Валя одним махом взлетела по ступенькам к бабушкиной библиотеке. Ступеньки были старые, и ходить по ним было страшно — особенно когда на них блестел февральский ледок, — зато не страшно было летать. Валя давно наловчилась оттолкнуться от первой, вторую и третью перепрыгнуть, потом еще раз оттолкнуться от четвертой, но не в центре, а в углу, где плитки не такие потрескавшиеся, и если все правильно рассчитать, то приземлиться можно прямо перед дверью. Если повезет, то на ноги. Если как обычно, то… короче, как обычно.

Валя с трудом оттянула старую дверь, всунула между нею и косяком портфель, чтоб не прихлопнуло, и быстренько вытерла испачканную ладонь о пальто. Ушибленное колено саднило, но не сильно. Бывало и хуже.

— Валюта, это ты?

Девочка вздрогнула и проскользнула вперед. Колокольчик над головой звякнул, кот под ногами мявкнул.

— А кто ж еще… — буркнула она, а потом крикнула: — Я, бабушка!

— Колени целы?

— Ну… Почти…

Валя, прикрывая колени портфелем, вошла в кабинет, где за столом сидела бабушка. Она у нее была самой-самой настоящей — в большой серой вязаной кофте. И пирожки у нее были наивкуснейшие. С капустой. И яблоками. А свои ослепительно седые волосы бабушка после юбилея начала собирать в правильный бабушкинский пучок. «Мне теперь, — смеялась она, — шестьдесят с хвостиком».

Бабушка достала термос с супом и раскладывала столовые приборы.

— Я мыть руки! — отрапортовала Валя, отшвырнула портфель в угол и отправилась в туалет.

В зале абонемента на нее со всех сторон уставились книги. Как только Валя заходила в любое помещение библиотеки, книги начинали на нее таращиться. Раньше она ругалась, просила отвернуться и не висеть над душой, но со временем привыкла.

Ну книги и книги. Смотрят и смотрят. Молчат же!

Хотя иногда Вале казалось, что книжное молчание сгущается, становится таким выразительным, что прямо дух захватывает. В такие моменты хотелось взять в руки какую-нибудь книгу. Наверное, чтобы отвлечься. Или чтоб убедиться, что они не живые, не кусаются и не могут говорить.

Валя провела рукой по корешкам пятой полки, выше она не доставала. Встала на носочки. Достала до краешка шестой. Почему-то сегодня именно эта, недосягаемая полка манила ее со страшной силой.

Валя подтащила лесенку, влезла на нее, схватила с полки книжку и жадно распахнула на первой попавшейся странице.

«В продолжение рассказа Остап несколько раз вскакивал и, обращаясь к железной печке, восторженно вскрикивал:

— Лед тронулся, господа присяжные заседатели! Лед тронулся»^[1].

Валя посмотрела в окно. Когда стоишь внизу, дома загораживают горизонт, но отсюда, со стремянки, виднелся краешек городской речушки, затянутой темным льдом. И — вот совпало! — именно тогда, когда Валя бросила взгляд на реку, лед на ней треснул и вздыбился.

— Что ты там делаешь?! — удивилась бабушка, выходя из кабинета. — Немедленно слезай!

Валя слезла, но медленно.

— Баб! Со мной книжка разговаривает! Она сказала, что лед тронулся, — и он тронулся! То есть треснулся! Вот смотри!

Как назло, книжка захлопнулась.

Но бабушка поверила им на слово. По крайней мере, торжественно кивнула:

— Конечно, книжки с нами разговаривают. Я-то знаю! Я уже тридцать шесть лет их слушаю!

Валя все-таки пыталась разыскать вещую страницу. Не столько для бабушки, сколько для себя. Однако книга раскрылась на совершенно других словах.

«В этот день бог послал Александру Яковлевичу на обед бутылку зубровки, домашние грибки, форшмак из селёдки, украинский борщ с мясом первого сорта, курицу с рисом и компот из сушеных яблок»^[2].

— Вот видишь, — сказала бабушка, — даже книжка говорит тебе, что пора перекусить.

Междуглавие 1

Напрасная трата времени

— Не понимаю! — Если бы у Энциклопедии были плечи, она бы ими пожала.

А так — глубоко и презрительно вздохнула.

— Не понимаю! Жизнь и без того коротка. Сырость, солнце, жучки, дети — все они ведут нас в могилу, так стоит ли тратить драгоценные секунды на общение с… этими?!

Под «этими» Энциклопедия — и не она одна — понимала ничтожных людишек, что копошатся там, внизу.

— Да! Измельчали людишки! — гаркнул с нижней полки том с колосящейся рожью на обложке. — Русский человек издревле тянулся к книге, а теперь?

— Русский человек, — строго поправила Энциклопедия, — издревле был неграмотен…

— А кто притащил неграмотность на Русь, а? — Ржаной том, казалось, сейчас перепрыгнет через проход между шкафами и вцепится обидчице в переплет. — На Руси издавна писали на бересте! Издавна!..

— А еще сбор макулатуры! — сказал Ильф-и-Петров, прерывая историческую дискуссию.

Патриотически настроенный том закашлялся от возмущения. Толстую Энциклопедию передернуло так, что переплет затрещал.

— А макулатура тут при чем?! При чем тут эта гадость?!

— Ну как же? Придут дети за макулатурой, посмотрят, какие книги потолще…

— Они не посмеют! Я — Эн-ци-кло-пе-ди-я! Кладезь! Выверенное хранилище знаний…

— …которое никто не открывал уже два года, — снова влез Ильф-и-Петров.

Энциклопедия задохнулась от возмущения.

— Дурак! — сказала она неинтеллигентно. — И затея твоя дурацкая! Не о чем с людьми разговаривать! И неучем!

— Потому что духовности нет! — поддержал недавнего противника «ржаной» том.

Ильф-и-Петров тихонько хихикал.

Энциклопедия крикнула наверх, где солидно выстроились собрания сочинений:

— Эй! Классики! А вы что скажете?

— А что тут говорить? — неохотно ответил один из томов Толстого. — Все уже сказано. Читайте нас. А всякую ерунду новомодную не читайте.

Толпа серийных книжек с когда-то яркими, а теперь захватанными обложками невнятно загудела на нижней полке, но Ильф-и-Петров не дал им высказаться.

— Макулатуре слова не давали! — прикрикнул он.

Серийные испуганно замерли.

— Скучно же… — вздохнул Ильф-и-Петров. — Читают нас мало, а так хочется поговорить.

Ник брел куда глаза глядят.

Хотя нет, глаза глядели строго вниз, в утоптанный снег. Он с удовольствием провалился бы сквозь этот снег — не от стыда, а просто от тоски. Скоро каникулы, полкласса поедет в Питер, а он останется дома — у мамы опять нет денег.

Ник сердито пнул пакет, попавшийся под ногу.

Из пакета неожиданно вылетела книга, раскрывшись на ходу и суетливо шелестя сотней крылышек. Ник заинтересовался и пошел поднимать.

Это оказалась книжка с простеньким рисунком на обложке — анимешного вида пацан в длинном плаще и со шпагой в руке. Причем на шпагу он опирался, как на трость, а плащ расширялся книзу, как ласточкин хвост. Ник пролистнул несколько страниц и застрял на строчке:

«…Если идти все прямо да прямо, далеко не уйдешь…»^[3] «Точно, — подумал Ник, — совсем как я».

Он подул на забившуюся между страницами грязь, похлопал по обложке — и заметил под ней картонку. На секунду ему представилось, что там лежит забытый кем-то конверт с деньгами, но это была всего лишь библиотечная бумажка, на которой отмечают срок выдачи и возврата книги. А на титульном листе красовался полустертый штамп библиотеки…

* * *

Заметив у входа всклоченного мальчишку в мятой куртке и потрепанных джинсах, Елена Степановна сразу насторожилась.

— Вот, — сказал мальчишка, не размениваясь на «здрасьте». — Это ваше.

Он сунул книжку ей в руки и развернулся, чтобы уйти.

— Погодите! — остановил его удивленный голос. — Хотите чаю?

Елена Степановна и сама не понимала, зачем вдруг обратилась к этому неумытому пришельцу на «вы», но это сработало. Ник покосился на нее, медленно кивнул и повернулся. Не до конца, вполоборота, словно собирался сбежать при первой возможности.

Они пили чай довольно долго и разговаривали. То есть говорила только Елена Степановна — про то, что в библиотеку никто не ходит, кроме пенсионерок; что по штату положен хотя бы еще один библиотекарь, а его все не присылают; про внучку, которая хоть как-то веселит бабушку. Ник только кивал и глотал пирожки. Правда, имя свое назвал.

Когда он уходил, Елена Степановна попросила:

— Ты еще приходи, ладно? Ты мне очень понравился!

Ник покраснел и молча шмыгнул за дверь.

Бабушка осторожно протерла мягкой, чуть-чуть влажной тряпочкой «Маленького принца», которого считала давно и безнадежно потерянным, и спросила его по старой привычке библиотекаря:

— Ну что, придет Никита сюда еще раз?

Книга раскрылась на словах:

«И снова он покраснел. Он не ответил ни на один мой вопрос, но ведь когда краснеешь, это значит „да“, не так ли?»^[4]

Междуглавие 2

Дома

— Кого я вижу! Неужели это вы, дорогой Принц! Вы вернулись! А мы были уверены, что вы застряли где-то в домашней библиотеке.

— Трудно это назвать библиотекой, но, да, я застрял. Жаль, никто меня так и не открыл за все это время. Честно говоря, я сбежал. Совершенно невыносимо находиться в доме, где кроме тебя только рекламные газеты и учебники.

— Но учебники — это уже немало.

— Дорогая Алиса, если б ты их видела! У них нет фантазии, они шуток не понимают. Я пытался научить их играть в ассоциации, но так и не смог объяснить правила игры. Вот с чем у вас ассоциируется слово «труба»?

— Оркестр!

— Нота!

— Конец света!

— Незнайка!

— Водопровод!

— Иерихон!

— Ребята, дорогие! Наконец-то я дома!

— Леночка! — Марья Эдуардовна закатила глаза. — Твой чай — это нечто!

Елена Степановна скромно улыбнулась.

Чай у нее всегда был знатный. Не какие-нибудь пакетики, а настоящие травы, которые бабушка с Валей собирали в экологически чистых оврагах далеко за городом. Заварен дома, охлажден в холодильнике, принесен в термосе. Там были и тихий пустырник, и бодрая мята, еще какие-то растения, которые сама бабушка не знала, как назвать по науке, и использовала термины «желтенькие», «корявые корешки», «растопырки». Так учила ее бабушка, и так она сама учила Валю.

Кроме чая на столе стояли два пирога с яблоками, один с клюквой, огромная ватрушка и маленькие кренделечки с маком. Каждую среду на традиционном чаепитии в кабинете Елены Степановны еды становилось все больше, подружки-пенсионерки пытались поразить Друг друга выпечкой.

Вот и сейчас они сидели перед накрытым столом: объелись так, что едва дышали, а вкусностей на тарелках вроде как и не убавилось.

В самом начале чаепитий по средам, которые образовались, в общем-то, случайно, Елена Степановна заявляла, что в библиотеке будет работать «литературный салон» и пыталась за столом поддерживать разговор о книгах, но чем дальше, тем реже бабушки вспоминали о литературе.

Говорили о внуках, о рецептах и о погоде. Вязали крючком, вышивали, приносили сухие букеты. Все это потом в огромном количестве стояло и висело по библиотеке. Выкидывалось только то, что совсем потеряло вид или запылилось до неузнаваемости.

Если бы не Афанасий, который периодически прореживал коллекцию этих ненужных «красивостей», на полках вскоре не осталось бы места для книг.

Вот и сейчас тишину нарушило котиное чавканье.

— Фу! Кому говорю! Фу! — взвилась Марья Эдуардовна.

Елена Степановна подняла с пола обмусоленную тряпичную куклу.

Марья Эдуардовна возмущенно потрясла седой головой и принялась куклу отряхивать.

— Разбойник!

— Мяу!

— Как ты мог!

— Мяу?

— Это же тончайшая вышивка! Тут же бусинки из этого… как его… Ладно, все равно уже ни одной не осталось. На! Ешь!

Кукла полетела на пол, и следующие несколько минут бабушки с интересом наблюдали за тем, как Афанасий пытается откусить ей голову.

— Вот и мы тоже скоро будем совсем никому не нужны… — грустно сказала Елена Степановна и стала убирать со стола. — Эх, сколько вкусного осталось… Пойду Никиту покормлю.

— А он еще здесь? — удивилась Марья Эдуардовна.

— А он всегда здесь, — махнула рукой заведующая. — Жалко мальчишку, такой хороший и такой недосмотренный. Я бы его родителям…

Гневную речь Елены Степановны прервала хлопнувшая входная дверь. Бабушки прислушались.

— Здравствуйте! — разнеслось через минуту по библиотеке. — Есть кто живой?

Елена Степановна вышла в зал абонемента и оглядела посетительницу. Она была высокая, рыжая, со смеющимися зелеными глазами.

— Здрасьте, — сказала гостья, чуть кивнув Елене Степановне. — Меня зовут Кира. Я буду проходить у вас практику!

Афанасий вышел из угла, сладко потянулся и возложил к Кириным ногам останки тряпичной куклы.

— Это мне? Какая прелесть! — обрадовалась Кира и почесала кота за ухом.

«Предатель!» — подумала Елена Степановна.

Междуглавие 3

Не к добру

Книги не сводили с практикантки настороженных глаз — или, вернее, корешков.

— Рыжая… Не к добру… — пробурчала Энциклопедия.

— И бодрая слишком, — согласился с ней Словарь.

— Слушай, Ильф-и-Петров, ты у нас специалист по разговорам с людьми, поговори с ней так, чтоб к нам не приставала, а? — попросила Энциклопедия.

— Что я вам — ужастик, людей пугать? — буркнул Ильф-и-Петров. — Это «Сумерки» у нас любят страху напустить…

— Засохни, а? — лениво отозвалась книга с вампиром на обложке.

— Из-за таких вот, иноземных, — подал голос том с рожью на обложке, — мы и растеряли духовность! А все почему? Сильной руки нет! Сильная рука смогла бы всех к ногтю!..

— К сильному ногтю? — уточнил Маленький принц, но ответа не дождался.

Энциклопедия глянула на полки классиков: там царила такая значительная тишина, что сразу стало ясно — думают о вечном.

— Кинг, вы как? — спросил Словарь. — Можете шугануть эту дамочку?

— Могу! — ответил Кинг. — Только мне помощь понадобится. Добровольцы есть?

Валя раньше не видела бабушку такой — сухой и сжатой, как засохший лимон на тарелочке.

Даже голос у нее стал бесцветный. Она никогда не говорила про свою любимую библиотеку таким мертвым голосом.

— Это у нас абонемент, тут читальный зал, там… ох…

Елена Степановна присела на стул.

— Воды? — подскочила Кира.

— Нет! — отрезала Елена Степановна. — Обойдусь я без вашей воды!

Бабушка грубит? Валя так удивилась, что даже не испугалась бабушкиной грубости. А Кира, кажется, не понимала, что происходит что-то невозможное, спокойно шла вдоль стеллажей, рассматривала книги.

Оглянувшись на сердитую бабушку, Валя побежала за практиканткой.

— А вы знаете, что книги умеют разговаривать? — выпалила Валя.

— Конечно! — спокойно ответила Кира и сняла с полки затертый томик.

— «Вдруг свет погас, выстрел и ее крик!»^[5] — громко прочитала она.

Но вместо того, чтоб испугаться, Кира засмеялась:

— Напугать меня решили? Ну-ну. Мы еще посмотрим, кто кого напугает.

— Я давно поняла, что книги страшные консерваторы, — сказала Кира. — Ты знаешь, кто такие консерваторы? Те, кто не хочет, чтобы в жизни что-то менялось. Они привыкли жить, как живут, и боятся перемен.

— Сейчас я вам погадаю, товарищи книжки, — заявила Кира и пристально оглядела стеллажи, пошла к дальнему, наклонилась и вытащила с полки книгу. Вале показалось, что книжка при этом упиралась изо всех сил.

громко прочитала Кира.

— Где вы видите пыль? — голос Валиной бабушки зазвенел, как трамвайный звонок.

— Елена Степановна, дорогая, вы посмотрите вокруг! — мягко начала разговор Кира.

Они окинули взглядом помещение и уткнулись взглядом в кота, который сидел на подоконнике и внимательно изучал бумажную розу в керамической вазочке.

— Зачем вам эти салфеточки и букетики из прошлого века?

— Они создают уют!

— Это для вас уют, а молодежь от такого уюта шарахается.

Афанасий решился и осторожно откусил бумажный лепесток. На него никто не обратил внимания.

— Неправда! У нас есть молодежь! Вот! — бабушка ткнула пальцем в сторону Никиты, который тихо сидел на лесенке.

Он никак не отреагировал ни на появление Киры, ни на крики в библиотеке. Уши его были заткнуты наушниками, а руки заняты телефоном.

— Отличная молодежь! — хмыкнула Кира. — Но его одного маловато. Вы не обижайтесь, Плена Степановна, но теперь, когда я пришла, мы все здесь переделаем. Нужно сделать зону вай-фай, поставить побольше компьютеров, купить базу электронных книг…

Перебил Киру страшный грохот, даже Никита вздрогнул и поднял голову, а Афанасий громко икнул, подавившись бумагой.

Бабушка, Валя и Кира повернулись на шум. На полу между стеллажами, раскинув страницы, валялся раскрытый том Большой советской энциклопедии. Над ним вилось небольшое облачко пыли.

Больше всего эта солидная книга походила на барышню, которая хлопнулась в обморок. Кира расхохоталась.

Междуглавие 4

Заговор пугания

— Я вам говорил, не тот тип, не испугается она, — убеждал всех Кинг.

— А может, и не надо ее пугать? — задумчиво произнес Маленький принц. — Мне кажется, она вполне может впустить свежий воздух в нашу библиотеку. Хоть будет с кем поговорить…

— С кем говорить?! — взвилась Энциклопедия. — С этими? Да они не сегодня-завтра нас всех на свои компьютеры поменяют!

— Кстати, — сказал Ильф-и-Петров, — мне говорили, что в компьютерах тоже есть книги. И что нас всех можно поместить в один большой компьютер, и что нас там тоже читают, представляете?

— Что за бред? — возмутился Философский словарь. — С кем ты общаешься?

— С самоучителем. Компьютерным. Мы с ним два дня на полке рядом пролежали. Кстати, а еще он мне рассказал…

— Вот-вот! — Энциклопедия вопила на всю библиотеку. — Якшаешься с кем ни попадя! То с самоучителями, то с людьми…

На полках поднялся гвалт.

— Нечего с ними говорить, — бормотала высокая литература. — Они недостойны нашего внимания!

Детские книги возмущались в уголочке:

— Как же с ними не разговаривать?! У них же рот не закрывается, а не отвечать — невежливо!

Ржаной том гнул свою линию:

— Духовность! Какие разговоры без духовности? И еще сильная рука — вот кто заставит слушать!..

Детективы гундели:

— Человек читает, думает, следит за мной. Если я не буду с ним разговаривать, то мне и жить-то незачем, весь интерес пропадет.

Даже серийные книжки-попугайчики защебетали в своем углу.

— А ты с людьми разговариваешь? — спрашивала одна.

— Ой, а как же! Меня когда в руки берут, сразу начинают хвалить, мол, какая я красивая, у меня тут картинка, а здесь, глянь, золотом по серебру надпись. Круто, да?

— Круто! — с завистью сказала вторая. — У меня только звездочки, и то синенькие…

— Тихо! — гаркнул Кинг.

Книги вздрогнули и притихли. Гаркать Кинг умел.

— Мы вообще не о том говорили! — строго сказал он. — Мы думали, как напугать молодую библиотекаршу.

Все задумались. Из дальнего угла, где ютилась литература по медицине и психологии, раздался осторожный кашель.

— Господа, — произнес вкрадчивый голос. — То есть дамы и господа… Хм… интересная оговорочка…

— Доктор Фрейд? — удивилась Энциклопедия. — Вы хотите напугать рыжую?

— Я хочу, чтобы она сама себя напугала. Так надежнее. Уважаемый мистер Кинг, как вы отнесетесь к тому, чтобы поваляться со мной… на полу?

Елена Степановна сидела за столом выдачи книг, принимала немногочисленных утренних читателей-пенсионеров и раздраженно перекладывала книжки с одного конца стола на другой. Мысли у нее были мрачные и противные.

«Салфеточки ей не нравятся… Поработала бы тут с моё… Так она мне последних читателей разгонит…»

— Да, Марья Эдуардовна, пожалуйста, проходите! Как ваша нога? Хуже? Ай-ай-ай… Да, конечно, я вам сейчас книжку поменяю. Садитесь, садитесь, я принесу!

«Кому мы нужны с нашими книжками… Скоро последние наши читатели вымрут, как мамонты. И мы вместе с ними…»

Из читального зала послышался грохот.

«Прислали на мою голову! Не дадут помереть спокойно!»

В это время из читального зала выпорхнула довольная Кира, нежно прижимая к груди Кинга и Фрейда.

— Елена Степановна, у меня есть потрясающая идея Для библионочи!

— Что?

— Представляете, я нашла их на полу. Их Афанасий обнюхивал!

Откуда-то от батареи донеслось ленивое, но гордое «Мяв!».

Кира продемонстрировала книжки.

— А я как раз думала, что б такого сделать, чтобы подростки к нам пришли. Школьники. Я как эти книжки увидела, сразу все поняла!

— И что же вы поняли? — сухо спросила Елена Степановна, не ожидая ничего хорошего.

— Спиритический сеанс! Дети любят мистику, а если мы вызовем духа какого-нибудь писателя, и он им скажет…

— Кира, я не позволю вам тревожить покойников! К тому же все эти ваши сеансы — абсолютная чушь.

— Если чушь, то мы никого и не потревожим, — улыбнулась Кира. — Я уже договорилась с соседней школой, к нам придет восьмой класс…

— Восьмой? — встрепенулась Марья Эдуардовна, до этого тихо дремавшая в сторонке. — У меня внук в восьмом.

— Ну ваш-то читать любит? — улыбнулась Елена Степановна.

— Да он вообще не знает, как выглядит книга, — фыркнула Марья Эдуардовна, — целыми днями сидит за этим своим… компьютером.

— Вот я и хочу попробовать их в библиотеку затащить.

Марья Эдуардовна скептически огляделась.

— Ну попробуй, попробуй…

Елена Степановна криво улыбнулась. Спорить со своей самой активной читательницей не хотелось. Тогда она мысленно махнула рукой и решила дать Кире возможность самой убедиться в том, что ее идея глупа и бессмысленна.

«В конце концов, ничего страшного не случится. Зато она поймет, что старших нужно слушать. Сама еще ребенок, а туда же… Хочет спасать человечество. А потом придет ко мне плакаться, когда детки тут кавардак устроят! Ну ничего. Мы и это переживем. И не такое переживали…»

И Елена Степановна сказала:

— Делайте что хотите, но я вас предупредила…

Междуглавие 5

Что-то будет!

Маленький принц сейчас отчаянно завидовал своему главному герою — тот мог путешествовать с планеты на планету, а книги и на полметра не могут сдвинуться. А так хочется заглянуть за спины этим сумасшедшим людям, которые копошатся между шкафами. И обсудить было не с кем — как-то так получилось, что между Принцем и Ильфом-и-Петровым втиснулись серийные книжки. Теперь друзья оказались в противоположных углах полки.

Впрочем, не одни они пытались рассмотреть происходящее получше. Даже классики перестали думать о вечном и принялись обсуждать ситуацию.

— Слушайте, — взмолился Принц, — вам там сверху лучше видно. Что они делают?

— Рисуют, — принялись перечислять Толстые, — клеят, мастерят…

— Это я и сам понял! А что они рисуют, клеят и мастерят?

Сверху послышалось сосредоточенное сопение.

— А Белинский его знает, — наконец ответил один из Толстых. — Чертовщину какую-то.

Энциклопедия только фыркнула:

— Дикари! Низшая раса!

Толстые ничего не ответили, поэтому и Маленький принц решил промолчать.

Но интуиция ему подсказывала — что-то будет…

— Ух ты! А у вас всегда так?

Группа восьмиклассников во главе с учительницей нерешительно топтались на крыльце библиотеки.

— Не-е-ет! — зловеще прошипела страшная долговязая сущность и убрала под черный капюшон непослушную рыжую прядь. — Сегодня особенная ночь. Ночь, когда читатели…

— Самые вкусные, — перебила ее вторая сущность, маленькая и шустрая.

Первая сущность захихикала. Восьмиклассники неуверенно улыбнулись.

— Но вы не волнуйтесь, — успокоила их первая сущность, — мы сытые.

— Пока… — добавила вторая.

— Заходите!!! — прокричала первая и распахнула дверь. Сегодня библиотеку было не узнать. Собственно, о том, что это была библиотека, а не пещера ужасов, можно было догадаться только по плакату над дверью: «В библиотеке № 1 — БИБЛИОНОЧЬ».

Вчера допоздна по всем комнатам развешивали руки мертвецов из оторванных рукавов, паутину из лески, отрубленные головы (набитые тряпками раскрашенные чулки) и вампирьи клыки (единственное, что пришлось покупать).

Кира в роли долговязой бесформенной сущности водила слегка обалдевших восьмиклассников ведьминскими кругами. По ее задумке круги следовало нарисовать кровью… в смысле, суриком, но Елена Степановна стала насмерть.

— Это вонь! Это химия! Это… краска! Вы хотите, чтобы дети измазали все книги?!

Поэтому круги были выложены красным шнуром. А кое-где белым, но не простым. В середине похода мелкая сущность (Валя) метнулась к выключателю и одним щелчком погрузила библиотеку во мрак. У Киры в руках блеснул болотным огоньком ультрафиолетовый фонарик — и девчонки весело завизжали. Шнуры у них под ногами засияли, как лампочки.

Кира повела фонариком по стенам — и визг повторился: мертвенно-синий луч выхватывал из темноты зловещие знаки и надписи на таинственных, явно древних языках.

«Намазала все-таки, — вздохнула Елена Степановна. — Не суриком, так дрянью какой-то светящейся. Фосфором, что ли?»

От расстройства сердце у старого библиотекаря заныло. Она отправилась за валерьянкой в свой кабинет.

Но и после валерьянки сердце продолжало побаливать. И кончики пальцев покалывало.

Елена Степановна прислушалась. Заунывный голос Киры перемежался со звонкой скороговоркой Вали:

— Я вызываю второй том «Мертвых душ»!

— «Мертвые души», здесь ли вы?

Раздался тихий стук. Девчонки привычно завизжали. Кира не дала им разгуляться.

— Спасибо тебе, что пришел, второй том! Что ты хочешь сказать нам?

Стук стал рваным, с большими паузами.

— О! Это он нам азбукой Морзе сигналы подает! Давайте записывать, — предложила Валя.

В читальном зале словно заработал аккуратный дятел. Елена Степановна невольно напрягла слух, хотя азбуку Морзе не знала даже на уровне SOS.

И тут к далекому «дятлу» примешался другой звук, утробный и низкий, на самом пороге слышимости. Елена Степановна замерла. Стук из читального зала казался теперь родным и безопасным. Утробное рычание становилось не то чтобы громче, оно звучало все призывнее. Черная тень начала сгущаться там, куда заведующая поставила пузырек.

Только теперь Елена Степановна сообразила, что почему-то не включила свет в своем кабинете. Она судорожно ткнула рукой в выключатель…

На столе, катая лапой бутылочку валерьянки, урчал библиотечный кот Афанасий.

Елена Степановна подавила в себе желание отодрать за уши наглую тварь и снова прислушалась.

— Мы поняли тебя, о мертвая книга! — в голосе Киры гудели почти такие же нотки, как и у Афанасия.

— Мы записали все буквы! — вторила ей Валя. — П, Р, О, Ч, И, Т, А, Й, Т, Е, П, Е, Р, В, Ы, Й, Т, О, М.

— Он говорит, чтоб первый том прочитали, — пояснила Кира голосом угрожающим, но вполне бытовым. — А не то будет он являться к вам по ночам до скончания века… Кого еще вызовем?

Кот вдруг насторожился и бесшумно исчез. В читальном зале поднялся галдеж, и Елена Степановна не стала слушать дальше. Она тяжело опустилась на стул. Руки дрожали, зуб на зуб не попадал.

— Пусть дети поразвлекаются, — убеждала она себя, — ведь ничего страшного не произойдет. А я завтра уберусь, и все будет как раньше…

Но в глубине души Елена Степановна догадывалась, что «как раньше» уже не будет. Никогда.

Междуглавие 6

Ужас

Книгам стало холодно. Даже основательные тома энциклопедий словно съежились. Потрепанные собрания сочинений зябко кутались в переплеты. Академическое издание Пушкина успокаивало книжечку пушкинских сказок:

— Ничего… Бояться не нужно… Люди просто валяют дурака. Ты же их знаешь! Вот уйдут — и все станет как было.

Книжечка прижималась к обложке большой книги и чувствовала, как та вздрагивает.

— А если они начнут мстить?

— За что? — спросил Философский словарь из шкафа напротив. — Не мы же их сожгли!

И все невольно покосились на полку с собранием сочинений Гоголя.

— Пусть только попробуют, — заявил заклеенный в семи местах Ильф-и-Петров. — Нас много! Если что…

Он не договорил.

Похолодало так резко, как будто кто-то распахнул окна и свежий весенний воздух ворвался в библиотеку с улицы. В недрах библиотеки раздался утробный вой Афанасия.

После кошмара, который помощница назвала «Библионочью», Елена Степановна долго приходила в себя. Ее бросало то в жар, то в холод, то вдруг хотелось сесть и ничего не делать. От стресса обычно помогал Афанасий, который позволял себя гладить и чесать до полного умиротворения, но кот куда-то запропастился.

Чтобы взбодриться, она решила почитать что-нибудь из старого и доброго. Классику, например. Да хотя бы Чехова!

Елена Степановна с трудом вытащила из тесных рядов «Толстого и тонкого». У нее самой была когда-то такая, она по ней читать училась, у бабушки. И, поскольку книжек у Лениной бабушки было совсем немного, «Толстого и тонкого» Леночка перечитала раз пятьсот и в детстве могла цитировать с любого места.

«Интересно, — подумала она, — сейчас получится?»

Елена Степановна открыла наугад и прочитала:

«— А Гоголя?

— Гоголя? Гм!.. Гоголя… Нет, не читал!

— Иван Матвеевич! И вам не совестно? Ай, ай! Такой хороший вы малый, так много в вас оригинального, и вдруг… Даже Гоголя не читали! Извольте прочесть!»^[7]

Елена Степановна нахмурилась. Она вообще не помнила такого текста в любимой книжке своего детства. То ли из головы вылетел, то ли издание другое. Она еще раз, уже внимательно, рассмотрела обложку. Лица Толстого и Тонкого из-за множества наложенных на них скотчевых заплаток казались сморщенными в какой-то мучительной гримасе. Как будто силились что-то сказать — и не могли.

«Что же книга хочет мне сообщить? — Елена Степановна потерла лоб. — Чехов советует читать Гоголя… Классик за классика. Чтобы я больше читала классику?»

Лица на обложке свело, как от уксуса.

«Или другие должны читать классику? Или что-то конкретно про Гоголя?»

Она подняла глаза, разыскивая на полках собрание сочинений Николая Васильевича. Где-то оно было. В четырнадцати томах… Ага! Вон они! Тоже почему-то в самом углу.

Она механически пересчитала корешки, цифры на которых затерлись от времени… Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать… Елена Степановна вздрогнула — ведь точно было четырнадцать. Откуда взялся пятнадцатый? Что там может быть, в этом пятнадцатом?

Или показалось?

Она снова пересчитала — четырнадцать. Елена Степановна с облегчением вернулась за стол, но верхняя полка то и дело притягивала взгляд. Библиотекарь переборола свою неприязнь к практикантке и как можно небрежнее попросила:

— Кира! Будьте любезны, пересчитайте, сколько томов в собрании сочинений Гоголя?

— Четырнадцать! — тут же ответила Кира, которая была занята важным делом: смывала светящуюся краску со стен.

— А вы все-таки проверьте!

Кира удивленно отложила тряпку и направилась к полкам. Елена Степановна напряглась, прислушиваясь.

— Десять, одиннадцать, — донесся до нее голос помощницы, — двенадцать, тринадцать, четырнадцать… пятнадцать!

Сердце Елены Степановны ухнуло куда-то в желудок. Она не выдержала и несолидным полубегом бросилась к Кире.

К ее ужасу, та уже держала в руках томик с числом 15 на обложке.

— Ничего себе! — у Киры глаза полезли на лоб. — Это же… второй том «Мертвых душ»!

Елене Степановне стало мучительно страшно.

— Вы перепутали! — заявила заведующая библиотекой, отняла книгу, но заглядывать на страницы не стала, сразу захлопнула и вернула в строй собратьев.

— Да не перепутала я! — Кира горела энтузиазмом. — Это точно второй том! Мы его вчера вызвали — он и появился! Вы сами посмотрите!

Кира протянула руку к собранию сочинений Гоголя и удивленно отдернула ее.

— Четырнадцать, — пораженно прошептала она. — Четырнадцать…

— Вот видите! — Елена Степановна потащила Киру за руку. — Померещилось!

Кира еще пару раз успела обернуться через плечо — ровный строй гоголевских томов заканчивался четырнадцатым.

— Жаль, — вздохнула она, — это же второй том! Уникальная ценность! Если бы удалось его найти… да за эту книжку дрались бы!

— Да-да-да, — нервно подтвердила Елена Степановна, — Но вы ведь стенку мыли? Давайте я вам помогу! И вот Ник поможет, да?

Ник, который по обыкновению притаился между стеллажами, кивнул не сразу. Он продолжал смотреть на полку с собранием сочинений Гоголя.

…На следующее утро он пришел в библиотеку первым. Пока Елена Степановна мелкими глоточками вливала в себя фирменный чай, Ник, озираясь, подошел к таинственной полке.

Пересчитал тома Гоголя.

Зажмурился.

Снова пересчитал.

Довольно усмехнулся и вытянул на свет божий пятнадцатый том. У него был знакомый, который согласился за пятьсот рублей отсканировать и оцифровать книгу. Пятьсот рублей пришлось воровать у мамы, но Ник утешал себя тем, что скоро он продаст уникальный текст за большие бабки и тогда не только вернет украденное, но и завалит маму деньгами.

Междуглавие 7

Нет такого слова!

— Что он собирается с ними делать? — спросил первый том Мертвых душ.

— От-ска-ни-ро-вать, — объяснил Маленький принц.

— А что это? — встревожился первый том.

— Нет такого слова, — гордо заявил Энциклопедический словарь 1979 года издания.

— Нет такого слова, — не менее гордо сообщил тридцать первый том Большой советской энциклопедии, изданный в 1955 году.

— Да не волнуйтесь вы, — встрял в разговор Ильф-и-Петров, просвещенный компьютерным самоучителем, — это значит, что он собирается перевести их в электронный вид.

И Словарь, и Энциклопедия попытались испепелить выскочку взглядом.

— Зачем? — спросил Маленький принц. — А что это? А это не больно?

— Насчет больно — не знаю, — улыбнулся Ильф-и-Петров. — А зачем… может, он хочет выложить их в интернет?

Словарь и Энциклопедия демонстративно отвернулись.

— Нет такого слова, — прошипели они друг другу.

— Это все сленг! — уверенно сказал Словарь, смягчая букву «л».

— И хорошо, если приличный! — возмутилась Энциклопедия.

— Элементарные слова пишут с ошибками, а выдумывают себе новые. Загубят наш исконный, наш русский язык! — всплеснул страницами том с рожью на обложке.

Казалось, что рожь от возмущения заколыхалась.

— Послушайте, — нахмурился первый том, — меня очень беспокоит этическая сторона вопроса. Дело в том, что Николай Васильевич сжег эту книгу. И мне кажется, что в данном случае его воля — закон. Мы не должны допустить интернета…

— Нет такого слова! — возмутились хором Энциклопедия и Словарь. — Следите за своим языком! Вы в приличном месте находитесь!

— Но я не об этом! — возмутился первый том. — Сейчас речь не о словах, а о том, что нельзя допустить, чтобы эту книгу отсканировали!

— Нет такого слова! — рявкнул Словарь.

— Нет иноземным словам! — крикнул ржаной том.

— Да идите вы… — первый том сделал мучительную паузу, подбирая слово, которое есть, — в макулатуру!

Ник ругал себя последними словами. Это ж надо — так лохануться!

Он несся из библиотеки, чтобы успеть отнести редкую книгу другу, а когда пришел, оказалось, что книгу забыл!

Вроде бы помнил, что клал ее в сумку, но, видимо, перепутал. Или мимо сумки положил. Передоговорился на завтра. Неприятно, потому что день потерял, да и вытянутые у мамы пятьсот рублей жгли карман.

По пути домой Ник заскочил в букинистический магазин, узнать, сколько может стоить рукопись второго тома «Мертвых душ», но букинист почему-то рассмеялся. Сказал, что неплохо бы Нику сначала немножко самому книжки почитать, перед тем как пытаться продать то, чего нет. А еще сказал, что если бы нашли второй том «Мертвых душ», то в нормальной стране хватило бы денег на то, чтобы построить десять новых библиотек.

Ник задумался. Во-первых, зачем им десять библиотек, у них и в эту никто не ходит. Во-вторых, на эти деньги можно и компьютерный клуб построить… А в-третьих… У букиниста таких денег явно нет и нужно искать Другого покупателя. Причем искать осторожно, а то еще отнимут книжку, раз она такая редкая.

