A D’Angelo Like No Other

© 2014 by Carole Mortimer «Никаких запретов»

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016

© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016

Пролог

Церковь Святого Григория, Нью-Йорк

– Подумать только, всего несколько недель назад мы втроем сидели на скамье в почти такой же церкви, правда? – с насмешкой в голосе сказал Майкл своему младшему брату Габриэлю. Неугомонный Рейф сидел спереди. В церкви было шумно и людно.

– Да, действительно, – сухо ответил Габриэль, – правда, тогда вы с Рейфом были моими шаферами, а сейчас жених он сам.

– Сколько времени прошло? – Майкл саркастично приподнял бровь.

– Пять волшебных, незабываемых недель. – Габриэль улыбнулся, подумав, что совсем недавно женился на Брин.

– Угу, – кивнул Майкл, – я рассказывал, как Рейф с пеной у рта доказывал мне, что ему не суждено встретить «любовь всей жизни»? Или что он точно не собирается жениться ни в ближайшем, ни в далеком будущем?

Габриэль посмотрел на Рейфа и сдержал улыбку, увидев, как тот побледнел и напрягся в ожидании своей невесты.

– Нет, не припомню такого…

– Ну слушай… – Майкл удобнее устроился на скамье. – Мы стояли у дверей церкви, а вы с Брин фотографировались. Я помню, Рейфу тогда позвонила какая-то его подружка и…

– И сейчас не время и не место об этом говорить! – накинулся на них брат.

Недолгие отношения Рейфа с парижанкой Моник закончились за несколько месяцев до того, как он встретил свою будущую невесту.

Братья Д’Анджело владели тремя известными галереями и аукционными домами «Архангел» в Нью-Йорке, Лондоне и Париже. До недавнего времени братья по очереди управляли галереями и сменяли друг друга каждые два-три месяца в зависимости от того, какие планировались выставки или аукционы. Но теперь, когда Габриэль женился на Брин, он будет жить в Лондоне, Рейф будет проводить гораздо больше времени в Нью-Йорке, как только они с Ниной поженятся, а Майкл будет работать в парижской галерее.

– Нина опаздывает уже на пять минут, – пробормотал Рейф, в который раз бросив взгляд на часы.

– Невеста имеет полное право заставлять мужчину ждать, – равнодушно ответил Габриэль. – Из серии «не зарекайся», правда? – Он как ни в чем не бывало продолжил разговаривать с Майклом.

– Точно, – кивнул Майкл, – я своими глазами видел, Рейфа как подменили с тех пор, как он встретил Нину. – Майкл ухмыльнулся, ни капли не смутившись угрюмого взгляда Рейфа.

– Это все любовь, – понимающе кивнул Габриэль, – ты следующий, Майкл.

Вдруг все веселое настроение Майкла улетучилось.

– Нет уж, – пообещал он.

– Не зарекайся…

– Вот увидишь, – бросил Майкл. – Мне трудно представить, чтобы я по доброй воле позволил женщине довести меня до такого состояния. – Он многозначительно посмотрел в сторону взволнованного Рейфа.

– Замолчите, наконец! – Рейф сжал кулаки и уставился на братьев. – Нина опаздывает, черт подери!

– Мы это поняли… – Майкл приподнял бровь. – Думаешь, она передумала выходить за тебя?

Мертвенно-бледное лицо Рейфа стало совсем серым, и он простонал:

– О господи…

– Майкл, хватит его дразнить, – ласково пожурил брата Габриэль, за пять недель семейной жизни с Брин он стал куда более мягким человеком. – Очень хочется увидеть красавицу подружку невесты! – Он улыбнулся при мысли о своей жене.

Майкл пожал плечами:

– Успокойся, Рейф. Нина приедет, – пообещал он брату, – по какой-то неведомой причине эта женщина любит тебя!

– Ха-ха, очень смешно, – буркнул Рейф.

– В Нью-Йорке такое движение, лимузин, наверное, в пробке стоит, только и всего, – состроил гримасу Майкл.

– Боже, надеюсь, так и есть. – Лицо Рейфа чуть позеленело. – Знал же, что нужно было настоять на своем и убедить Нину пожениться тайно!

– Конечно, нужно, если тебе, Рафаэль Чарльз Д’Анджело, совсем не дорога твоя жизнь! – предостерегла его мать, сидящая прямо за ними; вся семья Д’Анджело снова собралась вместе отпраздновать женитьбу еще одного брата.

Единственным холостяком оставался Майкл, самый старший из них…

Он не собирался жениться до конца своих дней!

Майкл очень радовался за младших братьев. Он был совершенно уверен в том, что Рейф и Габриэль любили девушек, которые стали спутницами их жизни. Он знал, что они проживут вместе долгую и счастливую жизнь. Но сам Майкл не хотел ни любить, ни жениться.

Никогда.

Он влюбился всего лишь раз в жизни, четырнадцать лет назад, и для него все обернулось кошмаром, потому он не собирался повторять этот подвиг вновь. Он страдал, чувствовал себя жалким, его предали, и Майклу совсем не по душе пришлось ощущение потери контроля над своими чувствами.

С тех пор Майкл делал только то, что захочется ему, сам выбирал время для свиданий и подходящих для этого партнерш, и теперь чувство беспомощности было для него совершенно неприемлемо.

Рейф и Габриэль обеспечат продолжение рода Д’Анджело, а он не намерен отягощать свою упорядоченную жизнь такими сложностями, как жена или дети.

– Ну слава богу… – с облегчением вздохнул Рейф, когда органист заиграл свадебный марш, сообщая о приезде невесты.

Братья встали и повернулись к невесте. Нина была хороша, словно картинка, она шла по проходу в белоснежном атласном платье с кружевом к своему суженому, на лице сияла ослепительная улыбка, глаза излучали любовь.

В груди у Майкла что-то ёкнуло. Он понял, что раз не собирается жениться, то ни одна женщина никогда не будет смотреть на него с таким открытым обожанием.

Он быстро отогнал прочь эти мысли, зная, что онто уж точно никогда не падет жертвой такой любви к женщине, какая настигла его братьев…

Глава 1

Галерея «Архангел», Париж. Два дня спустя

– Что за… – Майкл поднял сердитый взгляд, услышав что-то похожее на детский плач в кабинете напротив. Он поднялся из-за стола, различив несколько голосов, перекрикивающих друг друга.

Редко когда услышишь, чтобы рядом с кабинетом Майкла говорили на повышенных тонах. Но чтобы в этой части здания, куда посторонним вход был запрещен, плакали дети? Майкл этого не потерпит.

Угрюмо глядя перед собой, он быстро пересек кабинет, распахнул дверь в коридор и, сощурившись, остановился. Его взору предстала такая неразбериха, что Майкл лишился дара речи.

Его секретарь Мари громко тараторила по-французски, ей вторил помощник управляющего Пьер Дюпон. Оба сопровождали бесконечный поток слов активной жестикуляцией.

А рядом с ними с младенцем на руках стояла совсем юная женщина в джинсах и ярко-фиолетовой футболке. Ее иссиня-черные волосы спадали на плечи. Девушка не обращала внимания на Мари и Пьера, стараясь успокоить плачущего ребенка, но безрезультатно. Младенец плакал все громче.

– Прошу вас, тише, – нетерпеливо обратилась незнакомка к Мари и Пьеру, ее голос звучал хрипло, – вы ее пугаете. Посмотрите, что вы наделали! – негодовала она, когда заплакал второй ребенок.

Майкл ошеломленно озирался по сторонам в поисках второго плачущего малыша, и от удивления широко раскрыл глаза, увидев в кабинете Мари детскую коляску для близнецов, где рыдал второй младенец.

Что за…

Все происходящее походило на страшный сон. Любой, оказавшийся на месте Майкла, стал бы молить о пробуждении. И чем скорее, тем лучше.

– Спасибо, – с упреком буркнула девушка, когда Мари и Пьер замолчали. Она поспешила к коляске, села на корточки и стала успокаивать второго малыша.

Майкл достаточно на это насмотрелся.

– Ради всего святого, объясните мне кто-нибудь, что здесь творится, – прогремел его голос.

Эва осознала, что внезапно наступила тишина. Ее голова раскалывалась, и девушка с облегчением вздохнула, ведь не только двое сотрудников галереи замолчали, даже малыши перестали плакать и лишь тихонько хныкали.

По-прежнему сидя на корточках, она медленно повернулась, посмотрела из-под черных ресниц на обладателя этого низкого, могучего голоса. Ее глаза широко распахнулись при виде мужчины, что стоял в другом конце коридора.

На вид ему было лет тридцать пять или чуть больше. Короткие черные волосы были аккуратно подстрижены и обрамляли красивое загорелое лицо. Любой юноша, работавший моделью, все бы отдал за такие внешние данные. Эва работала с такими в самом начале своей карьеры. У мужчины были темные брови, карие глаза, прямой нос, высокие скулы, красивые чувственные губы и волевой подбородок.

У него были широкие плечи, мускулистая грудь, тонкая талия, узкие бедра и длинные ноги; весь его облик говорил о том, что вовсе не одежда красит человека, а человек одежду, в его случае – дорогой, сшитый на заказ темный костюм, белую шелковую рубашку и серый галстук.

Мужчина вышел из кабинета, и сотрудники галереи умолкли. Сомнения Эвы рассеялись. Этот мужчина – сам Д’Анджело. Именно к нему она и пришла!

Эва никак не выразила своего почтения перед Майклом, она встала, прошла мимо Мари и Пьера и вручила ему Софи.

– Подержите ее, я возьму Сэма, – нетерпеливо сказала она, а Майкл взял ребенка на руки и скептически посмотрел на девушку.

Майклу пришлось смотреть вниз. Какая же она маленькая! Чуть выше полутора метров, его же рост составлял почти два. Девушка была худощавой, но с женственной фигурой. У нее была полная грудь, и, если Майкл не ошибался, под фиолетовой футболкой не было бюстгальтера.

По уверенному блеску голубых глаз Майкл безошибочно определил, что перед ним не девочка, а молодая женщина лет двадцати – двадцати пяти.

Он нехотя признал, что она очень красивая. Привлекали внимание ее изумительные глаза, курносый носик и пухлые чувственные губы, нежная и светлая, как фарфор тончайшей работы, кожа. Темные круги под глазами придавали ей вид слабой и беззащитной девушки.

Но эту слабость и беззащитность уравновешивали ее упрямый рот и подбородок.

Майкл отвел взгляд от пленительно красивого лица и посмотрел на ребенка, которого ему вручила девушка; Майкл испугался, потому что никогда в жизни не держал на руках детей. Да и откуда ему знать, как это делается?

Майкл держал ребенка на вытянутых руках, у девочки текли слюни.

– Не думаю, что…

– С Софи и Сэмом лучше много не думать, особенно сейчас, когда у них режутся зубки, – сухо ответила Эва, – положите это на плечо, иначе запачкаете пиджак.

Девушка не церемонясь вручила ему сложенную вчетверо белую материю, правильно посадила ему на руки малышку, развернулась и подошла к коляске, давая Майклу возможность полюбоваться ее округлой попкой. Она наклонилась и отстегнула ремень, опоясывающий второго хныкающего малыша.

Майкл держал ребенка и чувствовал себя совершенно растерянным. Он не имел ни малейшего представления о том, что делать с малышкой, а та не сводила с него голубых глаз, таких же, как у ее мамы, этот взгляд смущал его. Софи смотрела на него в упор. Казалось, она все на свете понимала и даже насмехалась над ним.

Эва взяла Сэма на руки из коляски и выпрямилась, она очень рассердилась оттого, что пара этих болтунов разбудила малышей; всю дорогу до галереи она убаюкивала их, потому что накануне ночью они не давали ей спать.

И она, и дети были в дурном расположении духа, но, взглянув на Д’Анджело, Эва чуть было не расхохоталась. Он по-прежнему держал ребенка на вытянутых руках, на его лице отразился неподдельный ужас, точно перед ним был не младенец, а часовая бомба, что того и гляди взорвется!

Но смеяться Эва не стала…

За несколько кошмарных месяцев она пережила такое, что было не до смеха.

Вдруг на нее нахлынули воспоминания.

– Софи не кусается, – нетерпеливо бросила она, – разве что немного, – саркастично добавила она, – хорошо, что пока у них всего по четыре зуба…

– Меня не интересует, сколько зубов у ваших детей! А вот кто вы и что делаете в служебном крыле галереи «Архангел»? – раздраженно спросил Майкл.

Девушка вскинула остренький подбородок и вызывающе посмотрела на Майкла в упор:

– Вы и в самом деле хотите обсуждать это перед вашими сотрудниками, мистер Д’Анджело? Я правильно понимаю, что вы и есть мистер Д’Анджело? – Она вопросительно подняла бровь.

– Да, это я. – Майкл угрюмо посмотрел на нее. – И о чем именно вы хотели поговорить? – раздраженно спросил он.

Она поджала губы:

– Естественно, о том, что привело меня сюда.

Майкл нетерпеливо покачал головой:

– И откуда мне знать, какие у вас были причины?

– Вы не знаете? – пренебрежительно спросила она.

– Нет, – сквозь зубы прошипел Майкл, – может, поговорим в кабинете?

Пьер был очень встревожен, он пустился объяснять Майклу по-французски, почему не советует тому оставаться наедине с этой женщиной. Он даже несколько раз весьма грубо сослался на то, что она сумасшедшая, и предложил вызвать охрану и выставить ее вон из здания.

– Вообще-то я все понимаю, – сказала Эва на беглом французском, вперив рассерженный взгляд голубых глаз в смутившегося Пьера, – можете вызвать охрану, если хотите, но могу вас заверить, я не сумасшедшая, – насмешливо сказала она Майклу.

– Ни минуты в этом не сомневался! – парировал тот. – Все в порядке, Пьер, – уверил он коллегу и обратился к девушке снова: – Не хотите пройти в мой кабинет? – Майкл отошел от двери, он по по-прежнему держал на руках Софи, все еще не зная, что делать. Тем более что теперь малышка загадочно улыбалась ему, гордо обнажив все свои четыре крохотных зубика.

– Вы ей понравились, – пренебрежительно сказала Эва, проходя мимо Майкла в его кабинет с Сэмом на руках и толкая перед собой коляску.

Он торопливо положил на плечо белую ткань, держа младенца одной рукой, затем закрыл за собой дверь, Мари и Пьер недоуменно смотрели ему вслед.

– Вот это красота…

Майкл обернулся и увидел, как незнакомка смотрит в окно, любуясь видом на Елисейские Поля и Триумфальную арку. Именно из-за вида и расположения в фешенебельном районе Парижа это здание выбрали для галереи.

– Хороший вид, – пренебрежительно начал Майкл, – а теперь потрудитесь объясниться… – Он вежливо добавил: – Для начала, кто вы? – Интересно, а не Моник ли это, бывшая подружка Рейфа, весьма навязчивая особа?

Эва обернулась, держа на руках еще хныкающего малыша:

– Меня зовут Эва Фостер.

– И?.. – спросил Майкл. Это имя ему ни о чем не говорило, в карих глазах читалось равнодушие.

Эва бросила на него нетерпеливый взгляд.

– Вы, видимо, вообще не знаете, кто я, – с ужасом осознала она.

Он саркастично прищурился:

– А должен?

Должен ли? Разумеется, должен, высокомерный безответственный кретин!

– А имя Рейчел Фостер вам о чем-нибудь говорит? – ласково спросила она.

Он помрачнел и нахмурился, слегка покачав головой:

– Мне жаль, но я не имею ни малейшего представления, о ком вы говорите.

Перед глазами Эвы встала красная волна. Все эти месяцы суматохи, страданий, потерь и этой тупой боли на душе, а он даже не помнит имени Рейчел, не говоря уже о ней самой!

– Что же вы за человек! Нет, не отвечайте, – гневно сказала Эва, принявшись расхаживать по кабинету, – видимо, ваша жизнь настолько роскошная, что вы меняете женщин как перчатки, а раз они надолго не задерживаются в вашей постели, забываете о них, как только на смену одной приходит другая.

– Помолчите, – резко сказал он, – нет, я не тебе, малышка, – ласково добавил Майкл, обращаясь к Софи, когда та захныкала, недовольная его тоном. Он снова обратил на Эву внимание. – Хотите сказать, что у меня была… связь с этой Рейчел Фостер?

Она зло посмотрела на Майкла и разрумянилась:

– Эта Рейчел Фостер – моя сестра, и, да, у вас была с ней связь. И доказательство этой связи вы сейчас держите на руках!

Майкл тут же опустил взгляд на ребенка, которого держал на руках. Девочке было несколько месяцев, пять или шесть. Она была очень милая, как и все маленькие дети: копна черных волос, голубые глаза, серьезное выражение лица, – девочка играла с пуговицей на пиджаке его костюма.

Неужели эта Эва Фостер хотела сказать, что Майкл имеет к детям какое-то отношение?

– Я незнаком с вашей сестрой, – твердо сказал Майкл, – поэтому, что бы вы ни задумали провернуть, настоятельно рекомендую выбросить эту затею… – Он не договорил, получив от Эвы пощечину. Малышка, которую он держал на руках, принялась кричать. – Это было лишнее, – сквозь зубы сказал он, укачивая малютку.

– Это было совсем не лишнее, – вспылила Эва, ее лицо еще больше побледнело, она подошла ближе и погладила девочку по спинке. – Как у вас только хватает наглости говорить, что вы не знакомы с моей сестрой, обвинять нас во лжи, когда у вас на руках ваша собственная дочь! – Ее голубые глаза блестели, голос дрожал от переполнявших ее эмоций.

– Я не… – Майкл замолчал и сделал глубокий вдох, стараясь прийти в себя, щека все еще горела от удара. – Софи не моя дочь.

– Уверяю вас, ваша, – сердито ответила Эва.

– Может быть, нам стоит успокоиться? Мы пугаем детей, – уверенно добавил Майкл, когда Эва открыла было рот, чтобы продолжить спор.

С Майклом никто не спорил. Он привык отдавать приказы, и обычно их выполняли, а не оспаривали. К тому же ему не нравилось, как эта склочная, но чертовски привлекательная женщина все усложняла и продолжала настаивать на том, что он – отец ее племянников.

Таких обвинений он не терпел. Много лет назад одна женщина преподала Майклу урок, показала, как можно манипулировать мужчиной. Ее звали Эмма Лоузер. Благодаря ей он узнал, что женщинам вообще нельзя доверять, а в вопросах контрацепции особенно.

Сколько лет прошло с тех пор, как Эмма пыталась шантажировать его и заставить на ней жениться, утверждая, что ждет от него ребенка? Четырнадцать. Майкл помнил все так ясно, словно это было вчера.

Тогда Майкл не стремился убежать от ответственности. Он думал, что любит Эмму, и обрадовался тому, что у них будет ребенок. Они уже готовились к свадьбе, а потом на вечеринке Майкл познакомил Эмму с одним из своих друзей. Спустя несколько дней она решила, что Дэниэл, чья семья богаче семьи Майкла, больше подходит на роль ее мужа. Тогда-то она и призналась Майклу, что никакого ребенка нет, она ошибалась. Тремя месяцами позже Эмма попыталась точно так же заарканить Дэниэла.

Майкл рассказал Дэниэлу о махинациях его невесты, о том, что она обманула Дэниэла. В ответ Эмма закатила грандиозный скандал.

Девушка хотела хитростью женить на себе Майкла, и этого оказалось достаточно, чтобы заботиться о контрацепции и никогда не доверять женщинам…

Именно поэтому Майкл мог с уверенностью сказать, что Эва Фостер лжет. Он не был отцом ее племянников.

– Они ваши, – мягко сказала девушка, – они близнецы.

Они были очень похожи друг на друга. У обоих были черные волосы и необыкновенные голубые глаза, как у их тети.

Да какая разница, близнецы они или нет? Майкл им определенно не отец!

– Сколько им? – выдавил из себя он.

– Пытаетесь вспомнить? – насмешливо спросила она.

– Сколько? – сквозь зубы процедил Майкл.

Эва пожала плечами:

– Полгода.

Если беременность Рейчел Фостер прошла нормально, то добавляем к шести месяцам еще девять, итого пятнадцать месяцев назад у Майкла должен был быть…

Да с какой стати он вообще занимается подсчетами? Хотя эта девушка и говорит такое, но ни одна женщина никогда в жизни не забеременела от Майкла!

– И вы решили, что они мои, потому что… – Он говорил все так же спокойно, а глазки Софи начали слипаться, она положила голову ему на плечо, малышка, очевидно, устала плакать.

Эва чуть вскинула волевой подбородок:

– Потому что Рейчел мне так сказала.

Майкл кивнул:

– Тогда объясните мне, пожалуйста, почему ваша сестра не потрудилась сама приехать и все мне объяснить?

– Потому что… Осторожно! – предупредила его Эва, увидев, что Софи уснула и вот-вот соскользнет с рук Майкла. – Как вам это удалось? – восхищенно прошептала она, глядя на спящую Софи.

Обычно близнецы засыпали только после прогулки или когда Эва подолгу укачивала их на руках. Она не могла припомнить, чтобы хоть одну ночь провела спокойно – дети постоянно просыпались. Больше не получалось нежиться в кровати до самого обеда в воскресенье утром, теперь это казалось Эве эгоистичным. Те дни канули в Лету.

– Что? – тихо спросил Д’Анджело.

– Не суть, – раздраженно пробормотала Эва, – просто уложите Софи в коляску. Она не любит сидеть справа, – устало добавила она, а Майкл вопросительно поднял брови.

– Она же спит, какая разница?

– Когда проснется, поймет, – нетерпеливо ответила Эва.

– Ну конечно, – сухо протянул Майкл, он был готов поспорить с Эвой, что малыш не поймет, с какой стороны он сидит.

Кое-как уложив малютку и каким-то чудом не разбудив ее, Майкл посмотрел на Софи. Она была похожа на темноволосого ангелочка, черные ресницы касались пухленьких щечек, а ротик походил на набухший розовый бутон.

Мужчина тут же выпрямился, осознав, что умиляется видом малютки.

– А он? – Майкл указал на младенца на руках у Эвы.

– У него есть имя. Сэм, – язвительно уточнила она. – Ему и у меня хорошо. – Она умиленно посмотрела на малыша, уютно прижавшегося к ее шее. – Сэм спокойнее, – добавила она, заметив насмешливое выражение лица Майкла.

– Наверное, потому, что он мальчик, – без тени стыда сказал Майкл.

Эва саркастично прыснула:

– По опыту знаю, что мужчины обычно ленивые, но никак не спокойные!

– Как вы сказали? – Майкл нахмурился.

– Уверена, вы услышали меня с первого раза, – нарочито вежливо ответила Эва.

Да, услышал, и ему это совсем не понравилось. Они с братьями работали не покладая рук на протяжении последних десяти лет, чтобы из одной галереи сделать три: в Лондоне, Нью-Йорке и Париже – и превратить их в престижные и уважаемые аукционные дома. Теперь братья пожинали плоды своего труда. Они были богаты и жили в достатке, которого добились сами, а не получили на блюдечке с голубой каемочкой.

На лице Эвы Фостер застыла саркастическая гримаса. Очевидно, она думала иначе!

Ко всему прочему, она вбила себе в голову, что Майкл был отцом ее племянников…

Пора взять ситуацию в свои руки.

– Это ваше мнение, – резко кивнул он и сел за стол. – Вы собирались рассказать, почему вместо вашей сестры сегодня приехали вы…

Эва хорошо понимала, что Д’Анджело стремится сохранить дистанцию между ними, чтобы разговор о детях был похож на деловую беседу. У Эвы в голове не укладывалось, как можно сравнивать детей и работу.

Д’Анджело был совсем не таким, каким Эва себе представляла мужчину, соблазнившего и бросившего беременной ее младшую сестру. Рейчел любила повеселиться, она поступила довольно опрометчиво, решив отправиться в кругосветное путешествие на год сразу по окончании университета. Она вернулась спустя десять месяцев с ребенком под сердцем. Позже выяснилось, что детей двое.

Мужчина, сидевший за столом, был совсем не таким, каким Эва представляла его со слов сестры. Рейчел так вдохновенно рассказывала, какой он очаровательный, симпатичный и как им было весело в Париже. Да, Майкл был очень симпатичный, хотя и довольно мрачный, угрюмый и опасный тип. Эва содрогнулась, увидев отпечаток своей ладони на его щеке. Вне всякого сомнения, эта аура опасности, окружавшая его, компенсировалась абсолютным самообладанием, иначе у нее самой на щеке был бы такой же отпечаток!

Его красота была неявной: ледяные карие глаза, точеные черты лица, строгая манера держаться. Он был холодным и отстраненным, и Эва не могла себе представить, чтобы этот мужчина страстно отдавался женщине, занимаясь с ней любовью.

И уж точно Эва не могла представить себе этого человека рядом со своей немного легкомысленной сестрой на свидании, не говоря уже о постели.

Может, лучше всего, принимая во внимание факты, Эве перестать думать о физической стороне отношений Рейчел с этим человеком?

Она поджала губы и сказала ему:

– Я приехала вместо Рейчел, потому что она умерла.

Он вздрогнул:

– Что?

Какое разочарование, наверное, постигло Эву, ведь ей не удалось вызвать у него чувство вины за смерть его бывшей любовницы. Он выглядел удивленным и по-прежнему отстраненным, только и всего.

Эва быстро и неровно вздохнула, стараясь сдержать свои чувства. Последний раз ей пришлось объяснять кому-то, что ее сестра умерла, несколько недель назад. И говорить об этом сейчас бывшему любовнику Рейчел было особенно трудно.

Да и сама Эва отказывалась верить, что ее сестры больше нет. Рейчел было всего двадцать два года, у нее вся жизнь была впереди. Она тихо умерла три месяца назад. С тех пор Эве приходилось не только справляться с собственным горем, но и заботиться о малышах. Девушка с горечью осознала, что эту битву она проигрывала: не оставалось ни сил, ни денег. Сначала Рейчел тяжело заболела, затем ее не стало. Эва больше не могла работать, сначала она заботилась о сестре, а после ее смерти днями напролет занималась с детьми, да и по ночам те не давали ей спать. У нее почти не осталось сбережений, деньги исчезали быстрее, чем девушка успевала их зарабатывать. За прошедшие полгода она смогла позволить себе взять всего несколько заказов. Эве пришлось брать с собой на съемки близнецов, но они росли, становились все более шумными, и хлопот с ними прибавлялось.

Потому-то Эва и решила, что не позволит Д’Анджело отмахнуться от нее в телефонном разговоре. На оставшиеся деньги она купила билеты и вчера прилетела с близнецами в Париж, чтобы встретиться с их отцом лично и указать ему на его обязанности.

Майкл резко встал, увидев, как побледнела Эва. Она показалась ему еще более хрупкой, и неспроста. Смерть сестры и забота о двух малышах тяжким грузом легли на ее плечи.

Майкл направился к горке с напитками, стоявшей в зоне отдыха кабинета, окинул взглядом бутылки и вместо алкоголя предложил Эве обычную воду. Навряд ли она станет пить виски, имея на попечении двоих малышей.

– Ну-ка, давайте мне Сэма, присядьте сюда, – велел Майкл, увидев, как Эва пошатнулась. Не дожидаясь ответа, он взял малыша из ее рук, подхватил девушку под локоть и проводил к черному кожаному дивану.

– Простите, – дрожащим голосом пробормотала Эва, жадно глотнув ледяной воды. На улице было жарко, она долго добиралась до галереи из дешевой гостиницы, куда заселилась с малышами накануне. – Мне казалось, я справляюсь, но потом, когда меньше всего этого ждала, все начало валиться из рук.

Решение приехать в Париж и разыскать Д’Анджело далось ей с трудом, и стоило понимать, что будет совсем непросто встретиться с любовником Рейчел лицом к лицу. Теперь Эве казалось, что ее план обречен на провал. Но она все продолжала уверять себя, что выбора не было. Она сделала это ради детей. Была бы на то ее воля, Эва не стала бы разговаривать с Майклом, тем более просить о помощи!

– Примите мои соболезнования, – хрипло пробормотал Д’Анджело.

Соболезнования? Он не шутит? Всего минуту назад он отрицал, что знаком с Рейчел!

Эве было трудно поверить в то, что сестра вообще связалась с этим холодным, замкнутым человеком. Она была полной его противоположностью, отзывчивой и открытой. Быть может, противоположности притягиваются? Д’Анджело довольно привлекательный мужчина, уверенный в себе, высокомерный. Эти качества наверняка очаровали Рейчел.

Любая женщина захочет растопить лед в сердце такого мужчины.

Даже Эва?

Не хватало только влюбиться в отца собственных племянников!

Эва наклонилась и поставила бутылку воды на кофейный столик.

