Офицер. Слово чести

title: <b>Купить книгу "Офицер. Слово чести":</b> feed_id: 5296 pattern_id: 2266 book_author: Поселягин Владимир book_name: Офицер. Слово чести

Прислонившись плечом к углу дома, я лениво наблюдал как тройка бритоголовых молодчиков слегка веселится, не так и далеко от входа на территорию школы. Обычно такое времяпровождение называется кошмарить школоту, но в данном случае те делали это без огонька. Как я был в курсе, у одного из бритоголовых подружка в этой школе, вот тот с дружками ждёт её. Ну и пока есть время, развлекается. В школе есть охранник, но ему нет дела до того что происходит за её пределами, оттого и не наблюдается его в пределах видимости. Ещё одного пятиклассника перехватили. От мощного леща тот серьёзно отлетел, и похоже даже потерял сознание приложившись затылком об асфальт. Что было дальше не видел, его скрыли собой одноклассники и потащили в сторону, глухо матеря уродов. Этого я не видел и не слышал, но уверен, что всё так и есть. На крыльце старшеклассники собирались, с пяток уже было, но пока дрейфили, видать подмоги ждали чтобы уродов прогнать.

Додумать я не успел, рядом, у края проезжей части, буквально в паре метрах от меня, остановился понтовый белый «Лексус», из которого вылез мой бывший сосед по лестничной площадке. Семь лет жил с нами, а потом внезапно разбогател. Решил, что с простыми людьми жить ему западло и переехал в более престижный район. Причём, наш был не так уж и плох, я свою двушку, продав комнату в коммуналке, которой меня осчастливило отечество после двенадцати лет беспорочной службы, пока я не ушёл по инвалидности, купил за очень солидные деньги в иностранной валюте. А деньги у меня были, заработать я на гражданке смог. Так что домик на побережье Чёрного моря, квартира в центре Москвы, не слабый такой внедорожник, байк, всё это у меня было. Ранее ещё домик во Франции, в Париже, но я его продал. Чёрных не люблю. Да и пару счетов в банке солидные имел. До конца жизни хватит. Однако соседушка наш район почему-то решил покинуть, и вселился в одну высотку, где также один известный болгарский певец проживал.

Вылезти этому колобку из салона кроссовера удалось, хотя и заметно что с некоторым трудом. Пока тот показывал героические способности протискиваться в узкий дверной проём, позади «Лексуса» встал ещё один внедорожник, но это уже действительно «джип», модели «Чероки». Тонирован тот был хорошо, но когда с места пассажира спереди, салон покидал пассажир, я отметил что внутри ещё пара плечистых ребят сидит. Вот этот, что на «Чероки» прикатил, внимание моё привлёк куда больше чем бывший сосед. Выправка, движения, всё это очень характерно для наблюдательного человека, вроде меня. Не армеец, скорее всего спецслужбы, и возможно бывший. Одет элегантно, костюм явно дорогой, поверх кожаный плащ. Ну это да, осень, я сам в кожанке был. Однако, как бы время не шло, подошли они ко мне почти одновременно.

— Игорь, здорова, — протягивая руку, подошёл сосед. — Сколько лет сколько зим. Знакомься, это начальник службы безопасности в моей корпорации. Зовут Сергей Николаевич.

— Ну и чем я так заинтересовал тебя, Степаныч? — пожимая руку его начальнику охраны, поинтересовался я, отмечая что тот на теле носит по меньшей мере два ствола, и точно есть нож. Серьёзный дядя.

— Игорь. Ты мне нужен. Времени очень мало. Может пройдём ко мне в машину? Не хочу говорить при свидетелях. Мало ли камеры сюда направлены, по губам прочитают.

— Степаныч, скажи мне, как ты меня нашёл? — не двигаясь с места, поинтересовался я.

При этом краем глаза отметил, что к трём бритоголовым подошли ещё двое, но это не все, я ждал шестого, того что мне и нужен, а эти так, массовка.

— Ну ты и вопросы задаёшь? Через телефон вестимо, — хмыкнул тот.

— Степаныч? — достав из кармана телефон, я показал его. — С этой мобилой поработал такой спец, что отследить его невозможно, так что заливай баки кому другому. Говори, как вышел на меня. Хотя дай угадаю. Ты направил двух придурков на красном спортивном двухместном «Астон-Мартине» следить за мной, не так ли? Это твои люди от моего дома за мной следовали?

— Всё наспех, всё по-быстрому, — виновато развёл тот руками.

Я же мысленно материл того последними словами. Думал меня вычислили, хотел валить их и в бега ходить. Всё уже так далеко зашло, что на полпути не остановишься. Так что только зло сплюнув, уже не мысленно, хмуро посмотрел на того:

— Тут говори, чего нужно. В машину не сяду.

Тот осмотрелся, поглядывая нет ли кого рядом, и сблизившись вплотную, обдав запахом дорого табака, парфюма и кажется виски, сообщил:

— Есть возможность отправить тебя в прошлое. Точнее твою душу с памятью. Доброволец отказался, а замены нет. Установка уже запущена, объект, в кого произойдёт вселение, движется на поезде к Москве, он один подходит под вселение. Есть два часа, иначе будет поздно и до следующего раза ждать год. Вот я про тебя и вспомнил. Ты же инвалид, разве откажешься обменяться тело на молодое и здоровое? Тем более ты военный.

— С чего это ты взял? — удивился я, насчёт инвалида, тут я не возражал, так и было.

— Я тебя в форме видел, майор, кажется.

— Ну майор, только не армеец, а из внутренних войск.

— Да по хрену. Тот, в кого тебя мы вселим, вообще старший лейтенант-артиллерист. Задачу тебе поставлю, уж извини, чуть позже.

— В чём проблема? Раз тот доброволец отказался, значит причина есть.

— Возврата нет, ну и ещё там по мелочи. Ну они не существенные. Так ты согласен? Два часа, ещё подготовка полчаса, а ехать час.

— Только свисни и любой военный инвалид душу продаст и легко согласится, — хмыкнул я. — Так что кончай мне лапшу на уши вещать. Правду.

— А нет правды. И тот доброволец что отказался, безногий инвалид, тут ты прав. Только замены мы не подобрали, лоханулись, а время горит, вот я про тебя и вспомнил. Думай, только быстро.

Я же быстро раздумывал. А ведь это в цвет. Вряд ли конечно то, что говорит Степаныч произойдёт, я был законченным материалистом и в сверхъестественное не верил, но шанс я решил не упускать. Тем более если что не так, успею в отрыв уйти, всё подготовлено.

— Я согласен, — был мой ответ.

— Тогда быстро в машину.

— Не торопись, — остановил я Степаныча. — Жди здесь, у меня дела незаконченные остались. Я же не могу уйти, не раздав долги. Пять минут.

Оставив тех у стены дома, я дошёл до входа в подъезд, и электронным ключом открыв его, я же говорил, что подготовился, быстро поднялся на чердак, ключ к замку тоже был. Тут взял из тайника «Вал», это автомат такой, и подойдя к чердачному окну, слегка опустив деревянные шторки, прицелился. Сто пятьдесят метров, нормальная дистанция. Шестой уже был тут, сын одного из чиновников Московской администрации. От крыльца школы бежало две девчонки старшеклассницы, которых те ждали. Нужно закончить пока те на виду, а не то сейчас уйдут, именно так я их вчера упустил, не успел. Вы знаете, что делает разрывная пуля, попадая в арбуз? Да, брызг много, арбуз как будто взрывается. Тут произошло тоже-самое. Шесть выстрелов и шесть бритоголовых голов превратились в кровавые облачка. Ну разве что тому сынку я ещё в пах выстрелил. Сначала в пах, потом в голову. Кто умный, тот поймёт. Потом перевёл ствол автомата на двух малолетних шалав что тёрлись с этими отморозками, а сейчас те стояли на школьной дорожке и в шоке визжали. Два выстрела, результат тот же, и безголовые тела повалились на тротуарную плитку. А я, оставив автомат у окна, снимая перчатки побежал вниз. Спустившись, я вышел к машинам. Степаныч и сильно хмурый Сергей Николаевич, наблюдали за тем что у школы происходило, с их места всё было хорошо видно.

— Зачем? — только и спросил начальник охраны.

Он не утверждал, что я это сделал, он в этом был полностью уверен, да и почувствовал запах сгоревшего пороха от меня.

— За надом, — был мой ответ.

Тут Степныч влез:

— Потом наговоритесь. Время. Поехали.

Сергей Николаевич сел к нам в «Лексус», выгнал водителя, и сам сел за руль, а мы с бывшим соседом устроились сзади. Машины тут же стартовали, у школы уже толпа собиралась, но сирен пока не было, слишком мало времени прошло. Ну а насчёт того, что нас могут отследить, тот зря волновался, я подготовился, и камеры наблюдения тут не работали. Пока было время, я решил прояснить ситуацию с этой хреновой машиной времени, что-то я до сих пор в это не верил, однако мне помешали, тот самый бывший гэбист, что за баранкой сидел.

— Так зачем ты это сделал?

— Слушай, тебе не всё равно? Чего под кожу лезешь?

— Не скажи. Игорь, вопрос действительно очень сложный, — влез Степаныч. — У нас с установкой уже были пробные запуски, отправили двух добровольцев. Вот только там что-то с психикой, они становились настоящими… Отморозками что ли? Причём вообще без башни. Один серийником стал, педофил, больше сорока тел в лесу прикопал. Хотя были вполне хорошими людьми, лаборанты в лаборатории. Решили человека военного повоевавшего взять, с крепкой психикой, всё подготовили, а тот в последнее мгновение в отказ пошёл. Хорошо я про тебя вспомнил.

— Именно так, — подтвердил Сергей Николаевич. — Да так, что мы не успели собрать по тебе информацию. Сейчас мои люди этим занимаются. Может сам опишешь кто ты?

— Легко. Майор в отставке. Комиссован по ранению. Последняя должность начальник разведки отдельной бригады ВВ. Только я им никогда не был, подняли, чтобы пенсия выше была. Командиром разведроты я был, в ней взводным начинал, в ней и закончил. Комиссован в тридцать один год. Дальше на гражданке обустроился, нашёл свою нишу, работал.

— Кем? И что за ранения? — допытывался наш «водитель». — По виду здоров как бык. Ну разве что трёх пальцев на левой руке нет.

— По пальцам и комиссовали, указательного-то нет. Я амбидекстр, обеими руками владею одинаково, но это не важно. У меня причиндалов нет.

— В смысле? — удивился Степаныч. — Чечены отрезали что ли?

— Нет. Пулей разрывной оторвало. Напрочь, ни члена, ни яиц.

Тот невольно присвистнул, однако от темы моей инвалидности, мне она была неприятна, мы ушли, и те продолжали допрос. Например, как я зарабатываю.

— Я веду переговоры. Сложные. Стараюсь делать так, чтобы в выигрыше были заказчики. Обычно получается.

— Киллер? — уточнил Сергей Николаевич.

— Нет, но иногда приходилось, когда на отморозков или на рейдеров выходил. По-другому они не понимают. Я переговорщик со стволом в руке. Пуля не всегда последний довод, бывает и начинаем с неё.

— Согласен. Так что по поводу тех бритоголовых?

— Это месть.

— Причина? Я должен знать.

— Год назад узнал, что у меня дочь есть, мать её до последнего скрывала. С моим ранением сами понимаете, что это для меня значило. Ну а когда труп девочки нашли, поизмывались над ней вволю, прибежала, сообщила… Тварь. Семью она видите ли разрушать не хотела. Поискал и нашёл виновных, год этим занимался. Теперь доволен ответом?

— А девчат почему завалил?

— Они там тоже были.

— Ты бы мог в тихую с ними разобраться. Пропали и с концами. Почему так ярко?

— Мать её попросила. Да ещё чтобы умерли те страшной смертью, как наша общая дочь. Чтобы уже их родители плакали по своим деткам.

— А умерли они быстро, вряд ли что успели понять.

— Я солдат, а не чудовище. Хотя этих уродов на кол бы посадил с удовольствием. Была у меня причина так быстро их отработать. Акция должна была стать известной, и просьбу я выполнил.

— А она не могла тебя обмануть по поводу дочери? Найти бесплатного убийцу, да ещё инвалида и контуженного? — подал голос бывший сосед.

— Тест показал сходство по типу отец-дочь, — коротко ответил я. — Хоть так дочери пригодился.

— И что, простишь её что дочь прятала?

— Судьба за меня уже отомстила. Дочь потеряла, муж развёлся, живёт в коммуналке, одна. Работать не любит и не хочет, привыкла быть домохозяйкой на всём готовом. Чего хотела то и получила. Ха, представляете, она ещё намекнула чтобы я её на содержание взял. Обломалась. Ладно, хватит мне в душу лезть, говорите, что не так с этой установкой?

— Да вроде уже всё сказали, — пожал Степаныч плечами. — Билет в один конец, непонятное воздействие на мозги, ну и то что мы теперь уверены, мир не наше прошлое. Изменений не обнаружили, хотя вмешательства в историю были. Значит задача у тебя вот какая, тебя перемещают в тело советского офицера что едет в отпуск в Москву, он москвич, и ты убиваешь Хрущёва.

— А год какой?

— Пятьдесят девятый. Задачу понял? Тебе нужно не только вжиться в свою роль, но и достать оружие и выполнить задачу. По последнему мы поможем, узнаешь где в катакомбах под Москвой имеется склад оружия, оставшийся с Гражданской, там даже пулемёты есть. В нашей истории его нашли только восемьдесят третьем. Это точно. «Маузер», с которыми комиссары ходили, до сих пор храню.

— Да понял я. Не вижу особых проблем, только мне с этого всего какой прок?

— А ты не понял?

— Понял. Хочу от вас услышать.

— Молодое тело, со всеми причиндалами, как ты говоришь. Возможность покинуть Союз и перебраться заграницу. Ты же вроде языками владеешь?

— Английский и французский в совершенстве, на немецком говорю бегло, — ответил я с задумчивым видом. — В Париже у меня даже домик был на окраине, но как чёрных понаехало, продал. Перед этим закопал семью чёрных что без моего разрешения в нём жила. Да и деньги нужны были, с поисками уродов, что дочь убили. А с языками… Надо же было чем-то занять себя, когда списали. Оказалось, предрасположенность к языкам у меня. Репетиторов потом нанял, даже акценты убрал. Жаль с немецким не закончил.

— Ну вот видишь, сможешь ты свой шанс получить.

— Всё равно что-то не так. Те двое первых из лаборантов действительно ничего не смогли сделать?

— Насчёт одного я тебе сказал правду, маньяком стал, и мы за этим целый год наблюдали, пока не потеряли контакт с тем миром. А второй оборвал все концы и жил припеваючи. Никаких докладов и анализов. Сынком первого секретаря области стал, мажор хренов.

— Год? — ухватился я за оговорку.

— Ну да. У нас с два десятка миров под присмотром. Мы там якоря поставили. Но как мы отправляем в мир «десантника», мы так добровольцев называем, год и всё, мир уходит, и оборудование не может уцепится за якоря. Мы больше его не видим.

— Понятно.

Мельком посмотрев на машину «ДПС», что двигалась перед нами с сиреной и мигалками, у Степаныча хорошие связи, с таким кортежем, второй внедорожник за нами катил, а мы двигались действительно быстро, должны были успеть, я размышлял. Предложение конечно же интересное, так что скатаемся, и посмотрим. Если что не так, уйду в отрыв. Квартиру, дом и технику я продал, в квартире своей пока как квартирант жил, деньги увёл в заграничные банки, а я планировал покинуть страну, так что особо взять с меня нечего. Через пару лет, если я не дам о себе знать, деньги уйдут в фонд Ветеранов. Завещание у меня такое было. А сейчас, пока мы ехали, Степаныч и наш водитель посвящали меня в реалии пятьдесят девятого года. Показывая на планшете что и как выглядит. Как люди одеваются, какие деньги, цены, ну и всё такое. Всё же в те времена я не жил, но информационную подборку те набрали солидную, есть что изучать. Этим я и занялся. Занимался пока ехали, потом на месте пока переодевали в больничную пижаму, и даже изучал пока лежал на столе. Ну а дальше началось. И ведь сработало оборудование. А я ведь был до последнего уверен, что это если не розыгрыш, то просто херня полная. А оно сработало.

* * *

Очнулся я почти сразу. Сердце громко бьётся, готовое вот-вот вырваться из груди, весь в поту, даже простыня, которой я накрыт, и то намокла. Но первое что меня удивило, это тишина. Никакого перестука колёс по рельсам. Да и лежал я на какой-то койке, но не на полке в купе вагона что шёл на Москву. Это что же, Ивана Белова, в которого я должен был вселится, сняли с поезда и в больницу поместили? А это больница, запахи схожи, точно больничные.

Я сомневался, что причиной перевезти меня в больницу, было грубое вселение моей души в тело Ивана, потому как всё болело, да и голова тоже. Причём травмы были физические. Больно. Однако беря тело под контроль, пошевеливался, скрипнув койкой, и дотянулся. Точно переселение, яйца и член на месте. Хм, и даже вполне целые. У меня раньше размер поменьше был. Живём. О, заработал. Теперь точно живём, главное опробовать на ком. Пальцы на месте, а ведь три под корень срезаны были и у четвёртого фаланги не хватало, теперь тоже появились. Ура! Сейчас всё на месте было. Дальше, видя, что тело подчиняется всё легче и легче, стал ощупывать себя. На голове повязка, и ощущается шишка на темечке. Да ещё засохшая кровь на бинте. Такое впечатление, что Ивана хорошенько отоварили, а потом выбросили из вагона на полном ходу. Не поломался, но синяков наставил множество, судя по ощущениям. Одет я, а теперь, раз уж тело Ивана стало моим, и отождествлял его как свою собственность, именно это имел в виду. Так вот, на мне было что-то вроде ночнушки на голое тело, как у женщин, вроде белое. Вроде говорю по той причине, что снаружи ночь. Темнота за окном, поэтому так и тихо, все спят. Однако контуры предметов и очертания я видел отчётливо. Зрение похоже неплохое, утром узнаю точно. У другой стены комнаты, а думаю это действительно палата, стояла ещё одна койка, на которой кто-то сопел. Я же продолжил ощупывания, и тут вдруг наткнулся на усы на своём лице. Охренеть, откуда усы? Фото Ивана мне из поезда показывали, хоть и смазанное слегка, но точно не было у него такой растительности под носом, да и сам я эти трамплины для вшей не любил. Терпеть не мог. Так это что, не Иван? И в чьё тело я попал? Хм, а вот некоторое облегчение я всё же испытал, значит не придётся убивать Ивана, его душу, ведь я должен был занять его место. Ну а то что я занял тело этого, не знаю кого, тут уже моей вины нет. Дело случая. Совесть это здорово успокаивало.

Аккуратно опустившись на подушку, а я сидел, голова немного кружилась, но состояние мной было признанно удовлетворительным. Вставать я бы не рискнул, но сидеть мог, и вот снова устроившись на подушке, перьевой, продолжил размышлять. То, что это тело не Ивана, теперь я был уверен. Тот был коротко по-армейски стрижен, а у моего тела кудри были чуть длиннее, да и моложе я теперь был, как мне кажется. Ивану двадцать пять было, этому телу, на пару лет точно меньше, а может и больше. Вот так лёжа я размышлял. Голова свежая, никаких воспоминаний от прошлого владельца тела, так что придётся приспосабливаться и изображать амнезию. Сейчас же мысленно я вернулся к моменту, когда меня были должны отправить в параллельный мир. То, что я попал в другое тело, а возможно и в другое время, я не винил Степаныча и его подчинённых. Когда начался отсчёт, до старта, лабораторию взял штурмом спецназ. «ФСБ» работало, судя по нашивкам. Пока те ломали двери, создатель установки стал что-то быстро делать с компом, но не закончил. Сергей Николаевич его застрелил, потом Степаныча и стал зачищать всех, кто находился в помещении. За бронестеклом бесновались спецназовцы, что всё видели, но ничего не смогли сделать. Меня тот убить не успел. Одна из пуль пробив тело лаборанта попала в один из блоков оборудования, тот заискрил, сознание мигнуло, и я осознал себя в этом новом теле. Вот так мне повезло. Думаю, следующая пуля была бы моей. Он меня оставил напоследок по той причине, что я ремнями обездвижен был, поэтому уничтожал тех, кто мог перемещаться. Я бы сам также поступил. Похоже этот Сергей Николаевич был так завязан в этом деле, что пошёл на зачистку, да ещё при свидетелях. А если тот не дурак, то и здание где разместилась установка заранее минировано, так что привет тем, кто выжил. У меня же похоже начинается новая жизнь.

Сам не верил, но получив результат, осознал. А ведь это всё по-настоящему. Придётся вживаться. Знать бы куда я попал и в кого. Я ведь на пятьдесят девятый год готовился. Пусть этой подготовки едва час, но хоть что-то, а тут самому всё придётся узнавать и познавать. А вот в кого я попал узнаю только утром. Судя по усам, не ребёнок, одно это радует. Правда, усы так себе, редкая шёрстка, так что молодым парнем могу теперь быть. Посмотрим. И вот с такими мыслями я уснул. Мне ведь тоже сон требовался.

Очнулся я от звона, похоже за дверью тазик уронили, и глухой ругани. Скорее просто двух материков что вырвались у неизвестного. Явно мужчина ругнулся, а потом шум стих. Сосед по палате тоже завозился, просыпаясь, койка с той стороны скрипнула. Снаружи уже посветлело, но всё равно было ранее утро. Я же, откинув простыню, за ночь та высохла, просохла от пота, опустил босые ноги на деревянный заметно холодный пол, и стал осматривать себя. Ну точно не Иван, и всё тело в синяках. Скорее даже, тело один сплошной синяк. Это не с поезда скинули, били тело, и били серьёзно. Задрав рукава ночнушки, я изучил полосы на них. Кнутом что ли били? На руках тоже понятно почему, закрывался.

Сосед, повозившись, тоже сел, удивлённо наблюдая как я, оттянув ворот и одним глаз изучаю свою безволосую хилую грудь, тоже всю в разводах синяков. Дышалось тяжело, думаю переломов рёбер нет, а вот на счёт трещин ничего не скажу.

— Ожил? — охнул тот. — А врачи думали, что не очнёшься. Три дня в кровати пролежал беспамятный.

Я же, отставив своё изучение, с интересом посмотрел на соседа, молодого парня лет двадцати. Тоже с усами. У них тут что, поветрие что ли? Если усов нет, то не мужчина? Тот увидев мой пристальный взгляд, спохватился:

— Извините что не представился. Корнет Бельский, прохожу службу в третьем драгунском Новороссийском Е. И. В. Великой Княгини Елены Владимировны полку. Отправился на охоту, местный польский дворянин устраивал, да видишь неприятность какая случилось. Я, Бельский, упал с коня. Расскажешь кому, не поверят, а результат, перелом ноги.

Тот наконец откинул простыню, и я увидел загипсованную ногу. После этого корнет вопросительно посмотрел на меня. А мне и сказать нечего. Всё вокруг было такое… Даже и не поймёшь какой сейчас год, но то что время царствования кого-то из российских монархов, уже было ясно. То есть, сейчас не пятьдесят девятый год и тут не Советский Союз. Будем вживаться. Да прямо сейчас и начнём.

— Простите, я не могу представится, я… — сделав драматическую паузу, продолжил. — Не помню кто я, где нахожусь и какой сейчас год. Может кто узнает меня и расскажет, кто я такой?

— Ох ты батюшки, — разволновался корнет, и дотянувшись, взяв костыль непривычной мне формы, запрыгал к двери, которую толкнув, стал звать санитара, после чего, не дожидаясь ответа, вернулся. А когда заглянул санитар, пожилой мужик, за пятьдесят, в старой форме поверх которой был старый застиранный халат, велел ему. — Позови Андрея Константиновича, скажи подпоручик Волков очнулся. И поторопись.

— Слушаюсь, Ваше благородие, — кивнул тот и бросив на меня быстрый взгляд, закрыл дверь, покинув палату.

Всё что только что произошло, было мной тут же проанализировано и обдумано, поэтому я решил поинтересоваться:

— Скажите…

— Сергей Николаевич.

Мысленно подивившись тому что имя и отчество корнета схожи с бывшим соратником Степаныча, я продолжил:

— Скажите, Сергей Николаевич, что со мной случилось? Кто я и где я? Какое сейчас время?

Видимо по последнему вопросу тот и решил начать отвечать:

— Без Андрея Константиновича конечно не желательно, а он хороший врач, вон мне как гипс наложил, но я всё же отвечу. Сейчас май, третье мая тысяча девятьсот четырнадцатого года. Мы находимся в больнице города Калиш, он рядом с германской границей расположен. Сам я тут случайно оказался. На охоту был приглашён, но что с вами случилось мне известно, ваши сослуживцы рассказали, они были вчера. Вы подпоручик Волков, Игорь Михайлович, дворянин, прошлой осенью закончили Константиновское артиллерийское училище в столице, прибыли в Сто двадцать второй пехотный Тамбовский полк, части которого расположилось тут у Калиша, а часть составляет гарнизон города. Насколько я знаю, вы числитесь за одной из батарей артбригады, что расположилась в шести километрах от города. Три дня назад вы вечером верхом отправились в Калиш, в одиночку, и на вас напали бандиты. Не убили только потому что их спугнул солдат-посыльный. Так он вас обнажённого, только в свою шинель и завернул, и привёз в больницу. В госпиталь далеко было, эта земская больница ближе оказалась. Бандиты не только коня увели, форму сняли, документы забрали, но и оружие и вашу шашку.

— Да-а, дела, — задумчиво протянул я, после чего посмотрел на соседа и попросил. — Сергей Николаевич, я мог бы вас попросить об услуге?

— Да, конечно, говорите.

— Не стоит врачам знать, что у меня с памятью плохо. Исправить они вряд ли смогут, а я надеюсь, что чуть позже память восстановится. Всё же я офицер и не хотел бы чтобы меня списали. Скажу, что нападение не помню, а дальше вылечившись, покину стены больницы.

— Хм, хорошо, как пожелаете, Игорь Михайлович, я промолчу.

— Благодарю.

Врач появляться не спешил, видимо тот ещё спал, пока поднимут, пока подойдёт, поэтому пользуясь возможностью, я расспрашивал своего соседа о том куда попал. О себе не спрашивал, всё что знал тот уже выдал ранее, даже возраст не знал. Сказав, что даже по виду не определить сколько мне лет, я такой пятнистый, что не понять. Может двадцать лет. Если в прошлом году из училища выпустился, то девятнадцать-двадцать должно быть. Так потихонечку информацию и вытягивал, систематизируя её. Однако при разговоре тот что-то всё больше на девочек скатывался и спиртное. Восхищаясь местными панечками. Так что сфера интереса этого корнета мне была понятна, девки да пьянки. В общем, не особо интересный собеседник, но пару раз нужную информацию я от него получил, жаль тот не мог долго сосредоточится на нужной теме.

Только через час после того как санитар был направлен за врачом, тот соизволил прибыть. В принципе, понять его тоже можно, раз очнулся, жить будет, куда спешить? Тут как я понимаю, ритм жизни вообще неспешный. Андрей Константинович был молод, лет тридцать, при этом он являлся единственным врачом в больнице. Было ещё несколько, но у тех частная практика. Да и больница не так и велика, построена на пожертвования купцов. Тот был весел и его сопровождал тот самый санитар. Женщин в медперсонале я пока не обнаружил. Вот так сверкая улыбкой, и испуская дыхание, по нему ясно что тот завтракал кофе с булочками, варенье кажется вишнёвое, тот осмотрел меня, велел лечь, а потом попытаться встать. Я встал, и даже прошёлся по комнате. Самочувствие конечно так себе, в голове нарастая начала пульсировать боль, но лишь она, да лёгкое головокружение мешало мне, однако ходить я мог. Описав симптомы врачу, я лёг на койку, после чего врач сообщил что через пару недель меня уже можно будет выписать, ну и если я пожелаю, то меня могут перевести в военный госпиталь. Только дорога до него займёт порядка тридцати километров. Я задумался и поинтересовался, смогу ли я от него получить направление на пару месяцев на излечение дома, на что легко получил ответ. Да, смогу. Останется только подтвердить отпуск в штабе той части, где я теперь служу.

После этого начался уже опрос, нормальный, внешний осмотр был закончен. Тут я и ошарашил врача небольшой амнезией. Мол, всё помню, дом, училище, поезд, а как прибыл в часть, своих сослуживцев, да и что произошло, как отрезало. Ну и надеюсь, что за время восстановления, отдыха и лечения, память восстановится. Тот тоже посетовал, и понадеялся на это. Прежде чем уйти, тот сообщил что сослуживцы прислали мне смену формы, да и вещи бывшего хозяина тела, а теперь и мои. Насчёт восстановления документов вопрос решался в штабе полка. В общем, все мне сочувствовали. Есть тут ещё один момент, Волков, хозяин тела, был в самоволке, отправившись в город, да и изрядно пьян, что и позволило его так легко скрутить. Так что за самоволку придётся видимо отвечать мне. Если придётся, и командование полка, куда временно для усиления входит батарея, вообще не замнёт дело, решив, что я и так наказан. А когда врач ушёл, осмотрев и опросив корнета, у него и другие больные были, то мой сосед только головой покачал:

— Ох и горазды же вы лгать, Игорь Михайлович. Я бы не смог, воспитание не позволяет.

— А я не помню. Да и лжи тут было не так и много, я часть умолчал, часть сообщил, так что всё нормально. А пока отдохну, а то что-то после осмотра голова разболелась да комната перед глазами кружится.

Тут я тоже солгал, всё не так серьёзно, мне общаться с таким идеалистом не хотелось. Не ври, не убей, не возжелай жену ближнего своего… может ещё не дышать? Тоже нашёл святошу. Устроившись на койке, я потрогал крестик на шее. При первой же возможности избавлюсь от него, но именно попозже. Тут осмотры и всё такое. Сразу заметят его отсутствие, а как я заметил, народ тут излишне верующий, некоторые до фанатизма, корнет был из таких, поэтому я старался от них держатся подальше. Как сглазил, после завтрака, жидкой каши, пришёл поп, да ещё местный, а ведь есть ещё полковой. Тут я от него быстро отделался, сообщил что голова раскалывается, и тот убыл. Я же вызвал того санитара с бритвенными принадлежностями, и он мне сбрил это недоразумение под носом. Причёску пока не равнял, бинт мешал. Расплатится за бритьё мне было нечем, пообещал чуть позже это сделать. Однако тут сосед помог, дал тому копейку, это стандартная такса за бритьё, а тот меня ещё и побрил, убрав лёгкую щетину. Дальше мы так с корнетом и общались, а после обеда, он был более сытным, ко мне прибыл местный жандарм. Тут он от меня ничего не смог добиться, только пребывал в удивлении что я держусь с ним подчёркнуто вежливо, а не фыркаю как корнет или другие из офицерской касты армейцев. Даже руку пожал на прощание, поблагодарив. Сосед от этого совсем скривился, однако мне было всё равно, я получил от поручика то что хотел, а именно, информацию о нападении. Он не вёл это дело, чуть позже стоит ожидать прихода полицейских, но интересовался, и всей информацией владел полно.

Что мне он сообщил. Я понимаю почему жандармы заинтересовались этим делом, нападение на русского офицера, да ещё поляками, а это было так, могло принять политический аспект. Так вот, со слов того посыльного, а солдат из пограничников был, тут в городе кроме штаба пехотного полка, где я теперь буду проходить службу, также находился штаб отряда пограничной бригады, нападавших было шестеро. Тот издали увидел, понял в чём дело и стрельнул в воздух, ну те и испарились, тоже конно были, ещё бричка имелась. Ну а когда подскакал, обнаружил обнажённое тело. Причём опознал, Игорь ему навстречу попался за час до этого происшествия, а тут возвращаясь, такое увидел. Взвалил в седло, укутав в шинель, холодно всё же и вот отвёз до города, до которого пару километров оставалось. Со слов солдата троих он хорошо запомнил, узнать сможет, если покажут, а описать вряд ли. Дело о нападении заведено, ищут. Это пока всё. Главное я узнал данные солдата, пояснил что хочу поблагодарить его, ну и мне дали их, после этого поручик ушёл, а я же задумался под бурчание соседа. Что мне делать?

Тут вопрос тоже непростой был. Ну то что воевать буду, это не обсуждается, для того и сделал вид что годен к службе, лёгкая степень амнезии, Родина для меня не пустой звук, тут всё же русские, свои. Точную дату объявления войны я не помню, но вроде в августе, значит пара месяцев у меня есть. Неделю другую в больнице, пока тут займусь собой и телом, чтобы хотя бы немного довести до кондиции. А то извините, дрищ натуральный. Так вот, два месяца у меня есть, посещу столицу, и зачищу тех, кто виноват в провале войны. Да-да, я хоть и далёк до всех этих историй, но прочитал книжку про эту войну, и там автор довольно толково описывал кто в чём виноват. Так что, если срубить голову этой гидре, из-за которой наши и терпели поражение за поражением, если проще, убрать засилье генералов, для которых неоспоримое право на существование имеет артиллерия, стреляющая ядрами, а оружие пехотинца, копьё. А уж если оно ещё и стреляющее, так совсем хорошо. Ник Ник, дядя Императора Российского, именно он виновен в развале армии, кражах, и вообще во всём. Всё делалось с его одобрения, а под такой крышей можно творить что угодно. Уберу его, пока тот не стал Главнокомандующим, его ставленников, и вернусь сюда в полк, начав войну от границы. Посмотрим, как в результате тут эта война будет идти. Будут изменения или нет. Тот же корнет сообщил, что история тут идёт всё также, Император тут, как и у нас, Николай Второй, остальные политические аспекты тоже схожи, так что война не за горами.

Сам отлынивать не буду, встречу войну на своём посту, хотя к артиллерии имею, а точнее, совсем не имею никакого отношения. Но надеюсь смогу что сделать. Там уже по факту будет видно. Может в пулемётчики переведусь? Тоже вполне их специализация — артиллеристов. А пока же недостаточно информации. Буду собирать.

* * *

Шёл я лёгкой походкой, ощущая за поясом тяжесть старого потёртого «Нагана». Тот был прикрыт полой пиджака. Мне его временно дали, потом нужно будет вернуть. А пока вот так двигаясь вечерком по улочке Калиша, тут довольно злачные места были, посматривал на солдата что шёл метрах в пятидесяти от меня. Это был тот самый пограничник что спас тело Волкова, теперь уже моё. В данный момент лицо у того было сосредоточенно, а глаза бегали по лицам и фигурам прохожих, особенно завсегдатаев трактиров, он выискивал тех, кто напал на подпоручика. Полицейские ясно дали понять, что работали точно местные. Есть подозрение на сына местного купца, но солдат его не опознал. Так что, если и в этот раз не выгорит, а мы уже в третий раз вот так прогуливаемся, буду брать сынка купца и потрошить его.

Причина, почему я решился на месть, ну это так, для отвода глаз, это бедственное положение Волкова, а теперь и моё, в финансах. Волков оказался, несмотря на возраст, алкашом, выпивохой, бабником и картёжником. Как в нём всё это умещалось, не знаю, но тот был нищ как последний бомж, он даже проиграл десять своих зарплат наперёд, и был должен половине офицеров полка и в своей батарее где служил. До такой степени, что денег ему уже не давали. Волков, к моему удивлению, ещё и педантом был, и долги в блокнот записывал, что отдал тоже. Я его каракули разбирал потом весь день, ведя подсчёт. Полторы тысячи тот задолжал. Цены местные я знаю, так что появилось желание придавить гада за такой сюрприз. К счастью, он уже и так мёртв, как я уже говорил, откликов памяти или души прежнего хозяина тела не было, так что считай в расчёте. Офицеры, узнав об амнезии, заволновались, вдруг не отдам, но я показал блокнот ходокам, там всё записано, так что успокоил. В результате единственный способ достать деньги и расплатится с долгами, это ограбить кого. Семья у меня теперь большая, как смог выяснить, вот только от финансового потока отец его отрезал, когда Игорь выцыганил у него две тысячи под разными предлогами. Так что идея неплоха, найти тех кто напал на Волкова. Ну и заодно отомщу. Жаль банк тут в городе не ограбишь, одно отделение Русско-Восточного банка тут было. Сразу поймут откуда у меня деньги взялись, а вот так тишком вряд ли.

Всё же думаю стоит отписать подробнее, что и как происходило. В больнице я пролежал десять дней, пока меня не выписали, повреждения действительно были не такими и серьёзными. Большее опасение вызвала прорезавшаяся амнезия. В Калиш даже военный врач из армейского госпиталя приезжал, осматривал меня. Он и подтвердил прошение об отпуске на лечение, продублировав его в штаб полка через канцелярию которого я теперь прохожу. Бинты сняли, швы тоже, там лишь шрам остался что подживал. Пришлось фуражку или шляпу постоянно носить что бы не показывать его. Потом тот исчезнет и не будет заметен, особенно когда сбритые волосы отрастут. Да и следы на лице пока заметны, сильно пожелтевшие синяки и разбитая губа, на теле синяков не видно, одежда скрывает. Странно что зубы все целы, похоже вовремя солдатик появился, спугнул бандитов. Хм, и следы кнута присутствуют. Может мстил кто за что Волкову? Это тоже нужно выяснить, оставлять врагов за спиной не стоит. Ко мне приходили сослуживцы, трое были. О моей беде, потере памяти, те уже знали, поэтому и выдали всю нужную информацию, которую я должен знать. С остальными познакомлюсь чуть позже. Даже мой непосредственный командир приезжал, командир батареи капитан Гуров. Кстати, в батарее где мы служим, мы оба единственные офицеры, а вооружение состоит из восьми «трёхдюймовок», лёгких пехотных орудий калибра семьдесят шесть и два миллиметра. Некомплект на батарее командного состава явный, их там четверо минимум должно быть. Кстати, тут же узнал, отчего Волков в город попёрся. А ему первого мая девятнадцать исполнилось, тот закатил банкет, хорошо все нажрались, ну а у того зачесалось, вот он в город вечером и поехал. За женской лаской. Ну а что вышло, вы уже знаете.

А по поводу личных вещей, то их принесли ещё когда я без сознания был. Лошадь пропавшая, она казённая, служебная можно сказать, а вот всё остальное принадлежало Волкову и исчезло. Вещи, что принесли со съёмной квартиры, уместились в дорожный саквояж и чемоданчик. Больше вещей не было. Так что на второй день после того как очнулся, я велел принести их мне, ну и стал изучать. В саквояже нашлась повседневная форма и два комплекта нательного белья, слегка ношенное, но как раз по мне. Фуражка имелась, а вот сапог нет. Оказалось, у Волкова всего два комплекта формы было, это парадная, которая пропала вместе с шинелью, тот к девицам ехал поэтому и парадную надел, и вот эта повседневная. Почему-то в единственном числе, как и сапоги. С последними я вопрос решил, мне вместе с вещами передали двадцать рублей. Офицеры скинулись, и вот выдали. Даже не знаю, чем отблагодарить. На эти деньги я выкупил у одного местного офицера заметно ношенные сапоги, но моего размера, и офицерскую ременную систему, с пустой кобурой. Почти всё и ушло, полтора рубля осталось. Да, к сапогам прилагались портянки, чистые, в одном экземпляре. Благодаря форме и обуви я теперь мог покидать палату, накинув больничный халат сверху, и гулять по саду. Кобура, пусть и без оружия, это хорошо, но тут все с саблями или шашками ходили, а мне как артиллеристу положено её иметь. Раз потерял, должен сам всё приобрести. Это пока ладно, на будущее, а сейчас продолжим. Тут же в саквояже я обнаружил блокнот с долгами. В чемоданчике нашёлся походный нессер, бритвенные принадлежности, платков шесть штук с инициалами в уголке, мужской гражданский костюм с туфлями и шляпой, полотенце, немного из утвари, походный котелок, кружка, ложка и глубокая тарелка, явно всё пользованное, и не раз, плохо очищено.

Также тут были книги по теории артиллерии и разным расчётам, и всё такое. Вот это интересно, почитаю. Также имелась большая пачка писем. Причитав их я и узнал всю историю жизни Волкова. Ну почти всё. Семья у того большая. Родители, три сестры, две младшие и старшая что уже замужем, и брат, тот тоже младший, шестнадцать лет ему. В гимназии учится. У родителей поместье под Москвой, не большое, но отец хорошо заботится о нём, поэтому имеет неплохой и стабильный доход. Однако не для оплаты шалостей старшего. Также хватало дядюшек и тётушек. Большая семья, как я уже говорил. Вон даже дед с бабушкой живы. В Москве большинство живут, а вот в столице никого, думаю из-за этого Игорь туда и удрал, в училище, от заботы и внимания сбежал. В общем, нормально, нужно будет помирится, и посмотреть за кого я воевать буду. Тут даже фотокарточка была, всей семьи, включая Игоря в новенькой офицерской форме. Родители сидели на стульях с прямыми спинами, а дети стояли вокруг. Видимо, когда направился по назначению, Игорь навестил родных и сделали вот это совместное фото. В будущем поглядим.

Первые три дня у меня шла акклиматизация, я просто ходил по больнице выходя в сад, учился ходить, телом овладевал, координация новая, Волков ниже меня на полголовы был. Мелкий такой живчик. Лицо обычное, русское незапоминающееся, глаза зелёные, шатен. Потом лёгкие занятия пошли. Никаких силовых, сразу в голову отдаёт, лёгкая атлетика, ничего более. Тем более врач тоже не возражал, посмотрев за моими упражнениями. Я по недописанному письму Игоря родным, старательно копировал его почерк, учась писать, используя местную грамматику с её ятями и остальным. Причём этот не простой экзамен я похоже сдал. Ещё в больнице написал письмо родным, не длинное, на пару страничек, тем более я уже знал, что штаб полка отправил сообщение родным Игоря. Тут я успокоил, мол, всё нормально, жив, легко отделался. Ну и так, мелкие новости сообщил, скажем так, отвлекая внимание. Вроде похоже получись, но надо ещё тренироваться. А уже когда я выписался и снял тут комнату в Калише, мне корнет деньги ссудил, пятьдесят рублей, то получил ответное письмо. В общем, обо мне беспокоились, ну и ожидали меня у себя. О том, что мне дали время на излечение, я сообщил. Но пока рано выезжать. Занял у корнета его второе оружие, тот самый «Наган», он на нём учился стрелять, оттого тот такой изношенный, но память, и вот усилив тренировки, голова уже не болела, да и головокружения прекратились, занялся поисками.

Я посетил пограничников, их тут тоже не сильно уважали, мол, под таможенниками, фактически гражданскими ходят, но это другие, я такой херни не показывал. Вежливость и внимание, это наше всё. Пара бутылок польской «Зубровки», местной водки, корзины с закусками, и вопрос решён, того солдатика мне выдали на три дня. Тот в местных казармах проживал. Кстати, я его отблагодарил за спасение. Червонец. Десять рублей выдал. Ну и дальше с утра, когда тот от казарм прибегал, мы и гуляли по городу. А тот всматривался в лица прохожих. Особенно в тех местах где всякая сволота собирается. Сам я эти шесть дней, с момента как покинул больницу, то и дело что занимался зарядкой, пробежками, пока трусцой, нормальный бег рановато, да и делал это на рассвете, когда ещё только рассветало, чтобы не пугать очевидцев. Возвращался на квартиру, мылся и шёл гулять с солдатом. Кормил я же его, деньги утекали, но я не отчаивался, и как показало дальнейшее, не зря.

— Ваше благородие, — подойдя, привлёк к себе внимание солдат. Говорил тот тихо.

— Увидел что? — также тихо поинтересовался я, делая вид что мы с ним совсем даже незнакомы.

Тот был в своей форме, изображал праздношатающегося, увольнительная на кармане, а я делал вид что простой гуляющий, не офицер. Я в гражданском костюме был. При этом документы имелись, мне не сделали новые. Точнее дали справку из канцелярии полка об утере. Пока хватит, а дальше я или свои верну, или новые сделают, там уже сделали запрос чтобы выслали бланк офицерского удостоверения. Надеюсь форму и остальное, что сняли с Игоря, те не уничтожили. Не проблема, возместят, своими жизнями в том числе, но хотелось бы всё же всё вернуть. Особенно шашку артиллериста, оружие, ну и сами документы. Остальное как получится. Как я уже говорил, вместе мы с погранцом не ходили, но держали на виду друг друга, а тут тот сам подошёл, ну и вот привлёк моё внимание.

— Та бричка, что у трактира стоит. Она там была, ваше благородие. Узнал я её, да и оба коня те же. Вон пятно у правого на бабке белое. А вот возницу не узнаю. Может и был, далеко было, да и темнело быстро.

— Понял. Держи, — сунул я тому пять рублей и шепнул. — Свободен. Больше ты мне не нужен.

Тот лишь кивнул, я отучил его козырять мне, когда я в гражданке, и вскоре скрылся. Дело своё тот сделал, оплату честно заработал, так что пошёл прогуливать, увольнительная ещё не закончилась, а я, посмотрев на солнце, до заката ещё часа четыре, обошёл трактир стороной, по соседней улице, и стал наблюдать за бричкой с другой стороны. При этом старался не привлекать внимания. Та недолго простояла, я с интересом изучил того, кто в неё сел, это был парень, для меня прошлого вполне молодой, лет тридцати, с тонкими щегольскими усиками, ну и возница его куда-то повёз. Я же быстро остановил пустой экипаж, повезло мимо проезжал, и велел вознице ехать за бричкой, поясняя тому, что те по ноге мне проехались, и я горел праведным гневом. Слова я подобрал видимо правильные, так как возница тут же стал меня отговаривать. Мой, плохой тот человек, бандит, хотя официально считается директором трактира и зятем довольно обеспеченного купца, только жену и тестя тут в кулаке держит и всем заправляет. В общем, информацию выдал именно ту что я хотел. А из трактира молодчик катил к дому, где и проживал с женой и тестем. Видать ужинать. А что, кормёжка в трактире не нравится?

Я сделал вид, что возница меня уговорил, убедил, расплатился, посмотрел где живёт молодчик, подступы изучил, и проверяясь, направился на место постоя. Нужно подготовится к ночной акции. Тянуть уже нельзя. И так финансы поют романсы, полтора рубля осталось из тех что корнет дал, так ещё пора покинуть Калиш и отправится сначала в Москву, а потом и в Питер. Разрешение на отпуск я в полку получил, как и навестить родных. Там работы очень много ждёт, да и не простая встреча с семьёй тоже слегка волнует и даже нервирует. Сам себе удивляюсь, но всё так и есть. Это в прошлом мире я был волком-одиночкой, а тут есть о ком думать и о ком нужно заботится, пока своей семьёй не обзаведусь. Мой костюм тут конечно привлекал внимание, явно дорогой пошив, столичный портной работал, и материал дорогой и работа. Тут что попроще носили, но ничего другого у меня не было. Не носить же одежду бедняка, что я купил на рынке два дня назад. У Волкова похоже вообще всё такое достаточно дорогое и столичное, тот видимо пытался показать столичной лоск. Что в форме, что в этом костюме. Однако и тот молодчик, я даже не стал запоминать как его зовут, всё тут проходное, тоже был одет заметно дорого и качество. Не местные портные шили, не их уровень. Как ни странно, я в этом разбираться начал, видимо неплохая наблюдательность помогала.

Дождавшись, когда хозяйка уснёт, у неё соседняя комната была, завтра ещё истекает срок аренды комнаты, я оделся и прихватил саквояж, он пустой был, только одежда бедняка, да лёгкая сильно стоптанная обувь. Ничего другого купить не смог, денег не хватало, зато пакетик жгучего перца и табака взял, смешав это всё. Это на случай отхода подготовился. Здание частного дома удалось покинуть без проблем, даже пёс не заворчал в будке, как это делает обычно, ну и дальше покрутившись по ночным улочкам, и посыпая след смесью перца и табака, это чтобы по этим следам не выйти на место моего постоя, в пути переоделся, убрав свой костюм в саквояж, и дрожа, меня била крупная дрожь от холода, быстрым шагом направился к нужному особняку. Сейчас двадцатое мая, днём жарко, а вот ночью пока ещё холодает, а тёплой нормальной одежды у меня не было.

Подкравшись к строению, собаки не было, я в этом ранее убедился, видимо хозяин сам не хочет показывать соседям что имеет ночные дела, а они у него были, потому как у калитки входа во двор стояла та самая бричка, и сидел в ожидании извозчик. Я подкрался к нему со спины и вскочив, успел до вскрика всадить нож в грудь. Удалось это сделать без проблем, тот не успел зашуметь. Дождавшись, когда агония превратится, крепко удерживая тело, и судороги закончатся, не вытаскивая ножа из раны, заперев её таким образом, я оставил возницу сидеть. Как будто задремал. У меня остался ещё один нож, также купленный на рынке. Так себе те, но я их хорошо наточил, и вот так подобравшись к калитке, стал ждать. Возничий не просто так тут ждёт, значит что-то будет. В одну руку «Наган», не хотелось бы шуметь, но пусть будет, в другой нож. Ждать пришлось недолго, уже через пару минут послышались голоса, похоже молодчик не один, и зашумев запором, сначала выглянул один местный. Тот меня не заметил, я лёг на траву под ногами и слился с нею, слишком ночь тёмная, чтобы засечь меня было. Да и одеяния темные. Убедившись, что никого, тот вышел и направился к бричке. Следом ещё двое. В центре вроде тот молодец, директор трактира и зять купца. Вскочив, именно его я отоварил рукояткой «Нагана» по темечку, одновременно ударив ножом второго. В шею, перерубив позвонки. Нож для этого хорош был, тяжёлый. Тот стал заваливаться на спину, а я уже был в прыжке к тому что стоял у брички. Тот шёпотом окликал возницу, а тут шум привлёк его внимание, он начал разворачиваться, да не успел, лишь судорожно вздохнул, когда нож вошёл точно в солнечное сплетение. И этот готов, умер тот почти сразу. Закинув трупы в бричку, сверху молодчика, связав его ремнями, потом и возницу к ним, ну и покатил к выезду из города. Управлять двумя конями было не просто, но я справлялся, и мы смогли выехать из города. Теперь отъедем подальше и можно будет пообщаться.

Уехал я не так и далеко, километра на три. Справился всё же с этим транспортом. Встал на берегу речки Просны, что протекала через город. Ну и сбросив тела, на дно речки те отправятся чуть позже, сначала шустро их обыскал, подивившись тому как те были оснащены. Оружие и ножи у всех. Похоже те собрались на какое-то дело, и я помешал их планам. Причём платил трактирщик, потому как у двоих его подручных я обнаружил одинаковую сумму ассигнациями, в пятьдесят рублей. Или аванс или сразу за что-то заплатил. Потом узнаю. Оружие представляло из себя, два «Нагана», есть цвет, номер у одного схож с тем что числился за подпоручиком Волковым, вот идиоты. А вот у старшего их, в кобуре под пиджаком, был небольшой шестизарядный «Браунинг» для скрытого ношения, два запасных магазина прилагалось. Я всё это прибрал. К тому же у того портмоне имелось, там без малого двести сорок рублей с мелочью было. Уже неплохой куш, но этого мало, перед отъездом я планировал закрыть все долги.

Ранее я уже работал по подобным темам, проводил допросы. Бывало, что заказчикам было важно знать, что знает тот или иной человек и сохранность их тушек их не особо волновала, так что работать с пленниками я мог и умел. Учится начал ещё на службе, брали мы тогда языков, а тут на гражданке продолжил и усовершенствовал знания. Всё же приятно иметь всё на месте, это я о пальцах, о члене не говорю. Последний пока без работы. На женщин денег нет, а на тех что хватало, я сам не залезу, не хочу что подцепить, так что тот пока не испытан в реальных условиях, хотя очень хотелось. Как говорил один премьер-министр — денег нет, но вы держитесь. Вот и я… держался. Вот пальцами я быстро овладел, уже не вспоминается, что у меня их якобы нет, пользуюсь как родными. Ну и левую руку разрабатываю и учусь ею пользоваться. Игорь правшой был, а я обиерукий. В общем, молодчика я не жалел, сердце у того похоже крепкое, выдержит. И если тот поначалу хорохорился, то потом изливал душу мне как самому близкому человеку. О том, что я последний человек которого тот видит в жизни, я ему не говорил. А для установления контакта доверия, одна из сутей доверия при допросах. Я проходил курсы психологии и теперь в этом разбираюсь. Вот что мне удалось узнать. Игорь к ним в руки просто случайно попал. Я-то уж думал, что он и молодчику этому денег задолжал, но нет, те просто развлекались, суки. К слову, Волков у них не первый был, третий. Двух других офицеров они просто убили. Ну и ещё с полтора десятка солдат у них на счету. Преимущественно пограничники, этот молодчик был одним из местных контрабандистов. Если проще, то он всю контрабанду держал на этом участке границы. Все местные несуны на него работали. Также я выяснил где хранились вещи Волкова, а теперь и мои, и кроме «Нагана», который я уже вернул, всё хранилось на хуторе где жил один из местных, человек этого контрабандиста. У того на подворье аж три тайника и одно хранилище. Много что там ценного. Это ещё не всё, я был уверен, что у того имелся запас на чёрный день и он меня интересовал. Всё так и есть, семьдесят пять тысяч ассигнациями и часть золотыми монетами в тайнике ещё тысяч на тридцать, там же левые документы, и всё такое. Оружие, часть валюты. Видимо тот прикидывал возможность уйти за кордон. А вот в дом его тестя я лезть не собирался. Тот его и так пограбил, пусть хоть что-то останется. Мне вполне хватало тайника со средствами для побега и того что на хуторе наберу. В хуторе будет проще работать, хозяин бирюк, один жил. Три здоровых пса и всё. Ну что ж, прокатимся. Только сначала тут всё подчищу, а потом и выезжать можно, время ещё есть, должен успеть.

С трупами я разобрался быстро. Грязно, но быстро. Вспорол животы, набил камнями и сбросил в воду. Самое ценное забрал с собой. Остальное тоже в воду. Ну и сам отмылся, смывая кровь. Ох и холодна водица, а тут ещё и не лето, май, однако ничего, вытерпел. Надел пиджак молодчика, пусть он в крови испачкан, измарал пока на трупах лежал, зато тепло, пусть тот дрожит, устроился на козлах и покатил к хутору. На перекрёстках дорог тот мычал, я выдёргивал кляп, и он хрипло сообщал где нужно повернуть. Таким образом мы и доехали до нужного хутора. Тот от города километрах в девяти находился. Не так и далеко, но и не близко, а мне ещё и возвращаться. Надеюсь до рассвета успею. В пути мы свернули и на полчаса задержались, тот показывал мне свой тайник. Хитро придумано, натуральный схрон-берлога. Погреб, вниз спускаешься по лестнице, там топчан, есть печка, дымоход сделан, запасы провизии, да в бидонах, чтобы мыши не погрызли. Я зажёг керосиновую лампу чтобы всё видеть, и начал осмотр. Оружие тут было, короткоствола почему-то не имелось, но патроны к нему были. Из дальнобойного оружия имелось три винтовки «Мосина», два германских карабина «Маузер», что сейчас стоит на вооружении в германской армии, ну и пулемёт. Откуда этот «Мадсен» взял, тот объяснил, купил в магазине с той стороны. Ничего себе, там даже ручные пулемёты продают? Мне он конечно интересен, но пулемёт был под германский патрон семь девяносто два и пятьдесят семь миллиметров. Ладно хоть тут целый ящик патронов к нему был, и все одного типа, разрывные. Полторы тысячи патронов. К пулемёту прилагалось три запасных магазина в подсумках.

Тайник с запасами был скрыт под топчаном, закопан в бидоне. Я не поленился раскопал, осмотрев, и оставшись доволен. Лишь пачку банкнот взял, примерно тысячи две, ну и всё вернув как было. После этого поднялся наверх, помог выбраться бывшему хозяину схрона, по его словам, о нём никто кроме него не знал, ну а те кто его выкопал, давно покоятся под землёй. Крышку я закрыл и также замаскировал. Жаль гранат нет, ещё бы и растяжку поставил. Но и так нормально. Стараясь не оставляться следы, схрон находился в небольшой роще, которую днём видно насквозь, и выведя молодца к бричке, повёз его дальше, и вот так мы и оказались у хутора. Тут я его привязал к колесу, кляп вставил, после чего направился к хутору. Дальше труда не составило разбудить хозяина, я просто стал ломится в ворота, собаки лай подняли, ну а когда тот вышел во двор, спрашивая кто там припёрся, я представился корнетом из погранотряда. Мол, есть сведенья что тот контрабанду хранит. Ругаясь на разных доносчиков, тот направился к воротам, убеждая меня что это навет и поклёп. Дальше тот открыл ворота, получил рукояткой «Нагана» по голове, выронив факел что в руках держал, ну и упал. Также упаковав его, я изучил двор и все постройки, включая дом. Никого. Только после этого я завёл бричку во двор, где и посадил обоих пленников рядышком у стены сарая и рявкнув на собак, велев тем заткнутся. Псины не унимались и иступлённого лаяли. Пришлось сходить в дом, прихватить подушку, и используя её как глушитель, четыре раза выстрелить. Один раз добивать пришлось. Вот теперь тишина наступила. Псин жалко, те всё же на службе были, но дело серьёзное, а тишина наше всё.

Расколоть и хозяина хутора также удалось без проблем. Тот мне сдал не только ухоронки своего хозяина, что сидел рядом, а хутор принадлежал ему, бирюк тут жил как наёмный рабочий. Так вот, тот сдал не только ухоронки хозяина, но и свои, обогатив меня ещё и на свои накопления, в размере пяти тысяч, тут и российские рубли были, и германские марки, и золотые монеты, но итоговая сумма, по моим прикидкам, была именно такова. Все схроны я вскрыл и осмотрел. Половина пуста, большую часть контрабанды уже расторговали, а новых поступлений не было, но интересное для себя я всё же нашёл, и используя обоих пленников как грузчиков, загрузил бричку. В основном патронами и консервами. Последние германские были. Также все свои вещи нашёл, даже служебное седло, форму, документы, оружие, я имею ввиду шашку. Ну и награды тех офицеров что тут погибли, у одного «Клюква» была, так называлось Аннинское оружие — неофициальное название оружия с закрепленным знаком ордена Св. Анны 4-й степени, табельное холодное оружие офицера или чиновника, награждённого орденом Св. Анны 4-й степени шпага, сабля, кортик, с прикреплённым к его эфесу знаком ордена Святой Анны, темляком из Орденской ленты и, в случае награждения за военные подвиги, гравировкой «За храбрость». Тут на сабле такая гравировка была. Офицер был заслуженным.

Лично для себя, кроме средств, тут также была запасная касса молодца, в размере тридцати тысяч, я взял шесть пистолетов «Маузер». Те в ящиках были, ещё в консервационной смазке. Патронов жаль к ним не так и много, те внешне сильно похожие были от советского пистолета «ТТ». По две сотни на ствол. Это я всё прихватил. Ну и три молодых жеребца. Моего коня, служебного, уже на ту сторону отправили с очередной группой несунов. У того армейское клеймо было, тут не продашь, а с той стороны легко. Эти три коня не клеймённые, можно забирать. И вот так мы поскакали к схрону. Эти двое пленников на неосёдланных лошадях сидели, те сзади к задку привязаны были. Я им руки спереди связал, чтобы те за гривы держались. Добравшись до места, оставив бричку у дороги, чтобы следы не оставлять, с помощью двух почти добровольных грузиков перенёс всё к схрону, а потом спустил вниз, аккуратно расставляя теперь уже моё имущество. При себе оставил только три тысячи, свои личные вещи, убитых офицеров, ну и один «Маузер». Дальше ликвидировал обоих свидетелей, отправил их в речку там же где от других трупов избавлялся, и на бричке вернулся в город, когда уже как раз рассвет готовился вступить в свои права. Успел вовремя. Всё отнёс во двор, в тихую. Сюда же коней завёл, всех трёх, а бричку подальше отогнал, бросив её, и вернулся. Я успел помыться, избавится в нужнике от одежды крестьянина, утопил её, ну и поднявшись к себе, вскоре уснул. Ночка та ещё была.

Проснулся я от крика хозяйки дома со двора, так что я тут же в одном офицерском нательном белье подорвался с кровати, но с «Наганом» в руке, и оказался во дворе. А та стояла и тыкала пальцем в лошадей, две сумки и седло что лежали у крыльца. Естественно деньги там были, но не все, две тысячи, остальное у меня под матрасом в снятой комнате хранилось, на них у меня совсем другие планы.

Сам же, выскочив на двор, я сам с удивлением осмотрел коней и вещи, там было две дорожные сумки, и записка закреплена на одной, да покрутил револьвер на пальце, невольно присвистнув. Это безопасно, револьвер так крутить, под курком была пустая камора. Извинившись за свой вид, я скрылся в доме. Раз опасности мгновенной нет, то нечего в неглиже ходить. Быстро одевшись, застегнув портупею, поправив складки френча, и на ходу убирая выпрошенный у соседа по палате «Наган» в кобуру, я вернулся во двор. Хозяйка, а она из простых была, вдова лавочника, меня устраивала цена за комнату, уже стояла у сумок и читала записку.

— Это вам, — сообщила та, протягивая листок.

Подойдя, быстро пробежавшись глазами по неровным строкам, я демонстративно поднял брови в удивлении. Я знал, что там написано, старший контрабандист в городе писал всё под мою диктовку. Вот что там было:

«Прошу прощения за случившееся, бес попутал. Возвращаю его благородию подпоручику Волкову его вещи и извинения в виде трёх коней и небольшой суммы наличности, надеюсь этого хватит за принесённые неудобства. Аноним».

— Однако, — только и сказал я, с удивлением посмотрев на хозяюшку, после чего добавил. — Похоже это те бандиты, которые на меня напали.

Об этом в городе было известно. В лицо-то меня не особо знают, но о случившимся вполне. Убрав записку в нагрудный карман, я присел у сумок и открыв одну, взял саблю что лежала сверху, рядом шашка. Она уже моя, а эта первая наградная, с «клюквой».

— Так это не моя сабля, — с недоумением сообщил я. — Они что, ещё на офицеров нападали?

Дальше изучать я не стал несмотря на жадное любопытство хозяйки, а прихватив обе сумки, сообщив что посмотрю у себя в комнате, оставил седло на месте, ну и отнёс к себе. А хозяйка сообщила что пока воды коням принесёт, а то они уже маются от жажды. В комнате я сменил сапоги на те старые волковские, что находились тут, они отлично разношенные, яловые, шашку прицепил, свой «Наган» убрал в кобуру, документы в нагрудный карман и осмотрев себя, кивнул, выгляжу как надо. Большую часть вещей я оставил в комнате, деньги две тысячи в карман, накидал список того что мне «вернули», и прихватив одну сумку вышел во двор. Там на одного коня, что на мой взгляд выглядел поплоше, я накинул седло, и вместо отсутствующей уздечки используя небольшой кусок верёвки, сделав петлю, и вывел его со двора, сообщив хозяюшке что буду к обеду. Кстати, оплатил ещё три дня постоя, а то у меня сегодня срок заканчивается. Сейчас же направился в сторону больницы. Не к штабу полка, который я и намеревался посетить, пока рано, утро, там кроме дежурного и нет никого. Поэтому навещу-ка бывшего соседа по палате, тот ещё там мается со своей ногой. Он тут панночку нашёл что его навещала, вот пока и не желал покидать Калиш. Долги нужно отдавать, поэтому я и решил начать с корнета. Тот понятно ещё спит, но ради такого дела разбужу.

Добравшись без особых проблем до больницы, я во внутреннем дворике привязал коня, и придерживая одной рукой сумку, что висела на плече, ремень длинный, а другой шашку, направился к палатам. Дежурный санитар, что меня у входа встретил, уже направился к тому, чтобы разбудить и сообщить о госте. Пришлось подождать минут пять, чтобы корнет привёл себя в порядок, и только после этого я зашёл к нему. Кстати, моя старая койка занята была, офицер-пограничник лежал. Недавно бой был на границе, контрабандистов брали, и вот ему прилетело. Тот тяжёлый, без сознания, поэтому мы общаться начали шёпотом. Я вернул ему «Наган», вычищенный, все патроны на месте, а также одолженную сумму денег, чем привёл того в хорошее расположение духа. Ну и описал как мне всё бандиты вернули. Тот аж открыв рот меня слушал. Я даже слегка увлёкся, но вроде рассказал всё толково.

Час пробыл в больнице, и решив, что пора посетить штаб полка, попрощавшись с корнетом, направился на выход. Тут врач мне попался, Андрей Константинович, и подумав, я попросил время поговорить, ну и ссудил как спонсор самой больнице небольшую сумму в размере двухсот рублей. И только после этого забрав коня, направился к выходу. До здания, где располагался штаб полка, комендатура там же, было не так и далеко, и вскоре я пешком, не спеша, добрался до него. Оставив коня привязанным у входа, там специальная перекладина для этого была, и всё также придерживая сумку, прошёл в холл, где меня встретил помощник дежурного в звании унтер-офицера.

— Командир полка у себя? — сходу поинтересовался я.

— Не было ещё, ваше благородие. Начальник штаба только что прибыл.

— Веди меня к нему. Дело срочное и важное.

Мы и шага сделать не успели, как снаружи загремел колёсами по брусчатке экипаж. Прибыл полковник Молчанов. Я его встретил у входа, тот окинув меня взглядом, задержавшись на рукоятке шашки, поинтересовался:

— Что-то случилось подпоручик? Помнится мне, вы находитесь в отпуске по излечению.

— Дело срочное, господин полковник.

— Такое срочное? Что ж, пройдёмте ко мне в кабинет.

Мы прошли в кабинет полковника, здание одноэтажным было, не так и далеко идти, и когда тот устроился за столом, то дал мне слово. Вот что я сообщил:

— Господин полковник. Я, когда выписался из больницы, то стал искать бандитов что на меня напали. Солдат-пограничник что меня спас, помогал мне в этом. И похоже вышел на них. Те это обнаружили и сегодня утром хозяйка дома, где я снимаю комнату, нашла во дворе трёх коней, седло и две сумки. Там была вот эта записка, — я сделал два шага вперёд и протянул записку комполка, и пока тот её читал, продолжил. — Прочитав её, я открыл сумку и обнаружил не одну саблю, а две. Вот эта не моя.

Открыв сумку, я достал саблю с «клюквой» и показал надпись на эфесе. Полковник помрачнел и заиграл скулами, а я достал из кармана орден Святого Владимира четвёртой степени, добавив:

— Этого у меня тоже не было. Обнаружил там же в сумке.

Разозлился полковник серьёзно, и успокоился не скоро. Он вызвал начальника штаба полка и ещё двух штабных офицеров, и те все вместе внимательно выслушали мой рассказ. После этого я передал список того что отдали бандиты, конь, которого я передавал в замену угнанного, стоял снаружи. Можно отвести на конюшню. Седло есть, а вот за уздечку я должен был уплатить, как за утерю казённого имущества. Пока остальные работали, кто изучал орден и по номеру пытался узнать кому он принадлежал, документов других офицеров при мне не было, да и у бандитов тоже, мы с полковником ожидали жандармов, их уже вызвали, ну а я достал из сумки кобуру с «Маузером» и сказал:

— Этот пистолет мне передали преступники. Я не прощаю их, но в качестве материальной и моральной компенсации всё принял и отдавать кому-то либо не собираюсь. Этот пистолет я хочу передавать в дар вам.

— Благодарю, — с интересом изучая тяжёлый пистолет, что тот извлёк из кобуры, приведя пальцем по консервационной смазке, пронаблюдал как я выкладываю на стол пачки с патронами к нему, и поинтересовался с хитринкой в глазах. — Я так понимаю, у вас будет какая-то просьба подпоручик?

— Не то чтобы просьба, господин полковник. Скорее желание перевестись в пулемётную команду. Мне кажется я там буду на месте.

— Что ж, я подумаю. Поговорим об этом после вашего излечения и возвращения к службе.

— Благодарю, ваше высокоблагородие. Ещё бы хотелось испросить вашего разрешения посетить столицу…

Тот дал добро, без разрешения командира полка такие поездки чреваты, даже в канцелярии получил заверенное подписью разрешение. Тут двое жандармов прибыли, они меня внимательно расспросили, дождались, когда я рапорт напишу, на имя комполка я уже написал и передал начальнику штаба, и после этого мы на коляске покатили к подворью, где я комнату снимал. Там они опросили хозяюшку, коней осмотрели, а они явно верховые, остальные вещи что в комнате лежали, после чего отбыли. Ту записку, написанную старшим контрабандистом, те забрали. Причём, как мне показалось, один из жандармов, в звании штабс-ротмистра, узнал почерк. Удивлённо заморгал. Ну а я после их отбытия, пообедав, время уже двенадцать дня было, перебрал вещи, и направился обратно к штабу. Там отловил двух офицеров и вернул долги, одному аж четыреста рублей должен, точно катала, это всё карточные долги были. Вернул в кассу взаимопомощи те деньги что Игорь брал в долг, и тут всё, остальные должники остались на месте дислокации части, где проходил службу подпоручик Волков. Это всё на завтра, посещу их. Вернувшись на место постоя, я парадную форму и шинель с фуражкой, а также исподнее, передал хозяйке, чтобы та постирала и выгладил, за это отдельная плата, ну а сам прихватив одного коня, направился к рынку. Нужно приобрести всё для лошадей. Один верховым будет, его я и вёл на верёвочной петле, а второй вьючным станет. Эти кони были прекрасны, как сообщили офицеры в штабе, явно германский коннозаводчик выпускал, я лично разницы не видел. Но этим экспертам верил. Такие кони ценились, даже были предложения продать. Обещал подумать, хотя сам не собирался этого делать.

На рынке я приобрёл две уздечки. Одну сразу надел на коня, подогнав по размерам, потом долго выбирал сёдла. Тут их в продаже было не так и много, но всё же выбрал, и вполне неплохое, удобное. Также и две попоны взял. Оседлал коня своего, красавец. Также я купил две пары чересседельных сумок, одна пара на моего верхового, вторая на вьючную. Подумав, взял на вьючную ещё пару специальных сумок-торб, только размерами побольше. Там можно утварь, палатку, одеяло, припасы держать, в походе они точно пригодятся. Но это я чуть позже докуплю, да и качеством повыше. Я тут прикинул, зачем мне поезд, трястись, и пусть Москва в стороне будет, лучше я морем доберусь. Тут было несколько причин. Я в курсе что это займёт всё больше времени, но я хотел овладеть верховой ездой, мне практика нужна, а триста километров до Данцига, которой в будущем назовут Гданьск, вполне позволят мне получать хотя бы зачаточный опыт в верховой езде. Так что тут на выбор триста километров до Данцига, пофиг что это германский город, мне хотелось посмотреть, как границу можно перейти, не имея загранпаспорта, и дальше с лошадьми морем, или пятьдесят километров до ближайшей железнодорожной станции, и дальше поездом. Мне понравилась идея именно с судном. Да и у немцев побывать хочется. Осмотрюсь там, если время будет.

На сегодня я пока закончил с покупками на рынке. Седло, уздечки и сумки куплены, всё погружено на коня, я его Вороном прозвал, по масти, и аккуратно забравшись в седло, наездник я аховый, честно сказать, это вот в первый раз, неторопливо направился к лавке, где продавалось немало снаряжения, и где закупались многие офицеры что жили или бывали в городе. Оставив коня снаружи, привязав повод к перекладине, я прошёл в лавку, придерживая рукоятку шашки. Вот ещё одна проблема, нужно учится с этой железкой ходить. Постоянно под ноги попадает, однажды уже чуть не упал. М-да, и желательно найти учителя чтобы учил меня обращению с шашкой. Кто у нас признанные мастера? Казаки. Поищем среди них. Мне по службе положено её носить, а я по характеру не могу носить бесполезный предмет коим не владею. Был бы нож, проблем нет, нож у меня за голенищем, а вот шашка, это пока тёмный лес. Это пока не критично, время ещё есть, да и за время войны займусь ею.

В лавке только продавец был, который услужливо подскочил со словами:

— Что пожелаете, ваше благородие?

— Патроны к «Нагану». Три сотни. Патроны к «Маузеру» есть? Пистолетные?

— Конечно, ваше благородие. У нас и «Люгер» имеется в продаже, недавно завезли, два уже выкупили. Три осталось. Желаете посмотреть?

— Неси, — подумав, кивнул я.

Тот принёс все три «Люгера», под патрон «Палабеллума». Эти игрушки в продаже не должны быть, значит контрабанда. Осмотрев, я хотел было отказался от покупки, обычные пехотные варианты, а меня интересовала длинноствольная артиллерийская модель, коей тут не было. Однако всё же приобрёл один вместе с кобурой, и патронов пятьсот штук. Руку набивать буду, тренироваться. К нему средства чистки и бутылочку оружейного масла. Также взял охотничий нож, его можно на пояс повесить, потом приобрёл бинокль и планшетку, отчего-то у Волкова их в наличии не было, если они вообще были. Взял пару блокнотов и карандашей, чехол для винтовки, скатку походного одеяла, офицерскую сумку, это подобие солдатского вещмешка, принадлежности ухода за лошадьми, туда входили щётка, гребёнка и чистилка. Потом увидел готовый навес, три на три метра, обшитый по краям, и вязанку тонкой верёвки для него для растяжек. Вот, отличная замена для палатки. А спать можно и на земле, попоны две снизу, одеялом укрываться, седло вместо подушки, а навес от дождя. Также приметил и купил карманные часы на цепочке, металлической. Часы с секундной стрелкой, швейцарские, отличный хронометр. Ну и последней купил пустую сумку. Поняли какую? На ней красный крест был. Иметь такую санитарную сумку, да не пустую, всегда стоит под рукой.

Расплатившись, я загрузил все покупки на коня, и держа его за повод, теперь верхом не поедешь, места нет, да и идти тут до аптеки недалеко, всё же дошёл до неё. Также оставив Ворона снаружи, с одной пустой санитарной сумкой на боку, ремешок у той длинный, вполне удобно, прошёл в лавку. Аптекарь был свободен, как раз по рецепту что-то покупательнице выдал, и поэтому вопросительно посмотрел на меня, поинтересовавшись:

— Что изволите?

— Нужны стерильные перевязочные материалы, ваты, салфетки, антисептик, жгуты пару штук, спирт пару бутылок, иглу, шовный материал, скальпелей пару штук, зажимы, ножницы. Для обезболивающего, что-то из наркотиков. Как я вижу по вашим полкам, мечта наркоотдела, у вас солидные запасы. Возьму морфию и те шарики опиума.

Всё что нужно я приобрёл, из антисептика наличествовали только медицинский спирт, тут он был несколько другой, но всё же спирт, ну и йод. Зелёнка похоже тут ещё неизвестна. Сумка полна, одних бинтов двадцать штук взял, да ваты бумажную упаковку, а для инструментов и шовного материала небольшая деревянная стерильная шкатулка. То, что стерильная, аптекарь сообщил, но я ещё спиртом продезинфицирую.

Вот так покинув лавку, я добрался до места постоя, и занялся там делами. Завтра я собираюсь навестить место дислокации батареи, последние долги отдам. Распрощаюсь с сослуживцами, заодно познакомлюсь, большинство я пока даже в глаза не видел, в отличие от Игоря, ну и забрав вещи, отправлюсь в путь. А пока было время, я достал «Люгер» и «Маузер», в вещах что во дворе оставили «бандиты», было два пистолета подобной модели, один я подарил командиру полка, второй оставил себе, четыре остались в схроне. И вот сначала почистил, а потом смазал оружейным маслом. При мне было три короткоствола, это «Наган», что записан в офицерское удостоверение, «Люгер» и «Маузер». «Люгер» я планировал постоянно носить вне службы. Вполне удобный и ухватистый пистолет с мощным патроном. И вот так дождавшись ночи, я отправился спать. Завтра с утра к сослуживцам, навестить, а дальше всё по плану. Перед отъездом посещу схрон, заберу все деньги и винтовку, выбрал я германский армейский карабин, чехол купленный под винтовку «Мосина» ему вполне подходил. С такими чехлами ковбои на Диком Западе рассекали. Они к седлу прикреплены были. Вот и я так собирался сделать.

* * *

Сняв фуражку одной рукой, я второй вытер мокрое от пота лицо платком, щурясь от солнечного света, и глядя на гавань Данцига. Окраины города были неподалёку, я с холма наблюдал за ленивой суетой в порту. Щёлкнув языком, не трогая поводья, и Ворон направился вниз. Я учу его звуковым командам. Пока получается плохо, приходится ногами сжимать, подтверждая приказ, но вроде начал слушаться. А вообще эти восемь дней с момента как я покинул Калиш, прошли вполне продуктивно. Я был постоянно в дороге, что далась мне тяжело, но теперь я считал себя неплохим наездником, не новичком как раньше, за лошадьми ухаживал, учился и этой науке. Подковы чистил от того что там набилось. Тренировки, это постоянно. Я даже бежал, держась за седло. Особенно когда внутренности бёдер натёр, мускулы одеревенели, такая пробежка отличное средство привести себя в форму. Пока три километра, это предел, но втягиваюсь, постепенно физика тела становилась лучше, растяжки тоже, но честно сказать, до приемлемого результата прошедшее время — это мизер, тут полгода нужно, не меньше, тогда думаю я буду доволен результатом. В Калише всё прошло пристойно, я действительно посетил место дислокации, и раздал долги. Сказал бы что все, но это не так, один офицер с семьёй отправился в отпуск, но другие офицеры обещали передать. Вот так вернувшись в город, я на следующее утро собравшись, с припасами в поклаже вьючной лошади, и покинул город. Следил, не было слежки, проверялся не раз. Так посетил схрон, карабин, как и хотел взял, ну и все деньги, что русские рубли, что германские марки, и золото тоже всё. У меня на эти средства большие планы. Опасно с такими деньгами по Польше рассекать, всё же по более ста тысяч было. А если точнее, то в русских рублях чуть больше ста сорока трёх тысяч набиралось.