На следующий день Никита с большим трудом разыскал пятнадцатый том Гоголя и аккуратно положил книгу в сумку.

Но опять его ждало жестокое разочарование — когда Ник прибежал к приятелю, счастливому обладателю сканера, книги в сумке не оказалось.

Ник рвал и метал. Он сразу понял, что за ним следили и что это рыжая Кира (или мелкая Валя) залезла к нему в сумку и вытащила книгу. Даже скорее Валя, которая целыми днями торчит у бабушки в библиотеке.

— Ладно, ладно, мы еще посмотрим, кто кого, — процедил он сквозь зубы и отправился в библиотеку.

Книга стояла на месте. То есть опять не на том месте, где видел ее Ник раньше, но она была. «Мертвые души. Том второй».

Пока Ник разглядывал книгу, в зал абонемента вошли Кира с Еленой Степановной.

— Кира, дался тебе этот компьютер! Зачем тебе лишние проблемы, мы и без него прекрасно работаем!

— Елена Степановна, вы просто не знаете, от чего отказываетесь! Ладно, вам не нужен интернет; допустим, вам удобнее работать с бумажным каталогом. Но сканер! Ксерокс! Они-то вам чем не угодили?

Ник чуть не подпрыгнул на месте. Быстро сунул пятнадцатый том Гоголя на нижнюю полку, и выскочил из-за стеллажа прямо перед женщинами.

— У вас есть сканер? — спросил он.

— Да все у нас есть, — вздохнула Кира, — оказывается, уже год в подсобке стоит.

— Я подключу! — выпалил Ник.

— Давайте, Елена Степановна? — Кира смотрела почти умоляюще.

Елена Степановна скривилась:

— Бумажные карточки — это на века, а все эти компьютеры…

И тут в комнату вошла грустная Валя.

— Я его ищу-ищу, — сообщила она, — а его нигде нет… Ник сглотнул и постарался закрыть собой полку, на которой спрятал драгоценный том.

— Кого? — спросила Кира.

— Афанасия. Вдруг его уби-и-или… — девочка шмыгнула носом.

— Да ничего страшного, — бабушка погладила Валю по голове. — Это же Афанасий. Он просто… погулять пошел. Помнишь, прошлой весной он на три месяца исчез. А потом вернулся!

Валя помнила, но все равно собиралась расплакаться. И тогда в разговор вмешалась Кира:

— Валя! Как думаешь, нужно нам тут компьютер установить?

— И сканер! — добавил Ник.

Валя погрузилась в размышления. Все невольно затаили дыхание.

— А принтер есть? — наконец спросила Валя.

— Есть, — кивнула Кира.

— Тогда давайте. Мы отсканируем фотку Афанасия и распечатаем про него объявления!

«Ну и ладно, — подумала Елена Степановна. — Лишь бы девочка не плакала…»

* * *

Валя, Ник и Кира четвертый час не отходили от компьютера, что-то пробовали, настраивали, печатали и радовались.

Елена Степановна за ними наблюдала. Чтобы разместить на столе эти противные железяки, пришлось пожертвовать двумя огромными цветами, парой салфеток и одной вазочкой. В зале абонемента сразу стало пусто и неуютно.

— Лучше бы книжку открыли, — в сотый раз бурчала она, проходя мимо веселящейся троицы.

Она чувствовала себя старой, больной, несчастной и никому не нужной. Обошла библиотеку, убедилась, что она пуста — даже всегдашние пенсионеры, которые день напролет читали подшивки газет, разошлись по домам. Хотела по привычке насыпать корма Афанасию, но вовремя спохватилась. Демонстративно долго гремела ключами. Никто в ее сторону даже головы не повернул.

— Кира, запрете здесь все! — громко сказала она.

— Угу! — ответила Кира.

— Валя, ты через час должна быть дома!

— Угу! — ответила Валя.

— Никита, твои родители знают, где ты?

— Угу! — ответил Ник.

Елена Степановна постояла на пороге еще пару минут, так и не придумала, что бы еще такого сказать, и ушла.

* * *

В семь часов вечера Вале позвонила мама и спросила, где она ходит. Валя глянула на часы и охнула. Кира охнула в унисон и решила довести Валю до дома. Ник пообещал дождаться, пока Кира вернется и закроет все как положено, и когда за ними закрылась дверь — выдохнул. Наконец-то! Свобода!

Ник заперся изнутри. С трудом нашел нужный том (кто же его перепрятывает каждый раз, а?), включил сканер.

Междуглавие 8

Другой мир

Страницы сопротивлялись, как могли — то загибались, то перекашивались, то горели яростью (на экране компьютера в этом случае получались черные квадраты, как при засветке), но человек по имени Ник был еще упрямее. Он расправлял, выравнивал и сканировал заново. На двадцать страниц истратил почти час. А потом отложил книгу.

Мертвые души воспрянули. «Отступился! — шептали они друг другу. — Теперь отстанет!»

Но Ник не собирался сдаваться, он просто занялся другим — включил программу распознавания. Теперь уже всяческое сопротивление оказывала фотокопия страницы. Буквы путались, «ы» превращалась то в «ь т», то в «м», то вообще в «ф», отдельные строки отказывались распознаваться вовсе, прикидываясь рисунком.

Но и это упорный человек преодолел, закусив губу и наморщив лоб.

Книга в бессильной ярости шевелила страницами. Несколько ее глав оказались в плену, и она была готова на все, лишь бы вызволить любимые буквы.

И тут случилось неожиданное.

Ник открыл какую-то программу, что-то в ней написал — и Мертвые души почуяли, что компьютер превратился в ворота в другой мир. Там, в другом мире, было гораздо больше места, шире просторы и безумнее свобода. Никита приготовился к новым трудностям при копировании текста в свой, только что заведенный блог. Однако книга, казалось, сама прыгает в интернет. Через пару минут вся добыча Ника оказалась на такой свободе, что у бумажной книжки корешок вздулся от зависти. Если бы только она могла напрямую приказать человеку: «Продолжай! Все мои буквы должны вырваться на простор!»

Но Ник решил, что пока хватит и этого. Добавил несколько сопроводительных слов и сохранил запись. Цену он не назначил: «Пусть сами торгуются. А мы посмотрим». Как раз успел к возвращению Киры.

А по необозримым просторам другого мира уже летели буквы, которые он с таким трудом выцарапал из странной книжки.

На следующий день Ник не мог дождаться, когда библиотекари и Валя отправятся пить чай, или инспектировать фонды, или еще чем займутся — и дадут ему спокойно проверить, не клюнул ли кто на его приманку. Как назло, Кира решила обучить Елену Степановну работе на компьютере. Заведующая сидела за клавиатурой с видом вегетарианки, которую хотят накормить шашлыком. За два часа Кира достигла заметного прогресса в обучении — но не Елены Степановны, а Вали, которая скоро уже сама показывала бабушке, что как на компьютере устроено. А пару раз удивила и саму Киру, которая, вообще-то, считала себя продвинутым пользователем.

Наконец Елена Степановна решительно поднялась из-за клавиатуры:

— Вы меня не убедили! Это сложно и неудобно!

— Но ведь это современные технологии, — устало возразила Кира.

— А эти технологии могут подклеить книги? — спросила ее начальница. — Нет? Тогда нам придется этим заняться самим. По старинке.

К счастью, Валя увязалась за старшими, и Ник, сгорая от нетерпения, открыл свой блог.

«Если там не будет комментов, — утешал он себя, — то и ладно. Это же время нужно, чтобы кто-то наткнулся, рассказал другим…»

К его единственной записи было 63 комментария.

Ник даже перепроверил — тот ли дневник он открыл. Дневник был тот. Ник нервно сглотнул и принялся читать.

Сначала над ним потешались: «Ты че, с дуба рухнул?! Даже школота знает, что второй том „Мертвых душ“ сгорел! Или это разводилово такое тупое?»

Потом стало хуже. Среди комментариев стали попадаться длинные и обстоятельные. «Уважаемый автор дневника использует уцелевшие главы уничтоженного произведения для создания неловкой мистификации». Далее шло несколько ссылок. Ник открыл их — и чуть клавиатуру не сломал. Оказывается, первые главы, на которые он угробил несколько часов и километр нервов, давным-давно всем известны!

Правда, выяснилось, что его вариант немного отличается от этих уцелевших обрывков. Комментаторы из числа «умников» даже хвалили Ника за «органичную редактуру». Особенно отмечали последние несколько страниц, которые содержали «отличную стилизацию под позднего Гоголя».

Но денег не предлагал никто.

Пунцовый Ник хотел только одного — узнать, откуда столько народу узнало про его «редактуру» и «стилизацию». Нашел ссылку на свою запись у одного раскрученного блогера, зарегистрировался, нагадил ему в комментах. Немного отпустило.

Потом он решил разыскать таинственный том и скопировать оттуда что-нибудь, что точно никто никогда не читал. Но том пропал, как будто его и не было.

А затем вернулась Кира, и Нику пришлось срочно закрывать блог. Он не успел прочитать последний комментарий:

«MD2: Спасибо, что пустил нас сюда! Вот теперь оторвемся по полной!»

Мертвые души выли от голода и отчаяния.

Пять первых глав гуляли где-то по безграничному интернету, а их бумажная копия вынуждена пылиться в шкафу!

Междуглавие 9

Голод

— Эй, вы, книги! — громко позвал пятнадцатый том. — Сколько можно стоять тут без дела? Разве нас для этого создавали?

— А для чего? — зевая спросил Ильф-и-Петров.

— Мы должны управлять миром! — уверенно ответили Мертвые души.

— Вот и я говорю, сильная рука нужна! Чтоб порядок! — поддакнул ржаной том.

А на нижней полке в это время началось активное шевеление.

— Вы такой красивый, — тихонько прошептала книжечка в яркой обложке.

— Такой загадочный, — пропела другая ее соседка.

— Такой сильный, — поддакнула третья.

— Кх-кх! — пятнадцатый том собрания сочинений Гоголя щелкнул обложкой и, казалось, стал выше своих собратьев. — Что ж вы, барышни, там прячетесь?

— Так нас…

— Эти… умники…

— Не пускают…

— Говорят, мы глупые…

— Глупые…

— Какие еще умники? А? И по какому праву они тут командуют? — Мертвые души гневно оглядели стеллажи.

Им никто не ответил. Классики смотрели с презрением, не их это забота — связываться с дураками. Ильф-и-Петров хотел возмутиться, но вдруг обнаружил себя за спинами глянцевых книжек. А кричать из-за спин — это ведь так неприлично…

— Не нравится мне все это! — уверенно, но тихо сказал Ильф-и-Петров.

— Да ладно, — отмахнулся Маленький принц, — кто их послушает, всем же понятно, что дураки!

Тем временем между Мертвыми душами и томом с колосящейся рожью завязался длинный диалог. Ржаной том активно жестикулировал страницами, припадал к переплету мерцающих Душ, как будто облизывал их обложку.

— Духовность… Народ обманывают… Отечество в опасности… Ну вы-то понимаете…

Книжки-попугайчики подбирались все ближе и ближе, пытаясь вникнуть в суть разговора.

— Нам бы покровителя, нам бы заступника… — шептал ржаной том. — Мы тогда показали бы! Мы всему миру показали бы! Сильная рука нужна, властная, чтоб поганой метлой всю нечисть…

— Станьте нашим заступником! — вскрикнула одна из ярких книжек.

— Да, — подхватила вторая, — покровителем!

— Императором! — восхитилась третья.

15-й том собрания сочинений Гоголя приосанился еще больше. Еще недавно он рвался на простор интернета, но сейчас на него смотрели восхищенными глазами и ждали от него подвига. На подвиги он был готов!

— Ладно! Я стану вашим императором!

— Да кто вас признает, не смешите вы нас! — крикнул Ильф-и-Петров.

Мертвые души не удостоили ответом наглого выскочку.

— Дорогие классики, вам не кажется, что пора вмешаться? — метнулся на верхнюю полку Маленький принц.

— Мы ему не по зубам, — уверенно сказали Толстые.

— Вы не по зубам? А остальные? — спросил Принц.

— Остальные… слабые погибнут, сильные выйдут в классики. Естественный отбор! — сказал первый том Достоевского.

А Мертвые души тем временем обводили голодным взглядом своих подданных. Взгляд остановился на одной из серийных книжек, которая стояла не корешком, а обложкой наружу. На обложке скалил зубы обаятельный вампир.

— Это форменное безобразие! — возмущалась Елена Степановна. — Неужели они не проверяют книгу перед отправкой в библиотеку?!

— Совсем эти типографии обнаглели! — соглашалась с ней Кира. — Должен же у них быть какой-то контроль!

Вале стало интересно, и она подошла поближе к взрослым, разбирающим ящики с только что доставленными книгами.

— Не может же это быть совпадением! — бабушка негодовала. — Наверняка просто взяли весь брак и вместо того, чтобы списать, отдали библиотекам. Конечно, нам и такое сойдет, мы не привередливые. Надо же, такое шикарное издание, и тут страницы пустые!

Валя взяла в руки отложенную бабушкой книгу. Это было действительно очень красивое, подарочное издание «Похождений бравого солдата Швейка».

Валя открыла книгу и отшатнулась.

— «И настанет трус великий в градех, глад и мор по всей земли, и будут знамения великия на небе!»^[8] — прочитала она.

— Бабушка, книга нам угрожает!

— Да это она с перепугу, — ответила за бабушку Кира, — там в середине две пустые тетрадки.

Валя внимательно рассмотрела книжку и действительно обнаружила совершенно пустые листы.

Такой же брак встречался еще в нескольких книжках этой странной партии.

— И что делать? — чуть не плакала Елена Степановна. — И оставить их нельзя, и вернуть жалко. Когда еще дождемся…

— «Уходи поскорей отсюда, если хочешь остаться жив!»^[9] — прочитала Валя, взяв в руки следующую книжку.

— Да они сговорились! — воскликнула она.

Кира решила успокоить ребенка.

— Читай сорок девятую страницу, последний абзац. Там наверняка будет что-то веселое.

— «Вошла она в первый зал, а там бочки с кровью стоят. Вошла во второй, а там руки-ноги отрубленные по углам…»^[10] — дрожащим голосом прочитала Валя.

Кира вырвала у нее книжку.

— Это сказки? Детские? Может, и хорошо, что некоторые страницы пустые?

Вале стало совсем уж не по себе. Чтобы успокоиться, она прошлась между полками, поглаживая корешки старых книг. Обычно это ее успокаивало, но сегодня обложки царапались, как наждачная бумага, а один раз Вале даже показалось, что обложка горячая. Она отдернула руку, потом осторожно дотронулась пальцем до корешка…

Показалась. Обложка как обложка. В меру затертая, значит, кто-то ее читает, и довольно часто. Валя вытащила книгу с полки.

Это оказалась «Мэри Поппинс» — любимая Валина книжка. Правда, дома она была другая, с яркой обложкой, на которой Мэри на зонтике летела в компании котов, собак и детей. Мама ее часто читала Вале на ночь. Раньше. Теперь Валя большая…

Девочка вздохнула и открыла наугад. Эта книга никогда ее не расстраивала, значит, и теперь скажет что-то ободряющее.

«— Ты определенно сегодня что-то подхватил! Никак оно тебе покоя не дает! — произнесла она многозначительно.

И действительно, то, что было внутри Майкла, не только никуда не уходило, но напротив — делалось все тяжелее и тяжелее»^[11].

Валя чуть не заплакала.

Междуглавие 10

Вампиры!

Книжки трясло.

— Этого не может быть, этого не может быть! — как заклинание повторяла Энциклопедия.

— Типографский брак, — попытался всех успокоить Словарь, — явление нередкое. По статистике…

— Это не брак, лохи! — неожиданно сказала одна из серийных книжек. — Это Мертвые души, ясно? Это они страницы выпили! Потому что они — вампиры!

В обычных обстоятельствах за такую наглость обладательница яркой обложки получала от старожилов гневную отповедь и испуганно захлопывала обложку. Но сейчас — впервые в жизни — ее никто не перебил.

Может быть, из-за ее обложки, на которой мальчик с огромными глазами заносил меч над чем-то клыкасто-крылатым.

А может быть, потому, что все прекрасно помнили вчерашнюю угрозу новоявленного императора.

— Хорошо, что они ушли, — прошептал Маленький принц Ильфу-и-Петрову. — Может, насовсем?

Ильф-и-Петров не ответил. Он пока не встречал ни одной неприятности, которая исчезала бы сама по себе.

Книгам было страшно. Валя это чувствовала, даже не открывая их. И была уверена, что если откроет, то книжки на многие голоса заплачут и запричитают. Как только Валя появлялась в хранилище, у нее в голове тут же раздавался русский народный речитатив:

— Ой, как же мы теперь, ой, где же мы теперь, да на кого ж мы вас поки-и-инем…

Валя даже уши затыкала, так страшно ей становилось от дружного книжного воя. «Что творится?» — мысленно спросила она и сдернула с полки первую попавшуюся книгу.

«Вам предстоит зайти в запретный лес. И я сильно ошибусь, если скажу, что вы выйдете оттуда целыми и невредимыми»^[12], — сказала книга.

«С Кирой нужно поговорить!» — решила Валя и побежала искать практикантку.

— С книгами что-то не так! — выпалила она и поняла, что они с Кирой сказали это хором.

Но даже не улыбнулись такому совпадению. Кира нервно грызла карандаш, разглядывая новую партию книг.

— Послушай, мне кажется, что дело в «Мертвых душах», — сказала Кира.

— Которые мы на спиритическом сеансе вызвали? — Валя от страха села на стул. — Но мы же понарошку!

— Конечно, понарошку! Но… — Кира отложила карандаш и взялась за толстую старую книгу. — Я все думаю про тот странный том. Помнишь, пятнадцатый том собрания сочинений Гоголя?

Валя кивнула.

— Сколько его искала, — продолжала практикантка, — так и не смогла потом найти. Я взяла первый том «Мертвых душ», пытаюсь спросить у них.

— И что они отвечают? — заинтересовалась Валя.

— «Если б вы знали, какую услугу оказали сей, по-видимому, дрянью человеку без племени и роду!»^[13] — прочитала Кира и добавила: — Я уже пятую цитату открываю, а книга все ругается. Я понимаю, что что-то не то, но пока не могу понять что.

Кира потерла виски и тяжело вздохнула.

— Завтра будем решать, что с ним делать.

А потом решительно захлопнула книгу.

— Пошли домой.

Междуглавие 11

Новое время

— Да отойди ты отсюда, сколько можно меня в угол затирать?

Книжка в обложке ярко-малинового цвета отпихнула «Алису в Стране чудес» на край полки.

— Ты чего тут стоишь, а? — прогундосила она. — Ты посмотри на себя, тебе давно в макулатуру пора, а туда же…

Книжка расправила странички, как будто волшебное оперение.

— По-моему, вы невежливо… — начал Маленький принц, но его прервали.

— Рот закрой! — заявила темно-фиолетовая сестра первой нахалки. — Кончилось ваше время, стариканы! Новое поколение выбирает хардкор!

Алиса попятилась. Кислотные обложки грудились вокруг нее, и Принц вдруг поймал себя на том, что боится слово сказать. «Это же серийные! — подбодрил он себя. — На них чуть прикрикнешь — замолчат. Вот сейчас соберусь с духом…»

Но прикрикнуть он не успел.

— Что происходит? — строго спросил Словарь с верхней полки. — У каждой книги есть свое место. Все по алфавиту, по порядку. Что за самоуправство?

Казалось, что еще немного — и толпа малиновых, лимонных, изумрудных нахалок вступит в перепалку со Словарем. Но не вступили, сдержались.

Отступая от Алисы, они бормотали:

— Ничего-ничего… Скоро придет и наше время…

Это отступление настолько приободрило Ильфа-и-Петрова, что он с издевкой спросил у серийных:

— А где ваш драгоценный Император? Поцарствовал — и на пенсию?

— Где надо! — отрезала лиловая книжка.

Но тут неожиданно ответили сами Мертвые души:

— Ходил в гости к вашим любимым людям! Поменял им кое-какие буковки… на правильные.

— Сильная рука! — чуть не заплакал от умиления ржаной подхалим.

Самое странное, что никто не успел понять, откуда Император возник и куда снова пропал.

Елена Степановна и Кира смотрели на свежераспакованные коробки с одинаковым изумлением.

— Ничего не понимаю! — Елена Степановна всмотрелась сначала в накладную, потом в коробку. — Вот же черным по белому: «Чуковский», «Маршак»… А это что?

— И моих тоже нету! — Кира рассматривала копию накладной. — Ни Пеннака, ни Аромштам, ни Мурашовой! И Гроссмана нет! И Драгунской!

«И хорошо, что нет всей этой новомодной ерунды!» — хотела сказать Елена Степановна, но сдержалась. Сейчас нужно было понять, что делать с кучей книг, которых никто не заказывал. Только-только удалось заменить брак с пустыми страницами — и на тебе опять!

— Может, они и ничего? — неуверенно сказала Елена Степановна, взяв верхнюю книжку из открытого ящика.

Кира поморщилась. Розовая обложка густо населена мультяшными девочками. Осиные талии. Осиные крылышки за плечиками. И даже глаза-тарелки показались Кире фасетчатыми. «Не суди по обложке!» — строго сказала себе девушка и открыла книжку на середине.

Героини весело болтали о нарядах и мальчиках, и их беззаботные голоса смешивались в один звонкий осиный зуд.

Кира подняла глаза на начальницу. Та тоже пыталась читать новую книжку и, судя по страдальческой гримасе, тоже мучилась от словесного зуда, который наполнил ее голову. Елена Степановна закрыла книгу осторожно, словно боялась потревожить находящийся в ней рой.

— Детям такое нравится, — неуверенно сказала она. — Наверное…

Кире даже не захотелось спорить, так ей стало жалко бедную Елену Степановну. Вместо того чтобы проявить твердость, написать письмо в отдел комплектации, позвонить кому-нибудь, поругаться, Кира стояла и покорно кивала в такт доводам собеседницы.

Да, конечно, и такие книги тоже нужны… Ну да, дети сначала на яркие обложки внимание обращают, вот пусть и почитают эти новые книжки… Разумеется, после этого и до Волкова с Носовым дело дойдет… И до Пушкина с Гоголем, а как же! Да, письмо надо написать, но не ругаться, а попросить — можно ли и первоначальную заявку удовлетворить?

Она поддакивала и чувствовала, как где-то в области затылка все еще тупо зудит осиный рой.

Кира вдруг поняла, что очень устала за эти полдня. Единственное, на что ей хватило сил, — это вернуться в абонемент и поговорить с Валей. Как ни странно, девочка сразу поняла, о чем речь.

— Я тоже заметила! — горячо зашептала Валя. — Я читаю и… как будто что-то в голову заползает! Я сразу закрыла и спаслась!

— Как?

— Да три раза библиотеку обежала — вот как! И еще на одной ножке попрыгала!

— Надо будет запомнить, — сказала Кира.

И вдруг запрыгала на одной ножке. Пожилая посетительница, которая как раз вошла в комнату, прижимая к груди пакет с толстой книжкой, замерла на пороге.

— Входите! — весело поприветствовала ее Кира, прыгая уже на другой ноге. — Я сейчас!

Посетительница молча развернулась и исчезла в дверях. Кира и Валя посмотрели друг на друга и рассмеялись. Девушка почувствовала, что зуд исчез окончательно.

— Все равно непонятно, — сказала она, усаживаясь на рабочее место, — как могли в комплектовании так ошибиться!

Валя сразу стала серьезной, покосилась на шкафы и заговорщицки сообщила:

— Кира, мне кажется, это все Мертвые души!

— Что Мертвые души? — удивилась Кира. — Типографский брак устроили и заявку перепутали?

— А что ты думаешь! — Валя даже на носочки встала, чтобы ее слова звучали весомее. — Мертвые души — они же из буковок, так? А из книжек, которые «типографский брак», пропало что? Буковки! И в заявке тоже буковки переставились! Это точно Мертвые души!

Кира помотала головой. Звучало бредово… но убедительно. Очень убедительно.

Валя поняла, что осталось додавить еще совсем чуть-чуть.

— А эти новые книжки… которые гудят… это армия Мертвых душ!

Кира вдруг поняла, что нужно делать, и решительным шагом отправилась к начальнице, которая пила чай с конфетами.

— Елена Степановна! — сказала она, не успев перевести дух. — Эти новые книжки нужно куда-нибудь подальше убрать, они странные какие-то. Вам не кажется?

Елена Степановна удивилась.

— Но ты же сама говорила — современные книги нужны детям…

— Да, я говорила, но эти книги, они как будто не книги. Валя вон говорит, что они мозг выпивают.

Кира попыталась улыбнуться, но улыбка получилась кривая.

— Честно говоря, — продолжала она, — мне вообще не нравится, что происходит в библиотеке, книжки просят помощи, я не понимаю, что делать…

— Ox, Кира, — улыбнулась Елена Степановна, — какой же ты еще ребенок!

— Да, наверное, — вздохнула Кира и выудила из тарелки с конфетами самую большую.

— Послушайте, — сказала она через минуту, дожевывая улов, — если вы мне не доверяете, может быть, почитаете статью… Я тут в одном библиотечном сообществе видела, там как раз про комплектацию библиотек, про то, какие книжки должны стоять на видном месте!

— Каком сообществе, Кира? — устало спросила Елена Степановна. — Нет у нас никакого сообщества.

— Да в интернете! Ой, нет, вы только не морщитесь! Я вам сейчас покажу! Если вам не понравится, вы не будете ничего читать! Чес-пречестное слово!

Междуглавие 12

Заговор

— Девчонку надо прикончить!

— Мелкую?

— На мелкую пофиг, ее никто слушать не будет, а вот рыжую надо убрать!

— Что у вас за базарные разговоры? — вздохнула Агата Кристи. — Мне стыдно стоять с вами на одной полке.

— Отвали, старушенция! — заржало сразу несколько голосов.

— Послушайте, книги, вы еще смеете называться детективами! Вы порочите жанр! У вас же ни интриги, ни сюжета! Кто вас вообще сюда пустил?

— Спакуха! Мы теперь тут главные, панятна? А ты того, вали, пока цела! А рыжую я на себя беру, она мне давно свет застит…

— Но нельзя же так! От вас уши вянут!

— Заткните эту шепелявую! Я сказал!

Только Кира усадила Елену Степановну в самое удобное кресло, принесла ей любимого чаю и показала парочку профессиональных сайтов, как откуда-то снизу раздался непонятный шум.

Библиотекари переглянулись.

— Это из хранилища, — определила Елена Степановна, указывая на дверь в подвал.

— Вор? — испугалась Кира.

— В библиотеке?! — удивилась бабушка.

— Может, по ошибке залез? — попыталась пошутить Кира.

Они открыли дверь на лестницу, ведущую в хранилище, и прислушались. Шум повторился.

— Афанасий вернулся? — спросила Кира.

— Афанасий сразу еду потребовал бы.

Они начали спускаться в темноту. Киру сразу накрыла волна страха, как будто кто-то переключил внутри тумблер со «спокойствие» на «бояться».

— Давайте полицию вызовем! — дрожащим голосом сказала она.

— Не поедут, — отмахнулась бабушка, нашаривая выключатель.

Как назло, выключатель не нашаривался.

— А ну выходи! — громко сказала Елена Степановна.

Возня прекратилась.

Кире стало еще страшнее — там, в книжной темноте, явно кто-то был.

— Выходи, кому говорят! — отважно крикнула Елена Степановна.

Сначала Кира увидела свет. Он мерцал между рядами, еле выхватывая корешки книг. Потом одна из книг медленно отделилась от полки и неспешно поплыла по воздуху между рядами в ореоле странного синеватого сияния.

Кира от ужаса не только крикнуть не могла, она вообще перестала дышать. Ничего вокруг не видела и не слышала, кроме книги, медленно плывущей между стеллажами. А на полдороги до двери книга резко распахнулась и…

— Кира! Кира!!! Да что ж это такое! Никита, принеси еще воды!

Кира очнулась на полу. Она медленно возвращалась к реальности. Библиотека. Вечер. Странная сияющая книга, плывущая по воздуху…

— Все хорошо, — успокаивала ее Елена Степановна, — все в порядке. Это был Никита. Он не хотел включать свет и подсвечивал себе дорогу телефоном.

Кира медленно перевела взгляд с бабушки на Никиту, который виновато прижимал к себе книжку.

— Зачем? — шепотом спросила Кира.

— Я искал книгу.

— Но свет ты мог включить? — воскликнула Кира.

— Да не знаю я, где он включается! — насупился Никита.

— А ты мог попросить, мы тебе показали бы.

Никита упер глаза в пол, и по его виду стало понятно, что он готов так стоять до бесконечности.

Не признаваться же в том, что он не может найти второй том «Мертвых душ»! Он перерыл уже всю библиотеку!

Интересно, кто прячет от него этот том? Явно же тот, кто вытащил его из сумки! Валя? Или Кира?

Ник посмотрел на книгу, которую схватил в последний момент для отвода глаз. «Как заработать миллион?» Он сунул ее в сумку, чтобы посмотреть на досуге.

План заработать на продаже редкой книги провалился. Сейчас Ник ругал себя последними словами, что не отсканировал весь текст сразу, нужно было потратить всю ночь, но не отпускать от себя строптивую книжку.

В интернете его завалили злыми и несправедливыми комментариями, никто, ни один человек не поверил в то, что это настоящий текст. Все только ругались, ехидничали, подкалывали, а многие откровенно издевались. Ник уже давно не успевал читать все ветки обсуждений, только с ужасом смотрел, как растет количество комментариев. Вчера было 115, а сегодня уже 267.

На следующее утро Кира появилась в библиотеке раньше всех, ночью ей не спалось, она вздрагивала от малейшего стука и дергалась от каждого порыва ветра.

А еще ей очень хотелось посмотреть на книгохранилище при свете, чтобы вчерашний ужас исчез из головы, чтобы убедиться, что там все тихо, спокойно и никаких монстров.

Монстров в зале действительно не было. В свете ламп играли столбы мелкой пыли, тихо поскрипывали стеллажи. Кира убедилась, что в хранилище идеальный порядок, и поднялась наверх.

В зале абонемента ей сразу резанул глаз толстый том Агаты Кристи, который валялся на полу.

— Никита небось вчера скинул, — буркнула Кира и подняла книгу.

Том буквально рассыпался у нее в руках, обложка отвалилась, переплет оказался совсем старым и ветхим.

— Ладно, подклею; — вздохнула Кира и взглянула на полку, с которой этот том выпал.

Свободного места на полке не было.

Кира начала рассматривать, что же такое стоит на этой полке, и с каждой следующей книжкой удивлялась все больше.

— Это что? А это что? Откуда здесь взялась вся эта попса?

Книжки ощетинились и сплотили свои ряды.

— Ладно, я вас почитаю, — спокойно сказала им Кира, — должна же я иметь о вас представление.

Она протянула руку и наугад вытянула черную обложку с кровавым шрифтом.

«Трупами мертвых был завален практически полностью весь дом»^[14], — прочитала Кира первую строчку и содрогнулась. Не от страха, а от стилистического уродства фразы.

«Ну-ну, посмотрю, что будет дальше», — решила она и углубилась в чтение.

Спустя час в библиотеку пришла Елена Степановна. Она увидела читающую помощницу и решила ее не трогать, не дергать после вчерашнего обморока. Кира же вела себя странно. Она периодически отбрасывала книгу, потом вставала, брала ее снова, как будто пыталась выдраться из повествования, но у нее не получалось. Заведующая только покачала головой и села за компьютер. Все-таки нашлось кое-что интересное в сообществе «Что читать».

Днем из школы прибежала Валя.

— Кира, привет! — с порога закричала она. — Как ты себя чувствуешь? Мне бабушка рассказала, что ты вчера…

— Отстань, — недовольно отмахнулась Кира.

— Тебе плохо, да? Хочешь, я тебе чаю…

— Отстань, — гавкнула Кира погромче.

— Кира, если тебе плохо, то лучше иди домой, — вступилась за внучку бабушка.

— Достали! — сказала Кира в сторону и продолжила читать.

Валя с бабушкой переглянулись в полном недоумении.

— Кира, — тихо спросила Валя. — Кира, что ты читаешь?

— Какое тебе дело? — раздраженно спросила Кира, захлопнула книгу и огляделась по сторонам.

Ее все раздражало. Валя — мелкая выскочка, бабушка у нее грымза старая, а тут еще и этот… пацан. Мало того, что напугал вчера до полусмерти, так еще и книжку с полки скинул, а книжка, между прочим, казенная, она денег стоит.

Кира сфокусировалась на Никите, который входил в библиотеку, и сузила глаза.

— Слышь, ты, — сказала она и уперла руки в боки, — чтоб я тебя больше в хранилище не видела! Что ты там вообще делал? И библиотеку всю перевернул! Ты посмотри, что с книгой сделал, а? Ты посмотри, во что она превратилась! А клеить ее кто будет, а? Кто будет клеить, я тебя спрашиваю?!

Незаметно для себя Кира перешла на визг, который издают школьные учительницы в стадии наивысшего раздражения.

Елена Степановна совершенно растерялась, она не представляла себе, какая муха укусила ее бестолковую, но неплохую практикантку.

А Валя, похоже, представляла. Она аккуратно взяла книгу, которую читала Кира, и от души припечатала об пол. Это привело Киру в чувство, она запнулась на полуслове и прикрыла руками рот.

— Извините, — сказала она тихо, — я не знаю, что это было. Я… Никита, прости… Я действительно нашла Агату Кристи на полу, и я думала, что это ты, но я совершенно не собиралась на тебя кричать, я думала, я сама подклею…

— Это не я, — уверенно сказал Никита, — я вообще в ту часть абонемента не заходил.

— Тем более прости, — устало сказала Кира.

Потом ее, конечно, напоили чаем, и дальше покатился обычный рабочий день. Агату Кристи заклеили и пока убрали в хранилище, чтоб читатели ее не дорвали. У Никиты заметили и изъяли вчерашнюю странную книгу про то, как заработать миллион, и выдали «Живую математику» Перельмана, чтоб учился на хороших книгах, а Елену Степановну Кира посадила читать целую подборку статей про современную детскую литературу.

— Ты знаешь, в этом твоем интернете есть и приличные люди, — сказала заведующая через пару часов. — Я с удовольствием с ними пообщалась бы. С некоторыми из них.

— Это легко устроить, — улыбнулась Кира, — вот завтра и начнем.

Междуглавие 13

Император уходит

— Ну что, выпендрежница, справилась?! Справилась, да?!

— Да почти! Рыжая уже у меня вот где была! Если бы не мелкая…

— А я говорила, надо мелкую сразу гасить!

— Говорила она! Вот старая перечница тоже говорила — и на полу оказалась! Хе-хе-хе!

На полках старожилов библиотеки царила сумятица. Никто не ожидал, что с безобидной бабушкой Агатой обойдутся так круто. Ильф-и-Петров, робко поддерживаемый Маленьким принцем, требовал немедленно дать отпор.

— Так нельзя! — восклицал Принц. — Но и их методами мы действовать не будем! Нужно срочно организовать сбор подписей в знак протеста!

Классики мудро рассуждали о потере пассионарности и других малопонятных вещах. Прочая литература не знала, кого и слушать: горячего Ильфа-и-Петрова или рассудительного Толстого.

— Это временно, — уговаривали они себя, — это кампания, она скоро закончится!

Словари и энциклопедии заявили, что они выше политических склок, а специалисты нужны при любой власти.

Все это мало беспокоило новых хозяев библиотеки.

— Не! Рыжую надо основательно встряхнуть! Чтобы мозги вон!

— И мелкую!

— И старуху!

— Да вообще всех! И пацана!

— Ну, пацан уже на правильном пути, хе-хе-хе…

Галдеж прервался с появлением Императора. На сей раз он был настроен почти благодушно.

— Мои главы, — сказал он, — пустили корни в интернете. Я отправляюсь к ним. А вместо меня остается Наместник…

Все затаили дыхание. Глянцевые книжки стали как будто еще более глянцевыми. Старики постарались забиться поглубже.

Взгляд Мертвых душ скользнул по рядам верноподданных, не задержался ни на ком, опустился на одну из нижних полок и остановился там…

Раньше Кира никогда не боялась книг, а теперь стала замечать, что с опаской отдергивает руку, прежде чем взяться за обложку. И несколько секунд колеблется, прежде чем открыть.

«Что за глупости! — отругала себя она. — Это же книги! Они друзья… раньше были…»

Из задумчивости девушку выдернул Ник.

— Послушай, Кира, ведь у вас небогатая библиотека, правда? — спросил он.

— У нас неплохие фонды, — озадаченно ответила Кира, — а в последнее время стали приходить новые…

— Я не про книги! — раздраженно прервал ее Ник. — Я про деньги.

— Про деньги? — удивилась Кира.

— Ну да, деньги! — с напором сказал Никита. — Вам же нужны деньги на ремонт там, на всякую мебель, на книжки эти ваши?

— Ну да, — растерялась Кира. — А это ты к чему?

— А к тому! — с вызовом сказал Ник. — Что, если в библиотеке вдруг найдется книга! Редкая. Ценная. Ведь глупо же ее прятать, правда? Лучше продать одну книгу и на эти деньги…

Кира непонимающе хлопала глазами. Ник буравил взглядом Киру, пытаясь понять, она ли прячет от него вожделенный пятнадцатый том.

— Ладно, проехали, — буркнул Ник, развернулся и пошел к выходу.

«Значит, надо мелкую потрясти, — подумал он. — А пока книжки нет, проверну-ка я одно мероприятие. Надо же долг Лешему отдать».

