мне как-то прямо сказал, по скайпу «Гы не обижайся, Миша, но как ты пришел в издательство, нас стали хуже издавать. Нас отодвигают - тебя печатают. Так лучше бы тебя вообще не было!»

А между прочим, я этого писателя в приятелях числил. А ОН...ВОТ так. Подпил, наверное, вот говнище-то и полезло из души. Оказывается, его не печатают не потому, что он херово пишет, что его книги - это сборник несуразностей, глупости и ляпов, притом скучный и нудный, а это Карпов пришел и всех задвинул! Ну, ни хрена себе!

Откуда я знаю, что это он писал гадости на моих станицах в самиздате? А его каким-то образом разоблачили, и вроде как даже сами сотрудники самиздата, когда он всем надоел своим патологическим хейтерством. Они же видят айпишники, с которых человек заходит на сайт - вот и пробили его, дурака. Скандалище был - до небес! Он вертелся, как уж, но ничего поделать не мог. И его самого захейтерили.

В гостиницу я пришел выжатый, как лимон. Есть не хотелось - только что на банкете налопался так, что живот трещал. А когда уходил - так хотелось все собрать в сумочку и взять с собой! Все эти бутербродики с осетриной, семгой! С черной икрой и красной! «Я не жадный, я рачительный!» - как сказал один персонаж. Нет ну правда же - банкеты такие бывают редко, а желудок не может уместить всех явств, что лежат на столе. Небось сейчас официанты бережно укладывают в свои сумки поделенные бутербродики, и радуются тому, как вкусно угостят своих домашних. Мдаа...

В номер входил - хихикал. Над собой, конечно, над глупыми мыслями. Мне надо думать, как вылавировать между КГБ и америкосами, и не свалится с острия ножа - а я про бутербродики думаю! Ну не дурак ли?

Просто человек. А мы, люди, бываем ужасно непоследовательны и нелогичны. А когда ты чувствуешь, что тупишь - лучше лечь спать. Утро вечера мудренее. Я всегда так делаю, когда чувствую - книга не идет, глаза закрываются, а вместо гладкого текста выходит какая-то тупая галиматья. Лучше все бросить и лечь спать. Будет день, и будет дело. Прилетит Муза (или черт?) сядет рядом с тобой и будет водить твоими руками по клавишам ноутбука. Или пишущей машинки - как в моем случае.

Включил телевизор, попытался найти что-то удобоваримое. Пощелкал круглой клавишей переключения каналов - наивный албанец! Это мы в 2018 году ругательски ругаем 360 каналов, на которых нечего смотреть! Здесь 4 канала, на которых - ну совсем нечего смотреть! Не просто нечего, а СОВСЕМ нечего!

Оставил на концерте артистов оперетты, и под бодрый канкан пошел наливать ванну. Надо отмякнуть после сегодняшней встречи. Нервы ни к черту. И правда - не надо было наезжать на Нестерова. Ну что я на него напал?! Делает мужик свою работу и пусть делает! Он даже ни разу не встрял в разговор, не мешал общаться - плюс ему. Жирный такой. И то, что он меня разнес за критику власти - а как он еще должен был поступить? Если не отреагирует - а зачем он тогда там был? Кто-нибудь вложит его, тот же Исайкин, который обязательно как глава издательства на связи с КГБ, и зададут вопрос Нестерову - а почему не отреагировал? И что ему сказать? А тут - работу провел! А то что я оказался упрямым ослом, да еще и назвал его, Несетрова идиотом - так это даже в плюс. Значит, Нестеров не в одной упряжке со мной, подлецом!

Мда...все-таки я для тонких интриг никакой специалист. Стреляю хорошо, дерусь недурно, а вот сображалка на интриги не такая быстрая, как у маститых партаппаратчиков. Учусь. Что еще поделаешь? Надо учиться.

С собой в ванну взял стопу газет, купленных утром после завтрака. Стал смотреть «Литературку»-толстушку, из нее выпала газетенка с названием «Люберецкая правда». Как она тут оказалось - одному богу известно. То ли вложили в нагрузку, то ли просто случайно попала в газету во время перевозки - кто знает? Да это и не важно. Хотел отбросить, и вдруг решил почитать - о чем же можно писать в «органе ГК КПСС и городского совета депутатов...»?

Открыл первую страницу, вчитался, и невольно улыбнулся - ну надо же печатать в газете такую хрень! Я уже и отвык от такого бесцельного, тупого расходования бумаги! Заголовки за 25 ноября 1970 года: «Есть 11-месячный план». «Ударными темпами». «На главном направлении».

Заставил себя, преодолевая отвращение почитать статью «На главном направлении». И стал едва ли не истерически ржать: «Слесарь Н. А. Лякуткин посвятил свое выступление вопросам борьбы за экономию материальных ценностей». Слесарь! Посвятил! Борьбе за экономию! Сцука, это смешнее стендапа - в стендапе тупо и пошло, а тут - вона какая ржака! Слесарь заботится об экономии заводских ценностей, а не о том, как бы заначить от жену пятерку на рыболовные снасти!

«Много интересных событий произошло в этом году в жизни Люберецкого завода торгового машиностроения» - да просто невероятное количество интереснейших событий! Холодильные прилавки они там делают, что ли? Перевыполняя план! И это такое событие, что так и просится на страницы газет - все ждут, надеются - сколько же прилавков сделают? Тысячу, или тысячу, и один?!

О господи...сколько людей сидели и писали всю эту тупую, никому не интересную хрень! Получают зарплату, квартиры, живут - считая себя настоящими журналистами, и выходят на заслуженную пенсию с чувством глубокого удовлетворения своей жизнью. Отданной этим бездарным серым листкам.

годным только для деревенского сортира - туалетной бумаги- то в этом мире днем с огнем не сыщешь! Только вот такие газетки и спасают - бумага у них мягкая, рыхлая, серая - самое то по ней дерьмо размазывать. Большего эти листки и не заслуживают. Все, что ценного в листке - программа телепередач. В которых тоже по большому счету нечего смотреть.

Сколько по стране таких газет! Сколько переводится бумаги, сколько рубится леса! Ради чего? Чтобы напечатать вот такую чушь. И как с этим бороться? Единственный способ - перевести их на самоокупаемость. Или закрывайтесь, или делайте так, чтобы газета приносила прибыль.

Впрочем - было уже. Само собой, все такие газетки закроются. Кому они нужны, с журналистами, которые давно уже и не журналисты, а галимые пропагандисты.

Мда...вот из таких мелочей и понимаешь, насколько неповоротлив и расточителен Союз. Вместо того, чтобы пустить деньги на какое-нибудь хорошее дело - их просто сливают на всякую чушь. И это притом, что большинство людей не может купить себе ничего современного, модного, и просто жизненно необходимого. Просто нет этого современного и модного. Не производят. Или производят очень мало. А импортное - только для избранных.

За мебельной стенкой надо месяцами и годами стоять в очереди, или переплачивать приличную сумму.

Машину ждут годами.

Обувь хорошая - только импортная, по блату. Или у спекулей.

Деньги просто лежат в загашниках и не работают. Не питают экономику. Их НЕКУДА потратить! НЕ НА ЧТО!

Я в сердцах отбросил газетенку, и лежа в ванне, угрюмо наблюдал, как газетка набирает воду, лежа на полу в мыльной лужице. Темное пятно увеличивается, увеличивается, обретает очертания Африки, а потом становится древним материком Гондвана. Туда ей и дорога, этой газетенке. В Гондвану. Даже читать расхотелось после того, как попыталсяее полистать.

Лежал, и тупо смотрел в потолок, погрузившись в воду до самого носа - один нос из воды торчал. Думал обо всем сразу, и ни о чем конкретно. А когда почувствовал, что глаза закрываются, навалился сон - быстренько потер себя мочалкой, которую привез с собой в полиэтиленовом пакете из дома, смыл мыло и отправился спать, выдернув пробку из ванной.

Этот непростой для меня день все-таки закончился. Штекер телевизора выдернут из розетки, постель приятно холодит чистую кожу. Хорошо! За окном ноябрьский мороз, снежинки стучат в стекло, а я лежу в постели и смотрю на то, как отсветы фар проезжающих мимо гостиницы автомашин пробиваются через неплотно задвинутую портьеру. Сейчас бы еще Зину сюда...было бы совсем хорошо. Только вот кровать узковата, это в 2018 году во всех гостиницах стоят сущие сексодромы, теперь же - «облико моралес русише туристо!».

Кстати, пришлось все-таки изменять кое-какие эпизоды в романе - иначе цензура не пропустит. И даже с правкой - еле- еле прошло рогатки (так мне Махров рассказал). Могли и завернуть, потому как роман похабный, не соответствующий духу соцреализма и моральному облику строителя коммунизма. Пришлось сцены секса практически вырезать. Не поймут! «Секса у нас в СССР нет!»

Уснул незаметно. Проснувшись, долго соображал, где нахожусь - мне снилось, что я дома, в 2018 году, что на кухне работает стиральная машинка, жужжит, выжимая очередную порцию белья. Увы (или не увы?), я все еще был в 1970 году. А жужжал за дверью обычный пылесос, убирая невидимые глазу пылинки из толстой ковровой дорожки коридора.

Время около десяти часов утра. Делать особо нечего - до четырех часов дня еще куча времени. Даже не особо нечего - а вообще нечего! Если только пойти гулять по городу? Когда я еще буду в Москве?

Кстати, может действительно построить кооперативную квартиру в Москве? Ну а чего - перетащу сюда Зину, ее давно звали работать в Москву, сулили кучу вкусняшек вроде повышенной заплаты и премии. Опять же - Москва! Престижно! Но нет - она ни в какую. Мол, шум не люблю, суету людскую. А вот в Саратове - тишь, да благодать. В общем, не вышло у них ничего. Но вот теперь может и выйдет?

Махров прав - надо в столицу перебираться, если хочу выйти на серьезный уровень. Чего уровень? Литературы, конечно. Типа нетленки у меня тут будут получаться лучше. Сомневаюсь, но чисто технически - да, в Москве сейчас мне жить будет гораздо удобнее.

Побрился, используя станок для безопасной бритвы - я его больше всего люблю. Там, в моем времени, у меня есть стальной станок, еще от дедушки доставшийся. Я его очень люблю и берегу. И память о моем деде, и очень удобная штучка - подравнивать бороду, или просто бриться. Чисто бреет. Не чета всяким там трехлезвийным дрянным брИтовкам.

Оделся, надел свою «летчицкую» кожаную куртку, берет (Ну куды ж писателю без берета?! Писатель я, или где?!), и вышел наулицу.

Холодно! Морозно холодно. Вот не люблю я московскую погоду! Не просто не люблю, а ненавижу лютой ненавистью! Больше, чем промозглый питерский климат.

Сырость. Здесь всегда сыро - осенью, зимой, летом. Город стоит на болотах, и здесь всегда сыро. Сыро, как в предбаннике общественной бани.

Редкие снежинки медленно и плавно опускаются на плечи, будто стараясь утешить - крестьянин, твоя страда закончена! Иди домой, на печь, спи! Летом будешь снова пластаться, рвать жилы, а пока...баю-бай!

Мне вдруг захотелось вернуться в номер и не вылезать из него до самого вечера, до самой грядущей встречи. Но я пересилил себя и пошел по улице прочь от гостиницы. Куда я иду - сам не знаю. Просто иду, смотрю по сторонам, разглядываю прохожих и витрины магазинов. Случайный прохожий этого мира, беглец, пытающийся изменить такую вот махину - Советский Союз. Даже как-то и смешно...до слез. Что я могу, маленький человечек со своими глупыми идеями?! Кто меня послушает?! Все равно буду слать - верят они, или не верят. Хотя бы сделаю попытку - до тех пор, пока меня не повяжут. И маньяков убью, чего бы это мне ни стоило.

Вдруг пришла в голову одна мысль, и я бодро пошагал в метро. Почему бы и нет? Деньги - они только инструмент. И дешевле будет потратить их сейчас, чем потом нанимать дорогих и бестолковых адвокатов.

Театр в это время был закрыт. Я пошел к черному ходу, обойдя театр по периметру, дернул дверную ручку - дверь и открылась. И зашагал по полутемным коридорам дворца Мельпомены.

Первый, кто мне попался - похоже что это был рабочий сцены, обслуживающий ее механизмы. Он весь перепачкан в смазке и матерно ругается через слово, чем подтверждает свой высокий социальный статус. Ведь нет в этом мире, в этой стране статуса больше, чем пролетарий-рабочий! Ну...по крайней мере нам так говорили.

Я спросил рабочего - где мне найти костюмера, он еще раз выматерился - не в мой адрес, а в адрес какого-то «старого козла», и показал на дверь справа в дальнем углу коридора. Я коротко поблагодарил озабоченного старыми козлами рабочего и пошел туда, куда он указал по затертому, обветшалому линолеуму.

Явно, помещение театра требовало ремонта, но кто бы выделил на это денег? А может и выделили, только вот декорации и костюмы гораздо нужнее, чем какой-то там линолеум в недрах храма Мельпомены.

Постучав, я не дождался ответа, и потянув дверь на себя, вошел внутрь. Помещение оказалось большим, не менее тридцати квадратных метров, и все было завешано и забросано костюмами всех видов и расцветок. У меня даже в глазах зарябило - столько здесь было золота, серебра, яркого красного бархата и лимонно-желтых сияющих тряпок. За этими горами сокровищ в дальнем углу виднелся объемистый зад, обтянутый чем-то вроде крепдешина. Ткань, обтягивающая внушительные окорока, подчеркивала монументальность объекта, и я невольно залюбовался видом гуляющей по комнате задницы. Владелица задницы что-то напевала - довольно-таки мелодично, приятным молодым голосом, и я вначале подумал, что даме этой не более чем 25- 30 лет. Однако, я ошибся. Неблагодарное дело определять возраст женщины по направленной на тебя заднице.

- Извините, с кем могу поговорить? - возвысил я голос, и тут же едва не присел - так немелодично и громко взвизгнула дама, обернувшись ко мне и тут же свалившись на гору тряпок, которые она разбирала.

-      Ой... ой... как вы меня напугали! - женщина, лет сорока пяти, очень похожая на какую-то актрису, которую я с наскока никак не мог вспомнить. Впрочем - я никогда и не интересовался именами актеров и актрис, потому даже если бы и видел ее в кино - фамилию точно бы не вспомнил. Не редкость, что сошедшие со сцены актрисы работали костюмерами или билетерами.

-      Стучаться надо! - укоризненно-жалобно продолжила женщина - у меня чуть сердце не лопнуло от страха! Вы как сюда вошли?! Я же дверь запирала!

-      Ну...видимо не заперли как следует - пожал плечами я - Потянул на себя, дверь, она и открылась.

-      Ну вот! - яростно сплюнула женщина - замок совсем тазом накрылся! Говорила этому старому...

-      Козлу? - невинно продолжил я, сдерживая смех.

-      Козлу! - кивнула женщина, и подозрительно посмотрела на меня - вы его знаете? Директора нашего?

-      Не имею чести - фыркнул я - Слышал, как отзывался о нем рабочий. Жмотится ваш директор, да?

-      Еще как! - с жаром поддержала женщина - выжать из него хоть копейку - огромная проблема! А мне тут штопай старые костюмы! Заплатки клади! Да еще и так, чтобы не видно было! А ему хрен по деревне - наплевать! Говорит - из зала все равно не видно! Мол, далеко! А бинокли? Люди-то с биноклями приходят! Мда. Так кто вы, и что тут делаете?

-      Я? Я писатель. Вот шел мимо вашего театра, и решил зайти, попросить кое-о-чем.

-      Писатель? А что пишете? Как ваша фамилия?

-      Я недавно только начал издаваться. Карпов моя фамилия. Фантастику пишу.

-Не слышала про вас...но поинтересуюсь - с живым интересом посмотрела на меня женщина. Ей было лет сорок пять, может чуть больше. Когда-то очень красивая, теперь просто миловидная, ее красоту портил лишний вес. Но я бы не спешил ставить ей это в упрек - может у человека сердце больное? Я слышал, что нередко полнеют от каких-то кардиологических проблем.

-      А что же вас заинтересовало в нашей дыре? Нашем, как вы сказали, театре?

-      Мне нужны парики, усы, бороды - кинулся я в прорубь - сможете помочь?

-      Вот как! - с непонятной интонацией протянула женщина, и брови ее сошлись вместе - а можно узнать - зачем вам эти усы и бороды?

-      Хотим поставить любительский спектакль по Чехову - безмятежно сообщил я, стараясь говорить как можно убедительнее - Я приезжий, из Саратова, и вот у нас при медицинском институте создали кружок театрального искусства. Вы же знаете, из Саратова много хороших актеров вышло. Вот и наши молодые мечтают. Так-то жена моя там занимается этим делом, она профессор, но раз уж я оказался в столице - почему бы ей не помочь?

-      Вот как... - лицо женщины разгладилось, она о чем-то напряженно думала. Потом выдала - Я бы не сказала, что с париками у нас все хорошо - обеспечивают не очень. И с другими делами проблема... грим, и всякое такое...

-      Я заплачу вам! - перебил я «плач Ярославны» - Очень хорошо заплачу. Сколько скажете. Ну, как?

Через сорок минут я вышел из театра, сопровождаемый довольной, сыто улыбающейся костюмершей. Или гримершей? Я так и не узнал ее должность. Скорее всего - и то, и другое сразу. Ибо - экономия! Бумажник мой стал легче на двести рублей (что мне показалось - очень даже недорого!), и все, что мне нужно, я получил. Теперь можно легко и свободно менять свой облик в любой удобный момент. Гримерша даже показала, как и чем клеить бороды и усы. Парики совсем не новые, но ничего, сойдут, для дела сгодятся. Только прикасаться к ним было почему-то не очень приятно. Мертвые волосы ...может вообще с трупов? Глупо, конечно, я сам над собой смеялся, но...вот передергивало, когда их трогал, и все тут! Как к скальпам, снятым с голов белых поселенцев Америки прикасаюсь.

От костюмерши сразу направился в гостиницу, чтобы сидеть в ней до победного - то есть, до выхода в издательство. Бродить по городу уже не хотелось - не со здоровенным же пакетом с ворованными париками! Теперь я уголовный преступник - расхититель социалистической собственности, и сесть в тюрьму могу просто-таки на-раз. Вместе с златолюбивой костюмершей.


Глава 4


В издательство пришел на полчаса раньше срока, а перед тем съездил на Павелецкий вокзал и купил билет на поезд. Американцев пока еще не было, и Махров тут же уволок меня к себе в кабинет, потрескивая от энергии, как шаровая молния.

- Не переживай! Переговорил я с Некрасовым - все в порядке! Он уже отошел, говорит - в целом все прошло хорошо. Только просит больше так не делать, думать, прежде чем поддаваться на провокацию. Вернее - не поддаваться на провокацию, и думать, что говоришь! А лихо ты про балалайку! Ржали всем издательством! С бутылкой, балалайкой, на медведе! Ну ты и...фантаст! Ха ха ха... Теперь слушай вот что: заседание союза писателей назначено на двадцатое декабря. Там и будут рассматривать твой вопрос. Чтобы ты понимал - в правлении сидят...хмм...такие люди...

-      Старые большевики?

-      Вроде того. С ними не так просто общаться, и не так просто будет пройти через приемную комиссию. Будут задавать вопросы - о международном положении, о политике партии и правительства, ты подготовься, чтобы не упасть в грязь лицом. Зарубить твою кандидатуру - раз плюнуть. Скажут, что ты идеологически незрелый - и ты потом хоть головой о стену бейся, все равно ничего поделать не сможешь. А я попробую поговорить и с Фединым, и кое-какими членами приемной комиссии, но...не факт, что это поможет. Постарайся выглядеть простым советским человеком, строителем коммунизма. Договорились?

-      Договорились... - хмыкнул я, и не выдержав, спросил - Леонид, скажи...вот какое отношение к литературе может иметь международное положение? К моей сказке - оно каким боком?!

-      Ну ты чего глупые вопросы задаешь? Делай, как я тебе говорю - и все будет нормально!

Махров даже фыркнул от возмущения, и вскочив с кресла забегал по кабинету

-      Ты начинающий автор! Тебе надо быть в Союзе писателей! Это дает тебе огромные перспективы! А ты чушь несешь! Слушай, что тебе опытные товарищи говорят, и не мели чепухи!

-      Леня, скажи, а зачем ты мне помогаешь? - спросил я, и тут же пожалел о своем вопросе. Язык мой - враг мой. Что может ответить человек, которому задают такой вопрос? Ничего. Да еще и обидится...

-      Зачем? - бег приостановился, и Махров удивленно воззрился на меня - ты талантливый автор. Твои книги интересны. Я хочу тебе помочь. Разве этого мало?! Это моя работа! Я ищу новых авторов, издаю хорошие книги - почему же я не должен тебе помогать?!

И правда - глупый вопрос. Я продукт своего времени - если кто-то тебе вдруг безвозмездно помогает - начинаешь

выискивать его мотивы. Ведь никто просто так не будет помогать! Значит, где-то хочет тебя нагреть. Значит, имеет свою выгоду. Капитализм! Даже немного стыдно...

-      Ну и коньяк ты мне будешь должен! Ящик! Ясное дело - я за коньяк стараюсь! Хе хе хе...

-      Леонид Викторович! Американцы приехали! - в дверь заглянула секретарь издательства, и спасла меня от дальнейшего разговора на неприятную тему. Параноик я, что поделаешь. Везде выискиваю происки врагов, как и положено нормальному параноику. И снайперу, который хочет пожить подольше. Все военные снайперы, которых я знал был законченными параноиками. Как там это называется? «Профессиональная деформация», так что ли?

Страус и Пегги сидели в кабинете директора. С ними был мужчина лет сорока, его представили как юриста и переводчика, помогающего в составлении договора, с нашей стороны - Исайкин, Нестеров, и женщина, юрист нашего издательства.

Я поздоровался со всеми, потом взял со стола экземпляр договора и углубился в его изучение. Договор был составлен на двух языках, и оба варианта полностью идентичны - никаких расхождений. Все, как договаривались.

Вообще, на мой взгляд, все было сделано фантастически быстро. Даже в моем времени это очень быстро, а уж здесь... Это ведь надо было съехаться юристам с двух сторон, все обсудить, потом составить рыбу договора, снова обсудить, а затем уже и напечатать текст. И никаких тебе компьютеров- принтеров и электронных почт.

Я проверил все три экземпляра, уделив особое внимание пунктам гонорара, а еще - ответственности за неисполнение договора, и быстро подписал. За мной подписал договоры Исайкин, и последним поставил свою подпись Страус.

Как свидетели расписались Махров и Пегги Миллер.

- Ну, вот и все! - торжественно объявил Махров - сделка совершена. А можно узнать, господин Страус, в какие сроки

будет издана книга? В договоре указано - не позже, чем через год. А точнее?

- Я думаю, что ближе к лету следующего года - кивнул головой Страус, когда ему перевели слова Махрова - мы к тому времени подготовим рекламную компанию, и как только все будет готово - пустим книгу в продажу. Напечатаем мы ее раньше, но пока будет лежать на складе. Да еще и не надо забывать - книгу нужно вначале перевести. А это все равно как заново написать! Нужно найти дельного переводчика, а ему уже понадобится время для перевода. Хорошо, если в полгода уложится. Но может и раньше. Тут как и у писателей - один свою книгу мучает пять лет, другой за месяц успевает - а результат может быть лучшим как раз у того, кто пишет за месяц. Поищем хорошего переводчика, нам нужно, чтобы книга блистала! Плохое мы не издаем! И у меня вопрос к господину Карпофф...вы сможете к нам приехать? Само собой - все за наш счет. Билет на самолет, проживание - мы все оплачиваем. Более того, вы получите гонорар за ваши выступления. Мы хотим сделать презентацию вашей книги - пригласим журналистов, телевидение, всех желающих. Это очень поможет продвижению вашей книги.

-      Я готов! - тут же откликнулся я - хотя это зависит не только от меня.

Я покосился на Нестерова, который сосредоточенно писал что-то в своем блокноте. После моих слов он встрепенулся, и на английском языке тут же ответил:

-      У нас каждый гражданин имеет право выехать за границу, если будет такая необходимость. Когда вы пришлете официальное приглашение господину Карпову - мы вместе с ним рассмотрим ваше предложение и решим, целесообразно ли ему ехать на презентацию книги, или нет. В любом случае - спасибо за приглашение.

-      Надеюсь, решение будет положительным - вздохнул Страус, и оглянулся на Пегги, которая улыбалась уголками губ. Странно, но у меня сложилось впечатление, что эта самая Пегги Миллер была чем-то вроде серого кардинала издательства. Если ее много лет принимали за жену Страуса - так почему бы ей не быть этим самым серым кардиналом? «Муж и жена - одна сатана!»

Потом мы сидели за столом в соседнем кабинете, где был накрыт стол - праздновали подписание договора, а я ел бутерброд с настоящим финским сервелатом, и меланхолично думал о том, что хорошо бы прямо сейчас оказаться в квартире Зины, упасть на кровать и ни о чем не думать, просто смотреть в потолок и лежать в полудреме, слушая, как ледяной ветер бьется в оконное стекло.

Устаю я от Москвы. Как они тут живут, в этом чертовом проходном дворе страны - для меня загадка. Москва пронизана энергией, она сжигает, она заставляет тебя двигаться быстрее, думать быстрее, жить быстрее! А я люблю старые русские городки - сонные, тихие, насквозь провинциальные, в которых никогда ничего не случается, а все соседи знают друг друга с самых младенческих лет. Москва - это энергетический вампир, высасывающий тебя досуха и выбрасывающий на обочину жизни. Это не Клондайк, это каменоломня, в которой миллионы людей пытаются найти, вырубить из пустой породы драгоценный камень. Кому-то это все-таки удается, одному из сотен тысяч, миллионов, приехавших сюда за счастьем и богатством. Остальные или возвращаются назад, в свои Аткарски и Хвалынски, либо тянут лямку, уже особо не надеясь на то, что им улыбнется удача. Просто живут.

Надо ли мне здесь жить? Я не знаю. И прекрасно понимаю Зину, которая отказалась переезжать в столицу. И это еще здесь нет пока жутких автомобильных пробок, практически удушивших Москву со всех ее сторон в моем еще более бурном времени!

Ехать домой я собрался этим же вечером. Ну а что мне еще ждать? Все, что было намечено сделать - я сделал. Рукопись отдал, договор с американцами подписал. Все! Теперь домой, и за работу. Третью буду книгу писать. Вернее -

записывать. Придется снова много переделывать - иначе не пропустят. Мы как-то уже привыкли, что нам в книгах разрешено писать практически обо всем, и даже вставлять в текст нецензурную брань. А тут все это не так! Попробуй Махров, издай книжку с матами и сценами секса - такой секс ему устроят, до конца жизни заречется что-то подобное вытворять.

Вечером с Павелецого отходят два поезда - десятый (бывшая девятка), и семнадцатый (уж не знаю, как его теперь называют - восемнадцатый? Для меня загадка, зачем менять номер поезда в зависимости от места отправления).

Долго за столом сидеть не стал - время поджимало. Поезд отходит в восемнадцать часов по местному времени - только-только доехать до вокзала. Посидел, поел бутербродов, попил чаю, перебросился парой ничего не значивших слов со Страусом и Пегги, и быстренько ретировался, пожелав всех благ и удачных продаж изданных книг.

На улице зима. Накаркал - снег валил, как из мешка. Природа все-таки решила пригласить зиму. Двадцать шестое ноября - уже почти декабрь. Впрочем, по старой, и абсолютно действенной примете - выпал первый снег - отсчитывай сорок дней. Вот через сорок дней и ляжет снег постоянный, а первый обязательно растает.

В дорогу накупил всяческих газет - делать-то что-то надо? По крайней мере - утром. Вечером-то я завалюсь спать, и продрыхну до самого утра. Люблю спать в поездах, они действуют на меня успокаивающе.

Попутчиком моим оказался полный мужчина средних лет, который практически сразу после отбытия (едва ли не через полчаса) завалился спать. От него пахло свежим перегаром, видимо днем хорошо наподдал, и теперь его неудержимо тянуло в горизонтальное положение. А я и не возражал - пусть себе храпит. Разговаривать ни с кем не хотелось, просто лежать и думать о своем. Но и думать долго я не стал - незаметно для себя провалился в сон, и встал через пару часов только для того, чтобы выключить в купе свет.

Утром проснулся от голосов и позвякивания стаканов в подстаканниках. Мой сосед уже не спал, он радостно щурился на меня и шумно прихлебывал чай, отдуваясь и хрустя кусочками рафинада. Увидев, что я проснулся, помахал мне рукой, как Брежнев с трапа самолета, и громогласно сообщил:

- Сосед, хватит спать! Чай пить будем! По-русскому обычаю - много, в прикуску, и с бубликами! Любите бублики?

Бублики я не любил, о чем тут же не преминул сообщить соседу. С утра у меня настроение было не очень - ночью снился мой дом, тот, что в 2018 году - жена, кошки, наш садик, и мне было не очень хорошо. Я как тот кот - привыкаю к месту, и ни за какие коврижки не желаю менять место жительствоа. Мне хоть валерьянкой тут намажь - все равно не пойду! Только кто меня спросит... бросили в прошлое, и живи!

Самое поганое, что я вроде как видел свою могилу на Елшанском кладбище. Свой портрет в овале - жена выбрала то фото, где я сидел на встрече с читателями и что-то им важно вещал. Ну что же, ее право. Да и какая разница покойнику, какое фото поставили на его могилу? Лежи себе, да не вставай! А то и осиновый кол получишь куда надо.

От этих воспоминаний о ночном кошмаре мне стало еще гаже, настроение совсем испортилось. Вдруг захотелось выпить, тем более что сосед тряс передо мной бутылкой армянского коньяка. Но я все-таки сдержался - мужик я, или еще куда?! Дал слово - держись! Или не давай! Зарекался пить - значит, не буду! А то что мне хреново - так это пройдет. Наверное...

Мужик представился Николаем, и возвращался он из командировки. Работает на каком-то саратовском заводе, вроде как на «Серп и молот». Ездил выбивать фонды под конец года. Выбил удачно, накрыл поляну своим помощникам в министерстве, так что вчера он был вынужден хорошенько поддать - человек, который в компании пьющих не пьет, вызывает подозрение и неприязнь. Надо пить наравне со всеми, и даже больше. Но при этом не терять голову - все-таки в командировке, по делам, а не по лебедям побежал!

Не знаю, какие «лебедя» зарятся на Николая с его бегемотообразной тушей, и если зарятся - как они находят вожделенный отросток в складках его жира, но вполне может быть, что он имеет успех у противоположного пола. Ибо не жадный, на язык очень даже бодрый, и вообще умеет поддержать компанию. В этом я убедился уже через двадцать минут, сидя за столиком и прихлебывая горячий чай. Еды я с собой не купил - хотел вечером в ресторан сходить, но благополучно уснул и проспал до семи утра. Продрых почти двенадцать часов! Рекорд для меня, спящего в сутки ну максимум шесть часов кряду. Правда я иногда еще люблю и полчасика подремать после обеда, но это же совсем не в счет?

Оставшиеся часы до прибытия поезда на конечную станцию я провел вполне себе весело. Николаю не стал говорить, кто я такой - представился военным пенсионером, и он с жаром доказывал мне, что советская армия лучшая в мире, и что мы сапогами стопчем весь мир. И что зря правительство так «тетешкается» с американцами, надо просто вдарить по ним как следует, они из Вьетнама и убегут. А Вьетнам будет нам по гроб обязан, и станет еще одной нашей республикой.

Нет, ну так-то я согласен, что советская армия самая сильная и никто нас не победит - но зачем же бить первыми? Мы ни на кого не нападаем, тем и славимся. Америкосы же сами убегут из Вьетнама - совершенно бесславно, поджав хвост. Николай с этим был не согласен, и с жаром доказывал, что вдарить надо, лучше всего - ракетой! Штоба знали!

Ох уж эти доморощенные вояки...небось и в армии-то не служил, а туда же - «вдарить»! «Разнести»! А ты знаешь, как пахнут вывалившиеся из живота внутренности? А запах горелого человеческого мяса вдыхал? А как умирает человек, которому осколком перебило трахею - видел? Так вот заткни

свой фонтан и не рассказывай, чего надо армии сделать, а чего не надо! Нападут - вдарим. А не нападут - нахрена нам куда-то лезть?

В Сирию зачем полезли? Правильно полезли! Очень даже логично полезли! Эти твари хотели газопровод протянуть из Катара в Турцию, потом в Европу, и лишить нас огромных денег! За это стоило повоевать. И кстати - потери в Сирии минимальные, меньше минимальных! Уж я это точно понимаю. Знаю, что бывает, когда людей бессмысленно кидают в бойню.

Ну и ИГИЛ надо было душить, это совершенно точно. Сегодня они там бошки режут, а завтра, что, к нам придут? Нет уж, давить гадов в их же гнезде. И задавили - на злобу всей «прогрессивной мировой общественности». Аж зубами скрежетали, глядя на наши победы!

Нет, всего этого Николаю я не сказал - уж само собой. Единственное, что добавил, это то, что все эти так называемые «друзья» гроша ломаного не стоят. И друзья они нам пока мы даем им денег и оружие. Единственная - Куба нас не предаст. Но...(и это тоже я не сказал Николаю) - мы ее предадим. Впрочем - НЕ МЫ. Предаст Кубу та мерзкая клика, что пришла вместе с Ельциным. Те твари, что грабили страну, и казалось - конца-края этому не будет.

Я не верю что Путин пришел к власти просто так. Более того, совершенно уверен, что имел место быть заговор спецслужб, переворот, микропутч, если можно так сказать. Ельцину приставили к голове ствол и сказали: «На бумаге останутся твои мозги, или твоя подпись!» Ну он и согласился - в обмен на гарантии безопасности Семьи. И это невысокая плата за то что страна начала подниматься с колен.

Тогда, в девяностые, мне ужасно хотелось просто взять свою снайперку и стрелять, стрелять, стрелять в этих жирных тварей, которые абсолютно безнаказанно терзали мою Родину! Убивать их везде, где только можно! И возможно, так бы и случилось, если бы...если бы к власти не пришли дельные люди.

Да, в 2018 году хватает тварей, жирных клопов, пьющих кровь из страны. Но их время от времени сажают, и абсолютно безжалостно. Даст бог и расстреливать начнут, как в Китае.

Расстались мы с Николаем почти друзьями, он долго тряс мою руку и приглашал в гости. Но адреса почему-то не оставил.

Зины дома не было, и я позвонил в лечебницу. Долго не мог дозвониться - как обычно - телефон один на несколько кабинетов, и обязательно кто-нибудь на нем висит, потом все- таки дозвонился, но мне сообщили, что Зина на обходе. Тогда я передал, чтобы ей сообщили о моем приезде и положил трубку. Все, дело сделано - Зина знает, что со мной все в порядке, так что можно спокойно делать свои дела. И я расчехлил печатную машинку, вставил в нее листы бумаги, и уселся, думая, с чего начать. А вернее - разворачивая перед «глазами» первую страницу третьей книги романа.

Зина появилась часа через два или три - где-то около трех часов пополудни. Сбросила осенние туфли, испачканные в ноябрьской грязи (шел снег с дождем), и бросилась ко мне на шею, хохоча и вжимаясь в меня мокрым лицом. Пахло от нее свежестью улицы, чистым женским телом и тонкими духами, (Шанель?).

-      Рассказывай, ну?! Нет - сейчас я буду готовить есть - ты проголодался? Я тебя ждала, накупила всякого дефицита - колбасы, икры купила! Пировать будем! Идем на кухню, я готовлю - ты рассказываешь, а то я не утерплю. Страсть как хочется послушать о твоей эпопее!

Я рассказывал, Зина охала, ахала, искренне переживая за меня и за мои дела. Потом вдруг вздохнула и грустно заметила:

-      Скоро ты от меня уйдешь. Очень скоро. На кой черт тебе, успешному писателю, мировой звезде - какая-то ущербная бабка, неспособная даже родить тебе ребенка. Ты молодой, красивый, у тебя все впереди. А я уже все... доживаю!

-      Перестань! Ну что ты такое говоришь! - взвился я, чувствуя, что вообще-то она права и говорит правду. Ведь уйду... а она останется. И от этого мне было очень не по себе. Мы в ответе за тех, кого... мда.

Скоро Зина снова сделалась веселой, рассказывала о своих делах - ей снова предложили стать завотделением, но она отбивается всеми силами - ответственности куча, а зарплаты не так уж и намного больше. А денег ей хватает.

Тут я вспомнил - сбегал в комнату, достал коробочку с часами и торжественно ее поднес Зине. Она охнула, тут же достала часы и примерила на руку. Браслет лег как влитой.

-      Спасибо! Мне так давно никто не дарил подарки! Только зачем такой дорогой? Хватило бы и какого-нибудь колечка.

-      Ты их все равно не носишь, колечки твои. А вот часы - всегда пригодятся.

Мы сидели, болтали, ели бутерброды и запивали их горячим чаем. Зина предложила сварить суп, что-нибудь посерьезнее - но я отказался. Сегодня обойдемся.

Рассказал ей о попутчице в СВ купе, как та таращилась на меня, будто увидела морского змея. Зина серьезно кивнула, усмехнулась:

-      Да, тебе не понять. Это у вас там, как ты рассказываешь, девяносто девять процентов писателей нищие, убогие, никому не нужные. А у нас тут - это люди, приближенные к власти, к небожителям. Ты же прекрасно понимаешь, что здешние писатели обслуживают власть, обеспечивают идеологию населения. А значит - их хорошо кормят, значит, они в шоколаде. У вас их место заняли телевизионщики - им все блага. А у нас пока до этого не додумались.

-      Не додумались - подтвердил я - И слава богу! Хоть у вас немножко пожирую! Хе хе хе... Знаешь, моего уровня писателей в моем времени как ни удивительно достаточно много. Я не знаю, как так случилось, но это факт. Здесь писатель редкость, у нас...их как собак нерезаных. Я думал над этим, и мне кажется - «виной» всему уровень образования. Народ за пятьдесят лет стал в массе своей более грамотным, развитым. А еще - развитие интернета. Я тебе рассказывал, что такое интернет. Если сейчас чтобы написать книгу надо месяцами разыскивать источники, штудировать материалы - у нас достаточно написать пару слов в поисковике, кликнуть кнопкой, и тебе выдаст все, что захочешь - любые сведения. Почти - любые сведения. Надотолько сделать правильный поисковый запрос. Легко писать, не то что нынешним моим коллегам!

Зина задумалась, а потом спросила, но не то, что я ожидал. Не про писательство, ни про интернет.

-Скажи...тебя приглашают в Америку...ты поедешь?

-Поеду, конечно! Если отпустят - хмыкнул я - А чего спрашиваешь?

-Ты ведь можешь там и остаться... - погрустнела она - Стоит только сказать, что хочешь жить в Америке, и тут же тебя обласкают, будут издавать твои книги за бешеные деньги. И зачем тебе тогда возвращаться?

-      Я не могу там остаться. Я не хочу там оставаться! - серьезно сказал я - И я не могу предать тех людей, которые меня туда пошлют. У них будут неприятности. И кстати - еще не факт что меня отпустят. А возвращаться я буду всегда. Тут моя Родина. Где бы я ни жил - как я могу без нее? Пафосно звучит, но это правда. Не нужен мне берег турецкий! А почему ты спросила?

-      Просто...уедешь, и я тебя не увижу. Никогда - Зина снова вздохнула - Ладно, не обращай внимания. Это все так...ерунда. Я так по тебе соскучилась!

-      Зин, ты Рембрандта читала? - серьезно спросил я.

-      Рембрандта? Но это же художник! Как его можно читать - растерялась Зина.

-      Не читала - тогда в постель! Хе хе хе... Анекдот это такой. Я тебе потом его расскажу.

И я рассказал. Через два часа. Когда мы отдыхали, лежа на кровати, усталые, но довольные. И Зина хихикала как девчонка, и шлепала меня по голому животу.

====

-      Садись, Юра... - хозяин кабинета грузно откинулся в кресле, и пристально посмотрел на посетителя. Его кустистые густые брови, предмет насмешек и анекдотов поднялись, будто он был удивлен, что вошедший осмелился его посетить. Хотя он сам и пригласил его на беседу.

-      Здравствйте, Леонид Ильич!

-      Здравствуй, Юра. Ты захватил то, что я просил? Все бумаги по Шаману?

-      Как вы сказали - все здесь, Леонид Ильич! Все письма, все рапорты оперативников, занимающихся его розыском, все отчеты аналитиков.

Андропов привстал, аккуратно положил пухлую кожаную папку на стол к Брежневу, под его руку. Тот задумчиво кивнул, положил руку на папку и легонько по ней похлопал:

-      Здесь все письма?

-      Все. Оригиналы.

-      Зачем оригиналы...достаточно было бы и копий. Надеюсь, эксперты с ними поработали?

-      Конечно, Леонид Ильич! Вам показать результаты экспертиз?

-      Не нужно Юра. Я все это читал. Ты думаешь, если я немного болен, так и не интересуюсь ничем важным? Отстал от жизни? Думаешь, совсем сдал Леонид Ильич?

-      Нет, что вы?! У вас светлый разум! Вы мудрый человек, который считает на сто шагов вперед, как самый лучший шахматист! Никто вас не считает больным!

-      А я болен, Юра. И не с твоей ли помощью? Кто назначил мне эти таблетки? Не ты ли приставил ко мне тех людей, которые меня травили столько лет?

-      Вы поверили словам этого Шамана? - голос Андропова дрогнул - это все чушь! Происки наших врагов! Меня пытаются очернить, чтобы убрать из вашего окружения верных людей!

-      А что за Горбачев, которого ты тянешь за собой?

-      Как - что за Горбачев? Леонид Ильич, вы же знаете - он первый секретарь Ставропольского крайкома, перспективный молодой коммунист. Ни в чем компрометирующем на замечен! А то, что пишет этот Шаман - это какая-то...ерунда! Это политика очернения лучших людей из руководства партии! Я не знаю, кто стоит за Шаманом, но эти люди не желают добра нашей стране, уверен!