В пути населённые пункты не посещал. Привыкал к походной и кочевой жизни, всё сам. Готовил, лагерь обустраивал, привыкал. Тренировался в стрельбе, за эти восемь дней пути патронов осталось мизер, из ста пятидесяти на карабин лишь пять, на «Люгер» и «Маузер» по магазину, в «Нагане» полный барабан и всё, запаса не было, да и эти оставил на всякий случай. Припасы тоже к концу подходили. Однако оружие вычищено и было в порядке. Добрался до границы и прямо в гражданской одежде пересёк её, про загранпаспорт спросили и узнав, что его нет, поставили метку о пересечении границы в обычные документы, с той стороны германские пограничники повторили действия наших. Вот и всё. Проверка показала, что граница не на замке. Удивился, но поскакал дальше. Хорошая прогулка вышла, не жалею. Бою на ножах тренировался. Тут результаты неплохие, былой навык возвращался. Вторую руку тренировал, ну и шашкой махал, тут больше кисти рук качал, и результаты махания пока посредственные. Учитель нужен. Сейчас же спускаясь к городу, я пролетел по улочкам к порту. Некоторые смотрели на меня удивлённо, но никто не останавливал. В порту повезло, через час как раз русское судно отходило, узнал от зевак, и направился к нему. Капитан был на месте. Он дал добро на погрузку, и уход за конями, один из матросов за этим будет следить, но платить ему буду я. Дальше мои вещи были отправлены в каюту, одноместная, пусть и небольшая, и пока я обустраивался и смотрел как там лошади, седла и поклажа у меня в каюте были, пароход успел отойти, и вот так дымя трубой направился к выходу из порта. Жаль по городу не погулял, но может быть так даже лучше.

Плаванье заняло семь дней, да и то дважды в разные российские порты заходили, высаживая одних пассажиров, и забирая других, ну и разгружаясь. Однако всё же вскоре мы прошли мимо Кронштадта и встали на рейде. К пирсу для разгрузки судно подойдёт только через два дня, когда очередь наступит, пришлось нанимать специальный баркас для перевозки лошадей, куда с помощью судового крана-балки спустили по одной моих коней, головы им закрыли чтобы те в страхе не бились, и следом мои вещи и меня. Сам я в парадной форме был, с шашкой и «Наганом» в кобуре. Ходить тут с «Маузером» или «Люгером» я пока не хотел. Уставников, насколько я знал, офицеры в полку говорили, тут хватало. Однако, как бы то ни было, но вот он берег и столица.

Вещи мои разгрузили на пирс, и отмахиваясь от помощников, местные бичи, пристально наблюдая чтобы вещи мои не украли, я оседлал Ворона, на вьючную поклажу, пока ничего не пропало, и вот так верхом направился к городу. Подобрал неплохую гостиницу, где вещи в номер, он из двух комнат состоял, снял на неделю пока, а лошадей на конюшню. Прибыли мы в столицу в обеденное время, пока разгрузка, то сё, наступил вечер, поэтому я решил не планировать на сегодня ничего. Лишь попросил вызвать ко мне в номер местного специалиста, а специализация его должна быть в приобретении квартир, домов или каких предприятий. То есть, из адвокатов и их помощников. И вот, когда я как раз поужинал и вернулся в номер, раздался стук, и слуга сообщил что ко мне господин Ольнёв пожаловал. Что ж, пообщаемся. Надеюсь тот действительно ценный специалист, я попросил разное фуфло мне не присылать, а из тех что себе имя сделали. Услуги у них дорогие, но я был готов на траты.

Подойдя к двери, я открыл её и пропустил посетителя в номер, застёгивая на манжетах рубахи пуговицы. Я был в гражданском костюме. В том самом который обнаружил в чемодане, находясь в больнице, и коим уже не раз пользовался. Его только что принесли из чистки поглаженным, он и так чист был, мою полевую форму ещё стирали, да ремонтировали, та дорога до Данцига дорого ей обошлась. А сейчас в брюках и рубашке я смотрелся вполне неплохо. Окинув взглядом нужного специалиста, выглядел тот достойно и пригласив присаживаться на диван в гостиной, где мы находились, отпустил слугу и закрыв дверь устроился, напротив. Сначала мы познакомились, тот мне визитку протянул, ну а я просто представился, за неимением оной. Представился дворянином Волковым, то что я ещё и действующий офицер Российской Императорской армии, я не сообщал. Когда эта процедура закончилась, я и пояснил что хочу:

— Мне нужно приобрести неплохую квартиру в центре города, хороший район. Квартиру большую, спальня — совмещённая с рабочим уголком, гостиная, кухня — совмещённая с обеденным залом, туалет с ванной, возможно балкон, центральное отопление. Второй или третий этаж. Это пока всё, если всё пройдёт хорошо, будет более интересный заказ. Также есть пожелание получить на руки загранпаспорт. Срок около трёх недель. Что скажите?

— Это действительно сфера моей работы. У меня уже есть несколько квартир, которые вполне подходят описанным вами пожеланиям. Можно их осмотреть в любое время. Вас интересует именно покупка, не аренда?

— Да, именно так. У меня много родственников в Москве, нужно чтобы тут был свой уголок, где бы они смогли погостить пока меня нет.

— Квартира по описанию не для большой семьи.

— Это так, — улыбнулся я, не собираясь пояснять свои планы. — Что по загранпаспорту?

— Этот вопрос решаем. Всё будет сделано через десять дней, но если хотите быстрее, будет чуть дороже, но уже через три дня получите его на руки.

— Хорошо, порадовали. Меня устраивает тот вариант что подороже. Есть ещё такой вопрос, смогу ли я имея документы, получить полные их копии, заверенные у нотариусов?

— Для чего это? — не понял тот.

— Видите ли, скоро наступит такое время, что потеря документов, это вообще пустяк, и хотелось бы иметь второй комплект чтобы не заниматься и не терять время на восстановление.

— Я могу знать причины вашего такого желания, господин Волков? — даже подобрался тот.

— Можно просто Игорь Михайлович… Война. В конце лета. Я удовлетворил ваш интерес?

— Вполне. Копии документов, заверенные, получить можно. Сроки?

— Время есть, край, две недели.

— Успеем.

Дальше мы занялись делами, я передал тому часть своих документов, доверенность на получение их копий и заявление на получение загранпаспорта, выдал необходимую сумму, и мы распрощались, завтра сразу после обеда встретимся в фойе гостиницы. Поедем смотреть квартиры.

Утром следующего дня, после завтрака, в своей форме подпоручика, парадной, тут стоит ходить только в такой, направился к зданию Генштаба, где в канцелярии встал на учёт, это необходимо. Разрешение для пребывания в столице от комполка тоже оставил. Не обязательно это, но пусть будет. Адрес с местом проживания указал. После этого я на наёмной коляске стал объезжать разные заводы. Да-да, именно завод, металлоделательнный, как их тут называли, я и собирался прикупить. На крупный я не замахиваюсь, а вот небольшой, фактически мастерская, вполне. Главная задача его, это штамповать армейские шлемы по типу «СШ-40». К своему удивлению, я не обнаружил в снаряжении такого важного элемента, тем более каски отлично защищают от шрапнели, бича пехоты, именно от них те и несут основные потери. Шрапнель наносит раны не глубокие, сила разрывов не велика, но раненых много, а тут есть шанс снизить поток раненых в будущей войне. Ну и получить государственный заказ, это ой как неплохо. Я уже накидал в офицерском блокноте схему шлема и подтулейника. Это та войлочная или кожаная подкладка между головой и шлемом. По всем прикидкам, производство будет недорогим, главное заинтересовать военное ведомство, и насчёт этого у меня тоже есть план. Было время подумать и составить его, пока в дороге был, а на борту парохода тот окончательно сформировался. Интересная афера получится.

Я особо ничего не делал, просто интересовался, и вообще изучал технологии этого времени. По моим прикидкам, практически любой такой заводик сможет начать производство касок. Ну и выяснил что минимальная стоимость одного завода, это был сарай с десятком рабочих, шесть тысяч, а максимальная, вполне добротный кирпичный корпус, пара деревянных строений, два склада, всё окружено высоким забором, аж восемьдесят тысяч рублей. Он мне больше всего и понравился, тут перспективы на развитие видны, жаль, что завод не продавался. Хозяин его, что и провёл мне небольшую экскурсию, и не думал его продавать. Время до обеда пролетело очень быстро, я вернулся в отель, переоделся и пообедал, когда мне сообщили что мой стряпчий прибыл, именно так называлась профессия таких специалистов. Я конечно мог бы обойтись без покупки квартиры, но у меня на неё были далеко идущие планы, так что она мне нужна. Поэтому мы на наёмной коляске покатили изучать квартиры. Третья в списке мне понравилась, да так, что я решил не смотреть что будет дальше. Стоимость её двадцать тысяч рублей, и хозяин дома, что продавал или сдавал квартиры в аренду, спускать цену не хотел. Пусть квадратура тут сто десять квадратных метров, это я на глазок насчитал, но всё равно просторно и мне понравилось. Однако главное, что та продавалась с некоторыми деталями интерьера, то есть, ремонт тут год назад был приведён, и имелась некоторая мебель, остальное нужно самому приобретать. Печь на кухне дровяная, отопление центральное от котельной. Балкон был, третий этаж. В общем, квартира конфетка, окна выходили на Неву и парк с той стороны.

Стряпчий стал оформлять, аванс я выдал, а я покатил по оружейным магазинам. Хочу прицел оптический приобрести. И вот так покатавшись, был вынужден констатировать, что прицелы есть, но в зачаточном состоянии. Я конечно приобрёл два в кожаных футлярах, на мою «немку» те встанут, крепления под них были, да и производство германское, однако я надеялся на лучшее. Купил также в магазинах походную двухлитровую флягу, карманную серебряную фляжку, патронов для карабина «Маузер», разрывных к сожалению, не было, они оказывается запрещены к применению, ну и взял также нагрудный патронташ, малую пехотную лопатку и палатку. Всё это я отвёз в гостиницу, оставив на месте, после чего на той же коляске, я её не отпускал, переодевшись в форму офицера, покатил к зданию Красного Креста, которое курировала императорская семья. Мне денщик нужен. У Игоря был денщик, но слёг с аппендицитом, поэтому пока работал на двоих денщик командира батареи, на то время что нового искали, да не успели, и тот остался по месту службы. Лучше нанять своего, из нестроевых. Вот я и надеялся такого найти тут. Обычно ветераны, а я хотел из солдат, желательно казака, чтобы драке на шашке обучил, проживали в некоторых подобиях ночлежек, вот я и рассчитывал там найти тех, кто мне нужен.

Видимо не повезло. Из кого выбрать было, но кто-то меня не устроил, или ещё что, душа не лежала, так что отбыл ни с чем. Не было там нужного мне специалиста. Видимо казаки о своих заботились, отправляли к станицам, а тут одна пехота была. Калечные, с разными ранеными, но не то что нужно. Ладно, пока не к спеху, успею ещё. Вернувшись в гостиницу, я достал карабин и занялся подготовкой к установке, а потом и самой установкой охотничьего прицела на оружие. Нужный комплект инструментов я приобрёл, в кожаном чехле. Причём приобрёл в том же оружейном магазине. Неплохой подбор инструментов. Успел к вечеру сделать, но отстреливать потом буду. Второй прицел пока в запас. Я вообще подумывал его на тот пулемёт «Мадсен» поставить, что в схроне остался. Я его маслом оружейным хорошо обработал, долго пролежит. Хотя какое долго, вернусь и достану. Если даже не переведут в пулемётную роту, на батарее такое оружие тоже пригодится. Только вот как его поставить? Там магазин сверху вставляется в приёмное гнездо. Ничего, придумаю что-нибудь.

Этот день тоже прошёл, дальше оформление квартиры было закончено, но переезжать я не спешил, стал покупать мебель. Новую не заказывал, нет времени, узнавал кто что продавал, приезжал, приобретал, и грузчики поднимали в квартиру. Ну и рухлядь купил. Тут так назывались подушки, одеяла, шторы и всё такое. Нанятая девушка, она тут в доме в некоторых квартирах прибиралась, всё помыла, расстелила и квартира была готова к проживанию. И вот на пятый день с момента прибытия в столицу Российской Империи, я вселился в свою теперь уже квартиру. Хозяину дома за квартплату за год вперёд уплатил, чтобы не думать, также открыл счёт в банке, и положил пять тысяч рублей, это и на жизнь, и на оплату квартплаты, ну и так, чтобы было. Остальные деньги тут же держал в квартире. В спальне я поставил стол, стул, настольный светильник и небольшой шкаф с полками для книг, внизу дверцы что закрывались на ключ. Хотел ещё сейф, но махнул рукой, без надобности. В остальном квартира хорошо оснащена, запас припасов тут сделал. Горничная приходить будет раз в неделю убираться, пока я тут живу, готовить сам буду. Лошадей отвёл в платные конюшни, там за ними присматривают. А вот стряпчий, что уже передал мне загранпаспорт и его заверенную копию, пока работает по копиям остальных моих документов, ну кроме офицерского, тот уже знал, что я военнослужащий, ну и подбивал клинья к тому заводику что мне понравился. В общем, с квартирой тот всё провёл хорошо, свой процент заработал честно, поэтому я сообщил ему что желаю купить завод, ну и сообщил какой. Вот тот два дня и бьётся о ворота, но хозяин стоит на своём. Жду пока, и делами занимаюсь. В гражданском костюме дворянина, в одеждах рабочего, или лавочника, я гулял по городу и изучал где живут нужные мне люди. К сожалению, из тех кто я точно знаю виновны в развале армий, фронтов, и отступления с тяжёлыми потерями, в столице я обнаружил всего троих, включая самого будущего Главнокомандующего. Если тот им конечно станет, с моей помощью.

Одежды для маскировки я за полдня купил в разных местах, включая два костюма для дома и халат, и именно в нём на шестой день жизни в столице, я встречал своего стряпчего. Проводив того в гостиную, сам разлил коньяку в бокалы, и лишь пригубляя, я к спиртному прохладно отношусь, но старые французские вины ценю, и вот что услышал:

— Не продаст хозяин этот завод. Я поискал по столице и нашёл ещё два таких же, они даже имеют меньшую цену и один из них как раз выставлен на торги. Хозяин разорился, как мне удалось узнать, тот картёжник.

— Будет аукцион?

— Нет, за долги тот не отобрали пока. Не успели, поэтому до решения суда тот и торопится продать.

— Я его понимаю, так он сможет получить хоть что-то. Выезжаем. С такими покупками медлить не стоит.

Стряпчий ждал меня внизу, он, пока я одевался, смог найти свободный наёмный экипаж, мы сели в него и покатили к окраине столицы, заводик располагался на окраине. Тут же частный сектор, где проживали рабочие. Многие как раз тут и работали. У своего дома, проезжая мимо здания телеграфа, я только хмыкнул, вчера телеграмму родителям отправил. Мол, так и так, добрался морем до столицы, нахожусь тут, отдыхаю, ну и делами занимаюсь. Дал адрес своей квартиры, не сообщая что та уже моя, однако уведомил что планирую тут задержатся, скоро ждать меня не стоит. Именно в этом отделении телеграфа, я и отправлял сообщение.

До завода мы добрались довольно быстро и надо сказать тот произвёл на меня хорошее впечатление. Два довольно длинных корпуса из красного кирпича, у одного трубы, там литейка была. Также было два деревянных склада на территории, одноэтажное кирпичное здание администрации у входа, и всё это окружено высоким дощатым забором. Из охраны старенький сторож и собака в будке у ворот. Рабочее время уже заканчивалось, тут оно четырнадцать часов, как раз рабочие расходились, но был на месте инженер, он же и директор завода. За хозяином тут же отправили, и пока мы гуляли по территории, инженер следовал чуть позади чтобы нам не мешать, я осмотрел литейку, и сказал:

— Я конечно не специалист. Но этот завод тысяч сто стоит, не меньше.

— Сто десять. Хозяин согласен отдать за восемьдесят, если деньги сразу. Я проверил, на заводе долгов нет, только на хозяине, вы можете без особых проблем выкупить его. Естественный минус, нужно закрыть некоторые контракты. Это не сложно, за месяц завод справится. Это вполне справное производство. Только вот денег с заказов вы не получите, их уже получил хозяин. Однако думаю, что это небольшой минус за приобретение такого завода.

— Ну да.

Подозвав инженера, я попросил показать мне территорию и производство. Уже стемнело, пришлось керосиновой лампой пользоваться, но основное мы осмотрели, а тут и хозяин прибыл. Торговаться тот отказался, восемьдесят и точка, так что подумав, я ударил по рукам. Беру я этот завод. По заказам уточнил у инженера, месяц и все хвосты те сдадут. Конечно не хочу выполнять работу за чужих, для меня бесплатно, но чтобы получить этот заводик, а его можно отнести к средним по объёмам производства, вполне можно махнуть на это рукой. Тот подписал все документы, что составлял стряпчий, получил аванс, и также письменно подтвердил, при свидетеле, инженере завода, что долгов у завода нет, ну кроме невыполненных заказов. После этого мы со стряпчим покинули территорию завода, фактически моего уже. Купил я его совсем тем что находится на территории, списки к документам купли-продажи прилагались. Тут даже паровой котёл был и генератор, поэтому завод вполне себе электрифицирован, часть «лишней» электроэнергии спускалась по соседним уличкам, где проживали рабочие завода. Небольшая плата за электричество тоже шла в бухгалтерию завода. Точнее вычиталась из зарплат рабочих.

Через два дня завод стал моим. Уже по всем документам. Всё это время я посещал завод, по утрам и после обеда, и вникал в работу, его директор в этом мне отлично помогал. На территории восемьдесят семь рабочих, бухгалтер, учётчик, кладовщик, за оба склад отвечал, шесть мастеров, две уборщицы, дворник и сторож с собакой. Вот и всё. На такой завод, вполне хватает людей, и работа шла, я этим также интересовался. А вообще похоже тут готовился рейдерский захват, и кому-то я обломал планы, угроз не было, просто подошёл один паренёк, и передал письмо. Мол, я перешёл дорогу серьёзным людям. Вот и всё. Может пойти к ним, показать, что угрозу я воспринял серьёзно и, если не хотят отправится на два метра под землю, пусть откупные платят. Подумал и оставил идею на будущее. Пусть у меня осталось всего тридцать пять тысяч, но пока хватает. Кстати, эти тридцать пять тысяч, про те пять что на счету банка я не говорю, были в русских рублях. Бывший хозяин завода забрал всё золото и германские марки. Похоже тот планировал покинуть Россию.

Так вот, денег много не бывает поэтому эти рейдеры были вполне в жилу. Но пока они меня или моё имущество не трогают, я не имею морального права кинуть им ответку. Угрозы — это так мелочь, жаль конечно, но да ладно. Ещё хотелось бы о своей жизни сообщить, это о том, что на второй день, я через местною маман снял девушку, тут гарантировали чистоту, и остался доволен. Дорвался до сладенького. И теперь я в том борделе завсегдатай, каждый день по несколько часов. Тот, кто был лишён, меня поймёт, я серьёзно решил наверстать упущенное в прошлой жизни. Вот так я и жил эти восемь дней в столице, а сейчас прошёл на территорию завода, уже как полноправный владелец. Стряпчего не было, тот деньги за работу получил, заканчивал с документами, обещал копии остальных завтра доставить, на этом наше сотрудничество прекращалось, всё что нужно тот мне сделал. Ну разве что патенты на изобретения оформлять начал. Уже пять дней работал по этому направлению, но параллельно от остальных дел.

Рабочие и директор уже встречали. Те и так уже знали кто новый владелец, я тут примелькался, но официальное знакомство всё же нужно провести. Поздоровавшись с инженером, его звали Иннокентием Михайловичем Голиковым, я осмотрел строй работяг с крыльца здания управления, и громко сообщил:

— Здравствуйте, граждане. Как новый владелец я хочу сообщить, что изменения на заводе всё же будут, и думаю они вам придутся по нраву. Рабочий день сокращается до двенадцати часов, перерыв на обед час. В субботу сокращённый на один час рабочий день. В воскресенье, как и положено, выходной. Зарплата остаётся та же. На свободном месте на территории завода будет поставлена столовая, где вы будет обедать и ужинать бесплатно. Поэтому если найдутся желающие среди ваших жён, то потребуется кухарка, две её помощницы, и две девушки в столовую накрывать столы. Как столовая будет готова, и оснащена, будем принимать новых рабочих. Чуть позже, также будут наняты женщины в новый цех. Изменения, как я вижу, вас радуют, однако есть требования и с моей стороны, чуть позже будет готовы служебные заводские инструкций, и из них можно будет всё узнать. Первое, держать рабочие места в чистоте, закончил, убрался, идёшь домой. Стараться не делать брак, те у кого меньше всего брака, будут получать дополнительные премии. Ну и пьянки. Пьяные работать не могут. Для отдыха есть воскресенья, а не рабочее время. Мастер своего участка будет отвечать, если пустит на рабочее место выпившего, они лишаются премии оба. Если произойдёт из-за употребления спиртного несчастный случай, выгоню обоих. А теперь можете разойтись по рабочим местам и продолжить работу… Идёмте, Иннокентий Михайлович, поговорим в вашем кабинете, ну и обговорим чем будет завод заниматься, да и по тем стройкам что будут развёрнуты на территории.

— Не слишком ли послаблений вы даёте? Столовая ещё эта?

— Нет, нормально. Для меня это копейки, а рабочие на месте, ужинают, не бегают домой чтобы поесть. Скоро бригадир подойдёт, строитель, будем решать где столовую ставить, ещё один цех и два дома. Один гостевой для привлечённых специалистов, на три комнаты-номера, может и я тут, когда переночую, второй дом для охраны. Я планирую нанять охрану. А то совсем бардак, ворота открыты, заходи кто хочешь. Только на ночь сторожа ставите. Охрана тут постоянно жить будет, заодно и питаться в столовой.

— Хорошо, это ваше решение Игорь Михайлович. Есть вопрос, что мы будем производить? Как я понял, основное наше направление вас не устраивает, и по поводу зарплаты, касса пуста, а уже через неделю требуются провести первые выплаты. У нас зарплаты выдаются два раза в месяц.

— С деньгами проблем нет, всё будет выдано бухгалтеру, а по поводу перепрофилирования производства, тут вы правы. Сейчас вы выпускаете детали к керосиновым лампам, мне ваше штамповочное производство понравилось, хорошо наладили, и собираете пожарные насосы. Вполне возможно полностью закрывать это направление я не буду, завод у нас самоокупаемый и приносит стабильный доход, а вот основное, если удастся получить государственный заказ, этим я сам займусь, мы будем делать…

Тут к нам в кабинет постучались, и одна из уборщиц, что работала в здании администрации завода, и сообщала что меня ищет какой-то мужичок.

— Это бригадир-строитель. Сейчас выдадим ему задание, чтобы начинал без промедлений, надолго в столице я не задержусь, и продолжим. Надо будет мастеров позвать, пообщаться по поводу того, что завод будет производить.

Мы покинули кабинет, и вышли во двор, где ожидал знакомый мне бригадир. Там я показал эскизы зданий и план завода с отметками где те будут стоять, директор завода тоже их изучил, и вот так втроём мы и стали ходить по территории. Бригадир пару раз попросил переместить здания, а в остальном возражений у него не было, тот получил деньги на материал и отбыл. Так как всё строится планировалось из дерева, обещал через две недели всё сделать, сдать под ключ. А ведь пять строений планировалось, два жилых дома, дополнительный цех, конюшня на четыре стойла, и столовая. И да, ещё сортир на три посадочных места. Новый. Старый снести к чёрту, гнильё одно. У завода своего транспорта не было, инженеру приходилось наёмным пользоваться, поэтому конюшня и сбоку сарайчик для телеги и коляски, на коей и будет директор ездить, обязательно нужны. Телега для столовой, привозить-увозить, если кому из рабочих нужна, тоже сможет брать для личного пользования. Два стойла пустые были, но это на будущее. Может своих рысаков тут держать буду. Дальше видно будет. На территории, если что тяжёлое перевозить или волоком таскать, лошадьми можно будет делать, а то наёмных приходилось приглашать.

Смета по строительству мне была известна, деньги были, так что дерево в качестве стройматериал выбиралось из-за скорости постройки. Оно быстрее чем из кирпича. Денег хватало, и на выдачу зарплат рабочим тоже. Сейчас же мы вернулись в кабинет директора, и я достал блокнот с эскизами каски, а также армейского походного котелка, что состоял из двух частей, поясняя инженеру:

— Это противошрапнельная каска, очень нужная нашим солдатам, ведь именно от шрапнели и несут основные потери в боях наши части, но пока в снаряжении та не состоит. Буду пробивать, чтобы её испытали и приняли. Стоит изготовить сто штук, покрасить в цвет хаки, принятый в Российской армии, впереди сделать оттиск белой краской герб России, чтобы было понятно кому она принадлежит. Тот дополнительный цех для этого и нужен, разделим на части, в одном новые работницы их красить будут, в другом те сохнуть. Там вытяжку стоит хорошую поставить, чтобы не угорели.

— Не сложно будет их изготавливать. Я тут прикинул, на нашем оборудовании экспериментального цеха, при достаточном количестве материала, по две тысячи штук в неделю сможем производить. А когда только на них перейдём, то такое же количество, но каждый день.

— Рад это слышать. Средства на закупку материала я чуть позже выдам. Когда можно будет ожидать пробную партию?

— Дело новое, лекала ещё нужно сделать… — задумался тот. — Дня через четыре всё будет готово, заодно на этой пробной партии отработаем производство. Найдём огрехи и уберём их.

— Хорошо. Сейчас мой стряпчий составляет патенты на этот шлем. И вот на этот армейский котелок, — передал я эскизы котелка.

Такие котелки и в будущем будут встречаться, я сам таким пользовался. Сам котелок, плоский, сверху крышка для второго, внутри кружку можно держать и ложку. Они и будут входить в комплект. Ложка интересная, тоже штампованная, с одной стороны у неё вилка, а с другой ложка. Стряпчий уже выяснил, такую идею ещё никто не зарегистрировал и на неё патент тоже начал делать. Тут как раз мастера зашли в кабинет, и включились в обсуждение. В общем, и котелки, и каски те сделают, я уже поставил задачу по триста того и иного, причём сто единиц передать перекупщикам для продаж в столичных лавках, будем смотреть спрос. Я ещё плакаты в типографии закажу, рекламу им устрою. Дальше вызвали бухгалтера, я выдал деньги на закупку материала, ну и попрощавшись, покинул завод. Бригадир-строителей знает что делать, директор за ним присмотрит, в остальном задания даны, деньги выделены, я ещё в кассу положил семьсот рублей, чтобы там хоть что-то было, например, на непредвиденные расходы, а то небольшой сейф совсем пуст, и направился сначала в ресторан, а потом и в бордель. Время три часа дня, так летит время, что не заметил.

На следующее утро, сейчас шёл девятый день моего пребывания в Питере, я снова надел офицерскую форму, и направился к тому же зданию Красного Креста. Охрану я планировал набрать там. Опытные солдаты мне нужны. Проблем с этим не стало, мне помогли найти подходящего унтера, наш разговор мне понравился, тот и награды за Русско-Японскую имел, единственно локоть повреждён, не сгибался. Нормально, он помог отобрать ещё четверых бывших солдат, а также шестого, бывшего ездового, его задача следить за конюшней, возить директора, или телегу с заказами из столовой. За покупками кухарку будет возить. Ну и бухгалтера в банк где я планировал открыть счёт для завода, доступ к счёту будет у директора и бухгалтера. Всех всё устроило, зарплата тоже, тридцать пять рублей на каждого, у унтера сорок. Жили те в подобии бесплатной ночлежки, денег не имели, где-то подрабатывали, но в основном на пожертвования их кормили, а в принципе справные солдаты. Насчёт алкоголя и пьянки пояснил, выгоню быстро. Я нанял две пролётки, и мы покатили на рынок. Там парни приоделись, в армейскую форму, только новую и без знаков различия, два комплекта исподнего, сапоги, шинели, а всё же те на полном обеспечении жить будут. Ремни, и всё что положено тоже набрали. Одеял взяли, те в курсе что на полупустом складе будут жить, пока им воинскую избу не поставят. Потом заехали в оружейный магазин, я там взял пять семизарядных «Винчестеров», с запасом патронов, средства ухода к ним. Для унтера и ездового по «Браунингу». Унтеру с кобурой, ездовому для скрытого ношения, тот ещё и директора во время поездок охранять будет. Ну и кухарку, всё же с деньгами та. Потом из магазина снова на рынок, но уже другой, купили бричку. Та заводской станет, на баланс возьмём. Двух коней и телегу, для каждого транспорта по коню, упряжь и всё остальное взяли. И только к обеду, поев в трактире, мы направились к заводу. Там я представил охрану директору, тот больше уделял внимание мне, в форме он меня ещё не видел и не знал, что я действующий офицер. Так что ветеранов оформили, и выделили им место на складе. Кормить их будут в трактире неподалёку, пока своя столовая не заработает, уже всё оплачено, на прокорм деньги выделены.

Унтер сразу отметил что баньки нет, я поговорил с бригадиром, он тут был, стройматериала уже навезли и шла работа, канава копалась на месте где будет столовая, кирпичи для кухонной печи завозились. Смету увеличим, будет банька, ею и заводчане пользоваться смогут. Также нужен шлагбаум, ворота только на ночь закрываются, и будка от дождя для дежурного охранника. Подумав я и на это дал добро, а также выделил в здании управления завода свободное помещение для охраны. Тут ещё пара помещений были свободны, нужно в одном открыть медпункт, и послать кого из детей рабочих учится на фельдшера, и вот пусть лечит, если кто травмируется, первую помощь оказывает, и в больницу отправляет. Пока же охранники старались запомнить всех рабочих, чтобы чужаков не пускать. Это им строго запрещено, вон, в здание управления пусть идут, да с директором общаются. Может карточки рабочих сделать с пропусками, чтобы рабочие могли проходить на территорию? Подумаю. В первые дни на воротах будет стоять один из рабочих, что своих всех в лицо знает, и помогать пропускать своих, а не чужаков, а потом те сами уже всех запомнят. А пока же, оставив всё на директоре, тот вполне справно справлялся, я покинул территорию завода. Надо будет директору заплату повысить, а то всего сто пятьдесят рублей. Сто за директора и пятьдесят за инженера, в качестве доплаты. До двухсот пятидесяти подниму, а в будущем может и ещё больше. Сегодня ночью у меня наконец первая акция, буду убирать одного генерала. Пора уже. Операция по ликвидации врагов России начинается. Но сначала в бордель, а потом уже на место будущей акции.

* * *

Триста метров, я отчётливо видел цели на этом расстоянии. Отложив бинокль, он позволил мне определить кто цели, я взял германский «Маузер», что лежал рядом без оптического прицела, и прицелился. На территории парка дворца, на перекрёстке пешеходных дорожек для прогулок, стояли и беседовали трое. Я не мог упустить такого шанса. Там были Император Российский Николай Второй, его дядя Николай Николаевич, и муж сестры Александр Михайлович, имевший кличку Сандро. Прицел лёг на грудь дяди Императора, и я под отчаянное мычание сидевшего рядом пленного, мягко потянул за спуск. Выстрел. Мгновенно выбив гильзу, я повторил выстрел, но уже в Сандро. Там ещё не понимали, что происходило, но сейчас Император побежал, и пока я его видел, трижды выстрелил, спуская последние патроны в магазине. Пули впивались в утрамбованную щебёнку в ногах Императора, обдавая его брызгами камешков, но тот сбежал, а парк быстро наводнили казаки из роты охраны и гвардейцы. Но я на это уже не смотрел.

Подтянув поближе тушу англичанина, у него и дипломатический паспорт в кармане, положил на своё место, достал у него из-под полы пиджака «Браунинг» — это его оружие, вложил тому в руку, и дважды выстрелил в стену за дверным проёмом, после чего отбежав к дверному проёму, я из своего «Нагана», что уже достал из кобуры, четыре раза выстрелил в тушку англичанина, лежавшего у карабина. После этого убирая оружие в кобуру, подбежал к телу, убедился, наповал, убрал шёлковые широкие ленты с рук и с ног, те следов не оставляли, и кляп, после чего пальцами трупа снарядил в винтовку два патрона, остальное рассыпал рядом, как будто я застал его при перезарядке. «Браунинг» у того в руке, так что на этом можно было заканчивать, и снимая кожаные перчатки, пальцы англичанина были везде, и на карабине, и на пистолете, я заранее позаботился, стал быстро спускаться по лестнице пятиэтажного жилого дома вниз, на улицу. По пути избавился от ленты и кляпа. Всё уже было подготовлено, и я знал, что делать.

С момента покупки завода прошло шесть дней, пятнадцать я уже в столице нахожусь. За это время я ликвидировал шестерых, те двое, а я уверен, что положил их наповал, пули разрывные, те последние пять патронов что были в наличии, это седьмой и восьмой. Так вот, по списку, я ликвидировал Гучкова, члена Государственной думы, потом генерала Алексеева. Тут ещё генерал Рузский повстречался, который по счастью посетил столицу и попался мне на заметку. Я его застрелил под видом польского националиста, расстреляв того из «Нагана» прямо на улице. Далее был ликвидирован генерал Крымов, что находился в столице на излечении, ну и ещё двое, это участники заговора Февральской Революции, председатель Государственной думы Родзянко и некто Некрасов. До ещё одного участника заговора, Терещенко, к сожалению, не добрался. Тот отсутствовал в столице. Не думайте, что я на это всё пустил те шесть дней с момента покупки завода. За два дня всё сделал и дальше готовился к вот этой акции с уничтожением двух князей. На присутствие императора я не рассчитывал, думаю кого одного ликвидирую в этом «окне» в парке, там ветви деревьев позволяли сделать выстрел, давая такое «окно», но тут совсем красиво получилось.

С англичанами так совсем весело. Когда следил за объектами, обнаружил ещё одну слежку. Выследил такого топтуна, англичанином оказался, и напарника его. У тех на квартире, конспиративной, оказалось без малого сто тысяч российских рублей банкнотами, и около двадцати тысяч английскими фунтами. Часть я прибрал, на квартире оставил только десять тысяч рублями и три фунтами. В кармане убитого «стрелка» адрес конспиративной квартиры на листочке записан, там всё необходимые доказательства и второй англичанин. В данный момент тот под снотворным в кровати лежит. Надеюсь жандармы успеют его взять. Тот меня не вспомнит. Зашёл в подъезд и темнота после удара по затылку, дальше занёс в квартиру, аккуратно раздел, уложив в постель, и всё, направился проводить акцию. Его напарник уже на чердаке ожидал, связанный также под снотворным. Тот очнулся, когда я как раз готовился к открытию огня.

Помимо этих акций, поверьте, ничего сложного, простейшая многоходовка, я также делами занимался. Завод работал, уже и котелки с касками начал выпускать, кружки и ложки в котелках в комплекте идут. Я себе котелок и одну каску отобрал, убрал в вещи. Также я два дня назад отправил сто касок и сто котелков в приемную комиссию тыла императорской армии, для опробования и заключения, годны они в войска или нет. Ну и ещё с три десятка экземпляров по лавкам и магазинам разошлись, где офицеры закупаются. Плакаты мне сделали, художник хорошо нарисовал, у входа в магазины те висят, а парочка на афишных тумбах у Генштаба. Покупают, как мне стало известно. Котелки особенно быстро разобрали, но и каски тоже берут. Есть среди офицеров умные люди, мало, но есть. Уже на моём заводе заказы начали от частников поступать, и со склада стали выдавать небольшой запас на продажу, что там был. А я мог уже продавать, оформление патентов закончилось, и я был интеллектуальным собственником этого снаряжения. Одна каска мне стоила рубль. Тут и материал, и работа, но шли приготовления к удешевлению работ с тем же качеством изготовления, а продавалась пока рубль и пятьдесят копеек, отпускная цена. Уж за сколько её там лавочники будут продавать, не моё дело. Вот так постепенно и движется работа. Директору и мастерам зарплату я поднял, и велел, изготовив двести касок и триста котелков отправить железной дорогой к железнодорожной станции, от которой ближе всего до Калиша. Подождут те меня на складе станции, а прибыв, заберу и доставлю грузовыми повозками в полк. Там дальше по месту видно будет. В каждом ящике по пятьдесят касок было, значит четыре ящика, и по двадцать котелков, тут пятнадцать ящиков. Нормально, двух повозок хватит.

Из новостей. Родители отписались, сообщили что одна из моих тёток как раз находилась в столице, но отбыла за день до моего приезда, не встретились. В общем, ждут меня. Также я у довольно дорогого портного, цену тот ломил, заказал два комплекта повседневной офицерской формы, но куда более крепкой чем выпускается обычно. Тройной прошив, на локтях и коленях дополнительная материя. В общем, надеюсь эта форма дольше прослужит, пока ещё идёт изготовление, но через пару дней можно забирать. Вчера был у портного на последней примерке. Что я ещё могу сказать? Вчера открыл счёт в Русско-Восточном банке, привязав его к заводу, часть отчислений по мере дохода будут переводится на мой основной счёт, тот на который я пять тысяч положил, а потом ещё двадцать. Остальное на завод, зарплаты, модернизацию и развитие. А сегодня утром я на этот счёт положил пятнадцать тысяч рублей, из тех что забрал у англичан, а то там не полная тысяча была. Директора предупредил, это на модернизацию завода, мы её обговорили, но проводить её будут после того как те долги завода по заказам закроют. Пожалуй, это всё что я успел за эти шесть дней. Соглашусь, побегать пришлось, как и поработать, но сделал.

Сейчас же, выбежав из подъезда с «Наганом» в руке, я стал осматриваться. Особой паники пока нет, но тут я заметил городового на перекрёстке, что с удивлением смотрел на меня, и замахал тому руками, чтобы подошёл. Вот тот придерживая саблю со всех ног и рванул в мою сторону.

— Ваше благородие? — подбежав, тяжело дыша, тот вопросительно посмотрел на меня.

— Ефрейтор, я гулял по улице и услышал выстрелы в этом доме. Побежал на чердак и обнаружил неизвестного в гражданской одежде с винтовкой в руках, тот дважды в меня выстрелил из пистолета, промахнулся второпях. В ответ я его убил. Давай вызывай своих, следователей там.

Тут мы услышали шум быстро двигавшегося экипажа и действительно на скорости из-за угла повернула пролётка полная жандармов, так что мы уже вместе замахали руками. Револьвер я к тому времени убрал в кобуру. Пролётка всё же остановилась, и я описал старшему из офицеров в звании ротмистра, что произошло. Тот остальных отправил дальше, а сам с помощником направился за мной. Городового поставили на посту входа подъезд, мы быстро поднялись на чердак и пока жандармы, изучали лёжку «стрелка», сам труп, я описывал, как и что было. Документы те нашли, как и записку с адресом, поручик, помощник ротмистра, тут же умчался, а тот отходя от лёжки к дверному проёму выхода на лестничную площадку, разглядывая пулевые отверстия от якобы выстрелов в меня, поинтересовался:

— Значит по улице прогуливались и там услышали выстрелы?

Подняв глаза и отведя в сторону, ясно показывая что вру, подтвердил:

— Да, так всё и было.

— Ну-ну, — осмотрев меня, тот вздохнул и сказал. — Подпоручик, дело очень серьёзное, тут нападение на самого Императора, так что лучше говорите правду.

— Вот ведь знал, что что-нибудь да будет, — скривился я, и всё же пояснил. — Надеюсь вы понимаете, что это желательно держать в тайне, чтобы не скомпрометировать замужнюю даму?

— Так-так, уже интересно. Вы посещали кого-то кто живёт в этом доме?

— Квартира двенадцать. Анастасия Павловна. Только я вас прошу, опрашивайте её без мужа, кстати, его пока нет.

Чуть позже прибыли ещё жандармы, уже стали проводить тщательный осмотр места пришествия. Даже фотограф работал, а ротмистр в моём сопровождении лично спустился к двенадцатой квартире и взял показания у хозяйки. В рапорте при моём опросе тот всё же не указал где я был, вошёл в положение. Поэтому тот знал, что я услышал выстрелы, когда выходил из квартиры, хозяйка подтвердила, та через минуту слышала хлопки наверху, а официально я был на улице. Правда официальные показания с той тот всё же снял.

— Хороша хозяюшка, — когда мы с ротмистром вышли из дома на улицу, сказал тот.

— Да не очень. Признаюсь, я поначалу тоже думал, ух, прокачусь, а побывал у неё в гостях, понял, второго раза не хочу.

— Интересно вы образы рисуете, подпоручик, — хмыкнул тот.

— Я вам нужен?

— Нет, адрес известен, если потребуется, вызовем.

— Благодарю. Честно сказать, у меня срочная встреча предстоит, поэтому я тороплюсь.

Тут у ротмистра явно взыграла служебная чуечка, и тот с некоторым подозрением, явно стараясь его не показывать, как бы без интереса поинтересовался:

— Что за встреча?

— Газету купить хочу.

— Что? — не понял тот, или сделал вид что ему послышалось.

— Да понимаете, господин ротмистр, мне в последнее время в карты везёт, я картёжник и не скрываю этого. После удара по голове, на меня польские бандиты напали, идёт карта. Ну вот идёт и всё тут. Глупо не воспользоваться этим. Так вот, я когда на излечение направился, с одними господами поиграл, в покер, там и германский банкир был. Всю ночь мы за столом просидели. Выиграл тогда чуть ли не двести тысяч. Пусть половина в германских марках, но ведь выиграл. Приехал сюда, квартиру купил и заводик, металлургический. У меня там начали выпускать армейское снаряжение, противошрапнельные каски и армейские котелки. Я уже патенты на них выправил, отправил каски и котелки в службу тыла армии, там комиссия работает, решают примут их или нет. Надеюсь примут. А вчера у купца Завидухина играл в покер и выиграл ещё двенадцать тысяч рублей. Хочу газету купить, и типографию. Хватает. Стряпчий уже нашёл варианты, едем смотреть… Только знаете что, господин ротмистр?

— Что?

— После того как тот террорист в меня стрелял и пули свистели, я как-то ясно осознал, что удача такая, переменчивая девушка, и долго вести мне не будет. Поэтому решил, в карты играть буду, но лишь для досуга. А вот за деньги больше никогда. Иначе всё что выиграл, спущу. Не хочу я этого.

Тот моё изливание души выслушал с интересом, покивал, и согласился, что игра в карты — это зло, после этого задал вопрос, который вызвал у меня удивление, я об этом не знал и никто мне не говорил:

— Скажите, подпоручик, а как вы смогли получить разрешение на покупку производства, или вот газету, находясь на службе? Ведь офицерам это запрещено?

— Да? — я озадаченно пожал плечами. — Признаться не знал, и до меня её не довели.

— Об этом сообщают преподаватели на лекциях в военном училище.

— Значит и эту лекцию я прогулял.

Тут ротмистра прозвали, после чего мы попрощались. Щёлкнув каблуками, отдавая честь, я развернулся и направился прочь, выискивая свободную пролётку. Жандармы о моих покупках всё равно узнают, и у них появятся вопросы. И вот так я подал свою версию откуда у меня деньги, пусть её берут как у основную и проверяют. А вчера я действительно играл у купца, и выиграл, так как в покер ещё в той жизни играл и был сильным игроком. Я готовился подтвердить откуда у меня деньги на квартиру и завод. Это уже сегодня утром, когда англичан для акции брал, и при обыске квартиры нашёл деньги, понял, что не зря в покер поиграл. Будет чем подтвердить эти трофеи. В общем, всё в цвет, и пока моя далеко идущая комбинация работает. Я собирался таким вот образом прославится, и протолкнуть изделия своего завода. Глядишь и наградят. Хотя особо я на это и не рассчитывал. А по поводу приобретения газеты, не одной, а двух, и типографии, то тут всё верно. Конечно же слова ротмистра меня всё же обеспокоили, я о таких нюансах действительно не знал, думал раз уж повезло в дворянина попасть, то всё можно, а тут вон оно что. Правда, трагедией это не посчитал, если прижмут, то родственников много, на них перепишу без права управления или вмешательства в процесс. А то они мне на управляют. А газеты нужны, всё же информационная война предстоит, это особое поле боя, и стоит иметь там свои рычаги, поэтому покупку одной газеты я отменил, тут минимум две нужны. Дал задание стряпчему, а тот снова работал на меня, причём я предложил ему постоянную работу, будет юридически сопровождать мои приобретения, газеты, типографию и завод, отбивать нападки и всё такое. Иметь своего адвоката, всё же неплохо. Тем более тот имеет свою контору, где работают разные специалисты, и адвокаты, и нотариусы. Мы даже договор составили, и теперь тот работал на меня. Это вчера произошло. А нашёл тот три газеты что выставлены на продажу, точнее две выставлены, владельца ещё одной можно уговорить. Типографий в продаже две было.

Сначала я заехал к себе на квартиру, где взял деньги, трофеи с англичан, потом в банк, отправил перевод в Москву на имя отца, в размере двадцати тысяч рублей. Игорь ему две тысяч должен, вот и возместил в десятикратном размере. Отправил потом телеграмму, чтобы получил, поясняя за что, ну и пусть тратит средства на своё усмотрение. После этого заехал за стряпчим, и мы направились смотреть газеты. В пути я поинтересовался обеспокоившим меня нюансом, и тот подтвердил, ротмистр прав, офицерам нельзя владеть чем либо, ну кроме поместий, домов или квартир, они полностью должны были отдаваться службе Отечеству. А по мне, так тот решил, что я прошение об отставке подал и ожидая разрешения заранее занялся закупками. Вот такой вот финт. Пока катили я и обговорил с ним возможность переписать моё имущество на родственников, тот подтвердил, если потребуется, проблем не будет.

Купил я все три редакции, и обе типографии, на всё у меня ушло пятьдесят две тысячи рублей. Одна из типографий, оказалось имела самое современнее оборудование, на днях пройдя модернизацию. Всё это стряпчий начал оформлять, а я вернулся на квартиру, где меня уже ждали. Пять гвардейцев, четверо конные и один офицер на бричке. Взяли под белы рученьки и повезли во дворец. Это я уже на месте узнал, мне сопровождающие ничего не говорили. Сам я был в парадной форме офицера российской армии, в принципе, смотрюсь неплохо. Дальше у меня даже голова кругом пошла от быстроты действий. Во дворце, в присутствии шести генералов, одного адмирала и свиты, сам лично Николай Второй наградил меня орденом Анны четвёртой степени, шашку забрали и вернули аннинское оружие, с гравировкой «За храбрость» на рукоятке, чего уж я точно не ожидал. Ну и произвели в другой чин, поручика. Если раньше в табеле о ранге я был в двенадцатом классе, то теперь перешёл в одиннадцатый. Ну и зарплата на десять рублей больше будет. До этого Игорь получал со всеми доплатами восемьдесят, а у меня будет девяносто. Помимо этого, Император разрешил мне владеть заводами и газетами, но устно. Вот за это спасибо. Как узнал только? Рапорт ротмистра прочитал?

Я уже понял, что происходит, видимо до Императора дошла информация что «стрелка» убил один из офицеров, и тот пожелал меня видеть, и вот меня доставили, и тот отблагодарил. Вполне достойно на мой взгляд. Сейчас же я поблагодарил Императора, и попросил время поговорить с ним.

— Ваше Императорское Величество. Откровенно сказать я уже подал прошение о встрече с вами, три дня назад в императорскую канцелярию. Но никак не ожидал что случай позволит встретиться с вами в такой вот обстановке. Причина желания встретится с вами, очень важна. Я получил некоторые сведенья, и хотелось бы сообщить их вам лично.

Николай с интересом посмотрел на меня, и на миг задумавшись, благосклонно склонил голову, сообщив:

— Завтра в два часа дня я вас ожидаю, поручик.

— Благодарю, Ваше Императорское Величество, — склонил я голову в уважении.

Дальше мне поговорить не дали, и так я слишком нагло напросился на встречу, о чём мне сообщил один из генералов свиты, что сопровождал к выходу. Тот по пути пытался выяснить тему будущей встречи, но я стоял на своём, та слишком важна, и я никому не доверяю кроме Императора. Вот так покинув дворец, я доехал до здания Генштаба, где по выданной в императорской канцелярии справке, мне выправили новое удостоверение, уже на поручика, вписав новые данные, а так я буду проходить службу в том же полку, никто мне в гвардию перейти не предлагал. Потом я заехал к своему портному, и тот быстро поменял мне погоны, у него в запасе были всех видов, и я отдал ему распоряжение на новую форму погоны пришить поручика, а не подпоручика. Пока у портного был, тот и вываливал на меня новости. По городу прокатилась волна убийств генералитета и высших сановников, город замер в ожидании и испуге что будет дальше. А расстрел великих князей, так это вообще — город в шоке. После этого добравшись до дома, я вздохнул с некоторым облегчением. Шашку, что мне действительно вернули свою, проверил револьвер, оружие я сдал и получил также при выходе, убрал обратно в кобуру. Удостоверение на орден убрал в ящик стола, носить его постоянно при себе не требовалось. Тем более в личное дело уже внесли информацию о повышении в звании и награждении.

Однако задерживаться я не стал, как стемнело, переоделся в одежды рабочего, незаметно через чердак покинув дом, как я приметил, за квартирой следили, похоже жандармы работали. И вот так добрался до одного трактира, тут немало разных личностей криминального толка собирались. Мне нужен кто из отморозков, но любящего деньги. На примете такие были, шестерых за время жизни в столице присмотрел, на случай если срочно нанять нужно, и вот такое время пришло. Из шестерых я нашёл только одного, по кличке Сеня-Беспалый. Когда он вышел из трактира, я в темноте прыгнул ему на спину и взял руку на излом. Убедившись, что двинутся тот не может, только глухо матерится, зашептал на ухо, с сильным британским акцентом.

— Нанять тебя хочу, Сёма. Поговаривают ты убийствами заказанными промышляешь? Нужно одного офицера убить. Оплата пять тысяч русских рублей. Сейчас аванс, пятьсот, оружие дам, остальное при встрече. Что скажешь?

— Да мне всё равно, офицерик так офицерик. Бывало я и на дворян заказы брал. Согласен я. Руку отпусти.

— Нет, так поговорим. Значит, ситуация такова, кого будешь убивать знать тебе не стоит. Он появится у входа в императорский дворец завтра к двум часам дня. Это точно, сведенья получены из самого дворца. Твоя цель обычный пехотный поручик, не ошибёшься, вряд ли их там много в два часа дня. И вот когда его казаки остановят для проверки у входа, убей его. В карман я тебе кладу пять патронов к карабину «Мосина», этого хватит, и аванс, сам карабин прислонён вон у того дома к углу. И смотри, не промахнись. После того как убьёшь офицера, встретимся вечером как стемнеет, в вашем трактире. Узнаешь меня по белому шёлковому шарфу.

Отпустив Сёму, я отступил в тень и скрылся, тот лишь глухо матерился, потирая почти вывернутой плечо. После этого проверил карманы, и придя в хорошее расположение духа, прихватив карабин, направился прочь. Отлично, заказ на самого себя сделан, теперь стоит подстраховаться. Добравшись до квартиры где жил резидент, тот кто курировал тех двоих англичан, его сдал застреленный мной на месте снайперской лёжки, и бросил в почтовый ящик письмо. Там лишь инкогнито просил встречи с резидентом, мол, есть очень важные сведенья, намекал о том, что те большие деньги стоят, место встречи назначил определённый трактир, завтра, при себе иметь четыре тысячи пятьсот рублей. Для опознания просил надеть белый шёлковый шарф. После прочтения записку сжечь. Кстати, за домом резидента следили. Видимо жандармы, знали о нём, но пока не брали. Не знаю, что выжидают, но я был доволен этим. Если не резидент на месте будет, а тот наверняка как на иголках сейчас сидит, то письмо жандармы прочитают. Поэтому если Сёму на месте акции не возьмут, что вполне реально, тот опытный бандит, то жандармы уже в трактире, используя шарф. Всё должно быть идеально.

Понятнее дело мог возникнуть вопрос, какого чёрта я сейчас делаю? А есть причины. Комбинацию что я начал, я ещё не закончил. С карабином я поработал и если на пятидесяти метрах в цель ещё попасть можно, то на ста, и тем более двухстах, исключено, прицел немного сбит, так что я был уверен, что первая пуля пролетит мимо, подавая мне сигнал укрыться от последующих. Рискую, знаю, но цель у меня такова, нужно убедить, что я действительно имею какие-то важные сведенья, за что меня хотят убить. Ну или просто мстят за провал английской резидентуры. Не всей, небольшой группы, но всё же. Мне и то, и другое всё равно в тему будет. Сейчас же, также незаметно вернувшись на квартиру, я принял душ, и устроившись в кровати, вскоре уснул. Всё подготовлено, а уж дальше видно будет что из этого всего выйдет.

Утром я надел также форму, накинул все ремни, погладив эфес наградной шашки, проверил оружие, и прихватив пустой саквояж, поймав на улице пролётку, покатил к заводу. Наблюдатели как привязанные следовали за мной. На заводе я взял три каски, из готового, и два котелка. По каскам, хорошо, что на заводе есть опытный участок. Это я его так называю. Всё-таки заказы разные поступают и нужны опытные рабочие что по тем схемам и желаниям что даёт заказчик, могут что-то сделать. С касками конечно те помучились, они не такие глубокие как «СШ-40», но вполне пристойные. Лекала сделали, пресс настроили, и вот печатают на свободном станке эти каски. На втором уже котелки делают. Но там другая технология, клепать приходится. По каскам, белый орёл спереди демаскирует, поэтому поступило предложение сделать его другим цветом, замаскировать. Это мастера предложили. Молодцы мужики. Я дал добро, и вот сейчас прибыв на завод мне показали несколько экземпляров. Все три я в саквояж и убрал, покажу Императору.

Была ещё одна причина присутствовать на заводе. Готова столовая, внутри две печи, одна кухонная в отдельном помещении, там же и готовят, и в обеденном зале вторая для обогрева зимой. Лавки там стояли, столы, пятьдесят человек за раз легко столовый зал примет, поэтому рабочим придётся в две смены питаться. Не страшно, привыкнут. Потом дом для охраны, они уже там обживаются, у каждого своя комната, и общий зал, будка охранника на въезде, шлагбаум, новый сортир и оборудована комната в здании управления, тоже для охраны. Там же стойка для оружия. Это пока всё что успели. Ещё медпункт заканчивают, там нанятый фельдшер будет работать, баня осталась, цех, да конюшня с сарайчиком. Через неделю и их сдадут. А тут проведя торжественное открытие столовой, та уже работала, женщины наняты были из жён и родственников моих рабочих, посуду заранее сами сделали, штампованные ложки-вилки на заводе полюбились, провизию закупили, ну и вот, работает. А присутствовать всё же стоило, для моих работников это неординарное событие. Поэтому сделали всё торжественно, ну и поздравил всех рабочих, и велел продолжать работать.

Перед тем как распустить строй, я сообщил директору завода и рабочим, что у меня на сегодня назначена аудиенция у Императора, как раз по выпускаемой нами продукции. И если у нас всё получится, то получим Государственный заказ. После этого отозвал директора, выслушал доклад, ну и попрощавшись покинул завод. Кстати, тот поинтересовался, почему я был повышен в звании, да и наградное оружие приметил. Ответил ему уклончиво, участвовал в перестрелке и вот отблагодарили. Об этом вскоре тот из газет узнает, у меня журналисты интервью вчера брали по выходу из дворца, а так как у меня не взяли расписки о неразглашении, я всё как на духу и выложил. Пиарил себя. Посмотрим, что из этого выйдет. Надо сегодня газеты купить и если статья понравится, пару штук отправлю в Москву родственникам. Пусть видят, что Игорь Волков не беспутный мальчишка, а вполне путный. Моё сообщение произвело впечатление, и вот так с завода, на заводской же бричке, я покатил к ресторану. Время обеда наступило, заодно и поем.

В ресторане стряпчий мой организовал встречу с некоторыми творческими людьми. Газеты, которые я купил, а я их купил, несмотря на то что ещё идёт процесс оформления, были либерального толка, и нужно их переформатировать в патриотические, заменить замазанные грязью названия, и работников, включая руководство. Вот с будущими редакторами трёх газет и директора одной типографии, я и собирался пообщаться, у второй типографии хороший директор, на своём месте и монархист. Мы обедали и общались за общим столом. В общем, пока я утвердил всех, пусть едут в редакции газет и перенимают всё, нанимают работников, потому как старых я увольнял, мне они не нужны. Как репортёров советовал использовать студентов, не думаю, что те будут против подработки, но все материалы должны быть патриотическими и прошедшими цензуру. В статьях только я могу хаять Императора, и управление страны. Да-да, я собирался стать выездным репортёром. Фотоаппарат чуть позже приобрету. Новые названия газет были подобраны и проходят регистрацию, по ним и можно понять темы их работ. «Купеческие ведомости», «Столичные новости» и «Русский патриот». Именно в последнем я и буду числится под псевдонимом Игорь Лисов, присылая свои статьи и снимки. Распечатают их уже тут.

Времени мало было, поэтому я назначил час, когда завтра встретимся, ещё пообщаемся, после чего покинул ресторан и велел возничему везти меня ко дворцу. Время назначенной аудиенции приближалось, второй час уже.

Заводской возница, что доставил меня к въезду на территорию дворца, явно желал остаться, дождаться меня, но я велел ему ехать на завод, сегодня он мне больше не нужен. Так что тот покатил дальше, как только я покинул бричку, а сам подошёл к воротам, практически физически ощущая чужой взгляд на спине, и ожидая выстрела. Однако его не произошло. Подкатила телега, называемая тут каретой, в которой было несколько человек, всё же во дворце траур по убитым вчера великим князьям, и похоже загородила меня от стрелка. Так что казаки проверили саквояж, с интересом изучив каски и котелки, последние им понравились, и я сообщил где такие можно приобрести, добавив, что их изготавливают на моём заводике. В общем, меня пропустили. Дальше у здания дворца ещё гвардейцы стоят, уже они повторно проверять будут, там потребуется сдать «Наган».

А вот тех, кто на карете прикатил, на территорию не пустили. Точнее гостей много, что прибыли проводить князей, помянуть, поэтому их ссадили и те направились внутрь пешком, а экипаж завернули. Я ещё пока досмотр проходил, с интересом следил что вокруг происходит. Много женщин в трауре, да и мужчины, всё же такая трагедия. И вот к семье, которая невольно заслонила меня от стрелка, подбежали две девочки, лет одиннадцати и пятнадцати, что-то начав говорить одной из дочек из кареты, видимо подружке. Так что на территорию я заходил с ними. И тут свистнуло, а потом и раздался хлопок выстрела со спины. Пуля прошла впритирку к плечу, поэтому отшвырнув саквояж, я схватил всех трёх девчат что стояли рядом, ничего не понимая, и буквально швырнул их к забору. Тот на каменном фундаменте высотой полметра, как окоп, укроет, ну и сам рухнул рядом. Если на них, то я сверху торчать будут, не хотелось бы получить пулю. Думаю, Сёма уже понял, что прицел сбит. Ну так и есть, не успели мы под визг девчат упасть, как в кованную решётку прилетела следующая пуля, звонко отрикошетив. Дальше фундамент забора затрясся от попадания пуль, но те его не пробили. Кричали казаки, похоже те обнаружили откуда бьёт стрелок, слышался топот копыт, вдали свистел городовой. В общем, такой шум стоял вокруг. Я же, повернувшись на бок, положив голову на ладонь согнутой руки, полюбопытствовал, не без интереса:

— Ну вы как? Я вас не помял часом? Кстати, разрешите представится, поручик Волков, — и умудрился лёжа щёлкнуть каблуками сапог, вызвав у тех хихиканье.

Девчат я всё же помял, но синяки — это не страшно, тут подскочили родители одной из девочек и трое казаков, они схватили в охапку девчат и с ними рванули к зданию дворца, закрывая их своими телами от возможного выстрела, а третий усач остался со мной, наблюдаю как я отряхиваюсь, встав на ноги. Сёму я уже не опасался, тот давно дал дёру.

— Ваше благородие, у вас погон пулей оторван, — с заметным уважением в тоне, сообщил казак.

Посмотрев, я действительно обнаружил пробитый пулей погон.

— М-да, а мне на аудиенцию к Императору. С такими событиями он может и не принять. Тем более горе-то какое, траур.

— Нужно сообщить секретарю, и тот сообщит ждать вам встречи с Императором батюшкой, или нет.

— Это да.

Подхватив свой саквояж, закончив приводить себя в порядок, я направился в сторону дворца, казак всё также сопровождал меня, напряжённо крутя головой. А запугал я своими действиями в Питере местных очень серьёзно. На виду уже никого не было, все попрятались. А к дворцу стягивали войска. Пока мы шли, я решил решить свою проблему:

— Как тебя звать?

— Егором, ваше благородие.

— Егор, у меня тут проблема возникла. Хочу себе денщика взять, а лучше двоих, из ваших, кто хорошо шашкой владеет. Признаться, я только несколько стандартных ударов знаю, а хочу научиться пользоваться ею толково. Вот учителей-денщиков взял бы. Одного для своей охраны и для наставничества, другого по хозяйству, за лошадьми следить, в походе готовить. Только сразу предупреждаю, хлебнуть им со мной придётся немало. Скоро германцы на нас нападут, а мой полк у границы стоит. Смекаешь? В общем, мне нужны казаки, рисковые, не боящиеся опасности. Зарплату достойную гарантирую, ну и трофеи лично ими взятые будут их. Я к трофеям серьёзно отношусь, убил врага, всё с него твоё.

— Война будет? — задумчиво поинтересовался казак.

Тому лет двадцать пять на вид было, потому обращение по имени было вполне нормальным. Не Егорка уже, Егор, солидный военный муж, а отчество тот пока ещё не заработал.

— Да, в августе. Англичане, суки, провоцируют начало. Так что по поводу поиска денщиков? Я был в Красном Кресте, искал среди ветеранов, шестерых взял на охрану своего завода, работают хорошо, справляются, но денщики — это совсем другое дело.

— Я поговорю с нашими, решим. Как вас найти?

Сообщив адрес, я расстался с казаком, тот передал меня гвардейцам, они вооружены были винтовками «Мосина», ствол пулемёта в окне торчал. Точно запугал. Причём, я ещё не знал как, чуть позже об этом узнаю. Меня снова осмотрели, я сдал оружие, дал для проверки саквояж, и почти час ожидал, мне за это время погон сменили, чтобы выглядел достойно, и только полтретьего меня пригласили к Императору. Тот ходил по кабинету как зверь в клетке, явно пребывая в расстроенных чувствах. Да и был не один, флигель-адъютант был, и генерал, лица у обоих смутно знакомые, вроде из свиты государя они, но точно не скажу. На награждении они точно были.

— Поручик, — повернулся ко мне Николай, когда я прошёл в кабинет, и дверь за мной закрыли. — Благодарю вас что спасли мою дочь.

Тут я откровенно завис. Это когда я успел? Кто-то из девчат? Вполне возможно.

— Не стоит благодарности, Ваше Императорское Величество, это мой долг офицера и вашего подданного… Хм, а когда я её спас? Честно сказать, этот момент я пропустил. На ум приходят только те три девочки у въезда.

— Да, одна из них моя младшая дочь. Вы не знали?

— Нет.

— Что ж, всё равно благодарю. Времени у меня мало, сами понимаете, что происходит в городе. Какова тема вашего прихода?

Я лишь скосил глаза на других свидетелей, на что хозяин кабинета сообщил что доверяет им. Пришлось брать слово:

— Ваше Императорское Величество, прежде чем продолжу, хотелось бы вам показать то, что выпускает мой завод, детали армейского снаряжения, противошрапнельная каска, и армейский походный котелок.

Я достал из саквояжа всё перечисленное, два котелка и три каски, положив вряд на столе, где оба офицера и император не без интереса стали их изучать. Котелки особенно понравились, а император крутил в руках каску, где герб спереди был замаскирован, он был темнее чем сама каска, и конторы его обведены красной краской. Смотрелось красиво. Я же, пояснял для чего они нужны, и что дают, цену по которой отпускаю с завода, добавив, что уже направил каски и котелки в службу тыла на изучение. Императору конечно было интересно, но тот явно думал о чём-то другом, поэтому я решил перейти к сути:

— Причина для чего я попросил о встрече, это достоверная информация о скорой войне, — мои слова заинтересовали всех присутствующих в кабинете. — Я не скажу откуда получил эту информацию, дал слово чести не сообщать, но как показало время, верить ей стоит. Англичане решили ослабить сразу несколько государств, в идеале уничтожить сразу три Империи. Россию, Германию, Австро-Венгрию, и если удастся, то Османскую, но надежды на это мало, если только всё пройдёт идеально по их плану. Втянуть Россию в войну решили просто, пообещав отдать Турецкие проливы, но не собираясь выполнять обещанное. Задача у англичан, начать войну, с яркой причины. Убийство кого-то из правителей или их приближённых глав государств. Я поначалу думал, что вчерашнее убийство великих князей, это их сценарий, но сейчас не уверен. Убийство должно было произойти в Германии. В ближайшие дни там кого-то должны убить. Есть предположение, что это будет эрцгерцог Фердинанд. Дальше уже ситуацию повернут так, что Германия сама объявит войну и начнёт боевые действия. Если учесть, что армия у нас мало воевала, и генералы, скажем так, воевать могут только по тактике позапрошлых войн, потери будут большими. Дальнейшие шаги англичан запланированы с использованием предателей из граждан нашей страны. Во время раскола они хотят вызвать недовольство солдат и граждан страны нашим правительством, в данном случае вами, митинги на фронтах, с криками, штыки в землю, сдавайтесь германцам, не нужно воевать за царя. Рабочих заводов такие революционеры будут уговаривать останавливать заводы, чтобы фронты остались без боеприпасов и оснащения. Дальше силой убеждения с помощью своих подручных из вашего окружения заставить отречься вас от трона, впоследствии, с физической ликвидацией вас вместе с семьёй, и последующим расколом страны. Потом уже Гражданская война, где брат идёт на брата. Эти революционеры будут называть себя большевиками или социал-демократами, но на самом деле предатели, что за деньги англичан толкают свою страну в пропасть. А это предательство, ясное в своей сфере. С ними можно справится, но это сложно, они знают, что при задержании и после суда, максимум что им грозит, отправка на каторгу, где они будут учится у других узников, тоже политических, и вернутся более подготовленными, считая себя героями, борцами с царским режимом. Если ввести смертную казнь за предательство, их ряды серьёзно поредеют. К сожалению, англичане просчитали вас, знают, что вы на это никогда не пойдёте, поэтому их план по развалу России, другие Империи меня мало волнуют, придёт к тому результату, что они и хотят. Это всё что я хотел сказать.

— Я вас выслушал, поручик, — кивнул тот, играя скулами и зло глядя на меня. — Вам есть ещё что добавить?

— Есть одна идея по военной теме, думаю присутствующие тут офицеры её оценят. Называете идея — тачанка. Совместить пулемёт с подрессоренной пролёткой, и пулемёты теперь будут и у кавалерии.

Объяснить идею труда не составило, тем более я подготовил всё на бумаге с рисунками как это всё должно выглядеть. Генералу действительно идея понравилась, тем более тот кавалерист, а адъютант кривится. Не его тема. После этого меня проводили к выходу. М-да, вокруг дворца цепью стояли солдаты одной из пехотных дивизий что дислоцировались в Питере, и на каждом перекрёстке солдаты с офицером, еле добрался до квартиры, шесть раз документы проверяли. Точно разворошил муравейник.

В квартире, переодевшись в домашнее, я лениво растопил печь, и приготовив ужин, после него сидел у себя в кабинете за столом, и иногда делая глоток за глотком кофе по-турецки, размышлял. Императора я разозлил, кому такие предсказания приятно слышать, да ещё с явным указанием что он не справится? Однако я надеялся, что он хотя бы на злости или в страхе за свою семью отдаст нужные приказы и положение страны станет лучше. Ну а о начале войны он и так знал, уже союзом с Антантой связал себя, и переговоры по поводу турецких пролива тоже идут. Только я раскрыл более глубокую идею англичан изменить политическую обстановку в мире. Именно это ему так и не понравилось. Посыльным, принёсшим плохую весть, секут голову, чего ожидать мне, вот в чём вопрос? Ну и раскрылся. Ну не может сопляк-мальчишка девятнадцати лет отроду быть на столько хладнокровным, и что уж говорить, знающим. Теперь проверка моя будет проведена со всей тщательностью. Однако-то что Император предпримет что-то в моём направлении, теперь я был уверен. Одна надежда, с последними событиями замотается и забудет обо мне. Свои дела в столице я практически закончил, остались газеты, наём денщика, одного-двух, и можно отправляться.

Я допил кофе, и как раз на кухне мыл чашку, не терплю у себя не мытую посуду, когда раздалось треньканье звонка входной двери. Там звонок ручной, ручку крутишь и тот вот так трезвонит. Как на велосипеде, очень похоже. Вроде ничего не запланировано, встреч нет, поэтому в лёгком недоумении, вытирая на ходу руки полотенцем, я направился к дверям. Было предположение, что это казаки прислали мне кого на выбор, однако не знаю они это или нет, оказалось нет. Открыв дверь, я обнаружил того флигель-адъютанта, позади которого стояли несколько офицеров гвардии.

— Господа, чему обязан? — поинтересовался я.

— Ожидайте меня тут, — это адъютант Императора приказал сопровождению, а сам прошёл в квартиру.

— Коньяку? — поинтересовался я, приглашая того пройти в гостиную, как гостеприимный хозяин. Раз тот в гостях я решил что можно прейти на ты.

— Не стоит, я на минуту, — сообщил тот, не покидая прихожую. — У меня для вас устная просьба Его Императорского Величества. Помня о том какие услуги, вы оказались императорской семье, Государь сообщает что в вашем направлении не будут использованы никакие методы воздействия. Вам, поручик, приказано покинуть столицу в ближайшее время и вернуться к месту службы.

После этого тот покинул мою квартиру и удалился. М-да, не сказать, что неожиданно, чего-то такого я и ожидал, ну что ж, нужную информацию я передал и надеюсь, что Николай в будущем, когда всё начнёт сбываться, вспомнит этот разговор. Точный срок отбытия мне не сообщили. Так что покину столицу дня через два, этого времени мне хватит закончить дела, и можно будет отправится. Только не к месту службы, а во Францию, где я хотел потратить английские фунты, там было чуть меньше двадцати тысяч, а потом уже вернувшись на территорию России, до начала войны освоится на месте службы. Не знаю сколько времени у меня останется на это, пока не громыхнёт, но постараюсь. А Францию посетить нужно. Я всегда стараюсь проработать запасной план. Если в России ничего не выгорит, купленный мной домик в окрестностях Парижа, точнее в городской черте, и будет таким запасным планом куда я переберусь, а возможно и родственников перевезу. Для того копии документов и нужны. Возможно придётся бежать вовсе без них, и копии, оставленные мной в банковской ячейке, точно пригодятся. Дальше по обстоятельствам, однако тылы подготовить я планировал серьёзно. Если в шестнадцатом всё будет по-прежнему, как в истории моего мира, продаю всё имущество, газеты и завод в России, а деньги переведу во Францию, к тому моменту открытый счёт у меня там будет. Я патриот, но не идиот. В одиночку тонущий корабль не спасу. Я многое сделал, но если Николай как баран упёрся и толкает страну к пропасти, мешать не буду. Есть тут только два решения на выбор. Застрелить его или нет, и в шестнадцатом это будет видно, не сейчас. Запугать я его запугал, пусть думает.

Утром меня разбудило треньканье звонка. Похоже опять какие-то новости. Встав, я накинул халат, и по пути посетив уборную, ополоснулся, омыв лицо, отрыл дверь, держа наготове «Люгер». Мало ли что. Оружие я прятал, встав так, чтобы косяк закрывал левую сторону, поэтому казак за дверью, а это был знакомый по дворцу Егор, ничего не заметил. Тот увидев меня, оживился, сообщив:

— Ваше благородие. Наши со всем уважением передают, подобрали казаков из тех кто в столице. Сейчас все они у наших казарм, хотят посмотреть на вас, и там решат, пойдут в денщики, и наставники или нет.

Часы остались в спальне, не знаю сколько время, поэтому просто сообщил:

— Подожди пять минут, я соберусь.

Сходив в спальню, снимая халат и вешая его в шкаф, посмотрел какой сейчас час. Восемь утра. Сам я в девять привык вставать, так что для меня рановато. Однако ничего, привёл себя в порядок, оделся, в форму поручика, но не ту что парадная, а в повседневную, в которой из Польши до столицы добирался. Мне её в порядок привели, и я планировал её использовать для тренировок. Та быстро в негодность придёт, не жалко. Погоны я уже сменил, так что норма. А так как казаки меня проверять будут, им интересно под кем ходить станут, то чую меня валять по земле начнут, тут я не против, сам их проверю, поэтому форма такая разношенная нужна. Её не жалко, если порвут. Я спустился вниз, где обнаружил казака у двух осёдланных коней, похоже второй для меня. Я не показывал своей удали, сел спокойно, конь был с норовом, но мне такой уже встречался, Вороном зовут, так что приголубил его кулаком по голове, и дальше поскакал за Егором. Пару раз даже на галоп переходили, но в принципе двигались неспешно. Тут довольно просто, подковы на брусчатке как коньки на льду и лошадь иногда может поскользнутся, так что берегли их и не гнали, однако до казарм всё же добрались.

Пока мы вот так верхом двигались по улочкам столицы, я размышлял. То, что я теперь под присмотром жандармов, это точно. Я теперь у них такое любопытство вызываю что как никто другой. Приходилось рисковать, пробиваясь к Императору, и это один из минусов проведения этой операции. Тут ничего не поделаешь. Поэтому пока мы скакали, я прикидывал, внедрят те ко мне в услужение своего человека через казаков или нет. Для них идеальный вариант, так что постараюсь определить, есть там засланный казачок или нет. Хорошая аллегория. Если же я отберу себе денщиков, желательно двоих, то это просто отлично. Отправлю обоих со своими вещами и конями железной дорогой в Польшу. На ту станцию где ящики разгружены с завода. Выдам им наряд на получение груза со склада, наймут грузовые повозки, да доберутся до Калиша и будут меня ждать там. Я с ним не поеду, для видимости приобрету билет на Ригу, якобы решил морем плыть, а там сменив судно, загранпаспорт есть, даже два, и ухожу или в Германию, или во Францию. Как получится и какое судно попадётся. Добираюсь до Парижа, решаю свои вопросы, и всё, возвращаюсь, где меня уже должны будут ждать денщики и сослуживцы. Дальше уже будем тянуть армейскую лямку ожидая начала войны. Вот такие планы. Всё это будем решать по мере поступления.

А пока двигались, Егор сообщил новости. Войска из столицы уже убрали. Нашли того стрелка-Сёму, взяли в трактире. И чего припёрся, заказ-то тот не выполнил? Взяли при встрече с «заказчиком». Обоих теперь колют. В общем, снова английский след, посол во дворец бегает, пытается убедить императора что они тут не причём. Но тот отказывается встречаться с ним. Да и на территорию дворца посла больше не пускают. Егор это точно знал, сам выпроваживал. Вот так потихоньку столица и успокоится, а пока она серьёзно взбудоражена действиями террористов. Тут ещё польские националисты оживились, стреляют в офицеров и кидают бомбы в разных чиновников, но тут я действительно не причём, разве что мои действия послужили им спусковым крючком. Там жандармы работают, вроде даже кого-то арестовали.

У казарм была толпа казаков, видимо дежурная рота на охране дворца, остальные тут. Хотя нет, сейчас же усиление по столице, не отменили ещё, так что тут у казармы одна рота была. Ну или эскадрон, не хай будет, остальные на службе. Сотни полторы казаков, но кого мне подготовили в наставники, пока не вижу, все смешались, ходят, общаются, кто на коне гарцует. Но ничего, сейчас определим. Наше прибытие заметил, и меня, забрав коня, сопроводили к полковнику, командиру казачьего полка, что тут присутствовал. Мы с ним пообщались, вполне адекватный и довольно развитый командир. Не мычал на мои вопросы, не зная, как отвечать и что, а отвечал. Видимо самообразованием занимался, большинство офицеров имели более низкий уровень в знаниях, как я успел отметить. Может и служба во дворце сказывалась, подтянул себя. Тот мне представил двух кандидатов, да и было их всего два. Причём родственники, дядька и его племянник, у дядьки, а его звали Олегом Ивановичем Костровым, возраст подходил к пятидесяти, и тот уже службу тянуть не мог, но быть наставником и помощником, вполне. Службу закончил в звании вахмистра, что соответствовало фельдфебелю в пехоте. А племяш его, Егор Антонович Красин, комиссован по ранению в звании младшего урядника, тридцатилетний парень. Нога у него плохо гнулась, но на роль денщика подходил отлично, тем более тот уже год в денщиках у местного есаула ходил, а тут решил с дядькой попутешествовать. Надоело им в столице. Тем более я слух о скорой войне пустил, что и повлияло на их решение. Любители адреналина и острых ощущений, как я понял.

Оба они меня устроили. Как я и предполагал, схватка была, и пусть меня поваляли, как я уже говорил, тело это тренировать и тренировать, но уважение вызвать смог, и у меня броски и захваты выходили, из которых трудно выпутаться. В результате, ударили по рукам. Платить я им буду как они на службе получали, но трофеи взятые ими, будут их. Про награды могут забыть, они не на государевой службе, но их и трофеи вполне устраивали. Я обоим выплатил авансы, закрепляя таким образом сделку, и всё, у меня появилось двое подчинённых. Дядька в качестве наставника, охраны лагеря, да и меня тоже. Племяш его, на хозяйстве, готовка, уборка, следить будет чтобы у меня всё чисто было и в порядке. После проверки, те собрали свои вещи, кони у них свои, мне вызвали пролётку, и вот так мы направились к моему заводу. По пути я посвящал своих новых работников в планы, назвать их слугами язык не поворачивался. Мол, планирую задержатся тут на пару дней, отправлюсь морем, а они поездом в Польшу, ну и описал их задачу. Кстати, по пути мы заехали на конюшню и забрали обоих моих красавцев, что вызвали у казаков восхищённые восклицания, и так добрались до завода. Ну и мы приступили к делам, а директор местный стал активно помогать.

За два следующих дня всё что я планировал, всё это сделал. Отправил денщика и наставника поездом в Варшаву, у них там с пересадкой, прямого поезда не было, снабдил всем необходимым, на месте те пару резвых коней должны были купить и крепкую и надёжную подрессоренную пролётку, я в ней планировал свои вещи перевозить, вроде как личный обоз, ну и как платформу для пулемёта «Мадсен» использовать, того что в схроне спрятан. Так как денщики теперь на моём попечении, я их приодел, но оружие пообещал выдать на месте, трофейное, это не критично, у них своё личное было, а это уже по факту служебное получат. В общем, отправил, с конями и грузом. Все свои личные вещи отправил, даже новенькую походную форму. При мне только парадная осталась, и тот гражданский костюм. С газетчиками закончил, раздал инструкции, и вот отплыл из Питера на попутном судне в Ригу. Билет дотуда взял. В Генштабе был, оставил уведомление что покинул столицу, отправившись по месту службу. Ну а сколько времени туда дорога займёт, это уже моё дело. По документам отпуск только через месяц заканчивался.