– Думаю, можете уже положить его… – тихо сказала она, увидев, что Сэм – вот предатель! – уснул на плече Майкла. Ей приходилось часами убаюкивать близнецов, а Д’Анджело справился с этой задачей почти мгновенно!

Может, близнецы почувствовали, что Майкл их отец? За прошедшие несколько месяцев Эва убедилась, что у детей интуиция работает гораздо лучше, чем у взрослых. Малыши очень быстро заметили, что Эва нервничает из-за обязанности круглосуточно присматривать за ними, и с самых первых недель они не давали ей покоя.

Майкл уложил Сэма рядом с сестрой, пристегнул его ремешком и посмотрел на Эву. Он обрадовался, что девушка уже выглядит немного лучше. На щеках появился легкий румянец.

Новость о том, что сестра этой женщины, мать близнецов, умерла, сильно растрогала Майкла.

– Сколько лет ей было?..

Эва Фостер равнодушно посмотрела на него:

– Кому?

– Вашей сестре Рейчел.

Ее брови насмешливо изогнулись.

– Вы были так заняты ею, что времени не хватило узнать, сколько ей лет?

Майкл прерывисто вздохнул, услышав иронию в ее тоне.

– Повторяю, я с вашей сестрой даже не знаком, так что обсуждать ее возраст или стать отцом ее близнецов шанса у меня не было!

– А я повторяю, что не верю вам, – ледяным тоном ответила Эва.

– Это я вижу, – угрюмо кивнул он.

Она набрала в грудь воздуха.

– Рейчел было всего двадцать два, когда ее не стало, я на три года ее старше, – прошептала она.

– Сестра умерла при родах?

– Нет, – она скривилась, – во время беременности на одном из плановых осмотров у нее обнаружили опухоль.

– Боже мой!

Эва кивнула.

– Рейчел не согласилась прервать беременность, от лечения она тоже отказалась, потому что это было опасно для малышей. Она умерла, когда им было три месяца. – Боль потери отразилась на ее лице. На лбу между бровей пролегла складочка, в уголках голубых глаз и чувственных губ образовались морщинки.

– А ваши родители? – тихо спросил Майкл.

– Погибли в автокатастрофе полтора года назад.

Майкл опустился в кресло напротив дивана, смотреть на Эву свысока было неудобно, учитывая, что она рассказала ему. Майкл не решился сесть рядом с ней, понимая, что она этого не одобрит. Чувствовалось, как Эва строит вокруг себя невидимый барьер, не позволяющий ей поддаваться эмоциям.

Майкл был старшим из братьев, и он не мог себе представить, какой страшной трагедией обернулась бы для него внезапная потеря родителей, Габриэля или Рейфа.

И тем не менее Майкл по-прежнему совершенно не мог вспомнить Рейчел Фостер.

– Где Рейчел встретилась с отцом близнецов? – вкрадчиво спросил он.

Эва Фостер бросила на него нетерпеливый взгляд:

– В этой самой галерее.

Майкл призадумался, что-то подсчитывая в уме:

– В это время меня не было ни в этой галерее, ни в Париже.

– Что? – Эва непонимающе смотрела на него.

Майкл скривился.

– Год и три месяца назад меня не было в Париже, Эва, – вкрадчиво повторил он. – До недавнего времени мы с братьями поочередно работали в трех галереях, – добавил Майкл в ответ на ее удивленный взгляд, – в это время я был в Нью-Йорке, готовил выставку культуры майя.

Эва медленно покачала головой:

– Я не… Сестра сказала…

– Что сказала?

Девушка тяжело дышала, в животе нарастало мерзкое тошнотворное чувство, и она устало спросила:

– Как тебя зовут?

Он натянуто улыбнулся:

– Весьма своевременный вопрос. Вы ведь уже обвинили меня в связи с сестрой!

У Эвы во рту пересохло, нечем было смочить сухие губы.

– Я думала… Кто вы? – требовательным тоном спросила Эва, сложив руки на коленях и крепко сцепив пальцы.

– Майкл Д’Анджело.

Майкл Д’Анджело? Майкл не…

Эву в буквальном смысле затошнило. Все это время она говорила с другим братом Д’Анджело!

Глава 2

Господи, ну почему ей не пришло в голову сначала узнать его имя, а уж после набрасываться на него с обвинениями!

Этот мужчина, Майкл Д’Анджело, вызвал в ней совершенно неуместные чувства, ведь Эва думала, что он спал с Рейчел. Но оттого, что он приходился близнецам не отцом, а дядей, ее чувства не становились более уместными.

Он заполнял собой все пространство вокруг, излучал непоколебимую уверенность в себе и силу. Эва не могла оторвать от него взгляд, она заметила, как слегка завиваются его волосы, обратила внимание на темные глаза, резкие и притягательные черты лица. Она любовалась его широкими плечами и сильной грудью, а покрой брюк лишь подчеркивал стройность его длинных ног…

– Выпейте еще воды. – Он вдруг сел на корточки рядом с Эвой и протянул ей бутылку.

Она взяла ее дрожащими пальцами и жадно припала к горлышку; от одного взгляда на этого мужчину ее дыхание учащалось. Эва устыдилась своих слов и обвинений в его адрес. Надо же, наговорить такого ни в чем не повинному человеку!

Значит, это Майкл Д’Анджело. Тогда понятно, почему в голове у Эвы не укладывалось, чтобы ее безбашенная сестрица Рейчел влюбилась в такого холодного, отстраненного человека, тем более переспала с ним!

Да, неловко получилось, нечего сказать.

– Я должна извиниться, – выдавила Эва, – я… ошиблась. Я не знаю, что сказать… – Она тяжело вздохнула, не решаясь поднять глаза на Майкла Д’Анджело.

Вопреки всему, Эве он понравился.

Она не удержалась и краем глаза посмотрела на Майкла, снова залюбовавшись его красотой. По его темно-карим глазам невозможно понять, о чем он думает или что чувствует. У него такие красивые скулы, а его губы идеальны, верхняя чуть полнее нижней. Может, это говорит о том, что в глубине души он чувствительная натура?

Если так, то именно свою чувствительность этот неприветливый мужчина и пытается держать под контролем!

Нужно держаться от него подальше, а то Эва влюбится в него.

Майкл резко встал:

– Давайте все-таки успокоимся.

Эва по-прежнему часто дышала. Успокоиться? Куда там!

Само решение приехать в Париж далось ей тяжело. Заселившись в гостиницу, девушка во всех подробностях представила, как пройдет ее знакомство с отцом малышей.

Эва добилась встречи с Д’Анджело.

Д’Анджело отрицал связь с Рейчел.

Эва не стала его слушать и показала близнецов как результат их связи с сестрой.

Вполне ожидаемо, что Д’Анджело накинулся на нее с обвинениями в шантаже.

В ответ Эва влепила ему пощечину, хотя она всегда считала, что не способна никого ударить!

Тут-то все и пошло не по сценарию.

Эва восстановила дыхание и решила взять ситуацию под контроль.

– Это все, конечно, хорошо, мистер Д’Анджело, но мне кажется, вы кое-что упускаете.

Майкл Д’Анджело выгнул бровь и высокомерно спросил:

– И что же?

Эва расправила плечи и не мигая посмотрела в его глаза:

– Видимо, вы правы, и это не ваши дети.

– А я что говорю, – сквозь зубы ответил Майкл.

– Но их отец – один из ваших братьев, – не отступалась Эва, с вызовом глядя в глаза Майкла.

Эва все спрашивала себя: почему Майкл Д’Анджело так уверен в том, что не он отец детей Рейчел? Она готова была спорить, что под маской внешней сдержанности и отстраненности скрывается пылкий и чувственный любовник, способный подарить удовольствие понравившейся ему женщине.

Еще Эва поняла, что, раз Майклу необходимо постоянно держать все под контролем, он позаботится о том, чтобы его партнерша от него не забеременела. Она сдвинула брови: надо было обратить на это внимание до того, как она накинулась на него с обвинениями.

Майкл со свистом вздохнул, вдруг осознав, какие последствия повлекут за собой откровения Эвы. Как бы он хотел на самом деле быть отцом этих близнецов, ведь для его младших братьев, теперь уже счастливо женатых, появление внебрачных детей станет катастрофой вселенского масштаба.

Чуть больше года назад ни Габриэль, ни Рейф женаты не были, но сейчас ситуация изменилась. Габриэль сыграл свадьбу месяц назад, а Рейф буквально на днях. Даже и думать не стоит о том, чтобы просить Брин или Нину смириться с тем, что у одного из них полугодовалые дети от другой женщины.

Майкл сжал губы:

– Вы уже обознались однажды, теперь, думаю, вам следует тщательнее проверять факты, прежде чем выдвигать обвинения.

Эва покраснела.

– Моя ошибка, за которую я прошу прощения, – сконфуженно добавила она, – не отменяет того, что кто-то из ваших братьев отец Сэма и Софи.

Майкл отвернулся, не желая показывать эмоции. Он был уверен, что у него на лице отчаяние, тревога и злость на того, по чьей вине Майкл оказался в этой ситуации.

Он подошел к окну, любуясь видом, словно завороженный. Никогда в жизни Майкл не чувствовал себя таким беспомощным.

Хотя братья были погодками, Майкл, как старший, всегда нес ответственность за Рейфа и Габриэля, а это не всегда приходилось им по нраву. Теперь, когда Эва Фостер вот-вот направит свой праведный гнев на кого-то из них, Майкл никак не мог придумать, как отвести беду.

Кто из них отец?

Неужели внешне легкомысленный, но в глубине души такой волевой и уверенный в себе Рейф? Он наконец встретил свою половинку, и Нина, которой удалось примирить его с собой, стала его женой.

Или Габриэль? Но ведь последние пять лет он любил одну лишь Брин. Он страдал от своей безответной любви, убеждал себя в том, что не имеет на нее права. Когда они с Брин снова встретились, Габриэль понял, что ошибался, и теперь они стали счастливой семьей.

Кто бы из них ни был…

– Рейф.

Майкл резко повернулся и посмотрел на Эву сквозь ресницы.

– Что? – ледяным тоном переспросил он, уже зная, каков будет ее ответ, но в глубине души надеясь, что ошибается.

– Рейчел переспала тогда с Рейфом, – сказала Эва.

В уме Майкл уже подсчитал, кто из его братьев руководил парижской галереей около полутора лет назад. Ему стоило немалых усилий сохранить хладнокровие, когда Эва озвучила его страхи.

Майкл не сомневался в том, что Нина больше жизни любила Рейфа, а тот так же сильно любил ее, и так или иначе они смогут найти выход из сложившейся ситуации и с достоинством преодолеют неприятности. Но Нинин отец, богатый и влиятельный Дмитрий Палитов, настолько одержим защитой собственной дочери, что не допустит никакой угрозы счастью своего единственного ребенка.

Майкл знал, что Рейф сможет позаботиться о себе, но за безопасность Эвы Майкл серьезно беспокоился.

– Надеюсь, вы понимаете, что я по-прежнему сомневаюсь в правдивости ваших слов! – язвительно сказал он.

Его сердце неровно забилось, он старался что-то придумать, чтобы доказать Эве ее ошибку, что не Рейф отец близнецов, но… До встречи с Ниной Рейф менял женщин как перчатки, и Майкл не раз предупреждал брата, что рано или поздно быть беде. Да и какой смысл отрицать, что именно Рейф руководил парижской галереей в то время?

Главным доказательством причастности Рейфа было то, что Эва не колеблясь назвала его имя.

– Сомневайтесь сколько будет угодно, – невозмутимо ответила она, – все станет ясно, когда я поговорю с вашим братом.

Этого-то Майкл и боялся!

– Его нет в Париже.

– Хотите сказать, что я зря прилетела в Париж, потому что Рейф сейчас в Лондоне?

Мысли путались, Майкл не мог подобрать слова, что было совсем на него не похоже, но он никогда раньше не попадал в подобные ситуации.

Он был уверен только в одном. Ему нельзя допустить, чтобы Эва разболтала об этом инциденте кому-либо по возвращении в Лондон. Во всяком случае, пока Майкл не поговорит с Рейфом, а это произойдет не раньше чем через пару недель!

– Нет, – спокойно ответил он.

– Только не говорите, что он в Нью-Йорке! – простонала Эва. Ей стало не по себе от мысли о долгом перелете в Нью-Йорк с малышами. У них резались зубки, они капризничали, хотя сейчас оба мирно спали, как ангелочки.

– И снова нет, – медленно ответил Майкл.

Эва посмотрела на него, прищурив глаза. Невозможно было угадать, что на уме у Майкла: непонятно, что он чувствует, выражение лица непреклонное.

– И здесь его тоже нет. Так где же он? – подозрительно спросила Эва.

– Он недоступен.

Очень лаконичный ответ. Эва удивленно выгнула брови.

– Боюсь, такой ответ меня не устраивает.

Майкл поджал губы:

– Это все, что я могу ответить на данный момент.

Эва внимательно посмотрела на него.

– Почему «на данный момент»? – осторожно спросила она.

Какая упрямая девушка, раздраженно подумал Майкл. Ох, и не поздоровится ей. И ему. А Рейфу и подавно!

– Потому что, – сквозь зубы процедил Майкл.

Эва, кажется, еще не видела фотографий со свадьбы Рейфа и Нины. Неудивительно, она же растит полугодовалых близнецов, и у нее ни на что не остается свободного времени. Майкл понимал, что не должен скрывать от нее факт женитьбы Рейфа.

Эва рассердилась:

– Мне нужно немедленно с ним поговорить.

Майкл кивнул:

– Все, что вы хотите сказать Рейфу, можете сказать мне.

– Я уже обозналась один раз! – выпалила она.

От нетерпения у Майкла раздувались ноздри.

– Я обязательно передам брату все ваши чаяния в ближайшей беседе, а пока…

– Нет, – твердо ответила Эва, резко встав с дивана, – так не пойдет, мистер Д’Анджело, – добавила она в ответ на его вопросительный взгляд, – мне нужно поговорить с ним сейчас, – настаивала Эва, – а не после вашей с ним ближайшей беседы.

Нужно отдать этой девушке должное – упорства ей не занимать! Уверенный взгляд голубых глаз говорит, что она не отступится и пойдет на все, чтобы поговорить с Рейфом.

– Я уже сказал, что сейчас это невозможно.

Ее глаза заблестели.

– В таком случае почему бы вам не сделать так, чтобы это стало возможным, мистер Д’Анджело?

– Мне не нравится ваш тон, – резко ответил он.

Эва пожала плечами:

– Тогда, может быть, вы дадите мне самой поговорить с вашим братом?

Майкл старался держать себя в руках и не злиться.

– Близнецам уже полгода. Почему именно теперь вам так необходимо поговорить с человеком, который, по словам вашей сестры, является их отцом?

– Он и в самом деле их отец, – упрямо твердила Эва.

Почему именно теперь? Хотя Эва и старалась изо всех сил, хотя и отказывалась признавать поражение, в глубине души она знала, что без посторонней финансовой помощи и моральной поддержки ей больше не справиться.

Разумеется, она не станет признаваться в этом самоуверенному и холодному Майклу Д’Анджело. Разве мог такой мужчина, как Майкл, понять ее боль и горе, какой беспомощной Эва чувствовала себя с близнецами, при всей ее к ним любви?

К тому же ее доходов не хватало на то, чтобы просто-напросто обеспечить близнецам должный уход ни сейчас, ни в будущем.

Эва больше не принимала заказы на фотосъемку, потому что не могла надолго оставить близнецов. Стало сложнее работать даже на таких скучных, хотя и хорошо оплачиваемых мероприятиях, как свадьбы и крестины. Близнецы росли, и брать их с собой становилось практически невозможно. Не всякой невесте понравится, если на ее свадьбе во весь голос будут кричать младенцы! А если Эве и удавалось найти для детей хорошую няню, то ей Эва отдавала почти все заработанные деньги.

Нет, Эва как следует все обдумала, прежде чем ехать на встречу с Рафаэлем Д’Анджело. Каким бы скверным ей ни казалось принятое решение, она не придумала лучшего выхода из положения, чем обратиться за помощью к отцу ее племянников.

Эва лишь хотела, как и прежде, растить малышей и больше не тревожиться за то, где заработать на это денег.

Поговорив с Майклом Д’Анджело, она утвердилась в мысли, что с семьей Д’Анджело хорошо бы общаться как можно меньше и малышам, и ей.

Она покачала головой:

– Я должна поговорить с вашим братом Рейфом, а не с вами, мистер Д’Анджело.

Майкл понятия не имел, о чем Эва размышляла в эти минуты, но явно о чем-то неприятном. Она снова побледнела, под глазами резче проступили темные круги, а пухлые губы чуть подрагивали. Какой беззащитной она сейчас выглядела! Если бы она знала об этом, то ужасно бы разозлилась.

Майкл прищурился:

– Вы ели сегодня?

Она удивленно уставилась на него: почему он так внезапно сменил тему?

– Что?

Майкл пожал плечами:

– Скоро обед, а вы такая бледная, вот я и спрашиваю, вы сегодня ели?

Эва взмахнула длинными, черными как смоль ресницами.

– Я… Да, кажется, я перекусила тостом, пока кормила детей.

Наверняка на бутербродах сидит целый день. С двумя-то детьми!

– В гостинице?

Эва саркастически усмехнулась:

– Это больше ночлежка, чем гостиница. На большее мне не хватило! Нельзя же всем жить в пентхаусах и летать на частных самолетах! – принялась защищаться она.

Майкл и его братья именно так и жили, видимо, поэтому Эва и решила найти отца близнецов и попросить у него помощи.

– И где находится эта ночлежка?

– На одной из улочек за Северным вокзалом, – неохотно ответила она, – послушайте, если бы я могла поговорить с вашим братом…

– Насколько я понимаю, вы хотите попросить у него денег?

Ее щечки вспыхнули.

– Я хочу напомнить ему о том, что у него есть финансовые обязательства перед его детьми… Не смотрите на меня так! – огрызнулась Эва, так сильно сжав кулаки, что костяшки пальцев побелели.

– А как я на вас смотрю? – невозмутимо спросил Майкл.

– Как будто я приживала какая-то, которая только и мечтает о том, как бы вытянуть из вашего брата побольше денег! – Она с отвращением покачала головой. – Мне тяжело далась поездка сюда, знаете ли. – Эва вскочила и принялась мерить шагами кабинет. – Меньше всего мне хочется иметь дело с человеком, которому безразличны его собственные дети.

– Хотите сказать, что Рейф знает о близнецах? – Майкл посмотрел на нее сквозь прикрытые веки. Если его брат знал о том, что Рейчел беременна, и ничего не сказал ни ему, ни Нине!

Эва вдруг замолчала, чуть погодя ответила:

– Я… Нет, думаю, он не знает.

– Но вы не уверены в этом?

– Нет, не уверена, – она скривилась, – но предполагаю, что не знает. Рейчел не очень-то распространялась на эту тему, она только назвала имя своего любовника и сказала, что беременна, когда их отношения уже закончились. – Она с грустью добавила: – Я была за границей, когда Рейчел поняла, что ждет ребенка. Она как бы между прочим сказала об этом в одном нашем телефонном разговоре. Когда я вернулась в Англию, она была на пятом месяце беременности, именно тогда врачи обнаружили у нее рак. – Девушка вздохнула. – Тогда мне казалось выпытывать у Рейчел подробности об отце малышей не очень-то и необходимым.

– Все правильно, – кивнул Майкл, – а куда вы уезжали?

Почему-то ему стало очень интересно, где так долго была Эва, если не в родной Англии.

Она нахмурила брови:

– Какая разница?

Он пожал плечами:

– Хочу знать подробности.

Эва раздраженно посмотрела на него. Она была уверена, что Майкл не из тех, кого интересовали подробности, и заботу о них он поручал другим. Майкл командовал, и ему подчинялись.

– По работе приходилось много путешествовать. Раньше, – добавила она, – последние полгода Рейчел была очень слабой, и забота о малышах легла целиком на мои плечи.

– Вы так и не вернулись к работе после смерти сестры?

– Не в полной мере, нет, – откровенно призналась она.

– Чем вы занимаетесь?

– Послушайте, я не собираюсь обсуждать с вами ни свою работу, ни жизнь, – раздраженно выпалила она.

Эва души не чаяла в близнецах, но только потому, что они – это все, что осталось у нее после сестры. Фотография – мужская профессия, и Эва работала не покладая рук, чтобы сделать себе имя. Пауза в работе в девять месяцев негативно отразилась и на самой Эве, и на ее с таким трудом заработанной репутации.

– Напрасно вы так, – ледяным тоном возразил Майкл, – если, а, насколько я понимаю, это пока под большим вопросом, – с угрозой в голосе продолжал он, – окажется, что Рейф отец близнецов, то о вашей работе и жизни будет много разговоров.

Эва замерла, с тревогой глядя на Майкла. Она встретила непреклонный взгляд его темных глаз, на его губах застыла мрачная ухмылка, и девушке стало не по себе.

Она медленно покачала головой и сказала:

– Перед смертью Рейчел сделала меня законным опекуном близнецов.

Майкл изумленно поднял темные брови.

– Их биологический отец имеет на них больше прав, чем тетя по матери.

Невидимая рука стиснула сердце Эвы, девушка запаниковала.

– Вы мне угрожаете, мистер Д’Анджело?

Разговор принял совсем неприятный оборот, у Майкла возникло щемящее чувство, как будто он грубо отпихивает от себя маленького голодного котенка. Хотя этот котенок может больно укусить его при случае.

Глава 3

Майкл прекрасно знал, что многие знакомые и некоторые из его бывших девушек считали его расчетливым, равнодушным, бессердечным человеком. Сколько раз Майкл слышал от них упреки в том, что у него нет сердца!

Тем не менее мужчина нежно любил свою семью, родителей и братьев, а теперь и их жен. Он ни за что на свете не даст в обиду своих любимых. Неужели он готов припугнуть молодую беззащитную женщину, которая всего-навсего хочет поступить правильно ради блага оставшейся у нее семьи, ее осиротевших племянников?

Увы, готов. Но лишь потому, что чувствовал, что выбора у него не было. Он не позволит Эве рассказывать всем подряд, что ей известно, пока не поговорит с Рейфом, а это произойдет, только когда они с Ниной вернутся из свадебного путешествия. И если для того, чтобы Эва молчала, ему придется пригрозить ей, что Рейф как отец захочет получить опекунство над детьми, то Майкл так и поступит.

Да, его брат был упрямым, он намеренно вел себя как последний повеса последние пятнадцать лет, но он изменился, полюбив Нину, ему больше не нужно защищаться. Взглянув на сладко спящих малышей, Майкл едва мог представить, как поведет себя Рейф, узнав, что у него есть дети от другой женщины, если, конечно, их отцом был именно он.

Окажись Майкл на месте брата, он захотел бы оставить малюток, и не важно, пострадают ли его текущие отношения. Рейф и Майкл были совсем не похожи друг на друга, но они были братьями, а значит, существовала вероятность, что и Рейф захочет оставить детей. Потому-то Рейчел ничего и не сказала Рейфу о беременности и рождении малышей, в этом Майкл не сомневался.

– Я лишь говорю как есть, мисс Фостер, – резко ответил Майкл, – не знаю, что решит Рейф, но такая возможность существует.

Эва и думать не хотела о том, чтобы отдать малышей. Да, забота о детях отнимала все ее силы, но ни одна женщина, окажись на месте Эвы, не станет утверждать, что материнство – это просто. Да, из-за близнецов Эве пришлось почти забросить работу, но это не означает, что она готова от них отказаться. Наоборот, она будет биться за них не на жизнь, а на смерть. Эва любила их всей душой.

Девушка подошла к коляске и взялась за ручку.

– Наверное, не стоило приезжать сюда.

– Боюсь, уже слишком поздно, Эва.

Она замерла, услышав, как Майкл назвал ее по имени хрипловатым волнующим голосом. Какая глупость. Майкл Д’Анджело был слишком хорош собой, невероятно богат и очень влиятелен, и два последних качества он использовал, чтобы запугать ее. После его слов по спине Эвы пробежала дрожь, грудь набухла под тканью футболки, а ее соски затвердели, она возбудилась. Унизительнее всего, что Майкл Д’Анджело это видит!

Она смогла поднять на него взгляд, улыбнулась ослепительной улыбкой и развернула коляску к двери кабинета.

– Я отняла достаточно вашего времени, мистер Д’Анджело…

– Я не могу позволить тебе уйти, Эва.

Она резко остановилась и удивленно посмотрела на него:

– Что это значит? Я уже ухожу.

– Из моего кабинета, быть может…

– Нет никаких «быть может»…

– Боюсь, я не могу позволить тебе улететь из Парижа до тех пор, пока не поговорю с Рейфом. – Майкл Д’Анджело продолжал говорить, не обращая на нее никакого внимания, и хотя его голос звучал ровно, в нем отчетливо слышался приказ.

– Вы не можете мне запретить! – Эва не верила своим ушам. – Вы меня извините, мистер Д’Анджело, но с чего вы решили, что имеете право приказывать мне?

Он натянуто улыбнулся:

– Думаю, мисс Фостер, я имею на это право, ведь, если верить вашим словам, мой брат Рейф – отец ваших племянников.

Ее глаза сузились.

– Дальше с этим будем разбираться Рейф и я, хорошо?

– В этом-то и проблема.

– Я по-прежнему не понимаю.

Майкл набрал в грудь побольше воздуха, ему совсем не хотелось говорить это, но выбора у него не было. Пока Эва Фостер не знала о недавней женитьбе Рейфа, но рано или поздно ей станет об этом известно. Ради спокойствия молодоженов Майкл должен хорошенько присматривать за той, кто представляет собой серьезную угрозу семейной жизни Рейфа и Нины. Для Майкла это означало сделать все, чтобы Эва осталась в Париже.

Его губы сжались в тонкую линию.

– Я уже сказал, сейчас Рейф не может поговорить ни с тобой, ни со мной.

– Уж очень загадочно это звучит, если вам интересно мое мнение! – Еолубые глаза блестели от ярости. – Видимо, не интересно, – саркастически добавила она в ответ на его ледяной взгляд. – У меня складывается впечатление, что вас вообще ничье мнение не волнует, кроме своего собственного!

– Не думаю, что оскорбления помогут нам решить проблему, мисс Фостер, – равнодушно ответил Майкл.

– Мне, во всяком случае, полегчало, – огрызнулась Эва.

Майкл Д’Анджело вскинул темные брови:

– И почему же?

Потому что Эву раздражал этот властный мужчина. Его красота волновала ее. А хуже всего, что собственное тело предавало Эву. Она не хотела изводить себя, тревожиться, она уже сейчас поняла, что в общении с любым членом этой семьи нужно быть начеку.

– Вы только что мне угрожали, – сухо напомнила она.

– Я попросил тебя не уезжать из Парижа до возвращения Рейфа.

– Если я правильно помню, вы приказали, – резко поправила его Эва, – и куда запропастился Рейф? Почему вы не можете набрать его номер и поговорить с ним здесь и сейчас?

Майкл помрачнел и тяжело вздохнул:

– Дело не в том, где он. Кое-что случилось.

– Кое-что?

Майкл чего-то недоговаривал. Это немало озадачило Эву, ведь он не из тех, кто уклоняется от ответа.

– Да, кое-что. Сейчас поговорить с Рейфом не получится, – выдавил из себя он.

– И что же такое случилось-то?

– Можешь почитать в газетах или посмотреть в Сети сама! – нетерпеливо огрызнулся Майкл.

– Вы начинаете меня пугать. – Эва нахмурилась.

– Я не хотел. – Он горько вздохнул.

Ничто не предвещало беды, как вдруг этот день, неделя, год покатились ко всем чертям с легкой руки миниатюрной девушки и ее племянников! Утро выдалось спокойным. Будильник прозвонил в семь, Майкл принял душ, отправился в свое любимое кафе, заказал две чашки крепкого кофе и круассаны, с аппетитом позавтракал, в восемь тридцать вошел в галерею и принялся за работу.

Все можно будет исправить, когда Майкл переговорит с Рейфом, а до тех пор придется справляться самому.

Майкл Д’Анджело окинул Эву презрительным взглядом, от которого ей стало не по себе. Его непроницаемые карие глаза блестели, предупреждая ее о том, что Майкл собирается сказать ей что-то неприятное.

– Рейф женился два дня назад. Сейчас он в свадебном путешествии, – процедил сквозь зубы он.

Эва вмиг побледнела, она протянула руку и ухватилась за спинку кожаного кресла, чтобы не потерять равновесие, колени подкосились, в голове зашумело, во рту пересохло.

– Садись в кресло, вот так.

