Вступительное слово

История, о которой я хотел бы поведать, куда масштабней, чем может показаться на первый взгляд. Разумеется, не могло быть и речи о том, чтобы изложить только то, что я видел собственными глазами, – литературный отчет должен быть цельным и сюжетно законченным, а не состоять из разрозненных заметок очевидцев. Потому я взял на себя смелость домыслить некоторые моменты или же просто передать их так, как мне рассказали непосредственные участники событий.

В общем, не стоит думать, что я могу читать мысли, просто некоторые личности… немного предсказуемы.

Глава 1

Агент 013 – он же Профессор, он же Смертельный Коготь, он же еще много кто – пребывал в благодушном настроении, несмотря на раннее (даже чересчур раннее) утро.

Едва вернувшись из отпуска, он, судя по всему, чувствовал себя посвежевшим, но истосковавшимся по оперативной работе. В последние дни отдыха Профессор даже устроил для моих так называемых товарищей тренировочный курс «Бойцовые коты» с последующей спецоперацией по добыче крынки сметаны из запертого сарая. И куда больше радовался не самой сметане – которая, надо признать, была хороша, – а тому, как мастерски выполнили котятки его план: быстро, четко, без малейших расхождений с задумкой. Хотя я бы наверняка управился лучше. Раз уж мне хватило сообразительности добраться сюда…

* * *

«Может, пора своих котят завести?» – размышлял агент 013, но потом решил, что пока обойдется чужими. И лучше всего раз в год. Тут здоровые лбы – напарники действуют хуже иных детей, а с теми вообще хлопот не оберешься.

Задумавшийся Профессор обнаружил, что сидит напротив аквариума, который в его отсутствие установили в коридоре Базы. Наверняка агента 013 уже заметили, и скоро пойдут слухи, что, дескать, он с инстинктами совладать не может и глазеет на рыб, как последний дворовый кот.

«Справедливости ради – первый среди первых», – подумал Профессор и двинулся дальше. Насколько я знаю, у него есть несколько любимых формул самовосхваления, и эта подходила к моменту больше всего.

Краем глаза спецагент уловил за спиной шевеление. Поначалу ему показалось, что рыбы баламутят воду или бьют хвостами о стекло, но одного взгляда назад хватило, чтобы убедиться – это не так. К стыду своему замечу, что тоже засмотрелся на аквариум – иначе агент 013 меня не раскрыл бы и история пошла бы совсем другим путем…

Итак, Профессор сделал еще пару шагов и явственно ощутил, что за ним следует неизвестный. Обнаружить его никак не удавалось, и ладно бы, если б коридоры Базы были заполнены нечистью или агентами, которые обычно снуют туда-сюда, не глядя под ноги. Эти вечно спешащие переростки постоянно задевали Профессора носками кованых сапог, извинялись, ахали, вздыхали, укоряли себя, что просто обязаны были заметить коллегу… Так ведь нет! По случаю обеденного времени в коридорах царила пустота.

«Покушение, – размышлял Профессор. – Похищение для допроса. Попытка очаровать любовным зельем или иными приворотными чарами. Вывод особо важного агента из строя перед совершением диверсии. Живодеры…»

Перебрав возникшие версии, агент 013 так и не остановился ни на одной из них. Вместо этого, отказавшись от идеи напасть быстро и стремительно или позвать на помощь, Профессор двинулся в сторону собственной комнаты. Стараясь ступать беззаботно, он мурлыкал простой мотивчик, которому научился, пока проводил отпуск в Харькове. Особенно спецагенту нравился незамысловатый припев, которому он всячески старался придать вид обычного кошачьего мурлыканья.

– Мур-мур, мур-мур-мяу! – повторял Профессор, приближаясь к комнате. Я даже осмелился тихо подпеть ему, несмотря на фальшивые нотки и перевираемый ритм.

Однако стоило замолчать Профессору, я умолк тоже, чтобы не быть раскрытым.

Далее последовала сцена моего позора. Как я потом выяснил, зайдя внутрь комнаты, агент 013 шмыгнул в сторону, не включая свет, вскочил на тумбочку у входа, а затем, выждав несколько секунд, с силой захлопнул дверь.

Проделано все было по высшему разряду – я ничего и сообразить не успел. Правда, Профессор сам запоздало задумался, не совершил ли глобальной ошибки. Вдруг неизвестному только того и надо было – оказаться наедине, да еще в запертой комнате?.. Будь на моем месте инопланетный мутант или наемный убийца, все могло кончиться гораздо плачевнее.

«А ведь я попросил, чтобы мне звукоизоляцию хорошую сделали», – не к месту вспомнил спецагент.

Тем не менее, преследователя, то есть меня, нигде не было видно. Впрочем, Профессор все-таки смог рассмотреть в углу сжавшийся комок, который намеревался прыгнуть, чтобы впиться когтями, зубами, жалом или чем-нибудь еще в героическую шею спецагента.

В отчаянном броске, выпустив когти – смертельные! – агент 013 приземлился прямо передо мной и, припав к полу, рявкнул что есть мочи:

– Сдавайся!

Следующий абзац я хотел было вычеркнуть, но потом подумал, что честность и умение посмотреть на себя чужими глазами – это хорошо. Даже несмотря на обидные слова «мелкий» и «на дрожащих лапках».

Итак. Нехотя, словно не до конца веря в то, что его обнаружили, комок разжался и явил глазам Профессора котенка – мелкого, худого, на дрожащих лапках и с сердитыми глазами, в которых плескалась обида. Шерстка неизвестного была странного цвета: на шее и груди шла серо-белыми пятнами, дальше пятна переходили в полоски и начинали чередоваться, словно у зебры.

– Сдавайся! – повторил дядя.

* * *

– Ну, сдался, – буркнул я и отвернулся с понурым видом.

«Это как-то неправильно, – наверняка подумал Профессор. – А где все эти мольбы о пощаде или атака исподтишка?»

– Ты кто? – спросил Профессор. – И зачем шпионил за мной?

– Яшка меня зовут, – я вздохнул, продолжая сидеть отвернувшись. – Я думал, что великолепно замаскировался, но меня раскрыли. И кстати – там поется гангнам, а не мур-мур!

– Что?!

– А то, что переделывать чужие песни, если, конечно, это не концептуальный и стилизованный ремикс, – просто ерунда. К чужому творчеству надо относиться с уважением!

Агент 013 пришел в себя, прищурился и исподлобья взглянул на меня. Наверное, цвет шерсти тоже послужил подсказкой, но вот последняя тирада точно позволила дяде вспомнить, где он меня до этого видел.

– Яшка, значит, – прошипел Профессор. – Ну-ну. И как я сразу-то не догадался…

* * *

(Дописано со слов Профессора, благородно согласившегося представить себя в третьем лице)

Уже не первый год в предвкушении отпуска агент 013 наступал на одни и те же грабли – брал его где-то на неделю больше, чем нужно. Почему? Ну а как же: нервная работа, боевые операции, нерадивые напарники, которых надо направлять на путь истинный, вредное начальство… все это наводило на мысли о необходимости долгого и размеренного отдыха, наполненного ничегонеделаньем и лежанием на диване. Желательно – носом в сметане.

Представляя это сладкое времяпровождение, невозможно было вообразить, что отпуск может надоесть. Профессор предвкушал прогулки по тенистым паркам Харькова, философские размышления о жизни в аккуратных аллеях зоопарка и, конечно, катание на канатной дороге – хорошо бы прошмыгнуть мимо билетерши в кабинку с номером тринадцать, выкрашенную в черный цвет. А после – вечера в кругу родни и друзей, и все, без сомнения, все до единого должны внимать профессорским рассказам с восхищением.

Это казалось таким манящим и радостным – и во время сбора вещей, и перед перемещением, и даже в первые сутки пребывания у родни.

Однако потом мечта об отдыхе обросла неприглядной явью. На тенистых улицах было то слишком жарко, то слишком людно. Это если не считать того времени, когда шел дождь. Половину вольеров в зоопарке закрыли на реконструкцию, и он напоминал строительную площадку, на которую зачем-то запихнули зверей, орущих детишек с розовой сахарной ватой и нервных взрослых. Канатная дорога работала только по выходным, да еще и дверцу в тринадцатую кабинку заварили железными прутьями крест-накрест. Нечистой силы боятся, не иначе.

Дома дела обстояли не лучше.

После радостной встречи, наполненной восклицаниями «как мы соскучились!», «наконец отдохнешь как следует!» и «здесь все тебя ждали!», наступили до того унылые будни, что Профессор уже к третьему дню буквально лез на стену и мечтал, чтобы его срочно вызвали на важное и интересное задание. Хотя, в принципе, сгодилось бы любое, лишь бы подальше от Харькова.

Спору нет, родные кормили его от пуза и всячески проявляли заботу. Однако, вот парадокс, они же создавали такую атмосферу «тепла» и «уюта», в которой никакой взрослый здравомыслящий самостоятельный кот не протянет и пятнадцати минут!

– Куда это ты собрался, расскажи в подробностях?

– А что именно ты делал на прогулке?

– Не стоит ли тебе захватить с собой пару племянников?

– Что значит «я сыт»? Впереди еще четыре перемены блюд!

– Ешь, как положено, у тебя усы в сметане!

– Уже слишком поздно, опять весь день проспишь и режим собьешь!

Фш-шшш! Как будто он неразумный молокосос!

В таких обстоятельствах только и осталось приятного, что считать дни до конца отпуска и вечерами, сидя на заднем дворе, рассказывать молодняку – племянникам, двоюродным племянницам и прочей седьмой воде на киселе – про свои подвиги, в промежутках пытаясь преподать им начальные уроки выживания из спецкурса «Боевые коты».

Котятам не надоедало. Они слушали, разинув рты, фыркали в нужном месте и в такт, когда рассказчик выдерживал значительную паузу, топорщили хвосты, размахивали когтистыми лапами и наперебой просились «стать оперативниками, быстрей-быстрей, мы уже взрослые, да, дядюшка?»

С каждым днем хвостатой мелочи прибывало. Мальцы приводили друзей, те – знакомых… У Профессора рябило в глазах от полосатых шкурок, разноцветных глаз и воинственно встопорщенных усов. Он сладко щурился во время рассказов и думал, что, не будь этих котят, позорно сбежал бы на Базу, не дождавшись конца отпуска.

Уже ближе к отъезду, когда время тянулось, как жвачка, прилипшая к шерсти, зарядил нудный мелкий дождь. Агент 013 устал пересказывать байки о собственной доблести, провернул похищение крынки со сметаной, и, устроившись на возвышении из горы старых подушек, решил послушать незамысловатые котячьи истории. Из тех, где обязательно будет злая бабка с веником, от которой удалось ловко увернуться, и ужасно интересные задние дворы, по которым ночью бродит призрак дворника с метлой, и поэтому в одиночку туда и не ходят – ну, разве что на спор…

– И нечего там бояться! – обладатель голоса сидел за спинами рассказчиков, и толком разглядеть его не удалось. – Тоже мне, страшилка. Ей сто лет в обед!

– Вот сам и пошел бы, – старший племянник Профессора, автор истории, разозлился. Шерсть у него на загривке топорщилась, как у маленького дикобраза.

– И пойду! – тонкий противный голосок не унимался. – Только с умом надо. Не этим вашим наскоком. Магия, шмагия – тьфу! Старье. Ничего она не значит против современных гаджетов. А еще об оперативной работе заикаются…

– Это кто там такой умный выискался?!

Профессор лениво приподнялся. Котята, как по команде, порскнули в стороны, открывая проход к наглецу… но тот предпочел позорно отступить. Только мелькнула в предзакатных сумерках черно-белая пятнистая шкурка.

– А, это Яшка, – махнул лапой племянник. – Троюродный братец. Зануда и вредина! Гулять его не дозовешься, все с железками своими возится. И спорит со всеми постоянно!

На следующее утро, прощаясь с родней, профессор весело и в красках рассказывал котятам про перемещения. Мол, еще два-три годика, и, возможно, они сами попадут на базу и смогут «прыгать» по миру, куда душе угодно. Дразнил немного, конечно, – даже когда дорастут, то право оказаться на Базе надо еще заслужить.

А больше всего веселили агента торчащие в окне чьи-то любопытные полосато-пятнистые уши…

* * *

– Не показалось, значит, – удовлетворенно хмыкнул Профессор. – И зачем на Базу пожаловал, герой? Тут у нас магия повсюду, о которой ты так по-доброму отзывался.

Я не отвечал, продолжая смотреть в стенку.

Весь опыт оперативной работы и тысячи проведенных допросов подсказывали спецагенту: достаточно подтолкнуть собеседника в нужную сторону, как он тут же расскажет, что, зачем и почему. Дяде явно не терпелось это сделать, оставалось лишь найти нужные слова.

«Или вещь, – подумал агент 013. – В конце концов, вещи тоже заставляют людей говорить правду!»

Справедливости ради, Профессор вовсе не собирался пытать меня отбиранием клубка ниток или дразня веревкой с бумажкой. Или демонстративно поедать что-нибудь вкусное, не давая и кончиком когтя прикоснуться тоже. Агент 013 никогда не опускался до подобных «штучек». Он всего лишь вновь прокрутил в памяти мои фразы, сказанные в Харькове, и понял, что нужно делать. Профессор прошелся по комнате, затем вскочил на полку шкафа, проскользнув через коллекцию мелких подарочных безделушек, нащупал лапой кое-что пластмассовое и когтем вытащил наружу.

– Ну, подойди, я же вижу, что тебе хочется, – сказал агент 013 делано-безразличным тоном. – Стесняешься, что ли? Боишься, что я тебя заколдую?

– Вот еще!

Я взвился, перекувырнулся в воздухе и приземлился на четыре лапы. Шерсть у меня распушилась и смешно торчала в разные стороны, а встопорщившиеся усы больше походили на перекрученную леску. Конечно, Профессору стоило больших трудов, чтобы не рассмеяться от увиденной «грозной» картины.

Тем не менее, я старался глядеть на дядюшку серьезно, так, будто умел читать мысли. Что и говорить, тяжелый пронизывающий взгляд у меня уже получался неплохо. Интересно, каков он будет через пару лет? Коня на скаку остановит, не иначе!

Потом я обратил внимание на вещицу, которая покоилась между лап агента.

– Универсальный пульт! – весь заряд безразличия мигом испарился.

Теперь я почувствовал себя маленьким котиком, готовым состроить умилительную мордочку и самые честные и добрые глаза, преданно заглядывать прямо в сердце, нежно мяукать и делать недоуменную гримаску, как бы спрашивая: «Ну что я такого сделал, что ты мне этого не даешь?..»

Профессор не смог сдержать смех, однако ради приличия прикрыл пасть лапой и сделал вид, что закашлялся. Впрочем, он мог особо не стараться. Меня сейчас ничего не могло отвлечь от рассматривания заветной вещицы.

– Так это, кхм-кхм, критик магического искусства, кхм, зачем ты на Базу отправился?

– Ну, так вот же, – я сглотнул, не отрывая взгляд от пульта. Сделал несколько неуверенных шагов и припал к полу, словно готовясь к прыжку. – Вот ради таких штук. У вас же здесь этого полно. Вы же сами говорили. Я слышал. Я умею, знаете ли…

– Ага, знаю, – Профессор кивнул, вспомнил еще раз торчащие из окна уши и, задумавшись, поскреб когтями по подбородку. – Вот что – ты тут посиди пока, а мне кое-что надо проверить.

Агент 013 прошелся по комнате и скрылся за дверью. У него созрел превосходный план, с помощью которого можно было убить двух зайцев сразу.

– А то и трех, – промурлыкал Профессор еле слышно.

Он был чрезвычайно доволен собой.

* * *

Оставшись в одиночестве, я первым делом огляделся: не прячется ли агент 013 где-нибудь в засаде. Вряд ли, конечно, но трюк скольки-то-там-юродного дяди с заманиванием в ловушку получился неплохим, стоило признать. Ведь до последнего думал, что чванливый Профессор ничего не замечает, а вот поди ж ты!

«Ничего, – подумал я, подбираясь ближе к универсальному пульту, – пусть воображает себе, что он самый умный. Я еще докажу, что ихняя магия и дурацкая служба меркнут перед великой силой техники! Вот прямо сейчас возьму эту штуку и докажу!»

Дотронувшись наконец-то кончиком лапки до вожделенного устройства, я от напряжения раскрыл рот – дурацкая привычка! Со стороны выглядит весьма комично, но, по счастью, никто ни с какой из сторон не смотрел, так что и смеяться было некому. А я увлеченно разглядывал надписи на пульте.

На первый взгляд все было просто – один большой экран, на котором отображалось, какое устройство выбрано, и с десяток понятных любому кнопок – включить-выключить, старт-пауза, вперед-назад и так далее. Если не знать, с чем имеешь дело, то можно принять за обычный телевизионный пульт.

– Ага, за обычный, как же! – я фыркнул. – А встроенные механизмы преобразования волн? А скрытые функции управления биологическими процессами? А элементы кодирования и декодирования? Ха!

Развернув пульт в сторону двери, нажал на «вкл» и услышал, как щелкнул замок. Затем из открывшихся на деревянной поверхности щелей со скрежетом выползли металлические пластины, которые укрепили дверной проем, а потом еще и лазерные лучи расчертили мелкую паутину над порогом.

– Ну, это уже слишком, – пробормотал я и нажал на «выкл». – Надо попробовать с чем-нибудь попроще.

Меня так и подмывало проверить, какой эффект произведет сочетание кнопок «забыть/вспомнить», если направить пульт на дверь, но пока решил не рисковать – слишком ярко мне представилась картина наглухо замурованного проема в стене, который напрочь забыл, что минуту назад был дверью. Снаружи доносятся возмущенные вопли Профессора, а внутри Яшка расстается с последними надеждами стать спецагентом…

– Именно спецом, – буркнул я, вертя пульт и раздумывая, на чем его безопаснее всего протестировать. – Спецом по гаджетам. Мама всегда говорила, что электроника и технологии – самое то! И на работу устроиться гораздо легче, если разбираешься в них. О!

Из дальнего угла таращился выключенными глазами робот-пылесос. Я сразу преисполнился крайнего уважения к Профессору. Держать в своей комнате эдакое чудовище, наполняющее всех кошек от мала до велика древним ужасом до судорог в лапах… Не каждый на такое решится. Хотя я смог бы. Наверняка смог бы. Особенно если включать чудище на расстоянии…

Геройски расправив редкие усы, я зажмурился и нажал на «вкл».

У пылесоса зажглись глаза. Он заурчал и, покряхтывая и мелко трясясь, медленно пополз вперед.

Я храбро отступил на шаг. Затем еще на один. Затем, не выпуская робота из поля зрения, прыгнул в сторону и вскарабкался на стул. Покрепче вцепился когтями в обивку – для верности, – положил пульт перед собой и ткнул носом в «паузу».

Чудовище остановилось и, еле слышно жужжа, принялось оглядываться по сторонам.

Я сглотнул, поежился и наугад нажал кнопку «вверх».

Из боков робота выехали два диска, жужжание стало громче, пылесос качнулся из стороны в сторону… и оторвался от пола! Полет продлился ровно десять секунд – робот стукнулся о потолок, крякнул, звякнул и брякнулся на пол.

– Тю… Датчики на спине не могли встроить?

Мне было жалко поверженного «врага». То есть, не врага, а помощника… но во всех кошках живет неистребимая нелюбовь ко всем «родственникам» роботов-пылесосов, включая их далеких предков, – вражда тянется со времен веников и швабр!

Соскочив со стула, я бочком, обходя по кругу, двинулся к чудовищу, предварительно для верности раз пять щелкнув на «выкл». Осторожно потрогал робота лапой, постучал когтями по пустым, темным глазам, потом подцепил край круглой спинки… Нет, голыми лапами тут не обойдешься. А что, если…

Кнопка «открыть» пришлась как нельзя кстати!

Что может сравниться с удовольствием от копания в корзине с шерстяными клубками? Только ковыряние во внутренностях поверженного робота-пылесоса!

– Та-а-а-ак… Это мы сюда переконтачим… А если… Нет, не получается… Хотя…

У стороннего наблюдателя могло сложиться впечатление, что я не слишком уверен в том, что делаю, однако это просто была работа в привычном и любимом режиме. Не продумывать стратегию шаг за шагом, а идти к цели короткими перебежками. Получилось? – хорошо! Не получилось? – пробуем иначе.

Через десять минут я захлопнул крышку робота, в два прыжка доскакал до стула, удобно устроился на нем и нажал комбинацию «вкл-вверх». Пылесос, не долетев до потолка буквально на толщину уса, стал кругами двигаться вокруг люстры, выгнув трубочки для втягивания пыли наверх.

Вот тут бы и прийти Профессору.

Я даже поерзал и несколько раз поменял положение лап, чтобы принять максимально расслабленную позу, говорящую: «Летает? Кто летает? Я не знаю, как так получилось…»

Однако минута тянулась за минутой, агента все не было, пылесос жужжал усыпляюще и скучно, а потому зачесались лапы проверить пульт на чем-нибудь еще. Или – вот идея! – запрограммировать новую функцию.

Ведь недаром же есть две пустые кнопки и надпись на задней крышке пульта «Не открывать!», за которой обычно и пряталось самое интересное…

* * *

Вернувшись через десять минут со склада, Профессор обнаружил дверь комнаты открытой. А ковровая дорожка то высовывалась в коридор, то втягивалась обратно, хотя год до этого мирно лежала под окном и не проявляла никакой склонности к свободе.

Осторожно заглянув в дверь – сбоку, чтобы не соприкасаться с «ожившим» ворсом, – спецагент последовательно рассмотрел творившийся внутри бедлам.

Несимметричность оконных створок, стекло одной из которых покрылось инеем, а второй – расплавилось и блестело прозрачной лужицей на подоконнике. Тот – слава строителям Базы! – был огнеупорным.

Четкую грань, разделившую стеллаж на правую сторону, блистающую идеальным порядком, и левую, полную первозданного хаоса в виде пыли, рваных бумажек, ниточек, зубочисток, гвоздей и дипломов за успешные операции.

Раскачивающийся вправо-влево, будто на гигантских качелях, стул.

Трансформировавшийся в огромного боевого деревянного кота стол.

И меня, с хриплым мявом гоняющего мышку, собранную из скрепок.

Над всем этим безобразием величественно выписывал круги робот-пылесос…

Осторожно, бочком пробравшись к лежащему у стены пульту, Профессор поднял его, повертел в лапах и хмыкнул:

– А с грамматикой-то у нас не очень!

На экранчике горело: «Ковер: лижи-вставай».

Но, прежде чем разбираться с правилами русского языка, требовалось упорядочить весь этот хаос, а потому агент 013, взяв в лапы пульт, поочередно направил его на взбесившийся интерьер, нажимая кнопку «выкл». При этом он слегка рисовался – принимал героические позы, чуть прищуривал глаза и воображал, что стреляет по врагам.

Бах! И деревянный боевой кот прямо в прыжке принял первозданный облик и упал на пол с грохотом.

Бах! И робот-пылесос, пытающийся поставить под сомнение поговорку «рожденный ползать летать не может», рухнул следом, отчего я прижал уши и зашипел.

Бах! И мышь из скрепок рассыпалась на составные части.

С остальным получилось куда прозаичней и проще – всего лишь вернуть на круги своя и никаких спецэффектов. Впрочем, Профессор запоздало понял, что заигрался и повел себя не лучше меня. Что поделать, в душе каждого взрослого кота живет маленький игривый котенок, которому только дай возможность пошалить. Агент 013 не был исключением и если стеснялся этого, то лишь иногда.

– Так-так, – тем не менее сказал он, чувствуя, что пора преподать шаловливому родственнику урок. – Развлекаемся, значит?

Я выглянул из-под лап, которыми закрыл мордочку, спасаясь от падающего пылесоса. Не обнаружив опасности, рискнул приподнять ушки, а затем и выпрямиться сам.

– Не развлекаемся, а проводим научный эксперимент! Усовершенствования, инновации, практика.

– Ну-ну, – Профессор потянулся. – А скажи-ка мне, инноватор, как пишется «жи» и «ши»?

– С буквой «и». Что за глупые вопросы?

– Хорошо, хоть тут не ошибся, – вздохнул агент 013. – А здесь ничего странного не видишь?

Катнув мне пульт, Профессор сделал вид, что полностью сосредоточен на своих когтях, которые прямо сейчас нужно привести в порядок. Обкусывая их кончики, он искоса поглядывал, как я хожу кругами вокруг умной пластмассы. Сначала с одной стороны зашел, затем с другой. Потом решил перевернуть, но здесь уже агент 013 не выдержал.

– Буковки на экране прочитай! «Лижи», видишь ли. Ты ковер лизать хотел заставить?

Вот стыдоба! Я опять прижал уши к голове и отвернулся. Профессор самодовольно прокашлялся, а затем снял с лапы небольшую брошку, которую принес с собой.

– На-ка, грамотный ты наш. Возьми. Да не надо прикалывать, что ты как маленький? Неужели там липучку не видишь? В технике он разбирается, понимаешь ли. Давай-давай, цепляй куда нравится. Только не на хвост, а то отлипнет, как же ты тогда с людьми будешь разговаривать?

– А зачем? – я едва прилепил брошку на грудь и теперь смотрел на нее с подозрением. – Да и о чем с ними разговаривать? Они только «кис-кис», «мяу-мяу» и «иди сюда, котик» знают.

– Зато «лежи» правильно пишут, – наставительно сказал Профессор. – Большинство из них, – поправился он спустя пару секунд. – В общем, не твоего ума дело, зачем с ними разговаривать. Сказано – надо, значит, будешь. Пока с помощью этой штуки, а потом подтянем знания.

Профессор наблюдал, как по моей мордочке проносится удивление, затем оно сменяется недоверием, а после в круглых глазах застывает недоумение.

Агент 013 оглядел комнату, вздохнул и подумал, что домовые взвоют, когда им придется наводить здесь порядок. Наверняка будут кричать о переработках и дополнительной плате. Главное – строго с ними. А то надоест ругаться – и согласишься на все, не раздумывая.

– Ладно, пошли, – скомандовал Профессор, решив, что к вопросу уборки вернется позже.

– Куда? – я нервно дернулся.

– Решать, что с тобой делать! Неужели ты думал, что тебе позволят спокойно ходить по Базе и творить, что вздумается? Пойдем, пойдем.

Я пристыженно поник и поплелся к выходу. Профессор степенно двинулся следом и, надо же, орлиным взором уследил мои попытки подцепить гаджет когтем и быстренько его изучить.

– И не сметь разбирать брошь! – скомандовал агент 013, выходя из себя. – Нет там механизмов. Магия это. Да что же это за несчастье на мою голову?!

* * *

Помещение, куда Профессор привел меня, оказалось комнатой для совещаний. Большой овальный стол посередине, вокруг – толстые кресла с обивкой из настоящей кожи, проектор, к сожалению висевший на недоступной высоте, и большое зеркало во всю стену – наверняка прозрачное с той стороны.

«Какая дешевка, – подумал я. – Они бы еще лампу мне в лицо направили». Фыркнул, вспрыгнул на стол и, выждав секунду, показал зеркалу язык.

Профессор ушел, наказав ждать здесь, и сейчас наверняка собирает людей, чтобы они решили, куда же им вышвырнуть наглеца, прокравшегося на базу. А между тем лучше бы наказали самого Профессора, который так неосторожно увеличил зону действия забирающего устройства… Вернее, это я ее увеличил, но ведь хваленый спецагент даже не проверил ничего, полностью убежденный в своей непогрешимости!

– Только и умеет, что командовать, – фыркнул я.

Походил по столу и попробовал включить селектор, но тот, по-видимому, не работал. Попытка сказать в него что-нибудь не принесла результата, и только огромным усилием воли я смог остановить себя от того, чтобы попросту разобрать устройство. Нет, ну а вдруг оно действительно сломалось или включается где-то внутри?

Больше заняться было нечем, и уже минут через пять я заскучал. Наверное, именно поэтому, когда дверь зала скрипнула и послышались людские голоса, чуть было не рванул им навстречу. Пусть решают, что со мной делать, но уже поскорее.

«Есть у меня гордость или нет?» – спросил себя я и решил, что есть, а потому с самым непринужденным видом растянулся прямо на столе, вытянув лапы.

На пороге зала вместо суровой команды по выдворению незваного гостя с базы показались две девчонки – в одинаковых потертых джинсах, желтых футболках с изображениями воинственных растений, атакующих зомби, и с абсолютно одинаковыми лицами. Я даже моргнул пару раз, чтобы проверить, не двоится ли в глазах. Пара абсолютно идентичных вздернутых носов и воинственно поднятых подбородков, черные блестящие волосы, аккуратно заправленные за уши, и глаза, в которых плясали чертенята.

– Щеночек! Тьфу, котенок!