А наблюдатель был, засёк его на судне. Пока одного, но напарник у того должен быть. А может и один, и передаст тот меня в порту следующей группе. Сам я первый день скучал, в номере у себя силовым тренингом занимался, тренировки я не бросал, а тут вечером капитан пригласил поиграть в покер, чем меня сильно удивил, с чего это ко мне такой интерес? На борту офицеры и званием повыше были, а тут ко мне подошёл. Может по фото из газет узнал? Статья с моим интервью и фотографией на фоне дворца, всё же вышла, я себе пяток экземпляров сохранил и родителям ещё отправил. А может того попросили? Тот же жандарм, что в соседней каюте живёт, и изображает купца. С последней версией похоже я угадал, за столом и «купец» сидел, тот самый жандарм. Уверен, что не ошибся и это он. Да я его просто узнал, он был среди тех что следил за мной в столице. Сама игра мне понравилась, играли по-крупному, и предложил это «купец», капитан его поддержал, а остальные согласились. Сели в восемь вечера, а закончили в два часа ночи. Тут среди игроков был англичанин, не знаю его специально прихватили для антуражу, или тот случайно оказался, но разделал я его как липку. Хотя тот был довольно сильным игроком, к слову, «купец» тоже. Приходись следить за своей речью чтобы что не ляпнуть, да делать вид что английского не знаю, когда англичанин ругался. К слову, Игорь знал неплохо французский и на моём уровне с акцентом говорил на немецком. Но английский ему был незнаком.

Под конец, когда остальные вышли из игры, и внимательно с азартом следили за нами, остался я и англичанин, у меня выиграно уже три тысячи рублей, плюс восемь тысяч фунтов стерлингов, это иностранец проигрывался. В общем, я всё поставил на кон, сдвинув в центр стола. Мол, ставлю всё. Причём играл я хорошо, как будто карта у меня плоха, но я стараюсь сделать вид что у меня всё ровно, и сейчас надеюсь, что тот спасует. Однако англичанин не спасовал, подтвердил, сдвинув небольшую кучку своих средств, и положив массивное золотое кольцо-печатку с крупным камнем, мол, по цене стоимость ставки равна моей. После этого тот раскрылся.

— Каре, — известил тот, с превосходством глядя на нас.

Однако протянуть руки к выигрышу я не дал, и стал по одной, в полной тишине выкладывать карты на стол, пока не закончил.

— Роял-флеш, — не веря себе, озвучил «купец».

Англичанин молча встал и вышел, я же собрал выигрыш, клянусь, не специально взял с собой планшетку, и поблагодарив остальных участников игры, покинул кают-компанию. Больше меня не приглашали и не предлагали отыграться, а я ждал. По прибытию, я смог уйти из-под наблюдения, перед этим узнав, что в порту готовится к отходу почтовое судно в Англию. Идёт быстро, всего два захода в попутные порты, в Германии и Франции, вот в Кале я и выйду, взял билет до него, пройдя русскую таможню. Без их отметки в загранпаспорте меня бы на борт не пустили. И да, я переоделся в гражданскую одежду, форму в сумку убрал, это единственный мой багаж, шашка и оружие в нём же. В общем, судно отплыло, и я стал обустраиваться в каюте. Получается я всего два часа в Риге пробыл, и сразу отчалил, повезло. Хотя выбор тут был. Ещё два судна в другие государства отходили, но это пошустрее движется, и в партах не задерживается. Одно слово — почтовое.

Думаю, жандармы быстро выяснят куда я подевался, проверят списки убывших из страны, и поймут, что я оставил их с носом. Возвращаться обратно через Ригу не стоит, могут со злости какую подставу сделать, при возвращении вернусь в Данциг, и по старому маршруту, наняв пролётку, доберусь до полка. Дороговата такая услуга, зато быстро буду на месте, за два-три дня, а если лошадей менять, то и быстрее. А то что я не в бега подался, думаю жандармы уверены. Завод, газеты с типографиями, квартира, последняя особенно в образ вписывается, те просто психологически не смогут осознать, что я всё могу это бросить. Не для того покупал чтобы бросать. Это одна из причин почему я квартиру купил, хотя по факту та мне не особо нужна. В конце шестнадцатого продам, если всё не так будет идти, как надо, а если всё же тут государство сохранится, пригодится. Должен же я где-то жить после того как в отставку выйду с окончанием войны? Так что те будут ждать.

Само плаванье особо не запомнилось. Сначала в Киль зашли, четыре часа простояли, после чего направились дальше. К слову, тот англичанин, у которого я взял всё поставленное на кон, тоже тут на судне был, случайно во время обеда увидел, тот тоже пришёл поесть. Ранее его я не видел, видимо каюту не покидал. Да и сейчас видок так себе, сразу понятно, что пил. То, что это не подстава и тот за мной не следит, было понятно сразу, тот задёргался, вытаращив на меня глаза. Не ожидал увидеть. Правда, больше особо реакции не было, и мы встречались в кают-компании или во время прогулок по палубе, кивая друг другу. Того удивило что я не в мундире, а в цивильном, но не сильно. Вот и Кале наконец, сам путь занял четыре дня, поверьте, это не много, судно действительно скоростное и шло на восемнадцати-девятнадцати узлах, команда хвасталась, поэтому и не удивительно что мы так скоро оказались где нужно. Тут время десять утра было, поэтому я направился на железнодорожный вокзал, узнал что поезд на Париж будет только вечером, приобрёл билет и направился гулять по городу. Интересного было много, но покупок я мало совершил, лишь отличный морской бинокль приобрёл, да пообедал в городе и поужинал, после этого занял своё место в вагоне, и мы отправились в путь, ну а я вскоре задремал. Кстати, англичанин на борту судна остался, когда я таможню проходил и отметки получал, это видел.

Прибыли мы ранним утром, пять утра было, когда я вышел на перрон, и придерживая сумку, направился к выходу. Тут местные «таксисты» знали время прибытия поездов, поэтому стояли в ожидании. Я проигнорировал три машины, что тут использовали как таксомоторы, цена высока, поэтому сел в пролётку и велел везти в хорошую гостиницу. В поезде я так нормально выспаться и не смог. Заселился, принял душ и вырубился на кровати. Всё завтра, спать хочу.

Проснулся я свежим и бодрым ближе к обеду. Собравшись, спустился в «Бистро» внизу, и пока обедал, перевёл часы по местному времени, тут разница в три часа всего. Хм, а в будущем, когда я владел домом в Париже, разница в два часа была. Сумку я оставил в гостиничном сейфе, документы при мне, поэтому нанял пролётку и покатил по разным памятным местам. На том месте где я в прошлой жизни приобрёл себе дом, был пустырь с развалинами какого-то завода. Но ничего другого я и не ожидал. У меня дом вообще пятьдесят третьего года постройки был. А вот банк, в котором у меня был счёт, там же в будущем, тут стоял. Собственно, он долго просуществует, вот я и решил, что его можно использовать для открытия счёта, и аренды банковской ячейки.

Банк я посещать не стал, просто проехал мимо, изучая его, и велел вознице двигаться дальше. Мне тут один район нравился, ещё в прошлом мире, дома старинные, солидные, и я даже мечтал приобрести себе там особняк. Но не сложилось, а тут почему бы и нет? Эта улица уже должна существовать. Да, она была. Вот так отпустив пролётку, расплатившись за работу, я стал просто гулять и интересоваться у прохожих, не продаёт ли тут кто дом. Когда дошёл до конца улицы, некоторая информация на руках уже была. Два дома точно продавались, и у третьего хозяин вроде как хотел продать, говорил об этом соседям, но выставил ли его на продажу или нет, не ясно. Пока изучать дома и изображать покупателя я не стал, остановил другую пролётку, их тут довольно много каталось, и покатил к Эйфелевой башне, где стал изучать дома с квартирами, имевшими вид на эту башню, нашёл такую квартиру в продаже. Подсказали соседи. Хозяйка, старушка, даже показала мне её. Вдова генерала, покидала Париж и переезжала в Марсель к детям, квартира им была не нужна, те больше в деньгах нуждались. Когда я её увидел, то влюбился с первого взгляда. Три спальни, хозяйская и две гостевых, рабочий кабинет совмещённый с библиотекой, та кстати оставалась с квартирой, как и вся мебель, потом гостиная, обеденный зал рядом с кухней, два санузла, комната для прислуги. В квадратах всё было около трёхсот. Балкона два было, квартира угловая и те с двух сторон, длинные, широкие, можно столики и кресла поставить, наблюдая за парком и любоваться Эйфелевой башней. На один выход из кабинета и хозяйской спальни, на другой из обеденного зала и гостиной. Именно с последнего и был вид на башню.

Закончив изучать квартиру, та на четвёртом этаже, лифт имелся, решил — беру. Конфетка, если упущу, то всю жизнь жалеть буду. Дальше я нашёл нотариуса и тот за два дня всё сделал, но бывшая хозяйка согласно моей с ней договорённости съехала только через три дня. Английские фунты её вполне устроили и по местному курсу квартира мне стоила двадцать девять тысяч фунтов, плюс пять за обстановку, не пожалел, отдал. Деньги конечно большие, но квартира того стоила. Прислуги не было, та её раньше рассчитала, поэтому нанял приходящую, и та мне прибралась, после чего я въехал в квартиру, отмытую от прошлых хозяев. Пока же я изучал то что старушка оставила, заодно гулял, изучая памятные места, и делами занимался. Например, открыл два счёта в том банке, один в английских фунтах, пять тысяч положил, другой в франках, местных деньгах, тут восемь тысяч вышло. Всё что у меня было, остались только русские рубли в размер шести тысяч. Я их обменял на франки, и арендовал сейф на десять лет. Там оставил копии своих документов, документы на квартиру и тот перстень что у англичанина выиграл. Ну и «Люгер». Доступ к сейфу я смогу получить без проблем, там кодовое слово и цифирный код, это если ключ и документы арендатора потеряю. В сейфе также оставил чековые книжки к счетам и запасной комплект ключей к квартире. Я там замки все поменял. По поводу заверенной копии загранпаспорт что оставил в сейфе. Ведь на нём отметок о пресечении границы нет, всё на основном, поэтому я сделал копии оттисков, да из картошки вырезал, и поставил такие фальшивые, сверяясь с настоящими печатями. Два дня работал, но сделал. Так что, если документы потеряю, этой заваренной копией тоже будет вполне возможно пользоваться.

В Париже я провёл общей сложностью десять дней. При мне были образцы, армейский котелок и пара касок, на второй день пребывания в столице Франции, я отнёс их местным армейцам, предложив заказать или приобрести лицензию на изготовление, но пока ответа не было, хотя адрес я оставил, как здесь, так и в России. Таки не дождался, поэтому законсервировав квартиру, консьержка в курсе что я отбыл, из банка будут отчислять за квартплату, и отбыл. На поезде я направился в Германию, в Берлин. Хочу побывать в логове, пару фотографий привести. Причём обязательно в форме российского офицера на фоне Рейхстага. Не знаю есть он или нет. Если нет, то на фоне Бранденбургских ворот, уж они-то должны быть. И вот пока поезд стуча колёсами на стыках рельс катил в Германию, я размышлял. Фердинанда всё-таки убили, я это тут узнал в Париже из газет. Пять дней назад произошло, двадцать восьмого июня. Не помню, совпадает дата с историей моего прошлого или нет, но тут именно в этот день убили эрцгерцога. Пока я находился в Париже, то прикупил по мелочи разные вещи для квартиры, чтобы там жить можно было, пару домашних костюмов, из лёгкой одежды, халат, оставив всё в шкафу. Но это так, действительно мелочь. Самое ценное, что я на мой взгляд тут приобрёл, так это фотоаппарат «Лейка», купленный мной в одном из магазинов. Их только в этом году начали выпускать, да и то пробно, о массовом выпуске и речи не шло, новинка, первый прототип создан в прошлом году. Взял со вспышкой и немалыми запасами плёнки, последние планировал докупить в Берлине, и там же приобрести оборудование для печатания и проявления плёнки. Малую фотолабораторию. Только отправлю её в редакцию «Русского патриота». Я им негативы, они будут отпечатывать и выкладывать в статьях. А может при себе оставлю, несмотря на вес. Не знаю есть ли в Санкт-Петербурге тот, кто сможет поработать с проявлением и печатаньем фото. Надо сперва связаться с ними письменно, а потом отправить, если ответ будет утвердительный и такой специалист у них есть. Точнее найдут со стороны. Сам я печатать могу, умею, да и работать фотоаппаратом тоже. Я вот как сделал. Выяснил что в Париже только два фотоателье пользуются подобными фотоаппаратами, оплатил и последние четыре дня опытный фотограф учил меня работать с «Лейкой», у него такая же была, и проявлять фотографии. Всё за мой счёт. Основы дал, дальше сам нарабатывать опыт буду. Ну и куплю в Берлине походный набор для проявления и созданий фотографий.

Вот это всё что я хотел сказать. Чемоданчик с фотоаппаратом находится рядом с двумя сумками багажа, я лежу на полке, путь займёт двое суток, попутчики неплохие, нормально. Мы доехали до границы, прошли пограничный контроль, и направились дальше. Когда прибыли в Берлин, я забрал вещи, ну и сняв номер в гостинице, неподалёку от вокзала, отправился гулять. Кстати, переоделся в форму российского офицера. Нашёл фотоателье, нанял фотографа и тот прогулялся со мной, два часа, этого хватило посетить несколько памятных мест и достопримечательностей, где я фотографировался. Между прочим, фото где я в форме офицера, на фоне Эйфелевой башни, у меня есть, в трёх экземплярах, плюс одно на квартире осталось. Фотограф укатил проявлять плёнку и печатать фотографии, а я по тому адреску что он дал, поехал покупать то что мне нужно. Денег после всех трат в Париже не было, перед отъездом я снял пятьсот фунтов со счёта, обменяв их там же в банке на марки. И вот тут купил чемоданчик, скорее даже чемоданище со всем необходимым. Правда без электричества, что нужно подключать к оборудованию, печатать сложно, но надеюсь я эту проблему решу. Проявителя и химикатов тоже порядочно купил, как и бумаги, и отправил всё в гостиницу где проживал, тут курьерская служба была. Жаль фотовспышка тут не электрическая, а с использованием химии, но ничего и к ней приноровлюсь.

В Берлине я провёл три дня, и отбыл на поезде к Варшаве. Никакого интереса я не вызвал. На границе тоже, прямо в форме офицера прошёл контроль, наши пограничники удивились, но лишь отметку поставили. На нужной станции я сошёл, где отправил подготовленное письмо родным с пачкой моих фотографий и описанием приключений. Скрывать что я в Париже квартиру приобрёл, не стал. Я даже скорее не письмо отправил, а посылку. Всё же вещей много, к тому же копию документов на квартиру положил и связку ключей к ней. Мало ли кто из моих многочисленных родственников пожелает посетить столицу Франции, будет где остановится. Ну и наняв бричку покатил в Калиш, где и оказался вечером. Дальше просто, подъехал к штабу, там дежурный поставил отметку о моём прибытии, уточнил у него где мои казаки остановились, адрес тот дал, те тоже отметились как мои люди, и я направился к ним. Расплатился с возницей, дальше парная, и спать. Казаки всё устроили. От дороги я всё же устал. Завтра раньше срока закрываю лечебный отпуск, и будем смотреть куда меня направят.

Утром, когда я завтракал сидя на открытой веранде частного дома, ложечкой разбивая яйцо, первое я уже съел, всмятку, как я люблю, во двор стали влетать жандармы. Я замер, с удивлением глядя на них. Так те меня и застали, в мундире поручика, том новеньком повседневном, с платком, заткнутым за воротом, и не опоясанным, даже без сапог, в тапочках был. Егор меня обслуживал как денщик, а дядька, как я своего наставника называл, убирал спортинвентарь. Это я про сабли. Сегодня проснувшись, я привычно вышел во двор, ещё только светало и стал тренироваться. Сначала гимнастика для разогрева тела, тяжело она даётся, даже пот выступил за час работы, потом силовые упражнения. Ну а когда закончил, дядька подошёл, да и предложил начать тренировать сразу. А почему нет? Взяли палки, до сабель пока рано, тот хотел узнать мой уровень, быстро выяснил что он никакой, и вот показал один удар, и в течении сорока минут я монотонно его отрабатывал, доводя до автоматизма, причём отрабатывал тяжёлой кавалерийской саблей, чтобы та привычна была. Удар не простой, я должен молниеносно выхватить шашку и продолжая движение нанести удар. При всей кажущейся простоте, пришлось немало выслушать от дядьки советов, пока не стало получатся. После этого минут десять позанимались ножами, тот убедился, что с ними я неплох, покидали их в стену сарая, и вот омывшись, мне Егор поливал из ведра тёплой водичкой, я оделся и сидя на веранде завтракал, когда эти появились. Вроде как внезапно. Жандармов тут было трое, и одно отделение солдат, причём похоже из моего полка, из местной комендатуры. Обычно их использовали жандармы для работы или силовых захватов. Ну или полицейских. Последние тоже были, у ворот замерли.

Мои парни отреагировали мгновенно, в их руках появилось по револьверу. Не «Наганы». У одного старый «Смит и Вессон», похоже офицерский, раньше они стояли на вооружении в Российской армии, тот что четыре линии, у другого что-то английское. Обыск такой явный учинять не стали, жандармы ко мне направились, пока солдаты сосредоточились по двору. Некоторые косились на ящики под навесом. Там же пролётка стояла. Лошади находились на конюшне. Вообще это подворье на окраине Калиша было довольно зажиточным, не знаю как мои помощники уговорили хозяина взять их на постой, но семью, что тут жила, я почти и не видел. Хозяин лавочник, две имел, на работе постоянно пропадал, хозяйка по дому, детишек четверо, старший в гимназии учится. Калиш город крупный, по последнему подсчёту больше шестидесяти тысяч жителей. И вот тут мы такие смирные и спокойные постояльцы, вон как детишек развлекали тренировками, и вдруг такие нежданные гости. Правильно говорят, что они хуже татарина.

— Чем обязан, господа? — с прохладцей в тоне поинтересовался я, знаком веля помощникам убрать оружие.

При этом постучал ложечкой по скорлупе, и разбив яйцо, я стал его чистить. Сам. Егор пытался всё сделать, но я захотел лично это сделать, для меня это вроде как ритуал, традиция, перенесённая ещё из прошлого мира. А вообще мои помощники смотрели на меня и дивились, видя огромную разницу между мной и обычным офицерским составом. Мало того что усов нет, мне на это многие указывали, почти что прямым текстом говорили, позорю честь офицера. Идиоты. Ну и спеси по факту у меня просто нет, я всегда сужу по людям по их делам, а если он даже крестьянин, для других офицеров это чернь, уровень животного, то и к нему обращусь с уважением и по имени отчеству. Думаете отчего мастера, довольно высокой квалификации, что работали у меня на заводе, меня полюбили? А потому как я их всех знал в лицо, именовал по имени отчеству и не брезговал здороваться за руку. В том же нашем полку, особо офицеры служить не желали, всё бы им при штабе груши околачивать, при этом за дежурства и надбавки оплату к зарплате с охоткой брали, а если не выдавали, за прогул, требовали выдать, и грозились ещё. Вырождались дворяне, особенно яркие её представители из таких вот дворян. Однако то, что я произвёл на обоих казаков хорошее впечатление, это было заметно, да и видели, как я себя вёл на заводе и как там ко мне относились. Пока мы на эту тему не говорили, но я видел, как те на меня поглядывали, да и отношение ко мне было хорошим, как у ближайших родственников к ребёнку. Раз наставники, так значит наставники во всём. Меня ещё верховой езде учить планировали и стрелять с седла.

— Господин поручик, — обратился ко мне один из жандармов, из этих троих я только одного знал, что навещал меня в больнице. — Потрудитесь объяснить, как вы оказались за границей?

— Вы меня удивляете, господа. Не знал, что с обучением в Корпусе Жандармов всё так плохо. Однако я могу объяснить. Всё довольно просто, покупаете билет, проходите пограничный контроль, и судно направляется в другое государство. Если потребуется, обязательно воспользуйтесь.

— Шутить изволите, поручик?

— Каковы вопросы, таковы и ответы, господин штабс-ротмистр, — спокойно пояснил я, и съел яйцо, посыпав его предварительно солью, после чего намазывая на тосты деревенское масло, продолжил. — Кстати, прошу к столу. Я всё же довольно умный человек, и как вы заметили, ещё и гостеприимный. Как понимаю, вас интересует не как я отправился заграницу, а почему?

— Это тоже, — кивнул жандарм, устроившись за столом и наблюдая как Егор наливает ему чаю.

— Егор, принеси мою походную сумку, она под кроватью. Вроде туда запиннул.

Тот громогласно по-уставному подтвердил приказ и налив чай остальным офицерам, они не отказались от приглашения, стаканы ему одолжила хозяйка дома, и скрылся в моей спальне. Я же продолжил:

— Причина моего желания покинуть страну, посетив Францию, а именно она меня интересовала, в том, что я пожелал приобрести там квартиру, что я и сделал. Копии документов о покупке имею при себе. Если вы владеете французским, то вполне сможете изучить их. Я понимаю, что нарушил некоторые правила, не отпросился у командира полка, а без его ведома такое проводить нельзя, но у меня были веские причины. Тот находился далеко. К тому же я накупил подарков для половины офицеров штаба, включая самого полковника, и не думаю, что меня накажут. Возвращался я через Германию и посетил Берлин. Скоро война с Германией начнётся, я уверен в этом, гибель эрцгерцога это подтверждает, и наши войска дойдут до Берлина. Но кто первым там побывает из русских офицеров? Так я вам отвечу. Я буду первым. Точнее был.

Сумку мне уже принесли, вот и достал фотографии сделанные в Берлине, и показал их жандармам, где на фото стоял я с заносчивым видом глядя в объектив фотоаппарата. Ну и французские свои снимки показал, да и документы на квартиру. Один из офицеров знал французский, двое других немецким владели, возможно именно поэтому тут на границе службу и несли. Тот и подтвердил, что так и есть, приобретена жилплощадь на моё имя, русского дворянина Волкова. Тут тот поручик, что меня в больнице навещал, перебирая фотографии, а у меня их почти четыре десятка было, вдруг внезапно захохотал, разглядывая одну, и показная остальным. Послышались смешки. Осмотрев её, штабс-ротмистр большими глазами посмотрела на меня, и показывая фото, спросил:

— КАК?

На фото я стоял в форме российского офицера, Бранденбургские ворота за спиной, не спутаешь. Однако привлекало внимание не это, а то что я держу в руках табельное оружие, направив его на двух горожан, которые от усердия даже на цыпочки встали, подняв руки, так им хочется сдаться в плен. Да, реакция вполне ожидаема. Такое же фото я и родителям отправил.

— Ой, я вас умоляю, по пять марок каждому горожанину и те согласились подыграть. Я нанял фотографа, обычная платная услуга, и тот катаясь со мной по городу, делал эти памятные снимки. А изобразить эту пантомиму мне случайно в голову пришло, попробовали, и видите, получилось. Самому понравилось.

— Интересный вы человек, господин поручик. Не расскажите, как получили повышение в звании и даже награду? Как я вижу шашка у вас с «клюквой».

Офицерская ременная система с кобурой револьвера и с шашкой висела на стене дома, метрах в двух от меня, так что те действительно видели их.

— Это наградное оружие, аннинское, — добавил я. — В столице, когда стреляли в великих князей, о чём вы конечно же знаете, все газеты об этом писали, я случайно услышал выстрелы и побежал к стрелку. Тот в меня стрелял, я в него — он промахнулся, а я попал. Вот кстати, полюбопытствуйте. Столичная пресса.

Я достал экземпляр газеты с интервью у дворца и своим фото, и передал штабс-ротмистру, которое тот с удивлением начал изучать. Похоже, подобная газета до них не дошла, только известия о нападениях на значимых лиц в столице, на генералитет, и вот на князей. Далеко всё же полк от столицы стоял, долго газеты идут. Это странно, времени достаточно прошло, должны были дойти. Похоже жандармы не играли. Они действительно были удивлены увиденным. Ну а я лишь улыбался, поглядывая на них, и пил чай. В общем, подозрение из их глаз ушло, и теперь на приказ по их линии проверить меня, те могут отчитаться со спокойной душой, всё же иначе не напечатали бы моё интервью, да и награждение во дворце проходило, лично император наградил, а это ой как много значило. Также я им описал как Данциг посетил, поиграв там в карты с германским банкиром, выиграв крупную сумму, как завод приобрёл с квартирой в столице, получив на то разрешение Государя, ну и показал товар, выпускаемый моим заводом. Изучая каску, штабс-ротмистр удивлённо поднял брови и вслух озвучил клеймо с внутренней стороны обреза каски:

— «Завод дворянина Волкова. „У России только два союзника, её армия и её флот“». Помнится, эту фразу сказал отец нашего Государя.

— Я вижу вы хорошо знаете историю. Кстати, Император батюшка тоже видел эту надпись и узнал её. Пришлось пояснить ему, что это девиз моего завода. На котелках такая же надпись, с плоского края.

— Действительно, — подтвердил тот.

Котелки им понравились, а каски не заинтересовали, так что котелки я им подарил. Ну и сувениры из Франции. Действительно сувениры, приобретённые мной в магазине Парижа всё для туристов. Штабс-ротмистру карманную фляжку, где на боку глазурью была изображена Эйфелева башня, и портсигар, у него уже Елисейские поля. Его помощникам и фляжек хватило. На этом всё, описал свои приключения во Франции и Германии и попрощался с незваными гостями, те отбыли, даже вещи не досмотрели, хотя я думал, что до этого дойдёт. Видимо до скандала доводить не хотели, мало ли я его подниму.

Те отбыли, а я велел седлать мне коня, штаб полка пора посетить, решить вопрос с окончанием лечебного отпуска и моим назначением. Ну и подарки раздать, надеюсь это поможет с правильным выбором командира полка. Оставить меня на старом месте службы, или перевести куда в другое. Наверняка банкет придётся закатить, отметить награду и повышение в чине. Тех же жандармов я пригласил. Завтра в ресторации. Из штаба, когда буду возвращаться, арендую заведение на вечер. Сам я прошёл в спальню, сапоги надел, фуражку, опоясался, застегнув все ремни и поправив шашку. После этого оставил только подарки в сумке, и забравшись в седло, сумка за спиной была, направился через открытые ворота к штабу. Десять дня уже, тот работает, будний день. Ну а помощники кто чем занимались, Егор убирался после застолья, дядька своими делами.

По пути мне попалась ресторация, поэтому я решил изменить свои планы, и заехал, хозяин был на месте. Оказалось, на завтра вечер занят, один из офицеров праздновал именины супруги, арендовал. Пришлось договариваться на сегодня, сегодня свободно было. Ну и договорились, пока аванс выплатил, чуть позже подъеду, уже обговорим какой стол будет и напитки. В принципе, тот не раз проводил подобные застолья, показал обычную смету, и подумав, я её одобрил, пусть будет она. И вот дальше уже штаб полка. Встречали меня многие, знали, что я уже в городе и сегодня прибуду. Пробежавшись, многим что раздал, так что отношение ко мне было радостно-благодушное. У начальника штаба побывал, и вот наконец пригласили к командиру полка, там по записи приём, я записался у дежурного, но долго не ждал, через полчаса меня отловили в штабе и направили к полковнику. Встречал тот меня один, видимо не хотел, чтобы кто видел, что я ему из столицы привёз, а то что я привёз, тот был уверен на все сто. Не также просто подписывал разрешение на её посещение.

Первым делом я повинился в том, что за границей побывал, а тут разрешение уже не комполка требовалось, а чуть ли не самого командира дивизии. Конечно прямого запрета не было, но желательно испросить соизволения. Подал я ему театральные альбомы тех пьес что играли в Санкт-Петербурге, Париже и Берлине, полковник с супругой были завзятыми театралами и для него именно они самый ценный подарок. Потом остальные сувениры, разве что ещё каменную настольную фигурку Эйфелевой башни подарил, ну и пачку газет из столицы, скорее даже из всех трёх, включая ту где я на первой полосе, и описал как получил чин и награду, сообщив что отмечать будем сегодня в ресторации, пригласив также полковника. Остальные тоже приглашены были. Тот пообещал быть. После этого выслушал мои приключения в столице, узнал, что я выпускаю и пожелал посмотреть продукцию. У меня в сумке были образцы, для того и взял, так что я на стол выложил две каски и два котелка, сообщив сколько у меня подобного товара, пусть изучают и думают. Насчёт касок вряд ли приобретут, тут уж извините, имелось идиотское правило не кланяться пулям, которому я не придерживался.

Больше часа в кабинете полковника провёл, и вот когда мы поговорили, общались можно сказать без чинов, тот и сказал:

— Раз вы отказываетесь от отпуска, уже оформились в канцелярии, то вот что я вам сообщу о вашем новом назначении. Вы как офицер достойно проявили себя, сам Император батюшка вас наградил, поэтому я считаю, что вы справитесь.

Я стоял, вытянувшись по стойке смирно, сейчас полковник перешёл на деловой тон, показывая, что он командир, а я подчинённый. Фуражка у меня на сгибе руки лежала, выправка просто превосходная. Вот так и слушал комполка. На миг тот запнулся, явно ещё не до конца решив, направить меня в новую часть или нет. Тут тоже есть свои особенности. В русских полках не было своих батарей, только пулемётная команда, и только полковая. В штате такой команды, недавно новые штаты ввели, восемь пулемётов «Максим». И это на весь полк. Курам на смех. Обычно была бригадная артиллерия, и дивизион, в котором и состояла батарея в которой я числился, подчинялся именно штабу тридцать первой пехотной дивизии, а не штабу первой бригады, куда входил наш Тамбовский полк. Раньше тот в Харькове дислоцировался, но вот перевели сюда к границе, это произошло полгода назад. Если бы не один момент, наша батарея ещё в январе была переподчинена полку, которым и командовал полковник Молчанов. Так что по факту я его подчинённый. Ну а перевести меня в другое подразделение не так и трудно, подать прошение в штаб дивизии и там в канцелярии всё сделают, командиру полка не откажут, хотя вроде как я и артиллерист. Артиллерия не мой конёк, я конечно все методички изучил, что-то понял, что-то нет, но всё равно перейти в другое подразделение желал сильно. Поэтому и напрягся, слушая полковника.

— Так вот, за время вашего отсутствия, поручик, поступил приказ из штаба дивизии, сформировать при штабе каждого полка ещё одну отдельную пулемётную команду. Усилить полки, иметь такой подвижный резерв. Интенданты прислали вместо восьми, всего три пулемёта «Максим» на станках Соколова, выделив также два «Мадсена», три телеги для перевозки вооружения и две пулемётные двуколки. Это всё, больше в ближайшее время поступления вооружения ожидать не стоит, до зимы поступлений не будет. Как вы знаете, с недавнего времени по штату в пулемётной команде восемь пулемётов «Максим», но усиление с помощью ружей-пулемётов «Мадсен», вполне позволяет с натяжкой довести численность вооружения до штата полкоманды. Конечно, тут должность не меньше чем для штабс-капитана, но как я вижу вы достойны занять её, поэтому отдаю вам её под командование. Личный состав уже выделен, старшим там пока подпоручик Зиновьев, один из младших офицеров. Команда расположилась в казармах рядом с пограничниками, места немного, но есть где разместить транспорт и лошадей. Сейчас же оформляйтесь, я распоряжусь в канцелярии. И… поздравлю с новой должностью, Игорь Михайлович.

— Благодарю, Семён Егорович. Сегодня вечером заодно и должность отпразднуем.

Оставив довольного полковника в кабинете, я стал решать вопросы оформления, начштаба всё быстро организовал и теперь я командир отдельного подразделения, что для молодого офицера редкость, уровень чина для командования такой пулемётной полукоманды не для поручика, о чём мне в канцелярии тоже напомнили. Хотя поздравляли со всей искренностью, и не без зависти. Как бы мне эта должность боком не вышла. Заодно пояснили как мне повезло, офицер что был назначен на эту должность из штаба дивизии, не доехал, утонул в реке два дня назад, так что для полковника моё появление скорее даже в радость, поставил своего офицера, а не варяга, хотя и нарушил некоторые правила. Так что полковника я задарил похоже серьёзно, раз тот решил именно меня назначить. Ведь у того должны были быть любимчики, которые просто просились на эту должность, где сам себе хозяин, только перед комполка отчитываешься, но тот отдал её мне. А формирование ещё одной команды, даже полукоманды, конечно необходимо, но мало. Чёрт, в одной команде четыре взвода в которых по два пулемёта. Одна команда на полк, всего восемь пулемётов, да это мизер. Похоже результаты Русско-Японской войны наше командование ничему не научили, и чую скоро мы серьёзно огребём. Придётся спешно пополнять полки так необходимым оружием. Теперь в полку одиннадцать пулемётов «Максим», «Мадсены» я не считаю, и всё равно мало. Тут хотя бы в каждом батальоне по такой команде было бы и отдельно для полка. Эх, мечты.

К слову, я получил в канцелярии кроме списков имущества и личного состава, лист бумаги где имелись данные по штатам таких пулемётных полукоманд. В неё входили, офицеры — один начальник полукоманды, два младших офицера. Нижние чины — один фельдфебель, два взводных унтер-офицера, два пулеметных унтер-офицера, один каптенармус, четыре младших унтер-офицера, четыре ефрейтора-наводчика. Рядовых — восемь запасных наводчиков, двадцать четыре подносчика патронов, шестнадцать рядовых при пулеметных двуколках, восемь ездовых к пулеметным двуколкам, восемь ездовых к патронным двуколкам, три рядовых к заводным лошадям, два кашевара, двое рабочих по кухне. Ну и три денщика для офицеров. В наличие же было, один младший офицер, фельдфебель, оба взводных унтер-офицера, каптенармус, я бы его ещё каптёрщиком называл, а фельдфебеля ротным старшиной, пять младших унтер-офицеров, по сути командиров пулемётных расчётов, пять ефрейторов-наводчиков, только три запасных наводчика, восемнадцать подносчиков боеприпасов, четверо рядовых при патронных двуколках, восемь ездовых на все три телеги и две патронных двуколки, один рядовой к ездовым лошадям, такой верховой конь всего один, у подпоручика Зиновьева. Для меня коня пока не было, нужно было выбивать у интендантов, ну или своими пока пользоваться. Денщиков двое, один у Зиновьева, второй для меня приготовлен. Ну и был один кашевар с одним помощником. Кухни не было. В общем, пулемётная полукоманда в стадии формирования, всего двадцать дней как ту начали создавать и результаты неплохие, и если в личном составе почти полный штат, то с вооружением и транспортом пока нет. Нужно выбивать, и побыстрее, всё же я знаю, что скоро произойдёт. Точное начало войны я не помню, тут она может и раньше начаться, но две-три недели у меня будет, должен успеть с формированием и подготовкой пулемётной полукоманды.

Когда я закончил с оформлением, то командир полка лично сопроводил меня к месту дислокации подразделения, мы на его коляске катили, Ворон к задку был привязан, и там построив личный состав, Зиновьев был тут, командовал строем, представил меня теперь уже моим людям, после чего спокойно отбыл. Своё дело тот сделал, дальше уже моя работа. Служба. Ворона отвязал от задка один из солдат, подозреваю что мой будущий денщик. Отказывать я от него не буду, казаки его быстро к делу пристроят, положен по службе, пусть будет. Наверняка всю черновую работу на него взвалят. Прогуливаясь перед строем, себя показывая, наградное оружие, я тоже изучал солдат. Среди всех, только у фельдфебеля два солдатских Георгия были. Четвёртой и третьей степени. За Русско-Японскую. Остановившись перед строем, я сказал небольшую речь, сообщая что надеюсь на них как на своих солдат, и то, что тренироваться будем много. После этого пригласил Зиновьева, фельдфебеля и всех унтеров в небольшое помещение офицерской в казарме, остальных отпустил заниматься делами по распорядку.

Когда все устроились, я разрешил присесть, то сказал вот что:

— Господа, не удивляйтесь, именно господа, я хочу сообщить вам принеприятнейшее известие…

— К нам едет ревизор? — сразу уточнил Зиновьев, и тут же поправился, что перебил. — Извините.

— Без чинов. Приятно иметь дело со столь начитанным собеседником, но нет, господин подпоручик, известие куда как неприятнее. В августе Германия объявит нам войну и нападёт на Россию, меньше чем через три недели тут начнутся боевые действия, и мы должны встретить их вовсе оружии и хорошо подготовленными.

Дождавшись, когда эту новость обсудят, осмыслив её, я продолжил:

— Понимаю, что новость неожиданная, но нужно её принять. Тренировки будут проводится каждый день, постараюсь организовать пробные стрельбы. Однако важно не это, наша пулемётная полукоманда будет особой, подвижной, смотрите какая есть идея, и её нужно осуществить, я надеюсь на вашу помощь в этом. Называется эта конструкция — тачанка. Изобрёл её я.

Достав листы из планшетки, я расстелил их на столе и унтера с фельдфебелем и Зиновьевым склонились над ними, изучая, и обмениваясь мнениями. Через пару минут, когда те пришли к мнению что идея здравая, я сообщил:

— Выбивать из интендантов и тыловиков такие подрессорены коляски, это долго, не успеем, да и нет их особо, только у старших офицеров. Поэтому я решил потратить свои личные средства и купить их тут в городе. Сегодня же. Нужно будет нанять плотников, или из своих найти специалистов, и используя закупленный материал, изготовить на задках площадки для пулемётов. Нам три нужно, для «Максимов». Эти площадки должны быть лёгкие чтобы не перегружать пролётку, и крепкие чтобы выдержать вес и стрельбу из пулемётов. Всё это я поручу вам фельдфебель Крапивин. Вы со мной пройдёте в банк где я сниму средства, и дальше найдёте в продаже шесть пролёток, купить одвуконь, лошадей резвых выбирайте. Три пролётки подготовьте для установки «Максимов», а лучше все шесть, чтобы запасные были, в остальных расчёты «Мадсенов» перевозить будем. Сегодня желательно всё закупить, а завтра уже начать работы. Дальше тренировка с выездом в поле, и отработка разных тактик применения подобных пулемётных команд. Учебные тренировки, например, бой из засады, бой при движении при встрече с противником и остальное. Отработать должны всё. Также я изменю штатный состав нашей полукоманды. Все три «Максима» будут в первом взводе старшего унтер-офицера Букина.

— Есть, — вскочил тот.

— Сидите… Во втором взводе, старшего унтер-офицера Скопова, три «Мадсена».

— Ваше благородие, у нас их в подразделении всего два, — подал голос фельдфебель, не вставая, тот помнил приказ «без чинов».

— У меня есть личный, только под германский патрон, но патроны достанем. Скопов, подготовьте для него расчёт. Есть ещё один момент, нужно вести уроки по обращению с пулемётами, со всеми, от ездовых до кашевара. Чтобы умели стрелять, чистить и заряжать их. Это основное у нас оружие и его должны знать все от и до. Уроки начните завтра, фельдфебель, это поручаю вам, подготовьте мне завтра докладную записку что для этого нужно и как будут проведены занятия. На этом всё. Сегодня всё по распорядку, а завтра я сам его напишу на ближайшие дни. А сейчас осмотрим территорию и приступим к закупке пролёток.

Я отпустил унтеров, а вот с Зиновьевым, Крапивиным и взводными командирами всё обошёл, посмотрел, как устроены солдаты, не очень, как оснащены, предупредив каптенармуса о том, что всем моим солдатам будут выданы каски и котелки, пусть старые котелки сдаст обратно на склад, а новые примет у меня. Адрес места постоя я ему дал, пришлёт телегу забрать необходимое. У кашевара ничего нет, даже котлов, не то что походная кухня, их просто в наличии не было. Тут в полку на роты не хватало, на нас уж тем более. Так что солдаты столовались с кухни пограничников, и наш кашевар там же как бедный родственник работал. Придётся тоже закупать, времени ждать, когда что выдадут необходимое, у меня не было. Поэтому оставив Зиновьева за старшего в подразделении, я отправился в банк, а фельдфебель, забрав всех ездовых и их помощников, строем их повёл к рынку, тот будет ждать меня там. С ним и кашевар был. А вот денщика, его мне представили, я отправил к месту постоя, пусть там осваивается, с казаками познакомится. Велел ему пролётку подготовить, как вернусь, нужно будет скататься загород. Перед эти велел ему жандармов оббежать, предупредить их что сегодня будем отмечать мой чин, награждение, и новую должность, всё одновременно, а не завтра.

Банк был тот же, где у меня счёт в Питере открыт, так что встретили меня хорошо, и по той чековой книжке что была при мне, я снял без малого тысячу рублей, деньги тут нужны. Тут не только закупки, но и оплата празднования в ресторации. Зиновьева я пригласить не забыл, тот не один собирался прийти, он женат оказался, с супругой будет. Надо бы с ним поговорить, убедить отправить супругу подальше, к тем же родителям. С тем что тут скоро начнётся, её присутствие тут крайне нежелательно. Надеюсь прислушается, приказывать я тут не могу, только рекомендовать. Покинув здание банка, я сначала посетил ресторацию, сразу оплатил банкет, ну и чуть сверху, если спиртного будет мало, чтобы добрали. Сам я до конца банкета сидеть не планировал, отмечу и оставлю праздновать, не любитель я посещать такие мероприятия. После ресторации наконец и до местного рынка добрался. Он тут один на весь город, но крупный. Солдаты мои уже тут были, фельдфебель, как они добрались до места, пользуясь тем что меня пока нет, оставил солдат под присмотром одного из рядовых, унтер-офицеров тут не было, а сам прихватив помощника, специалиста по лошадям и повозкам, стал прогуливаться по рынку. И не зря, нашли они в продаже две подрессоренные пролётки, что вполне нам годились. Солдат их осмотрел, не новые, но крепкие. Пока это всё. Лошадей для них уже при мне купили, сбруи тоже, я всё оплатил, и двое ездовых погнали их к месту расположения подразделения. Пока ездовые, обмениваясь мнениями осматривали лошадей в загоне, они выставлены на продажу, мы с фельдфебелем, у него фамилия Крапивин была, прогулялись по рынку. С нами был кашевар, и ещё один рядовой. Кухни нам не видать, как своих ушей, а вот котёл купить нужно. Кашевар тут побегал, уже знал где что есть. Так что уверенно вёл к нужному торговцу. Кстати, ещё один торговец, узнав, что нам нужно, сообщил что у него есть необходимая нам пролётка, скоро её пригонят. И ещё одну знает где достать. Её тоже пригонят, тот пообещал. Кашевар в продаже несколько котлов нашёл, но отобрал три, два по двадцать литров, и один примерно на двадцать пять. Под первое, второе и самый большой под напитки, обычно чай. У меня в пулемётной команде и сорока солдат и офицеров нет, размера этих котлов хватит чтобы накормить, так что котлы мы выкупили, и тот ещё две сковороды взял, ну и разных половников, ножей, бидонов, и подобного. От казармы телега подошла. Это я её вызвал через тех ездовых что пролётки перегоняли. И все эти покупки сложили в неё, так что довольный кашевар покатил на телеге к казарме. Теперь тот сам готовить будет, а не как лишний на чужой кухне, я отдал такой приказ, на все два взвода, во дворе. Пусть привыкает к походной жизни и готовке на ходу. Я вообще планировал вывести подразделение в летний лагерь. Если проще, в поле или на опушку какой рощи. Так проще учёбой заниматься. Эх, как бы выбить у интендантов патроны для учебных стрельб? Чую не удастся, и придётся на свои покупать, ну или подарками обходится. За просто так тут даже кони не родятся.

Насчёт пролёток тот торговец не обманул, пригнал к казарме, причём действительно две. Наши ездовые их осмотрели и признали годными. Упряжь купили ещё на рынке, шесть коней тоже, так что приняли их, три пролётки во взвод Букина ушли, там уже площадки делали. Сам взводный третий пулемёт с расчётом уже принял. Скумекали и не стали тянуть до завтра, инструменты нашлись у пограничников. В общем, работают, завтра проверим результат. Материал тоже нашли, покупать не пришлось. Торговцу я дал задание ещё хотя об пару таких пролёток отыскать, после чего отдал несколько распоряжений по подразделению и отбыл к месту постоя. Само подразделение в порядке, там сейчас Крапивин за старшего, кашевар уже подготавливал приготовление ужина, его помощник в это время готовил на кухне пограничников обед, так что вечером солдаты оценят вкус блюд, приготовленных в котлах. Провизии на складе на два дня, пока нормально, но нужно держать запас побольше. Чтобы погрузить и покинуть город. Да и патронов тоже. Завтра займусь этим.

Заехав во двор дома где стоял на постое, я обнаружил как мои казаки строят денщика. Тому уже разъяснили политику партии, и он в курсе что вся черновая работа теперь его. Я же говорю, казаки они такие, своего не упустят.

— Едем втроём, — сообщил я помощникам.

Те пока выводили пролётку, кони уже запряжены были, я передал поводья Ворона денщику, велев обиходить его, и дальше мы на пролётке втроём с казаками покинули подворье, а потом и город, где вскоре добрались до нужной рощицы. Думаю, им стоит знать где находится схрон. Лошадей привязал на опушке, дальше пешком пошли. Показал, как поднимать люк, перед этими проверив на минирование, а мало ли, и первым спустился вниз. И пока те спускались, я спичками зажёг керосиновую лампу, показывая небольшой склад что тут был.

— Однако, — только и пробормотал дядька. — Это чьё?

— Контрабандистов местных. Подарили мне со всем содержимым. О нём никто не знает, а кто знал, почему-то вдруг умерли.

Казаки только хмыкнули и хитро переглянулись, им такая трактовка была понятна. Сейчас же те стали изучать карабины и винтовки, я велел выбрать себе. Сам отложил пулемёт в сторону, подсумки с магазинами к нему, те брезентовые были, ну и ящик патронов. Потом достал два пистолета «Маузера», и вручил казакам, со словами:

— Это вам как оружие ближнего боя. Точное и хорошее оружие. Довольно надёжное. А патроны в тех коробках.

Пока те изучали винтовки, щёлкая затворами, слушая как те звучат, смотрели состояние, я стал прикидывать что брать сейчас. Всё же оружие те себе отобрали. Почему-то оба германские карабины выбрали. Патроны к ним пока есть, но это ненадолго, думаю те на трофеи рассчитывают. Впрочем, как и я, для пулемёта. Потом мы подняли наверх пулемёт, подсумки и ящик с патронами к нему. Один ящик был, да и тот вскрытый, я уже брал патроны для себя. Потом другие боеприпасы, для тех же «Маузеров», один из двух ящиков с тушёнкой, пусть как НЗ будет. Второй тут в схроне постоит, бидон с мукой, немного соли, ну и хватит. Больше ничего не трогали. Пока казаки всё переносили к пролётке, я закрыл крышку, замаскировал всё, и убирая следы, поправляя ветки кустарника или траву, направился следом. После этого мы вернулись обратно. Пулемёт с патронами пока ко мне отнесли, казаки занимались полученным оружием, чистили, смазывали, снаряжали, пистолеты им понравились, отлично в руке лежали, тяжёлые, да кобуру как приклад можно сделать, а денщик делами занимался по хозяйству. Я же, на веранде сидел за столом. До начала банкета время ещё есть, поэтому пообедал, немного запоздал с этим, два часа дня было, и занялся корреспонденцией. Да, я пачку писем получил в канцелярии штаба полка, и два письма у казаков было.

Поначалу стряпчего прочитал, три письма от него. С первого начал и последним самым свежим вчерашним закончил. Информация в первых двух была просто для статистки, то мне раз в месяц такую корреспонденцию должен присылать, чтобы я в курсе всех дел был. Информация радовала. А вот в последнем письме сообщалось что на него, как на моего представителя, вышел французский помощник посла в столице. Интерес их вызвали котелки, те что комплектные с кружками, вилкой-ложкой. Хотят купить лицензию на производство. Это не покупка моего патента, а именно лицензия по которой те могут производить котелки на своих заводах. Есть два типа покупки лицензии, это оплата за год определённой суммы, или по объёмам производства. Я со стряпчим этот вопрос ещё перед отъездом обсуждал, так как планировал французам предложить этот товар во время поездки, поэтому тот знал что делать. В этом третьем письме, а оно помечено как срочная корреспонденция, оттого и пришла так быстро, да и прибыло оно в Калиш вчера, за два часа до моего прибытия, тот сообщил что французы покупают лицензию на пять лет, оплата по объёмам производства.

Тут я задумался, ну и велев седлать коня, изучая остальные письма. Когда коня оседлали, добрался до здания телеграфа и телеграфист отстучал сообщение в столицу на имя стряпчего. Мол, всё одобряю, проводите. А также сообщил свой счёт в французском банке. Пускай отчисления туда идут, французам так проще. Ждать ответа сегодня не стоит, завтра наверняка будет, поэтому я вернулся обратно. А там каптенармус ожидал с телегой и парой солдат в качестве грузчиков. Быстро он. Вот и выдал два ящика с касками, и четыре с котелками, после чего тот убыл, покинув нас. Ему ещё выдать вот это всё требуется солдатам. Отмоют от консервационной смазки и уже сегодня использовать смогут. Ну а я вернулся к письмам. От родителей были, поздравляли с чином, да и вообще радовались за меня, свои новости сообщали. Не только от родителей были письма, от многих родственников. В общем, большинство писем в пачке было от них. Даже два письма написал в ответ, завтра отправлю, и тут почтальон прибыл, сообщение с телеграфа доставил. Проверил по документам тому ли вручает, ну и передал мне ответ стряпчего. А молодец, через три часа уже ответ прислал. Он у телеграфа спал что ли? Хотя живёт рядом, поэтому так быстро и поучил сообщение. Да, вполне возможно. Уже пора было собираться на банкет, тот в семь вечера начинался, но я быстро пробежался глазами по сообщению.

Стряпчий вот что передал. Мол, всё уже оформлено, лицензию по котелкам на пять лет те приобрели, и им выдали все технические карты для производства. Между прочим, их рисовал и составлял инженер, директор моего завода. Тот всё как положено оформил, с допусками и какой металл с присадками используется. Однако это ещё не всё, французы и каску взяли, лицензия на год, и тоже по размерам производства отчисления будут. Насчёт моего счёта во Франции, стряпчий обещал решить, тот помощник посла сейчас в столице, и доработают документы. Ладно, а сейчас нужно влезать в парадную форму, а та уже стала маловата, за два месяца массы-то я всё же набрал, и пора на банкет. Полчаса до начала осталось. Ничего, успеем.

* * *

— Командир, — обратился ко мне дядька-наставник. — Похоже денщик-то твой, Мыкола, доносчиком будет.

Я сидел на веранде того дома, где как устроился на постой, так и не съезжал, и изучал документы на поставки и получения разного рода боеприпасов, снаряжения и вещевого довольствия, когда слова наставника отвлекли меня от работы. В Калише я уже четвёртый день с момента как сюда вернулся. И надо сказать дела идут, не во всём так как я хотел, но у меня в пулемётной полукоманде пока всё в порядке. Командование полка в дела не лезет и это хорошо, делаю что хочу. Начальник штаба полка подписал составленный мной план учёбы на ближайшие две недели, без него снимать подразделение с места дислокации нельзя, и теперь я могу в любой время забирать свою команду. Уже дважды проводили учения. Вот два часа назад прибыл с очередных, завтра снова выезд, потихоньку солдаты втягиваются. Не теряются в той или иной ситуация, после учений разбираем где кто ошибся и как нужно было делать, и вот так постепенно учатся. Казаки в учениях участвуют, не без удовольствия, тоже присматриваются и учатся. Сейчас у моего подразделения по распорядку теория, учатся с пулемётами работать, потом ужин, практика по быстрому снаряжению лент, и отбой. Дня через три ночью подниму. Ночные учения будут.

Банкет по поводу награждения, да получения должности, прошёл неплохо, хотя того что я хотел сделать не смог. Один незнакомый мне жандарм, которого я не приглашал, но он присутствовал, помешал этому. Вроде бы всё хорошо шло, я подобие тамады нашёл, которой развлекал гостей, ну и приняв поздравления, поблагодарил всех и началось веселье. А когда все в курилку направились, тоже зашёл, но и вот стал сообщать офицерам о тех сведеньях что я якобы получил в столице. Мол, ожидается война с Германией, скоро, уже августе. Многие призадумались, границы-то рядом, а тут этот гадский поручик вылез. Мол, не за эти ли сведения Император попросил меня удалится из столицы? Похоже тот знал о чём спрашивал, пришлось сознаться, что и поэтому тоже. Так что офицеры снова пришли в хорошее настроение, и я понял, что они информацию о скорой войне выбросили из головы. Нет смысла их убеждать отправлять жён и детей вглубь страны, и намекать что неплохо бы выкопать хоть какие-то укрепления перед городом. Похоже побегут они, как германцы начнут, быстрее своего визга. Так что я был вынужден констатировать провал своей миссии, слушать меня не станут. А всё поручик тот виноват, из жандармов. И ведь не спросишь какого хрена тот у меня на празднестве делает, наверняка кто из приглашённых коллег привёл, они могут это делать. Офицеры полка конечно кривились, видя жандармов, но особо ничего не делали, а когда градус повысился уже и пили вместе, на брудершафт не было, но общались легко, легче.

Однако не всё так плохо, в чём-то я потерпел поражение, но в чём-то выиграл. Был среди приглашённых и интендант полка, и вот когда мы с ним пообщались, тот мимоходом сообщил о двух пулемётах на складе конфискованного оружия у пограничников. Никому они не нужны, под германский патрон. Однако я воспылал. На следующий день, проверил как дела в подразделении, вывел его за город, пока просто покатались, ну и резко разворачивались, направляя пулемёты на цель. Тренировка лёгкая, пока просто смотрел и прикидывал кто на что способен. Тут торговцы ещё две подрессоренные пролётки подогнали, и теперь их в команде семь, плюс моя, с личными вещами. Так что расчёты с «Мадсенами», теперь тоже имели транспорт. А я, отправив Крапивина получать запас патронов, выдав наряды и все три телеги, заглянул к пограничникам. Пулемёты у них были, и что удивительно, тоже «Мадсены». За десять бутылок водки, и бумагу из канцелярии полка, с просьбой передать их нам на баланс со всем запасом патронов, эти пулемёты теперь у меня. Расчёты имеются. Вот и получается, что у меня теперь восемь пулемётов в подразделении. Три «Максима» и один «Мадсен» у Букина, и четыре ручника у Скопова. Я учил из ручных пулемётов стрелять по самолётам, это основная защита от атак с воздуха, ну и другие приёмы, дело шло, даже удалось ещё две патронные двуколки получить и санитарную от интендантов, небольшое пополнение, да фельдшера в подразделение, хотя по штату его не должно быть. А тут такая новость от моего дядьки.

— На жандармов работает, — озвучил я свою мысль. — Придётся убрать его.

— Кх-х-х?.. — дядька сделал вид что самоповесился.

— Тебе бы кого закопать, — хмыкнул я. — В чём он подозрения вызвал?

— Поначалу Егор заметил, как он в твоих вещах роется. А потом я уже видел, что он изучал листы тут на столе, утром, когда ты после завтрака одеваться пошёл. А Крапивин говорил, что один из солдат в увольнении видел, как тот выходил из здания где жандармы устроились.

Мы с казаками уже давно перешли на ты, по моей инициативе, но это когда никого рядом, в ином случае при свидетелях те ко мне на вы обращались и со всем уважением. А меня те действительно уважали, я это замечал. Сейчас же откинувшись на спинку стула, я размышлял. Егора нет, ужин готовит, время вечернее, после учений я вот вернувшись документами занялся, ещё часок поработаю, и перед ужином позанимаюсь с дядькой, а вот денщика не было, убежал в лавку закупить часть припасов, и думаю Егор его не просто так отправил, дал нам возможность без свидетеля поговорить. Хозяев не считаю, да и нет их, в гости ушли к родственникам на соседнюю улицу, ещё не вернулись. Вроде именины там.

— Понятно… — задумчиво протянул я. — Да, от денщика будем избавляться. Убивать не нужно, просто выгоним за воровство. Подкиньте в его вещи что из моих, начнём поиски, обнаружите у него, набьёте морду и пинками прогоните. Не забудьте тихонько шепнуть солдатам в моём подразделении за что его выгнали, чтобы не привечали, доносчиков у нас не любят. А я организую перевод его в другое подразделение.

— Кулаки почесать о морду жандармского прихвостня, это мы за всегда, — оскалился тот.

— Сами всё сделайте, только аккуратно, чтобы никто не подумал, что это всё инсценировка.

— Инср… ровка? — не смог выговорить тот. — Чего?

— Игра. Не по-настоящему.

— Ага, ясно. Тогда подкидывать ничего не будем. Сейчас тот вернётся, и я твои часы из серебра покажу ему, скажу, что нашёл пропажу в его вещах, ну и прогоню.

— Можно и так. Действуй. Да, вечером вовремя ужина поговорим, есть любопытная тема, думаю вам тоже она будет интересна.

— Хорошо.

Тот ушёл, а я вернулся к изучению документов. Надо будет дать задание моему писарю в подразделении, тот в канцелярии обычно работает, некоторые переписать, и дополнить. Да, на письма что мне приходили я отвечал. Вчера стряпчий по телеграфу подтвердил, документы доработали, отчисления по обеим лицензиям будут идти на мой счёт в банке Парижа. Надеюсь, наберётся какая сумма. С директором завода, Иннокентием Михайловичем тоже в переписке состоим. Тот сообщил что старые контракты закрыл, долгов теперь нет, и сейчас завод перешёл полностью на выпуск касок и котелков. Знаете, кто их закупает? Франция. От наших всё также ни слуху, ни духу. А у нас доход пошёл. Уже двадцать тысяч касок, и примерно столько же котелков в ящиках были отгружены на французское судно, и оно ушло во Францию. С девизом моего завода. Есть разные мелкие проблемы, но они решаются. Например, упаковка, нужна упаковочная бумага и ящики, а приходится закупать. Я сообщил об этом стряпчему и тот на моё имя купил лесопилку и барак с оборудованием плотников, и теперь там делают ящики, работают только на мой завод, вполне успевают. Фабрику где бумагу делают, купить не удалось, слишком дорогая, вот выбить постоянные поставки рулонов бумаги, смогли, теперь нет перерывов в поставках, даже запас на складе образовался. Цех новый ввели в строй, женщин наняли, заплата не сильно меньше чем у мужчин, и те так активно работали. В общем, мои предприятия не стояли, французы заказали по сто тысяч того и другого. Лягушатники явно к войне активно готовятся, раз так спешно закупают амуницию, пока у себя не наладили производство, но пользуемся, пока есть такая возможность. Газеты тоже работали, было несколько постоянных корреспондентов и редакторов, но и студенты неплохо подрабатывали внештатниками. Правда, фотограф на три газеты был один, и те его использовали, когда он нужен. Даже я отправил вчера статью, и надеюсь она выйдет в «Русском патриоте». Хотя о чём это я? Конечно выйдет, не на первой полосе, скорее даже сзади, на последней странице, но думаю моя статья вызовет фурор. Это пока мой первый пробный опус, посмотрим, как выйдет. Как оказалось, я не был обделён некоторого литературного таланта. Раньше не знал, сочинения в школе писал как все, потом на службе рапорты и доклады писал, тоже ничего такого не заметил. А тут занялся и неожиданно увлёкся.

А статья, между прочим, ну очень интересная, и я думаю она вызовет взрыв негодования среди офицеров, но именно им моё такое послание и было направлено. А это всё та же тема. Бравада, что царила в среде офицеров. Мол, мы не кланяемся пулям. Вот я и дал сухую статистику, сколько офицеров будет выбито в первые недели войны, и что будет с частями и подразделениями, как те превратиться в неуправляемые стада. Хватит убить старшего офицера как те в панике бегут в тыл открывая дорогу врагу. В общем, на целую страницу описал. Мол, мы нисколько не сомневаемся в храбрости офицеров, но и голову нужно иметь. Или храбрость или служение государству, потому как иначе, они делают только хуже своей Отчизне. Ну и всё такое. Довольно неплохо получилось, старался пристыдить за такую глупую браваду. В конец приписал, что конечно положить жизнь за своё государство — это хорошо, чем и бравируют многие офицеры, но сделать так чтобы враг положил жизнь за свою Отчизну, куда лучше и профессиональнее. Именно к этому офицеры и должны стремится, беречь себя и своих солдат, воевать профессионально, а не как получится, иди как карта ляжет. Я сутки потом с перерывами редактировал и переписывал статью, пока не привёл её в тот вид что мне понравился. После этого переписал набело, и отправил. Хм, а ведь мой денщик отправлял письмо. Что ему стоило зайти к жандармам, те бы вскрыли и почитали… Проблема, пусть мелкая, но она есть.

С денщиком всё прошло хорошо, показали вещицу якобы найденную в его вещах, обвинили в воровстве, не красиво, понимаю, но так нужно, ну и кинув ему его же пожитки, пинками прогнали прочь. А тот кричал о своей невиновности, и был прав. Я же с холодностью в тоне велел ему идти в расположение, мол, завтра поговорим. Тот ушёл, а мы, потренировавшись с дядькой, после неё ополоснулись из ведра, вода тёплая, нагрелась на солнце, и сели ужинать. Тут и хозяева пришли, в доме обустраивались, а я решил поговорить с обоими казаками. Приступив к чаю, к нему были ещё теплые ароматные булочки с вареньем, Егор оказался изрядным кулинаром, сказал:

— Город у границы, и разных контрабандистов тут хватает. Разбогатели те на контрабандах, надо бы тряхнуть их. Как на это смотрите?

Как оказалось, смотрели те на это крайне положительно, поэтому внимательно смотрели на меня, ожидая продолжения, а оно было. Ведь не только они ко мне присматривались, но и я к ним, и четырёх дней мне вполне хватило чтобы понять, с казаками можно иметь дело. Надёжные — вот как можно их охарактеризовать одним словом. А с чего начать, мне было известно, всё же со старшим тут контрабандистом я пообщался предметно очень серьёзно и тот дал общий расклад по району. Посетил я только одного хуторянина, где вещи Игоря были, однако контрабандистов, которые и после гибели старшего будут работать, ту хватало. А работать они будут, слишком крепко завязаны в этом деле и имеют связи с той стороны. Стоит их навестить, да попросить поделится не праведно нажитым. А то отчислений по лицензиям пока нет, то что получает завод за производство касок и котелков, всё идёт на расширение и модернизацию производства. Пользуясь возможностью, я постепенно обновлял всё оборудование и станки на самое новейшее и совершенное. Так что ещё полгода дохода от них ждать не стоит. Там с краю, убрав часть забора, строится ещё одно длинное кирпичное здание корпуса будущего производственного цеха. Пока цены невысоки и война не началась, я и вкладываюсь в расширение. Поэтому кроме как моего же счёта в Русско-Восточном банке, где двадцать пять тысяч, больше ничего нет. Есть ещё один счёт, но с него кормятся три газеты, на самоокупаемость они пока не вышли, хорошо если в ноль выходят. Колонка объявлений на всю последнюю страницу купеческой газеты, только-только начала давать доход, купцы распробовали способы подавать рекламу или сообщать что имеют на продажу, быстро так находя клиентов, остальные пока в убытке. Типографии зарабатывают, но всё уходит на оплату рабочим и их содержание, тут тоже нужно ждать пока не привлекут клиентов и не пойдёт хоть какой-то стабильный доход. Однако по газетам я был в курсе, что они деньги будут тянуть, оттого и открыл им счёт, резерв на голодное время, а пока те работают, и развиваются.

Вот только у меня кроме личного счёта резерва в средствах не было, а я бы хотел его иметь, поэтому надежда на контрабандистов была вполне серьёзной. Я о том, что стоит их пощипать, в будущем, задумался ещё когда того старшего контрабандиста потрошил на информацию. И вот сейчас это время пришло и стоит воспользоваться теми знаниями что у меня есть. Возможно некоторые уже неактуальны, но всё равно что-то использовать возможно. Пока война не началась, стоит поднять своё благосостояние на максимально возможную высоту, да и во время войны за счёт германцев тоже не нужно кое-чем щёлкать. Я не торгаш или какой-то там барыга. Меня можно назвать в некотором роде дельцом, я этого не стыжусь, воспитание такое, что в будущем и офицеры были вынуждены зарабатывать, чтобы купить хлеб. Я смотрю на местных офицеров, они спину не согнут, чтобы подобрать то что упало, это видите ли урон их чести. Это нужды они не знали, во Франции таксистами ещё не поработали, там понятия и нравы быстро поменяются. А вот я наклонюсь, я подберу. И вот эти контрабандисты, или германцы, все трофеи с них, это то чем побрезгают другие, а я приберу. В этом казаки были похожи на меня, и мне кажется, в этом роде те меня принимают за своего. Наверняка те уже задаются вопросом, а не казацких ли я кровей? Не спрашивали пока, но думаю вопрос назреет и те поинтересуются. Правда, то что я Волков и у меня родственников если не пол-Москвы, то всё равно немало, те в курсе. Письма-то приходят. Вон, младший брат решил бросить учёбу в техническом университете, и пойти на военную службу. Еле отговорил, срочную телеграмму отправлял, тот уже экзамены сдал и поступил университет. Пусть учится на инженера. Сам я о карьере военного не мечтаю, сразу подам прошение об отставке, как война закончится. Это если наша возьмёт, ну а если нет, там уже не важно.

По родственникам тоже ситуация интересная. У меня два дяди служат, один ротмистр в кавалерии, другой капитан второго ранга, старпом на старом броненосце на Балтике. Есть ещё кузены и разные братья, четверо служат, и двое учатся в разных военных заведениях. Кстати, один из троюродных братьев сейчас корнет в Пограничной Страже. Только служит далеко, на Дальнем Востоке. Он в один год с Игорем выпустился. Так что служивых среди нашего рода хватает. В высоких чинах не ходим, но воюем хорошо. Дворянская честь и честь семьи дело хорошее, однако, я как ни смотрел, но такое изымание средств у контрабандистов, и трофеев с германцев, для меня никакого морального урона не несут. В этом и есть разница в воспитании, то что для местных полное табу, для меня норма. Я тут как по минному полю хожу, уже сколько раз по краю ходил, но пока держусь. Поэтому по работе с контрабандистами, должны знать трое, я и мои помощники. Эта одна из основных причин для чего они мне нужны были, учёба и наставничество на втором месте. Вот с германцами сложнее, свидетелей будет немало, но к счастью самому мне там мараться не нужно, у меня казаки есть и те с удовольствием сделают всё за меня. Для них как раз это нормальная работа. Для вида я буду их журить, да и то если их поймают на горячем, ну и дальше отправлять за трофеями. Тут тоже по всякому их можно взять, но я надеюсь на засады, огонь в упор, разогнать выживших и дальше сбор. Особенно обозы и тылы привлекают внимание. Если кассу какой части возьмём, то всем хорошо, а марки я приберу, пригодятся. Если что, сделаю кассу нашей пулемётной полукоманды, выдавая средства солдатам в некоторых случаях. За гибель родственникам отправим, за ранение выплаты сделаем. Найдётся куда потратить, но касса моя будет, и там отнюдь не всё. На сбор самых ценных трофеев направлю казаков, и если что ценное будет, заберу, не сообщая никому, чтобы в мародёрстве не обвинили. Те более видя, как ведёт себя Зиновьев, сразу понял, что трофеи ему не интересны, и для него это всё равно что быть мародёром. А для меня нет, для меня всё по-другому. Как я уже говорил, воспитание иное. И знаете что? Мне моё воспитание нравится больше, чем у местных, я гибче и психологически более стоек. Жаль всё же что зама я не смог уговорить отправить жену в тыл, тот ответил категорическим нет, но это уже его решение. Биться лбом о кирпичный забор непонимания, я не собирался. Привычка такая, говорю один раз, дальше уже не мои проблемы.

Сейчас же, глядя в глаза казаков, в которых был заметен интерес, сообщил им:

— Есть информация, пусть устаревшая на полтора месяца, но думаю можно её ещё использовать. Так вот, хуторов округе множество, и в некоторых контрабандисты держат базы, схроны, где прячут то что доставили с той стороны, дефицит у нас, продавая тут в лавках или кабаках, или отправляя дальше в наши тылы. Это конечно мелочь, но начнём с них. Потом с более крупных местных скупщиков, что всё это берут и перепродают. С них можно взять больше, однако оставим их под конец.

— Командир, а не лучше с них и начать, если барыша с них больше будет? — поинтересовался мой наставник.

Это не была жадность, ему действительно было интересно почему я решил начать с хуторян, вот и желал получить ответ, чтобы прояснил их общее недоумение.

— Если так подумать, то конечно вы правы. Если бы не один момент. Эти скупщики, да и вообще кто связан с контрабандистами, что они сделают, когда пойдут слухи о том, что кто-то хуторян бьёт?

— Насмерть?

— Нет, это образно, работать будем под жандармов. Подгадил тут мне один, хоть так отомщу. Так что они сделают, когда узнают, что жандармы взялись за них серьёзно и работают жёстко?

— В бега уйдут? — кивнул старый казак, и тут его глаза расширились. — А когда они уходят в бега, то забирают с собой самое ценное.

— В точку. Зачем бегать и самому собирать, если они сделают всё за нас? Нужно следить за ними, наблюдать за поведением, и когда станет ясно что вот-вот, брать их.

— А если в банке держат?

— О нет, тут всё под контролем, если кто положит крупную сумму, жандармы возьмут на заметку. А светиться те не любят. Они стараются покинуть город, добраться до другого, той же Варшавы, и там класть на счета деньги. Кстати, это и вас касается, к местному банку и близко не подходите. Светится нам нельзя.

— Ясно. Эх, мало нас.

— Согласен, но пока я смотрю что за люди в подразделении, тем более случай с денщиком даёт понять, что всем доверять не стоит. Крапивин вроде надёжен, ещё пара унтеров, но пока продолжим присматриваться.

— Да, фельдфебель хороший солдат, стоит подумать. А много таких скупщиков в городе?

— Крупных пятеро, мелких с два десятка, и один из них хозяин дома где мы квартируем. Сегодня ночью начнём, с двух хуторов.

— А форма?

— В том схроне где вы оружие получили, всё это есть. В ящиках, вы их не видели. Переодеваемся и работаем.

— Хозяевам что скажем, заметят же что нас нет? Да и могут догадаться что как нас нет, у хуторян беда случается, — вполне здраво рассудил старый казак.

— Насчёт этого можно не волноваться, я уже продумал как сделать так, чтобы на нас точно не подумали.

Тут мы замолчали, подошла хозяйка, поинтересовалась, не нужно ли нам что. Попросив свежего кваса, я проводил её взглядом, и повторил своим подчинённым:

— Сегодня, как стемнеет. Нужно успеть два хутора отработать. У нас их два десятка по всему фронту границы, по семьдесят километров в обе стороны от города. Времени немало займёт, но нужно всё сделать.

— Сделаем, — уверенно сообщил мой наставник.

После этого обговорив всё, мы направились собираться. Хозяева ничего не слышали, крепко спали благодаря довольно неплохому снотворному. Так что мы верхом покинули город, в темноте нас не видели и не могли опознать, все уже спали. Дальше добрались до схрона, переоделись, мне по размеру была форма урядника, это единственная полицейская форма что тут была. Зато Егору форма поручика Корпуса Жандармов как влитая подошла, а у старого казака форма рядового. Мы вооружились, оружие табельное. российское, после чего направились дальше, начнём с двух хуторов что находились не так и далеко друг от друга, в семи километрах, но вот от города до них далековато, километров тридцать, так что двигались мы действительно быстро. Луна освещала дорогу, неслись мы на пределе, изредка переходя на шаг, давая лошадям передохнуть. И снова в галоп. В полночь были на месте. Времени мало, но надеюсь успеем. Вот и ворота хутора. Что мне известно, на обоих хуторах народу мало, у этого, к которому мы подъехали, был всего один хозяин, бирюк, у хуторян это было редкостью, это второй и последний что с контрабандистами работает, а у второго хутора, кроме хозяина ещё и жена есть. Дети имеются, но живут в городе, уже взрослые, так что их двое. Так работать проще.

Соскочив с коня, я стал бить по воротам сапогами, и стучать рукояткой кнута, крича чтобы хозяева открывали. Собаки есть на всех хуторах, вот и тут подняли лай эти шавки. Поэтому из-за них я не сразу услышал, что хозяин спрашивает кого там ночью черти принесли. Егор подсказал шёпотом.

— Особая команда жандармов, под командованием поручика Терёхина. Открывай живее, каналья! У нас постановление суда на обыск твоего хутора… Первое отделение, окружить хутор справа… Второе, окружить слева.

— Есть!

— Есть! — прикрывая рты руками в ответ кричали казаки, как будто командиры отделений. Обманка простейшая, но хозяин хутора вполне поверил.

Ну а дальше стандарт, скрутили его, когда тот вышел, кстати у него револьвер был, старенький потёртый, кажется «Кольт», ну и отнесли в дом, проверив предварительно все постройки. Пусто. Собак шестами загнали в конуры и заперли там, где они тихо рычали, боялись, не хотели снова по хребту получить. Я не стал зажигать свет, не стоит видеть тому наши лица, а прятать их за масками глупо, силуэты различает, этого хватит. Вот что я ему сообщил, присев рядом:

— Согласно директиве полученной Корпусом Жандармов, всем его служащим разрешается применять пытки и другие методы дознания к лицам, подозреваемых в государственных преступлениях, предательстве и контрабанде. На вас, гражданин Вацлав, поступил донос, что вы связаны с контрабандистами. Поэтому было решено начать с вас. Если вы под пытками даже всё расскажите, вы навсегда останетесь инвалидом, поэтому предлагаю сотрудничество. Всё сами отдаёте, и у вас останутся на месте руки и ноги.

— Кхак, вы и их? — тот даже закашлялся в ужасе оттого что может лишится конечностей.

— Так быстрее договорится. Раз, и нет руки. Сразу как-то идёт понимание что всё серьёзно. Сами мы директиву выполняем впервые, но нам описали более опытные коллеги как нужно действовать. Так что, если сработаем грубо, вы помрёте, извиняйте нас.

Тут моему наставнику надоело ждать и тот перетянул хуторянина ножнами по спине, у которого сразу вырвалось:

— Я всё расскажу!.. Я всё отдам!..

Тот действительно указал все хранилища для контрабанды, личные накопления дома, и два тайники в лесу за хутором. Он сопроводил к ним меня и наставника, где мы достали закопанные накопления хуторянина. А когда мы вернулись на хутор, я одним взмахов выхватив саблю и снёс тому голову. Это произошло на входе во двор, у ворот.

— Зачем? — просто спросил старый казак.

Ему было явно безразлична судьба хуторянина, тот просто проявил любопытство. Егор, что в форме поручика проводил инвентаризацию добычи в схронах, пока нас не было, видимо несуны недавно побывали, два хранилища почти полные, тоже с интересом посмотрел на нас. Во дворе факел горел воткнутый в землю, так что более-менее всё было видно. На вопросы нужно отвечать, вот я и ответил:

— Контрабандисты разные бывают, некоторые работают на разведку соседних государств, которые используют такие тропки контрабандистов и их хранилища. Этот хуторянин один из таких. Давно в этом деле, матёрый.

— А хозяева второго хутора?

— Эти нет, убивать смысла нет. Да и забирать всё не будем, только часть возьмём, всё же те работали, накапливали, честные контрабасы. Ладно, собираемся, забираем всё малогабаритное и целое, и выдвигаемся к следующему хутору. Тут всё сделано.

Так мы и сделали, закончили тут, забрав бричку хуторянина, нагрузили её трофеями, и отправились ко второму хутору. Там работали по той же схеме, после чего отправились обратно к городу. По пути посетили схрон, переоделись, спустили всё вниз, посмотрим потом сколько добыли, избавились от брички и коней, бричку в лесу бросили, а коней отпустили, и вскоре оказались на месте постоя. Завели тихонько лошадей, казаки ими занялись, а я, помывшись в бочке с дождевой водой, спать отправился. А утром как ни в чём не бывало, проспав пять часов, направился к подразделению, ну и новые уроки, а после обеда учения с выездом, пока теория, без учебных стрельб. Ну не дают нам патроны на это, а боезапас тратить не хочется, он и так не такой и большой, двойной боекомплект для пулемётов, куда это годится?

* * *

Ворон нёсся на максимально возможной скорости. Да ещё я, пригнувшись к голове, шептал ласковые слова ему на ухо, поторапливая его. Вон уже и окраина Калиша. Две недели прошло с той первой акции с двумя хуторами. Честно сказать, работали мы каждую ночь, отсыпаясь, перехватывая на сон часть утра. Но работали только неделю, слухи стали расходится стремительными темпами, местные жандармы и пограничники перевозбудились и стали нас искать, используя немалые средства и силы. Это только нам армейцам до этих событий нет никакого дела. Так что мы прекратили наши действия. И последнюю неделю спокойно занимались учениями. Даже один раз боевые стрельбы были, по одной ленте каждый пулемёт выпустил и по одному магазину ручные. Мало, но хоть что-то. А так я считаю подразделение к бою почти что готово, мало опыта конечно, но в боях те быстро доберут его.

По поводу перехвата скупщиков контрабанды, то мы их всё же спугнули. Троих из пяти матёрых перехватили. Один удрать успел, другого кто-то ограбил до нас, его нашли в своём доме со следами пыток, и следами обыска на подворье. Видимо кто-то ещё воспользовался таким шансом и решил свои финансовые проблемы. Однако мы с казаками и так неплохо заработали. Только в золоте и банкнотах, в русских рублях, за двести тысяч выходило, две трети моё, остальное разделили между собой мои наставники. Есть и в иностранной валюте, в основном в марках, но встречались и английские фунты. Валюту я забрал себе, если в рублях, то примерно там было тысяч сорок. Так что мы неплохо заработали. Общая сумма у меня примерно в сто восемьдесят тысяч выходила, я тут и валюту считаю. Самое объёмное в схроне, а деньги и золото при нас, чтобы если что, можно было забрать и хранить в поклаже. У меня небольшой сундучок в хозяйстве появился, что на ключ запирался, всё там лежало, а тот под моей кроватью стоял. И теперь может задать вопрос, что же я делаю на ночной дороге, а была полночь, когда мы вроде как прекратили свои действий? А была причина, то чего я так ждал. Поэтому проскакав по улицах города до казарм, влетел во двор, и спрыгнув с разгорячённого коня, подбежал к дверям, где мне на встречу выходил дневальный, привлечённый шумом. Вот я ему и крикнул:

— Боевая тревога! Обоз остаётся на месте, брать побольше боеприпасов. И пошлите посыльного на квартиру за подпоручиком Зиновьевым. И бегом, в темпе вальса.

