Судя по всему, дело грозило обернуться катастрофой! Нат, который уже с удобством устроился на кушетке в каюте космического корабля, внезапно проснулся от пронзительных завываний тревожной сирены.

Он приподнялся на локте, недоуменно озираясь и еще толком не осознав, где находится.

– Уважаемый пассажир, – повторил усиленный динамиками синтетический голос, – мы вынуждены лечь на обратный курс из-за неполадок в системе охлаждения реактора. Мы приносим вам свои извинения за неудобства, вызванные этой задержкой, однако забота о вашей безопасности является нашей первоочередной обязанностью.

Рывком подскочив, Нат кинулся к ближайшему иллюминатору. Ему совсем не улыбалось возвращаться на Алмоа! Когда примерно два часа назад он задремал в уютной кабине, смежив наконец усталые глаза, он был уверен, что отправляется прямиком на Землю, но теперь что-то пошло не так! Из-за какой-то глупой поломки его сейчас вернут в пункт отправления… От злости и отчаяния юношу бросило в пот.

Ракету трясло и раскачивало, так что ему пришлось ухватиться за спинку кресла, чтобы удержаться на ногах. Корпус корабля вибрировал так, что, казалось, из него сейчас вылетят все заклепки и куски обшивки расшвыряет по всему космосу.

«Слишком уж я расслабился, – размышлял он. – Как мне только пришло в голову, что такой ветхий корабль в самом деле сможет преодолеть пространство между планетами, не рассыпавшись в труху!»

Он со страхом вперил взгляд в нагромождение облаков, через который ракете предстояло проложить себе путь. При взлете все сработало без сучка без задоринки – благодаря чувствительному радару автопилот легко провел корабль через толщу окаменевших облаков, заполонивших небо над Алмоа, но теперь, когда стабилизаторы вышли из строя, корабль готов был в любую минуту сорваться в неуправляемый штопор.

Первый же удар швырнул его на пол. Затем последовали другие. Нат видел, как стенки каюты сминаются от жестких столкновений, и вдруг почувствовал себя пленником пустой консервной банки, которую неведомый великан пытается расплющить ударами молотка. Ракету безжалостно швыряло по летающим рифам, которые представляли собой здешние облака, и от каждого удара она разваливалась все больше.

Тревожная сирена верещала не умолкая.

– Уважаемый пассажир, – сладко проворковали динамики, – с сожалением сообщаем, что гироскоп системы управления неисправен, из-за чего мы лишены возможности доставить вас в пункт отправления. Мы будем вынуждены совершить посадку в районе, где не будут соблюдены даже минимальные условия безопасности. Просим вас занять ваше место и пристегнуть ремни безопасности. Если после приземления вы останетесь в живых, ожидайте от нас дальнейших инструкций. Надеемся встретиться с вами снова. Желаем удачи.

Злобно бормоча ругательства, Нат пробрался к одному из кресел и потуже затянул ремни, внутренне приготовившись к худшему. Корабль теперь валился вниз с изяществом брошенного с самолета сейфа: автопилот уже не справлялся с управлением.

Десять минут показались вечностью. Ожидая приземления, Нат стиснул зубы и скрючился в кресле. Удар оказался такой силы, что юноше показалось, будто все его кости рассыпались в крошку.

Его зажало между двумя вырванными с корнем креслами, и ему пришлось потратить некоторое время, чтобы наконец вернуть себе свободу движения. Кое-как выбравшись из лабиринта поваленных сидений, он с облегчением удостоверился, что обошелся без переломов и других серьезных травм.

– Уважаемый пассажир, – прогнусавил слегка искаженный голос компьютера, – мы рады сообщить вам, что борт 457 успешно совершил посадку. Тем не менее сильное повреждение двигателей, стабилизаторов и 45 % фюзеляжа не позволяют нам возобновить полет в ближайшее время. Надеемся, что вы к нам не в претензии и воспримете необходимость ожидания с должным терпением. Мы вернулись на планету Алмоа, в район, характеризующийся как опасный для жизни. Мы настойчиво рекомендуем вам не покидать корабля, так как ваши шансы на выживание во внешней среде чрезвычайно низки. Наши роботы-механики уже приступили к работе по ремонту летательного аппарата. В ожидании окончания работ мы можем предложить вам в качестве развлечения иллюстрированные журналы или записи кинофильмов по вашему выбору…

– Через сколько времени корабль сможет снова отправиться в полет? – перебил Нат, которого это сиропно-сладкое воркование начало всерьез раздражать.

– Уважаемый пассажир, – отозвались динамики, – согласно оценкам бортового компьютера, ремонтные работы будут завершены через четыре года, шесть месяцев, три дня, пять часов и тринадцать минут. А сейчас позвольте ознакомить вас со списком DVD-записей, которыми располагает наша фильмотека, а также вариантами меню. Мы просим вас уточнить ваши предпочтения в пище и…

Нат со стоном выругался. Ну уж нет, он не намерен просидеть тысячу шестьсот дней в этой помятой консервной банке! Прокладывая себе путь среди заполонивших каюту обломков, он решительно направился к выходу.

Судя по всему, бортовым камерам слежения этот маневр не понравился, потому что компьютер вдруг вышел из себя.

– Уважаемый пассажир, – взвизгнул голос, – мы настойчиво рекомендуем вам отказаться от выбранного образа действий. Покидать корабль очень опасно, ваш прогноз на выживание станет неблагоприятным.

– Что это значит, вся эта тарабарщина? – вспылил юноша. – Что, мне угрожает опасность?

– Ответ утвердительный. Около двадцати лет назад эта зона испытала падение метеорита, который уничтожил или коренным образом изменил все существовавшие здесь формы жизни. С тех пор в этом районе наблюдаются странные и необъяснимые явления. Об этом четко сказано в инструкциях по технике безопасности. Всем кораблям дальнего следования категорически предписывается избегать воздушного пространства над этой зоной и ни в коем случае не совершать здесь посадку.

– Но ведь именно это ты только что и сделал!

– Уважаемый пассажир, я крайне сожалею, что приходится возразить вам, но мы не совершили посадку, а потерпели крушение.

Нат покачал головой, сдерживая раздражение. Вместо того чтобы попусту ругаться с машиной, пожалуй, стоило бы потратить время на изучение обстановки.

Чтобы оценить окружающий пейзаж, он выглянул в иллюминатор, но его ожидало разочарование: ничего разглядеть не удалось. Воздух был насыщен мелкой, липкой серой пылью.

«Пыльная буря, что ли?» – спросил он сам себя.

Кое-как пробравшись к выходному шлюзу, он уставился на датчики атмосферы. Воздух, судя по всему, был пригоден для дыхания, хотя к обычному составу примешивался какой-то дополнительный неизвестный газ, и к тому же в нем было избыточное содержание углерода, или, попросту говоря, копоти.

Подняв глаза на камеры наблюдения, он задал вопрос:

– Почему здесь столько гари? Здесь что, был пожар?

– Ответ утвердительный, – тут же отозвался компьютер. – Метеорит содержал в себе легковоспламеняющийся газ, от контакта с которым все кругом немедленно вспыхнуло. Леса, города – за десять минут все превратилось в золу. Официально эта зона считается необитаемой. Нигде нет признаков присутствия воды, и любое органическое вещество по истечении часа вспыхивает и сгорает дотла. Если вы покинете корабль, то вскоре превратитесь в живой факел. Это связано с присутствием того же неизвестного инопланетного газа, который скопился в зоне падения метеорита. Его основным свойством является способность спонтанно воспламеняться при контакте с кожей, тканью или волосами. Сейчас я всего лишь цитирую выдержки из инструкции по выживанию, хранящейся в моей базе данных. На самом деле достоверная информация об этой зоне практически отсутствует: из тех, кто отправлялся сюда на разведку, назад никто не вернулся.

Нат в ответ буркнул что-то невразумительное. Из грузового отсека донеслись удары молотка: роботы-механики уже принялись за работу.

– Возвращаясь к более приятным темам, – продолжали динамики чуть звонче, – разрешите предложить вашему вниманию список фильмов, которые мы можем продемонстрировать вам на протяжении ближайших четырех лет… Позвольте вас заверить, что мы приложим все усилия, чтобы скрасить ваше ожидание.

Но юноша уже не слушал. Он распахнул шкафчики около спасательного шлюза и заинтересованно копался в них.

Для начала он отобрал несколько влаго- и воздухонепроницаемых скафандров, оборудованных баллонами со сжатым воздухом. По его прикидкам, этого запаса ему должно было хватить часов на тридцать. Затем его внимание привлекло электроружье, непроницаемая палатка с генератором искусственной гравитации и несколько концентрированных пайков.

– Уважаемый пассажир, прошу извинить мою настойчивость, – снова послышался откуда-то с потолка синтетический голос, – но, согласно моим прогнозам, эта прогулка во внешний мир может прискорбным образом сказаться на вашем здоровье. Покинув корабль, вы менее чем через час подвергнетесь сильнейшему обезвоживанию. Царящая снаружи жара испарит всю воду из ваших клеток, и ваше тело рассыплется в пыль. На ваших глазах ваши пальцы распадутся, как пепел сигареты. Это очень мучительная смерть… По крайней мере для человека.

– Этого не случится, если я буду в скафандре, – насупился Нат. – Непроницаемый комбинезон вполне способен защитить меня от этого иссушающего газа.

– Но только пока он не поврежден, – возразил компьютер. – Ветер здесь несет множество частиц шлака или мелких угольков… Если хотя бы одна искра попадет на оболочку скафандра, она прожжет в ней дыру, через которую тут же просочится газ. В связи с этим я настоятельно рекомендую вам отказаться от вашего плана покинуть корабль. Проявите терпение, ремонтные работы уже ведутся. Вам осталось ждать всего четыре года, шесть месяцев, три дня, пять часов и две минуты. Поразительно, как быстро летит время!

Нат поморщился. С одной стороны, компьютер, конечно, прав, но с другой… он совершенно точно не сможет провести четыре года взаперти, не лишившись рассудка. И все же он решил дождаться хотя бы окончания пыльной бури.

К счастью, система аудиовизуальных развлечений во время крушения не пострадала, и бортовой компьютер, решив, видимо, что единственный пассажир корабля наконец внял доводам благоразумия, в награду тут же принялся крутить «Приключения Туракса-Завоевателя».

До сих пор юноша знал о кино только по преданиям древних жителей Алмоа. Все достижения технического прогресса, попавшие на эту планету, были полностью сметены и поглощены исполинским грязевым приливом, который целиком затопил половину планеты, так что люди, родившиеся после этого потопа, ничего не знали о видах развлечений, привычных их предкам. Из-за отсутствия электричества ни одно чудом сохранившееся устройство все равно не работало, так что компакт-диски, компьютеры и магнитофоны превратились просто в бесполезные куски пластика.

Отвлекшись на минутку от фильма, Нат снова глянул в иллюминатор. Ветер улегся, и пыль снова осела на землю. Прижавшись лбом к поликарбонатному стеклу, юноша воззрился на пустынный, разоренный пейзаж – ровный, безжизненный, тоскливо-серый. Унылое однообразие этой пепельной пустыни не нарушали ни жалкая рощица, ни хотя бы одинокий кустик, ни дома… Нат подавленно вздохнул. Ну и чего ради выходить наружу? Осматривать здесь совершенно нечего!

Он снова откинулся на спинку кресла и, убаюканный болтовней актеров, вскоре задремал.

Очнувшись примерно через час, он первым делом снова глянул в иллюминатор и даже вскрикнул от изумления. Угрюмый пейзаж успел поразительным образом измениться! Там, где раньше простиралась одна лишь пустыня, теперь виднелся городок – с улицами и домами, все как положено. Ярко освещенные окошки расцветили густые сумерки веселыми квадратиками. Прищурившись, Нат даже сумел рассмотреть едва заметные в темноте деревья – городские сады, а может, парки? Вскоре он заметил и человеческие силуэты, шагающие по мостовым.

Как же такое возможно?

Как он мог ошибиться и не заметить в пустыне поселение в добрую сотню домов!

– Эй! – окликнул он компьютер. – Ты можешь проанализировать окружающую местность? Твои радары способны установить наличие человеческого жилья?

– Мне очень жаль, – откликнулся искусственный голос, – но радары в настоящее время неисправны. Просим вас проявить терпение. Они снова начнут функционировать в самое ближайшее время, а именно через год, два месяца и двенадцать часов.

– Так значит, ты не можешь сказать, насколько реально то, что видят мои глаза?

– Ответ отрицательный. Чтобы выполнить диагностику, вы должны обратиться к вашей персональной базе данных.

Нат уже не мог усидеть на месте. Прилипнув к иллюминатору, он во все глаза таращился на внезапно возникший из небытия город. Увы, снаружи быстро темнело, что отнюдь не облегчало ему задачи. Да и воздух, по-прежнему насыщенный серой пылью, скрадывал очертания и краски.

Тогда он решил удостовериться лично – обманывают его глаза или нет, и, невзирая на многократные предупреждения голоса из динамиков, бросился к спасательному шлюзу и натянул скафандр. Закрепив на голове шлем, а за плечами – баллоны с воздухом, он отдал команду открыть люк. Скользящая дверь отчаянно скрежетала и двигалась рывками, пока наконец не застряла в покоробившихся пазах, однако приоткрывшейся щели оказалось достаточно, чтобы Нат смог выбраться наружу. Хватаясь за металлические ступени, он медленно спустился на землю. Ветер, несущий крупицы шлака и хлопья пепла, уперся ему в грудь упругой стеной; к счастью, его порывы уже утратили былую силу, и юноша медленно, но решительно зашагал в сторону города, который подмигивал ему из темноты освещенными окошками.

Вмонтированный внутрь шлема дисплей деловито замигал: анализаторы воздуха принялись за работу.

«Надо же, – пробормотал про себя юноша, – тут и в самом деле, похоже, чертовски жарко. Термометр показывает пятьдесят градусов, а ведь солнце уже совсем село. Должно быть, около полудня здесь и вовсе не сладко. Интересно, насколько жарко здесь днем? Семьдесят градусов, восемьдесят? Вот дьявол! Да тут запросто можно спечься, как цыпленку на вертеле!»

Его очень занимало, каким же образом обитатели зоны умудряются переносить такой жар. Быть может, принесенный метеоритом газ вызвал у них какие-нибудь особенные мутации?

Несмотря на мощную изолирующую прослойку скафандра, с него уже ручьями лил пот. Темнота сгущалась, и он решил включить встроенный в шлем налобный фонарь. Конечно, это было не очень разумно с точки зрения осторожности – теперь его каждый мог заметить, – зато он не рисковал свалиться в какую-нибудь яму или трещину.

Идти было трудно – ноги по щиколотку увязали в мягком, вязком пепле, как в песке на берегу океана. Нат вдруг почувствовал, как на него наваливается тоскливое чувство одиночества. Первый раз он отправился навстречу неведомому без Сигрид и Неба Орна, и ему отчаянно их недоставало. Теперь он всерьез рассердился на девушку, которая предпочла превратиться в духа и навечно поселиться в зачарованном саду… Конечно, в прошлом она не раз вызывала у него раздражение, но теперь, когда ее не было рядом, он сильно по ней скучал.

Он встряхнулся, упрекая себя за неуместную сентиментальность. Вот уж неподходящее время предаваться копанию в собственной душе!

Дошагав до границ города, он помедлил. Огоньки освещенных окон казались подвижными, словно пляшущими. Значит, их освещают не обычные лампы. Тогда что же? Свечи?

Он опасливо приблизился к одному из домов, осторожно заглянул в одно из окон первого этажа… и даже охнул от удивления: за стеклом бушевало адское пламя, языки которого метались внутри здания, как в огромной печи. Ни лестниц, ни мебели, ни другой обстановки… Дома оказались просто кубическими пещерами, внутри которых пылали огромные костры!

«Прямо как исполинские топки… – подумал Нат. – Или домны…»

Он попятился – исходящий от окна жар был таким нестерпимым, что даже скафандр от него не спасал, – но продолжал таращиться на здание, не в силах понять, что все это значит.

Повернувшись, он чуть не подскочил от неожиданности. Неподвижно застыв на месте, за ним молча наблюдали трое.

Их одежда, засыпанная пеплом, давно утратила цвет, лица тоже были выпачканы той же серой пылью.

– Приветствую вас, – собравшись с духом, произнес Нат. – Простите, я не хотел показаться бестактным. Мой корабль потерпел крушение… Я ищу помощи… Как называется это место?

Незнакомцы продолжали хранить молчание. Среди них оказалась и одна девушка, которой потускневшие от серой золы волосы придавали сходство со старухой. Грязная, в бесцветной, истрепанной одежде… Даже губы у нее были серыми.

– Меня зовут Нат, – настойчиво продолжал юноша. – Я ношу этот скафандр, потому что сомневаюсь, что смогу дышать здешним воздухом. Я не привычен к этой копоти.

Он глупо хихикнул, чтобы разрядить атмосферу, однако неподвижные фигуры все так же молча взирали на него, и он чувствовал себя все более и более неловко.

– Меня зовут Солана, – вдруг проговорила девушка, с трудом шевеля губами. – Солана… Я была танцовщицей…

Создавалось впечатление, что она пытается говорить на неродном языке, с трудом подбирая слова. Нат поначалу решил, что она перепутала спряжения, поэтому и заговорила о себе в прошедшем времени.

«Или же, – вдруг сообразил он, – она пытается говорить о том, кем она была до падения метеорита. Катастрофа наверняка преобразила их… только во что?»

– Пойдем, – заговорил один из мужчин, неловко взмахнув рукой. – Мы познакомим тебя с остальными. Нам нечасто удается увидеть кого-нибудь, пришедшего извне зоны.

Отказаться Нат не осмелился, хотя что-то в облике этих людей сильно его настораживало. То и дело толкая его в бок, они повели его по главной улице, где уже собралась молчаливая толпа.

– Это Нат, – провозгласил один из его провожатых. – Он пришел оттуда, снаружи. Давайте постараемся произвести на него благоприятное впечатление, а то кто знает, что ему могли про нас понарассказать! Давайте убедим его, что мы самые обычные люди.

Это заявление было встречено смешками, которые не предвещали ничего хорошего. Не успел Нат ответить и слова, как его уже окружили десятки незнакомцев, грубо ощупывая его скафандр черными от копоти руками.

Солана, продолжавшая держаться рядом, шепнула ему:

– Ты должен снять этот комбинезон. Если ты его оставишь, это будет означать, что мы вызываем у тебя опасения, а это невежливо и обидно.

– Ни за что, здесь же очень жарко! – запротестовал Нат. – Если я его сниму, то тут же изжарюсь на месте.

– Ну-ну, не преувеличивай, – отозвалась девушка с деланым смешком. – Ты просто наслушался всякой ерунды… Температура не такая уж высокая, ты быстро к ней привыкнешь. А если не разденешься, то от тебя начнет вонять потом.

Нату пришлось приложить усилия, чтобы вырваться из хватки чересчур дружелюбных горожан, которые цеплялись за его защитный костюм с подозрительным усердием, как будто под видом дружеских объятий пытались разорвать плотную ткань. Ему становилось все больше не по себе, но он пока не видел, как выбраться из этой переделки.

Чего хотят от него все эти люди?

– Вот он – Ангус, наш предводитель, – сообщила Солана, указывая на мужчину, который перед этим взял слово. – Не стоит ему противоречить. Он у нас горячий…

И девушка прыснула, как будто только что удачно пошутила.

Нату уже порядком надоели тяжелые хлопанья по спине и тычки локтями под ребра. Весело скалящиеся лица, перемазанные копотью и пеплом, внушали ему страх. Да и смеялись они как-то натужно, как будто механически.

– Давайте же! – проревел Ангус. – Встретим нашего дорогого гостя с почетом, как полагается! Устроим праздник! Покажем ему, что обитатели запретной зоны тоже умеют веселиться!

Солана повисла на руке Ната и больше его не отпускала. Юноше пришлось покориться и дать дотащить себя до главной площади, где уже был накрыт длинный стол. Судя по выставленным рядами кувшинам и тяжелым кружкам, горожане настроились на серьезную попойку.

Молодежь уже вконец осмелела, громко хлопая Ната по шлему.

– Эй, полегче! – запротестовал он после одного особенно мощного удара.

– Да ты просто мокрая курица, – глумливо крикнул один из подростков. – Что, боишься схватить насморк? Наверно, тебе нечасто перепадают поцелуи, если ты все время таскаешь на себе эту штуку. Ты ведь небось и ссышь внутрь, верно? И гадишь тоже? Ну и запашок там, должно быть! Уж не розарий, точно!

Нат не отвечал. За окнами домов, окружающих площадь, ревело яростное пламя. Время от времени языки огня приникали к стеклам, словно из любопытства пытались подсмотреть, что же творится снаружи.

– Ну же, чужестранец, – прогремел Ангус. – Какие новости ты принес нам из внешнего мира? Что, северяне по-прежнему барахтаются в грязи? А южане все так и пробавляются волшебными яблочками?

На каждый из этих вопросов толпа отзывалась взрывами смеха.

– Но прежде всего мы должны выпить за дружбу! – объявил предводитель. – Таков обычай. Надеюсь, ты не собираешься им пренебречь, а, чужестранец? Иначе мы можем сильно рассердиться, потому что у нас здесь очень, очень не любят невоспитанных людей!

Угроза в этих словах звучала почти неприкрыто. Возле пиршественного стола уже суетилась толстая, неряшливая тетка: ухватив потемневший от копоти глиняный кувшин, она наполнила две кружки. Нат так и подскочил: из кувшина струилось не пиво, а жидкий огонь! Кружки оказались полны жаркого, потрескивающего пламени!

– Эй, чужеземец, ты чего хмуришься? – насмешливо окликнул его Ангус. – Неужто в ваших краях никогда не пьют горящего пунша?

Но Ната было не провести: он-то отлично видел, что это никакой не пунш, а самый настоящий тягучий, полужидкий огонь с танцующими на поверхности язычками.

Ангус решительно ухватил одну кружку и сунул другую в руки юноше.

– Интересно, как же ты будешь пить в этом своем дурацком шлеме, – проворчал он, бросая на Ната злобные взгляды. – Сними уже этот пузырь со своей головы, а то ты похож на золотую рыбку в аквариуме.

«Да у них прямо навязчивая идея какая-то, – подумал юноша. – Очень им всем нужно, чтобы я снял шлем. С чего бы вдруг?»

Он бросил взгляд на термометр, который показывал около 50 °C. Вроде бы ничего такого угрожающего.

«Значит, если я его сниму, – продолжал рассуждать Нат, – от жары я не спекусь. Значит, дело в чем-то другом… в чем же?»

Вокруг него воцарилось тяжелое, напряженное молчание. Никто больше не шутил и не смеялся, все только сверлили его взглядами.

Ангус насупился, окончательно стерев с лица напускное выражение дружелюбия.

– Что ж, вижу, ты не хочешь стать нашим другом, – глухо пророкотал он. – Выходит, там, откуда ты явился, приличным манерам тебя не научили. Тем хуже, я все равно с тобой выпью, хотя бы для того, чтобы показать тебе пример хорошего воспитания!

Он поднял кружку, но вместо того, чтобы чокнуться ею с кружкой юноши, внезапно со всей силы обрушил ее на его шлем. Пошатнувшись от лютого удара, Нат тут же убедился, что поликарбонатное стекло выдержало; разве что осталась тонюсенькая трещинка.

Ангус слегка растерялся: судя по всему, он был уверен, что мерзкая стекляшка разлетится вдребезги. Сощурившись от ярости, он снова замахнулся, но тут вмешалась Солана.

– Перестаньте, хватит! – крикнула она. – Нат ведь совершенно не знаком с нашими обычаями. Он и так растерян, а вы еще пугаете его своими дикарскими выходками. Позвольте мне самой поговорить с ним.

И, ухватив юношу под руку, она потащила его прочь от толпы, в безлюдный переулок.

– Брось, не сердись на них, – торопливо шептала она по дороге. – Конечно, они ведут себя неотесанно и грубовато, но в душе они славные ребята. Ты такой же, как и прочие, кто приходил к нам извне, слишком уж напряженно реагируешь. Расслабься, успокойся. Тебе наболтали про нас всякого, но это все ерунда. Пустые басни. Жизнь здесь нелегка, это верно, но настоящих злодеев ты тут не встретишь.

Нат почти не прислушивался к ее словам: все его внимание поглотило могучее пламя, ревущее внутри домов. Но он никак не решался спросить Солану, что же это за такое удивительное явление.

– А ты ведь симпатичный парень, – проворковала вдруг девушка. – Я бы с удовольствием тебя поцеловала. Ты как, настроен немножко пошалить со мной?

Юноша встревоженно подобрался. Солана уже обвила руками его шею.

– Давай же, – шептала она, – сними свой шлем… И скафандр тоже снимай, он тебе не нужен… Иди ко мне… Зола послужит нам постелью, вот увидишь, какая она мягкая. Обними меня скорее… Я хочу тебя, я вся в огне… вся в огне…

Она уже успела расстегнуть корсаж своего платья, обнажив маленькие твердые груди – небывало серого цвета, с почерневшими от копоти сосками.

Нат резко оттолкнул ее – слишком уж было похоже на очередную западню. Не оборачиваясь больше на девушку, он бросился к выходу из города.

Кругом царила кромешная тьма, и, боясь заблудиться, он на бегу включил встроенную в скафандр систему сообщения с кораблем.

– Покажи мне дорогу обратно! – взмолился он. – Я ничего не вижу. Какая-то сплошная черная дыра вместо равнины.

– Уважаемый пассажир, – сокрушенно прошепелявил компьютер, – позвольте напомнить, что мы неоднократно рекомендовали вам отказаться от идеи выйти наружу. Тем не менее в целях обеспечения вашей безопасности мы немедленно включим желтый маячок. Увидев его, двигайтесь в этом направлении. По нашим оценкам, вы достигнете корабля примерно через пятнадцать минут.

Нат остановился, чтобы немного перевести дух. Видимо, баллоны оказались слишком старыми, или воздух в них был не того качества… От активного движения звенело в ушах, перед глазами прыгали черные точки. Он хотел было опереться на стену, но поспешно отскочил: кирпичи оказались раскаленно-горячими. Только тут он наконец расслышал у себя за спиной яростные выкрики.

– Он побежал туда! – вопила Солана. – Он пытается смыться!

– Поймайте его, пока он не добрался до своей проклятой ракеты! – завывал Ангус.

Похоже, в погоню за беглецом ринулось все население города. Правда, горожане бежали как-то неуклюже, как будто плохо контролировали собственные конечности.

«Как-то странно они движутся… словно замедленно», – мелькнула у Ната мысль.

Это давало ему некоторое преимущество, которым следовало непременно воспользоваться. Заметив вдали желтые проблески маячка, он бросился в том направлении, оставив за спиной загадочные полыхающие дома.

– Нат! Вернись! – надрывалась Солана. – Мы просто не поняли друг друга! Вернись, мы не сделаем тебе ничего плохого!

– Не ходи на равнину, – вторил ей Ангус. – По ночам она кишит монстрами. Только городские огни защитят тебя!

Где ложь, где правда? Увы, юноша уже не мог позволить себе роскошь довериться своим преследователям, а потому рвался вперед из последних сил.

Он отчаянно задыхался. Кожа взмокла от пота, воздух из давящего на лопатки баллона приобрел какой-то мерзкий вкус. Он уже с трудом передвигал ноги.

Его вдруг охватило подозрение: а что, если кто-нибудь успел повредить его снаряжение?

«Когда меня зажала толпа, сделать это было проще простого! – рассуждал он. – Достаточно было всего лишь полоснуть ножом по трубке подачи воздуха. Вокруг царил такой кавардак, что я вполне мог ничего не заметить».

Милостивые боги! Они действительно готовы были на любые ухищрения, лишь бы заставить его снять шлем. Испытав все прочие средства, они в конце концов решили, что нехватка воздуха завершит дело там, где не справилась дипломатия.

«Я не должен, не должен его снимать! – исступленно твердил себе Нат. – Надеюсь, я не успею задохнуться прежде, чем доберусь до корабля».

Он спотыкался, каждый удар сердца гулом отдавался в висках. За спиной смутно чувствовалось присутствие настигающей его толпы. К счастью, он все еще заметно опережал их.

Дважды он натыкался на камни и падал. С каждой минутой ему становилось все труднее удержаться от того, чтобы сорвать наконец шлем и вдохнуть полной грудью свежего воздуха. Но он терпел, понимая, что именно этого и ждут от него враги.

Почти теряя сознание, он ввалился в спасательный шлюз и захлопнул за собой дверь люка, после чего резко сорвал с головы прозрачный шлем и хрипло, со всхлипом наполнил измученные легкие. Самое время. Если бы он упал без чувств, не добежав до ракеты, Ангусу и его приспешникам не составило бы труда захватить его в плен.

Он так и остался лежать на решетчатом полу шлюза, ожидая, пока сердце немного успокоится и пульс вернется к нормальному ритму.

Пронзительная головная боль, вызванная удушьем, постепенно отхлынула. Он сразу же почувствовал себя намного лучше, хотя его не оставляла мысль, что он только что чудом избежал лютой гибели.

Он как раз стаскивал с себя скафандр, когда по корпусу корабля загремели первые удары. Силы преследователям недоставало, зато упорства хватало с избытком.

– Уважаемый пассажир, – ожили под потолком динамики, – по-видимому, у трапа собралась группа ваших друзей, явившихся с визитом. Они вызывают вас громкими криками и при этом проявляют явное нетерпение, о чем предположительно свидетельствуют выражения: «А ну покажись, грязная крыса!» или «Вылезай из своей норы, я тебе башку оторву!» Вероятно, это форма проявления человеческого юмора, однако, будучи программой, я не могу оценить его истинного значения. Следует ли мне открыть им доступ в корабль?

– Ни в коем случае! – всполошился Нат, бросаясь к иллюминатору.

В свете прожекторов он увидел столпившееся у трапа все население города. Некоторые подобрали с земли камни и теперь лупили ими по титановому корпусу. Лица пылали необъяснимой свирепой ненавистью. Солана особенно выделялась своей неистовостью, и ее искаженное злобой лицо превратилось в жуткую уродливую маску. Нат попятился от стекла, опасаясь обнаружить свое присутствие и вызвать в толпе еще большее волнение.

«Почему они так на меня злятся? – удивлялся он. – Что я такого сделал?»

Подавленный и недоумевающий, он отказался от еды, которую предложил ему компьютер, и устроился в колченогом, но уцелевшем при крушении кресле.

Удары сыпались на ракету три часа подряд: осаждающие колотили по металлу камнями с удручающей размеренностью, не ведая усталости – вероятно, рассчитывали, что их упорство в конце концов сломит сопротивление неподатливого люка.

Затем поднялся ветер, с яростным визгом разметав все, что было на равнине.

Нат заткнул уши, чтобы не слышать его завываний. Усталость взяла свое, и он уснул, видя во сне, как огромные волки бегут по равнине, задирая к луне узкие морды и оглашая ночь леденящим душу воем.

Когда он проснулся, уже давно рассвело. Первым делом он метнулся к иллюминатору и стиснул кулаки. Серый город снова исчез, словно его и не было. Унылая, ровная, как стол, земля опять опустела до самого горизонта.

Как же это понимать?

Служители огня

Все утро Нат просидел в засаде возле иллюминатора, но снаружи ничего не происходило. Город с огненными окнами исчез, испарился… Подобная череда появлений и исчезновений подозрительно напоминала магию. Но, несмотря на опасность, Нат ощущал настоятельную необходимость разобраться с этой тайной.

– Я хочу снова выйти наружу, – сообщил он бортовому компьютеру. – Есть у вас в резерве какой-нибудь транспорт? Хотя бы погрузочный электрокар?

– Да, разумеется, – раздался внятный ответ. – Вы можете получить в свое распоряжение грузовую тележку с автоматическим управлением, развивающую скорость до десяти километров в час. Вас это устроит?

– Отлично, – обрадовался юноша, направляясь к шлюзу. – Ты можешь выгрузить ее на землю?

– Будет сделано через пятнадцать минут.

Это время Нат потратил на то, чтобы должным образом экипироваться. Осмотрев свой вчерашний скафандр, он обнаружил, что шланг респиратора и в самом деле был надрезан ножом. Вот почему он вчера едва не задохнулся… Он подобрал себе новый комбинезон, надел его и вышел из ракеты, прихватив с собой трехдневный запас провизии и воды.

Погрузив припасы на тележку, он устроился на пассажирском сиденье и отдал машине команду двигаться вперед. При свете дня равнина казалась совершенно бесплодной – настоящая мертвая зона.

«Куда же подевался тот лес, который был здесь вчера? – недоумевал Нат. – Ни деревца не осталось! Галлюцинации у меня были, что ли?»

Землю покрывал пепел. То здесь, то там виднелись обугленные остатки домов или каких-то других сооружений. Когда налетал ветер, пепел превращался в текучий туман, который ложился липким слоем на стекло шлема, ничего не давая видеть. Атмосфера становилась все более гнетущей.

Добравшись до места, где еще вчера высился город с мерцающими огнем окнами, он не нашел ничего, кроме обгорелых руин. Значит, когда-то здесь и впрямь жили люди – до того, как метеорит смел их жилища с лица земли.

«Неужели я видел призраков?» – с содроганием подумал он.

Опасливо оглядываясь, он проехал по главной улице до той самой площади, где ночью толпа собиралась устроить в его честь пирушку. Здесь он приказал тележке остановиться и спрыгнул на землю, чтобы осмотреться повнимательнее. Пройдя несколько шагов, он оцепенел, заметив полузасыпанный пеплом глиняный кувшин и рядом – две кружки… У одной из них был отбит край, словно ею обо что-то сильно ударили… может быть, об чей-нибудь шлем?..

Нат сглотнул. Если у всех этих тайн и было какое-нибудь объяснение, то ему оно было неведомо.

Оставив руины за спиной, он двинулся дальше. Пейзаж, по которому медленно ползла его тележка, выглядел так, словно побывал свидетелем конца света: перекрученная, оплывшая арматура зданий, застывшие кляксы металла вместо автомобилей… Все это валялось беспорядочными грудами, похожими на кучки переваренной лапши – жар от метеорита расплавил все вокруг. Даже камень не выдержал: горы как будто подтекали, похожие на недозрелый сыр камамбер.

Отчаявшись отыскать хоть какие-нибудь признаки жизни, Нат остановил тележку. Огонь убил все, сделав местность совершенно стерильной. Песок спекся от чудовищного жара в сплошные монолиты стекла, и Нату казалось, что он бредет по исполинским зеркалам, которые слегка потрескивают под его подошвами.

Наверное, так выглядело бы место, где взорвалась атомная бомба.

Поднеся к глазам предусмотрительно захваченный бинокль, Нат осмотрел горизонт. Увы, сильные линзы не могли справиться ни с дымными облаками, ни с тучами пепла, которые гонял над равниной ветер.

Он уже собирался повернуть назад, как вдруг туман впереди немного рассеялся, и вдалеке показался силуэт города – высокие белые здания почти кубической или трапециевидной формы, без видимых окон. Он насчитал около десятка таких усеченных пирамид. У подножия этих строений сновали взад и вперед люди в толстых скафандрах. Сердце юноши забилось. Наконец-то! Значит, этот тусклый мир населен не одними лишь призраками, кое-кому все же удалось пережить катастрофу…

Значит, ему следует направиться туда.

Он прикинул, что для того, чтобы добраться до города, ему понадобится часа три. Только вот справится ли его погрузочная тележка? Маловероятно, что она предназначена для странствий по пустыне.

Приободрившись от мысли, что он вот-вот встретится с настоящими людьми, Нат надавил на педаль.

Увы, удача вскоре изменила ему: примерно через час снова поднялся ветер, и горизонт затянуло непроницаемый пепельной дымкой.

«Двигаясь наугад, я непременно заблужусь, – решил юноша. – Лучше остановиться и подождать, пока небо прояснится».

Он пристроил тележку в укрытие позади груды камней и настроился на долгое ожидание.

Скоро дала знать о себе жажда. Окружающая температура поднялась до 65 °C, и Нат в своем скафандре отчаянно потел. При этом попить, не снимая шлема, оказалось непростым делом, похожим на мудреный акробатический трюк: сначала следовало погрузить в бутылку с водой тонкий гибкий шланг, который тянулся вдоль левого рукава скафандра и открывался другим концом внутри шлема; чтобы попить, его нужно было ухватить зубами и с усилием сосать. Нат взял одну бутыль из своих запасов и попытался вставить в нее трубочку, заменяющую «соломинку». Из-за грубых защитных перчаток такая тонкая операция далась ему с трудом: для достижения успеха ему потребовалось не меньше пятнадцати минут. Всосав наконец первый глоток, он тут же выплюнул его, зашипев от боли: вода почти кипела!

Сверившись с термометром, Нат выяснил, что жара снаружи достигла 85 °C, то есть выросла на двадцать градусов всего за четверть часа.

Нат осторожно облизал языком обожженные губы, на которых уже вздувались пузыри. Жажда при этом никуда не делась.

«Как же мне напиться? – тревожно подумал он. – Не могу же я глотать кипяток, я тогда и пищевод себе ошпарю, и желудок. Если я сейчас же что-нибудь не придумаю, я просто умру от обезвоживания!»

Быть может, если зарыть бутылку с водой под землю, она немного остынет? Он решил попробовать и засыпал ее толстым слоем сажи.

Небо мучительно жгло, горло стало сухим, как картон.

Конечно, самым простым было бы вернуться назад, но он не хотел сдаваться так близко от цели.

«А ну-ка соберись! – велел он сам себе. – Туман скоро рассеется, и я смогу двинуться прямиком к пирамидам. Можно не сомневаться, тамошние жители не откажут мне в кружке воды».

Чтобы снизить потери влаги, он постарался дышать пореже и поменьше двигаться. От пота, стекающего со лба, щипало глаза, но вытереть его, не снимая шлема, он не мог. Решительно, он уже начинал ненавидеть этот шлем… Жизнь была бы намного проще, если бы он мог от него избавиться…

Он тут же удивился, откуда у него такие мысли. Он что, совсем одурел от жары?

«Если я сниму шлем, – сурово сказал он себе, – моя кожа начнет облезать лоскутами! Именем всех богов космоса, на термометре уже почти сотня!»

Внезапно его внимание привлек какой-то странный звук. Он наклонился, прислушался… это в зарытой в землю фляге бурно кипела вода!

Через мгновение бутылка с сухим треском взорвалась, оставив на поверхности песка темное влажное пятно, которое исчезло буквально через считаные секунды: жар пустыни испарил его без остатка.

Когда Нат уже был близок к отчаянию, из тумана выступили три фигуры. Колеблющийся горячий воздух искажал их, придавая им угрожающие очертания, но когда они приблизились, Нат понял, что к нему направляются три человека в длинных плащах из черной кожи и широкополых шляпах вроде ковбойских. Они шагали размеренно и неспешно, ничем не прикрывая лиц, и, казалось, ничуть не страдали от нестерпимого жара. Нат поднялся, чтобы поприветствовать их, и дружелюбно махнул рукой. Вскоре ему стало ясно, что перед ним вполне обычные юноши примерно его возраста. Только глаза у них были странные – пронзительно желтые, как у кошек. На руках у них были перчатки, а на ногах – сапоги из черной кожи, посеревшие от золы. На боку у каждого болталась котомка. На приветственный жест Ната они не ответили, приблизившись к нему так же молча, с невозмутимыми лицами и неподвижными взглядами.

– Привет, – обратился к ним Нат, когда они наконец остановились. – Я чужестранец. Я немного заблудился…

Все трое уселись прямо на землю, по-портновски подогнув ноги. Они не были внешне похожи, и в то же время Ната не оставляло ощущение, что перед ним – родные братья.

– Здорово, парень, – отозвался наконец тот, что сидел посередине. – Я Джош, это – Карл, а это – Курт. А может, и наоборот… иногда я их путаю. Скажи-ка, тебе небось здорово жарко в этой твоей штуковине…

И он показал затянутым в перчатку пальцем на скафандр.

– А что это за склянка у тебя на голове? – хихикнул тот, кого назвали Карлом.

– Это шлем, – ответил Нат, стараясь ничем не выдать своей растерянности. – Без него я изжарюсь заживо… Я не такой, как вы, ребята. Черт возьми, я вообще не понимаю, как вы умудряетесь выносить подобную жару…

Он неловко засмеялся. Неулыбчивые пришельцы заставляли его нервничать.

«Мерзкие хищники, – подумал он про себя. – Пустынные шакалы. Так и ждут любого неверного шага или слова».

– Судя по твоему виду, тебе довольно жарко, – проворчал предполагаемый Курт. – Сильно потеешь. У тебя голову словно в масло обмакнули. Небось и пить хочешь, верно?

Тон, которым тот произнес последний вопрос, ужасно Нату не понравился. В нем отчетливо звучала провокация… и презрение. Краешком глаза юноша принялся высматривать вокруг хоть какой-нибудь предмет, который в случае нужды мог бы послужить ему оружием.

– Если хочешь пить, так попей, ничего сложного в этом нет, – негромко сказал Джош.

С этими словами он сунул руку в свою котомку и извлек из нее флягу, в которой явственно слышался упоительный плеск – настоящая пытка для Ната.

– Я взял с собой воды, – признался он, – но она тут же превратилась в кипяток. Бутылка взорвалась, и все ее содержимое в три секунды испарилось.

– Что ж, понятно, – с умным видом кивнул Джош. – Обычной воде здесь не место. В наших краях годится только «волшебная» вода, которую добывают из недр земли.

Отвинтив пробку, он плеснул воды себе на ладонь и смочил лицо. Соприкоснувшись с его лбом, вода зашипела, словно попав на раскаленную добела сковородку.

– Она свежая, прохладная, – вкрадчиво говорил Джош. – Не нагревается, даже если часами держать ее на солнце. Не хочешь хлебнуть глоточек, а?

И он с недоброй улыбкой покачал флягой у Ната перед носом.

– Но только чтобы попить, – продолжал он рассудительно, – тебе придется снять шлем.

– Вы же понимаете, что это невозможно, – процедил Нат, изо всех сил сдерживая ярость. – Я не здешний. Эта жара убьет меня.

– Эт’ точно! – подтвердил Карл. – Сначала у тебя лопнут глаза – прямо как две виноградины. Блоп! Блоп! Потом твоя голова сморщится, как сунутое в духовку яблоко. Обуглится, станет черной как смола и рассыплется в прах. На все про все секунд десять, не больше. Парни вроде тебя у нас тут не заживаются.

– Так, значит, – предположил Нат, – это волшебная вода делает вас неуязвимыми для жары?

– Верно, – согласился Джош. – Без нее нам пришлось бы не легче, чем тебе. Ветер уже давно развеял бы наш пепел.

– А вы не можете меня ею угостить? – отважился попросить Нат.

– Мы бы с удовольствием, – вздохнул Джош, – но тебе она не поможет. Понимаешь, чтобы магия воды сработала, ты должен добыть ее сам, своими собственными руками. Спуститься под землю к священному водоему и набрать ее под пение заклинаний в кувшин, изготовленный руками колдуна. Это целое искусство. Если же я просто суну твою трубочку для питья в свою флягу, эта вода не утолит твоей жажды. Она окажется на вкус как уксус и спалит тебе горло.

По издевательскому блеску в глазах собеседника Нат уже догадался, что пришельцы над ним потешаются. Упрашивать бесполезно – эти подонки и не собирались ему помогать. От них так и веяло злом, жестокостью, угрозой… «Демоны, – подумал он. – Злобные джинны, странствующие по пустыне в поисках жертвы».

Ему внезапно пришло в голову, что вся эта комедия, которую они тут ломали, была предназначена лишь для того, чтобы нарочно усилить его мучения. Эти типы ничуть не страдали от жажды – они только делали вид, что пьют, чтобы подразнить его. На самом деле эта неистовая жара была их родной стихией, и они чувствовали себя превосходно.

– В общем, предложить тебе воды я не могу, – снова заговорил Джош, – зато могу дать тебе совет. Ты здесь новичок, а значит, у тебя еще есть возможность выбрать, к чьей стороне примкнуть: к лагерю воды или лагерю огня… к жертвам или к победителям. Поразмысли об этом. Сегодня мы не станем причинять тебе зла, потому что ты не знаком с правилами, которые действуют в этом мире. Но когда ты попадешься нам в следующий раз, тебе придется определиться. И если ты окажешься не с нами, мы тебя убьем.

– Почему?

– Потому что это наша работа. Мы служители огня.

Трое юношей в черной коже одновременно поднялись на ноги.

– Что вы собираетесь делать? – встревожился Нат.

Джош беспечно махнул рукой в сторону города из усеченных пирамид, который едва угадывался за пепельной пеленой.

– Отправимся в тот город и уничтожим его, – спокойно ответил он. – Когда мы его покинем, там не останется ничего, кроме кучки золы.

– Но зачем вам это? – ошарашенно спросил Нат.

– Я ведь уже сказал, – нетерпеливо отрезал Джош. – Мы служители огня.

И в подтверждение своих слов он снял шляпу. Его спутники сделали то же самое.

Нат потрясенно ахнул.

У всех троих на голове вместо волос трепетали язычки пламени – длинные желтые огненные жгуты, образующие жуткий и в то же время прекрасный венец.

Увидев изумление Ната, они расхохотались, а затем, насмешливо поклонившись, зашагали в сторону города.

Нат долго смотрел, как растворяются в тумане три маленьких ярких костра на их головах. Ему хотелось что-то предпринять, но он так и застрял на месте, оцепенев от страха.

Спустя час над горизонтом поднялось зарево пожара. Город пылал… Демоны сдержали свое слово.

Сраженный собственным бессилием, Нат скорчился возле ближайшего камня. Последнее мужество оставило его. Близилась ночь… Совсем скоро жажда убьет его.

Искатели воды

Нату слышались голоса. Вернее, всего один голос – голос Сигрид. Он словно метался в его сознании, натыкаясь на кости черепа, как накрытая пустым стаканом муха.

Из этого он заключил, что у него начинается бред. Что ж, ничего удивительного – он сильно обезвожен, и воздух в баллоне почти закончился. Конечно, ему следовало бы встать, взять в тележке новый баллон и подключить его к респиратору, но у него совсем не осталось сил. Странная апатия охватила его.

«Встряхнись! – вопил голос Сигрид в его мозгу. – Ты вот-вот умрешь. Помощь уже идет, я позаботилась об этом, но ты должен во что бы то ни стало заменить баллон!»

– Отстань, – буркнул юноша. – Тебя здесь нет. Тебя вообще не существует. Ты меня бросила. Предпочла остаться со своим Мастраццой в волшебном саду.

«Я здесь! – тормошила его Сигрид. – В твоей голове. Я превратилась в чистый дух. Я поела волшебных плодов и сразу преобразилась. У меня больше нет тела… Это так чудесно! Но мой инстинкт предупредил меня, что ты в опасности, и я за несколько часов пересекла чуть не полпланеты… Ты не представляешь, как быстро можно перемещаться в пространстве, когда тебе не мешает этот груз из костей и мяса!»

Нат в ответ только раздраженно дернул плечом. Сигрид мешала ему спать, и ему хотелось только одного: чтобы она наконец заткнулась. Увы, вместо этого девушка продолжала зудеть, как докучливая оса. Нормально отдохнуть уже не удавалось, так что ему пришлось собраться с силами и потащиться к тележке, чтобы подключить к трубке дыхательного аппарата новый, заполненный баллон.

– Ну вот! – проворчал он. – Теперь ты довольна? Тогда оставь меня, пожалуйста, в покое! У меня голова болит. И я точно знаю, что ты существуешь только в моем воображении.

«Ошибаешься, – отчеканил бесплотный голос. – Я в самом деле здесь, хоть ты и не можешь меня видеть. Теперь я способна проходить сквозь стены, летать быстрее ветра, читать мысли, проникать в чужое сознание и оставлять там послания».

– Что за чушь! Мы расстались-то всего два дня назад. Ты не могла преобразиться так быстро.

«А вот и могла. Флавий^[1] научил меня, как надо действовать, и показал плоды, которые действуют на материальное тело почти моментально. Не представляешь, какое облегчение я испытала, когда избавилась наконец от этой никчемной неповоротливой туши!»

– Ты не могла бы потише? У меня от твоих воплей мурашки бегут по коже, как будто вилкой по тарелке скребут…

«Не двигайся. Помощь уже в пути. Здесь недалеко по равнине странствует группка кочевников. Я проникла в сознание девушки, которая ведет караван, и теперь она испытывает настойчивую необходимость отправиться прямо сюда. Ей кажется, что она подчиняется велению собственной интуиции… не догадывается, что приказ исходит от меня. Ее зовут Анаката, и похоже, что она неплохо знает порядки этого мира. Думаю, она сможет помочь тебе. Она принадлежит к клану Искателей источников…»

Но Нат уже не слушал: утомленно повалившись на бок, он нырнул в темноту глубокого забытья.

Крики Сигрид звучали все глуше и глуше, пока не умолкли совсем… оставив ему чувство огромного облегчения.

Через некоторое время он вдруг почувствовал, что чьи-то руки грубо теребят его. Над ним склонились неясные фигуры, замотанные в светлые бинты.

«Вылитые мумии! – подумал он спросонок. – Как будто только что сбежали из саркофагов!»

Эта мысль заставила его нервно хихикнуть.

– Он сильно обезвожен, – произнес женский голос. – Медлить нельзя; еще минут пятнадцать – и он рассыплется в пыль.

– Подумаешь! Это же просто какой-то придурок-чужеземец, – отозвался голос, явно принадлежащий мужчине. – Не станешь же ты его поить нашей волшебной водой?

– Конечно, стану! Ты что, собираешься оставить его здесь, чтобы он превратился в кучку пепла?

– А почему нет? Нечего было сюда являться! Вода в наших краях слишком драгоценна, и ее нужно приберечь для тех, кто ей поклоняется, а не для дурачья, которое зачем-то лезет через стену на экваторе, хотя их тут никто не ждет.

– Довольно! Лучше помоги-ка мне дотащить его до повозки.

Нат снова потерял сознание. Когда же он опять открыл глаза, то обнаружил, что лежит под сводом из ткани: в шатре или, скорее, в кибитке. Ни шлема, ни скафандра на нем уже не было, а у изголовья сидела молодая женщина с чуть раскосыми глазами и внимательно наблюдала за ним.

– Не пугайся, – сказала она. – Тебе здесь ничто не угрожает. Я дала тебе выпить чашку волшебной воды, которую мы называем агуальва. Теперь до самой ночи ты не будешь страдать ни от жары, ни от жажды. На закате тебе придется выпить еще порцию, иначе ты превратишься в статую из пепла прямо во сне и даже не заметишь этого. Меня зовут Анаката, и я предводительница этого каравана.

– Спасибо, – пробормотал Нат. – Я попал сюда случайно. Мой корабль потерпел крушение и…

Он коротко описал ей свои злоключения с момента приземления на пепельную равнину: сначала призрачный город, потом встреча с молодыми людьми с пламенем вместо волос.

Девушка сурово покачала головой.

– Тебе очень повезло, – пробормотала она. – Что касается того города, где у жителей серая кожа, то они и в самом деле призраки. Несчастные, павшие жертвами Великого Пожара, который опустошил эту часть планеты. Газ, принесенный метеоритом, оказал на них странное действие. Их мертвые тела сохраняют подобие жизни… С наступлением ночи они собираются из рассыпанного среди руин пепла, снова обретают человеческий облик и способность говорить и двигаться. Они ненавидят живых и придумывают сотни уловок, чтобы заставить их тоже глотнуть пепла. Если бы ты тогда снял свой шлем и прикоснулся к той девушке, Солане, то заразился бы от нее этим ядом. Еще до рассвета твое тело рассыпалось бы в прах, и ты бы пополнил собой их сонмища.

Нат содрогнулся.

– Привидения… – ахнул он. – Значит, это были привидения?

Его собеседница нахмурилась.

– Более или менее, – вздохнула она. – Никто точно не знает, что они такое. Они стараются продлить свое существование, как могут. Но приближаться к ним нельзя. К счастью, сильный ветер способен рассеять их. Когда налетает шквал, они превращаются в пыль, в золу. Вот почему город то возникает, то исчезает без следа.

– А те люди с пламенем на голове?

– Эти по-настоящему опасны. Это бывшие люди, некогда заключившие договор с огнем. Метеорит преобразил их и теперь защищает от смертоносной жары в обмен на покорность его воле. Он наделил их могуществом… Тебе очень повезло, что они тебя не уничтожили. Это злобные, порочные демоны, у которых в голове одна жестокость. Часто, нападая на города, они развлекаются, насилуя девушек, и хохочут, глядя, как их огненная сперма выжигает несчастных изнутри…

Анаката отвела глаза и болезненно сглотнула.

– Ты говоришь о метеорите так, словно он живой, – заметил Нат. – Как будто он действует по какому-то продуманному плану…

– Это сложновато объяснить, но со временем ты многое поймешь сам. Позволь напомнить тебе мое имя – Анаката. Мне двадцать лет. Я принадлежу к клану Искателей воды. Если хочешь остаться с нами, тебе следует поскорее усвоить наши законы. Если не справишься – тебя изгонят из нашего племени, и тогда ты погибнешь – рассыплешься в прах под раскаленным солнцем пустыни.

Анаката принесла ему какие-то лоскуты грубой белой ткани и показала, как заматываться в длинные, похожие на бинты ленты, делаясь похожим на мумию.

– Это защищает от жары и замедляет испарение влаги с кожи, – объяснила она. – Не забывай, что мы выживаем лишь благодаря чудесным свойствам агуальвы. Без нее в этой жаре мы тут же иссохнем прямо на ходу. Мы все время живем на грани. Малейшая нехватка волшебной воды – и ветер пустыни развеет нас, как детские песчаные замки. Вот почему нас называют Искателями источников: вся наша жизнь посвящена поиску воды.

– Неужели в этом пекле где-то есть вода? – удивился Нат.

– Да, но она спрятана. Когда на наши края обрушилось проклятие огня, она тоже стала учиться выживанию, как живое существо: отступила под поверхность земли и укрылась в ее недрах. Там-то мы ее и ищем, и поверь мне, дело это отнюдь не безопасное.

Одевшись, Нат вылез из повозки и увидел, что караван сделал привал в просторной пещере в склоне горы. Он насчитывал полдюжины крытых повозок, которые передвигались не на колесах – колеса непременно увязли бы в золе, – а на полозьях, как сани. Их тянули за собой огромные животные с кожистыми панцирями на спинах – не то слоны, не то ящеры.

– И люди, и животные, все мы подчиняемся одному порядку, – сказала Анаката. – Чтобы не превратиться в изваяния из пепла, мы должны дважды в день выпивать свою порцию агуальвы.

Жара уже не изводила Ната, ему даже показалось, что в полумраке пещеры довольно прохладно.

– Расскажи мне еще об этом метеорите, – попросил он, поворачиваясь к девушке. – Вроде бы ты начала говорить, что он прямо какой-то сверхъестественный…

Анаката раздраженно насупилась.

– Это не предрассудки. Метеорит прилетел сюда из бездн космоса и однажды вонзился в землю Алмоа, как отравленная стрела в человеческое тело. Это осколок странного, чуждого нам мира – мира огня. Попав к нам, он принес с собой гибель и разрушение, а окутывающий его газ начал изменять живые существа, превращая их в мутантов. Пепельные призраки – лишь один из многих тому примеров. Метеорит погрузился глубоко в недра земли, прорыв огромный колодец. Но, вопреки всем ожиданиям, он не погас. Вот уже двадцать лет он продолжает гореть под землей, и его вредоносный дым поднимается на поверхность и распространяется по всей стране, вызывая самые жуткие явления. Но и это еще не самое удивительное. Страннее всего то, что он обитаем.

– Что?

– Да, именно так. Когда метеорит ударил в Алмоа, внутри него находились существа, о которых нам ничего не известно. Они и сейчас еще здесь и только и мечтают, чтобы выбраться на поверхность и установить свое господство над этой частью планеты.

– Существа, которые живут прямо в пламени?

– Да. Огонь – их родная стихия. Эти монстры в нем прямо расцветают. Они хотят распространиться по всей Алмоа и установить здесь свои порядки. Когда же весь наш мир превратится в одно сплошное пекло, они выползут из своей норы и построят здесь свою цивилизацию. Сейчас для них тут пока слишком холодно, но их время еще придет. Они старательно трудятся ради своего будущего и для этого нанимают агентов из числа людей. Ты сам видел сегодня троих.

– Те парни с пылающими волосами?

– Они самые. Это тоже их солдаты, но есть и множество других. Поступить на службу к пришельцам несложно: нужно лишь принести огненную клятву. Человек, который это сделает, становится невосприимчив к жаре и приобретает способность воспламенять все, к чему прикоснется.

– И как же ее принести, эту клятву?

– Когда призрачный город восстанет снова, нужно проникнуть в один из домов, где ревет пожар, и трижды сказать: «Огонь, сделай меня своим сыном и своим рабом. Такова моя воля, моя воля, моя воля».

– И все?

– И все. Говорят, при этом человек испытывает адскую боль, словно с него заживо сдирают кожу. Это огонь проникает в его тело. И когда он выходит из дома, он уже не человек, а демон, миссия которого – уничтожать других людей.

– Но что же толкает их на сговор с врагом?

– Желание покончить с бесконечными страданиями от невыносимой жары, боязнь остаться без агуальвы. Есть люди, которым надоело проводить жизнь в бесконечном рытье земли ради того, чтобы раздобыть себе кружку воды. Они знают, что клятва огня навсегда избавит их от страха рассыпаться в пыль прямо во время сна. Перейдя на сторону врага, они могут не бояться пожаров – они купаются в них и блаженствуют. Огонь дает им энергию, которой нам так не хватает.

И Анаката утомленно вздохнула.

– Ну вот, – сказала она, – теперь главное ты знаешь. И все же я должна предупредить, что не все у нас тебе рады. Мне уже пришлось выслушать упреки в том, что я поднесла тебе чашку волшебной воды. В глазах моих товарищей твоя жизнь не стоит того, чтобы тратить на нее самую главную нашу драгоценность, ведь ты здесь чужак. И мне не позволят одарить тебя вечером второй порцией, поэтому, если хочешь остаться в живых этой ночью, тебе придется потратить оставшиеся до нее часы на то, чтобы заработать свою дозу агуальвы. Боюсь, на то, чтобы сделать из тебя хорошего Искателя, у меня осталось слишком мало времени.

Она немного помолчала и добавила:

– С другой стороны, ты можешь надеть свой скафандр, вернуться туда, откуда пришел, и навсегда забыть о нашем существовании.

«И дожидаться четыре года, пока роботы отремонтируют ракету! – закончил про себя Нат. – Нет уж, на это у меня никогда не хватит терпения».