– Со штрих-кодом!

– Думаешь, покрашенный?

– Спорим, настоящий?

– Спорим!

– Хватаем!

Вот это внезапная атака! Я подпрыгнул и, заскользив лапами по скользкой столешнице, бросился в дальний угол зала, чтобы там забиться под тумбу. Инстинктивно открыл рот, чтобы выдать паническое «мяу!», но вместо того неожиданно взвизгнул:

– Обалдели?!

Двойняшки на секунду притормозили, удивленно переглянулись, потом расплылись в улыбках и синхронно всплеснули руками:

– Ого!

– Говорящий кот!

– Тем более!

Пораженный собственными лингвистическими способностями, я, вместо того чтобы воспользоваться замешательством противников, неуклюже боком заскользил по столу, размахивая хвостом направо-налево.

– Он разговаривает жестами!

– Это секретная разработка!

– Это тест!

В два прыжка девочки подбежали к столу и попытались ухватить меня, однако чудом удалось увернуться. Свалившись на пол, я судорожно заметался. Бежать? Куда бежать? За дверь? Но как же дядя? Он же попросил ждать здесь. Или это действительно какой-то тест, о котором только что говорили?

Цапнув когтями одну из половинок «теста» за коленку, удачно видневшуюся в прорехе на джинсах, я все-таки выскользнул из зоны атаки и добежал до намеченной тумбы.

– Ах ты ж…!

– Оцарапал?

– Ату его!

Голоса у них тоже были одинаковые. Если отвернуться и уткнуться носом в пыльный плинтус, можно было представить, что это вопит, разговаривая сама с собой, всего одна девочка. «Истеричка, – мрачно решил я. – На животных кидается, безумная». И конечно же в силу характера не сумел смолчать.

– Делать вам больше нечего? – затянул я из-под тумбы своим фирменным обиженным голосом, пока двойняшки рыскали по залу в поисках какой-нибудь длинной штуки, чтобы достать «неуловимого кота» на свет. – Пара есть – ума не надо? Думаете, не накажут вас? Нака-а-а-ажут. На родственников самого Прохвессора кидаетесь, как сумасшедшие…

– Профессора? Это он попросил нас сюда прийти.

– А мучить ни в чем не повинных животных тоже он просил?

– Не-е-ет, – двойняшки подошли поближе, опустились на четвереньки и синхронно заглянули в узкую щель между днищем тумбы и полом. На меня уставились два черных глаза. – Мы просто познакомиться хотели.

– Вылезай.

– Мы не будем тебя хватать.

– Ф-р-р-р-р!

Видимо, этот знак крайнего возмущения не имел перевода на человеческий язык. А возможно, брошка просто постеснялась его переводить – я был очень зол. Цепляясь когтями за ковролин, с трудом вылез наружу – почему-то всегда легче прятаться, чем потом выбираться из убежища! – и стал вытирать паутину с носа. И водил лапкой медленно, показательно, чтобы продемонстрировать неразумным людям, насколько те не правы.

Откровенно говоря, я страшно обиделся даже не на то, что за мной гонялись, и не на то, что пришлось прятаться… Любой котенок в первые месяцы жизни несчетное количество раз спасается от людей и их детенышей, которые неадекватно реагируют на присутствие рядом пушистого комочка воплями «какой миленький!», «дай я тебя поглажу!», «ми-ми-ми!» и прочими бессмысленными восклицаниями. Но к этому еще можно привыкнуть.

А вот когда дразнили «щеночком», я терпеть не мог. Природа наградила меня белой шкуркой с черными пятнами, которая местами напоминала собачий окрас далматинцев. С самого раннего детства над ней смеялись братья, сестры, родственники, просто встречные коты и – самое ужасное! – даже собаки. Вместо того чтобы загонять меня, как приличного кота, на дерево, дворовые псы заливались обидным лающим хохотом, трясли ушами и высунутым языком… в общем, всячески втаптывали кошачье самолюбие в грязь.

И первое, что сделали двойняшки, войдя в зал, – напомнили об этом горе.

«Изобрету краску для шерсти, – нервно думал я, трясущейся лапой вытирая пыль из-за уха. – И пожалуйста. Буду обычный черный кот!» Даже любимая мысль, что черные пятна похожи на новомодные qr-коды, а местами даже и на штрих-код, сейчас не утешала.

– Меня зовут Варя.

– А меня – Ника.

– Мы техномаги.

– На подготовительном курсе.

– А ты что умеешь?

– Ничего не умею, – буркнул я. – Вы же не умеете извиняться.

– Мы же извинились…

– Что-то я не заметил, – я прижал уши и гордо направился к двери. Хватит с меня диких людей. – Подожду Прохвессора в коридоре. Там, небось, уютнее будет.

Близняшки переглянулись, пожали плечами и звонко рассмеялись.

– Обидчивый кот!

– У него обидчивый код…

– …для перевода с кошачьего на русский!

– Точно!

«Война, – подумал про себя я. – Значит, война. Притащить бы сюда пульт и показать им, где мыши зимуют!»

Но выполнить свое намерение не успел – дверь снова отворилась. Девочки замерли – должно быть, тоже ожидали увидеть комиссию или руководство базы, но новый посетитель был явно не из тех.

Вошедший был одет в светлые джинсы и серую рубашку с подвернутыми рукавами, которые открывали мускулистые и загорелые руки. На ногах – поношенные кроссовки, на ремне – пряжка с большой буквой «М». Ко всему прочему незнакомец носил очки, что хоть и придавало ему интеллигентный вид, но слегка настораживало – уж больно не вязалось это с подтянутой спортивной фигурой и пластичными движениями.

– Девочки, – сказал вошедший. – И почему же девочки? Почему же не женщины, не девушки, ни даже дамы, в конце концов… и кошка еще.

– Он – кот, – буркнула одна из близняшек.

– Штрихованный и далматированный, – добавила вторая.

– Да! – только и смог пискнуть я.

Одной фразой незнакомец сумел превратиться в человека, которого прислали для выдворения нашкодившего котенка с Базы. Я уже встречал таких вот «спортсменов с признаками интеллекта». Правда, демонстрировали его они только тогда, когда это было необходимо им, а в остальных случаях руководствовались инстинктами. И отнюдь не «животными». По крайней мере, я не знал ни одного животного инстинкта, который велит выкручиваться всеми правдами и неправдами и пробивать дорогу с помощью грубой силы даже там, где проще обойти.

– Итак, – незнакомец поправил очки. – Меня в очередной раз обманули. Женщины – ненастоящие, а магический зверь-помощник – это всего лишь кошка. Я, конечно, не назову этого прохвоста Пусиком, как делают это некоторые, но вот до Профессора он не дотягивает. Доцент, в лучшем случае.

– Я не кошка! – после упоминания дяди я осмелел окончательно. – Ходют тут всякие! Обзываются еще.

– Вот-вот, – кивнули близнецы синхронно. – Сам-то кто?

– Максим Кузнецов, – вошедший снял очки и принялся их протирать. – Отличник, спортсмен и просто очень хороший человек. Помнится, год назад именно так отрекомендовали меня на выпускном из университета. С тех пор мало что изменилось.

– Все еще выпускник, да? – спросил я. Для формы. Чтобы обозначить иерархии и степени.

У Максима задергался глаз. Раз, другой. Затем «просто очень хороший человек» поиграл желваками, глубоко вздохнул и принялся говорить уже не просто нагло, но со злостью:

– Представляться в ответ не учили?

– Варя.

– Ника.

– Яшка.

Я пытался держаться молодцом, привычно показывая наглость, которой на самом деле не обладал, но едва взглянул на близнецов, как вновь почувствовал себя неуютно. Те готовились к самой настоящей драке. Лица девочек, еще недавно восторженные и игривые, разом посуровели, не хуже чем у Максима. Близняшки подобрались и переглянулись, будто уже планировали, как проучить хама и наглеца. Руки девочек засветились слабым зеленоватым свечением.

«Техномаги, кажется?» – попытался вспомнить я.

– Варя, Ника. Вареники, что ли? – Максим хохотнул. – Ну да, Вареники. И Яшка-котяшка.

«А я им буду помогать, – подумал я, чувствуя, как к горлу подступает ком обиды. – Они, значит, с боков, а я по центру. Пускай и гоняли меня эти двойники, но вот чтобы так…»

В комнате мигнул свет. Сначала один раз. Потом второй. А после и третий. С каждым разом временной промежуток между вспышками уменьшался. Свечение вокруг ладоней девочек разгоралось все ярче. Сам этот процесс вызывал у меня сразу несколько чувств: подозрение, что это какой-то трюк; предвкушение «ой, что сейчас будет-то!»; и сожаление, что нельзя ничего разобрать и проверить, как оно работает. Во всяком случае, разобрать руку так просто не получится.

Меж тем девочки снова переглянулись, чуть качнулись в стороны, свет замигал со стробоскопической скоростью, и в это время неожиданно для всех Максим прыгнул.

В прыжке он пролетел почти весь стол, разделявший его и близнецов, перекатился по нему при приземлении, а затем схватил девочек за руки. Варю за правую, а Нику за левую. Я запомнил их расположение, а потому мог надеяться, что не перепутал.

– А что это мы тут делаем? – неожиданно воркующим голосом спросил Максим.

И в этот момент сверкнуло синим, свет погас окончательно, а я, не помня себя от страха, бросился с когтями на «спортсмена».

Раздался рев, затем визг, после – ошарашенное мяуканье. И вдруг знакомый всем голос проорал с подвыванием: «А ну, прекратить!»

Свет зажегся.

* * *

– Почти полноправные техномаги… отличник боевой службы… кот-технарь, наконец… И все они просто не умеют себя вести. Стоило оставить одних, как они едва не переубивали друг друга! Пока я в поте лица собираю им необходимый пакет магических, технических и иных приспособлений, готовлю план операции… они устраивают форменное безобразие! Вы вообще соображаете, что вы творите?

Профессор распинался уже добрые пятнадцать минут. Иногда он начинал повторяться, иногда переливал из пустого в порожнее, но в целом был прав в своем справедливом гневе. И те самые «почти полноправные техномаги», «отличник боевой службы» и «кот-технарь» стояли перед ним навытяжку и даже не думали возражать. Глаза наши были направлены в потолок, спины молодцевато выпрямлены, и казалось, никто не помнил, что нужно хотя бы иногда дышать.

– Ну, хорошо, – Профессор фыркнул и остановился перед маленьким строем. Оглядел напряженные лица, сморщенные носы и смущенную мордочку. – То есть, ничего хорошего, но придется работать с тем, что есть. Как я понимаю, драка захватила вас полностью и познакомиться не вышло?

– Вышло, – пискнула то ли Варя, то ли Ника, шмыгая разбитым носом. На подбородке у нее расплывался синяк. Как назло, у ее сестры оказался такой же и в том же месте, поэтому надежды хоть как-то их различить не предвиделось. – Мы представились.

– Хорошо, что не преставились, – агент 013 запрыгнул на стол и показательно покрутил лапой в направлении Максима, у которого через висок тянулась глубокая царапина с рваными краями. – Тогда не буду вас знакомить и перехожу к делу. База отправляет вас на тестовое задание, чтобы проверить, годитесь ли вы в агенты.

– Ура! – тихо мяукнул я и, не веря своему счастью, прищурил один глаз. Второй заплыл от удара и не открывался – соответственно, и жмуриться не мог тоже.

– Будь я человеком, отсеял бы вас уже по результатам предварительной фазы, – грозно растопырил усы Профессор, спрыгнул со стола и вновь заходил по залу туда-обратно. – Но я кот, только что вернувшийся из отпуска, и потому необыкновенно добр. В общем, дам вам шанс исправиться и показать все лучшее, на что способны ваши руки, лапы и мозги. Давно были на море?

– Давно!

– Недавно!

– Никогда!

– Поразительное единодушие, – покачал головой Профессор. – Итак, вам предстоит отправиться в подводный город Триллиан. За самовольство вас стоило бы отправить туда поездом, в плацкарте – там бы толком и познакомились, но время дорого, поэтому будет банальное перемещение.

– Под… подводный? – голос у меня стал прерывистым и тонким, как скрип ножа по тарелке. Самому противно, но что поделаешь – специальный «тон для неожиданно неприятных ситуаций» я не выбирал, мне он от природы такой достался. Макс поморщился.

– Именно. Экспериментальный подводный город, который два года строился в акватории Черного моря. Теперь он почти готов, и очень скоро туда с берега двинутся акваэкспрессы и подлодки с туристами…

– А он весь… под водой? – я попытался замаскировать страх под любопытство, но голос не слушался и все равно звучал жалко. Как будто я уже успел побывать если не в Черном море, то как минимум в ужасно мокрой и противной луже.

– Весь-весь, – улыбнулся Профессор в усы. – Но ты не бойся. Стены там прочные, было несколько поверок безопасности, так что все нормально. За исключением одной вещи…

– Я и не боюсь! – возмущенно пискнул я.

– Какой такой вещи? – хором поинтересовались все.

– Хватит уже кота за хвост тянуть, давайте к делу! – нетерпеливо воскликнули близнецы.

Профессор вздохнул и осознал, что, пожалуй, впервые в жизни понимает свое начальство и даже сочувствует ему.

Ты выбиваешься из сил, планируешь операцию, раздаешь инструкции, а они… Ругаются между собой, перебивают, оскорбительные комментарии про котов себе позволяют. Расслабились после головомойки. Каждые пять минут им разнос устраивать, что ли?

Горе, а не команда. Как прикажете с такими работать?..

Конечно, он ошибался.

– Одной вещи… Да не вещи! Отставить сбивать меня с толку! – фыркнул кот и стукнул лапой по столу. – В городе завелись гремлины. Ваши задачи: выяснить, как именно они проникли под купол, и произвести зачистку мелких мерзавцев. Все ясно?

– Если я не ошибаюсь, – Макс поправил очки и возвел глаза к потолку, будто отыскивая там подсказку для продолжения фразы, – гремлины – это такие маленькие, относительно безобидные существа, по реестру безопасности для человеческих поселений не дотягивающие даже до третьей категории?

– Ага, – хором ответили близняшки, опередив Профессора.

– И их там не больше сотни?

– Пока замечено не больше десятка, – агент 013 пока не понимал, к чему клонит «отличник и спортсмен».

– Тогда почему меня отправляют на зачистку не одного, а дают в нагрузку…

В зале снова мигнул свет.

– Молчать! – у Профессора встала дыбом шерсть на затылке. – Для операций в нестандартных локациях по протоколу положено несколько специалистов: силовик, один-два техномага и инженер-техник. Кто-нибудь хочет поспорить с инструкцией или отправиться домой?

– Нет!

– Тогда взяли ноги в руки, а лапы – в лапы, и за мной. Бегом марш! Теряем время!

Через минуту из зала для брифингов выбежала колонна начинающих спецагентов, возглавляемая Профессором. Следом за ним бежал боевик и очень хороший человек с штурмовым ранцем за спиной, который под завязку был набит оружием. Дальше, то и дело тыкая друг друга в бок и переглядываясь, неслись Варя и Ника, техномаги по прозвищу «Вареники». И замыкал строй тяжело пыхтящий инженер-техник, то есть я, на которого навесили мини-рюкзак со всякими гаджетами и электроникой. Ноша была тяжелой, но я бы скорее умер, чем попросил кого-нибудь о помощи.

«Гремлины, – повторял я в уме, пытаясь не отставать. – Десяток гремлинов… Тиранят целый город… Надо зачистить… Работаем тайно, чтобы не раскрыли… Притворяемся… Уфф!»

Я затормозил, чуть не врезавшись в чьи-то ноги, около двери в профессорскую комнату.

– Могли бы переместиться и из зала, – деловито пробасил Профессор. – Но бег всегда идет на пользу дисциплине, кроме того, есть еще одно размышление о котором вам пока знать не стоит… Да не стойте на пороге! Не светитесь в коридоре – операция секретная! Заходите внутрь!

Он затолкал свежеиспеченных агентов-стажеров в комнату, захлопнул за нами дверь и устремился к универсальному пульту, который запихнул в рюкзак на моей спине.

– К нему инструкции нет, но ты и так справишься, – он широко улыбнулся, махнул лапой и сказал:

– Поехали!

За секунду до отправления мне показалось, что дверь в комнату открылась и раздались голоса:

– Эй! Куда?!

– Зачем?

– Пусик, что происходит?..

Но я списал это на слуховые галлюцинации – от восторга и перевозбуждения.

Глава 2

«Было бы неплохо отправить вас плацкартом», – так говорил Профессор, перед тем как послать новоявленную команду спецагентов на тестовое задание. Однако вместо поезда мы очутились посреди пустынного каменистого пляжа, под палящим солнцем и без малейших следов людей и городов поблизости.

– Уж лучше бы поездом, – пробормотал Максим, озвучив то, что терзало остальных.

Никто ему не возразил, не попытался переубедить, не напомнил, какая духота в этом самом поезде и как влажное постельное белье противно липнет к телу или шкуре. Все равно что завернуться в мокрую и горячую тряпку… Еще в плацкарте запахи распространяются по вагону с молниеносной скоростью, и все, как на подбор, резкие и неприятные. Не говоря уже про санитарные зоны… в общем, никто ни о чем таком не напомнил.

Вареники с независимым видом, едва перемещение закончилось, отошли в сторону и принялись соревноваться в запускании скачущей по волнам гальки. Я наконец-то скинул с себя мини-рюкзак и теперь копался внутри, пытаясь понять, каким образом в него помещается куда больше, чем можно предположить по внешнему виду. Так и подмывало распороть вещмешок по швам и попытаться найти ту маленькую черную дыру, которая ответственна за искажение в пространстве. Однако, рассудив, что, если все выпадет, придется нести так, а никто не поможет, я от своей идеи отказался. Решил, что еще выпадет шанс все-все подробнейшим образом изучить.

– Ну что ж, – Максим снова подал голос, который подозрительно дрогнул. – Значит, мы – команда. А в каждой команде есть капитан. По опыту, возрасту, по принадлежности к мужскому полу, ну, и по остальным показателям, кроме сугубо специфичных, я вас превосхожу. Так что ни у кого не должно возникнуть сомнений, кому именно здесь командовать.

Сомнения если и возникли, то никто их не озвучил. Сказать по правде, остальные словно бы и вовсе не обратили внимания на Максима. Но того это не смутило, он успел заметить, как Варя с Никой подозрительно переглянулись, а я навострил уши.

– Предлагаю повторить легенду, чтобы мы не путались, если будем отвечать на вопросы порознь. Итак, имена у нас настоящие – с этим проблем никаких. Я – руководитель комиссии по ландшафтному дизайну аквариумов. Варя и Ника – мои лаборантки-ассистентки. Яшка – их кот. Поскольку город представляет собой, так сказать, аквариум наоборот – вокруг вода, а внутри нет – мы приехали с проверкой соблюдения гостов, СНиПов и прочих стандартов. Ну, и опыт перенимать. Все понятно?

– А чего тут непонятного? – спросила Варя. Или Ника.

– Мы же не глухие, сами все слышали, – добавила Ника. Или Варя.

– Ага, только сначала нам надо прибыть, – заметил я раздраженно.

Настроение у меня за несколько минут пребывания на берегу испортилось, а виной тому был специфический окрас. Те места, где шерсть была черной, нагрелись, а вот белые пятна и полоски обдувались прохладным морским ветерком. Я от такого расхождения климата в пределах одной шкуры сходил с ума и хотел спрятаться куда-нибудь в тень. Собственно, в Харькове я так и делал, когда наступала жара, но сейчас единственным вариантом было нырнуть в рюкзак, а вот получится ли потом выбраться – неизвестно. Проверять, как внутренности сумки-обманки воздействуют на живое существо, на собственной, пусть и изнывающей от жары шкуре не хотелось.

– Нас должны встречать люди из Триллиана, – напомнил Максим. – Кстати, где они?

Он еще раз огляделся, как будто за прошедшее время на просматриваемой вдоль и поперек территории мог кто-нибудь незаметно появиться.

– В радиусе двух километров людей нет, – заметил кто-то из Вареников. – А дальше мы не чувствуем.

– Зато дальше чувствует прибор! – я торжественно вытащил из сумки небольшой планшет. – Так-с, посмотрим. Таа-а-а-ак… спутниковые карты нам не нужны. Навигатор – к собачьей бабушке, все равно под водой не работает. Ага, вот! Три километра в том направлении, и там возле воды примерно с десяток человек. Не иначе как нас встречают. Хлеб-соль морская…

– И пироги с квашеными каракатицами, – добавил Максим с улыбкой.

Но мы на шутку не отреагировали, посмотрев на новоявленного «капитана» так, словно он сказал самую большую глупость, какую только мог изобрести.

– Понятно, гхм, – Максим кашлянул, затем снял очки, убрал в карман рубашки, а оттуда достал уже другие, с затемненными стеклами. – Объявляется марш-бросок. Три километра. По горящим камням, под палящим солнцем и в дожде из брызг. Легче того, что нам давали в военной академии, так что, думаю, все справятся.

Он обаятельно – даже Вареников проняло – улыбнулся, подхватил рюкзак и взвалил его на плечи. Затем, подумав, посадил сверху меня с сумкой и двинулся вперед. Шаг Максим чеканил так, что, казалось, галька того и гляди начнет крошиться под ногами.

Варя с Никой переглянулись, нахмурились, а затем синхронно пожали плечами и побрели следом. Другого-то варианта у них не было.

* * *

Три километра – мизерное, в сущности, расстояние. Почти каждый из нас за день проходит столько и даже больше. Не под палящим солнцем по горячим камням, конечно, но все же.

Тем не менее, когда по прошествии двадцати минут хождения по гальке спецагенты приблизились к месту, где их должны были ждать, они устали, взмокли от пота и мечтали куда-нибудь присесть. И оказаться если не под водой, то в воде уж точно. Желательно еще на надувном матрасе, и чтобы на берегу стоял запотевший стакан с холодным лимонадом.

Мне было лучше всех. Удобно пристроившись на рюкзаке Максима, я ковырялся в сумке и продумывал сочетания гаджетов для различных ситуаций. Некоторые были чисто гипотетическими, вроде нападения гигантских жабоглотов, против которых можно использовать механическую лягушку с дистанционным детонатором.

Место встречи между тем появилось на горизонте, сначала оно выглядело как неясных размеров черное пятно, а при приближении разрослось и превратилось в палаточный городок, сплошь состоявший из тентов пестрой расцветки и диковинных форм. Здесь были и новомодные палатки кричащих цветов, и старые армейские, и какие-то самодельные навесы из брезента. Не было только людей, хотя свежие следы и дым, поднимавшийся от костра, недвусмысленно указывали на то, что здесь кто-то жил.

– В город ушли, что ли? – пробормотал Максим.

Город, кстати, появился тоже. На горизонте он виднелся смутным силуэтом. Может быть, и не город, а так – деревня или поселок. Во всяком случае, высотных зданий не было видно. Только низенькие домики, причал и силуэты кораблей.

– Профессор ничего не говорил про город, – нахмурилась Ника. Она вертела головой по сторонам и шумно дышала носом, как будто пыталась унюхать опасность. – Помните? От сухопутных жителей Триллиан до поры до времени…

– …Скрывают, чтобы не устраивать пока лишний ажиотаж, – закончила Варя.

Она наклонилась к костру, поворошила палочкой золу.

– Уходить надо.

– Обратно.

Сестры кивнули, переглянулись и сложили руки на груди, будто защищаясь от чего-то.

От такого поворота событий у Макса отвисла челюсть. Он даже не сразу нашелся, что ответить, поэтому я успел встрять в разговор со своим мнением, которое подкреплялось опытом последних двадцати минут, а следовательно, могло считаться основательным:

– Опять тащиться? По жаре? По жестким камням? Только потому, что вам что-то показалось…

– Не показалось, – Вареники были убийственно серьезны.

– У вас такой тон, – хохотнул Макс, – как будто мы попали на стоянку к людоедам.

– Не исключаем, – хором ответили близнецы и синхронно качнулись с пятки на носок и обратно. – Вы как хотите, а мы пойдем.

Тут я не выдержал и засмеялся, прикрывая нос лапами и пофыркивая. Уж больно сцена напоминала завязку детектива или триллера, когда одни герои уже догадались об опасности, а вторые – еще нет. По всем законам нормальной логики необходимо срочно поделиться информацией и тогда уже решать, что делать, но по законам логики кинофильмов все тянут одеяло на себя, ничего не объясняя. Отсмеявшись, я решил, что перспектива попасть в детектив и дожить до финала нравится мне куда больше, чем попадание в триллер, – последние, судя по всем подсмотренным в чужих окнах, заканчивались традиционно плохо. И, руководствуясь данным размышлением, спросил:

– Вы что-то опасное унюхали?

– Здесь колдовали, – кивнула Ника. – Не наша сфера, но следы все равно заметны. На костре варили зелье, костер раскладывали из столетнего можжевельника. Зачем они это…

– Тока заехали, да? – трубно загудело со стороны самой большой оранжевой палатки. Полог дрогнул, и наружу вылез загорелый пузатый тип.

На голове у него, несмотря на жару, красовался вязаный красно-желто-зеленый берет, на волосатой груди болтался эмалированный розовый иероглиф, к плечу прилипли виноградные шкурки, а под носом выделялись фиолетово-багровые усы. Незнакомец улыбался, излучая всем своим видом дружелюбие и радость. В руке он держал большую стеклянную бутыль с алой жидкостью, при взгляде на которую близняшки мигом сменили стойку на боевую.

– Палатки-то есть? Нет? Вон общий вповальник… – он махнул рукой в сторону самодельного тента. – Животина ваша? Тут Паша-большой морских гадов иногда ловит, объедков остается, правда, и мухи налетают… и-и-и-и… – он тоненько загудел и заколыхал животом, вращая руками, – будто демонстрировал, как именно налетают мухи.

– З-здравствуйте! – пробормотал Макс. – Мы, собственно, проездом…

– В город!

– Вот, дорогу хотели спросить. А то нас высадили раньше… вон, из-за Яшки! – Макс мотнул головой в мою сторону. Конечно, как вину сваливать – так на меня кивать надо. – Все фокусы откалывал.

– Фокусы – эт мы любим. И зельица еще. Отведать не желаете, мон шер?

– Нет, спасибо! – Вареники сделали шаг назад. Потом они рассказали, что первое, чему учат в любой магической академии – и даже в колледже! – никогда не принимай от незнакомцев зелья и амулеты. Это даже хуже, чем конфетка от чужого дяди.

– Зря! – толстяк расплылся в улыбке и шумно почесал живот. – Не зельице, зельище! По радугам единороги скачут, из моря стальные твари выбираются и людей выплевывают. И хавают их иногда, мон ами. Простите за мой французский.

– Мы, пожалуй, пойдем, – Макс растянул губы в вежливой улыбке и бочком-бочком стал пробираться мимо костра. Потом замер. – А куда, говорите, остальные делись?

– А кто куда, – махнул рукой мужик. – Кто на пляжу в песок закопался, кавалергарды за водой укатили, мадамы и мамзели за цветами пошли… Дети природы, что с нас взять. Лэс флерс ду маул или как там?

– Хиппи, стало быть, – пробормотал Макс.

– Они самые, – из-за его спины вынырнула худая загорелая девица с длинными, выгоревшими на солнце косичками. – Мир есть любовь. И все такое. Меня Лена зовут. Давайте, вы у нас тут останетесь? А то мне уже обрыдли одни и те же рожи знакомые.

Лена вцепилась в запястье «отличника и спортсмена» и уставилась на него круглыми голубыми глазами, хлопая ресницами, как заводная кукла. Макс явно с неудовольствием подумал, что подобный взгляд ему чаще всего достается как раз от таких вот «Лен», «Кать», «Свет», «Маш» и прочих. Елены, Марии, Екатерины и Светланы предпочитали общаться иначе. И смотрели тоже не столь призывно.

– А про стальных тварей… можно поподробнее? – спросил Макс. Девушка продолжала тискать его руку, и спецагент все никак не мог определиться, нравится ему это или нет. – Что-то мы о них раньше не слышали.

– Да не верьте ему! – «кукла» фыркнула и встряхнула косичками. – Это подлодка приплывает. У нее пристань в городе, вообще-то, но мы с капитаном задружились… он нас на верхней палубе катает вдоль берега, не погружаясь, а мы для него ежевику собираем, виноград, компотиком угощаем.

«Капитан, значит, – поставил я галочку в уме. – Если он с такими странными людьми дружит, то вполне может и гремлинов привечать. Надо будет его поспрашивать».

– А сегодня он… будет? – пока я занимался ценными логическими выводами, Максим приобнял девицу за плечи, подмигнув при этом Вареникам.

– Задерживается, – зевнул толстяк. – Он вон там, левее, сначала шлюпку выслать должен, – толстый палец указал в ту сторону, откуда пришли агенты. – Встретить кого-то. То ли комиссию по пробиркам, то ли чистильщиков стекла… Се ля ви.