Я уже устраивал ночные учебные тревоги, так что солдаты и унтера теперь знали что делать. Подразделение было быстро поднято, уже в полной боевой, каски на головах, снаряжение, винтики и карабины за спинами, у меня в команде карабинов мало было, всего восемь, у остальных винтовки, и вот готовились к отбытию. Выносились из арсенала пулемёты и устанавливались на пролётках, ездовые уже их подогнали. Ну а я поглядывал на секундомер. Кстати, минут пять поводил Ворона по двору — это нужно после такой скачки. Пограничники от своей казармы, у них вход чуть дальше, наблюдали за нами. Тоже дежурные, но не подходили, видимо приняли моё поведение и поднятую тревогу за учебную.

Наконец всё собрано было, и я скомандовал к выезду, лихо вскочив в седло. Лишь кашевар и часть ездовых остались на месте, обозники, а мы погнали по городу к выезду, вспугнув патруль полицейских что двигался на шум. По пути присоединился Зиновьев, со своим денщиком. Последний вскочил на одну из патронных двуколок, пешим был. А вот себе я нового денщика взял, старого же из подразделения спровадил, перевёл, дальше не моё дело. Новый денщик в коллектив влился, без денщика я не могу, не положено по статусу. Я больше скажу, я как офицер не имею права на слуг во время службы, иначе другие офицеры быстро бы себя кагалом слуг обложили, тогда не служба была бы, а фарс. И сейчас не лучше, но всё же действительно нельзя. Опять я об этом последним узнал. Поэтому мои казаки официально, это нанятые мной учителя-наставники для обучения бою на шашках и верховой езде. Вроде как они не со мной, просто живём вместе. Вон на такие ухищрения пришлось идти, а то ведь мне в штаб полка уже поставили их на вид, и вот пришлось оправдываться. Поэтому денщика пришлось брать. То, что я избавился от старого, и не стал лить дезу, это обдуманное решение. Или оставить и деза, или заработать на контрабандистах. Я выбрал второе и не жалею. А вот нового денщика в первое время на ночь отправлял в казармы ночевать, когда мы в это время работали, а когда перестали, на конюшне на подворье нашего места постоя ночевать теперь стал. Правда, мне стало казаться что казаков как-то стало много. Тренировки мне усилили и теперь я ими занимаюсь по три, а то и четыре часа в день. Мышцы растут не по дням, а по часам. Конечно до рельефной атлетической мускулатуры далеко, но уже не рахитик коим раньше был.

Зиновьев, когда присоединился, на ходу проверил оба взвода и сейчас двигался рядом в центре, Крапивин замыкал колонну, поглядывая по сторонам. А колонна шла рысью, да ещё в боевом положении. Мы такие типы движения отрабатывали. Впереди пролётка из взвода Скопова, где сидели два расчёта по два солдата в каждом с «Мадсенами». В случае чего, те мгновенно покидают пролётку, это уже отработано, включая проделывание этого на ходу, и залегая, открывают огонь прикрытия по ходу движения. Давая шанс остальным. А то ведь «Максимы» заднюю полусферу при движении держат. Так вот, за этой пролёткой двигался уже взвод старшего унтер-офицера Букина, за ним три двуколки с патронами и санитарная, и потом пролётка с двумя оставшимися пулемётами Скопова, и пролётка Крапивина замыкают колонну. Верхом я, Зиновьев, и ещё двое солдат что двигаются впереди, на дальности ста метров, осуществляя головную разведку. Пусть мирное время и пока врага и засады ожидать не стоит, но я всё равно приучаю своё подразделение двигаться правильно. Было бы больше верховых лошадей, задействовал бы больше, но пока что есть, оттого и два всадника впереди.

Теперь по поводу самого дела. Нас ожидает ночной бой, и это не начало войны. О нет, тут дело куда прозаичнее. Когда я говорил, что оставил контрабандистов в покое, то я тут не лукавил и не лгал, однако при допросах одного хуторянина, кстати, тоже на германскую разведку работал, и ему голову с плачь, удалось выяснить про одного жителя Калиша. Польским дворянином являлся, между прочим. Я о нём ещё от того старшего контрабандиста слышал, что Калиш держал и округу. Их можно назвать соперниками, вместе они не работали. И вот этого пана Станисласа я искал, но со слов хуторянина тот тропками ещё месяц назад ушёл к германцам, и вскоре должен быть. Когда, мы так и не узнали, но где тот обязательно появится, стало известно. И вот мои казаки по очереди со стороны, с помощью морской оптики, следили за деревушкой, что находился в трёх километрах от границы. Интересовал их дом зажиточного деревенского жителя на окраине. И есть, прибыл этот пан сегодня днём к своему связнику и помощнику. Внешнее описание полностью сходится. Ну и как я получил это известие, сразу направился к деревне. Взяли мы пана вместе с его помощником, тот лавочником был. Захоронки оставленные на чёрный день те оба сдали, солидные накопления, но помимо этого была ещё одна информация. Пан Станислас вёл крупный караван с той стороны. Собственно, перейдя первым через границу, тот его тут и дожидался, объезжая хутора, чтобы распихать всё по схронам, что-то в лес убрать, или по речке дальше спустить. Лодки тоже подготовили. Много товара, за раз не спрячешь, и этой же ночью большую часть тот планировал отправить дальше вглубь страны пустив на реализацию, и немногое оставшееся, уже распространить по торговым сетям тут в Калише. Это всё мы выяснили при допросе, как и цену каравана, больше миллиона рублей. Теперь самая важная новость. Чтобы отвлечь пограничников, те не только собирались уничижить наряды, но и атаковать погранзаставу, не давая выслать помощь. Для этого было нанято тридцать человек из разного отребья с той стороны. Это было нужно для того, чтобы не только караван доставил всё необходимое, но и забрав тут груз, успел уйти обратно.

Вот такие новости. Поэтому тело пана Станисласа отправили в речку, перед этим пощекотав его нутро холодным железом клинка, я на живом учебном материал учился работать шашкой, и мы разделились. Дядька поскакал к заставе, Егор к балке, где несуны будут проходить, время тоже известно, а я за своим подразделением рванул. Времени мало, но я надеялся успеть. У моих казаков только карабины, да ещё германские, да пистолеты, всё оружие одной фирмы изготовителя. По названию видно, «Маузеры». Причём, оба карабина имели оптические прицелы, я установил и пристрелял. Казаки, тоже постреляв на полковом стрельбище, пришли в такой восторг, что выпросили оставить их себе. Видя, как те виртуозно используют это оружие, и на большой дальности всегда кладут пулю за пулей в цель, махнул рукой. Иметь рядом таких двух снайперов, это хорошее дело. Я даже порадовался. Всегда пригодятся. А пока мы торопились успеть, при этом я поглядывал на лошадей. Запалим, никуда не успеем. В попавшейся речушке, которую переходили в брод, проехали медленно, чтобы те напиться успели, и дальше покатили медленно чтобы лошади отдохнули, ну и снова на рысях. Пролётки и двуколки держались пока, хорошо о них заботятся и замазывают оси. Надеюсь и дальше выдержат, и не сломаются, я параллельно давал им тест-драйв. Ранее мы от города далеко не удалялись, а сейчас не снижая скорости уходили как можно дальше. Если будут поломки, надо потом будет разобраться где, отчего так случилось, чтобы не допустить их в будущем. А не то когда война начнётся, уже не до того будет. Обрезали постромки, пулемёт на другую пролётку и двигаемся дальше, бросая поломавшееся транспортное средство. А как-то не хотелось, всё же своё, родное.

Наконец мы добрались до места встречи, характерный перекрёсток и я поднял руку, останавливая колонну. Оба дозорных были тут же, стояли у своих лошадей рядом с Егором. Тот своего коня придерживал. Однако к моему удивлению Егор был не один, похоже солдат, возможно один из пограничников из тех нарядов где караван должен пройти. Точнее уже прошёл, раз они тут. Спешиваясь, я передал приказ:

— Командиров взводов ко мне, и подпоручика с фельдфебелем.

Почти сразу по цепочке последовала приказ дальше, и если Зиновьеву с Букиным было недалеко, метрах в сорока находились и вскоре подошли, то Крапивин и Скопов прибежали не сразу, через минуту появились. Фельдфебель на замыкающей пролётке ехал, отвечал за тылы, а Скопов через две от него был. Ожидая их, я выслушал доклад Егора. Да, наряды погранцов бандиты сбили, из четырёх солдат двух нарядов только один пограничник уцелел, тот что тут присутствовал, остальных наглухо. Когда же командиры собрались, я сообщил им:

— Крупный отряд бандитов напал на заставу пограничников, мы туда идём с подпоручиком Зиновьевым и взводом Букина. Также контрабандисты проводят крупный караван с добром из-за границы, задача по его перехвату, уничтожению и пленению бандитов, возлагается на фельдфебеля Крапивина, коему придаётся взвод унтера Скопова. Фельдфебель, это ваши проводники, пограничник и мой помощник, они выведут вас на то место где бандиты будут проходить. Как засаду устраивать вы знаете, обучены, вам подсветят, никого не упустите. Это всё, выполнять. С собой заберите одну двуколку с патронами.

— Есть, — козырнул Крапивин.

Тот забрав проводников побежал обратно к колонне, а я приказал Зиновьеву с оставшимся взводом и двуколками следовать за мной. Санитарная с фельдшером двигалась с нами. Так что колонна разделилась, на две пусть и неравные части, Крапивин увёл второй взвод на другую дорогу, и мы продолжили движение. Вдали уже была слышна интенсивная стрельба. Причина почему я Крапивина отправил командовать вторым взводом в том, что Зиновьеву я не доверял, пусть под моим присмотром будет. Этот идеалист вместо засады, может демаскировать себя тем, что предложит бандитам сдаться, а не откроет огонь внезапно, как я фельдфебеля проинструктировал. Главное уничтожить как можно больше, а упустить меньше. Подпоручик бы не справился.

Проехали немного, пару километров, когда бой стало казаться идёт рядом и дальше видно было зарево, видимо горело что-то на территории заставы. Как мне было известно, пан Станислас пояснил, у бандитов не было задачи уничтожить пограничников, только не давать покинуть территорию заставы. Постоянно перемещаться и вести огонь, беспокоящий, чем те похоже и занимались. А остановились мы по той причине, что нас ожидал старый казак, тот сначала осторожно обозначился перед дозором, там солдаты нервные, оружие в руках держали, а потом и мы подъехали. Дядька описал что происходит, и я, прикинув расклады, а у меня карта была, стал отдавать приказы. С дядькой пошёл расчёт ручного пулемёта «Мадсен», что входил в состав взвода Букина. Пулемёты «Максим» снимались с пролёток и на колёсах буксировались расчётами в сторону зарева, подносчики несли снаряжённые ленты и бидоны с водой, и вот так мы направились к заставе. Задача такая, из трёх станковых пулемётов проредить всё у заставы, все возможные укрытия, стрелять по вспышкам, давая понять, что подкрепление подошло, да серьёзное, с пулемётами. Бандиты будут отходить, а там овраг удобный, где как раз и будет их ждать дядька с тем самым ручным пулемётом. Я им для усиления ещё четырёх солдат с винтовками отправил, хоть какое-то пехотное прикрытие. Зиновьева направил со станкачами, будет командовать непосредственно на позиции, а я остался в тылу с двуколками. Если что не так, отреагирую, вон соберу ездовых, с ними в бой пойду, последний резерв у меня. Фельдшер готовился, потому как без раненых, а то и убитых, точно не обойдётся. Ночной бой, дело такое, тут как повезёт.

Я около часа провёл в тылу, пока не прибежал посыльный от Зиновьева и не сообщил, ушли бандиты, и в их тылу активно бил пулемёт, наш ручник, значит нарвались бандиты при отходе на засаду, молодец дядька. Теперь будем считать потери, я повёл обоз к заставе.

Когда рассвело, к заставе прибыло изрядно солдат и офицеров, из нашего полка тоже были, разведывательная полурота верхом. Уже были собраны тела, как наших, так и бандитов. Пограничники в сторонке сложены, одиннадцать их было, ранеными занимался фельдшер, он один был, я ему двух солдат в помощь отдал что крови не бояться. Коновал с заставы ранен был и помочь не мог. Тел бандитов собрали, двенадцать и шесть раненых. В основном засада поработала. Потери у моей пулемётной полукоманды таковы, шесть ранено, убитых нет. Ранены четверо из засадной группы, без серьёзных обошлось, ещё командир расчёта «Максима», вот тут серьёзнее, в плечо, ну и Зиновьев. Ему пулей мочку уха срезало. Тоже мне, додумался стоять в полный рост и осматривать окрестности. А ведь моя статья в газете наделала столько шуму, столько обсуждали её, а нет, всё равно по-своему. Укрытия придумали трусы. Посыльный от Крапивина был, у него даже без ранений обошлось, настолько внезапно он караван перехватил. Сейчас охраняют его и пленных. Влететь мне за самовольный вывод подразделения могло, но дневальный, после того как мы покинули город, должен был добежать до штаба полка и передать записку от меня дежурному офицеру. Там всё описывалось, что происходит и к кому на помощь я вывел подразделение.

Раненых, их уже обработали и перевязали, отправили в больницу Калиша, она ближайшая, там где я лежал, с остальными разбирались. Прибыл даже командир моего полка, который с интересом и немалым довольствием осматривался. Меня же поблагодарили и даже пообещали представить к награде. Отчего полковник такой довольный я понимал. Место тихое, а тут тот может победный рапорт наверх отправить, напомнить о себе. Мол, одно из его подразделений помогло, спасло пограничников, ну и слегка приукрасить. На меня-то ему плевать, а вот себя поставить так чтобы показать, что полк он уже перерос, и можно ему дать повышение, тот мог. В нашей помощи уже не нуждались, войск тут хватало, и пограничников, и жандармов, поэтому забрав своих, мы покатили обратно, уже не так спешно. На пол дороге встретили повозки Крапивина, они уже передали пленных и караван прибывшим пограничникам с другой заставы, те влились в колонну, и мы покатили дальше. Так и добрались до города. Раненых оставили в больнице, тут хватало суеты, других раненых уже доставили, Зиновьев тоже остался, у него голова перебинтована была. После больницы на казарме и закончилась наша дорога, где я оставил подразделение, отдав несколько распоряжений Крапивину. На сегодня учёбы нет, банька и отдых. Легкораненые пока в больнице, врач их осмотрит, а те кого отпустит, придут в казармы, они от учебы освобождены, да и баню я им запретил, пусть так омоются, а то грязь занесут.

Сам я, добравшись до нужного дома, передал коня денщику, тот за ним стал ухаживать, дальше в саду у бочки денщик, а его звали Иван, полил мне из ведра, я обнажённый был, форму на чистку ему отдал. Так помылся, вытерся полотенцем, и надев новое исподнее и бриджи, из другого комплекта формы, направился в дом, где засел за составление рапорта. Час убил на писанину и отправился с ней в штаб полка. Сдал начальнику штаба, доложился, как и что было командиру, тот уже вернулся от заставы, гарью от него несло, и после этого был милостиво отпущен. Поэтому вернувшись на место постоя, я вскоре уснул в постели. Ночка тяжёлая была. Казаков не было, они ещё при возвращении отделились от колонны. А направились проверять ухоронки пана Станисласа и его помощника. У контрабандистов их держать как будто поветрие. Но нам же лучше. Проснусь, узнаю что нашли. Да и так знаю. Те подробно перечислили что у них было. Если всё пойдёт как надо, то моя доля в золоте и рублях поднимется ещё на семьдесят тысяч. Всё же у пана Станисласа накопления на чёрный день были в нескольких местах, и безболезненно и быстро мы можем добраться только до одного, ещё до двух я смогу уже после войны, сейчас нет. И когда эта война начнётся? Западный фронт уже полыхает, германцы с французами воюют, а у нас тишина. Завтра уже первое августа. Ждём-с.

Проснулся я вечером, пообщался с казаками, ну и убрал свою долю в сундучок, тот теперь полный, пора бы накопления отвезти в безопасное место, но не дали, вестового прислали. Срочно в штаб полка вызывают. Сам полковник. Странно, поздно уже, штаб вроде не работает. В подразделении точно всё в порядке, оттуда посыльный прибегал, от Крапивина, с докладом, я стараюсь держать всё под контролем. Может что случилось? Война? Чего так поздно? Утром напасть не могли? Посыльный сообщил что прибыло несколько офицеров из штаба дивизии? По мою душу? О том, что меня наградить обещали, я не думал. Наградные на офицеров и своих солдат конечно написал, всё уже давно в канцелярии, но слишком рано. Тут обычно бюрократия, поэтому ждать можно до нескольких месяцев. Это у Императора во дворце всё быстро и по местным реалиям мгновенно произошло, а в такое мирное время да на периферии… Не удивлюсь что и полгода своей награды ждать придётся. Тем более меня представили к награде по линии моего полка, так ещё и пограничники, командир бригады Пограничной Стражи, что тут же в Калише дислоцировалось, а тот между прочим генерал, также обещал похлопотать для меня о награде. Почему-то имея ввиду одного меня, не помня, что я там был не один. Пусть в тылу, но координировал действия своих подразделений. Хотя согласен, сумбурно всё произошло, да и быстро. Основные потери в засадной группе, чудом без убитых обошлось. У пограничников на заставе во время осады почти всех офицеров повыбивало, погиб один, двое оставшихся ранены были. Хотя командир заставы ничего, бодрый был, ещё командовал там с перевязанными руками и головой. Это уже потом, дождавшись своих, сдал дела временному преемнику и отбыл с ранеными в больницу. Я его видел, когда возвращаясь из штаба после того как рапорт отвозил, Зиновьева навестил. Того оставили, жена рядом была, ухаживала. На моей бывшей койке лежал. Зиновьев лежал, не командир заставы. При нём тоже супруга была, женатиком оказался. Та весь бой пережила в домике для офицеров. А домик в решето. Это казарма на территории горела.

Быстро собравшись, мне Ворона уже оседали, и в сопровождении посыльного я мигом домчался до штаба полка, и козырнув в ответ стоявшему у входа унтер-офицеру, прошёл в здание, а там и в кабинет командира полка. Через полчаса я уже выходил, скажем так, в раздрае чувств, и злой, очень злой, вскочив в седло поскакал обратно на место картирования. Там во дворе соскочив на землю, кинул поводья денщику, и зло пнув попавшееся полено, хромая дошёл до веранды, и сел на свой любимый стул, нравилось мне тут на веранде работать, потирая ногу. Подскочивший Егор помог снять сапоги и вот так я сидел не опоясанный и босой, разминая пальцы ушибленной ноги в горячей воде тазика, и ругаясь, но тихо, детишки хозяев подворья неподалёку крутились, не стоит их учить новым словам.

— Что-то случилось, командир? — поинтересовался дядька-наставник.

— Случилось. Офицерский суд случился, — зло пробурчал я. — Эти… не знаю, как их назвать, даже за отсутствие усов мне корили. Мол, только чернь может без усов ходить, а для офицеров это статус.

— Я попробую догадаться. Из-за нас тебя судили? — поинтересовался дядька.

— Догадливый, — протянул я, и хмыкнул. — Из-за вас. Оказывается, когда я был в ресторации на именинах адъютанта полка неделю назад и общался с офицерами, где мне вас ставили на вид, это и было общий совет и пожелание избавится от слуг, то есть, от вас. Не помогло, и прибыла тяжёлая артиллерия из штаба дивизии. И ведь узнали как-то!

— А я говорил, что они это так не оставят.

— И главное, все всё знают. У капитана Соколова, содержанка изображает прислугу в доме где он живёт, а сама спит с ним, и пальцем о палец ничего не делает, там приходящая женщина работает по дому. У поручика, графа Завьялова, две содержанки, польки, привёз из Варшавы. У штабс-капитана Горелова, двое слуг, помимо денщика. Пусть они якобы на его жену работают, но это не изменяет самого факта их наличия. И все всё знают, а на вид поставили мне. И где же эта вражина окопалась что наверх докладывает? Надо бы выяснить кто таков.

— Хм, а я тебе говорил, что не принято в офицерском корпусе личную прислугу держать, — хмыкнул дядька, поглаживая роскошные усы.

— Так то прислугу. Я вас как нанимал? Как наставников. Ну и у Егора доплата за работу денщика, — признался я в последнем. — А тут мне указывают как жить. Нет, точно подам рапорт на отставку. Хотя, чего тянуть? Завтра же и подам.

— Так ведь война же будет? Ждём её проклятущую, — слегка удивился старый казак.

— Так пока примут, пока завизируют, и наверх отправят и ответ прибудет, месяца два пройдёт, война начнётся, с позорным отступлением и сражениями, а там про это забудут. А когда она закончится, можно указать на уже поданный рапорт. Может быстрее в отставку выведут. Честно скажу, армия не моё.

— А с нами как?

— Поступим так, как это делает более опытный граф Завьялов. Содержанки с ним не живут, он им снял квартиру и навещает их. Как бы они не с ним. Другие офицеры тоже не без греха, поэтому не обращают внимания на графа. Вот что, вы съезжаете с этого подворья, и устраиваетесь где в другом месте, а я буду приходить к вам и брать уроки. В этом случае мне и слова никто не скажет. Наверное, надо было сразу так сделать.

— Сложно жильё будет найти, войск тут много, остались не самые лучшие дома, — потирая морщинистую шею, озвучил свои мысли старый казак. — Но ничего, найдём.

Ситуация конечно же идиотская, но в какой-то мере я понимаю Царя, что отдал такой приказ, ещё кажется в семнадцатом веке, или в начале восемнадцатого, о запрете офицерам иметь слуг, кроме денщиков выделенных по службе. Тогда у офицеров знатных и богатых до ста слуг было. Про службу те и не вспоминали. Сейчас конечно ситуация лучше, но с казаками это всё мелочь, отчего же ко мне так прицепились? Ну думал, что из-за подобного мне на вид будут ставить. На именинах адъютанта полка я просто принял к сведенью советы офицеров, но не обратил на них внимания, а тут раз и офицеры из штаба дивизии прибыли, да ещё по мою душу. Не мелкая ли проблема для них? Это ведь командир полка должен решать, внутренние дела части, но никак не их. Поговорка про сор из избы тут как раз актуальна. Нет, думаю это лишь видимость причины прибытия тех трёх офицеров, тут что-то другое. Но вот что? Пока понять не могут. Может их интерес вызвали бой у погранзаставы и то что я слегка доукомплектовал своё подразделение пулемётами и сделал перестановки, не предусмотренные штатами? Вот это вполне может быть. И чем мне это может грозить? Пока не ясно, но на всякий случай казаков уберём с места постоя, и отправим денщика к Крапивину, пусть там всё в казарме в порядок приведёт, чтобы блестело, как у кота яйца. Ожидается проверка. Обычно о ней предупреждают, но тут такого не было.

Темнеть уже начало, когда я закончил, но всё равно послал Ивана к Крапивину, тот служака опытный, знает что делать. Вот я какой ему приказ передал, всё что не числится за подразделением, а принадлежит мне, а это два десятка коней, пролётки, три ручных пулемёта «Мадсен», ну и котлы, всё это грузить на пролётки и отправить ночью за город к одной роще, где мы во время учений обычно встаём на отдых, там кашевар готовил обеды. Там их будут ждать казаки, что всё это станут охранять. Ездовые на двуколке вернутся обратно. В остальном всё должно быть согласно штатам, людей снова перекидать по взводам как было, научить что нужно говорить. Ждать проверку. Нет не так, ждать ПРОВЕРКУ. Когда все распоряжения были отданы, казаки уже собрались и отбыли, Иван тоже убежал, я оделся и в темноте покинув подворье, направился дальше по улице. Тут не так и далеко, поэтому я и ходил пешком. А двадцатипятилетняя вдовушка, с восхитительной фигурой, уже ждала, так что я занялся приятными делами. Муж её, аптекарь, погиб во время экспериментов, что-то не так нахимичил, взрыв произошёл, там даже жандармы работали, мало ли бомбы для бомбистов делает. Но расследование заглохло, не нашли те состава преступления. Вдовушка тут уже год одинёшенька живёт, когда я засёк её на рынке во время покупки котлов, ну а дальше взял эту крепость штурмом и вот неделю назад она пала. Фигурка хороша, в постели та просто бомба, но дефект у той всё же был, отчего видимо особо на неё мужики и не смотрели, ну кроме солдат, эти всё готовы трахнуть что шевелится. У неё большое родимое пятно на лице было. Мне же всё равно, тем более я её по ночам навещал. Вот так навестив, через час я уже вернулся на место постоя и быстро уснул.

В девять утра, а для офицеров это ранее утро, к казармам моей пулемётной полукоманды «внезапно» нагрянула проверка из знакомых офицеров штаба дивизии и нашего комполка со свитой, обнаружив строевые занятия на плацу, где Крапивин водил солдат строем, отдавая команды, а мы с Зиновьевым стояли неподалёку и наблюдали, мол, следим, служим. У того повязка была, голова прибинтована, но тот всё равно присутствовал. При этом недоумевая куда пропало половина транспорта. Это он ещё не знал, что и пулемётов нет. Трёх. Его кстати перевели на лечение на дому, врач будет приходить и смотреть. Солдаты из легкораненых, освобождённые от подобных занятий, были прикреплены к кашевару, и помогали ему. Обнаружив гостей, ну всё точно, правильно я догадался о мотивах их прибытия, направился встречать, буркнув себе под нос:

— Принесла всё-таки нелёгкая.

Три коляски, в которых сидели как наши полковые офицеры, начштаба тоже тут был, так и пришлые, и четверо прибыло верхом, проследовали на территорию. Подскочившие солдаты из легкораненых, бинты были видны, приняли лошадей у верховых, отведя их в сторону где были перекладины, и бадья с водой, так называемая поилка. Я же встретил как положено, отрапортовал командиру полка половнику Молчанову, что в подразделении всё идёт по распорядку, сейчас строевая, кашевар начал заготовку обеда на кухне пограничников, легкораненые помогают. Тот лучась довольством, окинул территорию хозяйским взглядом, и велел показывать хозяйство. Сначала осмотрели всё, и как я заметил, чем дальше, тем больше комполка мрачнеет. Пролёток тот не обнаружил. Потом, когда офицеры из штаба дивизии в моей канцелярии в казарме начали сверять списки с имуществом, личным составом и вооружением, тот помрачнел ещё больше. С бухгалтерией у меня всё оказалось идеальным, проверка показала всё присутствует на своих местах. Я же всё это время следил за Молчановым, только он так себя вёл, и вопроса кто меня сдал, уже больше не стояло. Ему-то это зачем нужно? Вроде сам меня на это место поставил, наоборот должен защищать изо всех сил.

— Скажите, господин поручик, а где пролётки что у вас тут были? — наконец поинтересовался тот.

Мы всё ещё в канцелярии находились, но в небольшом количество, все трое пришлых, сам полковник и я, остальные вышли, изучали моё хозяйство.

— Их перегнали в другое место. Всё же это воинская часть, и не дело тут держать моё личное имущество, на которое я имею документы собственности, — ответил я, позволив промелькнуть на губах едва заметной усмешке.

Если тот хотел прихвастнуть тем что имеет тачанки, то зря, предупреждать надо, они у меня на часть не оформлены, банда получается, а не пулемётная полукоманда. Пришлые за это обязательно ухватились бы. Вон к моим наставникам и то цеплялись, а тут им как красная тряпка для быка. Кстати, я уже сообщил пришлым офицерам, как бы между прочим, что мол, дал расчёт казакам и те отбыли, чтобы больше уцепится у меня не за что было. И тут тоже ничего не нашли. Полковник же на мой ответ поморщился, но ничего больше сказать не успел, слово взял подполковник, старший офицер среди пришлых. Как я узнал, тот был помощником начальника штаба нашей дивизии. Сам тот не приехал, я не велика птица, его прислал.

— Скажите, господин поручик, вы знаете, что согласно правилам, принятым в Пограничной Страже, при удачном перехвате каравана, шестьдесят процентов того что будет оценено таможенной службой, является призом захвативших?

Тут сразу всё стало на свои места, и причина стала ясна, почему те, как только прошла информация о бое и перехвате каравана, так подорвались и спешно прибыли в Калиш. А дело в призовых деньгах. То, что получают пограничники при таком удачном перехвате, а караван большой, больше миллиона стоит, даже если чиновники таможенной службы сильно принизят стоимость контрабанды, всё равно сумма будет большая. Тут только один момент есть, призовые касаются только пограничников, и мы армейцы к этому отношения не имеем, я уже говорил по этому поводу с командиром бригады Пограничной Стражи, и мы оба остались довольны разговором. Поэтому знал, я ничего не получу. Эх, был бы у меня знакомый офицер из пограничников, какой ушлый, договорились бы и тот принял караван, а отчисления с него поделили бы, а так с каравана я ничего не получу, о чём эти прибывшие офицеры прекрасно знали. Да, я не смогу получить, но тут есть небольшой правовой казус, получить не могу, но вот направить средства в какое-нибудь дело, и особенно в благотворительность, это могу. Что в принципе и сделал, ещё в кабинет генерала всё что нужно написал и подписал, канцелярия у него шустро сработала, всё обрамляя, только вот эти офицеры, похоже, об этом пока ещё не знают, вот и сделали стойку, как бы поиметь с меня эти отчисления, направив их в нужное им дело. Налетели падальщики.

Мне же было интересно что будет дальше, поэтому я сказал, с нотками интереса в тоне:

— Да, офицеры из Пограничной Стражи про это говорили. Только ведь это касается пограничников, а не армейцев.

— Это так, получить вы их, господин поручик, не сможете, хотя заслужили, тут безопорно. Однако вы сможете отправить их в какое благоугодное дело, — явно закинул удочку подполковник.

— Да, мне это уже сообщили, — подтвердил я, и тут же обратился к своему непосредственного начальнику. — Прошу прощения, господин полковник, но решать нужно было спешно, поэтому я вчерашним днём подписал представленные канцелярией штаба бригады Пограничной Стражи документы. Все деньги с продажи контрабандного товара пойдут на благотворительность, на строительство больницы в Тамбове, всё же наш полк Тамбовский, а также в Красный Крест, что работает на территории Российской Империи.

— Ваше решение… — подполковник из штаба дивизии, пожевал губами, явно сдерживая готовые вот-вот вырваться ругательства, вызванные разочарованием, не успели они, погранцы шустрее оказались, и всё же закончил. — Делает вам честь. Мне остаётся только поблагодарить вас за принятие такого решения, которое конечно же было вызвано вашими патриотическими чувствами.

— Благодарю, господин подполковник, — слегка склонил я голову.

Пришлые сразу потеряли ко мне интерес и закончив для видимости проверку, покинули территорию части и без промедлений отправились обратно в штаб дивизии, а вот командир моего полка, как ни странно был в отличном настроении, когда узнал, что я уже подписал бумаги на благотворительность. Он к этому вообще отношения не имел, в том смысле что распоряжаться подобными отчислениями не мог, а я, как командир подразделения участвовавшим в бою у границы, имел на это все права. Мне это пограничники пояснили, они бы полковника просто послали, если бы тот влез в это дело, тем более между генералом и Молчановым какая-то напряжённость была и тот не упускал возможности поставить того на место. В общем, гости и командование отбыло, даже отказались попробовать приготовленные кашеваром блюда, время обеденное наступило, поэтому я отправил солдат отдыхать, ну и принять пищу, отпустил Зиновьева, а сам доехал до места постоя, и пообедал там. Только после этого направился к роще, проведать казаков. Там всё нормально было, лошади пасутся, те отдыхают. Чуть позже трое ездовых прибудут к ним в помощь и для охраны имущества. Пока возвращать лошадей и пролётки я не спешил. Мало ли что.

Вернувшись в город, я взял шесть тысяч рублей ассигнациями и доехал до банка, где положил эти деньги на свой счёт. Меня интересовала реакция жандармов. Поглядим что будет. А вообще, как снял тысячу, так и положил чуть больше, это мои дела. Я именно так отвечу, если вдруг у тех возникнут вопросы по этой теме. Хм, может вернуться к играм в карты? В офицерском собрании частенько устраивают разные вечерние игры, на деньги естественно. Меня пару раз приглашали, но я отговаривался делами, да и сказал, что больше не играю. Возможно зря. Отличная маскировка была бы для пояснения откуда у меня лишнее средства появляются. Ну или сообщу что это наличка с отчислений за лицензии. Пусть попробуют что сказать. И когда же германцы войну объявят России? Первое августа уже наступило. Или они передумали? Неужели я такое вмешательство в историю сделал что до этого дошло? Что-то я сомневаюсь.

Побывав в банке и сделав вклад, вернулся домой и занимался делами. Кстати, тот сундучок со средствами я держал при казаках, в доме не стоит. Вряд ли с обыском придут, всё же я офицер и дворянин, но всё равно, мало ли что. Перестраховался. И вот так продолжил службу. Жандармы так и не появились, я вообще отметил что они как-то не особо реагируют в мою сторону, как будто им приказ дали на мои дела закрывать глаза, и фиксировать всё, но больше провоцировать их не стал. Служба этот день шла как обычно, к вечеру я вернул пролётки, лошадей, пулемёты и котлы обратно, учения продолжаться, и вот на следующий день после отъезда пришлых, второго августа, когда я завтракал на веранде, в калитку постучались, ломились скорее, и хозяйка дома, что её открыла, пустила во двор вестового.

— Ваше благородие, приказано всем со всей поспешностью прибыть в штаб полка, — подбежав к веранде, сообщил тот. Своего коня тот похоже снаружи оставил.

— Что-то случилось?

— Война. Германия объявила нам войну.

— Война? — приподнял я одну бровь в удивлении, продолжая намазывать на горячие поджаренные тосты свежее сливочное масло. — Какая неожиданность. Кто бы подумал, что война будет?.. Передай, что я выезжаю немедленно.

Тот отбыл, а денщик стал спешно собираться. Это недолго, уже и так всё в пролётке складировано, что под навесом стояла, так что тот мои вещи из комнаты забрал, я проверил, действительно всё, оседлал мне Ворона, успел пока я завтракал, а сам на пролётке, мой вьючный конь к задку был привязан, вскоре покинет подворье. Ему ещё нужно заехать к казакам, где они сняли комнату, загрузить там все их вещи, и добраться до расположения моей пулемётной полукоманды. Казаки будут ожидать на лошадях неподалёку от казармы. Сам я уже умчался к штабу полка. Там я обнаружил неразбериху, бегали солдаты, орали офицеры. Явно происходила срочная эвакуация, если судить по тому как спешно грузилась канцелярия на телеги и повозки. Автомобилей в полку не было, это те трое пришлых из штаба дивизии на легковом авто прибыли, да и то оно сломалось, и те, когда для проверки моего подразделения прикатили, были на коляске. А дальше машину починили и те укатили. В общем, срочные сборы и эвакуация на лицо. Когда я забежал в штаб и в зал для совещания, там уже собрались многие из командиров подразделений, но не все, подождать пришлось.

Присев на свободный стул, поправив шашку, я поглядывал на других офицеров в зале, тут стоял гул разговоров, обменивались новостями, и так как самая неприятная весть, это то что началась война, то обсуждали именно её. Я больше молчал, о том, что она начнётся я говорил ещё две недели назад, сейчас-то чего из пустого в порожнее переливать? Больше думал о другом, какими силами мы располагаем в городе и окрестностях, ну и что предпримет комполка, которого в зале ещё не было, как, впрочем, и начштаба. Наверняка на телефонах сидят, запрашивают у вышестоящего командования что им делать. А если так посмотреть, то в городе частей не так и много. Полк наш был четырёхбатальонного состава, с разными отдельными и тыловыми подразделениями. Два батальона у границы справа от города располагались. Одному была придана артиллерийская батарея, в которой ранее служил Волков. Слева от города стоял четвёртый батальон, его усиливала пулемётная команда капитана Крутилина, оттого моё подразделение и одно в городе. В самом городе, третий батальон, сам штаб, разведывательная полурота, ну и остальные тыловые подразделения. И моя свежесформованная пулемётная команда. Это из армейских частей, которые представлял наш Тамбовский полк. Теперь по пограничникам. Тут находился штаб бригады, усиленная застава и тылы, получается их тут едва пять сотен наберётся, да и то половина нестроевые. Около сотни полицейских на шестидесятитысячных город, и с десяток жандармов. Таможенников я не считаю, тем более те уже наверняка собрали манатки и бегут из Калиша. Вот это всё что имеется в городе. А перед городом неких позиций нет, не оборудовано, а граница рядом, вон, пока двигался к штабу, начавшуюся орудийную стрельбу услышал. Видимо германцы заставы наши уничтожали, переходя границу. Если так посмотреть, уже этим днём они будут в городе, я бы даже сказал, что очень скоро. Могут и к обеду успеть.

Додумать я не успел, в зал просочилось ещё двое офицеров, один офицер по связи, второй адъютант полка, за ними стремительным шагом вошёл полковник Молчанов и его начальник штаба. Тот вот что сообщил, отрывистыми фразами:

— Господа офицеры, как вы уже знаете. Германия объявила войну России. И теперь наш долг, защитить нашу с вами Отчизну. Времени мало, поэтому сообщу, командование дивизии посчитало нецелесообразным защищать город, и нам приказано отступить, уходя дальше вглубь страны на соединение с частями дивизии, где будет подготовлена оборона, чтобы остановить германца. Сейчас обговорим каким порядком подразделения будут покидать город и отходить.

Это не заняло много времени, всего минут десять, и когда офицеры начали расходится, я подошёл к командиру полка, сказав:

— Господин полковник. Разрешите пока занять позиции перед городом, чтобы дать полку спокойно уйти, потом я проследую за вами.

— Что ж, пусть будет так.

— Разрешите действовать на своё усмотрение?

— Разрешаю, — отмахнулся тот от меня, явно занятый чем-то другим. У того и других забот хватало, чем командир небольшого подразделения, самого молодого и младшего по чину в зале, что сам вызвался войти в арьергард.

Я сразу же направился к начштабу, и получил от него письменный приказ, по которому могу действовать на свой страх и риск по прикрытию отхода полка. Молчанов подписал его, печать стояла, и я довольный, покинув расположение штаба, а наряды на получение со складов припасов и боеприпасов мне уже выдали, поскакал в расположение. Там уже всё готово было, солдаты собраны, лошади запряжены, вооружение и припасы погружены. Тут же стояла пролётка с моими вещами, и на территорию заехали оба казака, я им рукой махнул проезжая ворота. Кстати, а я что-то подпоручика Зиновьева не вижу. Тот не был на больничном, лечился, не покидая службы, так сказать. Сам отказался, не стал больничный брать. Денщика его я тоже не вижу, остальные были на месте. Спрыгнув с седла, бросив поводья подскочившему рядовому, я тихо шепнул казакам, чтобы те выдвинулись к границе и выглядывали германцев. Увидят, вернутся ко мне, я буду перед городом позиции оборудовать, и доложатся кто идёт и сколько. После этого, когда казаки вихрем покинули двор казармы, я громко сообщил своим подчинённым:

— Началась война, которую мы ожидали и дождались. Полк уходит в тыл, наша задача прикрыть отход. Приготовится к выдвижению. Фельдшер, бери свою двуколку, двух рядовых, и езжай в больницу, забери нашего унтера с простреленным плечом, нечего его германцам оставлять. При нас будет. Каптенармус, бери все свободные двуколки и телеги, ящики с патронами и припасы перегрузить на остальные транспортные средства, включая пулемётные пролётки, на мою тоже, освободить как можно больше места, и с этими нарядами получить со складов максимальное количество патронов и припасов. Задача ясна? Подойди, покажу где нас ожидать… — указав на карте место, да и на словах объяснив тому что нужно делать, отправил выполнять приказ, а сам обратился к командиру первого взвода. — Букин, где подпоручик Зиновьев?

— Посыльного отправили, ваше благородие, тот сообщил господину подпоручику, и вернулся. Сказал, что его благородие спешно собирался, там денщик был, и евойная жена.

— Ясно, — кивнул я и подозвав Крапивина, отдал ему несколько распоряжений, тот чуть позже поведёт тыловую колонну.

После этого, выстраивая колонну, вывел пулемётную полукоманду со двора, в казарме никого не осталось, забрали всё необходимое, пограничник тоже уходили, и направил подразделение навстречу потоку людей, как военных, так и гражданских. Пришлось на параллельные улицы уйти, чтобы нам не мешали, но до окраины мы добрались, и отойдя от города на километр, стали готовить позиции, тщательно их маскируя. А пролётки с Крапивиным отправили в тыл, чтобы не мешали и не демаскировали. Точнее на разгрузку. Каптенармус, когда закончит получать что нужно, если склады не брошены, должен покинуть город и ожидать нас у той самой рощи, где я прятал своё имущество от проверяющих. Кашевара и фельдшера я отправил туда же с гружёными пролётками. Снято было и оставлено на позициях всего четыре ящика с патронами, вести долгий бой я не планировал, дадим огневой контакт нанеся максимальные потери, ноги в руки и на разгруженных облегчённых пролётках уходим, пролётки к этому моменту должны будут вернутся. Крапивин на тыловой базе у рощи за старшего останется. Фельдшер уже побывал в больнице, забрал нашего унтер-офицера, тот очень даже не против этого был, обрадовался, что о нём не забыли. Только свою личную пролётку с вещами я не отправлял, и та тут же находилась, не на позиции, чуть дальше был густой кустарник на берегу реки, там денщик и маскировал её и лошадей. А вот Зиновьев так и не появился. Ну надеюсь с обозом прибудет, что нас пока не нагнал, видимо ещё на складах набирали что нужно. А вот с подпоручиком дело сложное, тот явно спасал свою супругу, собираясь её вывезти в безопасное место, просто-напросто забив на службу. Это не есть хорошо. Трибуналом попахивает.

Я разметил места где будут позиций, окопами мы не делали, затяжного боя не ожидается, поэтому вооружившись малыми пехотными лопатками, солдаты снимали дёрн и делали позиции для стрельбы лёжа, этим же дарёном маскируя её, несколько человек аккуратно выкопав в стороне ветки кустарника, несли их к позициям, чтобы замаскировать их. Это всё не раз проводилось во время учений, так что делалось всё привычно, не в первый раз. Три станковых «Максима» я разместил на холме, тут отличный вид открывался на дорогу, километра два можно держать под огнём, все пять ручных по флангам этого же холма. Четыре со стороны дороги и один со стороны речки. Два пулемёта развернул в сторону города. Ожидался проход разведки, которую мы пропустим, чтобы дождаться основной колонны, и вот, чтобы разведка с тыла по нам не ударила, эти два пулемёта и нужны. Работа много времени не заняла, и уже через полчаса всё было готово, пролётки ещё не вернулись, им город обойти нужно, роща с другой стороны, и потом вернутся. По дороге несколько всадников проскакало, но это наши, пограничники, нас на холме те видели, но не останавливались, а так дорога пуста была. Канонада давно стихла, ещё когда мы в городе были. Да и не долго та длилась. Сейчас же все бойцы залегли, я приказал не бегать и не демаскировать позицию, ждём противника. Перед тем как затихариться и не отсвечивать, я вызвал всех унтеров и командиров обоих взводов, ну и описал задачи, каждому объяснив, что ему делать в той или иной ситуации.

— Ваше благородие. Это что, птица? — отвлёк меня от наблюдения за дорогой солдат из расчёта стоявшего рядом «Максима».

Подняв бинокль выше, я повернулся слегка в бок, и присмотревшись, сообщил расчёту:

— Аэроплан. Не пойму чей, но летит от германцев. Передать по цепочке, целится в аэроплан из ручных пулемётов, но без приказа огня не открывать.

Командир расчёта, показывая отличный командный голос и мощные связки, прокричал соседям с обеих сторон и приказ пошёл дальше. Однако германец, а это был их аппарат, похоже разведчик, пролетел в стороне, дальность высока, и я не рискнул отдавать приказ открыть огонь, опасался, что обнаружим себя. Поэтому тот пролетел в стороне и стал кружить над городом, явно высматривая отходившие части полка и пограничников. За городом покрутился, а потом развернулся и пошёл обратно к своим, направлялся в сторону города, а значит пролетит под нами. Поэтому я повторил приказ, что пошёл по цепочке:

— Целится в аэроплан. Огонь по команде.

И вот когда тот добрался до нас, я крикнул:

— Огонь!

И заработали ручные пулемёты. Сначала ближайшие, до которых донёсся мой крик, а за ними и остальные три. У нас не было зенитных средств, поэтому единственная возможность противостоять авиации, это пулемёты «Мадсена», один боец расчёта кладёт себе на плечо ствол, и наводчик целится, сопровождая цель, ну и открывает огонь по приказу, как сейчас это произошло. Вот такой не хитрый способ. И он сработал. Не успели пулемётчики по магазину выпустить, как мотор у самолёта засбоил и заглох, и тот лёг на крыло, после чего рухнул на землю. Всего метрах в двухстах перед нашими позициями. Красавцы. А вот с обломками надо что-то делать. По позициям кричали «ура-а», ну и по-другому радовались, я же не был так сильно рад. Доволен что моя пулемётная полукоманда открыла счёт, бой у заставы не в счёт, но был серьёзно обеспокоен тем что обломки самолёта с торчащим хвостом находятся рядом, всего в ста метрах от дороги, и германцы, проходя мимо, обязательно их увидят, а с ними и нас могут засечь. Поэтому я и приказал:

— Скопова ко мне.

Бойцы сразу стали передавать приказ по цепочке, и вскоре ко мне подбежал командир второго взвода.

— Видишь? — указал я на обломки. — Вытаскивай трупы, самолёт двухместный, вооружение если есть сними, бери все четыре коня у пролётки, и что хочешь, но чтобы обломков и никаких следов тут не было. Утащи волоком к реке и утопи, или в кустарнике спрячь, но чтобы они нас не демаскировали. Трофеи с лётчиков собрать, документы и карты передать мне, остальными наградишь отличавшихся наводчиков что сбили аэроплан. Выполнять.

— Есть? — козырнул тот, и пригибаясь рванул вниз с холма, выкрикивая фамилии нужных солдат.

Троим тот уже поставил задачу и те побежали к аэроплану, достать лётчиков и подготовить разбитый аппарат к транспортировке. Я же сидя на холме, продолжал изредка поглядывать в бинокль на дорогу, нет ли там моих казаков. Они мой бинокль забрали, обычный полевой, а сейчас при мне купленный во Франции морской был. Однако первыми прибыли не казаки, а пролётки, что успели скататься за город к роще и разгрузится там, оставив одного рядового на охране имущества, раненого с фельдшером и кашевара с помощником и фельдфебеля. Там уже обед начали готовить. Ну вот встретим, доберёмся до них и пообедаем. Главное, чтобы германцы не опоздали и без обеда нас не оставили. А обоза там ещё не было, видать в городе на складах задержался. Видать действительно всё побросали и теперь нашим самим всё необходимое нужно искать. К моменту появления колонны пролёток, группа Скопова уже отбуксировала разбитый летательный аппарат к кустарнику и сейчас срубая ветки, закидывали ими обломки. Ну и ту мелочь что осталось на месте падения тоже собирали и уносили. Как я видел, у разведчика был пулемёт, стоял у второго летуна, подозреваю что это наблюдатель, и держал заднюю полусферу. Вроде пулемёт в порядке, я там видел двое солдат с ним разбирались. На станковый похож. Узнаю от них что это за модель. Кажется, авиационный «Максим».

Я продолжал наблюдать за дорогой, изредка отвлекаясь и отдавая приказы двум рядовым что при мне были вроде посыльных, и те бегали и передавали их. Так что пролётки перегнали к кустарнику и замаскировали, те готовы были в любой момент подскочить к холму, с другой стороны ската от противника, и эвакуировать нас, это мне и нужно было. А пока, чтобы разведка что проследует мимо, не заметила их, и нужно так хорошо спрятать. В общем, дела шли, казаков пока не было, что меня беспокоило, но Скопов ко мне для доклада прибыл, трофеи и пулемёт, с запасом боеприпасов, также принёс. Пулемёт оказался облегчённой разновидностью «МГ-08», такой же как у меня «Максимы», только без станка, щита и прицел сетчатый авиационный. Турель остались в самолёте, сам пулемёт в порядке и имел ленточное питание, три полные двухсотпятидесятипатронных ленты были к нему в комплекте. Осмотрев его, я вот что сказал взводному:

— Хороший аппарат, как раз против аэропланов. Нудно сделать ему турель, чтобы в небо бил, и пусть он постоянно будет при обозе, защищая их от атак с земли и воздуха. Турель снять с аэроплана, хоть выломайте её. Или закрепить на тележном колесе, а то на ось, чтобы крутится могло и стрелять в разные стороны. Уловил суть?

— Интересная задумка, ваш бродь.

— Отнесите его пока ездовым, пусть придумают как это всё сделать, доберёмся до обоза, поручу Крапивину, пусть займётся, да расчёт из обозников назначит… Давай на позицию беги, кажется разведчик наш возвращается, — сообщил я, приметив на дороге одинокого всадника, что скакал во весь опор. Это был Егор.

Скопов передал мне планшетку наблюдателя, там была карта и документы лётчиков, но осмотреть их нет времени. Также как и приказывал раньше, я велел отдать остальные трофеи наводчикам ручных пулемётов, раз уж совместно аэроплан сбили, ну а сам стал ожидать. Егор засёк нас, ну и поднявшись на холм, сообщил:

— Идут германцы, много, около полка, впереди сотня драгун, разведка. Будут тут через час. Дядька за ними наблюдает со стороны.

— Отлично, — довольно кивнул я и встав на ноги, передал приказ по цепочке. — Расчётам ручных пулемётов вместе с оружием подойти к разбитому аэроплану, командиру второго взвода тоже.

Сам я, доставая из офицерской сумки «Лейку», направился вниз, в том же направлении, при этом велел Егору проверить позиции на маскировку, что-то тот слишком быстро нас засёк. Однако тот заторопился за мной, и не зря, участвовал в фотосессии у обломков. С них убрали ветки, поставили аппарат так чтобы хвост торчал, палкой подпёрли, и крест видно, после чего я расставил расчёты. Три пулемёта стояли перед строем на сошках, часть солдат легли, два расчёта по бокам, наводчики положили стволы на плечи солдат и делали вид что целятся в небо, показывая, как сбили. Германский разведчик позади них на заднем фоне к себе внимание привлекал, показывая, что такой способ вести огонь вполне действенен. Ну и Егор в первые ряды затесался. Скопов тоже тут встал, в центре. Кстати, себе он оставил один из пистолетов. «Люгер» под патрон парабеллума, от второго я отказался, не мной добыто. В общем, кадр отличный получился, пятнадцать солдат и унтер-офицеров при одном взводном, ну и казак. Потом я Егора подозвал, объектив настроен, и сам встал на его место, и тот сделал снимок. Вроде показывал ему ранее как, но тот до этого не фотографировал. Если фото со мной в кадре будет испорчено, ничего, второй есть. После этого обломки снова замаскировали, а расчёты разбежались по позициям, ну и я вернулся на командный пункт. Егор проверил маскировку, показал где она недостаточная, чтобы поправили, её начали подправлять, и унёсся обратно в сторону германцев. Сидим и ждём, что ещё остаётся? Хм, пока память свежа, накидаю статью как самолёт сбили. Этим и занялся. Фото туда же уйдёт, в газету. Ну и распечатаю для парней, вполне заслужили, всё же память-то какая.

До появления моих казаков, что сообщили, германцы вот-вот будут, я не только статью накидал, но и написал начало боевых действий моей пулемётной полукоманды. Да, я вёл журнал. Самих казаков с их карабинами со снайперскими прицелами я отправил в сторону, пусть позиции выбирают. Их задача максимально быстро и точно выбить офицерский состав в той части что шла к Калишу. Ну и вскоре действительно всадники появились, чуть больше сотни, что вполне беспечно и скоро на рысях проследовали по дороге к городу, скрывшись на окраинах. Я за тылы не опасался, маскировка со всех сторон, и те вряд ли нас обнаружит. Если только кто им сообщит о нас в городе, наблюдая оборудование позиций, неприятно, но возможно. Сама разведка отойти нам не помешает, мы просто город окраиной обойдём, и дальше двинемся, где тылы находятся. А впереди уже была видна длинная пехотная змея колонны. Шли с развёрнутым знаменем. Хм, а может сработать.

Наклонившись я негромко приказал командиру расчёта, стоявшего рядом «Максима»:

— Головную часть берёшь на себя. Видишь знамя?

— Так точно, ваше благородие.

— Уничтожишь тех, кто его несёт и всех, кто попытается к нему подобраться. Попытаемся его захватить и унести.

— Это позор любой воинской части, — улыбнулся тот и с прищуром посмотрел в сторону пехотной колонны, прикидывая как работать, после чего что-то зашептал наводчику за пулемётом.

А вот в городе похоже наши не все ушли, стояла стрельба. Неужели кто-то оборону держит? Странно, на слух бьют германские карабины, основное оружие у германской армии. У винтовки «Мосина» звук чуть звонче, это различимо. Или это драгуны в городе зверствуют? Зная германцев и их к нам отношение, вполне такое возможно. Я лично допускал. Стрельба и не думала стихать, но пехотинцы не обращали на это внимания и колонна продолжала движение. От города к ним проскакал всадник, видимо посыльный, сообщить что в городе никого нет. А дальше, когда колонна приблизилась, приказа открывать огонь я пока ещё не отдавал, ожидал чтобы поближе подошли, сделал пару снимков, для истории, и поднял руку, отчего все командиры расчётов напряглись. Сейчас, вот-вот. Тут дело тоже опасное, близко пехоту подпускать опасно, пулемётов у меня мало, было бы штук двадцать станковых, я бы эту колонну на ноль помножил, а с тем что есть, только потрепать и обратить в бегство. На мой взгляд и этого много. Наконец моя рука опала и заговорили восемь пулемётов. Я не скажу, что в упор, до колонны метров сто пятьдесят было, но опустошения в рядах те нанесли чудовищные. Согласно приказу, один станковый «Максим» бил по голове колонны, как раз прореживал тех что у знамени были, знаменосец уже упал пробитый пулями, второй по центру колонны, третий пулемёт по концу. Увидят орудия, стрелять по расчётам и повозкам с боеприпасами, чтобы вызвать детонацию, а обоз тут был, хотя и двигался в конце, на границе дальности моих станкачей. Задача ручных стрелять по крупным группам солдат, обескровливая их, и вот так пулемёты активно стреляли. Ручные затихали, быстро переряжались, и продолжали, а станковые строчили длинными очередями. Торопясь собрать максимально возможную кровавую жатву, пока пехота находилась в колонне. Зачастую пули прошивали сразу трёх, а то и четырёх солдат, мощности хватало. Это конечно не германские разрывные, выпускаемые с трёх «Мадсенов», которые настоящие опустошения наносили в рядах, но тоже неплохо.

Германцы, не ожидавшие такого гостеприимства, да ещё настолько убийственного и практически в упор, начали впадать в панику и разбегаться, подаваться назад, образовалось свалка, и тут «Максимы» перезарядившись, снова заработали, продолжая собирать урожай. «Мадсены» и так работали пока патроны есть, и подносчики торопливо снаряжали опустошённые магазины, чтобы расчёты могли вести огонь без перерывов. Патронов германских у нас не так и много, но лично я сомневаюсь, что мы тут сможем собрать боеприпасы для них, слишком германцев много, не дадут, потери понесём. Те два пулемёта что должны держать тылы, тоже по колонне били, я хотел нанести первым ударом максимальные потери, просто у них там солдаты следили за тылами, и как из города на рысях начали выметаться всадники, пулемёты перекинули назад, и те застрочили, сшибая всадников и валя коней. Я даже приказал развернуть станковый пулемёт рядом с собой, чтобы тот поддержал ручники. Всадников всё же много, и они представляли нешуточную опасность, но под огнём трёх пулемётов, выжившие, едва ли тридцать драгун, ушли обратно в город, остальные остались лежать кучками на открытом поле. Виднелись раненые лошади, что бились на траве, кто-то шевелился из всадников, видимо раненые, а пулемёты были развёрнуты и снова застрочили по колонне. Сделав снимок как расчёт рядом ведёт огонь, а потом и самой дороги, понял, что пора.

Подав сигнал, я пронаблюдал как пролётки покинули укрытие, и направились к холму. Порядки германцев были расстроены и дезориентированы. Атаковать холм те и не думали, пытались стрелять из своих пулемётов, но с этим не сложилось, тут также поработали казаки. У них не только приказ всех офицеров, что они увидят, уничтожать снайперским прицельным огнём, но и по любому, кто пытается командовать солдатами или отдавать приказы. Вот и по расчётам пулемётов те отстрелялись, оттого германцы и не помышляли о том, чтобы атаковать, у них одна мысль была, спрятаться от этого губительного огня, но укрытий тут не было, оставалось или бежать, или притворится мёртвым на дороге. Раненых там тоже хватало. Меньше всего их было в тех местах, где «Мадсены» под германский патрон работали. Разрывные патроны — это вещь. Помнится, в моей истории подобной войны, на Западном фронте германцам было запрещено их применять. А вот на Восточном, против нас, легко. Твари. Получите своё обратно.

Расчёты становых пулемётов прекратили огонь и покатили их вниз к пролёткам. Всё же это довольно тяжёлые машинки. Сейчас пышущие жаром, хорошо от перегрева пулями плеваться не начали. А вот расчёты ручных пулемётов отходить пока не спешили, прикрывали, и короткими прицельными очередями давали отходившим германцам понять, что мы ещё на месте. А уходить нужно быстро, артиллеристы, как я вижу, орудия разворачивали. Сам я тоже рванул к пролёткам. Отвязав Ворона от задка, вскочил на коня и понёсся вверх по склону, там вниз, где подскакав к дороге и телам германцев, парни меня прикрывали, соскочив, схватил знамя, и снова взлетев в седло, галопом рванул прочь. Гнал зигзагами. А ручные пулемёты как будто взбесились, палили длинными очередями, да и вокруг меня пули свистели, но я ушёл за холм. Осмотрев себя, в двух местах форма прострелена, у Ворона длинная царапина касательного ранения на бабке, но мы остались целыми. Полковой стяг германской части, я передал Скопову, он ближе стоял, что бережно его принял, и велел снять с древка и сохранить. Тут и расчёты ручных пулемётов подбежали, так что мы поспешили покинуть позиции, обходя город, а холм накрыли разрывы снарядов. При обходе нас и нагнали казаки, каждый вёл по три коня за собой, видать драгунских собрали. Да и карабинов и подсумков хватало. Это хорошо, как мне доложили, патронов к германским пулемётам у нас осталось едва по магазину. И так небольшой запас весь расстреляли, а тут хоть пополнить можно будет. Наверняка в поклажах лошадей патроны имеются. Вон сумки как набиты. Только с казаками этот вопрос нужно решить. Они не мои солдаты, а это их трофеи, так что буду выкупать. Ничего, ситуация нормальная, поторгуемся.

Обойдя город, мы вернулись на дорогу, кстати не пустую, по ней беженцы тянулись, мало, но они были. Потом свернули с дороги, три километра проехали и вот она, роща, где находился наш обоз. Нас уже ждали, тут все были, включая тех, кто на склады ездили. Оживились при нашем появлении, Крапивин торопливо считал, все ли вернулись. Пока солдаты занимались вооружением, пулемёты остыли и их можно почистить, ленты снарядить, обозники расспрашивали что и как было, звуки боя до них донеслись, канонада, так что описывали те им наши приключения. Но это так для меня, фоном прошло. Пока мы двигались, я расспросил дядьку по их действиям. Тот сообщил что уничтожил двенадцать офицеров, трёх артиллеристов и расчёт пулемёта, у Егора результаты не хуже. Хорошо повевали, потери германцев, не меньше двух, а то и трёх рот. Фактически мы целый батальон уничтожили. Если бы было больше пулемётов, потери у германцев были бы просто огромные, но станковых у меня всего три, нам бы их побольше. Сам обед был готов и пока помощник кашевара встав на раздачу занимался этим, я выставил наблюдателей, чтобы нас в врасплох не застали и так расставив тачанки, чтобы те держали и дорогу, и поле. Только после этого мы пообедали. Кстати, мой денщик уже нашёл ездового что у нас лошадьми занимался, лечением тоже, и тот осмотрев рану Ворона, смазал её какой-то чёрной мазью сильно пахнущую дёгтем, и посоветовал пока не напрягать коня. Пришлось Ворона оставлять привязанным к задку пролётки, а седло перекидывать на второго коня. Тот мной тоже неплохо объезжен, норов знаю, хороший конь, единственный минус, выстрелов боится, пугается. Ворон к этому более терпим. Ещё переодеться надо, сменить форму и отдать на починку денщику. Ну и переоделся.

Обед был удачный, я чай пил, заварка была, да и у меня был запас, на всё подразделение на неделю хватит, когда пришло сообщение от наблюдателей. Их как раз сменили, чтобы те пообедали. Посыльный сообщил что на поле заметили фигуры, перемещались бегом, а где и согнувшись. Встав с лежавшего бревна, я направился к опушке. Мы тут на виду не находились, в глубине лагерь разбит, я пока не планировал покидать эти места, не хочу чтобы германцы о нас знали. У нас тут в рощице целый склад боеприпасов и припасов вывезенных со склада. Дважды вывезенных. Обоз два рейса сделал. Кстати, там склады в городе до сих пор дымят, это мои подожгли, я так приказал, если те обнаружат что склады брошены. Сделали два рейса и подожгли, а среди того что было вывезено, два ящика с тротиловыми шашками и бикфордовым шнуром. Когда я ставил задание каптенармусу, то попросил поискать, и если найдут, прибрать. Вот тот и нашёл, походив по складам. Самому пришлось, разбежались все, подсказать что-где лежит не могли.

Сейчас же, с кружкой в руке, я чай ещё не допил, денщик помоет посуду, тут родник рядом, из-за чего местность и удобна для стоянки, встал на опушке и в бинокль, держа его одной рукой, изучил горизонт, где наблюдатели заметили движение.

— Наши, — известил я. — Пограничники похоже… Ну да, точно они… Егор, слетай к ним галопом, приведи… Кашевар, у нас что осталось?

— Никак нет, ваше благородие, добавками всё отдал.

— Пали бездымный костёр, кашу на мясе ставь, консервы у денщика у моего возьми, покормим гостей. Не бросать же их, свои, русские.

— Может похлёбку сделать, ваш бродь? С консервами она быстрее получится.

— Давай. И лепёшек ещё напеки.

— Есть, — козырнул тот и направился работать, а я проследил как Егор добрался до погранцов, пообщался, и галопом вернулся, а те пешком потянулись к нам.

Я насчитал восемнадцать, плюс трое на носилках, не бросили своих, что не могло не радовать. Хотя у меня аналогичная ситуация, вон унтер на подстилке под кустом спит, покормленный. Дорога для него тяжела вышла, растрясло. Идти им далече, минут десять точно, поэтому вернувшись к своей пролётке, я достал журнал боевых действий, и стал вносить новые записи, о засаде на холме, каковы потери у противника, включая потерянное ими полковое знамя, ставшее нашим трофеем. С нашей стороны потери двое раненых, с ними фельдшер уже закончил, но серьёзных ранений нет, ещё у одного лёгкая контузия, пуля в каску рикошетом попала, ну и большая трата боеприпасов, по сути всё что при нас тогда на холме было, мы всё это расстреляли. Однако патронов у меня тут в роще на складе хватало, поэтому я не уйду пока не выпущу его в сторону противника. Пять-шесть небольших засад на дороге, собираем трофеи и уходим. Насчёт пограничников пока ещё не решил, фельдшер готовился к встрече, принять раненых, если надо поработать с ранами и перевязать. Думаю, выдам им телегу, трое улягутся там, хотя и в тесноте, выдам патроны, уверен, что с ними у них беда, и покормив, отправлю дальше.

Я успел закончить, когда пограничники добрались до нас, некоторые из молодых со стонами валились, видать и так на пределе шли, а тут совсем силы оставили. Особенно носильщики силы подорвали, мои бойцы у них рукоятки перехватывали чтобы раненых донести. Фельдшер показал куда уложить самодельные носилки и сейчас занимался ранеными, начав с офицера, что там был, а ко мне направился корнет в изодранной форме, ему показали где я находился. На подходе тот сделал три строевых шага и кинул руку к виску, явно хотел доложится, но я оборвал его:

— Без чинов, корнет. Поручик Волков, командир пулемётной полукоманды Тамбовского полка. Кто вы и откуда спрашивать не буду, скажу честно, не интересно. Сделаю вот что, дам вам патронов, сколько пожелаете, покормлю, раненых сейчас перевяжут, и раны обработают, ну и телегу выдам, после этого отправлю в тыл.

— А вы тот самый, поручик Волков?

— Тот самый.

— Рад познакомится с вами. Корнет Губин.

По возрасту мы явно равны, если даже тот не старше меня, однако я на чин старше его по званию, да ещё награду имею, а это очень сильно влияет на статус, поэтому тот и смотрел на меня восторженно и даже с восхищением.

— Рад познакомится, корнет, — вполне серьёзно кивнул я. — Скоро вам приготовят, и поедите. Может остаться тут с нами на сутки, базу мы пока менять не собираемся, потом желательно отправить вас дальше, иначе германцы нагонят в эти места войска. Могут и окружить.

— А вы?

— У меня пулемётная полукоманда и разрешение действовать как пожелаю. Сами подумайте, что будет, если из восьми пулемётов из засады ударить. Час назад мы уже устроили одну такую у города, уничтожили до батальона пехоты, полуроту драгун, и захватили полковое знамя.

— О-о-о?.. — глаза у того расширились.

— И аэроплан сбили, — добил я того.

— Это мы видели, господин поручик, только не знали кто это был, и канонаду слышали.

— Германцы, когда оправились от внезапности нападения, нанесли артиллерийский удар по нашим позициям, вот только нас там уже не было. Кстати, у меня есть к вам просьба, и вопрос, кто тот офицер раненый?

— Это наш командир заставы, штабс-ротмистр Горелов. К сожалению, он два часа назад потерял сознание и не очнулся больше. Надеюсь ваш медик сможет ему помочь. Господин поручик, а что за просьба?

— Я рапорт напишу о боевых действиях, просьба передать в штаб нашего полка, можно дивизии или корпуса, если не получатся, то просто любой армейской части, дальше те курьером передадут. Военная почта работает так-сяк, но всё же работает.

Мы с корнетом подошли к носилкам со штабс-ротмистром, тот всё ещё пребывал без сознания, и я поинтересовался у фельдшера:

— Кузнецов, что с ним?

При этом я жестом подозвал казаков, что уже поели и трофеями занимались, осматривая, несколько солдат курило неподалёку и с интересом наблюдали как те потрошили чересседельные сумки и другую поклажу на трофейных лошадях.

— Если к врачу не попадёт, не жилец, — достаточно коротко и ясно ответил тот, добавив. — Операция нужна.

— Ясно. Займись ранеными, подготовь их к транспортировке на одной из наших телег.

— Есть, — козырнул тот.

Я же повернулся к корнету:

— Вам желательно выйти, как можно раньше, чтобы успеть доставить командира. Как поедите, сразу и выходите, успеете отдохнуть.

— Я понимаю.

— Сейчас вам телегу отберут и патроны выдадут, а пока отдыхайте, вижу, что вы с трудом стоите на ногах.

Корнет отошёл к своим, те наблюдали как помощник кашевара пёк на сковороде лепёшки, а в котле уже закипела вода и кашевар бросал туда то что нужно для приготовления похлёбки. Консервов он взял две банки, сказал, что хватит. Я же обратился к казакам, что стояли рядом. Негромко, тихом голосом:

— Корнет этот не из простых, форма, снаряжение дорогое, попробуйте продать ему трофейных коней, может и купит. Оружие тоже. Для него вы мне не подчиняетесь, пришлые, приказывать я вам не могу, а коней с германскими армейскими клеймами тот приметил. Но это ваши дела, мне необходимы германские патроны к пулемётам, а боезапас к концу подошёл, прожорливые машинки, если есть, готов выкупить. Ну и к дороге наблюдателя нужно послать, чтобы посмотрел идут там германцы или нет. Она от нас километрах в трёх, думаю вскоре уже пойдут колонны. Сообщите кто и когда прошёл. До наступления темноты я планирую ещё две-три засады устроить на обозы и тылы. Мы местные дороги учениями исколесили, где удобные места знаем, более того, там подготовлены позиции с окопами для стрельбы лёжа, так что повоюем.

— Егор присмотрит за дорогой, а я с господином корнетом поговорю, — хлопнув племянника по плечу, сказал старый казак. — А за патроны платить не надо, что мы звери какие, одно дело делаем.

— Спасибо.

Дальше я подозвал каптенармуса, велел выдать пограничникам телегу, патроны и продовольствия на двое суток, естественно под роспись, я не хочу получать нагоняй за потерю имущества, я за него материально ответственный, корнет примет, имеет право на это, как и любой офицер. Потом забрать у казаков германские патроны и распределить среди трёх расчётов у которых пулемёты под этот патрон. Тот ушёл делами заниматься, но подошли командиры взводов, доложили по своим подразделениям. Оружие приведено в порядок, боекомплекты пополнены, не у всех, патроны к некоторым иностранцам ещё нужно получить, люди накормлены и отдыхают. Егор уже покинул место стоянки на своём коне, пограничники выстроились у котлов, там пятнадцать минут с момента как вода закипела и та готова. Приятный мясной аромат расходился по роще. В общем, гости обедали, а я собрал своих, всех, кроме тех что на посту, на фоне тачанок, над ними развёрнуто то трофейное знамя, и сделал снимок. Потом и меня сфотографировали, один из пограничников это сделал. Оказалось, тот до службы работал помощником фотографа, и пусть подобную камеру он впервые видит, сделал два снимка. Посмотрим, когда распечатывать буду, что получилось. Закончу плёнку, распечатаю, часть моим солдатам на память раздам, часть отправлю в редакцию своей газеты «Русский патриот». Между прочим, если раньше тот только по столице работал, мелкой газетёнкой был, то сейчас пачки газет стали почтой развозится и по другим городам. Думаете в нашем полку как знали об этой газете? Да мне прислали из редакции, а я «забыл» несколько экземпляров в штабе и офицерском собрании. Прочитали, и пошли хаять мою статью. Ну да ладно.

Фотосессия закончена, бойцы отправились отдыхать, я час дал после обеда на это, ну а Крапивин свернув знамя и убрав в своей вещмешок, он его не снимая носил, направился узнать, что там с раздачей патронов. По обозу тот ранее доложимся, так что я был спокоен за тылы с таким фельдфебелем. Дядька их уже отдал, каптенармус разделил на три равные кучи и выдал командирам расчётов, а те сидели и снаряжали магазины. Всё снарядили, и ещё на два магазина в запасе будет. Немного, но на короткое боестолкновение хватит, а там надеюсь ещё добудем. Пограничникам уже выдали два ящика патронов, у них у всех винтовки «Мосина» были, оружие никто не потерял или не выбросил, ну и телегу. Один из погранцов уже коня осматривал, саму повозку. Каптенармус явно самую худшую выдал из всего имеющегося, но та ещё послужит. Корнету я написал расписку на неё, что выдал для перевозки раненых, а тот расписался в получении, и всё, если что, есть чем зад прикрыть. В журнале боевых действий я написал о том, что встретил пограничников и что им выдал, корнет тут расписался, подтверждая. Мелочь вроде, а зацепится при желании за такой пустяк можно, если кто меня утопить захочет. Мой наставник бою на шашках умудрился продать корнету двух верховых коней, деньги у того действительно были, и вместе с сёдлами, подсумками, двумя трофейными карабинами и по тридцать патронов к каждому. Вот куркуль. К тому же, тот тоже как и Егор поучаствовал в фотосессии, со знаменем. Ушлые же они. Корнет тоже ушами не хлопал велел казаку написать ему расписку что кони купленные, чужие трофеи, и дядька взял меня в свидетели, пришлось ставить свою подпись для подтверждения.

Через час пограничники ушли, забрав телегу, куда погрузили своих раненых, и обоих верховых. Тут корнет меня удивил. Умный парень, он двум солдатам коней отдал, и оправил на разведку, чтобы дорогу искали, и основная группа не плутала. Я посоветовал держатся подальше от дорог, где германцы двигаются, мосты и броды ночью переходить, и тот похоже собирался последовать моим советам. Я был для него авторитетом в военном деле, и это было видно. Рапорт по действиям моего подразделения я ему передал, встретит кого из старших армейских офицеров, отдаст, куда направить письмо, а я его запечатал, клей и конверты в вещах были, там на развороте написано. Вот так отправив пограничников, я посмотрел на часы, и объявил подъём, закончился отдых, мы покидаем лагерь, остаются только обозники. Патронов берём побольше, на две-три засады, пока не вернёмся сюда. Про Егора я помню, пусть наблюдает, мы в туже сторону направимся, узнаю, что тот высмотрел, и по этой информации уже решать буду где и на кого засаду устраивать. Войска ли ещё двигаются, или уже обозы пошли, вперемешку с войсками и артиллерией.

Оба взвода и двуколки и боепитанием быстро собрались, а обозники с Крапивиным оставались. Там сейчас четверо с трофейным авиационным пулемётом возились, ленты его на патроны мы не трогали, и вот пытаются сделать авиационную турель, я на это им выдал вторую телегу, будет зениткой, двуколка не подходит, платформа не устойчивая. Крапивину отдал такой приказ, после нашего ухода подготовится к немедленному покиданию временного лагеря. Погрузить всё, лошадей держать под рукой. Ужин чтобы готов был. Приедем, поужинаем и все вместе покинем не только рощу, но и этот район. Если всё удастся, нас с собаками искать будут, и я бы не хотел попасть под горячую тевтонскую руку. Пусть ждут, секреты у них стоят, лагерь под охраной, надеюсь их никто за время нашего отсутствия не найдёт. Если что, пулемёт есть, пусть пока без станины, но вдруг действительно что придумают и сделают, турель ведь с самолёта сняли. Да и инструменты у каптенармуса имеются.

Колонна выстроилась для движения, и мы направились по полевой дороге к той что шла из города вглубь страны, в сторону города Лодзь, и где мы ожидали найти германцев. Дядька, что с двумя солдатами осуществляли головной дозор, двигался в километре от нас, чтобы если что, предупредить. Уже вскоре один из солдат вихрем прискакал. Дорогу видно, германцев на ней видимо-невидимо. Остановив колонну я сам отправился вперёд, и из укрытия, германцы не видят, стал изучать дорогу. М-да, действительно много и соваться сюда с моей пулемётной полукомандой смерти подобно. Надо что-то другое поискать. Я велел найти и вызвать Егора, но тот сам вскоре появился, видимо за спиной приглядывал и увидел нас, ну и дал задание казакам, объехать окрестности. Посмотреть разные дороги, не по одной только этой дороге те двигаются, есть другие, где движение не такое плотное, желательно даже слабое, вот там засаду и устроим. В общем, казаки отправились в разные стороны, ну а я повернул колонну обратно к лагерю. Без нормальных разведданных соваться к германцам я не хочу. Кстати, казакам сообщил, что если удастся офицера выкрасть, да с картой, так совсем хорошо будет, мне язык был нужен. К каждому я прикрепил в напарники солдата верхом, и те унеслись, а мы вот так вернулись ни с чем. Будем ждать. Пока время было я изучил документы лётчиков и карту. Ничего интересного. Однако ждать пришлось недолго. Нет, это не казаки вернулись, дозорный, что на дереве сидел, он там окрестности далеко видел, сообщил что к нам по дороге движется отрад германской кавалерии. Вот ещё не хватало. То, что это просто разъезд, дороги патрулирует, было понятно сразу, тридцать всадников всего, но то что они нас быстро обнаружат, это к гадалке не ходи. Значит нужно встретить и сделать так чтобы ни один не ушёл. И дорога не так далеко, три километра, стрельбу точно услышат, дальность позволяет. Значит, бьём всадников, старясь не зацепить лошадей, сложно, но возможно, выживших коней ловим, на них вьюками припасы и патроны, и уходим. Если так прикинуть, пятнадцати верховых коней нам хватит чтобы всё вывести. Это я и сообщил вызванным взводным и Крапивину, так что мы начали готовится к бою. Главное поближе их подпустить, чтобы в упор огнём встретить.

Всё получись, как и было спланировано, подпустили и ударили в упор. Никто не ушёл, правда, уцелевших лошадей едва с десяток набралось. Их отловили ездовые, верхом на конях казаков, что те тут оставили на сохранение, а раненых лошадей добили. Германцев, впрочем, тоже, но только после того как я отдал приказ. Шёл сбор вооружения, амуниции. Все патроны, а они подходили к пулемётам, стандарт, собирались, оружие портилось, нам карабины не нужны. Три пистолета было, один «Маузер» и два «Люгера». У нас потери тоже были, один легко, другой серьёзнее и это оказался мой штатный писарь. Пленных мне двух притащили более-менее целых. Офицер среди кавалеристов был, но погиб одним из первых. А эти рядовые. Особой информацией те не владели, допрос это ясно показал, те из Третьего кавалерийского корпуса были, и я приказал их пристрелить. Вот тут солдаты меня удивили, они проявили резкое нежелание убивать пленных. Я даже был озадачен, прикидывая как на это реагировать. Не исполнение приказа, это очень серьёзно. Тут меня подчинённые добили, они и раненых кавалеристов не тронули, решив, что им послышалось, когда я приказал их добить. Подумали, что я о раненых лошадях говорю. М-да, всё же воспитание человека из будущего, и человека из местного времени, различается сильно. Даже простые солдаты и то так воспитаны, не тронь слабого, не убивай пленного. Слишком много в них доброго, не хлебнули те ещё, не видели что германцы будут творить, да и уже творят. Для них это цивилизованные европейцы, с которыми нужно обращать как с нормальными людьми.

— Фельдфебель, постройте людей.