Однако в глубине души он сознавал, что не в этом главная причина.

– Нет, я предпочитаю пойти с вами и научиться вашему ремеслу, – сказал он твердо.

– Что ж, как знаешь, – ответила Анаката, пожав плечами. – Но я тебя предупредила. Наша работа совсем не похожа на развлечение.

Очень скоро Нат заметил, что остальные члены клана бросают на него сумрачные взгляды.

«Ты им не нравишься, – произнес у него в голове голос Сигрид. – Тебе придется им доказывать, что ты не нахлебник».

– Так ты еще здесь? – изумился юноша. – Значит, это был не сон? Я-то считал, что твой голос мне только почудился.

«А вот и нет, – прыснула девушка. – Я тут хорошо устроилась, в твоем мозгу. Правда, здесь ужасный беспорядок, наверное, мне придется немного прибраться. Сразу видно, что это рассудок мужчины… Столько всяких сексуальных фантазий таится по углам».

– Даже не вздумай! Я запрещаю тебе прикасаться к моим мыслям!

«Но здесь столько всякого хлама! Похоже, ты даже не всегда сам понимаешь, что ты думаешь или чувствуешь… Ну и бардак! Неплохо было бы разложить все по полочкам, внести кое-какую логику. Тогда ты больше не будешь поддаваться ребячеству или совершать необдуманные глупые поступки».

– Эй, не вздумай там хозяйничать! Я не разрешаю тебе рыться в моих мысленных тайниках!

«Ладно, ладно! Не буду. Вообще ни к чему не притронусь, хотя зря ты так. Для тебя это могло бы оказаться удачной возможностью немного поумнеть. Мне всего-то достаточно было бы…»

– Нет!

«Ну хорошо, не будем больше об этом».

Нат кое-как подавил гнев. Каждый раз одно и то же: Сигрид страшно раздражала его, и в то же время он не мог обходиться без нее. По правде, он был очень рад, что она вернулась. Но при этом всей душой надеялся, что она не воспользуется своими новыми возможностями, чтобы повлиять на его личность. Известное дело – у женщин просто навязчивая идея перевоспитывать мужчин! Что за мерзкое свойство натуры!

«Я все слышу! – прошептала Сигрид. – Не забывай, что я могу читать твои мысли».

– Как удобно! – буркнул Нат, ускоряя шаг, чтобы нагнать ушедшую вперед Анакату. – Не надо сотрясать воздух словами.

Они достигли самого дальнего конца пещеры, где открывалась широкая расселина, уводящая в жуткие и таинственные подземные миры. Вниз, в беспросветную тьму, спускалась веревочная лестница. Путь отмечали развешанные на камнях фонари.

– Бери вот такую плетеную корзину, – велела Анаката, – и надень ее себе на спину. Смотри внимательно, что я делаю, и повторяй за мной. По дороге я буду тебе объяснять, как следует действовать. И будь все время настороже. Подземные пространства очень опасны… Здесь могут случаться очень неприятные встречи.

Ухватив большую корзину с лямками, Анаката приладила ее себе за плечи и стала спускаться вниз по лестнице, цепляясь за перекладины. Чувствуя на себе тяжелые взгляды клана, Нат последовал за ней с деланой решимостью, которой на самом деле вовсе не испытывал.

Как выяснилось, под первой пещерой простирались и другие подземелья, образующие запутанную сеть гротов и туннелей. В пляшущем свете фонарей сталактиты и сталагмиты походили на клыки исполинских монстров; на какую-то секунду юноше померещилось, что они забрались прямиком в пасть динозавра.

– Иди сюда, – негромко позвала Анаката, присев возле какой-то каменной груды. – Я хочу кое-что тебе показать.

Нат послушно подошел и, опустив глаза, с удивлением обнаружил, что вся эта груда на самом деле состояла из фигурок рыб – целых сотен изящных статуэток, присыпанных известковой пылью.

– Знаю, о чем ты думаешь, – заговорила девушка. – Но ты ошибаешься, это вовсе не статуэтки. Это самые настоящие рыбы. Когда огненный ураган разорил нашу землю, природа пустилась на разные ухищрения, чтобы выработать новые стратегии выживания.

– А если выразиться попроще, что это значит?

«Хватит придуриваться, – тут же вмешался голос Сигрид. – Анаката старается объяснить тебе что-то действительно важное. Так что сейчас не время изображать балбеса, который боится умных слов».

Нат стиснул зубы, чтобы не взорваться от ярости. Да уж, похоже, мысленное сожительство с Сигрид окажется не таким приятным, как ему казалось поначалу.

– Все просто, – продолжала тем временем Анаката. – Природа стала изобретать разные способы защититься от огня. Когда вода рек и озер испарилась от страшного жара, рыбы впали в спячку… но не обычную. Они превратились в камень, чтобы в таком состоянии дождаться дня, когда они смогут вернуться в свою естественную среду.

– Так они что, не мертвые? – пораженно воскликнул юноша, сжимая в ладони одну из пыльных фигурок.

– Нет, они просто спят. Эти пещеры полны животных, которые претерпели похожие превращения, чтобы не сгореть дотла. Так природа не дает им погибнуть. Это и называется «стратегией выживания». Но самое важное – это способ сохранения воды. Понимая, что жар от метеорита уничтожит всю влагу в этих краях, природа решила спрятать воду подземных рек в защитную скорлупу, которая сможет защитить ее от высокой температуры.

– Защитная скорлупа?

– Ну да. Это попросту камни, осколки породы. Здесь повсюду таятся камни, полые внутри, которые служат сосудами для агуальвы. Это и есть та самая вода, чудесные свойства которой помогают людям избежать пагубных воздействий жары и мутаций.

«Камни, полные воды! – ошарашенно подумал Нат. – Чего только не бывает на свете».

– Наша работа, – продолжала Анаката, – как раз и заключается в том, чтобы отыскивать эти камни-резервуары и поднимать их на поверхность, где из них затем извлекают воду. Мы путешествуем по стране, доставляя ее людям, которые пытаются противостоять вездесущему пожару. Стоит ли объяснять тебе, что служители огня только и мечтают, что уничтожить нас.

– Но как же опознать эти водяные камни? – встревожился Нат. – Как отличить их от обычных булыжников?

– Тут нужен опыт… и хороший слух. Я дам тебе маленький камертон, которым ты будешь стукать по камням. Через некоторое время ты поймешь, что те из них, в которых прячется вода, звучат немного иначе. И еще одно: как добытчики, мы имеем право оставлять десятую часть того, что сумели найти, на собственные нужды. Но не слишком радуйся: иногда приходится искать долгие часы без всякого успеха. А теперь хватит болтовни; иди за мной и смотри, что я делаю. И помни: нужно действовать собранно и сосредоточенно, не отвлекаясь от работы.

Сказав это, девушка опустилась на колени и принялась перебирать камни вокруг себя. Каждый камень она подолгу осматривала, то поднося к носу, то поглаживая пальцами острые углы, но всякий раз отбрасывала его в сторону. Время от времени она пользовалась и своим камертоном – в тех случаях, когда следовало развеять сомнения. Работа оказалась нудной и утомительной, и Нат быстро заскучал. Соскользнув по каменному желобу, они спустились еще на один уровень ниже. На этот раз юноша не удержался от изумленного вскрика: пещера оказалась битком набита изваяниями медведей в разных угрожающих позах – с оскаленными клыками, выставленными вперед когтями. Потрогав одну из таких «статуй» ладонью, он изумился, насколько тонко они были сделаны…

– Эй, не отвлекайся, – одернула его Анаката. – Я ведь говорила тебе, подземный мир полон животных, впавших в длительную спячку. И не только животных, людей тоже. Если ты и дальше останешься с нами, ты еще на них насмотришься. Их природа сумела защитить от катастрофы, но так повезло далеко не всем. Большинство погибли, превратившись в пепел под дыханием огненного урагана, который смел все живое с лица земли.

– Но твой клан сумел уберечься…

– Да, мои родители входили в бригаду бурильщиков. Они тогда работали под землей, строили туннель для метро… Мы еще успеем поговорить об этом. А сейчас позволь напомнить, что тебе нужно во что бы то ни стало найти, чем наполнить свою чашку сегодня вечером. А иначе…

Когда Нат уже почти отчаялся, Анаката наконец набрела на настоящее водяное месторождение. Не лужицу, не родник и не ручей… всего лишь кучку серых булыжников.

– Вот видишь, – сказала она, – они полые и заполнены агуальвой, но это не так-то легко заметить. Даже если ты их потрясешь, никакого бульканья не услышишь, потому что они залиты водой до самого верху.

Нат взял в руки один из камней. Внешне он ничем не отличался от обыкновенного обломка скалы, сколько бы его ни разглядывали. «А ведь на самом деле, – подумал юноша, – это как яйцо: яйцо, полное воды».

– Не стоит обращаться с ним с такой осторожностью! – рассмеялась девушка. – Не бойся, он не разобьется. Эти камни очень прочные. Даже слишком. Иногда их даже не удается вскрыть. Ужасно обидно, ведь чем крупнее камень, тем толще его оболочка. Здесь попадаются менгиры, в которых таятся сотни литров агуальвы, но, увы, никому так и не удалось их расколоть. Природа знает свое дело.

И Анаката прибавила, понизив голос:

– Послушай, закон клана запрещает мне просто отдать тебе камень, ведь я отыскала это месторождение сама, без твоей помощи, но на этот раз я сделаю исключение. Мы поделим с тобой добычу. Здесь двенадцать камней, значит, каждому достанется по шесть. Но это означает, что пока ни один из нас не получил права взять себе хоть один для личного использования. Помнишь, что я говорила? Только каждый десятый! Так что нам нужно найти еще восемь штук, прежде чем мы сможем выпить свою вечернюю порцию агуальвы. И двадцать, если мы хотим сделать по глотку еще и на рассвете.

– А остальные камни?

– Они поступают в собственность клана. И здесь не сжульничаешь.

– Но мы могли бы расколоть их и напиться волшебной воды прямо здесь, где никто не увидит.

Анаката рассмеялась:

– Во-первых, я никогда так не поступлю, потому что это страшный позор, а во-вторых, готова поспорить, что ты не сможешь расколоть ни один из этих камней. Это тебе не устрицы какие-нибудь; сколько ни бейся, все равно не справишься! Для этого нужны специальные инструменты, которые есть только у хранителя наших запасов. Именно ему мы сдаем все, что удается добыть. Пойдем! Ты слишком много болтаешь. Пора за работу.

Они снова принялись за поиски, и Нат понемногу начал осваивать эту науку, хотя, конечно, часто ошибался. И все же через три часа камертон ему наконец пригодился: ударив им по камню с водой, он услышал очень необычный чистый звук.

Находка его изрядно приободрила, как вдруг Анаката подала ему знак замереть в темноте. Юноша застыл, насторожившись: отвратительный, удушливый запах заполнил пещеру. Этот смрад перемещался словно по своей воле, то отступая, то накатывая волной.

«Газ! – сразу определил Нат. – Сочится из какой-нибудь трещины, а сквозняки разносят его по пещере».

Неожиданно одно зловонное облачко коснулось зажженной лампы… и вспыхнуло, взорвавшись с громким хлопком. Нат прикусил губу, чтобы не закричать: загоревшись, газ породил странное огненное создание – нечто вроде чертенка, сотканного из языков пламени. Это существо с уродливым злобным личиком повертело головой, явно что-то высматривая, и сделало несколько неуверенных шажков. Его голова и конечности непрестанно меняли форму. Нат задержал дыхание: на миг ему показалось, что маленький дьявол смотрит прямо на него.

«Сейчас он бросится на меня, – подумал он в панике. – Схватит и спалит меня заживо!»

Он уже решил, что ему конец, как вдруг существо исчезло: огонь лампы поглотил весь газ, из которого оно было соткано.

– Ради всех богов космоса! – сдавленно прохрипел Нат. – Что это такое было?

– Огненный убийца, – мрачно отозвалась Анаката. – Обитатели метеорита знают, что мы исследуем пещеры в поисках воды, и чтобы помешать нам, выпускают через трещины в земле облака газа. Его преимущество в том, что он может просачиваться куда угодно, через любые преграды. Отыскав нас, он проникает нам в легкие и душит нас. Этот газ настолько ядовит, что человек, который вдохнет его, умирает через шесть секунд. В этот раз нам повезло – лампа спасла нас. Если бы газ не загорелся, мы были бы уже мертвы.

– Никогда не слышал, чтобы газ мог превращаться в демона!

– Это не обычный метан, а какое-то неизвестное газообразное вещество, которое выделяет метеорит. Мы не знаем его состава.

Они снова принялись за работу, но на этот раз Нат не скучал и оставался настороже. После долгого блуждания в темноте они сумели добыть двадцать пять камней с водой, и наполненные доверху корзины тяжело оттягивали им плечи.

– Хватит на сегодня, пойдем наверх, – вздохнула Анаката. – Осторожнее, не свались, когда будешь взбираться по лестнице.

Они двинулись в обратный путь. Нат все время шумно принюхивался, боясь, как бы его снова не застала врасплох кошмарная вонь заколдованного газа.

– Прекрати хрюкать! – хихикнула Анаката. – А то мне все кажется, что за мной по пятам гонится озабоченный кабан.

Уязвленный, Нат притих, пообещав себе впредь вести себя более сдержанно.

Когда они наконец выбрались из расселины, плечи у обоих ныли от врезающихся ремней поклажи. Им помогли подняться на ноги, и в темноту нырнула следующая команда, им на смену.

– Что ж, пойдем, – вздохнула Анаката. – Теперь мы должны сдать наш урожай хранителю запасов и получить причитающуюся нам долю.

И девушка решительно направилась к самой большой крытой повозке, откуда доносился шум, как из кузницы; Нат послушно трусил за ней по пятам. Заглянув мельком под полог, он заметил внутри мужчин в кожаных фартуках, занятых работой: кто бил тяжелым молотом по наковальне, кто вертел коловорот, кто орудовал пилой. Юноша догадался, что все эти неимоверные усилия рабочие прикладывали для того, чтобы вскрывать добытые камни с агуальвой, но те, как запертые сейфы, не желали отдавать свои сокровища. Им навстречу выступил могучий седобородый великан: он-то и был хозяином «кузницы». Анаката вывалила к его ногам обе корзины. Великан присел, пересчитал камни и отложил в сторону те, которые причитались самим добытчикам.

– Подходи через час, – проворчал он, – к тому времени мы их вскроем и приготовим вам дозы.

Девушка почтительно поклонилась и отошла, подав Нату знак следовать за ней. Они уселись в теньке у входа в пещеру. Юноша попытался размять натруженные плечи. «Завтра точно синяки будут», – подумал он с фатализмом.

Он попытался расслабиться и отдохнуть, но образ огненного демона никак не давал ему покоя. Видимо, Анаката догадалась, что его тревожит, потому что вдруг сказала:

– Там, внизу, нужно все время держаться настороже. Опасность может подстеречь тебя где угодно. Газ пользуется любой щелочкой – хоть зазором под дверью, хоть замочной скважиной. Когда он воспламеняется, это тоже очень опасно, потому что если огненный демон тебя коснется, ты за пять секунд изжаришься, как ягненок на вертеле. Эти существа излучают такой жар, что в нем плавится сталь. К счастью, живут они недолго; питающий их газ быстро выгорает, и они гаснут.

Умолкнув, она перевела взгляд на линию горизонта, которая едва виднелась за завесой пепельного тумана.

– А где именно упал этот метеорит? – спросил Нат.

– В той стороне, к северу, – отозвалась девушка, лениво махнув рукой. – Он прошел сквозь землю, как пуля сквозь кусок масла. Говорят, он ушел вглубь километров на тридцать, прежде чем остановился. И все эти годы он продолжает гореть. Именно он и порождает гарь и копоть, которыми насыщен здешний воздух, а также страшную жару, которая так нас изводит. Он где-то там, у нас под ногами… пылает, как адская топка. И пытается изменить страну, приспособить ее к нуждам существ, которые прилетели с ним. Его цель – подготовить здесь все для своих монстров, чтобы они могли поселиться на нашей земле, когда им вздумается вылезти на поверхность.

Нат промолчал. Уже несколько минут назад ему стало не по себе, и сейчас он чувствовал себя все хуже и хуже: душно, жарко… Он потер ладонью лоб и обнаружил, что она вся взмокла от пота.

– Действие агуальвы заканчивается, – прошептала Анаката. – Та порция, которую я дала тебе утром, почти уже не защищает тебя. Потерпи… ты должен продержаться до того момента, как хранитель отдаст нам нашу долю.

У Ната даже не нашлось сил ответить. Ему казалось, будто его сунули в духовку; он принялся осматривать свои руки, уверенный, что на них уже вздуваются пузыри ожогов.

«Не паникуй, – раздался у него в голове голос Сигрид. – Я сейчас попробую воздействовать на твои центры, регулирующие температуру тела. Если понизить твою внутреннюю температуру, тебе станет легче».

«Эй, прекрати экспериментировать над моим организмом! – мысленно вскипел юноша. – Ты же ничего в этом не понимаешь! Ты не врач. Еще испортишь мне что-нибудь!»

«Помалкивай! – огрызнулась Сигрид. – По-моему, я отлично справлюсь. Отсюда, где я устроилась, мне отлично видно, как работают твои внутренние функции. Всего-то нужно изменить некоторые настройки, и – готово дело!»

Нат просто задыхался от ярости. И ведь он никаким образом не мог заставить Сигрид убраться из его мозга! А вдруг новообретенные возможности вскружили ей голову, по примеру Флавия Мерко?^[2] Такое часто случается при дематериализации. Те, кто превращался в бестелесных духов, начинали воображать, что им подвластны любые чудеса… а в результате все заканчивалось катастрофой. Нату вовсе не улыбалось послужить учебным тренажером для начинающей волшебницы.

У него возникло неприятное ощущение, что кто-то наугад дергает за его самые потайные нервы. Пусть у Сигрид теперь не было рук, она могла усилием мысли запускать электрические импульсы и активировать железы, заставляя их выделять вещества, которые могли заметно изменить метаболизм Ната.

Ни с того ни с сего его левая нога вдруг принялась взбрыкивать, словно взбесившись. Через секунду задергалась правая рука, пытаясь ухватить какой-то невидимый предмет. Анаката уставилась на него, вытаращив глаза.

«Прекрати сейчас же! – приказал Нат. – Что ты вытворяешь? Она же решит, что я чокнутый!»

«Упс! Прощу прощения, – мило извинилась Сигрид. – Я немножко перепутала команды. Но теперь я разобралась, что нужно делать. Через минуту ты почувствуешь себя гораздо лучше. Я изменила твою температурную чувствительность, и теперь ты будешь легче переносить жару. И еще я усовершенствовала защитные свойства твоей кожи, так что в ближайшие полчаса ты не сгоришь. Это дает тебе кое-какой выигрыш во времени. Разве плохо? Ну-ка, и что нужно сказать?»

«Спасибо! – буркнул Нат. – Только, ради всего святого, ничего больше не трогай».

Еще не хватало, чтобы в результате новых упражнений Сигрид он принялся бегать на четвереньках или гавкать как собака. Он же тогда просто умрет со стыда…

– Успокойся, – шепнула ему Анаката, которой, естественно, было невдомек, что такое с ним творится. – Пойду погляжу, может, мастерам уже удалось добыть из камней агуальву. Посиди тихонько, не двигайся.

Нат в любом случае не мог пошевелиться. Внезапно почуяв запах паленого, он понял, что это его волосы вот-вот готовы вспыхнуть.

К счастью, Анаката вскоре вернулась, неся в руках две бутылочки и чашу, и поторопилась влить немного заветной жидкости прямо в рот изнемогающему Нату. Волшебная вода показалась ему такой ледяной, что он едва ее не выплюнул. Однако ему почти сразу полегчало. Девушка привязала к одной из бутылочек кожаный шнурок и повесила ее юноше на шею.

– Ну вот, – сказала она. – Здесь доза, которую ты должен выпить завтра утром. На бутылочке написано твое имя, не потеряй ее. Ее каждый день будут наполнять водой, которую ты заработаешь. От этого зависит твоя жизнь. Уже темнеет, так что отдыхай. Тебя ждет трудный день. Мой клан явился сюда разрабатывать это месторождение и не уйдет, пока цистерны в повозках не будут заполнены доверху. Но демоны огня не дадут нам работать без помех. Они будут нападать все чаще… Придется вести себя очень осторожно.

Безмолвный город

Стемнело, и в пещере воцарилась тишина. Никто не разжигал костров, не варил еды. В качестве ужина Анаката вручила Нату три хлебца из какой-то грубой муки, по вкусу напоминавшей опилки.

– Мы никогда не едим мяса, – пояснила она. – Животных осталось так мало, что убивать их было бы настоящим преступлением. Вся наша пища состоит из зерна, фиников и вяленого инжира, которые растут в немногих тщательно охраняемых оазисах.

Она бросила к ногам юноши тощий тюфяк вместо постели, а сама ушла ночевать в одну из повозок.

Выбрав камень поровнее, Нат расстелил на нем тюфяк и долго лежал, вглядываясь в линию горизонта. Где-то поблескивали огни далеких пожаров. Видимо, это горели уже другие города, до которых добрались «братья» Джош, Курт и Карл.

«Да уж, вляпался ты по самые уши, – опять раздался в его сознании голос Сигрид. – А ведь ты думал, что полетишь на Землю!»

– Ну а ты? – проворчал юноша. – Ты-то что здесь делаешь, в моей голове? Насколько я помню, ты была по уши влюблена в Мастраццу, не могла разлучиться с ним ни на минуту и собиралась провести с ним всю оставшуюся жизнь… Какие были пламенные речи! А теперь ты вдруг его бросаешь и летишь мне на выручку. С чего бы это?

«Я… я, наверное, слишком увлеклась тогда, – призналась Сигрид с неожиданным смущением. – Наверное, я все еще была под действием наркотиков, которыми он меня опаивал. Но когда ты ушел, я как будто очнулась. Задумалась вдруг, что я делаю здесь, рядом с этим незнакомцем. Это было так… странно».

Нат подавил рвущееся наружу ликование. Мастраццу он с самого начала терпеть не мог, и когда Сигрид вдруг без памяти влюбилась в этого прощелыгу-колдуна, он весь извелся от ненависти вперемешку с ревностью.

«Эй, нечего так радоваться! – прошипела девушка в его сознании. – Не забывай, что я теперь могу читать твои мысли. Если будешь и дальше меня раздражать, я сумею тебе отомстить, не сомневайся. Внушу тебе какие-нибудь мерзкие мании или еще что-нибудь. Представь только, что подумает о тебе эта прелестная Анаката, если ты будешь поминутно портить воздух или рыгать. А я могу тебе запросто это устроить, так и знай! Из своего уютного местечка в твоей голове я могу внушить тебе навязчивые идеи или фобии. Или заставлю тебя делать такие глупости, что ты потом умрешь со стыда».

– Угомонись, – сухо окоротил ее Нат. – Сама знаешь, бесплотные духи склонны к мании величия. Только вспомни Флавия Мерко и его приятелей. Ты и в самом деле хочешь стать такой же, как они?

«Нет, – отозвалась Сигрид после долгой паузы. – Ты прав, мне нужно получше следить за собой. С тех пор, как я избавилась от тела, я как будто пьяная. Меня то и дело захватывают какие-то бредовые идеи… Кстати, я оживила Неба».

– Что?

«Я перебралась на ту сторону стены, которая окружает волшебный сад, и отыскала статую Неба Орна, которую выбросило на берег, помнишь? Я проникла под каменный панцирь и обнаружила, что там, под ним, его дух все еще жив. Я возродила его. Передала ему мощный энергетический импульс, от которого его внутренние силы многократно возросли».

– И что потом?

«Это сработало. К настоящему времени Неб уже очнулся от каменной спячки и идет сюда, к нам. Конечно, это займет некоторое время, потому что он все еще наполовину окаменевший и двигается замедленно. Но он жив, и это самое главное, верно?»

– Не то слово! Не будь ты бесплотным духом, я бы тебя сейчас крепко обнял и расцеловал.

«Прибереги свой пыл для Анакаты. Кстати, насколько я смогла уловить ее мысли, она находит тебя весьма симпатичным. Она уже три месяца не была с мужчиной и тоскует по объятиям и ласкам. Следовательно, у тебя неплохие шансы».

– Дьявол! – вспылил Нат. – Ты вообще что-нибудь слышала об уважении к личной жизни других людей? Не будь как Флавий! Ты не у себя дома, ты не имеешь права по своей прихоти копаться в мыслях других людей и вызнавать их интимные секреты!

«Но это же так интересно, – жалобно протянула Сигрид. – Я просто не могу от этого отказаться. Это все равно что подглядывать в сотню замочных скважин одновременно!»

Нат прикрыл глаза: усталость неумолимо брала свое. Он слишком вымотался за сегодня, чтобы продолжать мысленную перепалку с Сигрид. Он понимал, что с тех пор, как она перешла в разряд духов, она сильно изменилась. Он от души надеялся, что она не станет такой же циничной, как те, к кому она присоединилась: клану шепчущих призраков, призраков-безумцев, которые считали, что могут играть людьми как куклами, бездумно дергая их за веревочки. Ему бы не хотелось иметь ее в числе врагов.

На рассвете его разбудил шепот Анакаты, которая склонилась над ним с тревожным лицом.

– Открой глаза, но только, пожалуйста, не двигайся! – умоляла она. – Ты пропустил момент, когда нужно было снова выпить агуальвы, и уже начал превращаться в статую из пепла. Если ты сейчас пошевелишься, твои ноги рассыплются в пыль.

– Что? – потрясенно ахнул Нат. – Что ты такое говоришь?

Он медленно приподнял веки, стараясь сохранять неподвижность, как ему велели. И тут же отметил, что совсем не чувствует ног.

– Превращение началось со ступней, – объяснила Анаката, – и уже добралось до коленей. Пока оно затронуло только поверхностную часть твоего тела, так что еще ничего не потеряно. Если мне удастся напоить тебя волшебной водой, не потревожив твоих конечностей, процесс пойдет вспять.

Она осторожно приподняла бутылочку с агуальвой, висевшую у Ната на шее, и вытащила из нее пробку.

– Не шевелись, – настойчиво повторила она. – Если твои ноги раскрошатся, их уже не восстановить никакой магией.

Медленно-медленно она просунула горлышко бутылочки Нату между губ, и агуальва тонкой струйкой потекла ему в горло. Юноша осторожно сглотнул – он боялся, что ледяная жидкость снова вызовет судорожный спазм, как случилось накануне.

Потихоньку глотая, он скосил глаза на собственные ноги. До самых колен они выглядели очень странно: как будто кто-то вылепил их из песка. Ему с трудом удалось подавить панику.

– Спокойно, спокойно, – терпеливо нашептывала девушка. – Если мы не опоздали, сейчас начнется обратное превращение. Потерпи немного. И предупреди меня, когда ты почувствуешь покалывание в ступнях: это будет означать, что твоя плоть восстанавливается.

Нат стиснул зубы, обливаясь липким потом и мысленно проклиная себя за то, что так заспался. Наконец, когда минули три минуты, показавшиеся ему бесконечными, ему в икры словно вонзились сотни тонких иголочек.

– Что ж, отлично! – вздохнула Анаката с облегчением. – Значит, нам удалось сберечь твои ноги. Тебе очень повезло. Еще бы чуть-чуть… Не двигайся еще некоторое время, чтобы ткани успели окрепнуть. Кости у тебя сейчас мягкие, как резиновые, они не выдержат твоего веса, если ты попытаешься встать.

Юноша с трудом заставил себя еще некоторое время полежать спокойно. Когда же наконец он смог подняться, Анаката посоветовала:

– В следующий раз следи за временем и не забывай выпить дневную порцию агуальвы с первыми лучами солнца. И вообще, лучше вставать пораньше. Ты едва избежал гибели. Имей в виду, если бы ты остался без ног, клан бросил бы тебя здесь, в пустыне. Жестоко, конечно, но таков закон.

Но Нат ее едва слушал. Трясущимися руками он лихорадочно ощупывал собственные икры и стопы, стараясь прогнать из головы жуткую картину, как его нижние конечности уносятся ветром, как пепел прогоревшей сигареты…

– Ладно, хватит терять время, – решительно сказала девушка, поднимаясь. – Работа не ждет. Сегодня мы спустимся гораздо ниже, чем вчера. И это будет намного опаснее из-за частых обвалов… и газа.

На завтрак им снова пришлось удовольствоваться постными хлебцами и сушеными фруктами, после чего они нацепили на спину корзины и по веревочной лестнице спустились в подземные пустоты.

Они миновали три большие пещеры не останавливаясь. На этой глубине царил кромешный мрак: дневной свет, который кое-как просачивался в верхние подземелья через трещины в сводах, сюда уже не добирался. На этот раз Анаката использовала фонарь, изготовленный из какого-то крупного кристалла, излучавшего тусклый зеленоватый свет метров на десять вокруг. В этом мертвенном освещении и без того мрачные подземные пейзажи приобретали совсем уж призрачный вид.

– Знаю, знаю, – кивнула девушка, предвосхищая замечание Ната. – Эти фонари светят не так ярко, как обычные лампы, но у них есть свое преимущество: они не дают ни тепла, ни пламени, а значит, можно быть уверенным, что от них не вспыхнет застоявшийся на уровне земли газ.

Юноша вдруг застыл с приоткрытым от удивления ртом, созерцая открывшееся ему зрелище.

Они стояли на пороге исполинской пещеры, и внутри ее помещался целый город!

Несмотря на тусклое освещение, впереди можно было различить многоэтажные здания, улицы, машины, толпы прохожих на тротуарах. Прошло секунды три, прежде чем Нат осознал, что никто из них не двигается. И люди, и машины застыли на месте, и от оживленных на вид проспектов не доносилось ни звука.

– Что же это… – начал он.

Анаката жестом велела ему замолчать.

– Сейчас мы с тобой войдем в призрачный город, – объявила она. – Помнишь, я тебе объясняла, что после падения метеорита природа выработала новые стратегии выживания, превращая растения и животных в камень… Особые каменящие испарения поднялись тогда из центра планеты к ее поверхности, проникая через трещины в толще породы. Так случилось, что колонисты построили в этом месте подземный город, чтобы разрабатывать залежи полезных ископаемых.

– А, понимаю! – отозвался Нат. – Значит, с ними стало то же самое, что и с рыбами, которых ты показывала мне вчера.

– Верно. Весь город целиком погрузился в спячку. Вся органика моментально мутировала, приобретя вид и консистенцию камня. Впечатляет, правда? Из нашего клана только я одна отваживаюсь заходить сюда, остальные боятся. Об этом месте ходит множество легенд. Говорят, например, что статуи начинают двигаться, как только перестаешь смотреть на них… подкрадываются и сворачивают тебе шею.

– Но это же неправда?

Анаката пожала плечами. Она казалась странно взволнованной и избегала встречаться с ним взглядом.

– Не знаю, – призналась она. – До сих пор со мной здесь ничего не случалось, хотя полностью отбросить эти слухи я бы не рискнула. С этими мутациями возможно все, что угодно… никогда не знаешь, чего ждать.

Она вдруг растеряла всю свою обычную уверенность, и Ната это встревожило.

Они молча зашагали дальше и, перешагнув последние каменные завалы, вскоре оказались на главной улице. Это был древний город. Нат узнал о существовании подобных поселений в детстве, листая старинные журналы. На потускневших иллюстрациях Алмоа представала перед ним такой, какой она была до грязевого потопа. Давным-давно на планете было множество таких городов – с магазинами, кафе, кинотеатрами и прочими удивительными вещами, о которых юноша мог узнать только из рассказов стариков.

Улица была плотно забита автомобилями, многие из которых громоздились помятыми грудами: видимо, действие каменящего газа вызвало множество аварий.

Все вокруг покрывала пыль, насыпавшаяся за долгие годы со сводов пещеры и теперь лежавшая толстым слоем на автомобилях и тротуарах. Все утратило краски, сделавшись равномерно серовато-бурым. Но, конечно, самым удивительным были статуи – люди, окаменевшие прямо на ходу: вот женщина наклонилась, чтобы поднять что-то с земли, вот мужчина раскладывает газету, а его сосед чихает, прижав к носу платок… вот мальчик причесывается, смотрясь, как в зеркало, в витрину магазина…

– Они не меняют позы уже двадцать лет, – едва слышно прошептала Анаката. – Газ застиг их за обычными повседневными занятиями. Быть может, однажды они выйдут из этого окаменения… По крайней мере, я бы этого хотела.

Она помолчала и вдруг добавила, отводя глаза:

– Погуляй тут немножко, только ничего не трогай. Я… в общем, у меня есть одно дело… Встретимся на этом месте через четверть часа, ладно?

Нат понял, что она не хочет признаваться, что это за дело, и не решился приставать с расспросами. Согласно кивнув, он некоторое время смотрел, как девушка торопливо исчезает за углом.

«У нее есть тайна, – раздался внезапно голос Сигрид. – Раз уж ты запретил мне читать ее мысли, я не стала углубляться, но все-таки успела почувствовать, что она что-то от тебя скрывает».

– Ну и ладно! Это ее личное дело, – раздраженно буркнул Нат. – Нас оно не касается.

«Не нравится мне это место, – продолжала Сигрид. – У этих изваяний есть душа. Внутри их теплится жизнь. Какая-то смутная мысль бродит под этим каменным панцирем и жужжит, как рассерженная оса».

– И о чем же они, по-твоему, думают?

«Не знаю. Слишком уж это смутно, слишком глубоко под толщей камня. Но мне кажется, что они разгневаны. Они просто в ярости, что их держат в этом плену вот уже два десятка лет. Некоторые из них совсем утратили рассудок. Они завидуют тебе черной завистью и ненавидят тебя за то, что ты можешь ходить, можешь свободно двигаться. Если бы они могли, они наказали бы тебя за это. Здесь все пропитано ненавистью. Лучше уйти отсюда поскорее».

– А по-моему, ты просто бредишь, – разозлился Нат. – Идешь на поводу у своего буйного воображения. Эти люди пребывают в глубокой спячке и не осознают нашего присутствия.

Оскорбившись, что ее советами так грубо пренебрегли, Сигрид прервала общение и, по своему ребяческому обыкновению, надулась и умолкла.

Немного осмотревшись, Нат не смог удержаться от искушения заглянуть в ближайший магазинчик. Это оказалась книжная лавка. Серая пыль и здесь покрывала разложенные на прилавках тома. Нат вытащил из стопки один из них и обмахнул ладонью обложку: это оказался XVII выпуск Приключений Туракса-Завоевателя. Увы, пролистать его оказалось невозможно: страницы намертво слиплись от плесени, и роман превратился в сплошной кирпич, который при желании запросто можно было использовать в качестве строительного материала.

Выйдя, он направился в мясную лавку, но и там кругом оказался один только камень: цыплята и бараньи отбивные едва ли отличались твердостью от мрамора.

– Проклятое колдовство! – проворчал он себе под нос.

Чуть дальше в уличном ресторанчике каменные сотрапезники уже двадцать лет угощались одними и теми же блюдами. Вино и прочие жидкости, само собой, давно испарились, а мясо и овощи превратились в гранит. Для того чтобы управиться с таким бифштексом, понадобились бы не нож и вилка, а зубило и молоток.

Чем больше Нат оставался в этом мрачном месте, тем больше ему становилось не по себе. Несколько раз он резко оборачивался, уверенный, что одна из статуй за его спиной пошевелилась. Вглядываясь в окаменевшие лица, он постепенно приходил к уверенности, что их выражение изменилось: некоторые смотрели на него теперь со злобными гримасами.

«Что за ерунда лезет в голову, – осадил он сам себя. – Эти бедолаги и пальцем-то не могут пошевелить».

«Я бы не была так уверена, – снова возникла в его сознании Сигрид. – Это же не настоящие статуи. Внутри они живые. И твое присутствие пробуждает в них лютую злобу».

В эту минуту Нат, заворачивая за угол, увидел Анакату. Она стояла на коленях у подножия двух статуй и плакала.

Он в смущении остановился, не желая, чтобы его заметили и упрекнули в нескромности.

«Она их почистила», – прошептала Сигрид.

– Что?

«Статуи… Погляди, она смахнула с них пыль той тряпкой, которую все еще держит в руках».

Нат хотел незаметно отступить, но его подошвы скрипнули по гравию, и Анаката, обернувшись, заметила его.

– Прости, – пробормотал он сконфуженно, – я не хотел…

– Да ничего, – со вздохом ответила девушка, – можешь подойти.

Нат осторожно приблизился. Видимо, статуи изображали супружескую пару: мужчина и женщина в рабочих комбинезонах, с шахтерскими касками на головах. Окаменение застало их прямо во время разговора – было видно, что женщина как раз объясняла что-то своему компаньону.

– Это мои родители, – тихо сказала Анаката. – Отец, Акиро, и мать, Мицуко. Они были инженерами и работали на прокладке линии метро, соединяющей разные подземные города. Только что поступили на службу… Это было двадцать лет назад.

– А как же ты?

– Я тогда только родилась, и они оставили меня с бабушкой в другом городе. Каким-то чудом нас не задел ни огненный ураган, ни волна окаменения. Повезло… Теперь каждый раз, оказываясь здесь, я хожу их навестить. Разговариваю с ними. Надеюсь, они слышат меня и видят, какой взрослой я стала.

Нату хотелось сказать что-нибудь утешительное, но он, как обычно, не смог найти нужных слов и промолчал. На статуи он почти не смотрел, не желая показаться излишне любопытным.

«Не исключено, что этот тип и его жена завидуют своей дочери, – зашептала в его голове Сигрид. – Ненавидят ее за то, что она все еще жива. Не сомневаюсь, что если бы они могли двигаться, то с радостью вырвали бы ей глаза!»

«Заткнись! Ты просто отвратительна!» – приказал ей Нат.

«А ты не в меру наивен, – огрызнулась Сигрид. – Я-то чувствую, сколько злобы клокочет в этих людях. Учти, вам здесь совсем не рады – ни тебе, ни твоей подружке. Ваше присутствие оскорбительно для них. Лучше уходите отсюда поскорее».

– Ну что ж, – вздохнула Анаката, – пора идти дальше. Месторождение агуальвы находится по ту сторону от города, где раньше было большое подземное озеро. Там можно было бы собрать многие тысячи литров, но мало кому из Искателей хватает духу пересечь город-призрак.

Шагая бок о бок, они одолели главную улицу, петляя между автомобилями и статуями. Время от времени со сводов пещеры срывались камни, ударяя в фасады домов и разбивая уцелевшие стекла в дверях и окнах. При каждом обвале приходилось прятаться в укрытие – обломки иногда летели нешуточные. Если один из них вдруг задевал статую, та разлеталась на тысячи осколков.

– Этот уже никогда не очнется от спячки, – прошептала в одном случае Анаката. – Ему конец. Такие обвалы губят множество спящих. Их можно было бы уберечь, затащив внутрь зданий, но слишком уж они тяжелые. Я пробовала их приподнять, но даже на сантиметр не сдвинула. Возможно, со временем они приросли к известковой породе у них под ногами.

Нат догадался, что она боится, как бы подобное не случилось с ее родителями. Он уже хотел предложить свою помощь, как вдруг заметил, что срывающиеся сверху камни при столкновении с каменной кладкой домов то и дело высекают искры.

– Это кремень, – пояснила Анаката, проследив за его взглядом. – Очень опасная штука, когда метеоритный газ просачивается сквозь щели. Достаточно малейшей искорки, чтобы начался пожар или грянул взрыв.

Постепенно жилые дома сменились заводами и цистернами, и пейзаж стал больше напоминать промышленную зону пригородов. Нат увидел впереди зев огромного туннеля: вход в метро, над строительством которого как раз трудились родители девушки. Внезапно Анаката остановилась и стала принюхиваться; ее лицо тут же исказилось от страха.

– Газ… – прошептала она. – Просачивается сквозь трещины.

– Но откуда?

– Огненные демоны почуяли наше присутствие. Они идут сюда на поиски… и сделают все, чтобы нас уничтожить. Скорее, прячемся! Не двигайся и постарайся дышать потише. Тогда, если повезет, они примут нас за статуи и пройдут мимо, не причинив нам вреда.

– Сюда! – шепотом позвал ее Нат. – Видишь этих сидящих рабочих? Давай снимем корзины и спрячемся среди них.

– Только мы слишком уж чистые, – заметила девушка. – Нужно как следует вымазаться в пыли. Давай, посыпь себе лицо и руки.

Торопливо зачерпывая пригоршнями белесую, пропахшую сыростью и плесенью известковую пыль, Нат густо вымазал себе лицо, шею и присыпал плечи, после чего бросился к кучке присевших у обочины окаменевших рабочих и затесался в их бригаду, стараясь принять похожую позу.

Анаката последовала его примеру и присела на корточки, упершись руками в землю, как будто хотела подобрать какой-то инструмент. Запах газа к тому времени сделался настолько сильным, что Нату пришлось задержать дыхание.

«Будь осторожен! – зашептала в его сознании Сигрид. – Это не просто газ, тут есть еще что-то… Какая-то одушевленная враждебность, чья-то злая, разрушительная воля. Такое ощущение, что эти испарения действуют как живые существа. Они похожи на то, чем стала я сама: бестелесные духи, бродячие мысли. С той только разницей, что я не умею ни воспламеняться, ни взрываться. Пожалуй, мне лучше умолкнуть. Постарайся изгнать из головы все мысли… а еще лучше, держи в сознании все время одну и ту же навязчивую идею, как делают окружающие статуи. Повторяй про себя: «Хочу пошевелиться, хочу пошевелиться…» Это собьет их со следа».

«Ладно, – отозвался Нат, – но теперь заткнись, пожалуйста. Не стоит привлекать их внимание нашей телепатической болтовней».

Сигрид обиженно замолчала, но юношу это не слишком обеспокоило: ему сейчас хватало других забот. Он только сейчас впервые осознал, до чего же это трудно – сохранять полную неподвижность. К тому же он допустил ошибку, приняв не самую удобную позу, а теперь, когда пространство вокруг густо пропахло газом, менять положение было бы слишком рискованно. Его напряженно вытянутая рука уже начала мелко подрагивать от напряжения, и было ясно, что дальше будет только хуже.

Он попытался сосредоточиться на мысли, которую подсказала ему Сигрид:

«Я статуя, я хочу пошевелиться… Так хочу пошевелиться… Ну почему мое тело превратилось в камень?»

Зловоние все усиливалось. Газовое облако перетекало из дома в дом, проникая в щели под дверями, в полуоткрытые форточки и вентиляционные отверстия. Для него нигде не было препятствий. Нат ощутил легкое головокружение – первый симптом удушья – и заставил себя собраться, борясь с дурнотой.

«Ради всех богов космоса! – взмолился он. – Если эта вонь сейчас не утихнет, я в обморок свалюсь!»

Внезапно обвалившийся сверху обломок кремня отрикошетил от тротуара, выбив фонтанчик искр, от которых газовая пелена тут же вспыхнула. Грянул гулкий взрыв, и из вспышки света выскочил огненный дьяволенок, пламенеющее тело которого извивалось и потрескивало.

«Час от часу не легче!» – вздохнул про себя Нат.

Он напрягся, стараясь ничем себя не выдать, а огненное существо тем временем двинулось вперед по улице. Жар, исходивший от него, был поистине чудовищным: все, чего оно касалось, тут же плавилось. Оно играючи дотронулось кончиками пальцев до легковой машины и здоровенного грузовика, и они с шипением осели, превратившись в кипящие лужицы жидкого металла.

Нат стиснул челюсти с такой силой, что у него едва не раскрошились зубы. Нетрудно было вообразить, что с ним случится, если демон вздумает похлопать его по плечу.

Он мельком глянул на Анакату: в отличие от него, девушка справлялась со своей ролью «окаменелости» безупречно. И все же он заметил, что от волнения и жара у нее на лбу выступили капельки пота, которые, стекая, прочертили на ее лице извилистые дорожки в белой пыли. Нат содрогнулся, осознав, что тоже сильно взмок. Это непременно их выдаст… ведь статуи не потеют! Если огненному духу хватит ума обратить на это внимание, им конец!

На подходе к стройке дьяволенок немного задержался, развлекаясь тем, что легонько поглаживал экскаваторы, краны и отбойные молотки, обращая их в бесформенные расплавленные груды металла. Увы, этот вандализм вскоре ему наскучил, и он, покончив с ребячеством, повернулся к статуям рабочих. Сердце Ната отчаянно забилось, и это тоже было плохо – оно могло его выдать.

Видимо, адское создание и в самом деле заметило его, потому что вдруг направилось прямо к нему, вытянув руки.

Окружающий его ореол невыносимого жара обжигающей волной достиг лица юноши, опалив ему щеки. Если бы он не был сейчас под защитой агуальвы, его волосы загорелись бы в ту же секунду. К сожалению, магии волшебной воды недостало бы, чтобы уберечь Ната от огненной хватки дьяволенка. Если пылающие пальцы дотянутся до него, он вспыхнет как факел…

Юноша уже приготовился сорваться с места и бежать, как вдруг демон, исчерпав все запасы газа, угас с тихим разочарованным «плоп».

Анаката вскочила, мгновенно сбросив с себя оцепенение.

– Бежим отсюда! – бросила она. – Другие уже на подходе.

Долго уговаривать Ната не пришлось: ноздри уже свербило от зловония новой порции газа.

Они со всех ног помчались к границе города. Осколки кремня, продолжавшие сыпаться с каменных сводов, снова и снова высекали искры, которые раз за разом воспламеняли застоявшиеся у самой земли облачка смрада. В этих вспышках рождались десятки новых дьяволят, которые, как сговорившись, тут же бросались в погоню за беглецами. Теперь за Натом и его спутницей поспешала целая огненная армия.

– Сюда! – крикнула Анаката, указывая на незаметную расселину в стене. – Месторождение водяных камней в той стороне. Если они попытаются последовать за нами через эту щель, мы попробуем загасить их, засыпав землей. Иногда это срабатывает.

Она стремительно скользнула в узкий пролом, и Нат, не рассуждая, последовал за ней. Скатившись с кучи камней, они оказались в следующей пещере, середину которой занимала впадина бывшего озера.

– Когда-то, – сказала девушка, – оно было полно водяными камнями до самых краев, но мы уже немало вычерпали из этих запасов.

Большего сказать она не успела: в отверстии расселины уже показалась огненная голова демона! Лихорадочно загребая руками рыхлый грунт возле провала, Анаката принялась швырять его в злобное порождение пламени. Нат занялся тем же самым, поднимая облака пыли. Долго бороться им не пришлось: демон вдруг сам собой угас.

– На это я и рассчитывала, – выдохнула Анаката с огромным облегчением. – Увеличивая число этих существ, ядовитый газ быстро истощается. Скоро тут все успокоится, главное, продержаться еще немного.

Она оказалась права; спустя две минуты огненная армия испарилась, оставив после себя только запах гари.

Молодые люди сходили за своими корзинами и вернулись к озеру, чтобы набрать камней. На отдых времени не оставалось: нужно было быстрее возвращаться, пока пещеру снова не заполнил очередной поток газа.

Тот, кто у тебя за спиной…

Всю следующую неделю Нат и Анаката трудились не покладая рук, стремясь вытащить на поверхность как можно больше волшебных камней. Убедившись, что новичок не отлынивает от работы и не прячется от опасности, члены клана стали относиться к нему с большим доверием. Теперь они уже не считали его нахлебником и держались с ним более дружелюбно. Это было только справедливо: за минувшие семь дней юноша не раз только чудом избежал верной гибели.

– Странно все это, – пробормотала Анаката как-то вечером. – Такое ощущение, что огненные демоны ополчились именно на тебя, как будто ты стал для них главной мишенью. На меня они почти не обращают внимания.

– Что, ревнуешь? – невесело пошутил Нат. – Признаюсь, я бы охотно избавился от такой привилегии.

Чуть позже, когда он уже засыпал, измученный очередным тяжелым походом в пещеры, в его сознании прорезался голос Сигрид.

«Твоя подружка права, – сказала она. – Дьяволята получили особый приказ уничтожить тебя. Не спрашивай меня, откуда мне это известно, но прими как факт. Бестелесные духи имеют доступ к источникам информации, которые недоступны людям из плоти и крови. Мы способны улавливать идеи, витающие в воздухе, потоки сознания, мысли, телепатические приказы…»

«Но почему именно я? – возмутился Нат. – Я только-только высадился в этой местности. Никто меня здесь не знает. Зачем им меня уничтожать?»

«Огненные существа справлялись о тебе, и твоя репутация им известна. Теперь они знают, как ты одолел Ползунов и облачных пиратов, а также как тебе удалось одурачить шепчущих духов. И это им очень не понравилось. Они полагают, что ты явился сюда, чтобы возглавить восстание и повести людей в решающее сражение».

«Что за чушь! Я всего лишь собиратель камней третьего разряда! Подмастерье!»

«Пока – да. Но это не навсегда. Будь осторожен. Повторяю – на твой счет отдан приказ, так что твоя жизнь в опасности».

На следующий день Отакар, предводитель Искателей, объявил о своем решении покинуть пещеру. Повозки уже были переполнены волшебными камнями и бидонами с агуальвой, и нагрузить их еще больше не представлялось возможным. Пора было доставить этот драгоценный груз тем, кто так сильно в нем нуждался.

– Снаружи, в пустыне, – объясняла ему Анаката, – атаки ядовитых испарений нам почти не угрожают – их развеивает ветром, и им не хватает плотности, чтобы воспламениться. Однако это, к сожалению, не означает, что наше путешествие обойдется без неприятных сюрпризов. Огнепоклонники не желают мириться с тем, что мы упорно продолжаем снабжать водой поселения, у которых нет собственной возможности добывать агуальву. Они непременно попытаются напасть на наш караван.

Вереница повозок тронулась в путь – на взгляд Ната, медленно, слишком медленно. Огромные звери, которых Искатели использовали в качестве тягловой силы, были, безусловно, мощными созданиями, но двигались они с медлительностью засыпающих на ходу мастодонтов. Правда, им приходилось тащить колоссальный груз, да и дышать в этом пекле удавалось с трудом. Если бы не спасительная агуальва, весь клан за считаные минуты превратился бы в головешки.

Сидя в повозке, которой правила Анаката, Нат изнемогал от скуки.

– А как выживают люди, у которых нет волшебных камней? – спросил он, чтобы хоть на время занять себя разговором.

– Им приходится прятаться от дневного света глубоко под землей, – ответила девушка, – там, где хоть немного свежее, чем на поверхности. Но даже это не всегда их спасает, потому что они быстро погибают от жажды. Да еще эти утечки газа, которые в конце концов находят их и уничтожают. Из-за постоянной жизни в темноте люди слепнут… Если бы не мы, в пределах зоны уже давно бы никого не осталось, потому что залежи агуальвы распределены очень неравномерно: некоторые поселения обладают огромными запасами, а другим приходится выживать в крохотных тощих оазисах. Наша работа позволяет хоть немного восстановить равновесие.

По ночам они спали прямо в повозках, обязательно выставляя дозорных, которые бдительно следили за равниной. К счастью, пропитанный копотью ветер не давал распространяться потокам газа, рассеивая их в атмосфере. Тем не менее, чтобы не рисковать, кочевники не разжигали костров и не готовили горячей пищи. Освещение обеспечивали за счет особой фосфоресцирующей плесени, запаянной в стеклянные шары. Ната навязчиво преследовал один и тот же сон: ему виделось, как троица дьявольских «братьев» – Джош, Карл и Курт – подкрадывались в темноте к каравану и поджигали его. Каждый раз он вскакивал с колотящимся сердцем и предчувствием неминуемой катастрофы.

«Я могла бы повлиять на твои сны, – заявила ему однажды Сигрид. – Мне бы ничего не стоило устроить тебе приятные, радостные сновидения сплошь в радужных тонах, но это было бы неправильно. Для тебя же безопаснее, если ты не станешь расслабляться и по-прежнему будешь спать вполглаза».

«Ладно, ладно, ты, как всегда, права», – без долгих споров сдался Нат, утомленно зевая от недосыпания.

Процедура раздачи началась. Караван двигался по пустыне широкими зигзагами, останавливаясь то в одном, то в другом разоренном пожарами месте. В каждом из них из какой-нибудь подземной щели, пещеры или заброшенных руин выбирались пять-шесть тощих, покрытых ожогами оборванцев. Трясущимися руками они хватали бидоны с агуальвой и торопливо тащили их в свое убежище, не тратя время на изъявления благодарности своим спасителям.

– Расходуйте запас экономнее! – кричал им вслед Отакар. – Не больше половины стакана два раза в день. Мы не знаем, когда сможем появиться здесь снова. Постарайтесь растянуть эту порцию подольше.

Впрочем, он зря сотрясал воздух: испещренные шрамами призраки уже успевали исчезнуть.

– Если все пойдет хорошо, – объявила Анаката как-то утром, – через три дня мы уже будем в Аквадонии.

– А что это за Аквадония такая? – со скукой в голосе процедил Нат.

– Это город, которым правит Лидор, король воды. Его называют городом тысячи цистерн. Это последний оплот нашей цивилизации; огнепоклонники так и не смогли захватить его. Город все еще сопротивляется, и именно оттуда начнется последнее наступление – решающая битва, в которой мы одержим верх над обитателями метеорита.

При этих словах ее взгляд вспыхнул лихорадочным фанатичным огнем, который Нату очень не понравился. Анаката впервые предстала перед ним в облике безжалостной воительницы, и такая метаморфоза его не обрадовала.

В тот же вечер их ждал неприятный сюрприз: пепел, принесенный смерчем, осел на землю неподалеку от лагеря Искателей, образовав уже виденный Натом город-призрак с домами, наполненными ревущим пламенем.

В лагере немедленно объявили тревогу, однако сразу тронуться в дорогу они не могли: звери, тянувшие повозки, обессилели настолько, что не могли и ногу поднять, и чтобы сберечь их, зверям категорически следовало дать отдохнуть.

Отакар удвоил караулы и велел всем быть наготове на случай любых неожиданностей.

Повозки расставили кольцом, образовав из них защитное заграждение, хотя никто толком не знал, чего именно следует опасаться.

– Они здесь не просто так оказались, – пробормотала Анаката. – Если огненные существа перенесли их сюда, значит, им поручена какая-то миссия.

– И мы никак не можем от них защититься? – спросил Нат.

– А как? – пожала плечами девушка. – Они же призраки… Привидения, состоящие из сгустившегося пепла. Их никак нельзя убить, разве что развалить, как следует стукнув по голове, но они вскоре восстановятся обратно и опять ринутся в атаку. Нам может помочь только ураган, который рассеет их в атмосфере.

– А какой вред они могут нам причинить?

– Они захватывают людей и вдувают им пепел в лицо. И тот, кто по несчастью проглотит его, станет таким же, как они, и вступит в их ряды. Полагаю, тебе бы этого не хотелось, верно?

Нат промолчал. От волнения и тревоги Анаката обычно становилась язвительной и агрессивной, а ему не хотелось вступать с ней в пререкания.

Вожак каравана выдал им по дубинке.

– Если они приблизятся, бейте их по башке! – велел он. – И постарайтесь не вдыхать. Если проглотите хоть щепотку пепла, вам крышка. Не забудьте закрыть лицо масками.

Начинало темнеть, и все начали поспешно готовиться. Нат и Анаката завязали лица пониже глаз лоскутами ткани и заняли свой пост, сжимая в руках дубинки.

Когда вокруг окончательно стемнело, в домах города-призрака ярко засветились окна, озаряя равнину на две мили вокруг. Нат не мог смотреть на них без содрогания: он только сейчас осознал, какой беды сумел избежать в прошлый раз.

Однако часы шли, а ничего не происходило. Время от времени несколько пепельных призраков выходили из города и бродили по пустыне, однако приблизиться к каравану не пытались.

– Видно, знают, что мы поджидаем их во всеоружии! – ликовала Анаката. – Вот и боятся получить трепку.

– Думаешь, призраки могут бояться боли? – удивился Нат.

Но девушка только пожала плечами:

– Кто их знает?

Незадолго до рассвета поднялся сильный ветер, и могучий смерч разметал призрачный город, превратив его в водоворот пепла и унеся прочь.

– Ложная тревога! – объявил Отакар. – Собирайтесь, мы отправляемся дальше.

В ту же минуту в голове Ната зазвучал голос Сигрид:

«Погоди радоваться. Опасность никуда не исчезла. Вы уносите ее с собой».

– Это еще что за загадки? – недовольно отозвался юноша.

«Понятия не имею, – призналась Сигрид. – Просто общее ощущение. Нечто идет за тобой по следу, и это нечто желает тебе зла. Оно приближается и скоро окажется прямо у тебя за спиной. Будь бдителен, не расслабляйся».

Через два дня пути впереди показалась Аквадония – последний город, выстоявший в огненной пустыне.

Издалека была видна только окружавшая его колоссальная крепостная стена – мощная, неприступная, вся почерневшая от пожаров, в самом низу которой просматривалась узкая арка ворот.

– Толщина этой стены составляет шесть метров, – сообщила Анаката не без гордости. – Она сложена из огнеупорного камня, так что, когда крепость объята пламенем, горожанам не грозит опасность сгореть внутри.

– Хочешь сказать, ваши враги уже пытались нападать на город? – удивился Нат.

– Да, и не раз. Как только ветер стихает, из трещин в земле начинает сочиться газ, который подбирается к стенам и начинает подниматься по ним вверх. Затем он воспламеняется, и огонь подолгу бушует вокруг, рассчитывая изжарить нас заживо.

– И как же вы это переносите?

– Нормально. Не скажу, конечно, что это очень весело, но благодаря агуальве никто не погиб.

На этом они закончили болтовню, поскольку караван уже достиг ворот. Отряд сурово насупленных стражников преградил им путь и произвел тщательный досмотр груза. Наконец створки ворот распахнулись, и караван ступил на главную улицу города.

Здесь и там среди домов высились огромные, подавляющие своей массивностью башни, похожие на донжоны. Нат поинтересовался, для чего они нужны, если их построили не на углах крепостной стены, а прямо посреди города.

– Это не сторожевые башни, – фыркнула Анаката. – Это же резервуары! Именно туда мы сдаем добытую агуальву. Ты скоро побываешь в одной из них, когда мы начнем разгружать волшебные камни. Все караваны страны приходят сюда сдавать большую часть своей добычи – так велит закон. Но сначала мы наведаемся в штаб-квартиру нашего братства, чтобы привести себя в порядок и переодеться поприличнее.

