Книга: Небо-воздух

Небо-воздух

      Пролог

      Он взошел на борт господином, хотя был призван стать рабом. Его предложили ему в уплату старого долга, и Стефан согласился. А почему бы, в сущности нет, когда уже отчаялся взыскать обещанное с должника? Поэтому капитан Летучего Голландца похитил молодого аристократа, предпочтя сделать разменной монетой в одной давней игре не по правилам, в которую ему самому давным-давно надоело играть.

      Когда-то он любил женщину и даже свое бессмертие готов был отдать за её взаимность. Но она предала. И на протяжении без малого тридцати лет каждым вдохом своим продолжала предавать. Аристократка, Владычица острова "Дальний". Любовь нельзя топтать каблуками целую вечность. Рано или поздно она переродится. Хорошо, если в ненависть, в его же случае ей на смену пришло безразличие, ему стало все равно. И, похищая в уплату долга её высокомерного сына, он и не думал мстить. Он просто не пожелал оставлять её долг неоплаченным, отдавая тем самым дань умершей любви, а мертвым всегда платят куда больше, чем живым. Много больше.

      Амелисаро Севастифан Идальгиеро, единственный сын Владычицы острова "Дальний". Красивый, сильный мальчик с обманчиво взрослыми глазами. Конечно, мальчик, не смотря на свои двадцать шесть. В глазах бессмертного капитана Летучего Голландца, прожившего на белом свете не одну сотню лет, Амелисаро выглядел совсем неразумным юнцом, хотя, по факту, давно уже таковым не являлся, даже не смотря на то, что люди в Архипелаге жили до двухсот, а то и до трехсот лет.

      Мальчишку буквально вытащили из постели. Поэтому на корабль он взошел в том, в чем был. В светлых льняных брюках свободного покроя и черной рубашке с разорванным воротником. Босой, но гордо держащий спину. С синими океанами глаз, полными презрения ко всему сущему, и в частности к нему, капитану Летучего Голландца, Стефану Робертфору. Ответив ему долгим, изучающим взглядом, капитан, вышедший встретить удачливых похитителей из числа матросов, обратился к пленному аристократу.

      - В мою каюту, - коротко бросил Стефан и повернулся к пленнику спиной.

      На лице блондина не дрогнул ни единый мускул. Все с такой же прямой, как корабельная пальма, несгибаемой спиной, он пошел за ним. И переглядывающейся на палубе команде оставалось только гадать, какая воздушная буря бушует за этой ослепительной в своей бесстрастности маской.

      Разговора не получилось.

      Капитан расположился в глубоком кресле, обтянутом темно-лиловым сукном, за добротным столом, покрытым дорогим в Архипелаге пальмовым лаком. Каюта и весь ее интерьер всегда были особой гордостью капитана. Здесь не было ничего с большой земли, все только с островов Архипелага.

      Пленный аристократ остался стоять у двери.

      - Ты мой пленник, считай, что раб. - Произнес Стефан, вертя в руках золотое перо птицы Нук - дорогостоящий письменный прибор, - Не солдат, не матрос и даже не слуга. Ты подчиняешься только мне. Больше никто на Голландце не смеет отдавать тебе приказы или к чему-то принуждать. Но, если ты кому-то помешаешь при выполнении его непосредственных обязанностей, будешь наказан.

      - Посадишь на хлеб и воду? - без тени улыбки, обронил молодой аристократ.

      - Не вижу повода для иронии, - прокомментировал капитан холодно и отстраненно.

      - Я тоже не вижу, - отчеканил блондин.

      Стефан подался вперед, уперся локтями в стол и положил подбородок на переплетенные перед лицом пальцы. Склонив голову на бок, легко и непринужденно выдерживал ледяной взгляд синих глаз блондина. И после затянувшейся паузы, обронил.

      - Вопросы ко мне?

      - Только один. Если не для службы, грязной работы или войны, зачем, я здесь? Что мне вменяется в обязанности?

      - Уверен, что хочешь знать ответ?

      Аристократ смолчал. И так было понятно, что хочет. Капитан пиратского судна улыбнулся. Холодно, жестко, явно не для того, чтобы смягчить эффект от слов.

      - На палубу Летучего Голландца запрещено подниматься женщинам. Но бывают длительные, дальние рейды, когда мы месяцами не пристаем в островам. Ты здесь для меня лично в качестве необременительной замены. Я понятно объясняю?

      - Более чем. - Выше подняв голову, обронил аристократ. Стоически выдержал долгий взгляд легендарного капитана и все с тем же безразличием в голосе поинтересовался. - Прямо сейчас?

      - Потом, - отмахнулся от него капитан и, как ни в чем не бывало, занялся бумагами, которые давно пора было бы разгрести.

      Пленник, больше не проронивший ни слова, застыл у двери и не шелохнулся. А Стефан отвлекся, зарылся в бумаги и благополучно забыл про него. Нужно было разобраться со счетами и купчими. А еще, раз уж они так удачно задержались в главном порту Львиного Зева, столичного острова Архипелага, не мешало бы навестить как кредиторов, так и должников. Поэтому она составлял для себя план дел на ближайшие два дня, требующих его непосредственного присутствия, пока не вспомнил, что один давний долг уже взыскал. Поднял глаза от бумаг и обнаружил блондина все так же неподвижно стоящим у двери, подобно бездушной статуе. И, правда, может ли быть у подлинного аристократа душа?

      Откинувшись на спинку любимого кресла, Стефан позволил себе немного поразмышлять об этом. Вспомнил Елену и решил для себя, что все-таки нет. Еще немного подумал и обратился к Амелисаро.

      - Как тебя в детстве называла мать?

      - Амелисаро.

      - Не верю. Слишком длинно.

      - Владычица Елена не склонна к сантиментам, - все тем же бесстрастным голосом ответствовал аристократ.

      - Положим, - не стал настаивать бессмертный капитан, - А сестра?

      - Амелисаро.

      - Это что же, она тоже не склонна? - заинтересовался Стефан, родившийся в те времена, когда Архипелаг только начали осваивать и приспосабливать для жизни. В его детстве невозможно было представить себе мать, не дарующую своему чаду милых, детских прозвищ. Он все еще помнил свое, несмотря на сотни лет, прошедшие после смерти матери и его собственного взросления.

      - Она вся в мать, - отозвался пленник.

      - Но хоть кто-то звал тебя по-другому? Старая нянька, к примеру.

      - Мои гувернеры всегда были молоды и хорошо проинструктированы матерью относительно методов воспитания.

      - Хорошо, - сдался капитан, вот только сдача его была лишь мнимой. - Тогда придумаю сам. Хм, Амелисаро, значит. Дай-ка подумать, - демонстративно упер палец в складку между бровей, насупился, изображая бурную мыслительную деятельность и неожиданно просиял, легко раскусив, что именно такое легкомысленное и неподобающее положению поведение может по-настоящему разозлить холодного и вышколенного аристократа. У того, как подметил внимательный капитан, уже начали раздуваться крылья носа. - О! Придумал! Я буду звать тебя Лили. Ну, как тебе? - не скрывая от пленника ехидного взгляда, учтиво поинтересовался хозяин положения.

      - Мне все равно, - быстро совладав с собой, откликнулся тот.

      - Да неужели? - Стефан выгнул тонкие брови в притворном удивлении. - А если вспомнить, что это женское имя, а ты у нас, как никак, аристократ?

      - Я должен заменять тебе женщин. Так почему бы нет?

      - Должен, - стерев с лица улыбку, капитан вернул себе ледяной тон, - Но я сказал тебе, что не сейчас. Что ты здесь до сих пор делаешь?

      - Ты потребовал подчинения, но не сказал, что могу уйти.

      - Хочешь, чтобы я по каждой мелочи тебе приказывал? - поинтересовался Стефан, уже зная ответ.

      - Хочу.

      - Не дождешься. Приказ для тебя у меня будет только один. Внимательно слушаешь?

      - Стараюсь.

      - Тогда запоминай. - Бросил коварный пират, - Я хочу, чтобы ты предугадывал мои приказы. Всегда. Все ясно?

      - Так точно.

      - Тогда исполняй.

      Часть 1

      Амелисаро обожал свободу, как можно любить то, что с детства было недоступно. Но мать заперла его в изысканной золотой клетке, поэтому он тихо ненавидел и её и сестру, которой такое свое положение очень даже нравилось, ведь за спиной матери она плела интриги не хуже нее. Молодой аристократ и рад был сбежать от них, и даже уже начал подготовку к очередному побегу, но никогда не думал, что в этом ему могут помочь пираты, так еще и сам капитан легендарного Летучего Голландца. Знал бы, проснувшись с кинжалом у горла, что за ним пришли от Робертфора, не сопротивлялся бы так отчаянно. Хорошо, что вовремя сообразил что к чему, и кто откуда.

      Сдался и попал в плен. Но, как оказалось, пленением его нынешнее положение можно было назвать весьма с натяжкой. Условие Стефана он посчитал несущественным недоразумением, прекрасно зная, что капитан Летучего Голландца славится своими победами именно у женщин, но никак не мужчин. Зато не менее славен он и своей природной вредностью и специфическим во всех смыслах чувством юмора. Амелисаро справедливо рассудил, что все дело было в том, что он каким-то образом задел его самолюбие, и капитан решил таким несколько вызывающим способом его приструнить. Он был убежден, что выполнять свое собственное условие их своеобразного договора, Стефан не собирался и в ближайшем будущем не собирается.

      Поэтому молодой аристократ с чистой совестью бездельничал на палубе, позволяя всем любопытствующим в волю на себя налюбоваться, а сам смотрел лишь на корабли, в избытки покачивающиеся в воздухе у причала. Они были прекрасны. Завораживали, манили. От этих красавцев просто невозможно было оторвать взгляд. Их мачты прорезали небо флагами, развивающимися на ветру. Борта искрились на солнце новым лаком, покоряя воображение самыми немыслимыми названиями, выписанными где особой краской, а где и вбитыми в дерево металлическими, кованными буквами. И не было среди них ни одного, похожего на соседа. Амелисаро сожалел лишь о том, что не может видеть их паруса. Вот это было бы поистине запредельным зрелищем.

      К острову "Дальний" не так уж часто приставали большие корабли. Но даже маленькие, торговые суденышки всегда вызывали в его сердце трепет, который он с младых ногтей был приучен прятать за маской отчуждения. Сейчас ни один из проходящих мимо матросов не сумел бы прочитать в его лице ни намека на те чувства, которыми была переполнена наконец освобожденная из плена условностей и приличий душа. Он дышал полной грудью, позволял попутному ветру ворошить и без того растрепанные со сна волосы, которые, несмотря на недовольство матери, позволил себе отрастить до плеч, и отчаянно верил, что теперь-то его жизнь точно изменится. И не будет больше скучных светских раутов, продуманных до мелочей дуэлей, которые светские львы проводили лишь на показ, заранее обговаривая все детали. Не будет ухоженных женщин, которых даже во время соития куда больше интересует - не растрепалась ли только с утра уложенная прическа, а не удовольствие, политика, а не любовь.

      Не будет. Так хотелось произнести эти слова вслух, почувствовать на языке, слизнуть с губ, впитать в себя всей кожей. Но он сдерживал себя, сожалея, что так быстро никогда не сможет переключиться на другую жизнь и совсем иную манеру поведения, легкую, непритязательную, наглую и слегка развязную, одним словом - пиратскую. Но он готов был ломать все установки вышколенных гувернеров, готов был меняться вместе с воздушным морем, по которому ему теперь предстояло плавать с капитаном Стефаном Робертфором и его командой, с которой его так и не удосужились познакомить, но молодой аристократ был уверен, что все еще впереди. И что еще нужно молодости, как не возможность верить в будущее и знать, что оно будет куда лучше и интереснее не только прошлого, но и настоящего?

      Он был так увлечен видом на порт, что со спины не заметил, как круглый, словно пивная бочка, коренастый боцман, один из тех, кто похитил его, вперевалочку прошел в сторону каюты капитана, бросив на него один лишь одобрительный взгляд.

      - Я вот о чем думаю, кэп, - обратился к Стефану ввалившийся в каюту боцман Рома, с неизменной Белладонной на плече. - Нечисто что-то с твоим аристократом.

      - Хм? - Робертфор не сразу оторвался от бумаг, но все же соблаговолил поднять глаза на подчиненного. Тот возглавлял ту самую группу, которая и похитила Амелисаро из арендованного Владычицей "Дальнего" поместья.

      - Ну, вот ты сам посуди, - подтащив к капитанскому столу от стены небольшое кресло для посетителей, принялся объяснять боцман, с трудом устроившись в нем, как не прискорбно его габариты были несколько больше, чем многострадальное кресло. А капризная, как и большинство мадагаскарских попугаев, Белладонна вспорхнула с его плеча и уютно так устроилась на спинке кресла капитана, которая была куда выше того, в которое втиснулся Рома. - Во-первых, - загибая толстые, как баварские сардельки, пальцы, начал перечислять тот, - Он ушел с нами ничего с собой не взяв, хотя, когда прекратил сопротивляться, я предложил ему захватить хоть что-нибудь из предметов первой необходимости. Ну, не знаю, да хотя бы ту же зубную щетку, аристократам же без них некуда. Это мы можем и зубочисткой обойтись, а то и вообще без нее, а они-то нежные и курту... карту...

      - Куртуазные, - с улыбкой поправил его капитан. - Я понял. Что еще?

      Рома взъерошил короткий ежик темных волос на затылке и кинул быстрый взгляд ему за плечо, обращаясь за поддержкой к Белладонне.

      - А еще, мой милый, - пробасила попугаиха, - Он прекратил сопротивляться, как только увидел меня, - и кокетливо захлопала длинными, накладными ресничками, строя глазки капитану, соизволившему на нее обернуться.

      - И что, по-вашему, это означает? - фыркнув, Стефан снова посмотрел на Рому, который наконец принял более ли менее удобную для себя позу и сложил пухлые ручки у себя на не проминаемом животе, обтянутом линялой тельняшкой. Ох, как обманчива была внешность боцмана Голландца! Мало кто, не видевший его в настоящем бою, мог знать, на что этот приземистый толстяк способен на самом деле.

      - Да, кто же нашей Белладонны не знает? - прогудел Рома и многозначительно замолк.

      - Думаешь, он прекратил сопротивление, потому что понял, откуда вы и от кого? - уточнил капитан. Боцман сдержанно кивнул.

      - А как иначе? - встряла мужским баском Белладонна.

      - К примеру, - обронил Стефан, задумчиво вертя в руках то самое перо птицы Нук, была у него такая досадная привычка - непременно хоть чем-нибудь занимать руки, когда он напряженно о чем-либо размышлял. - Он трезво оценил свои шансы справится с вами всеми и...

      - Он нас скрутил бы, как кракен лодку, - досадливо перебил его боцман. Конечно, кому охота признаваться, что какой-то там аристократ-мальчишка мог справится с матерыми пиратами, каждый из которых стоил как минимум пятерых сухопутных бойцов.

      - А точнее? - резко посерьезнев, уточнил Робертфор.

      - Я не знаю, кто его там и как учил, но я такого стиля никогда не видел. Мы на него с кинжалами, а он на нас с голыми руками. И кинжалов своих мы лишились в один присест. - Боцман развел руками, тяжко вздохнул и признался. - Слушай, раз уж он у нас вроде как твой личный пленник, может скажешь ему нас чему-нибудь этакому обучить. Я бы не отказался...

      - Я уже определил круг его обязанностей, - холодно проинформировал Стефан, напряженно размышляя.

      Мальчишка раздражал его все больше. И кто бы мог подумать, что по определению не приспособленный к жизни аристократ может оказать столь существенное сопротивление бойцам его команды? Это не мешало бы проверить, решил для себя Робертфор и, запрокинув голову, обратился к Белладонне. Та несколько отвлеклась, мощным золотым клювом раскладывая ярко-оранжевые перышки на своем правом крыле в одной ей известном порядке. На самом деле попугай Летучего Голландца была редкостной кокеткой и модницей, однажды их корабельный священник, отец Валентин, когда только попал к ним на корабль, почуял в ней некую божественную искру, и в шутку научил менять цвет оперения, вместо того, чтобы заставлять любимого боцмана перекрашивать перышки в ручную. Так что Белла теперь отрывалась по полной программе, чуть ли не каждый день под настроение и погоду меняя окрас.

      - Присмотри за ним, Бел, - приказал капитан крылатой кокетке.

      Та оторвалась от своего увлекательного занятия и испустила театральный тяжкий вздох.

      - Мой милый, ну как я могу тебе отказать? - Щелкнула клювом, взлетела, растрепав потоком воздуха длинные, темно-каштановые волосы капитана, сделала круг по комнате и вылетела в открытое окно.

      - Думаешь, это решит проблему? - задумчиво протянул Рома.

      - Думаю, никакой проблемы пока нет и в помине.

      - Да? А как по твоему называется это блондинистое чудо с синими глазищами?

      - О! Что я слышу, Рома, ты решил изменить Белладонне с моим пленником? - весело протянул капитан.

      - Ну уж нет, я своей Беллочке никогда не изменю, тем более в обход тебя, кэп, - в тон ему отозвался боцман, осклабился и поднялся.

      Хотел уже повернуться к двери, обменявшись с капитаном понимающими взглядами, но тут она сама распахнулась внутрь, и перед ними предстал Сим-Сим, их маленький юнга.

      - Капитан, - вытянувшись по стойке смирно под строгим взглядом боцмана, рапортовал зеленоволосый мальчишка с глазами пугающего желтого цвета, - Руфус спрашивает, как кормить прикажите вашего гостя, со всеми или чем-нибудь особенным? - и явно добавил уже от себя, - А может, ничем не кормить, на хлеб и воду его, а? - с надеждой протянул Симка, тоже принимавший участие в скручивании строптивого аристократа.

      - Я тебе сейчас поговорю! - прикрикнул на него строгий боцман.

      На что хитрющий юнга показал ему язык и вовремя отскочил из-под руки, а то словил бы увесистый подзатыльник. Стефан снисходительно понаблюдал за их дурачествами, и лениво обронил.

      - Хлеб и вода слишком большая честь для этого хлыща.

      - Так мне сказать коку, чтобы на него не накрывал? - с надеждой в голосе уточнил Сим-Сим.

      - Нет, скажи, что столоваться тот будет вместе со всеми. И только посмей мне что-нибудь с его порцией сотворить, - строго предупредил капитан, - Я, конечно, тиран на корабле, но не настолько, это уж точно.

      - А насколько? - не преминул полюбопытствовать Сим-Сим.

      - Много будешь знать, скоро состаришься, - прогудел над его головой боцман и взашей вытолкал из каюты капитана. Вышел следом.

      Стефан долго смотрел на закрывшуюся за их спинами дверь. И на что ему сдался этот мальчишка? Интересно, а за сколько его получилось бы продать, если что? Нет, работорговлю он как вариант даже не рассматривал, люто ненавидя все её проявления и пресекая по возможности везде, где только мог. Но ведь за аристократа, тем более столь приближенного к правящей элите Архипелага, можно получить не малый выкуп, разве нет?

      Сам они подобным никогда не занимался, слышал от других, но неожиданно пережил приступ малодушия. Желание избавиться от непонятного мальчишки как можно скорее стало просто непреодолимым. Но Стефан стоически переборол его в себе и отправился на палубу. Совсем скоро должен был прозвенеть колокол, приглашающий всех матросов на камбуз, а питаться капитан привык со своей командой, которую давно уже держал за семью. Правда, теперь в их сплоченном коллективе по его собственной вине появился странный, непонятный и не раскушенный еще фрукт, но Стефан собирался раскусить его в самое ближайшее время. Не даром же он прожил на этом свете так много лет. Ох, не даром...

      Он думал уже направиться в сторону камбуза, но неожиданно застал на палубе Амелисаро. Мечтательное выражение, мелькнувшее в его синих, как бескрайнее небо, глазах, обращенных в сторону порта, вынудило капитана, любопытного, как мальчишка, невзирая на весь свой возраст, подойти к нему и встать рядом. Аристократ вздрогнул, когда он словно невзначай совсем чуть-чуть толкнул его плечом. Но головы не повернул.

      - Заметил что-нибудь интересное? - поинтересовался у пленника Стефан, несколько разочарованный отсутствием реакции с его стороны.

      - Эти к тебе, - совершенно бесцветным голосом обронил тот и легко кивнул в сторону пристани.

      Капитан нахмурился и проследил направление его взгляда. У трапа в нерешительности замерла весьма колоритная парочка. Субтильный мужчина средних лет с совершенно непримечательной внешностью, если бы не усы. Сложно было придумать более компрометирующую маскировку, ведь даже издали было заметно, что они накладные, так неестественно они смотрелись на нем. И совсем еще молоденький парнишка. Невысокий, худощавый и бледный, сразу видно, что изнеженный, измученный дорогой или еще чем. Скорей всего скрывающийся под маской инкогнито аристократ. Для открытой демонстрации статуса, его наряд, был слишком неприметен и неряшлив, шляпа с широкими полями, скрывающая в тени пол лица, серый, запыленный плащ.

      Стефан заинтересовался.

      - Что думаешь?

      - У них к тебе дело, от которого они не могут отказаться, хоть и хочется.

      - Уверен, что хочется?

      - Уверен.

      - Я такой страшный? - полюбопытствовал Робертфор, пытаясь хоть как-то пробиться сквозь его маску льда и отстраненности, и у него это, пусть и не с первого раза, кажется, получилось.

      - Нет. Вредный, - неожиданно объявил Амелисаро и повернулся к нему, губы молодого аристократа тронула улыбка.

      Она не стала лучиком во тьме, не очаровала нежностью или еще какой сентиментальной глупостью, это была улыбка человека, не умеющего улыбаться. Не робкая, нет, почти незаметная. Лишь совсем немного приподнялись уголки губ, вот и все чувства. Но Стефан неожиданно осознал, что мальчишка куда привлекательнее и интереснее, чем показался ему во время так называемой аудиенции в капитанской каюте. А может быть, виной всему был открытый солнечный свет и воздушное море, бескрайнее и под теплыми лучами отсвечивающее перламутром. Именно оно меняло людей, по крайней вере в это верил любой, кто связал с ним свою жизнь и ни разу не пожалел об этом.

      - А ты дерзишь, - прокомментировал Стефан, вернув ему улыбку.

      - Так накажи меня, - обронил аристократ, в его взгляде капитану почудилось непристойнейшее предложение, и это развеселило Робертфора. Таких дерзких мальчишек на его пути еще не попадалось, хотя каждый из его команды дал бы сто очков вперед любой береговой язве. Он, определенно, начинал ему нравится.

      - Накажу, - промурлыкал капитан, и очень даже навязчиво провел раскрытой ладонью по спине Амелисаро, наслаждаясь интереснейшим зрелищем - взгляд молодого аристократа заиндевал буквально на глазах. Но Стефан даже не подумал избавиться от обманчиво-сладкой улыбки и руки с поясницы пленника так и не убрал. - Но сначала разберемся с посетителями, - проворковал капитан, нарочито медленно потянувшись к уху парня, который был совсем немного, но выше его, несмотря на то, что Робертфор был в сапогах, а Амелисаро бос.

      И снова мальчишка-аристократ даже не вздрогнул, а отстранившийся капитан поймал себя на мысли, что входит во вкус. Теперь Лили из пленника и обузы весьма рисковал превратиться в любопытную игрушку, с которой Стефан не отказался бы поиграть на одной доске.

      Сам же Идальгиеро был несколько обескуражен таким настойчивым вниманием капитана, которое поначалу воспринял довольно воодушевленно, решив, что пора бы навести мосты и познакомится нормально. Не получилось, Стефан его разозлил, и дело было вовсе не в показушной двусмысленности фраз и жестов, а в том, что Амелисаро с детства не переносил прикосновений к собственной спине, он вообще не любил, чтобы посторонние прикасались к нему, на то, у молодого аристократа, были свои причины. И всяким там пиратам знать о них вовсе не полагалось.

      А по трапу, тем временем, взбирались непрошенные гости, еще не зная, что ожидает их на легендарном корабле, который никогда не раскрывал свое инкогнито в открытую, швартуясь в очередном порту, ведь ни один борт его не украшала соответствующая надпись. Летучий Голландец был мифом, поэтому имя на нем каждый раз просвечивалось разное. Но слухами, как известно, земля полниться, и меньше чем через час, о том, кто именно почтил их своим вниманием, знали все кому не лень. И все молчали. Летучий Голландец давно уже стал символом моря и свободы. В него верили, а некоторые, в тайне, даже поклонялись. Почему в тайне? Да потому что Робертфор сам бы прижучил первого, кого поймал бы за этим неблагодарным, богонеугодным делом. Но, тем не менее, двое, взошедшие на борт, шли именно к нему и искали именно этот корабль.

      Стефан их уже ждал, свистнул Белладонне, устроившейся на одной из ближайших рей, и коротко приказал найти старшего помощника и отца Валентина, уж больно необычны были посетители. Зачем он и Амелисаро указал глазами на каюту, Стефан объяснить себе не смог, но прогонять пленника не стал. Тот зашел вслед за ним и, не задавая лишних вопросов, встал спиной к стене, слева от капитанского стола. Незнакомцев провожал в каюту шустрый юнга, окинувший нарочито презрительным взглядом аристократа, застывшего статуей у стены, вслед за ними вошли Викентий Рошфор и корабельный священник отец Валентин.

      Викентий Рошфор, старший помощник капитана Стефана, или с легкой руки их рулевого Виолета просто Кеша, был молод и красив, если бы не три тончайших шрама, пересекающих лицо наискосок от левого виска до правой скулы. Они почти не портили картину, но часто воспринимались как досадные нити, которые все время хотелось смахнуть. Некоторые пытались и неизменно натыкались на сочувствующий взгляд. И долго не хотели верить, что у кого-то поднялась рука столь изящно перечеркнуть такую красоту.

      Викентий был счастливым обладателем серебряных, рано поседевших волос, которые, тем не менее, не выглядели мертвыми, скорее, просто сменившими цвет. Он стриг их довольно коротко, но они все равно аккуратным каре скрывали уши, пряча до поры до времени десятки серег, проколы для которых старший помощник делал себе сам, и всем знакомым за умеренную плату всегда был готов проколоть и ухо, и пупок или что-нибудь посерьезнее. Собственно именно об этом они до хрипоты вот уже много лет спорили с отцом Валентином, который выполнял, в том числе, обязанности лечащего врача команды. Тот был убежден, что бездумное прокалывание до добра не доведет, но его доводы еще никогда не были доказаны на практике. Во-первых, колоть Кеша умел, во-вторых к членам команды, как утверждал все тот же старпом, не так-то просто было пристать какой-то там заразе. Так что упорствующий священник, куда чаще лечил пассажиров, чем команду, но все равно продолжал настаивать на своем.

      Отец Валентин вообще был личностью неординарной. Во-первых, он курил не пиратскую, гнутую трубку, а тонкий мундштук, утверждая, что подхватил эту манеру табакокурения ни где-нибудь, а на большой земле, то есть той, что располагалась где-то внизу, под Архипелагом, островами и морями. Мало кто из команды Голландца мог похвастаться, что бывал где-то там. Их капитану, когда-то давно, лет этак триста назад, гадалка предсказала быструю, мучительную смерть, если он когда-нибудь, покинув Архипелаг, ступит на твердую землю. С тех пор Голландец не нырял даже на такие незначительные глубины, когда можно было видеть не только нижние земляные и скальные пласты островов, но и далеко внизу саму большую землю.

      Во-вторых, отец Валентин был несвойственно молод для священника, и светло-серые глаза с поволокой, и волосы, остриженные почти так же, как у старпома, прямые и темно-серые, и необычная манера одеваться, не свойственная модникам Архипелага, бесспорно придавали ему определенный шарм. О его причастности к острову Незабудковой Вечности, на котором и располагался орден священников-воздухоплавателей, говорила лишь замысловатая татуировка на мизинце левой руки, змея, кусающая себя за хвост, уроборус, символ братства священнослужителей.

      Кеша расположился в том самом кресле, в котором совсем недавно гнездился Рома, правда повернул его так, чтобы были видны посетители, оставшиеся стоять у двери. Валентин же, небрежным жестом отослал удрученного таким поворотом дел Симку, и с самым невинным видом уселся с краю (чтобы не закрывать обзор) прямо на капитанский стол, закинул ногу на ногу, отставил в сторону левую руку с дымящимся белой змейкой мундштуком и подарил пришедшим вежливую улыбку в ответ на изумленные взгляды.

      - Ну, что вы, дети мои, разве вежливо так пожирать взглядом слугу господа? - промурлыкал он, и услышал лишь сдавленный кашель старшего из пришельцев и невнятное бормотание младшего.

      - Простите.

      Остался удовлетворен и повернулся через плечо к капитану. Тот, откинувшись на спинку кресла, с задумчивым видом изучал мужчину и парня. Что-то в них, определенно, было не так. И не только эти разнесчастные усы.

      - Говорите, - без приветствия и других, приличествующих этикету действий, приказал Стефан.

      Начал старший, тот что с накладными усами.

      - Мы пришли, чтобы обсудить фрахт, который, уверен, вас заинтересует.

      - Пока мне ни капельки неинтересно.

      - Я еще даже не начал, - почти обиженно воскликнул усач.

      - По-моему, вы уже заканчиваете, - фыркнул в ответ капитан и даже указал ему глазами на дверь, догадываясь, что тот так просто не уйдет.

      - Но вы меня даже не выслушали!

      - И слушать не буду, если вы продолжите занимать мое время подобными пустяками, как ваши личные амбиции. - Припечатал Робертфор, - И так, я требую от вас изложить свое предложение о возможном найме моего судна четко и по существу. Приступайте, господин усатый, время ваше пошло и уже на исходе. И?

      - Нам нужно попасть на остров Сломанных игрушек и вывести с него одного человека. - Наконец перешел в самому главному усач.

      - То есть освободить из самой суровой тюрьмы архипелага преступника.

      - Он не преступник, - тихо, но удивительно для его возраста твердо, произнес спутник усача, завладев вниманием всех присутствующих.

      - А кто же? За просто так к Сломанным игрушкам не возят.

      - Он хороший человек, - все так же твердо. - Он просто мешал тем, кто правит вашим миром, и они убрали его с пути.

      - Вот как? Несправедливо осужденный, значит, - протянул капитан и взглядом призвал к диалогу старпома. Тот поправил на переносице изящные очки в тонкой оправе с прозрачными стеклами, которые носил, чтобы хоть как-то скрыть неприятное впечатление от шрамов на лице, и включился в разговор.

      - Вы отдаете себе отчет, молодой человек, что то, что вы нам предлагаете, противозаконно?

      - Да. Но я готов заплатить вам.

      - И чем же? - обманчиво мягко улыбнулся ему отец Валентин, поднес к губам мундштук, затянулся, выдерживая паузу и давая юноше подумать, выпустил в потолок несколько сизых колечек дыма и наградил того еще одной ничего не значащей улыбкой. - Право слово, я не вижу при тебе ни кошеля, ни чего-либо хоть сколько-нибудь ценного. Чем ты будешь платить? Собой?

      - Что?! - вскричал усач, грудью закрывая мальчишку, опешившего от такой наглости. - Да как вы смеете?!

      - А что вы, собственно, ожидали от пиратов? - неожиданно подал голос молчавший до этого Амелисаро.

      Собственно те самые пираты, уже и думать забыли о нем, поэтому были несколько обескуражены и, несмотря на хваленую реакцию, сориентироваться не успели. А блондин уже обманчиво медленно скользнул в сторону пришедших, глядя прямо в глаза усача, тот словно под гипнозом, замер, даже дышать перестав, но судя по всему Амелисаро он интересовал мало. Он обогнул его, и оказался возле его юного спутника. Тот растерянно моргнул, но даже осознать не успел, как губ коснулись губы светловолосого мужчины.

      - А ты думал, мы, пираты, склонны шутить, - щурясь, словно кот, слизнувший сливки с крынки, промурлыкал Лили и отошел от вскинувшего руку парня. Но тот и не думал ударить его, тот коснулся губ и замер. А Амелисаро уже направлялся к столу, за которым восседал хмурый, словно туча, капитан.

      - С каких это пор ты у нас пират, - грозно вопросил он и обманчиво сладко добавил, - Лили?

      - С тех самых, как ты взял меня в свою постель, - объявил блондин, не видя, какими взглядами обменялись священник и старпом, как позеленел усач и загорелись любопытством глаза его юного спутника.

      Он перегнулся через стол, слегка подвинув отца Валентина, который, как не странно смолчал, уступая место наглому аристократу, и потянулся к губам капитана. Тот сжал кулаки на подлокотниках кресла и собирался уже проучить зарвавшегося мальчишку, но Амелисаро слегка сместился, наградив его лукавым, мальчишечьим взглядом, и прошептал на ухо одно единственное слово. Отстранился. Оправил рубашку и вернулся на свое прежнее место у стены справа от капитанского стола.

      Стефан же растянул губы в понимающей улыбке и еще раз окинул парочку просителей долгим, вдумчивым взглядом.

      - Я отказываюсь, - с нескрываемым удовольствием произнес он и откинулся на спинку кресла.

      - А нам и поподробнее, - выгнул бровь священник.

      Но его перебил усач.

      - Да, как вы можете так с нами поступить?! - вскричал мужчина и от переизбытка чувств у него даже ус отклеился, но он этого благополучно не заметил и продолжал бы пылить, если бы пальцы его юного спутника не сжались на его локте. Мальчишка поднял на капитана полные отчаяния светло-серые глаза и с трудом удерживая лицо и не срываясь на мольбы, уточнил.

      - Почему, сэр капитан? Я мог бы предложить вам действительно достойную плату.

      - Не считая того, что ты предлагаешь честным воздухоплавателям заняться противозаконным делом?

      - Я знаю, что говорят о вашем корабле, сэр.

      - Хочешь обвинить меня в нарушении законов Архипелага?

      - Хочу сказать, что не верю, что вы испугались пойти на дело, которое я осмелился вам предложить.

      - Да уж, страх, поверь мне, здесь абсолютно не при чем.

      - Тогда что не так?

      - Хотя бы то, что на палубу моего корабля запрещено подниматься женщинам, а вам, миледи, все же удалось просочиться.

      - Это все?

      - А что еще нужно?

      - Я готова заплатить вам слезами омелы, - произнесла барышня и сбросила на пол шляпу.

      Наверное, ей хотелось быть эффектной, наверное, все трое пиратов и молодой аристократ в любой другой раз посмеялись бы над ней, но сейчас весь смех и легкое презрение застряло в глотках. Девушка преображалась на глазах. По плечам и груди заструились тугие кудри волос, золотых, отливающих в солнечных лучах, льющихся через окно, неподдельным блеском. Глаза, в тени шляпы кажущиеся серыми, наполнились небесной голубизной. Белоснежная кожа словно засветилась изнутри, превратив барышню в ирреальную фею. Вместе с внешностью поменялось и платье. Мешковатые штаны, потертый сюртук и запыленные ботфорты, сменила пышная юбка, расшитая жемчугом, широкие, невесомые, кружевные рукава, глубокое декольте, обнажающее тонкую шею и грудь, скрытую под массивным ожерельем. Именно оно, а не прелести барышни, приковало взгляд воздухоплавателей.

      Цепкий взгляд капитана насчитал двадцать восемь камней, величиной с фасолину, и один крупный с перепелиное яйцо в самом центре. Слезы омелы. Кто мог додуматься поместить их в оправу их янтарного серебра и носить как женские побрякушки? Кто?! Это просто кощунство! Ведь именно слеза омелы, когда совсем крохотная, когда побольше, редко достигая размеров той же горошины, являлась сердцем любого корабля, позволяла ему парить в потоках воздуха и света. Но даже такое баснословное богатство не позволило капитану переступить через свои собственные застарелые комплексы.

      - Ваше ожерелье... - начал он, но его отвлек отец Валентин, который, рассмотрев девушку во всей красе, повел себя очень странно.

      Соскочил со стола, метнулся к ней, и в одно мгновение поднес изящную ручку к губам, целуя.

      - Мое почтение, Наследница Империи, - прошептал он почти с благоговением. - Я видел вас совсем малюткой, но божью искру, заключенную в вас, спутать не смог бы ни с чем.

      - Что все это значит? - холодно бросил капитан в спину Валентина, но тот стоически проигнорировал его и повернулся к притихшему старпому.

      - Кеш, место уступи.

      Тот пожал плечами и легко поднялся с кресла, отошел к стене и встал возле Амелисаро, кинув на аристократа косой взгляд из-за стекол очков.

      Галантный священник пододвинул кресло девушке и та милостиво соблаговолила в него опуститься. Лишь после этого отец Валентин соизволил посмотреть на хмурого капитана, но в этот момент голос подал ненастоящий усач.

      - Только посмейте ей что-нибудь сделать! Да я, я...

      - И что же вы, сударь? - полюбопытствовал старпом и под взглядом красных глаз, защитник чести и достоинства Наследницы потупился и поник, - Вот то-то же, - фыркнул старпом, и тогда заговорил священник, забирая с края стола свой все еще дымящийся мундштук.

      - Познакомьтесь, капитан, это леди Анджела де Мантикор, единственная дочь Императора большой земли, как мы называем ту область пространства, что под нами, они же, наземники, зовут её Империей Салюшт.

      - А другие дети у императора есть? - сразу же поинтересовался Стефан и получил отрицательный ответ. Посмотрел на молчащую девушку, та стойко выдержала его взгляд. Но все равно, капитан ответил отказом.

      - Нет. Я сказал, что женщина на корабле принесет лишь неудачу в плавании, и любой доход обратиться убытком.

      - А, по-моему, ты просто комплексуешь.

      В комнате в один миг повисла гнетущая тишина. Капитан медленно повернулся к стоящему у стены аристократу.

      - Вот как? - обронил он, подперев щеку тыльной стороной руки. Обдумал услышанное и произнес, - Пусть так.

      - Пора бы уже избавляться от застарелых комплексов.

      - Да неужели? А не считаешь ли ты, что я сам могу решить, что меня в себе устраивает, а от чего или кого, - на последнем он сделал особое ударение, - Мне следует избавиться?

      - Я думаю, ты мог бы для начала хотя бы выслушать её . - Все так же отстраненно произнес аристократ.

      Стефан долго смотрел на него, потом перевел взгляд на своего старшего помощника. Тот пожал плечами.

      - А что ты хочешь от меня услышать, Стеф? Я с ним согласен.

      - Вот как?

      - И я, сын мой, и я, - до того, как он успел уточнить у Валентина, объявил священник и снова устроился на столе.

      Стефан вздохнул. Посмотрел на девушку и соблаговолил.

      - Я слушаю.

      - Не обижайтесь на господина Симса, господа, - первое что сказала она, и все посмотрели на усача. Тот вздохнул, понурился и окончательно отодрал многострадальные усы. - Он мой учитель пения. Единственный, кто понимает мои порывы, хоть и неодобряем.

      - Пения? - уточнил Валентин, улыбнулся, - Ну, ну...

      А девушка продолжала.

      - Я готова отдать вам свое ожерелье в обмен на жизнь человека, который мне дорог.

      - То есть я правильно понял, что вы - влюбленная дурочка, готовая отдать целое состояние за благосклонность одного такого же влюбленного олуха, по своей глупости вляпавшегося в историю? - с неприкрытым ехидством уточнил Стефан.

      Девушка опустила ресницы. Сдержалась. Помолчала и заговорила вновь.

      - Все что на мне, сударь, это свадебный подарок.

      - О! Так вы обчистили своего жениха, миледи? - с издевательством осведомился капитан.

      - Не его мне, сэр капитан. А от моего отца ему, - она подняла глаза, - Император давно мечтает не просто навести мосты с Архипелагом, а протянуть пути сообщения с основной землей на каждый пусть даже самый маленький остров, тем самым получив возможность окончательно заявить свои права на ваш Архипелаг.

      - Я так понимаю, речь идет о межпространственных воротах? - уточнил старпом, цепкий на нововведения.

      - Да. О них. Но для этого ему следует заручиться не номинальной, а фактической поддержкой аристократов Архипелага. Как еще это можно сделать, если не через династический брак?

      - И кого же выбрали вам в супруги? - вмешался священник.

      - Я предпочла бы об этом смолчать. Но дело в том, что я полюбила до того, как меня поставили в известность о планах отца. Мне признался в своих чувствах один человек, но я была жестока с ним, посмеявшись над его признанием. Мне казалось немыслимым, что пират может посметь даже просто смотреть в мою сторону, не говоря уже о том, чтобы желать меня. Я была глупой и наивной, я свято верила во все то, чему меня учили, а учили меня быть истинной аристократкой. Вы вряд ли можете себе представить, что это означает...

      - Отчего же, - перебил её капитан и скосил глаза на молчащего Лили. - Могу. И что теперь?

      - Я хочу увидеть его и спасти. И пусть, он скорей всего уже и думать забыл о своей любви ко мне, я хочу извиниться, попросить прощение. Если бы не я, возможно, он никогда бы не попал на этот остров, само название которого меня пугает.

      - И что же это за пират такой, что сумел не только спуститься с Архипелага, но и во дворец пробрался, чтобы вас увидеть? - поинтересовался от стены Лили и был вознагражден одобрительными взглядом старпома, который тоже задавался этим вопросом.

      - Максимилиан Турус.

      - Что? - тихо уточнил Стефан, теперь у него, действительно, появился повод для расстройства.

      С Максимилианом он был знаком, не раз ходили в опасные рейды двумя кораблями. Он знал, что этому парню смог бы доверять даже в рискованном деле, но понятие не имел, что тот каким-то непонятным образом оказался на острове Сломанных Игрушек. Знал бы, давно уже сам отправился вызволять его без всяких там девиц на выданье.

      - Вы... знакомы? - уточнила Анжела и по глазам капитана поняла, что да. Но потом в них мелькнуло еще кое-что, и она поспешила сказать, - Я не могу остаться здесь, на Львином Зеве, и ждать вас и его, меня выдадут замуж раньше, чем вы вернетесь. Прошу вас, не лишайте меня надежды, сэр капитан.

      - Не лишу, - коротко бросил Стефан и прикрикнул, - Симка! - прекрасно зная о дурацкой привычке юнги подслушивать под дверью и быть в курсе всех дел.

      Дверь сразу же распахнулась и, чуть не сбив с ног учителя пения, в каюту влетел зеленоволосый юнга с кокеткой Белладонной на плече.

      - Да, сэр!

      - Проводи наших пассажиров в их каюты. - Скомандовал капитан.

      - Вы считаете безопасным, чтобы леди в открытую ходила среди этого сброда? - выдавил из себя красный от натуги мистер Симс.

      - Сброда? - ледяным тоном переспросил Стефан. И миледи Анжела поспешила взять своего учителя под руку и вывести из каюты вслед за скалящимся в многообещающей улыбке Симкой.

      - Уверяю, миледи, вам у нас ничего не грозит, разве что язвительность капитана, он, знаете ли, у нас женоненавистник. А вот вашему учителю пения за такие слова... - донеслось из за двери, но потом они достаточно удалились, и больше ничего не было слышно.

      В капитанской каюте молчали все, пока не заговорил сам капитан.

      - Ты выставил меня дураком не только перед моими подчиненными, но и совершенно посторонними людьми. И плевать мне, что она там трижды Наследница, а ты аристократ, - тихо рыкнул он в сторону Лили.

      Тот отлепился от стены и, обойдя стол, встал перед ним, как было еще утром.

      - Так накажи меня, - бесцветным голосом произнес он.

      - Да, ладно тебе, Стеф, - подорвался Кеша, шагнул к аристократу и панибратски похлопал его по спине, - Парень ведь правду сказал. Да и как мы теперь Макса на произвол судьбы кинем?

      Но Стефан его словам не внял, глядя только на Амелисаро. Валентин же, задумчиво выпускающий через ноздри терпкий дым, молчал, по-видимому, считая, что время вмешаться еще не пришло.

      - Снимай рубашку, - скомандовал аристократу капитан и вытащил гибкий хлыст из одного из отделений стола.

      Амелисаро бестрепетно расстегнул все пуговицы, опустил руки, позволяя рубашке легко соскользнуть на пол. Стефан поднялся из кресла, будучи все еще неуверенным в том, что собирался сделать, хотел обойти стол, но неожиданно увидел, какими глазами Кеша, стоящий чуть позади Лили, смотрит на спину аристократа.

      - Повернись, - скомандовал Робертфор. Амелесаро, как и прежде, не изменившись в лице, повернулся спиной.

      Капитан медленно опустился обратно в кресло и отложил в сторону хлыст. Спина аристократа была исполосована жуткими шрамами, не застарелыми, белесыми, а красными, словно они еще толком не успели еще зажить, только-только лишившись коросты запекшейся крови.

      - Ты - аристократ, кто мог сделать такое с тобой? - тихо уточнил Стеф, зная, что не слезет с парня, пока тот не ответит, но Лили и не думал что-то скрывать от него.

      - Мать перед отъездом, чтобы помнил, кому принадлежит не только мое тело, но и душа. Но на самом деле...

      - Ты давно бы регенерировал, если бы плеть не смочили в яде, - закончил за него отец Валентин и спрыгнул со стола. - Такой эффект могла произвести лишь вытяжка из лепестков тигровой лилии, кэп. И кроме того, что это жутко выглядит, оно еще и болеть будет, хорошо, если пол года, а то и год. И кровоточить. Этот яд выводиться из организма очень медленно.

      - Мне плевать, как ты это сделаешь, Вал, - бросил капитан тихо, но твердо, - Но я хочу, чтобы этой дряни на нем не было.

      - Я не нуждаюсь в твоей жалости, - холодно произнес аристократ и повернулся к нему через плечо.

      - Не нуждаешься, и кракен с тобой! - рыкнул Стефан, - Но тогда хоть мои нервы пожалей! - и увидел, как на повернутой к нему щеке Лили заходила желвака. - И нечего беситься, - строго предупредил капитан. - Одевайся и марш за доктором, а мы тут с Кешей пока обмозгуем.

      - Я мог бы помочь.

      - Да неужели? - наблюдая, как аристократ застегивает рубашку, скептически уточнил Робертфор, все еще разозленный увиденным. Лили поднял на него глаза. Стефан подумал, обменялся взглядами со старпомом и милостиво согласился. - Тогда как закончите, я жду тебя у себя. Кстати, Вал, - обратился он к священнику, - Забери у барышни ожерелье, нечего в нем на виду расхаживать, мало ли кто с берега увидит. И скажи ребятам, чтобы готовились. Отплываем в ночь.

      - Да, кэп, - шуточно отдал честь священник и потянул несопротивляющегося Амелисаро за собой.

      Они вышли и первое, что спросил у Стефана Кеша, было, - Ты правда взял его в свою постель?

      Стефан поморщился.

      - А куда мне прикажешь его теперь класть, когда обе пассажирские каюты заняты.

      - Знаешь, по-моему, этот парень и на кубрике не плохо бы обжился.

      - Нет.

      - Значит, все же взял, - удовлетворенно кивнул старпом и снова расположился в кресле, полюбовался на ярость в глазах капитана, усмехнулся. - Да, ладно тебе, Стеф, он ведь от этой твоей любви неразделенной, Владычицы Елены, чтоб её, пострадал еще больше чем ты. Прикинь только, что эта стерва над ним все тридцать лет измывалась с самого рождения.

      - Двадцать шесть.

      - О! Так он у нас еще совсем мальчишка. А внешне и не скажешь.

      - Акселерация, - прошипел капитан, но тут же взял себя в руки, - Я с ним, как-нибудь сам разберусь, Кеш, а пока давай о насущем. Нужно ли нам что-нибудь еще закупить в порту перед отплытием, что-нибудь специально для этого дела?

      - Ну, давай думать...

      Тем временем Валентин привел молчаливого Лили в лазарет, плотно закрыл дверь и коротко скомандовал, откладывая в сторону мундштук.

      - Раздевайся и ложись на софу.

      - Полностью?

      - Нет, частично. Руки отдельно, ноги отдельно и член где-нибудь сбоку пристрой, - фыркнул в ответ священник, сбрасывая с плеч просторную куртку с широкими рукавами, восточного покроя, и оставаясь в одной лишь светлой безрукавке с рядом тряпичных пуговиц и крючков на груди и высокой стоечкой воротника, прячущей шею. - Давай, давай, от этой плети, небось, не только спине досталось, то-то ты стоять предпочитаешь, а не сидеть.

      - Ты ошибаешься.

      - Так дай посмотрю. Удовлетвори моё извращенное любопытство, - проворковал священник и резко посерьезнел, одной рукой развернув его к себе, несмотря на то, что доставал высокорослому блондину только до плеча. - Я - врач, знаешь ли. И пока мой интерес к тебе только профессиональный.

      - Пока? - уточнил аристократ и принялся раздеваться.

      - Ну, мало ли, что нас ждет впереди. Но признаюсь сразу, ты абсолютно не в моем вкусе, - отстраненно произнес тот, отходя к столу со склянками и особыми медицинскими приспособлениями.

      Амелисаро, сняв с себя всю одежду, лег на кушетку, уткнувшись лицом с согнутые в локтях руки, совершенно не горя желанием демонстрировать золотую цепочку браслета на запястье левой руки. Прикосновение в спине стало для него неожиданностью. Валентин подошел к нему совсем беззвучно. Аристократ вздрогнул, но остался лежать ничком.

      - Будет больно, мальчик, - тихо предупредил Валентин.

      - Наверное, вам всем я и кажусь юным, но я не мальчик. - Пробурчал Амелисаро, - И не боюсь боли.

      - Её было много в твоей жизни, - с какой-то странной интонацией, утвердительно, обронил отец Валентин, но жалости в его голосе не было.

      - Достаточно, - неопределенно отозвался Лили.

      - Много, много, - словно самому себе прошептал священник, и одновременно с его словами пришла боль.

      Амелисаро не мог видеть, но Валентин пересадил на его спину особую пиявку, которая буквально вгрызлась в его раны, высасывая вместе с кровью яд. Она елозила по нему, обжигала укусами то тут, то там. Но аристократ молчал, стискивал зубы до скрипа, но молчал. Не дергался, застыв, заиндевев от боли. Доктор смотрел на него и не понимал, чего в этом мальчишке больше, упрямства или гордости, не высокомерия, а именно гордости.

      Все кончилось лишь минут через сорок, под конец сам Валентин смахивал со лба пот. А Амелисаро почти потерял сознание, но все равно заставил себя подняться, когда осознание того, что боль ушла, дотекло до него. Опытный доктор оказался прав, несколько незаживающих шрамов было и на бедрах парня и на икрах. Похоже, тот, кто измывался над ним, у Валентина в голове не укладывалось, что это могла быть женщина, был просто в бешенстве. Но обтирая спину сидящего парня влажной, махровой тряпицей, он все же уточнил.

      - За что она тебя так?

      - Прознала от кого-то, что побег готовлю. Наверное, от сестры.

      - А ты и правда готовил?

      - Да.

      - Поэтому перестал сопротивляться, когда понял, откуда те, кто пришел за тобой.

      - Да. Но откуда?

      - Да, ладно тебе, у нас тут, что подслушал Сим-Сим, знают все. Чему удивляться? - фыркнул доктор. - Все, можешь одеваться. Но лучше потом полежи тут еще немного.

      - Мне нужно к капитану.

      - Как знаешь, но я тебе, как врач, рекомендую отлежаться.

      - Спасибо, - быстро натянув брюки, он уже застегивал рубашку.

      - Всегда пожалуйста, - отозвался Валентин и открыл дверь перед медленно переступающим по полу аристократом.

      Тот словно уже не слышал того, что он сказал. Валентин подавил в себе порыв затащить его обратно в лазарет и силой заставить хотя бы часок не вставать с кушетки. Лили сам заявил что уже не мальчик. Вот и пусть набивает шишки сам, в конечном итоге на палубе всегда найдется тот, кто сообразить привести его обратно.

      Амелесаро вышел из лазарета и побрел в сторону капитанской каюты, для этого ему нужно было спуститься на палубу и преодолеть еще с десяток метров, но он пошатнулся и с силой вцепился в перила лестницы чуть не осев на ступеньки, к нему тут же неизвестно откуда подскочил юнга.

      - Эй! Ты чего? - хватая его под руку, взволнованно вопросил желтоглазый мальчишка.

      - Все... в порядке, - мученически выдавил из себя Лили и попытался выпрямиться. Но перед глазами все плыло, а ноги не держали.

      - Ага. Как же! Я вижу, - возмущенно бросил Сим-Сим, - А еще аристократ называется.

      - Да уж лучше от рождения быть пиратом, чем таким аристократом, - зло прошипел Лили из последних сил.

      Юнга замер, изумленно воззрившись на него, а Амелисаро начал оседать на лестницу, но тут Симка заметил проходящего мимо Виолета, высокого, длинноволосого рулевого, с темными глазами и пепельными волосами. Лицо его было строгим, но красивым, можно даже сказать аристократичным, за что пираты, порой, дразнили его их местным аристократом, которого разве что капитан переплюнет по части морды кирпичом.

      - Эй! - крикнул он, - Вилка, помоги мне, - позвал юнга и рулевой, обернувшись, тут же подскочил к ним и подхватил Лили с другой стороны.

      - Вы чего тут? - спросил он у Симки, понимая, что блондин вряд ли ему ответит.

      - Да вот, иду, а он тут чуть не падает.

      - Ладно. Тогда потащили его к Валентину.

      - Нет, - неожиданно уперся Амелисаро и даже каким-то чудом, не смотря на муть в голове, выпрямился. - Мне нужно к капитану.

      - Да как ты к нему такой пойдешь? - возмутился Сим-Сим.

      - Молча, - процедил аристократ и даже попытался высвободиться, но держали его крепко.

      Виолет и Сим-Сим переглянулись и повели его в сторону капитанской каюты.

      - Ты только, это, - пробурчал разговорчивый, как обычно, Симка, - Не окочурься по дороге.

      - Мне уже лучше, - вяло улыбнулся ему аристократ, - Ваш доктор меня вылечил.

      - Конечно, вылечил. Это же Валентин, он все может. - Горделиво объявил Симка, но заткнулся под строгим взглядом рулевого.

      - Что хоть с тобой было? - уточнил Виолет.

      - Яд, - коротко бросил Амелисаро и неожиданно поблагодарил, ввергнув пиратов в культурный шок, - Спасибо, что помогаете.

      - Ну, ты даешь, - выругавшись, прокомментировал Виолет, останавливаясь, когда почувствовал, что пленный аристократ уже может хотя бы относительно самостоятельно передвигаться.

      - Я дальше и сам...

      - Ну уж нет, - уперся оживившийся юнга и так и не выпустил его. - Капитан нам головы снимет, если с тобой чего-нибудь случится.

      - Да не завирайся ты так, - возмущенно бросил на это Виолет, который был еще не в курсе взаимоотношений капитана и его пленника.

      - Да он же теперь вроде как его любовник, - тут же объявил Сим-Сим.

      - Что?! - изумленно выдохнул рулевой.

      - Что слышал, - пропыхтел мальчишка. А Амелисаро в ответ на взгляд рулевого ничего объяснять не стал.

      - Ну вы даете, - прокомментировал Виолет, и они пошли дальше. Лили все еще шатало.

      Они добрались до каюты капитана, Симка открыл дверь без стука и, прежде, чем тот же Виолет додумался его остановить, с силой втолкнул Амелисаро внутрь и захлопнул дверь за его спиной.

      - Ты что делаешь? - отвесив мальчишке подзатыльник, накинулся на юнгу рулевой. - Зачем тогда помогал, раз он тебе не нравится?

      - Я думал, что он такой же как все эти напыщенные фанфароны, а он другой. - Пробурчал в ответ тот.

      - И что теперь?

      - А то. Не знаю, что уж у них там с капитаном...

      - Не знаешь? Да неужели? Не думал, что ты у нас тут можешь хоть что-нибудь не знать.

      - Да, не знаю, - вскинул голову Сим-Сим и вдруг добавил, - Но кэп неправ, наказывая его.

      - Ты серьезно?

      - Вот и самому не верится, что говорю это в защиту аристократа, - жалобно протянул юнга и, тяжко вздохнув, убрел по своим делам.

      Рулевой пожал плечами и ушел в другую сторону, ведь скоро снова в рейд, не мешало бы подготовиться.

      А Амелмсаро, оказавшись в каюте, чуть не упал, но каким-то чудом устоял на ногах. Его слегка знобило, но он все еще надеялся, что это быстро пройдет. Поднял глаза, с трудом фокусируя их на фигуре капитана, но натолкнулся на пугающе напряженный взгляд.

      - Я... - начал Лили, но Стефан довольно резко поднялся из кресла.

      Аристократ замолчал. Капитан обошел стол и приблизился к нему.

      - Ты еле на ногах стоишь, - прокомментировал он увиденное.

      - Но стою же. - Упрямо вскинул голову тот.

      - Уж лучше бы лежал. - Бросил Стефан, сжал его руку чуть ниже локтя и повел за собой в строну двери, ведущей в спальню. - Пока не выспишься, не выходи, - приказал он, закрывая её за ним, и вернулся в кабинет к старпому.

      Тот глянул на него с осуждением.

      - По-моему, ты изначально как-то не так себя с ним повел.

      - А он со мной, думаешь, лучше?

      - Думаю, оба идиоты, - холодно отозвался Кеша и встал, - Ладно, кэп, я все понял. К ночи все будет готово.

      - Рассчитываю на тебя, - задумчиво кивнул Стефан, размышляя насколько справедливы слова старпома в отношении их с Лили.

      - Тебе бы тоже не мешало вздремнуть, кэп, ночной же будет рейд.

      - Сам разберусь, - огрызнулся раздосадованный Стефан, но Викентий уже вышел, оставив его наедине с мыслями и собственным раздражением.

      Амелисаро обещал стать головной болью, точнее, он уже ей стал. Помассировав виски, Стефан поднялся из-за стола, потянулся всем телом и заглянул в комнату, в которой почти не было свободного места, все пространство занимала кровать. Амелисаро, являю миру подлинный аристократизм, развалился по диагонали. Так еще и все три подушки под себя подгреб.

      Первым порывом Стефана было растолкать его и высказать все, что он по этому поводу думает, но перед глазами встали незаживающие шрамы, и его передернуло от омерзения. Как он мог любить такую женщину?

      Он присел на край кровати и внимательно всмотрелся в лицо мальчишки. Он был похож на мать. Очень похож. Та же чувственность губ, светлые волосы, напоминающие цветом морские потоки, лишенная изъянов кожа - ни родинок, ни любых других недостатков. Высокий лоб, завешенный челкой, пальцы, запястья. Взгляд привлек золотой блеск. Он склонился ниже и протянул руку, задрал чуть выше рукав рубашки и обнаружил золотой браслет, куда больше подошедший бы девушке. Изысканное плетение цепочки и через равные расстояния шесть подвесок - игрушечный кошель, зонтик, перекрещенные сабли, синий, круглый камешек в тонкой оправе, что-то из верхней одежды, кажется, курточка и пара сапог. Странное украшение для мужчины.

      Пожав плечами, Стефан поднялся с кровати, решил оставить все разговоры на потом. Вышел из комнаты и плотно прикрыл за собой дверь. Пусть отдохнет. Даже для аристократа слишком много потрясений, а ведь впереди еще ночное плавание.

      Часть 2

      В спальне капитана Летучего Голландца не было окон. Поэтому, проснувшись, Амелисаро не знал, ночь сейчас или все еще день, а, может быть, только вечер. Он с наслаждением потянулся и соскочил с кровати. Чувствовал он себя просто превосходно. Похоже, юнга не соврал, отец Валентин, действительно, может все. Настоящий кудесник. Задумавшись на секунду, Лили все же решил переодеться. Не все же ему, как простолюдину и оборванцу, расхаживать босым и помятым.

      Он потянул вверх рукав и высвободил тот самый браслет, который в тайне от него рассматривал капитан Роберфор. Не зря он привлек его внимание. Эта была очень даже необычная побрякушка. О ней не знала даже Елена, мать Амелисаро. Он прятал её и от нее, и от Ксении - сестры. И именно за этот браслет он предложил торговцу с острова Шепота листьев свою невинность в неполные шестнадцать лет, и получил первый в своей жизни отказ. Торговец отдал браслет даром, сказав, что такие вещи можно только подарить, не купить, не украсть. А в качестве необременительного бонуса выпросил поцелуй. Амелисаро был счастлив.

      Сейчас он сжал в пальцах сначала миниатюрную золотую курточку и представил какой костюм хотел бы носить, потом пару сапог. Все представленное тут же материализовалось прямо на нем. Улыбнувшись, Амелисаро покинул спальню и застал Стефана в кабинете.

      Капитан сидел в кресле, которое развернул в сторону раскрытого окна, и любовался на полную луну. Они давно уже отчалили от порта. Глаза его, посеребренные лунным светом, казались пропастями, блестящими, влажными. Он был так погружен в свои мысли, что не услышал, что в комнате теперь не один, и Амелисаро, встав у стены, как при разговоре с молодой Наследницей, получил возможность рассмотреть его.

      По объективному мнению Идальгиеро, Стефан Робертфор был очень красив. Длинные каштановы волосы, с отливом в красный, прямые и шелковистые на вид, струились до середины спины. Лицо у капитана было узким, с очевидными признаками аристократических кровей, но был ли Стефан аристократом по рождению не знал, точнее уже не помнил, никто. Зато в портах не переставали судачить о том, что он живет дольше, чем обычный человек. О нем ходили странные, завораживающие умы легенды, потому что мало кто мог похвастаться близким знакомством с капитаном Летучего Голландца, а те, кто мог, либо уже отправились на корм кракенам на нижние слои воздушного моря, либо держали язык за зубами, считая Стефана если не другом, то очень выгодным деловым партером, с которым не хотелось бы расставаться по собственной глупости.

      Капитан был облачен в светлую сорочку с узкими рукавами и широкими манжетами, подогнанную четко по фигуре, поверх нее носил темно-зеленый жилет с меховой оторочкой в области плеч, струящиеся черные брюки и высокие сапоги до колен, но без традиционных для пиратов вывернутых бортов. От всей его фигуры веяло скрытой силой. Он притягивал взгляд. Но с первого знакомства, что так нежданно состоялось сегодня утром, в память Амелисаро больше всего врезались глаза. Холодные, но понимающие, такого насыщенного карего цвета, что даже по ободку зрачков, казались темно-красными, тем самым оттенком, который почти сливается с коричневым, но все же капельку, но был отличен от него.

      - Можно спросить? - неожиданно для себя самого подал голос аристократ.

      Капитан вздрогнул и резко повернулся к нему. Обнаружил, что парень успел переодеться, улыбнулся.

      - А тебе идет, - ободрил он его наряд: черную рубашку с широкими рукавами, стянутыми на запястьях узкими браслетами манжет, удлиненную жилетку, прикрывающую ягодицы, обтянутые узкими брюками, и короткие сапоги, с вывернутыми наизнанку бортами. - Где разжился? - поинтересовался капитан. Пленник покачал головой и промолчал. - Ответ за ответ, - правильно поняв его колебания, предложил пират, явно находящийся в хорошем расположении духа.

      Амелисаро молча потянул вверх рукав и продемонстрировал браслет.

      - Волшебный? - посерьезнев, уточнил Стефан.

      - Можно и так сказать, - кивнул аристократ, сжал пальцами сабли и тут же в его руках они материализовались в полном размере.

      Глаза Стефана распахнулись в неподдельной удивлении.

      - Ловко, - хмыкнул он после паузы, - Хочешь меня убить?

      - Нет. Я просто продемонстрировал, что не безоружен и не так безвреден, как мог бы показаться.

      - Зачем? О том, как высоко оценил тебя мой боцман, я уже в курсе.

      - Но я-то нет. - Губы аристократа тронула едва заметная улыбка.

      Капитан склонил голову на бок и неожиданно позвал, слегка хлопнув ладонью по подлокотнику кресла.

      - Иди сюда.

      Брови аристократа взметнулись вверх, но он подошел, остановился по правую руку от него. Капитан запрокинул голову, чтобы видеть его глаза, улыбнулся и перевел взгляд на луну за окном. Амелисаро подумал, но садиться на подлокотник не стал, просто привалился к боку кресла, устроив руку на его спинке. Они долго любовались открывшимся видом молча.

      - Я любил твою мать, - произнес Стефан.

      Амелисаро задержал вдох. Капитан услышал.

      - Не знал?

      - Нет, - коротко признался аристократ.

      - Она предала меня, но расписка никуда не делась.

      - Расписка?

      - Она, манипулируя моим чувствами к ней, попросила достать ей одну вещь из самой бездны мира.

      - Это откуда?

      - Из Пояса Ориона.

      - Вы выжили, пройдя через него? - удивился Амелисаро и добавил, - Значит, не все, что болтают о Голландце байки.

      - Это точно, - фыркнул капитан.

      - И что потом?

      - Не потом, а до. Я - пират, это у меня в крови. В шутку, я заставил её подписать расписку, как часто делается, когда капитан берет обязательства выполнить то или иное задание. Она написала, что в обмен на Светоч Темноты отдаст мне свою душу и сердце. Она думала, что это шутка, я тоже так думал, но расписка все еще у меня. А она все еще не расплатилась за работу. Поэтому я взял тебя, как носителя части её души.

      - Извини, но это абсурд. Не думаю, что тебе может понадобиться мое сердце.

      - Знаешь, после стольких лет, что этот долг был не оплачен, ведь о дарении Светоча и речи быть не может, я согласен и на половину оговоренного.

      - Скорей уж четверть.

      - Вот как?

      - Я даже половину её души не унаследовал.

      - Возможно. Её душа для меня до сих пор загадка. Но ты похож на нее внешне, почему-то мне кажется, что больше чем сестра похож.

      - Да. Сестра внешне в отца, но характером в мать.

      - А отец ваш все так же ловит своих обожаемых бабочек?

      - Даже больше чем прежде. Она совсем задавила его своим даром.

      - Даром? - капитан нахмурился, он как-то не слышал, что у Владычицы острова Дальний есть какой-то там особый дар.

      - Ты... не знал? - запнувшись, уточнил Амелисаро, и это вынудило Стефана посмотреть на него. Идальгиеро врать не стал. Опустился на подлокотник его кресла, перевел взгляд на луну и заговорил.

      - Она из племени маймикен, знаешь о них?

      - Зачарованные с острова Пасхальны?

      - Да. Её дар - обаяние. В племени им строго настрого запрещено воздействовать на кого-либо беспрерывно. Но мать ни в чем не знает меры. У отца от этого воздействия чуть ли не разжижжение мозгов, он теперь вообще не интересуется ничем, кроме своих бабочек, которых развел по всему дому. Но это мелочи, - жестко закончил Амелисаро, перевел дух, и продолжил, - Она применяет его на любого мужчину, который оказывается в поле действия. У нас даже слуги ходят как вареные и глупо улыбаются, когда видят её. Но это тоже не так важно. Я думаю, что она воздействовала и на тебя, раз ты влюбился, как последний дурак, и всю команду в это втянул.

      Стефан, до этого внимательно слушавший его, резко подался вперед и положил руку на затылок парня, притянув его к себе.

      - А ты что же? - в глазах его плескался жидкий лед, - Умеешь противостоять ей, раз так вольготно рассуждаешь?

      - Я тоже так могу. Я её сын, - не поменявшись в лице, откликнулся аристократ, и в его глазах мелькнул неожиданный вызов, - В чем дело? Хочешь поцелуя, так целуй.

      - Ничего я от тебя не хочу, - удрученно бросил Стефан, возвращаясь на свое место.

      Ему было стыдно, но именно это чувство он ненавидел больше всего. Стыдился он собственной наивной глупости. Ведь он чуть не потерял корабль в том давнем рейде, рисковал всеми, а потом еще и одураченным оказался. Ребята смолчали, им нечего было ему сказать на это. И он все эти годы жил с чувством вины, поэтому и ухватился за предложение похитить сына Елены, когда получил анонимное письмо. И даже понимая, что это может быть какая-нибудь ловушка, решил, что собственное спокойствие стоит того.

      - Второй ящик сверху, - произнес он тихо, - Там письмо от того, кто предложил мне вместо нее, тебя. Посмотри, может, почерк узнаешь.

      Амелисаро подчинился. Достал пергамент, развернул. Вчитался и горько хмыкнул.

      - Старый Вимс, мой личный дворецкий.

      - И?

      - Те раны, что вылечил ваш священник, я получил за право взять его с собой.

      - Почему она была против?

      - Он стар, но, думаю, все дело в том, что в силу возраста её чары на него уже не действуют, и он верен только мне. Она не любит неожиданных людей, которых не умеет контролировать. - Пояснил Амелисаро, помолчал и произнес еще, - Я думаю, он считал, что спасает меня, когда писал это.

      - Ты нуждался в спасении? - спросил Стефан, но резко бросил, - Молчи, догадываюсь, что ответишь. Но знаю, что нуждался. Она часто била тебя?

      - Какая теперь разница?

      - Мне любопытно. Валентин сказал, что ты с детства приучен терпеть просто адскую боль.

      - Это помогает в бою.

      - Не спорю. Так часто? - напомнил о своем вопросе капитан.

      - Достаточно, чтобы привыкнуть.

      - Я еще ни разу не поднимал руку на подчиненных.

      - Ты мне не отец, так что это не имеет значения. Твои побои, если они будут, это совсем другое, - Пожал плечами Лили и положил голову на руку, которой обхватывал спинку кресла.

      - Не отец, - согласился Стефан и, вдруг развеселившись, обманчиво мягко промурлыкал, - Но ты тут что-то там говорил про постель, не так ли?

      - Прямо сейчас, - не пошевелившись, уже знакомо уточнил Амелисаро.

      - У тебя совсем нет чувства юмора, - прокомментировал Стефан и встал. - Я спать, а ты иди лучше по палубе прогуляйся, раз выспался. Оттуда вид еще лучше. Но ты, наверное, уже знаешь.

      - Нет. Не знаю.

      - Тебя что же, когда на Зев везли из каюты не выпускали?

      - Меня не везли, Стефан, - от имени, произнесенным Лили, капитан напрягся.

      - А как тогда? - спросил он у все еще сидящего на подлокотнике аристократа. Нахмурился. Это было сказано таким голосом, что не предвещало ничего хорошего.

      - Мы прошли через Врата.

      - Постой, о том, что на Зеве есть Врата, связующие Архипелаг с основной землей, я в курсе, но чтобы на Дальнем...

      - Мать все положила, чтобы они там появились. Ей хочется власти, как и Ксении, и они готовы на все, даже сделать остров разменной монетой, чтобы её получить.

      - А тебя? - тихо уточнил капитан и, потянувшись, провел пальцами по его плечу в каком-то непонятном ему самому ободряющем жесте.

      Мальчишка-аристократ грустно улыбнулся.

      - И меня. Но это уже мелочи.

      - Тебе верить, так мы тут все дружно в игрушки играем.

      - Нет. Но иногда это выглядит именно так. Словно шахматная доска и все мы пешки.

      - Ну, знаешь, не знаю, как там все, но я уж точно себя пешкой не ощущаю, и в команде моей все ферзи, так что, присоединяйся! - объявил капитан и неожиданно протянул ему руку. Аристократ поднялся, внимательно посмотрел на него и тихо уточнил.

      - Приглашаешь?

      - А как еще это можно расценивать? - выгнул бровь Робертфор.

      Идальгиеро улыбнулся. Впервые за все время, по-настоящему. Не едва-едва, а ощутимо, светло и радостно.

      - Тогда, да, - сказал он и крепко пожал руку теперь уже и своего капитана тоже.

      Они расстались вполне довольными друг другом. Стефан отправился спать в освободившуюся постель, а Амелисаро ушел гулять по палубе. Ему очень хотелось узнать каково это плавать по воздушным морям на таком замечательном корабле, как Летучий Голландец. На душе было светло. Он вышел из каюты и принялся озираться по сторонам. Никого в пределах видимости не нашел и ловко забрался на мачту. Признаваться в своих скрытых талантах Амелисаро никогда не любил, привыкнув скрываться от матери и её подчиненных. Он с детства взбирался на самую высокую башню форта, которую давно нужно было бы снести, в виду ветхости, но все руки не доходили, а он там в буквальном смысле жил, оборудовав себе нечто отдаленно напоминающее гнездо ласточки. Так что взобраться на рею, свесить ноги и любоваться луной с запредельной для многих высоты, было более чем приятно.

      Волосы раздувал легкий ветер, паруса искрились в темноте. Их плели на острове Шепота Листьев, там, откуда попал к нему его браслет. Этот остров был еще одной загадкой Архипелага. Редко кого допускали дальше порта. Но тем не менее, именно оттуда приходили все самые необычные вещички, наделенные божественной искрой, как называли это священники-воздухоплаватели, или просто магией, как говорили на основной земле. В парусах тоже была заключена особая магия, которая наряду со слезой омелы, позволял кораблям Архипелага плавать по морю воздуха и света, что протиралось между островами.

      Амелисаро смотрел на них и думал о будущем. Точнее, о своем отношении к нему. Хотелось жить пиратом. И дело было вовсе не в романтике, которой изобиловала эта жизненная стезя, а в том, что он теперь не видел себе иной судьбы. Возвращаться к матери он не желал. Вырвавшись, он готов был умереть, но не вернуться в золотую клетку. И был убежден, что сам убьет себя, если его поставят перед выбором. Но мысли о собственной судьбе, как-то незаметно сменили размышления о капитане Летучего Голландца.

      Он знал по слухам, что ему куда больше лет, чем те, на которые он выглядит. Но ему хотелось бы знать наверняка. А еще эта его притягательность. Если быть откровенным с самим собой, оказавшись в капитанской каюте утром, Амелисаро был морально готов применить к Стефану ненавистный дар, чтобы убедить взять его с собой, пусть даже это означало переспать с мужчиной. Но тот все обыграл так, что и напрягаться не пришлось. И теперь за недостойные порывы Лили было стыдно. В тоже время, он неожиданно поймал себя на мысли, что в сущности не видит в плате Стефану собственным телом ничего предосудительного и это раздосадовала его вдвойне. Он был убежден, что подобные мысли не достояны его и уже тем более Робертфора. Но не думать не мог. Ему бы очень хотелось объяснить самому себе такое свое отношение ко всему происходящему. Но объяснений не находилось. Поэтому, запретив себе думать о грустном, он смотрел на луну и вспоминал. Нет, не печальное, а светлое и доброе. Таких моментов в его жизни было не так уж и много и заканчивались они, как правило, так себе.

      Почувствовав, что засыпает, не смотря на дневной сон, он спустился со своего насеста, но неожиданно откуда-то сверху едуна плечо спланировала Белладонна.

      - А ты, красавец, ловок, - пробасила она ему на ухо.

      - А вы наблюдательны, леди, - в тон ей ответил аристократ, - Но могу ли я надеяться, что это останется между нами?

      - О! Какой пассаж! - попугаиха закатила глаза к небу и сложила крылья перед собой.

      - И все же? - настойчиво повторил Амелисаро.

      - Ну, если тебе этого так хочется, милый, - отозвалась Белла и перешла к делу, - Я вообще вот по какому поводу. Может, к Руфусу зайдешь, ты же у нас с утра некормленый?

      - Какая забота, леди, - Лили был приятно удивлен, - Но разве кок еще не спит?

      - Конечно, нет. А то стала бы я тебе предлагать, если бы он уже почивать отправился.

      - О, тогда непременно зайду. Нужно же мне познакомится с коком поближе.

      - Э, нет, красавчик, ни о чем таком даже не мечтай, Руфус у нас не по этой части. - Предупредила его Белла, так и оставшаяся сидеть на его плече, когда он повернул в сторону камбуза.

      - Так и я не по этой, Белл, - почесав её по благосклонно подставленной шейке, отозвался Лили. - Так что можешь не волноваться.

      - А с капитаном как же?

      - А капитан сам предложил. Точнее, ультиматум выдвинул.

      - Что-то он у нас без женского общества совсем от рук отбился, на мальчиков кидаться начал. - Проворчала попугаиха.

      - Не сказал бы, - покачал головой Амелирсаро и взбежал по лестнице наверх.

      В кубрике действительно горел свет. Приоткрыв дверь, аристократ заглянул внутрь и честно попытался скорчить виноватую мордочку. Получилось не очень, но он хотя бы попытался.

      - Можно?

      - А! - возвестил светловолосый мальчишка в поварском костюме, на вид он был даже младше юнги. - Ну, наконец-то, я тебя уже заждался. Ты же у меня последний некормленый.

      - Так ты меня ждал? - садясь за стол, уточнил Лили, - Знал бы, пришел сразу, а не пейзажами любовался.

      - А Стеф тебе что, не сказал? - уточнил Руфус, ловко расставляя перед ним тарелки.

      - Нет. Мы как-то о другом говорили, - пробурчал Лили, только почувствовав восхитительный запах пищи, осознавший, что голоден, да еще как.

      Руфус устроился напротив него, подперев щеку кулаком. В другое время, возможно, Лили и не понравилось, что на него так пристально смотрят во время еды, но юный кок, как не странно, совершенно не напрягал.

      - Я так понимаю, ты старше, чем выглядишь? - полюбопытствовал он, запивая кашу со шкварками, вкуснейшим компотом из сухофруктов.

      - Угу. Мы все тут такие, - отозвался тот.

      - Все-все, - подтвердила Белла, сидящая на окне и улетела по своим делам. А кок спросил.

      - Он тебе рассказал, да? поэтому забыл про то, что я тебя жду?

      - О моей матери, - осторожно предположил Лили.

      - Да, - энергично кивнул Руфус.

      - Ты что-нибудь об этом знаешь?