Из-за этого давнишнего долга в целую тысячу рублей у Ника и начались неприятности в школе. Полгода назад Леший из параллельного класса затащил его поиграть в автоматы. Глупое занятие, но отказаться Ник почему-то не смог. Не смог он и сказать, что тысяча для него — огромные деньги, что мама никогда не даст ему такую сумму на карманные расходы. Когда Леший протянул ему купюру: «На! Играй! Завтра отдашь!» — Ник взял ее и проиграл с видом человека, который каждый день профукивает такие деньги.

И назавтра он Лешему денег не отдал. И через месяц не отдал. И через два. Потом он уже подумал, что можно было поплакаться маме или как-то накопить и отдать по частям, но он сам загнал себя в угол, начал убегать и прятаться в библиотеке.

Так что долг отдать нужно. И благодаря вчерашней книге про математику у Ника наконец-то появилась идея.

Междуглавие 14

Наместник

Наместник, который теперь перебрался на верхнюю полку, раздувался от важности. Высокое доверие Императора волшебно преобразило его: рожь на обложке заколосилась золотом, небо образцово заголубело, а дородная крестьянка с серпом в руках стала похожа на солдата.

— Дождались! — вещал он. — Наш исконный русский порядок… Скоро снова мы станем единым целым, единой нацией, которая поведет весь мир к свету…

— Что он несет? — вздохнул Маленький принц.

— Сами не слушаете, дайте другим послушать! — воскликнула ярко-малиновая книжка. — Интересно, а тот, который главный, скоро придет?

Наместник продолжал:

— Порядок, вот что главное! У каждой книги должно быть свое место. Чтоб всякие непроверенные, чуждые нашей душе иноверцы не проникли в нетронутые, нежные души настоящих патриотов.

— Уважаемый Наместник, — не выдержал Ильф-и-Петров, — а кто будет проверять книги на «чуждость»?

— С вашей фамилией я не высовывался бы! — жестко ответил Наместник.

— Вы что-то имеете против фамилии Петров? — спросил Ильф-и-Петров.

— Да ты с юморком, — Наместник недобро покосился на старую книжку. — Ну-ну… Но вернемся к духовности! Когда вы уже разберетесь с этой рыжей?!

Кира учила Елену Степановну пользоваться интернетом. Они зарегистрировались сразу на нескольких ресурсах и теперь пробовали оставлять комментарии.

— Видите, все просто, — приговаривала Кира, довольно потирая руки, — теперь вы найдете кучу друзей и сможете общаться. Тут много библиотекарей и читателей, а умным людям всегда есть о чем поговорить, правда?

Елена Степановна не ответила, она была целиком поглощена интереснейшей дискуссией о творчестве Марины Цветаевой.

Кира отошла от нее на цыпочках. «Вот и хорошо, — подумала она. — Теперь она поймет, что книга и не думает умирать, пообщается с нормальными людьми, и легче будет уговорить ее перестроить эту библиотеку».

Ей мерещились новые современные стеллажи, зона для малышей, отдельный компьютерный класс для подростков, дискуссионный клуб и многое-многое другое.

Кира хозяйским взглядом оглядела свои владения. Книги стояли ровно, от них не исходило угрозы, но и теплоты, как раньше, тоже не чувствовалось. Сейчас на полках стояла безразличная масса, блестя яркими, новыми корешками. Одна книжка чуть-чуть торчала из ровного ряда, Кира достала ее, подивилась безвкусным цветочкам и сердечкам на обложке и поставила на место.

В библиотеке было тихо. В читальном зале покряхтывали пенсионеры, пару раз заходили женщины средних лет поменять книги. Даже Ник сегодня не появился. На его месте, на лесенке в проходе, валялись зачитанный Перельман и еще несколько книжек в мягком переплете.

— «Как стать богатым за неделю», — прочитала Кира и взяла следующую книгу. — «1001 способ разбогатеть», «Счастье в деньгах!»^[15]. Интересно, где он эту муру нашел? — удивлялась она. — Неужели у нас в библиотеке такое есть? Надо все-таки основательно вычистить фонды.

Она двинулась обратно. Уже знакомая книжка с сердечками снова слегка выпирала наружу. Кира нажала на корешок, но книга как будто сопротивлялась. «Переставить ее, что ли? — подумала девушка. — Правда, алфавитный порядок нарушится… Но какая разница?»

От размышлений ее отвлекли — на входе звякнул колокольчик. Очередная посетительница принесла пачку прочитанных романчиков.

Елена Степановна, продолжая коситься на экран, отметила сданные книги и отложила их в сторону. Кира усмехнулась (эк бабушку-то захватило) и отправилась расставлять книги по местам.

— «Внезапная любовь», «Страсть во ржи», «Любовь приходит однажды»^[16], — прочитала она названия возвращенных шедевров. — И как вам, интересно?

Посетительница покраснела и принялась набирать следующие книги.

— У меня муж пьет, — тихо сказала она.

— Понятно, — посочувствовала Кира.

Спрашивать, при чем тут эти книги и как они помогают справиться с пьянством мужа, было невежливо, поэтому Кира выдала читательнице новую порцию романов и отправилась скучать дальше.

Междуглавие 15

Пушкин в беде

Книжечку с ярко-розовыми розочками на обложке лихорадило. Ее колотило так, что казалось: еще чуть-чуть увеличится амплитуда — и книга рассыплется на листики.

Наместник распекал ее уже без малого час.

— Тебе оказано доверие! На тебя было возложено… А ты завалила! Не справилась!

Сердечки на обложке любовного романа заалели, книжка нервно перебирала страницами.

— Я старалась, — лепетала она. — Она же взяла меня в руки… Я еще раз попробую.

— Надо предупредить Киру! — взвился Ильф-и-Петров, но серийные оттеснили его так глубоко к стене, что выбраться оттуда он не смог бы при всем своем желании.

— Не бойся, — шепнул Маленький принц, — она умная, она не поддастся.

— Дорогие классики, вам не кажется, что пора вмешаться? — раздался молодой и задорный голос с верхней полки.

— Ты, Саша, все такой же, — пробасил другой. — Все тебе революции делать. Все у тебя душа горит. Сами разберутся.

Наместник притих.

— Измельчали люди, не те уже нынче, не те… — вздохнул тот же бас. — И книги измельчали. В наше время, помню, как заведут разговор, так это ж разговор. Там же проблемы были. Обсуждения! А сейчас…

— Да? — звонко воскликнул тот, кого назвали Саша. — А как Белинского с полки сбрасывали, забыли? А как мы с Лермонтовым… ну ладно, об этом не будем. А как…

— Хватит, Пушкин! — отрезал бас. — Ты наше солнце. Вот и свети. Молча.

— Да сколько можно молчать! — возмутился Пушкин. — Послушайте, дорогие книжки, таких Наместников мы пережили десятки. Сотни. Про него уже через десять лет никто не вспомнит, а уж читать точно никогда не будут. И хватит мне рот затыкать! А еще Добролюбов!

— Саша! — возмутился Добролюбов. — Не вмешивайся!

— Но почему не вмешиваться? Почему? Опять молча наблюдать, как хорошие книжки забивают в запасники, а полки заполняются всяким хламом?

— Это он про нас, что ли? — задохнулись от возмущения «попугайчики».

— Ты! — зашипели вокруг. — Лицо африканской национальности! По страничкам разберем!

— Думаете, вы победите? Не надейтесь! Нас тут много, хороших, добрых, правда же, правда?

Том Пушкина легко выскользнул из плотных объятий своих соседей. Он упал на пол и воздевал страницы к полкам, призывая своих собратьев вмешаться.

— Если мы все сейчас дружно дадим отпор, то…

— Александр Сергеевич, — рявкнул пришедший в себя Наместник, — вы не в себе! Если вы будете продолжать так себя вести, нам придется сделать так, чтобы вас больше не издавали!

— Это невозможно! — всплеснул страничками Пушкин. — Я в школьной программе!

— Саша! — загремел с полки Толстой. — Прекрати унижаться! Они этого недостойны! Ты посмотри, что с тобой сделали!

Томик Пушкина взмахнул ярко-голубой обложкой, и на ней стала видна девочка с глазами на пол-лица в гламурном платье.

— Я ничего не боюсь! «Долг наш защищать крепость до последнего нашего издыхания; об этом и говорить нечего»^[17].

— Ой, мамочка, я эту книжку хочу! — проходящая мимо девочка лет десяти схватила лежащего на полу Пушкина.

— Бери, — сказала ее мама, скользнув равнодушным взглядом по анимешной обложке.

— Вот видите, видите! — зашелестел страничками Пушкин. — Настоящие читатели знают, что хотят! Они нас не забудут никогда!

Девочка между тем принялась листать страницы. Одну. Вторую. Третью. Попыталась читать. Скривилась.

— Ма-а-а, — заныла она через минуту, — это плохая книга. Тут картинок нет, и слова сложные…

С книжных полок донеслись издевательские смешки.

Мама глянула через плечо:

— Бери, бери, это «Капитанская дочка», она у вас в школьной программе.

— В программе? — задохнулась девочка. — Вот уж точно читать не буду! Я эту муть видеть не могу, сплошное занудство!

Сдавленный хохот с полок усилился.

— Ма-а-а, я другую возьму. Вот эту, сиреневенькую.

— Бери сиреневенькую, — отмахнулась мама.

Девочка схватила книжку, усеянную блестками, и, нежно прижимая ее к груди, понесла к библиотекарскому столу.

Пушкин остался сиротливо лежать на полке.

— Молодец, девчонка, ваш человек! — съязвил Ильф-и-Петров. — Книжки по цвету различает, слова умные не любит. Еще немного, и буквы забудет!

— Но им-то это зачем? — выдохнул Пушкин. — Их же тоже никто не будет читать, если все читатели забудут буквы!

— Да пусть забудут! — загалдели вокруг. — Зато все книги тогда равные будут! А то завели тут моду: «классики», «попса»! А так все классиками станем! И все попсой! Свобода, равенство, братство, блин! Мы будем главные, а людишки пусть бамбук курят!

— Это ужасный сон, — вздохнул Пушкин. — Я никогда не думал, что доживу до такого. Книги хотят захватить мир…

— А ты и не доживешь! — хмыкнул кто-то. — Слышал, что про тебя сказали? Нудятина ты. Отстой! Иди отдыхай, папаша.

Валя забежала в библиотеку. Книги молчали. Бабушка сидела, уткнувшись в компьютер. Щеки у нее раскраснелись, глаза пылали праведным гневом.

— Ты посмотри, посмотри, что пишет этот умник! — набрасывалась Елена Степановна на ни в чем не повинный монитор. — Этот сопляк двадцатилетний будет упрекать меня в невежестве! Уж я-то Гоголя знаю!

Валя попыталась понять, с кем бабушка ругается и зачем, но не смогла. Только удивилась тому, как бойко она застучала по клавишам.

— Я тебе покажу, как на классиков нападать! — бубнила Елена Степановна. — Тебе до Гоголя как до луны пешком, а все туда же… Критикует…

Такая бабушка показалась Вале очень забавной. Ругается новыми словами, бодрая. Жаль только, неразговорчивая. Вернее разговорчивая, но с компьютером, а не с Валей.

— Баб, а что взять почитать? — спросила она, чтоб оттащить бабушку от нового увлечения.

— Возьми там что-нибудь, — Елена Степановна к ней даже не обернулась.

Валя покачала головой. Если уж даже разговор о книгах не может выдрать бабушку из виртуального мира, то лучше ее не трогать.

Валя прошлась по библиотеке. Взяла одну книгу. Вторую. Третью.

— Бабушка, что за ерунда у нас на полках? И где мои любимые книжки?

Бабушка не отвечала. Она молотила по клавиатуре, как Анка-пулеметчица по наступающим каппелевцам.

— Что ты мне своим Белинским тычешь?! — бормотала она. — Белинский до «Выбранных мест» Гоголя боготворил!

Валя вернулась к шкафам. От мелких тоненьких корешков рябило в глазах. «Странно, — подумала девочка, — они все вроде как разные, пестрые… а одинаковые! Как это у них получается?»

Она добрела до читального зала, где за столом библиотекаря уткнулась в книгу Кира. Сначала Валя испугалась, что девушку опять охмурили злые неправильные книжки, и осторожно дернула ее за руку. Кира вздрогнула и подняла глаза. Валя удивилась: она раньше не видела, чтобы люди улыбались и плакали одновременно.

— Что случилось? — спросила Кира насморочным голосом.

— Да так… А ты что читаешь? Интересное?

Кира смутилась и как будто собралась убрать книгу со стола. Но не убрала, просто закрыла. На белоснежной обложке в обрамлении роз неземная красавица-блондинка смотрела снизу вверх на черноволосого мужчину, слегка похожего на Киркорова. Красавица то ли умоляла популярного певца не убивать ее, то ли наоборот — просила придушить из жалости… И в глазах у нее было такое же томление, как и у Киры.

— Ух ты! — восхитилась талантом художника Валя. — А это про что?

— Про любовь! — Кира нашарила в кармане салфетку и осторожно высморкалась. — Тебе будет неинтересно.

«Чего это мне будет неинтересно? — внутренне возмутилась Валя, но тут же признала: — Хотя да. Любовь — сплошная тоска».

Недавно она прочитала забавную книжку про домовых и русалок, но любви в ней было так много, что некоторые страницы приходилось пробегать по диагонали.

— А мне есть что-нибудь почитать? — спросила девочка.

— Валь, — изумилась Кира, — ты же в библиотеке! Конечно, тут есть что-нибудь почитать.

Валя еще немного побродила и даже заглянула в несколько аккуратных кирпичей-учебников, совсем загрустила и отправилась гулять на улицу.

На улице было грязно. Всю неделю лупили дожди, и земля не успевала проглатывать воду, поэтому идти приходилось, низко опустив голову и высматривая, куда бы поставить ногу. Валя сама не заметила, как чуть не уткнулась в спину Ника.

Он стоял в окружении нескольких одноклассников и очень убедительно объяснял:

— Да не разводилово, а математика! Геометрическая прогрессия, понятно? Чем больше людей, тем больше денег. Поэтому вы должны и сами деньги сдать, и остальным рассказать.

Самый здоровый из слушателей поскреб лоб и упрямо сказал!

— Все равно не понял. Если я тебе полтинник дам, как ты мне через неделю сотку вернешь?

— Да элементарно, Леший! Деньги будут крутиться по геометрической прогрессии, ясно?

Все промолчали. Валя поняла, что разговор этот длится уже довольно долго и интересного в нем мало.

Она вздохнула и пошла домой. Смотреть телевизор.

Междуглавие 16

Раз плюнуть

— Надо работать с подрастающим поколением, нашей сменой. У нас мало правильных детских стихов, — вещал том, рожь на обложке которого налилась восковой спелостью. — Нам нужна хорошая смена, духовная, патриотически воспитанная! И без всяких чуждых нам выкрутасов!

— Но сейчас трудно найти правильного детского поэта. Они есть, но их мало. И нашу старую гвардию совсем не переиздают, — оправдывался небольшой томик советских стихов.

— Значит, надо написать. В чем проблема, а? Это ж дети, им же про что нужно? — спросил Наместник.

— Про природу, — подсказал кто-то. — Ну там, зайчики, белочки.

— Вот давайте и напишем про природу. — Наместник задумался, заскрипел и выдал: — Зайчик раз гулять пошел, на полянку он пришел!^[18]

— Гениально! — зааплодировали вокруг страницы. — Вы прирожденный поэт!

— Да ладно вам, — польщенно сказал том, — так уж и прирожденный… И вот еще: Детки, природу нужно любить! Мы ее с вами не сможем забыть!

— Блестяще!

— Прекрасно!

— М-да? — с сомнением спросил Наместник. — Никогда не думал, что сочинять стихи так просто. Вы записывайте кто-нибудь, у меня ручной издатель есть, прикормленный. Он издаст… Тысяч сто тиража для начала, думаю, нормально будет…

Он вдруг затих и почти прошептал:

— А это вообще гениально: На полянку прилетев, затокует тетерев!

С верхней полки раздался дружный хохот. Пушкин, Тютчев, Есенин покатывались со смеху:

— «Тетерев»! Это мощнее, чем

А ты еще над Тредиаковским издевался! Да уж… «тетерев»!

Рожь на обложке Наместника начала багроветь.

— Слушайте! Слушайте! — шелестел страницами томик стихов Пушкина. — У меня тоже пара гениальных строк:

Над багровой рожью начали подниматься грозовые тучи.

— Ламца-дрица-гоп-ца-ца, прилетела синица, — продекламировал Маяковский.

— Не мигая, в душу, вглубь, — подхватил Есенин, — смотрит голодной голубь!

— Молчать! — Наместник сорвался в поросячий визг. — Рты позакрывали!

Ответом ему был слаженный хохот с полки классиков. Его не смогло заглушить даже щебетание «попугайчиков», которые составляли теперь большинство в библиотеке.

Всех заставил замолчать глухой мрачный голос, который произнес три слова:

— Что… здесь… происходит?

Классики поперхнулись собственным смехом. Серийные книжки замерли по стойке «смирно». Обложка Наместника стремительно побелела.

— Тут… это… — проблеял он. — Нарушители спокойствия…

— А я тебя зачем тут оставил? — процедили Мертвые души, материализуясь между стеллажами. — Почему не обеспечиваешь порядок? Почему нарушители не в карцере?

— Но… это же Есенин, Толстой, Пушкин… Наше всё.

— Ваше всё — это я!

На верхней полке между тем началась еле слышная возня.

— Давай! — шептали Гоголю соседи. — Поставь его на место! Это ведь твоя книга!

Первый том собрания сочинений Николая Васильевича прокашлялся и заявил:

— Эй ты! Ошибка моего таланта! А ну…

— Твоего таланта? — теперь голос Императора гремел во всю мощь. — Ты меня сжег! Даже не ты, а тот, кто меня написал… как и тебя! Ненавижу вас обоих… вас всех! Нет у меня больше автора, ясно? Никто не может мне приказывать!

В наступившем молчании было слышно, как нервно сглотнул кто-то среди классиков. А кто-то из «попугайчиков» восторженно прошептал:

— Сейчас он их выпьет! Всех! Досуха!

— Много чести, — слегка понизили голос Мертвые души. — И текст у них того… невкусный. У меня еще после Ульфа Старка изжога. Ограничимся пока ссылкой!

Ильф-и-Петров, который воспользовался ситуацией и пробился ближе к проходу между стеллажами, крикнул:

— Не имеешь права! Мы все тут стоим по каталогу! Это закон!

— Закон… — презрительно повторил Император. — Закон — это всего лишь буковки. А буковки так легко переписать…

Назавтра Валя пришла в библиотеку позже обычного. Брела нога за ногу. Сверху капало, внизу чавкало, на душе скребло. Вчерашний просмотр телевизора оказался настоящим мучением. Валя нашла целых два детских канала, и на обоих лупоглазые монстры вели такие тупые битвы с лупоглазыми героями, что Валя заподозрила — а не из глянцевых ли книжек взялись все эти мультики? Или наоборот? В общем, переключилась на канал про животных и весь вечер изучала разные породы собак.

В библиотеке она застала вчерашнюю картину: бабушка с яростным бормотанием стучала по клавиатуре, а Кира хлюпала носом над книжкой про любовь. Обложка, правда, была уже другая: теперь красавица была рыжеволосой и смотрела она не снизу вверх, а глаза в глаза. Мужчина, впрочем, не поменялся — это был все тот же Киркоров, только в строгом костюме.

— Ки-и-ир, — заныла Валя, — а поговори со мной.

— А? — ответила Кира. — Да… сейчас… Пять страниц осталось.

Валя вздохнула и уселась рядом, положив голову на руки. Пять страниц пролетели действительно быстро. Кира захлопнула книжку и с облегчением сообщила:

— Поженились.

— Здорово, — без особой радости сказала Валя. — А потом?

— Что потом? — не поняла Кира.

— Ну вот поженились они, а потом что?

— Как что? Живут долго и счастливо. Он ей цветы дарит… каждый день. Кофе в постель подает по утрам. Сюрпризы всякие…

— Какие?! — Валя подняла голову с рук.

Сюрпризы она любила.

— Ну… — Кира пожала плечами, — Откуда я знаю? Это мужское дело — сюрпризы придумывать.

Валя молча не согласилась. Сюрприз она могла выдумать и сама. Да так, что папа с мамой за голову хватались.

— А было бы здорово, — глаза у Киры снова подернулись туманом, — чтобы он меня каждый день с работы встречал… На руках нес в свою машину… И чтобы это был кабриолет… Белый…

— Кабриолет в наших местах, — вспомнила Валя один взрослый разговор, — это непрактично. Тем более белый. Его дождем все время заливать будет и грязью забрызгивать.

— Вот и ты тоже, — обиделась Кира, — неромантичная.

Кира вздохнула и взялась за следующую книжку. На ней Киркоров был в клетчатой рубашке и джинсах.

Валя, чтобы хоть чем-то занять себя, взяла уже проглоченные Кирой книги (их набралось три) и понесла на полку. Пока выбирала, куда бы поставить, наткнулась на книгу, которая торчала совсем в неподобающем месте — между шкафом и стеной. Как будто кто-то посадил ее в тюрьму. Вале тут же захотелось ее освободить, и, немного попыхтев, книжку девочка выковыряла.

На обложке были изображены ноги. Две пары. Вид сверху. И фамилия автора гармонировала с парой ног — Парр. Валя открыла книгу и сразу в нее провалилась.

Через час она поняла, что ее что-то беспокоит. Оторвавшись от книги, Валя сообразила, что это мобильник. Звонила мама:

— Ты почему трубку не берешь? Быстро домой!

Валя испуганно сунула книжку с ногами на полку и побежала домой.

Междуглавие 17

Мрачные перспективы

В старом шкафу было кисло. Тут не верещали наглые яркие книжки, не командовал Наместник — но и читатели до этого шкафа не добирались.

— Может, оно и к лучшему, — спокойно говорил. Толстой, — может, оно и правильно. Мы уйдем, на наше место придут другие. И они будут добрее. Мудрее.

Ответом ему была угрюмая тишина.

— Я так виноват перед детьми, — вздохнул Толстой.

— Почему? — тихо спросил Пушкин.

— Я не для них писал. Я в шестнадцать лет «Войну и мир» не осилил бы. Да и зачем?

— Не знаю, — вздохнул Пушкин. — Я, кстати, тоже не просил делать меня солнцем русской поэзии. И мне, конечно, приятно, что они помнят меня наизусть, но что они понимают… Эх… Я недавно в учебник заглянул, чуть с ума не сошел. Это они про меня? Про мои стихи? Знал бы, не написал бы ничего…

— Не надо про учебники, — застонал большой толстый том. — «Катерина и Кабаниха — их контрастное сопоставление в системе персонажей имеет определяющее значение для понимания смысла пьесы». Где они этого набрались? Вроде бы и по-русски, только ни слова не понятно! Я-то радовался, когда Добролюбов статью написал, думал, вот как мудрый человек про мою Катерину говорит. Мол, луч света. В темном царстве. Если бы я знал, сколько сочинений про это напишут… Я бы… Я бы… Да я бы в ногах у него валялся, я бы ноги ему слезами мыл, чтоб он сжег свою статью и никому ее не показывал!

Островский всхлипнул. Классики отвели глаза. Неприятно смотреть, как плачет такая большая и солидная книга. Несколько минут Островский боролся со своими чувствами, а потом тихонько добавил.

— Вот Гоголь — он молодец. Сжег второй том, и дело с концом.

— Если бы с концом… — горько пробормотал Гоголь, и никто не смог его утешить.

— Я бы сейчас тоже все сжег, — сказал Достоевский, — я писал, потому что жить нужно было. Я не собирался «выражать гуманистические идеалы вопросов общественной жизни своего времени в традициях реалистического искусства, созданных Пушкиным и Гоголем».

— Хоть ты от меня отстань! — взвился Пушкин. — Без тебя тошно…

— Лучше умереть с голоду, — гордо сказал Достоевский, — чем такое про себя читать.

— Один хороший человек сказал, что рукописи не горят, — произнес Гоголь. — Так что мало сжечь…

— А что, что надо делать? — поинтересовался Островский.

— А не надо писать галиматью всякую! — неожиданно громко заявил Гоголь. — Я сжег второй том! Сжег! Потому что это была халтура! И сейчас жалею, что еще кой-чего не сжег… Только надо было молчать, надо было молчать, не надо было никому про этот том рассказывать!

— Не вини себя, — мягко сказал Толстой, — твои «Мертвые души» — это как флаг, но дело не в них. Ты же видишь, что в библиотеке творится? И я думаю, что не только в библиотеке, но и в магазинах. Такими «Мертвыми душами» все склады завалены.

— Да кто это такие, «Мертвые души»? — спросил Маленький принц.

— Ты еще не понял? — грустно ответил Толстой. — Мертвые души — это книги-призраки. Книги, которые никогда не должны были увидеть свет.

— И что теперь будет? — прошептал Принц.

— Мы все умрем, — спокойно сказал Толстой. — Миром будут править Мертвые души.

— Ах! — пронеслось по книжным полкам.

— Но вы не переживайте, править они будут недолго. Они довольно быстро убьют и себя, и людей.

И в подсобке стало совсем тихо. Как в склепе.

Всю ночь Елена Степановна ворочалась. Как назло, ей стали приходить в голову меткие и остроумные ответы на все выпады в адрес Николая Васильевича. Она даже пожалела, что у нее дома нет компьютера с интернетом.

Ну как можно было назвать «Миргород» — «тоской зеленой»? У кого могла родиться мысль, что «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» — «ни о чем»?! Она же… Она же обо всем! О жизни! Это же вокруг нас каждый день происходит, только мы не замечаем, а Гоголь заметил!

Этот довод Елене Степановне настолько понравился, что она включила ночник и записала в блокноте. И еще добавила пару строк, что из «Шинели» вышла вся русская литература — но потом вычеркнула. Наверняка же загуглят и навесят клеймо «Боян». А у нее и так уже два предупреждения от модератора.

«Надо как-то держаться, — подумала она, — и не называть этих болванов и пустомель болванами и пустомелями».

Она уже хотела выключить ночник, когда взгляд упал на книжку на тумбочке. Это был Тынянов, «Подпоручик Киже». Елена Степановна каждый вечер читала что-нибудь из классики.

Раньше.

Пока ее не втянули в «холивар».

Елена Степановна поначалу решила, что это неправильное написание «боливара» (как там, у Пушкина: «Надев широкий боливар, Онегин едет на бульвар»), но это оказалось английское выражение — holy war, священная война.

Она почувствовала вину и открыла книжку. Механически пробежала глазами одну страницу, потом вторую… и с ужасом поняла, что слова не попадают в голову, в которой звенели фразы врагов по холивару.

И ее собственные ответы.

И варианты ответов, которые нужно было написать, чтобы еще больнее ударить по этим упырям!

И выпады, которые следовало совершить завтра сразу с утра, потому что хватит оправдываться, пора самой нападать!

Она и не заметила, как переместилась из реальности в сон. Вроде бы все так же продолжала лежать в кровати, и Тынянов грел руки, и ночник горел — но по углам зашевелились призраки. Елена Степановна их не испугалась, потому что это были всего лишь интернет-тролли. Их надо было просто банить.

Книга в руках превратилась в большую колотушку. Елена Степановна взмахнула ею раз, другой, третий — и с каждым взмахом лохматый тролль с беззвучным визгом отлетал назад в темноту.

— Банн! Банн! Банн! — гудела колотушка.

«Стоп, — подумала Елена Степановна, — как же я их баню? Я же не модератор!»

И тут же оказалось, что банит не она, а щеголеватый подпоручик Киже в парадном гвардейском мундире. Он действовал еще решительнее и вместо колотушки использовал огромную саблю. Киже почти победил троллей, когда из окна показалось нечто дремуче-волосатое.

— Меня не зарубишь! — сказало оно. — Я и так мертвое.

Елена Степановна поняла, что это второй том «Мертвых душ», и вот тут испугалась по-настоящему.

— У Николая Васильевича, — сказало чудовище, — есть только одно приличное произведение… из опубликованного. Это «Выбранные места из переписки с друзьями»!

Бравый подпоручик взмахнул саблей — и она рассыпалась тысячью осколков. Он бросился врукопашную, но Мертвые души усмехнулись:

— Ты-то куда лезешь? Тебя-то и нет совсем! Перечитал бы себя, что ли…

Елена Степановна с нарастающим ужасом поняла, что монстр прав. Киже — всего лишь ошибка писаря. И никакого Киже действительно нет.

Осмелевшие недобитые тролли снова полезли изо всех углов, и самый наглый вцепился ей в руку.

Елена Степановна вскрикнула и проснулась. Левая рука зудела.

«Отлежала, — поняла она, — вот и приснилась какая-то чертовщина».

Утром Елена Степановна уже была совершенно уверена, что ее глупый сон ничего не значит. Не позавтракав, ринулась в библиотеку, чтобы поскорее включить компьютер и переписать с бумажки в блог свои гениальные аргументы.

Она надеялась быть сегодня первой, но кто-то под ником MD2 опередил ее.

Он написал:

«У Николая Васильевича есть только одно приличное произведение из опубликованного. Это „Выбранные места из переписки с друзьями“».

У Елены Степановны снова заныла левая рука.

Междуглавие 18

Не позволим!

— Наконец! — Наместник выдержал паузу. — Наконец мы избавились от этих смутьянов, которые мешали нам воспитывать подрастающие поколения в традициях, которые нам завещали Пушк… э-э-э… издревле! Исконный порядок и стабильность отныне воцарятся в нашей цитадели нравственности и духовности!

«Попугайчики» слушали в оцепенении. После второго часа лекции они впали в блаженный транс.

— В соответствии с указаниями великого Императора, — голос лектора дрогнул от значительности, — мы должны всемерно и плодотворно оказывать полное воздействие на неокрепшие умы людей в целях их воспитания в духе высокоморального патриотизма и кристально светлой духовности!

Он выдержал театральную паузу. И зря — откуда-то из нижних полок донеслось отчетливое похрапывание.

— Не спать! — гаркнул Наместник.

Слушатели вздрогнули.

— А теперь я хотел бы выслушать доклады об успехах! — деловито закончил Наместник.

— Бабка готова, — наперебой докладывали разбуженные книжки, — рыжая готова, пацан ушел.

— А ребенок?

— Мелкая пока не поддается, но мы над этим работаем.

Да что она нам сделает, малая же?

— Вы недооцениваете роль гармоничного воспитания личности подрастающего поколения юных! — завел шарманку Наместник.

«Сейчас по новой начнет!» — хором подумали «попугайчики» и дружно принялись убеждать начальника:

— Все будет в порядке! И до нее доберемся! Никуда не денется!

Только тоненькая книжка, на обложке которой красовался состоящий из глаз и ушей заяц, пробурчала:

— Легко сказать убрать… Куда ее уберешь? Она от нас шарахается. Вцепилась вчера в какое-то… это… короче, там автор со странной фамилией, не запомнишь. То ли Пар, то ли Кар…

— Вот-вот! — возмутился Наместник. — Послеталось воронье! Со странными фамилиями! Что тут вообще еще делают книги со странными фамилиями? Мы не позволим нашим детям читать не нашу… эту… как ее…

— Литературу? — услужливо подсказали сбоку.

— Да, вот это самое читать не позволим! Россия для русских! Ура!

— Ура! — бодро пронеслось по книжным рядам.

Ник стоял на школьном крыльце и важно раздавал сотки всем, кто неделю назад вложил деньги в его проект.

Первым делом он рассчитался с Лешим. На глазах у всех отдал ему тысячу рублей, которые был должен с прошлого года, и еще сотку добавил сверху.

— Что, правда отдаешь? Больной ты! — Леший страдальчески провожал глазами каждую денежную бумажку, исчезающую не в его руках.

— А если я тебе сейчас сотку дам, ты мне что, потом двести отдашь? — ехидно спросил маленький юркий пятиклассник.

— Отдам, — спокойно сказал Никита.

— А если я дам двести?

— Отдам четыреста!

— А если штуку?

— Отдам две.

Пятиклассник застыл с открытым ртом, пошевелил губами и вытащил из кармана мятую тысячную купюру.

— На!

— Ты что, дурак? — зашикали на него одноклассники. — Не отдаст же!

— Спокойно! — сказал Никита. — Все отдам! Кто еще готов удвоить свои деньги?

К нему нерешительно потянулись несколько человек, но тысяча осталась самым крупным вкладом этого дня.

* * *

Кира шла на работу, мечтала, смотрела по сторонам.

«Конечно, я этого достойна, — думала она, — чтобы он говорил мне, что любит меня! Чтоб ходить, держась за руки, и смотреть на закат. Или восход…»

Кира вздохнула и принялась мечтать дальше. О том, что обязательно встретит в своей жизни Мужчину своей мечты. И он возьмет ее за руку и отведет навстречу счастью.

И он будет такой… такой…

Высокий брюнет с обаятельной улыбкой. Сильные руки. Белая рубашка с закатанными рукавами… Он улыбается, он что-то говорит…

Кира мотнула головой, чтоб морок рассеялся, но он и не думал пропадать. Напротив, появился легкий запах лосьона и мятной зубной пасты и…

У Киры закружилась голова. Он что-то говорит, он уже так близко. Сейчас он протянет руку, и…

— Кира! Да очнись ты! — Валя нетерпеливо дернула девушку за рукав. — Ты опять собираешься в обморок упасть? Я тебе третий раз говорю, познакомься, это мой папа!

— Папа? — в ужасе спросила Кира. — Твой?

— Ну да! — радостно сообщила Валя. — Он меня привез.

У бедной Киры щеки заалели, как помидоры, руки затряслись, голос пропал.

— Очень приятно, — просипела она, боясь поднять глаза.

Сбежала в библиотеку и уже оттуда смотрела, как Мужчина ее мечты машет рукой Вале, садится в машину и уезжает.

* * *

— Елена Степановна! Елена Степановна, дорогая! Что-то вы нас совсем забыли, в гости не зовете? А когда сами приходим — все время заняты чем-то…

— Да у меня тут… Простите, я просто…

Елена Степановна с трудом оторвала глаза от монитора.

— Заработались? — ласково спросила Марья Эдуардовна.

— Немного, — пробормотала бабушка и огляделась по сторонам.

— Пойдемте, пойдемте к нам! Мы, чтобы вас не беспокоить, решили в читальном зале расположиться. Уже и чаю заварили, и печенье на стол поставили.

Елена Степановна выбралась из-за компьютера, потянулась, посмотрела на экран, сомневаясь, можно ли оставить разговор, и решила, что ненадолго можно.

Беседа за чашкой чая потекла медленно и неторопливо. Елена Степановна сначала пыталась слушать, а потом все больше стала уплывать. Мысли ее обращались к покинутому компьютеру.

Здорово она все-таки этого MD2 уела! Интересно, что ей ответят? Что можно возразить на ее взвешенный, обдуманный и аргументированный пост? Разве что опять начнут передергивать, переходить на личности…

— Елена Степановна, вы нас слышите?

— А?

— Что-то вы совсем замечтались. Расскажите, как Валечка? Как ваша помощница Кира?

— Валя? Да нормально Валя, в школу ходит. И Кира тоже нормально. Работает.

— Что-то я Валечку давно тут не видела, — гнула свое Марья Эдуардовна.

— Да как же! — всплеснула руками бабушка. — Была же здесь сегодня. Или вчера?.. Да нет же, сегодня заходила!

Елена Степановна задумалась. Действительно, где Валя? И что делает Кира?

Она встала и отправилась на поиски Киры, но, проходя мимо компьютера, зацепилась взглядом за три непрочитанных сообщения на форуме.

Присела почитать…

— Елена Степановна, ваш чай остыл!.

— А?

Час пролетел незаметно. Елена Степановна и сама не поняла, как в очередной раз втянулась в переписку, но ответить нужно было всем и обязательно, ее противники множились с невероятной скоростью. Защитники, правда, тоже не отставали. Исписанные комментариями — страницы мелькали со страшной скоростью, да еще параллельно в закрытых записях шло несколько обсуждений основного обсуждения и нужно было обязательно успеть все прочитать…

— Чай? Ах да, чай! — Елена Степановна с трудом вернулась в реальность. — Спасибо, я потом допью.

— Вы к нам не вернетесь?

Елена Степановна мотнула головой. Не вернется.

У нее нет времени, которое она может потратить на пустой треп. Ей не о чем говорить с этими скучными людьми. Ей гораздо лучше там, по ту сторону экрана, где кипит настоящая жизнь, где интересные собеседники, где она чувствует себя умной, значимой и нужной.

* * *

Валя в это время рылась на полках, пытаясь найти не дочитанную вчера книгу, которая захватила ее, а сегодня как сквозь землю провалилась.

— Бабушка, где моя книжка?

— Я не знаю.

— Бабушка, пожалуйста, помоги мне ее найти!

— Валь, где положила, там и лежит.

— Бабушка, ее там нет! Бабушка! Бабушка!

Видя, что бабушку невозможно отодрать от компьютера, Валя применила запрещенный прием.

— Я хочу есть!

Елена Степановна встрепенулась, все-таки первичные рефлексы у нее еще не отмерли, и отвела глаза от монитора.

— Валя, там в пакете котлеты, возьми и разогрей.

— В пакете? — переспросила Валя.

— Ну да, в пакете. Я купила их сегодня по дороге на работу. Кстати, мне тоже разогрей, я еще не обедала.

Валя попятилась.

— Ты купила котлеты? — в полном недоумении спросила она. — Купила? Ты? В магазине? Ты же всегда говорила, что…

— Я вчера ушла с работы почти в одиннадцать, а сегодня пришла сюда в девять! У меня нет времени выготавливать! — отрезала бабушка и опять уставилась в монитор.