Нат с любопытством разглядывал улицы, по которым они проезжали. По сравнению с остальной страной люди здесь жили побогаче: это было видно и по лицам, и по одежде. Правда, его заинтриговала одна деталь: у многих прохожих на спине была прилажена плоская медная бутыль с маленьким краником. Заметив его удивление, Анаката поспешила объяснить:

– Прости, я и в самом деле забыла сказать тебе! Вода здесь ценится настолько дорого, что служит своего рода валютой. За все платят агуальвой. Цена каждой вещи исчисляется в стаканах, полустаканах или четвертях. Чтобы совершить покупку, тебе нужно просто открыть кран на своей бутыли, которая служит вместо кошелька, и отмерить нужную «сумму» в мерный сосуд продавца. У нас это называют жидкими деньгами.

– Значит, вы не используете ни монеты, ни банкноты?

– Нет. В этом городе и банки, и сейфы, – это все большие цистерны. Богачи держат свое состояние у себя, в больших бассейнах. Впрочем, некоторые предпочитают хранить свои богатства в бидонах. Да ладно, что ты хмуришься! В наших краях самое ценное вещество – это вода, а не золото. Золото нам ни к чему, а агуальва, наоборот, позволяет нам выживать. Так что, если поразмыслить, все устроено очень логично.

На этом она умолкла: караван как раз входил во двор большого строения, внешне похожего на военные казармы.

Навстречу Искателям с радостными восклицаниями высыпали люди в голубой униформе; все шумели, громко делясь новостями и звонко хлопая друг друга по спинам. Анаката провела Ната внутрь здания, где они долго шли по коридорам и комнатам со сводчатыми потолками. Внутри было прохладно и сумрачно: вместо окон здесь были только узкие бойницы, которые сдерживали потоки солнечного света. Коридоры соединяли десятки одинаковых небольших спален со спартанской меблировкой, включавшей только кровать, шкафчик и крохотный стол со стулом.

– Устраивайся, – пригласила Анаката, указав на одну из них. – Эта комната не занята. Чтобы привести себя в порядок, можешь воспользоваться очищающей мазью, которая хранится в шкафу. Мы не используем для мытья воду, здесь это считалось бы святотатством. Сейчас кто-нибудь придет снять с тебя мерку и приготовит для тебя униформу.

С этим она развернулась и ушла, оставив юношу одного на пороге.

«Ну что ж, – подумал он со вздохом, – будем обживаться».

Он вошел в комнату и прикрыл за собой дверь. Обстановка скорее напоминала тюремную камеру, чем гостиницу, но с этим приходилось смириться. В любом случае Нату приходилось ютиться и в менее привлекательных жилищах. Открыв шкаф, он обнаружил внутри большое зеркало, а на полках – набор туалетных принадлежностей, в том числе большую банку с розоватой душистой мазью, которая, как он догадался, и предназначалась для того, чтобы, по выражению Анакаты, «привести себя в порядок».

Сбросив с себя лохмотья, предназначенные для странствий по пустыне, он уже протянул руку к банке с очищающей мазью, как вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Он резко повернулся, ожидая увидеть кого-нибудь на пороге, но в комнате было пусто. И все же его шестое чувство буквально вопило, что в спальне он не один.

«Мне тоже так кажется, – прошелестел в его сознании голос Сигрид. – Я ощущаю чье-то присутствие… какую-то недобрую мысль, направленную на тебя. Это неясное ощущение, но угроза витает в воздухе».

– А ты не можешь указать, откуда она исходит? – нетерпеливо вскинулся юноша. – Ты не видишь ее?

«Нет! Это всего лишь интуитивное чувство. Будь очень осторожен. Кто-то хочет убить тебя».

Нат стиснул зубы. Безоружный, полураздетый, он ощущал себя ужасно уязвимым. Прищурившись, он долго вглядывался в полумрак своего нового жилища, но увидел лишь пылинки, пляшущие в падающем из бойницы луче света. Решив дорого продать свою жизнь, он резко выбросил вперед кулак, но тот ткнул одну лишь пустоту. От резкого рывка в плече вспыхнула боль.

– Брось, – осадил он сам себя, – я схожу с ума. Нет здесь никого и быть не может. Это просто от усталости. Нервы пошаливают, вот и все.

И он решительно окунул пальцы в банку с мазью и натер ею тело, стараясь намазаться поравномернее.

Покончив с туалетом, он набросил висевший на крючке простой синий халат и сел дожидаться кого-нибудь из службы снабжения, ведающего обмундированием. Его все время так и подмывало глянуть через плечо: его как никогда преследовало чувство, что за спиной у него стоит враг и смотрит ему в затылок, как будто выбирая место, куда через мгновение вонзить кинжал.

Главная проблема была в том, что он так никого и не увидел. Чтобы убедиться, что в комнате не прячется убийца-невидимка, Нат вскочил и принялся молотить кулаками во все стороны, каждую секунду ожидая, что его костяшки наткнутся на чье-то лицо.

Вежливое покашливание заставило его замереть на месте. Служащий-снабженец в замешательстве топтался на пороге, сжимая в руках блокнот и портновский метр.

– Тренировки – дело хорошее, – пробурчал он в попытке разрядить неловкую паузу. – Помогают сохранять форму.

Следующие десять минут ушли на то, чтобы снять с Ната необходимые мерки.

– Вернусь через полчаса, – пообещал служащий. – Конечно, это будет простая форма рядового, но, полагаю, вас предупредили?

– Нет, – признался Нат.

– Вот как… Тогда, пожалуй, вам пригодится, если я кое-что уточню. В пустыне Искатели живут в обстановке всеобщего равенства, позабыв об иерархии, однако в городе дело обстоит иначе. Вам придется отдавать честь тем, кто старше вас по рангу. Не забывайте об этом, иначе вас ожидает наказание.

Когда снабженец удалился, Ната снова охватило беспокойство. Не выдержав, он прижался спиной к стене и снова принялся вглядываться в полумрак. Его не покидала уверенность, что таинственное «нечто» находится прямо здесь, совсем близко. Если бы не навязчивый аромат мази, он бы непременно почуял запах своего невидимого преследователя, как жертва чует запах хищника.

Он испытал большое облегчение, когда через полчаса служащий принес ему обещанную униформу – просто скроенный, без всяких украшений костюм небесно-голубого цвета и к нему головной убор, на взгляд Ната, довольно нелепый. Тем не менее он поспешил переодеться и покинул комнату, быстро шагая через сводчатые коридоры – без всякой определенной цели, просто для того, чтобы оказаться подальше от опасности, которая увязалась за ним по следу. Во дворе здания, где он наконец очутился, яркое пустынное солнце чертило резкие тени. Притаившись за колонной, Нат смотрел, как офицеры приветствуют друг друга, забавно взмахивая правой рукой и едва не хлопая друг друга по плечу. Юношу страшно раздражало, что теперь ему тоже придется участвовать в этом маскараде. Он никак не мог понять, каким же образом он вдруг оказался в рядах этой странноватой армии. Почему-то его собственным мнением на этот счет никто не поинтересовался!

– Выглядишь гораздо лучше, – раздался вдруг рядом голос Анакаты. – Тебе бы еще постричься, а то очень уж ты оброс.

Нат обернулся и замер, раскрыв рот. Девушка носила форму лейтенанта, и ее грудь украшали многочисленные награды. Да еще эти эполеты… По сравнению с ней Нат почувствовал себя одетым в простой мешок. Это его тоже разозлило, так что он с некоторым вызовом отсалютовал ей преувеличенно почтительно, в чем нельзя было не разглядеть сарказма.

Анаката нахмурилась, но потом решила, что обижаться не стоит.

– Успокойся, – прошептала она. – С этим я ничего не могу поделать, таковы правила. Я в этом наряде чувствую себя ничуть не лучше, чем ты. Будь моя воля, я бы и дальше скиталась по пустыне в своих привычных лохмотьях, но здесь жизнь устроена по-другому. Искателям нравится демонстрировать свою значимость. Простое братство ремесленников, каким они были поначалу, со временем превратилось в сложную военную организацию. Так что пока мы в городе, придется играть в эту игру, иначе нам не миновать неприятностей. Уверяю тебя, эти мучения продлятся недолго – скоро мы отправимся в новый поход. А теперь пойдем со мной, я проведу тебя взглянуть на резервуары.

Нат понуро поплелся за ней, сердясь, что выставил себя таким дураком. Впрочем, он быстро перестал думать об этом, потому что его прежнее ощущение «невидимого присутствия» вскоре вернулось. На этот раз он ясно чувствовал, что угроза следует за ним след в след, в точности повторяя каждый поворот пути, каждое его движение.

Вскоре она придвинулась еще ближе, и он почти ощущал, как таинственный враг дышит ему в затылок. Сначала он хотел поделиться своими тревогами с Анакатой, но потом отказался от этой идеи, решив, что она сочтет его сумасшедшим.

– Ну вот, мы на месте, – объявила девушка, указывая на бронированную дверь в основании башни. – Сейчас увидишь, это впечатляющее зрелище.

Часовой у двери проверил удостоверение Анакаты и шагнул в сторону, позволяя им войти. Дальше им пришлось долго подниматься по нескончаемой металлической лестнице. Грохот их тяжелых военных башмаков по стальным ступеням отдавался в башне оглушительным гулом. Когда же наконец они взобрались на самый верх, Нат восхищенно присвистнул. Они стояли у самого края огромного бассейна, в котором, защищенная от солнечного света и пыли толстым каменным сводом, плескалась агуальва, а по ней сновали маленькие лодки. От колоссальной жидкой толщи исходил леденящий холод, и юноша удивился про себя, почему ее поверхность не превращается в лед, как на замерзшем озере.

– От основания и до самого верха, – заговорила Анаката, – вся эта башня не что иное, как огромная цистерна. Наши запасы достаточно велики, чтобы не бояться пустынного жара и нашествия огня. Жители Аквадонии надежно защищены от них на долгое время, и все это благодаря нам, Искателям.

Плеск воды порождал под сводами нескончаемое эхо, и Нат осознал, что в этих стенах можно полностью забыть о чудовищном зное пустыни. Сказать по правде, здесь было так холодно, что он невольно принялся мечтать об уютной шубе из волчьего меха.

Анаката пустилась в дальнейшие технические разъяснения, но Нат ее почти не слушал: зловещая угроза снова дала знать о себе. Она была здесь, совсем рядом. Сигрид, которая тоже почуяла опасность, теперь пронзительно зудела в сознании юноши, как взбудораженная пчела, не давая ни о чем думать.

«Осторожно! – твердила она. – Осторожно! Сейчас что-то произойдет… Что-то случится…»

Вдруг Нату показалось, что прямо из пола вынырнула рука и ухватила его за лодыжку.

Опустив глаза, он всматривался в гладкие плиты, не различая ничего, кроме темных колышущихся теней – должно быть, над стылой поверхностью воды скапливался туман и перетекал через край исполинского колодца. И все же Нат явственно чувствовал кожей крепкую хватку невидимых пальцев. Он попытался отскочить назад, но было уже поздно: «нечто» сильно дернуло его за ногу, заставив потерять равновесие. Отчаянно молотя руками в воздухе, он с придушенным криком упал прямо в цистерну.

Цепенящий холод агуальвы пронзил его до самых костей, дыхание перехватило… и он камнем пошел вниз, уверенный, что на ходу превращается в кусок льда.

Мозг работал вяло, но все же Нат осознал, что падает в колодец, ограниченный стенами башни, и скоро достигнет ее подножия. Значит, следовало что-нибудь предпринять, чтобы не утонуть. Собрав все силы, он отчаянно взбрыкнул ногами, и его потянуло вверх. Никаких страданий он не испытывал: холод парализовал все нервные окончания, и теперь его кожа оказалась не чувствительнее картона.

Как только его голова вынырнула на поверхность, чьи-то руки подхватили его и перекинули в лодку. Вскоре Анаката и еще кто-то из рабочих уже выволакивали его, мокрого до нитки, на каменные плиты пола.

Трясясь и стуча зубами от жуткого холода, Нат скорчился на полу, стараясь удержать хоть немного внутреннего тепла.

Чей-то голос над ним произнес:

– Ему конец, мой лейтенант. Мне очень жаль, но он слишком много времени провел под водой. Это ведь чистая агуальва, в очень высокой концентрации. В нее нельзя окунаться – это чистое самоубийство…

– Замолчи! – резко перебила его Анаката. – Лучше помоги мне стащить его на первый этаж, а потом беги в казармы за врачом. Быстро!

Тело Ната настолько онемело, что он даже не почувствовал, как его подняли и понесли. Ему только с большим трудом удавалось оставаться в сознании.

«Я не должен засыпать! – твердил он себе. – Если я поддамся, то больше уже не проснусь».

Ему бы очень хотелось, чтобы Сигрид сейчас пришла к нему на помощь, но, видимо, холод заставил оцепенеть и ее тоже: по крайней мере, ее голоса он больше не слышал.

Гомон встревоженных голосов заставил его встрепенуться: он понял, что лежит на кровати и кто-то сдирает с него мокрую одежду. Какой-то незнакомый старик в лазурно-голубой, богато украшенной золотом форме, склонился над ним и пристально осматривал его, хмуро насупившись.

– Его уже не спасти, – заявил он, распрямляясь. – Под действием агуальвы температура его тела будет и дальше стремительно снижаться. Эта жидкость не предназначена для того, чтобы употреблять ее в таком количестве, и вам, лейтенант, это известно не хуже, чем мне. Глоток утром, глоток вечером – этого с избытком хватает, чтобы без ущерба переносить зной огненной пустыни. Но купаться в ней… такое еще никому не приходило в голову.

– Что же с ним будет? – спросила Анаката дрожащим от волнения голосом.

– Часа через три он полностью заледенеет, как вмерзший во льды тюлень. Очень печально, конечно, но как можно быть таким неуклюжим! Что с ним случилось?

– Мы просто стояли у бортика резервуара, и он вдруг споткнулся. Не понимаю, почему, камни были сухие и совсем не скользкие. Не было никаких причин для падения… Но он вдруг потерял равновесие..

– Придется составить рапорт. Пусть он всего лишь рядовой солдат, да еще новичок, но мы не можем позволить себе роскошь потерять даже одного человека. Возможно, вас призовут к ответу за это упущение.

Голоса отдалились, и Нат прикрыл глаза.

«Я больше не чувствую своего тела, – подумал он. – Теперь я понимаю, что должна была испытывать Сигрид. И это совсем не так уж плохо, как я себе представлял».

Врач ушел, оставив Анакату в одиночестве сидеть у изголовья юноши. Судя по всему, дело уже считалось решенным.

«Что же произошло со мной на самом деле? – продолжал размышлять Нат. – Все случилось так быстро, что я уже готов поверить, будто мне просто померещилось нечто странное».

«Нет, – отозвался вдруг голос Сигрид. – Тебя пытались убить. Не знаю, каким образом, но это покушение готовилось заранее».

«Теперь это уже не важно, – решил он, сдаваясь. – Мне конец. Я скоро усну и замерзну до смерти. Ты же слышала, что сказал врач. Это неизлечимо».

«Он солгал! Я прочла это в его мыслях. На самом деле спасительное средство существует, но только Искатели не могут им воспользоваться. Для них это считается преступлением, святотатством».

«О чем это ты?»

«Я сама точно не знаю. Доктор подумал о нем лишь мельком, потому что даже одна мысль об этом средстве наполнила его страхом, но я успела понять, что выход есть. Это что-то, имеющее отношение к ювелирному делу, к золоту. Он подумал: «огненные драгоценности». Да, именно такими словами. А потом поспешил загнать их в глубь сознания. Он чувствовал себя виноватым даже за то, что мысленно произнес их».

«Огненные драгоценности… Бессмыслица какая-то».

«Я бы так не сказала. Анаката в тот момент подумала о том же самом. Она знает, что может спасти тебя, нарушив правила, но не решается сделать это; ее воспитывали в такой строгости, что она считает это страшнейшим преступлением. Сейчас я проберусь в ее голову и разузнаю об этом средстве побольше».

На этот раз Нат не стал возражать. Оцепенение охватывало его все сильнее, и ему с каждой минутой становилось труднее оставаться в сознании. Мозг, окруженный мертвящим холодом, медленно угасал. Еще немного, и интеллект у него станет, как у кучки творога.

«Эй! – позвала его вдруг Сигрид. – Ну-ка, встряхнись! Что за малодушие! Я покопалась в тайных мыслях Анакаты… Не сердись, ради бога, это же для благого дела! Теперь я все знаю. Речь идет о ювелирах-контрабандистах, которых здесь считают преступниками и которые ведут свои дела подпольно. А занимаются они тем, что изготавливают драгоценные украшения из огня».

«Что?»

«Именно так. Вместо золота они используют волшебный огонь, который зажег метеорит. Они разминают его, месят, как тесто, и придают ему форму украшения, а потом окунают в агуальву. При этом их изделие застывает с поверхности, и люди могут носить его, не боясь сгореть».

«И ради чего такие хлопоты?»

«Да уж, сразу видно, что ты мужчина! Да ради того, что огненные украшения гораздо красивее, чем даже сделанные из самого чистого золота. Их сияние зачаровывает. Говорят также, что они наполняют своего владельца невероятной энергией и исцеляют любые болезни. Многие люди тайком покупают их и носят у себя дома, когда никто не видит. Однако такая покупка приравнивается к измене, и если кого-нибудь в ней уличат, то приговорят к смерти. Здесь, в Аквадонии, с такими вещами не шутят».

«И эти штуки могут меня вылечить?»

«По крайней мере, Анаката так считает. И ей известно, где их можно раздобыть. Она знает кое-кого из женщин, перевозящих контрабандный товар. Ей достаточно было бы связаться с каким-нибудь ювелиром и купить самый простенький медальон. Ей очень хочется это сделать. Ты очень ей дорог, но ей трудно поступиться своими убеждениями, поэтому сейчас она страшно терзается этой дилеммой. Я собираюсь забраться ей в голову и подтолкнуть ее к нужному решению. Мне это удастся, я знаю».

«Но это же манипуляция!»

«А что, ты предпочитаешь превратиться в ледышку?»

Нату показалось, словно легкий сквознячок пролетел сквозь его голову, из одного уха в другое: он понял, что это Сигрид покинула его мозг. Он снова погрузился в оцепенение, вяло пытаясь представить себе, как могут выглядеть эти самые огненные драгоценности. Неужели и вправду можно отковать пламя так, чтобы придать ему форму медальона? В его сознании сами собой возникали причудливые картины: кузнецы с почерневшей от копоти кожей, пытающиеся укротить огонь ударами молота, изгибая и плюща его на наковальне, как зарождающийся клинок меча или сабли.

Измученный этим полусном, полубредом, он провалился в забытье.

Он был уже на пороге смерти, когда мягкое тепло вернуло его из мрака. Яркое желтое пятнышко на его груди, сияющее, как маленькое солнце… Холод медленно отступал, и кровь, почти уже застывшая в венах, снова стала горячей и текучей. Вместо ледяной статуи он снова становился человеком – истощенным и обессиленным, но по-прежнему живым.

«Не двигайся, – шепнула ему Сигрид, – ты пока еще слишком слаб. Мне удалось убедить Анакату купить у ювелира-контрабандиста огненный медальон. Ей это обошлось в три полных стакана агуальвы… Ради тебя она отдала почти все, что у нее есть! Думаю, что не ошибусь, если скажу, что эта малышка по уши в тебя влюбилась! Она пошла на ужасный риск. Если о ее поступке станет известно, ее немедленно бросят в тюрьму».

«Да ладно тебе, – пробурчал Нат. – Она ведь действовала не по своей воле, это ты ее заставила».

«Это правда, но на самом деле я всего лишь ускорила развитие событий. Думаю, в конце концов она бы и сама решилась. Просто не смогла бы сидеть сложа руки и смотреть, как ты превращаешься в ледяную глыбу».

«Мне на грудь положили что-то горячее… что это?»

«Это и есть медальон. Очень простой, размером не больше ногтя на твоем мизинце. Но это настоящая огненная драгоценность, его изготовили из огня, а потом охладили в агуальве. Волшебная вода ослабила его разрушительную силу, но сохранила его энергию. Эта чудесная энергия и прогоняет холод из твоего тела».

Почувствовав себя немного лучше, Нат приоткрыл глаза… и сияние медальона, лежащего у него на груди, едва не ослепило его. Никакое золото в мире не могло сверкать таким блеском! Таким чарующим, таким волшебным… Нату подумалось, что он мог бы целыми днями созерцать это дивное украшение, а то и целыми неделями…

– Не смотри на него так, – прошептала сидящая у его постели Анаката. – Это плохо… Эти украшения заколдованы. Те, кто носит их, вскоре становятся их рабами. Они не работают, не едят, не разговаривают с другими людьми… Только сидят, расширив глаза, и неотрывно созерцают то, что лежит в их шкатулке с драгоценностями. Месяца через три сияние этих безделушек выжигает им сетчатку, и они слепнут. И все равно, даже зная это, с каждым днем все больше и больше людей тайком покупают огненные драгоценности. Тебе известно, что это преступление? Если нас уличат, то предадут казни.

– Спасибо тебе, – тихонько ответил Нат. – Ты спасла мне жизнь.

Анаката опустила залившееся краской лицо:

– Что ты, не стоит. На моем месте ты сделал бы то же самое.

Нат снова прикрыл глаза, однако яркий свет медальона проникал даже сквозь веки. Он испытывал только одно желание: взять его в ладони и рассмотреть поближе. Он был уверен, что получит от этого несказанное удовольствие.

«Эй, держись! – велела ему Сигрид. – Не поддавайся ему. Эти побрякушки – опасная западня. Те существа, что прилетели на планету вместе с метеоритом, используют их, чтобы подрывать силы Искателей. Им известно, что эти украшения действуют на людей как наркотик: они очень быстро к ним привыкают и уже не могут без них обходиться. А когда половина населения ослепнет, огнепоклонники легко завладеют Аквадонией».

– Я в порядке, – сказал Нат, приподнимаясь. – Думаю, лучше убрать эту штуку куда-нибудь подальше, пока она нас совсем не загипнотизировала.

Анаката не ответила: она сидела, молча уставившись на медальон на груди юноши, и, казалось, не слышала ни слова.

«Вот черт! – встревожился Нат. – Она уже подпала под влияние излучения. Быстро же эта дрянь работает!»

Он быстрым движением схватил медальон и завернул в уголок одеяла, чтобы приглушить его блеск. Анаката чуть встряхнулась, выходя из транса.

– Во имя всех богов… – пролепетала она. – Драгоценность уже держала меня в своей власти. Это было… это было нечто невероятное. Я никогда не чувствовала себя такой счастливой. Словно весь мир вокруг меня погрузился в счастье и гармонию. Это… это…

– Иллюзия, – закончил Нат. – Придется закопать эту безделушку поглубже, чтобы никто не заметил ее сияния. Но оно такое мощное, что я не удивлюсь, если окажется, что оно просачивается сквозь стены!

– И все же он тебя спас, – заметила девушка. – Проблема в том, что твое чудесное исцеление может вызвать подозрение у врача, который тебя осматривал. Он-то ожидает увидеть завтра твой труп. Он старый, исполненный самодовольства брюзга и ни за что не захочет признать, что ошибся с прогнозом.

Мысленно обращаясь к Сигрид, Нат спросил:

«Ты можешь что-нибудь сделать?»

«Да, – сразу отозвалась та. – Я проникну в сознание доктора и внушу ему, что ты выжил исключительно благодаря его врачебному искусству. Он тут же сочтет себя за гения и не станет искать других причин твоего выздоровления».

Всю ночь Нат и Анаката потратили на то, чтобы выкопать яму в подвале казармы и спрятать в ней медальон. Уже засыпав тайник и притаптывая землю ногами, чтобы легла плотнее, он обнаружил, что свет от украшения продолжает сочиться даже сквозь слой песка и гравия. Он с трудом верил своим глазам! Не зная, что делать, Нат навалил на это место груду пустых бочек, чтобы скрыть предательское свечение.

Утром, когда горн протрубил подъем и все Искатели построились во дворе казарм на перекличку, доктор подошел к Нату и фамильярно похлопал его по плечу:

– Ну что, парень, как самочувствие? Получше, верно? Похоже, мое лечение пошло тебе на пользу!

По его самодовольному виду Нат догадался, что план Сигрид сработал безупречно.

«И все же, – подумал он, – я так и не знаю, каким образом та колдовская рука могла высунуться из пола и свалить меня в цистерну».

А раз он остался в живых, значит, призрачный убийца не замедлит повторить попытку отправить его на тот свет. И эту мысль никак нельзя было назвать ободряющей.

План сражения

В последующие дни Нату никак не удавалось избавиться от чувства тревоги, которое преследовало его с момента появления в казармах. Глухой, неизбывный страх не давал ему покоя. Всякий раз, оставшись в одиночестве, он то и дело оглядывался через плечо, чтобы убедиться, что никто не подкрадывается к нему сзади. Собственная боязливость внушала ему отвращение, но тот случай с призрачной рукой совсем выбил его из колеи. Обычно он был не склонен сдаваться перед лицом врага и никогда не отказывался от схватки, но сейчас он никак не мог придумать, как можно противостоять убийце, которого нельзя увидеть.

– Это не просто человек-невидимка, – изложил он свои соображения Сигрид. – Никакой человек, даже невидимый, не может просунуть руку сквозь каменные плиты. А если бы он лежал на полу, я бы непременно наступил на него. Нет, это что-то другое… только что?

Его по-прежнему не оставляло чувство, что за ним наблюдают, шпионят… даже когда он запирался в своей комнате и задергивал занавеску на узком окошке. Враг был здесь, совсем рядом – рыскал по комнате, выжидая случая напасть…

Когда же угроза становилась слишком явной, он сбегал из казарм и часами слонялся по городским улицам. Анаката выдала ему зарплату в виде заполненной агуальвой медной бутыли с краником, так что теперь, когда он хотел что-нибудь купить, ему нужно было просто отлить немного жидкости в мерный стаканчик продавца.

– Только смотри, особо не шикуй, – напутствовала его Анаката. – Аквадония – богатый город, и цены здесь заоблачные.

Однажды утром Отакар, предводитель клана, собрал их всех во дворе казармы и объявил, что в благодарность за беззаветную службу на благо родины король Лидор приглашает их посетить дворцовые сады. В связи с этим Отакар настоятельно рекомендовал всему личному составу начистить сапоги и отгладить форму.

– Это великая честь, – прошептала Анаката на ухо Нату. – Но поскольку ты всего лишь рядовой, при появлении короля ты должен будешь хранить молчание и смотреть в пол. Обращаться к правителю имеют право только старшие офицеры.

Юноша воспринял эту новость с недовольным ворчанием: он терпеть не мог, когда его держали за мальчишку.

В назначенный день весь клан стройным порядком вступил в королевские сады. Ната поразило обилие и пышность цветов, кустарников и фруктовых деревьев. Это был не просто оазис, а настоящий девственный лес! Апельсины, бананы и манго, в три раза крупнее обычных фруктов, сияли налитыми соком глянцевыми боками, а блестящая изумрудная листва казалась искусственной – словно кто-то выкрасил ее ярко-зеленой краской. От одуряющих ароматов кружилась голова.

– Что это за джунгли? – изумленно спросил он. – Я-то думал, что здешняя жара убивает любую растительность.

– Вообще-то так и есть, – смущенно прошептала Анаката. – Но этот сад регулярно поливают агуальвой из городских цистерн.

Ната это всерьез возмутило. Ничего себе расточительство! Неужели Искатели постоянно рискуют жизнью ради того, чтобы король мог забавы ради выращивать эти гигантские бананы?

Он уже собирался поделиться этими мыслями со своей спутницей, как вдруг фанфары возвестили о появлении короля. Нат, который в очередной раз ожидал увидеть седобородого старца, с удивлением обнаружил, что Лидор едва ли старше его самого. Стройный и миловидный, с густой белокурой шевелюрой, он выступал в нарядном голубом мундире, увешанном сверкающими орденами. Сияя самоуверенной улыбкой, он машинально поигрывал скипетром, навершие которого венчала фигурка рыбки.

Когда он шествовал мимо выстроившегося войска, Нат успел заметить, что все ордена и медали, позвякивающие на груди монарха, были так или иначе связаны с водной стихией: здесь были и золотые киты, и хрустальные осьминоги… одним словом, вся водная живность, напоминающая о тех временах, когда иссохшую пустыню покрывали озера и моря.

Завершив смотр, Линдор взошел на установленный среди цветника помост и приветственно воздел руки, отчего его многочисленные награды задребезжали, как бубенчики на шеях отпущенных на пастбище коз.

– Доблестные солдаты воды, – провозгласил он, – примите мою благодарность! Не будь вас, не стало бы и этого города. Вся жизнь погибла бы среди огненной пустыни. Ваша отвага является примером для всех и каждого, и когда война будет окончена, я воздвигну во славу вашего подвига величественный памятник.

Он еще долго продолжал в том же духе, явно повторяя заученную наизусть речь, которую сочинили для него советники. Впрочем, польщенные Искатели упивались этими славословиями с явным наслаждением. Нат же тем временем мрачно размышлял, сколько таких «солдат воды» отдали свои жизни ради того, чтобы Лидор мог вырастить вокруг своего дворца эти милые персональные джунгли.

Наконец поток славословий иссяк, и молодой король с важным видом объявил:

– Но мы собираемся не только обороняться, стараясь выжить любой ценой. Через некоторое время мы намерены нанести врагу ответный удар. Я разработал план контрнаступления – секретную стратегию, которая позволит нам окончательно одержать верх над неприятелем. И сейчас я намерен открыть вам этот план, потому что успех его реализации целиком зависит от вас.

Он сбежал с помоста и, энергично прохрустев по гравию изящными лакированными сапожками, направился к установленному неподалеку большому столу, сейчас накрытому большим куском сукна. Тут он щелкнул пальцами, и двое расторопных слуг ловко сдернули покрывало, открыв для обозрения макет, изображающий запретную зону. Аквадония выглядела на нем как нагромождение кубиков величиной со спичечный коробок. Из миниатюрной крепости выходило что-то вроде тонкой трубочки, которая извивалась по земле в направлении чего-то, похожего на вулкан.

– Вот он, наш план сражения, – провозгласил Лидор театрально. – Идея его проста, но поистине великолепна. Вот уже несколько месяцев мы тайно строим трубопровод, который, выходя из Аквадонии, пересечет пустыню и достигнет кратера, в глубине которого таятся наши враги, прибывшие из космоса. Когда труба дотянется до отверстия этого огненного колодца, мы откроем шлюзы всех цистерн Аквадонии, направив в нее колоссальный поток агуальвы. Миновав иссохшие земли, этот поток низвергнется водопадом в самое логово огненных существ. Вы все знаете, как холодна волшебная вода. Не сомневаюсь, что, когда она зальет погруженный глубоко в толщу породы метеорит, адский огонь заледенеет в три секунды. Пожар, полыхающий вот уже двадцать лет, наконец погаснет, а с ним исчезнут и монстры, превратившие нашу жизнь в череду кошмаров.

Вокруг стола с макетом поднялся оживленный гомон, исполненный воодушевления.

«А если ничего не получится, – прозвучал в сознании юноши голос Сигрид, – они попусту растратят все свои драгоценные запасы агуальвы и будут обречены рассыпаться в пыль от чудовищного жара пустыни. Азартный парень, этот король. Ему бы в покер играть…»

Юноша покачал головой. Его посетила та же мысль, но, с другой стороны, Лидор отчасти прав: нельзя же вечно сидеть сложа руки!

Впрочем, вслух он ничего не сказал. Офицеры, в их числе и Анаката, столпились вокруг правителя, а рядовые солдаты стояли в сторонке, и он решил держаться вместе с ними.

После долгого совещания, которое велось в основном шепотом, Лидер объявил, что клан Отакара назначается наблюдать за строительством трубопровода в пустыне и обеспечивать его безопасность. Само собой, это подразумевало, что Искатели станут лагерем рядом со стройкой, в совершенно ужасающих условиях.

– Как только враг разгадает наши намерения, – сурово произнес король, – он, естественно, постарается любыми способами разрушить трубопровод. Я рассчитываю, что вы помешаете ему довести этот замысел до воплощения. Не отступайте, сдерживайте его ценой любых жертв. Для всех нас жизненно важно, чтобы труба как можно быстрее достигла кратера. Это наш единственный шанс уничтожить пекло, которое десятилетиями бушует прямо у нас под ногами.

После этих заключительных прочувствованных слов король простился со своими подданными, и весь клан в полном составе отправился обратно в казармы. Лица солдат были строги, все шагали молча. Каждый осознавал величие поставленной цели… и смертельные опасности, которые ожидали их на пути к ней.

Когда они наконец остались одни, Нат повернулся к Анакате и поинтересовался:

– Ну и что ты об этом думаешь? Считаешь, этот план выполним?

Девушка со смущенным видом нерешительно махнула рукой.

– Конечно, да… разумеется… – пробормотала она. – Но есть одна вещь, которая меня тревожит.

– Какая?

– Как ты уже успел почувствовать на себе, агуальва очень, очень холодная. Это ее главная особенность. Даже самый лютый жар не может испарить ее… Возможно, именно здесь и кроется слабое место плана. Представь себе, как эта вода обрушится водопадом на пылающее ядро метеорита. Боюсь, что вместо того, чтобы взаимно погасить друг друга, эти две противоположные стихии вызовут чудовищный взрыв… такой мощный, что он спровоцирует целый каскад землетрясений. А если вся планета расколется? Ты об этом не думал? Что, если Алмоа разлетится на куски?

Нат нахмурился. В словах Анакаты был смысл. В самом деле, ведь внизу, под землей – не обычный огонь. Пылающее ядро на дне кратера, уходящего на многие километры в толщу планеты, не принадлежало к числу известных миру явлений. Это была неведомая инопланетная сила, стихия, о которой обитатели Алмоа не знали ровным счетом ничего. И внезапное столкновение ледяного холода и бушующего космического пламени могло спровоцировать катастрофу планетарного масштаба.

– Впрочем, возможно, мои опасения лишены оснований, – нерешительно продолжала девушка. – Я ведь не ученый. С другой стороны, король наверняка располагает надежной информацией, иначе он бы не решился на столь масштабную операцию.

Она явно пыталась успокоить саму себя, но подозрения Ната только крепли. Лидор не произвел на него впечатления вдумчивого и осторожного стратега – просто обычный самовлюбленный аристократ, преисполненный гордыни и уверенности в собственных талантах.

– В любом случае, – вздохнула Анаката, – никто меня и слушать не станет. Я всего лишь командир небольшого отряда… Ладно, пора готовиться к походу в пустыню. Советую тебе хорошенько набраться сил. Ешь и отдыхай побольше. Нас ждут нелегкие времена. Чем ближе мы будем подходить к кратеру, тем ужаснее будет становиться жара. Мы сможем выжить только благодаря большим запасам агуальвы, и если они вдруг иссякнут, мы тут же иссохнем и ветер развеет наш прах, как горстку пепла.

Призрачный убийца

Под командованием Отакара клан приступил к нескончаемым приготовлениям к экспедиции в самое сердце пустыни. Целыми днями солдаты были заняты чисткой оружия, упаковкой снаряжения и заготовкой запасов провизии, которых хватило бы на несколько месяцев жизни в суровых условиях. Любые обсуждения при этом велись шепотом – для сохранения операции в строжайшей тайне.

Однажды, когда Ната отрядили на другой конец города за партией сушеных овощей, его неожиданно перехватил какой-то незнакомый человек в плаще с капюшоном, из-под которого была видна только борода да пряди заплетенных в косички волос.

– Нужно поговорить с глазу на глаз, – прошептал незнакомец, цепко ухватив юношу за плечо.

– Эй, полегче, дружище, – огрызнулся Нат, резко отстраняясь. – Я вас не знаю.

– Зато я знаю тебя очень даже хорошо, – отозвался бородач. – И ты должен оказывать мне уважение, потому что я спас тебе жизнь.

– Что?

– Я Нектос, ювелир. Тот медальон, который вывел тебя из ледяного оцепенения, был из моей лавки. Однажды ночью за ним явилась твоя подружка. А ты лежал на кровати, холодный как лед, и лицо у тебя уже посинело.

– Я… я не знал. Так в чем дело? Вам не заплатили?

Лицо Нектоса расплылось в масляной улыбочке:

– О нет, нет, тут все в порядке. Я беспокоюсь за тебя, мой мальчик. Зайди-ка ко мне в лавку, там мы сможем поболтать в более спокойной обстановке.

Нат заколебался: с одной стороны, этот человек не внушал ему доверия, а с другой – ему стало вдруг любопытно услышать, что же тот хочет ему сказать.

Им пришлось локтями прокладывать себе дорогу через толпу, заполонившую овощной рынок, пока наконец Нектос не втолкнул юношу в крохотную полутемную лавку. На прилавках были разложены простенькие побрякушки медной чеканки – дешевое барахло для крестьянок.

– Можешь не искать, – усмехнулся ювелир. – Моя настоящая мастерская в другом месте, а эта лавочка только прикрытие. Садись, я сейчас приготовлю чай.

Нат уселся на шаткий табурет; от острого запаха специй тянуло чихать.

– Как у вас получается изготавливать украшения из пламени? – спросил он, не удержавшись.

– Уж не думаешь ли ты, что я возьму и выложу тебе все свои секреты? – фыркнул Нектос. – Это сложное магическое искусство… к тому же весьма опасное. Огонь – непокорная стихия. Чуть что не так – и тут же превратишься в живой факел. Я использую специальные инструменты, чтобы работать с ним. И эти инструменты мне дали существа с метеорита.

– Так вы работаете на врагов Аквадонии?

– Эй-эй, к чему такие громкие слова? Я изготавливаю всего лишь медальоны, ожерелья и кольца, а не мечи и копья! И не забывай, если бы не я, ты был бы уже давно мертв.

Он поставил на медный поднос две чашки и разлил душистый черный чай.

– Но эти украшения не так безобидны, как вы утверждаете! – гневно прошипел Нат. – Они гипнотизируют людей.

Нектос расхохотался:

– В самом деле? Это кто же тебе наболтал такой ерунды? Эти украшения очень красивы, вот и все. В них нет ничего зловредного, а те, кто утверждает обратное, просто-напросто лгут.

– Так о чем вы хотели со мной поговорить? – оборвал его Нат, желая поскорее покончить с докучливым визитом.

– О твоей безопасности, малыш, – отозвался ювелир, мгновенно посерьезнев. – Тебя хотят погубить. Огнепоклонники отправили по твоему следу убийцу… Впрочем, что я болтаю, как дурак. Ты уже знаешь об этом, потому что однажды этот убийца уже едва не преуспел.

Нат содрогнулся. Заметив его колебания, Нектос продолжил:

– Эту опасность не стоит недооценивать, мой мальчик, – отчеканил он. – От этого убийцы нет защиты. Он будет следовать за тобой повсюду, и его не остановят ни двери, ни замки. Для тебя теперь единственный способ спастись от неминуемой смерти – это вступить в клан друзей огня. Тогда угроза, нависшая над твоей головой, немедленно исчезнет.

– Вы шутите? – возмутился юноша.

– Отнюдь. К чему упрямиться, держась за сторону побежденных? Аквадонианцам скоро крышка, это ясно. Думаешь, огненные существа не знают про план, который выдумал Лидор? Глупость какая! Как будто можно проложить через пустыню трубу, оставаясь незамеченными! Этот проект – одно сплошное недоразумение. Но если Лидору все же удастся подвести миллионы литров агуальвы прямо к кратеру, он взорвет всю планету! Неужели ты хочешь в этом участвовать?

– Но огнепоклонники все время продолжают нападать на Аквадонию! – возразил Нат, который чувствовал себя все более неуверенно.

– Это тебе так сказали, – проговорил Нектос, наклоняясь ближе к юноше. – На самом деле существа, обитающие внутри метеорита, мечтают жить в мире с местными народами. Увы, Лидор возненавидел их с первой же минуты. Он настоящий тиран и ксенофоб… даже вида не выносит какого-нибудь чужестранца. Он сразу бросил свои войска против существ, потерпевших крушение в космосе, чтобы уничтожить их. Правда, как оказалось, не очень удачно: он недооценил сил противника, и ответный удар не заставил себя ждать. И тем не менее я настаиваю на том, что огненные существа всего лишь оборонялись. Если бы на них не напали, им бы не пришлось защищать свою жизнь.

Нат сидел молча, нервно вертя в пальцах чашку. Кому же верить? Приходилось признать, что он совсем ничего не знает о событиях, происходивших здесь двадцать лет тому назад.

– Не вступай в ряды безумцев, – взмолился к нему Нектос. – Искатели разрушат Алмоа.

– Тогда что же, по-вашему, я должен делать?

– Стань нашим лазутчиком, и когда окажешься в пустыне, добейся того, чтобы трубопровод не был построен.

– Ни за что!

– В таком случае тебе конец, мой бедный друг. Убийца-призрак лишит тебя жизни в самом скором времени. Мне очень жаль, право. И все же если ты передумаешь, дай мне знать. Возможно, я еще успею остановить руку убийцы.

Вернувшись в казармы, Нат поспешил уединиться в своей комнате, чтобы поразмыслить о последних событиях.

– Что ты об этом думаешь? – обратился он к Сигрид. – По-твоему, это правда? Что огненные существа хотят жить в мире с людьми?

«Откуда же нам знать наверняка? – вздохнула девушка. – Но, по моему мнению, Лидор скорее из людей того сорта, которые сначала действуют, а потом думают. Мне кажется, его заботит исключительно слава, которую принесет ему победоносная война. И уж можешь не сомневаться – единственные памятники, которые он воздвигнет, будут изображать его самого – великого завоевателя в короне в три раза больше головы».

Нат принялся мерить шагами тесную комнату. Какое же решение принять? Кто лжет, кто говорит правду? Действительно ли план сражения, намеченный Искателями, приведет к уничтожению планеты?

Он закашлялся: от его энергичных движений в воздухе над полом повисла пыль, которую он так ни разу и не удосужился подмести.

– Хватит с меня уже этих пыльных застенков! – рассвирепел он. – Я хочу вернуться к ракете и продолжить свое путешествие к Земле!

«Ты же знаешь, что в ближайшие четыре года это невозможно, – вздохнула Сигрид. – Но если ты ничего не предпримешь, Алмоа к тому времени уже прекратит свое существование. Я вижу для тебя лишь один способ избежать гибели: стань бесплотным духом, как я! Когда твое тело утратит материальность, ничто – ни огонь, ни вода, ни взрывы, ничто не сможет причинить тебе вреда. Правда, для этого тебе пришлось бы вернуться в сад секретов…»

– Нет. Я благодарен тебе за предложение, но мне это не подходит. Я слишком привязан к земным удовольствиям.

«Да уж, ты настоящий парень!» – буркнула Сигрид, тут же обидевшись.

Чтобы немного отвлечься от тревожных размышлений, Нат вытащил из шкафчика метлу и принялся за уборку. Однако дело не пошло: пыль никак не желала сметаться, словно приклеившись к полу.

– Ох, – воскликнул он раздраженно, – ну все, с меня хватит!

И завалился на кровать, закрыв глаза и пытаясь найти спасение в дреме.

Вскоре ему приснился сон.

Ему виделось, что он превращается в медведя. Он бродил нагишом по морскому льду, и чтобы защититься от полярного холода, его тело решило ускоренно обрасти шерстью – безобразной серовато-бурой растительностью, которая постепенно покрывала его руки и ноги, подбираясь к туловищу. Это было отвратительно и к тому же очень жарко. Он попытался было сбросить новообретенную шкуру, но меховой покров сковал его, как заржавевшие доспехи. Он задыхался, как будто на грудь ему улеглась огромная кошка, сдавив беспомощные легкие.

От этих неприятных ощущений он проснулся и, тараща мутные спросонок глаза, увидел, что его покрывает плотное серое одеяло. Одеяло, воняющее гарью…

Одеяло из пепла.

Только тут он заметил, что Сигрид в его сознании отчаянно вопит, предупреждая его об опасности. В один миг ему все стало ясно. То, что он совсем недавно принял за пыль и попытался вымести из комнаты, на самом деле было сажей. Убийца, следовавший за ним по пятам, вовсе не был человеком-невидимкой… это был пепельный призрак! Создание, способное по своему желанию принимать любое обличье. Вот почему он постоянно ощущал, что за ним следят… Преступник сопровождал его повсюду. В спальне он превращался в пыль, на улице распластывался под видом тени и следовал за ним, не отрываясь от его подошв. Любой темный уголок служил ему идеальным убежищем. Точно так же он мог прятаться, заползая под мебель или в щель под дверью, и просачиваться в любые помещения через замочные скважины. Там, в водяной башне, ему было достаточно рассыпаться тонким слоем по плитам пола, у самых ног Ната, а потом придать себе форму цепкой руки.

«Значит, когда я почувствовал на своей лодыжке пятипалую хватку, мне ничего не померещилось!» – решил юноша.

Он снова попытался высвободиться, но частицы пепла спаялись между собой крепко-накрепко, как звенья кольчуги. Он оказался спеленат этой плотной сетью и, сколько ни бился, не мог из нее вырваться.

Внезапно серые крупицы поползли, задвигались, собираясь воедино, и образовали нечто, похожее на человеческую фигуру. Ошеломленно вглядываясь в склонившееся над ним серое лицо, Нат узнал Солану – девушку, которую он встретил в призрачном городе в тот самый день, когда потерпел крушение, и которая так хотела его поцеловать!

– Привет, – поздоровалась она скрипучим, металлическим голосом. – Вот так встреча! Знаешь, я очень рада тебя видеть! Мне приказано убить тебя, если ты откажешься встать на нашу сторону. Тот нырок в цистерну был всего лишь демонстрацией моих возможностей. Я не сомневалась, что ты выкарабкаешься. Я хотела дать тебе время подумать. Если бы мне хотелось убить тебя, я бы уже давно задушила тебя во сне, набив тебе рот и легкие пеплом. Это так просто. Я уже делала это множество раз.

– Тогда почему же ты меня пощадила?

– Захотела понаблюдать за тобой. Знаешь, ты мне очень нравишься. Было так интересно жить с тобой рядом. Ночью, когда ты спал, я ложилась около тебя на кровать и воображала себе, что мы с тобой муж и жена… это было так романтично. А ты ни разу ничего не заподозрил, да и та девица в твоей голове тоже. Но, похоже, я слишком уж расслабилась, и мне сделали внушение. Итак, сегодня ты должен принять окончательное решение – с нами ты или против нас. Ты нужен нам, чтобы помешать строительству трубопровода. Искатели мастерят его из огнеупорного камня, который способен противостоять самым высоким температурам. Огненные существа не в силах расплавить его. Кроме того, в тех местах, где он пролегает, слишком ветрено, поэтому газ быстро рассеивается. Огненные дьяволята живут там считаные секунды, поэтому неспособны на хоть сколько-нибудь сложные действия.

Нат не верил своим глазам. Склонившееся над ним лицо Соланы уже полностью восстановилось, и если бы не отвратительно серый цвет кожи, было бы трудно вообразить, что оно состоит из пепла. Сказать по правде, оно было очень красиво. Странной красотой, пугающей… но неоспоримой.

– Отстань от меня, – устало сказал он. – Вы совсем меня запутали. Я не знаю, на чью сторону встать.

– На нашу, конечно, – прошипело серое привидение. – Вообще-то выбора у тебя нет. Если ты откажешься вступить в наши ряды, я тебя убью. Задушу… забью твой рот и ноздри едкой сажей, и ты задохнешься. Поверь, удовольствия мне это не доставит, но я обязана подчиняться приказам, ведь я убийца на службе. Признаюсь, мертвый ты будешь нам менее полезен, чем живой. Нам нужен шпион среди Искателей. Кто-то, кто найдет способ разрушить великий газопровод…

– Ни за что! – рявкнул Нат. – Искатели спасли мне жизнь, и я не стану их предавать.

– Что ж, тем хуже для тебя, – вздохнула Солана. – Тогда я задушу тебя прямо сейчас. Если вдруг передумаешь, хлопни три раза ладонью по матрасу.

Нат хотел вырваться, но призрак уже рассыпался. Снова превратившись в подвижную кляксу из сажи, он бросился прямо ему в лицо, облепив его плотной, непроницаемой для воздуха черной маской. У Ната тут же потемнело в глазах от удушья. Он уже решил, что ему конец, как вдруг где-то рядом послышался непонятный шум, и через мгновение пепельный кляп был сорван с его лица, так что он смог жадно вздохнуть и приподняться. Рядом с кроватью стояла Анаката, держа в руках здоровенный пылесос, работающий от солнечных батарей. Мотор ревел на полную мощность. Солана, неспособная сопротивляться воздушному потоку, уже полностью исчезла в гофрированной трубке. Нату уже приходилось видеть такие аппараты: в прошлом космонавты использовали их, чтобы чистить лопасти турбин в двигателях межзвездных кораблей. Сила всасывания у них была просто фантастическая.

– Ну вот! – торжествующе воскликнула Анаката. – Похоже, я подоспела вовремя!

«Эй, – проскрипел в сознании Ната недовольный голосок Сигрид, – сейчас она припишет себе всю славу твоего спасения, а ведь это я ее предупредила! Она, конечно, об этом не догадывается, но я требую признать мои заслуги тоже!»

Анаката опустила пылесос на пол.

– Даже не знаю, как так получилось, – сказала она, смущенно хихикнув. – Как-то вдруг я почувствовала, что тебе угрожает опасность. И я побежала за этим пылесосом, право, сама не знаю, почему… Странно, правда? Пылесос оказался именно тем, что надо, но как я могла заранее об этом догадаться? Мне даже как-то не по себе. Не хотелось бы обнаружить, что я ведьма или что-нибудь в этом роде.

Нат сел и закашлялся. Рот был заполнен отвратительным привкусом сажи. Он сейчас с удовольствием выпил бы целый кувшин прохладной воды, но это было никак невозможно: вся агуальва была расписана по дозам.

– Эта штука пыталась убить тебя, – снова заговорила девушка. – Это уже не первый раз, когда пепельный призрак пробирается в стены Аквадонии, но обычно они охотятся за крупными деятелями – министрами или генералами… Почему они вдруг ополчились именно на тебя? Ты что, какой-нибудь избранный?

– Да нет, что ты, – прохрипел Нат. – Просто у меня репутация нарушителя спокойствия. В прошлом мне довелось расстроить планы пары-тройки мелких тиранов, вот они, наверное, и опасаются, как бы я не принялся за старое здесь.

Из осторожности он решил не упоминать о том, какое предательство ему предлагали совершить. Вместо этого он указал на пылесос и спросил:

– А что станет с ней?

Анаката сухо усмехнулась:

– Насчет нее не беспокойся. Мы знаем, как обходиться с такими, как она. Больше она тебе докучать не будет.

Как ни странно, Нату от этих слов стало немного грустно.

Анаката вовсе не хвасталась. Охрана протрубила сигнал тревоги, и пылесос вынесли во двор казармы. Тут же примчался сержант, притащив с собой бутыль с жидкостью, которую он залил в пылесборник аппарата. Через три минуты он открыл его и вывалил в прямоугольную коробку комок смоченного пепла, который теперь выглядел как густое полузастывшее тесто.

– Хочешь знать, что теперь получится из твоего убийцы? – поинтересовалась Анаката. – Кирпич.

– Кирпич? – удивился Нат.

– Да, жидкость, которой мы залили пепел, это нечто вроде цементного клея. Как только он застынет, пепел навсегда утратит возможность менять форму и будет обречен на вечное существование в одном и том же облике. Пойдем, я покажу тебе, куда его поместят.

И Анаката повела юношу к стене, которая высилась в задней части двора.

– Вот, – указала она. – Каждый кирпич в этой стене – это убийца, которого нам удалось нейтрализовать. Как ты можешь сам убедиться, мы повидали их немало.

Нат промолчал. Он и сам не был уверен, что это – факт или иллюзия, но ему показалось, что, хорошенько прислушавшись, можно уловить доносящийся от каменной кладки хор горестных, мучительных стонов.

Колдовство

Караван готовился выступать. Повозок на этот раз было куда больше, и все они были доверху загружены секциями труб, предназначенными для того, чтобы продолжить бесконечный трубопровод. Его рассчитывали протянуть от Аквадонии до самого кратера, в глубине которого таились прибывшие из космоса враги.

Король и Искатели, казалось, были убеждены, что никто во вражеском лагере даже не подозревает об их замысле; подобная наивность повергала Ната в изумление. Они здесь что, никогда не слышали о шпионах?

Примерно через неделю деятельных приготовлений караван наконец был готов пуститься в дорогу. Кроме труб в обозе ехал изрядный запас провианта, а также большое количество агуальвы. И все же Анакату с некоторых пор очень беспокоила одна вещь: со стройки давно не поступало никаких вестей. Уже с месяц в городе не появлялось ни одного гонца с традиционным донесением о том, как продвигаются дела. В Аквадонии уже начали беспокоиться, не случилось ли с рабочими какого-нибудь несчастья.

Так что караван покидал город с неспокойным сердцем.

– Надеюсь, вода у них не кончилась, – раз десять на дню повторяла Анаката. – Потому что в противном случае зной уже иссушил их, и они рассыпались в пыль.

Ей не терпелось выяснить, что же случилось; увы, жара не позволяла погонять животных, так что приходилось двигаться вперед размеренно и медленно через унылую, гладкую, как стол, равнину, поеживаясь под порывами обжигающего ветра, от которых рыжела одежда и волосы. Время от времени у кого-нибудь из Искателей вспыхивала борода. Стоит ли говорить, что то и дело подобное случалось с холщовыми пологами повозок, веревками, любыми деревянными деталями. Казалось, кто-то поднял над пустыней огромную лупу, фокусируя все солнечные лучи в одну злосчастную точку.

Ната отрядили бороться со спонтанными возгораниями в караване. Вооружившись совком и ведром песка, он носился из одного конца обоза в другой, стараясь пресекать на корню любой возникающий пожар, или то, что на здешнем солдатском жаргоне называлось «зародышами огня». Как только в какой-нибудь повозке замечали струйку дыма или язычок пламени, Нат мчался туда, торопясь засыпать крохотный пока очаг слоем пустынной пыли, чтобы не дать ему разгореться. Конечно, для работы пожарного это было несколько необычно, однако никому не пришло бы в голову потратить на тушение огня хоть капельку агуальвы.

«Если действовать своевременно, – утверждал Отакар, – песок тоже отлично работает».

Учитывая особенности климата, эта работа оказалась на редкость изнурительной. Несмотря на благотворные свойства агуальвы, Нату все время казалось, что он ходит по ковру из раскаленных углей. Когда подошвы начинало припекать особенно сильно, он непременно осматривал собственные башмаки, чтобы удостовериться, что они еще не загорелись!

С каждым днем Аквадония отодвигалась все дальше к горизонту. Зато одна вещь не могла не радовать: опасность заблудиться каравану точно не угрожала. Чтобы добраться до пункта назначения, достаточно было следовать вдоль извивающегося по песку трубопровода.

«Это понадежнее любого компаса!», – одобрительно рассуждал Нат.

Но каждый раз, когда он обращал взгляд в ту сторону, где, как говорили, находился кратер, ему приходилось прищуривать глаза. Небо над ним пылало красным заревом. То здесь, то там поверхность земли прорывало извержениями, и фонтаны искрящейся лавы взметались до самых облаков, которые тут же начинали плавиться от раскаленных брызг. Искатели завороженно следили за этим зрелищем, одновременно величественным и жутким.

Изнуренные жарой Искатели быстро оставили болтовню и погрузились в угрюмое молчание. Некоторых, как Анакату, терзало предчувствие того, что они ввязались в неразумную и самоубийственную затею. До сих пор никому и никогда не удавалось добраться до места столкновения, где метеорит пробил поверхность Алмоа.

– Готовься, – негромко проговорила девушка, – скоро температура начнет повышаться на десять градусов с каждым километром. И я вовсе не уверена, что даже защитные свойства агуальвы позволят нам выдержать подобное пекло. Никогда люди еще не заходили так далеко. Единственные, кто может бродить здесь безнаказанно, это демоны, заключившие договор с огнем.

– Значит, ты думаешь, что рабочие, трудившиеся на стройке, погибли? – спросил Нат.

– Надеюсь, что нет, – вздохнула Анаката. – Но их молчание меня очень беспокоит. Прежде мы всегда регулярно получали от них донесения, и если они умолкли, значит, с ними случилось что-то серьезное.

Нат несколько раз пытался уговорить Сигрид слетать вперед на разведку и исследовать пустыню на пути каравана, но та упорно отказывалась.

«Слишком жарко, – проскрипела она. – Воздух как будто напоен огнем. Я того и гляди сгорю».

– Но у тебя же нет тела! – рассерженно вскричал юноша. – Как ты можешь сгореть?

«А вот и могу! Газ тоже выглядит нематериальным, но это не мешает ему воспламеняться, и еще как! Представь себе, что я тоже нечто вроде газа. И при определенной температуре я тоже становлюсь горючей. Кстати, вполне возможно, что вскоре мне придется тебя покинуть, иначе со мной может случиться то же самое, что с теми огненными дьяволятами. Последнее время я чувствую себя все хуже и хуже. Только вообрази, что будет, если я вспыхну прямо у тебя в голове: у тебя мозг обуглится! Нет, я не могу подвергать тебя такому риску. Заодно напомню, что я, в отличие от тебя, не пью агуальву, и мне приходится справляться с жарой исключительно своими силами. Так что, полагаю, скоро мы расстанемся. Надеюсь, ты как-нибудь сумеешь справиться в одиночку».

Нат воздержался от уговоров, но в глубине души очень расстроился, что скоро ему придется обходиться без общества Сигрид. Он уже успел привыкнуть к постоянному присутствию своего болтливого и насмешливого ангела-хранителя, который постоянно жужжал у него в голове, как неотступная мигрень.

Теперь даже питье агуальвы дважды в день едва позволяло терпеть убийственный зной. Температура поднялась настолько, что даже полозья повозок постоянно воспламенялись от трения, и охладить их не было никакой возможности. Опасаясь, что весь обоз вот-вот заполыхает, Отакар принял решение перемещаться по ночам, когда воздух становился хоть чуть-чуть прохладнее. Они уже успели заметить, что после захода солнца выбросы лавы и газа из кратера прекращаются.

Предполагалось, что днем путешественники будут отсыпаться, однако это оказалось почти невозможно. Со временем Отакар обнаружил, что некоторые, не выдержав жары, принялись жульничать, выпивая больше агуальвы, чем это полагалось по правилам. Он навесил на цистерны замки и выставил возле них охрану, но моральная обстановка в караване после этого стала совсем невыносимой.

Искатели, которые обычно не отступали перед любыми трудностями, принялись ворчать и огрызаться на приказы офицеров. Над экспедицией нависло ожидание бунта.

Нат внутренне готовился к худшему, как вдруг оказалось, что они уже дошли.