      - Он очень любил её, Лили, - и, спохватившись, уточнил, - тебя ведь можно так называть, или только капитану...

      - Конечно, - с легкой улыбкой кивнул аристократ, он вообще за этот безумный день выработал годовую норму улыбок.

      - Отлично! - просиял Руфус, - Так вот. Мы все понять не могли, на кой ты ему сдался. А когда Симка слух принес, что приглянулся ты ему, воодушевились. Вот честно. Он ведь у нас так и живет один, замкнулся и никого близко не подпускает, все тридцать лет. Не, ну портовые девицы не в счет, ты же понимаешь?

      - Угу, - старательно пережевывая угощение, кивнул Амелисаро, не зная, как на такое реагировать. - И что же, вы не против, что я вроде как не девушка?

      - Да, какая разница, - отмахнулся от него Руфус, - Главное, чтобы кэпу было с тобой хорошо. - В сердцах заявил он, но быстро спохватился, - Ой! Нет, ты не подумай, что твое собственное мнение на этот счет здесь никого не волнует. Но в конечном итоге, мы все знаем Стефана, он к такому никогда принуждать не стал бы. Он ведь тебя не принуждает?

      - Нет, - покачал головой Лили, а про себя добавил одно единственное слово - "пока". Вздохнул.

      - Вот и здорово, - широко улыбнулся ему кок. Его зеленые глаза засветились в тусклом освещении, как у кошки. Амелисаро даже показалось, что светлые волосы на висках мальчишки слегка приподнялись. Похоже, в команде капитана Робертфора обычных людей не наблюдалось, даже о себе Амелисаро такое сказать не мог.

      Они с Руфусом еще немного поболтали на более нейтральные темы, например, о завтрашнем завтраке. А потом Лили, сославшись, на усталость ушел. Руфус тоже направился спать. Уходя с камбуза, он улыбался. Ребята были правы, Лили - это нечто, даром что аристократ. И кок был счастлив составить о нем свое собственное мнение. У него сложилось впечатление, что с появлением этого парня, им наконец-то удастся выкарабкаться из затянувшегося застоя. В чем он выражался, знала лишь команда и, наверное, догадывался сам капитан. Внешне же, никто и предположить не мог, что вот уже много, по человеческим меркам, лет Летучий Голландец живет по инерции. Настало время это изменить, команда была в этом уверена, осталось убедить капитана.

      Утром Стефан пришел к выводу, что уже очень давно не пускал никого в свою постель, иначе как объяснить то, что всю ночь его буквально преследовал посторонний запах на наволочках и простынях. Он быстро сообразил, что этот запах принадлежит несносному аристократу, но нельзя было сказать, что он был неприятен, просто его не должно было там быть, и это раздражало. Он не понимал, почему стал так чувствителен к подобным вещам, казалось бы, ведь нет в этом ничего особенного. Поэтому проснувшись, он еще долго лежал, размышляя о тех переменах, которые сулил ему новый член экипажа и это странное дело по освобождению капитана Макса с острова Сломанных Игрушек. Плюс ко всему не стоило забывать и о так называемой Наследнице Империи, присутствие последней на Голландце тоже вряд ли можно было назвать хорошим знаком.

      Так ничего толком и не надумав, капитан Роберфор выбрался из кровати, оделся и вышел в кабинет. Да, картина была та еще. Молодой светловолосый аристократ спал в его любимом кресле, подтащив под ноги кресло для посетителей. Мирно так спал, можно даже сказать сладко. А первой мыслью Стефана было, что запах Лили теперь будет преследовать его и здесь. И если так дело пойдет, то скоро от него вообще будет некуда деваться. И отчего это он стал таким чувствительным?

      - Ну и что ты тут делаешь? - довольно раздраженно вопросил он и резко сбросил ноги наглеца (даром, что тот додумался разуться) на пол.

      Реакция аристократа не заставила себя ждать, вот только Стефан точно не мог предположить, что она будет столь бурной. В одно мгновение Амелисаро оказался на ногах и принял странную боевую стойку - ноги на ширине плеч, полу боком, и руки на уровне груди, но не сжатые в кулаки. Похоже бить он собирался ребрами ладоней. Интересно.

      Стефан слегка отступил и выгнул бровь в немом вопросе. Лили моргнул и так же неуловимо быстро расслабился, опустил руки, посмотрел осмысленно, хоть и видно было, что проснулся не до конца. А потом и вовсе удивил Стефана до неприличия естественной реакцией. Закинул руки за голову и потянулся до хруста в суставах. И в довершении всего еще и зевнул так, что чуть челюсть не свернул. В итоге капитану самому пришлось задавить в себе зев в зародыше. И почему, если кто-то рядом с тобой зевает, непременно хочется после него зевнуть самому?

      - Так ты мне объяснишь, чем тебя кровать не устроила? - все так же раздраженно осведомился капитан.

      - Тобой, - абсолютно искренне ответил Лили и даже улыбнулся.

      Стефану пришлось призвать на помощь все самообладание, чтобы не заскрипеть зубами. А дело было в том, что он считал, что делает ему одолжение, позволяя спать не в кубрике, с матросами, а здесь, с собой. В конечном итоге о том, что парень аристократ забывать не стоило. Но тот его гостеприимством словно нарочно пренебрег, и Стефана это просто бесило. Ущемляло самолюбие. Это что же получается, что общество матросов мальчишке приятнее, чем его?

      Разумеется, он не собирался к нему приставать или принуждать к чему-нибудь непотребному, утром он сказал это лишь для того, чтобы осадить, показать, кто здесь хозяин и кого следует слушаться. Но потом же, как он думал, он отчетливо дал понять, что вовсе не собирается склонять его ни к чему подобному. Тогда какого кракена этот невыносимый мальчишка так себя ведет?

      - Да? - холодно уточнил он, видя, что Амелисаро не понимает, что послужило причиной такой резкой перемены настроения капитана. - А ты помнишь наш уговор?

      Глаза аристократа застыли.

      - Я должен предугадывать твои приказы и желания.

      - Правильно, - удовлетворенно кивнул Стефан, его губы растянулись в пугающей, хищной улыбке. - Так вот, сегодня ты не угадал. Я ожидал, что ты придешь спать ко мне.

      И услышал отстраненный ответ, к которому уже начал привыкать.

      - Так накажи меня.

      - Накажу, - хмыкнул капитан и, не сильно толкнув его в грудь, добавил, - Но чуть позже.

      - Как вам будет угодно, кэп, - подчеркнуто вежливо склонил голову аристократ, поднял с пола сапоги и удалился из кабинета на палубу.

      Стефан развернул свое кресло к столу, опустился в него и тяжко вздохнул. И как этому мальчишке удается так легко заставить его делать столь странные вещи? А еще он поймал себя на простой мысли, к которой, похоже, ему теперь следовала привыкать. Обивка кресла пахла Амилисаро. Не неприятно, ни в коем разе, наоборот. Причем у Стефана никак не получалось разбить этот запах на составляющие. Но он его чувствовал и ничего не мог с этим поделать. Это раздражало. Капитан Летучего Голландца не терпел неудач, но подозревал, что эта будет одной из целой вереницы тех, что предстоят ему в самом ближайшем будущем. Поэтому и злился.

      Лили вышел на палубу с прямой спиной. У Сим-Сима, который заметил его первым, вообще закралось впечатление, что он шест проглотил или еще что похуже. Проследив направление его взгляда, Лили заметил и Виолет, стоящий у штурвала.

      - Гек! - крикнул он одного из матросов. Высокий, плечистый парень оторвался от скручивания бечевки и посмотрел на рулевого с вопросом. - Подмени! - коротко бросил Ливингстон и быстро сбежал вниз по лестнице, уступив Геку штурвал.

      - Доброе утро, - обманчиво бодро поприветствовал он парня широкой, мальчишечьей улыбколй. - Как спалось?

      Амелисаро, увидев его, кивнул и попытался улыбнуться в ответ. У него это не очень-то получилось. Он поспешил отвести взгляд, но рулевой взял его за руку чуть по выше запястья и отвел к борту. Вид на море всегда успокаивал Виолета, поэтому он понадеялся, что это поможет и Лили.

      - Все так плохо? - помолчав, спросил рулевой.

      - Могло быть и лучше, - удивляясь себе, неожиданно признался Лили. Почему не смотря на всю свою скрытность он так легко решился заговорить с Ливингстоном о том, что было на душе, он сходу понять не смог. А потом и передумал в этом разбираться. Пусть причина будет проста и безыскусна - захотелось, только и всего.

      - Он... - Виолет запнулся, но все же закончил, - Сделал что-то не так?

      - Нет. Он вообще ничего не сделал, о чем ты подумал, - хмыкнул в ответ Лили и оперся локтями о борт. И улыбнулся чуть шире, услышав как шумно выдохнул в ответ на это рулевой, что стоял рядом с ним плечом к плечу.

      - Сказал что-нибудь? - после паузы, предположил навскидку Виолет.

      - Да.

      - Что-нибудь плохое?

      - Да, нет. Просто я все понять не могу, по какому принципу у него меняется настроение, - он повернулся к борту спиной и посмотрел в раскосые глаза рулевого, - Ты, случаем, не знаешь?

      - О! Кто ж знает, что у него на душе? - у Виолета явно отлегло от сердца и он, расслабившись, улыбнулся светло, почти радостно. - Душа нашего кэпа - тайна за семью печатями. И как ты до сих пор не понял?

      - В том-то и дело, что понял. Просто думал, вдруг кто-нибудь уже подобрал к ней хотя бы одну отмычку.

      - Нет, - покачал головой посерьезневший рулевой. - Еще никому такого не удавалось. Даже... - сделал паузу, внимательно всмотрелся в лицо аристократа и все же произнес, - Елене. - И быстро продолжил, чтобы сгладить впечатление, - Так что если тебе удастся, будешь первым.

      - Что-то мне уже и пытаться расхотелось, - без улыбки произнес Амелисаро и натолкнулся на виноватый и почти просительный взгляд.

      - Но может быть, все же попытаешься, - неожиданно попросил его рулевой. - Ему ведь это так нужно.

      - Удобный любовник под боком?

      - Не говори ерунды! - вспылил рулевой, в глазах его зажглись янтарные огоньки. - Ему нужен друг, настоящий близкий друг, которого он держал бы не за подчиненного, как нас всех, а за равного. Понимаешь? А уж дойдет у вас там все до постели или нет, это ваше с ним сугубо личное дело.

      - Ты так считаешь? - уточнил Лили, удивленный такими словами. Пока он не был уверен, что знает, как на такое реагировать.

      - Да. Убежден. - Твердо ответил Виолет, похлопал его по плечу и убежал обратно на свой пост, и так он тут с ним изрядно задержался.

      Амелисаро снова повернулся к морю. Оно было прекрасно. Облака сливались с потоками света и невесомых, почти неразличимых водных капель в нечто чарующее и притягивающее. Вдоль борта метались, то взлетая вверх, то снова погружаясь в пучину облаков и света - солнечные рыбы. Красивые, с волнистыми плавниками и красными, рубиновыми хохолками в области голов. Они были ни чуть не прекраснее лунных рыб, которые появлялись возле кораблей только ночью при свете луны и звезд. Сейчас же над морем и кораблем светило солнце, и танцевали вдоль бортов свой завораживающий танец солнечные рыбки. И оставалось только сожалеть, что приручить их, запереть в аквариуме и увезти от моря было невозможно. Они рождались только здесь, в сонме облаков, и умирали, если их поймать, рассыпались нитями света.

      Идальгиеро думал о капитане. В последнее время Стефан волею случая занимал все его мысли. Лили все никак не мог понять, как же ему к нему относиться. Иногда его хотелось ударить, с силой впечатать в скулу кулак. Не только за себя, а за тех же ребят из команды Голландца или даже эту девочку Анджелу, которой Амелисаро откровенно сочувствовал, так как сам, не принадлежа себе, оказался приблизительно в той же ситуации, что и она. Но Стефан был упрямым, как кракен в брачный период. Его лбом можно было бы борта кораблей пробивать. Он шел напролом и был убежден, что прав если и не всегда, то в большинстве случаев. И Амелисаро это откровенно раздражало.

      Нельзя быть правым во всем, аристократ был в этом убежден, но стоило ли убеждать в этом капитана, был не уверен. Вообще, он сам пока толком не понимал, какие отношения будут наиболее безопасны и выгодны им обоим. Хотя и понимал стремление того же Виолета, меряющего все несколько иными представлениями о чувствах, пристроить капитана, если так можно сказать, в надежные руки. Но сам Лили был не уверен, что его руки так уж надежны для него. К тому же, он знал за собой массу всего неприятного, о чем никому из пиратов пока не было известно, но что могло вскрыться в любой момент. И это тоже было сдерживающим фактором. Ну и в довершении ко всему, он знал, что если станет слишком настойчиво набиваться в друзья, Стефан пошлет его куда подальше, это определенно.

      Так ничего для себя и не решив, он отправился в сторону камбуза, кажется, совсем скоро, Руфус должен был позвать всех не завтрак. Так что, подумать можно будет и потом. Но дойти до камбуза он не успел, его окрикнул ни кто-нибудь, а сам капитан, тоже направляющийся в ту же сторону. Амелисаро обернулся. Стефан подошел к нему и какое-то время внимательно всматривался в его лицо. Потом неожиданно спросил.

      - Обиделся?

      - Нет, - Лили удивленно моргнул.

      - Хорошо, - кивнул тот и, обогнув его, пошел вверх по лестнице. Удивленный его вопросом аристократ последовал за ним, догнал и предложил в спину.

      - Я могу ночевать и в кубрике. Меня это абсолютно не напряжет...

      - Меня напряжет, - откликнулся капитан с непонятной ему интонацией и так и не обернулся.

      - Хорошо. А если я не так тебя пойму и ночью приставать начну, решив, что ты этого хочешь? - навскидку предположил Амелисаро, подозревая, что Стефан своего решения все равно уже не изменит, даже из-за такого, казалось бы, существенного повода. И не ошибся.

      - Разберемся, - рыкнул капитан, открыл перед ним дверь камбуза и подарил уже знакомую хищную улыбку, - Аристократы вперед.

      - Слово капитана закон, - в тон ему отозвался Амелисаро и прошествовал в святая святых Руфуса Сидоренко - корабельного кока. Тот как раз заканчивал накрывать на стол.

      - Что-то вы сегодня рано, капитан, - обрадовался им юный кок. - Сейчас накрою на всех и позову ребят завтракать.

      - Давай, давай. А мы тут посидим, подождем. - Кивнул ему Стефан и сел во главе стола. Амелисаро, оказавшийся у него за спиной, замялся. Он не знал, в каком порядке здесь принято было сидеть. Не мог же он, к примеру, занять место рядом с капитаном. Скорей всего там сидел обычно старпом, а с другой стороны, наверное, боцман, ну или священник, тоже вариант. Неизвестно, сколько бы он так промаялся, если бы Стефан, в глазах которого мелькнуло утреннее раздражение, не обернулся на него.

      - Ну и чего встал? Где хочешь, там и садись. Это у вас, аристократов, приятно заморачиваться всякой ерундой, а у нас все просто, кто раньше пришел, того и стул. Ясно?

      - Да, капитан, - бодро отрапортовал аристократ и плюхнулся по правую руку от него. Стефан хмыкнул. Амелисаро вопросительно глянул на него, и капитан пояснил.

      - Похоже, ты у нас обживешься быстрее, чем я думал.

      - Похоже, - кивнул ему Лили и широко улыбнулся. - Мне нравится у вас. - Честно признался он, посчитав, что не имеет право это скрывать, - И ты нравишься, - а вот о последнем он предпочел бы умолчать. Да что там, он до того, как слова сорвались с губ, сам не думал о своем отношении к капитану в этом ключе, но взять свои слова обратно уже не мог.

      Стефан замер услышав признание, к которому тоже оказался не готов. Понять слова мальчишки можно было двояко. Но у него совершенно не было настроение ломать по этому поводу голову, поэтому он наклонился к нему, и спросил с лукавством в голосе.

      - И насколько же я тебе нравлюсь?

      - Настолько, - правильно распознав его тон, промурлыкал в ответ аристократ. - Что я буду только рад услужить вам, кэп.

      - Да? А что ты можешь делать?

      - Поверьте, больше, чем вы думаете.

      - Откуда ты знаешь, о чем я думаю?

      - А о чем еще может думать хороший капитан, как не о слаженной работе всей команды. Уверен, я сумею быть полезным Голландцу, сэр.

      - А мне лично?

      - А вот это, кэп, зависит только от вас, - все тем же мурлыкающим, игривым тоном протянул Амелисаро и добавил, снизив голос так, чтобы Руфус, стоящий к ним спиной и светящий покрасневшими ушами, не услышал, - И вашего поведения...

      - Нахал, - беззлобно, одними губами, отозвался Стефан, настроение неуклонно ползло вверх, и добавил совсем неслышно, - Аристократ.

      - Какой есть, - бросил в ответ Амелисаро и отстранился.

      Когда же Руфус все же решился к ним повернуться и поставить на стол большое блюдо с котлетами, оба уже приняли неприлично невинный вид, так что несчастный кок еще раз утвердился во мнении, что между ними что-то есть, не зря же Симка трепал о каких-то там особых условиях капитана. Правда, по мнению кока, воспринимать Амелисаро как пленника было бы глупо. Скорее уж он вел себя, как еще не до конца освоившийся член команды, и команда тоже видели в нем именно его.

      - Я пойду всех позову? - все еще немного робея, уточнил Руфус у Стефана, который, подперев щеку тыльной стороной ладони, в открытую разглядывал Амелисаро, который, напротив, в его сторону не смотрел, но улыбался так, что становилось понятно, что взгляд капитана он чувствует.

      - Ага. Только не перепугай там пассажиров, как вчера.

      - Но я ведь не могу звать тише, иначе меня ребята не услышат. - Обиженно засопел кок.

      - Я не говорил, что надо тише. Но хотя бы не в обычных твоих выражения, - примирительно произнес капитан.

      - Ну, ладно, - пробурчал кок и бросил в сторону, по всей видимости имея ввиду тех самых пассажиров, - Неженки.

      Вышел.

      - Он их напугал? - искренне удивился Лили.

      - О! - развеселился Стефан, - Ты же у нас вчера все пропустил... - объявил он, хотел уже поведать ему душещипательную историю, как, услышав от Руфуса приглашение на поздний завтрак, к нему в каюты ворвался до смерти перепуганный господин Симс, тот самый учитель пения, а заверещал, что, кажется, на их корабль только что напали. Они с боцманом и старпомом подорвались и обнаружили, что это просто Руфус так всех позвал в обычной своей манере, о которой нежданных пассажиров как-то запамятовали предупредить. Но не и успел. Амелисаро сам все услышал.

      - Идите жрать! - взвыло нечто-то за дверью дурным голосом, и зазвонил надрывно колокол, а потом это же нечто, не меняя интонаций добавило, - Пожалуйста!

      - Это... он? - изумленно выдохнул Лили, у которого образ юного кока с таким голосом и таким воплем точно никак не ассоциировался.

      - Ага, - легкомысленно отозвался капитан. - Обычно он добавляет - "Канальи!", но, видимо, моя просьба возымела действие.

      - Я бы тоже решил, что на нас напали, если бы услышал нечто подобное, - фыркнул Лили, вертя в пальцах вилку. - И откуда что берется? А таким миленьким выглядел.

      - О, ты его не видел, когда один особо шустрый товарищ, из тех, кто думали нас на абордаж взять, во время боя к нему на кухню ворвался и начал все подряд крушить. В общем, атака захлебнулась на корню, когда наш кок с тем идиотом на плече и большой такой поварешкой в свободной руке, вывалился в самую гущу схватки и заорал раза в четыре громче чем сейчас - "А ну брысь отсюда, волки позорные, щас ложкой кастрировать буду!"

      - И что, кастрировал?

      - Ты уверен, что хочешь это перед завтраком узнать?

      - Нет. - Вскинул руку Лили, качая головой, - Давай без подробностей.

      - Правильный выбор, юноша, - раздалось от двери, капитан и аристократ повернулись на голос и увидели мило так улыбающегося Валентина. Тот под их взглядами прошествовал к столу и уселся не рядом с капитаном, как думал Амелисаро, а в самом дальнем конце стола. - Кстати, - промурлыкал священник, глядя только на Лили, - Я бы, после того, как своей поварешкой поработал наш Руфус, никого бы латать не согласился ни за какие деньги. В его исполнении это безнадежный случай.

      - И кто бы мог подумать, - философски протянул Лили.

      - О чем? - вопросил довольный собой Руфус, вернувшийся на камбуз.

      - Да, так просто, - отмахнулся капитан и обратился к Валентину. - Ну, что, придумал что-нибудь насчет моей идеи с проникновением на остров?

      - Пока нет, но я работаю над этим, - уклончиво отозвался священник и принялся раскуривать свой обожаемый мундштук. А потом поинтересовался невинным голосом, - А у вас как дела?

      - Не жалуемся, - и за себя и за капитана в тон ему обронил Амелисаро. Стефан фыркнул, но смолчал.

      Начали подходить и другие члены команды, усаживаясь за стол кто куда хотел. Последним ввалился господин Симс, на него было страшно смотреть. Все разговоры тут же стихли.

      - Моя воспитанница умирает, - отдышавшись, жалобным голосом возвестил он и бухнулся в обморок.

      - Хорошее начало дня, - процедил сквозь зубы капитан и коротко скомандовал. - Валентин, разберись. Лили ты с ним. Вы же с барышней оба аристократы, вдруг быстрее поймешь что с ней там.

      Амелисаро тут же поднялся и ушел в сторону каюты Наследницы. Валентин же склонился над Симсом, выдохнул ему в лицо терпкий дым, и тот сразу же очнулся, закашлявшись. Священник неспешно поднялся, окинул взглядом притихшую команду и удалился. Но никто не пошевелился.

      - Ешьте, давайте, - скомандовал капитан, - У нас куча дел, и до обеда хавчик не предвидится. А вы господин Симс, кончайте мельтешить и путаться под ногами. Сядьте! А то вместе с барышней вашей высажу на ближайшем острове.

      Учитель пения, собирающийся броситься вслед за доктором, замер на полу шаге, встретился взглядом с капитаном и притих, молча опустился на предложенный ему стул между Чуком и Геком и даже взялся за вилку. Все принялись за еду, то и дело обмениваясь взволнованными взглядами. Капитан единственный за всем столом являл собой пример ледяного спокойствия. Так что завтрак прошел в молчании, и поели все быстро, не удлиняя процесс приема пищи лишними разговорами, шутками, обменом мнениями, как это обычно бывало.

      Девушка свернулась на кровати калачиком, поджав к груди ноги и руки, дыша тихо, но прерывисто. Ей явно было больно. На ней была тонкая ночнушка и одеяло, скрывающее обнаженные ноги. На нее жалко было смотреть. Волосы разметались по подушкам. Худое, изможденное тело била дрожь. Её знобило.

      - Леди, что с вами? - опустившись перед кроватью на одно колено, тихо спросил Амелисаро, протянул руку и заправил прядь волос, закрывающую её лицо, за ухо.

      Девушка облизала губы и вяло прошептала.

      - Сударь, я знаю, что принесла вашему капитану только неприятности, но это сильнее меня.

      - Что именно?

      - У нас в Империи это назвали бы морской болезнью, но я не уверена, что здесь, на Архипелаге, знают о ней. Ведь даже ваши острова парят, и...

      - Знают. - Тихо откликнулся Амелисаро. Склонился к ней и уточнил. - Но ведь есть что-то еще, так?

      - Да. - Едва слышно отозвалась она. - Но вы же мужчина, как я могу...

      - У вас месячные, - облегчив ей задачу, произнес он и в порыве сочувствия погладил по изящному плечику. - У вас нет с собой никаких обезболивающих?

      - Нет. Я надеялась, что капитан Летучего Голландца заинтересуется моим предложением, но до последнего не была уверена, поэтому...

      - Не взяли с собой ничего, кроме ожерелья.

      - Да.

      - Тогда будем надеяться на корабельного доктора...

      - А зачем на меня надеяться? - раздалось от двери, - Нужно только сказать, что стряслось. - Валентин не улыбался. Встретился взглядом с поднявшимся на ноги аристократом и коротко уточнил.

      - Морская болезнь?

      - Не только, - покачал головой Амелисаро. - Может быть, сам посмотришь?

      - Посмотрю, - кивнул священник и занял его место подле кровати.

      Девушка судорожно стиснула в пальцах простыню. Священник провел над ней рукой и нахмурился.

      - Мои методы лечения не помогут.

      - У тебя что, нет элементарного обезболивающего?

      - Когда нужно, - покачал головой доктор, - Я обезболиваю сам, посредствам божьей искры. Целительство - мой дар, но он слишком специфичен для ее случая.

      - То есть?

      - Я могу заставить кровь остановиться и раны затянуться, но к ней это применять нельзя. Не сейчас. Сам же понимаешь, что женщины не просто так подвергаются этому измывательству каждый месяц, вместе с кровью и болью из их организма выходиться то, что отмерло и чего больше недолжно в нем быть. Я понятно объясняю, или тебе лучше медицинскими терминами?

      - Понятно, - сквозь зубы процедил аристократ, все же, порой, например сейчас, излишне легкомысленная манера священника его раздражала. Но тот словно бы и не заметил его возмущения и продолжил, как ни в чем не бывало.

      - Если я заставлю её внутренние раны зажить, часть отмерших клеток так и закупорятся в организме. Ничем хорошим это для нее не закончится.

      - Но есть же лекарства.

      - Есть. Но мне нужно время, чтобы их приготовить. - Кивнул священник и обратился к молчащей девушке, все еще безрезультатно пытающейся своими силами бороться с болью и дурнотой. - Вам придется подождать несколько часов, юная леди. Вы готовы?

      - А что... что мне остается? - тихо пробормотала она. - Только... можно, кто-нибудь со мной...

      - Конечно. - Кивнул доктор и даже соизволил провести раскрытой ладонью по её лбу, явно облегчая если не боль, то дурному от укачивания. - Вот Лили...

      - Я пришлю сюда Белладонну, - поспешил сказать тот.

      Валентин вопросительно посмотрел на него, но ответа на вопрос, почему он сам не хочет с ней остаться, не дождался.

      - Подождите немного, леди... - обратился к девушке Лили.

      - Можно, Анджела, - слабо улыбнулась та, но, спохватившись, поправилась, - Если можно...

      - Нужно, - вместо запнувшегося аристократа, непреклонно отрезал священник, склонился и неожиданно поцеловал её в висок. Глаза девушки закрылись и вся она как-то расслабилась на простынях.

      - Что ты сделал? - тихо уточнил Амелисаро.

      - Усыпил. Во сне с этим легче. - Ответствовал священник и невинно осведомился, - Что, не ожидал от меня?

      - Растешь в моих глазах, - фыркнув, откликнулся аристократ, и оба поспешил на выход.

      - Поправь меня, если я ошибусь, - сказал отец Валентин уже за дверью пассажирской каюты, - Ты заныкал джокер в рукаве, поэтому не остался с ней сам?

      - Возможно, - неопределенно протянул Амелисаро, - Но, думаю, это останется между нами...

      - Конечно-конечно, - заверил его священник и даже правую руку ладонью вверх поднял - Как на исповеди, сын мой. - Весело подмигнул и ушел в лазарет готовить лекарство, но обернулся через плечо, - Если у тебя что получится, пришли ко мне кого-нибудь сказать, что могу не гнать лошадей и сварить все по науке.

      - Хорошо, - крикнул ему Лили и поспешил на камбуз, вряд ли все уже успели разойтись.

      Его сейчас интересовал Виолет, он был убежден, что тот сможет ему помочь, и всю дорогу лихорадочно соображал, как объяснить тому, откуда ему стал известен его секрет. Ничего не придумав, и вспомнив, как тот, волнуясь за него, подошел к нему утром, решил сказать все так, как есть. Вряд ли это теперь в его положении хоть что-то изменит. Тем более, тот же Стефан о его даре, который сам Лили считал проклятием, уже знал.

      Но на камбузе обнаружился только разнесчастный Руфус и один из рядовых матросов, Лили пока еще не знал их всех в лицо.

      - Руфус? - удивился Амелисаро, - Ты чего?

      - Да так, - отмахнулся тот и со вздохом пояснил, - Профессиональное.

      - Расстроился, что все были так заняты, что даже завтрак твой не похвалили?

      - Угу, - с неохотой признался печальный кок.

      - Не переживай, - убежденно произнес Лили, - Они же не со зла.

      - Да, знаю я. - Надул губы тот и в сердцах воскликнул - Но ведь все равно же обидно!

      Лили хотел еще как-то его поддержать, но что он мог поделать, ведь сам так и не попробовал ничего из того, что наготовил кок.

      - А что, по мне так, очень вкусно было, - прогудел плечистый матрос из-за спиной кока. Лили и обернувшийся Руфус посмотрели на него.

      - Ты, правда, так думаешь, Гек, - смущенно засопел явно польщенный кок.

      - Ага, - откликнулся тот, - Просто пальчики оближешь, - и даже сложил пальцы щепотью и причмокнул на них.

      Кок просиял.

      Лили ухмыльнулся и ушел искать Виолета на палубу. Кажется, команда капитана Стефана все больше ему импонировала.

      Виолет нашелся у штурвала. Действительно, где бы еще ему было быть.

      - Виолет, у меня к тебе разговор, - объявил Лили, покосившись на старпома, всматривающегося вдаль через подзорную трубу. Тот явно прислушался к его словам. Поэтому ему ничего не оставалось, как обратиться к нему до того, как тот же рулевой успел сориентироваться.

      - Викентий, а вы не могли бы не на долго отпустить его со мной?

      - Мог бы, - благосклонно отозвался тот. - Но с условием.

      - Я слушаю.

      - Во-первых, раз уж ты и Стефа сходу на "ты" называть начал, то и мне выкать не пристало, а, во-вторых, можно Кеша. - И протянул руку.

      Амелисаро тут же крепко пожал её. Старпом улыбнулся.

      - И еще, - дернул его на себя, и зашептал на ухо, - Обидишь Вилку, прибью на месте. Он мой друг.

      - Не обижу, - очень серьезно, без юмора, ответил Лили, и неожиданно для Кеши добавил, - Слово чести.

      Старпом даже ошалел немного от такого, поэтому Лили удалось легко увести Виолета за собой, оставив руль на попечение Кеши.

      - Ты чего хотел-то? - удивленно вопросил у него рулевой, когда Лили отвел его в укромное местечко за лебедкой, на которую наматывалась цепь, поднимающая якорь.

      - У меня, как и у матери, есть особый дар. - Издалека начал Лили. - Мы умеем очаровывать людей.

      - И что мне-то с того? - пробурчал Ливингстон, - Ну, очаровала она капитана, но ты же нет... - но спохватился и с подозрением уставился на него, - Или ты тоже?

      - Нет, - отрицательно замотал головой Амелисаро и продолжил, - Но сам понимаешь, для того, чтобы очаровать мужчину и женщину нужно использовать немного разные приемы, ну, скажем, в нашем случае, разные стороны дара.

      - И?

      - В общем, Лет, - непривычно сократив имя рулевого, выдохнул аристократ, - Я знаю, что ты сможешь мне помочь. У Наследницы началась морская болезнь помноженная не женские дни. Мне нужно обезболивающее, чтобы хоть немного облегчить ей ожидание лекарства от Валентина. Я думаю, что оно у тебя есть.

      Глаза парня сделались просто квадратными, он смотрел на него и молчал. Амелисаро тоже не знал, что еще можно сказать. На самом деле он ей сочувствовал, столько лет жить под страхом разоблачения, скрывая свою истинную суть, наверное, это было очень тяжело. Поэтому его вдвойне возмущала манера Стефана принимать судьбоносные решения, не разобравшись толком. Вот что хорошего, что он когда-то там решил, что больше ни одна женщина не ступит на борт его корабля? В итоге, бедняжка Виолетта вот уже тридцать лет скрывается под обличием парня и не имеет ни единой возможности наладить какую-никакую личную жизнь. Разве это честно?

      - Так ты мне поможешь? - с нажимом спросил он, устав ждать.

      Та опустила глаза.

      - Ты скажешь ему?

      - Хочешь, чтобы не говорил, не скажу.

      - Да, нет. Я бы была рада, если бы сказал кто-нибудь вместо меня. - Пробормотала она, не поднимая глаз, - Знаешь, я такая трусиха. Я знаю, что он хороший. Уже знаю. И верю, что даже если он пошумит вначале, простит и поймет, но... Но я так боюсь, ошибиться. Что он прогонит меня взашей. А я ведь не могу уже без Голландца, ребят. Просто не могу. И гарантированное бессмертие, тут совершенно не причем, понимаешь? - она вскинула глаза, огромные, повлажневшие. И в душе Амелисаро все перевернулось. Он шагнул к ней и порывисто прижал к груди. Зарылся пальцами в волосы.

      - Не расстраивайся, Виолет. Я придумаю, как ему сказать. Честно.

      - Спасибо, - прошептала растроганная девушка, тихо шмыгнула носом и резко отстранилась и даже слегка оттолкнула его от себя.

      - Ладно, проехали, - снова надев мужскую маску, произнесла она. - Я принесу ей лекарство. Ты кого там с ней оставил?

      - Беллу.

      - Ладно. Тогда мы там с ней сами. Нечего мужикам смотреть, - бросила она и удалилась, крикнув, - Только у Кеши меня отмажь, как-нибудь, пусть Хрюфя вместо меня поставит.

      - Договорились! - крикнул ей Лили и отправился обратно на мостик.

      Все-таки Стефану, действительно, не мешало бы хотя бы частично мозги вправить, это надо же, до чего всю команду довел, что они все дружно на него даже дышать не смеют, ходят вокруг да около на цыпочках, а он, значит, предается рефлексии. Вот что, порой, с нормальными мужиками любовь делает. И, главное, было бы ради кого так убиваться. Мысль о том, что последнее он подумал о собственной матери, Амелисаро абсолютно не смутила. Он вообще не мог припомнить время, когда любил её. С самого детства его жизнь была полна строгости и выверено дозированной боли, так, чтобы приучить подчиняться абсолютно и безоговорочно. Он сам не мог понять, почему за все эти годы домашнего террора не сломался, и если и не остался самим собой, то безвольной куклой точно не стал. Как-то все же выстоял. И теперь не собирался больше подчиняться. Никогда. Не ей, это уж точно.

      Стефан думал о Лили. Да, кракен его побери, о ком еще он мог думать! Мальчишка его и бесил временами и восхищал. В последнем он не согласился бы признаться и под страхом смерти. Что-то было в нем, в этом аристократе. Он пока еще не определил для себя что именно. Но было, это определенно. Наверное, эта его способность располагать к себе людей. И, как Робертфор надеялся, она не имела отношения к его так называемому дару очарования, в котором тот ему признался прошлой ночью.

      Вот и на камбузе, их маленькая пикировка подняла ему настроение. Разумеется, о том, что это лишь слова, знали только они, но реакция Руфуса говорила сама за себя. Похожа, команда была уверена, что что-то там между ними да назревает. Стефан на это только ухмылялся. Нет, за столько лет скитаний по Архипелагу, были в его постели и мальчики всех мастей и матерые мужчины, но Лили он даже представить не мог в одной кровати с собой. Не в смысле спящим, а в смысле занимающимся куда более приятным делом. Он вообще не мог себе представить его за этим. Хоть и попытался, когда эта мысль пришла ему в голову. Слишком уж холодным он ему представлялся. Эти его постоянные вопросы, лишенные всякого намека на эмоции. Или злосчастное - "Так накажи меня", которое уже стало ему надоедать и набило оскомину. Ну, вот не мог он себе представить его разметавшегося на простынях, взмокшего, горящего желанием, неистового. Не мог и все тут. Хотя, наверное, не отказался бы со стороны посмотреть на такое редкое зрелище. А вот поучаствовать, увольте. Пусть кто угодно объезжает этого строптивого аристократа, он заниматься этим уж точно не собирался. Но ход его мыслей прервал неожиданно ввалившийся в каюту боцман.

      - Судя по мордахе, размышляешь о вечном, - пробасил он и принялся гнездиться в ненавистном кресле.

      Капитан вздохнул, провел ладонью по лицу, прогоняя непрошенные мысли, и посмотрел на усевшегося боцмана уже более трезво.

      - И?

      - Я тут обмозговал вместе с Кеней кое-что, и думается мне, что надо бы пройти как можно ближе к Дальнему, тогда мы сможем поймать Гонириф, и теплым течением нас вынесет прямо на остров Игрушек, в обход Пояса Ориона. Вопрос только, не попадется ли нам на пути какая-нибудь встречающая процессия. Если верить мальчишке, и на Дальнем теперь есть свои Врата, они уже знают, что его похитили.

      - Слушай, а это мысль, - одобрил капитан, которому тоже совершенно не хотелось подвергать корабль и команду опасности плавания вдоль Пояса Ориона, гиблого места, в котором без вести пропадали корабли уже ни одну сотню лет. - Что же касается встречающих, давненько мы не принимали участия в знатной драке. Ты против?

      - Я тока за, кэп! - повеселел боцман и чуть тише добавил, - Правда, мне удивительно, что и вы не против.

      - С чего это вдруг? - нахмурился Робертфор.

      - А ты помнишь, когда мы в последний раз по-настоящему сражались с превосходящими силами противника?

      - Ну, лет десять назад, наверное. - Неуверенно предположил Стефан, поймав себя на мысли, что не помнит.

      - Двадцать шесть, - серьезно глядя на него, веско обронил боцман. - Мы уже и забыли, когда бились в полную силу, кэп.

      - Из-за меня? - тихо уточнил капитан.

      - А из-за кого еще? - пожал широченными плечами боцман. - Ну, ладно, кэп, вы тут обмозгуйте, а мы с Кешкой пока курс просчитаем.

      - Да. Иди, - отстраненно бросил Стефан, крепко задумавшись.

      Неужели, все это время он нагружал своими переживаниями всю команду, и вел себя так, что они даже не решались сказать ему об этом. На душе стало мерзко. Как он мог быть таким слепым?

      - Симка! - крикнул он громко. Юнга мгновенно возник в дверях.

      - Кэп?

      - Позови мне Лили.

      - Будет сделано, кэп! - весело объявил Сим-Сим и уже схватившись за ручку двери и одной ногой стоя на палубе, поинтересовался, - Сказать, чтобы вазелином у Вала запасся?

      - Я тебе скажу! - взвился капитан и швырнул в его сторону чем-то тяжелым, кажется металлической статуэткой кракена, которую использовал в качестве стаканчика для письменных принадлежностей. В итоге на двери каюты появилась внеочередная вмятина, а ручки и прочее рассыпались по всему периметру каюты.

      Стефан откинулся на спинку кресла и широко улыбнулся. И правда, он уже и забыл, каким дерзким может быть их Сим-Сим. Еще один показатель, что с появлением Лили что-то начало меняться.

      - И что же он со всеми нами делает-то? - полюбопытствовал капитан в пустоту.

      На душе наконец стало легко, и где-то в самом ближайшем будущем, которое уже выглядывало из-за поворота, забрезжил свет надежды. Хорошо бы до него добраться поскорей.

      Амелисаро, услышав от юнги, что его хочет видеть капитан, как и положено пришел к нему и был прямо с порога огорошен вопросом.

      - Он тебе что-нибудь про вазелин сказал?

      Надо отдать молодому аристократу должное, даже в этой ситуации он умудрился не потерять лицо.

      - Нет. Но, если нужно, я могу спросить у Валентина.

      - Сговорились? - прищурившись, прошипел капитан.

      - Нет. - Хмыкнув, заверил его Лили, подошел и уселся в кресло для посетителей, вовсе не такое удобное, как капитанское. Посмотрел на явно недовольного чем-то капитана и уточнил, - Или мне встать?

      - Нет. Сиди уж, - бросил тот и принялся разглядывать его.

      - И к чему это все?

      - Не мешай. Я думаю.

      - Да? В по-моему просто смотришь.

      - Не просто, а нахожу умиротворение в лицезрении прекрасного и незыблемого.

      - О! У Валентина услышал?

      - У него. - Подтвердил капитан и сменил тему, - Ладно, что там с девчонкой? Судя по тому, что никто не пришел ко мне с известием о её скоропалительной кончине, жить она будет.

      - Морская болезнь.

      - Бывает, - откликнулся капитан с полным безразличием в голосе, размышляя чем бы еще задержать Лили в своей каюте, с ним как-то было куда интереснее, чем одному, даже если просто молчать. Но Амелисаро, услышав его тон, не выдержал.

      - Почему ты думаешь, что все женщины похожи на мать? Даже я, натерпевшись от нее по полной программе, так не считаю.

      - Потому что ненавижу чувствовать себя идиотом.

      - Мужчина тоже мог бы тебя обмануть.

      - Мужчина - равный, а женщина...

      - Не каждый равен.

      - Не спорю. Но любая женщина не равна.

      - Бред! - возмущенно бросил аристократ, - Ну, неужели ты сам не слышишь? Бред же!

      - Ты еще слишком юн, - голосом глубокого старца проронил капитан, - Чтобы понять, каково это, когда твои веками взращенные принципы попирает ногами малолетняя девка.

      - Если вы встретились тридцать лет назад, ей было столько же, сколько мне сейчас.

      - А мне было больше четырехсот лет. Что скажешь?

      - Скажу, что ты старый, вредный маразматик.

      - Ну знаешь...

      - Не знаю и знать не хочу! Ты хоть представляешь...

      - Не представляю. - Перебив его, отрезал капитан и тихо приказал с улыбкой, не предвещающей ничего хорошего, - Иди сюда.

      Запнувшийся аристократ бестрепетно поднялся. Посмотрел на него с высоты своего роста, подошел. Остановился сбоку от кресла, не разрывая контакт взглядов.

      - И?

      - Сядь на стол.

      - Не надо делать из меня корабельную шлюху, - тихо предупредил Идальгиеро, сел на стол перед ним и расставил ноги. Капитан обхватил ладонью левую икру и провел пальцами под коленом. Глаза в глаза.

      - Почему ты с такой готовностью согласился на мои бредовые условия, но сам не рискнул разделить со мной постель ночью?

      - Тебе интересно?

      - Да.

      - Знаешь, я не приучен к душевному стриптизу.

      - Но матери под страхом побоев, скорей всего, выкладывал всю подноготную?

      - Отнюдь. Я быстро научился играть по её правилам и в большинстве случаев мне удавалось скрыть от нее истинные чувства.

      - Так почему открываешься передо мной и командой?

      - Мне хочется вам доверять.

      - Мне тоже хочется тебе верить. Поэтому и спрашиваю.

      И тогда устав сопротивляться, Амелисаро начал вспоминать.

      - Первый раз она попыталась подложить меня под мужика, когда мне было шестнадцать.

      - Что?! - пальцы Стефана с такой силой стиснули его ногу, что Лили скривился, и капитан поспешил ослабить хватку, в извинение погладив его по внутренней стороне икры. - У нее получилось?

      - Нет. Я научился убивать в шестнадцать лет.

      - Но зачем она это сделала?

      - Потому что девушки к тому времени были уже отработанным материалом.

      - В смысле? - Стефан нахмурился. Лили перевел взгляд ему за спину. За окном переливалось на солнце море и танцевали за бортом косяки крылатых солнечный рыб.

      - Она всегда воспринимала меня как средство осуществления её амбициозных планов. Сама же не гнушалась решать некоторые весьма щекотливые вопросы через постель. Поэтому считала, что не мешало бы и во мне изжить этот мешающий её целям комплекс. И если спать с женщинами, которые мне совершенно не нравились, я научился, то с мужчинами... - он замолчал. Стефан с трудом пытался переварить услышанное. А Лили продолжил. - Я согласен с тобой, мужчина - всегда соперник, не важно, в поединке или в постели. Особенно, если речь идет о двух равных.

      - У нее ничего не получилось в первый раз, но потом...

      - Шестерых. Я был вынужден убить шестерых, чтобы она отказалась от этой затеи.

      - Почему она не приказывала применить к тебе по-настоящему серьезную силу. Вряд ли в свои шестнадцать ты смог бы одолеть троих или больше.

      - Не хотела ломать бесповоротно. Кукол, готовых по её приказу на все, у нее и без меня достаточно. Но меня она изначально готовила к тому, чтобы демонстрировать посторонним, отправлять на дипломатические миссии. Поэтому мне повезло. Устав избивать меня после очередного убийства, она отстала. Поэтому я не воспринял твоё пожелание в штыки, морально был готов к чему-то подобному и пришел к выводу, что твоя постель не такая уж большая цена за свободу и право жить так, как хочется.

      - И поэтому ты так легко относишься к физическим наказаниям? - уточнил Стефан, уже неосознанно поглаживая его по бедру, в порыве поддержать и даже утешить.

      - С чего ты взял, что легко? - Аристократ перевел на него взгляд.

      - Ты все время предлагаешь тебя наказать.

      - А, это, - Лили понял о чем речь и даже улыбнулся. - Нет. Мне просто сразу не понравилось, как ты выразился, твое бредовое условие, поэтому это что-то вроде попытки высказать тебе мое веско "фэ".

      - Вот как? - выгнул брови капитан.

      - К тому же, - легкомысленно улыбнулся ему Идальгиеро, у которого словно груз с плеч упал, похоже, этот разговор был нужен обоим, - Не зря же ты вот это, - он жестом фокусника выхватил их под бумаг, сваленных кучкой на краю стола, тот самый, вчерашний хлыст, - Всегда под рукой держишь, - и помахал им у него перед лицом.

      - Ах, это, - протянул Робертфор и коротко хмыкнул, - Считай, что это дань памяти.

      - Это чьей же?

      - Твоя мать любила такие игры, - легко обронил капитан.

      Глаза аристократа расширились, и он отшвырнул хлыст на пол, словно обжегшись. Стефан был удовлетворен. Приблизительно такой реакции после всего услышанного он и ожидал. Мальчишка прошел его проверку. Рассказ молодого Идальгиеро настолько не вязался с образом Елены, который он когда-то нарисовал себе, что Стефан до самого конца сомневался в его правдивости. Теперь перестал. Отодвинул кресло от стола, встал, поднял хлыст и вышвырнул в окно.

      - Почему ты все это время хранил его, а сейчас так легко выбросил? - тихо уточнил Амелисаро.

      - Потому что я любил её, - произнес капитан, оставшийся стоять у окна.

      - Наконец разлюбил?

      - Нет. Наконец смог расстаться с памятью о той любви.

      - Почему сейчас?

      - Не знаю, - пожал плечами капитан и повернулся к нему. - Наверное, ты всему виной.

      - Мой рассказ о ней?

      - Нет. Просто ты. - Покачал головой Стефан и вернулся в кресло. - Если хочешь, можешь вернуться на палубу.

      - А что хочешь ты? - осторожно уточнил Амелисаро.

      - Чтобы ты остался.

      - И что мне делать?

      - Не знаю, - пожал плечами капитан, ощущая себя очень странно, - Просто посиди.

      - А чем будешь заниматься ты?

      - Смотреть, прокатит ли предложенный Ромой и Кешей курс.

      - Я мог бы помочь.

      - Ты разбираешься в воздухоплавании? - полюбопытствовал капитан.

      - Нет, но вовсе не против поучиться у тебя. - Хитро прищурился тот и спрыгнул со стола. Обошел его и подтащил кресло, ставя его рядом с капитанским. Тот снисходительно наблюдал за его манипуляциями.

      - Ты против? - запоздало поинтересовался аристократ.

      - Нет, - после паузы откликнулся капитан и, достав из ящика стола малую карту, развернул её перед ними.

      Все-таки Лили мог быть очень даже ничего, когда переставал корчить из себя оскорбленную аристократическую невинность, решил про себя Робертфор и углубился в объяснения. Время для них пролетело незаметно, к тому же, чуть позже к ним присоединились Рома и Кеша, и они все вчетвером принялись разрабатывать коварный план побега для капитана Макса, попавшего в тюрьму из-за своей любви.

      Часть 3

      Чем ближе они подходили к Дальнему, тем нереальнее казалось Амелисаро его совершенно незапланированное путешествие, но капитан пиратов не давал ему забывать о том, что все происходящее с ним реально. Реальнее некуда. К тому же, и вся остальная команда и не думала его отпускать из своей дружной семьи, с каждым днем все больше втягивая в свои взаимоотношения. Так, Амелисаро узнал, что Виолет вот уже много лет в тайне влюблена в Кешу, который держит её за лучшего друга, делиться самым сокровенным и даже в портовые увеселительные дома таскает с собой на пару. Каково девушке смотреть на то, как он там с портовыми красавицами развлекается, Амелисаро даже представить не мог, но и пойти и вывались всю правду на несчастного Викентия, тоже не решался. Он и ему по-своему сочувствовал. Ведь тот, хоть и старался не показывать виду, из-за своих шрамов, полученных в какой-то давней битве, стесняется заводить близкие знакомства с женщинами. То есть, одно дело ни к чему не обязывающую ночь с очередной красоткой провести, и совсем другое довериться, раскрыться. Поэтому, вряд ли известие о половой принадлежности лучшего друга вызовет в нем положительный отклик. Поэтому что делать с этой парочкой сочувствующий им Амелисаро не знал, он даже, не смотря на разрешение Виолет, капитану о ней так ничего и не сказал. Все никак не получалось поймать подходящий момент.

      Но на самом деле не только старпом и рулевой были несчастны в любви. Похоже, что с легкой руки капитана, который тридцать лет кряду переживал свою неудачную влюбленность в Елену, большинство обитателей корабля были так или иначе неудачливы в личном плане, словно над Голландцем проклятие нависло. Например, Руфус, молоденький, добрый мальчик со светлой душой, боготворил корабельного священника, но, когда им удавалось так или иначе пересечься наедине, молчал, заикался и вел себя так, что Валентин, начитанный и получивший одно из лучших на Архипелаге образований, считал его недалеким деревенщиной и не замечал, какими влюбленными глазами тот порой смотрит ему в спину. В тоже время за Руфусом не менее внимательно следил Сим-Сим, корабельный юнга, но, что примечательно, за Валентином он тоже вроде как присматривал, уделяя самое пристальное внимание как ему, так и своему закадычному другу коку.

      Но наблюдениями своими Амелисаро мог делиться только с Белладонной. Та, в отличии от Сим-Сима - редкостного сплетника, напротив умела как никто держать язык за зубами. Вот вам и единственная официальная женщина в команде.

      А потом капитана как-то совсем неожиданно потянуло на нежности. И нет бы по отношению, к примеру, той же Анджелы. Но все дело было в том, что страдать опять приходилось ему, Амелисаро. Теперь почти не удавалось уснуть по ночам. За годы, проведенные под жесткой рукой матери он привык, что сон - это суверенная территория, на которую никто не может претендовать. Но теперь все изменилось. Из-за приближения к цели назначения и опасности встречи с пограничными судами Дальнего, вахты участились, поэтому им со Стефаном удавалось поспать в лучшем случае часов пять, и то, это была просто непозволительная роскошь. Тем не менее, даже в эти пять часов покоя и тишины Робертфор умудрялся превратить для Лили в форменный ад. А ведь поначалу Идальгиеро даже нравилось спать в капитанской постели.

      Вот и в этот раз, стоило пристроиться с противоположного края от давно уже спящего капитана, как тот, пошарив рукой сбоку от себя, наткнулся на его бедро, во сне и подкатился под бок, прижимаясь всем телом. Аристократ выдохнул сквозь сжатые зубы. Опять. Как же ему это надоело, кто бы знал. Но и признаться капитану, что его откровенно напрягает такое близкое соседство, он не мог. Не хотел обидеть. И дело было вовсе не в страхе, вызвать гнев всемогущего капитана, а в том, что он считал Стефана хорошим человеком и, если тому спокойнее спать так, то почему бы нет? Отчего он сам не мог нормально засыпать с ним рядом, Лили понять не мог. Наверное, все дело было в теплом дыхании на шее и руке, собственнически обнимающей поперек груди. Они вызывали в душе странные чувства. Смятение и какую-то детскую робость. И перебороть их не получалось.

      Он приготовился еще к одной бессонной ночи и бесцельному изучению потолка, в полумраке, кажущегося его больному воображению, своеобразной картой мира. Но неожиданно он почувствовал на себе внимательный взгляд, повернул голову и понял, что капитан не спит, все еще обнимая его. Смотрит.

      - Капитан? - вышло почти жалобно.

      - Почему не спишь?

      - А ты?

      - Ты пришел, вот и проснулся.

      - Раньше не просыпался.

      - Напротив. - Стефан позволил себе едва заметную в полумраке улыбку, - Всегда просыпался.

      - Всегда? - на всякий случай уточнил Амелисаро, осознавая, что попал если не в переплет, то в нечто очень близкое тому.

      - Да, - не стал его успокаивать Стефан, впрочем, как и руку с его груди убрать и не подумал. - Так почему ты не спишь?

      Ответ пришел в голову пугающе быстро.

      - Когда ты так делаешь, мне все время хочется спросить - "Прямо сейчас?"

      - Как "так"?

      - Обнимаешь. Прижимаешься.

      - Но ты не спрашиваешь.

      - Я думал, что ты спишь.

      - Сейчас уже знаешь, что нет.

      - Знаю, - неопределенно отозвался аристократ.

      Больше сказать ему было нечего. В груди все замерло, а в области желудка, напротив, ожило. Словно кто-то изнутри щекотал лебяжьем перышком. Как быть в такой ситуации, он не знал. Молчание угнетало.

      - Если хочешь... - пробормотал он.

      - Я хочу, - перебил его капитан, - Чтобы ты перестал дергаться и хотя бы иногда позволял себе расслабиться в моем присутствии.

      - Думаешь, это так легко?

      - А почему нет?

      - Не знаю. И это раздражает меня больше всего, - в сердцах признался Идальгиеро.

      - Если переспим, перестанет?

      - Скажешь тоже! - фыркнул в ответ аристократ, - Конечно, нет.

      - Тогда и не парься по этому поводу, - пряча зевок у него на плече, откликнулся капитан. - Завтра трудный день, лучше спи.

      - Руку убери, засну.

      - Неа.

      - Почему?

      - Потому что я старый, вредный маразматик, - фыркнул в ответ капитан и напомнил, - Сам же сказал.

      - Ну-ну. А ты, хочешь сказать, поверил.

      - Не поверил, но решил придерживаться твоей версии.

      - Гад.

      - И еще какой.

      - Вот уйду я от тебя... - злорадно объявил развеселившийся Лили, от сердца отлегло, на душе полегчало.

      - Это к кому, например? - заинтересовался капитан и даже на локте приподнялся, чтобы лучше видеть его лицо. - К матери что ли?

      - Не, - покачал головой Лили и повернулся к нему, - Я к ней не ходок.

      - Тогда к кому?

      - Не знаю. А это важно?

      - Ну, должен же я знать, кого следует в первую очередь в капусту порубить, - задумчиво произнес Стефан.

      - Тогда к Виолет.

      - Фьють! - Робертфор не удержался и присвистнул, - Менять капитана на рулевого это, знаешь ли, моветон.

      - Зачем же? - на каком-то пугающем кураже откликнулся Идальгиеро. Улыбнулся. - Я бы поменял мужчину на женщину, и ваши должности на корабле тут совершенно не при чем.

      - Что?

      - Не верю, что ты её прогонишь, не смотря на все свои комплексы. Она тридцать лет жила, потакая им в ущерб самой себе.

      - Что?! - капитан от переизбытка чувств даже сел в кровати. Амелисаро поднялся следом. Подтащил подушку повыше. Устроился и принялся ждать от него более осмысленной реакции.

      - Откуда ты знаешь? - спросил Стефан после долгой паузы, во время которой на его лице сменялись весьма противоречивые чувства.

      - Я рассказывал тебе о своем даре. Для того, чтобы очаровать мужчину или женщину используются разные его грани, поэтому я всегда знаю, кто передо мной, даже если на человека наведена личина. Мне достаточно одного прикосновения. Почему, ты думаешь, я целовал Наследницу?

      - Если достаточно было просто прикоснуться, зачем целовал?

      - Захотелось поиграть.

      - Тоже мне, игрун нашелся! - проворчал Стефан и пристроил вторую подушку рядом с ним. Облокотился и задумался. - И что мне теперь с этим делать?

      - Принять её такой, как есть.

      - А ты только представь, что с Кешей будет, когда он узнает.

      - С этим я разберусь. Лучше скажи за себя.

      - А что я? Она лучший рулевой, которого я знаю, и мужчина она там или женщина этого не изменит.

      - Правильный подход, - улыбнулся ему Лили и сполз вместе с подушкой пониже.

      Стефан посмотрел на него сверху вниз, улыбнулся и устроился рядом, снова обхватив рукой поперек груди.

      - Знаешь, как это со стороны выглядит, - задумчиво обронил аристократ, сжав его руку в области запястья.

      - И как же?

      - Словно ты нарочно меня к себе приучаешь, чтобы потом не сбежал.

      - О, да ты великий стратег, я посмотрю. - Фыркнул ему в шею капитан, зевнул и добавил, - Именно этого я и добиваюсь.

      - Кажется у тебя получается.

      - Немудрено.

      Они и не заметили, как уснули.

      Проснулись поздно. В первый раз их отправили будить Виолета, но тот вернулся к боцману ни с чем, сказав, что было жаль разрушать идиллию и мечтательно улыбнулся. Разумеется, после такой улыбки в головах Кеши и Ромы возникли весьма схожие мысли относительно того, в каком виде рулевой застал капитана и его пленника. Поэтому они, не сговариваясь, дали им поспать еще часок, потом на побудку отправился лично Кеша и, как и Виолет, застыл на пороге спальни в нерешительности.

      Длинные волосы капитана разметались по подушкам, устелив постель словно каштановый шелк во сне он улыбался умиротворенно и даже, что на взгляд Кеши было ему совсем не свойственно, мягко. И спал на плече своего пленника, обхватив его поперек груди рукой. Лили тоже был расслаблен и, что не редко бывает, во сне казался непривычно юным и почти невинным. Светлые волосы растрепались, заслоняя лицо. Одной рукой он обнимал за плечи капитана пиратов, а ладонью второй обхватил его руку у себя на груди.

      Картина глазам старпома предстала идеалистическая, но все же пора было просыпаться. Помявшись на пороге, Кеша прокашлялся, и от этих звуков капитан, всегда спавший очень чутко, проснулся. Приподнялся, посмотрел на него, перевел взгляд на вяло просыпающегося аристократа. Без слов подмигнул понятливому старпому, тот молча вышел, не прикрывая за собой дверь, а Стефан принялся будить Лили, все еще отказывающего просыпаться.

      - И сколько ты собираешься дрыхнуть? - спросил он, тормоша его за плечо.

      - До скончания вечности, - пробубнил тот, зарываясь лицом в подушку.

      Стефан рассмеялся. Лили замер и даже проснулся, он и не думал, что капитан пиратов знает, что такое смех. Но неожиданно осекшийся Робертфор, похоже, был удивлен не меньше.

      - Давно не смеялся? - тихо спросил севший в кровати Лили.

      - Давно, - честно признался Стефан. Повел плечами, словно стряхивая с себя некое оцепенение и встал. Накинул темно-бардовый халат и вышел в кабинет, не оборачиваясь бросив на пороге, - Одевайся.

      Лили молча сжал в пальцах сначала одну, потом другую подвеску на своем золотом браслете и вышел к нему уже одетым. Капитан сидел в кресле за столом и каким-то отстраненным взглядом смотрел в пустоту.

      - Стефан, - позвал Лили, не зная, что мог бы ему сказать.

      - Я думаю, ты слишком редко называешь меня по имени, - задумчиво обронил капитан и поднял глаза.

      Аристократ вздохнул и подошел к нему, остановившись сбоку от стола. Хотел улыбнуться, но не смог. Настроение, охватившее его, казалось странным и чужим. Нет. Не так. Просто незнакомым. И как-то совсем неожиданно пересохло в горле, и вместо слов родился почти тоскливый взгляд. А Стефан улыбался. Наверное, ему было легче, он многое видел и многое познал за свою одинокую вечность, поэтому и на жизнь смотрел проще и ждать готов был куда дольше. Он улыбался.

      - Я ведь ни к чему тебя не принуждаю, - обронил он ровно, без лишних эмоций в голосе.

      - Нет, - отрицательно замотал головой Амелисаро, хотя фраза и не содержала вопроса. И все же нашел в себе силы признаться в том, что чувствовал.

      - Я совсем не знаю тебя таким.

      - Каким?

      - Умеющим смеяться, - и улыбнулся.

      - И как, нравлюсь?

      - Ты мне любым нравишься, - объявил аристократ, подмигнул и ушел на палубу к ребятам, оставив Стефана размышлять о вечном ровно до того момента, как его навестили старпом и боцман, хитро переглядывающиеся под суровым взглядом своего капитана.

      - И? - холодно вопросил он.

      - Ну, - протянул боцман, - В халате ты нас давно не встречал.

      - Я вообще не припомню такого, - поддержал его Кеша и добавил, будучи неуверен, что не получит с разворота в челюсть. Все же капитан у них, порой, мог и вспылить. - Мы рады за вас, кэп.

      Но Стефан и не думал злиться.

      - Рано радуетесь, - коротко бросил он, позволив подчиненным самим сообразить, чтобы это могло означать. И сразу же перешел к делу. - Что там у нас?

      - Через сутки войдем в зону водопоя. Скорей всего делегация с Дальнего будет поджидать нас именно там. - Ответствовал старпом, оседлавший стул, который до этого стоял неприкаянным у стены. Роме досталось все то же кресло. Боцман не роптал.

      - Думаете, Елена посмеет напасть на нас там?

      - Нет. Слухи о подобном все равно просочатся, а ей, с её амбициями и методами, не выгодна плохая репутация. Я тут вообще Лили расспросил и пришел к выводу, что она только тем и берет, что те, кто приплывают к ней на остров и подпадают под чары, не ждут подвоха от такой во всех смыслах благонадежной барышни, а ведь она к тому же все так же красива, как когда-то.

      - Разумно. Но лично я уверен, что расслабляться нельзя.

      - Оно и понятно, - важно закивал до этого молчавший Рома. - Только знаете что, кэп, я тут Вала прижал, думаю, чего это он все такой смурной ходит...

      - И?

      - Наш святоша за Лили волнуется. Он вообще к нему как-то проникся. - Пробасил боцман и в этот момент в раскрытое окно влетела Белладонна и громогласно возвестила.

      - Мы все прониклись!

      - Все-все, - важно закивал Рома, а Кеша молчаливо его поддержал.

      - Так. Ладно. - Поднявшись, бросил Робертфор, - Я с Валентином сам побеседую, а вы команду подготовьте. Обороняться мы не будем.

      - Не будем? - старпом и боцман изумленно переглянулись, в глазах обоих стоял только один вопрос, неужели их капитан еще не пережил свое увлечение коварной Владычицей и хочет сдастся без боя. Но тот полюбовался на них, подмигнул Белле, деловито чистящей перышки, восседая поверх бумаг на его столе. Та одобрительно щелкнула клювом.

      - Только нападать, - хищно хмыкнув, объявил он, и оба его соратника заулыбались.

      - Узнаю прежнего капитана, - прогудел Рома и вытащился из кресла. - Белл, ты как? - обратился он к попугаю, и та протянула знакомым баском.

      - С тобой, парниша!

      Они ушли, а старпом задержался.

      - У тебя еще что-то ко мне? - подождав, пока за боцманом закроется дверь, спросил у него Робертфор, снова опустившись в кресло.

      - Личное. - Откликнулся старпом и тяжко вздохнул.

      - Виолет? - вспомнив ночной разговор, спросил Стефан навскидку, и оказался прав.

      - Даже спрашивать не буду откуда знаешь, - пробурчал удрученный старпом. Снял с переносицы очки, снова одевать не стал, принялся вертеть за дужку. Вздохнул, протер глаза пальцами и попытался объяснить.

      - Понимаешь, он мой друг, но в последнее время он как-то изменился. Я даже понять не могу в чем это выражается. Вон с твоим Лили постоянно крутиться, к Анджеле этой бегает чуть ли не каждый день, словно аристократ какой-то. А когда я у него прямо спросил, не влюбился ли он там, что я не знаю, он мне в лицо рассмеялся, махнул рукой и объявил, - "Не волнуйся. Я просто посекретничать!". Представляешь? Ну разве для такого парня как он, это нормально?

      - Нет. Для такого парня, - Стефан выделил голосом последнее слово, - Точно ненормально.

      Но Кеша не заметил подвоха.

      - Вот и я так думаю, но не понимаю, что с ним происходит. А он не говорит. Только улыбается так, что у меня внутри аж все переворачивается. И что мне с этим делать?

      - Выворачивать обратно, - Стефан не удержался от шутки.

      - Ты все шутишь, - обиженно бросил Кеша, и капитан уточнил.

      - От меня-то, ты что хочешь?

      - Поговори с ним. Может, тебя он быстрее услышит.

      - Хочешь совет? - подумав, спросил Робертфор.

      - Ну?

      - Я сейчас позову Лили, а ты постарайся его внимательно выслушать и... - Стефан встал, посмотрел на него и с нажимом добавил, - Услышать.

      - Что-то темнишь, капитан.

      - Темню, - не стал спорить тот, распахнул дверь на палубу и крикнул юнгу, ошивающегося поблизости, - Сим, Лили мне найди.

      - Так он же только что от тебя, - изумился тот.

      - И что с того? - капитан вопросительно выгнул бровь.

      Юнга прищурился и с театральной трагичностью протянул.

      - Во-о-от, что любовь с нормальными мужиками делает, - и унесся прочь, подальше от яростно вспыхнувших капитанских глаз.

      - Нет, ну ты представляешь, - возмутился Стефан, вернувшись к понурившемуся старпому, Сим в конец от рук отбился!

      - А кому было им заниматься, пока ты тут... - по инерции начал Кеша, но спохватился и оборвал себя. Поднял глаза на своего капитана и пристыжено снова опустил взгляд в пол.

      - Разберемся, - раздосадовано рыкнул Робертфор и ушел переодеваться в спальню, совсем не на долго оставив старпома в одиночестве. Но тот уже успел проклясть себя за длинный язык.

      Кеша все эти тридцать лет считал, что очень даже понимает переживания капитана, ведь сам он был еще более неудачлив в любви. Все началось еще в те времена, когда он был совсем зеленым мальчишкой и о Летучем Голландце, о котором и тогда уже ходили самые невероятные слухи, и не мечтал. Собственно после первой любовной неудачи на его лице и появились эти тончайшие шрамы, навсегда впечатав в память Плеть Химураши Хавай - оружие, привезенное еще на заре зарождения Архипелага с большой земли. А наткнулся он на нее после того, как один аристократ, приближенный к правящей верхушки Архипелага, гостивший в Империи у делового партнера, в личной охране которого и работал юный Викентий, застал его в постели своей жены. Разговор был коротким.

      Так Кеша и попал в Архипелаг. Пришел мстить обидчику, изуродовавшему его. Жил с этим почти десять лет, учился у лучших мастеров боевого искусства, работал, как проклятый, и все же скопил деньги на корабль, вознесший его на Архипелаг. Нашел того самого аристократа и даже нож к горлу приставил. Вот только убить не сумел. Тот выглядел таким жалким, испуганным. Ведь одно дело учить уму разуму беззащитного мальчишку, мечущегося по комнате в одном исподнем. Совсем другое лицом к лицу столкнуться с мужчиной, прошедшим через очень и очень многое лишь для того, чтобы добраться до тебя.

      Кеша был разочарован и чуть было окончательно не утопил себя в вине, но в одной из портовых харчевней столкнулся с отцом Валентином и по пьяни, горя огнем справедливого мщения за беспардонно опрокинутую на колени пивную кружку, попытался побить его в честной драке. В итоге Вал ему так мозги прочистил, что уже наутро Викентий Рошфор пришел к капитану Стефану Роберфору с нижайшей просьбой взять его в команду Голландца. Тот подумал и вняв взгляду Валентина, стоящего за спиной седоволосого парня с тонкими шрамами, перечеркивающими лицо, согласился.

      Поэтому Кеша был убежден, что все проблемы в его жизни начались из-за любви, и раз и навсегда зарекся когда-либо полюбить вновь. Мысль о том, что не будь любви в его жизни, он никогда бы не попал на Голландец и не познакомился с его развеселой командой, ставшей ему семьей, старпому как-то в голову не приходила. Зато он много думал о том, что понимает, почему Стефан столь планомерно гробил все это время как себя, зарываясь с головой в собственные переживания, так и команду, которая сменилась почти на половину после того страшного рейда в Пояс Ориона. Кеша сам с трудом верил, что смог его пережить.

      Именно тогда, мальчишка, пробравшийся на корабль зайцем перед самым отплытие на поиски Светоча Тьмы, в критический момент схватился за штурвал, когда предыдущий рулевой умирал на руках капитана и Валентина, так и не сумевшего спасти его. Никакой божьей искры на те раны, что он получил, не хватило. И даже бессмертие Стефана, которым он так охотно делился со всеми обитателями Летучего Голландца, не спасло. Зато после того, как вывел корабль из Пояса Ориона, Виолет со штурвалом уже не расставался. И Кеше до сих пор было немного стыдно перед ним за то, что когда они только обнаружили его, прячущимся в одной из пустующих пассажирских кают и по-тихому ворующего продукты с кухни, он на полном серьезе предлагал сбросить нахала за борт, и только сердобольный Рома на пару с Белладонной сумели его отговорить от этого. Капитан тогда был занят другим и отправил их самих разбираться с корабельным "зайцем".

      Теперь он не мог и представить свою жизнь без Ливингстона. Он сам не ожидал, что когда-нибудь научится так безоглядно кому-то доверять. Делиться самым сокровенным, рассказывать о себе всю подноготную. Он даже в увольнительную на берег отказывался идти, если кэп не отпускал с ним Виолета. Что уж говорить о том, что и во всякие сомнительные заведения они теперь отправлялись вместе.

      Натешившись вдоволь в объятиях портовых красавиц, Кеша за рюмкой крепленной лимонной настойки, вещал лучшему другу о том, что мечтает когда-нибудь, не обязательно так уж и скоро, встретить хорошую, порядочную женщину, и чтобы непременно полюбила его, не смотря на его уродство, и в постели была просто огонь, и умна была так, что поговорить с ней можно было не только о побрякушках каких-нибудь, но и о вечном, и о мужском, о кораблях, к примеру. А почему нет? Ведь есть же где-нибудь такие - идеальные?

      На самом деле, протрезвев, он сам понимал, как глупо звучат все эти его мечты, особенно, если вспомнить, что в довершении ко всему он объявлял, что его будущая избранница обязана была всегда следовать за ним, то есть фактически, принять их кочевой, пиратский образ жизни и не роптать, не пилить его по пустякам. Но только в компании лучшего друга Рошфор позволял себе по-настоящему расслабиться и помечтать. Поэтому так болезненно воспринял все эти перемены в нем, которые ему решительно не нравились хотя бы тем, что он никак не мог понять, как теперь на такого вот, изменившегося Виолета, реагировать. Как относится?

      И, конечно, он не признался капитану, что новый Ливингстон неожиданно начал пробуждать в нем совсем нездоровые позывы. Одно дело лояльно относиться к тому, что капитан их совсем не против выделить место в своей постели как женщине, так и мужчине, например, Лили. И совсем другое, самого себя поймать на том, что как-то подозрительно неровно дышишь к собственному лучшему другу.

      - Ты меня звал? - раздалось от двери, и Рошфор вынырнул из воспоминаний в реальность.

      - Да. - Капитан утвердительно кивнул, незаметно для обернувшегося на пришедшего Кеши подмигнул Амелисаро и пояснил. - Кеша просит, чтобы я поговорил с Виолет о его поведении. А то оно ему совсем не нравится.

      Идальгиеро понимающе улыбнулся. Викентию его улыбка совсем не понравилось.

      - И что это значит? - спросил Робертфор с подозрением.

      - Лишь то, что мне давно есть что тебе сказать. - Лили плюхнулся в кресло, освобожденное боцманом, закинул ногу на ногу и оглядел насупленного Кешу с ног до головы. - Что конкретно тебя не устраивает?

      - Почему я должен говорить об этом с тобой? - бросив осторожный взгляд в сторону Стефана, уточнил он. Но капитан ему на это ничего не сказал.

      - Потому что, - с нарочитой задумчивостью обронил Лили, - Я думаю, что ты её ко мне ревнуешь.

      - Кого? - Кеша нахмурился, не понимая, о ком речь. Если об Анжеле, то это бред воспаленного аристократического мозга, не иначе. Он на эту девку, путь и Наследницу Империи, за все время и не взглянул толком.

      - Виолетту. - Мягко улыбнулся ему Лили.

      Кеша моргнул и тупо переспросил.

      - Кого?

      - Виолетту Ливингстон, младшую дочь начальника гарнизона острова Дальний, она ведь к вам на корабль пробралась как раз после стоянки на нем.

      - Нет, - едва слышно прошептал Рошфор, глядя в пустоту. - Он не мог меня так... - запнулся, словно ему резко сделалось нечем дышать, и выдохнул твердо и окончательно, - Предать.

      - Ты думай, что говоришь! - возмущенно начал Стефан, но Лили, встретившись с ним взглядом, отрицательно покачал головой, и капитан замолчал, предоставив ему возможность самому разобраться с этим.

      - А она ведь тебя любит, - поставил в известность Лили, и Кеша вздрогнул от этих слов, поднял глаза и уставился на него, как мышонок на кошку. А Идальгиеро поспешил закрепить результат, сочувствующе улыбнулся и пояснил, - Не как друга любит, а как женщина мужчину.

      - Но...

      - И на твоем месте я бы не упускал шанс.

      - А если тебе только кажется? - пробормотал старпом, снова уперев взгляд в пол, в душе его смешались и мысли, и чувства.

      - Так пойди и убедись сам.

      - Как?

      - Ну, я бы мог предложить тебе самому решать, но если хочешь, могу дать совет.

      - Я слушаю.

      - Лично я считаю, что проще всего узнать как к тебе относится женщина в поцелуе.

      - И что ты мне предлагаешь, пойти и поцеловать её, ничего не объяснив? - Рошфор вскинул глаза и посмотрел на него возмущенно и с осуждением за глупую шутку. Но наткнулся на предельно серьезный взгляд.

      - А зачем что-то объяснять? Если ответит, значит, я прав.

      - А если в морду даст? Если бы ко мне какой мужик целоваться полез, я бы врезал. - Прокомментировал Кеша, окончательно сбитый с толку.

      - Ну, даст, так даст, значит, не судьба.

      - А мне каково?

      - А что, сейчас тебе много лучше?

      - Нет, но...

      - В общем, решай сам, - подвел итог Стефан.

      Старпом подумал, выдохнул и резко встал. Отнес стул обратно к стене и ушел, не сказав больше ни слова.

      - Как думаешь, поцелует?

      - Уверен, - хмыкнул Лили и с удовольствие потянулся в кресле всем телом. Разумеется, сделал он это абсолютно неосознанно, вот только сев ровно наткнулся на более чем заинтересованный взгляд. Прозрел он быстро, сразу пожалев, что не сообразил в первый момент. Оправдания слетели с языка до того, как он успел их обдумать.

      - Я не нарочно.

      Стефан на это улыбнулся так, что Лили был готов провалиться от стыда прямо здесь и сейчас, даром что не покраснел, словно юнец зеленый.

      - А как узнать, как к тебе относится мужчина? Тоже через поцелуй?

      - Не знаю, - буркнул аристократ, раздосадованный на себя самого, - Мужчин у меня еще не было.

      - Значит, все еще впереди, - многообещающе промурлыкал Стефан, и отправил промолчавшего Лили за священником.

      Водопой водопоем, а освобождение Макса с острова Игрушек никто не отменял. И Робертфор в этом деле очень рассчитывал на таланты Валентина.

      Кеша не знал что и делать. И все бы хорошо, если бы он до конца поверил Амелисаро, который сказал, что Виолет вот уже сколько лет влюблен... то есть, влюблена в него. Думать о лучшем друге в женском роде было странно, но еще странней, что такой, как он, то есть, она, мог влюбиться в него. Кеша не верил, что это возможно. Вот не верил и все тут. И даже думать боялся о том, как отреагирует их Вилка, она же леди Ливингстон на его поцелуй. А целоваться хотелось, да еще как.

      Раньше он гнал от себя подобные мысли, никогда не забывая, что Виолет мужчина, такой же, как и он. Но теперь-то оказалось, что этого ограничения нет и все, кажется, у Кеши окончательно начало сносить крышу. Старпом промаялся до вечера, всеми силами стараясь избегать капитанский мостик. В конечном итоге Виолет был рулевым с таким колоссальным опытом, что вполне мог вести корабль в спокойный облаках и без присмотра со стороны непосредственного командира. Но к вечеру терпеть весь этот клубок мыслей, змеями копошащийся под черепной коробкой, стало совсем невыносимо. Даже сердце начало подводить, то и дело выделывая такие кульбиты, что просто не оставляло ни единой возможности отказаться от серьезного разговора. Но, видит Рогатый бог, что курит трубку на острове Мира, как же ему этого не хотелось!

      Вот только ноги все равно уже несли его на капитанский мостик, где у штурвала улыбался заходящему солнцу Виолет и в его лучах казался по-настоящему красивым и даже немного нереальным, призрачным, как недостижимая мечта.