-А мне вот думается другое. Мне думается, что этот человек искренен, переживает за страну. И пишет он дельные слова. Ты читал его размышления про экономику? Про перспективы развития? Он искренне хочет добра! Кстати, хоть раз было чтобы он ошибся в прогнозах на катастрофы? Или о шпионах, которых он сдал? Вот ты говоришь - он желает очернить руководителей. А может он просто ЗНАЕТ? Я не знаю, как он это делает, но факт есть факт - мы уничтожили крупнейшую шпионскую сеть американцев. Мы поймали с его помощью шпионов, которые годами и годами передавали информацию нашим врагам! У тебя под носом передавали, между прочим. И ты теперь говоришь, что это политика очернения? Очернения - кого. Юра? Наших врагов? Тебя? Ну... если назвать очернением критику за плохую работу - наверное, это очернение. Вот сейчас, я очерняю тебя, Юра? Может за мной стоят какие-то враги, раз я тебя очерняю? Как считаешь?

-      Да что вы такое говорите, Леонид Ильич?! - Андропов побелел, как мел, и казалось, сейчас упадет в обморок - Я всегда принимаю критику! Тем более - вашу! Всегда прислушиваюсь к вашим советам. И всегда был и есть вам лоялен!

-      А может, ты на мое место метишь. Юра? - голос Брежнева сделался холодным, даже скрежещущим – рановато ты задумал занять мое место! Я еще в силе!

-      Да как можно так думать, товарищ генеральный секретарь! И в мыслях такого не было!

Андропов встал, покачнулся, но удержался на ногах, и застыл, как не выучивший уроки школьник перед строгим учителем. Брежнев же положил руки на столешницу, сцепил пальцы и долгим, очень долгим и внимательным взглядом стал разглядывать своего первого помощника, свою правую руку. И то, что он увидел - ему не очень понравилось. Потому он нахмурился и покачал головой:

-      Может я зря рекомендовал тебя на это место? Может ты недостаточно зрелый для него? Или наоборот - слишком старый для него, мозги ссохлись от старости? Может лучше тебе руководить легкой промышленностью, или сельским хозяйством? А не безопасностью государства? Что скажешь. Юра?

-      Куда пошлет меня партия, вы лично, товарищ генеральный секретарь - там и буду работать не покладая рук! - глосс Андропова был хриплым, а лицо - белым. Еще немного, и он точно упадет в обморок - решил Брежнев.

-      Ладно, Юра, присядь, поговорим... - теперь голос Брежнева был мягким, почти дружеским, но Андропов не обольщался. Генсеку достаточно только двинуть пальцем, и он, Андропов, полетит со своего места на персональную дачу, чтобы больше оттуда никогда не выйти. И в скором времени скончается от непонятной и продолжительной болезни, унеся с собой в могилу множество чрезвычайно горячих государственных секретов - как и полагается секретоносителю высшего уровня.

Молчание. Брежнев полуприкрыл глаза, и сидел так, будто уснул. Может и правда уснул? Но Андропов ждал. Это был сон не дряхлого старика, а хищной рыбы, которая может мгновенно проснуться и уцепить своими острыми зубами

зазевавшуюся рыбешку. Без малейших дальнейших перспектив для рыбешки.

-      Вы так и не нашли его?

-      Ищем, товарища генеральный секретарь. При всех феноменальных способностях Шамана - он всего лишь человек, потому обязательно допустит ошибку. И еще - у аналитиков сложилось мнение, что Шаман на самом деле и не собирается скрываться.

-      То есть? - Брежнев широко раскрыл глаза - Тогда почему он не объявился сразу? Поячему не написал - вот он я, живу здесь, хочу помочь стране? Зачем эти игры с письмами?

Андропов посмотрел на Брежнева, и снова уткнулся взглядом в столешницу. Вопросы были наивными, скорее всего Брежнев прекрасно знать ответы на заданные им вопросы. Но почему-то хотел услышать ответы именно от него, Андропова. Неужели он на самом деле такого о нем низкого мнения? Считает, что Андропов не способен просчитать такие несложные действия? Или он хочет тем самым показать, что Андропов настолько наглупил в своей работе, что это похоже на работу какого-нибудь глупого подростка? В любом случае - вопросы заданы, и надо на них отвечать.

- Скорее всего, он боялся тут же оказаться в психушке. Ну только представить - в управление КГБ приходит человек и сообщает, что знает о том, как в системе КГБ, в высшем ее руководстве работают иностранные агенты. Что бы тогда было? Прямая дорога в психиатрическую лечебницу. А вот на анонимные письма, да еще и с указанием информации, известной только высшему эшелону власти, мы отреагируем мгновенно. Что в конце концов и произошло. Вначале мы не поверили указанным в письме фактам, но после проверки - все оказалось так, как указал Шаман. Да, моя вина, и я готов понести за нее любое наказание. Просмотрел негодяев, и даже продвигал некоторых по службе, считая добросовестными, дельными сотрудниками. Да, все предсказания Шамана сошлись до мельчайших подробностях - начиная с дат вербовки предателей, и заканчивая местами, где те хранили украденную информацию.

-      За одно это он заслуживает как минимум ордена - ворчливо сказал Брежнев - ты представляешь, что было бы, если бы эти люди продолжали свою деятельность еще хотя бы десяток лет?! А с его слов - они работали гораздо дольше и их разоблачили совершенно случайно. Подлецы нанесли стране огромный ущерб! И нанесли бы еще - если бы не Шаман. Что- то еще? Что говорят аналитики по его личности?

-      Есть одна версия... - Андропов замялся, не решаясь сказать - Но она очень уж фантастична. Даже озвучивать ее как-то неудобно.

-      Неудобно штаны через голову надевать. Юра, не тяни время.

-      Это путешественник во времени.

-      Что?! Какой такой путешественник? Ты о чем?

-      Он знает события, которые случатся в будущем. Так знает, как будто читал о них, или слышал. Эту версию, как я уже сказал, выдвинул один из моих аналитиков, и если забыть о ее фантастичности - это самая близкая к истине версия. Потому что она все объясняет. Он решил ввести нас в заблуждение своим именем, намекая на то, что как шаман может предсказывать будущее. Но это чушь. Никаких шаманов не существует, они суть мракобесие и необразованность. Ни один шаман не сможет предсказать такое, о чем нам сообщил этот человек. Другого объяснения у меня нет. И последнее его письмо подтверждает мной сказанное - он описал целую череду событий, которые посчитал важными, и которые произойдут в ближайшие годы. И вполне вероятно - написал о том, о чем вспомнил, иначе событий было бы больше.

-      Интересная версия! Ты всерьез думаешь, что у нас тут появился путешественник из будущего?!

-      Я не могу этого утверждать, Леонид Ильич. Это всего лишь версия, но очень похожая на правду. Мы найдем его, и тогда все будет ясно.

-      Долго же вы его ищете! А может, не хотите найти? - Брежнев испытующе глянул на Андропова, но тот не отвел взгляда.

-      Мы применили все ресурсы, все наши возможности - Андропов снова встал, и едва не вытянул руки по швам - Мы делаем все возможное, товарищ генеральный секретарь! Не сомневайтесь, мы его найдем!

-      Ищите, ищите...иначе я посчитаю, что ты засиделся в своем кресле. Пора тебе народное хозяйство подымать, а. Юра? Ладно, ладно, не переживай...пока посидишь в своем кресле.

Андропов едва не вздрогнул, он вдруг явственно понял, что его председательство в Комитете скоро закончится. Брежнев никогда не принимал решений самостоятельно. Он узнавал мнение остальных членов Политбюро, а если мнение с его мнением не совпадало - убеждал, разговаривал, пока «оппозиционер» не приходил к его, Брежнева, мнению. Потому - с сегодняшнего дня Брежнев начнет осторожно прощупывать членов политбюро на предмет замены Андропова на другого человека. Эти разговоры о том, что якобы Андропов хочет занять его место - неспроста. Значит, Брежнев на самом деле допускает такую возможность. И значит, он в конце концов Андропова уберет с этого места - как убрал всех, кто мог претендовать на пост Генерального секретаря партии. И что теперь делать?

- Иди, Юра. Потом еще обсудим эту проблему... - Брежнев кивнул Андропову, и тот на негнущийся ногах пошел к двери, всей своей спиной ощущая, как в нее уперся взгляд Брежнева. Да, его, Андропова дни на посту председателя КГБ сочтены. Это без всяких вопросов. Тем важнее разыграть карту Шамана. Возможно, если он его найдет и представит пред очи Брежнева, тот сменит гнев на милость? Нет, глупо. Ничего он не сменит. Не так все просто. Если Генеральный вбил себе в голову, что Андропов покушается на его место - все, конец! Страшнее преступления нет.

После ухода Андропова Брежнев еще минут пять сидел неподвижно, закрыв глаза. Потом пододвинул к себе папку с документами по делу Шамана, открыл ее. И первое, что увидел - письмо, которое Шаман направил ему, Брежневу. И не только ему. Андропову - тоже.

Да, здесь была написана хронология событий за много лет вперед, описаны такое, во что поверить можно было с большим трудом. Или просто невозможно. Например, и самое главное - как мог развалиться Союз? Нет, в это Брежнев поверить не мог. В такие фантазии. Может и в самом деле этот человек психически нездоров? Когда его все-таки найдут, первое, что нужно сделать - дать команду психиатрам, чтобы его обследовали и дали заключение о психическом здоровье. Но он точно нездоров. А все идеи его попахивают западным душком! Деньги, деньги...не вся жизнь в деньгах!

Он делает иногда верные прогнозы? Пусть делает. Проверять все его предсказания. Совпадут - хорошо! Не совпадут - да и черт с ними, это как раз и докажет что он психически болен. И держать на свободе его нельзя - мало ли чего он там наговорит! Народ взбулгачит... И так уже по всей Москве слухи пошли - появился предсказатель, который учит жить! Будущее предсказывает! Опять - утечка от Андропова. Может он нарочно эту утечку допустил? Или еще хуже - сам же и создал этого самого «Шамана», с целью подрыва авторитета Генерального секретаря? Все эти шелепинские штучки? Надо убирать этого Юру. Хватит. Кого на его место? Это надо как следует подумать. Торопиться не следует. Андропов сейчас землю рыть будет в поисках Шамана. Рассчитывает небось, что если найдет - выйдет ему прощение. Глупец. Найдет - вот тогда с ним конкретно можно будет и разобраться.

Брежнев захлопнул папку с бумагами на Шамана, и нажал кнопку селектора для вызова секретаря.

====

Дни шли за днями, я строчил на машинке свои нетленки, три раза в неделю ходил на тренировки по рукопашному бою, два раза в неделю стрелял в тире. Время летело - просто как гуси в южные края. Мелькают под ногами леса, поля, а ты несешься, несешься, несешься…

Билет в Москву я взял заранее - как и обратный билет на тот же день. Задерживаться не собирался. Хотел вначале полететь самолетом, но передумал. Доеду поездом. Не то, чтобы я боялся полетов, тем более что знал - катастроф не будет, кроме той, которую я описал - просто неудобно. Прилетаешь туда вечером, и что делать? Где ночевать? На кой черт тогда мне этот самолет?

Против ожидания, гэбэшники меня не доставали. Никуда не вызывали, ничего не спрашивали, и похоже, что никакого наблюдения не установили. И это было очень даже странно.

А может я не замечаю наблюдения? Может его ведут настолько толково, что я его и не вижу? Тремя машинами, толпами топтунов? Нет, я в это не верю. Не верю, но... каждый раз, выходя из дома - проверяюсь. Каждый раз ставлю «сторожок» на дверь, и по дому. Если кто-то влезет без нашего ведома - я узнаю.

Сторожок и в телефоне - если туда воткнут подслушку - сходу узнаю.

Зине говорить о своих опасениях не стал. Но она сама догадалась, правда не сразу.

-      Скажи, Миш, а за нами могут следить? За тобой? Ведь ты теперь связан с американцами, тебя будут проверять! И как же ты тогда поедешь разбираться с маньяками?

-      Во-первых, Зин, давай больше ни о чем таком серьезном дома не говорить. А если появятся какие-нибудь «газовщики», или «электрики» с проверкой - скажи мне, где они лазили. И не оставляй их без наблюдения. Уверен, скоро нас возьмут в оборот. Само собой напрашивается. Ты же понимаешь.

-      Миш, ты в самом деле веришь, что твои письма могут что-то изменить? Ну вот прочитали они твои письма - в них сказано, что надо больше выпускать товаров народного потребления. И? Брежнев сразу отдал приказ, и все начали выпускать товары народного потребления? Забили магазины дефицитом?

Я отодвинул бокал с чаем. Пить больше не хотелось. Есть - тоже. Аппетит пропал. Зина сама того не зная ткнула в самое что ни на есть больное место.

-      Зин, скажи, как ты думаешь, почему мои воспоминания проявляются не сразу? Хмм...ну как бы тебе это сказать... твоими стараниями я помню все, что когда-то видел и слышал. Смешно говорить, но я будто подключен к интернету. Но вот какая штука - я заметил, что не все появляется сразу. Не все воспоминания. Некоторые начали всплывать только сейчас. Буквально - на днях.

-      То-то ты вчера был такой злой! Глазами сверкал - я даже подойти боялась! Того и гляди укусишь!

-      Ты не ответила.

-      Чудак ты, Миш! Ты должен понимать, что наши манипуляции над человеческим мозгом и гроша ломаного не стоят. Мы как шаманы (я едва не вздрогнул) - бьем в бубен, даем снадобья, и в результате - получаем полет к духам! А как это получается, каков механизм процесса - да кто же это знает?

-      Голова предмет темный, исследованию не подлежит... - задумчиво пробормотал я, цитируя одного героя из фильма, врача - его исполнил Броневой.

-      Да, предмет темный! - хихикнула Зина - точно сказано! Ты кого-то цитировал?

Вот чутье у нее - как у охотничьей собаки! Ну моментально чует запах дичи! Психиатр - он и есть психиатр! Я рассказал ей о фильме, который снимут в будущем, а потом Зина снова спросила:

-      И все-таки, давай, колись - ты что-то вспомнил? Что случилось?

-      Вспомнил, Зин! - медленно кивнул я - Как бы тебе это лучше рассказать...в общем - в 2018 году Брежнев в обществе представляется как добрый дедушка, самый лучший, самый приличный генсек и царь из тех, что у нас были. Сотни тысяч голосов с придыханием толкуют о том, что при Брежневе мы жили просто великолепно! Что на рубль можно было купить доллар, да еще и останется на мороженое! А в магазинах было полное изобилие - что душеньке угодно!

-      Да что за бред? Ты где-нибудь у нас видел, чтобы продавали доллары?! Да за такую цену?! Ах да, понимаю - это официальная цена доллара! Только ты попробуй, купи этот самый доллар! Только в Москве, у валютчиков - и они тебя или кинут, или посадят. Они все стучат в КГБ. И стоить доллар будет рублей пять, а то и семь! А насчет изобилия - ну да, с голоду не помрешь. Рыбой морской все завалено. Мясо - на рынке. А колбасу - видел очередь в магазин «Колбасы», что на проспекте Ленина? Так там в очереди пишутся еще с вечера! И стоят, ждут до утра! Или из Москвы везут, там покупают!

-      Ты кому рассказываешь - мне? - я рассмеялся - То же самое я им и говорил. Тем, кто восхищался периодом правления Брежнева. И кстати, обычно те, кто говорил, как они хорошо жили в детстве и все было - жили или в Москве, или в Питере, или где-нибудь в Риге и Киеве! Вот там - да, все есть! Не без очередей, но не таких, как в магазин «Колбасы» на Ленина. Обеспечение другое совсем. По высшей категории. Но речь не о том. В общем - образ Брежнева у нас настолько осветлен, что кажется - того и гляди его в святые запишут! Любил покушать, выпить, погонять на машинах. Охоту любил. Человечный человек, не правда ли?

А попалась мне как-то малоизвестная книга историка с воспоминаниями современников Брежнева. И вот там - Брежнев во всей красе. Ты вообще знаешь, что Генеральным секретарем едва не стал Шелепин? Что это он организатор заговора против Хрущева?

-      Хмм...честно сказать, никогда этим не интересовалась. Какая нам разница, кто станет генсеком? Все равно все останется таким, как оно есть.

-Вот! Вот в чем и проблема! Генсеки меняются, а партия - нет! Китайцы ведь как поднялись - они ничего не ломали. Они модифицировали партию, и сделали нечто среднее между капитализмом и социализмом. А на самом деле - у них самый обычный капитализм, но только с однопартийной системой. Коммунистическая партия Китая - совсем не та партия, какой она была с самого начала. Китайцы хитрые - они взяли, и поставили все с ног на голову! И живут себе, в хрен не дуют! Но да ладно. Не о них речь. Шелепин - это реформатор. Амбициозный, сильный, знающий. Он может принимать единоличные решения. Эдакое подобие Сталина в лучшем его варианте. Его поддерживали председатель КГБ Семичастный, и еще несколько высокопоставленных чиновников партии и правительства. Их так и называли - «группа Шелепина». Семичастного, как ты знаешь, убрали с поста и загнали куда подальше. На Украину. Шелепина - сделали председателем ВЦСПС. Должность хорошая, сытная, но... никакого государственного значения не имеющая. Можно сказать - просто министерство, и это после того, как он едва не стал Генсеком! Брежнев его очень не любит и опасается. Знаешь за что?

-      За что?

-      За популярность у людей. За энергию. За свежие идеи. Брежневу не надо свежих идей. Ему ничего не надо. Он убрал из своего окружения всех, кто мог попробовать его сместить, оставил только старых пердунов, преданных ему, и лишенных амбиций. И вот это уже беда. Представь себе - Брежнев однажды высказался в адрес Шелепина так, что тот, мол, из ложного демократизма поехал отдыхать не на спецдачу, а в обычный санаторий! И ходил питаться в обычную столовую!

-      Да ладно?! - охнула Зина - неужто правда?

-      Правда, Зин. Еще случай: в квартире Шелепина сделали ремонт. А он взял его, и оплатил из своих денег! Представь только, какой поднялся шум! Все эти пердуны из политбюро, привыкшие жить за государственный счет, посчитали, что Шелепин специально оплатил ремонт своими деньгами, чтобы показать - какие они все стяжатели и ворюги, и что он таким образом их подсиживает! Ты прикинь только их логику!

И вот теперь представь, что мои письма попали к Брежневу. Как он отреагирует? Что он сделает?

-      Ничего. Он даст приказ тебя найти, и скорее всего - запрет в психушке. Этим дело и завершится.

-      Да. Так и есть. Ни-че-го не будет. Подошьют к делу и отправят в архив. Чем-то, конечно, воспользуются - как той же информацией про шпионов, а остальное - просто похерят. Брежневу не надо ничего менять. Он не хочет ничего менять! Знаешь, как он принимает решения? Он обходит всех членов политбюро, спрашивает их мнение по какому-то вопросу, и только если ВСЕ согласны - тогда выступает, и говорит, что «ЕСТЬ МНЕНИЕ».

-      А если не все согласны?

-      Тогда он убеждает, разговаривает, и не подписывает своих указов пока не уговорит всех. Ты представляешь, какой для этого нужен срок принятия решения? Как медленно подвигаются хоть какие-то, хоть малейшие реформы? Впрочем - и реформ никаких нет. Совсем. Потом это время назовут временем застоя. И кстати - Хрущев тупил, и был откровенным мерзавцем, но все те свершения, которыми страна гордится сейчас, при Брежневе - сделаны Хрущевым. Он беспрерывно что-то реформировал, что-то строил. Теперь тишь и благодать. Теперь понимаешь, как я вляпался? Поставил не на ту лошадку.

-      А на какую ты бы поставил? Разве у тебя есть выбор?

-      Выбор всегда есть...пуля - и петля.

-      Дурацкая шутка. Даже настроение испортилось. Придумай что-нибудь, Миш! Ну придумай же! Ты умный! Ты знаешь будущее! Придумай!

-      Думаю. Крепко думаю! Ох, как крепко!

====

Шелепин сидел в своем кабинете и не веря своим глазам читал это странное письмо. Первым его позывом было набрать знакомый номер, и услышать в трубке голос Андропова. И сказать ему: «Зачем вы устраиваете такие дешевые провокации?!». Но дочитав до конца, Шелепин не снял трубку, и не набрал номер. Он разорвал другой конверт, который был вложен в предыдущий, и углубился в чтение. После первых же строк он оторвался от письма, нажал кнопку на коммутаторе и приказал секретарю не соединять его ни с кем. Вообще - ни с кем. Его нет!

Закончил чтение через два часа. Во что-то вчитывался, что-то просто пробегал глазами и шел дальше. А некоторые места прочитал по три, четыре, пять раз - останавливаясь, закрывая глаза и будто впитывая, запоминая прочтенное.

Этот конверт ему принес курьер. На конверте было написано печатными буквами: «Председателю ВЦСПС тов. Шелепину лично в руки. Строго конфиденциально. Не вскрывать!». Письмо было оставлено на проходной здания ВЦСПС каким-то стариком - высоким, бородатым, сгорбленным, хромающим на левую ногу. Лица его никто не разглядел, куда он пошел - тоже никто не видел. Был - и сразу исчез. Как испарился. Волшебник, да и только! Шаман!

Когда заинтересованный этим странным конвертом Шелепин его вскрыл, оказалось, что под этим конвертом находится еще один, и надпись: «Я же сказал, ТОЛЬКО ШЕЛЕПИНУ, Лично в руки! Какого черта суешь сюда свой поганый нос!»

Шелепин хохотнул, и ему очень захотелось вскрыть этот конверт. И он его вскрыл. И лучше бы не вскрывал...

«Товарищ Шелепин!

Пишет вам человек, который проходит в КГБ под именем «Шаман». Вы должны были обо мне слышать. Это я дал информацию Андропову о генералах-шпионах, засевших в верхах КГБ и работавших на ЦРУ и другие разведки. Это я дал

информацию о Бразинскасах, в результате чего их ликвидировали во время угона самолета».

Шелепин не поверил своим глазам, перечитал еще раз. Потом еще! Еще!

Что это? Игра Андропова? Или это кто-то другой? И зачем им опальный функционер? Брежнев проверяет его на способность трепыхаться?!

«Пишу я вам потому, что вижу в вас единственного человека, способного что-то изменить в этой стране. Человека, энергия которого нужна этой стране. Умного, дельного, справедливого человека. Другого такого я лично в руководстве страны не вижу»

Причем тут руководство страны? Он и не руководит страной! Он руководит профсоюзами - организациями бесполезными и ни на что не влияющими! Почему Шаман обратился к нему?

«Вы моя последняя надежда. В этом конверте письма, которые я отсылал Андропову и Брежневу. Уверен, что о них знает только ограниченный круг людей, и никакого хода им не дадут. Все мои рекомендации, все мои советы, все, что я изложил в этих письмах - ушло в архивы КГБ и было там похоронено. Прошу вас, прочитайте эти письма. И подумайте над тем - как можно было бы все изменить, если бы вы встали у руля страны»

В этом месте Шелепин закашлялся, и только выпитый стакан воды из граненого графина остановил судорожный спазм. Вот теперь он точно должен позвонить Андропову - это заговор! Его, Шелепина, провоцируют! Но...он стал читать дальше.

«Брежнев свое место не отдаст без боя. Единственный способ его убрать - это приставить к голове пистолет, и сказать, что или на бумаге отречения от должности окажутся его мозги, или его подпись»

У Шелепина выступил пот, и он снова уцепился за телефонную трубку, но тут же ее отпустил. Дочитать до конца! Обдумать, а потом принять решение! Не делать опрометчивых шагов!

«Нужно пообещать ему, что его семья, его родственники не будут репрессированы. Тогда он пойдет на соглашение гораздо быстрее.

Если вы не сделаете выводов, то в конце концов Брежнев выведет вас из ВЦСПС и отправит на пенсию. А страна под чутким руководством Брежнева и его клики благополучно развалится - в начале девяностых годов. Если вам дорога эта страна, если вы хотите все поправить - вы должны сделать решительный шаг. Вместе с единомышленниками - устранить от власти Брежнева, поставить на ключевые должности своих людей, и взяться за так необходимые стране реформы!

Александр Николаевич, неужели вам не дорога наша страна?! Неужели она не стоит того, чтобы рискнуть за нее своей жизнью? Прошу вас, подумайте над моим предложением. Если вы его примете, если решитесь на этот шаг - я сделаю все, чтобы вам помочь. Подсказать - какие события произойдут в будущем и как их избежать. Вы не совершите ошибок, и останетесь в истории лучшим правителем этой страны!

Прочитайте письма - это дубликат тех писем, что я отправлял наверх. Сохраните их. В них ценнейшая информация, которой обладают очень немногие люди в этой стране.

Если вы решите пойти по тому пути, на который я указал - дайте объявление в газете «Труд». Поместите там статью с заголовком: «Возможны ли полеты на далекие звезды?»

Я свяжусь с вами только в том случае, если узнаю, что переворот произошел и вы пришли к власти. Сами понимаете, я должен опасаться любых случайностей. Но если вы станете Г=неральным секретарем - обещаю, я отдам вам все сведения, которые имеются у меня в голове. Все, что вам нужно для успешного управления страной. А пока я «ложусь на дно». Меня ищет КГБ и я не хочу им попадаться.

После того, как вы прочитаете это письмо - уничтожьте его. Сожгите, и пепел перемешайте.

С огромным к вам уважением - Шаман.

ЗЫ. Я знаю и про то, как вы оплатили ремонт своей квартиры из своего кармана. И про то, как вас порицал Брежнев, когда вы поехали в обычный санаторий и питались в столовой с обычными людьми. Я уважаю вас за это, и знаю, что только вы сможете остановить развал страны. Надеюсь на вас»

А потом Шелепин начал читать письма, что лежали во втором конверте. И эти письма его потрясли. Он долго сидел, и никак не мог собраться с мыслями - что ему делать?

Сказать, что Шелепин был ошеломлен - ничего не сказать. Он автоматически, не думая достал из стола зажигалку, пододвинул пепельницу и щелкнув крышкой крутанул колесо. Появившийся язычок пламени остро пахнувший сгоревшим бензином, поднес к письму, которое сразу же занялось ярким пламенем. И это было решением, тем решением, которого он боялся и которого жаждал всей своей душой.

Письмо сгорело дотла, Шелепин перемешал пепел, затем сходил в туалет, находившийся у него за спиной в комнате отдыха, и тщательно помыл пепельницу, вымывая из нее пепел. Открыл окно, впустив в него декабрьскую стужу, и когда из комнаты исчез запах гари - снова закрыл.

Холодный воздух придал бодрости, остудил разгоряченное лицо, и Шелепин снова стал перечитывать письма. Перечитав, нажал на кнопку коммутатора и попросил секретаршу соединить его с заместителем председателя министров УССР.

Через несколько минут аппарат загудел, и Шелепин снял трубку

- Володя, привет! Как жив-здоров?

-      Да жив пока. Сердечко вот прихватывает иногда, но... скриплю потихоньку. Сам-то как? Как там твои профсоюзы - живут?

-      Живее всех живых. Ты в Москву когда собираешься приехать? Новый год не хочешь ли встретить со мной?

-      Что, очень хочется со мной его встретить? Точно?

-      Как встретишь новый год, так его и проведешь! Хе хе хе... Вместе встретим - вместе проведем!

-      Ну что же...раз так - как я могу отказаться от такого предложения! Приеду, конечно.

-      Сообщи, когда поедешь - я тебя встречу. Машину пришлю. Или сам встречу. С собой ничего не вези - все у нас есть.

-      Ну, конечно! Не надо! Сала надо? Надо! Горилки украинской надо? Надо! Молчи уж, москвич! Как это я без гостинцев поеду?!

-      Главное, чтобы ты сам был. Ты мне очень нужен. Твоя светлая голова.

-      Будет моя голова, будет. И тулово будет! Скоро увидимся!

Семичастный положил трубку, и Шелепин облегченно вздохнул - будет с кем обсудить это дело. Верный человек Семичастный. И решительный. Вместе они что-нибудь придумают, точно!

Шелепин бережно сложил листы писем в конверт, конверт сунул во внутренний карман пиджака - дома еще почитает. И спрячет. Не на работе же хранить такой компромат! Ну а если найдут, скажет - прислали, ему лично, а что такого? Он эти листки не воровал. А сообщить о них не счел нужным - откуда он знает про какого-то там Шамана?

Хотя Шелепин про Шамана знал. Шило в мешке не скроешь - шепнули верные люди о том, что странные дела творятся на верхах. Кто-то сливает информацию о шпионах, и вообще - особо ценную и особо секретную информацию. И вроде как это какой-то колдун-ясновидец, который называет себя шаманом. Никто толком не знает - кто он такой и откуда взялся, но то, что все руководство КГБ, и в частности Андропов бегают так, будто их наскипидарили - это без всякого сомнения.

Прошло четыре дня после того, как Шелепин получил от Шамана поразительное по содержанию письмо, и вот раздался звонок от Семичастного. Он прилетал тридцатого декабря военным бортом - договорился с командующим округом.

Шелепин поехал встречать его лично - друг ведь, не кто-то там чужой! Даже водителя не взял, чтобы разговаривать более-менее спокойно. Конечно, машину могли «зарядить» подслушивающим устройством, но...вряд ли. Он не в разработке и давно уже выпал из обоймы. Так... присматривают слегка, но не более того. Да и машину взял случайную, не ту, на которой обычно ездил.

Семичастный вывалился из самолета с тремя здоровенными сумками - одну нес он сам, две другие - летчик, едва успевавший за бывшим генералом. Сумки погрузили в багажник, и через несколько минут автомашина пересекла контрольно-пропускной пункт военного аэродрома, разгоняясь в сторону заснеженной столицы.

-      Ну что, рассказывай! - буркнул Семичастный, глядя в спокойное, безмятежное лицо друга - ты ведь не так просто меня вытащил. Ведь не так просто, а?

-      Не так просто. И хорошо, что ты меня понял - так же спокойно ответил Шелепин - Это вопрос жизни и смерти. И не только нашей жизни и смерти, но и всей страны.

-      Вот как?! - искренне удивился Семичастный - Ты что, решил устроить заговор? Путч?

-Да.

Молчание. Семичастный сидел с открытым ртом, продолжая глядеть в лицо Шелепину, а тот молчал и не говорил ни слова. Наконец Семичастный громко выдохнул, будто все это время сидел не дыша, и глухо, резко, попросил- приказал:

-      Рассказывай. Все, с самого начала.

И Шелепин рассказал. Нет, он не пересказывал все содержимое писем - зачем? Только основные моменты. И самое главное - первое письмо, то, в котором Шаман просил (или требовал?) сместить Брежнева с его поста.

Когда рассказ закончился. Семичастный долго сидел, глядя в заиндевевшее от мороза окно, молчал, и только постукивал узловатыми пальцами по колену, обтянутому тканью брюк. Потом развернулся к Шелепину и спросил:

-      Это не может быть акцией Андропова? Проверка на вшивость?

-Все может быть - пожал плечами Шелепин - Но скорее всего, нет. Девяносто девять процентов за то, что - нет. Кстати, ходят упорные слухи, что дни Андропова на посту председателя сочтены. Убирает его Брежнев.

-      За что? - вскинулся Семичастный - И кого на его место?

-      Ну как ты думаешь - кого? - хмыкнул Шелепин - Уж не нас с тобой, это точно. Брежневский ставленник - Цвигун. Этот стукач будет на своем месте. За что убирает? За то, что проморгал шпионов. За то, что тащил их наверх. За то, что метил на должность Генерального секретаря, хотел убрать Брежнева от власти.

-      Как - метил?! Каким образом - убрать?! - поразился Семичастный - Андропов ставленник Брежнева, он ему предан, как собака! Ну да, они не дружат, и не общаются, ну так и что? Пока Брежнев у власти - сидит и Андропов!

-      Я тебе не сказал? В письме Шамана написано, что Брежнева травят успокаивающими лекарствами, превращая в развалину. Брежнев, как и большинство подобных ему трусов, тут же поверил в эту информацию и теперь подозревает Андропова в измене. Я точно знаю - уже отменили назначенные Брежневу лекарства, он больше их не принимает. Ты же знаешь Брежнева - он трус и параноик. Параноик - это нормально, каждый руководитель высшего ранга должен быть чуточку параноиком, а вот трус...это опасно. Для страны опасно. Но не тебе рассказывать, ты и сам все знаешь. Он боится перемен, боится реформ, ему бы только сидеть на месте и парить ноги. И чтобы бабы! Как можно больше красивых баб!

-      Да, по бабам он ходок еще тот! - ухмыльнулся Семичастный - Он и на Виктории-то женился потому, что ее мать взяла его за жабры. Иначе бы...

-      Не о том речь. В письме Шамана прямо предлагается убрать Брежнева с его места. И если понадобится - физически.

-То есть - убить?! Генерального секретаря - убить?! - Семичастный странно посмотрел на Шелепина немигающим взглядом, и тот буквально чувствовал, насколько тяжел этот взгляд. Пойдет ли бывший глава КГБ на такие меры, не побежит ли к Брежневу, чтобы выторговать себе возвращение в Москву? Тут или пан, или пропал. Без Семичастного, его связей в купе со связями Шелепина никак не справиться. Да и вдвоем - не справиться. Работы - непочатый край!

-      Есть у меня дельные люди вКомитете - нехотя кивнул Семичастный - Но все надо делать очень, очень осторожно! У Брежнева чутье - как у зверя! Опять же - ты сам знаешь. Только вот еще что... после того, что ты сказал об Андропове - не стоит ли с ним поговорить? Вернее так - без его участия мы скорее всего обречены на провал.

-      А с его участием? Ты не думал, что он на самом деле метит на должность Генерального секретаря? Мы с ним договоримся, устроим акцию, и он займет это место?

-      У нас есть козырь.

-      Шаман? Ну и что от Шамана толку? Кстати, судя по всему - Шаман не очень-то жалует Андропова.

-      Как что толку? У нас будет информация! Если договориться с Шаманом - давать он ее будет только мне. Андропова придется оставлять на месте - это будет плата за его участие в перевороте.

-      А я? Какое место ты видишь для меня?

-      Возле меня. Найдем место. Хочешь - министром обороны. Хочешь - министром иностранных дел! Или главой правительства. Кем захочешь - тем и будешь. Главное, не какая у тебя будет должность. Главное - ты мой друг и советник, и мы с тобой сможем преобразовать страну! Ты представляешь, как откроются перспективы - со знанием-то будущего?! Все мировые события - он все помнит! Да, я про Шамана.

-Кстати, про Шамана - его ведь так и не смогли найти. Андропов не может. На нас Шаман тоже не спешит выходить открыто - письма шлет. А если он откажется сотрудничать?

-      Не откажется. Другой вопрос - очень хотелось бы пообщаться с ним напрямую, но...рисковать нельзя. Если его возьмут - засунут в психушку и накачают наркотиками. Все из него вытрясут, и больше он из психушки не выйдет. Так что правильно он не высовывается. Как он и сказал - лег на дно. Как подводная лодка. Главное, чтобы его не нашли. Иначе враз разбомбят!

-      Как подойти к Андропову, вот в чем вопрос...он ведь никому не верит. Решит, что это провокация Брежнева, и все тут.

-      А может и не решит. Все знают, как Брежнев меня ненавидит и боится. И он никогда не поручит осуществить акцию с моим участием. Потому можно говорить с Андроповым не боясь, что он примет это за провокацию.

-      Как думаешь, что с человек этот Шаман? Каким он тебе видится? Или вернее - что дают твои источники?

-      Говорят, что человек этот грамотный, пишет без грамматических ошибок, видно, что хорошо образован и владеет словом. Склонен к метафорам, как журналист или писатель. Осторожен, письма все время приходят из разных мест. Владеет искусством маскировки, может выглядеть как угодно.

-      То есть?! Ты что, его видел? Или кто-то другой его видел?

-      Видели. Письмо мне ведь он сам принес. Со слов охранника, это был высокий бородатый мужчина, старик - седые волосы, седая борода а-ля Лев Толстой. Ну вот и все, что известно. Мне представляется, что это взрослый мужчина - лет сорок, не меньше. Возможно, бывший военный.

-      С чего ты так решил?

-      Обороты своеобразные в тексте. Так мне сказали аналитики. Сам я ничего такого не заметил. Впрочем - я и не специалист в этом деле.

-      Ох, и тяжкое дело мы задумали...ох, и тяжкое! Ты представляешь, что будет, если мы проиграем?

-      Возможно, что лучше тебя представляю - Шелепин помотал головой - А ты представляешь, что мы выиграем, если сумеем убрать Леонида? Тебе не надоело сидеть там, на Украине?

-      Не издевайся. Я сплю и вижу, как бы мне перебраться в Москву. Но пока Леня у власти - мне это не светит. Если только в виде трупа. Вот же Леня, мразь! Бесхребетная, трусливая мразь!

-      Но очень цепкая мразь. Выковырять его будет очень сложно. Сложнее, чем Хрущева, уверен. Нужно составить список тех, кто может быть за нас, и тех, кто против. Тех, кто против - убирать, без всякой жалости. Цвигуна, например. Этого в первую очередь.

-      Леню надо убирать совсем. И сразу. Он не успокоится.

-      Как бы большая смута не началась...

-      Не начнется. Будем убирать всех, кто может нам помешать. Есть у меня верные люди, остались. Со сталинских времен, с хрущевских. Переговорить с ними нужно.

-      Знают двое...

-      Знает и свинья. Все понимаю, но иначе никак. Буду говорить только с самыми проверенными.

Собеседники затихли, и до самого конца поездки ехали молча, обдумывая все сказанное. Если получится - выигрыш будет невероятный по своему размеру. Если нет - и проигрыш невероятный. Смертельный. Но кому еще устраивать заговоры, как не спецслужбам? Потому каждый из них уже прокручивал в голове все возможные варианты развития событий, строил планы разговоров с людьми, планировал и просчитывал. Работа пошла. Теперь - главное, чтобы все не сорвалось из-за какой-нибудь мелочи, а потому мелочей в этом деле быть не должно.

====

Я купил в газетном киоске газету «Труд», «Толстушку», еще пару газет, и пошел домой - читать и думать. С тех пор, как я забросил письмо Шелепину прошло уже несколько дней. Я приехал из Москвы, имея в кармане новенькое удостоверение члена Союза писателей СССР

Все прошло без сучка, без задоринки - вышел, выступил, ответил на вопросы. Не хохмил, не улыбался - все было тупо и чинно. Мне задали вопросы о международном положении - я ответил строками из газетных статей. Меня спросили о политике партии и правительства в отношении народов страны, и конкретно развития писательского дела - я ответил, в духе того, что если бы не партия и правительство - всем писателям пришел бы кирдык. И мы счастливы жить под предводительством КПСС.

Единственная затыка произошла тогда, когда какая-то бабка, очень похожая на булгаковский персонаж «старую комсомолку», спросила меня - почему я в таком возрасте и не в партии? Тогда я ответил, как есть - что я счастлив был бы

находиться в такой замечательной партии, но вот какая заковыка - не знаю, как это сделать. Я ведь терял память, и вообще не знаю, кто я такой.

После чего вся комиссия нездорово оживилась и начала расспрашиваться меня - как так случилось, и каким образом... ну и всякое такое. Я отвечал максимально доброжелательно, и в конце концов от меня отстали. Не вечно же им сидеть на заседании! Новый год на носу!

Вклеить фото в удостоверение - плевое дело. Так что я уехал из Москвы будучи уже настоящим, «дипломированным» писателем. И теперь мог не опасаться статьи за тунеядство.

Мы с Зиной по моему приезду пошли в ресторан и отметили это событие. Важное, конечно, событие. Очень важное.

А потом я снова включился в работу, и только теперь я покупал каждый номер газеты «Труд», органа ВЦСПС. Пока что никакой информации для меня в газете не было.


Глава 5


«Возможны ли полеты на далекие звезды?»

Я читал заголовок, и в душе у меня пели соловьи. Есть! Получилось! Он все-таки решился!

А может, не решился? Может это для отвода глаз? Мол, прочитал, да, но... Надо почитать статью. Может в ней есть ответ?

Тээк-с... полеты... космические корабли бороздят... в обозримом будущем... могли летать только колдуны и шаманы! Да и то - напившись наркотических снадобий.

Ну и что это значит? Зачем они вставили слово «шаман»? Достаточно было и заголовка, который я потребовал. Для верности? Но глупо - за слово «шаман» могут уцепиться гэбэшники, и тогда... Может тут какой-то шифр?

Я быстро зашагал домой, свернув газеты в рулончик. Под ногами визжал снег, мороз - пятнадцать градусов, прохожие кутаются в шарфы и поднимают воротники - хорошо! До нового года - один день! Пахнет хвоей и мандаринами - мой любимый праздник. Я обожаю новый год! Это дверь в новое, это мечты, это новая жизнь - в новом году, конечно. Все всегда начинается или в понедельник, или в новом году. Худеть, заниматься спортом, выучить английский язык - все с нового года. И лучше в понедельник.

-      Ты чего такой довольный?! Давай-ка, помогай, режь для салата «Оливье»! Я тут уже запарилась!

-      А оно надо? Ну на кой нам столько жратвы?! Еще и салат «Оливье»! Не съедим ведь!

-      Не съедим - так надкусим! А твое нытье говорит только о том, что ты готов отказаться от вкуснейшего «Оливье», сделанного, между прочим, по твоему рецепту! Лишь бы не работать на кухне!

- Ты меня раскусила, проклятая докторша! Пойду рвать одежды свои и посыпать голову пеплом!

Я быстренько прошел мимо кухни, почти пробежал, и закрыв дверь в свой рабочий кабинет, уселся за стол и раскрыл газету на нужной странице. И снова углубился в чтение. Вот чую, что здесь должен быть какой-то шифр! Не зря они вставили слово «шаман»!

Минут пятнадцать я пытался понять задумку шифровальщиков, но так ничего и не понял. Единственное, что я определил - текст неправильный. Он не такой, каким должен был бы быть после работы редактора. Не выглаженный, не стройный, не сочный. И что это значит? Значит, некто потребовал, чтобы его разместили именно в таком виде, каков он есть.

А если вот так? Взять одно слово от каждого нового предложения? Что получится?