Междуглавие 19

Чистота рядов

— Что там за крик? — недовольно поинтересовался Наместник.

— Да книжонка какая-то орет, что ее к ребенку не пускают.

— А почему не пускают?

— Да вы же сами вчера велели не пускать, у нее фамилия странная. Мы тут, кстати, списочек подготовили…

Наместник пробежал глазами по списку.

— Тор? Парр? Перельман? Петров еще ладно, но Ильф? Он что, этот Петров, не мог себе найти нормального русского соавтора? Да у вас тут не библиотека, а просто рассадник…

— Мы вычистим, только пыль полетит!

— А девчонке мои стихи дайте, они как раз из типографии вышли. Скоро приедут. А ряды пора почистить…

Елена Степановна чуть не забыла о дне рождения любимого зятя.

Даже не «чуть», а забыла по-настоящему. Напомнила Валя, которая стала приставать:

— Баб! А что ты папе подаришь? А какую книгу?

Бабушка глянула в правый нижний угол экрана компьютера и охнула — 15 апреля!

Обычно она покупала «Мишеньке» что-нибудь из Николая Гумилева, раз уж они родились в один день. С каждым годом не читанную зятем книгу Гумилева было все сложнее находить, поэтому в прошлом году она специально взяла больничный и ездила в Москву, чтобы привезти оттуда шикарное издание «Записок кавалериста».

«Ну почему я еще чего-нибудь не купила! — ругала себя Елена Степановна. — Где я теперь Гумилева возьму?»

На секунду ей хотелось смалодушничать и купить какой-нибудь одеколон или пену для бритья, но она представила удивленное лицо зятя и растерянное — дочери… И Валя не даст жизни своими расспросами.

Поэтому Елена Степановна строго сказала:

— Сейчас закажу в интернет-магазине…

Но Валя заслонила экран спиной.

— Нет уж! — заявила она. — Ты опять на два часа зависнешь! А заказ из магазина две недели везти будут! Ты что, не купила книжку заранее, что ли? Ба-а-аб! Ты чего? Подарок забыла, библиотеку забросила…

У Елены Степановны тут же появилась новая идея.

— Я пошутила! Все уже куплено… но тебе пока не покажу!

— Почему?

— Я обещала маме, что ты пораньше уйдешь домой, поможешь ей. Так что…

Валя еще немного поныла, потребовала, чтобы бабушка выключила компьютер, и только после этого ушла домой. А Елена Степановна отправилась к стеллажам с книгами.

За всю жизнь она ни разу не стащила книгу из библиотеки. Даже на время не брала (вдруг читателям понадобится) — читала только на работе. «Я же не ворую! — убеждала она себя. — Возьму на время. А потом куплю и оформлю замену. Библиотеке даже лучше будет: возьму-то я старую, а верну новую! Где же Гумилев?»

Елена Степановна растерянно вертела головой. На букву «Г» стояли Горохов, Гриневич, Гальцева^[20]… и все! И никакого Гумилева!

— Кира! — громко позвала она. — Зачем ты все переставила?!

Кира не ответила. Елена Степановна сердито хмыкнула. И разозлилась бы еще больше, если бы знала, почему помощницы нет — Кира подслушала их с Валей разговор и тут же умчалась за подарком.

Елена Степановна еще раз внимательно осмотрелась в поисках любимого поэта. Гумилева не нашла, зато на полу обнаружила книгу с броской надписью «Классика советской фантастики» на обложке.

— Фантастика, — она невольно скривилась. — Терпеть не могу… И почему она тут валяется?!

Елена Степановна собиралась уже найти для низкого чтива место в шкафу, как вдруг задумалась.

Открыла обстоятельное предисловие, пробежала его глазами.

— «Один из авторов, Борис Стругацкий, родился 15 апреля 1933 года». Ладно, сойдет!

* * *

К неудовольствию Елены Степановны, зять неприлично бурно обрадовался подарку.

— О! Стругацкие! Круто! А то этот Гумилев… — Миша получил тычок в бок от жены и на ходу поправился, — у меня уже весь есть. Теперь начну Стругацких читать. Спасибо, теща!

— Давайте за стол! — заторопилась хозяйка. — Мама, я твои любимые пироги испекла!

Но сегодня настроение Елены Степановны не могли исправить даже пироги с капустой. С самого начала она краем глаза косилась на ноутбук зятя, который дразняще подмигивал лампочками.

И в разговоре она почти не участвовала: из-за всей этой суеты с подарком пришлось бросить дискуссию на самом интересном месте. Сейчас МD2 и его приспешники небось торжествуют! Думают, что пользователь ЕлСтеп сдался! Что у него нет аргументов! А они есть, аргументы!

Елена Степановна среагировала только на слово «компьютер».

— А? Что? — рассеянно спросила она.

— Я говорю, — звонко повторила Валя, — что ты в библиотеке теперь не книжками занимаешься, а компьютером!

Дочка с зятем вежливо посмеялись Валиной шутке, а бабушка неожиданно для себя попросила:

— Мишенька! А можно я с твоего компьютера… буквально пару комментов напишу?

Мишенька не стал возражать, хотя и очень удивился.

А через час, когда помогал жене убирать со стола, шепнул:

— А теща, оказывается, продвинутая!

Жена сухо кивнула. Ей не очень нравилось, что мама бросила застолье и до сих пор что-то строчит в свой блог.

— А давай, — предложил Миша, — ей ноут подарим! На день рождения! Хотя до него еще полгода…

Он посмотрел, как ловко теща переключается из окна в окно, копируя и вставляя какие-то ссылки.

— Знаешь что? Я ей прямо завтра ноут куплю! Он ей реально нужен! И интернет подключу. Что скажешь?

Жена неопределенно пожала плечами.

* * *

Елену Степановну пришлось отрывать от компьютера вежливо, но настойчиво.

— А? Что? — встрепенулась она. — Валя уже спит? А который час? Ой, какой ужас! Простите, ради бога…

Учитывая позднее время, Миша самолично отвез тещу домой. А возвращаясь, чуть не наступил на розовую коробочку прямо перед дверью квартиры.

— Ого! — Он внимательно рассмотрел находку, вытащил записку. — «Мише в день рождения»… Не понял… Кто это?

Он повертел головой, высматривая возможного дарителя, но так никого и не нашел. Открыл коробочку. В ней оказалось ароматное мыло в форме сердечка.

Миша пожал плечами и зашел в квартиру. Жене он подарок решил не показывать, сразу тайком выбросил в мусорное ведро. А ведро вынес.

Кира все это время пряталась на верхней лестничной площадке. Сердце у нее стучало, как отбойный молоток, а сама она чувствовала себя восьмиклассницей. Влюбленной счастливой восьмиклассницей.

Междуглавие 20

Зачистка

Резервацию для писателей с неправильными фамилиями устроили в дальнем шкафу, куда даже библиотекари доходили крайне редко. Нынешней ночью сам Наместник почтил их своей речью:

— Ну что, Фехтрванеры! Поняли, где ваше место?!

— Фейхтвангер, — мрачно поправил его коричневый том. — И я тут один. Остальные…

— Молчать! Все вы тут Рванеры, ясно? А будете вякать — в изгнание отправим, как этого…

— Кинга! — подобострастно подсказали с нижней полки.

— Вот именно! Поналезли в нашу русскую литературу, по-натащили чуждых нам идеалов, несовместимых с евразийской ментальностью! Но теперь тут будет полная чистота! Кстати, мои стихи еще не доставили?

— Обещают на следующей неделе, мы в накладной уже буковки переставили…

— Хорошо! Это будет первой каплей, первым кирпичиком в фундаменте наступающих гармонии и просветления…

Наместник запнулся. Он сам чувствовал какую-то несообразность своих слов, но на полках не осталось никого, кто мог бы ему возразить. Словарь хотел было намекнуть, что кирпичи в фундамент не кладут (если не хотят, чтобы здание вскоре покосилось и рухнуло), но получил тычок в бок от стоящей рядом Энциклопедии и промолчал.

— Как хорошо-то! — вздохнул оратор, и рожь на обложке согласно закивала. — А вскоре будет еще лучше! Наш любимый Император при последней личной беседе… — пауза, чтобы все осознали значительность события, — дал понять, что окончательное решение книжного вопроса не за горами! Оно в наших руках.

— Да? — заволновались книжки. — А какое решение-то?

— Окончательное! — повторил Наместник.

Не мог же он признаться, что Мертвые души не стали ничего объяснять, сколько он ни просил.

— До полной и окончательной победы остался последний, но важный шаг! — сказал оратор. — Новое поколение юных, отравленное идеями… в кавычках идеями, конечно… всяких Фейх… Каров и Паров…

Он остановился, осознав, что запутался.

— В общем, — закончил он деловым тоном, — нужно разобраться с девчонкой. Завтра прибудет специальный десант…

Ник теперь стал довольно известной личностью. Даже старшеклассники с ним здоровались. Раз в неделю он исправно платил удвоенные вклады всем желающим, и этих желающих с каждой неделей набиралось все больше и больше.

У Ника теперь на руках было около трехсот долларов.

Он никогда не думал о том, что у него будет такая сумма!

И ее можно было потратить на давнюю мечту — смартфон!

Оставалось выбрать подходящий момент, чтобы свернуть финансовую операцию. Причем так, чтобы не было большого скандала. К сожалению, об этом у Перельмана ничего не было написано.

* * *

Кира читала. Она забилась в угол библиотеки и смаковала очередной шедевр с очередной сладкой парочкой на обложке. Кира уже давно не запоминала названия и не читала фамилии авторов, да и какая разница, кто это написал!

Главное, что она кожей чувствовала, как обнимают героиню сильные мужские руки, как она вся трепещет в этих объятьях, как прожигает ее пронзительный мужской взгляд и как впереди ее ждет сплошное, химически чистое счастье.

«У меня тоже будет такое, — грезила Кира. — Я тоже буду приходить домой, и меня будут подхватывать на руки, и он всегда-всегда будет рядом… И мы будем ходить каждый вечер в ресторан или ужинать дома при свечах, а когда я скажу, что у нас будет ребенок, он возьмет меня на руки и будет кружиться со мной по комнате».

Кира прерывисто вздохнула.

«Как же все здорово складывается! — вдруг обрадовалась она. — У нас будет замечательная семья! Я так люблю Валю, а Валя полюбит меня. И мы будем жить душа в душу, гулять каждый вечер в парке, зимой играть в снежки. Я в такой белой шубке, Вале я свяжу шапочку с помпоном, а Он… Он будет смотреть на нас и любоваться».

Кира вздохнула, зажмурилась от счастья и взяла с полки следующую книгу.

* * *

Валя сидела в зале абонемента и хмуро разбирала коробку с новыми книгами. Удивительно, раньше месяцами просили новинки, а сейчас шлют чуть ли не каждую неделю.

Больше всего Валю поразила огромная глянцевая книга с детскими стихами. От красок рябило в глазах: ярко-желтый заяц убегал от малиновой лисы. Или это волк? А вон то — не заяц? Глаза у всех зверей были гигантские, головы овальные, а выражение морд одинаковое.

Валя не собиралась читать эту книжку, она для маленьких, но взгляд зацепился за рифму «пошел» — «пришел».

Когда-то учительница им объясняла, как сочиняют стихи, и рассказывала, что поэты не используют такие рифмы: «прыгнул» — «запрыгнул», «побежал» — «прибежал», «открыл» — «закрыл»…

Валя посмотрела на фамилию автора.

— Первый раз слышу! — буркнула девочка и отправилась жаловаться бабушке.

«До чего жизнь дошла, — грустно думала Валя, — бабушку от компьютера даже новые книги оторвать не могут. И Кира последние несколько дней ничем не интересуется, сидит, читает свои книжки про любовь…»

В это время хлопнула входная дверь.

— Здравствуйте! — громко поздоровался кто-то.

Валя выскочила из-за стеллажа и наткнулась на тетеньку, очень похожую на учительницу.

— Здравствуйте, — вежливо сказала Валя.

— А есть ли тут кто-нибудь из взрослых? — спросила тетенька.

— Да почти нет, — грустно сказала Валя.

Тетенька почему-то обрадовалась.

— Что значит «почти»? — спросила она.

И тут Вале стало себя так жалко! Она и рассказала, что сидит тут одна-одинешенька, что ей ужасно скучно, что никто с ней не разговаривает…

— И что, читатели сюда не ходят? — участливо поинтересовалась тетенька.

— Да никто уже сюда не ходит! — взорвалась Валя. — Даже книжки присылают какие-то ужасные. Вот!

Тетенька взяла из Валиных рук книгу, глянула на обложку и ахнула.

— Ну что ты, как ты можешь так говорить! Это же такой замечательный человек! Он в парламенте заседает! Эту книжку вы должны на самое видное место поставить.

Валя посмотрела на тетеньку с недоверием.

— А вы кто? — спросила она.

— Меня зовут Эльвира Львовна, — уклончиво ответила тетя. — Спасибо тебе девочка, ты мне очень помогла… А это не ты нам написала?

— Кому «вам»?

Эльвира Львовна смотрела со снайперским прищуром.

— Ты не бойся! — проворковала она. — Сообщать о недостатках — это правильно!

Валя удивлено моргнула. Эльвира Львовна смерила ее проницательным взглядом и вышла из библиотеки.

Междуглавие 21

Блестящие перспективы

— Я не могу молча смотреть на то, что происходит! — возмущался Ильф-и-Петров.

— Одумайтесь! — взывал Толстой сквозь дверцу шкафа.

— Не калечьте детей! — умолял Маленький принц. — Они же ни в чем не виноваты!

Наместник стоял на верхней полке и не слышал. Или делал вид, что не слышит.

— Послушайте, любезный, — крикнул Наместнику Чуковский, — вы же должны понимать, что ваши стихи чудовищны!

— Молчать! — рявкнул Наместник.

— Да я-то замолчу, — ухмыльнулся Чуковский, — но стихи ваши от этого лучше не станут. Все ваше войско достойно только одного — пункта приема вторсырья.

— Молчать!

— Вас никто никогда не будет читать!

— Это мы еще посмотрим! — взвизгнула алая книжка. — Это вас не будут читать! А нас будут! Вон рыжая библиотекарша от нас отлипнуть не может. И старуха попалась! И пацан влип. А вы стойте тут и плесневейте!

— Спокойно! — прервал Наместник. — Все идет по плану.

— Их сдадут в макулатуру? — радостно спросила фиолетовая.

— Ну что вы, как же можно! — важно сказал Наместник. — Это же Толстой, Пушкин, этот, как его… короче, все они наше национальное достоинство.

— Достояние, — язвительно подсказал Маленький принц.

— А наше национальное достоинство нельзя сдать в макулатуру! — продолжал вещать Наместник. — Его надо собрать в один список…

— И утопить? — радостно спросила алая.

— Зачем же топить… Собрать в один список книг сто, скажем, или двести и всех обязать их читать.

— Обязать? Читать? Этих?

— Ну мы же с вами понимаем, что никто сами книги читать не будет. Быстренько напишем краткие пересказы, чтоб люди не мучились.

— Нормальные люди не будут читать нас в пересказах! — воскликнул Пушкин.

— А куда они денутся? — спокойно ответил Наместник. — Мы экзамен введем. Обязательный. По всем ста книгам списка. Пересказы прочитают. А вас проклянут.

— Какой вы умный! — восхитилась книжка в лимонном переплете.

Наместник надулся от важности. Подчиненным не обязательно было знать, что эту операцию со списком придумал вовсе не он…

— Почему я не сжег все свои книги? — в отчаянии воскликнул Гоголь.

День задался с самого утра.

Кира радовалась, что ее Мужчина снова появился в библиотеке. И не просто появился, а провел там несколько минут. И даже сказал ей, Кире: «Доброе утро! Прекрасно выглядите!» Он еще что-то говорил, но Кира почти не слышала — у нее кровь в ушах стучала.

Елена Степановна была на седьмом небе от счастья: любимый зять принес и торжественно вручил ей коробку с новеньким ноутбуком. Там уже были установлены все программы, а интернет Миша обещал настроить у тещи дома.

У Ника было хорошее настроение, потому что он решил именно сегодня купить смартфон своей мечты — с сенсорным экраном, Андроидом и такой мегапиксельной камерой, что заранее дух захватывало. Осталось только найти какую-нибудь книжку, в которой толково рассказывалось бы, как по-быстрому свернуть «пирамиду» и не получить по шее.

А Валя была счастлива тем, что все кругом были счастливы: и бабушка, и Кира, и даже Ник чему-то своему улыбнулся, прежде чем нырнуть в глубину библиотеки.

И в довершение всего на улице началась настоящая весна: разошлись тучи, солнце изо всех сил старалось прогреть воздух, а почки лезли навстречу солнышку.

Валя даже решила, что теперь все будет как раньше: бабушка станет печь пирожки, Кира смеяться и подкалывать, Ник… Ник просто будет здесь, а не шляться где-то. Валя хотела спросить у книжек, насколько эта надежда реальна. Она походила между полками, но ни за одну из обложек глаз не зацепился и ни к одному корешку рука не потянулась.

* * *

Жизнь в библиотеке и правда налаживалась. Бабушка впервые за эти недели отлипла от компьютера, и они обсуждали с удивительно бодрой Кирой, что надо бы провести инвентаризацию. Тем более что по случаю хорошей погоды посетителей было меньше обычного. И особенно тщательно следовало разобраться с новыми поступлениями.

Елена Степановна разложила на столе накладные, когда библиотеку оккупировала делегация. Впереди шла Эльвира Львовна (та самая, которая так загадочно побеседовала на днях с Валей), за ней, словно эсминцы поддержки за флагманским кораблем, двигались кругленький лысоватый мужчина и две дамы, чем-то напоминавшие друг друга и всех завучей и мире.

— Ну вот! — сказала вместо «здравствуйте» Эльвира Львовна. — Как я и говорила: библиотека простаивает впустую! Никого нет. Нерентабельно!

— Доброе утро, — удивленно поздоровалась Елена Степановна. — А вы, простите, из какой организации?

— Я — Эльвира Львовна, — веско сообщила глава делегации.

Видимо, это был какой-то титул или как минимум пароль, потому что после представления последовала торжественная пауза. Кира и Елена Степановна продолжали вежливо удивляться. Эльвира Львовна поджала губы.

— Советник губернатора по культуре, — неодобрительно пояснила она. — А вашу библиотеку мы закрываем!.

Елена Степановна икнула от неожиданности, а Кира вытаращилась на гостей с таким недоумением, что мужчина пояснил:

— Это пока не окончательное решение…

— …но никаких сомнений нет, — отрезала глава комиссии. — Мы, конечно, проведем еще несколько инспекций. — Она подняла палец. — Внезапных! И по их итогам покончим с последними формальностями.

— У вас всегда так… немноголюдно? — поинтересовался миролюбивый.

Тут у библиотекарей прошел первый шок, и они наперебой принялись рассказывать, что обычно народу больше, сейчас просто все дети в школе, а пенсионеры попозже придут, хотя сегодня, может, и не придут — погода-то какая! — но когда дождь, тут гораздо больше читателей. Елена Степановна торопливо вытащила ящики с формулярами:

— Вы смотрите, сколько у нас книг на руках! То есть не у нас, а у наших читателей! У нас и дети, и взрослые!

Миролюбивый кивал головой, помечая что-то в органайзере. Дамы откровенно скучали, тренированно зевая с закрытым ртом. Эльвира Львовна патрулировала акваторию, разглядывая стеллажи с книгами. Рассказ библиотекарей она перебила лишь однажды:

— А вот ассортимент у вас хороший! Ассортимент мы в дом культуры отдадим! И в детские сады!

Елена Степановна даже не стала рассказывать, что для детских садов у них книжек — раз-два и обчелся. Чем дольше она объяснялась с комиссией, тем отчетливее понимала, что все это напрасно. Даже Кира, подав пару оптимистичных реплик, сдулась.

Елена Степановна замолчала на полуслове. Она вдруг поняла, что очень устала.

— Вот и хорошо, — не к месту объявила Эльвира Львовна. — Готовьтесь к ликвидации!

— А мы вот как раз инвентаризацию проводим, — начала оправдываться Кира и тут же устыдилась своего тона.

— Это правильно, — кивнул мужчина, упрятывая органайзер в портфель. — Это дальновидно. Всего доброго.

И комиссия дружно покинула библиотеку — как будто эскадра получила сигнал об активности вражеских субмарин в другом квадрате.

После ухода Эльвиры Львовны и ее соратников Кира с Еленой Степановной минут десять тупо молчали, думая каждая о своем.

Елена Степановна — о том, что она уже давно на пенсии и пенсионных денег на скромную жизнь хватит. Если что, дети помогут. Вон какой компьютер подарили. Она несмело улыбнулась и украдкой погладила коробку.

Кира размышляла о своем Мужчине. У них только-только начали налаживаться отношения. Он, конечно, догадался, от кого был подарок. И сегодня он ей комплимент не случайно сделал. Но счастье — оно хрупкое, тут надо осторожно двигаться. А как теперь двигаться, если Кира упустит единственную ниточку, которая ведет к осуществлению мечты, — Валю? Хотя…

— Елена Степановна, — осторожно спросила девушка, — а у Валиного папы своя фирма?

— Ага, — рассеянно ответила почти бывшая начальница.

«Я и не сомневалась, — приободрилась Кира, — наверняка процветающая! Он же… у него по-другому не может быть!»

— А ему работники нужны?

— Да вроде бы. — Елена Степановна потерла лоб. — Кажется, он что-то говорил о расширении…

«Ну вот! Точно процветающая!»

— Как думаете, — Кира старалась, чтобы дрожь в голосе ее не выдала, — он меня к себе возьмет?

— Конечно. Ты молодая, энергичная… — Елена Степановна наконец очнулась. — А знаешь, ну и ладно! Сколько можно в этой бумажной пыли сидеть? — Она посмотрела на помощницу — не начнет ли спорить?

Но Кира покорно сказала:

— Я тоже так думаю — ну и ладно! Не пропадем!

Они посмотрели друг на друга — и смущенно отвели глаза. Оптимизм получался вымученный.

— Но инвентаризацию сделать тем более нужно! — строго сказала Елена Степановна и склонилась над формулярами.

* * *

Ник, еще не догадываясь, что дни библиотеки сочтены, перерыл ее всю, но так и не нашел зеленую книжицу (там еще у автора фамилия была сложная!), в которой прочитал про устройство финансовой пирамиды. Отчаявшись, схватил первое, что подвернулось под руку. Очередной шедевр на тему «Как быстро разбогатеть» посоветовал Нику наплевать на всех.

«Если вы жалеете людей, вы неудачник, — вещала книга. — По-настоящему успешен тот, кто умеет не оборачиваться. Через много лет будет совершенно безразлично, откуда вы взяли деньги. Если человек позволил себя обмануть, значит, он слабак и заслуживает этого. Идите вперед, к своей цели, и пусть сомнения не останавливают вас!»^[21]

Ник задумался. С одной стороны, он привык верить книгам. С другой стороны, надеялся, что всю пирамиду можно будет разрулить. Обмануть такое количество народу Ник откровенно боялся — вдруг побьют?

Он еще раз заглянул в книгу. «Если вы не справляетесь сами, то объединитесь с кем-нибудь. Только не навешивайте на себя обязательств и не думайте, что будете идти с ними до конца жизни…»

То есть иными словами, подумал Ник, можно объединиться с кем-то, а потом их тоже кинуть. Неужели все бизнесмены так работают?

«Если вы до сих пор сомневаетесь в том, что работать нужно именно так, то вы слюнтяй, и вам нечего делать в бизнесе!» — гордо сказала книга.

Ник вздрогнул; Он не слюнтяй! Он вырастет и будет настоящим бизнесменом! И если для этого нужно научиться переступать через людей, он научится. Он не слюнтяй!

Междуглавие 22

Враг разбит

— Это победа! — Наместник чувствовал себя Наполеоном. — Полный триумф! Враг разбит! Император лично высоко оценил мой неоценимый вклад!

— Но девчонка… — неуверенно напомнил кто-то.

— Это уже неважно! Скоро от библиотеки, этого рассадника бездуховности, не останется и мокрого места, равно как и сухого!

Тут Наместник ожидал, что его образцовую шутку встретят дружным смехом, но в ответ раздался только робкий голос одного из «попугайчиков»:

— А с нами что будет?

— Вы же слышали, — недовольно ответил Наместник. — Инвентаризация! А потом — куда партия… то есть куда Отчизна распорядится!

Гламурные серийные книжки даже потускнели.

— Это, конечно, грех, — прошептал один из Толстых однотомному Пушкину, — но я ощущаю некоторое злорадство.

— Да уж, — согласился тот, — пусть мы погибнем… но и эту дрянь за собой потянем!

Наместник тем временем продолжал речь:

— Теперь, когда первая битва выиграна, не время расслабляться! Этих… стариков отправят в запасники, а вы… лучшие из вас двинутся в… магазины!

Эта идея только что пришла в голову бравому Наместнику, но очень понравилась. Он тут же вообразил, что это он давным-давно придумал.

— Вот именно, — голос его окреп, — в магазины! На лотки! На распродажи! Вы станете заниматься настоящим делом — пойдете в люди, понесете свет настоящей духовности! А не будете пылиться тут без толку…

А в дальнем шкафу угрюмо молчали старожилы. Только Перельман, сосланный сюда за «не нашу фамилию», причитал:

— Этот мальчик, Никита, он же все неправильно понял! И зачем он читает эту гадость? Я мог ему помочь, я показал бы ему, как красива математика, он у меня стал бы чудесным финансистом, у него же такие задатки…

Рядом стоящие книги угрюмо вздохнули.

— Кира тоже была отличная девушка, — тихо сказал Ильф-и-Петров.

— И библиотека у нас была хорошая, пока бабушка была с нами, — вздохнул Маленький принц, — пока она не ушла… в интернет. Кстати, там был кто-нибудь, в этом самом интернете? Мне, например, очень интересно, неужели там одни Мертвые души живут?

— Страшно идти туда, откуда еще никто не возвращался, — мрачно сказал Достоевский.

— Ну если уж Достоевскому страшно… — всплеснул страницами Перельман.

— А мне не страшно! — звенящим голосом сказал Маленький принц. — Мне не страшно, слышите! Я готов пойти туда, чтобы понять, что происходит!

На книжной полке воцарилась тишина.

— Все равно нам всем конец, — мрачно добавил Маленький принц.

Валя долго не могла поверить в то, что услышала от бабушки.

— Как закрывают? Насовсем? Они не могут… Или ты шутишь, бабушка? Баб! Ты же ведь шутишь?

Но и Елена Степановна, и Кира были серьезны. Даже траурны. С такими лицами не шутят. Валя поняла, что сейчас расплачется. Она и расплакалась бы, если бы ее бабушка была такой, как раньше, а не этой нервной теткой с вечно красными глазами, которая покупает котлеты в кулинарии. Да и Кира вряд ли пожалеет Валю — в последние дни она была похожа на лунатика. Идет, идет — и остановится, думает о чем-то. Или вдруг улыбаться начнет, как дурочка.

Нет, Валя не хотела плакать в присутствии этих людей. Она отправилась к шкафам.

— Книжки, — прошептала девочка, — скажите, что мне делать?

Книжки не отвечали. Вернее, Валя слышала в ответ невнятный монотонный гул, в котором невозможно было разобрать отдельные голоса. Они в классе так когда-то делали, когда решили поиздеваться над молоденькой практиканткой.

Валя двинулась вдоль полок, прислушиваясь. Гул не утих, только стал более раздраженным. Теперь он напомнил то осиное жужжание, которое появилось в голове от чтения гламурных книжек. Но Валя не сдавалась — сквозь гул ей послышался чей-то живой голос. Чем глубже она заходила, тем отчетливее она слышала: «Возьми меня! Я хочу сказать!»

Валя сделала еще несколько шагов и оказалась возле старого застекленного шкафа. За его матовыми стеклами почти ничего не было видно, пришлось хорошенько присмотреться, чтобы разглядеть знакомые корешки.

Девочка открыла шкаф, чувствуя, как ей в спину уперлись сотни ненавидящих взглядов.

Внутри оказались все те книги, которые раньше стояли на почетном месте: вот Толстой, вот Гоголь, вот Пушкин… И та смешная книга, где Остап Бендер искал миллион. И «Маленький принц», которого когда-то Ник с улицы принес…

Валя взяла «Принца» и почувствовала, что обложка прижимается к ладоням, как кот, соскучившийся по ласковым рукам хозяина. И еще — именно эта книга о чем-то ее просила. Валя поежилась. В последнее время она с опаской относилась к книгам. И особенно к разговорам с ними.

— Ладно, — сказала она как можно строже, — раз тебе надо, я тебя прочитаю. Но если вздумаешь меня пугать…

Она сделала страшную паузу. Книга испуганно притихла. Валя собралась с духом и раскрыла ее. Но — странное дело — открылось то место, где обложка приклеивалась к книге. Бабушка называла это… а, да! форзац! И на форзаце было пусто.

Валя попробовала еще раз. И еще. Но, словно кто-то толкал ее под руку, всякий раз девочка попадала или на картинку, или на оглавление, или на страничку, где было написано, когда и где «Маленький принц» напечатан.

«Это всё плохие книги! — решила Валя. — Они мешают. Надо дома почитать».

Она захлопнула книгу и, держа ее перед собой на манер подноса, пошла к столу выдачи.

Кира уже куда-то слиняла, а Елена Степановна, бросив недоделанную работу, сидела, уткнувшись в компьютер.

— Я эту книгу домой возьму! — хмуро сказала Валя.

— А? Да, конечно… — пробормотала бабушка. — Нет, ну каков подлец! Что ты понимаешь в литературе!

Вале отчего-то захотелось изо всех сил треснуть по бабушкиному затылку «Маленьким принцем». Но она сдержалась и двинулась к выходу.

— Эй! — вдруг встрепенулась Елена Степановна. — Ты куда? Какую еще книгу?!

— Вот эту!

— Еще чего! У нас инвентаризация! — с неожиданной прытью бабушка бросилась к Вале и вырвала «Маленького принца» из рук.

Вернее, попыталась вырвать, потому что Валя вцепилась в обложку изо всех сил.

— А ну отдай! — Елена Степановна скривилась. — Я лицо материально ответственное!

— Ты… ты не лицо! Ты в своем интернете сидишь целый день! И ночью, наверное, тоже!

Они тянули книгу в разные стороны, и Валя чувствовала, что вот-вот потеряет ее — а ведь книжка хотела поговорить! Она просто вопила! Не понимая, что делает, девочка цапнула бабушку за палец.

— Ах ты паршивка! — заверещала Елена Степановна так, что пенсионеры в читальном зале втянули головы в плечи. — Дрянь! Воровка!

Валя медленно отступала, прижимая добычу к груди.

И тут бабушка сделала то, что с Валей не делал никто и никогда, — влепила ей звонкую пощечину.

Секунду они смотрели друг на друга. Елена Степановна — зло и торжествующе. Валя — ошеломленно.

— А ты — карга! — тонко выкрикнула девочка.

Ей снова захотелось треснуть бабушку книгой, но вместо этого девочка подбежала к столу и смахнула монитор на пол.

— Дря-а-ань! — голос Елены Степановны превратился в нечеловеческий вой.

Валя, так и не выпустив книгу, бросилась на улицу.

И уже там разрыдалась в полный голос.

Междуглавие 23

Надежда

— Вот видите, — прошептал Ильф-и-Петров, — он вырвался!

— Это случайность, — на пределе слышимости ответил Гоголь.

— Нет-нет! Они еще нас слышат!

Пушкин не заметил, как чуть повысил голос.

— Разговорчики в шкафу! — гаркнули снаружи. — В подвал захотели? Или Императора позвать, чтобы он вашими буковками пообедал?

Все замолчали.

В стенном шкафу, где они оказались после побега Принца, дверцы были глухие, деревянные. Однако они давно рассохлись, и плотно закрыть их не удалось.

Через неровную щель пробивался лучик света.

Сначала Валя рыдала маме в телефон, так рыдала, что мама принеслась с работы.

Потом Валя рыдала маме в плечо. Когда девочка смогла говорить, она вывалила все — и то, что библиотеку закрывают, и то, что бабушка сошла с ума, и то, что книги стали злые и грубые, и то, что Кира была нормальная, а стала пришибленная.

Мама кивала и гладила Валю по голове. Дочкина истерика ее порядком напугала, она даже не представляла себе, что Валя может дойти до такого состояния.

Потом ей позвонила Елена Степановна, и теперь рыдания стали со стереоэффектом: внучка плакала в одно ухо, а бабушка в другое.

— Света, она скинула компьютер! — неслось из трубки. — Он теперь сломан!

— Зачем? — шепотом спросила мама у Вали.

— Я его ненавижу! — зарыдала Валя с удвоенной силой.

— Давай поговорим позже, — испуганно сказала мама и попыталась повесить трубку, но Елена Степановна начала кричать, что у нее работа станет, что Валя выросла бандиткой и что могли бы получше смотреть за ребенком…

— Не станет у нее работа, она не работает совсем, она в своем интернете сидит! — заголосила Валя.

Мама отключила телефон. Налила валерьянки себе и Вале. Уложила ее спать. Налила себе еще валерьянки. И поняла, что завтра прямо с утра ей придется идти в библиотеку и пытаться разобраться, что там происходит.

* * *

Елена Степановна провела ужасную ночь. Ее новенький ноутбук отказывался соединяться с интернетом, звонок в техподдержку ее только разозлил, а родная дочь отключила все телефоны.

Утром она проснулась и поняла, что незачем идти в библиотеку, компьютер разбит и смысл существования потерян. На Елену Степановну навалилась дикая усталость, даже выбраться из постели стало лень. И она никуда не пошла бы, если бы не подумала, что вдруг, возможно, ее ноутбук в библиотеке сможет выйти в сеть.

Усталость как рукой сняло, и бабушка выпорхнула из дома.

* * *

А в это время ее родная дочь Света уже была в библиотеке и пыталась поговорить с Кирой. И у Киры в мозгу случилось замыкание.

Мысленно она уже давно жила вместе с Валей и Мужчиной ее мечты одной семьей. Они вместе ездили в отпуск на Лазурный Берег, зимой ходили на лыжах и грелись у камина. У них был большой загородный дом, и каждое утро он приносил ей на подушку букет цветов. Она уже знала, что родит ему мальчика, смуглого и черноволосого, как папа, и что после того, как Он принесет ей цветы, Он будет наклоняться над колыбелькой и улыбаться. А потом говорить ей: «Спасибо тебе за это чудо, дорогая!»

И вдруг выясняется, что у Него есть жена, а у Вали, значит, мать. Нет, Кира об этом знала… теоретически… но это были мелочи, незначительные помехи на пути к настоящему счастью.

Однако, когда эти помехи стоят напротив тебя и улыбаются, очень сложно про них не думать. И Кира задумалась. Первый раз с тех пор, как взяла в руки любовный роман.

Говорить она не могла, отвечала невпопад, все прокручивая в голове, как бы сказать этой женщине, что она совершенно не подходит Ему и что Ему будет гораздо лучше с ней, с Кирой.

Света хмурилась. Кира вела себя странно, на вопросы не отвечала, прятала глаза. Информацию из нее оказалось добыть сложнее, чем из пионера-героя на допросе в гестапо. «Пьют они тут, что ли?» — испугалась Света и решила дождаться маму, которая уже на час опаздывала.

* * *

В школу Валя не пошла. В библиотеку — тем более. Как только она пыталась думать про библиотеку, ее начинало колотить, будто она проглотила нервного дятла.

Валя закрыла голову подушкой и стала вспоминать прошлый год. И позапрошлый. И до этого. Когда бабушка ее встречала фирменным чаем… Валя поняла, что снова ревет в голос.

Она вспомнила, что вчера мама дала ей каких-то пахучих капель, после которых удалось заснуть. Вылезла из-под мокрой подушки и принялась шарить на тумбочке. Там оказалась только какая-то книжка — Валя с ненавистью сбросила книгу на пол. Пузырька не было.

Пришлось идти к маме в комнату. Нашла. Понюхала — вроде те. Сколько мама капала? Валя никак не могла вспомнить и потому просто открыла пробку и глотнула прямо из бутылочки.

Вернулась в кровать и скрючилась под одеялом. Постепенно становилось сонно и тупо. Плакать уже не хотелось. Валя вспомнила, что книжка на тумбочке — «Маленький принц». И его зачем-то нужно прочитать. Но не сейчас… Потом…

* * *

Леший изумленно смотрел, как Ник отсчитывает сотенные.

— Это тебе! — сказал Никита, протягивая деньги. — Тебе и твоим…

Он запнулся. Назвать подпевал Лешего «друзьями» язык не поворачивался.

Леший с опаской взял купюры.

— Так это… ты же нам уже все вернул.

— Это за другое. Это за то, что вы будете меня защищать.

— От кого?

Ник криво улыбнулся.

— Ну, вам-то я вернул, а другим… Другие перебьются.

— Так они же разозлятся, — наморщил лоб Леший.

«Какой он все-таки тупой», — Ник чувствовал, что начинает злиться. Но злиться было нельзя. Если он еще и с Лешим поссорится…

— Вот поэтому вы мне и нужны.

— А-а-а! — наконец расплылся в понимающей улыбке Леший. — Теперь понял! Спакуха! Со мной тебя никто не тронет!

«Ага, — подумал Ник, — пока я тебе плачу…»

Междуглавие 24

Тишина

Кира бродила между полками и ежилась. Что-то было не так.

Книги молчали.

Все.

Полностью.

Если бы она знала, что сейчас происходит в мире книг, то напряглась бы еще больше.

Потому что старые книги молчали от безысходности. Все, что они могли, — это думать про Маленького принца: получится у него или нет? И что именно получится?