      - Привет, - преодолевая смятение, выдавил из себя Кеша, не переставая удивляться сам себе. Вот, оказывается, как бывает, всю жизнь, ну или хотя бы большую её часть, считаешь себя сильным и смелым настоящим мужчиной, и совершенно неожиданно пасуешь перед... женщиной. Да, да, ведь не знай он, что Ливингстон не Виолет, а Виолетта, ему бы, определенно было легче даже в поцелуях, как стало казаться бедняжке Викентию к концу дня.

      - О! Что-то ты меня совсем забросил. - искренне обрадовался ему Виолет и весело, до боли знакомо, подмигнул.

      Кеша сглотнул, шагнул к нему и замер, все еще не решаясь продолжить. Было такое ощущение, что все тело пробил паралич. Виолет нахмурился. Заволновался.

      - Кеша с тобой все...

      - Помолчи, - приказал тот, шагнув к нему совсем вплотную и не позволив отстраниться. Ладони обхватили руки рулевого, лежащие на руле, только он теперь разделял их.

      - Ты что... - начал возмущаться Ливингстон, но договорить не успел. Викентий, не закрывая глаз склонился к нему и прижался губами к губам.

      Глаза в глаза, задыхаясь от ужаса за собственную дерзость и от счастья, что все решиться здесь и сейчас и больше не придется мучиться неизвестностью. От облегчения, потому что голова неожиданно опустела, вмиг растеряв все остатки мыслей. Теперь беспокоило только сердце, наполнившееся каким-то пугающим трепетом, но это маленькое неудобство он с радостью готов был терпеть, ведь Виолет не отталкивал его, смотрел неотрывно, не закрывал глаз, кажется, не дышал, но не отталкивал. И захотелось определенности, хоть чуточку, но прямо здесь и сейчас. Даст в морду и пусть бы с ним, уж как-нибудь переживет, бывали в его жизни и не такие разочарования. А вот что делать, если Ливингстон бить все же не станет, Кеша придумать так и не успел. Отстранился, с вопросом всматриваясь в глаза рулевого.

      - Руки отпусти, - очень тихо и холодно потребовал тот.

      Внутри все оборвалось. Кеша сдался без боя. Глупая эта была идея, Амелисаро оказался неправ или и вовсе солгал сознательно, чтобы досадить. Правда, за что аристократ мог на него взъестся, Кеша понятие не имел, но так уж ли это важно?

      Он отпустил руки Виолета и отступил на шаг. Придумывать извинения не было сил, а объясняться уже не имело смысла. И так все понятно, разве нет? И вдруг Виолет улыбнулся. Шагнул навстречу, ловко огибая брошенный руль, прижался всем телом и выдохнул в губы, размашистым жестом срывая с его носа очки.

      - Ну, во-первых, сударь, с очками неудобно, - совсем незнакомыми интонациями промурлыкал он, - Во-вторых, я - девушка и я...

      - Я уже знаю, - старпом не дал ей договорить и хрипло уточнил, обхватив руками талию рулевого, - А в-третьих?

      - А в-третьих, - весело откликнулся Ливингстон, - Чует мое сердце, вы совсем не умеете целоваться. По крайней мере, первым разом я совсем не удовлетворена.

      - Тогда есть смысл попробовать второй, - шалея от всего происходящего, пробормотал Рошфор скороговоркой и накрыл её губы своими. Сомнения растаяли с последними лучами солнца, утонувшего в море, под облаками, а поцелуй все не хотелось, и не хотелось прерывать.

      - К тебе в каюту или ко мне за ширму в кубрик? - выдохнула Виолетта соблазнительно припухшими губами.

      - Ко мне. - Лаконично отозвался Кеша, но вовремя вспомнил о деле, - А руль на кого оставим?

      - Хрюфь постоит за меня, - отозвалась та и потянула его за собой, вынуждая покинуть мостик.

      Кеша не смог ей отказать. Почему-то ему казалось, что капитан поймет. А если даже нет, то Лили, непременно, найдет способ ему разъяснить, он же аристократ, их с детства учат умности всякие говорить. Ведь именно это называется дипломатией, не так ли?

      Зона водопоя начиналась, как правило, в радиусе трех воздушных миль от неиссякаемого источника, который представлял собой маленький клочок земли, на котором только и помещалось небольшое озеро, тремя-четырьмя водопадами ниспадающее вниз, в воздушно-облачное море. Почему вода в таких вот летающих островках-озерах никогда не заканчивалась, достоверно не мог объяснить никто, несмотря на массу фундаментальных исследований, призванных разгадать их феномен. Просто они были разбросаны на всей протяженности Пути длинною в Вечность - основной мореходной магистрали, по которой протекали курсы как торговых, так и пассажирских судов. И все ими пользовались, пополняя запасы пресной воды и свято соблюдая закон водопоя. В границах его действия строго-настрого запрещалось вступать в открытые столкновения, даже если возле источника встречались корабли непримиримых врагов.

      На самом деле такие суровые ограничения накладывались только по одной причине: во время военных маневров было слишком легко уничтожить сам источник. Остаться на приличном отрезке Пути без пресной воды не хотелось никому. Поэтому все, кто осмеливался плавать по воздушным морям Архипелага свято его соблюдали. Как не странно, флагманский фрегат Дальнего, носящий гордое имя - Прекрасная Елена, не стал исключением. Он поджидал Летучего Голландца у источника, но люки орудий по обоим бортам были закрыты, однозначно давая понять, что в самое ближайшее время нападать он не собирается. Иного капитан Робертфор и его команда и не ждали.

      Стыковка борт-борт прошла без сучка и задоринки, вот только ни одна, ни другая сторона не спешила ступить на вражескую территорию. Но, даже увидев Елену, решившуюся показаться и заманить их к себе, Стефан остался стоять на мостике мило издали улыбаясь бывшей возлюбленной, пока часть команды занималась пополнением запасов пресной воды, а вторая её часть готовилась к бою, который был очень даже вероятен сразу же после выхода из зоны водопоя, если, конечно, коварная Владычица не перешагнет через непреложный закон и не нападет прямо сейчас.

      Ей пришлось уступить, и только Амелисаро, знавший мать лучше других, мог догадываться какое бешенство она прячет под маской аристократической надменности. На пиратский корабль Владычицу Елену сопровождали трое. Советник Бирм Санчес, личный телохранитель Семион и комендант порта Кисавель Ливингстон, последний был в глубоких летах, двое других молоды и явно готовы за свою госпожу перегрызть глотку любому. И только комендант стал неожиданностью для капитана Летучего Голландца, но именно его появление проигнорировать было никак нельзя.

      - Прошу в мою каюту, - холодно обронил Стефан.

      - Мы будем говорить здесь, - бросив один короткий взгляд на застывшего рядом с Робертфором сына, объявила Елена.

      На что капитан пиратов развернулся к ней спиной и, дав знак боцману, вместе со старпомом и Лили ушел в указанном ранее направлении. Дверь капитанской каюты Кеша, вошедший последним демонстративно закрывать не стал.

      - Я думаю, миледи, упрямиться нет смысла, - покачал головой Кисавель и первым сделал шаг в сторону распахнутой настежь двери.

      - С каких это пор мой комендант идет на поводу у пиратов? - холодно бросила та ему в спину.

      - С тех самых, как вы из-за старых разногласил с Робертфором ослепли, моя госпожа. - Припечатал в ответ тот и скрылся за порогом капитанской каюты.

      Двое других спутников Владычицы обернулись на нее, молча спрашивая дозволения. Губы Елены побелели от злости, но она все же соблаговолила кивнуть. Они ушли, на палубе вздохнули с облегчением, но Винивинк с Белладонной на плече, перекрасившей от возмущения перья в черный, вороний цвет, взглядом призвал всех не расслабляться. Никто так и не покинул обговоренных заранее мест.

      На палубе не было только Сим-Сима и Руфуса, закадычных друзей, которые когда-то вместе попали на корабль при весьма сомнительных обстоятельствах. Капитан Робертфор инструктировал их лично. Поэтому сейчас они безвылазно сидели в трюме, среди коробок, бочек и тюков, на небольшом пространстве пола, где был выписан особым мелом отца Валентина идеально ровный круг, и охраняли Наследницу Империи, которой специально принесли кресло. Так же с ними в начертанном мелом кругу расхаживал из стороны в сторону господин Симс, но мальчишкам, устроившимся у ног Анжелы с оружием в руках не было до него никакого дела. Они не любили сражаться и по жизни были мирными существами, но верили своему капитану беззаветно и, если он говорил, что придется убивать, они готовились к бою.

      В каюте капитана все разошлись по своим местам. Кресло для посетителей было приготовлено только одно, но в уважение к возрасту коменданта Ливингстона, через минуту один из рядовых матросов внес еще одно точно такое же и поставил рядом с надменно восседающей Еленой. Та искривила губы в презрительной улыбке, но на Стефана она не возымела ни малейшего действия.

      Он смотрел на нее и все никак не мог понять, как у него получилось полюбить такую холодную красоту. Да, Елена и в своем нынешнем возрасте была красива. Золотокудрая блондинка, с зелеными, как изумруды, глазами, слегка припухшими, искусно подкрашенными губами, темными, подведенными бровями, и ресницами просто немыслимой длинны, предающими женщине облик фарфоровой куклы. Вот в том-то все и дело, что куклы. Пустышки без искренних чувств и души.

      Стефан скосил глаза на Лили, уже привычно стоящего у стены вместе с Кешей. И все-таки Елена ему проигрывала. Да, в красоте, по мнению Робертфора, проигрывала. И дело было вовсе не в молодости и зрелости, последняя вряд ли в таком противостоянии смогла бы победить. А в том, что Лили был живым, настоящим, искренним. И не смотря на всю свою взращиваемую с детства аристократичность умел улыбаться. Пусть не так, как те же портовые мальчишки, а еще совсем неуверенно и неумело, но все же. Стефану даже неожиданно для него самого показалось, что спроси его кто, он вспомнил бы каждую из его улыбок. И почему-то от этой мысли в груди родилось тепло. Он сам не заметил, как уголки губ мечтательно приподнялись, и это окончательно взбесило Владычицу, которая его взгляд, адресованный сыну, расценила весьма однозначно.

      - О, - протянула она и нарочито медленно повернулась в сторону Лили, тот легко встретил её взгляд, а женщина продолжала, - Я так старалась объяснить тебе на наглядном примере, что раздвигать ноги перед мужчинами может быть куда выгоднее, чем завлекать женщин, а ты упрямился. Но все же сам пришел к тому же.

      - Да, матушка. - Подчеркнуто вежливо склонил голову тот, - Благодарю вас за тот весьма дельный совет.

      - Благодаришь? - голос Владычицы наполнился ядом. Она резко посмотрела на Стефана, рассчитывая, что знает его достаточно, чтобы спрогнозировать реакцию на такие дерзкие слова. Но оказалось, что не знает совсем.

      Робертфор улыбался. Смотрел на нее, глаза в глаза, и улыбался. А потом и вовсе, протянул руку в сторону молодого аристократа и тот послушно подошел и устроился на подлокотнике его кресла, открыто глядя ей в глаза.

      - Значит ли это, юноша, - неожиданно вмешался комендант, - Что вы добровольно путешествуете с этим человеком.

      - Да.

      - Очень безответственно с вашей стороны. Вы ведь знаете, какие большие надежды возлагала ваша матушка на вашу скорую свадьбу с Наследницей Империи.

      - Знаю. И я не раз ей говорил, что не собираюсь на ней жениться.

      - Вы ставите свои капризы... - набрав в легкие воздуха, начал комендант, но его перебил капитан.

      - Да ставит. Не все же ему быть на побегушках у амбиций матери.

      - Этот брак очень важен для Архипелага, - попытался переубедить его Ливингстон.

      - Нет. Пока этот брак важен только для нее, - Робертфор кивнул в сторону Елены, лицо которой застыло восковой маской. - Но прежде, чем вы будете качать права, господни комендант, я просил бы вас взглянуть вот на это. - Он вытащил из стола ту самую расписку, о которой совсем недавно рассказывал Лили, и передал подошедшему Кеше. Тот отдал её в руки коменданту, который достал из нагрудного кармана форменного кителя очки и вчитался в текст. По мере того, как его взгляд спускался вниз по строчкам, его глаза округлялись все больше.

      - Госпожа? - с тихим вопросом обратился он к Владычице и та зашипела в сторону пирата, как разгневанная фурия.

      - Ты принудил меня это подписать!

      - Да неужели? Тогда почему капли нашей крови, любовь моя, переплелись розами? Рогатый Бог принял нашу сделку и дал свое благословение. Или ты собираешься оспорить и это?

      - Нет. - Вместо взбешенной Владычицы. На какое-то время потерявшей дар речи, ответствовал пожилой комендант, - Это определенно подлинное благословение Рогатого, вот только в толк не возьму, как вам, капитан, удалось добиться такого его расположения?

      - Если вы не знали, господин Ливингстон. - впервые за все время заговорил старпом, - Рогатый освещает своим благословением все сделки, которые капитан Робертфор заключает для Голландца и его команды.

      - Вы крайне удачливы, капитан.

      - Не жалуюсь.

      - И что теперь? - возмущенно вопросил советник Санчес. - Вы хотите сказать, что за похищение аристократа эту длинноволосую сволочь нельзя наказать по всей строгости закона.

      - Не просто нельзя, - промурлыкал в ответ капитан, проигнорировав открытое оскорбление, - По закону Архипелага, мне ваша обожаемая Владычица еще и должна осталась, но я так и быть, согласен на частичное погашение её застарелого долга.

      - Да что это за обязательства такие?! Как можно отдать кому-то душу и сердце?!

      - Легко, - переведя взгляд на молчащую Владычицу жестко припечатал Стефан, - Достаточно всего лишь полюбить. Но, к счастью, вашей госпоже, такое чувство неведомо.

      - К счастью? - тихо уточнила та, жестом призвав советника замолчать, Санчес заткнулся мгновенно.

      - К счастью, - легко улыбнулся ей Робертфор и вроде бы совсем невзначай погладил молчавшего Амелисаро по бедру.

      Глаза Елены затопило неистовое бешенство, которое ей каким-то непонятным для Стефана способом все же удалось сдержать. Он даже осознать не успел, как его собственное отношение к ней вдруг начало меняться. Её красота показалась ему по истине ослепительной, он понял, что просто не может оторвать взгляд, а губы сами собой расплываются с счастливой улыбке идиота, но в этот момент чьи-то жесткие пальцы обхватили подбородок, развернули его лицом к Лили, и тот улыбнувшись, коснулся губ капитана своими, совсем невесомо, но этого оказалось достаточно, чтобы наваждение, завладевшее им под давлением проклятого дара Владычицы "Дальнего", отступило, он снова смог нормально соображать. Вернул Лили улыбку, наплевав на изумленные взгляды присутствующих, быстро чмокнул его в ответ и снова сел ровно, встречаясь с заиндевевшими глазами Елены. Но та резко перевела взгляд на сына.

      - Не знаю, где ты научился блокировать меня, но ты пожалеешь, - прошипел она и резко встала. - А ты, - бросила она Робертфору, - Пожалеешь вдвойне. Не для тебя я его растила.

      - Ну, конечно, любовь моя, разве ты в этой жизни делала хоть что-то не для себя любимой?

      - Не делала и не собираюсь!

      - Какая жалость, - проворковал капитан и резко бросил, - У вас еще есть ко мне что-либо? - Обвел взглядом делегацию с Дальнего и остановился на Ливингстоне, увидев его короткий кивок. - И?

      - Отплывая от Львиного Зева вы, случаем, не похищали кроме молодого Идельгиеро еще кого-нибудь?

      - Не похищал, - с вежливой улыбкой откликнулся Стефан, не солгав ни словом.

      - Тогда, быть может, брали пассажиров?

      - Не брал, - и это нельзя было расценить как ложь. Наследница Империи была нанимателем, а не пассажиром, которого нужно было доставить из точки А в точку Б, а господин Симс её сопровождающим, не более того.

      - Тогда, я надеюсь, вы позволите просветить ваш корабль лучами Иланг-Иланг.

      - Разумеется, - важно кивнул Робертфор, как человек, которому нечего и, что важнее, некого было прятать. - Давайте выйдем на палубу и вы отдадите соответствующие распоряжения своим людям.

      - Нет. Подожди, - протянула Владычица, хитро прищурившись. - Дай слово капитана, что, если мы найдем кого-нибудь, о ком ты запамятовал нам сказать, мы сможем забрать его с собой.

      - А что я получу, если не сможете? - тут же откликнулся пират, возвращая барышне хитрость взгляда.

      - Например, я прилюдно откажусь от сына и от любого преследования его с моей стороны.

      - Нет, - неожиданно вместо Стефана заговорил Амелисаро. - Откажешься от любых вредоносных действий по отношению к Летучему Голландцу и его команде.

      - А от тебя?

      - А я уже в команде.

      - Надо же, а я думала, что только в постели.

      - Не смею тебя разочаровывать, и в постели тоже, - откликнулся Лили и поднялся, позволяя и Стефану покинуть кресло. Поджав губы, Елена тоже встала и вслед за своими спутниками вышла на палубу. Замыкающим и на этот раз шел Кеша, плотно закрывший за всеми дверь.

      И лишь после того, как Владычица оказалась на своем корабле, на палубе Прекрасной Елены началась небольшая суета. Для того, чтобы подключить установку с просвечивающими лучами понадобились усилия пяти матросов и одного инженера, которого взяли на корабль специально для того, чтобы он мог управлять процессом. Но вот наконец прожектор зажегся, разгорелся и осветил Голландца вместе со всей командой.

      Ни один из них так и не закрыл глаза. Лучи Иланг-Иланг были безвредны, они не могли просветить живую материю, только мертвую. Именно поэтому легко фиксировали истинное количество живых существ на корабле. На особом снимке люди выглядели парящими в воздухе черными силуэтами.

      И в этот раз силуэтов, не считая мышей в трюме, просветилось ровно столько, сколько и было человек на палубе корабля. Елена поджала губы, подозвала к себе инженера, тот даже начал что-то отвечать, но Стефан уже отдал команду отсоединить летучий Голландец от Прекрасной Елены и все быстро бросились исполнять. Пока Владычица совещалась с подчиненными, пираты уже отделились от них и начали огибать источник.

      Воды они набрали столько, что хватило бы не только дотянуть до следующего водопоя, но и устроить для всех банный день. Конечно, коварная Владычица могла и не сдержать данного слова, но Стефан был убежден, что она не пойдет на открытую конфронтацию, имея в качестве основного боевого резерва только один корабль. Так и случилось. Вот только стоило им покинуть зону водопоя и отдалиться от вражеского корабля на достаточное расстояние, Амелисаро, все это время молчаливо стоящий позади Стефана и не разделяющий общего ликования, неожиданно прошептал.

      - Прости. Я не сказал тебе об Анжеле. Что я и есть тот, к кому её привезли...

      - Плохо, что не сказал, - резко повернулся к нему Стефан, - Но... - начал он, но в этот момент ему на плечо легла рука. Капитан обернулся.

      Отец Валентин смотрел так, что у Робертфора душа ушла в пятки.

      - Вал?

      - Он сейчас рухнет, как подкошенный. Подхвати, - и кивнул на Амелисаро.

      Капитан резко развернулся к тому и очень вовремя успел подставить руки. Мальчишка-аристократ начал оседать на палубу, глядя на него огромными, блестящими глазами.

      - Лили! - вскричал Стефан, прижимая его к себе.

      - Прости, - беззвучно, одними губами прошептал тот и окончательно обмяк у него на руках.

      Капитан стиснул зубы и резко бросил, оглядев притихшую команду, смотрящую на них во все глаза. Слова страшного обещания сорвались с губ раньше, чем он успел их осознать.

      - Клянусь Рогатым, если он умрет, я, прощаясь с ним, в качестве погребального дара, вложу ему в рот слезу омелы с Прекрасной Елены. - Подхватил Лили на руки, словно тот ничего не весил и унес в каюту. Первым сориентировался Кеша, вовремя успев распахнуть перед ним дверь.

      Вслед за капитаном поспешил отец Валентин, бросив Роме с Белладонной.

      - Идите, малышей освободите. Они там, небось, все еще готовятся убивать.

      За Руфусом и Симкой Рома отправился сам.

      Стефан опустил Лили на кровать, чувствуя, каким горячим тот стал. И мальчишка тут же начал метаться. Мотать головой по подушке. Неосознанно сжимая в пальцах простыню, он тихо застонал, а потом сорвался на какой-то дикий скулеж. Капитан не выдержал, сел рядом, и подхватив его под руки, с силой прижал в груди. Зашептал в волосы.

      - Потерпи... совсем чуть-чуть... сейчас будет легче, - посмотрел на застывшего возле кровати Валентина и взволнованно спросил, - Что с ним?

      Но тот первым делом отобрал у него Амелисаро, осторожно уложил обратно на кровать, накрыл ладонью покрывшийся испариной лоб и что-то едва слышно забормотал. Стефан не торопил его, зная, что спешить в таких делах нельзя. Молчал, сжимая кулаки до боли, и все никак не мог понять, почему Лили за столь короткий срок сумел стать таким необходимым и важным для него. А потом Валентин заговорил.

      - Она вывернула его наизнанку, выдавила досуха. Скорей всего, пока ты говорил с комендантом, между ними разыгрывался настоящий ментальный поединок за тебя и всех нас. Не зря же на нас её хваленое обаяние не подействовало. Но, по всей видимости, этот их дар имеет две стороны. Та, что она применила к твоему мальчишке, разрушительная, - быстро пояснил он и тут же без перехода потребовал, - Раздевайся.

      - Что? - капитан растерялся.

      - Его душу надо согреть, я не знаю как еще это сделать, когда пациент без сознания, как не теплом тела. Если хочешь, я лягу с другой стороны и...

      - Нет. Обойдемся без тебя, - довольно резко бросил Робертфор и принялся стягивать с себя одежду.

      Забрался к Лили под одеяла, обвился вокруг него, слыша тихие хрипы, с которыми прорывался воздух через губы мальчишки. Сердце обливалось кровью, но разум запрещал ему думать о плохом. Нужно верить в самое хорошее, нужно просто любить. Тогда, может быть, все получится. Нет, не так. Непременно, получится. По-другому просто и быть не может. Ведь не может же, да?

      И Амелисаро, поначалу, вроде как начал успокаиваться, Стефан вздохнул с облегчением, но мальчишка заметался вновь. Зашептал, не открывая глаз, незряче шаря руками по спине и плечам капитана.

      - Скажи... только не забудь... Валентину... скажи...

      - Сам скажешь, вот выздоровеешь и сам... - сходя с ума от безысходности, прозвучавшей в его голосе, выдохнул Робертфор.

      - Нет... я... я не смогу, если не смогу, обещай, что скажешь... скажешь, что Руфус любит его, а он, дурак, и не видит вовсе... ведь скажешь? Обещай!

      - Считай, что уже сказал, - пробормотал капитан, через плечо Амелисаро посмотрев на застывшего в кресле доктора. В глазах того появилось странное выражение, словно только что ему было даровано величайшее откровение, все это время лежавшее на поверхности, но он, действительно, как дурак, не замечал его.

      - Нет... нет... - забормотал Амелисаро вновь, - Скажи обязательно, он ведь думает, что малыш недалекий, что только и может, что кашеварить, а он... Знал бы Вал, какие книжки это чудо у себя на кухне ночами читает... знал бы... Скажи ему, пожалуйста, скажи...

      - Скажу, скажу, не волнуйся, - клятвенно пообещал капитан, и Лили неожиданно успокоился. Расслабился в его руках, обмяк и... улыбнулся. Светло и ласково. Повернул голову и так удачно подставил губы, что Стефан замер, словно приклеившись к ним взглядом, а через миг... подавил в себе глупый порыв. Уткнулся лицом в волосы Амелисаро и сдавленно выдохнул, убеждая себе, что все происходящее не повод принуждать бессознательного мальчишку к чему бы то ни было.

      Валентин поднялся со стула, на котором сидел, и молча, не говоря ни слова, вышел. Он знал, что теперь с молодым аристократом все будет хорошо. Уж больно уникальна была божья искра Робертфора, дарованная ему Рогатым богом, курящим трубку на острове Мира, по легенде именно из её дыма и рождались облачно-воздушные моря. Но об этом Лили только предстояло узнать, а пока он с готовностью вжался в Стефана всем телом, стиснул в объятиях и заснул, устроив голову на плече своего капитана. Душа оживала, любовь не давала ей умереть.

      Часть 4

      Отец Валентин, в миру Валентин де Мирикулис, был родом из знатного и процветающего рода, но родился бунтарем. Именно этот бунтарский дух и завел его на Архипелаг. Семья была против. Валентину было начхать на семью. Отучившись в семинарии священников-воздухоплавателей на острове Незабудковой Вечности, он мотался по разным кораблям, пока не столкнулся в одном из портовых кабаков с капитаном Роберфором, заливающим печаль от утраты сразу двоих ребят из своей команды.

      Бывший юнга, забрав с собой кока, променял бессмертие на простую жизнь кабатчика, семью, детей. Ушли они мирно. Стефан отпустил без слов, а потом пришел в пустующий утром бар и напился до хвостатых двуликих. Таким его и нашел Валентин. Отрезвил, не спросив разрешения. В ответ на возмущенный взгляд, с лихой улыбкой предложил исповедаться. У капитана натурально отвисла челюсть от такой неслыханной наглости. Отец Валентин, проявив чудеса человеколюбия, вернул её на место, и приготовился слушать, предварительно ускользнув от разрезавшего воздух кулака, удачно промазавшего по лицу. Так и познакомились.

      Валентин на Летучем Голландце, ранее не знавшем слова божьего, прижился быстро. А через несколько десятков лет, когда одно несложное задание занесло их в ту область карты, на которой традиционно не рисовали островов (считалось, что и нет их там вовсе), попалось им на пути преинтересное суденышко. Боцман Винивинк, славящийся своими познаниями в воздухоплавательных кораблях, определил его, как Чайку - беспалубный, плоскодонный челн, представляющий собой небольшую выдолбленную колоду, обшитую по бортам досками. По центру на единственной мачте возвышался прямоугольный парус, с непонятного вида орнаментом и странной эмблемой в центре, а на самом необычном судне были обнаружены двое. Мальчишки. Один светловолосый с зелеными, кошачьими глазами, другой с зелеными волосами и желтыми, нечеловеческими глазищами. Оба молчали, как партизаны-антибуржуисты на допросе у главы купеческой гильдии, и даже Стефан не смог их разговорить. Промучившись с ними пару часов, отправил на камбуз кормиться. Там-то и выяснилось, что у светловолосого талант к готовке. Зеленоволосого же, поддавшись порыву, Робертфор определил в юнги.

      Разговаривать с другими матросами команды ребятки начали только дней через семь. С Валентином же, явно выделяя его из всех обитателей корабля, до сих пор заговаривали крайне редко. Священник не мог понять за что ему оказывается такая сомнительная честь. Пару раз порывался как следует расспросить их поодиночке на импровизированных исповедях, но все с нулевым результатом. Руфус смущенно сопел, мялся и молчал, промаявшись около часа, сбивчиво отпрашивался обратно на кухню и сбегал. Сим-Сим в открытую дерзил, скалил зубы, но тоже ничего дельного ни о себе, ни о закадычном друге не рассказывал.

      Своим непрошибаемым упрямством они Валентину быстро наскучили, махнув рукой, он перестал их доставать. Подобный, вынужденный паритет сохранялся между ними до сих пор. Но, после сбивчивых слов Лили, Валентин пришел к выводу, что, наконец, пришло время как следует во всем разобраться. Разумеется, с легкой руки молодого аристократа, начать он решил с Руфуса. Тот был мягче Симки и явно легче пошел бы на контакт, тем более ввиду так называемой любви, в которую Валентину, всегда относящегося к подобным чувствам со здоровой долей скепсиса, верилось с трудом. Но проверить слова Лили, сказанные в горячечном бреду, он был настроен весьма решительно.

      Пока они со Стефаном возились с Лили, команда успела поужинать и разбрестись кто по своим вахтам, а кто на заслуженный отдых, так что Руфуса он застал на камбузе в полном одиночестве. И он на самом деле увлеченно читал какую-то книгу, сидя за столом, забравшись коленями на табурет. Валентин вошел так беззвучно, что мальчишка даже головы не поднял, и вздрогнул, когда священник к нему обратился.

      - Что читаешь?

      Руфус вскинул на него испуганные глаза и резко, подхватив со стола книгу, спрятался за ней, вроде как таким образом демонстрируя название на обложке.

      Валентин расплылся в удовлетворенной улыбке и подошел к замершему на своем стуле мальчишке. Книгу под гордым названием "Природный феномен долины гейзеров острова Барракуда. Фундаментальное исследование пресноводных колодцев Архипелага" отобрал, мельком глянув на страницы. Захлопнул и отложил в сторону. Подтащил к себе стул и сел сбоку от Руфуса, все это время неотрывно следящего за его действиями.

      - Дитя мое, ты в курсе, что в твоем возрасте такие книжки читать не положено? - полюбопытствовал священник, подперев щеку ладонью и участливо глядя в кошачьи глаза маленького кока. Тот поджал губы, мучительно покраснел и упер взгляд в столешницу, но нашел в себе силы выдавить тихо и невнятно.

      - Почему?

      - Потому что для столь юного создания, как ты, куда интереснее были бы совсем другие книги о тех же самых гейзерах. Например, "Путеводитель. Вся правда об отдыхе на горячих источниках Барракуды".

      - Я... - начал было Руфус, запнулся и робко пролепетал. - Мне не с кем там отдыхать. Мне... - и закончил куда тверже, - Это не нужно.

      - Правда? - хищно усмехнулся Валентин и потянулся к нему всем телом.

      Руфус не успел отшатнуться. Рука священника коснулась щеки, порозовевшей, горячей, и заставила поднять голову. Валентин, привстав на стуле, склонился к мальчишке, который, напротив, словно съежился, вжав голову в плечи и глядя на него огромными, перепуганными глазами. Впервые за все время на место любопытства, которое у Вала вызывали оба мальчишки из закадычной парочки юнга-кок, пришла простая мысль, а Руфус ведь красивый мальчик. Солнечный, большеглазый и, однозначно, очень нежный. Наверное, с таким... Додумать он не успел. В кошачьих глазах кока мелькнуло понимание и сразу гнев. Валентин выгнул бровь, вопрошая без слов, а мальчишка возмущенно выдохнул ему в лицо, забыв о всяком смущении.

      - Тебе Сим сказал, да?

      - О чем?

      - Обо мне.

      - А конкретнее?

      - О моих чувствах! - в отчаянии выпалил Руфус, вскочил, вынудив Валентина на миг отшатнуться от него, замер, на глазах у него навернулись слезы. Священник улыбнулся и попытался снова дотянуться до мальчишки, успокоить, приласкать, но тот не дался. Сморгнул, позволив нескольким каплям скатиться с ресниц на щеки и метнулся к неприметной двери, ведущей в небольшую подсобную комнату, которую он делил с Сим-Симом.

      Он бы захлопнул дверь прямо перед лицом священника, кинувшегося вслед за ним, но Валентин вовремя успел подставить ногу. В отчаянии Руфус отскочил в глубь комнаты, и Вал, без тени улыбки смотрящий ему в глаза, вошел и плотно прикрыл дверь у себя за спиной, отсекая дорожку света, льющегося в комнату с камбуза. В полумраке в лунном свете, проникающим внутрь через небольшое окно, было особенно хорошо заметно, что глаза маленького кока светятся в темноте, как у кошки. Хотя, какая из мальчишки кошка и уж тем более кот? Котенок. Маленький перепуганный котенок, готовый зашипеть на протянутую руку и ударить лапой с маленькими, но цепкими коготками.

      Валентин улыбнулся, всплывшей в голове ассоциации, и шагнул к нему. Руфус попятился.

      - Ну и чего ты испугался? - спросил он, переходя на пугающую своей грацией походку, движения его, как во время боя, Руфус уловить не смог, просто в какой-то момент осознал, что Валентин уже успел подойти совсем вплотную, а он так и не сумел сделать больше ни одного шага назад.

      Под ногами густой ковер глушил шаги, но Валентину не было пока никакого дела до внутреннего убранства комнаты, единственное, что он сходу отметил про себя, это почти полное отсутствие мебели, лишь ковер на полу, который смело мог бы заменить матрас, и целая гора подушек в углу под окном. Все это он зафиксировал лишь краем глаза, взгляд его был прикован к мальчишке. Тот был испуган и обижен. Пора было убедить его, что на лучшего друга он обижается очень даже зря.

      - Сим-Сим к моему позднему визиту не имеет никакого отношения, уж поверь мне, - промурлыкал священник. Глаза мальчишки распахнулись шире.

      - Но... - пробормотал кок, окончательно сбитый с толку, и Валентин поспешил закрепить результат, поинтересовавшись невинным тоном.

      - Так о каких чувствах ты говорил?

      Руфус вспыхнул до корней волос и, пытаясь хоть как-то скрыть от него свое смущение, резко развернулся, замерев спиной к слегка опешившему от такой резвости священнику. Но мальчишку все равно с головой выдавали покрасневшие уши, аккуратные и маленькие, выглядывающие из светло-пепельных волос.

      Валентин улыбался. И почему это он раньше не обращал внимание на это маленькое, смущающееся по поводу и без чудо? Вот пока носом в очевидное не ткнули, не обращал, зато теперь упускать такую восхитительную возможность познакомится с мальчишкой поближе, у него не было ни сил, ни желания.

      Шагнув вплотную, он обхватил его руками и прижал к себе, зашептал на ушко томно и со скрытой провокацией в голосе.

      - Так что там с чувствами? Расскажи.

      Руфус, напряженно замерший и вовсе переставший в какой-то момент дышать, нервно сглотнул и попытался разомкнуть его руки у себя на груди. Не получилось. Валентин держал крепко и отпускать его от себя не собирался. Тогда бедняжка кок сдался и тихо прошептал.

      - Я не так выразился, нет никаких чувств.

      - Ай-я-яй, - пожурил его священник, - Негоже такому милому мальчику как ты, лгать слуге Господа нашего. Как считаешь?

      - Я... - начал Руфус, оборвал себя и спросил почти жалобно, - Ну, вот с чего ты взял, что я лгу?

      - Мне Амелисаро сказал, - промурлыкал Валентин и все же разжал руки, отступил, отпуская застывшего кока и даже, попятившись, сделал несколько шагов к двери.

      Руфус еще несколько секунд стоял неподвижно, а потом резко развернулся к нему, вкинул голову и беспомощно закричал, еще не осознавая, кому задает столь глупые вопросы.

      - Но откуда он узнал?! Как?!

      - О, - многозначительно протянул Валентин, - Это науке неизвестно, - развел руками и сбросил с плеч свою любимую куртку необычного покроя, оставшись в одной лишь тонкой безрукавке. - Так, говоришь, что чувства есть?

      - Нет! - с жаром выпалил Руфус и снова опустил глаза в пол. Щеки его все так же горели, и Валентину больше не нужны были иные доказательства. Ложь он всегда чуял за версту.

      - Мы же уже договорились, что лгать мне нехорошо. И ты так больше делать не будешь, - снова приблизившись к нему почти вплотную, обронил священник. Но прикасаться к мальчишке пока не стал. Просто стоял и смотрел на пепельноволосую макушку.

      Руфус мялся и молчал, дышал рвано, словно пробежался, нервничал, переживал и не знал, что делать, и что сказать. Больше всего ему сейчас хотелось, чтобы Валентин ушел. Растворился в воздухе, как страшный сон. И не осталось бы и воспоминания об этом глупейшем разговоре. Он был совсем не готов к нему. Даже представить себе не мог, что Валентин когда-нибудь сам вот так к нему придет и спросит в открытую. Он думал, что о его чувствах к нему известно только Симу, он сам ему рассказал. И тот частенько подтрунивал над ним и иногда, когда в очередной раз успевал перехватить его взгляд, адресованный их корабельному священнику, в шутку обещал рассказать тому, что некто очень робкий в тайне в него влюблен. Руфус после такого частенько бросался на него с кулаками, и Сим не редко оказывался бит, причем, как считал кок, очень даже заслуженно. Где это видано, чтобы лучшие друзья такие подлянки устраивали?

      А оказалось, что Сим был не единственным, кто смог заметить его тайное обожание. И что теперь делать со всей этой ситуацией, Руфус не знал, но, что самое главное, боялся узнать. Поэтому, даже понимая, что кому-кому, а ему Рогатый Бог никогда не откликнется, молил его о том, чтобы все происходящее оказалось лишь дурным сном. Наверное, он опять заснул над книгой. Вот сейчас прибежит с вахты Симка и растолкает его, пинками загонит в комнату и потребует, чтобы лег нормально, а не так, за столом. Но вместо закадычного друга, после затянувшейся паузы, с ним снова заговорил Валентин.

      - Иди сюда, - взял за руку и повел к тому самому вороху подушек под окном, через которое заглядывала в комнату полная луна и то появлялись, то исчезали танцующие вровень с бортом острокрылые лунные рыбки.

      Руфус не стал сопротивляться. Его охватила апатия, словно разом выдавили из сердца все чувства и выставили на всеобщее обозрение. Он не мог понять, как Амелисаро, добрый и хороший, мог так с ним поступить. За что?

      Валентин же, выбрав одну из подушек побольше, опустился на ковер, утягивая его за собой, лег и притянул Руфуса к себе на плечо. Тот не сопротивлялся и даже не сразу сумел осознать в каком положение находится. Валентин его не торопил, просто лежал, смотрел на звезды, казавшиеся в этом лежачем положении удивительно близко, улыбался им, как старым знакомым и наперсницам, хранящим древние тайны, и расчесывал пальцами волосы мальчика, тихо сопящего ему в шею.

      Руфус очнулся внезапно, моргнул и замер. Валентин физически ощутил, как заиндевело его тело.

      - Осознал, - тихо обронил священник и повернулся на бок, забыв и о луне и о звездах. Зачем они ему, такие далекие и холодные, когда совсем близко так пристально и испуганно смотрят на него две живые зеленые звезды.

      Руфус лежал теперь щекой на одной с ним подушке и неотрывно смотрел в глаза. Молчал и смотрел. Не шевелился. А Валентин, подложив под щеку ладонь, улыбался ему.

      - Ну что же ты? Разве я страшный?

      - Да. - Выдохнул кок и облизал пересохшие от волнения губы.

      - А если поцелую, перестанешь бояться? - полюбопытствовал Валентин, придвигаясь ближе. Теперь они практически соприкасались носами, но все так же неотрывно смотрели друг на друга.

      - Нет... - прошептал Руфус одними губами и робко, с недоверием к самому себе добавил, - Наверное.

      - Раз наверное, думаю, есть смысл попробовать. Как считаешь?

      - Я не знаю, - откликнулся мальчишка и закрыл на секунду глаза. Потом снова распахнул их и резко сел, прижимая к груди колени и обхватывая их руками.

      Немного разочарованный Валентин, уже настроившийся на поцелуй, приподнялся на локте, подпер голову рукой и тяжко выдохнул. Руфус повернулся к нему и положил голову на колени, глядя пристально и с легким осуждением во взгляде.

      - Я совсем тебя не понимаю, - произнес он, больше не сбиваясь на сдавленный шепот, было такое чувство, что робость, под давлением настойчивости священника, покинула его. Осталась только легкая грусть и непонимание.

      - Так спроси. Я совсем не против ответить на твои вопросы. - Отозвался Валентин.

      - Почему?

      - Почему не против? - уточнил священник.

      - Да. - Едва заметно кивнул мальчишка.

      - Потому что хочу узнать тебя поближе, но понимаю, что не узнав меня, ты о себе не станешь говорить.

      - Не стану, даже если узнаю, - поначалу твердо, а потом совсем неуверенно отозвался тот и снова добавил, - Наверное.

      - Так давай проверим, - улыбнулся ему Валентин и скомандовал, - Спрашивай.

      - Ты услышал от Лили, что я люблю тебя, и решил провести одну приятную, ни к чему не обязывающую ночь? Я для тебя что-то вроде минутной прихоти, да? - тихо спросил Руфус таким обреченным голосом, что Валентину стало его почти жалко. Но он задавил в себе это чувство в зародыше. Уж чего-чего, а жалости этот мальчик от него точно не заслужил. Сочувствие, был убежден священник, это одно, жалость - совсем другое. Тем более по отношению к тому, кто был как минимум ему симпатичен, как максимум очень и очень симпатичен. Поэтому он легкомысленно улыбнулся и навскидку спросил.

      - Если скажу, что да, будешь отдаваться, как в последний раз? - насмешливо протянул Валентин, сел и подобрался к мальчишке совсем вплотную.

      Обнял за плечи, вынудив навалиться на себя. Тот не сопротивлялся. Смотрел на звезды, и даже руку, настойчиво скользнувшую под белую поварскую рубашку на боку, не попытался оттолкнуть. Валентин же не торопил его с ответом, анализируя собственные тактильные ощущения. Кожа мальчика под пальцами была нежной и теплой, к ней хотелось прикоснуться губами и попробовать на вкус. Он как-то и не думал, что такие мысли столь быстро захватят его воображения. На самом деле, прейдя к Руфусу, он рассчитывал только поговорить с ним, разобраться во всем, и лишь потом, после нескольких дней, а то и недель близкого общения, когда мальчишка привыкнет к нему, да и он сам разберется в том, что именно хотел бы от него добиться, подвести малыша к чему-то большему. Но он и предположить не мог, что начнет так на него реагировать почти сразу.

      Чувства были странными. Он не привык испытывать физическую потребность в близости кого бы то ни было. Раньше, ему вполне хватало в этой жизни себя одного. Он был эгоистом и эгоцентриком и прекрасно знал это за собой. Все его мимолетные романы были лишь проходящими, приятными дополнениями к насыщенной пиратской жизни, не более того. В чужой любви к себе он не нуждался, с лихвой компенсируя её своей. Но рядом с Руфусом, ему в голову пришла неожиданная мысль, что, наверное, не так уж это и плохо быть любимым. О том, чтобы любить кого-то самому он пока даже не помышлял.

      А маленький кок тем временем резко выдохнул, решившись, и тихо ответил, не глядя на него, лишь на звездное небо и лунных рыбок, танцующих на его фоне воздушный танец.

      - Буду.

      Валентин очнулся от задумчивости и быстро ухватил самую суть. Прижался губами за аккуратным ушком парнишки, почувствовал, как тот задрожал. Втянул носом воздух, решив, что их маленький кок пахнет корицей и тмином, успел подумать, что не мешало бы узнать у него, что же он там готовил на ужин, что успел подхватить такой во всех смыслах приятный запах, и проворковал, щекоча дыханием и губами, задевающими нежную кожу и мягкие волоски.

      - Тогда давай, я скажу "да". А завтра утром признаюсь, что пришел... - он сделал паузу, немного сместился, подцепил пальцами подбородок Руфуса и развернул его лицом к себе, всмотрелся в растерянные глаза, полные смятения и затаенной надежды, - Потому что прослышал, что ты меня любишь. А мне в этой жизни так любви не хватает, так не хватает, - почти пропел он и тихо рассмеялся, в ответ на следующий вопрос опешившего от такого признания кока.

      - Моей?

      - А чьей еще? - ответствовал Валентин, все еще обнимая его одной рукой и настойчиво с противоположного бока, задирая вверх поварскую белоснежную курточку с двумя рядами пуговиц на груди.

      - Но ты же никогда на меня даже не смотрел, - растерянно пробормотал Руфус, - Я думал, ты меня дурачком деревенским считаешь...

      - Ну, дурачком, положим, я тебя никогда не считал, - покачал головой Валентин, удовлетворенно отметив, как мальчишка дернулся, когда его рука доползла до ребер и пощекотала их подушечками пальцев.

      Руфус смешно сморщил остренький носик, уткнулся лицом ему в плечо и тихо признался.

      - Щекотно. Не делай так.

      Валентин сразу же оживился.

      - А как сделать? - прошептал он ему в макушку, уже предвкушая, какая их может ждать ночь, ведь кок четко дал понять, что вовсе не против узнать друг друга еще ближе, чем сейчас.

      - Не знаю, - пробормотал Руфус, и уши его снова покраснели. Валентин поймал себя на мысли, что на такие вот чувствительные ушки просто невозможно не умиляться, поэтому не долго думая прихватил губами самый кончик того, что было ближе. Мальчика резко дернулся и даже вскрикнул, вскинув голову.

      Схватился за ухо, пряча его в ладони, и возмущенно воскликнул.

      - И так тоже!

      - А как? - еще настойчиво спросил Валентин, и, придерживая под спиной, заставил Руфуса опуститься обратно на подушку. Лег рядом, положил руку ему на живот, но потом пробежался пальцами до груди и принялся расстегивать пуговицы на его поварском костюме.

      Мальчишка неотрывно следил за ним огромными, светящимися глазами, закусив губу и дыша через раз.

      - Не бойся, - шепнул Валентин ему в шею. - Я буду делать только то, что ты сам захочешь.

      - Я сам не знаю, чего хочу, - жалобно признался кок и неожиданно добавил, - Ты меня все равно пугаешь.

      - Чем? - уточнил Валентин, разочарованный тем, что под курткой у Руфуса оказалась еще и рубашка.

      - Всем, - неопределенно отозвался тот, поднял руку и впервые сам попытался к нему прикоснуться. Но на большее, чем просто положить ладошку на бок священника, нависающего над ним, его не хватило.

      - Тогда не будем, - решительно произнес Валентин. Лег рядом и снова притянул голову мальчишки себя на плечо. Но тот тут же приподнялся и внимательно всмотрелся ему в лицо.

      - Но ты же хочешь.

      - Хочу. - Не стал лукавить Вал, - Но ты еще не определился. Поэтому, подождем. - И тут же добавил, подарив маленькому коку одну из самых хитрых своих улыбок, - Но можешь даже не ждать, что этой ночью я покину тебя. - И собственнически подгреб его к себе под бок.

      Руфус тихо вздохнул. Во вздохе чуткому Валентину послушалась благодарность. Как, оказывается, мало малышу для счастья надо.

      - А если Сим придет и увидит нас? - спросил кок после длительной паузы. Валентин уже даже задремывать начал. Шутка ли, когда так уютно от теплого тела, прижимающегося к тебе и убаюкивающего тихим сопением в шею.

      - Ну и что. Он же знает, что ты меня любишь. Так что пусть порадуется.

      - Он не обрадуется, - отозвался Руфус каким-то странным голосом, что вынудило Валентина открыть глаза и почти нахмурится.

      - Почему?

      - Он... не знаю. Ему не нравится, что ты мне нравишься.

      - Да?

      - Угу, - Руфус явно совсем неосознанно провел ладонью по его груди, Валентин стоически проигнорировал этот жест, - Не знаю почему, - пробормотал маленький кок и его ладошка попыталась повторить движение, но священник накрыл её рукой, сжал и не пустил. Руфус тихо вздохнул и послушно замер.

      - Быть может, он любит тебя и ревнует ко мне? - предположил мужчина и добился тихого ответа.

      - Любит. Мы же друзья.

      - А ты его.

      - И я люблю. Ближе его у меня никого больше нет.

      - А родители? - осторожно уточнил Вал.

      - Я так давно их не видел, - совсем тихо пробормотал кок.

      - Но ведь мог бы увидеть...

      - Нет. - Отрезал Руфус, и Валентин понял, что давить пока не стоит. Нет, так нет.

      - Хорошо. - Задумчиво произнес он, перебирая его тонкие пальчики и борясь с искушением начать целовать подушечки каждого из них.

      Странный это был порыв, по мнению самого священника, иррациональный. Поэтому он старательно гнал от себя навязчивый образ, буквально стоящий перед глазами. И тут ему в голову пришла неожиданная мысль. Мальчишки же изначально были нелюдимы, и с явным недоверием относились к окружающим, противопоставляя себя им. Но в тоже время, столько лет прошло. Они повзрослели. Если не внешне, то внутренне, по идеи, должны бы уже. А значит на ком-то должны были познавать некоторые... ну скажем, аспекты взросления. Но он сам никогда не слышал, чтобы эти двое так уж часто наведывались в островные порты за общепринятыми среди матросов развлечениями.

      - И насколько вы близки? - спросил он, очень тщательно подбирая слова, так, чтобы если что, неосторожный вопрос не вызвал совсем уж негативный отклик. Руфус долго молчал. Валентин уже даже успел подумать, что это он такой извращенный, что придумал себе невесть что. Но ответ мальчишки его насторожил.

      - Ну, - протянул Руфус как-то неопределенно, - Он мой лучший друг и мы... - замялся, поджал губы и добавил, - Мы очень хорошие друзья и доверяем друг другу, и...

      - Спите вместе.

      - Спим.

      - Насколько вместе?

      - Ну... - Руфус явно мялся и не знал, как сказать, поэтому просто повторил, - Вместе.

      - Целуетесь?

      - Нет, - тут же замотал головой кок, но его слишком уж спокойная реакция на такой вопрос насторожила священника еще больше.

      - Руфус, солнечный мой, может ты просто мне скажешь все так, как есть?

      - Но как я могу сказать? Ты же не поймешь. - Пробормотал тот и уткнулся лицом ему в грудь.

      Валентин вздохнул и резко перетащил его на себя, вынудив оседлать бедра. Маленький кок вскинулся и сел, непонимающе глядя на распластанного под ним мужчину. Тот же очень внимательно посмотрел в ответ.

      - Тогда расскажи мне, как вы играете? Вы ведь уже научились играть не так безобидно, как в детстве? - спросил он и протянул ему руку.

      Руфус замялся, в очередной раз краснея, но руку принял, медленно опустившись на него сверху, прижался щекой к груди, вздохнул. Вал отметил, что такое свое положение мальчишку вовсе не так смущало, как могло бы. Поэтому еще больше уверился в верности своих предположений. И в следующий момент Руфус подтвердил их.

      - Ну, а на ком нам было еще учиться, как не на друг друге? - спросил он робко и тихо.

      - Например, на портовых девицах. Чем они вас не устроили?

      - Тем, что... - начал было Руфус, но оборвал себя, вздохнул, подложил под подбородок ладонь и внимательно посмотрел на него. - Я не скажу. Это не только мой секрет.

      - Вот как? - выгнул брови Валентин, поглаживая его по спине.

      - Да, - очень серьезно кивнул Руфус и тут же оказался опрокинут на ковер, а Валентин навис над ним, сжимая тонкие руки в области запястий.

      - Вал! - запротестовал кок, но замер, натолкнувшись на более, чем серьезный взгляд серых глаз священника.

      - Что вы делаете, скажи мне. - Тихо, но твердо потребовал тот, Руфус сглотнул, зажмурился и прошептал.

      - Я могу... показать, если хочешь.

      - Не хочу. - Отрезал Валентин и вверг малыша в состояние близкое к панике. - Лучше я, а ты мне потом скажешь, дошли вы до такого или еще нет. - Промурлыкал он и совсем невесомо прикоснулся губами к губам кока.

      Тот вздрогнул, а через секунду сам метнулся в это легчайшее прикосновение, пытаясь сделать его более ощутимым. Валентин тихо рассмеялся ему на ухо, и вместо того, чтобы стянуть уже расстегнутую курточку, сразу же принялся за брюки.

      Руфус и сообразить не успел, как остался без них. Неосознанно попытался прикрыться руками, но Валентин отстранил их с мечтательной, мягкой улыбкой. Лизнул малыша в подбородок, вызвав тихий, сдавленный вздох, прижал руку к бокам, не позволяя вырваться и поцеловал тазовую косточку. Руфус вскрикнул.

      - Тише, - проворковал Валентин, подтянулся выше, снова заглянул в испуганное лицо маленького кока, и решил, что торопиться, хоть и хочется, но не стоит. - Не бойся, мой хороший, - прижав его к груди, прошептал он. Руфус неуверенно обнял его в ответ. И Валентин принялся увещевать более настойчиво. - Это будет очень приятно, обещаю. Не бойся.

      - Я... я ни с кем, кроме Сима... ни с кем, так близко... - забормотал тот, отчаянно вжимаясь в него.

      - Значит, до этого вы уже дошли, - улыбнулся ему в волосы Валентин. - А дальше?

      - А что дальше? - замерев на секунду, уточнил Руфус.

      - Дальше ручек и губ играть пробовали?

      - Как это? - все еще не понимая, уточнил Руфус и даже отстранился, чтобы заглянуть Валу в глаза.

      Валентин всегда презирал какие-либо комплексы, поэтому, устав подбирать слова, спросил открытым текстом.

      - С проникновением уже пробовали?

      - Каким проникновением? - по-настоящему заволновался маленький кок, - Я... я же не девочка, и Сим тоже, и вообще, это бы только у Вилки с Кешей получилось, она же у нас девчонка, как оказалось.

      - О! - многозначительно протянул Валентин, с трудом сдерживая смех, снова опрокинул его на ковер и опустился сверху. - А ты думаешь, что этим можно заниматься только с девушками?

      - Слушай, - возмущенно засопел Руфус, забыв о смущении и о том, что уже наполовину обнажен. - Может, мы и маленькие еще, может и деревенщины и образование, в отличии от некоторых, у нас никакое, но откуда дети берутся и как делаются мы в курсе!

      - Зато какая завидная тяга к самообразованию, - прокомментировал Вал с улыбкой и, чуть сместившись, чтобы было удобно, накрыл ладонью пах мальчишки.

      Руфус вскрикнул, но Валентин легко заглушил его поцелуем. Пальцы сжались, ладонь пришла в неторопливое, но настойчивое движение и уже через несколько мгновений, когда мужчина все же дал ему возможность вздохнуть, маленький кок заскулил, заметался. Согнул ноги в коленях, прижимая их к себе и бесстыдно открываясь перед ним. Валентин все так же улыбался, ловя губами его тихие стоны, а потом убрал руку, и малыш захныкал. Потянулся закончить начатое сам, но священник настойчиво отстранил его. Спустился ниже, обхватил губами, сжал, хотел вобрать в рот еще глубже, но не успел. Руфус выгнулся, вскинул бедра и тихо, гортанно, совсем не по-человечески зарычал в потолок. Валентин проглотил, облизал губы и подтянулся, опустившись на подушку рядом с мальчишкой, впавшим в прострацию. Тот очень долго приходил в себя.

      Валентин лежал рядом, дышал ровно, улыбался, и выводил на впалом животике малыша замысловатые круги, наконец расстегнув и рубашку. Он бы предпочел и вовсе её с него снять, ведь в комнате было очень даже тепло, но не хотел пока его беспокоить. Руфус задышал ровнее и медленно повернул голову в его сторону.

      - Ты... - выдохнул тихо и сипло, но поправился. - Это... слишком ярко для меня.

      - Ничего, - самодовольно улыбнулся Валентин, - Привыкнешь.

      Перекатился на бок и притянул его к себе спиной. Руфус вжался в него весь от затылка до коленок, блаженно вздохнул и тихо прошептал.

      - А можно, я завтра для тебя сделаю это, сейчас мне уже ничего не хочется? Можно?

      - Можно. Только завтра мы с тобой еще поговорим о твоем друге и о вас двоих, согласен?

      - Угу, - сонно пробормотал маленький кок, засыпая с блаженной улыбкой.

      Валентин же задумался. Он всегда себя считал человеком широких взглядов. Но мысль, пришедшая ему в голову была не сколько необычной, сколько дерзкой, но просто невероятно соблазнительной своей неприличностью и в тоже время привлекательностью. В конечном итоге, раньше в любви и постели ему всегда чего-то не хватало, и даже если поначалу все было хорошо, то все равно в какой-то момент появлялась неудовлетворенность. Он терпеть не мог этот извечный выбор - либо неистовство, либо нежность. Он никак не мог получить от одного любовникЮ и то, и другое. Потому что одни изначально были дерзкими и горячими, загораясь, словно фитиль пушки, и отдаваясь так, что потом долго приходилось залечивать разодранную в лохмотья спину, другие же, напротив, были трогательны, нежны и, не смотря на все откровенные безумства в постели, невинны. Но совместить и то и другое в одном человеке не мог никто, даже Рогатый бог. Но, познакомившись поближе с Руфусом, в голову Вала закралась одна простая мысль, а зачем, собственно, совмещать?

      С этой мыслью он и уснул. С ней же и проснулся на утро. Обнаружил, что мирно спит себе на спине, не глядя пошарил рукой рядом с собой, Руфуса не обнаружил. Расстроился, что греха таить, и открыл глаза. Хотел уже отправиться на поиски мальчишки, но обнаружил у себя на груди весьма любопытным элемент. Распластав во все стороны трогательные, нежно розовые лапки, на нем, брюхом книзу, блаженно дрых белоснежный мышь довольно крупных размеров. Сопел и попискивал во сне, шевеля тонкими усиками на остренькой мордочке с таким же как лапки розовым носом.

      Открытие было неожиданным. Ну, еще бы! Элемент-раздражитель из нежелательного и неприятного, быстренько перекочевал в любопытный и требующий отдельного изучения. Погладив спящего мыша по спинке, Валентин решил по-быстрому, пока никто не видит, проверить одну свою только что возникшую в голове теорию.

      - Руф, солнце мое, вставать пора, - проворковал он и был одарен тихим, писклявым голосочком.

      - Ну, еще чуточку.

      Говорил мышь. Все вставало на свои места. Вот абсолютно все. Даже та давняя воздухоплавательная колоша с гордым наименованием "Чайка" и участок воздушного моря, на карте которого не значилось никаких островов. И то, что мальчишки не решались заводить близкие знакомства с кем-либо, кроме друг друга. Им, действительно, нельзя было учиться с кем-то еще, ведь трансформация могла проявиться в любой, даже самый неподходящий момент.

      - А завтрак для всех ты когда готовить собираешься, солнце? - полюбопытствовал Вал нарочито невинным голосом.

      - Да-да, уже встаю, - откликнулся сонный мышонок, собрал лапки в кучку, неосознанно впиваясь маленькими коготками в тонкий шелк безрукавки священника, выгнул спинку, выпростал вперед левую переднюю лапу и назад правую, и душераздирающе сладко зевнул, продемонстрировав две пары острых резцов, два сверху, два снизу. Закрыл пасть и открыл зеленые, как травка, но что примечательно, узнаваемые глаза.

      Если бы мыши умели улыбаться, наверное, то, как юный Руфус Сидоренко дернул розовенким мушиным носиком, совсем немного обнажив верхние резцы, можно было расценить как улыбку. По крайней мере Валентин определил для себя это движение именно так. Снова протянул руку, провел пальцами по мохнатой, снежной белой спинке. И полюбопытствовал, прекрасно понимая, что малыш еще не осознал, что обратился во сне.

      - Как спалось?

      - Сладко, - откликнулся мышонок и сделал несколько шагов по направлению к его лицу, явно намылившись целоваться.

      Валентин зверушек, конечно, любил, но этим, во всех смыслах приятным делом, предпочел бы заниматься с человеком. Поэтому улыбнулся чуть шире и проворковал.

      - Хочешь утренних поцелуев?

      - Хочу! - воодушевился мышь. И даже сел на задние лапки, неожиданно продемонстрировав лысенький, розовенький хвостик. И если раньше, именно хвосты раздражали Вала в мышах больше всего, то в этот раз у него перед глазами возник образ Руфуса-человека, с таким вот хвостиком за спиной, только пропорциональных размеров. Улыбка священника стала еще шире.

      - Тогда превращайся обратно и будем целоваться, - весело приказал он и приподнялся на локтях. Мышь соскользнул по гладкому шелку на живот и испуганно поджал под себя лапки. - Ну что же ты? - поинтересовался Вал, не успев осознать перемены.

      - Превращаться? - пискнул белоснежный мышь.

      Валентин резко перестал улыбаться. Что-то было не так. Похоже, он все же упустил нечто важное.

      - Руф?

      - Превращаться? - повторил тот, и священник почувствовал, как мышонка начала сотрясать дрожь.

      Это испугало его самого. Он протянул было руку, хотел взять его, но неожиданно прямо в воздухе вокруг мыша нарисовался серебристый контур человека. Мышонок с легким хлопком превратился в белый туман, миг и он заполнил все пространство контура, еще один и вместо мышонка, на Валентине восседал уже пепельноволосый мальчишка, облаченный в одну расстегнутую рубашку и смотрел такими перепуганными глазами, что Валентину самому стало жутко и за него, и за себя.

      - Руфус? - позвал он. И его голос для маленького кока стал словно руководством к действию, он попытался вскочить и убежать, но был очень вовремя пойман и прижат к груди.

      - Нет, пусти! - Руфус отчаянно забился в руках священника, - Я не хочу! Не хочу умирать!

      - Что?! - вскричал Валентин, впервые за очень многие годы лишившись своего хваленого самообладания, которым всегда гордился.

      - Я... - задыхаясь от ужаса, зашептал Руфус отчаянно, - Я - двуликий. Я не хочу... на костер не хочу! Не хочу!

      И тут Валентин все понял. Вот почему мальчики на пару его игнорировали, не подпускали и отказывались говорить. Когда-то, лет двести назад, церковь развернула большую компанию против двуликих, которые в какой-то момент массово стали приплывать на острова. Сам Валентин этим вопросом никогда не интересовался, и не знал, что послужило первопричиной. Но в итоге до сих пор, после нескольких показательных казней, считается, что если какой священник узнает в ком-либо двуликого, то непременно уничтожит самым доступным способом - огнем. Ведь даже если сбросить оборотня в море, тот может распахнуть крылья и улететь, а из пламени ни одним зверем выбраться нельзя. По крайней мере так считалось.

      Но Руфус продолжал истереть, и Валентин не знал, как его успокоить. Поэтому в какой-то момент просто перевернулся вместе с ним на руках и начал осыпать поцелуями лицо расплакавшегося от ужаса мальчишки. Он целовал быстро, невпопад, в щеки, в уши, виски, иногда задевал губами губу, в самый кончик носа, в подбородок и тонкую шейку, пока не почувствовал, что малыш начал затихать, успокаиваться. Смял в пальцах шелк безрукавки у него на спине, глубоко вздохнул и распахнул зажмуренные в отчаяние глаза.

      - Это значит, что ты меня не убьешь? - тихо спросил он.

      - Нет. Это значит, что мне самому жутко от того, как представлю, каково тебе было вчера, когда я к тебе пришел про чувства расспрашивать.

      - Почему?

      - Потому что, я дурак, - в сердцах бросил Вал, с позором осознавая, что не так идеален, как сам себе казался. Как он мог перепутать страх и обреченную покорность, попытку скрыть страшный секрет, с детским, наивно-юношеским обожанием и влюбленностью, которой и не было вовсе?

      - Почему? - повторил Руфус, поднял руку и впервые сам прикоснулся к его лицу, разглаживая пальчиками морщинки на лбу.

      Вал сдался. В груди защемило, он никогда не испытывал ничего подобного и не сразу смог дать этому чувству правильное название. Разочарование. Вот что грызло его сердце изнутри. Ему на самом деле хотелось любви. Он не лгал, хоть и убеждал сам себя, что лукавит. Любви, преданности, нежности и ласки. Очень хотелось. А мальчишка просто боялся подвести под монастырь и себя и лучшего друга, по совместительству оказавшегося и первым любовником. Вот и изворачивался, как мог.

      - Почему? - в третий раз повторил маленький кок. И священник, уткнувшись ему в плечо и накрыв собой, пробормотал.

      - Ты все это время боялся и пытался заплатить собой за спасение себя и Сим-Сима, а я думал, что любишь всерьез. Хотел, чтобы любил. Ну, не дурак ли?

      - Нет! - неожиданно вскрикнул Руфус и с силой принялся его от себя отталкивать.

      Валентин все понял правильно, отстранился, сел. Не глядя на распластанного на ковре, почти обнаженного мальчишку, провел раскрытой ладонью по лицу, прогоняя наваждение, но встать на ноги не успел. Руфус вскочил и схватил его за руку, резко, с неожиданной силой, дернул на себя. Валентину даже пришлось упереться в ковер свободной ладонью, чтобы удержать равновесие. Он поднял глаза на кока и вопросительно выгнул бровь, привычно отгораживаясь от всех переживаний маской легкого высокомерия и отчужденности от дел мирских. Но долго носить её ему не пришлось. Потому что мальчишка вскочил на колени, прижал его голову к груди и прошептал, зарывшись личиком в волосы.

      - Я люблю тебя. Правда, люблю. И вчера... вчера, я думал, что пусть я монстр, хоть и маленький, пусть я двуликий, и не будь мы из одной команды, узнай ты об этом, то убил бы меня, я тоже заслуживаю хотя бы одну ночь счастья. Хотя бы одну ночь с тем, кого люблю. - Сбивчиво зашептал он и завершил свою прочувствованную речь пугающим своей непосредственностью уточнением, - Я тобой.

      Валентин застыл. Мысли покинули его. Он перестал хоть что-то понимать в этой жизни. Это было сильнее его, намного сильнее. Вся эта ситуация, этот невыносимый, искренний мальчик, прижимающийся к нему, льнущий и говорящий сейчас только правду, ничего кроме нее. Сердце заныло, руки поднялись сами, обняли, прижали, губы нашли губы и сразу сделалось нечем дышать. Такого с его закостенелой душой никогда еще не было. Руфус так порывисто ответил на поцелуй, так послушно снова опустился на ковер, мохнатый и приятно щекочущий кожу, так лихо обхватил его талию ногами, еще не осознавая, что творит. У Валентина потемнело в глазах, а сердце ухнуло в пятки. Желание было таким сильным, что он испугался не сдержаться и сделать по-настоящему больно.

      Резко разорвав поцелуй, он отстранился, заглянул в глаза кока, и со вздохом, произнес.

      - Ты спешишь.

      - Нет. - Улыбнулся тот слегка припухшими губами. - Ты не будешь меня убивать, теперь я это понимаю. Я люблю тебя, тебе я нравлюсь. Почему нет? Разве тебе не хорошо со мной?

      - Хорошо. Но разве тебе не пора готовить завтрак на всех иначе капитан будет недоволен? - лукаво улыбнувшись, полюбопытствовал священник, только сейчас, когда первое наваждение сошло на нет, обнаруживший, что у мальчишки в волосах появилась вторая пара ушек, мышиных, круглых. Заподозрив неладное, он резко отстранился, расцепляя его ноги у себя за спиной и до того, как Руфус успел осмыслить фразу про общий завтрак, перевернул его на живот. Да-да, хвост, тот самый лысенький и розовенький обнаружился там, где теоретически и должен был быть. ВЮлентин не удержался и даже потрогал его, сжав самый кончик, тоненький и теплый.

      - Эй! - возмутился мальчика и резко сел, пряча хвостик, обернув его вокруг бедер.

      Повернулся к нему через плечо и обиженно буркнул, - Я же не виноват, что когда волнуюсь, второе обличие проявляется так.

      - Нет. - Подтвердил глупо улыбающийся Валентин и огорошил, - Но, определенно, виноват, что это его проявление мне так сильно нравится.

      - Правда, нравится? - не поверил Руфус.

      - Правда, правда, - подтвердил Валентин. - Так что там с завтраком?

      - Рано еще.

      - Неужели?

      - Ага, - отозвался мальчишка, потянулся и сладко зевнул, демонстрируя вполне себе обычные, человеческие зубы. - Это ты не привык просыпаться так рано, а для меня это обычное дело. До общего завтрака еще пара часов, так что еще часок можно поваляться.

      И снова устроился щекой на подушке. Валентин подумал, решил, что ему тоже спешить некуда, подвинул Руфуса, лег сам, и маленький кок сам положил голову ему на плечо. Вздохнул, устроил ладошку на груди. А потом, то ли нарочно играя, то ли случайно, обвил хвостом запястье той руки, которой Вал его обнимал. Священник поцеловал его в макушку, но возражать не стал. Теперь обзор на посветлевшее небо за окном ему довольно сильно заслоняли мохнатые мышиные ушки, но это его абсолютно не беспокоило.

      - Я теперь не усну, - произнес Руфус и предложил, - Поэтому, если хочешь, может...

      - Давай просто поговорим, - перебил его Валентин, быстро просекший, куда тот клонит. - Всем остальным я предпочел бы заниматься с тобой более обстоятельно, а не за час до подъема, не пойми как.

      - А о чем? - поинтересовался мальчик, но покрасневшие человеческие ушки выдали его смущение.

      - Например, о вас с Симом. Раз я теперь знаю, что вы двое с острова двуликих, которого, действительно, нет на карте, но все знают, что он где-то есть. То мне интересно, что вынудило вас малышей покинуть родные пенаты?

      - Достали все!

      - Это как?

      - Как, как, - проворчал Руфус возмущенно, - Вот ты где-нибудь видел белую мышь с зелеными глазами? Нет. Все они непременно с красными. А я нет! И что мне теперь не жить, да?

      - То есть ты из-за этого решил сбежать?

      - Я-то еще что, - протянул Руфус удрученно, поджал губы, помолчал, потом заговорил вновь, - Симусу вообще еще больше доставалось. Я бы на его месте тоже того придурка до полусмерти избил. У меня-то хоть глаза, на них не всегда обращают внимание, а у него вся шерсть зеленая. Вот где можно увидеть зеленого кота? Правильно, нигде. А они дразнились, вот мы и...

      - Угнали чью-то лодку и сбежали от переизбытка чувств. - Священник легко догадался о дальнейшем развитии событий, успокаивающе поглаживая кока по напряженной спинке.

      - Угу, - пристыжено пробурчал тот, спрятав мордашку у него на груди. - Скажешь что-нибудь?

      - Скажу, что у людей точно так же. Если чем-то не похож на всех остальных, то все, изгой. И это неправильно.

      - Ага. Все об этом знают, но ничего не меняется. - Поддержал его Руфус.

      - И знаешь почему? - уточнил Валентин.

      - Почему?

      - Потому что завидуют. Вот у какой-то белой мыши такие же красные глаза, как у десятка других, подобных ей. А у одной единственной они зеленые, как у кошки, и таких глаз сама эта кошка боится, когда натыкается на них в темноте. Это, знаешь ли, раздражает. Тоже самое с котенком. Их так много, пушистых и гладкошерстных, одноцветных и пестрых, но ни одного зеленого, который может так замаскироваться в траве, что какая-нибудь мышка легко примет его за холмик, пройдет мимо, а он её цап-царап. А другим-то завидно.

      - Это я понимаю. Но мне от этого не легче. И Симусу тоже.

      - Симус - это его настоящее имя?

      - Угу.

      - А полное?

      - Симус Федоренко, - пробормотал Руфус, и в этот момент от двери раздался возмущенный вскрик.

      - Руф! - с обвинением в голосе воскликнул застывший в дверях Сим-Сим. Они с Валентином только и успели к нему повернуться, как он уже бросился прочь, в мгновение ока исчезнув как из комнаты, так и с камбуза. Руфус кинулся было за ним, но вскочивший следом Валентин успел схватить его и прижать к себе спиной.

      - Стоять!

      - Но Симус...

      - Тсс, - зашипел ему в шею священник, - Сначала тебе нужно одеться.

      - А потом?

      - А потом ты отправишься готовить завтрак, а Симке мы дадим время все увиденное и услышанное обдумать, а потом я с ним сам поговорю.

      - Но ведь так же нельзя! - Руфус перевернулся в кольце его рук и теперь доверчиво заглядывал в глаза. - Ты ведь не знаешь, какой он. Совсем не знаешь!

      - Дай, угадаю, - выпрямившись в полный рос и сильнее привлекая его к себе, с улыбкой произнес Валентин, - Он только для посторонних весь из себя такой дерзкий и лихой, а на самом деле добрый, нежный и ранимый. - И судя по тому, как от каждого слова глаза Руфуса распахивались все сильней, Вал без труда догадался, что не ошибся ни на йоту. - Угадал?

      - Да, - тихо прошептал Руф.

      - Вот и отлично. Значит, будем придерживаться моего плана, - промурлыкал Валентин ему в губы, - Кстати, как ты смотришь на то, чтобы заняться любовью втроем?

      - Как это? - почти испуганно пискнул мальчишка.

      - Легко. - Подмигнул ему в ответ священник. - Не умеете, научу.

      - Не захотим, заставишь?

      - Нет. Но, думаю, сумею убедить.

      - Сначала бы лучше объяснил, что значит "с проникновением", - проворчал Руфус, высвободился из объятий и, подобрав с пола одежду, принялся одеваться, стоя к нему спиной. - А то я совсем себя идиотом чувствую. А, если Симу расскажу, он так вообще орать начнет. В конечном итоге, мальчики ведь не рожают детей, как можно в них проникнуть?

      Валентин вздохнул и отвечать не стал. Вот как можно говорить столь пошлые и двусмысленные вещи с такой невинной мордочкой, что просто дух захватывает и дар речи пропадает без следа? Желание как можно быстрее заняться сексуальным воспитанием юных оборотней стало просто непреодолимым, но его вовремя сменила вполне себе здравая мысль, не имеющая ничего общего с развлечениями. Все же правильный пират о деле не забывает никогда. Поэтому, проигнорировав все вопросы возмущенно сопящего Руфуса, Валентин осторожно уточнил.

      - Руф, а Сим он полноценный кот, или как ты еще котенок?

      - Я - мышонок.

      - Я о том и спрашиваю.

      - Ну, котенок, а что?

      - Тогда после того, как я сумею убедить этого упрямца не дуться, мне с вами обоими нужно будет обсудить одни преинтереснейший план капитана.

      - То есть ты хочешь, чтобы мы рассказали и ему? - почти полностью одетый Руфус повернулся к нему, быстро застегивая на груди свою поварскую курточку.

      - Да.

      - А если он нас выгонит?

      - Ну знаешь, если он даже Виолетту не выгнал, то вас-то уж точно ни к чему.

      - Ты... правда, так думаешь?

      - Правда, правда, солнце. Идем. - И придержал перед мальчиком дверь.

      - А почему я солнце? - спросил тот, проходя мимо него.

      - Потому что Сим-Сим луна, - не задумываясь брякнул Валентин, занятый уже совсем другими мыслями, чмокнул зажмурившегося от удовольствия кока в макушку и ушел с камбуза будить Стефана, за одно не мешало бы проверить самочувствие Лили.

      - Интересно, - по мышиному пошевелив острым носом пробормотал Руфус в пустоту корабельной кухни. - А втроем - это как?

      И взялся за готовку. Это дело он искренне любил.

      Лили проснулся от того, что под чьим-то излишне пристальным взглядом, как он понял позже, зачесался нос. Он отвернулся, фыркнул зевнул и зарылся лицом в подушку.

      - Засоня, - раздалось над самым ухом, щекоча кожу дыханием. Амелисаро уже хотел было испугаться, но вовремя сообразил где он и, что важнее, с кем.

      Повернувшись обратно, он лениво приоткрыл один глаз и обнаружил рядом с собой приветливо улыбающегося Стефана. Но смутило его вовсе не излишне близкое соседство, а то, что обычно капитан спал в легкой светлой рубашке и брюках, чтобы всегда иметь возможность вскочить, если обстоятельства потребуют его срочного присутствия на капитанском мостике, но сейчас Робертфор был обнажен, и Лили довольно быстро осознал, что и он сам тоже. Чтобы это могло значить?

      - Что именно? - тут же участливо поинтересовался Стефан, и Идальгиеро тяжко вздохнул, осознав, что произнес свой вопрос вслух. Но тут ему пришла в голову мысль, свести все к шутке, он и брякнул, толком не подумав.

      - Да вот все вспомнить пытаюсь, каков ты в постели, но что-то не вспоминается.

      - Так в чем же дело, - сразу же оживился капитан и придвинулся совсем вплотную, склонился над ним и прошептал на ухо, - Для тебя, моя радость, я всегда готов повторить на бис.

      Амелисаро понял, что его изящно обыграли. Хотел было придумать какой-нибудь не менее остроумный ответ, но неожиданно тихо, почти робко спросил.

      - А на самом деле что было?

      - То и было, - не унимался Стеф, которому, похоже, тоже взбрело в голову поиграть.

      - Я ничего не чувствую, - не глядя на него, пробормотал аристократ.

      - А что, по-твоему, ты должен чувствовать после ночи в постели с мужчиной?

      - Зуд и жжение?

      - Это в каком же месте, простите, у тебя зудеть должно? - живо заинтересовался Робертфор.

      - В кулаках, - приподнявшись на локтях и прогнувшись, объявил аристократ с хитрым прищуром.

      - Да? И к чему бы это?

      - Ну, надо же, для профилактики врезать тому, кто покусился на святое. - Проворчал Амелисаро и снова вздохнул.

      - А то, что ты это святое сам еще совсем недавно предлагал мне попользовать по поводу и без, с этим как?

      - Никак. - Фыркнул Лили и снова попытался поговорить серьезно, - Так все же, что произошло?

      Стефан сжалился и на этот раз соизволил закруглить их утреннюю пикировку.

      - Как ты себя чувствуешь?

      - Нормально. А должен?

      - У тебя началась лихорадка, после того, как мы вышли из зоны водопоя. Ты что-нибудь помнишь об этом?

      - Нет.

      - Я так и думал, - задумчиво кивнул Робертфор, протянул руку и слегка рассеянным жестом взъерошил волосы молодого аристократа, тот тихо фыркнул под его рукой, но протестовать не стал. - Что именно с тобой сделала мать?

      - Со мной ничего. По крайней мере вначале, - отозвался Лили, но по тому, как он отвел взгляд, Стефан понял, что он недоговаривает. Подцепил подбородок аристократа пальцами и заставил смотреть на себя.

      - Объясни. - Потребовал капитан.

      Амелисаро на миг прикрыл глаза, снова опустился на подушку, перекатился на бок, подложил под голову локоть и о чем-то задумался. Стефан понадеялся, что мальчишка просто подбирает слова. И был не так уж и не прав. Амелисаро пытался не только придумать, как правильно объяснить ему все тонкости, но и как ему самому относиться к тому, что отныне он официально отрекся от матери и семьи и пока еще не осознал себя полностью свободным человеком. Мысль была непривычной, но приятной. Подумав, он улыбнулся.