«Как» «Вас» «Найти» «Установить» «Связь» Ага! Есть! А это что? Номер телефона? Да на кой черт мне номер телефона?! Я что, отсюда им звонить буду, из своей квартиры? Вернее - из квартиры Зины? Они меня что, дураком считают? А вот из телефона-автомата в Москве позвонить - запросто.

Переписываю цифры (это было вроде как расстояние до звезды), и довольно откидываюсь на спинку стула. Отлично сработал! Теперь только ждать. Чего ждать? Ну...когда они с Брежневым разберутся. А если не разберутся? Если все останется так, как есть? Если Шелепину с его командой бошки поотрывают?

Значит, поотрывают. Значит, будем думать дальше. А пока - делать свое дело.

И я пошел делать дело. Овощи нужно было резать - правда, Зина зашилась с готовкой. До нового года считанные часы, а у нас еще половина задуманных ей блюд не готово!

Новый год мы встретили вдвоем. У Зины друзей не было, у меня тоже (если только не считать другом тренера по стрельбе, с которым мы регулярно пили чай и разговаривали на все возможные темы), да и вообще - новый год, это действительно семейный праздник. Зачем куда-то тащиться и сидеть в компании малознакомых, и даже хорошо знакомых людей, которые тебе совсем не интересны? Ты что, собираешься провести весь следующий год с ними? Ну это проистекает из: «Как встретишь, так и проведешь!»

В общем, когда куранты пробили двенадцать часов - мы выпили вишневого сока, а потом поцеловались. Я уже до двенадцати налопался всяких вкуснот, которые мы все-таки успели доделать до полуночи, есть больше не хотел, потому предложил Зине заняться тем, чем мы хотели бы заниматься и в следующем году - кроме поедания вкуснот, конечно.

Секс был бурным, и довольно-таки продолжительным. Чего-чего, а это я умею делать не хуже, чем стрелять из всех возможных видов легкого стрелкового оружия. А потом уснули. И проснулись только утром, в девять часов. За окном мела новогодняя метель, в постели было тепло и уютно, и потому я продолжил ЭТО, не выводя подругу из сонного состояния...но потом она все равно проснулась.

Вылезли мы из постели только часам к двенадцати - валялись, разговаривали, смеялись, и было нам очень хорошо.

А после пошли гулять. Нужно же воздухом подышать, не весь же день в постели валяться? Хотя я бы и не отказался - Зина настояла. «Ну чего мы в люди не выходим, чего заперлись в двух стенах, как бирююР»

Снег сверкал под лучами холодного зимнего солнца, на мостовых яркие конфетти, скорее всего выстреленные из хлопушек, и пустые бутылки из-под «Советского шампанского». Похоже, что люди всю ночь колобродили под окнами, а мы и не слышали. Мирно спали.

Пустынно. Машин практически нет - только идиот садится за руль пьяным, или с тяжелого похмелья. А кто утром 1 января не с тяжелого похмелья? Только больные да ненормальные, такие как я.

Прогулялись до площади Революции, той, что потом станет Театральной площадью. Я с интересом смотрел вокруг, и первое, что бросилось в глаза - конструкция на институте геологии, что через улицу за спиной статуи Ленина.

Кстати - статую поставил как раз перед моим «прилетом» - в 1970 году. Так вот, конструкция на крыше НИИГГ гласила: «.Имя и дело Ленина будет жить вечно».

Мда... ошиблись, ребята. Не вечно. Всего... сколько осталось? Да ерунда осталась - двадцать, или даже пятнадцать лет? И не будет этой конструкции. Не будет герба СССР на фронтоне НИИГГ Не будет лозунгов вокруг герба.

А будет - герб России и во весь фронтон растяжка, закрывающая результат кастрации здания. Умеют у нас уничтожать прошлое и переписывать историю, ох, как умеют! «У нас» - это на Земле. Люди везде одинаковы...

А с Лениным, который стоит на площади случилась интересная история. Согласно городской легенде, раньше он стоял не спиной к НИИГГ и соответственно комплексу зданий, в который входит и корпус областной администрации - сейчас областной комитет партии - а лицом, и его перст, гневно направленный куда-то на неизвестную наблюдателю цель, указывал именно на этот самый обком: «Вот они где, суки, спрятались!». И когда этот анекдот дошел до ушей высшей партийной власти области, якобы памятник развернули в обратную сторону.

Вранье, конечно. Вон он, памятник, его только в апреле поставили, и стоит он задом к обкому. Никаких поворотов не было. Стоит себе каменный Ильич и грозно тычет за горизонт, указуя на идеологического врага.

Нагулявшись, я хотел зайти куда-нибудь в ресторан, но Зина попросилась домой. Устала, а еще - у нас со вчерашнего вечера столько явств несъеденных, а мы в ресторан потащимся? Да еще и не гарантия, что рестораны вообще открыты. Ночь народ гулял, какие первого числа рестораны?

Вот так и прошли все праздники. Мы упирались, силком заталкивая в себя наготовленное угощение, смотрели телевизор, занимались любовью, спали, гуляли - безвременье и лень. Нега и сон. Иногда нужно просто жить - забыв о заботах, о проблемах. Ну да, если только у тебя есть возможность не думать о том, что будешь есть и пить завтра, послезавтра, через месяц и год.

Я мог себе позволить не думать об этом. Перед новым годом с фантастической скоростью вышла вторая моя книга, и тоже - гигантским для меня тиражом. В мое время бумажная книга тихо и мирно скончалась, уступая дорогу своей электронной версии. Бумажная книга осталась уделом людей старшего возраста, тех, кто любит шелестеть страницами, ощущать запах свежей типографской краски, тех, кто не любит читать с экрана или слушать аудиокниги, начитываемые хорошими и плохими чтецами. Я сам, чего греха таить, перед

моим провалом в прошлое уже давно не читал ни одной книги - ни с экрана, ни бумажной. Я только слушал. Много слушал - тогда, когда путешествовал, ехал в машине на дальние расстояния. Когда возился в огороде. Когда занимался в тренажерном зале.

Наверное, это объективный процесс - умирание бумажной книги. Ведь мы же не пишем на бересте? И не выдавливаем клинописью на глиняных табличкам. Все это вытеснила бумага. А теперь - вытеснили бумагу. Печально, горько, досадно, но... объективно.

Я теперь был можно сказать обеспеченным человеком. Не богатым, но обеспеченным. Мог не думать о том, как в ближайшем будущем добыть средства к пропитанию, либо на одежду-обувь. Тем более, что по большому счету мне много и не надо, я всегда был неприхотлив в одежде и еде, а те же ботинки, штаны, рубахи и все остальное мог носить годами и годами. Лучшая для меня одежда - или камуфляж, не стесняющий движений, или свободные тянущиеся джинсы и клетчатая рубаха. Этакий милитари и кантри-стиль.

В конце февраля я съездил в Москву, и под восторженные вопли Махрова сдал ему еще две книги серии «Нед». Четвертую пришлось крепко переделать. Советская цензура никогда бы не пропустилалюбовь и секс пятнадцатилетней девчонки. И неважно, что в том мире пятнадцать лет, это как на Земле семнадцать - год длиннее. Главное - написано, что пятнадцать, значит, пятнадцать!

Переделал на семнадцать. Ну и еще пришлось кое над чем поработать. И вообще, задумка у меня слегка изменить окончание последней, шестой книги. Например, все-таки сохранить жизнь принцу, наследнику престола. Пусть он будет ученым, откажется от претензий на трон. Ну и еще кое-что.

Книги рвали с руками. На магазинных полках они практически не появлялись - если только не в каких-то далеких аулах, где вообще не читают никакие книги на русском языке. Кто-нибудь может спросить, а зачем тогда их туда направляют, если некому читать? А положено! Есть книжный магазин или книжный отдел в каком-нибудь магазине промтоваров - значит, туда тоже нужно отправлять книги. Мне рассказывали, что ушлые люди специально ездили по таким аулам и скупали в книжных магазинам дефицитные книги, которых не было в «цивилизованных» республиках. А потом продавали их даже не в тридорога, а в десятки раз дороже. Я сам видел, как моего «Неда», первую книгу, продавали у «Букиниста» за двадцать пять рублей, и это при номинальной цене в девяносто копеек! Само собой, «жучок» купил эту книгу не по номиналу - тоже в несколько раз наценили - но все равно прибыль была как от оружия и наркотиков. Самая читающая страна, что тут поделать!

И опять же - это притом, что магазины были забиты макулатурой писателей-пропагандистов вроде Федина и иже с ним. Какие огромные средства тратились на печатание этой макулатуры! Какие ресурсы! Просто слов нет - одни нецензурные выражения!

В марте я наконец-то получил свой первый пинок от «хейтеров». Не знаю, кто был инициатором, но только статья, которую напечатали в «Комсомольской правде» была ядовитой и мерзкой, в духе: «Я не читал Пастернака, но осуждаю!». Впрочем, скорее всего, автор статьи читал мои книги. Или хотя бы одну книгу.

Если вычленить из статьи основные моменты, то оказывалось, что я, во-первых, пускаю молодежь по неверному пути. Вместо того, чтобы заниматься строительством коммунизма, она, эта самая молодежь, красочными сказками занимает свое свободное время.

А еще - я учу молодых людей разврату. Ведь в моих книгах постоянно упоминается секс, что недопустимо для советского писателя. И вообще, такое впечатление, что писал эти книги не советский писатель, а какой-то буржуазный писака, порождение мира чистогана и угнетения трудящихся.

Глупая статья, мерзкая, и мне непонятно было - зачем? Что хотел автор статьи? У меня даже была мысль попробовать найти этого журналиста, посмотреть ему в глаза и спросить: «Зачем?! Что я тебе сделал?!». Но Зина меня отговорила, да и сам я понимал - нельзя. Если я его найду, и он начнет «бычить», не удержусь, и засвечу ему в ухо. А учитывая мои габариты и силу, может быть очень даже чревато. Не хватало еще сесть по «хулиганке».

Когда я позвонил Махрову и спросил, что он думает по поводу статьи - Махров только отмахнулся:

- Не бери в голову. Я тебя предупреждал, что твой успех вызовет яростную зависть у коллег? Ну вот и результат. Только вот если бы судьба писателя решалась одной статьей... у нас бы писателей не осталось. Не то время. Будут еще статьи, будет критика - не обращай внимания. Ну а в остальном - не телефонный разговор. Хватает тех, кто точит на тебя зуб. Но пока ты выдаешь бестселлеры, пока твои книги расходятся как горячие пирожки - бояться тебе особо нечего. Только будь... советским писателем! Ты понимаешь, да? Кстати, готовится перевод твоих книг на немецкий, чешский, польский, болгарский и румынский языки в рамках нашего договора. Кроме того, поступил перевод от Страуса, и сообщение, что книга полным ходом переводится на английский язык, и как и договорились - выйдет она в начале июня. Чеки Внешторгбанка получишь... во Внешторгбанке. Когда приедешь в Москву. И вот еще что, вовремя ты позвонил: пришло все- таки приглашение от «Фаррар, Страус и Жиру». Мы уже подали заявку на тебя в комиссию по выездам. Жди, скоро тебя пригласят в комиссию по выездам вашего райкома партии. И... это... Миш, ты там в комиссии не начуди! Изучай международное положение, историю партии, историю СССР... И не говори мне - «какое отношение имеет международное положение к моей поездке в Нью-Йорк?!» (гнусавым голосом - неужели я так гнусавлю?! Тьфу!) Тебя еще пригласят в управление КГБ, там тоже с тобой поговорят, расскажут, как себя вести за границей. Характеристику мы тебе подготовили, так что все нормально. Поедешь ты в командировку от издательства, не как частное лицо, так что сильно терзать тебя не будут. Надеюсь. Если не напортачишь.

-      А когда мне быть на месте? И кто оплачивает билеты, проживание?

-      Так Страус же сказал - билеты и проживание оплачивают они. Пятого июня тебе нужно быть в Нью-Йорке, тебя там встретят. Шестого - у тебя встреча с читателями, издателями и корреспондентами. Ну а дальше - сам смотришь, сколько времени задержишься. Два, три дня. Или неделю. Вряд ли они больше трех дней тебя продержат - американцы умеют считать деньги, и каждый лишний день - это лишние деньги. Прорекламировал книгу, и - домой! И да, не вздумай чего-то такого учудить...не останься там. Полетят головы, и моя в первую очередь. Ведь это я тебя рекомендовал. В общем, жди. Дело сдвинулось с мертвой точки.

-      Спасибо, Леня! Я не подведу!

-      Надеюсь. Ну, пока, удачи.

Махров положил трубку, а я замер, слушая, как бьются в телефонной линии короткие гудки, будто пойманные птицы. Скоро в Америку! Нет, Леню я не подставлю - Махров столько для меня сделал, что я никакого права не имею поступать с ним подло. Впрочем - я вообще не имею права поступать подло. Если только не с врагом. Но там уже не подлость, а военная хитрость. Но сейчас не война и у меня нет врагов. Хотя...вот этого журналистика с хейтерской статьей, и его спонсора я бы с легким сердцем записал во враги. И тогда месть моя будет страшна! На войне - как на войне!

Невольно едва скулы не свело от неприятного предвкушения. Не зря Лена толковал про комиссии и всякое такое - я ведь читал о том, как простой советский гражданин выезжал за границу! Это был просто ужас. Ладно там в соцстрану - комиссия, характеристики, ОВИР и все такое - это полбеды. А вот если в капстрану - это настоящая беда. Жутчайшая тягомотина, всесторонние проверки, комиссии и все такое прочее. Кстати, а оно мне надо? Вот зачем я

согласился на поездку в США? Зачем сам себя поставил в положение просвечиваемого со всех сторон пациента?! Меня же как рентгеном просветят! А если? И что тогда делать?

А ничего. Пусть попробуют доказать что я Шаман. Печатную машинку, на которой я писал письма Брежневу - спрятал, никто кроме Зины не знает, кто я такой. А она не выдаст. Уверен - не выдаст! Баба - кремень, о нее любой клинок затупится! Только искры полетят! И тронуть ее непросто - всемирно известный психиатр, с публикациями в зарубежных изданиях, с разработанной ей общепризнанной методикой работы с больными.

Вот только с маньяками что делать...надо срочно их убирать. Сливко и Чикатило. Обязательно убирать! Весной. Дождусь весны, и вперед. Вот только оружие надо добыть. С одним ножом ехать как-то...хмм...стремно.

Единственное место, где я могу раздобыть пистолет - это тир. Для того, честно сказать, я туда и пошел. Не для тренировки - зачем мне тренироваться? Я и так из любого пистолета с десяти метров все пули в лоб «мишени» посажу. Но как наладить контакт с тем, кто заведует оружием? И может ли он мне помочь?

Я завел разговор с Сергеем Аносовым через три месяца после того, как мы с ним познакомились. Это было начало марта - на улицах лежит снег, весной еще и не пахнет, и только с южной стороны сугробов начинали появляться небольшие «подпалины», каверны, будто все сугробы в одночасье заразились дурной болезнью. Я пришел в тир ближе к вечеру, когда солнце уже склонялось к горизонту, и знал, что в тире практически не останется народа. Аносов задерживался допоздна, он вообще почти жил в тире, так что я его никак своими посещениями не напрягал, тем более что меня он всегда принимал с видимым удовольствием, и наше вечернее чаепитие превратилось уже в некое подобие ритуала. Отстрелялся по мишеням, сжег пачку патронов - милости просим, пожалте на чай! Я каждый раз приносил с собой или конфеты, или печенья, а то и зефир с шоколадом и без шоколада - что попадется, то и приносил. Мне было приятно угощать Сергея, как ему приятно угощать меня. Мы, такие внешне разные, были с ним очень похожи внутренне. Мы были СВОИМИ.

В этот раз все было по плану - расстрелянная пачка патронов, потом ершик и тряпочки и масло для чистки оружие. Отстрелялся - почисть за собой! Закон!

-Сергей, можно тебя спросить... - начал я разговор, чувствуя, как колотится сердце. Я волновался - уж больно тема скользкая! Сергей мужик очень умный, тут же решит, что я и в тир-то прихожу только потому, что мне нужен ствол. И на этом наше знакомство может и закончиться. Люди очень не любят, когда их используют. Любые люди - и я в том числе. И моя задача - так повести разговор, чтобы не спугнуть Сергея. Он мне нравился, можно сказать - я с ним сдружился. И потерять товарища из-за того, что он поймет, как его использовали - это было бы горько и больно. В этом мире у меня очень мало не то что друзей - даже приятелей, и терять одного из них мне совершенно не хотелось.

-      Спроси - спокойно спросили Аносов, и его глаза впились в мое лицо - Наверное все-таки расскажешь, зачем ты ходишь в мой тир?

Черт! Я даже опешил, и чуть не выронил деталь «Марголина», которую держал в руках. Отложил ее, опустив на газету «Правда», на которой я и чистил пистолет, посмотрел в глаза Аносову:

-      Разве я не рассказал, зачем пришел?

-      Ну да, ну да... тебя успокаивает стрельба, тебе нравится запах сгоревшего пороха и все такое. Верю. Все так и есть. Но пришел ты не за этим. Так зачем?

-      Сергей, мне нужен пистолет. «Марголин». И патроны к нему. Целевые.

-      А могу я спросить - зачем? Кого ты собрался убивать? Только не втирай мне, что этот пистолет тебе для тренировок, ты будешь с ним стоять дома напротив нарисованной «мушки» и тренировать руку в пассивной стрельбе.

-      Мне нужен «Марголин» - повторил я - и я за него заплачу. Хорошо заплачу! Сколько скажешь - в разумных пределах. Хороший, рабочий «Марголин» и патроны к нему.

-      Заплатишь, говоришь? - Аносов вдруг нахмурился, и тихо сказал - Пошел вон! И больше не приходи. Мне здесь не нужны убийцы! Пи-сатель!

«Писатель» он произнес с таким презрением и брезгливостью, что у меня по коже прошли мурашки. Интересно...а почему он ТАК это сказал? Кем он меня считает? Может гэбэшником, которого заслали для того, чтобы устроить ему проверку?

-      Иди, иди, чего встал? - Аносов поднялся, набычился, и шагнул ко мне, сжимая пальцы в кулаки - Или тебя выкинуть?

Я вдруг разозлился. Как бы я ни уважал Аносова, какие бы к нему не испытывал дружеские чувства - разговаривать со мной в подобном тоне я не позволяю никому! И потому...

-      Ну попробуй, выкинь! Силы хватит?

-      Сомневаешься? - Аносов шагнул ко мне и попытался провести подсечку, которую я тут же заблокировал стопой правой ноги. Тогда он нанес два резких удара - один в солнечное сплетение, другой...собирался пробить пробить с левой в мою скулу, но пойманный в захват полетел через комнату и врезался в составленные у стены щиты с мишенями. Щиты хрустнули под тяжестью «снаряда», Аносов гибко, уверенно поднялся и снова пошел на меня.

-      Провоцировать меня вздумали, суки?! А хрен вам! А я тебе поверил! Я тебя за друга считал! Твари!

-      Стой! Стоять! - приказал я командирским голосом, и Аносов вдруг замер, видимо сработал рефлекс. «Получен приказ - надо исполнять!» - Я расскажу тебе все. Клянусь. А потом решишь - стоит меня выгонять, или нет! Если ты считал меня своим другом - дай мне оправдаться! Если ты человек, конечно! А если вбил себе в голову какую-то херню и не хочешь меня слушать, я уйду, но ты упустишь узнать такую тайну, которую в этой стране, в этом мире знают считанные единицы! Ну, что, мне уйти, или ты успокоишься, и мы поговорим?!

Аносов подумал, постоял, потом кивнул:

- Поговорим. Только если ты врешь, и я это почую - вылетишь отсюда пробкой. И не думай, что победил меня! Я еще и не начинал...

Насчет последнего утверждения я бы поспорил, но...пусть так думает. Я не тщеславен. Он хорош - быстр, умел, но до меня ему как до Москвы раком. Тем более что разница в весе у нас килограммов двадцать, не меньше. Хоть я и сильно похудел за время занятий в спортзале, но сто килограмм во мне есть, это точно.

Я сел на стул, и начал:

-      Мое имя Карпов Михаил Семенович.

-      Знаю я! - нетерпеливо махнул рукой Аносов - ближе к Делу!

-      Не перебивай. Имей терпение! - сурово бросил я, глядя в хмурое лицо собеседника - Будешь скакать и вопить - я никогда до сути не дойду. Итак, я Карпов Михаил Семенович, родился в 1970 году.

-      Ты чего несешь?! - снова не выдержал Аносов - Тебе что, год от роду?! Ты чего тут психического больного изображаешь?!

-      Служил я в войсках специального назначения, в разведке - упрямо продолжил я, не обращая внимания на выкрики Аносова - Первая моя война - это Афганистан, туда я попал уже к самому концу войны. Там получил ранение и орден. Потом была учебка, чеченские войны. Я с детства занимаюсь стрельбой - у меня талант, я попадаю туда, куда целюсь, практически всегда. Этот талант заметили. И потом, на войне, я попадал туда, куда целился. После того, как я несколько лет прослужил в армии - я оставался по контракту - уволился, и устроился работать в ОМОН. Тем же снайпером. И снова попал на войну. А после вышел на пенсию, и спокойно жил в домике на окраине города, с женой и котами. Однако получилось так, что недобрым днем я на дороге попал в аварию, в результате которой оказался в этом времени. Или - в этом мире. Знают про меня ограниченный круг людей, называть их тебе не буду. Ну вот, вкратце, и все... Ах да! У себя дома я начал писать книги. Просто от скуки. Лежу себе в новогодние праздники, дочитываю книгу, которую скачал на ноутбук, и вдруг в голову приходит мысль - а какого черта я сам не напишу книгу?! Я ведь напишу лучше, чем этот осел, который запутался в событиях, в именах и следствиях! Если этого придурка издали - так чем я хуже?! Ну и написал. И как ни странно - моя книга понравилась издателям - сырая, наивная, стилистически не выверенная. И понеслось. С тех пор я написал более шестидесяти книг. Здесь я делаю то же самое -      у меня после перемещения открылся дар: я помню все, что когда-то видел и слышал, в том числе и свои книги. Потому я просто вспоминаю и переписываю их заново. Тем и живу. И живу достаточно успешно. Вопросы есть?

-      Более чем - есть! - Аносов уселся за стол, пристально глядя мне в лицо. Теперь он не выглядел разъяренным и злым - удивленным, даже потрясенным - И все-таки, если ты такой... зачем тебе пистолет? Кого ты хочешь убить?

-      Тебе назвать фамилии?

-      Желательно! - без улыбки ответил Аносов.

-      Хорошо. Первый: Чикатило. Убил пятьдесят два человека - доказано судом. Из них: двадцать одного мальчика от семи до шестнадцати лет, тринадцать девочек от девяти до семнадцати лет, и восемнадцать женщин. По оперативным сведениям - убил более шестидесяти пяти человек. Убивал с особой жестокостью - откусывал соски, вырезал гениталии, вскрывал грудь и брюшину, выкалывал глаза. Раненых и мертвых насиловал, в то числе и в извращенной форме. Все преступления были совершены в период с тысяча девятьсот семьдесят восьмого года, по тысяча девятьсот девяностый. Второй: Сливко. Гомосексуалист, педофил. Организовал в школе туристический клуб, пользовался большим уважением детей. Хороший психолог, дети его просто обожали. Он договаривался с каким-нибудь мальчиком, говоря ему, что снимает патриотический фильм, в котором фашисты пытают юного пионера-партизана, наряжал мальчика в пионерскую форму, а потом надевал на голову полиэтиленовый пакет и вешал. Когда дети теряли сознание, дергаясь в конвульсиях, он начинал их реанимировать. Когда те приходили в себя - они ничего не помнили. Есть такое свойство мозга - при сильных травмах наступает так называемся «ретроградная амнезия», то есть человек не помнит предшествующие этой травме события. А все мучения детей он снимал на кинокамеру. Первое убийство Сливко совершил второго июня тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года. Это был беспризорный подросток. Он умер в петле. Сливко разрубил его тело на части и выбросил в реку. Второе убийство - 14 ноября тысяча девятьсот семьдесят третьего года, то есть - скоро, через два с небольшим года. Это будет мальчик, Саша Несмеянов, пятнадцати лет от роду. Всего Сливко убил семь детей. Все убийства снимал на камеру, а потом, глядя на мучения повешенных, наслаждался, занимаясь мастурбацией. Родители сами приводили к нему детей. Ведь он заслуженный учитель РСФС, организатор туристического клуба Чергид. Депутат горсовета. Он занимался этим двадцать один год.

Я замолчал и посмотрел на Аносова. Тот сидел с каменным лицом, уткнувшись взглядом в столешницу, и на его щеках играли желваки . Так мы сидели минуту, или больше, и первым нарушил тишину Аносов:

-      Допустим, это правда. Почему именно «Марголин»?

-      Все остальные стволы - громкие. «Марголин» на порядок тише. Кроме того - если пуля попала во что-то твердое, например в голову - идентифицировать ее невозможно. Мягкий свинец деформируется настолько, что ни один эксперт не сможет определить, из какого пистолета она выпущена. Главное - подобрать гильзу. А если сделать еще и глушитель...

-      Точность уменьшится - встрял Аносов - И пробивная сила.

-      А мне и не надо стрелять на двадцать пять метров - пожал я плечами - Достаточно пяти. Максимум - десяти. А попадаю я и с глушителем очень даже неплохо. А еще - «марголин», как мне представляется, достать легче, чем «Макаров» или «наган». Можно, конечно, попробовать достать «ТТ», у черных копателей есть любые стволы, но я никого тут не знаю. Могу напороться на ментовскую засаду. Или на обычных грабителей - мне не хочется оставлять после себя лишние трупы. Вот такая история, Сергей. Что скажешь?

-      Задал ты мне задачку - вздохнул Аносов - Знаешь, а почему-то я тебе верю. Не знаю - почему. Вначале решил, что ты провокатор, засланный казачок. Потом - что хочешь порешить какого-нибудь начальника, который тебя обидел. И что, ты помнишь всех маньяков? Откуда?

-      Я читал в интернете список - «Все советские маньяки- убийцы». А в связи с тем, что у меня теперь абсолютная память - я помню их всех. Имена, фамилии, все, что они сделали. И места проживания - тоже помню.

-      Что такое интернет?

-      Хмм... - я замялся. Вот как объяснить человеку - что это такое? Когда я и сам толком не понимаю. Пользуюсь, оперирую понятиями, а на самом-то деле и не знаю ничего - Ну как бы тебе объяснить... интернет, это... всемирная электронная сеть, которая соединяет компьютеры всего мира. Ты заходишь в эту сеть через свой компьютер, задаешь поисковый запрос - и тебе на экран выводится информация. Практически любая, за исключением секретной и запрещенной. Книги, фильмы, справочники - там есть все, надо только уметь искать.

-      Что такое компьютер?

Пфф... мда! А что я хотел?! Это 1971-й год!

-      Вычислительная машина. Такие машины есть в крупных институтах и научных центрах. Например - в НИГГ. Только вот здешние компьютеры весят тонны, а памяти у них хорошо если мегабайта на три-пять. У нас у каждого компьютер, память которого больше в тысячи и десятки тысяч раз. Да что компьютеры - наши сотовые телефоны мощнее любого нынешнего компьютера в тысячи раз!

-      Что такое сотовый телефон?

-Телефонная трубка, которая без проводов может соединяться с любым нужным тебе абонентом. А кроме того сотовый телефон может фотографировать, снимать и показывать видеоролики, проигрывать музыку, читать книги, служить навигационным прибором, считать, да чего только не может! Мне вот лично от него нужны только четыре функции: собственно телефон, фотоаппарат, болталка - я люблю слушать аудиокниги, и спутниковый навигатор. Остальное все от Лукавого. Все эти ватсапы, вайберы, игрушки и фейсбуки. В тот же фейсбук я спокойно вхожу через ноутбук, нафига мне смартфон?

Я вдруг опомнился, осекся, вспомнив, где нахожусь, и невольно закусил губу. Аносов смотрел на меня со странным выражением - недоверие, надежда, интерес и... грусть.

-      Скажи, Миша...как ТАМ? Мы победили? Ты говорил про какие-то войны - что это за войны? Америкосы на нас напали? Или кто?

Я замер. Вот как сказать человеку? Ведь не поверит. А еще - обвинит в анисоветчине. Мол, антисоветские высказывания! Дело Ленина всегда побеждает!

-      Сергей... Советского Союза в 2018 году - нет. В 1993 году собрались несколько подлецов, и договорились, что растащат Союз на части. И растащили. Он развалился. Отпали все республики, что были в составе CCCR Президентом СССР тогда был то ли дурак, то ли американский агент, некий Михаил Горбачев, и он потворствовал негодяям, не пресек действия сепаратистов. Не остановил негодяев. Мы ушли из ГДР и она стала частью ФРГ и не получили за это ни копейки. Зато Горбачев получил медаль «Лучший немец года». И вероятно - какие-то материальные средства. Варшавский договор развалился, и все эти страны частично стали нашими врагами, частично - просто соседями. Югославию бомбили американцы, уничтожали сербов. Теперь нет Югославии, вместо нее несколько самостоятельных маленьких государств. И мы ничего не смогли с этим поделать. Мы не смогли помочь братской Сербии.

Я рассказывал, рассказывал, рассказывал... Лицо Аносова, которое до того было просто хмурым, делалось то бледным, то красным. Он переживал всей своей душой, и он явно верил моим словам.

А меня будто прорвало. Ни с кем в этом мире я не мог поговорить откровенно - только с Зиной. Но она была другой. Не такой, как я, или как Аносов. А передо мной сейчас сидел воин, который свою жизнь положил на благо страны. И что в итоге получилось? Хотя...помню, как отреагировала Зина на мои рассказы о будущем, как она долго не могла поверить в то, о чем я говорил. И как ей пришлось воспользоваться гипнозом, чтобы убедиться в том, что я не вру и не придумываю эту антиутопию.

Когда я закончил, на дворе была темная ночь. В тренерской тепло, пахнет чаем и едким оружейным маслом. А еще - пороховым нагаром. Мы сидели вдвоем и молчали - усталые и хмурые. Все сказано, теперь...теперь только делать. А что делать? Я могу только интуитивно угадывать, что делать, и там уже - будь, что будет. Как там говорили римские сенаторы, складывая свои полномочия? «Я сделал все, что мог, и пусть другой сделает лучше меня». Вот и я так же - делаю все, что могу. Не нравится - делайте сами.

- Ты помнишь имена и адреса всех маньяков?

-      Всех - кивнул я - И тех, что зверствовали в восьмидесятые и девяностые годы. Многие из них сейчас просто дети, и я не знаю - поднимется ли у меня рука их убить. Ты бы смог убить ребенка просто за то, что он в будущем станет маньяком-убийцей?

Аносов помолчал, поморщился:

-      Если только я точно бы знал, что именно так будет. А ты не думал, что возможно виноваты и те, кто его воспитали?

-Ты знаешь... многих людей в этом мире воспитывали настоящие моральные уроды. Но разве из них выросли людоеды, вроде Джумагалиева? Да, возможно, что они стали плохими людьми - ворами, грабителями, но ведь не маньяками? Значит у тех, кто стал маньяками в голове заранее заложен какой-то дефект. Они родились с ним. И кстати сказать, когда я читал об этих маньяках, узнал - у них у всех в детстве была какая-то травма. Например - родовая травма. К чему это я веду - маньяк, он с детства маньяк. Он мучает животных, он бьет детей - у него обязательно проявляются его психические отклонения. Маньяки не появляются просто так, из ничего. И моя подруга, психиатр, считает, что у маньяков в мозгу имеются какие-то отклонения. То есть - он не совсем человек.

-      И ты сможешь убить ребенка, зная, что он станет маньяком?

Я пожал плечами:

-      Не пробовал. Но скорее всего - смогу. Ведь я точно знаю, что он маньяк. Будет маньяком! Скажи, вот ты - к примеру, видишь подростка с пистолетом в руке. Или с автоматом. Знаешь, что он сейчас убьет и тебя, и еще кучу народа - ты станешь в него стрелять?

-      Стану - глухо, помедлив, ответил Аносов - Убью.

Мне казалось, он хочет добавить что-то еще, что-то вроде: «И стрелял!» - но он промолчал. А я не стал спрашивать. У каждого свои скелеты в шкафу, зачем их вытаскивать на белый свет?

-      Я найду тебе пистолет - так же глухо сказал Аносов - Старый, списанный, но вполне рабочий. Не хуже тех, что мы используем в тире. Их отсылают на уничтожение, но вот один у меня приблудился. От времени он стал стрелять очередями, слегка поизносился. Но мы заменим детали на новые, и будет как новенький. Ствол у него отличный, остальное все в порядке.

-      Сергей, ты не знаешь какого-нибудь токаря-слесаря? Изготовить ПБС и сделать резьбу на стволе?

-      Не надо никакого слесаря. Я сам слесарю - и станочек есть, и всякие инструменты.

-      Отлично! - искренне обрадовался я - когда?

-      Я тебе скажу - когда будет готово. Думаю, управлюсь за месяц. Ты когда хотел выезжать на операцию?

-      Весной. Как тепло станет. В начале мая.

-      Ну вот и славно. До тех пор пристреляем пистолет - баланс-то у него будет совсем другой, так что...даже тебе надо будет к нему привыкать. Только мне нужен чертеж ПБС. Я так понял, что он у тебя в голове имеется. Да?

-      Да. Я завтра тебе занесу. Начерчу, и занесу. Впрочем... если есть листок - прямо сейчас набросаю, а размеры сам поставишь, по месту.

-      Я конечно знаю, как устроен ПБС, но в подробности не вдавался. А в мелочах, как известно, таится черт. Ну ладно... засиделись мы с тобой, а мне завтра к восьми утра. Да еще и добираться до дома - пока дошлепаю! Тебя небось твоя подруга заждалась.

-      Сергей...вопрос такой...сколько?

-      Чего - сколько? - Аносов непонимающе посмотрел на меня, потом брови его недовольно поднялись вверх - Вон ты о чем. Нисколько. Считай, что это мой вклад в общее дело. Ты мне за это лучше расскажи о будущем. Сегодня ты все как-то сумбурно рассказывал, перескакивал с одного на другое, а следующий раз встретимся - посидим, поговорим, чайку попьем, а ты мне и расскажешь - все, как есть, без опускания мелочей. Мне все интересно! Мда... на старости лет сподобился я влипнуть в историю... хе-хе...

Я дал ему схему-чертеж обычного ПБС с множеством камер, и соответственно множеством перегородок. Перегородки сменные - можно ставить и алюминиевые. Сподобился я как-то почитать большую статью о современных ПБС, вот теперь с нее и считывал. Придется, конечно, подгонять по «Марголину», но если Аносов такой дельный слесарь, как он говорит - сделать сумеет. Хотя работа и очень серьезная. Сделать по чертежу «глушак» - это вам не... борща похлебать! Вещь серьезная. И очень, очень трудоемкая!

Домой вернулся уже к полуночи, усталый, но довольный. То, ради чего и ходил в тир - получил. Теперь лишь бы Аносов не подвел...

Впрочем, даже если и подведет с пистолетом - руки на что? И ножом можно. Я хорошо умею работать ножом, не больно прирежу, как сказал один персонаж. Кстати сказать, фильм этот, «Место встречи изменить нельзя», еще не отсняли. Только в 1979 году начнут снимать, через восемь лет.

Глушитель Аносов сделал не через месяц, а через полтора. К концу апреля. Как оказалось, несмотря на кажущуюся простоту - проблем там было выше крыши. Сергей мне объяснял, каких именно, но я особо не вслушивался, хотя и делал умный вид, поддакивая, и сокрушенно мотая головой. Честно сказать - плевать мне было на то, какие усилия были приложены к нужному мне ПБС - главное, чтобы он работал.

А он работал. Звук выстрела слышался таким, как если бы из бутылки выдернули пробку. Нет, никакого шипения и пыхтения пистолет с глушителем не издавал - такого, как показывают в глупых заграничных боевиках. Просто в несколько раз снизился уровень звука.

Глушитель получился толстым, длинным, и теперь я думал - как носить такую неудобную, демаскирующую штуку. И грешным делом даже подосадовал - нахрена было тогда его делать? От «Марголина» с его дозвуковыми патронами звук не такой уж и громкий, и нахрена было заморачиваться - в глаза Аносову лезть, посвящать его в мою тайну? Так-то он вряд ли осмысленно выдаст - если только напьется и по пьянке кому-нибудь нахвастается. Но Аносов и не пил, и не хвастался. Мужик он крепкий, жесткий, как старая рельса. И такой же несгибаемый. Кстати, да - меня он тогда принял за внедренного к нему в тир гэбэшнику, мол, подкоп под него ведут, норовят дело пришить. Какие-то у него с ними, гэбэшниками, были некие непонятки. Мне он об этом не рассказывал, но из отдельных слов и выражений становилось ясно - гэбэшников Аносов недолюбливает.

Конечно, кучность стрельбы с глушителем все-таки ухудшилась. Развесовка пистолета стала другой, да и мушку пришлось на пистолете передвинуть. Но я быстро приспособился, и теперь на десять-пятнадцать метров садил все пули в «голову» - достаточно уверенно и без особых трудов. Мой инстинкт опять приспособился к новому оружию, как это всегда и бывало. Аносов даже удивился - как так? Ну вот как можно практически не целясь ткнуть этой здоровенной дурындой в сторону мишени и попасть точно ей в лоб?! Талант! Талантище!

А я и не отрицал. Говори, говори! Всем приятно, когда их хвалят. Даже такому старому цинику, как я.

Пистолет в самом деле был старым - со стертым воронением, видавший виды. Наверное, один из первых серийных стволов. Жалко, что Аносов сточил с него серийный номер - можно было бы посмотреть, когда он сделан. Но лучше сточить - на всякий случай.

Вообще-то этот пистолет якобы уже переплавлен в мартеновской печи, так что мелькать ему нигде нельзя - сразу выйдут на Аносова. Так что если объявится в милицейских сводках - беды не миновать.

Так же, как обычно, два раза в неделю мы с Аносовым сидели, пили чай и разговаривали. В основном - о будущем. Он выспрашивал у меня малейшие детали моей жизни в 2018 году, а я не скупился на рассказы, по ходу повествовании я поясняя незнакомые аборигену этого мира термины. Начиная с компьютера, и заканчивая социальными сетями и всякой такой лабудой.

Пистолет пока забирать не стал. Зачем ему лишнее время храниться дома? А вдруг какой-нибудь ухарь залезет, обнесет нашу ...Зинину квартиру, и прихватит с собой ствол? Рисковать так я не хотел. И не в том дело, что на пистолете могли остаться мои отпечатки, и потому преступление, совершенное с помощью этого пистолета могли приписать мне. Не было там никаких отпечатков. Я всегда тщательно стирал эти самые отпечатки. Привычка, однако!

Но главное было именно в том, что дурная шпана могла использовать его для преступлений, могли убить ни в чем не повинного человека.

Аносов меня поддержал, сказал, что спрячет ствол в укромном месте - никто никогда его не найдет. Если только не разрушат здание. Но на всякий случай свои отпечатки с пистолета стер и аккуратно замотал его в помасленную тряпицу. В общем, оставалось только ждать весны.

Я три раза в неделю занимался в спортзале рукопашным боем и немного «подкачивался». Неподвижный образ жизни - верная дорога к инфарктам и всякой такой гадости. Да и не хочется выглядеть (и быть!) здоровенным куском сала, который пыхтя и попердывая едва-едва поднимается на третий этаж, а потом вытирает пот, катящийся со лба, и задыхается, хватая воздух широко раскрытым ртом. Я и в своем времени регулярно посещал тренажерный зал. Да не просто посещал, а два часа усиленно занимался по своей методике, применяя и давно забытые, не очень популярные у тренеров упражнения. Тут тренажеров, само собой, не было, но штанга и гантели со скамьями были, а большего мне в общем- то и не нужно.

Через два месяца занятий я стал гораздо более поджарым - ушел лишний жир, мышцы от постоянных упражнений в рукопашке стали более сухими, жесткими. Если раньше мой пресс скрывался за начинающимся животиком, то теперь меня можно было бы сфотографировать на плакат, как рекламу элитного фитнес-клуба. Даже тренер заметил, сказал, что я очень недурно подтянулся, и он в жизни бы не дал мне больше тридцати пяти лет.

Зина тоже это заметила, и в ее словах я к своему удивлению заметил двоякие нотки - во-первых, она была за меня рада. Мои усилия не прошли даром. Но во-вторых, теперь я выглядел эдаким молодым жиголо при хорошо сохранившейся, богатой дамочке. А это не очень приятно.

- Ты будто молодеешь! - с грустью сказала она, когда мы лежали в постели - Молодой, красивый, сильный! Я каждый день воспринимаю как последний. Последний - с тобой. Я атеистка, но если есть бог - спасибо ему, что он на склоне лет дал мне тебя.

Мы помолчали, и Зина вдруг серьезно, без эмоций, добавила:

- Ты знаешь, мне показалось, что седых волос у тебя стало меньше. Серьезно! Раньше ты был весь седой, как соль с перцем, а теперь - волосы темные и слегка пересыпаны «солью»! Интересно.

Я тогда посмеялся, не придал значения словам Зины, но однажды, когда стоял перед зеркалом и вытирался полотенцем после душа, всмотрелся как следует и был поражен: а ведь она права! Так и есть! Мало того, волосы на груди из седых стали черными! У меня так-то мало волос на теле, я точно не похож на йети, или на «гостя из солнечной Абхазии», но кое-какое количество этих волос точно имелось. И вот они стали черными.

А еще та же Зина заметила, что у меня возросла сексуальная активность. Я хотел секса больше, чем раньше! К пятидесяти годам, если честно, я успокоился и мне хватало пары раз в неделю. Так это...деловито, по-домашнему, рраз! - и

спать. А тут...каждый день, каждый день! А то и два раза в день! Зина даже взмолилась и серьезно спросила, не пил ли я какие-то снадобья для повышения своего либидо. На что я пожал плечами и сказал, что вероятно на мою возросшую активность влияет хорошее питание, спорт, покой и она, Зинаида, которая своим твердым красивым задом вертит передо мной утром и вечером, так и вызывая меня на грех.