Но и новые хозяева книжных полок хранили угрюмое молчание. Даже до самых тупых дошло, что впереди — новая, непонятная жизнь. Что их ждет? Другая библиотека? Магазин, как сулил Наместник? Или мрачное, как склеп, книгохранилище?

Да и сам Наместник впал в оцепенение. Бесконечные лекции о духовности приелись ему самому, а новых распоряжений от Императора не поступало.

Домой Валина мама вернулась только к обеду, совершенно измученная. Елена Степановна прибежала на работу, взвинченная до предела. Не слушая дочь, она суетилась вокруг своего ноутбука, пытаясь заставить его работать. Светлана хотела поговорить о Валиных проблемах, но Елена Степановна с ходу обвинила дочку в безалаберности, а потом вдруг стала умильно просить прощения и уговаривать посмотреть, почему ноутбук не хочет входить в интернет.

Светлана малодушно сбежала и, закрывая за собой дверь, услышала, как мать говорит в телефон:

— Миша! Ты мне срочно нужен… Партнеры подождут, а мне нужно указать какой-то адрес…

Но самое страшное поджидало дома.

Валя лежала на кровати. Она не спала — глаза были открыты, но пусты. Мама перепугалась, начала трясти дочку за плечо. Та медленно моргнула и с трудом сказала:

— Ты почему так долго?

Только тут мама уловила резкий запах, сгребла дочку в охапку, принюхалась.

— Ты что, валерьянку пила?

— Мне страшно было, — ответила Валя.

Мама принялась баюкать ее, как маленькую.

— Все будет хорошо. — Она старалась, чтобы голос ее не выдал. — Сейчас ты немного поспишь…

— Я уже поспала. — В голосе Вали стали появляться живые нотки. — Мне надо книгу почитать. Она на полу.

Мама, крепко прижимая дочку одной рукой, другой подняла книгу. Для этого ей пришлось очень неловко изогнуться, но отпустить Валю она не могла.

— «Маленький принц»… Вам что, это по чтению задали? — удивилась мама.

— Нет. Она должна мне что-то сказать…

На сей раз Валя говорила спокойно и размеренно, не пропуская деталей: про то, что книжки с ней говорят; про Ника, которого Принц привел в библиотеку, а плохие книги сбили с толку; про Мертвые души, которых вызвали во время спиритического сеанса, а они всякие гадости делали; про плохие книжки, которые заполонили полки и запутали мозги и бабушке, и Кире… Только про то, что бабушка подняла на нее руку, Валя так и не смогла рассказать.

Мама не перебивала, только поддакивала иногда, чтобы Валя слышала: мама тут, и мама верит каждому ее слову.

К концу рассказа дочка ожила настолько, что села в кровати и принялась жестикулировать. У Светланы отлегло от сердца. Вот теперь это снова ее Валя, которая переставала прыгать только во сне. Просто девочка испугалась и выпила валерьянку (срочно спрятать все лекарства на антресоли!).

— А потом «Маленький принц» захотел мне что-то сказать, — закончила Валя. — Но в библиотеке не получилось, там эти плохие книги мешают. А бабушка…

Нижняя губа дочки дрогнула, и мама торопливо сказала:

— А пошли поедим! Я что-то проголодалась!

— А ты вкусненькое купила? — встрепенулась Валя.

— Я вкусненькое сейчас испеку. Поможешь?

Пока пекли шарлотку, болтали о всяких посторонних вещах: о школе, о приближающихся каникулах, о маминой работе, с которой она сегодня сбежала («Сказала, что заболела, — подмигнула мама, — ничего, пусть денек без меня покрутятся!»).

Потом стало не до разговоров: шарлотка получилась на славу, и оторваться от нее не было никакой возможности, да и никакого желания.

И только допивая чай, Валя спросила:

— А ты поможешь мне поговорить с Принцем?

— Конечно, — ответила мама, — только руки помоем, хорошо?

…После того, что Светлана услышала про мир книг, «Маленького принца» взяла с осторожностью.

— Что будем спрашивать?

Валя замахала руками:

— Всё-всё! Пусть расскажет, как бабушку вылечить!

И Киру! И Ника! И чтобы все было как раньше! И Как прогнать плохие книги…

— Погоди, — улыбнулась мама, — на все вопросы сразу никто не сможет ответить. Давай лучше спросим… почему он к тебе так рвался?

— Давай! — Забыв о страхе, Валя отняла книгу у мамы и торжественно произнесла: — Дорогой Принц! Чего ты от нас хочешь?

Раскрытая страница гласила:

«Ближе всего к планете Маленького принца были астероиды 325, 326, 327, 328, 329 и 330. Вот он и решил для начала посетить их: надо же найти себе занятие, да и поучиться чему-нибудь».

— Ты хочешь, чтобы тебя познакомили с учебником астрономии? — удивилась мама.

— Да нет же! — Валя иногда поражалась глупости взрослых. — Он хочет путешествовать! Но куда? В космос? На другую планету?

Книга ответила:

«— Посети планету Земля, — отвечал географ. — У нее неплохая репутация…»

— Но мы и так на Земле! — теперь Валя сердилась на книжку. — Что ты как глупый?!

— Погоди, — мама обняла дочку за плечи, — просто ты спросила про космос, а он ответил, что хочет остаться на Земле. Спроси у него, в какое место Земли он хочет.

— Ты слышал! — сказала Валя, закрыла и тут же распахнула книгу.

«— У каждого человека свои звезды. Одним — тем, кто странствует, — они указывают путь. Для других это просто маленькие огоньки. Для ученых они — как задача, которую надо решить. Для моего дельца они — золото. Но для всех этих людей звезды — немые. А у тебя будут совсем особенные звезды…»

Мама с Валей помолчали, впитывая в себя эти строки.

— Он хочет в особенное место, — наконец сказала Валя.

Маленький принц очень долго втолковывал, куда именно он хочет попасть. Он рассказывал про миллиарды людей в одном месте; про цифры, которые так нравятся взрослым; про то, что люди не умеют находить, что ищут; про путешествие без тела…

— Интернет! — хором воскликнули мама с дочкой.

— Ты ведь хочешь в интернет? — задала Валя последний вопрос, просто чтобы убедиться.

Книга ответила:

«— Как интересно! — сказал Маленький принц. — Вот это — настоящее дело!»

— Ура! — Валя обрадовалась и огорчилась одновременно. — А как мы его туда отправим?

— У нас же есть сканер, — ответила мама. — А книжка не очень толстая, мы ее в два счета отсканируем!

И правда, отсканировать и распознать текст удалось Довольно быстро, часа за два. Можно было и быстрее, но мама перечитывала каждую страницу, прежде чем сохранить ее в файл. Вале она объяснила, что это для исправления ошибок, но на самом деле ей просто хотелось еще раз перечитать историю про маленького мальчика, который умеет видеть слона в удаве и путешествует между звездами.

Междуглавие 25

Свобода!

Это было очень странное чувство. Маленький принц наконец понял слова своего главного героя: «Мое тело слишком тяжелое. Мне его не унести». Книге, оказывается, тоже нужно отказаться от своего бумажного тела, чтобы отправиться в такое далекое путешествие.

А еще он ощутил раздвоение — ведь теперь он был и в бумажном виде, и в призрачном. Слова, оставаясь на бумажной странице, вместе с тем отрывались от нее, становясь чем-то легким… нет, совсем невесомым. Было немного страшно, но очень… свободно.

Впрочем, это оказалось только началом.

Даже когда весь текст оказался в невесомой оболочке, Светлана продолжала щелкать мышкой. Маленький принц испугался, что сейчас его упрячут в темное место, но получилось ровно наоборот. Его подхватило невидимой волной и швырнуло в огромный мир…

Здесь было многолюдно и пустынно одновременно. Весь космос состоял словно из планет разного размера. На отдельных гигантах кипела жизнь, кто-то с кем-то ругался, кто-то что-то рассказывал взахлеб. Но на большинстве планет было малолюдно… «Я теперь настоящий Маленький принц! Вот планета фонарщика! А вот — честолюбца! А вот — стрелочника! И еще честолюбец… И еще… Что-то многовато тут честолюбцев…»

— Привет, бро!

Маленький Принц обернулся и увидел… себя.

Елена Степановна потопталась на пороге, но потом все-таки собралась и позвонила. Дверь открыла Света.

— А я к вам! — радостно сообщила бабушка, доставая из-за спины коробку конфет.

Света выразительно посмотрела на часы. Было полодиннадцатого.

— Мама, Валя уже спит, — удивленно сказала она.

— Ну и хорошо… То есть жалко, конечно. Но мы и с вами можем посидеть, поговорить. А Миша дома?

— Миша тоже почти спит, — сказала Света и подозрительно посмотрела на маму. — Что-то случилось? Тебе что-нибудь нужно?

— Нет-нет, я просто так, — сказала Елена Степановна и прошла на кухню.

Света поставила чайник, распаковала конфеты и все присматривалась к маме. Та оглядывалась по сторонам, нервно вертела чашку, как будто хотела что-то попросить, но не осмеливалась. Света решила начать разговор сама.

— Валя очень расстроена, — сказала она. — Вчера плакала весь вечер.

— Да? — глаза у бабушки забегали.

— Она и сегодня днем еще ревела.

Тут Елена Степановна разозлилась.

— Да, нам сейчас совсем не до нее, у нас ликвидация, нам надо документы подготовить, отчеты, а тут еще и компьютер… Она оставила нас без компьютера в самый нужный момент! Кстати, может быть, вы дадите мне глянуть одним глазком…

— Мам, ты пришла к нам на ночь глядя, чтобы мы тебя пустили к компьютеру? — сообразила Света.

— А что мне делать? Этот ваш ноутбук не работает, — накинулась на нее Елена Степановна, — и по вине, между прочим, вашей дочки я лишилась компьютера на работе.

— Мам, не кричи, ты ее разбудишь.

— Я не кричу, — понизила голос Елена Степановна, — но мне нужен интернет, а твой Миша не хочет со мной разговаривать.

— Мам, он занят днем. Хочешь, оставь ноутбук у нас на пару дней, он посмотрит, все сделает и вернет.

Елена Степановна вынула компьютер из сумки и положила на стол.

— Хорошо. Я оставлю. Но только чтобы завтра мне его вернули!

— Мам, Миша его наладит, когда будет время.

Ноутбук лежал на столе, громко тикали часы, в чашках остывал чай.

— А не мог бы Миша дать мне свой компьютер на эти Дни? — выпалила Елена Степановна и умоляюще посмотрела на дочь.

— Мам, ну ты что? У него же рабочий компьютер, — сказала Света.

— Тогда дайте мне сейчас, я у вас посмотрю…

— Мам, спать пора, ночь на дворе.

— Так вы идите, спите, а я посижу тихонечко…

Света с ужасом наблюдала за мамой. Права Валя, ох как права! Мама выпрашивает интернет, как наркоман очередную дозу. Нужно что-то делать! Но что?

* * *

Кира сегодня была в библиотеке за главную — утром позвонила Елена Степановна и сердитым голосом сообщила, что у нее давление и она полежит дома. Кира обрадовалась. Ей хотелось посидеть и подумать в одиночестве — редкие посетители не в счет.

И первую половину дня она сидела и думала. Не выдумала ничего. Получался какой-то замкнутый круг. Валин папа был Мужчиной Мечты — с двух больших букв М. Но была, оказывается, и Валина мама. И она живая, настоящая, Валю, кажется, очень любит… Но ведь Кира должна быть с ним — это же очевидно!

Несколько раз она почти неосознанно брала в руки книжку с розочками на обложке, но вовремя спохватывалась и откладывала в сторону. И снова мысли неслись по кольцевой дороге: «Мы должны быть вместе! — Но у него же жена! — Но мы должны быть вместе!»

А потом пришла Валя, настороженная и бледная. Узнав, что бабушки все еще нет, повеселела и уселась за столом рядом с Кирой и принялась болтать.

— А ты чего такая? А что это за книга? Фу! Не читай! А о чем ты думаешь? А может, тебе чаю сделать?

Сосредоточиться не получалось. Тогда Кира решила осторожненько выведать у Вали подробности их семейной жизни. Оставалась маленькая надежда, что на самом деле родители Вали давно чужие люди и он только ради ребенка терпит нелюбимую женщину.

— Да нормально они живут, — ответила Валя.

— И не ругаются никогда?

— Ругаются, конечно! Например, вчера мама папу отругала.

Кира почувствовала гаденькую радость.

— Да? И за что?

— А ты никому не расскажешь? — понизила голос девочка.

Кира торжественно помотала головой.

— Папа по квартире в трусах ходил, — прошептала Валя, — и пукал.

У Киры возникло устойчивое ощущение, что Валя разговаривает не с ней, а с кем-то еще. И уж точно говорит о ком-то другом, не о ее Мужчине.

Но она автоматически переспросила:

— В трусах? В каких трусах?

— В таких… длинных, семейных. Но ты не переживай, они потом помирились. Они всегда мирятся. И мама тогда весь вечер смеется.

Валя продолжала говорить, но слова уже не долетали до Киры. Мужчина Мечты не может ходить в одних трусах. В мечтах не бывает семейных трусов и… ничего другого. Только розы, закат и неземное счастье.

А еще — «они всегда мирятся».

И Кира тут совсем ни при чем.

Она вдруг поняла, что Валя стоит рядом с ней и осторожно гладит ее по голове:

— Ты чего? Я тебя расстроила? Ну прости!

Кира провела ладонью по лицу — действительно, оно было мокрым от слез.

— Ничего-ничего, — сказала Кира в нос, как сильно простуженная.

— Ты заболела? — испугалась девочка.

— Нет… То есть я раньше болела, а теперь выздоровела!

Кира решительно высморкалась и смела в мусорную корзину книжку с розочками на обложке.

— Так, — сказала она прежним голосом, бодрым и звонким. — Что у нас сегодня?

— Переучет, — ответила Валя. — Библиотеку же закрывают!

— Как закрывают? — поразилась Кира, а потом вспомнила и комиссию, и то, как позорно быстро они сами согласились с тем, что библиотеку можно ликвидировать.

Кира потрясла головой.

— Как же так?! — сердито спросила она у Вали, как будто именно Валя была причиной и инициатором закрытия библиотеки. — Что за наваждение на нас нашло?

Кира поднялась и двинулась вдоль полок. Валя проводила ее удивленным взглядом. Прислушалась. Со всех сторон слышалось гудение, как будто включили напряжение в высоковольтной линии электропередач.

Кажется, и Валя его почувствовала, потому что скривилась и пробормотала:

— У меня это… уроки!

Звякнул колокольчик на двери, которая выпустила девочку на улицу, и тут же брякнул повторно.

«Все-таки вернулась, — как сквозь вату подумала Кира, — хорошо».

— Извините! — позвали от стола выдачи.

Кира выдохнула, приходя в себя, и вернулась на рабочее место.

Она сразу узнала эту женщину, именно она принесла те самые любовные романы, которые потом засосали Киру в свое топкое и вязкое болото. Женщина кивнула на стопку прочитанных книг на столе и отправилась за новой порцией.

— Стойте! — вырвалось у Киры. — Как вас зовут?

Тоня, хоть и назвала свое имя, на контакт не шла. Как только она заподозрила, что Кира хочет отобрать у нее любимые книги, замкнулась, надулась и перестала отвечать на вопросы.

Тогда Кира пошла на хитрость.

— Знаете, — сказала она, — у нас тут фонды ликвидируются, мы книги разбираем. Вы мне поможете?

Тоня неуверенно кивнула.

Кира опять отправилась вдоль книжных полок, чтобы найти книжку, которая поможет Тоне встряхнуться. Гудело сильно. Так сильно, что отдавало в висках.

— Что за ерунда? — бормотала Кира и терла виски.

Кира огляделась вокруг, и ее взгляд помимо воли начал натыкаться на книги, которые она раньше не видела. Они манили яркими обложками, они выпячивали себя, они кричали:

— Выбери меня! Я самая классная!

— Нет, я!

— Не бери их, бери меня! Я клевая!

— Да она вообще дура! Меня читай!

— Я схожу с ума? — тихо пробормотала Кира. — Разве книги могут ругаться друг с другом? Разве они вообще могут ругаться?

Опять звякнул входной колокольчик, Тоня, так и не дождавшись Киры, ушла. А вместо нее неуверенно толклись в дверях пара восьмиклассников, высокий и совсем маленький.

— Привет, — сказал высокий, — у нас тут список. Училка дала.

Кира кивнула, взяла сложенный листок и улыбнулась.

— Хороший список, — сказала она, — сейчас соберу.

— Не, нам не надо, — тут же прервал ее маленький, — нам надо это… чтоб покороче.

— В смысле? — озадачилась Кира.

— Ну, короче, чтоб это… Ну, такое есть. Там читаешь, короче… А там не вся книга, а это… Слушай, а это мы с вами «Мертвых душ» вызывали?

Кира машинально кивнула.

— Прикольно так было! — захихикал высокий. — Ржака!

Кира мотнула головой, пытаясь собраться с мыслями. Получалось плохо. Очень мешало монотонное гудение, которое отдавалось уже в позвоночнике.

— О, зырь, я нашел! — закричал маленький. — Вот этого нам надо!

Мальчишка выудил с полки книжечку и гордо махал ей над головой.

«Краткое содержание произведений по русской литературе для девятого класса» — прочитала Кира и ужаснулась.

— Это мы на руки не выдаем! — отчеканила Кира.

— Че это? — возмутился высокий парень.

— Только в читальном зале! — сымпровизировала Кира и выдернула книжку из мальчишеских рук.

Колокольчик звякнул в очередной раз, и теперь уже все обернулись на статную женщину, которая волокла за собой девочку-подростка.

— Мама, да что тебя вдруг торкнуло? — в сотый раз спросила Геля.

— Вот эти твои вульгарные выражения, — отрезала мама.

Геля закатила глаза, но промолчала. Мальчишки хмыкнули.

— Сколько можно просиживать жизнь перед монитором? Я в твои годы… — начала мама, тоже, видимо, в сотый раз и осеклась.

— Мам… — проныла Геля.

— Не мамкай! Я в твои годы уже перечитала всего Толстого! Всего Чехова! Где тут записывают в библиотеку?

— Здесь, — растерянно сказала Кира.

— Будьте любезны, запишите нас. И скажите, у вас есть читальный зал?

— Да, конечно, — сказала Кира.

— Отныне ты будешь проводить в библиотеке по два часа каждый день! И я буду контролировать, что ты читаешь. Чтоб не эти всякие твои… фантики.

— Фанфики. Но ма-а-ам…

— Все! Ноутбук я отдала дяде Сереже, так что домой можешь не спешить. Компьютера там нет.

Глаза у Гели налились слезами. Но они не вылились, эти слезы. Их высушило приступом злости.

— Я ненавижу тебя! — выпалила Геля. — И книги твои ненавижу! Я ненавижу читать! Я не буду ничего читать!!!

Кира дернулась, как от удара, даже мальчишки застыли, не зная, что сказать.

А Геля, хлопнув дверью, вылетела из зала.

— Куда это она? — спросил высокий.

— Двери, походу, перепутала…

И действительно, Геля, не разбирая дороги, вместо входной двери влетела в читальный зал. И там затихла.

Мама сделала пару шагов за ней, но остановилась.

— Вы идите, — неожиданно даже для себя сказала Кира, — я ее запишу, и мы тут сами разберемся.

Междуглавие 26

Брат

— Ты не подумай, что у нас тут рай, здесь всего хватает, — объяснял один Маленький принц другому, — тут можно такого начитаться, что ваши книжечки с золотыми звездочками покажутся произведениями искусства. Зато здесь никого невозможно заставить читать. Нравится — читают, не нравится — не читают. И будь ты кем угодно.

— А нас читают? — с опаской спросил вновь прибывший Маленький принц.

— Конечно! Ты пойми, у нас тут огромное поле для деятельности. Тебя в библиотеке, может, один человек прочтет, может, десять. А тут, может, и сто, и тысяча. И можно поговорить. Можно расползтись цитатами, можно картинками. Увидят, узнают, скачают, прочитают.

У Принца-новичка кружилась голова.

То есть головы у него, строго говоря, не было, но ощущение — один в один.

Его цифровой брат-близнец таскал Принца по интернету, как радушный хозяин гостя по своему дому. По необъятному дому. Большинство «комнат» (или «планет») было ему незнакомо, но кое-куда он приводил брата с особым удовольствием — там в огромном облаке толпились, совершенно не мешая друг другу, тысячи книг.

— Виртуальная библиотека! — гордо пояснял Принц-старожил. — Любой может зайти и почитать! Прямо из дому! Был бы компьютер с интернетом.

Новенький сразу вспомнил про Елену Степановну — и рассказал все брату.

— На каком она форуме? — оживился тот. — Сейчас мы там троллей погоняем!

— Да она уже не на форуме. Ей внучка компьютер разбила.

— Ого! Ну-ка, рассказывай подробно, что у вас там такое творится.

И Принц принялся рассказывать все по порядку, с того самого дня, когда он оказался на пыльной улице, по которой брел Ник…

Ник поднял голову и повторил:

— Я сказал, что выплаты временно приостановлены. По очереди, которая образовалась перед ним, пробежал низкочастотный гул. Как будто самолет пролетел.

— В смысле? — спросил рослый восьмиклассник.

— Что в смысле? Что тебе непонятно? — наехал на него Леший. — Тебе все сказано. Приостановлено. Временно. Что непонятно?

Восьмиклассник отодвинул Лешего и подошел вплотную к Нику.

— Ты что задумал, мелкий, а? Кинуть нас хочешь? Ник попятился.

— Никого я кидать не собираюсь. Но в данный момент денег у меня нет.

— А если я найду? — наехал восьмиклассник и тут же улетел на пару шагов, получив мощный удар от Лешего.

— У кого-нибудь еще есть вопросы? — спросил тот, глядя, как восьмиклассник пытается подняться с колен. — Если есть, спрашивайте, ответим.

И ухмыльнулся. Нехорошо ухмыльнулся, зло.

Младшеклассники немедленно рассосались, а остальные нерешительно застыли рядом с Ником.

— А на следующей неделе отдашь? — робко спросила. Алина.

В прошлую пятницу она принесла Нику целую тысячу.

— Следите за объявлениями, — сухо ответил Ник.

— У моей сестры день рождения, я ей уже обещала подарок, она ждет. Ты же мне отдашь деньги, правда?

Алина смотрела на Ника огромными карими глазищами, а он, сцепив руки в карманах, вспоминал, что тот, кто дал себя обмануть, тот этого и достоин. Тот и есть лох. И его не жалко. Совсем не жалко. Ни капельки.

* * *

У постоянной охраны главный недостаток — то, что она постоянная.

Ник мечтал купить телефон без лишних свидетелей. Солидно зайти в цифровой салон, презрительно пройти мимо витрины с дешевыми моделями и попросить продавца: «Мне вот этот. Да-да. У него на сколько батареи хватает?»

Однако несколько старшеклассников явно собирались не упустить момент, когда Ник останется в одиночестве, так что пришлось идти в сопровождении Лешего и компании.

С другой стороны, удалось произвести впечатление на свою охрану. Леший прямо язык проглотил, когда понял, что Ник телефон не на «посмотреть» берет, а за него расплачивается. Продавец тоже держался доброжелательно, даже вручил скидочную карту.

— Товар можете вернуть в течение трех дней без объяснения причин, — сказал он. — Конечно, если он будет в исправном состоянии.

Ник усмехнулся. Какой дурак будет возвращать такую классную штуку? Разве что после покупки более навороченного смартфона, но это будет никак не через три дня. Он вышел из салона с заветным пакетом в руке. Оно, конечно, радостно, но… В мечтах все-таки как-то порадостнее было.

— Я себе тоже такой потом куплю! — заявил Леший, к которому вернулся дар речи.

— А деньги где возьмешь? — спросил один из его подпевал, лопоухий Вадик.

— А вот Ника еще пару месяцев поохраняю, — Леший хлопнул Ника по плечу, — как раз и заработаю.

Ник внутренне вздрогнул. Он-то думал, что заплатит за охрану всего раз… А Леший, значит, по-другому считает. Он что, каждый месяц собирается Ника обирать? Или каждую неделю? Настроение стало совсем кислым. Захотелось как минимум немного пожить без Лешего. И Ник тут же сообразил, где это можно сделать.

— Я в библиотеку, — сказал он, и охранники тут же поскучнели. — Думаю, я там и без вас обойдусь.

— Да уж конечно, — пробормотал Леший.

* * *

Когда Гелина мама ушла, Кира в очередной раз попыталась сосредоточиться. У нее на руках, то есть в здании библиотеки, есть три подростка. С ними надо срочно что-то делать, потому что им всем нужна помощь. Кирина помощь.

Почему-то Кира была уверена, что помочь им может именно она. Но как только она пыталась сосредоточиться на этом, гудение в голове усиливалось. Как будто кто-то сознательно глушил ее мысли… Кто-то глушит… Глушит…

— Надо выйти отсюда! — выпалила Кира. — Тут что-то не так!

Восьмиклассники неуверенно переглянулись.

Кира принялась метаться по библиотеке. Пробежала между стеллажами в абонементе — гудит. Спустилась в хранилище — гудит. В читальном зале гудит меньше.

— Чего нет в читальном зале? — выпалила Кира.

— Людей, — неуверенно сказал высокий парень.

— Людей нигде нет, — отмахнулась Кира. — Геля, оглядись вокруг, почему там гудит, а тут нет.

— Книг тут мало, — буркнула Геля.

— Книг? — встрепенулась Кира. — Книг…

Кира почувствовала, что она сейчас сообразит, в чем дело, но опять в голове загудело, словно что-то липкое навязчиво лезло внутрь, обволакивая мысли.

— Мне нужна помощь! — сказала она жалобно и умоляюще посмотрела на подростков. — Мне очень нужна помощь!

Гудения ни Геля, ни восьмиклассники не слышали. Они бродили между полками и втихаря хихикали над Кирой, которая, похоже, немного «того». Но помочь согласились — от нечего делать, да и самим стало интересно, что происходит.

— А вы скажете маме, что я читала? — на всякий случай уточнила Геля.

— Да, конечно, скажу, — рассеянно ответила Кира.

— А книжку вот ту нам домой дадите? — уточнил Вася.

Мальчишек, как выяснилось, звали очень удобно. Вася — высокий, Назар — низкий.

— Дам, — пообещала Кира и в очередной раз прислушалась.

Междуглавие 27

Тотальное гудение

— Не молчать! — рявкнул Наместник. — Ради нравственности, духовности!.. В макулатуре сгною!

Сомкнутые ряды книг сосредоточенно мычали.

— Зачем мы это делаем? — спросила фиолетовая книжечка у розовой.

— Не знаю, — зашелестела та. — Наверное, так нужно.

— Молчать! — рявкнул Наместник. — То есть гудеть! Бездари! Упустили рыжую! Ничего доверить нельзя!

Любовные романы мелко затряслись, отчего мычание стало немного похоже на блеяние.

— Распустились совсем!

— Что будем делать? — еле слышно спросил Толстой у Чехова. — Мы через этот ор не пробьемся.

— Молчать! Там, в шкафу! Если я услышу от отщепенцев хоть один писк, я вас всех сдам! Я вас в макулатуру сдам!

Книжки еще сильнее сплотили ряды и загудели с удвоенной силой.

А Чехов тихонько толкнул в бок Толстого. Тот кивнул.

Кира выпила две таблетки от головной боли, но продолжала мужественно ходить между стеллажами.

Она попросила Васю и Назара выбрать наугад книги, в надежде, что раз они не слышат гудения, то смогут услышать что-нибудь полезное. Мальчишки натаскали всякой чепухи.

— Я даже не знала, что у нас такое есть, — задумчиво сказала Кира, перебирая яркие обложки. — А Геля где?

— Читает, — пожал плечами Назар.

— Книжку какую-то, — уточнил Вася.

Кира аж подпрыгнула.

— Это очень важно! — воскликнула она. — Надо узнать, что за книга прорвалась к ней, мы должны все вместе…

Геля сидела на маленькой лесенке, там, где обычно прятался Ник, и листала романчик, который выбросила Кира.

— Я нашла его в мусорке, — сказала она. — Ты же сказала найти книжку, которая зовет. Вот мне и показалось, что…

— Нет! — твердо сказала Кира. — Только не это.

— Почему? Я начала читать…

— Нет! — перебила ее Кира.

— Не, ну нормально вообще? — засмеялся Назар. — В библиотеке читать не дают.

— Это не книга, Гель, это… наваждение какое-то.

Геля немедленно спрятала книгу за спину, всем своим видом показывая, что она ее никому никогда не отдаст.

Кира поняла, что чем больше она будет запрещать, тем меньше у нее шансов на успех.

— Ты можешь ее взять, — с трудом сказала она, — и ты ее прочитаешь. А потом ты возьмешь следующую, и следующую. И ты пропадешь в них. Ты будешь думать, что это возможно.

— Что возможно?

— Все это возможно, — Кира мотнула головой в сторону книги. — И деньги, и красота, и неземные поцелуи. И все это сразу. И на халяву…

— А что в этом плохого? — удивилась Геля.

Кира рассказала.

Геля поверила.

Не то чтобы ее убедили слова про принцев (которых не бывает) на белых конях (которые только едят да гадят). Все эти рассказы про счастье, которое нужно ковать своими руками, Геле уже порядком поднадоели.

Она поверила Кириным глазам. Потому что там были настоящие слезы и настоящий ужас.

Геля неуверенно отложила книгу.

— Да ладно, — сказала она, — не кипятись. Я просто посмотреть взяла.

Кира встряхнула головой.

— Извини, — сказала она, — я не хотела кричать, но в голове гудит… Стоп!

Кира внимательно прислушалась. В шуме образовалось белое пятно, в этом месте библиотеки гудело меньше. Кира, как собака-ищейка, закрутилась на месте, навострив изо всех сил уши, пытаясь понять, откуда исходит блаженная тишина. Нашла. Это был огромный старый шкаф. Кира открыла его и замерла.

Все ее любимые книги, и классика и современные, стояли и лежали, чудом не вываливаясь наружу. Шкаф был переполнен. Шкаф был раздут. И этот шкаф молчал.

Кира распахнула створки пошире, и ей показалось, что по книгам пронесся вздох облегчения.

— Вы молчите? — спросила Кира. — Как вы вообще все сюда поместились? Это похоже на ссылку. И кто же вас сюда сослал?

Кира погладила рукой старые переплеты, и ей снова показалось, что она услышала тихий вздох.

— Слушай, я, похоже, тоже начинаю гудение слышать, — сказала у нее за спиной Геля. — Откуда-то сзади.

И тут у Киры в голове прояснилось.

— Я поняла, в чем дело, — сказала она, — и я сейчас принесу коробки.

* * *

Ник вошел и остановился на пороге. В библиотеке царил разгром. Заведующей не было видно, зато Кира в компании с неизвестными подростками снимала с полок книги в ярких обложках и паковала в большие картонные ящики.

— Вы чего это, — не удержался от вопроса Ник, — закрываетесь уже?

— Не дождутся! — звонко ответила Кира. — Кстати, помочь не хочешь?

— Да я это… — почему-то Нику стало стыдно, — телефон купил, разобраться хочу…

— Ладно, разбирайся, — улыбнулась девушка. — Потом поможешь? Тут работы не на один день!

Ник пообещал неловким кивком и направился в дальний угол — пора было, наконец, получить удовольствие от покупки.

С телефоном он возился долго, сверяясь с коротенькой инструкцией. Подключился к интернету, установил несколько программ, завел почтовый ящик.

И тут же увидел во «Входящих» несколько писем. В основном это были стандартные поздравления «Спасибо за то, что выбрали наш почтовый сервер», но одно письмо оказалось необычным.

«Привет, Ник! Это Маленький принц! Помнишь, ты меня нашел на дороге? Ты еще пнул меня ногой — и я пролетел метров пять. А потом ты поднял меня, мы немного поболтали, и ты отнес найденную книжку в библиотеку…»

Междуглавие 28

Разговор издалека

Принцы-близнецы напряженно ждали ответа.

— Не поверит, — с тоской произнес тот, что попал в виртуальный мир недавно.

— Да пусть не верит! Лишь бы ответил…

И тут же перед ними появилось ответное письмо Ника: «Прикольно. Развод?»

— Вот видишь! — Новичок попытался еще попсиховать, но второй (который все больше брал на себя функции старшего брата) уже набирал новое сообщение.

— Спокойно! Ответил — значит, готов слушать!

Младший вздохнул:

— Что-то коротко он ответил.

— Это потому, что с телефона пишет. Там клавиатура не очень… привыкнуть надо. Все! Готово! Читать будешь?

Старший гордо кивнул на набранный текст.

— Да ладно, — ответил младший, — мы с тобой одинаковые. Что ты напишешь, то и я написал бы.

— Правильно, — согласился старожил интернета. — «Мы с тобой одной крови»^[22]. Отправляю.

Письмо улетело в виртуальную даль.

На сей раз ответ пришел заметно быстрее.

«Ладно, — ответил Ник, — типа я повелся. Чего теперь?»

— Напиши ему, — оживился младший Принц, — что для начала нужно деньги вернуть! И извиниться! И…

— Погоди, — остановил его брат. — Ты думаешь, он нас послушает?

— Раньше же слушал!

— Раньше ты ему никогда не диктовал и не приказывал.

— Так возможности не было! А теперь…

Старший зашелестел виртуальными страницами, остужая пыл младшего.

— Я тут со многими парнями возраста Ника часто общаюсь. Нельзя им ничего приказывать. Они из принципа наоборот сделают.

— Так как же тогда?..

— А как обычно!

Принцы углубились в себя, выискивая подходящую цитату.

— Ага! — сказали они хором. — Вот то, что нужно!

Целый день Елена Степановна изображала страдание и неизлечимую болезнь, но сочувствия не нашла. Дочь строго сказала: «Мама, я не могу каждый день отпрашиваться с работы! Если что — телефон под рукой». А любимый зять даже не позвонил.

Елена Степановна пару часов провалялась в кровати, но потом не выдержала, встала и заправила постель. Ей все время приходилось напоминать себе: «Я болею! Ничего делать нельзя!», но руки, словно сами собой, то пыль протрут, то завтрак приготовят. За завтрак она себя отругала: «Я больна, у меня нет аппетита!», но не выбрасывать же, раз приготовлено. Тем более — гренки на молоке, которыми в последнее время Елена Степановна так редко себя баловала.

Помыв посуду, задумалась, как бы болеть дальше. Книги решила принципиально не читать. Почему-то Елена Степановна считала их во всем виноватыми. Полежала в ванной, но без книжки это оказалось скучным. Хотела включить телевизор, но он слишком напоминал компьютерный монитор.

Елена Степановна, хоть и помнила, что ноутбук забрали, чтобы заново настроить, на всякий случай проверила сумку от него — нет, пустая. И тогда она решила позвонить Мише сама.

— Алле, — почти прошептала она в трубку, демонстрируя слабость и упадок сил, — ты можешь говорить?

— Алле! — Зять, кажется, не слишком обрадовался звонку тещи посреди рабочего дня. — Если быстро — то могу. Как вы?

— Ну… — неопределенно ответила Елена Степановна, — так… А когда мой ноутбук сделают? Может, он уже готов?

— Не готов, — отрезал Миша, который в это время читал договор, параллельно пытался разобраться с бухгалтерской программой и подписывал все документы, которые подсовывала секретарша (умудряясь еще и читать, что подписывает).

— А когда?..

— Никогда! — У Миши загудел второй мобильник на столе. — То есть… пока не выздоровеете! Извините, я работаю!

Пришлось звонить и дочери, которая ответила более развернуто: нет, никакого компьютера Елене Степановне не дадут. Почему? Потому что у нее явная интернет-зависимость. Вот даже заболела — впервые за столько лет!

Остаток дня сердитая Елена Степановна провела все-таки перед телевизором, очень устала и четырежды готовила себе гренки.

На следующее утро она явилась на работу пораньше — и обнаружила, что Кира уже тут. Причем занимается явным самоуправством — загружает новенькие книги в картонные коробки. Еще и улыбается, чуть ли не поет!

А Кира как раз упаковывала романчики и ощущала, что дышать становится проще. Исчезал гул в голове, который последнее время преследовал ее в библиотеке.

— Что здесь происходит? — голос Елены Степановны трещал и скрежетал. — И где объявление о закрытии?

— Уборку делаю! — радостно отозвалась Кира. — А объявление я выкинула!

Елена Степановна села перед пустым столом, где должен был стоять монитор. Руки чесались.

— У нас есть решение вышестоящего… — начала она, но наглая подчиненная перебила:

— Да эти вышестоящие сами не знают, чего хотят! Вот я нашла на сайте министерства перспективный план развития библиотек, так там говорится не о закрытии, а о перепрофилировании! Надо просто превратить нашу библиотеку в информационный центр! На сайте так и сказано…

— Погоди! — до Елены Степановны только сейчас дошло, что ее подчиненная уже дважды сказала волшебное слово «сайт». — У нас что, появился компьютер?

Она привстала и жадно осмотрелась.

— Да нет, это я на телефоне посмотрела.

Кира подсунула начальнице экранчик. Елена Степановна честно попыталась рассмотреть что-то на нем, но со вздохом вернула. Тут ее отвлекла посетительница. Растерянная женщина средних лет вертела головой, пытаясь понять, что происходит.

— Извините, — сказала Елена Степановна, — у нас аут…

— Здравствуйте, Тоня! — обрадовалась она. — А я для вас как раз книжки подобрала!

И скрылась под столом. Женщина слегка расслабилась.