Незавершенный трубопровод оканчивался здесь, прямо посреди пустыни. Его диаметр был достаточно велик, чтобы взрослый человек мог встать внутри его в полный рост. Пустынные бури занесли его песком настолько, что разглядеть его смог бы только наметанный глаз. Вокруг раскинулся лагерь строителей – временные бараки, палатки, складские сараи, все пребывающие в состоянии явной заброшенности. Инструменты валялись как попало, и нигде не было видно ни одной живой души.

– Этого я и боялась, – побледнев, сказала Анаката. – Они погибли. Смерчи развеяли их останки.

Караван остановился, и Искатели выбрались из повозок.

– Есть тут кто-нибудь? – позвал Отакар, особенно не рассчитывая на ответ. – Вот дьявол! Покажетесь вы или нет?

Нат и Анаката заглянули в палатки, расставленные по краю строительной площадки. Везде царили разорение и беспорядок, тюфяки и одеяла покрывал слой пепла и копоти. Они уже хотели отправиться восвояси, как вдруг заметили скорчившегося в углу заброшенной столовой изможденного, растрепанного мужчину с перемазанным сажей лицом. Тот испуганно вскрикнул, заметив их.

Отакар решительно направился к выжившему и, нетерпеливо ухватив за шиворот, поставил на ноги.

– Кто ты такой? – рявкнул он. – Что здесь происходит?

– Вы… вы настоящие? – пролепетал несчастный. – Вы… не мираж?

– Хватит нести ерунду! – прорычал начальник каравана. – Да, мы-то настоящие. А вот ты кто такой?

– Я… меня зовут Сильво, – сбивчиво пробормотал закопченный незнакомец. – Сильво Варга. Я инженер-гидрограф. Я здесь последний остался… Все остальные ушли к зеркалу. Они во власти колдовства.

– Какое еще зеркало? Что за колдовство?

– Это все из-за жары. Иногда из кратера вырываются потоки огня и волнами накатывают на равнину. Языки адского пламени лижут песок, сплавляя его крупицы в сплошную массу… От этого получаются огромные пласты стекла, которые покрывают пустыню на целые километры.

Нат не верил своим ушам. Искатели столпились вокруг Сильво Варга.

– Ну и что? – взревел Отакар, чувствуя, что не может уловить чего-то важного. – Все мы слышали об этом явлении, в нем нет ничего особенного, чистая физика. Именно так с давних пор изготавливают стекло, и магия тут ни при чем!

– Еще как при чем! – горячо возразил злосчастный инженер. – Это стекло не просто устилает землю… оно превращается в зеркало. Огромное зеркало, в котором отражаются небо и облака. Это похоже на то, как если бы вдруг из-под земли вытекло гигантское озеро, заливая половину пустыни. Так красиво…

Он умолк, с безумным видом таращась в никуда, созерцая какие-то дивные картины, возникшие в его воображении, от которых он никак не мог оторваться.

– Мы все отправились поглядеть на это, – продолжал он, встряхнувшись. – Слишком уж странно все получалось… И тут мы допустили ошибку. Это оказалось ловушкой… Мы должны, должны были догадаться! Когда я наклонился над стеклом, я увидел свое отражение, точь-в-точь как в зеркале… только вот…

– Только что? – простонала Анаката, изнемогая от любопытства.

– Только что в этом зеркале я был гораздо красивее, чем в жизни, – договорил Сильво, смущенно потупившись. – И гораздо сильнее. Даже не знаю, как объяснить. В общем, я себе очень понравился. Я заметил, что и остальные тоже попались на ту же иллюзию. Зеркало каждому показывало улучшенное изображение его самого. То есть каждый человек видел себя в нем таким, каким он хотел бы быть, и эти чары оказались непреодолимы. Мне стало страшно, и я убежал. И, как оказалось, правильно сделал, потому что только так мне удалось спастись от колдовства.

– Какого колдовства? – встрял с вопросом Нат.

– На следующий день все только и говорили, что о чудесном зеркале, – продолжал рассказывать Сильво. – Работа замедлилась. А в обеденный перерыв несколько человек отправились обратно к тому стеклу. Никто из них не вернулся. Я пошел их искать и обнаружил стоящими на коленях на этом огромном зеркале. Все они уставились на свои отражения и блаженно улыбались. Мне тогда стоило огромного труда уговорить их вернуться на стройку. Но это было только начало. В последующие дни все больше и больше рабочих дезертировали, и в конце концов в лагере остался я один. Хотите увидеть их сами – ступайте туда. Найдете их все там же, на зеркале. Они проводят там целые дни напролет и возвращаются только к ночи, чтобы поесть, выпить положенную дозу агуальвы и поспать. На заре они уходят обратно, чтобы не упустить ни минуты того дивного зрелища, которое дарит им колдовское стекло.

– Что ж, если ты не лишился рассудка и не лжешь, – проворчал Отакар, – значит, огненные демоны все же нашли способ парализовать строительство, прибегнув к магии.

– Но ведь мы можем положить конец этому колдовству, – воскликнула Анаката. – Пойдемте и разобьем это проклятое зеркало заступами!

Сильво с горечью усмехнулся:

– Это не так просто сделать, как вам кажется. Или же вам придется работать с завязанными глазами! Потому что, как только ваш взгляд упадет на стекло, вы увидите свое отражение, и ловушка захлопнется. Вы тут же окажетесь во власти миража, и у каждого останется только одна мысль: остаться здесь навсегда, чтобы вечно созерцать чудеса зазеркального мира. Это как наркотик, поверьте. Все остальное потеряет для вас значение. Я знаю, о чем говорю. Когда по вечерам рабочие возвращаются, то не перестают улыбаться: они все еще пребывают где-то там, в воспоминаниях о прекрасных грезах, которые были с ними весь день. Подождите до наступления темноты и увидите, что я ничуть не преувеличиваю!

Рассказ Сильво поверг отряд Искателей в еще большую тревогу. Среди солдат поднялся ропот.

Чтобы встряхнуть их, Отакар приказал приступать к разгрузке привезенных труб, но его указания выполнялись неохотно и без всякого воодушевления.

Из-за чудовищной жары каждое движение давалось с огромным трудом. Даже дышать было трудно. Нату казалось, что он каждый раз вдыхает чистый огонь, рождающий боль в иссушенных легких.

Закат принес большое облегчение: с приходом темноты температура опустилась градусов на тридцать.

– Извержения лавы прекратились, – отметила Анаката, поглядывая в сторону кратера. Наверное, метеориту тоже нужны перерывы, чтобы восстановить запасы энергии.

В ту же минуту в меркнущем закатном свете они увидели приближающуюся толпу исхудавших мужчин и женщин. Черные от копоти, в грязных лохмотьях, они шагали с широкими улыбками на чумазых лицах, как будто возвращались с веселого праздника, где всем удалось от души развлечься.

Искатели бросились им навстречу, засыпая вопросами, но ответов на них не последовало. Рабочие шагали слепо, как лунатики, не замечая никого вокруг. По-прежнему молча, они торопливо проглотили свои порции агуальвы, сжевали по горстке сушеных фруктов и улеглись на пыльные тюфяки. Через пару минут все они уже крепко спали.

– Вот видите! – с торжеством в голосе воскликнул Сильво. – С ними стало невозможно общаться. Сейчас, наверное, это кажется вам непостижимым, но вы поймете их лучше, если сами заглянете в зеркало.

Всерьез озабоченный увиденным, Отакар собрал Искателей, чтобы обсудить ситуацию. После долгого совещания было решено отправить в зону спекшегося песка двух разведчиков. Отакар вызвал добровольцев, и Анаката первой вскинула руку. Нат стал вторым, и дело оказалось решено. На рассвете им надлежало сопроводить потерявших разум рабочих в страну миражей.

Зеркало судьбы

Как только немного рассвело, рабочие проснулись и, двигаясь механически, как сомнамбулы, проглотили положенные полстакана агуальвы, сжевали горстку сухофруктов, единым движением поднялись и отправились прочь из лагеря в сторону пустыни. Нат и Анаката двинулись за ними следом. Мужчины и женщины шли, не глядя по сторонам, не произнося ни слова, будто каждого отгораживала от остального мира стена из собственных грез. Нату на миг показалось, что он шагает в толпе живых мертвецов, и это было так… странно.

Внезапно ошеломляюще яркий свет полоснул его по глазам: лучи восходящего солнца коснулись огромной стеклянной плиты, покрывающей землю, и их отражение получилось ослепительным. Парень и девушка вдруг ощутили, что их ноги уже не вязнут в песке: теперь под их подошвами оказалась твердая, скользкая гладкая поверхность. Нат присел на корточки, чтобы разглядеть ее получше. Стекло. Сильнейший жар, излившийся из кратера, расплавил крупицы песка, превратив их в сплошную прозрачную массу; застыв, она превратилась в эту исполинскую горизонтальную поверхность из чистого стекла.

– Толстое, – оценила Анаката с недовольной гримасой. – Не меньше метра, наверное. Да уж, заступом его не пробить.

Нат поднялся и зашагал дальше, чтобы не отставать от толпы лунатиков. У него было странное чувство, словно он идет по замерзшему озеру. Через четверть часа очень целеустремленного хода сомнамбулы вдруг остановились и все одновременно опустились на колени, как будто подчиняясь чьему-то неслышному приказу. Склонившись над стеклянной поверхностью, они разом погрузились в созерцание своих отражений и больше не шевелились. Только иногда кто-нибудь из них вдруг начинал смеяться или ронял радостное восклицание, словно их глазам представало что-то на редкость приятное.

Нат нахмурился.

– Ерунда какая-то, – проворчал он, обращаясь к своей спутнице. – Ты что-нибудь видишь?

Девушка встала на колени и принялась внимательно вглядываться в протянувшуюся у них под ногами гладкую, но мутноватую поверхность.

– Даже не знаю, – произнесла она неуверенно. – Вообще-то это стекло не так уж хорошо отражает, но, возможно, если как следует сконцентрироваться…

Покосившись на нее, Нат тоже склонился над стеклом и вгляделся попристальнее. Он понимал, что это неправильно, что они не должны подражать рабочим, но не мог противиться – словно им управляла какая-то внешняя сила. Ему так хотелось увидеть… Искушение оказалось непреодолимым, и любопытство взяло верх. Поначалу он не мог различить ничего, кроме молочно-мутного тумана, завитки которого выплывали из глубины зеркала, затем размытое отражение стало четче, и перед ним возникло лицо… Это было его собственное лицо, но странным образом изменившееся: более правильное, более привлекательное. Влажные волосы не липли ко лбу, и кожа не была перепачкана сажей… Нет, он выглядел скорее как… как принц! Да, именно так. Как наследник королевской династии, нарядившийся для пышного придворного бала. Грязные лохмотья, в которые он только что кутался, куда-то исчезли, и теперь на нем красовался расшитый золотом парчовый камзол и белоснежная, хрустко накрахмаленная сорочка с широким воротом, а грудь украшала свисающая на толстой золотой цепи тяжелая медаль с изображением его родового герба, инкрустированного драгоценными камнями. Повиснув у него на локте, рядом изнемогала от страсти прелестная полуобнаженная куртизанка, лаская его исполненным желания взглядом.

Отшатнувшись, Нат энергично потряс головой. Это еще что за наваждение? Он никогда не был принцем и в жизни не носил подобной одежды! Он резко вскочил, стиснув трясущиеся руки, и отступил подальше, все еще не придя в себя от потрясения.

– Вот дьявол! – пролепетал он. – Сильная штука… Меня как будто затягивало внутрь… Это все равно что стоять на краю высокого утеса, зная, что в любую секунду можешь сорваться вниз.

Но Анаката не ответила, целиком погрузившись в нечто, что происходило у нее под ногами. Осторожно подойдя поближе, Нат заглянул ей через плечо. Часть зеркала перед девушкой превратилась в подобие экрана, на котором разворачивалось действие фильма – фильма, состоящего целиком из воспоминаний и тайных мечтаний Анакаты.

На этом экране маленькая девочка протягивала руки к женщине – несомненно, ее матери. Обе они шагали рядом с улыбающимся мужчиной по забитой ярмарочными рядами улице в толпе веселых зевак. Нат без труда узнал обоих взрослых – эти же лица он видел у статуй, возле которых грустила Анаката там, в подземном городе.

«Это ее родители! – понял юноша. – А маленькая девочка – это она сама. Это ее мечты о той жизни, которая была бы у нее, если бы не катастрофа».

Конечно, сценка, которую показывало зеркало, была ничем не примечательна, но от нее веяло покоем и радостью. Сразу было видно, что это счастливая семья и что она отправляется на какую-то приятную встречу. Да и каждый человек в этом воображаемом городе казался безмятежно жизнерадостным, незнакомым даже с такими словами, как «заботы» и «тревоги».

Нат смущенно отвернулся. Горло перехватывало от сочувствия и грусти, но выбора у него не было: нужно было немедленно вырвать девушку из этой отравленной грезы, пока она сама не стала жертвой колдовских чар проклятого зеркала. Он ухватил ее за плечо и сильно встряхнул.

Ему пришлось проявить настойчивость, так как Анаката уже с головой ушла в иллюзорный мир стеклянной толщи. Наконец она очнулась, ошарашенно хлопая глазами.

– Я… понимаешь, я… – пробормотала она растерянно.

Нат жестом остановил ее: ей не было нужды оправдываться.

– Нужно соблюдать осторожность, – просто сказал он. – Кажется, это очень сильное колдовство. Оно черпает в нашем подсознании самые сокровенные мечты, а потом показывает их нам как явь. Думаю, это вызывает очень сильную зависимость.

Он помог девушке подняться, и они принялись вдвоем исследовать зеркало, переходя от одного оцепеневшего зрителя к другому и заглядывая каждому через плечо. Ничего особенного они не увидели. У всех мечты были очень похожи. Мужчины воображали себя отважными рыцарями или иными героями, побивающими драконов, соблазняющими всех окрестных принцесс и в конце концов венчающими себя королевской короной. Эти блестящие свершения перемежались бурными эротическими фантазиями, в которых непременно фигурировали роскошные бордели и целые сонмы соблазнительных и искусных жриц любви. Женщины видели себя вечно молодыми и прекрасными, и каждой мечталось, что ее расположения добиваются самые завидные мужчины королевства. Впрочем, нередко глазам Ната и Анакаты представали и другие картины – простые, но такие трогательные сценки из жизни счастливой, любящей семьи. Многие воскрешали воспоминания о близких, погибших в катастрофе, – детях или супругах, и воображали их веселыми и полными жизни, как если бы падение метеорита никогда не прерывало безвременно чью-то счастливую судьбу.

– Пойдем отсюда, – позвал Нат, решительно беря Анакату за руку. – Не стоит здесь задерживаться, это опасно. Мы можем не вырваться из ловушки, если припозднимся. Скажи, тебя не тянет еще разок склониться над зеркалом?

– Очень, – призналась девушка. – Мне так хочется увидеть, какой могла бы стать моя жизнь, если бы родители всегда были со мной. Праздники, дни рождения, подарки… все это.

– Пойдем, – настойчиво повторил Нат. – Это все обман, мираж… Приманка. Если мы поддадимся, то станем такими же, как эти бедолаги.

Таща за собой девушку, которая следовала за ним с крайней неохотой, он постарался как можно скорее добраться до края стеклянной плиты и почувствовал себя в безопасности только тогда, когда под ногами снова заскрипел черный песок пустыни.

– Я была так счастлива, – прошептала Анаката после долгого молчания.

– Я знаю, – вздохнул Нат, – в этом-то и беда. Если вы хотите и дальше строить свой трубопровод, нужно будет придумать, как бороться с этим зеркалом.

Они двинулись обратно к лагерю. Анаката брела молча, погрузившись в мечты, о содержании которых Нат легко догадывался.

«А вдруг она уже заразилась? – тревожно размышлял он. – Вдруг она слишком долго смотрела в зеркало?»

Добравшись до стройплощадки, они тут же отправились с отчетом к Отакару.

– Действовать необходимо немедленно, – настаивал Нат. – По-моему, это зеркало излучает какие-то волны, которые притягивают людей. Сколько им ни противишься, любопытство все равно берет свое. А значит, зло будет распространяться все шире и шире. Не пройдет и дня, как вы обнаружите, что многие из нашего отряда тоже захотят примкнуть к этим лунатикам. Число дезертиров будет постоянно расти, и в конце концов совсем никого не останется. Так случилось с рабочими со стройки, так случится и со всеми нами.

Отакар мрачно покачал головой, краем глаза наблюдая за Анакатой, которая не принимала участия в разговоре и вообще держалась отсутствующе.

«Он понял, что она испытала на себе воздействие зеркала, – подумал Нат. – Быть может, хоть это подтолкнет его к решительным действиям…»

– Послушай, – сказал предводитель Искателей, – мне кажется, тебе можно доверять. Ты рассуждаешь здраво и уже не раз доказывал, что храбрости тебе не занимать. Пойдем со мной, я расскажу тебе, что мы можем сделать.

Оставив погруженную в раздумья девушку в одиночестве, Нат следом за Отакаром отправился к одной из повозок. Там вождь клана снял с шеи подвешенный на кожаном шнурке резной ключ, открыл им замок одного из сундуков и вынул оттуда ярко-красный предмет в форме полусферы, размером с суповую миску.

– Вот, – сказал он, понизив голос, – это бомба волнового действия. Мы называем ее звуковой миной. Она излучает мощные вибрации, которые способны разрушать любые твердые материалы. При этом она не выделяет ни огня, ни дыма, ни тепла и действует абсолютно бесшумно. Ты даже не услышишь, как она взорвется. Сегодня ночью, когда наши сомнамбулы вернутся в лагерь, ты пойдешь к зеркалу. Очень важно, чтобы мина была установлена в самом центре стеклянного пласта, в этом случае она произведет наибольший разрушительный эффект. Когда установишь ее, выдерни вот это предохранительное кольцо на вершине заряда – это запустит процесс детонации. После этого ты должен как можно скорее покинуть зону действия бомбы, иначе ее излучение превратит твои кости в порошок.

– И каков же радиус этой зоны? – поинтересовался Нат, с трудом проглотив комок в горле.

– Не менее двухсот метров… Триста метров будут надежнее. В пределах этого расстояния все рассыплется на куски, и проклятое зеркало превратится просто в большую груду мельчайших осколков. Но помни – твои кости тоже, если ты не успеешь добежать до безопасного места.

– И сколько у меня будет времени до взрыва?

– Десять минут.

– Маловато, конечно. Стекло очень скользкое. Если я попытаюсь бежать, то непременно упаду и расшибусь.

– А я и не говорил, что это задание для первого встречного. Но если ты справишься, я произведу тебя в звание сержанта.

– Ладно, – сказал Нат. – Давайте сюда вашу мину. Я отправлюсь, как только начнет темнеть и наши мечтатели вернутся.

Сжимая свою опасную ношу под мышкой, он устроился в тени одного из бараков, чтобы дождаться захода солнца.

«Это безумие, – произнес в его сознании голос Сигрид. – Эта штука убьет тебя. Твой скелет рассыплется в крошку, и лишенное опоры тело распластается по земле. Твоя кожа, мышцы, внутренности – все превратится в жалкую булькающую лужу. Ты правда этого хочешь?»

– Можешь предложить что-нибудь другое? – устало спросил Нат. – Если ничего не предпринять, через три дня мы все будем ползать на коленях по зеркалу и глупо улыбаться, глядя, как проклятое стекло отражает наши самые заветные фантазии.

«Я ухожу, – тихо сказала Сигрид. – Я не могу больше ждать, испытание становится мне не по силам. К тому же я не хочу увидеть, как ты погибнешь».

– Что ж, ладно, – сдался юноша. – Это полностью твое право. Ты и так очень много мне помогала.

«Я буду ждать тебя в Аквадонии. Там не так жарко, и к тому же я смогу укрыться внутри цистерн. Если я останусь здесь еще хоть на один день, то обязательно сгорю».

– Ладно, – повторил Нат. – Тогда до скорого. До новых приключений.

«До новых приключений», – эхом отозвалась Сигрид, и Нату почудились слезы в ее голосе.

В следующую секунду она исчезла, и Нат тут же ощутил тоскливую пустоту. Ну надо же… эта зараза так изводила его, но вот мгновение назад ее не стало, и он уже по ней скучает! Кто разберет, что с ним творится?

Стараясь ни о чем не думать, он стал ждать, когда стемнеет.

Нат уже задремывал, когда на меркнущем горизонте проступили силуэты возвращающихся жертв колдовства. По своему обыкновению, рабочие брели к лагерю, чтобы выпить традиционную дозу агуальвы и лечь спать. Значит, на стеклянной плите никого не будет.

«Никого, кроме меня!» – печально усмехнулся Нат.

Он выждал на всякий случай еще часок, затем поднялся, сунув бомбу под мышку, и тронулся в путь. Он знал, что Отакар смотрит ему вслед, но оборачиваться не стал. Честно говоря, юноша сильно подозревал, что предводитель клана в глубине души радовался возможности убить одновременно двух зайцев: взрыв бомбы обещал не только уничтожить колдовское зеркало, но и избавить его от Ната, которого он терпеть не мог с первого же дня его появления в клане Искателей.

Отыскать зону расплавленного песка оказалось нетрудно: лунный свет играл на поверхности стекла яркими, как будто мокрыми бликами. Юноша ускорил шаг, стараясь в то же время полностью опустошить сознание: меньше всего ему хотелось, чтобы обитающие в зеркале чары уловили его сокровенные мысли и расставили ему ловушку, в которую он мог бы попасться.

Вскоре он почувствовал под подошвами твердую гладкость устилающего землю стекла и пошел медленнее, чтобы не поскользнуться. Зона миражей почти не уступала катку… Едва он пересек опасную границу между реальным миром и зоной колдовства, как на поверхности зеркала заплясали странные всполохи, как будто в глубине замерзшего озера устроили хоровод удивительные светящиеся рыбы. Это было очень красиво, и юноше тут же захотелось задержаться немного, чтобы полюбоваться волшебным зрелищем…

«Нет! Не смей! – приказал сам себе Нат. – Не допускай такой ошибки. Именно этого от тебя и ждут! Это только начало, в ближайшие минуты они приложат всю свою изобретательность, чтобы заставить тебя опустить глаза и глянуть себе под ноги. Если сдашься, они загипнотизируют тебя. Ты забудешь, зачем сюда пришел, и станешь таким же лунатиком, как и прочие».

Его кожа взмокла от пота, сердце судорожно колотилось о ребра. Бомба, которую он прижимал к себе локтем, с каждым шагом казалась все более тяжелой. Он ощущал присутствие исходящей от зеркала могущественной воли, которая старалась подавить его, подчинить себе, захватить контроль над его мыслями.

Он сосредоточился на возложенном на него задании и, ориентируясь по блеску у границ стеклянного «озера», попытался вычислить приблизительный диаметр зеркала.

«Должно быть, центр где-то здесь, – решил он, опуская мину на землю. – Теперь остается только выдернуть чеку и убраться подальше отсюда».

Уже нагибаясь, он вдруг увидел в мутноватых глубинах стекла сценку, где он сам, одетый в наряд важного господина, горделиво гарцевал на великолепном коне по аллеям просторного парка. Его сопровождала стайка невероятно красивых женщин, которые весело смеялись его шуткам и всячески старались ему понравиться. Все они были довольно легко одеты, и длинные разрезы на платьях открывали взглядам их стройные длинные ноги. Пышные соблазнительные груди, казалось, вот-вот готовы выскочить из низких вырезов, стоило лишь протянуть к ним ласкающую руку…

«Во имя всех богов космоса! – разъярился Нат. – Неужели мои фантазии действительно так убоги? Или зеркало считает меня глупее, чем я есть на самом деле?»

В этой вспышке гнева он рванул что было сил предохранительное кольцо и отскочил прочь.

Десять минут. У него остается лишь десять минут, чтобы убраться из зоны поражения.

Внезапно его внимание привлекло яркое свечение на поверхности зеркала чуть в стороне. Там кто-то был, кто-то стоял на коленях в темноте… Ясное дело, кто-то из лунатиков оказался настолько поглощен своими грезами, что даже забыл вернуться с остальными в лагерь.

«Только этого не хватало! – рыкнул Нат про себя. – Что ж, придется нарушить его блаженное состояние. Надеюсь, он хотя бы сможет идти за мной!»

Но, приблизившись, он не сдержался и крепко выругался. Это была Анаката! Судя по всему, девушка увязалась за ним, намереваясь снова углубиться в счастливую иллюзию. И, похоже, ее не сильно беспокоило, какой опасности она подвергает себя при этом.

Нат опрометью бросился к ней. «Кино» на зеркальном экране оказалось тем же самым: Анаката и ее родители в счастливой и спокойной жизни, без катастроф и иных бед. Маленькая девочка выросла – теперь она окончила школу и поступила в университет. Сегодня вечером она возвращалась домой не одна – ее провожал жених…

Нат встряхнул ее без всяких церемоний, но она, по-видимому, даже не осознавала его присутствия. Когда он крепко ухватил ее в охапку, она принялась кричать и отбиваться. Ноги у нее подгибались – она то ли не могла, то ли не хотела идти. Нату пришлось взвалить ее себе на спину, попутно лихорадочно соображая, сколько же драгоценных минут ушло на всю эту возню.

С такой ношей Нат мог двигаться куда медленнее, чем требовали обстоятельства.

– Отпусти меня! – закричала вдруг девушка. – Я хочу увидеть, что будет дальше! Как она выйдет замуж, как у нее появятся дети… Отпусти меня, скотина! Я хочу увидеть продолжение фильма!

Она так вырывалась, что Нат поскользнулся на стекле, потерял равновесие и растянулся во весь рост. Анаката, пользуясь случаем, вырвалась и убежала. Ему пришлось повернуть назад, догнать ее и схватить за волосы, чтобы заставить следовать за собой. Его трясло от волнения. Бомба должна взорваться с минуты на минуту, и если они окажутся все еще в радиусе поражения, им конец: их кости раскрошатся на мелкие осколки.

Пытаясь снова вырваться, девушка вцепилась ногтями ему в лицо, и тогда он оглушил ее ударом кулака в подбородок, подхватил на руки, как ребенка, и понес. Он спешил изо всех сил, уверенный, что смерть настигнет их в ближайшие секунды, и кое-как пытался бежать, задыхаясь и надрывая легкие.

Его ноги уже месили вязкий песок, но это все равно не означало, что они в безопасности. Триста метров, говорил Отакар. Успели они одолеть это расстояние или нет?

Далеко у них за спиной грянул приглушенный взрыв, и тотчас темноту наполнил хрустальный перезвон и шорох – словно где-то шелестел шелк.

«Зеркало! – успел подумать Нат, охваченный паникой. – Зеркало крошится на осколки».

Он замер, ожидая, что его скелет постигнет та же судьба… К счастью, этого не случилось. Разрушительная волна угасла, не успев достать до них. Они оказались за пределами действия бомбы. Когда снова все стихло, Нат рухнул навзничь на песок и попытался отдышаться.

Тот, кто живет в трубе

Сомнамбулам понадобилось не меньше трех дней, чтобы к ним вернулась ясность рассудка. Они наконец очнулись, но возвращение к реальности давалось им тяжело. Некоторые даже возвращались к искрошенному зеркалу и пытались отыскать осколки покрупнее, чтобы продолжать в них смотреться, но колдовство больше не действовало, и стекло теперь было самым обыкновенным стеклом: об него можно было порезаться, но никаких чудес оно не сулило.

Строительные работы возобновились, рабочие снова принялись соединять секции трубопровода, каждая из которых имела восемь метров в длину и диаметр около двух метров. Изготовленные из очень крепкого и жаропрочного материала, они при этом были необыкновенно легкими, так что при каждом новом рейсе их доставляли в большом количестве.

– Если так пойдет, – с воодушевлением заметил Отакар, – мы доберемся до отверстия кратера уже через неделю. Будем надеяться, что ничто нас не задержит.

Увы, эти расчеты оказались чересчур оптимистичными, и ожидаемая катастрофа разразилась в ближайшие же дни.

Однажды вечером, когда усталые рабочие собрались в столовой на обычную перекличку, одного из них недосчитались.

– Дезертировал, наверное, – пробурчал Отакар. – Такое случается время от времени. Оно и понятно: уничтожение зеркала вызвало сильное недовольство, многие оказались не в состоянии справиться со своей зависимостью.

На следующий вечер стало известно о пропаже еще одного человека, и так случалось на протяжении всей недели. Работа снова почти встала, среди рабочих поползли нехорошие слухи.

– Все пропавшие работали внутри трубы, – перешептывались на стройке. – Они вошли туда, но обратно так и не вышли.

Во время разбирательства, учиненного Отакаром, многочисленные свидетели подтвердили, что разговаривали с исчезнувшими бедолагами за пару минут до того, как те углубились в темноту трубопровода.

– И что они собирались там делать? – поинтересовался предводитель Искателей.

– Ну как же, проверять швы и крепления, – объяснили ему. – Они иногда расходятся, когда земля под трубой усаживается. Опять же, нужно следить, чтобы стенка трубы не потрескалась из-за какого-нибудь скрытого дефекта. Трещины можно увидеть только изнутри, потому что через них просачивается солнечный свет. Вот почему в трубу регулярно направляют контролеров. Но до сих пор все они возвращались живыми и здоровыми.

Одним словом, ситуация становилась все более загадочной.

Нат затесался в толпу строителей, чтобы почерпнуть побольше из их болтовни.

– Там, в трубе, кто-то прячется, – сказали ему. – И этот кто-то охотится на людей. Демон или монстр, точно. Если хорошенько прислушаться, иногда можно уловить искаженный эхом стук копыт. Если нас и дальше заставят строить этот проклятый туннель, мы все там пропадем!

Нату стало ясно, что враг предпринял очередное нападение. Теперь, когда колдовское зеркало оказалось разрушено, ему пришлось изобрести иной способ остановить строительство.

«Неплохо придумано, – не мог не признать Нат. – Если трубопровод будет вызывать страх, его постройка непременно замедлится. Скоро никто не захочет рисковать, приближаясь к нему».

Решив продолжить расследование, он шагнул в отверстие трубопровода и прошел вперед метров десять. Диаметр туннеля оказался достаточно велик, чтобы он мог двигаться свободно, не нагибаясь. Ощущения оказались не из приятных: все равно как спускаться в пещеру, не видя, что у тебя под ногами. Полумрак первых метров быстро сменился кромешной темнотой, и уже невозможно было увидеть, не прячется ли где-нибудь в засаде рядом хищный зверь, поджидающий, когда добыча подойдет достаточно близко.

Юноша замер, напряженно прислушиваясь. В прошлом ему приходилось охотиться на грязевых ящеров – крупных, свирепых и коварных рептилий, так что у него развился безошибочный инстинкт охотника. И сейчас этот инстинкт твердил ему, что в этом мраке есть кто-то живой… и настроенный очень враждебно.

Его ухо уловило как будто легкое эхо от скрежета когтей. Звук был мимолетным, но вскоре до него донесся запах – едкий мускусный запах, каким обычно пахнет от крупного зверя. И этот запах становился с каждой секундой сильнее, словно хищник приближался. Нат счел благоразумным отступить и в несколько прыжков достиг выхода из туннеля. Пожалуй, впервые с того дня, как он попал в пустыню, он был рад яркому солнечному свету.

Спиной он почувствовал, как рабочие смотрят на него с глумливой насмешкой. Да, он испугался, и что? Он вовсе и не строил из себя храбреца, так что его не в чем упрекнуть!

Анаката тронула его за плечо.

– Ну что там? – спросила она.

– Это не демон и не призрак, – негромко ответил Нат. – Там, в туннеле, прячется какой-то зверь, и этот зверь голоден.

– Если это правда, то он не может быть обыкновенным животным. Это наверняка монстр, которого поселили сюда обитатели метеорита. Это существо, приспособленное к смертоносной жаре и способное выживать в условиях пустыни без воды.

– И откуда же они его взяли?

– Да с метеорита, ясно же! Не забывай, что эта каменюка, врезавшаяся в Алмоа, некогда была осколком целой планеты. Она могла пронести через вселенную полную коллекцию тамошней фауны. Но мы до сих пор совсем ничего не знаем о враге, который засел прямо у нас под ногами.

«В этом-то и беда! – подумал про себя Нат. – Но если бы вы попробовали установить с ними контакт, то сегодня, возможно, не оказались бы на грани полного взаимного уничтожения. Если вдруг Нектос прав, то трубопровод вызовет чудовищную катастрофу! Стоит ли в самом деле продолжать его сооружение? Ох, дьявольщина! Я не могу принять решение, это все слишком сложно для меня…»

Отакар воспринял новости без всякого восторга.

– Не нравится мне это, – проворчал он. – Все, что замедляет работу, ослабляет нас. Наши запасы воды истощаются. Нам скоро придется возвращаться в Аквадонию, чтобы снова наполнить цистерны. В этом случае нам ни за что не успеть уложиться со строительством в сроки, отведенные королем.

– Значит, остается только один выход, – сказал Нат. – Нужно отправить экспедицию в туннель. Отыскать там этого зверя и убить его.

– Послушай, мы – Искатели воды, у нас нет никакого опыта в ведении войны или охоте на животных. Весь наш клан – миролюбивые люди, мы уважаем любую жизнь и ни у кого не хотим ее отнимать.

– Знаю, – перебил его Нат, приходя в нетерпение, – но та, с позволения сказать, «форма жизни», которая таится в туннеле, не придерживается подобных убеждений в отношении вас, насколько можно судить. А следовательно, поскольку вы тут начальник, я вам настоятельно советую отобрать с десяток добровольцев и вооружить их копьями. Я готов возглавить отряд, поскольку обладаю некоторым опытом охоты на крупных хищников.

Признав доводы Ната справедливыми, Отакар обратился к рабочим. И потерпел полное поражение: ни один из них не вызвался поучаствовать в охоте, даже в обмен на значительное вознаграждение (конкретно, полную бутыль агуальвы).

– Ах вот как! – сердито фыркнул Нат. – Подумать только, а ведь они еще смеялись надо мной, когда я чересчур торопливо выбежал из трубы!

– Я пойду с тобой, – заявила вдруг Анаката. – Я твоя должница, ведь ты спас меня от колдовского зеркала. И потом… я не хочу, чтобы ты погиб.

Произнеся последние слова, она покраснела. Нат же не решился отказать ей: ему и впрямь могла понадобиться любая помощь.

Поставив Отакара в известность о своих намерениях, остаток дня молодые люди провели за подготовкой снаряжения: фонарей, веревок, а главное – прочных пик, изготовленных из длинных металлических прутов с заостренными концами.

Вся работа на стройке прекратилась. Рабочие категорически отказывались подходить к трубе, пока она не будет «очищена». Снова поползли слухи; одни утверждали, что слышали в туннеле вопли и стоны, другие уверяли, что почуяли запах крови. Временами они сочувственно поглядывали на Ната и Анакату и вздыхали: «Ну вот и еще двое, которых мы больше никогда не увидим».

Ночь прошла беспокойно: заснуть им почти не удалось. Нат решил отправиться в туннель с первыми лучами солнца. Особых иллюзий он не питал: если с ними что-то случится, помощи ждать не от кого.

На рассвете Нат ступил в отверстие трубы; Анаката держалась рядом. В прошлом он был хорошим охотником, но ему уже давно не приходилось убивать ящеров, и теперь он опасался, как бы его не подвели подзабытые навыки. А вдруг он переоценил свои способности?

В темноте остатки его уверенности улетучились окончательно. Он почувствовал страх – настоящий, глубинный, от которого нутро сводило в узел. Здесь, во мраке, он чувствовал себя слабым и беспомощным: уж лучше сражаться при ясном свете, когда можешь видеть оскаленную морду своего врага.

Анаката шагала рядом, держа в руке стеклянный шар с фосфоресцирующей плесенью. Ее мертвящий зеленоватый свет разгонял темноту от силы метра на три вокруг, что, конечно, было слишком мало.

«Когда я увижу зверя, – размышлял Нат, – он будет уже слишком близко. Я не успею приготовиться».

Он продвигался вперед медленно, ни на секунду не ослабляя настороженного внимания. Светлое пятнышко входа в туннель за их спинами неуклонно отдалялось и тускнело. Эхо их шагов гулко разлеталось по трубе, словно предупреждая затаившегося в темноте хищника, что обед готов и вот-вот будет подан.

Нат понимал, что та тварь наверняка отлично видит в темноте; вот сейчас она, наверное, не торопясь рассматривает их, выбирая, кого из двоих растерзать первым.

Запах мускуса усилился. Значит, монстр совсем рядом. Нат покрепче стиснул копье. Правда, он не без удивления отметил, что нигде не видно ни костей, ни крови, ни обрывков одежды, которые хищники обычно оставляли после своих пиршеств. Должно быть, это означало, что неведомый обитатель туннеля заглатывает своих жертв целиком.

Теперь запах стал отчетливее, в нем появились оттенки дубленой шкуры и жира. Нат попытался представить себе, как может выглядеть монстр. Наверняка облик у него самый ужасный, так что лучше настроиться на это заранее, чтобы не оцепенеть от страха, когда он выскочит из мрака. Он чуть согнул ноги в коленях и на три четверти развернул корпус, чтобы нанести удар с максимальной силой.

И вдруг раздался смешок.

Тварь смеялась над ним!

Растерявшись от неожиданности, он остановился. От стен трубы гулко отразился топот сапог, и через мгновение в тусклом свете фонарика, который держала перед собой Анаката, проступили три закутанные в кожаные плащи фигуры. Джош, Курт и Карл, трое дьявольских огневолосых «братьев». Теперь они были еще грязнее, чем в тот день, когда Нат впервые встретил их на следующий день после крушения своего корабля. Нахлобучив шляпы до самых бровей, они распространяли вокруг себя удушливое амбре серы, копоти и помоев. Скривив губы в насмешливой ухмылке, они злобно уставились на Ната и его подругу.

– Ну вот наконец и ты, – хмыкнул Джош. – Похоже, у тебя настоящий талант к выживанию, приятель. Мало кому удается устоять перед обаянием Соланы. Она умеет управляться даже с самыми упрямыми.

– Что вы здесь делаете? – резко бросил Нат. – Пропавшие рабочие – конечно, ваших рук дело?

– Конечно, – безмятежно отозвался Джош. – Надо же было придумать способ заманить тебя в туннель. У нас приказ передать тебе послание.

– Какое еще послание?

– То же самое, с которым явилась к тебе Солана: не позволяй этим глупцам-Искателям привести свой план в исполнение. Это будет самоубийством. Вся планета разлетится на куски. Не слушай их, они просто упертые фанатики.

– Неправда! – вскричала Анаката. – Мы всего лишь защищаемся!

– Ну конечно! – фыркнул Карл. – Только почему-то вы напали первыми, не дав существам с метеорита даже рта раскрыть, чтобы объяснить свои намерения. Они не собирались делать ничего плохого, они всего лишь хотели попросить убежища. Если бы вы согласились, они остались бы там, на дне своего кратера, и вы никогда больше не услышали бы о них. Но вместо этого ваш король, Лидор – хотя ему больше подошло бы имя «Кретин Первый», – решил, что упреждающее нападение куда лучше. От этого теперь все ваши несчастья. Вами правит дурак, а вы слепо выполняете его приказания!

Он почти кричал, и его речь грохотала под сводами туннеля, как гром.

Нату это быстро надоело. Все равно ему не узнать, кто из них прав. Анаката, рассвирепевшая, как фурия, теперь орала едва ли не громче своего противника. Джош поднял руку, требуя тишины:

– Хватит! Мы здесь не для того, чтобы устраивать дебаты, выясняя, кто прав, а кто виноват. Время пустой болтовни уже закончилось. Лично я ничего не имею против войны. Меня она полностью устраивает, и я бы вовсе не спешил ее закончить, но я должен подчиняться моим хозяевам. Нас направили сюда в качестве послов, чтобы убедить вас отказаться от вашего проекта. Затопить кратер – значит погубить всю планету.

– Мы уже пытались разрушить трубу, – вмешался Курт, – но она сделана из материала, устойчивого и к огню, и к взрывам, так что испортить ее оказалось очень сложно. Наши хозяева решили прибегнуть к более мягкому методу…

– Зеркалу, – закончил за него Нат.

– Да, это было нужно, чтобы выиграть время. К тому же они сочли, что смертей уже и так слишком много. Я не разделяю этого мнения, но ведь решение принимают они, верно?

– Мы пойдем до конца! – надсаживалась Анаката. – Вы просто боитесь нас! Вы знаете, что в этой битве вам не победить!

– Да никто в ней не победит, – вздохнул Джош. – Мы все умрем: и ты, и я, и все остальные. И планета расколется на части.

– Чего конкретно вы от нас хотите? – решительно спросил Нат, которого этот бесплодный спор уже начал утомлять.

Джош повернулся, уставившись ему прямо в лицо своими желтыми, как сера, глазами.

– Строительство трубопровода должно быть прекращено немедленно, сегодня же, – отчеканил он. – Делай что хочешь, но убеди Искателей убраться отсюда. Если ты этого не сделаешь, мы выйдем из туннеля и уничтожим вас всех. Поверь, в этой дисциплине мы круглые отличники. А что касается той раскосой шлюшки, которая сейчас мнется рядом с тобой, то ею я займусь лично, и моя раскаленная сперма выжжет ее живот!

– Никогда! – завизжала Анаката. – Никогда!

И, схватив одно из копий, она с силой метнула его в Джоша. Выбросив вперед руку, тот играючи перехватил его на лету, и Нат увидел, как его рука налилась огнем, словно уголь в печи, и стальное орудие размякло и повисло, как переваренная макаронина.

– Хватит ребячества, – рыкнул он. – Вы ничего не можете нам сделать. Нас хранит и защищает сила священного огня. Не забывайте, что мы принесли ему клятву.

Он с презрением отшвырнул расплавленное копье прочь, и оно шлепнулось на землю, как дохлая змея.

– У тебя есть час, – сказал он Нату. – Всего час, чтобы убедить Искателей свернуть лагерь. По истечении этого срока мы выйдем из туннеля и убьем всякого, кто встанет у нас на пути.

– Будь наша воля, – хихикнул Курт, – мы бы сделали это уже давно, но наши хозяева, что бы вы о них ни думали, сторонники мирных решений.

Нат отступил. Настаивать на чем-либо было бессмысленно, это он понимал. Кроме того, он опасался, как бы Анаката не выкинула с отчаяния какую-нибудь глупость, поэтому он ухватил ее за локоть и потащил следом за собой.

Девушка сначала вырывалась, потом притихла. Но когда они вышли наконец на солнечный свет, она дала волю своей ярости:

– Ты повел себя как трус! Надо было убить их!

– Не болтай ерунды! – вспылил Нат. – Я ничего не мог сделать. Нам не по силам справиться с ними. Им достаточно всего лишь махнуть рукой, чтобы превратить нас в кучку пепла. Пойдем лучше предупредим Отакара. Время поджимает, нужно действовать.

Услышав о происшедшем в туннеле, предводитель Искателей вмиг растерял свою решительность. Когда же Нат изложил свои предложения относительно контратаки, тот вскочил и начал взволнованно расхаживать туда-сюда.

– Мы не воины, – запротестовал он. – Мы не умеем сражаться. Мы уважаем жизнь во всех ее формах.

– Знаю, – раздраженно перебил Нат, – вы мне уже говорили. Но, может быть, мы все-таки попробуем отогнать Джоша и его братьев, поливая их агуальвой? Волшебная вода остудит их, мгновенно лишив магической силы, которой питает их огонь.

– Что? – задохнулся Отакар. – Растрачивать агуальву, плеская ею в лицо этим демонам? Да это же кощунство! Наша вода священна, и мы не можем пролить попусту ни одной капли, это непростительное преступление!

– Речь идет не о пустой растрате агуальвы, а об использовании ее для того, чтобы нанести поражение врагу, – возразил Нат, осмелев от вскипающего в нем гнева. – По-моему, это самое что ни на есть почетное для нее применение.

– Замолчи! Тебе этого не понять, – рявкнул Отакар, – ты всего лишь пришлый, чужак! У тебя нет никакого уважения к нашим обычаям. Не следовало нам принимать тебя в свои ряды. То, что ты тут наболтал, может стоить тебе пожизненного заключения!

«Ах ты старый дурак! – подумал юноша. – На самом деле ты только ищешь предлога, чтобы поскорее унести отсюда ноги!»

– Значит, вы хотите бросить все и сбежать? – прямо спросил он. – Вы намерены уступить перед угрозой?

– Я… я обращусь в Аквадонию, чтобы получить новый приказ, – заикаясь, проговорил Отакар. – У меня нет полномочий принимать подобные решения.

Анаката побледнела. Похоже, она наконец поняла, что командир Искателей просто-напросто потерял голову от страха.

Не оставив молодым людям времени на возражения, Отакар развернулся и бросился к повозкам, приказывая погонщикам готовиться к отъезду.

– Трус! Трус поганый! – прошипела Анаката, стискивая кулаки. – Только подумать, что он был моим первым мужчиной. Я так им восхищалась… А сейчас мне так стыдно, что я готова сама себе надавать оплеух!

Не прошло и десяти минут, как лагерь был охвачен паникой. Бросая инструменты, рабочие со всех ног мчались к повозкам, которые уже развернулись и были готовы отправляться. Лишь небольшая горстка упрямцев сгрудилась вокруг Ната, глядя на лихорадочные сборы остальных отъезжающих.

– И что теперь? – пророкотал Глобо, высоченный плечистый каменщик. – Я вообще-то не трус, но хотел бы, чтобы мне прямо сейчас выдали какое-нибудь оружие.

– Тащите сюда бидоны с агуальвой, – велел Нат. – Как можно больше. Мы будем обливать ею наших врагов. Если нам повезет, это должно их охладить. Лишившись поддержки волшебного огня, они снова превратятся в обычных людей, и тогда мы сможем с ними справиться. Наполните агуальвой ведра, тазы – все, что попадется, и расставьте их повсюду, чтобы они были у нас под рукой во время сражения.

– Ладно, – согласился Глобо, явно оробев. – Вообще-то раньше никто так не делал. Боюсь, Лидор нам головы поснимает, если увидит, как мы разбазариваем священную воду.

Анаката тоже, судя по всему, была напугана идеей использовать агуальву столь варварским способом и теперь косилась на Ната с нескрываемой тревогой. Пожалуй, даже приказ поцеловать дьявола в губы не привел бы ее в такой ужас.

Юноша окинул взглядом строительную площадку, прикидывая, какую выгоду можно извлечь из ландшафта. Времени на то, чтобы организовать оборону, у него почти не оставалось. Вздымая полозьями тучи горячей пыли, груженые повозки с беглецами уже почти исчезли вдали.

Глобо и его сотоварищи уже принялись за дело, расставляя ведра с агуальвой так, чтобы до них было легко дотянуться в случае необходимости.

– Скажи-ка, – шепотом спросил Нат, поворачиваясь к Анакате, – а эта волшебная вода не испарится, когда соприкоснется с нашими противниками?

– Нет, – тоже шепотом ответила девушка. – Они все-таки не настолько горячие. Их возможности сжигать все вокруг производят сильное впечатление, но все же они не безграничны. Вообще-то ты здорово придумал. Вполне возможно, что агуальва охладит их и лишит их разрушительных способностей.

– Отлично, – с облегчением вздохнул Нат, – большего мне и не требуется. Но только будь осторожна. Ты же видишь, на что они способны. Избегай всякого соприкосновения и никогда не пытайся ударить их кулаком.

– Ну, я все-таки не совсем идиотка. Мне известно, что они могут сжечь или расплавить все, до чего дотронутся.

– Ага, наверное. Но стоит тебе раскипятиться, и ты об этом забываешь. Час назад, в туннеле, ты бы вцепилась им в глотку, если бы я тебя не удержал.

Девушка, не ответив, отвернулась.

Нат присоединился к усилиям Глобо и его помощников. Емкости с агуальвой они расставили полукругом возле выхода из туннеля; с их помощью они рассчитывали облить всех трех демонов, как только они высунут нос из своего убежища.

«Тут важно оказаться проворнее, чем они, – размышлял про себя Нат. – А это не так-то просто…»

Минуты тянулись до невозможности медленно, и все же срок, назначенный Джошем и его братцами, уже истекал. Нат и остальные заняли боевые позиции, встав полукругом в три ряда, на расстоянии десяти метров один от другого.

– Постарайтесь не облить друг друга, – посоветовал юноша, – а то мы быстро превратим друг друга в ледяные статуи.

Каменщики нервно засмеялись, без особого успеха пытаясь скрыть одолевающий их страх. Заслышав тяжелый стук сапог в туннеле, Нат стиснул зубы, пытаясь отогнать нахлынувшие откуда ни возьмись посторонние мысли. Что он здесь делает? Как его угораздило оказаться замешанным в войну, в которой он ничего не понимает? Кто прав, кто виноват? Какая из противоборствующих сторон правильная?

Все перемешалось, и действительность оказалась совсем не похожей на приключенческий роман. И перспектива сражаться тоже ничуть не воодушевляла. Пожалуй, он отдал бы сейчас все, что угодно, лишь бы оказаться где-нибудь в другом месте, подальше отсюда.

Джош, Курт и Карл выступили из туннеля бок о бок, завернувшись в длинные плащи из плотной черной кожи, и одним синхронным движением сдернули с голов шляпы, высвобождая пылающее на месте волос пламя. При виде этого каменщики попятились, испуганно заскулив.

– Подождите, пока они подойдут поближе! – крикнул Нат.

Увы, его никто не услышал. Охваченные ужасом, участники первой линии обороны схватили ведра и выплеснули воду слишком рано, оросив одну только пустоту. Агуальва обрушилась на землю, которая во влажных местах тут же покрылась инеем.

Джош расхохотался. В следующую секунду на стройплощадке начался кромешный ад, где уже и подумать нельзя было о какой-то стратегии.

От опаляющего дыхания троих братьев на коже строителей вздувались пузыри. Остолбенев от ужаса, трое из них позволили врагам обхватить их руками и тут же превратились в фигурки из пепла, которые рассыпались, не успев даже вскрикнуть.

Дальше наступил полный хаос. Нат и Анаката старались изо всех сил, но враги оказались слишком проворны и легко увертывались от агуальвы. Лишь изредка на них попадали брызги, которые тут же с шипением испарялись.

Рабочие же, несмотря на отвагу, проявленную в первые минуты схватки, теперь отступали. Впрочем, упрекнуть их в этом было нельзя: содержимое большей части ведер было растрачено впустую, и пятеро уже успели превратиться в пепел. Ни Глобо, ни его товарищи не были готовы отдать жизнь просто для того, чтобы не ударить лицом в грязь.

К счастью, Нату удалось выплеснуть целый кувшин агуальвы прямо в лицо Курту. Убийца яростно вскрикнул; языки пламени у него на голове моментально замерзли, превратившись в похожие на стекло сосульки, а лицо покрылось инеем. Ослепленный, он принялся бессмысленно крутиться на месте, растопырив руки, и в конце концов потерял равновесие и упал. Как только его голова ударилась о землю, языки хрустального пламени проткнули ему череп, убив его на месте.

Анаката дернула Ната за рукав.

– Все кончено, – простонала она. – Воды больше не осталось. Все емкости пусты.

Чертыхнувшись, Нат с досадой отшвырнул бесполезное пустое ведро.

Джош и Карл с усмешкой наблюдали за ним.

– Очень предсказуемый конец, – сказал Джош, покачивая головой. – Я предупреждал тебя об этом еще в нашу первую встречу. Нужно было выбирать правильную сторону, приятель. Ты допустил ошибку; что ж, пришло время за это платить. Подойди поближе, я хочу тебя обнять. А потом настанет очередь твоей косоглазой подружки!

Нат невольно попятился. Он прекрасно понимал, что это означает. Как только руки демона сомкнутся вокруг него, он тут же сгорит дотла. А Анакату схватят и изнасилуют, так что ее внутренности вспыхнут огнем и спалят ее изнутри.

Бежать бесполезно: Джош и Карл наверняка бегают быстрее, чем они.

И вот когда смерть уже казалась неминуемой, из туннеля снова донесся шум. Кто-то огромный бежал в направлении выхода, и от его слоновьей поступи дрожала каменная кладка.

– Что это та… – начал было Джош, оглянувшись через плечо.

Договорить он не успел, остолбенев от изумления. Из трубы показалось невероятное существо: на первый взгляд его можно было принять за массивную статую, которую разбили на части, а потом кое-как склеили, не слишком заботясь о том, чтобы куски хорошо совпали. Самым же поразительным было то, что эта махина еще и двигалась!

И этой ошибкой природы был не кто иной, как Неб Орн – старый гарпунер, который стараниями Сигрид одолел чары желтой грязи.

– Ну что, детки? – пророкотал он гулко, словно из глубины пещеры. – Любите почесать кулаки? Я тоже не прочь размяться! Ну-ка, чья очередь?

И его кулак – похожий скорее на обломок скалы, чем на человеческую руку – с молниеносной скоростью врезался в голову Джоша, которая разлетелась в облаке искр и брызгах мозгов. Обезглавленное тело демона вяло повалилось на песок.

Через две секунды та же участь постигла и Карла.

– Ну и ну, парень! – гулко проронил Неб, поворачиваясь наконец к Нату. – Стоит на пару минут оставить тебя без присмотра, как ты тут же опять вляпался в первостатейное дерьмо!

Юноша с придушенным воплем ринулся к своему старому другу и попытался крепко обнять его, но как только его руки легли на плечи гарпунера, ему показалось, будто он обхватил глубоко вкопанный в землю менгир. Недвижный. Несокрушимый.

Неб Орн уже не был человеком: отныне он представлял собой нечто среднее между грудой камней и сказочным великаном. Жуткое существо, которое не боялось никого и ничего.

Монстр.

Кратер

Анаката мялась в замешательстве. Чудовищный облик этого существа – получеловека, полускалы, которое к тому же разговаривало так, будто вещает из могилы, привело ее к мысли, что Нат заключил союз с демоном, еще более отвратительным и непобедимым, чем трое огневолосых братьев. Юноше пришлось призвать на помощь все свое красноречие, чтобы убедить ее в обратном. Наконец, когда обстановка несколько разрядилась, Неб Орн взял слово.

– Это Сигрид вытащила меня из небытия, – объяснил он Нату. – Она пробралась под мою каменную скорлупу и пробудила едва тлеющую искорку моего сознания. Она вдохнула в меня силу, благодаря которой я смог разбить пленивший меня камень и воссоздать себе тело, способное ходить, двигаться, говорить… Согласен, результат получился не самый привлекательный, и я едва ли смогу когда-нибудь уговорить даже распоследнюю портовую девку разделить со мной постель, но это не так важно. Зато мои физические недостатки компенсируются некоторыми новоприобретенными возможностями. Я больше не чувствую жары, не знаю, что такое усталость. Никакой самый лютый огонь не может причинить мне вреда. Силища у меня такая, что и пяти слонам со мной не справиться. Есть только одна проблема: я должен все время двигаться. Если я остановлюсь хотя бы на часок, мой каменный панцирь срастется снова, лишив меня способности к движению, и на этот раз навсегда.

– Значит, ты никогда не сможешь заснуть? – огорчился Нат.

– Нет, – проворчал Неб. – Но это не беда, я не испытываю такой потребности. Я никогда не устаю.

– Ладно, как бы то ни было, мы обязаны тебе жизнью. Если бы не твое вмешательство, мы бы погибли.

– Рад, что поспел вовремя. Я в походе уже несколько недель. С того самого дня, как Сигрид предупредила меня. Она предвидела, что тебе может понадобиться моя помощь. Я пересек сад секретов и оказался в запретной зоне. Достигнув Аквадонии, я через технический люк пробрался в трубопровод и дальше двинулся по нему; так я мог быть уверен, что не собьюсь с пути. Я знал, что в конце туннеля и будет стройка, где я тебя найду.

Анаката, которая к тому времени уже подавала признаки нетерпения, не выдержала и вмешалась:

– Все это очень мило, но мы все равно не знаем, что делать дальше. Рабочие сбежали и уже сюда не вернутся. Что же будет с трубопроводом?

Нат уже собирался сказать, что, быть может, это как раз подходящий случай навсегда оставить проект затопления кратера, но не решился. Сказать по правде, он совсем извелся, не зная, на чью сторону встать, однако был вынужден признаться сам себе, что ему в любом случае не хочется вступать в ряды тех, кто готов использовать в своих целях подонков вроде Джоша и его братьев.

– Ну, втроем мы эту трубу уж точно не достроим, – вздохнул он. – Этот вариант можно даже не рассматривать.

– Это почему это? – фыркнул Неб. – Я достаточно силен, чтобы справиться с этим делом в одиночку. Кроме того, вы, кажется, недооцениваете очень важный факт: до моего прибытия ваш хваленый проект и так был обречен на поражение. Ни один из ваших рабочих не смог бы приблизиться к кратеру. Жар там царит такой, что, даже облившись с ног до головы агуальвой, любой человек за считаные секунды превратился бы в пепел.

– В то время как ты… – начал Нат.

– Именно так, сынок! – торжественно заявил гарпунер. – В моем нынешнем состоянии я могу не бояться любой температуры. Огонь может хлестать меня сколько угодно – никакого ущерба мне это не нанесет. Скажу не хвалясь, я – единственный, кто может довести строительство до конца. У меня достанет для этого и силы, и выносливости. К тому же это даст мне отличный повод хорошенько подвигаться!

Нат и Анаката молча переглянулись. Выбора у них не было.

– Ладно, – сдалась наконец девушка. – Если уж ты готов взять на себя этот риск.

– Цыпочка моя, – проворчал Неб, – по-настоящему мы все начнем рисковать тогда, когда поток агуальвы хлынет из цистерн Аквадонии прямиком в кратер. Никто не может предугадать, что случится тогда. И нужно быть готовым ко всему.

Он поднялся, и куски камня, из которых было сложено его тело, громко заскрежетали друг о друга. Нат даже поморщился – до того неприятным был этот звук.

И дальше началось поразительное действо, которое продолжалось до самой темноты. Один, без чьей-либо помощи, Неб Орн принялся укладывать и стыковать секции огромной трубы, подводя трубопровод все ближе и ближе к метеоритному кратеру. Он работал охотно, с задором, довольный, что может как следует расшевелиться и отогнать призрак каменного паралича, который угрожал ему всякий раз, когда он оставался без движения хотя бы час. Он бодро сновал туда-сюда по пустыне, таща на вытянутых руках отрезки трубы, которые приходилось укладывать каждый раз все дальше и дальше. Со стороны это выглядело примерно как прокладка рельсов железной дороги, с той только разницей, что всю эту титаническую работу выполнял один-единственный человек.