Все это - уход седины, не соответствующая моим пятидесяти годам сексуальная активность - все наводило на одну странную, но напрашивающуюся на озвучивание мысль: что-то происходит с моим организмом. Что-то такое, чему определения нет. Я каким-то образом стал молодеть.

И тут же вспомнился фильм «Загадочная история Бенджамина Баттона». Ну тот, где он постоянно молодел, пока не превратился в младенца. Как бы и мне так не загреметь... надеюсь, что процесс омоложения - хоть и приятный (кто откажется прожить еще одну жизнь?!), не будет таким уж быстрым. В принципе, пока что это только мои измышления. Ну да, седина пропала и мешки под глазами, и что? Здоровый образ жизни творит чудеса! Вот года через три-четыре, тогда и посмотрим.

====

Однажды проходя мимо двух оперов (вроде как из областного УВД), я краем уха услышал разговор, который меня живо заинтересовал.

-      Грибник нашел! Прикинь - сидят скелеты, насаженные на колья! Кто-то заострил молодые елки и посадил на них людей!

-      Ни хрена себе...совсем люди озверели! Это надо же додуматься! Средневековье какое-то!

Я насторожился, подошел к парням и не в силах сдержаться, спросил:

-      Ребят, о чем речь? Кино, что ли, рассказываете? Что за страсти-мордасти?!

-      Еще какие страсти, Семеныч! (Как-то так вышло, что меня здесь все звали Семенычем, по отчеству. А я и не протестовал - мне все равно) Осенью нас вызывали на трупы - в Ягодную поляну. Очередной висяк. Скелетированные трупы, считай - одни скелеты. Зверье постаралось, муравьи, птицы. Одни кости остались. Видно, что на кол людей посадили. Кто-то привез их на машине, высадил, заострил колья, и со связанными руками насадил на эти самые колья. Жуть!

-      Мдаа... совсем люди озверели! - неискренне поддержал я собеседников - А зацепки какие-то есть? След протектора, например.

-      Семеныч, ну какой там, к черту, след протектора?! Осень! Дождей прошло немеряно! Смыло все к чертовой матери! Теперь - висяк.

-      А разве не местные опера должны были заниматься? - удивился я - зачем из области тащили?

-      Да хрен их знает! - развел руками парень - Притащили, да и все тут. Думали, что мы тут шерлохомецы? Приехали, помолчали, да и выдали им убийцу! Садовника! Единственное, до чего мы додумались - или убийц было как минимум двое, или один здоровила вроде тебя, Семеныч. Ты никого на колья не насаживал? Признавайся! Колись сейчас же! И тебе снисхождение будет!

Он заржал, второй опер тоже, а я спокойно парировал:

-      В обозримом прошлом никого на колья не насаживал. Но как только насажу - приду, и тут же тебе сдамся - чтобы увеличить раскрываемость твоего отдела!

Опер заржал еще громче, и долго не мог остановиться. А у меня сердце - бах-бах! Бах-бах! Все-таки надо было их просто убить - глотки перерезать, или шею сломать. А если бы их раньше нашли? Если бы они меня выдали? Что бы тогда?

Тогда - скорее всего пришлось бы сдаваться гэбэшникам, в расчете на то, что они выручат Шамана. Сидеть лет десять-пятнадцать в строгом режиме мне как-то не климатит. А за убийство двух и более лиц меньше не дадут. Больше тоже не дадут - расстрела не будет, все-таки убиенные были редкостными подонками, но… никто не разрешал брать правосудие в свои руки! Есть советский суд - самый справедливый суд в мире! (Ага, Бродскому это скажите - поржет)

Тогда же, начале марта, прямо перед праздниками, меня вызвали в «Серый дом». Ну да, в управление КГБ. К «соседям». Менты их так и называют: «соседи». Это как у древних славян - нельзя называть медведя его настоящим именем - услышит, обидится, и придет мстить. Надо обязательно как-то иносказательно: «косолапый», «хозяин леса», ну и еще как-то - не знаю, как там предки называли медведя. Может даже засранцем. Ну и менты так же - никогда гэбэшниками, а только «соседи». Почему именно «соседи», а не как-то еще? А потому что они через стену сидят, в одном и том же здании. Слева УВД области, справа УКГБ.

Вежливый мужчина с вкрадчивым голосом завзятого шпиона попросил меня (именно так - попросил! «Прошу вас» - вот так!) подойти в УКГБ четвертого марта 1971 года к десяти часам утра. С собой иметь паспорт. Пропуск заказан и находится в пропускном бюро на углу здания. Само собой, просьба людей с холодными ногами и горячей головой (или как там - горячим сердцем и холодной головой?) была равносильна приказу. Здесь, в этом времени - именно так, а не иначе. Да и если бы менты прислали повестку - добросовестный гражданин бросил бы все дела побежал к вызывавшим его, задрав хвост трубой. Тут правоохранительные органы очень даже уважают. Это не мое время, и тем более не девяностые, когда в ментов и плевали, и кидались камнями, и стреляли. Долго пришлось этих уродов потом приучать уважению к ментам - и большая заслуга в этом ОМОНа. Когда тебе ломают ребра пинком в поддых, если ты начинаешь качать права и кидаться на ментов - сразу возникает понимание того, как надо вести себя в отношении представителей власти.

Это был четверг. Солнце, морозец, но сугробы уже начали подтаивать - весна скоро! Не календарная, а настоящая!

В бюро пропусков народа мало. Я подошел к окошечку, назвал фамилию, сунул паспорт, и мне выдали листок с моими именем и фамилией. До времени «Ч» было еще полчаса, потому я не поспешил ко входу в управление, а вышел на проспект Кирова и немного постоял, глядя на броуновское движение молекул-людей.

В моем времени здесь пешеходная зона, никаких тебе машин - если не считать машин, подвозящих товар со специальным разрешением за стеклом, и каких-то мажорокавказцев, которые гордо разъезжают между людьми, наслаждаясь своей исключительностью - ну как же, в областном ГИБДД купили разрешение на проезд, и теперь - короли горы! Желтой горы. Сара тау.

В этом времени никакой пешеходной зоны на Кирова нет. Едут машины, едут троллейбусы. Остановка троллейбуса-«двойки» прямо напротив «Серого дома».

Кстати, он на самом деле серый, эдакая глыба серого камня.

Идут люди - грустные, веселые, деловитые - как и в моем 2018 году. Только одеты по-другому, а так - ничего в них нет такого, что бы отличало их от людей будущего. По крайней мере внешне.

Понаблюдав за улицей, за людьми, я наконец-то двинулся по направлению на вход в самое загадочное и самое страшное учреждение города. Ходили слухи, что когда-то в подвалах УКГБ, тогдашнего УНКВД - расстреливали и пытали врагов народа. Сейчас в этих подвалах архивы, а насчет расстрелов и пыток - не знаю, может такое и было. Кто может сказать, что было в истории, а что нет? Только историки, но они завзятые болтуны и продажные шкуры - работают на любую власть, которая их кормит.

Пропуск и паспорт у меня проверил милиционер, стоявший внизу, у лестницы, на КПП. Почему милиционер, а не гэбэшник - не знаю. Может и гэбэшник, вот только он был в ментовской форме. Он записал мои данные в амбарную книгу, и отправил на четвертый этаж, в комнату номер семнадцать - как и было указано в пропуске. И я пошел по широкой лестнице, устеленной толстой дорожкой, гасящей звук моих шагов.

Здесь вообще почему-то хотелось сразу же понизить голос по крайней мере вдвое. Давящая атмосфера тишины как бы сразу указывала посетителю на его ничтожность - мол, вот ты пришел - так осознай, что здесь вершатся великие дела! Не то что твои жалкие делишки! А великие дела творятся только тихо!

Весь такой приниженный и придавленный, я по длинному коридору, тоже застеленному толстой дорожкой, добрался до искомого кабинета с цифрой «17» на светлого дерева двери. Посмотрел на свои золотые часы - было без двух минут десять часов. И тогда я негромко постучал. Тут же из-за двери раздался бодрый мужской голос:

- Да-да, войдите! - и я повернул дверную ручку.

Кабинет, как кабинет. Ни тебе пыточных приспособлений, ни стены, у которой расстреливают политических заключенных. Стандартной обстановки конторский офис, все отличие его от обычных офисов - портрет Дзержинского на стене, рядом с портретом Брежнева. Почему-то я ожидал увидеть еще и портрет Андропова, но этого портрета не было.

-      Карпов Михаил Семенович? - жизнерадостно вопросил мужчина лет сорока в сером костюме фабрики «Большевичка» - Вы точны! Точность - вежливость королей, не правда ли?

-      Ну вряд ли я такой уж король, но никогда не опаздываю. Есть у меня такая привычка - не опаздывать. Вот такой я, какой есть, товарищ...

-      Семеничев Виталий Викторович! - поняв, представился мужчина - присаживайтесь, поговорим.

-      На предмет? - насторожился я.

-      На предмет вашей поездки в США, конечно же! - усмехнулся Семеничев - или у вас есть еще какие-то дела, о которых вы хотели бы поговорить? Не стесняйтесь, рассказывайте, здесь все свои!

Я оглянулся по сторонам, будто бы рассчитывая лицезреть «всех своих», никого не увидел и сосредоточился на Семеничеве:

-      Так и зачем меня вызвали? Что вы хотите от меня услышать?

-      Хотим услышать, как вы собираетесь общаться с представителями иностранного государства. С какой целью собираетесь ехать в один из городов нашего потенциального противника. И еще - насколько вы устойчивы к вражеской пропаганде. По результатам нашего собеседования будет принято решение - выпускать вас в США, или нет. Во-первых, распишитесь в этой бумаге.

Он достал из папки, лежащей на краю стола листок, подвинул его по столу ко мне:

-      Это подписка о неразглашении содержания нашего разговора. Расписывайтесь, и пойдем дальше. Ага, вот тут, на строке. Ну, все, теперь можно и как следует поговорить.

Насчет - «как следует» - мне не очень понравилось, но вряд ли сейчас меня будут лупцевать. Вначале хотя бы расскажут - в чем я негодяй и подлец. Смеюсь, конечно. Но неприятно.

-      Итак, цель вашего визита в США?

-      Виталий Викторович! Ну неужели вы не читали мое дело? Не знаете, что меня вызвали в США для презентации моей книги?! И что еду я в командировку по поручению издательства?! Кстати, не особенно того и желая-то. Не нравится мне в США, не люблю я америкосов.

-      За что? За что не любите? - заинтересовался Семеничев - Что они вам такое сделали?

-      Ну... агрессоры! - лениво бросил я, подавив рвущийся наружу зевок - Во Вьетнам залезли. На нас зубы точат. За что их любить-то?!

-      Действительно - за что? - пробормотал под нос Семеничев, и сунул свой длинный (в буквальном смысле - длинный) нос в папку с моим делом. Да, на папке так и было написано: «Карпов Михаил Семенович»

Вот тут написано, что вы наблюдались в психиатрической клинике, куда попали после потери памяти. Это как понимать?

-      А как можно еще понимать? Память потерял. Очнулся на дороге, голый и босый. Меня и засунули в клинику. Там пронаблюдали, потом выпустили, так как нормальных людей там не держат. Вот и все по большому-то счету!

-      Вот и все, вот и все... - снова пробормотал гэбэшник - Интересный вы человек, Михаил Семенович! Я таких еще не встречал!

-Все люди интересные - парировал я с ноткой сарказма - каждый человек - вселенная. Я бы тоже хотел знать - кто я такой, и откуда взялся. Но увы - не могу. Память не возвращается, а наши доблестные органы найти обо мне сведений не могут. Увы.

Я чуть было не сказал: «ваши» органы. Расслабился! Надо следить за словами - как в кабинете психиатра. Быстро петлю нацепят и поведут в стойло! Это не те места, где можно шутить и хохмить!

Снова смотрит в папку, перебирает листы бумаги:

-      Значит, вам не нравится, как суд поступил с Бродским?

Вот оно. Ну, теперь мне это все может выйти боком, точно! Да будь что будет! Пошли вы все...

-      Не нравится. Глупость полнейшая. Думаю, что сработано абсолютно неверно - зачем давать нашим идеологическим врагам такую хоругвь?! Теперь они понесут его на руках! Еще погодите, дождетесь - они ему Нобелевскую премию дадут! За его стишки! Вернее не за стихи, а за то, что вы его неправильно осудили! И не дай бог, найдется дурак, который выдворит его из СССР! Вот тогда и будет настоящий трындец!

-      Как вы сказали? Трындец? - криво усмехнулся гэбэшник,-А! Понял про что вы. Но это уже не нашего ума дело. Повыше будут люди решать. Не нам чета. Ну, про ваше к Солженицыну отношение я читал, только откуда вы взяли, что он был осведомителем лагерной администрации? Кто вам сказал?

-      Догадался - тоже ухмыльнулся я - больно уж он скользкая личность. Такому только стукачом и работать.

-      Стукачом? - посерьезнел гэбэшник, которого можно было скорее признать за бухгалтера, чем за представителя могущественнейшей организации в стране, а может и в мире. Уж больно он был серым и невыразительным. «Серый мышь» -так бы я его назвал.

-Стукачом... - повторил гэбэшник задумчиво - А разве сообщать о готовящихся преступлениях - это стукачество? Или о том, какие планы строят наши идеологические враги? Что тут плохого, если гражданин хочет помочь своей стране?!

Ага. Вот теперь мы приблизились к главному! Вербуешь, собака? Ну что же...а я и не против! Примерим на себя костюмчик Бонда. Джеймса Бонда!

Хотя... это не тот случай. Скорее - Абеля, а не Бонда! Все- таки я советский человек! Хмм... я советский человек? Да, советский! Я родился в СССР! И жить хочу в СССР! И умереть в СССР - лет через пятьдесят, как минимум!

- Короче - что вам от меня надо? Хотите, чтобы я с вами сотрудничал? Ладно! Только на коллег стучать не буду! Если что-то рассказать о встречах с иностранцами, чего они мне злыдни толкуют - это запросто. Этот журналюга, что пытался меня раскрутить на какой-нибудь антисоветский выпад - самый настоящий враг. И скорее всего - штатный сотрудник ЦРУ.

-      Да-а? - живо заинтересовался собеседник - И как же вы это определили? Ну...что он штатный? Вычитали где-то в умной книжке?

Я посмотрел в глаза Семеничеву - в них плясал огонек смеха. И я понял - а ведь совсем не так просто мужик, как мне показалось с первого взгляда! Ох, как не прост! Вишь, как он мои дилетантские измышления влет срубил!

-      Ладно. Поймали! - я поднял вверх ладони, будто сдавался на милость победителю - Мне простительно, я же фантаст. Вот воображение и разыгралось. Но зуб даю - стучит этот кадр в ЦРУ только треск стоит! И кстати - шанс, что он штатный сотрудник достаточно велик. Уж больно он целенаправленно меня загонял в ловушку. Только вот как-то неумно это делал - при всех, при Нестерове? Будто собирался меня не вербовать, а замазать перед нашими властями.

-      Ну что же... - собеседник посерьезнел, построжел, из глаз ушла насмешка - по большому счету вы правы. Он сотрудничает с ЦРУ, как впрочем и большинство журналистов, работающих у нас в стране. Потому с ним надо быть очень осторожным. Так вы готовы с нами сотрудничать?

-      Готов. Всегда готов что-то сделать для своей родины! В разумных пределах, конечно. Что от меня толку? Старый сказочник, книжки вот пишу. Поеду защищать честь нашей родины в гнездо врага!

-      У меня все время ощущение, что вы как-то несерьезно относитесь к ситуации - собеседник прищурил глаза - Что вы хохмите и потихоньку издеваетесь. Или не так?

-      Конечно, не так! - я сделал изумленное и оскорбленное лицо - какого черта вы на меня напраслину возводите? Даже обидно! Я же сказал - готов сотрудничать! Хотите - подписку дам! Что-то важное для страны узнаю - вам расскажу. Что еще-то от меня хотите?

-      Вы на самом деле ненавидите Солженицына?

-      Нет, конечно! (брови мужчины поползли вверх от удивления) Я с ним и не виделся ни разу. Но на мой взгляд, он человек нехороший, и книги его нехороши. И он делает все, чтобы вы его вышибли из страны. Просто-таки дожидается этого! И не дай бог вы ему посодействуете! Знаете, будь я на вашем месте - я бы его просто тихо грохнул. Ну на кой черт такая опухоль в здоровом теле советского народа?! Нет Солженицына - нет проблем! А вот Бродского наоборот - дать ему всего, пусть печатается, пусть ему премию какую-нибудь дадут! И увидите - зарубежные «друзья» сразу от него отлипнут. Зачем им какой-то обласканный властью поэт- середняк?

-      О как! Вы считаете, что Солженицына надо… убить?! И что, вы лично готовы это сделать? Это для того вы тренируетесь в стрельбе? И ходите в спортзал? Кстати, а где вы изучали такие интересные приемы рукопашного боя? Ах да… вы же не помните ничего! Мы же память потеряли! А может не теряли?

-Я не собираюсь никого убивать. И да, я ничего не помню из своего прошлого. Можете доказать обратное - пожалуйста, докажите! Я в вашем распоряжении.

Молчит, смотрит мне в глаза пристально, как будто хочет просветить насквозь. Давай, давай...свети! Можешь даже гипнотизера вызвать! Зина постаралась - такой ментальный блок мне в мозг воткнула - хрен вы его преодолеете даже с какой-нибудь сывороткой правды! Никто не сможет вытащить из меня информацию без моего желания! Если только пытками. А пытать вы меня не будете.

-      Товарищ Семеничев… если вы со мной закончили, можно, я пойду домой? У меня работы непочатый край, а сегодня еще хотел зайти в спортзал, потренироваться с ребятами. Кстати, откуда вы знаете, что я в тир хожу и в спортзал? Следите?

-      Мы все знаем. Работа у нас такая! - уверенно-гордо, с нажимом.

А похоже ты все-таки не такой умный, как я думал. Иначе не считал бы меня дураком. А наблюдение они все-таки установили. И хорошее такое - с первого взгляда и не разглядишь, следят за тобой, или нет. Впрочем - а я и не делаю ничего предосудительного. Кстати, надо съездить на соревнования с Аносовым - я же ему обещал. Двадцатого марта, в Воронеже - постреляю, почему бы и нет? Куда-нибудь попаду, однако.

-      Итак, товарищ… не знаю вашего звания (промолчал), я могу идти домой?

-      Вначале прочитайте - как советскому гражданину следует вести себя за границей. Памятка. Потом распишетесь, что прочитали. А я пока вас покину - на время. По столам прошу не лазить, шпионские приспособления никуда не совать, и тайные планы, что лежат в сейфе не фотографировать! Хе хе хе...

Шутник, однако. А мое дело убрал в сейф, откуда и достал пресловутую памятку. На столе не оставил. А я хотел туда нос сунуть…

Мда...тому, кто составлял эту дрянную памятку - надо воздь в голову забить. Памятка барана для баранов. Ходить в группе, на провокационные вопросы не отвечать, бла-бла-бла... Чо положено прочитать, я знаю. И расписаться, что предупрежден. Так что если я сделаю там какой-нибудь взбрык, куда-нибудь скакну не туда - с них и взятки гладки. Гипа инструктаж по технике безопасности - в случае производственной травмы без него инженера по ТБ просто сажают.

Семеничев вышел, прикрыв за собой дверь, а я остался питать этот гимн идиотизму. Почему бы и не прочитать, если гребуют? Кстати, насчет «сунуть нос куда надо» - возможно, пто меня даже откуда-нибудь пишут на камеру...

Тьфу! Какие камеры в 1970-м году?! Максимум подслушка! Зот она - точно есть. А камеры...это анахронизм.

К начальству пошел докладывать, точно! Ну и пусть... подпишу ему бумагу о сотрудничестве, иначе точно хрен выпустят. Темная я лошадка. Неизвестно откуда взялся, неизвестно кто такой. Такого пускать в капстрану? Да еще в какую - Омерику! Омериканцы они злые шпионы - ты их в дверь, они в окно! Хе хе... Интересно, а в горком на комиссию все-таки потащат? Потащат, наверное...

Семеничев пришел минут через десять - благостный, довольный. Значит, все у него пошло как надо. Ведь точно меня вербануть хотели - с самого начала ясно было. Оно и понятно - восходящая звезда, писатель! Принят за рубежом! Почему бы такого не держать на привязи?

Интересно, почему они Солженицына не смогли взять за выю? Где расписки, которые он давал лагерному начальству? Или не было их? Просто так стучал? Теперь уж и не узнаешь…

Да черт с ним. Что он мне, этот доморощенный мессия? К черту его!

Пробыл я у Семеничева еще около часа. Подписал страшный документ о сотрудничестве, в котором мне был присвоен псевдоним «Сказочник» (хе-хе!), и с обещаниями не препятствовать моему выезду за рубеж - был выдворен из кабинета. Этот час меня еще поспрашивали насчет моего понимания международного положения - ну так, для проформы, и удовлетворившись, наконец-то отстали.

Теперь, если я не облажаюсь с моими действиями против маньяков, дорога в Нью-Йорк мне вроде как открыта. Писем я ни Андропову ни Шелепину больше не слал - да и не о чем по большому счету было писать. Все, что мог - написал. Все, что актуально сейчас. И пусть теперь думают - как им дальше жить.

Теперь - не мое дело. Я как тот камешек, брошенный в пруд - бульк! И волны пошли. А уж встрепенется сонная рыба, или нет - это уже ее, мокрое рыбье дело.


Глава 6


На комиссию по выездам за границу я попал в конце марта. Мне позвонили (девушка) и строгим голосом учительницы сообщили:

-      Вы приглашаетесь на собеседование в комиссию по выездам за границу. Вам надлежит прибыть в райком КПСС двадцать второго марта в тринадцать ноль ноль. Кабинет номер девять. С собой иметь паспорт.

-      Какого года? - не выдержал я (бесы, все бесы - дергают меня за язык!)

-      Чего - какого года? - смешалась девушка.

-      Вы сказали, что мне надо прибыть двадцать второго марта. А год не сказали! Так какого года?

- Тысяча девятьсот семьдесят первого! - отрезала девушка и отключилась, видимо потрясенная глупостью реципиента. А я ухмыльнулся и продолжил стучать по клавишам машинки. Правда, не сразу - когда меня выбивают из рабочего режима, некоторое время нужно настраиваться.

Вообще, это неприятно - когда вот так, безапелляционно тебе сообщают, что ты должен прибыть туда-то в такое-то время. Чувствуешь себя - то ли подследственным, то ли... хмм...кем еще-то? Потенциальным заключенным, да. У тебя не спрашивают - в какое время ты МОЖЕШЬ прибыть, есть ли у тебя планы на этот день. Просто - «вам надлежит!» - и все тут!

Да, это тебе не 2018 год с его записью через сайт госуслуг, когда сам выбрал время посещения, сам решил, когда ты должен осчастливить своим присутствием наследников ОВИРа.

Впрочем, чего я удивляюсь? Следствие и есть. И даже подобие суда. Какой-то человек, который никогда меня раньше не видел, будет задавать вопросы и решать - могу ли я пересечь границу СССР. И если я ему плохо отвечу, если я ему не понравлюсь - хрен мне, а не поездка в Штаты. То есть - последует приговор.

Мда. В СССР много чего хорошего, но вот такая практика выезда граждан… это просто унижение какое-то! Сразу вспоминается северная Корея с ее железным занавесом. Последний островок социализма.

Райком КПСС чем-то напоминал изнутри гнездо гэбэшников - то же стремление к тишине, те же огромные дубовые двери, которые наверное могли бы часами выдерживать удары тарана осаждающих. Потолки теряются в вышине, и чувствуешь себя такой малой величиной, такой ничтожной букашкой, что становится непонятно - как вообще сюда пустили такое ничтожество?

Никак не могу привыкнуть к такой вот грандиозности советских присутственных мест. Уж больно они отличаются от суетливых, шумных и деловых «стеклянных» офисов 2018 года.

Вообще-то даже странно - ведь большевики делали революцию для народа. Так почему власть большевиков так и норовит унизить этот самый народ, для которого они старались? Ответ может быть только один: партия выродилась. Вместо ТЕХ большевиков у власти перерожденцы, новые дворяне, ни в грош не ставящие ни народ, ни коммунистическую идею. Что-то вроде попов, не верящих в Бога.

Пропуска никакого не было, меня на проходной записали в амбарную книгу и рассказали, где найти искомый кабинет. У кабинета уже сидели несколько человек, как в очереди к врачу. Все с напряженными лицами, сидят, и не смотрят на коллег по «несчастью». Оно и понятно - ляпнешь что-нибудь тут, в очереди, например возмутишься таким тупым порядком вещей, и плакала твоя заграница! А ведь для многих это способ как следует подзаработать! Зарплата-то в валюте, а значит - потом дадут «чеки»! И тогда...тогда - в шоколаде! Потому сейчас надо сидеть смирно и скрестить пальцы на удачу - если веришь в приметы. И если не веришь - тоже.

Я спросил, кто в очереди последний, узнал, на какое время записан этот самый последний, и мне сообщили, что записан «последний» на одиннадцать часов, и что запись не имеет никакого значения, ибо всех держат в кабинете гораздо дольше, чем можно подумать. И что сегодня комиссия очень строгая - председательствует старый большевик Симонович, который гоняет претендентов и по международному положению, и по истории партии как Сидоровых коз.

Известие меня не обрадовало. Впереди меня четыре человека, и если каждого будут допрашивать минимум по часу (как мне сообщили) - просижу я до самого вечера. А у меня вообще-то планы на сегодня - например, меня ждут в спортзале, у нас дружеская встреча с командой рукопашников ГУИН. То есть - с «цыриками» из Главного управления наказаний МВД СССР

Это те, кто охраняет зеков. Зеки их зовут «цыриками». У них (со слов тренера) сильная команда, очень крепкие ребята, и на городских соревнованиях они всегда побеждают. Вот он и решил после нескольких месяцев тренировок в моем стиле устроить дружеский матч, проверить, насколько успешно продвинулись наши бойцы в изучении спецприемов. Ну а я у них как последний аргумент, орудие главного калибра - надоело уступать всяким там цырикам, пора им намять бока! Встреча в пять часов вечера, и если я не успею - будет очень неприятно. Нехорошо. Я же пообещал! А я всегда выполняю свои обещания. По крайней мере - стараюсь это делать. Но ведь и комиссию игнорировать нельзя!

Когда в начале второго дверь открылась и оттуда выполз красный, как рак, потный мужичонка лет сорока, растрепанный так, будто его драли собаки - я не обращая внимания на очередь и загнав в самый дальний угол души свою стенающую совесть, рванулся вперед и проскользнул в образовавшуюся после убежавшего претендента щель между косяком и дубовой дверью. Позади меня кто-то возмущенно пискнул насчет очереди и наглецов, ее не соблюдающих, но я не обратил на то никакого внимания. Простите, товарищи, все животные равны, но некоторые - равнее! Наглость города берет! Ну и смелость - само собой. И вообще - мне назначено на тринадцать ноль-ноль, и я войду в тринадцать… пусть не ноль-ноль, но близко к тому. Время - деньги!

Кстати, в этом случае как раз и верно - за время, что я сижу в очереди, мог бы написать хороший кусок текста, а он стоит приличных денег. Так какого черта я буду сидеть перед этой дверью?

Комната была живой иллюстрацией кошмара людей, ненавидящих Союз. Стол, за которым сидят трое мужчин, перед столом - стул для «подсудимого». И пустая комната, если не считать портретов вождей на стенах и девушки- секретаря с личиком очкастого лемура - за столиком у стены. Какова ее функция, так и не понял - она что-то записывала, когда я вошел, и тут же посмотрела на меня с таким выражением собственного превосходства, что я даже восхитился - вот как надо себя держать тем, кого можно сбить кепкой и плевком! Неважен рост, неважны физические кондиции - главное, это чувство собственного превосходства над миром! Маленький черный властелин...

Я поздоровался, мне никто не ответил. Тогда я уселся на стул и заложил ногу за ногу (бунтовать, так бунтовать!).Члены комиссии уставились на мои ноги с таким осуждением, что казалось - я не ноги скрестил, а показал им что-то совсем уж неприличное. Например - книгу «Архипелаг ГУЛАГ».

- Карпов Михаил Семенович - начал я «разговор», мило улыбаясь хмурым пенсионерам - Меня пригласили на беседу к тринадцати ноль-ноль. Слушаю вас!

Члены комиссии переглянулись (вот же наглец!), потом тот, что сидел справа - высокий, с жестким лицом старого чекиста, угрюмо бросил:

- Это мы вас слушаем, молодой человек! Зиночка, подай нам дело Карпова!

Жуть повеяло от этих слов. Я вдруг увидел этого мужика молодым, одетым в мундир НКВД - за таким же столом, с таким же строгим и неприязненным выражением лица. А на стуле - преступник, враг народа - избитый, в кровоподтеках, изможденный и худой.

Вот так некогда осудили моего прадеда, Карпова Семена Викторовича, такой же «тройкой». Осудили на пять лет трудовых лагерей за антисоветскую пропаганду. Видимо - сболтнул где-то лишнего, а кто-то взял, да и донес. Карповы были зажиточными крестьянами - восемь лошадей имели в хозяйстве, коров, хороший дом. Наемных работников не было - все работали, вся большая семья. Раскулачили. Прадеда сослали на строительство Беломорканала, откуда он не вернулся - сгинул. Дед отрабатывал срок на шахте в Донбассе. Вернулся, а от дома остался один сруб. Все имущество соседи растащили, ничего не осталось. Нищий и босый. Потом работал грузчиком в порту, на рыбзаводе. Выжил, сам поднялся, всех детей и внуков поднял. Умер в 75 лет, подорвав здоровье в молодости. Любил я его, очень любил. И сейчас люблю. И помню.

Сейчас, в 1971 году, он еще крепок, можно сказать - молод. И я пока так и не решился с ним встретиться, даже посмотреть издалека. Летом - все таки решусь. Он возит людей на лодке на Зеленый остров, подрабатывает по выходным дням, вот я и заделаюсь пассажиром, посмотрю на него. Не более того. Я ведь не смогу ему объяснить - кто я такой. Не поверит. Да и зачем я это сделаю? Зачем вносить сумятицу в спокойную, размеренную жизнь моей родни? Но так хочется их увидеть, поговорить с ними...я ведь на него похож, на деда. Он сильный - бывший портовый грузчик. Резкий и на словах, и в поступках. И в морду засветит запросто, и общий язык найдет с кем угодно. Настоящий Мужчина.

-      Итак, молодой человек, вы собрались ехать в США. Расскажите комиссии - с чего это вдруг вам понадобилось туда ехать? Что вас привлекает в этой стране?

Вопросец, ага. Это все равно как спросить: «Вы все еще продолжаете бить свою жену?», когда нельзя сказать ни «да», ни «нет». Если «нет», это означает что раньше все-таки бил. Ну а про «да» вообще речи не идет.

-      Меня там вообще ничего не привлекает - неискренне ответил я, пожав плечами - Но там издают мою книгу, и мой издатель хочет, чтобы я выступил на встрече с читателями. И с журналистами. И я еду туда для того, чтобы защитить честь нашей страны перед вражескими средствами массовой информации!

Озадачились. Не ожидали такого ответа. Ждали, что я сейчас буду бекать, мекать, оправдываться, а я ррраз! Их же оружием, да по ним!

-      Можно подумать, что вы что-то вроде передового отряда на идеологическом фронте! И это при ваших-то книжках! И язык-то повернулся… (это буркнул уже тихо, видимо надеясь, что я не услышу)

-      А что вам мои книги, можно узнать? Это сказки для взрослых, в которых я бичую зло, восхваляю добро и дружбу. Показываю уродливое лицо того строя, от которого нас избавила Великая Октябрьская революция. Чем вам не нравятся мои книги? Тем, что я разоблачаю мир чистогана? Вы что, против того, чтобы писатели показывали уродливые черты общества средневековья? В моих книгах в аллегорической форме выведен мир капитализма, и мои герои борются с его несправедливостью. Вы против борьбы с уродливым миром капитала?

Мужик побагровел, хотел что-то сказать, но промолчал. Похоже, что я его затоптал. А вот нехрена было трогать мои книги! Мои книги - это мои дети! Оскорбляя их, ты оскорбляешь меня, а я скор на расправу! И не посмотрю, что ты старый пердун или молодой тупой школяр - огребешь по- полной! Ну да, я не толерантен. И за словом в карман не лезу. Примите таким каков я есть, или идите нахрен!

- Кто является в настоящее время генеральным секретарем компартии Румынии?

Ну вот, вошли привычное русло. Давайте, жгите! А я и отвечу...

Минут десять - на все дурацкие вопросы. Зачем выезжающему за рубеж знать, кто возглавляет компартию в Америке? Ну что я, брошусь к нему и буду разговаривать о том, как свергнуть капиталистов? Или еще что-то подобное? Глупо. Но отвечаю. Память моя - спасибо тебе, фонтанирую информацией, меня голыми руками не взять!

Наконец, вмешался третий, и понеслась история партии. И это еще десять минут. А потом, тот, кто меня порицал за мои плохие книжки, недовольно помотал головой:

- Сомнения у меня. Товарищ идеологически незрелый, и книги его учат совсем не тому, чему должны учить советские книги. Я выскажусь против...

Что, опять?! Да ты задолбал, гражданин нехороший! Щас я тебе выдам очередную порцию идеологически выдержанного бреда! Ты думаешь, один ты умеешь лицемерить и хитрить?! Ишь, морду наел, того и гляди треснет! Нравится тебе управлять судьбами людей, ох, как нравится! Я же вижу!

Но договорить этому кадру не дали. Тот, что с физиономией старого энкэвэдэшника что-то шепнул на ухо знатоку и ревнителю морали, и указал на какую-то бумагу, выуженную из моего дела. И тот тут же осекся.

Ага! Что такое они там выкопали? Уж не предписание ли из Комитета? Раньше надо было выкопать, мурыжили полчаса! Не ценят время людей, ох, как не ценят! А ведь его не вернуть! Хе хе...кто бы говорил...

Троица посовещалась, и «чекист» озвучил свое решение - невозмутимый, кирпично-холодный:

-      Комиссия пришла к выводу, что вам можно доверить представлять нашу страну за рубежом. Надеюсь, что мы в вас не ошиблись, товарищ Карпов.

-      Не ошиблись! - воздал я самой что ни на есть ласковой улыбкой, какую мог выдать - Могу идти?

-      Можете - кивнул «чекист», я повернулся к выходу и позади себя услышал шипение:

-      Зря все это! Это ошибка! Таких надо поганой метлой гнать...

Я не стал оборачиваться и отвечать. Мне было совершенно наплевать - кого он там собрался гнать и почему. Сиди, и развлекайся, дедушка. Радуйся, что на старости лет тебе дали возможность еще немного порулить судьбами людей. Мне лично твое мнение не интересно.

Перед спортзалом зашел домой - времени вполне хватало. Повалялся часок, отходя от посещения райкома - что бы там не говорил сам себе, мол, мне наплевать, но это все- таки стресс. И это притом, что человек я опытный , видавший виды - представляю, как переживают простые люди, боящиеся власти, как огня! Хорошо, если сердце не откажет!

Кстати - когда выходил, кто-то из сидящих на стульях в очереди попытался на меня наехать. Ну так, слегка, типа прочитать мораль. Но когда я к нему повернулся - сразу затих и отвел глаза. Неужели у меня рожа такая уж неприятная, что наводит страх на добропорядочных обывателей? Да вроде вполне себе симпатичный мужик, никакого зверства в лице не видать! Ну да, я всегда готов дать отпор - жестко, и бескомпромиссно, и видимо люди это чувствуют и не лезут под горячую руку. И слава богу. Вообще-то я терпеть не могу драк и скандалов. Всегда лучше договариваться, чем воевать.

В спортзале в нос шибанул знакомый запах мужского пота, запах кожаного ковра и хлорки, которой моют полы. С юности можно сказать с детства знакомый запах! Будоражащий кровь запах!

На скамейках люди переговариваются, улыбаются, и просто сидят расслабленные, отдыхая и набираясь сил. Кто-то в сторонке разминается, кто-то просто лежит возле стены, подложив под голову борцовскую куртку - все ждут начала... чего? Соревнований? Да вроде не соревнование, так, дружеская встреча. Хотя...если кто-то соревнуется, как это еще назвать?

Я прошел в раздевалку, уложил вещи в свой персональный шкафчик, снабженный навесным замком (Коммунизма у нас не наблюдается, а вещи у меня не дешевые. Не нужно провоцировать людей своим богатством. Одни мои часы чего стоят...). Переодевшись в кимоно, прошел в зал и сел на скамейку в углу. Выпячивать себя мне не хотелось, но понаблюдать за поединками было интересно.

Договорились биться в полный контакт, но в специальных перчатках, таких, какие в мое время применяют бойцы ММА (сами нашили). Кстати, я подсказал. Мол, и хватать хорошо, пальцы свободны, и бить не так опасно - и не только для того, для кого бьют. Повредить руку ударом о зубы - раз плюнуть! И получить заражение крови - мало ли чего там на зубах накопилось...

Я сам выступать не собирался, просто посмотреть на моих учеников. Хмм...да, именно моих - теперь они для меня стали «моими». Совершенно незаметно, сам не понял - как это получилось. Я что-то вроде тренера на общественных началах.

Наконец, вышел наш тренер, Самойлов, и тренер гуиновцев, похожий на Самойлова так, будто они были родными братьями. Оба крепенькие, не очень высокие, налитые силой, жесткие, будто их отлили из чугуна.

-Итак, парни! Сегодня мы проведем дружеский спарринг между десятью парами. Вы уже знаете, кто будет выступать - если хотите отменить поединок - травма, или настроения нет - говорите сразу, чтобы мы успели заменить. Правила таковы: в пах не бить, в полную силу не бить, не добивать. Про то, что нельзя глаза выдавливать, рот рвать и ноздри - думаю, говорить не надо. В остальном - все возможно. Бой идет до тех пор, пока мы с Андреем Васильевичем (он указал на тренера гуиновцев) его не остановим. Или если противник не может продолжать бой. Итак, первая пара: Касьянов и...

- Никитин! - подсказал тренер гуиновцев - Никитин, давай! Покажи, на что способны наши парни!

И Никитин показал. Честно сказать - не очень чтобы так и показал. Ну да - крепкий. Да, есть навыки рукопашки. Но все грязно, нечетко, и расчет лишь на дурную силу.

Касьянов был поинтереснее - пару раз он хорошо поймал Никитина на приемы (которые, кстати, я ему и преподал), но у него не хватало умения. Отработать до автоматизма все то, что я им дал за два месяца - можно. Но только если заниматься с утра до вечера, практически каждый день. А они ведь еще и работают. Ходят в зал два-три раза в неделю. Против лоха-алкаша, или туберкулезного уголовника - сойдет, но против профессионала совсем даже нет. Слабовато.

По очкам выиграл все-таки Никитин, в этом сошлись оба тренера. Он умудрился красиво навесить Касьянову в нос, и тот умылся красной юшкой. Хорошо, хоть не в полную силу, хотя для носа хватило бы и в четверти силы, если правильно ударить. Сломался бы просто на-раз. Не надо сильно бить, надо точно попадать. А точность достигается именно упорными, истовыми тренировками изо дня в день, изо дня в день. А если ты пропускаешь какой-то период, если не занимаешься - навыки частично теряются. Сейчас я наверное не смог бы сладить с самим собой, тем, которых бегал по Кавказским горам как озабоченный гоном олень. Он(я) навешал бы мне люлей только так! Отяжелел я, погрузился в мирную жизнь. А тот (я) был готов убить, и готов умереть.

Конечно, за эти месяцы я хорошо подтянулся, но все-таки не так, как хотелось бы. Но ничего, время у меня есть - подтянусь еще!

Второй парой были наш опер из городского отдела Симонян, армянский еврей - волосатый, могучий, как гризли, и такой же здоровенный «нордического» вида парнюга из ГУИН. Судя по разговорам - парнюга служил у них в какой-то там спецроте, видимо аналоге будущего спецназа. Драться гуиновец умел, но именно драться, а не использовать приемы единоборства. Расчет больше на скорость и силу, которых у него с избытком.

Но наш Симонян тоже не пальцем деланный, и поймал нордического парня на хорошенький захват с болевым приемов в стойке! И не помогли ни сила, ни скорость - дернешься, кисть руки сломается или пара пальцев. Молодец Симонян! Чистая победа! А приемчик-то тоже мой...хе хе хе... Симонян далеко пойдет, ежели не остановят!

Дальше продолжалось примерно так же, как и с самого начала - один наш проигрыш, один наш выигрыш, проигрыш- выигрыш. И в конце концов получилось так, что проигрышей и выигрышей оказалось поровну, что немало удивило «пришлого» тренера.

-      Силен, Виктор! Так вот что ты имел в виду насчет «будет тебе сюрприз»! Это когда же ты сумел их так натаскать?! Кстати, как минимум половину приемов, что твои применили, я никогда и не видел! Ты где их подсмотрел?

-      Миша! Подойди, пожалуйста! Вот, Андрей, это мой помощник - Михаил Карпов. Писатель. Он ходит ко мне тренироваться, и… учит моих парней кое-чему. И как тебе это «кое-что»? Подожди, еще полгодика потренируемся, мы твоих парней порвем как Тузик грелку!

-      Ерунда все! - отмахнулся Андрей - В реальном бою мои бы твоих смяли! Тут главное сила и скорость. А приемчики всякие хитрые - это второстепенно. Так-то вот. Михаил, ты где учился рукопашке?

Я подумал, помолчал, и опередил Виктора, который хотел за меня ответить:

-      Долгая история, Андрей. Давай не будем об этом? Лучше скажи - твои парни обучены работать против ножа?

-      Естественно! В первую очередь - против ножа!

-      А ножевой бой знают?

-      Ножевой бой? Хмм...а что это такое? А! Снимать часовых мы их не учим. У них другая специфика! Выбить нож у заключенного, у преступника - это запросто!

-      А хочешь попробовать, как твои парни выбьют нож у меня? Само собой - деревянный. Ну что-то вроде небольшого представления в заключение нашего соревнования. И кстати - у нас же ведь ничья, а так как-то...хмм...не очень. Давай сделаем так - твои завалят меня, сумеют отобрать нож и повязать, или просто вырубить - значит вы победили. А если не сумеют, если я их «зарежу» - победили мы. Если Виктор не против, конечно!