Вареники криво улыбнулись:

– Ну, и кто теперь вспомнит, чья это была идея – уходить с места прибытия?

Я ничего не ответил. Вместо этого бросил деловитый взгляд на экран планшета, перенастроенного на поиск сигнала из-под воды, подхватил рюкзачок, закинул его за спину и деловито потрусил к берегу.

– Подплывает! – процедил я сквозь зубы, но так как во рту была еще и лямка от рюкзака, получилось не слишком разборчиво.

Впрочем, скорее всего хиппи не слишком бы удивились говорящему коту, как не удивились они тому, что я бодро подхватил рюкзак. Разве может это зрелище шокировать тех, кто наблюдал единорогов на радуге и стальных тварей из моря?..

* * *

Через полчаса нам все-таки удалось встретиться с подлодкой. Поначалу, правда, чуть было не возникло новое недопонимание – капитан, устав ждать, собирался уже отчаливать. Вот смеху-то было бы, если бы весь день пришлось только и заниматься попытками встретиться друг с другом.

К счастью – а точнее, к моей чести, – я смог вычленить частоты, на которых подлодка вела радиопереговоры, и отправил им пеленг – мол, мы здесь. А капитан, к еще большему счастью, не стал страдать излишней подозрительностью и отправил шлюпку встречать агентов именно «здесь».

Хотя я для себя этот момент тоже запомнил. Капитан подводной лодки из секретного подводного города мало того, что якшается с не самыми законопослушными и вменяемыми обитателями суши, так еще и подбирает других обитателей, не задаваясь вопросами: «Как они отправили сигнал?», «Кто их этому научил?» и так далее.

Да и на первый взгляд капитан – розовощекий, с мечтательным взором и заторможенностью в движениях – не производил должного впечатления. Макс даже пробормотал что-то вроде «Ну и дисциплина тут…»

В общем, расследование могло состояться еще до прибытия в город и, возможно, сразу же закончиться удачей, но тут капитан радушно предложил нам место в смотровом зале, и всякие домыслы и догадки отступили на второй план.

Поначалу в иллюминаторах удавалось разглядеть только мутную воду, комья водорослей да пугливых рыб, которые проплывали мимо, а затем дергались в сторону, словно заметив нечто опасное. Затем, когда спустились ниже и вода стала прозрачней, легкомысленные люди, позабыв о своем высоком статусе, словно малые дети сгрудились у окон и некоторое время могли издавать только что-то вроде: «Ну, надо же!», «Ты только посмотри!» или «Ого, как это они придумали?»

В первую очередь «придумали» город. Он действительно был защищен куполом, как рассказывал Профессор. Напоминал детские игрушки, из тех, в которых внутри шара спрятан домик, и если потрясти, то начинается снегопад. Вот только эту игрушку вывернули наоборот.

Со всех сторон вокруг стеклянного купола плавали все те же рыбы, которых влекло к городу, словно мотыльков к свету. Мягкая и приглушенная иллюминация купола раскрашивала подводных обитателей, отчего они казались нарисованными – пастелью или акварелью, но уж точно не кистью реальности. А внутри, за толщей бронированного стекла, скрывался маленький и уютный мир… Гораздо уютнее, чем вода вокруг!

По всей территории под куполом раскинулись парки и сады, с настоящими, привезенными с поверхности земли растениями и деревьями (даже небольшой искусственный ручей пробегал). А между зеленых насаждений виднелись белые вкрапления корпусов: жилых, исследовательских, развлекательных и иных, понять назначение которых с первого взгляда не удавалось. Архитектор при строительстве избегал острых углов, а потому плавное перетекание зелени в камень и назад выглядело очень «естественно».

Помимо большого центрального купола имелись еще четыре поменьше, которые располагались с разных сторон от Триллиана и были соединены с ним переходами. В одном из этих «сателлитов» развернулся настоящий аквапарк с горками, бассейнами и рестораном. В другом, судя по нарисованному прямо на куполе гигантскому знаку, пряталось какое-то опасное производство или лаборатория. В третьем довольно неожиданно располагалась каменистая пустыня, а к четвертому, представлявшему собой стыковочный порт для подводных судов, в скором времени мы и подплыли.

После нескольких минут дерганий подводной лодки из стороны в сторону капитану удалось состыковаться с шлюзом, и он вернулся к людям, которые уже успели отойти от первых впечатлений. Варя и Ника усилием воли напустили на лица озабоченные и хмурые выражения вместо восторженно-удивленных. Максим был показательно безразличен, а я изо всех сил пытался изображать обычного кота, что было трудно, поскольку не хотелось расставаться с рюкзаком – я собирался достать оттуда какой-нибудь гаджет, чтобы заняться его изучением.

Проводив гостей к стыковочному рукаву, очень похожему на своего собрата из аэропорта, капитан раскланялся, сообщив, что его, дескать, ждут дела.

«Хиппи тебя ждут. А уж какие у тебя дела с ними и с гремлинами, мы еще посмотрим», – подумал я и фыркнул вслед капитану.

Оставшись одни в небольшой комнатке, которой заканчивался шлюз, и ожидая, пока их встретят, спецагенты решили провести небольшое совещание.

– Все все помнят? – спросил Максим. – Я – руководитель, Варя и Ника – мои ассистентки. Яшка – кот. Из образов не выбиваемся, демонстрируем добродушие и неподдельный интерес ко всему, что происходит. Ясно?

– Да.

– Но не очень.

– Зачем обманывать?

– Просто сказать, что пришли помочь.

– Люди поймут.

– Они вон какие умелые.

– Понастроили всякого.

– И природу любят.

– И технику.

Максим переводил взгляд с одной сестры на другую и хмурился. Наконец не выдержал, поднял обе руки, наставил на близняшек по указательному пальцу и скомандовал:

– Молчать! Приказ был? Был. Вы с ним согласились? Согласились. Что сейчас-то не так? Что началось то?

– Городом очаровались, – буркнул я, и Вареники посмотрели на меня, как на предателя. – Подумаешь, посреди воды миска без воды. Надо уже разобраться с этим и скорее уходить.

Только сейчас остальные агенты заметили, что я волновался и ходил кругами, после каждого шага нервно потряхивая лапками. И вспомнили, что как раз моих-то восторженных возгласов о том, «как тут все здорово устроено!», они не слышали.

– Не бойся, котейка, – сказал Макс с фальшивой бодростью. – Никто тебе тут не навредит!

Повисла неловкая тишина, которая часто случается, когда пытаются утешить без особой уверенности в голосе, да еще как раз таким «успокаивающим тоном», от которого только еще больше волноваться начинаешь. А еще получается, что вроде и поблагодарить надо, да и не за что.

По счастью, ситуация разрешилась довольно быстро, когда за спецагентами, а точнее комиссией, наконец-то пришли.

* * *

Дверь, ведущая на станцию, с тихим шипением отъехала в сторону, и на пороге показались двое парней – на вид не старше Макса. У одного были растрепанные волосы, разноцветные шнурки на ботинках и жутко помятый вид, как будто его только что подняли с постели и заставили одеваться на скорость. В руке он держал огромную кружку с кофе. На втором красовался белоснежный халат без единого пятнышка и с отглаженными складочками, редкие черные волосы аккуратно зачесаны назад, на ногах – блестящие остроносые ботинки.

– Привет! – крикнул первый, протянул руку Максу, пролил на себя кофе, ойкнул и расплылся в широкой улыбке.

– Здравствуйте, – протянул второй, не вынимая рук из карманов. – Вы, должно быть, та самая комиссия, ммм… аквариумистов?

– Именно, – кивнул Макс и сделал серьезное лицо. Из-за его спины Вареники «хором» улыбнулись и приветственно помахали руками. Я сдержанно мяукнул.

– Насколько я знаю, вы должны были прибыть раньше на два часа, – парень в халате медленно достал руку из кармана и сосредоточенно потер переносицу с таким видом, как будто это являлось самым важным и ответственным делом на свете.

– Не обращайте внимания! – растрепанный оттер зализанного в сторону. – Влад всегда бурчит. Он редкостный зануда. Мы рады вас видеть! Я Пашка, мы из лабораторного корпуса, я вызвался вас встретить и заодно за кофе сходить – у нас аппарат сломался. А растворимый я не пью, а тут рядом со шлюзом как раз…

– Не обращайте внимания, Пашку не заткнешь. И без меня он бы вообще забыл о вашем прибытии – в городе ведь столько интересного! – последнюю часть фразы Влад произнес противным тоненьким голосом, явно пародируя товарища.

Мне этот тон показался до боли знакомым… и это узнавание очень не понравилось. Вареники хихикнули, ткнули друг друга кулаками в бок, потом Ника присела и прошептала:

– Если и дальше будешь бурчать, вырастешь таким же букой-зюзюкой.

И бросила взгляд в сторону Влада, который нахмурился еще больше, чем раньше, – мало того, что девушка смеется, так еще и с котом разговаривает! Весь вид этого донельзя серьезного типа будто говорил: «Ну вот, прибыло еще на мою голову странных, необязательных и несерьезных людей!»

– Ну, показывайте дорогу, – Макс в очередной раз попытался захватить бразды правления.

И мы зашагали по коридорам, где вдоль стен сине-зеленом цветом светились направляющие дорожки, как в кинотеатре, когда свет уже погас, а ты только зашел и тебе срочно нужно найти свое место. Потом коридор закончился дверями из матового стекла, Пашка толкнул их – чтобы распахнулись пошире! – и замер, уперев руку в бок и улыбаясь. Хвастался.

А хвастаться было чем!

Коридор вывел на площадь – с одной стороны, полукругом, шли дома, как будто игрушечные или нарисованные, с открытки: кремовые, зеленоватые, голубые, желтые, словно пряники в глазури или куски торта. Крыши – из зеркального стекла, тоже разноцветные, как леденцы. Вместо асфальта под ногами был полупрозрачный наливной пол – внутри него вихрились и переливались перламутровые узоры. То тут, то там стояли большие овальные кадки с землей, из которой торчали крошечные зеленые росточки. А если отойти от входа в коридор, обернуться и чуть поднять глаза… С другой стороны площадь обрамлялась куполом, а за ним плескалось море.

И вроде бы мы все видели это недавно, когда плыли сюда. И представляли, как все устроено. И даже что-то запоминали из расположения. Но, оказавшись внутри, люди не смогли сдержать восхищения – уж больно все походило на волшебную страну.

– Ух ты! – хором сказали девчонки, а я, к стыду своему, подскочил на месте, бросился к Максу и крепко прижался к его ногам, зажмурившись и стараясь стать как можно менее заметным.

– Ну, мы пошли! – Пашка крутанулся на пятке и устремился в проход между домами.

Влад пошевелил пальцами в карманах халата и медленно, важно двинулся следом. Повернулся к «аквариумной комиссии» и, предваряя вопрос, процедил:

– Вас вон… ждут уже.

Тон высказывания наводил на мысль, что либо «члены комиссии» ему совсем не понравились и он рад от них избавиться, либо ожидающих Влад сильно не любит. Несмотря на шок, случившийся со мной от такого обилия воды совсем близко за хрупкой стеклянной стенкой, я решил на всякий случай запомнить «Влад терпеть не может…» Только кого?

Навстречу нам ковылял нескладный тип с длинным унылым лицом, которое наверняка помогло бы ему выиграть какой-нибудь конкурс красоты среди лошадей, если бы подобное пришло незнакомцу в голову. Впрочем, глядя, как он улыбался, демонстрируя неровные желтые зубы, я не исключил, что этот бы вполне мог.

– Наконец-то! Чувствуйте себя, как дома. Может, чайку? – незнакомец, в контраст с внешностью, говорил живо, но вместе с тем слегка затравленно.

– Нам бы это… поселиться сначала. Присесть. Вещи сложить… – высказал Максим общее желание.

– И поесть!

– А потом уже – чаю!

– Конечно-конечно, – засуетился мужчина, вздохнув. – Простите, что сам не догадался. Давайте с вещами помогу.

И попытался отобрать у меня (расторопный какой, а?) сумку с гаджетами, на что я отреагировал единственно правильным способом в подобной ситуации – сделал вид, что дикий и чрезвычайно не люблю незнакомцев.

Собственно, это было недалеко от истины.

– Спасибо, мы сами, – Макс поднял сначала сумку, потом шипящего меня со вздыбленной шерстью и пристроил себе за спину. – Ведите.

– Конечно-конечно. Меня, кстати, Варфоломеем зовут…

За десять минут дороги мы успели узнать если не все о жизни в Триллиане, то очень многое. Варфоломей оказался на редкость болтлив, хотя во время разговора постоянно оглядывался, словно желал убедиться, что рядом нету… кого?

«Влада, наверное, – подумал я. – Ишь, как зыркает. Видать, у них какие-то счеты между собой!»

И на всякий случай отметил и эту информацию. Все было совсем как в детективных фильмах или книгах – собирай факты, а потом попробуй из этого конструктора соорудить работоспособную версию.

Варфоломей же продолжал вещать, перескакивая с одной темы на другую. Поведал о том, какие вкусные блинчики по выходным пекут в центральном кафе, рассказал, что срок прибытия туристов все переносится и переносится, сразу же выложил все, что знал о нападении гремлинов – «представляете, тут у нас тако-о-ое было!» – и пожаловался на собственную нелегкую жизнь садовника.

– Я же не водорослевед, – бубнил он, семеня рядом с Максом. – Я же того… в оранжерее раньше работал. А здесь розы плохо растут. Света им не хватает. Природу электричеством не обманешь – ей настоящего подавай. Но остальным разве растолкуешь? Этим, в халатах. Да архитектор наш… У него чуть что – садовник виноват!

– Строгий? – понимающе спросил Макс. – Как в армии?

– Ага, – понурил голову Варфоломей.

Дальнейшего развития у разговора не случилось. После «ага» оказалось, что мы уже на месте. Садовник привел комиссию аквариумистов к небольшим домикам, скорее похожим на тропические бунгало, и указал на крайних два.

– Двери открыты, ключи внутри, – вздохнул Варфоломей. – Выбирайте сами, кому какой. Архитектор сказал, что примет вас через час. Лучше не опаздывать, а то ругаться будет. Да не на вас, а на меня. Что не проследил, не поторопил, не проконтролировал, а-а…

Садовник досадливо махнул рукой, снова вздохнул и понуро побрел по дорожке назад.

– Помочь ему надо, – сказала Ника. – С розами.

– И с архитектором, конечно же, – добавила Варя.

– Ну, допустим, с розами еще как-то понятно, а с архитектором как помогать собрались? – хмуро поинтересовался Максим.

Вареники заговорщицки переглянулись и пожали плечами. Большего от них добиться не удалось, хотя Макс не сильно и старался, тем более что вскоре у него возник новый повод для недовольства.

* * *

– Мальчики налево, девочки направо, – бурчал Максим, раскладывая нехитрый набор вещей в шкафчике. По счастью, когда Профессор собирал их в дорогу, он догадался положить по паре комплектов белья. – С чего бы это вдруг? А как же легенда, что кот – их?

Недовольству «отличника и спортсмена» не было предела. Вареники наотрез отказались селиться со мной, утверждая, что если их не оставят вдвоем, то они вообще будут спать под открытым небом, точнее, морем. Мол, с детства привыкли засыпать исключительно друг с другом. Мол, это их частная жизнь и территория. И вообще – несправедливо, что в одном доме будут жить трое, а в другом лишь один Максим.

В итоге, махнув рукой и сказав, что они бесполезно тратят время, Макс в приказном порядке сообщил Вареникам, что ждет их через сорок пять минут собранными и готовыми выдвигаться. А сам, продолжая ругаться, но уже сквозь зубы, подхватил сумку и отправился внутрь дома. Меня, разумеется, подхватить забыл, но я шестым кошачьим чувством понял, что сейчас именно тот момент, когда лучше не показываться ему на глаза. Знал уже и видел не раз: когда люди ссорятся, то надо сидеть тихо, а лучше спрятаться где-нибудь (особенно если ссорящиеся люди разного пола).

Потому, тихо просочившись в бунгало, я спрятался в углу одной из двух комнаток и вновь принялся разбирать содержимое рюкзака. В этот раз со знанием дела сразу отсеял все, что нельзя было применять: лазер, который мог пробить купол, и навигатор, все равно бесполезный. Оставил несколько жучков, распознавалку речи, которая считывала с губ и улавливала малейшие колебания, несколько простеньких ловушек… Немного подумав, оставил электрошокер.

По последнему, правда, возникли опасения – кто его знает, боятся ли гремлины электричества? Может нет, раз постоянно в технику всякую лезут?

В соседней комнате Максим покончил с распаковкой вещей, затем разложил все параллельно и перпендикулярно, наскоро принял душ и занялся гимнастикой. Да, сегодня все находились и насиделись, но нужно было за день устроить нагрузку всем мышцам. Кроме того, это был самый правильный, по его мнению, способ коротать время. Нужно ждать? – тренируйся! И время быстро летит, и польза несомненна.

А в бунгало Вареников уже никого не было. Только разбросанные вещи и какие-то маленькие пузырьки, на каждом из которых странноватые иероглифы. А чтобы найти хозяек этого локального хаоса, нужно было пройти чуть назад по дорожке, свернуть на ближайшем перекрестке налево, затем на следующем направо, а после оказаться в оранжерее. Там, пригибаясь к земле и прячась от поливочных роботов, снующих туда-сюда, Варя и Ника подкрадывались к кустам роз, и каждая из девушек сжимала в руке по пузырьку. Жидкости в склянках были безопасными по отдельности, но в сумме перестраивали жизнедеятельность растений так, что те лучше воспринимали искусственный свет, а не солнечный.

* * *

Ровно через сорок пять минут мы вновь собрались вместе. Посвежевший и отдохнувший морально за время тренировки Максим избавился от рубашки, джинсов и ковбойских сапог и переоделся в спортивные брюки, майку и мягкие тапочки. Он напоминал одного из персонажей любого фильма про единоборства. Из тех, где героя долго избивают, прежде чем у него откроется второе дыхание и уж тогда он всем…

Впрочем, остальные тоже изменились. Я, к примеру, нацепил на хвост небольшое приспособление, которое можно было принять за клипсу или банальную прищепку. На самом деле это был «Измеритель подозрительной активности». «Изпак», если короче. Вареники же, в отличие от остальных, остались в той же одежде, какой и были, но на лицах сестер играла такая загадочная и самодовольная улыбка, что мне срочно захотелось проверить, не пропала ли где-нибудь сметана, а Максим и вовсе решил, что это они над ним смеются.

– Отдохнули, да? – грубо поинтересовался он. – Теперь руки в ноги и на встречу к архитектору. Говорить буду я. Остальные должны кивать и молчать. Особенно слово «молчать» касается котов!

Я презрительно фыркнул. Никаких котов в округе, кроме меня, не было, а потому нечего было устраивать этот театр.

– Вопросы? – на всякий случай спросил Максим тоном, который никаких вопросов не предполагал.

– Всего один, крохотный.

– Про архитектора.

– Чтобы было понятно.

– Куда идти?

Мы с Максимом посмотрели друг на друга, и в глазах каждого плескалось ожидание подсказки.

– А-а-а… – протянул Максим.

– Ага, – буркнул я. – Что-то популярный сегодня вопрос – куда идти.

– Так куда?

– Я вам кто: кот или отвечательная машина? – я сделал вид, что обиделся, но на самом деле внутренне порадовался, что без моих гаджетов и сообразительности коллеги и шагу не могут ступить. Люди, что с них взять. – Попробуйте применить логику и пойти в сторону центра. Человек с главной должностью обязательно живет где-нибудь посередине, в самой высокой башне.

«А если я ошибся… – уже про себя размышлял я, поспевая за Максом и близняшками, – то чем ближе к центру, тем дальше от этой проклятой воды». Попутно старался не смотреть вверх, на стеклянный потолок и зеленоватую толщу «соленой опасности» над ним, но «не смотреть» не очень-то помогало.

– Что, котик, боишься? – Макс заметил мою нервозность и тихо рассмеялся. Не зло, но обидно. Я тут же мысленно добавил Максима в «черный список людей, которым при случае можно бы и отомстить словом и делом». – Ничего-ничего, можешь, если будет свободное время, прорыть тоннель под морским дном. Для экстренной эвакуации, так сказать… Эй! Вы чего током бьетесь?

Максим возмущенно посмотрел на девочек, которые в ответ даже не подумали сделать вид, что чувствуют себя виноватыми. Наоборот, улыбались, как ни в чем не бывало.

– Мы ничего!

– Ты, главное, это, про то, что Яшка боязливый…

– Архитектору не скажи!

– А то он его пожалеет.

– И на сушу отправит.

– Как же мы будем без него?

И Вареники скорчили умилительные гримаски: с тем самым молящим выражением в круглых невинных глазах, которое свойственно скорее котам или собакам, особенно в те моменты, когда они выпрашивают еду или «поиграть», а не хозяйкам этих самых котов и собак.

Я же приосанился и почувствовал себя самым нужным и важным агентом в группе. Да и, пожалуй, просто самым важным агентом в стране. И в мире.

Помимо заступничества Вареников у меня был и другой весомый повод – впереди, в центре Триллиана, виднелась блестящая колонна, которая уходила вверх, будто подпирая купол. И не было никаких сомнений, что именно там и скрывается архитектор.

Все, как я и обещал…

* * *

Архитектор принял нас в круглой комнате – в основании той самой стеклянной колонны. Посередине стоял макет подводного городка: купола поднимались, и можно было взять каждое здание, повертеть в лапах, тщательно рассмотреть и поставить обратно. Однако людей сразу усадили в кресла, заняли руки чаем и трогать макет не дали – мол, глупости какие! И вообще, это не игрушка, а серьезная дизайнерская работа!

– Валерий Валерьевич, – сдержанно представился архитектор, когда коллеги расселись. Он был высок и серьезен, носил узкую черную бородку, а тонким носом и морщинами на бледном лбу напоминал строгого учителя. У такого не забалуешь.

Макс представил команду, извинился за опоздание, не преминув свалить вину на хиппи, которые запутали группу и неправильно сориентировали на местности. Варя и Ника мило улыбались, поправляя волосы, и изо всех сил притворялись восторженными ассистентками сурового аквариумиста. Я вежливо мяукнул пару раз, дал потрепать себя за уши, хотя отродясь этого не любил, и принялся бродить по комнате, в которой нас приняли, по-хозяйски размахивая хвостом.

«Изпак» молчал и постепенно превращался из полезного прибора в неудобную штуковину, которая мешает, давит и еще вдобавок чешется. Как костюм химической защиты при марш-броске.

Архитектор между тем говорил. Не так, как Варфоломей, перескакивающий с пятого на десятое, а как солидный ученый: степенно, пространно, логично и последовательно.

Говорил о том, что человечество должно смело шагать в неизведанное; о неправильном распределении приоритетов в современной науке, о том, что, мол, все общественности подавай Марс и Луну, как будто уже планету вдоль и поперек исследовали; о своих мечтах и планах, о том, что аналогов проекту нет нигде…

Через десять минут Макс все-таки решил его перебить:

– Скажите, пожалуйста…

– Молодой человек! Неужели вам не интересно?! – архитектор посмотрел на собеседников так укоризненно, будто они только что совершили ужасно предосудительный поступок. Например, вытоптали все розы в парке.

Вареники переглянулись. Если на садовника Варфоломея так глядят по несколько раз на дню, неудивительно, что он печален. Да что садовник! Под таким кислым взглядом даже розы расти не будут – и не важно, под искусственным или естественным светом.

– Неужели вы не можете потратить минуту личного времени на то, чтобы вникнуть в происходящее? Как вы можете демонстрировать подобное неуважение! Особенно сейчас, когда на сердце у меня лежит камень… скала… из-за того, что мы не успеваем подготовить город к открытию.

– А что именно мешает? – как бы невзначай поинтересовалась Ника. – Или кто?

Валерий Валерьевич удивленно поднял брови:

– Девочка моя, в проект вложено столько сил и энтузиазма! Невозможно представить себе, что мог бы найтись кто-то, чтобы помешать. Во время этапа планирования мы учли интересы заказчиков, работников, будущих туристов… Поэтому здесь человеческий фактор исключен. Виноваты случайности. Досадные неувязки. Я понятно выражаюсь?

– Понятно, – Макс кивнул.

– Да-да! – Вареники закивали следом.

– Поэтому я не терплю слов «так вышло», «так получилось», «так случилось». Если у ученых не получается эксперимент – виноваты они, а не какой-нибудь Морской Царь или неподходящие условия. Если у ландшафтного дизайнера не растет трава – просчитался именно он, а не Александр Сергеевич Пушкин. И если вы, комиссия по аквариумистике, в течение трех дней не придумаете, как избавиться от зеленого налета на куполе садовой галереи, я доложу вашему начальству и попрошу прислать более толковых ребят. Все ясно?

– Так точно! – гаркнул Макс.

«Вредный надутый индюк», – подумал я и отметил, что прикрытие вышло с изъяном. Просто так нам гулять по станции не позволят. По крайней мере, до тех пор, пока не справимся с этим самым налетом. Возможно, нам повезет и с гремлинами удастся разобраться раньше, но…

А Валерий Валерьевич между тем продолжил свою речь. После подобострастного восклицания Макса и заверения, что все будет сделано в лучшем виде и обязательно в срок, архитектор вновь включил режим «инженер-мечтатель».

– И, разумеется, мы не должны забывать о том, что все, что мы сейчас делаем, направлено в первую очередь на будущие поколения. Триллиан – всего лишь первый подобный проект, но за ним обязательно последуют другие! И нам нужно максимально следовать технологии, максимально предусмотреть возможные последствия и, разумеется, максимально использовать имеющиеся ресурсы.

Максим каждый раз вздрагивал от этих «максимально», потому что Валерий Валерьевич неизменно произносил слово так, словно оно состояло из двух. Получалось что-то вроде «макси-мально»

Глядя на эти вздрагивания, я искренне сочувствовал. У меня у самого было пару раз нечто подобное из-за старухи во дворе, которая любила громко кричать: «Якшаются со всякими!» Зубов у бабки почти не было, потому удавалось более-менее разобрать только первую часть фразы. И пока я не привык, каждый раз подбегал к старухе, а та начинала больно отпихивать меня клюкой.

– Кажется, я вас утомил, – наконец-то сказал архитектор.

Максим резко и предупреждающе посмотрел на Вареников, которые уже были готовы кивнуть, и улыбнулся в ответ:

– Никак нет, Валерий Валерьевич. Слушали бы и слушали.

– Всем бы вам слушать, – устало вздохнул тот. – А работа между тем стоит. Идите и займитесь куполом.

Валерий Валерьевич резко встал, и остальным ничего не оставалось, как последовать его примеру. Прощание вышло сухим – псевдокомиссию почти выпихнули за дверь без тени уважения.

– Ну и тип, – пробормотал я и только затем оглянулся по сторонам.

На счастье, никого вокруг не было. Казалось бы, природа вокруг манит и призывает к отдыху, а рядом с башней, сколько хватает взгляда, ни одного человека, кроме спецагентов. «И я даже понимаю, почему, – подумал я. – От этого дядьки мне самому хочется оказаться подальше».

– Он злой, – сказала Ника.

– Но добрый, – добавила Варя.

– Не понял…

Под недоумевающим взглядом Макса близняшки переглянулись меж собой и пожали плечами. Я же тем временем придумал, как их различать. Нужно запомнить, где какая, а потом просто следить хотя бы краешком глаза и не выпускать из виду. «Или жучок какой-нибудь повешу», – решил я, вспомнив, что иногда все же надо спать и следить не получится.

– Так все-таки, – Максим ждал продолжения, – что там про доброго и злого? Надеюсь, вы не собираетесь мне тут рассказывать какую-нибудь мистическую басню про то, что в каждом человеке скрывается доброе и злое начало, что они постоянно борются между собой, ну, и что там еще?

– Техномаги не мистики ни разу!

– Это даже не похоже ни капельки!

– Ты же не пилот?

Внезапный вопрос окончательно выбил Макса из колеи. Он посмотрел сначала на сестер, а затем на меня. Но я весьма ловко сделал вид, что Изпак что-то там показывает, и, как обычно, предоставил людям самим решать, кто там из них главный. Меня этот вопрос мало волновал ровно до тех пор, пока можно спокойно заниматься своими техническими игрушками.

– Почему не пилот? – обреченно спросил Максим. – Ну, то есть да, не пилот… Но почему именно этот вопрос? Какие еще пилоты?

– Ну, ты же военный, – Вареники явно торжествовали.

– Пилоты тоже военными бывают.

– А раз военный, значит – как пилот.

– Ну, раз мистика – как техномагия.