Эва едва расслышала его слова и послушно опустилась в кресло. Майкл слегка коснулся ее руки, помог ей сесть и отошел, чтобы не мешать ей принять эту новость и разобраться в своих чувствах.

Рафаэль Д’Анджело женат. Хуже того, он женат всего-навсего сорок восемь часов!

Найди его Эва неделю назад, да хотя бы три дня назад, все сложилось бы иначе, но теперь выхода не было. Одно дело попросить у Рейфа денег, а другое – ставить под угрозу будущее только что созданной семьи.

Рейчел никогда не говорила о Рейфе Д’Анджело, лишь назвала имя отца малышей. Она понимала, что это мимолетный роман, они просто весело провели время в Париже, и их история закончилась, когда Рейчел улетела. Даже новость о беременности не заставила девушку передумать. Именно Эва решила разыскать Рейфа и попросить его о помощи, но худшего времени для этой поездки придумать было просто невозможно.

Эва не собиралась ломать жизнь Рафаэля. Девушка прекрасно понимала, какая неразбериха начнется, если она заявится к нему с двумя маленькими детьми. А что будет с его бедняжкой женой! Эва представила себе, каково пришлось бы Нине, узнай она, что у ее благоверного есть дети от другой женщины.

Теперь понятно, почему Майкл настаивал на том, что ни он, ни Эва не могут прямо сейчас переговорить с Рейфом. Не станет же он звонить брату во время медового месяца и сообщать о том, что в Париж приехала некая особа с его детьми!

Эва глубоко вздохнула, шум в голове постепенно стихал, но сердце по-прежнему стучало тяжело. Эва посмотрела на задумавшегося Майкла.

– Я выбрала не лучший момент, – упавшим голосом сказала она.

– Как сказать, – сухо ответил Майкл, – было бы гораздо хуже, если бы ты приехала в Нью-Йорк и заявилась к Рейфу в субботу в четыре часа. Они с Ниной поженились в три, – растолковал он в ответ на непонимающий взгляд Эвы.

Он так шутит? Нет, такой неулыбчивый человек, как Майкл Д’Анджело, навряд ли умеет шутить.

– Что мне теперь делать? – Она оторопело покачала головой.

– Что нам теперь делать, – поправил Майкл.

Он по-прежнему не собирался позволять Эве разгуливать без присмотра по Парижу или Лондону. Мари и Пьер не скрывали своего любопытства по поводу нее и малышей, а значит, и другие станут вынюхивать и выспрашивать! Так что придется держать Эву и ее племянников подальше от любопытных глаз до тех пор, пока Майкл не поговорит с Рейфом. Это здорово осложнит его жизнь, и Рейфу придется как следует отблагодарить брата за то, что Майкл сделает. Грядущие недели обещали быть очень трудными.

– Я не понимаю. – Эва смотрела на него пустым взглядом, все еще ошарашенная новостью о недавней женитьбе Рейфа.

Майкл скривился:

– Как долго ты пробудешь в Париже?

Она моргнула:

– Я планировала вернуться в Лондон через три дня. Думала, на переговоры с вашим братом уйдет день-два, – поспешила добавить она, увидев, как Майкл сдвинул брови.

– Времени ты себе оставила в обрез, – раздраженно буркнул Майкл, – не суть, билеты можно сдать и…

– Я не собираюсь сдавать билеты. – Эва резко встала. – Я сильно рисковала, приехав сюда, а раз вашего брата нет, то и у меня нет никаких оснований оставаться в Париже.

Нужно было позвонить в галерею и узнать, в Париже ли Рейф, и только потом собираться в поездку. Она планировала застать его врасплох. Если бы рассказала обо всем по телефону, то он наверняка поспешил бы уехать, чтобы избежать встречи с ней. И вот Эва в Париже, Рейф уехал в свадебное путешествие, а вместо него галереей руководит Майкл Д’Анджело, от которого Эве лучше держаться подальше!

Он посмотрел на нее холодными бездонными глазами.

– Почему ты так торопишься вернуться в Лондон? Тебя там ждет твой парень? Мужчина мечты? Муж? – Он поднял брови.

– Кажется, я представилась как Эва Фостер, у моей сестры та же фамилия, она не была замужем.

– Многие женщины оставляют девичью фамилию, когда выходят замуж.

Справедливое замечание, угрюмо согласилась Эва.

– У меня нет парня, мужчины мечты или мужа, так что возвращаться не к кому, хотя это не вашего ума дело, – возразила Эва, – сначала на личную жизнь не было времени, потом родились близнецы. Приходилось много работать, ухаживать за Рейчел и детьми, а сейчас трудно представить, чтобы кто-то захотел взять на попечение меня и мой выводок!

Майкл кивнул:

– Раз возвращаться не к кому, ты можешь остаться в Париже на недельку-другую.

– Остаться на недельку! – Эва не верила своим ушам. – Мистер Д’Анджело, мне это не по карману. – Он как с луны свалился, честное слово!

Свои последние сбережения Эва потратила на билеты в Париж и оплату гостиницы.

– Я не предлагаю тебе…

Раздался стук в дверь.

– Войдите, – сухо пригласил он, в дверях показался помощник Майкла и робко посмотрел на начальника и его гостью. – Что случилось, Пьер? – раздраженно спросил Майкл.

Тот замялся:

– Excuze-moi…

– Можно по-английски, Пьер. – Он угрюмо напомнил помощнику, что Эва прекрасно понимала французский.

Пьер кивнул и на беглом английском продолжил:

– Я лишь хотел напомнить вам о том, что в обед у вас встреча с графом Лионским. Вам назначено на час, а уже половина первого.

Майкл бросил нетерпеливый взгляд на часы.

– И правда, – раздраженно ответил он. – Пьер, ты пойдешь на обед с графом вместо меня. Извинись перед ним от моего имени и скажи, что возникли непредвиденные… семейные обстоятельства, требующие моего участия.

Эва почувствовала на себе внимательный взгляд Пьера и раскраснелась. Близнецы были очень похожи на нее, и любой на месте Пьера принял бы ее за их мать. Конечно, элегантно одетый и холеный сотрудник галереи «Архангел» не станет задавать Майклу вопросы. Навряд ли хоть кто-нибудь осмеливался ставить под сомнение решения этого заносчивого человека! Строго говоря, отношения начальника с подчиненными Эву не интересовали, равно как и его обед с неким французским графом. Она хотела поскорее закончить разговор, в который вмешался Пьер.

Майкл действительно предложил ей остаться в Париже на пару недель? Для чего? Пусть он поскорее объяснится, малыши скоро проснутся и во весь голос потребуют обед!

– Но если графу… не захочется обедать со мной вместо вас? – тихо спросил Пьер.

– Ничего не поделаешь. – Пьер растерялся, а Майкл сердито продолжил: – Если ему не захочется, перенеси обед на другой день, Пьер.

Глядя на него, Эва подумала, что он работал в парижской галерее, когда Рейчел закрутила роман с Рейфом…

– Как давно вы работаете в галерее, Пьер? – спросила она, поймав на себе подозрительный взгляд Майкла.

Мужчина удивленно посмотрел на своего начальника и с настороженностью в голосе ответил:

– Я… Я имею удовольствие работать в галерее почти четыре года.

Деликатный ответ юноши вызвал у Эвы печальную улыбку: неужели Пьер все четыре года отработал в галерее и смог удержаться на месте даже при всемогущем Майкле?

Улыбка сошла с ее губ, и Эва сдвинула брови:

– Значит, вы были здесь, когда…

– Эва, Пьеру пора идти, – перебил ее Майкл. Он быстро смекнул, к чему она клонила, и ему не хотелось, чтобы она расспрашивала сотрудников об отношениях Рейфа с ее сестрой.

– Уверена, Пьер простит мне мое любопытство, Майкл, – нарочито сладким голосом возразила она, – ведь ему в удовольствие работать здесь.

Майкл недоверчиво посмотрел на девушку, ее напускная любезность настораживала. Эва была остра на язык, и Майкл, как и любой другой мужчина на его месте, сразу же представил, что еще она могла бы вытворить. Она серьезно недооценивала свою привлекательность, если считала, что опека над двумя детьми остановит легионы ее поклонников! Даже Пьер, женатый мужчина с двумя детьми, оказался беззащитным перед блестящими струящимися волосами и яркими голубыми глазами!

– Я настаиваю, – сурово возразил Майкл, переводя взгляд на Пьера, – я ухожу и сегодня больше не вернусь, – ледяным тоном продолжал он. – Пьер, пожалуйста, отмени все мои встречи до конца дня и перед уходом проверь, чтобы все двери были заперты.

– Обязательно, – немного удивленно ответил Пьер. – Мадемуазель… – Он учтиво попрощался с Эвой и закрыл за собой дверь кабинета, пребывая в полной уверенности, как и его начальник, что, если бы не эта женщина, Майкл ни за что не стал бы менять планы.

– Не надо было меня перебивать, – вспылила Эва Фостер, – может, он знаком с Рейчел, он смог бы подтвердить, что она встречалась с вашим братом год назад…

– Единственный человек, который сможет подтвердить или опровергнуть это, – мой брат Рейф. – Майкл был непреклонен.

– Но его здесь нет!

Майкл бросил на нее сердитый взгляд:

– Что ты хочешь от меня, Эва? Хочешь, чтобы я во время его медового месяца позвонил и рассказал о том, что какая-то девушка родила от него двойню? Ты этого хочешь?

– Да! Нет! Я не знаю… – простонала Эва.

– Если ты попросишь, я так и сделаю. – Майкл кивнул. Любая женщина стала бы настаивать на этом, так почему он думает, что с Эвой будет иначе? – Конечно, я могу связаться с ним прямо сейчас, если ты так настаиваешь, и пусть его брак катится под откос!

– Не надо делать из меня монстра! – Ее глаза заблестели от злости.

– Да или нет, Эва? – язвительно спросил Майкл.

– Я… Нет, конечно, я не хочу, чтобы семейная жизнь вашего брата закончилась, не успев начаться, а тем более не хочу обижать его жену. Я только…

– Ты три месяца ждала, прежде чем приехать сюда на поиски Рейфа. Разве ты не можешь подождать еще пару недель?

– Нет, не могу!

– Почему?

– Потому что у меня совсем не осталось денег! Понятно? – огрызнулась она. – На детей уходит целое состояние, а у меня и работы стабильной нет! – в сердцах воскликнула она.

Майкл повел плечами:

– Позволь мне самому позаботиться об этом. Не могла бы ты подождать меня здесь? Я отлучусь на пару минут, дам секретарю задание, а потом мы уйдем. – Он направился к двери.

– Я… Что значит – потом уйдем? – Эве потребовалось пара минут на осмысление сказанного, и теперь до нее дошло! Она согласилась с тем, что не может прямо сейчас поговорить с Рафаэлем Д’Анджело, но не собиралась принимать помощь от его заносчивого брата! – Я уйду отсюда только в гостиницу, там покормлю детей и позвоню в авиакомпанию, вдруг получится поменять билеты и улететь раньше.

– Правильно, мы все пойдем отсюда в гостиницу. – Майкл угрюмо кивнул.

Эва замерла, сверля его взглядом:

– Мы никуда не пойдем. Во всяком случае, не все вместе.

– Пойдем, Эва, – ответил он тоном не терпящим возражений.

Может, Майкл и не терпел возражений со стороны Пьера или его секретаря, но Эва не работала на Майкла Д’Анджело, так что его командный тон нисколько ее не пугал.

– Нет, не пойдем, – также непреклонно ответила Эва, пересекла комнату, взялась за ручки коляски и многозначительно посмотрела на Майкла. – Не мог бы ты открыть мне дверь?

Майкл нахмурился и посмотрел на нее полным ярости взглядом. Неужели она всерьез рассчитывала вот так уйти после того, как огорошила его новостью о детях и поставила под угрозу репутацию его брата и, может статься, всей их семьи? Может, именно на это она и надеялась, особенно после того, как Майкл пригрозил ей тем, что Рейф захочет забрать детей себе? Видимо, так и есть.

Майкл не мог не восхититься ее смелостью и упрямством. Далеко не каждый осмелился бы спорить с ним, а Эва бесстрашно спорила с ним! Наверное, точно так же она взяла под свое крыло племянников, не задумываясь о том, как это скажется на ее собственной жизни, не без грусти признал Майкл.

В результате пострадала не только карьера Эвы – по тому, с какой теплотой она говорила о работе, Майкл понял, как сильно девушка ее любила. Ему очень хотелось больше узнать и о том, чем она занималась, и о самой Эве. Он обязательно расспросит ее при случае.

Эва думала, что из-за детей она не могла устроить и свою личную жизнь. Майкл был уверен, девушка себя недооценивала. И все же он был благодарен судьбе за то, что не придется разбираться еще и с ее парнем, раз такового не было. Неужели одна эта мысль так тешила самолюбие Майкла? Обычно он не показывал своих эмоций, но при этом он всегда был предельно честен с самим собой. Майклу пришлось признать, что Эва ему очень понравилась.

Он крепко сжал кулаки, подавляя желание протянуть руку и коснуться шелка ее темных волос, убрать прядки с прекрасного лица, заглянуть в манящие голубые глаза и склониться к ее пухлым губам! Одного поцелуя ему будет недостаточно, он захочет осыпать поцелуями ее всю – от макушки до пят.

Как же это глупо – влюбиться в девушку, которая пришла просить денег у его брата! К тому же теперь Майклу будет еще сложнее осуществить то, что он задумал.

Глава 4

– Вы этого не сделаете!

Майкл сидел в кресле, положив руки на подлокотники и переплетя пальцы. С совершенно невозмутимым видом он наблюдал за тем, как покрасневшая от злости Эва беспокойно расхаживает по его гостиной и грозно кидает на него колючие взгляды.

– Дети спят в своих кроватках в спальне, так что, видимо, я уже это сделал.

Эва замедлила шаг, остановилась и снова бросила на него грозный взгляд.

– И вы весьма собой довольны! – с отвращением в голосе ответила она.

Майкл пожал плечами:

– Да, мне нравится воплощать в жизнь мои планы.

Словами не описать, как Эву возмутило это его «мои планы»!

– Вы не можете заставлять меня оставаться здесь!

Жаль, что она остановилась, теперь Майкл не может любоваться ее округлой попкой.

– Что-то не припомню, чтобы я тебя заставлял.

И правда, не заставлял, досадовала Эва. До самого последнего момента она не понимала, что задумал Майкл, а когда они с близнецами оказались в роскошных апартаментах Д’Анджело в двух минутах ходьбы от галереи на Елисейских Полях, было уже слишком поздно. Но прежде водитель Майкла отвез их в гостиницу, где остановилась Эва, она покормила детей, а Майкл собрал их вещи. Всего было два чемодана со всем необходимым в поездке с двумя маленькими детьми. Эва закончила кормить малышей и переодела их в чистую одежду, а Майкл уже ждал ее у двери неказистого гостиничного номера.

Но и тогда Эва не разгадала его намерений. Она наивно думала, что Майкл поселит их в другую гостиницу, которая больше соответствует его ожиданиям и представлениям о комфорте, чем эта ночлежка. Эва решила, что там они будут жить до самого возвращения в Англию. Она и представить не могла, что Майкл решит поселить ее с детьми у себя в квартире! Оказалось, когда Майкл вышел из кабинета дать поручения секретарю, он наказал немедленно купить и доставить домой две детские кроватки и постельное белье для них.

А квартира у Д’Анджело была такая, что…

Из-за волнения и переполнявших ее эмоций Эва не смогла по достоинству оценить убранство кабинета Майкла, она лишь заметила, что обставлен он был роскошно. Но его квартира, то есть квартира семьи Д’Анджело, раз уж трое братьев жили здесь по очереди, была верхом элегантности и великолепия.

Она была огромной, занимала весь верхний этаж исторического здания, пол покрывали коричневые ковры, по стенам, обклеенным шелковистыми кремовыми обоями, висели картины и изящные зеркала. Золотистая филигрань отделяла одну панель от другой в коридоре и гостиной, а с потолков в комнатах свисали роскошные люстры. Эва не сомневалась, что в этой квартире не найти ни единой подделки, и все без исключения элементы декора – подлинный антиквариат.

В гостиной стояла мебель георгианского стиля. Напротив эркерного окна, выходящего на Елисейские Поля, стоял элегантный шезлонг. Несколько диванчиков и стульев, обитых шелком в розовую и кремовую полоску, располагались возле изящных расписных столиков на длинных ножках.

Окинув взглядом убранство комнаты, Эва подумала о том, что близнецы в два счета все здесь преобразят. Они уже ползали, значит, на ковре не будет заметно следов перепачканных едой ладошек, но что будет со стенами и обитой шелком мебелью…

Майкл, кажется, слабо представлял себе, какой урон могут нанести его собственности двое маленьких детей. Да и откуда ему было знать? Вряд ли он каждый день имеет дело с детьми. Эва и сама не представляла, какой беспорядок будет царить в ее доме, пока не получила опеку над малышами. Вскоре она сделала лондонскую квартиру пригодной для детей. На стульях и креслах появились чехлы, а все мелкие предметы – безделушки, фотографии, книги – переместились туда, где Софи и Сэм не смогли бы их достать.

Эва была против того, чтобы оставаться с близнецами в квартире Майкла Д’Анджело. Основной причиной было то, что она не хотела оставаться здесь именно с Майклом. Он был слишком агрессивным и мужественным, и Эва даже в самых смелых фантазиях не могла позволить себе остаться у него дома, хотя бы и ненадолго, как он того требовал!

Майкл отвел для Эвы спальню невероятной красоты. Золотистое и светлое убранство, изящная мебель, кровать с золотистым пологом и покрывалами, золотистые ковры и шторы. Подняв глаза, Эва увидела расписной потолок, на котором красовались херувимы и ангелы.

И зачем она только послушалась Майкла и уложила детей спать днем? Но после обеда они так разрезвились, что, когда приехали домой к Майклу, у Эвы не оставалось другого выхода, кроме как уложить их спать. Она покачала головой:

– Мы уедем, как только дети проснутся.

Майкл изогнул дуги темных бровей:

– И куда вы поедете?

Эва сузила веки:

– В гостиницу, мотель, да куда угодно!

– Ты же сказала, что у тебя нет денег.

Она сжала зубы:

– Вы и так мне не сильно симпатичны, а за ваш саркастичный тон я вас просто ненавижу!

Во взгляде Майкла сквозила насмешка.

– Мы ведь еще так мало знакомы. Не рано ли ты решила, что я тебе настолько не нравлюсь?

– Поверьте, времени, проведенного в вашей компании, мне хватило! – выпалила она. Чем меньше времени Эва будет находиться в обществе Майкла, тем лучше, и вовсе не потому, что она его на дух не переносила.

После окончания университета Эва жила одна, и ей было решительно не по себе, что теперь по соседству за стенкой будет такой привлекательный мужчина, как Майкл Д’Анджело. Как глупо она будет выглядеть, если он поймет, что нравится Эве! И чтобы эта симпатия была взаимной, речи быть не могло. Так почему же он так настаивает, чтобы она с детьми пожила у него?

– Что смешного? – процедила сквозь зубы Эва.

Она злилась и на себя, и на Майкла. На себя за то, что обратила внимание, что он выглядит еще более привлекательным и опасным, когда улыбается. В его темно-карих глазах растаял лед, а в уголках губ появились морщинки. Он обнажил белоснежные и ровные зубы, и Эва увидела его таким, какой он есть: хищник, настоящий мужчина!

Майкл и сам не понимал, почему улыбался. Он вообще редко смеялся, а тем более в компании красивой женщины, но Эва смогла его рассмешить. Она говорила, что думала, и даже ее слова, как сильно он ей ни нравится, казались очаровательно-забавными.

Но веселость быстро улетучилась.

– Ничего, – ледяным тоном ответил Майкл, – но раз ты согласилась дождаться возвращения Рейфа, я думаю, что для тебя и детей будет лучше, если вы поживете здесь.

– С вами.

– Со мной, – невозмутимо сказал он.

Эва залилась краской:

– Так не пойдет.

Майкл внимательно посмотрел на нее: румянец говорил сам за себя, девушка старалась не смотреть ему в глаза.

– Я не предлагаю тебе спать со мной, я лишь говорю о том, чтобы пожить под одной крышей до возвращения брата, – вкрадчиво сказал он.

Его ответ еще больше смутил Эву.

– Я и не думала… Мне и в голову не приходило… Вы просто смешны! – взволнованно воскликнула она, еще гуще заливаясь краской.

– Это я-то? – усмехнулся Майкл, поднимаясь из кресла, Эва отступила от него на шаг, и на его губах заиграла самодовольная улыбка. Значит, она волнуется, когда он подходит ближе.

– Да, – раздраженно выпалила Эва.

– И почему же? – Майкл знал, что любая женщина на ее месте не преминула бы воспользоваться сложившейся ситуацией.

Эва сдвинула брови:

– Мы ведь даже толком не знакомы.

– И уже друг друга недолюбливаем, – закончил за нее Майкл.

– Разумеется! Вы ведь считаете, что я только и жду, чтобы развести вашего братца на пару миллионов!

– Ты честно призналась, что собираешься просить у Рейфа денег.

– Для детей, а не для себя! – оправдывалась она.

Честно говоря, Майкл засомневался в том, насколько правдивы мотивы Эвы, он по собственному опыту знал, что бывают и такие девушки, как Эмма, которым от мужчины нужны только деньги.

Сказать по правде, близнецы были совсем не похожи на Рейфа, разве что волосы у них были темные. Но нельзя было исключать, что Рейф их отец. Эва была в этом абсолютно уверена, да и брат Майкла тогда был в Париже.

Майкл скривился.

– Не стану разрушать твоих иллюзий. Пока, – сурово добавил он.

– Вы сама доброта! – саркастично ответила Эва.

– Конечно, – спокойно ответил Майкл.

– Но это не дает вам права вгонять меня в краску двусмысленными намеками на постель! – Она сердито смотрела на него.

– Ты покраснела, значит ли это, что ты сама думаешь о том же? – Майкл вернул подколку.

Эва на миг лишилась дара речи, но затем в ее глазах заиграли искорки гнева.

– Конечно, я покраснела, – огрызнулась она, – не ожидала, что по приезде в Париж ко мне станет клеиться старший брат Рейфа!

Майкл пожал плечами:

– А если бы я не был старшим братом Рейфа, то ты бы так не злилась?

– Я… Вы… Но вы его брат! – наконец возразила она. – И кстати, ваше извращенное чувство юмора мне кажется оскорбительным.

На его губах заиграла саркастическая ухмылка.

– Эва, хотя мы так мало знакомы, мне кажется, ты достаточно хорошо узнала меня, чтобы понимать, что шучу я достаточно редко.

Да, это Эва поняла с первого взгляда на Майкла. Он был слишком серьезным, поэтому она и не могла представить себе его вместе с такой веселой и озорной Рейчел.

Но неужели Майкл говорил серьезно?

Конечно нет. Она тут же пожурила себя за наивность. Майклу просто нравилось смущать ее и смеяться над тем, что она позволяла ему это делать!

Она фыркнула:

– Если я и приму ваше предложение остаться у вас до возвращения вашего брата, то можете не сомневаться, мы будем жить в разных комнатах!

– Дай знать, если передумаешь, – игриво ответил он.

Эва вопросительно посмотрела на него, в животе что-то перевернулось, сердце в груди заколотилось. Она не могла оторвать взгляд от его чарующих темных глаз.

– Почему вы спрашиваете?

Он поднял темные брови:

– Может быть, я хочу с тобой переспать.

С некоторым удивлением Эва осознала, что если так оно и было, то такая перспектива нисколько не радовала его.

Она нахмурилась, а он состроил рожу:

– Эва, я слишком старый, циничный и больше не играю в угадайку с женщинами.

– Сколько вам лет? – выпалила она.

Этот неуместный вопрос заставил его снова улыбнуться. Какая разница, сколько ему лет, если Эва не собирается им увлекаться?

– Тридцать пять, – тихо ответил он, – для тебя староват?

– Я спросила из любопытства. – Она вдруг замолчала, услышав детский плач.

– Младенциус отвлекатилис… – шутливо пробормотал Майкл. – Предлагаю продолжить разговор позднее, что скажешь?

– Лучше не будем, – не колеблясь ответила она, развернулась и поспешила к детям.

Уже в комнате, беря малюток на руки и быстро успокаивая их, Эва осознала, что из комнаты она выбежала.

Может, Майкл и подшучивал над ней поначалу, но постепенно даже воздух между ними стал казаться наэлектризованным.

Было ли это возбуждение?

Значило ли это, что Эва нравится Майклу, но он скрывает это под маской цинизма?

Несмотря на то что разговор принял деликатный оборот, Эва не могла в это поверить. Дело было не столько в том, что Майкл – холодный, высокомерный и властный человек. Он, ко всему прочему, не доверял ей, да и такой мужчина уж точно не для Эвы, не только из-за его благосостояния.

Майкл был старше Эвы на десять лет, он был опытным и искушенным мужчиной. Эва быстро приноравливалась к любому окружению, но она не жаловала распутный образ жизни, который так любили многие. Такие, как Майкл.

Нет, ханжой Эва не была, девственницей тоже. Несколько лет назад у нее были отношения, которые продлились год, но затем она и ее молодой человек довольно мирно расстались, решив, что ее карьера фотографа и его карьера экономиста не позволяют им встречаться и дальше. Они просто отдалились друг от друга.

С тех пор Эва ни с кем подолгу не встречалась, а как только получила опеку над детьми, то и на свидания ходить перестала! Она не собиралась нырять в омут с головой и влюбляться в Майкла, у которого, как она считала, были проблемы с доверием к женщинам.

Может, он красив, как бог, но такие властные, необузданные и холодные мужчины Эву не привлекали. Важнее всего, что он был братом Рейфа!

С тяжелым сердцем Эва осознала, что, несмотря ни на что, он нравится ей. Может быть, отчасти потому, что он именно такой? Мысль, что такой рассудительный и сдержанный мужчина обратил на нее внимание, была Эве приятна.

Она все думала, какой он любовник…

Отбрасывает ли он эту холодность, занимаясь любовью с женщиной?

Каково это, касаться и ласкать его сильное тело так, как ей захочется, чувствовать прикосновения его рук на своей груди и бедрах, позволить его губам и языку целовать, вкушать?

– Все в порядке?

Когда Эва повернулась и посмотрела на Майкла, она выглядела виноватой, ее щеки пылали. Мужчина, который только что предстал в ее воображении обнаженным, стоял в дверном проеме, полностью одетый.

– Эва? – Он удивленно приподнял одну бровь, очевидно заметив стыдливый румянец на ее щеках.

– Все в порядке, – раздраженно ответила она.

Прищурившись, он пристально смотрел на нее несколько секунд, а затем кивнул:

– Я переоденусь, и тогда решим, как быть с обедом.

Эва равнодушно спросила:

– А что с ним?

– Решим, будем есть дома или пойдем куда-нибудь, – лаконично ответил он, – ты ведь и Париж еще толком не видела.

Эва скривилась:

– Вид из окна нашей ночлежки, немного осмотрелась по пути в галерею утром.

Майкл такого ответа и ждал.

– Тогда пойдем куда-нибудь. Приготовишь все необходимое для детей, пока я переодеваюсь?

Она медленно покачала головой:

– Я не жду, что вы станете меня развлекать.

– А я думал, мы решили пока не говорить на эту тему. – Широкая довольная улыбка появилась на его лице при виде того, как быстро покраснели ее щечки.

– Вы знаете, что я не это имела в виду! – Она бросила на него колючий взгляд.

Конечно, знал. Но Майклу нравилось дразнить Эву и заставлять ее краснеть.

Это было по меньшей мере странно. Майкл никогда не подшучивал, не пускался в двусмысленные словесные игры, когда общался с женщинами. Обычно он был весьма прямолинейным, зная, что за женской страстью всегда скрывается жажда наживы.

Эва Фостер такая же, как и все женщины, не замедлил напомнить себе Майкл, с одной только разницей. Деньги ей нужны от Рейфа, а не от Майкла.

От хорошего расположения духа не осталось и следа.

– Я и не собираюсь тебя развлекать, – резко ответил он, – нам обоим нужно поесть, я не готовлю, домработницы здесь нет, так что будет логично, если мы вдвоем пойдем в ресторан.

Эва понимала, что у Майкла разум доминирует над чувствами. Импульсивности он предпочитал холодный расчет. Как только такой сдержанный человек мог допустить игривый диалог, что они вели.

Он сказал, домработницы нет, а значит, они и в самом деле будут одни в его квартире, близнецы не в счет.

– Вчетвером, – поправила его Эва. – И мне кажется, ты узнаешь, что ходить в ресторан с двумя маленькими детьми не так просто, как кажется, – с сочувствием в голосе добавила она.