-      Я не против! - радостно хохотнул тренер - Миша, вот умеешь ты сделать из тренировки настоящее кино! Ты бы знал, Андрей, какие он тут бывает устраивает свалки! Это нечто! Парни на него толпой наваливаются, а он их раскидывает. Летят - как щепки! Только крутанет, и в воздух подымаются! Я такое раз в документальном фильме видел - вроде как айкидо называется. Только у него это как-то по-другому выходит, не просто швырнуть, а перед этим еще и пнуть под ребра, или еще куда ударит!

-      Хмм… я не против! - медленно ответил Андрей, кусая нижнюю губу - Только работаем серьезно, не жалеем! Фингалам не обижаемся!

-      А до этого работали несерьезно? - подколол Виктор - Вроде как в бирюльки игрались, да? Ладно, объявляю, на правах хозяина зала.

Он вышел на середину ковра, и слегка повысив голос, перекрывая гул разгворов, заговорил:

-Сейчас на ковер выйдет мой помощник, Михаил Карпов. Именно он обучил наших парней некоторым приемам, которые вас… хмм… удивили. Он будет вооружен ножом. Вы постараетесь отнять у него нож и вообще - нейтрализовать. Сумеете - выиграли сотрудники ГУИН. Не сумеете - выигрыш наш. Вот такой расклад.

-      А кто против него выйдет? - этот самый, «нордический» - Один на один? Или как? И по каким правилам?

-      Михаил, выйди сюда!

Я поднялся, почти не хрустнув суставами. А ведь раньше неслабо похрустывал! Раньше. А теперь и правда будто помолодел. Вот что тренировки делают!

Вышел, под взглядами нескольких десятков пар глаз. Одни смотрели на меня с уважением, другие равнодушно, третьи… наверное все-таки с неприязнью. Ведь это я был причиной их проигрыша. Но все глядели с нескрываемым интересом. Хлеба и зрелищ - вот чего всегда требует народ испокон веков!

-      Я беру деревянный нож, а вы пробуете меня повалить. Правил нет. Кроме тех, что озвучили раньше - в пах не бить, глаза не выкалывать. Остальное все можно. Я буду бить тоже в полную силу - ножом. Судьи следят - порез, укол -

выбываете. Потеряли сознание или не можете вести бой - выбываете. Все понятно? Вопросы есть?

-      А кто, кто пойдет против вас? - опять он, «нордик».

-      Ну вот ты первый, к примеру - я указал на парня и все засмеялись. Мол, навыеживался! Добился!

-      И еще ты и ты - я указал на парней рядом с моей первой жертвой - если не против, конечно.

-      Не, не против! - разулыбался восточного типа парень, сидевший в позе лотоса - Только это… мы боимся! Боимся вас покалечить! Вы старенький, а мы вона какие бугаи!

Все расхохотались, я тоже улыбнулся:

-      Ну… попробуй. Старенькие, они знаешь, какие вредные? Пока повалишь - два раза в штаны наделаешь! Ты уж старайся!

Ребята снова расхохотались моей немудреной (и чего греха таить - глупой) шутке, а потом тренер подал мне нож. Палка, с закругленным концом изображающая нож чисто условно. Единственно, что тут напоминало о ноже - это рифленая рукоять и упор, что-то вроде небольшой цубы, ну или гарды - если по-европейски. Хотя вообще-то цуба - это не гарда. Впрочем - это никому не интересно и совсем не важно.

Длина «клинка» - пятнадцать сантиметров. Рукоять - достаточная, чтобы ее охватила рука практически любого человека. Нормальный тренировочный нож, родня боккэна. И рано радуются ребята - таким ножом можно ухайдакать человека и даже не вспотеть! Знать надо, куда бить. Но само собой - ТУДА я бить не буду. Или буду, но не с такой силой, с какой деревянный нож может нанести фатальный урон.

- Нападаем по команде! - снова возвысил голос Виктор - Раз! Два! Три! Начали!

Само собой - первый на меня бросился здоровяк а-ля швед. Он рассчитывал снести меня размашистым ударом в висок, я подшагнул под его руку, пригнулся, и сильно ткнул парня в солнечное сплетение деревянным клинком. Круглый

конец палки погрузился в тело нападавшего, тот охнул и ничком повалился на пол. Ну а что ты хотел? Площадь соприкосновения деревянного ножа - прикинь! Он и пресс пробьет на-раз! Кулак бы удержал прямыми мышцами живота, а вот такой «тупой» клинок - нет!

Первый еще падал, сраженный ударом, когда я в ритме вальса переместился ко второму парню (они прыгнули на меня со спины), и без долгих предисловий ткнул его ножом под челюсть. Готов! Бить сильно я не стал - тут очень опасно, можно и гортань сломать, но парень задохнулся, схватился за горло и вышел с ковра без всякого напоминания забывших о своих обязанностях тренеров.

Остался один. Он растерянно стоял, смотрел на бесчувственного товарища, на другого, кашляющего так, что из глаз потекли слезы, и не решался что-то предпринять. И тогда я шагнул к нему сам - почертил в воздухе клинком устрашающие восьмерки, а затем без затей пнул противника в голень. Когда же парень охнул и нагнулся, непроизвольно попытавшись схватиться за ногу - «воткнул» ему клинок в грудь.

Все это дольше описывать, чем делать. На бой ушло несколько секунд, растянувшихся для меня в минуты. В бою нередко время приобретает странные свойства - оно будто тянется, изменяет свои параметры, и то что в обычной жизни ты не успеешь, в бою успеваешь легко и без проблем. По крайней мере, у меня это так происходит.

Молчание. Тяжело дышит парень на ковре, потирая грудь и ногу, лежит, скрючившись второй, третий хрипит, держась за грудь. Все замерли, вытаращив глаза, будто увидели привидение.

- Убиты! - коротко пояснил я, будто это и так не было видно - Помогите парню, что там с ним?

Я указал на первого уроненного мной противника, и к нему сразу бросились коллеги. А сам продолжил говорить:

-      Вы напрасно думаете, что от ножа так легко уйти. Единственный ваш шанс - это бронежилет. Но и в этом случае остаются открытыми лицо, шея, ноги. Умелый боец с ножом может победить целую группу безоружных, или не безоружных, но слабо обученных бойцов. Таких, как вы.

Я усмехнулся и под ворчание товарищей поверженных бойцов пошел к скамье у стены. В спину мне раздался возмущенный голос:

-      Ерунда это все! Случайность! Он и просто не хотели вас бить! Побоялись угробить! А если бы все было по настоящему - точно бы скрутили!

-      По настоящему? - нехорошо улыбнулся я - Хорошо. Подбери себе четверых самых сильных бойцов. Я буду биться против пятерых. С этим ножом. Только потом пеняйте на себя. Можно все! Бейте, как хотите! Ну и я...по мере возможности. Готов? Не испугаешься?

-      Не испугаюсь! - тот самый, с восточными чертами лица. Надо будет с ним повнимательнее. Азиаты - они очень шустрые в рукопашке. Вообще-то рукопашку можно сказать они и придумали - сил нет снести одним ударом, как северный громила, так надо бить по точкам малыми силами. Ну я так думаю. Впрочем - и не только я.

-      Может не надо? - шепнул Виктор, наклонившись к моему уху - не стоит? Как бы скандала не было!

-      Как Андрей скажет - пожал плечами я - Если остановит бой, решит, что достаточно - я не против отменить. Сам я уже не могу - выглядеть будет нехорошо. Решат, что я струсил. А я не люблю, когда кто-то решает, будто я трушу. Андрей, ты как? Не против? Могут быть травмы!

-      Будут - так тому и быть! - сквозь зубы, зло процедил чужой тренер - Мне тоже кажется, что ребята нарвались случайно! Нахрапом полезли - вот и огребли! И поделом! Надо рассчитывать силы, надо уважать противника, а не кидаться очертя голову! Сейчас я их проинструктирую, ослов эдаких!

И тренер ринулся к перешептывающимся подопечным, а Виктор снова обратился ко мне:

-      Ты это...аккуратнее, ладно? Не убей! И не покалечь! Ну его нафиг, скандал этот! Андрей так-то парень нормальный, но если кого-то зашибешь...в общем - думай, прежде чем делать!

Я кивнул, не став говорить о том, что и не собирался никого убивать. И калечить - тоже. Но ведь сломанная рука или нога не считаются «калечением»? Или считаются? Но это уже не мои проблемы. Нефиг было говорить, что все случайно получилось. Понимаю, что обидно, но…

Тренер к тому времени закончил инструктаж подопечных и они собрались в центре ковра, ожидая меня. А я вздохнул, взял в руку «нож», и пошел на сближение с противниками, сопровождаемый шепотом Виктора:

-      Помни, что я сказал! Давай без этого.

Без чего такого «этого» он не пояснил, но в принципе все понятно. Они, значит, меня будут бить, а я не моги ответить, а то будет скандал! Нет уж, дорогой товарищ, хрен тебе через всю шею, на воротник!

Подобралась группка неплохая - этот самый азиат, и еще четверо парней вроде него - плечистых, крепких, не очень высоких, но видно - что сильных и быстрых. Видать из той же спецроты для усмирения заключенных.

Я встал в трех шагах от них, расслабленно держа в пальцах нож и легкомысленно шевеля им туда-сюда, туда- сюда… поигрывая, как гаишник жезлом. И не глядя на противников - смотрю куда-то над их головами и вроде как не замечаю, что передо мной стоят пятеро злых парней. Чего ожидать от такого расслабленного мужика далеко за сорок? Седого и грузного, и скорее всего медлительного, в отличие от них, молодых и шустрых!

Когда тренер крикнул: «Начали!» - я рванул вперед с такой скоростью, что мне позавидовал бы нападающий лучшей команды американского футбола! Двое из ближе всего стоявших от меня парней отлетели как кегли, сбитые моей

стокилограммовой тушей. Они не ожидали от меня такой прыти, такого ускорения. А вот мои ученики знали, насколько я могу быть быстрым, и начали хохотать и хлопать в ладоши, как в театре. А еще - вопить, что есть мочи: «Дави, Семеныч! Так их, бестолковых!».

Первым я завалил того самого азиата, потому что он был самым опасным. А надо вычленять из группы самого опасного и в первую очередь валить именно его. Это имеет психологическое значение. Остальные сразу впадают в ступор, затормаживаются.

Так оно и вышло - азиат попытался поймать меня на прием, что-то из арсенала дзюдо, я позволил ему вцепиться в мою куртку и просто полоснул ножом по горлу:

- Убит!

Он не сразу отцепился, потому пришлось еще добавить пинок в пах, после которого он со стоном упал на колени.

-      Я же сказал - убит! Выполняйте правила, черти! Иначе последних яиц лишитесь, предупреждаю! - прорычал я сквозь зубы, отвел удар одного шустрика, и ткнул его ножом в подмышечную впадину:

-      Убит!

Парень охнул от боли (тычок был сильным) и понуро сошел с ковра. Начали подниматься сшибленные мной двое парней - лежали они секунды три - одному я хорошо заехал локтем в челюсть, второму кулаком в грудь. Мог бы и «ножом», но тут было бы тогда спорно - то ли был укол, то ли нет - нож- то ненастоящий, как проверишь? А мне нужна чистая победа! В общем - пробежал между ними и добил. Одного полоснул по горлу, схватив за волосы и отогнув голову, второго просто ткнул в шею - сильно наверное, он ойкнул и с гримасой боли откинулся на ковер, зажав место ушиба. Но где мне было соразмерять силы? Быть бы живу! У нас же реальный бой, как вы и хотели!

Оставшийся в живых меня испугался, попятился назад под смех зрителей. Я рванулся к нему, кувыркнулся и в подкате всадил «нож» ему в живот. Все. Бой закончен!

Пот лился по лицу, майка под курткой вся мокрая. Выложился я почти по-полной. Все-таки парни крепкие, а я не в пике своей формы. Кстати, вот оно и проявилось - возраст, растренированность, лишний вес. Немного лишнего веса, но все-таки есть. И суставы уже не так гнутся как в двадцать пять лет. Печально! Но… буду работать над собой!

Все закончилось в общем-то вполне мирно. Не считая опухших челюстей и здоровенных синяков. Парни оклемались, и потом долго, уважительно трясли мне руку, спрашивая, где я так поднаторел с ножом, и понимающе кивая головой, когда я говорил, что это военная тайна. Скорее всего они решили для себя, что я какой-то такой шпион, вроде Джеймса Бонда, и выйдя на пенсию развлекаюсь, тренируя оперов. Нет, не шпион, а разведчик - шпионы только у врагов.

Помылся в душе, оделся, бросив потную майку в сумку к не менее потным штанам и куртке, и наконец-то побрел домой. Сегодня был трудный день - и морально, и физически. Вначале в райкоме пытались разорвать мой разум, потом, в зале - уже все мое тело. Для моего пятидесятилетнего организма это все-таки было слишком.

Тренер звал меня пить чай вместе с Виктором, посидеть, поговорить, но я отказался, мотивировав тем, что слишком устал, и что пока я совсем не свалился, пока разогрет и «на ходу» - лучше уж пойду домой. Потом как-нибудь посидим за столом. Будет еще время. Попрощался и вышел в морозную темень вечера.

До дома добрел без приключений, чему и был несказанно рад. Не надо мне сейчас никаких уличных грабителей, не надо никаких военных приключений - просто добрести до кровати и упасть, заснуть, забыться. Усталость накопилась - не только за сегодня, а за все дни, что нахожусь в этом мире. Не радовали ни успехи на ниве литературы, ни то обстоятельство, что я теперь довольно-таки богат по меркам этого времени. У меня на сберегательной книжке скопилось около ста тысяч рублей, и за эти деньги можно было много чего купить. Например - двухэтажный дом в центре города. Три двухэтажных дома. Со всеми удобствами. Или семь штук трехкомнатных кооперативных квартир в «профессорском» доме на Ленинском проспекте в Москве.

Честно сказать, мне эти деньги не особо-то были и нужны. Нет, ну так-то нужны - не верю тем, кто говорит, что ему ну совсем, прямо вот совсем не нужны деньги! Как сказал один мой знакомый: «Не люблю бессребенников - они-то больше всего и воруют!». Я не бессребенник. И денег заработать хочу. Но только для того, чтобы быть свободным. Деньги, что бы там не говорили - делают свободным. Они освобождают тебя от унизительной необходимости все время думать, как эти самые деньги добыть. Как сделать так, чтобы ты и твоя семья не голодали.

Знаю, плавали. Прекрасно помню девяностые годы. Даже вспоминать противно...

А так - если мне хватает денег на самые необходимые нужды - зачем они мне еще? По ресторанам кутить? Я этого не люблю. Не мот. И в карты не играю. И на ипподроме бабло не просаживаю.

Кстати, надо подумать - куда вложить эти деньги. Может накупить квартир в Москве? А почему бы и нет? Кооперативные квартиры считай мои, как частная собственность. Могу в них и не жить. Это в государственных квартирах если ты долго не живешь в ней, тебя могут и выселить, отдать квартиру другому. А с кооперативной такой фокус не прокатывает. А если представить, сколько будут стоить квартиры через двадцать лет!

Тогда может лучше накупить участков под строительство частных домов? Где-нибудь в Подмосковье, там, где участки будут в двухтысячных стоить огромных денег?

Ха! Не прокатит! Это тебе не в 2018 году! Во-первых, твоими действиями сразу заинтересуется ОБХСС - с какой целью скупаешь участки? И на какие шиши?

Во-вторых, если там ничего не будет построено - участок просто отберут! Нельзя держать участок земли и ничего на нем не строить. Закон такой. Хоть фундамент, да должен стоять. А возиться со строительством...оно мне надо?! Я и на своих книгах бабло заколачиваю - дай бог всем так зарабатывать! Сам в шоке!

Сейчас бы хейтеры завыли: «Ага! Бабло заколачивает! А не Книгу пишет! Вот он, стяжатель, ремесленник от литературы! Вот он, графоман!» Дебилы! Графоман тот, кто пишет без денег и кладет свои опусы в стол! Потому что их никто не хочет читать - ни за деньги, ни просто так, а он не может не писать! Вот что такое настоящий графоман! А я работаю за деньги, и пишу за деньги! И делаю это вполне неплохо - добротно и людям нравится. А если людям нравится - какого черта вы воете, жалкие твари? Завидуйте молча! Пованивайте там у себя на флибустах и Либрусеках, изощряйтесь в говноумии - мне плевать! И в 2018-м было плевать, и сейчас, в в 1971 - тем более плевать.

А квартиру я куплю. И машину куплю - жигуленка. Пока что только «копейки» жигули делают, так ну и что? Первые копейки славились качеством. Их еще не успели испоганить. Пока что это «фиат». И все лучше, чем на этой дурынде «Волге» кататься. Зачем мне такая здоровенная машина? Только внимание привлекать. Пусть Зина на ней катается. Как только жигуленок куплю, так и верну ей «Волгу», и совесть будет чиста.

Зина не спала, ждала меня. Знала, что я на собеседование ходил, волновалась. Когда рассказал ей, как все прошло, облегченно вздохнула и повела меня ужинать. Поздновато, да, но есть хотелось неимоверно - нагулял аппетит. А потом в постель. И сегодня мне было не до сексуальных игрищ.

Проснулся утром, когда Зина уже уехала. Неторопливо встал, почистил зубы, умылся. В одних трусах побрел на кухню, где нашел накрытый белым полотенцем завтрак - холодный омлет, молоко и варенье. Достал не очень свежий батон, обследовал его на предмет плесени, таковой не нашел, нарезал на кусочки и приступил к завтраку. Есть не хотелось, но завтрак - это самый важный дневной прием пищи. Не поешь - потом будешь себя чувствовать совершенно отвратительно.

Так же медленно и расслабленно помыл посуду, поставил в шкафчик. Потом с минуту соображал - то ли вернуться в постель и валяться до обеда, как морская звезда нажравшаяся моллюсков, то ли продолжить ковать бабло с помощью пишущей машинки. Ни к какому выводу не пришел, отправился в зал, включил телек и уселся в кресло, глядя и слушая то, что подавали мне из этого зомбоящика. Слушать особо было нечего - диктор важно вещал о новых победителях соцсоревнований, о том, как надо углУбить и улучшить, но под это бормотание очень приятно засыпать. Несут хрень, ну и пусть несут. А я буду дремать в кресле, как нажравшийся вкусной еды кот. Коты умеют наслаждаться покоем!

Посидел, подремал под бормотание зомбоящика минут сорок, и все-таки побрел в свой рабочий кабинет. Надо работать! Надо поддерживать свое реноме человека-пишущей машинки! Пусть завидуют, пусть злопыхают, пусть кидаются дерьмом - а я буду писать! И лучше писать, чем они!

Задумался - а что потом писать? Ну вот закончу я «Неда», и что тогда? Какую книгу, какую серию начать вспоминать? «Звереныша», наверное. В нем никаких параллелей с Землей - если только завуалированных. «Обличающих порок средневекового общества».

А можно и «Чумную планету» запустить. А что, ничуть не хуже какого-нибудь Хайнлайна! И весело, и задорно! Только чуть подработать под советские реалии, а то так по заду плеткой надают за секс-сцены...

Вообще, все секс-сцены в моих книгах это некий протест против засилья в фантастике странных героев, которые не писают не какают, не занимаются сексом, а думают исключительно о возвышенном. Вот вроде хороший роман, «Волкодав», но то, что он писан женщиной - прет со всех дыр. Ходит себе по миру такой здоровый мужик, и боготворит женщин. И не занимается сексом - никогда! Да что же это такое?! Ну как нормальный молодой мужик, которому меньше тридцати лет, не может хотеть заниматься сексом?! Как он вообще может без него обходиться?! Авторица-то сама понимала, чего она пишет?! Это женщины могут без секса, да и то далеко не все, а мужчины... Сказано: «Женщина для мужчины - цель, мужчина для женщины - средства» Средство! Женщины еще не научились рожать детей без участия какого-никакого мужчины. А то бы мы им и нафиг не нужны были. А вот мужчины без женщин - это просто невозможно. Инстинкт гонит нас на поиски женщин, и никакие увещевания инстинкт не заглушат. Потому странен мне книжный герой, обходящийся без женщин - а не гомосексуалист ли он?! И женщина этого понять, увы, не может.

Кстати, а может переработать моего «Лекаря»? Первый мой изданный роман? Старенький, конечно, слабенький, но такого сейчас точно нет! И еще долго не будет! Переложить на современные мотивы, повырезать сцены секса, облагородить поведение героев (никаких оргий, черт подери! «руссише писатель - облико моралес!»), и запустить его в издательство. А что - законченная серия, и была вполне себе популярна у читателей. И в 2018 году читали, и даже хвалили. Так почему бы и нет? Да, наверное так и сделаю. Хотя...можно и «Волшебника с изъяном» запустить. Хотя серия и не закончена, но читателю нравилась. Веселая, почти подростковая.

Мда… когда есть выбор ( а он есть! 60 с лишним книг!) - получается эффект Буриданова осла, стоящего на равном расстоянии между двумя абсолютно одинаковыми охапками сена и неспособного принять решение. Надо будет хорошенько подумать - ошибиться мне нельзя. Проанализировать вкусы советского читателя, учесть возможность издания за рубежом, и… выбрать. Наконец-то выбрать!

Есть и еще возможность - я ведь помню всего Гарри Поттера - читал. И могу просто переписать его слово в слово. Но… не хочу. Брезгую почему-то. И еще - уверен, что заработаю на именно на своих книгах. Это в моем времени они тонули в трясине рукописей, лишенные поддержки издательства - ни малейшей рекламы, никакого продвижения, ничего. А тут конкурировать не с кем. Стругацкие пишут совсем другое, фэнтези у них и не пахнет, то же самое остальные фантасты. А Федины и Мухины-Петринские мне вообще не конкуренты. Нужно ковать железо, пока...его не уперли. Вот так! Вдруг кто- то еще из советских фантастов начнет писать фэнтези? И тогда все, начнется поток фэнтезятины.

Решу, в конце концов, и напишу. А что напишу - какая разница? Главное, чтобы угадать и попасть в мишень. То есть в советского читателя. Время еще есть, надо «Неда» добивать. Летом решу, какой серией продолжу.

В апреле, я как и обещал, поехал с Аносовым на стрелковые соревнования (их перенесли с 20 марта). Никаких особых происшествий не случилось - мы с его командой жили в гостинице на краю города, питались в столовой поблизости, ну и соответственно стреляли на соревнованиях. Честно сказать, мне было трудно - когда-то из меня буквально вытравляли спортивную стойку, вбитую в голову казалось до самой моей смерти. Вытянутая рука, левая за спину, или в карман, выцеливаешь и...бах! Мишень-то никуда не убежит! И точно в тебя не пальнет! И вот если бы я так стрелял на войне - тут бы мне и конец пришел.

Меня учили стрелять интуитивно, практически не целясь. Поднял руку - бах! Или даже НЕ поднял. Прямо от пояса, как ковбои. Точность теряет, но на кой черт мне точность попадании я в «десятку», если я стреляю по корпусу? Ну или в голову - попал я в переносицу или в глаз - какая разница «мишени»? А тут… да еще и на предельные для «Марголина» расстояния… Да и пистолеты совсем другие, не стандартные с конвейера: на стволе грузы-компенсаторы, рукоять самодельная ортопедическая - это тебе не рифленая рукоять стандартного пистолета.

В общем, с этими пистолетами кучность у меня упала. Я все равно попадал в силуэт, но не так, как обычно - хуже. Зацеливался, нервничал, дергал за спуск. Вмешался Аносов: смотрел он, смотрел на мои мытарства, и приказал:

- Хватит страдать ерундой! Стреляй так, как тебе удобнее! Поднял - выстрелил, и нечего зацеливаться! Только двумя руками, как ты любишь - не надо. Слишком уж вызывающе… привлекает внимание. От пояса палить тоже не надо - ковбойство, засмеют. И опять же - засветишься. А вот быстрый подъем и сразу выстрел - это нормально. Руководствуйся интуицией, как тебя учили.

Ну я и руководствовался. Третье место занял. Норматив кандидата в мастера спорта. Ну да, не первое место, но на кой черт мне первое? Да и третье-то за счастье! Там сотня народа была кроме меня!

Домой возвращались на том же самом ПАЗике, автобус был выделен каким-то предприятием и водитель жил с нами вместе в гостинице. Впрочем - жизнью это назвать было трудно - с утра нажраться, в обед проснуться, перекусить, снова нажраться - и так до вечера. Ну вот что за жизнь такая? Как так можно? И что хорошего в том, что ты валяешься бесчувственной тушей и не реагируешь на раздражители вроде пощечин и пинков?

Пришлось этого горе-водилу лишить всех денег накануне нашего отъезда (чтобы на спиртное не тратил) - я забрал у него бумажник, а когда мужик попытался на меня пьяно наехать, типа: «Кули по карманам лазишь?! Я щас тебе п...ы дам!» - слегка его глушанул, крепко врезав в поддых. Мужик заблевал весь пол, что тоже способствовало скорому протрезвлению - вместе с блевотиной вышли и остатки яда, именуемого «Столичная особая».

Вот же и не боится человек ехать с похмелья! А если остановят, проверят на алкоголь? С похмелья же! Отберут права - чем будешь зарабатывать, придурок?! Подсобником на стройку пойдешь?

Впрочем, в этом времени гаишники так как у нас не свирепствовали, и смотрели на похмельных водил сквозь пальцы - если те не сильно борзели. А если и борзели - всегда была возможность откупиться. За редким исключением, конечно, и только подтверждающим правила.

В двухтысячных, по-моему, поставили памятник одному гаишнику, который вообще не брал взятки и строго соблюдал закон. Легендарный гаишник. Однажды, рассказывают, он оштрафовал за нарушение ПДД своего тестя. Но такой один на тысячи стандартных гайцев.

Добрались до дома нормально, без всяких там приключений. Ребята в команде подобрались хорошие - веселые, большинство двадцать пять-тридцать лет, не больше. Ехали, рассказывали всякие истории, анекдоты, смеялись. Только водила был хмурым и смотрел на меня с неприкрытой ненавистью. Но наезжать боялся - по понятным причинам.

Я в команде был самым старшим, Аносов объяснил парням и девчонкам, что я военный в отставке и он попросил меня закрыть брешь в упражнении на двадцать пять метров из пистолета. Они все в основном были винтовочниками. Потому, видимо, Аносов и не настаивал, чтобы я выступил с винтовкой - своих «бойцов» хватает. А между прочим - зря. Я бы им показал, как стреляет снайпер спецназа…

Двадцать пятого апреля мне позвонил Махров и пригласил в Москву. Снова вагон СВ (уже привычка!), снова брякающая в граненом стакане РЖД ложечка, снова сосед, в этот раз какой-то научный сотрудник, отправляющийся в командировку. Но слава богу - этот попутчик оказался молчаливым, и за все время мы перебросились хорошо если десятком фраз.

В этот раз я пошел ужинать в ресторан. Обожаю есть в вагоне-ресторане! Сидишь, а за окном пролетают столбы, перелески, забытые богом и людьми полустанки… степь и леса, степь и леса… Родина моя! Так и хочется запеть: «Поле… русское пооолее!» Жалко, что мне медведь на ухо наступил, а то я бы еще и певцом стал. И берегись тогда эстрада - с моей- то абсолютной памятью! Кстати, а почему бы и нет? Певцом мне не стать, а вот «сочинять» тексты и музыку к песням - это запросто. Главное - знать нотную грамоту. А мне ее выучить - раз плюнуть.

Но это когда-нибудь. Если надоест писательствовать. А пока что мне и писательства хватает выше крыши. Вот чего мне не хватает - это самого простенького компьютера. И принтера. Как меня достали эти пишущие машинки! Эти копирки, которые едва оставляют след на бумаге! Приходится постоянно нанимать машинисток и печатать несколько экземпляров романа.

С собой я привез заключительные книги серии «Нед», над которыми крепко поработал. Пришлось даже слегка переписать окончание последней книги, что впрочем не заняло слишком много времени - лишних пара недель, и готово. Опять же - был бы компьютер, все это я сделал бы гораздо быстрее.

А еще я вез Махрову первую книгу серии «Лекарь». Вот над ней пришлось работать упорно и крепко. Слишком уж она пропитана эротизмом, и даже очень откровенным эротизмом. А еще - нужно было изменить начало книги, убрав все, что могло бы навести на недоуменные вопросы. То есть, любые упоминания о России двухтысячных годов.

Махров заказал мне номер в гостинице Россия - снова за счет издательства, и с поезда я отправился в свой номер. Знакомая, рутинная процедура оформления заезда, и вот я уже освеженный в душе, причесанный, побритый и политый «Шипром» шагаю по весенней Москве, помахивая кожаным портфелем. Хорошо! И жизнь хороша, и жить хорошо!

Метро встретило меня гулом голосов, шумом прибывающих поездов и особым запахом, который есть наверное только в Московском метро. Я не могу передать

ощущения от этого запаха, это просто невозможно. Но тот, кто хоть раз его ощутил - больше не забудет. Как и не забудет красоту московских станиций метрополитена. Кто-то скажет, что это излишество, что на функциональность метрополитена красота облицовки и медные статуи не влияют, но как же приятно находиться в этой красоте, а не в дурацкой Нью- Йоркской подземке, грязной, разрисованной дурацкими граффити, воняющей мочой и блевотиной! Мы привыкаем к хорошему, и считаем, что все это нормально и так оно везде. А ведь не везде! Совсем не везде.

В издательстве оказался ровно в десять часов московского времени, как и планировал. Быстро взлетел на нужный этаж, и вот я уже стучусь в дверь знакомого кабинета.

- Оооо! Наш классик фантастики! Наш величайший фантаст всех времен и народов!

Вот все-таки этот Махров темная лошадка. Иногда трудно понять - когда он шутит, а когда говорит серьезно. Вот сейчас он и правда мной восторгается, или все-таки эдак по-дружески стебается? У меня есть огромные подозрения, что именно второе. Шутку он любит, и постебаться всегда горазд. Впрочем - я тоже не лыком шит, и тоже люблю пошутить.

-      А это столп литературного мира? Подпирающий могучим плечом всю мировую литературу?

-      Хе-хе...да, это я. И как можно чаще! Давай, забегай! Сейчас я Леночку за кофе пошлю!

-      Леночку? А где Машенька?

-      Хмм...Машенька в декрет отправилась. У нее внезапно вырос животик!

-      Так ли уж внезапно? Ох, Леонид, сидишь тут в цветнике...

-      Но-но! Руссише издатель - облико моралес! У нее жених есть! Вот...вроде как его ребенок.

-      Вроде?! Ах ты ж...

Мы расхохотались, потом Махров убежал и появился в кабинете через три минуты, возбужденный и яростный:

-      Итак, начинаем разговор! Во-первых, ты все-таки едешь за границу! В США! Та-рара-ра! (изображает звук медных труб) Твой паспорт лежит у директора в сейфе, и в нем проставлены все визы. Тебе придется сдать твой паспорт, он пока будет храниться у нас. Водительское можешь оставить - хотя в принципе положено сдавать и его. Рад? Ну, скажи, рад? Да что ты такую постную морду-то делаешь, Миша! Ты знаешь, сколько людей хотели бы съездит в капстрану, вот только их ни хрена не пускают7! А ты - рраз! И мухой хлопотливой полетел!

-      Так уж и мухой...нервы потрепали - ай-яй! Опрашивали, допрашивали, комиссии всякие проходил. Да что я тебе рассказываю? Ты же сам характеристику писал! Кстати, спасибо тебе огромное. Ей-ей спасибо! Такую работу провернул - я представляю!

-      Миша! - Махров серьезно, и даже грустно посмотрел мне в глаза - Миша, не подведи, слышишь?

-      Я же сказал - не собираюсь оставаться в Америке! Мне она нахрен не нужна! Я ее терпеть не могу!

-      Чтобы не терпеть - надо еще знать, чего тебе не терпеть. Или ты знаешь, Миша? - глаза внимательные, даже пронзительные. Умен Махров, очень умен. Тот, кто думает, что смешной вид шустрого колобка отражает и его уровень мозгового развития - жестоко ошибается. Частенько он выдает такие мудрые и такие точные высказывания, что только диву даешься. И да, он в самом деле мне очень, очень сильно помог. Без него я пробивался бы долго и трудно. Нет, не подведу.

-      А теперь вторая новость! Впрочем, это уже и не новость. Хотя...в общем - идешь во Внешторгбанк и получаешь там сертификаты! И сертификаты не простые, а без полос, чистые! То есть, внимание! - за каждый доллар ты получишь четыре

сертификата! Итого - двадцать тысяч рублевых бонов за каждый! Оба-на! Та-дам!

-      Слушай, это правда круто… - неуверенно пожал я плечами, не зная, что сказать - только что с ними делать? Ну да, я знаю, надо пойти в какую-то «Березку» и накупить дефицита. Но честно сказать - не особо понимаю… хмм…

-      Мда. Вот все-таки ты не зря в психушке лежал! - хихикнул Махров - Миша, да каждый сертификат можно продать как минимум по десять рублей за штуку! А значит, твое состояние увеличивается… насколько? Вот! Только это… не советую тебе продавать на улице. Кинут просто на-раз. Лучше кому-нибудь знакомому продай. Или лучше не продавай, а положи, и пусть себе лежат. А как понадобится какой-нибудь дефицит - сразу в «Березку», и ты всегда на коне! Разве плохо?

-      А ты думаешь, что дефицит будет всегда? - скептически хмыкнул я - Может через год, два, пять лет все магазины будут забиты товарами народного потребления? Пессимист, ты Леня.

-      Я реалист, увы... - вздохнул Махров - И не вижу конца- краю тому, что сейчас...но что-то мы не о том заговорили. Ну ее, эту политику. О! И Леночка появилась! А я уж думал и не дождусь!

-      Ой! - Леночка, милейшее создание с прической мальчика и личиком ангелочка свалившегося с ветки и очень удивленного, воззрилась на меня с каким-то странным, непонятным для меня выражением и поднос в ее руках затрясся так, что чашки, сахарница, блюдечки с лимонами и пирожными едва не упали на пол. Я не думая, автоматически шагнул к ней, подхватил поднос и остановился, глядя в карие, влажные как у оленихи глаза девушки. Она смотрела на меня, я на нее, и я вдруг к стыду своему почувствовал, как восстает мужское естество. Девушка была настолько невинна, настолько красива и так хорошо пахла (молочком и медом!) что мне, старому циничному мужлану вдруг стало стыдно за то, что я посмел иметь в адрес этого дитя какие-то сексуальные позывы. Ну куда мне до нее - старому, видавшему виды потертому башмаку?! То что я еще не стер свои стальные набойки, еще не развалился на куски - это только дело времени. Немножко осталось.

Смешны старые, уродливые, жирные, с обвисшим телом мужчины, которые женятся на молоденьких красотках. Это надо быть совершеннейшим идиотом, чтобы думать, будто такая красотка всю жизнь только и мечтала, чтобы ублажить твою вялую, отдающую нафталином дряблую плоть. Видимо деньги и возраст лишают разума этих старых придурков. Ясно же, что эдакую красавицу могут интересовать только твои деньги! Или известность за счет тебя - что по большому счету - тоже капитал. Хочешь ее - возьми, коли денег хватит, только не вбивай в голову себе то, что идет она в твою постель по большой и чистой любви. Не будь ослом.

- Что, что случилось?! - заволновался Махров - Леночка, что с тобой?! Плохо стало?!

Тут я опомнился, взял из безвольных рук Леночки поднос и поставил его на столик, где мы с Махровым обычно обсуждали наши дела.

-      Это же Карпов! Вы же Карпов, да?! Карпов!

-      Ну Карпов, Крапов, и что? - слегка раздраженно бросил Махров, и вдруг его брови поднялись - ух ты! Да она в тебя втюрилась. Миш! Леночка, ты чего, влюбилась в дядю Мишу? Хе хе хе... да он старенький для тебя! Тебе всего девятнадцать, а ему полсотни! Ты ему в дочки годишься!

-      И ничего не старенький! - Леночка продолжала пожирать меня глазами - Он мужественный! И красивый! А книги его просто...просто...я в восторге от них! И девчонки все в восторге! Вы волшебник! Вы бог! Вы творите миры!

-      Все, все, иди отсюда! - замахал руками Махров, глядя на налившуюся краской Леночку, которая того и гляди начнет сейчас признаваться мне в любви

-Видал, Миша, у тебя завелись поклонницы! Осторожнее - ее папа полковник КГБ, он тебя из наградного пистолета пристрелит! Шучу, шучу… про «из наградного». Просто пристрелит. Хе хе хе…

Леночка попятилась, повернулась, и стремглав выскочила из кабинета, а Махров шумно выдохнул, и укоризненно покачав головой, сказал, усаживаясь в кресло у столика:

-Дочка моего хорошего знакомого, полковника. Он, кстати, нам здорово помогает. Попросил взять дочку на работу в издательство - пока секретарем, а освободится место, пристрою ее одним из редакторов. Девочка талантливая - стихи пишет, поет хорошо, на гитаре играет. Учится заочно на филологическом, в МГУ. Два года на дневном училась, потом перешла на заочный. Говорит - не хочу просиживать в аудиториях, лучше буду работать ближе к настоящему делу! Это мы с тобой - настоящее дело! Хе-хе… она хочет быть к нам ближе! Эй, ты чего задумался?! Даже и не думай! Я тебе серьезно говорю - про «пристрелить»! Папа у нее решительный мужик, у него не забалуешь! Хотя дочка им вертит как хочет...своенравная, хотя и… прелестная, правда? Господи, и как получаются такие невинные овечки в нашем жестоком и злом мире?! Папаша - волк волком, морда - кирпич об нее ломать можно, и ей ничего не случится! Мамаша - тот еще стальной столб, работает где-то в правительстве, жесткая, как оглобля и красавицей ее бы не назвал. А вот дочка получилась - просто слов нет!

-      Да я… и не думаю! - пробурчал я, явно покривив против истины. Я думал о Леночке, и еще как думал! И с трудом выгнал ЭТИ мысли из головы. Вроде как выгнал…

-      Вот и не думай. Ты книжки пиши! А думать мы будем! Хе-хе-хе… Привез мне что-то? Порадуешь новыми книгами?

-      Привез. Две последние книги серии про Неда, и… одну книжку - я не знаю, как ты отреагируешь. Вернее - как отреагирует общественность. Если «Неда» они сочли слишком уж распутным, то эта… В общем - почитаешь и скажешь свой вердикт. Давно лежит рукопись, первая, мной написанная. Наивная, не без огрехов, но… мне кажется, народ зацепит. Ну я так думаю. Так мне мечтается!

- Посмотрим! Почитаем! - Махров потер пухлые ручки - замечательно! Просто замечательно! Кстати, слышал новость? Оказывается, ты не сам пишешь книги! За тебя пишет толпа писателей, которых подлые и злые издатели не допускают к печати! И ты платишь гроши, лишь бы они с голоду не умерли, а еще - каждый день бьешь для профилактики! Негры!

Я поперхнулся чаем, который как раз отпил из чашки, потом начал хохотать. Дохохотался до того, что из глаз полились слезы. Махров, конечно, не понял - почему я так ухахатываюсь, да и не надо ему понимать. И здесь меня ЭТО догнало! Господи, люди одинаковы во всех временах! Злоба, зависть, подлость и желание обгадить ближнего - с пещерных времен! И правда, такое ощущение, что Бог взял, и создал человека единовременно, сразу, такого, какой он есть. И за тысячелетия человек совсем не изменился! Ну совсем-совсем! И в 2018 году меня обгаживали «доброжелатели», рассказывая, что за месяц невозможно написать ничего хорошего, и в 1971 году то же самое (Это их отцы и деды, похоже на то. Передали в генах!).

Самое интересное, что эти так называемые коллеги (я не назвал их мудаками, нет!) имеют продажи худшие, чем я, который может написать книгу за месяц. Почему так? А потому что пишут херово! Потому что людям не интересно их читать! Потому что они пишут Книгу, а не работают для людей! А я - для людей и для себя. Пишу то, что мне интересное, и вдруг оказывается, что это интересно еще большому сообществу людей! Как ни странно, да. Так кто виноват в том, что эти ребята не могут писать как следует? Я, конечно! Я, занявший их место в литературе, столкнувший их со ступеньки!

Человек всегда ищет виновника своих бед. А ведь если разобраться ( и я в этом совершенно уверен) - наказания без вины не бывает. И хуже нет, если ты обманываешь сам себя.

Ничего это я Махрову, конечно, не сказал, только вытер слезы с глаз и помотал головой:

-      Чудики, ну что еще скажешь?

-      Погоди, еще получишь за свой успех! - криво усмехнулся Махров - та статья была первой ласточкой! Вот прознают про твой вояж в Америку, тогда и начнется. Мы на всякий случай держим в тайне твою поездку. На черта знать о ней каждому встречному-поперечному. Кстати, с тобой Нестеров поедет. Переводчиком.

Махров подмигнул мне и погрозил пальцем:

-      Не вздумай его обижать! Будь с ним покорректнее, он не самый худший вариант, который тебе мог достаться! Ну да ладно… какие еще вопросы?

-      Квартира. Хочу подать заявление на кооперативную квартиру! Посодействуешь? К кому обратиться в Союз писателей?

-      Ну, к кому...в профком, конечно. Пишешь заявление, оставляешь - указываешь, какую именно квартиру хочешь. Ты какую хочешь? Сколько комнат? Подороже, подешевле?

-      Четыре комнаты. В хорошем доме. Я слышал, какой-то профессорский дом строят на Ленинском проспекте? Якобы улучшенной планировки? Вот в него хочу. Хрущевку - ну ее нафиг.

Хотел сказать: «Нажился я уже в хрущевках, хватит мне этого рабского загона!» - и осекся. Не могу я так сказать по понятным причинам. Не помню ведь, где жил до сих пор.