Максим набрал воздуха, чтобы что-то сказать. Внутри у меня все сжалось, я предчувствовал, что вот прямо здесь и сейчас разразится такая же – если не круче! – драка, как была совсем недавно, на Базе. У Вареников вон тоже руки напряглись. Сейчас они начнут все крушить, ломать и рвать на части. Выйдет Валерий Валерьевич, посмотрит на все это дело строгим взглядом… и, добрый он или злой, станет неважно, потому что архитектор отправит на сушу всех разом. И обязательно проследит, чтобы никогда больше никаких подобных комиссий в Триллиане не оказалось. А первое же наше задание можно будет считать проваленным.

Но Макс шумно и протяжно выдохнул, махнул рукой и побрел в сторону бунгало. Даже ничего не сказал и не позвал за собой.

Вареники недоуменно смотрели ему вслед и выглядели если не виноватыми, то уж точно растерянными.

– Вы бы это, поаккуратней с ним, – неожиданно для себя сказал я. – Командир же все-таки. Волнуется, наверное.

И я резво помчался догонять Макса. Потому что действительно командир и наверняка волнуется. Ну, и потому что мне уже давно хотелось не просто походить по дорожкам или посидеть на руках, а попробовать лапами раскинувшийся вокруг газон. И для маскировки полезно – травку пожевать, в кустах притаиться…

Глава 3

Садовая галерея, которую следовало очистить от зеленого налета по заданию грозного архитектора, опоясывала весь главный купол. Подплывая к Триллиану, мы не разглядели ее толком. Издали казалось, что это просто водоросли растут чуть гуще вдоль круговой пешеходной дорожки. При ближайшем же рассмотрении выяснилось, что галерея представляет собой маленькую прогулочную аллею в стеклянной трубе: аккуратно подстриженные кусты самшита, скамейки, фонарные столбы, оплетенные лианами, сине-зеленая плитка под ногами. Видимо, по задумке архитектора или одного из проектировщиков в этом месте подводное и наземное пространства плавно переходили одно в другое.

Как обычно и бывает, задумка при воплощении в действительность претерпела значительные изменения и на деле галерея выглядела не слишком привлекательно. Во-первых, зачем идти вокруг, если можно проскочить между домами напрямик? Разве что от нечего делать. А во-вторых, снаружи «сверхпрозрачное стекло, отшлифованное специальной пастой», как называл его Варфоломей, покрывал мутный зеленоватый налет. И если издали действительно казалось, что ничто не отделяет тебя от воды, то при ближайшем рассмотрении…

– Фр-р-р-р, – я скривился и брезгливо отряхнул лапы, одну за другой. – Как будто это мы – рыбы в аквариуме. Мерзость какая-то. Не улыбается мне ощущать себя едой для всяких подводных тварей.

– Нам тоже, – кивнули Вареники.

– Мне кажется, – Макс сдвинул очки на кончик носа и разглядывал стекло так, будто это стакан с прокисшим молоком, – что над нами издеваются.

– То есть, ты думаешь, что водоросли специально нас дожидались…

– …чтобы р-р-р-аз – и вырасти на стенах города?

– И вдоволь поиздеваться?

– Да не водоросли! – мне показалось, что сейчас командир опять махнет рукой и куда-нибудь уйдет. К тем самым водорослям, к примеру. Они, по крайней мере, не перебивают, не задают глупых вопросов и не высказывают предположения, лежащие за гранью добра, зла и вообще разума. Однако на этот раз Максим сдержался. – Профессор наверняка знал, к какому делу нас приставят, когда выдумывал прикрытие. То есть, он понимал, что налет снаружи, а мы внутри. Что мы ничего не соображаем в аквариумистике. Что Яшку уж точно не выгнать из-под купола, что ни у меня, ни у вас, девочки, нет опыта работы со шваброй в скафандре, акваланге или как там еще эти штуки называются…

Вдруг мое левое ухо нестерпимо зачесалось. Чаще всего подобное происходило перед дождем, но порой необъяснимым образом зуд возникал во время неприятного разговора о родственниках.

– Не поможет, – вскользь заметила Варя. – Варфоломей нам рассказывал, что комиссию как раз и вызвали, потому что не помогает.

– Всем уже надоело хуже горькой редьки ходить по очереди со шваброй вокруг города и чистить налет!

– Потому что на полдня помогает, а потом вырастает снова.

Макс глубоко вздохнул и со свистом выдохнул воздух сквозь зубы.

– Зато понятно, что не надо брать в руки швабру, – попытался я утешить его. – Дурацкий человеческий предмет. Бесполезный, опасный, да и вообще – враг всех зверей.

– Боюсь, у дядюшки твоего совсем другие мысли по этому поводу, – щеки у Макса покраснели, а нос, наоборот, побледнел. Выглядело очень смешно, но я поостерегся заострять внимание на этом забавном факте. – И наверняка с тех пор, как Профессор нас отправил сюда, ржет, не переставая. Не как кот, нет… как самая натуральная лошадь. Ха-ха, иго-го… тьфу!

– Макс, – Варя подошла к пыхтящему, как вскипающий чайник, командиру и положила ему руку на плечо. – Он же специально…

– Вот именно, специально! Лишь бы посмеяться! Вечно все хотят посмеяться над теми, кто лучше других. Ты единственный, кто выучил, – зубрила. Ты выполнил все нормативы – выскочка. Ты заслужил награду – лизоблюд… – тут Макс осекся, скривился и постарался сделать вид, что последних фраз он и вовсе не говорил.

Нельзя сказать, что остальные спецагенты ничего не расслышали, но мы благоразумно сделали вид, что не понимаем, о чем речь. Даже я попридержал свой острый язычок, на котором так и вертелась готовая сорваться колкость. Без сомнения, Максим затронул нечто глубоко личное, но вот переспрашивать и уточнять… нет, это бы ни к чему хорошему не привело.

– Он специально придумал эту комиссию, потому что проблема сложная, – продолжила Ника. – То есть, мы можем ее долго решать.

– И никто ничего не скажет, если мы будем всюду ходить, расспрашивать и изучать.

– А еще мы уже придумали, что делать, чтобы потом никто не сказал, что мы тунеядцы!

Девочки обступили Макса с двух сторон, похлопали по плечам, затем вдруг, хитро друг другу подмигнув, легко поцеловали командира в разные щеки, развернулись и устремились прочь.

– Эй, куда? – крикнул я им вдогонку.

– К Варфоломею! – хором ответили решительно настроенные «ассистентки ученого-аквариумиста» и скрылись в проходе между домами.

Максим озадаченно потер щеку, вздохнул и опустился на скамейку, так удачно подвернувшуюся рядом. Оценка ситуации, по его размышлению, колебалась от «все пропало, у нас ничего не выйдет» до «все пропало, они меня тут ни в грош не ставят». На всякий случай командир посмотрел на меня, ожидая, видимо, что я запрыгну к нему на колени, начну мурлыкать и параллельно буду рассказывать, что уже вычислил всех гремлинов, только осталось поболтать с Владом, к примеру. И все, можно ловить.

Я бы и сам не отказался от такого развития событий, однако пока не был готов выдвигать работоспособную гремлиноборческую версию. Макс же переживал о своем месте в иерархии маленькой группы. Конечно, приятно, когда подчиненные проявляют энтузиазм и решают проблемы самостоятельно, лишь докладывая тебе о результатах. Об удачных результатах или тех, которые могут стать таковыми (вроде «мы уже все придумали»). Но ведь при этом ты полностью теряешь контроль над ситуацией и даже не представляешь, что происходит. Да и вообще – зачем ты тогда нужен?

Я присел у ног Макса, но не стал забираться на колени, а изобразил глубокое раздумье – на самом деле просто задремал. Во сне я увидел усатых сомиков, которые ползали снаружи аквариума, извиваясь, как неуклюжие толстые змейки, и переругивались о том, что лучше использовать для очистки стекла – соду или чистящий гель.

– Гель! – гаркнул кто-то прямо над ухом.

– Ой!

– Э-ге-гей, говорю! – Макс довольно улыбался, словно будить мирно спящих котов было его самым любимым занятием в этой жизни. – Просыпайся! Я придумал нам занятие!

– А без занятия… никак нельзя? – я показательно зевнул. – Аквариумистам не положено сидеть и созерцать? Им обязательно нужно что-то делать?

Однако Максим, пока я спал, решил, видимо, что командиру не пристало сидеть без занятия, а потому был полон энтузиазма, а когда начальством овладевает подобное состояние, то остановить его не так-то просто.

– И ты можешь спокойно сидеть, пока Вареники чем-то заняты?! – возмутился Макс.

Я прижал лапками уши и помотал головой. То ли согласился с командиром, то ли посокрушался в очередной раз – мол, странная людская порода. Выпал тебе шанс отдохнуть, если не выспаться, то хотя бы сны посмотреть – так нет же! Надо соревноваться друг с другом, из кожи вон лезть куда-то, чтобы доказывать «я, я лучше!» Ладно бы за нами наблюдал кто-нибудь и в блокнотик записывал, а без наблюдателя такое поведение и вовсе глупо. Нет, что ни говори, люди – существа непонятные. Не-у-ти-ли-тар-ные, вот. Значения слова я до конца не понимал, но неоднократно слышал его в осуждающих речах Профессора.

– И что же мы будем делать?

– Ты – возьмешь лапы в лапы и отправишься за фотоаппаратом. А я – в шлюз.

Я молча махнул лапой и потрусил в бунгало. Возникший было вопрос «К чему шлюз?» опустил. Все равно понятно, что там ничего полезного. Никаких тебе приборов, осушающих море, или машин, телепортирующих котов обратно на твердую землю. Сплошь все бесполезное. Швабры, например.

* * *

Когда Вареники вернулись, мы с Максом занимались тем, что недальновидное начальство хвалит, а проницательные руководители терпеть не могут. Называлось сие мероприятие «имитацией бурной деятельности», сокращенно – ИБД.

ИБД в исполнении Макса выходило впечатляющее, внушительное, можно даже сказать, лютое. Облачившись в тяжелый акваскафандр со свинцовыми подошвами, чтобы по неумению и незнанию не быть унесенным течением, «ученый-аквариумист» снаружи купола яростно драил стеклянный бок шваброй снизу вверх. Делал он это лихими размашистыми движениями, то и дело задевая дно. Вокруг клубился ил, мелкий песок и ошметки водорослей, чистое пространство представляло собой квадрат размером метр на метр, а рыбы, крабы и морские коньки убрались отсюда минимум на полкилометра. Глядя на это зрелище, даже человек, не знающий истинной биографии Максима, заподозрил бы в нем человека военного.

Где-где, а в армии солдат первым делом учат ИБД, а уже потом другим полезным и необходимым в повседневной и не очень жизни вещам.

А я изнутри галереи, войдя во вкус и чувствуя себя корреспондентом всемирно известной газеты, управлял камерой с помощью дистанционного пульта. Я то отступал назад, то подходил почти к самому куполу, то замирал, свернувшись буквой «зю», то поджимал лапы и нажимал на кнопку – одним словом, так тщательно изображал сосредоточенность, что даже прикусил язык, снимая особенно удачный кадр – Макс скачет верхом на швабре, изображая лихого наездника, непобедимого борца с зеленым налетом. Еще одна героическая поза, и еще одна…

– Бездельники! – возмутилась Ника. – Мы тут из сил выбиваемся, хитрим перед садовником…

– …А они на швабре катаются!

– Прошу заметить, на швабре катается только Макс! – командир находился за стеклом, поэтому на него можно было безбоязненно сваливать любую вину – все равно ничего не слышит. А даже если и по губам прочитает, то ему надо еще добраться сначала до шлюза, а потом сюда – через полгорода. – К тому же он выполняет полезную миссию. Архитектор может и спросить, чем мы занимались. И что мы скажем? «Хитрили перед Варфоломеем»?

– Н-нет, – переглянулись близняшки.

– Во-о-т, – поучительно протянул я. Ника утверждает, что очень противным голоском. Точь-в-точь, как наш новый знакомый, Влад. – Мы покажем фотографии, чтобы архитектор ничего не заподозрил.

– Один-один, – кивнула Варя. – Вы организовали прикрытие, а мы – настоящее решение проблемы.

– Какое?

– Ты не хочешь дождаться Макса? – удивилась Ника.

– Ну… – я сморщил нос и сделал вид, что чихнул, а на самом деле смутился.

Желание узнать, как же решить проблему с водорослями, было по-настоящему сильным. Интересно же, что такого успели придумать Вареники, до чего не смогли додуматься все ученые внутри купола, а потому вызвали комиссию аж с большой земли. А ждать Максима – это же тоска зеленая! Пока он там соизволит добраться, пока закончит хвастать, как он лихо там с водорослями расправлялся… или забавлялся? В общем, долго все это.

Но пока еще я не был настолько уверен в себе и других, чтобы вот так просто и честно сказать – нет, не хочу дожидаться никакого Максима. Как и все котята, я знал, что приучать людей к собственной власти нужно постепенно. Сначала ты как бы невзначай даешь понять, что твое мнение здесь самое главное. Затем постепенно учишь моментально исполнять желания. Ну, а уже после всего этого ты абсолютно спокойно ведешь себя так, будто ты самый главный, ничьи желания тебя не интересуют и по мановению когтя все бросаются выполнять твои приказы.

И все же к моменту, когда Макс неуклюже догреб до шлюза, снял скафандр, сдал его по форме и расписался в десятке бумаг, грустно поглазел на свое отражение в зеркальных стеклах домов на площади и добрел до ожидающих его спецагентов, мы с близнецами уже ощущали себя так, будто сидели на иголках. Одному хотелось поскорее все узнать, а другим – как можно быстрее рассказать. Поэтому героического ездока на швабрах встретили дружным:

– Ну, наконец-то!

– Как я выглядел? – спросил Макс, приосанился и смахнул с плеча невидимую пылинку.

– Глупо! – хором ответили близняшки, мстя и за долгое ожидание, и за то, что они не выбрались наружу, хотя тоже были не прочь.

Изрядно уставший командир – ИБД временами сильно утомляет, гораздо сильнее, чем полезная деятельность, – рухнул на скамеечку, открыл рот, чтобы огрызнуться в ответ, но только процедил что-то нечленораздельное. Уж больно утомительный получался день, и конца-края ему видно не было, так что лучше поберечь энергию до следующей ссоры.

– Все, Макс пришел, давайте уже, рассказывайте! – я устроился на коленях у Вари.

Девушка рассеянно почесала меня за ухом – молодец какая! – и они с сестрой поведали, чем же занимались все то время, пока мы занимались ИБД.

Картина была такая: приглашенный ухаживать за розами Варфоломей страдал и переживал из-за того, что не может применить должным образом все имеющиеся знания. Его ведь как учили? Видишь вредителя – трави его! Обнаружил сорняк – вырывай! Заросла тропинка – прореживай траву! И так далее. В подводном же городе розы мало того что чахли и отказывались цвести без солнечного света, так еще и архитектор активно принимал участие во всем. В частности, проинспектировав хозяйство садовника, запретил тому использовать искусственные подкормки и уж тем более яды. Валерий Валерьевич вбил в голову – сначала себе, а потом и окружающим, – что Триллиан должен стать закрытой идеальной экосистемой, свободной от всяких «вредных химикатов». Уж если вернулись назад, к истокам, – в океан, из которого когда-то вышли на сушу наши предки, – то и вести себя в этом океане надо «первобытно». Робкие попытки Варфоломея объяснить, что временами без пестицидов не обойтись, наталкивались на железобетонную уверенность архитектора в том, что природа сама во всем разберется. В этом утверждении и лежал корень большинства бед подводного города, к которым садовник относил и зеленый налет на внешней прогулочной галерее, и нашествия гремлинов.

«Взяли бы хоть раз нормальный чистящий гель, – приговаривал Варфоломей, подстригая живую изгородь вокруг клумбы. Словоохотливость его подкреплялась тем фактом, что розы – все, как одна, – вдруг полюбили лампы дневного света, чего раньше за ними не наблюдалось. – А Валерий Валерьевич ворчит, что енто химия, мол. Что за такое возьмет и взашей выгонит. Вас-то, девоньки, не выгонит? Вы-то дело сделаете и до свидания? Ах, как я завидую вам. В общем, у меня тут знакомые есть… через капитана общаемся… ну, и я могу попросить, чтобы правильное средство для мытья аквариумов нашли и вам сюда передали. Ну сил моих уже нет эту гадость видеть!»

– Через капитана общаемся, – протянул я.

– Хиппи, не иначе, – согласился Макс. – Интересно, что за дела у них с Варфоломеем?

– Вот и мы подумали, – Ника заправила за ухо прядь волос, сестры переглянулись, – хиппи варят зелье и передают его сюда через капитана.

– Садовник поливает им землю под видом удобрения, а на деле – привлекает гремлинов. Как вам версия?

– Правдоподобно, – пробормотал я. – Только как-то слишком уж просто.

– Почему просто?

– Ты думаешь, было так просто его разговорить?

– Яша прав, – Макс пожевал губами и сдвинул очки на кончик носа. Теперь, даже несмотря на то, что сам он сидел, создавалось ощущение, что командир смотрит на остальных свысока. Я оценил эффект от простого, казалось бы, приема и пожалел, что сам так не могу – за неимением в мире специальных моделей очков для котов. – «Убийца» – садовник? Слишком шаблонно. Хотя…

– Хотя именно из-за этого его никто не подозревает, – палец Ники победно уткнулся в мой лоб. Я машинально хотел за него цапнуть – когтями или зубами, – но девушка оказалась проворней и быстро убрала руку. – Все думают, что это старая надоевшая шутка, и никто ничего не подозревает.

– А он тем временем незаметно тут вредит, на пару с капитаном.

– И хиппи!

– Хорошо, – важно кивнул Макс. – Обязательно проверим.

Сказано это было таким тоном, будто бы сам Максим только что и предложил эту идею. Вареники переглянулись, но ничего не сказали. Я же оказался не столь сдержан.

– У меня есть план, – я старался ни на кого не смотреть. – Когда доставят удобрения, я проведу анализ, все ли там действительно в порядке, или это какая-то отрава. А Вареники смогут проверить, кто касался этой «посылки». Сможете же?

Девушки нахмурились, неуверенно поводили руками в воздухе, – потрясающая синхронность! – а затем кивнули.

– А где же мое место в этом плане? – промурлыкал Макс грозно, как большой кот, который собирается двинуть зарвавшегося котенка тяжелой лапой.

– Как где? – я на всякий случай отодвинулся в сторону. – Ты же будешь контролировать и руководить!

* * *

Через час Варфоломей получил от Вареников «добро» на доставку чистящего геля, пообещал, что завтра после обеда все прибудет в лучшем виде, обсудил с благодарными слушательницами три сорта чайной розы голубого цвета и отбыл в оранжерею с улыбкой на лице.

– Что-то мы забыли, – я нахмурился, глядя в спину удаляющегося подозреваемого.

– Что? – хором откликнулись остальные. Судя по нервозности в голосе, предполагали они при этом если не что-то, должное разрушить мир, то как минимум забытый включенный утюг или незакрытую газовую конфорку.

– Поесть, вот что. Весь день туда-обратно. То на подлодку, то на аудиенцию, то за шваброй. Так и с голоду помереть недолго.

– Ничего, – примиряющее улыбнулся Макс. – Сейчас в столовую пойдем и наверстаем! Трехразовое питание – три приема пищи в один.

– И вовсе не смешная шутка, – пробурчал я и потрусил в сторону находящегося на главной городской площади общепита.

После изучения местного меню стало ясно, что Валерий Валерьевич, архитектор с большой буквы «А», как и все, кто ставит себя в самое начало алфавита, считал само собой разумеющимся, что только он является лучшим специалистом во всех областях – не только в архитектуре, но и в садоводстве и поварском деле. Другой причины, почему блюда, чьи названия были красиво и аккуратно написаны на доске над прилавком, выглядели «коготки оближешь», но не вызывали при этом никакого аппетита, я не нашел.

Ни тебе кильки в томате, ни тебе селедки под шубой, ни даже чипсов с крабовым вкусом! Все донельзя полезное – вроде пареной трески, – вычурно оформленное, но без приятных излишеств и забавности! Хорошо еще, что к концу голодного дня желудки всех спецагентов уже недвусмысленно заявляли, что не готовы к мукам долгого выбора.

Макс взял себе три куска жареной рыбы и батон, ополовинил бутылку кетчупа и соорудил огромный «рыбобургер». Изучив получившееся блюдо, он добавил в него еще горсть крабовых палочек, большую ложку соуса тар-тар и «букет» укропа, после чего начал жевать, с аппетитом, который выдавал в нем бывалого военного – пусть даже и студента академии. И шутка о «трех приемах пищи за раз» уже не казалась таким уж преувеличением.

Вареники потянулись было к большой кастрюле со своими «тезками», однако вовремя остановились. Рот Макса в тот момент был занят, но даже по лицу командира было понятно, что шутка про «каннибализм» вот-вот прозвучит. Решив не давать лишних поводов показать свое чувство юмора тому, кому подобных поводов и не надо, Варя с Никой ограничились хрустящей камбалой в кляре и салатом из морской капусты с огурцом.

Я для вида еще немного побурчал про отсутствие кильки и прогулялся туда-обратно, крутя носом, однако в конце концов не выдержал, подпрыгнул и вцепился в гигантский стейк из лосося, вызвав переполох среди поваров. Макс оторвался от гигантского бутерброда, уверил возмущенную краснощекую женщину, что «рыбу у котика отбирать не надо, мы за все заплатим», и я ненадолго погрузился в кошачий рай, в котором остался один на один с побежденным врагом. Пусть даже у того из защиты был всего один плавник, и тот прожаренный до хрупкости.

– Морская капуста похожа на волосы мертвеца, – пробормотал Макс и сладко потянулся на стуле, поглаживая туго набитый живот.

– И тебе приятного аппетита, – Ника перегнулась через стол и стукнула его вилкой по голове.

– Скажи спасибо, что плашмя, – поддержала ее Варя.

– Спать, – мяукнул я. – С утра с новыми силами обсуждать мертвецов, а сейчас – спать.

– Ишь, раскомандовался… – начал было Макс, но вовремя замолчал. К их столу подошел Паша – на халате два новых пятна, в руке снова стакан с кофе.

– Вечер-вечер! – радостно поприветствовал он «аквариумистов». – Вы что, кота разговаривать учите?

– Не, это Максим в чревовещании тренируется, – невозмутимо ответила Ника. – Всякий раз, как наестся – начинает вещать.

– Ух ты, круто! – восхитился ученый. – Показать можешь?

– Могу…

Макс бросил короткий испепеляющий взгляд на то место, где за секунду до этого была Ника, и обнаружил там лишь тарелку, которой с помощью морской капусты, двух огурцов и кусочка кляра придали вид улыбающейся рожицы.

– Круто! – протянул еще раз Паша, но в этот раз с легким недоверием. – А скажи что-нибудь.

– Что-нибудь, – протянул я, стараясь широко не раскрывать рта.

– Отпад! – Паша без предупреждения подхватил меня на руки и – ой, за что такая подлость-то, а? – подкинул в воздух, уронив при этом на колени Максу кофе…

В тот момент маскировка не была раскрыта лишь по одной причине – как уже было известно по прошлому опыту, слово «ф-рр-р-р-р» остается без перевода, слава кошачьему языку и конструкторам брошки! Я даже когти от удивления не успел выпустить. Между тем, пока Максим, шипя сквозь зубы – кофе был горячий, – вытирал салфетками штаны, Паша продолжал, как ни в чем не бывало:

– А пойдемте к нам? Все наши посмеются, уж больно по интонации на Влада похоже! И кофе с твоих штанов ототрем. Я ж стихийное стаканное бедствие. Всегда роняю и проливаю что-нибудь да еще на кого-нибудь. Готов во искупление поделиться пятновыводителем!

И улыбнулся – застенчиво, обезоруживающе и чуть подслеповато щурясь.

Вот как на такого злиться, а?

* * *

Всю дорогу до купола-сателлита, в котором располагались лаборатории ученых – того самого, который со знаком опасности на крыше, – я пытался улизнуть, чтобы наконец поспать. Однако демонстрировать чревовещательного кота при отсутствии самого кота довольно проблематично, поэтому Макс и Вареники пристально следили за «потенциальным дезертиром». Сами, правда, тоже зевали, однако соблазн побывать в необычном месте и познакомиться с интересными людьми победил. Макс даже, чтобы жертва точно не смылась, отцепил от моего хвоста Изпак и пообещал отдать только после возвращения из лаборатории. Сила есть, ума не надо, как говорится. Нашелся тут на мою голову со своими армейскими приемчиками! Однако, несмотря на все обиды, я и сам прекрасно понимал, насколько важно сейчас втереться в доверие к жителям города. И лучше в этом вопросе поторопиться, оставив всякие «выспаться» или «спокойно поесть» на потом.

– У нас тут куча степеней защиты, – болтал Паша, проводя нас через двери – одну, вторую, третью. – Сначала ни одной не было, но потом доставлять стали неимоверно…

– Доставлять двери? – удивился Макс.

– Ну да! – Пашка хохотнул. – Только перед этим гремлины доставлять стали. Знаешь, такие маленькие, зеленые, всю дорогу гадости устраивают. Ну, и смешные они еще, не без этого. Вот мы и поржали от души, и страданий приняли по первое число… Большей частью, конечно, от Валерыча, но и от этих зеленых козявок тоже.

– Надо же, как интересно, – вежливо удивились Вареники и взяли Пашу под руки с двух сторон. Тот несколько оторопел от такого внимания к своей персоне, глупо захихикал и пошел бордовыми пятнами. Однако дорогу в лабораторию не забыл.

Я тем временем задумался – точно ли это тот самый мир, который я раньше знал? Ну, что море тоже называется Черным, допустим, еще ничего не значит. Мало ли как моря называют? Фантазия у людей не богатая, особенно на названия, имена и клички животным. Меня и самого чуть было не назвали «Мусюся». Но вот чего в родном моем мире не было, так это такого пренебрежения к потусторонним сущностям. Как будто не гремлины магические, а тараканы обычные. Ну, были, ну, отгородились от них. Делов-то!

Гремлины, к слову, оказались более интересной темой, чем чревовещательный кот, поэтому меня предоставили самому себе. Уж лучше бы спать пошел. Вернее, сначала просто оставили на пороге лаборатории буквально на произвол судьбы, а точнее – под укоризненными взглядами Влада, который сидел у дверей и всем своим видом демонстрировал две невысказанных фразы: кто пустил посторонних людей и животных в лабораторию и давайте уже поработаем вместо разговоров!

На него – как, впрочем, и на меня – никто не обращал внимания.

Главной жертвой прошлого нашествия гремлинов оказалась Лиза – худая, как палка, темноволосая кудрявая девушка в огромных очках. В те моменты, когда к ней не обращались, подкрепляя реплику постукиванием по плечу, а то и тычком в плечо или под ребра, она явно витала в облаках, лишь ей одной ведомых.

– Гений, – уважительно шепнул Паша, бесцеремонно показывая на нее пальцем. – Монстр, а не человек!

«Монстр» тем временем задумчиво чесал кончик носа одной рукой, а второй сортировал пробирки на большом стеклянном столе, похожем на соты.

– Мы вместе над планктоном работаем. Подбираем оптимальный состав для здешних вод.

– Зачем?

– Чтобы китов подманить, – Паша выпятил грудь и сам стал похож на маленького гордого кита. – Представляешь? Мы глядим сквозь крышу, а там, наверху, кормятся эти махины…

Я тут же живо представил себе, как такая кормящаяся «махина» падает на Триллиан, сминая хрупкий маленький купол, и совсем опечалился. Нет, совсем не берегут себя люди. И братьев своих меньших не берегут. И главное – не прислушиваются к их советам и опасениям!

А спустя еще десять минут догадка о полном безумии местных ученых получила очередное подтверждение.

Толстенький, с лопатообразной бородой и ярко-голубыми глазами, похожий на доброго гномика Марк Михайлович искренне мечтал о мировом господстве. Взмахивая руками, будто дирижер перед оркестром, он торопливо, поминутно сбиваясь, рассказывал о бесчисленных подводных городах, которые «скоро, совсем скоро!» будут устилать дно Мирового Океана. И конечно же именно он, Марк Михайлович, подберет места на донном грунте, до сантиметра высчитает нужные точки для застройки. А то ведь недолго установить город на действующий вулкан! Или на тектонический разлом! Или в зыбучий ил!

Похожий на рахитичного кузнечика Гоша нервничал, тыкал в замусоленную и мятую бумажку и убеждал всех, что пускать в лабораторию посторонних – это не по регламенту. Когда регламент у него отобрали и спрятали куда подальше, Гоша достал откуда-то новый. История с изъятием документа повторилась, но блюститель регламента не сдавался. Вареники, заинтересовавшись, устроили между собой тотализатор, гадая, откуда ученый вытащит очередной документ. Гоша не обманывал их ожиданий и извлекал листы бумаги отовсюду: из-за пазухи, из рукавов, нагрудных карманов, из-за подкладки пиджака, даже достал один из-за отворота брюк!