Майкл метнул мрачный взгляд на двух довольных спокойных малышей на руках у Эвы:

– Сейчас они выглядят довольно счастливыми.

Эва украдкой улыбнулась. Он не имел ни малейшего представления о том, что его ждет.

– Я вас предупреждала. – Эва задорно смотрела на каменное лицо Майкла из-под черных как смоль ресниц, они выходили из дорогого ресторана на набережной Сены, где Майкл решил пообедать.

Из дома он вышел опрятным и чистым, но спустя два часа от лоска не осталось и следа. Голубая рубашка заляпана апельсиновым соком. Черные брюки промокли, потому что Сэм опрокинул стакан с водой, и немного помялись на колене, где на протяжении всего обеда сидела Софи.

Если он рассчитывал, что Софи и Сэм будут тихонечко сидеть в коляске, пока он и Эва будут обедать, то его ждало горькое разочарование. Стоило только сесть за столик, как дети принялись хныкать и требовать, чтобы их взяли на руки. Эва по опыту уже знала, что будет лучше для них самих и других посетителей ресторана, желающих спокойно пообедать, если она возьмет детей на руки, вместо того чтобы пытаться их урезонить.

То время, что они провели в ресторане, было очень утомительное, для Майкла и подавно. Он совсем растерялся и не знал, как ему одновременно занимать Софи, придерживая ее, а свободной рукой есть. За последние несколько месяцев Эва овладела этим навыком в совершенстве. Всякий раз, когда она собиралась поесть, на коленях у нее был либо один из близнецов, либо оба.

– Раз вы настаиваете на том, чтобы мы остались у вас, то, наверное, стоит купить продукты и впредь есть дома. – Эва слегка пожала плечами, толкая коляску по залитой солнцем стороне набережной, Майкл шел рядом, на другом берегу виднелась величественная Эйфелева башня.

Если бы рядом не было угрюмого молчаливого Майкла, то она обязательно бы остановилась и сфотографировала этот вид.

Майкл бросил на нее раздраженный взгляд:

– Я не позволю детям указывать мне, где и когда есть.

– Нет?

– Нет!

Его упрямство показалось Эве забавным, и она тихонько рассмеялась:

– Даже если так проще?

Он сжал губы в тонкую линию:

– То, что проще, вовсе не означает, что это приемлемо.

Он был совершенно прав. У Эвы уже сложилось впечатление, что этот серьезный, рассудительный мужчина никогда не шел по легкому пути, вот почему он настаивал, чтобы она с близнецами осталась у него дома.

Во время обеда она много думала об этом.

Ее заявление, что Рейф отец близнецов, Майкла не убедило. Но он готов был терпеть эту суматоху в своей жизни, чтобы только держать их в поле зрения, пока Рейф не вернется из медового месяца.

Эва поняла, что Майкл не хочет огласки того, кто на самом деле отец ее племянников, и поэтому он решил держать ее под присмотром, пусть ей это и не нравилось.

Она прекрасно знала, что для Рейфа все случилось в самый неподходящий момент. Эва не была разлучницей, она не собиралась разрушать семью Рейфа.

Потому-то Эву и позабавило, как неловко Майкл чувствовал себя во время обеда. Он вынудил ее остаться в Париже, так что было вполне справедливо, чтобы и он немного пострадал от собственного упрямства.

Забота о детях отнимала все ее время на протяжении вот уже трех месяцев, и Эва знала, что неудобства для Майкла только начинаются.

Через пару дней он станет умолять ее уехать с детьми восвояси.

Глава 5

– И так каждую ночь?

– Как – так? – Эва, прибираясь в комнате, посмотрела на возникшего в дверях гостиной несколько часов спустя Майкла, и сжала губы, пытаясь скрыть улыбку при виде его недовольного лица. Он показал ей мокрое пятно на уже третьей по счету рубашке. – Может, переоденешься? – Она пожала плечами, с трудом скрывая улыбку.

– Обязательно, но сначала выпью виски. Прервись ненадолго, я тебе помогу после, – сказал он, подходя к бару. – Тебе налить?

Почему бы и нет?

– Да, спасибо, воды, и побольше, – непринужденно ответила она, садясь на диван. – Кажется, ты понравился Софи.

Когда он зашел в ванную, где Эва купала детей, Софи радостно завизжала и подняла ручки, чтобы он взял ее. Перед ее очарованием не смог устоять даже сдержанный холодный Майкл, а после он помог переодеть ее в пижаму и уложить обоих детей спать.

– И ты одна справляешься со всем этим? – Он протянул ей бокал и опустился в кресло.

Майкл устал. Присматривать за детьми было гораздо тяжелее, чем он себе представлял.

К примеру, сегодня он узнал, что отводить взгляд от ползающего младенца опасно даже на одну секунду. Это доказал Сэм. Он пополз изучать венецианский торшер и чуть не опрокинул его на себя. Софи тоже была неугомонной. Пока она исследовала каждый уголок комнаты, ее саму то и дело приходилось спасать от очередной опасности.

Майкл окинул комнату взглядом. Он слишком устал, чтобы придать значение беспорядку, оставшемуся после Софи и Сэма.

– Я сейчас закончу уборку, – сказала Эва, увидев выражение его лица.

– Говорю же, не к спеху, – ответил Майкл, – всегда так… суетно присматривать за детьми?

Она устало улыбнулась:

– Сегодня был хороший день.

Майкл нахмурился, вспоминая их обед в ресторане и то, как, вернувшись домой, он следил, чтобы малыши не поранились, как пришлось уговаривать их выпить чай, как они плескались и шумели во время купания, а потом, вымытые, похожие на ангелочков, заснули, пока Эва пела им колыбельную.

Он покачал головой:

– Как же ты справлялась одна все это время?

Вечер выдался настолько суматошным, что Майкл всерьез засомневался в том, что Эва вымогательница. Ни одна женщина не станет добровольно подвергать себя таким испытаниям, какие сегодня выпали на его долю, если только она не любит этих детей больше жизни!

Она сняла тапочки и забралась на диван с ногами:

– Если помнишь, у меня не было выбора.

Не было, согласился Майкл. Родителей не стало, сестра умерла, а от отца малышей не было никакой помощи. Эва растила племянников совершенно одна. Проведя с ними всего лишь несколько часов, Майкл совершенно выбился из сил, а ведь он всего лишь помогал Эве, когда у той не хватало рук, чтобы позаботиться об обоих малютках сразу, все основные дела делала она.

Как бы справился он сам, окажись в таком положении?

У него все сложилось бы иначе. Майкл мог бы позволить себе нанять няню для детей, а то и двух, если понадобится. С другой стороны, Эва не только потеряла сестру три месяца назад, но и осталась совершенно одна с двумя детьми, у нее на услуги и одной няни не было средств. Она могла бы справиться, если бы продолжила заниматься своей карьерой.

Это напряжение дало о себе знать, понял Майкл, взглянув на Эву. Она склонила голову на спинку дивана, глаза были закрыты, черные, как крыло ворона, волосы спадали на плечи и подушки.

Под глазами залегли темные круги, бледные щеки ввалились, все лицо было острым, скулы сильно выделились, она как будто резко похудела. Уложив детей спать, Эва надела бледно-желтую футболку и темные джинсы, они были ей чуть великоваты и свободно держались на ее стройной фигурке.

Если бы Эва на самом деле охотилась за наживой, то она разыскала бы отца близнецов – будь то Рейф или кто-то другой – гораздо быстрее, разве нет? Она бы не стала обрекать себя на долгие месяцы сущего ада, стараясь справиться с племянниками самостоятельно.

К чему лукавить? Она справилась!

Но потом ей стало слишком тяжело, и тогда она решила просить помощи у отца малышей.

Которым, по ее словам, был его брат Рейф.

Майклу до сих пор было трудно в это поверить. Гнал ли он прочь эти мысли потому, что, будь это правдой, у Рейфа и у них всех будут большие трудности? Или он все-таки верил?

Если бы только он мог знать наверняка!

Одно он знал точно. Эва верила, что так и есть.

Все ее тело обмякло, стакан вот-вот выскользнет из пальцев. Эва уснула!

Майкл быстро встал, осторожно вынул стакан из ее рук, поставил его на кофейный столик рядом, а затем тихо обошел комнату и выключил все лампы, оставив только одну, которая горела в углу комнаты, давая теплый зеленоватый свет.

Пора в очередной раз сменить рубашку, но прежде Майкл на несколько секунд остановился рядом с Эвой и, сдвинув брови, посмотрел на нее. Она выглядела очень юной и беззащитной, не было и следа той непримиримой гордости, ушел румянец, покрывавший ее щеки, и остренький подбородок больше не выглядел таким упрямым.

Утром Эва сказала, что ей двадцать пять лет, у нее на попечении двое детей. Сейчас Майкл думал, что так она выразилась об опеке, только чтобы возразить ему, а сама, что очевидно, обожает этих детей!

Сегодня она спорила со всем, что Майкл говорил ей.

В его некогда упорядоченной жизни теперь хаос, рабочий график нарушен, а в квартиру проникли трое захватчиков.

Пока Майкл не поговорит с Рейфом, эта женщина должна всегда быть в поле его зрения, и не важно, какие неудобства это доставит ему самому.

А о том, что Майкл чувствовал сильное влечение к ней, и говорить не стоит. Эва возбуждала его, и он знал, что ему придется крепко держать себя в руках те пару недель, что она проведет в его доме.

И если Майкл был тьмой, то Эва светом. Он был холодным, расчетливым и мрачным, а она – мягкой, импульсивной и веселой. Иными словами, Эва Фостер была опасной.

Эва медленно проснулась, потянулась и на миг забылась. Осмотревшись в незнакомой комнате, мгновение спустя она вспомнила, где находится, как сюда попала и кто был рядом.

Майкл Д’Анджело… Высокий мрачный молчун!

Кстати, где же он сам?

Тут Эва поняла, что не включила радионяню, аппарат, который помогает ей услышать, когда дети просыпаются и зовут ее.

Она резко вскинула голову, и та закружилась от быстрой перемены положения.

– Не волнуйся, Эва, дети в полном порядке.

Она так резко повернула голову на голос, что ей защемило мышцу в шее. Эва тут же стала растирать больное место. Она нахмурилась, увидев в дверях Майкла.

В такой одежде он выглядел… иначе. Он казался выше. Мрачнее. Стройнее. Сексуальнее. Он выглядел более желанным, Эва сразу же почувствовала, как участился ее пульс, захотелось скрестить руки на груди, чтобы Майкл не увидел ее состояния.

– Ты должен был следить, чтобы я не уснула, – набросилась на него Эва, наручные часы показывали почти девять.

– Ты ведь устала. – Майкл смотрел на нее прищурившись, но не из-за того, что говорила она довольно агрессивным тоном. Он пытался понять, почему минуту назад она была бледная, а сейчас снова раскраснелась, он не понимал взгляда голубых глаз. – Через пару минут доставят ужин, – рассеянно добавил он.

Эва отбросила назад копну черных волос:

– Пицца?

Губы Майкла тронула едва заметная улыбка.

– Ужин из четырех блюд и подходящее вино из ресторана «У Андре».

Она подняла темные брови, узнав название одного из самых дорогих парижских ресторанов:

– Нормальные люди просто заказывают пиццу.

– Я нормальный, Эва. И я люблю вкусно поесть. – Майкл пожал плечами. – Я подумал, что после тяжелого дня мы заслужили нечто большее, чем просто закуски.

– Я вовсе не жалуюсь, – принялась оправдываться она, – мне ужасно неловко говорить об этом, но то, что ты видел в ресторане, было примером самого обычного обеда с детьми.

Майкл уже давно это понял, потому и обратился в ресторан «У Андре». Худоба Эвы говорила, что ей нужно спокойно поесть, и готовить ужин должен кто-то другой.

И все же у него были сомнения. Эва казалась ему все более привлекательной, и он раздумывал, стоит ли ужинать с ней в интимной обстановке.

– Может, поедим на кухне? – быстро спросил он.

– Я не против, – кивнула Эва, вставая с дивана и потягиваясь, – не помню даже, когда последний раз я так крепко спала.

Он непринужденно пожал плечами:

– Тебе это было необходимо.

Последние полгода жизни Рейчел Эва была неразлучна с сестрой, а последние три месяца она спала очень чутко, постоянно прислушиваясь, не плачут ли дети.

Эва не сомневалась, что ей удалось улучить время и поспать, потому что она доверяла Майклу и знала, что он справится, случись что, пока она спит. Глядя на Майкла из-под опущенных ресниц, она еще раз убедилась – он излучал непоколебимую уверенность в себе и, казалось, знал и умел абсолютно все. А еще он был чертовски сексуальный, и потому Эва никогда не сможет полностью расслабиться в его присутствии. А то, что он сам не понимал своей привлекательности, делало его очень обаятельным.

Никогда прежде Эву не влекло к мужчине, как теперь к Майклу Д’Анджело.

Может, все из-за того, что его волосы еще не высохли после душа, а в облегающей футболке и джинсах он совсем не походил на того холодного неприветливого бизнесмена, которого она увидела утром в галерее.

Как бы там ни было, Майкл пробуждал в ней желание, теплом разливающееся по телу, заставляющее сердце биться чаще. Это недопустимо!

– Думаю, что…

– Я просто…

Эва вопросительно посмотрела на Майкла, ее щеки чуть покраснели.

– Я пойду накрывать на стол, – сухо сказал Майкл.

Эва кивнула:

– А я посмотрю, как там дети, а потом закончу уборку.

Оставленный детьми беспорядок был не таким страшным, как могло показаться на первый взгляд.

Выражение лица Майкла изменилось.

– Я бы прибрался, но не хотел тебя будить.

Эва улыбнулась:

– Спасибо.

Несколько секунд Майкл не мог отвести взгляда от Эвы, ее улыбка была ослепительной, голубые глаза излучали теплый свет, на щеках нежный румянец, пухлые губы были чуть приоткрыты, обнажая прямые и ровные зубы.

Эва была очень красивой, когда не выглядела сердитой и усталой.

Черт возьми, она красивая в любой ситуации!

А ведь прошел всего лишь один день каторги, на которую он обрек себя сам.

Прошло несколько дней. Майкла все больше влекло к Эве, он ловил себя на мысли, что еще немного, и обнимет ее и поцелует. Его восхищала любовь и забота Эвы о племянниках.

Днем Майкл работал в галерее, а Эва с детьми ждала его дома, и по возвращении они кормили и купали малышей, после Майкл заказывал еду в одном из любимых ресторанов.

За ужином они болтали обо всем на свете. Но, по безмолвному согласию, ни он, ни она не разговаривали о Рейфе и о том, что будет, когда он вернется из свадебного путешествия.

Все было по-домашнему, так уютно, а ведь Майкл всегда думал, что такое времяпрепровождение не для него.

Что до Эвы… С каждой минутой, проведенной в ее обществе, Эва казалась ему все лучше и привлекательнее. Его желание стало таким сильным, что он начал принимать холодный душ перед сном, стараясь не думать, что она всего в двух шагах от него, за соседней дверью!

Вечером третьего дня Майкл осознал, что его самоконтроль подорван. Он больше не уверен, что холодного душа достаточно, чтобы унять желание заняться с Эвой любовью.

– Как же вкусно. – На губах Эвы играла довольная улыбка; Майкл сидел напротив за кухонным столом и украдкой наблюдал за тем, как она доедает лимонный мусс. Да, он знал толк в парижских ресторанах с отличной кухней!

На удивление Эвы, прошедшие два дня оказались более расслабленными и спокойными, чем она рассчитывала, учитывая все обстоятельства. Днем она с близнецами осматривала достопримечательности, вечером наслаждалась спокойствием за вкусным ужином с Майклом. И Эва понимала, что общество Майкла доставляло ей едва ли не больше удовольствия, чем сам ужин!

За едой они обсуждали все: от системы образования до глобального потепления. Хотя их взгляды зачастую расходились, они относились друг к другу с уважением, и Майкл показал себя как умный и интересный собеседник. Они говорили среди прочего и об искусстве, обо всех его формах и выражениях, а эта тема Эве особенно нравилась. Она очень давно не говорила с другим человеком, и уж тем более не вела приятных бесед на любимые темы.

Да, за этими беседами и ужинами в приятной обстановке Эва взглянула на Майкла совсем другими глазами, и этот новый спокойный Майкл нравился ей все больше. Но это было ее проблемой. Эва знала, что Майкл никогда не влюбится в такую девушку, как она.

Он вопросительно посмотрел на нее:

– Ты еще не рассказала, как тебе удалось посетить так много стран?

На ее губах появилась мечтательная улыбка.

– Это было частью моей работы. Я фотограф, – объяснила она в ответ на его вопросительный взгляд. – Я надеюсь, что я все еще фотограф, – скривившись, добавила она, – только сейчас, из-за заботы о малышах, я время от времени снимаю свадьбы и крестины.

Майкл медленно покачал головой:

– Что ты снимала раньше?

– Много чего. – Эва пожала плечами, ей не хотелось вдаваться в детали. Для нее это было слишком горько.

Она всем сердцем любила близнецов и была рада перестать путешествовать, пока они были маленькие и нуждались в ней. Сейчас она сильно тосковала по работе, которую была вынуждена на время отложить. Эва убеждала себя, что это не навсегда, что дети вырастут, пойдут в школу, и тогда она сможет возобновить работу хотя бы отчасти.

А пока воспитывать детей означало иметь рядом частичку сестры, радоваться, наблюдая за тем, как они растут, и однажды рассказать им об их маме, о том, что она любила их так сильно, что предпочла умереть, подарив им жизнь.

Майкл пристально смотрел на нее и заметил, как ее синие глаза увлажнились.

– Отчего такое нежелание говорить о работе, Эва?

Она пожала плечами:

– Просто не вижу смысла говорить о прошлом.

Майкл быстро понял, что Эва чего-то недоговаривала. Как бы ни складывалась ее карьера, отказ об этом говорить с ним означал лишь, что Эва любила свое занятие. Но ей пришлось оставить любимое дело ради сестры и племянников.

Майкл был вынужден признать, что не справился со своей основной задачей: не смог узнать всего о Эве Фостер.

Ничего удивительного! Днем он занят в галерее, а вечера проводил с Эвой и близнецами!

А может, в глубине души он надеялся на то, что Эва сама все ему расскажет?

– А если мне интересно? – вкрадчиво спросил он.

– Это очень плохо, – нетерпеливо ответила она и принялась собирать со стола тарелки.

Майкл повернулся и залюбовался движениями ее гибкого тела, пока Эва загружала посудомоечную машину. Он все пытался разгадать эту женщину, которая, вопреки его сопротивлению, смогла его очаровать.

Прошедшие дни были не похожи друг на друга, и не только из-за ворвавшихся в его жизнь близнецов. Основной причиной была Эва, которая и интересовала Майкла, привлекала его, в ее компании он чувствовал себя превосходно.

Он любил свою семью, получал удовольствие от работы в галерее, но женщины, появлявшиеся и исчезающие из его жизни, никогда не видели настоящего Майкла. Быть может, из-за того, что он выбирал их исходя из внешних данных и социального статуса. Они же интересовались им просто потому, что Майкл – один из богатых и влиятельных Д’Анджело.

Эва была довольно миниатюрной девушкой, стройной, изящной, с довольно большой упругой грудью, но она совсем не походила на тех красоток, с которыми обычно встречался Майкл.

Кроме того, Эва отличалась от них еще и тем, что сразу сказала Майклу, что не считает кого-либо из богатых и влиятельных братьев Д’Анджело сколько-нибудь подходящей партией для себя.

И вот Майкл впервые в жизни оказался в ситуации, когда он и красивая, желанная женщина просто говорили по душам друг с другом. Майкл не хотел, чтобы что-то изменилось, чтобы Эва замолчала.

– Может быть, если бы ты… Постой! – Он подался вперед, ему в голову пришла одна мысль. Если бы только он обратил на это внимание раньше! – Эва Фостер… – медленно и отчетливо сказал он, – ты ведь фотограф Эй Джи Фостер? – Он пристально посмотрел на нее.

Эва моргнула, выпрямилась, плечи напряженно замерли.

– Откуда ты знаешь фотографа Эй Джи Фостер? – настороженно спросила она.

– Я совладелец и управляющий трех галерей, Эва, – сухо напомнил Майкл, – и работы Эй Джи Фостер я считаю самым настоящим искусством.

– Правда? – На ее щеках появился нежный румянец. Доказывает ли это, что она и есть фотограф Эй Джи Фостер?

– Правда.

Эва не могла не почувствовать удовольствие от похвалы Майкла в адрес ее работы. В конце концов, ее личную неприязнь к семье Д’Анджело не нужно путать с уважением к Майклу Д’Анджело как специалисту, одному из трех братьев, владельцев престижной галереи «Архангел», эксперту, для которого слово «искусство» означало очень многое.

Майкл вдруг встал и протянул ей руку:

– Пойдем со мной.

Эва насторожилась, с опаской глядя на него:

– Куда?

– Пойдем, – твердо ответил он, все еще протягивая ей руку.

Эве совсем не хотелось никуда идти. Очевидно, им с трудом удалось достичь перемирия, учитывая, что Майкл считал Эву вымогательницей и предположил, что его брат Рейф захочет получить опеку над детьми. Но сейчас Майкл вел себя крайне странно.

Она неохотно протянула ему руку, его пальцы сомкнулись вокруг ее изящной ладони. Майкл повел Эву из кухни по коридору в сторону спален.

Майкл открыл дверь в свою спальню и включил свет. Лампы осветили две картины на противоположной от входа стене, остальная комната осталась в полумраке.

Даже так Эва смогла различить, что комната отделана в коричневых и кремовых тонах, на полу ковер шоколадного цвета, на окнах шторы из парчи кремового цвета. В комнате стояла кровать из красного дерева с четырьмя столбиками, застеленная парчовым покрывалом.

Было легко понять, что комната принадлежит Майклу Д’Анджело. На стуле из красного дерева висел костюм, который был на Майкле днем, под стулом стояли начищенные до блеска черные кожаные туфли, на кофейном столике поблескивали золотые запонки.

Эва отпрянула, ей не хотелось входить на его территорию, но высвободить пальцы из ладони ей не удалось.

– Не знаю, что у тебя на уме, но предупреждаю, я не… Что ты делаешь? – возмутилась Эва, когда Майкл подтолкнул ее в спальню. – Майкл?

– Смотри! – Он стоял позади нее, придерживая Эву за плечи, развернув ее к одной из картин, на которые падал свет.

Но то была не картина.

Там, на стене в спальне Майкла, в раме висела большая фотография, которую Эва узнала сразу же, лишь взглянув на работу, потому что автором была она.

Глава 6

На переднем плане была изображена молодая африканка, ее ребенок сидел у нее за спиной, привязанный широкой полоской цветной ткани. На заднем плане и над ней на фоне заходящего солнца виднелась львица. Она лежала на уступе скалы, а возле нее сидел львенок. На небольшой золотистой табличке внизу было написано: «Гармония».

На Эву нахлынули воспоминания, и на глазах появились слезы. Она вспоминала свой последний вечер в Африке. Эва прожила в местном племени около недели, слушала их легенды, сделала десятки фотографий. Но именно это фото молодой женщины с ребенком и львицы с детенышем, которое она сделала перед отъездом, имело для Эвы особенное значение.

Фотография рассказывала о гармонии человека и природы, об их сосуществовании и уважении друг к другу, несмотря на то что иногда кто-то из них погибал.

– У этой фотографии своя история, правда? – тихим хриплым голосом спросил Майкл. Этот снимок всегда оказывал на него сильное впечатление.

Эва внимательно посмотрела на него:

– Откуда ты знаешь?

Он пожал плечами:

– Просто знаю.

Глаза Эвы увлажнились, она кивнула и снова посмотрела на снимок.

– Несколькими неделями раньше эта львица появилась в деревне и загрызла старшего ребенка этой женщины. – Эва говорила тихо, будто громкие голоса могли потревожить молодую мать или львицу. – Мужчины этого племени выследили львицу, но ее не тронули, а убили одного из двоих ее детенышей.

Они решили таким образом достичь равновесия. Если у львицы будет только один детеныш, она не будет так голодна и не станет снова нападать на их деревню. – Эва покачала головой. – Я часами говорила с этой женщиной. Пусть она горько оплакивала своего малыша, но совсем не держала зла на львицу за то, что та хотела прокормить свое потомство, и, как видишь, женщина ее совсем не боялась. Она просто приняла равновесие…

– Гармонию, – тихо сказал Майкл.

Эва сглотнула:

– Да. Не думаю, что я смогла бы быть такой… понимающей, если бы у меня отняли кого-то из близнецов.

– Понимаю, – ответил он, осознав, что с появлением племянников в жизни Эвы ее взгляды сильно изменились, – но тогда ты смогла передать совершенное принятие этой матери в твоей фотографии.

Эва тихо вздохнула:

– Я… Откуда у тебя этот снимок?

– Я заполучил его, как и любой другой счастливчик получает редкие фотографии. Эту я купил на выставке Эй Джи Фостер в Лондоне полтора года назад, – с глубоким чувством удовлетворения ответил Майкл. Он хорошо помнил, как именно эта фотография привлекла его внимание, и твердо решил купить ее.

Откуда ему было знать, что с автором этого снимка он познакомится при таких необычных обстоятельствах?

– Тебя не было в галерее тем вечером? – Если бы Эва была там, то ее обязательно бы представили Майклу, а учитывая, как сильно его влекло к ней сейчас, можно только догадываться, чем бы закончилось их знакомство.

Она едва слышно вздохнула:

– Нет. Я… Той ночью погибли мои родители, попали в аварию. – Она покачала головой. – Они ехали на выставку, а другая машина проехала на красный свет, было лобовое столкновение. Они умерли на месте. После такого выставка уже не была хоть сколько-нибудь важной.

– Боже… Мне так жаль.

Судьба безжалостно вмешалась, не дав им встретиться в тот вечер.

– Это была моя первая и последняя выставка, – с грустью сказала Эва.

– Почему?

На ее губах появилась печальная улыбка, она пожала плечами:

– Вмешались жизнь и, как видишь, смерть.

Майкл кивнул:

– Ушли твои родители, родились близнецы, не стало твоей сестры.

– Да.

– Ты говорила, тебя не было в стране, когда Рейчел узнала о беременности…

– Я была в Тибете.

– Работала над новой выставкой?

– Да, – вздохнула она.

– Но выставка так и не состоялась.

– Нет, не состоялась. – Эва все еще хранила фотографии в памяти камеры, но у нее не было ни времени, ни желания работать с ними с тех пор, как она вернулась в Англию.

Ей казалось необычным и странным то, что именно у Майкла в спальне висела одна из ее ранних работ, но ни отмахнуться от этого совпадения, ни понять его смысл Эва была не в силах.

Еще более непонятным было то, что Майкл чувствовал, знал, что в этой фотографии есть еще что-то, чего не видно невооруженным взглядом. Эва не ожидала, что этот холодный, отстраненный мужчина, бизнесмен в дорогом костюме, шелковой рубашке и мягких итальянских кожаных туфлях, которого она встретила тем утром в галерее «Архангел», обладает такой интуицией и так тонко чувствует.

Это был тот же мужчина, который с первой встречи подозревал Эву и до сих пор не доверял ей, считая, что из-за нее его семья может оказаться в центре скандала. Он был настолько подозрителен, что предпочел позволить ей и близнецам вторгнуться в его личное пространство, в его парижскую квартиру, чем дать ей вернуться в Англию.

За последние пару дней Майкл проявил себя с совершенно иной стороны. А теперь, показав, что понимает саму суть ее фотографии, он лишь убедил ее, что не такой отстраненный, высокомерный и властолюбивый, каким показался сначала. Эва поняла, что у Майкла было несколько слоев защиты, которые он сам создал, чтобы оградить себя и свои чувства. Она не знала, из-за чего или из-за кого так случилось, но одно она поняла точно: далеко не всякому человеку было позволено увидеть настоящего Майкла Д’Анджело. Конечно, его семья была исключением из правил.

Близнецы сразу почувствовали, что за фасадом сдержанности и холодности скрывается отзывчивый человек с добрым сердцем, потому дети и прониклись доверием и потянулись к нему.

Было бы гораздо лучше, если бы Эва не видела эту сторону его личности. Ведь Майкл уже нравился ей, против ее воли, вопреки памяти ее сестры. Эве владелец галереи «Архангел» в темном костюме с иголочки показался чересчур привлекательным. Но гораздо больше Майклу шли футболка и выгоревшие джинсы, в которые он переоделся вечером. Эва любовалась его стройным сильным телом, таким мужественным и чувственным.