-      Слушай, а ты похудел! - вдруг сощурив глаза сказал Махров - И правда, брутальный такой, стройный… то-то Ленка на тебя глаз положила! Я сразу-то и не заметил. А тут вон оно что…

-      Спортом занимаюсь - пожал я плечами - волей-неволей помолодеешь. Вот ты начнешь заниматься спортом, станешь диету держать, и тоже станет стройным и брутальным!

-      Вот еще! Где столько времени взять на занятия спортом?! - фыркнул Махров - Дел выше крыши, до ночи, бывает, задерживаюсь!

-      А потом у секретарши вдруг животик растет! - беспечно бросил я в пустоту над головой Махрова.

-      Но-но! Говорю же - жених у нее есть! И да - меня женщины и таким любят! Я умный, энергичный, и вообще - душа-человек! Так что незачем мне бицепсы-трицепсы, я головой работаю!

Я чуть не фыркнул, уж больно это подозрительно-двусмысленно прозвучало. Но вовремя вспомнил, что век не тот, и Махров скорее даже не поймет, что именно меня развеселило. Хотя… может я зря так уничижительно думаю об этом времени. Все тут есть. Все они умеют в постели, только вот на людях это не обсуждают, не то, что в 2018 году. Скромнее народ.

-      Леонид Викторович! Можно мы у Михаила Семеновича автографы возьмем! - в дверь просунулась голова Леночки - милая такая головка, с пухлыми губками, так и напрашивающимися на поцелуй… ммм…

Черт! Нельзя! У меня есть женщина! И меня все устраивает! Но… Леночка… черт! Сам же всегда порицал старых пердунов с молодыми подружками! И теперь вон оно как?! Нет! Не поддамся!

-      Кто это мы, кто мы?! - ворчливо забормотал Махров - Вам делать нечего?! Ох уж эти бабы! Одна суматоха от них! Войдите, но Михаил Семенович торопится! Так что время не занимайте! Получили, и отвалите!

Но тут были не только «бабы». Четверо мужчин, молодые и не очень - видимо редактора, или какие-то другие работники издательства. Ну и само собой стайка женщин разного возраста - начиная с Леночки, вызвавшей у меня новый шквал гормонального шторма, и заканчивая женщиной из бухгалтерии, ей было не меньше шестидесяти - прокуренная, вечно с сигаретой в зубах. И все они держали в руках мои книги.

-      Давайте. Что писать? - вздохнул я, и потянулся к ближайшей от меня книге. Ужасно не люблю ничего писать вручную - отвык уже. Все на компьютере, да вот теперь на машинке. Почерка совсем нет, закорючки одни. Придется печатными буквами писать дарственную надпись. Но что поделаешь? Что есть, то есть… перетерплю. Не обижать же людей?


Глава 7


«Объект вышел в 13.20 и направился к станции метро. Контактов ни с кем не имел. В 13.40 вошел в вагон метро...


В 14.20 объект вошел в здание «Внешторгбанка» и пробыл там...»


====


Андропов отодвинул от себя рапорт агента «наружки», прикрыл глаза, задумался. Чем дольше за объектом ведется наружка, тем больше шансов, что тот или раскроет наблюдение, либо, что гораздо хуже - информация просочится к Цвигуну, или еще к кому-то из команды Брежнева. Тогда Шамана возьмут, а карьера Андропова закончится. Сразу же, после задержания Шамана. Потому, и это напрашивалось само собой - нужно тянуть время, оттягивать момент задержания Шамана как можно дольше. И сделать это можно только одним способом - навести тумана и отозвать «наружку». Пустить расследование по ложному следу. До тех пор, пока не переменится власть.

Глупцы эти Шелепин с Семичастным! Неужели они думают, что он, Андропов, довольствуется ролью мальчика на побегушках у какого-то там директора профсоюзов! Он, Андропов, глава самой могущественной организации в мире!

Нет уж, товарищи - вы ошиблись. Ваша роль даже не вторая, и не третья. Ваша роль - нулевая! Как только они уберут Брежнева, он уберет их. И это не

обсуждается.

А писатель этот… пусть пока побегает! Никуда он не денется. И за границей он тоже не останется - в этом Андропов уверен. Он хорошо разбирается в людях, кто бы там чего не говорил. Материала по этому парню много, так что есть из чего сделать вывод.

Только глупец мог думать, что его трудно найти в закрытой на железный занавес стране. Было бы трудно - если бы этот человек уехал в тайгу и жил в глухомани, не выходя к людям. Но и там можно отыскать. Было бы желание. А желание было - ох, какое горячее желание!

Андропов нажал на кнопку селектора, пригласил секретаря - своего доверенного человека, проверенного много и много раз. Отдал необходимые распоряжения, тот молча кивнул, и вышел из кабинета.

Через двадцать минут необходимый приказ был отдан, несколько экипажей по очереди развернули свои невидные «волги» и «москвичи», под капотами которых таились мощные гоночные движки, и отправились на базу. Почему наблюдение было снято, кем был объект наблюдения - они не знали. Да и знать по большому счету не хотели. Им отдали приказ, они его выполняли. А за излишнее любопытство по головке не погладят! Чем провинился этот человек, кто его заказал - не их «топтунское» дело.


====


Вышел я во втором часу. Пока то, да се, автографы, чаю попить, бухгалтерию посетить чтобы оставить подписи на документах для Внешторгбанка, паспорт заграничный получить у директора, с директором пообщаться тоже надо - время как-то незаметно и пролетело.

Бумажник приятно оттягивала пачка в тысячу рублей десятками, в портфеле бумаги на получение «бонов», впереди...да что там впереди-то? Ну в «Березку» пойду, прикуплю чего-нибудь, чтобы Зину порадовать! Или чтобы вину свою загладить?

Какую вину? Да такую вот...вину. Старый дурак. Потянуло, видишь ли, на молоденькое мясцо! Тьху!

А перед глазами так и крутятся сцены одна живописнее другой! Голенькая Леночка со вздернутой к небу попкой! Ее небольшая, упругая грудь! И то, что я не видел ни этой самой попки, ни груди (под одеждой - как разглядишь?!), совсем ничего не значит. Я же фантаст! Воображение у меня о-го-го! Даже лишнее - воображение... Вот подсознательно и хочется загладить вину перед своей подругой.

Ну да... иллюзорную вину - в реале-то ничего не было! Но...в воображении я согрешил! Во всех видах и позах...мда. Печально! Давно такого не было. Как мальчишка какой-то. Седина в бороду, бес в ребро?

В банке меня долго не продержали. Сдал документы, подождал когда выдадут сертификаты - пришлось набивать портфель, объем вышел вообще-то немалый - ну и пошел себе, солнцем палимый. Кстати, да - солнышко расталдыкнуло лучи по белу светушку! И я аж заколдобился. Апрельское солнце совсем не жаркое, но такое приятное!

Не люблю зиму. Ну ее к черту, с ее морозами и снегопадами! Весну люблю. Осень... осень тоже люблю - прохладно, опять же - грибы можно собирать.

Лето? Да ничего лето... только как сказал классик и «наше фее» - «Ох, лето красное! Любил бы я тебя. Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи. Ты, все душевные способности губя. Нас мучишь; как поля, мы страждем от засухи;» Ну как-то так.

Теперь - на Сиреневый бульвар, к вожделенному источнику дефицита. Ну да - к знаменитой «Березке».

Вот честно скажу: никогда в ней не был! Вернее - в НИХ. В «Березках». Есть еще и «Альбатрос» - это в портовых городах, аналог «Березки». Работает, к примеру, моряк, или просто специалист - за границей, и положена ему валюта. Зарплатой положена, или на пропитание суточными - неважно. Не потратил. Осталась она у него - тем более что обычно половина зарплаты, именно та, что в валюте, перечислялась на счета во Внешторгбанке, такой порядок. Ну и вот - приезжает человек на родину, получает «боны», и...в «Березку»! Или в «Альбатрос»! А таам... чего только нет!

Вот только я не знаю - чего именно там нет. Потому что никогда не был. И у меня живой интерес - да что же там такого могли запрятать от советского гражданина?

Ага, вот она, вожделенная «Березка»! На входе милиционер - видно за тонированным стеклом - возле входа тусуются рожи, за которые сразу можно давать пять лет с конфискацией. Менялы, жучки всех видов, и самое главное - «ломщики». Это те твари, что кидают людей, отдавая им вместо искомой, договорной суммы жалкие гроши. Складывают деньги или боны в пакет у тебя на глазах, потом отвлекают внимание, и р-раз! Пакет подменяют на такой же, но только в нем «начинки» в несколько раз меньше. Выгодное дело! «Клиент» в милицию жаловаться скорее всего не побежит! Если не дурак, конечно. Дело-то подсудное - спекуляция! А если и побежит - в ментовке все схвачено. Да и просто не захотят вешать на себя лишнее, абсолютно бесперспективное дело. А кому нужна лишняя работа? Популярно расскажут, что грозит гражданину в том случае, если докажут его эпизод с попыткой спекуляции уголовное дело - позор, невыезд за границу.

- Боны, боны, продаем, покупаем! - забубнили жучки у входа в «Березку», стоило мне подойти ко входу в магазин. Народу тут было много, и не понимаю - почему. То ли такой минирынок образовался - вышли из магазина, и тут же давай продавать барахло, то ли просто любуются витринами. А может, чего-то ждут? Или кого-то? Вроде не обеденное время, магазин открыт. Впрочем - какая мне разница? Мое дело маленькое. Плевать мне на них!

Поднимаюсь по ступенькам, тяну ручку входной двери. Толпа возле крыльца смотрит на меня как-то странно, будто с ожиданием. Каким? Может ждут, что я сейчас вытащу из портфеля пачки бон и кину их в толпу жестом фокусника? Ну как Коровьев на представлении!

Нет, товарища дорогие. Я совсем не альтруист. Я злой, циничный, тертый жизнью старый вояка, и хоть деньги не люблю, но хочу иметь их как можно больше - чтобы о них не думать. И просто так не раздаю. Если только не убогим, обиженным богом. Кстати, надо как-нибудь накупить игрушек и всякого барахла и отвезти в Дом малютки сиротам. Что-то я и правда слишком занят собой... надо и благотворительностью заняться - благо, что возможность кое-какая имеется. Не богатей я, не миллионер, но денежки есть.

У входа сидит милиционер - усатый, строгий, пенсионного возраста. Видимо, вневедомственная охрана. Зачем сидит? А затем! Чтобы не шастали советские граждане и не щупали товары, им не предназначенные! Всяк сверчок знай свой шесток!

Кстати, вот эти самые «Березки» и есть что-то вроде чумного бубона нынешнего советского общества. Саму болезнь не видно, а эти гнойники - на виду. Людей делят на тех, кто может войти в магазин, и на тех, кому это не положено. Этого хотели настоящие большевики, когда делали революцию?! Об этом мечтали парни вроде Павки Корчагина?! Ведь не все революционеры были хитрыми стяжателями, желавшими пограбить барские дома и задрать юбку красивой дворянке, были и такие, кто истово верил в светлое будущее, в коммунизм, и что бы они сказали, увидев такое?! Мне кажется - взяли бы свои потертые маузеры и пошли на штурм новых дворцов!

Менять! Все надо менять! Как только в магазинах появится изобилие - «Березки», «Альбатросы» и все эти наследники «Торгсина» вымрут сами собой! Дефицита не будет, а значит - не будет и «Березок»! И не будет этой шушеры, этих мелких мафиози, толкающихся у входа. Терпеть не могу этих тварей - кидал и барыг! Потом они станут называться «авторитетными бизнесменами», ни дна им, ни покрышки!

-      Вы куда, гражданин? - встрепенулся милиционер, складывая газету, которую только что читал, и откладывая ее на стол.

-      А разве есть иное толкование - куда я могу идти? - ласково улыбнулся- оскалился я. Ужасно не люблю таких вот: «Тащить и не пущать!»

-      Здесь торговля только за сертификаты и валюту! - грозно сдвинул брови страж порядка - Вы имеете разрешенную валюту, либо сертификаты?

-      Имею сертификаты. Еще вопросы?

-      Прошу вас предъявить сертификаты!

Я сдержался, чтобы не нахамить. Нет, я всегда вежлив, очень вежлив с любым человеком - будь он сантехник, или представитель власти. И воспитан так, и жизнь видел - никогда не хамлю тем, кто не хамит мне. Но вот этот мент... Черт! Скорее я не на него злюсь, а на тех, кто поставил меня и других советских граждан в такие вот условия. Когда мы вынуждены приходить в магазин просителями, униженно надеясь на то, что нам позволят похлебать из кормушки. И теперь я отрываюсь на в общем-то ни в чем не виноватом мужике! Плохо. Надо контролировать себя!

Достаю из портфеля пачку сертификатов по десять рублей каждый, молча показываю милиционеру, он кивает:

-      Проходите. Извините, такой порядок - нам дали распоряжение не пропускать тех, у кого нет на руках сертификатов. Вот я и сижу здесь…

Мне стало стыдно. Мужик-то правда ни причем. Посадили его здесь, вот он и сидит. Поганая должность, хотя и непыльная. Зря я на него окрысился. Нервы что-то ни к черту. Много работаю, надо, похоже, отдохнуть. Вот в поездке в Америку и отдохну!

Ничего особенного в магазине нет. Для того, кто ходил по гипермаркетам и бутикам в 2018 году. Наверное, советский человек, впервые попав в такое изобилие всякой потребительской хрени, растеряется, стушуется, не будет знать, за что первое хвататься - но я-то не советский человек. Хмм… нет, не так - обычный советский человек стушуется. Я тоже советский - родился в СССР жил в нем, и сейчас живу. Но я-то не обычный.

Полки, прилавки. На полках продукты, начиная с каких-то круп в импортных упаковках, и заканчивая японскими и немецкими кассетными музыкальными центрами.

Честно сказать, мне это все было не интересно. Ну на кой черт мне эти древние рухляди, с их сомнительным качеством после того, как я слушал книги и музыку с маленькой-премаленькой флешки, засунутой в автомагнитолу, которая сто очков вперед даст всем этим аудиомонстрам!

Тут стояли и импортные проигрыватели пластинок. Рядом с ними - диски с какими-то иностранными исполнителями. Какими - не знаю, я никогда особо не интересовался зарубежными группами.

И тут же у меня в голове будто щелкнуло, и я начал узнавать. Тут и «Битлзы», и «Лед Зеппелин», «Саймон и Гарфанкель», Боб Дилан - да чего только не было!

Тут только до меня дошло - это РАРИТЕТЫ! В будущем они будут стоить бешеных денег! Да и сейчас стоят неслабо. Можно было бы устроить знатную спекуляцию и заработать денег. Или заработать срок - это тоже запросто.

Продавщицы все симпатичные, улыбчивые. Смотрят на меня с ожиданием. И не пристают - пусть, мол, человек обвыкнется! Небось и не видал никогда таких сокровищ!

И тут я в дальнем конце магазина вдруг увидел запчасти к автомобилям, и самое главное - покрышки! О-о-о… с покрышками в советское время все было совсем не просто! Их просто не было. И самая распространенная кража - это кража колес. Их было легко продать, а вот купить...только втридорога, на рынке.

А еще - помню, как в конце восьмидесятых несколько кавказцев за городом устроили мастерскую по навариванию покрышек. На старые, лысые шины наваривался новый протектор. Сейчас это и представить трудно! У меня, в моем домике за баней - штук тридцать покрышек, которых хватило бы какому-нибудь жигуленку на долгие годы вперед! Даже на десятилетия! И покрышки с практически нестертым протектором! Откуда взялись - это другая история. Нет, не воровал колеса. И не хранил чужие. Просто остались от машин, которые у меня когда-то были. Даже практически новый комплект зимней низкопрофильной «резины» «Гудьир» с шипами «ультрагрип». Но речь не о том. Так вот, к этим кавказцам, мастерская которых была у черта на куличках, очередь стояла с самого рассвета! И еще не у всех шины принимали на наварку! Надо - чтобы хоть чуть-чуть протектора осталось, чтобы нитки или проволока не лезли наружу. Иначе просто не к чему приварить!

Вот это был бизнес! Да шоб мы таки жили, как они зарабатывали! Деньги к ним текли рекой!

Когда в страну хлынули товары из-за рубежа, это производство само собой накрылось медным тазом. Тем более, что наваренные покрышки были на самом деле опасны. На высокой скорости они могли просто начать разваливаться на куски. Что иногда и случалось. На них нельзя было ездить больше чем 80 километров в час. Кошмар, на самом деле!

Я направился к покрышкам, и уже когда к ним подходил, увидел табличку «Желающие приобрести автомобили «ГАЗ-24» и «ВАЗ -2101» прошу обращаться к заведующей залом.

Опа-па! Меня как током прошибло - а ведь здорово! Это ведь то, что мне нужно! Нет, не дурацкая «волга» - накатался я на ней, оценил прелести этой шаланды - «жигули»! Мне нужна родная «копейка», я слышал, что ее можно купить в «Березке», даже планировал это, но чтобы вот так просто - не ожидал. И тогда я пошел на поиск заведующей залом.

-      Здравствуйте! Вам помочь? - женщина лет сорока, очень ухоженная, холеная, даже ее рабочий халатик выглядел не как обычный халат продавщицы универмага (каковым в общем-то и являлась «Березка»). Дорогая ткань халата, индивидуальный пошив, подчеркивающий хорошую фигуру женщины - это совсем другой уровень, другая жизнь. Не для всех!

-Да, пожалуйста! - поискреннее улыбнулся я, не так, как на входе в магазин - Я хочу купить машину. ВАЗ-2101. Мы можем это устроить прямо сейчас? Как вообще происходит это событие?

Завзалом улыбнулась, и я увидел, что зубы у нее белые и ровные, а на щеках забавные ямочки. Милая дама! Хмм… очень даже милая. Тьфу! Опять! То на девчонку потянуло, теперь вот даму разглядываю, едва не облизываясь - да что со мной, черт подери?!

-      Это событие, как вы изящно выразились, происходит очень легко и приятно - она снова улыбнулась - Вы вносите в кассу имеющиеся у вас сертификаты, количеством, соответствующим трем тысячам шестистам рублям, вам выдается чек. вы едете по адресу, который вам укажут, и получаете автомобиль. Там же вам выпишут на него все документы. Ну а на учет поставите по месту жительства. Все легко и просто!

-      Далеко ехать за машиной? - спросил я, как-то слегка пригаснув в своем желании приобрести заветную «копейку». Тащиться черт знает куда меня как-то не климатило. Но и глупо было бы думать, что машина будет храниться где-то у них в подсобке! Ага, открываешь двери - а там ряды «Жигулей»! Выбирай любую!

-      Не очень далеко - мило улыбнулась женщина - но и не близко. Час на метро. Ну так что, будете брать?

-      Буду! Ведите!- решился я, и следом за фигуристой дамой пошел к кассе, находившейся в середине зала.

Сама покупка прошла легко и непринужденно. Только вот пришлось показывать паспорт, откуда и списали все мои данные. Увидев в загранпаспорте

визу в США, кассир преисполнилась ко мне просто невероятным уважением, что- то шепнула девушке-продавщице, помогавшей ей пересчитывать сертификаты, и та тоже широко раскрыла глаза в оценивающе-охотничьем взгляде.

Знаю я такие взгляды, не дурак! Небось так и мечтают отловить в магазине жирного-клопа олигарха! Познакомится, влюбится, и увезет куда-нибудь...в Нью- Йорк! В красивую такую жизнь!

Чек мне дали, договор дали - я его подписал. Адрес дали - где получить вожделенный приз, и я пошел на выход. Уже когда почти что подошел к выходу из магазина, вдруг обратил внимание на здоровенный стеллаж с книгами. И как я его не увидел, когда входил? Видимо мысли были заняты стражем порядка и моим раскаянием в его адрес, а потому и не заметил того, что я обычно замечаю в первую очередь, всегда. Это как взгляд волка - он всегда найдет стадо барашков. Инстинкт, однако!

Развернулся, пошел смотреть. Где бы я ни был, в какой бы город меня ни забрасывала судьба - всегда шел в книжный магазин. Обожаю книжные магазины - с детства! Входишь в магазин...пахнет типографской краской, немного пылью...а на полках...вот она! Фантастика! Рядами и рядами! Любая, какую душенька желает! Мечта! Несбыточная...

Да. Мечты иногда сбываются. Вот они - ряды фантастики и приключенческих книг! Собрания сочинений, серийные книги - «Библиотека мировой фантастики» в красных твердых переплетах! Альманах «Мир приключений» - новенький, не истрепанный, много и много томов! «Библиотека советской фантастики»! О господи...и она лежит вот так, свободно, и никто ее не покупает!

И вдруг я невольно выдохнул, будто поднял тяжелый вес - целая полка книг, на корешках которых написано: «М. Карпов». Мои! Мои книги в обществе ЭТИХ книг! Мог ли я когда-нибудь об этом мечтать?! Да никогда! В лучших своих снах! Стоило перенестись через пятьдесят лет, чтобы увидеть свои книги рядом с теми замечательными книгами, на которых ты вырос? Стоило!

-      Что вам показать? - милая, очень милая девушка с пухлыми щечками улыбнулась мне и в ожидании замерла у прилавка - Какие книги вас интересуют?

-      Хорошие! - невольно улыбнулся я, и попросил - А какие лучше всего покупают? Или вообще ничего не покупают?

-      Ну почему же?! - девушка вроде как даже слегка обиделась - ну почему это не покупают?! Очень даже покупают! Целыми собраниями! И так - по одной книге! А что касается ходовых книг - вот! (она указала на полку с моими (!!!) книгами) Самые ходовые! Модный писатель, и вообще - очень интересно. Не успевают подвозить - кончается! Новый жанр - сказка для взрослых. Я сама читала - всю ночь, чуть не работу не опоздала! Хотите посмотреть?

-      Хочу... - кивнул я, и девушка выудила с полки первую книгу серии «Нед». Я автоматически взял книгу в руки, стал ее листать, не видя и соображая, что делаю.

Да-а… мечты сбываются! Думал я когда-то: «А вот здорово было бы попасть в прошлое! Туда, где писателей любят, уважают, где книга - наравне с дорогими кольцами, техникой и мебелью!» И вот - сбылось. Рад ли я? Глупо об этом спрашивать писателя…

-      Ой! - очнулся от вскрика девушки, и непонимающе уставился на нее - Да это же вы! Вы!

-      Я! - не стал отказываться и протестовать, и тут же предложил, чтобы процедура опознания не затянулась надолго - Автограф дать?

-      Конечно! Конечно, автограф! Подождите, я сейчас девчонкам скажу! И директору! Вы не откажетесь поставить автографы на ВСЕХ наших...ваших книгах?! Ну, пожалуйста! (Я чуть не застонал...) Представляете, книги с вашими автографами! Да их можно в два раза дороже продавать! Смеюсь! Мы эти книги вообще с продажи снимем, будем их дарить!

Девушка убежала, а я остался стоять, малодушно помышляя о бегстве из магазина. Но… чему быть, тому не миновать, и через пять минут я уже сидел за столиком в углу, и как автомат - подписывал и подписывал книги, стараясь не обращать на гладкость бедер, которые будто невзначай все касались и касались, все касались и касались… То ли случайно, то ли…

Освободился я из женского плена только через полчаса. Меня оставляли пить чай с тортом, строили мне глазки, томно вздыхая так, что груди едва не вываливались из лифа - но я не сдался. Даже завзалом соблазняла, наклонялась ко мне так, что я мог легко заглянуть ей за пазуху… пахнущую, кстати, очень даже приятно и соблазнительно - какими-то французскими духами, надо думать.

Честно сказать - второй раз в своей жизни я просто обалдел от такого наката со стороны ножек, попок, грудок и всего остального. Первый раз меня взяли в оборот сегодня в издательстве, но там модельных девиц было в разы меньше, и второй раз вот тут, когда меня можно сказать виртуально изнасиловали прямо на журнальном столике. Дико чувствовать себя объектом сексуальных вожделений множества представительниц противоположного пола. Никогда не думал, что окажусь в одной компании со всякими там звездами рока или киноартистами мирового уровня. Вот что значит писатель в этом времени! Это не тот обруганный, оплеванный, обгаженный всеми кому не лень чудак, кропающий свои никому не нужные книжонки! Здесь - писатель звучит гордо! Нет, вот так: Гордо!

Стоянка автомобилей оказалась, как я и предполагал - в промзоне, на краю города. Я туда попал уже к концу рабочего дня, и управляющий стоянкой, мужик лет пятидесяти в турецкой обливной дубленке и норковой шапке хмуро сказал, что сейчас уже ничего сделать не успеет, и лучше, чтобы я приехал завтра, к девяти утра - вот тогда все будет замечательно.

Я посмотрел на стройные ряды «копеек», вздохнул, подумал о том, что можно было бы сейчас дать этому кадру...нет, не в нос - сто рублей! И мне бы оформили именно сейчас, а не завтра, но передумал. Какого черта я буду раздавать деньги всем встречным-поперечным? Что-то я стал слишком уж легко разбрасываться деньгами, как бы Провидение не наказало за мотовство.

Впрочем - где я особенно мотовствовал? То что все время в СВ езжу? Или в ресторане обедаю? Ну не сухомятиной же питаться в дороге! И не в плацкарте же лежать, выставив ноги в проход? Деньги я зачем зарабатываю? Чтобы их тратить!

Потом посмеялся - сто рублей стало жалко, ох ты ж...совсем зажлобился! И не в деньгах дело - чего мне торопиться? «Березка» все равно сейчас закроется, лучше завтра куплю машину и загружу ее барахлом. Куда мне особенно торопиться? Завтра получу, никуда машина от меня не денется. Жаль, что сейчас еще не начали делать «тройки», и уж тем более «шестерки», все-таки «копейка» простовата.

Интересно, а как я на ней поеду из Москвы? На летней-то резине? Апрельская погода еще холодная, снег в полях лежит, хоть днем и подтаивает (что еще хуже), как бы мне в кювет не уйти. Да и метель внезапно может налететь - весна же!

Интересно, что у них там с шипованной резиной? В смысле - в «Березке»? А ведь должна быть! За рубежом давно шипуют шины, вроде и у нас тоже. Есть же «Снежинка» для зимы? Ладно, потом решу! Сейчас - отдыхать.

Снова метро, снова запах поездов и живого организма, слепленного из сотен и тысяч человеческих существ.

В гостинице тихо, ковер под ногами пружинит, предвкушаю, как сейчас лягу в ванну и полежу, смывая с себя дневную усталость. Но вначале - в буфет! Накупить разных вкусностей - и нефиг экономить! Я ведь богач! Хмм...почти.

Уже лежа в ванне представляю себе влажные глаза продавщиц, пытающихся об меня потереться как ласковые кошки, глаза и губы Леночки, взирающей на меня с обожанием, граничащим с безумным самопожертвованием, и улыбаюсь, как уснувший на руках у хозяйки кот. Новое для меня ощущение - обожание! И оно мне нравилось, хотя из-за этого и было немного стыдно. Ну как же - я такой весь тертый, обожженный войной воин - я должен спокойно принимать поклонение! Равнодушно отворачиваясь от толпы поклонников. А я наслаждаюсь любовью людей! Это же ненормально! Или нет?

Ничего не решив, смыл с себя пену, вытерся, и пошел спать, ибо утро вечера ну завсегда мудренее! Дурная привычка спать с набитым животом мне никак не мешала ( я успел перед ванной поужинать), и я спокойно продрых до самого утра. Телевизор включать не стал - мерзотность программ, которые по нему показывали меня только бесила. И как никто здесь не замечает эдакую убогость вещания? Неужели нельзя наладить телевидение как следует, есть же зарубежный пример?

Проснулся, как по будильнику - в восемь часов утра. Быстренько поухаживал за собой, доел остатки вечерней трапезы и одевшись, отправился к станции метро, прихватив с собой портфель с сертификатами. Не надо им быть в номере. Нечего искушать простых советских горничных!

Но отправился не на стоянку. Вначале - в Союз писателей, как и планировал еще вчера, в издательстве. Махров заранее позвонил в СП, вот я туда сейчас и ехал - в профком, к Севастьяной Лидии Петровне, распоряжающейся всем, чем дотянулись ее загребущие руки, а именно: путевки в санатории и Дом творчества, материальная помощь, и самое главное - квартиры.

На квартиры, как я узнал, была очередь из членов СП. Не такая уж и большая, но я знал по своему жизненному опыту, что можно стоять в очереди на квартиру вторым, и даже первым - пять, десять лет, и тебе все время будут разводить руками и говорить, что очередь никак, простите, не движется. Мы бы и рады... Деньги, везде - деньги.

Лидия Петровна оказалась женщиной внушительных габаритов и такого же внушительного голоса. Важная, одетая в панбархатное платье, она походила на старую дворянку, каким-то образом выжившую после нашествия толпы революционных матросов, и при этом еще и получившая удовольствие от такого к себе яростного внимания. В молодости похоже, она было еще та...хмм...веселая мадам. В возрасте пылу у нее поубавилось, но воспоминания остались. Потому первое, что она сделала - осмотрела меня с ног до головы, и составила свое суждение, стоит ли со мной иметь дело, или нет.

Судя по всему дело с о мной иметь стоило, и она даже позволила себе немного позаигрывать, сообщив, что такой видный мужчина как я, обязательно должен жить в Москве, да еще и с женщиной под стать себе. Видимо в роли этой женщины она видела самую себя.

Ну что же - и всех свои фантазии. Я вот вижу в своих мечтах Леночку в одних черных ажурных чулках и в коленопреклоненной позе, напоминающей о зенитной установке. Лидия Петровна наверное мнит себя кем-то вроде садомазохистки с плеткой, а я у ее ног - в кожаном ошейнике и на поводке. Увы, наши с ней мечты разнились, и стыковаться они никак не желали. Впрочем - почему «увы»? Нет уж, дорогая Лидия Петровна - не вейтесь над моею головой! «Черный ворон - я не твой!»

Когда я сообщил ей о том, чего желаю, Лидия Петровна тут же популярно рассказала, что в Москве мне без женитьбы на москвичке ничего не светит, и максимум, что я могу выжать из государства - это какую-нибудь квартирку через местное отделение Союза писателей, через энное количество лет. Или же кооператив - там же. Потому что и в Москве кооператив мне не светит! Так как нет московской прописки. То есть - мне надо вначале в Москве где-то прописаться, а потом уже подавать заявление на покупку кооперативной квартиры. И только так!

М-да… я не был в курсе такой засады, точно. Никогда не интересовался тем, как получали квартиры и прописывались в Москве. Нет, ну так-то я знал и про «лимиту», и видел фильм «Москва слезам не верит», но никогда не задумывался - а правда, чего они там так переживали насчет московской прописки? Мне она нафиг не нужна была, эта московская прописка! До этих вот самых пор.

Вообще-то глупо - ты имеешь деньги, но не имеешь возможности купить квартиру! Да с какого рожна-то?! И прописываться я в этой чертовой квартире не желаю! Мне и саратовской прописки хватает! Черт! Черт! Черт!

Взяв себя в руки, задумался - что там мне Махров говорил насчет этой Лидии Петровны? Что она связи имеет, и деньги любит. Очень любит! А потому…

- Лидия Петровна, а нельзя ли как-то изыскать квартиру в Москве? Ну… чтобы прописаться? Даже не квартиру, а какой-нибудь угол, комнату в общаге! И чтобы прописка не временная, а настоящая, постоянная! Вы такая вся деловая, со связями… неужели не сможете помочь?

Говорю, а сам кладу ей на стол конверт, в котором лежат сто пятьдесят сертификатов Внешторгбанка. Если по самому маленькому курсу, то сейчас я ей дал полторы тысячи рублей. А может и больше - если возьмут по двенадцать рублей за штуку.

Лидия Петровна спокойно заглянула в конверт, задумалась, вздохнула:

-      Попробую найти. Но это будет стоить…

-      Это только аванс! - горячо заверил я - если бы я смог получить квартиру через СП, с вашей помощью, я бы вас отблагодарил гораздо, гораздо весомее!

-      Да? - вздохнула женщина - Тогда садитесь писать заявление на имя председателя союза писателей. Я вам продиктую, что именно следует написать.

И я написал. В заявлении было указано, что я сирота, который вообще не имеет жилья, что я почти инвалид и что согласно статьям таким-то и таким имею право на первоочередное получение квартиры. И что я никогда еще не имел помощи от СП. Ну и все такое прочее.

Я понял, что Лидия Петровна подсунет этот опус Федину, тот с похмелья его подмахнет, Лидия прокинет какого-нибудь несчастного писателя, стоящего в очереди уже десять лет, и я получу вожделенную квартиру. Стыдно, да, но что делать?! Извините - на войне, как на войне! Да и не рассчитываю я на квартиру - только угол для прописки, и саму прописку! Не более того!

Паспорт мой лежит у директора издательства, как положено по закону после получения загранпаспорта, так что и пропиской сейчас заняться будет проблематично - так я сказал Лидии Петровне. На что она мне резонно ответила, что дело это теперь не мое, она все решает, и пусть я не беспокоюсь о таких мелких вещах.

Понравилась мне ее хватка! Вот как надо работать, когда получаешь крупную взятку! А то взяли моду - брать взятки не за действие, а за бездействие! То есть чиновник чаще берет взятки не за то, что помогает кому-то чего-то добиться, а за то, что не вставляет палки в колеса тем, кто хоть что-то по жизни делает! По крайней мере - так происходит в 18 году следующего века.

Договорились, что как только она что-то конкретное спроворит - сразу мне сообщит на домашний телефон, или в издательство, и вызовет сюда - решать вопрос окончательно. Тогда я и напишу заявление на жилищный кооператив - если захочу, конечно.

Почему я не должен потом захотеть, Лидия Петровна не пояснила, только окинула меня взглядом течной суки и простилась, грустно поджав густо накрашенные губки.

Из СП я снова отправился в издательство. Уже перед выходом из гостиницы мне позвонил Махров и попросил подъехать, раз уж я задержался в Москве и не свалил домой. Пояснять ничего не стал, только нетерпеливо выкрикнул: «Мне некогда, некогда! Давай быстрее!» - и бросил трубку.

Как потом оказалось, нужно было срочно подписать договоры об издании моих книг на чешском, немецком, польском, румынском, венгерском и болгарском языках. Нужно было поставить подпись и выразить принципиальное

согласие на то, что опять же мои валютные заработки пойдут во Внешэкономбанк, для переработки их в чреве банка и выдачи в виде торговых сертификатов. Только тут, как пояснил мне Махров, будут деньги социалистического сообщества, хоть это и другие страны, так что сертификаты пойдут не один доллар за четыре сертификата, а один к одному, как и положено деньгам соцстран.

Не понимаю - зачем мое согласие, если все равно по-другому никак нельзя? Зачем эта показуха? Впрочем - у меня никогда не было и нет ответа - зачем некто устраивает показуху. Кто бы он ни был. Лицемерие, вот как это можно назвать.

Но да ладно. Я же не борцун с установленными порядками. Что толку, если я всякий раз буду высказывать свое «фе!» по каждому не нравящемуся мне событию. Тут или вписываешься в Систему, или ломаешь ее кардинально и основательно.

Интересно, как там Шелепин поживает? Что делает? О чем думает? Решатся они, или нет? Я сделал все, что мог. Пусть теперь сами решают.

Кстати, несколько раз чувствовал, что за мной будто бы следят. Обнаружить никого не смог, но ощущение слежки явное и непреходящее. Интуиция меня никогда не подводила. Ждал по этому поводу каких-то гадостей - например, зарубят мне поездку, раз что-то задумали в мой адрес. Слежку-то не зря же устанавливают? Не для развлечения?

Но вот сегодня слежки никакой нет. Перепроверяться, уходить от слежки последнее дело - как раз уход от слежки может убедить следящих в том, что мне есть чего скрывать. А так - хожу я, и хожу, своими делами занимаюсь. Простой советский писатель, осаждаемый толпами поклонниц.

Насчет поклонниц - в издательстве меня встретила Леночка, и так смотрела, что у меня просто сердце забилось, как птичка в клетке. Бесы, бесы меня толкают на непотребство, точно! Ох и не надо мне ЭТОГО!

Подписание договоров не заняло слишком много времени, тем более что Махров был озабочен и торопился. Даже не особо я читал договоры - по большому счету они все стандартные, и уж чего-чего, а государственное издательство меня кидать не собирается. Положено - получи! Не положено - не получи!

Но час я в издательстве все-таки провел. Уже когда уходил, подбежала Леночка, протянула очередную мою книжку, попросила:

-      Михаил Семенович, подпишите! Я все раздала друзьям! Горжусь, что с вами знакома!

А когда я стал писать на книге уже привычные слова «Леночке от автора...», вдруг тихо спросила:

-      А давайте в кино сходим вместе?

Я поперхнулся, закашлялся, долго утирал слезы. Потом медленно помотал головой, и подняв взгляд на Леночку, грустно сказал:

- Ленусик, ты соображаешь, что делаешь? Я же старый! Я тебе в отцы гожусь! У тебя небось отец моложе меня! Ну, какие кино?! Какие танцы-обжиманцы?! У тебя будет хороший, красивый, молодой парень, зачем тебе такой старый боевой конь, как я? Сколько мне осталось? Лет тридцать? Из которых лет пятнадцать я буду больной развалиной? А ты будешь смотреть на молодых парней и стыдиться моего общества. И в один прекрасный в кавычках момент придя домой я застану тебя в объятиях молодого мужчины. И все на этом закончится. А оно мне надо?

Пока я говорил, Леночка то краснела, то бледнела, когда же я закончил - повернулась и быстро пошла по коридору. Показалось мне, или нет - что она вытирала глаза. Но даже если не показалось - все правильно сказал. Не собираюсь ломать девчонке жизнь. И дел не в ее папе-полковнике который пристрелит - плевать мне, чушь это все. А вот жизнь девчонки - не чушь. Но почему так погано на душе?

Вот когда особенно остро ощущаешь груз прожитых лет. Навалились, как глыбой на плечи. Все молодишься, все считаешь себя юным дерзким парнем, а вот на фоне таких Леночек оказывается, что ты старый динозавр, пусть даже и тираннозавр Рекс, способный разодрать любого своими могучими челюстями. Но - динозавр. И нужны тебе динозаврихи, а не маленькие млекопитающие.

Угу, привычка - профдеформация. Образы - это наше фее.

Вот теперь можно ехать в промзону за машиной. Что я и сделал, уныло дотащившись до станции метро. Ничего не радовало - ни скорое приобретение новой автомашины, ни то, как я разобрался с квартирой (если разобрался!), ни новые, подписанные мной договоры, которые принесут мне целую кучу денег, да не просто денег - а сертификатов на «ништяки»! Перед глазами стояло убитое горем лицо Леночки, еще… лицо Зины, и Зина укоризненно мотала головой, мол, что делаешь, болван?! Влюбился на старости лет?

Мда… как там у Булгакова? «Любовь выскочила перед нами, как из под земли, как выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский ножЬ»

Честно сказать - никогда в это не верил. Ну как так - выскочила?! Чушь это все - любовь с первого взгляда! Ее, эту любовь, придумали досужие писателишки вроде меня! А ведь поди ж ты… сподобился.

Впрочем - скорее всего это какой-то гормональный всплеск на старости лет. То-то я вдруг стал столь сексуально активен - сам себе удивляюсь. Этой ночью даже эротический сон приснился, под утро - будто я в «Березке», а все продавщицы за прилавками стоят голые! Меня увидели - завизжали, бросились на меня, и давай срывать одежду! А я так-то и не против, только кричу - «Пуговицы не оторвите, чертовки! Как потом домой поеду?»

Кстати, вот только сейчас ведь вспомнил этот сон, когда Леночку увидел. Странно она на меня действует… хмм… как на какого-то четырнадцатилетнего советского пацана, мечтающего подглядеть за нравящейся девчонкой через дырочку в стене бани. Но тот-то понятно зачем это делает… а тут? Я уже не в том возрасте, однако…

Распорядитель стоянки (или как его еще назвать?) был на месте, ходил по площадке, важно что-то вещал работникам, которые время от времени исчезали и появлялись уже на автомобилях, передаваемых счастливым покупателям. Кстати сказать, покупателей было немного - человек семь, не больше. И что характерно - все такие важные, начальственного вида, одетые с иголочки во все импортное, что и есть верный признак принадлежности к правящему классу. Какому правящему классу? Классу чиновников, конечно. Эти точно не с завода пришли, и не из-за руля трактора вылезли. Впрочем - может и с завода пришли, только вот за станком они не стоят, это без всякого сомнения.

Жены чиновников. Ох уж эти важные клуши! Ну почему жены чиновников всегда такие надменные и брезгливо-злобные?! У них на лицах написано такое презрение ко всему окружающему, что даже удивительно - ты откуда вообще такая взялась?! Ты КТО?! «Та, что спит с важным чиновником»?! Ну ладно, он хотя бы добился - учился, интриговал, пробирался по служебной лестнице, сталкивая с нее конкурентов. Но ты-то кто такая, клуша безмозглая?! Откуда у тебя взялось такое презрение ко всему на свете?

Выкинув из головы все эту чиновничью шайку, пошел к распорядителю, или как он тут назывался - «директор автотехнического комплекса». Он как раз стоял перед парочкой - толстый мужик в пыжиковой шапке «а-ля Брежнев» и не менее полная женщина в песцовой шубе, делающей ее еще более толстой (И это под теплым весенним солнцем! Уф-ф, жарко!). Эдакая ходячая копна шерсти. Глядя на ее лицо было невозможно понять - то ли она в юности все-таки была красивой девочкой, потому чиновник на нее и соблазнился, то ли могучей амазонкой, которая этого будущего чиновника взяла в плен и превратила в раба. Если и была она когда-то красива, то от былой красоты не осталось и следа.

Парочка что-то доказывала директору комплекса, он вяло отбрехивался - насколько я понял, они хотели себе машину цвета морской волны из самой середины площадки, а директор ссылался на распоряжение отдавать машины не по желанию клиента, а так, как они стоят - с краю, не нарушая порядка. Наседали на директора очень даже крепко, едва не снося его налитыми грудями, но он стоял, и не поддавался натиску, явно плюя на регалии и заслуги его хулителей.

Глупые люди! Неужели они думают, что здесь важны их мнимые и не очень связи и знакомства! Вот если бы оказали этому мужику какую-то услугу, или сунули ему в лапу сто рублей - тогда бы все и устроилось в лучшем виде. Надо же соображать! Привыкли все на халяву - путевки, квартиры, самое лучшее лечение. Привычка, однако!