Нат понимал, что великан ужасно рад почувствовать себя полезным. Видимо, осознание собственной нужности притупляло огорчение от того, что он теперь превратился в подобие расколотой и плохо восстановленной статуи.

– Глазам своим не верю, – возбужденно прошептала ему на ухо Анаката. – У него получается!

– Ага, – кивнул Нат, не разделяя ее энтузиазма. – Получается. К добру или к худу…

Небу понадобилось три дня такой работы, чтобы достичь отверстия кратера. Он оказался прав: жар, вырывающийся из жерла, оказался таким, что в нем не смог бы выжить ни один человек. Время от времени клубы раскаленного газа окутывали великана, но он продолжал трудиться как ни в чем не бывало. Обычным рабочим на этом участке пришлось бы каждый час выпивать не один литр агуальвы, чтобы устоять перед огнем, но скудные запасы волшебной воды не позволили бы пойти на такие затраты. Зато Небу Орну заботиться об этом не приходилось. Он работал себе и работал, не обращая внимания на огненных дьяволят, которые окружали его со всех сторон и то и дело протягивали к нему пальцы в надежде превратить его в живой факел. Ничего у них не получалось: Неб только отмахивался от них и хватался за очередную секцию трубы. Он не ведал ни усталости, ни голода, ни жажды. Ничего ему не было нужно, кроме компании друзей.

Наконец, уложив на место последний отрезок трубы, он тронулся в обратный путь. Вокруг него в огненном мареве колыхались жутковатые кривляющиеся рожи. Ему показалось, что дьяволята пытаются ему что-то сказать. Странная мысль возникла в его сознании, повторяясь раз за разом, как настойчивое эхо: «Конец света… Конец света…»

Он не был уверен, стоит ли прислушиваться к этим словам.

Вернувшись к бывшему лагерю строителей, он объявил Нату и Анакате:

– Ну вот, все готово. Трубопровод заканчивается в аккурат над отверстием кратера, как кран на колонке. Осталось только открыть шлюзы цистерн. И если вам интересно мое мнение, то мне кажется, что нам лучше бы оказаться подальше от этого места, когда в кратер хлынет вода. Взрыв наверняка будет страшенный, и я бы не хотел, чтобы раскаленный пар сварил вас на месте.

Нату возможное развитие событий тоже внушало тревогу, поэтому они вместе с Анакатой поспешили собрать все необходимое, чтобы одолеть переход через пустыню и вернуться в Аквадонию. У них еще оставался полный бидон агуальвы и вполне годная повозка, но ни одного тяглового животного.

– Ну и ладно! – пророкотал Неб Орн. – Садитесь в повозку, а я сам в нее впрягусь. Вот увидите, в этом деле я стою доброго десятка быков!

И вот скоро стройка осталась у них за спиной. Неб опять оказался прав и теперь бодро трусил по горячему песку куда быстрее, чем целая упряжка волов.

Через четыре дня пути впереди на горизонте показались башни Аквадонии.

Последняя схватка

Вопреки закономерным предположениям, Анакату и Ната вовсе не встретили в городе как героев. Едва шагнув в ворота крепости, они натолкнулись на недоверчивость и подозрительность Отакара, который наотрез отказывался верить, будто двое юнцов и какой-то монстр сумели довести до конца дело, с которым он сам и его люди не справились, несмотря на их несомненное мастерство и неукротимую храбрость.

Внешний облик Неба Орна тоже не способствовал установлению доверия. На улицах прохожие опасливо расступались при его появлении, воспринимая его как крайне подозрительное существо, наверняка очередное порождение метеорита, а следовательно, родича тех огненных дьяволят, которые уже успели прославиться своими злодействами. В самом деле, как, интересно, каменная статуя, расколотая и кое-как склеенная, могла бы ходить и говорить, если тут не задействована недобрая магия?

За недоверием Отакара в действительности скрывалась лютая зависть. Он просто задыхался от злости при мысли, в какое глупое положение он себя поставил своим преждевременным бегством. Нату сразу стало ясно, что предводитель Искателей готов задействовать любые средства, лишь бы их обвинили в измене, и их шаткое положение грозило вот-вот обернуться настоящей бедой.

К счастью, Сигрид, как и обещала, ждала их в назначенном месте и не замедлила объявить о своем присутствии, переходя от сознания Ната к сознанию Неба, как наведывающаяся в гости соседка.

«Пожалуй, мне самое время вмешаться, – заявила она как-то утром. – Если и дальше продолжать сидеть сложа руки, Отакар устроит так, чтобы вас бросили в тюрьму по обвинению в государственной измене».

– И какие же доказательства этого преступления он собирается предъявить суду? – возмутился Нат.

«Монстра, которого вы привели с собой. Он представит дело так, будто это не кто иной, как демон, поднявшийся из кратера. И обвинит вас в том, что вы привели врага в город. Но я намерена кое-что предпринять…»

– Что же?

«Я проникну в сознание короля Лидора и внушу ему желание побыстрее встретиться с вами. Я приведу его к мысли, что вы герои и что вы действовали по его приказу в качестве тайных агентов. Только он один еще может спасти вас. Если мне удастся убедить его, что успешное завершение строительства стало возможно исключительно благодаря его замыслам, вы выкрутитесь, а Отакару останется лишь подчиниться королевской воле».

Нат нашел этот план превосходным, однако еще надо было, чтобы он сработал! Иногда случалось, что «внушения» Сигрид не оказывали на жертву никакого эффекта; тут все целиком зависело от склада личности, а Лидор был человеком довольно взбалмошным; следовательно, учитывая его склонность к резким перепадам настроения и вздорный нрав, заранее ничего предсказать было нельзя.

По прибытии Ната, Анакаты и Неба Орна в казармы их сразу же развели по разным камерам, возле которых выставили усиленную охрану. Из всех троих Анаката перенесла это наиболее болезненно, ведь до сих пор она считала клан Искателей своей второй семьей; теперь же выяснилось, что это совсем не так. С той минуты, как Отакар выступил со своими обвинениями, прежние товарищи по оружию в упор ее не замечали, и девушка тяжело переживала такое изменение в отношении. Как они могли быть так к ней несправедливы после всех опасностей и испытаний, которые она вынесла ради общего блага!

Так минул еще один день. Наконец из королевского дворца прибыл гонец в сопровождении взвода гвардейцев и, едва переступив порог казармы, потребовал немедленного освобождения троих тайных агентов на службе Его Величества Лидора Первого из-под стражи. Нат при этой новости вздохнул с огромным облегчением: значит, у Сигрид все получилось! Теперь им не грозит окончить дни в каком-нибудь мрачном застенке с ржавыми кандалами на ногах.

Отакару, позеленевшему от ярости, пришлось принять монаршее решение со смиренным поклоном. В глубине души, однако, он был уверен, что его одурачили, хотя он и не мог понять, каким образом это могло случиться.

Ната и его товарищей тут же выпустили из камер и препроводили во дворец, где с ними обращались крайне почтительно. Как только они привели себя в порядок и переоделись в чистое, главный камергер проводил их в зал аудиенций, где уже ждал Лидор. Молодой король встретил их с неумеренным восторгом, как будто они были друзьями с раннего детства. Поистине, ложные воспоминания, которые внедрила ему Сигрид, творили чудеса. Судя по всему, Лидор теперь был уверен, что в десятилетнем возрасте играл с ними в чехарду, прыгая через спину Неба Орна, и припомнил еще с десяток историй подобного рода, которые существовали, естественно, исключительно в его воображении.

Когда с бурными изъявлениями чувств было покончено, пришлось раз пять, не меньше, повторить ему рассказ о том, как бывший гарпунер в одиночку завершил строительство трубопровода.

– Ах! – восхитился Лидор. – Моя догадка о том, что только старина Неб сможет дойти до самого кратера, оказалась поистине гениальной. Это и называется даром предвидения; все великие правители наделены им, не правда ли?

Присутствующие благоразумно воздержались от возражений.

– Что ж, прекрасно, прекрасно! – заговорил король, снова приняв серьезный вид. – Час пробил, и теперь пора переходить к последнему пункту моего плана. Мне остается лишь открыть цистерны и утопить наших врагов прямо в их логове. Эта операция принесет нам полную и окончательную победу. Только представьте – всего один жест положит конец двадцатилетнему гнету. И совершу этот жест я… Мне кажется, это событие достойно быть увековеченным в памятнике, вы не находите? Я уже представляю себе мраморное изваяние: я, с рукой, лежащей на колесе, открывающем шлюзы…

Нат и Неб быстро переглянулись. Им обоим хотелось призвать короля к осторожности, но они не знали, как бы половчее это сделать. Лидор определенно был не из тех правителей, с которыми можно безнаказанно спорить.

Он вдруг хлопнул в ладоши, отмечая окончание аудиенции, и камергер незамедлительно проводил гостей в приготовленные для них апартаменты, где их уже ожидал накрытый стол с угощением.

Вскоре после этого на все городские площади снарядили герольдов, чтобы они восславили перед подданными короля славные подвиги Ната, Неба и Анакаты. Как всегда переменчивая, толпа тут же принялась пылко восхвалять тех, кого еще час назад охотно повесила бы. Когда же было объявлено, что открытие водяных кранов состоится завтра, на восходе, ликование толпы приняло совсем уж невероятный размах, и улицы Аквадонии стали ареной буйных гуляний, которые продолжались всю ночь напролет.

А Нат и Неб тем временем размышляли, есть ли у горожан в самом деле повод для такой радости.

– Нутром чую, что ничего хорошего из этого не выйдет, – пробурчал гарпунер. – Если вся эта вода, такая ледяная, каскадом хлынет на комок расплавленной лавы… Брр!

– Знаю, – мрачно откликнулся Нат. – Я тоже об этом думаю. Но не могу придумать, что же нам предпринять. Кто прав, кто заблуждается? Ни черта не понимаю!

Они сидели рядышком на одном из балконов дворца, откуда был виден весь город и окружающая его пустыня. Анаката покинула их, чтобы присоединиться к празднику, уверенная, что война вот-вот закончится. На все сомнения своих товарищей она только пренебрежительно пожала плечами и ушла, веселая и оживленная.

– Ну а ты, Сигрид? – спросил Нат. – Что ты обо всем этом думаешь?

«У меня плохое предчувствие, – призналась девушка. – Думаю, что Лидор слишком многое себе вообразил. Во всех цистернах Аквадонии не хватит агуальвы, чтобы затушить метеорит. Для этого нужно ее в сотни раз больше! Так что задуманная атака только ухудшит положение».

– А если ты попробуешь телепатически разубедить короля? – предложил Нат.

«Нет, это ни за что не сработает. Он слишком крепко вбил себе в голову эту идею, причем уже давно. Так что выкорчевать ее никак не удастся».

Празднества продолжались всю ночь, заполняя улицы невыносимым шумом. С верхних этажей зданий нескончаемым дождем сыпались конфетти и серпантин, люди шатались по улицам, хохоча и горланя песни, наряженные в гротескные карнавальные костюмы, а то и совсем нагишом, заляпав причинные места голубой краской. На крышах сияли огромные бумажные фонари в форме рыб. За полночь на площади перед дворцом стихийно разразилась невероятная оргия, где десятки и сотни тел, сплетаясь, исторгали сладострастные стоны и вскрики наслаждения. Нату с трудом удалось заснуть под эту какофонию.

На рассвете он безрадостно выполз из постели с мутной и тяжелой головой. По дворцовым коридорам уже носились туда-сюда целые толпы слуг, готовясь к церемонии открытия вентилей.

Трое «героев» – почетные гости на торжестве! – были наряжены в парадные костюмы, которые придворные портные скроили для них за одну ночь.

Лидор показался на вершине главной дворцовой лестницы, разряженный в шелка, парчу и золото, как император из волшебной сказки, с тремя перстнями на каждом пальце и в тяжелой, усыпанной драгоценными камнями короне. Все кричало о том, что это день его славы – день, в который он войдет в Историю под именем Лидора, Освободителя Народов и Истребителя Чудовищ.

Следом за ним устремилась нескончаемая торжественная процессия, к которой Нату, Небу и Анакате пришлось присоединиться, так как монарх непременно хотел видеть их подле себя в качестве, так сказать, ангелов-хранителей.

Толпа, утомленная и слегка помятая после бессонной ночи, еще находила в себе силы радостно аплодировать проходящему кортежу. Наконец Лидор поднялся на вершину самой высокой башни, где располагался главный вентиль, централизованно открывающий сразу все краны и шлюзы всех цистерн Аквадонии. Это означало, что как только он повернет тяжелое стальное колесо, все резервуары одновременно опустеют, и миллионы литров агуальвы хлынут в трубу, устремляясь через пустыню в направлении кратера.

Тут-то все и решится.

Нат изнемогал от ощущения бессилия. И речи быть не могло, чтобы помешать Лидору воплотить его план силой: стоит кому-нибудь поднять руку на короля, и гвардейцы из личной стражи выпотрошат злоумышленника на месте.

В полном отчаянии он обратился к Сигрид:

– Ты и вправду не можешь что-нибудь сделать? Хотя бы заставить его поколебаться?

«Нет, – со вздохом отозвалась девушка. – Я ведь уже говорила! Так что отстань от меня. Этот план у него вроде навязчивой идеи, которая глубоко проросла в его разум. Последние годы он только ею и живет, так что никакое мое вмешательство не заставит его отказаться от его гениального, как он считает, замысла. Очень сожалею».

Воздев руки к небу, Лидор произнес прочувствованную речь, которую Нат пропустил мимо ушей.

На крепостных стенах собралась уйма народу. Многие держали наготове бинокли и подзорные трубы, чтобы с полным комфортом наблюдать за тем, что произойдет на другом конце пустыни – там, где трубопровод обрывался над самым отверстием кратера.

Над толпой начал подниматься ропот, поначалу негромкий: «Ли-дор! Ли-дор! Ли-дор!» – который затем перерос в оглушительный приветственный рев. Король улыбнулся. Как долго он ждал этого момента!

Наконец величественным жестом он положил ладони на тяжелое колесо главного вентиля и начал его поворачивать. Металл пронзительно заскрипел, когда внутри башни сцепились и завращались десятки шестерней.

Поначалу ничего не произошло, и толпа испытала явное разочарование. Затем земля задрожала, как будто на Аквадонию обрушилось землетрясение. Это мощные потоки агуальвы, вырвавшись из резервуаров в разных концах города, устремились друг к другу, сливаясь в одну могучую реку, и эта река с оглушающим грохотом ворвалась в трубопровод.

Нат затаил дыхание, пристально вглядываясь в горизонт и следя воображаемым взором за продвижением потока в трубе. Минуты шли; агуальва мчалась к цели со скоростью несущейся галопом лошади. Все цистерны Аквадонии опустели – город в одночасье лишился всех своих резервов. Над крепостью повисла тишина: толпа застыла в напряженном молчании.

Так прошло два часа, за которые ни один человек не попытался покинуть свой наблюдательный пост. Все понимали, что исход уже близок; с каждой минутой поток агуальвы неминуемо приближался к кратеру. Когда терпение зрителей совсем уже истощилось, земля вдруг содрогнулась, будто где-то глубоко в недрах грянул мощнейший взрыв. Нат отчетливо ощутил его раскаты у себя под ногами.

«Как будто мы с разлету натолкнулись на какое-то препятствие…» – подумал он.

Чтобы не потерять равновесие, он уцепился за руку Неба Орна; множество зевак на крепостных стенах, однако, оказались не столь удачливы и, не устояв на ногах, полетели с огромной высоты вниз. Каменный пояс города рассекли широкие трещины, две башни обрушились. Почти в то же мгновение воздух распорол устрашающий свист, и вдали, на другом конце пустыни, в небо взметнулся колоссальный столб пара. Чтобы не слышать этого кошмарного звука, от которого рвались перепонки, Нат в панике зажал уши ладонями, успев подумать только, что агуальва наконец затопила раскаленный метеорит и от столкновения ледяной воды и клокочущей лавы возник колоссальный термический шок, который и породил весь этот пар.

«Хватит ли в трубах агуальвы, чтобы охладить полыхающий под землей шар? – лихорадочно размышлял он. – Или же волшебная влага испарится, а метеорит даже не потускнеет от этого легкого душа?»

«В укрытие! – прорезал вдруг его сознание вопль Сигрид. – Скорее бегите в укрытие, ветер гонит облако пара прямо на город! Спасайтесь, или вас обварит! Скорее!»

Нат громко передал это предостережение окружающей толпе, но никто его не слушал. Неб тут же подхватил Анакату под мышку, как щенка, и бросился вниз по лестнице, ведущей на нижние этажи. Нат надрывался еще минуту-другую, но все тщетно. Аквадонианцы с Лидором во главе зачарованно застыли, таращась на исполинский, пронзающий облака столб пара, который выглядел мифической мраморной колонной, соединяющей земную твердь с небесной.

– Оставь их! – крикнул гарпунер откуда-то снизу. – Они все равно тебя не послушают.

В отчаянии махнув рукой, Нат скатился по лестнице вслед за Небом. Анаката, которая так до сих пор ничего и не поняла, злобно вырывалась из хватки гарпунера, визжа и ругаясь.

Но вскоре ее вопли заглушили пронзительные крики зрителей, которых захлестнула волна обжигающего пара.

Внутри башни было очень влажно и душно, как в парилке. Нату мерещилось, будто он окунулся в котел с кипятком. Изо всех сил сдерживая дыхание, он пытался сберечь легкие, в то время как кожа на его лице и руках вздувалась пузырями ожогов. Казалось, он вот-вот сварится заживо!

Скорчившись в комок, он сунул лицо в колени. Неб, которого каменный панцирь делал нечувствительным к любым внешним воздействиям, постарался встать перед молодыми людьми так, чтобы послужить для них защитным экраном. Весь этот кошмар продолжался с полминуты, но выжившие потом в один голос утверждали, что он длился добрых полчаса.

Когда обжигающая волна наконец спала, город затопил густой, непроницаемый влажный туман, в котором ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки. Аквадония превратилась в терпящий бедствие корабль, затерявшийся в белесой мгле.

Количество пострадавших исчислялось сотнями. Десятки мужчин и женщин, обваренных до живого мяса, все еще цеплялись за крепостные стены, изнемогая от боли. На гребне стены грудами громоздились трупы; ветер трепал клочья облезающей кожи, а разваренные мышцы сами собой сползали с костей и шлепались на брусчатку внизу. Воздух насквозь пропитался тошнотворным запахом вареного мяса.

Немногие выжившие из числа зрителей получили тяжелейшие ожоги и умерли в мучениях в ближайшие часы; среди них оказались и Лидор, и его министры, и королевская гвардия. Со всем концов неслись стоны и плач, а густой туман затруднял работу тех, кто мог бы помочь раненым. Попытавшись покинуть башню, Нат и его спутники убедились, что видимость едва ли достигает двух метров; за пределами этого расстояния весь мир превращался в сплошное облако пара.

– Хоть глаза остались при нас, а мы все равно что слепые, – проворчал Неб Орн. – Вот дьявол! Это мы с вами серьезно влипли.

Потоп

До самого вечера Аквадония была охвачена паникой. Люди метались наугад по улицам, не понимая, где они и куда бегут. Ориентироваться в таком плотном тумане было невозможно, и несчастные то и дело сталкивались друг с другом, тут же разбегаясь в обратные стороны. Большинство в конце концов сваливались в канавы, только добавляя толпе смятения.

– Надо дождаться, пока туман рассеется, – проворчал Неб, обращаясь к Нату и Анакате. – Если вы сейчас выйдете на улицу, вас просто-напросто затопчут.

Девушка упрямо попыталась прорваться наружу, но каменный гигант легко перехватил ее и втолкнул обратно в башню:

– Я сказал, надо подождать, – рыкнул он самым непререкаемым тоном, и девушке пришлось смириться.

Ночь они провели на первом этаже главного донжона, в удушающей атмосфере перегретого парника, с трудом подавляя желание сорвать с себя всю одежду. Оседающая на каменных стенах влага струилась ручьями; двадцать лет никто здесь не видел ничего подобного. Все, что могло промокнуть, давно промокло или отсырело.

– Интересно, что там творится снаружи? – спросил Нат в надежде, что Сигрид сможет ему ответить.

«Столб пара все еще здесь, – сообщила девушка. – Если так пойдет дальше, вся планета скоро превратится в сплошную баню. Похоже, битва огня и воды еще не закончилась».

Ночью их разбудил незнакомый громкий шум: это пошел дождь. Не каменный, который был обычным делом по другую сторону «экваториальной стены», в мире грязевого океана, а самый обычный, настоящий водяной дождь, который уже успел превратить городские улицы в бурные реки.

– Плохо дело, – покачал головой гарпунер. – Ох и покажет нам этот дождичек…

– Но почему? – удивилась Анаката. – Ведь мы так долго ждали окончания этой засухи!

– Вот именно! – назидательно произнес Неб Орн. – Чем сильнее иссохнет земля, тем хуже она впитывает воду. За двадцать лет зноя она спеклась, как глиняный черепок. Чтобы получить возможность впитывать в себя влагу, она должна хоть немного размягчиться, но это потребует времени. А пока уровень воды будет быстро подниматься, порождая наводнения. Не удивлюсь, если Аквадонию затопит.

– Все это какая-то чушь! – в сердцах вскричала Анаката.

Но голос у нее дрожал.

Наступило утро, а ливень все еще продолжался, и туман оставался таким же густым, как накануне. Нат заметил, что вода за ночь поднялась до уровня щиколоток.

– Ну, что я говорил? – не без торжества провозгласил Неб. – Здесь оставаться нельзя. Если наводнение запрет нас внутри донжона, вы в конце концов умрете от голода. Давайте попробуем вернуться во дворец. Он стоит на самом высоком месте в городе, и к тому же на нем есть балконы, с которых можно наблюдать за развитием событий.

Держась за руки, чтобы не потерять друг друга, они покинули башню и медленно, вдоль стен, стали пробираться в сторону королевской резиденции. Как бывалый моряк, Неб Орн обладал исключительным чувством направления, и к тому же Сигрид, летая туда-сюда, служила им лоцманом, указывая нужный путь телепатическим путем. В результате им удалось достичь дворца без особых приключений.

После гибели Лидора трон опустел. В обстановке всеобщей паники никто не подумал о том, чтобы назначить нового правителя. Сказать по правде, большинство уцелевших собирались покинуть город.

«Если это случится, – рассуждал Нат, – надменная богатая Аквадония за полгода превратится в город-призрак, полный одной только затхлой воды».

Во дворце они натолкнулись на суетящихся слуг, которые толпами спасались прочь, волоча на плечах корзины, нагруженные награбленной утварью.

Туман заполнил залы и галереи. Иногда из мглы навстречу троим друзьям выступал какой-нибудь неясный силуэт, и трудно было сказать, то ли это живой человек, то ли статуя.

Поднявшись на самый высокий этаж, они вышли на балкон и встали, облокотившись на мраморные перила. Здесь их ожидало сильное разочарование: и город, и пустыню скрывала непроницаемая туманная пелена. Вконец разгулявшийся ливень вынудил их вернуться под крышу.

– Похоже, и в самом деле грядет потоп, – мрачно пророчествовал Неб Орн. – Не удивлюсь, если вся окрестная пустыня в ближайшие дни превратится в сплошное озеро.

Анаката нахмурилась.

– Меня это очень тревожит… из-за моих родителей. Если наводнение не прекратится, вода затопит подземные города и все статуи, которые в них находятся.

– Понимаю, – кивнул Нат. – Ты хочешь спасти изваяния твоих отца и матери до того, как они станут недоступны…

– Да. Меня не пугает, что они утонут, потому что они уже не совсем живые люди, но я не перенесу, если больше не смогу их видеть.

Юноша задумался.

– Мы могли бы отправиться туда, – предложил он. – В любом случае здесь нам больше делать нечего. И я бы предпочел оказаться подальше от Аквадонии, когда наш «друг» Отакар решит захватить власть, если, конечно, он пережил катастрофу.

– Да, это будет куда как благоразумно, – согласился гарпунер. – Здесь, в городе, шакалье вот-вот начнет рвать друг другу глотки за право сесть на трон, и свалка будет такая, что только держись.

– Тогда давайте отправимся прямо сейчас, – решил Нат. – Соберем какие-нибудь припасы, раздобудем повозку, и сразу в путь!

– Ишь, какой шустрый! – вмешался Неб. – Хороши мы будем на твоей повозке, когда начнется настоящее наводнение. Нужно быть готовыми к худшему. Давайте соберем материал, из которого можно будет построить плот, если дело обернется плохо. Как я понимаю, особой надежды разжиться сносной спасательной шлюпкой в стране, где не знают моря, практически нет, но мы можем, по крайней мере, набрать пустых канистр, которые в случае чего послужат отличными поплавками.

Воодушевленные перспективой отъезда, трое друзей спустились вниз, чтобы хорошенько обшарить дворцовые подвалы и конюшни в поисках всего, что могло бы им пригодиться. К концу дня они набрали целую груду разношерстного хлама, из которого, при разумном использовании, вполне можно было соорудить какое-никакое плавсредство.

Дождь по-прежнему не прекращался.

Нат склонился над одной из луж, зачерпнул из нее пригоршню и осторожно лизнул. Вода оказалась вполне пригодной для питья.

– Что ж, кажется, агуальва нам не понадобится, – заключил он. – Одной заботой меньше.

Не теряя ни минуты, они принялись за работу. Сверхчеловеческая сила Неба Орна снова облегчила им задачу, однако им приходилось внимательно следить за тем, чтобы не разойтись слишком далеко: видимость в тумане, как и прежде, не превышала двух метров.

Они трудились не покладая рук три дня, пытаясь преобразить одну из королевских карет в гигантскую гондолу, и в итоге получили повозку-амфибию: парные балансиры на песке легко превращались в полозья. Оставалось еще раздобыть какое-нибудь тягловое животное, но в крайнем случае эту часть программы мог взять на себя Неб Орн. Внутрь они сложили запас провизии, который позволил бы им продержаться примерно неделю, а также самые разнообразные инструменты и оружие.

– Если будет ветер, – сказал довольный результатом гарпунер, – мы сможем поднять парус, и тогда у нашей лодочки будет отличный ход.

Утром стало ясно, что город практически опустел. Большая часть его обитателей разбежалась, опасаясь наводнения, и теперь пробиралась через пустыню, надеясь найти спасение на вершинах гор.

Неб отправился разведать обстановку на почти безлюдных улицах и вскоре вернулся с плохими новостями.

– Отакар все еще жив, – сообщил он. – Собирается со своими приспешниками захватить дворец и восстановить порядок в Аквадонии. Так что я предлагаю вам побыстрее собираться и уносить ноги отсюда; что-то мне подсказывает, что он намеревается свалить всю ответственность за катастрофу на нас.

Втроем они выволокли свое «судно» за дворцовую ограду, а затем без особого труда добрались до пустыни: землетрясение обрушило часть крепостной стены, так что в ней образовались большие бреши. Поднялся ветер, разгоняя туман и добавляя воздуху свежести; дышать стало заметно легче. Когда они оглянулись назад, в направлении кратера, то увидели, что километрах в десяти от места, где они находились, разлилось большое черное озеро. Пока оно оставалось неглубоким, однако быстро росло, и можно было ожидать, что вскоре оно подступит к самым стенам Аквадонии.

– Что же, в путь, – провозгласил Неб, прилаживая к могучим плечам лямки, за которые можно было тянуть лодку.

И, повернувшись спиной к разоренному городу и разрастающемуся озеру, он решительно зашагал по пустыне в ту сторону, где наводнения пока не было. Его огромные ступни оставляли глубокие отпечатки в размокшем от дождей песке.

Через два дня непрерывного марша Неб заметил, что под ногами у него захлюпало. Разлив озера незаметно нагнал их, и теперь вода прибывала с каждым часом. Она уже затопила Аквадонию и явно намеревалась поглотить всю пустыню, непрестанно подпитываясь ливнями, конца которым было не видно.

Нат выпрыгнул из лодки, чтобы изучить обстановку. Размытая сажа и пепел придавали воде мрачный черноватый оттенок.

– Гляди-ка, сегодня вода уже достает мне до икр, – заметил гарпунер. – А завтра, того и гляди, будет уже по пояс. Уровень быстро поднимается… Хоть бы дождь наконец перестал.

К ним тут же присоединилась донельзя встревоженная Анаката. Ей не давала покоя мысль, что потоп не даст ей проникнуть в пещеру, где находились ее окаменевшие родители.

Нат собирался сказать ей что-нибудь ободряющее, как вдруг в воде прямо перед его носом что-то плеснуло. Сначала показался плавник, потом на поверхности мелькнула спина крупной рыбины и тут же скрылась. Анаката изумленно ахнула.

– Это… это невероятно! – воскликнула она. – Рыбы вышли из каменной спячки!

Нахмурившись, Нат тут же вспомнил наваленных в глубине пещер каменных рыбешек и тоже удивился.

– Это может означать только одно, – возбужденно заговорила девушка. – Природа снова оживает! Период переживания засухи закончился. Теперь все окаменевшие создания снова обретут подвижность и вернутся к нормальному существованию!

– Что ж, хоть одна хорошая новость, – порадовался Неб Орн.

– О да, – пробормотала Анаката, растеряв прежнее воодушевление. – Но это также означает, что камни, содержащие воду, тоже растворятся. Время агуальвы закончилось.

Она ошеломленно обвела взглядом горизонт.

– Вы что, не понимаете? – нетерпеливо вскричала она. – Большая часть этих холмов, которые нас окружают, состоит как раз из нагромождений таких волшебных камней. Если они начнут таять, вся содержащаяся в них вода тоже хлынет на равнину, усиливая наводнение. Все эти земли будут затоплены, все города, и их жители смогут найти спасение только на вершинах самых высоких гор.

– В самом деле, – согласился Неб, – это грозит причинить кучу неудобств.

– Предлагаю вам взобраться в лодку и подождать, пока она окажется на плаву, – сказал Нат.

Но стоило им устроиться на борту, как тут пришлось хватать черпаки и вычерпывать воду: дождь заливал лодку едва ли не до краев.

Они провели очень беспокойную ночь, пытаясь защититься от дождя под растянутыми парусами. Увы, за последние двадцать лет, когда вокруг царила лютая засуха, ремесленники Аквадонии не тратили время на изготовление непромокаемых тканей, так что молодые люди стучали зубами от холода в своей насквозь промокшей одежде. Один только Неб Орн, которому нескончаемый ливень не доставлял особого беспокойства, продолжал неутомимо вычерпывать воду из лодки.

На рассвете воды прибыло достаточно, чтобы их суденышко оторвалось ото дна и начало медленно дрейфовать. Черное озеро покрывало уже всю равнину. В его темной, непрозрачной воде резвились стайки рыб, радуясь, что вновь обрели свободу движения.

Разные звери тоже вышли из спячки и направились в горы, стараясь забраться на такую высоту, где прибывающая вода их не доставала.

Несмотря на все эти обнадеживающие признаки возвращения к нормальной жизни, Анаката оставалась невеселой. Нат без труда догадывался, что ее гнетет: теперь стало очевидно, что разлившееся озеро затопило подземные города, и девушка боялась, что ее очнувшиеся от каменного оцепенения родители не успели выбраться на поверхность и утонули там, в пещере.

К счастью, уже на следующий день, когда они достигли краев, где некогда обитала ее семья, Анаката обнаружила, что жители подземного города уцелели и спаслись от наводнения на вершине соседнего утеса. Среди них оказались и ее родители, живые и невредимые!

– Причаливайте скорее! – закричала она, сама не своя от радости. – Я хочу обнять их! Скорее!

– Погоди, успокойся, – попытался вмешаться Нат. – Я не хочу, чтобы ты расстроилась. Пойми, когда они окаменели, тебе было всего три месяца, а сейчас тебе двадцать лет. Ты что, правда думаешь, что они тебя узнают?

Однако она не желала его слушать. Как только лодка причалила к выступающей из воды скале, она одним махом перескочила через борт и бросилась вверх по склону, не переводя дыхания. Нат поспешал за ней, чуть поотстав.

На вершине собралась растерянная, ошеломленная толпа, сбившись в тесную кучу.

«Они не осознают, что проспали целых двадцать лет, – догадался Нат. – Они никогда не слышали ни о метеорите, ни о войне с порождениями огня. Они уверены, что легли спать вчера вечером и вот сегодня проснулись».

Размышляя об этом, он вдруг заметил, что приминает ногами молодую зеленую травку. Растительность тоже возвращалась к жизни.

Анаката быстро отыскала своих родителей; увы, те никак не могли понять, о чем она толкует.

– Мне очень жаль, – лепетала мать, – но вы ошибаетесь. Моей дочке всего три месяца. Правда, зовут ее в точности как вас, но она еще совсем кроха.

– Мамочка, тот ребенок – это я и есть, – всхлипывала Анаката. – Вы провели двадцать лет в спячке, и пока вы спали, произошло столько разных событий…

Она только сейчас начала осознавать, что, вопреки ее убеждению, окаменевшие люди в подземном городе никак не замечали изменения ситуации вокруг. Спячка погрузила их в бессознательные небытие, населенное лишь смутными снами и неясными ощущениями, которые они не были способны анализировать.

– Бедняжка, – пророкотал Неб Орн, опуская свою огромную ручищу Нату на плечо. – Похоже, несладко ей приходится. Надеюсь только, что со временем все наладится.

Нат вздохнул:

– Думаю, нам всем не на что жаловаться, раз мы остались живы. Ведь все могло кончиться куда хуже.

– А ты думаешь, твои приключения закончились, сынок? – хмыкнул гарпунер. – А я вот в этом далеко не уверен. Готов поспорить на что угодно, эта черная лужа еще доставит нам немало неприятностей.

Глава 1

После катастрофы прошло уже полгода. Вопреки общим опасениям, ни одно чудовище из вулкана так и не вылезло, но все же Нат, Неб и Анаката почли за лучшее организовать патрулирование. Это решение они приняли сами в обстановке полнейшего равнодушия со стороны остальных выживших после потопа, которые были заняты преимущественно налаживанием сносного быта и торговлей. Миссия, которую они взяли на себя, состояла в том, чтобы на небольшой пироге плавать туда-сюда по озеру с целью вовремя замечать какие-либо подозрительные явления. Черная вода, насыщенная сажей и пеплом, постоянно оставалась теплой, а вблизи затопленного кратера – и вовсе горячей. В этом месте над поверхностью воды все время висел влажный туман, как в парилке, в котором передвигаться можно было только ощупью. Неприятных ощущений добавляли и пузыри зловонного газа, которые, всплывая из глубины, то и дело лопались вокруг с противным бульканьем.

Время от времени они замечали проплывающие мимо странные предметы – осколки чужого мира, ни сути, ни назначения которых Нат и его товарищи понять не могли.

– Они все берутся из метеорита, – говорила Анаката. – Наверное, от термического удара он развалился, и теперь его содержимое всплывает через трещины в земле. Эти… вещи принадлежали монстрам, которые прятались внутри.

По общему молчаливому согласию, они старались не прикасаться к этим обломкам, похожим на куски панцирей каких-то гигантских насекомых, только с непонятными кнопками и рычагами.

Один-единственный раз их пирога натолкнулась на полуразложившийся труп неведомого существа; никаких гуманоидных признаков оно не имело, и Нат затруднился бы сказать, на что оно было похоже при жизни. Они поспешили оттолкнуть падаль подальше концами весел.

– Что ж, – проворчал Неб, – по крайней мере, теперь мы знаем, что они умерли.

По-видимому, так оно и было, поскольку за истекшие полгода ни один огненный демон ни разу не показал своих клыков. Как ни крути, король Лидор в самом деле выиграл свою последнюю битву, о которой столько мечтал.

От Аквадонии остались только часть крепостной стены да три башни, окруженные черным озером; прежде горделивая столица превратилась в жалкий полузатопленный городишко, состоящий из нагромождения шатких мостков, переходов и бамбуковых хижин. Отакар с верными ему приближенными упрямо продолжал жить в нем, отрезанный от всего остального мира. Чтобы придать себе важности, он и его приспешники провозгласили себя «стражами вулкана» и делали вид, что бдительно охраняют человечество от инопланетных демонов, которые не сегодня завтра выплывут из глубин и пожрут всех, кто еще остался жив.

– Что ж, тоже неплохой способ не потерять лица! – хмыкнул по этому поводу Неб Орн, услышав новости.

В основном Нат старался держаться от границ «Новой Аквадонии» подальше, поскольку люди Отакара имели неприятную привычку обстреливать из луков всякого, кто осмелился появиться на их территории.

Поговаривали, что Отакар правил своими подданными самым жестоким и деспотичным образом и что он завел себе целый гарем из девочек-подростков. Чтобы отбить у своих подопечных охоту сбежать из крепости, он рассказывал им, что берега озера кишат кровожадными демонами, которые не захватили Аквадонию лишь по той причине, что не осмеливались лезть в ненавистную их природе воду. Таким образом, обитатели озерного городка жили в полной уверенности, что они единственные, кто уцелел в катастрофе.

Озеро изобиловало отличной упитанной рыбой, ловить которую удавалось без особых проблем, так что жители побережий быстро отказались от своих вегетарианских привычек.

Нат до сих пор удивлялся, как быстро выжившие в наводнении вернулись к нормальному – а точнее сказать, заурядно-скучному – образу жизни. За каких-нибудь три месяца простенькие землянки были забыты, и на берегах озера выросли деревни и целые городки, построенные из подручных или принесенных волнами материалов. Бывшей аквадонской знати пришлось поставить крест на былой роскошной жизни и перейти на положение скромных ремесленников. Теперь адвокаты целыми днями плели корзины, а банкирам оставалось копить новые примитивные деньги из бус и ракушек!

Щедро напоенная озерной водой в бывшей пустыне теперь бушевала пышная растительность; всю равнину покрыли могучие джунгли с серой и черной листвой.

– Когда копоть и сажа совсем исчезнут, все снова станет зеленым, – предсказала Анаката. – Тогда это место будет выглядеть как настоящий рай.

Ната это не могло не радовать, хотя бездействие уже начинало его угнетать. Приключения последних месяцев пристрастили его к адреналину, и теперь ему не хватало острых ощущений. Эта физиологическая зависимость была знакома многим бывшим солдатам, и подобно им юноша тяготился своим положением пленника в спокойном, безбедном мире, где в солдатах уже не было нужды!

Сигрид покинула их двумя месяцами ранее.

«Этот мир не для меня, – сказала она на прощание. – Теперь, когда я всего лишь бесплотный дух, мне не понять вашей непрерывной борьбы за выживание… Зря я тогда вернулась к тебе. Это было ошибкой. Мне нет места рядом с вами. Зачастую ваши чувства и реакции совершенно для меня непостижимы, и мне думается, у нас с вами почти не осталось ничего общего. Например, когда я вижу, как вы с Анакатой занимаетесь любовью, все ваши телодвижения кажутся мне такими смехотворными, даже гадкими! Что может быть приятного в таком дурацком времяпрепровождении?»

Утомившись от ее бессмысленных жалоб, Нат не стал отговаривать ее лететь назад, в сад секретов, чтобы вновь присоединиться к Флавию Мерко и ему подобным из народа шепчущих духов.

Сказать по правде, Нат уже с трудом выносил присутствие Сигрид в своем собственном разуме. Осознание того, что она все время здесь и бесстыдно подглядывает за всем, что бы он ни делал, становилось все более омерзительным. Чаша его терпения переполнилась окончательно, когда он узнал, что Сигрид шпионила за ними, когда они с Анакатой занимались любовью, переходя поочередно от юноши к девушке.

«И вовсе это не подглядывание, – запротестовала Сигрид, когда Нат сурово отчитал ее. – Это чисто научный интерес. Для меня вы всего лишь насекомые, поведение которых требует объективного изучения».

В тот день Нат окончательно понял, что Сигрид стала такой же, как Флавий Мерко, и что ее человеческие чувства и воспоминания уже стираются.

– Знаешь, ты права, тебе лучше уйти, – сказал он со вздохом. – Мы становимся чужими, а учитывая скорость, с которой это прогрессирует, мы того и гляди окажемся врагами! А я бы предпочел, чтобы мы расстались по-дружески. Но знай, что если вдруг когда-нибудь, посредством какого угодно волшебства, ты сможешь заполучить назад свое тело, я буду счастлив снова обнять тебя.

Сигрид запротестовала, но как-то вяло, и Нату показалось, что на самом деле она только и ждала этого предлога, чтобы улететь прочь.

На следующий же день она исчезла. Недели три юноша ужасно тосковал по ней, но потом привык.

– Знаешь, это к лучшему, что она ушла, – сказал Неб Орн. – Посмотрим правде в глаза: она стала настоящей дрянью. Тебе известно, как она проводила время? Забиралась в сознание разным людям из нашего городка. Некоторые переносили ее вмешательства очень плохо. Насколько я знаю, двое из них покончили с собой, а трое лишились рассудка. Люди уже начинали поговаривать, что на этом берегу завелся какой-то злой дух. Понимаешь, о чем я?

Да, Нат его прекрасно понимал.

Вдобавок ко всему его отношения с Анакатой тоже складывались непросто. В эйфории, когда со всеми бедами было покончено, они стали любовниками, но затем между ними быстро возник разлад.

Состояние бездеятельности скверно отразилось на настроении девушки, которая только теперь осознала, как важна была для нее принадлежность к клану Искателей. Ей не хватало сурового военного уклада жизни, как не хватало риска и душевного подъема при выполнении опасных миссий, а также чувства небывалого товарищества, которое зарождается только в бою… после уничтожения метеорита все это исчезло, испарилось. Бригада Искателей распалась, король умер, монстры из кратера превратились в гнилую падаль…

Так что теперь, вопреки всем усилиям Ната помочь ей найти себе новое место в жизни, Анаката все время держалась угрюмо и раздражительно.

В довершение всего родители девушки упорно отказывались признать в ней то дитя, которым она была двадцать лет назад, и Анаката очень тяжело это переживала. Нат даже сам ходил к матери своей подруги, чтобы попытаться убедить ее, но та продолжала решительно отрицать очевидное, твердя, что ее «крошке» всего несколько месяцев от роду, а та девушка, которая пытается втереться к ним в доверие, всего лишь самозванка.

Она не оказалась исключением. Многие из тех, кто провел два последних десятилетия в состоянии каменной спячки, отказывались поверить, что за это время мимо прошла целая жизнь. Если же их продолжали убеждать, что они заблуждаются, они начинали буйствовать.

Анакате тоже пришлось смирить порывы своих дочерних чувств: слишком уж больно было ей видеть свою мать в припадке неконтролируемой истерической ярости, и все же отречение собственных родителей заставляло ее жестоко страдать.

На следующий день после особенно сильной ссоры она принялась упрашивать Ната сделать ей ребенка. При этом она с обезоруживающей прямотой призналась, что младенец ей нужен для того, чтобы снова обрести расположение матери, вручив его ей в качестве «возмещения ущерба».

Нат категорически отказался участвовать в этом циничном манипулировании, что также не улучшило их отношений.

С тех пор они продолжали существовать бок о бок без всяких проявлений любви и ласки, изнемогая в хозяйственных заботах. Нат снова занялся охотой на ящеров, которые в огромном количестве развелись на берегах озера. Местным жителям не хватало сноровки, чтобы ловить их, и их неуклюжие попытки в большинстве случаев заканчивались трагически, так что Нат решил, что может взять на себя функцию поставщика мяса для всей общины. Он убивал ящеров, разделывал их, солил и коптил мясо; это занятие позволяло ему с пользой убивать время и кое-как зарабатывать на жизнь в ожидании лучших времен.

Неб Орн помогал ему в этой работе. Тем не менее монотонное существование начало всерьез угнетать их, так что в один прекрасный день они снова заговорили о том, как бы продолжить исследование южного полушария.

Глава 2

На борту космического корабля «Радуга Омеги»,

00 ч 34 мин по официальному времени туманности Дракона

Девушка пробудилась с болезненным стоном. Вокруг было темно, не было слышно ни единого звука, а ее тело густо покрывал иней. Примерно минуту она потратила на то, чтобы вспомнить, где она находится… и кто она такая. Нередко случалось, что гиперпространственный сон погружал космических путешественников в полную амнезию. Она уже была близка к панике, как вдруг в памяти наконец всплыло имя: Дорана. Ее трясло от холода, длинные волосы смерзлись в сосульки, а грудь и живот покрывал толстый слой изморози. Ухватившись руками за края холодильного саркофага, она медленно села. Нигде не горело ни огонька, и это было нехорошим признаком. Дорана почувствовала, как ее охватывает тревога. Где-то вдали мерно звучала аварийная сирена.

Кое-как поднявшись на ноги, голая и замерзшая, она спотыкаясь добрела до соседнего саркофага, где все еще спала Валерия, ее подруга с самого детства. Весь спальный отсек был погружен во тьму, и иголочки инея покрывали металлическую обшивку стен и трубы обогревательной системы.

Дорана склонилась над коконом, в котором лежала Валерия, и пальцами осторожно счистила снег с лица девушки.

– Вэл… – прошептала она. – Пора просыпаться, центральный бортовой компьютер подал сигнал тревоги. Вэл, ты меня слышишь?

Но Валерия не пошевелилась. Ее лицо было твердым как камень… и она не дышала. Дорана поняла, что девушка мертва. Заморожена.

Пошатываясь, она побрела между рядами стальных люлек, в которых спали женщины разных возрастов, погруженные в искусственный сон, обязательный при межгалактических полетах. Как ей пришлось убедиться, многие из них умерли, так же как и Валерия, убитые слишком низкой температурой и криопатией – болезнью холода, – которая жила в их крови. Девушка зажмурилась, пытаясь заплакать, но так и не смогла выжать ни одной слезинки. Уже не в первый раз она теряет подругу… и, увы, наверняка не в последний. Она медленно проковыляла к шкафчику, где висела ее униформа, и неуклюже натянула ее.

Стоило ей перешагнуть порог общей женской «спальни», как ее хлестнул по лицу жгучий ледяной ветер, несущий хлопья снега. Как ни поразительно это звучало, но прямо внутри космического корабля бушевала настоящая пурга! Хлопала тяжелыми стальными дверьми, едва не срывая их с петель, намораживала на полу слой тонкого ледка, который под весом Дораны тут же трескался. Со ступенек трапов бахромой свисали сосульки. Весь межзведный корабль походил теперь изнутри на гигантский холодильник. Дорана бросила взгляд на светящуюся шкалу термометра на стене: он показывал 38 градусов ниже нуля.

– Эй, есть кто-нибудь? – крикнула она.

Она не разговаривала уже так давно, что ее голос с непривычки прозвучал хриплым карканьем. Сколько же времени она проспала? Три года, четыре?.. А может, еще больше? Она ненавидела этот искусственный сон, но только он давал возможность путешествовать в космосе, экономя энергию корабля. К тому же он замедлял развитие генетического заболевания, которому была подвержена ее раса. Во сне криопатия теряла свою вирулентность, и деградация шла не так быстро.

– Дорана? – позвал мужской голос. – Это ты?

По характерному тембру девушка опознала Горна – высокомерного, спесивого лейтенанта, которого она терпеть не могла. Он уже двигался ей навстречу, придерживаясь за стену, – видимо, ему тоже нелегко было удержаться на ногах. Ему было всего около тридцати лет, но волосы у него на голове, да и кое-где пониже, уже заметно поседели, а тусклые обесцветившиеся глаза казались почти белыми. «Наверное, я выгляжу точно так же», – подумала Дорана.

– Что происходит? – спросила она. – Почему включилась сирена?

– У корабля не осталось энергии, – просипел Горн. – Ни капельки не осталось. Даже резерв почти истощен. Если мы в ближайшее время где-нибудь не сядем, нам крышка.

– Валерия умерла, – прошептала девушка, с трудом борясь с болезненным комом в горле, который почти не давал ей дышать.

Горн только пожал плечами.

– Не она одна! – буркнул он нетерпеливо. – В мужском дортуаре я насчитал десять покойников. Одного потряс, пытаясь разбудить, а тот раскололся на куски… Голова так и осталась у меня в руках! Мерзкая штука… Резервуары обогревателей опустели за время путешествия, и криопатия быстро взяла свое. Так что надо срочно приземлиться и заняться сама знаешь чем.

Дорана отвернулась, чтобы тот не заметил неодобрения на ее лице.

– Мне это не нравится, – не сдержавшись, обронила она.

– Да кого интересует, что тебе нравится, а что нет, – грубо осадил ее Горн. – Для нашего народа это вопрос жизни и смерти, и тебе об этом прекрасно известно. А теперь хватит болтовни, помоги-ка мне. Нужно разбудить как можно больше людей.

Доране оставалось только подчиниться. Сделавшись с недавних пор ее начальником, Горн явно получал гнусное удовольствие от малейшей возможности унизить ее. При незаурядно красивой, представительной внешности, он был грубым и жестоким человеком, чуждым всякой сентиментальности. Никто не сомневался, что в один прекрасный день он станет превосходным командиром.

Они с большим трудом добрались до центрального поста управления: завывающая в коридорах вьюга едва не сбивала с ног. Лед намерзал на переборках и потолках прозрачными стеклянистыми каплями, как будто выступивший и тут же замерзший пот. Все приборы были покрыты ледяной коркой, в том числе и панель управления. Нельзя было ни нажать кнопку, ни переключить тумблер, не обколов предварительно с них лед.

Горн направился к дортуару, где спало высшее командование: разбудить старших офицеров было первоочередной задачей. В противном случае космолет угрожал в скорейшем времени превратиться в корабль-призрак.

– Быстро! – приказал он. – Вытаскивай их из саркофагов. Я возьму на себя правый ряд, а ты левый.

Дорана принялась разгребать покрывающий тела снег голыми руками. Боли она при этом не почувствовала… и это ее встревожило: верный признак того, что за время ее сна болезнь сильно продвинулась.

Первым делом она раскопала горбоносого старика с тонкогубым ртом. Балтор. Старый вояка, опытный стратег. Свирепый, не знающий, что такое сострадание. Он по-настоящему пугал ее. До сегодняшнего дня никто на корабле не осмеливался взглянуть ему в лицо. Дорана прижала пальцем сонную артерию у него на шее и почувствовала, что его сердце еще бьется. Значит, живой. Неужели ничто не может одолеть этого старого кровожадного стервятника? Она еще немного разбросала снег, чтобы помочь ему выбраться из стального кокона. Еще толком не придя в себя, он вяло подчинялся ее настойчивости. Дорана увидела, что волосы у него стали такого же цвета, как осыпавший их иней, а исхудалое, высохшее тело едва ли отличалось от мумии. Поморгав, он нетерпеливо велел принести ему одежду, и Дорана с поклоном выполнила приказ.

– Позаботься об остальных! – скомандовал Балтор вместо благодарности.

Дорана снова принялась за работу.

– Скорее! Скорее! – то и дело подгонял ее Горн.

Оба они копали так быстро, как только могли. Трое инженеров погибли и рассыпались на куски, как только их попытались извлечь из коконов. Голова одного из них грохнулась на пол и покатилась по решетчатому настилу прямо под ноги Доране.

В нижних отсеках потери оказались еще более серьезными, поскольку распределение тепла, как водится, осуществлялось в соответствии с табелью о рангах: офицерам полагалось больше комфорта, чем рядовому составу.

Балтор, судя по всему, полностью пришел в себя. Запахнув на себе теплый плащ, он прошагал к молодым людям.

– Докладывайте! – сухо потребовал он. – Состояние корабля? Потери личного состава?

– Резервы системы обогрева исчерпаны, господин, – сообщил Горн, поклонившись. – Мы больше не в состоянии противостоять холоду.

– Нужно восстановить их, – процедил старый стратег сквозь тонкие губы. – Продолжайте освобождать этот дортуар, и затем пусть все, кто проснется, присоединятся ко мне в штурманской рубке.

Чеканя шаг, он решительно направился прочь из зала, но налетевший из-за угла ветер заставил его сгорбиться.

Дорана, хоть и трудилась, как дьявол, никак не могла согреться. Прошли те времена, когда от малейших физических усилий у нее на щеках появлялся румянец. Криопатия поразила и ее. То же самое происходило со всей окружающей ее материей: что клетки, что молекулы – все страдали одинаковым недугом. Над людьми и вещами довлело одно и то же проклятие.

Руководящий состав понемногу приходил в себя. Большинство были сильно напуганы тем состоянием, в которое пришел корабль. Повсюду звучал один и тот же вопрос: кому удалось выжить в таком морозе?

– Общее собрание в штурманской рубке! – объявил Горн. – Господин Балтор созывает срочное заседание комитета по кризисным ситуациям.

Офицеры кое-как построились.

– Именем всех богов! – растерянно бормотали выжившие, с трудом разминая занемевшие от долгого сна ноги и озирая обледеневшие, заснеженные коридоры. – Как такое могло случиться?

– На этот раз дела обстоят еще хуже, чем обычно, – проворчал кто-то из научных консультантов.

Но вскоре все разговоры смолкли: метель вынуждала крепко сжимать губы.

Балтор уже ожидал их, с озабоченным видом вглядываясь в заиндевевшие экраны бортовых компьютеров.

– Господа командиры и друзья, – обратился он к прибывшим, – положение крайне серьезное. Наши обогревательные резервуары пусты. И если нам не удастся заполнить их в течение ближайших суток, мы все обречены на скорую гибель.

В зале поднялся тревожный ропот и испуганные стоны менее стойких. Балтор поднял руку, призывая собравшихся к тишине.

– У нас остается один шанс, – объявил он. – Изучив звездные карты, я обнаружил вот что: в этой части Солнечной системы находится одна из малых планет под названием Алмоа. Если мы сумеем дотянуть до нее, мы спасены. Взгляните сюда, прошу вас. Вот в этой точке южного полушария, прямо посреди пустыни, существует оазис, испытывающий сильное тепловое излучение. Источником этого аномального тепла является покрытый трещинами метеорит, врезавшийся в поверхность планеты на большую глубину. Ядро этого метеорита представляет собой огненный шар, который не способны охладить все воды расположенного над ним озера. Если нам удастся выкачать тепловое излучение этого аэролита, мы сможем восстановить наши резервы.

Раздались воодушевленные аплодисменты. Одна только Дорана стояла, уставившись в пол: хоть она и принадлежала к той же расе, что и все эти люди, она не могла с радостью предвкушать то, что должно было произойти.

Глава 3

Нат, Неб и Анаката снова патрулировали черное озеро, и сейчас пирога медленно ползла через зону влажного, тяжелого тепла, в котором оставаться в одежде было почти невыносимо. Этот тропический климат таил в себе ту опасность, что в нем любого одолевала вялость и сонливость, так что через некоторое время все неизбежно начинали клевать носом. Этим вовсю пользовались ящеры, которые неслышно подбирались к лодке, хватали спящего за безвольно свисающие руки… и утаскивали в темную глубину, утапливая, а потом пожирая.

– Анаката! – окликнул Нат девушку, скрючившуюся на носу лодки. – Не спи ты, ради всего святого!

Девушка встряхнулась, недовольная, что ее захватили врасплох.

– Да все в порядке, – пробурчала она. – Дьявол, ну и жарища! У меня вся одежда прилипла. Отвратительно.

– Нужно сохранять бдительность, – настойчиво сказал юноша. – Взгляни на Неба, дрыхнет без задних ног. Вот так ящеры и расправляются с людьми.

Он махнул рукой в сторону бритоголового великана, который заходился храпом на дне лодки, мирно сложив громадные ручищи на животе. Почтенный гарпунер снова не устоял перед удушливой атмосферой разогретого солнцем парника, которая тяжко давила на озеро.

– Ненавижу это все, – тоскливо вздохнул Нат. – Когда жара усиливается, ящеры становятся особенно агрессивными. Нападают на все, что видят, и ничем их не испугать.

Он напряженно вглядывался в воду, каждую минуту опасаясь увидеть выступающие из облаков пара силуэты рептилий, которые облюбовали эти места полгода тому назад. Видимо, какая-то мутантная порода, порожденная излучением лежащего в земле метеорита.

– И нападают они теперь стаями, – продолжал он хмурясь. – Если сейчас они вдруг свалятся на нас, нам ни за что от них не отбиться.

Несмотря на душный зной, Анаката поежилась.

Неподвижный, липкий туман усиливал душок затхлости, исходящий от озерной воды, которой сажа и пепел придавали тусклый черный оттенок.

Первую странность они заметили где-то через полчаса, когда из тумана неожиданно вынырнули ящеры. Анаката и Нат побледнели: примерно с дюжину монстров плыли по поверхности, взбивая хвостами пену; серо-бурая шкура была почти неразличима на фоне темной озерной жижи.

Нат протянул руку, чтобы схватить гарпун… но вся орда чудовищ пронеслась мимо лодки, не обратив на нее никакого внимания, и снова скрылась в тумане.

– Это… это очень странно! – пробормотала Анаката, приходя в себя. – Ты видел? Они на нас даже не посмотрели!

Нат сосредоточенно кивнул. Поведение ящеров поразило и его тоже: он никогда не видел ничего подобного.

– Они должны были растерзать нас в мелкие клочки, – сказал он негромко. – Это ненормально. Можно подумать, что они…

– Что они бегут от чего-то, – закончила за него Анаката. – Верно, так и есть. Что-то их напугало.

Они тревожно переглянулись. Это тоже не лезло ни в какие ворота. Здоровенные ящеры Алмоа не ведали, что такое страх, и никогда не отступали. Они готовы были скорее умереть, чем отказаться от добычи.

– Понятия не имею, что могло их так напугать, – признался Нат, отводя глаза, – но это должно быть что-то по-настоящему страшное.

– Мне тоже так кажется, – отозвалась Анаката, таращась на черное озеро. – У диких животных очень развиты инстинкты. Они способны почуять опасность задолго до того, как ее заметят люди.

Глава 4

Они решили вернуться к берегу. За минувшие полгода все окрестные холмы успели обрасти примитивными хлипкими строениями, сложенными на скорую руку из чего попало, чтобы как можно скорее дать кров тем, кто сбежал из затопленной Аквадонии. Тогда было не до красоты, так что в результате все домишки стояли вкривь и вкось, чуть не заваливаясь друг на друга. Выглядело это уродливо и неопрятно, но люди уже привыкли к такой жизни.

– Ты тоже это чувствуешь? – с подозрением спросила вдруг Анаката. – Или мне мерещится?

– Нет, – отозвался Нат, – ты права. Стало холодно.

Это была правда. Над городком бушевал небывалый, свирепый ветрище, неся с собой холод, от которого щипало в глазах, а кожа покрывалась зябкими мурашками. Повсюду вокруг по-прежнему царил влажный летний зной, от которого на лбу выступала испарина, но здесь, возле прибрежного города, зуб на зуб не попадал от мороза!

Анаката потерла ладонями голые плечи, чтобы хоть немного разогнать кровь. От ее дыхания в воздухе появлялись облачка белого пара.