– Я всегда думал, что Эй Джи Фостер – мужчина.

Эва удивленно посмотрела на него:

– Почему?

– Не знаю, – ответил он, сияющими глазами глядя на фотографию. – Я должен был догадаться. Сейчас-то мне очевидно, что именно женщина сделала этот снимок, – добавил он, – это все здесь. В темных глазах малыша отражается угасающий солнечный свет, ребенок устало склонил голову на мамино плечо, линии ее тела плавные, она смотрит на львицу и ее единственного детеныша. Мужчина бы сосредоточил внимание на величии львицы, а не на нежной красоте и покое матери и малыша.

Эву очень взволновали слова Майкла. Он в точности передал ее чувства в тот самый вечер в Африке. Именно это и переживала Эва, когда снимала женщину и львицу. Майкл понял это с первого взгляда на фотографию.

В полумраке комнаты Эва вдруг почувствовала, как ее влечет к Майклу; ей стало не по себе.

В этой части квартиры было очень тихо, не доносилось ни звука с улицы, не было слышно людей. Лишь приглушенный свет и их дыхание в полном уединении.

Нужно было скорее нарушить это ощущение, пока Эва не сделала какую-нибудь глупость.

Вот бы кто-то из близнецов сейчас заплакал!

Не тут-то было, в квартире не слышалось ни звука…

Эва резко сделала шаг в сторону другой освещенной картины, на которой была изображена увядающая алая роза. Кроваво-красные лепестки опадали и ложились у нижней границы полотна.

– Эта картина… – Эва не могла подобрать слова, пораженная красотой полотна и его глубоким смыслом.

– Это аллегория, – тихо ответил Майкл.

– Да. – Она кивнула, сразу же поняв, что на картине не просто увядающая роза неописуемой красоты.

Эва знала, что увядание розы для каждого человека имеет собственный смысл. Для одних оно олицетворяет смерть надежды, для других – уход мечты. Но для многих это означало окончание любви… Но какой смысл в это вкладывал Майкл? Ведь с самого начала Эве показалось, что он не способен ни на какие чувства, а теперь она видела перед собой совсем иного человека.

Он был богатым и успешным, навряд ли у него были невоплощенные мечты и надежды в отношении его карьеры. А значит, остается один вариант: любовь, а точнее, ее смерть. Это во многом объясняет его недоверие к Эве с самого начала, которое постепенно рассеивалось.

Майкл был одинок. Неужели у него в самом деле не было романтических отношений? У Эвы и в мыслях не было спрашивать его об этом! Может, когда-то у него были большие надежды, он любил и потерял, и в этой картине он увидел отражение своей боли?

Этот мужчина был способен на сильные чувства. Неужели женщина захочет уйти от такого? Так, может, дело было не в картине, а в художнике? Может, автор этой картины много значил для Майкла?

– Брин Джоунс. – В правом нижнем углу картины значилось имя художницы. – Я видела некоторые ее картины в Интернете. Она удивительная художница, да? – Может, для Майкла эта женщина была всем?

– И моя невестка, – тихо ответил он. – Брин замужем за моим младшим братом Габриэлем, – добавил он в ответ на любопытный взгляд Эвы.

– О, – она сдвинула брови, ее теория рухнула, как карточный домик, – картина красивая.

– Но грустная, – с легкой иронией в голосе ответил он, – такая грустная…

– Да. – Что еще она могла сказать? Картина и вправду была грустная. Отражала ли она потаенные чувства Майкла?

Лучше бы Эве не размышлять о чувствах Майкла, держаться от него подальше. Чем больше времени она проводила в компании Майкла, тем лучше она узнавала его…

– Брин говорит, что сейчас пишет другую картину, полную противоположность этой, цветущую розу для своей следующей выставки, – сказал он.

Эва вопросительно посмотрела на него:

– Собираешься купить ее?

– Видимо, нет. – Майкл покачал головой. – Картина будет представлена на выставке, но продавать ее Брин не планирует, она настаивает на том, чтобы подарить мне ее. Она надеется, что ее картина поможет мне наконец увидеть и почувствовать любовь так, как ее чувствуют они с Габриэлем. – Он состроил гримасу. – Противно слышать, как такая милая девушка, как Брин, говорит такое о моем младшем брате!

Эва заметила, что Майкл старался сменить тему разговора, отвлечь Эву от того, что сказал сначала…

Она с горечью осознала, что то ли много лет назад, то ли совсем недавно он любил и потерял свою любовь, и Брин Джоунс, будучи талантливой художницей, не могла не заметить его страданий, которые он тщательно скрывал от посторонних глаз. Неужели все из-за потерянной любви?

То, что Майкл хранит эту картину именно в своей спальне, а не выставляет на всеобщее обозрение в других комнатах, говорит о многом, подумала Эва.

Ее фотографию он хранил здесь же… Эва всегда считала свои работы продолжением себя, и теперь по ее спине пробежала дрожь: ей было немного не по себе, ведь Майкл день и ночь смотрел на эту фотографию! Не выдумывай, пожурила она саму себя. Во-первых, Майкл был деловым человеком, а значит, и картину, и фотографию он рассматривал как хорошее вложение средств. Во-вторых, он сам ей сказал, что они с братьями по очереди управляют тремя галереями «Архангел» здесь, в Нью-Йорке и Лондоне, а значит, Майкл жил в Париже максимум полгода.

– Где бы я ни находился, я всюду вожу с собой эту картину и фотографию, – сдавленным голосом сказал он.

Эва насупилась и сердито спросила:

– Почему ты мне это говоришь?

Майкл смог увидеть и узнать мысли, родившиеся только что в прекрасной головке Эвы.

Всего пару минут назад она мысленно аккуратно сложила картину Брин и свою фотографию в коробку, на которой было написано: «Вложения Майкла Д’Анджело». А именно таковыми они для него и являлись, ведь оба этих предмета значили для Майкла очень и очень многое.

Узнав, что Эва и есть фотограф Эй Джи Фостер, автор «Гармонии», Майкл огорчился.

Полтора года назад он пришел на выставку Эй Джи Фостер и не рассчитывал увидеть там хоть что-то достойное его внимания. Майкл получил приглашение на выставку от своего коллеги, владельца галереи, и принял его сугубо из вежливости.

Работы Эй Джи Фостер с первого взгляда приковали внимание Майкла, а от «Гармонии» он не мог оторвать глаз. Он почувствовал, как погружается в эту фотографию, почувствовал, что понимает простые чувства, запечатленные на ней, и все ее величие. А быть может, и самого фотографа, который, кажется, был его родственной душой.

Майкл позволил себе сосредоточить все свои переживания на фотографии, а не на ее авторе, потому что до сих пор считал, что Эй Джи Фостер мужчина. Узнав, что автором снимка была Эва, и услышав историю этой фотографии, которую Майкл мог лишь додумывать до сих пор, он обнаружил, что они с Эвой в некотором смысле похожи.

– Майкл?

Он смотрел на Эву сквозь полуприкрытые веки, и у него перехватывало дыхание от ее красоты, которую лишь подчеркивал приглушенный свет спальни; его сердце гулко забилось в груди при взгляде в ее манящие синие глаза. Не надо было приводить ее сюда. Майкл понял это по тому, как другая часть его тела стала пульсировать и твердеть, горячая кровь стремилась по венам, он знал, что эти глаза, похожие на глубокие моря, в которых отражались все ее чувства, околдовали его.

Воздух словно загустел и застыл вокруг них, они все смотрели друг на друга в полумраке спальни, освещенной лишь двумя лампами на стене и сочившимся из коридора светом. Эва едва дышала, она не могла отвести взгляда, не могла и пальцем пошевелить в знак протеста. Не сводя с нее глаз, Майкл медленно склонил голову к ней.

Эва почувствовала робкое прикосновение его губ, сердце ее перевернулось в груди, воздух вокруг наэлектризовался, она ответила ему, и Майкл стал целовать ее настойчивее. Она положила руки на его широкие плечи, пальцами ощущая жар и мощь его тела; колени Эвы подкосились, но Майкл обхватил ее за талию и крепче прижал к себе.

Тихий стон сорвался с ее приоткрытых губ, его влажный ловкий язык проскользнул между ними, и Майкл еще крепче прижал Эву к себе, чтобы дать ей почувствовать всю силу и полноту его возбуждения. Она тоже была возбуждена: ее набухшую грудь венчали твердые соски, все тело пылало, меж бедер стало влажно, и она страстно ответила на поцелуй Майкла.

Он неистово впивался губами в ее губы, горячей ладонью лаская ее кожу под тканью футболки, поднимаясь все выше, обхватил ее полную грудь и провел большим пальцем по томящемуся соску.

Эва выгнула шею и жадно вдохнула, чувствуя, как горячие поцелуи спускаются по ее щеке, обжигают бархатистую кожу на шее. Майкл потянул наверх ее футболку, обнажая прелестную грудь девушки, и его влажные губы обхватили твердый сосок, посасывая его, перемежая эти ласки с щекотливыми движениями языка. Желание волнами разливалось и пульсировало в теле Эвы, ей было трудно удержаться на ногах, она запустила пальцы в густые волосы Майкла, чувствуя, как все ее тело отзывается на его ласки, жаждет, требует большего.

Майкл угадал ее желание и принялся ласкать ее другую грудь, тем временем его ладонь опустилась между ее бедер.

– Я хочу… О боже! Я хочу… Майкл!

– Ты позволишь мне дать тебе то, что ты хочешь? – торопливо спросил он.

– Да… Прошу тебя! – Желание сводило ее с ума, страсть, жаркими волнами обрушившаяся на нее, достигла такого накала, что Эве было необходимо почувствовать разрядку.

Майкл снова склонился к ее груди, лаская и посасывая нежную кожу; одной рукой он обвил плечи Эвы, другой подхватил ее под коленями, взял на руки, прошел несколько шагов, осторожно положил ее на кровать и встал на колени между ее разведенных бедер. Майкл снял с Эвы футболку и отбросил ее в сторону, не сводя глаз с ее обнаженной груди: они идеально помещались в его ладонях, когда он ласкал их, и были увенчаны розовыми набухшими сосками. Майкл склонил голову, безотрывно глядя в глаза Эвы, и снова захватил губами сначала один сосок, потом другой. Никогда еще он не чувствовал ничего подобного: кожа Эвы была нежной и сладкой, словно теплый мед. Этот вкус захочется ощущать снова и снова!

Он по-прежнему смотрел на нее, целуя ее живот; глаза Эвы блестели, страстно глядя на Майкла из-под черных ресниц, щеки раскраснелись, влажные припухлые губы алели после поцелуев. Интересно, а там, внизу, она такая же набухшая, горячая и влажная? Такая же медовая на вкус? Майклу было необходимо это узнать! Он должен был попробовать!

Он посмотрел на Эву сквозь прикрытые веки, снова встал на колени и расстегнул пуговицу на ее джинсах, а затем медленно расстегнул и молнию, давая ей возможность остановить его, если она захочет.

К счастью, она и не думала его останавливать. Он снял с нее туфли, затем спустил джинсы на бедра и стянул их с нее; пальцами он поддел ее черные шелковые трусики и избавился от них тоже. Эва закрыла глаза, опустила руки на покрывало вдоль тела, а Майкл снова опустился на колени между ее бедер. Его взгляду открылся треугольник черных как смоль, шелковистых и чуть влажных завитков, из-под которых виднелись набухшие, блестящие от ее соков губки.

– Ты прекрасна, – сдавленным голосом сказал он, еще шире раздвинул ее ноги, лег между ними и склонил голову.

С губ Эвы сорвался стон, лишь только она почувствовала его горячее дыхание; в ответ на прикосновение его влажного языка она стала тихонько постанывать, запустив пальцы в его густые волосы. Она больше не понимала, где находится; реальными были лишь ритмичные, жаркие, то настойчивые, то едва ощутимые движения его языка, ласки, почти возносящие ее на вершину блаженства.

– Нет! – прошептала она, стоило Майклу поднять голову. Но, почувствовав, как он касается пальцами ее самого нежного места, а его язык скользит между ее пульсирующих губ и проникает в нее, она снова застонала. Другой рукой он обхватил ее грудь, сжимая пальцами ее твердый сосок.

Эва выгнула спину навстречу новому прикосновению его языка к ее естеству; Майкл приоткрыл пальцами ее набухшие губки, и ввел в нее сначала один, а затем второй палец, и нашел ту самую точку. Ее бедра отзывались на каждое движение его пальцев, и, наконец, мощные волны сильнейшего оргазма сокрушили ее тело, слезы брызнули из глаз, и она закричала, изо всех сил сжимая пальцами покрывало.

Глава 7

– Я сделал тебе больно? – Майкл обеспокоенно нахмурился, ласково касаясь пальцами ее влажной от слез щеки.

– Нет, – не открывая глаз, ответила она и отвернулась.

– Тогда что… Эва? – резко спросил он. А ведь Майкл не хотел, чтобы так далеко зашло. – Эва, поговори со мной! – обеспокоенно сказал он, приглаживая выбившиеся влажные пряди волос.

– Что тебе сказать? – едко отозвалась Эва. – Я приехала в Париж, потому что думаю, что твой брат соблазнил мою сестру, а теперь…

– А теперь я соблазнил тебя, – сдавленным голосом ответил Майкл.

– Не льсти себе! – язвительно ответила Эва. – Я тоже хороша, Майкл! Боже мой! – Слезы покатились из-под угольно-черных ресниц по бледным щекам.

– Эва, посмотри же на меня!

Она медленно открыла глаза. В ее взгляде читались отчаяние и страх.

– Что мы наделали? Что я наделала?

Она горько застонала, отвернулась от него и свернулась в клубочек. Эва теперь была маленькой и беззащитной, лежала, нагая, спиной к нему, и Майкл оглядел ее чуть сутулые маленькие плечи, каждый позвонок, изгиб ее бедер.

– Мы ведь только познакомились! – все сокрушалась Эва. – Я совсем тебя не знаю!

– Ты знаешь меня, Эва, – тихо возразил Майкл, ведь ему было очевидно, что она знала его гораздо лучше, чем кто бы то ни было.

Да, они познакомились всего несколько дней назад, но за это время он невольно показал Эве себя настоящего, чего не делал очень давно, если не сказать никогда. Точно так же и Эву он узнал очень близко, и речь не только о физической близости. За прошедшие несколько дней он понял, что испытывает не просто влечение к Эве, она нравится ему.

Поняв Эву, Майкл лишь убедился в том, что ошибся и его обвинения в ее адрес совершенно безосновательны. Да, он мечтал о том, чтобы ее догадки не подтвердились, Майкл знал, что Эва искренне верила в то, что Рейф – отец ее племянников.

Именно благодаря этой искренности она только что без остатка отдала себя ему…

Майкл все еще чувствовал ее вкус на своих губах, проводя по ним языком, он ощущал кончиками пальцев ее бархатистую кожу, наслаждался тем, как его ласки разбудили в ней страсть, и тем, как искренне она отзывалась на его прикосновения. Майкл любовался ее кожей цвета слоновой кости, иссиня-черными волосами и знал, что он хочет снова ласкать ее!

– Эва… – сказал он, мягко положив руку на ее плечо.

– Не трогай меня, – с угрозой в голосе ответила Эва и поспешила отодвинуться от Майкла. – Поверить не могу: ты одет, а я лежу здесь перед тобой совершенно голая! – с укором добавила она.

– И что с того? – Майкл опустил руку вдоль тела и лег на спину, с грустью наблюдая за тем, как Эва натягивала футболку, трусики и джинсы, чтобы прикрыть наготу, и, одевшись, встала.

– И что с того? – Шелковистые волосы спадали на плечи, глаза испуганно смотрели на него. – Ты не… Это очень эгоистично с моей стороны: брать и ничего не отдавать…

– Разве я сказал, что меня это волнует? – строго спросил Майкл. Конечно, ему пришлось бы туго, если бы Эва ушла, а он так и не достиг высшей точки наслаждения, но, пока он ласкал ее, ему было приятно доставлять ей удовольствие и разделять ее наслаждение.

– Нет… – Эва покачала головой, стараясь не смотреть в его глаза. – Но это не значит, что я не чувствую… Теперь слишком поздно, не хочу будить детей, они должны соблюдать режим, а завтра я подыщу для нас другое место.

Майкл стиснул зубы:

– Нет.

Эва бросила на него быстрый взгляд и снова отвела глаза.

– Что значит – нет? – едва слышно спросила она.

– Нет – значит нет, – мрачно ответил Майкл, встав с кровати. – То, что произошло между нами только что…

– Было ошибкой, – сухо договорила она, гордо вскинув подбородок, но все еще не поднимая на него глаз, и добавила: – Мы оба знаем это.

Майкл все еще не мог понять, что произошло между ними; ему было необходимо какое-то время побыть наедине с собой, чтобы разобраться. Одно он знал наверняка: ему было неприятно слышать, что Эва считала ошибкой то, что случилось!

– Давай сейчас пойдем спать, а завтра поговорим об этом, а? – угрюмо спросил он.

У Эвы сна не было ни в одном глазу. Она хотела только одного: немедленно уйти отсюда, из этой квартиры, от этого мужчины, но не могла. Дети крепко спали, и Эва не собиралась их будить, перекладывая малюток в коляску. Да и куда ей идти?

Как же она допустила, чтобы это случилось? Почему это случилось?

С первого взгляда Майкл показался ей крайне привлекательным мужчиной; никогда раньше никто не нравился ей настолько сильно, чтобы…

Если бы ей сказали, что они с Майклом Д’Анджело будут заниматься любовью, Эва бы от души посмеялась!

До чего неловко и стыдно!

При мысли о том, где Майкл ласкал и целовал ее, о той близости с ним, Эве снова захотелось свернуться клубочком.

Увы, она прекрасно знала, почему это случилось, хотя и старалась не признавать этого. За совместными ужинами и разговорами обо всем и ни о чем они оба расслабились и потеряли бдительность, но решающим оказался сегодняшний вечер, когда они любовались картиной Брин и фотографией Эвы на стене в спальне Майкла. Это и подтолкнуло их в объятия друг друга.

Эва подняла голову:

– Я в самом деле считаю, что мне с детьми лучше уехать…

– Нет, – тихо повторил Майкл.

Она сердито посмотрела на него и насупилась:

– Мне кажется, решать не тебе…

– Наоборот, – Майкл расправил плечи, – если, как ты говоришь, эти дети мои племянники, то и ты, и они останетесь под моей защитой, пока я не поговорю с Рейфом.

Эва подняла брови:

– А кто защитит меня от тебя?

Майкл стиснул зубы. Ему совсем не по душе были ее слова, но он понимал, что получил по заслугам. В самом деле, кто защитит Эву от него? А его от Эвы? Майкл не сомневался в том, что, останься Эва с ним, то, что случилось сегодня, повторится снова.

– Тебе не кажется, что ты себя переоцениваешь? – нарочито насмешливо спросил он, окинув ее ледяным взглядом, но сразу же пожалел, заметив, как Эва вздрогнула и ее фиалковые глаза потемнели.

Ее губы сжались в тонкую полоску.

– Разве?

– Да, думаю, переоцениваешь, – равнодушно ответил Майкл, – мы неплохо развлеклись, но вряд ли это повторится. А теперь тебе пора, – он резко отвернулся, – кое-кому утром на работу.

– Хорошо, – так же холодно ответила Эва, – мы, как ты заметил, поговорим утром. И завтра мы с близнецами уедем куда-нибудь до вылета в Англию.

– Я вернул билет на самолет, – заносчиво сказал Майкл.

– Что ты сделал? – Эва крепко сжала руки в кулаки.

В ответ Майкл лишь пожал плечами:

– Я тебя предупреждал.

– Да, но… Поверить не могу… Ты самоуверенный, напыщенный зас…

– Последи за языком, Эва, – насмешливо ответил он.

– …ранец, – язвительно договорила она. – Как ты смеешь вот так… Забронируй снова, – приказала она.

– Не буду, – спокойно ответил Майкл.

– Тогда я сама забронирую, – не унималась Эва.

– Можешь попробовать, конечно, – чуть ли не весело ответил он, – но когда я говорил с сотрудником в отделе бронирования, меня поблагодарили за своевременное сообщение, потому что у них довольно большой лист ожидания. Так что я больше чем уверен, что на тот же рейс ты не попадешь. – Он с вызовом посмотрел на Эву.

Эва лишь крепче сжала кулаки, впиваясь короткими ногтями в ладони:

– Ты и правда заносчивый мерза…

– Я бы очень советовал тебе последить за языком, Эва, ради детей.

За прошедшие три месяца Эва убедилась в этом на собственном опыте; когда она была разбита из-за недосыпа или других неурядиц, малыши чувствовали это и начинали плохо себя вести. И откуда только Майкл это знает, если у него опыта общения с детьми не больше, чем было у Эвы три месяца назад?

Теперь она едва ли не возненавидела Майкла.

– В таком случае будь любезен, пока я здесь, держись от меня подальше, – пригрозила она, развернулась и стремительно вышла из комнаты.

Она пошла в спальню, хотя нужно было еще прибраться на кухне, но пусть этим займется Майкл. С нее на сегодня хватит!

– Эва, съешь круассан. – Майкл игриво протянул ей корзинку с выпечкой. Они завтракали в столовой, близнецы сидели в детских стульчиках, которые Майкл заказал на следующий день после появления Эвы в его жизни, а заодно заказал и детский манеж. – Я сходил за ними утром, как обычно, – уговаривал ее он.

Завтрак с полугодовалыми детьми – зрелище не для слабонервных. Как и всегда, половину фруктового пюре и овсянки они размазали по своему лицу, разлили молоко, хотя пили его из чашечек с крышками, а гренки не жевали, а мусолили во рту, всякий раз гордо обнажая четыре зуба, когда улыбались. А улыбались они так очаровательно!

Майкл быстро понял, что не стоит надевать костюм к завтраку, и надел выцветшие джинсы и белую футболку, на которой уже красовались следы детского завтрака.

Эва встретила Майкла откровенно враждебно, когда утром он вошел на кухню и принес выпечку из пекарни. Она была с ним холодна и нарочито вежлива, и Майкл насторожился.

– Спасибо, – ответила она, избегая смотреть ему в глаза, и взяла один круассан из корзинки. Хотя бы при детях они были вежливы друг с другом!

Сегодня Эва выглядела как никогда болезненной: она была бледной, под глазами лежали темные круги, узкие джинсы и фиолетовая футболка облегали ее изящную фигуру.

Ей бы сейчас совсем не повредил секс…

Хотя Майкл был больше чем уверен, что Эву совершенно не волновало, что он себе думал, даже если речь шла о нескольких часах непрерывного сна или о том, чтобы кто-нибудь посидел с детьми вместо нее.

Майкл прекрасно знал, что дети просыпались дважды за ночь, и он даже подумывал пойти и успокоить их, чтобы Эва могла поспать, но передумал, решив, что они с ней лишь сильнее отдалились друг от друга, и он сам был тому виной. И он не двинулся с места, прислушиваясь к тому, как Эва тихонько разговаривала с малышами, успокаивала их. Майкл был в отчаянии оттого, что не мог ничем помочь, ведь даже если он и предложит Эве свою помощь, она все равно откажется.

– Я бы хотел, чтобы ты заглянула в галерею сегодня.

Эва, намазывая мед на круассан, устало посмотрела на Майкла:

– Зачем?

– Мне нужно поговорить с тобой.

Она нахмурилась:

– Мы разговариваем прямо сейчас, разве нет?

– И у нас есть публика, требующая нашего внимания. – Майкл кивнул в сторону Сэма, а тот метнул кусочек гренки через весь стол.

Эва рассеянно подняла хлеб и положила на край своей тарелки.

– Почему именно в галерее?

– А почему бы и нет? – Майкл пожал плечами. – Может, мне удастся уговорить Мари и Пьера присмотреть за близнецами, Пьер и сам отец.

Эва пристально посмотрела на Майкла, но, как и всегда, не смогла разгадать выражение его лица.

Эва покачала головой:

– Я не оставлю детей с чужими людьми.

– А если я докажу тебе, что Мари и Пьеру можно доверять?

На ее губах появилась натянутая улыбка.

– Хочешь – верь, хочешь – нет, но когда дело касается близнецов, для меня даже ты – чужой.

Брови Майкла поползли вверх, почти к самым волосам.

– А тебе не кажется, что в сложившихся обстоятельствах это несколько недальновидно?

Эва прекрасно понимала, о каких обстоятельствах говорил Майкл, и ей совсем не хотелось говорить о том, что случилось прошлой ночью, и уж тем более рассуждать об этом теперь!

– За собой я в состоянии последить и сама, не маленькая уже, и принять все последствия собственных поступков, – ровно добавила она, – но если речь идет о благополучии детей, я веду себя осмотрительнее.

– Я не сделаю им ничего плохого! – насупился Майкл.

– Возможно. – Она спокойно откусила кусочек покрытого медом круассана.

– Черт возьми…

– Последи за языком, Майкл, – сухо напомнила она.

Он резко встал и принялся мерить комнату шагами, то и дело бросая на Эву грозные взгляды, а она тем временем как ни в чем не бывало доела круассан и стала убирать со стола.

Эва никогда в жизни не позволяла себе того, что случилось прошлой ночью; было бы гораздо лучше им обоим поскорее забыть об этом. К тому же она все еще злилась на Майкла за то, что тот сдал ее обратный билет, и меньшее, что она могла сделать сейчас, – это наказать его.

Но было совсем не просто быть твердой в своем решении, ведь Майкл выглядел так привлекательно сегодня утром! Из пекарни он вернулся слегка взъерошенный, квадратные скулы покрывала темная щетина, а белоснежная футболка и потертые джинсы прекрасно подчеркивали его сильную красивую фигуру.

Видимо, когда Майкл уйдет, Эве придется принять холодный душ. Она взглянула на его соблазнительные губы, которые доставили ей такое невероятное наслаждение прошлой ночью, и почувствовала горячую дрожь внутри, ее грудь набухла, и между ног стало влажно. Это преступление – так заводиться от одного лишь взгляда на него!

К тому же ей нравилось дразнить неприветливого, замкнутого Майкла Д’Анджело: Эве нужно было как-то отвлечься от неловкости, которую она испытала сегодня утром!

Она встала:

– Мне нужно купать и одевать детей. Тебе еще не пора в галерею?

Его губы сжались в тоненькую линию.

– Не пытайся увильнуть, Эва, все равно не получится.

Она подняла одну бровь:

– Не понимаю, о чем ты. – Она взяла на руки Софи и Сэма и смело посмотрела на Майкла.

От прошипел:

– В двенадцать в галерее.

– Я сказала тебе…

– Это не просьба, Эва, – мрачно возразил Майкл.

– А я не повинуюсь приказам, так что, видимо, мы снова в тупике…

Усилием воли Майкл сохранил внешнее спокойствие. Еще никому из его знакомых не удавалось так быстро вывести его из себя, как это делала Эва, даже Рейфу теперь приходилось попотеть, чтобы рассердить старшего брата! Но стоило Эве поднять бровь и сказать что-то полным вызова тоном, как Майкл уже был вне себя.

Он сделал глубокий вдох, чтобы совладать с собой:

– Ладно. Если у тебя получится прийти, то я не буду ничего планировать на двенадцать. Тебя это устроит?

Ее губы дрогнули, как будто она пыталась подавить улыбку.

– Не могу ничего обещать, посмотрим, как сложится утро.

Майкл расслабился, стараясь не улыбнуться в ответ. В ее фиалково-синих глазах он уловил победный блеск и понял, что для нее борьба их характеров лишь развлечение. Что за дерзкая девчонка!

– Договорились, – кивнул Майкл. – Пока, Софи, пока, Сэм! – Он наклонился к близнецам, чтобы они могли поцеловать его в щеку, дети потянули к нему ручки, но Майкл и не думал уходить; он посмотрел снизу вверх на Эву, которая не спускала с него пристального взгляда. – Все это очень по-домашнему. Ты тоже поцелуешь меня на прощание?

На ее щеках вспыхнул румянец.

– Мечтать не вредно!

Майкл обнажил зубы в самодовольной улыбке:

– Поверь мне, Эва, в моих мечтах вчера ночью ты целовала меня не только в щеку.

Эва лишь гуще покраснела:

– Я… Ты…

– Да? – На этот раз Майкл насмешливо поднял бровь.

– Нет! – огрызнулась она; Эва помнила, что здесь дети, а Майкла, кажется, это не беспокоило, хотя малютки и не понимали ни единого слова. Все же дело было не в этом…

Но в чем же тогда? Эва так смутилась, что не могла припомнить, о чем они говорили прежде, и к чему вела их беседа! Она прекрасно понимала, что Майкл обыграл ее и теперь насмехался над ней в точности так, как делала она некоторое время назад.