      - Она пыталась сначала давить на тебя. Думаю, ты почувствовал...

      - Еще бы! - фыркнул Стефан и расплылся в совсем уж мечтательной улыбке, которую от цепкого взгляда аристократа скрыть не посчитал нужным. Амелисаро все понял правильно, но все же из вредности решил кое-что прояснить.

      - Мне просто захотелось посильней её разозлить, вывести из себя. Поэтому, я тебя поцеловал, хотя в принципе...

      - Хватило бы и прикосновения, - промурлыкал Робертфор. - Я помню, как ты злил меня, целуя Анджелу.

      - Вот-вот, - отозвался Лили и тут же замер, когда ладонь капитана собственнически огладила его по обнаженной спине, легко стянув к бедрам одеяло.

      - В таком случае, думаю, ты по достоинству оценишь мой порыв. - Все тем же голосом с кошачьими интонациями проворковал Робертфор.

      - Какой? - тихо уточнил Амелисаро и приподнялся. В глазах его не было ни тени одобрения или согласия, лишь холод и отторжение. Стефан легко сумел прочитать в них правильный ответ. Но останавливаться не стал. Было бы крайне глупо с его стороны замять то, что так удачно назревало.

      - Мне тоже хочется немного позлить тебя в отместку, - произнес капитан, намеренно растягивая слова, и пробежался пальцами вдоль напряженного позвоночника аристократа, отчетливо увидев с какой силой тот стиснул зубы. Но, что самое интересное, ясно же было, что Лили вовсе не неприятно, если рассматривать все происходящее чисто в физическом плане, и даже, возможно, обставь Стефан все немного иначе, он и отреагировал бы по-другому. Но сейчас, когда все было выставлено в свете некой изначальной легкомысленности, другой реакции от аристократа было трудно ожидать. И все же мальчишка вновь сумел все вывернуть шиворот на выворот одной единственной фразой.

      Резко перекатился на спину, но не в сторону от Стефана к краю кровати. Нет, напротив, к нему. Капитан даже отодвинуться не успел, как коварный мальчишка прижался к нему всем телом, впился пальцами в затылок, притянул к себе и выдохнул в губы примораживая все тем же горным льдом с синих, как небо глазах.

      - Прямо сейчас капитан?

      - А как же твое сакраментальное - "Накажи меня?" - прищурившись, осведомился Стефан, не спеша отстраняться и отталкивать его от себя, чего, стоит признать, ему очень хотелось. Да, он умел пикироваться и играть словами, но этакие постельные игры на гране эротических фантазий и извращений просто терпеть не мог даже в намеках.

      - Накажи, если считаешь, что заслужил, - покладисто отозвался аристократ, злящийся и на себя и на него, не менее, чем сам капитан.

      - Накажу, - холодно процедил сквозь зубы Стефан, запоздало обнаружив, как тело под воздействием тепла, что источал мальчишка, начало пробуждаться в весьма не двусмысленном направлении. И тихо, но решительно проинформировал. - С сегодняшнего дня ты спишь в кубрике с матросами.

      Амелисаро задержал вдох. Убрал руку с его затылка, всмотрелся в кофейного цвета глаза, и в тон ему ответил.

      - Будет исполнено, сэр капитан.

      За этим их и застал вошедший без стука Валентин.

      - Милуетесь? - полюбопытствовал он прямо от двери и был свидетелем редкого зрелища, как капитан и его пленник повели себя как те еще мальчишки. Отскочили друг от друга и в мгновение ока оказались на разных краях огромной кровати. Отец Валентин смерил их ироничным взглядом, коротко хмыкнул и подошел к насупленному Амелисаро. Положил руку на лоб и строго предупредил. - Не дергайся, а то укушу.

      - И за что, интересно, ты меня кусать собрался? - все еще находясь под впечатлением от утреннего общения с капитаном, почти прорычал аристократ. Но священник стоически выдержал и его интонации и полный испепеляющего бешенства взгляд.

      - О, - протянул он с притворным понимание и, как говорится, ткнул пальцем в небо, - Тебя, красавчик, что, в кубрик ночевать отправили, ты и бесишься?

      - Отправили, - ответствовал аристократ, успевший взять себя в руки. Несколько раз с закрытыми глазами выдохнул через нос и посмотрел на отца Валентина уже куда более адекватным взглядом. - Но я не бешусь, а радуюсь. Больше мучатся не придется.

      - Вот как? - прошипел со своей половины кровати не менее взбешенный капитан, - Тогда я тебе, получается, еще и благо сделал. Так не пойдет.

      - Неужели попросишь его вернуться? - живо заинтересовался Вал, который внутренне не переставал умиляться на эту парочку великовозрастных идиотов. Особенно это касалось Стефана, все же не мальчик уже, далеко не мальчик, а все туда же. Вот что значит относительно замкнутый образ жизни и привычка верховодить всегда и во всем. Даже в чувствах.

      - Попрошу? - голос Робертфора прозвучал так, что Лили передернул плечами в попытке избавится от нервного холодка, пробежавшего вдоль позвоночника. А капитан Голландца так же холодно произнес. - Я прикажу, и он подчинится.

      - Так прикажи! - потребовал аристократ, резко повернувшись в его сторону и не нарочно сбросив руку священника. Валентин посмотрел строго и с осуждением, развернул его обратно и вернул ладонь ему на лоб.

      - Не дергайся, - повторил он с нажимом и неожиданно обратился к Стефану весьма светским тоном. - Кстати, я бы на твоем месте поостерегся его в кубрик отпускать.

      - С чего это вдруг?

      - Ну, знаешь, мальчик он у тебя явно горячий, мало ли кто его там может покусать в неподобающих местах. Могу даже гарантировать, что ради такого случая, я сам не откажусь провести ночь за одной из ширм.

      - Ты думаешь, что говоришь?! - прорычал Робертфор и нисколько не смущаясь своей наготы, вскочил с кровати. Глаза его метали молнии, но Валентин, привыкший и не к таким бурям, лишь мило улыбался.

      - Разумеется, думаю. Я просто предупреждаю, чтобы потом это не стало для тебя неожиданностью.

      - Вы долго будете говорить так, словно меня тут нет?! - вскричал Лили, которого тоже все допекло.

      - Долго, отрок, долго, - протянул Валентин и резко приблизил свое лицо к нему, впившись взглядом в губы аристократа, изумленно замершего от такой откровенной наглости. Разумеется, целовать его он даже не думал, но со стороны это выглядело именно так, не зря же реакция капитана не заставила себя долго ждать.

      Как он оказался рядом с ним, науке неизвестно. Скорее всего перескочил через кровать. Но это, в сущности, были уже мелочи. Главное то, что в следующую секунду корабельный священник полетел в сторону, тем не менее, успев вовремя сгруппироваться и не упасть. А Лили оказался вздернут на ноги. Они уставились друг на друга с неприкрытым бешенством и застыли.

      - Ну, целуйтесь вы, наконец! - воскликнул от двери Валентин, устав ждать и только после этого аристократ и капитан моргнули и словно очнулись.

      - Стеф? - слегка растерянно позвал Лили, и тот медленно разжал пальцы, которыми вцепился в его предплечья.

      - Извини, - тихо произнес капитан и сделал шаг назад.

      Оба замялись.

      - Любо дорого посмотреть, - прокомментировал неугомонный Валентин.

      - Ты про что? - взглянув на него через плечо капитана, уточнил аристократ.

      - Как ценитель мужской красоты, - светским тоном объявил тот, - Авторитетно заявляю, вы хороши, - сложил пальцы щепотью и причмокнул на них.

      Амелисаро стал свидетелем, как лицо Робертфора, которого священник к своему счастью пока не видел, начала заливать краска гнева. Настоящего, неподдельного, неистового. И неизвестно бы, чем все для Валентина закончилось, потому что Стефан, сжав кулаки, уже начал поворачиваться к нему, если бы Лили не схватил его в охапку и не прижал к себе, взглядом дав священнику понять, что пора уходить. Вал все понял правильно, сделал на прощание ручкой и ретировался. Судя по всему, результатами осмотра излишне активного пациента он остался доволен.

      - И долго ты тут собираешься меня тискать? - холодно осведомился Робертфор не делая ни малейшей попытки вырваться.

      - Извини, - спохватился Лили и разжал руки.

      - Принимается, - отозвался капитан и поднял на него пугающе серьезный взгляд, - Но я не отказался бы от компенсации за моральный ущерб.

      - И что ты хочешь? - внутренне холодея и готовясь к самому худшему, спросил аристократ.

      - Тебя, но это может и подождать, - неожиданно легкомысленно отозвался Роберфор, многообещающе улыбнувшись, - А пока, ты возвращаешься в мою кровать.

      - Прямо сейчас?

      - Нет. Но чтобы на кубрике я тебя не видел. Все ясно?

      - Не совсем. Но от вопросов воздержусь.

      - Хороший мальчик. Растешь в моих глазах.

      - Стараюсь, - фыркнул расслабившийся Амелисаро и сжал в пальцах подвеску на своей браслете. Переоделся и спросил у все еще обнаженного капитана, с интересом разглядывающего его.

      - А насчет хотения ты точно не шутишь?

      - Может и шучу, - легкомысленно махнул рукой Стефан и отвернулся в сторону небольшого платяного шкафа, втиснутого между кроватью и стеной. Принялся придирчиво, как никогда, выбирать себе одежду, и обронил. - Тебе-то что?

      - Хотя бы то, что пока я категорически против.

      - Твое "пока" мне уже нравится, - промурлыкал не оборачиваясь капитан.

      Амелисаро скрипнул зубами и вышел. Стефан перестал рыться в шкафу, замер с рубашкой в руках и улыбнулся. И все же с этим несносным мальчишкой жизнь, определенно, стала куда интереснее. Поэтому стоило ли сожалеть о регулярной потери нескольких десятков нервных клеток? Определенно, нет.

      Валентин успел перехватить Симку до общего завтрака. Надо признать, удачно перехватил, зажав не успевшего сбежать юнгу между бортом и якорной лебедкой. Глаза мальчишки метали молнии, но вырваться из цепких рук священника никак не получалось. Конечно, он мог бы обратиться, но котенком была еще большая вероятность попасться в западню.

      - Ну-ну, сколько экспрессии, - проворковал Валентин, вжимая мальчишку в борт и нависая над ним.

      - Что, сбросить собрался? - прошипел юнга ему в лицо, как никогда сейчас напоминая рассерженного кота.

      - Ну, что ты, - промурлыкал в ответ Валентин, - давай ты сразу признаешься, что влюблен в меня не меньше, чем твой лучший друг и я сразу же тебя отпущу.

      - Как ты... - опешив, начал Сим, но резко оборвал себя, вскинулся и тихо гортанно прорывал, - Ты дур-р-рак, если думаеш-ш-ш-шь, что я...

      - Сейчас докажу, - самодовольно улыбнувшись, заявил Вал и поцеловал его, крепко сжимая в объятиях.

      Мальчишка замолотил кулаками по его спине и плечам, забился, силясь оттолкнуть, укусил, придав поцелую кровавый привкус, а потом неожиданно замер, втянул воздух через нос и начал отвечать, самозабвенно отдаваясь по-настоящему страстному поцелую. Симку еще никто так не целовал. Валентин был в этом уверен. Не зря же Руфус, в ответ на вопрос про поцелуи, убежденно произнес "нет". Похоже, эти малыши, жили по каким-то своим, детским, выдуманным вместе правилам, и если откровенные ласки и прочие приятности были для них уже пройденным этапом, то поцелуи, как бы парадоксально это не звучало, оставались закрытой темой. Как интересно, решил про себя Валентин, и оторвался от мягких губ, на удивление быстро ставших податливыми и, одновременно с этим, жадными.

      Но совершенно зря он присудил себе победу. Желтые глаза юнги сверкнули лихой злостью, и в тоже мгновение несчастный священник, не ожидавший от юнги такого коварства, согнулся пополам от боли. Он острой, мальчишеской коленки никто не застрахован, особенно, воруя первый поцелуй.

      - Ненавижу! - зашипел Сим-Сим, - И тебя ненавижу, и его! - и унесся прочь.

      Валентин же медленно разогнулся, смахнул навернувшиеся на глазах слезы, сделал несколько дыхательных упражнений и, как ни в чем не бывало, отправился на завтрак, вынашивая коварные планы не мести, нет, завоевания строптивого мальчишечьего сердца. Он даже знал, кого можно было позвать себе в помощь. Жизнь, определенно, обещала приятные сюрпризы, причем в самом ближайшем будущем.

      Часть 5

      - Я придумал эквивалентное наказание, - бодро объявил Робертфор, выходя из спальни уже полностью одетым.

      - Считаешь, что меня есть за что наказывать? - отстраненно уточнил Лили, так и не обернувшись к нему от окна, в которое смотрел с отсутствующим взглядом.

      - Нет. Мне просто хочется найти удачный повод, от которого ты уже не сможешь отвертеться, - хмыкнув, ответил Робертфор. Подошел к нему со спины и замер, не прикасаясь.

      - И? - устав ждать, все так же отстраненно протянул аристократ.

      - Пойдешь со мной на романтический ужин и мы квиты, - обронил капитан и принялся ждать ответного хода. Дождался.

      - Не пойду. - Твердо и окончательно. Зря. В разговоре с Робертфором зря. Стефан слишком давно жил на этом свете, чтобы почти молниеносно придумать на что можно надавить. На чем сыграть. И он сыграл, сделав ход незначительной пешкой, чтобы потом уже целенаправленно пойти конем.

      - Да? - насмешливо протянул капитан, заглядывая в лицо аристократа сбоку, опершись ладонью о стену, рядом с окном. - А ты не забыл, что мне есть чем тебя шантажировать, друг мой нежный?

      - Нежный? Да неужели?

      - Ага. Я сам проверял.

      - И чем же?

      - Ручками, милый мой, ручками. Хотя повторить приятный опыт губами, тоже не отказался бы. - Промурлыкал Стефан на самое ухо застывшего немым укором Лили. Увидел, как тот поджал губы, но больше ничем не выдал своих истинных чувств. Да, аристократическое воспитание - это уже на всю жизнь.

      - Шантажировать чем? - голос Амелисаро прозвучал неестественно ровно. Стефан улыбнулся. Ну, конечно же, о чем еще тот мог спрашивать, не о проверки же на нежность, право слово.

      - Твоей несостоявшейся невестой, разумеется.

      - Мне все равно, что с ней будет. - Голос аристократа не изменился не на йоту. Он был все так же безлик и отстранен.

      - Ой, ли? - насмешливо уточнил капитан. - А как тебе такой вариант. Зовем Валентина, он вас быстренько, по корабельному венчает на крови, а все сделки, пусть даже речь идет о супружеских обязательствах, заключенные на Голландце, Рогатый освещает лично. Не забывай об этом. Поэтому такой союз по законам Архипелага будет не так-то просто разорвать. А после, я с чистой совестью обменяю вашу парочку на Макса.

      - С чистой совестью? - тихо уточнил аристократ.

      - А с чего бы её запачкаться? У нас, пиратов, она многоразового использования, самомоющаяся.

      - И что подразумевает этот твой романтический ужин?

      - О! - обрадовался капитан, - А вот это уже деловой разговор. - И резко посерьезнел, - Предупреждаю сразу, что по доброте душевной последующую романтическую ночь оставляю на твое усмотрение.

      - То есть, я могу выбирать?

      - Ты и сейчас можешь.

      - Хорош тот выбор, когда даже второго не дано, не говоря уже о третьем, - хмыкнул в ответ Амелисаро и наконец посмотрел на него. Стефан улыбнулся. Он прекрасно понимал, что мальчишка уже сдался. Уже сказал "да", теперь осталось только довести эту простую мысль до него самого.

      - Хорош, - в том ему усмехнулся Стефан.

      - Так что ты припасешь мне на ужин? - с толикой любопытства осведомился Идальгиеро.

      - Секрет, - с удовольствием протянул пират и подмигнул ему. - Но обещаю, скучно не будет.

      - Да мне и без этого с тобой скучать не приходится.

      - Разве ж это плохо?

      - Нет. Просто привыкнуть никак не могу.

      - А ты не привыкай. Какая же это жизнь, когда все по привычке?

      - Уж точно не пиратская.

      - Это верно! - самодовольно бросил капитан, повернулся к нему спиной и пошел к двери. Амелисаро последовал за ним.

      Настроение поднялось у обоих. Так вовремя выдуманный Стефаном ужин обещал еще одно маленькое, но приключение. В предвкушении жить, определенно, интереснее - это непреложный факт.

      Валентин на камбуз не спешил. Во-первых, ему следовало привести себя в порядок после неудачной попытки общения с маленьким юнгой, во-вторых, он хотел поймать Рому Виннивинка, их бессменного боцмана, и по-дружески попросить его об одном маленькой одолжение.

      - Не понимаю, зачем тебе? - прогудел тот, явно уже собравшись столоваться.

      - Да, вот хочу узнать кое-что о наших незабвенных мальчиках, - с хитрой улыбкой ответствовал корабельный священник.

      - Слушай, а может, не надо? Пусть, когда сами захотят, тогда о себе и расскажут.

      - Нет уж, - заупрямился Вал, - Они у нас за двадцать пять лет не захотели, пора бы заканчивать с этими тайнами имперского двора. Тем более, было бы что скрывать.

      - То есть, ты уже знаешь? - с неприкрытым удивлением выдохнул боцман.

      - А ты?

      - Ну, я ведь не просто так обозвал ту их посудину "Чайкой", я знаю, кто строит такие корабли.

      - Вот теперь я тоже знаю.

      - Значит ты в курсе?

      - Уже да. Потому и собираюсь донести до этих двух остолопов одну простую мысль. Среди команды врагов у них нет и не будет. А то, представляешь, Руфус думал, что стоит мне узнать, что он двуликий, как я его на костер потащу.

      - Что?!

      - Ты не знал, что он двуликий? - спохватился Валентин.

      - Нет, это как раз знал, - пробормотал боцман, - Но костер...

      - Вот в том-то и дело. Подумай, как они все это время жили с этим.

      - Бог Рогатый, но почему они не спросили у меня или капитана?

      - А почему вы не сказали им, что в курсе, кто они есть?

      - Думали, оклемаются немного, пообвыкнут и сами всем расскажут. Зачем же неволить-то?

      - Не обвыклись.

      - Да, понял я, понял.

      - Вот и отлично. Так что там с моей ванной для троих?

      - Все будет, - боцман расплылся в широкой улыбке, - Ради такого дела я тебе обеспечу столько банного времени, сколько будет нужно. Я еще расписание банного дня не вывешивал, так что поправить все не трудно.

      - Рассчитываю на тебя, - весело подмигнув ему, Валентин похлопал боцмана по плечу и отправился в свою каюту, примыкающую к лазарету. Там у него тоже были некоторые дела. И их не мешало бы завершить до завтрака.

      Интересно, - размышлял он, быстро взбегая на верхнюю палубу по лестнице, - А с кем сегодня Руфус сядет за столом, с ним, или как обычно с Сим-Симом? Подумав, Валентин решил для себя, что его устроит и тот, и тот вариант, но больше все же, если маленький кок рассудит правильно и выберет место рядом с лучшим другом, тогда это четко даст понять строптивому юнге, что его друг не собирается выбрасывать его из своей жизни, не смотря на свою любовь к Валентину. Так что осталось дождаться завтрака, чтобы все прояснить.

      Симка злился и страдал. Вот как так можно? Ведь Руфус влюблен в Валентина, они ведь даже целовались, там, в подсобке за камбузом, и, наверное, не только целовались. И после этого нахальный священник с чистой совестью к нему тоже с поцелуями полез. Как только ему не стыдно?! И в тоже время, Симка стыдился себя самого, ведь он... он, правда, бы влюблен. По крайней мере ему так казалось.

      Сначала, когда мальчишеская любознательность стала перерастать в нечто более взрослое, он считал, что влюблен в лучшего друга Руфуса, потому и спровоцировал тот разговор о любви, в ходе которого выяснилось, что Руф влюблен в корабельного священника, самого опасного для них человека на всем корабле. Сначала, Симус разозлился. Так сильно, что даже сделалось больно дышать. Потом, пока наконец разговорившийся Руф заливался соловьем и объяснял чем же его обожаемый Валентин так хорош, успокоился. Взял себя в руки и, как настоящий друг, выслушал все, что кок захотел ему рассказать. Как-то умудрился не разревется при этом, потому что обидно было страшно.

      Не спал всю ночь, слушая тихое попискивания Руфуса, спящего под мохнатым кошачьим боком, а на утро принял важное решение. Раз Руфус любит другого, он не станет ему мешать и лезть к нему со своей любовью. Ведь очевидно же, что она ему не нужна. Останется просто другом. И, может быть, когда-нибудь Руф все же переключиться на него, ведь наладить отношения со священником у двуликого просто не было шансов.

      И все бы хорошо, но Руфус, наконец признавшись ему в своей любви к Валентину, теперь говорил о ней легко и непринужденно, рассказывал, что нравится ему в нем больше всего, что раздражает, а что и пугает, но все равно привлекает. Симус стоически слушал, и в один не такой уж и прекрасный день поймал себя на том, что и сам начал смотреть на Валентина по-особому. Не так, как раньше. Без неприязни и затаенного страха, с симпатией. А потом и восхищаться начал не меньше, чем лучший, безнадежно влюбленный друг.

      Когда это восхищение переросло в любовь, он не понял. Поэтому довольно долгое время убеждал себя, что ему это только кажется. Что он просто восхищается Валентином как интересным человеком, только и всего, но после этого неожиданного поцелуя и брошенной священником фразы про любовь, он понял, что тот прав. Да, он был влюблен, причем не просто вторично, а дважды. Новая любовь не пришла на смену старой, она стала её дополнением.

      Но разве можно любить сразу двоих? Симус, как правильно воспитанный ребенок, считал, что нельзя и что это просто неправильно. Тем и мучился. Ему было стыдно перед Руфусом как за свою любовь, так и за поцелуй с Валентином. А еще страшно от того, что священник, похоже, оказался совсем не таким, каким представлялся. Умным, эрудированным, благородным и ироничным. Ведь не мог такой хороший человек так поступить с тем, кого если и не любил пока, но уважал и испытывал хоть какие-нибудь теплые чувства, кого воспринимал всерьез, за его спиной нагло приставая к его лучшему другу. Ведь не мог же, правда?

      Так что теперь перед Симусом стояла не простая дилемма. Он понимал, что обязательно надо рассказать Руфу, каков его Валентин на самом деле, и в тоже время, боялся ему об этом сказать. Вдруг тот решит, что он все выдумывает, чтобы рассорить их? Тогда они с ним точно поругаются, и Руфус, имея рядом такого, как Валентин, легко вычеркнет его, Сима из своей жизни. А Симус до ужаса боялся остаться совсем один. Ведь до сих пор, не смотря на то, что считался душой команды, он по-настоящему дружил только с Руфусом и доверял только ему одному. С другой стороны, как он мог доверять другим, если боялся даже самой мысли о том, что кто-нибудь узнает о его истинной сущности. Вот вам и открытый, бесхитростный юнга, с ветром в голове и душой на распашку. Вот вам и любовь.

      На камбуз Симка шел, как на расстрел. Но дошел-таки, как не странно одним из первых. Не смотря на то, что свое традиционное приглашение Руфус уже проорал, за столом сидели только Виолетта с Кешей, которых на мостике подменяли Чук и Хрюфь, миледи Анжела с господином Симсом, и, пожалуй, все. Руфус, накрывающий на стол и раскладывающий снедь по тарелкам присутствующих, не в счет, потому что он не сидел, а носился со скоростью света, как тот электровеник, а еще он улыбался. И от этой улыбки Симу было особенно не по себе.

      Как можно лишить его этого счастья? Ведь Руф никогда не был таким радостным и светящимся, как сейчас. По крайней мере Сим его таким еще не видел, даже на острове двуликих, с которого они сбежали в первую очередь потому, что однажды он, Симус Федоренка, поймал себя на том, что его лучший и единственный друг Руфус разучился улыбаться, так истерзали его бесконечные подколки окружающих, относительно неправильного цвета глаз. Поэтому он и подбил его на тот давний побег. Поэтому до сих пор не жалел о том, что они когда-то покинули родные края и отправились в самостоятельное плавание.

      - Ты чего в дверях застыл? - раздался над самым ухом мурлыкающий голос Валентина. Сим вздрогнул и резко обернулся к нему. В глазах его застыло осуждение и страх. Валентин улыбался. Тепло и почти с нежностью. И как с такой улыбкой, можно быть последним подлецом?

      Сим-Сим хотел бросить эти обвинения ему в лицо, открыл рот и закрыл его, наткнувшись на эту улыбку. Сморгнул и молча отвернулся. Шагнул к столу и заметил, что все присутствующие, даже Руфус, смотрят на него. Щеки непроизвольно залил румянец, но несчастному юнге было на это уже глубоко плевать. Он сел на первый попавшийся стул и уткнулся взглядом в пустую пока тарелку. Жить как-то резко расхотелось. И за что ему все это?

      Но дальше хуже. Валентин как ни в чем не бывало уселся по левую руку от него и весело подмигнул Руфусу, тот зарделся, улыбнулся и продолжил раскладывать еду по тарелкам. Симус, видевший реакцию лучшего друга лишь краем глаза, совсем затосковал. Вот как он может лишить его этого счастья? И вообще, нужно ли его этого лишать? Сейчас уже начало казаться, что нет, но ровно до того момента, как его колено под столом не сжала чья-то настойчивая рука. Нервно сглотнув, зеленоволосый мальчишка медленно повернул голову и встретился с насмешливым взглядом священника.

      Лицо Валентина не выражало ничего. Глаза смеялись. Сим-Сим спрятал руку под стол и уже хотел убрать его конечность со своего колена, искренне желая, чтобы Руфус не заметил их возни, но в этот момент дверь распахнулась настежь и стали заходить остальные члены команды, не занятые на утренних вахтах. Последними вошли капитан и Лили, а за ними с небольшим свитком в руке, ввалился Рома с Белладонной на плече и сразу же, пока все рассаживались, а Сим-Сим под шумок пытался отодрать ладонь священника от своего колена, начал объявлять, развернув свой свиток на уровне груди. Надпись, выведенная красной краской, гласила - "Банный день".

      - Ура! - загомонили все.

      - Ну, наконец-то! - громче всех воскликнул господин Симс. И все понимающе на него покосились.

      Да, после того, как резервуары корабля до краев наполнила вода из источника, действительно, не мешало бы всем централизованно помыться, попариться в корабельной баньке. А то легкий обязательный душ раз в неделю, такого удовольствие, как полноценная ванна уж точно не приносил.

      Поэтому все с удвоенным энтузиазмом принялись слушать дальнейшее объявление Ромы.

      - Значит, так. Первыми на помывку у нас Кешка с Виолеттой. Я, надеюсь, - посмотрев на притихших пиратов исподлобья, осведомился он, - Не нужно объяснять, почему вдвоем и без сопровождающих?

      - Не нужно, не нужно! - раздалось со всех сторон, а Виолетта улыбнулась так, что каждый, кто находился за столом, позавидовал находчивому старпому, а тот, в свою очередь, обнял девушку за плечи и привлек к себе, неосознанно желая показать всем и каждому, что она с ним, только с ним и расставаться они не собираются.

      - Едем дальше, - хмыкнув в кулак, продолжил Виннивинк. - Следующими после них, пойдут кэп и...

      - Не пойдем, - неожиданно твердо перебил его капитан.

      Боцман вскинул на него вопросительный взгляд, все остальные притихли. Стефан же подарил лукавую улыбку Лили, сидящему рядом с ним с непроницаемым лицом, и продолжил нарочито небрежно, обращаясь к обернувшемуся ко всем коку, который все еще не присел.

      - Руфус, ты не мог бы сегодня вечером приготовить нечто особенное?

      - Особенное, капитан? - вопросительно посмотрел в ответ тот.

      - Да, - Стефан поставил локти на стол, склонил голову на бок, подпер щеку тыльной стороной ладони и все тем же тоном пояснил, - Я пригласил Лили на романтический ужин при свечах, и мой строптивый пленник соблаговолил со мной отужинать. Ты можешь мне в этом посодействовать?

      Команда затаила дыхание пока он говорил, а после все дружно повернули голову к молчавшему коку. А тот неожиданно просиял.

      - Конечно, капитан, все будет в лучшем виде!

      - Вот и отлично, - обронил Стефан, вернув мальчишке улыбку и снова посмотрел на притихшего аристократа. - Или ты уже передумал?

      - Нет, - откликнулся тот, - Только у меня есть предложение насчет последующей романтической ночи, - неожиданно проворковал тот, потянувшись к капитану, но достаточно громко, чтобы слышали все.

      Стефан прищурился. Определенно, играть с этим мальчишкой на одной доске было то еще удовольствие. Что придумал этот бесенок на этот раз? Чем решил уесть?

      - Раз уж у нас объявлен банный день, как ты смотришь на то, чтобы совместить романтическую ночь и водные процедуры?

      - Положительно. - Сразу же ответил капитан, широко улыбнувшись, и уже предвкушая будущую водную баталию, хотел обернуться к Роме и отдать соответствующие распоряжения, но заговорил Валентин.

      - А, может быть, поменяете местами? - лукаво поглядывая то на одного, то на другого, обронил он, - Как корабельный доктор могу вам авторитетно заявить, что принимать ванну после сытного ужина, по медицинским показаниям...

      - Забей, Вал. - Фыркнул в ответ Робертфор, перебив священника, явно решившего немного поиздеваться над ними в обычной своей манере. - Думаешь, из-за этих твоих противопоказаний, я соглашусь упустить такой шанс?

      - Шанс на что? - тут же заинтересовался Валентин. Да, наглости корабельному священнику было не занимать.

      - Развести меня на что-то большее, чем поцелуи, - хмыкнув, вместо капитана ответствовал аристократ.

      Все открыли рты, от такого вот признания. Сим-Сим от переизбытка чувств даже про руку священника на своем колене забыл. Чем тот благополучно и воспользовался, не став её убирать, хотя уже собирался. Не так уж приятно, когда в запястья вцепляются уже не ногтями, а коготками. А Руфус чуть не уронил свою любимую поварешку, ту самую, которой он когда-то незадачливых захватчиков стращал. Остальные тоже были под впечатлением. А Амелисаро улыбался. Но не им, а капитану. И тот лучше кого бы то ни было знал, что этой ночью развести его на нечто стоящее уже не получится. Уж больно упертый мальчика попался. Да и самого Стефана куда больше привлекала именно эта странная игра в поддавки и подначки, нежели настоящее, взаправдашнее углубление отношений. Играть ведь куда проще, чем стоить настоящую любовь.

      - Поцелуи? - насмешливо протянул Робертфор, - И почему это, интересно, ты говоришь о нем во множеством числе? Я пока могу припомнить только один поцелуй.

      - Да? Но ты же сам ссылался на прогрессирующий старческий маразм, может, подзабыл чего и не заметил.

      - Прогрессирующий? Что-то я не припомню.

      - Нет? Ну, значит, я принял желаемое за действительное, извини.

      - Желаемое? Что же ты раньше не сказал, я бы давно уже занялся непосредственным удовлетворением всех твоих тайных желаний, - промурлыкал капитан, и боцман, все еще стоящий у него за спиной, не выдержал. Громко прокашлялся, не дав Лили сделать очередной ответный ход, и попытался отвлечь всех на дальнейшее распределение банного времени.

      - Значит, кэп с Лили у нас после всех пойдут, это уже ночью получается.

      - А что, романтично, - пропел Валентин, удостоился строгого взгляда и быстренько переключился на все еще стоящего Руфуса. - Руф, солнце, иди к нам, - позвал он, похлопав свободной правой рукой по стулу рядом с собой. - Нам с Симкой без тебя уже скучно.

      - Скучно? - сверкнув в его сторону желтыми глазами, прорычал юнга, но сказать еще что-либо не успел, пальцы священника сжали колено до боли. Мальчишка прикусил язык и резко замолчал, думая лишь о том, чтобы не скривится от отвращения к самому себе. Тоже мне друг, называется!

      - Конечно, скучно, - протянул священник, под вопросительным взглядом капитана, и повернулся обратно к коку. - Ну так что, идешь?

      - Угу, - немного рассеянно кивнул тот, подошел, но взяв стул зачем-то его переставил и сел с другой стороны от Сим-Сима.

      Валентин вопросительно выгнул брови, Руфус ответил прямым взглядом и открытой улыбкой. Похоже, маленький кок тоже решил взяться за друга всерьез. А Симка повернулся к нему, чувствуя, как пальцы священника под столом разжались и осторожно погладили его под коленом. По спине тут же побежали мурашки. Он занервничал и испугался. Он знал, чем может вылиться для него излишнее волнение. Хвост и уши. Но показывать их кому бы то ни было он не желал. Поэтому постарался успокоится, сделал несколько осторожных, глубоких вздохов и запнулся. На другое колено легла вторая рука. Он резко повернул голову и встретился со сосредоточенным взглядом Руфуса, тот робко ему улыбнулся и погладил по левому колену вновь. А Валентин, сообразившись, почему юнга застыл, как истукан и отвернулся от него, тоже продолжил начатое. Щеки и шею Сим-Сима залила краска. И что теперь делать-то, а?

      Рома же продолжал.

      - Леди Анджела, вы там как, готовы принять нашу корабельную ванну или будете терпеть до какого-нибудь острова?

      - Я ведь принимала душ вместе с Виолеттой, почему бы не принять и ванну? - спросила та немного настороженное.

      Она вообще при общении с командой Голландца нервничала и боялась сказать или сделать что-нибудь не так. Она вверила себя капитану Стефану, но все равно была не уверена в том, что тот не обманет, не предаст. И пусть, с каждым днем, узнавая и его самого, и членов его команды, она убеждалась, что они хорошие, верные, и не собираются изменять давнему принципу, по которому капитан, взявший на себя обязательства перед лицом Бога, никогда не откажется от них, пока не исполнит до конца. Она все равно страшилась предательства. Ведь с детства наблюдала, как даже самые преданные люди готовы были предать её отца Императора в извечной борьбе за высшую власть.

      - Но тогда вам придется мытья одной. Вы же понимаете? - так деликатно, как только мог, уточнил боцман, которого тоже несколько стесняло общение с аристократкой. У него, как и у большинства из пиратов, в голове не укладывалось, что та может быть столь кроткой и не притязательной. Анджела даже почти не покидала своей каюты, лишь изредка выходя на палубу подышать свежим воздухом. Общалась она в основном только со своим так называемым учителем и Виолеттой. Так что проблем с ней по большому счету, не было.

      - А можно мне попросить Белладонну составить мне компанию?

      - Конечно, можно, милочка, - пробасила Белла с плеча боцмана и даже каким-то чудом умудрилась ей подмигнуть.

      Девушка кротко улыбнулась и благодарно опустила глаза. Стефан бросил на нее одобрительный взгляд и снова повернулся через плечо на боцмана.

      - И что там с остальными?

      - Потом у нас по списку, - посмотрев на Вала и дождавшись едва заметного наклона головы, продолжил боцман, - Валентин, Сим-Сим и Руфус. После них...

      - Вместе? - едва слышно просипел юнга, не слушая дальнейшие слова боцмана.

      И разумеется, его никто не услышал, кроме тех, кто сидел совсем рядом. К тому времени совсем обнаглевший, по мнению Сима, Валентин, уже выводил на внутренней стороне бедра круги, но рука Руфуса тоже поползла выше и юнга молился о том, чтобы они наконец столкнулись и эти двое узнали бы о действиях друг друга. Это бы разом решило все проблемы, Руфус бы сам узнал о поползновениях Валентина, а тот бы оказался пойман с поличным. Симка зажмурился и приготовился ждать, и в этот момент руки кока и священника все же обнаружили друг друга. Сим выдохнул через нос и... ладони снова продолжили движения, словно так и надо. Юнга распахнул глаза и резко повернулся к лучшему другу. Тот улыбался. А Валентин зашептал ему на ухо, пока все остальные внимательно слушали боцмана, чтобы не пропустить своих имен.

      - Конечно, вместе. Или ты против?

      А Руфус подлил масла в огонь, пробормотав ему в лицо.

      - Валентин хочет попробовать... дружить и с тобой, и со мной. Я ведь не могу с ним без тебя.

      - Но вчера же ты смог, - плохо соображая что говорит, выдохнул юнга сипло.

      - Вчера я был растерян и боялся, что это будет моя последняя ночь.

      - А сейчас?

      - А сейчас, я знаю, что Валентин не будет нас жечь, что мы ему не противны и... мне кажется, остальным тоже.

      - Кажется? - сдавленно уточнил Сим.

      - Не кажется, - вместо кока ответил священник, сжимая его бедро, - А точно. - И добавил одними губами, когда Сим повернулся к нему, - Верь мне. - И сразу же убрал от него руку. Встретился через голову Сима с глазами Руфуса и тот тоже положил обе ладони на стол.

      Сим сидел между ними и пытался отыскать в своей голове хотя бы парочку связных мыслей. Они не находились, а перед самым носом дымилось блюдо с вкуснейшим омлетом, вздохнув, он принялся за еду. Подумать можно было и после.

      - Кстати, - раздалось справа, со стороны Валентина. - У меня для вас обоих есть подарок.

      Сим напрягся.

      - Какой? - тут же бесхитростно поинтересовался Руф, пригнувшись к столу и посмотрев на него через Симуса.

      - Книга. Ты же любишь читать, - отозвался священник, - А я решил на досуге заняться вашим образованием. И так, слишком долго вы у нас были предоставлены сами себе.

      - А если мы не хотим образовываться? - удрученно проворчал Сим, все еще не решив для себя, как ему теперь ко всему этому относиться.

      - А ты прежде, чем что-то не хотеть сначала узнай, что тебе предлагают, а потом уже возмущайся. - Наставительно произнес Вал, потрепал Симку, не ожидавшего такого к себе внимания, по голове и больше уже от еды не отвлекался.

      А бедный маленький юнга не находил себе места, ему даже кусок в горло не лез, но, словно почувствовав что-то, Руфус прижался к нему теплым боком и пробормотал вроде бы себе под нос, не поворачиваясь к нему.

      - Пожалуйста, Сим, я так не хочу терять никого из вас.

      - Но ведь нельзя же усидеть на двух стульях сразу, - отозвался юнга с отчаянным сожалением в голосе, ведь он сам чувствовал тоже самое, но в отличии от робкого, но откровенного с самим собой Руфа, все никак не мог признаться в этом самому себе.

      - Почему? Если стулья придвинуться друг к другу совсем вплотную, то...

      - И как ты себе это представляешь?

      - Не знаю, но Вал сказал, что знает как и научит...

      - Твой Вал, пока ты на камбузе кашеварил...

      - Симка, а что это вы с Руфусом нынче такие надутые? Поссорились что ли? - громко вопросил с противоположного края стола Виннивинк и оба мальчишки аж подпрыгнули на стульях. И почти одновременно смущенно засопели, спрятав глаза в тарелки. Отвечать пришлось Сим-Симу. Обращались ведь к нему, да и не смог бы робкий Руфус достойно ответить.

      - Неа, - нарочито весело объявил он, - Просто нам сегодня утром помешал пообщаться один вредитель, вот и дуемся на гада.

      - Вредитель? - изумился боцман.

      - Ага. - Энергично кивнул Сим-Сим и принялся вещать, - Я как с вахты пришел, хотел только поздороваться с другом сердечным, а тут представляете, как снег на голову, таракан. Противный, серый и склизкий. Ну, вот пока за ним гонялись, толком и поговорить не сумели.

      - Но хоть пришибли?

      - А то! Прямо тапком его, прямо тапком, - воскликнул Симка, стрельнул глазами в сторону многообещающе улыбающегося Валентина, специально не смотрящего на него, и снова принялся расправляться с завтраком.

      Маленькая месть свершилось, на душе полегчало и сразу пробудился прямо-таки зверский аппетит. Так что маленький юнга все же сумел поесть нормально, наслаждаясь тем как под боком тихо фыркает в кулак Руфус, стараясь не засмеяться в голос, ведь кок прекрасно понял, какой таракан имелся ввиду.

      - А если он уже успел отложить яйца? - неожиданно подал голос брезгливо сморщившийся господин Симс, опасливо поглядывая на еду в своей тарелке.

      - Яйца? - растерянно уточнил кто-то.

      - Не беспокойтесь, Джордан, - елейным голосом откликнулся Валентин с другой стороны стола, - Уверен, наши мальчики, позаботились о том, чтобы их серенький таракашка ничего и нигде отложить не успел.

      - Но вдруг... - неуверенно попытался возразить учитель пения.

      - Ну что ж, раз вы так настаиваете, перед ужином я лично проинспектирую камбуз на предмет других особей тараканьего семейства. Надеюсь, этого будет достаточно.

      - Да, конечно, - поспешно проговорил тот.

      Валентин подарил ему ослепительную улыбку, повернулся к притихшим мальчишкам и весело им подмигнул.

      То, что что-то между ними тремя происходит, как всегда заметил только Лили. Но высказывать свои мысли Стефану не стал, сейчас его беспокоило другое. Он склонился к капитану и задал мучающий его с начала завтрака вопрос.

      - Ты не знаешь, почему Руф сегодня меня до смерти закормить решил? - спросил он, с легкой тоской во взгляде изучая тарелку, доверху наполненную всякими вкусностями, которых у большинства присутствующих вовсе не наблюдалось.

      - Похоже, - коротко хмыкнув, отозвался капитан, - Ты помог ему с личной жизнью, вот малыш и пытается самым доступным способом выказать свою признательность, а что?

      - Помог? - Лили нахмурился. Ничего такого он за собой не помнил.

      Стефан расплылся в понимающей улыбке.

      - Когда ты бредил в моей постели...

      - И в твоих объятьях... - полувопросительно бросил аристократ и был удостоен такого взгляда, что решительно отмел все сомнения, а капитан продолжал.

      - Ты отчаянно просил меня рассказать Валу, что Руфус влюблен в него.

      - И ты... рассказал?

      - Зачем? Видишь ли, Вал в тот конкретный момент тоже не отходил от нашей с тобой постели, так что...

      - Услышал все сам.

      - Ага. И, судя по всему, принял, как руководство к действию.

      - И что теперь?

      - Пусть сами разбираются. - Бросил капитан твердо, - Не думаешь же ты, что Валентин способен причинить вред малышу?

      - Тогда уж малышам, - поправил его Лили, вздохнул и отстранился.

      Стефан вопросительно выгнул брови, но расспрашивать не стал. Сам он ничего предосудительного в порывах кока и священника не видел. И кого там еще Амелисаро со своим больным, аристократским воображением к этим двоим приписал, его волновало мало. Он не зря сказал - "Сами разберутся", и собирался придерживаться этой позиции. В конечном итоге Валентин не маленький, чтобы ему советы давать. Так что, по мнению капитана, Руфус был в надежных руках и в излишней опеке не нуждался. По крайней мере не с его стороны, и не от Амелисаро, это точно. Наверное, именно поэтому, доедая предложенный коком завтрак, он поймал себя на легком раздражении. Его пленник слишком много внимания уделял чужим делам, в которые его лезть вовсе не просили. Уж лучше бы, как они и договаривались, сосредоточил все внимание на предугадывании желаний капитана. Но до того, чтобы сказать ему об этом, Стефан так и не дозрел. Может быть, оно и к лучшему.

      Руфус и Сим-Сим сосредоточенно, не разговаривая и не прерываясь на всякие пустяки, мыли за всеми посуду. На самом деле после ночной вахты юнге полагалось спать сном младенца, но утро было таким насыщенным, что, понятное дело, покой Сим-Симу мог только сниться. Поэтому он вызвался помочь любимому другу. Сначала вроде бы хотел поговорить, но подобрать правильные слова так и не смог. Поэтому оба молчали. А потом, когда посуда уже кончилась и мальчишки старательно вытирали руки одним полотенцем на двоих, молча глядя друг другу в глаза и все еще силясь хоть что-нибудь сказать, пришел Валентин. Со свертком.

      - Закончили? - поинтересовался он, и пристроил свою ношу на общем столе.

      Руфус робко улыбнулся, Сим отвернулся в сторону. Видеть священника ему почему-то было тяжело. Он сам не мог найти этому объяснение. Наверное, все дело было в смущении. Он не хотел поддаваться на его уговоры, но и Руфа обижать и расстраивать не хотел. А еще, Вал ему на самом деле нравился, притягивал. Но юнга все никак не мог решиться на окончательную капитуляцию, чем себя и изводил. Ведь нельзя же быть таким извращенным, правда? Хотя, почему извращенным, он ответить бы не смог.

      - В общем, это подарок вам обоим, - снова подмигнув, объявил священник, побарабанил пальцами по свертку, и вышел, оставив мальчишек вдвоем.

      Руфус шагнул к столу, взял в руки довольно крупный, прямоугольный сверток, прижал к груди и посмотрел на друга.

      - Сим?

      - Ну что, пойдем читать? - поспешил спросить тот, чтобы хоть что-нибудь сказать.

      - Читать? - не понял кок.

      - Он обещал презентовать нам книгу, - со вздохом произнес юнга и повел лучшего друга в их любимую подсобку за кухней, где они и развернули упаковочную, грубую бумагу и обнаружили преинтереснейшую книгу.

      Валентин, специально выждавший и заглянувший к ним лишь через некоторое время, застал весьма забавную картину. Мальчики читали, лежа на животах и болтая в воздухе ногами. Валентин от двери мог видеть их лишь со спины. Поэтому хвосты, один мышиный, другой кошачий, но зеленый, как молодая трава, и ушки он обнаружил сразу же. Похоже, предложенное малышам чтиво их весьма взволновало, раз привело к столь явной непроизвольной демонстрации волнения. Священник улыбнулся.

      Все же не зря, в порту одного из дальних островов Архипелага он разорился на ту трилогию, второй том которой он презентовал молоденьким оборотням. Ой, не зря. Книга называлась "Сутра-Ума для начинающих в картинках" и была привезена не откуда-нибудь, а с большой земли. А уж где-где, а там знали толк в плотских удовольствиях. Делилась она на три тома. На первом, переплелись стеблями незабудка и ромашка, символизирующие в Империи Салюшт мужчину и женщину, на втором две незабудки, ну а на третьем, не трудно догадаться, две ромашки.

      Мальчикам досталась та, что только для мужчин. Издание это было весьма примечательным, и, судя по тому, как мальчики разволновались, до картинок, что следовали после обширной главы, объясняющей некоторый физиологические аспекты, они уже добрались. Да так увлеклись, что не услышали, как он зашел к ним. Очень хорошо, решил про себя Валентин, просто замечательно. И поспешил присоединиться к молоденьким оборотням на мягком, ворсистом ковре. Шагнул ближе и опустился на колени, хотел позвать, но ему в голову внезапно пришла совсем другая мысль, и он, не долго думая, поймал хвостики и не сильно потянул на себя. Оба мальчишки одинаково дернулись, Руфус даже ойкнул, и резко обернулись к нему. Валентин улыбнулся и поспешил затесаться в образовавшийся между ними зазор.

      - И как проходит изучения новых аспектов мужской физиологии? - мурлыкающим голосом осведомился он.

      Несчастный смутившийся Руфус смолчал, покраснев не только человеческими ушами, но и казалось еще и мышиными, а Сим-Сим, привычно уже проворчал.

      - За хвост-то дергать зачем было? - и отвернулся, но Вал почти молниеносно обхватил пальцами его подбородок и развернул к себе, целуя.

      Юнга даже сориентироваться не успел, но уже неосознанно ответил. Но в этот раз священник не спешил углублять поцелуй. Отстранился, чмокнул растерянно моргающего оборотня в нос и повернулся к его другу. Тот смотрел со смешанным чувством обиды на невнимание и тихого, участливого счастья, судя по всему, радуясь тому что его друг не остался не обласканным и, кажется, перестал злиться. Но Вал не позволил легкой обиде перевесить ликование, поцеловал и его сначала в губы, а потом в подбородок, игриво подул в шейку и снова отвернулся к книжке. Открыта она была на весьма пикантной картинке. Обрамленная в витиеватые веточки сложного орнамента, заглавная надпись на страницы гласила - "Поза 69", а под ней, переплелись в той самой позе два юноши, светловолосый и гибкий, как ивовая веточка, нависающий над темноволосым и мощным, что был явно на пять, а то и десять лет старше. Красивые, натренированные тела, правильно, почти идеально прорисованные мускулы и изгибы. Изысканное визуальное удовольствие. И какой полет для фантазии, ведь не смотря на то, что понятно, что именно эти двое делают друг с другом, самые главные подробности действа затерты, прорисованы лишь вскользь, мельком и это... возбуждает фантазию и, что примечательней, интерес.

      - Уже пробовали так? - невинно поинтересовался Валентин, делая вид, что полностью поглощен искусно выписанной иллюстрацией.

      - А тебе какое... - начал Сим, но осекся.

      - Ага, только боком, - сдавленно прошептал Руфус, снова устроившись на животе рядом с Валом и подняв в воздух ноги в мягких носочках.

      Юнга сглотнул и повторил за него уже уверенней.

      - Ну, пробовали, и что?

      - А так? - все тем же голосом осведомился корабельный священник, перевернув разом несколько страниц, тем самым пропуская обширную главу, повествующую об оральных ласках.

      На представшую их взору картинку, мальчишки уставились во все глаза.

      - А разве так можно? - наконец выдохнул изумленный Руфус.

      - Туда же не поместиться! - почти протестующе поддержал его Сим-Сим.

      - Поместиться, если правильно подготовить, - коротко хмыкнул Валентин и перевернул страницы в обратную сторону, возвращаясь к самой первой главе. - Так что учите теорию, дорогие мои, а потом поговорим. - Собирался уже встать, даже сел на колени, но в него неожиданно вцепились с обоих сторон.

      - А ты? - взволнованно вопросил Руфус, переглянувшись с Сим-Симом, который мертвой хваткой схватился за правую руку священника.

      - А разве я вам нужен? - притворно удивился Вал, который и рассчитывал примерно на такую реакцию. - Вы внимательней читайте, там все написано и даже конкретные указания даются что да как, если в первый раз.

      - Но мы не хотим по книжке! - неожиданно, даже для себя самого, возмутился Сим.

      Валентин вопросительно выгнул бровь, ожидая продолжения. Но юнга, осознав, что именно только что сказал, стушевался. Зато ему на помощь пришел Руфус, придвинувшийся к священнику совсем вплотную и осторожно, почти робко, лизнувший того к шею. Валентин повернулся к нему и подарил благодарную улыбку.

      - Значит, вы хотите, чтобы я все же остался? - уточнил он, уже зная ответ.

      - Хотим, - прошептал Руфус и мягко, мечтательно улыбнулся, обвив тонким, мышиным хвостиком его талию.

      - Угу, - тихо поддержал его Сим-Сим, и неприлично счастливый священник, почувствовал, как бедра его обвивает мохнатый кошачий хвост, ощущения были более чем приятными.

      Он обнял обоих мальчишек привлек к себе и поинтересовался.

      - И с чего начнем?

      - Не знаю, - тихо вздохнул Руф и ласково потерся щекой о его плечо.

      - С азов, - неожиданно твердо отозвался Сим и поднял на повернувшегося к нему Вала растерянный, почти испуганный собственной дерзостью взгляд.

      - Отличный выбор, - прокомментировал священник с улыбкой, но посерьезнев, добавил, - Но мне бы не хотелось увлекаться.

      - Почему? - голос Руфуса прозвучал почти обижено.

      - Потому что, - терпеливо пояснил Вал, - Наследница с Беллой скоро должны освободить ванную комнату, а банное время мне бы упускать не хотелось.

      - Нам тоже, - с разочарованным вздохом отозвался Руфус и даже немного отстранился.

      - Не переживай, я ведь обещал прийти к вам вечером. Надо же проинспектировать камбуз на предмет других тараканов, - глянув в сторону Симки, промурлыкал Валентин.

      - Надо-надо, - оживился тот и нахально улыбнулся. - А то, вдруг, кто еще заведется.

      - А вот этого, в моих интересах, не допустить, - в тон ему отозвался священник и заставил обоих опуститься на ковер. - Ничего не бойтесь, - предупредил он их, - Я не буду делать ничего, что может причинить боль.

      - Например, проникновение? - позволяя ладони мужчины забраться под поварскую курточку у себя на животе, тихо выдохнул Руфус.

      - Да. Но до него нам с вами еще далеко, - отозвался Вал, проделывая тот же маневр с Сим-Симом, у которого верхняя рубашка была укороченной и до открытой кожи живота добраться оказалось куда как проще. Юнга тут же прерывисто вздохнул, откинулся на ковер и прикрыл глаза. - Не бойся, - шепнул ему Валентин, все еще не придумав, что делать дальше. Не мог же он кого-то из них обделить своим вниманием. И тут ему пришла в голову одна простая мысль.

      Он подхватил Руфуса и усадил к себе спиной, Симкка тут же приподнялся на локтях, с вопросом глядя на них обоих. Вал же хищно усмехнулся и позвал его.

      - Сим, помоги мне. Я же знаю, что в ваших играх ты всегда зачинщик и тебе это нравится, так что... - и принялся не глядя расстегивать пуговицы на груди несколько растерявшегося кока.

      - Помочь? - встав на колени, юнга подполз к ним и нерешительно замер, но оказался достаточно близко, чтобы священник отвлекся от одежды кока, потянулся, вынудив Руфуса немного пригнуться, положил руку на затылок юнги и притянул его для поцелуя. Жаркого, влажного, настоящего.

      Сим растерялся, а потом начал отвечать, поднял руку, потянулся к нему и наткнулся на Руфуса. Сам понял, в чем вся соль. Оторвался от губ священника и тут же набросился с поцелуями на лучшего друга. Тот даже обидеться не успел на их общее пренебрежение к нему. И раздевать его они продолжили уже совместными усилиями.

      Валентин не спешил, быстро осознав, что для мальчишек прикосновения к обнаженному телу друг друга в новинку. Но все равно не удержался и подначил, видя каким восторгом зажглись глаза юнги, когда Руфус остался без верхней части своего костюма.

      - Вы что же, не раздевались никогда? - насмешливо спросил он, целуя сбивающегося с дыхания Руфуса в плечико. Но смотрел он при этом на смущенно спрятавшего глаза Сим-Сима.

      - А зачем? - тихо пролепетал маленький кок изнывая в двойных объятиях. - Мы же... мы думали, это не любовь, а просто...

      - Просто что? - заинтересовался священник, перехватив взгляд юнги, который замер, явно не зная, что еще можно сделать. Нацеловались они с Руфом уже так, что немели губы.

      - Дружеская взаимопомощь, - пробормотал Сим вместо Руфа и привстал на коленях, потянулся к священнику, но тот подмигнул ему и тихо шепнул поверх светловолосой головы маленького кока.

      - Смотри.

      Юнга снова сел, еще не понимая, о чем это он. Но Валентин прихватил губами мышиное ушко Руфуса, тот коротко вскрикнул, а когда пальцы священника словно не нарочно сжали сосок, проникновенно застонал, откинул голову ему на плечо, и зажмурился от удовольствия. Вал скомандовал, обращаясь к Симу.

      - Теперь ты.

      Тот, как завороженный, протянул руку к груди друга, но священник взглядом остановил его.

      - Губами.

      Подчиняясь, юнга сполз ниже и осторожно, по примеру того, как Вал обращался с тонкой, нежной кожицей мышиного ушка Руфуса, обхватил губами второй его сосок, совсем немного сжал. Услышал короткий всхлип над головой. Испугался, что сделал что-то неправильно, и поднял голову. Но Руфус сразу же возмущенно зашипел, запустил пальцы в его волосы на затылке, задев кошачье ухо, и снова пригнул его к своей груди.

      Симка пришел к выводу, что зря беспокоился, поэтому продолжил в том же направлении. Снова прихватил сосок губами, снова сжал уже чуть сильней, а потом и провел по нему языком, чувствуя, как тот затвнрдевает.

      Ощущения были непередаваемые. Ему уже давно хотелось приспустить собственные штаны, как они порой делали, оставаясь наедине ночами, но он отчего-то без команды Валентина не решался. Руки же последнего, уже вовсю хозяйничали на теле маленького кока, извивающегося, постанывающего и, кажется, уже что-то тихо просящего, запрокинув голову к потолку. А потом Валентин сам вынудил Симуса отстраниться и притянул его к себе через плечо Руфа, целуя.

      У юнги закружилась голова от этого поцелуя и сделалось нечем дышать. Когда священник все же оторвался от него, он сел на пятки, жадно хватая ртом воздух, и огромными глазами глядя на то, как Валентин, все так же удерживая Руфуса плотно прижатым к своей спине, стягивает с него штаны вместе с бельем. Но в его положении это было не очень удобно. Священник тихо шипел и чертыхался сквозь зубы. Руфус же был так поглощен собственными новыми ощущениями, что был не в состоянии ему помочь.

      Симус моргнул и одним рывком стянул с его ног брюки и отшвырнул в сторону. И не задумываясь сполз совсем вниз и вжался лицом в живот Руфуса, в тот момент, когда пальцы священника сомкнулись на члене маленького кока. Руф взвыл, выгнулся, сильнее вжимаясь в лицо Сима и резко обмяк, кончив в ладонь Валентина, блаженно жмурящегося от удовольствия. Он и не думал, что мальчик может оказаться таким отзывчивым. И еще его несказанно грела мысль, что в запасе у него есть еще один мальчик, с которым можно продолжить, пока Руфус будет приходит в себя.

      Он осторожно опустил полубессознательного кока на мягкий ворс ковра, накрыл сверху поварской курточкой. С улыбкой погладил по внутренней стороне бедра, Руфус с трудом сфокусировал на нем взгляд, шало улыбнулся в ответ и прикрыл глаза, все еще переживая отголоски сумасшедшего оргазма. Валентин же повернулся к Симусу, застывшему совсем рядом и притянул его к себе. От неожиданности юнга рухнул в его объятия, но тут же напрягся и приподнял голову.

      - Все еще боишься? - полюбопытствовал Валентин, стягивая с него через голову тонкую рубашку с острым вырезом.

      - Вот еще! - фыркнул в ответ строптивый юнга, и словно бы в доказательство своих слов принялся быстро и ловко расстегивать крючки у него на груди. Священник и не думал его останавливаться.

      Когда с крючками было покончено, быстро стянул с себя свою безрукавку, и опрокинул мальчишку на пол. Тот сразу же обхватил его руками и уткнулся носом в шею мужчины. Тот одобрительно прикусил кошачье ушко у него на голове и поцеловал в висок.

      - Все будет хорошо, верь мне, - пробормотал он, плохо понимая зачем он это сейчас говорит, ведь Сим не выглядел испуганным, напротив, активно принимал участие в ласках.

      Все же Руфус, хоть Вал и прозвал его солнышком, был куда более инфантилен и предпочитал вестись за более сильным партнером, а Симка мальчиком был горячим и с воодушевлением не только принимал нетерпеливые ласки, но и с радостным, кошачьим урчанием дарил их в ответ.

      Валентин наслаждался. Каждым прикосновением губ к распаленной коже, каждым молниеносным движением зеленого хвоста, которым находчивый юнга то и дело проводил по его пояснице. Хотя, Вал очень сомневался, что мальчишка делает это осознанно. В том состоянии, до которого они довели друг друга, все решали лишь природные инстинкты, разум и человеческая сдержанность пасовали перед ними. И безумие захлестывало с головой.

      Как Сим оказался без штанов, а Вал с расстегнутыми и приспущенными, они уже не запомнили, желая лишь как можно скорее прижаться плотью к такой же твердой и пульсирующей к такт крови в висках плоти. Валентин тут же обхватил их обоих ладонью, сидя на коленях между широко раскинутых ног юнги, который нетерпеливо выгибался, тянулся ему навстречу и стонал, незряче шаря вокруг себя руками, пока не наткнулся на чужую ладонь. Повернул голову, не прекращая нетерпеливо вскидывать бедра и толкаться вперед и вверх, и увидел Руфуса, который подкатился ему под бок, чмокнул в повлажневший от пота висок и переплел его пальцы со своими, повернулся, подставляя губы склонившемуся к ним Валентину.

      Они целовались, а Симка смотрел на них и изнывал от восторга, что перехватывал горло от этого зрелища. Рука Валентина, зажатая между ними задвигалась резче и жестче. Сим выгнулся весь, вскрикнул, Руф и Вал разорвали поцелуй, священник тут же впился в шею зеленоволосого юнги, тот протяжно застонал в последний раз и на мгновение застыл в какой-то немыслимо неудобной позе, чтобы почти сразу же обмякнуть, лишившись чувств. Вал зарычал, еще не осознав, что мальчишка не только кончил, но и отключился, сжал пальцы сильнее и перепачкал спермой животы их обоих, упершись лбом в плечо бесчувственного Сима. Глаза на бесконечно долгое мгновение застила радужная пелена.

      Сим очнулся от того, что кто-то не сильно похлопывал его по щекам. Открыл мутные глаза и попытался сфокусировать взгляд на лице человека, нависающего над ним. Это оказался Валентин.

      - Ты нас напугал, - с улыбкой обронил священник, сел и обернулся к двери, в которую тут же влетел растрепанный Руфус в расстегнутой рубашке и наспех натянутых брюках, со стаканом воды и, замер, обнаружив, что Сим очнулся. Резко поставил стакан прямо на пороге и кинулся к нему.

      - Сим! - воскликнул кок, обхватив плечи друга и теперь уже точно любовника руками.

      Тот растерянно моргнул и слабо обнял его в ответ. Руфус фыркнул ему в плечо и не сильно ударил кулаком в грудь.

      - Не пугай так больше! - потребовал он.

      - Я что, нарочно что ли? - обиженно засопел юнга и поднял взгляд на Валентина. - И вообще, это все ты виноват.

      - Да? - насмешливо протянул священник.

      - А кто еще? Мог бы предупредить, что будет так... - Сим запнулся, силясь подобрать слова, - Так горячо и...

      - Приятно?

      - Нет, - отрицательно помотал головой Симус, и ему на помощь пришел Руфус.

      - Так здорово! - воодушевленно воскликнул он и обернулся к Валентину.

      Священник расплылся в довольной улыбке, тут же сменившейся хитрым прищуром.

      - Значит ли это, что вам понравилось и вы, дети мои ушасто-хвостатые, готовы продолжать в том же духе?

      - Значит, - не задумываясь кивнул Руф, Сим же помолчал, словно что-то взвешивая про себя, потом поднял глаза и тихо спросил.

      - А тебе не тяжело будет с нами двоими?

      - Не волнуйся, мой хороший, - промурлыкал Валентин, заключая в объятия их обоих, меня на пятерых таких как вы хватит.

      - Ну, ты и маньяк, - восхищенно фыркнул юнга ему в шею.

      - Ага, - согласно кивнул Руфус.

      - Я и не спорю, - польщено отозвался священник, чмокнул их обоих в макушки, лишившиеся тех самых замечательных ушей и скомандовал подъем.

      Во-первых, следовала привести друг друга в порядок, во-вторых, не мешало бы заявить свое право на оговоренное с боцманом банное время. А общим на троих счастьем можно насладиться и попозже. Теперь ведь у них вся жизнь впереди и даже чуточку больше, не так ли?

      Для романтического ужина капитана и Лили Руфус расстарался хоть куда. Он сам был просто счастлив, и под одобрительным взглядом Валентина, попивающего горячий чай у него на камбузе, всей душой рвался поделиться своим счастьем с другими. Симка, вымотанный ночной вахтой, после которой так и не отдохнул, и всеми переживаниями, свалившиеся на него за утро, заснул еще в ванной, тем самым позволив священнику вынуть себя из воды, вытереть, завернуть в полотенце и унести оттуда на руках, пока всем довольный Руфус топал следом.

      Немного обсохнув, не просыпаясь, Сим превратился в зеленошертсного кота и теперь мирно дрых на коленях Валентина, благодушного после купания и прояснения отношений со своим маленьким зверинцем. Руфус, возясь у плиты то и дело кидал на них теплые взгляды и продолжал колдовать над чем-то особенным, как выразился капитан. Готовка всегда доставляла ему искреннее удовольствие, именно здесь он был в своей стихии, именно сейчас готов был применить весь свой талант, чтобы сотворить настоящий шедевр.

      Валентин понятие не имел, что именно готовит Руфус, а спрашивать священнику было лениво. Поэтому он не спешно цедил уже подостывший чай, свободной рукой гладил по мохнатой спинке Симку, урчащего во сне, как бобер с острова Хук-Хук, и с кошачьей ленцой наблюдал за возней маленького кока. Смотреть на Руфа за работой было приятно. Он иногда морщил остренький носик, как тот самый мышонок, иногда фыркал, сдувая со лба непослушную челку, иногда кусал губы, вчитываясь в какой-то рецепт в своей толстенной, рукописной поварской книге. Все рецепты в нее он записал сам. В каждом порту узнавая что-нибудь новенькое и вдохновенно экспериментируя, добавляя во всем известные блюда свою неповторимую изюминку.

      Тем временем на верхней палубе боцман за компанию со старпомом накрывали небольшой столик на двоих, не рискнув поручить это кому-нибудь из рядовых матросов. Конечно, в первую очередь им предложили свою помощь девушки - Виолетта и Анджела, но суровые мужчины гордо отказались от всякой помощи с их стороны, объявив, что не женское это дело. Анджела покорно опустила глаза, а Виолетта подарила Кеше такую ухмылку, что несчастный Рома, присутствующий при этом, заволновался. Всерьез опасаясь за ближайшее будущее Кеши, которому коварная Виолетта явно еще устроит небо в алмазах. Но быстро успокоился, решив, что все равно не дело лезть к ним со своими советами. Так что создание романтической атмосферы полностью легло на их плечи.

      Лили, наблюдавший за всей суетой, что развела команда по случаю предстоящего действа, только ухмылялся. Похоже, в самое ближайшее время им со Стефаном предстояло стать главными действующими лицами спектакля, под кодовым названием "Романтический ужин для любимого капитана и его пленника". И, несмотря на то, что последним Амелисаро себя никак не ощущал, думать предпочитал именно с такой расстановкой акцентов. В конечном итоге, не смотря на то, что Стефан уже давно пригласил его в команду, статус пленника он так и не отменил, и этой своей попыткой шантажа четко дал понять, что все равно не воспринимает аристократа полноценным членом команды.

      От этой мысли Лили сделалось грустно. Ведь он уже начал привыкать думать о команде Голландца, как о семье, которой у него, как таковой не было. То, что из себя представлял союз его отца и матери трудно было назвать супружескими узами. Очень трудно. Поэтому он и не давал ему столь неоднозначного названия. И давно уже не считал ни отца, ни мать, ни сестру членами своей семьи. Ему на самом деле довольно часто казалось, что родись он сиротой безродной, жить было бы проще и веселей, и не было бы в копилке его памяти столько воспоминаний, которые хотелось бы не просто забыть, а полностью стереть, вычеркнув эти эпизоды из своей жизни.

      Он смотрел на бескрайнее воздушное море, облака, рождающиеся в его глубинах, и думал о том, что, кажется, научился бояться. Не боли, нет, и не смерти, а потери. Он не хотел ни под каким предлогом терять то, что сумел обрести на этом пиратском корабле, живой легенде Архипелага. Но чем ближе они подходили к острову Сломанных Игрушек, тем более зыбким ему казалось свое собственное положение здесь. И Стефан не уставал напоминать ему о том, что, по большому счету, он никто. Его жизнь для него ничего не значит, он с легкостью обменяет её на любую другую.

      От этого жгло в груди и становилось совсем горько. Но Амелисаро гнал от себя панические мысли. Просто гнал, не зная, чем можно было бы вытеснить их из головы. Они так мучили его. Так истязали, что он уже готов был проклясть собственное упрямство и щепетильность. Разделить со Стефаном постель в полном смысле этого слова, если уж капитану так невтерпеж, и хотя бы так заработать право остаться на корабле. Но даже от одной мысли об этом ему становилось тошно. Нет, Робертфор ему нравился, и даже очень, но Лили был просто не готов подпустить кого-то к себе так близко. На расстояние вдоха. Кажется, это так называется.

      И пока он думал об этом, к нему со спины подкрался Робертфор. То есть, конечно, капитан специально не подкрадывался, он просто подошел так тихо и незаметно, что рука легшая на плечо, стала для Лили полной неожиданностью. Он автоматически развернулся полубоком, перехватил её и готов был уже отработанным движением заломить, но встретился с вопросительным взглядом Стефана и замер, все еще держась за него. Робертфор фыркнул и осторожно разжал его пальцы на своем локте. Шагнул совсем вплотную, так, что они теперь почти соприкасались грудью, и еще более внимательно всмотрелся в лицо аристократа.

      - О чем ты только что думал? - тихо спросил он.

      Лили отступил на шаг и отвернулся к морю. Говорить ему о своих страхах и переживаниях он не собирался. Уж точно не ему. Быть может, под настроение Виолетте или Белле, но не капитану собственной персоной.

      - О чем? - настойчиво повторил капитан ему в ухо, широким жестом обхватив рукой плечи аристократа. Амелисаро хотел бы сдержаться, но все равно поежился. Ему не было холодно, и даже не было щекотно, просто боль, что родилась в груди от пугающих мыслей, не желала отпускать.

      - Скажи мне, - нахмурившись, повторил Стефан, не убирая руки.

      Но Амелисаро повел плечами и сбросил её с себя. Робертфору это не понравилось еще больше, но аристократ был слишком хорошо выучен играть на публику, если это было нужно.

      Он повернулся к нему, подарив обманчиво мечтательную улыбку, и промурлыкал.

      - Я весь в предвкушении...

      Но вместо того, чтобы поверить, Стефан обхватил его затылок ладонью и притянул к себе, заставив соприкоснуться лбами.

      - Не шевелись, - потребовал он тихо, так, что несмотря на всю близость, Амелисаро пришлось напрягать слух, - Просто отвечай. Я настолько противен тебе?

      - Нет. Совсем не противен.

      - Я сделал что-то не так?

      - Все так.

      - Что тебя мучает? Я видел твои глаза, когда ты смотрел на море...

      - Ничего.

      - Ты врешь, - уже без вопроса.

      - Вру, - не стал лукавить Амелисаро и попытался отстраниться от него, но пальцы капитана зарылись в волосы, сжались в кулак и не пустили.

      - Почему?

      - Не скажу.

      - А если заставлю?

      - Опять шантажом? Или плетью?

      - Нет. Просто попрошу. Сможешь отказать?

      - Смогу. Я уже отказал.

      - Я ведь могу попросить по-другому.

      - Попробуй.

      - Тогда помолчи и не перебивай. Я схожу с ума от твоей независимости. От твоего упрямства. И меня бесит, что со мной единственным ты ведешь себя так, словно я на этом корабле никто. Словно я недостоин твоего внимания.

      - Нет я...

      - Не перебивай, - довольно болезненно дернув его за волосы, прошипел капитан, - Я ведь просил.

      - Не буду, - покладисто выдохнул аристократ, и принялся слушать дальше.

      - Ты любезен со всеми, кроме меня. Ты подмечаешь в них все, даже всякую глупость, но не во мне. Почему? Из-за того глупейшего уговора?

      - Нет. Это точно нет.

      - Тогда почему?

      - Я... потому что только с тобой я не знаю, как мне себя вести.

      - А с остальными, получается, знаешь?

      - Да. - Амелисаро на миг зажмурился, осторожно выдохнул и попытался объяснить и ему и себе самому. - Я - аристократ, ты прав, этого уже не изменить. Я привык быть первым среди первых. Привык, что даже в разговорах меня воспринимают, как лидера. Но здесь самый главный - это ты, я должен подчиняться, но я... я не умею. Много знаю, многое могу, меня учили лучшие учителя, но подчинение старшему по званию и статусу в мое обучение не входило.

      - Ты подчинялся матери.

      - Я был вынужден подчиняться. Но, поверь, это выглядело приблизительно так же, как с тобой. Она приказывала, я отказывался, она прижимала к ногтю. Как и...

      - Я.

      - Да.

      - То есть ты воспринимаешь меня так же как её?

      - Нет. Иначе. Но если речь идет о подчинении, то применяю опробованную на ней манеру. Как-то так.

      - Тогда я могу понять, почему она по тебе плетью прохаживалась, - отстранившись и убрав руку из его волос объявил капитан. Отступать не стал и произнес без тени улыбки, - Я бы тоже тебя выпороть не отказался, правда до того яда, что Вал из тебя вытаскивал, уж точно не додумался.

      - Я знаю, - отозвался Лили, поймавший себя на мысли, что ему совсем не хочется, чтобы Стефан отходил от него, напротив, он бы предпочел, чтобы капитан шагнул обратно, еще ближе. Но он отогнал от себя навязчивое желание, которому даже не потрудился найти объяснение, и отступил на шаг сам, продолжая мысль. - Поэтому я верю тебе и... разрешаю прикасаться без повода. - Последнее было личным. Очень личным, он никому в открытую еще не признавался, что не переносит даже случайных прикосновений. Они отдаются в нем омерзением, по крайней мере отзывались, пока он не встретил Стефана. А тот, снова сдвинув брови, уцепился за эту фразу, правильно расценив степень её откровенности.

      - А другим, значит, не разрешаешь?

      - Нет. Я вообще не люблю, когда меня трогают. Но иногда приходится терпеть.

      - А со мной тоже терпишь.

      - Нет. Не знаю почему, но с тобой нет.

      Губы капитана тронула едва заметная улыбка.

      - Это уже радует.

      - Ага, - почувствовав в душе неизвестно откуда взявшуюся легкость, отозвался Лили и тоже улыбнулся.

      И Стефан, подловив момент, неожиданно комично протянул, думая, что это удачная шутка и аристократ, конечно же, не воспримет её всерьез.

      - А поцеловать?

      Амелисаро моргнул, замер. Стефан продолжал улыбаться. Ему хотелось бы услышать, какой будет ответный ход мальчишки, ведь не мог же он оставить такой вот выпад не отбитым. Не зря же все их словесные пикировки напоминали своеобразную дуэль на шпагах. Лили и ответил, только совсем не так, как ожидал от него капитан. Начал склоняться к нему, ведь был хоть и не намного, но выше. Улыбка Стефана померкла. Он замер, не зная, что ожидать от него. А Лили уже приблизил к нему губы, все так же не отрывая взгляда от карих глаз капитана. Сглотнул, Стефан это отчетливо услышал, но не шелохнулся, уже плохо понимая, что собственно ждет сейчас от него. И тогда глаза аристократа закрылись, словно сами собой, и он потянулся завершить начатое, но...

      - Все, кэп, принимайте работу!

      Губы мазнули по губам лишь вскользь. К боцману, прокричавшему им с верхней палубы, они повернулись одновременно. Бесхитростный Рома даже не понял, на чем именно он только что их прервал. Помахал, зовя к себе. Стефан вскинул руку, махнул в ответ, давая понять что сейчас придет и повернулся к Лили, который на него больше не смотрел, снова отвернувшись к морю. Пришлось поворачиваться обратно.

      Аристократ не сопротивлялся, когда на плечи легли ладони капитана. Повернулся, чувствуя, как горячо щекам, и встретился с проницательным взглядом карих глаз.

      - Не хочешь продолжить? - тихо уточнил Стеф.

      - Нет, - отозвался аристократ, снова спрятавшись за удобную маску отчужденности. Душу жгло огнем, но он старался об этом не думать, так старался, что Робертфору пришлось подавить в себе недостойный капитана порыв, как следует врезать этому невыносимому мальчишке. - Разговор окончен, - еще тверже обронил Лили.

      - А поцелуй?

      - Не было никакого поцелуя.

      - Был бы, но ты сам отказался от него, - ответствовал Стефан, развернулся и быстро ушел в сторону лестницы на верхнюю палубу.

      Амелисаро закрыл глаза и прижал палец к губам. Голова была пугающе пустой и звенящей. Подниматься к Стефану ему теперь совсем не улыбалось. Собственные чувства пугали еще больше невнятных перспектив. И как с эти жить, пока было совсем непонятно. С другой стороны, может быть, так называемый ужин, прояснит все и станет легче? Хотелось бы, если честно, но разве получится? Вряд ли. Рогатый бог благосклонен, но далеко не ко всем. Уж точно не к нему.

      Часть 5 (продолжение)

      Убедившись, что Кешей и Ромой все было установлено как надо, Стефан спустился на камбуз, чтобы проверить, как там успехи у Руфуса и застал вполне себе домашнюю картину. Руф за готовкой и Валентин в кресле с зеленым котом на коленях, чем не идиллия?

      - Ну, и как тут у вас успехи? - полюбопытствовал капитан, подошел к снисходительно улыбающемуся священнику и потрепал по мохнатой холке все еще спящего Симуса. Тот от удовольствия вывернулся весь, перекатился на спину и подставил под капитанскую руку брюха. Стефан расплылся в улыбке и снова погладил, прокомментировав, - Знал, что вы можете перекидываться, но не думал, что в таких симпатичных зверенышей.

      И только после этого Руфус, увлеченный доведением приготовленных им блюд до совершенства, обернулся к нему, а Симус, проснувшись, лениво, по-кошачьи приоткрыл один глаз и тут же в испуге распахнул оба, глядя на капитанскую руку, как на подкравшуюся змею.

      Стефан нахмурился.

      - В чем дело?