– Бред какой-то! – буркнул Нат. – Какая-то локальная зима…

– Точно, – кивнула девушка. – Мы как будто перешли какую-то границу, по одну сторону которой стоит лето, а по другую – зима… И эта граница очень четкая, без всякого перехода. Такое ощущение, словно мы открыли какую-то невидимую дверь. На расстоянии трех метров мы вдруг перешли от летней жары к зимней стуже.

Нат остановился в полном замешательстве. Небо над их головами приобрело устрашающий свинцово-серый цвет, как будто собирался сильный снегопад. Снегопад… в то время как на озере позади них температура достигала сорока градусов!

Неб Орн вдруг громко чихнул и наконец соизволил вынырнуть из сладких объятий сна.

– Адские силы… – хрипло проворчал он. – Это что еще за пакость? Мы что, попали в полярные льды?

И он пощупал ладонью свои седые усы, чтобы убедиться, что они не заиндевели и не поломались от мороза.

– Нужно во что-то одеться, – проговорила Анаката, стуча зубами, – иначе мы поморозимся. У меня пот замерзает на коже!

Они разом сгрудились потеснее, чтобы сберечь тепло. Будь у них при себе какие-нибудь меховые шкуры, они бы завернулись в них с огромной радостью.

– Может, нам укрыться пока у моих родителей? – предложила Анаката. – Они живут совсем рядом… И у меня какое-то нехорошее предчувствие.

– Согласен, – сдался Нат. – Но давайте не терять бдительности. Я что-то ни разу не слышал о зимах с радиусом действия не больше километра. Смотрите, холод окружает озеро белым облаком. Словно над ним повис купол из инея. Нас как будто колпаком накрывает!

– Адские силы, – рыкнул гарпунер, – готово дело! Вот и снег пошел.

Так оно и было. В воздухе закружились белые хлопья.

Нат задрал голову. Казалось, над ними нависла какая-то огромная масса, скрытая туманом. Он не понимал, откуда у него взялась такая уверенность, но все это действовало крайне угнетающе.

«Оттуда, с неба, приближается нечто, – думал он. – Это нечто огромное… и оно сотрет нас в порошок».

Конечно, это могло бы быть обычное облако, но каменные облака Алмоа не выделяли холод. Он почему-то был убежден, что этот таинственный объект над их головами и является виновником внезапно охватившей город локальной зимы и что этот объект прилетел из космоса…

Они усиленно заработали веслами, причаливая. Рыбаки, обычно толпившиеся на пристани, скакали как дети, пытаясь поймать порхающие в воздухе снежные хлопья.

Такое ребячество насторожило Ната, и он, нахмурившись, прямиком зашагал к резвящимся мужчинам, но те на него даже не взглянули.

– Снег! Снег! – горланили они, то и дело захлебываясь смехом. – Белые бабочки! Белые бабочки!

Нат попытался было обратить их внимание на несколько необычные признаки этой внезапной «зимы», но рыбаки в ответ только пожимали плечами, веселясь еще пуще.

– Белые бабочки! – продолжали кричать они, незряче уставившись на юношу до предела расширенными зрачками.

– Слишком уж шумно они веселятся, – заметила Анаката. – Как пьяные… хотя готова дать голову на отсечение, они ни капли в рот не брали.

– По-моему, они тут все спятили, пока мы были на озере, – проворчал Нат, когда они немного отошли в сторонку. – Никто даже не заметил, что сильно похолодало. Я только что видел людей, которые продолжали работать без рубашек как ни в чем не бывало.

– И все же они мерзнут, – прибавила Анаката. – У них кожа в мурашках и губы посинели. Им так же холодно, как и нам. В общем, похоже на то…

– Что их околдовали, – договорил Неб Орн с гримасой отвращения.

– Ну да, – вздохнула девушка. – Словно на город наложили какое-то заклятие, чтобы никто не заметил, что происходит нечто очень странное.

– Это напало на них неожиданно, – прошептал Нат. – Здесь было такое же лето, как и везде на озере, а потом что-то случилось, пока мы гребли к берегу… Не знаю что. И вдруг резко похолодало.

– Им чем-то воздействовали на мозг, – предположила Анаката. – Возможно, вода отразила какое-то излучение, поэтому на нас оно не подействовало.

Чуть дальше на углу улицы они едва не споткнулись о труп старика. Он явно замерз до смерти, и кристаллики инея осели на его седой бороде. Его мертвое лицо улыбалось, как будто смерть застала его прямо посреди раската смеха.

– Я же его знаю! – ахнула Анаката. – Это Сарок, он жил по соседству с моими родителями… Во имя богов! Хоть бы с ними ничего не случилось…

И она ринулась вперед, оскальзываясь на обледеневшей тропе.

Дверь открыла ее мать и, вопреки обычаю, встретила ее с радостной улыбкой. Отец тоже вскоре вышел им навстречу, жизнерадостно похохатывая и приглашая всех выпить с ними по стаканчику самогона, который он сам гнал тут же, в сарае.

Нат слишком замерз, чтобы отказаться от такого предложения, однако непривычная улыбчивость хозяев вновь возбудила в нем подозрения. Похоже, родители Анакаты, как и прочие жители поселения, стали жертвами какого-то колдовства.

Он попытался завести разговор о странных климатических аномалиях, которые ни с того ни с сего обрушились на озеро, но хозяева его как будто не слышали. Отец только и повторял: «Снег… Это красиво, снег! В юности я видел гравюры… Говорят, в Японии часто шел снег. Дедушка мне об этом рассказывал. Я-то родился не на Земле, да и мои родители тоже. Снег… кажется, по-японски это будет юки. Юки, снег! Мой дедушка любил повторять: Ватаси ва самуи десу… Мне холодно!»

– Не стоит нам торчать здесь! – наклонившись, прошептал Неб Орн на ухо Нату. – Эти ребята совсем ничего не соображают. Надо пойти посмотреть, что творится снаружи.

Анаката, пусть и без особой охоты, согласилась отправиться с ними на разведку и попыталась выпросить у матери какие-нибудь теплые вещи, но у хозяев дома их не оказалось. Обычно на берегах озера стояла тропическая жара, так что селяне обходились минимумом одежды. Правда, отец девушки отыскал на чердаке старое одеяло, которым друзья и накрылись, прежде чем нырнуть в разгулявшуюся метель.

Глава 5

За последние часы положение во внутренних отсеках корабля значительно усугубилось. Снег завалил двери и заглушки иллюминаторов, и теперь для того, чтобы пройти из одного отсека в другой, приходилось браться за лопату. Число умерших неуклонно росло. Так и не очнувшись от сна в своих саркофагах, они превращались в ледяные статуи. Сначала их кожа становилась прозрачной, потом наступал черед мышц, внутренних органов… в конце концов даже кости скелета превращались в стекло. Зрелище одновременно кошмарное и завораживающее…

– Тепловые емкости на нуле, – доложил Акенон, старший механик. – Больше из них ничего не выжать.

Больные зароптали. Недовольные сбивались в тесные группки, что-то обсуждая вполголоса. Среди них было немало тех, кто страдал недугом в поздней стадии, и в их крови уже кристаллизовались крохотные льдинки. Некоторые уже почти не могли двигаться. Доране едва хватало мужества смотреть на них, говорить с ними. Даже в некоторых машинах сталь испытывала те же проблемы: ее молекулы перестраивались, мутировали, так что даже самые прочные инструменты становились хрупкими, как хрусталь. Болезнь не щадила никого.

– Если так будет продолжаться, – негромко сказал помощник пилота, – корпус корабля тоже превратится в стекло и при приземлении разобьется, как стакан о кухонный пол.

Все уцелевшие собрались на погребальную церемонию, в конце которой тела погибших отправили в космическое пространство. На душе у собравшихся было тяжело: все понимали, что и для них дни уже сочтены.

Дорана сбежала в свою каюту. Ей было скверно: она чувствовала себя слабой, больной, жалкой… Тело настойчиво требовало хоть крупицы тепла. Ногти на ее пальцах уже казались выточенными из стекла, а соски грудей стали твердыми, как алмазы, и неприятно царапали грубую ткань форменной блузы.

Смахнув с зеркала слой изморози, она уставилась на свое отражение. Ей всего двадцать три года, а волосы уже совсем белые. И глаза, которые раньше были голубыми, теперь стали блекло-серыми. Конечно, она не единственная, с кем происходят подобные превращения, но разве это могло послужить утешением?

– Налюбоваться не можешь? – гнусно хмыкнул Горн, просовывая голову в дверную щель. – Незачем прихорашиваться, все равно заниматься шашнями сейчас некогда. Балтор требует нас к себе. Имею честь сообщить тебе, что ты назначена в отряд проникновения.

– А остальные кто? – поинтересовалась девушка, стараясь скрыть отвращение.

– Я, само собой, – ответил Горн. – А также мои товарищи по повышению Бальд и Марнем.

Дорана стиснула зубы. Убийцы с новенькими погонами… Худшей компании и представить себе нельзя! Едва ли на всем корабле мог найтись кто-то отвратительнее этих выслуживающихся изо всех сил юнцов, только что дорвавшихся до офицерского чина. Бездушные хищники, убивающие с улыбкой… как раз такие, каких любит господин Балтор, главный военачальник.

– Иду, – кивнула она.

Она еще раз убедилась, что тщательно застегнула свою серую спецназовскую форму. С тех пор как она решила взбунтоваться, она постоянно опасалась выдать себя какой-нибудь глупой ошибкой. Никто, никто не должен заранее догадаться, что она задумала.

Вслед за мужчинами она направилась в штурманскую рубку. Они уже не могли стоять спокойно от нетерпения. Так бывало при каждом вторжении. Ни жалость, ни сострадание не были им знакомы. И она была такой же… поначалу. Теперь ей было отвратительно вспоминать об этом. Как она могла раньше быть такой дрянью? Кровожадной самкой-берсерком, которую одна только мысль о бойне приводила в состояние сексуального возбуждения?

Верховный стратег ожидал их, стоя перед большим центральным иллюминатором, за которым простирался космос. Планета Алмоа закрывала уже почти все поле обзора. С той самой минуты, как корабль вошел в атмосферу этого маленького мирка, компьютеры непрерывно извергали потоки информации о его устройстве.

– Эта планета крайне примитивна, – заявил Балтор. – Стремительно деградирующий мир, все северное полушарие которого покрыто жидкой грязью. Но, к счастью для нас, в южном полушарии царит тропическая жара. Его населяют постоянно воюющие между собой племена дикарей, подверженные разнообразным генетическим мутациям. Именно здесь упал аэролит, который и является главной целью вашей миссии. Он погружен в слои породы примерно на тридцать километров, кратер находится на дне озера. Поверхность метеорита растрескалась от перенесенного термического шока, но его ядро продолжает вырабатывать тепло, которое разогревает землю и которым мы и напитаем наши насосы.

Горн и его товарищи периодически кивали, старательно усваивая все эти подробности.

– Мы будем действовать точно так же, как и на других планетах, – продолжал Балтор. – Выкачаем всю термическую энергию и запасем ее в своих резервуарах. И когда мы отправимся восвояси, Алмоа превратится в парящий в пространстве безжизненный стерильный айсберг. Мы уже начали распылять в атмосфере вещество, вызывающее эйфорию; для аборигенов оно будет выглядеть как хлопья снега. Скоро этот наркотик подействует на всех обитателей приозерного поселения и притупит их способность адекватно воспринимать события. Тем не менее жара – когда она особенно сильна – способна ослаблять действие этого вещества. А значит, слишком теплое озеро может помешать всеобщему отупению. Выявите людей, не подвергшихся действию наркотика, и уничтожьте их до того, как они попытаются организовать сопротивление. Впрочем, я готов биться об заклад, что их будет крайне немного. Высадившись с корабля, вы окажетесь перед толпой безропотных тупиц, неспособных осознать, что их ожидает скорая гибель.

Он немного прошелся, заложив руки за спину. Наледь на полу похрустывала под его сапогами.

– Помните, люди, обитающие здесь, – примитивные дикари, – сказал он в заключение. – Никакой пощады, никакой жалости! Вы – наш авангард, наша главная сила, и наше выживание целиком и полностью зависит от решительности ваших действий.

Горн, Бальд и Марнем горделиво приосанились. Дорана тоже, хоть и с секундным опозданием, расправила плечи, от души надеясь, что никто не заметил ее колебаний.

– Убейте всех до единого, – рявкнул Балтор уже менее официальным тоном. – Это ничтожные существа, едва ли осознающие, кто они есть. Они примитивнее, чем животные. Значение имеет только их тепловая энергия. Не оставьте ее ни капли! Когда мы покинем эту планету, она не должна быть способна произвести еще хоть одну калорию… Это ясно? Выполняйте!

Офицеры молодцевато щелкнули каблуками. Истребительная операция начиналась.

Глава 6

Было настолько холодно, что Нату и Анакате пришлось отказаться от идеи отправиться туда, где они обычно жили. Лязгая зубами, они ввалились в деревенский трактир, где вовсю гомонил народ: отовсюду сыпались плоские шуточки и самые заезженные анекдоты, но, несмотря на избитость этих острот, в общем зале царило безудержное веселье. И обслуга, и клиенты буквально рыдали от хохота, то и дело пихая друг друга локтями в бок, как будто им в жизни не приходилось слышать ничего более уморительного. Анаката попыталась протолкаться к камину, но оказалось, что разжечь огонь никто не позаботился. И когда они спросили горячего кофе, на них глянули с удивлением.

– А может, вам лучше кружечку прохладного пивка? – предложил трактирщик, широко улыбаясь, как будто Нат сказал что-то на редкость забавное.

– Нет, – отрезал юноша. – Пожалуйста, горячий кофе и суп, если у вас есть. Тоже погорячее.

– А! Я понял, – прыснул трактирщик. – Это такая шутка! Ну вы и остряки!

И он снова залился смехом, похрюкивая и утирая ладонью слезы. Нату пришлось повысить голос, чтобы его заказ наконец был принят.

– Не стоит здесь задерживаться, – проворчал Неб Орн, понизив голос. – Как только немного согреетесь, надо уносить ноги, пока мы не стали такими же, как они.

– Но мы не можем бросить их в таком состоянии, – возразила Анаката. – Они ведь не отдают себе отчета в том, что происходит. Они умрут от холода… и дети, и старики, все!

– Верно, – согласился с ней Нат. – Но я понятия не имею, каким образом мы можем прекратить это колдовство.

Неб Орн что-то мрачно буркнул себе в усы. С тех пор как он перестал быть по-настоящему человеком, ему все труднее становилось ставить себя на место простых смертных, и сочувствие к их бедам он проявлял все реже и реже. Его сердце становилось таким же каменным, как и его кожа.

Заказа пришлось дожидаться очень долго: трактирщик так был занят, перешучиваясь с другими посетителями, что ему чуть не каждую минуту приходилось напоминать, что от него требуется. Нату уже становилось сильно не по себе от ощущения, что он попал в какую-то ловушку, которая медленно, но неотвратимо закрывается.

Однако ему не хотелось выказывать страх перед Анакатой, так что он старательно изображал спокойствие, которого на самом деле вовсе не испытывал.

Едва управившись с кофе и супом, они покинули трактир. Они уже добрели до берега озера, как вдруг увидели впереди яркие отсветы. Это горели лодки! Рыбаки, охваченные безумным весельем, выволокли их на берег и подожгли, а потом принялись водить вокруг них хороводы, прыгать через огонь и горланить песни.

Нат и Неб бросились туда, но было уже поздно что-либо делать: просмоленные суденышки быстро превращались в головешки.

Ошеломленные подобным безрассудством, они попытались призвать разгулявшихся рыбаков к благоразумию, но те их даже слушать не стали, перекрывая их голоса раскатами смеха.

Неб Орн сжал кулаки, Нат удрученно глядел на творящееся безобразие.

– Нам крышка, – пробормотал он, проводя ладонью по лицу. – К концу дня мы тоже станем такими же.

Глава 7

Нату очень хотелось вернуться домой, и сейчас он последними словами клял себя за то, что решил поселиться в стороне от города; сейчас дорога до его жилища казалась неодолимой. Солнце садилось, и лютый холод становился все более жгучим, а веселье в городе – все более разнузданным. В воздухе витали ледяные кристаллики, мостовые превратились в каток. Люди все-таки наконец заметили, что на улице похолодало, и оделись потеплее. Впрочем, на их приподнятом настроении это никак не отразилось. Тут и там стихийно возникали пляски: люди хватали друг друга за руки и принимались весело скакать, распевая песни, даже не пытаясь задуматься – что же, собственно, они празднуют и по какому поводу такое ликование. На каждый перекресток выкатили бочонки с брагой, и гуляки радостно припадали к ним, напиваясь до такого состояния, что у них едва не лопались животы.

– Может, пока все пьяные в стельку, сбежим из города? – предложил Неб. – Если мы останемся здесь слишком надолго, сами придем в такое же состояние.

Девушка гневно воззрилась на них.

– Ты что, хочешь их бросить? – прошипела она. – Сейчас, когда им угрожает опасность погибнуть?

– Слишком холодно, – вмешался Нат, чтобы пресечь ссору. – На улице оставаться невозможно. Мы слишком легко одеты, чтобы выдержать эту пургу. А дом слишком далеко, мы замерзнем, пока до него доберемся. Так что самым разумным будет вернуться в трактир.

– Ну ладно, – сдалась Анаката, едва шевеля посиневшими губами. – Но почему только мы замечаем, что происходит что-то странное?

– Не знаю. Мороз ударил, пока мы были на озере. Возможно, все дело в этом. Мы патрулировали на лодке несколько часов подряд, и все это время находились под воздействием излучения метеорита. Может, оно и защитило нас от колдовства… и продолжает защищать до сих пор. Но насколько его еще хватит?

Они побрели назад, вернувшись в трактир, где недавно обедали. Их определили на ночлег в общую комнату, где путешественники обычно устраивались спать на соломенных тюфяках, брошенных на простые нестроганые нары. Нат взялся раздобыть еще одеял, чтобы накрыться потеплее, а Неб Орн принялся разжигать здоровую чугунную печку, стоявшую посреди комнаты.

– Мне-то бояться нечего, – проворчал гарпунер, – моя шкура слишком толстая, чтобы ее проморозить, но вам понадобится другая одежда; пойду-ка я пройдусь по окрестным лавкам. Люди нынче в таком хорошем настроении, что я наверняка сторгую выгодную цену.

– Хорошая идея, – одобрил Нат. – Я с тобой.

Анаката обессиленно растянулась на тюфяке, бледная и дрожащая.

– Только возвращайтесь скорее, – прошептала она, когда ее товарищи направились к двери.

Глава 8

На улице холод стал совсем невыносимым, и число замерзших насмерть быстро росло, хотя по этому поводу никто не тревожился.

К счастью, Небу Орну и Нату удалось раздобыть теплую одежду. Анаката восприняла их возвращение с огромным облегчением. Разделив между собой свитера и меховые жилетки, они улеглись на тюфяки, чтобы дать отдых усталым ногам.

Шум гулянья затих где-то к полуночи, и на смену нестройной музыке и разудалому реву пришла недобрая тишина.

– Интересно, сколько замерзших трупов сейчас валяется на улицах, – процедил сквозь зубы Неб.

Нат никак не мог уснуть, настороженно прислушиваясь. Часа в три ночи его внезапно охватило острое предчувствие опасности. Как и все охотники на ящеров, он привык относиться к таким инстинктивным ощущениям серьезно, а потому резко поднялся и сжал в руке охотничий нож на случай рукопашной. Анаката и Неб спали. В окна бил неестественно яркий свет, как будто среди ночи вдруг взошло солнце – холодное, ледяное солнце, излучавшее мертвящий белый свет. Накинув на плечи одеяло, Нат пробрался через притихший трактир, насквозь провонявший брагой и блевотиной. Едва толкнув дверь наружу, он вскинул ладонь, чтобы прикрыть ослепленные глаза. Вокруг было светло, как днем. Снег пушистым покрывалом лежал на крышах и мостовых, отражая свет луны, и этот свет, усиленный миллионами ледяных кристалликов, освещал даже самые извилистые тропинки и глубокие лощины, куда никогда не проникали лучи солнца.

Нат помедлил. Холод был такой, что от него перехватывало дыхание, и он боялся, что отморозит себе легкие, если вдохнет. Подтянув уголок одеяла, он укутал нижнюю часть лица. Любопытство настойчиво толкало его вперед, и, не выпуская из рук ножа, он шагнул вперед, провалившись в рыхлый снег чуть ли не по колени.

Неожиданно он услышал приглушенный топот. Это оказались деревенские собаки; обезумев от страха, они метались по опустевшим улицам, пытаясь скрыться от невидимой опасности. Юноша прижался к стене, не сомневаясь, что собаки бросятся на него – так жутко они выглядели с ощеренными пастями, с пеной на брылах, – но они пронеслись мимо, не обратив на него внимания. Он побрел дальше.

И когда он вышел на главную площадь, то увидел радугу…

Она перекинулась через озеро, с северного берега на южный, и возвышалась над деревней, будто мост, которому позволили подняться до самых звезд. Сквозь метель его было плохо видно, и все же в нем было что-то странное. Нату понадобилось не меньше минуты, чтобы осознать, что эта радуга оказалась… не цветной! Вместо голубых, желтых и красных полос, из которых состоит обычная радуга, в этой дуге были все оттенки серого, от черного до белого.

Серая радуга! Что же это за чудеса такие? Нат никогда не слышал о подобных аномалиях!

Он потер глаза, ожидая, что иллюзия рассеется, но светящаяся арка по-прежнему была здесь, перед ним, величественная и при этом мрачная, излучая свет оттенка сырого бетона.

«Такое ощущение, что она материальна, – думал Нат, барахтаясь в снегу. – Слишком уж четко она прорисована. Как будто каменный мост, который огромный великан перекинул через озеро, пока люди спали».

В его памяти вдруг всплыло смутно знакомое слово. Биврёст… Кажется, когда-то давно он читал об этом. Биврёст, радужный мост викингов!

Должно быть, он бредит от холода… Идеи одна страннее другой клубились у него в голове. «Я должен взглянуть на нее вблизи!» – решил он, ускоряя шаг. Кое-что его очень смущало: ведь обычные радуги – это оптические иллюзии, возникающие из-за разложения солнечного света в мельчайших капельках воды, играющих роль призмы. К радуге нельзя прикоснуться, и если идти к ней, она будет все время отдаляться. Однако в данном случае все было иначе. Более того, возникало впечатление, что снег сыплется из самой серой радуги, а не с неба.

«Вот так дела…» – растерянно покрутил головой Нат.

Как только он ступил на берег, то словно уперся в стену из холода, которая не пускала его дальше. Кожу лица болезненно стянуло, руки онемели.

Он ясно почувствовал предупреждение: «Если ты сделаешь еще хоть шаг, то превратишься в ледышку».

Он замер, сгорбившись, стуча зубами и трясясь всем телом. До того самого места на берегу, где укоренилась одна из оконечностей немыслимой радуги, оставалось всего метров двадцать. Он уже отчетливо видел выходящую из земли серую колонну, возносящуюся в небеса. Она светилась изнутри; черные и белые полосы, казалось, испускают сияние, а в серых полосках что-то мерцало, как будто там пульсировали какие-то гигантские артерии.

«Колдовство!» – с ходу сказал бы на это Неб Орн, и сейчас Нат был близок к тому, чтобы согласиться. Поддавшись внезапному импульсу, он сунул руку в карман, извлек оттуда пращу, с которой обычно ходил на охоту, и зарядил ее камешком. Раскрутив пращу над головой, он выпустил снаряд в сторону радуги и спустя мгновение услышал, как камень ударился о колонну света с пустым гулким звуком и отскочил. Нат вытаращил глаза.

Так значит, эта радуга твердая… действительно материальная!

Нат испуганно попятился, спотыкаясь в глубоком снегу.

«Все ясно, – сказал он себе, содрогаясь. – Я теряю рассудок, так же как и остальные».

Он торопливо отступил и спрятался за угол. В любом случае исходящий от серой радуги холод был слишком сильным, чтобы оставаться здесь. Ни один человек не смог бы приблизиться к ней, не замерзнув насмерть. Скорчившись за стеной, Нат поплотнее укутался в одеяло. Ног он уже не чувствовал, и его постепенно охватывала сонная вялость.

Оцепенение и сонливость – два главных врага полярных исследователей.

«Если я засну, мне конец, – сказал он себе. – Нельзя здесь оставаться. Радуга защищается от посторонних, ставя перед ними стену из холода. Я чуть не погиб».

Он уже собрался встать и уйти прочь, как вдруг услышал громкий скрежет – примерно такой звук издает стальной клинок, когда его подносят к точильному камню, рассыпая вокруг искры. А еще это было похоже на скрежет коньков по заледеневшему озеру…

Нат поморщился, преодолевая желание зажать уши ладонями, и задрал голову. Звук доносился откуда-то свысока… очень свысока. С самой вершины радуги!

Какому еще колдовству ему предстоит стать свидетелем?

Прижимаясь к стене, он осторожно выглянул за угол. Большие сани… нет: двое, трое, четверо саней с головокружительной скоростью неслись по крутому скату загадочной серой арки, издавая пронзительный скрежещущий звук, от которого волосы на коже вставали дыбом.

Нат затаил дыхание, опасаясь, как бы вырывающиеся из его рта облачка пара не выдали его присутствия. Первые сани врезались в снег, и их пассажирка кубарем покатилась по белому покрову. Она была одета в длинную серую шинель, серый шарф и серую шапку. Это была женщина… очень похожая на человеческую женщину; не монстр, не бесформенный призрак, нет… всего лишь молодая женщина, укутанная в теплые одеяния скучного безликого цвета. При падении она уронила шапку, и длинные волосы заструились по ее плечам – серебристые, как у седой старухи. Кожа женщины тоже выглядела неестественно бледной, и даже губы были не розовыми, а блекло-серыми, как у тяжелобольной.

Нат с трудом верил своим глазам. Рядом уже втыкались в снег остальные сани, и из них с грубым хохотом и шуточками вывалились трое мужчин – рослых, крепко сложенных, с правильными, очень мужественными чертами лица, которые местные жительницы наверняка сочли бы очень привлекательными. Они шумно отряхивались, переговариваясь на каком-то незнакомом языке. На них тоже не было ни одного цветного лоскутка – все только серое, черное или белое. Прекрасно скроенная униформа из плотной, добротной ткани… Несмотря на это, они подрагивали и зябко потирали ладони. Отсмеявшись, они сноровисто закопали сани в снег. Как Нат и подозревал, это были стальные сани с заточенными полозьями, режущими не хуже сабли.

«Боевые сани…» – откуда-то пришли к нему слова, хотя он толком не понимал, что это означает.

Теперь прибывшие настороженно, с волчьим блеском в глазах рассматривали уснувший городок. Женщина подняла ворот шинели, и Нат разглядел болезненное, усталое выражение на ее лице, как будто она уже заранее была измучена тем, что им предстояло сделать. Она медлила, и троим остальным пришлось призвать ее к порядку.

– Дорана! – резко окликнул ее один из мужчин.

Так вот, значит, как зовут незнакомку? Молодая женщина встряхнулась, как будто внутренне подобралась. И тут юноша заметил, что при дыхании из ее рта не идет пар.

«Но это невозможно, – подумал он в смятении, – это означает, что в ней нет ни капельки тепла… Любые живые существа выделяют тепло. Все без исключения! И только мертвые…»

Его снова охватил страх. Кто они, эти призраки? Откуда они взялись? Разве кто-нибудь хоть раз слышал о существах, живущих на вершине радуги? Такое могли придумать только древние викинги!

Теперь прибывшие шагали по главной улице, иногда перешептываясь между собой. Нат осторожно двинулся следом. Как только они останавливались, он пристально вглядывался в их лица в надежде увидеть теплые белесые облачка… Но нет, никакого пара не было. Значит, они были так же холодны, как снег, в котором их ноги оставляли глубокие следы.

Дошагав до главной площади, незнакомцы разделились. Нат решил проследить за женщиной с серыми губами. (Почему именно за ней? Он и сам не смог бы объяснить.)

Она двинулась по одной из улиц, идущих под уклон, как вдруг ее окружили бешеные собаки, которых юноша видел чуть раньше. Псы бесновались и рычали, припадая на лапы, вне себя одновременно от страха и ярости. Роняя пену с ощеренных пастей, они кружили вокруг незнакомки, как стая волков, готовых броситься на добычу.

«Они же убьют ее! – испугался Нат. – Я должен вмешаться».

Он уже готов был броситься вперед, когда первый из псов ринулся в нападение, метя клыками прямо Доране в лицо. Но та не попыталась увернуться. Она просто схватила пса рукой за горло и швырнула на землю… где он со стеклянным звоном рассыпался на мелкие осколки.

Остальные псы тоже атаковали не раздумывая, но каждый раз Дорана снова ловила их, прихватывая за шкуру на шее, и отбрасывала подальше от себя… И каждый раз Нат слышал, как они разбивались, как бутылки о мостовую.

Когда вся свора была уничтожена, женщина пошла дальше, и юноша двинулся следом. Поравнявшись с местом схватки, он наклонился, осматривая землю. Никаких собачьих трупов поблизости не оказалось. Одни только осколки – сотни сверкающих кусочков льда.

Об этом стоило бы хорошенько поразмыслить, но Дорана уже уходила прочь, и Нат боялся ее упустить.

Казалось, она что-то ищет. Наконец она остановилась посреди городского скверика, где обычно играли дети. Сунув руки в карманы и прикрыв глаза, она замерла неподвижно, и снег медленно скапливался у нее на плечах.

Притаившись за кустом, Нат продолжал наблюдать. Снежные хлопья ложились на голову незнакомки – Дораны? – и не таяли. Это тоже было необычно. Снежинки же всегда тают, когда касаются живого тела, излучающего тепло!

«Может, она колдунья? – терзался он вопросами. – А может, оживший мертвец?» Его трясло от волнения и тревоги. Ему хотелось закричать, поднять тревогу, разбудить горожан, предупредить их, что неведомые захватчики спокойно расхаживают по улицам… Что-то удержало его, но что именно? Возможно, выражение горькой печали, которое не сходило с лица Дораны.

Снег быстро запорошил стоящую с закрытыми глазами женщину, обволок ее, словно завернув в вату, всю целиком – от самых ног до груди и плеч. Это было жутковатое зрелище. Подобного не перенес бы ни один живой человек. Нат совсем потерял счет времени. Когда же и лицо Дораны целиком скрылось под снежной скорлупой, он едва подавил стон. Теперь незнакомка походила на грубовато вылепленную белую статую. Если снег будет идти и дальше, то к тому времени, как рассветет, она станет похожей на самого обычного, безобидного снеговика.

Только теперь Нат рискнул пошевелиться. Вернувшись по своим следам, он взял на себя обязательство проследить и за остальными прибывшими. Ему пришлось долго петлять по городу во всех направлениях, но всякий раз он натыкался на снеговиков, установленных где-нибудь в уединенном месте. Подобно Доране, все захватчики использовали снег в качестве камуфляжа, скрывшись таким образом от людских глаз.

«И я единственный, кому это известно», – подумал он, направляясь в сторону трактира.

Уже собираясь толкнуть дверь и войти, он вдруг круто развернулся и зашагал к озеру. Возможно, то, что пришло ему в голову, было глупо, но нельзя было пренебречь даже малейшей надеждой.

Когда он добрался до берега, исходящее от воды тепло немного привело его в чувство. Он быстро разделся догола и, стуча зубами, нырнул в озеро. В первый миг ему показалось, что его окунули в крутой кипяток, но, сказать по правде, именно об этом он и мечтал. Инстинкт подсказывал ему, что от неведомых чар, поразивших разум горожан, его самого и его спутников уберегло только излучение похороненного под землей метеорита.

Он плавал долго, стараясь как можно больше напитаться впрок таинственным излучением озерных глубин.

«Я запасаю антидот! Запасаю антидот!» – твердил он себе, старательно оттягивая момент, когда придется выбраться из горячей воды на обледеневший берег и снова погрузиться в пургу.

Когда наконец жара стала непосильной, он едва ли не бегом выскочил на берег, мгновенно натянул одежду и, не переводя дыхания, помчался к трактиру.

Добравшись до общей спальни, он развесил мокрую одежду возле раскаленной докрасна печки.

«Завтра сделаю то же самое, – пообещал он себе. – Каждую ночь буду купаться, в качестве противоядия. Теперь только нужно уговорить Анакату и Неба Орна присоединиться ко мне».

Наклонившись над тюфяками, он попытался разбудить девушку и гарпунера, чтобы поделиться с ними своими открытиями, но у него ничего не вышло: оба спали тяжелым, неестественно крепким сном, как будто их кто-то опоил сонным зельем. Сколько Нат их ни тормошил, ему так и не удалось заставить их открыть глаза. Тогда ему стало ясно, что его друзья не сумели избежать таинственного воздействия, поразившего всех остальных жителей.

«Проснувшись завтра утром, они вообще перестанут что-либо понимать…» – уныло подумал он.

Он сам, однако, еще вполне владел своим рассудком: очевидно, благодаря полуночному купанию в черных водах озера. Вероятно, излучение метеорита делало его невосприимчивым к козням тех, кого он про себя уже называл «серыми людьми». Проблема была только в том, что он не представлял, сколько времени действует эта защита.

Решив больше не ложиться, он завернулся в одеяло и уселся в общем зале. Снег за окном все сыпал и сыпал, наваливая высокие сугробы. В окна сочился голубоватый свет, заливая просторное помещение с пустыми столами.

«Завтра, – неотвязно вертелось у него в голове, – я останусь единственным человеком в городке, который еще сохранил ясность мысли… И боюсь, что я буду чувствовать себя очень одиноко».

Глава 9

Он провел беспокойную ночь, подскакивая каждый раз, когда его веки готовы были закрыться, и встретил рассвет совершенно изможденным. Когда трактирщик, позевывая, спустился в зал, чтобы растопить плиту, Нат потребовал горячего кофе.

Вскоре к нему присоединились Неб и Анаката, оба в необычно приподнятом настроении, особенно Анаката, которую Нат никогда не считал беспечной хохотушкой. Гарпунер добродушно посматривал на окружающих и глуповато ухмылялся; что именно его так радовало, понять было невозможно. Понизив голос, Нат поторопился рассказать им о своих ночных приключениях. Те приподняли брови, пожали плечами… и посмеялись над ним. Анаката со снисходительной улыбкой потрепала его по руке.

– Тебе просто приснился кошмар, вот и все, – промурлыкала она. – Люди, спрятавшиеся внутри снеговиков… сам посуди, такое попросту невозможно. Они бы погибли от холода. Брось, не думай больше об этом. Лучше потрать свою энергию на то, чтобы сделать мне ребеночка, если ты хочешь, чтобы однажды мы стали семьей. Да-да, ты должен сделать мне малыша, которого я отдам своей матери. Она просто с ума сойдет от радости! И это позволит нам с ней помириться, понимаешь?

Нату стало ясно, что настаивать на своих словах бессмысленно. Неведомое колдовство уже сотворило свое черное дело, и теперь те, кого он считал своими верными товарищами, потешаются над ним, а ему нечего ждать от них помощи. Он отвернулся, чтобы скрыть свое смятение, и его тут же пронзила отвратительная мысль: не пора ли уже воспринимать этих двоих как перешедших на сторону врага?

Позавтракав горячей похлебкой, они вышли на улицу. Сегодня народ казался не таким возбужденным, как накануне. Видимо, снег остудил самых пылких, и теперь люди спокойно бродили по городу, блаженно улыбаясь и восхищаясь красотами пейзажа. Встречаясь на перекрестках, прохожие радостно жали друг другу руки или обнимались, как будто ни с того ни с сего прониклись к окружающим невероятной любовью и нежностью. Одни только дети продолжали носиться, звонко вереща и с хохотом обстреливая друг друга снежками.

– До чего же красиво! – сияя радостью, твердил гарпунер, созерцая картины уличной жизни.

– И даже совсем не холодно, – подхватила девушка. – Даже и не знаю, с чего вдруг я так укуталась.

Нат не единожды порывался пробудить их от этого беспричинного экстаза, но они всякий раз одергивали его, как ребенка, нелепые капризы которого выводят взрослых из себя.

– Перестань же, – пожаловалась Анаката, – это уже не смешно. Пошутил – и хорошо, надо уметь вовремя остановиться.

Нату оставалось только махнуть на них рукой. Улочка вывела их на главную площадь, и посреди нее он увидел скверик, где накануне Дорана спряталась внутри снежного савана. Теперь на этом месте стоял великолепный снеговик, вокруг которого радостно водила хороводы ребятня, то и дело запуская в него снежками. Юноша подошел поближе, разглядывая обледеневшую статую. Там, внутри, под этой внешне безобидной скорлупой, скрывалась, закрыв глаза, странная женщина с серыми губами. Наверное, ждала подходящего момента, чтобы вдруг выскочить из укрытия, как вампир из своего гроба…

И что же произойдет, когда этот час настанет?

За время прогулки Анаката и Неб непонятно почему окончательно развеселились. Внезапная зима и прочие странности окружающего мира перестали удивлять их, и Неб даже всерьез принялся обсуждать, не заняться ли им производством лыж.

«Они совсем утратили чувство реальности, – с грустью думал Нат. – То же самое ожидает и меня, если я забуду снова выкупаться в черной воде. Как только я начну чувствовать себя слишком весело, надо будет срочно бежать к озеру!»

Глава 10

Вскоре Анаката и Неб вообще перестали обращать на Ната внимание, так что он решил предоставить их самим себе и самостоятельно заняться проблемой «серых людей», пока ему еще хватает сил. И все же у него кольнуло сердце, когда он увидел, как девушка и гарпунер спокойно повернулись к нему спиной и исчезли, затесавшись в веселую толпу зачарованных горожан.

Сейчас, при дневном свете, серая радуга казалась еще более нереальной, чем ночью. Однако же ни у кого ее вид не вызвал удивления, и каждый вел себя так, будто для радуги совершенно нормально иметь такой цвет и неправдоподобную фактуру.

Поразмыслив немного, Нат вернулся назад, к главной площади, и притаился неподалеку от сквера, где спала в снежном коконе Дорана. Холод пронизывал юношу до костей, изматывая, как медленная пытка. Внезапно, когда он уже уверился, что его ожидание бессмысленно, снежная скорлупа лопнула от сильного толчка изнутри, и из него выступила женщина с серыми губами. Детвора, с радостным визгом катавшаяся по заледеневшим аллеям сквера, не обратила на это чудо никакого внимания. Незнакомка в сером быстро пошла прочь, сунув руки в карманы и опустив глаза. Нат обратил внимание, что ее шинель даже не отсырела.

Шагая мягко и упруго, она проталкивалась сквозь толпу, не привлекая ничьих взглядов. При дневном свете ее бледность особенно бросалась в глаза, как и странный металлический отблеск ее волос.

«Наверное, глаза у нее тоже должны быть цвета хромированной стали», – подумал Нат, стараясь не терять ее из виду.

Молодая женщина направилась в трактир. Она явно мерзла: протискиваясь в дверь следом за ней, Нат отчетливо услышал, как стучат ее зубы. И еще ему показалось, что рядом с ней мороз ощущается острее.

«Зима как будто исходит от ее тела, – думал он. – Она излучает холод, как обычные люди излучают тепло».

Устроившись в уголке, Дорана заказала служанке чашку кипящего супа. Она особенно подчеркнула, насколько он должен быть горяч, но служанка уже унеслась на кухню.

«Странный у нее акцент, – заметил Нат. – Никогда такого не слышал. Она как будто бы знает все слова нашего языка, но впервые в жизни пользуется ими, чтобы составлять предложения».

Ожидая заказа, Дорана подсела к огню, потрескивающему в камине. Быстро осмотревшись и убедившись, что никто на нее не смотрит, она жадно потянулась руками к пламени и погрузила в него сначала пальцы, а потом кисти целиком…

Нат, искоса наблюдавший за ней, едва не вскрикнул. Теперь женщина нежно ласкала языки огня, как котенка, а те льнули к ней, с мурлыканьем обвиваясь вокруг ладоней и запястий… но не обжигая.

Возвращение служанки вынудило женщину отодвинуться от камина, и когда она потянулась за принесенным кушаньем, Нат заметил, что ни на коже, ни на рукавах шинели не было видно ни ожогов, ни подпалин.

– Суп недостаточно горячий, – пожаловалась Дорана. – Я же сказала «кипящий».

– Шутите, наверное, – хихикнула девчонка-служанка. – Если сможете выпить всю чашку целиком, я не возьму с вас платы! Я сама чуть не ошпарилась, когда разливала его половником.

Дорана безропотно опустила взгляд и вздохнула.

– Еще я хотела бы принять ванну, – сказала она. – Можно ли наполнить ее очень, очень горячей водой?

– Без проблем, – обронила служанка, – сейчас займусь. Ванная у нас общая, вон там, за спальным помещением.

– Но вода, очень горячая… – настойчиво повторила Дорана.

– Ага, я поняла, – отозвалась служанка, пожимая плечами. – Кипяток.

И она пошла прочь, усмехаясь причудам клиентов.

Нат, насторожившись, затаил дыхание. Он увидел, как Дорана обхватила чашку с бульоном ладонями и поднесла ее к губам. Отпив глоток, она поставила ее на стол. В тот момент, когда она пила, раздался какой-то странный звук, едва слышное потрескивание. Утомленно вздохнув, женщина отодвинула почти полную чашку, как будто та больше не представляла для нее интереса.

– Ванна готова, – крикнула с другого конца зала служанка. – Дверь в глубине общей спальни, не ошибетесь. Вода почти сто градусов, так что смотрите, не обваритесь.

Дорана тут же поднялась и направилась в общую ванную. Выждав пару секунд, Нат прокрался следом за ней. Проходя мимо стола, где только что сидела женщина, он бросил взгляд на оставленную чашку. Суп в ней превратился в лед.

Да что же это за колдовство такое?

Общая спальня в это время была пуста, и Нат воспользовался случаем, проскользнув за ширму. По доносящимся из ванной звукам он догадался, что Дорана торопливо раздевается, бросая одежду как попало.

– Гляди-ка, вот чудеса! – донесся из столовой голос служанки. – Огонь в камине погас. А ведь только что горел как следует! Как же такое вышло?

Нат еще сильнее скрючился в своем укрытии. До его слуха снова донеслось странное потрескивание, которое он услышал в тот миг, когда Дорана коснулась своими серыми губами горячего бульона. Эхом отозвался еще один звук – приглушенный всхлип, словно кто-то плакал там, в закрытой ванной. Он продолжал сидеть, не смея пошевелиться. Прошло около минуты, затем дверь резко распахнулась и женщина вышла; ее шинель была тщательнейшим образом застегнута на все пуговицы. Она прошла мимо, не заметив юноши, которому показалось, что она с трудом сдерживает слезы.

– Что так быстро? – удивилась служанка. – Вода недостаточно горячая?

– Ледяная, – прошептала Дорана, швыряя на стойку три золотые монеты.

Улучив момент, Нат метнулся в ванную. Едва перешагнув порог, он удивился, что нигде нет пара. Сама ванна была до краев наполнена ледяной водой, в которой плавали мелкие льдинки.

«Она заморозила кипящий бульон, – принялся соображать Нат. – Она уничтожает любое тепло, к которому прикасается. Как будто холод, заключенный в ней, может передаваться всему остальному. Как заразная болезнь».

Он наклонился и окунул пальцы в воду: льдинки тихо звякнули. На полотенцах, которыми Дорана вытиралась, поблескивал иней. Тут он вдруг вспомнил, как ночью на нее напали собаки и как она превратила их в лед, всего лишь ухватив руками за шкуру. Когда она бросила их на землю, они разбились вдребезги.

– Эй! – воскликнула у него за спиной служанка. – А вы что тут делаете?

Он дал стрекача, как школьник, которого застали за подглядыванием в щель в женской бане.

Выскочив на улицу, он долго вертел головой во все стороны, отыскивая взглядом таинственную женщину с серебряными волосами, но она уже затерялась в толпе.

«Она плакала, – подумал он. – Я уверен, что слышал, как она всхлипывает. Я должен с ней поговорить».

И он ринулся в толпу, энергично прокладывая себе путь плечами и локтями. Больше всего его занимал вопрос: Дорана плачет настоящими слезами, как люди, или у нее из глаз сыплются жемчужные льдинки?

Глава 11

Час спустя толпа вдруг стала проявлять беспокойство, а воздух быстро наполнился запахом гари.

– Пожар! – закричал кто-то. – Дом горит…

Увлекаемый толпой зевак, Нат волей-неволей тоже оказался вблизи пожара. Охваченное огнем деревянное строение, похожее на неуклюжий барак, тонуло в облаке черного дыма. Огонь ревел, как голодный зверь, жадно пожирающий мебель и доски. Жар от него шел такой, что даже самые отважные из спасателей растерянно пятились.

– Мой малыш! Он там, внутри! – отчаянно кричала какая-то женщина, которую двое мужчин крепко держали, не давая ей ворваться в пылающее строение. Мой малыш! Неужели никто его не спасет! Трусы, вот вы кто! Жалкие, ничтожные трусы!

Нат шагнул вперед, но жар ударил его, как хлыстом, и он почувствовал, как вспыхнули опаленные ресницы и брови. Он вскинул руки, прикрывая лицо. Нет, даже приблизиться к этому пеклу было невозможно. Увидев это, женщина упала на колени в снег и горестно зарыдала.

Пока Нат растерянно прикидывал, что же можно предпринять, в толпе произошло движение. Трое мужчин, одетых в серое, проталкивались через равнодушных зевак к заливающейся слезами матери.

– Ничего не бойся, женщина, – обратился к ней один из мужчин, произнося слова с тем же странным акцентом, который Нат слышал у Дораны. – Мы спасем твоего ребенка.

С этими словами незнакомцы направились прямиком к горящему дому и вошли внутрь – не пытаясь защититься и не испытывая колебаний. Толпа ошеломленно загомонила.

– Да они рехнулись! – крикнул кто-то. – Они же сгорят заживо!

Но Нат так не думал. Он с первого же взгляда опознал спутников Дораны – тех самых людей, которые съехали с радуги на санях со стальными полозьями, острыми, как клинки сабель.

«Им нечего бояться пожара, – подумал юноша. – Они сами так холодны, что пламя потеряет рядом с ними весь свой жар. Так что никакие они не герои… Они просто разыгрывают представление!»

И он представил себе, как все трое безнаказанно расхаживают среди ревущего огня, который лижет им руки и ноги.

Ликующие вопли вырвали его из задумчивости: незнакомцы только что вынырнули из облака дыма, целые и невредимые. Один из них прижимал к груди спасенного младенца, прикрыв его шинелью. Как Нат и ожидал, даже серая шерстяная одежда незнакомцев нигде не обгорела. Мать ребенка бросилась к ногам спасителей и хотела поцеловать им руки, но с некоторой оторопью отказалась от этой мысли, когда ее губы коснулись ледяной кожи. Вне себя от радости, она тут же забыла об этой странности. Толпа шумно приветствовала отвагу незнакомцев, спрашивала их имена и уже готовилась качать их на руках.

– Нас зовут Горн, Бальд и Марнем, – сообщил самый рослый из них троих. – Мы оказались здесь мимоходом.

С воодушевлением скандируя эти имена, зеваки подхватили героев и понесли их по улицам. Воспользовавшись тем, что на него никто не обращает внимания, Нат решил осмотреть дом. С тех пор, как люди в сером покинули его, пожар стал быстро затухать, как будто огню не хватало кислорода. Языки пламени лениво колыхались, утратив всю свою свирепость.

Нат подошел еще ближе. Той стены жара, которая не подпускала его прежде, больше не было. Внутри барака пожар все еще рокотал, но от него осталась одна видимость… Сказать по правде, огонь словно утратил свое основное качество: способность сжигать. Остановившись на пороге, Нат протянул руки к огню, языки которого тут же лизнули ему пальцы… Они оказались едва теплыми.

– Я знала, что ты в конце концов догадаешься, – прошептал голос Дораны у него за спиной. – Так что к чему отрицать? Да, мы вампиры. Только вампиры, которые питаются не кровью, а теплом. Впрочем, для представителей твоей расы это не менее смертельно.

Нат испытал одновременно жгучий стыд, что позволил себя разоблачить, и облегчение от того, что можно наконец раскрыть карты.

Он резко повернулся. Дорана стояла рядом, в тускнеющем свете пожарища. Отблески умирающего пламени на ее лице придавали ему почти естественный розоватый цвет.

– Пойдем, – сказала она еще тише. – Нас не должны видеть вместе.

– Я хочу понять, – отчеканил юноша. – Что происходит? Что вы намереваетесь делать?

Дорана подала ему знак следовать за ней и привела в заснеженные развалины какого-то ветхого строения. Нат снова обратил внимание, что при дыхании изо рта молодой женщины никогда не идет пар.

– У меня нет времени пускаться в пространные объяснения, – сказала она. – У меня нет права вступать в какие-либо переговоры с неприятелем, и для нас обоих крайне опасно, если мой командир застанет нас вместе. Знай только, что мы не люди. Мы пришельцы из другого, умирающего мира; с планеты, солнце которой погасло. Теперь там все похоронено подо льдом: города, равнины, горы… Даже море со всеми его рыбами и другими обитателями замерзло. Болезнь холода вошла в нас, но она же поразила камни, металлы, волокна ткани… Так что если мы хотим выжить, мы должны красть тепло у других.

– Тепло огня? – спросил Нат.

– Да, – кивнула Дорана, – например, тепло огня. Когда я прикасаюсь к пламени, его жар переходит ко мне и согревает меня на мгновение, но я охлаждаю его. Я отбираю тепло у предметов, «высасываю» его, если угодно. Мне от этого делается легче, но ненадолго. Чтобы добиться более продолжительного эффекта, мне следовало бы поступать так же, как Горн, Бальд и Марнем.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты что, еще не понял? Таков их метод: они устраивают поджоги, а потом изображают из себя спасателей. Под этим предлогом они могут принимать настоящие огненные «ванны».

– Вообще-то я так и подозревал. Они ничем не рисковали, верно?

– Верно. Тепло огня просто переходит к ним. Они всасывают его, поглощают, как губка воду. Этот пожар, который они устроили, обогреет их до завтра.

Дорана помолчала, покусывая губы.

– Тебе не понять, каково это, – вздохнула она. – Раньше я была нормальной, но потом тоже заразилась криопатией… А тот, кто страдает и ежечасно боится смерти, становится злобным эгоистом. Все, о чем он думает, – это средство, которое позволит ему продлить свое существование. Все остальное перестает иметь значение. Я знаю, как действует Горн. Я и сама была такой раньше. Меня ничуть не беспокоило, что, где бы я ни появилась, я сею одно только горе и страдания. Сгоревший в огне ребенок не стоил бы мне ни слезинки. Наши учителя все время твердили нам, что мы – высшая раса и что то, что мы делаем, – это всего лишь самозащита. Наш долг – выжить, выжить любой ценой… даже если после нас целые планеты превращаются в безжизненные глыбы льда. Мы гасим миры один за другим, разнося повсюду холод и смерть.

Повинуясь внезапному импульсу, Нат шагнул вперед. Дорана резко отклонилась.

– Нет, – сказала она, – не прикасайся ко мне. Иначе я заберу твое тепло. Ты почувствуешь, как кровь заледенеет у тебя в жилах, твоя кожа побелеет, а рука станет твердой как лед. Пойми, я опасна! Мы убийцы. Хищники. Мы выживаем за счет других существ. И представь, для этого нам даже не нужно проливать кровь! О, мы очень чистоплотные палачи.

Нат попятился. Эта странная женщина одновременно волновала и пугала его. Хорошо знакомое ему смятение проникало в его душу. Он стиснул кулаки.

– Эта арка не настоящая, правда? – спросил он просто для того, чтобы хоть как-то разрушить возникшую неловкость.

– Конечно, нет, – со вздохом отозвалась Дорана. – Это космический корабль.

– А жители города, – продолжал юноша, – это вы заставили их потерять разум? Даже мои товарищи ведут себя очень странно.

– Да, – кивнула женщина с серыми губами. – Наш корабль распыляет в атмосфере гипнотические вещества под видом снежинок. Они не опасны, просто поднимают настроение, заставляя видеть жизнь исключительно в розовом цвете, и смягчают физические страдания. Поэтому при каждом приземлении местные жители встречают нас с распростертыми объятиями. Если бы не эта мера предосторожности, никто бы и на секунду не поверил, что наш корабль – настоящая радуга. Люди бы всполошились, объявили тревогу и стали бы воевать с нами, что существенно усложняло бы дело.

– Но эти гипнотические вещества не действуют на животных?

– Точно. Как ты и сам мог заметить, ящеры почуяли наше прибытие задолго до тебя. А собаки и волки имеют склонность нападать на нас.

Дорана подняла руку, словно желая коснуться лица юноши, но сдержала движение, когда ее пальцы были уже в десяти сантиметрах от его лба. И все же Нат успел ощутить ужасающий холод, исходящий от ее ладони.

– Ты догадался, что испарения черного озера нейтрализуют действие наркотика, – снова заговорила женщина. – Вот почему ты все еще сохраняешь относительную ясность рассудка. Но это ненадолго. Вскоре озеро замерзнет, и ты уже не сможешь в нем купаться. Корка льда надежно замурует вулкан, и излучение метеорита уже не будет достигать поверхности земли. И тогда ты станешь таким же слабоумным, как остальные. И позволишь убить себя с блаженной улыбкой.

Ее губы дрогнули.

– Раньше я была очень плохой, – прошептала она. – Ничуть не лучше, чем мои спутники. Но сейчас я изменилась. Я не хочу больше никого убивать. Вчера вечером я заметила, что ты шпионишь за нами, но не стала тебя выдавать. Я устала от одиночества… Хочу довериться кому-нибудь. Я позволила тебе следовать за мной и все время знала, что ты здесь, смотришь на меня. Мне это было приятно.

– А почему вы спите внутри снеговиков? – спросил Нат.

Дорана пожала плечами:

– Это ведь не настоящий снег. Говоря проще, это особые кристаллы, которые вносят в вашу атмосферу химические вещества, необходимые для нашего выживания. Эти «снеговики», как ты их называешь, играют роль своего рода очистительных камер. Внутри их наши организмы очищаются от ядов, которыми насыщен ваш воздух. Ночь, проведенная внутри такого «снежного» саркофага, дает нам возможность нормально пережить следующий день. Очень удобный и полезный камуфляж. И вид у него такой простецки-наивный, что не вызывает никаких подозрений. Без этих коконов мы уже через двое суток погибли бы от отравления.

Она с горечью усмехнулась.

– Ты должен понимать, что этими откровениями я предаю своих, – прошептала она. – Если Горну станет известно об этом, он убьет тебя… и меня тоже. Мы оба в опасности.

– Тогда зачем ты это делаешь? – пробормотал Нат.

Дорана опустила голову.

– Я больше не разделяю воззрений Горна и ему подобных, – сказала она. – Я пытаюсь согреваться теплом, исходящим от неживых предметов: горячей ванной, чашкой супа… Ты видел это. Но Горн полагает, что такой способ действий неэффективен. И он прав.

– Знаю, – пробурчал юноша. – Он предпочитает поджигать дома, а потом изображать из себя героя!

Дорана отвела глаза.

– Не только, – сказала она. – Он и его друзья утверждают, что долговременнее всего действует то тепло, которое отбираешь у людей. Я же говорила тебе: это вампиры, сеющие вокруг себя только смерть. И люди этого города предназначены стать их жертвами. Я хочу, чтобы ты знал: я не такая, как они. В ближайшие дни они будут отнимать тепло у каждого, кто по неосторожности приблизится к ним. Все, кто поверит им, умрут от холода.

– Нужно как-то предотвратить это, – растерянно пробормотал Нат.

– Для этого я тебя и предупредила, – кивнула Дорана. – Я не хочу продолжать жить убийцей, я не хочу больше выживать за счет гибели других.

Она сунула руку в карман шинели и вынула из него кожаный мешочек, где перекатывалась примерно сотня округлых пилюль, похожих на серые камешки.

– Глотай по одной штуке в день, – велела она. – Это защитит тебя от гипнотического действия снежинок. Никто не должен знать, что я дала их тебе. И не забывай притворяться. Веди себя так же, как остальные, веселись, смейся, смешайся с толпой, иначе Горн разоблачит тебя.

Она шагнула к выходу.

– Теперь я должна идти, – сказала она. – Если хочешь помочь мне, устрой так, чтобы в трактире я могла всегда получить горячий бульон и ванну кипятка. Разжигай огонь в камине, когда пламя в нем остынет. Только такой ценой я смогу выжить.

– А что случится иначе? – отважился спросить Нат, стараясь проглотить комок в горле.

– Я превращусь в ледяную статую, – обронила Дорана. – И умру. Когда мы слишком переохлаждаемся, ткани нашего тела кристаллизуются, и мы разбиваемся на куски, как стекло.

– Этого не случится, – задохнувшись, ответил юноша. – Я позабочусь об этом.

– Я рассчитываю на тебя, – сказала Дорана, удаляясь. – Ты мне нужен.

– Зачем?

– Затем, что ты должен убить меня. Ты должен убить нас всех. Я выбрала тебя нашим палачом. Я возлагаю на тебя эту миссию и от души надеюсь, что ты сумеешь довести ее до конца. Настала пора, чтобы кто-нибудь наказал нас за все совершенные нами преступления.

Глава 12

После полудня в честь героев дня, Горна, Бальда и Марнема, был устроен большой праздник. По всему городу им воздавали хвалы, распевая наспех сложенные гимны, и демонстрировали всем желающим спасенного из огня младенца. Сереброволосые пришельцы принимали это все с благодушными улыбками и скромными протестами: дескать, нет, нет, что вы, мы всего лишь выполняли свой долг, мы не заслужили никаких наград… Их тут же уговаривали молчать и заваливали ценными подарками. Вскоре повсюду за ними стала следовать кучка поклонниц – трепещущих от восторга, с расширенными от обожания зрачками и жадными влажными губами, провожающих каждое движение своих кумиров алчными взглядами, полными откровенного вожделения. Нат был глубоко уязвлен, увидев в этой толпе разгоряченных самок Анакату. Что это с ней? Никак совсем голову потеряла? Она вела себя точь-в-точь как проститутка, гоняющаяся за клиентами! Нат не сомневался, что она бы ничуть не возражала, если бы Горн прямо здесь притиснул ее к стенке, и только стонала бы от удовольствия. Он просто не узнавал свою подругу.