В данный момент шло сворачивание лагеря, мы уходили, трофеи уже все были собраны, а тут такой приказ. Когда люди построились, я их осмотрел и сказал вот какую речь:

— Посмотрите на этих двух связанных кавалеристов. Это враг, но вы этого ещё не понимаете, не нужно считать его достойным высокого звания человека. Для германцев русские, всё равно что животные, дикари, недалеко ушедшие от чернокожих каннибалов, и обращение их к нам будет соответствующие. Запомните, когда на дороге вы увидите изнасилованных женщин, забитых прикладами, убитых детей, младенца, прибитого шомполами к воротам дома, расстрелянных пленных, вспомните, что именно вы отказались уничтожать этих чудовищ. Я сам не хочу становиться подобным чудовищем, но я не они, я не буду насиловать, не буду убивать детей, но врагов буду уничтожать всеми своими силами, а они враги. Если бы эти германцы сдались сами в плен, я бы и слова не сказал и сохранил им жизнь, а эти не сдавались, их скрутили, и они пленными не считаются. Ими могут быть только те, кто пошёл на такой шаг добровольно. Этих мы оставим в живых, вы сами так решили, и это будет на вашей совести, когда эти двое вернутся встрой и будут творить на наших землях разные бесчинства. Когда те раненые на поле будут вылечены, они тоже будут это совершать. А теперь по повозкам, приготовится к движению.

Я видел, что зацепил что-то в душе своих солдат, но пока те сами не увидят зверства, сомневаюсь, что смогу их переубедить, поэтому, переговариваясь те направились к повозкам, двуколкам и телегам, но покинуть рощу мы не успели, дозорный сигнал подал. Судя по нему наши, на врагов другой сигнал. И действительно наши, мой дядька-наставник вернулся. Причём он был верхом, а его напарник из моих подчинённых солдат правил телегой, в которую был запряжён его верховой конь. Телега не пустая, что-то там есть, что накрыто дерюгой. Когда те подкатили, старый казак покинул седло и с видом фокусника сдёрнул дерюгу. В телеге стояли на станках Соколова два пулемёта «Максим». С щитами. Наши, в полном порядке. У меня в пулемётной полукоманде таких три было. Тут же два ящика с патронами и запасные ленты к ним. Какой-то солдат тут ещё свой вещмешок забыл.

— Однако, — сбил я фуражку на затылок, каска на ремне была. — Ты где их нашёл?

— Телега стояла брошенная у реки. Видимо их хозяева вплавь переправились, и драпанули, бросив имущество. Я там по следам всё высмотрел. Вот, пригнали, пользуйся на здоровье.

— Спасибо дядька, ты даже не представляешь какой ты молодец… Крапивин!

— Я, ваш бродь!

— Осмотри пулемёты, в порядке ли они, и принимай их, оформи во второй взвод. По все бумагам проведи и мне на подпись дай. Пусть два расчёта сдадут свои ручные пулемёты под германский патрон в обоз, обозники для охраны смогут использовать, и примут их. Сделай во втором взводе тачанки.

— Есть.

Пулемёты с лентами быстро были извлечены из телеги, саму телегу наш каптенармус прибрал, ему было что туда загрузить, да и лошадь другую подобрали, что не верховую, у неё и постромки обрезаны были, благо у нас запасная упряжь была, и вот задержавшись на десять минут, мы направились в путь. С пятью станковыми пулемётами уже можно работать, хотя всё равно мало. Как я отметил, бойцы из второго взвода старшего унтер-офицера Скопова уже вполне освоили найденные пулемёты, они их знали от и до, и установлены на площадки, теперь у нас не три, а пять тачанок. Все семь наличных пролёток имели готовые площадки. Мы ушли километра на шесть, где оставив обоз, с одними только тачанками и одной пролёткой где сидело два расчёта с ручными пулемётами, теми что под русский патрон, мы подошли к забитой войсками дороге, и стали готовится к бою. Лихим наскоком тут не выскочишь, сразу встретят огнём, значит нужно подобраться поближе, чтобы встать на позиции, этим мы и занялись.

Место, которое я выбрал, находилось на перекрёстке, где пересекалось несколько дорог, и сейчас там на наших глазах произошла авария, у орудия колесо отвалилось отчего то перегородило дорогу и повреждённую пушку обтекали по обочине, отчего постепенно стала возникать пробка, и пока орудие не оттащили, и пробка не рассосалась, я решил этим воспользоваться. Как я уже говорил, на тачанках к дороге не подобраться, заметят. А вот пешком, пригнувшись, вполне. Так расчёты свои станковые пулемёты и докатили. Пролётки остались в неглубоком овраге. Неглубоком, но тот смог скрыть их. Далеко бежать, возвращаясь, не придётся. Взяли по три запасных ленты. Дальность до перекрёстка восемьсот метров, для наших становых пулемётов вполне, ручные тут так, для массовки, когда станковые перезаряжаться начнут, откроют огонь, а пока бойцы выкатывали пулемёты, тут неровность удобная, и вторые номера заряжали их. И вот когда те были готовы, я махнул укрой, и пять станковых пулемётов застрочили свои песни. Два найдёныша прошли проверку, рабочие.

Я же смотрел на своих солдат и удивлялся. Сейчас там каждую секунду гибли десятки солдат противника, уже счёт и до сотни доходил, слишком много их там было, дорога забита и любая пуля находила свою цель, и это для них нормально. А германцев, пленных и раненых, добивать никак — табу. Вот как их поймёшь? Где сотнями валят, а где рука не поднимается? Эх, русская душа потёмки. У каждого станкового пулемёта было по четыре ленты, основная и три запасных. Кстати, если при интенсивной стрельбе использовать пятую, пулемёт начнёт плеваться от перегрева. У него и после четвёртой вода шипит. Станковые пулемёты у нас на водяном охлаждении, для чего перевозится вода в бидонах, и пополняется, когда нужно. Обычно мы это делаем сразу после того как покидаем позиции. Вот и сейчас, когда станкачи впустили четвёртые ленты, их расчёты прихватили пулемёты и бегом, пригибаясь, пули над головами свистели, побежали к транспорту, а расчёты ручных пулемётов их прикрывали. Ну как обычно это делается. Наконец мы добрались до тачанок, пулемёты уже ставили на площадки и закрепляли, а заряжающие через горловины заправляли их водой, оттуда шипение доносилось и пар поднимался. А за нами и прикрытие бежало, так что дождавшись их, мы рванули прочь, обратно к обозу. Километр отмахали как обнаружили кавалерию, два эскадрона нагонял нас. Заражающее начали заряжать ленты ещё когда станковые пулемёты стреляли по германским колоннам на перекрёстке, как те первые две ленты отстреляли, бойцы-подносчики отнесли их к пролёткам и тут началась зарядка. Поэтому, когда мы покидали овраг, все пять пулемётов уже были заряжены, да ещё имелось по одной запасной ленте. Мы их подпустили поближе, те даже сабли достали атакуя, и тачанки встали в ряд, с трёхсот метров открыв губительный убийственной огонь. Как ни странно, кавалеристы не путались уйти, наткнувшись на такую встречу, атаковали до конца, и когда станковые пулемёты замолчали, их осталось около тридцати, и они почти достигли тачанок, но тут заработали ручные пулемёты, пусть их всего два, да захлопали винтовки, но и это помогло. Даже я, убрав «Лейку», которой делал снимки, из своего «Маузера», присоединив кобуру, снял шестерых. Одного солдата мне зарубили, двое ранены, но из немцев не ушёл никто. Вот такой итог этой схватки, где мы понесли первую потерю. Мы собрали лошадей и патроны, старый казак больше всех суетился, и добрались до обоза. Большее нас почему-то не преследовали. Кстати, у обоза были Егор с напарником, и тот сообщил что нашёл просто жирную цель для нас, тяжёлая артиллерийская батарея на отдыхе.

Тело убитого солдата мы повезли с собой, нужно будет его похоронить, но пока нет времени, мы постоянно в пути. В дороге, сидя в своей пролётке, я заполнял журнал боевых действий, писал карандашом, всё набело потом перепишу. Та цель которую Егор нашёл, меня конечно же заинтересовала, в германской батарее было пять тяжёлых орудий, куча лошадей, по восемь тянули в упряжке, и плюс обоз. Всё это встало чуть в стороне от дороги у озера. Видимо на ночёвку. Конечно можно было бы оставшийся световой день идти, а до наступления темноты осталось чуть больше пяти часов, однако лошадям этого не объяснишь, и они обычно устают. Вот и тут те паслись, в озере купались, в общем, уход и отдых дали лошадям, да и сами в озере плескались. Палатки разбиты, кухня дымила, кстати, я её планировал целой захватить. Когда ставил задачу, уловил заинтересованные взгляды Крапивина и кашевара. По штату на каждый взвод по кашевару с помощником должно быть, а у меня один. Если всё получится, ему не нужно мучится с котлами, кухни вполне хватит на всё подразделение. Сами орудия мне не нужны, подорвём, обоз уничтожим, из того что нам не надо, личный состав также подлежит уничтожению. В общем, нас ждёт дело. Упускать такую добычу я не собирался.

И пока мы ехали, я и занимался бюрократией. Эх, жаль штатный писарь подразделения ранен был, с ним удобно было. О боевых действиях и потерях написал, как и то что погиб один из солдат и несколько ранено. Когда я закончил, мы как раз сблизились с местом где встала батарея. По словам Егора, расположились те надолго, похоже сегодня больше те в путь не отправятся, видать коней заморили, отдых дают. Дальше оставив обоз, там хоронили павшего бойца, и мы на тачанках покатили к батарее. Тут особо не выдумывали выехали из-за рощи и два километра проехали по открытому полю к озеру. Не смотря на то что нас видели издалека, понять смогли кто движется, только когда мы сблизились на сто метров, до этого на нас особо не обращали внимания. Видимо каски смутили, за своих нас приняли, германцам известно, что у русских их нет, фуражки, папахи и всё. Раздался крик тревоги, да поздно, пять тачанок развернулись и сразу застрочили станковые пулемёты. Из пролётки спрыгнули расчёты ручных пулемётов и залегли, также открыв огонь. Они не допускали артиллеристов до стоек с личным оружием, а станковые били по крупным скоплениям солдат. По воде фонтанчики вставали где виднелись головы купающихся. Там руки солдаты первыми подняли. Казаки прямо с седла били из своих карабинов, уничтожив трёх офицеров, и ранив одного, самого полного, который по их предположению и являлся командиром, и которого нужно было брать живём. Мою просьбу о знающем офицере те помнили.

Сам я из седла коня стрелял из подаренного дядькой трофейного карабина. Сам конь подо мной вздрагивал, по нему пробегала дрожь, но тот стоял как вкопанный, я крепко сжимал его коленями, чтобы чего не удумал. Выпустив обойму, все пять патронов, ни одного промаха, я стал неспешно перезаражаться, двигаясь на коне к орудиям, стрелять было уже не в кого, батарея была захвачена, личный состав практически полностью перебит, уцелело едва с три десятка солдат из любителей поплавать, их мои сгоняли в общую кучу. С нами были фельдфебель и каптенармус, как раз на предмет приёма трофеев и взяли, и вот они с Крапивиным этим занялись. К кухне, что продолжала дымить, уже подвели двух коней, готовясь их запрячь, телеги осматривали, обоз, палатки. Патроны собирали и грузили в две повозки, в них тоже запрягали лошадей. Четыре станковых пулемёта перезарядили и перегнали так, чтобы те держали поле, за которым и была дорога, тут возвышенность, дороги не видно, но слышно, так что скоро стоит ожидать гостей. Вот с пятым пулемётом проблема, поломка, это был один из моих, а не найдёнышей. Та слышен стук, расчёт пытается отремонтировать своими силами, взводный, старший унтер-офицер Букин, рядом суетится, но похоже поломка серьёзная, в мастерские нужно вести.

Сам я тратить тут толовые шашки на уничтожение орудий не хотел. Подозвал двух рядовых посмышлёнее, показал, как зарядить орудие фугасом и забить дуло камнями, глиной и землёй, после чего выдал им длинную бечёвку. И пока те совершали подобное с четырьмя оставшимися орудиями я пообщался с майором, командиром батареи. Казаки не ошиблись, именно он и был командиром, я могу уверенно сказать, что им просто повезло что это хряк тот кто мне нужно, не стоит больше по внешней полноте судить. Не все генералы толстяки. Почему-то у казаков бытовало мнение, чем более тучный офицер, тем выше у него звание. Генералы видать совсем ожиревшие бочонки. В общем, пленных и раненого командира батареи, у него плечо было прострелено, мы оставили, погнали прочь, раненых те сами забрали. Тут я поинтересовался у подчинённых, бьём или нет, вот те и попросили оставить им жизнь, и я не преминул им напомнить, что это их решение. Орудия подорвали дистанционно, по одному, длинной бечёвкой, теперь их только в металлолом, и перед уходом подожгли обоз с боеприпасом. Палатки только целые забрали, три сгорело, было одна большая взводная, и две офицерских. Ну и галопом унеслись. Обоз у нас увеличился на три армейские двуконные повозки, кухню, офицерскую коляску, трёх верховых и сотню ездовых лошадей, и всё. Пулемётов, к сожалению, у артиллеристов не было, зато все патроны забрали, продовольствие, а личное оружие сложили в телеги со снарядами, и те были уничтожены вместе с ними. От дороги на стрельбу никто не появлялся, а вот на взрывы вполне, станковые поработали прогоняя, и отошли, по моему приказу. И вот так мы уходили.

У батареи я также сделал снимки, пленного майора, тут и меня с ним рядом сняли, я тоже хотел себя для истории запечатлеть. Взорванные орудия тоже снял, и сидевших пленных под охраной моих солдат. Последние ещё и позировали с серьёзными лицами. Потом у обоза, сделал снимок могилы погибшего солдата моего подразделения, тут тоже меня сняли, это мой денщик сделал, которого я учил фотоделу. И вот так мы уходили. Пока хватит, я планировал уйти как можно дальше, и часть ночи на дорогу пустить. Главное лошади бы выдержали. Мы ушли от главной дороги недалеко, двигаясь параллельно ею, потому как, как справа, так и слева, также наступали по дорогам германцы. Майор много что рассказал, и хотя у него были карты удобных маршрутов по основной трассе и тому пути которые он должен пройти, а мне известно какой корпус двигается по дороге от Калиша, всё равно тот был в курсе наступления в округе, хотя бы в слухах, чем со мной охотно и поделился. Точнее не совсем охотно, но я умею быть убедительным. А то ишь ряху наел, презрение через губу так и пышет. Думаете это я офицера склонял к сотрудничеству? Да что вы, я его и пальцем не тронул. Тут не стоит ронять свою офицерскую честь, не поймут, зато приказал казакам, и те с лёгкостью и удовольствием убедили того всё рассказать. А я в это время к майору спиной был, озером любовался, пока сзади слышались удары, ойканья, и просьбы прекратить. Рассказал, никуда не делся. Карта летунов тут тоже помогала, отметки поставил, о частях про которые сообщил майор.

Мы двигались часа два, уничтожив за спиной два деревянных мостика и один каменный, последний я взорвал шашками. Благо отлично разбираюсь во взрывном деле. И вот мы встали на отдых, поужинали, наш кашевар доварил рыбный суп, что до него готовил германский повар, и мы, поев, отдыхали. Ездовые лошадьми занимались. Зря я всех тяжеловесов германских забрал, но казаки такие жалобные глаза делали, для них подобные здоровяки на вес золота, да и продать сможем, казаки это на себя берут. В общем, если за нами погоня была, мостов нет, этим и попридержали. Однако, то что нас ищут, я понял довольно быстро. Батарею нам не простили. Аэроплан появился, что наворачивал круги. Заметил нас, ещё бы с таким поголовьем, сблизился, и воткнулся в землю, когда его из шести стволов срезали, из пяти ручников, и доделанного-таки в зенитку того «МГ», что сняли с другого разведчика. Тут лётчик был один, да и не вооружён аппарат, даже пистолета и документов извлечь не смогли. Врезавшись в землю, тот загорелся. Я командуя стоял на одном колене и делал снимок расчёта «Мадсена», как они стреляют по аэроплану, и тот на заднем фоне оставляя дымным шлейф, падает. Восхитительный кадр получился, редко когда такие получаются, надеюсь с проявление плёнки и печатаньем фотокарточек я не облажаюсь. Опыта всё же маловато. Ну и снял сбитый аэроплан, как тот полыхал на поле.

Однако нас нашли, и свидетели как аэроплан полыхал должны быть достаточно, так что собравшись, мы направились дальше, за нами двигались битюги, подгоняемые семью солдатами верхом. Казаки двигались впереди, осуществляли головную разведку. Германцы нам так и не встретились, мы пролетели сходу деревню, странно пустую, наших там не было, германцев ещё нет, и засветло повстречались с нашими войсками, обнаружив впереди не замаскированные и ещё не законченные окопы. К счастью, опознались нормально, и я выехал к командирам. Там майор, командиром батальона был, те из Двадцать третьего армейского корпуса Второй армии были, к слову наш корпус тоже входил в списочный состав этой армии. Майору было жутко интересно как там и что происходит. То, что мы встречались с германцами, он видел, повозки не наши, кухня. И пока моя команда пробиралась через окопы, размещаясь в тылу батальона, я и пообщался с майором. Описал что было, чем произвёл на того изрядное впечатление. Сам тот исполняющим обязанности был, командир батальона в звании подполковника слёг в больницу, вот и пришлось тому брать командование на себя. Пулемётов у того не было, на что майор пожаловался, с надеждой глядя на меня, и подумав, я выделил ему один «Мадсен» под германский патрон и патронов двойной боекомплект. У нас есть, а тому нужно. Пока мой унтер учил местного унтера обращению с оружием, я подарил майору трофейный «Люгер», и на этом мы распрощались. Связи пока у того не было, линию ещё тянули, но где штаб нашей армии тот знал, он находился в Лодзи, это в пятидесяти километрах от нас, так что в уже сгущающейся темноте мы направились туда. Тут не только выяснить где наша дивизия находится, в штабе я точно узнаю, но и решить некоторое свои вопросы. Например, продать интендантам всех трофейных лошадей, этим казаки займутся как левые с нами люди, деньги поделим. Потом сдать в ремонт пулемёт, и дождаться его, чтобы кому другому не отдали. Также хочу отправить Егора, с ним уже договорено, в Санкт-Петербург. Он заедет в мою квартиру, ключи я ему дам, и сундучок с деньгами, полученных с контрабандистов, уберёт в шкаф. Потом в редакцию газету «Русский патриот» заедет, и передаст наработанный мной за первый день войны материал, там хватит на четыре отличных статьи. Я пока работаю над ними, да и фотографии нужно распечатать, это тоже займёт время, и я надеялся сделать это в Лодзи, электричество для оборудования нужно было.

Я вот что решил, сначала будет описание как перед войной мой отряд помог пограничникам, а снимки я и там делал. Потом в конце статьи будет сказано, что в следующем номере новая статья о приключениях моей полукоманды. Во второй статье, как мы тот полк встретили, аэроплан сбили, рассеяли полк, полуэскадрон, и захватили стяг. Фотографии будут на страницах как доказательства, и снова указано что в следующем номере продолжение статьи о моей команде. Там будет сообщено, как мы на перекрёстке войска обстреляли, тоже с фото, у меня во всех статьях фотографии будет, по два-три. В третьей статье, кавалеристов перебили, что нас преследовали, и похороны павшего солдата нашей команды с могилой на фото со скорбящими сослуживцами с непокрытыми головами. В четвёртой, как батарею уничтожили и второй аэроплан сбили, вернувшись к своим войскам. В конце, мол, ждите новых статей от нашего внештатного корреспондента. Вот так вот. Неплохой материал наработал, и он необходим, чтобы показать, что русский солдат воевать умеет, да и для патриотического подъёма это требуется. Ну и про себя не забыл, в каждой статье поминал поручика Волкова, командира пулемётной полукоманды. Причём на всех фотографиях мои солдаты в касках, и пара фото на отдыхе где они едят из котелков выделки моего завода. Ну да, я и не скрываю, что провожу скрытую рекламу. Также я поставил Егору задачу, найти среди своих двух-трёх казаков, можно пожилых, но ещё могут служить и не попадают под призыв. Мне нужны курьеры, что будут прямиком и максимально быстро доставлять материал в редакцию «Патриота», забирать отпечатанные пачки газет и доставлять их мне, а уж тут я по фронтам сам распространять буду. Есть такая возможность, через интендантов. Военная почта тоже существует.

Ушли мы от батальона не так и далеко, километров на пятнадцать, дальше лошади запросили пощады, и мы встали лагерем у озера. С другой стороны водоёма деревенька раскинулась. Ездовые обихаживали лошадей, остальные лагерем занимались, палатки ставили, секреты и охрану, чтобы нас врасплох не застали, как мы германцев, у каждого пулемёта часовой, чтобы чуть что очередь в сторону опасности. Кашевар мыл кухню и носил воды, чтобы завтра завтрак быстро сделать. Ну а я сидел в теперь своей трофейной офицерской палатке, тут складной столик и стул были, да и койка с матрасом и бельём, спасибо германскому майору, командиру батареи, что поделился со мной этим. Любитель воевать с комфортом. Керосиновая лампа горела, позволяя работать. Я сам закончил писать журнал боевых действий, после чего занялся статьями, а после них рапортами на имя командующего по боевым действиям подразделения, и наградными листами. К полуночи закончил, и лёг спать, денщик уже всё приготовил, так что вскоре уснул. К слову, казаки спали рядом у моей трофейной палатки, меня охраняли, это одна их из обязанностей. У меня в поклаже были навес и палатка, двухместная, сам купил, но те отказались, на открытом воздухе спали, на попонах. Второй небольшой палаткой пользовались Крапивин с каптенармусом.

Время подъёма я назначал на восемь утра, в девять мы уже должны были свернуться и покинуть стоянку у озера. Карманные часы имелись в подразделении, не только у меня, трофейные, постепенно расходились среди солдат, пока ими унтера владели, у Крапивина точно были, цепочку видел, и поэтому подъём был вовремя. Дежурной объявил побудку, но за час до неё тихонько поднял кашевара с помощником и моего денщика, чтобы те успели всё сделать. Завтрак уже приготовили, кашу на сале и чай, и мы приступили к завтраку. После него собрались и выехав на дорогу Калиш-Лодзь, направившись дальше. Та не пуста была, войск и обозов хватало. На нас поглядывали, особенно на конец колонны, но не останавливали. Повезло, наткнулись на интендантов, что ездили по округе, скупали гужевой транспорт, те всю кассу опустошили, но выкупили у нас всех лишних коней. Точнее не у нас, а у казаков, мы тут вообще, как бы не причём. Я о захвате лошадей ни в журнале боевых действий, ни в статьях не писал. Точнее нет, писал, но что они взяты не моей полукомандой, мол, казаки, что были при нас, не служивые, а добровольцы, именно они взяли их трофеями, и они по праву их. Дядька, который и обозвался владельцем всех лошадей, это мол его трофеи, на что я подтвердил, торговался долго и яростно и судя по счастливому лицу, сорвал тот солидный куш. Чуть позже, во время обеда, мы поделили средства. Себе я отложил, фельдфебелю сто рублей, взводным столько же, унтерам по пятьдесят, даже солдатам по двадцать рублей досталось. В общем, люди порадовались, а Крапивин с моей подачи стал обходить их и как бы намекать, если те будут также действовать и воевать, то призовые им ещё будут. Раненые по тридцать рублей получили. А ведь за десять рублей можно корову купить, да хорошую, молочную. А мы теперь без обузы ускорили ход и к пяти дня подъехали к городу. Заезжать не стали, у лесочка на опушке был разбит лагерь, там за старшего остался Крапивин. Фельдшер повёз раненых в госпиталь, он тут был, ему ещё запас медикаментов пополнять, а я, прихватив двуколку, куда загрузили повреждённый пулемёт, и некоторые мои вещи, с казаками и их вещами поскакал к городу. Со мной только два солдата были. Сначала поспрашивав, я узнал где армейские мастерские были, а они тут имелись, и сдал под роспись пулемёт в ремонт, пообещав мастеру германский пистолет подарить, если тот сегодня с ремонтом закончит, после этого направился в штаб армии. Где он находится мне теперь тоже известно, там стояло две легковых машины, одну ранее уже видел, и одна грузовая, офицеров также хватало. Оставив коня под присмотром двух моих солдат, казаков не было, я им задание дал, прошёл в здание, где представился дежурному офицеру, в звании штабс-капитана, прояснив проблему с собой. А тот вдруг заулыбался, и сообщил, что они обо мне знают. Мои рапорты дошли, те что я корнету-пограничнику дал. Сразу поинтересовался где полковое знамя германской части, и узнав, что при мне, снаружи в двуколке, охраняемой двумя солдатами, поднял трубку телефона и стал вызвать какого-то генерала. Как оказалось, командующего нашей Второй армией. Это был генерал Самсонов. Фамилия на слуху, помнится был такой генерал, и вроде даже успешный, это он или нет? Я только фамилию помню. Кончил тот вроде плохо и массу народу загубил.

Дальше дежурный лично меня сопроводил в кабинет командующего и тот подойдя, вдруг резко обнял меня, оцарапав лицо правым эполетом. Отстранившись, тот только и сказал:

— Спасибо тебе, поручик, ты даже не представляешь, как твои рапорты были к месту, при всеобщем отступлении. Пусть офицеры теперь знают, что и при отходе можно бить противника.

— Благодарю, господин генерал, однако хотелось бы добавить, что после расставания с пограничниками, мы поучаствовали ещё в нескольких схватках. Произвели обстрел дороги, уничтожив несколько сот германских солдат, потом уничтожили два эскадрона кавалеристов, что преследовали нас, сбили второй аэроплан, к сожалению, он сгорел на земле, а также атаковав, захватили стоявшую на отдыхе тяжелую гаубичную батарею, уничтожив орудия подрывами, обоз сожгли. Документы командира батареи, других офицеров и рядовых при мне, как рапорты, так и наградные листы на отличившихся. При мне имеется боевое знамя германского полка, который мы встретили на подходе к городу Калиш. Готов всё передать.

— Господин поручик, я лично посодействую в присвоении вам чина штабс-капитана, ведь именно такое должно быть звание у командира подразделения, коим вы состоите, а также о награждении вас за проявленную доблесть и героизм.

— Благодарю, господин генерал, — только и сказал я.

Дальше штабные офицеры приняли у меня все документы, рапорты и наградные листы, визируя их. А также и трофейное знамя, всё под роспись. На час задержка была вызвана, я дважды в подробностях рассказывал боевой путь моего подразделения, сначала генералу Самсонову и его старшим офицерам, те в кабинет командующего собрались, потом другим офицерам что этого не слышали. Когда я наконец покинул здание штаба, то снял фуражку и вытер мокрый от пота лоб, настолько устал. Всё штабным отдал, даже журнал боевых действий, мне взамен новый выдали. Также мне выдали направление вернутся в полк. Где он строит оборону, сообщили, но я испросил соизволения отправится завтра, мол, люди и лошади устали, да и пулемёт в ремонте. Такое разрешение я получил.

Снаружи у здания штаба казаки мои ожидали, тут казачья сотня была, из охраны штаба армии, и те среди них общались, свои же, а увидев меня, попрощались со своими и подъехали ко мне.

— Командир, нашли мы место постоя, всё как ты и говорил, две комнаты, ляктричество. Окна ставнями закрыть можно.

— Хорошо, едем.

Я вскочил на коня, и направился следом за казаками, а двуколка с солдатами за мной. Ехать пришлось далеко, на окраину, с той стороны где у леса моё подразделении стояло. Там и река в ста метрах о стоянки, и покупаться можно и лошадей напоить. В общем, недалеко до них, минут пять верхом. Осмотрев жильё, я снял комнаты на сутки, оплатив хозяину за постой, после чего вещи занесли в комнаты, один солдат остался во дворе, на часах, ходил с винтовкой на плече, через два часа его сменят, а второй укатил к нашей стоянке, доложить фельдфебелю где я остановился, чтобы найти было можно в случае нужды. Денщика ещё пришлют на пролётке. Казаки во дворе устроились, чтобы не мешаться, ну а я, приготовив всё оборудование, закрыл окна, и включив красную лампу, стал творить. Плёнка уже вся отщёлкана была, я её извлёк, проявил, и стал печатать снимки. До полуночи работал. На верёвках, растянутых в соседней комнате, те сохли. Без малого тридцать штук распечатал, все они пойдут в редакцию или моим родителям, остальное моим солдатам распечатаю позже, всё же дело не такое и простое. Запорол два снимка при проявлении и пришлось выкидывать бумагу. Пачка фотобумаги у меня была на двести листов, и я вот так разом чуть больше десяти процентов использовал, а ещё ведь солдатам делать, трети как не бывало. Дальше я планировал экономить.

После полуночи уставший, одуревший от работы, всё прибрал обратно в чемодан фотолаборатории, и отправился спать. А утром, закончив писать письмо редактору «Русского патриота», вложил в посылку нужные фотографии, а где я был в кадре, фотоснимки вышли вполне удачными, их обязательно распечатают в газетах, ну и вручил пакет Егору, это передать редактору лично в руки. Там и статьи, и фотографии. Разберутся. Тем более я подробно изложил, как и что тому делать при составлении статей и выпуске газет. На оборотах фото расписаны где те сняты, и кто на фотографиях, чтобы не спутаться. Мой денщик был тут же во дворе, пролётка с вещами, мы вместе позавтракали, и Егор отбыл. Часть своих вещей что мне не нужны, включая сундучок с деньгами, тоже отдал, я в него убрал и свою долю с продажи лошадей интендантам и негативы, и тот отбыл в Варшаву. Причём не верхом, коня дядьке оставил, а наняв тут бричку. Там тот на поезде отправится в столицу. Деньги на дорогу, на проживание, я ему выдал. Жить будет в номере на территории завода, записку директору я тоже передал. По пути письмо отправит родителям с некоторыми копиями снимков, чтобы оно быстрее дошло.

Сам я, собравшись, вещи в пролётку, и с денщиком и часовым, покинул место постоя. Дядьки-наставника не было, тот по своим делам убыл, обещал быть у лагеря моей пулемётной полукоманды часа через два. Мы же добрались до мастерских, где я получил на руки пулемёт. Тот работал, раньше механизм заклинен был, там детали менять нужно, а сейчас взводился и в сухую щёлкал бойком. Проверить можно только при стрельбе. Оказалось, это без проблем, обрывок ленты у того был, но не было боезапаса. Я выдал пять патронов, и мы дали очередь в яму-пулеуловитель. Работает. После этого пулемёт поставили в пролётку, на пол, я расплатился с мастером как обещал, и мы покатили к выезду из города. Добравшись до стоянки, проверил как дела, после чего выдал фельдфебелю три снимка, где в разных местах вся команда была запечатлена, пусть полюбуются, эти пока общие, чтобы было видно мою работу, личные получат позже, раз уж обещал, сделаю. Пулемёт его расчёт уже забрал, сейчас тот полуразобран проводили чистку. По вооружению, транспорту и снаряжению. Пользуясь хорошим распоряжением ко мне генерала, попросил посодействовать, часть трофеев зарегистрировать на моё подразделение. Иначе интенданты налетят, проверят списки и быстро лишнее приберут, а всё записать как свою собственность я не могу. Так что теперь всё по спискам, включая пролётки, купленные на мои деньги, пулемёты и лошади были записаны на подразделение. Ну кроме той на которой мои вещи перевозились, и которой денщик правил. Своё имущество я официально передал армии, своему же подразделению, в качестве помощи, так и оформив, на что получил благодарственное письмо от начальника штаба армии. Я думал это такая форма тонкой издёвки, но нет, тот был полностью серьёзен. Ладно, письмо сохраню. Оно в сундучке направлялось в столицу. Ну и германские трофеи, кухня, палатки, повозки с лошадьми, другое снаряжение, также было записано за полукомандой.

В путь мы тронулись в десять, когда старый казак прибыл, нам нужно преодолеть порядка восьмидесяти километров, думаю завтра будем на месте. Не удивлюсь что наш полк тоже ещё на пути к месту своей будущей дислокации. Так и двигались, вставали на отдых, приём пищи, благо теперь горячая пища всегда была, с помощью кухни кашевар на ходу готовил, отчего был доволен. Переночевав на открытом поле, продолжили. Нас никто не останавливал, не спрашивал кто такие и куда идём, какой простор для диверсантов, но к обеду следующего дня, как мы покинули окрестности Лодзи, прибыли на место. Тут неподалёку находилось село, но полка нашего не было. Похоже действительно обогнали. Прикинув, я обоз и тылы разместил в низине, тут распадок удобно находился, два станковых разместил в одном месте, поле хорошо солдаты видели, километра на два, сейчас те копали пулемётные позиции, в полный рост. Ещё два в стороне в двух километрах на возвышенности, и пятый поставил в сторону села. Пока шли земляные работы, я туда всех свободных солдат отправил для помощи в подготовке позиций, прошёл обед, перерыв час занял, и продолжились работы. Дядька-наставник был отправлен изучить окрестности, посмотреть где наши и поискать германцев. Только осторожно. А я пока объезжал позиции, в двух местах взводные командовали, у пятого пулемёта, что входил в первый взвод, командир расчёта за старшего был и отвечал за это направление обороны.

Палатки уже установили, кухня снова задымила, подготовка к ужину началась, а я у себя в палатке за столиком, полог откинут был чтобы свет попадал, составлял рапорт на имя командира полка. Тому же тоже нужно доложится, тем более это тот разрешил мне действовать на свой страх и риск, поэтому часть плюшек за удачные действия достанутся и ему. Я его поминал в штабе армии, когда докладывал о своих боевых действиях. Кстати, те знали из полученных разведданных, какие части германцев наступают, чтобы Самсонов знал какие там силы. В общем, что добыл, всё и выложил, и всё это офицеры штаба записали. Карты трофейные все забрали. Ну почти. Лично мне в штабе полка так карту и не выдали, я первую на руки получил трофейную, с аэроплана. Поэтому утаил одну, та чистой была, и пусть на немецком обозначения, для меня это не проблема. Языками владею. Проблемой было то, что она километровка, и вот этих мест, где позиции для обороны полка были выделены, на ней не имелось, за границами находились, так что та мне бесполезна.

В три часа дня наблюдатели на возвышенности сообщили, что в нашу сторону двигается колонна всадников. Вроде в нашей форме, но не с тыла, да и не от германцев, а параллельно линии будущего фронта. Взлетев конно на возвышенность, я присмотрелся и опознал знакомого офицера из полуроты разведчиков. Между прочим, это подразделение не числится за полком, придали из дивизии для усиления. Меня хорошо было видно, поэтому те остановились, всматриваюсь, и опознав русского офицера, продолжили движение, ничего не бояться, а если это приманка? Не могли пару солдат для проверки выслать? Я спустился с возвышенности и сам поскакал навстречу. Командовал полуротой офицер в звании штабс-капитана. Тот меня тоже узнал и сильно удивился моему тут появлению, да ещё раньше их. Полковая колонна двигалась позади, через час будет, те головной дозор осуществляли. Ну я и пояснил, что пока сам тут только обустраиваюсь, да разведчика сведенья собрать выслал, жду, а тут они. Пока разведчики с моими солдатами у обоза общались, спешившись, я пригласил офицеров к себе в палатку, кроме штабс-капитана было ещё два младших офицера, один подпоручик и второй поручик.

Командир полуроты отправил пятёрки разведчиков, пять пятёрок, в разные стороны, и вестового к колонне полка, и вот так устроившись в палатке, я и описал что и как было, даже те три фотографии показал из разных снимков. Там и было-то, общий снимок на фоне уничтоженной батареи, сбитого аэроплана и с захваченным германским знаменем. Те были впечатлены, они были раздавлены, они были восхищены, в общем, шокировал я их так, что те не сразу пришли в себя. Так что достав бутылочку вина, трофей как я им пояснил, и налив в кружки, бокалов уж извините не держим, и вот так выпили за отличный рейд по тылам германцев. Ну и описал как меня в штабе нашей армии встретил и что мне генерал Самсонов пообещал, чем впечатлил ещё больше, но все офицеры признали, что не смотря на молодость, я достоин этого повышения в чине и наград, дела свершённые мной на это ясно указывают. Это они так меня куртуазно похвалили. Ещё и полковника Молчанова помянули, мол, не зря тот именно меня на это подразделение поставил, хотя и других офицеров, охочих до этой должности, хватало. Ну про это я и так знал, выскочкой меня считали, хотя вроде, как и отличился в столице. Заглохли те только после того как я пограничникам помог. Да и то ворчали что без приказа подразделение снял. Хотя и признали, что я имел разрешение командира полка на проведение ученей в любое время. Тут тоже с натяжкой можно назвать учениями, только приближённым к боевым.

Допив бутылку, мы покинули палатку, и я провёл их по расположению, те удивлённо качали головой, всё чисто, всё сделано хорошо, даже туалет в сторонке оборудован, кухня трубой дымила, часть разведчиков отдыхали, кони в стороне паслись, общались с моими солдатами, похоже те тоже приключения наши рассказывали, как я сейчас офицерам это сделал. Ну и байки травили, как же без них? Пока мы так общались, вернулся дядька с разведки, да и головная часть колонны нашего полка появилась. Старый казак сообщил что у нас тут вторая линия обороны и германцев сдерживают другие русские части в шести километрах дальше. Там ленивая ружейно-пулемётная перестрелка идёт, артиллерию не используют, поэтому мы и не слышали канонады и казалось всё так тихо. Странно что мне не сообщили что мы на второй линии будем стоять. Хотя, я и не интересовался, мне просто сообщили где полк нужно искать и отправили с богом. Я на карте в штабе армии посмотрел куда ехать, и пошёл. С богом.

Штаб полка в селе расположиться решил, получается стоянка моего подразделения в тылу будет, и позиции четырёх батальонов, а они растянуться на четыре километра, будут впереди. Кстати, по словам дядьки, по бокам позиции уже готовятся, это наш полк запаздывал. По прибытию полка, меня немедленно вызвали в штаб, полковник Молчанов видеть желал. Приказ есть приказ, сейчас будем. Форма чистой была, сапоги начищены, денщик расстарался, так что влетев в седло я вскоре оказался в селе, и остановился у крупного здания, похожего на церковную школу. Да в принципе это она и была. Церковь в селе также имелась. Разведчики тоже тут неподалёку размещались, заняв несколько домов для постоя, я же не торопился попадать на глаза полковнику, кто его знает, как тот отреагирует на моё самоуправство. Давая разрешение действовать по своему усмотрению, тот явно имел ввиду прикрытие полка при отходе, но никак не такую свободную деятельность что была проведена. Пусть успешно, но всё же полковник старый служака и не особо любил подобных инициативных офицеров как я. Это мне штабс-капитан пояснил, командир полуроты разведки. Пусть он тут со своими прикомандированный, но информацией вполне владел, знал со слов других офицеров что давненько служили в полку и знали комполка как облупленного.

В принципе, встретил тот меня хорошо, внимательно выслушал, поблагодарил что я пару раз помянул его перед командующим, и остался доволен. А вот то что тот гайки решил закрутить, стало видно сразу. Мою пулемётную полкоманду тот распределил, решив усилить пулемётами батальоны. Первая пулемётная команда капитана Крутилина была полного штата, восемь пулемётов «Максим». Они были по два взвода распределены по двум первым батальонам, два других остались пока без прикрытия, поэтому моё возвращение было встречено с довольством. До моего появления пулемёты капитана Крутилина были по взводу, то есть по две единицы, распределены по батальонам, а теперь их можно усилить за мой счёт. Теперь Крутилин отвечал за два батальона, и два оставшихся теперь на мне. Что ж, первый взвод Букина с тремя «Максимами» я отправил в третий батальон, а второй взвод в четвёртый, в него входили два станковых «Максима», и два ручных «Мадсена» под русский патрон, три под германский и один переделанный в зенитку я пока приберёг, это мой резерв. Да и зенитка приписана мной к обозу, охраняет только его, так что три ручника в резерве. Кстати, те два найденных «Максима» не из команды Крутилина, я думал его люди бросили, вроде отступали в тех же местах, но у него полный штат, я проверил.

Так как батальоны разместились в паре километрах о села где находился штаб полка, испросив разрешения комполка, получив его, я перебрался с тылами туда, встав позади четвёртого батальона, тут если что можно стыки полков усилить, как я уже говорил, было чем. Тылы я спрятал хорошо, разместились в овраге рядом с водоёмом где держали лошадей. Там же паслись и лошади артиллеристов. Полковник восемь орудий батареи, где раньше служил Волков, распределил по два на каждый батальон, размазав и так невеликие силы на четыре километра. Ну командир он, ему виднее. Я же бегал по позициям, показывал где разместить пулемёты, общался с офицерами обоих батальонов, никто из четвёртого мне не был ранее знаком, только из третьего батальона, что дислоцировался в Калише. Однако как бы то ни было, но за два дня окопы были вырыты, землянки, а у моих расчётов так ещё и укрытия, пусть и в один накат у дзотов, но от шрапнели защитят. Те явно не желали столько работ делать, но я приказал и проследил за выполнением, так что сделали. Вот так эти два дня беготни и закончились, ну и можно передохнуть, чем я ещё шесть дней занимался. Германцев пока нет, те всё ещё на первой линии ленивые бои ведут, теперь и канонаду изредка слышно. Будем ждать. Обоз на склады я уже отправлял, вчера отправил, а вернулись только сегодня к обеду, так что патронов хватает, запас солидный. Да и сами сколько вывезли, я ведь ничего не бросил. На неделю интенсивных боёв теперь точно хватит, главное, чтобы пулемёты не подвели.

Единственный минус, кухня. Их в полку немного, поэтому прознав о наличии у меня такой, сразу стал вопрос, как отобрать, но я не дал. Надо, сами у германца отбирайте. Поэтому те поступили проще, поставили на довольствие к ней ближайшие части, а это артиллерийский взвод из двух орудий, штаб и тылы четвёртого батальона. Денщики с котелками прибегали для офицеров. Может это покажется странным, но у обоих батальонов по две походные кухни было, их не хватало, там минимум четыре на батальон требовалось. Подумав, я котлы старые отдал, хоть как-то облегчил жизнь одного из батальонов. У одной из рот кашевар теперь готовил только на них, не нужно ждать, когда кухня на их очередь готовить будет. Хотя много солдаты на костерках сами готовили, или артельно этим занимались. Ну да ладно, в данный момент я сидел на берегу озера, с другой стороны на лугу наши кони паслись, охрана при них, помощник кашевара и дежурный по кухне, который сегодня наряды отрабатывал, это уже моя работа, нововведение, возились на берегу, что-то отдраивали песком. В основном берега у озера глиняные, но как раз у них был небольшой песчаный пляж, чем те и пользовались.

Я же замер, и подсёк рыбину, как самодельный поправок, тут других и не было, после дёрганий ушёл под воду. Озеро небольшое, поэтому и рыбёшка тут мелкая, но пойманный карп был с ладошку. Мой денщик, что замер на берегу в ожидании, тут же схватил рыбку, что билась на траве, снял с крючка, насадив свежего червя, и я продолжил рыбалку, а тот в сторонке на доске начал разделку. Я уже штук двадцать поймал таких карпов, тот заготавливал, ужинать жареной рыбой будем. Я офицеров пригласил из четвёртого батальона, порадую их жарёхой. Скучно, порыбачить и то нормально не дают. Забрасываю да вытаскиваю, а по-другому нельзя, урон-с чести-с, блин-с. Ревнители традиций, из штабов двух батальонов, обязательно кто рядом со мной крутится, общается, ну и вообще проводит время. Причём, многие стараются это делать при мне. Ну и заодно наблюдают как я службу тяну. Ну и вот указывают что и как не так делаю. Мало мне было пробивных мамаш, озабоченных тем что я ещё не посватан и не женат, особенно на их милых, не всегда, дочерях. Особенно на банкете, что я закатил за полученный чин, награду и должность, набежали. Раньше те Игорем не интересовались, а тут смотри, сразу этот интерес проявился. Чёрт, да там девиц было раза в два больше чем я пригласил офицеров. Хорошо залы ресторации были вполне неплохи по размерам и вместили всех. Честно скажу, я бы там ещё побыл, но танцевать с очередной мамзелью, что ворковала, выливая в уши тонны не нужной мне информации, уже не мог. Сбежал. Ладно бы товар хороший предлагали, так ведь нет, тут идеал красоты, полнота, и такие пышки вились около меня. Или другого типы, жертвы концлагерей, бледные тени. Тут вообще бабы нормальные есть? Тьфу ты, я имею ввиду девушки, стройного красивого телосложения, приятной наружности, чтобы всё при ней было. Я хотел держать в руках приятные округлости, а не холодцы или мослы. Вон как вдова аптекаря — мой идеал. Вот с ней я время проводил отлично, и был бы не прочь продолжить, оно знаете ли желание есть, но та отказалась покидать Калиш, я предлагал, не без этого. В содержанки идти не захотела, погулять и помиловаться с офицером та не прочь, втихую, но замуж хотела, за достойного. Чёрт, да я тут в селе себе новую вдовушку нашёл, не совсем в моём вкусе, но даёт, уже радует. Так что началу войны я был рад, на любом празднестве в Калише, обязательно такие охотницы на мужей бывают, да с мамашами в виде тяжёлой артиллерии. Нет, начало войны порадовало, все они были отправлены в тыл. Только вот теперь с другими офицерами постоянно общаться приходилось. Ладно Зиновьева раньше терпел, теперь их тут едва не десяток вилось из разных батальонов. Кстати, по Зиновьеву, теперь я знаю где он, вовремя начала эвакуации из города, выпросил в штабе полка справку, больничную, полковой врач выдал, ну и убыл в тыл на лечение, а меня не предупредил. Да ещё денщика прихватил. Тот продолжал числится за подразделением, так что думаю вернётся после излечения.

Тут рядом зашевелился дядька-наставник, и похрапывания прервались. Сев, тот сонно осмотрелся и спросил:

— Вечер уже?

— Спи, полдень только, — буркнул я, машинально потирая плечо, которое повредил два дня назад, отчего нагрузки на тренировках пришлось снизить.

Ладно бы во время тренировок повредил, они вообще травмоопасные, так нет, банально споткнулся о шашку, и когда в перекат уходил, чтобы скорость падения уменьшить, на камень плечом напоролся. Синячище поставил будь здоров. Так что теперь только пробежки по утрам, зарядка и тренировка с шашкой левой рукой, нарабатывая рефлексы на разные удары, до автоматизма доводя их. Сейчас же, выдернув очередную рыбину, клёв хорошо пошёл, и карп забился на траве. Денщик коршуном прыгнул на него. Этот довольно крупный, снял с крючка, пустив рыбу в ведро, он ещё прошлую не дочистил, снова поправил приманку, и я забросил снасть воду. А старый казак, зевая, осмотрелся.

— Скачет-то кто-то.

Повернув голову, я присмотрелся:

— Никак к нам? Это не Егор, ему ещё рано, сомневаюсь, что тот ещё столицу покинул.

— С села, вестовой из штаба, а командир?

— Похоже.

— Пойду соберусь, — кряхтя тот встал и прихватив одеяло на котором лежал, направился к нашему обозу, где палатки стояли, и мы проживали, я же решил заканчивать с рыбалкой, снасть отдал денщику. Он приберёт, да и нашёл ту в селе именно он, и также направился следом, отряхнув форму. Я кстати, на стульчике сидел, своём, складном из палатки.

Посыльный, побывав в лагере, направился мне навстречу, и подскакав, сообщил что меня через час ожидают в селе у здания штаба полка. Вместе со всем подразделением.

— Случилось что?

— Да, ваше благородие, высокие чины из штаба армии приехали. Награждать вас будут.

— Нагружать это хорошо, — кивнул я с довольным видимо. — Но часа подготовиться к торжественному мероприятию маловато будет.

Вестовой ускакал, всё что нужно тот передал, я же, крикнул денщика. Работа ему предстоит. Парадную форму надевать не буду, хватит и повседневной, но нужно её погладить и сапоги начистить. Я уже разослал посыльных по обоим батальонам, чтобы сменили моих солдат, а те прибыв сюда на стоянку, начали подготовку к награждению. Выглядеть те должны идеально. К счастью, мы успели, и верхом на Вороне, у него зажила царапина, я привёл строй солдат в село, тут всего полтора километра до него, там выстроил, и генерал-майор из штаба армии, видел его там, сказал пафосную речь и начал награждение. Тут с этим не жадничали, видать, чтобы другим пример был. Всем рядовым и унтерам по Георгию четвёртой и третьей степени, ну кроме тыловых частей, кашевар конечно поработал, но поварёшкой ни одного врага не убил, так что только Георгиями награждены были четвёртой степени, по одной награде, а не по две как остальные. Крапивин второй и первой степени получил, чему был ой как доволен, полным Георгиевским кавалером стал. Меня со званием прокатили, как тихо шепнул генерал, мол, возрастом не вышел, хотя мои боевые заслуги никто не умаляет. Награды я получил аж три, хотя думал могут и одну дать. Выдали орден Святого Георгия третьей степени за захват вражеского знамен, и за бой с германским полком. Потом орден за уничтожение батареи, тоже Георгий, но уже четвёртой степени, ну и за расстрел колонн на перекрёстке, двух эскадрон драгун и сбитые аэропланы по совокупности хватило ещё на орден Святого Владимира четвёртой степени с крестами, что показывало, выдан он за боевые заслуги. Кстати полковник Молчунов тоже орден получил, Святой Анны второй степени.

Выкрикнув, согласно уставу, как я рад и благодарен за такое высокое признание моих заслуг, понимая, что даже с получением орденов, а они позволяют дать мне следующий чин, всё равно прокатили, услышал от генерала следующее. Мол, меня направляют в штаб Второй армии, я там получу новое назначение. Полковнику Молчанову слегка попеняли что тот назначил на должность штабс-капитана офицера в чине поручика, и представили нового командира моей пулемётной полукоманды. А на моё место прибыл штабс-капитан Тургин, что состоял в свите генерала. Это был довольно тучный пожилой мужчина с длиной бородой, разделённой в середине на две половины. Смотрелось забавно, но меня уже не удивляло, тут многие из офицеров носили бороды, да и вообще такие затейники по их украшению. В общем, смотреть не на что было, награда у того тоже имелась, одна, но без мечей, значит за выслугу лет. Как бы он не накомандовал так, что от подразделения рожки да ножки останутся. К тому же штабс-капитан прибыл не один, а в сопровождении младшего офицера в звании прапорщика. Это был гражданский, находившийся в запасе с этим чином, и вот его призвали и направили в мою, теперь уже не мою, пулемётную полукомнаду.

А мне что делать? Только взять под козырёк, и подтвердить получение приказа. В штаб Второе армии требовалось прибыть со всей поспешностью, так что я увёл подразделение обратно к лагерю, общаясь с преемником по пути, ну и занялся передачей подразделения. Показывал, что и как, зачем я сделал или организовал то или иное. Надеюсь тот сможет воспользоваться моими наработками, а не переиначит всё по-своему. Солдаты были заметно опечалены и сильно расстроены, но всё же попрощались. Денщик, что переходил к новому командиру, оставался, но вещи собрал. Мои личные, пролётка моя туда входила. А вот офицерская палатка и всё что там было, уже нет, тоже оставались. Вот так верхом на Вороне, заводной за мной, наставник на козлах пролётки, его верховой и Егора к задку привязные, мы и отправились немедленно в путь. Раз приказали прибыть поспешно, выполняем. В селе электричество было, в церкви генератор стоял, там мастерские какие-то были и я, сняв там комнату, распечатал дня три назад, за две ночи, нужное количество фотографий, так что обещание выполнил, все мои солдаты их получили. Кто-то уже отправил почтой по домам, родным. Тут одна проблема со службой была. И меня порадовало, что я отбываю из полка. А причина в том, что офицеры узнали из разговоров солдат о наличии у меня фотоаппарата, и желали, чтобы я сделал им снимки, и с ними в кадре. Еле отбился, сообщая, что плёнки закончились. Те остались недовольны, солдат щёлкал, а их нет. Сказал, что есть три оставшихся кадра, щёлкнул полковника и его штаб, да распечатал, там действительно плёнка к концу подходила. Хоть от начальства отделался. А сейчас мы уходили, и что меня ждёт? Вот и я не знаю.

Двигались мы действительно быстро, но за ночь до Лодзи добраться всё же не успевали, мы находились на дальнем крае правого рубежа обороны нашей армии, и всё же расстояние было велико, чтобы за остаток дня добраться до нужного города. Переночевав в деревушке что попалась по пути, мы позавтракали и направились дальше, и в десять утра уже были на месте. На подъезде я почистил форму, сам сапоги до блеска довёл, чтобы предстать перед офицерами штаба достойно, и направился с одним Вороном к штабу. Дядька же отправился на поиски места постоя. Не знаю на какое время мы тут задержимся, но лучше заранее этим озаботится.

Дежурный офицер, сверившись со списками, хотя моя фамилия и так тут была на слуху, лично сопроводил меня к командующему. Пришлось прождать с полчаса, там совещание шло, а дальше меня удивили. Командующий лично вручил мне погоны штабс-капитана, вот мол, выполнил своё обещание, ну и направил в канцелярию армии. Я только сейчас начал понимать ту аферу, что провёл кто-то из штабных. Назначение меня на пулемётную полукомнаду действительно считалось неправильным, чином не вышел, тут офицер не менее чем штабс-капитана чин должен иметь, это они ещё потерь в офицерское составе не несли, где ротами фельдфебели командовать начали, уставники хреновы, поэтому и провели подобное дело. Указали что я занимаю должность не почину, пропихнули на моё место своего человека, а подразделение знаменито и в порядке, и отправили в отдел кадров канцелярии, уже тут представив мне новый чин. То есть, я уже не могу вернутся обратно в Тамбовский полк, моё место занято. Говорю же, афера.

Поблагодарив командующего, я покинул его, в коридоре сменил погоны, они тут пристёгивались, что было удобно, а то раньше пришитые были, и отправился в канцелярию, там уже всё было оформлено и мне выдали новенькое офицерское удостоверение. Причём в него уже была внесена информация, где я буду проходить службу. Как мне пояснил кадровик, это разведотдел. Они на меня заявку подали ещё пять дней назад, и вот меня вызвали сюда, отправив на мою бывшую должность своего человека.

— И кто решал назначить штабс-капитана Тургина на мою бывшую должность? — поинтересовался я.

— Полковник Гуреев, начальник кадрового отела канцелярии штаба армии, тот его дальний родственник. Как офицер тот из себя ничего не представляет, но полковник о нём заботится. А что?

— Не люблю оставлять долги, — криво усмехнулся я. — Обязательно его отблагодарю.

Поручик, с которым мы общались, не без интереса посмотрел на меня, и обнаружив, что веселья у меня нет ни на грош, несколько нервно сглотнул и передал устное распоряжение прибыть в разведотдел как можно поспешнее, требовалось представиться моему непосредственному командиру майору Баюнову. После этого покинув отдел кадров, как и само здание штаба, перешёл в соседнее, где в трёх комнатах и размещался разведотдел. Снаружи у штаба старого казака пока не было, видимо не успел найти место постоя, ещё ищет, поэтому и решил не тянуть. А с Вороном всё в порядке, тот находился на месте. Майор, не знаю чин подходит ли для такой должности или нет, встретил меня вполне радушно, представил двух других офицеров, те в разведку идут неохотно, поэтому не удивительно что их так мало. Хотя нет, было ещё пятеро, но они отсутствовали по служебным надобностям. После представления другим офицерам, майор провёл меня в свой кабинет, сесть не предложил, я стоял у стола, сам уселся за него, и вот что сообщил:

— Я дам вам сутки на обустройство, денщика получите, его уже подобрали. А через сутки, я бы хотел с вами поговорить о том задании что хочу вам поручить.

— Почему я, господин майор?

— Признаться, меня впечатлили ваши уверенные действия в тылах германцев, как вы там всё устроили и исполнили с большими потерями для противника. А ведь я поговорил с вашими солдатами в госпитале, чтобы составить свою картинку что вы за офицер, и то что я узнал, мне понравилось. Честно признаюсь, многие из офицеров, оказавшись в окружении, или отстав от своих, теряются, некоторые даже сдались неприятелю, вместе со своими подразделениями, не помышляя о сопротивлении. Вы же другой, молодой, дерзкий, новая поросль офицерского состава. Штабу армии остро необходимы разведданные и пленные, желательно офицеры. Мы мало получаем, нет систематического сбора разведанных, что на первой линии притаскивают, в основном унтеров, редко офицеров ротного уровня, то и получаем. Мы не знаем, что готовят германцы, и хотим узнать. Поэтому я и решил попросить соизволения у командующего перевести вас в наш отдел. К сожалению, командующий отсутствовал, но наш начальник кадрового отдела пошёл мне на встречу, и я получил на это его соизволение. Как вы считаете, штабс-капитан, это возможно, провести разведку вглубь германских тылов, и доставить в штаб разведданные?

— Думаю да, — сообщил я осторожно, ведь то что тот предлагал, было основной моей работой в прошлой жизни, я там командиром разведроты всё же был. — Я думаю даже, что возможно будет увести штабных офицеров уровня корпус или армия. Даже генералов. Это если вы позволите.

— Хм, признаться я не ожидал получить ответ так быстро, однако благодарен вам, штабс-капитан. За сутки нужно будет подготовить команду охотников, которые с вами в тыл отправятся…

— Простите что перебиваю, господин майор, но в тыл к германцам я пойду один.

— Да что вы?! Это невозможно. Никто вас одного без нижних чинов не отпустит. Категорически запрещаю.

— Значит придётся обойтись без захвата в плен генералов и штабных документов. Жаль, я надеялся на лучшее, — всё же не удержался я. Более десяти лет гражданской жизни в прошлом мире сказываются, совсем устав и субординацию подзабывать стал.

Майор посмотрел на меня тяжёлым взглядом, и хмуро бросил:

— Слишком умничаете, господин штабс-капитан. Ненужно считать своё начальство дураками. Идите, поговорим через сутки. Ожидаю вас завтра в час по полудни для получения задания, и знакомства с вашей группой.

Молча козырнув, я покинул кабинет и подошёл к одному из офицеров, тот тут занимался делопроизводством и систематизацией поступающих сведений. Мы с ним были одного звания, кстати тот считался заместителем начальника отдела, поэтому быстро, ещё при знакомстве, перешли на ты.

— Ну как, пообщались? — поинтересовался тот.

— Не понравились друг другу.

— Отказался от задания? — уточнил он, продолжая работать с бумагами, тот их мельком осматривал, что-то откладывал, что-то в отдельную папку отбирал.

— Да нет, согласился, и даже начал свои предложения делать, на что был поставлен на место и получил приказ не умничать.

— Это да, наш не любит если кто умничает.

— Вот и я об этом, мы точно не сработаемся, я волю люблю и когда состоял в должности командира отдельного подразделения, был вполне доволен этим, и что меня перевели к вам, меня не радует. Это задание я решил выполнить, но служить в вашем отделе не желаю, в основном причина в плохих взаимоотношениях с вашим командиром, поэтому хочу написать прошение о переводе.

— Хм, дело твоё. Вот лист, вот перо, пиши.

Я сел писать, прошение чтобы меня перевели, но после выполнения задания, вот его провести хотел, но по-своему. Написал два, одно на имя начальника разведотдела, и на имя командующего армией. Одно оставил тут, майору передадут, другое отнёс в канцелярию штаба армии, где мне его завизировали и отправили секретариат командующего. Когда дойдёт очередь, ему подадут это прошение. Когда я вышел на улицу, там ожидал не только денщик, мне его представил местный фельдфебель, сообщив что тот за мной закреплён, но и старый казак, нашёл тот место постоя, так что денщик поехал с ним на пролётке, а я следом верхом. Можно было воспользоваться той квартирой что мне по службе бы предложили, она бесплатная была, армия платит, но я предпочитал селится там, где мне удобно, а не где выдали. Кстати, в отделе адрес места постоя сообщил, чтобы знали где искать.

Домик на окраине был, сад яблоневый окружал его, неплохое место. Хозяйка пожилая, я ей уплатил за десять дней постоя, после чего, пока денщик готовил обед, мы с наставником на пролётке прокатились до речки и там накупавшись, лежали на одеялах голышом, загорая, ну и общались. Кстати, тот поздравил с получением следующего чина, тот как и я ранее был в недоумении отчего при наградах меня обошли с ним, а тут всё разъяснилось, да и я ему изложил свои мысли.

— Разведотдел, значит? — задумчив пожевал тот кончик уса. — Если с командиром сразу характерами не сошлись, хорошей службы не жди. Жизненный опыт.

— Потому прошения и подал, прогибаться отвык. Схожу на ту сторону, добуду что нужно, а армии эти разведанные ну просто необходимы, как воздух, и дальше переведусь.

— Я с тобой иду, — сразу откликнулся тот.

— Нет, ты мне нужен тут, присмотришь за вещами, денщик новый, я ему пока не доверяю, и поможешь мне в кое-чем. Нужно долги раздать. Я буду за линией фронта, алиби обеспечено. Хочу, чтобы ты повстречал тёмной ночкой начальника кадрового отдела нашей армии, полковника Гуреева, и намекнул ему что меня трогать не стоило, особенно своих родственников ставить командовать моим подразделением.

— Как намекнуть? — заинтересовался тот.

— Молча, руки-ноги переломать и плетью отходить, чтобы на полгода в госпиталь попал, и я больше о нём не слышал.

— Кхэх, люблю я такие задания. Сделаю. А может и майора, начальника твоего, тоже того?..

— Майор на своём месте сидит, и любит чтобы подчинённые офицеры по струнке ходили, по его струнке, и ломает их под себя. Мне этого не надо, так что ждём перевода. Вот если его не будет, то вернёмся к этому разговору.

— Добро.

— Сейчас ещё раз искупнёмся и вернёмся на место постоя. Надо ещё на телеграф заехать, отправить телеграмму редактору «Русского патриота», чтобы Егору сообщил где мы находимся. Если тот не отбыл конечно.

— Это правильно.

Сам я получал письма от своих починенных пока строилась оборона на второй линии, от директора завод и редакторов, но вскоре мы прекратим пользоваться почтой, на меня курьеры будут работать, и вся документация только через них, почте я тоже не доверял. Мою корреспонденцию вполне могут перехватывать и просматривать. Вот уж чего я не желаю, так что отправлять письма обычной почтой я буду только родителям и другим родственникам с которыми состою в переписке, но живьём пока не видел, да и половины в лицо не знаю. В вещах Игоря были фотокарточки семьи, но не всех, так что тут я могу попасть впросак если кого вдруг не узнаю. Случайные встречи я не исключал. Вот так мы отдохнув и накупавшись, отправились обратно, верховых коней при нас не было, они на месте постоят остались, все четыре, на пролётке катались, и заехав на телеграф, отправил сообщение. Я адрес оставил, редактор или стряпчий, если что, тоже связаться телеграфом со мной смогут, принесут письмо. Ну и отправился на место постоя. Старый казак ушёл, ему ещё полковника Гуреева найти нужно. Тот его должен запомнить, изучить привычки, узнать где живёт, а акцию провести уже когда я линию фронта перейду, чтобы на меня не подумали. Тянуть не хочу, очень я таких хитрозадых не люблю, что за чужой счёт свои дела решают. Меня значит выкинул, своего родственничка поставил. Получи ответку.

У себя в комнате я достал «Лейку» и стал готовиться делать фото. Привёл себя в порядок, и в форме штабс-капитана при всех наградах сделал два снимка. Это для родителей и на память. Один на фоне стены, тут ковёр неплохой висел, дом можно посчитать принадлежал зажиточному хозяину, второй сидя на стуле. Штатива не было, я на стол аппарат поставил, и показал денщику на что нажимать. После этого убрал аппарат в свой багаж. Пока плёнку до конца не отщёлкаю, распечатать не смогу, иначе неиспользованные кадры засвечу, а у меня катушек с плёнкой не так и много. Больше чем запасов фотобумаги, но всё равно немного. Дальше я занимался делами, ну и прикидывал что делать и как выполнить задание. Не смотря на кажущуюся ситуацию, что меня решили использовать как одноразового смертника, поди туда не знаю куда, принеси то не знаю что, ситуация не такая и плохая. Однако плана составить пока не получалось, я не знал, что задумал майор, мало информации, так что скорее всего придётся импровизировать на месте. Что ж, это привычно, по ситуации видно будет. Форму с наградами тут оставлю, вторую запасную возьму, если что, наставник передаст все мои вещи родителям, у нас так условлено. Ну или если я ранен, эвакуируют в тыловой госпиталь, мы об этом договорились ещё когда я их с Егором нанимал на работу.

На следующий день, пообедав, пораньше мне его приготовили, я прибыл в штаб, попав в наш разведотдел. Хм, уже наш, быстро же я привык, суток хватило. Там майор поставил задачу, добыть важного штабного офицера, да посмотреть, что у германцев в тылу делается. Ну и представил мне команду, которую с его слов тот отбирал лично, восемнадцать рядовых, четыре унтера и один подпоручик, мой заместитель в этой операции. Подпоручику я поставил задание, найти расчёт с ручным пулемётом, можно «Мадсена» под русский патрон. Не найдёт сам, пусть командира отдела привлекает, пулемёт необходим, а то вооружены все карабинами да саблями. Короткоствол только у унтеров был и у офицера. Сам же в отделе получил нужные проездные документы и приказы, ну и мне показали на участке какого полка мы перейдём линию фронта, там местные охотники это сделают, тропки у них уже разведаны. Сегодня вечером прибудем на место и этой же ночью перейдём. Ну и вот, пока я общался с офицерами отдела, майора не было, то как бы между прочим некоторую информацию слил, думаю она дойдёт до нужных ушей, я на это надеялся. Тема разговора коснулась Англии и тому что война началась на Западном фронте раньше, чем у нас, мол, как те воевать будут, ну вот я и внёс в разговор своё мнение:

— Англичан, признаться господа, я сильно недолюбливаю. Тот, кто застрелил великих князей в столице, был англичанином, потом меня пытались убить там же, тоже англичанин бандита нанят, их обоих взяли жандармы. Так не поверите, когда я прибыл к месту службы в Калиш, на меня снова покушались. Трое польских бандитов. Хорошо при мне казаки были, рядом на постое, они их и схватили. Их нанял иностранец, сказали, что у него акцент был. Да ещё описали где тот их ждёт. Мои люди его захватили. Тоже англичанином оказался, офицером военной разведки. Майором Пейном. К тому же тот не выполнял приказ начальства, а мстил за своего родственника, это он стрелял в великих князей, а я его убил. Долго мы с этим англичанином общались, очень информированным тот был. Представляете, он прорабатывал способ убийства наследника Императора батюшки, Алексея Николаевича. У того врождённая болезнь есть, гемофилия называется, передалась нашей царствующей семье через британскую кровь. Императорские дочери тоже ею болеют, но не в такой острой форме. От любой ранки умереть наследник может, кровь не останавливается, в этом и есть причина болезни. Тот хотел именно так убить наследника, как бы несчастный случай, чтобы Алексей Николаевич кровью истёк. Причём, у англичан есть способы лечения этой болезни, мне об этом майор рассказал, они знают как гемофилия лечится, но сообщать это российской императорской семье англичанам категорически запрещено. Видите, какие они люди? Поэтому я их и недолюбливаю и иметь с ними дел не собираюсь.

— А что стало с теми бандитами и офицером? — поинтересовался заместитель начальника разведотдела.

— Да как обычно, брюхо камнями набили и в реку. Пусть раков кормят. Я, господа, сторонник поговорки, нет человека — нет проблемы. После событий в столице таким стал.

— Но почему вы их жандармам не сдали? — возмутился тот.

— Они меня как-то недолюбливают, поэтому с жандармами общаться я не хотел. В реку проще и быстрее.

— Как это не красиво, не делает вам чести, — сказал один из офицеров, в звании поручика.

— Молоды вы ещё, господин поручик, чтобы учить меня. Каждый заслужил то на что шёл. Ну передал бы я этого майора, так максимум бы того выслали, и гадил он нам исподтишка, убивал членов императорской семьи. А речка тут, самое то.

То, что поручик был старше меня лет на пять, а то и на семь, меня только позабавило.

— Но вы убили, по сути казнили, офицера, возможно дворянина?!

— Не так вы понимаете ситуацию, я уничтожил врага, именно так смотрите на эту ситуацию, с этой стороны.

— Штабс-капитан Волков прав, — сказал вдруг заместитель начальника разведотдела Второй армии. — Офицер тут действовал самостоятельно, как бандит, за что и получил такое наказание. Хотя конечно всё же жестоко, я тут соглашусь.

Договорить нам не дали, появился начальник отдела, пулемёт достать не смогли, времени мало, идём так. Транспорт готов, пора выезжать. Верхового своего я могу оставить, мне двуколку выделяли. Пока команда выдвигалась к окраине города, я же посетил место постоя, где переоделся в подготовленную форму, запасной комплект со следами штопки, оставив все награды, из оружия запасная шашка, «Наган», табельное оружие, и пистолет «Маузер» в кобуре, больше ничего не брал, лишь вещмешок с запасом патронов и продовольствия. Снаряжении обычное, планшетка с картой, тут она пригодится, и блокнотом, бинокль, ну и вещи разные, полотенце, бритвенные принадлежности взял. Ну и раздал разные указания наставнику и денщику. Нагнав своих, те двигались неспешно, велел увеличить скорость движения, чтобы к вечеру до наступления темноты оказаться на месте. Всё делалось в спешке, это видно, даже переход сегодня, видимо на майора давили, требуя результаты, но надеюсь, что всё пройдёт как надо. Как я понял, ожидалось наступление, в штабе слышал, секретность вообще ни к чёрту. И чтобы не попасть в ловушку нужно значь что германцы замышляют. Не готовятся ли сами наступать?

Успели мы вовремя, я ещё пообщался предметно с местными разведчиками, и через два часа как стемнело, мы отдохнуть успели от дороги и тут же поужинали, да отправились в путь. Оборона не была тут сплошной, как пояснили мне местные, что стояли здесь в обороне, германцы планировали наступать и не делали долговременных укреплённых позиций. Окопы не сплошные. А то что те наступать собирались, местные знали точно, на днях притащили фельдфебеля, тот и рассказал. Поэтому обороны тут не было сплошной, имелись тропки, коими можно обойти передовые части. На той тропке неожиданно обнаружился секрет, видать германцы поставили, может следы какие нашли, секрет этот втихую сняли местные, и пропустили нас дальше. Дорога получается перекрыта, но нам описали ещё три возможных маршрута. На каждом те этой и следующей ночью будут держать по паре охотников, чтобы они нас встретили и проводили через линию фронта.

Где ползком, где перекатами или бросками мы прошли линию фронта и бегом дальше цепочкой. Сам двигался впереди, тщательно вслушиваясь в темноту. Вот так мы и стали уходить от передовой подальше, чтобы поработать. Штабные начальники у передовой не любят находится, а нам нужны именно они. Дальше всё для меня слилось как в кадры немого чёрно-белого кино. Мы прошли артиллерийскую батарею, я нанёс её на карту, это лёгкие гаубицы были, шесть орудий, потом отметил на карте склад боеприпасов и фуража неподалёку, и подобравшись к дороге, уже через полчаса взяли патруль, пеший, из двух солдат. Я допросил языков, никто кроме меня германским не владел, и выяснил где штаб дивизии. Патруль вырезали, тут солдаты подобрались не такие щепетильные как из моей бывшей пулемётной полукоманды. Сам я надел форму рядового Вермахта, форму с патруля мы взяли. И вот та что мне подошла и была на мне, офицерскую форму в вещмешок убрал, сапоги свои оставил. Трофейных обе пары мне размеру не подходили, второй комплект достался другому солдату. Рядовому. Семикилометровый марш-бросок закончился у крупной деревни, тут мы под видом германских солдат прошли на территорию, взяли часового, не знаю что он охранял, и допросили на месте. Шёпотом, рот ему закрывая, чтобы орать не вздумал. Да, штаб дивизии тут, всё верно. Он же и сообщил где что находится. И где штабные офицеры почивать изволят. Мы его кончили, кстати, охранял тот пленных, наших военных, трёх офицеров и двенадцать нижних чинов, те сидели в сарае. Вечером пленили и вот не успели отправить дальше, на завтра перенесли. Точнее уже сегодня, время два часа ночи. Однако пока не до них. Добравшись до дома где ночевал полковник, начальник штаба дивизии, это должен быть знающий офицер, постучался в дверь, на что выглянул сонный денщик, поинтересовавшись что случилось. Старясь говорить чётко, сообщил что полковника сочно вызывают в штаб, прибыло вышестоящее начальство. Тот ворча пошёл будить своего подопечного, а мы ждали. Когда полковник вышел полностью одетый при портфеле и планшетке, мы его быстро скрутили, кляп в рот, и опутали верёвками, а денщику нож под рёбра. Дальше мой напарник потащил полковника с его планшеткой и портфелем в сторону наших, что укрылись за деревней, а я проследовал к зданию штабу. Сняв часового, потом дежурного офицера и его помощника, собрал все штабные документы, что мне попались и лежали открыто, а не под замком, и вдруг в шкафу обнаружил знамя. Мне на них что. Так везёт? Охрану знамени я тоже снял, поэтому и поинтересовался что эти двое солдат охраняли. Ещё в комнате, в соседней, были унтер и несколько солдат охраны штаба, но я их не тронул, те дремали, несколько в карты играли. Шуму я не делал, поэтому тревоги и не поднялось пока. Забрал стяг, набив всё в две найденные тут же сумки, и тяжело нагруженный рванул прочь. Ящик один железный неудобно нести было одному. Добежав до сарая, открыл дверь, ключ на поясе у часового был, и распахнув створки, негромко спросил:

— Эй, русские есть?

— Кто это? — услышал я вопрос.

— Штабс-капитан Волков, разведка. Если хотите уйти к нашим, выходи по-тихому и за мной. Быстро, не советую медлить.

Собрались все, и я довёл их огородами до основной группы, где передал подпоручику приказ на возвращение. Шли напрямки, обходя разные стоявшие части. Я двигался впереди налегке, мешки передал солдатам, сам ящик тот нёс, и если нас засекали, сообщал пароль на сегодня, от патруля узнали, пару раз на секреты выходили, три раза часовые и один раз патруль был. Так и шли дальше, пока не добрались до передовой. А позади ракеты взлетали, видимо убитых в штабе обнаружили. К счастью, охотники того полка что тут стоял, нас действительно ожидали на нужной тропке, они и провели на ту сторону, что прошло вполне буднично и спокойно. Транспорт что нас доставил находил тут. Я уже переоделся в свою офицерскую форму, не забыв прихватить и трофейную, со всей амуницией и оружием, мало ли где приходится. Ну и мешки с документами, знаменем и полковником. Взял двух солдат для охраны и на пролётке немедленно выехал обратно в Лодзь. Подпоручику велел устраивать людей на ночь, а с утра, как выспятся, выезжать следом. Тех, кого мы вывели к своим, местные уже приняли, они из одной дивизии были, только из другой бригады. Там сейчас разбирательство началось, точнее на утро перенесли, как те в плен попали.

Я же утром, восемь утра было, сменив один раз лошадей по пути, добрался до города. Сразу подъехал к штабу и сдал всё сослуживцам из разведотдела, и достал знамя. Те и так наличием полковника шокированы были, а тут ещё и знамя, и в этот раз дивизии. С начала войны всего два знамени захвачены были, и оба раза мной. Полковник, увидев своё знамя, только и мог что ругаться, он о его похищении только сейчас узнал, никто кроме меня не знал пока я его тут из мешка не достал. Тут и командующий поспешил прийти, полковника увели на допрос, тот сломался, увидев знамя, пачки штабных документов тоже унесли на изучение, знамя забрали, командующий же поблагодарил меня, пообещав соответствующую награду. Я лишь напомнил о своём прошении о переводе. Оказалось, бумажка до него не дошла, видимо не успели подать, но пообещал подумать. Майор, начальник разведотдела, что это слышал, делал мне какие-то знаки, глазами играл, но я не обратил на него внимания, я с ним служить не собирался. Неприятие к тому сразу стало развиваться как он меня строить начал на пустом месте. Мои слова что разведка это не моё, намекнув что с начальником не сработались, была командующим принята. Дальше я писал рапорты, майор не мешал, ушёл в штаб, два часа убил на это, часто отвлекали, но написал. После этого меня наконец отпустили отсыпаться, сам начальник разведотдела и отпустил. Наградной лист я написал, на того солдата что в немецкой форме был со мной в деревне, остальные особо и не поучаствовали, значит наградами баловать нечего. Это не мои люди. А добравшись до места постоя, отмахнулся от своих, всё позже, слишком устал, помылся под ведром, и рухнул на кровать, вырубившись.

Дядька всё же успел основные новости сообщить, пока я мылся. Иносказательно, всё же денщик присутствовал, тот посетовал на разгулявшихся польских бандитов, что этой ночью зверки избили, напав, на начальника кадрового отдела армии. Только не ограбили почему-то. Обе ноги сломаны, пальцы право руки размозжены, другая рука в двух местах сломана, челюсть вдребезги, и ещё исхлестали кнутом. Жёстко, но необходимо, совсем тут страх потеряли, думают, что чем выше чин, тем он больше неприкасаем. Приходится вот так меры принимать, показывая, что все мы по земле ходим, и все мы смертны. Да, ещё наставник сказал, что пара телеграмм пришли, от стряпчего и редактора газеты «Патриот», но это уже потом прочитаю, как проснулась. Приказ я отдал, будить меня в пять часов дня, шести часов мне вполне хватит выспаться.

Когда я проснулся, то потянулся с довольным видом. Меня дядька сам разбудил, мягко тряхнув за ногу. С опаской, мог и нож получить. Я на резкие попытки пробуждения несколько неприятно реагирую. Подтвердив, что всё проснулся, велел через час завтрак подавать, и несколько секунд лежал, заложив руки за голову. Мир снова обрёл краски, потерянные после перехода фронта. Там как будто я не сам участвовал, хотя каждое своё движение помнил, а как будто статистом был и просто наблюдал за интересными приключениями. Сейчас же всё вернулось, краски, обоняние, да всё. Так что с хорошим настроением поднявшись, я сделал в саду зарядку, в одних кальсонах был, потом с дядькой поборолись, по серьёзному, и на шашках минут пятнадцать помахались. Завтрак уже готов был, поэтому сходил, умылся повторно, и за стол. Дядька скорее ужинал, а для меня завтрак. При этом я ночью собирался в своей постели провести, не хотел, чтобы день и ночь спутались.