      - По-моему, - все с той же улыбкой ответил за мальчишек Вал, - Это они так удивляются, что ты, оказывается, все знаешь. И мне даже интересно, что с ними будет, если я скажу, что и Ромка наш в курсе, кого мы на той посудине подобрали.

      - В курсе? - слабо уточнил зеленый кот, все еще тараща на капитана свои желтые глаза.

      - Конечно, - тот мягко улыбнулся и снова потрепал его по мохнатому брюшку. Котик тяжко вздохнул, перевернулся, хотел уже спрыгнуть с колен священника, но тот его придержал, попросив.

      - Посиди еще чуток, сейчас проведем небольшой эксперимент, если получится, это станет решением твоей проблемы, кэп.

      - Только моей?

      - Хорошо. Пусть общей, - милостиво согласился Валентин и косо глянул на Руфуса, - Только не пугайся.

      - А мне, значит, бояться можно? - подал голос Сим, повернув кошачью голову так, чтобы можно было заглянуть в бесстыжие, смеющиеся глаза Валентина. Тот усмехнулся.

      - Так и быть, тебе можно. - Бросил он и исчез.

      Глаза Руфуса широко распахнулись, мышиные ушки и хвостик появились словно по волшебству, он кинулся к стулу, на котором они с Симом оба сидели, но капитан придержал его.

      - Не волнуйся. Он просто экспериментирует с невидимостью.

      - Невидимостью? - тихо уточнил кок.

      - Да. - Разглядывая его так, словно впервые увидел, кивнул капитан, - Ну, надо же, - он поднял руку и ненавязчиво коснулся его мышиного ушка, - Никогда бы не подумал, что из вас двоих мышонок это ты.

      - Почему?

      - Ты больше на котенка похож, - раздалось над самым ухом.

      Руфус подпрыгнул, как ужаленный, завертелся и услышал мелодичный смех уже с другой стороны стола.

      - А Сим? Вала я хотя бы слышу, а с Симом что?

      - Тут я, тут, - проворчал кто-то со стороны все еще невидимого Вала, послышался звук, словно этот кто-то приземлился небольшой такой тушкой на стол, но видимым так и не стал.

      Стефан прищурился.

      - Ну-ка, - скомандовал он, - Попробуй походить.

      - Зачем? - заинтересовался невидимый кот и тут же спохватился, - Меня что, до сих пор не видно?

      - А ты сам посмотри, - посоветовал Руфус.

      - Да я себя вижу как прежде, это вам я невидимым кажусь, - удрученно ответствовал тот.

      - А так? - быстро сориентировался кок, выхватил откуда-то металлический поднос, отполированный до зеркального блеска. И поставил на стол на ребро.

      - Вау! - вырвалось у Сима, который даже лапой этот самый поднос пощупал, обнаружив, что не отражается в нем.

      - Вот и мне так думается, - откуда-то сбоку прокомментировал Вал. - Ну что, будем экспериментировать с расстоянием?

      - Будем, - решительно кивнул Стефан и добавил, - Но давайте сразу вдвоем.

      - Вдвоем? - Сим и Руфус произнесли это одновременно.

      - Да, - кивнул Стефан. Забрал из рук кока поднос и выжидательно глянул на настороженно замершего мальчишку.

      - То есть мне тоже обратиться? - зачем-то еще раз уточнил тот.

      - Да. Или ты все еще думаешь, что я могу вас выгнать за то, что вы двуликие? - слегка нахмурился капитан. И пристыженный кок виновата опустил голову и мышиные ушки.

      Стефан вздохнул, протянул руку и дружески потрепал его по волосам.

      - Какие же вы еще мелкие, - прокомментировал он.

      Руфус тихо вздохнул, сел прямо на стол и исчез, превратившись сначала в сверкающий контур человека, который лопнул белым дымом, и вместо него на столе оказался зеленоглазый белоснежный мышонок. Стефан сразу же протянул ему руку. Малыш уже хотел забраться к нем на ладонь, но неожиданно оказался в воздухе. Возмущенно пискнул и исчез.

      - Эй, поаккуратнее! - раздался из ниоткуда голос Симки. - Он же меньше меня, с ним поласковей нужно.

      - Не беспокойся. Я очень аккуратен и ласков, - отозвался Вал, судя по всему, все еще держащий Руфуса в руке.

      - Ой, - пискнул тот, - А я теперь вас вижу!

      - Отличная способность, - прокомментировал капитан. - Всегда знал, в чем-то да пригодится.

      - Можно подумать, когда я для тебя информацию доставал на всяких деловых встречах купеческой гильдии, она не пригождалась, - притворно обиделся Вал.

      - Пригождалась. Но это был всего лишь шпионаж, а теперь вы втроем представляете собой настоящую боевую угрозу.

      - С мышонком и котенком запазухой? - насмешливо уточнил Валентин, но по тому, как прищурился в ответ Стефан, понял что где-то да сморозил глупость.

      - О! - протянул капитан с такой улыбкой, что священник, а по совместительству врач, сделал себе зарубку на память, что если что, лекарство для кэпа он будет готовить о-о-чень долго. - Так ты еще не видел их боевых трансформаций?

      - Та-а-ак, - протянул Вал и они все втроем сразу же стали видимыми.

      Руфус и Симка оказались сидящими на столе, а над ними возвышался упирающий руки в боки священник. Смущенный мышонок трогательно теребил лапками кончик хвостика, а кот нахально сверкал своим желтыми глазищами.

      - Ну и что там с боевыми? - переведя взгляд на капитана, уже устроившегося в недавно облюбованном священником кресле, уточнил Валентин.

      - Ты просто дитя большой земли, Вал, ты не мог знать, что кроме малых трансформаций у двуликих есть еще и боевые, причем если в первых, они все разные - кто птица, кто щенок, кто волк, кто тигр и так далее, то боевые у них одинаковые для всех, разве что по цвету могут отличаться.

      - А вы чего сели? - снова обратился к оборотням священник, удрученный своим незнанием, - Показывайте давайте.

      - Ага, - насмешливо фыркнул Сим, - Уже побежали. Да мы тут всю кухню разнесем и все равно не поместимся, тем более вдвоем.

      - Да ты что? - протянул Вал и снова глянул на капитана, ожидая подтверждение.

      - Полностью трансформировавшийся, половозрелый двуликий, способен унести на себе двух человек.

      - Что значит унести? - насторожился Вал.

      - То и значит, и по земле и по воздуху. У них очень мощные крылья. И хоть наши мальчики еще маленькие и до полной зрелости им далеко. Кстати, если ты не знал, то совершеннолетними они становятся в пятьдесят лет. Я думаю, что даже если сделать поправку на мое бессмертие, что распространяется на них и сильно замедляет старение тела, но не души. Я думаю, что души у них сейчас все еще довольно юные. Сколько вам было, когда вы сбежали? Кстати, я не отказался бы услышать и причину побега.

      - Ну, - начал Сим и явно приготовился юлить. Тогда вмешался Вал.

      - Руфус, отвечай ты. А то мы этого зеленохвостого знаем, как начнет заливать, потом сам Рогатый не разберет, где правда, а где художественный вымысел.

      - Мы сбежали после моего дня рождения. Мне как раз исполнилось двадцать - это возраст первого совершеннолетия, а Сим меня на два года старше, но по нашим меркам - это совсем не много.

      - А сбежали почему?- заинтересовался Стефан, прикинув в уме, что в пересчете на человеческий возраст, мальчишкам что-то около восемнадцати.

      - У меня глаза зеленые, а у него шерсть, - со вздохом признался Руф и снова превратился в человека.

      Симка с наслаждением почесал задней лапой за ухом и перекинулся вслед за ним. Оба расселись на столе, словно так и надо. Но под взглядом капитана быстро спрыгнули на пол, ожидая его вердикт.

      - Ладно, насчет расстояния сами потом потренируетесь с Валом, - кивнул Стефан и широко улыбнулся, - Так что нам с моим романтическим ужином? Все готова?

      - Да! - радостно улыбнулся в ответ Руфус, у которого с души словно камень упал. - Я только салатик петрушкой украу и на торте еще пору розочек кремом сотворю...

      - Торте? - изумился Робертфор, переглянувшись с Валентином.

      - Ну, конечно, Лили ведь так любит сладкое, как я мог не испечь для него торт. К тому же, если вы весь его вдвоем и не съедите, то, уверен, желающие вам помочь, всегда найдутся.

      - Ага, - воодушевленно поддержал друга Сим, - Меня первым запишите.

      - Непременно, - хмыкнул в ответ Стефан и сказал уже Руфусу, - У меня такое чувство, что ты нас с Лили на убой решил закормить.

      - Нет, я просто, - смущенно начал тот, но запнулся, вздохнул и едва слышно произнес, - Хотел как лучше.

      - Вот и замечательно, - потрепав его по волосам, улыбнулся ему Стефан, - Давайте, вы мне поможете накрыть, а потом можете делать, что хотите.

      - Есть, кэп! - бодро за всех отрапортовал Сим.

      И под руководством Руфусу они отправились на верхнюю палубу с мисками и тарелками в руках.

      - Значит, сладкое любит, - задумчиво пробормотал себе под нос Стефан, - И почему я об этому узнаю последним?

      На верхнюю палубу Амелисаро поднимался медленно. Так всходят на эшафот. Стефан ждал его, разлив вино по бокалом. Он мог бы попросить кого-нибудь прислуживать при столе, но не стал унижать никого подобной ролью, решив, что лишние уши им с Амелисаро не нужны. Не то чтобы он собирался обсуждать с мальчишкой что-то по-настоящему важное, скорее ему просто захотелось остаться с ним наедине, поговорить по душам, если это можно так назвать, ведь в последнее время, все больше узнавая его, Стефан все чаще ловил себя на мысли, что некоторые настроения Лили, с трудом учащегося верить людям, его не раздражали даже, а угнетали. И он решил попытаться их развеять.

      - Вина? - мягко предложил он, стоило Лили опуститься на стул.

      - Нет, - с какой-то рассеянной полуулыбкой отозвался тот и перевел взгляд на закат.

      - Любишь красивые виды, - еще мягче произнес Стефан, Лили вздохнул и прямо посмотрел на него.

      - Пожалуйста, давай обойдемся без этого, - неожиданно попросил как всегда холодный и обманчиво спокойный аристократ, - Я тоже мужчина, и не хуже тебя знаю все эти фокусы с вином, обманчивой небрежностью тона и прочими завлекательными для девушек моментами.

      Стефан долго смотрел на него, но Лили с честью выдержал его взгляд, поэтому капитан пожал плечами и отставил в сторону свой недопитый бокал с вином.

      - Хорошо, - слишком легко, по мнению Лили сдался Стефан. И сделал широкий жест над столом, - Тебе что-нибудь наложить или сам дотянешься?

      - Спасибо, я сам, - аристократ позволил себе улыбнуться и выбрал парочку особо понравившихся блюд. - М! - одобрительно протянул он, сняв первую пробу, - Ну, Руфус и расстарался.

      - Ты еще не видел торт, - весело объявил Стефан.

      - Торт?

      - Да. Говорят, ты сладкое любишь...

      - Люблю, - не стал лукавить тот. Мечтательно улыбнулся и отправил в рот очередную порцию какого-то салата. Стефан не смог бы на вкус назвать и половины его ингредиентов, но Лили нравилось, и это уже радовало. Плюс ко всему, нельзя же говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Мальчишка явно уже немного расслабился и в какой-то момент даже потянулся к вину, но капитан ловко увел бутылку у него из-под рук.

      - Нет, с вином я сам, - объявил Стефан.

      Встал, обошел стол, остановился по левую руку от напряженно замершего аристократа и не спеша наполнил его бокал. Лили как завороженный смотрел на алую струйку искрящуюся на фоне закатного неба в последних лучах заходящего солнца, а потом медленно перевел взгляд на пирата, все еще стоящего рядом.

      - Расскажешь мне о себе? - попросил он, так и не сумев просчитать, что хочет добиться этим вопросом.

      Стефан вопросительно выгнул брови. Вернулся на свое место, положил подбородок на переплетенные перед лицом пальцы и тихо спросил.

      - Зачем?

      - Мне интересно.

      - Все или, возможно, что-нибудь конкретно? Имей в виду, я прожил очень долгую жизнь.

      - Откуда в тебе это бессмертие и почему твоему кораблю так благоволит Рогатый? И неужели за все эти четыреста лет ты любил только её?

      - Твою мать?

      - Да.

      - Ты хочешь услышать сейчас?

      - Хочу. Но потому, как ты тянешь, уже сомневаюсь, что услышу.

      - Не сомневайся. Я расскажу. Наверное, ты будешь первым...

      - Что-то я подозрительно часто у тебя приобретаю этот сомнительный статус первооткрывателя. - Насмешливо протянул аристократ.

      - Так ведь и я у тебя тоже. Так что, мы квиты. И то ли еще будет, - весело подмигнул ему Стефан, помолчал и начал свой рассказ. - Я родился четыреста лет назад, когда освоение Архипелага только начиналось. Тогда у переселенцев не было своего отдельного бога - Рогатого, лишь боги с большой земли. Но очень быстро до людей, вознесшихся на Архипелаг на самодельных посудинах, начало доходить, что с Архипелага к старым богам мольбы не доходят. Поэтому какому-то умнику, а может быть он был и не один, история, как ты понимаешь, об этом умалчивает, пришла в голову мысль, что Архипелаг изначально вотчина совсем другого бога, который чужих богов к себе допускать не намерен. Кто первый назвал его Рогатым, тоже ни науке, ни теологии неизвестно. Но в какой-то момент ему начали молиться все. Сам знаешь, что рисуют его обычно человеком с витыми, гнутыми рогами, набедренной повязке и трубкой, из дыма которой рождаются облака и море. По образу и подобию тех старых богов с большой земли, ведь они тоже всегда представали в очеловеченном образе.

      - Да, я слышал о них. - Когда капитан сделал паузу, обронил аристократ. Отпил вина и произнес чуть тише, - Но, судя потому, как ты об этом говоришь, все ошибаются.

      - Или почти все. Я видел его и был на острове Мира. - Проговорил капитан, склонил голову на бок и мягко улыбнулся, - Не веришь?

      - Тебе, - сделав правильное ударение, отозвался Амелисаро, - Верю.

      - Вот и хорошо. - Задумчиво кивнул пират, посмотрел куда-то ему за спину на потемневшее небо, распрощавшееся с солнцем, и продолжил, - Я попал туда случайно и, скорей всего, уже никогда не смогу повторить этот путь. Я был юным, дерзким, рвался жить, сражаться и побеждать. Но в одном из морских сражений, еще толком не научившись управлять ни командой, ни кораблем, проиграл. Остался один на обломке мачты посреди воздушного моря и плавно дрейфовал, спускаясь все глубже и глубже вниз, в те слои, после которых падение на большую землю уже необратимо. Думаю, и это ты знаешь не хуже меня, но между воздушно-небесной плоскостью Архипелага и большой землей, есть небольшая прослойка, в которой воздух разрежен и многие, пересекая её, теряют сознание. Именно после нее начинается свободное падение. Скорей всего я завис где-то в ней, потому что как очутился на острове не помню.

      Еще пару дней ушло у меня на то, чтобы осознать простую истину: все холмы, деревья и даже пустующие дома стоят не на самом острове, а на исполинском звере, внешне напоминающем козла, бородатом и рогатом, и курящим огромную трубку, что стало объяснением специфического табачного запаха, преследующего меня повсюду на этом острове.

      На пятый день, когда я уже весь извелся, он со мной заговорил. Но это трудно назвать словами и речью, просто он появился в моей голове. И мы как-то смогли общаться. Он сказал, что впервые видит такого, как я столь близко, хоть и знает, что его обитель сейчас активно заселяют похожие на меня, маленькие существа. Он называл нас гномиками, по крайней мере именно такое слово всплывало у меня в голове, когда он думал о людях. И, знаешь, мне не было обидно. Напротив, я в чем-то даже гордился, что какими бы мы ни были, это удивительное существо обратило на нас свое внимание и не увидело в нас назойливых и мерзких тараканов, облюбовавших любимую кухню. Он посчитал нас забавными, а после того, как я прожил у него (хотя, правильнее будет сказать, на нем) почти год, он признался, что видит во мне красоту и некую составляющую гармонии мира. И еще, что его мир стал более цельным, с нашим появлением в нем. Я радовался, как ребенок, когда услышал, ощутил эти его мысли. И тогда он предложил мне стать символом его воли, как он это обозвал. На следующее утро меня уже ожидал корабль, и я был связан с этим кораблем жизнью. Мое бессмертие произрастает от него. Пока жив корабль, и я живу вместе с ним, даже если покину его на некоторое время.

      - То есть ты уже когда-то покидал его?

      - Много раз. И даже, было дело, надолго.

      - Так почему теперь все в команде лишь руками разводят, когда я спрашиваю, почему вы не ныряете под море?

      - Потому что лет двести назад одна провидица с острова Незабудковой Вечности, мне нагадала, что если я ступлю на землю своей родины, коей является Империя Салюшт, пусть и не в том виде, в котором она существует сейчас по прошествии четырех веков, я умру.

      - Просто умрешь и все? Без объяснения причин?

      - Ага, ты бы еще спросил про следствия. - Скептически бросил Стефан, - Это же была настоящая провидица, такие сейчас не рождаются. А в их предсказаниях...

      - Бывают расхождения. Доказано, между прочим, - фыркнул в ответ аристократ, - Или ты не знаешь?

      - Не хочу рисковать. - Удрученно отозвался Стефан, - Вот ты бы на моем месте рискнул?

      - Смотря ради чего. - Подумав, ответил Лили и добавил, - Или кого.

      - Тогда будем считать, что мне просто пока незачем было это делать.

      - Хорошо, - легко согласился Идальгиеро, вздохнул, и они молча, не сговариваясь, вернулись к еде.

      Стефан был так поглощен пробудившимися воспоминаниями, что сразу не заметил, как в какой-то момент погрустнели глаза Лили, который думал о чем-то своем, вяло ковыряя вилкой в салате. Но бросив на подозрительно притихшего аристократа быстрый взгляд, уловил перемену его настроения и посмотрел чуть пристальнее.

      - И о чем ты там размышляешь с глазами побитого щенка? - спросил он с легкой насмешкой в голосе, и ему совсем не понравилось, как мальчишка вздрогнул от звука его голоса. Поднял глаза и застыл. Синие, глубокие, в обрамлении светлых ресниц, они завораживали, притягивали. Хотелось увидеть их совсем близко со своим лицом. Стефан сам не заметил, как перевел взгляд на губы аристократа, зато заметил Лили. Отвернулся и горько хмыкнул.

      - Опять мечтаешь о поцелуях? - спросил аристократ с неприкрытой иронией.

      - Нет. - Ответил капитан, - Об откровенности.

      - Разве можно ждать её от пленника?

      - Ты ощущаешь себя пленником на моей корабле?

      - На корабле нет.

      - В моей постели?

      - Тоже нет. Но ты ведь сам не устаешь напоминать мне о моем весьма шатком положении. Я тут даже подумываю не переспать ли с тобой на самом деле, чтобы хотя бы так получить право не уходить, - все с той же горечью признался Лили, зная, что совершает ошибку, но слова просились на язык, и он не смог их сдержать.

      Стефан замер, с искренним недоверием глядя на профиль аристократа, который и не думал смотреть ему в глаза после таких признаний. Лили было стыдно. И за слова, и за мысли и даже за собственную в чем-то никчемную жизнь. И капитан видел этот стыд и никак не мог подобрать слова, чтобы переубедить, развеять сомнения, причиной которых было его собственное необдуманное поведение по отношению к этому мальчишке. Ведь он считал, что это только игра, не подумав даже, что Амелисаро может и не играть вовсе, может жить с позорным клеймом навязанного ему статуса и мучиться.

      - Идем, - скомандовал Робертфор, резко встав из-за стола.

      Амелисаро поднял на него глаза, недоуменно моргнул и уточнил.

      - Куда?

      - В баню.

      - А торт?

      - Потом попробуешь, - еще решительней отрезал капитан, подошел к нему, взял за руку и потянул за собой.

      Аристократу ничего не оставалось, как подчиниться.

      Стефан любил воду, особенно теплую. И еще с мальчишеских времен помнил водное море, что омывало скалистый берег полуострова, на котором располагалось основная часть владений графства Робертфор. Поэтому он и решил, что успокоить и в чем-то даже утешить Амелисаро у него лучше всего получится именно в корабельной бане, которая всегда была на Голландце особым, можно даже сказать, волшебным место, наполненным чудесами и превращениями. Чего только стоил миниатюрный водопад, ниспадающий с потолка прямо в основной бассейн, в котором при желании можно было вполне себе комфортно разместиться вшестером. Так что им с Амелисаро вполне хватило места.

      Приятно удивило, что мальчишка даже не думал стесняться своей наготы. Напротив, когда Лили остался в одном лишь браслете с магическими подвесками на запястье, Стефан себя поймал на мысли, что аристократ обнаженным чувствует себя даже комфортнее, чем в одежде. Это заинтересовало его. К тому времени он сам уже забрался в бассейн, наполненный горячей водой, и с ленцой наблюдал за ним, раскинув руки в стороны на широком прямоугольном бортике, под мерный шум маленького камерного водопада, рождающегося прямо из воздуха.

      - Интересно, и когда же это ты научился так непринужденно разоблачаться? - полюбопытствовал он, наблюдая, как Амелисаро, взойдя по ступеням, перешагнул борт бассейна и плавно соскользнул в воду, устраиваясь напротив него.

      - Я просто не вижу смысла стесняться того, что вызывает восхищение и зависть, - аристократ улыбнулся ему и неожиданно, оттолкнувшись от бортика, откинулся назад и ушел под воду с головой.

      Потом вынырнул, сел и обнаружил Стефана уже не на другой стороне бассейна, а совсем рядом. Тот сидел к нему полубоком, опершись локтем на бортик и подперев подбородок ладонью, в глазах его Лили прочел любопытство и скрытый интерес. Капитан протянул руку и убрал со лба Амелисаро влажные пряди светлых волос.

      - Твоя мать тоже всегда гордилась своим телом, - обронил он задумчиво и провел по щеке тыльной стороной ладони.

      Амелисаро не стал отстраняться, хоть и мелькнула такая мысль. Он старался по возможности избегать со Стефаном разговоров о Елене и о своем прошлом, не желая лишний раз травить душу воспоминаниями, поэтому быстро нашел как отвести разговор от неприятной ему темы.

      - Что означает быть проводником воли Рогатого? В чем это выражается?

      - В разном, - все тем же задумчиво-тихим тоном откликнулся капитан, - Но я не хочу сейчас о нем.

      - А о ком хочешь?

      - О тебе, - придвинувшись ближе произнес Стефан.

      Амелисаро напрягся. Он догадывался, что просто отдохнуть и расслабиться в теплой воде в обществе Стефана ему не удастся, но в тоже время не ожидал, что вместо поцелуя, к которому он уже начал себя морально готовить, Стефан просто поднимется, перешагнет бортик и отправится в дальнюю часть помещения.

      Лили резко повернулся, глядя ему в спину с непониманием.

      - Стеф? - позвал он. - Что-то не так?

      - Все так, не беспокойся. - Отозвался тот не оборачиваясь и увлеченно шаря рукой на полках небольшого подвесного шкафа. - Мне просто надоело, что ты от меня шарахаешься, как от прокаженного.

      - И ты решил ужесточить политику по приручению меня к своим рукам, - криво усмехнулся аристократ.

      - Неа, - легкомысленно бросил Стефан и, наконец, извлек с одной из полок мочалку, повернулся к нему и пояснил, - Хочу проинспектировать работу Валентина.

      - В смысле? - не понял Амелисаро и даже слегка нахмурился.

      - Он ведь вылечил твою спину. Вот хочу проверить насколько. - Снова подходя к нему, ответствовал Стефан.

      Взял с дощатой лавки пузырек с особым, моющим составом, вылил на мочалку прозрачный гель, вспенил, сел на бортик позади Амелисаро, слегка продвинувшегося вперед, и свесил ноги в воду. Аккуратно отвел в сторону волосы аристократа, закрывающие шею, и принялся намыливать широкие плечи, с силой растирая мочалкой. Лили не возражал. Это, как не странно, даже показалось ему довольно приятным. Стефан растирал его спину, параллельно слегка массируя легким нажимом плечи, так умеючи, что аристократ расслабился и даже улыбнулся, зная, что капитан все равно не увидит, но тот как-то все же почувствовал, а, может быть, просто момент совпал.

      - Нравится? - выдохнул он ему в затылок, прервавшись.

      - Да. - Отозвался Лили тихо и добавил еще тише, - Очень.

      - Вот и хорошо, - Стефан кивнул сам себе и продолжил начатое. И заставил себя не останавливаться, когда разомлевший под его руками мальчишка неожиданно начал говорить.

      - Она узнала от сестры, что я покраснел и попытался прикрыться, когда Ксанка без стука ворвалась в купальни, где я был в одиночестве. Мне было тринадцать и у меня... я помогал себе рукой, потому что тогда еще даже не думал, что расслабиться можно с помощью женщины. Тогда она и взялась за мое воспитание всерьез. Почти неделю заставляла ходить по дому нагишом, потом, когда вместо смущения во мне в качестве защитной реакции пробудилось упрямство и отчаянная гордость, хотя мне тогда и гордиться-то толком было нечем, начала подкладывать под меня служанок. Регулярно, чтобы, как она говорила, навыки улучшать. Это... - Амелисаро запнулся, зажмурился, выдохнул и разжал кулаки, которые сам не заметил как стиснул, и все же досказал, - Это было отвратительно.

      - Да, - прошептал Стефан, откладывая мочалку и спускаясь в воду позади него, - Это отвратительно.

      Привлек Лили к себе и заставил опереться на грудь спиной, обхватил руками, положил подбородок на влажное, мыльное плечо. Тот не сопротивлялся, не возражал. Застыл и не шевелился. Лишь дышал тихо и пугающе ровно, так, словно опасался разреветься отчаянно и громко, как плакал в далеком детстве, глотая слезы и душа бессильные всхлипы подушкой. И чувствуя его состояние, горечь, боль, Стефан, помолчав, заговорил снова.

      - Но это было давно. И больше такого не повториться никогда. Ты сильный, ты справился, ты... - он запнулся, решая, стоит ли говорить такое, но все же сказал, - Ты выжил...

      - И продолжаю выживать... - пробормотал Амелисаро, каким-то пугающим своей открытостью жестом вжимаясь в него спиной.

      Стефан зажмурился. Его душила ярость. Нет, не так. Дикое, первобытное бешенство на женщину, посмевшую сотворить подобное с собственным ребенком.

      - Мне бы хотелось, чтобы ты научился просто жить. Со мной или без меня, не важно. Но выживание - это то, что недостойно тебя. - И поддавшись порыву поцеловал его в плечо, почувствовав на губах мыльную горечь. Без какого-либо тайного подтекста, просто ощутив физическую необходимость не только касаться, но и утешать прикосновениями, поддерживать, вдохновлять.

      - Не понимаю, - тихо вздохнув, прошептал Амелисаро, накрыв его руки у себя на животе своими, - Почему только с тобой мне так...

      - Хорошо? - промурлыкал Стефан, решивший, что плечиком можно было бы не ограничиваться, и услышал в ответ.

      - Уютно.

      - Вот и я задаюсь вопросом, почему с тобой? И, знаешь, что думаю... - начал он, но тут откуда-то сверху, с палубы, донесся громогласный вскрик Руфуса, сработавший подобно пожарному колоколу.

      - Кракен!!!

      Стефан вскочил не задумываясь, метнулся к лавке, на которой сложил одежду, но его перехватил Лили. Дернул за руку на себя, проигнорировал ругань, обхватил руками и у него за спиной молниеносно сжал на своем браслете сначала кулон с одеждой, потом с обувью, параллельно загадав, чтобы они с капитаном в мгновение ока оба высохли. И отступил, разжав руки. Стефан грозно глянул на него, но быстро осознал, что одет, благодарно кивнул и поспешил на выход. Амелисаро выскочил из бани вслед за ним. На палубе они оказались одновременно.

      Взбежав по ступенькам на капитанский мостик, они проследили направление взглядов Кеши, Ромы и Виолетты, и увидели, как на безумной скорости их настигал огромный, осминогоподобный монстр, отчаянно работая кончиками щупальцев, как пропеллерами. И издавая при этом громкое, гулкое жужжание.

      - Готовьте орудия, - коротко приказал Стефан, и Рома уже набрал воздух в легкие , чтобы проорать приказ капитана так, чтобы услышали все, кто приник к левому борту, заворожено следя за настигающим их монстром, одним из тех, кто стал бичом Архипелага.

      Сколько кораблей канули в безвестность, уничтоженные такими вот "осминожками"! Но в локоть капитана впились пальцы Лили, остекленевшим взглядом смотрящего на кракена. Робертфор нахмурился и попытался скинуть его руку, но Амелисаро моргнул и неожиданно попросил.

      - Пожалуйста, не делай это с ней. Дай подойти.

      - Ты больной? - не выдержал капитан, предчувствующий будущий непростой бой, готовый драться за тех, кто был ему дорог.

      - Нет. - Лили поднял на него глаза и повторил еще настойчивей, - Пожалуйста. Я прошу тебя, за неё.

      - Неё? Это кракен, мальчик, а не...

      - Это мать, потерявшая ребенка.

      - Что? - вмешалась Вилка, и Лили повернулся к ней.

      - Я говорил тебе о своей даре. Я... об этом даже мать не знает, но я могу говорить с ними. Они огромны, да. Страшны, да. Но и... разумны. Просто мы им видимся чем-то инородным, чужим морю, ведь не умеем плавать без своих кораблей, ведь не рождаемся прямо в воздухе, как они. Поэтому наши корабли их пугают, а то что вызывает страх хочется как можно быстрее уничтожить. Сейчас она думает, что это мы похитили её малыша. Дайте мне поговорить с ней, переубедить.

      - Она уничтожит нас до того, как ты успеешь наладить контакт, - вмешался рассудительный Кеша, уже вступавший в противостояние с кракеном и знающий, как воздушный "осьминог" может напасть издалека, просто выпростав одно из мощных щупальцев.

      - Нет. Я попрошу её не делать это.

      - С чего ты взял, что она тебя услышит? - проговорил Стефан, вынуждая аристократа посмотреть на себя, - Если все так, как ты говоришь, она обезумела, лишившись ребенка.

      - Я попытаюсь выяснить, что произошло. Вдруг, мы сможем его найти.

      - Слушай, да как вообще можно было потерять в море такую тварюшку? - вопросил растерянный Рома.

      - Дети кракенов в малом возрасте в лучшем случае полметра в высоту.

      - Да ладно тебе? - не поверил Рома.

      - Я видел их. Возле "Дальнего" видел, ведь рядом с островом проходит их ночная тропа. - Начал объяснять аристократ, но в этот момент со стороны приближающегося монстра раздался дикий вой. И всем послышалось в нем не сколько ярость и бешенство, сколько отчаяние и боль.

      - Я не прощу себе, - неожиданно прошептала Виолетта, - Если окажется, что мы могли что-то сделать, чтобы спасти, пусть кракена, но ребенка, а вместо этого убили его мать.

      Стефан посмотрел ей в глаза и медленно кивнул.

      - Я тоже. - Повернулся к Лили и коротко приказал, - Зови её. Но, имей ввиду, что тем самым, я вверяю тебе жизнь корабля и команды.

      - А свою?

      - Мою я тебе уже давно вверил.

      - Что?

      - Не отвлекайся, любовь моя, не отвлекайся, - насмешливо бросил капитан и скосил глаза на кракена, подплывшего уже пугающе близко. С этого расстояния теперь были видны даже огромные, фасетчатые глаза, зеленые, с золотистыми прожилками сетки, и расщелина пасти, полная острейших зубов.

      Лили отвернулся от Стефана, решив, что расспросить его сможет и потом. Протянул в сторону кракена руку и неожиданно издал завораживающий, певучий звук. Замолчал. Кракен, уже занесший одно из многочисленных щупальцев для удара, замер, прислушиваясь. Аристократ улыбнулся уголками губ и повторил, только уже более уверенно и громче. А потом и вовсе заговорил все теми же странными, непонятными звуками.

      Больше всего это напоминало своеобразную песню на странном, непонятном языке. Все, присутствующие на мостике, заслушались. Это было нечто инфернальное. То, как кракен опустил щупальце, подплыл ближе постепенно замедляясь, под завороженными взглядами команды, обвился вокруг корпуса корабля и потянулся к капитанскому мостику, меняя цвет с фиолетового, гневного, на нежно сиреневый, тревожный.

      Амелисаро улыбался. Протянул руку, и сиреневое щупальце с мягкими розовыми присосками, ткнулось ему в ладонь, подобно щенку, ластившемуся к хозяину. Аристократ прикрыл глаза на миг, прошептал что-то одними губами, погладил самый кончик отростка. Вздохнул. Открыл глаза и повернулся к капитану.

      - Малыш провалился в воздушную яму. Она слишком тяжелая, чтобы нырнуть за ним, а щупальца не дотягиваются. Но малыш зовет её, плачет...

      - Куда нырять? - первой очнулась Виолетта, крепче взявшись за штурвал и только после спохватилась, - Кэп, мы ведь нырнем за ним?

      Стефан молчал, смотрел на светловолосого мальчику, руку которого обвивал самый тонкий кончик мощного щупальца и молчал. Потом поднял глаза на Амелисаро.

      - Ты просишь за нее?

      - Прошу. - Без колебаний ответил тот, - И если хочешь, могу заплатить.

      - От члена команды мне достаточно только просьбы, - холодно ответил капитан, протянул руку и положил ладонь на щупальце кракена, глядя в фасетчатые глаза исполинского существа. - Мы попробуем, - сказал он. Обращаясь к ней и повернулся к Виолетте. - Выруливай, ориентируясь на Амелисаро, как подплывем, управление возьму я.

      - Стеф, ты уверен? - голос Кеши прозвучал напряженно.

      - Да, - коротко кивнул тот и бросил Амелисаро, - Скажи, чтобы отпустила нас, мы начинаем маневрирование.

      - Хорошо, - размеренно кивнул аристократ и снова певуче заговорил.

      Кракен испустил некий невнятный звук-скрип и отлепился от корабля, отплывая чуть в сторону.

      Все вздохнули с облегчением и взялись за дело. Рома спустился с мостика и принялся наводить порядок в рядах команды. Всем было интересно и страшно одновременно, ведь они не могли слышать слова Лили, но поведение кракена обнадеживало. Виолетта сосредоточилась на управлении кораблем. Воздушная дыра была не менее опасна для корабля, как и для того же кракена, но в отличии от последних, корабли несли в себе слезы омелы, которые позволяли им парить не только в воздушно-облачным морем, но и в тех слоях атмосферы, что располагались под ним, не позволяя срываться в свободное падение.

      Амелисаро, все время прислушиваясь, направлял рулевого отрывистыми командами. Корабль слушался Виолетт беспрекословно. Кракен плыл рядом с ними и то и дело издавал странные звуки, похожие на непонятные, наполненные волнением возгласы, и Лили неизменно отзывался певучими репликами, успокаивая и ободряя. Стнфан стоял на мостике рядом с Кешей и смотрел в подзорную трубу, поэтому искомую воздушную дыру, напоминающую скрученную из облаков воронку водоворота, увидел первым. Помянул Рогатова и повернулся к Виолетт.

      - Я беру руль, - бросил он, и рулевой безропотно уступила ему место, капитан взялся за штурвал и коротко скомандовал Лили, - Скажи ей, чтобы не приближалась к воронке. Если и она провалиться, её мы точно не утянем.

      Амеоисаро кивнул и снова что-то пропел. Кракен послушалась, остановившись. А они продолжили путь. Лили, не очень представляя, что ожидать от подобных маневров в зоне повышенной турбулентности, пошатнулся и едва успел вцепиться в перилла, когда корабль неожиданно содрогнулся, и над мачтами засверкали разряды миниатюрных молний. Но Стефан твердой рукой вернул Голландца на прежний курс. Как только ход стал более ровным, несмотря на черные всполохи, осветившие небеса, Амелисаро повернулся в сторону штурвала, все еще хватаясь за перила позади себя, и поймал взгляд капитана. Из карих глаз Стефана на него смотрела бескрайняя вечность. В первый момент его это испугало. Но капитан, не видя больше никого, кроме него, ни Виолетту, ни Кешу, тоже находящихся на мостике, позвал.

      - Подойди.

      Лили сглотнул и не задумываясь сделал шаг навстречу, потом еще один, и еще. Между ними встал только руль. Ближе шагать было некуда, но этого оказалось достаточно.

      - Помоги удержать, - приказал капитан, и Лили послушно положил ладони поверх его рук. И тогда глаза капитана затопил алый огонь, родившийся вокруг зрачков и разошедшийся по радужке такими же алыми искрами.

      Корабль дрогнул. Начал спуск. И взметнулись выше мачт и парусов два перепончатых, золотых крыла и на носу, вместо шпиля-облакореза, появилась драконья голова. Повернулась в сторону капитанского мостика, сверкнула такими же алыми, как у капитана сейчас, глазами, издала первобытный, драконий рев. И Летучий Голландец, приняв почти вертикальное положение, нырнул под море.

      Падение казалось бесконечным. А потом они услышали тихий плач. Малыш-кракен падал, стремительно спускаясь все ниже и ниже, и плакал, звал маму, тянул щупальца вверх. Стефан рыкнул сквозь зубы, и корабль ускорился. И тут же с борта сорвались две крылатые молнии, белоснежная и ярко-зеленая, оказавшиеся куда быстрее массивного корабля. Кракен был еще совсем маленьким. Амелисаро был прав, не больше метра высотой, с тоненькими щупальцами, почерневшими от пережитого ужаса, и нежно-розовыми присосками. Он ухватился за мощные, мускулистые тела двуликих, принявших боевые трансформации, и те, на своих перепончатых крыльях, в несколько взмахов, затащили его на корабль. Прижали к палубе, уцепившись для надежности мясистыми хвостами за борт и замерли, не рискуя перекидываться обратно, ведь теперь предстояло самое сложное.

      Падать всегда легче, чем подниматься. На висках Стефана выступил пот, на шее вздулись вены. Амелисаро по-настоящему испугался за него, но Робертфор улыбнулся ему, закрыл глаза. И, подчиняясь своему бессменному капитану, Летучий Голландец сильнее ударил по воздуху своими крыльями, драконья голова на носу корабля издала протяжный вой, и началось не простое выныривание из-под моря, поднятие на его воздушно-облачную поверхность. Далось оно не легко. Но команда стоически пережила все волнения и возвестила радостными возгласами завершения этого опасного приключения, но они быстро смолкли, когда все обнаружили, что вместо одной незадачливой мамаши-кракена их поджидают уже два "осьминога", причем второй был куда крупнее первого.

      - Лили? - с вопросом в голосе протянул капитан.

      - Это его отец. Все нормально, - отозвался тот.

      И пока на палубе, перекинувшиеся обратно Руфус и Сим под насмешливыми взглядами Валентина и остальных с восторгом сводили знакомство с очаровательным, большеглазым малышом, которому люди тоже были в новинку и просто невероятно заинтересовали. Амелисаро, все еще стоя рядом со Стефаном, не выпускающим штурвала, говорил с его родителями, которые, как только корабль отошел на некоторое расстояние от опасной зоны, начали приближаться.

      Они облепили корабль с обоих сторон и первым делом стали ощупывать своего малыша, который ластился к их мясистым щупальцам, ворковал что-то на их языке и даже, судя по всему, попытался познакомить маму с папой со своими новыми друзьями, двумя щупальцами подтянув к себе несколько смущенных кока и юнгу, которые как-то запоздало осознали, что под давлением момента, подсознательно помня о том, что ни капитан, ни Валентин их монстрами не считают, трансформировались при всей команде. Теперь на них поглядывали с молчаливыми вопросами в глазах, но, как и говорил Вал, никто чураться не собирался, правда и прояснять все в присутствии кракенов никому и в голову не пришло.

      Стефан медленно выдохнул через нос и осторожно разжал руки, выпуская штурвал. Лили смотрел на него с тревогой.

      - Не волнуйся, - шепнул ему Стефан и бросил Виолетте, - Сходи, посмотри на ребенка, вижу же, что хочется.

      Девушка просияла и умчалась, капитан же подмигнул Кеше, взявшемуся за штурвал, и увел Лили с мостика на палубу. Тот послушно последовал за ним.

      Семейство кракенов было просто счастливо за свое воссоединение, о чем говорили из щупальца, принявшие нежно-голубой цвет безмятежности. Но больше всего всех покорил спасенный малыш. Он, как собачка или котенок, ластился к Симке и Руфусу, а когда к ним спустились Стефан и Амелисаро, замер и повернулся к родителям. Первым заговорил, как люди идентифицировали странные скрипучие звуки, издаваемые самым большим кракеном, отец семейства. Стефан слушал внимательно, словно мог сам, без помощи Лили, понять, что силиться сказать ему морское чудовище, но потом все равно повернулся к Идальгиеро, ожидая перевода. Тот улыбнулся.

      - Он пытается сказать спасибо. - Перевел аристократ и постарался объяснить сам, - Кракены живут очень долго, поэтому редко становятся в пары иначе уже давно заполонили бы море, но, если все же становятся, то уже навсегда. Если погибает или просто умирает один, то другой находит самую глубокую воздушную дыру и падает в бездну, вслед за ним. И ребенок у такой пары может родиться только один, и это всегда великое счастье. Поэтому я перевожу это как спасибо, но на самом деле наше, человеческое слово, не может передать всех оттенков чувств, которые он хочет передать.

      - А ты их как воспринимаешь?

      - Ментально. Это... у меня эта способность развилась случайно, я слишком часто в детстве, в тайне от всех, прибегал на дальнюю оконечность острова посмотреть на их брачные танцы, что сам не заметил, как начал различать не только голоса, но и принимать транслируемые ими ментальные волны, они ведь в большей степени разговаривают друг с другом не звуками, а чувствами, чистыми эмоциями.

      - Понятно. - Кивнул капитан и сразу же предупредил, - Мы с тобой об этом еще поговорим, а пока... - он недоговорил, протянул руку и кончик щупальца кракена тут же обвил её. Стефан не произнес ни звука, просто смотрел в фасетчатые глаза и монстр понимал его, обращаясь напрямую. Ведь у капитана уже был опыт подобного общения, не даром же он провел целый год на острове Мира.

      Как только Стефан закончил с ним говорить, отец семейства подхватил своего сынишку, отдал матери, и они все втроем, издав напоследок мелодичный перескрип на три голоса и переплетясь щупальцами, словно взявшись за руки, поплыли куда-то в сторону Дальнего, оставив после себя самое благоприятное впечатления.

      Разумеется, на ночь глядя пройдя через такое приключение, никто не смог бы уснуть, поэтому все, кто не был задействовав на ночных вахтах и даже леди Анжела с господином Симсом, собрались на камбузе. Очень кстати пригодился испеченный Руфусом для Амелисаро торт. Каждому досталось по кусочку и чашке крепкого чая.

      - Ну, вы, кэп, дали, конечно! - выразил общее мнение Рома.

      - С каких это пор ты со мной на "вы"? - насмешливо полюбопытствовал Стефан, поймав себя на мысли, что предпочел бы притянуть Амелисаро, и так сидящего рядом, к себе еще ближе, для успокоения нервов, так сказать. Но, разумеется, ничего подобно не сделал. Лишний раз напрягать мальчишку ему не улыбалось.

      - А я не только тебя имею в виду, - весело подмигнул ему боцман. - Вон как наш Лили расстарался. Я даже и не знал, что эти шупальцевидные махины, оказывается, разумны и... приручаемы?

      - Они не звери, чтобы их приручать. - Покачал головой Амелисаро, - Они просто слишком непохожи на нас, чтобы мы могли так просто их понять и признать разумными. То же самое с их стороны. Мы кажемся им чем-то непонятным и неправильным по природе своей.

      - Это почему?

      - Хотя бы потому что у нас всего четыре щупальца, но разве можно жить с таким маленьким количеством отростков? - с улыбкой пояснил Лили. Все заулыбались. Действительно, и как так можно?

      - А, мальчишки-то наши молодцы, - пробасила с плеча боцмана Белладонна. И подмигнула юнге, сидящему слева от Валентина.

      Симка фыркнул, отвернулся, но поймал на себе вопросительно-робкий взгляд Анжелы и в один миг стал котом. Протопал по столу в её сторону и, вконец обнаглев, перебрался на руки к благосклонно улыбающейся наследнице, подставляя под изящную ручку девушки пушистое брюшко. Та улыбнулась чуть шире и принялась осторожно поглаживать светло-зеленый животик, а наглый кошак еще и заурчал так, что на лица всех присутствующих наползли улыбки, но только Вал, поймав вызов в желтых глазах посмотрел в ответ многообщеюще, но без улыбки. Обнял за плечи сидящего справа от него Руфуса и что-то зашептал ему на ухо. Кок тут же кинул на разомлевшего Симку вороватый взгляд и отрывисто кивнул. Похоже, юнгу в самое ближайшее время ждала страшная месть, ревность ведь никто не отменял, так?

      - Ну, ладно, - поднявшись, обронил Стефан и положил руку на плечо Лили, который сразу же поднял на него глаза, но капитан на него не смотрел, - Мы спать, раз уж помыться нормально так и не дали, а вы тут сами. Кеша, остаешься за главного.

      - Будет сделано, кэп. - Отрапортовал тот, и капитан, а за ним и Лили, покинули камбуз.

      - Вот тебе и романтическая ночь, - подходя к каюте, прокомментировал Стефан, устав от молчания.

      - Зато ужин был просто великолепен, - поспешил его утешить Амелисаро и первым толкнул дверь.

      - Ты так считаешь? - лукаво поинтересовался Робертфор.

      - Определенно. И, кстати, - повеселев, объявил мальчишка, запоздало вспомнив их уже привычную игру, - Ночь еще не кончилась.

      - О, что я слышу, - в тон ему откликнулся Стефан, - Неужели тебя хватит на что-то большее, кроме как завалиться в кровать и отрубиться?

      - Ага. На завалиться и отрубиться в твоих объятиях, точно хватит. Поговорим потом? - скидывая с себя одежду, спросил Лили и забрался под одеяло.

      - Поговорим, - кивнул Стефан, присоединяясь к нему и сразу же обнимая. - И знаешь что, через сутки течение усилиться и мы доберемся до острова Игрушек очень быстро. Так что уже завтра начнем непосредственную подготовку к будущему рейду.

      - Угу. Ты хочешь от меня что-то конкретное?

      - Да, но об этом потом. - Уткнувшись лицом ему в плечо, капитан зевнул и расслабился, чувствуя, как его отпускает напряжение.

      - Я еще хотел спросить у тебя, насчет этого твоего "вверяю" и "вверил"...

      - Завтра. Все завтра, - отрезал капитан, и сон к ним обоим подкрался незаметно.

      Стоило Симке войти в их с Симом комнату, как его сразу же атаковали с двух сторон. Валентин со спины, и Руфус спереди.

      - Эй! - возмутился юнга, когда Валентин перехватил его руки, утягивая его на пол, а Руфус принялся быстро стаскивать с него одежду. Но разбушеваться по-настоящему ему не дали. Руфус мгновенно заткнул ему рот поцелуем, а Валентин сзади расхохотался, поглаживая его промежность поверх штанов.

      Юнга заскулил, прогнулся в пояснице, откинул голову на плечо священника и тот, перехватив инициативу у отвлекшегося кока, тоже поцеловал его, но не порывисто и быстро, в отличии от Руфуса, а медленно и тягуче. Симка распахнул шальные глаза и пробормотал непослушными губами.

      - А дальше будет?

      - Куда же дальше? - полюбопытствовал Валентин, поглаживая его по впалому животику, пока быстро сориентировавшийся Руфус уже сполз вниз и вжался лицом в пах изнывающего от страсти друга.

      - Как в книжке, - зажмурившись, простонал Сим и неосознанно толкнулся бедрами вперед.

      - О! - протянул Валентин многообещающе, - Как в книжке, значит? - и, зарывшись пальцами в волосы Руфа, заставил его поднять голову. Тот посмотрел на него недоуменно и вопросительно. - Ложись на спину, - скомандовал Валентин, и как только Руфус беспрекословно исполнил требуемое, заставил Сима нависнуть над ним на руках.

      Как только мальчишки оказались лицом к лицу, они тут же начали целоваться, как сумасшедшие, ненасытно, порывисто, единственно правильно. Валентин же стянул с вяло отбрыкивающегося Сима штаны, обхватил ладонями талию и накрыл собой. Провоцируя, потерся пахом о бедра мальчишки, и тот сразу же подался всем телом назад, в безумстве ответного движения. Священник рассмеялся ему в шею, прикусил мочку уха, оттянул, пропустил руку под животом уже обнаженного Сима, не глядя нащупал застежки на брючках Руфуса, самозабвенно шарящего руками по телу лучшего друга, не разрывая поцелуя. Высвободил уже твердый член, заставил Симку прижаться к распростертому под ним Руфусу сильнее, и, соединив их вместе, начал неспешно поглаживать, скользя пальцами по всей длине. Оборотни застонали, глотая стоны друг друга, заерзали под ним, одновременно толкаясь ему в руку. И Валентин неожиданно для себя осознал, что сдерживаться и изображать из себя опытного и многомудрого уже не может. Что чокнется, если не сделает сейчас хоть что-нибудь для себя.

      Свободной рукой он раздернул собственные брюки, заглушив тихий, нетерпеливый стон, уткнувшись лбом между лопаток Сим-Сима и оставив на нежной коже пламенеющий, алый след от жадный губ. Приподнялся, обхватил мальчишку поперек живота, не прерывая движения другой руки, и вжался пахом между округлыми половинками, скользя членом по ложбинке между ними, но не пытаясь проникнуть. Но Симка, все еще не разучившийся соображать, оторвался от Руфуса и обернулся к нему через плечо.

      - Дальше! - потребовал он, на что взмокший от выступившей испарины Валентин лишь коротко рыкнул, глянул просто безумными глазами и с жадностью, испугавшей его самого, впился в податливые губы. Дернул Симку на себя, заставив сесть на пятки и, все так же целуя, принялся выводить ладонью круги на подтянутом животе юнги.

      Руфус тоже время не терял. Приподнялся, стащил с себя штаны, потом, не расстегивая, прямо через голову, поварскую курточку и рубашку, и снова прижался в Симу спереди, но поцеловать друга не успел, потому что увидел шальные глаза священника, оторвавшегося от губ Сим-Сима, и потянулся через плечо юнги к нему. Поцелуй получился страстным.

      - Я сейчас умру! - всхлипнул Симка, когда его любовники все же оторвались друг от друга.

      - Не умирай, а то так и не узнаешь, что там дальше, - промурлыкал Валентин и снова скомандовал, - Ложитесь пока, а я сейчас вернусь.

      - Куда ты? - заволновался Руфус, обнимая за плечи Сима.

      - Во-первых, - встав на ноги возвестил Валентин, - Раздеться. Или уже не надо?

      - Не умничай! - грозно рявкнул Симка и, не иначе, как для успокоения нервов, впился в шею коротко вскрикнувшего Руфуса, поцелуем.

      - А во-вторых, - уже понимая, что мальчишки его не слушают, пробормотал священник, разоблачаясь. - Мне нужно кое-что особенное. - И вынул небольшую баночку и широким горлом и довольно крупную, мягкую кисть из кармана куртки, которую скинул еще до того, как Симка вошел, когда они с Руфусом, хитро переглядываясь, поджидали его.

      Повернувшись к подозрительно притихшим мальчишкам он обнаружил их уже в ушасто-хвостатом виде. Симка смотрел нахально, но с любопытством, Руфус смущенно и с легкой паникой в глазах. Валентин подошел к ним, опустился на пол и в шутку мазнул кисточкой сначала по одному носику, потом по-другому. Симка смешно сморщился, а Руфус и вовсе чихнул. Вал улыбнулся и придвинулся ближе.

      - Ну и что будем теперь делать? - полюбопытствовал он.

      - В смысле, кто первый? - уточнил Симка, покосившись на притихшего Руфуса, которому явно было немного не по себе от открывшейся перспективы.

      - В смысле, кто смелый? - поправил его Валентин, прекрасно зная кто.

      - Сим? - ткнувшись лицом в плечо друга, пробормотал Руфус.

      - А ты не против? - немного нервно сглотнув, отозвался тот, обнимая его.

      - Нет, - покачал головой маленький кок, поднял глаза и тихо попросил, - Можно я просто посмотрю?

      - Просто нельзя, - вмешался Валентин и отложив в сторону кисть и смазку, притянул малыша к себе. Поцеловал в макушку, погладил по плечам, прихватил губами кончик мышиного ушка. Руфус сразу же расслабился и успокоился. Разве есть чего бояться, когда всем руководит такой как их с Симом Валентин?

      - Правильно, правильно, - воодушевленно поддержал его Симус и уточнил, - А ты-то сам не против?

      - А мне все равно, - легкомысленно отозвался Валентин, - Я одинаково вас люблю. - И был совершенно не готов к тому, что вместо просиявшего Симки, как не странно принявшего его слова на веру (наверное, ему просто очень сильно хотелось верить именно в любовь), заговорил Руфус.

      - Нет, - пробормотал маленький кок, прижавшись щекой к его плечу и бездумно поглаживая по колену, - Ты не любишь, ты... Это просто любопытство и тяга к теплу, вот и все.

      Валентин замер и сам не заметил, как нахмурился. Слова мальчишки кока попали в точку. Он сам не чувствовал той любви, о которой так опрометчиво заявил. Но в то же время в душе родилось возмущение. Как это так, какой-то несовершеннолетний мальчишка вздумал учить его любить.

      - Тогда, может быть, не стоит продолжать? - с легкой прохладцей в голосе спросил он и попытался его от себя отстранить.

      - Нет, - Руфус впился пальчиками ему в плечо и поднял глаза. - Я все еще верю, что когда-нибудь, ты сможешь полюбить нас, несмотря на то, что мы такие...

      - Какие?

      - Разные, - встрял Симка, обвив его щиколотку пушистым, длинным хвостом.

      - Нет, - помотал головой Руфус, - Просто такие... такие, как мы.

      - Тогда, может, вам будет лучше вдвоем, без меня?

      - Может, ты прекратишь трепаться и продолжим? - не выдержал Сим-Сим, возмущенно поджав губы.

      Теперь он тоже понимал, что у священника нет к ним любви. Любопытство, интерес, симпатия, но не более того. Но он, как и Руфус отчаянно надеялся, что когда-нибудь она все же появится, ведь не может не появиться, правда? Поэтому не возражал, когда Валентин снова уложил их друг на друга, поощряя на продолжение ласк, но уже более неспешных, не таких порывистых, а, наоборот, осторожных и нежных, а сам встал позади него и, окунув принесенную с собой кисть в густой крем, щекоча, провел ей между ягодиц. Симка тихо фыркнул в рот целующего его Руфуса и, расшалившись, подался назад осознанно провоцируя. Валентин усмехнулся и ласку повторил. Руфус же, догодавшись, что там происходит, чего он пока не видит, обхватил руками ягодицы юнги и слегка развел их в стороны, Валентин приподнявшись, заглянул ему в глаза, через плечо Сима, одобрительно подмигнул и снова взялся за кисть.

      - Да, не тяни ты! - взвыл уже изнемогающий мальчишка. Валентин только и успел порадоваться, что столь неудобная в этом деле вещь, как хвост, уже давно исчез, поэтому, когда он отложил кисть, зачерпнул смазку пальцами и нанес её на себя, ему ничего не мешало, прижаться к нетерпеливо ерзающему мальчишке сзади, сильнее сжать руками узкие бедра и одним толчком войти на половину.

      Симка зашелся в надрывном крике. Валентин, замерший у него за спиной, не сразу сообразил, что на самом деле это был стон. Руфус же схватил Симуса за плечи, притянул к себе и принялся покрывать поцелуями лицо отчаянно зажмурившегося друга. Тот дышал рвано, все время сбиваясь с дыхания, и молчал, стиснув в пальцах ворс пушистого светлого ковра. Валентин тоже не двигался, опасаясь повредить. Но Симка неожиданно распахнул глаза, глядя на лежащего под ним Руфуса, уткнулся лбом ему в плечо и прошипел, срываясь на нечеловеческий рык.

      - Не тяни!

      Валентин услышал, обеспокоенно глянул на Руфуса и попытался, напротив, выскользнуть из юнги, но тот неожиданно сам подался бедрами назад и принял его в себя до конца. Вскрикнул и сразу же протяжно, сладко застонал. Снова подался вперед и попытался дернуться обратно, но Валентин быстро перехватил инициативу, навалился на него и начал двигаться сам.

      Симка выл, извивался, метался и скулил. Шептал что-то в шею шало улыбающегося Руфуса, слепо гладящего и его и Валентина по плечам, бокам, бедрам, там, до куда мог дотянуться. И гортанно мурлыкал, насаживаясь на твердый член и снова выпуская его из себя. Валентин был просто в восторге. Кто бы мог подумать, что малыш окажется таким чувствительным. Наверное, это было что-то из области отличительных особенностей физиологии оборотней. Но, все равно, священник хоть как-то, но пытался сдерживать себя, все еще боясь повредить, сделать по-настоящему больно. А Симка и не думал ни о чем таком, просто наслаждался. Он и не знал, что это, окажется, еще круче, чем все их милые постельные игры, на которые они с Руфусом осмеливались до появления в их паре третьего, Валентина.

      Поэтому Симус не собирался сдерживаться, темперамент требовал свое, не приемля никакой осторожности. Он не запомнил, как на волне все учащающихся толчков, нашел на ощупь губы Руфуса и навалившись на него почти полностью, пропустил между ним и собой руку. Как обхватил потной ладонью трущиеся друг о друга, соприкасающиеся члены, как в ладонь полилось что-то теплое, как Валентин замер в нем, вжавшись лицом между лопаток, как внутри стало тепло и мокро и как он оказался лежащим на ковре между Валентином, обнимающим его со спины и вырисовывающим круги на животе, и Руфусом, сонно сопящем в грудь. Этого он уже не запомнил, полностью растворившись в удовольствии, равного которому в своей жизни еще не испытывал.

      - Это было... - начал он хрипло, немного придя в себя. - Это было... просто обалденно! - наконец нашел Сим правильное слово.

      - М, - протянул Валентин, поцеловав его в затылок, и самодовольно объявил, - Мне тоже показалось, что я был просто великолепен.

      - Не зазнавайся! - фыркнул Сим и попытался не сильно врезать ему локтем, но Валентин вовремя разгадал его маневр и перехватил руку, не пуская.

      - А я? - подал голос Руфус, поднял голову и встретился взглядом с Валентином.

      - Ты тоже был на высоте, солнце, - промурлыкал тот, все еще в шутку борясь в Симкой, пытающимся вырваться.

      - Нет, же! - с досадой выдохнул Руфус и объявил, - Я тоже хочу!

      - Прямо сейчас?

      - Вау! А тебя хватит? - живо полюбопытствовал Симка с неприкрытой насмешкой, и глянул на священника через плечо.

      - Проверим? - лукаво посмотрел в ответ Валентин, но снова вмешался кок.

      - Нет, - со вздохом произнес рассудительный Руфус, очень удачно дополняя их с Симом бесшабашность своим спокойствием и трезвомыслием, - Завтра уже скоро, всего несколько часов осталось. А мне еще на кухню с утра, Симу на вахту...

      - А мне обсуждать со Стефаном перспективы нашего с вами проникновения на остров Игрушек.

      - Какого проникновения? - тут же спросил Сим.

      - Такого, - фыркнул в ответ Валентин, - А вы думаете, зачем мне нужно было проверить, смогу ли я взять вас с собой, сделав невидимыми. Раньше у меня никогда не получалось, все живые, разумные объекты, были слишком велики. Но Стефан попросил все же попробовать, вдруг с кем-нибудь, да получится. А тут вы. Вот у меня сразу мысли и появились. И, надо признать, очень правильные мысли.

      - Ну, да, конечно. Сам не похвалишь, никто не оценит.

      - А то дождешься от вас самих похвалы! - усмехнувшись, объявил Валентин.

      - Правильно, не дождешься, - в тон ему отозвался Симус.

      Руфус же вздохнул, приподнялся, зевнул и огляделся в поисках любимых подушек. Все они оказались слишком далеко от него, поэтому он тяжко вздохнул и превратился в мышонка. Разбежался и шустро вскочил на одну из них, раскинул лапки в стороны и со счастливым писком плюхнулся на спину. Симка посмотрел на него, моргнул и поспешил присоединиться, став котом и вальяжной походкой отправившись в сторону подушечной горки.

      Валентин вздохнул и принялся приводить себя хотя бы в относительный порядок. Ребяткам-то что? Они перекинулись и все, можно даже не умываться и прочее. Некоторые так вообще языком умываются, глядя на Симку, самозабвенно вылизывающегося сидя на соседней с Руфусом подушке, лениво размышлял священник, натягивая брюки. Его смутили слова маленького кока, Руфус был прав, никакой любви с его стороны не было. Пока не было, хотя, Валентин не поручился бы, что не хотел чтобы была. Он давно уже устал от неприкаянности. И даже начал задумываться о том, что подошел к тому возрасту, когда морально уже приготовился в самое ближайшее время покинуть корабль, распрощаться с бессмертием и стать обычным человеком, хотя, в его случае, обычным все равно бы не назвали, но это уже мелочи. Стать смертным, да, наверное, так было бы правильнее всего. Он устал от скитаний и неприкаянности, от пустоты в сердце и легкой, в принципе не обремененной особыми заботами жизни. И, словно по волшебству, Голландец преподнес ему сюрприз, который в лице двух ушасто-хвостатых все время бродил перед самым его носом, но был замечен только сейчас.

      Он передумал уходить. Он захотел научиться. Да, научиться любить. По крайней мере готов был попытаться это сделать. Конечно, малышам он об этом не сказал. Зачем? Если получится, они и так все поймут и узнают об этом первыми. Если же нет, то и нет смысла обнадеживать, решил Валентин, устроился среди подушек, притянув к себе под бок два теплых, мохнатых комочка и уснул, грезя о чем-то запредельно светлом, чему так и не придумал во сне названия, хоть и попытался.

      Стефану снился сон. Он знал это. Чувствовал, но все равно не мог отказать себе в удовольствии продолжить наслаждаться грезами, в которых Лили вел себя совсем не так, как это было наяву. Аристократ улыбался, завораживая неземным сиянием синих глаз, хотя и наяву так случалось не редко, но губы под поцелуи он подставлял лишь во сне. И Стефан целовал их, эти насмешливо сжатые губы, и пьянел от близости человека, о существовании которого еще месяц назад не знал совсем. Он казался ему таким настоящим, таким живым, но Стефан точно знал, что это сон и не питал иллюзий. А потом Амелисаро исчез из сновидения и в безликой пустоте звездного неба, что окружило Стефана со всех сторон, он почувствовал всей кожей слова или мысли, или вообще что-то третье, доступное только богам.

      - Он делает тебя еще красивее, гномик с глазами цвета золотого песка.

      - Ты так думаешь? - спросил он с теплой улыбкой на губах. Ему искренне нравилось это непостижимое существо, что подарило ему когда-то корабль и бессмертие. - Я думал, что больше уже никогда не услышу тебя.

      - Не услышал бы, то чувство, что убивало тебя все это время, убивало и меня в тебе. Но теперь его больше нет, есть другое. И оно мне нравиться куда больше.

      - Чувство? Ты думаешь, это оно?

      - Я думаю, но ты еще об этом не знаешь.

      - Да, наверное, ты прав. - Задумчиво обронил Стефан и проснулся.

      Лили обнимал его во сне, уткнувшись лицом куда-то в живот. Светлые волосы разметались по простыням. Лицо его Стефан видеть не мог, но чувствовал дыхание на своей коже, спокойное и ровное. Мальчишка точно спал. К нему хотелось прикасаться, сжимать в объятиях, гладить, ласкать, перебирать в пальцах волосы. Но не отказывать себе он смог только в последнем. Лили заурчал во сне, повернул голову, приоткрыл губы, неосознанно потерся затылком о его ладонь, словно поощряя. Стефан вздохнул разочаровано и даже немного печально. Сну, что снился ему до явления Рогатого, еще очень долго не суждено было сбыться. Он это прекрасно понимал, но не сбирался форсировать события, поддавшись собственной слабости. Нет. Он готов был выжидать, как птицелов, охотящийся за редкой птицей, пусть даже в их с Амелисаро случае эта роль доставалась любви.

      А Амелисаро снился Стефан. Совсем неприлично снился. По крайней мере он был убежден, что приличному аристократу такие сны с участием мужчин точно не полагались. Робертфор был требователен и... горяч, но в тоже время он выгибался и стонал в его, Амелисаро, руках. Он, а не наоборот. И это сводило с ума обычно сдержанного и рассудительного аристократа. Он даже позволил себе в какой-то момент забыть о том, что это только сон. Очень даже зря, что позволил. Ведь тогда он не испугался бы так сильно, ощутив, как остался один одинешенек наедине с бескрайним звездным небом и без единой опоры под ногами. Не вскрикнул бы, ощутив взгляд то ли снаружи, откуда-то сверху, то ли изнутри. А, может быть, и отовсюду сразу. И этот кто-то, с добрыми, всемудрыми глазами, заговорил с ним.

      - Ты красивый, гномик с глазами цвета неба. Два красивых гномика, красивый союз.

      - А у второго какие глаза? - поинтересовался Амелисаро, среагировав в первую очередь на слово "гномик". "Он называл нас гномиками..." - говорил в корабельной бане капитан Робертфор, вспоминая свою жизнь на острове Мира.

      - Цвета золотого песка... Не волнуйся, ты прекрасно его знаешь.

      - А ты?

      - Я знаю всех вас. Особенно, таких, как ты, родившихся уже здесь, со мной в сердце.

      - В сердце каждого?

      - Да.

      - А у Стефана? Он ведь родился не здесь...

      - Он тоже теперь со мной. Все, кто плавает по трубчатому морю, в сердце несет крупицу меня. Мне нравится наблюдать за вами, так же, как вам нравится жить со мной.

      - А нам нравится?

      - Да. Не оставляй его, гномик, с глазами цвета неба, ты нужен нам.

      - Вам двоим?

      - Да.

      И Рогатый исчез, остался только Стефан, такой же, как был до божественного явления. Но Амелисаро был так поглощен своими мыслями, что сновидение растворилось без следа, остался лишь глубокий, тихий сон и плавное пробуждение на утро.

      Часть 6

      Утро для Стефана началось с улыбки. Не все же ему просыпаться раньше Амелисаро. Аристократ полусидя и опираясь локтем на подушку смотрел на него и улыбался. Почти мечтательно, как показалось Стефану в первый момент, и капитан не стал отказывать себе в удовольствии улыбнуться в ответ, хотя в том, чтобы протянуть к мальчишке руку, зарыться пальцами в светлые волосы на затылке и попытаться пригнуть его к себе, чтобы было удобнее дотянуться до губ, мог бы отказать. Но не сделал этого.

      Улыбка померкла. Амелисаро мягко высвободился из-под его руки, отрицательно покачал головой и молча поднялся с кровати. Стефан, снова откинувшийся на подушку, удерживать его не стал. Он предпочел остаться в одиночестве и подумать. Сон был слишком ярким, чтобы претендовать на статус обычного, ничем непримечательного сновидения. Поэтому он верил, что Рогатый на самом деле говорил с ним. Это было вполне в его стиле, молчать столько бесконечных лет и неожиданно проявить себя, сказав, что все видит, оценивает и ценит, несмотря на все шероховатости пути, по которому пришлось пройти Робертфору до этого странного признания его заслуг перед богом. Рогатый сказал, что это чувство красиво и живительно, как источник в зоне водопоя. Стефану очень хотелось бы знать, какое конкретно чувство имелось ввиду. А потом ему внезапно пришла в голову мысль, что Рогатый, помятуя о свойственной богу Архипелага любознательности, мог посетить сон и Лили тоже. Не мешало бы расспросить мальчишку об этом.

      Бодро встав с постели, Стефан потянулся всем тело и зарылся в недра шкафа. Его обычная одежда так и осталась в бане на лавке, а та, в которую облачил его Лили с помощью своего браслета, испарилась, еще когда они оба ложились спать. Удобная, однако, штука, этот его браслет. Не мешало бы поподробнее расспросить мальчишку о том торговце, что расщедрился на такой вот подарок. Стефан подозревал, что история должна быть интересной, но сначала все же следовало уточнить у Идальгиеро насчет снов. Если он окажется прав, то что мог сказать Амелисапро Рогатый? И как сам Лили отнесся к его явлению?

      Одевшись, Стефан вышел в кабинет, но мальчишки в нем не обнаружил. Нахмурился и вышел на палубу, увидев, как возле самого борта, ближе к лестнице, ведущей на камбуз, Лили о чем-то беседует с Ромой, ненавязчиво перебирая пальцами антрацитово-синие перья Белладонны, сидящей рядом.

      - А что потом с ним было? - спросил Рома в продолжение беседы.

      - С кем? - полюбопытствовал бесшумно подобравшийся к ним Стефан.

      Оба сразу же к нему обернулись. Рома нашелся первым.

      - Да я тут спрашивал у Лили, кто это его так драться научил?

      - А он что? - бросив быстрый взгляд в сторону молчащего аристократа, спросил капитан.

      - Да вот, говорит, что мамаша его приворожила одного умельца, мастера рукопашного боя, он и обучил.

      - И все? - насмешливо уточнил Стефан и осекся. Лили отвернулся к морю, но взгляд его потускнел.

      - Нет, не все. Я освободил его от её чар, думал, что спасаю единственного друга и учителя, но... Они так глубоко проросли в нем, а я был слишком юн, чтобы осознать, что нельзя рвать все связи между ней и ним разом. Он не выдержал осознания, что вся его любовь всего лишь порождение лживой магии. Не сумел с этим справиться и...

      - И? - Стефан оперся ладонью о борт корабля, склонился слегка вперед и заглянул ему в лицо.

      Аристократ провел языком по пересохшим губам и тихо ответил.

      - Он покончил с собой. Его тело нашел я. А она рассмеялась. Не над ним, надо мной. И больше не брала мне учителей со стороны, решив, что Рюмгаузин и без того хорошо меня обучил.

      - Рюмгаузин? - голос Ромы за спиной прозвучал надтреснуто.

      Амелисаро резко обернулся к нему, хмурый Стефан тоже смотрел на боцмана.

      - Ты его знаешь? - быстро спросил капитан, опередив аристократа.

      - Знал. Помните, кэп, плыл как-то с нами парень по прозвищу Рюмка.

      - Это он? - искренне удивился Стефан. Конечно же, он его помнил. Ведь Вито Рюмгаузин, он же Витая Рюмка, оказался единственным за всю историю Голландца человеком, которому капитан Робертфор предложил бессмертие и место в своей команде, но тот отказался. И вот как, оказывается, кончил.

      Рома кивнул.

      - Он был прекрасным бойцом, я помню, - тихо обронил Стефан и накрыл руку Амелисаро, впившегося в дерево борта до побелевших костяшек, своей ладонью. Аристократ не сдержавшись прерывисто вздохнул.

      Рома понимающе ушел, не простившись. Белладонна взлетела к парусам. Их оставили одних.

      - Пойдем в каюту, мне нужно... - договорить Стеф не успел.

      - Лучше здесь, - почти попросил его аристократ.

      - Почему? - пират напрягся, первой его мыслью было, что после утреннего порыва, который он не потрудился подавить, мальчишка больше не хочет оставаться с ним наедине. И следующие слова Лили еще больше уверили его в этом.

      - Мне здесь спокойнее.

      - И чем же?

      - Морем и... - недоговорив, Лили повернулся к нему лицом.

      Воспоминания застили синие глаза печалью. Стефан хотел поднять руку и провести кончиками пальцев по его щеке, в утешение, без подтекста, но одернул себя. Если мальчишке так неприятны его прикосновения... Но то, как Лили начал склоняться к нему, не разрывая контакта взглядов, окончательно выбило его из колеи, Робертфор перестал хоть что-нибудь понимать в этой жизни, точнее, конкретно в этом мальчишке. Казалось, поцелуй был неизбежен. Капитан был так поражен самим фактом того, что Лили сам, без провокаций с его стороны, хочет этого, что даже не подумал отступить, отстраниться или, что было бы логичнее, потянуться в ответ. Просто стоял, а расстояние между ними неумолимо сокращалось.

      - Амелисаро, простите, вы не... - раздался из-за спины аристократа мелодичный голос Анжелы и сдавленный вскрик, последовавший после того, как девушка осознала, что он не один, - Ой! Простите!

      - Что-то случилось? - Лили резко повернулся к ней, светлые волосы на лбу растрепались от такой порывистости.

      Девушка закрывала рот рукой и огромными глазами смотрела на него и выступившего из-за его плеча капитана. Стефан насмешливо выгнул бровь, сам удивляясь, что появление девушки, испортившей такой момент, его не разозлило по-настоящему, а скорее позабавило.

      - Извините меня, - аристократка взяла себя в руки и убрала ладонь от лица, решительно встречая взгляд Робертфора. - Я хотела узнать у Амелисаро, но теперь спрошу у вас, господин капитан. Как долго нам еще плыть?

      - Чуть больше суток, миледи, - отозвался Стефан, демонстрируя чудеса учтивости и удивляя этим Амелисаро.

      - Благодарю вас, - сдержанно кивнула девушка и уже повернулась к ним спиной, чтобы уйти, но неожиданно крутанулась обратно. - А знаете, пусть на родите меня обозвали бы идиоткой и все такое прочее, я думаю, вы просто потрясающе смотритесь вместе. - И неожиданно звонко рассмеялась, увидев, как вытянулись лица у обоих мужчин, развернулась и весело взбежала по лестнице на верхнюю палубу.

      - Кажется, начинаю понимать, что в ней нашел наш Макс, - прокомментировал случившееся Стефан.

      - Я тоже, - улыбнулся ему Лили и сразу же нахмурился, когда капитан шагнул к нему совсем вплотную.

      - Так что там с нашим поцелуем? - хитро прищурившись, полюбопытствовал Робертфор, положил ладонь ему на плечо.

      Амелисаро дернулся и сбросил его руку.

      - Не припомню, чтобы мы целовались...

      - Я так и думал, - удовлетворенно фыркнул Робертфор, отступая от него, и весело объявил, - Ты снова страдаешь подозрительно девчачьей забывчивостью.

      - Ну, учитывая, что ты сам в наших отношениях старательно пытаешься навязать мне роль женщины, думаю, имею на нее право.

      - Да? Напомни-ка мне, а когда это у нас с тобой завелись наши, - от сделал отчетливое ударение на этом слове, - Отношения.

      - С самого первого дня знакомства, - бросил в ответ аристократ, - Или я понял что-то превратно?

      - Я думаю, ты что-то недопонял. Кстати, как и я, скорей всего, когда решил, что ты только что был совсем не прочь меня поцеловать. - Насмешливо обронил Стефан и не позволил мальчишке сделать очередной ответный ход, - Тебе сегодня снились сны?

      Лили, уже набравший в грудь воздуха для достойного ответа, замер, выдохнул, моргнул и прищурился с отчетливым подозрением во взгляде.

      - Он тоже тебе снился? - осторожно спросил он.

      - И что сказал? - полюбопытствовал Стефан, не сочтя нужным давать очевидный ответ.

      - Что я красивый, а два красивых гномика - красивый союз.

      - Мне нравятся его идеи. - Промурлыкал Стефан, неожиданно для аристократа подавшийся вперед, и прошептал ему на ухо, - И ты красивый, когда я не сержусь.

      - Это как? - от неожиданности Лили, уже собиравшийся отступить от него, замер на месте, повернув голову в сторону все еще стоящего совсем вплотную капитана.

      - Когда я зол, мне хочется тебя прибить без суда и следствия, и красота твоя не самый лучший сдерживающий фактор.

      - А что лучший? - полюбопытствовал аристократ, не понимая, зачем ему это все, почему он до сих пор не отошел от явно ерничавшего и играющего на публику капитана, не обращающего внимание, что зритель у него только один.

      - Твой запах. - Стефан выдохнул это ему на ухо так тихо и в тоже время провокационно, что Амелисаро с трудом заставил себя не передергивать плечами, когда между лопаток побежали мурашки от какого-то, по его мнению, совсем нездорового нервного возбуждения.

      - Намекаешь, что я воняю? - попытался отшутиться он.

      - Нет. - Не внял шутливому тону Робертфор, - Признаю, что мне будет не хватать его в моем кресле и... - он сделал паузу и неожиданно прижался губами к шее аристократа под ухом, - Постели, - прошептал он, задевая кожу и резко отступил, наблюдая, как мальчишка в ошеломлении вскинул руку и прижал ладонь к тому месту, где только что были его губы.

      - Стефан? - получилось тихо и беспомощно.

      - Ничего не бойся, - неожиданно холодно произнес капитан, - Я просто говорил сам с собой. - Развернулся и ушел, оставив Лили в полном недоумении от случившегося.

      Аристократ просто никак не мог понять, почему у пирата резко испортилось настроение. А Стефан ни за что не согласился бы признаться в том, что его до глубины души задел его страх. У него даже мелькнула мысль, что Лили начинает проявлять активность в плане углубления отношений только тогда, когда чувствует, что его положение на корабле становится шатким, что это просто попытка уговорить Стефана не прогонять его. Мальчишка сам же признал, что всерьез обдумывал, что мог бы предложить ему себя в обмен на право остаться на Голландце. Именно эта мысль, так внезапно промелькнувшая у него в голове, заставила Стефана испытать столь сильное разочарование и повести себя так неоднозначно. И Робертфор даже думать не желал, что игры играми, но теперь ему неожиданно сильно, особенно после разговора с Рогатым, захотелось взаимности, но он слишком решительно принялся себя убеждать, что от выкормыша Елены любви ему не видать, поэтому тихо бесился, расхаживая взад-вперед по капитанскому мостику.