Пытаясь пробиться к ней, чтобы поговорить, Нат про себя отметил, что пожар заметно пошел серым гостям на пользу. Огонь словно вернул им естественные краски: серебряные волосы стали на вид обычными белокурыми, пепельно-серые губы приобрели розовый оттенок. Даже цвета их одежды немного изменились: черный стал больше походить на глубокий синий, а белый – на бледно-желтый.

«Это все от тепла, – подумал он. – Благотворный эффект от пожара. Напитавшись жаром огня, они могут маскироваться под людей».

Ухватив Анакату за локоть, он сильно встряхнул ее, рассчитывая вернуть к реальности, но получил в ответ только злобный взгляд.

– Чего тебе? – недовольно буркнула она. – Отстань от меня, я хочу поговорить с Горном. Может быть, он пройдет мимо нас… И если повезет, он обратит на меня внимание.

– Что ты несешь? – вспылил Нат. – И зачем тебе с ним разговаривать?

– О! Тебе не понять, – фыркнула Анаката, нетерпеливо поджимая губы. – Он так хорош собой! Как я хочу, чтобы он сделал мне ребенка… Я хочу почувствовать его внутри себя! Да, я решила, он станет отцом моего малыша…

И, энергично работая локтями, она стала пробиваться к тому месту, откуда ее кумира было лучше видно. Нат остался стоять столбом, онемев от чудовищности того, что он только что услышал.

Тем временем Горн, поднявшись на специально сколоченное возвышение, воздел руки, призывая толпу к молчанию. Он и вправду был очень хорош собой, но Нат-то знал, что скрывается за этим столь гармоничным обликом.

«Да очнись же! – хотел крикнуть он Анакате. – Это монстр! Он здесь для того, чтобы украсть наше тепло. Когда он выпустит тебя из объятий, ты уже превратишься в ледяную статую!»

– От всего сердца благодарю вас, – громко сказал Горн приятным, хорошо поставленным голосом, который чуть-чуть искажал трудноопределимый акцент. – Очень надеюсь, что в ближайшие дни мы сможем познакомиться с вами поближе. Мы с моими друзьями решили задержаться здесь еще немного, потому что ваш теплый прием очень нас тронул… И к тому же здесь такие очаровательные дамы!

Женская часть толпы разразилась ликующим визгом. Анаката раскраснелась от возбуждения, как будто Горн обращался лично к ней. Некоторые девушки-подростки даже распустили корсажи, выставив на всеобщее обозрение голые груди в надежде привлечь внимание удивительных гостей.

Нат стоял, ошеломленно взирая на то, как бесновались женщины. Привести их в чувство было невозможно, их словно околдовали!

Когда он уже поворачивался, чтобы уйти, у него мелькнуло ощущение, что взгляд Горна как будто задержался на нем дольше обычного. Неужели он что-то заподозрил?

«Глупо я себя повел, – покаялся про себя Нат. – Не надо было мне спорить с Анакатой. Мое поведение наверняка показалось кое-кому подозрительным».

Да, увы, но он ничего не мог с собой поделать! Внезапная вспышка ревности толкнула его на необдуманные действия. Конечно, между ним и Анакатой не все было гладко, но он все же никак не мог смириться с мыслью, что она готова спать с кем-то еще… тем более если этим кем-то будет Горн!

Встревоженный, он торопливо вернулся в трактир: день уже клонился к вечеру. Он был голоден, измучен, и холод отнимал у него последние силы.

Приход Анакаты и Неба Орна лишь усугубил его разочарование. Едва усевшись за стол с накрытым ужином, они принялись на все лады превозносить достоинства троих героев. С их слов, беспримерный подвиг Горна, Бальда и Марнема имел поистине грандиозные масштабы. Нату с трудом удавалось подавлять рвущееся наружу раздражение. Он умирал от желания рассказать им правду, но понимал, что это ничуть не поможет делу, его просто в очередной раз сочтут лгуном и придумщиком. Поскольку он, вопреки всему, все же пытался хоть как-нибудь умерить восторги своих товарищей, те в конце концов рассердились.

– Ты просто ревнуешь, – зашипела Анаката, глаза которой метали молнии. – Вот она, истина! Горн так хорош, что все парни в городе умирают от зависти, и он наверняка великолепный любовник. И я пересплю с ним, как только мне представится такая возможность! Я просто предпочитаю говорить начистоту и честно предупреждаю тебя об этом. Насколько я знаю, мы с тобой не женаты, верно? И к тому же ты некрасивый! Я очень бы расстроилась, если бы мой малыш был похож на тебя. И моей маме это бы тоже не понравилось. Не хочу ее разочаровывать, поднося ей в дар младенца, похожего на гнома!

– Она права, – буркнул Неб Орн с самым оскорбленным видом. – Это отвратительно, когда кто-то пытается поливать грязью выдающихся героев. Я бы гордился, будь у меня такие сыновья. А ведь ты тоже был там, когда разразился пожар. Не отрицай, я видел тебя в первых рядах среди зевак. И что-то я не заметил, чтобы ты сам бросился в огонь… Ты повел себя как последний трус, вот что я тебе скажу. Ты просто стоял, поджав хвост, в сторонке среди прочих любопытствующих и ждал, пока трое наших гостей не бросятся отважно в самое пламя. Так что на твоем месте я бы воздержался от того, чтобы критиковать их. Я бы забрался в темную щель и умер там от стыда, вот что. Ты ведешь себя скверно, Нат, очень скверно. Даже не знаю, сможем ли мы теперь остаться друзьями.

Юноша почувствовал, как кровь отливает у него от лица. Все происходящее напоминало дурной сон. Анаката и Неб поглядели на него с презрением и, прежде чем он успел сказать хоть слово, поднялись, взяли свои тарелки и пересели за другой стол.

«Что толку распинаться, – подумал он с горечью. – Что бы я ни говорил, мне не удастся их убедить, что я действую из благих побуждений. Они и слушать меня не станут. Пока радуга будет осыпать нас этим гипнотическим снегом, мне не сломить их враждебности».

Твердо решив не поддаваться всеобщему умопомешательству, он вынул из кармана одну из пилюль, которые дала ему Дорана, и запил ее глотком воды. Что ж, теперь он хотя бы защищен от колдовства.

Он быстро поел, чтобы восстановить силы, и поплелся в общую спальню, чтобы немного поспать.

«Я встану в полночь, – решил он, – когда все уже заснут. И начну действовать».

У него был план – самый радикальный из возможных, и он был твердо намерен привести его в исполнение.

Сон пришел к нему быстро, но был полон кошмаров. Лицо Дораны неотступно преследовало его. Ему виделось, что она лежит, полностью нагая, на могильном камне, и он наклоняется, чтобы поцеловать ее в серые губы. «Если ты это сделаешь, ты погибнешь, – прошептала она печально. – Все твое тепло перейдет ко мне, и ты превратишься в ледяную статую. Остановись. Проснись, пока еще не поздно!»

Он резко проснулся. В общей спальне было темно. Неб Орн и еще несколько постояльцев раскатисто храпели, провалившись в неестественно глубокий сон. Нат кое-как ощупью пробрался к двери. В столовой зале царил непривычный беспорядок: неубранные приборы на столах, незажженные лампы… Служанка дрыхла прямо на столе, в задранной до пупа юбке и с раздвинутыми ногами – в том самом положении, в каком оставил ее последний клиент… На ее лице играла улыбка. Наверное, она тоже мечтала о красавчике Горне…

Воспользовавшись случаем, Нат хорошенько порылся в кладовке и наконец нашел то, что искал: насаженный на длинную рукоять, хорошо заточенный заступ. Прихватив это орудие, он вышел из таверны и торопливо зашагал по улицам. План его был прост: под покровом темноты он намеревался убить всех троих захватчиков.

«Когда вампиры восстанавливают силы, они беспомощны, – рассуждал он сам с собой. – В это время на них и нужно нападать, это всем известно. Я распотрошу тех снеговиков, что служат им защитными коконами, и это нарушит процесс очищения их организмов. Они отравятся и к утру сами собой подохнут».

Разумеется, он собирался пощадить Дорану, которая не собиралась никому причинять вреда.

Много времени на раздумья у него не было: от холода перехватывало дыхание. Лицо онемело так, что казалось каменным. Рук и ног он уже не чувствовал.

«Нельзя прикасаться ни к чему металлическому, – напомнил он себе, – иначе кожа пальцев примерзнет намертво».

«Каждый раз, когда наступает ночь, я ухожу в тот маленький скверик, – вспоминал он слова Дораны, – и там позволяю снегу засыпать меня с головой. Если тебе понадобится поговорить со мной, приходи на рассвете, в тот момент, когда я выхожу из процесса очищения. Пытаться докричаться до меня раньше бессмысленно: я тебя не услышу».

Эти сведения намертво отпечатались в сознании Ната, поэтому в сторону скверика он даже не посмотрел.

Наконец он отыскал первого снеговика. Кто скрывался в нем – Бальд, или Марнем, или сам Горн? Кто из этих трех демонов холода?

«Да какая разница, – усмехнулся он, чтобы придать себе храбрости. – Все равно я расправлюсь со всеми троими!»

Взяв заступ на изготовку, он решительно направился к снежной фигуре, нежно искрившейся в лунном свете.

Внезапно ему показалось, что воздух вокруг него как будто сгустился. С каждым шагом Нату мерещилось, словно он утопает все глубже в вязком болоте. Чем больше он продвигался вперед, тем плотнее становилась отталкивающая его невидимая стена. Ему пришло в голову, что это какое-то средство защиты, которое серые люди используют, чтобы обезопасить себя от нападений… По всей вероятности, этот защитный экран рассеивается с первыми лучами солнца, придавая снеговику самый обычный вид.

«Или же они на самом деле не спят, – подумал он с содроганием. – Им известно, что я собираюсь сделать, и они обороняются, окружая себя силовым полем, которое уничтожит меня, если я буду упорствовать в своих попытках причинить им вред».

Все было возможно. Он сделал еще один шаг, и ему показалось, что его заживо замуровали в каменной стене, и ему стало нечем дышать. Рот и ноздри словно обволакивал густой клей… или эластичный плодный пузырь, готовый задушить его.

Он захрипел от ярости. Проклятые пришельцы предусмотрели все.

Неспособный продвинуться ни на сантиметр дальше, он упал на колени и изо всех сил метнул свой заступ в снеговика, который словно бы наблюдал за ним с насмешливой ухмылкой. Орудие отскочило от окружавшей снежную фигуру невидимой стены и полетело обратно в Ната, как бумеранг. Он едва успел уклониться: еще бы десять сантиметров, и стальное лезвие вонзилось бы ему прямо в лоб!

Ему оставалось только отступить. От последних усилий он сильно вспотел, однако ледяной воздух при каждом вдохе обжигал легкие, и теперь тело быстро остывало. Еще чуть-чуть – и влажная от испарины одежда начнет примерзать к коже.

План провалился.

Вернувшись в таверну, юноша сжался в комок на выстуженном тюфяке и попытался хоть как-то согреться, но казалось, что проникший в тело холод не изгнать никакими силами.

Глава 13

На следующее утро он проснулся с сильнейшим жаром и ознобом. Он обратился к Анакате и Небу Орну с просьбой приготовить ему лечебный отвар, чтобы облегчить лихорадку, но бывшие друзья в ответ пожали плечами и тут же отправились на очередные (которые уже по счету) празднования в честь Горна. Анаката не собиралась пропускать такое ни за что на свете.

Нат оказался в общей спальне в одиночестве, и даже служанка отказалась позаботиться о нем. Ему было так плохо, что он был не в состоянии держаться на ногах.

«Это все из-за снеговика, – думал он. – Борясь с его защитным полем, я вспотел, а потом простудился. Не стоило задерживаться на морозе так долго…»

С улицы доносились музыка, пение, веселые выкрики. Он позвал кого-нибудь, чтобы ему принесли воды – освежить пересохшее от жара горло, – но таверна была пуста. Даже владелец и служанка отправились на гулянья, забросив хозяйство. Нат снова обессиленно повалился на ложе, погружаясь в очередное кошмарное сновидение. Он понимал, что заболел тяжело и опасно и что слишком сильный жар наверняка убьет его.

Разбудило его прикосновение ледяной руки к горячему от жара лбу. Дорана склонилась над ним, внимательно глядя на него серыми, как сталь, глазами.

– Не шевелись, – прошептала она. – Я сниму твой жар. Он перейдет ко мне, мне тогда станет лучше, и ты тоже почувствуешь облегчение.

Нат даже не успел ничего сказать, как вдруг горячечное состояние покинуло его. Внутренний огонь, пожирающий его тело, угас. Видя, что ему стало лучше, Дорана тут же убрала ладонь.

– Если я продолжу, – сказала она, – то начну поглощать твое жизненное тепло.

– У меня ничего не получилось, – пробормотал Нат.

– Знаю, – кивнула женщина. – Это была неудачная идея. Наши коконы защищены особой плазменной оболочкой, которая при приближении угрозы усиливается. Если бы ты продолжал упорствовать, то скоро умер бы от удушья.

– Значит, действовать таким образом совершенно бессмысленно… – вздохнул юноша. – А Горн видел меня?

– Нет, – отозвалась Дорана. – Я ведь уже говорила тебе, когда мы погружаемся в процесс дезинтоксикации, мы ничего не видим и не слышим. Кокон сам охраняет нас от внешних опасностей. Он становится нашим защитным скафандром, нашим стражем. Он хранит нас, пока мы спим, но не обладает никакой памятью и не сообщает нам о покушениях, которые могли происходить ночью. Так что Горн тебя не видел, бояться нечего. Но не пытайся повторять эти попытки. Если же ты все-таки вознамеришься что-либо предпринять, давай договоримся о каком-нибудь условном знаке, чтобы ты не перепутал меня с другими. Каждый раз, когда я буду выбирать себе новое место, чтобы спрятаться в кокон, я воткну где-нибудь рядом палку с серым платком. Это подскажет тебе, где я… Кто знает, смогу ли я и дальше проводить ночи в маленьком сквере. Если мне придется прятаться, я выберу какое-нибудь другое место. Так что если вдруг ты снова пойдешь на приступ снежного саркофага, убедись, что нигде рядом не развевается серый флажок. Договорились?

Нат приподнялся и сел. Ему явно стало гораздо лучше.

– А что будет теперь? – спросил он.

– О! – вздохнула Дорана. – События всегда развиваются по одному и тому же сценарию. Будут еще пожары. Горн и его приятели будут снова и снова бросаться в пламя, чтобы спасать оставшихся внутри детей или стариков, и их опять будут прославлять. Люди окончательно потеряют способность относиться к ним критически и в конце концов станут поклоняться им как идолам. Пройдет немного времени, и они сами предложат дорогим гостям принять на себя управление городом, стать полными хозяевами их жизни. Тем временем Горн, Бальд и Марнем наберут достаточно тепла, чтобы приобрести нормальный облик: они перестанут быть серыми, и это весьма облегчит им внедрение в человеческое общество. Это очень важно, так как эффект распыляемого в атмосферу наркотика будет ослабевать по мере привыкания к нему. Горожане постепенно выйдут из своего придурковато-блаженного состояния и начнут удивляться переменам, которые произошли за время их «отсутствия». Вот почему Горн должен действовать быстро и завершить свою миссию до того, как возникнут первые трудности с населением.

– Полагаю, одними только поджогами он не удовольствуется… – мрачно предположил Нат.

– Это верно, – вздохнула Дорана. – Еще он будет пользоваться женщинами-поклонницами, которые уже повсюду за ним таскаются. Женщины будут думать, что он пылает к ним страстью; на самом же деле каждый раз, укладывая их в постель, он будет красть тепло их тела. Постепенно они заболеют, ослабеют и умрут.

– Люди не стерпят такого и поднимут бунт, – возразил Нат.

– Возможно, – согласилась Дорана. – Но к тому времени будет уже слишком поздно. Ты еще многого не знаешь… Есть вещи куда более ужасные.

– Что? – воскликнул юноша, резко поднимаясь. – Говори же, не скрывай ничего.

Женщина с серебристыми волосами удрученно нахмурилась.

– Радуга… – прошептала она. – Корабль… он устроен таким образом, чтобы выкачивать тепло метеорита – того раскаленного ядра, которое пылает в тридцати километрах под поверхностью озера, на дне длинного туннеля, возникшего при столкновении с планетой. Постепенно это тепло будет перекачиваться внутрь радуги, которая по мере этого начнет менять цвета, становясь голубой, желтой, зеленой… а соседние земли будут остывать, превращаясь в ледяную пустыню. В скором времени половина планеты превратится в сплошной кусок льда. Вот так действует мой народ. Я тебе уже рассказывала: мы странствуем по космосу, воруя тепло у маленьких миров, таких как твой – незначительных и незаметных, на исчезновение которых никто не обратит внимания. О, мы никогда не нападаем на большие планеты. Мы, знаешь ли, очень осторожные вампиры. Когда кто-нибудь обнаружит, что ваша планета погибла, это спишут на счет какой-нибудь климатической катастрофы и дальше разбираться не станут.

– Это невозможно, – пробормотал Нат. – Это бред какой-то…

– Нет, – печально покачала головой Дорана. – Таким способом мы уже истребили немало цивилизаций. Их тепло позволяет нам дожить до следующей планеты-жертвы, до следующего массового истребления. Теперь ты должен отыскать способ решить эту проблему. Но время поджимает, не забывай об этом. Мороз будет крепчать по мере того, как насосы нашего корабля будут выкачивать тепло центрального источника. Черное озеро замерзнет. Даже солнце – если оно взойдет – не согреет вас, потому что его лучи будут поглощаться прежде, чем проникнут в атмосферу. Горн, его друзья и я – мы все стражи радуги. Нас обычно отправляют на разведку, потому что мы молоды и потому что мы привлекательны внешне. Наша миссия заключается в том, чтобы охранять корабль, не допускать слишком пристального интереса к нему. Мы в отчаянном положении… Болезнь холода неуклонно наступает на нашу расу. Если ты готов рискнуть жизнью, тебе придется уничтожить сам корабль. Я подскажу тебе, как действовать.

– А почему ты не сделаешь этого сама, если ты можешь спокойно перемещаться внутри корабля, куда тебе вздумается?

– Это никак невозможно. Мы генетически запрограммированы таким образом, чтобы не мочь даже попытаться нанести кораблю хоть малейший вред. И покончить с собой я тоже не могу. Этот психологический блок внедряется нам в мозг при рождении, и ни один из нас не способен его преодолеть. Нас осталось так мало, что нужно было тем или иным образом обезопасить нашу расу, вот почему ученые решили имплантировать в нашу психику эти внутренние запреты. Точно так же я не могу убить Горна, Бальда или Марнема. То же самое верно и в обратном смысле: ни один из них не может лишить меня жизни своими собственными руками. С другой стороны, они вполне могут приказать людям уничтожить меня.

– И вы все устроены таким образом?

– Нет, не совсем. Некоторые из наших командиров пользуются властью физического уничтожения любого из нас. Таких немного, и все же они существуют. К ним относится и Балтор, наш верховный военачальник. Ему достаточно указать на меня пальцем и приказать «Умри!», и я тут же упаду замертво. Теперь ты понимаешь, почему должен стать нашим палачом? Ты один способен уничтожить корабль. Как только такая возможность представится, я приведу тебя в нужное место, но у тебя будет право лишь на одну попытку… И нет никаких гарантий, что ты сможешь спастись после этого.

Глава 14

Дорана сказала правду: в течение ближайшей недели пожары стали следовать один за другим.

«Это все из-за морозов, – говорили люди. – Печи топятся день и ночь, а дома построены кое-как; достаточно одной искорки, чтобы дерево вспыхнуло и занялось».

И каждый раз, когда начинало полыхать очередное строение, как по волшебству рядом оказывались Горн, Бальд и Марнем. Этому никто особенно не удивлялся, так как они сами вызвались быть добровольными пожарными. Каждый день они спасали чьи-то жизни: то ребенка, то старика-паралитика… Их героическая слава достигла таких масштабов, что если бы Нат рискнул сказать хоть словечко против них, его бы тут же побили камнями.

– Вот истинный пример для молодого поколения! – разглагольствовал Неб Орн. – Решительные парни, которые не боятся смотреть в лицо опасности и готовы не покладая рук трудиться ради общего блага. Тебе стоило бы равняться на них, Нат.

Что ему было на это ответить?

Анаката же ночи напролет рыдала в подушку.

– Горн даже на меня не смотрит, – хныкала она. – У него на уме только другие женщины. Это все потому, что я недостаточно привлекательна… О! Я все поняла. Должно быть, он догадался, что я не слишком умелая любовница.

И она прятала заплаканное лицо в ладони, а ее понуро опущенные плечи вздрагивали в такт горестным всхлипам.

Иногда она стонала во сне, зажав руку между бедрами, вероятно, во власти какого-нибудь эротического сновидения, где главным героем был тот же Горн. Это было одновременно и трогательно, и смешно. Нату, которого кидало от жалости к отчаянию, все время хотелось встряхнуть ее, выбить из ее головы эти идиотские фантазии, но ничего не помогало. Анаката не желала его слушать, и если он позволял себе нелестные высказывания о Горне, кидалась на него как разъяренная кошка, выпустив когти и метя ему в глаза. Она уже дважды сильно расцарапала ему щеку, чуть-чуть промахнувшись мимо цели.

– Не смей плохо говорить о Горне! – шипела она, и ее лицо жутко искажалось от злобы. – Ты и в подметки ему не годишься! Он настолько же храбр, насколько ты трус, и настолько же красив, насколько ты уродлив. Тобой движут только ревность и зависть. Лучше бы тебе совсем уйти, ты мне больше не нужен. И как любовник ты тоже никуда не годишься! Так и знай, мне никогда не было с тобой по-настоящему хорошо, я всегда только притворялась!

Нат отступил, не зная, что сказать на это. Поистине, пришельцы обложили его своими кознями со всех сторон.

Впрочем, Анаката оказалась не единственной жертвой этой эпидемии страсти. Каждый день, несмотря на крепчающие морозы, кучка горожанок неизменно топталась поблизости от здания городского совета, чтобы хоть одним глазком увидеть точеный профиль Горна (или кого-нибудь из его друзей) в окнах ратуши, которую все трое сделали своим домом. Женщины проводили там часы напролет, стуча зубами от холода, с посиневшими лицами, ради одной только надежды, что их кумир распахнет наконец окно и пригласит одну из них войти. В самом деле, Горн завел обыкновение время от времени приглашать женщин «пообедать» в его обществе. По его словам, он желал как можно глубже вникнуть в проблемы и чаяния обитателей озерного края, а для этого ему нужно было непременно встречаться с горожанками и подолгу беседовать с ними.

– А почему только с женщинами? – угрюмо проворчал Нат, когда Анаката посвятила его в подробности этих «обедов». – Мужчины тоже много чего могли бы рассказать.

– А вот и нет, – решительно возразила его собеседница, – женщины все понимают гораздо тоньше, чем мужчины, это всем известно. Они лучше разбираются в жизни. Поэтому мне кажется вполне нормальным, что Горн предпочитает обращаться за советом именно к нам.

Нат провел некоторое время неподалеку от ратуши, наблюдая за дежурившими у входа поклонницами пришельцев. Девушки, выходившие из здания после «беседы» с Горном, всегда брели, пошатываясь, бледные и трясущиеся.

Анаката же входила в число тех неудачниц, которых никогда не вызывали в ратушу и не приглашали на пресловутые «обеды». Поэтому ожидание всякий раз оканчивалось для нее разочарованием, от чего она начала грустнеть и чахнуть на глазах. Глядя, как она готова часами торчать на морозе, чтобы хотя бы издалека увидеть Горна, Нат чувствовал, как его сердце наполняется одновременно жалостью и гневом. Неб Орн, со своей стороны, находил поведение Ната достойным презрения и не скрывал своего осуждения.

– Нужно уметь проигрывать, мой мальчик, – обронил он однажды вечером. – Анаката ясно дала понять, что ты ей больше не нужен. Смирись с этим и перестань чернить мужчину, о котором она мечтает. Ты сам себя унижаешь этим. Что за жалкое поведение! У тебя был шанс, но ты не смог его удержать. Анаката – чудесная девушка и достойна лучшего, чем ты.

Дожидаясь случая показать себя с лучшей стороны, Нат тем временем пристально наблюдал за действиями своих врагов. Например, он заметил, что, прогуливаясь по городу, Горн, Бальд и Марнем никогда не упускали случая подолгу пожимать руки прохожим.

«Они используют дружеское рукопожатие для того, чтобы красть у людей тепло, – размышлял Нат. – Каждое такое прикосновение позволяет им высасывать еще несколько калорий. Вот мерзавцы!»

Бесконечно множа подобные мелкие уловки, Горн и его приятели позволяли себе таким образом отсрочить новый поджог. Надо было видеть, как они целуют в щечку женщин, гладят по головке детей, похлопывают по плечу мужчин. В дело шли любые средства. И каждый раз жертва уходила в ледяном ознобе, так и не поняв, что же произошло. Нат видел, как после встречи с «серыми» люди тут же зябко поднимали воротники и плотнее заматывали шарфы. Никто не понимал, что их телесное тепло только что перетекло в холодную кровь Горна.

«Он обескровливает их, – думал Нат. – Опустошает, как вампир… Но его укусы не оставляют следов. Именно поэтому он в тысячу раз опаснее обычного кровососа. Его никак нельзя уличить в преступлении».

Однако внимательный взгляд юноши научился улавливать разоблачающие признаки в состоянии девушек, побывавших в постели Горна. Они бледнели и на глазах теряли краски. Естественные сочные оттенки их белокурых, рыжих или черных волос тускнели, красные, как вишни, губы становились блеклыми, едва розоватыми, и даже глаза как будто выцветали.

«У них развивается анемия, – понимал Нат. – Криопатия проникает в их тело. Жизненные процессы замедляются, кровь остывает… Каждый раз, когда Горн овладевает одной из них, они теряют еще немного тепла. Их просто замораживают заживо, но они об этом даже не подозревают».

Только Дорана никогда не использовала трюки, с которыми так ловко управлялись ее соотечественники.

«Я больше не хочу быть преступницей, – твердила она. – Лучше я буду страдать, чем прибегать к средствам, которыми пользуется Горн».

Нат уже знал о ней достаточно, чтобы понимать, насколько трудно дается ей выживание на таких условиях. Любая попытка согреться требовала больших усилий. Она могла пить чашками кипящий бульон и окунать руки в пламя костра – тепло никогда не задерживалось в ее крови надолго.

– Это потому что моя болезнь зашла слишком далеко, – печально шептала она. – Чтобы перестать мерзнуть, мне пришлось бы ежедневно купаться в пламени большого пожара. Сказать по правде, раньше я так и делала. О, я ни секунды не колебалась, сжигая целые города, просто чтобы согреться. Повсюду, где я проходила, позади оставались только пепелища. А видел бы ты меня, когда я прогуливалась в самом сердце огромных лесных пожаров! Ах, как же мне было хорошо…

Стараясь хоть как-то облегчить ее страдания, Нат не жалел сил, притаскивая жаровни, полные углей, и разводя костры. Они встречались в развалинах давно заброшенного дома, стоящего на отшибе, куда он без устали стаскивал найденные где-нибудь дрова, доски и хворост, чтобы разжечь костер побольше. Тогда Дорана усаживалась перед огнем и погружала в него руки, а иногда даже окунала лицо, жадно хватая ртом жар раскаленных углей. Это было жутковатое зрелище, от которого у Ната холодело в спине. Когда она наконец откидывалась назад, насытившись, Нат мог без всякого риска ласкать пламя, как развевающуюся гриву лошади: оно становилось еле теплым. Дорана отбирала у него способность жечь и опалять.

– Я тебя пугаю, не так ли? – спросила она однажды. – Я и вправду веду себя как вурдалак… Но не забывай, что, в отличие от Горна, я не отбираю свою пищу у людей.

– Я знаю, – пробормотал Нат. – Да, ты не стала выбирать путь попроще.

И так они иногда подолгу сидели по обе стороны умирающего костра, надежно защищенные от любопытства горожан толстыми стенами старых руин, служивших им убежищем. Пока Нат подбрасывал в огонь дрова, Дорана рассказывала ему о своей планете. О том, как хороша и приятна была жизнь в ее мире, пока все не испортила болезнь холода. Когда начинало темнеть, они расставались.

В последние дни, бродя вдоль берега, Нат вдруг заметил, что озеро начало замерзать. Пристань и рыбацкий порт уже оказались скованы льдами. Над самим затопленным вулканом, где жар был особенно силен, вода еще оставалась текучей, но было ясно, что это ненадолго. Нату стало очевидно, что медлить больше нельзя: пора переходить к действиям.

Он понимал, что бороться с захватчиками в одиночку не сможет: ему нужна помощь. Он решил попытаться привлечь на свою сторону Отакара, бывшего предводителя Искателей, который жил со своими последователями в развалинах Аквадонии в самом центре озера. Укрытое, словно парником, влажной знойной атмосферой, это место наверняка не пострадало от колдовского снега. С другой стороны, постоянно оглядывая окрестности, они наверняка видели приземление радужного космического корабля. А значит, Нату будет легко убедить их сплотиться против угрозы, которая с каждым днем становилась все более явной.

Той же ночью он выволок из сарая свою старую пирогу и потащил ее по берегу к воде. Ему пришлось преодолеть не менее двадцати метров прибрежного льда, пока не удалось спустить лодку на воду. Управившись с этим, он сел в пирогу, взялся за весло и погреб изо всех сил, оставив причал за спиной.

Глава 15

Поначалу он греб как можно энергичнее, чтобы согреться, но примерно в трех кабельтовых от берега почувствовал, что начал обильно потеть: жар озера разогрел его так сильно, что уши запылали.

В этих местах снежинки таяли, не успев достигнуть поверхности воды. А раз так, значит, Отакар и его люди наверняка избежали действия наркотика. По крайней мере, Нат изо всех сил надеялся на это.

Луну затянуло облаками, и над озером царила густая темень. Юноша решил держать курс на скопление поблескивающих вдали огоньков. Именно там, решил он, и должен находиться озерный город, возникший на развалинах Аквадонии.

Он греб без передышки целый час, потом немного отдохнул и снова взялся за весло. Время от времени он макал руку в воду, проверяя ее температуру. Когда она станет обжигающе горячей, значит, он близок к цели.

Внезапно наперерез его пироге из темноты выскочил патруль, приближения которого Нат не заметил. В большой лодке сидели шестеро солдат – все бывшие Искатели, узнавшие Ната с первого взгляда.

– А ты-то чего здесь потерял? – ворчливо осведомился сержант Торкос, известный своей склонностью к неумеренным возлияниям.

– Мне нужно увидеть Отакара, – объяснил Нат. – Я должен поговорить с ним, это очень срочно. Мы все в огромной опасности. Наше озеро замерзает. Когда станет совсем холодно, вы уже не будете защищены от действия отравленного снега. Вы хотя бы понимаете, о чем я говорю?

– Еще как, – пробурчал Торкос. – Мы тут, знаешь ли, не совсем дураки. Мы с самого начала наблюдаем за тем, что происходит на берегах. И знаем, что вы там все напрочь спятили. Отакар не очень-то тебя любит. Так что, возможно, нам стоит сразу сбросить тебя в воду, да и дело с концом.

Нату пришлось применить все свои таланты убеждения, и наконец, после бесконечно долгих переговоров, патрульные согласились препроводить его в озерный город. В свете коптящих масляных ламп руины Аквадонии смотрелись особенно жалко. Вода размыла фундаменты прежде величественных зданий, разрушая даже то немногое, что уцелело после катастрофы. Над этими развалинами протянулась целая паутина мостков и переходов из канатов и бамбука.

Отакар обстроил свое жилище в единственной башне, которая пока еще оставалась в сносном состоянии. Он принял Ната, не скрывая неудовольствия от такого посещения. Понимая, что времени ему уделят немного, юноша решил сразу взять быка за рога.

– Озеро замерзает, – снова заговорил он. – Это вопрос всего лишь нескольких дней. Скоро оно превратится в огромный ледяной каток, и тогда лед отгородит вас от тепла вулкана…

– Все это нам известно, – отрезал Отакар. – Мы разместили термозонды вблизи затопленного кратера, и, судя по их показаниям, температура внутри жерла неуклонно снижается. Однако, по моим оценкам, пока беспокоиться не о чем.

– Значит, ты понимаешь, что я ничего не преувеличил! – обрадовался Нат.

– У нас большие запасы топлива, – отмахнулся Отакар. – Мы можем укрыться в башнях и заткнуть бойницы, и тогда колдовской снег нам не страшен.

– Что ж, – вздохнул Нат, – это позволит вам немного выиграть время, но не более того. Если весь этот край превратится в ледяную пустыню, вы в конце концов все равно погибнете от холода, как и все остальные. Не забывайте, что жизнь на Алмоа возможна только благодаря жару центрального ядра. Наше солнце, Алтор 4, слишком далеко, и его излучения самого по себе недостаточно, чтобы согревать планету. Если ядро остынет, температура на поверхности резко упадет, градусов до тридцати ниже нуля… Как ты думаешь, многие ли из вас окажутся способны выжить при таком морозе?

Нахмурившись, Отакар заложил руки за спину и принялся мерить шагами комнату. Нат понял, что выиграл эту партию: бывший предводитель Искателей по-настоящему испугался. Тогда юноша решил закрепить успех:

– У меня есть информатор среди «серых людей», – сообщил он. – И я знаю, что их корабль на самом деле представляет собой исполинский насос для тепла. В данный момент он выкачивает тепловую энергию из недр под нами.

– Ладно, согласен! – вскричал Отакар. – Я все понял! Но что мы можем сделать? Ты хочешь, чтобы я собрал своих людей и бросил их в атаку на инопланетный корабль?

– Такой вариант тоже стоит рассмотреть. Возможно, ты сможешь сформировать диверсионный отряд и заслать его в город? В данный момент я в полной изоляции. Все, кого я знаю, подпали под действие колдовства.

– Ну а ты, – рявкнул Отакар, – как же ты сумел этого избежать?

Нату пришлось объяснить, что он пользуется антидотом, которым его снабдил тот самый тайный агент среди пришельцев.

– А мои солдаты смогут воспользоваться этой защитой? – спросил Отакар.

– Да, конечно, – закивал Нат, сознавая, что сильно рискует.

– Значит, ты хочешь, чтобы мы повредили корабль, – проворчал Отакар. – Но для этого мы должны знать, где нанести удар. У тебя есть план корабля?

– Я раздобуду его, – заверил Нат.

– Ладно, – процедил его собеседник. – Мне нужно время подумать. А еще я должен посоветоваться со своим магом. Он могущественный колдун и наверняка знает побольше тебя об этих серокожих пришельцах.

Нат сильно в этом сомневался, но счел разумным не вступать со своим бывшим командиром в лишние споры. Главным для него было добиться помощи. Если Дорана объяснит им, как нужно действовать, они смогут организовать боевую операцию против корабля-радуги и уничтожить его тепловые насосы. А уж криопатия довершит остальное: не имея возможности согреться, захватчики сами собой погибнут от болезни холода.

Что же касается Дораны, то он очень надеялся уберечь ее от гибели за счет горячих вод черного озера. Поселит ее в хижине на берегу где-нибудь в уединенном уголке… И каждый раз, когда она начнет мучиться от холода, она сможет нырнуть в озеро и поплыть в направлении вулкана. Так она сможет набраться тепла на весь следующий день… Подпитываясь таким образом, она едва ли рискует исчерпать тепловую энергию метеорита, по крайней мере в ближайшие несколько тысяч лет! Ну чем не превосходный, исключительно находчивый план?

Сообразив, что он совсем замечтался, Нат заставил себя сосредоточиться на более насущных проблемах.

Отакар приказал вызвать к себе колдуна Анандрабала, в прошлом придворного мага при короле Лидоре. Тот явился, сутулясь и прихрамывая. Его можно было счесть олицетворением всего озерного города: грязный, косматый, одетый в лохмотья и увешанный отталкивающими на вид амулетами. Нат едва ли сумел бы сказать, сколько ему лет. От Анандрабала воняло копченой рыбой, а его зловонное дыхание могло бы сбить с ног даже тигра. И он даже не пытался скрыть своего скверного настроения.

«Ладно, – подумал Нат, – кажется, нас ожидают проблемы…»

Он не ошибся. Стоило только Отакару изложить перед колдуном соображения Ната, мерзкий старик тут же принялся возражать.

– Было бы большой ошибкой вмешиваться в дела людей, живущих на побережье, – прокаркал он. – Пусть справляются со своими бедами сами! Нам здесь демоны холода не угрожают. Жар вулкана защищает нас, и никакая магия не в силах ослабить его. Черное озеро не замерзнет, это никак невозможно, и отравленные снежинки так и будут таять, не достигая наших голов!

Он распространялся в таком духе еще довольно долго, сопровождая свои пророчества гротескными гримасами и жестами, пока Нат изнемогал от нетерпения.

– Те, кто поселился на берегу, предали Аквадонию! – с пафосом заявил старец в заключение. – Они поступили малодушно и должны поплатиться за свою трусость. Боги наслали на них эту радугу в наказание за грехи, и их воля должна свершиться!

Отакар поблагодарил его и отпустил.

– Твой колдун опасно заблуждается, – с ходу заявил Нат, как только тот покинул помещение.

– Возможно, – вздохнул Отакар, не скрывая своего замешательства. – Я должен спокойно все обдумать. Ты останешься здесь. Если озеро и в самом деле замерзнет, мы примем меры.

– Но мы теряем время!

– Замолчи! Здесь командую я, и, явившись к нам без приглашения, ты передал свою судьбу в мои руки. Так что отныне ты обязан мне подчиняться.

Внутренне клокоча, Нат был вынужден смириться с волей правителя озерного города. Двое солдат проводили его в грязную, неуютную комнату и, брякнув перед ним миску с рыбной похлебкой и кружку воды, удалились, оставив его наедине с его мрачными мыслями.

– Бежать даже не пытайся! – сказал один из них с порога. – Твоя пирога конфискована. Завтра ты вступишь в наши ряды, и в твоих интересах придерживаться правил, если не хочешь отведать плетки!

Проклиная тупоголовых жителей городка, думающих, что общая опасность их минует, Нат растянулся на тюфяке.

Конечно, здесь, в центре озера, сейчас очень тепло, но технология серых людей вполне позволяет погасить жар метеорита, в этом нет никаких сомнений!

Не в силах заснуть, он высунулся в коридор и только тут заметил, что к его дверям не приставили часового. И в самом деле, сообразил он, предосторожность совершенно излишняя. Куда ему бежать?

Он мрачно пошел бродить по коридорам, на каждом шагу отмечая, в каком плачевном состоянии оказался прежде роскошный дворец Лидора. Влага разъедала фундаменты, просачивалась в стены, разъедала каменную кладку. Изысканные фрески осыпались, драгоценные гобелены плесневели и истлевали. Нигде не осталось ни одной мало-мальски целой статуи. Недалек тот день, когда остатки Аквадонии обрушатся в озерные глубины и будут поглощены вулканом.

За поворотом одной из галерей он вдруг натолкнулся на колдуна Анандрабала, который ковылял куда-то, опираясь на костыль.

– Что, бессонница замучила? – хихикнул старик. – А знаешь, я ведь тебя узнал. Однажды наш король приглашал тебя во дворец. Он очень тепло отзывался о тебе и твоих друзьях, считал вас настоящими героями. Но, похоже, он ошибался: ты ведь сбежал во время катастрофы, вместо того чтобы остаться рядом с королем и умереть вместе с ним.

– Ну а ты? – в свою очередь, поинтересовался Нат. – Ты тоже выглядишь довольно живым, не так ли? Где же ты был в тот день, когда облако горячего пара убило половину жителей Аквадонии?

Анандрабал отвел глаза.

– Я был в другом месте, – проворчал он. – Совершал ритуалы…

– О, ну конечно! – воскликнул Нат с издевкой. – Ну так поспеши вернуться к своим ритуалам, потому что грядет другая катастрофа. Метеорит остынет, а озеро замерзнет. И когда не останется больше ни крупицы тепла, мы все погибнем.

– Да, я знаю, – вздохнул старик. – Ты прав. Именно так все и произойдет.

Нат вытаращил глаза:

– Так почему же ты только что утверждал обратное?

Анандрабал пожал плечами:

– Потому что мы все равно ничего не сможем поделать. Серый народ слишком могуществен. К чему же понапрасну проливать людскую кровь? Уж лучше умереть от холода – мирно, спокойно, погружаясь в приятный сон без пробуждения. Я не так уж несведущ, как ты полагаешь. Мне уже давно известно о существовании этих уничтожителей миров; я просто надеялся, что до нас они не доберутся. Увы, боги распорядились иначе. Поверь мне, мой мальчик, война, которую ты затеваешь, уже проиграна. Никому никогда не удавалось одолеть демонов холода. Уже и не сосчитать число миров, которые они погубили.

Весь последующий час Нат тщетно пытался заставить мага изменить свое мнение. Но Анандрабал твердо решил умереть и не собирался пошевелить и мизинцем, чтобы изменить положение вещей. Тем не менее, стремясь доказать ему, что он заблуждается, Нат подробно рассказал ему обо всех своих попытках помешать Горну и его приспешникам. Когда он описал ему свое покушение на снежный кокон, Анандрабал хрипло рассмеялся.

– В чем дело? – встрепенулся Нат.

– Кажется, я знаю, о чем ты, – проворчал колдун. – Кокон был защищен плазмой, которая облепила тебя, как клеем, и едва не задушила. Верно?

– Да…

– Если бы ты посоветовался со мной заранее, я бы смог тебе помочь. Все эктоплазмы во вселенной состоят из одинаковой материи, и их можно пронзить кинжалом из циркания.

– Из чего?

– Это такой инопланетный металл, тот самый, из которого состоит метеорит, лежащий на дне кратера. После столкновения кое-какие осколки этого небесного тела время от времени поднимаются на поверхность. Минерал, о котором я говорю, обладает исключительной прочностью, и в то же время он очень легок – намного легче титана. Я раздобыл некоторое его количество и выковал из него кое-какие инструменты, с помощью которых можно изгонять эктоплазмы, возникающие при магических ритуалах. Если ты будешь упорствовать в своих воинственных намерениях, я могу дать тебе один из своих кинжалов. Уверен, что таким клинком можно пронзить плазму, которая защищает коконы серых людей.

Нат не заставил себя уговаривать и последовал за колдуном в его лабораторию, битком набитую какими-то вонючими кореньями и причудливыми тварями. Там колдун вручил ему очень острый тонкий стилет с лезвием длиной около тридцати сантиметров, изготовленный из какого-то незнакомого матового металла черного цвета.

– Бери, у меня есть еще два, – махнул рукой старик. – На мою жизнь этого хватит с лихвой. Я всегда терпеть не мог эти эктоплазмы. Они липкие и зловонные и пытаются любыми средствами залезть тебе в рот, чтобы задушить. Они охотно пользуются магическими обрядами, чтобы просочиться в наш мир. Их следует опасаться: немало неосторожных магов лишились жизни из-за этой пакости.

Нат привязал кинжал прочным кожаным шнурком к своему предплечью и, поблагодарив Анандрабала, отправился к себе.

Вернувшись в отведенную ему комнату, он растянулся на тюфяке и закрыл глаза. Ему удалось поспать целых два часа, пока не рассвело.

Когда горн протрубил подъем, он вместе со всеми остальными потянулся в столовую, где получил обычный паек в виде похлебки из полбы с вареной рыбой. Никто с ним не заговаривал; соседи по столу перешептывались, бросая на него косые взгляды. Нат понимал, что все эти люди считают его презренным предателем, но не особенно тревожился по этому поводу – ему сейчас хватало других, более серьезных забот.

Поднявшись на смотровую площадку башни, он обнаружил там Отакара, который, прильнув к подзорной трубе, внимательно осматривал горизонт. К сожалению, густое марево над горячей поверхностью озера не позволяло видеть достаточно далеко.

Прислушавшись, Нат уловил далекое потрескивание.

– Это лед, – сказал он. – Озеро замерзает, и льды постепенно окружают нас. Через несколько часов граница оледенения подступит к самой Аквадонии.

– Знаю, знаю, – хрипло отозвался Отакар. – Я сверился с показаниями зондов, они тоже указывают на то, что метеорит быстро остывает. Ты был прав. Вода замерзает даже на большой глубине. Я должен поговорить со своими людьми.

– Прикажите им изготовить нарты, – предложил Нат. – На пирогах нам теперь до берега не добраться.

Утро прошло в лихорадочных приготовлениях. Используя запасы бамбука, солдаты мастерили из него лыжи и снегоступы. Лафеты трех пушек поставили на полозья. Затем люди занялись изготовлением стрел и заточкой копий. Нат, произведенный по такому поводу в инструкторы, рассказал солдатам все, что ему было известно о серых людях, и посоветовал им уклоняться от всякого физического контакта с ними.

– Избегайте рукопашной, – настойчиво твердил он. – Иначе они высосут ваше телесное тепло, и вы замерзнете в мгновение ока. Любая попытка убить их возможна только на расстоянии.

– А у них есть оружие? – встревожился один из сержантов.

– Не знаю, – признался Нат. – Те, кого я видел вблизи, были безоружны. Однако их задача состояла в том, чтобы внедриться к нам, поэтому они старались выглядеть дружелюбно. От горожан никакой помощи не ждите: они все отравлены колдовским снегом. И если пойдет снег, защищайтесь от него всеми возможными способами. Капюшоны, перчатки – все это должно быть непромокаемое. Если хоть одна снежинка попадет вам на кожу, ее яд проникнет вам в кровь и превратит вас в счастливых идиотов. Поверьте, я ничуть не преувеличиваю опасность, и те, кто сейчас хихикает в задних рядах, вполне могут оказаться первыми жертвами отравления.

Он еще долго продолжал в таком тоне, не испытывая особой уверенности, что его слова принимают всерьез. В глазах большинства этих солдат он был жалкой мокрой курицей, и никто не хотел быть на него похожим.

Ему пришлось потратить немало сил, убеждая присутствующих, что женщинам нужно спешно поручить пошив комбинезонов из промасленной ткани, которые бы защитили солдат от соприкосновения со снегом.

– Горячие испарения озера будут с каждым часом слабеть, – объяснил он Отакару, – и через некоторое время уже не смогут защитить людей от колдовства. Чем больше уходит тепло, тем уязвимее они становятся.

– Ты же говорил, что у тебя есть противоядие! – прорычал правитель озерного города.

– Есть, но его запасы отнюдь не бесконечны, – вздохнул Нат, думая о серых пилюлях, которыми снабдила его Дорана. – Никто не знает, сколько нам еще придется продержаться, и я не хотел бы потратить все сразу. Ваши люди должны научиться проявлять осторожность.

Их прервал крик дозорного:

– Снег! – кричал он. – Над озером пошел снег!

Такого еще никогда не было. До настоящего времени снежное проклятие поражало только прибрежные селения.

– Ну вот, – мрачно буркнул Нат. – Началось. Уже через час лед подступит к самой стене. Пойду раздам первую порцию антидота.

Было решено, что два десятка человек останутся нести караул на крепостных стенах; остальное население спрячется в башнях, стараясь избежать контакта со снежинками. Вздохнув с сожалением, Нат был вынужден развязать заветный кожаный мешочек, который носил на поясе. Он подсчитал, что при таких темпах расхода антидота им придется переходить к активным действиям незамедлительно, пока еще хоть что-то остается в запасе.

Едва прошел час, крепостные укрепления дрогнули от мощного удара. Стены покрылись сетью трещин и разлетелись вдребезги; рассыпавшиеся камни покатились по земле. Некоторые башни накренились. Ледяные тиски стремительно смыкались на озерном городе, который трещал по всем швам. Снег повалил гуще, ложась на руины толстым хрустким слоем.

– Ждать больше нельзя, – сказал Нат. – Положение будет ухудшаться с каждым часом, пора отправляться.

В башнях, где попряталось мирное население, уже вовсю разжигали печи и жаровни.

– Хорошо, – сдался наконец Отакар. – Возьми десять человек и попытайся сделать, что сможешь. Надеюсь, тебе удастся повредить корабль еще до того, как у нас иссякнет все топливо.

Нат натянул самую теплую одежду, которую удалось найти, и укутался в непромокаемый плащ. Затем он объявил, что ему требуются десять добровольцев для выполнения сложной и опасной миссии; таких нашлось только семь.

Одолев старый подъемный мост, маленький отряд осторожно спустился на лед, очень твердый и невероятно скользкий. Нат был уверен, что озеро промерзло насквозь, до самого илистого дна, чего никогда прежде не случалось.

Сколько же времени метеорит сможет устоять против тепловых насосов, пока не погаснет окончательно? Недели две? Или меньше?

Укрепив на ногах самодельные снегоступы, Нат двинулся вперед и тут же упал. Идущие следом двое солдат тоже свалились с громкой руганью.

– С такой скоростью, – воскликнул один из них, – мы будем ползти до берега часов пять, не меньше!

– Побереги дыхание, – оборвал его Нат. – Держитесь за нарты, так вам будет легче держать равновесие.

Сгорбившись, они медленно зашагали в туман, который скрывал от них линию горизонта. Нат больше всего боялся, что заплутает в этой мгле и будет водить отряд по кругу. Понемногу солдаты стали держаться увереннее и уже не так часто падали. Но даже несмотря на это, продвигались они крайне медленно.

Исходящий ото льда холод отличался небывалой свирепостью.

«Если мы промедлим хоть немного, – подумал Нат, – нам придется потом отрезать пальцы на ногах: ноги у нас отмерзнут задолго до того, как мы доберемся до берега».

На болтовню ни у кого не оставалось ни сил, ни смелости.

Неожиданно из стены тумана перед ними донесся какой-то шум; он быстро приближался, и вскоре Нат уже различил пронзительный свист, который ему доводилось слышать раньше. Звук, который производит клинок сабли, когда ее выдергивают из ножен…

Он вдруг понял, что это такое. Он едва успел приказать солдатам приготовить оружие, когда из непроглядной мглы вынырнули первые стальные сани. Удлиненные, обтекаемой формы, они походили на акулу, скользящую на паре расставленных в стороны плавников. Именно эти плавники, скользя по льду, и производили тот самый пронзительный скрежет.

Самоходные боевые сани ринулись наперерез Нату и его горстке солдат. С каждого борта они были оснащены острыми серповидными лезвиями, способными рассечь все, что попадется им на пути. В кабине каждых саней сидел кто-то из серых людей, скрыв лицо под шлемом с узкой смотровой щелью.

Нат уже понял, что им конец. Вооруженные одними только дротиками и стрелами, воины Отакара не могли сравниться по боевой мощи с этими дьяволами, которые, промчавшись вниз по радуге, начали наступление на озеро.

Вероятно, это был всего лишь дозорный патруль, посланный проследить за тем, как продвигается оледенение озера, но для Ната и его спутников это обернулось верной гибелью.

Солдаты Отакара слишком замешкались, в значительной мере потому, что, незнакомые с технологиями пришельцев, они поначалу приняли боевые сани за каких-то демонических тварей.

Стрелы, которые они успели выпустить в неприятеля, срикошетили от бронированных бортов, не причинив пилотам никакого вреда. Нат в растерянности схватил копье и тщетно размахивал им, не зная, что делать. Все произошло слишком быстро, чтобы он успел сориентироваться. Теперь сани нарезали круги вокруг отряда, все больше приближаясь к нему; каждый раз, когда они задевали кого-то из солдат, острые стальные лопасти отсекали то руку, то ногу, орошая снег фонтанами крови… Оглушенный криками раненых, Нат дважды едва увернулся от очередной атаки. Струями вырываясь из рассеченных артерий, кровь покрывала лед алым ковром, который тут же застывал на лютом морозе. Всюду царили паника и смятение. Понимая, что бой проигран, жители озерного города попытались отступить, но сани ринулись в погоню за ними. Когда они кого-нибудь настигали, острые как бритва лезвия рассекали бегущих надвое на уровне пояса.

Ни на что уже не надеясь, Нат бросился ничком в какую-то щель во льду, молясь, чтобы никто этого не заметил. Спасение было только в том, что густой туман ограничивал видимость и для пилотов тоже.

Он пролежал так около часа, стараясь не дышать, стиснутый узкими стенками ледяной расселины. Прямо над ним кружили сани-акулы, высматривая последних уцелевших. Наконец гул моторов стих: эскадрилья взяла курс на Аквадонию.

Нат воспользовался этим, чтобы кое-как выбраться из своей щели. Конечно, это было рискованно, но выбора у него не оставалось: еще немного, и он замерз бы насмерть.

Стуча зубами от холода, он покинул место бойни так быстро, как только позволяли его снегоступы. Вся арена недолгой схватки была покрыта изувеченными телами и отрубленными конечностями.

Полозья саней оставили на льду глубокие четкие борозды. Рассудив, что пилоты наверняка станут возвращаться на корабль тем же путем, Нат отошел от этих следов как можно дальше: лучше было не оказываться у саней на дороге!

Туман особенно помог ему, когда, примерно час спустя, он снова услышал гул моторов: сани возвращались. Десять нескончаемых минут он ждал, распластавшись на льду, что его вот-вот обнаружат, но кошмарные машины пронеслись мимо. Как только шум от них стих в отдалении, он снова поднялся на ноги.

Чтобы добраться до берега, ему понадобилось три часа непрерывной ходьбы. Если бы не мощный всплеск адреналина в крови, вызванный страхом, он едва ли одолел бы этот путь.

До дома он доковылял совсем обессиленный. К счастью, ни Анакаты, ни Неба Орна не было, так что юноша смог без помех стащить с себя сырую от пота одежду и принять горячую ванну. Он с тревогой осмотрел свои ноги, ища признаки обморожения, но с облегчением обнаружил, что никаких зловещих симптомов не наблюдается.

Итак, его очередная попытка обернулась поражением. Он снова вернулся к исходной точке, и еще должен был радоваться, что остался в живых.

Осушив полбутылки водки, он завернулся в одеяло и провалился в небытие.

На следующий день он старательно делал вид, что с ним все в порядке и что его мышцы вовсе не сводит от боли при малейшем движении. Когда он рассказал Доране, что пытался предпринять, оно обозвала его сумасшедшим и страшно рассердилась.

– Ты чуть все не испортил! – бросила она. – Единственный способ добиться успеха – это тот, о котором говорила тебе я. Просто выполняй мои указания, и не надо никакой самодеятельности…

Затем, смягчившись, она понурилась и сказала:

– Я читала рапорты патрульных. Озерный город был сметен с лица земли. Наши применили звуковые гранаты, вызвав обрушение башен. Звуковые волны вошли в резонанс с материалом, из которого были построены эти сооружения, и вся каменная кладка обвалилась. Город провалился в глубины озера, и лед сомкнулся над ним, как стеклянная крышка. Если бы ты остался там, ты был бы уже мертв. Эта мысль сводит меня с ума. Ты мне нужен, Нат! Я нуждаюсь в тебе, чтобы умереть!

– Но если ты умрешь, я больше тебя не увижу, – тихонько сказал Нат.

Дорана улыбнулась и тонкими пальцами коснулась щеки юноши. Он чуть не подскочил от пронзительного холода ее кожи.

– Вот видишь, – прошептала она, – это безнадежно.

Глава 16

Хотя холод становился все сильнее, город продолжал жить, а обильный снег делал его только красивее.

Тем не менее примерно через два дня после возвращения Нат узнал, что одна из женщин пропала. Он заметил ее отсутствие в рядах поклонниц, которые обычно топтались у городской ратуши. Когда он поинтересовался у Анакаты, что с ней приключилось, та пожала плечами.

– О, ты, наверное, про Марику, – процедила она пренебрежительно. – Небось заперлась у себя дома и плачет в три ручья. Похоже, Горн дал ей от ворот поворот. Говорят, в постели она ничего собой не представляет.

Нат не очень поверил такому объяснению и попросил дать ему адрес Марики. Неохотно, но все же необходимые сведения ему выдали. Судя по всему, судьба пропавшей никого особенно не волновала, и меньше всего ее бывших «подруг», которых ее неудача только радовала.

Нат долго бродил по сплетению узких улочек, пока не нашел нужную дверь. Родители пропавшей приняли его с явным нетерпением: им было некогда болтать с посторонними, так как они спешно собирались на очередной костюмированный праздник.

– Где ваша дочь? – спросил Нат.

– На балу, наверное, – рассеянно отозвалась ее мать, не отводя глаз от зеркала. – Мы ее почти не видим с тех пор, как она стала фавориткой Горна.

Разговор ее совершенно очевидно не интересовал.

Нат повернулся к отцу, который, извиваясь, пытался втиснуться в слишком узкий для него костюм арлекина. Он держался смущенно и то и дело отводил глаза.

«Это все снежное проклятие, – догадался Нат. – Оно путает мысли, меняет чувства. Взрослые люди начинают вести себя как подростки».

– Моя дочь? – проблеял мужчина. – Я не знаю. Она вроде собиралась на праздник, разве нет? Я ее уже довольно давно не видел… наверное, с тех пор, как она оставила у себя в спальне ту стеклянную статую.

– Статую? – удивился Нат.

– Да, вон там, – вмешалась мать, с нетерпеливым раздражением махнув в сторону какой-то двери. – Подарок от Горна, я полагаю.

Юноша попросил разрешения заглянуть в комнату Марики, но ответа не получил: пятидесятилетняя чета как раз затеяла перепалку, чья очередь пользоваться зеркалом. Мужчина проверял, хорошо ли звенят бубенчики на его колпаке, женщина поправляла банты и ленты.

Решив обойтись без их позволения, Нат вошел в комнату. Прямо на кровати покоилась прозрачная статуя – обнаженная девушка с закрытыми глазами, словно выточенная из хрусталя. Он коснулся ее кончиками пальцев. Родители Марики ошибались: статую изваяли не из стекла, а из глыбы льда… Правда, выглядела она настолько реалистично, что было трудно представить себе, какому же мастеру достало бы таланта создать такой утонченный шедевр.

«Это не статуя, – осознал вдруг Нат. – Это и есть Марика… Это ее труп. Горн высосал из нее все тепло без остатка. Криопатия проникла в кровь бедной девушки и превратила ее плоть в лед, пока та спала».

Он вышел из комнаты. Когда он уже, спотыкаясь от потрясения, почти добрался до двери, мать Марики окликнула его:

– Миленькая статуя, правда? Видать, наша дочка и впрямь нравится Горну, раз он сделал ей такой богатый подарок! Когда потеплеет, мы выставим ее в саду, прямо посреди цветочной клумбы.

Нат попрощался и вышел. Вот, значит, что будет с Анакатой, если она окажется в постели Горна.

В течение недели пропали еще несколько девушек, но это никого особенно не встревожило. Время от времени на каком-нибудь перекрестке люди натыкались на ледяные изваяния, но никаких подозрений они не вызывали. Головы людей были заняты лишь одной мыслью: праздновать и веселиться! Все остальное не имело значения.