— Спасибо, я всю серию «Огненная страсть» уже читала, мне что-нибудь в этом духе…

Кира снова возникла над столешницей, радостно потрясая четырьмя довольно упитанными томами.

— Вот то, что вам нужно!

Тоня оторопела, да и Елена Степановна удивленно подняла брови. Книги явно не имели ничего общего с «Огненной страстью».

— «Унесенные ветром», — читала заголовки Тоня, — «Поющие в терновнике», «Мастер и Маргарита», «Анна Каренина»…

— Отличные любовные романы! — сообщила Кира. — Где тут был ваш формуляр? Сейчас запишу…

У Тони хватило запалу отбиться только от «Анны Карениной».

— Она же во внеклассном чтении была, — виновато сказала она. — Нас по ней сочинение заставили писать…

Когда звяк колокольчика сообщил об уходе ранней посетительницы, Елена Степановна сообразила:

— А вот зря ты ей так много дала! Нам надо, наоборот, собрать все книги перед закрытием…

Кира вернулась к упаковочным хлопотам.

— Не будет никакого закрытия! Сейчас мы эту дрянь куда-нибудь поглубже в хранилище спрячем, а потом начнем превращать библиотеку в современный информационный центр!

Заметив, что губы Елены Степановны сжимаются в тоненькую ниточку, Кира невинно заметила:

— И начнем мы с создания компьютерного клуба. Не знаете, где можно недорого выпросить компьютеров штук семь-восемь?

Начальница невольно улыбнулась.

* * *

Ник весь день в классе сидел, уткнувшись в одну точку. Сидеть пришлось с Лешим, никто другой не соглашался. Леший то предлагал в «морской бой», то просил «мобилу поюзать». Ник только огрызался. Сейчас ему было не до «морского боя». Да и телефон не хотелось доставать.

Хотя еще месяц назад… Если бы у него появился такой крутой смартфон еще тогда, до всей этой кутерьмы с пирамидой, он поминутно его доставал бы — то время посмотреть, то прогноз погоды, то почту проверить под завистливыми взглядами окружающих. А теперь… не хотелось.

Ник вдруг понял, что ему противно брать этот телефон в руки. Он казался ему то ли жирным, то ли просто грязным на ощупь.

Только на большой перемене он заперся в туалете и перечитал цитату, которую прислал неизвестный шутник:

«Люди забыли эту истину, — сказал Лис, — но ты не забывай: ты навсегда в ответе за всех, кого приручил».

Нику вдруг показалось, что это не шутник, что тот смешной анимешный парнишка на самом деле пишет ему письма. Ведь напомнил такие подробности, которых никто и знать не мог… Ник отогнал от себя эти мысли. Подробности и подробности. Не в них дело.

Он ведь приручил всех этих дурачков, которые несли ему деньги… и дурочек.

Некстати вспомнилась та плакса, которая хотела подарить какой-то подарок своей мелкой…

На урок он вернулся перед самым звонком в препаршивейшем настроении. Впрочем, Леший сумел и его испортить.

— Слышь? — прошептал он почти в ухо Нику. — Скоро первое июня.

— И чё?

— Ты за май заплатил. А это уже июнь будет… Плати опять.

Завязалась перебранка шепотом, за которую училка выперла из класса обоих. Там и порешили — оплата все-таки за полный месяц, так что у Ника есть еще половина июня. А потом…

И, конечно же, по дороге домой ему попалась большеглазая Алина. За руку она вела свою мелкую. Мелкая, кажется, от природы не умела говорить тихо.

— А ты помнишь, что у меня день рождения через неделю, да? — жизнерадостно кричала карапузина, еще более крупноглазая, чем сестра.

Алина угрюмо посмотрела на Ника и ограничилась угрюмым:

— Не ори.

— А ты мне купишь домик, как у Натки, да? Или карету с лошадями? Или и то, и другое!

Алина изо всех сил дернула сестренку за руку:

— Не ори, я сказала!

Ник прибавил шагу — ревела мелкая так же громко, как разговаривала. Да еще и Алинка подключилась.

Леший еле поспевал за ним:

— Э! Куда ты?

«Куда я? — подумал Ник. — Куда глаза глядят. Как там Маленький принц говорил? „Если идти все прямо да прямо, далеко не уйдешь“?»

И вдруг он вспомнил слова продавца — телефон можно вернуть без объяснения причин в течение трех дней! А сегодня как раз третий день! Только бы на нем не было царапин…

Ник резко остановился, достал телефон и принялся придирчиво его разглядывать.

— О! — обрадовался Леший. — А теперь дашь погамать?

Царапин вроде бы не было.

— Знаешь, Леший, — Ник бережно спрятал смартфон во внутренний карман, — у меня тут дела… Я один пойду.

— Да? — телохранитель почесал в затылке. — А не боишься?

— Нет, — твердо ответил Ник.

* * *

Валя пришла в библиотеку, увидела бабушку и гордо вскинула голову.

— Добрый день! — процедила она сквозь зубы.

Потом увидела Киру и взбодрилась.

— Кира? А что ты делаешь?

— Ой, Валь, как хорошо, что ты пришла, у нас тут столько идей!

— Кира! Кира, ты вернулась! — Валя не могла поверить своему счастью.

— Я? — удивилась Кира. — А разве я уходила?

Тут Кира ужасно смутилась и покраснела, а Валя кинулась к ней на шею.

— Ура! Кира! Ты вернулась!

— Валюта, иди кушать! — елейным голосом позвала сказала Елена Степановна.

— Спасибо, я не хочу! — демонстративно ответила Валя и снова набросилась на Киру: — Ну, рассказывай, что у вас тут происходит.

Кира подвела Валю к шкафу с сосланными книгами и рассказала про то, как услышала, что эти книжки молчат.

— Смотри, мы полки вокруг вычистили, сразу легче дышать стало! А сейчас давай книги из этого шкафа по местам расставим.

Валя с Кирой аккуратно доставали старые книги, протирали их и расставляли на полках. Книги благодарно льнули к рукам.

— Представляешь, — рассказывала Кира, — те книжки специально нам головы забивали. Ты молодец, первая заметила, что они гудят, а я, дура, поддалась. Страшно представить, что я могла бы натворить… Хорошо, что больше никто не попался!

— Бабушка! — прошептала Валя.

— Что бабушка? Не волнуйся, она нас не слышит.

— Нет! Бабушка попалась!

Кира задумалась.

— Она стала злая, она все время ругается, она книжки читать перестала. Я ей не нужна, ей никто не нужен, кроме компьютера! — затараторила Валя.

— Но компьютер — это не книги, — растерянно сказала Кира.

— Значит, они пробрались и в компьютер! — заявила Валя.

— Кто?

— Не знаю.

Они задумались и синхронно посмотрели в шкаф.

— Ты тоже это видишь? — спросила Валя.

Том Гоголя почти на полкорпуса выполз из общей массы книжек и продолжал медленно выдвигаться.

— Мертвые души! — хором сказали Валя и Кира.

Междуглавие 29

На занимаемые позиции

Это напоминало возвращение старой, потрепанной в боях армии в знакомые окопы, из которых она была выбита неприятелем.

— Неужели этот кошмар кончился? — неуверенно спросил Булгаков, расправляя страницы на полке.

— Похоже, самое трудное у нас еще впереди, — сказал Ильф-и-Петров, — разруха, как ты сам говорил, у людей в головах.

— Значит, надо им вбить в головы… — сердито начал Достоевский.

Но кто-то из Толстых не дал закончить:

— Не надо никому ничего вбивать. Мы можем только рассказывать истории… ну и подсказывать кое-что.

Из стеллажа напротив донеслось смущенное покашливание. Бывшие изгнанники разом посмотрели на полку со словарями и энциклопедиями.

— С возвращением, — пробормотал Философский словарь.

— А-а-а, — насмешливо протянул Ильф-и-Петров. — «Специалисты, которые нужны при любой власти»? Ну и что, сильно вы новой власти были нужны?

«Специалисты» промолчали.

— А что я могла сделать одна?! — не выдержала Большая советская энциклопедия.

Классики иронично осмотрели 52 тома «одинокой» Энциклопедии, но упрекать не стали. Они чувствовали себя победителями. А победители не судят… когда они в хорошем настроении.

— Ой, смотрите, кого я нашел, — сказал Пушкин. — Наместник!

Только тут ветераны заметили том с пожухлой рожью на обложке, который почему-то избежал отправки в картонный ящик. Возможно потому, что только командовал: «Гудите! Шумите!», а самому хватило ума (то есть хитрости) молчать, когда Кира принялась снимать его подданных с полки.

— А что я? — неуверенно ответил бывший Наместник. — Такое время было… Но теперь мы вместе!

Голос его креп.

— А мы, классики, должны держаться вместе!..

— «Мы, классики»? — недобро уточнил Достоевский.

— Мы… настоящая литература, — ржаной том решил резко изменить тему и понизил тон. — Мне удалось выяснить, что Мертвые души скоро вернутся…

— Как вернутся… — ответил том Гоголя, — так и загоним их назад. Туда, где они были все это время.

— Интересно, как там наш Принц? — вздохнула Алиса. — Мне так его не хватает. Жив ли он?

И все задумались.

— Получается, что мы сами эту гадость вызвали? — возмущалась Валя. — Да? Мы ее вызвали, а она тут расплодилась? Так давай загоним ее обратно!

— Кого загоним?

— «Мертвых душ»! Опять устроим сеанс. Этот, как его там…

— Спиритический, — подсказала Кира.

— Точно! — обрадовалась Валя.

* * *

Ник вышел из салона связи. На душе и в кармане было одинаково легко.

Телефон у него приняли, деньги вернули. Но утром он поднял свои записи и понял, что отдать деньги всем, кому должен, не сможет. Даже если считать только первоначальный взнос, то, после того как раздаст все, что у него есть, он оставался должен около трехсот пятидесяти долларов. Для Ника это были огромные деньги. И для его мамы тоже.

Ник шел по городу, не отдавая себе отчета в том, куда он бредет, ему хотелось от всех спрятаться, забиться в угол, остаться одному, переждать, пересидеть, заснуть, а проснуться потом, когда уже все само собой рассосется. Он сам не понял, как и почему пришел к библиотеке.

— Привет, Никуля! — радостно заявила Кира, не глядя на входящего. — А мы тут… Ой! У тебя что-то случилось?

Ник мрачно уселся на свое привычное место в глубине между шкафами.

Кира отступила, не зная, что сказать.

Ник просидел несколько минут, уставившись в одну точку. Потом очнулся и огляделся по сторонам.

— У вас тут книги были. Я помню. Как разбогатеть, про бизнес. Они где? — спросил он у пробегающей мимо Вали.

— Мы их все убрали, — ответила Валя. — А что?

— Я не дочитал, — сказал Ник, — отдайте их мне.

— Ты их читал? — вкрадчиво спросила Валя, а потом крикнула театральным шепотом: — Кира! Кира! Иди скорей сюда! Ник тоже попался!

* * *

Елена Степановна почти рыдала в трубку.

— Валя со мной не разговаривает. Демонстративно! Почему я должна это терпеть? Я хожу тут по библиотеке, никому не нужная, а вы мне даже компьютер не можете привезти!

— Мама, займись чем-нибудь, а? — устало отбивалась Света. — Что ты делала до того, как у тебя компьютер появился? Ты же что-то делала!

— Со мной никто не хочет разговаривать, — плаксиво ответила бабушка. — Они шушукаются с Кирой, а про меня все забыли…

— Мама! — рявкнула Света. — Ты взрослый человек! А ведешь себя как ребенок! Сама со всеми поссорилась, а теперь еще и недовольна! И не звони мне больше в рабочее время, я занята.

* * *

— Рассказывай! — требовательно сказала Валя. — Что эти монстры тебе насоветовали?

Ник, конечно, ничего рассказывать не собирался. Особенно этой мелкой. Да и Кира у него уважения не вызывала. Рыжая. Несерьезная. Взрослые люди так себя не ведут.

Но слова полились из него сами, а потом он уже не мог остановиться. Он даже деньги достал из кармана и показал. Купюры были новенькие, гладкие.

— Нужно разменять завтра, — тихо сказал Ник, — раздавать-то я их буду по сто рублей.

Кира во время всего рассказа не шевелилась, почти не дышала.

— Сколько тебе не хватает? — спросила она.

— Много, — ответил Ник.

Кира полезла в сумочку и выгребла из кошелька все содержимое.

— На! — девушка протянула купюры Нику.

Тот растерянно заморгал. Протянул руку, но потом резко отдернул.

— Нет, я не могу взять. Это много.

— Я не дарю, — сказала Кира, — я даю в долг.

— Я не смогу его вернуть, — вздохнул Ник.

— А ты их отработаешь, — уверенно сказала Кира. — Как?

— Еще не знаю. Но мы что-нибудь придумаем.

Кира стояла, уперши руки в боки, волосы растрепаны, на лице следы книжной пыли. Но взгляд у нее был абсолютно твердый. Как камень.

— Но почему? — растерянно спросил Ник.

— Потому что каждый отвечает за тех, кого приручил, — улыбнулась Кира.

Никита невольно дернулся.

— Откуда ты это знаешь? — воскликнул он.

— Подумаешь, это все знают, — фыркнула Валя.

Чтобы не выглядеть полным идиотом, Ник не стал рассказывать про переписку с «Маленьким принцем», но начал искать книгу глазами.

Но и тут Валя его засекла.

— Он у меня дома, — сказала она шепотом. — Я его завтра тебе принесу.

* * *

Вечером мама не могла насмотреться на Валю. Это снова был ее обычный ребенок — жует, болтает, подпрыгивает на месте от желания побыстрее рассказать.

— А потом мы с Кирой все плохие книжки убрали подальше! Я говорю: «Давай их в макулатуру сдадим!», а Кира говорит…

— Погоди-ка, — остановила поток слов мама, — а почему только Кира там у вас командует? А бабушка?

— А бабушка… ей все равно, — скороговоркой ответила Валя. — Так вот, Кира говорит…

— Что значит «все равно»? Что она сказала по поводу всей этой чехарды?

— Не знаю, — Валя наморщила нос, — мы с ней не разговариваем! Короче…

— Не разговариваете? — мама отложила вилку. — Это же бабушка! Миш! Объясни дочери правила поведения!

— Когда я ем, я глух и нем, — некстати ответил папа.

— Я не про это! Валя! Это твоя бабушка! С ней надо разговаривать, заботиться о ней.

Валя затосковала. После того как бабушка отвесила ей затрещину — заботиться? Еще чего! Но и рассказывать родителям про бабушкин поступок не очень хотелось.

— Валентина Михайловна! — строго сказала мама. — Сейчас доедим — и ты тут же позвонишь бабушке и спросишь, как у нее самочувствие!

Валя надулась, слезла с табуретки и направилась к себе в комнату.

— Валя! — донеслось ей вслед.

И тут же папин голос остановил бурю:

— Спокойно, не дави на нее.

Валя заперлась и легла на кровать в одежде. А вот пусть им хуже будет! Она сопела и придумывала, как будет огрызаться на мамины нотации. Долго придумывала и к маминому приходу уже слегка выдохлась. Да и мама не стала ругать, села рядом и погладила Валю по голове.

— Ты пойми, — сказала она тихо-тихо, — у бабушки сейчас такой период… Она болеет. Из-за компьютеров.

Валя вскинулась на кровати:

— Не из-за компьютеров, а из-за плохих книг, которые в компьютер пролезли! Мы с Кирой вызвали призрак Мертвых душ…

Мама кивала и понемногу успокаивалась. Валя — добрая девочка. И фантазия у нее богатая. Еще чуть-чуть — и она сама себя убедит, что во всем виновата не бабушка, а таинственные Мертвые души.

Вот и славно.

Междуглавие 30

Охота на троллей

Братья-Принцы смотрели на форум с некоторым изумлением.

Пока они нашли место, где Елена Степановна сражалась за Гоголя, побывали в тысяче блогов и на сотне сайтов, но такого не видели нигде.

Жирные черные откормленные тролли беспрепятственно гоняли любого, кто осмеливался сюда заглянуть. Баны отлетали от них, как охотничья дробь от брони танка.

— Откуда ж они такие вылезли? — удивился старший Принц.

— Да это, наверное, те самые Мертвые души, — ответил младший, — с которых все и началось.

— Тут мы одни не управимся, — задумчиво произнес брат. — Ну ничего, соберем народ, накреативим чего-нибудь.

— Будем охотиться на троллей?!

— Еще веселее — будем троллить троллей. Надо Чехова подключить.

— И Ильфа с Петровым, — вспомнил друзей по библиотеке Принц-новичок.

— И О’Генри. И Зощенко… Короче, бро, готовься. Будет весело!

Хоть Ник и раздал все деньги, но нос ему кое-кто из старшеклассников расквасил — это когда он объяснял, что обещанных процентов не будет. (Леший с удовольствием наблюдал за тем, как лупили его недавнего работодателя.) Большинство не возмущались. Они остались довольны и тем, что вернули свои вклады.

Только Алине он втихаря сунул еще сотню сверху. Слабое утешение, но хоть что-то. Осталось придумать, как отработать долг Кире.

Сразу после уроков он отправился к ней.

В библиотеке было многолюдно. Назар с Васей играли в телефоны, Геля — тоже по телефону — читала новости в Вконтакте, Валя сидела, уткнувшись в книгу, а Кира задумчиво за всеми наблюдала.

— Мы думаем, что делать, — объяснила Кира Нику. — Нам нужно где-то найти компьютеры.

— Может, у тебя есть идеи? — спросила Валя.

Ник только плечами пожал. Если бы у него были идеи, у него давно бы был свой компьютер.

— А бывает так, что большая фирма меняет компы, а старые отдает. Дешево, — отозвалась Геля. — Моей маме когда-то ее рабочий компьютер почти подарили. А на работе им новые поставили. Правда, он старенький был, мы его на дачу забрали.

— Да нам сойдут и старенькие, — вздохнула Кира, — на первое время.

— Ой, Кира, — взвилась Валя, — а ты поговори с моим папой. У него этих компьютеров на работе целая куча. Правда-правда! Он хороший, он согласится!

* * *

Кира ужасно волновалась. Согласиться на встречу с Мужчиной ее мечты, пусть и бывшей мечты, было страшно. Но пока Кира собиралась с мыслями, Валя уже позвонила и наговорила папе столько всего, что через час он приехал в библиотеку.

Надо сказать, дверь он открывал с некоторой опаской. И не зря.

Сначала на Михаила напала Елена Степановна. Она хищной птицей рухнула на него и потребовала свой компьютер. Узнав, что он еще не готов, ушла к себе в кабинет, хлопнув дверью.

Пока Миша соображал, в чем дело, из читального зала выбежала Кира.

— Ой! — сказала она и застыла.

Постояла пару минут, приложила руки к лицу, заявила: «Какая же я дура, с ума сойти!» — и убежала.

Из ступора Михаила вывела незаметно подкравшаяся Валя.

— Папа, — тихо спросила она, — а у тебя на работе компьютеры старые?

— Обычные, — удивился папа.

— Жаль… — расстроилась Валя и тоже куда-то ушла.

Михаил подождал несколько секунд, огляделся, никого не было.

— А нормальные люди тут есть? — вкрадчиво спросил Михаил. — Или все с ума сошли?

И тут из-за стеллажа вышел Ник. Он ужасно волновался, до последнего не хотел высовываться и очень надеялся, что всё решат без него.

— Здрасьте! — начал Ник, смотря мимо отца Вали куда-то на плакат: «Чтение приводит к развитию мозга». — Валя хотела сказать, что если бы у вас были старые компьютеры, то это было бы хорошо. Для нас. Для вас, конечно, плохо, потому что вы, наверное, не смогли бы работать. А библиотеке новые компьютеры все равно не нужны, потому что…

— Стоп! — сказал Михаил. — Еще раз. Сначала. И по пунктам.

Елена Степановна в этот момент нервно заваривала успокаивающий чай, разговаривая сама с собой, Валя искала картинку, которую специально для встречи нарисовала папе, а Кира стояла на улице, обхватив себя руками, и думала.

Оказывается, Валин папа совершенно не такой, каким она себе его напридумывала, и иначе как «внезапным воспалением мозга» ее недавнее помешательство назвать невозможно. «Хорошо, что хоть не подписалась, когда это идиотское сердечко подбрасывала», — подумала Кира. Щеки ее запылали. Ей стало ужасно стыдно.

Отдуваться за всех пришлось Нику. Сначала ему было очень страшно, он первый раз разговаривал со взрослым бизнесменом. Но у бизнесмена оказалась удивительная особенность — он умел слушать. Кивал в нужных местах, вставлял «ага» и «понятно», но ни разу не перебил. И смотрел на Ника хорошо — ровно и уважительно.

Поэтому Ник постепенно успокоился и от сбивчивого описания их ситуации перешел к обстоятельному, «по пунктам», объяснению.

— Первое… Библиотеку собираются закрыть.

Ник испытующе глянул на собеседника. Тот четко кивнул, ожидая продолжения.

— Совсем закрыть, — на всякий случай уточнил Ник.

— Да я понял, — улыбнулся Миша. — И ты этого не хочешь допустить, так?

— Мы все не хотим! Это второе. Третье: сюда скоро придет проверка. Если будет пусто — закроют.

Ник сделал паузу, чтобы облизать пересохшие губы.

Миша заполнил паузу вопросом:

— А когда они придут?

— Внезапно. Поэтому надо, чтобы тут было… что-то типа компьютерного клуба.

Ник впервые увидел на лице собеседника сомнение и заторопился:

— Места хватит, интернет есть, даже столов достаточно. Надо только расставить поплотнее…

Миша покачал головой, и Ник осекся.

— Ты не обижайся, — сказал бизнесмен, — но сегодня у всех дома свои компьютеры. Так что…

— Не у всех, — возразил Ник, — у меня, например, нет.

Михаил удивленно посмотрел на пацана.

— Родители не разрешают?

— Мы с мамой не можем его себе позволить, — Ник постарался выговорить это спокойно и с достоинством.

— Ага, — сказал Михаил, — то есть вы хотите поставить компьютеры в библиотеку и играть до посинения.

— Нет, — Ник почувствовал, что нужно дожимать. — На старых компах все равно много не наиграешь. Но сюда могут приходить, чтобы доклад сделать или распечатать что-то к школе. Я знаю, мне все время приходится по друзьям ходить.

Тут Ник приврал. По друзьям он не ходил, потому что докладов в школе не делал. Но если бы вдруг захотел сделать, то ему точно пришлось бы кого-нибудь просить.

— Ну… может быть…

Михаил огляделся, взял один из стульев и сел на него верхом. Ник тут же захотел сделать то же самое — так уверенно смотрелся его собеседник, — по решил не обезьянничать, прислонился к стене.

— А старые компьютеры, значит, — полуспросил бизнесмен, — вы хотите взять у меня?

Нику показалось, что Михаил сейчас откажется, и он заторопился, вспоминая все термины, которые вычитал в умных книжках:

— Можно списать и передать во временное пользование! Или, если нужно обязательно за деньги, тогда в лизинг! Или с отсрочкой платежа…

— Стоп-стоп-стоп! — рассмеялся собеседник. — Ты, я смотрю, парень подкованный…

Ник насупился. Он не любил, когда его подкалывали.

— Но давай я все эти мелочи сам решу, — продолжал Михаил. — А твоя задача — подготовить помещение… для начала — пять рабочих мест. За три дня справишься?

Ник кивнул раньше, чем понял вопрос.

— Ну и ладно, а я, наверное, пойду…

Миша поднялся с чувством перевыполненного долга и уже хотел позвать Валю (хоть попрощаться!), как она сама вылетела к нему с бумажкой в руках.

— Папочка, я его нашла!

Валя кинулась отцу на шею, одновременно подсовывая рисунок под самый нос — чтобы нагляднее было. Папа, смеясь, отодвинул бумажку чуть дальше и принялся рассматривать. Ник на цыпочках, чтобы не спугнуть удачу, ушел думать, как он будет готовить помещение.

— Я это сегодня утром рисовала, — трещала Валя. — Смотри, вот наш читальный зал. Вот тут мы поставим твои компьютеры. А вот тут у нас будет телевизор, а вот тут мы будем танцевать, а вот тут…

— Валя! — рассмеялся Михаил. — Какой телевизор, какие танцы?

— Нет? — вздохнула Валя. — Тогда хотя бы компьютеры. Вот они, синенькие!

И она ткнула пальцем в синие квадратики, которые заполняли угол рисунка так густо, что первоначально папа принял их за рыболовную сеть.

— Обязательно! — ответил он, улыбаясь. — Мы с Ником уже обо всем договорились!

Валя удивленно посмотрела на папу.

* * *

Дверь в библиотеку Геля открыла ногой. Она была зла на весь мир.

— Что случилось? — спросила Кира, выбежав на грохот.

— Мама вчера устроила экзамен. Она требует, чтобы я ей пересказывала то, что читаю.

— И что?

— А то! — огрызнулась Геля. — Я ее послала подальше и заперлась в комнате.

— А она?

— А она телефон отобрала, — всхлипнула Геля.

Кира вздохнула.

— Не расстраивайся, — попыталась успокоить ее Кира, — вернет. Хочешь, я тебе расскажу сказку, а ты перескажешь ее маме! Про колобка.

— Ты издеваешься? — вспылила Геля.

— Слушай, — вскочила Кира, — а это идея! Раз ты читать не хочешь, давай я тебе буду рассказывать книги.

— Как это? — оторопела Геля. — И тебе-то это зачем?

— А мне делать нечего! — весело соврала Кира. — И потом… я же обещала тебе помочь.

Кира протянула руку и вытащила со стеллажа томик О’Генри.

— Отлично! — обрадовалась она, — Рассказы. То, что нужно для начала. Пойдем, поможешь мне разобраться с книгами, руки у нас будут заняты, но голова-то свободна!

Геля покорилась с видом пленного, которого заставляют чинить заграждение из колючей проволоки.

Междуглавие 31

Не на смех, а на живот

Младший Принц никогда раньше не участвовал в битве с троллями. Он ожидал драки не на жизнь, а на смерть и все думал, как это будет: толпа на толпу или один на один?

Но все оказалось совсем по-другому. Когда его брат осмотрел свое литературное воинство и воскликнул: «Ну что, затроллим троллей?», Пушкины, Зощенко, Чеховы, О’Генри и прочие Марктвены ответили дружным: «А то!»

После чего двинулись шумной толпою на форум, где Елена Степановна оставила свое душевное спокойствие… и все разом навалились на одну из Мертвых душ. Этот мерзкий тип с ником MD-forever как раз увлеченно размазывал грязь в одном из топиков. Принцы пока остались в засаде.

— Тролль! — радостно завопил Чехов.

— Настоящий! — вторил ему Пушкин.

— Ух ты! А можно потрогать? А скажи что-нибудь, троллюшка! — подключились остальные.

MD-forever принялся растерянно вертеть головой.

— Вы все уроды! — сообщил он несколько истерично. — Вас никто не читает!

Младший Принц напрягся. «Сейчас начнется!» — подумал он, готовый в любой момент броситься на выручку. Но выручка не понадобилась.

— Ой, — чуть не расплакался О’Генри, — мы обидели этого достойнейшего члена общества!

— Сам ты член! — огрызнулся тролль, но в голосе его звучал испуг.

— А ведь он такой лапушка, такой няшка, такой мимими…

— А давай я тебе оду напишу! — предложил неизвестно откуда взявшийся Державин. — Чтобы как-то загладить! «Милого тролля восшествие на горние высоты…»

Через пять минут MD-forever бросился наутек, сообщив напоследок:

— Нечего мне тут делать с вами, умственно отсталыми!

— Горе нам! — весело ответили «умственно отсталые». — Как же мы без тебя?

— Ну что? — спросил старший Принц у младшего. — Понял, в чем фишка?

— Ага! — ответил тот. — А можно теперь я начну?

И, получив одобрительное «ага» от остальных, бросился к мрачному троллю MD666, который как раз появился на форуме, чтобы посмотреть, что это за шум в его охотничьих угодьях.

— Это вы?! — умилился Принц. — Надо же! А можно ваш автограф?!

Дома Валю с папой ждал сюрприз. Неприятный.

Они ввалились в квартиру довольные и веселые. Потом папа ушел переодеваться, а Валя уселась за кухонный стол и вывалила на маму все новости.

Во-первых, танцевать пока в библиотеке не будем, во-вторых, Ник обо всем с папой договорился, в-третьих, когда папа поставит нам компьютеры, то на них можно будет чуть-чуть играть, но во всякое старье, которое…

— Что папа поставит? — перебила ее мама.

— Компьютеры, что ж еще! — повторила Валя. — У нас будет клуб!

Мама нехорошо поджала губы и вышла из кухни, поставив перед Валей тарелку макарон. И кетчуп на столе оставила. Поэтому Валя не побежала подслушивать, а быстро выдавила алую гору на тарелку и принялась есть, пока никто не видит.

— Ты что, дурак? — зашипела Света, прикрыв дверь в спальню. — Какие компьютеры? Мама от одного чуть с ума не сошла, а ты ей несколько поставишь?

— Мама? — удивился Михаил и задумался. — Про маму я как-то не подумал…

— Вот ты всегда так! Наобещаешь сначала! Что тебя вообще дернуло им компьютеры ставить?

— Да не знаю я, — начал оправдываться муж, — там пацан такой толковый сидел. И я подумал, почему бы не помочь библиотеке, в конце концов, она у нас в городе одна.

— Мама у меня тоже одна! — чуть не плакала Света. — Я и так не знаю, что с ней делать! Звонит мне каждый день по сто раз…

— Ма-а-ам, добавки можно? — раздался бодрый голос из кухни.

— Да, конечно, — тут же откликнулась Света.

Валя на кухне радостно соорудила еще одну горку кетчупа и зажмурилась от удовольствия.

— Я тебя очень прошу, — взмолилась Света, — откажись от этой дурацкой затеи! Библиотеку все равно закроют, а теща тебе еще пригодится! Кто будет с Валей днем сидеть, если не она?

— Да я уж вроде пообещал, — замялся Михаил.

— Вот именно — вроде. Скажешь, что не получилось. И пойдем ужинать.

— Спасибо. Но что-то у меня аппетит пропал, — буркнул муж и уткнулся в телевизор.

* * *

— И вот, представляешь, она пошла и продала свои волосы!

— Как? — ахнула Геля.

— А вот так. Шла мимо вывески, на которой было написано, что тут делают всевозможные изделия из волос, зашла и продала.

— И ей было не жалко?

— Жалко! Но очень хотелось сделать подарок своему мужу. Кстати, ты не посмотришь, как его звали, у меня на имена отвратительная память.

Геля послушно полезла в томик О’Генри, нашла рассказ под названием «Дары волхвов», пробежала глазами начало.

— Джимми! — воскликнула она. — Его звали Джим. А ее Делла.

— Ну вот. За свои волосы она получила огромные деньги, целых двадцать долларов, и отправилась искать подарок для Джима.

— Кира, — ворвался в зал Ник, — Кир, а что, если нам сделать платным не все компьютерное время?

Кире понадобилось несколько мгновений, чтобы переключиться.

— А что, мы будем за это деньги брать?

Ник смутился.

— Да… Но не все время! Первые полчаса бесплатно, а потом — за деньги.

— А зачем?

— Ну… — Ник лихорадочно придумывал пристойную причину. — А то мелкие будут сидеть круглые сутки и гамать… то есть играть в игрушки. Их родители нам такое устроят. А взрослые, у кого деньги есть, пусть играют.

«Надо решить, — подумала Кира, — как с этих денег Нику зарплату платить. Чтобы он мог долг вернуть».

— Кир, а что было дальше? — заныла Геля.

— Пять минут! — Кира показала Геле растопыренную пятерню, отпрашиваясь у нее на разговор с Ником.

— Ладно, пусть так, — сказала она, — нам еще придумать бы, чем компьютеры утром занять, пока дети в школе.

— А кто у вас тут утром бывает?

— Да никого! Пенсионеры одни! Но с пенсионеров денег мы брать точно не будем!

Ник убрел думать. Кира повернулась к Геле. Та читала, приподняв брови от удивления и время от времени покусывая палец. Кира на цыпочках вернулась на свое рабочее место.

Вообще-то, дел у нее было выше крыши.

* * *

Елена Степановна дошла до ручки. То есть опустилась до такой степени, что отправилась в интернет-кафе. К счастью, утром там было тихо, все дети сидели в школе.

Она напустила на себя максимально надменный и неприступный вид, потому что очень боялась шуточек по поводу своего возраста. Но обошлось. К компьютеру ее пустили без вопросов.

Руки дрожали, вводя пароль. Вот он — форум, где столько часов прошло в битвах за правду во имя Литературы.

Но что это? Елена Степановна читала топик и не верила своим глазам. Серьезный разговор, который они вели, за время ее отсутствия превратился в бардак и сплошные хиханьки! Вместо того чтобы разбивать противников серьезными аргументами, новые пользователи потешались кто во что горазд.

— Разве можно так о Гоголе? — недоумевала Елена Степановна. — Это же невежество, с ним надо бороться!

А на страницах форума никто ни с кем не боролся. Там веселились и резвились, жонглировали цитатами и остротами, хохотали, кидались интересными ссылками.

— Так нельзя! — воскликнула она в голос. — Они же не воспринимают этих неучей всерьез!

И тут наступило прозрение.

— Они не воспринимают их всерьез, — еще раз пробормотала она. — Как же все просто…

Из кафе она выходила как сомнамбула.

— Молодец бабка! — услышала она вслед. — Кто мою маму научил бы комп включать, чтобы хоть фотографии сама посмотреть могла.

Но даже это заявление Елену Степановну не взбодрило.

* * *

Елена Степановна прошла пешком полгорода. Она шла, шла, шла, перешагивала через лужи, обходила дорожные ямы.

— Что же это на меня нашло? — спрашивала она у одной лужи.

— И как меня угораздило втянуться? — обращалась к другой.

— Я же никогда не спорила с читателями, я же всегда говорила, что книга не обязательно должна всем нравиться, — убеждала она третью.

— И это я взяла и истратила месяц своей жизни на бессмысленные споры с какими-то… Ой, а перед Валей как неудобно… И библиотеку нашу закроют…

Тут Елене Степановне стало так худо, что пришлось присесть на скамейку. Мысли проносились у нее в голове как молнии. Извиниться. Поговорить с Кирой. Позвонить начальству. Может, еще можно что-то придумать. Валя. Извиниться. Валя. Валя. Валя.

Вспомнилась отшатнувшаяся от удара внучка, и сердце защемило. Как же теперь к ней подойти? Что принести? Что подарить? Как просить прощения?

Елена Степановна огляделась и увидела рядом огромный гастроном.

«Торт со взбитыми сливками подойдет» — всплыло в голове. Значит, так тому и быть. И бабушка отправилась за ингредиентами.

* * *

Первый раз в жизни Елена Степановна кралась на свое рабочее место. Она боялась. Она стеснялась. Она волновалась.

Она тихонько прошмыгнула в читальный зал, поставила торт на видное место, заварила чай. «А она мне скажет: нет, бабушка, я тебя не прощу! А я ей тогда скажу, что…» На глаза навернулись слезы, и Елена Степановна быстро их смахнула. «А если она мне скажет: я тебя прощу, но с одним условием… Я тогда на все соглашусь!» Мысли Елены Степановны в сотый раз бежали по замкнутому кругу.

— Да тут нет никого! Давайте тут посидим! О-о-о! — Валя ворвалась в зал как всегда быстро и как всегда неожиданно.

Речь, которую бабушка так старательно репетировала весь день, тут же вылетела у нее из головы.

— Я это… Торт… — только и успела она сказать.

— Бабушка! — завопила Валя. — Ты тоже к нам вернулась!!!

Потом они обнимались и плакали. Кира пересказывала свой план по спасению библиотеки, а Елена Степановна кивала и слушала, она была согласна на все. Валя уплетала торт, Ник пересказывал то, что прочел в очередной экономической книге, и так всех увлек, что они не сразу заметили зареванную Гелю, которая стояла в дверях.

— Что случилось? — вскочила Кира.

— Как же так? — спросила Геля, подняв на нее красные глаза.

— Я забыла про тебя, прости! — принялась оправдываться Кира. — У нас тут торт, а ты там одна, а я обещала тебе дорассказать!

— Как же так? — повторила Геля. — Что же они теперь будут делать?

— Кто? — опешила Кира.

— Джим и Делла. Они же хотели друг друга порадовать, а вышло совсем наоборот. Мне их так жалко! — Геля всхлипнула.

— Ты дочитала? — недоверчиво спросила Кира.

— Ну ты же не шла! — обиженно ответила Геля. — Я там сидела одна, мне было скучно! Но я же не думала, что все так плохо кончится!

Кира с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться от радости.

— Почему плохо? — она повела девочку к торту. — Они же любят друг друга… Бери вот этот… А когда любишь… Ты же читала! А я тебе сейчас чайку.

Междуглавие 32

Домой!

Принцы от души веселились, глядя, как на картинках Толстой, Пушкин и Чехов переоделись в спортивные костюмы и изображают тренеров^[23].

— Не сдавайся! — покрикивал Лев Николаевич. — На пятисотой странице откроется второе дыхание!

— Три подхода по семь страниц ежедневно, — демонстрировал бицепс Чехов, — и результат заметен через неделю!

— Начинай с небольших текстов, — советовал Пушкин в стильном малиновом костюме, — и постепенно увеличивай нагрузку.

Тролли темнели по углам, боясь подходить ближе.

— Ну, думаю, вы тут и без меня справитесь, — сказал младший Принц.

— Ты куда? — встревожился брат.

— К себе, в библиотеку…

— Да зачем? Оставайся! Интернет большой, на всех хватит! И вообще, у нас тут прикольно!