      Руфус уже позвал всех завтракать, но Стефан решил, что сменит у штурвала рулевого, не желая пока встречаться с мальчишкой, сумевшим вселить в его душу смятения. Все же Лили со всеми своими взбрыками был просто невыносим!

      А Лили, придя камбуз вместе со всеми и обнаружив, что Стефан завтракать не собирается, попросил у Руфуса простой жестяной поднос, составил на него и свою тарелку и ту, что была приготовлена для капитана и под одобрительные взгляды команды вышел.

      - Вы думаете, это у них серьезно? - неожиданно спросил кто-то из матросов.

      - Конечно! - не сговариваясь убежденно ответили одновременно Анжела, Виолетта и, как не странно, Сим-Сим. Все трое переглянулись. Аристократка тут же смущенно потупила глаза, а Виолетта совсем по-мужски подмигнула развеселившемуся юнге.

      Амелисаро поднялся на капитанский мостик, ловко балансируя с подносом в руках, и был удостоен изумленного взгляда капитана.

      - Неужели на нежности потянуло? - Стефан насмешливо закатил глаза и круто повернул штурвал. Голландец легко и непринужденно вошел в замысловатый маневр, а его бессменный капитан так и не отрывал глаз от улыбки аристократа. Ему почудилось в ней смущение. И, если это действительно было оно, Амелисаро был чрезвычайно мил, когда по-настоящему смущался.

      - Нет. Просто решил, что это непозволительно с моей стороны, дать тебе отощать от недоедания и нервов.

      - А кто мне эти самые нервы больше всех трепет, знаешь?

      - Неужели эта честь досталась скромному мне?

      - Скромному? Ну-ну. - Криво усмехнулся капитан и окинул фигуру аристократа нарочито долгим взглядом, - Но, как видишь, у меня заняты руки. И как ты собираешься меня кормить?

      - С рук? - выгнул брови Лили.

      - М? - невнятно отозвался капитан, словно прислушиваясь к чему-то.

      Лили не удержался и спросил.

      - Говоришь с ним?

      - С кем?

      - С Голландцем, - неуверенно предположил он.

      - Да, - не стал лукавить Робертфор и со скрытой лаской провел ладонью по окружности руля. - С ним.

      - Это любовь? - вроде бы со смехом в голосе, но на самом деле очень серьезно, поинтересовался Лили.

      - И да, и нет, - Стефан пожал плечами и перевел взгляд на воздушно-облачную даль. В душе ворочались, зарождались и готовились пустить корни странные, непонятные чувства, кажущиеся чужими и непривычными.

      Видя его настроение, Лили поставил поднос на широкие перила, взял в руки тарелку и наколол вилкой первый аппетитный кусочек. Поднес к губам капитана. Тот глянул на него лукаво, но рот послушно открыл и осторожно снял кусочек с вилки. Взгляд молодого аристократа стал сияющим и игривым. Он тут же поднес вилку к губам капитана вновь, но тот увернулся.

      - Если все доем, поцелуешь? - капризным голосочком протянул Стефан, дурачась.

      - Не дождешься! - фыркнул в ответ Лили, улыбнулся, и их в очередной раз прервали. На этот раз Валентин.

      - Трапезничаете или милуетесь? - вопросил священник, стоя на самой верхней ступеньки лестницы.

      - И то, и другое, - ответил за них обоих Стефан, покосившись на Лили, в глазах которого мелькнуло разочарование. - Ты что-то хотел?

      - Да, - кивнул ему священник, - Хочу продемонстрировать наши с малышами успехи.

      - И?

      И исчез.

      - Лихо, - одобрил капитан, - А детки у нас где?

      - Где-где, - тут же раздался ворчливый голосок Сим-Сима, - За пазухой. А тут, между прочим, душно!

      - Не ворчи, - тут же отрезал в ответ писклявым голосом Руфус, и за ним послышался смех Вала, и они снова, теперь уже втроем, стали видимыми, причем, мордочки Руфа и Сима, действительно выглядывали из-за ворота куртки широко улыбающегося Валентина.

      - Отлично, - коротко кивнул им Робертфор, - А что с расстоянием?

      - От носа до кормы, - ответил Вал. - Здесь некуда дальше.

      - А вот это очень хорошая новость, - произнес капитан, задумчиво морща лоб, крутились у него в голове некоторые мысли. - Лили?

      - Да?

      - Ты, как я понимаю, был последним учеником Витой Рюмки, поэтому я тебя прошу позанимайся с ними.

      - С Руфусом и Симом?

      - Да.

      - Позаниматься? - вмешался Валентин, - Но нам до отправной точки осталось меньше суток ходу.

      - И что? Я ведь не прошу из них сделать элитных бойцов, - холодно обронил Стефан, - Я прошу преподать им хотя бы азы самообороны в открытом море.

      - В море? - мышонок и котенок переглянулись, - Но ведь мы упадем, если окажемся за бортом! - Протестующе воскликнул Сим, а Руф его молчаливо поддержал.

      - Не упадете, - отрезал капитан, - Лили, разъяснишь им и воздухоплаванию поучишь. Вал, понаблюдай и, если будет нужно, помоги всем троим советом.

      - Зачем вообще это нужно? - священник не громко озвучил вопрос, которым задавались все.

      - Не хочу никем из вас рисковать, поэтому пытаюсь подстраховаться, пока есть такая возможность. К тому же, до острова вам в любом случае придется добираться вплавь, кораблем я тоже рисковать не хочу. - отчеканил Стефан и кивком головы отправил всех прочь.

      Валентин молча развернулся и ушел, унося с собой свой маленький зверинец. Амелисаро на мостике задержался.

      - Не понимаю, - растерянно пробормотал Лили, - Как могло так получиться, что у тебя и кок, и юнга не только не умеют плавать, но и не знают элементарных вещей. К примеру, о том, что море у островов уплотняется и в нем можно плавать без страха уйти в глубину и провалиться в зону разреженного воздуха?

      - Думаешь, у меня было настроение заниматься их образованием? - с нотками раздражения в голосе, бросил Стефан.

      - Думаю, если это все из-за нее, то ты полный...

      Договорить аристократ не успел. Стефан вскинул руку, обхватил ладонью его затылок и резко притянул к себе.

      - Будешь учить меня жизни, поцелую. Уверен, что после этого сможешь удержать наши отношения на том же расстоянии, что прежде? - тихо уточнил он. Почти задевая губами губы изумленно застывшего мальчишки.

      - Уверен, ты бежишь от очевидного, как последний трус или полный дурак, это уже как больше нравится, - прошипел Амелисаро, разозлившись. Но отталкивать от себя Стефа не стал, остался стоять все так же близко, пока капитан одной рукой удерживал штурвал, а второй не позволял ему отстраниться ни на сантиметр.

      - Значит, все же уверен? - тонкие губы пирата растянулись в холодной улыбке, ладонь сместилась с затылка на щеку, большой палец провел подушечкой по мягкой и теплой на ощупь коже, улыбка стала теплее. - Так что там с нашим поцелуем?

      - Дай мне время, - отозвался аристократ и легко высвободился из-под его руки. Развернулся и молча сбежал по ступенькам вниз.

      - Время, так время, - легкомысленно пробормотал капитан благосклонному этим утром морю и с легкой тоской посмотрел на оставшийся на перилах поднос со снедью.

      Похоже, позавтракать ему сегодня все же не удастся. Но по сравнению с той необъяснимой восторженностью, что нежданно поселилась в душе, легкий дискомфорт и урчащий желудок были абсолютно незначительной мелочью. Он сам не мог объяснить природу своих чувств. Их противоречивость, их непостоянство. Но и променять их на былое спокойствие он не согласился бы ни за какие коврижки.

      "Красивые чувства огромным делают мир", - отозвался в мыслях капитана Летучий Голландец интонациями Рогатого.

      Стефан улыбнулся. Похоже этот самый огромный мир сошел с ума и он вместе с ним. А что, прекрасное начало дня: безумство и любовь - что еще нужно для счастья?

      Он спустился с капитанского мостика только к полудню, доверив руль Виолетте, а общее командование Кеше. И обнаружил, что обучение оборотней азам воздушно-морского боя идет полным ходом. Валентин, притащив откуда-то плетеное кресло-качалку, вальяжно развалился в теньке и, куря неизменный длинный мундштук, наблюдал за тем, как Амелисаро возиться с Симкой и Руфусом, расхаживающим в боевых трансформациях. Малыши уже настолько освоились, что, похоже, совсем перестали смущаться любопытных взглядов, которые теперь неизменно к себе притягивали. Не так уж часто в Архипелаге можно встретить таких вот коне-ящероподобных монстров, которых можно было бы сравнить с кентаврами, так же гарцующими на конских ногах и являющихся обладателями человеческих торсов, если бы не мясистые хвосты, как у ящериц, тела, покрытые чешуей, у Симуса - ярко-зеленой, у Руфуса - белой, и не огромные, кожистые крылья.

      Они дефилировали вокруг Амелисаро, то и дело меняя направление. Легкий ветерок трепал на ветру густые гривы под цвет чешуи, змеиные глаза смотрели внимательно, тонкие, хищные губы обнажали в жутких улыбках клыки. Оборотни слушали Амелисаро, призвавшего на помощь все свое аристократическое воспитание, чтобы не вздрагивать при каждом взгляде на этих "милейших зверушек".

      - И все равно не верю! - рыкнул Симка, - Как можно плавать в воздухе? Мы вот дома плавали в озере, но оно-то из воды, а не из облаков!

      - Облака тоже, можно сказать, состоят из воды, - лениво обронил Валентин из своего укрытия. Оба оборотня сразу же повернулись к нему, дав Амелисаро возможность перевести дух.

      Он уже замучился им втолковывать, что воздушно-облачное море уплотняется возле островов, но, что еще удивительнее, по ходу кораблей тоже, поэтому, если они сейчас превратятся обратно в людей и прекратят попытки использовать свои крылья, то вместе с ним могут спуститься за борт и хотя бы немного попробовать поплавать. Но куда там! Оборотни явно не были настроены на подобные сомнительные эксперименты, чувствуя себя в море крылатыми куда уютнее, чем если бы они полностью доверились облачно-воздушным волнам.

      - Может и состоят, - не уверено отозвался уже не Симка, а Руфус, - Но все равно как-то боязно, - но словно в противовес собственным словам, превратился в светловолосого мальчишку-кока, вот только очевидные признаки волнения - мышиные ушки и лысый хвостик, скрыть не смог.

      Амелисаро растерянно моргнул, а потом и вовсе протянул рука и с сияющей улыбкой потрепал его по волосам между ушей.

      - Но, но, - тут же раздался голос Валентина, с которого слетела былая расслабленность, - Попрошу без рук!

      - А? - Амелисаро повернулся к нему, глядя с непониманием и вопросом.

      - Ревнуешь? - неожиданно с тихим порыкиванием осведомился Сим, выглядывая из-за плеча аристократа.

      - А что, нельзя? - лукаво взглянув на него, поинтересовался священник, подошел к Руфусу и со спины обхватил его рукой за плечи, прижимая к себе.

      Амелисаро, смотря в глаза маленькому коку, вопросительно выгнул брови. Руфус в ответ тихо вздохнул и обхватил запястье Валентина пальчиками, не имеющими ничего общего с теми длинными четырех-фаланговыми уродцами, в которые они превращались в боевой трансформации. Валентин оторвавшись от созерцания насупившейся морды Симуса, глянул на кока и сам нахмурился, не сумев прочитать выражение его лица.

      - Ревнуют, - тихо произнес Руф, - Когда бояться потерять, а ты просто дурачишься. И нечего обманывать Сима, он у нас наивный и всему верит.

      - Вот еще! Не поверил я ему! - возмущенно воскликнул юнга уже без рыка, и Амелисаро, взглянув на него через плечо, увидел, что он тоже стал человеком.

      Валентин же продолжал все так же хмуриться. Ему не нравился весь этот разговор, но несмотря на весь свой опыт и врожденное ехидство, он никак не мог придумать, что на все это можно сказать. Поэтому молчал, тщетно пытаясь разобраться в своих собственных чувствах. А Руфус тем временем высвободился из его объятий и шагнул к Амелисаро.

      - Если обещаешь, что не дашь нам упасть, я согласен попробовать и без крыльев, правда... - Руфус замялся, отвел глаза и совсем чуть-чуть покраснел, признавшись, - Мне все равно немного страшно. - Снова взглянул на Амелисаро и робко улыбнулся.

      - Обещаю, - улыбаясь в ответ, кивнул ему Идальгиеро и взял за руку.

      - Ну, раз Руфус говорит, что готов рискнуть, - пробормотал Симус, схватив Амелисаро за рукав черной, шелковой рубашки, и бросил косой взгляд на Валентина, нацепившего на лицо маску полного безразличия ко всему происходящему. - Только... - продолжил юнга, посмотрев на аристократа, - Ты это... обманешь, покусаю. - И тут же у него на голове материализовались зеленые кошачьи ушки, а за спиной замаячил хвост им в тон.

      - Не обману, - подмигнул ему Лили, и доверительно признался, - мне совсем не хочется быть покусанным.

      - Отлично! - просиял юнга и уже сам энергично потащил их с Руфусорм к борту, с которого кто-то из пиратов уже спустил веревочную лестницу.

      Валентин остался стоять, молча наблюдая за тем, как Амелисаро бесстрашно первым перекинул ногу через борт, крепко хватаясь за канаты лестницы.

      - А ты ведь на самом деле ревнуешь, - Стефан подошел к нему беззвучно.

      - Нисколечки, - фыркнул в ответ Валентин.

      - Ревнуешь, ревнуешь, - весело пропел капитан, наблюдая, как последним за бортом скрывается Симус.

      - Ты не по собственному ли опыту судишь, а, кэп? - насмешливо уточнил священник.

      - А мне пока не к кому его ревновать, поэтому не по собственному.

      - Тебя послушать, так ты уже морально к ревности готов.

      - Готов, - внезапно отозвался капитан и, словно для себя самого повторил, - Еще как готов...

      - А я вот нет, - бросил священник, развернулся и снова ушел в тень, где ждал его так и не докуренный табак в мундштуке.

      Стефан же подошел к борту и свесился с него, чтобы увидеть, как оборотни неуверенно, все еще цепляясь за дощатое днище, барахтаются в сгустившемся облачном море, а Амелисаро плывет рядом без какой либо поддержки и не забывает учить их.

      - Во так, молодцы. Сейчас привыкнете немного и можно будет попробовать отцепиться.

      - Так странно, - капитан напряг слух и расслышал тихий голос Руфуса, - Почти как в воде, словно что-то выталкивает на поверхность.

      - Ну, Валентин же вам сказал, что облака тоже состоят из воды... - отозвался Амелисаро.

      - Угу, - пробурчал в ответ уже Симус. - А что там за приемы морского боя, про которые кэп говорил?

      - А ты сначала научись плавать без Голландца, а потом уже про приемы боя говорить будем, - не без ехидства протянуло Амелисаро.

      - И научусь! - запальчиво начал юнга, но в этот момент они оба заметили, что Руфус, не слушая их перепалку, уже сам плывет, больше не цепляясь за корабль.

      - Вот видишь, бери пример, - объявил Амелисаро и поспешил присоединиться к уже уверенно плывущему Руфусу. Тот перевернулся и поплыл на спине. Весело объявив, обращаясь к Симу.

      - Симус, не бойся! Это еще лучше чем в озере, в воде. Так здорово!

      И юнга бесстрашно бросился их догонять. Больше капитан смотреть не стал, и без того с трудом подавляя в себе желание присоединиться к этим троим. Он сам так давно не плавал в облачно-воздушном море, что и забыл уже каково это. Но нарушать идиллию, в которой пребывал его недавний пленник вместе с малышами-оборотнями он не стал. Отошел от борта и повернулся к священнику, расположившемуся в кресле-качалке в обманчиво вальяжной позе.

      - Ты будешь непроходимым дураком, если упустишь такое счастье, - обронил капитан.

      - Ты вообще собираешься посвятить меня, наконец, в подробности своего плана? - проворчал Валентин, ловко меняя тему.

      - Собираюсь. - Фыркнул в ответ капитан, - Пока Сим занят, позови мне Рому и Кешку, будем утрясать нюансы. - Обронил Стефан и ушел в сторону капитанской каюты. Мыслей в голове было слишком много.

      В итоге они вчетвером проспорили до ужина, но все же пришли в консенсусу относительно плана действий, и покинуть каюту капитана их вынудил лишь громогласный вопль маленького кока. К тому времени все, кто не был задействован на вахтах, уже собрались, поэтому место рядом с Амелисаро неожиданно оказалось занято улыбающемся во все зубы Симусом, а с другой стороны сидел не менее довольный Руфус.

      Стефан нахмурился, Валентин, вошедший сразу же за ним, тихо скрипнул зубами, увидев неприлично, по его мнению, счастливую троицу, и даже готов был согласиться с капитаном, относительно ревности, но не успел.

      - И как успехи? - натянув на лицо маску учтивости, поинтересовался Робертфор у Амелисаро, опускаясь на свободный стул между Анжелой и Хрюфемь.

      - Просто отлично! - воодушевленно объявил тот, - Мы даже успели попробовать пару боевых приемов, у них просто невероятное чутье на правильную балансировку тел в отсутствии поддержки.

      Юнга и кок тут же приосанились, но в этот момент оба наткнулись на хмурый взгляд корабельного священника и стушевались. Даже Сим. Валентин же гордо опустился на свободный стул напротив них и взялся за вилку. Амелисаро, правильно истолковав все увиденное, поджал губы. Взглянул на Стефана. Отодвинул стул и медленно поднялся на ноги. Все недоуменно на него уставились, но сам аристократ смотрел только на капитана. Взял стул, обошел стол и обратился к Анджеле.

      - Милая леди, могу я обратиться к вам с просьбой об одолжении? - учтиво склонившись в поклоне, обронил он незнакомым, аристократичным тоном.

      - Конечно, господин мой, - мягко улыбнулась та, вставая, - Но вы совершенно зря переносили стул, я могла бы...

      - Нет, - отрицательно покачал головой тот, - Я же знаю, что, стараниями вашего учителя, ваш стул единственный с мягкой обивкой, - бросив короткий взгляд в сторону притихшего Симса, произнес аристократ.

      Поставил свой стул рядом с благосклонно смотрящим на все это капитаном, взялся за спинку стула аристократки и перенес его на другую сторону стола. Девушка легкой походкой пошла за ним. Оборотни сразу же раздвинулись, позволяя Лили усадить её между ними. Руфус смущенно засопел, а Симка воровата ухмыльнулся и сразу же превратился в кота, наглого, зеленошерстного и желтоглазого, забрался к ней на колени и вольготно устроился, позволяя улыбающейся девушке расчесывать изящными пальчиками шерсть на не проминаемом после съеденного брюшке. Но зря они с Руфом расслабились, пока Лили усаживался рядом с всем довольным Стефаном, Валентин тоже поднялся со своего места и опустился на освобожденный Симусом стул.

      - Вы ведь не против, дитя? - проворковал он, обращаясь в Анджеле.

      Та смутилась.

      - Нет, конечно, - пролепетала она, по-видимому, уже зная, что Валентина с коком и юнгой связывают не простые отношения.

      На Голландце, среди своих вообще было очень трудно что-либо утаить. А Анджела, несмотря на то, что была аристократкой, команде нравилась, к тому же, по общему мнению была без пяти минут девушкой Макса, потому от нее особо не таились, считая, что ни к чему оно, и давно уже не вспоминали о высоком статусе наследницы.

      Валентин устроился рядом и, то и дело бросая взгляды на молчаливых оборотней, трапезничал, не принимая участие в разговорах, что велись за столом. В основном все вращалось вокруг рассуждений Виолетты, которая объявила, что хочет сделать себе пирсинг в пупок и проколоть язык, но Кеша, который, как всем было прекрасно известно, всегда был готов проколоть кому-нибудь из товарищей очередную дырку в теле, неожиданно уперся рогом.

      - Не понимаю. Тебе, значит, можно, а мне... - возмущалась Вилка, но старпом стоял на своем.

      - Я мужчина и я...

      - Сам мне еще совсем недавно предлагал проколоть губу и пятую дырку в ухе!

      - Действительно, Кеш, - вмешался Рома, - Ты ведь всем колешь, и сам, помниться, иронизировал, что Вилка трусишка, раз боится проколоть еще что-нибудь кроме ушей.

      - Иронизировал, - неожиданно зло бросил Викентий и выпалил на одном дыхании, - Но тогда я еще не знал, что он это она, и что в будущем станет матерью моих детей!

      - Что?! - тут же взвилась Вилка, но Кеша, не иначе, чтобы не выносить скандал на потеху окружающих, встал и молча вышел с камбуза. Девушка с силой стиснула вилку, но потом заставила себя разжать пальцы, встала и хотела уже выйти вслед за старпомом, но, проходя мимо Валентина, замерла и повернулась к священнику, перехватившему её руку.

      Тот не улыбаясь потянул её к себе. Девушка склонилась к нему, и Вал прошептал ей что-то на ухо. Её глаза широко распахнулись, в них мелькнуло недоверие. Но Валентин отрицательно покачал головой и отпустил её руку. Виолетта медленно повернулась к двери и вышла с неестественно прямой спиной.

      Валентин поймал на себе вопросительный взгляд капитана и снова отрицательно покачал головой. Стефан пожал плечами и демонстративно вернулся к еде. Команда попереглядывалась и последовала его примеру. Разговоры как-то быстро заглохли на корню, так что трапезничали быстро. На камбузе задержались только Валентин и Стефан с Амелисаро, не считая двуликих, которые обитали в небольшой подсобке за корабельной кухней.

      - Ты сам им расскажешь, что мы там напридумывали или как? - осведомился капитан, пока Амелисаро помогал Руфусу и присоединившемуся к ним Симу мыть посуду и убирать со стола.

      - Разумеется, сам, - тоном, не терпящим возражений, отрезал священник.

      - Прекрасно, - кивнул капитан, поднялся и обратился к Лили.

      - Пойдем. Думаю, кому-то совсем не мешало бы поговорить по душам.

      - Неужели, кроме нас с тобой тут есть еще кто-то, кому это нужно? - неожиданно насмешливо откликнулся Лили, вытирая последнюю тарелку, переданную ему Руфусом, который, услышав его слова, улыбнулся.

      - Есть, не сомневайся, дитя, - деловито объявил Валентин вместо Стефа.

      Амелисаро повел плечами, вытер руки полотенцем и повернулся в капитану. Тот кивнул ему и пошел на выход. Аристократ последовал за ним. Валентин остался наедине с мальчишками, которые излишне демонстративно его игнорировали, чего священник терпеть никак не собирался.

      - Может быть, кто-нибудь из вас все же наберется смелости и открыто скажет мне, что не так? Еще утром вас обоих все устраивало.

      - Нас и сейчас устраивает, - невнятно пробурчал Симус, не оборачиваясь, но был вынужден все же посмотреть, когда Руфус отложил в сторону полотенце, повернулся и подошел к Валентину. Тот неотрывно смотрел ему в глаза. Маленький кок тихо вздохнул, шагнул еще ближе. Валентин расставил ноги, обхватил бедра мальчика руками и притянул к себе вплотную. Тот поднял руки и положил ему на плечи. Снова вздохнул.

      - Я хочу... - Руф запнулся, зажмурился, с силой обнял его за плечи и сдавленно выдохнул, - Вас с Симусом одновременно.

      Глаза услышавшего это Симки широко распахнулись, а Вал хищно улыбнулся. Но кок продолжил, и улыбка священника померкла.

      - Но завтра нам в бой, поэтому сегодня нельзя... нельзя ничего лишнего, - Руфус отстранился от него и заглянул в глаза запрокинувшего голову Валентина. - Я... - кок запнулся и поправился, - Мы бы очень хотели, чтобы ты и сегодня остался с нами, несмотря на это.

      И Симус, осознавший, к чему клонит лучший друг, тоже спросил.

      - Ты останешься, просто так, без секса?

      Валентин нахмурился.

      - Так вы что же, думали что я с вами только поэтому? - тихо уточнил он.

      Руфус переглянулся с подошедшим к ним Симкой и неуверенно кивнул за них двоих.

      - Ну, - протянул Вал, подгребая к себе и юнгу тоже, - Хорошо хоть спросить додумались, - и улыбнулся, - Я не испытываю любви, как мне кажется, но чувствую к вам большую симпатию, и дело вовсе не в том, что нам с вами хорошо в постели, точнее это к моим чувствам имеет крайне посредственное отношение. Мне просто хорошо рядом с вами, без всего хорошо.

      Мальчишка разулыбались. Первым за поцелуем потянулся Симус, всегда бывший более порывистым, чем Руф, а потом и кок был поцелован и обласкан. Валентин слегка отстранил их от себя и поднялся, обнимая обоих за плечи.

      - А в благодарность, на сон грядущий, я расскажу вам сказку, - уводя их в комнату за камбузом, промурлыкал священник.

      - Сказку о чем? - взволнованно уточнил Руфус.

      - Обо мне, - фыркнул ему в шею Валентин.

      И рассказал, устроившись на подушках под окном, глядя вместе с мальчишками, положившими головы ему на плечи, на танец лунных рыбок, о том, как еще совсем мальчишкой ненавидел чопорность священнослужителей с большой земли, ведь из его рода вышли два епископа и набожность прививалась с пеленок. О том, как ушел, гордо хлопнув дверью, когда узнал, какую участь приготовил ему отец, узнав о его даре, ведь с такими способностями стать святым и занять самый высокий церковный пост куда проще, чем без оных. О том, как метался по Архипелагу, пока не попал на остров Незабудковой Вечности. О том, как выпустился из семинарии, став совсем другим человеком, как скитался по кораблям и островам, как встретился со Стефаном, как жил на корабле до того, как на Голландце появились Руфус с Симом. А мальчишки внимали ему, улыбались и каждый мурлыкал на ухо на свой манер, засыпая под неспешное журчания его голоса. Валентин неожиданно поймал себя на мысли, что именно сейчас как-то совсем внезапно осознал, что счастье в его жизни непременно будет, если, конечно, он уже им не обзавелся в двойном объеме. И сам не заметил, как погрузился в сон.

      - Как думаешь, - спросил Амелисаро, наблюдая с кровати, как Стефан раздевается ко сну, - Виолетта ждет ребенка, поэтому Вал...

      - Что?! - Стефан, оставшийся в одних брюках, резко к нему повернулся.

      - А что еще он мог ей сказать после заявления Кешки?

      - Не знаю что, - рыкнул капитан, буквально сдирая с себя сапоги и брюки, - Но я не собираюсь лишаться рулевого из-за...

      - Что? - тихо и угрожающе протянул с кровати резко севший Лили.

      - То! - с досадой выплюнул Робертфор, забираясь под одеяло.

      - Хочешь сказать, что, если я прав, ты заставишь её избавиться от ребенка?

      - С ума сошел?! - возмущению Стефана не было предела, он тоже резко сел и гневно уставился на аристократа, - Как тебе такое могло только в голову прийти?

      - А что я должен был подумать? - возмутился Лили, но было заметно, что от сердца у него отлегло.

      - Все что угодно, но не это.

      - То есть ты просто её выгонишь?

      - Разумеется, нет!

      - Тогда, что же ты... - начал Амелисаро, но Стефан резко придвинувшись, закрыл ему рот ладонью.

      - Значит так, - холодно бросил он, - Мы спать сегодня будем, или ты так и будешь допросы мне тут учинять?

      Лили промолчал. Отстранил его руку от своего лица и послушно опустился на подушку. Стефам лег рядом, придвинулся и уже знакомым, собственническим жестом положил руку ему поперек груди. Закрыл глаза и тихо вздохнул.

      - Не буду я её прогонять, но ты только представь, если она на самом деле беременна. Что с ребенком делать?

      - Воспитывать. - С улыбкой откликнулся Амелисаро, - Думаешь, всей командой не справимся?

      - Думаю, пиратский корабль не самое хорошее место для ребенка.

      - Глупости! - убежденно фыркнул в ответ Лили и повернул голову в его сторону, - Я был бы счастлив, если бы меня воспитывали на этом корабле и... - он запнулся, но продолжил, - И эти люди.

      - И нелюди? - насмешливо протянул Стефан, приподнявшись.

      - А куда без них? - хитро прищурился Амелисаро.

      - Это точно, - улыбнулся ему капитан и резко посерьезнел, - В общем предлагаю договориться полюбовно.

      - Ты о чем? - не понял Лили. Всю легкомысленность с него как ветром сдуло.

      - Завтра спишем все на страшный сон, - пробормотал Стефан, целуя губы аристократа.

      Синие глаза Амелисаро широко распахнулись. Он резко дернулся и капитан тут же с неприкрытым сожалением отстранился. Но Лили, словно передумав, запустил пальцы в его длинные, гладкие волосы и снова пригнул к себе, выдохнув в подбородок.

      - Всего лишь сон.

      - Страшный? - тихо уточнил Стефан, когда они снова разорвали поцелуй.

      - Приятный, - безапелляционно откликнулся Амелисаро, улыбаясь, и тут же был снова поцелован и втянут в небольшое сражение, в котором по определению не могло быть проигравших.

      Они целовались, а за бортом вдоль досок, выстроганных из корабельных пальм, танцевали плавленым серебром лунные рыбки, сопровождая корабль по морскому Пути длинною в Вечность. И капитану с аристократом было невдомек, что обсуждаемая ими совсем недавно Виолетта в эту ночь ушла ночевать в кубрик за свою прежнюю ширму, оставив Кешу в каюте старпома наедине со своим отчаянием и непонимание женских капризов. А что делать? Такова она, любовь - непостоянная.

      Глава 6 (продолжение)

      О приближении к острову Сломанных Игрушек сигнализировали особые магические буйки, мигающие, как маяки, красным. Они по всему периметру окружали большой остров, имеющий замысловатую, вытянутую форму, основное поселение которого располагалось в западной его части в самой доступной для причаливания маленькой бухте, но корабли давно уже не приставали к нему. Заключенных выбрасывали в зоне уплотненного моря, рядом с красными буйками, и до суши, если хотели жить, они добирались вплавь. Именно поэтому на пиратстком жаргоне его нередко называли еще Островом Красных Фонарей.

      Юная миледи Анджела была убеждена, что этот остров представляет собой некое подобие тюрем её родины, но, как ей объяснил лично капитан Робертфор, на Архипелаге с нарушителями непреложных законов и общественного порядка, осужденными и признанными виновными, поступали несколько иначе, чем в империи Салюшт, раскинувшейся под ними. Попутно, капитан отметил, что каким бы странным совпадением это не казалось, именно остров Сломанных игрушек парит высоко в небе аккурат над столичной частью Империи, то есть над Изольдиньей - столицей. Но это, по большому счету, к делу не относилось, поэтому он принялся объяснять, что в Архипелаге правят вовсе не аристократы, почти безвылазно сидящие на своих островах, а капитаны кораблей, что курсирую между ними, и даже появление на каждом острове порталов не сильно изменило бы расстановку сил. Почему? Да потому что через портал можно было провести людей, но не грузы большой массы. А разбивать каждый из них на мелкие составляющие чревато тем, что их себестоимость подскочила бы в разы и все. Рост цен уничтожил бы экономику, если бы не корабли с их капитанами.

      Именно поэтому на море действовал один лишь непреложный закон - слово капитана. Это, как правило, сводилось к тому, что нарушителей и преступников капитаны карали тем, что отправляли прогуляться по доске, сбрасывая повинных в страшных преступлениях в море. На островах же верховодили аристократы, перенявшие большинство традиций из Империи, поэтому тюрьмы островов по большому счету не отличались от тех, что были в городах большой земли. А еще был остров Сломанных Игрушек, куда попадали не те, кто украл, убил, снасильничал, а те, кто по тем или иным причинам оказался неугоден аристократам и имел неосторожность попасться в цепкие лапы охранки.

      Как правило все они были пиратами, как правило, многие когда-то правили кораблями, будучи капитанами, многие ходили под флагами погибших кораблей, столкнувшимися в море вблизи островов с превосходящими силами противника. А теперь были заперты на проклятом острове, к которому не приставали корабли. Почему? Да потому что был у этого острова свой секрет. Своя великая тайна. И знали о ней лишь те, кто оказался её заложником, потому что узнав о ней, можно было лишь преодолев периметр Красных Фонарей и ступив на сушу. Они жили здесь, создавали семьи, рожали детей и регулярно принимали новых отверженных, которым уже не суждено было живыми вернуться в море. И неизвестно сколько бы это продолжалось, если бы не пропажа Макса и желание капитана легендарного Летучего Голландца помочь старому другу. И, конечно же, если бы не аристократ и аристократка, которые одним своим присутствие на корабле перевернули все представления как команды, так и лично Стефана Робертфора, о коварных и беспринципных аристократах.

      Голландец, управляемый лично капитаном, подплыл максимально близко к Красным Фонарям, когда солнце уже почти село. С последними лучами, лизнувшими на прощание воздушно-облачные волны, от борта отделились три фигурки, почти незаметные на фоне закатного неба и быстро поплыли в сторону острова, сопровождаемые затухающими искорками золота солнечных рыбок. Совсем скоро, с первыми потоками лунного света, им на смену должны были прийти серебряные лунные, но Валентин с Руфусом и Симусом успели добраться до острова до того, как на небосводе зажглась круглая, как головка мадагаскарского сыра луна.

      Ничто не препятствовало их появлению на острове, но они и не ждали противостояния с этой стороны, предполагая, что самое сложное начнется, когда придет время его покинуть, когда они среди сотен поселенцев отыщут Макса. Но пока думать об этом было еще рано, пока следовало не размышлять, а действовать. Искать. Правда, природное чутье оборотней, обостряющееся ночью при свете полной луны, значительно упрощало их задачу. Момент совпал весьма удачно. Поэтому с направлением определились безошибочно и поспешили в сторону лагеря поселенцев, предварительно спрятавшись за пазухой у Валентина, который еще не выходя из облачных волн, задействовал свой дар невидимости. Продвигаться в глубь враждебной по определению территории незамеченными было куда спокойнее.

      Пугающие черные птицы, если можно было так назвать этих крылатых монстров по размеру не сильно уступавшим боевым формам оборотней, встретились им почти сразу. Они сидели на баобабах, как назвал эти деревья, сплетенные из десятков гибких, но толстых стволов, Валентин, и с каким-то странным выражением небесно-голубых глаз всматривались в морскую даль, словно имели виды на Летучего Голландца, что был едва виден на горизонте, за границей Красных Фонарей.

      - Быр! - поежился Симус, выпуская коготки, отчего Вал лишь усмехнулся. Ему было щекотно от такого проявления кошачьих чувств юнги, зажатого между полой его куртки и грудью.

      - Мне они тоже не нравятся, - поддержал его Руф, - Странные какие-то. Словно не птицы вовсе.

      - То что не птицы, это точно, - так же полушепотом отозвался Валентин, и, словно по команде, две черные твари, что сидели на соседнем баобабе оторвались от созерцания моря и посмотрели в их сторону.

      Валентин резко застыл посреди протоптанной в траве дорожки, вьющейся по кромке песочного пляжа и леса баобабов, в который они так и не решились войти под подозрительно алчущими птичьими взглядами. Впечатлительные оборотни и вовсе задержали дыхание. Но черные птицы с мощными клювами, тоже черными, как и оперение крыльев, снова перевели взгляды на море, словно ожидая кого-то. И Валентин продолжил путь, правда теперь ни один из них так и не решился заговорить. Мало ли что, вдруг опять услышат и на этот раз все же спустятся со своих насестов посмотреть, кто это там пищит.

      Небольшой, но добротный поселок появился словно из ниоткуда. Просто тропа резко вильнула в лес, который почти сразу же расступился, открывая взорам круглую, вырубленную в его центре поляну с множеством домиков и иных хозяйственных строений, некоторые даже имели по два этажа. И не смотря на то, что солнце уже скрылось за горизонтом, в поселке шумела жизнь. Валентин, безошибочно выхвативший взглядом из общего числа построек нечто, напоминающее местную таверну или кабак, направился туда.

      Самое удобное место для сбора информации, это он знал по личному опыту. Но выявлять себя раньше времени он все же не спешил, поэтому умудрился проскочить в дверь за очередным посетителем, и оказался в просторном плохо освещенном зале, в котором были расставлены грубо сколоченные столы, за которыми коротали вечер местные жители. Выбрав один из пока пустующих столов, Валентин сноровисто юркнул на свободный стул и приготовился слушать. Ему было не привыкать подолгу находиться без движения, лишь вслушиваться в разговоры вокруг, ведь Стефан не редко поручал ему сбор важной информации для того, или иного дела. Вот в этот раз он не учел, что не один, и непоседливые оборотни явно были не настроены бездействовать, когда вокруг столько всего неизведанного и интересного.

      - Ой, мне в туалет надо! - совсем ненатурально возвестил Симка.

      Вал криво хмыкнул и слегка придавил его под курткой ладонью.

      - Ничего потерпишь.

      - Я бы тоже не отказался воздухом подышать, - робко поддержал его Руфус.

      - А мной дышать тебе уже не нравится? - насмешливо уточнил Валентин, понимая, что этим непоседам будет очень трудно отказать.

      - Нравится, но ведь... - замялся мышонок.

      - Да, ладно, что с нами тут случиться может? - проворчал Симка, высовывая вороватую кошачью мордочку между пуговиц, - Мы только на разведку, одним глазочком.

      - Уверен, что не случится?

      - Уверен. Уверен.

      - А ты, Руф.

      - Я присмотрю, чтобы Симка понапрасну никуда не лез, - пропищал мышонок и высунулся чуть ниже зеленого кота.

      Валентин хмыкнул и быстро расстегнул куртку. Малыши тут же оказались на полу. Кот отряхнулся, потянулся и короткими перебежками отправился инспектировать местную кухню, все еще оставаясь невидимым для окружающих. А мышонок, куда более ответственно относящийся к заданию, отправился к стойке, поближе в хозяину трактира, с которым каждый вошедший считал своим долгом обменяться парой-тройкой фраз. Вот где нужно было сведения собирать.

      Священник проводил Руфуса одобрительным взглядом и сам поднялся. Проявлять себя пока было еще рано, неизвестно, как тут вообще относились к новоприбывшим, а вот походить между столиков невидимым и послушать, о чем народ базарит, не мешало бы. Чем, собственно, он и занялся, решив начать с небольшой компании, расположившейся у окна, которая показалась ему наиболее солидной на вид. Нет, у всех четверых хари были бандитскими до неприличия, сразу выдавая выходцев из пиратской братии, но все равно веяло от них некой значимостью, и даже на приветствия они отвечали с одинаковой степенностью, когда кто-нибудь из проходящих мимо мужчин кивал им. Когда Валентин подошел, как раз заговорил крупный бородач, с громким стуком поставив на стол только что опорожненную кружку.

      - Видели, как смусмумры оживились? Не иначе корабль к буйкам подплыл.

      - Думаешь, сегодня будет пополнение? - недоверчиво протянул плечистый, с одутловатым, вытянутым лицом и уродливыми мешками под глазами.

      - Уверен. Давно они так никого не караулили.

      - Да ладно, просто давно никого не было.

      - Отчего же? Вон, Макс этот на наши головы весьма не вовремя свалился.

      - Но парень-то он толковый, дело говорит. - Вмешался в разговор старших тот, что был помоложе. В широкополой шляпе с облезлым пером и тонкими усиками на бледном, бескровном лице.

      - Дело? - прошипел молчавший до этого одноглазый, кутаясь в темный плащ, - Да он этими своими бредовыми идеями нас всех под монастырь подведет. Он еще не видел на что способны смусмумры, но мы-то с вами знаем. Еще никого не выпустили эти черные твари с острова. Всех возвращали. Лодки в щепки, людей же обратно в поселок, выбросят посреди площади, а потом еще несколько суток вьются вокруг, проверяют, чтобы снова не убегли. - И с досадой сплюнул на пол.

      - Вот и я так думаю, - важно покивал бородач, - А он еще и умы молодняка смущает. Дескать, сражайтесь. С ними надо биться. Давать отпор. Но ведь никто, слышите, никто, уж я-то, проживший на этом острове больше тридцати лет, знаю, что никто еще ни разу за всю его историю не прикончил ни одного смусмумра. Бессмертные они, чтоб их! - и в ознаменование своих слов, поднял к потолку указательный палец.

      Валентин же непроизвольно поежился. Вот, оказывается, в чем тайна острова. Вот почему никто так и не сумел отсюда вырваться. Неужели, Макс что-то задумал? Хотелось бы знать что. Вот только для этого сначала следует капитана Максимильяна найти и как следует расспросить. Он перевел взгляд на стойку, точнее вниз, на пол возле нее, где совсем еще недавно сидел маленький, белый мышонок, невидимый для всех, кроме его и Симки, который, кстати, вообще неизвестно где обретался. Но Руфуса не увидел, зато почувствовал, как цепкие коготки впились в ногу. Опустил голову и обнаружил Руфа карабкающимся по ноге. Подхватил его на руки и посадил на плечо. Малыш пощекотал его усами и зашептал на ухо.

      - У стойки сказали, что Макс сегодня не придет, он вместе с другими строит какую-то особенную лодку в лесу за поселком.

      - Отлично, - одними губами отозвался Вал, хотел уже вместе с Руфусом пойти на кухню искать Сим-Сима, но бородач за столом неожиданно возвестил.

      - Да, что там лодки! Я видел, как лет осемнадцать назад, смусмумры корабль потопили, когда он попытался от острова отчалить. А стока счастья поначалу было, когда дружки одного из капитанов приплыли его выручать. И откуда только столько этих тварей взялось. Обычно-то как, от силы штук десять все время вокруг поселка обретаются, в дома заглядывают, по улицам дефилируют. А тут их вдруг сотни, нет, тысячи, налетели, и все. Потоп кораблик-то!

      - Да, ты что?!

      - Правду вам говорю. Клянусь Рогатым.

      - А что же Максу ты об этом не сказал? Он ведь эту свою подоблачную лодку строит, а если они и её...

      - Вот еще! Больно надо мне этого выскочку уму разуму учить. Пусть сам шишки набивает. - Брезгливо скривившись, бросил бородач.

      Валентин на это лишь коротко фыркнул. Похоже, все что надо, он для себя уже узнал. Поэтому, от греха подальше, снова отправил Руфа за пазуху, запахнул куртку и ушел на кухню искать зеленохвостого оглоеда. Следующим пунктом назначения он определил для них лес, в котором, как прослышал Руф, шло полным ходом строительство какой-то особенной лодки. Судя по названию, Валентин предположил, что она должна была плавать не по морю, а под ним. Откуда в голове Макса могла родиться такая идея, и как он собирался её воплощать в экстремальных условиях острова игрушек, Вал не знал, но был достаточно любопытен по природе своей, чтобы уже хотеть узнать подробности как можно скорее. Осталось найти Сима. И куда, спрашивается, тот подевался?

      А на кухне повариха, толстая, страдающая отдышкой и несносным характером баба, отчитывала молоденькую служанку. Валентин с Руфусом прошмыгнули в дверь как раз когда вредная тетка замахнулась на девчонку, заливающуюся слезами, грязным полотенцем.

      - Ах, ты прошмандовка! Опять еду скомуниздила! - визжала толстуха, но полотенце неожиданно зависло в воздухе, так и не достигнув цели. Повариху резко крутануло вокруг себя, а в толстый зад впечатался невидимый башмак.

      Валентин терпеть не мог таких вот особ женского пола. С детства не переваривал. Поэтому проигнорировав затравленный, испуганный взгляд девушки, все еще оставаясь невидимым, помог подняться, покосился на бешено вращающую глазами бабу, плюхнувшуюся толстым задом в какой-то таз, кажется, с помоями, и взяв девушку за руку, повел за собой. Та, что удивительно, молча пошла. Лишь пальчики в ладони Вала задрожали.

      - А Симка? - напомнил Руфус, когда они пробрались к задней двери через вереницу шкафчиков со съестным и какой-то кухонной утвари.

      - Ой! - пискнула девчонка, услышав его голос, и прикрыла рот ладошкой.

      - Не ойкой, - процедил Валентин и остановился. Собирался уже обернуться, но в этот момент некто вредный и зеленый запустил когти ему в ногу.

      Священник зашипел сквозь зубы ругательства. Подхватил с пола нагло облизывающегося кота, встряхнул за шкирку, Симка только мявкнуть и успел. И вместе с ним шагнул к двери, но сзади ему в спину уткнулась заплаканная девчоночья мордашка.

      - Я с вами, мистер невидимка, - пролепетала девушка.

      - С нами, так с нами. - Благосклонно откликнулся Валентин, уже догадавшийся из-за кого ей досталось от поварихи. Не иначе Симка постарался. Троглодит!

      Они все вместе вывалились в прохладные сумерки ночи. Симка тут же принялся извиваться и вопить.

      - Пусти! Больно же! У меня, между прочим, шкура не казенная! - и шмякнулся на землю на все четыре лапы, когда Вал разжал пальцы.

      - Ой, кот говорит! - пискнула девчонка.

      Валентин тяжко вздохнул и убрал невидимость. Темно-карие глаза девушки широко распахнулись.

      - Значит так, нам нужно попасть к капитану Максу. - И помахал ладонью перед миловидным личиком.

      Девчонка медленно моргнула.

      - Проведешь? - мявкнул с низу Симка и как ни в чем не бывало принялся тереться спинкой о ноги девчонки. Подхалим!

      - А... а мышь тоже? - ткнув пальцем в Руфа, пролепетала девчонка.

      - Тоже? - не понял Вал.

      - Говорящая? - прошептала девица и даже слегка присела от переизбытка чувств.

      Валентин закатил глаза и командным тоном произнес.

      - Значит так, как зовут и кто ты есть?

      - Миранда. Кухарка.

      - Отлично. Я - отец Валентин, священник церкви Рогатого Бога. Этот, - он ткнул пальцем вниз в Сима, - Сим-Сим. А это, - показал на мышонка у себя на плече, - Руфус. Нам нужно к Максу. Ты проведешь нас, или нам самим искать, где они там лодку свою строит?

      - А вы из-под острова, да? С корабля Макса?

      - Макс бросил якорь под островом? - изумленно уточнил Валентин.

      - Ой! - испугано воскликнула Миранда, закрыв рот ладонью, похоже, она только что выдала великую тайну.

      - Забей, - махнул лапой Симка, - Мы свои. Макса выручать пришли.

      - Правда?

      - Правда-правда, - проворчал Валентин, нагнулся к её ногам, подхватил на руки зеленого котенка и, пихнув под куртку, исчез.

      - Ой!

      - Не ойкай. Нам светиться не резон. Выводи нас отсюда, пока эта жирная дура тебя не хватилась.

      - А вы точно его друзья? - неуверенно шагая в сторону леса, уточнила Миранда.

      - Точно-точно, - проворчал неугомонный Сим.

      И девушка кивнув, словно сама себе, повела их к тому самому секретному месту, где капитан Турус воплощал в жизнь свой дерзкий план побега с острова Сломанный Игрушек.

      Макс и его так называемая команда, которую он наспех сколотил из тех, кто пожелал к нему присоединиться, явно отдыхать не собирались. Еще издалека Валентин расслушал стук и прочите звуки, сопровождающие строительство, вот только, выйдя на небольшую поляну, усыпанную древесным мусором, досками, опилками и прочим, не ожидал увидеть на деревьях уже знакомых черных птиц, которых местные называли смусмумрами. Они сидели и внимательно наблюдали за кораблестроением, а люди старательно делали вид, что не замечают их, но напряженность, повисшая в воздухе, ощущалась уже на подходе к поляне.

      Валентин тяжело вздохнул и, оставив Миранду, отчего-то постеснявшуюся выступить из-за дерева, направился к Максу, которого просто невозможно было не заметить. Он стоял возле наспех сколоченного стола, на котором вместе с несколькими соратниками рассматривал при свете лампы какие-то бумаги, скорей всего чертежи.

      Валентин, никогда не страдавший избытком деликатности, беспардонно заглянул ему через плечо. Получив одно из лучших на Архипелаге образований, азы кораблестроение он знал, и в чертежах разобрался почти сразу. Похоже, Макс пытался создать нечто по образу и подобию морской раковины, какие, скорей всего видел в одном из своих путешествий на большую землю, ведь моллюски, устрицы и прочее зверье такого толка водились лишь в водных морях империи.

      - Я думаю, - вдохновенно начал Турус, взъерошив короткостриженные, жесткие волосы на затылке, - Если поместить слезу омелы вот сюда... - И ткнул пальцем в чертеж в область предполагаемого днища, - То мы сумели бы поднырнуть под море прямо с берега, тогда осталась бы самая малость, добраться до моей Строптивой плясуньи, нас там уже ждут...

      - А как ты вообще здесь оказался?

      - Говорил же уже, - с раздражением начал отвечать Макс, - Дураком был, думал сумею весь остров освободить и по меркам империи стать аристократом... - Но, увидев какими глазами на него смотрят соратники, осекся, осознав, что никто из них не мог задать этого вопроса.

      - О, - раздалось из-за спины, - Ну да, ну да, любопытный план.

      - Почему это? - сразу же вопросил еще один голос.

      И первый принялся пояснять.

      - Потому что в Империи аристократом считается тот, кто владеет наделом земли, в нашем случае островом, который передается по наследству.

      - И все? - изумлению второго голоса не было предела.

      - Кто здесь? - резко повернувшись к говорившим, требовательно вопросил Макс.

      - Мы! - хором, не сговариваясь, воскликнули Симка и Валентин. И тогда зазвучал возмущенный, писклявый голосок Руфуса.

      - Кончайте издеваться. Давайте уже видимыми станем. Нечего Макса пугать!

      - Вот вечно ты такой, - заворчал Симка. - Прямо и пошутить нельзя.

      - Неудачное время вы выбрали для шуток, - возмущенно протянул Макс.

      - Да ладно? -хитро прищурился Валентин и убрал невидимость.

      Турус растерянно моргнул и тут же улыбнулся от уха о уха.

      - Вал! - шагнул и решительно протянул руку.

      Валентин пожал.

      - И тебе привет.

      - Как ты тут очутился? И кто это с тобой такой болтливый? - сразу же засыпал его вопросами мятежный капитан.

      - За тобой приплыли, как узнали, что ты в беде.

      - Хочешь сказать, что и Стеф тут?

      - Ага. За буйками. Не даром же ваши птички, - начал Вал, покосившись на деревья, где только что сидели три здоровенных смусмумра, и осекся. Те слетели вниз и явно собирались приземлиться рядом с ним.

      Макс выкрикнул.

      - Не пугайся, они только... - но не успел. Из-под куртки Валентина вылетели два комочка шерсти и до того, как черные птицы, вблизи чем-то напоминающие огромным, голубоглазых воронов, приземлились, приняли боевые трансформации.

      Один из смусмумров не успел затормозить в отличии от двух других и со всего размаху врезался в Руфуса. Оборотень взвыл страшным голосом. Отскочил в сторону, развернулся крупом, ударил не глядя задними копытами. Тогда взвыл уже смусмумр и двое других кинулись ему на подмогу, набросившись на Руфуса, который в одно мгновение скрылся под их огромными крыльями развернувшимися на всю длину. Оказывается на малые расстояние они их полностью не раскрывали, лишь на половину, а тут, сражаясь за сородича, развернули и разрезали ночное небо истошным криком. И откуда-то снизу раздался тихий скулеж. В свалку копыт, перьев и клювов, врезался второй зеленокожий оборотень, в свою очередь раскрыв кожистые крылья. И тогда от ступора очнулся Вал, точнее наоборот, сполз на землю, под изумленным взглядом Макса, и вместо живого и теплого, человеческого тела, на его месте в нескольких сантиметрах над землей завис полупрозрачный фантом с его лицом, но в мешковатой, совсем не свойственной ему одежде - широкий белых брюках и тунике с расширяющимися к запястьям рукавами. Улыбнулся пугающе безумно и поплыл к черным монстрам, облепившим его ненаглядных зверушек.

      Вокруг него тут же появились несколько светящихся шаров, которые сначала двигались одновременно с ним, а потом неожиданно быстро полетели в сторону смусмумров и начали взрываться. Несколько громких, огненных взрывов. Два оборотня взмывших в небо и три черные птицы мечущиеся по поляне, сметая все на своем пути. Одна из них наткнулась на недостроенную подоблачную лодку, разломав уже почти сколоченный корпус, вскочила, но её тут же настиг очередной шарик фантома Вала. Взрыв был оглушительным. Еще несколько шариков, мирно висящих на уровне плеч полупрозрачной фигуры, метнулись было ко все еще живой птице, но неожиданно с небес спикировал белоснежный оборотень и шарики замерли, так и не врезавшись в него, закрывшего собой оглушенного смусмумра.

      - Нет, Вал, не надо! - воскликнул Руфус и кинулся к нему уже человеком, вскинул руки, хотел повиснуть на шее, но ладони прошли сквозь полупрозрачную фигуру все еще безумно улыбающегося священника. И тогда с неба спустился второй оборотень, сложил крылья и закричал.

      - Руф, да не лезь ты, пусть убьет эту мазь!

      - Нет! - взвился кок, глядя только в глаза фантома и добавил чуть тише. Шагнул к Валентину, попытался коснуться запястья, но сжимать не стал, уже имея печальный опыт. Вздохнул и тихо попросил. - Пожалуйста, вернись в себя. Ты... ты нас пугаешь.

      Фантом продолжал улыбаться. Зеленый оборотень выглядывал из-за спины кока. Два черных смусмумра парили над ними, а тот, которого чуть не прикончил Вал, отряхнувшись, стоял чуть поодаль и, что странно, не улетал, но и нападать не спешил.

      - Пожалуйста, Вал, - с нажимом повторил Руфус и все же взял его за руку, по крайней мере сделал вид, что взял, и повел к бездыханному телу священника и, что удивительно, фантом поплыл за ним.

      Шарики, окружающие его, пропали. Симка замялся, потом тоже стал человеком, подбежал к фантому с другой стороны, взял за вторую руку, и они все вместе добрались до покинутого душой тела священника. Но фантом, зависнув над ним, отчего-то не желал возвращаться. Руфус беспомощно взглянул на Макса, Симка опустился на колени и зачем-то проверил пульс у Валентина и вскрикнул, осознав, что пульса нет, а сам священник холоден как лед. А фантом продолжал улыбаться.

      - Я не знаю, чем помочь, - развел руками не менее взволнованный Макс. - Может... я не знаю! - взъерошив волосы, воскликнул он, глядя, как у Руфуса на глазах наворачиваются слезы. Симка сидел на коленях возле тела Вала и с беспомощным выражением мордашки сжимал холодную руку, и обоим оборотням было глубоко плевать, что от волнения они и в человеческом обличии обзавелись ушами и хвостами.

      И тогда помощь пришла оттуда, откуда не ждали. В висках заломило у всех одновременно, многие из присутствующих схватились за голову, в бессмысленной попытке заткнуть уши, у некоторых сквозь пальцы потекла кровь. Симка отчаянно зажмурился, не чувствуя, как по щекам ползут слезы, Макс пошатнулся, и если бы не стол у него за спиной, он бы упал. А Руфус, оказавшийся самым сообразительным, резко обернулся,

      К ним медленно приближался смусмумр, разинув клюв и демонстрируя ярко красный, тонкий, птичий язычок, который как-то странно вибрировал там, внутри. И, казалось, что именно он издавал не звуки, нет, а какие-то особые волны, которые так мучили людей.

      - Он хочет нашей смерти? - хрипло спросил Макс.

      - Нет, - покачал головой Симка, - Он пытается говорить, но мы его не понимаем.

      - А как понять?

      - Не знаю.

      - Я знаю, - неожиданно заговорил Симка, решительно поднимаясь, - Нам нужен Лили. Он даже с кракенами научил нас разговаривать, и с этими, скорей всего, сможет.

      - Но тогда нам нужно на корабль. - растерянно пробормотал Сим.

      - Эти черные вас не отпустят, - тихо отозвался Макс, с трудом преодолевая дурноту.

      - Я им не отпущу! - запальчиво начал Сим, но Руфус схватил его за руку, а когда юнга повернулся к нему, отрицательно покачал головой.

      Сим-Сим прикусил язык. Маленький кок вздохнул и шагнул ко все еще беззвучно голосящей птице. Один шаг, потом еще один. Потом медленно поднимающиеся руки. Шаг навстречу со стороны захлопнувшего клюв смусмумра. И объятия. Руфус уткнулся лицом в черные перья на груди птицы, по росту не уступающей взрослому человеку. И тихо, беспомощно зашептал, стискивая в пальцах черные перья.

      - Пожалуйста. Ты не понимаешь, наверное, но пожалуйста. Нам надо обратно. Мы потом вернемся. С переводчиком вернемся. Но сейчас нам надо назад.

      Смусмумр замотал головой, отстранился, попытался посмотреть в заплаканные глаза мальчики. Ничего, похоже, так и не понял. Отодвинул его клювом и подошел к валяющемуся на земле Валентину, над которым завис полупрозрачный фантом. Склонился над ним, Симка, стоящий рядом, взглянул на Руфуса, тот на Макса, Турус же на все лишь пожал плечами. Смусмумр больше не пытался говорить и людям стало легче. А потом, прежде, чем кто-либо смог остановить его, чернокрылый монстр резко взмахнул крыльями, растрепав потоком воздуха волосы Симки, Руфуса и Макса, и с размаху клюнул Вала в грудь. Руфус закричал в ужасе, Симка, забыв про трансформацию кинулся на обидчика с кулаками, фантом исчез, а Вал закашлялся и очнулся.

      Руфус сразу же оказался рядом с ним, помогая сесть. Симка, успевший несколько раз ударить смусмумра в грудь, смутился, пробормотал извинения и даже черные перышки попытался пригладить. Черная птица склонила голову на бок, но больше ничего делать не стала. И её сородичи тоже спустились с небес, пока люди хлопотали над священником.

      - Вал, Вал, ты как? - взволнованно вопросил Сим, в то время, как бедняжка Руфус от переизбытка чувств рыдал на груди у священника, растерянно гладящего его по голове. Валентин слабо улыбнулся ему и посмотрел на все еще переминающегося с лапы на лапу смусмумра.

      Ему было легче. Их в семинарии учили, что глас божий может быть болезным для священников и простых людей. И даже рассказывали о спорном учении о том, что только глас божий понятен всем живым существам Архипелага. Похоже, смусмумры, как создания Рогатого, пытались общаться с людьми именно с помощью него, но люди не были порождениями Архипелага, они пришли в него и даже ментально говорили на совсем другом языке. Зато Валентин мог попробовать сказать по-другому, ведь как и Стефан знал не только Архипелаг, но был рожден на большой земле, среди других богов и созданий.

      "Они", - он мысленно представил перед внутренним взором Симуса и Руфуса, - "Полетят за красные огни", - все это он не сколько произносил мысленно словами, сколько воображал, стараясь транслировать в сторону смусмумра. - "И приведут еще людей...". И тогда пришел ответ. Голова отозвалась болью, но оттенок речи он уловил.

      "Игрушек? Еще игрушек?"

      "Вы думаете, что мы игрушки?"

      "То, что не рождается, а появляется из ниоткуда, не может быть живым".

      "Но мы живые".

      "Нет. У вас не бывает яиц. Не бывает детей".

      "Они, они почти дети", - попытался переубедить Вал с трудом находя нужные слова и снова представляя Руфуса и Сима.

      "Нет. Дети беспомощны. Они же способны постоять за себя. Они большие игрушки, сильные игрушки, пришедшие из ниоткуда, нерожденные".

      "Если вы никогда не видели, как мы рождаемся, это вовсе не значит, что мы не живые".

      "Значит". - В птичьем голосе, если можно так назвать то, как слышал его Валентин, послушались нотки упрямства. И тогда заупрямился священник.

      "Вы пропустите их к кораблю".

      "Нет. Игрушки надо убирать за собой. Нельзя выкидывать из домика".

      "Это не домик. Это клетка".

      "Не понимаю".

      "Вы пропустите".

      "Нет".

      Валентин поджал губы и вместе с Руфусом поднялся на ноги. Повернулся к Максу, кинув быстрый взгляд на столпившихся вокруг них людей.

      - Где здесь прячут детей и беременных женщин?

      - Откуда ты... - изумленно прошептал кто-то из толпы, по рядам поселенцев прошел шепоток.

      - Макс? - решительно глядя в глаза капитана, вопросил священник.

      - Когда я пришел сюда, меня поставили перед фактом, что до восьми лет дети здесь воспитываются под землей, лишь изредка попадая на поверхность, когда рядом точно не наблюдаются они, - он кивнул в сторону смусмумров.

      - Почему?

      - Говорят, они могут похитить ребенка и склевать.

      - Такое уже было?

      - Откуда я знаю! - взвился ничего не понимающий Макс.

      - Ясно, - холодно бросил Валентин и повернулся к остальным, - Кто-нибудь присутствовал при чем-то подобном?

      - Конечно, нет! - воскликнул кто-то, - Мы что, дураки, детенков на поверхность выпускать, пока не окрепнут?

      - Да и не много у нас тут детей-то. Женщины редкость на этом острове. - Поддержал кто-то.

      - Но они есть. - Отчеканил Вал и снова повернулся к смусмумру.

      "Они улетают".

      "Нет".

      "Да".

      - Сим, Руф, - обнимая двуликих за плечи и не отпуская взгляда небесно-голубых глаз смусмумра, заговорил Вал. Все еще ушасто-хвостатые оборотни прижались к нему теснее.- Не нужно пугаться. То, что вы видели, еще одна моя способность, которую я специально учился контролировать, но, испугавшись за вас, не смог. - Он поцеловал в макушку сначала Руфуса, потом Симку, - Но сейчас мне нужно обезопасить ваш полет. Мне нужны тут и Лили, и Стеф. Вы их принесете. А я окружу вас сферами, чтобы ни один из смусмумров не сумел заставить вас вернуться. Мне не хватит терпения разъяснить им, почему мы все тут не игрушки. Но уверен, наш Лили справится с этим, поэтому вы должны их привести.

      - А ты? - заволновался Руфус, - Что будет с тобой?

      - Ничего. - С улыбкой отозвался Вал, глядя во взволнованные глаза маленького кока, - Просто придется на правах друга злоупотребить максовым гостеприимством и потребовать себе ночной обед из десяти блюд. Астральная проекция сжигает уйму калорий, а то упаду в обморок, как девица.

      - Не вопрос, - тут же объявил Макс, - Я тебя сам лично кормить буду. Меня тут научили нескольким преинтереснейшим блюдам из местных продуктов.

      - Правда? - мордочка Руфуса тут же сделалась такой заинтересованной, что Макс, знавший о его любви к готовке, рассмеялся и потрепал мальчишку по волосам между мышиными ушками.

      - Правда-правда, Руф, и тебя потом научить могу.

      - Я с радостью!

      - Вот и славно. Кстати, не знал, что вы двуликие. Стефан как-то запамятовал сказать, что у него в команде есть такие бойцы.

      - Стефан, - ворчливо ответил вместо мальчишек Вал, - Сам до недавнего времени не знал. Кстати, у нас для тебя еще будут сюрпризы.

      - Правда? Тогда мне просто не терпится познакомиться с этим вашим Лили, сумевшим разговорить кракена.

      - Познакомишься, будь уверен. - Отозвался Валентин, бросил еще один взгляд на явно прислушивающегося к разговоры смусмумра, и скомандовал. - Перевоплощайтесь. Чем раньше, тем лучше.

      - Ага, - радостно кивнул Симка, а Руфус молча его поддержал.

      Миг и под руками священника оборотни стояли уже в боевых трансформациях. Еще один и, расправив на всю длину перепончатые крылья, взлетали. Еще, и Валентин снова осел на землю, на этот раз вовремя подхваченный Максом. Еще, и смусмумры взвились в воздух за оборотнями. Еще, и вокруг Симуса и Руфуса образовалось сияющее кольцо, состоящее из десятков полупрозрачных шариков, словно жемчужное ожерелье. Смусмумры попытались кинуться на них, но шарики тут же начали взрываться. И черные птицы отлетели обратно на безопасное расстояние. А на место исчезнувших шариков, в бреши, поднимаясь с земли, от фантома, становились новые, такие же.

      Смусмумры сопровождали их до буйков. И, по всем правилам, должны были бы повернуть обратно, но, не только люди были взбудоражены недавним сражением и первой за многое время попыткой диалога, но и чернокрылы монстры тоже не спешили расставаться с такими во всех смыслах необычными игрушками. Поэтому не улетели, а остались парить вокруг корабля, ожидая, что же будет дальше.

      А Макс тем временем, если можно так сказать, общался с народом.

      - Это мои друзья, - со вздохом начал он, прислонив Валентина к ножке стола.

      - Мы поняли, - загомонили вокруг.

      - Валентин, - он покосился на просвечивающийся насквозь фантом, неотрывно смотрящий в небо, - Священник.

      - О! - прокатилось над собравшимися.

      - Сим-Сим - юнга, Руфус - кок.

      - И на каком же корабле такая команда водиться? - пробасил кто-то с задних рядов.

      Макс еще раз тяжело вздохнул и обреченно произнес, догадываясь, что последует после такого признания.

      - На Летучем Голландце.

      Над поляной повисла гнетущая тишина. О разгромленной, так и не достроенной лодке, никто уже и не вспомнил, несмотря на то, что она была результатом трудов нескольких месяцев. Все знали, слышали о чудесном корабле, которому покровительствует сам Рогатый, все ждали чуда, надеялись на него. И в сердцах крепла вера, что все же дождутся.

      Часть 7

      - Прекрати дергаться! - потребовал Стефан, наблюдая за тем, как Амелисаро расхаживает по капитанскому мостику взад-вперед.

      - Я волнуюсь, - рыкнул в ответ аристократ.

      - А я, по-твоему, что, нет? - не менее раздраженно бросил Робертфор.

      - Не заметно.

      - Ага. Я что же, должен вести себя как некоторые несносные мальчишки?

      - Не должен, но...

      - Да, кончайте вы трепыхаться! - не выдержала Вилка, стоящая за штурвалом на случай того, если придется экстренно сматывать якорь и линять от острова на максимальной скорости. - Мы все на взводе. Они и наши друзья тоже.

      - Они дети еще совсем, - пробормотал Амелисаро, до рези в глазах вглядываясь в ночную даль воздушного моря, где даже остров, темный и чужой, почти сливался очертаниями со звездным небом.

      - Кстати, о детях, - словно между прочим обронил капитан и, не оборачиваясь к рулевому, спросил, - Ты уже сказала Кешке о ребенке?

      Амелисаро резко обернулся, бросил на капитана испепеляющий взгляд и посмотрел на Виолетту, замершую у него за спиной. Лицо девушки застыло маской.

      - Ты не мог поделикатнее спросить? - не выдержал аристократ.

      - А что? - невинно осведомился Стефан, - Если она не беременна, то пусть так и скажет. А если да, то пусть объяснит, почему мужчина, которого она любит, об этом еще ничего не знает.

      - Потому что он идиот! - не выдержала Виолетта.

      - Да, неужели? - с непередаваемым ехидством протянул Стефан. - А ты тогда кто?

      - Дура, - весьма самокритично объявила Вилка и гордо отвернулась. А потом переменилась в лице, в глазах вместо яростного блеска, появилась растерянность, близкая к панике. - Я ведь... никогда не рожала...

      Стефан от такого тоже растерялся, зато куда быстрее него сориентировался Амелисаро. Шагнул к девушке, крепко обнял.

      - Но ведь это же прекрасно, разве нет? Дать начало новой жизни... ребенку...

      - Я не знаю, - пробормотала та, зарывшись лицом ему в плечо.

      И совсем не кстати, подняв глаза, столкнулась за спиной Амелисаро с диким взглядом Викентия, как раз в этот момент поднимавшегося на мостик и застывшего на верхней ступеньке лестницы. Идальгиеро почувствовал её оцепенение и обернулся. Хмыкнул и протянул.

      - Только не говори мне, что ты решил ревновать свою девушку ко мне.

      - Она не моя девушка, - Кеша резко шагнул к ним и буквально вырвал Вилку из его рук, притянул к себе и собственнически обнял за плечи.

      - А кто тогда? - резко вскинулась Виолетта. - Мать твоих детей, удобная грелка в постели, как еще ты меня обзовешь?

      Но Викентий на нее даже не взглянул. Не отрывая глаз от Амелисаро, гордый старпом выпрямился и тихо, но твердо произнес.

      - Моя супруга.

      - Что?! А меня ты спросил?! - резко повернув его лицом к себе, закричала Вилка. Глаза её горели от возмущения и какой-то иррациональной, не понятной ни одному из мужчин, обиды. От такой реакции на свои слова Кеша растерялся. Ему как-то всю жизнь думалось, что все девушки только и мечтают выйти замуж. Разве нет? А Вилка тем временем развивала мысль, - Никакая я тебе не супруга.

      - Но ведь будешь ей, - откликнулся Кеша, глядя на девушку в начале убежденно, но очень быстро в его взгляде появилась неуверенность. И было от чего.

      - Да, неужели? Ты еще ничего у меня не спрашивал, откуда столько уверенности, а? - протянула Виолетта. И старпом окончательно растерялся.

      - Ты что, скажешь "нет"? - недоверчиво протянул он.

      - А с какой стати, скажи на милость, я должна ответить "да"?

      - Потому что ты меня любишь...

      - Что-то я не припомню, чтобы я такое говорили.

      - Но нам хорошо вместе! - запротестовал окончательно сбитый с толку Кеша.

      - И что с того?

      - Но... но ведь мы же друзья!

      - И что нам мешает ими и остаться?

      - Вилка, хватит! - не утерпев, вмешался Стефан. - Ты его любишь, он тебя любит. Гонора у вас обоих выше грот-мачты, как жить будете не знаю, но давайте пока о насущней проблеме.

      - О том, что ты втравил в эту авантюру малышей? Отправил с Валентином неизвестно куда? Мы ведь даже незнаем, почему с этого острова никто никогда не возвращается. Может быть, их уже и в живых нет!

      - Не драматизируй! - рыкнул в ответ капитан. - Все они живы. Это я точно знаю.

      - И откуда это?

      - Оттуда. Мое бессмертие все еще с ними. И пусть от смертельных ран оно их не защитит, я чувствую, что конкретно сейчас все трое живы, и, если не здравствуют, то не умирают, это точно.

      - Выкрутился, значит? - прищурившись, холодно обронила Вилка.

      - Именно! - самодовольно хмыкнул Робертфор и резко посерьезнел, - Так вот, о детях. Я надеюсь, что в ближайшее время вы оба покидать Голландец не планируете.

      - Если не прогонишь. - Осторожно проговорила Виолетта.

      - О чем он? - спросил Кеша, но почему-то не у Стефана или Вилки, а у Лили.

      Тот вздохнул, сжал его плечо и склонившись к уху, под снисходительным взглядом рулевого, буквально в трех фразах разъяснил, что его возлюбленная ждет ребенка, Стеф не против, но становиться крестным папочкой пока морально не готов и страшиться точно так же, как и Вилка предстоящих родов. И хорошо, что при это он стоял рядом, потому что он последней фразы про роды, Рошфора ощутимо повело в сторону. и Лили очень вовремя подставил ему дружеское плечо. Вилка, видя это тяжко вздохнула. Кеша, услышав, выпрямился, и все же сдержал глупейший из вопросов, который мог бы задать в этой ситуации мужчина. - "Ты беременна?!". Вздохнул и решительно шагнул к ней.

      - Нам надо поговорить, - получилось почти в приказном порядке, если бы не виноватый, просительный взгляд.

      - Я не могу бросить штурвал, - напомнила девушка все с тем же вызовом в глазах.

      - Мне кажется, - неожиданно вмешался Лили. Глядя куда-то вверх, - Уже можешь.

      Стефан встал рядом с ним и проследил направления взгляда. К ним быстро приближалась белоснежная, хорошо видная в свете луны, фигура. Причем, через какое-то время стало ясно, что Руфус не один, Симка тоже с ним, просто не так заметен со своим зеленым окрасом. А вот появление за их спинами огромных птиц стало для всех неожиданностью. Но даже с такого расстояния, двуликие не выглядели испуганными, и было не похоже, что они в спешке убегали, хотя и размахивать крыльями лишь для своего удовольствия не собирались. Они явно прибыли с вестями и, как объявил через минуту Лили, с гостями. К том времени миниатюрные сферы Валентина вокруг них уже исчезли, как только они пересекли границу красных фонарей.

      - Гостями? - тихо переспросил Стефан, повернув голову в его сторону.

      - Да, - не отрывая взгляда от звездного неба, кивнул аристократ. - Мне кажется, что эти звери, они, как кракены.

      - Ты имеешь в виду этих птиц? - вмешалась Вилка.

      - Знаешь, я думаю, что не все, что имеет перья, крылья и клюв, можно отнести к отряду птичьих.

      - Скорей всего, ты прав, - бросив это, капитан поспешил спуститься на палубу. Лили последовал за ним. А Кеша и Вилка, не смотря на то, что им тоже было интересно, что прилетели сообщить двуликие и почему с ними нет Валентина, остались на мостике, временно приняв командование.

      - Амелисаро, ты там нужен! - возвестил Симка еще в воздухе, делая круг над палубой и плавно спускаясь.

      - Что случилось? Где Валентин?

      - Там, - махнул рукой в сторону острова Руфус, который встал на палубу всеми четырьмя копытами вперед юнги. - Но он сказал, что ему ничего не угрожает. Но нам нужен твой талант.

      - Талант? - Стефан, выступивший вперед, нахмурился. - О каком конкретно таланте идет речь?

      - Ну, - оборотни переглянулись и первым заговорил зеленый, - Он же с кракенами как-то научился говорить, может, и с этими, - от мотнул головой в сторону черных птиц, все еще кружащих над кораблем, - Получится.

      - А вы уверен, что они разумные?

      - Ага. Вал с ними говорил, но сказал, что у Лили лучше получится.

      - Хорошо. - Аристократ на это медленно кивнул и поднял голову к небу, - Тогда почему бы не пригласить их к нам? - Снова посмотрел на двуликих, потом перевел взгляд на капитана.

      - Приглашай, я не против. Но попроси, чтобы не безобразничали.

      - Хорошо. Я попробую.

      "Вы спуститесь?" - Амелисаро попытался обратиться к странным птицам, как обращался к кракенам и... и у него получилось. Вот только, несмотря на изначальное недопонимание, он быстро смекнул, что эти создания Рогатого куда более разумны, чем те же морские "осьминоги".

      "Еще одна неживая, говорящая игрушка?" - Лили почувствовал в ментальном импульсе, пришедшем от одной из птиц, недоверие и даже неприятие, но прежде, чем он успел ответить, заговорила другая.

      "Я - шаман племени Смур-Ауч. Вы - игрушки, что подарил нам Рогатуй?" - Перед внутренним взором аристократа появился странный образ, очень быстро, опираясь на ассоциативное мышление человека, принявший облик Рогатого бога, такого, каким описал его Стефан.

      "Мы не игрушки", - покачал головой Амелисаро и улыбнулся птицам, запрокинув голову к небу, - "С чего вы взяли, что мы они? Он сказал?"

      "Нет. Сами догадались. Почему ты не..." - шаман явно подбирал слово или образ, последний нашелся быстрее, Лили увидел, как корчились от боли люди, с которыми птицы племени Смур-Ауч уже пытались заговорить.

      "Потому что привык, наверное". - Лили пожал плечами, - "Я научился говорить с кракенами", - И опять вместо слова, представил себе воздушного осьминога. И тут же ощутил нотку брезгливости, промелькнувшую в ментальной волне, исходящей от птичьего шамана.

      "И эти неразумные отвечали тебе?" - спросила птица.

      "Они не такие умные, как вы. Но отвечали и я не считаю их безразумными".

      "Ты интересен, чужая игрушка".

      "Я не игрушка".

      "Вы не рождаетесь, значит, не живете. Если не живете, а существуете, то не можете принадлежать самим себе, принадлежите кому-то. Кому?"

      "Разве что Рогатому".

      "Невозможно. Рогатуй сотворил всех, но не играет ни с кем. Он дал всем..." - снова невнятный образ.

      "Свободу выбора?"

      "Да. Свободу выбирать. Правильные слова".

      "Изначально, нас создал не он, а кто-то другой. Но мы пришли к нему в обитель и стараемся почитать его".

      "Вы странные. Вы не похожи на живых".

      "Почему?" - в очередной раз повторил свой вопрос Лили, все еще не понимая их логики.

      "Вы не рождаетесь и не умираете".

      "С чего вы взяли?" - искренне удивился аристократ.

      "Мы наблюдали. Это было нашей игрой. С вами интересно играть. Всегда есть за чем наблюдать".

      "И ни разу не видели рождения ребенка?" - осторожно уточни Лили, поймав себя на мысли, как остро ему не хватает сведений о жизни на острове. Ответ птичьего шамана обескуражил.

      "Нельзя увидеть то, чего не бывает".

      Амелисаро отвлекся и перевел взгляд на притихших оборотней.

      - Почему они говорят, что ни разу не видели, как у людей рождаются дети?

      - Да потому что на этом острове женщин не бывает, - прогудел сметливый Рома, стоявший в толпе пиратов, окруживших вернувшихся двуликих, - Что, среди пиратов так уж много баб?