– Так выглядит последняя стадия болезни, – объясняла Дорана. – Когда холод полностью овладевает вами, даже плоть исчезает. Как тебе известно, тело по большей части состоит из воды. Эта вода замерзает, получается лед… Меня ждет то же самое, если я перестану бороться. Как, впрочем, Горна, Бальда и Марнема тоже. Вот почему мы все время пытаемся отсрочить свою смерть, воруя тепло у тех, кто нас окружает.

– Это не может продолжаться, – сурово сказал Нат. – Сегодня ночью я предприму контратаку своим способом.

– Что ты можешь сделать? – вздохнула Дорана с фатализмом в голосе.

– Попытаюсь уничтожить снеговиков с помощью кинжала, который дал мне Анандрабал, колдун из озерного города. Так что не забудь вывесить возле своего кокона серый платок. Я бы не хотел по ошибке убить и тебя.

– Думаешь, это сработает? – спросила женщина, слегка оживившись. – Защитная оболочка из плазмы очень мощная. Если она сомкнется на тебе, ты погибнешь от удушья.

– Знаю, – кивнул Нат. – Но я должен это сделать.

Глава 17

Когда все уснули, Нат вышел из трактира. Лицо он закрыл подбитой мехом тканевой маской – отчасти, чтобы его не узнали, но в значительной мере и потому, что чем больше корабль-радуга выкачивал тепло метеорита, тем ниже опускалась температура.

Ему повезло, и по пути он никого не встретил. Он долго бродил по пустынным заснеженным улицам, пока наконец едва не уткнулся носом в первого снеговика. Никакого серого флажка, знака Дораны, поблизости видно не было, а значит, перед ним в самом деле находился враг.

«Ради всех богов космоса, хоть бы это оказался Горн!» – подумал Нат. Сжав в ладони рукоять кинжала, выкованного Анандрабалом, он направился к ледяному кокону. Как он и ожидал, защитная плазма тут же ринулась ему навстречу, охватывая его со всех сторон. Липкая и давящая, она упорно подбиралась к его рту, чтобы забить ему дыхательные пути и убить. Воздев кинжал, Нат принялся выписывать его острием путаные линии в воздухе. Почуяв уколы волшебного клинка, невидимая оболочка подалась назад. Нат удвоил натиск, пытаясь изрезать ее. Давление на него тут же ослабло, как будто плазма, как раненый зверь, бросилась наутек.

«Спасибо тебе, Анандрабал!» – шепотом поблагодарил колдуна юноша и подошел вплотную к кокону. Снова замахнувшись кинжалом, он нанес удар.

Сначала ему показалось, словно он ударил в гранитную плиту, и он удивился, что клинок не сломался. К счастью, со второго удара заиндевелый кокон распался на две половины, будто открылась крышка гроба. В нем оказался Марнем: руки скрещены на груди, глаза закрыты… От этого зрелища у Ната перехватило дыхание, и он замер, осознавая, насколько отвратительна ему мысль убивать врага, находящегося в столь беззащитном состоянии.

«Не забывай, что он законченный негодяй! – шепнул голос в его сознании. – Подумай о девушках, превращенных в ледяные статуи. Ты хочешь, чтобы та же судьба постигла и Анакату?»

Тогда он ударил и бил кинжалом до тех пор, пока туловище пришельца не оказалось изрешечено ранами. Марнем даже не дрогнул. Погруженный в транс, он даже не заметил, как умер, и так и остался покоиться в открытом коконе с руками, мирно сложенными на груди, словно египетская мумия.

Нат попятился, дрожа от адреналинового всплеска и чувствуя, что ему ни за что не хватит смелости атаковать следующий кокон… нет, только не этой ночью. От произведенной только что расправы его тошнило, и он побрел обратно.

Только добравшись до трактира, он вдруг понял, что оставил за собой глубокие следы. Если кому-то вздумается пройти по ним, они приведут преследователя от трупа прямо к дверям трактира, что было бы крайне досадно. Юноша глянул на небо: снег продолжал валить, как и раньше, и можно было смело рассчитывать, что часа через два следов уже не будет видно. Значит, волноваться не о чем.

Толкнув незапертую дверь, он пробрался в темный общий зал и снял теплую одежду. Зубы у него стучали так, что он боялся, как бы не разбудить этим шумом постояльцев в общей спальне. Укладываясь на тюфяк, он случайно задел лежащего рядом Неба, и тот хрипло заворчал во сне.

Волшебный кинжал Нат торопливо засунул под подушку. Он был ужасно горячий, как будто принял на себя все тепло Марнема.

Глава 18

На следующий день Горн дал волю своему гневу. На рассвете двое горожан обнаружили тело Марнема, грудь которого покрывал добрый десяток смертельных ран. Они тут же бросились в ратушу, чтобы поднять тревогу. Горн с холодным, замкнутым лицом явился лично констатировать смерть своего товарища. За ним увязалась плотная толпа. Внимательно осмотрев труп, Горн поднял руку, требуя тишины. В ярком утреннем свете, который золотил его белокурые волосы, он был прекрасен, как бог. Женщины в толпе восторженно застонали, а некоторые от избытка чувств даже разрыдались.

«На этот раз маскировка удалась полностью! – злился Нат, сжимая кулаки в карманах. – Ну кому может прийти в голову, что такой обаятельный тип в действительности – лицемерный убийца?»

В Горне уже не оставалось ни капли былой серой тусклости, которой был отмечен его облик в первые дни. Теперь его кожа была, как полагается, розовой, губы – вишневыми, глаза – голубыми. Стоявший рядом с ним Бальд тоже производил впечатление цветущего здоровьем человека.

– Друзья мои! – возгласил Горн. – Вы уже поняли, что в наши ряды затесалась паршивая овца. Негодяй, убийца! Да, я уверен, что в нашем городе завелся кто-то чужой, нелюдь, ни в чем не похожий на нас с вами… Ищите его, найдите и не сомневайтесь, что у вас в руках окажется убийца. Мы все должны заняться расследованием. Организуйте добровольную дружину! Призываю вас быть бдительными и не упускать ни одного подозрительного лица. Обращайте внимание на любые признаки, которые могут изобличить преступника! Повторяю: в наши ряды проник монстр, и пока он на свободе, новые жертвы неизбежны. Сегодня ночью он убил Марнема, а завтра в числе убитых может оказаться мой брат Бальд или я сам… Удвойте бдительность и ищите без устали. Давайте же, друзья! Отправляйтесь на улицы и принесите мне голову убийцы еще до заката. Охота открыта.

Возбужденная толпа воинственно взревела. Неб Орн потрясал своим гарпуном в первых рядах и вопил едва ли не громче всех остальных.

– Мы возьмем его! – рычал он. – Мы возьмем его сегодня же, клянусь!

Лютая ненависть искажала его и без того обезображенное лицо. В эту минуту он олицетворял собой карающую руку народного гнева. Толпа затрепетала, восхищаясь непобедимым героем, который с голыми руками одолел огненных демонов, а теперь готов до самой смерти защищать город!

Когда зеваки разошлись, Нат поспешил отыскать Дорану в развалинах дома, где они завели обыкновение встречаться. Молодая женщина не скрывала своей тревоги.

– Ты что, не понимаешь? – воскликнула она. – Это же меня Горн назначил в качестве подозреваемой. Мои губы серые, и волосы тоже… Я и есть тот самый чужак, на которого объявлена охота!

– Но ты же одна из них! – удивленно возразил Нат. – Зачем же Горну желать тебе смерти? Это какая-то бессмыслица!

– Я была одной из них, – поправила Дорана. – Горн почуял, что со мной что-то не так, и теперь подозревает меня в измене. Он хочет заставить меня выбрать наконец, на чьей я стороне. Хочет испытать мою преданность. Мне совершенно ясно, что он хочет сказать: «Если ты и дальше будешь упорствовать в своем нежелании убивать, ты так и останешься серой, и горожане сразу увидят в тебе того самого демона, за которым охотятся. Они уничтожат тебя без колебаний. Если хочешь спастись от них, поступай как мы, кради тепло у людей. Тогда ты вернешь себе естественные краски и сможешь смешаться с толпой». Таков его ультиматум. И вот какой выбор он мне предлагает: либо я продолжаю стоять на своем, и тогда горожане линчуют меня, или я вновь становлюсь вампиром и спасаю свою шкуру. А потом, когда я сдамся, Горн прикажет мне отыскать того, кто убил Марнема, и уничтожить его.

– Давай я разожгу костер, – предложил Нат. – Большой, жаркий костер. Это придаст тебе румянца.

– Ох, бедняжка Нат, – простонала Дорана. – Ты добрый парень… но, учитывая мое состояние, тебе придется спалить целый дом, чтобы я смогла принять облик нормальной женщины.

Они рассудили, что самым благоразумным будет поскорее расстаться, и Нат вернулся в трактир, изнемогая от тревоги.

Дорана была права. Если разгневанные горожане примутся систематически обыскивать одно здание за другим, в конце концов они непременно обнаружат ее. Тогда ее серебристые волосы и серые, как хромированная сталь, глаза выдадут в ней чужачку. Все решат, что под «монстром» Горн имел в виду именно ее. Девушка без какого-либо цвета! Подумать только… Это ненормально. Нет, это откровенно подозрительно!

В надежде получить возможность хоть как-то контролировать события, Нат решил замешаться в группу добровольных дружинников, как только та выступит на улицы. По словам Дораны, в ближайшие несколько часов она намеревалась менять убежище всякий раз, когда опасность окажется слишком близко. Но, поскольку городок был невелик, существовал риск, что рано или поздно она окажется окружена.

«До сих пор ей удавалось оставаться незамеченной, потому что у горожан на уме были одни только праздники, – думал Нат, – но сегодня все иначе. Они бдительны, исполнены подозрений и готовы убить первого встречного, лишь бы сделать приятное Горну – их новому божеству».

Трактир заполонила шумная пьяная толпа. Пламенная речь Горна воодушевила даже самых нерешительных, и теперь город не испытывал недостатка в самопровозглашенных слугах закона, которые, захлебываясь негодованием, торжественно клялись, что не оставят убийство Марнема безнаказанным. Первым в их числе был Неб Орн, который демонстративно точил перед камином острие своего гарпуна, надеясь вскоре поразить им виновного.

– Горн сказал, что узнать его будет легко, – бормотал он, то и дело пробуя остроту лезвия загрубелой подушечкой большого пальца. – Горн объяснил, что он будет отличаться от нас. Сейчас мы выйдем на улицы и обыщем каждый переулок, обшарим каждый брошенный дом… Если эта тварь скрывается в городе, мы непременно вытащим ее на свет.

Сам Неб, несмотря на свой, мягко говоря, необычный облик, не вызывал у горожан ни малейших подозрений. Старый гарпунер был признанной легендой, и никто бы даже не подумал, что убийцей может быть он.

– Лучше бы вам поторопиться, – прочирикала служанка трактира. – А не то эта история совсем испортит Горну настроение, и он не устроит больше ни одного бала. А я бы так хотела с ним потанцевать!

С тех пор, как колдовство пришельцев повлияло на рассудок горожан, женщины стали вести себя невероятно легкомысленно. Отныне их не интересовало ничего, кроме нарядов, и они проводили дни напролет, вертясь перед зеркалом.

Анаката ничем не отличалась от прочих: Корделия, служанка в трактире, стала ее главной советницей по части макияжа и прочим вопросам. Нат не раз замечал, как они, понизив голос, обменивались альковными секретами или рассуждали об искусстве заставить мужчину стонать от наслаждения. Да, нынешняя Анаката сильно отличалась от той отважной воительницы, бок о бок с которой Нат полгода тому назад сражался с огненными демонами.

После очередных обильных возлияний добровольцы организовали подобие дружины, куда вошли мужчины и наиболее ретивые женщины, вооруженные вилами, пиками и копьями.

Уже смеркалось, поэтому дружинники зажгли факелы, чтобы в их свете изучать лица прохожих. Если им попадался кто-то, прикрывшийся капюшоном или замотавший лицо шарфом, его тут же грубо раздевали, чтобы убедиться, что перед ними не монстр, о котором говорил Горн.

– Мы найдем его! Найдем! – то и дело свирепо выкрикивал Неб Орн, которого Нат еще никогда не видел таким неистовым.

Опьяненные ненавистью, дружинники вышибали двери, вламывались в дома, шарили под кроватями, выбрасывали все из шкафов и сундуков. Тех, кто пытался протестовать против такого произвола, грубо отшвыривали или принимались обвинять в укрывательстве «чудовища». Нат, которому не хотелось угрожать оружием ни в чем не повинным жителям, вызвался нести факел. Больше всего его пугала мысль, что за ближайшим поворотом дружинники увидят Дорану…

Очень скоро навстречу добровольному патрулю стали выбегать доносчики всех мастей, стремясь привлечь внимание слуг закона к кому-нибудь из своих соседей, чье поведение могло показаться странным, и охотно давали адреса и приметы. Дружинники тут же мчались в указанном направлении, уверенные, что наконец обнаружат логово демона, но надежды всякий раз оказывались ложными.

Время шло, и то, чего Нат больше всего боялся, неизбежно случилось. Трое ребятишек, игравших на улице, сообщили, что видели странную на вид девушку с серыми волосами, которая ни с кем не разговаривала и старалась передвигаться как можно незаметнее. При этих словах юноша внутренне подобрался.

– И где она живет? – решительно спросил Неб, покрепче перехватывая свой гарпун.

– Никто не знает, – признались дети. – Где-то в той стороне… Наверное, прячется где-нибудь в подвале или на чердаке. Она какая-то ненормальная, похожая на живого мертвеца… У нее как будто не осталось ни капли крови в жилах!

Нату было известно, что Дорана никогда не искала убежища в подвалах, по крайней мере ночью. Как и ее сородичи, она была вынуждена проводить ночи в снежном коконе, чтобы очиститься от ядовитых веществ, содержащихся в атмосфере Алмоа. Поэтому для этой неизбежной процедуры она всегда выбирала развалины домов без крыши, где снег мог беспрепятственно покрыть ее с ног до головы. Тем не менее сейчас ей было еще слишком рано прятаться внутрь снеговика: обычно процесс регенерации начинался не раньше часа пополуночи.

– Мы близки к цели! – взревел Неб Орн, глаза которого пылали яростью. – Нужно обыскать всю улицу с обеих сторон. Вперед! Ничего не упускайте!

Нат не знал, что делать. Где сейчас Дорана? Дружинники патрулировали город уже несколько часов, перевернув все сверху донизу. Бедная женщина должна была метаться от одного укрытия к другому, прячась там, где еще было возможно. Наверняка она измучена и напугана, как затравленный зверь.

«Я ничем, ничем не могу ей помочь!» – в отчаянии твердил про себя Нат, сходя с ума от собственного бессилия.

Потрясая факелом, он старательно делал вид, что разделяет всеобщее воодушевление, но старался держаться в сторонке. Пусть кричал он не хуже других, но в обысках не участвовал. Донельзя встревоженный, он непрерывно ломал голову, стараясь придумать какую угодно уловку или диверсию.

В ту минуту, когда он уже собирался закричать: «Вон она, я ее видел!» – и увести дружинников на другой конец города, его вдруг опередила какая-то женщина: высунувшись из окна, она сообщила, что некая «девушка с серой кожей, серебристыми волосами и глазами, как хром» только что пробежала по соседнему проулку.

– Хватай ее! – рыкнул Неб Орн. – Уж на этот-то раз я нанижу ее на свой гарпун!

Все ринулись в погоню; каждый мечтал принять участие в расправе. Улочка оказалась очень узкой, дружинники мешали друг другу и оттого теряли время. Нат решил было как бы случайно свалиться им под ноги, чтобы они споткнулись и образовали кучу-малу, но не успел: в конце проулка показалась Дорана. С развевающимися на ветру серебряными волосами и пепельно-серым лицом она и впрямь походила на восставшую из гроба. Все свидетельствовало против нее: необычная красота, одежда, похожая издалека на кольчугу, нечеловеческие зрачки с металлическим отливом… Горланящая толпа вдруг замерла, охваченная потрясением.

– Это точно она, – рявкнул Неб Орн. – То создание, о котором говорил Горн. Это она – монстр!

«Беги! – хотел крикнуть ей Нат. – Не дай им схватить себя!»

Он догадался, что Дорана на пределе. Она спасалась от погони уже несколько часов. Ослабленная криопатией, она была вконец измучена. Когда дружинники бросились на нее, она метнулась внутрь полуразвалившегося дома с обвисшими балками. Впрочем, спасти ее это не могло: преследователи тут же окружили ветхую развалюху. Неб уже поднял гарпун, как вдруг Ната осенило.

– Нет! – крикнул он. – Постой! Посмотри на нее: она же ведьма! Ее нужно сжечь, иначе она снова восстанет из могилы. Нужно превратить ее в пепел. Обычное оружие против нее бессильно!

Неб Орн заколебался с крайне недовольным видом. Он мечтал об этой минуте с самого начала охоты!

– Он прав, – прошамкала рядом какая-то беззубая старуха. – Ведьм надо сжигать, это всем известно. На костер ее! На костер!

Все сборище тут же подхватило этот призыв. Нат бросился к куче строительного мусора и водрузил свой факел прямо на груду сваленных кое-как гнилых досок. Меньше всего ему хотелось, чтобы Неб успел опомниться и помешать ему. Другие тут же последовали его примеру, и вскоре к его факелу присоединился еще десяток.

«Хоть бы огонь скорее занялся!» – взмолился он. Сквозь клубы сизого дыма он бросил на Дорану заговорщицкий взгляд. Догадалась ли она, чего он от нее ждет? Никто из дружинников не знал, что она способна поглощать жар пламени и питаться им.

«Она должна сообразить разыграть все так, будто она и впрямь ведьма, которая сгорает заживо! – лихорадочно размышлял Нат. – Только так мы сможем обмануть этих болванов».

– Встаньте цепью! – приказал он дружинникам. – Не дайте ей сбежать. Она должна оставаться в самом центре пожара!

«Слуги закона» расступились, организовав оцепление. Огонь быстро разгорался: доски, балки – все уже ярко пылало. Языки пламени взметнулись в темное небо, стреляя искрами.

К счастью, Дорана догадалась, что задумал Нат, и уже артистично корчилась и извивалась среди огня, словно испытывая жуткие мучения. Вскоре пламя охватило ее целиком, и она даже не попыталась сбежать от него. Один только Нат знал, что она жадно пьет энергию огня, отнимая его жар без остатка. Для всех остальных зрителей она выглядела колдуньей, погибающей на костре, как того требовала добрая старая традиция.

Вскоре от дыма и жара дышать стало совсем невозможно, и толпе пришлось отступить. Разбушевавшийся пожар яростно стрелял искрами и угольками, и люди заслонялись ладонями, пытаясь защитить лицо.

– Она уже почти мертва! – объявил Нат. – Все кончено. Еще минута, и она отдаст свою поганую душу дьяволу.

Пламя ревело и трещало, пожирая все строение без остатка. Юноша про себя молился, чтобы Дорана успела куда-нибудь спрятаться, прежде чем остатки стропил обрушатся ей на голову. Успела ли она отыскать лестницу, ведущую в подпол?

Пожар длился долго, и теперь, когда все уверились, что страшная ведьма мертва, люди заскучали. Сначала они попытались было водить вокруг исполинского костра хоровод, но и это им быстро надоело. Все чувствовали себя порядком уставшими: шутка ли, провести несколько часов в погоне!

– Что ж, славное дело сделали, – воскликнула какая-то женщина. – А теперь пора и по домам, пока эта развалюха не засыпала нас угольями.

Толпа рассеялась. Всеобщее возбуждение улеглось, и теперь борцы за справедливость почувствовали усталость. Кто-то особенно бойкий предложил пойти отпраздновать успешную охоту в таверне за кувшином подогретого вина, и основная масса охотно поддержала эту идею. Один только Неб Орн оставался на месте, пристально вглядываясь в огонь.

– Зря ты мне помешал, – проворчал он с упреком, обращаясь к Нату. – Я ведь дал клятву пригвоздить эту тварь к стенке.

– Это бы не сработало, – покачал головой юноша. – Ведьм так не убивают. С ними можно бороться только огнем. Пойдем выпьем вместе со всеми, мы это заслужили.

Гарпунер послушался, хоть и с явной неохотой. Неужели он что-то заподозрил?

«Уж Горн точно не даст себя провести, – с тревогой размышлял Нат. – Когда ему расскажут, как именно умерла ведьма, он поймет, что Дорана только набралась сил в этом пожаре. Мы всего лишь получили небольшую отсрочку, не более того».

Глава 19

Чуть позже, когда городок притих, Нат осторожно покинул общую спальню и выскользнул на улицу, чтобы добраться до пепелища сожженного дома. Снег уже укрыл почерневшие головешки и обугленные балки. Он без труда отыскал Дорану, которая сумела спрятаться в полуразрушенном подвале здания. Жар огня явно пошел ей на пользу: волосы стали белокурыми, губы заалели, глаза приобрели яркую голубизну. Бархатистая кожа тоже стала нежно-розовой. Как ни странно, Нат ощутил легкое разочарование.

«В серых тонах она мне нравилась больше, – подумал он. – В ней было что-то неземное, нереальное… А сейчас она стала такой же, как обычные женщины…»

Дорана, догадавшись о его чувствах, бросила на юношу насмешливый взгляд.

– Не переживай, – вздохнула она. – Это ненадолго. Накопленного мной тепла недостаточно, чтобы сохранить такой облик. Пройдут от силы сутки – и я снова стану серой и буду стучать зубами так, что они едва не раскрошатся.

– Но тем временем, – воодушевился Нат, – ты можешь смешаться с горожанами. Теперь ты не вызовешь никаких подозрений. Я принес тебе одежду.

– Все это иллюзии, – печально отозвалась Дорана. – Нам дана только короткая передышка. Тебе снова придется переходить к нападению. К нынешнему часу Горн уже наверняка знает, что я осталась жива. Он это так не оставит.

Она взяла одежду, которую принес с собой Нат, и выбралась из подвала.

– Теперь оставь меня, – прошептала она. – Мне пора заняться самовосстановлением. Если я не посплю в снежном коконе, мне не дожить до завтрашнего утра. Но все-таки спасибо тебе. Если бы ты не вмешался, тот гарпунер уже распял бы меня на стене, как летучую мышь. Этот человек исполнен ненависти. Ему отвратителен любой, кто хоть в чем-то не похож на остальных… Наверное, потому что и сам он выглядит как монстр.

Нат отправился восвояси, а Дорана, усевшись среди обугленного мусора, прикрыла глаза и замерла, позволяя снегу запорошить себя.

Глава 20

То, чего Нат так долго опасался, свершилось: Горн наконец пригласил Анакату на обед. Эта победа едва не лишила девушку остатков разума: вне себя от радости, она металась по всему городу в поисках платья, способного произвести должное впечатление на ее кумира, сошедшего с радуги. Нат снова попытался урезонить ее, но тут с самым угрожающим видом вмешался Неб.

– Хватит, малыш! – пророкотал он, хватая юношу за ворот блузы. – Оставь Анакату в покое, не порть ей праздник. Имей в виду, это мое последнее предупреждение.

Нат кое-как высвободился из железной хватки гиганта, пылая гневом. Все пошло прахом. Анаката вообще в упор его не видела, словно он вдруг стал прозрачным, и не разговаривала с ним.

Ему пришлось скрепя сердце смотреть, как она причесывается и наносит макияж, так тщательно, как она никогда не делала прежде. Ее сексуальное возбуждение стало таким явным, что даже смотреть на нее было неловко.

– Как я выгляжу? – взволнованно спросила она Неба, лихорадочно блестя глазами. – Как думаешь, я понравлюсь Горну?

– Тебе не о чем беспокоиться, моя красавица, – успокаивающе ответил Неб. – Если бы тебя выставили на аукцион, все мужчины города охотно разорились бы, лишь бы заполучить тебя!

– Ты правда так думаешь? – пролепетала девушка.

Нат же буквально сходил с ума от бессильной ярости. Еще чуть-чуть, и он бросился бы в ратушу, размахивая кинжалом, готовый укокошить Горна прямо на глазах у всех.

«Нет, нет, – уговаривал он себя, – так нельзя, это будет верным самоубийством. Толпа разорвет меня в клочья!»

И ему пришлось в бездействии наблюдать, как Анаката отправляется на свидание под руку с гарпунером. Тот довел ее до самого порога ратуши, продолжая уверять, что она диво как хороша. Что, кстати, было истинной правдой. Нату пришлось притаиться неподалеку, сжимая в карманах кулаки и с яростью вглядываясь в окна городского совета. Когда из бального зала донеслись первые звуки музыки, он тихо выругался и поплелся прочь.

Анаката вернулась в таверну только поздно вечером, одновременно очарованная и ошеломленная. Не обратив на Ната никакого внимания, она уединилась в уголке со служанкой Корделией, и они принялись оживленным шепотом что-то обсуждать – судя по всему, мужские достоинства Горна. Время от времени эти нескромные замечания прерывались заливистым хихиканьем.

Девушка завершила свой рассказ признанием, что сегодня она пережила невероятные ощущения… но что теперь она устала, ужасно устала. И ей холодно. Почему-то никак не удается согреться.

Услышав эти слова, Нат стиснул зубы. Корделия уже побежала готовить согревающее питье.

Анаката подсела к камину, протягивая к огню озябшие руки. Немного отогревшись, она снова повторила свой рассказ с самого начала, не опуская даже самых интимных подробностей. Казалось, она все еще находится под властью каких-то чар. Не выдержав, Нат резко поднялся и вышел из комнаты.

За этим последовали и другие свидания, с которых Анаката каждый раз возвращалась, дрожа, как в ознобе. Было заметно, что она с каждым днем бледнеет и чахнет. Губы ее приобрели болезненный розоватый оттенок, и, находясь в таверне, она все время сидела, завернувшись в одеяло, и жалась к очагу. Глядя в никуда рассеянным, блуждающим взглядом, она не обращала внимания ни на что вокруг, полностью погрузившись в какие-то одной ей ведомые мечтания, и иногда вдруг принималась тихонько напевать на мотив вальса.

Однажды Нат случайно застал ее в ванной комнате, когда она вытиралась после омовения. Прежде чем она успела завернуться в полотенце, он заметил, что на ее теле остались следы от рук Горна: повсюду, где он к ней прикасался, кожа выглядела бледной и обесцвеченной, в мертвенно-белых пятнах. Он отвернулся, задохнувшись от сострадания.

Когда он поделился своими опасениями с Дораной, та ничем не смогла его утешить.

– Он убьет ее, – вздохнула она. – Да, ты не ошибся. Он питается ее теплом, снова и снова встречаясь с ней. Любовные ласки – отличный способ воровать телесное тепло. Они дают Горну превосходный повод водить ладонью по обнаженному телу партнерши. Множа и разнообразя любовную игру, он высасывает из нее ее жизненную энергию.

– А я думал, что он действует быстрее.

– Нет, он уже убил слишком много и не может позволить себе новые жертвы, так что сейчас ему приходится довольствоваться малым. Например, теплом общения. О, нас обучают множеству подобных уловок. Чтобы «подзарядиться», хорош любой способ, не стоит отказываться даже от малости. Вот почему Горн так любит пожимать людям руки, когда гуляет по городу.

Нат беспокойно вскочил. Все, что он услышал, укрепило его решимость покончить с затеями пришельцев с радуги как можно скорее.

– Мы не можем больше ждать, – решительно сказал он. – Настало время нанести главный удар. Если я убью Горна и Бальда, на их место тут же пришлют других, верно?

– Конечно, – не стала спорить Дорана. – Если ты и в самом деле готов, мы можем атаковать сегодня же ночью. Проберемся на корабль и повредим его.

– Это возможно? – встрепенулся юноша, исполнившись надежды.

– В общем, да, – неуверенно кивнула Дорана. – И я объясню тебе, как действовать. Но это трудно, очень трудно. Вполне может статься, что ты не сумеешь вовремя убежать. Так что можешь смело считать, что твоя миссия самоубийственна.

– Это ничего не меняет, – отрезал Нат. – Я готов. Я должен спасти Анакату.

– Что ж, тогда слушай внимательно… – прошептала женщина с серыми губами. – Все будет зависеть только от тебя. Моя роль будет заключаться лишь в том, чтобы провести тебя по лабиринту корабля и указать тебе, что нужно делать. Как я тебе уже объясняла, мы запрограммированы таким образом, чтобы не иметь возможности нанести хоть малейший физический вред собственной расе. Любой мятеж среди нас невозможен, и ни один из нас не может поднять руку на ближнего, даже если он его ненавидит и желает ему смерти. Внедренный нам в мозг блок не дает нам этого сделать.

– Да, ты мне уже говорила, – нетерпеливо перебил ее Нат.

– Я знаю, но для тебя эти понятия чужды. Вы, люди – прирожденные убийцы, и нет запретов, которые могли бы вас остановить. Вот почему ты мне так нужен. Ты станешь нашим палачом.

Глава 21

Они вышли из города и направились к ближайшей «опоре» радуги. Пока они шли, Нат успел заметить, что теперь небесная дуга выглядит совсем иначе: она уже не была серой, как в первые дни, а в самом деле походила на радугу с яркими, насыщенными красками. Он сказал об этом вслух, и Дорана ответила:

– Это благодаря тепловым насосам. Аккумуляторы корабля уже наполовину заряжены.

Когда Нат впервые приблизился к радуге, его не подпустил исходящий от нее лютый холод. Сегодня он этого не почувствовал. Конечно, вокруг по-прежнему было морозно, но теперь понижение температуры не ощущалось с такой силой. Дорана почти не скрывала своего страха и то и дело поглядывала вверх, словно измеряя расстояние между землей и верхней точкой радуги.

– Не хочу тебя обманывать, – сказала она. – Подъем будет очень трудным. Никакого лифта наверх не существует, придется пользоваться наружной лестницей на фюзеляже. Это не меньше тысячи ступенек, узких и опасных. Вдоль лестницы нет ни перил, за которые можно было бы схватиться, если потеряешь равновесие, ни защитного ограждения. Если ты поскользнешься или у тебя закружится голова, ты полетишь прямо вниз и разобьешься.

Нат с трудом проглотил ком в горле.

У подножия дуги они остановились. Снег валил валом, белые хлопья плясали на ветру.

– Снег будет слепить тебя, – продолжала Дорана. – Чем выше мы будем подниматься, тем сильнее тебе будет казаться, что ты оказался в самом сердце свирепой пурги.

– Ты будешь держать меня за руку, – сказал юноша, – поведешь меня. Ведь теперь, когда ты согрелась, ты можешь ко мне прикасаться, верно?

– Нет, – покачала головой Дорана. – Ошибаешься. Усилия, которые мне придется прикладывать для совершения подъема, потребуют больших затрат тепла, поэтому по мере восхождения я буду быстро остывать. На полпути я уже совсем заледенею… так уж я устроена. Я как заводная игрушка, работающая от батареек: чтобы двигаться, мне нужна энергия. И как только эта энергия будет истрачена, я остыну.

– Значит… ты хочешь сказать, мне придется справляться в одиночку?

– Боюсь, что так. Мне очень жаль. Если я попытаюсь прийти тебе на помощь, то всего лишь украду твое тепло… и тем самым лишу тебя последних сил.

– Ты могла бы надеть перчатки…

– Это не поможет, Нат! При необходимости моя кожа способна высасывать тепло из человека через несколько слоев одежды.

Нат устало пожал плечами.

– Ладно, – хмуро вздохнул он. – Полезем наверх, а там будет видно.

– Каждая «нога» радуги скрывает внутри реакторы, за счет которых корабль перемещается в космическом пространстве, – принялась объяснять девушка. – Когда же мы опускаемся на поверхность какой-нибудь планеты, сопла двигателей разворачиваются в обратную сторону и превращаются в тепловые насосы. Очень простая и в то же время чрезвычайно эффективная система. Нам предстоит взобраться до люка доступа по лестнице, врезанной в обшивку корабля. Смотри! Ты можешь увидеть ступени, это всего лишь небольшие углубления на гладкой поверхности металла. Надеюсь, у тебя крепкие руки, потому что когда мы поднимемся метров на двадцать над землей, ветер станет таким сильным, что ты рискуешь разжать хватку.

– И никто из ваших никогда не падал? – как бы невзначай поинтересовался юноша, желудок которого уже сводило от страха.

– Нет, – отозвалась Дорана, – но мы гораздо сильнее вас физически. Мы легко выдерживаем даже сильные ураганы.

– Тогда нам нужно идти в связке, – предложил Нат. – Если я поскользнусь, ты меня удержишь.

– Нет, – отказалась девушка. – Когда мы поднимемся на большую высоту, там будет так холодно, что веревка обломится, как стеклянная, при малейшем натяжении. Это лишь даст тебе ложное чувство уверенности. Ты должен рассчитывать только на себя. Я ничем не смогу тебе помочь и предпочитаю предупредить тебя об этом заранее. Ты еще можешь отказаться, если боишься.

– Конечно, я боюсь, еще как, – хрипло отозвался Нат, – но я все равно пойду. Вообще-то выбора у меня нет.

Примерно минуту они пристально разглядывали арку у себя над головой. Образующая ее изогнутая дугой труба была достаточно широка, чтобы внутри ее помещалось три-четыре дома. Прищурившись, Нат сумел разглядеть линию неглубоких впадинок, вырезанных на поверхности фюзеляжа через равные интервалы. Эта едва заметная лестница тянулась вдоль голубой полосы радуги… до самой вершины.

«Хватит ли мне сил? – задавался вопросом Нат. – Скоро мои пальцы онемеют от холода, и тогда хвататься за скользкий металл будет еще труднее…»

Он содрогнулся. Восхождение все отчетливее представлялось ему подлинным самоубийством. Теплая одежда, конечно, защитит его от холода, но в то же время будет сильно стеснять его движения; он уже чувствовал себя неповоротливым медведем, вздумавшим карабкаться по склону крутизной в шестьдесят градусов. «Ни за что не получится», – твердил он про себя, едва сдерживая накатившую от страха тошноту.

– Вперед, – сказала наконец Дорана. – Мы должны добраться до вершины до наступления полной темноты. Я пойду впереди. Главное – не смотри вниз, иначе пустота затянет тебя. Докричаться друг до друга нам будет очень трудно из-за шума ветра, который будет налетать сильными шквалами.

Нат кивнул, показывая, что он все понял. В горле у него пересохло так, что он не мог произнести ни слова.

Шагнув к кораблю, Дорана ухватилась руками за металлические ступени, потом поставила на них ноги и начала подниматься ритмичными рывками. Ее ловкие движения создавали впечатление легкости, но Нат не позволил себе обмануться. Он понимал, что его мучения начнутся сразу же, как только он коснется руками ледяного металла. Так оно и вышло. Когда он поднялся метров на пятнадцать над землей, налетел свирепый ветер, раздувая его плащ, как бурдюк. Он почувствовал, как его потянуло назад, и стиснул руками ступеньки со всей силой, на какую только был способен. К счастью, зернистая поверхность металла обеспечивала надежное сцепление и не скользила под ладонями.

На тридцати метрах появились первые признаки онемения. Толстые перчатки уже с трудом защищали от исходящего от металла холода; пальцы плохо слушались, их хватка заметно ослабла. И все же Нат продолжал карабкаться вверх, всем телом прижимаясь к поверхности фюзеляжа, чтобы не поддаться искушению посмотреть вниз. Подбитая мехом маска мешала видеть, но он опасался снимать ее, понимая, что тут же обморозит лицо.

Страшась холода, он в то же время очень боялся вспотеть от усилий. Пот, как известно, опасный враг полярных исследователей: он быстро замерзает, и одежда становится жесткой и негнущейся, сковывая движения, как стальные латы.

Примерно на полвысоты Дорана сделала передышку. Когда она обернулась, чтобы посмотреть, как идут дела у ее напарника, Нат убедился, что она снова утратила живые краски. Видимо, большая трата сил отобрала у нее остатки накопленного тепла. Волосы, губы и глаза девушки снова приобрели тусклый серый оттенок.

«Она так же измучена, как и я, – подумал юноша. – Нам ни за что не добраться до вершины».

Им скоро пришлось двигаться дальше: разгулявшийся ветер не давал как следует отдохнуть. Иногда Нату чудилось, что это не стихия, а злобные демоны нападают на него, нанося удары то по голове, то в спину, то под ребра, чтобы заставить его выпустить опору из рук.

Наконец они достигли верхней части дуги, где склон был не таким крутым. С этого момента, хотя лестница шла далеко не горизонтально, притяжение пустоты внизу сказывалось не так сильно, и это уже было большим облегчением. Нат продвигался на четвереньках, поочередно вставляя в углубления ступенек то руки, то ноги. Металл стал более скользким от изморози, и снег так и норовил залепить глаза.

Внезапно, когда он уже потянулся к очередной ступеньке, резкий шквал лишил его равновесия и он опрокинулся набок, разжав хватку. В следующую секунду он уже висел над пропастью, обдирая живот о металлическую обшивку. Только правая рука еще как-то держалась. Он хотел было позвать на помощь, но от ужаса лишился дара речи. Затем он попытался подтянуться на руках, но тщетно: длительное восхождение совсем обессилило его мускулы. Он понял, что так и останется висеть здесь, болтаясь над пустотой, как беспомощная кукла, пока последняя судорога не заставит его отпустить руку.

Дорана в конце концов заметила, что позади что-то пошло не так. Она остановилась, затем вернулась назад. Ее серые глаза взирали на Ната с бесконечной грустью, но она не сделала ни одного движения, чтобы помочь ему.

– Помоги же мне, – прохрипел юноша. – Чего ты ждешь? Ты что, не видишь, что я сейчас упаду? Дай мне руку…

– Ты не понимаешь, – крикнула Дорана. – Я сейчас так устала, что в тот же миг, когда моя ладонь коснется твоей, я отберу все тепло твоего тела. Я убью тебя, Нат. Пытаясь помочь тебе, я превращу тебя в ледяную статую! Ты должен справиться сам. Я не должна дотрагиваться до тебя, это невозможно…

Юноша застонал от отчаяния. Непереносимая боль уже терзала напряженное плечо, и он чувствовал, что его сухожилия вот-вот лопнут.

– Помоги мне, – взмолился он снова.

Дорана не двинулась с места. Она плакала. Ледяные жемчужные слезы катились по ее щекам и отскакивали от искаженного судорогой лица Ната.

«Если бы только она была человеком… Тогда она могла бы просто протянуть мне руку, и я был бы спасен, – мелькнула у него мысль. – Такой простой жест… Такой важный…»

Понимая, что ждать больше нечего, он стиснул зубы и попробовал подтянуться еще раз. Было ясно, что эта попытка станет последней: потом остатки сил покинут его, и он камнем полетит вниз.

«Анаката даже не узнает, что я погиб, пытаясь спасти город!» – успел подумать он.

Он вложил в свое движение столько отчаянной ярости, что пальцы левой руки наконец ухватились за ступеньку. Он медленно, сантиметр за сантиметром, втянул себя наверх, и только когда уже сел верхом на радугу, мучительно задрожал всем телом от перенесенного страха и чудовищного напряжения.

– Молодец, – шепнула ему Дорана. – Мы уже почти добрались. Еще немного усилий… Люк уже совсем рядом.

Кое-как собравшись с силами, Нат пополз дальше. Дорана по-прежнему двигалась впереди, то и дело оборачиваясь, чтобы убедиться, что Нат следует за ней. Наконец они достигли самой высокой точки металлической радуги, где находился вход в корабль: широкий люк с тяжелой дверью, запирающейся массивным стальным колесом. Опустившись на колени, Дорана обеими руками принялась вращать его.

– Сейчас ты окажешься среди наших, – сказала она, глядя юноше прямо в глаза. – Ни в коем случае не забывай, что для них ты всего лишь порция ходячего тепла, пища, емкость с горючим. Поэтому старайся играть убедительно, иначе тебе не спастись.

Глава 22

Когда заглушка люка открылась, из отверстия вырвалось облако пара – такого горячего, что Нат невольно отпрянул, чтобы не ошпариться.

– Там, внутри, очень жарко, – сказала Дорана. – Поэтому тебе придется снять свою зимнюю одежду и оставить ее здесь, в шлюзовой камере. В остальном делай все то же, что и я, и не забывай улыбаться. Здесь на разных этажах живет множество людей, далеко не все знакомы друг с другом, так что у тебя есть шанс остаться незамеченным. По крайней мере, если ты не будешь слишком сильно выделяться.

Она ловко скользнула внутрь, и юноша последовал за ней. Теперь они оказались в небольшом помещении с металлическими стенами, заполненном какими-то непонятными приборами. Дорана быстро разделась и подала Нату знак сделать то же самое, а затем открыла шкафчик в стене. Внутри его на полках стопками хранились желтые комбинезоны из гладкой блестящей ткани, аккуратно разложенные по размерам. Она взяла один для себя, другой протянула Нату. Юноше уже стало не по себе от окружающей влажной жары. Видимо, сородичам Дораны нравилось жить в такой парилке, но ему уже казалось, будто его сунули в хорошо разогретую духовку. Его лицо и уши раскраснелись, в голове тяжело стучало.

Дорана окинула его критическим взглядом.

– Только не потей! – приказала она. – Ни в коем случае не потей, это сразу тебя выдаст. Не забывай, у нас никому никогда не бывает настолько жарко, чтобы сбрасывать лишнее тепло.

– Ох, дьявол! – выругался Нат. – Это же невозможно вытерпеть… Какая там температура, за этой дверью?

– Около 50 градусов, – ответила девушка. – Но в некоторых помещениях, где ухаживают за больными, она может достигать 60, а то и 70 градусов. Разумеется, тебе туда нельзя. Я проведу тебя безопасным путем. Иди следом за мной и вежливо улыбайся каждому, кого мы встретим. Мы очень мирные существа, мы никогда не участвуем в войнах и не имеем понятия о преступлениях.

– Друг друга вы не убиваете, это верно, – поправил ее Нат. – Но всех остальных вы истребляете без тени сомнения.

– Это все из-за болезни холода, – тихонько сказала Дорана, помолчав. – До того, как заразиться ею, мы были самым мирным народом во вселенной. А теперь пойдем. Я покажу тебе корабль. Но сначала мне нужно наведаться в лечебный центр: туда отправляется каждый, кому требуется пополнить резервы тепла. Этот небольшой сеанс поможет мне поправить здоровье.

Прежде чем покинуть шлюз, она вытащила из кармана брошенной на пол шинели небольшую голубоватую полупрозрачную коробочку и протянула ее Нату.

– Держи, – сказала она, – спрячь в своем комбинезоне. Это охлаждающий блок, который я изготовила специально для тебя. Когда жара станет непереносимой, спрячься где-нибудь в укромном месте и потри им лицо или приложи к главным центрам терморегуляции на теле: к затылку или солнечному сплетению… Тогда ты будешь меньше потеть.

Нат послушно сунул коробочку в карман.

Когда они подошли к внутренним дверям шлюза, их створки автоматически разъехались, и Нат увидел тянущийся впереди широкий длинный коридор. Все было белым и чистым, в воздухе витал фруктовый аромат… но было жарко, изматывающе жарко. Дорану эта атмосфера сауны ничуть не смущала, напротив, она слегка зарумянилась и стала выглядеть значительно лучше. Внутреннее пространство корабля оказалось куда обширнее, чем представлялось Нату. Они долго шагали по сложному лабиринту коридоров и переходов, запомнить расположение которых было необычайно трудно.

Как Дорана и сказала, сначала она направилась в круглый зал, уставленный по периферии стеклянными кабинками, к которым тянулась очередь из мужчин и женщин. Войдя в такой стеклянный кокон, они дожидались, пока на двери не вспыхнет красная лампочка, после чего выходили, заметно посвежевшие. Нат понял, что они таким образом получают дозу тепла, как больной – лечебную инъекцию. Некоторые входили внутрь с седыми волосами, а выходили с черными, как вороново крыло. Когда очередь дошла до Дораны, чудо повторилось: из кабинки она появилась белокурой, розовощекой, с голубыми глазами.

– Чувствую себя гораздо лучше, – прошептала она. – Я так в этом нуждалась. Думала, мы никогда не одолеем то проклятое восхождение.

Для Ната же пребывание здесь было настоящей пыткой. Пот ручьем тек у него между лопаток, и он уже дважды промокал лоб обшлагом рукава.

– Пошли за мной, – сказала Дорана, беря его за руку. – Найдем какое-нибудь местечко потише, где твое странное поведение не вызовет удивления.

Нат едва слышал, что она говорит. Он впервые прикасался к пальцам девушки, и они были теплыми. Она заметила его волнение.

– Да, – сказала она. – Смешно, не правда ли? Здесь я нормальная… самая обычная. Не так уж сильно отличаюсь от твоей девушки, верно? Во мне не осталось ничего таинственного. Тебе я больше нравилась серой колдуньей… Вообще-то все мужчины твоей расы предпочитали меня серой колдуньей, до того самого дня, когда я убивала их, зажав между бедрами.

И она издала горький смешок.

Пока они шли, Нат бегло посматривал по сторонам. По обеим сторонам коридора открывались залы отдыха: в одних были просторные бассейны, наполненные горячей водой (почти кипятком!), в которых резвились обнаженные мужчины и женщины. Для тех, кто не любил плавать, были обустроены громадные сауны, выстланные горящими углями. Кое-где пары занимались любовью прямо на этих углях под звуки странной, непривычной музыки.

– Не стоит заблуждаться, – шепнула Дорана, чуть сжимая руку юноши. – Это вовсе не центр досуга. По сути, наш корабль – это огромный госпиталь. Все, кого ты здесь видишь, тяжело больны, и каждый вид «развлечений» служит для того, чтобы вылечить их… или хотя бы продлить им жизнь. Не надо воспринимать нас как захватчиков, завоевателей. На самом деле мы просто умирающая раса в поисках иллюзорного лекарства по всему космосу.

– Я знаю, – согласился Нат, – но вы убиваете других, чтобы выжить самим.

– Думаешь, мне это неизвестно? – вскинулась девушка. – Но я оказалась в первых рядах не по своей воле. Меня туда назначил жребий. Точно так же, как Горна, Бальда и всех тех, кто был до них. Нас посылают дурачить людей, в то время как наши хозяева остаются здесь, не желая знать, что происходит снаружи. У них у всех в голове только одна мысль: «Когда же появится тепло?»

Нат остановился, потерянно озираясь. Пот стекал по его лицу крупными каплями, и он уже не успевал промокать его рукавом. Охлаждающий блок почти не помогал.

– Эта жарища, – пропыхтел он, – это и есть та самая тепловая энергия, которую вы выкачиваете из метеорита?

– Верно, – кивнула Дорана. – Я тебе уже объясняла, что, для того чтобы в этих стенах царило лето, наш корабль погрузит твою планету в лютую стужу. Все живое на ней погибнет… Если мы слишком промедлим, Алмоа превратится в сплошной лед.

– Я должен попить, – пробормотал юноша. – У меня сильное обезвоживание. Я как будто пустыню пересек.

Дорана потянула его в сторону, в одну из комнат отдыха. В углу журчал питьевой фонтанчик, однако из него струился кипяток. Пить его можно было из стальных кружек, расставленных рядом на столике.

– А холодненького ничего нет? – прохрипел Нат разочарованно.

– Нет, – со вздохом ответила девушка. – Мы ненавидим все холодное и никогда не упускаем случая получить еще немного тепла. Осторожнее, постарайся не обжечься.

Нату пришлось заставить себя хлебнуть этой парящей жидкости, которая ничуть его не освежила, зато пот тут же хлынул из всех пор. Дорана смочила в фонтанчике полотенце и обтерла его, как сумела.

– Получается даже хуже, чем я ожидала, – призналась она. – Увы, твой вид никого не обманет. Если тебя увидит патрульный, то сразу же поймет, кто ты и откуда. Значит, действовать надо незамедлительно. Я покажу тебе, где располагаются насосы. Ты пойдешь вдоль труб, пока не наткнешься на большую машину, над которой горит красный индикатор. Именно эту машину ты и должен сломать. Процесс всасывания тут же пойдет в обратную сторону, и тепловая энергия снова вернется в землю. За десять минут весь корабль превратится в айсберг, а его обитатели – в ледяные статуи. Об этом мы и договаривались, верно? Ты не можешь отступить сейчас, когда мы так близки к цели! Прошу, не разочаровывай меня, не начинай хныкать!

Нат внутренне собрался.

– Но как я смогу выбраться отсюда? – спросил он.

– Проделать тот же путь в обратном направлении ты не успеешь, – покачала головой Дорана. – Если ты решишь спускаться по лестнице, по которой мы сюда забрались, термическая инверсия убьет тебя, так же как и всех нас. Нет, тебе придется прыгать из люка. Я дам тебе парашют.

– Ладно. Теперь покажи мне дорогу. Полагаю, ты не пойдешь со мной до самой машины?

– Нет, – отрезала Дорана, отворачиваясь. – Думаю, лучше не стоит… внедренный мне в мозг блок запретит мне помогать тебе. Возможно, он даже вынудит меня броситься спасать корабль, напасть на тебя. Мы не можем так рисковать.

– Понимаю, – пробормотал Нат. – Тогда давай сделаем все поскорее.

– Не грусти, – сказала вдруг Дорана, подходя к нему вплотную. – Ты же сам понимаешь, мы с тобой несовместимы. Я не могу остаться с тобой; когда корабль разрушится, у меня больше не будет защитного кокона, чтобы очищать организм. Отравление быстро убьет меня. Кстати, именно это случится с Горном и Бальдом. Тебе даже не придется их убивать: ядовитый воздух Алмоа сам позаботится о них.

Она ненадолго умолкла и заговорила снова:

– Возвращайся к Анакате, она очень милая девушка. Когда гипноз рассеется, она забудет про свои свидания с Горном. Она любит только тебя, даже если утверждает обратное. Обо мне не думай. Я этого не стою.

Ее прервал звук тяжелых шагов.

– Патруль! – ахнула Дорана. – Сюда, скорее!

Они бросились в какой-то узкий боковой проход, не теряя время на то, чтобы оглянуться. Девушка толкнула неприметную дверь, которая вела в технический отсек: целый мир бесконечно длинных труб, от которых исходил мерный пульсирующий гул. Жара здесь стала совсем непереносимой. Нату показалось, что он оказался внутри доменной печи. Дорана указала рукой на висящий на стене топор, и он схватил его.

– А теперь иди прямо, – велела она. – Не забудь: большой красный индикатор в том месте, где сходятся все трубы. Как только зазвучит сигнал тревоги, возвращайся сюда как можно скорее: термическая инверсия начнется сразу же, и температура быстро упадет до минус 70! Если к этому времени ты не покинешь корабль, то погибнешь вместе с нами.

Нат кивнул и, сжимая в руках топор, побежал по коридору вперед.

Жара сдавила ему горло, кожу жгло, будто он горел заживо. Ощущение было такое, словно с потолка коридора яростно печет миниатюрное солнце, поджаривая его. Руки побагровели, губы болезненно трескались.

«Все, сейчас я спекусь», – думал он, морщась от боли в пересохшем от жажды горле. Чем дальше он продвигался, тем хуже ему становилось. «Мне знакомы эти симптомы, – вспомнил он, – именно такие ощущения испытывают люди, умирая от обезвоживания. Еще немного, и у меня не хватит сил даже на то, чтобы повернуть обратно».

Внезапно у него на пути выросла какая-то тень – наверное, механик или патрульный. Нат без колебаний ударил его обухом топора, оглушив на месте. На разговоры времени не оставалось. Затем он ощупью двинулся дальше; еще один охранник попытался вмешаться, и Нат избавился от него тем же способом. Трубы вокруг все множились, ветвясь до бесконечности. Они были повсюду, все разных цветов, но все одинаково пылали нестерпимым жаром. Когда перед глазами уже потемнело и в голове мутилось, юноша наконец увидел перед собой перекресток, о котором говорила Дорана. Огромный красный индикатор сиял над чем-то вроде исполинского коллектора, к которому сходились все трубы. Высоко подняв топор, Нат со всей силы обрушил его на машину, которая разлетелась вдребезги. С потолка тут же донесся пронзительный вой: тревожная сирена жалобно визжала, разрывая барабанные перепонки.

На треснувшей панели машины лихорадочно замигали какие-то огоньки. Не став даже выдергивать глубоко засевший в ней топор, Нат развернулся и бросился бежать. Сердце у него колотилось так, что в груди делалось больно. Тревожный сигнал ввинчивался в мозг, как алмазное сверло. Домчавшись до конца коридора, он едва не налетел на поджидавшую его Дорану.

– Скорее, – бросила она, – нужно побыстрее добраться до шлюза. Парашют там, уложен в сумку. Ты наденешь его в самую последнюю минуту. Обопрись-ка на меня.

Она поддерживала его всю дорогу, пока они петляли по лабиринту коридоров и галерей, ориентироваться в которых он был совершенно неспособен. Завывания сирен вызвали всеобщую панику, люди бежали кто куда, спеша добраться до рабочих мест. На двух саботажников никто не обратил внимания. Из размещенных повсюду динамиков послышался суровый голос, говоривший что-то на непонятном языке.

– У тебя все получилось, – сообщила Дорана. – Процесс термической инверсии уже запущен. Тепло метеорита, которое мы украли, возвращается обратно!

Кое-как они наконец добрели до выпускного шлюза. Из-за люка, который они оставили открытым, там было прохладно, и Нату сразу полегчало. Девушка торопливо помогла ему приладить на спину парашют.

– Все, иди, – сказала она, застегнув последнюю пряжку. – Как только приземлишься, скорее отбегай как можно дальше. Может статься, что под действием замораживания материалы, из которых сделан корабль, резко сожмутся, и тогда вся конструкция разлетится на куски. Если ты попадешь под эту лавину, тебя раздавит или посечет осколками.

Нат поставил ногу на ступеньку у выходного люка.

– Подожди, – внезапно окликнула его Дорана.

Подойдя вплотную, она обняла и поцеловала его. Губы у нее были живые и теплые.

– Вот видишь, – вздохнула она, – хоть один раз поцелуй вампира оказался не смертельным.

И прежде чем Нат успел хоть что-то ответить, она вытолкнула его наружу и захлопнула дверь люка. Юноша очутился верхом на металлической радуге, которую теперь сотрясала неровная вибрация. Поднявшись, он сделал три шага до края и, не раздумывая, прыгнул; затем, отсчитав две секунды, рванул спусковую скобу парашюта.

Глава 23

К счастью, поднявшийся ветер отнес его далеко от корабля. Раздутый парашют спокойно планировал над крышами домов, а Нат не сводил глаз с радуги, которая вдруг принялась крошиться с тонким хрустальным звоном. Ее бока сотрясались конвульсивной дрожью, которая становилась все сильнее, и внезапно, под действием внутреннего напряжения, многоцветная дуга разлетелась на несметное множество осколков, которые долго кружились в воздухе, прежде чем опасть на берега черного озера. В ту же секунду снегопад прекратился, летучие хлопья исчезли, как по волшебству, и мороз отступил.

Оглушенный взрывной волной, Нат пассивно болтался на стропах, ничего не предпринимая. Кровь толчками стучала в виски, перед глазами плясала красная пелена, но он изо всех сил крепился, оставаясь в сознании. Через мгновение его ноги коснулись черепицы, и он оказался на крыше какого-то здания. Утерев текущую из носа кровь, он торопливо содрал с себя ремни парашютного крепления и, бросив громоздкий съежившийся купол, соскользнул на землю по водосточной трубе.

Куда бы он ни бросил взгляд, снег таял с головокружительной скоростью.

Глава 24

Увидев крушение корабля, Горн и Бальд с перекошенными от страха лицами выбежали из ратуши, что-то неистово крича.

«Им крышка, – холодно подумал Нат, наблюдая за ними издалека. – Через час-другой на улицах не останется ни горстки снега, так что этой ночью никакого очистительного кокона им не видать. Они отравятся и к завтрашнему утру будут мертвы. Подохнут, как жалкие твари».

Сознание того, что его враги обречены, наполнило его злобной радостью. Еще немного, и он бы расхохотался.

Затем, потеряв всякий интерес к их судьбе, он отправился к дому. Ему страшно не терпелось посмотреть, как поведут себя горожане теперь, когда никакое гипнотическое воздействие не помрачало их рассудок.

На следующий день после крушения корабля Нат отправился обследовать то место, где он стоял. Земля была густо покрыта легкой, неуловимой серебристой пылью; ветер уже развеивал ее над гладью озера, вода в котором полностью освободилась ото льда. Это было все, что осталось от серых людей… и от Дораны.

Население городка медленно приходило в себя. Нат с облегчением обнаружил, что Анаката и Неб Орн снова стали вести себя нормально. Казалось, никто не помнил о какой-то там радуге, будто людей всех до единого поразила амнезия. Нату не хватило храбрости сообщить им правду. Да и кто бы ему поверил?

Черное озеро снова выглядело как обычно, вода в нем опять стала горячей, и только озерный город, преемник Аквадонии, так и не поднялся из глубин. Отакар и Анандрабал навеки упокоились в жерле подводного вулкана.

Некоторое удивление вызвали лишь два неопознанных трупа, обнаруженных в здании ратуши. Останки разложились настолько, что превратились в полужидкую смердящую массу. Их происхождение так и не смогли установить.

Нат даже не стал пытаться пролить свет на эту загадку. Горожане сочли за лучшее сжечь останки, которые быстро обуглились, распространяя ужасную вонь.

За какие-нибудь двое суток лето вернулось вновь, и люди снова стали изнемогать от жары. Нежданная искусственная зима погубила множество растений, а чересчур быстрое потепление завершило начатое. Листва с деревьев осыпалась, пустыня вернулась в свои права, прежде зеленые холмы побурели, колодцы пересохли.

«Я герой, – размышлял иногда Нат, – но никто и никогда об этом не узнает. Я спас им всем жизнь, но в их глазах я так и останусь неприметным охотником на ящеров».

Время от времени среди дня он невольно поглядывал вверх, как будто радуга могла вновь материализоваться среди облаков.

– Что ты там высматриваешь? – спросила однажды Анаката, перехватив его взгляд.

– Нет, ничего, – солгал Нат. – Просто подумал… вдруг снег пойдет.

– Снег? – воскликнула она. – Да ты спятил! Никогда на Алмоа не было снегопадов и никогда не будет! По-моему, ты слишком перегрелся на солнце, вот что!

Через некоторое время обнаружилось, что Анаката беременна. Нат с содроганием задумывался, его ли это ребенок… или Горна?

Второе предположение наполняло его страхом, который он изо всех сил старался скрыть. Одна Дорана могла бы ответить на его вопросы… вот только ее больше не было, хотя Нат каждую ночь продолжал видеть ее во сне.