Ах да, теперь она вспомнила…

– Хорошего дня, дорогой, – нарочито ласково сказала она.

Темные глаза одобрительно заблестели.

– Не перетрудись, милая, – сухо ответил Майкл и с вызовом в голосе добавил: – И не забудь о нашем свидании в двенадцать.

– Я не сказала, что приду, – насупилась Эва. – И это не свидание.

Майкл выгнул бровь:

– Но могло бы быть свидание…

– Спасибо, но нет.

– Жаль, – пробормотал Майкл.

Эва покачала головой:

– Я так не считаю.

Майкл пристально всмотрелся в ее лицо, снова обратив внимание на темные круги под глазами и ввалившиеся щеки; Эва выглядела так, как будто все ее чувства балансировали на острие ножа. Ничего удивительного: за последние полтора года она потеряла родителей и сестру, лишилась работы, хоть это и было временно, занялась опекой детей, а теперь еще и пустилась на поиски отца этих самых детей, чтобы просить у него помощи, а он, оказывается, только что женился! Ее нервы и так были натянуты до предела, а тут еще Майкл со своими ласками.

– Я слышал, как ты вставала пару раз за ночь, когда дети просыпались. Постарайся отдохнуть, когда они уснут, хорошо? – Майкл протянул к ней руку, хотел погладить ее лицо, но она отпрянула, гордо вскинув подбородок.

– Это просьба или приказ?

– Предложение, – тихо поправил Майкл.

Губы Эвы тронула едва уловимая улыбка.

– В таком случае я подумаю над твоим предложением.

Ее ответ не устроил его, но Майкл решил не настаивать, иначе Эва сделает все наоборот.

– Подумай, – выдавил из себя он и взглянул на часы. – Мне нужно принять душ. – Майкл быстро развернулся и вышел из кухни.

Эва тяжело вздохнула: теперь перед глазами целый день будет стоять образ обнаженного Майкла, его сильного тела под струями воды!

Глава 8

– Прошу прощения, что перебиваю, но, по моим подсчетам, наша с Эвой встреча должна была начаться десять минут назад…

Эва виновато улыбнулась красавцу Пьеру и повернулась лицом к тому, чей холодный саркастичный голос услышала за спиной. Майкл выглядел мрачным и величественным, в точности как архангел, в честь которого его и назвали.

Майкл был прав, Эва должна была быть в его кабинете десять минут назад, но его помощник Пьер игриво подошел к ней, как только она вошла в галерею, и завел разговор, и Эва не смогла пройти мимо. Заодно она собиралась прощупать, знает ли он что-либо о Рейчел и Рейфе, но не смогла сильно продвинуться в своем расследовании, потому что, стоило ей упомянуть о том, что ее сестра была в Париже в прошлом году, Майкл грубо прервал их.

Его глаза блестели, ноздри раздувались, лепные губы сжались в тонкую линию, зубы крепко стиснуты. Такой Майкл не имел ничего общего с сексапильным, чуть растрепанным парнем, которого она видела за завтраком, и уж тем более ничего общего с тем страстным мужчиной, который подарил ей сладость наслаждения накануне ночью…

Несколько секунд он продолжал равнодушно смотреть на Эву, а потом перевел ледяной взгляд на Пьера:

– Разве ты не должен быть на обеде?

Эва знала: она причиной равнодушному колючему тону Майкла, ведь ему совсем не понравилось, когда три дня тому назад Эва пыталась расспросить его помощника о Рейчел и ее отношениях с Рейфом.

– Позвольте напомнить, вы просили присмотреть за детьми мисс Фостер, пока она будет на встрече с вами, – вежливо ответил Пьер.

У Майкла заходили желваки.

– Так, может быть, стоит предложить мисс Фостер помощь, вместо того чтобы задерживать ее?

Эва услышала больше чем достаточно: исходя из слов Пьера, Майкл поддерживал в своем подчиненном веру в то, что Софи и Сэм были ее детьми, а не Рейчел и Рейфа!

– Пьер, это очень любезно с твоей стороны, – сказала она, ласково улыбаясь юноше и слегка касаясь его руки в знак признательности, – но, как видите, мои племянники крепко спят.

Детские стульчики и манеж пришлись очень кстати, Майклу и Эве больше не приходилось бегать за детьми по всей гостиной и следить, чтобы те ничего не сломали. Может, у Майкла и не было опыта общения с детьми, но он прекрасно знал, что нужно делать, чтобы облегчить свою участь. Хотя, скорее всего, он лишь хотел защитить бесценный антиквариат и статуи, что стояли в его квартире!

Каковы бы ни были его мотивы, стулья и манеж пришлись очень кстати, особенно этим утром: прибрав в квартире, Эва посадила детей в манеж, а сама тем временем переоделась для встречи с Майклом.

Теперь, когда она совершенно отчетливо ощутила сильное неодобрение со стороны Майкла, Эва подумала, что лучше бы она и вовсе не приходила в галерею сегодня. Досадно, что ей так и не удалось разузнать у Пьера ничего о связи Рейчел с Рейфом…

Она не обратила внимания на неодобрение Майкла и снова ласково улыбнулась Пьеру:

– Вы знаете, где меня найти, если я буду нужна.

– Разумеется. – Пьер приветливо улыбнулся в ответ, а сам краем глаза следил за своим начальником.

Улыбка сошла с ее лица, когда Эва посмотрела на Майкла ледяным взглядом.

– Пойдемте? – спросила она и, не дожидаясь ответа, пошла по отделанному мрамором холлу к лестнице, ведущей на верхние этажи.

В три широких шага Майкл догнал ее и легонько взял за локоть.

– Не здесь, – прошипела она, вырываясь из цепкой, но не грубой хватки его пальцев. Эва грозно посмотрела на него, темно-синие глаза горели, как молнии. – Ты вел себя по-хамски с Пьером!

С этим было не поспорить, Майкл и сам знал, что со своим молодым сотрудником обошелся грубо и резко, но объяснить, почему он так себя повел, было несколько труднее…

Утро выдалось тяжелое: Майкл срывался на всех, с кем говорил, почти довел до слез Мари, но это только больше вывело его из себя, хотя перед Мари он и извинился.

Дожидаясь Эву, Майкл расхаживал взад и вперед по кабинету; стрелки часов показывали полдень, и, перевалив за двенадцать, минуты поползли совсем медленно. Было восемь минут первого, и Майкл решил позвонить домой, ответа не было, и он подумал о том, что Эва на пути в галерею. Тогда он решил подождать ее в приемной.

Он спустился по мраморной лестнице и застал Эву за непринужденной беседой с его симпатичным помощником; они весело смеялись какой-то шутке Пьера, и Майкл взбеленился. Точнее, он буквально почернел от гнева, захлестнувшего его с головой. Майкл направился прямиком к ним, совершенно не думая, что делает, и никак не мог понять, почему так странно себя повел…

Разве что ему было неприятно видеть Эву такой веселой в компании другого мужчины. А ведь так же легко и весело было им вдвоем в те дни, что они провели вместе. Но эта непринужденность испарилась после вчерашней ночи, теперь между ними все изменилось, и Майкл даже не надеялся на то, что Эва придет на встречу.

Он увидел, что Эва все же пришла в галерею, но задержалась, беседуя со смазливым и таким очаровательным Пьером, это и стало последней каплей, переполнившей чашу. Майкл не просто разозлился… Он ревновал!

Он со свистом вдохнул, думая о том, что могла означать его ревность. Он знал, что, невзирая на обстоятельства их знакомства, на его изначальное предположение о том, что Эва была охотницей за деньгами, она очень нравилась ему. Эва обладала не только красотой, но и умом; говорила смело и побуждала его к размышлениям, а ее фотографии доказывали, что она была талантливым фотографом. Да и глупо было отрицать после того, что случилось прошлой ночью, что Майкл желал ее.

Тем не менее он не мог позволить себе испытывать глубокие чувства к Эве; не хотел признать, что те вечера, когда они играли с детьми, кормили и купали их, а после укладывали спать, были для него чем-то особенным. Когда дети засыпали, Майкл и Эва ужинали и вели умные серьезные разговоры. Ему было очень хорошо в ее компании, и он знал: квартира опустеет, когда она с детьми вернется в Англию… И именно с этим ему было труднее всего смириться!

Майклу никогда не было одиноко, скорее наоборот: ему было хорошо наедине с собой, он очень ценил собственное уединение и ни перед кем не отчитывался за свои действия. Разумеется, совсем иначе обстояли дела с работой, ведь он нес ответственность перед Габриэлем и Рейфом.

– Присядь, – сказал Майкл, как только они с Эвой вошли в кабинет; он закрыл дверь и сел за мраморный стол.

Она не двинулась с места, и Майкл прищурился, любуясь ее свежестью и красотой. На ней было бледно-сиреневое платье без рукавов чуть выше колена, открывающее стройные ноги в белых сандалиях, лицо ее было нежным и гладким, губы Эва покрыла светлым блеском для губ, шелковистые черные волосы спадали на чуть загорелые плечи.

Майкл поджал губы, почувствовав, как его мужественность отзывается на миловидность Эвы.

– Эва?

Она не двигалась.

– Ты невероятно грубо говорил с Пьером…

– Предоставь мне самому разбираться с моими отношениями с персоналом! – Майкл был непреклонен.

Его ледяной тон сильно удивил Эву, и она не могла поверить в то, что этот равнодушный мужчина, сидящий перед ней, еще вчера так страстно ласкал и целовал ее, ощущал ее вкус на своих губах. Нет, конечно, это был другой человек.

Сидящий перед ней мужчина был тот самый Майкл Д’Анджело, неприветливый подозрительный обеспеченный совладелец галереи «Архангел»; он не имел ничего общего с тем чутким человеком, которого, как догадывалась Эва, Майкл прятал под маской внешней холодности.

– Ты знаешь, что Пьер женат?

Эва сдвинула брови, различив насмешливые нотки в голосе Майкла.

– Я так и подумала, – медленно ответила она, – когда ты сказал, что у него двое детей.

Майкл быстро кивнул:

– Решил удостовериться, что ты знаешь.

– Майкл…

– Эва.

Она покачала головой, его тон ей совсем не нравился.

– Мне не нравятся твои намеки.

– Я ни на что не намекаю…

– А мне кажется, что намекаешь! – Эва не сомневалась: недоверие Майкла к женщинам объяснялось каким-то эпизодом из его прошлого.

– Пожалуйста, присядь. – Он снова указал на стул, стоявший напротив него.

Эва придвинула стул ближе к столу, но сразу же пожалела об этом. Майкл сидел прямо напротив, от него ее отделял мраморный стол; их свидание больше напоминало деловую встречу. Неужели Майкл именно этого и хотел?

Она выпрямилась и сказала:

– Уверяю тебя, Пьер меня не интересует.

– А я приношу свои извинения за то, что тебе показалось, что я на что-то намекаю. – Майкл коротко кивнул; он прекрасно понимал, что в его словах был намек, и он слишком остро отреагировал на беседу Эвы с Пьером, но причину своего поведения признавать отказывался.

– Так о чем ты хотел поговорить со мной? – оживленно спросила Эва.

Майкл удивленно поднял брови.

– Ты не хочешь для начала обменяться любезностями? – сухо спросил он. – Узнать, как прошло утро, хорошо ли, а в моем случае – продуктивно ли?

– Не хочу, – резко ответила она. – Что ты хотел мне сказать? – нетерпеливо добавила она. – Время идет, а я хотела посмотреть с детьми Эйфелеву башню.

Майкл знал, что Эва каждый день осматривала Париж с племянниками, а по вечерам рассказывала ему о том, где они были и что видели. К своему удивлению, он вдруг почувствовал непреодолимое желание пойти сегодня с ними.

Парижское отделение галереи «Архангел» открылось восемь лет назад, три из этих восьми лет Майкл провел в Париже, приезжая в столицу на два-три месяца. Парижские достопримечательности давно перестали его удивлять, а Эйфелева башня была видна из окон его квартиры. Значит, ему хотелось провести время с Эвой и детьми, а не любоваться визитной карточной столицы. При мысли об этом он плотно сжал губы.

– Я хотел встретиться с тобой в галерее, потому что у меня есть к тебе деловое предложение.

Эва насторожилась. Майкл мог сделать ей только одно деловое предложение, а после того, что случилось прошлой ночью, в этом нет ничего удивительного. Он наверняка все обдумал этим утром и решил, что Эве пора уехать.

Она покачала головой:

– Мне кажется, не стоит расплачиваться со мной, пока мы не поговорим с твоим братом…

– Мы не поговорим с Рейфом, с ним буду говорить я один, – резко ответил он, вставая со стула, – и я не собираюсь, как ты говоришь, расплачиваться с тобой до тех пор, пока мы не установим отцовство Рейфа!

Краска залила лицо Эвы, Майкл по-прежнему ей не верил; Рейчел могла быть кем угодно – инфантильной, безответственной и тем и другим сразу, – но она уж точно не была лгуньей. Перед смертью она так и сказала Эве: Рейф Д’Анджело был отцом близнецов.

– Я сама поговорю с твоим братом…

– Этому не бывать, – сурово ответил Майкл.

В его голосе звучала непоколебимая уверенность, чему Эва очень удивилась.

– Ты, Майкл, может быть, человек богатый и влиятельный, но если я захочу поговорить с твоим братом, а я этого очень хочу, то даже ты не сможешь мне помешать, – непреклонно добавила она.

– Богатство и влияние тут ни при чем, Эва. – Майкл тяжело вздохнул. – Тебе не кажется, что для Нины, жены Рейфа, будет намного лучше, если с ним поговорю я? С глазу на глаз, – мягко добавил он.

Эва покраснела еще гуще, услышав легкий упрек в его словах.

– Если бы я хотела навредить жене Рейфа, я бы уже это сделала. Но я согласилась дождаться их возвращения из свадебного путешествия.

Да, согласилась, но лишь потому, что Майкл попросил ее об этом.

– Я всего лишь хочу узнать правду, – тихо добавила Эва.

– Я тоже, – Майкл кивнул, – и, как мне кажется, будет наиболее благоразумно, если с Рейфом поговорю именно я.

Тем не менее Майкл совершенно не представлял себе, как он заговорит о Рейчел Фостер со своим братом, а тем более – расскажет, что тот может оказаться отцом двоих детей!

До встречи с Ниной Рейф не пропускал ни одной юбки, но он уж точно не был настолько безрассудным, чтобы не предохраняться. Майкл ждал, что Рейф станет все отрицать, но даже если и так, Эва может потребовать сделать анализ ДНК, чтобы это доказать, усложняя тем самым и без того деликатное положение.

Рейф был как никогда счастлив с тех пор, как Нина появилась в его жизни, и при мысли о том, что Эва может разрушить их счастье своими обвинениями, Майклу стало нехорошо.

В то же время он прекрасно понимал Эву. Он достаточно хорошо узнал ее за прошедшие дни и понимал, что она делает это не по злобе и не из мести, она не собирается шантажировать Рейфа и вымогать у него деньги; ей в самом деле не на что содержать Софи и Сэма, и помощь их отца была бы ей большим подспорьем, ведь Эва не могла продолжать работать по профессии, а забота о детях оказалась довольно дорогостоящей.

Майкл оказался между молотом и наковальней.

Ко всему прочему, гордость не позволит Эве принять деньги от него, и не важно, чем закончится разговор с Рейфом.

– Я пригласил тебя сюда не за тем, чтобы говорить об этом, – ровно сказал Майкл.

Эва вздохнула:

– А зачем ты меня пригласил?

В ее тоне звучала настороженность, Майкл плотно сжал губы:

– Как я и сказал, у меня есть к тебе деловое предложение… Нет, речь не о том, чтобы с кем-то расплатиться! – добавил он, увидев, что Эва готова снова ему возразить.

Она пристально посмотрела на него, но не смогла ничего прочесть в лице Майкла.

– Тогда о чем речь? – наконец осторожно спросила она.

– О твоих тибетских фотографиях.

Она удивленно моргнула:

– Что, прости?

Майкл пожал плечами:

– Ты сказала, что во время поездки на Тибет в прошлом году ты сделала достаточно фотографий, да?

– Да…

– Тебе уже известно, что я большой поклонник творчества фотографа Эй Джи Фостер, – продолжал Майкл.

– Да. – Румянец проступил на щеках Эвы: она вспомнила как узнала об этом, где именно это произошло и что последовало за этим откровением…

Майкл кивнул.

– Еще так совпало, что я, – сухо добавил он, – совладелец коллекции международной сети галерей и аукционных домов.

– Да…

Он нетерпеливо смотрел на нее:

– Это все, что ты можешь сказать? Неуверенное «да»?

– Посмотрим…

Карие глаза настороженно сузились.

– На что?

– На то, к чему ты клонишь! – Эва не знала, что еще сказать, ведь она еще не понимала, к чему весь этот разговор; конечно, в голову ей закралась догадка, но она была так мало похожа на правду!

Не станет же он предлагать ей, Эй Джи Фостер, провести выставку ее тибетских фотографий в одной из трех знаменитых галерей «Архангел»!

Он и не предлагает ей этого; просто безумие думать, что Майкл стал бы предлагать ей подобное.

– Вот что я предлагаю, Эва, – спокойно сказал Майкл, – подумай о том, чтобы выставить тибетские работы Эй Джи Фостер в любой из галерей «Архангел».

Глава 9

Эва широко распахнула глаза и удивленно смотрела на Майкла, и тут чувства захлестнули ее, слезы брызнули из глаз, и она вдруг встала со стула.

– Как ты мог? – воскликнула Эва, сжимая дрожащие руки в кулаки и едва различая Майкла сквозь слезы. – С самого начала я знала, что ты черствый сухой человек…

– Эва…

– …который ни единому моему слову не поверил…

– Эва!

– …но, несмотря на это, – не унималась она, а слезы градом текли по щекам, – я никак не ожидала, что ты настолько жестокий.

– Только не плачь… – Майкл встал со стула, поспешил подойти к ней, протянуть руку.

– Не трогай меня, – предупредила Эва, сжав губы, и отшатнулась от него. – Как ты мог, Майкл? Как можно так жестоко? Как ты мог… – Она шумно всхлипнула, всплеснула руками, спрятала лицо в ладони, и горячие слезы заструились между ее пальцами.

– Черт возьми, Эва!

У нее не осталось сил сопротивляться, когда Майкл снова протянул руку и обнял ее, положив ладонь ей на затылок, и прижал ее к груди. На белоснежной шелковой рубашке сразу же появились следы ее слез.

Она прекрасно знала, что Майклу приходится нелегко. Эва сама прошла через то же самое, когда узнала сначала о беременности, а потом и о болезни сестры, и поэтому хорошо понимала, какой шок, должно быть, испытал Майкл, когда она появилась в галерее с детьми. Сочувствие было ей знакомо, но то, что сделал Майкл, было просто неслыханно. Жестоко, как и сказала Эва, ведь больше всего на свете ей хотелось продолжить свою карьеру и выставить как можно больше работ. Майкл словно морковкой перед ее носом размахивал, но Эва ни за что на свете не возьмет эту морковку, если из-за этого будущее детей окажется под угрозой!

Майкл совершенно растерялся, обнимая всхлипывающую Эву. Он не был уверен, что почувствовал – злость или обиду, когда она сказала: «Я никак не ожидала, что ты настолько жестокий…» Что она имела в виду? Эва считала его холодным и закрытым человеком, это очевидно, но неужели она верила в то, что эти его черты напускные и он не будет с ней так жесток? Майкл совершенно не представлял, о какой жестокости она говорила, и рассчитывал на то, что его предложение понравится Эве. Что жестокого в том, что он пригласил ее выставить свои фотографии в одной из галерей?

Ответ словно громом поразил Майкла, и каждый мускул его тела напрягся.

– Эва, неужели ты думаешь, что мое предложение – это всего лишь еще один способ откупиться от тебя? – отчетливо спросил он. – Думаешь, я предлагаю тебе сделать выставку в галерее в обмен на твое молчание о Рейфе?

– А разве нет? – жалостливо всхлипнула она, смахивая слезы, которые капали на рубашку Майкла.

И в самом деле, а разве нет? Теперь-то Майкл точно понимал, что чувствовал!

– Знаешь что, Эва, – с непоколебимым спокойствием в голосе ответил он, – с первого взгляда на тебя я понял, что ты вспыльчивая и прямолинейная, но я и представить себе не мог, что ты еще и настолько грубая, что станешь обвинять меня в шантаже!

– Тебе тоже не нравится, когда тебя обвиняют…

Нет, Майклу это не нравилось, тем более что после прошлой ночи ему показалось, что Эва начинает доверять ему, так же как и он доверял ей. Но он ошибся!

Он взял ее за предплечья и отстранил от себя, сверля ее блестящими карими глазами.

– Посмотри на меня, Эва, – строго сказал Майкл; Эва не поднимала взгляда от влажного пятнышка на его рубашке. – Я сказал: посмотри на меня, черт возьми! – повторил он.

Из-под мокрых ресниц на него смотрели печальные синие глаза, лицо было белее мела.

– Я никогда… Я не говорила «шантажировать»…

– Да и говорить не надо было! – Майкл крепко стиснул зубы, на подбородке пульсировала жилка. – Все и так было понятно из твоих других обвинений… в жестокости и холодности. – Он выпустил ее руки, обошел вокруг стола и встал у окна во всю стену с видом на Елисейские Поля, не обращая внимания на величие пейзажа. – Эва, я думал, что ты уже достаточно узнала меня. Я думал, мы понимаем друг друга… Да какая разница, что я себе думал? Ты такая же, как и все, – упавшим голосом добавил он, – тебе лучше уйти, пока мы не наговорили друг другу того, о чем пожалеем после.

Одного взгляда на Майкла было достаточно, чтобы понять, что он напряжен: плечи приподняты, прямая спина, руки в карманах брюк, ноги слегка расставлены. Он выглядел неприступным, как скала. Неужели из-за ее слов? Неужели из-за того, что она предположила, будто бы он пытался купить ее молчание, и потому предложил ей провести выставку?

Если говорить в таких выражениях, то звучит крайне неприятно, осознала Эва, содрогнувшись; тем более что Майкл сказал не совсем такие слова…

Как именно он сказал?

Он хочет предложить ей, Эй Джи Фостер, возможность выставить тибетские фотографии в любой из галерей «Архангел».

Ни слова о близнецах, Рейфе или о чем-то другом; просто деловое предложение.

Неужели Майкл в самом деле предлагает ей возможность выставить ее работы безо всяких обязательств или условий?

Эва провела кончиком языка по губам и глухим от слез голосом сказала:

– Если я ошиблась…

– Еще как! – пробурчал в ответ Майкл.

Ей совсем не нравился ни его ледяной тон, ни то, что он стоял к ней спиной и все смотрел на оживленную улицу.

– …то прошу прощения, – робко докончила она.

– Очень благородно с твоей стороны! – На сей раз Майкл обернулся; на лице застыло насмешливое выражение, одним взглядом черных глаз он безжалостно сровнял Эву с землей. – Я не могу говорить об этом прямо сейчас, Эва, – подытожил он.

– У тебя сейчас другая встреча?..

– Нет, я просто не могу… Думаю, сейчас лучше оставить эту тему, – категорично ответил Майкл.

Его ледяной, неумолимый тон заставил Эву содрогнуться. Майкл в самом деле был вне себя от ярости, и неспроста: Эва наговорила ему таких несусветных глупостей!

– Значит, поговорим после? Дом… Э… У тебя? – На лице Эвы застыла гримаса, щеки зарделись от стыда за то, что она едва не назвала квартиру Майкла «домом».

Его квартира была роскошной, но не имела индивидуальности, а потому назвать ее домом Майкла было нельзя, а ее домом и подавно.

Губы Майкла искривились в усмешке, он понял, почему Эва раскраснелась.

– Да, может быть, мы поговорим об этом, когда я вернусь.

Эва нахмурилась:

– Может быть?

Майкл глубоко вдохнул, пытаясь совладать с собой.

– Сейчас я не уверен, что нам есть о чем говорить, – он пожал плечами, – но всегда есть надежда на то, что я передумаю.

Тема закрыта, с тоской подумала Эва, по крайней мере, сейчас Майкл не станет продолжать разговор. Если его предложение, как он говорил, было сугубо деловым, то она не могла винить его за то, как он воспринял ее слова! Своими словами и слезами Эва умудрилась разрушить хрупкий мир, с таким трудом установившийся между ними и подвергшийся испытаниям близостью прошлой ночью.

– Я пойду, – сказала она, – я… во сколько тебя ждать к ужину?

Губы Майкла тронула усмешка в ответ на старания Эвы не называть «домом» его квартиру во второй раз.

– Не знаю, – равнодушно ответил он; Майкл не знал, стоит ли вообще ужинать в ее компании сегодня. Не он ли утром решил, что Эва и близнецы делали его дом слишком уютным и комфортным? Комфортным для него?

Теперь, когда Эва проявила к нему недоверие, Майкл был не в настроении проводить домашний вечер в ее компании.

– Я могу задержаться, так что закажи себе что-нибудь на ужин, – сказал он, садясь за стол. – Не могла бы ты попросить Мари зайти ко мне, когда будешь уходить? – как бы между прочим сказал Майкл, придвинул поближе макеты каталога парижской галереи «Архангел» и принялся их просматривать.

Эва в последний раз посмотрела на склонившегося над бумагами Майкла и вышла, чувствуя себя отвергнутой…

Электронные часы на прикроватном столике показывали без десяти двенадцать, когда в тишине Эва услышала звук поворачивающегося ключа в замке. Она прислушалась; Майкл зашел, положил ключи в стеклянную чашу на столике в прихожей, где лежал запасной ключ, который он дал ей пару дней назад, затем тихо задвинул портфель под столик и тихо прошел на кухню.

Эва слышала каждое его движение, потому что специально оставила дверь своей комнаты приоткрытой, прежде чем пару часов назад улеглась в кровать.

День выдался ужасный, и дети, как и следовало ожидать, быстро догадались о том, что Эва напряжена, когда она спустилась за ними, и весь день малютки капризничали и не слушались. Дома они вели себя не лучше: за ужином бросались друг в друга едой, а во время купания брызгались друг на друга водой.

Эва вздохнула с облегчением, когда уложила их спать. Тогда же она поняла, что этот долгий вечер ей предстоит провести в одиночестве…

В девять Майкла еще не было дома, и Эве было так тоскливо, что не хотелось ужинать одной, и она решила поджарить себе гренок, а когда принялась за еду, то очень себя пожалела.

Она всегда любила уединение; только в университете Эва жила в общежитии, а после переезда в Лондон стала жить одна. Три месяца назад ее уединение нарушили дети, но, несмотря на это, Эва никогда не чувствовала себя одинокой, разве что усталой, когда укладывала их спать. Сегодня она очень явно ощутила одиночество…

Она осознавала, что слишком быстро привыкла проводить вечера с Майклом, начала ценить и наслаждаться их спокойными ужинами, разговорами и даже молчанием, которое не было неловким, а говорило о том, что они понимают друг друга. А сегодня одиночество обступало ее со всех сторон, и Майкл должен был быть здесь.

Он заставил ее проводить долгие часы, размышляя о том, где он и чем занят. Он уж точно был не на деловой встрече, скорее всего, все это время он проводил в приятной компании. С другой женщиной.

С другой женщиной?

Кажется, Эва видит себя как одну из женщин Майкла, а ведь она таковой не была, ведь правда? Нет, не была, куда ей! Эва и не думала спросить Майкла, есть ли у него кто-нибудь, а он не собирался добровольно делиться этой информацией.

Конечно, у него кто-то был! Какая Эва глупая, что не догадалась раньше! Майкл был хорош собой, он оказался интересным человеком и опытным, страстным любовником, к тому же он был очень богат, и Эва не сомневалась в том, что у такого мужчины есть постоянная подруга. Была ли она с ним в тот вечер?

Эва с тяжелым сердцем сказала себе, что ей до этого нет никакого дела. Да, накануне ночью он занимался с ней любовью, но это вовсе не повод для ревности, раз уж сегодня он наслаждается обществом другой девушки.

Одна эта мысль оскорбляла Эву, и она ревновала, потому что, сидя в полном одиночестве в его квартире, дожидаясь его, Эва понимала, что влюбилась!

Он ей совсем не пара, Майкл Д’Анджело никогда не полюбит ее, ведь она заявляет, что его брат – отец ее племянников, да и разве можно влюбляться сейчас? И все же именно это с Эвой и случилось. Как же теперь ей оставаться в доме Майкла до возвращения Рейфа? Эва не знала, как быть, она…

– Эва?