После завтрака покидать место постоя я не планировал, часов в восемь вечера скатаемся искупаться, денщику я уже велел запрячь пролётку, а пока изучал телеграммы. Сегодня я не планировал посещать штаб армии, мне отдых дали до утра завтрашнего дня, так что сейчас моё время, и посещать разведотдел и видеть майора, к которому у меня неприязненные чувства, как-то не хотелось. А пока я спал, пришла ещё одна телеграмма, уже от директора завода, видимо и до него дошла информация где я нахожусь, так что стал изучать поступившую информацию. Начал с сообщения стряпчего. Оно не было длинным, телеграммы — это не письма, на несколько страниц не напишешь. Хотя нет, можно, но это долго и дорого, а тут кратко даётся самая важная информация. Так вот, тот сообщал что французы продлевать закупку на моём заводе касок и котелков не будут, хватит и того что у себя будут производить, так что получат то за что уже заплатили, и адью. Останутся одни отчисления, да и то на мой счёт во Франции. Зато удалось заинтересовать японцев и англичан, провести презентацию за наш счёт. Тот ожидал моих распоряжений на этот счёт. Подумав я дал добро, причём чтобы англичанам отправлялись каски с девизом завода на английском языке. Пока те просто закупить хотят амуницию, насчёт покупки лицензии молчат. Всё конечно было написано более кратко, просто это я дал такую развёрнутую информацию.

Ладно, по стряпчему закончили, теперь редактору. Тот сообщил что Егор благополучно добрался, просто сказал, что курьер доставил посылку. Первая статья уже вышла, вызвав бум продаж газеты. Выпустили второй тираж в два раза больше, за час всё расхватали, даже не осталось отправить тиражи в другие города, и на следующий день тираж в три раза больше, и всё раскупают, теперь следующую газету готовят к выпуску со второй моей статьёй и фотографиями, она завтра выходит, также ожидается большая раскупка газеты, поэтому сразу будут распечатывать в больших объёмах, в три раза больше чем обычно, если что, ещё допечатают. В этот раз газета солидно заработала, вышла на самоокупаемость. Сейчас спешно для типографии бумагу закупают, а то не хватает тех поставок что обычно были. Егор пока в столице, дождётся выхода второй статьи и с пачками газеты вернётся к нам. Ну и заодно курьеров поищет, о чём редактор пока не знал. Сообщение же директора завода было в том, что их посещали сначала жандармы, не найдя ничего предосудительного, после этого приезжала комиссия от военных. Производство смотрели. Однако о причинах прибытия, хотя там было аж три военных инженера, так и не сообщили. Пустить пришлось всех, и у жандармов, и у военных были постановления на осмотр, подписанные довольно высокопоставленными лицами и мои подчинённые струхнув дали добро, пустили и всё показали. Надо бы им гайки закрутить и охране тоже, совсем мышей не ловят.

Написав ответы, сам посетил телеграф и разослал сообщения по трём адресатам. Тут пришлось очередь отстоять, не один я этим способом связи пользовался, но уплатил и отправил. И оттуда сразу на речку, купаться и загорать, чем и занимался до наступления темноты, знаете ли отдых тоже нужен был. Вернувшись на место постоя, я засел за статью. Она в голове давненько уже крутилась, и вот настала пора выложить её в виде статьи и обнародовать. Я хочу спросить у народа российского, от дворян, до простого крестьянина, что такое хорошо, а что такое плохо? Пусть присылают письма на адрес редакции, самые лучшие ответы будут напечатаны в газете. Сейчас же поясню что я такое имею ввиду и о чём будет тема в этой статье. В Русско-Японскую или уже в эту Первую Мировую войну случались разные ситуации, когда мы, когда нас, и вот некоторые не самые доблестные офицеры, трусы, это я не писал, но было понятно, даже в такие моменты, когда можно ещё воевать или вырваться к своим, приказывали капитулировать, скрывая свою трусость тем что жалели солдат. Взять того же генерала Стесселя в Порт-Артуре. Пора бы вспомнить крылатую фразу «Русские не сдаются». Я также описал несколько разных ситуаций где офицеры, даже генералы, давали приказ о капитуляции, хотя ситуация даже ещё критичной не была, и похоже всё это скоро продолжится. Причём старший офицер, отдавая приказ о капитуляции, не обращает внимания на мнение своих офицеров, и многие не хотят в плен, но вынуждены подчинится приказу и поднимают руки, хотя могут со своими подразделениями вырваться и добраться до наших, усиливая их. После всех этих описаний я и задал вопрос народу российскому, и даже обратился к Императору, как поступить этим офицерам, что не хотят в плен? Что для них должно перевесить, верность присяге, которую давали все, или приказ вышестоящего командира? Вот на этот вопрос я и просил ответить народ российский.

Статьёй я увлёкся настолько, что закончил её в два часа ночи. Осталось набело переписать и отправить. Ну это когда курьер придёт. Егору я сообщил что если тот найдёт тех кто согласится на эту работу, немедленно отправлять, где я нахожусь тот теперь знает, пусть высылает и сам выезжает. Он с дядькой при мне будет, больно уж на пару те ловко и спаянно действуют, а курьеры и будут кататься между мной и столицей. И вот с такими мыслями, прибрав статью, я больше так открыто на столе бумаги не держу, после прошлого денщика Мыколы, что моими записями интересовался, ну и лёг спать.

Утром после привычной зарядки и тренировки, наставник своё дело знал туго, полчаса шашками звенели в тренировочном бою, тот ещё на ходу давал едкие комментарии моей криворукости, и ловко плоской частью шашки хлопал мне по заднице, показывая, что на голову выше меня в фехтовании. Ну я и не спорю, за месяц многому не научишься, так что я на пути в освоении холодного оружия. После тренировки был завтрак, и собравшись, я на Вороне выехал к штабу. Как раз к девяти прибыл, это было назначенное время.

Когда я прошёл в комнаты нашего разведотдела, зам почти сразу отправил к начальнику, тот уже справлялся не прибыл ли я. Ну и шепнул что полковник такого порассказал, да и штабных документов и картах что я принёс, тоже нашли много информации, что наши офицеры за голову схватились и сейчас части перекидывают на места ударов германцев, выстраивая высокоэшелонированную оборону. И это только об одном участке знаем, всей информацией полковник не владел, тут бы корпусного, а лучше вообще армейского уровня офицера добыть. А знамя в столицу отправили, следом за первым, их там на всеобщий смотр выставят, чтобы было видно, что русские войска воевать умеют. Вот это всё вывалив на меня, зам и отравил к начальству. К моему удивлению, когда я постучавшись вошёл, майор, лучась улыбкой, направился ко мне, предложил сесть и с довольным видом поглядывая на меня, предложил вина. Я с подозрением поглядывал на него, предчувствия гадость что тот мне приготовил. Слишком не вязалось его теперешнее отношение с тем что было, когда мы познакомились и общались. Поэтому я сразу решил взять быка за рога:

— Господин майор, вы подписали моё прошение о переводе?

— Послушайте, Игорь Михайлович, — перешёл тот на дружественный тон, хотя повода я для этого не давал. — Зачем вам этот перевод? Вы отлично показали себя, и явно нашли своё место и предназначение. Да и командующий был доволен и выразил надежду что вы продолжите служить Отчизне в моём отделе.

— Мне это работа нравится, я отрицать не буду, но не люблю начальства над головой, предпочитаю быть сам себе хозяин, именно поэтому решил подать прошение об отставке. Война помешала, но как она закончится и дай бог я её переживу, обаятельно подам подобное прошение. В ваше же отделе, извините, я служить не буду, у нас характеры разные, не сработаемся. Давления не люблю, или когда меня используют.

— Игорь Михайлович, помните, что сейчас война идёт, и место ваше не там где вы хотите или пожелает, а там где Отчизна прикажет.

— Эта «отчизна» уже отправилась в госпиталь с переломами, надеюсь ситуация больше не повторится, — с холодностью в тоне сказал я.

Майор удивлённо мигнул, и когда осознал, с некоторым ужасом посмотрел на меня, спросив:

— Полковник Гереев, это вы?..

— Ну что вы, я был в этой время за линией фронта. Не докажите. Я очень не люблю, когда мною играют как вещью.

— Но это чудовищно, вы…

— Не нужно оскорблять меня подозрениями, господин майор, — добавив ещё больше холодности в голос, я зло посмотрел тому в глаза, он меня реально бесил, явно одного поля ягодки с Гереевым. — Сейчас же прошу прощения, я бы хотел записаться на аудиенцию к командующему, надеюсь он удовлетворит моё прошение о переводе. Разрешите идти?

— Идите, — задумчиво меня изучая, майор как-то неожиданно быстро пришёл в себя, разрешил тот.

Покинув кабинет, да и вообще здание, я перешёл в соседнее, штаба, и записался на приём. А записали меня только завтра к вечеру на семь часов. Тем более командующего не было, выехал, и будут только завтра. Что-то штаб далеко от войск находится, чтобы всё объехать уйма времени необходимо. Поэтому подтвердив время записи, подойду пораньше, мало ли, я направился на место постоя, в разведотдел не пойду, ненавистную рожу майора видеть не хочу. У меня на него с каждым разом антипатия в тихую ненависть перерастает. Сам не понимаю почему, но не нравится он мне и всё тут. Может он и хороший человек, но в первую нашу встречу так поставил себя, что неприязнь переросла уже в открытую ненависть. Так зачем себя мучить и общаться с ним? Поэтому я надеялся, что моё прошение будет удовлетворено. Хотя, пообедав, я всё же вернулся в отдел и пока было время стал помогать перебирать сообщения из разных частей, что интересное откладывал, остальное в мусор. Это была первичная сортировка поступающей информации. Иногда встречался откровенный бред, даже не знаю что курили отправляющие. Работа сразу быстрее пошла с моей помощью, так что к вечеру надеюсь закончим. Майор заходил пару раз, смотрел на меня неприязненным взглядом, но это всё что тот делал, видел, что я работаю, зацепится не за что. А прошение он так и не подписал, как мне тихо шепнул зам, тот и не мог этого сделать, порвал его как увидел.

Самое интересное началось вечером. Когда я вернулся со службы и ужинал у себя, денщик отлично готовил, то прибыло несколько жандармов в сопровождении полицейских, и старший из них, ротмистр, подойдя сообщил:

— Господин Волков, поступило сообщение о том, что вы причастны к нападению на полковника Гереева.

— Этот ваш аноним, мой непосредственный начальник майор Баюнов. Он полностью соответствует своей фамилии, как кот Баюн, сказки любит рассказывать. Во время нападения на полковника я находился за линией фронта, проводил разведывательные мероприятия, удачные, командующий армией обещал представить меня к награде.

— Но при вас казак есть, а полковника исхлестали кнутом.

— И что? Я интересовался у него, тот всё это время был у своих знакомых из казачьей сотни охраны штаба армии, свидетелей много, они подтвердят, что они играли в карты всю ночь.

— Проверим. А как насчёт англичанина, который подослал польских бандитов к вам в Калише? Как там его?..

— Майор Пейн.

Я лишь уплетал булочки и откровенно насмешливо смотрел на ротмистра, меня эта ситуация изрядно забавляла. Одному уроду захотелось на волне моей славы и себе плюшки получить, это я о начальнике разведывательного отдела, надо сказать не особо компетентного офицера, убедился в этом пока работал с канцелярией отдела, да послушав других офицеров. Другому уроду захотелось, пользуясь случаем, пропихнул на моё место, нагретое, своего родственничка. И что, думают я утрусь? Вообще некомпетентность у большинства офицеров бросалась в глаза, так мало того, чтобы учиться и убрать её не хотят, они этим ещё и кичились. И вот я внезапно понял, что это пена, грязь на здоровом теле армии, и если их убрать, то станет чище. Так что я уже смирился. Если и придётся кому из офицеров пропасть, а неизвестному трупу где появится, то переживать я не буду. Как это ни странно звучит, я делал только лучше. Оттого и пострелял так результативно в столице, валя генералов и разного рода политиков. Князей тоже считаю. Сейчас вон главнокомандующим стал Николай Второй, пока ещё подобрать подходящего генерала на роль командующего тот не смог и посильно тянул свою лямку. Делал ли тот это хорошо или плохо нам ещё предстоит узнать. Единственно что я увидел хорошего в этой ситуации, Россия вполне охотно сотрудничает с Францией, и очень неохотно с Англией, а последняя выкручивается как может чтобы обелить себя, причём, пытаясь понять кто её так подставил, что это всё никак не удаётся. Император Николай Второй прощать их не собирался, чтобы те не делали.

— Ну да точно, майор. А болезнь у наследника, как уж её?..

— Гемофилия.

— Точно, — широкой улыбнулся тот. — Так вы говорите все дети императорской семьи ею болеют?

— Не я, майор говорил… Хотя о чём это я? Ничего не знаю, ничего я не говорил. Сейчас же господа, прошу покинуть место моего постоя, или показать доказательства тех обвинений, что вы хотите мне предъявить.

Тут появился слегка пьяненький наставник, которому помогали слезть седла три казака из сотни охраны штаба армии, на что я и указал:

— Ну вот, можете поинтересоваться где был мой учитель по фехтованию прошлой ночью.

Спросить у того ничего не смогли, он на удивление трезвым и ясным языком обматерил жандармов и рухнул вперёд плашмя. Молодые казаки, что его сопровождали, заслушались, даже подхватить не успели. Пришлось двоим, мой денщик показывал куда, уносить старого казака на кровать, у того в доме своё место проживания было. Однако жандармы не заинтересовались моим предложением, хотя спросить кого им было, значит их интерес не в этом. Ну я на это и рассчитывал, раз сливал информацию. Не знаю кто в разведотделе работает на жандармов, а армейские офицеры их сильно недолюбливают, но тот это сделал, ясно показав кто стукачок, а с условием того что жандармы знают наш приватный разговор с командиром разведотдела, то стукач выявлен. Майор и есть. Ну или его зам, помнится он в соседнем кабинете один оставался и вполне мог нас подслушать.

Ротмистр же, отодвинув стул, сел рядом, и я, вздохнув, велел вернувшемуся денщику принести ещё один стакан и обслужить гостя. Хоть и незваный, но законы гостеприимства я всё же соблюдал.

— Я хочу знать, что наговорил тот майор.

— Какой майор? Баянов? Да мало ли что он наговорил? Тем более общались мы по службе, а это секретная информация. Ну а то что я его нападением на Генеева пугал, так слышал об этом, тем более тот мне действительно этим переводом навредил, вот и воспользовался случаем. Очень уж у нас отношения с майором сложные, не хочу с ним служить, думал намекну, тот першение о переводе подпишет.

— А вы умны, как я посмотрю, и хитры.

— Раньше, признаться я таким не был, пока не получил по голове при нападении бандитов. Может там что лопнуло, но мыслю яснее, легче учиться, да и вообще жить. Мне кажется, действительно стал умнее чем был раньше. Можете сравнить мою жизнь до нападения, и после. Это как два разных человека.

— А может вы и не настоящий Волков?

— Вы меня раскусили. Моё настоящее имя Франкенштейн и меня собрал из разных людей безумный профессор в замке, что находится горах Трансильвании.

— Не нужно паясничать, штабс-капитан. Я хочу знать всё что касается болезней императорской семьи, и способов их лечения. Тем более факт этой болезни не известен общественности, и возможно, что майор выдал вам дезинформацию. Если вам известно такое понятие.

— Я же не идиот. Ложные данные. Если уж будем сражаться словесно, кто что больше знает, тогда скажите, что означают эти армейские термины, например: «деташемент»…

— Не будем спорить, в военной терминологии признаться, я не силён, — поднял тот руки, показывая, что сдаётся. — Давайте поговорим серьёзно. Я действительно хочу получить ту информацию что мне нужна.

— О болезни императорской семьи? Я так думаю, вы сделали стойку сразу как ваш агент из разведотдела сообщил, что речь шла о них, а это по факту государственная безопасность.

— Вам говорили, что вы очень умный человек? — повторился тот.

— После получения удара по голове вы шестой. Раньше я маскировался, — мы засмеялись, я же продолжил. — Шучу. У меня просто развивается логическое мышление, стараюсь его развивать после известных событий в столице. Знаете ли, помогает.

— Так что сказал тот майор?

— Я ничего вам не скажу, смысла не вижу. Просто отправьте сообщение выше о болезни наследника, с названием, пусть запросят у врача что пользует императорскую семью, вот он как раз специалист вполне неплохой, разберётся в деле. Если он заинтересуется, пускай подъезжает, поговорим, и я всё ему расскажу, что знаю. Тот сможет провести исследования и, если они будут удачными, всё же я англичанам не доверяю, лечить этим способом Алексея Николаевича.

— Почему именно так?

— Я добыл эту информацию, я и хочу получить благодарность Императора. Земли под поместье мне не помешают. Можете меня считать меркантильным человеком, но спросите любого, он бы поступил также. Да и вы думаю тоже.

— Вы интересный собеседник, — задумчиво протянул тот. — Ладно, оставим тему по болезни на потом, что ещё рассказал этот майор?

— О, много что, записывать не надо, — остановил я ротмистра, который достал блокнот. — Я уже всё записал. Чуть позже передам записи. В общем, шантаж, вымогательство, всё это происходило в столице, и лишь с одной целью, набрать как можно больше своих сторонников. Пусть насильственно, но они у них были. Списки тоже есть, там значимые фамилия столицы и Москвы, как бы вам за них голову не снесли, ротмистр.

— Поглядим.

Сходив за записями и списками, я передал их жандарму. Остальные стояли во дворе и вообще осуществляли охрану, но не приближались к столику, чтобы не слышать о чём был разговор, видимо таков был приказ ротмистра. Подстраховывался. А с записями всё реально, только часть информации я помнил из будущего, часть получил от того англичанина что «стрелял» в великих князей. Их группа как раз вербовкой и занимались, они не были ликвидаторами, это я их на эту тему посадил, без их на то желания.

Изучив записи, тот заметно помрачнел и торопливо попрощавшись покинул двор, я же, закончив ужин, направился в дом и войдя в комнату старого казака, пнул лежанку:

— Можешь не притворяться, они ушли.

Наставник открыл глаз и потянувшись, широко улыбнулся, сказав:

— Знаешь, командир, как же интересно с тобой работать. Приятно иногда клоуном побыть. Помню в шапито был, мы так смеялись.

— Угу. Сейчас езжай к телеграфу и отбей телеграмму Егору, чтобы не уезжал и дождался моего приезда.

— Понял, сделаю. В столицу поедем?

— Ты тут останешься, на хозяйстве. Я туда и обратно, недели две не будет. Это если дорогу считать. Никто сюда Боткина не отправит, а меня выдернуть легко. Ротмистр не дурак, тоже телеграмму отправит, и как вскоре информация до Боткина дойдёт, он и задёргается. Меня сразу отправят в Питер.

— Интересную ты штуку провернул чтобы всё так было. А я ведь не верил, что этим вечером жандармы заявятся, а они появились. А с майором, командиром твоим, что делать будем? Не нравится он мне.

— Взаимно. Я, когда возвращался после рейда, решил скинуть его с этой должности, и если не самому занять, то адекватного офицера дождаться, с которым вполне сработаюсь. Тогда в отделе поработаю. Как только я разобрался, там и работы никакой нет, собрал мудак всяких захребетников, что хотят отсидеться в тёплом месте при штабе, то понял, надо менять ситуацию. С такими кадрами никакой разведывательной информации от отдала не будет, и армия останется слепой и глухой. А это может, да и должно привести к катастрофе, и наша армия погибнет.

— Может и получится.

— Возможно. Только я не знаю кто этого майора прикрывает, занял тот эту должность явно не по праву, слабый специалист, значит рука, под которой тот ходит, высоко сидит, надо бы выяснить кто это… Ладно, давай на телеграф, ну и я по делам прокачусь.

Интересоваться куда это мне приспичило, тот не стал, мой денщик оседлал ему коня, да и мне Ворона и вьючную. Я прихватил нужные инструменты и покинув город поскакал прочь. Хм, как и я думал, слежка была, бричка за мной увязалось. Куда ты в лесу без дороги денешься? Так сбросив хвост, я добрался до почтовой станции, где мы, когда ночью везли пленного полковника, лошадей меняли, только к станции выходить не стал, а поискав в кустах, нашёл спрятанный железный ящик и утащил его подальше от станции, где и стал вскрывать. Ну точно, денежный ящик. Я в штабе и кабинет финансиста посетил, и когда приподнял его понял, совсем даже не пустой, оттого и прихватил. Сам нёс и в рапорте о нём не указывал. В ящике деньги и золотые монеты оказались, а сверху ведомость, тут была зарплата офицеров всей германской дивизии. Выходило почти сто тысяч, однако неплохо получилось. Все деньги были отправлены в сумку, ведомость тоже прихватил, и поскакал обратно. В полночь вернулся, денщик, что проснулся от шума, повёл лошадей в конюшню, а я отнёс сумку с трофеями к себе в комнату и убрал под кровать. Потом сложив вещи, приготовил багаж и лёг спать. Точнее сделал вид, оставив под одеялом контуры спавшего человека, а сам переоделся в тёмные одеяния и через открытое окно скользнул наружу. Через полтора часа я вернулся и раздушись действительно уснул. Этой ночью в Лодзи ночевал генерал Жилинский, прибыл по служебным делам, в истории моего мира именно он ответственен за провал наступательной операции в этих местах. Так что забрался в частный дом где тот встал на постой, через окно, вырубил, подушку на лицо, дождавшись когда тот дёргать престанет, проверил пульс и также через окно ушёл, посыпая путь жгучим перцем. А часовой как спал, так и спит стоя. Всё я проделал очень аккуратно, надеюсь смерть генерала примут за несчастный случай, а врачи, проведя поверхностный осмотр, только подтвердят это.

Утром, к моему удивлению, жандармы так и не нагрянули. Хотя я всё приготовил, багаж собран, чтобы незамедлительно выехать к ближайшей железнодорожной станции и дальше в столицу. Поэтому после обычного распорядка, я позавтракал и отправился в отдел, где продолжил работы. Главная новость в городе смерть генерала Жилинского, там жандармы также работали. Задания мне всё равно не давали, хоть чем-то займусь, той же канцелярией. Вечером у меня назначена встреча с командующим, однако за час до неё, меня нашёл в отделе тот же ротмистр и показал приказ, подписанный нашим командующим, направить меня спешно в столицу. Ну вот и всё, всё что я так готовил и тонко манипулируя поводил к себе интерес, совершилось. Поэтому показав приказ моему непосредственному командиру, он его подтвердил ещё и своей подписью, после чего мне в канцелярии штаба оформили командировку в столицу, всё же я человек военный, заехал на место постоя, забрав саквояж и вещмешок, после чего проследовал с жандармами. Только не на железную станцию. Тут у города был аэродром, у армии свой авиаотряд имелся, меня устроили во второй кабине, аэроплан был двухместным, багаж разрешили взять, тот входил в допустимый вес, и запустив двигатель, я искренне перекрестился, мы взлетели. Фуражка у меня на коленях лежала, на голове лётный шлем был.

Летели невысоко, метрах на двухстах, внизу дорога была, всадники скакали… Хм, причём быстрее нас, на что я указал лётчику. Тот крикнул — ветер встречный. Лётчик стал поднимать аэроплан, выискивая попутный ветер и видимо нашёл, скорость заметно повысилась, хотя и стало холоднее. Я же, убедившись, что летим нормально, решил подремать. Жаль привязных ремней тут не было, сиденье и всё. Если перевернуть аэроплан, то мы оба просто вывалимся. Лётчика жалко, но себя жальче. Поспать не удалось, тряска и ветер мешали, так что я стал изучать аппарат, землю внизу и систему управления. Жаль, что у меня в кабине дублирующего управления не было, попросил бы «порулить». Потом мысленно вернулся к событиям в Лодзи связанные с командующим, генералом Жилинским. Всё же его смерть признали насильственной, видимо ошибку всё же где-то допустил, сейчас шли следственные мероприятия. Однако я далеко, пускай ищут, это для сыскарей типичный «глухарь». Я с ним вообще никак не связан, разве что в одном городе вместе были.

Четыре посадки на дозаправку было, ночёвка на каком-то мелком аэродроме, и вот к десяти утра следующего дня мы наконец совершили посадку. Сам лётчик ещё при первой дозаправке посмеиваясь поинтересовался как я там. Тот поручиком был, язва по характеру, мол, частенько его пассажиров так укачивало, что совершать посадки приходилось, а с кем и медвежья болезнь приключалась. Меня же интересовали другие вопросы, сколько груза тот взять может, дальность, возможно ли перевозить двух пассажиров, если они втиснутся в кабину, и такие разные вопросы. Нормальным компанейским парнем оказался. Однако сколько бы мы не летели, но всё же достигли цели. Там меня ожидали. Вещи я не отдал, всё при мне, гвардейцы сопроводили к бричке и повезли в Царское село, императорская семья сейчас там проживала. Дальше вещмешок с пожитками оставил у входа, у дежурного офицера, дал досмотреть саквояж, сдал оружие и меня провели в кабинет. Вот только кроме врача, вроде он, по фото я его смутно помню, Боткин, точно он, за столом ещё сидел Николай Второй. Хм, да и кабинет его был, мы с Боткиным тут явно гости. Почему тут император находится, я понимал, всё же решался тот вопрос, в котором он кровно заинтересован и хотел присутствовать при нашей беседе. В таких случаях хватаются за любую соломинку, на что я и рассчитывал. Даже странно что тот поверил тому что я имею какие-то сведенья. Хотя может и не поверил, сомнения на лице у того были хорошо заметны.

— Доброго дня, Ваше Императорское Величество. Здравствуйте, — поздоровался я с врачом, нарушая все протоколы общения с Государем.

Я первым нарушил тишину, ещё проходя в кабинет. При этом мы остались втроём, видимо скрытность разговора была важна, и чужих ушей тут не должно быть. Я же, когда оба мне кивнули, с интересом осматривая, а выглядел я неплохо, двое слуг привели в порядок форму и сапоги, прежде чем допустить в этот кабинет, сразу решил действовать. Пока те не стали задавать вопросы, решил перехватить инициативу в будущей беседе.

— По поводу болезни наследника и ваших дочерей, мне действительно всё известно от британского майора разведки по фамилии Пейн, даже способы лечения, но хочу сразу сказать, вылечить её невозможно, лишь облегчить жизнь наследника, причём достаточно серьёзно. Однако, прежде чем мы с уважаемым, э-э-э?..

— Евгением Сергеевичем, — подсказал тот.

— Так вот, прежде чем мы с уважаемым Евгением Сергеевичем обсудим эту тему, хочу сказать, я сам не медик, но надеюсь тот из моего сумбурного объяснения поймёт, что нужно делать, я надеюсь на его профессионализм, ни на что другое не остаётся надеется. Ну или консилиум врачей собрать. Сейчас же, Ваше Императорское Величество, я хочу передать вам денежные средства как Главнокомандующему нашей армии и флота.

— Какие денежные средства? — слегка отстраненно удивился император, тот размышлял над моими словами, поэтому отреагировал с запозданием.

— Позапрошлой ночью я участвовал в рейде в тыл противника, захватив лично в плен начальника штаба дивизии, штабные документы и знамя дивизии. Его уже отправили к вам в столицу.

— Странно, я об этом ничего не знаю, — нахмурился тот.

— Видимо ещё не довели, так вот, я помимо вышеперечисленного в штабе захватил ящик с зарплатой всех офицеров дивизии за месяц, вот ведомость, тут всё указано. Сто тысяч марок без малого, плюс ещё двадцать тысяч золотыми монетами. Примите. Надеюсь пустите на нужды армии, или военно-полевой медицины, она тоже нужна.

Доставая из саквояжа пачки германских марок, я складывал их на столе и положил два мешочка с монетами. Почему германцы золото для платежей используют, я теперь знал. Из ведомости. Это для оплаты осведомителей и агентов из поляков. Любят те золото. Император кивнул, принимая средства, также давая понять, что понял почему я привёз их ему, это всё могли разворовать. И вот так закончив, я сказал:

— Теперь вернёмся к основной теме нашего разговора. Извините, начну немного издалека, как мне тот майор объяснял, чтобы я понял. К сожалению, я не врач и не особо разбираюсь в разных болезнях, вот тот и пояснял. Одним из самых известных носителей гена гемофилии — это королева Виктория, именно через её кровь и начала распространяться эта болезнь, причём женщины только носители, они ею не болеют, в отличии от мужчин. Поэтому ваша супруга, носитель, дочери тоже, а вот Алексею Николаевичу повезло меньше, у него самая тяжёлая форма этой болезни. По вашим дочерям, как мне объяснил майор, никаких проблем нет. Чтобы их детям, особенно мальчикам, не передалась эта болезнь, им всего лишь нужно выйти замуж за мужчин, которые не состоят с ними в родстве, до десятого колена. Свежа кровь, если вы понимаете такое объяснение. Ведь гемофилия и возникла из-за близкородственных связей. С Алексеем Николаичем ситуация куда сложнее, однако и тут есть выход для облегчения. Так вот, английскими медиками было выяснено, что кровь у всех людей разделяется на четыре группы по резусу фактору, положительный или отрицательный. Нужно провести свои исследования по этому поводу, потому что англичане нам откажут предоставить свои исследования, найдут способ, и вот такими исследованиями, разобравшись с группами и резусами факторами, найти людей у которых такая же группа и резус фактор, и делать переливания. Англичане это делали на преступниках, собственно, тот майор их и поставлял, отчего и знал эту тему очень хорошо. Выяснилось, что те подопытные, кому переливали кровь другой группы, умирали в мучениях, а вот с такой же группой и резусом, продолжали жить дальше и чувствовали себя хорошо. Если все исследования подтвердятся, то Алексею Николаевичу можно устраивать переливания нужной крови, что и даст тому облегчение, и возможность прожить довольно долгую жизнь. Он может быть женат и даже иметь детей. Вполне возможно здоровых. И всё же переливание стоит сначала опробовать на добровольцах. Также это помогает при тяжёлых ранениях если раненые потеряли много крови. Уф-ф, всё что знал, сказал, спрашивайте.

Надо сказать, что меня слушали внимательно и даже не перебивали, что вызвало уважение. А когда я закончил Николай Александрович вопросительно посмотрел на своего медика, и тот лишь пожал плечами:

— Описано всё довольно понятно, и нужно проводить исследования, тут штабс-капитан прав. После опытов над добровольцами, результаты станут более ясными. Поинтересоваться могу лишь о частоте переливания.

— Я не знаю, я не медик, всё что знал, сказал.

Тот ещё задал пару вопросов, но ответ был тот же. Сам императора отпустив Боткина, тот уже шёл к себе, как я понял, сделать запись нашего разговоре, а император довольно подробно расспрашивал меня о службе, сначала как что до войны было, как того «майор Пейна» взял, погранцам помогал, ну и начало войны. Многое тот о моих приключениях из газет узнал, читал, не без этого, а тут слышал очевидца, и рассказывал я без прикрас. Про знамя полка тот в курсе, оно в пути, дивизии — значит теперь тоже. Мы около часа проговорили, после этого Боткин пришёл, и меня попросили подождать снаружи. Один из гвардейцев отвёл в пустую комнату, на гостиную похожая, и я стал прогуливаться в ней, сам гвардеец остался за дверями, осмотрел мебель, картины на стене, изучал подписи мастеров, в окна летним садом полюбовался. Конец лета, природа пока буйствует зеленью. Тут дверь распахнулась и ко мне впорхнула девушка. Похоже та была удивлена моему тут присутствию. На вид лет восемнадцати, ничего так, симпатичная, и фигурка вроде в моём вкусе. Я же, обернувшись, с интересом её изучал. Появилась та не через ту дверь, через которую я зашёл, та в коридор вела, а тут видимо было соседнее помещение, вот откуда эта прелесть и появилась.

— Ух ты, — восхитился я, изучая ту с ног до головы. — И как это прелестное создание зовут? Вы случайно не фрейлина? Всегда мечтал поцеловать фрейлину императрицы. Будет что вспомнить в старости сидя в кресле у камина в окружении правнуков.

Та сначала была ошарашена моей речью, потом хихикнула, и тут же охнула, когда я, подхватив её за попку, рухнул на диван, а та мне на колени, ну и впился я прелестные губки, дальше перейдя в затяжной поцелуй. Мои же руки жили своей жизнью, пока одна прижимала девушку к груди, гладя спинку, другая успел исследовать грудки, второй классический, попку, есть за что подержатся, и скользнув между стройных ножек, начала массировать сдвоенный бугорок, отчего сразу стала ясно, девушка возбудилась. Та поначалу не отвечала, но потом всё же начала, ясно показывая полное отсутствие опыта целования. Тут та затряслась и застонала, прогнувшись, отчего мы отоврались друг от друга. Девушка быстро пришла в себя и сейчас сидела у меня на коленях, и изучала меня, а щёки были красные, то ли от стыда, то ли от возмущения. Судя по молниям в глазах, тут явно последнее, хотя и первое тоже присутствует. Я же, прижимая ту к себе одной рукой, иначе сбежит, достал свободной рукой из нагрудного кармана блокнот, тут же небольшой цилиндрик карандаша имелся, и начеркал несколько строк, держа девушку в кольце рук, после чего вырвал листок и протянул его той, сообщая:

— Это мой адрес, я в столице дней пять буду, прежде чем на фронт отправлюсь, если хочешь продолжения, приходи, могу обещать волшебную ночь. А то и пять.

— Капитан, вы невозможны, — возмутилась та, сжимая листок, похоже машинально, забыв про него, а мои руки продолжали нагло исследовать тело.

— Буду ждать, иначе бордель посещу, — промурлыкал я, целя её в ушко, носик щёчки и губки. — Вы же не хотите, чтобы я по борделям шастал? Спасите одинокого офицера.

Наконец та отбилась и здрав нос, но бегом, скрылась в соседней комнате. То есть, та вернулась туда откуда появилась, я же, ещё чувствуя вкус поцелуя, поправил форму, чтобы не видно было что та меня возбудила, и встав, стал прогуливаться, довольно похмыкивая, а не зря столицу навестил, помимо прочего ещё и девицу местную потискал и поцеловался в засос. Насчёт принцесс, дочерей Николая Второго, я думал, нет, не похожа та ни на одну из них, и пусть лица дочерей я у того не помнил, но никаких общих черт с Императором у девушки не было, так что точно или фрейлина, или из прислуги. Хотя нет, одета дорого, не прислуга, может подружка кого из принцесс, или родственница? Может быть. Склоняюсь к последнему.

Девушка больше так и не появилась, видимо я слишком поприжал её страстью, вспугнув. Жаль, эту ночь прожду её, если не будет, то в бордель. Из-за того, что я летел аэропланом, у меня появился лимит времени и я смогу пробыть в столице куда дольше чем запланировал. Вместо двух дней неделю, и вернусь поездом, обратно никто не будет перегонять аэроплан, у которого от таких полётов износ растёт по считаным часам, так что поезд, и ничего более. Побываю на своих предприятиях, проверю как там работа идёт, в редакцию «Патриота» отдам последнюю статью. Ту что по офицерам, присяга важна или приказ командира. Пусть думаю и печатают письма граждан нашей страны, но самые такие, с изюминкой, чтобы интерес к газете был. Да те и сами разберутся, вроде неплохо работают. Банк посещу, часть денег на счета предприятий положу чтобы резерв у них был. Война всё же идёт, часть на свой счёт, а остальное, сняв банковскую ячейку, уберу в неё на хранение. Чтобы не привлекать внимание к себе крупными вложениями на счёт. Пока такие планы, в остальном поглядим по ситуации, а она может так сложится, что мне прикажут немедленно возвращаться на фронт, на своё место службы. Мало ли чем я не угожу Императору или его приближённым, хотя, судя по намёкам Николая, в столице я теперь фигура известная, благодаря материалам статей. Ну так пиарил себя, как же без этого? Интересно, будут проводить встречу героя-фронтовика, или нет?

Через полчаса после того как неизвестная нимфа упорхнула, в прочем, я тоже не представился, как-то подзабыл о манерах, когда увидел девушку, слишком неожиданно та появилась, обдав меня ароматом духов и молодого тела. Тут на одних инстинктах дальше действовал, какие ещё манеры? Хорошо на диване не разложил, вполне могло до такого дойти после пяти дней воздержания. Так вот, через полчаса за мной пришли, к счастью следов возбуждения уже не было, пропало, так что я спокойно проследовал за гвардейцем обратно в кабинет Императора. Подойдя к письменному столу, а тот продолжал за ним сидеть, я вопросительно посмотрел на хозяина кабинета, тут также и Боткин присутствовал, тоже стоял, но у окна, как зритель, или статист. Вот что мне сообщил Николай Второй:

— Сведенья что вы предоставили, штабс-капитан, будут исследованы, но некоторые врачи, с которыми удалось связаться, вполне допускают то что вы сообщили. Тем более исследования крови уже и так идут и те о них в курсе. Что бы вы хотели получить за то, что сообщили?

— Полноценная жизнь Алексея Николаевича не требует оплаты, мне ничего не нужно, — слегка пожал я плечами.

— Что ж, тогда я награду выберу сам. Как главнокомандующий, жалую вам чина капитана. Знаю, что чины для офицера значат многое, носите с честью этот подарок. Тем более как мне доложили, вы желаете командовать отдельным подразделением, чтобы иметь больше свободы действий, и этот чин вполне позволит вам принять такую должность.

— Благодарю, Ваше Императорское Высочество.

— Капитан, у меня есть к вам личная просьба, — сразу сказал Император.

— Я весь во внимание, — слегка поклонился я.

— Я бы хотел приобрести у вас все предприятия, завод, лицензии на производство противошрапнельных касок и котелков, типографии и газеты. Как выяснилось, всё за что вы берётесь приносит солидный доход. Тем более давая своё личное соизволение вам как действующему офицеру вести подобные торговые и производственные дела, я вызвал прецедент, другие офицеры тоже стали спрашивать моего соизволения, и чтобы убрать его, я решил выкупить у вас всё ваше имущество.

— Завод я подарю государству и так, не стоит жиреть на крови солдат, каски, как и остальное, точно пригодятся, опыт использования этой защиты это ясно показал. К заводу у меня в комплекте прилагается плотницкая мастерская, где ящики делают, а также лесопилка. Кроме газет есть ещё две типографии.

— Я знаю, мне уже всё сообщили.

— Да, директор мне доложил о двух группах проверяющих, от жандармов и военных инженеров. Я лишь хотел бы вас предупредить, что японцы и англичане желают разместить заказы на заводе, видимо пример французов их на это сподвигнул.

— Эти заказы отменены, поэтому долгов нет. Оформим всё тут же, сейчас, документы будут приготовлены.

— Хорошо, Ваше Императорское Величество.

— Скажите, капитан, почему вы приобрели квартиру в Париже?

Вопрос не сказать, что неожиданный, но отвечать всё равно нужно, что я и сделал:

— У меня появился излишек средств, Ваше Императорское Величество, я и подумал, а почему бы и нет? Сначала дом хотел купить, с этим и отплыл от столицы, а потом как увидел квартиру, не смог отказаться. Тем более за время плаванья я игрой в покер ещё больше пополнил свои средства и мне хватало на неё. Мне лично Париж вполне понравился, не зря офицеры в части его хвалили, а у квартиры окна на Эйфелевою башню смотрят. Признать, идти до неё минуту. Вышел из дома, перешёл дорогу, и вот в самом парке с башней гуляешь.

— Похоже отличная покупка.

— Согласен, половину выигрыша в покере потратил и не жалею.

— Значит вы всё же не доверяет мне как Главнокомандующему, раз решили приобрести квартиру в Париже? — поинтересовался тот, всё же догадавшись о истинной подоплёки приобретения недвижимости за рубежом.

— Я сразу прошу прощения, Ваше Императорское Величество, но вы просто отличный муж и отец, как семьянина с вас только пример можно брать, памятник при жизни поставить, но как Государь… Вы очень мягок, что для Государя не допустимо. Ещё раз прошу прощения, я никогда не стану придворным лизоблюдом и всегда говорю как есть, но мой любимый император, это Александр Третий, ваш батюшка. У меня в квартире на столе даже его бюст стоит и картина на стене.

— Да какие извинения, он и мой любимый император тоже, — отчего-то хмыкнул Николай Второй.

— Капитан, что у вас на нижней губе? Всё никак не пойму, — вдруг спросил Боткин, явно меня тему разговора.

Проведя рукой, я обнаружил красноватую полосу.

— Похоже, губная помада, — озвучил я очевидную мысль. — Признаться, ожидая в комнате, я вдруг встретил очаровательную девушку, что из другой комнаты впорхнула в мою. Не удержался, столько дней не видел столь прелестных сознаний, поцеловал. Та убежала.

— Как она выглядит? — вдруг нахмурился Николай Второй, видимо заподозрив, что это могла быть одна из его дочерей.

— Э-э-э?.. — я попытался вспомнить как та выглядела, и смог только уточнить, вполне уверенно. — Не лысая.

Тут всхрапнул от неожиданности медик, с трудом сдержав рвущийся смех, а вот император этого сделать не смог, внезапно расхохотался. Чувствуя, что краснею, я с некоторой виной в голосе пояснял:

— Я в это время думал о другом, — но не поясняя о чём, мои руки выдали меня с головой, щупая воздухе полку и грудки.

Теперь хохотали оба, а я стоял красный как рак, ожидая, когда те прекратят, вот кони. Ничего, отсмеялись, Император платком вытер слёзы и сказал:

— Сейчас пройдёте в мою канцелярию, там всё оформите. Вы не против вместо денег получить другое имущество что более пристало вам как дворянину?

— Нет, не против.

— Хорошо. Передам вам бывшее поместье дворян Свиридовых, их имущество перешло в казну после того как род прервался, умер последний член этого рода. Поместье находится рядом с Казнью. Дом двухэтажный каменный, у берега Волги, все постройки целые и за ними проводится уход. Шесть деревень и крупное село. Поля дают хороший урожай, думаю вы всегда будете с доходом. Это более к лицу дворянину чем заводы или газеты.

— Благодарю, Ваше Императорское Величество.

После этого мне позволили покинуть кабинет, и гвардеец, тот самый, видимо выделенный мне в сопровождающие, проводил в канцелярию, где я подписал нужные бумаги, при этом внимательно читая что подписываю, вот так и лишился одной головной боли чтобы получить другую. Сам я побыть в поместье не смогу, война идёт, напомню, попрошу отца отправить понимающего человека из своих слуг, чтобы тот посмотрел, что там и как, ну и отписался мне. Вот так получив дарственные на землю и поместье, всё уже было подписано Императором, видимо тот не сомневался, что я соглашусь, ну и покинул дворец. До Питера я добрался за час на пролётке, этот экипаж мне выделили в Царском селе, и высадив меня где я указал, тот укатил обратно. Сначала я газеты посетил, передать статью редактору хотел. Тот уже не мой подчинённый, мог и не выпустить. Так и оказалось, на это мне тот и указал и статью не взял. Зато заехал в другую газету, довольно крупную в столице, и передал материал, чуть заплатив, уже через два дня статья должна выйти. Пообщался с редактором, а тот меня узнал, как и то что я автор этих нашумевших статей и предложил поработать на них внештатным корреспондентом под тем же псевдонимом. Я пообещал присылать статьи, как и фотографии, а оплату тот будет переводить на мой счёт, тот всё что нужно записал, мы даже оформили всё на бумаге. Статьи я буду писать под той же подписью. Игорь Лисов. Корреспондентом я не стал, просто было оформлено сотрудничество в этой сфере.

А своим бывшим редакторам я сообщил, что газеты проданы, теперь они принадлежали самому Императору Российскому. Стряпчего посетил, завод, всем работникам сообщил. Егор на территории завода проживал, тот мне двух старых казаков нашёл, пока никого не отправлял к Лодзи, тут ожидали, вот я и пояснил, всё как и договорились, только пакеты в другую редакцию доставлять будут, так что казачки пусть остаются, четыре лучше чем два. Дальше уплатил им проживание в гостинице, всё же завод уже не мой, и направился на квартиру. Оставил там вещмешок, и прихватив деньги, убрав их в саквояж, отправился в банк. Дальше, как и спланировал, двадцать пять тысяч на счёт, остальное в банковский сейф, документы на поместье туда же. Банк уже закрывался, поздно, но всё же со мной закончили и выпустили последним, а я, осмотревшись, направился к портному, там мне поменяли погоны. В соседнем фотоателье сделали фото меня в полный рост с новыми погонами и при всех наградах. Ну пообещали сделать пять снимков, чтобы с запасом было. Сегодня не успеют, завтра утром доставят на квартиру, аванс я оставил. После этого и в Генштаб заехал, офицерское удостоверение поменял, нужная справка для этого из канцелярии Императора у меня на руках была. Что-то в последнее время часто их менять приходится, даже не знаю радоваться или горевать. При таких быстрых взлётах, падение ну очень болезненное.

Пока было время, я занялся квартирой. Ещё когда я в банк отправился, то местной горничной дал задание отмыть её, и та как раз закончила к моему возвещению, поэтому я продолжил готовить любовное гнёздышко. А вообще квартира хороша, не хочу её продавать, буду использовать для жизни. Хм, а стряпчий удивлялся, почему одна спальня, да и вообще квартира под одного. Так для одного и покупал. Понимаю, что у меня есть родственники, и много, но если бы что крупное было, тут бы проходу от гостей не было, а тут одинёшинек, к чему я привык и ничего менять не хочу, занимайся чем хочешь и живи. Лучше я в гости буду ездить. Ну и когда меня нет, квартирой можно будет пользоваться тем, кто приезжает в столицу по делам, родители, или другие родственники, но небольшой, а желательно малой группой. К тому же о квартире в Питере из родственников никто не знает, адрес я давал, но не уточнял этот нюанс, про парижскую квартиру те знают, не зря же ключи дал и копию договора купли-продажи. А сейчас надо сообщить. Поэтому вернувшись с поездки, я принял работу у горничной, оплатив ей, так как остался довольным, ну и устроившись за письменным столом принялся писать родителям в Москву. Сначала со всеми поздоровался, велел всем приветы передать от меня, коротко описал как у меня судьба сложилась и как в чинах росту. Последний чин капитана пожалован лично Императором батюшкой за подвиги ратные. Ну и описал что Император пожаловал меня поместьем, дал его координаты, ну и попросил батюшку, которого до сих пор не видел, и даже ещё не знаю увижу ли, отправить туда своего доверенного человека. Чтобы посмотрел, и сообщил что с землями и имением. Ну и как бы между прочим сообщил о том, что квартиру в столице приобрёл. Если кто сюда из родственников отправится, то сможет пользоваться. Два ключа на небольшой связке к замкам входной двери, а там два замка, я также в конверт положил. Но пока не заклеивал его, мало ли что дописать решу. Письмо-то завтра отправлю. А фотокарточки две вложу, одну родителям, вторую пусть их человек в поместье отвезёт и прислуга там, старосты деревень и села запомнят как я выгляжу. Пусть знают, что у них новый хозяин, да ещё офицер-фронтовик с заслуженными боевыми наградами.

Вот только после этого я занялся созданием любовного гнёздышка. Свежие фрукты мне доставили в корзине, вино было и так, в кладовке небольшой ящик, самое прохладное место где оно хранилось, постельное бельё застелено, будем ждать. Сейчас же, устроившись в халате на диване, я только что из ванной, попивая чаю с мёдом, размышлял. Финт что провернул Император мне понравился, я даже чуточку его зауважал. На волне интереса ко мне, с момента выхода газет, а я себя там в первых двух статьях, что уже вышли, отлично подал, влюбится можно, и на во всех статьях есть по три-четыре фото для доказательства свершённых нами действий, и хотя бы на одной есть я, под фотографией поясняя где стоит командир подразделения. Узнать меня конечно сложно, а я газету купил, обе статьи изучил, качество оставляет желать лучшего, но опознать при желании можно. Так вот, интерес сейчас ко мне возрос, и я радовался, что моё прибытие было проведено инкогнито, и мало кто об этом знал, иначе бы давно затыркали меня приглашениями. Но думаю долго это не продлиться, завтра скорее всего уже пойдут первые приглашения посетить то или иное мероприятие. Там видно будет, а пока я не хотел об этом думать. Нет, всё же Император какой жук, зная, что меня исследовать будут всего, все косточки перемоют, он сделал обратный финт ушами, сам дал разрешение мне заниматься бизнесом на волне благодарности за своё спасение, и сам же вот так его отменил, выкупив всё дискредитирующее имущество и предприятия в личную собственность, в обмен выдав поместье. Вроде, как и сам в выигрыше, и меня теперь представлял в лучшем свете. Офицер, дворянин, и поместье с землями имеет. Идеал. Как бы меня так на каком званном вечере или балу, куда пригласят и от которого невозможно отказаться, не оженили. Я конечно после прошлой жизни и не против, ни детей, ни супруги, но считал, что пока рано. Вот война закончится, там видно будет.

Вечером, через час как стемнело, раздался осторожный стук, даже тихий, если бы я его не ожидал, то мог бы и не услышать. И звонком гость не пользовался. Открыв дверь, я обнаружил закутавшуюся в плащ гостью, сама лестничная площадка была темна и пуста, поэтому я мгновенно подхватил её на руки, удерживая одной рукой под попку, закрыл двери на запоры и бегом потащил её в спальню. Сначала дело, а потом и поговорим. Та в первое время что-то возмущенно пищала, а потом прекратила, когда я всё-таки её раздел, и как они не путаются во всех этих нижних юбках и одеждах, и добрался до сокровенного. Предварительные ласки показали, что та ну очень чувственная особа, хотя я это понял ещё во дворце в Царском Селе. Только после этого, когда довлел девушку до кондиции, уже настала пора основного. Так представляете, она действительно девушкой оказалась. Нонсенс, чтобы фрейлина была девственницей. Значит точно родственница какая императорской семье. Решила испытать острые ощущения, вот и получила. Ну что ж, виноватым я себя не чувствую, сама пришла.

Передышек не было, мы до двух часов ночи куролесили, вино и фрукты тоже было, и если, извините за подробности, в первое время девушка была бревном в основном получая, то к концу мне удалось её расшевелить, и тоже поучаствовать в процессе, а не только получая удовольствие, но и давая его партнёру, то есть мне. А попка у неё действительно хороша, я и этот секс использовал. Потом мы посетили душ, ванную я наполнять не стал, и отправились спать.

А утром я проснулся от треньканья звонка входной двери. Осмотревшись, кровать пуста, вздохнув сказал:

— Меня Игорем зовут, а тебя?.. — но вопрос так и остался без ответа.

Да ладно, отлично я эту ночь привёл, хотя надо сказать, что больше давал в постели, чем брал, не хотел испортить девушке первую ночь с мужчиной. Она должна запомнить её на всю жизнь и только в лучших красках. Хм, даже странно что та так тихо смогла кровать покинуть, одеться и уйти. Я встал и осмотрел квартиру, пуста, и записки нет. Сплю-то я чутко, так что, то как тихо девушка передвигалась, меня только поразило. Сейчас же, накинув халат, я открыл дверь и узнал, что это курьер из фотоателье. За фото уплачено, дал монету за доставку и закрыв дверь прошёл в спальню, на ходу изучая все пять фотокарточек. Сегодня у меня в планах забронировать места на поезд на Варшаву, на себя, своих людей и их коней, через шесть дней отправимся, отправить письмо родителям, вложив две фотокарточки, ну и отдохнуть в столице от фронтовой жизни. Благодаря Императору забот с предприятиями у меня теперь нет, можно просто отдыхать. Этим я и займусь. Хм, а может устроить прогулку по бухте под парусом? Тут вроде сдают небольшие яхты или лодки в аренду. И красавицу мою неизвестную пригласить можно. Надеюсь всё же, что я не оплошал, и следующей ночью её можно будет снова ожидать.

* * *

Паровоз, выпуская клубы дыма и пара стал замедлять ход, подводя эшелон к железнодорожной станции. Варшаву мы уже проехали, это конечная, дальше фронт, дорога перерезана. Отсюда ближе всего было добраться до Лодзи. Эшелон шёл от Питера, воинский, части артиллерийской бригады перевозили, вот и мы с ними. Оба коня старых казаков с нами. А им ведь по пятьдесят-пятьдесят пять лет было, но к службе уже не годны, а мне, как и мой наставник, вполне. Поработают курьерами, нормально. До Лодзи от этой станции не так и далеко, сейчас разгрузка, выведут лошадей из вагона, потом груз мой снимут, найдут пару бричек, и мы отправимся в Лодзи. Ну и пока всё это делалось, тут Егор командовал, да и вообще в пути выполнял обязанности денщика, я стоял в сторонке и наблюдал за суетой солдат-артиллеристов. Мне выделили купе, четырёхместное, вот со своими казаками я в нём и ехал, решил не отправлять их к солдатам. Да и в купе только поесть или поспать приходил, поводя время с офицерами. В покер играли, или просто общались. Я подробно описывал свои приключения, меня уже узнавали по фото из газет, и авторитет я этим наработал солидный.

В Питере я действительно прожил шесть дней, и та неизвестная нимфа посещала меня каждую ночь. При этом та отказывалась со мной общаться, наше общение сводилось к таким фразам: подними тут ножку, прогни спинку, прими эту позу… И тому подобное. И всегда я просыпался в пустой постели, ни разу меня не разбудила, покидая её. Единственно что пропало у меня в кабинете, на столе лежало три фотокарточки моего снимка в форме, осталось две. В остальном я отдыхал и особо ничем не занимался, Император уже взял моё бывшее имущество под контроль и там распоряжались его люди. Я этим не особо интересовался. Однако моя третья статья о действиях пулемётной полукоманды в «Патриоте» всё же вышла, всё также с фотографиями. Тут их четыре было, включая ту, где могила погибшего солдата. Её встретили на ура, пачки газет всех трёх статей я также отправил родителям. И да, вышла моя статья в другой газете, и вот она наделала изрядно шуму, и в той газете действительно начали печатать письма разных государственных и военных деятелей что приходили к ним на адрес. Император вот не ответил. Времени мало, может ещё думает? Как бы то ни было, но в той же газете, она называлась «Санкт-Петербургские ведомости» и считалась главной и самой влиятельной ежедневной газетой в столице, я разместил в ней статью о своих приключениях по захвату пленного и знамени дивизии, уже можно, правда выхода статьи я не дождался, уже отбыл, но мне пообещали выслать почтой. Фото там при выходе этой статьи было одно, то что я в фотоателье сделал, и отправил копии родителям. Где я был при наградах с погонами капитана. Единственно что отмечу, меня пригласили на награждение, бумаги видимо на них дошли и в Георгиевском комитете быстро решили, подозреваю, Николай Второй надавил. Меня наградили орденами Святого Георгия второй степени и Святого Владимира третьей степени. Фотографии с новыми наградами я тоже сделал и разослал родственникам и себя не забыл.

В принципе, на этом всё. Незнакомка провожать на вокзал не пришла, да и не знала та. Мы на эту тему не общались. Я лично был вполне доволен таким общением, чисто секс, ничего лишнего, да и не хотелось другого, если честно. В последнюю ночь я лишь сообщил что уезжаю, но откуда и куда, об этом не говорили, это чтобы та в следующую ночь не приходила. Так что та ночь была последней, и мы хорошенько простились. Подозреваю что навсегда, слишком та отчаянно грелась в моих объятиях, и была страстна как никогда, не так как в прошлые ночи. Шесть ночей, и должен признать, что я хоть чему-то её научил, та не таким неоперившимся птенцом была как раньше, подучил немного. Да и ученицей, надо сказать, была прилежной, без слов всё выполняла и делала что я говорил. Видно, что сама с удовольствием пробует новое и неизведанное. Жаль, я бы продолжил наше общение, но служба. Проездные документы при мне, так и отбыл, багаж тоже собран.

Сейчас же, когда пролётки подогнали, и в одну загрузили мои вещи, в основном пачки столичных газет в мешках, в другую сел я с Егором, а старые казаки следовали впереди, проводя осмотр всего. Вооружил я их ещё в столице, как и оснастил, так что те в порядке, на зарплате. Дорога до Лодзи заняла продолжительное время, но прибыли мы ещё этим днём, утром покинули станцию, и вот к вечеру въезжали на территорию. Сначала на место постоя, где нас встретил мой денщик, наставника не было, тот в казачьей сотне время проводил, что тут охраняла штаб армии. Пока мои подчинённые разгружали пролётки, я расплатился с возницами и отпустил их, ну и сам дальше, водные процедуры и обустроился в своей комнате. Старые казаки пока на сеновале, к денщику, им там привычнее. Ну а дальше, пока ещё светло, я отправил старых казаков с пачками газет в город, и те наняв детишек, послали их продавать. До наступления темноты те и бегали, выкрикивая звонкими голосами заголовки газет, раскупили их быстро, так что половины прессы как не бывало, даже заработать удалось, три десятка рублей, что очень неплохо. Я их дал на прокорм казакам, на закупку продовольствия. Ну и мой наставник вернулся, ему сообщили о моём прибытии, так что этот вечер мы неплохо отдохнули, в узком кругу отметив чин и награды.

Утром, старые казаки отправились продавать оставшиеся газеты, договорившись заранее с теми же мальчишками, так что процесс пошёл, ну а я на Вороне добравшись до штаба, отправился в отдел. А там зам, майора Баюнова не было, выехал в штаб фронта, сообщил что я получил новое назначение, в канцелярии штаба узнаю точно. Там сейчас новый руководитель. Ну и по-тихому шепнул в чём тут дело. Оказалось, пока я в столице пребывал, начальник разделывательного отдала провёл хитрую махинацию. Он взял, и просто от меня избавился, договорившись о переводе. Правда куда, зам не знал, но то что я уже не числюсь в их отделе, подтвердил.

Покинув здание, где располагался разведывательный отдел, направляясь в соседнее, где и разместилась канцелярия, я размышлял. А понять майора можно, напугал я тогда его серьёзно, тем что он может повторить судьбу полковника Гереева. Натравил жандармов и ничего, да ещё в столицу вызвали. Значит тот, кто меня прикрывает, сидит выше того, кто грел майора. Вот тот и среагировал. Интересно, куда же меня перевели? В принципе, с чином капитана я могу командовать как отдельным подразделением, так и быть заместителем в какой линейной части. Когда я зашёл в канцелярию, и предъявил документы и предписание, то унтер, что сидел на приёме, немедленно провёл меня в кабинет начальника. Тут сидел новый полковник, что занял эту должность после Гереева. С интересом изучая меня, тот встал, на ходу протягивая руку, и здороваясь, сказал:

— Рад познакомится с вами, ставшим самым знаменитым офицером не только нашей арами, но и всего фронта. Много наслышан.

— Прошу прощения, но есть офицеры, которые провели не менее значимые операции. Тот же поручик Ярош, или штабс-капитан Гуляев.

— Их подвиги никто не умоляет, но они не могут свои подвиги подать так, как это сделали вы. О вас только и говорят.

— Благодарю, господин полковник.

— Как я понимаю, вы пришли сюда за своим новым назначением?

— Так точно, господин полковник.

— Хочу сообщить, что решение о вашем назначении принимал сам командующий. Так как вы по военной специальности артиллерист, то было решено поставить вас командовать отдельной лёгкой гаубичной батареей. Недавно пришли с Обуховского завода шесть гаубиц, новеньких, образца десятого года с щитом, сто двадцать два миллиметра. Новых поступлений не обещают, поэтому командующий решил создать отдельную полевую батарею, и поставить вас ею командовать. В данный момент батарея находится в стадии формирования, личный состав полного штата, включая офицеров, обоз, и даже смогли найти лошадей, упряжки по шесть лошадей, что будут буксировать орудия. В данный момент батарея расположилась в шести километрах от Лодзи, проводя формирование. Ваш заместитель, штабс-капитан Горелов, пока вас нет, занимается формированием и подготовкой расчётов. Командующий уже решил передать вашу батарею в Пятнадцатый армейский корпус, для усиления его. Сейчас наша армия воюет, и даже наступает, три дня как наступление длится, так что дополнительная батарея точно пригодится.

— Я готов принять батарею, господин полковник, — вытянулся я по стойке смирно.

— Хорошо, вас сейчас оформят, и направят в расположение, чтобы представить личному составу и офицерам.

Дальше необходимая бюрократия была проведана и в сопровождении офицера из управления артиллерией штаба армии я добрался до места дислокации теперь уже моей батареи. Встретили меня тут четверо офицеров, три младших, прапорщик, и два подпоручика, и тот штабс-капитан что является моим заместителем. Да уж, буду командовать офицером, которому явно лет тридцать, может чуть старше. Я его моложе, а в чинах обогнал. К счастью встречен я был хорошо, сопровождающий офицер, в звании капитана, убыл, ну а мы продолжили знакомиться. Прапорщик Симонов оказался моим заместителем по тыловой части, отвечал за обоз, и все интендантские дела, каптенармус подчинялся ему, как и все кашевары. То есть, был интендантом. Призвали его с гражданки в начале войны, и вот тот устроился в батарее по специальности. И да, формирование её началось две недели назад, и в принципе можно считать, что та уже находится в достаточно неплохом состоянии, можно отправлять на передовую, так что срок в три дня, это вполне реальная дата. Два подпоручика, недавние выпускники артиллерийских училищ, Завьялов, и Будин. Сам штабс-капитан был достаточно опытным артиллеристом, эти орудия вполне знал. Поэтому пока тот знакомил меня с офицерами, и личным составом, я тоже приглядывался к ним, и особенно к заму, ведь именно ему тянуть всю тяжесть управления батареей, я лично вряд ли это потяну, знаний маловато. И если удастся договорится, тот меня подучит, не отрываясь от боевых действий. Батарея была разделена на три взвода по два орудия в каждом, было три взводных унтера, шесть командиров орудий, фельдфебель, писарь имелся. То есть, личного состава вполне по штату, вместе с ездовыми и отдельными подразделениями две сотни голов набиралось. В подразделении даже сформировано радиотелеграфное отделение под командованием старшего-унтера Вострякова, только телефонных аппаратов и провода нет, склады пустые, поэтому телефонистов предполагалось использовать как посыльных. Их в отделении полтора десятка было. Честно сказать, не желал я пускать ценных обученных специалистов на это дело, посыльные и так имелись, конные, поэтому решил, будем изыскивать резервы. Но телефоны будут. Тут связь не только между взводами, для улучшения управления подразделениями, но и переброска линии и корректировка на передовой, чтобы можно было вести огонь прямо по порядкам противника или наводить на его батареи. Подозреваю, именно по последнему и будет работать моя батарея.

После представления меня и знакомства, я распустил строй и прошёл к штабной палатке, где офицеры описали свои трудности. Начали, как водится, с самого младшего, интенданта. В основном всё получено по штатам, двадцать две грузовые армейские повозки, лошадей, всё есть для перевоза обоза, снарядов, фуража, снаряжения, и продовольствия. Про телефоны и остальное оснащение телефонистов, ранее говорили, тут как получится, нет ни одной полевой кухни, а их на батарею две нужно, палаток из взводных всего две, а нужно пять, вместо трёх офицерских всего одна. В остальном в принципе всё в наличии есть, батарею снабжали в первую очередь. Пулемётов на батарее не было, но они и по штату не положены, хотя как раз с этим я планировал вопрос решить, хотя бы пару зениток иметь нужно. Вооружены солдаты винтовками «Мосина». Положено артиллеристам выдавать карабины, но что было то и выдали, хорошо, что хоть это есть. Батарея сформирована опытными солдатами, многие в артиллерии не один год службу несут, другие призванные, не так и давно демобилизованы были и вот снова призваны с началом войны. Есть участники Русско-Японской. После интенданта остальные офицеры доложились. Успехи в обучении и освоении вооружения. Стрельб не проводилось, по неприятелю постреляют, но со слов Горелова, орудия расчёты знают от и до. Вот так и пообщались.

Время обеда уже наступило, так что мне предложили задержаться, сам я в Лодзь решил вернуться, дела есть, в том числе служебные, но тут обед готов, вот и пообедал вместе с офицерами. Денщика для меня выделили, он и прислуживал. После этого вскочив на Ворона, я поскакал обратно в город, оставив батарею также на Горелове. Посетив место постоя, я сообщил о своём новом назначении, мол, собирайтесь и отправляйтесь туда. Денщика отпустил, что от разветотдела был приписан. В каждой новой части я получал нового денщика. Не успею привыкнуть к одному, как следующий уже вокруг крутится. Хорошо казаки пока со мной. Те сборами занялись, мои вещи тоже собирали, тут я помог, сам всё сложил и в багаж убрал, что грузился в пролётку. Ну и пока те ещё были на подворье где мы стояли, я со своим наставником решил посетить мастерскую, ту где мне пулемёт ремонтировали. Тот мастер, он фельдфебелем был, оказался на месте. Я попросил его вызвать, и когда тот оторвавшись от работы вышел из барака, то увидел меня, стоявшего у коня.

— Здравия желаю. Ваше благородие? — поинтересовался тот, в его голосе точно был интерес.

— Здорово, Соколов, — поздоровался я. — Отойдём, дело есть.

Мы отошли, и вот что я тому сказал:

— Я новое подразделение получил, да вот беда, пулемётов там нет, а они могут понадобится для обороны подразделения. Что скажешь, реально у вас в запасах найти рабочую машинку? А лучше две.

— Хм, реально, — осторожно ответил тот. — Но это зависит…

— Оплатить есть чем, также имеется два подарка в виде германских карманных часов и пистолета «Маузер» с запасом патронов.

— Есть германский «МГ-восемь», нам такие уже доставляли для переделки под наш русский патрон.

— А что, это возможно?

— Да, возможно, хотя работа и не простая. Этот пулемёт повреждённый, нам его на запчасти отдали, а я отремонтировал. Вчера закончил. Только не переделал, не с нашим оборудованием и инструментами такую работу поводить, это на завод отправлять нужно. Так что есть германский станковый пулемёт, он на треноге, с щитком, и три ленты к нему.

— Неплохо, а патроны я найду. Тем более часто стрелять из него не будем, для охраны нужен и обороны. Это один пулемёт, может и второй есть? Ты намекнул о нём.

— Тоже «МГ», но авиационный. Со сбитого германского аэроплана. С воздушным охлаждением, называется «МГ-четырнадцать Парабеллум». Турели и сошек нет, приклад есть, и два короба с двумя двухсотпятидесятипатронными лентами к нему. Патронов тоже нет.

— Беру оба.

Отослав наставника за пролёткой, пусть заедут, я расплатился, кроме часов и пистолета ещё пятьдесят рублей сверху, и мне вынесли пулемёты, закутанные в материю, их поставили на пол пролётки, после чего забравшись на коня, Егор правил пролёткой, мой вьючный и его конь к задку были привязаны, направились к месту расположения батареи. Один пулемёт для обороны, расчёты я сам подготовлю, другой в качестве «ПВО», для защиты батареи от налётов вражеской авиации. Может и станковый для этого приспособлю, опыт создания таких самодельных зениток у нас был. Теперь стоит продумать где достать боеприпас, если на складе ничего не найдётся, что ж, придётся германцев навестить и добыть всё на необходимое у них. Кстати, я по поводу походной кухни тоже об этом думал.

Девять месяцев спустя, 16 мая, Восточная Пруссия. Санитарный эшелон.

Открыв глаза, я несколько секунд смотрел на покачивающейся потолок купе. Как же мне хреново, и дышать больно. Что я там помню? Что ж там было-то? Ага, есть, пошли воспоминания.

…Потянувшись, от долгого лежания тело затекло, я взял трубку у телефониста, трофейный аппарат, и глядя в бинокль сообщил координаты трёх нужных квадратов. Начнём с первого перенося огонь дальше. У нас карты были расчерчены квадратами, и осталось только сообщить нужный, как можно накрыть противника. Вот я сейчас это и делал. И уже через минуту, после того как прицелы были настроены, орудия заряжены шрапнелью с трёхсекундной задержкой, и вот над походной колонной германской кавалерии начали рваться снаряды от полусотни орудий, прямо в воздухе. Чуть больше полугода я командую своей батарей, в которой сейчас восемь орудий, и уже считаюсь опытным артиллеристом. Причём шесть орудий прежние, они зиму пережили, а также два орудия дополнительного уже четвёртого взвода из «трехдюймовок». Это наши орудия, мы их у германцев отбили, точнее пехота отбила что наступала перед нами, и вот передала мне. Месяц назад я получил чин майора, прейдя в ранг штаб-офицера, и пока носил его. Как так получилось? О, это интересно. Заслужил вполне честно, а не получил в благодарность от Императора за подарок или ещё чего. Стоит описать, особенно то как мы на момент моего ранения стояли на Одере с некоторыми частями Второй армии, где я продолжал проходить службу, теперь уже как артиллерийский офицер.

После того как я принял батарею, через три дня, в назначенный день мы снялись и направились к месту наступления, нагоняя наш Пятнадцатый корпус, дальше влились в него, и нас направили на усиление Шестой пехотной дивизии, которая в наступлении понесла самые большие потери и сейчас встала в оборону. Там германцы артбатареи подтянули, тяжело там. Это был мой первый опыт командира батареи, скорее всего я действовал неправильно. Именно Горелов, на данный момент по моему представлению получивший чин капитана, сейчас наверняка мою батарею принял, и командовал ею. Я же с казаками переползал линию обороны, всё это по ночам, наносил на карту местоположения разных частей, особенно артиллерийских батарей, дивизионов, складов всех мастей, штабов, под утро мы возвращались, я отправлялся отсыпаться, а Горелов, пока не закончатся цели или снаряды, уничтожал всё что мы разведали. Причём, по моему приказу, постоянно меняя местоположение, чтобы не накрыли ответным огнём. Наши действия были настолько успешными, что германцы устроили на нас охоту. И диверсантов засылали, и сами накрыть пытались, и авиацию засылали, но четыре пулемёта, ещё два мы от германцев притащили, дали им укорот, семь штук потерли сбитыми и шесть ушли с дымами. Патроны тоже от германцев. По диверсантам тоже были. Ну а от огня контрбатарейной борьбы спасались просто, как прекращали огонь, орудия на передки и уходим, и германцы обрабатывают пустые позиции.

Тут я немного отвлекусь. Ходил я к германцам с казаками, когда с четырьмя, когда с тремя, если один курьером был на пути к столице или обратно. Для них эти прогулки имели немалое значение, трофеев мы там брали изрядно, переправляя на эту сторону и продавая интендантам, у казаков даже свои покупатели появились что заказывали то или иное. Например, для батареи мы прикатили четыре полевые кухни, две пехоте отдали, шесть палаток, легковой автомобиль и четыре грузовика. Да патронов в грузовиках для пулемётов изрядно было, почти всё я оформил на батарею, только легковое авто командиру корпуса ушло, интендант был счастлив. Оборудование связи тоже у германцев набрали. И телефоны, и провода. Однако это так, мелочь, мы на финансистов охотились, на офицеров из финслужбы. Первого совершенно случайно на дороге взяли, вскрыли ящик и только порадовались. А дальше уже целенаправленно охотились. На данный момент моя доля почти сто семьдесят тысяч марок и чуть больше ста тысяч российских рублей. Горелов о наших таких делах был в курсе, и имел долю, отчего и служил не за страх, а за процент. По моим прикидкам тот за этот неполный год тысяч тридцать пять точно заработал. Тот был нищ как последний сапожник, вся зарплата уходила на съём квартиры, где жена с двумя дочками проживали, и на оплату учёбы дочерей. В первое время тот стыдливо деньги брал, я считал, что тот на процент может рассчитывать и честно его отсчитывал, а дальше уже брал уверенно, распробовал. Служить нужно честно, но и челюстью не щёлкать, этому я и учил. А тут тот мне, когда мы моё двадцатилетие отмечали, пьяненький признался, что семья у него переехала из Курска в Санкт-Петербург и купила там квартиру. Хорошая трёшка, пусть и не в центре, но теперь своя. Две недели назад пришло письмо от супруги, которая описала как всё было, и как покупка прошла. Денег хватило даже на приобретение мебели. Сейчас дочери продолжают учиться, но уже в столичной школе для девочек.

Ну да ладно. Поработали мы в Шестой пехотной неплохо, оттуда на нас в штаб корпуса только хвалебные сообщения шли. Бывало мы сутками грохотами орудиями, а то и неделю сидели без снарядов, однако наступление шло. То, что я уничтожил генерала Жилинского видимо сказалось, генерал что пришёл на смену, уверенно наступал, и мы дошли до реки Одра где и стали выстраивать оборону. Пятнадцати корпус, где моя батарея продолжала воевать, брал город Штеттин, и в течении нескольких месяцев, да всю зиму по факту, удерживал его. Не знаю почему, но поступил приказ встать в оборону, что мы на реке и сделали. Мы с одной стороны, германцы с другой. Оказалось, в другом месте чуть ли не катастрофа произошла, поэтому нас и поставили в оборону, забрали чуть ли не половину войск и перекинули на другой участок. Наш корпус тут остался. К счастью, там удалось выправить ситуацию и даже вернуть потерянные территории, но зимой шла больше позиционная война, мы раны зализывали, да и германцы это же делали. Ну а весной, за три дня до моего ранения, началось. Мы силы накопили, приготовилась форсировать реку и продолжать прерванное осенью наступление, но германцы ударили раньше. Оборона трещала, но держалась. Два дня, а потом немцы прорвались. Как так произошло что мне лично пришлось корректировать? Так оба моих поручика, а те тоже повышения в чинах получили, да и награды. Я сам с прошлого года ещё две награды получил, очередной орден Святого Георгия четвёртой степени, и Владимира с крестами второго. Так вот, оба поручика убыли в госпиталь по ранениям с разницей в сутки, пришлось самому корректировать. Причём отлично получилось, мы накрыли кавалеристов, а тут тысячи три было, видать кавалерийский корпус в прорыв бросили, те заметались, а потом рванули туда где могли укрыться, к лесу, а когда сблизились, по ним ударило три десятка станковых пулемётов, собранных по всему корпусу, вот так корпус был уничтожен, засада удалась. Кроме моей батареи тут ещё пять дивизионов артиллерийской бригады участвовали, я им и корректировал. Эту операцию разработал и осуществил командир корпуса генерал Мартос, я тут был чисто исполнителем. Ну а когда я отходил, пехота позади добивала уцелевших и охватывал тех что попали в окружение, устроенное нашим корпусом, страшный удар обрушился на меня. А перед этим вроде вспышка впереди была. Помню отдельными кадрами мгновения, когда приходил в себя. Сначала лица своих казаков, что несли куда-то, голубое небо без облачков, потом лицо Горелова, я ещё вроде прохрипел ему чтобы принимал батарею, потом шум мотора и тряску в кузове, и вот в четвёртый раз очнулся уже тут, как я понимаю, в санитарном эшелоне.

Я закашлялся, дышать действительно было тяжело, тугая повязка на груди, или кажется даже гипс, видимо ранение в грудь, и вскоре около меня появился пожилой санитар, что дал напиться из чайника.

— Где я? — прохрипел я.

— Санитарный поезд, ваше благородие, как раз Варшаву проезжаем. Мы на Москву идём.

— Серьёзно меня?

— Грудь помяло, а серьёзно ль аль нет, то дохтур ведает.

— Казаки мои?

— Эти бандиты? Тут, в поезде, в последнем вагоне едут. А тот что хромый, он тут, помогает мне и о вас заботится. Спит он сейчас, умаилси.

— Позови.

Бурча на больных что не дают людям отдыхать, тот ушёл, а через несколько секунд в купе забежал полуодетый Егор. Увидев, что смотрю на него, счастливо выдохнул:

— Слава те господи, очнулся.

— Что со мной? — стараясь говорить по тише, даже разговор отдаёт в грудь, спросил я. — Тяжёлое ранение?

— Травма, нет ранения. Германцы фугасами начали кидаться, вот неподалёку от вас и рвануло, телефонисту ничего, а тебе командир крупный осколок прямо грудь прилетел. Если бы не бинокль твой любимый, морской, убило бы, а так грудь поломана. Шесть рёбер сломан, врач их соединял, и три трещины.

— Долго лечится буду, — выдохнул я. — Где остальные?

— Дядька в последнем вагоне с нашими вещами, а остальные на следующем поезде с лошадьми и пролёткой будут. Сюда не пустили.

— Хорошо, — проваливаясь в сон, а это уже сон был, я всё же услышал, что Егор сообщил о том, что телеграмму в Москву они моим родителям отправили, если получили, должны ждать. Когда эшелон придёт они тоже сообщили.

До Москвы мы шли четыре дня, и это ещё быстро вышло, часто пропускали встречные составы с боеприпасами или войсками. Хотя для санитарных эшелонов, как я понял, везде был дан зелёный свет. С каждыми днём я чувствовал себя всё лучше, конечно пошевелится не мог, но в принципе норма. С доктором пообщался, и пусть это не он оперировал, а в госпитале, где сразу после операции меня отправили в тыл, но всё равно всё что нужно тот знал, при мне были сопроводительные бумаги и там описана проведённая операция, и в каком я был состоянии. Егор немного был не прав, не думаю, что он ошибся, скорее всего его неправильно проинформировали. Осколок попал в бинокль разбил его и часть корпуса попалив тело. Хирург почистил от них раны, собрал три сломаны ребра, а не шесть, и два имели трещины, наложил гипс, чтобы удерживать рёбра, и всё. Лёгкое отбито было, но не порвано. Даже швы не накладывал в том месте, где осколки стекла и корпуса извлекал, смазал, наложил повязку и больше ничего. Причина почему я был так долго без сознания, так это травма головы. При опадании осколка меня швырнуло на дерево, вот головой и приложился. И удар вроде не сильный, небольшое рассечение на затылке и шишка, а всё равно два дня в беспамятстве был, изредка открывая глаза и снова уходя в себя.

Однако сейчас, со слов доктора, я уже через два месяца смогу пройти врачебную медицинскую комиссию и вернусь на фронт. Это хорошо, батарею я свою вряд ли получу, значит будет новое назначение. Горелов на своём месте, он этой должности давно ждал, за ту учёбу что он мне давал и дотягивал до уровня командира батареи, ему в ноги нужно поклонится, но я считал, что расплатился, он на эти отчисления на квартиру накопил. Это ладно, четыре дня в пути, Егор под рукой, если что нужно, покормит, утку подсунет или ещё что, сам я пока опасаюсь шевелится, отдаёт. Да и гипс что как панцирь торс закрывает, тоже изрядно мешает. Да ещё чешется всё. Пока катили я или размышлял, или общался соседом, у нас двухместное купе было, кроме меня ещё один штаб-офицер в звании подполковника. Ему не повезло, двигаясь по дороге на автомобиле, тот под налёт авиации попал. Там с аэропланов стрелки-дротики такие железные скидывают, называются они «флешетты». Тут дротик пропал сверху в плечо и вошёл глубоко. Операция тяжёлая была, лёгкое задето, но извлекли и вот отправили в тыл.