– Бумажный червь, – шепнул Паша, а Макс грубовато расхохотался и невежливо и прямолинейно спросил Гошу, на все ли случаи жизни у того существуют регламенты, и если да, то какой же из них устанавливает правила распределения регламентирующих документов по телу.

– Очень умно, – пробормотал Влад вроде бы себе под нос, но отчетливо и во время паузы. – Мы тут и вправду, знаете ли, товарищи аквариумисты, работаем. У вас, может, вечер – время свободное, а мы по двадцать четыре часа в сутки «на посту». Когда идея пришла – тогда и изволь с ней возиться. Научное вдохновение – оно промедления и расписания не терпит.

– Но регламентируется, да?

Макс еще раз сверкнул улыбкой, но под взглядом Влада успокоился и спросил примиряющимся тоном:

– А ты чем занимаешься?

– Климатом, – Влад поморщился, будто откусил горькой редиски. – Точнее, климат-контролем. Составом воздуха под куполом и сообщением сред.

– «Пространственных зон», – пробормотала Ника.

– Именно зон, этот термин точнее, – кивнул Влад. – На плакате прочитала, да? У Валерия Валерьевича в кабинете. Ему мои идеи нравятся.

– Не сомневаемся, – хором ответили Вареники.

«Еще бы не нравились, – подумал я. – Ни на секунду не сомневался, что такой зануда придется архитектору ко двору».

Тут я зажмурился и широко-прешироко зевнул. Как оказалось, зря глаза закрывал. Потому что через секунду пришлось открыть рот и вопить!

Попробуй не завопи, когда мгновение назад ты всеми четырьмя лапами, а главное – мягким пузом! – надежно лежал на пупырчатом коврике в дверях лаборатории, а теперь внезапно летишь через голову неизвестно куда, а главное – не пойми отчего.

– Ой-ой-е-е-е-ей! – присоединились к отчаянному мяву Вареники, тактично заглушая мое «нет-нет-неееет!», поневоле вырвавшееся, когда я узрел, куда лечу, и отчаянно замахал лапами.

Что сделать, если вы хотите вогнать кота в депрессию? Отправьте его в подводный город. Хотите добить, чтобы уж наверняка расстроился? Бросьте в аквариум в подводном городе! Несчастье в несчастье. Ре-кур-си-я, как говаривал Профессор.

Плюх!

Я шлепнулся в аквариум, отчаянно заработал лапами и вылетел наружу, как пробка из бутылки. Такая мокрая, взъерошенная и ошалевшая пробка, которой только и оставалось стукнуться об стену и сползти на пол, выпучив глаза. Даже сил не осталось, чтобы произнести что-нибудь злобное. Впрочем, последнее к лучшему – ни о какой маскировке и попытках сдержать себя и речи быть не могло. А вот о человеческой речи из кошачьей пасти – это запросто. И вряд ли бы в этот момент кто-нибудь подумал о чревовещании.

– Ишь ты… – проскрипели от порога тоненьким голосом. – Летающий кот!

И прицокнули для важности.

– Лучше – летающий крот, – отозвались надтреснутым ворчанием. – Надо было сразу в крота и превратить!

– Хи-хи!

Взгляды присутствующих, среди которых выделялся мой полный боли и обиды взор, обратились к дверям, где виднелись две гремлинские физиономии.

Гремлина, если кто не знает, очень просто отличить от домового, гоблина или анчутки. Если видишь зеленое лицо с тоненькими усиками, задорно закручивающимися вверх, с оранжевыми или розовыми глазами, со вздернутым любопытным носом, с широкой улыбкой, в которой прячется смешинка, – это почти наверняка гремлин. А если в дополнение к вышеозначенному лицу идут шестипалые ловкие ручонки, балахончики мышиного цвета с кучей сумочек и железяк на поясе, сапожки со шпорами, шестеренками и приспособлениями для высоких прыжков, а может, и украденные где-то микрокрылышки, то знай точно – перед тобой гремлин. Хуже того – гремлин скучающий, потому что нормальный, занятый своим делом представитель этого народца на людях зря не показывается.

– Нет-нет-нет! – Паша вскочил, раскинув руки в стороны, будто пытаясь прикрыть от гремлинов стол с хитро расставленными по нему пробирками. – Мы только-только порядок навели…

– Не паниковать! – Макс сделал шаг вперед и одарил зеленокожих незваных гостей хмурым и решительным взглядом. – Сейчас мы на раз-два справимся с этой заразой, и вы забудете о ней навсегда.

– Макс, не на… – начали Вареники, но договорить не успели.

Спецагент еще даже не успел сделать шаг, а гремлины уже вступили на тропу войны и связали шнурки на ботинках Макса. Надо отдать командиру должное, грохнулся он не плашмя, а успел сгруппироваться. Больно стукнулся коленями и локтями, но лицо уберег, пусть и обнаружил прямо перед глазами мерзкую морщинистую физиономию, которая высунула длинный розовый язык и обидно заголосила: «Бе-бе-бе!» А потом маленькая зеленая рука стащила с Максова носа очки и помахала тщательно сложенным кукишем сначала возле правого глаза, а потом возле левого.

Отличник, спортсмен и просто хороший человек от такого оскорбления взвыл, оттолкнул пытающихся схватить его за локоть Вареников – вечно эти девчонки лезут, куда их не просят! – и, разувшись, кинулся на врага, который, стоит признать, проявлял смелость: не спешил отступать в коридор, а кривлялся, двигаясь перебежками вдоль плинтуса. В попытках поймать гремлинов Макс за тридцать секунд опрокинул стул с Владом, поскользнулся на неизвестно откуда взявшейся медузе, перевернул тумбочку с бумагами Гоши, вырвал из сети шнур от компьютера Марка Михайловича и уронил на пол Лизину косметичку. Из нее выкатилась модель атома водорода и помада нежно-сиреневого цвета.

Каждый «подвиг» Максима гремлины встречали бурными аплодисментами. Шлепали потными ладошками по полу и стенам, приплясывали, брызгали слюной и наперебой интересовались, когда же большой человек наконец-то справится «с этой заразой». Упав в третий раз, командир сам едва не позеленел от ярости и, в отчаянной попытке достать надоевших гремлинов, провел серию ударов по движущимся целям.

Спустя мгновение цели продолжали спокойно двигаться, чего нельзя сказать о вазе с цветами, крутящемся стуле и упавшей Гошиной тумбочке. Они и раньше-то никуда не собирались, а теперь уже и не могли.

– О-е-ей! – радостно вскричали гремлины, когда в воздух взлетели листы с документами-регламентами, причем верхний назывался «О необходимости защиты рабочих помещений от нечистой силы. Проект для согласования».

Ярость Максима достигла того предела, за которым начинается безумие. Он пробежал взглядом по комнате, остановился на близняшках, выдохнул нечто нечленораздельное, а затем снова сосредоточился на гремлинах.

– Нет, Макс, нет! Не на… – но Вареники опять не успели.

Никогда не гоняйтесь за гремлинами. Ловкости им при рождении выдают столько, что хватило бы на целый выводок куниц. По хитрости они превосходят лисицу, а еще маленькие зеленокожие проказники страшно любят наблюдать за тем, как неуклюжие люди ставят себя в глупое положение. Чем сильнее распаляется человек, тем хуже он замечает гремлинские ловушки. Поскользнуться на банановой кожуре или стукнуться виском о дверной косяк – это еще самые невинные шалости. Гремлины изобретательны и неутомимы, когда они предлагают поиграть в догонялки, ни один человек в здравом уме и трезвой памяти ни за что не согласится принять участие в этом заведомо проигрышном занятии. Разве что он командир спецагентов, который не привык отступать, а заодно стыдится ударить в грязь лицом перед котом или девчонками.

– Может, уронить на него люстру? – шепнула Ника, наблюдая за тем, как Макс врезается в шкаф с лабораторным стеклом и опрокидывает его на себя.

– Зашибем, – тоскливо отозвалась Варя, вздрагивая от звона бьющегося стекла.

– А ему уже не все равно?

– Ему – все. Зато им…

Близняшки синхронно вздохнули и продолжили наблюдать за разгромом лаборатории. За их спинами громко и витиевато ругался Марк Михайлович, переставший быть похожим на доброго гнома и превратившийся в гнома изрядно разозленного, а в такт каждому падению на пол – Макса или оборудования – охала Лиза.

В итоге командир совершил последний, контрольный бросок за гремлинами. Прыжок просто обязан был стать удачным, но Макс не рассчитал траекторию движения и рухнул всем телом на стол с пробирками.

Лиза закрыла лицо руками и заревела.

Гремлины хрюкнули, задорно откланялись на все четыре стороны и исчезли…

* * *

Я ошалело потер лапами мокрую мордочку, оглядел беспорядок и глупо пробормотал: «Я что-то попустил?» Хорошо, что вопроса никто не заметил, лишь Влад нахмурился и посмотрел в том направлении. Впрочем, нельзя было утверждать, что он смотрел на меня, а не на следы разрушений.

– Знаете, – задумчиво сказал Паша, наблюдая, как Макс выбирается из горы осколков. – Гремлины и раньше приходили к нам. Но никогда это не было столь…эээ, разрушительно. Эй, ты там цел?

– Не совсем, – буркнул Макс, ощупывая ребра. То ли одно сломано, то ли… Нет, это хрустит переломленная надвое пластиковая карточка с надписью «Пропуск в лабораторию. Мухин Марк Михайлович».

– Если ты решил таким способом отомстить за кофе на штанах, – продолжал Паша, – то тебе более чем удалось.

Командир едва открыл рот – то ли для возмущений, то ли для оправданий, как взвизгнула Лиза. Хаос в лаборатории вернул ее с небес на землю и превратил в монстра, о котором говорил Паша. Только не в хорошем, научном смысле, а в самом что ни на есть плохом.

Ее длинный палец поочередно указывал на груду смятых и изорванных документов, на побитое лабораторное стекло, на вырванный «с мясом» из стены удлинитель, на перевернутые стулья, на сидящего на полу хмурого Влада, на опрокинутый треснувший стол.

– Скажешь, типа, я не виноват? Это все они? Гремлины? До тебя они ограничивались перепутанными проводами и переклеенными бумажками на пробирках! Или чай заливали в кофемашину! В крайнем случае – прятали Пашины носки! А теперь что? Кто будет это все убирать? Неделя работы коту под хвост!

«Не успел прийти в себя, уже оскорбляют», – подумал я и попытался встать. Ноги держали, но плохо. Вдобавок, постоянно казалось, что вот-вот из-за плеча выглянет гремлин, весело улюлюкнет и закинет еще куда-нибудь. На шкаф, например. Или на люстру. Чтобы я окончательно потерял душевный покой, (хотя, вполне возможно, это уже случилось).

Макс продолжал стоять посреди комнаты с открытым ртом, а Лиза все подливала масла в огонь:

– Кто вас вообще сюда пустил? Паша! Я тысячу раз просила не приводить посторонних! То этот… уродливый такой… да, садовник! То капитан подлодки! То ее команда – половина в лохмотья одетые! Как я должна работать в таких условиях? Может, мне сбежать в башню?

– Как принцессе, – пробормотала Ника.

– Что-что? – у Лизы оказался отменный слух.

– Как сказочной принцессе.

– В башню.

– Извини, что перебили.

Бывают такие моменты, когда нельзя отвечать на вопрос «что-что?» традиционным «ничего», иначе будет только хуже.

– Вы думаете, Валерыч будет мне рад? Аж три короба планктона, конечно же с верхом и добавкой!

«Архитектор никому не рад, – я поставил еще одну галочку в уме. – А в лаборатории – проходной двор. И хиппи приплывали внутрь города, хотя сказали, что их только катали, не погружаясь. Оч-чень интересный факт!»

– Мы поможем с уборкой, – Варя применила единственно правильный аргумент в споре. – В конце концов, это же наш Макс виноват.

– Что-о-о?

– И гремлины, – Ника очень выразительно посмотрела на командира. Если бы во взгляде была текстовая полоса, она бы гласила: «Закрой, пожалуйста, рот. На потолке еще остались люстры, но нам бы не хотелось добавлять разрушений, чтобы заставить тебя замолчать».

Лиза тут же перестала кричать. Недаром говорят, что лучший аргумент в споре – не слово, а дело. К тому же, сразу добреешь, когда выясняется, что не только тебе придется полночи ползать на четвереньках по полу и собирать скудные остатки того, что когда-то было новейшей лабораторией, обставленной по последнему слову техники. В компании ползать на четвереньках всегда веселее!

По ходу уборки девочки подробно расспросили Лизу и выяснили, что до этого гремлины появлялись так же неожиданно в количестве не больше четырех. Безобразничали, кривлялись, задирали ученых, выкрикивали смешные оскорбления – и пропадали. До следующего раза. В общем, картина мирная и даже идиллическая в сравнении с тем, что представляли агенты, когда Профессор обрисовывал проблему.

– Мы о них даже Валерычу не рассказывали, – пыхтел Паша, ползая с тряпкой вокруг аквариума. – Не хотели волновать лишний раз.

– Ага, – подтвердила Лиза, победно вытаскивая из груды битого стекла уцелевшую склянку. – Он бы разорался. Ну, а мы решили, что лучше чуть-чуть потерпеть нелепость, чем выслушивать нотации.

– И вы тоже ничего никому не говорите! – спохватился Марк Михайлович. – Иначе тогда он объявит зачистку! По правилам! Стерилизация объекта, полная дезинфекция и так далее – страшная штука, у Гоши где-то регламент был…

– …А это как минимум потерянная неделя работы! – Паша погрозил мокрым пальцем в воздухе.

– Я не очень хорошо знаю Влада, – прошептала Ника на ухо Лизе. – Но он-то ведь такой правильный – и что, тоже скрывает что-то от начальства?

– У нас было голосование. Результат – три «за», двое «против».

Влад стоял на пороге рядом со мной, демонстративно повернувшись к остальным спиной. Я даже приосанился. Наши спины – человеческая и кошачья – выражали презрение к миру в целом и к уборке в частности.

Гоша тем временем тоскливо перебирал мокрые бумажки и всем видом намекал, что вторым «против» был именно он. И сейчас еще больше утвердился в этом мнении.

Макс, который слегка остыл и понял, что лучше пока помолчать, лишь злобно пыхтел и пытался водворить обратно в шкаф застрявшую полку…

* * *

Назад в бунгало возвращались по круговой аллее, чтобы уж наверняка никого не встретить. Макс ковылял позади всех, потирая синяк на подбородке. Очки его были сломаны и теперь криво висели на переносице, кое-как перемотанные изолентой. Лицо расцарапано, как после сражения с армией кактусов. На затылке набухала огромная, с куриное яйцо, шишка. В голове гудело, под ложечкой противно тянуло – кажется, именно это выражение используется в книгах, когда персонажу не по себе в физическом смысле, хотя эта метафора кажется мне устаревшей и сомнительной. Тело его чувствовало себя, как футбольный мяч после продолжительной игры – с дополнительным временем и пенальти.

Девочки шли, чуть не чеканя шаг, с прямыми спинами и сжатыми кулаками. Они злились. Чувствовали злость друг друга и пытались ее контролировать. Получалось не слишком успешно – один из уличных фонарей уже не выдержал и погас. Из-за этого еще больше хотелось плакать и ругаться.

Несмотря на усталость, спать не хотелось. После адреналиновой погони за гремлинами и изматывающей уборки, у нас наконец-то появилось время поразмыслить, и все по отдельности пришли к одному и тому же выводу – ужасно стыдно!

Максу – за причиненные разрушения, Вареникам – за то, что не сумели их предотвратить, а мне – за незамеченных гремлинов.

– Как я их пропустил-то? – бормотал я, осторожно переставляя дрожащие лапы. – Тоже мне, инженер. Глаза не видят, так хоть приборы включи… Так!.. Стоп! Вот же он! Вот! – я аж задохнулся от нахлынувшего возмущения и указал лапой на карман командира, откуда выглядывал Изпак, чудом переживший битву. – Ты снял его с меня. И поэтому – только поэтому! – я не заметил приближения гремлинов!..

Макс насупился, поправил очки, и те развалились на две половинки. Я же выждал паузу и спросил строгим голосом, которым в подсмотренных фильмах разговаривали полицейские на допросах:

– Максим, признавайся, за сколько ты продался вражьему племени?

Несмотря на позднее время, сон неотвратимо откладывался…

Глава 4

Когда смотришь на чужую ссору, почти всегда кажется, что уж ты-то со своими друзьями из-за подобной глупости не стал бы ругаться. Что договориться гораздо проще, чем дуться друг на друга и ходить потом с кислыми лицами. Что разумный взрослый человек… ну, почти взрослый, может все решить спокойно и мирно, не повышая голоса и не прибегая к оскорблениям. Однако на деле оказывается, что порой невозможно обойтись логическими доводами без использования малоприятных выражений, наглядных примеров и переходов на личности. Почему-то большинство людей – да и котов, положа лапу на сердце, – не способны принять груз ответственности с должной серьезностью, если он не сопровождается пинком, подзатыльником или окриком. Сторонники сурового воспитания даже утверждают, что выволочки для личного состава – это вовсе не оскорбление, а манна небесная, поскольку формируют полезный условный рефлекс: делай хорошо, иначе схлопочешь.

У Макса – отличника учебы – этот рефлекс был отработан безусловно. И сейчас он чувствовал себя как на первом курсе после заваленной дипломной работы. Правда, вместо усатого майора Петра Петровича перед ним распинались две пигалицы… но интонации были один в один. Я думаю, в любой другой ситуации Макс просто развернулся и ушел бы – кто они, в конце концов, такие? Не вышестоящее командование, не тренеры и учителя, не родители даже. Однако действовал тот самый рефлекс – ругают за дело? Сиди и слушай, краснея от стыда, в следующий раз умнее будешь.

Вареники тоже чувствовали себя неуютно. Они любили поспорить с собеседником, подловить его, подколоть, подшутить, но совсем не привыкли выступать в роли серьезных «родителей», которые устраивают разнос «заигравшимся детям». Не нравилось им быть старшими, потому что старшего никто не страхует. Никто не подержит над ним зонтик со словами: «Экспериментируй, сколько угодно, а если что-то пойдет не так, я уберегу тебя от дождя и града. От ледяных стрел и огненного вихря уберегу тоже».

Именно поэтому сестры даже для вида не стали возмущаться, когда Макс объявил себя командиром. Вот пусть он и «держит зонтик», а у них руки будут развязаны. «Мы маленькие дети, нам хочется гулять», ну и все в таком духе…

Но сейчас ситуация требовала серьезного разговора. Помимо этого, в мыслях Вареники кляли самих себя – вовремя не рассказали остальным о повадках гремлинов, потому что считали это знание само собой разумеющимся. И в результате пришлось разгребать разрушения, корить других и себя… С другой стороны, задним умом-то все мудрецы.

Я сидел между командиром и девочками, переводил взгляд от одних к другому, а мысли тем временем, не придавая значения важности момента, витали где-то рядом со сложными схемами ловушек для нечисти и желанием увидеть во сне большую банку сметаны. Но важность момента не позволяла уйти или устроиться спать прямо здесь.

Однако вскоре Варя с Никой прекратили отчитывать Максима – к облегчению всех присутствующих – и перешли как раз к той самой информации о гремлинах, которая им была известна. И вот тогда на какой-то период мир был восстановлен, потому что одним доставляло удовольствие рассказывать, а другие слушали в четыре уха, в надежде выудить что-то полезное, что так или иначе поможет отомстить этим маленьким зеленым чертенятам.

Если вычленить из рассказа главное и полезное и опустить многочисленные устрашающие гримасы, размахивания руками и строгие взгляды, то получалась краткая справка, которую вполне можно поместить в энциклопедию магических существ.

Выглядела бы она вот так:

«Гремлинов нельзя ловить голыми руками. Более того, им нельзя и виду показывать, что кто-то собрался их ловить, иначе беды не миновать.

Если гремлин один, то его еще можно поймать. Известны случаи, когда их приносили за шиворот к заказчику, однако позже в большинстве случаев оказывалось, что ловец пользовался либо чужой помощью, либо сложными приспособлениями.

Если гремлинов больше одного, самый лучший способ остаться целым – это стоять на одном месте и не двигаться. И даже зажмуриться, потому что они могут создавать иллюзии.

Из всех «жертв» гремлины выбирают самого большого и важного!

Во-первых, он уверен в своей силе и умении побеждать, а единственная вещь, которая нравится зеленокожей нечисти больше, чем разрушение окружающего пространства, – это разрушение чужой уверенности в чем-либо. Во-вторых, большое тело приносит гораздо больше разрушений, чем малое.

Историками бережно зафиксированы самые серьезные акции гремлинов, замаскированные ими под людские промашки: пожар в Александрийской библиотеке, давка на Ходынском поле и затонувший Титаник…»

– Титаник тоже они? – в этот момент я встрепенулся, прогоняя дремоту. Про этот большой корабль я слышал. Но, спрашивается, при чем тут гремлины?

– Именно! Доподлинно известно, что корабль наехал на айсберг из-за того, что рулевой покинул свой пост в погоне за особенно юркой семейкой зеленорожих!

– И как они, спаслись? – хмуро спросил Макс.

– Нет, увлеклись процессом затопления. Увековечены посмертно на коллекционных золотых монетках своего народа, – Варя пожала плечами и посмотрела на Нику, словно бы спрашивая разрешения. Сестра в ответ кивнула, и девушка продолжила: – Но самый известный случай – самый-самый! – это про слона в посудной лавке.

– Про него даже обычные люди знают. Не специалисты по нечисти. И не маги, – вновь кивнула Ника. – И только один-единственный на Земле отличник и спортсмен никогда и ничего про это не слыхал.

– Не соотнес, – буркнул Макс. – Просто не соотнес.

Судя по выражению его лица, словесную экзекуцию пора было сворачивать. Требовалось сделать какой-то вывод, подвести итог недостойному поведению командира, возможно, даже усомниться в его пригодности на эту роль, однако сестры уже и без того устали от непривычно длинных фраз. Да и не чувствовали себя вправе судить Макса. Сами хороши – вместо того чтобы применить свои знания, стояли и молча смотрели, как хаос наводняет лабораторию.

– Ну, что, мы закончили словарную часть вечера, – я зевнул. – Можно переходить к подушечной?

– Ну…

– Наверно, – Вареники переглянулись.

– Надо какие-то итоги первого дня подвести? – Макс потер шею и хрустнул плечами. – Быстро подведем – и на боковую. Если никто не против, начну с себя. Уложусь в пословицу и еще два слова: «Сила есть – ума не надо» – не работает. Следующий.

– Еще ты почистил зеленый налет! Немножечко… – решила поддержать командира Ника, но осеклась, глядя, как у «чистильщика» подозрительно бледнеют щеки. – Я же серьезно. Похвалить. Не пошутить…

– Наладили контакт с первым подозреваемым. Теперь ждем развития событий.

– Магию не использовали.

– Почти.

– Только для улучшения настроения подозреваемого.

– У вас все? – я показательно потянулся, пожевал ус, зевнул. – А я в отличие от остальных бездель… агентов, которые бесполезно провели сегодняшний день, придумал способ решить проблему.

– Какую? – спросили все хором.

– Гремлины же питают слабость ко всяким механизмам. И если поставить систему слежения, гремлины очень быстро набегут и начнут ее изучать.

– Правильно! – Ника подпрыгнула и даже хлопнула в ладоши, между ними проскочила голубая искра, и запахло озоном.

– Тогда мы, во-первых, выясним, сколько их в точности, – думаю, ни один не устоит перед ХОРОШЕЙ системой, все прибегут. Во-вторых, какое-то время проказничать они будут только в одном месте и нигде больше. А в-третьих, занятых и сосредоточенных гремлинов ловить легче, чем если они готовы «играть». Так?

– Узнаю интонации Профессора! – Макс важно кивнул и даже протянул было руку, чтобы погладить меня по голове, но остановил ладонь на полдороге. Решил обойтись без нежностей. – Дело только за малым – проникнуть в лабораторию для установки этой системы слежения. После сегодняшнего нас туда не пустят. По крайней мере, меня точно.

– Кто следит за гуляющими котами? – я довольно мурлыкнул. От сравнения с Профессором возникло благостное состояние: я топорщил усы и лапы и мечтал о грядущей славе.

Выслушав еще несколько комплиментов своей изобретательности, я спрыгнул с дивана и побрел к себе в комнату. Хотелось туда бежать, однако к лапам будто привязали чугунные гири.

* * *

Под утро приснилось, что я гоняюсь за бумажным бантиком. Захожу то справа, то слева, пытаюсь поддеть его лапой или попробовать на зуб, но бантик ускользает, не дается – дразнится, одним словом. Тогда пришлось выдумать и воплотить в жизнь инженерный план: взобраться на книжные полки, добыть оттуда несколько толстых томов, собрать из них сложную конструкцию на тумбочке, чтобы они рушились на пол от малейшего толчка и закрывали максимально широкую территорию, били, как говорится, по площадям. Оставалось только подманить непокорную бумажку к тумбочке, а там уже дело техники. Однако в тот самый момент, когда я предвкушал победу, что-то жесткое ткнуло в бок. Потом еще раз. И еще.

Я перевернулся на спину и забил лапами, чтобы спастись от невидимой напасти… и проснулся.

Макс укоризненно глядел на меня, посасывая царапину на пальце.

– Здоров ты дрыхнуть! Вареники ни свет ни заря в оранжерею побежали, отрабатывать дальше свою детективную линию, а я ждал, пока ты поднимешься, но, как видишь, не дождался.

– Приличный кот просыпается с первыми лучами солнца, – фыркнул я и сполз на пол с мягкого дивана. – А под водой их нет. Значит, я могу спать сколько угодно.

– А ты разве приличный кот? – удивился Макс. – Приличные коты дома, у хозяев сидят, мышей ловят или гостей намывают. Иногда на выставки ездят. Они, знаешь ли, не водят знакомств с задаваками-профессорами и не таскают на хвосте прищепки.

– Вот как только вернусь на сушу живым и здоровым, так сразу воспользуюсь твоим советом. Начну, так сказать, новую жизнь, – я надулся и занервничал. Где-то на краю сознания бумажный бантик задорно пританцовывал: не поймал, не поймал, не поймал-мал-мал… – А что у нас на завтрак?

– Пробежка до столовой. Только, боюсь, придется брать уже обед.

– Тогда бери двойную порцию рыбки помельче. И тащи сюда.

– Что-то я не припомню, – протянул Макс, – будто нанимался носильщиком к ленивому котишке.

– Ленивый котишка хочет уже заняться делом. Монтировать контур слежения, чтобы зря не терять время.

– Ну, раз так, – Макс хлопнул себя по коленям и поднялся. – Я за обедом. А ты заруби себе на носу – без зарядки уши ломит и хвост отваливается.

«Умный какой, – подумал я, глядя в след удаляющемуся командиру. Тот и вправду пустился бегом, да не просто по тротуару – а по бордюру, тренируя равновесие. – Я тоже мультик про Простоквашино смотрел».

На самом деле отправка Макса в столовую была военной хитростью. Я достал из бездонной сумки провода, датчики движения, крошечные камеры и разложил их вокруг себя, чтобы вошедший сразу понял – кот занят делом. Потоптался, крутясь на одном месте, и приготовился еще подремать, чтобы досмотреть, что там случилось с бантиком, однако уже через минуту открыл глаза и шлепнул лапой по дивану. Так нечестно! Собирать систему для отслеживания гремлинов было гораздо интереснее, чем спать.

– Ладно, завтра высплюсь, – я наскоро умылся языком и принялся вертеть в лапках провода. – Это мы воткнем сюда-а-а… А этот – вот сюда…

В итоге, когда Макс вернулся со свертком, из которого торчали хвостики жареной сельди, я почти уже закончил конструкцию.

– Извини. Там очередь была… – начал было Макс. – Ого! Пока меня не было, тебе стало скучно и ты решил соорудить огромного паука?

– Нет, – прохрипел я из-под стула, затягивая зубами последний узел. – На твое счастье.

Контур слежения и вправду напоминал ночной кошмар арахнофоба. Разноцветные проводки сплетались в сеть – шириной и высотой больше метра. Сеть топорщилась узлами, мигающими глазами камер, дрожащими зуммерами, блестящими детальками непонятного назначения, а венчал ее большой неровный кусок картона.

– Помоги, что стоишь, – я задом выбрался из-под сети и застыл на мгновение, любуясь своим гениальным творением. – Пиши.

– Что писать?

– «Не влезай, убьет!»