А я вот не привык получать на халяву, потому просто подошел, громко извинился перед парочкой индюков и подхватив под руку директора отвел его в сторону на приватный разговор.

- Белая. Радиоприемник. Двигатель тысяча триста. Предпродажную подготовку и бензина в бак. Тридцать бон!

Сую ему в руку конверт с заранее приготовленными бонами, директор светлеет лицом, машет рукой, и тут же к нему подбегает ожидавший команды работник в наброшенном поверх рабочего комбинезона бушлате. Директор отдает распоряжение, и ведет меня в контору, где буквально за считанные минуты (20 минут все заняло) выписывает мне все необходимые документы на машину. Когда мы закончили - машина уже стояла у дверей конторы - чистенькая, блестящая, нарядная, как пасхальное яичко. Садись и поезжай!

Сел, и поехал. После тупорылой «волги» - небо и земля. Разгоняется быстро, в поворотах почти не кренится, ласточка, да и только! Фиат, однако! Только вот где ее пристраивать на ночь? Не дай бог попрут… или целиком, или колеса. Или щетки снимут! При тотальном дефиците - все ценно!

Да, хорошо бежит коляска! Прямо-таки мерседес среди своих сородичей! Для этого времени - весьма хорошо. Нет, все-таки не зря купил тачку!

В «Березке» меня встретили как желанного гостя - они и раньше улыбались мне во все тридцать два зубы, видимо так их учили, но сегодня… даже милиционер при входе почтительно приподнялся со своего места и поздоровался. Вот что слава животворящая делает! Не зазнаться бы, черт подери!

Следующий час я нагружал машину покупками. Начал с импортного проигрывателя и японского кассетника, а закончил вязанкой палок финского сервелата, бутылками виски и ликера (женщины обожают эту дрянь!).

А еще купил целую пачку разных дисков - красочных, с фотографиями групп - настоящая мечта любого меломана и спекулянта.

Ну и по мелочи - импортные солнечные очки, мохеровые шарфы - чего только не набрал! Забил салон жигулей под завистливыми взглядами толпящихся к выхода «жучков». Помогал мне грузчик из магазина, и я ему сунул пятерку бон - пусть радуется. Он так рассыпался в благодарности, что мне даже стало неудобно - за него. Ну что за преклонение перед богатством? Ну нафига так-то? Все мы смертны - и богатые, и бедные, а у гроба карманов нет. Все там будем! Просто одним в жизни повезло чуточку больше - как в лотерею выиграли. Другим - не повезло. Но зачем так лебезить перед теми, кому повезло? Чтобы поделились богатством? Противно.

Перед тем, как уезжать из Москвы домой, решил позвонить Лидии Петровне, и тут же понял, что кое-что сделал напрасно. Вот надо было вначале позвонить Лидии Петровне, а потом уже набивать машину всякой всячиной! И куда теперь ее девать с всей такой начинкой? Вот же черт подери!

- Михаил Семенович, вам обязательно нужно дождаться результата - возможно, что результат, которого вы ожидаете, превзойдет ваши самые смелые ожидания! Меня есть на то основания вам сказать! Не уезжайте, пока я не решу до конца! Придется вам праздники пробыть в Москве - сразу по окончанию праздников все и решится! Уедете - можете проморгать свое счастье!

Оп-па! Ну ни хрена себе… а я уже рассчитывал потихонечку потрюхать домой - в ночь, особо не переутомляясь, и не шибко газуя.

Кстати, шипованная резина в «Березке» была - наша советская «Снежинка». Дорогая, конечно, но что, у меня денег нет? Купил. Купить-то купил, хотел поехать на шиномонтаж и вдруг вспомнил - а шиномонтажа-то и нет! Нет никакого шиномонтажа! Это тебе не 2018 год, а 1971-й! Самому перебортировать колеса -

можно, конечно. И накачивать ручным насосом до посинения - великое счастье! Типа - физкультура! Монал я такую «физкультуру»…

Я заверил, что никуда не денусь из Москвы, пока не добьюсь победы, и стал раздумывать - куда мне девать машину и все то, что я в нее набил. Оставить ее припаркованной у гостиницы можно, но дарить подарки неизвестным ворам мне было как-то не очень приятно. Угнать жигуленок - раз плюнуть, а в салоне еще и куча всяких ништяков! Вот же была бы радость народу!

Остановившись у телефона автомата, позвонил Махрову (хотя не очень-то хотелось, уж больно он был занят сегодня - зачем взваливать на человека свои проблемы?) и обрисовал ситуацию. Махров неожиданно для меня обрадовался, и заявил:

- Очень хорошо, что ты остаешься на праздники! Пойдешь с нами в колонне на демонстрации! У нас мужиков мало, одни бабы, вот и будешь тащить какой- нибудь портрет! А то они слабосильные, бабы эти, и портреты таскать долго не могут - начинают пищать и ныть! А с твоей проблемой разберемся. Покупки упакуй в сумки, обвяжи бумагой и оставь в номере - рвать не будут, чтобы залезть, а сумку никто не утащит, это точно. Машину твою загоним в наш издательский гараж - никуда она оттуда не денется! Там все под охраной, сторожа - я сейчас скажу, чтобы тебя туда запустили. Знаешь, где наш гараж? Сейчас я тебе расскажу…

Первым делом я разгрузился, и стоило это мне нервов - пока перетаскивал барахло в номер все проклял. Ну нафига мне столько всякой ерунды?! Теперь, похоже что я стал настоящим советским человеком - увидел дефицит, и давай набирать в запас. Надо, не надо - неважно! Дефицит же! Хватай, тащи!

Но ничего, перетаскал без проблем, только весь в мыле, как беговая лошадь. Пришлось по-быстрому принять душ, ну а потом все уложил в сумки, сумки поставил в угол. Авось не упрут.

Машина, пока я занимался делами, стояла возле гостиницы, и никто на нее не покусился. Центр города, день - вряд ли в этом времени нашлись бы такие ушлые, наглые автоворы. Хотя...мы всегда склонны недооценивать наших предков.

По дороге в гараж в гастрономе купил четыре бутылки водки «Столичной» - универсальное средство для подмазывания отношений. Не подмажешь - не поедешь! Взял из купленного в «Березке» еще и две пачки сигарет «Мальборо». Сам-то я не курю, и терпеть не могу, когда рядом курят, но как средство налаживания отношений импортные сигареты просто незаменимы!

Так оно и вышло. Механику и завгару по литру водки и по пачке сигарет, и вот уже моя «ласточка» стоит в отдельном боксе, из которого бесславно изгнана какая-то обшарпанная «Волга», возможно даже махровская. Но он об этом не узнает. По крайней мере - от меня.

Сегодня двадцать девятое апреля, четверг. Первое мая приходится на выходные, на субботу. Вот будет расстройство чувств у граждан! Украли праздник! Это вам не 2018 год, когда если праздник приходится на выходной -

выходные автоматически продляют, здесь умеют считать рабочее время. Вот только почему-то экономике это никак не помогает, увы…

Впереди пустой день, пятница. 1/1 что делать весь день? Гулять по городу? Хуже нет, когда попадаешь в командировку в чужой город, и тебе некуда пойти и нечего делать. Только сидеть в своем номере и смотреть в потолок. Или в пол - тоже вариант. Конечно, Москва - это не какой-то там Мухосранск, здесь есть куда сходить и что посмотреть, но... Все, что можно посмотреть - я видел. Ходить и сравнивать - что изменилось в Москве за пятьдесят лет? Глупое какое- то занятие…

Отправился в гостиницу. Вышел в центре, походил по улицам - уже тепло! Солнце припекает просто по летнему! Пора в дорогу, пора… в Ростовскую область. Вот приеду из Москвы, и в путь. Поеду на «Волге». Просто потому, что как ни странно, она привлекает меньше внимания. На «жигули» таращатся так, будто я еду не на жалкой «копейке», а на каком-нибудь «ламборгини», или на «феррари». Странное ощущение, да. Волга - та привычна и никому не интересна. Впрочем - ее тоже засвечивать не буду, по возможности, конечно.

Зашел в знаменитую «Шоколадницу» - помню ее еще по юности. Ничего особенного - чистенькая кафешка, довольно-таки уютная. Поел, мороженое поковырял… вот не любитель я сладкого. Так, иногда в охотку могу что-то сладкое схрумкать, но тут же бросаю не доев. Мне бы лучше малосольный огурчик… моченое яблоко, или соленый арбуз. Это я готов есть постоянно, целый день. И не надоест. А мороженое...нет, это не мое!

Снова походил по улицам, разглядывая вывески, людей, машины… да, ощущение, будто я попал на съемки фильма о семидесятых годах. Закроешь глаза, и вдруг такое чувство, что сейчас я их открою, И… 2018 год! Толпы народа! Запруженные машинами улицы! Суматошный, отвратительный и такой родной двадцать первый век! Но нет, я здесь, в 1971 году. И это реальность.

Поехал в гостиницу, решив отоспаться как следует перед тем, как...еще раз отоспаться - уже в пятницу. Зато в субботу, я весь высланный, весь такой сытый и налитый силой отдохновения потащу шест со здоровенным портретом Брежнева. Или Андропова. Или… да какая разница, кого я потащу, главное, чтобы из рук не выпал прямо перед трибунами мавзолея!

Первое что сделал, очутившись в номере и раздевшись - набрал номер Зины. Вернее так: вначале ты набираешь номер междугородней связи, говоришь, куда хочешь позвонить, и уже потом тебя соединяют. Или не соединяют - если абонент не отвечает.

Зина, как ни странно, была дома. Хотя что странного - время-то уже к вечеру.

-      Привет, Зинуль!

-      Привет! Ты что так долго? Я думала, сегодня уже дома будешь!

-      Вопросов много решаю. Например - с квартирой. Надо прописку московскую делать, иначе кооператив не смогу купить. Только тем, кто прописан в Москве.

-      Я что-то такое подозревала, только тебе не хотела говорить, расстраивать. Ну и как, получается?

-      Вроде получается. Нашел тут контакты… потом расскажу - дома. И все- таки хочу тебя вытащить в Москву! Ты была права - тут жить нужно. Честно сказать, я задобался уже мотаться туда-сюда. Сейчас вот весь в тоске - сижу в номере, один-одинешенек, скучища - просто до воя! А еще завтра день, и потом еще два дня! Или даже три! Мне сказали сидеть в Москве и не рыпаться, пока не решат проблему с пропиской, понимаешь?

-      Понимаю - голос Зины был каким-то странным, будто чужим - А ты пригласи какую-нибудь девушку, вдвоем будет веселее время коротать!

Я замер, и секунды три не знал, что ответить. Потом нашелся:

-      Шутки же у тебя! Я тут всякой всячины накупил - продуктов, техники, подарков - и нам, и кому-нибудь задарим. Бонов потратил кучу! Но ничего - еще заработаю. А на квартиру хватит. Ах да - я машину купил, «жигули»! Приеду на машине!

-      Это хорошо. Молодец! - голос Зины спокоен, а мне почему-то досадно. Она не восхитилась, не порадовалась, приняла - как должное. Почему так? Ладно, потом выясню, поговорю с ней.

Мы попрощались, я положил трубку. Тут же звонок - я встрепенулся, приложил ухо к трубке… но это была телефонистка, сообщившая продолжительность разговора.

Вот и поговорили с Зиной...на душе осадок, и настроение еще больше ухудшилось. Чего она со мной так холодно? Может решила, что я нашел себе здесь бабу? И делаю прописку через нее? Фиктивным, или не фиктивным браком? Может и так. Зина женщина жесткая, стальная, она меня не осудит и поймет, но...все равно неприятно. И прежних отношений между нами все-таки не будет. Все когда-то кончается, да, но почему мне так больно об этом думать? Мы не муж и жена, просто случайные встречные, друзья, любовники, но… все равно больно.

Снова зазвонил телефон. Я нехотя снял трубку после пятого звонка - никого не хотелось слышать. Такая депрессуха навалилась - просто жуть! А тут… звонят и звонят. Небось администратор, насчет того, когда я покину номер. Я же писал в анкете, что пробуду до сегодняшнего дня, а сам засел на неделю. Нужно будет продлить.

Но это был Махров - веселый, довольный! Вот же демон, ему хоть когда-нибудь бывает скучно и грустно?! Или он вечно как тот котенок - скачет по жизни и веселится?

- Что, тоскуешь небось один?! Угадал?! А все почему? Потому что водку не пьешь! Вот набухался бы, как все правильные писатели делают, и не тосковал бы сейчас! Эх, ты, бешеная пишущая машинка! Жизни не знаешь! Хе-хе-хе… Вот что, обрадую - твоего «Лекаря» берем, запускаем в работу. Конечно, книжка спорная, но… попробуем! Ну ты там и накрутил… ну и напридумал! Ну все перемешал - и славян, и средневековье западное, и чего только нет! Ох и дадут нам с тобой по шапке!

-      По собольей? - не удержался я.

-      Вот какая на башке будет - по той и дадут! - хмыкнул Махров - Сам себе удивляюсь, какого черта твои книжки пропускают?! Другого бы уже забросали дерьмом за распущенность и развратность! А ты вон чего - живешь и здравствуешь! Может ты внебрачный сын САМОГО?! Но тсс! Молчи! Можешь не говорить! А я вот что звоню: завтра сабантуйчик намечаем в коллективе. Приглашаем тебя! Завтра короткий день перед праздником, так что в двенадцать часов, к обеду, будь готов как штык! Понял? Без тебя не наливаем!

-      Готов! Всегда готов! - усмехнулся я, с облегчением думая о том, что лучше просидеть за столом на корпоративе, чем лежать в номере, заложив руки за голову, и смотреть в потолок.

-      Ну вот и славно! Ждем тебя завтра! Адье, мусье!

Махров бросил трубку не дожидаясь ответа, и я секунды три вслушивался в короткие гудки, будто надеялся услышать еще чего-нибудь. Сегодня лягу пораньше, чтобы время быстрее шло, завтра встану попозже - с той же целью - до вечера время и пройдет. Дома я никогда не скучал. Если не писал роман - шел в тир, или в спортзал. А если не писал, не шел - была Зина, и с ней мы проводили время гораздо приятнее, чем провожу его здесь и сейчас. А тут...

Вот вроде что такого - на корпоратив пригласили, всего-навсего, что я, корпоративов не видал? Или за столом не сиживал? А настроение все-таки улучшилось. Прямо так нормально поправилось! Я даже включил телевизор и стал щелкать каналами.

Нащелкал старый фильм «Волга-Волга», и на безрыбье стал смотреть эту хрень. Мда...когда-то ведь я смеялся во время просмотра этой киношки - как и весь наш народ. Ну так забавно все казалось, так смешно! А какую страну показывали - сплошные дворцы, а в них - молодые красивые люди, девушки и юноши, и все - в белом! Не жизнь, а малина! Если только забыть, что фильм вышел в 1938 году…

Я не сталинист. Но и не оголтелый либерал, рассказывающий, что Сталин убил 300 миллионов советских граждан, и минимум половину из них лично. Но к репрессиям у меня очень даже отрицательное отношение. Да и разве оно может быть другим? Когда уничтожали троцкистов и предателей (что суть одно и то же) столько народу подушили… Нет, не 300 миллионов, и не ел Сталин младенцев. Но сотни тысяч пострадавших - это тоже результат. Напрасно пострадавших, я имею в виду. Невинно. Как и мой прадед…

На фильме я и уснул. Когда проснулся - на экране телевизора стрекотал «белый шум», я встал, выключил аппарат, щелкнул выключателем лампы на кроватью и снова заснул. Солдат умеет спать в запас, а я солдат. «Старый солдат, не знающий слов любви»

Проснулся в восемь утра, с полчаса валялся, потягиваясь и почесываясь. Затем встал и пошел в ванную. В ванной принял душ, а пока принимал - постирал трусы и носки. У меня всего одна сменная пара, не знаю, сколько тут придется задержаться. Да и таскать с собой грязное белье как-то стремно. Вот не сообразил прикупить в «Березке» импортных трусов типа боксерок - здешние «колхозные» трусиля меня просто раздражают, хотя я к ним уже и почти привык.

Зине зато не забыл купить и французских лифчиков, и узких трусиков, благо что размеры я помню. Зина называла, а я ведь ничего не забываю.

Когда покупал, продавщицы слегка приуныли, но только слегка - само собой, неужели у маститого писателя-фантаста не имеется жены или подруги? Он же не какой-нибудь… этот самый! Дело не в наличии подруги, а в умении ее обойти! Захомутать мужика!

За сборами и прошло все утро - под телевизионное бормотание. Послушал утренние новости, ничего интересного не услышал, собрался и вышел из номера, прихватив с собой бутылку виски из «Березки», палку сервелата, конфеты ассорти, а для женщин - бутылку ликера в красивой бутылке.

К издательству добрался как раз к двенадцати часам, пробежал мимо старушки-вахтерши, не обратившей на меня никакого внимания (зачем она вообще тут сидит?!), и ровно в двенадцать сидел в кабинете Махрова.

Кабинет был большим, так что столы накрыли здесь. Всего за столами уселись двадцать человек, считая и меня, большинство - женщины. Редакторы, бухгалтерия, ну и остальные, имеющие отношения непосредственно к работе издательства - не весь коллектив, но именно те, кто постоянно обитают на этом этаже.

Во главе стола - директор, рядом с ним Махров, рядом с Махровым - я. Ну и дальше - как кто уселся. Леночка, как я и ожидал, устроилась рядом со мной, и честно сказать, меня это слегка напрягало. Женщины, когда они под градусом, могут выкинуть такой номер, что потом...в общем - теперь я пожалел, что сюда пришел. Ничем хорошим это кончиться не могло. Скорее всего.

Мою колбасу порезали на ломтики и наделали бутербродов, виски поставили поближе к мужчинам, а ликера хватило женщинам как раз разлить по пятьдесят грамм - ну так, для пробы. Спиртного хватало - и шампанское, и сухое вино, и водка - все было. Да и угощение - тоже не подкачало. Женщины сделали селедку под шубой, напекли пирожков, наделали тарталеток, все принесли с собой - кто что сумел. А сумели вполне неплохо, и я это оценил совсем вскорости.

Непьющих не было - кроме меня. Но меня никто не заставлял и не говорил глупостей вроде: «Да ты обижаешь! Как ты можешь не пить со всеми!» Меня будто бы охраняла некая аура человека не от мира сего - писателя фантаста. Должна же быть у меня какая-то придурь? Вот, например, такая - не пью я совсем, и все тут! Отвалите!

Я ожидал каких-то политических лозунгов в честь первого мая - помня политизированность советских граждан. Но никакой особой политики не было. Директор поднял тост, поздравил всех с праздниками, и с ухмылкой сказал, что всех присутствующих ждет завтра возле издательства в восемь утра - без опоздания. И что если кто-то будет страдать с похмелья - мы здоровье ему быстренько поправим. Все заулыбались, зашумели, женщины стали ехидно спрашивать, каким образом поправят здоровье похмельным мужикам, а потом все выпили и начали радостно закусывать, да так, что приято было посмотреть на здоровых и веселых людей, с таким удовольствием отдающих должное вкусной еде.

Трудно сидеть трезвым в компании, в которой не осталось ни одного трезвого человека кроме тебя. Особенно, если некая девушка, приходящая к тебе во снах, прижимается бедром, трется о тебя, а потом начинает незаметно для всех поглаживать тебе ляжку, переходя все выше и выше. Тут и кусок в горло не полезет, а тот что полез - назад выпрыгнет!

Нет, такой прыти я от современной девушки не ожидал. Говорили, что в этом время девушки были едва ли не монашки, да? Ага, ага… рассказывайте кому-нибудь другому! Только не мне!

Когда подпили, начали петь песни. Русские песни. Что только не пели! И «Черный ворон», и «Шумел камыш». И эстрадные песни пели - громко, задорно, с выражением!

Я тоже подтягивал, и настолько увлекся, что когда ручка Леночки дотянулась все-таки куда хотела - едва не подскочил на месте, и постарался отодвинуться от этой агрессорши как можно дальше.

А потом включили проигрыватель, и понеслись танцы - благо, что позволял это делать здоровенный кабинет Махрова. Мужики, коих меньшинство, были нарасхват, и в первую очередь - я, ибо выделался на фоне поддатых и довольно таки худосочных и бледных здешних мужчин своими габаритами и твердостью мускулов. Леночка, само собой, была первоочередной партнершей, ее оттеснила девица из бухгалтерии, сопевшая и прижимавшаяся ко мне так, что я опасался - она почувствует, что я вообще-то уже готов к… хм-м… любви! Впрочем - она все-таки почувствовала, потому что тихо предложила пойти подышать воздухом на балкончик для курения. Был у них такой - если пройти через «Ленинскую комнату». Я даже заколебался - а правда, не пройти ли? Что-то я так неслабо возбудился, а девушка сочная, красивая, и как я вижу - замужем, а значит, посягательств на мою свободу не будет. Но тут ее решительно оттеснила Леночка, смерив таким взглядом, что я побоялся - подерутся еще, да не дай бог! Нет хуже зрелища, чем дерущиеся пьяные девки. Волосы летят клочьями, юбки задраны выше талии, обнажая все что надо, и что не надо. Визжат, плюются, матерятся, как грузчики - что хорошего? Особенно, если дерутся из-за тебя, как собаки из-за куска подтухшего мяса. Нет уж, не буду этим куском!

Приспичило в туалет, я отвел Леночку к столу, усадил, приказав дожидаться меня здесь. И рванул в коридор, прикрыв за собой дверь. Мдя… трезвому среди пьяных - трудновато! Но не в номере же надо было сидеть?!

Захожу в туалет, делаю свое мелкое дело, умываюсь, глядя в зеркало на свою мужественную солдафонскую физиономию, украшенную шрамом, и брови невольно ползут вверх - а правда, сейчас я и сам вижу - ежик моих волос стал чернее! Точно! Вот зуб даю - чернее! И мешки под глазами пропали… выгляжу ну максимум, с натяжкой - лет на сорок! То-то на меня Леночка запала… я вполне в перечне дичи молоденькой умненькой хищницы - богатый известный писатель, с которого издательство пылинки сдувает (Один только бесплатный номер в гостинице чего стоит! Показатель!). Мужик видный, на него все бабы заглядываются, а раз все заглядываются, значит стоит прибрать его себе! Раз всем-то он так нужен! А скоро в Америку поедет, вообще классно! Кто из знакомых в Америку ездил? Да никто! А он - поедет! Можно эдак невзначай ввернуть в компании друзей: «Мой парень (Ха-ха! Я парень!) только что вернулся из США, привез мне (демонстрирует). Он известный писатель, фантаст. Его в Штатах издают - книжки нарасхват! Любит меня - просто на руках носит!»

И все девки аж закорючились от зависти! Их так и корежит! Отхватила Ленка жениха, ну и сучка! Ка-анешна… она в издательстве работает, там писатели толкутся! То-то она туда поперлась, продуманная какая!

Еще минут пять постоял у зеркала, зачем-то оттянул веко, заглянул в глаз как заправский врач. Зачем - сам не знаю. Что я там хотел увидеть? Бесов? Тех, которые в ребро. А потом вздохнул и пошел на выход.

Не успел сделать и двух шагов, как сзади на меня набросилось что-то увесистое, упругое, пахнущее нежными духами. Тонкие, но крепкие руки обвились вокруг шеи, упругие груди прижались к спине. Я разжал обхватившие меня руки, повернулся, прокашлялся, и начал свою песню про старого пердуна, который не должен… который не может… бла-бла-бла…

Леночка слушала меня с минуту, потом вцепилась в руку, и с неожиданной силой поволокла меня вперед - ошеломленного таким натиском и практически лишенного воли к сопротивлению. А как сопротивляться, если вся моя душа, все мое естество просто-таки кричит: «Я хочу! Я хочу ее! О господи, как я ее хочу!»

Ну да - длительное (по моим меркам) воздержание, красивая пьяненькая девчонка, которая втрескалась в тебя по самые уши, атмосфера праздника - как тут можно устоять? На корпоративах обычно и случаются всякие глупости, о которых потом люди жалеют всю свою сознательную жизнь. Жены изменяют мужьям, мужья - женам, молодые девушки расстаются с девственностью и иллюзиями, а добропорядочные семейные матроны превращаются в одержимых сексом фурий, готовых ради своей вожделенной цели снести всех, кто стоит на их жизненном пути. Что так действует - алкоголь, или нахождение в компании таких же как они, излучающих феромоны людей - но только факт есть факт. Хочешь наделать глупостей - напейся на корпоративе, и все твои мечты исполнятся. Проверено временем!

Это была комната, где в рабочее время сидели редактора, обрабатывающие присланные им тексты. Столы, стулья, тумбочка с плиткой и чайником - все, как положено в офисе.

Как оказалось - Леночка умеет очень быстро раздеваться. На то, чтобы избавиться от одежды ей понадобилось всего несколько секунд.

Р-раз! И кофточка полетела на стул.

Р-раз! И лифчик мелькнул белой чайкой.

Р-раз! И юбка вместе с трусиками свалилась к ее ногам. Остались только чулки, да туфли на высоком каблуке.

А потом пришла моя очередь - и это тоже была Леночка. Я боялся, что она сейчас порвет мне молнию, так яростно она все это делала. Она даже рубашку с меня снимать не стала. Просто завалилась спиной на стол, раскинув ноги, дернула меня к себе, и я как был, с джинсами, застрявшими на щиколотках шагнул вперед - и только одна мысль билась у меня в голове: «Черт возьми, дверь-то не заперлА».

Как ни странно, Леночка оказалась девственницей. И единственное, с чем я мог себя поздравить после случившегося, это с тем обстоятельством, что я все- таки не до конца потерял башку, и сумел удержаться, не забабахать ей маленького Карпова. Хотя она и очень старалась совершить все по-полной, и когда я отстранился в самый интересный момент - даже зарычала и задергалась от разочарования. Впрочем - тут же сосредоточилась на своих ощущениях и замерла, тяжело дыша и вздрагивая всем телом.

Перспективная девочка! - вдруг холодно подумал я, оглядываясь назад в поисках того, чем можно обтереться - Не пропадет! Любит ЭТО дело!

Она и в самом деле любила секс, и тот, кто свяжет с ней судьбу будет очень доволен ей в постели. Хотя такие девушки с одним мужчиной долго и не живут.

А у меня после того, как все закончилось будто что-то щелкнуло внутри, и я поздравил себя с тем, что все-таки не влюбился в случайную, и малознакомую девицу. Эта была просто плотская страсть. И я ее удовлетворил. Может и цинично, а зато правда. Мужчины не женятся на тех женщинах, которые ТАК их домогаются, и которые запрыгивают в постель на первом же свидании. Мужчина и женщина должны узнать друг друга побольше, соприкоснуться душами, найти в душе партнера что-то такое, что позволит им прожить рядом долгие, очень долгие годы. А лучше всего и всю оставшуюся жизнь.

Хотя и такие Леночки тоже нужны - как иначе узнаешь о дикой, животной всепоглощающей страсти, которая сносит «башню» и заставляет совершать неразумные поступки? Только вот не понимают эти Леночки, что после случившегося жениться на них разумные мужики вряд ли соберутся. Это правда жизни, а не книжные романтические придумки. Увы.

Глава 8


Нас утро встречает прохладой.

Нас ветром встречает река.

Кудрявая, что ж ты не рада

Веселому пенью гудка?

Не спи, вставай, кудрявая,

В цехах звеня.


Страна встает со славою

Навстречу дня.

И радость поет нескончая,

И песня навстречу идет,

И люди смеются, встречая,

И встречное солнце встает.

Горячее и бравое

Бодрит меня.

Страна встает со славою

Навстречу дня.


Да, утро бодрило. И солнце светило. Как нарочно - яркое, теплое, я в зимней куртке даже запарился. Надо было отстегнуть подкладку, точно. Не догадался. Думал - а вдруг с утра завьюжит? Вдруг будет холодно? Но нет - как нарочно распогодилось так, что сразу становилось ясно - весна все-таки пришла!

Мои соратники с утра слегка помятые, кое-кто вообще бледненькие, даже синенькие - после вчерашнего и немудрено! Их отводили к автобусу и там «лечили». После «лечения» лица разглаживались и делались ясными, как и положено лицам в колонне первомайской демонстрации. Тут главное не переборщить с «лекарством», было бы верхом непочтительности к советским руководителям упасть на брусчатку прямо в колонне граждан, проходящих по Красной площади. Или наблевать там же.

Но на то есть ответственные личности, которые строго следят и не пущают. Не помню ни одного подобного инцидента на Красной площади. Куда деваются поддатые не в меру граждане - не знаю, но в колоннах, запечатленных старой кинохроникой только трезвые, веселые советские люди и детишки в бантах и с шариками.

То, что веселые - подтверждаю со всей страстностью моей трезвой души! Еще какие веселые! И не потому, что пьяные - просто веселые, и все тут! Весело идти, махать флагами и тащить портреты вождей. Весело слышать, как диктор кричит в свой громогласный аппарат: «Слава советским писателям! Надежной опорой советской власти!»

Глупый лозунг, конечно. Какая, к черту, опора? Вот власть - это точно опора советским писателям, без нее большинство графоманов советского времени давно бы сдохли с голоду или пошли на стройки народного хозяйства - как им по большому счету и полагается. Ибо ни хрена писать не умеют. А им - все блага! Им - все радости советского строя! Ну...не всем, конечно, но многим. Очень многим. Особенно - нацменам. Если ты представитель национального меньшинства и можешь хоть как-то связать слова в предложения - вот тут тебе карта и поперла! Корякский писатель, или удмуртский писатель - наше фее! А вот русским писателям пробиться потруднее. Тут уже надо писать так. чтобы хоть кто-то читал, недостаточно просто наклепать кучку текста.

Нас погрузили в автобус и подвезли к зданию Союза Писателей. Тут были автобусы и из других издательств - люди здоровались, улыбались, мирок издательского дела довольно-таки тесен, основных тут знают и ревниво следят за их успехами. Когда мы с Махровым стояли возле автобуса, к нам подошел какой-то мужик лет пятидесяти, одетый по нынешним временам элегантно, и даже с потугой на шик - кашне, импортная осенне-весенняя куртка, берет - тоже иностранного производства. Он поздоровался с Махровым, не обращая внимания на меня (что слегка задело - нужно же быть хоть немного вежливым?), и сходу, без предисловий и экивоков завопил:

-      Что, Махров, жируешь?! Слыхал я, подцепил ты на крючок нового фантаста? Эшелонами книжки продаешь, план перевыполняешь, премии огребаешь? А поделиться, что, кишка тонка? Нет бы и у нас пару книжечек мужик издал, а ты к себе все тянешь, под себя подгребаешь? Нехорошо! Слышал, вроде как наверх куда-то метишь, а, Леня? Кто тебе этого фантаста подсунул, колись!

-      Рома, иди в жопу! - Махров был невозмутим и непробиваем, только глаза блестели нездоровым злым светом - Если бы ты как следует работал с

авторами, если бы ты их уважал, давал им жить - все было бы иначе. И премии бы получал, и тиражи у тебя были бы. А так...последний хрен без соли доедаешь. Ты больше корякских писателей печатай, обязательно тиражи будут, не сомневайся!

-      А что ты имеешь против корякских писателей? Положено нам печатать национальные меньшинства, вот и печатаем! А ты, видишь ли, не можешь! Если тебя кто-то там поддерживает, волосатая лапа, это не означает, что ты бога за яйца держишь, Леня! Гляди, как бы они не оторвались! Полетишь ведь вниз, как камешек с горы!

Мужик развернулся и ушел, и вся его спина выражала неприязнь ко всему миру и к Махрову в частности.

-      Что за придурок? - спросил я без особого интереса (мало ли дураков на свете).

-      Бывший мой коллега. Когда-то я работал в его издательстве, он меня подсидел, занял место, которое должно было стать моим. Я уволился и перешел в это издательство. А напоследок ему сказал, что он мразь и дурак, а еще - ничтожество, что под его чутким руководством издательство камнем пойдет на дно. Ибо он не умеет ни с людьми работать, ни с текстами - не понимает, что будут люди покупать, а что нет. И авторов найти и удержать возле себя не может! Вот он теперь и злобствует, считает, что это я подгаживаю ему с помощью волосатой руки наверху.

-      А ты подгаживаешь? - усмехнулся я, не ожидая ответа. Но Махров ответил:

-      Не без этого! Я не злопамятный, просто у меня память хорошая. А он просто мудак. Работать не умеет, ищет причину не в себе, а в окружающих. И если бы не его тесть в министерстве легкой промышленности - он давно бы вылетел со своего места. Ничего, подождем! Китайскую пословицу знаешь? Если долго сидеть на берегу реки, в конце концов ты увидишь, как мимо проплывает труп твоего врага. Вот я и жду. Труп уже у воды, скоро поплывет. А я на него плюну!

Мда. А Махров-то совсем не ангел. Впрочем - на такой работе ангел и не удержится - тут надо быть одновременно и хорошим, и плохим. Хорошим - для тех, кто тебе важен и нужен, плохим - для тех, кто тормозит работу и под тебя копает. И жалости к последним быть не должно. На войне как на войне!

-      Да, я умею работать с авторами! Я забочусь об авторах, я стараюсь дать им все, что могу, и даже все, что не могу! Ты же видел - сколько я тебе помогал! И ты меня не забываешь. Приносишь мне все новые и новые книги! Да, ты моя золотая жила! На тебе я сделал план, перевыполнил план, и мне все коллеги завидуют! Так почему так случилось? Потому что я сумел понять, что ты такое, потому что нашел золотую жилу и разработал ее! Скажи, что не так, Миш! Разве я тебе не помогал? Разве не старался для тебя сделать все, что возможно?

-      Лень, ты молодец - искренне ответил я - И я тебя очень уважаю. И клянусь - все книги, что я буду писать - в первую очередь отдам тебе. Можешь не беспокоиться. Так что… вот так! Я тебе обязан.

-      Спасибо, Миша! - Махров даже вытер глаза - то ли демонстративно, чтобы показать, как расчувствовался, то ли искренне, но это в общем-то и неважно. Он в самом деле мне здорово помог, и в самом деле я ему обязан. А я никогда не забываю своих долгов.

Мы постояли еще минут пять, дожидаясь, когда дадут команду на погрузку, и тут я увидел Леночку, пробирающуюся через толпу к нам с Махровым и сияющую улыбкой весеннего солнца:

-      Привет! Привет всем! Как хорошо, правда?!

Махров с улыбкой кивнул, а я откашлялся, и слегка охрипшим голосом ответил, потому что Леночка когда говорила, смотрела вообще-то на меня. То есть - обращалась ко мне. И что она имела в виду под: «Как хорошо?» - еще вопрос. Скорее всего у меня просто паранойя, приписываю девчонке совсем не то, что она имеет в виду.

-      Хорошо вчера посидели, правда?

Вот теперь не приписываю! Глаза девчонки блестят, жемчужные зубки сияют - улыбка до ушей!

-Хорошо посидели, да… - не отказываюсь я. Вчера с корпоратива я постыдно сбежал, как вор, уносящий драгоценную вещь. Пока Леночка приводила себя в порядок и одевалась, я быстренько свалил из издательства, сказав Махрову что устал, и что перед завтрашним днем мне надо отдохнуть. Частично это было правдой, но основная причина, само собой - мое «свидание» с Леночкой. Я не знал, как с ней себя вести после того, что между нами случилось. И ругал себя за то, что не сумел удержаться. Ну а какой нормальный мужик сумел бы удержаться, увидев перед собой обнаженную девчонку - такую, как Леночка?! Да еще и влюбленную в него, как… как… как Леночка! Тут и длительное воздержание, тут тебе льстит то обстоятельство, что в тебя, старого пня, влюбилась молоденькая красотка! Мы, пятидесятилетние - чего греха таить - всегда готовы доказать молодым, что еще чего-то стоим. Вот и доказал… как говорится - на всю катушку! Или, скорее, на весь «перец»…

-      Хороший сегодня денек, правда? - Леночка продолжает жизнерадостно улыбаться, а вот Махров почему-то хмурится и подозрительно поглядывает то на меня, то на нее. И тут, слава богу, звучит команда:

-      По машинам! - и я с облегчением прыгаю на ступеньку «пазика», следом за мной Махров, и мы занимаем места возле входа. Леночка села за нами, но к моему облегчению попыток как-то выказать мне свою искреннюю любовь не делала - не клала свою голову мне на спину, не лезла за пазуху и не пыталась уцепиться мое за святая святых. Нет, не за бумажник.

А потом мы шли по Красной площади - играла музыка, полоскались флаги, светило солнце, а на трибуне Мавзолея стояли те, кому я желал быстрой, не мучительной смерти. Все Политбюро во главе с самим Брежневым. Они время от времени поднимали руки, приветствуя проходящие колонны и народ радостно вопил - искренне, счастливо.

Что-то есть в этой практике объединения народа в такие колонны. Что-то… правильное. «Единение». Вот, наверное, правильное определение того, что сейчас происходило. Единение народа, считающего, что он живет лучше всех в

мире, самого счастливого народа Земли - советского народа. И не было в этой колонне деления на нации и социальные пласты - только единый «советский народ, как один человек». И это правда. Чего бы там не говорили либерасты о том, как народ сгоняли на эти самые демонстрации, и какой это был ужас.

Не сгоняли. Все просто знали - так надо. И когда люди оказывались здесь, в колоннах, они на самом деле веселились, радовались и не было тут хмурых, злобных лиц. Атмосфера радости и счастья заражала всех.

Не зря все-таки большевики придумали такую штуку, как демонстрации. Или не они придумали? Да какая разница! Главное - что ЭТО работает. И спроси в 2018 году любого из тех, что когда-то ходил на первомайскую демонстрацию: «Вам там было плохо?» - он посмеется над дураком, задавшим такой вопрос и скажет: «Нет, мне было очень хорошо!» И это будет правда.

В понедельник утром у меня в номере раздался долгожданный звонок - звонила Лидия Степановна. Она в приказном порядке потребовала, чтобы я как можно скорее прибыл к ней, и не забыл свои обещания. «Обещания» я не забыл - портфель был у меня с собой. Собраться - пять минут, и вот я уже почти бегом иду по тихим коридорам гостиницы «Россия». С удовольствием иду - засиделся в номере, время уже к обеду.

Лидия Петровна возбуждена, как никогда, и стоило мне появиться в ее кабинете - тут же заперла за мной дверь. Я даже обеспокоился - не собирается ли она пойти путем Леночки?! Этого я не перенесу! Но нет - никаких сексуальных домогательств, только финансовые.

-      Слушайте меня внимательно, Миша! (О как интимно!) Есть чудесная, великолепная возможность, о которой я подозревала, но не была совершенно уверена! И только для вас - так как вы человек деловой и понимающий. (Взгляд на портфель в моих руках). Есть квартира - отдельная квартира! Возле метро Динамовская, в «сталинке»! Великолепная однушка! В ней жила одна поэтесса, у которой не осталось никакой родни! Жила, а не живет потому, что квартира отойдет исполкому после ее смерти! А она при смерти! В больнице! И врачи говорят, что прогноз совсем плохой! Буквально сегодня-завтра может умереть! Поэтессу жаль, но...такова жизнь! Я ее навещала, она согласна прописать вас в эту квартиру. Поняли? С условием: вы ставите памятник на ее могиле, занимаетесь похоронами. Она оставляет вам всю обстановку, только просит, чтобы фото не выбрасывали, а сожгли. Не хочет, чтобы они валялись по улице. В общем - это ваш вариант! Завещание на вас она написала - я была у нее с утра. Потом была у паспортистки - паспортистка пропишет вас в течении дня - пришлось ее хорошенько стимулировать. Так просто она в отделение не побежит - для кого ни попадя. Все это надо сделать сегодня - приемный день понедельник. Старушка вот-вот помрет, так что… пришлось торопиться. Все ваши подарки разошлись, пришлось еще из своих добавить - думаете так просто прописать провинциала в Москве?

-      Подождите… а я же не выписан у нас! Как же она пропишет меня здесь?!

Сказать, что я ошеломлен - ничего не сказать. Такого напора и такой быстроты я не ожидал. Просто офигеть!

-      У вас там стоит штамп: «Временная прописка», а значит - выписываться не нужно! - торжествующе помахала кулаком Лидия Петровна - Я все узнала!

Паспорт ваш уже у паспортистки!

-      А заграничный? Заграничный-то у меня! - растерянно развел я руками - там указан старый адрес!

-      Неважно. Приедете - все равно сдадите заграничный, потом новый дадут. А ваш адрес там никому не интересен.

Точно. Компьютеров нет, сравнивать никто не будет. Странно, и почему я не обеспокоился тем, что у меня временная прописка? Зина что-то говорила насчет этого - мол, надо пойти, сделать постоянную, но я все ленился. Некогда! То одно, то другое… какая разница - временная прописка, или постоянная? Она ведь есть! Эта самая прописка! А оказалось - лень может иногда и помочь…

-      Цена вопроса? - прервал я излияния Лидии Петровны, которая как раз говорила о том, как сложно было уговорить паспортистку пойти навстречу.

-      Кхм-м… - Лидия Петровна взяла листок и написала на нем цифру. Добавив: «сертификатов!»

Крутовато, конечно. Если один к десяти - получится пять тысяч рублей. А если один к двенадцати, как по курсу у жучков - так вообще шесть тысяч. Но делать нечего - надо платить. Дело сделано серьезное! И я полез в портфель.

Пятьсот бонов у Лидии Петровны, а на руках у меня пока паспорта с пропиской нет. Как бы не кинула, подруга дорогая!

Будто заслышав мои мысли, Лидия Петровна посмотрела мне в глаза и сказала:

- Не беспокойтесь, я никогда никого в своей жизни не обманывала с деньгами. Все сделано в лучшем виде. Заверяю вас - вы нигде бы не смогли найти ничего дешевле. Получить прописку и квартиру в Москве - это очень не просто! А теперь пишите заявление на кооперативную квартиру. Теперь - рассмотрят и решат положительно. Кооперативы у нас не очень в чести - за них же деньги надо платить, а зачем их платить, если года через три получишь квартиру бесплатно? Это уж те, кто не хочет ждать, или дочке с сыном, или желают улучшенную планировку - вот те и покупают кооперативы. Сколько комнат вы хотели? Кстати, здесь ограничений по комнатам нет - можете писать хоть на пятикомнатную! Только обоснуйте. Мол, собираетесь жениться и выписать из деревни маму жены. Одна комната вам под столовую, другая для тещи, третья детская, под кабинет комната нужна - вы же писатель! Ну и пятую под спальню вам с женой. Дерзайте!