Время было подумать, скоро впервые увижу своих родителей. Казаки конечно с телеграммой дали маху, мы об этом не договаривались, их инициатива, но я не ругал, что сделано то сделано. Мои вещи при мне, тут же в поезде, а коней доставят чуть позже. Трофеи, которые я тщательно собирал, тоже в багаже, ничего не потеряно, дядька что приходил меня навестить, в этом божился, и я ему верил. Казаки мне были обязаны службой, дело в том, что за то время что они со мной наставничают, благосостояние их, и их семей, резко подскочило. Да так, что оба даже открыли счета в банках, и держат там свои накопления, так как не знают куда их тратить. Да и времени нет. А трофеев сколько с оказией в родные станицы отправили, где почтой, а где знакомыми. Но это ладно, дела наши, которые не перекликались со службой. То есть, службу я ставил на первое место, но если удавалось заработать, то пользовался этим. Старых казаков, тех двух что нанял последними, курьерами я стал использовать куда как редко. Да офицеры наконец узнали кто даёт эти едкие статьи, ну и был собран суд чести, где мне постановили прекратить выдавать эти цидульки. Пусть там написана правда, но ведь об офицерах, выставляя их в не лучшем свете? Постановить-то постановили, но как-то меня не спросили. Я на это внимания не обратил. Пришлось тем подключить тяжёлую артиллерию в виде командира нашего Пятнадцатого корпуса. Тот вежливо попросил, и я пообещал, так как уважал того за профессионализм. Кстати больше не пишу, но фотоаппарат при мне, и плёнка ещё есть, так что отправлять стал в редакцию только фотографии, на это уже ничего не сказали. Вот их изредка, раз в два месяца кто-то из старых казаков и возил. Они кстати тоже неплохо заработали, даже предложили мне ещё несколько казаков вызвать. Пока думаю, вообще работать с ними интересно, а один из старичков в прошлом пластуном был, разведчика так ранее называли, интересно работал, хотя и я его смог удивить.

Вот так и шла служба, да боевые действия. Сотни раз по краю ходил, а попал под осколок вообще случайно, да ещё в лесу. Та незнакомка не давала о себе знать, да и контактов у нас не было, только встречались во дворце да на моей квартире. Хм, я до сих пор не знаю как её зовут, пусть она навсегда останется для меня прекрасной незнакомкой, приятым воспоминанием. Сам я монахом не жил, с польскими и прусскими девушками и женщинами проживал. Мы же на постой вставали, в одном месте так три месяца стояли, это под Шеттеном, так всегда удавалось уговаривать хозяек, тем более мужей нет, в армии. А там где есть, я не селился, не интересно. Вроде и прошло больше полугода, а вспомнить по факту и нечего, основным ярким пятном, которые не стёрлись из памяти как не нужная информация — это рейды с казаками в тылы германцев. Я однажды майора-связиста притащил, кстати это его машину потом командиру корпуса подарил, и вот за этого майора, да за портфель у него в машине, меня к чину майора и представали, только это звание дошло до меня через два месяца. Если не поторопишь, военная бюрократия, она такая… военная. С тех пор и ношу погоны с двумя просветами и двумя звёздами. Не путаете, тут знаки различия имеют некоторые различия с будущим, две маленькие звёздочки на погоне крепятся на лейтенантский манер, это и есть майор. Три звезды как старлей, подполковник, а чистый погон с двумя просветами, полковник. У капитана, когда я им был, тоже чистый погон с одним просветом, а у штабс-капитана обычные четыре звёздочки.

Эх, что-то задумался я. Честно признаться немного волнуюсь. Встреча с родителями действительно первая, а ведь ещё есть младшие сестрички и брат. С ними я тоже переписываюсь, они такие милые письма пишут, а братец старается казаться взрослым, когда пишет мне письма. То, что госпиталь идёт в Москву, тут просто повезло, я уточнял у доктора, до этого ушли два. Один на Минск, другой на Смоленск, там свои госпитали. В один город смысла всех везти нет, вот потихоньку и размазывают поток раненых по разным городам, ну и нас направили на Москву. Это уже потом дядька признался, на смоленский эшелон они специально опоздали, и дождавшись московского, который подали к перрону, погрузили меня в него, передали доктору сопровождающие бумаги и договорились устроится в вагоне с санитарами и разными медикаментами, но спали в тамбуре, он пустой, в него никто не заходит, расстелили палатку, и вот так спали по очереди, пока другой караулил у моей койки.

Эшелон уже двигался по городу, достаточно медленно. Егор в купе заглянул, поинтересовался не нужен ли мне, и дав попить, соседу тоже, ушёл. Последний очень интересовался откуда у меня казачки, форма одежды характерна, да и наглость через край прёт, не спутаешь. Ответил, что нанял команду ходить в германские тылы, сработались, теперь те со мной постоянно. Они нестроевые, не призывные. Подполковник из нашей армии был, но из другого корпуса, про того пленного германского майора-связиста слышал, вот и выяснял подробности, интересуясь как мы его добыли. Да я особо и скрывать не стал, а узнав, что у меня на батарее четыре грузовика, трофейных, ну сейчас три, один сломался и его как донор используют, так совсем изумился. А на одном из грузовиков меня в госпиталь и отвезли. Про полевые кухни и остальные трофеи я ему ничего говорить не стал. Правда про то как на нас германские лётчики охотились, это описал, да и в статье тоже описывал, вместе со снимками сбитых аэропланов. Тогда это тоже было хорошо освещено. Кстати, теперь такие самодельные зенитки многие имеют, я и у штаба корпуса видел два «Максима», смотревшие в небо, и солдат что дежурили рядом, поглядывая по сторонам. Хорошие идеи быстро берут на вооружение. Например, работа по квадратам на карте, сначала это использовалось на моей батарее, я был рационализатором, потом по всей артиллерии корпуса и наконец армии. Артиллеристы мгновенно оценили удобство работы и корректировки. То, что они ранее использовали, было не таким удобным. Если ранее Горелов считал меня недостаточно подготовленным на должности командира батареи, то после этого зауважал и с утроенной силой начал учить меня. Я теперь при нужде и дивизионом командовать смогу, потянут эту лямку.

Сейчас поезд медленно подходил к перрону, я лежал так что в окно видел толпы народу, санитарные двуколки или просто телеги, подготовленные к перевозке раненых, то есть максимально обмягчены. Соломой, и чем другим. И вот так поглядывая, старясь высмотреть своих, приходилось выкручивать шею, лежал-то я на спине, и продолжал размышлять. А Император таким жуком оказался… он мои каски теперь выпускал с тем же девизом, но с отметкой что выпускает личный императорский завод. И в конце «Храни вас Господь». Авторитет Николая Второго сейчас на огромной высоте. Да и поражений на фронтах особо нет, на нашем участке фронта немцев в обороне прималывают, а когда те выдохнутся сами пойдут вперёд, жаль только без меня. Столько готовился и тут этот осколок. А вот на море затишье, германцы пока держат на Чёрном море напряжённую ситуацию, тут англичане тоже пропустили «Гёбен» и «Бреслау», что сильно нервируют наших адмиралов, поди их поймай. На Балтике тоже неспокойно. Стычки бывают, но на этом и всё. Видимо «Цусимский синдром» действительно существует. Хм, между прочим, я о нём тоже писал, что вызвало резкую критику от моряков. Одна из моих последних статей.

Разглядывая толпы на перроне, там и в военной форме хватало, и в гражданской, я всё же высмотрел родителей Игоря. За последний год, а прошёл год с момента моего перемещения, я уже настолько свыкся с ролью дворянина Волкова, что даже начал считать их родными людьми. Но свыкся с дистанционной ролью, и что сейчас будет при личной встрече, я не знаю. Может материнское сердце подскажет что с сыном что не так? Надеюсь она это спишет на войну и стремительное взросление. Чины и награды за просто так не дают, те в письмах и так писали, что рады что я взялся за ум, а то был в прошлом повесой, пьяницей и картёжников. Ну Игорь и в армии этих привычек не бросил, и видимо плохо бы кончил если бы я в его тело не попал. Да он и кончил, по сути на той дороге тот и умер под ударами бандитов. Маму Игоря звали Светлана Николаевна, именно по ней я и опознал их, та стояла в светлом платье. Это глаза цеплялось, а рядом, держа её под ручку, возвышалась исполинская фигура отца Игоря, Михаила Антоновича. Ну Игорь явно статью не в отца пошёл, скорее в мать, гибкий, не высокий и шустрый. Да и лицом взял черты обоих родителей. Сестёр рядом не было, как, впрочем, и брата, видимо родители не хотели, чтобы те видели прибытие санитарного эшелона, всё же это для крепких нервов. Отец Игоря работал на московской железной дороге, и сейчас был в гражданском полувоенном костюме с погонами надворного советника, подполковника, если по чинам пехоты брать. Тот отвечал за грузовой поток на этой ветке, непростая работа, надо сказать. Логистикой как я понял занимался.

— Егор, — негромко позвал я.

— Командир? — заглянув, тот вопросительно посмотрел на меня, не обращая внимания как коробит моего соседа от такого обращения.

На это я не обращал внимания, а тот уже пытался строить Егора, да ещё мне указывать что и как делать. Реакция последовала незамедлительно, Егор чисто гражданский человек, сначала вопросительно приподнял правую бровь, глядя на меня, и уловив мой едва уловимый кивок, тот меня тоже достал, просто послал его и сутки не подходил и не помогал подполковнику, только со мной возился, тому приходилось санитара звать, который наше купе, из-за Егора, его помощи, уже не посещал. В конце концов подполковник сдался, извинился передо мной, и пришлось мне попросить Егора, так что теперь тот обхаживал соседа. Тот молчал, но вот так морщится морщился.

— Вон мои родители стоят. У полицейского чина.

— Это где фонарь? — уточнил тот, полицейских на перроне было несколько.

— Да.

— Однако батюшка, командир, у тебя настоящий медведь. Я среди казаков таких и не упомню.

— Сам горжусь. Хорошо, что я в матушку пошёл. Давай за ними, только аккуратно.

— Всё сделаю, командир.

Тот покинул купе, эшелон наконец встал, а я стал ожидать. Шуму прибавилось, раненных по одиночке потихоньку понесли к выходу. В основном понесли нижних чинов, чтобы в толчее офицеров не помять и не уронить. Да и санитар заходил и спрашивал, первыми выносить или погодить. Я решил, что погодим, подполковник меня поддержал. Сам тот с Екатеринбурга и родные далеко, один будет лежать. А у меня родственников тут когорта. Я как бы в лучшем положении, но честно сказать, хотел бы оказаться на месте подполковника. Тот вон с такой раной мало того что не пластом лежит, сам ворочается, хотя и лежачий, не встаёт, так ещё с повреждённым лёгким, спокойно разговаривает. Вот здоровье у сибиряка.

Что там на перроне происходит я не видел, родители до остановки эшелона уплыли назад, всё же я по ходу смотрел, так что надеюсь Егор их приведёт. Это тоже не просто, коридор в вагоне был забит, выносили раненых друг за дружкой. Причём хитро, сначала вынесут и укладывают в подъезжающие транспортные средства, а когда коридор освобождается, заходят те, кто отнёс раненых и идут за следующими. Однако родителей я так и не дождался. Пришли Егор с одним из санитаров, тот и пояснил что их просто не пустили в вагон, мол, ожидайте снаружи как все. Дядьки тут нет, тот должен был после остановки эшелона найти пролётку, перегрузить туда все наши вещи, если не хватит, нанять две, ну и везти вещи в город, найти место постоя, желательно рядом с госпиталем где я лежать буду, домой меня вряд ли сразу так отпустят, и дальше ожидать, подав весточку о себе. Ожидать не только того что я излечусь, но и появления остальных казаков с лошадьми и моей пролёткой, к которой привыкнуть успел. До такой степени, что на задке площадка была для трофейного «МГ». Да, моя пролётка как тачанка использовалась при движении колонны для её охраны. Батарея часто меняла позиции, мало ли кавалеристы противника прорвались, и такая защита необходима, у нас было четыре зенитных пулемёта, и вот такой станковый. Он всего раз пригодился, когда на нас наткнулись отходящие германцы. Полроты положили, я сам за него тогда встал, расчёты плохо пулемёт знали, три дня как захватили, это в октябре было, осваивали ещё. К слову, он и сейчас у меня. Дядька, пользуясь моим бессознательным состоянием, его прихватил, и два ящика патронов. Ленты только три было. Ну да ладно, как устроится, сообщит. Егор с ним проживать будет, но основное время проводить со мной, как мой денщик, пусть и не армейский, а личный. Раненым как раз слуг вот так нанимать дозволительно, но пока находишься на излечении, и где справедливость?

Я только зубами заскрипел, когда меня подняли и осторожно опустили на носилки, стоявшие на полу между койками. Офицерское купе было с улучшенной отделкой и места всего два, но между койками всё же пространство узкое и моим носильщикам было неудобно. Дальше те понесли меня к выходу.

— Куда вы меня вперёд ногами?! — возмутился я.

Используя пустое купе, тоже офицерское, местных обитателей до нас вынесли, те развернулись и вот теперь понесли нормально. На перроне помощники перехватили рукоятки носилок, и помогли положить меня на место в бричке, тут ещё было одно место я и догадываюсь кто это будет. Ну так и есть, подполковника вынесли и рядом уложили. Всё это время Светлана Николаевна стояла рядом, держа меня за руку и тревожно заглядывал в глаза, я уже сообщал ей что легко отделался, лишь рёбра поломал. Бинокль спас. Отец хмурился, но было видно, что тот от моих слов расправил плечи, тем более тот с нашим доктором успел поговорить, и знал всё по моему ранению. Время было, на меня даже новости успели вывалить, разузнав что у меня нет тяжелейшего ранения. Дядька мой тоже в госпитале, только военно-морском, неделю назад попал. На Балтике бой был, какая-то операция, проводимая флотом, где принял участие их старый броненосец береговой охраны. Там разоврался снаряд, вот тот и получил осколки. Сейчас в столице, в госпитале лежит. Врачи говорят долго лежать будет. К слову, тот тоже Волков, родной брат отца. Младший.

Наконец нас повезли в госпиталь, родители следовали за нами на коляске. Это, наверное, рок, но подполковника положили в одной палате со мной. Тут вообще ранее двухместная палата была, а сделали четырёхместной. Оказалось, в этом госпитале одноместные палаты только для генералов, мол, вы же военные, потерпите. Зато прелестных медсестёр хватало, многие из дворянок, пошли в сёстры милосердия по зову сердца. А вот это уже интересно. Ох, лямур.

После того как нас занесли и разложили по кроватям со свежезастеленным бельём, и пришедший врач осмотрел нас, то разрешили посещение и зашли родители. Внимательно осмотрели палату, и судя по поджатым губам Светланы Николаевны, скоро меня перевезут в особняк Волковых. Дом, насколько я понял, тут был довольно большой и просторный, у Игоря там даже своя комната была, которую никто не занимал. Ну а Михаил Антонович осмотрев палату и поздоровавшись с моими соседями, я койку последнюю занял, около двери, у окна с двух сторон они уже заняты были, и вскоре ушёл, сообщив что ему на службу надо, мол, мама тут останется. А вот Светлана Николаевна быстро навела порядок, и командуя как заправский фельдфебель, благоустроила палату. Даже проветрила. Ну и про меня не забыла. Тут ещё и Егор появился, узнать, как у меня дела и не надо ли чего:

— Это кто? — прямо спросила та меня.

— Мой денщик и наставник бою на саблях Егор Красин, — идентифирентно отозвался я, меня неуёмная энергия Светланы Николаевны немного утомила. Не знал, что та такая энергичная женщина.

— Денщик значит? — та с задумчивым взглядом, заинтересовано осмотрела того. — Ну пусть денщик будет. Так, Егор?..

Дальше та стал гонять его, то подушку поправить, то на кухню, вечер был, значит за ужином, ну и покормить. Хорошо Егор меня помыл и побрил в обед, когда мы к Москве подъезжали, так что общий уход проведён, ну и дальше также гоняла его. Кстати им халаты выдали, вот и занимались. Вечером Светлану Николаевну выпроводили, палата-то мужская, мало ли что нужно, её и так просили выйти если кому утку принести или ещё что, у нас в палате все не ходячие были. В общем, матушка, всё же сложно мне её так называть, ушла, пообещав быть рано утром и принести вкусностей, с ней будут две моих младших сестрёнки, теперь уже моих, возможно и бабушка. Привыкай Игорь, атаманом будешь. Ну а Егор, закончив, был мной отпущен. Если что случится, дежурный санитар есть, и дежурная же сестра милосердия, с не менее задежуренным врачом.

За следующую неделю у меня в палате побывало пятьдесят три родственника, я специально считал. Да ещё не по разу. Не скажу, что это в тягость, принесённые ими вкусности я честно делил с другими офицерами в палате, но зато есть и плюсы, хоть теперь всех родственников в лицо знаю, а тех, которых не видел, или в другом месте живут или воюют, по фотокарточкам знаю. Всё, знакомство с родом Волковых состоялось, и это хорошо. Врач ежедневно приходит, расспрашивает о самочувствии, осматривает голову. Из-за того, что у меня травма на затылке, а лежу я на спине, то фактически держу голову на ране. Однако ещё в эшелоне мне сделали валик из полотенца, подкладывая под голову, и рана фактически висит в воздухе не касаясь койки. Так и спать можно, не просыпаешься от боли случайно дёрнувшись. Восстанавливался я не так быстро, как бы хотелось, но всё же становилось с каждым днём легче, рёбра конечно дают о себе знать, и как врач говорит, ещё долго будут давать, но ничего, обещал ещё недели три и можно ночевать дома, приходя днём на осмотр.

Светлана Николаевна уже была в предвкушении. Кстати, она удивилась что при мне нет багажа, совсем ничего, и устроила форменный допрос на что я пояснил что все свои вещи держу при Егоре, что нужно он выдаёт, что той не понравилось и она велела перевести все мои вещи к ним домой, она их в мою комнату поместит. Даже формы с наградами нет, не порядок. Я с Егором пообщался, и тот отвёз на пролётке, на моей, старые казаки прибыли и устроились там же где дядька-наставник, все вещи к дому Волковых. Все те что положено иметь офицеру, личное оружие и шашка, один комплект полевой формы, на ней и были все награды, Егор с повреждённой перевесил. Другая полевая, та в которой я был, выбросили, в негодность пришла, да и кровью испачкана. А парадной у меня не было, всё никак выправить не мог, видимо тут придётся. Ну и разная мелочь. Остальное всё при казаках осталось, не хватало ещё чтобы Светлана Николаевна мои трофеи увидела.

Михаил Антонович изредка заходил. Кстати, он параллельно вёл дела с моим поместьем, сильный мужик, всё успевал. Как тот сообщил, хозяйство действительно справное, он зимой туда ездил смотреть, управляющий хороший грамотный специалист и остался на месте. Я пока воевал, получал отчёты, похоже действительно справные хозяйства. То есть, крестьяне пшеницу сеют, процент отстёгивают. Так и живут. Надо будет самому посмотреть. Может по ранению дадут отпуск и скатаюсь? Подумаю. В остальном всё так и идёт… скучно тут. Моей деятельной натуре вообще волком выть хочется. Видать фамилия сказывается. Разве что приглашениями завалили, мол, как вылечитесь, обязательно посетите тот или иной званный вечер, а лучше благотворительный. Эти благотворительные вечера мне снится будут. Когда я в столице прошлым летом семь дней жил, меня тогда ещё незнакомка по ночам навещала, то дважды бывал на этих вечерах, уговорили, есть такие у кого язык подвешен и мёртвого уговорят, и зарёкся на них больше ходить. В первый раз три тысячи выцыганили на благотворительность, но тут я сам легко отдал, для госпиталя, во второй раз пятнадцать, причём вывернули так, что при свидетелях я их послать не мог, пришлось с улыбкой выписать чек. Твари. Тут оно тоже на дело, на закупку вооружения за границей. Но меру ведь тоже нужно знать. Ну а то что через два дня этого говорливого нашли утром с переломанными ногами и раздробленной челюстью, это так, кара. Но с тех пор я на такие вечера не ходил, вот и тут все бумажки Егор уносил в мусорное ведро, меня ничего не заинтересовало.

В данный момент я сидел на своей кровати, койкой её язык не поворачивался назвать, а сидеть мне два дня уже как разрешили, и потихонечку ходить от окна до двери, и вот размышлял. Однако тут обратил внимание на санитара что мыл пол. У него и карман бумажка торчала, весь текст не видно, но «…товарищи…» я различил отчётливо.

— Степан Лукич, а что это у вас в кармане?

— Да, в туалете нашёл. Разбросал кто-то. Гадость всякую пишут, бумагу портят, но на курево бумага хороша.

— Дай мне её почитать.

Пока санитар домывал пол, я её прочитал, и оставил себе, а тому взамен выдал бумагу из блокнота, ну и попросил санитара сходить на место постоя казаков, позвать дядьку, выдав ему монету в три копейки. Санитар сам не ходил, мальчонку послал что при госпитале прижился, его тут кормят, одежду выдали и вот так по всяким мелочам используют. Соседи мои тоже гоняли его, послать куда что купить, или кого позвать. Ну и я тоже его услуги использовал, но всего пару раз. Сейчас в третий. Вот так ожидая дядьку, я изучал революционную листовку. Ну вот и пропаганда начинается. А когда дядька пришёл, сказал ему:

— Идём, поговорить надо.

Я с некоторым трудом встал, и шаркая тапками, пошёл с ним по коридору в тихое место. Для этого вполне подойдёт курилка. Сейчас там трое было, переговаривались дымя, поэтому мы зашли в туалет, проверив, все посадочные места пусты. Там я показал наставнику листовку, и вот что сказал:

— Есть работа. Нужно узнать кто эти листовки раскидывает. Взять аккуратно и допросить, кто их ему дал, всю организацию выяснить, кто входит в кружок заговорщиков. Они не сами по себе, есть резиденты, обычно это иностранцы, что оплачивают революционное движение. Возможно тут агент такого иностранца. Как только выйдите на них, сообщите. Работают тут англичане, германцы и французы, и денег они на революцию в России не жалеют, всё что заберёте у резидента будет ваше. Как его возьмёте, пришлёшь за мной пролётку, доеду до места вашего постоя, хочу послушать что тот скажет, вопросы позадавать ему желаю.

— А что с этими делать, революционерами?

— Это враги, причём фанатичные. Которые собираются в тяжёлый год, когда идёт война, бить в спину своим. Поэтому жалеть их не нужно. Только тела аккуратно прячьте, чтобы не нашли и расследование не началось. Если кто из их ячейки купец или лавочник, трясите на запасы, этих революционеров нужно лишить денежного потока, и они сами разбегутся. Как я уже сказал, тут всё что получите, будет вашим. Мне лишь нужна информация, которую я смогу получить от резидента. И не подставьтесь, обычно у жандармов в этих рядах есть осведомители, и те могут подставить вас под них. Аккуратнее, свидетелей не оставляйте. Возьми деньги из моих запасов, смени одежду и найди другой дом, без хозяев, и там пленников допрашивайте. По ночам старайтесь действовать. Пролётку купите или бричку, своими конями или моей пролёткой не светите. И постарайтесь за несколько дней всё сделать, а не то эти фанатики узнают, что их дружки пропадают, и в бега уйдут. Меня старайтесь в курсе держать, может совет какой дам.

— Сделаем, командир. А с листовкой что делать, да и как того кто её подбросил искать?

— Лукич что-то не договаривает, мне кажется он видел кто это сделал. Поговори с ним, можешь в кабак позвать выпить, подливая, и когда дойдёт до кондиции, язык развяжется, допроси. Думаю, это кто-то из медиков, или нанятого персонала. И ещё, когда будешь Лукича допрашивать, и узнаешь что нужно, продолжай задавать вопросы. Уже другие. Обычно запоминается то что спрашивали последним.

— Мудрено, но я понял, не беспокойся, командир, всё сделаем.

— Это ещё не всё, думаю я до осени буду лечиться, отпуск дадут, а раз я отпускник, то смогу заняться тем чем захочу в свободное от службы время. Думаю, глубокий рейд по германским тылам устроить, недели на две-три. Можешь дать клич среди своих, нужно четыре десятка человек, опытных, повевавших, желательно среди них иметь пару артиллеристов, пулемётчиков и пару моряков. Если кто водить авто умеет, так совсем хорошо. Снаряжение за мой счёт, трофеи как обычно, половину мне, остальное между собой делите. И да, передай чтобы лошадей не брали, туда доставить, да и забрать обратно, не сможем, а там трофеями воспользуемся. Знаю я как казаки к своим коням относятся, ни за что не бросят.

— Ну наконец-то, — заулыбался дядька. — Давно ждём. Будут казачки. Не волнуйся, командир. Когда им быть?

— Через пару недель чтобы здесь были, снаряжаться начнём… Ладно, я в палату, что-то тяжело мне, голова кружится.

Тот проводил меня до палаты, уложив на кровать, я весь в поту был, и пошёл искать Лукича. Я же, отдышавшись, приподнялся по выше, и лёг на подушку, прикидывая ещё раз, обдумывая свои планы. Насчёт посещения Германии, тут я не шутил, а действенно собирался посетить глубокий тыл. Основная работа будет по уничтожению коммуникаций, мостов и линий связи, но это лишь для прикрытия. Интересовало меня другое. Банки. Да, банки где лежит золото в хранилищах, вот что будет нашей главной целью. Дальше с грузом уходим к швейцарской границе, переходим незаметно, деньги в банк, арендую сейфовое хранилище, и уходим к своим. Казаки свою долю вряд ли бросят, а я таскаться со своей долей не хочу, пусть в банке полежит. Документов русского дворянина вполне хватит чтобы всё оформить, всё же нейтральная страна. Это так, накопления на будущее. Всегда стоит иметь запасец на чёрный день и это золото им станет. А хорошо всё же, что я за этого год преизарядно подтянул германский язык, конечно акцент не пропал, но остался едва ощутимым. С грамматикой вопрос решил, писать могу прописью. Думаю, это отлично пригодится в рейде. Тем более у меня в багаже германская военная форма на пять человек, точно по фигурам, моя офицерская и четырёх нестроевых солдат для казаков.

Ладно, по рейду пока хватит, всё равно это не сегодня начнётся, когда я ещё восстановлюсь, кто знает, сейчас стоит подумать о насущном, о революционерах. В принципе те мне не особо интересны, просто их возня рядом со мной доставляет мне дискомфорт, вот я и собирался их убрать, заодно и казачки развеяться, наверняка скучают тут в Москве по нашим славным боевым делами на фронте. Вот и пусть повеселятся, разгонят кровь богатырскую, отправят иродов на жертвенный огонь. Я понимаю, что среди революционеров есть запутавшиеся люди или молодёжь, которую поманили великими делами. Нужно и можно их вернуть на путь истинный. Но тут есть несколько моментов. Идёт война, и просто не до этого. И дилогическая война в России потихоньку будет проигрываться, тут как не крути, если не прижмёт Николай Второй гайки, рухнет всё. У меня нет людей чтобы они занялись перевоспитанием, а жандармам я тупо не доверяю. Ну и последнее, сами влезли в это дело, так получите наказание. И не важно, что молодые и глупые, политика он вообще штука грязная и кровавая. Так что винить им оставалось только себя. Ну или их кураторов, что подбили их на это дело. Это война, а на войне убивают. Вот с такими мыслями я и уснул.

Следующие два дня Егор, что постоянно присматривал за мной, Светлана Николаевна ему вполне доверяла, в момент, когда рядом никого не было, а я для этого выходил из палаты, тот и шептал мне новости на ухо в коридоре. В госпитале, к сожалению, уединиться было негде. А если даже есть, мне дотуда просто не дойти, тяжело ещё. Так вот что сообщал постепенно Егор, шепча мне, всё же будет плохо если кто посторонний узнает такую информацию. Найти распространителя в госпитале удалось легко, Лукич по пьяни рассказал. Это оказалось девушка, поповская дочь, сестрой милосердия у нас работает, я её хорошо знал, она и нашу палату обслуживала. Та плакала, руки заламывая, чуть не купила казаков, а когда Егор её толкнул, подгоняя, взорвалась оскорблениями, называя тех царскими выродками и церберами. Да много что наговорила с горяча. В общем, жалости у тех совсем к ней не осталось, ломали по жёсткому, и много что узнали, после чего за два дня полностью эту ячейку и закопали. Точнее тела утопили, оно так быстрее, лодка уже имелась. Резидента не взяли, тот в столице окопался, дядька с напарниками к нему поехал на поезде, Егор тут один остался, но его представителя в Москве легко взяли, из нашей сволоты был. Много что порассказал. Денег с этой истории те сняли в количестве восемнадцати тысяч, Егор этого не стал скрывать, немного, но и не так и мало. Поглядим сколько с резидента возьмут.

Я слегка удивился тому, что за два дня столько людей уработали, всё же на четверых, а Егор участвовал, такое количество великовато. Но тот пояснил. Оказалось, шестнадцать взяли в одном месте, те встречались, что-то вроде совещания с раздачей инструкции и подобного. Остальных по одиночке за ночь переловили, зная где те живут, это оказалось провести не сложно. А дальше допрос, нож под сердце, и в реку. Надеюсь не всплывут. Ну казаки опытные, подобной ошибки допустить не должны. Вот так и закончилось эта история. Через пять дней вернулся наставник со старыми казаками и сообщил, резидента взяли, причём с кассой, больше ста тысяч рублей, тот их только что получил, и посовещавшись, казаки попросили взять долю, тридцать тысяч рублей, за такую наводку и интересную работу. Подумав, взял, если бы отказался, обидел бы уважаемых людей. А те мне подарок привезли, собственноручно написанные резидентом мемуары. Сутки писал, лил горючие слёзы, и писал. Я потом по-тихому дня три их изучал, читая разные откровения резидента. Да уж, мерзости хватило. Этот тоже из наших был, даже профессор какой-то, но легко дал себя завербовать, находясь в тот момент во Франции, и с азартом кинулся в революционную деятельность. Тут не столько идеологическая борьба, сколь на халяву деньги получить. Очень любил их. Он и эти деньги выбить смог, говоря, что направит их на подкуп чиновников и политических, а планировал восемьдесят тысяч забрать, остальное по чайкам распределить для революционной деятельности. Теперь у меня есть данные вербовщика. Только сомневаюсь, что они помогут. Джон Смит у англичан что Иван Иванов. Скорее всего использовано разово для вербовки. И не факт, что тот действительно англичанин. Однако профессор имел отличную память и неплохо изложил внешность того вербовщика. Глядишь пригодиться, пара отличительных во внешности черт, чтобы узнать того, редкость для разведчика, они обычно неприметную внешность имеют, у него были. У этого профессора-резидента ещё несколько ячеек было, в столице и в Киеве. Нечего казакам тут сидеть, пусть прокатятся, ликвидируют их. Я не жандарм, рассусоливать с врагами не буду. Нашлась тут пятая колонна, понимаешь.

* * *

Пощупав правую сторону груди, даже скорее не пощупав, а погладив, я только вздохнул. А ведь доктор был прав, рёбра ещё долго будут давать о себе знать. Всего месяц прошёл с момента ранения, а рёбра всё равно дают о себе знать. Да и гипс сняли только два дня назад. И я ещё осторожно ходил, с тугой повязкой, чувствуя себя несколько непривычно. Это как у черепахи панцирь отобрать. Что-то не так, защиты нет. Умом понимаю, что это бзик такой, а всё никак от него не отделаюсь. Ничего, со временем пройдёт. В больнице меня задержали, сутки продержали в госпитале, наблюдая за моим состоянием. После чего разрешили переехать домой к Волковым. Им это тоже выгодно, койка освободится. Сегодня утром я переехал, да осмотрел комнату, а Светлана Николаевна уже суетилась, сообщила, насколько та меня званных вечеров записала на ближайшее время, и сколько собирается у них в особняке организовать. Даже как-то неловко будет сообщать, что я завтра уезжаю. Доктора я уже предупредил, мол, хочу посетить своё поместье под Казанью, тот не хотя, но разрешение дал. Заодно расспросил у него сколько я на излечении буду. Оказалось, до конца лета, и это ещё не факт, мне нужно быть осторожным. Кстати, отпуск в это время тоже входит, его дают на долечивание.

Изучив комнату, я понял, этот дом и эту комнату я не чувствую своими, для меня они чужие. Вот квартира в столице, даже в обеих столицах, России и Франции, они мне свои, родные, к которым я привык, хотя и было на это пущено непозволительно мало времени. Сейчас же я стоял в зале и держал руки на ширине плеч, пока портной ловко обмерял меня. Светлана Николаевна собиралась заказать мне парадную фурму, чтобы я блистал на балах. А лучше два комплекта. Я лишь с терпением переносил эти мучения. Портной уже вызвал у меня болезненные гримасы касаясь груди, так что действовал очень осторожно. Светлана Николаевна щебетала, описывая куда мы направимся через три дня. Это будет первый вечер где я, по её мнению, вызову фурор. Дождавшись, когда портной закончит дело, и выяснив из какого материала ширь форму, уйдёт, я поправил рубаху, а был в свободной рубахе и брюках, у меня на груди повязка, всё же страховала рёбра, и вот что я сообщил:

— Извините, мама, но к сожалению, вынужден буду вас расстроить.

Давно пора было начать этот разговор и время наконец пришло.

— Что случилось, Игорь? — явно насторожилась та.

— Завтра я покидаю Москву, и до конца излечения буду отсутствовать. Вернусь, пройду медицинскую комиссию. У меня планы, которые я подготовил к исполнению, потратив, надо сказать, немалые средства, а также обязательства, которые я бы хотел выполнить.

— Так, — сказала Светлана Николаевна, которую я так и не смог признать мамой, для меня она всё же так и осталась чужим человеком, хотя я и пытался. Вот с сёстрами и братом таких проблем не было, однако родители Игоря, хоть и были мне вполне близки, но всё же родными я их не чувствовал, да и это общение на вы, принятое в семье, также не способствовало сближению. — Куда ты собрался? В столицу или в своё поместье? Решил бросить родную мать? А как же обещания что я дала таким людям, которым отказать никак нельзя?!

— Прошу прощения, матушка, это вы давали обещания, не интересуясь моим мнением, — посмотрев той в глаза, я добавил. — Давно хотел поговорить об этом, но я мне действительно нужно уехать. Причём по важному делу. Этим и сможете объяснить почему я отбыл. Я не буду лгать, не буду скрывать или увиливать, я собрал отряд казаков, и ухожу к германцам в тыл, партизанить на две недели. Тылы свои они практически не охраняют, огромное поле деятельности для пластунов, коих я в отряд набрал немало. Я потратил огромные деньги чтобы их снарядить, и не собираюсь их терять. Когда мы отбудем, через неделю, вы сможете сообщить об этом. Думаю, за подобное решение, видные люди Москвы простят вас и меня. Всё же патриотизм и долг перед Отечество всё ещё в крови людей.

Та бледнела, краснела, даже слезу пустила, что явно было не в её манере, но отговорить меня не смогла, я твёрдо стоял на своём. И когда вечером прибыл Михаил Антонович со службы, подключила его, и всё равно не смогла меня уговорить. А тот хоть и встал на сторону жены, но и за меня болел. А чуть позже подошёл и поинтересовался, нужна ли какая помощь. В принципе, нет, всё уже было в Клайпеде, казаки, снаряжение, при мне только Егор и ещё двое из казаков для охраны, дядька-наставник в Клайпеде, он у меня зам, командует пятью десятками казаков. Насчёт того, что я заказывал сорок, тут всё верно. Прибыли именно сорок, опытные, повоевавшие, к службе негодные по возрасту или по ранениям, но с ними прибыли их дети или внуки, от четырнадцати до шестнадцати лет, что также участвуют в рейде, как добровольцы. Они на самообеспечении, я только тех кого вызвал снарядил, а те сами уже детей и внуков. Да и на трофеи расчёт был. Хотели провести их через схватки и сражения, а так как в казачьей среде я пользовался огромной славой удачливого командира, старался без потерь всё проводить, а если потери ожидались, я просто отменял операции, вот и рискнули новиков, молодёжь, с собой взять. Хотели, чтобы те боевой опыт получили.

Так вот, Михаил Антонович поинтересовался чем он может помочь, и подумав, я попросил организовать четыре билета до Клайпеды через два дня. Сам я попутными эшелонами планировал добираться, как войсковыми, так и грузовыми, всё равно без пересадок не доберёшься. И тот сделал, пусть и с пересадкой, но в купе и на пассажирских поездах. Как тот это сделал с загруженностью дорог, где билеты за месяц раскупались, не знаю, видимо нажал на какие-то рычаги, но сделал. Целое купе в двух поездах будет наше. Дальше был отъезд. Это тоже не самое простое дело, Светлана Николаевна видимо решила взять меня измором, что изрядно раздражало, но у неё ничего не вышло, я был как скала. Что плохо, сестрички и братец узнали о моём отъезде, да ещё куда, вот последний и возжелал отправиться со мной, твёрдо стоял на своём, не смотря на моё категоричное нет. Уговорить тот всё же не смог, как ни брал приступом, но вот что плохо, информация о том куда я собрался, стала стремительно расходится по Москве. Это очень хреново, секретность в семье на нуле, и германцы, если дойдёт до них эта информация, будут нас ждать. А я ведь просил, никому не говорить. Матушка организовал приём, вроде как для проводов меня, и собрала на нём огромное количество разных людей, хоть так похоже отметилась. Тут ещё пошли гости, кто что хотел, кто спонсировать рейд, кто добровольцем записаться. Всё же фамилия моя на слуху, многие знали меня и помнили по статьям вначале войны, да и потом они выходили, но куда реже. Ну как они не понимают, что это не армейская операция, партизаны мы, банда по сути, и мы получим почести и признание заслуг только в одном случае, если вернёмся с громкими победами, в ином случае меня просто арестуют, как бандита, и будут правы. Авантюра всё это. И то что я использовал не служебное время, а больничное, выделенное на излечение, воспринимать тут не будет. При этом я отправлялся в полной форме российского офицера при всех наградах, пусть думают, что у них регулярная армия в тылу работает.

Подумав, я решил повернуть эту ситуацию на пользу себе. Раз уж слухи пошли, спасибо вам Светлана Николаевна, а я был уверен, что это её работа, чтобы меня удержать, но сделаю так что всё это будет мне на благо. Поэтому сел за статью, написал её за три часа. Фотографа пригласил, что сделал моё фото с Егором и казаками в зале дома Волковых. На снимке я стоял, а те сидели вооружённые до зубов у моих ног, сам я в своей полевой форме, при всех наградах с шашкой, кобура на ремне, не пустая, перевитый ремнями. Ну а то что повязка под формой, этого не видно. Статью и фото я перед отъездом почтой отправил в столичную газету, ту самую с которой сотрудничал. В этот раз попросил, чтобы под статьёй было имя другого корреспондента. Раз уже обещал статьи не писать, так не буду. Официально. Пусть информация разойдётся. Тем более подумав, я так прикинул. Да и нет ничего плохого если германцы узнают. Ведь информации, где я появляюсь с казачками, у них нет, да когда узнают, то вряд ли это им поможет, я планировал дать отряду высокую мобильность, чтобы постоянно перемещаться, отчего и буду находится за зоной поисков. И вот такими болезненными тычками хотел бы расстроить тылы германцам. Наши уже месяц наступление вели, хотя и медленными темпами, это им должно помочь. Я даже подумывал нанять известного корреспондента, фотографом сам поработаю, и потом осветить этот рейд, но подумав, отказался. Точнее не до конца, думаю ещё и варианты перебираю. Если брать, тот может узнать истинные мотивы работы в германском тылу, не взять, ситуацию враги смогут повернуть в свою сторону, выставив меня бандитом с большой дороги. Думай голова, шапку куплю.

Все вещи собраны, пролётка моя, кони, включая казаков, находятся в поместье родителей, там за ними присмотрят, и вот в назначенный день мы добрались до вокзала, провожало нас изрядно народу, и что меня поразило, никакой реакции от властей. Ни от жандармов, ни от армейцев, даже письма не получил. Видать или не дошло, или не поверили. А журналиста я всё же взял, довольно известного в Москве, и стихи его на слуху. Ещё перед отъездом у меня с Михаилом Антоновичем был серьёзный разговор, тет-а-тет. По поводу наследства. Я как старший сын был наследником, и это ему же сообщил, мол, у меня и так земли и поместье есть, я прошу его принять мой отказ от наследства Волковых, и передать их Александру, моему младшему брату, сделав его наследником. Тем более тот был полной копией Михаила Антоновича, уже громила, только в возрасте семнадцати лет. Оказалось, тот ранее об этом думал, но так, не серьёзно, а тут уже пообщались предметно, и после суток размышлений, Михаил Антонович принял решение. И вот на прощальном вечере это и было объявлено. Александру мы ничего не говорили и тот был ошарашен не меньше остальных. А то на том вечере много девушек было, коих интересовал я, но не только как известный офицер-фронтовик, но и как наследник не бедного рода. А тут у половины приоритет резко изменился. Бедный Саша.

Как бы то ни было, но мы отправились в путь, который занял три дня, да и то это было быстро, не смотря на загруженность дороги. В двух купе ехал я со своими казачками, журналист, и… мой брат. Этот гаденыш сбежал от родителей и пробрался в поезд. Мы его поймали только при пересадке в Великом Новгороде. Самый ближайший маршрут до Клайпеды с одной пересадкой был только этот, так что выбора особо не было. И времени нет, пересадка через час. Так что добрались до Клайпеды, там и отстучал телеграмму родителям, которые наверняка беспокоятся, и уже хватились этого беспутного. Оставить его в городе не увенчалось успехом, тот стоял на своём, упрямый как не знаю кто. Пришлось повторную телеграмму давать что взял того с собой, постараюсь чтобы уцелел. И всё тот же дефицит времени, да и ночь удачно тёмная была, небо тучи заволокло. А прибыли мы в двенадцать вечера, так что торопливые сборы, гонки на пролётке к нужной бухте, посадка всей группы на фелюку, деревянное одномачтовое судно, рыбаков, если кто не понял, и всё, отошли, двинувшись по водам Балтики в нужном направлении. Именно эти парни довезут нас до берегов Германии, ну и заберут. Срок я поставил три недели, отсчёт со дня высадки. Сколько я за это заплатил, лучше не спрашивать, но рыбаки поклялись, что доставят до места, да ещё и заберут. За эту сумму два таких корыта купить можно. Да что два, три. Как вы понимаете по плану я проникаю на территорию Германии со стороны Балтики, ну и в принципе, ухожу также.

Сейчас же, я устраивался в каюте, она тут одна на всё судно, казачки на палубе устраивались, морщась от вони рыбы, в трюм никто спускаться не спешил, там ещё хуже воняло. На пятьдесят пассажиров, ну нас чуть больше было, размеров судна явно маловато, в тесноте были. Так вот, устроившись в каюте, я велел позвать Сашку. И хотя место было, я его отправил на палубу, поселив в каюте журналиста, пусть хлебнёт солдатской жизни по полной с самого начала. В чёрном теле держать не буду, но и привилегий пусть не ждёт. Тот подошёл минут через десять. Причину задержки я знал, оттого и не наказал за неё. Ещё по прибытию, а нас ждали, две пролётки на вокзале стояли, и дядька был, чтобы сразу отвезти за город к тихой бухте где и стояло это суденышко. Мы же не будем грузится на борт прямо в порту. Операция тайная… кхм, была. Так вот, на вокзале, осмотрев брата, я только вздохнул. Не отправлять же его в тыл к противнику в гражданской одежде. Ну и попросил дядьку-наставника подобрать ему что полувоенное. Если удастся казачье, так совсем хорошо. Мы по пути с вокзала заехали куда-то к местным казармам, дядька знал куда, я в это время как раз телеграммы родителям отправлял, дальше тот вышел с мешком, и мы покатили к выезду. Торопились всё же. А пока судно отходило, на борту кроме капитана, он же владелец судна, было только четыре матроса, мы договорились что при нужде казаки помогать будут, и вот Сашку одели. Сапоги у того свои остались, они вполне годные, хорошо хоть догадался, а не в туфлях нас преследовал, и вот теперь одет как положено. Даже ремень был, пусть и пустой.

Тот зашёл уже обряженный в костюм казака, который ему, между прочим, вполне шёл. Да и по размеру был, глаз у наставника намётан. Хорошо, что тот за неделю нахождения в Клайпеде, смог тут других казаков найти и мосты навести. Кстати, по поводу этого рыболовного судна, его тоже наставник нашёл, и я через него вёл торги и переговоры. Телеграф тут наше всё. Сейчас же сидя на койке, пользуясь тем что соседа по каюте нет, я задумчиво посмотрел на брата, и вздохнув, сказал:

— Да не робей, наказывать плетьми, как хотел ранее, уже не буду, — от моих слов тот даже опешил, ладно розги, тот с ними был знаком, но плетью, как кого-то крестьянина?! Я же продолжил. — Может быть, будь я на твоём месте, поступил также. А раз уж напросился, будешь при мне на посылках. Всё ясно?

— Ага, ясно.

— Иди, найдёшь дядьку Олега, он у казаков старший, тот что тебе эту казачью одежду дал, скажешь, что я направил тебя в его распоряжение. Назначил себе посыльным. Да, и позови Егора сюда.

Сашка убежал, а я, дождавшись своего денщика, попросил:

— Помоги сапоги снять. Эта дорога, потом на пролётках скачки, меня слегка утомили. Всё же рановато я сдёрнул из Москвы, пару недель нужно было ещё потерпеть.

Уже стемнело, когда мы качаясь на волнах Балтики, уходили всё дальше, поймав попутный ветер, да и землю уже не видно было. Чуть позже я капитана вызвал, и поинтересовался сроками пути, ну и вообще, что по судну и припасам. Тот сообщил, что доберёмся как планировали, если ветер не изменится, всё же судно парусное, можем за два дня с попутным, а то и неделю если с погодой не повезёт. С припасами и пресной водой норма. Потом обговорили место высадки, обоих она устроила, это у Любека, там нас точно ждать не будут, всё же автономия, и тот ушёл. Ночь была. На борту все спали, кроме двух дозорных и вахты из двух моряков, вот и я устроился на койке. Хорошо то как. Да, по поводу корреспондента из известного московского издания, что с нами был, всё же хотелось его более подробно описать. Это был довольно известный и главное авторитетный журналист, писатель, и даже немного поэт. Для него были открыты двери всех домов в Москве, везде его приглашали, и тот сам предложил свою кандидатуру. Тем более у него было пять командировок на разные фронта, и очерки его о быте солдат и офицеров блистали. Фамилия у него Куприянов, Сергей Анатольевич. В своей истории я о нём не слышал, возможно сгинул в Гражданскую, но тут очень даже такая популярная личность. Патриот России.

Утром погода наладилась и как сообщил капитан мы уверенным ходом идём подальше от торговых маршрутов и побережья в сторону германских земель. Если всё будет как надо к ночи будем на месте высадки, в районе полуночи. Военные могут появится, они где хотят ходят, но у нас впередистоящий с биноклем, если что заметит, то подаст сигнал. Благо сейчас большая часть кораблей на угле ходит, издалека видно, мазутные есть ли, или ещё нет, не знаю, далёк от этой темы, но и их если что засечём. Корпус у судна низкий даже метра нет и если убрать парус и сложить мачту, а та снималась, это занимало с полчаса, то рассмотреть её на волнах очень трудно. Это кстати, основная маскировка у рыбаков-контрабандистов. У капитана, хозяина судна, именно это основной вид деятельности. Надеюсь она не пригодится.

Когда рассвело, казаки уже были на ногах, кто разминался, кто не хитрый ужин готовил, так как шли мы осторожно, дело-то серьёзное, то естественно огня не зажигали, костров и всего такого. Было два примуса на керосине, на них котелки и ставили, чтобы вскипятить воду для чая. Перед отплытием дядька заказал в одном кабаке разных пирогов, копчёностей, и всего такого, для питания пятидесяти человек на пять дней. Что испортиться, выкинем, но пироги сейчас первые шли. Вот и мне в каюту принесли кусок рыбного, мясную нарезку, и кружку с горячим чаем. Ложку мёда Егор положил, как я люблю. Журналист наш на палубе со всеми питался, он там расспрашивал людей, что-то записывал. Позавтракав, я оделся, всё же я командир и выглядеть должен идеально. Сапоги Егор надевал, тут мне тяжело, а вот ременную систему уже сам, и только после этого, придерживая шашку левой рукой, я прогулялся по палубе. Ну как смог, с этой теснотой. Подышав свежим воздухом, Егор мне стул вынес на палубу, шатало изрядно с непривычки, удерживать равновесие было трудно, я сначала подошёл к Сашке, брату своему. Взяв нож в ножнах, охотничий, что мне подал Егор, я посмотрел на брата и сказал:

— У нас правило, оружие себе доставать самому, трофеем, с убитого германца. Я даю тебе этот нож, временно, когда будет не нужен, вернёшь. Убьёшь германского солдата, заберёшь его оружие. Традицию я нарушать не буду. Хочешь винтовку, убей рядового, пистолет, то унтера или офицера, всё зависит от тебя. Патроны к оружию тоже у них.

Отдав нож, который Сашка взял обеими руками, с некоторым трепетом, с очень серьёзным видом, остальные казаки все с такими же лицами, очень серьёзными, слушали меня, после чего обратился к дядьке-наставнику:

— Вахмистр, обучите добровольца Александра Волкова обращению с германским оружием. Карабином «Маузера», пулемётом «МГ-восемь», пистолетами «Люгер» и «Маузер». Чтобы к концу плаванья он умел всё это чистить, снаряжать и использовать. Отработайте стойки с оружием. Боевые стрельбы тот проведёт уже когда своё оружие достанет.

Тот встал с подстилки, и чётко вскинув руку к виску, ответил:

— Есть. Будет сделано, ваш бродь.

— Выполняйте, — кивнул я, после чего прошёл к корме, где сел на стул и стал лениво обозревать горизонт. Рядом капитан стоял, что-то высматривал на горизонте за кормой.

— Что-то есть?

— Да, дым.

— Хм, надо бы пулемёт приготовиться, особенно к стрельбе по воздушным целям. Мало ли кто будет авиацию для разведки использовать. Вся операция псу под хвост пойдёт. Да, ночь как прошла?

— Прошли наши сторожевые корабли, ещё под утро, часа в три, так что наши позади, а вокруг кто угодно может быть и наши и германцы… Ветер попутный, и это хорошо. Возможно раньше срока на месте будем.

— А вот загадывать не нужно.

А когда я к себе ушёл и раздевшись на койке лежал, зашедший Егор сообщил. Старые казаки посоветовались, и отобрали у всех новиков оружие, выдав ножи. Мол, сами себе добудете. Моя задумка, можно сказать традиция, которую я только что придумал, получила билет в жизнь. А пулемёт собрали и поставили на ящик, в случае чего стрелять можно, даже по аэропланам. Однако это всё же станковый пулемёт. Им сейчас двое пулемётчиков из старичков занимаются, что наставник нашёл. А всю молодёжь знакомят с германским оружием. Некоторый запас у нас был из трофеев, как учебный материал сейчас.

Всё же день оказался богат на события. С неприятной встречи с германским эсминцем. Часам к трём дня наблюдатели засекли дым, и тот приближался. Сначала парус спустили, иначе издалека засечь фелюгу можно, и напряжённо наблюдали за неизвестным судном, а возможно и боевым кораблём. Капитан пока не определился, тревожно всматриваясь в горизонт. Дело в том, что тут уже германские воды, и встретить тут русские боевые корабли сложно, если только миноносцы или новейшие эсминцы, которых у Балтийского флота не так и немного, один-два. Так что вероятность что это германский боевой корабль, транспортные суда конвоями обычно ходили, очень вероятна.

— Эсминец. Быстро приближается. Дыма мало, на нефти идёт. Видимо паротурбинный, — наконец известил тот.

— На нас?

— Курс рядом, похоже случайно так вышло что мимо проходить будет… Да, точно заметят. Спускать мачту?

— Размеры команды у такого корабля большие?

— Чуть больше ста, как я понимаю. У нас «Новик» похож на этого германца, так у них сто тридцать матрасов и офицеров. У меня знакомый на нём служит. Так что с мачтой, спускать?

— Не нужно, — подумав, ответил я, после чего крикнул. — Вахмистр, готовьте германскую форму и оружие, приготовьте пулемёт, но накрыть его с расчётом брезентом. Остальным в трюм. Приготовить оружие, будем брать эсминец на абордаж. Молодёжь в трюм, чтобы не показывались до конца боя. Выполнять!

— Есть, — козырнул тот и стал отдавать приказы, отчего все забегали и засуетились, я же направился в каюту, где с помощью Егора, сначала разделся, а потом переоделся в германского офицера, лейтенанта.

Когда я вышел на палубу, та уже была пуста. Лишь четверо, Егора я тоже считаю бродило по палубе в германской форме, с ремнями, разной амуницией и карабинами на ремне за спиной. Пулемёт накрыт куском брезента. Пока неизвестно с какой стороны тот к фелюке подойдёт, поэтому повёрнут к правому, именно с этой стороны он должен мимо пройти. Парус уже поднят был, мы не скрывались, и продолжали идти, то что нас заметили было видно, эсминец изменил курс и подходил к нам. Я как раз вышел, когда тот сближался, делая вид что меня подняли, разбудили, потягивался, разминался, после чего поднял бинокль и стал изучать эсминец, а быстро тот шёл. На мостике нас тоже рассматривали, и то что не считали опасностью, видно, стопились у левого борта, подходя ближе и сбрасывая ход. Эсминец довольно солидных размеров был, по сравнению с фелюкой так гигант, однако орудия не в башнях, и даже без щитов, открыто стояли. С нашего борта я видел такой же «МГ» как у нас, и патронный короб, видимо снаряжён. У пулемёта стояло двое матросов, видать расчёт, а вот у пушек никого. Всего я наблюдал трёх офицеров и около восьмидесяти матросов, сколько-то внизу было. Однако неплохо, я ожидал худшего.

Нас тоже отлично видели, и германскую пехотную форму опознали, поэтому если и насторожённость была, то слабая, так что расчёт у пулемёта, это скорее педантичность в следовании выполнения уставов, а так на корабле царила полная расслабуха, если это можно так назвать. Корабль подходил ближе, и было ясно видно, что тот хотел подойти, и сбросить концы для швартовки.

— На горизонте ещё дымы, — вдруг сообщил старый контрабандист.

Посмотрев в бинокль в ту сторону, я действительно увидел два дыма. Один вроде гуще, возможно там три корабля и у двоих дымы сливаются. Повесив бинокль, тот на ремне на шее висел, однако тут же была и «Лейка», тоже на ремне, теперь подняв её, я сделал снимок подходившего корабля. Пусть будет, на память. Мои солдаты пока только изображали интерес, и ожидали моего сигнала, но я его не давал, более того, шепнул капитану:

— Проводите швартовку, чтобы эсминец не ушёл, не хочу потерять трофей.

— Как скажите, — тот конечно удивился, но стал всё выполнять.

Сообщив своим людям, что будет проводится швартовка, придётся стрелять почти в верх, борта на разной высоте, велел всё также ожидать команды атаковать. А эсминец уже был близко, когда можно общаться. Там запросили кто мы, я крикнул что военная разведка, выполняем секретную миссию, которую не могу сообщать. Возвращаемся на базу. Этого вполне хватило. А от офицера я узнал, что этот эсминец номерной, «V-99», после проведения разведки, уходит от русских миноносцев, вот и предложили подняться на борт, с ними уйти шанс есть, иначе русский плен. Отказ будет выглядеть крайне подозрительно, поэтому я с радостью и охоткой согласился, да ещё поторапливал германских моряков чтобы побыстрее приняли нас на борт. Особенно закрытый ящик с секретными документами, который якобы находится у меня в каюте. Ну когда концы были поданы, а три моряка спускали навесной трап, я подал сигнал, и тут же слетел брезент, показывая двух казаков что прятались за пулемётом. И тот застрочил, сея смерть, внося опустошения в рядах зевак и зрителей. Я тоже выхватил пистолет из-за ремня, кобура с «Люгером» была также на ремне, но «Маузер» я спрятал сзади, и не поворачивался к гостям спиной, чтобы те что не увидели. Вот так прицельно я выпустил все десять патронов. Два по расчёту пулемёта, он был моим, а потом и в офицеров на мостике, остальных мои солдаты уработали. Не смотря на наличие карабинов за спиной, там ремни через голову перекинуты, из-за чего было довольно сложно их снять и приготовить к бою, это было сделано также для ослабления подозрений германцев, поэтому те использовали пистолеты, по одному в каждую руку. Они в отличии от меня извлекли оружие из карманов галифе. Вот они из своих пистолетов добирали за пулемётчиками, тех кто разбегался, чтобы потом по кораблю ловить не пришлось. А из трюма с рёвом уже лезли казаки, кто подпрыгивая хватался за борт и карабкался наверх, а кто по трапу.

Через полчаса, когда подошли три русских эсминца, флаг корабля уже был спущен, а по палубе ходили казаки, да на видном месте стоял русский офицер, сверкая своими погонами. Как вы понимаете, это был я. Поэтому с головного эсминца, видимо где находиться командир группы, была спущена шлюпка и направлена к нам. Однако орудия остальных кораблей были направлены на нас, во избежание, как говорится. Вот это они молодцы. Захватили мы германский корабль без проблем, я даже успел сделать нужные снимки, включая общее фото всех казаков на палубе корабля, кроме молодых, что в захвате не участвовали и трофеями были обделены, где на заднем фоне были видны настройки эсминца, а в море подходившие русские корабли. Пленных держали под охраной, раненых сложили в стороне, трупы просто сбросили в воду, они нам мешали. Мы переоделись, я снова в свою форму, и ожидали гостей. Эсминец уже осмотрели от носа до кормы, словив ещё двух матросов, и на этом всё. Теперь нужно поговорить с командиром отряда русских кораблей, и надеюсь удастся договорится. Кстати, все три корабля были одного типа и в два раза меньше моего трофея.

Вот шлюпка подошла поближе и оттуда крикнули, кричал офицер:

— Эй, кто такие?

Ответил мой наставник, мне кричать и вообще напрягаться не хотелось. И так грудь болела после выстрелов. Отдавало в неё, и сильно. А крикнул наставник вот что:

— Сухопутно-морской казачий отряд майора Волкова. Заканчивает осмотр захваченного трофея.

Лейтенант, что был страшим в шлюпке, слегка завис, переваривая услышанное, пришлось его потопить:

— Лейтенант, подходите, не опасайтесь, свои.

Тот изучал меня несколько секунд, и просиял, узнал, всё же моё фото не раз печаталось. Тут я его поспросил встать и принять героическую позу, готовя фотоаппарат, что тот легко и с охоткой сделал. Встал, поставил ногу на планширь, слегка прогнулся назад положив одну руку на рукоятку кортика, и другую упёр в бок. Скорее получилось забавно, чем героически, но снимок я сделал. Дальше те подошли, и поднявшись на борт, сначала фелюки, а потом и эсминца, и подойдя, тот представила. Фамилия у того хорошая, Демидов, и был он старпомом на флагманском корабле полудивизиона особого названия эскадренных миноносцев под командованием капитана первого ранга Колчака. Тот, кстати, на флагмане сейчас ожидал результата проведения разведки.

— Вот что, лейтенант. Принимайте пока корабль, кого в машинное отделение, кого куда, чтобы механизмы не запороть, мы в этом деле не разбираемся, пленных тоже забирайте, а я вашего командира навещу, надеюсь господин капитан первого ранга меня примет.

— Конечно, господин майор. Обязательно примет.

Прихватив корабельный журнал с эсминца и флаг, я осторожно, с опаской спустился в шлюпку. Моряки мне помогли, их четверо осталось в ней, но не трогая рёбра, я предупредил о ранении. И мы поплыли к миноносцам Колчака. Разговор предстоит не простой, и я уже мысленно его строил. Надеюсь удастся уговорить помочь нам.

Ночью мы сошли с пяти лодок, покинув борт одного из эскадренных миноносцев Колчака. Перебрались с лодок на берег, как раз где я и хотел, у Любека. Пообщались мы с Колчаком настолько хорошо, что тот даже согласился тут нас встретить через три недели, мы световой сигнал подадим ночью с берега и к нам направят лодки. Это лучше, чем контрабандистов использовать. Тот меня на радостях за такой подарок русскому военному Императорскому флоту даже обнял, расцеловав, но обнимал осторожно, помнил о рёбрах. В общем, трофейный эсминец они приняли, пять десятков моряков с других кораблей и один офицер туда переправили на борт, сам Колчак его под командование принял, и также на трёх кораблях тот отправился обратно. А мы погрузились на борту одного из его миноносцев и вот тот доставил нас ночью к германскому побережью. Колчак мою авантюру легко одобрил и поддержал. Сам таким был. А почему они преследовали этот эсминец, хотя тот на десять узлов скоростнее, даже на тринадцать, тот пояснил. Они минную банку-ловушку ставили, а тот засёк, сам нападать не рискнул, их броненосец охранял, медлительный, поэтому те сами бросились в безнадёжную погоню. Причём зная, что где-то тут наш охотник ходит, крейсер-рейдер, надеялись загнать германца под его пушки. Я же говорю, что Колчак ещё тот авантюрист. Да вот тут вон какая оказий вышла, и германцы и русские моряки с моей командой встретились. Конечно Колчаку при возвращении ответ держать придётся что помог мне, но тот рукой махнул, трофей всё перекроет. Теперь все моряки Балтийского флот мне за него благодарны будут. Главное его теперь до базы довести, а потом скорее всего в столицу, на смотр и показ. Ну это уж их дело, для меня главное получение полного одобрения от этого моряка и его помощь с высадкой, которую тот всё же оказал.

В данный момент, когда всё снаряжение и вещи были на берегу, все люди тоже, я отправил лодки обратно. Миноносцу желательно покинуть этот район как можно быстрее. Германцы охраняют берега, выставлены наблюдатели и стоят орудия на удобных местах для десантных высадок. Сейчас мы находились в двадцати километрах от Любека. Мне всё же повезло что я на наших военных моряков нарвался. Оказалось, те проводили разведку, как раз по поводу десанта, и имели нужные сведенья, оттого и высадили там где нас трудно засечь. Тут к тому же ещё и ночь тёмная, и корабль далеко в море, гребли километра два до крохотной бухты из которой тропинка поднимались на верх на скалы. Колчак это предвидел и все шлюпки со всех корабли оставил на этом миноносце, чтобы разом нас высадить, а не делать челночные рейсы. И вот шлюпки скрылись в темноте, я отправил троих казаков из пластунов на разведку, а остальные разбирали поклажу. Для всех груз был, затарились мы под завязку, тут кроме пулемёта и патронов к нему, а мы пополнили запас с эсминца, так ещё три ящика тола с бикфордовыми шнурами. Их мой наставник выкупил у интендантов со складов Клайпеды, поискал и купил. Кроме них также хватало грузов, припасы, патроны, оружие, снаряжение, те же котелки. Постепенно, но они поставлялись на фронта, однако это уже мой был запас. Вот касок уже не было, тут они без нужды, лишний вес.

Загрузившись, дорога впереди пуста, как доложились разведчики, лишь по сторонам на берегу костры засекли, видать наблюдателей, мы колонной направились прочь от берега вглубь страны противника. Как ни странно, стоит отметить что потерь у меня в отряде не было, германские моряки были так напуганы зверскими выражениями на лицах казаков, что просто сдались. В результате один лёгкий вывих ноги, оступился, и ещё один свалился в воду. Чуть не утонул, хорошо моряки из команды контрабандиста, выловили его. Сашка тоже тут в колонне был, нёс ящик с патронами для пулемёта. И это плюс свой вещевой мешок, с пожитками. Я уже его осмотрел, и половину выкинул, без надобности. Остальное заполнит трофеями. Постепенно Александр осознавал, что это за сладкое слово такое, трофей. Ничего общего с мародёрством, как тот думал, это не имело. Влияние казаков хорошо сказывалось на нём и на его мировоззрении. С оружием научили обращаться, пусть пока наспех, опыта почти нет, но знал теперь что и как. Тем более из «Нагана» тот и сам изрядно пострелял, ещё дома, оружие это знал, но тут совсем другое, германское. Ничего, и его освоит.

Так мы и шли, дыша в затылок друг другу. Двое разведчиков впереди, да я, вот и всё кто не был загружен до предела как остальные. Ну у тех вещмешки, оружие, а я совсем налегке. Но мне простительно, из-за ранения. Физически я всё же плохо восстановился, однако двенадцатикилометровый марш, до наступления рассвета, выдержал, хотя и пришлось трижды останавливаться на десятиминутные передышки. Остальным груз тоже нести тяжело было, хотя старички мои меня удивили, пёрли как танки, как будто и нет груза. Молодёжь быстрее выдыхалась чем они. Журналист на удивление тоже держался, хотя было видно, что идёт на одной силе воле. Даже его загрузили мешком с провиантом, мол, участвуешь в рейде, так участвуй во всём. Однако, как бы то ни было, мы добрались до дороги, я бы даже назвал её трассой. Прежде чем начать акции, нужно заиметь транспорт, чтобы можно было убраться как можно дальше от места исполнения этой акции. Нас будут искать в том районе, а мы уже далеко. Поэтому пока транспорта не будет, смысла что-либо устраивать просто нет. Нас быстро выловят, организовав также население. Поэтому моя надежда не столько кони, они план «Б», сколько авто. Грузовики умеют у меня водить все четверо казачков, что были со мной, когда я батареей командовал, они тот грузовик и сломали что на донорство пришлось пустить, да и я опыта в этих авто набрался. Мне по запросу прислали водителей, они и обучили. Но только ездить, чинить казачки не умели, хотя я некоторое представление в этом деле имел, но скорее поверхностное.

Пока обустраивался лагерь, заметались следы движения такой крупной колонны как наша, лёжа на одеяле я поглядывал на дорогу в бинокль, она в километре от лагеря была, и размышлял. В обоих транспортах есть свои плюсы и минусы. Возьмём грузовики, с ними мы станем высокомобильными, за ночь проезжая сотню, а то и две километров, что позволит нам избегать поисков и творить дела в других местах. Мы эдак всю Германию на уши поставим. Однако минусы у них тоже есть, нужно искать топливо, да и приметные те, без дорог далеко не уйдёшь. К тому же большая часть автотехники идёт в армию и встретить их в тылу большая удача, на которую особо не стоит рассчитывать. С лошадьми совсем другое дело. Начнём с плюсов, топливо для лошадей под ногами, на них можно переправляться через водоёмы в необорудованных местах, брать нужно только верховых, никаких повозок. Груз как поклажу во вьюки. Для казаков двигаться верхом как в родной стихии пребывать. То есть, мы станем вполне мобильными, довольно скоростными. Минус тут один, лошади устают, и им требуется отдых, поэтому переходы не идут ни в какое сравнение с грузовиками. При этом, меня устаивают оба варианта, что попадётся то и возьмём. А раз тут довольно крупный порт, то может всё же будут грузовики? Те же военные?

Пока я наблюдал, Егор достал из вещмешка форму германского лейтенанта, с пехотными эмблемами, и приготовил её, как и сапоги, они отличались от тех что носили российские офицеры, и внимательный человек может это определить, а я на такой мелочи палится не хочу. Всё же мы будем изображать пост на дороге. Но позже, после полудня, а сейчас спать, выставив часовых и дозорного. Так что передав бинокль дозорному, что будет наблюдать за дорогой и записывать кто по ней движется, хочу узнать степень её загруженности, подошёл к одеялу, это теперь моя постель, и устроившись на ней, вскоре уснул. Почти сразу. Слишком устал и вымотался, да и бессонная ночь давала о себе знать. Один из часовых ходил по группкам спавших казаков и время от времени толкал то одного, то другого. Причина заставила бы меня улыбнуться, если бы не серьёзность ситуации. Возраст всё же был в минус в данном случае. Храп. Старые казаки храпели, да совместно так, что как шутили часовые, у них шапки сносило. В общем, нарушали звуковую маскировку, вот часовой и не давал им нас демаскировать, веля переворачиваться на бок.

Проснулся я под вечер, на час позже установленной мной побудки. Мне дали поспать побольше, пока казаки, проснувшись, приводили себя в порядок и готовили завтрак. Это дядька-наставник, мой зам, распорядился дать мне поспать. Как тот мне пояснил, командир должен быть свежим, отдохнувшим и с ясной головой. Подумав, я с ним согласился. Правильно тот решил, пусть и не выполнил мой приказ, поэтому решил его не наказывать. У нас в походе царила строгая дисциплина, это в тылу мы к друг другу на ты обращаемся. По имени отчеству, но тут в походе всё, это в сторону, дело-то серьёзное. Также было, когда мы по германским тылам ходили, когда я был командиром батареи. Но там они были эпизодическими случаями, максимум на трое суток, а потом возвращались к своим, а тут две недели постоянного террора, и плюс неделя которую я выделил на посещение Швейцарии и возвращение на побережье Балтики, где нас будет ждать российский военно-морской корабль. И это если Колчаку дадут его послать. Если нет, будем выбираться своими силами, потому что от услуг того капитана-контрабандиста я отказался и тот отправился по своим делам.

После завтрака, молодёжь снова гоняли по знанию германского оружия, те разбирали их чистили, потом принимали разные стойки, стрельба с колена, лёжа, стоя, стрельба по аэропланам. Отрабатывали до автоматизма. Сашка тоже там был. На поясе мой нож и больше ничего. Чуть позже, когда мы к дороге уйдём, те будут отрабатывать как незаметно подобраться к часовому и снять его без звука ножом. Это я распорядился, больше для Сашки, другие молодые казачки это и так знали, их на дому учили. А сейчас, после завтрака, я изучал корявые записи дозорного, ну и на словах его расспросил. Движение на дороге есть, и что важно, авто тоже было, и легковые, и даже грузовые проезжали. Пару раз по одиночке, дважды колоннами. Причём похоже одна и та же колонна в количестве одиннадцати грузовиков. Сначала от Любека проехала на Гамбург, мы явно на трассе находились, гружённые, сидели низко, потом обратно пустые. Грохотали кузовами на ухабах. Повозок было изрядно, один раз даже автобус проехал, легковых хватало, семь штук одиночных засекли. А вот конников было мало, прошёл разъезд в десяток всадников и всё. На патруль похожи были.

То, что мы находимся на дороге Любек-Гамбург, это было понятно, не так и далеко от трассы, на горизонте пролегала железная дорога где проходили составы, а также имелась река, судоходная, и по ней тоже разные пароходы и баржи ходили. Поэтому меня слегка удивило что дорога не пуста, и тоже пользуется во всю. Однако думаю цель грузовиков не так и далеко находится, быстро вернулись, и возможно далеко от реки или железнодорожной станции, раз груз из Любека отправили на машинах. Ладно. Скоро узнаем. Мы переоделись, и построив солдат в колонну, пусть их и четверо, повёл к дороге. Егор выгладил форму, так что та смотрелась на мне идеально. Как тот это сделал, я видел, подивившись его смекалке и опыту. Он её разложил на одеяле, так чтобы ни одной складки не было, сверху щиток от пулемёта в качестве пресса, второе одеяло, и просто спал сверху. А когда проснулся, та и имела форму выглаженной. Он ещё недостатки на камне поправил, и вот теперь я, видя результат его работы, был доволен. Я вообще играл молоденького офицера только из училища, который буквально из штанов выпрыгивал чтобы отличиться и попасть на фронт, а не проходить службу в одной из тыловых частей. А вот солдаты у меня пожилые, явно для фронта не годятся, а вот для охраны тыла вполне. Перчатки на руках, довершали образ прусского офицера, по виду даже дворянина.

Так как комплекты германской формы подбирались под моих казаков, а дядька-наставник не мог уйти, он старший в лагере, то подобрали старичка телосложением схожим с ним, поправили форму, чтобы та идеально сидела, и вот мы шли к дороге. Были со мной Егор, два старичка с коими ранее по германским тылам ползали, я их знал и доверял, через столько прошли, а вот новичок хоть и из пластунов, награды боевые имеет, всё же вызывал сомнения. Не притёрся я к нему, не знал, чего оттого ожидать. Ещё что плохо, тот имел унтер-офицерские знаки различия, и как бы мой зам. Так что пока шли, я инструктировал его по уставу германской армии, что делать можно, а что нельзя. Всего не дал, но основы поверхностные вполне. Да и вообще я буду ему говорить, что делать. Мне как офицеру шевелится нельзя, статус не позволяет, вся работа на нём будет, остановка, проверка документов, я как бы со своей стороны гордо смотрю как мои солдаты работают, дистанционно контролируя их, ну и блюду этот свой статус. Только в одном случае где я буду носится как наскипидаренный кролик, это если кто остановится, или я остановлю, где будут офицеры старше меня званием. Что тут стоит уточнить, приказывать я буду останавливать лишь то, что мы точно будем брать. С условием того что казак в форме унтера германского не знал, использовать того для видимости проверки даже и пытаться не стоит, а я буду проверять документы только в крайнем случае. В общем, кроме меня германский знал только мой брат Сашка, но знал тот его не так и хорошо, как бы хотелось, за германца не выдать, так что тот ещё штатный переводчик в отряде, и то если разделится придётся, и тот во второй группе будет, для допроса пленных или перевода.

Добравшись до дороги, сам я стал прогуливаться по обочине, наблюдая за слабеющим движением, вечер всё же, а мои солдаты изображали пост. Жаль мешков и пулемёта нет, да шлагбаума, идеально бы смотрелось, а так лишь пеший пост, явно сюда привезли, оставили, и поехали дальше, так что нас особо не обращали внимания. До наступления темноты часа три, и я наделся успеть что перехватить, желательно сразу и на всю группу. Дело в том, что дальше по дороге виднелся железнодорожный мост. Даже не охраняется, я видел лишь избушку смотрителя, который вышел, когда мимо проходил очередной состав, какие-то флажки показывал. Этот мост и будет нашей первой целью. Тут главное транспорт добыть. И тут нам повезло. Не знаю, как сказать, но похоже действительно в этот раз везение на нашей стороне и надеюсь, что эта капризная дама от нас не отвернётся. В сторону Любека двигалось пять грузовиков, порожние, это видно, причём все машины знакомой мне марки, у меня на батареи такие же были, модель «Даймлер» трёхтонный грузовик. Скорость у него не ахти, едва тридцать километров по трассе, о шинах-дудиках и мечтать не стоит, но и это неплохо. Эти грузовики могли брать грузу до четырёх тонн, что на мой взгляд более чем прилично. Но лучше не перегружать, три с половиной максимум.

— Внимание, берём эту колонну, если в кузовах нет солдат. Я её останавливаю, вы как бы осматриваете кузова на предмет солдат, после этого жестами показываете водителям и, если есть, сопровождающим, выйти из кабин, и берёте их. Водителей желательно живыми, за руль посадим. Дорога вроде пуста, работаем.

Колонна приближалась, двигаясь не спешно, километрах на двадцати в час, ну и я, лениво сойдя с обочины, поднял руку, а когда та остановилась, также лениво направился к кабине передового грузовика. В нём сидели военные, германские солдаты, один фельдфебелем был, и подозреваю старший колонны. Тот и выскочил наружу, да подбежал ко мне, протягивая сопроводительные документы:

— Что везёте, фельдфебель?

— Две машины порожние, господин лейтенант, а в двух горюче-смазочные материалы для автоотряда в Любеке.

Этого было достаточно, и я повел шеей, как штабс-капитан Овечкин в «Неуловимых», подавая этим знак, что колонну мы берём, и дальше казаки действовали уверенно. Я вырубил фельдфебеля одним ударом ребра ладони наискосок по шее, и пока тот ещё падал, рванул из кобуры «Люгер», и наставил его на водителя, крича:

— Поднять руки, русская свинья! Вы похожи на переодетых русских казаков!

Тому делать нечего как поднять руки. Дальше мы действовали быстро. Хорошо, что грузовиков пять, как и нас, так что фельдфебеля связав, в кузов забросили, сами сели в кабины к водителям, и колонна, проехав чуть дальше, съехала с дороги на тропинку, и стала пылить в сторону лагеря где мы передневали. Там, пока я допрашивал фельдфебеля, наши грузились во все пять грузовиков, скидывая часть ненужного груза тут же, кроме топлива. Все наши кто был в германской форме, так и поедут в кабинах, охраняя водителей и смотря чтобы те что не учудили. Тут в лагере я водителям объяснил, что те захвачены доблестным отрядом русских казаков под командованием майора Волкова, и если они будут сотрудничать, то мы их оставим в живых, хотя грузовики спалим потом, чтобы германская армия их больше не использовала. Дал им честное слово офицера оставить в живых. Фельдфебелю, который нас слышал, вынужден был пообещать тоже-самое. За это тот не пытается бежать и будет помогать по мере сил. А ведь я хотел его прирезать после допроса и труп спрятать, но тот видимо уловил это, своим несколько звериным чутьём, и вот выторговал себе это условие. Времени на жёсткий допрос с ломанием его не было, и я дал слово, и не пожалел, тот служил в интендантской службе частей тыла, и знал многое, исколесив местные дороги. Тот даже карту окрестностей мне дал, которую мы сразу не обнаружили, тот её не в планшетке держал, а в кабине под сиденьем. На ней тот всё что знал и отметил, включая множество бродов, проходимых для автомобилей. После этого его снова связали, кляп в рот и в кузов. Ну и покинули место стоянки, возвращаясь к дороге. На ней мы всего с полчаса простояли под видом поста, пока нам эти грузовике не попались, действительно повезло. А направились мы к мосту, я панировал провести минирование засветло, а потом поджечь бикфордов шнур и уехать. В пути мои казачки охраняли водителей, пистолеты использовали, с ними в кабине проще чем с карабинами, да вспоминали навыки вождения, я вскоре планировал посадить их за руль.