      - Нет, - замотал головой Руфус, - Валентину сказали, что дети рождаются и до какого-то там возраста живут вместе с матерями под землей, вылезая только когда смусмумров рядом нету.

      - Смусмумров? Их так называют? - заинтересовал Стефан.

      - Да. - двуликие кивнули синхронно.

      - А почему детей и рожениц прячут?

      - Бояться, что эти, - Симка мотнул зеленогривой головой в сторону все еще парящих над кораблем птиц, - Склюют или утащат.

      - А что, случаи уже были?

      - Говорят, что никто припомнить не может, но это ведь не значит, что когда-то такого не было.

      - Не значит, - со вздохом откликнулся Амелисаро и снова посмотрел на птиц. Хотел в очередной раз позвать их спуститься, но вмешался Стефан.

      "Спускайтесь", - с повелительными интонациями бросил капитан Голландца, положил руку на борт корабля и с силой стиснул зубы, призывая одному ему подвластную силу. На корме издав трубный клич материализовалась драконья голова и почти тут же пропала. Птицы, все три, одновременно спланировали вниз.

      "Ты - избранный Рогатуем?" - прозвучал в голове Амелисаро вопрос, заданный не ему. И тут же был дан ответ.

      "Нет. Я просто являюсь проводником его воли среди таких, как я. Мы называем себя люди". - Ответил Стефан.

      Чернокрылый шаман подошел к нему, неуклюже переваливаясь на птичьих лапах. Пираты расступились, освобождая дорогу. Птица и капитан замерли друг напротив друга. Никто, кроме Амелисаро не мог слышать их диалог.

      "Значит, вы все же не игрушки, раз он выбрал одного из вас".

      "Не игрушки", - по этому ответу Лили легко догадался, что весь его предыдущий разговор Стефан прекрасно слышал, просто молчал, не желая вмешиваться раньше времени.

      "Но вы все равно не рождаетесь?" - на этот раз эта фраза в исполнении шамана прозвучала с вопросительной интонацией. Стефан улыбнулся и обратился к Лили.

      - И как думаешь доказывать им, что мы все же рождаемся? Мне не подобрать таких слов.

      - А зачем слова? - аристократ вернул ему улыбку. Птичий шаман улавливая звуки их речи перевел взгляд с одного на другого.

      - Есть идеи?

      - Я предлагаю, продемонстрировать все на наглядной примере.

      - Это как? - заинтересовался Симус, в один миг превратившись в человека. Руфус поспешил последовать за ним. Но Лили не успел ответить на вопрос юнги, потому что в его голове прозвучал зов черной птицы.

      "Почему они меняют облик? Вы все так можете?"

      "Нет, только они". - отвечая на вопрос в мыслях, Амелисаро помотал головой. - "Они из особого вида".

      "Но живут с вами? Почему?"

      "Потому что мы дружим".

      "Дружите?"

      "Да. И с вами нам бы тоже хотелось подружиться".

      "Я не знаю, что это значит".

      "Я расскажу. Но сначала насчет рождения, если ты не против".

      "Нет".

      "Хорошо".

      Лили снова посмотрел на столпившихся вокруг них пиратов, позади которых маячили еще две исполинские птицы. А потом перевел взгляд на Симуса.

      - Наша Вилка беременна. Я предлагаю показать им её.

      - Что? - по рядам пиратов прошелся изумленный шепотом.

      - Так это же здорово! - обрадовано воскликнул Рома и вскинул вверх руку. Все загомонили одновременно. Птицы заволновались. И Лили поспешил их успокоить.

      "Мы просто радуемся".

      "Чему?"

      "Наш друг ждет ребенка. Это всегда большое событие".

      "У нас тоже!"- в ментальном возгласе шамана послышалось волнение, - "Мы тоже всегда рады, если кто-нибудь из самок откладывает яйцо. А вы? Как это происходит у вас?"

      "Яиц мы не откладываем, и рождение мы вам тоже показать не сможем, срок у нее пока слишком маленький, но, если ты шаман, ты наверное сможешь почувствовать в ней зародившуюся жизнь".

      "Ваша жизнь так не похожа на нашу. Я могу и ошибиться".

      "Тогда тебе придется поверить нам на слово. С этого и начинается дружба".

      "С чего?"

      "С доверия".

      "Тогда я хочу посмотреть".

      "Иди за нами", - вмешался Стефан, повернулся и пошел к мостику. Шаман потопал за ним, звучно стукая когтями на лапах по доскам палубы. Амелисаро шел следом. Две другие птицы тоже попытались пойти за ними, но Стефан обратился к шаману.

      "Ты один. Они могут не поместиться, это раз. Плюс ко всему, мне бы не хотелось, чтобы вы напугали будущую мать".

      "Напугали?"

      "Ваш вид для нас непривычен", - осторожно попытался объяснить дипломатичный Лили, - "Она еще ни разу не видела таких как вы".

      "Хорошо. Я постараюсь не напугать". - Согласился шаман, взбираясь по ступенькам на мостик. Но стоило ему сойти с верхней ступеньки лестницы, как Кеша резко метнулся вперед и, заслонив собой Виолетту, выхватил из ножен шпагу, которую взял с собой на всякий случай, так как они, приплыв к острову игрушек, понятие не имели с чем столкнуться.

      Птиц резко шарахнулся в сторону и вскинул клюв. Порывистые движения старпома и его испугали. Но спиной и хвостом он наткнулся на Амелисаро, который, неожиданно обхватив его покрытое перьями тело руками и уткнулся лицом куда-то между крыльев.

      "Он защищает её, потому что любит. Потому что она носит под сердцем её ребенка. Не нападай, и не бойся".

      Шаман медленно опустил клюв.

      - Кеша не дури, - строго прикрикнул на старпома Стефан, - Думаешь, я позволил бы кому-нибудь подняться сюда, к Вилке, если бы чувствовал, что ей может угрожать опасность?

      - Нет, кэп, - все еще напряженно отозвался старпом и медленно убрал шпагу в ножны. Амелисаро разжал руки и обошел птицу, чтобы обратиться к Виолетте.

      - Они считают, что мы не живые, потому что не рожаем, и мы со Стефом решили показать ему тебя, можно?

      - Еще одни, - проворчала Вилка, - Сначала решили, потом вспомнили, что не мешало бы спросить.

      - Так ты на это обижалась? - встрял Кеша, до которого, похоже, только сейчас начало доходить, в чем, собственно, была проблема.

      На что Вилка лишь презрительно фыркнула и сама шагнула к внимательно прислушивающемуся к их голосам шаману. Тот склонил голову на бок, но не выглядел агрессивным, и тогда девушка подошла совсем вплотную, посмотрела в синие, совсем не птичьи глаза и перевела взгляд на Лили.

      - И как он будет смотреть?

      - Сейчас спрошу.

      "Она интересуется, как ты будешь смотреть".

      "Ты сказал, что ребенок под сердцем. А где у вас сердце?"

      Лили наглядно представил где именно у людей находится столь важный орган, но потом спохватился.

      "Но зародыш в ней еще совсем маленький, у него пока нет собственного сердца".

      "А душа?"

      "Душа, наверное, есть", - неуверенно отозвался Лили, он был не настолько осведомлен относительно теологических аспектов бытия, чтобы утверждать наверняка.

      "Я - шаман своего племени, я чувствую души".

      "Но в нас ты их не почувствовал".

      "Я даже не пытался. Вы казались не живыми в априори. Сейчас у меня есть повод опровергнуть это". - Важно отозвался шаман и неожиданно наполовину раскрыл крыло, отставив его в сторону. Первой три четырехпалых пальца, светло-розовых и покрытых мягкой, почти прозрачной кожей, увидела Виолетта. А когда шаман прижал их к её груди, все остальные. Девушка замерла и даже дыхание задержала, но потом, видя, что странная птица просто стоит и вообще больше не пытается шевелиться, словно прислушиваясь к чему-то, задышала вновь. И вздрогнула, когда шаман резко отдернул пальцы.

      "Она испугалась? Я не хотел!" - с ментальных волнах, транслируемых им, Лили и Стефан услышали панику.

      Но успокоить не успели.

      - Чего это он? - требовательно вопросила Вилка.

      - Спрашивает, испугалась ли ты, - пояснил Лили, - И говорит, что если да, то не хотел.

      - Не испугалась, - ворчливо бросила девушка, протянула руку, безапелляционно обхватила пальцы птицы ладонью, они были теплыми и даже, можно сказать, приятными на ощупь, и вернула их к себе на грудь.

      - Я не испугалась, - медленно проговорила она, заглядывая в синие глаза птицы. Смусмумр в каком-то странном жесте склонил голову, и неожиданно прижался к её животу клювом. Но Кеша решительно шагнул к ним с Вилкой и твердой рукой отстранил его от нее, притянул девушку к себе и обнял. Зарылся лицом в волосы и тихо прошептал.

      - Не хочу, чтобы он тебя трогал.

      - Ревнуешь? - хитро прищурилась Вилка.

      - Конечно. - Не поддался на её язвительность Рошфор, - Пусть он и не человек, но мужчина же.

      Шаман тут же повернулся к Лили.

      "Он ревнует её к тебе", - попытался объяснить тот.

      "Ревнует?"

      "Не хочет, чтобы другой мужчина так долго прикасался к его девушке". - Терпеливо пояснил аристократ.

      "Я...понимаю", - после паузы откликнулся шаман.

      "Так что там с душой ребенка?" - нетерпеливо вмешался Стефан.

      "Она есть" - и они с Лили оба почувствовали волну тепла, исходящую от птицы. - "Она прекрасна. Она живая, настоящая". - И одновременно выдохнули с облегчением. Но следующий вопрос шамана застал врасплох, - "Почему же те вы, что жили с нами, никогда не рождали в себе детские души?"

      "Их рождали, просто вам боялись показывать". - Первым нашелся Лили.

      "Но почему?!" - возмущению шамана не было предела. - "Это бы позволило избежать не нужных страхов и недопонимания между нами. И мне бы не было сейчас..." - ему снова пришлось подбирать слово или образ, но в конце он все же сказал, - "Стыдно за свое племя. Почему?".

      "Они боялись, что вы можете причинить вред ребенку".

      "Это невозможно!" - с жаром откликнулся тот, - "Дети - священны! Можно сражаться на утесе поединков, когда ты уже вырос, но даже если ты победил более слабого, ни один из его детей не должен пострадать или остаться без покровительства старшего".

      "То есть, если вы в поединке убиваете кого-то, то берете на воспитание его детей и растите наравне со своими?" - недоверчиво уточнил Лили, правильно истолковав пришедшие от птицы образы.

      "Да. Это непреложный закон".

      "Сильно". - оценил Стефан.

      - Ладно, - уже в слух произнес капитан, - Мы с Лили летим на остров, разбираться что там с Валентином и вообще, как там очутился Макс. Так что вы остаетесь за главных. - Последнее он произнес, обращаясь к Виолетте и Кеше, все еще обнимающему её.

      - Есть, кэп, - с улыбкой облегчения на лице отозвался старпом. Теперь, когда он наконец понял, чем разозлил свою любимую, ему и море было по колено. Он верил, что сумеет загладить вину. И Вилка не собиралась его переубеждать или еще больше вредничать.

      - Вот и отлично.

      "Мы летим на остров с нашими двуликими", - передал Лили слова капитана.

      "Двуликие - имеющие два лица?" - уточнил шаман.

      "Да".

      "Но у них их три".

      "О! Вы уже видели их зверушками?"

      "Зверушками?"

      В итоге в течении всего полета до острова, когда Стефан восседал на спине Симки, а Лили на Руфусе, аристократ при подсказках оборотней, которые с его подачки быстро освоились с ментальной речью, объяснял тонкости бытия двуликих и убеждал шамана и его соплеменников, что не смотря на то, что и Руф, и Сим способны постоять за себя, они еще в сущности, очень юные. Параллельно они выяснили, что дети смусмумров рождаются совсем беспомощными и даже после того, как научились летать, еще долго не способны постоять за себя в настоящей схватке, поэтому их не выпускают из гнездовий. Гнездятся же смусмумры на северной оконечности острова, где спит беспробудным сном остывший вулкан и возвышаются над морем скалистый берег. Популяция их не увеличивается, потому что будучи почти бессмертными, они очень редко способны произвести на свет жизнеспособное потомство. Поэтому, если дети и рождаются, то их оберегают и выхаживают всем племенем. Трясутся над ними, считая самым ценным в жизни. Именно из-за такого отношения к малышам, смусмумры убеждены, что живыми можно считать только те существа, которые производят на свет потомство, разумными же те из них, кто это потомство воспитывает, оберегает, не позволяет погибнуть, даже если родители ребенка умерли. Стефан, до этого долго отмалчивающийся, неожиданно признал, что эта точка зрения не лишена своей логики. На что возмутился Симка и принялся доказывать, что люди далеко не всегда о своих собственных детях заботятся, не говоря уже про чужих. А Руфус заметил, что такое отношение в большинстве своем осуждается. Выслушав все это, шаман, удивительно быстро ухватив самую суть, как-то излишне осторожно уточнил, какова тогда популяция людей, раз они могут позволить себе не заботиться о своем потомстве. Отвечал ему Стефан. Обстоятельно так отвечал, в подробностях представляя размеры большой земли, со всеми её странами, причем, для наглядности, соизмеряя её с островом игрушек, а потом еще поведал о других островах Архипелага, некоторые из которых были весьма густо населены. Шаман впечатлился. Его рядовые соплеменники и подавно. Остаток пути птицы пораженно молчали, а двуликие, летя почти крыло в крыло, повествовали о своих с Валом приключениях.

      - А точно эта астральная проекция безопасна? - взволнованно пробормотал Руфус, обращаясь к Стефану.

      - Не совсем. Но, зная, как наш Вал любит жизнь, уверен, с ним ничего не случится. Он все рассчитает правильно.

      - Откуда она вообще у него взялась? Ему что, невидимости было мало? - вмешался Лили.

      - Если я правильно понял, - прокричал в ответ Стефан, - Поначалу у него была только невидимость, ну и некоторые способности по мелочам. А вот астральной проекцией он обзавелся уже в Архипелаге. Причем я пробовал спросить об этом Голландец, так как долгое время считал, что до того же Рогатого уже больше никогда не докричусь.

      - И что он тебе ответил?

      - Что это божья искра, дарованная ему Рогатым за какие-то особые заслуги. - И предупреждая вопрос, добавил, - Вала я после этого чуть ли не на изнанку вывернул, но он сам не знает, что именно имелось ввиду. Но то, что это какой-то не врожденный, а подаренный дар, это точно.

      - Как все сложно, - проворчал Сим, и они как раз зависли над той самой поляной, с которой все началось.

      Их там явно уже ждали. Толпились люди, Макс снизу махал им рукой и широко улыбался. Оборотни спустились первыми, за ними приземлились и смусмумры. Стефан спрыгнул со спины юнги и сразу же кинулся к Максу. Два капитана обменялись крепкими рукопожатиями под приветливыми взглядами поселенцев.

      - Ну, что, нашли вы общий язык с нашими смусмумрами? - весело полюбопытствовал воодушевленный Турус.

      - Еще бы! - фыркнул в ответ Стефан, - Наш Лили еще и Симку с Руфусом научил их понимать.

      - Лили? - хитро прищурившись, уточнил Макс.

      - Он самый. - Подтвердил Робертфор и обернулся на молчащего аристократа, - Познакомься, Макс. Это Лили. Лили - это Максимельян Турус, мой давний друг и партнер.

      - Приятно познакомится, - приветливо улыбнувшись, откликнулся аристократ, шагнул и пожал руку молодому капитану. А Стефан тем временем совершенно без задней мысли продолжи говорить.

      - Но Лили он вроде как для своих, а так, Амелисаро Севастифан Идальгиеро... - И осекся, увидев, как померкла улыбка Макса, который руки Лили так и не отпустил.

      - Идальгиеро? - тихо утонил Турус.

      - Да, - подтвердил Лили и высвободил ладонь.

      - Сын владычицы острова Дальний? - еще тише уточнил молодой капитан.

      - Да, - еще раз подтвердил аристократ, не меняясь в лице.

      - Так, - вмешался Стефан, - Взаимоотношения будем выяснять потом. - Отрезал капитан Голландца, - Где Валентин?

      - Его очень просили помочь. - Макс медленно моргнул и все же перевел взгляд на лицо Робертфора.

      - В чем? - требовательно вопросил Стефан, и к ним подошли двуликие, превратившиеся обратно в людей.

      Макс замялся, бросил несколько неуверенный взгляд им за спины. Стефа обернулся. Там, в отдалении стояли смусмумры, прислушиваясь к голосам. Другие поселенцы тоже то и дело поглядывали в их сторону, недоверчиво и даже с затаенным страхом.

      - Можно при них, - твердо произнес Робертфор.

      - Ты уверен?

      - Макс, у меня рулевой беременна, и этот, - он показал на шамана, - был в тихом восторге, когда ему позволили к ней прикоснуться и узнать, что дети у нас, действительно, рождаются.

      - Рулевой? Постой, а Вилка куда делся?

      - Вилка она и есть.

      - Что?

      - Что слышал. Девушка она.

      - А папаша тогда кто? - совсем ошалело пробормотал Макс.

      - Кеша.

      - Серьезно? - не поверил Турус, из всей команды Голландца с Викентием он сдружился больше всех.

      - Абсолютно, - вместо ухмыляющегося Стефана отозвался Лили, - Кстати, у нас для тебя будет еще сюрприз, но сначала давай все же о Валентине.

      - Да, капитанша наша рожает, - неожиданно раздалось из толпы. Говорил моложавый мужчина средних лет, с огненно рыжими волосами и такими же пышными усами. - Но прибежал лекарь наш, Вимсюк и сказал, что ребеночек вовремя не перевернулся. Просил священника вашего помочь чем сможет.

      С лиц капитанов и Лили тут же слетели все ухмылки. А Руфус, вцепившись пальцами в рукав Стефана тихо спросил.

      - Что же теперь с ребеночком будет?

      - Не знаю, - рыкнул капитан.

      Лили же обратился к птичьему шаману.

      "Сейчас под землей рожает человеческая женщина, роды обещают быть тяжелыми, ты можешь чем-нибудь помочь?"

      "Наши дети не рождаются, они вылупляются..." - взволнованно отозвался тот.

      "Но ты же шаман, ты чувствуешь души, ты, наверное, умеешь их исцелять, уменьшать боль, хоть что-то?"

      "В своем племени, да, но вы... вы совсем другие".

      - Что он говорит? - по тому, как застыло лицо аристократа, Стефан догадался, с кем тот беседует.

      - Что мы слишком не похожи на них, но он умеет исцелять души и уменьшать боль, может быть, он тоже сможет чем-нибудь помочь?

      - Смумсмумр? - недоверчиво протянул кто-то из толпы.

      Но Стефан так на всех глянул, что больше возмущающихся не нашлось.

      - Значит так, - решил Робертфор, - Если на кону жизнь ребенка и его матери, важна любая, пусть самая незначительная, возможность их спасти. Поэтому, мы возвращаемся в эту вашу деревню, и вы отводите его, - он показал на шамана, - К капитанше. Кстати, кто это?

      - Алили Гергауз, - ответил Макс, и повел всех за собой в деревню. Стефан пристроился рядом с ним, а птицам бросил.

      "Вам лучше по воздуху. Ждите нас там".

      Те тут же поднялись в небо.

      Так с фонарями и факелами в руках вся процессия направилась через лес в деревню. Лили вместе с притихшими двуликими, жмущимися к нему с обоих сторон, шел позади двух капитанов. Остальные топали следом. Деревня встретила их настороженным молчанием, не смотря на то, что вокруг так же горели факелы, а на площади собралась приличная толпа. Но Макс и Стефан растолкали всех и вышли в её центр, где стояли пугающими черными изваяниями смусмумры и ждали их.

      - Что все это значит?- прокричал кто-то из толпы.

      Но ни Стефан, ни Макс на провокацию не поддались, предоставив возможность тем поселенцам, кто работал вместе с Турусом, самим все объяснить. И пока люди, разбившись на кучки, активно обсуждали происходящее, к капитанам подвели молодого мужчину, который вряд ли был намного старше того же Макса. Темноволосый, тонкобровый, он смотрел на них хмуро и неприветливо, но тени, залегшие под глазами, выдавали бессонные ночи и волнение, и вовсе не капитаны и происходящее вокруг было ему причиной.

      - Я слышал твоя жена рожает? - осторожно спросил Стефан по праву старшего. Макс в их совместных делах всегда предпочитал самоустраняться на вторые роли, признавая его старшинство и мудрость.

      - Умирает. Если я правильно понял, ваш священник сейчас пытается её спасти.

      - Прекрати! - резко бросил Робертфор, - Будешь так думать, умрет вместе с ребенком.

      - Думаешь, мне есть резон тешить себя бессмысленными надеждами? - зашипел в ответ тот.

      - Пока есть хотя бы один шанс, то да, резон есть. - Припечатал Стефан. И потребовал, - Отведешь вот его, - он показал на шамана, - К ним.

      - Ты больной?

      - Нет, радуйся, что здоровый. Не отведешь ты, сами найдем, - в голосе капитана звенела сталь.

      - С какой стати я должен тебе верить, незнакомец? Я уже не говорю про эту твою черную тварь.

      "О чем они? Я слышу звуки. Вы ими говорите. О чем?"

      "Этот парень", - принялся объяснять Амелисаро, стараясь не терять нить разговора капитана с будущим отцом, - "Супруг женщины, которая сейчас может умереть вместе с ребенком. Он не верит, что она выживет, боится верить. И тебя боится. Считает, что ты можешь причинить вред его возлюбленной и её не рожденному еще дитя..."

      "Но я никогда! Никогда не сделаю этого! Если смогу, помогу, если нет, просто буду рядом! Как можно думать о нас так... так плохо!" - с жаром откликнулся шаман.

      "Они привыкли так думать, очень трудно перебороть это в себе".

      - С той, - тем временем отвечал парню Робертфор, - Что в жизни всегда есть место чуду. Уж мне-то ли этого не знать?

      - И кто же ты у нас такой, знающий?

      - Стефан Робертфор, капитан Летучего Голландца, - вмешался Макс. Парень моргнул и автоматически пожал протянутую Стефаном руку.

      - А ты?

      - Лейко Тафи, - пробормотал тот и тихо уточнил, не отпуская руки капитана, - ты правда считаешь, что этот, - он кивнул на крылатого шамана, - Сможет помочь?

      - По крайней мере, он готов попытаться.

      - Хорошо, я отведу его к Алили.

      - Отлично. - Одобрительно кивнул Стеф и бросил уже Амелисаро, - Лили, ты пойдешь с ними. Будешь переводчиком.

      - Хорошо, - откликнулся тот и, обхватив ладонью кончики нескольких маховых перьев на крыле шамана, повел смусмумра вслед за Лейко к неприметной хижине, в которой был спрятан ход в подземную часть деревни. Там хлопотали над роженицей Валентин и местный лекарь господин Вимсюк. Но продвижение к цели замедлило появление ребенка.

      Маленькая девочка лет пяти выскочила из-за угла подземного коридора, который был достаточно высок и широк, чтобы мужчинам и смусмумру не приходилось пригибать головы, и в тоже время Лили не пришлось отпускать крыло шамана, они вполне с ним помещались плечом к плечу. Девчушка замерла перед ними разявив рот и неотрывно глядя на огромную птицу.

      - Ой! Какой болфой! - протянула она, забавно коверкая слова. Но, вместо того, чтобы сбежать, испугаться, расплакаться, подбежала и уткнулась чумазой мордашкой в перья на груди птицы. Шаман растеряно обратился к Лили.

      "Это... это ребенок?"

      "Да". - губы аристократа сами собой расползлись в улыбке. Он шагнул к малышке, потрепал её по волосам и подхватил на руки.

      - Ты откуда это такая? От мамы сбежала?

      - Да ну её! Она вредная!

      - Нельзя так о маме, - укоризненно покачал головой аристократ, не прекращая улыбаться. Но девочка его не слушала, смотря на смусмумра.

      - А птичка говорит, - неожиданно объявила она.

      Лили и Лейко опешили.

      - Ты можешь его слышать?

      - Могу! - горделиво объявила малышка.

      - Это невозможно. Ребенок просто фантазирует, - быстро проговорил Лейко.

      "Ты слышишь её? Понимаешь?" - Лили все же решил уточнить у смусмумра, совершенно не надеясь на положительный ответ.

      "Да", - неожиданно прозвучало у него в голове. - "Она так открыта. Вы, взрослыми, не такие".

      "То есть ты можешь говорить с нашими детьми?".

      "Да. Здесь есть еще. Их я тоже слышу и они... они слышат меня".

      "А понимают?"

      "Отвечают".

      - Что? Что он говорит? - вмешался в их внутренний диалог Лейко, правильно истолковав молчание Лили.

      - Что может говорить с детьми, и те его понимают, - спустив девочку на землю, откликнулся аристократ. - Беги к маме, малышка.

      - Не хочу!

      - Тогда птичка не будет с тобой дружить.

      "Не буду", - словно поняв его слова, проговорил шаман.

      Ребенок насупился, тяжко вздохнул и уточнил, обращаясь к смусмумру.

      - А если уйду сейчас, ты потом придешь со мной поиграть?

      "Приду".

      - Уря! - взвизгнула малышка, порывисто обняла "птичку" и умчалась дальше по коридору. И только после этого Лили рискнул спросить, но уже вслух.

      - Ты понимаешь язык?

      "Теперь да. Ваши дети удивительны".

      - Они тебя научили?

      "Они не стали закрываться, когда я попытался почерпнуть знание. Они распахнули души мне навстречу. Вы удивительны", - повторил шаман, - "И я постараюсь подстроиться под вашу волну, чтобы вашим взрослым не было больно".

      - Я... я, кажется, тоже его теперь слышу, - растерянно прошептал Лейко, провел ладонью по лицу. - С ума сойти можно!

      "Не нужно. Не нужно с ума!"

      - Да, нет, это образное выражение. Идем уже! - воскликнул смутившийся Тафи и ускорил шаг.

      Он привел их в выдолбленную в земле пещеру, освещенную таким количеством факелов, что было светло, как днем. На большой лежанке из сухих листьев и какого-то тряпья, лежала женщина. Молодая, красивая. Ноги её были согнуты в коленях и огромный живот возвышался, однозначно давая понять, что в этом теле уже давно две души, и вот сейчас одна из них почти готова отделиться. Вокруг нее суетился старик с выцветшими от старости глазами, не способными скрыть волнения, Валентин же сидел в ногах роженицы и с отстраненным выражением лица ощупывал её живот. Лейко откашлялся, лекарь и священник резко обернулись к нему, а женщина попыталась приподняться. Увидев за спиной супруга черную птицу, рухнула обратно на подушку и произнесла в потолок.

      - Зачем он здесь?

      - Мне сказали, что он... - начал Лейко, но Алили его не дослушала.

      "Я пришел помочь" - произнес шаман со столь мягкими интонациями, что Амелисаро против воли заслушался, смусмумр еще ни с кем из них так не говорил.

      - Мне обещают тяжелые роды. Скорей всего, я умру. - Все так же в потолок произнесла женщина, но в её голосе не было обреченности, в нем прозвучало мужество и твердость. - Но даже если мне суждено умереть, я хочу, слышите все? Я хочу, чтобы мой ребенок увидел свет. И мне все равно, кто поможет ему в этом. Пусть даже смусмумр, пусть даже сам Рогатый собственной персоной. Я хочу, чтобы он жил!

      - Он будет жить, - тихо, но твердо поддержал её Валентин.

      "Он будет жить" - эхом вторил ему смусмумр, научившийся понимать язык людей, - "И ты будешь". - Подошел к роженице, встал в изголовье, присел на мощных птичьих лапах, совсем немного раскрыл крылья и положил все шесть пальцев на лоб женщины. И та, неожиданно расслабилась от этого прикосновения. И даже нашла в себе силы улыбнуться.

      - От тебя тепло... так странно...

      Но смусмумр не смог ей на это ничего ответить. Лекарь Вимсюк пораженно молчал и то ли от страха, то ли от изумления не мог вымолвить ни слова, лишь бездумно открывал рот. Зато не растерялся Валентин. Вскинул глаза на огромную птицу и принялся объяснять.

      - Воды еще не отошли, - слова он сопровождал мысленными образами, - Но скоро отойдут. Я знаю, как и где нужно надавить, чтобы ребенок все же перевернулся, но ей, скорей всего, будет больно...

      "Я уменьшу боль" - тут же откликнулся шаман, но поправился, - "Постараюсь уменьшить".

      - Хорошо. Попробуем.

      - Не тяните! - скомандовала капитанша и снова приподнялась, чтобы встретиться глазами с мужем, - А ты, брысь отсюда! Не на что тут смотреть!

      - Да... да, - пролепетал тот и поплелся к выходу.

      - Лили, ты бы тоже шел, - обратился к аристократу Вал, - Раз уж наш смусмумтрик научился говорить нормально, мы тут сами справимся.

      "Справимся", - поддержал его шаман и как-то рассеянно спросил, - "Почему смусмумрик?"

      - Потому что мы, - неожиданно начала пояснять Алили, - Называем вас смусмумрами, но отец Валентин назвал тебя нежно.

      "Нежно?"

      - По-дружески, - быстрее других сориентировался Лили.

      "Как друга?"

      - Да. Но лучше было бы по имени. У вас бывают имена? - чтобы как-то отвлечься от волнения, спросила у птицы капитанша.

      "Нет. Таких как у вас нет. Но мы обозначаем друг друга звуками".

      - И как звучит твой?

      Смусмумр раскрыл клюв и что-то неразборчиво то ли каркнул, то ли квакнул. Вал расплылся в довольной улыбке.

      - Тогда мы будем звать тебя Ква, сам понимаешь, то, как это выкрикнул ты, нам не произнести.

      "Хорошо. Услышав от вас эти звуки, я буду знать, что это ко мне". - Одобрительно откликнулся смусмумр, и в этот момент роженица застонала, глубоко и протяжно.

      Лили попятился. Лекарь, моргнул и тут же снова засуетился вокруг нее. Вал бросил через плечо.

      - Иди давай!

      И Амелисаро ушел. Оставив шамана, священника и лекаря разбираться самих.

      Часть 7 (продолжение)

      Стефан и Макс курили одну трубку на двоих, табак заменяла какая-то местная травка. Сидели два капитана у хижины, которую занимал мятежный Турус, и конкретно сейчас он активно каялся и объяснялся. Стефан всегда вызывал у Макса странные чувства. Он прекрасно знал это за собой, поэтому даже не пытался им сопротивляться. Капитан Голландца воспринимался молодым человеком даже не как боевой товарищ или названный брат, или еще что-нибудь в этом роде. Для Макса Робертфор олицетворял идеал отеческой мудрости и дружеского иронического отношения к жизни. Поэтому, стоило всем посторонним ушам удалиться из пределов досягаемости, капитан Турус начал свой не такой уж и запутанный рассказ. Но первым свой вопрос задал все-таки Стефан.

      - Ты здесь из-за бабы?

      - Знаю, что не одобришь, но да. - Со вздохом подтвердил Макс, затянулся и выпустил в темное, ночное небо несколько тонких колечек сизого дыма.

      Стефан бросил на него косой взгляд, отобрал трубку, повертел в руках, но затягиваться пока не стал.

      - Все беды в нашей жизни от женщин.

      - И все радости, - с улыбкой обронил Турус, открыто посмотрев на него, но Стефан головы в его сторону не повернул, глядя на трубку в своих руках.

      - Или от мужчин, - обмолвился он и всей кожей почувствовал, как изменился взгляд Туруса.

      - Ты не о аристократе ли своем синеглазом?

      - Пока не ясно ничего, - уклончиво ответил Робертфор и спросил, - А у тебя к нему что?

      - Заметил, да?

      - Такого взгляда трудно не заметить. Так что?

      - Я девушку люблю, а он...

      - Так уж и любишь? - перебил его Стеф.

      - Люблю, - упрямо тряхнув головой, бросил Макс.

      - А она?

      - Послала.

      - Но сдаваться, я так понимаю, ты не желаешь? - насмешливо уточнил капитан Голландца и все же посмотрел на него. Макс в этот момент показался ему удивительно юным. Стефан до того как-то и не задумывался особо, сколько ему на самом деле лет, и вот сейчас поймал себя на мысли, что вряд ли Турус на много старше Амелисаро, если вообще старше.

      - Не желаю. Она... она сказала, что не выйдет за простого пирата, ей аристократа подавай.

      - И ты?

      - Сказал что аристократ, так аристократ. Ушел, но придумал способ стать им.

      - А вот с этого момента поподробнее? - такой расклад Стефана заинтересовал. Он внимательно смотрел на парня, что сидел рядом с ним, но тот при этом глядел лишь себе под ноги.

      - На большой земле, ты, наверное, не знаешь, но там аристократами считают тех, кто имеет личный, довольно большой надел земли. Причем, есть там и аристократы в первом колене, котором эти самые земли пожаловали за какие-нибудь выдающиеся заслуги. У нас, конечно, никто бы островом делиться не стал, и тогда я подумал, что можно завоевать себе остров.

      - И выбрал остров Игрушек?

      - Ну, выбор-то у меня был не велик. У нас тут уже все пригодные для жизни острова переделены. А тут, такой большой и богатый на ископаемые остров попался...

      - Ископаемые? А конкретно?

      Макс замялся. Стефан не смог сдержать улыбки.

      - Не беспокойся, не стану я отбирать у тебя твои сокровища. Так что за ископаемые ты тут обнаружил?

      - Местные вглубь леса ходили редко. Зачем им? У них и с этой стороны острова хватает пропитания и прочего, но я все же полез вглубь, к смусмумрам. Они, конечно, пару раз меня разворачивали, не знаю, уж что они там прячут...

      - Свои гнездовья и деток. Шаман сказал, что детям нельзя с людьми играть, потому что они могут по незнанию случайно нас поломать, а ломать игрушки негоже.

      - Ну, ничего себе логика!

      - Да, у них она вообще довольно сильно от нашей отличается. Но не о том речь. Так что там с твоими попытками прорыва на их оконечность острова?

      - Я набрел на заросли омелы огненной. - Очень тихо, одними губами ответил Макс.

      Капитан Робертфор расплылся в понимающей улыбке и наконец поднес к губам трубку. С силой затянулся. Выдохнул через ноздри дым. Обронил.

      - Это ты удачно зашел.

      - И не говори. Но все равно, если бы не ты и твоя команда так и бросили бы мы все это богатство. Я ведь почему лодку строил, не хотел оставлять их всех здесь без единого шанса на спасение, чтобы можно было не по одному уходить, да и опасно под море нырять по одному, а так, чтобы по нескольку человек, еще и с багажом.

      - И что, твоя Плясунья потянула бы?

      - Всех за один раз нет, но я хотел потом вернуться.

      - Понятно. А теперь что?

      - Если эти смусмумры такие умные, как ты говоришь, я вот что думаю, может, удастся с ними договорится, а?

      - Ты не правильно ставишь вопрос, Макс, - отечески улыбнулся ему Стефан, - С ними не договариваться надо, с ними подружиться нужно. Тогда и уезжать никуда не понадобиться, и вообще... Единственное, что я понять не могу, с чего тут все вообще решили, что они детей украсть могут?

      - Не знаю, сам понять не могу. Раз ты говоришь, что у них к деткам вообще отношение особое...

      - Извините, - к ним какой-то бойкий парнишка подвел худенькую девушку, робко смотрящую на обоих капитанов, - Вот она хочет вам что-то сказать, но боится.

      - А чего это нас бояться? - насмешливо уточнил Стефан и кивнул девчонке, - Мы совсем не страшные. Так что там у тебя?

      - Ваш... он ведь ваш, да?

      - Кто?

      - Мужчина с котенком зеленым и мышонком беленьким?

      - Наш, - подтвердил Робертфор, поняв о ком речь, - Так что нам наш Валентин?

      - Он все спрашивал, когда в подземелье спускался, почему деток бояться смусмумрам показывать.

      - Мы это тоже спрашиваем, - отозвался Макс, - И ты знаешь почему?

      - Мне дедушка рассказывал. Он старенький был, я за ним ухаживала. Как-то давно, когда на острове и вовсе женщин еще не было, к ним приплыли на шлюпке несколько пиратов и среди них была девочка. Мужчины сказали, что мать её, жену их капитана, убили в схватке, капитан тоже погиб, а их вот к нам отправили и её, чтобы на глаза больше не попадалась, не напоминала никогда о содеянном злодеянии. У нее в руках кукла игрушечная была. Их как в поселок смусмумры принесли, она стояла плакала, а потом возьми и урони эту самую куклу, похожую на спеленатого ребятенка. Так один смусмумр как кинется на нее, как подхватит. Девчушка в крик, все в панике. А смусмумра уже и след простыл. Ну, и так как эта девочка в конце концов стала первой матерью, родившей ребенка на этом острове, она пронесла свой детский страх через всю жизнь, так дедушка говорил, упросила мужа выстроить подземелья для нее и ребенка, и пока мальчику десять лет не исполнилось, столько же, сколько было ей, когда она к нам попала, не выходила с ним на поверхность, разве что ночью иногда, и рано утром, когда смусмумров почти не бывает.

      - О как, - пораженно воскликнул Стефан.

      - Но зачем-то тому смусмумру кукленок-то понадобился? - напомнил Макс.

      - Я думаю, он как раз и принял его за ребенка, только не человеческого, а какого-нибудь еще, которого нерадивая игрушка утащила с корабля, и уронила. Вот он и кинулся на защиту, - произнес Амелисаро, подошедший к ним с другой стороны хижины почти не слышно, и приветливо улыбнулся девушке. Там смущенно зарделась, а её спутник тут же схватил её за руку и потащил за собой куда-то в сторону.

      - Ты уже все рассказала, Миранда, топай давай!

      - Похоже, - весело протянул Стефан, - Он её к тебе приревновал.

      - Пусть ревнует, мне не жалко, - легкомысленно махнул рукой Лили и плюхнулся на землю рядом с Максом, вынув из его рук трубку.

      - Как там капитанша? - осторожно спросил Турус.

      - Плохо. Но с ней лекарь и два кудесника. Кстати, Ква уже вполне сносно может общаться, причем со всеми, а не только с нами. И от деток, от которых он язык и выучил, просто в тихом восторге.

      - Подожди секунду, - остановил его Стефан, недоверчиво глядя в лукавые синие глаза, - Ква?

      - Ага. Валентин придумал.

      - Ну, кто бы сомневался! - воскликнул Стеф, - Кстати, ты наших малышей не видел?

      - Деток из подземелья на спинах катают. Малышня просто в восторге.

      - Они выбрались из подземелья? - не поверил Макс.

      - Ага.

      - А мамаши их что?

      - Как увидели, что Алили, к себе смусмумра подпустила, поддались на наши с Лейко уговоры и вылезли. Так еще и детки в один голос заявили, что птичка хорошая, она говорит с ними и никого не хочет обижать. Так что Ква постарался что надо.

      - Да, шустер шаман. - Без тени лукавства или иронии восхитился Робертфор и отобрав у аристократа трубку, которую тот так и не пригубил, произнес, - Надо бы наших хвостато-крылатых отправить на корабль и передать, чтобы причаливали.

      - Слушай, а они у вас под море нырнуть могут? - спохватился Макс.

      - Могут, наверное. - Не очень уверенно откликнулся Стеф и посмотрел на Лили.

      - Я могу нырнуть с ними, тогда им не будет так страшно. Возле островов они вряд ли ныряли, раз плавать до недавнего времени не умели.

      - Постой, - недоверчиво протянул Турус, обращаясь к Робертфору, - У тебя что ни юнга, ни кок плавать не умеют?

      - Не умели, - с нажимом произнес Стефан и тихо вздохнул.

      - Это я виноват, совсем помешался на белобрысой стерве, в то время, когда надо было больше думать о тех, кто рядом.

      - Это ты о любви своей неразделенной, что ли?

      - О ней.

      - Ну, раз ты и сам теперь понял, что глупо было хоронить себя заживо, может все же признаешься, что за бестия тебе так голову вскружила, а? - пихнув Стефа локтем в бок, полюбопытствовал Макс и резко осекся, увидев, как одновременно напряглись и Робертфор и Идальгиеро. - Э?

      - Моя мать, - очень тихо произнес Лили и резко поднялся на ноги.

      - Э? - еще более растерянно выдавил из себя Макс и посмотрел на Стефа ожидая опровержение. Он, конечно, знал, что Стефану далеко не столько лет, на сколько он выглядит, но как-то никогда не задумывался, как давно капитан Летучего Голландца бороздит воздушные моря на своем корабле.

      - Его, его, - покивал тот, в глазах его на миг мелькнуло раздражение и даже злость, но быстро исчезла. Робертфор поднялся, отряхнул брюки и, глянув на все еще ошарашенного Макса, предложил, - Может, сходим на этих местных деток подземелья посмотрим, заодно и двуликим скажем за кораблями слетать?

      - Кораблями? - заинтересовался Лили.

      - Угу. - Ответил ему вместо Стефана Макс. - Моя Плясунья на приколе под островом стоит. Пусть всплывают, раз уж вы не боитесь Голландца к острову подводить.

      - Смусмумры быстро учатся. - Покачал головой Амелисаро, - И очень, как мне кажется, добрые существа. Теперь, когда они знают, что все мы живые, чувствующие, воспитывающие детей, они не станут больше уничтожать корабли.

      - А раньше они почему это делали?

      - Считали, что они у них игрушки воруют.

      - В смысле? - недоверчиво протянул Стефан, переглянувшись с Турусом, когда они уже направлялись в сторону главной площади поселка.

      - Ну, Ква же сам сказал, что даже наши корабли для них куда больше похожи на живые существа, чем мы. Так вот, они, скорей всего, появление людей на острове воспринимали так. Дескать приплыл некто большой и такой же не очень умный, как кракен, на его теле живет куча всяких там паразитов, то есть людей, эти самые паразиты периодически отделяются и идут искать другие места обитания. А потом, когда корабль приплывает к острову вновь, пытаются сбежать и снова к нему прицепиться. Но они-то считали их уже своими игрушками и были против подобного воровства.

      - Знаешь, - доверительно сообщил Макс, - Не очень-то приятно, когда тебя с паразитом сравнивают.

      - А что делать? - Лили улыбнулся и развел руками, - Такова жизнь.

      - Ну-ну. Кстати, я вот что спросить хотел. Ты что-нибудь знаешь о Наследнице Империи? - издалека начал пират.

      - О той, которой не суждено стать моей женой? - невинно уточнил Лили, бросив мимолетный взгляд на Стефана. Тот криво усмехнулся.

      - Значит, знаешь. - Подвел итог Макс.

      - Знаю.

      - А почему не суждено?

      - Потому что я... - Лили начал воодушевленно, но потом неожиданно осекся.

      - Любишь другую? - предположил Макс, краем глаза отметив как внимательно при этом посмотрел на аристократа Робертфор.

      - Её не люблю. - Сказал Лили, но, отчего-то, оба капитана почувствовали, что сначала он хотел ответить немного по-другому. Но заострять на этом внимание никто из них демонстративно не стал.

      - А она тебя? Вы уже виделись? Или ты поэтому сбежал со Стефаном?

      - Ну, во-первых, я не сбежал, меня сбежали. - На лицо аристократа неконтролируемо наползла улыбка. Стефан на это лишь презрительно фыркнул. Макс прищурился.

      - А подробнее?

      - Много будешь знать, скоро состаришься! - рыкнул Робертфор и резко запрокинул голову к небу, словно что-то почувствовав, и буквально тут же к ним спикировали еще три смусмумра, не считая тех двоих, которые все это время вместе с обратившимися двуликими возились с детьми, под присмотром их родителей.

      Этой ночью спать явно никто не собирался. Костер разожгли прямо посреди площади. Симка с Руфосом, как и сказал Лили, катали на своих мощных спинах детей всех возрастов, которых, возможно, было не так уж и много, но все равно, смотреть на их счастливые лица было приятно. Вот только появление незваных гостей вызвало некоторое замешательство. Но, выступившие навстречу черным птицам Макс, Стефан и Лили несколько успокоили людей одним своим независимым и уверенным видом.

      "Зачем вы к нам?" - спросил Лили у птицы, что выступила вперед.

      "Я - вождь племени Смур-Ауч", - ответила птица.

      - Стефан, тогда это к тебе.

      - С чего это вдруг? Спрашивается, кто у нас аристократ?

      - Ничего не знаю. У меня нет никакого личного острова, а мать меня, после всего, небось, вообще прокляла.

      - Ну, да, конечно, - фыркнул на все это Стеф, - Тогда уж это к Максу, он у нас на этот остров претендует.

      - Я не такой полиглот, как вы.

      "Что такое полиглот?" - спросила птица так, что услышали все.

      - Человек, знающий множество языков. - Услужливо пояснил Амелисаро, - Значит, Ква тебя уже обучил языку.

      "Да. И то, что вы решили называть его Ква, я уже знаю. Мы связаны. Он мой шаман", - сделав отчетливое ударение на слово "мой", пояснила птица.

      - Твой? - осторожно уточнил Лили, переглянувшись со Стефом.

      "Мой. Это что-то меняет?".

      - Мы думали, что он мужчина.

      "Он мужчина".

      - А ты?

      "Я женщина. Это очевидно".

      - Нам нет.

      "Правят женщины, собирают мудрость и знание - мужчины. У вас не так?".

      - У нас женщины считаются слабее мужчин, поэтому правят мужчины, женщины выращивают детей.

      "Как могут править те, кто не растит новое поколение?"

      - У нас могут.

      "У нас нет. Но шаман сказал мне, что вы совсем другие. А еще сказал, что у вас тоже бывают дети..."

      - Бывают, - решительно кивнул Лили и махнул рукой за спину птицы, - Это они.

      Вождь обернулась, склонила голову на бок, а потом и вовсе решила подойти к одному из малышей. Мальчику лет трех от роду. Тот хватался за юбку матери и смотрел на приближающегося смусмумра огромными глазами, но в них не было страха.

      - Мама, птичка, - воскликнул он, дергая мать за подол. Та слабо ему улыбнулась, сильнее прижимая к себе.

      Смусмумр склонилась к малышу, раскрыла крыло и попыталась коснуться одним из пальцев, но женщина нахмурилась и резко оттолкнула его. Вождь вскинула голову и внимательно всмотрелась в глаза матери малыша. Та ответила не менее твердым взглядом.

      - Не надо пугать. - Произнесла женщина.

      Птица отступила, но потом снова опустила взгляд на мальчика и опять придвинулась.

      "Пожалуйста", - неожиданно для всех попросила она, - "Я просто прикоснусь. Не сделаю больно. Он ведь не боится меня..."

      - Я боюсь.

      "Я не причиню вреда".

      Все молчали. Никто не рискнул даже попытаться уговорить мать подпустить к ребенку смусмумра. Но та решилась сама.

      - Хорошо. Ты обещала.

      "Да". - Откликнулась птица и снова протянула к малышу пальцы, за которые тот и ухватился, улыбаясь и демонстрируя трогательные ямочки на щеках. Птица осторожно высвободила пальцы и докоснулась до волос ребенка, немного неуклюжим жестом погладила и неожиданно сложила крыло и резко повернулась в сторону хижины с ходом в подземелье, возле которой караулил Лейко, нервничая и волнуясь за супругу и своего будущего малыша.

      В дверях стоял шаман смусмумров и в коконе из черных крыльев бережно, как величайшее сокровище в мире, держал новорожденного ребенка. Его плачь и привлек внимание вождя. Лейко бросился в сыну. Вынул его их крыльев Ква и радостно рассмеялся, смотря на то, как сморщенное личико ребенка, завернутого в какую-то тряпицу исказилось в надрывном плаче.

      - У меня сын! - радостно воскликнул он и, поддерживая его головку, поднял ревущего малыша повыше, чтобы видели все.

      Все и увидели, как шаман смусмумров неожиданно метнулся вперед, пригнулся к земле и подставил под ребенка крылья, по всей видимости, испугавшись, что нерадивый отец уронит хрупкое создание. И от этого жеста сердца людей наполнились ранее неведомым им понимание. Да, пусть эти птицы так не похожи на них, так чужды самой природе человека. Но они тоже живут, тоже чувствуют, тоже мыслят.

      Все заговорили одновременно, кто-то из других детей заплакал в унисон с новорожденным, которого Лейко осторожно опустил. Кто-то подходил к новоиспеченному отцу, хлопал по спине. Поздравлял. Все заглядывали в сморщенное личико ребенка. А потом приблизилась вождь смусмумров, ей уступили место возле малыша и, спросив разрешение у счастливого отца, осторожно приложила палец к лобику младенца и тихо, проникновенно заворковала. Двое смусмумров, что прилетели к ней, ее поддержали. И малыш неожиданно успокоился. Замолчал, причмокнул и уснул. И, как по волшебству, другие дети начали тереть глазки и проситься спать, а самки смусмумров продолжали в унисон друг другу ворковать колыбельную, что обычно пели для своих детей.

      И Лейко уже бестрепетно отдал ребенка шаману, и тот снова унес его под землю, а его место занял широко улыбающийся Валентин, выбравшийся из подземелья в теплую островную ночь.

      - Ну, что, где там обещанный ночной перекус из десяти блюд? - хитро вопросил священник, обращаясь главным образом к Максу.

      - Сейчас все будет! - объявил тот. - Пойдемте в харчевню. Я уже батьку Махона предупредил, он обещал расстараться хоть куда.

      - А что там с матерью малыша? - перебил капитана Лили.

      - Боевая девушка, доложу я вам, - принялся воодушевленно рассказывать Вал, обнимая за плечи подскочивших к нему с обоих сторон Симку и Руфуса, принявших человеческий облик.

      - Правда? - Заинтересовался маленький кок.

      - Правда-правда. Родила, ребеночка на руках подержала и говорит Ква, возьми, и отнеси отцу. Тебе доверяю. Не подведи. Ну и отключилась. После таких тяжелых родов и не мудрено. А тот, бедняга, и без того, пока душу её согревал и не позволял умереть, весь перепугался, осознавая, что мы и ребенка, и мать потерять можем, а тут вообще позеленел весь от немого шока.

      - Да, ладно тебе, - хмыкнул на это Симка, - Он же в перьях весь. Не позеленел бы!

      - Да ладно? - насмешливо передразнил его Вал, - А под перьями?

      - Ну, разве что под перьями... - недоверчиво протянул юнга.

      "Мы не зеленеем", - неожиданно вмешалась в разговор вождь. - "Но шаман уже объяснил мне, что у вас слишком много образов, которые нельзя понимать прямо".

      - Что есть, то есть, - подтвердил Амелисаро, идущий рядом со Стефаном и Максом.

      Черная птица кивнула ему на это и вместе со всеми вошла под крышу харчевни. Гуляли там до рассвета. Уничтожив все запасы, но никто, даже хозяин, о расточительстве не жалел. Всем хотелось жить, и не просто так, а по новому. И надежда, что кипела в крови, вера в лучшее, что перемешивалась с ней в гремучую смесь, не давали оглядываться назад, вынуждая смотреть лишь вперед, в будущее. Светлое и прекрасное, другого и быть не могло.

      Лили очнулся лишь тогда, когда осознал, что Стефан, который, как и он сам, изрядно выпил в эту хмельную, радостную ночь, тащит его куда-то за собой, причем, выход они уже благополучно преодолели, как-то умудрившись не застрять в дверях, и лицо опалила прохлада предрассветного тумана, укутавшего поселок, как облачное море, окутывает острова.

      - Стеф! - позвал он, удивительно быстро трезвея. Но тот продолжал куда-то целенаправленно волочь его за собой. - Да, подожди ты! - Лили уперся в землю пятками, его все еще немного пошатывало, но соображал он уже относительно вменяемо.

      Стефан выругался сквозь зубы и резко повернулся к нему, дернув на себя. От неожиданности аристократ налетел на него, и они непременно упали бы на землю, если бы не поразительная реакция капитана, успевшего подхватить его, крепко прижимая к себе грудью. Из горла Лили вырвался прерывистый вздох. Стефан улыбнулся. Точнее, оскалил зубы в улыбке.

      - Я хочу спать.

      - И? - попытавшись высвободиться, протянул аристократ, но Робертфор и не думал разжимать медвежьих объятий. И откуда в нем только взялась эта невероятная сила.

      - С тобой, - все так же скалясь пояснил капитан и, по всей видимости, решил, что этих объяснений достаточно. Разжал руки, перехватил запястье Лили поудобнее и снова потащил за собой.

      Через несколько шагов Амелисаро уточнил.

      - Только спать?

      На что Стефан так выразительно хмыкнул, не обернувшись, что у Лили неожиданно встал ком в горле. Он как-то не так себе все представлял. Точнее, он до вчерашней ночи вообще не думал ни о чем подобном, да и потом не думал, лишь подспудно предполагал, что если Стеф продолжит так планомерно и вроде бы ненавязчиво его окучивать, он, возможно, да-да, только возможно, когда-нибудь будет даже не против. Но сейчас... сейчас, когда в крови обоих гулял дикий, необузданный хмель, это казалось неправильным. Нет, не ненормальным. Просто... просто Лили не думал, что все сведется к банальной пьянке и быстрому перепиху на чьем-нибудь заднем дворе, точнее в чей-нибудь хижине. Но почему-то, не взирая на все эти упаднические мысли, он шел за Стефаном и даже не пытался воспротивиться. Не потому что боялся, что если откажет, тот прогонит его с корабля. Нет. Просто он сам не мог объяснить себе своей покорности, да и, что греха таить, боялся объяснять что-либо. Он даже о вчерашних поцелуях старался лишний раз не вспоминать, хотя притворяться, что ему не понравилось, было бы по меньшей мере глупо.

      Стефан привел его к какой-то хижине. Смутило одно, из-под циновок, занавешивающих окна, выбивался свет. Но Робертфора это не остановило, а Лили бессловесной тенью последовал за ним. Но оба замерли на пороге, и не сговариваясь подались назад, когда обнаружили, что именно эта хижина уже занята. Миг, что они смотрели внутрь на большое, покрытое какими-то шкурами и сухими листьями ложе, показался обоим несоизмеримо длинными, ведь на нем переплелись даже не два, три тела, причем не только ногами и руками, но и хвостами. Сим-Сим выгибался под Руфусом, который беззастенчиво громко стонал, пока Валентин то нежно, то, напротив, страстно, целовал его в затылок и двигался в нем, размеренными, глубокими толчками проникая в податливое, блестящее от пота тело мальчишки, который в свою очередь в том же ритме двигался в зеленоволосом юнге, который то и дело ловил его стоны губами и утробно урвал, как кот, зажимающий в портовой подворотне домашнюю кошечку.

      Оказавшись на улице вместе с Амелисаро и, не забыв плотно прикрыть за ними дверь, Стефан посмотрел в глаза аристократа куда более осмысленным взглядом. Лили тихо вздохнул, высвободил руку из его пальцев и провел ладонью по лицу, словно прогоняя наваждение.

      - Знал, что у них там все серьезно, - прозвучало хрипло и даже как-то надтреснуто, - Но, честно, не думал, что уже настолько... - пробормотал аристократ, отнял руку от лица и посмотрел на своего капитана.

      - Да, - тоже слегка растерянно отозвался тот и неожиданно вспомнил, - А ведь я со всеми этими детьми и прочим так и не передал на Голландец, что с нами все в порядке.

      - И что будет?

      - Завтра кто-нибудь непременно прибить попытается за такую подлянку, - криво ухмыльнулся капитан и, тяжело вздохнув, обманчиво легкомысленным тоном поинтересовался, - Ну что, будем искать себе другое место для ночлега? - но так и не взглянул на стоящего рядом аристократа.

      - Будем, - отозвался тот, - А почему ты вообще эту хижину выбрал?

      - Да, Макс сказал, что она все равно никем не занята.

      - Похоже, он ни тебе одному это сказал.

      - Угу. Кстати, ты почему ему про Анджелу ничего рассказывать не стал?

      - А ты почему?

      - Я первый спросил. - Озираясь по сторонам, припечатал Робертфор.

      - Она просила.

      - Что? - капитан резко повернулся к нему и с вопросом посмотрел в глаза аристократа.

      - Знаешь, я думаю, что сейчас она уже сама не рада, что все это затеяла.

      - Соскучилась по папе императору и удобствах дворцовой жизни, - осклабившись, бросил капитан и повел его куда-то в сторону песчаных пляжей, которые они видели, подлетая к острову на спинах двуликих.

      - Нет. Просто она боится.

      - Это чего же? - с ехидством осведомился Робертфор.

      - Много чего. Она же женщина, они постоянно находят себе повод для страхов.

      - И все же?

      - Например, что он её разлюбил, что нашел здесь другую, что возвращаться ей некуда, но и идти пока тоже не к кому.

      - Как это не к кому? - справедливо возмутился Стеф, - А Макс?

      - Она не уверена, что он примет её такой, без блеска нарядов и титула Наследницы.

      - Что за бред?

      - Не больший, чем сказка о любви пирата и будущей императрицы.

      - Да. Но все равно у женщин мозги как-то совсем не так устроены.

      - Не так? А как надо? - с улыбкой полюбопытствовал Лили, когда они вышли на песчаный пляж, горизонт уже посветлел, вот-вот должно было взойти солнце.

      - Как угодно, но не так, - отмахнулся на это Стефан и опустился прямо на песок, утягивая его за собой.

      Лили замер на мгновение, но потом, под настойчивым взглядом Стефана все же подчинился. Сел рядом. Но просто сидеть и любоваться закатом капитан явно был не настроен. Он не сильно, но настойчиво толкнул его в плечо. И Лили снова подчинился его желанию, ложась на песок спиной. Стефан придвинулся, склонился к нему и поцеловал. Уже знакомо, не страстно и не нежно, просто глубоко и чувственно, не для того, чтобы распалить, а для того, чтобы приучить к доверию и потребности в близости. Ему хотелось, чтобы и Лили желал её. Но тот, отвечая, все равно оставался бесстрастным. Точнее, так казалось Стефану только поначалу, но потом он неожиданно сообразил, что мальчишке вовсе не все равно, просто он так напряжен, что не может реагировать так, как пирату того хотелось.

      Он отстранился. Провел пальцами по щеке Лили, глядящего на него просто огромными глазами с расширенными зрачками в них. Улыбнулся.

      - Ты зря думаешь, что я позволю опошлить наши с тобой отношения пьяным угаром и хмелем ночи.

      - Нет? - тихо уточнил Лили, не спеша улыбнуться в ответ.

      - Нет, - подтвердил Робертфор и снова приник к нему в поцелуе.

      На этот раз Лили ответил совсем по-другому. И Стефан почувствовал, как он расслабился. Как начал откликаться по-настоящему, как стал тянуться в ответ.

      Они целовались долго, бесконечно долго под лучами выплывающего из-за горизонта солнца. И не могли надышаться друг другом, не желая отпускать, размыкать объятия, отстраняться. А устав терзать губы друг друга, заснули прямо там, на песке, переплетя пальцы и не пожелав расставаться даже во сне. И снились им этим утром одинаковые сны. Вот только ни одни, ни другой, проснувшись, вспомнить их не сумели. А жаль. Быть может тогда их путь оказался бы чуть короче. Но глупо жалеть о том, что уже никогда не произойдет.

      Больше всех возмущалась Вилка. Они подплыли к острову к полудню, решившись на эту авантюру на свой страх и риск, потому что и Валентин с оборотнями, и даже капитан и Лили, обнаружившиеся на песчаном берегу, не вспомнили больше о том, что вообще-то, там, в море, за них волнуются и переживают.

      - Вот как вам не стыдно, кэп? - не унималась рулевой, грозно сверкая глазами. Заспанные Стефан и Лили на это лишь разводили руками и тщетно пытались проснуться и не зевать так уж откровенно. А Вилка продолжала выплескивать накопившееся возмущение, - Мы, значит, места себе тут не находим, а вы, романтики хреновы, в обнимку дрыхнете на теплом песочке! И как это называется?

      - Любовь? - не удержавшись, брякнул Лили, с трудом подавив зевок.

      - Правда? - недоверчиво протянул Стефан, оба переглянулись, потом посмотрели нЮ замершую с открытым ртом Виолетту, и все втроем прыснули.

      - На вас абсолютно невозможно сердиться! - объявила девушка, отсмеявшись. - Ладно, дальше-то что?

      - Ну, с аристократством сэра Макса мы, кажется, вчера уже поздравляли, - задумчиво протянул Лили, глянул на Стефа и засомневался, - Или нет?

      - Поздравляли, поздравляли. - Проворчал тот, - И вообще, погуляли хоть куда, пусть теперь вспоминает, что остров - это не только земля и её жители, но и головная боль. Для начала экономика, потом, - Стефан тяжко, почти сочувственно вздохнул, - Потом политика. - Но развить тему ему не дали.

      - Значит, - раздался из-за спины капитана тихий, взволнованный голос Анджелы, - Он теперь аристократ? Неужели, у вас здесь так просто им стать?

      - Просто, не просто. Но, если он на самом деле подружиться со смусмумрами, - задумчиво обронил капитан.

      - Уже подружился, - перебил его Лили, - Вспомни только, как они с их вождем ворковали.

      - Помню, помню, - отмахнулся Робертфор, - Так вот, если птицы встанут на его сторону, а я думаю, что встанут. К этому острову не сможет подобраться ни одна армада. К тому же, он достаточно богат как на дичь, так и на ископаемые, не говоря уже про пресную воду и несколько весьма интересных видов растений, произрастающих, насколько мне известно, только здесь. Всем этим вполне успешно можно будет торговать. К тому же, зная Макса, у него найдутся знакомцы, которые будут совсем не прочь перебраться в такие пока еще не обжитые условия, с той лишь мыслью, что острову Игрушек скорей всего в самом ближайшем будущем предстоит стать пиратской вольницей.

      - Островом Пиратов?

      - Да.

      - Но у нас... - девушка запнулась, сжала руки в кулачки и твердо закончила. - У нас в водном море тоже есть Остров Пиратов, но, насколько мне известно, там нет единой централизованной власти.

      - Ошибаешься, - со знанием дела протянул Робертфор, - У них там есть Пиратский Барон, который не наследует остров по праву рождения, а принимает командование после того, как старый барон сдает позиции и уступает свой пост. Причем пиратский капитан, перехвативший этот титул силой, всегда остается вне закона, его пираты не признают. Только на общей сходке выбирается самый уважаемый и мудрый.

      - Ты был на том острове? - заинтересовался Лили.

      - Приходилось, - уклончиво откликнулся Стеф.

      - Значит, Макс все равно будет править, да?

      - Это важно для тебя?

      - Да. Если все так, зачем ему я? Я ведь совсем ничего не знаю, ни Архипелага, ни ваших законов, ни... - глядя себе под ноги принялась перечислять аристократка, и запнулась, когда Стефан, удивляя всех окружающих, шагнул к ней и обнял, прижимая к груди.

      - Глупая девочка, - пробормотал капитан, уткнувшись лицом ей в макушку. - Почему ты думаешь, что пираты не умеют любить?

      - Он... наверное уже разлюбил меня.

      - Говорит, что нет.

      - Вы ему сказали?! - девчонка резка отстранилась и запрокинула голову, чтобы видеть его лицо.

      - О том, что ты здесь, нет, - покачал головой Робертфор и разжал руки, выпуская её из спонтанных объятий, - Но он сказал, что все, что он делал, было ради тебя. Он хотел завоевать право быть с тобой не таясь. Официально, понимаешь?

      - Официально, - со вздохом откликнулась аристократка и отвела взгляд, - Все равно не получится. Мой отец упрям, и раз уж он выбрал для меня этого Идальгиеро, - прозвучало презрительно и жестко. Стефан глянул на Лили, а девушка продолжила, - Уже не отступиться. Он привык, чтобы все в жизни было только по его. Чужих мнений он не приемлет.

      - Анджела, - неожиданно мягко начал Лили.

      - Да? - девушка посмотрела не него и сразу же насторожилась, уж больно теплой показалась ей его улыбка.

      - Я понимаю, что должен был представиться еще раньше, хотя до сих пор удивительно, что никто, - он обвел взглядом команду, столпившуюся вокруг них возле трапа, по которому они со Стефаном и поднялись на причаливший к острову корабль, - не обмолвился.

      - О чем? - в голос аристократки закралось волнение.

      - Разрешите представиться, моя госпожа, - склонившись в официальном поклоне, обронил Лили, поцеловал руку растерянной Наследнице и, не разгибаясь, произнес, - Лили - это прозвище, которое из вредности, - на это Робертфор лишь презрительно фыркнул, - Дал мне Стефан. Сокращение от Амелисаро. - И распрямившись произнес, - Мое полное имя, Амелисаро Севастифан Идальгиеро.

      - Этого... не может быть, - ошеломленно прошептала Анжела и пошатнулась, но Стефан, все еще стоящий рядом, успел её поддержать.

      И тут же из-за спин пиратов раздался веселый голос Макса, взбирающегося по трапу.

      - Эй! Вы чего это там все столпились и не спускаетесь? Мы вас уже давно... - сказать "ждем" он не успел, пираты расступились перед ним, и капитан Турус застыл на середине шага, встретившись с испуганными глазами возлюбленной. В первый момент ему показалось, что он все еще спит и видит сказочный сон. Но потом Анджела сделала один робкий шажок к нему навстречу. И снова застыла. Но все же не выдержала, отмерла и кинулась к своему пирату, обняла за шею, уткнулась лицом в грудь и тихо, горестно вздохнула.

      - Прости меня. - И тут же вскрикнула, когда Макс подхватил её на руки, глядя на нее такими сияющими глазами, что просто невозможно было сомневаться в искренности его чувств к ней, которые не ослабели в разлуке, напротив, стали глубже и сильней.

      Они целовались под взглядами пиратской братии Голландца, и счастье их плескалось вокруг, как море, принимая в свои теплые объятия всех, кому посчастливилось присутствовать при этом первом поцелуи пирата и аристократки, разделивших одну любовь на двоих.

      Будить Валентина отправили Стефана. Почему? Да, чтобы не было у священника соблазна прибить нахала прямо на месте. На капитана у него уж точно рука бы не поднялась. Обнаружив Вала мирно спящим и сжимающим в объятиях едва прикрытых одной общей простынкой оборотней, Стефан криво усмехнулся и резко сдернул с них всех эту злосчастную простынь. Голыми телесами удивить его было уж точно нельзя, да что там, даже красными кровоподтеками на коже, свидетельствующими о ночи, полной неистовой страсти, тоже.

      - А ну подъем! - громким, командным голосом возвестил Робертфор. И две минуты имел возможность полюбоваться на то, как юнга и кок подскочили на кровати как ошпаренные и тут же, увидев его, попытались нашарить хоть что-нибудь, чем можно было прикрыться. В итоге из под головы Валентина были вытащены обе подушки и прижаты к жизненно важным местам красных, смущенных мальчишек, и только тогда Валентин приоткрыл один глаз и возвестил.

      - Если у малышей из-за тебя, кэп, комплексы разовьются, прибью.

      - Ничего. С таким, как ты в одной постели, им это точно не грозит, - фыркнул на это капитан.

      - Ладно, - садясь и совершенно не стесняясь своей наготы, обронил священник, - Чего будил-то?

      - Во-первых, солнце давно уже встало...

      - А ты сам-то давно это заметил? - ехидно уточнил Вал.

      - Недавно, - не стал лукавить капитан, но продолжил куда как строже.

      - Во-вторых, у тебя сегодня две свадьбы и восемнадцать, если мне не изменяет память, крестин.

      - Что?! - возмущению священника просто не было предела. - Откуда столько?

      - Чего? Крестин или свадеб?

      - Крестин я понял. Деток подземелья надо к богу приобщить. А свадьбы?

      - Макс с Анжелой и Лейко с Алили. Кстати, к последним, возможно, еще кто на хвост сядет.

      - Почему? - вместо Вала, поинтересовался смущенный Руфус, уткнувшись лицом в подушку, которую все еще прижимал к груди, благо, она была большой и закрывал его почти полностью, не считая плеч, рук и ног.

      - О! - воскликнул сообразивший вперед всех Симка, - У них здесь, что, священника не было и они так, без супружеских колец живут?

      - Именно, - капитан подтвердил догадку юнги и с силой швырнул в Валентина скомканную простынь, - Одевайтесь, давайте. - И вышел.

      Вал тяжко вздохнул и подгреб к себе мальчишек.

      - Вот не минуты покоя, - проворчал он и шлепнул обоих чуть пониже спины, - Подъем!

      На что юнга и кок весело переглянулись и резко повалили его обратно на кровать, щекоча и смеясь в полный голос. Валентин тоже хохотал, как мальчишка, в шутку отбиваясь от них.

      Покидать постель совсем не хотелось. Но пришлось. Долг, он и на большой земле, долг.

      Обряд, которым связывали двух людей супружескими обетами в Архипелаге довольно сильно отличался от того, что был традиционным на большой земле. Там, под морем и островами, брак освещала богиня любви и плодородия Майстишас, которую изображали в виде девушки с кошачьими глазами, полными лукавства и огня, рыжими волосами, с вплетенными в них лентами и разноцветными бусинами, тонком платье и губами, алыми, как зерна разломленного надвое граната. Только обряды, совершенные в её храмах, считались официальными и по-настоящему связывали двух супругов не только духовно, но и юридически. Символами супружеских обязательств были золотые кольца, которые носили на безымянном пальце правой руки.

      В Архипелаге браки заключались священниками-воздухоплавателями и освещались Рогатым, который был единственным божеством в этой части мира. И тоже, символами обетов, данных супругами, считались кольца, вот только не те, которые выплавляли искусные ювелиры, о нет, кольцами одаривал сам бог. По завершении клятв, приносимых влюбленными друг другу, если их чувства были истинны, а обещания правдивы, на больших пальцах рук, у женщин - на левой, у мужчин - на правой, появлялись схожие по узору татуировки и ни у одной пары не могли бы попасться одинаковые кольца любви, как их еще называли в народе. Если же с течением времени чувства ослабевали, кольца тоже начинали постепенно тускнеть, пока не исчезали совсем. Тогда брак и терял не только духовную, но юридическую ценность.

      Когда Виолетта объяснила Анджели все эти тонкости, та сильно удивилась, не переставая задавать вопросы.

      - А если измена, кольцо сразу пропадет, да?

      - Нет, - отрицательно покачала головой Ливингстон, - Измены ведь разными бывают. Кольцо, скорей всего потускнеет, хотя, если, например, твоего мужа вынудили изменить непреодолимые обстоятельства, тогда нет.

      - Какие, например?

      - Например, если его заставят с кем-нибудь переспать под страхом смерти или еще чего-нибудь. - Пожав плечами, отозвалась Вилка, вплетая в волосы аристократки ленты.

      - Понятно, - прошептала та, - Вилка?

      - М?

      - А почему вы с Кешей не будете венчаться вместе с нами.

      - У нас этот обряд не называется венчанием.

      - Не важно. Ты же поняла, о чем я.

      - Потому что он мне еще не предлагал ничего, - в голосе рулевого прозвучала досада.

      - Как? - недоверчиво уточнила Анжела, и попыталась обернуться. На что Вилка рыкнула, удерживая её голову в одном положении, чтобы не растрепалась незакрепленная еще прическа.

      - А вот так, - припечатала рулевой.

      - Но ведь он же тебя любит.

      - Любить любит, в супруги не зовет.

      - Нет, Вил, ты чего-то путаешь... - запротестовала аристократка.

      - Путает, путает, - неожиданно поддержал её Амелисаро, вошедший в комнату без стука с маленьким букетом нежно розовых цветов, которые сам и собрал для своей несостоявшейся невесты. Та тепло улыбнулась ему и произнесла для Вилки.

      - Вот видишь. Лили тоже так считает.

      - Пусть считает, что хочет, - нахмурившись, припечатала Виолетта.

      - Ты совершенно зря на него злишься, - покачал головой аристократ, - Между прочим, он уверен, что он-то как раз предложил тебе стать его супругой, это ты отказала.

      - Ах, так! - взвилась Вилка. - А, ну-ка, подержи, - и заставила Лили схватиться за недоплетенную косу. - Я сейчас вернусь, - бросила она на ходу и выскочила из каюты, которую на Голландце занимала Анджела.

      - Не вернется, - улыбнувшись ей вслед, объявил Лили.

      - А как же... - растерянно начала Анджела, но Амелисаро поспешил её успокоить.

      - Не переживая, я тебя доплету.

      - А ты умеешь?

      - Матери доставляло удовольствие заставлять меня ухаживать за её волосами, как слугу.

      - Понятно, - невнятно откликнулась Наследница, не зная, что на это можно сказать. А потом, доверившись умелым рукам Идальгиеро, спросила.

      - Лили?

      - Да?

      - А правда, что ваш Рогатый и между двумя мужчина браки заключает.

      - И между двумя женщинами. А что?

      - Нет, просто...

      - Тебе ведь Вилка должна была объяснить, что, если у вас, на большой земле, любовь между супругами может быть лишь необязательной формальностью, то тут, у нас, без нее просто не получится. И Рогатому при этом совершенно все равно, какого пола будущие супруги, если они на самом деле любят друг друга.

      - Но ведь не может быть, что ваш бог наблюдает за всеми вами.

      - Почему не может? Архипелаг, в отличии от Империи, заселен не так уж и густо, к тому же, у нас не так уж много пригодной для жизни земли. Так что нашего Рогатого на всех хватает. Но, если ты мне не веришь, можешь у Вала спросить. Он в этом специалист.

      - Да, нет, я верю...

      - Хорошо но ты все равно спроси. Он ведь сам выходец из империи, из какой-то весьма известной, религиозной семьи, просто выбрал другого бога и ушел. Но, думаю, он сможет тебе все объяснить и с вашей и с нашей точки зрения.

      - А ты не знаешь из какой?

      - Хм?

      - Из какой семьи?

      - Не знаю. Священники у нас, сама понимаешь, живут без фамилий.

      - А что, на каждом корабле они есть?

      - Нет, конечно, - закрепляя косы девушке на затылке замысловатой заколкой, откликнулся аристократ, - Священников вообще не так уж и много.

      - Почему? Ведь, если я правильно поняла, эта должность у вас, как и у нас, весьма уважаема.

      - Да. Но, в отличии от ваших, наши священники непременно должны обладать божьей искрой.

      - Что это?

      - Какой-нибудь магический дар, если по-вашему.

      - Да? А у нас наоборот, магов в церковь не допускают.

      - Не, я как раз думаю, что очень даже допускают, просто старательно скрывают это, - Амелисаро закончил с прической обогнул сидящую на стуле девушку и придирчиво её осмотрел.

      - От таких наивных дурочек, как я? - спросила та, в продолжение разговора.

      - От таких красивых, наивных дурочек, как ты, - весело подмигнув ей, произнес Лили и передал круглое зеркало на кованой, металлической ручке. Девушка взглянула на себя и по тому, как зарделись её щеки, Идальгиеро понял, что Анджела увиденным осталась довольна.

      - Ну, что, идем? - в галантном жесте согнув локоть, предложил он.

      - Вилка так и не пришла, - приняв предложенную ей руку, пробормотала аристократка.

      - Ничего. Будем надеяться, что мы увидим их с Кешей в круге возлюбленных.

      - Так называется место, в котором будет проводиться обряд? Храм?

      - У нас не бывает храмов. - Отрицательно покачал головой Лили, выводя её из каюты, - Зачастую, обряды проводятся прямо на корабле, поэтому придуманы такими, что любой священник может их исполнить с помощью самых обычных подручных средств. Нет, здесь, на острове Игрушек, так как этот обряд самый первый, поляну, конечно, украсили, тем более нельзя же упасть в грязь лицом перед смусмумрами, которые, кстати, тоже активно принимали участие в подготовке всех торжеств. Так что, не переживай, все будет торжественно и очень красиво.

      - А круг?

      - А круг обычно выкладывают всем, чем придется. Камнями, веревками, да хоть битой или не битой посудой, иногда, если находится мел, чертят им. Средства в нашем обряде не столь важны, имеет значение лишь суть. Но здесь его выложили слезами омелы.

      - Откуда... - начала аристократка, но осеклась, - Из моего ожерелья?

      - Нет, конечно. Стефан как его заныкал, так уже никому не отдаст, - весело рассмеялся Лили, помогая Анджеле спрыгнуть с трапа в песок. - К тому же, он ведь выполнил перед тобой все обязательства, о которых вы договаривались, так что твой свадебный подарок теперь его добыча по праву.

      Небо уже потускнело, а солнце окрасилось в кроваво-алые и огненно-рыжие, закатные тона.

      - Тогда откуда здесь такое сокровище?

      - Знаешь, как добывают эти камни?

      - Нет. Но, я думала, в каких-нибудь шахтах.

      - Нет. Достаточно найти цветок, называемый "омела огненная", он достаточно невзрачный, листья круглые и клейкие, а сам цветочек маленькая красная звездочка. Если вырвать его с корнем, то в сплетении тонких корней обязательно отыщется белоснежно-молочная капелька. Слеза омелы.

      - Но, я слышала, они бывают величиной с кулак, даже в том ожерелье, что я отдала капитану, они были довольно большими.

      - Да. Раз на раз, конечно, не приходится. Но, порой попадаются настоящие гиганты, но это редкость. А тут, на острове, неожиданно нашлись просто уникальные заросли этого растения, вот их и приспособили для круга.

      - А если, из-за того, что их так много надергали, они перестанут тут расти?