Макс потер нос. Очки так и не удалось толком починить, и он наверняка чувствовал себя глупо – очки придавали ему налет интеллигентности, а то с этими царапинами на лице он людям доверия не внушал. Но пришлось нацепить с утра пораньше линзы, чтобы не чувствовать себя, как крот-слепыш в… да-да, именно в посудной лавке. С дополнительным условием «зрение минус четыре» маленький крот вполне приравнивался к большому слону, появись у него на пути сервант с хрустальным сервизом.

– Мы же систему слежения планировали, а не ловушку.

– Если я правильно запомнил вчерашнюю лекцию, – назидательно вымолвил я, – зеленорожих следует обмануть, чтобы чего дурного не удумали. Вот они и будут думать, что это ловушка, а тут всего-навсего – система слежения!

– Железная логика, – вздохнул Макс. – Ну что, будем проверять без Вареников, как она работает?

– Конечно, – я потянул лапу к маленькому рубильнику. – А то придут и начнется – это не так, вот это не эдак и вообще, вы что, не слушали, что мы вчера говорили?

– А не обидятся? – Макс пытался сохранять серьезный тон, но ему и самому было страшно любопытно, как работает «система слежения, и при этом не ловушка».

– А мы им ничего не скажем, – уверенно проговорил я. – Они и не узнают.

Гремлины, как известно, больше всего на свете любят разрушать чужую уверенность, и им без разницы, человек это будет или кот.

* * *

Шло время. Сеть искрила, пищала и мигала аварийными лампочками.

– Не работает твоя штука, – разочарованно протянул Макс через десять минут.

– Ничего не понимаю, – пробормотал я. – Откуда перегрузка? Почему она реагирует на нас с тобой?

«Гремлины близко! – в очередной раз искусственным голосом проинформировала система слежения. – Гремлины близко! Уберите подальше детей и хрупкие предметы!»

– Может, у меня шерсть ими пропахла? Или твоя одежда? – я пытался искать оправдания.

– Вряд ли, – ответил Макс. – Я вообще сегодня другие штаны надел и майку…

– А на вид такие же, как и вчера.

– Я консервативен в одежде, – буркнул Макс.

– Да что за напасть, – я чувствовал себя так плохо, будто меня снова искупали в аквариуме. – Может, соединил не так? Или… слышишь, дверь хлопнула, Вареники вернулись? Попрошу их о помощи, может, наколдуют чего полезного. Найдется применение бесполезной магии в мире победивших гаджетов…

Я ткнул лапой сеть, продолжающую завывать о близкой опасности, и потрусил прочь из комнаты.

* * *

Должно быть, через пять минут Макс немного заволновался, что боевого товарища слишком долго нет. Он шагнул на порог и прислушался. Из соседнего домика не доносилось ни звука. Кричать: «Эй, у вас все в порядке?» – ему показалось глупым. Что может случиться такого, что близнецы и котенок даже не успели позвать на помощь? Ничего. Значит, просто долго собираются.

Еще через две минуты напряженного ожидания Макс не выдержал и сделал маленький шаг по направлению к девчачьему бунгало. Потом еще один. Возможно, шагов было три – он не слишком точно запомнил цифру, когда пересказывал мне этот эпизод.

«Ничего там страшного не происходит… – занимался он самовнушением, продвигаясь черепашьим темпом по направлению к цели. – Я имею права заглянуть к ним. Просто спрошу: почему так долго?»

Последняя мысль придала Максу уверенности. Он ступил на порог домика и широко распахнул дверь.

«Максим-Максим, – протянул его внутренний голос. – Ну когда же ты научишься отличать неуверенность от бойцовой интуиции?..»

* * *

Тем временем на другом конце города Вареники делали сразу два важных дела: ели синее мятное мороженое «Морская свежесть» и пытались вернуть доверие ученых в лице Паши. Несколько затрудняло общение то, что темой беседы были выбраны аквариумы, в которых ни один из говорящих толком не разбирался. Было слегка похоже на анекдот про блоху и сдачу экзамена по биологии – тот самый, где ученику попадается билет про кенгуру, а кроме блохи ничего не выучено, поэтому начинается ответ с фразы: «Кенгуру так же прыгает, как и блоха, а блоха…» – и далее по тексту.

Потому в контексте аквариумного декора обсудили песчаные пляжи и средневековые замки, в контексте рыб любимую еду и домашних животных, в контексте материалов для аквариумного производства – архитектора и его планы по развитию города. Но главное – они говорили про работу. И с каждой минутой сестры с одной стороны все больше радовались своему приезду в подводный город, а с другой – все сильнее завидовали Паше. А точнее – всем ученым, которым посчастливилось быть принятыми в здешнюю лабораторию. Мне не понять до конца их волнение – все-таки кошачья наука устроена совсем по-другому, однако, как я понимаю, Триллиан и вправду был желанным местом для ученых.

Здесь жила не тоскливая бумажная наука, которую так любят лысеющие серьезные мужчины, десятилетиями не выходящие из-под темных сводов исследовательских институтов и университетов. В подводном городе никого не заставляли писать многостраничные отчеты и оглядываться на мировой опыт коллег. Не уверяли: «То, что вы придумали, – невозможно!» Здесь все было гораздо проще. Умеешь – делай, изобретаешь – дерзай, приближай невозможное, а главное – не скучай! Бородатый Марк Михайлович уверял, что помолодел на десять лет ровно в тот момент, когда ему выдали батискаф и позволили отправиться на недельку в командировку в какой-то там разлом на морском дне.

Никто не заставлял в девять утра уже сидеть за столом, никто не гнал спать, если эксперимент затягивался до трех часов ночи, и даже уборщицы были как на подбор деликатные – не выключали из сети нужные провода и не смахивали тряпкой самые ценные в мире записи в мусорную корзину. Лабораторный купол жил своей прекрасной жизнью, которую не могли омрачить даже гремлины. Ну, до вчерашнего дня.

– Вы ж поймите, – пряча глаза, мялся Паша. Ему нравились Вареники, но работа ему нравилась куда больше, с учеными это бывает повсеместно. – Я-то не против. Лиза небось уже забыть все успела. Марка Михайловича такими пустяками не прошибешь – он двадцать лет работал на большой земле преподавателем. А вот Гоша будет против.

– Точно-точно?

– Даже если мы с ним подружимся?

Девочки заулыбались. Правда, очарование улыбки несколько портили синяки – на подбородке и чуть-чуть под глазом.

– Подружиться с Гошей?! – Паша смотрел так, будто Варя только что рассказала о предполагаемой дружбе с ископаемым динозавром.

– Почему бы нет?

– Легче завести дружбу со шредером или принтером. Они, по крайней мере, дружелюбно жужжат при включении и делают что-нибудь полезное. А Гоша бурчит и всем мешает спокойно жить. Чуть что – «регламент не соблюдается». Чуть куда – «по инструкции не положено».

– Он как вообще попал сюда при таких-то задатках?

– Перекладывал бы бумажки на суше и был счастлив!

– Случайно, – Паша развел руками. – Собеседование проходил его брат, очень крутой зоолог. Уже и место на него выделили, и оборудование завезли – а брат возьми и поскользнись дома в ванной. Сломанные рука и нога, три месяца в гипсе. Прислал вместо себя Гошу – мол, тот все знает и умеет, начнет эксперименты вместо меня, а потом уже и я подтянусь. А Гоша если что и знает, то скрывает очень тщательно. Полная противоположность брату своему.

Варя наверняка закусила губу. Скосила глаза на Нику. Та в ответ подняла брови: что, мол? Разные братья – со всеми бывает. Сестры вообще обожают переглядываться, поэтому, без сомнения, устроили во время того разговора несколько сеансов «мгновенного сообщения сообщениями из глаз в глаза». А Паша тем временем продолжал:

– Даже если мы напишем бумажку, что ваше присутствие в лаборатории допустимо и Гоша успокоится – в чем я лично сомневаюсь! – еще остается Влад.

– Он нас невзлюбил с первого взгляда?

– Ни с первого, ни со второго, – Паша высунул язык и скосил глаза к носу. Кончик языка был ярко-голубой – вот ведь ядреный краситель у мороженого! – Мы с Эмэм – ну, с Михалычем – поспорили: если Влад хотя бы раз проявит дружелюбие, я должен съесть собственную шляпу. Правда, у меня ее нет, но это не страшно, все равно я этот спор выиграю. Владу не нравится никто.

– Почему?

– Потому что слишком много книжек читал и фильмов смотрел! Выбрал себе оттуда образ известного ученого, гения и борца с подтасовками. Непробиваемо серьезного притом. Самое грустное – шуток не понимает. И если что, настучит на вас Валерычу и не поморщится. Если уже не…

– Извини, – Варя подскочила так резко, что уронила стакан с кофе – прямо на Пашу. – Нам надо идти!

– Спасибо за беседу и все такое! – Ника встала рядом с сестрой.

– Девочки, а… – начал было Паша, но Вареников уже след простыл.

Они неслись по городу, перепрыгивая через клумбы и бордюры, а в волосах у них приплясывали злые искры. Сработал сигнальный амулет – кто-то забрался к ним в домик и рылся в личных вещах. Следовало спешить, чтобы застать злоумышленника на месте.

* * *

– Ты! – воскликнул я. – Ура!

– Мяу-мяу! – услышал Макс.

Стоя на пороге, он наблюдал картину «пижамная вечеринка в самом разгаре». По всей комнате были разбросаны одежда вперемешку с магическими приспособлениями, тюбиками и пузырьками с косметикой, а также какие-то страницы, которым, судя по виду, были не одна сотня лет. Оборванные края навевали мысли, что их вырвали из каких-нибудь древних трактатов, в которых полезной информации ровно на ту страницу и было.

Посреди этого полотна, достойного кисти художника-авангардиста, торжественно возлежал я. Правда, меня спеленали оранжевой юбкой, на ухе красовалась заколка-крабик с блестяшкой, а вместо брошки-переводчика гремлины прицепили мне на грудь алую розу. Одну сторону усов накрутили на карандаш, на другую – нанизали разноцветные бусинки из разорванного ожерелья. Та часть ожерелья, которая не пошла на украшения, каталась по полу в опасной близости от двери. Шанс поскользнуться и без того был немаленьким, а если забыть об осторожности, то и вовсе возрастал процентов до девяноста.

Возле стены сиротливо лежали два пустых рюкзачка. Мелочи оттуда были высыпаны на пол, а одежда – художественно развешана на люстре, на форточке, на открытой дверце шкафа и на телевизоре: в розовой кофточке прорезали неровную дыру, через которую виднелось лицо диктора. Он скучным голосом по бумажке докладывал, что именно нужно успеть сделать подводным горожанам до приезда туристов.

На диване красовалось гнездо из одеяла, подушки, простыней и разноцветных футболок. Посредине гнезда весело прыгал вверх-вниз маленький гремлин. Он взмывал в воздух, крутил головой, тоненько смеялся и щелкал пальцами. Судя по звукам веселья, доносящимся из второй комнаты, дела там обстояли не лучше.

– Мяу! – я проникновенно посмотрел на Макса.

Лежать было неудобно, как из-за физических страданий – ужасно затекли лапы, так и из-за моральных – гремлины забрали переводчик и Изпак, утащили их за пределы видимости и уже наверняка разобрали на мелкие кусочки и испортили. Я корил себя за неосторожность, ругал за глупость и переживал за судьбу любимых гаджетов. «Переводчик спасай, он в соседней комнате!» – хотелось кричать, но получилось снова непонятное обычному человеку «Мяу».

Этот призыв о помощи, однако, вывел Макса из ступора. Если руководствоваться прочитанной накануне лекцией, нужно было закрыть дверь за собой снаружи и убраться подальше, чтобы не множить хаос и разрушения. Пускай Вареники вернутся и разберутся сами – тогда они точно не смогут обвинить его в том, что он их не слушает и вечно поступает наперекор.

По крайней мере, разумная часть Максима советовала поступить именно так. И напирала не только на моральную сторону дела, но и подсовывала воспоминания из военной академии, где четко и по полочкам рассказывали, почему ситуация «все дружно бросились спасать попавшего в беду или плен товарища» является недопустимой. Рисковать всеми из-за одного – это удел героических фильмов или книг. В реальной жизни это может привести к провалу всего задания.

Тем не менее, все эти аргументы прошли мимо Максима. Мало того, что «дух войскового товарищества» понимался им слишком буквально, так еще и взыграло то, что преподаватели называли в свое время «губительное рыцарство». Макс представил на секунду, как бы он себя чувствовал, если бы его штанами и футболкой сначала вытерли пол, а потом превратили их в рамку для диктора… А бедный я, над которым нельзя вот так издеваться?..

В общем, разум Макса вновь затопило злостью – не за себя, а за других. Вдобавок пришла не к месту мысль о том, что ведь бывали же случаи, когда редкие герои…

«Не-е-е-ет! – завопил здравый смысл, поняв, что время уговоров окончено, но командир заткнул его. Если бы все герои слушались здравого смысла, подвигов и успешных военных операций в этом мире было бы неизмеримо меньше!

Гремлин в одеяльном гнезде аж задохнулся от восхищения, глядя на то, какая добыча к нему идет. Итог схватки был предопределен заранее, хотя Макс и ухитрился не поскользнуться на бусинах, обошел растяжки из ниточек и не наступил ни в одну из клеевых луж. В красивом броске командир долетел до дивана и победно сомкнул ладони на хлипком тельце, которое и не думало ретироваться.

– Фрр-р-р-р, мяу! – я отчаянно завопил с пола, в переводе с кошачьего на человеческий это означало: «Беги-спасайся-с гаджетами, я как-нибудь уж сам того».

Но Макс, лежа на груде одеял и мятой одежды, крепко сжимал в руках маленького гремлина и предвкушал, как будет учить его уму-разуму.

На пороге в соседнюю комнату еще пятеро зеленорожих прижимали к груди кулачки и привставали на цыпочки от предвкушения. Большой человек вновь пришел их развлекать.

Благие намерения вновь выстлали дорогу в ад…

* * *

К моменту, когда запыхавшиеся Вареники добежали до домика, там оставались только клочки одежды, разломанный переводчик и я – оглохший от дикого гремлинского визга. Я зыркал по сторонам, вжимал голову в плечи и мечтал только об одном – чтобы меня закатали в ковер и спустили… пусть даже и на дно морское, лишь бы подальше от этого бардака. В процессе погони за гремлинами – пьеса все та же, акт второй, с кульминацией – Макс трижды наступил на мой хвост, дважды на лапу и один раз оглушил диким ревом. Если бы я не знал, кто на самом деле является источником этого звука, то предположил бы, что это разбуженный посреди спячки белый медведь, у которого украли запасы меда на черный день. Ну, или рыбы – чем там питаются эти медведи, я не интересовался и не горел желанием проверять на практике, даже если представится такой случай.

Дикий рев Макс издал в тот момент, когда ему на голову рухнула люстра. А вскоре после этого покинул дом через окно, разбив стекло и разломав раму.

Варя трясущимися руками выпутала меня из юбки, правильно поняла тоскливое молчание вкупе с выразительным взглядом и почти сразу нашла детали переводчика. Не стала тратить время на попытки выяснить, что именно сломали гремлины, а зло и изо всех сил ударила по нему заклинанием «технического отката». Оно пригодно, только если вещь сломана недавно, – на длинные отрезки времени прокатить заклинание могут только старые опытные техномаги, зато на пару десятков минут даже курсант способен.

«Зло и изо всех сил ударила» происходило от того, что на месте брошки-переводчика девушка представляла Максима, а заклинание должно было быть огненным шаром размером с бунгало, не меньше.

Ника тем временем металась по комнатам, прикасаясь к стенам и поломанной мебели, – собирала энергетические слепки, чтобы реконструировать происходящее. И с каждой секундой злилась все больше.

– Грабли! – выпалила она, подходя к сестре. – Огромные глупые грабли!

– Эй, только не волнуйся. Ведь это всего лишь вещи! – я решил, что Ника заговаривается от волнения, и приободрил ее, начисто забыв о том, что всего пять минут назад собирался умереть от расстройства во цвете лет, потому что жизнь без переводчика совсем не та, что с ним.

– Какие вещи? – прошипела Варя. – Речь про человека! Большого и хорошего, но глупого, как пробка! Он наступил на те же грабли!

– Только вчера гремлинов было двое, а сегодня шестеро, – Ника глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

Сестры поднялись, отряхнули колени и грустно уставились на меня.

– Как ты думаешь, он ограничился комнатой или пошел крушить весь город, как Кинг-Конг?

– Не найдем Макса – не узнаем. Главное, чтобы они дырку в куполе не пробили. Остальное не страшно.

Конечно, насчет «не страшно» – это была бравада. У меня до сих пор тряслись все поджилки, после того как меня стукнули по макушке, уронили на пол и скрутили. Да еще не веревкой связали, а юбкой! Позор на всю жизнь. Повод для смеха нынешних и грядущих поколений, если они об этом случае хоть когда-нибудь узнают.

* * *

Путь драматического преследования был отчетливо виден. Он настолько явно нарушал красивый и правильный городской ландшафт, что я уже не сомневался – любой, кто сегодня выйдет на улицу, поймет – нашествие гремлинов пришло. Наверное, такое же чувство было в древности у людей, когда они видели город, разграбленный варварами.

На стенах домов виднелись синие следы ладоней. Для того чтобы они появились, понадобилась краска – посреди тротуара перевернутая бочка, по камням разливается яркое пятно. Везде, где есть газоны или клумбы, обязательно виднеются тяжелые вмятины от кроссовок, будто кто-то специально топтал растения. На тротуаре – клочки бумаги, тряпочки, пуговицы, бусины, осколки стекла и пятна крови. Не зеленой, гремлинской, а вполне себе красной, человеческой.

Вареники ускорили бег.

– Эй! – мои лапы до сих пор не пришли в норму – подгибались, разъезжались в стороны, словом, отказывались вести себя так, как положено конечностям спецагента. – Подождите! Не успеваю!

Сестренки переглянулись. Варя сделала шаг назад, подхватила меня на руки и побежала дальше.

– Слушайте, – мне было стыдно за то, что не успеваю за людьми, но ощущение тепла и дружеской поддержки пересиливало. – А как так получается? Вроде опытный боец, привык контролировать ситуацию… Гремлины его что, заколдовали?

– Нет, – Варя дунула мне в макушку, фрррр, и перехватила поудобнее. – Знаешь, есть такая борьба «айкидо»?

– Ну… слышал.

– Там для того, чтобы провести прием, используют энергию нападающего. Ты замахиваешься, чтобы ударить, а цель в последний момент уходит в сторону. И что будет?

– Я упаду. Но ведь это обычная инерция.

– Самая что ни на есть обычная! – подтвердила Ника.

Варя мотнула головой, тяжело дыша, – мол, кота несу, запыхалась, скажи за меня.

– А что будет, если к этой инерции добавить немыслимую скорость и ловкость противника? А еще отточенное в поколениях умение развязывать и завязывать чужие шнурки, корректировать траекторию любых движущихся тел, выбирать самые неудобные места для падения, выскальзывать из любых захватов…

– Понял-понял, – я поежился. – Максу можно только посочувствовать.

– Обязательно посочувствуем, – кивнула Ника. – Только сначала прибьем. Два раза.

Ближе к центру в полосу разрушений оказались вовлечены электронные машины, перевозившие строителей внутри города, и горожане.

То тут, то там валялись перевернутые автомобили. Около стен сидели люди с синяками и разбитыми носами и удивленно крутили головами, будто не понимая, что с ними только что произошло.

Цветные витражи были побиты. У некоторых дверей пропали ручки. По свежевыкрашенным стенам протянулись длинные полосы – рубцы содранной до пенобетона краски.

Вареники сжимали и разжимали кулаки, толкаясь плечами. Готовились к бою – вдруг придется забирать Макса силой? Ведь известны случаи, когда люди так нравились нечистой силе, что их забирали в мир духов… То есть, конечно, просто хорошо прятали, но все равно радости мало. Запихнут Макса в какой-нибудь хроноклазм, и выйдет он оттуда через пятьдесят лет, а вместо напарниц – старушки, вместо кота – его праправнучатые племянники… На этом месте Варе и Нике хотелось не то плакать от обиды и несправедливости, не то смеяться от комичности ситуации, но они лишь прикусывали губы и еще прибавляли скорости, хотя и так бежали со всех ног.

След вывел нас на главную площадь. На крыльце башни лежал куст выдернутых с корнем роз, переминался хмурый Варфоломей, стоял главный архитектор и сидел Макс. Точнее, полулежал и выглядел при этом даже хуже, чем лишенный привычной среды куст.

Варфоломей чуть не плакал, Валерий Валерьевич ему что-то сурово выговаривал. На площади не было видно ни одного, даже самого завалящего гремлина. Зато лежали грабли. Внушительные, блестящие новенькие грабли.

– Тут что-то не то, – шепнула Варя. – Пока не приближаемся.

– Яш, а Яш, у тебя есть какая-нибудь штука, чтобы на расстоянии подслушивать? – Ника наклонилась о мне.

– Конечно есть, – ворчливо отозвался я. – Только она дома осталось. Вы же сами собраться толком не дали – быстрее да быстрее.

– Тогда иди ты. Независимым прогулочным шагом. Кто обращает внимание на котов?

– Все за вас приходится делать, – тихо пробормотал я под нос, пригладил ухо и затрусил в сторону башни. Чем ближе я подбирался, тем грознее звучал голос архитектора, тем ниже опускал голову садовник и тем ярче цвели свежие синяки и ссадины у Макса на лице.

Подбежав к граблям, я их понюхал для виду. Инструмент как инструмент. Садовый. Непонятно, чем они людям так досадили, что их так любят поминать при любом удобном случае?

– …И вы меня извините, Максим, – Варфоломей за что-то извинялся? Вот это номер! я навострил уши. – Больше этого не повторится. В следующий раз я буду решать свои проблемы сам, без привлечения сторонних специалистов.

– Не за что извиняться, – Максим поднялся, охнул, схватился за поясницу. С ужасом посмотрел на три ступеньки, ведущие с крыльца. В глазах читалось: «Лучше я останусь здесь и не пойду ни-ку-да». – Простите вы меня, что не сумел поймать похитителя.

– Видите, – в голосе архитектора звучала сталь. – Гораздо лучше было бы, если бы каждый занимался своим делом и не брался за проблемы вне зоны компетенции. Аквариумисты и садовники не должны гоняться за ворами, это дело службы безопасности. Правильно?

– Так точно! – хором ответили Макс с Варфоломеем.

Командир вздохнул и ме-е-едленно принялся спускаться, а Варфоломей поднял с крыльца розовый куст, поцокал языком, обнял, несмотря на колючки, и бережно понес прочь на вытянутых руках. Архитектор задумчиво посмотрел ему в спину и скрылся в башне, громко хлопнув дверью.

Через мгновение мимо меня пронеслись две быстрые тени и остановились перед Максимом, превратившись в улыбающихся Вареников.

– Ты жив!

– Ты здесь!

– А… – командир даже не успел сказать, как он рад видеть подчиненных, как улыбки будто стерло с девичьих лиц.

Варя сверкнула глазами:

– Ты думал, мы сами не справимся, да?

– Раз мы девочки, так за себя постоять не можем? – глаза Ники сверкали не менее ярко.

– Не доверяешь и не веришь!

– Мы зачем вчера про гремлинов рассказывали?

– Чтобы ты послушал и сделал все наоборот?

Максим открыл рот, но тут же закрыл, махнул рукой и медленно заковылял к дому. Как тут объясняться? Очень хотел помочь, поэтому техника безопасности из головы вылетела? Привык решать проблемы силой и не привык, когда действенные методы бесполезны? Наступил на те же грабли? Забыл все, чему учили в академии, и, как студент-первогодок, попер грудью на амбразуру, вообразив себя героем?

– Яш, – он тоскливо оглянулся. – Хоть ты-то меня понимаешь?

– Ну… – уклончиво протянул я. – Ты лучше расскажи, как там Варфоломей оказался. И розовый куст.

– А вот это самое интересное, – оживился Макс. – знаешь, что он делал? Перед Валерием Валерьевичем меня выгораживал.

* * *

Макс сидел на диване в девчачьем бунгало, водрузив на голову пакет со льдом из холодильника. Выглядел он измученно, как коммандос после боевой операции, то есть побито, но мужественно – пожалуй, это можно было назвать первым плюсом в сложившемся положении. Вторым являлось то, что командир во время безумной погони за гремлинами ничего себе не сломал. Третьим – то, что основы медицины преподают техномагам в обязательном порядке. Если бы не они, сейчас Макс чувствовал бы себя гораздо хуже – приблизительно как овощная оладья. Или мясная отбивная – он еще не определился.

Командир обстоятельно рассказывал про странное вмешательство Варфоломея:

– …Бежим мимо оранжереи. Я ж не вижу ничего – на глазах чья-то кепка непонятная надвинута, и не снимешь – одной рукой пытаюсь гремлина схватить, на другой почему-то ботинок нахлобучен. Тут слышу – кто-то следом топает. А это садовник, как был, с граблями и саженцем – чешет за нами следом. Гремлины, что любопытно, его не трогают. Я кричу ему: шлюз, мол, закрыть надо! Иначе наши зеленые друзья фьють из города – и поминай как звали. Он вроде кивает в ответ. Думаю, ну все нормально, не уйдут от меня, голубчики. Ведь уже почти… почти у меня в руках были…

Тут Макс поперхнулся. Как по волшебству, сзади него возникла Ника и, размахнувшись изо всех сил, врезала по спине.

– Ох-х-х-х!

– Чтобы человек не кашлял, его надо постучать по спине! Разве нет? – в голосе были нотки мстительности, которые Ника даже не пыталась скрыть.

– Хорошо, что не по лбу, – Макс не стал обижаться. В конце концов, каждый демонстрирует обиду, как может. Кто-то презрительными взглядами, а кто-то рукоприкладством. – Итак, бежим. Вылетаем на площадь, гремлины пищат, я ору, садовник дудит в сигнальную уточку…

– Какую такую уточку? Снова издеваешься? – Варя подозрительно прищурилась и непроизвольно сжала руку в кулак.

– Нет же! – командир примирительно поднял ладони. – Обычная дудка. В виде уточки. Деревянная, желтая. И звук такой негромкий, но гадкий… Он только дунул – а гремлины врассыпную. Только что рядом были, и вдруг – ни одного. Выходит архитектор. Я как дурак, с пустыми руками. Думаю, каким идиотом буду выглядеть, рассказывая ему про погоню за мифическими существами. И тут из-за плеча Варфоломей начинает причитать. Мол, сидел он у себя в саду, никого не трогал, горя не знал. Радовался успехам цветов. И тут вдруг кто-то в черной маске подскочил, зарычал злобно, вырвал розовый куст из земли – и бежать. А я – такой героичный! – на помощь бросился. Вора ловить. Прибежали на площадь, вор испугался, растение бросил – и был таков.

– Интерееесно, – Варя и Ника сложили руки на груди.

– Можно не так сильно злиться на Макса.

– То есть сильно, но не так.

– В смысле? – Макс до потери пульса устал от оценочных суждений в свой адрес и был готов уже поссориться с кем угодно, только перестать чувствовать себя дурачком и виноватым.

– Садовник скрывает гремлинов от архитектора, – Варя улыбалась загадочно, но так, что будь Макс на месте Варфоломея, он бы испугался. Он на своем-то не смог удержаться и непроизвольно сглотнул.

– А еще садовник управляет гремлинами, – Ника вдруг захлопала в ладоши, как будто получила долгожданный подарок. – То есть, наш подозреваемый становится еще более подозрительным! Возможно, это он и организовал нападение, чтобы потом присоединиться к погоне и обмануть архитектора, а заодно и тебя!

Макс пожал плечами. Пусть техномаги занимаются подозрениями, странностями и построением гипотез. Он сейчас ляжет в горячую ванну и постарается смыть с себя позор… то есть расслабится.

В разговоре лучше всего запоминаются финальные фразы, поэтому я решил: самое время сообщить Вареникам приятные новости, чтобы они перестали злиться на командира:

– Значит, моя следящая система не врала. Теперь мы знаем, что гремлины действительно были рядом и…

– Извини, – Макс поежился. – Не хотел раньше времени тебе говорить, но…

* * *

Когда я, запыхавшись, ворвался в свою комнату, то не смог сдержать возмущенного мява, который брошка отказалась переводить. Моя система, мой прекрасный контур слежения был разобран и валялся по всей комнате кусочками проводов и деталей! Почти все камеры пропали, блестящие железячки – тоже. Зато на листе картона под упреждающей надписью теперь красовались кривые буквы: «Влезли, не убило! Инженер, делай еще!»

– Откуда они… – я выпустил когти и зашипел.

– Я проболтался, – на пороге замаячил понурый Макс. – То есть, похвастался. Ну то есть, когда мы уже на улице были, я им кричал вслед: «Сдавайтесь, у нас сеть слежения есть, мы вас вычислим!» Не знаю, что на меня нашло. Наверное, гремлин попутал.