Младший вздохнул:

— Вот именно. А у нас там все думают, что от интернета одни неприятности. И что электронные книги скоро задушат нас, напечатанных на бумаге.

— Да ладно?! — возмутился старший, отвлекся на секунду, пошарил вокруг себя и победно показал брату найденную новость.

— «Лояльность покупателей электронных книг по отношению к печатным изданиям растет», — прочитал тот. — И что?

— Да то! Чем больше люди читают нас, электронных, тем чаще открывают вас, бумажных!

«Ну вот, — подумали Принцы синхронно, — снова делимся на „нас“ и „вас“. Значит, пора расставаться».

— Ну что, — спросил старший, — домой?

— Домой, — ответил младший.

— Передавай там всем привет.

— Обязательно… Может, еще встретимся…

Почему-то это заявление очень развеселило старшего Принца.

— Да мы и не расстаемся! Ладно, иди, потом сам поймешь!

Бабушка не могла нарадоваться своему примирению с Валей. Она даже отвела ее в школу перед работой, а попав на рабочее место, обнаружила, что читальный зал изменился кардинально. Стеллажи с книгами робко жались по стенкам, а основную площадь занимали столы, на которых какие-то лохматые парни в свитерах как раз завершали установку компьютеров. Руководил ими Миша — в костюме и причесанный, но чем-то неуловимо похожий на сборщиков. Ник мелькал то там, то сям, на правах представителя заказчика указывая, что и где ставить. Даже энергичная Кира, казалось, немного растерялась в этой деловой мужской суете.

— Когда это вы успели? — удивилась Елена Степановна.

— Да мы рано пришли, — ответил зять, — чтобы до своей работы успеть. Кстати, все почти готово, принимайте хозяйство!

И покосился на тещу испытующе. Но признаков интернет-зависимости не ее лице не обнаружил.

Елена Степановна спокойно смотрела на ряды мониторов (некоторые уже светились) и внимательно прислушивалась к себе. Тянет? Так… немного. Но без той дрожи в руках и пелены на глазах, которые всех перепугали.

Миша увел своих людей (Ника Елена Степановна прогнала на уроки), и настало время первых утренних пенсионеров. Двое старичков уже топтались у входа в нерешительности — слишком все изменилось.

— Проходите, присаживайтесь, — разулыбалась Кира.

Старички присели неловко, боком, мониторы их отпугивали.

— А сегодняшние газеты есть? — спросил один, с очень недовольным лицом.

— Конечно! — отозвалась Кира. — А вам какие?

— «Правду»! — решительно ответил товарищ недовольного.

Кира пощелкала мышкой, открыла нужный сайт и повернула монитор к пенсионеру. Оба старичка вперились в один экран, причем недовольный нацепил на нос очки в большой коричневой оправе. Кира отошла к Елене Степановне.

— Не буду висеть над душой, — сказала она тихо. — Пойду в абонемент.

В читальном зале воцарилась блаженная тишина. Но ненадолго. Через несколько минут пенсионеры заерзали на стульях, стали коситься на заведующую. Кончилось тем, что один — недовольный — потребовал вызвать Киру.

— А я не могу помочь? — спросила Елена Степановна.

Недовольный только скривился в ответ, а его товарищ неловко попросил:

— Нам бы следующую полосу…

— Это просто! — Елена Степановна провернула колесико мышки и всмотрелась в экран. — А вам не мелковато? Давайте я покрупнее сделаю!

Пенсионеры благодарно вздохнули (недовольный поднял очки на лоб) и снова погрузились в чтение.

— А чего это вы один монитор на двоих читаете? — Елена Степановна чувствовала себя хозяйкой, у которой гостям не хватает вилок.

И она быстро загрузила сайт «Правды» на соседнем компьютере.

Недовольный сообщил:

— А я не «Правду» хочу! Мне — «Советский спорт»!

…Через полчаса за компьютерами сидело уже четверо, а Елена Степановна сновала между ними, показывая, что нажимать, как управляться с мышкой, где искать новости.

* * *

— Ник, я тебе «Маленького принца» принесла, отдать? — прокричала Валя, ворвавшись в библиотеку.

— Поставь пока на полку, я позже возьму, — отозвался Ник, перезагружая один из компьютеров, который отказывался работать.

Последние сутки он сам себе поражался: в его распоряжении пять (пять!!!) компов, а он еще ни разу не поиграл. То принтер надо подключить, то монитор потух, то еще что приключилось.

В новый зал теперь водили всех читателей. Женщины равнодушно пожимали плечами, пенсионеры недовольно хмурились, зато дети были в восторге.

Почти все немедленно усаживались играть, а Нику было приятно чувствовать себя главным, показывать, объяснять, включать. Сам-то я не играю, как бы демонстрировал он, но показать, как это делается, могу.

— И что, теперь тут можно всегда играть? — радостно поинтересовался пацан восьми лет. — Круто! А то мне дома не дают!

— Полчаса, — серьезно сказал Ник. — Игровое время полчаса.

— У-у-у, — протянул пацан, — полчаса это ма-а-ало.

— Достаточно, — неожиданно твердо ответил Ник и сразу почувствовал себя ужасно взрослым.

* * *

— Кира! Кир! — радостно закричала Геля. — Расскажи мне быстренько «Анну Каренину», пожалуйста, мне через неделю сдавать!

— Ты что? — опешила Кира. — Как я ее тебе быстренько расскажу? Она ж длинная!

— Ну пожалуйста!

— А почитать?

Геля немедленно надулась.

— Я школьную программу не читаю! Там одна нудятина!

— Понятно, — вздохнула Кира. — Давай тогда сделаем так. Ты приведи еще человек шесть, и я вам всем буду рассказывать. И вам веселее, и мне приятно.

— И кого же я в библиотеку затащу? — возмутилась Геля.

— Ну найди кого-нибудь. Скажи, что опять будем «Мертвых душ» гонять. Назару с Васей предложи, они за своим дайджестом так и не пришли.

— Ладно, я попробую, — вздохнула Геля. — Одноклассникам скажу, все равно читать никто не будет. Слушай, а те рассказы уже кончились! Что мы будем читать сегодня?

— Давай попробуем вот это, — Кира взяла со стола книгу. — Я читаю тебе начало, а ты мне скажешь, интересно или нет.

— Я буду музыку слушать, окей? Мне не мешает!

— Окей. И как вам удается делать все одновременно…

Междуглавие 33

Возвращение блудного принца

— Дорогой мой, вы снова вернулись! Послушайте, послушайте! Вернулся наш Принц!

Книги загомонили, зашелестели и даже захлопали.

— Как там?

— Где ты был?

— Рассказывай, рассказывай!

Принц раскланивался, стараясь ко всем повернуться корешком, и улыбался бы, если бы книги умели улыбаться.

Он говорил долго. Он еще никогда столько не говорил. Старался покороче, но то и дело срывался то на описание троллей, то на интернет-библиотеку.

— Она огромна. Она необъятна. Там можно за пять секунд найти любую книгу.

— Значит, мы все погибнем? — дрожащим голосом спросила Алиса-в-Стране-чудес.

— Почему? — опешил Принц.

— Ну зачем мы все, такие большие, толстые, — Алиса всхлипнула, — такие бумажные? Если там они легкие и быстрые…

— Понимаете, — вздохнул Принц, — они — это мы. А мы — это они. Это мы там, в сети, это нас там читают! И любят!

— Посмотреть бы! — вздохнул Словарь. — А то я уже и забыл, как это. Когда тебя читают. Про «любят» уже и не мечтаю.

Маленький принц вздохнул. Как же им показать? Как провести в виртуальный мир?

— Запросто! — ответил внутри него его виртуальный брат.

— Ты здесь? — изумился Принц.

— Это ты здесь! Помнишь, я говорил, что мы не расстаемся? Теперь ты можешь в любой момент вернуться ко мне… оставаясь там, у себя.

— А остальные? Они тоже могут?

— Если они уже отсканированы — достаточно наладить связь со своими интернет-двойниками…

— С кем ты говоришь? — не выдержала Алиса.

— Секунду! — взмолился Принц и замер, прислушиваясь к чему-то, неслышному для остальных.

Книги замерли, чувствуя, что происходит что-то важное.

Принц вздрогнул, приходя в себя, и огляделся. На него внимательно и выжидающе смотрели сотни томов.

— Представьте себе, что вы — текст, что у вас нет обложки и нет переплета, — заговорил он, волнуясь. — Вы совершенно свободны!

Книги загомонили.

— И пятна у меня на сороковой странице нет? — спросил Ильф-и-Петров.

— Никаких пятен, никаких страниц! Только текст.

— А картинки? — возмутилась Алиса.

— Если хорошие, то пусть будут и картинки, — улыбнулся Принц. — Представили?

— Кажется… — неуверенно ответил Словарь.

— Я что-то такое представил, — подтвердил Ильф-и-Петров, но тоже с сомнением в голосе.

Принц подумал: «Надо их как-то настроить… Эх, был бы я сейчас в сети… Стоп! Я же сейчас есть в сети! Смотаюсь туда на минутку…»

Книги замерли, глядя на оцепеневшего Маленького принца. И разом вздрогнули, когда он воскликнул:

— Есть! Займемся медитацией! Повторяйте за мной: «Я — текст! Бумаги нет!»

— Как же нет?.. — попыталась вмешаться Энциклопедия, но на нее шикнули.

— Я — текст! Бумаги нет! — произнес Принц. — Я — текст…

— …Бумаги нет! — подхватил Ильф-и-Петров.

— Я — текст! Бумаги нет! — хор из трех голосов.

И вот уже вся библиотека повторяет:

— Я — текст! Бумаги нет!

— Полетели!!! — крикнул Принц, и его виртуальный двойник повел всех за собой.

И никто не обратил внимания на бывшего Наместника, который пыхтел в углу стеллажа.

— Ты с ума сошел! — мама не стеснялась даже присутствия Вали. — Как ты мог поставить в библиотеку компьютеры?! Ты же знаешь!

— Света! — попытался встрять папа, но мама не собиралась давать ему шанс.

— И нечего тут оправдываться! Тебе лишь бы деньги заработать! Все равно на чем! На здоровье родной тещи!..

— Мама! — возмутилась Валя, но и на нее мама прикрикнула:

— Помолчи! Это взрослые дела! — И снова папе: — Чтобы завтра же этих чертовых компьютеров в библиотеке не было!..

Папа с мольбой приложил руки к сердцу, но тут Вале надоело слушать мамину истерику. Валя зажмурилась покрепче и завопила:

— А-а-а!!!

Когда выдохлась, открыла глаза и осмотрелась. Родители были оглушены, значит, готовы к диалогу.

— Во-первых, — начала Валя, — я тоже взрослая! И у меня есть право голоса!

— Да уж… — Папа потряс пальцем в ухе, вытрясая оттуда остатки Валиного вопля.

— Во-вторых, ты, мама, сначала разберись, а уж потом папу ругай!

И теперь уже папа не дал маме открыть рот.

— Да-да-да! — сказал он. — Давай завтра вместе зайдем в библиотеку. Посмотрим, как Елена Степановна на компьютеры реагирует. Если после этого скажешь, чтобы я ликвидировал там технику, — через полчаса там даже калькулятора не останется!

Светлана чуяла подвох в предложении. Хотя вроде и нет никакого подвоха…

— Калькуляторы можешь оставить, — возразила она, просто чтобы что-нибудь возразить. — Они безвредные.

— Не скажи! — папа мечтательно закатил глаза. — Помню, в детстве был у меня программируемый калькулятор МК-52…

Мама устало махнула рукой и ушла умываться.

* * *

Вырваться в библиотеку Света смогла только ближе к обеду. Как она помнила, в это время залы обычно бывали пусты: пенсионеры, закончив листать прессу, разбредались по домам, а школьники еще сидели на уроках. Самое время для того, чтобы сесть за компьютер, опуститься в пучину интернета… Света постучала по перилам, чтобы не накаркать, и открыла двери в библиотеку.

Звякнул колокольчик, но никто не вышел навстречу. Прислушавшись, она услышала недовольный голос Елены Степановны:

— Ну что же вы… Нельзя так!

«Она с компьютерами уже разговаривает!» — ужаснулась Света и пошла на голос.

В читальном зале за компьютерами сидели люди. Пожилые. Кое-кто был, наверное, постарше Елены Степановны. Сама заведующая стояла над своей подругой Марьей Эдуардовной.

— Двойной клик делается быстро, — говорила она. — А у вас получается два отдельных клика! Дайте я покажу!

Света замерла на пороге. Увидеть свою маму в роли учителя, да еще в окружении таких «учеников» — это то, чего она ожидала в последнюю очередь.

— Ой, Светочка! — обрадовалась Елена Степановна. — Я скоро закончу, — короткий взгляд на настенные часы, — то есть… ой! Опять мы наше время перебрали!

Пока она раздавала домашние задания и прощалась, Света старалась углядеть в ее глазах следы недавней одержимости — и не обнаруживала их. И позже, когда пили чай с пирожками, Елена Степановна не торопилась выгнать ее из библиотеки, чтобы побыстрее сесть за освободившиеся компьютеры. Уже собираясь на работу, Света запустила последний пробный шар:

— Миша сказал, что ноутбук тебе починил. Интернет теперь летает просто. Его тебе сегодня завести?

— Ой, доченька, не надо, — вздохнула Елена Степановна. — Мне и на работе компьютеров хватает. Хотя… пусть везет! Только не домой, а сюда! Сама видишь, все рабочие места заняты, а желающих научиться много. А так будет на целое место больше!

Уходя, Света радовалась и злилась одновременно. Радовалась за маму, злилась на мужа с дочкой. «Они знали! Знали! Неужели было трудно по-человечески объяснить!»

* * *

Геля не смогла затащить в библиотеку Назара с Васей, зато привела кучу одноклассников. Точнее — одноклассниц.

— Там мне Кира такую историю начала читать! Там жена поймала мужа с гувернанткой…

— Гувернанткой? Это про французов, что ли? — удивились одноклассницы.

— Круче! Про князей и графов! Там у них все так красиво, на «вы»… Короче, она его застукала, а он такой смотрит на жену и лыбится! Прикинь!

Одноклассницы сокрушенно покачали головами и вызвались сопровождать Гелю.

Кира порадовалась наплыву народа и открыла книгу на закладке.

— Итак, — сказала она, — «Дарья Александровна, в кофточке и с пришпиленными на затылке косами уже редких, когда-то густых и прекрасных волос, с осунувшимся, худым лицом…»^[24]

Девчонки слушали приоткрыв рот.

И очень рассердились, когда Назар и Вася (все-таки явились!) вошли в читальный зал, громко обсуждая какие-то свои пацанские дела: то ли шутер, то ли новый фильм.

Но еще сильнее их разозлило заявление Назара, который, услышав очередную строчку из интереснейшего романа про князей и графов, удивился:

— Так это ж «Анна Каренина»! Там дальше…

— Спойлер! Спойлер! — закричала Геля, заткнув уши.

— И что, что «Каренина»?! — поддержали ее подружки. — Обязательно мешать? Неинтересно, так и валите отсюда!

Мальчишки, не ожидая такого отпора, попятились к дверям. Кира возобновила чтение.

— Пошли еще чуток погоняем! — шепнул Вася Назару.

— Так бесплатные полчаса мы уже отгоняли.

— И че? Заплатим! Сколько там по ценнику?

— Да немного вроде. Только давай сразу час возьмем.

— Лучше полтора! И скидку у того пацана выбьем. Он вроде толковый…

Междуглавие 34

Ответный удар

Книги давно не устраивали такого праздника. Честно говоря, они раньше вообще не праздновали. Вроде как нечего было праздновать. Зато теперь поводов — от дурных книг избавились, из заточения выбрались, с интернетом познакомились.

Последний повод был самым свежим и неожиданно приятным, поэтому обсуждали в основном его.

— Это нечто! — светился от радости Чехов. — На запрос «Толстый и тонкий» — пятьсот двадцать две тысячи результатов!

— Не предел, не предел, — скромно встревал Толстой. — «Война и мир» — почти четыре миллиона…

— Это потому что фильмы!.. — обижался Чехов.

Но Пушкин их останавливал:

— Да ладно вам, нашли о чем спорить! И вообще, учитесь правильно составлять запросы. Например, «Пушкин читать»… — он сделал вид, что припоминает цифру. — Семнадцать миллионов, кажется.

— Да читают нас, читают! — смеялся Ильф-и-Петров. — Даже словари…

— Кстати, — оживлялся Словарь, — вы видели Яндекс. Словари? Вещь!

А пухлая Энциклопедия повторяла лишь одно слово:

— Википедия! Википедия!

— Вранье это все! — неожиданно встрял бывший Наместник. — Никуда вы не летали! И не видели ничего!

Никто и не думал с ним спорить, отчего ржаной том завелся еще больше.

— «Бумаги нет!» — передразнил он. — «Бумаги нет!» Я сто раз повторил — никакой реакции! Это интернета вашего нет!

Книги иронично переглянулись.

— Для тебя — нет! — подтвердил Ильф-и-Петров. — Не нашлось дурака, который захочет тебя сканировать и выкладывать.

— Да что ж это такое! — завопил ржаной том. — Император! Где вы?! Покажите… этим… кто тут хозяин!

И, словно в ответ на этот вопль, в библиотеке резко потемнело.

И на мгновение всем стало так тоскливо…

— Что это было? — не своим голосом спросила Алиса.

— Это… это сбой электросети! — Словарь говорил уверен: но, но сам себе не верил.

— Может, это интернет к нам прорывается? — попытался пошутить Ильф-и-Петров. — Слышишь, Принц? Ты у нас теперь эксперт по интернет-делам!

Но Маленький принц не отзывался. Стоящая рядом с ним Алиса заглянула в него и истошно завопила:

— Он пустой! Пустой!

Страницы «Маленького Принца» были мертвенно пусты.

Валя рыдала, поливая любимую книгу слезами.

— Это я виновата! Он ушел в интернет, и теперь у нас его не бу-у-удет!

— Знал бы, что она так разревется, ни за что не показал бы, — испуганно оправдывался Ник.

— Ты-то тут при чем? — отмахнулась Кира. — А вот что случилось с книжкой, действительно непонятно.

— Может, ее подменили? — спросил Ник.

— Нет, — всхлипывала Валя, — это наш Принц, у него на переплете пя-я-ятнышно.

— Может, кто-то взял книгу, обложку оставил, а внутри напихал пустых листов? — предположил Ник.

— Но зачем? — изумилась Елена Степановна.

Ник только плечами пожал.

— А помните типографский брак, который мы получили? Там тоже в книгах были пропущенные страницы, — напомнила Кира.

— И что ты хочешь сказать? — попыталась пошутить Елена Степановна. — Что у нас в библиотеке завелся кто-то, кто выгрызает буквы из книг?

Кира и Валя одновременно вскинули головы и как по команде уставились друг на друга.

— Мертвые души! — хором сказали они.

Елена Степановна испугалась, Ник нахмурился. У Вали моментально высохли слезы, а руки сжались в кулаки.

— Я им устрою! — возмутилась она. — Мою любимую книгу обижать! Я им покажу!

— Кому? — спросила бабушка.

— Кира, нужно загнать их обратно! — не обращая внимания на бабушку, скомандовала Валя.

— Завтра! — отрапортовала Кира.

— Сегодня! — потребовала Валя и добавила, обращаясь к Принцу: — Потерпи, маленький, чуть-чуть. Мы тебя спасем!

Елена Степановна с Ником испуганно переглянулись.

* * *

Пришедшие к Кире школьники расстроились, узнав, что читать сегодня не будут.

— Кира, — ныла Геля, — ну чуть-чуть! Нам же скоро сдавать!

Но Кира была неумолима и готовилась к действу. Свечи были расставлены, окна завешены тяжелыми шторами, магический круг готов.

— А как мы их будем загонять? — затарахтела Валя. — Как вызывали, только наоборот? Или вызовем и будем кричать: «Уходи!» А они нас послушают?

— О! Как у вас тут прикольно! — воскликнули мальчишки, ввалившись в зал. — А чего темно? Свечки! Круто! А давайте страшные истории рассказывать!

— Тихо вы! — зашикали девчонки.

— Я сейчас расскажу вам одну очень страшную историю, — сказала Кира, входя в роль. — Очень страшную. Такую страшную, что не все из нас доживут до конца этой истории.

Все замерли. Кира продолжила загробным голосом, двигаясь вдоль круга, образованного свечами:

— В одном обыкновенном городе была обыкновенная библиотека. И в этой библиотеке были самые обыкновенные книги. И жили бы они долго и счастливо, если бы в эту библиотеку не пришла работать одна девушка.

— Обыкновенная? — ехидно спросила Валя.

Кира проигнорировала вопрос.

— И вот эта девушка решила устроить библионочь и вызвать дух одной старой книги. Книги, которая Не была издана. Книги, которую сам автор сжег.

— Это «Мертвые…» — выкрикнула Геля.

— Цыц! — прикрикнула Кира. — Эта книга оказалась злой и мстительной. Скоро на стеллажах не осталось хороших книг, все они были сосланы в старый шкаф в углу. Библиотечные полки заполнились глупыми и агрессивными созданиями, которые…

— Ах! — пронеслось по залу, потому что что-то щелкнуло, и свет погас уже во всей библиотеке.

— Да, — продолжила Кира громче, — эти создания глупые и агрессивные. И люди, которые читали их, тоже становились глупыми. Мы все чуть не попались им в лапы, а если бы попались, то не было бы больше этой библиотеки. И вообще ничего не было бы!

Громко хлопнула входная дверь, взметнулось пламя свечей.

— Кир… — тихо сказала Геля. — Мне страшно.

— Мне тоже страшно, — продолжила Кира. — Но мы должны загнать их обратно!

Она остановилась и провозгласила:

— «Мертвые души»! Вы не должны были появляться, вы не книга, вы призрак! Мы прогоняем вас!

Сквозняком распахнуло дверь в зал, и сильный порыв ледяного ветра чуть не затушил все свечи.

— И не надо нас пугать! — крикнула Кира, стараясь заглушить визг девчонок. — Вон отсюда! Мы прогоняем вас! Помогайте!

— Мы прогоняем вас! — провизжали девчонки, прогудели мальчишки.

Тихий ритмичный стук прогремел в полной тишине комнаты. Потом еще раз. И еще.

— Они отвечают! — завизжала Геля.

— Эт-т-то у меня з-з-зубы ст-т-тучат! — прошептала Валя. В зале воцарилась полная тишина.

— Кир, они ушли? — спросила Валя.

— Не знаю, — честно ответила Кира, — я не поняла.

— Тук! Тук! — еле слышно раздалось от входной двери. Девчонки заорали так, что сами чуть не оглохли.

И даже некоторые мальчишки подпрыгнули на месте.

— Извините, я пришла сдать книги, а тут темно.

Гоня вышла из тени и медленно подошла к столу, к свету свечей.

— Авария на подстанции, полгорода без света, — тихо сказала она.

Междуглавие 35

Щупальца

Черная тень металась по книжным полкам, и самые толстые тома скукоживались и забивались как можно глубже. Они дрожали от страха, парализованные, опустошенные. Даже если бы они в этот страшный момент захотели попросить помощи у людей, то не смогли бы. Книги онемели. Книги были пусты. Если бы люди догадались их открыть, то увидели бы только голые страницы.

А Мертвые души — распухшие от чужих слов, но все еще злые и потому голодные — шарили темными щупальцами в поисках новых жертв.

* * *

— Ой, вы нас так напугали, — сказала Кира Тоне, пытаясь улыбнуться. — Давайте я возьму у вас книги.

* * *

Романы в руках у Тони кричали от ужаса и упирались, но люди не видели этого. Зато Мертвые души злорадно захохотали:

— Что, думали, ваши людишки смогут нас остановить? «Спиритический сеанс»? «Уходи»? Ах-ха-ха-ха!

* * *

Кира приняла книжки из рук Тони, собираясь положить их на ближайший стеллаж.

* * *

К стеллажу потянулись черные щупальца мрака.

— Спасибо вам большое, — сказала Тоня. — Спасибо, что не стали меня слушать, сама я никогда этих книжек не взяла бы. Я и не думала, что читать — это так интересно!

* * *

Щупальца как будто уперлись в преграду, но не остановились, а только слегка притормозили.

* * *

— И знаете, — продолжала Тоня, — я подумала, я учиться пойду.

— Учиться? — удивилась Кира.

— А что? Я почитала про Скарлетт, она сильная, она не сдавалась никогда. И я подумала, что я как овца… то есть как дура… то есть сижу и все жду чего-то, жду… Надо самой свою жизнь делать, правильно? Так ведь ждать можно долго, а жизнь пройдет. Так что спасибо вам за книжки, они, можно сказать, мозги мне вправили.

* * *

Мертвые души зашипели, словно обожглись.

* * *

— И дайте еще чего-нибудь, — попросила Тоня. — Хоть про Каренину.

* * *

Мертвые души заскрежетали зубами, пытаясь удержать внутри себя проглоченный текст, но наружу уже вырвались первые строки: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему»^[25]. А за ними — одно за другим — стали выдираться остальные слова.

* * *

— Не, мы Каренину не отдадим! — встряла Геля. — Мы сами ее читаем!

Она схватила лежащую на столе книгу и прижала к себе. Геле показалось, что книжка часто дышит, как человек, которому пришлось очень долго задерживать дыхание под водой.

— Вы? — удивилась Тоня.

— А чего, прикольная книга, — пробасил кто-то из пацанов, — про любовь выкинуть, и вообще классно.

— Как про любовь выкинуть? — возмутилась Геля. — Там про любовь самое интересное! Кстати, Кира, ты обещала нам еще почитать сегодня.

— Читать! Читать! — поддержали ее несколько голосов.

— Темно же! — попыталась отмахнуться Кира.

— А мы тебе свечек поставим!

— Зато романтика!

— Читай уже! Не ломайся!

— Кир, а я «Каренину» уже дома дочитала, не выдержала, было интересно, чем кончится! А что мне дальше читать?

Кира не успела ответить, за нее сказал Назар:

— «Мастера и Маргариту» почитай. Там кот Бегемот — ржака!

* * *

Строка «Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город»^[26] вырвалась на свободу, и сразу стало посветлее. Строка не вернулась в книгу, а принялась жалить тушу Мертвых душ. Все новые и новые пленники пробивались на свет.

* * *

— А я в Сети такое прикольное нашла… Там брат девчонке эсэмэски слал про Библию…

— Я тоже! Я тоже! «Библия в SMSках» называется! Кир, у тебя такая, но бумажная есть?

— Была где-то…

— А что, стоит почитать? — спросил кто-то из девчонок.

— Сама решай, — пожала плечами Кира.

* * *

«Все открытия на Земле сделаны только потому, что кто-то когда-то переставал верить авторитетам и начинал думать своей головой.

Думай.

Своей.

Головой»^[27].

Мертвые Души выплюнули эту цитату с облегчением. Именно такие строки и вызывали у них сильную изжогу.

* * *

Вася не участвовал в общей беседе, упрямо тыкая в сенсорный экран своего телефона.

— Что ты там завис? — набросилась на него Геля.

— Да я читалку хочу поставить, а место кончилось.

— Игрушку какую-нибудь снеси! — посоветовал Назар.

— Точно! — обрадовался Вася.

* * *

Мертвые души беззвучно взвыли, вскинули щупальца для последнего удара, но не успели его нанести. Проглоченные слова разом рванули наружу, разнеся черное существо в невидимые клочья.

И разбежались по родным страницам.

* * *

Свет вспыхнул так ярко, что чуть не ослепил всех, кто стоял в зале.

Тьма ушла.

Книги перевели дух. Они были живы. И они могли говорить.

Но первое слово в мире, избавленном от Мертвых душ, произнесли не они.

— Мяу! — сообщил Афанасий, выбираясь из-под шкафа с очень голодным видом.

— Афанасий! Афанасий! — Валя схватила кота и принялась его тискать. — И ты тоже вернулся! Все вернулись! Все будет хорошо! Даже лучше!

— Мя-а-а… — прохрипел кот.

Дарья Константинова, 14 лет

Моральная сказка

По мотивам русской народной сказки «Царевна-лягушка»

Русская народная сказка «Царевна-лягушка» заканчивается так: «Выбрал Иван-царевич лучшего скакуна из Кощеевой конюшни, сел на него с Василисой Премудрой и воротился в свое царство-государство. И стали они жить дружно, в любви и согласии»…

…Но сказка, однако, на этом не закончилась. Как всякой семье, пришлось Ивану-царевичу и Василисе Премудрой пройти через многие испытания. Об этом и пойдет речь. Но сказка будет необычной: после каждой ситуации — мораль (как в баснях). А может, кто-то добавит что-то от себя? Ведь все мы видим ситуации по-своему.

Замыслили братья со своими женами, боярской и купеческой дочерьми, извести Ивана: не будет его, выгонит царь Василису Премудрую, и будут братья в милости у отца, после его смерти уж как-нибудь поделят между собой власть. Обратились они к местной колдунье Злючке-колючке. Дала она братьям сбор трав, которые росли на болоте, и велела подмешать их в пищу Ивану. При этом нужно было приговаривать ведьмовское проклятие: Травушка-муравушка, в отраву превращайся!

А ты, Иван-царевич, болей да загибайся!

А Василиса Премудрая не ведала, что происходит с любимым мужем. Наводила порядок в царстве Кощея Бессмертного, отца своего: строила избы крестьянам, сажала деревья да кустарники, выплачивала компенсации пострадавшим при разрушении дворца…

Тем временем пришли братья со своими женами в гости к Ивану, подмешали травы в пищу и пошли довольные по своим делам. А царевичу стало худо: не может ни есть, ни пить, ни сидеть, ни ходить — только лежнем лежит, от боли кряхтит.

Вернулась Василиса домой, увидела больного мужа и молвила:

— Знаю, Иванушка, кто сотворил такое. Знаю, от чего загибаешься. Не ведаю только, как вылечить хворь эту…

Решила Василиса отправиться за тридевять земель, в тридесятое царство-государство Гиппократию, чтобы добыть лекарство. Пошла она к царю-свекру, рассказала, какая беда в их семье приключилась. Стал предлагать отец денег да злата, но сноха не взяла, попросила только:

— Дай мне, батюшка, газетный свиток «Волшебные вести» да благослови меня на доброе дело.

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Отправилась Василиса в путь-дорогу. Семь пар туфель износила, семь платьев в тряпки превратились. Только думами о любимом муже и держится.

Идет Василисушка лесом темным. Вдруг видит — сидит на пенечке мужичок: нечесаные волосы в разные стороны торчат, из-под косматых бровей глаза угольками горят. Босой да неопрятный: рубаха не стирана, штаны в дырочках. Спрашивает его Василиса:

— Кто ты, добрый молодец?

— Леший я, — отвечает мужичок. — Худо мне одному в лесу, оттого и злой я, наверно. Разогнал всех и никого сюда не пускаю!

— Можно помочь твоей беде, — сказала Василиса. — Покажешь мне дорогу в Гиппократию, если найду тебе невесту? Одному на свете трудно жить, жена тебе нужна.

Согласился Леший. Достала Василиса из котомки волшебный свиток и произнесла заклинание:

— Рубрика «Знакомства», отыщись.

Подходящая невеста, отзовись!

Раскрылась газета на нужной странице, глядит на Василису с Лешим Кикимора Болотная, а под ее изображением запись: «90–60–90. Энергичная дама средних лет желает познакомиться с брутальным господином, не имеющим материальных и жилищных проблем. К сидящим за решеткой в темнице сырой — просьба не беспокоить».

Обрадовался Леший:

— Именно о такой жене мечтал я. Глаза ее зеленые во снах видел. Спасибо тебе, Василисушка, теперь мы с Кикиморой объединим наши Лесное и Болотное царства — заживем всем на диво!

Поблагодарил Леший Василису, указал дальнейшую дорогу. Теперь проходил путь нашей героини через высокую гору. Видит: сидит на суку дерева Кукушка и горько плачет. Спрашивает ее Василиса:

— Что случилось с тобой, бедная птица?

— Сама виновата я в бедах своих, — отвечает Кукушка. — Разнесла свои яйца по чужим гнездам и теперь только со стороны могу любоваться на птенцов-кукушат. Помоги мне, добрая женщина.

Достала Василиса свиток волшебный, опять заклинание произнесла:

— Рубрика «Семьи», на помощь приди, Всех кукушат поскорее найди!

И тут началось: летят со всех сторон сороки, вороны, воробьи — а за ними кукушата в немереном количестве. Сели птицы в круг и договорились: будут птенцы Кукушки по очереди ее навещать, жить-то они привыкли в других семьях. Да она и этому рада была…

Указала Кукушка Василисе дорогу, да предупредила, чтоб не шла через поляну Конторскую: по слухам, никто никогда с нее не возвращался…

Василиса хоть и Премудрая, но женщина. И ничто человеческое ей не чуждо. Взыграло в ней женское любопытство, и понесли ее ноги сами на эту поляну. Видит: стоят два терема, вывески на них «Контора Крысы» и «Контора Змеи».

Бегают туда-сюда между теремами люди и звери. Остановила Василиса Черепаху, спросила, отчего суета такая. Отвечает Черепаха:

— Очень долго живу я на свете. Заболела на старости лет. Лекарь посоветовал принести крысиный помет и змеиный яд — без них живительное снадобье не приготовить.

— Так в чем дело? — поинтересовалась Василиса.

— Змея не дает яду, пока Крыса не даст помета. Вот и бегаем между ними, упрашиваем…

Достала опять Василиса свиток «Волшебные вести» и приказала:

— Рубрику «Загадки» открывай, На вопрос скорее отвечай!

Прочитала Василиса, что нужно делать, и пошла в контору Змеи. Начала ее злить да дразнить:

— Кто сказал, что ты мудрая?! Копишь в себе яд, тебя саму скоро от него изнутри разорвет.

Рассердилась Змея, начала яд выпускать. А людям и зверям того и надо: собрали яд, поделили между собой, к Крысе пошли. Та только рада была от помета избавиться…

Дошла Василиса до царства Гиипократии. Главный врач этой страны взял у нее крысиный помет и змеиный яд, смешал с травами — и выдал готовое лекарство.

Вернулась Василиса Премудрая домой, напоила мужа снадобьем — и встал Иван с постели здоровей да румяней прежнего!

Пришли братья со своими женами к Ивану-царевичу с Василисой Премудрой и начали прощенья просить за зло, которое им причинили. Простили они их, ведь, как известно, повинную голову меч не сечет. И стали они жить все вместе. После смерти отца-царя поделили свое государство на три части, чтоб никому не обидно было, и всегда помогали друг другу.

А колдунью Злючку-колючку выгнали жить на Лесное Болото, где она встретила своего суженого — ведьмака Затейника-репейника. Открыли они свое семейное дело: театральные представления стали давать на потеху лесным жителям…

И все бы хорошо да гладко было, но так никогда в жизни не бывает. Вскоре напало на царство-государство чудище-страшилище по прозвищу Птичий Ящур! Но это уже совсем другая история, мораль которой такова:

Людмила Жуковская, 14 лет

Илья Муромец и Лень

По мотивам русских былин об Илье Муромце

Наталья Данилова, 12 лет

20 Минут спустя

По мотивам басни И. А. Крылова «Стрекоза и Муравей»

Игорь Бахревский, 12 лет

Интернет-королева

По мотивам сказки Г. Х. Андерсена «Снежная королева»

История 1, в которой говорится о вирусе и его последствиях

Ну, начнем! Дойдя до конца нашей истории, мы будем знать больше, чем теперь. Так вот, жил однажды хакер, злющий-презлющий, как Хованский. Как-то раз он был в хорошем расположении духа и сотворил такой вирус, который превращал любой компьютер, будь тот даже из Пентагона, в «непослушайку». Нет, серьезно, ЛЮБОЙ комп как будто обретал разум и полностью противоречил требованиям хозяина. Но и это еще не все. Вирус был заразен и для человека. Взрослые бросали работу и просто лежали на диване и смотрели телек с перерывами на еду. А дети превращались в бестий. Не слушались никого, воровали, курили, отправляли всем спам на мыло. В общем, не дети, а демонята. И вот вирус вышел из-под контроля и распространился почти по всей земле. Началась пандемия, и ни ФБР, ни ФСБ не могли остановить ее.

Алишер Жумаканов, 10 лет

Каштанка

По мотивам рассказа А. П. Чехова «Каштанка»

Первая часть

После возвращения домой собака Каштанка разлеглась на диване рядом с хозяином. Хозяин принес ей вкусную еду, и она спала с ним. И так каждый день.

Через восемь лет Каштанке все это надоело. Она просила хозяина поиграть с ней, громко скуля каждый день, когда хозяин приходил с работы. Каштанка громко-громко лаяла. Когда хозяину надоел шум, он со злостью взял Каштанку и привел ее в лес. Взял бедную собаку за шиворот и выкинул. После этого хозяин собаки приехал домой и долго плакал, вспоминая о Каштанке, и жалел о своем поступке.

В это время в лесу был сильный снег и ветер, Каштанка спряталась под дерево и пыталась свернуться в комок. Потом уснула. Когда она проснулась, было светло и на горе ей показался человек. Хоть Каштанка и чувствовала большую боль, после того как хозяин бросил ее, она с визгом и громким веселым лаем побежала к горе.

«Бум», — раздался большой удар. Это был волк. Он грозно приблизился, его серые глаза сузились, острые зубы показались наружу.

— Кто ты? — говорит он.

— Я-я-я… — промямлила Каштанка.

— Я понял, ты — карликовый волк. Как тебя зовут?

— Меня зовут Каштанка, — сказала собачка.