Ее сердце екнуло, пока она лежала в постели, переживая из-за того, что влюбилась в мужчину, который никогда не будет с ней, который никогда не позволит себе полюбить ее, Майкл вышел из кухни и, увидев приоткрытую дверь ее спальни, решил проверить, не спит ли Эва.

– Не надо притворяться, что спишь; через стенку я слышу, как ты мысленно обвиняешь меня.

– Обвиняю? – с вызовом переспросила Эва, резким движением усаживаясь в постели, несмотря на то что на ней был всего лишь хлопковый топ и свободные шорты; она насупилась и сурово посмотрела на силуэт Майкла в проеме открытой настежь двери. – Я не имею на это права, – язвительно заговорила она, – ведь я отнюдь не желанный гость в твоем доме!

– Мне кажется, то, что случилось прошлой ночью, доказывает обратное, – устало возразил Майкл, проведя рукой по густым волосам; последние два часа ему не давала покоя головная боль. А теперь еще и Эва сидела перед ним в одном легком топе, волосы цвета воронова крыла разметались по плечам, и сердце Майкла забилось чаще.

– Ты…

– Ты поела?

– Я… нет, не поела. – Резкая смена темы застала Эву врасплох, и она тихо добавила: – Съела только гренку.

Майкл быстро кивнул:

– Я сейчас пойду на кухню, сделаю омлет. Ты будешь?

– Ты тоже не ел?

– Нет. – Он вздохнул.

– Я думала, ты был на каком-то ужине.

Майкл покачал головой:

– Я весь вечер работал.

Эва поборола прилив радости, услышав это признание.

– Не знала, что ты умеешь готовить.

– То, что я могу приготовить омлет, не означает, что я умею готовить, – сухо ответил он, – и я не говорил, что не умею; я сказал, что не готовлю.

– Это просто слова, – кивнула Эва; сейчас на сердце у нее было легко, не в пример началу вечера, ведь теперь она знала, что Майкл был не на свидании с другой женщиной.

– Так ты будешь омлет или нет? – Майкл надеялся на то, что после еды головная боль утихнет, но Эва была такой сексапильной, чуть растрепанной, что его тело сразу же ответило сильной эрекцией, пульсирующей в унисон с головной болью.

– Да. – Она откинула покрывало, опустила на пол голые ноги и встала с постели, пройдя по ковру за халатиком, который лежал на стуле.

За эти несколько мгновений Майкл успел полюбоваться нежной светлой кожей, парой свободных черных пижамных шорт и крошечного белого топа.

Майкл поспешил отвернуться, его мужественность выдавала его помыслы.

– Жду тебя на кухне.

– Я только…

Он не стал дожидаться, пока она договорит, круто развернулся на каблуках и ушел на кухню. От одного лишь взгляда на нее в этой сексуальной пижамке сердце его пустилось вскачь. Майкл перемещался по кухне с суровым лицом и готовил ингредиенты для омлета.

– Хорошо провел вечер на работе? – глухим голосом спросила Эва, встав в дверях кухни и наблюдая за тем, как Майкл взбивал яйца в глубокой тарелке.

– Нет, – он по-прежнему стоял к ней спиной, – а ты?

– Нет.

– Почему? Дети капризничали? – Даже не глядя на нее, не сводя глаз со сковороды, куда он влил взбитые яйца, Майкл знал о каждом ее движении, чувствовал, как она прошла по комнате и села за стол в центре комнаты.

Он слышал ее запах, цитрусовые нотки смешивались с ароматом горячей земной женщины.

– Да, немного. Но дело не в этом. Я… Я огорчилась из-за того, как мы с тобой расстались сегодня, – тихо призналась она.

Майкл не обернулся; он закрыл глаза и медленно досчитал до десяти, заставляя себя промолчать в ответ на ее признание. Если он что и понял из их сегодняшней ссоры, из сказанных Эвой слов, так это то, что для них обоих будет лучше, если Майкл будет впредь держаться от Эвы подальше. Поэтому тем вечером Майкл не пошел домой, а задержался на работе, не стал ужинать, и теперь у него разболелась голова.

Он положил порцию омлета на тарелку и поставил ее на стол; у него перехватило дыхание от одного взгляда на Эву – Майкл заметил, что она выглядела как никогда соблазнительно.

– Ешь, – сказал он, вернулся к плите и стал готовить омлет для себя.

– М-м-м, как вкусно, – одобрительно пробормотала Эва.

Майкл что-то пробурчал в ответ; есть ему не хотелось, но он все равно положил омлет на тарелку и сел за стол напротив Эвы.

Теперь Эва чувствовала себя еще более жалкой, чем прежде. Сначала она обрадовалась, узнав, что вечер он провел не на свидании, а на работе, но если раньше она могла лишь догадываться, насколько Майкл злится на нее, то теперь она видела его обиду своими глазами, а это было невыносимо!

Она ковыряла вилкой омлет, Майкл делал то же самое, монотонно тикали часы на кухонной стене. Оба молчали: Эва не могла придумать, что сказать Майклу, а он не хотел ничего говорить ей.

Майкл отодвинул стул, ножка скрипнула о плитку, и Эва почувствовала себя такой никчемной, что опустила глаза, не в силах сдержать слез. За прошедшие несколько дней она плакала больше, чем когда-либо!

– Эва… – Майкл сел на корточки и заглянул в ее лицо. – Почему ты плачешь? – ласково спросил он, кончиками пальцев смахнув слезинки.

– Сейчас?

Он улыбнулся:

– Мое предложение о выставке все еще в силе.

Она удивленно посмотрела на него:

– Правда?

Майкл кивнул и серьезным тоном добавил:

– Я не ставлю никаких условий и ни к чему тебя не обязываю.

Она облизала губы кончиком языка и сказала:

– Это очень щедро с твоей стороны после всего, что я наговорила тебе сегодня.

– Разве? – Майкл насмешливо поднял бровь. – Оба моих брата подтвердят: я просто стараюсь заполучить фотографа Эй Джи Фостер для галереи «Архангел».

У Эвы забилось сердце – она лелеяла надежду на то, что Майкл простил ей те ужасные слова, потому и снова обмолвился о предложении.

– Понятно.

– Едва ли. – Майкл пристально вгляделся в лицо Эвы и осторожно пригладил выбившуюся прядь волос на ее виске. – Я боролся с этим весь вечер, Эва, – грудным голосом продолжал он, глядя на нее потемневшими глазами, – а теперь, когда ты рядом со мной, я сдаюсь!

Эва сглотнула:

– С этим?

– С этим! – Он взял ее ладонь в свою, встал и потянул Эву за собой. – Я хочу заняться с тобой любовью, – сдавленно сказал Майкл, – ты хочешь меня?

Самое лучшее, самое разумное решение – сказать ему «нет», уйти в свою комнату и закрыть за собой дверь. Майкл поймет, что это ее окончательный ответ. Так будет разумно.

– Да. – Вот и ответ. Она хотела Майкла, страсть сводила ее с ума. И даже если эта ночь будет единственной, Эва возьмет все, что эта ночь уготовила ей.

Глава 10

Майкл неровно вздохнул, услышав, как всегда, прямолинейный ответ. Конечно, этого и стоило ожидать от Эвы, но он не смел и надеяться.

– У тебя или у меня? – спросил он, крепко обнимая ее за талию; чудесным образом головная боль отступила.

– Какая разница? – Ее руки скользнули вверх по его груди и плечам, Эва запустила пальцы в его волосы на затылке.

И правда, не важно где, важно, что Майкл будет с Эвой. Мысли о том, как он займется с ней любовью, не давали ему покоя целый день.

– Где бы мы этим ни занялись, мне кажется, ты слишком разодет, так не пойдет! – поддразнила его Эва.

Они и в самом деле выглядели смехотворно: Эва в пижаме, а Майкл в белой шелковой рубашке, брюках и жилетке, пиджак висел на спинке стула.

– Сначала в душ, – сказал он, – кое-кто работал весь день и весь вечер. – И он без особых усилий взял Эву на руки.

– Ой! – Она рассмеялась, обхватив его за шею, чтобы крепче держаться, и Майкл понес ее по коридору к себе в спальню.

Не останавливаясь на пороге, Майкл толкнул дверь и вошел в темную комнату, направившись прямиком в ванную.

Эва широко раскрыла глаза:

– Я увижу, как ты принимаешь душ?

– Ты примешь душ со мной, – грудным голосом поправил ее он.

– Но я уже мылась сегодня, – сквозь смех возмутилась Эва.

Майкл посадил ее на крышку унитаза и включил свет. Почти половину площади просторной и богато убранной ванной комнаты занимала душевая кабина со стеклянными раздвижными дверями. Пол и стены были облицованы плиткой терракотового и кремового цветов с позолоченными вставками в душе, там стояла двойная раковина, а на змеевике висело полдюжины золотистых пушистых полотенец.

– Со мной ты еще не мылась, – ответил Майкл. Не сводя с нее черных глаз, он снял галстук, затем расстегнул и снял жилет, бросив обе вещи на узкую мраморную скамейку, стоявшую вдоль стены.

Эва как зачарованная следила за ним: Майкл расстегнул пуговицы на рубашке, обнажая загорелую мускулистую грудь и спину. Гора одежды на мраморной скамейке все росла, а Эва думала лишь о том, что сейчас они вместе примут душ.

Тело у Майкла было умопомрачительное: спортивная фигура, ни грамма лишнего веса, мышцы идеальной формы, оливковая кожа и темные шелковистые волоски по центру груди и… У Эвы перехватило дыхание, когда руки Майкла опустились к молнии на брюках; он расстегнул ширинку, лицо Эвы залилось краской, и она быстро перевела взгляд на его лицо.

– Тебе не кажется, что после вчерашнего это справедливо? – глухим голосом спросил он.

Вчера Эва была совершенно обнаженной, а Майкл полностью одетым.

– Да, – почти шепотом ответила Эва. Она была благодарна ему и решилась на сей раз не отводить взгляда, Майкл снял туфли, носки и брюки и остался в черных трусах, обтягивающих его стройные бедра и нисколько не скрывающих, насколько он был возбужден. И вот он стоит перед ней совершенно обнаженный, ослепительный, идеальный, прекрасный, как греческая статуя, а его орган гордо смотрит вверх.

Эва не отдавала себе отчета в том, что, любуясь мужественной красотой Майкла, она проводила кончиком языка по губам, и это лишь раззадоривало и больше возбуждало его.

– Боже мой, Эва…

Хриплый голос позвал ее, и она быстро перевела страстный взгляд. Майкл прерывисто дышал, все его тело было подобно натянутой струне, кулаки крепко сжаты в ожидании того, что будет дальше.

Эва знала, что она собиралась сделать. Прошлой ночью ей тоже хотелось ласкать Майкла, и теперь его нагота приглашала воплотить в жизнь ее фантазии.

Глядя в глаза Майкла, Эва встала и подошла к нему, остановившись совсем рядом, и только тогда опустила взгляд. Кончиками пальцев она провела по его груди и животу и обхватила пальцами его длинный и нежный орган.

– Эва! – Майкл простонал, крепче сжимая кулаки, его бедра инстинктивно подались вперед, навстречу ее пальцам.

Она опустилась на колени и снова провела кончиком языка по губам, затем, глядя Майклу в глаза, коснулась большим пальцем увлажнившейся головки члена и слизала с него серебристую капельку. Эва почувствовала сладковато-солоноватый вкус – вкус Майкла. Этот вкус хочется ощущать всегда, и страсть Эвы все разрасталась. Она подула на нежную кожу головки его члена, наклонилась ближе и взяла его в рот целиком.

– Эва, я, наверное, не смогу… Святые небеса! – простонал Майкл, почувствовав, что все глубже погружается в ее рот, а ее язык сладко ласкал его самые нежные места.

Она снова и снова повторяла те же ласки, лизала, посасывала и захватывала его все глубже и глубже, пальцами сжимая его у основания и лаская его в том же ритме. С каждым движением он погружался все глубже, и вот Майкл почувствовал, как его член скользнул в ее горло.

– Остановись, прошу тебя! – Он схватил ее за плечи, прожигая полными страсти черными глазами, и встретил томный взгляд ее синих глаз, но губами Эва все еще сжимала его внушительный орган. – Если ты не остановишься, меня надолго не хватит. – Он прерывисто вздохнул в ответ на игривое движение ее языка по его нежной коже. – Не хочу кончить прежде, чем войду в тебя, – сквозь зубы сказал он, с трудом сдерживаясь. Его раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, он хотел позволить Эве закончить, подарить ему сладкие ласки, пока он не изойдет в ее горячий рот, а с другой – он мечтал о том, чтобы войти в нее и лишь тогда кончить. – Прошу тебя, Эва, – взмолился он.

Эва опустила плечи, села на корточки, медленно скользя раскрасневшимися припухлыми губами по его члену, неохотно выпуская его, и подняла томные, потемневшие от страсти глаза.

Майкл усмехнулся в ответ на ее укоризненный взгляд, взял за локти и помог Эве встать.

– Поверь, я тоже не хочу останавливать тебя! – Он игриво щелкнул ее по кончику носа и сладко вздохнул, наблюдая за тем, как Эва проводит языком по губам, смакует его вкус, от удовольствия прикрыв глаза.

Ее заводило ласкать и целовать его, грудь набухла от возбуждения, меж бедер стало влажно; Эва сгорала от желания почувствовать Майкла внутри. Все ее сомнения о его холодности рассеялись: он хотел ее так же сильно, как и она его!

Майкл снял халатик с ее плеч, дрожь пробежала по ее телу, и халатик упал на пол. Майкл посмотрел на ее набухшую грудь, на твердые соски, выпиравшие из-под тонкой ткани топа. Эве не нужно было смотреть на себя, чтобы убедиться в том, как сильно ее желание: она и так чувствовала влагу и жар своего возбуждения.

Ни одна супермодель в изысканном шелковом и кружевном белье не сравнится с Эвой; такой желанной она была в этом самом простом пижамном топе и шортах. Было что-то такое женственное в том, как сидели мужские шорты на ее бедрах и как проглядывали сквозь ткань топа ее возбужденные соски.

Глядя в глаза Эвы, Майкл приподнял топ, снял его и бросил на пол, склонил голову и принялся целовать ее полную обнаженную грудь, которая, как он уже успел узнать, идеально помещается в его ладони, и ему не терпелось снова почувствовать вкус ее сладких сосков. Майкл медленно поцеловал сначала один сосок, потом другой, подцепил пальцами резинку ее шорт и спустил их, услышал едва уловимый аромат ее возбуждения, упал на колени и зарылся лицом в ее черные завитки.

– Так не честно! – воскликнула Эва, отступая от Майкла на шаг. – Раз ты не даешься, то и я не дамся, – грудным голосом объяснила она в ответ на его вопросительный страстный взгляд. – Ты открыл кран, пар уже заполняет комнату, подумай, сколько воды мы тратим впустую!

– Нашла время рассуждать о практичности! – усмехнулся Майкл, взял Эву на руки и понес в душевую кабину.

– Тебе это нравится, да? Майкл! – взвизгнула Эва, когда он ступил под струю воды, все еще держа ее на руках.

Он посмотрел на нее; струи воды стекали по его волосам и крепкому телу.

– Еще как, – ответил он, страстно целуя ее, и поставил Эву на ноги.

От наслаждения у нее кружилась голова. Тогда Майкл выдавил на ладонь немного геля для душа, не отрывая взгляда от Эвы, и принялся намыливать ее тело, лаская его умелыми руками.

– Теперь я, – прошептала Эва и принялась точно так же ласкать и его.

Майкл держался столько, сколько мог, но возбуждение было таким сильным, что он взял из рук Эвы флакон с гелем для душа, поставил его на место, перекрыл воду, снова взял Эву на руки и понес ее в спальню, даже не остановившись, чтобы взять пару махровых полотенец.

– Кровать будет мокрая! – Он не услышал ее возражений, положил Эву на кровать и лег рядом с ней.

– Ну и что? – прохрипел Майкл, уткнувшись носом в ее шею и покрывая поцелуями нежную кожу. Он опускался все ниже, лаская ее полную грудь, а затем округлый живот.

– Войди в меня, Майкл, – простонала Эва, умоляюще глядя на него потемневшими от страсти глазами, – прошу тебя!

На губах Майкл все еще чувствовал ее вкус. Держа руки на бедрах Эвы и не сводя с нее глаз, он стал медленно проникать в нее, заставляя себя двигаться как можно медленнее. С каждым движением он погружался все глубже и глубже в нее, его мужественность проникала внутрь по тесному жаркому тоннелю; Эва в порыве страсти подалась ему навстречу, обхватила его ногами, стопами касаясь спины Майкла, и привлекла его настолько близко, насколько это было возможно.

Майкл жадно поцеловал ее, и Эва простонала от наслаждения. Он заполнил ее полностью, и теперь начал двигаться вперед и назад. Эва обхватила его за плечи, двигая бедрами в такт ритму его тела; она забывалась в своей растущей страсти, отдавалась его поцелуям и языку, который повторял движения его мужественности. Майкл наклонился к ее груди и стал ласкать губами и языком ее сосок, дразнить нежную кожу, покусывать, и Эва закричала от наслаждения.

– Майкл! – взмолилась она. Удовольствие было почти невыносимым, Майкл двигался все быстрее, входил в нее все крепче, Эва впивалась ногтями в его кожу, и ей показалось, что страсть поднимает ее все выше и выше над бездной невиданного раньше наслаждения.

Ее голова металась из стороны в сторону на подушках, дыхание было прерывистое, Эва то всхлипывала, то громко стонала, и, наконец, оргазм жаркой волной разлился внутри ее, и Эва закричала. Почти сразу же закричал и Майкл, запрокинув голову назад и выгнув спину, и Эва почувствовала, как он исходит в нее, как пульсирует его мужественность, пока длился ее оргазм.

Шли минуты, а может, и часы, наслаждение было испито до дна, но в тяжелом воздухе все еще витали тепло и чувственность, слышалось прерывистое дыхание. Эва никогда не испытывала ничего подобного. Она и представить себе не могла, что может быть так…

– Боже мой, что я наделал? – вдруг произнес Майкл и приподнялся на локтях, вопросительно глядя на Эву сверху вниз. – Мне так жаль, Эва, – досадовал он, – это…

– Очередная ошибка? – Эва уже пришла в себя, и она не могла не заметить, каким угрюмым был Майкл. Его лицо не выражало ничего, а ей хотелось видеть перед собой того счастливого и страстного любовника, каким он был только что!

Майкл поджал губы:

– Я этого не говорил…

– И не надо! – От обиды и унижения слезы брызнули у Эвы из глаз, и она отвернулась. – Теперь слезь с меня, – равнодушно сказала она, не глядя на Майкла. Ей не верилось, что всего несколько мгновений назад они… Как бы она ни назвала то, чем они занимались, это было неправильно. Пусть Эва и была влюблена в Майкла, но то, как он себя вел, что говорил ей теперь, лишь подтверждало, что Майкл всего лишь желал ее, но даже это он считал ошибкой.

– Я сказала, слезь с меня, Майкл! – настойчиво воскликнула Эва и ударила его ладонями в грудь.

– Ты не понимаешь…

– Нет, я прекрасно понимаю, Майкл, – сказала Эва, стараясь скрыть за иронией глубокую обиду, – давай, слезь с меня…

– Я не надел презерватив, Эва! – перебил ее Майкл; он медленно вышел из нее и лег рядом, укоряя себя за то, что не подумал о ее защите. – Я не надел презерватив…

Последний раз такое произошло с Майклом четырнадцать лет назад, когда он был с Эммой, и нужно было избежать этого и теперь. Не хватало, чтобы теперь и Эва забеременела. Она и так обессилела, заботясь о полугодовалых племянниках, а если и сама сейчас забеременеет, то это будет подобно катастрофе.

– Эва…

– Не надо…

Майкл протянул руку, хотел коснуться ее, но Эва отодвинулась.

– Тебе повезло, Майкл, – с издевкой продолжала она, – я здорова, к тому же сейчас принимаю противозачаточные, врач прописал.

Эва заметила, какое облегчение Майкл испытал, услышав эти слова. Она резко отвернулась от него, чтобы не показывать, что ей до слез обидно, ведь она любила его, а он…

– Это еще более унизительно, чем в прошлый раз, – безразличным голосом сказала Эва.

– Врач прописал? – медленно спросил Майкл.

– Да, у меня нерегулярные и болезненные месячные, – безучастно ответила она и с усмешкой добавила: – Повезло тебе, да?

– Нам обоим повезло, Эва.

– Я не хочу устраивать еще один разбор полетов, Майкл! – Эва резко встала, зашла в ванную, набросила и завязала халат, затем собрала остальные вещи. Она не заплачет при нем, плакать можно только в ее комнате. Хорошо, что они не пошли туда, иначе ей пришлось бы и дальше терпеть унижение: спать одной в постели, которая еще хранила жар и аромат их переплетенных тел. А Майкл, конечно, сразу же сменит белье, и больше ничто не будет напоминать ему о том, что Эва была с ним.

– Эва…

– Давай не будем, ладно? – огрызнулась она, снова зайдя в комнату.

Майкл сидел на кровати, взгляд его карих глаз был непроницаемый, и Эва отвернулась.

– Это было ошибкой. Приезжать сюда само по себе было ошибкой, – тихо добавила она, – и нравится тебе это или нет, но завтра мы с близнецами возвращаемся в Англию.

Майкл нахмурился:

– Ты права, мне это не нравится…

– Жаль! – без тени сочувствия ответила Эва. – Все равно, уверяю тебя, я именно так и сделаю.

– Ты…

– Это не обсуждается, Майкл. – Эва бросила на него грозный взгляд и твердым шагом вышла из комнаты, прошла по коридору в свою комнату.

С тяжелым стоном Майкл лег на спину. Он повел себя неправильно, с самого начала он неправильно вел себя с Эвой, а теперь он даже не пытался убедить себя в том, что все у них наладится.

Может быть, если бы Майкл рассказал ей о том, что случилось с Эммой, о его прошлом, если бы попытался объяснить, почему так не доверяет женщинам и почему так волнуется о контрацепции…

Нет, ответил он сам себе. Если бы он заговорил с Эвой об этом сейчас, то она бы не смогла правильно его понять и пропасть, разделяющая их, стала бы только шире. Если бы ему пришлось объяснять Эве, что эта его одержимость безопасностью была ради ее же блага, то Майклу пришлось бы долго ждать, пока Эва успокоится. Если когда-нибудь это вообще произойдет…

Глава 11

На следующее утро Эва машинально встала с постели, услышав детский плач, накинула халат, взяла детей на руки, отнесла их на кухню, усадила на стульчики и стала готовить завтрак, разговаривая с малютками между делом. Все это время она знала, что Майкл угрюмо сидит за столом и пьет кофе, он уже принял душ и надел костюм-тройку, светло-голубую рубашку и галстук. Майкл прекрасно знал, что Эва чувствует себя разбитой…

Прошлая ночь была прекрасной, Эва никогда не испытывала такого наслаждения, как вчера… А после она пережила такую боль, которой никогда раньше не чувствовала…

Майкл дал ей понять, что занимался с ней сексом, потому что хотел ее, и свои низменные желания он вполне удовлетворил прошлой ночью. А беспокоило его лишь одно: не забеременеет ли она после!

Слава богу, это было невозможно, а даже и случись такое, после всего, что он наговорил ей вчера, Эва бы никогда не призналась ему.

Этим утром она хотела только одного: купить обратный билет в Англию.

– Мне нужно уйти в галерею ненадолго, – хриплым голосом сказал Майкл, – я только передам Пьеру кое-какие дела на сегодня, и мне бы очень хотелось поговорить с тобой, прежде чем ты уедешь.

Глядя на Майкла поблекшими глазами, Эва сказала:

– Нам не о чем больше говорить.

– Не соглашусь, – выдавил из себя Майкл; он чувствовал, как у него пульсирует жилка на подбородке, а лицо его было бледным и угрюмым. Ничего удивительного, ведь он не сомкнул глаз прошлой ночью, снова и снова прокручивая в памяти последний разговор с Эвой.

Она покачала головой:

– Ты настоял на том, чтобы я осталась здесь, с тобой, только для того, чтобы я никому не рассказала о том, что Рейф отец моих племянников; я давно это поняла, Майкл, не смей этого отрицать, потому что мы оба знаем, что это чистая правда, – грозным тоном сказала Эва, увидев, что Майкл хочет возразить.

– Да, – со вздохом согласился он, – но мы уже закрыли эту тему…

– Я не закрыла, – возразила Эва, – и даю тебе слово, что я не собираюсь абсолютно ничего предпринимать до тех пор, пока не получу новостей от тебя или твоего брата Рейфа. Сегодня я улетаю. Нравится тебе это или нет. – Она была непреклонна.

Майклу это было не по душе; он знал, что им многое нужно было обсудить, прежде чем она уедет. Нет, он не мог дать ей уйти. Но выражение ее лица было таким холодным и непроницаемым, что Майкл понял – она не хочет слушать его, а ведь ему было так необходимо выговориться.

Он быстро встал:

– Я скоро вернусь, Эва, и я очень прошу тебя, из уважения ко мне, не уезжать, пока мы не поговорим.

– Из уважения к тебе? – Она подняла на него взгляд.

– Да, – ответил он.

Ее губы покривились в презрительной усмешке. Еще вчера Майкл целовал эти самые губы, ласкал ее всю!

– Не поздновато ли для таких формальностей? – иронизировала Эва, очевидно думая о том же, о чем и он.

Майкл поджал губы.

– Возможно, – согласился он, – но я все равно тебя об этом прошу.

Эва задержала на нем долгий взгляд и вздохнула.

– Хорошо, – кивнула она в ответ, – но это большее, на что я могу согласиться. Я собираюсь купить билеты сегодня.

– Есть еще наш семейный самолет…

– Ни я, ни близнецы на это не рассчитываем, – отчеканила Эва, думая лишь о том, чтобы Майкл поскорее ушел и оставил ее предаваться страданиям в гордом одиночестве, хотя об этом приходилось только мечтать, ведь с ней были несносные близнецы! – Чем скорее ты уйдешь, Майкл, тем быстрее вернешься, и я смогу уехать, – добавила Эва.

Майкл промолчал в ответ и не стал продолжать разговор.

– Я вернусь примерно через час, – кивнул он.

– Не стоит торопиться из-за меня, – ответила Эва.

Как же вышло, что после страстной ночи теперь они говорили друг с другом как посторонние? Майкл вел себя как дурак, вот и ответ. Он не объяснил все Эве как следует, а нужно было заставить ее выслушать его. Теперь он не знал, позволит ли Эва ему хотя бы попытаться исправить его ошибку…

Прошло около часа, когда раздался звонок в дверь. Эва усадила детей на стульчики и пошла открывать.

– Ты что, забыл свои ключи… – Она не договорила, увидев за дверью вовсе не Майкла. – Пьер? – удивилась Эва. – С Майклом что-то случилось? – быстро добавила она. Пусть бы Эва и злилась на него, переживала разочарование, но она любила Майкла, и она бы не пережила, если бы с ним что-то случилось.

– Мистер Д’Анджело? – повторил Пьер, озадаченно сдвинув брови. – Нет, я… Я не видел его сегодня утром.

Эва широко распахнула глаза:

– Он поехал в галерею, чтобы поговорить с тобой…

Пьер Дюпон состроил гримасу:

– Я еще не был в галерее сегодня.

Эва покачала головой:

– Ничего не понимаю…

– Ничего удивительного. – Гость тяжело вздохнул и провел рукой по уже взъерошенным темным волосам. – Я хотел поговорить с тобой, – угрюмо добавил он.

– Со мной? – Эва внимательнее посмотрела на Пьера. Выглядел он неважно: у него было бледное лицо, щеки покрылись грубой щетиной, а костюм был такой мятый, будто Пьер в нем и спал, даже по-английски он стал говорить не так хорошо. «Что с ним такое?» – подумала Эва.

– Мне бы не хотелось говорить в коридоре… Можно мне войти? – грудным голосом спросил Пьер. – Обещаю, я не отниму у тебя много времени.

Едва ли стоит приглашать Пьера войти в квартиру Майкла, особенно учитывая, как болезненно тот воспринял их последний разговор с глазу на глаз. Но раз уж Эва все еще злилась на Майкла и к тому же сегодня возвращается в Англию, – ей удалось забронировать три билета на дневной рейс, – то ее совсем не волнует, что Майкл подумает, если по возвращении домой застанет ее за беседой с Пьером.

– Конечно, проходи. – Она сделала шаг назад, пошире открыла дверь, впуская Пьера, и закрыла ее за ним. Затем Эва поспешила в комнату, дети вели себя подозрительно тихо последние несколько минут.