Я невидящими глазами смотрел на бантик из клочка картона, который издевательски раскачивался на люстре.

– И пусть еще не так уж и поздно, – проговорил я фальшиво бодрым голосом. – А я – спать.

Гордо прошествовал на диван, свернулся клубочком и прикрыл зажмуренные глаза длинным хвостом.

Кто сказал, что коты не плачут?

Глава 5

– Эй, – Варя осторожно потыкала мой бок пальцем. – Я же вижу, ты не спишь. Открой глаза.

– Зачем? – обиженно отозвался я. Веки сами собой попытались открыться, но я держал их зажмуренными изо всех сил.

– У нас для тебя сюрприз.

– Не надо мне никаких сюрпризов.

И в самом деле, зачем нужны сюрпризы коту, который на протяжении последнего часа предавался размышлениям о том, что будет со всеми ними, если он возьмет и умрет. Прямо на месте, не просыпаясь, пока его нерадивая команда будет в соседней комнате. Картину происходящего я нарисовал тщательно и подробно.

Будто бы близняшки подходят ко мне с двух сторон и синхронно тянут за уши, чтобы разбудить – конечно, как без этих жестоких человеческих поступков? – но тело уже холодное и никак не реагирует.

В этом месте размышлений у меня даже слезы навернулись. Холодное жесткое тельце… Коченеющие лапы… Девочки, конечно, пугаются и зовут Макса.

Тот прибегает с глупой улыбкой и утверждает, что все исправит. Но есть в этом мире вещи, с которыми силой ничего не сделаешь. И речь не только о гремлинах. Есть еще, например, смерть.

Тут наступал самый подробно придуманный момент. Я в красках представлял себе, как командир опускается на колени и сдавленным, дрожащим от волнения голосом говорит: «Как я ошибался! Мне казалось, что котенок бесполезен и глуп. Я не прислушивался к нему, не ценил то, что он делал, и даже раскрыл гремлинам секрет контура слежения! Есть ли мне прощение? Как же нам теперь быть без того единственного, кто хоть что-то делал для успеха операции?»

Дальше, в лучших традициях подсмотренных фильмов, Максим поднимает глаза к куполу, за неимением неба, и громко с надрывом кричит: «Не-е-ет!!!» На заднем плане рыдают Вареники и по очереди сморкаются в клетчатые носовые платочки…

Тут следует смена декораций, и вот уже торжественное шествие с гробом.

Впереди всех архитектор: прямой, как палка, чеканит шаг и смотрит только вперед. На нем красуется высоченный блестящий цилиндр, черный, как тьма в мышиной норе, купленный специально, чтобы проводить меня в последний путь. В руках у архитектора трость с черепом гремлина вместо набалдашника. Это спецагенты жестоко отомстили тем, из-за кого погиб их товарищ, и вручили трофеи главе города со словами: «Пусть все знают, без идей Яши мы бы не справились…»

Вслед за архитектором шагают ученые со скорбными лицами и красными от недосыпа глазами. Они всю ночь пытались изобрести машину для оживления котов, однако потерпели неудачу – увы, в некоторых вопросах не помогает не только сила, но и наука. В руках у Гоши толстенная папка с документами, каждый из которых – свидетельство моих достижений. Патенты на изобретения, благодарственные письма от жителей города и академии наук, сертификаты, подтверждающие мой уникальный ум и сообразительность.

Следом за учеными движутся оперативные группы с Базы, пришедшие проводить коллегу в последний путь. Все жалеют о том, что не довелось поработать с этим сверходаренным котом.

В хвосте процессии в обязательном порядке нужны дружки и братцы из родного Харькова. Те самые, что смеялись, тыкали лапой, разыгрывали и не принимали всерьез. Теперь они притихли и прониклись серьезностью момента. Каждый из них мысленно сжимает когти и жалеет о том, что не разглядел во мне хорошего друга и гениального изобретателя.

И последняя, самая приятная картина – Профессор, стоящий на краю могилы с надгробной речью. Раньше мне никогда не приходилось такие речи слушать, но я был уверен, что в ней должны быть искренние слова похвалы безвременно ушедшему родственнику и, конечно, сожаление, что общение было столь коротким.

Дальше я пока не определился, однако рассчитывал, что все будут скучать и тосковать, а заодно моим именем назовут какое-нибудь великое изобретение. Может, даже коллайдер в Церне. А дальше…

И именно на этом интересном месте Варя и ткнула в бок!

«Вот умру – будете знать!»

– Чего ты там сопишь? Вставай и иди за сюрпризом!

– Что это за сюрприз такой недоделанный, что за ним идти нужно? – я наконец соизволил открыть глаза.

Варя громко вздохнула. Выражение лица девушки сильно отличалось от того, которое было в кошачьих грезах.

– Что, если я умру? – спросил я зачем-то. – Вы будете по мне…

– Хватит, – Варя скривилась, будто ей только что пришлось съесть половину лимона. Или даже целый лимон. – Не хочешь идти – так и скажи.

– Вот я и говорю…

– Вот и молодец, – Варя вскочила на ноги, – счастливо оставаться.

– Адиос! – подтвердила Ника, заглядывая в дверь. – Тоже мне, ходить он внезапно разучился. Ну и сиди один.

– А вы куда? – спросил я совсем незаинтересованным голосом, убеждая себя, что, как самый ответственный член команды, должен иметь представление о том, где находится личный состав. А так мне, конечно, все равно.

– На экскурсию по загадочным местам города.

– То есть, Варфоломей хочет передать нам чистящий гель, а чтобы никто ничего не заподозрил, придумал экскурсию.

– Даже Макс согласился идти и обещал ни в коем случае не кидаться на гремлинов!

– Первый раз прощается, второй запрещается, – пробормотал я. – Не верю ему, вот что! Он уже один раз обещал. И к чему это обещание привело?

В соседней комнате что-то громыхнуло, а потом усталый и явно обозленный Макс сказал достаточно громко и отчетливо:

– Неблагодарная пятнистая козявка! А я пытался его спасти…

– От козявки слышу, – буркнул я и окончательно уверился в том, что на экскурсии делать нечего. – Идите-идите. Я тут полежу. Буду дом охранять.

– Ну-ну, охранничек, – улыбнулась Ника, но глаза ее при этом оставались серьезными.

Когда Вареники и Макс ушли на свою драгоценную экскурсию, я почувствовал непреодолимое желание снова задуматься, как все будут жалеть, если я умру. А то взяли моду тормошить занятых котов, в то время как они погружены в свои мысли. Мыслей снаружи не видно, поэтому собеседники решают, что он то ли спит, то ли бьет баклуши… а значит, можно смело его пихать и звать с собой. Почему-то большая часть людей и котов не уважает состояние чужой задумчивости. Наделяют его ярлыком «безделье» и всячески критикуют.

Я вздохнул. Желание спать пропало. Придумывать жалостливые истории о безвременной кончине тоже не хотелось. Что остается делать при таком раскладе? Я на мгновение задумался, покусывая ус, и тут на глаза мне попалась бездонная сумка!

Вот же оно!

Я мигом взбодрился, соскочил на пол, размял лапы и в очередной раз решил променять общество живых на технику. Она, по крайней мере, не лезет с глупыми вопросами, не пристает и не пытается указать тебе, как жить.

– Гаджеты-гаджеты, – я мурлыкал, вытаскивая из сумки переключатели, провода, батарейки и разноцветные кристаллы данных.

Гора электроники росла все выше, а мысли о похоронной процессии постепенно отдалялись, пока не растаяли окончательно. Именно в этот момент на свет была извлечена электронная книга с яркой наклейкой, в которой с трудом угадывался голографический логотип Базы.

– Что это, интересно? – я покрутил книгу в лапах и попытался включить. В ответ электронный голос предложил «приложить палец к левому нижнему углу экрана и провести сканирование кожного покрова на предмет идентификации пользователя».

– Перестраховщики, блин. А тем, у кого пальцев нет, что делать?

– Уточните запрос, – равнодушно отозвался гаджет.

– Если у меня нет отпечатков пальцев, как меня идентифицировать?

– По коду на шерсти, – над экраном с тихим жужжанием раскрылся объектив камеры. – Приготовьтесь для фотографирования.

– Эврика! То есть круто! – я прислонил электронную книгу к стене, отошел на полметра и занял красивую позу.

На экране читалки высветилась фотография, потом на нее наплыла сетка QR-кода, полностью повторяющая все пятнышки и полоски на шерсти.

– Объект идентифицирован, доступ разрешен. Стажер Яков, добро пожаловать в информаторий Базы.

Я только восхищенно выдохнул. Гигабайты текстовой информации – это вам не баран чихнул! Полчаса ушло только на изучение основных пунктов меню. В книге говорилось фактически обо всем: о составах групп, видах оружия, способах действия в нештатных ситуациях; приводилось описание локаций почти по всему миру, справочные данные про города и страны, советы и рекомендации от лучших агентов…

«А вот это мы почитаем подробнее», – я ткнул в иконку с заголовком «Мелкая нечисть. Методы нейтрализации».

Через минуту хлопнул себя лапой по лбу и, как и многие до меня, пришел к выводу, что чтение полезных книг, руководств по эксплуатации, учебников и прочего начинается только после неудачи. И чаще всего даже не первой. В общем, когда все попытки «подобрать» правильный ответ исчерпаны.

В целом, сведения из электронной книги повторяли лекцию Вареников, однако подробно разжевывали информацию и подкрепляли десятками примеров из жизни и ссылками на мнение авторитетных ученых и охотников. Выглядело гораздо убедительнее, чем слова девочек, а местами даже куда более полезно. Особенно там, где речь шла о практической части…

Через десять минут я аккуратно прикрыл за собой дверь бунгало и затрусил по улице с независимым видом.

* * *

Где в экспериментальном городе найти клубок шерстяных ниток, учитывая, что магазины тут пока не работают, а бабушки-вязальщицы не входят в состав обслуживающего персонала?

Сначала я заглядывал во все окна первого этажа и пристально вглядывался в редких прохожих. Однако в квартирах было пусто и ни один из встречных горожан не носил в кармане запас ниток. Я уже совсем приуныл и потерял былой задор, когда вышел к столовой. В этот момент в голове родилась логическая схема, которая вполне вписывалась в мироустройство: кормят вкусно, значит, добрые; если добрые, то кто-нибудь обязательно вяжет!

Решив, что повара наверняка живут недалеко от столовой, я принялся рыскать по округе, и удача улыбнулась мне во втором или третьем окне. На подоконнике лежал моток суровых серых ниток. Лучше бы, конечно, пряжа, но в моем положении привередничать не стоило. Хорошо, что раму оставили приоткрытой, – не пришлось ломать голову над тем, как достать клубок, понадобилось всего пять минут сосредоточенного пыхтения и вытягивания лапы.

Если бы я мог заглядывать в будущее, то узнал бы, что этим вечером вместо фаршированной щуки в столовой подадут рыбные котлеты, потому что не найдут ниток, предназначенных для зашивания рыбьего брюха. Но я такими вещами не увлекался (в смысле, щукой еще как увлекался, а вот будущим не особо) и прекрасно знал, что предсказывать нельзя – таким образом ты только выберешь одну из вероятностей, которая станет окончательной. Вот в прошлое заглянуть еще куда ни шло. Там можно, к примеру, подсмотреть, куда спрятали крынку со сметаной, или разглядеть, кто же тебя так сильно саданул, пока ты играл с другими котятами.

Следующим пунктом путешествия был лабораторный купол. Туда внутрь просто так не забраться, но я решил применить многовековую кошачью мудрость: не можешь открыть дверь сам, сделай так, чтобы тебя впустили. Я прошел взад-вперед мимо входной двери раз десять, прежде чем отважился постучать.

Никто не ответил.

Я постучал еще раз, воспользовавшись не только лапкой, но и лбом, – нулевой эффект.

Оставалось применить последнее средство.

– Мяу, – жалобно пискнул я. – Мяу-мяу! – уже громче. – Мурррр-мяу! – а вот этому воплю позавидовали бы все мартовские коты Харькова вместе взятые.

Дверь приоткрылась, и из лабораторного коридора выглянула Лиза. Еще одна удача! Окажись на ее месте Влад или Гоша, план не сработал бы. Лиза рассеянно посмотрела по сторонам, потерла лоб с растерянным видом, будто не помнила, зачем вышла на порог, и потянула дверь на себя.

– Мяу! – обиженно протянул я и посмотрел на девушку круглыми, просящими, полными непролитых слез глазами. Чаще всего подобный взгляд у меня получался недостаточно убедительным, но сейчас что-то помогло изобразить его как надо – важность миссии, не иначе.

– Ты потерялся? – девушка наклонилась и потянула руку.

Терпение. Только терпение. Ох уж эти любители все потрогать и погладить!

Но Лиза не стала чесать меня за ухом или ерошить недавно прилизанную шерсть, а ограничилась тем, что провела ногтем по уху. Я благодарно помотал головой.

– Зайдешь? – Лиза махнула в сторону коридора, ведущего в лабораторный купол.

«Еще бы!» – еле сдерживая радость, я забежал в прохладный коридор. Лиза – волшебная девушка, побольше бы таких! – не стала тискать меня или таскать на руках. Лишь рассеянно взглянула и ушла в свой угол лаборатории.

«Та-а-а-ак, – я огляделся по сторонам. – Осталось только найти нужный реквизит».

Через полчаса верхнее окно лаборатории распахнулось, и оттуда медленно поехала вниз на ниточке бутылка Клейна из перламутрового стекла. Следом за ней клюнул землю бумажный самолетик с прилаженной на спину резинкой – лентой Мебиуса. И последним, без всякой заботы о сохранности, вылетел и рухнул на траву жестяной сундучок, в котором раньше хранились реактивы. Сам я решил выйти через дверь – без помощи Лизы сумел допрыгнуть до открывающей кнопки и ткнуть ее носом, пусть этот подвиг и оказался болезненным.

Оставалось только одно «но» – если бутылку и ленту я мог с горем пополам тащить, придерживая одной лапой, хотя бутылка то и дело норовила выскользнуть, то сундук никуда двигаться не желал. А перенести вещи в два приема я не мог, потому что по закону подлости брошенные вещи наверняка станут добычей Влада, Гоши, гремлинов или еще кого-нибудь.

– Так-так-так… Придется строить здесь.

В конце концов, место было ничем не хуже других – не самое посещаемое, с двух сторон окружено стенами. Одна принадлежала лаборатории, а вторая – внешняя стена, когда-то прозрачная, а сейчас затянутая зеленой мутью. Идеальное место для идеальной ловушки.

Глядишь, если получится поймать гремлинов в одиночку, даже и умирать не придется, чтобы ценили, уважали и хвалили!

* * *

Первый гремлин появился рядом с ловушкой в тот момент, когда стукнула, закрываясь, крышка сундучка. Вокруг спиралью завивалась нитка, завязанная сотнями узелков, которые так занятно перевязывать и спутывать между собой! Рядом примостилась призывно блестящая бутылка Клейна, внутри которой можно кататься и скользить, а еще петля Мебиуса – поверхность можно бесконечно облизывать и трогать!

Но главное… гремлин шмыгнул носом и расплылся в улыбке. Главный «подарочек» прятался в сундуке.

До этого в подводном городе зеленокожему народцу попадалась масса волшебных мелочей: маленькие пробирки со взрывчатыми веществами, репродукции Эшера на стене в кабинете архитектора, длинные извилистые канализационные трубы, заблудившиеся рыбки и даже большой смешной человек в очках, который словом и делом поддержал гремлинов в их страсти к разрушениям. Однако ничего настолько загадочного и странного, как вещь в ящике, еще видеть не приходилось.

«Эй, только никуда не пропадай!» – пискнул гремлин и кинулся звать друзей. Всех-всех-всех! Ведь не каждый день тебе попадается настоящий кот Шредингера!

* * *

– Надо было воспользоваться планом «Б», – пробормотал я, неловко ворочаясь в сундуке. Места там было достаточно для того, чтобы поместиться, но недостаточно, чтобы удобно себя чувствовать: немели лапы, ныла спина и болел нос. В сундуке было темно, душно и страшновато. Воздуха уже не хватало. – В конце концов, можно было просто выбрать и сундук побольше, и засунуть туда Макса или Влада. Зануда Шредингера – тоже вполне себе необычно!

Поймав гремлинов в ловушку, я за компанию поймал и самого себя. Зеленокожие не могли уйти, ведь это противоречило их природе. Они топтались вокруг ящика, благоговейно трогали его и не очень благоговейно пинали, пытались отвлечься, забавляясь с бутылкой Клейна, и не могли сделать одну-единственную вещь – добровольно удалиться от неразгаданной загадки. Казалось бы, цель достигнута. Однако в первоначальном плане не была учтена сущая мелочь – кто-то должен находиться снаружи, чтобы включить электрический внешний контур и поймать гремлинов. Я слишком поздно понял, что не смогу одновременно находиться внутри ящика и снаружи, – как только крышка ящика будет открыта, кот Шредингера перестанет быть таковым. Таинственная неопределенность пропадет, а разочарованные гремлины сбегут, только их и видели.

«И ведь никто тебе не мешал, – проснулся вредный – а других и не бывает! – внутренний голос. – Друзей ты не предупредил добровольно. Ничего не мешало сначала поделиться с ними планом, а потом уже добывать нужный реквизит. Только дело-то в том, что ты хотел быть единственным победителем. Чтобы тебя все хвалили и восхищались. Чтобы вся слава – тебе».

Я вздохнул, сгорбился и спрятал нос в лапах. Тяжко признавать себя неправым.

Какой шанс, что Вареники или Макс случайно решат прийти сюда? Фактически никакого.

А какой шанс, что гремлины вторично купятся потом на такую же ловушку?

Нулевой.

Я был готов рвать собственную шерсть от отчаяния, но даже этого не мог сделать из-за недостатка места в ящике. Лапы не поднимешь, и хвост прижат в неудобном положении… Стоп! Хвост! Изпак! Я ведь с того памятного момента, когда из-за Макса не смог предупредить о нашествии гремлинов, с приборчиком не расставался и уже настолько привык к нему, что не ощущал. Можно ли его перенастроить из приемника в передатчик? Выбрать диапазон, который наверняка не используется в подводном городе, но который могут услышать только техномаги и передавать кодовое слово? Не факт, что Вареники постоянно находятся в состоянии приема, но когда злятся – электрические искры возле рук так и вспыхивают. Значит, надо всего лишь выбрать электромагнитную волну нужной частоты. В следующий раз разозлятся и сразу все услышат!

В том, что Варя и Ника могут злиться – серьезно или перебраниваясь в шутку – по десять раз на дню, я уже убедился, поэтому передо мной забрезжил луч надежды.

Возиться с Изпаком в темноте, задыхаясь от недостатка кислорода и тыкая когтем на ощупь, – то еще удовольствие. Но меня подгоняли и мотивировали азарт ученого-изобретателя и надежда на то, что план все-таки сработает. Иначе ведь стыда не оберешься. Очень уж мне не хотелось чувствовать себя, как Макс накануне. Наглядный пример был очень убедителен.

* * *

Тем временем экскурсия не слишком удавалась Варфаломею: видно было, что он старается развлечь гостей, как может, однако вместо интересных фактов или историй, связанных со строительством города, садовник нудно повествовал о мелочах.

– А вот это вот, значит, здание, – бубнил он, семеня вдоль красивого домика с красно-оранжевыми стенами и полупрозрачной крышей карамельного цвета, – было построено в соответствии с пятым дополнением к плану городской застройки…

Макс слушал рассеянно и крутил в руках сумку с привезенной бутылью очистителя. Инструкция гласила: «Берегите экологию: не сливайте воду, содержащую чистящее средство, в открытые водоемы». Интересно, море тоже считается открытым водоемом? И что ему будет от одной маленькой бутылочки очистителя? Или здесь тот случай, когда даже малейшая концентрация губительна?

– А откуда вы все эти планы знаете? – спросила Варя, забегая вперед и заглядывая Варфоломею в глаза. В голосе ее слышался лишь невинный интерес, ничего более.

– Так Валерий Валерьевич же… – неловко пожал плечами Варфоломей. – Всех зазубрить заставил. Даже тех, кто не строил. Вот я к домам и пальцем не прикоснулся. Все о цветах, о кустиках забочусь. И что в итоге? Об оранжерее в справочном буклете две строчки и одна карта-схема. А про план городской застройки – шесть листов. Как сказал наш архитектор, настоящие мужчины имеют технический склад ума, и, пока они преобладают среди жителей Триллиана, не будем отягощать текст бесполезными эмоциями…

Варфоломей грустно, неодобрительно покачал головой и ускорил шаг.

Когда он завернул за угол дома, Макса разом дернули назад, схватив за оба локтя.

Это сработал мой план самоспасения.

– Тшшш! – прошипела Варя. – Мы разозлились на Валерия Валерьевича за то, что он не ценит труд Варфоломея, и услышали передатчик.

– Кто-то передает шифр, – склонила голову к плечу Ника.

– Что за шифр? – встрепенулся Макс. Воображение нарисовало агента вражеской разведки, который готовит диверсию.

– Подожди, – девочки прикрыли глаза и взялись за руки. – Мы прислушиваемся.

Я передавал всего два слова: «вареники» и «зеленыйналет». Мысль о том, что это может значить, возникла у близнецов одновременно.

– Что-то случилось у Яшки! Он зовет на помощь.

– Где-то во внешней прогулочной галерее! Бежим туда!

– Куда же вы? – из-за угла выглянул Варфоломей. – Ведь мы еще не дошли до оранжере…

– В следующий раз! – Макс стартовал с места и задал сумасшедший темп, несмотря на все синяки, ссадины и даже на хромоту.

– Честно-честно! – поддержали его Вареники, помахали садовнику и тоже умчались.

Варфоломей проводил их долгим задумчивым взглядом, вновь неодобрительно покачал головой и быстро зашагал – в противоположную от оранжереи сторону.

* * *

– Зеленый налет, – пыхтел Макс, работая локтями. В любой другой ситуации командир давно бы обогнал девочек, но не после двух встреч с гремлинами… Максим даже сомневался, на кого бы он поставил, если бы на узком мосту над чаном с кипящим металлом встретились десяток гремлинов и, к примеру, Терминатор. – Значит там…

– Где ты шваброй тер! – поддержала Варя.

У сестер наверняка получалось бежать не в пример легче и изящнее, но Макса это волновало почти настолько же, насколько и предполагаемая опасность, в которой оказался я. Потом командир признался, что не оценил степень угрозы. Думал, что я просто промочил лапки или попал под поливочную систему. В конце концов, не будут же гремлины нападать в третий раз…

Макс обогнул неровный куст, «украшающий» задворки лаборатории, и свалился, как подкошенный. Есть правило, которому всегда учат тех, кто первый раз встал на коньки, лыжи или сноуборд, – если не знаешь, как тормозить, группируйся и падай. Иногда лучше позорно рухнуть здесь и сейчас, чем через десять метров выехать на проезжую часть, попасть в расселину или на отвесный склон. Поэтому решение о падении Макс принял мгновенно и безоговорочно. Лучше на секунду опозориться перед девчонками, которые не сразу поймут, из-за чего ты пропахал носом газон, чем вбежать в десяток гремлинов, с которыми ты уже имел дело. Неоднократно. И без особого успеха, если не считать огромную любовь зеленого народца к твоей персоне.

Однако гремлины в количестве десяти штук не обратили никакого внимания на Макса. Более того, ни один из них даже ухом зеленым не повел. Впору было обидеться!

Вареники тем временем затормозили об Макса. Точнее, Варя перепрыгнула командира и тут же присела, прячась за чахлый самшитовый куст, а Ника сориентировалась раньше и, как заправский солдат в окоп, упала позади командира.

Гремлины, как ни в чем не бывало, продолжали заниматься своими делами. Когда мне рассказали о том, как сильно они были заняты, я испытывал законную гордость.

Трое забились в бутылку Клейна – наружу торчали только «букет» зеленых ног, которые задорно били по воздуху. Один в прострации пристроил ленту Мебиуса себе на грудь и гладил ее дрожащими длинными пальцами. Остальные шестеро прыгали, сопели, тыкали друг друга под ребра – если, конечно, у гремлинов есть ребра – и пинали маленький ящик, из которого доносился скрежет.

Это я из последних сил держал себя в лапах, потому что воздуха осталось мало и страшно хотелось наружу. Поэтому, растопырив конечности и вонзив когти в стенки своей тюрьмы, я отыгрывал у желания дышать секунду за секундой, секунду за…. Да где же эти несчастные, а? Где это недоразумение, которое Профессор осмелился называть командой? Где-е-е-е?!

– Мря-я-я-я-яу, – сорвав с ящика крышку, я вылетел наружу, как пробка из бутылки.

Гремлины остолбенели.

– Жив! – пискнул один.

– Цел! – поддержал другой.

– Орел! – возопил третий, глядя, как я бью лапами по воздуху, падая на газон.

– Контур! – крикнул я, заметив притаившихся друзей с высоты низкого кошачьего полета. И грохнулся в траву.

Тут же был подхвачен десятью парами зеленых ручек: меня начали тыкать, мять, дергать за усы и тянуть в разные стороны, проверяя – вдруг кот Шредингера мертв, а то, что гремлины наблюдали, – это всего лишь конвульсии. У меня от возмущения глаза на лоб полезли, я открыл рот, чтобы закричать, но враги тут же поймали за язык, а чьи-то наглые пальцы полезли прямо в горло!

– А-о-у-ы! – в панике возопил я.

Пока Вареники переглядывались, пытаясь преодолеть вдолбленное учебой знание, что рядом с гремлинами нужно стараться вести себя тихо и не попадать им на глаза, Макс увидел у себя под носом наспех собранную мной коробочку. Из корпуса в две стороны тянулся провод, а на боку торчал маленький красный рычажок, который так и просил, чтобы его нажали. «Сомнительно, чтобы это гремлины придумали», – подумал Макс и передвинул рычаг, совершив, как оказалось, первый за последнее время правильный поступок.

Через несколько секунд на противоположном конце полянки, за натюрмортом «букет гремлинов с котом», сверкнула искра, что-то щелкнуло, десять зеленокожих тут же синхронно повалились на траву. И я, отчаянно выпучивший глаза, вместе с ними.

Макс осторожно поднялся, помахал руками – мол, не хотите ли броситься на большого человека? Но поляна напоминала не то поле боя, не то лежбище зеленых моргающих кеглей. Пойманная нечисть была жива и до предела возмущена – Ника и Варя всей кожей чувствовали волны ярости, исходившие от гремлинов, аж воздух кололся и жег, – но сбежать не могла.

– Надо доставать оттуда Яшу, – заметил Максим. – А потом уже с гремлинами разбираться.

– Только внутрь нельзя, – предупредила Варя. – Вдруг мы и сами того… свалимся.

Макс покрутил головой по сторонам, разглядывая кусты, в надежде найти подходящую ветку, чтобы подцепить и вытащить меня за пределы поляны. Однако Варфоломей не зря ел свой хлеб, поэтому кусты были подстрижены до неприлично куцего состояния. Веточки, выломанной из них, хватило бы разве что на извлечение куска яичницы с большой сковородки.

– Эврика! – прокричала Ника и указала пальцем на место, где купол соединялся с тротуарной плиткой, образуя темно-зеленый угол. Там лежала швабра, добытая накануне для имитации бурной деятельности и благополучно забытая после фотосессии. – Недаром ты упражнялся вчера. Доставай кота, у тебя руки длинные.

– Ага-а-а, – протянул Макс и, вооружившись шваброй, стал осторожно раздвигать оцепеневших гремлинов.

Если совсем немного не добросить конфетку до клетки шимпанзе, можно получить получасовое шоу: мартышка и веточка. И этот трюк выполняется гораздо более изящно и действенно, чем первый десяток попыток вытащить меня из окружения неподвижных гремлинов. Когда мартышка подтаскивает к себе конфету, она не ругается, не трясет руками, не шипит сквозь зубы и не роняет свое орудие на «объект доставки», который ничего не может ответить на это, а только тихо и возмущенно попискивает.

Однако я все же был перетащен через провода и попал в руки близнецов. Бывают моменты, когда порция поглаживаний и жалости требуется больше, чем немедленное выяснение «Что с ним?» и ответ на вопрос «Что теперь делать с пленными?»

На противоположном конце контура снова щелкнуло. Гремлины даже моргать перестали, а я, наоборот, глубоко вздохнул и потянулся.

Отвечая на вопрос, который я сам первым задал бы в подобной ситуации, проворчал:

– Это пульт универсальный. Заклинен на кнопке «замри». Работает повтором с перерывами, чтобы наверняка.

– Ты молодец, – Варя не удержалась и чмокнула меня в макушку. Приятно, дог побери!