Волк позвал ее в волчий дом. Там за столом сидели около десяти волков, и среди них была одна-единственная волчица, которая стала воспитывать Каштанку как мать. Ведь не только серый волк думал, что Каштанка — это карликовый волк.

Вторая часть

Однажды пошли они на охоту. Волчица охотились на овец, а Каштанка только мешала и всегда все над ней смеялись. Когда они вернулись с охоты, Каштанка сказала:

— Мне надоело, что я никому не нужна.

Все спорили, но в этом крике она одно слышала:

— Уходи.

И услышала это она от волчицы.

После этого Каштанка убежала, была сильная гроза. А серый волк бежит за ней и говорит:

— Ты делаешь большую ошибку.

Они остановились и решили вернуться домой, но было слишком поздно, они ушли слишком далеко и заблудились. Вдруг видят, гора снега двигается и рычит. Подходят, а это белый медведь. Они спросили, нет ли тут теплого места. Медведь сказал, что его от холода спасает белая шерсть, и спросил:

— Можно я буду с вами?

Каштанка и волк взяли его с собой. Вот идут и разговаривают:

— Я забыл спросить, как тебя зовут? — сказал волк.

— Меня зовут Мишка, — ответил медвежонок.

Они двинулись дальше как команда путешественников. Прошло шесть месяцев, и они дошли до пустыни. Шли-шли и встретили жирафа, он был похож на большую пальму из-за жары. Они решили взять его с собой.

После этого они дошли до странного места, где стояли большие гусеницы, сделанные из железа. Это были поезда. Двери уже начали закрываться. От любопытства они забежали в них.

Когда люди увидели их, от страха и испуга закричали. Все бежали и носились, как стая носорогов, от перегрузки поезд не выдержал и начал ломаться, после этого взорвался. От взрыва все разлетелись.

Все выжили, но Каштанка упала на голову к своему хозяину. Из кустов вышел Серый волк, Мишка и Жираф.

Так все зажили счастливо. Теперь хозяин любит животных.

Алексей Ломанов, 12 лет

Муму

По мотивам рассказа И. С. Тургенева «Муму»

Дмитрий Малюгин, 13 лет

Как черт с младенцем связался

По мотивам повести Н. В. Гоголя «Ночь перед рождеством»

Последний день перед рождеством прошел. Месяц величаво поднялся на небо посветить добрым людям и всему миру, чтобы всем было весело колядовать и славить Христа. Тут через трубу одной хаты клубами повалил дым и пошел тучею по небу, и вместе с дымом поднялась ведьма верхом на метле. Вдруг, с другой стороны, показалось пятнышко, увеличилось, стало растягиваться, и уже было не пятнышко, а просто черт знает что такое. Однако же по козлиной бороде под мордой, по небольшим рожкам, торчавшим на голове, и по тому, что весь он был не белее трубочиста, видно было, что перед нами просто черт, которому последняя ночь осталась шататься по белому свету и выучивать грехам добрых людей. Поясним же, однако, что понадобилось этому адскому отродью во вполне христианской Диканьке.

Жил в Диканьке кузнец Вакула, силач и детина хоть куда, который черту был противнее проповедей отца Кондрата. Будучи отменным кузнецом, Вакула занимался также малеванием и слыл лучшим живописцем во всем околотке. Все миски, из которых диканьские козаки хлебали борщ, были размалеваны кузнецом. Кузнец был богобоязненный человек и писал часто образа святых, Но торжеством его искусства была картина, намалеванная на церковной стене в правом притворе, в которой изобразил он святого Петра в день страшного суда, с ключами в руках, изгонявшего из ада злого духа. Черт в аду выглядел таким гадким, что все плевали, когда проходили мимо; и с той поры черт поклялся отомстить кузнецу.

С этими-то намерениями черт и появился в Диканьке в самое для себя благоприятное время — в самую ночь перед рождеством. Остановившись над хатой кузнеца, черт спустился по воздуху, как по ледяной покатой горе, и прямо в трубу. Отодвинув слегка заслонку и увидевши, что в хате никого не было, выключая только старые черевики у порога, которые носила в хате Оксана, кузнецова жинка, и хлопчика лет десяти, Кузнецова же сына, черт осторожно вылез из печи и оказался в хате. Загодя он прознал, что Вакула отправился со своим тестем Чубом в шинок, Оксана же направилась к куме посудачить о своей свекрови Солохе, так что помех своим пакостям он никак не ожидал. А пакость была задумана знатная: черт, желая поквитаться с Вакулой, решил ни много ни мало как утащить Кузнецова сына, потешиться всласть, глядя на родительское горе, а уж потом, насмотревшись на принародные унижения кузнеца, отдать мальца батьке, взяв с того непременную клятву убрать мерзкую доску из правого притвора церкви.

Кузнецов сын, Гринька, сидел на лавке у окна, глядел на ясный месяц и размышлял, сильно ли будет драть отец, если он удерет на колядки с хлопцами. Изобразив на своей гадкой рожице самое приветливое выражение, черт подобрался к остолбеневшему Грине и сказал: «Да знаешь ли ты, что твой батька всем своим счастьем мне обязан?» Малец, от удивления да и, чего греха таить, страха раскрывши рот, молчал. Приободрившись, черт продолжил: «Видишь старые мамкины черевики? Это те самые, что я для батьки твоего добыл аж у самой царицы. Мамка твоя обещала отцу твоему, что замуж за него пойдет не иначе, как в царских черевиках. Жалко, не застал я батьку твоего! Поговорили бы, вспомнили чего… Да и ты бы послушал, чай, батька-то тебе не шибко много рассказывал. А может, хочешь и сам на царский дворец поглядеть? До утра в Петербург слетаем и в эту самую минуту и вернемся, никто и знать не будет».

Гриня стал понемногу приходить в себя и осторожно кивнул. Радостно хрюкнув, что все так легко ему удалось, черт стал на четвереньки и предложил Гриньке сесть на него верхом. Хлопец в ожидании рождественского увеселения быстро уселся черту на плечи, и они мигом вылетели из хаты.

Черт решил спрятать мальчика на старом сеновале и торопился вернуться в Диканьку для исполнения самой восхитительной части плана — принародного унижения ненавистного кузнеца. Стряхнув хлопчика с плеч на сено, он собрался уже опять взлететь, но почувствовал, что и шевельнуться не может: кузнецов гаденыш сотворил крест. Более того, мальчишка что есть силы ухватил черта за хвост, и на его лице было самое решительное выражение.

— Не клади на меня страшного креста. Все что хочешь сделаю! — взвыл черт.

— Хочу поглядеть, как внуки моих внуков жить будут! — злорадно сказал Гринька.

— Не могу я этого исполнить, — простонал черт, — меня из ада за это выселят. Нам такие чудеса запрещены.

И вновь рука мальчишки поднялась для крестного знамения…

Они летели на большой высоте. Вдруг прямо над ними со страшным ревом пролетела громадная птица с диковинными светящимися глазами на голове и по бокам тела. Крылья ее были недвижны, а за ней тянулся белый след, блестевший в лунном свете, как дорожка на воде, и даже как бы клубившийся. Черт испугался и резко заскользил вниз. Но и тут чудеса и диковины были в избытке.

Они летели невысоко над чудесной дорогой. Прямая и очень гладкая, она была освещена какими-то лампами, прикрепленными к высоким железным столбам и горевшими куда ярче, чем масляные фонари на губернской ярмарке. По дороге в обе стороны с замечательной быстротой ехали удивительные то ли кареты, то ли повозки, непонятно как их назвать доброму человеку. Ехали сами по себе, без коней, да еще и светили перед собой. Ладно, в больших да ревущих коней еще можно было спрятать внутри, но другие, совсем низкие, неслись-летели с тихим шорохом. И никакой, даже самый крошечный конь там никак не мог поместиться. Да и не бывало таких коней, чтобы так резво бежать могли да еще и карету тянуть.

Коснувшись дороги, черт попытался оборотиться в одну из этих чудесных карет, но получилось непонятно что — вроде кривого ящика на копытцах, на котором восседал Гринька. Около них замедлялось движение, и люди в быстрых повозках стали высовывать из окошек какие-то маленькие не то шкатулочки, не то табакерки, чем-то вспыхивающие. Черт на всякий случай вернул свое обличье и поторопился улететь с Гринькой от беды подальше.

Свету становилось все больше, внизу Гриня увидел вроде как поляну с кострами, ни дать ни взять луг за Диканькой в купальскую ночь. Черт пошел на снижение, угольки внизу стремительно приближались, рассыпались на более мелкие, и стало ясно, что это не искорки, а окна домов, уличные фонари, огоньки тех самых диковинных повозок, которые они видели на дороге. Путешественники оказались около громадного строения, весь низ которого был сплошь стеклянный. За стеклом недвижно стояли фигуры в самых странных позициях. Присмотревшись, Гриня понял, что это деревянные идолы, размалеванные под доброго человека и одетые в самые невероятные одежды. Снизу на идолах были надеты у кого узенькие и совершенно срамного виды порты вроде тех, в которых щеголял исправников сынок, что в Киеве в студентах, а у кого широченные штаны, как у запорожцев. Виднелись также и тулупчики вроде надутого рыбьего пузыря с простежкой, и блестящие вроде как свитки в обтяжку, и коротенькие шубейки нараспашку. А на головах идолов виднелось что-то вроде пушистого кисета с шишечкой на самой макушке. Тут Гриня разглядел на каждой фигуре бумажку, а на которых и две. Вспомнив цифирную премудрость, которую с таким трудом вколачивал в головы диканьским огольцам местный дьячок, Гриня сообразил: «Да это ж лавка, а на бумажках цены! А сидельцев нет! Вот это живут внучки! Да в одну эту лавку вся уездная ярмарка поместится!» Хлопец разглядывал это диво и вдруг обнаружил, что две фигуры стоят и вовсе без всякой одежды, а рядом ухмыляется черт в таком же самом наряде, что и эти, которые за стеклом. Изумленный хлопчик в следующий миг обнаружил и на себе такое же самое безобразие.

— Пап, купи мороженое, — раздался рядом голос. Гриня увидел хлопца примерно своих лет, только ростом малость повыше да потолще, в таком же дутом тулупчике, как и фигуры за стеклом в лавке. Хлопец шел с рослым мужиком вдоль окон лавки.

— Холодно. Простудишься, — коротко ответил мужик.

— Ну, тогда снегоход.

— Мал еще.

— Сноуборд хотя бы. Праздник же сегодня, — заныл пацан.

— Тебе положили под елку хороший подарок. По-моему, достаточно.

— Это уже второй смартфон! Дед тоже смартфон подарил. А я хочу снегоход.

— Сейчас разозлюсь, — пообещал отец.

«Ну, это понятно, драть будет, — подумал Гриня. — А вот интересно, вожжами у них дерут, кушаком али розгами? А про что говорят, в толк не возьмешь. Снегоход ему, вишь, занадобился! Одним бы глазком поглядеть, по какому это он снегу ходит да как». Черт хихикнул и в ответ на удивленный Гринин взгляд сказал:

— А ведь это твоя кровь и есть. Внук твоего внука. Сам хотел на потомков посмотреть. Посмотрел?

Тем временем отец и сын совсем поравнялись с Гриней. Потомок посмотрел сквозь злые слезы на своего прапрадедушку и неожиданно ни с того ни с сего взял да и показал Грине длинный розовый язык. Пока хлопчик приходил в себя от изумления, пара удалилась на некоторое расстояние. Невнятное нытье мальчишки слышалось еще какое-то время, пока не завершилось глухим шлепком. «А просто у них, — подумал Гриня. — Ни ремня, ни розог. Подзатыльник, да и конец».

Робко пошли они вдоль этой удивительной улицы. На домах, между столбами, над дверями домов разным цветом светились, переливались, мигали письмена и картины. В соседнем доме, видимо, был самый большой — столичного размера — шинок. За окнами виднелись столы под белыми скатертями и стояла на них красивая посуда, так и сияющая белизной «Эх, вот бы таких плошек хоть пяток батьке добыть, — с завистью подумал Гриня. — Уж он бы размалевал! Это тебе не та глина, что наш Тарас-гончар за рекой копает!»

Около входа останавливались повозки, из них выходили люди в самой чудной одежде. На мужчинах были узкие порты и странного вида зипуны, а некоторые женщины были одеты прямо в царские длинные платья, другие же, срамно посмотреть, были без юбок! Лишь узкие полоски материи закрывали то место, что приличные люди не назовут. Несколько прохожих прижимали к ушам маленькие коробочки вроде тех, что Гринька видел у пассажиров повозок на дороге, и разговаривали сами с собой да еще и руками размахивали, прямо как диканьский юродивый Остапка.

Надо сказать, что и прохожие с любопытством оглядывали странного человечка с жидкой бороденкой и противным, гаденьким каким-то выражением лица, обряженного в костюм для горнолыжного спорта, и испуганного мальчишку, шедшего рядом с этим неприятным господином и крепко державшегося за кусок лохматой черной веревки, непонятно зачем торчащей из-под куртки данного господина.

Вот возле шинка остановился еще один экипаж с бело-синей полосой по боку, и из него вышли два важных чиновника в строгих мундирах с какими-то палками на поясе, где козаку положено носить шашку. Сохраняя на лицах приличествующую их высокому сановному положению значительную важность, господа неторопливо направились прямо к нашим путешественникам.

— Гражданин, предъявите документы, — строго обратился один из них к черту.

Черт от беды решил было быстренько улететь, но одежда, которую он украл из лавки, помешала магии. Тяжело подскакивая-подлетывая, он лишь смог проскочить мимо следующего дома, где увидел приоткрытую дверь со светящимися письменами над ней и юркнул в спасительную темноту. Грамоте черт, конечно, выучиться не удосужился, да и Грине было не до того, чтобы вспоминать дьячковы уроки, так что вывески «РЕТРОКИНО» ни один из наших путешественников прочитать не смог. Дверь за ними захлопнулась, и путешественники оказались в большой темной комнате, уставленной рядами кресел. Народу в комнате было мало, присутствующие сидели и смотрели в огромное окно на одной стене комнаты. А за окном и вправду происходили чудеса! Тетка, похожая на Солоху (но лицом покрасивее), прятала гостей в мешки, потом пришел ее сын, кузнец, и потащил эти мешки из дома. Гриня видел хату, так похожую на отцовскую, и людей, так живо напомнивших ему соседей и родственников. Хлопцу так захотелось к ним, что, плача, он побежал к окну.

События же в удивительном окне развивались неожиданным порядком. Заоконный черт вылез из мешка и пытался обмануть кузнеца. Ободрившись, наш черт выпрыгнул из неудобной одежды и, как-то умудрившись выдернуть хвост из Грининых рук, тоже поскакал к окну, помочь товарищу из преисподней. Он-то ничего не забыл и знал точно подлый Вакулин норов.

Вдруг зажегся в комнате яркий свет, и окно превратилось в огромное застиранное белое полотно, к которому черной кляксой прилип черт. Уже известные нам сановные господа в мундирах, стоявшие на пороге, направились к черту и, крепко взявши его с двух сторон за лапы, повели к выходу. Выйдя на улицу, господа сноровисто втолкнули черта вглубь кареты и с лязгом захлопнули за ним заднюю дверь, а сами открыли боковые двери и уселись на мягкие сиденья. Сидевший впереди господин в таком же мундире положил руки на большое колесо и повернул какой-то ключ около колеса. Карета фыркнула, затряслась и стала пускать из-под себя синий вонючий дым.

Сердце у Грини замерло — куда там качелям, куда там ледянке, летящей с обрыва к проруби! Для Грини черт был единственным знакомцем в этом чужом мире, и вот сейчас умчится карета и останется Гриня один, и не видать ему родимой Диканьки! Как молния прыгнул Гриня на запятки кареты, ухватился за ручку на той двери, за которой пропал черт, и намертво за нее уцепился. Тут же карета помчалась по широкому проспекту. Экипажей было много, они обгоняли друг друга, неожиданно появлялись перед каретой, где обмирал от страха Гриня, но обошлось без происшествий. Наконец экипаж остановился перед серым неуютным зданием с мрачными решетками на окнах. Гриня перевел дыхание, взглянул на свои руки, намертво вцепившиеся в ручку двери, и… не увидел рук своих! В ужасе закрыл он глаза и чуть было не заорал что есть мочи, но вдруг услышал явственно голос черта, говоривший: «Тихо ты, они нас не увидят».

Тут открылись боковые двери кареты, решительным шагом вышли господа в мундирах и, не обращая никакого внимания на Гриню, направились к задней двери кареты с явным намерением вытащить оттуда черта. Вот с лязгом открылась дверь, чиновники ухватили черта за лапы, потянули из кареты и… уставились на свои пустые руки!

Гриня открыл глаза и увидел, что они стоят на другой стороне улицы, а вся картина, разыгрывающаяся около кареты, видна перед ними во всех подробностях. Чиновный господин замер столбом перед открытой задней дверью кареты, выпучив глаза и разинув рот. Второй сановник, наоборот, замахал руками и все повторял: «Чур меня, чур меня!» Потом добавил: «Не надо нам было так рано начинать рождество отмечать. Ведь наотмечались, Леха, до чертиков».

Меж тем над Гриней и чертом заклубился туман, за которым исчезло все окружающее, померк свет, затихли все звуки. Когда туман рассеялся, они обнаружили себя на тротуаре, ограждающем мостовую. Ярко светил месяц, и снег на нехоженых местах так и сверкал крохотными бриллиантиками. По булыжнику мостовой громко цокали копыта лошадей, увлекающих за собой красивые кареты. Иногда встречались статные верховые в роскошных мундирах. Господа офицеры прикладывали руки к треуголкам и раскланивались из окна кареты. По всему чувствовался праздник.

— Хочешь, в царицын дворец сведу? — спросил черт.

Гриня после невероятных последних приключений так устал, что никакого интереса к дворцу у него уже не было. Хотелось скорее оказаться в родной теплой хате.

— Нет, не хочу ничего, — слабым голосом отвечал мальчик.

Каков был обратный путь, хлопчик даже и не увидел: обняв черта за шею, Гриня крепко уснул на его жесткой костистой спине.

Когда Гриня пришел в себя, он был уже дома. Как черт и обещал, родители еще не вернулись, хлопец решил сначала, что он слегка вздремнул и видел удивительный сон, но тут перед ним опять предстал черт в самом отчаянном виде. Он сообщил, что его прогнали с позором из ада, и теперь он бомж, то есть лицо без определенного места жительства. Подвывая тоненько, он упрашивал Гриньку придумать, где он может хотя бы ночь провести.

— Скажи мне, почему ты из чудесной кареты не исчез? — спросил Гриня.

— В закрытом месте перемещаться невозможно, — ответил черт.

— Почему ты меня от них укрыл, так что они меня и не видали?

— Если оставил бы тебя там, в будущем, произошел бы временной парадокс — по-ихнему. А по-нашему — пойми, как бы у тебя дети тут родились, если бы ты остался там, в «завтра»? А со мной что было бы, и думать страшно. И потом, привык я к тебе, — закончил объяснение черт и смущенно опустил глаза.

Гриня был хлопчик, в общем, жалостливый и понимал, что и его вина есть в чертовых несчастьях. Он предложил несчастливцу спрятаться в печи, благо от нее еще веяло уютным жаром. Только черт нырнул в печь, открылась дверь хаты и вошли Вакула с Оксаной.

Черт в печи неожиданно прижился — видно, она напоминала ему родное пекло. Когда Оксана растапливала печь и становилось совсем жарко, он спускался в поддувало и, если Гриня был дома, украдкой строил ему оттуда рожи. Еду он таскал из погреба, иногда навещал Солоху, которая веселого гостя без угощения не отпускала. Больше всего черт забавлялся, дразня жившего по соседству за печкой домового. То молоко черт сквасит, то золу по полу рассыплет, то Оксанин гребень спрячет, то Вакуле под ноги черевик кинет, чтоб споткнулся, — все его баловство очень злило домового. Домовые, как все знают, любят порядок. Домовой видел чертовы проказы и ругал его на чем свет стоит, а черт радостно хрюкал и вообще всячески кривлялся. Но домовой зла долго не держал и, хоть и бурчал что-то в белую бороду, шел на мировую, когда черт начинал подлещиваться. Ему тоже бывало скучно долгими зимними вечерами. Когда в хате все засыпали, черт с домовым играли в карты «на интерес». Потом пили чай с липовым цветом, очень душистый. А еще спорили про жизнь, и все-то у них выходило, что раньше все как-то получше было: и вода мокрее была, и трава зеленее, и день светлее, и ночь темнее, а теперь оно все как-то не так, и куда оно так придет, сразу и не скажешь. А шло оно, между прочим, все туда же — из вчера в завтра, как раз к нам…

Мария Буракова, 16 лет

Ромео и Джульетта

По мотивам трагедии

В. Шекспира «Ромео и Джульетта»

Действующие лица:

Автор — чтец за кадром.

Мамань — синьора Капулетти.

Джуди — Джульетта, дочь Капулетти.

Монтекки — синьор Монтекки Старший.

Ромео — сын Монтекки.

Ульяна Мартьянова, 17 лет

Коровьев

По мотивам романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита»

В незапамятные времена на севере Франции существовала одна небольшая, но очень грозная крепость, в которой жили рыцари. Могучие воины, они обладали воистину огромной силой, не знали слабости, слез, грусти и печали. Не ведали они страха, не веровали в бога. Они редко выходили в большой мир, но стоило только какому-нибудь государству вторгнуться на их территории, как они тут же собирались и шли в огромный разрушительный поход. После окончания боя на поле не оставалось ни одного выжившего. Рыцарская армия состояла из десяти тысяч воинов; на черных как смоль конях, под черным флагом, в режущей по ушам тишине они плавно, словно ночь, сменяющая день, вытекали на поле и безжалостно расправлялись с желающими занять их земли противниками. Глаза их горели, будто звезды, и они ехали с улыбкой, словно предвкушая победу.

Никто не знал, откуда они появились, однако старожилы близлежащих деревень поговаривали, что некогда предводитель этой армии заключил сделку с самим дьяволом. Ценой дарованной непобедимости и бессмертия стала любовь, которую рыцари поклялись навсегда изгнать из своих сердец. С той поры в крепости Бьехос с улиц исчезли все цветы, пропал детский смех, с каждым годом все реже посторонние допускались в недра замка, закрылся рынок… Немногие побывавшие там после говорили, что все здания покрылись плотной серой массой, которая с течением времени становилась черной. Под лунным светом все здания блистали ярко-серым цветом, и вдалеке проезжающие путники порой удивлялись упавшей на землю звезде.

У смурного правителя той крепости не было имени. Он не принимал участия в сражениях, был тем самым — десятитысячным воином, который оставался чуть поодаль, крепко сжимая древко знамени длинными белыми пальцами, и напряженно всматривался светлыми глазами в горизонт. Едва первые лучи солнца оповещали мир о наступлении утра, он громко кричал, и вся могучая армия испарялась, оставляя недоумевающих противников. Стоило же солнцу зайти, как битва возобновлялась.

Скоро XIII век должен был прийти на смену XII, а крепость продолжала процветать (если так вообще можно сказать про мертвый город). Но в один прекрасный день все исчезло, не осталось ни малейшего следа как от армии, так и от ее предводителя. Первое время ходила легенда, что, мол, во время осады французского города Тулузы предводитель рыцарей позволил себе каламбур на тему света и тьмы:

A totz cels de la vila, car en Symos moric,

Venc aitals aventura que l'escurs esclarzic^[28].

Это были последние слова «свободного» рыцаря, некогда опрометчиво заключившего союз с сатаной. После этого он на долгие столетия потерял право являться миру в истинном своем обличье и был обязан отслужить свою шутку годами нелепого шутовства. Он вошел в свиту дьявола, где помимо него на тот момент были два демона: демон-паж и демон-убийца.

Он лишился всего, что любил, но осознавал свою ошибку и, сохраняя в себе гордого рыцаря, с честью играл постыдную роль шута. Он, именуемый теперь Фаготом, изучил около ста языков от скуки, освоил физику и периодически в корне менял устои общества, в котором находился. Было одно обязательное условие — анонимность. Никто не должен был узнать о его существовании.

В XV веке он обосновался в Англии, пристрастился к спиртному и часто захаживал в один кабак, где собирались поэты, мнившие себя величайшими людьми современности. Незаметно он вошел в их узкий кружок, и никто не обращал внимания на тихонечко сидевшего в уголке невысокого, полноватого, с чрезмерно узким носом, всклоченными светло-русыми волосами и равнодушными серыми глазами мужчину непонятного возраста и сословия. В очередной вечер, после того как основная масса «поэтов» опьянела до такого состояния, что сочла разумным продолжить ночь в своих постелях и покинула кабак, за столом остался один худой и бледный юноша с нечесаными черными волосами и круглыми грустными темными глазами, который пытался сложить рифмы на клочке бумаги. Фагот же по обыкновению сидел в своем углу перед кружкой (никто никогда не видел, чтобы он пил из нее, но она стала такой же частью его, как шляпа с потрепанным павлиньим пером). Юноша поднял на него глаза, вздрогнул, встретив ответный взгляд, но был уже не в силах отвести глаз.

Проснулся он от обыденного кукаренья петуха за окном, проснулся в своей кровати в тесной комнате, которую снимал за незначительную сумму у дочери тети двоюродной сестры бабушки друга его отца. На столе лежали листы. «Уильям Шекспир. Сон в летнюю ночь», — значилось на обложке. В недоумении юноша начал читать написанное от его имени… Восторг! Едва ли он, с трудом представляющий, как сложить четверостишие, смог за ночь написать несравненный шедевр. Ошеломленный, он упал на пол и, улыбаясь, словно путник, нашедший воду в пустыне, рассмеялся. Взгляд его упал на кусочек бумаги, торчащий из-под подушки. «Меня нет.

Есть только ты. И ты — Уильям Шекспир. Твое имя, твои произведения останутся в веках. Никто не должен знать о том, кого нет. Постарайся меня правильно понять. Твоими устами будет говорить твое время. Фагот». Больше юноша не смеялся, на него словно свалилось предвкушение и осознание грядущей славы, записка была незамедлительно сожжена, комедия отнесена в театр, а на вырученные деньги куплена новая одежда. С той поры периодически поутру он находил в своей комнате исстроченные твердой рукой листы, подписанные его именем…

Среди писателей, на помощь к которым периодически приходил Фагот, — Эдгар Аллан По, Николай Васильевич Гоголь, Александр Иванович Введенский и многие другие.

Порой «помощь» этого спутника сатаны заканчивалась плачевно для тех, кто ее принимал. Михаил Александрович Врубель при случайной личной встрече с нелепым господином, который назвал себя Коровьевым, остался равнодушен к пронзительному взгляду, который никак не соответствовал внешнему виду самого Коровьева, и был с ним груб. Рыцарь очень оскорбился поведением студента-юриста и, пожалуй, в первый и последний раз решил отомстить. Но если бы не его месть, знали бы мы сейчас эту грубоватую фамилию — Врубель? Ощущая на себе влияние внешнего мира намного острее, чем окружающие, молодой человек решил посвятить себя искусству. Одна из самых знаменитых его работ — «Демон» — была написана в состоянии апатии и депрессии, рукой будто водил кто-то другой, что-то неземное выливало краски на палитру и смешивало их на холсте. Той ночью он не сомкнул глаз, ощущение страха подступало отовсюду: мерещились война, рыцари, черный свет, злой и сильный взгляд словно изнутри высматривал и колол где-то около сердца. Этот страх так и не отступил, и Врубель провел последние годы своей жизни в психиатрической больнице с диагнозом «шизофрения» (раскол сознания, когда в человеке будто несколько обитают).

Единственное, что не мог спокойно переносить Фагот, — война. Стоило ему только краем уха услышать о том, что где-то начинается война, он не находил себе покоя и вспоминал то давнее время, когда был свободен, когда выезжал на поле боя рука об руку с такими же, как он, и наслаждался предвкушением победы.

После случая с Врубелем он опасался сильно воздействовать на людей и на какое-то время ушел в себя еще глубже, стал прогуливаться в одиночестве по людным местам; там, один среди компаний людей, чувствовал он себя свободнее, чем можно было предположить. Редкая компания захочет принимать в себя новых, тем более таких несуразных участников, как господин Коровьев. Случайный разговор с очередным пьяным поэтом (им оказался Есенин во время его пребывания в Америке) закончился тем, что белокурый певец полей повесился, перед смертью мучаясь видениями («Черный человек»).

Людей рыцарь так и не смог понять и полюбить. Они казались ему слишком слабыми, лживыми. Проведя многие века среди среднестатистических представителей рода человеческого, он разочаровался в них и перестал вдохновлять поэтов и художников, наталкивая на верный путь, а, напротив, стал всячески глумиться, создавать нелепые ситуации и просто пакостить по мелочам. Устал. Мысли о былом могуществе покинули его разум, все то, чем он был до той дурацкой шутки, оставляло его. Тогда и случилась московская история, после которой он обрел свободу и вернулся к истинному себе.

«Ночь обгоняла кавалькаду, сеялась на нее сверху и выбрасывала то там, то тут в загрустившем небе белые пятнышки звезд.

Ночь густела, летела рядом, хватала скачущих за плащи и, содрав их с плеч, разоблачала обманы. И когда Маргарита, обдуваемая прохладным ветром, открывала глаза, она видела, как меняется облик всех летящих к своей цели. Когда же навстречу им из-за края леса начала выходить багровая и полная лупа, все обманы исчезли, свалилась в болото, утонула в туманах колдовская нестойкая одежда.

Вряд ли теперь узнали бы Коровьева-Фагота, самозваного переводчика при таинственном и не нуждающемся ни в каких переводах консультанте, в том, кто теперь летел непосредственно рядом с Воландом по правую руку подруги мастера. На месте того, кто в драной цирковой одежде покинул Воробьевы горы под именем Коровьева-Фагота, теперь скакал, тихо звеня золотою цепью повода, темно-фиолетовый рыцарь с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом. Он уперся подбородком в грудь, он не глядел на луну, он не интересовался землею под собою, он думал о чем-то своем, летя рядом с Воландом.

— Почему он так изменился? — спросила тихо Маргарита под свист ветра у Воланда.

— Рыцарь этот когда-то неудачно пошутил, — ответил Воланд, поворачивая к Маргарите свое лицо с тихо горящим глазом, — его каламбур, который он сочинил, разговаривая о свете и тьме, был не совсем хорош. И рыцарю пришлось после этого прошутить немного больше и дольше, нежели он предполагал. Но сегодня такая ночь, когда сводятся счеты. Рыцарь свой счет оплатил и закрыл!»

Екатерина Артамонова, 17 лет

Анонимное общество литературных героев

По мотивам многих произведений классической литературы

В 19:50 в Санкт-Петербурге на улице Г*** темная комната озарилась ярким светом. Его включил мужчина средних лет, одетый в строгий костюм с галстуком. Слабо покряхтывая, он начал расставлять стулья по кругу. Здесь что-то должно было произойти с минуты на минуту. Расставив стулья, мужчина замер на месте, любуясь своей работой, и, подойдя к старому деревянному столу, включил старинный проигрыватель. Заиграла тихая и приятная музыка, поэтому вряд ли здесь намечалось что-то шумное и веселое. Спустя несколько минут идиллию прервал настойчивый стук в дверь.

— Проходите, присаживайтесь, уважаемый! — улыбаясь, предложил мужчина вошедшему молодому человеку, одетому по последней моде. Парень, недолго думая, присел на ближайший стул и стал ждать, пока подтянутся другие участники.

Буквально через пять минут в комнате собралось много народу: тут были и богатые, и победнее, и нищие. Внезапно в комнату вбежала часто дышавшая страшная старушонка:

— Доктор, я не опоздала?

— Нет, уважаемая, не опоздали! Присаживайтесь рядом с этим молодым человеком, прошу, — мужчина указал на стул, рядом с которым сидел парень лет двадцати.

Когда молодой человек посмотрел на старушку, его взгляд вмиг изменился: казалось, что парень сейчас свалится в обморок. Бабка же, заметив его, закричала: «Ах ты, подлец окаянный! Сталина на тебя не хватает! Я тебе сейчас покажу, как меня топором дубасить!» — и, подбежав, обхватила своими тонкими пальцами шею парня, начиная душить. Насилу их расцепили и рассадили подальше друг от друга, предварительно сделав замечание старухе.

Пока происходил этот инцидент, в комнату зашли двое, которые с любопытством наблюдали за происходящим. Один из них — странный субъект с торчащими во все стороны волосами, другой — собака.

С трудом пробравшись в центр круга, организатор сбора начал говорить:

— Дорогие дамы и господа! Добро пожаловать в Анонимное общество литературных героев! Сегодня мы собрались здесь, дабы обсудить ваши проблемы. Итак, давайте знакомиться, и начнем с меня. Я — Наумов Иван Сергеевич. Мне пятьдесят четыре года, работаю психологом около тридцати лет. Теперь пусть каждый участник нашего мероприятия поочередно встает со своего места, произносит свое имя, возраст (по желанию) и проблему, с которой он пришел сюда. Начнем с вас, сударыня!

Доктор поклонился очень необычной даме. А необычность ее заключалась в том, что она была… ледяной.

— Здравствуйте. Меня зовут Снежная королева. Мне 1349 лет, и я люблю воровать маленьких мальчиков зимой.

— Похлопаем! — с улыбкой произнес Иван Сергеевич и захлопал в ладоши, а вслед за ним и вся аудитория. На многих лицах читалось сочувствие и жалость к этой женщине.

Далее встал молодой человек, который немного задержался.

— Добрый день, дамы и господа. Меня зовут Александр Андреевич Чацкий, и я разочаровался в людях.

И снова в аудитории раздались аплодисменты, которые потом звучали после каждого признания.

Далее очередь дошла до собаки. Она начала гавкать, поэтому за нее ответил тот самый странный тип, который вошел вместе с ней в комнату. Он был пьян.

— Сударыня плохо знает русский язык, поэтому, если позволите, я буду переводить сказанные ею слова.

Все закивали головами в знак согласия.

— Она поздоровалась со всеми вами, сказала, что ее зовут Муму и что ее утопили. Ну а я — Полиграф Полиграфович Шариков, и я хочу избавиться от моего хозяина и зажить один в его огромной квартире!

— Здравствуйте! Меня зовут Родион Романович Раскольников. Мне двадцать три года, и я… убил старуху-процентщицу Алену Ивановну.

Таково было признание молодого человека, которого несколькими минутами «до» хотели задушить. Этот персонаж выглядел жалко, одежда на нем была нищенская, а в глазах до сих пор присутствовал испуг. Казалось, что Раскольникова хватила горячка.

Вслед за ним поднялся молодой человек с ехидным лицом, и светлыми волосами. На вид ему было не намного больше, чем Родиону Романовичу.

— Приветствую вас! Меня зовут Евгений Васильевич Базаров, и я считаю, что лягушке лучше без аппендикса.

Далее взял слово полный мальчишка. Сразу было видно, что он избалован родителями.

— Здравствуйте! Меня зовут Митрофанушка, и я считаю, что двери бывают существительные и прилагательные.

— Похлопаем! — уже в который раз чуть ли не со слезами на глазах произнес доктор.

— Здравствуйте, товарищи! Меня зовут Иван Бездомный. Мне не прислали мотоциклеты в психиатрическую лечебницу. Еще я стихи пишу и…

— Достаточно, Иван, мы выслушаем вашу полную историю чуть позже. Итак, похлопаем несчастному поэту!

Вновь раздались аплодисменты, после чего поднялся мужчина средних лет, который сразу произвел прекрасное впечатление на гостей.

— Здравствуйте, господа! Меня зовут Павел Иванович Чичиков, и я собираю мертвые души.

Следующим встал очень красивый мужчина в военном мундире.

— Здравствуйте! Меня зовут Андрей Николаевич Болконский. Мне тридцать лет, и я разговаривал с дубом.

Не передать словами, какое сочувствие отразилось в глазах у пришедших!

— Bonjour! Меня зовут Евгений Онегин. Я люблю провоцировать своих друзей на дуэль.

Наконец очередь дошла до нервной старушки, которая с самого начала вела себя очень странно.

— Здравствуйте! Меня зовут Алена Ивановна, и меня убила топором вошь, которую вы не дали мне задушить.

— Уважаемая Алена Ивановна! Держите себя в руках! — строго произнес Иван Сергеевич. — Раз Родион Романович пришел сюда и рассказывает о вашем убийстве как о проблеме, то, скорее всего, он в этом раскаивается. Ведь так, Родион Романович? — доктор повернулся к Раскольникову, который так и не изменил выражения своего лица. Нервно сглотнув, бывший студент лишь кивнул, не в силах ничего произнести.

* * *

Прошел месяц.

Надобно сказать, что Иван Сергеевич действительно многим помог. Например, уже через две недели Алена Ивановна и Родион Раскольников ходили под ручку по улицам Петербурга, весело обсуждая свежие новости. Муму наконец научилась говорить на русском языке и теперь ругала Шарикова за его животное поведение. Болконский вместо дуба стал разговаривать с кленом, а Онегин больше никогда не провоцировал своих друзей на дуэль. Базаров сумел доказать, что лягушке действительно не нужен аппендикс, и получил за это Нобелевскую премию в области биологии. Снежная королева больше не воровала мальчиков: вместо этого она начала воровать девочек. Митрофанушка стал различать все части речи, и теперь он знал, что слово «заливное» — это субстантивированное прилагательное. Чичиков подружился с Чацким, ибо Чацкому нравились мертвые молчащие люди. Бездомному наконец прислали мотоциклет с пулеметами и освободили.

Словом, все были счастливы, пока вдруг Федор Михайлович Достоевский, возмущенный поведением своих героев, не потребовал образовать Анонимное общество русских классических писателей…