Она не могла и предположить, о чем Пьер Дюпон хотел поговорить с ней…

Майкл был вне себя. Он пришел на работу два часа назад, а теперь решил вернуться домой, потому что все тем утром шло наперекосяк. Пьер так и не появился в галерее, и Майклу пришлось звонить его жене, чтобы узнать, где он, но дома его тоже не оказалось, значит, он едет в галерею.

Еще полчаса он дожидался появления Пьера и объяснений по поводу его опоздания. Чем дольше он ждал, тем чаще возвращался в мыслях к тому, что Эва сейчас, может быть, уже едет в аэропорт; он нисколько не сомневался в том, что, если билеты есть, она обязательно их купит, и к черту Майкла с его объяснениями! Тогда он встал и ушел, оставив озадаченную Мари за старшую, а сам поспешил домой, надеясь застать Эву там.

Когда он открыл дверь, из квартиры не доносилось ни звука. Раньше тишина радовала его, а теперь ему стало тревожно. Он опоздал. Эва уехала и увезла детей!

У Майкла опустились плечи. Он зашел в гостиную и не поверил своим глазам: дети мирно спали в коляске, рядом стояли два чемодана, Эва тихо сидела в кресле, бледная и прекрасная, словно статуя Беллини.

– Эва? – тихо позвал он.

Она повернулась к нему, глядя на Майкла синими бездонными глазами.

– Все кончено, Майкл, – без тени эмоций сказала она.

Сердце в груди у Майкла перевернулось.

– Дай мне хотя бы шанс все объяснить…

– Тебе нечего объяснять, Майкл, – ответила тем же голосом Эва, – больше не нужно. Такси подъедет через пару минут, но… Я рада тому, что могу поговорить с тобой до того, как уеду. Чтобы извиниться. – Она неровно вздохнула. – Майкл, ты был прав… Это не Рейф.

Он непонимающе посмотрел на нее:

– Что – не Рейф?

Эва не смотрела на него, на губах у нее появилась грустная улыбка.

– Отец близнецов не Рейф.

– Не Рейф?

– Нет, – сдавленно ответила она.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, потому что сегодня утром сюда приходил их отец!

Майкл не мог поверить своим ушам.

– Что? Кто? Как это, сюда приходил? – сыпал вопросами он. – Никто ведь не знал, что ты здесь!

Эва по-прежнему не смотрела на Майкла, но в его голосе слышала растерянность.

– Ты видел Пьера в галерее утром? – глухим голосом спросила она.

Майкл вздрогнул:

– Нет, он не пришел на работу… Пьер? – резко переспросил он. – Ты хочешь сказать, что Пьер отец близнецов? – У него широко распахнулись глаза.

Да, именно это Эва и хотела сказать! Пьер Дюпон. Женатый мужчина, отец двоих детей, а теперь, видимо, и еще двоих.

Эва беспокойно встала:

– Видимо, с самого начала он не понял, как мы связаны с Рейчел, а вчера я назвала ее имя в разговоре с ним. Когда он присматривал за детьми, он заметил… – она сделала глубокий вдох, – понял тогда, что и цвет волос, и черты лица Сэма и Софи очень напоминают его собственных детей. Тогда он стал считать и пришел к выводу о том, что близнецы его дети. Это у него была связь с Рейчел в прошлом году в Париже, Майкл, – объяснила Эва. Она все еще выглядела шокированной. – Они встретились в галерее, а раз Пьер женат, он назвался другим именем…

– Рейф Д’Анджело…

– Да, – упавшим голосом согласилась Эва. – Он сказал это так уверенно, что у Рейчел не возникло и тени сомнений, – с грустью в голосе добавила она. – Кажется, он не раз делал это прежде, и свидания с тех пор назначает подальше от галереи. – Признание Пьера потрясло Эву, она и подумать не могла, что именно он окажется отцом близнецов. Да и как можно было, ведь Рейчел отчетливо сказала, что их отца зовут Рейф Д’Анджело?

Теперь Эва ясно себе представляла, как Рейчел и Пьер встретились, как понравились друг другу, как Пьер назвался чужим именем, чтобы провернуть свой грязный план и очаровать легкую на подъем англичанку. Узнав правду, Эва поняла, что очаровательный Пьер именно тот мужчина, который вполне мог понравиться ее сестре!

Вот почему Эве было так сложно представить сестру рядом с Д’Анджело, когда она познакомилась с Майклом, приняв его за Рейфа: Майкл был слишком сложным персонажем для Рейчел. Такие ей не нравились. Но, к несчастью, такие нравились Эве.

Она любила Майкла со всеми его сложностями или даже из-за них, ведь с ним никогда не будет скучно, как было с другими. А что до секса!.. В этом он тоже был очень сложным, а значит, их связь будет глубже, чем просто связь двух тел. Эва твердо знала: ни с одним мужчиной никогда ей не будет так сладко, как было с Майклом.

Но ничего из этого не отменяет того, что Эва была не права: Рейф Д’Анджело не был отцом близнецов. Она и дети оставались в доме у Майкла под ложным предлогом… И ей нельзя оставаться здесь, нужно уезжать, пока она совсем не расклеилась.

– Так что я была не права все это время, Майкл, а ты был прав. Рейф не отец близнецов, – машинально повторила она, – и я прошу прощения за… За все неприятности, которые я доставила твоей семье.

– Эва…

– Мы с детьми взяли билеты на дневной рейс… – она наклонилась и взяла стоявшую на полу сумку, – и такси приедет с минуты на минуту, так что…

– Эва, прости меня!

Теперь она посмотрела на Майкла, не чувствуя никакой радости при взгляде в его угрюмое лицо и ничего не выражающие черные глаза.

– Тебе не за что просить прощения, Майкл, – Эва устало покачала головой, – я совершила ошибку… Боже, а когда я думаю о том, что могла наломать еще больше дров, если бы ты меня не остановил! – простонала она. – Я могла влезть в жизнь твоего брата со своими обвинениями и разрушить его семью!

Майкл это знал, потому и сделал то, что сделал. Но теперь тревожило его не это.

– Что думает делать Пьер?

Эва прикрыла глаза, стараясь сдержать слезы, и прикусила нижнюю губу:

– Я… Он должен поговорить с женой, во всем сознаться, не скрывая, что он не раз изменял ей, Сэм и Софи – живое тому подтверждение, и посмотреть, что она скажет в ответ на это.

– А он как думает, что она скажет?

Горькая улыбка появилась на губах Эвы, когда она открыла глаза.

– Он не знает. Он, кажется, не спал всю ночь, думал, как поступить, и решился прийти ко мне утром и во всем признаться. – Она состроила гримасу. – Жене-то признаваться в изменах, наверное, не так-то и легко.

– Справедливо, – мрачно ответил Майкл; ему было отвратительно слышать, что его сотрудник не просто использовал галерею как место знакомства со всеми этими женщинами, но еще и прикрывался именем его брата.

В этом отчасти, как он понял, были виноваты все трое братьев, потому что ни один не проработал в галерее достаточно долго, чтобы разглядеть, каким двуличным человеком оказался Пьер. Майкл обязательно поговорит с ними об этом вскоре, хотя теперь, когда Габриэль обосновался в Лондоне с Брин, Рейф в Нью-Йорке с Ниной, а Майкл в Париже, будет легко проследить за тем, чтобы подобное не повторилось.

Но сейчас для него важнее были Эва и дети.

– Какие есть варианты?

Эва снова сглотнула:

– Она либо разведется с ним и заберет детей, либо все останется как прежде, либо… Либо они останутся вместе, и она согласится взять детей в свою семью…

– Только через мой труп! – воскликнул Майкл; он подошел к Эве и положил ладони ей на плечи. – Этому не бывать, – твердо сказал он, – я не позволю.

Она покачала головой:

– Разве не об этом ты предупреждал меня? Ты говорил, что так может случиться, если бы Рейф оказался их отцом.

– Я говорил так до того, как узнал тебя, – ответил Майкл, – до того, как убедился в том, насколько ты любишь их и чем тебе пришлось ради них пожертвовать. – Его лицо смягчилось при взгляде на спящих малюток. – Ты любишь их как своих собственных.

– Ну… да. – Она прокашлялась, ее голос дрожал. – Но дело в том, что они не мои, – Эва вздохнула, – а Пьер и его жена могут дать им уже готовую семью…

– Семью, в которой папаша бабник, а мама постоянно страдает от его измен!

Она пожала плечами:

– Судья наверняка посчитает, что с ними детям будет лучше, чем с одинокой женщиной.

– Этому не бывать, Эва, – сурово ответил Майкл.

Она посмотрела на него с грустью в глазах:

– Я понимаю, что ты влиятельный человек, Майкл, но я не вижу, чем ты можешь помочь, если Пьер и его жена решат забрать детей.

– Я что-нибудь придумаю. Никто не отнимет их у тебя, – заверил ее Майкл, – ты любишь их, и это твои дети. Они должны быть с тобой.

Печальная улыбка тронула ее губы.

– Спасибо тебе за такие слова, а ведь поначалу ты думал, что я…

– Я ошибался, черт возьми!

– Но это не меняет того, что Пьер их биологический отец, – возразила Эва.

– Это еще нужно доказать. Может быть…

– Аккуратнее, Майкл, – предостерегла она, – моя сестра была очень разной, в том числе и чересчур доверчивой, раз Пьеру удалось так легко обвести ее вокруг пальца, но она уж точно никогда бы не стала встречаться с двумя мужчинами одновременно. Пьер точно отец Сэма и Софи.

Майкл не мог допустить, чтобы у Эвы отняли детей. Увидев, как сильно она любит их, сколько сил им отдает и как малютки счастливы с ней, ему казалось невообразимой жестокостью разлучать их.

Он поджал губы:

– До чего вы договорились с Пьером?

Эва тяжело вздохнула и покачала головой:

– Я сказала, что собираюсь сегодня улететь, и оставила ему свой адрес в Англии, чтобы он мог связаться со мной, когда во всем разберется. – В ее глазах стояли слезы. – Майкл, мне нужно вернуться домой. Я чувствую… Может, я ошибаюсь, но я чувствую, что там мы с детьми будем в безопасности. – К тому же она очень надеялась на то, что, вернувшись в свою квартиру, случившееся с ней в Париже будет вспоминать как страшный сон. И все случилось по ее вине, когда она решила отыскать отца близнецов…

Она никак не ожидала, что их отцом окажется вовсе не Рейф Д’Анджело. И уж тем более она не представляла, что влюбится в его брата Майкла, а эта любовь окажется не взаимной, пусть даже они и занимались сексом.

Эва моргнула, не давая слезам упасть, и расправила плечи. Раздался звонок в дверь.

– Это такси.

Майкл ответил с горькой усмешкой:

– Я отвезу тебя в аэропорт…

– Лучше не надо, – оборвала его она, – простимся здесь. – Эва не могла посмотреть на него, вынести этот мрачный взгляд, она бы разрыдалась. – Ты был очень добр…

– Нет, не был…

– Да, был! – воскликнула Эва. – Под маской отстраненного и холодного человека скрывается один из самых добрых людей на свете. Дети тебя просто обожают, – добавила она.

В дверь позвонили еще раз.

– Мне в самом деле пора.

У Майкла опустились руки – Эва была настроена решительно, а он не знал, как ее остановить.

– Что насчет выставки? – Он вздрогнул в ответ на смешок Эвы. – Неужели я только что это сказал?

– Ты прежде всего бизнесмен. – Она пожала плечами и подошла к коляске. – Если ты серьезно…

– Да, я серьезно.

Она кивнула:

– Тогда я свяжусь с тобой.

– Когда? – спросил он, взял ее чемоданы и пошел следом, зная, что интересуется вовсе не из-за выставки, а хочет знать, когда увидит ее снова.

– Я не знаю, – вздохнула Эва, – сейчас трудно что-либо сказать… Я позвоню тебе, – сказала она, открыла дверь и поздоровалась с таксистом.

– Я отнесу чемоданы в машину…

– Не надо, прошу тебя, Майкл. – Она посмотрела на него, приподнялась на носочки и коснулась губами его щеки, в глазах стояли слезы. – Ненавижу долго прощаться. А ты нет? – И она пошла по коридору вслед за таксистом, даже не оглянувшись.

Майкл никогда прежде не думал об этом, но теперь, когда двери лифта закрылись, скрывая от него Эву и детей, он твердо знал, что ненавидит прощаться. Тем более с Эвой. И детьми…

Он так привязался к этим озорникам, ему нравилось ухаживать за ними, и он знал, что теперь в его доме воцарится гробовая, гнетущая тишина. Больше не будет ни детей, ни Эвы…

Ему ведь так и не удалось объясниться с ней по поводу вчерашнего недопонимания, а теперь и подавно не удастся это сделать!

Но прежде чем объясниться с Эвой, предстояло разобраться с Пьером…

Глава 12

– Майкл? – Эва широко распахнула глаза от нескрываемого удивления; на пороге в коридоре викторианского дома, в котором она жила последние три года, стоял Майкл.

Она улетела из Парижа четыре дня назад, и все это время сердце ее разрывалось от тоски по Майклу и от страха перед звонком от Пьера Дюпона – решалась судьба близнецов.

Вестей от него не было, и в сердце у Эвы понемногу зарождалась надежда на то, что Пьер решил ничего не предпринимать и дети могут остаться с ней. Может, это и смешно, но только эта надежда и помогала Эве не сойти с ума.

Какое это было чудо – видеть Майкла своими глазами! Снова увидеть его таким, какой он есть – белая рубашка, мягкий черный пиджак и джинсы. А ведь Эва уже и не надеялась снова повидать его, хотя столько раз это себе представляла! Представляла и невообразимо скучала по нему, крепко любила его.

– Я могу зайти? – угрюмо спросил он.

– Конечно. – Она сделала шаг назад, открыла дверь пошире, а затем закрыла ее за его спиной, снова отметив его высокий рост и широкие плечи, его стать на контрасте с тесным коридорчиком. – Располагайся в гостиной, – сказала Эва, проходя вперед, чтобы показать ему дорогу.

– Дети спят?.. – тихо спросил он, оглядевшись в пустынной гостиной. Вся обстановка отражала характер Эвы: присутствовали теплые цвета от золотистого до кремового, на диване лежали разноцветные подушки, в комнате стояли разноцветные стулья, на стенах в рамках висели некоторые из ее фотографий.

– Как ты догадался? – ласково рассмеялась она, приглашая Майкла присесть.

Он остался стоять и перевел взгляд с фотографий на стенах на Эву, повнимательнее вгляделся в ее лицо и заметил, что круги под глазами стали темнее, щеки ввалились еще больше, от волнения за детей Эва похудела еще сильнее с их последней встречи, если только не…

– Дети здоровы? – обеспокоенно спросил он.

– Да здоровее некуда. – Эва немного его успокоила.

– Хорошо, – кивнул он, – а ты?

Эва состроила гримасу:

– Насколько это возможно. От Пьера нет новостей.

Майкл расправил плечи:

– Это одна из причин моего приезда.

Эва замерла:

– Одна из причин?

Майкл кивнул:

– Пьер решил передать тебе все права на опеку и позволить официально усыновить детей, если ты согласна.

Будто гора упала с плеч Эвы, слезы радости брызнули из глаз, колени подкосились, и она, пошатываясь, опустилась в кресло, закрыла лицо руками и разрыдалась.

– Эва…

– Я в порядке, – сказала она, жестом давая Майклу понять, что волноваться не о чем, а сама старалась смахнуть слезы, – просто… Ты же не угрожал ему, не шантажировал, правда? – заподозрила неладное Эва, подумав о том, что, может, рано радоваться.

Майкл дипломатично улыбнулся:

– Я бы сделал все, что в моих силах, но вчера Пьер сам пришел ко мне и сказал, что они с женой после длительных обсуждений решили попробовать спасти их хрупкий брак. Близнецы будут только напоминать им о неверности Пьера. Я мог бы позвонить тебе вчера, я должен был так и поступить, – добавил он, – не стоило дожидаться, пока я приеду и скажу тебе все лично.

Эве было безразлично, когда она услышала эту новость, теперь ей было легко.

– А он не передумает? – с ноткой сомнения спросила она.

– Он пообещал, что не передумает, – уверенно ответил Майкл, – и раз уж в его услугах в галерее я больше не нуждаюсь, я подыскал ему другую работу, чтобы помочь ему придерживаться выбранного им же курса.

– Что же это за другая работа? – осторожно спросила Эва.

Майкл пожал плечами:

– Хочешь – верь, хочешь – нет, но мир галерей и домов аукционов очень тесен; Пьер достаточно умен, и он понимает, что если я захочу, то ему никогда не устроиться ни в одну галерею. Нигде, – мрачно добавил он.

– То есть ты ничем ему не угрожал.

– Нисколько. Я принял это решение после того, как он сообщил мне свое решение касательно Сэма и Софи, – возразил Майкл, – тогда я сказал ему, что не хочу, чтобы он продолжал работать в «Архангеле». – Он скорчил гримасу. – Пьер решил, что мое предложение подыскать ему место в какой-нибудь другой галерее выгодно для него. Он, кажется, хочет пожить в Риме, и его семье пойдет на пользу, если они с женой начнут все сначала на новом месте. Так это или нет – покажет время, но пока я не позволю ему передумать, когда речь идет о близнецах.

– Как ты собираешься его остановить? – Эва посмотрела на Майкла, голова шла кругом, девушка была потрясена тем, что Майкл сделал ради нее и детей, которые теперь были только ее, и она была несказанно благодарна ему за это.

– Сразу после того, как Пьер сообщил мне о своем решении, я связался с нашими юристами в Париже и Лондоне и сказал, чтобы они вместе подготовили документы на усыновление, – признался Майкл. – Все бумаги готовы, они в Лондоне, осталось их подписать и подать.

У Эвы перехватило дыхание, она не знала, что и думать, ведь, несмотря на ложные обвинения в отцовстве его брата, Майкл сделал ради нее и детей такое большое дело.

В глазах снова помутнело от слез, но теперь то были слезы счастья. Отныне дети будут только ее, никто у Эвы их не отнимет.

– А ты говоришь, что не добрый! – подтрунивала на ним Эва сквозь слезы.

– Нет, совсем не добрый, – снисходительно ответил Майкл.

– А я говорю – добрый!

Он испытующе посмотрел на нее:

– А если бы я сказал тебе, что я все это проделал и приехал сюда из эгоистических соображений?

Эва в замешательстве покачала головой:

– Какая тебе польза от того, что я усыновлю детей?

Вот он, момент истины. То, зачем он приехал сюда.

Причина, по которой не смог больше быть в Париже…

Как он и предчувствовал, с отъездом Эвы и детей его парижская квартира стала напоминать склеп: там было тихо, холодно и невыносимо пусто.

Он все свое время стал отдавать работе, с утра до вечера был в галерее, зная, что, когда вернется домой, не увидит там Эву и детей, а это было для него смерти подобно. Он отчетливо чувствовал, как будто ему чего-то не хватало, он был неполноценным без ее теплоты и света, без детских шалостей, о которых потом можно было с ней говорить.

Майкл больше не мог быть так далеко от нее. Он подошел к ней и опустился на корточки рядом с креслом, в котором она сидела, и взял ее ладонь в свою.

– Эва, – его голос дрогнул, пальцами он слегка поглаживал ее кожу, – в документах на усыновление есть один пункт, который еще не заполнен.

– Да? – Ее лицо снова приобрело беспокойное выражение.

– Тебе не о чем волноваться, – успокоил ее Майкл, – я только… я хотел… Эва, ты неправильно поняла меня той ночью!

Ее лицо стало еще мрачнее.

– Ты о чем? – отстраненно спросила Эва.

Майкл отпустил ее руку и встал:

– Я не хотел… Я не был… – проклятая нерешительность, это совсем на него не похоже, – той ночью, когда мы не предохранялись, я беспокоился за тебя, а не за себя, – с нажимом сказал он, – у тебя уже есть племянники, они еще такие маленькие, и я подумал о том, что незапланированная беременность тебе сейчас совсем ни к чему.

Ее лицо раскраснелось от злости, она больше не смотрела в его глаза:

– Ты прав, совсем ни к чему. Да и тебе тоже. Потому я… Я сказала, что тебе не о чем волноваться.

– Говорю же тебе, я не за себя волнуюсь, Эва, – сердился Майкл, – была бы на то моя воля, я бы завел с тобой еще пару близнецов! А потом и еще одну! Мы бы справились, я только… – он резко засунул руки в карманы, – я не… Я не хочу, чтобы с тобой было так. С нами, – тихо добавил он.

Эва боялась тешить себя надеждами, но все равно она чувствовала, как внутри ее растет и крепнет трепетная вера. Она сглотнула и сказала:

– Я не понимаю…

Майкл вздохнул:

– Я должен сказать тебе кое-что, кое о чем спросить тебя, но прежде я должен рассказать тебе о том, что случилось со мной четырнадцать лет назад…

– Ты ничего не должен мне объяснять…

– Мне было двадцать один год, – уверенно продолжал он, – я был одним из трех братьев Д’Анджело, диковат, наивен и, ты уж мне поверь, очень эгоцентричен… Да, Эва, – сказал Майкл в ответ на ее несогласное фырканье, – тогда, мне кажется, я был именно таким. – Он состроил гримасу. – Когда я учился в университете, у меня была девушка, ее звали Эмма. Нам было хорошо вместе, и я думал, что влюблен, а как-то раз она пришла ко мне и сказала, что беременна, и я… Нет, это очень некрасивая история, Эва. – Она радостно воскликнула, и он поспешил ее отрезвить.

Эва начала подозревать, что из-за этой некрасивой истории Майкл перестал доверять девушкам и из-за того, что с ним случилось, он с самого начала говорил, что не является отцом близнецов. С ним уже бывало такое, и он не станет рисковать.

Но с Эвой у него получилось совсем наоборот.

Да, она не забеременела, потому что пила таблетки, но Майкл об этом не знал.

– Что было дальше? – мягко спросила Эва.

Он кивнул:

– Я попросил ее стать моей женой. Мы планировали свадьбу, когда она встретила другого, побогаче и постарше меня, и решила, что лучше выйти замуж за него. А ребенок… Его как не бывало.

– Боже! – тихонько вздохнула Эва.

– Я предупреждал, что это некрасивая история. – Майкл вздохнул, вспомнив, каким наивным был по молодости. – Говорят, это довольно старый прием.

– Она постоянно врала…

– Да, – мрачно согласился Майкл, – она попыталась провернуть то же самое с новым любовником, я его предупредил, Эмма была вне себя от ярости. Все это уже не важно… – Майкл расправил плечи. – Но я надеюсь, что теперь ты понимаешь, почему я так вел себя? – Он всмотрелся в ее лицо. – Я не поверил тебе с самого начала, когда ты появилась и сказала, что я отец малышей, а потом, что это Рейф, я был несправедлив к тебе, и мне очень стыдно…

– Теперь я понимаю почему.

Майкл объяснил Эве очень многое.

– Да, но я хочу, чтобы ты знала, что я не поэтому так переживал из-за того, что мы не предохранялись, – решительным тоном продолжал Майкл, – я же сказал, по мне, так у нас может быть хоть десять детей. Просто я не хочу доставлять тебе столько хлопот сейчас.

– Ты сказал, что хочешь о чем-то спросить меня, – тихо напомнила Эва, все еще страшась поверить внутреннему голосу.

– Да.

– И?.. – выдавила Эва, Майкл молчал.

– Я влюбился в тебя! – Слова так долго копились в нем, а теперь вырвались на волю. – Я люблю тебя, Эва. – Сказать это во второй раз оказалось куда проще, его черные глаза блестели, чувства переполняли Майкла. – Те дни после твоего отъезда были сущим адом! – Он покачал головой. – Я не могу ни о чем думать, не могу спать, ты не выходишь у меня из головы, я хочу быть с тобой. Я даже дома не мог больше находиться, потому что, куда бы я ни смотрел, в какую комнату ни шел, все напоминает о тебе и детях.

Надежда в душе Эвы расцвела буйным цветом. Девушка быстро поднялась, и подошла к нему, и заглянула в его любимое и такое грустное лицо.

– Я тоже люблю тебя, Майкл. – Она коснулась рукой его щеки. – Я очень люблю тебя, и мне так больно не быть рядом с тобой!

– Эва… – Он посмотрел на нее сияющими глазами и поцеловал.

Она не знала, сколько времени прошло, прежде чем они смогли снова заговорить. Было чудом любить Майкла и знать, что это взаимно.

– Ты выйдешь за меня?

Она робко посмотрела на Майкла:

– А дети…

– Будут нашими, – уверенно сказал он.

Эва нахмурилась:

– Ты уверен в этом? Усыновлять чужих детей огромная ответственность…

– Это ведь будут наши дети, если, конечно, ты согласишься стать моей женой, – робко ответил он, – я не хочу мимолетного романа с тобой, Эва, я хочу, чтобы ты стала моей навсегда.

– Я твоя, и это навсегда. – Она точно знала, что любовь, возникшая между Майклом и ею, была настоящей, вечной и крепкой.

– Тогда выходи за меня, – настаивал Майкл, – в документах на усыновление не хватает только заполнить информацию о приемных родителях, и для меня было бы самым большим счастьем, если бы мое имя стояло там рядом с твоим…

– Ах, Майкл! – Слезы брызнули из глаз Эвы. – Да! – воскликнула она, покрывая поцелуями его лицо.

– Ты согласна выйти за меня или позволить мне стать приемным отцом близнецов?

– И то и другое! – Она крепко обняла его.

– Я надеялся, что ты скажешь «да»! – Майкл обхватил ее руками. – Я обещаю любить тебя до конца своих дней, Эва Фостер, – горячо произнес он.

– Я буду любить тебя всегда, Майкл Д’Анджело… – Она не договорила, послышался детский плач. – Упс, – она засмеялась и встала, – и так могло бы быть всегда, представляешь!

– Очень на это рассчитываю! – сказал он, поднимаясь на ноги, и они вместе пошли к Сэму и Софи.

Эва тоже на это надеялась…

Эпилог

Четыре недели спустя, церковь Святой Мэри, Лондон

– Вот правду же говорят люди, не зарекайся, да? – шутливо сказал Габриэлю Рейф, они стояли рядом у передней скамьи.

– Как будто рухнул старый дуб, который до того долгие годы стоял и не качался, – сухо ответил Габриэль. – Кто бы мог подумать, что Майкл не только влюбится, но и обзаведется двумя детьми всего за пару недель? А теперь он еще и женится!

– Он же сам смеялся над нами совсем недавно, – кивнул Рейф.

– Я вас не слушаю, – ответил братьям Майкл; он сидел у прохода церкви и дожидался приезда своей невесты. – До тех пор пока Эва остается моей женой, а близнецы – моими детьми, ваши колкости не причинят мне вреда.

Все трое сейчас обосновались каждый в своей галерее: Габриэль в Лондоне, Рейф в Нью-Йорке, а Майкл в Париже, каждый знал о том, что сделал Пьер, и их объединяло страстное желание избежать подобного в будущем.

– Майкл, ну что ты говоришь, какие колкости. Мы очень счастливы за тебя, – искренне ответил Габриэль.

– Мы счастливы, – вторил ему Рейф, – Эва прекрасна, и вы идеальная пара.

– Спасибо, – тихо ответил Майкл.

– И мы так говорим вовсе не из-за того, что в лице фотографа Эй Джи Фостер, чья выставка, кстати, пройдет в нашей галерее, ты нашел еще и жену! – не удержался Рейф.

– Шути, пока можешь, Рейф, но помни: хорошо смеется тот, кто смеется последним, – парировал Майкл.

– Ты о чем? – насторожился Габриэль.

Майкл лукаво ухмыльнулся:

– Я предложил Эве, чтобы Брин и Нина были подружками невесты, а Эва придумала еще лучше: третьей подружкой невесты будет малютка Софи, Брин понесет ее на руках, а Нина понесет Сэма, у него же и будут кольца. Ваши жены настолько очарованы малышами, что, и в этом я больше чем уверен, вас ждет серьезный разговор о том, что пора бы и вам завести детей!

– Я согласен, – заговорщически пробормотал Рейф.

– И я, – радостно кивнул Габриэль.

– Что же мы с вами такие сентиментальные? – буркнул Майкл. Он подумал о доме, который он сейчас покупает в Париже; там есть сад, где близнецы смогут играть.

– И очень этому рады. – Рейф хотел что-то сказать, но заиграл орган, и братья встали со своих мест.

Под звуки свадебного марша Майкл повернулся лицом к своей суженой; Эва шла по проходу ему навстречу, прекрасная невеста в кружевном свадебном платье. Они смотрели друг на друга полными любви глазами. Это была любовь всей их жизни, и впереди у них была вся жизнь для того, чтобы любить друг друга.