      - А кто сказал, что их надергали? Под мудрым руководством Вала, предложившего сделать круг постоянным, их осторожно выкопали и пересадили. И пусть слез омелы мы и не увидим, они все так же в корнях, под землей. Тем не менее, круг образуют именно они. К тому же, Вал надеется, что то божье благословление, что выжжет на пальцах супругов их кольца, позволит омеле огненной прижиться в этом месте и не увянуть.

      - По-моему, просто волшебная задумка.

      - Мне тоже так кажется, - кивнул в ответ Лили, а потом встретился глазами с Максом, вышедшим им навстречу из-за деревьев и молча передал сияющую девушку будущему супругу.

      Но та, подарив возлюбленному легкий поцелуй, неожиданно обернулась к нему и прямо спросила.

      - А почему тогда вы с капитаном не хотите узаконить свои отношения вместе со всеми нами?

      - Э? - Лили растерялся, не зная, что сказать.

      - Наверное, потому что не любят, - обманчиво легкомысленно ответил за него Макс.

      - Нет, в том-то и дело, что любят, - со вздохом откликнулась аристократка и отвернулась от замершего столбом Идальгиеро.

      Они ушли, а Лили все еще пребывая в некой растерянности прислонился плечом к стволу одного из баобабов. Сколько он так простоял, аристократ не запомнил. Просто в голове , неожиданно, осталась одна единственная мысль, - "Если давать обещания, то только...". Но имя, после многоточия называть было страшно даже в мыслях. Поэтому он всеми силами боролся с собой, пытаясь запретить себе думать о таких глупых, во всех смыслах, вещах.

      - Ты чего здесь застрял? - раздался совсем близко насмешливый голос Робертфора.

      Лили вздрогнул и резко вскинул глаза на Стефана, подошедшего к нему почти вплотную.

      - Лили?

      - Просто задумался, - отозвался тот, отлепился от баобаба и попытался обогнуть капитана, но Стеф придержал его за локоть.

      - Все в порядке? - без улыбки уточнил он.

      - Да, конечно, - легко соврал Амелисаро, высвободил руку и поспешил на поляну, где Валентин уже начал обряд. Стефан пошел вслед за ним.

      Они стояли рядом, когда будущие супруги, к которым, что Лили совершенно не удивило, присоединились и Вилка с Кешей, давали свои обеты. Амелисаро старался не смотреть в сторону Стефана, но все равно то и дело ловил на себе какие-то странные, будоражащие душу взгляды капитана. Но заговорить до самого конца обряда не рискнул никто из них.

      - Пусть Бог наш, Рогатый, будет свидетелем ваших обетов, пусть осветит он вашу любовь и подарит символ крепости ваших чувств и нерушимости данных вами клятв. - Объявил Валентин.

      И Анджела, единственная, кто не знала чего ожидать, вскрикнула, схватившись за левую руку. Появление татуировки на большом пальце всегда сопровождалось легким жжением. Макс снисходительно улыбнулся супруге, привлек к себе и, обхватив руки девушки большой, грубой ладонью, склонился и поцеловал мягкие губы, раскрывшиеся навстречу. Две другие пары тоже целовались. А малыш Лейко и Алиии мирно спал в коконе крыльев шамана, который еще днем стал крестным их малыша, чем теперь очень сильно гордился, ведь единственным из смусмумров был удостоен такой чести.

      - Пойдем, - скомандовал Стефан, взяв не успевшего возмутиться Лили за руку, но к ним неожиданно подошел Макс, ни на секунду не отпускающий от себя супругу.

      - Лили у меня есть к тебе личная просьба.

      Стефан, услышав это, нахмурился, почувствовав неладное, но Турус проигнорировал его недовольство.

      - Какое? - ненавязчиво вынимая пальцы из ладони Робертфора, уточнил аристократ.

      - Наш брак, заключенный в Архипелаге, не будет считаться действительным на большой земле. Это значит, если отец Анджелы пошлет за ней войска, договорившись с нашими аристократами, закон будет на его стороне, и нам никогда не дадут покоя.

      - И что ты предлагаешь?

      - Одолжи мне свою внешность на пару дней.

      - Что? Это как?

      - У меня есть парный артефакт. Два кольца. Они, правда, работают нормально только если их не разносить слишком далеко друг от друга. Но это мелочи. Если мы с тобой оба их оденем, и повернем камнями внутрь, то ты возьмешь себе мою внешность, а я твою. Ведь Императору скорей всего тебя показывали на портретах.

      - Скорей всего.

      - Постой, - вмешался Стефан, глядя какой надеждой зажглись глаза Анджелы, стоящей рядом с супругом, когда появилась пусть даже столь зыбкая надежда на полное узаконивание их отношений. - Но, если кольца не должны сильно отдаляться друг от друга, как ты собираешься это провернуть?

      - Мы поменяемся внешностями и на моей Плясунье спустимся в столицу Империи, они как раз под нами. Там Лили, прикидываясь мной, скажет, что пришел получить вознаграждение за то, что привел беглянку и её будущего мужа. Скорей всего нас с Анжелой сразу в церковь и отправят, а во время их обряда мы кольца перевернем, и я стану собой под завершающиеся слова епископа. И все. По законам империи развести нас смогут лишь в том случае, если мы получим одобрение богини, но мы его не получим.

      - Потому что решение должно быть единогласно, а вы на это никогда не согласитесь. - Договорил за него Стефан, но отрицательно покачал головой, - Это я понял, но нет.

      - Почему? - почти жалобно воскликнула Анджела.

      - Потому что нет и все, - отрезал капитан.

      - Да, - в противоречие ему ответил Лили и улыбнулся девушке тепло и ласково, - Я помогу вам. Понимаю, как для тебя это важно.

      - В обход меня? - тихо и холодно уточнил у него Стефан.

      - Я не понимаю причину твоего не желания им помочь, - с нарочитым безразличием откликнулся аристократ.

      - Не понимаешь? - просто ледяным тоном произнес Робертфор.

      - Нет, - обрубил Лили, глядя в глаза своего капитана.

      - Ну, не понимай дальше, - бросил Стефан, развернулся и ушел.

      И до последнего надеялся, что Лили пойдет за ним. Ну хорошо, когда стало ясно, что гордый аристократ этого не сделал, хотя бы под утро придет объясниться. Но тот не появился и утром. А в полдень следующего для Плясунья снялась с якоря и нырнула под море. Амелисаро ушел с капитаном Максом так и не попрощавшись. Стефан позвал к себе Рому и по старой дружбе предложил вместе напиться вдрызг. Боцман отказался. Ушел, а Белладонна, секундой позже, вылетевшая в окно, заявила.

      - Дурак ты, капитан, он ведь не барышня, бегать за тобой, как собачонка на привязи.

      Стефан и сам к тому времени понял, что дурак, но все равно предпочел обществу одного просто несносного мальчишки бутылку рома. Как часто по собственной глупости мы теряем то, без чего уже не можем представить себе жизни?

      Часть 8 (заключительная)

      Мир сузился до горлышка бутылки, и все равно нещадно бился в висках пульсом, не позволяя уйти в себя полностью и бесповоротно, не позволяя забыться. Но помнить было просто невыносимо. Стефан не понимал, почему на уход Амелисаро он, сильный, мудрый, прошедший не через одно предательство отреагировал так бурно. И только на третий, а, может быть, четвертый день, придумал ответ. Это не было предательством. Изначально не было. Всего лишь юношеский максимализм, как назвал это Вал, присланный командой его реанимировать и ушедший ни с чем. Очухиваться и брать себя в руки Стефан категорически не хотел. И даже осознание невиновности Лили, не дало ему ни единого шанса свернуть с намеченного, изначально неверного курса. А все из-за того, что его душила обида, горькая и выжигающая все в груди, как перебродивший ром, превратившийся в чистый, незамутненный спирт. Он ведь почему был против этой изначально авантюрной затеи Макса? Да потому что не желал отпускать Амелисаро от себя, когда между ними уже вроде как все начало налаживаться, идти по долгожданному, правильному, пути, но в тоже время определенности пока никакой не наблюдалось, он не хотел рисковать. И пусть по отношению к Лили это было, скорей всего, не очень честно, он не хотел его от себя отпускать. Не сейчас. Может быть, чуть позже? Хотя, и это не факт. И да, бесстрашный Стефан Робертфор боялся потерять снова, как когда-то терял и не раз.

      Он бы с удовольствием приковал несносного мальчишку цепями, стиснул в объятиях, загнал в суровые рамки обещаний, но никуда не пустил. Но, как оказалось, тот у него даже спрашивать не стал. А ведь должен был, ведь официально считался членом команды. Но в очередной раз со Стефаном, привыкшем к безоговорочному подчинению, сыграло злую шутку аристократическое воспитание мальчишки. Амелисаро мог искусно притворяться и для окружающих, и для самого себя, что подчиняется, что покорен и послушен, но все равно оставался вольной птицей, не знающей охотничьих силков и прутьев господской клетки. Сильный, несломленный мальчик. За это, наверное, Стефан его и по...

      Робертфор с силой сжал виски и обозрел мутным взглядом каюту, за четверо суток беспрерывного пьянства превратившуюся просто в свинарник. Что-то было не так. В мироощущении появилось что-то новое, и речь сейчас шла вовсе не о жестоком похмелье. Нечто инородное... Что? Но источника беспокойства Стефан так и не нашел. Пошарил на столе в поисках хоть одно не пустой бутылки, ничего не обнаружил. Выругался, понимая, что голова трещит так сильно, что нет никакой возможности нагнуться и поискать под столом, и, когда уже собирался встать и выползти на палубу на поиски хоть какого-нибудь спиртосодержащего напитка, дверь в его личный кабинет открыли с ноги.

      - Значит так, - глаза Вилки метали молнии, - Пусть все тут считают, что это нормально, надираться с горя до поросячьего визга, но довожу до твоего сведения, их нет уже пятый день, это раз.

      - Прекрати орать! - зашипел капитан, сумевший все же вставить в её пламенную речь свое веское слово и, болезненно скривившись, схватился за голову.

      - А во-вторых, - не вняла его словам девушка, подобравшаяся совсем близко, запустила руку с его длинные, уже не такие уж чистые волосы и вынудила посмотреть на себя, - Вал с малышами только что вернулись с ночной вылазки, в город они не спускались, но поднырнув под море и обозрев столицу Империи с высоты, видели не один, а два наших, архипелаговских корабля.

      - Может у них в глазах двоилось, - невнятно пробурчал Стефан и тут же болезненно зашипел сквозь зубы, когда Вилка в отместку за неуместный юмор дернула его за волосы.

      - Вторым была Прекрасная Елена, - припечатала девушка, отпустила его, четко, по-военному развернулась на каблуках и вышла, хлопнув дверью.

      Стефан сидел неподвижно и тупо пялился в пустоту. А потом в мозгу что-то щелкнуло, и после этого чего-то похмелья не осталось, лишь какая-то пронзительность и кристальная чистота взгляда, которым он обвел комнату. Поднялся на ноги и вышел из каюты. Время рефлексии кончилось, настало время идти вперед, точнее вниз, на землю его родины, которую он уже давно перестал считать родной.

      - Рома, мне срочно нужна ванна. Вилка, выворачивай руль, будем подныривать. Кеша, на тебе все командование пока я привожу себя в порядок. Вал, я хочу знать все, что вы там увидели. Симка, Руф, приберитесь в моей каюте. И принесите чего-нибудь пожрать, что там после завтрака осталось. Белла, лети вперед, я хочу знать, насколько у них там сейчас облачно и до какой минимальной отметки мы можем спуститься, чтобы нас не заметили с земли.

      - Неужели будем спускаться? - недоверчиво крикнул кто-то.

      - Будем, - не обернувшись, бросил Стефан, направляясь в корабельную баню.

      - А как же проклятье?

      - Кракен с ним!

      И одна единственная фраза, оброненная расчувствующейся Белладонной. - Вот это я понимаю, любовь! - После которой все бросились исполнять распоряжения капитана. Как их можно было не исполнить, когда на кону далеко не одна жизнь.

      Отмокая в горячей воде, Стефан все так же думал о Лили, у которого, там, внизу, скорей всего, очень большие неприятности. Да и у Макса, наверное, не лучше, не говоря уже о его молодой жене. Но конкретно сейчас никаких хитроумных планов по их спасению в голове Стефана не было и в помине. Он думал о том, как отреагирует Лили, когда узнает, что ради него он решился проверить предсказание пророчицы на прочность, то есть, правдивость. И сразу же на смену этой мысли пришла другая, весьма неприличного толка, по крайней мере образы, которые она породила, были далеки от приличий. Не важно как, но взыскать с мальчишки заслуженную благодарность за оправданный риск, хотелось до того, как предсказание сбудется. Причем взыскивать её он собирался долго и со вкусом. Нет, не совсем так, в постели, долго и со вкусом, а потом, возможно, он и сам будет очень даже не против умереть. После такого не жалко.

      Улыбнувшись, капитан погрузился в воду с головой, и уже через минуту рьяно высушивал кожу полотенцем, судя по крену корабля, Виолетта начала маневрирование. Хорошо, что на острове игрушек в отсутствие Макса остались заправлять Алили и её муж. Авторитет капитанши в поселке недавних заключенных был очень велик, поэтому можно было не волноваться о том, что по возвращении их встретили бы с оружием в руках.

      На мостике его уже ждали.

      - Что будем делать, кэп? - просил Кеша, передавая ему подзорную трубу.

      - Спасать этих двух идиотов, - с лихой веселостью ответил ему Робертфор и подмигнул Виолетте, на что та лишь коротко фыркнула и с силой крутанула руль. Корабль, отплывший от острова за красные буйки, туда, где море было не таким плотным, накренился носом вниз и начал медленно погружаться в воздушно-облачную гладь.

      - К вечеру уже будем на месте, - удовлетворенно отметил Стефан.

      - А если не успеем? - тихо спросила Вилка.

      Капитан нахмурился.

      - К чему это нам нужно успеть? Казнят в империи только по особым дням, когда бог смерти Ристок принимает кровавые жертвы. До этого дня еще две недели.

      - Не думаю, что их захотят казнить. Ведь брак, заключенный нЮ Архипелаге, в Империи недействителен, поэтому... - Вилка замолчала, отвлекшись. Но потом, снова выровняв курс под пристальным взглядом капитана, произнесла, - Они могут кинуть Макса и его команду в темницу, дожидаясь этого самого дня казней, а вот Лили и Анджелу...

      - Скорей всего попытаются поженить, - раздалось с лестницы, по которой поднимался Валентин, хмурый, как туча. - А это может вызвать весьма нежелательные последствия.

      - Какие, кроме того, что я за такое готов прибить самого Императора? - очень тихо уточнил капитан.

      - Анджела уже замужем, Рогатый осветил их с Максом союз, но если Богиня засвидетельствует её брак с Амелисаро, два божества вступят в открытый конфликт. А это очень плохо.

      - Чем? - требовательно вопросил Робертфор.

      Валентин повернулся к морю, в которое они сейчас плавно погружались, вздохнул, сжав пальцы на перилах до побелевших костяшек, и медленно, явно стараясь подбирать слова, заговорил.

      - Я никогда не рассказывал тебе, но мое мирское имя Валентин де Мирикулис, я младший сын епископа Моржельского, и моя семья всегда была близка к императорской.

      - Постой, - перебил его Кеша, - А разве это не тот самый епископ, который сейчас...

      - Является главой имперской церкви. Да. Тот самый.

      - И что с того?

      - Мой необычный для Империи дар проявился в самом детстве, поэтому мне довольно часто приходилось бывать во дворце. Меня, а не моего старшего брата, отец готовил как своего будущего приемника.

      Стефан молчал, уже начиная догадываться, к чему он это все.

      - Я видел твой портрет в галереи Императорского Древа, Стефан Робертфор Имангус Сильвен де Мантикор. Третий сын императора Игана Отверженный. Ему дали такое прозвище именно потому, что ты, один из его сыновей, отрекся от него.

      - А разве не отец должен отречься от сына? Разве можно наоборот? - голос Вилки прозвучал почти беспомощно.

      - Можно. В этом деле кто успел, тот и... - обманчиво весело начал Стефан, но осекся, когда Валентин резко развернулся к нему лицом. В глазах священника было что-то такое, что не позволило капитану свести все к нелепости и милой шутке.

      - Все отпрыски императорского рода сразу же после рождения проходят через обряд посвящения пяти богам. Но, ты, отрекшись от отца и Империи, по всей видимости, забыл отречься и от веры тоже. Признайся же, забыл?

      - Да. - Не понимая, к чему Валентину все это понадобилось, откликнулся Стефан.

      - Но, связав свою жизнь и судьбу с Рогатым, став его проводником в этом мире, ты теперь принадлежишь и ему и тем, другим богам.

      - И что с того?

      - Ты много раз, еще не зная о предсказании провидицы, спускался в Империю, но всегда всего на несколько дней, не больше, и успевал уплыть обратно до того, как до тебя доходили слухе о море, чуме, землетрясениях и других проявлениях божественного гнева.

      - О чем ты?

      - О том, что пять богов Империи не желают делиться, не желают считать нашего Рогатого равным им. Поэтому, ты, рожденный под их покровительством, но несущий в себе частицу другого бога, его вызов им, его трофей взятый не по праву. Одним словом, ты своим появлением вызывал их неистовый гнев, который они, не придумав ничего лучшего, обрушивали на земли и жителей Империи. Поэтому, когда ты однажды вместе со своим кораблем появился на острове Незабудковой Вечности, пророчицу попросили солгать.

      - Это... этого не может быть, - ошеломленно пробормотал Кеша, Вилка крепче вцепилась в штурвал. Стефан же молчал. Думал. Злился. Но молчал. А потом спросил.

      - А в Архипелаге? Когда я возвращался обратно, было ли что-нибудь подобное в Архипелаге?

      - Образ рогатого в основном храме Незабудкового острова плакал кровью и улыбался. И тогда, на совете архемадридов было принято решение сделать так, чтобы ты больше никогда не спускался в Империю. Об этом рассказывают каждому, кто заканчивает обучение в семинарии. Вот и мне рассказали.

      - Почему ты молчал все это время?

      - Потому что считал, что так будет лучше для всех. Я бы и сейчас смолчал, но Лили совсем недавно рассказал мне, что Рогатый всегда слышит тебя, что ты можешь говорить с ним. И, раз уже все так обернулось, я предлагаю не просто по-быстрому забрать своих и слинять обратно на Архипелаг, а попробовать договориться с богами. Я думаю, ты мог бы стать посредником.

      - Хорошо. Я подумаю об этом, - холодно, но твердо, припечатал капитан и довольно резко бросил, - И хватит вести себя так, как будто думал, что я не пойму твоих порывов.

      - А кто ж тебя знает? - неожиданно повеселел Валентин, - Ты у нас в последнее время нервный, на всех бросаешься. А мне ли, как врачу, не знать, чем может быть чреват повышенный спермотоксикоз и хронический недотрахит.

      - Что?! - взвыл капитан раненым кракеном, но хитрый священник, не смотря на уже довольно приличный крен корабля, быстро сбежал с капитанского мостика и скрылся на камбузе, а Стефан остался бушевать в обществе Кеши и Вилки.

      - Нет, ну вы слышали?! - повернулся он к молодым супругам, на что Вилка закатила глаза, а Кеша как-то подозрительно закашлялся в кулак.

      Стеф скрипнул зубами.

      - Ладно, уступи-ка, - обратился он к Виолетте, оттесняя её от штурвала.

      - Кэп?

      - Раз уж у нас тут без богов уже никак, я сам, - бросил в сердцах капитан и запрокинул голову, видя, как смыкается над ними море.

      Миг, и на носу корабля издала победный клич драконья голова, еще один, и вверх взметнулись перепончатые крылья. Корабль выровнялся и продолжил бреющий полет.

      Но даже преодолев прослойку разреженного воздуха между морем Архипелага и небом Империи, они так и не увидели землю. Над Изольдиньей было облачно, чему оставалось только радоваться. К тому же, судя по солнцу, светившему над облаками и клонящемуся к горизонту, скоро должно было стемнеть. Вот только Стефан не хотел ждать по-настоящему темной ночи, ему натерпелось выяснить самое главное. Прав ли был Валентин, предполагая, что Лили в это самое время могли уже женить на Анджеле, не заботясь о том, что девушка уже стала супругой совсем другого человека. А еще, не мешало бы выяснить, откуда они узнали о подмене. Что такого могло произойти? Хотя, помня о том, что Елена уже добралась до императорского дворца, можно было ничему не удивляться.

      - Валентин, мы спускаемся, - объявил Стефан, ворвавшись на камбуз и обнаружив священника в кресле, на одном подлокотнике которого сидел Руфус, на другом Сим. Смерил всех троих долгим взглядом, под которым мальчишки смутились, а Вал лишь шире ухмыльнулся.

      - Конечно, кэп, вот только расскажу моим малышам правдивую сказку.

      - Правдивую?

      - Конечно. Все сказки о любви правдивы, как ничто.

      - Да неужели? - насмешливо уточнил Стефан, и под его взглядом Вал благосклонно поправился, прекрасно видя, как внимательно прислушиваются к их разговору двуликие.

      - Правдивы, если любовь настоящая.

      - А она может быть настоящей, когда такая? - голос маленького кока легко выдал его волнение.

      - Какая?

      - Как у нас, - ворчливо пояснил с другого подлокотника зеленоволосый юнга.

      Капитан подмигнул священнику и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Пожалуй то, что собирался сказать двуликим корабельный священник, совсем не предназначалось для его ушей. Но как же Стефану хотелось, чтобы когда-нибудь ему с Лили было бы так же легко, как Валу с его зверятами. Но о подобном в их с Амелисаро отношениях оставалось только мечтать. И Робертфор, ожидая Валентина и двуликих на палубе, всерьез задумался, почему так? Почему у Вала с мальчишками все настолько просто, что остается только завидовать, а у них с Лили все так сложно.

      Ответ нашелся простой, но, признаться честно, несколько удручающий. Лили, в отличии от Руфуса и Сима, безоговорочно принявших старшинство и главенство Валентина, не хотел подчиняться, не воспринимал его, как своего капитана и не чувствовал себя подчиненным, он был и оставался равным, несмотря на разницу в возрасте, да вообще ни на что не смотря. С этого-то и начинались все проблемы. И в их отношениях потепление начиналось лишь тогда, когда кто-нибудь под настроение или под давлением каких-либо обстоятельств начинал сдавать позиции. Подумав еще, Стефан пришел к выводу, что чаще это приходилось делать как раз ему. И вроде как это было тоже по-своему правильно, ведь он был старше, мудрее, лучше знал жизнь и еще лучше умел контролировать не только чувства, но и порывы тела. Лили же как был, так и оставался мальчишкой, пусть и рано повзрослевшим и слишком хорошо знавшим себе цену. Отсюда его противоречивость и порывистость, отсюда нежелание уступать даже в малом.

      При мыслях о молодом аристократе, Стефан ощутил, как в груди родилось приятно тепло. Давно он не испытывал такого острого желания увидеть кого-то прямо сейчас, ни по ком, даже по той же Елене, к которой не было настоящей любви, лишь болезненная страсть, вызванная опьянением её даром, он так сильно не скучал, хотя, казалось бы, прошло всего-то меньше недели.

      Когда Валентин и двуликие, уже принявшие боевую форму, подошли к нему, капитан Голландца улыбался. Небу, облакам, заходящему, почти провалившемуся в небытие солнцу. Он возвращался, чтобы раздать все прошлые, изрядно накопившиеся долги, он возвращался, чтобы вернуть то, что принадлежало ему по праву, по праву первой, пусть и запоздалой, любви. И готов был сражаться за это самое право и за эму любовь.

      - Летим? - понимающе улыбнулся ему Валентин, сжимая плечо капитана.

      - Летим, - кивнул тот, взбираясь на спину Сим-Симу. Тот на это лишь гривой зеленой мотнул.

      - Ну что, признался вам вас священник, - склонившись к уху двуликого юнги, весело прошептал капитан.

      Тот буркнул что-то нечленораздельное и одним пряжкой преодолел высокий борт корабля. Свободное падение было восхитительным, сердце трепетало, в лицо бил ветер, но Симус расправил мощные крылья, выровнял полет, и оно прекратилось, так толком и не начавшись. И только после этого двуликий прокричал ответ, сделав в воздухе с капитаном на спине замысловатое сальто.

      - Признался! - И прокричал давний боевой кличь Архипелага, - Уря!!!

      - Уря! - вторил ему Руфус, несший на спине Валентина и выделывающий в воздухе не менее замысловатые па.

      Священник и капитан, цепляясь за мощные торсы, переглянулись и подарили друг другу два одинаково понимающих взгляда. Кажется, одной любовью сегодня стало больше, пусть даже поделенной на троих.

      Город встретил их крышами. Плоскими и покатыми, ярко-красной черепицей и неприметной серостью каменных, плоских площадок, мало напоминающие крыши как таковые, куда больше они были похожи на какие-нибудь недостроенные этажи, которые вроде бы и не мешало застроить, а уже сверху накрыть такой приметной и выразительной во всех смыслах черепицей, но все руки не доходили и уже точно никогда не дойдут. Но корабельные мачты со сложенными, свернутыми парусами, затесавшиеся между них, смотрелись более чем инородно. Один корабль был пришвартован в верхней, аристократической части города, второй в Среднем городе, паривший над обширным, замощенным тяжелыми плитами тюремным двором. К нему-то двуликие, ловко прыгая с крыши на крышу и пригибаясь так, чтобы ни их самих, ни седоков нельзя было заметить снизу, и пробирались в сумерках быстро соскальзывающей на город теплой, летней ночи.

      - А правда, - неожиданно спросил любознательный и начитанный Руфус, - Что здесь иногда выпадает снег?

      - Не иногда, а каждую зиму. - Поправил его Валентин.

      - А снег - это что? - заинтересовался Симус.

      - Это тоже, что мороженное, только природного происхождения и несладкое. Короче, замороженный дождь, - попытался объяснить другу Руф. Ловко перемахивая через очередной просвет между домами.

      - Эх! - прыгнув вслед за ним, ухнул Симка, - Посмотреть бы.

      - Ну, - задумчиво обронил Стефан которому тоже надоело молчать, - Вы могли бы договориться с Валом, чтобы он вас как-нибудь отвез сюда зимой.

      - Скорей уж мы бы его отвезли! - весело хмыкнул Симка, не нарочно сбив мощным, почти драконьим хвостом какое-то украшение на очередной крыше, на мостовую полетели черепки и осколки.

      Стефан коротко прикрикнул на обоих двуликих и те пригнулись, приникнув к крыше так, что их снизу стало совсем незаметно. Хотя, похоже, что переулок был глухим и никто на шум, раздавшийся в нем, не обратил внимание. Робертфор приказал оборотням быть осторожнее, и они, больше не отвлекаясь на разговоры, продолжили свой путь к городской тюрьме.

      Разглядывая небольшой старинный форт, выложенный из красного камня во времена, которые даже Стефан с трудом мог припомнить, Руфус задал еще один вопрос.

      - А что мы будем делать, когда выпустим их?

      - А с чего ты взял, что мы будем кого-то выпускать? - полюбопытствовал Стефан, переглянувшись с Валентином.

      - Но... как же? - растерялся двуликий.

      - Легко и просто, - хмыкнул на это Робертфор, - Мне нужен только Макс, причем так, чтобы никто не догадался, что его в камере уже нет, поэтому, его место временно займешь ты, свернешься под одеялом на соломе, а если что не так, сразу в мышь и чтобы только хвост и видели, все ясно?

      - А если с Руфом что-то случится? - возмущенно вопросил Сим, заволновавшийся за друга.

      - Я надеюсь, что нет, - покачал головой Стефан, - Но принуждать не стану. Руф?

      - Конечно, я пойду, - возмущенно отозвался тот, - Во-первых, я не трус, во-вторых, хочу помочь Максу, и, в-третьих, не хочу, чтобы Амелисаро стал чьим-нибудь другим супругом.

      - В смысле, чьим-нибудь другим? - не понял Стефан.

      - Чьим-нибудь кроме тебя, - бесхитростно объявил Руфус и растерялся, когда капитан резко переменился в лице. Не разозлился нет, просто приобрел вид человека, которого только что посетила просто гениальная идея. Последующая за этим ухмылка только утвердила Валентина и мальчишек, что их кэп что-то задумал. Но посвящать их в свои планы явно не собирается.

      - Ну ладно, - потерев между собой ладони, скомандовал Робертфор, - Начнем, пожалуй.

      И Валентин, спрятав зеленого кота и белого мышонка за пазуху, проник на территорию тюрьмы. Невидимке были открыты все двери.

      Стефану долго ждать не пришлось. Как Валентин провел Макса через патрули, осталось загадкой, но Стефан не сомневался, что хитроумному священнику это удастся. Правда, выяснилось, что оборотни расставаться не захотели, точнее, как понял капитан по кривой усмешке Вала, в первую очередь уперся Симка, предпочтя остаться с Руфом. Но, в принципе, пока они тут и не были нужны.

      - Макс, - радостно улыбнувшись растрепанному и явно совсем недавно избитому другу, Стефан шагнул к нему и порывисто обнял. Но не рассчитал силы, Макс болезненно зашипел на него.

      - Эй, потише! - а потом широко улыбнулся в ответ, - Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть!

      - Нет уж, представляю. - Кинув быстрый, выразительный взгляд на тюремный забор, отозвался Стефан, - А теперь кратко и по существу объясни мне, что тут у вас произошло.

      - Я идиот, Стеф, - покаялся Турус, - Я был так ослеплен свалившимся на меня твоими стараниями счастьем, что совсем, замаскировав и себя, и твоего Лили, совсем забыл об Анджеле.

      - В смысле?

      - Наши супружеские кольца, Стеф. Они остались с нами, у них же узор повторяется.

      - И что с того. Ведь можно было легко обыграть, что, дескать, вы уже обвенчались по старинному обычаю Архипелага.

      - Ага. Как же! - с досадой выплюнул Макс, - Здесь эта, мать его, Елена. Теперь понимаю, почему вы с Лили так отреагировали, когда я у тебя про твою прошлую пассию расспрашивать попытался. Такая дрянь, Стеф, как ты вообще...

      - Слушай, давай без этого, а?

      - Ладно, ладно. - Сдаваясь, поднял руки Турус и продолжил рассказ, - Лили, как её увидел, разыграл целую комедию, что, дескать, перекупил нас у другого капитана, который оказался так туп, что не понял, какой куш приплыл ему в руки. Ну, мы, как могли старались подыграть ему. И вроде как, все, даже Владычица эта, поверили. А потом она возьми и заметь наши с Анджелой кольца. А мы ведь до этого рьяно демонстрировали всем нашу неприязнь, но ведь она, аристократка Архипелага, не могла не знать, что без настоящей любви такие кольца не появляются. В общем, так нас и раскрыли. Сдернули с Лили его кольцо, то, что я дал ему. И все, магия пропала. Но, видел бы, как он бился. Я такого стиля боя никогда не видел. Восьмерых вырубил голыми руками. Если бы скопом не навалились, никогда бы не одолели, уж поверь мне.

      - Да, знаю я. - Досадливо отмахнулся Стефан, - Что дальше?

      - А ничего. Меня и, под угрозой смерти нас троих, всю команду в тюрьму. Плясунью на прикол в тюремный двор. И завтра утром у них свадьба. - Обреченно закончил свой рассказ Турус.

      - Отлично! - Стефан расплылся в такой широкой улыбке, что Вал с Максом переглянулись так, словно имеют дело с умалишенным. Но Робертфор на это лишь весело подмигнул им. - Возвращайся в камеру, Макс, завтра начнется веселье.

      - Обещаешь место в первом ряду? - хитро прищурившись, уточнил Турус.

      - Ну что ты, в каком первом? Только на сцене!

      Лили посадили под домашний арест. Заперли в одной из богато обставленных комнат дворца и даже мать не подпускали к дверям. Последнему он был рад. У него не было ни малейшего желания в очередной раз подставлять спину под обожаемый ею хлыст. Но, видимо, император, моложавый мужчина с редкой проседью в коротко стриженных волосах и бороде, со смуглой кожей и проницательными, темно-карими глазами, что-то такое рассмотрел во взгляде Владычицы, которым она обожгла родного сына, когда все маски были сорваны, и больше её к нему не подпустил. И Лили, не смотря на свое незавидное положение, был ему за это даже благодарен.

      Трое суток на то, чтобы переосмыслить всю прошлую жизнь, - это много или мало? Лили они показались вечностью в первую очередь потому, что ему было глубоко плевать на прошлую жизнь ровно до того момента, как в ней появился Летучий Голландец с его неугомонной командой и Стефан Робертфор, его бессменный капитан. Сейчас, стоя перед огромным зеркалом, занимающим пол стены, и позволяя молчаливым, исполнительным слугам облачать его в свадебный наряд - белоснежный камзол с темно-синей шелковой рубашкой под ним и роскошными манжетами, специально выпущенными из-под рукавов, узкие брюки и высокие, начищенные до глянцевого блеска, такие же белоснежные сапоги. Это наряд невесты традиционно выполнялся в темных тонах, насколько было известно Лили, на Анджеле будет черное платье из атласа и кружева, а вот мужчины в супружескую жизнь всегда входили в белом. Такова была традиция. Но сейчас он размышлял вовсе не о предстоящем обряде, невидящим взглядом глядя четко перед собой, а о том, каким идиотом он был, когда не позволил в ту хмельную ночь на острове игрушек, и Стефану и себе пойти дальше поцелуев, которых уже тогда было мало обоим. А теперь, после четырех дней разлуки, уж точно не хватило бы, чтобы затушить пожар, сжигающий грудь изнутри.

      - Все, Ваша Светлость, - пробормотал кто-то из слуг.

      Амелисаро моргнул и даже успел осмотреть себя в зеркале прежде, чем в его поле зрения попал Император собственной персоной, беззвучно вошедший в комнату и коротким жестом отославший слуг. Лили смотрел в глаза своего тюремщика через отражение в зеркале, поворачиваться к нему лицом молодому аристократу совсем не хотелось. Это было что-то сродни мальчишескому, глупому протесту, но Лили не был бы собой, если бы не поддался этому порыву.

      - Я долго выбирал, прежде, чем остановиться на тебе, - произнес император задумчиво и тихо.

      - Да неужели? - протянул Амелисаро таким тоном, что в глазах мужчины мгновенно зажегся гневный огонек, но он все же сумел перебороть его в себе.

      - Ты зря воображаешь меня тираном, - припечатал император, совсем немного повысив голос.

      - Неужели? - с тем же тоном повторил Лили, растянув губы в усмешке, полной ироничного сомнения.

      - Я желаю счастья своей дочери! - произнес император еще громче, и был удостоит лишь презрительному фырканью.

      - Если бы они не любили друг друга, те, вытатуированные кольца, не появились бы, сколько бы ритуалов подряд они не прошли, - припечатал Идальгиеро и резко повернулся к застывшему мужчине лицом, - Мать вам не сказала, не так ли?

      - Я не могу позволить ей выйти замуж за пирата. Это моветон!

      - Так разыграйте еще одну комедию с переодеванием. Мы с Максом можем снова поменяться местами...

      - Нет. Это исключено.

      - Так вот какова, оказывается, цена вашему желанию сделать её счастливой, - протянул Лили, и император в бешенстве метнулся к нему с занесенной для удара рукой. Молодой аристократ успел заметить тяжелую печатку, которая непременно бы поранила щеку острыми гранями оправы, с заключенным в ней темно-лиловым камнем. Но он даже не отшатнулся. Император замер, всматриваясь в лицо дерзкого мальчишки, ставшее бесстрастным и отстраненным. И медленно опустил руку.

      - Твоя мать?

      Амелисаро выгнул бровь в немом вопросе.

      - Она часто била тебя?

      - Не думаю, что вам будет интересны подробности наших внутрисемейных взаимоотношения, - холодно отчеканил Идельгиеро и снова отвернулся к зеркалу, поправляя расшитый жемчугом воротник, а за ним богатые манжеты.

      - Я могу наложить дополнительное условие, и она больше не сможет даже приблизиться к тебе, не говоря уже, чтобы...

      - Вы делаете несчастной свою дочь только потому, что вам приспичило заиметь в своей копилке Архипелаг. Но вы идиот, если думаете, что Архипелаг - это острова и их аристократы.

      - Ты дерзишь, мальчик, - ледяным тоном отбрил император.

      - Нет, говорю так, как есть. Но вам попросту не хватает широты взглядов и прозорливости, чтобы понять, как сильно вас дурачит моя мать.

      - Зато мне хватает ума не верить зарвавшемуся мальчишке, решившему в очередной раз попытаться меня переиграть. Но того первого раза мне было вполне достаточно, чтобы понять какому коварству тебя научили твои дружки пираты.

      - Да неужели? А вы знаете, что в Архипелаге даже ваши разлюбимте аристократы не рискуют гневить пиратов, нет?

      - Не знаю, и знать не хочу, - рыкнул император, развернулся и ушел, уже от двери бросив, - За тобой придут. Ты станешь мужем моей дочери, хочешь ты этого или нет. И сделаешь её счастливой.

      А когда дверь за его спиной уже почти закрылась, император услышал приглушенные расстоянием слова, полные огня.

      - Ага. Как же! Он придет за мной. За нами всеми придет.

      Но выяснять, кто это "он" император не стал, о чем потом пожалел, но несколько позже.

      Имперский брачный обряд был вычурным и сложным, не подразумевающим ни грамма искренности. Хорошо, конечно, если она была, но о какой искренности чувств может идти речь в их случае? Заплаканные глаза Анджелы спрятали под фатой, превращенной по такому случаю в черную, полупрозрачную вуаль, под которой лицо девушки просматривалось лишь неясными очертаниями. Может быть, оно и к лучшему, подумал про себя Амелисаро, ведь маленькая наследница под этой тряпкой, скорей всего тоже плохо может разглядеть, что происходит вокруг. Возможно, она даже сможет представить на его месте Макса, и тогда ей станет пусть чуточку, но легче.

      Сам он не надеялся уже не на что. И пусть в спину императора он бросил те опрометчивые слова, полные надежды, сейчас, когда он стоял у алтаря и вместе со своей будущей женой смотрел, как старый епископ, с одутловатым, и даже злобным лицом, жестокими глазами, в пышных церковных одеяниях, предающих ему сходство с индюком, заливается соловьем, своим скрипучим, каркающим голосом, о том, как важен этот союз для всей Империи, о том, какое счастье принесет он рождением наследника или очередной наследницы славного рода де Мантикор. Надежды в душе не осталось. Лишь боль и грусть, вытеснившая отчаяние и быстро сменившаяся опустошением.

      Он слушал слова неправильных, лживых клятв, противоречащих самой их с Анджелой сути. Слушал, не шевелясь, не произнося ни слова. Но по правилам имперского обряда, перед ликом богини, вечно молодой девушкой взирающей на них с роскошного, инкрустированного золотом и самоцветами алтаря, они оба должны были, после того, как все самые главные слова были сказаны священником, подтвердить, что они согласны, сказать на двоих одно такое просто слово - "да". И они... сказали.

      Амелисаро выдохнул его первым, бездумно, отстраненно, не чувствуя больше ничего, кроме пустоты, заполнившей сердце. За ним, как эхо, как отголосок чужой струны, повторила Анджела. Им не оставили выбора. Если бы они отказались, не отыграли бы обряд правильно, император пригрозил казнить и Макса и его команду, и сжечь на тюремном дворе их великолепную бригантину. Поэтому, они сказали "да".

      И дышащий самодовольством епископ вопросил, обращаясь к огромному залу храма, заставленного скамьями, на которых восседали аристократы всех мастей.

      - Есть ли в зале кто-то, кто знает причину, по которой эти двое не могу соединиться священными узами брака перед ликом прекрасной Майстишас?

      Вопрос был не более чем формальностью, данью традиций, но на этой свадьбе неожиданно принял свой первобытный смысл. Потому что стоило словам священнослужителя отзвучать, как двери храма распахнулись и внутрь сверкая и переливаясь перламутром заскользили небольшие шарики, выстраиваясь в жемчужные ними по обе стороны прохода между креслами.

      - Стража! - раздался властный голос императора, который и не думал подняться со своего места в первом ряду.

      Но стоило бравым молодцам из его личной охраны попытаться разрубить непонятно откуда взявшиеся шары, как прозвучало несколько коротких взрывов. Многие присутствующие, в страхе за себя, повскакивали с мест, но голос, раздавшийся от входа, остудил их пыл.

      - Всем сесть! - прозвучало не менее властно, чем в исполнении императора.

      По проходу застланному красным ковром шел человек. Его длинные, гладкие волосы, насыщенного шоколадного цвета, ниспадали на спину, подтянутая фигура заключенная в белоснежную рубашку с широкими, узкими манжетами, поверх нее, как влитой, сидел темно-зеленый жилет, с меховой оторочкой в области рукавов, дополняли костюм незнакомца узкие брюки, придавая ему еще более элегантный вид и высокие сапоги. Глаза, карие и внимательные, чем-то неуловимо знакомые всем и каждому, кто мало мальки был знаком с императорской семьей, смотрели строго, но без нарочитого вызова. Смотрели на священника, стоящего на возвышении перед будущими молодоженами, для которых так и не завершился брачный обряд.

      - У меня есть что сказать, святой отец.

      - Вы... - епископ в гневе хватал воздух ртом, как выброшенная на берег рыба, - Вы... вы не имеете права! - получилось визгливо и совсем не по мужски.

      Губы капитана искривились в почти презрительной усмешке.

      - Ошибаетесь.

      - Нет! - епископ не пожелал внять предупреждению, прозвучавшему в его голосе.

      - Вы не являетесь гражданином Империи, ваше слово здесь ничего не значит!

      - Неужели? То есть, его императорское Величество, - бросив взгляд в строну императора, протянул капитан Голландца, - Признает официально, - он выделил голосом это слово, - что Архипелаг не является частью Империи Салюшт, а я её гражданином?

      - Нет. - Холодно отчеканил тот, - Я признаю, что вы гражданин и имеете право слова.

      - Прекрасно. - Удовлетворенно кивнул Стефан, подойдя к молодоженам и все еще глядя лишь на покрасневшего и натужно пыхтящего от гнева священнослужителя. - В таком случае я все же могу высказать свои соображения, не так ли?

      - Не так! - с вызовом воскликнул тот, - Да, ты, - он совершенно непочтительно ткнул в него пальцем, - Являешься гражданином империи, но наши боги никогда не примут тебя, потому что ты другой веры. Ваш бог ужасен и омерзителен и ты...

      - Правда? - Стефан улыбнулся епископу де Мирикулису так, что он подавился вдохом. - Тогда позвольте представиться, господа, - И повернулся ко всем присутствующим. - Я - Стефан Робертфор в Архипелаге капитан Летучего Голландца и проводник воли Рогатого бога. У вас же, я третий сын императора Игана Отверженного, Имангус Сильвен де Мантикор, можете по-быстрому сбегать в галерею Родового Древа и сличить меня с портретом. - Участливо предложил он епископу и продолжил, - Как и все новорожденные дети императорского семейства я прошел через посвящение пяти богам, правда, четыреста лет назад, но что-то я не слышал, чтобы традиции за это время так уж изменились, - и просто неприлично мило улыбнулся действующему Императору.

      В зале повисла гробовая тишина и в ней легко можно было расслышать плавный перестук конских копыт, который не заглушал даже красный ковер, застилающий каменный пол прохода между скамьями. Взрывающиеся шары исчезли, словно их и не было. Но их место заняли жуткие монстры, от одного взгляда на которых, несколько чувствительных особ в задних рядах демонстративно лишились чувств, упав на руки "любимых" мужей и прочих родственников мужского пола.

      - И я, в качестве основного аргумента против этого бракосочетания хочу лишь сказать, - продолжал тем временем Стефан, отвлекая внимание присутствующих от двуликих, между которых с милой улыбкой ступал Валентин, глядя на застывшего возле алтаря отца. - Что по законам Архипелага эта женщина, - он указал на Анджелу, стянувшую с лица ненавистную вуаль и открыто и радостно улыбнувшуюся ему, - Является супругой совсем другого человека, - коротко поклонившись ей, припечатал Стефан. - А этот мужчина, - он шагнул в сторону Лили, глядя в синие глаза аристократа, который смотрел с такой радостью, что капитану впору было плясать и петь. И произнося следующее, он был уверен, ну хорошо, почти уверен, что не получится по морде с размаху, по крайней мере не прямо сейчас. - Отныне мой супруг, - успел увидеть как застыло лицо мальчишки, как заблестели его глаза, как в них мелькнул первобытный ужас, но он шагнул к нему вплотную, положил руку на затылок, зарывшись пальцами в светлые волосы и выдохнул прямо в губы, - Да?

      - Да? - вопросительно уточнил Амелисаро, растерянный и даже какой-то непривычно робкий.

      - Да, - решительно кивнул ему Стефан и поцеловал.

      - Пусть Бог наш, Рогатый, будет свидетелем ваших обетов, пусть осветит он вашу любовь и подарит символ крепости ваших чувств и нерушимости данных вами клятв. - В гробовой тишине храма, отражаясь от сводов и колонн, голос Валентина прозвучал ужасающе громко.

      И отвечая на поцелуй Стефана и откровенно не зная, куда деть руки, Амелисаро неожиданно для себя почувствовал, как на большом пальце в одно мгновение была выжжена божественной силой татуировка, как высшее свидетельство любви. Он резко отпрянул, но Стефан смотрел твердо, взял за руку и отвел к местам, предназначенным для императора и его приближенных, коротко бросил одному из графов, чтобы тот уступил место. Сел на освободившуюся рядом с императором скамью, усаживая Лили, находящегося в полной прострации, рядом с собой.

      - А теперь, если ты не против, - обратившись к правителю Империи, смотрящему на него ошеломленными, недоверчивыми глазами, - Мы досмотрим во всех смыслах красивый обряд. И будем надеяться, что в этот раз возражающих не найдется.

      - Вы собираетесь поверить на слово этому самозванцу! - вскричала опомнившаяся Елена, сидящая по другую руку от императора, по праву матери несостоявшегося жениха.

      - Сядь и замолчи, - бросил Стефан, не дав императору даже голову в её сторону повернуть, - Или мечтаешь познакомиться с эмбарго? - прозвучало тихо и угрожающе.

      Владычица переменилась в лице и покорно, как тряпичная кукла, осела на скамью.

      - Эмбарго? - тихо уточнил император, коротко глянув в сторону входа в храм, от которого раздался какой-то подозрительный шум.

      В дверях стоял Макс с белоснежным букетом ромашек и смотрел только на Анджелу. Так смотрел, что многие, не только женщины, но и мужчины, собравшиеся в этом зале, позавидовали. Потому что во взгляде юной наследницы, обращенном к нему, было не меньше огня, а, может быть, даже больше. По обе стороны от прохода, ближе к алтарю, все еще стояли двуликие, один зеленый, другой белый, с торжественными минами на мордах, а вот Валентин уже был у алтаря.

      - Я не стану освещать этот брак! - собрав в кучку оставшиеся крохи достоинства, объявил епископ Моржельский.

      - Ну, что ты, папа, - ласково пропел Валентин, - Я и с этим вполне справлюсь сам.

      Лицо старика вытянулось и медленно попятившись и чуть не упав со своего постамента, он выдавил хрипло и беспомощно.

      - Вал... Валентин?

      - О, я и не надеялся, что ты меня узнаешь, после стольких лет.

      - Что он собирается делать? - изумленно выдавил из себя Лили.

      - Венчать их, конечно, - откликнулся Стефан, сжимая его руку, которую благоразумно устроил на своем бедре, - Похоже, не только я забыл отречься от пяти богов, когда возносился на Архипелаг.

      - То есть ты, - произнес император холодно, - Сейчас пытаешься распоряжаться моей дочерью и отменяешь мое решение по праву старшинства наследования?

      - Не льсти себе, внучек, - весело фыркнул на это Стефан, пока Валентин, под изумленные взгляды толпы начал новы обряд. - Мне твой трон и с доплатой не нужен.

      - Тогда...

      - Но, будем считать, что мне симпатична не только твоя дочь, но и ты сам, поэтому мне бы не хотелось, чтобы некоторые, - он выразительно глянул на Елену, которая только и смогла, что гордо отвернуться, - Ввели моих родственников в заблуждение.

      - О чем ты? - бросив взгляд на аристократку, сидящую по левую руку от него, с куда больше осторожностью в голосе, чем раньше, уточнил император.

      - Эмбарго, - откинувшись на спинку кресла и с задумчивым видом наблюдая за сияющей парой влюбленный у алтаря, принялся вещать капитан, - Это санкция, которую накладывают на тот остров, Владыка или Владычица, не важно, которого имела неосторожность разгневать Пиратское Братство. Одно дело честный бой, когда два корабля сходятся в поединке и один из них погибает, а второй, если находится под командованием аристократов, отвозит остатки команды проигравшего судна на остров Сломанных Игрушек. И совсем другое откровенная подлость.

      - И в чем заключается эта санкция? Тоже, что и у нас в Империи?

      Стефан промолчал. Отвечать пришлось Амелисаро.

      - Не совсем. У вас это запрет на выход кораблей из порта провинившегося государства. У нас это неофициальный запрет на вход в порт пиратских кораблей.

      - Не понимаю, чем он может быть так неприятен. Чем меньше пиратов...

      - Это у вас, чем меньше пиратов, тем лучше, - откликнулся Стефан. - Потому что пираты, в вашем понимании, разбойники и головорезы, грабящие торговые суда. Но у нас пираты - это содружество вольных капитанов, знающих морские тропы Архипелага вдоль и поперек. Разумеется, и у нас бывают морские сражения, в которых груз с одного корабля перекочевывает на другой, но они случаются не так часто, как можно себе представить. Даже купеческая гильдия Архипелага давно уже смекнула, что строить и покупать свои собственные корабли - это конечно престижно, но, если хочешь, чтобы груз был доставлен в целости и без проволочек, куда надежнее нанять пиратский корабль для его перевозки. Ну, а в качестве примера, - перебирая пальцы Лили, молчаливо сидящего рядом и, кажется, что Стефану очень льстило, дышавшего через раз, произнес капитан Голландца. - За всю историю Архипелага, полное эмбарго было наложено лишь однажды на остров Самсом. Не буду вдаваться в подробности кто, кого и как обидел. Но у аристократа этого острова был собственный маленький флот. Три мощных боевых корабля и два поменьше, которые можно было бы использовать и как торговые. В итоге, когда вместо традиционный пиратских шхун он отправил их торговать с другими островами, у него меньше чем за пол года остался один лишь флагман и то, лишь потому что он не стал отсылать его по-настоящему далеко. При этом ни одно пиратское судно не было причастно к их гибели, просто их капитаны никогда не отдалялись от острова по-настоящему далеко и не знали с чем могут столкнуться в открытом море. Ну, а через год, этот самый аристократ лично приносил извинения Пиратскому Братству, очередной собрание которого, сжалившись над недотепой, решили провести как раз на его острове. Конфликт был исчерпан. И до недавнего времени ни одни из правящих аристократов не осмеливался гневить Братство. Но не безызвестная нам с тобой женщина, очень близка к тому, чтобы остров Дальний стал следующим наглядным примером.

      - Весьма... - император запнулся, видя, как его просто лучащаяся от счастья дочь целует своего пирата, сказав последнее "да". И не смог отказать себе в удовольствии улыбнуться им под аплодисменты, начатые двумя мальчиками, стоящими по обе стороны прохода, и подхваченные всеми присутствующими. - Весьма занимательная история, - обронил император, повернувшись к капитану и глядя на него без прежнего холода.

      - Я тоже так думаю, - весело подмигнул ему Стеф, - Так что, внучек, в Архипелаге правят совсем не так, как у вас тут. И пираты очень даже уважаемые люди. К тому же, если это тебя немного успокоит, у твоего новоиспеченного зятя теперь и остров собственный наличествует.

      - Это ложь. - тихо прошептала Елена, едва шевеля губами.

      - Ой, ли? - осведомился у нее Робертфор.

      - Нет свободных островов, или ты решил ради этого идиота прибить кого-нибудь из аристократической верхушки?

      - Зачем? Когда в его полном распоряжении есть прекрасный остров.

      - И какой же? - шипя, как разъяренная кобра, воскликнула она.

      - Сломанных Игрушек.

      - И ты еще претендуешь на правдивость? Это тюрьма! - в вызовом пояснила отчаявшаяся женщина, в ответ на вопросительный взгляд императора.

      - Так было, но теперь, это остров, на котором в этом году состоится собрание Пиратского Братства, помини мое слово, - объявил Стефан, но вопрос, который явно уже вертелся на языке императора, задать тому так и не дали. Точнее не дал.

      Мужчина опустил глаза, почувствовав странное движение у своих ног, и обнаружил зеленошестого кота с наглой мордой трущегося о его брюки.

      - Да, ладно вам, дяденька император, не злитесь, - промурлыкал желтоглазый нахал. И нагло запрыгнул на колени, подставляя брюшко под ласку. Император, на самом деле бывший редкостным любителем кошек, погладил в миг заурчавшего котика и скосил глаза на Робертфора.

      - Я знаю эту прелестную кису?

      - Ага. Зеленого с хвостом и копытами видели? Вот это он.

      - Я видел еще и мальчика с зеленой косой.

      - Тоже он. Они двуликие, правда еще маленькие. До нормальных размеров им еще расти.

      - Расти, значит, - задумчиво отозвался император, почесал наглого Симку за ушком и перевел взгляд на дочь которая все еще стояла у алтаря. Потом посмотрел на Макса, с нежностью и трепетом сжимающего её руку и смотрящему на новоиспеченного тестя твердо и решительно, благосклонно кивнул и вместе с котом на руках поднялся на ноги.

      - Что ж, господа, - повернувшись к почтенной публике, объявил император, - Приглашаю всех во дворец на бал в честь... - но договорить ему не дали.

      За окнами грянул гром, завыл надрывно нещадный ветер, и рухнул на город безжалостный дождь, в самое ближайшее время рискующий стать настоящим потопом. Но встал Стефан, все же нашедший в себе силы отпустить Лили, выступил к алтарю, с которого смотрел на него лик богини, на который набежала страшная, меняющая облик длинноволосой женщины, тень. Раскинул руки и обратился к ней.

      - Почему ты не хочешь принять этот союз? Ответь!

      И до того, как присутствующие успели убедить себя в безумии этого человека, богиня... ответила.

      Многие потеряли сознание, у кого-то из ушей и носа полилась кровь, у кого-то на глазах навернулись слезы. И только Стефан Робертфор стоял посреди мрака и шума дождя, доносящегося через открытые окна, в потоках ветра, проникшего в храм через них же, и слушал, что сказала богиня.

      - Так почему бы просто не поговорить?

      И снова она отвечала ему. Лили, сквозь шум дождя и завывание ветра едва расслышал.

      "Он не такой, как мы".

      - Но разве это делает его хуже вас? - спросил капитан так же громко и четко.

      И тогда ему навстречу раскинул руки в стороны Вал, все еще стоящий спиной к алтарю. И вознес молитву Рогатому богу. Такую, которую священники Рогатого, читали только в момент отчаяние, тогда, когда прощались с этим миром. Но бог ему не ответил, хотя Валентин надеялся именно на это, затевая эту авантюру.

      О нет, Рогатый не ответил. Он пришел лично.

      От дверей храма раздался мелодичный перестук копыт и к алтарю красивой иноходью поскакал фантом, чем-то напоминающий тот, которым мог парить Валентин, но вместе с тем, совсем другой. Призрак или образ бога. Все замерло вокруг. И стихла буры за окнами. И спустилась с алтаря в таком же светящемся, полупрозрачном образе смешливая девчонка с лентами в длинных, вьющихся волосах. И склонил рогатую голову пришлый бог, и подломились в глубоком поклоне передние ноги. И богиня, расхохотавшись, вскочила ему на спину и вместе они вознеслись к потолку. Проскакали по воздуху по кругу, рассеяв над скамьями мерцающую серебряную пыль и исчезли, пройдя сквозь купол. Исчезли в небе.

      - Куда это он её? - писклявый голос мышонка, забравшегося к императору на руки и усевшегося на животе зеленого кота, прозвучал в наступившей тишине, как взрыв посреди ясного неба.

      Но никто не пошевелился. Лишь император недоуменно опустил взгляд от потолка.

      - Как куда? - весело осведомился Валентин, перемигнувшись со Стефаном, - Кататься!

      - Значит, двойственность союза была принята? - уточнил император.

      - Однозначно, - решительно кивнул священник, подошел к нему и безапелляционно отобрал своих зверушек, которые в одно мгновение превратились в молоденьких мальчиков. Оба улыбались от уха до уха и ластились к нему с двух сторон.

      Император вздохнул, посмотрел на Стефана и скомандовал.

      - Ну, а вот теперь, уж точно бал!

      Эпилог

      - Стефан, стой!

      - Я твой супруг, ты сам ответил "да". - Напомнил тот, продолжая его раздевать.

      - Да, не в этом дело! - воскликнул аристократ и принялся еще более настойчиво его от себя отпихивать. Но капитан был не настроен уступать.

      - А в чем тогда? - пробормотал Робертфор, целуя его в шею, отчего Амелисаро просто нестерпимо хотелось выгнуться на простынях, запрокинуть голову и предоставить ему больше места для маневра, но он из последних сил держался, все еще хватаясь за его предплечья в попытке отстранить от себя.

      - Ты хоть помнишь, что у меня до этого не было мужчин? - прозвучала до безобразия беспомощно, но контролировать свой голос молодой аристократ уже был просто не способен.

      - Помню, помню, - скользя прохладными пальцами по горячей, просто огненной коже под расстегнутой до пупка рубашкой, отозвался Стефан и безапелляционно добавил, - Теперь у тебя буду я. - И все же оторвался от изучения губами его шеи, чтобы посмотрел в огромные, кажущиеся бездонными глаза мальчишки, разметавшегося под ним. И точно не готов был услышать следующее.

      - Будешь. Я не против, - быстро произнес Лили, облизывая уже покрасневшие от поцелуев губы и, замерев под ним, тихо попросил, - Но, давай не сейчас?

      - Вот еще! - фыркнул на это распаленный его сопротивлением капитан и накрыл губы поцелуем, не давая прозвучать больше ни одному протесту.

      - Стефан! - воскликнул Амелисаро, когда он все же оторвался от него, чтобы вздохнуть, и впервые оттолкнул по-настоящему в полную силу.

      Робертфор отлетел к изножью кровати и обиженно воззрился на резко севшего мальчишку, с трудом переводящего дух. В этот момент Амелисаро почувствовал себя девицей, в первую брачную ночь до самого носа натягивающей простыню. Это и смущало, и злило и огорчало. И, разумеется, ничего натягивать он на себя не стал, даже рубашку, уже благополучно расстегнутую Стефаном не запахнул. Сидел, смотрел на него без осуждение, но с растерянностью и даже какой-то не вполне осознанной виной. А потом поджал колени к груди и обхватил их руками в каком-то щемящем сердце защитном, закрывающемся жесте.

      Стефан вздохнул, провел рукой по лицу, прогоняя первое наваждение, и пересел к нему поближе, плечом к плечу. Обхватил ладонью колени аристократа и заглянул в лицо уже не с осуждением, а с беспокойством.

      - Что не так?

      - Не знаю, - не очень-то внятно пробурчал тот, вздохнул и произнес, - Но ты только представь, что завтра уже не будет того, что было до этой идиотсткой свадьбы... Я не хочу это терять!

      - Что это?

      - Дружбу.

      - Глупости! - убежденно воскликнул Стеф, - С чего ты вообще взял...

      - А ты с чего? - возмутился аристократ, - Можно подумать, у тебя в этом опыт есть!

      - Конечно, есть! - убежденно откликнулся Стефан.

      - В чем? В супружеской жизни?

      - Нет, в этом, конечно, нет, но... - начал капитан и запнулся.

      Лили ему не верил. Да что там, Стефан сам себе перестал верить, когда, наконец, осознал, что именно беспокоит его супруга.

      - И что ты предлагаешь? - растерянно выдохнул он ему в щеку.

      - Давай, не будем с этим спешить?

      - Нет, не давай, - уперся капитан, подцепил пальцами его подбородок и заставил посмотреть на себя. - Начнем с того, что я из-за твоих, необоснованных, кстати, страхов, не собираюсь лишаться первой брачной ночи! К слову сказать, в статусе супруга она у меня такая же первая, как у тебя и я имею на нее право.

      В глазах Амелисаро вспыхнул гнев, но потом ему на смену пришел вызов.

      - Так имей! - бросил он холодно и откинулся обратно на подушку, приглашающе раскрываясь перед супругом.

      Но Стефан воспользоваться его приглашением не спешил.

      - Ладно, идем! - скомандовал Стефан, спустил ноги с кровати и потянул Лили за руку за собой, тот растерянно моргнул, но послушно последовал за ним.

      Они вышли на палубу. Амелисаро так и не понял, почему Стефану приспичило отказаться от роскошных апартаментов, выделенных им в императорском дворце и отправиться в их брачную ночь обратно на Голландец, который пришвартовался прямо в дворцовом саду. Но сам он был так потрясен всем случившимся, что причуду капитана даже анализировать не стал, просто принял как данность. И вот теперь, оказавшись на палубе, растерялся еще больше. Разве они не должны быть на большой земле? Что они делают...

      - Мы в море?

      - Да, - улыбнувшись, подтвердил Стефан, подвел его к борту, и Амелисаро увидел, как танцуют на облачных волнах серебряные лунные рыбки. - Пойдем к ним?

      - К ним? - глаза Лили широко распахнулись, а Стефан уже тянул его за борт.

      Прыгали, не размыкая рук и распугивая стайки лунных рыбок, всегда вьющихся вокруг кораблей. Вынырнув, Стефан первым делом отыскал глазами Лили.

      - Ты сумасшедший! - рассмеявшись, объявил аристократ, подплывая к нему, чтобы было удобнее обнять, - Как обратно забираться будем? Лестницы-то нет!

      - Ничего, - так же весело откликнулся Робертфор, выдыхая это в приоткрытые губы супруга, - Если что попрошу Голландца поднырнуть под нас.

      - Постой, - Лили не дал ему себя поцеловать, и губы лишь вскользь мазнули по щеке, - Мы что же, здесь совсем одни?

      - А кто тебе еще нужен? - примеряя роль ревнивого супруга, протянул Робертфор, за что получил довольно чувствительный тычок под ребра, зашипел, был тут же в извинение поцелован. А потом мальчишка снова посмотрел на него с вопросом, делая вид, что руки капитана, под облачной гладью моря, настойчиво оглаживающие его бедра, не делают ничего такого, из-за чего он мог бы сбиться с дыхания или еще как-либо отреагировать на сей вопиющий факт.

      - То есть корабль неуправляем?

      - Корабль рад за нас и готов всячески подсобить мне тебя совратить наконец! - в шутку зарычал Стефан и довольно чувствительно прикусил кожу на шее аристократа.

      Тот не выдержал, откинулся назад, и тихо застонал. Терпеть дальше было просто невыносимо. И он, проявив невиданную инициативу, первый, не прекращая череду нетерпеливых поцелуев, запустил руку в штаны капитана и возмущенно зашипел, ввергнув Стефана в легкий шок, близкий к тихому блаженству.

      - Они такие узкие!

      - А ты не спеши, - рассмеявшись ему в шею, посоветовал Робертфор, - Не спеши...

      На что Амелисаро резко вскинул голову и вцепился зубами в его нижнюю губу. Стефан возмущенно вскрикнул, но не отстранился, напротив, еще сильнее притиснул его бедра к себе и более чем нетерпеливо сжал округлые ягодицы. С губ аристократа сорвался долгий, сладкий стон.

      - И кто тут говорил не спешить? - поддразнил он и почти сразу же почувствовал, как Стефан чуть ли не одним рывком пытается сдернуть с него брюки, но плавая в облаках, как в водном море, без возможности найти хоть какую-нибудь опору, сходу у него это не получилось. И от досады Стефан укусил его в плечо.

      Лили, вместо того, чтобы возмутиться, рассмеялся в голос и куда быстрее справился в брюками капитана, смыкая пальцы на его члене, твердом и гладком, и поймал себя на мысли, что был бы совсем не против его увидеть, а еще лучше... Еще лучше взять в рот, попробовать его гладкость губами. И от этих бесстыдных фантазий у него загорелись щеки. Он нервно сглотнул и почти сразу же задохнулся, когда Стефан, чьи мысли были еще менее приличными, впился губами ему в кадык и провел пальцами между ягодиц, настойчиво и просто непередаваемо возбуждающе.

      Лили застонал, откинулся в кольце его рук назад, шире развел ноги, чувствуя как холодит разгоряченную кожу море, и запустил свободную руку в волосы своего капитана. Длинные, гладкие, струящиеся по плечам и спине. Стефан уткнулся лицом ему в плечо, укусил, потом провел до ключицы языком, потом, не переставая водить пальцами по ложбинке между ягодицами, другой рукой обхватил его член и, хищно улыбнувшись, почти сразу попытался надавить по-настоящему и протолкнуть в него палец, но Лили возмущенно зашипел, и Стефан остановился. Но потом, чувствуя, как мальчишка нетерпеливо толкается бедрами навстречу его руке и сам не забывает ласкать его, возобновил движение, глубоко поцеловал его и неожиданно резко отстранился.

      Лили, протестуя, застонал. Прозвучало и требовательно, и беспомощно одновременно, но Стефан обхватил пальцами запястье той руки, что сжимала его и заставил разомкнуть пальцы.

      - Иди сюда, - скомандовал он и поплыл к борту корабля.

      Лили, изнывая от возбуждения и даже не вспоминая о том, что они со Стефаном оба в пылу страсти потеряли в море брюки, поплыл за ним и с силой впечатал в борт, впиваясь в губы поцелуем.

      Стефан рассмеялся ему рот, точнее попытался рассмеяться, но быстро заглох. Потянул мальчишку за волосы, всмотрелся в помутневшие от страсти глаза и прошептал, массируя пальцами затылок.

      - Давай ближе, - и, поддерживаемый морем, не обращая внимание на отсветы, что бросали на их лица лунные рыбки, вьющиеся вокруг, закинул одну ногу ему на бедро.

      Глаза мальчишки стали просто квадратными, на что Стефан не удержался и расхохотался в голос, уткнувшись лицом ему в плечо.

      - Стеф! - возмущенно воскликнул Лили, почти в неосознанном жесте подхватив его под бедра, чем капитан и воспользовался, в одно мгновение скрестив лодыжки у него за спиной и прямо встретив полный паники взгляд.

      - Ты ведь боишься... боишься в первый раз, - прошептал он, оглаживая его плечи, - Но ведь так, как сейчас, уже не так страшно...

      - Но... как же ты... как же просто так, безо всего, - беспомощности в голосе аристократа просто не было предела, он коротко всхлипнул и, сильнее притиснув его в кораблю, потерся членом о член капитана. Робертфор застонал, запрокинув голову, снова вцепился в его волосы, болезненно, но Лили даже не почувствовал, так сильно был возбужден, просто сходя с ума.

      - Разомни пальцами, - хрипло приказал Стефан, отчаянно сбиваясь с дыхания, - Ну, же, давай!

      - А если...

      - Лили, не зли меня! - прикрикнул он, прикусывая мочку уха, - В следующий раз отрываться буду я.

      - Сначала доживи до следующего раза! - рыкнул в ответ доведенный до белого каления аристократ, и подчинился. Разминая, а потом и осторожно проникая в него пальцами.

      Стефан морщился, кусал губы, целовал сосредоточенного и напряженного Лили, чтобы самому отвлечься и ему дать хоть небольшую передышку. Мотал головой по доскам корабельного борта, изредка цеплялся взглядом за какую-нибудь особо бойкую лунную рыбку, но все же не смог продержаться, скомандовав.

      - Давай!

      - Но...

      - Накажу!

      - Сам напросился! - рыкнул на это аристократ и одним рывком насадил его на себя.

      Стефан вскрикнул, зажмурился, замер, а потом расплылся в такой блаженной улыбке, что первой и последней связной мыслью Амелисаро было, что раз Робертфору так хорошо, то надо будет и ему непременно это попробовать. А потом Стефан впился пальцами ему в плечи и задвигался сам, будучи достаточно сильным, чтобы ему для этого хватало лишь поддержки его рук. Лили застонал и... кажется умер. Все что было потом запомнилось ему лишь водоворотом бешеной страсти, неистовых толчков, огня по всему телу и поцелуев, без которых, казалось, что уже просто невозможно жить...

      - Вал, что ты... - почти в шоке шипит Руфус, когда тот не разводит его ноги шире, чтобы войти в него, как он уже делал несколько дней назад, а, напротив, сводит вместе и садиться сверху.

      - Вал? - у него из-за плеча раздается голос Сима, звучит он почти беспомощно, но священник, хищно улыбнувшись лежащему под ним Руфусу, заводит руку за спину, ловит юнгу за волосы и шипит, глотая его прерывистый вздох.

      - Ближе, давай!

      - Но... но как мы потом... - лепечет Симка, в тихой панике из-за его плеча встречаясь взглядом с Руфусом, до синяков впившимся пальцам в бедра не желающего менять позицию Вала.

      - Вместе, - безапелляционно заявляет тот, хмыкает, наклоняется и целует Руфуса, который паникует не меньше юнге, успокаивающе оглаживая его бока, а потом снова выпрямляется на нем.

      Поворачивается через плечо к застывшему позади него Симусу, которому смелости хватило только на то, чтобы ладони ему на плечи положить и подмигивает.

      - Помнишь страничку, когда парней трое? - он догадывается, что в отличии от добросовестного Руфуса, листавшего книгу, что он подарил им, по порядку и подолгу останавливающегося на каждой страницы, ведь каждая эротическая картинка в ней сопровождается приличным куском текста с комментариями и советами, нетерпеливый Симка, скорей всего, листал её по диагонали, не читая, лишь рассматривая картинки, и, конечно же, продвинулся куда дальше маленького кока.

      По тому, как расширяются глаза юнги и краснеют щеки, Вал понимает, что угадал, и снова притянув его к себе, шепчет в губы.

      - Когда не в рот и... ну ты понял, а когда сразу вдвоем, вместе...

      - Ты хочешь... хочешь, чтобы мы с Руфом... - на голове Симки от волнения в одно мгновение появляются кошачьи ушки.

      - Не тупи, Сим! - требовательно бросает Вал, поворачивается к Руфусу, который давно уже щеголяет с мышиными ушами, с того самого момента, как их взрослого любовника потянуло на эксперименты, и шепчет, наклоняясь немного вперед. - Ты ведь мне веришь, Руф, веришь, что будет хорошо нам всем. Веришь?

      - Да, - слабо откликается тот и робко проводит пальцами под его коленями, и повторят, - Да.

      - Вот и хорошо. Просто замечательно, - удовлетворенно мурлычет Вал, обхватывая скользкими от смазки пальцами его член и уточняет у Симки, бросив за спину короткий взгляд, - А ты чего молчишь?

      - Да, стремно мне, как я...

      - Сим?

      - Ладно-ладно, я тоже верю, - ворчит тот, придвигается совсем вплотную и тоже спешит перемазаться приготовленным Валом кремом. И отвлекшись, пропускает момент, когда священник, приподнявшись, направляет в себя член кока и плавно, с блаженной улыбкой на лице, которую, конечно же, Симка видеть не может, зато видит Руфус, опускается на него, принимая в себя до конца.

      Руфус стонет, приоткрыв рот, и тут же оказывается поцелован, а Вал, не разрывая поцелуя, принимается двигаться на нем, то приподнимаясь, то резко опускаясь обратно вниз. А потом Руф чувствует, как к его члену присоединяются пальцы Симки, но не возмутиться, не испугаться не успевает, потому что их почти сразу же заменяет член. Маленький кок только и успевает подумать, что разве можно так, когда два члена и, разве они поместятся, как Вал, весь изгибается на нем, стонет, запрокинув голову к потолку, и, похоже, по крайней мере по ощущениям, принимает в себя и второй член. А потом все вертится, кружиться, их с Симом члены плотно прижаты друг к другу, мышцы Вала обхватывают их, плотно, горячо, просто восхитительно. И все, дальше только наслаждение, крики, стоны, запах пота и спермы, запах страсти и... и любви. Да, да, уже любви.

      - Идем в кровать, - предложил Стефан, приподнимаясь на локте и заглядывая в лицо Лили, все еще ошеломленного неистовым оргазмом.

      Они лежали на палубе корабля, причем ни один, ни второй, не могли припомнить, как они тут оказались.

      - Неа, - отозвался Лили, расплылся в совсем шальной улыбке и резко перекатившись, подмял его под себя и оседлал бедра капитана. Тот подложил под голову руку, а другой лениво провел по животу аристократа, на котором только и осталось что рубашка.

      - Так все равно не получится.

      - Как так? Со мной сверху? - уточнил аристократ, склоняясь к нему и дразняще целуя.

      - С тобой сверху и без смазки, - припечал Стефан, с неохотой отдирая его от себя и садясь.

      - А у тебя есть? - поинтересовался Лили и легко поднялся на ноги. Повел плечами, и стянул с себя влажную от пота рубашку, которая не пожелала сама соскользнуть к его ступням.

      - Для тебя все, что захочешь, любовь моя, - промурлыкал капитан и тоже поднялся, держась одной рукой за поясницу. - Что-то я погорячился...

      - Я тоже так подумал, - направляясь к капитанской каюте, отозвался Лили с сочувствующей улыбкой, - но ты так стонал, и выгибался...

      - Слушай, заткнись, а? - потребовал Стефан и тут же оскалился в улыбке. - Посмотрим, как ты у меня сейчас будешь стонать, и выгибаться, и...

      - И что? - входя в придерживаемую Стефаном дверь, весело уточнил Лили.

      Такого издевательства Робертфор не выдержал, резко дернул его к себе, развернулся и впечатал в стену рядом с дверью. Лили застонал ему в рот и тут же возмущенно всхлипнул, когда он отстранился и ответил.

      - Умолять.

      - Умолять? Не дождешься! - глаза аристократа в полумраке сверкнули вызовом.

      - Посмотрим! - бросил аристократ, но в спальню, куда Амелисаро уже было собрался, Стефан его не повел, а прямо тут, у стены, соскользнул на колени.

      Посмотрел снизу вверх, плотоядно облизнулся. И Лили почувствовал, как только от одного этого взгляда у него начал вставать. А Стефан, все так же не отрывая взгляда, облизал два пальца и, не дав ему опомниться, поцеловал головку. Обвел её языком. Улыбнулся, услышав над головой судорожный вздох, и приставил два пальца к анусу. Лили было все равно, абсолютно все равно, что он творит с ним, лишь бы не останавливался, не прекращал ласкать его и изнутри, и снаружи, посасывать, облизывать, шевелить внутри пальцами, почти вынимая их и снова медленно ввинчивать в него вновь.

      Он мотал головой по стене, дергал за волосы, толкался в горло, нетерпеливо, бездумно, полностью попав под власть инстинктов. И надсадно вскрикнул, когда Стефан вынул из него пальцы, выпустил изо рта член и кряхтя поднялся на затекшие ноги.

      - Не смей! - вскричал Лили повелительным, аристократическим тоном. Шагнул к нему, притянул к себе, обхватив ладонью затылок и впился в губы, - Только попробуй бросить меня так!

      - Даже в мыслях не было, - объявил Робертфор и отвел его в спальню. Подтолкнул к кровати, вынул из сундука смазку, быстро нанес на свой член и опустился на кровать, но Лили в одни миг подмял его под себя и снова, как на палубе, оседлал его бедра.

      Мыслей в голове не осталось совсем. Мальчишка обхватил пальцами его член, направил и начал опускаться. Его лицо застыло, замерло. Но Лили был упертым, это Стефан знал с самого начала, поэтому даже подталкивать его было не нужно. Мальчишка все сделал сам. Принял его в себя, выпрямился, немного отклонился назад, совсем чуть-чуть расслабился, приоткрыл глаза, мазнув по лицу капитана рассеянным взглядом, и попробовал приподняться. У него получилось. Стефан улыбнулся. Обхватил его член ладонью и хрипло прошептал.

      - Давай... Давай в одном ритме, будет лучше.

      - Угу, - невнятно отозвался Лили и, повинуясь, его движениям на своем члене, попытался подстроиться под ритм.

      И было хорошо. Еще лучше, чем в первый раз, медленно, тягуче, потом быстро и резко. Потом Стефан резко подался вперед, опрокинул его на кровать, еще несколько раз вошел в горячее, узкое нутро, вбивая кричащего от восторга мальчишку в матрас, и кончил в уже содрогающееся в оргазме тело.

      - Знаешь, - задумчиво пробормотал Стефан за час до рассвета в затылок Лили.

      - М? - невнятно пробурчал тот, зарываясь носом в подушку.

      - Мы так долго шли к этому, что мне все равно мало.

      - Маньяк!

      - Влюбленный, - мягко поправил его капитан, разворачивая лицом к себе, но аристократ не поддался, все так же сонно буркнув.

      - Угу.

      - Нет, ну хоть бы в ответ сказал "я тоже"! - возмущенно воскликнул Робертфор.

      - Дурак. Я согласился стать своим супругом, какое еще признание ты от меня ждешь? - не менее возмущенно откликнулся Лили и повернулся к нему через плечо.

      - В любви, - с тоской откликнулся Стефан, которого такие его слова почти обидели. Он, понимаешь, всей душой, а этот гад...

      - Да, люблю я тебя, люблю. И даже повторить совсем не против! - сдался аристократ и широко улыбнулся.

      Глаза капитана зажглись алчным огнем.

      - А вот это, совсем другой разговор!