Дальше всё получилось, как я и задумал. Колонну грузовиков мы поставили в километре от моста, съехав с трассы. Загнали под деревья ухоженной рощи, и остались там. С другой стороны виднелась местная деревушка, не хотелось бы привлекать внимание деревенских к нам, но тут ничего не попишешь, нужно действовать. Дальше двое пластунов подкрались к сторожке и скользнули внутрь, после чего один вышел и махнул рукой, мол, всё готово. На грузовике, одном, я подъехал к мосту и лично лазил под фермой однопролётного моста, мне двое в германской военной форме помогали, сделали верёвочную люльку и удерживали пока я закладывал заряды. В это время только один состав прошёл в сторону Любека. Ну а когда уже от него состав пошёл, грузовой, я отмерил нужную длину шнура и поджёг, после чего со всех ног рванув к грузовику, остальные уже там сидели. Дальше, поглядывая на часы, пока мы гнали к роще где находилась остальная группа, и остановив машину, время пришло, да и мы до рощи доехали, покинул кабину и вместе с остальными наблюдал что будет дальше. Подрыв произошёл не под паровозом, как я рассчитывал, а только под четвёртым вагоном, но результаты диверсии всё равно были восхитительные. Мост тут из одной фермы был, так что вагоны полетели вниз, а два вагона за паровозом полыхали. Паровозная команда, подавая гудки, возможно контуженная, стала замедлять ход огрызка состава, а груз с вагонами полетел в реку громоздя кучу мятого металлолома. Кстати, перевозили похоже уголь, тот тоже загорелся. Хорошо взрыва не было от угольной пыли, поднявшейся над обрушившимся мостом. Два последних вагона, сойдя с рельс, кувыркнулись с обрыва. Ну а мы погрузились в машины, казаки были перевозбуждены, не каждый день такое увидишь, молодёжь так совсем в нирване находилась, и выехав на трассу покатили дальше. Сам я, сидя в кабине, подкрутил плёнку на фотоаппарате. Мной было сделано два кадра, когда состав заезжал на мост и сам момент подрыва. Надеюсь последний кадр не смазанный, я тут вздрогнул, когда подрыв произошёл, хотя и ожидал его. Получилось так.

Тут темнеть начало, но эту ночь мы планировали работать, ночь наше время. Тусклый свет фар плохо освещал дорогу, но всё-таки ехать можно. Нам попался деревянный мост по пути, за ним я остановил колонну, и вахмистр взял пять казачков, из молодых, должны же те поучаствовать, поставил им задачу, которую я ему дал. Те сливали в вёдра машинное масло и бензин, смешивая, и бегали, разливали по полотну моста. Потом дорожку пролили, и вахмистр сам поджёг её. Поэтому, когда мы покатили дальше, сзади полыхал этот мост. Следующий был каменным, да ещё двухпролётный. Тоже не охранялся, тут видимо ещё никому в голову не приходило, что так глубоко в тылу могут оказаться диверсанты, которым тот приглянется. Я использовал толовые шашки и взорвал его, полчаса минирование заняло, там были странные ниши, как раз в удобных местах, я бы даже подумал, что они на инженерном уровне были подготовлены для взрыва на случай захвата. Однако подорвали и покатили дальше. Следующим бы железнодорожный мост, и он уже охранялся. Отделением солдат. В этот раз я отправил молодёжь, приказал снять часовых, их два было, с каждой стороны моста, ну и тех что в палатке храпели отработать холодным оружием. По одной этой палатке было ясно, что солдат сюда прислали только что, они ещё обживались. А откуда прислали видно, до Гамбурга было четыре километра, там ещё пароконная повозка возвращалась в город, что доставила их. Точнее имущество с палаткой.

Как мы вообще поступили. Оставили грузовики под присмотром пяти казаков в двух километрах от моста, дальше марш-бросок, пулемёт установили на треноге для прикрытия, но это на самый крайний случай, шуметь я запретил, надеялся, что до этого не дойдёт. Палатка с охраной с той стороны реки, один часовой с этой и второй с другой. Часового с это стороны я направил Сашку снять, хотел воевать умник, пора начинать. Самое ответственное место, если облажается, всё дело завалит, я это ему сразу втолковал. Двое пластунов его подстраховывали, а когда тот подкравшись подпрыгнул, всадив нож в грудь, те подхватили тело, зажимая рот, и дождавшись пока часовой отойдёт, направились дальше. Сашка же, сдерживая рвотные позывы, снимал с часового всё ценное. Документы тоже достал, чтобы мне передать для отчётности. Тот снял карабин, что за спиной у трупа находился, часовой не успел его снять, ремень с подсумками, и всем что на нём было, по карманам прошёлся. А вот с ножом, долго колебался, пока не набрался с духом и не вытащил с чавкающим звуком. Может это и было причиной что того согнуло в приступе рвоты. Часового с той стороны, подобравшись по мосту, сняли пластуны, а вот в палатку запустили молодёжь и, хотя дошло до криков, кто-то проснулся, выстрелов не было, прибили те спавших. Германцев насчитали двенадцать солдат при одном унтере. В результате тринадцать карабинов в трофеях и один «Люгер», пулемёта тут не было. Потери у нас, одному казачку до крови руку прокусили, коей тот одному из солдат рот зажимал, когда ножом бил. А Сашка нож мне вернул, отмыл в реке и вернул, у него на трофейном ремне штык-нож уже висел, да и карабин на плече. Тот ремень подогнал для удобства. Ремённая система ему тоже понравилась.

Дальше, пока подъезжали грузовики, мы в ту сторону световой сигнал дали, и потом по мосту перегоняли машины на другую сторону реки, я занимался минированием. И надо сказать как бы искусно я это не делал, но всё, взрывчатка подошла к концу. Мост большой, и чтобы с гарантией его уничтожить её нужно было много. Так что использовал всё что осталось. Всего десять шашек с трудом сэкономил, они мне нужны были. Дальше я оставил один грузовик у моста, усилив его пулемётом, старший казак тут, как наступит нужное время, часы у него были, трофейные, сразу подожжёт шнур, а если состав будет подходить, то можно подождать и поджечь перед проходом. Бикфордов шнур будет гореть две минуты, на что я предупредил взрывников. Тут у машины и Сашка, и наш журналист остались, последний вроде как должен описать подрыв, а остальные со мной во главе направились в город. Со мной ехали только те, кто сюда отправился не столько за диверсиями, сколько за добычей, и сейчас мы за ней ехали. Они в курсе, и уже были в предвкушении. Тем, кто остался у моста, их трое, журналиста, Сашку и всех пятерых водителей с фельдфебелем я не считаю, им знать, что мы сейчас делаем, не нужно. Мы оттого и водителей не взяли, сами за руль сели. Если и узнают, а наверняка узнают, казачки на язык не сдержанные, хвастуны, пройдёт немало временя. Я к тому моменту планировал тайком посетить Швейцарию, а именно Цюрих, и оставить там в разных банках свои трофеи, потом уже, скажем так, официально взять какой германский банк, тут все участвовать будут, и заберём трофеи с собой, мол, вот, взяли банк, всё что в нём было, вот опись, передаём России на войну с Германией. Ещё и в прессе это осветим. А кто-что будет гавкать, что за то время было ограблено с десяток банков, а действовали казаки со слов германцев, отвечу. Мы брали один, ну или два банка, по ситуации, а то что кто-то под казаков работал, так то местные бандиты, решили воспользоваться моментом, и свалить всё на нас. Очень удобно. Ещё кто вякать будет, удар в зубы, или на дуэль, по ситуации. Вот такие планы были.

Сейчас же на четырёх грузовиках мы проехали окраину Гамбурга и по улочкам направились в центр, я сидел в кабине за рулём. Перед этим я опросил того водителя, из пленных, что город знал, более того, он местный, и описал улицы и разные государственные учреждения, что-где находится, включая о главном банке города, самом крупном тут. За время пути мы один раз военный патруль встретили, и всё, город пуст, все спали. А когда мы подъехали к банку, то покинув кабину, я стал молотить руками и ногами по двери, ругаясь на германском, двое казаков в германской военной форме подошли, встав рядом. У нас теперь ещё с десяток комплектов формы были, из той палатки у моста, чистая, но пока разобраться с ней и распределить не успели. Заметив огонёк внутри, двери наполовину стеклянные, между двумя дверями решётка была, замолотил сильнее. Внутри двое охранников, они подошли и открыли внутреннюю дверь, да и внешнюю тоже. Только решётка была между нами.

— Что случилось, герр лейтенант? — поинтересовался один, тот что постарше.

— Русский десант. Вчера ночью русские высадили крупный морской десант, Любек стремительно захвачен с моря и с тыла, это удалось выяснить только сейчас, когда разбитые подразделения отступили от города. Связь была перерезана, работают кавалеристы русских. Одна дивизия русских и ужасные казаки двигаются на нас. Мэр города приказал эвакуировать золото из хранилища, комендант направился нас. Директор банка скоро подойдёт. Его уже вызвали.

Возможно я и зря вывалил на охранников столько информации, настоящий германский офицер лишь облил бы их презрением и приказал открывать, мол, приказ коменданта, но мне было нужно задавить их психологически, и мне это удалось.

— Да, герр лейтенант, — несколько побледнел тот и начал открывать дверь, второй охранник пытался его остановить, то ли заподозрил что, то ли решив до прихода директора в банк никого не пускать, да поздно.

Трупы охранников отнесли в сторону, больше в банке их не было, сняли ключи с ремней, и пока грузовики подгоняли задом к банку, открывая двери, при мне была керосиновая лампа, которой пользовались охранники, её один из молодых казачков нёс, стал спускаться вниз, пока вахмистр наверху готовился к погрузке трофеев. Главное, чтобы они были. Найдя щиток, я включил электричество в здании, видимо тут экономили энергию. За нами с шумом, топотом и шуточками спускалось шестеро казаков покрепче с ломами и кирками в руках. Тут что нашли в машинах, что у мостов в сторожках. Я сначала открыл ключами дверь в депозитарий, банк современный, и он тут был, и включил свет, после чего указал на сейфы депозитария, мол, ломайте, что внутри ценного, в мешки, и те приступили к делу. Мешки тоже были, в основном вещевые, наши заплечные, разгруженные в кузова грузовиков на такой случай, а я со своим помощником, светильник уже не нужен, открыл дверь в хранилище. Ну на массивную бронированную створку хранилища я внимания не обратил, а стал обстукивать стену слева от неё. Нашёл пустоту и вызвал одного бойца с ломом. Тот выбил кирпич. Тут прогнав всех, я заложил одну шашку, и рвануло хорошо. В отверстие ещё три, и всех делов. Взрывы глухие, толщей земли и потолка приглушены, вряд ли кто услышит, но проём в хранилище я сделал. Стенка-то метр толщиной всего, я ожидал большего. За мной в хранилище, полное пыли и битых кирпичей что всё засыпали вокруг, протиснулось два десятка казаков, что на готовности были, у двоих керосиновые лампы, ещё у троих сделаны самодельные факелы. От взрывов видимо что-то повредилось, свет по всему зданию пропал.

Открыв обычные шкафы на вид, только железные, тут даже замков не было, обычные запоры вроде защёлки, я с удовольствием осмотрел пачки банкнот, валюта разная была. Всё это казаки, кашляя от пыли, стали сгребать в мешки, в других шкафах обнаружились мешочки с золотом, монеты, но основное, золото в слитках, нашлось дальше, где оно хранилось ящиках. Я посмотрел, слитки имели германские оттиски, и были весом около килограмма, крупнее не имелось, все такие. Удобно, выносить можно, на каждый ящик по четвёрке казаков, иначе двое не справятся, тяжело. Те приступили к выносу, причём всего, а я заторопился наверх. Тут Егор меня встретил, отряхнул щёткой форму от пыли, чтобы выглядел я идеально. А то что пыль на мне есть, тот от первых несунов узнал. Ну и дальше я с четырьмя солдатами, теми что в германской форме, изображал охрану у машин, пока казаки бегали наверх и грузили все трофеи в две машины, в них брата моего и журналиста пускать не будем, чтобы не знали, чем мы занимались. Могут не понять и принять за мародёров. С другой стороны, и обижать их, не давая трофеи, не давая участвовать в захвате, тоже не хочется.

Тут на горизонте вспышки появились и загрохотало. Похоже наши мост рванули. Почему-то рано, по времени через десять минут должны были сделать. Взрыв бы прикрыл наш отход. Видимо эшелон подходил, вот и решили раньше подорвать. У нас по этому поводу договорённость тоже была. Хотя тут тоже сложность есть. Нужно прикинуть время горения шнура и скорость прохождения эшелона. Вон, я тоже ошибся, подорвал мост чуть позже, тут секунды влияют, так что то что мост рванёт когда эшелон будет проходить, не факт, как повезёт. Я стал поторапливать своих ребят, пора уезжать, хранилище уже было очищено, один грузовик полный, в другом мешки из депозитария, так что мы устроились в грузовиках, и покатил к выезду из города. Там дальше на перекрёстке нас пятая машина должна ждать, со взрывниками. Жаль, но похоже золота, это я про слитки, в банке не так и много было. Двенадцать ящиков, каждый по сто кило весом. Чуть больше тонны. Точно взвешивать нужно, ну и ещё кило сто в золотых монетах, остальное в купюрах и банкнотах. Большинство марки, но есть разная валюта, включая российские рубли, последних около двух миллионов. Тут ещё считать нужно для точного счёта. Однако и так неплохо, ещё один банк и грузить трофеи некуда будет, так что нам сейчас прямая дорога в Швейцарию.

К счастью, добрались мы до перекрёстка, он в двух километрах от города находился, вполне благополучно. Позади в городе царила паника, полыхало здание банка, это мои казачки его подожгли, чтобы не сразу выяснили что там произошло. Армейские части, что стояли в городе и рядом, были подняты по тревоге, направляясь на шум. А взрывы у моста к моему удивлению продолжались. Похоже там наши всё-таки мост под эшелоном рванули, да не простым, со снарядами. Другого объяснения у меня тому что происходило, не было. Да и те, когда мы подъехали, подтвердили. Они подожгли и на машине погнали прочь. Вроде и удалились далеко, всё равно чуть не сдуло, когда сразу три вагона в огненные вспышки превратились. Мост рванул в тот момент, когда конец эшелона проходил, но для детонации снарядов силы взрыва видимо хватило. Там ещё были пожары и взрывы, но мост и эшелон уничтожены. Некоторые снаряды долетали до города и падали на его территории, не взрываясь, я видел огненные росчерки в небе от падающих снарядов. Может пожар в банке на такой снаряд поперва спишут? Как бы то ни было, часть казаков мы в пятый грузовик перевели, германских водителей за руль посадили, а то места мало оставалось с трофеями, и покатили дальше. До рассвета осталось не так и много времени, а я надеялся до того, как рассветёт, удалиться от Гамбурга километров на сто, не меньше.

И уйти мы смогли, добрались до городка Вальсроде, проехав его, дальше Ганновер был, и километрах в шести, в лесу встали на днёвку. Удобное место, всего несколько хуторов вблизи, и больше нет населённых пунктов. Дальше замаскировав машину, водители провели им обслуживание, а я пообщался с фельдфебелем, и тот ещё некоторые сведенья выдал, и пообещал вечером их отпустить, в принципе, те уже не нужны, и я не хотел показывать куда мы направляемся. Более того, планировал слить информацию что мы идём на Дрезден, пусть нас там ищут, а мы прямиком, никого не трогая, к швейцарской границе, избавимся от трофеев, а то те нервируют, есть опаска их потерять, хотя тут как пришли, так и ушли, но всё равно жалко. Вот в Швейцарии и приберу в надёжное место. Сейчас, пока те под дудку пиндосов не пляшут, так что тайна вкладов вполне хранима. Хотя… если кому потребуется, всё что нужно узнает. Единственно, нужно ещё два-три банка взять. Потому как после Швейцарии этим заниматься уже не будем, дальше только диверсии, берём крупный банк и с этим возвращаемся к побережью Балтики, и отправляемая к своим. Вот такие вот планы. Сам я, устроившись под машиной на подстилке, вскоре уснул, часового у машины с золотом не выставляли, только у пленных, тут все свои, крыс нет.

К вечеру, мы проснулись часам к семи, я после завтрака подозвал журналиста и Сашку, они одни не в курсе наших дел, и пояснил, что диверсии устраивать конечно хорошо, но и о себе забывать не стоит. Мол, предлагаю в следующем городе взять банк, сделать германское золото нашим, и по-честному поделить. Мы находимся в войне с этой страной, и всё что тут возьмём, всё это честно добытые трофеи. После войны они конечно же пригодятся для жизни. То есть, уже тут они могут сколотить свой будущий капитал, и неслабый. Доля общая как у всех, ну кроме меня как командира. Ну Саша, подумав, сразу дал добро, хотя тот как наследник, и так богатым станет, родители, к сожалению, не вечны, но самому заработать ему было интересно, даже если это такой способ. А вот журналист думал куда дольше, и всё же тоже дал добро, что всех порадовало. Казаки слушали нас, и тут разразились криками радости. Поэтому я и сообщил что в Гамбурге мы уже взяли банк, и сейчас будет делёжка. А пленных отвели подальше, чтобы те не видели.

Весов не было, поэтому по количеству слитков и денег отмеряли. Сначала всё на две половины разделили, и мою убрали пока в сторону. Остальные разделили по долям на всех, у нас было пятьдесят три человека, но долей было шестьдесят три. А потому что тому же вахмистру, как моему заму, пять доли, пулемётчикам по две, и тем, кто отличился, давали дополнительные, остальным по доле. Вполне справедливо. Так что те полученные трофеи убирали по вещевым сумкам или рюкзакам. Приспособили даже армейские ранцы, взятые у германских солдат охраны моста. Так как ящики из-под золота освободились, то я свою долю убрал в них, и ящики сложили в кузове моего грузовика, на котором я передвигался. Со всеми этим делами уже темнеть начало. Поэтому оставив пленных, сами развяжутся, мы выехали на дорогу, машины заправлены, и совершили бросок, на сорок километров до Ганновера, где в главном банке города совершили практически туже самую ночную операцию, один в один. Шесть шашек у меня осталось, я в Гамбурге потратил меньше чем рассчитывал, и тут тоже четыре, потом загрузили трофеи, было чуть больше чем в Гамбурге, и всю ночь двигались, почти шестьсот километров проехали, и уже днём оказались в Швейцарии. Да, мы так махом, с двумя дозаправками, доехали до границы, пограничный пост был, но объехали его стороной, казачки нашли тропку, и мы, проехав границу, тут с этим на удивление просто было, где вернувшись на дорогу, уже в Швейцарии, направились дальше. Там найдя окружённую соснами лощину в стороне, я и остановил колонну, и велел организовывать лагерь, надолго, дня три я буду отсутствовать, считая с завтрашнего утра. До Цюриха тут километров пять, решу дела, и вернусь. Все мои трофеи лежали в одной машине, моя доля теперь состояла из полутора тонн золота в слитках, около семидесяти килограмм в золотых монетах, драгоценности и разные векселя из депозитария, драгоценные камни, ну и наличности разной. Миллионов шесть в марках, и ещё пять в другой валюте. Русские рубли, к слову, я не брал, поменял на марки, казачкам те тоже без надобности были, что они у нас с ними делать будут? Банки их на рубли неохотно меняют, пока война идёт. Так что сменял, даже часть золотых монет использовал, чем привёл казаков в отличное настроение, золото есть золото, а те избавились от ненужной им бумаги. Так что марок у меня теперь четырнадцать миллионов. Всё забрал.

Прежде чем отбыть, я сам на грузовике поеду, переоделся. А мы по пути один магазин готовой одежды ограбили, качество так себе, но можно ею пользоваться. Всё же не военная форма. Ну и созвал казаков перед отъездом. Вот я какую им информацию выдал, при возвращении, а мы банк уже для России возьмём, скорее всего их обыщут, не утаили ли те что, это меня не тронут, и те могут потерять свои трофеи, вот я и предлагал кому из казаков отправится со мной, двум-трём, и те положат средства в банк, ну а после войны те их заберут. Те час судили-рядили, пока я готовился, переодевался, у грузовика замазывали армейские обозначения, да и номера тоже, тут они нанесённые трафаретом были, а не навесные, и вот что мне озвучили. Мол, за их доли тревожиться не нужно, они уже придумали как всё сделать так, чтобы те при них остались и до родных дошли в станицах. Наш журналист, что продолжал вести записи нашего похода, про банки я просил не писать, это не для общественности, да и вообще стоит держать язык за зубами, чтобы чего не было, тоже отказался долю передавать. Посмотрев на других и Сашка решил сохранить. Я лишь махнул на это рукой, потеряет, будет уроком.

Вот так и получилось, что я ехал дальше один, сидя за рулём. Крутить тугой руль конечно тяжело, но вполне справлялся, хотя изредка и морщился от вспышек болей при резком движении или ещё чего. Машина хорошо гружённой была, но это ничуть не мешало мне доехать до Цюриха, вот страна, не участвует в войне, так картинка прям райская, спокойно всё и тихо. Для начала я снял номер в гостинице, загнав машину во двор, тут охраняемая стоянка. Мне выделили каретный сарай, где я запер машину. Документы у меня дворянские были, загранпаспорт не спрашивали, он был, но на нём отметки о пересечении границы не было. Вполне хватило дворянского документа, оформили на три дня, после чего оставив машину, я направился к дорогому портному, всё же одежда, да и не самая качественная, обычного горожанина, для будущих дел не подходит. Купил я готовый костюм, к счастью нашёлся моего размера, туфли, шляпу, тут без них не ходят, и вот отправился в банк. Самый крупный в Цюрихе. Там же предъявил копию дворянского свидетельства, оно между прочим на двух языках, русском и французском. Знатоки языка тут были, подтвердили, что это не подделка. После этого я арендовал в банке сейфовую комнату. Не во всех банках есть такая услуга, тут в Цюрихе их всего с шесть наберётся как мне удалось узнать. Да тут же в кабинете директора и узнал, он сам сообщил. Меня к нему провели, видя крупного клиента. Сейфовую комнату я снял на пятьдесят лет, платил германскими марками, миллион ушёл, а это, поверьте, много, но договор составили. После этого я вернулся в гостиницу и перегнал грузовик к банку, загнав его на задний двор, там четыре кассира, других не допускали, перенесли все ящики в мой сейф. Размеры он имел четыре на четыре метра, два с половиной потолок, у двух стен стеллажи, пока всё пустое было, до того пока грузовик не разгрузили. Носильщики наверняка догадались что в ящиках. Никто свинец хранить в сейфе не будет, значит золото, но пусть свои догадки держат при себе. Все ящики без маркировок, хотя они и имелись ранее, Сашка часа два сидел и ножом соскребал их, поэтому теперь ящики безликие. Пусть гадают откуда трофеи.

Дальше я вот как поступил. Машина меня палила, расцветка германской армии, да и замазанные опознавательные знаки можно обнаружить, так что нашёл тут фирму что выдавал в аренду транспорт, мотоциклов нет, редкость пока, но коня взял, закупил припасов, две бочки бензина, и привязав коня к задку, покинул Цюрих, перегнав машину к нашему лагерю. Уже вечер к тому моменту был, семь часов. Там всё в порядке, не обнаружили пока. Посты выставлены, на дорогу пулемёт направлен, секреты меня издалека засекли, лагерь в пяти километрах от дороги был, и позволили мне добраться до лагеря, опознав. Дальше я наставнику передал машину, пусть её заправят, припасы разгрузят, там и свежие были, я пироги заказал, чем порадовал казачков, после чего покинув их, верхом вернулся в город, вернув коня. Ну и отсыпаться отправился, вторые сутки на ногах.

На следующий день, утром наняв пролётку, я стал кататься по городу. В другом банке я открыл счёт, и используя два саквояжа, посетив свою сейфовую комнату, набрав пачек банкнот, вернулся в банк, и положил их на счета. Один счёт в германских марках, три миллиона, другой в французских франках, тут два. Ещё часть марок обменял на американские доллары, они в трофеях тоже были, хотя и не так много, и открыл третий счёт уже в третьем банке. Это ещё не всё. На третий день, завтра возвращаюсь к своим, приобрёл в столице Швейцарии квартиру. Довольно большую, оформив всё, как и положено. Пришлось доплатить чтобы сделали всё быстро и за день. Удалось найти в мэрии города нужного человека, что за это взялся и выполнил. В квадратных метрах та была около двухсот, пять комнат. Ну почти маленькая. Люблю простор, и похоже у меня появилась привычка приобретать квартиры в столицах разных стран. Однако это ещё не всё, посетив агентство недвижимости, изучив то что выставлено на продажу я приобрёл особняк в горах, почти замок, только небольшой. Цена высока из-за земель что продавались с особняком, озеро с чистейшей водой от таивших ледников в ста метрах, причал там, рядом горнолыжный курорт. Такие курорты только-только начали набирать популярность. Мне показали фотографии, документы на землю, с её описанием, и схемы самого дома. Два миллиона марок, и тот стал моим. Там есть пара человек, живут во флигеле для слуг, что за моим теперь имуществом будут присматривать. А что, дом в Альпах, разве это не мечта? Не особо мечтал, но почему и нет? Один счёт привязан к квартире, будет оплачивать её содержание, в этом банке была такая услуга, второй к особняку, плюс зарплату тем двоим. Тратил марки на это всё, как-то они у меня стабильностью своей подозрения вызывали. Документы на аренду сейфовой комнаты и ключей к ней, покупку квартиры, земель с замком, и запасных ключей к ним, открытие счетов, да и чековые книжки, всё это положил в банковскую ячейку, депозитарий четвёртого банка. Ключа к нему не было, мне выдадут коробку, что находится в ячейке, при озвучивании длинного буквенного кода. Без него доступа к ячейке ни у кого не было и не будет. Арендовал на десять лет. Так что все свидетельства того что я прибрал трофеи, остались тут. В остальном я чист аки младенец.

Остальное время искал взрывчатку. Нашёл в виде динамита, десять ящиков, а потом ещё шесть, но уже с взрывчаткой для горных работ, с детонаторами и бикфордовыми шнурами. Повезло, всё нашёл, хотя и жалел, что так мало, но это всё что было. И на четвёртый день, наняв грузовую машину, на ней с грузом доехал до поворота к лагерю, даже съехал на неё и проехал метров триста, после чего водитель и двое грузчиков что сидели в кузове, разгрузили машину и также молча укатили, за работу я уже расплатился. Сейчас я был в той одежде горожанина, что в Германии нашёл, свой дорогой костюм оставил в купленной квартире, посетить земли и особняк времени не было, до него больше сорока километров, и я надеялся на честность риелторов, если что потом найду их. Сама квартира имела полный комплект мебели, но шкафы были пусты. Я закупками не занимался, так что только костюм и остался. Пусть теперь там на плечиках повесит, возможно и не один год, когда я ещё в Швейцарию вернусь? Вот и я не знаю. Хотя отчего же не знаю? Как война закончиться, проведаю своё имущество. Сразу же и отправлюсь.

Мы же, дождавшись ночи, покинули место стоянки. За эти три, ну с днём приезда четыре дня, казаки так и не позволили себя обнаружить. Они отдыхали, гоняли молодёжь, особенно моего Сашку, и готовилось к следующим ратным подвигам, потому как диверсий по сути мы ещё не устраивали, мелочёвка была, цветочки, и теперь начнутся ягодки. Так что забрав по пути ящики со взрывчаткой, мы выехали в темноте на дорогу, добрались до съезда на лесную, снова объехав пограничный пост, чудом разминувшись с патрулём, и оказавшись на территории Германии, покатили в сторону Франкфурта. Надеюсь к утру мы там будем. Никто не долен знать, что мы в Швейцарии побывали, поэтому вблизи её границ мы работать не будем, чтобы кто не подумал чего, или не догадался. Хотя, если моим спутникам языки развяжут, всё равно узнают, что я тут был и трофеи немалые схоронил. Ну и ладно.

Добрались до Франкфурта с приключениями, но вполне благополучно. Оказалось, нас уже по всей Германии ищут и вот на полпути пост попался. Мы его аккуратно взяли, о наличии у нас грузовиком уже известно было, и благодаря опросу старшего поста и его карте, мы объехали остальные посты и засады, в той зоне что ему была известна, и встали на так и далеко от Франкфурта на днёвку. А то что пост исчез? Ну исчез и исчез, мы-то тут причём?

Время подъёма я назначил на пять утра, дальше завтрак, привести себя в порядок и выезжаем. Первая громкая акция в самом городе. Теперь у меня больше десятка солдат под командованием и аж два унтера, то есть можно использовать большее количество ряженых. Главное азиатов не показывать, трое из казаков явные азиаты, два башкира и татарин, и всё хорошо будет. Перед тем как дать приказ на погрузку в машины, я велел построится, вахмистр это сделал, и вот встав перед строем, я сообщил:

— Казаки, братья, я хочу вам сказать спасибо, за то что вы есть, за то что вы пошли со мной в этот рейд. Я знаю, как вы относитесь к трофеям, поэтому вот что вам сообщу. Всё что мне было нужно, я получил, дальше, сколько бы трофеев мы не возьмём, всё это ваше и будет делится между вами. Жадность до добра не доведёт, это я о себе говорю, и меру нужно знать. Так что работайте в охотку. Вахмистр, командуйте погрузку.

Те только и прокричали «ура», им такая моя речь понравилась, особенно смысл сказанного, после чего побежали грузится. Когда мы выехали на дорогу, я прибавил ходу. Палимся, офицер водить машину не должен, если это не легковая, я должен рядом сидеть. Однако ничего, свою машину я спрятал, вторым двигался в колонне, и так ехали. Мы въехали в город и направились к складам. О них тот фельдфебель сообщал, как и нарядами поделился. Оставив колонну из четырёх машин неподалёку от въезда, ко мне Егор прибежал, изображая водителя, да он и вёл мою машину дальше, а я теперь рядом сидел. На въезде на склады я предъявил наряды и меня пропустили. В кузове двое казаков в германской форме при оружии. Расположение складов я знал, поэтому мы проехали к тому, где взрывчатка была, казаки подошли и сняли часового, нож бросили, мы загородили машиной, чтобы свидетелей не было, после этого сковырнули ломиком замок, труп на склад, загрузили полную машину взрывчаткой, тот же тротил, детонаторы и всякое нужное мне сапёрное имущество. Наконец-то взрывную машинку достали, редкость неимоверная и кабеля достаточно, триста метров в катушке. После этого, заперли склад и поехали к выезду, а на складе шипя прогорала бухта бикфордова шнура. У нас полчаса было, мы также спокойно выехали и покатили прочь от города. Когда склады рванут, нам лучше находиться далеко. Город вряд ли пострадает, там был земляной вал для защиты, окна разве что повыбивает, а вот находившаяся рядом железнодорожная станция точно пострадает. Скорее всего до полного уничтожения.

Рвануло действительно сильно, я с двух километров сделал снимок гриба взрыва, и чуть позже второй, когда дым стало разносить, чтобы было видно масштабы трагедии и пожаров. После этого мы направились дальше. Тут кроме реки, были разные дороги, авто и железнодорожные. Пока засветло, мы рванули два моста, каменные, автомобильные, оба двухпролётные, потом как стемнело и железнодорожный, тут охрана уже была, взвод и даже с пулемётом. Казаки отлично поработали и не смотря на то что охрана на стороже, тревога по округе уже звучала, о нас знали, всё равно их уработали. Пулемёт прибрали, сразу назначив на него расчёт. У нас есть кому встать первым номером, вторыми молодых выбрали, одним из них Сашка был, пусть учится. Это тоже был «МГ-8», на треноге, но без щитка. Тут подрыв произошёл после полуночи. Я долго возился с закладкой зарядов, одному тяжело всё же, хотя у меня было два десятка помощников, но это так, принеси-подай. Рванули и его, жаль без состава, впустую фермы в воду рухнули, ну и дальше покатили. Тут снова железнодорожный мост, и вот когда я возился с закладкой, вдруг заработали оба пулемёта, на нас вышли кавалеристы, проводили осмотр этой ветки от прошлого уничтоженного нами же моста. Похоже это моя ошибка, нужно было уйти как можно дальше. Оба пулемёта внесли опустошение в рядах всадников, бились раненые лошади, визжа, стонали раненые, но выжившие ушли, не смотря на довольно точную стрельбу. Их тут больше сотни было, но на два пулемёта те пойти не решились. В общем, я понял, что пора валить отсюда. Поэтому подорвали и этот мост, всё также поджигая бикфордов шнур, выехали на дорогу, и удалились на сто пятьдесят километров, встав на ночёвку не в лесу, а в глубоком овраге, только с воздуха можно обнаружить. Ну и поставив пулемёты, мало ли обороняться придётся, выставив часовых, на рассвете уже спали. Грузики замаскированы, в кусты превращены, веток нарубили и вот так спрятались, именно от поисков с воздуха. Ну а дальше отдых, всё же хорошо мы поработали. Следующая наша цель Берлин. А что, я так решил, доберёмся до него, и поработаем там. Причём всё сделал для того, чтобы не подумали куда мы направляемся. Мосты я рвал, и шлюзы, они нам тоже попались, в противоположную от Берлина сторону. А там после схватки с кавалеристами, развернулись и окольными путями объехав Франкфурт, там до сих пор зарево пожаров стояли, двинули дальше напрямую к Берлину. Сотню километров преодолели и вот отсыпались. А машины скоро менять придётся. Мы их и так эксплуатируем нещадно, странно что отказов пока нет, да и топливо к концу подходит. До Берлина и оттуда до побережья Балтики хватит, но и только, запаса почти что нет. Может где добыть удастся? Надо поискать, да и машины сменить. Выжившие кавалеристы могли в стороне видеть силуэты грузовиков.

Перед тем как уснуть я мысленно улыбнулся. Сашка постепенно превращался в настоящего казака. Тот после того как отбили атаку, да и не было это атакой, пулемётчики мои неожиданно для кавалеристов открыли огонь, они их до последнего момента не видели. Ну а так как пулемётчики собрали больший процент уничтоженными, им и позволили первыми собрать трофеи. Тут вахмистр распоряжался, раз я при всех отказался от трофеев, то теперь тот как старший по этому делу и выдавал решения. Причём взял трёх авторитетных казаков в помощь, и вот таким советом всё и решали. Остальные тоже стреляли, так что и на их долю что-то должно остаться. Так что у Сашки теперь новенький армейский германский ранец за спиной, кобура пистолета «Маузера» на длинном ремне, «Люгер» в кобуре на поясе, и сабля, кавалерийская. Для его роста та не особо длинная. Вот саблей тот владел, его как и Игоря отец учил, даже наставника нанимал. Это я от Сашки узнал, когда тот начал наблюдать наши тренировки с вахмистром. Мол, у меня рука изменилась, раньше Игоря по-другому учили. Неожиданно было.

В этот раз побудка была в три часа дня, и уже в четыре выехав на трассу, мы прямо днём подвидом армейской колонны покатили в сторону Берлина. Только на четырёх машинах, всё же одна приказала долго жить, полчаса вокруг неё шаманские пляски устраивали, так и не завелась, поэтому перекидали груз по оставшимся и сразу выехали. Зато четыре водителя, по одному на каждую машину, и я теперь не за рулём, а рядом, как и положено. Два поста нас пропустили, а вот на третьем остановили. Заставили гады напрячься. Ранее, помня мою идею о тачанках, сейчас те по всем фронтам есть, особенно их полюбили кавалеристы, я решил воплотить её и тут, пусть и на грузовиках. Так что в моей передовой машине, в кузове расчёт находится, тут сверх над кабиной брезент прорезан, можно быстро поставить пулемёт и бить по ходу движения. Уже была отработка скорости подготовки к стрельбе. Тридцать семь секунд на неподвижной машине. Ещё один пулемёт на замыкающий, так там совсем проще, даже борт задний откидывать не нужно, ствол над ним возвышается. Убрать задний полог и стреляй себе. Можно и на ходу. Да легко, только вот попасть будет сложно. Также расчёт пулемёта, что находился в кузове моей машины, мог вести огонь по задней полусфере, также как на замыкающей.

В общем, мы остановились по поднятой руке фельдфебеля, тут кроме него ещё и офицер был, тоже лейтенант. Что важно, пост ещё только тут организовывался, в данный момент несколько солдат снимали мешки с повозок и складывали их в пулемётное гнездо. Пулемёт тут тоже был, уже привычный «МГ-8», он же основной единый пулемёт в германской армии. И что вот теперь делать? Пост нужно уничтожить, но солдат слишком много, потери точно будут. И так везло, без серьёзных травм и ранений обходились, в ночной перестрелке с кавалеристами двое раненых, да и то легко, явно случайными выстрелами. Открыв дверь, как машина встала, я лениво выбрался, потягиваясь, и не обращая внимания на фельдфебеля, направился к офицеру. У того рядом на мешке с песком открытая планшетка лежала, а на ней плохонькое фото, моё фотов в офицерской форме. Как я сейчас вижу, штабс-капитана. Достали ведь где-то. Только вот лейтенант опознать меня никак не мог, я же в Швейцарии не зря столько времени провёл, изучая Цюрих и занимаясь делами. Я в театре побывал, купил два парика и разного вида усов. Когда мерил, вызывал этим у казаков приступы гомерического хохота, они как на шоу собрались. Так что теперь я рыжий с рыжими же усами и в круглых очках, с простыми линзами без диоптрий. На машинах номера изменены, как и тактические знаки. Да и машин четыре, а не пять, как тут ищут.

Я не успел дойти до лейтенанта, как был вынужден вытянуться по стойке смирно, и отсчитав три печатных шага, вскинув кисть руки к виску, докладывал внезапно появившемуся полковнику кто я такой.

— Лейтенант, что у вас за подразделение? — изучив мои документы, отличная фальшивка, сам делал, спросил полковник.

Я уже понял, что именно по его приказу меня остановили, за постом в низине, с дороги не видно, за кустарником стояла легковая машина-кабриолет, где водитель с погонами унтера копался в моторе. Явно проводя профилактику.

— Группа егерей, герр полковник, отправлены герр генералом Губер на поиски сбежавших русских из лагеря для военнопленных в количестве тридцати шести человек. При них три карабина снятых с убитых охранников.

— Вы слышали о русских казаках, что сейчас у Франкфурта взрывают мосты?

— Так точно, герр полковник. Нас сначала отправили к ним, но потом по приказу генерала Губер повернули и направили на поиски бежавших русских.

— Почему у вас пехотные петлицы? — не возвращая документы, поинтересовался с задумчивым видом полковник. Сам тот не представился.

— Приказ герра генерала Губер, для маскировки.

— Ясно. Что ж, я отменяю приказ генерала Губер, при личной встрече я поясню причины. Вы поступаете в моё распоряжение, лейтенант. Каков численный состав вашего отряда и вооружения?

— Четыре отделения солдат, два пулемёта с расчётами.

— О, просто отлично.

— Герр полковник, я могу поступить ваше распоряжение только по приказу. У меня стоит чёткий приказ выехать к…

— А мне не важно это, лейтенант…

Тут полковник минуты две строил меня, стоявшего на вытяжку, что мне и нужно было, на что я и рассчитывал, когда пытался пререкаться с тем, кто старше по чину. Мне нужно было чтобы солдаты на посту видели, как полковник, построив офицера, чужого подразделения, сняв с него стружку, забрал его с собой, а мы явно ему нужны, раз тот на дороге хватал первое же попавшееся подразделение, да ещё хорошо оснащённое, мало того что грузовики, так и пулемёты. Вот так построив меня, тот вернул документы и велел следовать за их машиной, я же, вернувшись в кабину, сел рядом с водителем и негромко сказал:

— Что-то интересное намечается.

— Что случилось, командир, этот офицер на тебя так орал?

— Нормально. Я специально его гнев вызвал, чтобы что не заподозрили. Едем за этим полковником, ему зачем-то мы нужны.

— Зачем?

— Вот и спросим.

Легковушка с полковником поднялась на дорогу и попылила перед нами, пришлось пыль глотать, как все кто за нами ехал. Грузовики наши не особо скоростные, но тридцать километров в час давали. И вот, когда дорога опустела, ни спереди, ни сзади никого, мы сигналом привлеки внимании тех, кто ехал перед нами, мол, поломка, нужно остановится. Я покинул кабину, и сразу же выстрелил в водителя полковника, взял того на прицел, а двое казаков, подбежав и скрутив, разоружив, связали того, и унесли в кузов, а водителя, забрав оружие, это мне, мой личный трофей, от них я не отказывался, сбросили вниз с обочины, тут овражек, удобно, с дороги труп не видно. Сам я сел в машину на место водителя, и теперь возглавлял колонну на легковушке. Уехали мы не так и далеко. Приметив съезд, свернул, остальные последовали за мной, и загнав машины под деревья, другие машины тоже маскировали, уже привычка выработалась, направился пообщаться с полковником.

Разговорить того удалось быстро, работал я по жёсткому, а когда понял на что тот нас подписать хотел, вообще прибить решил. Из всех только Сашка понимал о чём мы говорим, поэтому тот то бледнел, то краснел, кулаки свои огромные сжимал, только этим показывая обуревающие его чувства. Журналиста нашего не было, ничего ему такие методы допроса видеть, а вот казаки молодёжь подогнали, чтобы смотрели и учились как профессионал работает. Конечно такая работа не делает мне чести, в офицерской среде, но тут это скорее поднимало мой авторитет, чем роняло.

— В чём дело, командир, ты таким злым стал, да и Сашка вон цвета меняет? — спросил наставник.

Я молча помял пальцами подбородок, задумчиво изучая германского офицера под ногами. И если ранее я его жалел, то по мере допроса, физические методы дознания становились жёстче, и в конце концов я его сломал, тот сейчас хныкал, размазывая сопли. Переведя взглядом на вахмистра, я отошёл от германца, велев позвать нашего журналиста, и пояснил, не только наставнику, но и другим казакам что столпились вокруг, всем было интересно:

— Германия довольно интересная страна, и здесь среди дворян и богатых людей имеется большая любовь к охоте, и вот, как бы те не экономили, но зверь в их лесах закончился, они даже памятник последнему волку поставили. Да не суть. Некоторым дворянам не интересно охотиться на лис или зайцев, что остались, и один из них предложил для охоты использовать пленных русских. Мол, дадим ему старую двустволку, картечь всё равно далеко не летит, а сами издалека будем охотиться, — уже при первых моих словах про охоту на пленных русских, по казакам прошёлся гул недовольства, только наш писатель строчил что-то в свой блокнот, но я продолжал. — Русским пленным обещали послабления в лагере, разные дары, ну и вот так получая добровольца, вооружали, давая по три патрона, это чтобы охота интереснее была, с привкусом опасности, и отправляли в лес, после чего начинали облаву с собаками. Шесть раз провели такую охоту, и чем дальше, тем больше участникам это всё нравилось. В последней охоте было сразу пять русских солдат. Однако и это им приелось, поэтому те отправили своего человека в лагерь для пленных офицеров, там не уговаривали, просто купили их у начальника охраны лагеря, привезли всех троих, и дали оружие в руки, пустив в лес. В этот раз охота не задалась, им удалось убить двоих, но один офицер убил охотника и завладел дальнобойным оружием. Как оказалось, он отлично умеет прятаться в лесу, и не менее великолепно стреляет. Убив ещё четырёх охотников и шестерых егерей, перестреляв всех собак, тот загнал их в поместье где те до сих пор прячутся. Любой, кто пытался выйти из дома, получал пулю, а постройки вокруг русский офицер сжёг. Перед тем как уничтожили телефонную связь, те успели дозвонится до одного из своих, что знал об охоте и участвовал ранее, этого полковника, и умоляли прислать солдат и помочь им. Тот не мог использовать свои части, они отбыли под Франкфурт на усиление, просить других, эта их охота на людей может стать достоянием общественности, и не всех их поддержат, а скорее даже заклеймят, поэтому полковник отправляется на дорогу, поймать какое подразделение, использовать, но ничего не поясняя, а тут мы с вами. Вот такая история.

Гул не стихал, он всё усиливался, и казаки были реально взбешены. Осмотрев их, вахмистр спросил:

— Что делать будем, командир?

— Ну для начала полковника расспросим, вон, пусть наш писатель интервью у него возьмёт, Саша всё переведёт. Потом тот сам напишет признательные показания, поставив подпись, и на ветку его. Таких ублюдков вешают, а не расстреливают. А мы едем к поместью, оно недалеко. Не знаю там ли сейчас тот офицер или нет, но вот сжечь это гнездо, со всеми кто внутри, это я желаю изо всех сил. Идём, зови командиров отделений, распишу ваши действия по прибытию на место.

Через полчаса, когда мы покидали эту рощицу, тело полковника покачиваясь висело на крепкой ветке одного из деревьев. Взять мы его не могли, а оставлять… Дальше мы проехали едва пять километров и повернув на хорошую щебёночную дорогу, покатили по ней, ещё с десяток километров, и вот оно, имение. Стояло то обособленно, в глуши по сути, оттого и охотились тут, рядом никого. Вокруг действительно стояли сожжённые здания, над некоторыми ещё вился дымок, само здание имения двухэтажное, или облицованное диким камнем, или построенное из него, но смотрелось стильно и красиво. Часть окон выбито, но в проёмах никто не мелькает, видимо неизвестный офицер напрочь повыбивал желание показываться в окнах. Во дворе лежат убитые, на крыльце тоже несколько трупов, ещё одно свешивается из окна первого этажа. С учётом того сколько тот охотников и егерей перебил, патронов у него должно быть достаточно. Честно сказать, я опасался от него выстрелов по нам, однако сидел в машине в германской форме и возглавлял колонну, но подъехав, фактически на подъездную площадку, два грузовика почти к дверям, а два других чуть отстав развернулись, задние борта упали, и забили два пулемёта, по окнам, а те что у дверей встали, больше у крыльца, парадных, покидали казаки. У каждого кроме оружия по две-три динамитных шашки. Так что сосредоточившись у дома, со всех стороны здания, те стали поджигать фитили, зная что горят те пять ударов сердца, и закидывать шашки в окна. Некоторое умудрялись и на второй этаж. Сейчас прикрывая их, пулемёты и били именно по второму этажу. Всё я это снимал, и как из окон выметалась пыль от взрывов, вырывая уцелевшие рамы, и остальное. А дальше подставляя руки и плечи, те стали помогать молодым забираться в окна, и сами полезли следом, проводя зачистку, а я всё это время прогуливался у своей легковой машины с пистолетом в руках. Через пару минут вахмистр доложился, в доме порядка сорока трупов обнаружили, помимо хозяев и уцелевших гостей, ещё и прислуга была. Выживших не осталось. Действовали как я велел, прежде чем ворваться в комнату, закидывали в неё одну-две шашки, и пережидая взрывы уже заходили, если есть выжившие, добивали. Тут мы карали, пленные нам не нужно. Однако, несмотря на все принятые меры, двое раненых всё же было, один был контужен разрывами своих же шашек, другой словил пулю в руку от подранка, ну и выбыл, его как раз перевязывали. Сейчас казачки в погребе, бочки с вином взрывали, но как я понимаю и знаю, не один десяток бутылок в вещевых мешках звенеть стеклом будут, ну и разграбление имения шло, да второпях, от взрывов левое крыло начало гореть, ярко полыхая. Сейчас ковры выносили, коллекцию холодного оружия, да и вообще любое барахло что приглянулось.

— Вот, командир, нашли.

Подошедший вахмистр сунул мне пачку фотографий. Велев ему отправить людей на поиски неизвестно офицера, почему-то тот сам не вышел, не смотря на то что казаки у меня были в своей форме, я один щеголял в форме германского офицера, ну и водители тоже, и пока стал изучать фотографии что тот мне дал. М-да, эти любители охоты фотографировались со своей убитой дичью рядом. Вот и доказательства. Наш журналист, что подошёл, тот это время при пулемётах был, в одной из машин, смотрел фото бледнел и краснел, как это делал Сашка недавно. После чего попросил взять фотографии, тот готовил статью о жестоком отношении к пленным среди дворянства, показать их настоящее лицо, напрочь испортив их репутацию в России, и эти доказательства только всё подтвердят.

— Забирайте, я лишь эту фотографию оставлю, — показал я нужную карточку.

— Чем она вам приглянулась?

— Тут на фото мой бывший фельдфебель Крапивин, из пулемётной полукоманды. Полный Георгиевский кавалер имел. Я с ним войну начинал. На фото в газетах он был. Самым ярым поборником был, не тронь пленных, не убей германца. М-да.

Тот вздохнул и оставил меня со своими мыслями, понимая какие чувства меня обуревают. По поводу офицера, то искать его не пришлось, сам вышел и слегка прихрамывая направился в нашу сторону. С помощью одного охотничьего карабина тот шёл, использовал его как костыль, второй за спиной был, два патронташа крест на крест перехватывали грудь, как пулемётные ленты у революционных матросов, и третий на ремне. Двое подскочивших казаков помогли ему побыстрее добраться до меня. По погонам тот был штабс-капитаном. На голове смятая в блин фуражка.

— Штабс-капитан Берёзов, — тот спокойно кинул кисть руки к виску. — Пятнадцатая пехотная дивизия, командир роты.

— Майор Волков, самоназначенный командир казачьего отряда, провожу рейд в тылу противника. В данный момент нахожусь на учёте в канцелярии фронта как находящийся на излечении после тяжёлого ранения, после него получу новое назначение.

— Волков? Тот самый? Как-то не похож.

— А так? — я снял парик и отклеил усы, снимая очки, и в этот раз офицер меня узнал, пришлось пояснить. — Германцы знают, что я тут командую этим отрядом и фотокарточка моя у них есть. Из наших же газет. Мы тут с десяток мостов взорвали, склады подожгли, ищут нас, сильно ищут.

Тот был сильно уставший, голодный, измождённый, поэтому я приказал погрузить того в кузов машины с одним из пулемётов, это где Сашка вторым номером был, покормить, но аккуратно, неизвестно сколько тот не ел, ну и обиходить. Грузовики с пулемётами уже подъехали, сейчас казаки бегали добро вынося, и грузя в машины. Я же вернул маскировку на место и поинтересовался у одного из своих водителей, что осматривал три легковые машины у здания, что с техникой, но тот меня лишь расстроил, у всех машин двигатели прострелены. Берёзов знал куда стрелять, чтобы оставить местных без транспорта. Кстати, в здании среди гостей двое в генеральской форме были, пока пожар не добрался до них, я сфотографировал трупы. А потом, когда отъезжали от здания, и само полыхающее имение. Пожар крупный, как бы внимания не привлёк, мы за время пути дважды аэропланы видели, видать с воздуха искали, так что может прилететь какой летун, изучить что тут происходит. А может и не прилетит, Берёзов вон сколько построек сжёг и ничего, искали нас у Франкфурта, а не тут. Ну а мы, вернувшись на основную трассу так и погнали к столице Германии.

Как мне удалось узнать у того полковника, сейчас у германцев на Восточном фронте удачи пошли одна за другой. Наши облажались при наступлении, да и союзнички подвели, прибить гадов хочется. Германцы «незаметно» для них перебросили крупные соединения с Западного фронта на Восточный, о чём союзники не могли не знать, но информацией с нашими не поделились, на что уже наши на них сильно обиделись. Ну и при наступлении германцы отсекли две наших армии, окружили и как раз на днях добили последние очаги сопротивления. Не многие из котла вырвались, а в образовавшейся прорыв германцы бросили свои части, теперь наши отступают из Пруссии, пытаясь создать оборону у них на пути, перекидывая дивизии с других направлений. Как отметили германские офицеры, мало сдающихся частей было, и если в первые месяцы войны, окружил кого, то всё, принимай капитуляцию, то тут русские части даже в безнадёжной ситуации дрались до последнего, часто без патронов идя в штыковую с криком: «Русские не сдаются». Очень много раненых было среди русских. М-да, вот такая она военная фортуна. Ну да ладно, повернув на перекрёстке, мы в уже сгущающейся темноте направились к Берлину, не так и далеко осталось. Часа два пути.

До Берлина мы добрались благополучно, нас тут просто не искали, и также благополучно въехали в город, охренеть, даже блокпостов на въезде нет, совсем те не учатся на своих ошибках. Отловив пару горожан, время часов одиннадцать вечера было, прохожей ещё встречались, в городе даже комендантского часа не было, вот и показали где главный государственный банк Берлина находился. Монументальное здание полностью принадлежавшее банку. Ресторан на верхнем этаже лишь арендует помещения. Я хоть и бывал в столице Германской Империи, но где банк не знал, не интересовался тогда. К зданию мы подъезжать не стали, сразу, а вот я на легковушке, оставив колонну позади, метрах в трёхстах припаркованной, подъехал к зданию, и подойдя ко входу, постучался в дверь. При этом я внимательно поглядывал по сторонам, на предмет засады, но вроде тихо пока, никакого движения.

Когда охранник вышел, открыв дверь, между нами осталась решётка, тот был почему-то один, и я сообщил ему:

— Русские в пригороде столицы, те казаки которых все так ищут, нам приказали взять под охрану здание банка. Организуем внешнюю и внутреннюю охрану. Как стало известно, эти бородатые бандиты уже ограбили два государственных банка.

— Но господин офицер, я не могу пустить вас в здание без разрешения директора.

— А придётся, — в моей руке появился пистолет. — Открой решётку и отойди в сторону. Если будешь выполнять наши приказы, останешься в живых. Где второй охранник? Сколько вас?

— Трое, — открывая решётку, сообщил тот.

Двое казаков тут же спеленали его, проникнув в помещение, ещё с десяток направились вниз, охранник их вёл, показывая подбородком куда идти. Говорить кляп мешал. Тот действительно вывел куда нужно, один напарник у него спал на топчане, другой засел в туалете, и похоже надолго, видать этот засранец съел что-то не свежее. Всех трёх взяли и связали. Убивать уже смысла не было, грабим мы этот банк вполне официально, свидетели даже желательны. Дальше подорвав хранилище, также боковую стену вынес, и пока казаки, подождав, когда пыль осядет, выносили всё наверх, складируя в холле у дверей, чтобы подогнать машины и всё погрузить, я направился наверх. Там отогнал свою легковушку от входа в банк, колонна наша всё также неподалёку стояла, и прихватив двух водителей покатил в сторону военных складов. Мне машины нужны были, все трофеи и людей мы на четырёх машинах просто не увезём, нам хотя бы ещё две-три. Штабс-капитан Берёзов машину водить умел, ещё я, получается шестеро водителей, но если что, германских водителей «уговорим» нам помочь, там как получится. Ну а технику на складах нужно искать, туда мы и направлялись. В пути немного заблудились, въехав в частный район и медленно проехали мимо особняка, тот виднелся в глубине участка, ярко освещён, множество народу и машин на подъездной аллее, нет сомнения, там или званный вечер, или бал. По виду здания и машин, гуляла столичная элита. Хм, может навестить? Да, нужно себя прорекламировать. Закончим с банком, навестим, похоже вечеринка в самом разгаре, должны успеть.

Добравшись до складов, я вызвал дежурного фельдфебеля, офицер спал и мы не стали его будить. Ну и выяснил что на территории только три грузовых автомобиля, но один находится в ремонте, и по моему приказу тот поднял водителей оставшихся двух. Машины заправлены до полного бака, выгнали их, и дальше тех взяли на прицел, объяснили, чего от них ждут, и мы вернулись к банку. Всё же хорошо, что я тут четыре дня до войны прожил, изучил город, покатавшись на пролётке, вот и сейчас почти не заплутав, вернулся. У банка уже стояли все четыре наших грузовика, и там трамбуя, грузили ящики с золотом. Брали только его. Тут хранилище изрядное было, похоже всё мы не увезём. Оставшиеся два водителя при колонне и Берёзов так и перегнали машины к банку на погрузку, потом и четвёртую. Мы же, я подъехал на своей легковушке, также поставили те два грузовика под погрузку, уф, всё ушло, пятнадцать тонн золота, вот только казакам пришлось теснится, мало места осталось, но мы отъехали от банка и ревя моторами, почти все машины с перегрузом шли, даже мне в легковушку два ящика с золотом на заднее сиденье закинули, направились к тому особняку.

Там на подъезде оставив машины на соседней улице, мы дошли колонной до особняка, и с двух сторон, незаметно, с территории соседних особняков перебрались на нужный. Все в русской военной форме, даже я в форме майора при всех наградах и без грима. Берёзов не участвовал, он с пулемётами и одними только расчётами в прикрытии, командовал ими. Мы тут для показа себя. Более того, я проинформировал казаков как нужно себя вести. Я хотел устроить из этого вечера благотворительный бал, и попросить видных жителей города снять с себя всё ценное и отдать нам, всё пойдёт на оснащение и помощь русской армии. Интересно, как те на подобную пощёчину отреагируют? Более того, когда я инструктировал казаков как себя вести, те от смеха чуть ли не падали. В зале, где идёт бал, те будут сопровождать меня, изображать преданных псов, моих псов. Это как собака на привязи, рвётся с поводка в сторону противника, лает, пеной брызжет, но как только следует окрик хозяина, та сразу преображается, тихий мирный пёсик, что хвостиком виляет. Вот и казакам это нужно показать, пусть осваивают актёрское мастерство. Кстати, лапать дам на балу я им разрешил, если что, окрикивать буду, и пусть те дальше делами занимаются, обходят с шапками всех гостей, разоружают и забирают всё ценное. Драгоценности в основном. Ну и своим поведением пусть показывают, что казаки — это исчадия ада, дикари, варвары, и вообще ужасные мужланы что за косой взгляд прирежут. Для антуража нужно. И если что, убирать тех, кто окажет сопротивление. Используя шашки, именно их, чтобы кроваво было, чем больше, тем лучше. Вроде всё поняли и всё осознали.

На удивление у дома оказалось много охраны, порядка тридцати человек, как мне доложил вахмистр. Сняли всех, кроме подъездных ворот, и стоянки машин где ожидали водители, пластунам достались в основном патрули и часовые с другой стороны особняка. Взяли их в ножи, до выстрелов к счастью не дошло, но несколько вскриков было, это всё что я расслышал, да и то с трудом, из открытых окон лилась музыка, и та мешала слушать. Не только мне, но и другим свидетелям у подъездных ворот. Их я решил не трогать, лишь четырёх казаков поставил с карабинами, если что, попридержат тех, и дальше мы с казаками проникли в здание. Те лезли с саблями и пистолетами в руках в окна, а я в сопровождении двух самого зверского вида казаков-азиатов, прошёл как белый человек через дверь. Крикнув оркестру чтобы продолжал играть, мне нужно звуковое сопровождение, воплей с их музыкой никто не услышит, я громко, чтобы все слышали, сказал:

— Господа граждане и гражданки Германской Империи, сообщаю вам, что я, майор Волков, взял вас в плен. Как я вижу, у вас идёт бал, и прошу перевести его в благотворительный. Русской армии нужны деньги на оружие и закупку снаряжения. Не жадничайте, поделитесь. Сейчас казаки пройдутся с шапками, отдайте всё что есть. Русская армия будет вам очень благодарна. Ах, да, офицерам, что как я вижу присутствуют на празднике, советую не геройствовать, и сдать оружие. Огнестрельное, сабли и шашки могут оставить при себе. На этом всё… и поднимите руки.

Сделав снимок, потом ещё несколько с разных ракурсов, как женщины добровольно снимают и кидают в шапки драгоценности, да с такими лицами, что я опасался за своих казаков, как бы их не порвали. Те снимали злобу как я советовал, за попку потискать, за щёчку потрепать, улыбнутся такой улыбкой, что те писались. Лучше пусть бояться, чем злятся. Атмосфера страха в зале стала ощущаться ещё сильнее. В общем, дело шло. Десяток казаков с вахмистром осмотрели все помещения в здании, сгоняя слуг в одну комнату под охрану, двадцать пять со мной были, часть выстроились у стен, остальные обирали гостей, ну и оставшиеся снаружи нас охраняли и у машин ещё остались, группа прикрытия с Берёзовым. Все задействованы были. Тут я обнаружил что несколько генералов скрывают своими телами кого-то ещё, кажется там и гвардейцы были. Приказав им отойти, что те не хотя сделали, да и то по чужому приказу, я с удивлением посмотрел на кайзера Вильгельма Второго. Я его сразу узнал, но сделал вид что не сразу, мол, где-то видел, а вот где?.. Давно хотел такую штуку провести.

Достав монетку, в пять марок, завалялась в кармане, на вытянутой руке стал изучать её и кайзера, после чего велел Вильгельму:

— Повернись боком.

Тот не спешил это делать, но я всё равно его «узнал», переводя взгляд с рисунка на монетке на лицо того, и так несколько раз.

— Как я понимаю, вы кайзер Вильгельм Второй? Какая удачная встреча. Для меня. Честно признаться никак не ожидал. Но рад.

Тут офицеры бросились на нас, разом, как будто сговорились, я даже шашку вытащить не успел, как моя охрана, из башкиров, мгновенно достала свои, и так крутя клинками, что их не было видно, только гул и свист рассекаемого воздуха, в две секунды просто порубали их. Раздался женский визг, сфальшивя музыка смолкала, а снаружи раздались выстрелы. Значит охрана у ворот отреагировала на шум.

— Уходим! — громко приказал я, добавив своим телохранителям. — Этого с усами берём с собой, чтобы и волос с него не упал. Сторожить как любимую сестру от десятка ухажёров. Выполнять!

Башкиры подхватили кайзера под ручки, и потащили его к окну, ну и остальные следом. В прикрытии было с десятой казаков, что из окон поддерживали ребят снаружи. Это они зря, зал освещён, снаружи темно, подстрелить их можно легко. Нашумели мы изрядно, но ушли вполне справно, прикрывая друг друга, там вахмистр командовал, под конец и Берёзов из пулемётов поддержал. Погрузились в машины и погнали прочь. Кстати, башкиры, не зная кто это, видя, что какая-то важная шишка, спеленали его. У каждого казака в кармане верёвки и материя на кляпы были, вот и тут его и кляпом отблагодарили, и верёвками. А по прибытии закинули в кузов грузовика, на ящики с золотом, и следом залезли. Вырвавшись из столицы Германской Империи, мы погнали дальше, двигались так, чтобы не оставлять следов. То есть, мостов множество проехали, часть бродами объехали, и ничего не трогали, чтобы по следам диверсий не отследили. Мы направлялись в сторону Гамбурга. В общем, ситуация такова, что дождаться наших моряков мы просто не успеваем, поэтому шанс один, самим захватить какое судно и скрыться на просторах Балтики. Небольших просторах, надо сказать, но главное, что это возможно. Ну и желательно чтобы это был какой военный корабль, они достаточно ходкие чтобы сбежать от погони. Эсминец просто идеально было бы захватить, и весь груз взять сможем, и людей. Среди казаков моряки вообще редкость, но как ни странно, всё же были, и двое у меня в группе, они получили опыт в Русско-Японскую, море полюбили, и после войны пошли в матросы, один кочегаром был, второй палубным матросом, но основное знали, да оба разобраться смогут с военной техникой, управлением и котлами, и это главное. Дядька-наставник, когда я дал задание найти среди своих с профессией моряков, был в недоумении, но с задачей справился. Нашёл моряков из своих, что с охоткой присоединились к нашей группе. К слову, один из пулемётчиков как раз моряком был.

Не успели мы до побережья дойти, много времени в Берлине потратили, светать начало. Раньше свернули к лесочку и замаскировавшись, стали готовиться к ночёвке. Кого мы захватили, уже все знали, информация от меня утекла, так что на кайзера хотели посмотреть все. Тот был крайне возмущён таким к себе отношением, но тычки по затылку дали ему правильную мотивацию больше не показывать своё недовольство на виду. Кстати, тот дал честное слово не пытаться бежать, но не нужно его больше связным перевозить. Берёзов обещал присмотреть за тем и охранять. Я согласился, передав кайзера штабс-капитану, выделив пять казаков для личной охраны высокопоставленного пленника. У него не сбежит. Ну и после фотосессий с кайзером, его никто не спрашивал хотел тот или нет, а все захотели получить фотокарточку с ним, мы разошлись по местам и вскоре уснули.

* * *

Кайзер оказалось не сильно интересным собеседником, изредка мямлил, или начинал так быстро говорить, что не всегда поймёшь, чего он хочет, но общался я с ним в охотку. В данный момент я читал на палубе миноносца «Капитал» Маркса в оригинале, когда тот подошёл в сопровождении двух конвоиров.

Честно сказать, уйти с территорий Германии оказалось не так и просто. Нет, до побережья мы добрались нормально, но искали нас везде. Пришлось продумать как сделать ложный след. На берегу, ближе к городу-порту Росток, в одной бухточке разгрузили машины, оба пулемёта тут оставили и двадцать казаков с Берёзовым, а сами на грузовиках ушли вглубь страны и стали совершать диверсии, мосты, железнодорожные пути, шлюзы и дамбы, там взорвали все машины, кроме легковушки и одной грузовой, и рванули обратно к Балтике. С этим миноносцем нам повезло, тот патрулировал побережье, и подошёл к деревушке, что на берегу распложалась, мы там себе рыбацкое судно присматривали. Захватили корабль, хотя без убитых не обошлось, двое, плюс пять раненых, ну и перегнали миноносец к бухте. Причём днём, под германским флагом, изображая своих. Там погрузились, шлюпку погоняли, сам корабль так близко подойти не мог, мелководье там было. Ну и ушли от побережья, и вот как рассвело на максимальном ходу уходили к нашим. Карты с минными полями были, нашёл в рубке, где примерно наши находятся отметки тоже стояли, так и шли. Одна надежда наших встретить, я на мине подорваться не хотел. На кон многое поставлено.

Сам же кайзер был слегка пришибленным после пленения, хотя того содержали вполне неплохо, уже никакой грубости. Тому ещё рассказали об охоте на людей, что его граждане проводили, и показания полковника дали почитать, и с очевидцем пообщаться, Берёзов германский знал, и фотографии удачной «охоты» тоже предъявили. Видимо оттого тот и стал таким расстроенным. Сейчас же подойдя, кайзер поинтересовался что ему ожидать от будущего.

— Конца войны и капитуляции. Не знаю, что наш Император решит. Честно признаться, я ожидаю окончания войны. Как я уже понял, военная служба не для меня, путешествовать хочу, поэтому сразу после окончания войны подам в отставку.

Кайзер ещё немного со мной поговорил, взял «Капитал» почитать, и ушёл, а я задумался. Надо продумать свои дальнейшие шаги. После этого вздохнув, пошёл в каюту, столько бумаги нужно на рапорты перевести, не передать, желательно к встрече с нашими чтобы всё на руках было. А к вечеру раздался крик дозорного, дымы впереди по курсу. Много. Наши оказались, отряд миноносцев по своим делам шёл, а не Колчак, как я было подумал.

Когда в комнату зашёл адъютант Императора, я покосился на него и поинтересовался:

— Не подскажите, это кто?

Я находился в небольшой зале, отлично обставленном венецианской мебелью, а на стенах висели картины разных людей, и как я понял, императорской семьи. Заинтересовала меня картина одной из девушек, внизу лишь небольшая табличка с именем — Анна.

— Странно не знать детей Государя, майор. Это графиня Костромская, приёмная дочь Николая Александровича.

— Ну я примерно так и понял, — задумчиво потирая пальцами подбородок, кивнул я своим мыслям. — Графиня сейчас во дворце?

— Да, императорская семья вся тут. Прошу за мной, Государь не любит, когда опаздывают.

Повернувшись, я последовал за адъютантом, прикидывая чего мне ожидать от Николая. В последнее время тот стал преподносить мне разные сюрпризы. Были приятные или наоборот. Вон, имение сменял на мои заводы, фабрики и пароходы. Последних не было, но не суть. Я вот миноносец пригнал. Хотя, тут как раз моряки, в отличии от эсминца, его исхаяли, древность, только и годное для сторожевой или пограничной службы, браконьеров гонять. После той встречи, с моряками, нам выделили десять профессиональных матросов и одного офицера как перегонную команду, и в сопровождении всей группы, её командир ради такого дела решил прервать боевую операцию, доставали в Питер. Запасов угля как раз хватило. Пришли уже ночью, нас встретили, все были извещены по радио, так что кайзера посадили в автомобиль, и с почётным караулом отвезли во дворец. С нами было сложнее, я три часа передавал казначейству трофеи, золото из банка и добровольные пожертвования с того бала, где мы кайзера встретили. Как я и говорил, казаков пытались подмять, проверить на трофеи из банка, и тут узнал, как они планировали этого избежать. Да те хай подняли, крик, что грабят, и местные казаки, столичные, что несли тут службу, сразу встали на их сторону, добыча с похода это святое. Оградили от отцепления, дали снять с корабля добро, и моя группа растворилась на улочках столицы. Спрятав добро те через сутки должны вернуться, если будет награждение, все желали участвовать, даже те кого в госпиталь увезли, а мы всех раненых вывезли. Кстати, Сашку они тоже забрали, тому я ключ от своей столичной квартиры дал, он там пока переночует, а потом, если будет необходимо, заберу. Тот свою долю прихватил, и нашего журналиста, который пока я делом с золотом занимался, купался в лучах славы, общаясь с коллегами. Что дальше было, я не знаю, меня вместе с моей поклажей, состоявшей из саквояжа, офицерской сумки и трофейного германского армейского ранца, отвезли во дворец и заселили в одну из гостевых спален. Я тут душ принял, сдал форму на чистку, и утром, в десять часов, когда мне принесли завтрак, и форму доставили, как новенькую, все награды на месте, надеть приятно, ну и вызвали к Государю.

Когда меня привели к кабинету Императора, то выяснилось, что тот пока занят, и вот завели в эту комнату, подождать. Пустую. Даже дежавю испытал, но вход в комнату был только один. Зато картинами полюбовался. Сейчас же меня провели в кабинет, и что странно, в кабинете кроме самого Императора, больше никого не было, даже адъютант вышел. Значит разговор не для чужих людей. Николай Александрович стоял у окна, а не сидел за столом, похоже, общение будет в неформальной обстановке.

— Добрый день, Ваше Императорское Величество, — склонив голову, поздоровался я.

Тот лишь кивнул, не оборачиваясь, и не сразу, о чём-то размышляя, поинтересовался:

— Скажите, майор, чем мне вас отблагодарить?

— Простите, Ваше Императорское Высочество, если растрою вас или обижу. Но мне благодарности не нужны, за Отечество радею, чтобы мужики домой вернулись и баб обездоленными не оставили, чтобы все вернулись домой. Живыми. У менять есть только одна просьба, Ваше Императорское Величество. С захватом правителя Германской Империи, скорее всего пройдут переговоры о прекращении войны. Прошу вас удовлетворить моё прошение об отставке. Как я смог выяснить, военная служба это не моё. Война одно дело, а мирное время, другое… не смогу я, простите. Война меняет людей и для меня мирная жизнь теперь пресная, путешествовать отправлюсь, в имении побываю, я ведь там так и не был, война, планов много.

— Хм, неожиданно. Ваше прошение будет удовлетворено, но без наград вы не останетесь. Звание полковника гвардии, награды… Скажите, полковник, не желаете ли вы отужинать в кругу моей семьи?

— Почту за честь, Ваше Императорское Величество.

— Хорошо. Пройдёмте в зал для награждения.

Дальше мне вручили погоны полковника, пока армейские, с двумя просветами и без звёздочек, и наградили тремя орденами, за рейд дали орден Александра Невского, за сданное золото и другие трофеи с того бала, Георгия первой степени, и за захват кайзера орден Андрея Первозванного. Да уж, наградами осыпан, много их у меня. Дальше меня отвезли на квартиру, по пути я заехал и сделал заказ на парадную форму полковника лейб-гвардии. У них есть заготовки, сняли мерки и обещали через час закончить. Также и с сапогами. Сашка был в доме, осмотрел меня и восхитился. А узнав, что награждение остальных будет проводить лично Император, завтра в час дня, чуть в пляс не пошёл. Он же и сообщил, что казачки наши дали о себе знать. Снаружи мальчишка ждёт, весточку передаст, что и когда. Так что отправили эту весточку, а сами сначала прокатились на телеграф, родителям отстучали сообщение, пусть приезжают, мы их тут ждём, ну и съездили, приобрели брату одежду, цивильную. Однако тот менять казачью форму на гражданский костюм категорически отказался, направился к прачкам и портному чтобы те в идеальный вид одежду привели. Что ж, сам решил. И дальше я до самого вечера занимался проявкой фотоплёнки, печатаньем фотокарточек. Наш журналист уже забегал, спрашивал, я ему пачку отпечатал и тот её забрал, его статьи ждали, в столичной газете печататься будет, уже всё набросал для первой, только фото требовалось, и теперь тот довольный ушёл. Про награждение завтра тот в курсе, будет участвовать, ну а я казакам печатал фотокарточки. Этим и занимался. Не успел, отправился на ужин во дворец, форму мне уже доставали, сидела как влитая, только награды разместил, после чего на нанятой пролётке во дворец покатил. А там Анна, та самая незнакомка. Опасение нашей встречи потянет на отдельный роман.

Эпилог.

Наблюдая за поплавком, я насторожился, заметив его дрожание, потом слегка нырнул, уже глубже, а потом раз и пропал с водной глади реки. Резкий взмахом я подсёк рыбину, и после недолгой борьбы вытащил на берег добычу. Форель. Кило, не меньше. Эту рыбу в моём озере в Альпах Швейцарии разводят уже лет двенадцать, но эту я поймал на Аляске, где сейчас и нахожусь. Я тут с семьёй хижину снял, на месяц, и вот отдыхаем, радуемся буйствам красок лета.

С момента как мой отряд доставил в Россию кайзера, Вильгельма Второго, прошло без малого тридцать лет, необычно ощущать себя пятидесятилетним мужиком, в прошлой жизни я до этой даты не дожил, сюда отправился, но я ещё крепок, и вполне справен, делаю что хочу, и занимаюсь тем же. Чем хочу. Накоплений у меня достаточно, я ещё и вложился удачно, пользуясь званиями будущего, так что я довольно обеспеченный человек. Мы с супругой и младшими детьми проживаем в Швейцарии в нашем там поместье, купленной мной фактически случайно, вместе с квартирой в Цюрихе, однако, когда я впервые увидел своими глазами земли, озеро и сам дом, то влюбился во всё это, и проводил большую часть времени именно тут, месяцев пять в году. В остальное просто путешествовал. Что я ещё могу сказать? Тот ужин у императора после награждения, это была ловкая подводка, женская армия в семье императора подкинула наживку, и как я заглотил, подсекла, никуда не денешься. В общем, Анна была на вечере, и там же меня огорошили тем что у той ребёнок, незаконнорождённый, девочка. Ольгой назвали. Я посчитал, понял мой. Да и она, видя, что я задумался, и пальцы шевелятся, подтвердила, мой и есть. Вот так меня и оженили, иначе могли быть оргвыводы от Императора, а дочку я признал своей. Может и не моя, копия матери, хотя характер и схож с моим. Война закончилась, я вышел в отставку, побывал в имении, и отправился путешествовать. Всё как и хотел. Только не один, молодая супруга и дочка со мной были.

Что я ещё могу сказать? Кайзер подписал капитуляцию, но только с Россией, других участников Антанты не пригласили. А результате земли до Одры, и город Штеттин, который оборонял мой корпус, стали нашими. А война продолжилась, Германия воевала с Англией и Францией, пока мы османов добивали, и проливы стали нашими. Война всеобщая закончилась в двадцатом, а в России в шестнадцатом после захвата проливов. Я там участвовал, и вышел в отставку, удовлетворили моё прошение. Вот Революция и Гражданская война в России тут тоже случились. Только с опозданием на восемь лет, в двадцать пятом. Смогли большевики поднять народ, чтобы скинуть ярмо фактического рабства, несколько лет подпольной работы, с влиянием на умы народа, и вот этот нарыв лопнул. Я отказался в этом участвовать, для меня эта война братоубийственная. За год до начала, почувствовав неприятности, я продал имение, квартиру, да и вообще всё что мне принадлежало в России, и, скажем так, вывел активы. Купил крупные земли в Аргентине, несколько ранчо, а пароходство там же, и вот так проживал. Родственникам своим советовал сделать также, половина последовала моему совету, другие отказались. Сашка в том числе. А после смены государственного строя, я получил швейцарское гражданство, с признанием моего дворянского статуса. Семьи тоже, уточню. А через год Сашка смог ворваться из Союза, его тут также назвали. Светский Союз. Худой, измождённый, потерявший всё, включая семью, и сходу мне в лоб, почему ты меня не уговорил покинуть Россию? Тогда бы всё было цело и семья жива. Тот меня тридцать лет знает, как облупленного, предложения я один раз делаю, не захотели слушать, второго не будет. Я не баран биться в закрытые ворота. Взрослый мужик, значит сам должен принимать решения. Вон, из родителей одна матушка жива, и сейчас отмечу, в моей семье живёт, с внуками и правнуками нянчится. Поэтому и не повторяю никогда, пусть учатся на своих ошибках, даже таких страшных. Сам принял решение оставить всё как есть, сам и виноват. Ну а так брат всё же, отдал ему одно ранчо в Аргентине, и тот за десять лет развился, сейчас довольно крупный скотопромышленник. Женат на русской, их дворянок, трое детей. Вроде даже четвёртого подумывают завести, не смотря на возраст.

С Анной мы жили душа в душу, у нас вот пять общих детей, поэтому я всё же дал слабину, позволив себя уговорить, и не дал уничтожить императорскую семью. Кто-то всё же на вилы Революции попал, но тайная операция, проведённая мной, дала плоды. После спасения, императорская семья проживала тут же в Швейцарии, и как говорится, потихонечку пыталась вернуть себе престол. Девять лет этим занималась, и как в России народ наелся обещаниями, постоянными поборами, ограблениями и голодом, то возвращение государя Алексея встретили с распростёртыми объятиями. Алексей, в отличие от своего мягкотелого отца, правил жёсткой рукой. За государственный переворот одно наказание, смертная казнь. Десять лет потом страну чистили и порядок наводили, пока всё не устроилось. Но и жить в России стало проще, дворяне не имели таких привилегий и по статусу сравнялись с простым народом. Там много нюансов, лень всё перечислять. Всё же Революция имела благоприятные последствия. А мне понравилось то что большевики изменили алфавит на привычный мне. Алексей его оставил. Однако в Россию я не торопился переезжать, хотя мне вернули гражданство, и наградили за спасение императорской семьи. Дали титул графа, чин генерала, и наградили землями, теперь я граф Казанский. Земли сыну отдал, старшему, теперь он там наследничек заправляет. А себе разве что новую квартиру в столице купил, но бывал там наездами, да и то из-за дочери Ольги. Алексея я недолюбливал за то, что он мою старшую соблазнил и оженил на себе, сделав императрицей. Двоих сыновей растят. Здоровые они у них, очистилась кровь. Сейчас они у нас в Швейцарии отдыхаю, т я и сбежал с женой от того бедлама чтобы в тишине отдохнуть. Вот жизнь так и шла своим чередом.

А Второй Мировой войны тут не было. Гитлер умер, ещё в двадцатых, пулей поперхнулся, наверное, из-за этого. Я лучше одного человека уничтожу, чем потерять миллионы. Правда, чуть позже выяснилось, что этого оказалось мало, нужно было уничтожить тех, кто подталкивал Гитлера к войне, банкиров и разные определённые политические партии в разных странах. Пять лет я только ими и занимался, сотни семей глав лишились, или вообще всех своих членов, но мир реально стал чище. Так и живём. А чёрт, опять поплавок нырнул. Форель на обычную бамбуковую удочку не ловят? А я ловлю.

Конец книги.