Ну я и дерзнул. Накатал заявление, и… добавил к нему еще пятьдесят бон. Так вернее! Лидия Петровна была очень довольна и пообещала все устроить. Конечно, пять комнат, возможно и не получится, все-таки… И я добавил еще пятьдесят! Заверила - расшибется, но вырвет эти пять комнат из клювов жилищной комиссии! Гарантия!

Я ей поверил. Деловой человек. А потом я попросил у Лидии Петровны адрес той самой поэтессы. Нет, не адрес квартиры - туда я не собирался, пока она жива (да и дай бог ей здоровья!). Адрес больницы, в которой она сейчас лежала. Нужно же хотя бы увидеть хозяйку квартиры живой, пусть и не здоровой!

В больницу я попал в тихий час, и протусовался возле входа минимум полчаса, пока на меня не обратила внимание то ли нянечка, то ли медсестра (я в них не разбираюсь). На ее вопрос в духе «Зачем тут?!» - я ответил пятирублевой бумажкой и коробкой конфет из магазина, и попросил провести меня к моей бабушке, Капитолине Прокофьевне Залиной-Могилевской, которая лежит одна и страдает, дожидаясь, когда к ней пробьется ее любимый внучатый племянник. Медсестра, как оказалось, Капитолину Прокофьевну знала, и очень мне сочувствовала - у бабушки неоперабельный рак и скорее всего из больницы она уже не выйдет. И что мне нужно поторопиться, если хочу ее увидеть живой не сегодня-завтра она отойдет. Ну я и поторопился.

Лежала больная в отдельной палате - все-таки заслуженная поэтесса, а еще - орденоносица, участница войны, старая большевичка, и прочая, и прочая. Видать очень даже бурная биография была у бабули, если она из старых большевиков.

Зачем я к ней пошел? Если все уже было устроено и договорено? Сам не знаю. Наверное потому, что не могу вот так, жить спокойно, не поблагодарив бабульку за возможность зацепиться в Москве.

А еще - хочу точно знать, что Лидия Петровна меня не киданула. И не засунула к бабушке обманом. А кроме того - может я бабульку хоть как-то отблагодарю? Мне ведь по большому счету квартира ее не нужна, и уж точно не нужно ейное барахло. Мне прописка нужна, вот, в общем-то, и все.

Капитолина Прокофьевна лежала в постели и читала книгу. Нет, не мою книгу (Увы. Увы?). По-моему томик каких-то стихов. Сухонькая, седая, практически беловолосая, чистенькая и ухоженная. Не зная, что она смертельно больна - по виду особо и не скажешь, мало ли худеньких старушек в этом мире? Только глаза выдавали ее состояние - лихорадочно блестящие, такие бывают у наркоманов. Само собой - держится только на наркотиках.

-      Здравствуйте! - сказал я, после стука в дверь и приглашения нерешительно протискиваясь в палату - Разрешите войти?

-      А если я не разрешу - не войдете? - усмехнулась женщина, и я неловко пожал плечами:

-      Как скажете. Вы тут хозяйка!

-      Хозяйка? - горько усмехнулась женщина - кто угодно здесь хозяин - начиная с нянечки и заканчивая главврачом. Только не я. Заходите уже, чего встали на пороге? Мне все равно делать нечего, так хоть с вами поболтаю. Пока еще не в могиле. Вот там и помолчу. Вас как величать?

-      Михаил. Михаил Карпов.

-      Ах вот оно что! Вот вы кто! Решили проведать свою благодетельницу? Лидочка сегодня была у меня, все, что она просила - я сделала. Мне уже все равно, а людям приятно. Все-таки хочется оставить после себя людей, которые тебе благодарны. Итак, что вы от меня еще хотите? Я все отдала, что у меня было. Мне ничего не нужно. Надеюсь - вам пригодится.

Я потоптался на месте, не зная, что сказать и что сделать. Мне было очень неловко.

-      Да вы присядьте, Миша! - больная махнула рукой куда-то мне за спину, я оглянулся, увидел стул и сел на него, пододвинув ближе к кровати. А женщина (бабулькой у меня уже язык не повернется ее назвать!) вдруг усмехнулась и подмигнула мне левым глазом:

-      Я уже и забыла, когда возле меня, лежащей в постели в одной рубахе сидел красивый молодой мужчина! Подвиньтесь ближе, дайте мне вашу руку. Не бойтесь, я не заразная, и вас не укушу! Сил нет кусаться.

-      Я и не боюсь! - ответил я, чувствуя, как невольно краснеют мои щеки – Просто… я никак вас не напрягаю? Ничего, что я пришел? Мне хотелось сказать вам спасибо, вот и все.

Женщина схватила меня за запястье - неожиданно сильно, цепко. Рука ее была горячей как батарея отопления, кожа сухой, будто пергаментной. От неожиданности я едва не отдернул руку, но вовремя сдержался.

-Сильный! - грустно сказала Капитолина Прокофьевна - Могучий мужчина! На вас приятно смотреть! Мой Вася тоже был могучим, крепким, как дуб! Казалось, его ничего не может сломать! Погиб на фронте. Он артиллеристом был, его батареи встретили немецкие танки. И погибли батареи. Все погибли. У нас мог родиться сын, и он был бы таким же могучим, как и ты… Простите, что я на ты… я гораздо старше вас. Мне много, очень много лет. Ты думаешь, я боюсь умирать? Смешно-ой… иногда случается так. что смерть - освобождение. Подарок! Однако и торопить ее не следует. Все должно случиться в свое время. Я хорошо пожила, хорошую жизнь. Я любила, я ненавидела, обретала друзей и теряла их. Моей жизни хватит на несколько жизней каких-нибудь обывателей, живущих от звонка и до звонка. Я ни о чем не жалею! А ты, Миша, жалеешь о прожитой жизни? Тебе сколько лет? Сорок, не больше? Тридцать семь?

-      Мне пятьдесят. Просто я выгляжу молодо - улыбнулся я - жалею ли я о чем-то? Жалею, конечно. Об упущенным возможностях. Об ушедших друзьях. О том, что мог бы сделать. И о том, что сделал, когда это не надо было делать. Я же просто человек, а человек несовершенен.

-      Ты неглуп - улыбнулась женщина - Это уже хорошо. Мне интересно с тобой говорить, а я редко о ком могу так сказать. Люди банальны в своих желаниях, в своих устремлениях. Вот ты - чего ты желаешь от жизни? Не бойся, можешь мне сказать - я все равно унесу это в могилу. Мне осталось жить день, а может быть и меньше. Час. Два. Три часа. Поделись со мной - и тебе будет легче. Может ты поймешь сам себя! Осознаешь себя! Ну? Решишься?

И я решился. Почему я так поступил - не знаю. Зачем? Совершенно незнакомой женщине, которую видел в первый раз. И наверное - в последний.

-      Я хочу сделать так, чтобы Советский Союз сохранился. Чтобы он не развалился, а был краше, сильнее всех на свете! Чтобы народы Советского Союза не перегрызлись между собой, как бешеные собаки, чтобы весь мир нас уважал и боялся. Чтобы на Марсе яблони цвели. Чтобы в магазинах было сто сортов колбасы. Чтобы люди не умирали от рака, и жили столько, сколько захотят. Вот что я хочу!

-      Ты ведь фантаст, да? Я помню - фантаст. У меня печень рак разъел, но не мозг, и я все помню. А почему ты решил, что Союз распадется? С какой стати?

-      Я знаю, что он распадется. И произойдет это в тысяча девятьсот девяносто первом году. Несколько подонков, глав республик, соберутся вместе и решат, что теперь они сами по себе. И начнется эпоха зверей. Останки Союза будут рвать, терзать, жадные, бессовестные люди наконец-то дорвутся до абсолютной, ничем не ограничиваемой власти. И не будет на них ни суда, ни карающего меча революции. Они присвоят себе все богатства нашей родины, и только через много лет их сумеют убрать от власти. Но будет уже поздно.

-      Плохая твоя фантастика, Миша! - женщина смотрела на меня широко раскрытыми глазами, помолчала секунд десять, тихо спросила - Миша, ты кто?

И я ей рассказал. Глупо, конечно. Глупо и и безрассудно. Но я ей все рассказал. И про страну. И про то, кто я такой. И что сейчас пытаюсь сделать. А она меня слушала, слушала, слушала…

Наверное, я все-таки не рисковал. В самом деле - а кому она может рассказать? Кто в это все поверит? Больная женщина на смертном одре, под завязку напичканная наркотиками (При мне приходила медсестра и делала уколы. Мне пришлось на время выйти). Зачем я ей рассказывал? К чему? Наверное, чувствовал свою вину перед ней. Какую вину? А такую! Я молодой, здоровый, а она умирающая старая женщина. Она уходит, а я остаюсь, и ничего с этим не могу поделать.

Наступил вечер, в окнах потемнело, а я все сидел и рассказывал о будущем маленькой сухонькой старушке с огромными синими глазами. А она рассказывала мне о своей жизни. И так шли часы и часы. Я не чувстовал голода и жажды, меня будто завели, и завод никак не мог окончиться. Я сидел и говорил, говорил, говорил… обо всем на свете. Обо всем, что знаю.

А потом она ушла. Просто улыбнулась, посмотрела на меня, прошептала: «Спасибо!»… и ушла. Куда? Я не знаю. Надеюсь, что все-таки куда-то. Что где-то есть иной мир, в который отправляются людские души. Очень надеюсь на это.

Я позвал медсестру, она всплеснула руками, побежала за врачом. Врач пришел, констатировал смерть. А пока их не было - я закрыл глаза Капитолине Прокофьевне, прожившей хорошую, долгую жизнь. И ушедшую в иной мир с улыбкой на устах. Дай бог мне сил так же стойко встретить смерть - так, как это сделала маленькая, слабая поэтесса.

Мне пришлось задержаться в Москве еще на неделю. Я отзвонился домой, Зине, вкратце, без подробностей обрисовал ситуацию. Поняла она, или нет, но особых претензий или замечаний не высказала. Я сказал, что все объясню, когда приеду.

Капитолину Прокофьевну я похоронил. Купил и могилу, и памятник. Кстати сказать - основную сумму оплатил профком. Он же и автобус выделил, и с гробом помог. Это не 2018 год, где придя в похоронное агентство ты получишь все, что захочешь - любые услуги, от покупки гроба до поминок. Здесь пришлось побегать, и помогла мне та же Лидия Петровна, имеющая невероятные связи во всех сферах жизнь этого города (очень ценный кадр! Только плати).

В квартире, уже будучи ее законным хозяином, я появился на второй день после смерти Капитолины Прокофьевны - ключи та отдала Лидии Петровне, а

еще был экземпляр у соседки, Марии Николаевны. На всякий случай - вдруг Капитолине Прокофьевне станет плохо, так та сможет ее проведать. Замки я все равно буду менять, но ключи у соседки забрал - так, на всякий случай. Не надо ставить людей перед соблазном. Люди слабы по своей сути, могут возникнуть всякие глупые мысли. Я и сам раздам вещи покойницы - тем, кто захочет их взять.

Так и сделал. Все вещи раздал соседям - набежала куча старушек, и как хлопотливые муравьи утащили и платья, и даже постельное белье. Уж не говоря о шубе из натурального каракуля и норковых шапках. Пусть носят, мне ничего этого не надо. Оставил только мебель, книги, да кухонные принадлежности. Книг было много, и хороших - полки от потолка до пола. Пусть будут. Я люблю книги.

Фотографии (их было немного) собрал в отдельный пакет. Что с ними делать - не знаю. Решил пока что - пусть полежат. Только выбрал одну на памятник, на фарфоровый овал.

Квартира оказалась на самом деле очень хорошей - огромная комната с высокими потолками, и такая же большая, не как в хрущевках - кухня с газовой плитой. Ее спокойно можно было использовать как столовую. Ванная комната с совмещенным санузлом - тоже просторная, со здоровенной чугунной ванной. Все чистенькое, ухоженное - не раз, и не два я добрым словом помянул бывшую хозяйку квартиры. Ухаживала она за квартирой очень хорошо, не так, как многие из пожилых женщин, которым становится совершенно все равно - прохудился ли паркет, или подтекает кран в ванной.

Поминки провели в столовой рядом с домом. Пригласил всех соседей (кто пожелал), коллег из СП (тоже - кто пожелал). Похороны были скромными - народу было немного. Капитолина Прокофьевна, как я догадался, особой любовью у коллег и соседей не отличалась. Резкая в высказываниях, прямая, как штык - люди этого не любят.

Еще задумался - куда девать фронтовые награды Капитолины Прокофьевны. В могилу их закапывать нельзя, передать в музей - возьмут ли? Решил, что как и фотографии - пусть пока лежат. Каши не просят, места много не занимают - так о чем разговор?

Дома я объявился только к девятому мая, можно сказать - на праздники. Приехал восьмого мая вечером - уставший как, ломовая лошадь, и такой же взмыленный. Все-таки «копейка» это не иномарка, для которой преодолеть девятьсот километров плевое дело. Вернее не самой иномарке, а ее хозяину. Неудобные сиденья с короткими спинками, невозможность ехать быстро - машина новая, да и вообще она больше сотни ехать не должна - четыре передачи, не пять. Но - приехал, в двенадцатом часу ночи. И тут же начал таскать вещи в квартиру, подняв с постели продирающую глаза Зину. Она уже спала, когда я приехал.

Перетаскав, загнал машину во двор, под окна - за несколько часов вряд ли уж ее разуют, а завтра я куда-нибудь ее пристрою.

Ужинать не стал, сразу завалился спать - перед тем, само собой, постоял под струями горячего душа - смыл дорожную пыль и пот. Рассказывать Зине ничего не стал - поздно уже, отложили все разговоры на завтра. Лег у себя в комнате, Зина постелила мне там. Объяснила это тем, что не очень хорошо себя чувствует, так что лучше мне спать на своей кровати - потом все объяснит. Выяснять не стал - завалился спать по принципу...ну да, утро вечера мудренее.

Первое, что сделал утром - пошел смотреть, что там с моим «жигуленком». Не лишили ли меня возможности передвигаться злые люди. Нет, не лишили. Но надо решать вопрос со стоянкой. Или с гаражом.

Когда шел мимо скамейки с вредными бабками, на которых я некогда навел страху, старые кошелки не удержались - кто-то из них в спину прошипел:

- Наворовали! Накупают машин! Заявление бы на них подать - пускай проверят!

Я не стал огрызаться - себе дороже. Это как с интернет-хейтерами, чем с ними вступать в перепалку, лучше закрыть страницу и забыть об этих моральных уродах. Они наслаждаются негативом - скандалами, дрязгами, питаются отрицательной энергией, вымещая свою никчемность и злобу на окружающих. Так что лучше просто не связываться.

Задумался - где же в самом деле пристроить машину? Это я и буду так каждый раз вставая утром гадать - в порядке моя «тачка», или уже на чурбачках стоит? Не дело. Даже пожалел, что купил. По большому счету она мне и не особенно была нужна. Если только покупки из «Березки» домой привезти, но для этого покупать машину и потом бросать на растерзание стервятникам - как- то очень уж глупо.

Решил потом разобраться с проблемой, а пока что позавтракать и поговорить с Зиной. С ней что-то не то, определенно! Странная какая-то…

На завтрак была яичница, финский сервелат, конфеты ассорти и горячий чай с лимонами. Вполне себе завтрак для голодного писателя. Зина почти не ела - только пила чай, прихлебывая из фарфорового бокала, и смотрела на меня отрешенно, как студент на преподавателя после вчерашней попойки. Когда и сидеть трудно, но и уйти никак нельзя.

А я рассказывал все, что случилось со мной в Москве за все эти насыщенные, суетливые дни. За исключением моей измены с Леночкой. Не надо грузить Зину излишними знаниями, я так считаю.

Рассказал, и с минуту мы сидели молча - я ел бутерброды и яичницу, Зина все так же смотрела в пространство. Потом она как-то сразу встрепенулась, будто вернулась мыслями из далекого далека, и выдала такое, от чего я просто охренел:

-      Я беременна, Миша. У меня будет ребенок. А может и два.

Я закашлялся, чай полился у меня изо рта, из носа - просто фонтаном! Вот это новость! Вот это да! Как она сумела?! При ее-то диагнозе?! Она ведь после фронтового ранения в живот не может иметь детей!

-      Ты чего так разволновался? - голос Зины был холодным и каким-то… стальным - Я не собираюсь взваливать на тебя своего ребенка! Это только мой ребенок! Только мой! И я мечтала о нем всю свою жизнь!

-      Ты чего, Зин? - удивился я - Ты чего на меня сразу нападаешь? Я сказал что-то против? Да я счастлив за тебя! Счастлив, что ты исполнила свою мечту! Поздравляю!

Я встал, подошел к Зине, поднял ее со стула и обнял. Она уткнулась мне лицом в плечо и замерла, только вздрагивали плечи и спина. Она плакала. Железная леди - плакала!

-      У меня все-таки получилось! Получилось! - Зина подняла ко мне свое лицо, и я увидел влагу в ее глазах - Он будет!

-      Расскажешь? - я утер ей глаза салфеткой, пододвинул стул, сел рядом. Зина покусала губы и начала:

-      Помнишь, мыс тобой говорили про экстракорпоральное оплодотворение? Ну вот, я все эти месяцы пыталась наладить процесс. Договорилась в институте, и… первый опыт, само собой - на себе. Ну да, да - сперма твоя! А чья же еще? Сплюну в пакетик, потом в холодильник, а утром скорее в институт. Но все никак не получалось. А потом решила работать с максимально более свежей спермой - помнишь несколько раз утром к тебе приставала, ты еще удивлялся - что это так у меня проснулось желание, прямо перед поездкой на работу и такие нежности и ласки? Ну вот… получилось. Получилось, понимаешь?! Получилось!

Зина почти закричала, и губы ее расползлись в широкой улыбке:

-      Теперь у меня будет лялька! А может и две! Мне кажется - две!

И тут же чуть нахмурилась:

-      Ты извини… я сейчас насчет секса буду очень осторожна. Лучше потерпеть несколько месяцев, ладно? Ты вон какой… могучий, нарушишь еще у меня там, вдруг выкидыш - я и не переживу! Я лучше тебе так… поласкаю, ладно? Или можешь завести себе любовницу - я не против! Только умненьким будь - заразу домой не притащи. Я совсем не против! Честно-честно! Не сотрешься, тебя на десятерых хватит. Особенно в последнее время - ты как с цепи сорвался, ну такой сделался жеребец! Кстати, я уверена - в тебе происходят какие-то процессы. Ты на самом деле молодеешь! Волосы стали темными, почти без седины, ты постройнел. Сейчас тебе точно больше тридцати пяти-сорока не дашь. Ты сам-то это заметил? Уверена - заметил. Есть какие-то по этому поводу мысли?

-      Думал, конечно. И заметил. Возможно, мой организм встряхнул переход из моего мира в этот, потому произошли какое-то изменения. Вот и все, что могу сказать. Примерно на уровне: «Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе - это науке не известно!». Скорее всего мы никогда и не узнаем механизма моего так называемого омоложения. Ладно, что мы все обо мне-то! Ты-то что думаешь, как дальше жить-то будем?

-      А как мы будем жить… вот так и будем жить - Зина грустно усмехнулась - Я рожу. Буду работать и воспитывать детей. Добьюсь, чтобы у нас в городе открыли отделение экстракорпорального оплодотворения. Представляешь, сколько женщин по всей стране не могут иметь детей? Кстати - твоя идея, ты меня на нее навел. Помнишь, в кафе сидели, мороженое ели и разговаривали? Вот тогда я и задумала… Не хотела тебе говорить, мало ли… вдруг скажешь - что не хочешь, чтобы ребенок от тебя был. А я хочу, чтобы от тебя. Я люблю тебя.

Миша. А ты меня - нет. Я же знаю. Бабы это чувствуют. Ну да - я хороший друг, хорошая любовница, помощница в твоих делах. Важных делах. И я тебя никогда не предам - ты это тоже знаешь. Но ты меня не любишь. А помощь моя тебе теперь не нужна. Ты встал на ноги, оперился, теперь тебе надо лететь дальше. Я не гоню тебя - боже упаси! Живи здесь сколько хочешь. Но ты ведь уедешь. А я - не уеду. Я буду здесь жить. Здесь моя судьба, здесь моя жизнь. И ребенок - он будет жить здесь. Я ему дам твое отчество. Если мальчик - будет Андрей Михайлович. Если девчонка - Анастасия Михайловна. Вот так. Ну и… все, милый. Все когда-то заканчивается, не печалься. Мне было очень больно это говорить. Но я тебя отпускаю. Иди куда хочешь. Ты сделал для меня все, что мог. Спасибо тебе. Если бы не ты, я бы так и состарилась, не узнав ни счастья любви, ни радости материнства.

-      Какой срок? - спросил я глухо, с трудом проглотив комок в горле.

-      Два месяца уже. Пока не видно, но… мне кажется, я уже слышу сердце! Правда-правда, слышу!

Зина улыбнулась, прикрыла глаза и погладила себя по животу. Потом посмотрела на меня и глаза ее заблестели:

-      Спасибо, что ты есть!

-      И самое интересное - буду есть! - автоматически схохмил я, хотя кусок мне уже в глотку не лез. Вот тебе и на! Вот тебе и новость! Ну - ни фига же себе!

-Вот что, Миша… - Зина посерьезнела, брови ее сошлись, образовав вертикальную складку на ее высоком лбу - Слушай меня внимательно, и только не перебивай. Я оставила завещание - на тебя. Все, что у меня есть - завещала тебе. Если вдруг я умру при родах - сделай все, чтобы воспитать ребенка как положено! Слышишь? Если ты бросишь его - я тебя и с того света достану!

-      Ты охренела, что ли? - опешил я - Ты чего такое говоришь?! Как я могу бросить… своего ребенка?! Ты меня кем считаешь?! Ты прожила со мной почти год, и ты меня считаешь подонком?! Ты, которая лазила у меня в голове и знаешь про меня все, что можно знать?! Тебе не стыдно такое говорить? Ты меня просто обидела. Так и знай.

-      Прости… - Зина нервно покусала нижнюю губу - не хотела обидеть. В общем - возраст у меня уже… не тот чтобы не бояться родов. В моем возрасте уже внуков имеют, а я только рожать собралась. Но так уже вышло… Поздние, очень поздние роды, очень опасные. Потому я тебе и говорю - все завещала тебе, и накопления, и побрякушки - все твое. Больше у меня никого нет. Если со мной все-таки что-то случится - ты должен поднять ребенка. Я все сказала. Жалко, что ты из квартиры выписался - пропадет ведь! Есть у меня одна мыслишка… квартиру эту продать, пока я еще… хм-м… на ходу, и купить дом. Дом наследует ребенок, и ты. Жалко, что у нас квартиры нельзя оставлять в наследство, как в твоем времени, все было бы проще.

-      Поступай как знаешь. Черт с ней, с квартирой - я в Москве получил! Да еще и кооператив строить собрался - пятикомнатную квартиру! И дачу прикупим! Бросай ты эту чертову работу, а?! Зинуль, давай уедем! Ну давай, пожалуйста! Ты не будешь работать, пока беременна! Вдруг толкнут?! Или поднимешь что-то тяжелое! Или поскользнешься, и упадешь! И тогда - что? Все усилия насмарку! Ты хоть понимаешь это?! А я буду рядом! Я тебя укрою от всего! Ведь что ни говори - этой МОЙ ребенок, а я его не брошу. Ты права - мне надо жить в Москве, слишком уж серьезные заворачиваются события - я тебе еще кое-что не рассказал, чтобы не волновать. Но все очень серьезно.

-      Я подумаю - Зина серьезно кивнула - Может, ты и прав. Скорее всего - прав. Ладно. Увидим. Поедешь в Москву, займешься квартирой, которую получил, все там обустроишь, а я пока здесь буду решать дела. Пока срок маленький - не страшно. Хорошо? Договорились?

-      Договорились… - вздохнул я, и уже без особого восторга предложил - Посмотришь покупки? Я там всякой всячины накупил в «Березке»! Кстати, куда- то надо машину поставить, пока колеса не поснимали. Потом гараж куплю, и...

-      А чего потом-то? Сосед, Петр Васильевич, на днях мне говорил, буквально позавчера - мол, машину продал, старый уже стал. Гараж остался. Никому мол, не надо? Гараж во дворе, через один, пятый номер. Петр Васильевич в двадцатой квартире живет. Сходи, поговори.

-      И ты молчала?! - я шумно выдохнул и скрестил пальцы - Хоть бы уже не продал! Хоть бы уже не продал!

Он не продал. Дедок из соседнего подъезда - ветхий, как старый башмак. Лет девяносто ему, не меньше. Сходу зарядил мне цену - три тысячи! И смотрит на меня, мол, хошь - бери, хошь - не бери! Я подумал, подумал… и предложил ему аренду. Полтинник в месяц, и я пользуюсь гаражом. И гараж не простаивает, и в цене дорожает! Дедок подумал, подумал, и согласился - с условием, что я отдам ему за три месяца вперед! Ушлый дед, ага. Ударили по рукам. Дед написал расписку, получил сто пятьдесят рублей, отдал два ключа - серьезные такие ключи, сейфовые. Показал, как открывать - тоже, как сейф, не так просто. Хороший гараж - под «Волгу» был построен. У него и стояла здесь «Волга» - 21- я. ГАЗ-21. Говорит - тяжело стало рулить, и подслеповат - вот и решил ее продать. Да и возни с ней много. В деревню куда-то забрали, в Красный Кут. Ну и слава богу.

В гараже на стене развешаны инструменты, есть яма для ремонта, диван «для поспать» и столик «для попить пива». Нормальный советский гараж, несколько поколений советских граждан в таких гаражах пили пиво, прятались от жен и напивались, когда никто не видит.

Узнав, что я купил новенькие «Жигули», дедок живо заинтересовался, и минут двадцать жадно расспрашивал меня - как машина едет, как разгоняется, и вообще - как оно чего. А закончил тем, что экспертно-важно заявил: «Гавно это все! Лучше «волги» машины нет! Знаешь, какой у нее металл?! Танк! Настоящий танк!»

С тем мы и расстались, довольные друг другом. Гараж я покупать не стал не потому, что цена высокая. Высокая, да, дедок загнул как минимум на тысячу дороже. Дело не в том - я же в Москву собираюсь, и квартиру эту мы будем продавать - так на кой черт нам тогда еще один гараж? Свой-то еще надо будет подать…

Кстати, насчет продажи квартиры: оставить в наследство квартиру было нельзя, это точно. А вот продать - запросто. Делалось это так: находили покупателя, договаривались, покупатели отдавали деньги, а продавец листки

убытия, в которых было ясно, что он и все кто есть в квартире выписываются, и не возражают против прописки покупателя. То есть одновременно выписывались и прописывались. Были и маклеры, которые таким делом занимались. Зина такого знала, и сказала, что с ним поговорит. Брал он за услуги недешево, но дело свое знал. Квартира - «сталинк»а, очень хорошая, дом, где живет Зина был некогда построен для работников обкома и райкома, так что и планировка, и коммуникации - все было сделано на совесть. За такую квартиру спокойно можно было бы выручить тысяч двадцать - это по минимуму - то и больше.

Переезжать я решил уже летом, после того, как съезжу в США. До тех пор и Зина уладит свои дела. Ну и поинтересуется, что там, в Москве, можно сделать насчет центра экстракорпорального оплодотворения. Все это небыстро, так что времени хватит - родит, а потом уже и займется.

В Ростовскую область я выехал после праздника девятого мая. То есть практически сразу после того, как приехал домой. И поехал на «волге» Зины. Нет, ну так-то в этой шаланде достаточно удобно - если в ней спать. Или нагрузить под самую крышу, и поехать на дачу. Но вот ехать за тысячу километров...это даже не «жигули», это гораздо хуже. Но что поделаешь, не на жигуленке же ехать? Слишком бросается в глаза, их пока очень мало.

Зина сшила мне специальную кобуру-карман, в которую умещался «марголин» с глушителем. Вернее, так - пришила на пиджак специальные петли, в которые «марголин» и вставлялся. Вытащить его сразу не было никакой возможности, ковбойством тут и не пахло, зато можно было спокойно нести пистолет, и никто не заподозрит, что этот сутулый старик с батожком в правой руке вооружен и шибко опасен.

Да, с собой я взял парики, косметику для сцены, которую купил у костюмерши, все, что нужно для преображения молодого мужика в древнего старика. Это было несложно. Вот наоборот - да, старого молодым не сделаешь, а молодого старым - плевое дело. Бороду седую приклеил - вот тебе и старый пенек.

Выехал в ночь. Вернее - глубокой ночью, чтобы никто не мог увидеть, как я выезжаю. Но даже если и увидели - что именно? Что выехала «волга» Зины? Ну и что?

Дорога не оставила особых впечатлений. Впрочем - какие впечатления будут от вырванного пучком света фар куска серого асфальта? Маршрут я наметил заранее и ехал по табличкам с названиями населенных пунктов. На заправки не заезжал - в багажнике лежали пять канистр с бензином, которые я заранее заготовил, так что до самого места назначения бензина мне хватило с лихвой. Тем более, что ехал я не быстро - сотня, это максимум. Двигатель «волги» низкооборотистый, он не любит высоких скоростей. Да ночью и не погоняешь, тем более на такой убогой машине. Это тебе не «мерседес». У «волги» на «стиральной доске» зад уводит в сторону - только в путь! Жесткая подвеска на рессорах - опасная штука. Так однажды разбился на «волге» Саратовский патриарх - в 90-е. Его водитель, молодой парнишка, вылетел на скорости на «стиральную доску», и машину повело. Оба погибли.

Перед выездом машину загнал в таксопарк - договорился с начальником колонны за коньяк и пару пачек «Мальборо». Слесарям дал денег и тоже по «Мальборо», они были очень, очень довольны. Всю машину проверили, прошприцевали рулевую и мосты, сменили масло, свечи, проверили колеса, зажигание - в общем, сделали все, чтобы машина дошла туда, куда я хочу, и само собой, главное - вернулась обратно.

Я помнил, где находится клуб «Чергид». Знал его адрес - все это имелось в открытых источниках, в интернете. В том, в моем времени. Заранее, еще за городом, переоделся, нацепив на себя парик, приклеив бороду и усы. Сменил у машины номера - пусть меня простит неизвестный мужик, оставивший свой москвич на улице, на окраине Москвы - я снял эти номера, и теперь они висели на моей «Волге».

Волгу я оставил за два квартала от клуба, в тихом, пыльном переулке. До клуба дошел не спеша, нарочито прихрамывая и опираясь на палочку. Доступ в клуб был свободным - дверь открыта, время послеобеденное - дети сейчас как раз должны были быть дома, обедать, ну и потом, вечером, отправиться по своим делам - в секции, в клубы. В том числе и в Чергид где директором очень хороший человек Сливко Анатолий Емельянович. Их Учитель. Их Наставник.

Он был у себя в кабинете - молодой, крепкий, плечистый мужчина с приятным открытым лицом. Увидев меня, спросил:

- Вы что-то хотели?

Я оглянулся по сторонам, убедившись, что никого вокруг нет, прикрыл дверь кабинета и защелкнул замок. Меня слегка потряхивало от адреналина, да и немудрено, ведь сейчас я собираюсь совершить убийство.

-      Мне нужен ключ от комнаты с надписью «Не влезай убьет!»

Сливко изменился в лице, побледнел, и в голосе его вдруг прорезались истерические нотки:

-      Вы кто такой?! Вон отсюда! Уходи! Пошел отсюда! Я сейчас милицию вызову!

-      Милицию ты вызовешь? И расскажешь, как убил мальчишку в шестьдесят четвертом году? Как снимал его смерть на камеру, а потом разрубил тело на части и скинул в Кубань?! Ключ дай, паскуда!

Сливко бросился на меня, как атакующий бык. Я ждал этого. Палка в моей руке взлетела в воздух и гулко ударила ему в череп. Не так, чтобы убить, но оглушила неслабо - нокаут. Я знаю, куда ударить.

В клубе было тихо, только слышалось хриплое, прерывистое дыхание Сливко, лежащего на полу, да за окном где-то далеко истошно вопил мальчишка, забавно упирая на мягкое ростовское «г»: «Хришка! Хришка! Айда сюда! Да Хришка же! Хамно ты Хришка!».

Мне вдруг подумалось, что неплохо было бы устроить этой твари инсценировку самоубийства, авось прокатит, но как и раньше я тут же отбросил эту идею - эксперт-криминалист разоблачит инсценировку на-раз, так зачем тогда стараться, тратить время? И я просто связал руки и ноги маньяка заранее приготовленным прочным шнуром. А в рот ему засунул кляп, сделанный из его же носка. Проще говоря - сунул ему в рот носок и затянул обмотанной вокруг головы изолентой - заранее приготовил и изоленту.

Сливко очнулся скоро - минуты через три после того, как я закончил «упаковку». Открыл глаза, подергался, помычал, потом затих, глядя на меня снизу вверх белыми от ужаса глазами. Я молчал, разглядывая эту мразь, будто надеясь увидеть в лице гада какие-то признаки того, что это похожее на человека существо на самом деле кровожадный монстр. Ничего такого не нашел, и в очередной раз признал очевидный факт, банальный и скучный, как и все очевидные факты на свете: «Маньяк обычно выглядит самым что ни на есть добропорядочным человеком».

Когда Сливко на мой взгляд достаточно пришел в себя, я спросил его, держа в руке шило для прокалывания бумаг - нашел у него же на столе. Очень удобная штучка с толстой деревянной рукоятью. Ей проделывают дырки в картоне, чтобы потом сквозь них протянуть нитки и подшить бумаги. Что такое он там подшивал - не знаю. Может личные дела своих учеников? Аккуратист, мать его... все по полочкам разложил.

- Ты меня понимаешь? Если понимаешь - кивни головой! (кивнул). Сейчас я буду задавать тебе вопросы, а ты на них станешь отвечать. Если отвечать откажешься, или твой ответ мне не понравится - я буду втыкать тебе в тело вот это шило. Куда буду втыкать - ты не знаешь. Может в живот, а может в яйца. Или в колено забью - зависит от того, как ты себя поведешь. Я всегда выполняю свои обещания, учти это. Всегда! И вот еще что - если ты закричишь, позовешь на помощь - я выколю тебе глаз. Какой ты больше любишь? Правый, или левый? Правый? Кивни, если так. Не киваешь? Оба любишь? Ну, хорошо. Сейчас я вытаскиваю кляп, и мы будем разговаривать. Согласен?

Кивает. Я сдергиваю изоленту, вытаскиваю носок. Сливко тяжело дышит, сплевывает, потом хрипло спрашивает:

-      Ты меня убьешь?

-      Убью - тут же отвечаю я - но тут ведь вот какая штука… ты можешь умереть без боли, тихо и спокойно. Или же помучиться. Тогда я тебя просто на полоски порежу. Веришь?

Он явно не верил. И тогда я снова сунул ему в рот носок и закрепил кляп. А затем подошел, и воткнул шило в колено. Воткнул и начал его раскачивать, будто проделывая в коленной чашечке небольшую воронку. Сливко дергался, мычал, но я продолжал и продолжал пытку. А затем потом пленник затих. Глаза его закатились - он потерял сознание.

На всякий случай я еще три раза ткнул его в ляжку - по самую рукоять вонзил шило. Так, на всякий случай - вдруг симулирует? Начнет вопить - прибегут люди, отобьют гада. Кто мне поверит, когда я скажу, что это один из самых подлых и страшных маньяков Советского Союза?

Очнулся он через пять минут, когда я полил его голову водой из графина. Очнулся, замычал, и тогда я снова его спросил:

-      Теперь ты понимаешь, что я не шучу? Больно, да? Будет еще больнее. У тебя еще одно колено осталось, два глаза, ну и много чего еще. Сейчас сниму кляп, и мы продолжим. Или тебе еще раз воткнуть шило?

Замотал головой, замычал - и тогда я вынул кляп.

-      Твои пленки, твои снимки - за дверью с надписью «Не влезай убьет»?

-      Да! Не убивай меня! Вызови милицию! Я готов ответить перед законом! Не убивай! Только не убивай!

-      И ты заявишь, что только снимал мальчиков, когда делал опыты, да? И выставишь себе сумасшедшим? Посидишь в психушке, и выйдешь - так? Ладно, я подумаю над твоим предложением. Где ключи от той двери? Где лежат фото материалы?

-      В столе, там, за дверь. Большой бумажный сверток. Все там. Ключ от двери у меня в столе, здесь. На связке. Он такой плоский, желтый! Не убивай меня, пожалуйста! Что угодно, только не убивай!

Я заткнул подонку рот, подошел к его столу и в самом деле нашел там связку ключей. Один был плоским, желтым - явно от навесного замка, закрывающего комнату.

Пакет нашелся там, где он и сказал - в столе. Там же и кинопленки, на которых было видно, как этот мразота вешал мальчишек, как потом их реанимировал. Я выбрал несколько фотографий, положил их в карман. Взял и одну из пленок, посмотрев их на просвет. Хватит и остальных, чтобы понять - чем занимался этот подонок.

Брать с собой эти фото было рискованно, но я все-таки рискнул. Мне нужно показать их Аносову. Пусть посмотрит, и не думает, что я его обманул. Он должен их видеть, уверен.

Вернувшись из тайной комнаты Сливко, я встал перед ним, достал «марголин» с глушителем, и трижды выстрелил в голову подонка. Было желание выстрелить ему в живот - чтобы помучился, чтобы медленно умирал - но это слишком опасно. Маньяки невероятно удачливы и живучи. Не зря того же Сливко ловили двадцать один год! И если бы не его фотодокументы, уверен - не смогли бы его ни на чем взять. Фото, киносъемка, а еще - ботиночки убитых детей - отрезанными носами, опаленные огнем. Он их хранил там же, в тайной комнате - доставал, рассматривал, мастурбировал на них. Нашли только после обыска.

Кроме того, если выстрелить в живот, пуля могла не слишком деформироваться, а значит, ее можно привязать к моему пистолету. А оно мне совсем даже не надо. А вот в голову - все отлично. От удара о черепную коробку пуля превратилась в бесформенный кусок свинца.

Зачем три раза выстрелил? А по той же причине - чтобы наверняка! Чтобы эта мразь больше не встала! Хотя хватило бы и одной пули, уверен.

Глушитель сработал отлично. Звук - как у обычной воздушки. С улицы даже и не услышишь.

Собрал гильзы, обтер тряпкой все, до чего касался (я специально следил за тем, чтобы не коснуться ничего лишнего). В том числе и то самое шило.

Вытер даже изоленту вокруг головы покойника - там тоже могли остаться отпечатки, на изоленте они остаются на-раз. Нельзя, и просто глупо - недооценивать милицию. На таких вот мелочах и прокалываются преступники, считающие ментов совершеннейшими ослами, неспособными никого и ничего найти. Чушь. При достаточной стимуляции менты находят, и очень даже красиво. Есть там настоящие профессионалы, и будут - пока их не разгонит либеральное правительство России, превратив тех же ментов в голодную орду, живущую только с помощью поборов и вымогательства. И так будет долгие, очень долгие годы.

До машины я дошел без приключений, никто на меня не обратил ровно никакого внимания - кому нужен сутулый старик в мешковатом мышиного цвета костюме? Опасно было только тогда, когда я садился в «Волгу» - могли заинтересоваться, какой же это такой старик, что так запросто садится за руль дорогой машины? Ну это как в моем времени - представить только, что мимо тебя идет зачуханный пенсионер в растоптанных ботах, и вдруг он берет и садится в дорогущий мерс! Забавно? Запоминается? Вот то-то же.

Но ничего не случилось. Если кто и видел, как я сажусь в машину - значения этому не придал. И я дал по газам, плавно набирая скорость и уходя в сторону выезда из города. Теперь мой путь лежит в Новошахтинск.

Чикатило я убил прямо в школе-интернате, вызвав его на беседу. Сказал, что я дедушка одной из учениц и хочу обсудить ее поведение - фамилию ученицы я узнал, прочитав на стенде возле учительской. Отозвал в сторону, в пустой кабинет, и выстрелил ему в лоб. Уже когда ехал в машине, перед глазами ясно встало удивленное лицо маньяка, убившего в моем мире пятьдесят шесть человек. Он был искренне удивлен - как так?! Почему?! За что?! Наверное, так удивлялись его жертвы, когда он их так подло и зверски убивал. Как первую убитую им девочку, которую зазвал в лесополосу под предлогом угостить ее американской жвачкой. Он нанес ей три удара ножом в живот, а потом изнасиловал. Раненую, зверски, с разрывами прямой кишки и влагалища. А затем задушил, потому что после всего сделанного она была еще жива. Ей было девять лет.

Я бы убил его еще много, много раз. И не так щадяще, как сейчас - ну что такое пуля в голову? Рраз! И все кончилось. Ни боли, ни страха. Но...он пока не совершил свои убийства. А еще - у меня нет на это все времени. У меня впереди очень много дел, и я не могу ставить их под удар.

Пока решил ограничиться двумя этими целями. Остальные - впереди. У меня большой список, с адресами, со всем, что нужно для того, чтобы найти этих тварей. Аносов просил дать ему этот список. Зачем? Могу только догадываться. Должна же у человека быть в жизни какая-то цель? Например - сделать мир чище и безопаснее. И это правильно.

Машина мягко, без напряжение катит по шоссе, мимо пролетают дорожные столбы, а я все думаю, думаю...что еще делать в этом мире, не имеющем интернета? Думать. Вот я и думаю. О том, как оно все будет впереди. Надеюсь - все будет хорошо. Очень на то надеюсь. Иначе - для чего жить?


Конец книги.



на главную | моя полка | | 1971 |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 36
Средний рейтинг 4.1 из 5



Оцените эту книгу