– Вы тоже ничего, – кошек, которые забывают хвалить своих спасителей, в следующих жизнях отправляют в безлюдные места, чтобы хорошенько поскучали и научились ценить общество себе неподобных и вовремя пришедшую помощь.

– Надо быстрее их отсюда убрать, – вмешался Макс. – Есть возможность экранировать действие пульта, чтобы кто-то из нас смог подойти туда и собрать «урожай»?

– Нет, – я покрутил головой. – Пульт – секретная разработка. Я и сам толком еще не понял, как именно он действует.

– И что будем делать?

– У меня возник план, – я вытянул лапу и принялся чертить линии на земле перед собой. – Макс возьмет швабру…

– А нельзя взять что-то другое?

– Можно, конечно, обойти лабораторный корпус, постучать в дверь и спросить Лизу, которая все еще зла на тебя после вчерашнего: «Манипулятора не найдется?» Или позаимствовать грабли у Варфоломея, которого мы ни в чем не подозреваем и который ни за что не пойдет следом, чтобы посмотреть, что мы с его обожаемым инструментом собрались делать. Или…

– Достаточно, – Макс поудобнее перехватил древко швабры. – Временный паралич обогатил твой запас ехидства. Что дальше?

– Подцепляешь ящик, притаскиваешь его нам. Потом по одному катишь гремлинов. Если действовать быстро, отмереть они не успеют.

– Точно! – захлопала в ладоши Варя. – Мы запрем их в ящике без ничего, поэтому им придется сказать нам правду!

– Я даже не буду спрашивать, почему они вдруг скажут правду и что это за логика такая. И интересоваться не буду, зачем нам с этими чудиками разговаривать, если можно сразу же упаковать вещи, отправиться на базу, сдать врага на склад, в тюрьму или куда там еще и получить похвалу руководства, – Макс бурчал под нос и катил гремлина шваброй. Тот стукался длинным носом о траву, дребезжал содержимым карманов и смотрел на мучителя таким ненавидящим взглядом, что казалось – еще чуть-чуть, и во владельце швабры появится обугленная по краям дырка…

* * *

Когда последний гремлин был водворен в ящик, а сам ящик плотно закрыт на несколько защелок и электронный замок, добытый мной из бездонного рюкзака, к делу приступили сестры. Они засучили рукава – в буквальном смысле этой фразы, медленно сминая пальцами клетчатые манжеты рубашек. В глазах у них читалась решимость и мелькали бесенята – должно быть, готовились общаться с близкими по духу существами.

– Тук-тук, – постучала Варя в крышку ящика. – Мы знаем, что вы уже отморозились и что у вас нет там ни одного нового предмета!

– А еще мы знаем, что ни одного в скором времени и не появится, – хищно улыбнулась Ника. – И вам станет скучно! Это ведь страшная угроза, не так ли?

– Если что, мы готовы вас выслушать.

Сформулировав «страшную угрозу», сестры наклонились к ящику, прижались – одна правым, другая левым ухом – и застыли в ожидании. Изнутри доносился шорох, шушуканье и скрежет, однако никто пока не спешил отвечать.

– Не проняло, значит, – задумчиво пробормотал я, пристроившись на плече у Макса, – до сих пор дрожали лапы после заточения в ящике, а на командире сиделось гораздо уютнее, чем на земле.

– Это мы только начали, – мрачным тоном произнесла Варя.

– Не упомянули самое главное! – Ника полезла в сумку, брошенную на траву рядом с местом экзекуции, и жестом профессионального фокусника извлекла оттуда бутыль с очистителем.

– Если вы не заговорите, то мы зальем в специальную дырочку чистящий гель и воду! И потрясем…

– Еще как потрясем! Представьте: чисто станет не только в ящике, но и вы сами станете чистыми!

– Это помимо того, что вам будет скучно. Придется сидеть в чистоте и порядке до скончания веков!

– Советуем обдумать. У вас пятнадцать минут, пока мы до дома не дошли.

Сестры отодвинулись от сундучка и улыбнулись Максу. Тот с опаской поглядел на контейнер с живым содержимым:

– Предлагаете мне их нести?

– А кому же еще? – на лице Вари читалось неподдельное удивление. – Ты же страдал от них? Так пусть теперь они переживают поражение у тебя в руках!

– А если… – начал Максим, но осекся, махнул рукой и подхватил ящик. Не мог же он признаться в том, что всерьез опасается того, что гремлины вдруг вырвутся.

Кроме того, где-то исподволь возникла крамольная мысль, что на самом деле просто речь о древнем предубеждении, по которому мужчины для того и нужны, чтобы таскать за женщинами пакеты, сумки, ну и сундуки с гремлинами, видимо, тоже. Нельзя же сказать попросту – вы уж сами, пожалуйста, тащите своих гремлинов, а то я и без того в нескольких местах раненный. И хромой, как пират, только на плече у меня кот вместо попугая.

Примерно в таком духе размышлял Максим всю дорогу до бунгало, которая оказалась короткой, спокойной, а главное – почти безлюдной. Спецагентам навстречу попался только Влад. Он сначала приостановился, будто хотел о чем-то спросить, но потом передумал и прошел мимо, сухо кивнув. Гремлины же вели себя мирно и тихо: не шебуршались в коробке, не пищали и, как следствие, не привлекли внимание ученого.

Дойдя до бунгало, не сговариваясь, свернули к «мальчикам». Хотя ящик казался надежным, если что-то пойдет не так, хотелось оказаться поближе к оружию. Точнее, к моим приборам. К тому же по дороге я успел похвастаться знакомством с информаторием и чувствовал себя великим знатоком нечисти.

Вареники переглядывались и загадочно улыбались. Потом выяснилось, что хотели поднять меня на смех, надо же! Мол, знакомство с энциклопедией – это одно, а знания, добытые на собственном опыте, – совсем другое. С их стороны это было несправедливо, учитывая, что именно я в конце концов придумал, как поймать гремлинов. Зачем заострять внимание на том, что еще немного – и все оказалось бы бесполезным, не успей Макс замкнуть контур?..

Просто сестры не любили теоретиков, которых с каждым годом становилось все больше и больше, особенно в среде магов. Ведь никто не идет паять микросхемы, прочитав полторы статьи о том, как это делается. Почему-то не наблюдается повсеместно программистов, которые вошли в профессию, изучив для этого одну книжку. И в ресторанах поварами не работают дилетанты, ознакомившиеся с десятком рецептов на сайте! Почему же тогда каждый второй, пролистав магический трактат наискосок, начинал считать себя волшебником? За время учебы Вареникам пришлось столкнуться не с одним десятком теоретиков, которые вычитывали заклинания и ритуалы даже не в официальных гримуарах, а в интернете и после этого решали, что могут все!

Нет, положим, с «никто не идет паять, готовить или программировать» они погорячились. Идут, разумеется, вот только ни в одной нормальной организации подобных неучей на работу не возьмут. А если и возьмут, то выгонят взашей после первого же доказательства, что наняли «чистого» теоретика. И только магов-недоучек некому было остановить…

Думаете, анекдот про студентов-медиков, которые, повторяя латынь, случайно вызвали демона – это шутка? Ничего подобного! Это поучительная история, предупреждающая – прежде чем проверять прочитанные знания, нужно вооружиться практическим опытом и поддержкой старших. А нерадивые ученики-теоретики решали, что знают магию лучше всех.

И вот, по Земле шествуют ураганы – неосторожно призванные демоны женского пола, недаром же ураганам дают женские имена. Бродят, мыча, неладно скроенные зомби – каждый второй начинающий маг мнит себя несостоявшимся Виктором Франкенштейном. Тут и там встречаются чупакабры – ошибки в процессе создания мантикор по средневековым бестиариям.

Причем, наломав дров, теоретики забивались в угол и уже оттуда, постаравшись максимально отгородиться от результата собственного эксперимента, комментировали произошедшее: «Я же не знал, что тако-о-ое получится!» А разозленные до огненных вспышек из глаз маги-практики отправлялись на зачистку и охоту, костеря неопытных волшебников на чем свет стоит.

И все же иногда теоретикам улыбалась удача. А еще порой из них вырастали настоящие профессионалы, осторожные и хорошо начитанные. Именно поэтому сестры в последнюю секунду решили промолчать и не говорить мне о том, что знакомство с информаторием еще не сделало из меня специалиста по мелкой нечисти.

* * *

Когда Макс поставил сундучок на кровать, Вареники уселись по обеим сторонам от гремлинской ловушки, переглянулись, и Варя тихонько постучала в крышку.

Тук-тук. Тук-тук-тук.

Потом девушка приложила палец к губам, и все замерли. Прошла минута, показавшаяся вечностью – если волноваться и забывать дышать, то секунды становятся длинные-длинные и ползут, как сонные улитки по пустыне, – и тут из ящика послышалось тихое постукивание.

– Они согласны вести переговоры, – выдохнула Ника.

Макс сбросил с себя оцепенение и усмехнулся. «Ну и хороши же мы, – подумал он. – Волнуемся, будто обезвредили полк шипокрылых бегемотов, а не мелочь зеленую!»

– Спроси, зачем они нападают на город, – я подобрался поближе.

– Тс! – Варя погрозила ему пальцем. – Никаких сложных вопросов. Не вычитал, что ли, в информатории-то? С мелкой нечистью разговаривать надо, как в игре «Да и нет не говорите, черное и белое не выбирайте!»

– Только наоборот, – тут же внесла «уточняющее» дополнение Ника.

Я опешил и не нашел, что ответить. Все-таки сложная штука – все эти секреты коммуникации. То ли дело гаджеты – молчат и действуют одинаково вне зависимости от того, как с ними разговаривает инженер-изобретатель. Хоть картошкой их назови, хоть волшебным титаном – все равно работать будут. Или не будут. Но обращение на это никак не влияет.

Варя с Никой внимательно посмотрели друг на друга, синхронно прикрыли глаза, потом Варя положила ладонь на крышку ящика и быстро, твердо спросила:

– Вы сами придумали нападать на город?

– Нет, – пискнули в ответ.

– Вас кто-то подговорил?

– Да.

– Он обещал за это награду?

– Нет.

Я решил, что понял правила игры, поэтому перебил собиравшуюся задать следующий вопрос девочку:

– Это был человек?

– Нет.

Вот это поворот!

Макс шумно выдохнул и показал мне большой палец. Ника задумчиво покачала головой:

– Он пришел с суши?

– Нет.

– Из моря?

– Да.

– Он желает зла городу?

– Да.

Макс решил тоже вставить свои пять копеек:

– У него черные помыслы?

– Проиграли-проиграли! – донеслось победное верещание из ящика. – Больше мы не отвечаем!

Сестры поджали губы, а взгляды у обеих стали испепеляющими.

– Ты зачем про черное сказал? – Варя говорила медленно, с расстановкой. И с угрозой. – Если правил игры не знаешь, так чего лезешь?

Макс со свистом вдохнул воздух. Потом выдохнул. Несколько раз сжал и разжал кулаки. Вытащил из кармана и водрузил на нос пострадавшие в битвах с гремлинами очки.

– Не знаю, как для вас, а для меня это не игра, а задание. Настоящее. Ну, ладно, не настоящее-настоящее, а проверочное. Но все равно, серьезнее не бывает. Возможно, за нами наблюдают или просто оценят результат – в любом случае, я отношусь к поездке в Триллиан, как к боевой вылазке. И очень хотелось бы, – тут смятая оправа сползла с носа Макса на сторону, но он не обратил на нее внимания. Или сделал вид, что не обратил. – Хотелось бы, чтобы остальные высказались, зачем приехали сюда.

– Проверять работу гаджетов с Базы? И свои навыки? – предположил я.

– Выяснить, сыграемся ли? – подняла бровь Ника.

– Снова это слово! – взорвался Макс. – Все бы вам играть. И с гремлинами – туда же! С военными преступниками игру в вопросики затеяли! В то время как им…

– Булавки под ногти надо, да? – глаза у Вари опасно потемнели. В воздухе запахло озоном. Мигнул и погас свет. – Так чего ждешь? Забирайся в ящик. Булавки одолжим. Только сначала спроси у Яшки, как оно – внутри. И прочитай в редкий момент досуга, когда не будешь командовать, есть ли у гремлинов нервные окончания на пальцах. Так, для общего развития.

Ника, вопреки обыкновению, даже не поддакивала сестре. Сидела молча, выпрямив спину и сосредоточенно гладя крышку ящика.

– Эй, вы чего? – хрипло спросил я. – Может, просто свяжемся с Базой? И нам расскажут, что делать дальше? Ведь задание-то мы выполнили…

– Как же, – хмыкнула Ника.

– Хочешь сказать, не выполнили? – Макс оскалился.

– Нет. Ника хочет сказать, что связь с Базой установить не получится, – пробормотала Варя. – Немного ненужного знания о будущем. Потому мы и вспылили. Прости…

Глава 6

Связи не было. Хоть ты тресни.

Я, собственно, уже незаметно треснул лапой по передатчику, однако это как помогло, только наоборот. Десятый раз проверил и перепроверил все инструкции: поймать нужную волну – без проблем, сделать тест работоспособности рации – готово, сообщить в эфир позывные группы и номер задания, которые являются ключом-паролем…. А вот в этом месте наступал обрыв. Я, как заведенный, бубнил в микрофон: «База, база, ответьте, группа 3–1 МНВЯ, операция «На дне», прием!», однако никто не отвечал.

Были перепробованы уже все способы: говорить громче, говорить со шкафа, попросить повторить ту же самую фразу кого-то из людей – вдруг рация не понимает модифицированный переводчиком кошачий язык? Ничто не помогало.

Эфир потрескивал, аккумулятор показывал полный заряд, горел зеленый огонек, демонстрирующий, что устройство исправно, – а с Базы не отвечали.

Вареники забрались с ногами на диван и, виновато насупившись, вертели сундучок с гремлинами, потряхивали его, простукивали, то и дело передавая друг другу. Макс метался по комнате загнанным волком. Или котом, застигнутым на кухонном столе и огретым мокрой тряпкой. Вид у Максима был соответствующий: растрепанный, несколько недоумевающий и обиженный.

Он даже не сдержался и буркнул в сторону Вареников:

– Что, накаркали?

За что был награжден укоризненным взглядом.

– Думаешь, видеть будущее приятно? – Варя покачала головой. – Особенно неприятное будущее? Особенно зная о том, что ты будешь говорить потом…

– На-карр-р-р-ркали! – сестры так заливисто и задорно изобразили вороний клич, что даже гремлины поддержали их из глубины своей тюрьмы – курлыканьем и перестуком.

– Все-то вы знаете…

– Не все, к сожалению, – вздохнула Ника.

– Мы еще только учимся.

– И мы! – раздался тоненький голосок из контейнера. Гремлинам надоело хранить молчание и следовать их же собственным правилам разговора.

Близняшки так и застыли, раскрыв рты, а после выразительно замахали руками на Макса и меня, чтобы ничего не испортили: не специально, разумеется, а из-за того, что хотели «как лучше».

– И нравится вам учиться? – Варя еще только начала вопрос, а Ника уже прижалась изо всех сил к сундучку ухом, обняла его обеими руками и закусила губу от напряжения. Не пропустить ни звука, ни шепота!

– Да! – хором ответили из ящика.

Потом один голосок добавил:

– Вы нам здорово помогаете. Особенно толстый очкарик. Смешно падает.

Макс от изумления даже не разозлился. Толстый?! Последний раз его называли толстым в детском саду – у любого ребенка бывает такая стадия, когда он напоминает родителям и другим взрослым «пухленького ангелочка». Сверстники, однако, не столь благожелательны в оценках. Макс даже ностальгически вспомнил удивление тех самых сверстников, когда он за одно лето вытянулся сантиметров на десять, а то и целых пятнадцать, и разом стал самым высоким из детсадовской группы. А «пухлость» каким-то образом весьма гармонично распределилась по всему телу, перейдя в мышцы.

От воспоминаний Максим неосознанно приосанился и мечтательно улыбнулся, что, учитывая сказанное, выглядело донельзя забавно. Я фыркнул в усы, а Ника не выдержала и хихикнула.

– Нет! – из ящика донеслось шебуршание и шлепки.

– Ой! Подзатыльник-то за что?

– Не помогает, а мешает-мешает! А если расскажем – что нам за это будет?

Вареники переглянулись. Надо было срочно вспоминать, чему их учили на лекциях по контрактам и договорам с нечистой силой. Главный тезис, который преподаватель вывел тогда на доске, гласил: «Постарайтесь остаться в живых, а не быть одураченным – дело второе!» Это серьезное изречение настолько врезалось в память, что остальные знания, полученные на той лекции, затерялись на его фоне.

Положение спас конечно же я, ведь коты – не просто животные, а, по мнению некоторых людей (и ведьм, в частности), существа, которые ведут промежуточное существование между реальностью и потусторонним миром. Правда, раньше за собой я ничего эдакого потустороннего не замечал, но сейчас просто озарило – я понял, чего хотят гремлины. Очень ярко представил себя зеленым, малюсеньким, без шерсти, да еще и запертым в коробке.

– Вам будет гаджет! Стрелялка с одним зарядом!

– Зачем нам один? – обиженно протянули из коробки. – Нас же много…

– Вот именно! А снаряд – один. То есть, невозможно предсказать вероятность, в кого попадут, так?

Из коробки настороженно молчали.

– То есть, вы все разом превратитесь в гремлинов Шредингера. Первых в истории! О вас напишут в учебниках!

Последовала пауза. Гремлины думали. Макс покончил с воспоминаниями и теперь пытался восстановить картину того, что только что произошло. Девочки уважительно смотрели на меня, завидуя скорости, с которой придуман вариант сделки, и лихорадочно соображали, что делать, если гремлины на нее не согласятся. Я меж тем переминался с лапы на лапу, чувствуя себя как на иголках. Вот кто за язык тянул, а? Проникся эмпатией? Почувствовал себя гре…

– Ого-го! Уру-ру! – раздался радостный хор. – Мы согласны! Согласны-рассогласны!

Ника облегченно выдохнула и постучала по сундучку согнутым пальцем:

– Только вы сначала расскажите, чем вам помогает Макс. То есть мешает. В учебе.

Пока гремлины наперебой отвечали на вопрос, а также делились мнениями о погоде в море, о станции, ее жителях, невкусных розах, нервном садовнике с длинным именем, я сооружал обещанную «стрелялку», поэтому часть информации пропускал мимо ушей. И не замечал, как мрачнели близняшки и как хмурился Макс…

* * *

Обычно те гремлины, которым предстоит жить рядом с людьми, проходят в детстве курс молодого бойца. Тренируются скрываться от человеческих глаз и пакостить настолько умеренно, чтобы в якобы случайно разбитых чашках и потерянных карандашах заподозрили простое стечение обстоятельств. Истории с неравными боями и слоном в посудной лавке случались, когда исследователь или маг сам лез в гнездо «мелкого врага». Или же гремлины вели одну из своих наступательных войн на человечество – тогда они позволяли себе и показываться воочию, и, не скрываясь, устраивать трах-бум и тара-рах. Но в мирной жизни они почти всегда скрываются, пусть это и претит их сущности.

Так вот, курс молодого бойца традиционно выглядит так: одного маленького, еще ничего не умеющего гремлина отправляют к человеческим детенышам, в детский сад или в школу. Во-первых, учиться удобнее в суматохе, во-вторых, пакостить приятнее «по площадям», а в-третьих, никто обычно не верит детям, когда они вдруг начинают рассказывать про зеленых человечков.

– На воображаемых друзей вину перекладываешь? Давно пора научиться отвечать за свои поступки! – ворчит воспитательница, а гремлин-учащийся тем временем тащит в подвал украденный ботинок или размазывает ровным слоем по полу манную кашу. И все остаются довольны.

В общем, именно этим «наши» гремлины и занимались, каждый в своем детском саду или школе, когда получили сообщение, завязанное древнегремлинским узелковым письмом на волосах из хвоста морской коровы.

– Разве у морской коровы есть хвост? – растерянно пробормотал Макс, ошарашенный таким неожиданным зоологическим открытием, а девочки на него зашикали и снова замахали руками – не перебивай, мол.

Так вот, письмена сообщали о том, что морской народ просил гремлинов… стать орудием кровной мести.

Это было уже посерьезнее морской коровы. Макс сдернул с носа очки и протер их краем грязной майки. Я же, наполовину погрузившись в бездонную сумку, деловито пыхтел и дрыгал правой задней лапой, еще не осознав услышанное.

– Им тут не жить! – гласили узелки.

– После всего совершенного зла! – продолжали они.

– Это повод для объявления войны! – сообщали третьи.

– Против человечества! – подводили итог четвертые.

На последнем волоске была завязана инструкция о том, когда и как проникнуть в город. На первый вопрос гремлины сразу же ответили – они хулиганили здесь уже двадцать восемь дней и четыре часа за вычетом того времени, которое провели запертыми, а вот метод проникновения внутрь купола не раскрыли, отговорившись тем, что «люди там все равно не пролезут, коты тоже».

– То есть, это была не ваша идея? – уточнил Макс.

– Не-не-не, – пропищали гремлины. – Но нам она очень понравилась. То есть, безобразничать понравилось. Да еще и компанией. И со взрослыми веселее играть – бум-бум-бум! С детьми разве что маленький бум получается. А кровная месть нам не нужна, но мы подневольные. Нам как сказали…

– …Так они и пошли, – Варя нахмурилась. – Некрасиво это все как-то выглядит.

– Иногда красиво! – не согласились с ней из ящика. – Особенно когда упал стол! Бух-бум! Прямо с пробирками!

– Молодцы! – неискренне похвалила Ника.

Тем временем я наконец-то собрал гаджет-стрелятель, который обещал зеленокожим, и следующие полчаса ушли на то, чтобы четко отработать процедуру забрасывания гаджета в контейнер. Сделать это надо было за две миллисекунды, иначе был риск открыть с таким трудом запертый ящик Пандоры, как поэтично назвал его Максим. Сразу видно – парень умный, очки носит.

В итоге Ника выдохлась, успокаивая гремлинов, суля им веселую жизнь взаперти и расписывая прелести стрелятеля. У Вари и Макса дрожали руки и пот заливал глаза, а служившая тренажером бездонная сумка жалко чмокнула и перестала закрываться. Тогда я показательно вздохнул, хлопнул себя лапой по лбу и за две минуты перенастроил универсальный пульт, чтобы заморозить всех, кто находится внутри сундука.

Люди, не сговариваясь, синхронно подумали о том, что кое-кто, возможно, таким образом издевается. Но этот «кое-кто» столь искренне ворчал на самого себя, что не додумался раньше, что подозрения, к счастью, испарились сами собой. А радостные гремлины, едва второй раз за день «разморозились», заголосили и устроили в контейнере кучу малу.

– Это их займет надолго, – важно кивнул я, самолично запихав сундук с гремлинами в бездонную сумку: заодно появлялся шанс проверить, как она влияет на живые организмы. – Ну так что, собираемся и отправляемся на Базу?

– Ты будто пропустил все, что они рассказывали, – Макс нашел на столе ручку и уже успел обкусать весь колпачок – въевшаяся с детства привычка, которую никак не удавалось изжить.

Я скептически поднял уши и нахмурился. Больше всего мне хотелось немедленно оказаться в кабинете дяди рядом с «гремлинским» сундучком. И чтобы все-все хвалили гениального племянника и прочили ему карьеру почище профессорской.

– Гремлины – не главная беда. Они не виноваты, – сказал Максим, не выказывая желания поскорее отправиться на Базу.

– Совсем не виноваты! – горячо поддержала его Варя. – Они просто не могут контролировать себя, когда собираются больше чем по двое. Потому-то их учиться в одиночку посылают.

– Их подставили! – сжала кулаки Ника. – Кто-то собрал гремлинский молодняк, воспользовался древним знанием узелковых писем, которое применяют лишь в случаях крайней нужды, и натравил их на станцию!

– То есть, – подвел итог Макс, – даже если сейчас мы забираем этих ребят и увозим их на Базу, никто не поручится, что завтра сюда не пригонят новую партию нарушителей спокойствия.

– Это я слышал, – я медленно кивнул. Разговаривая с неразумными людьми, постоянно приходилось все разжевывать. Что умеешь ты говорить, что не умеешь, но результат получался один и тот же. – Но нам дали четкое задание: разобраться с гремлинами. Мы разобрались. Кто там стоит за ними – не наша забота. Пусть кому надо, те и разбираются.

– То есть, мы уедем, не почистив купол, подставим тех, кто организовывал нам прикрытие, и не проверим все версии? – мне показалось, что еще секунда – и Макс обвинит меня в чем-то суровом и страшном, вроде предательства Родины.

– Да ты трусишка! – хихикнула вдруг Варя.

– Яшка-бояшка! – Ника тоже улыбнулась. – А мы думали – Яшка-обаяшка.

Ах так? Я зашипел, выпустив когти, и от злости стукнул себя хвостом по боку. Раз, другой. Дурацкие люди. Как только дядя с ними уживается? Ведь это я поймал гремлинов, а потом придумал, как с ними сторговаться. И это я ловко поместил стрелятель в контейнер. И что же? Прошла минута – и все уже забыли об этом. Дразнятся, кричат, перебивают, не хотят признавать, что без меня ничего бы не получилось…

Я отвернулся. Предательски дрожал нос, и сильно чесались глаза. Должно быть, аллергия. На гремлинов.

– Он не боится, – Максим вздохнул. – Он следует инструкции. А приказы на то и приказы, чтобы их выполнять, даже если они кажутся глупыми.

– Инстру-у-укции, – противным голосом протянули Вареники. – Прика-а-азы.

– Формально он прав, – не сдавался Макс, вдруг решив выступить в роли третейского судьи. – Но и мы тоже правы. Придется решать…

– Кто правее?

– Нет. Нам придется решить, достаточно ли мы взрослые, чтобы принять ответственность на себя. Поступить не по инструкции, понимая, что в случае неудачи… да даже и в случае удачи мы можем попасть в неприятности. И не факт, что нас похвалят, если мы успешно разгадаем тайну… Ну что, будем голосовать?

– Не получится, – отозвался я из своего угла, хотя и продолжал дуться, несмотря на серьезную речь командира, в которой тот не испугался назвать меня правым. – Нас четверо, значит, может и ничья случиться. Вареники вон наверняка будут за одно и то же голосовать.

– Тогда бери себе два голоса, – Максим пошел ва-банк.

– И возьму. Я за то, чтобы уехать на Базу. В крайнем случае, можно просто заглянуть туда, выпить молочка, захватить новые гаджеты и вернуться сюда. Может быть, и с подкреплением, если все так плохо.

– Я против возвращения на Базу. Мы только что узнали, что здесь противник посерьезнее гремлинов. Кто знает, что они предпримут, пока нас здесь не будет?

«И кроме того, – хмуро добавил Максим мысленно, – есть шанс оставить служебный рапорт, в котором я буду не только нелепо падать, бить лабораторную посуду и проигрывать гремлинам. Запоминается последнее, поэтому лучше рискнуть, иначе я так и останусь в проигрыше».

Сестры переглянулись.

«Погадаем?» – мысленно спросила Ника.

«Я пробовала, – подняла брови Варя. – Вероятности с Базой не работают. Какой-то сбой. Придется самим решать».

«Это странно. И сложно…»

– Эй, что там с вами? – Макс нахмурился.

– Это серьезное решение. Можно, мы скажем вечером?

– Вам с Яшкой все равно еще стенку чистить для конспирации. А мы пока поразмышляем.

– А я уж было подумал, – укоризненно сказал Макс, выплевывая маленькие пластмассовые ошметки: колпачок ручки был безвозвратно уничтожен, – что вы составите нам компанию, но у вас, разумеется, оказались дела поважней…

* * *

Очень трудно брать на себя лишний вес. Особенно когда есть зрители. У Макса в детстве была любимая сказка Бажова про двух мальчишек, которым голубая змейка пообещала подарить столько золота, сколько они с собой унести смогут. А если не по силам возьмут и на землю уронят – золото в тот же миг угольной пылью обратится. Перечитывая отрывок про то, как у героев не получалось удержать слитки в руках, Макс каждый раз злился и верил, что уж ему хватило бы ума не позариться на слишком большую глыбу. Или хватило бы силы, чего уж проще. Но в жизни вера в себя иногда оказывалась слишком радужной, а та же штанга в спортивном зале слишком тяжелой – до синяков на груди, вывернутых запястий и тренерского недовольства. Но терпение и труд, как известно, все перетрут. Только иногда бывает больно. Макс разглядывал в зеркале поцарапанное лицо и слегка свернутый набок после встречи с гремлинами нос и чуть-чуть переживал за команду.

Очень трудно брать на себя лишнюю обиду. Я чувствовал, как противное кислое чувство то пузырится в груди, то лезет наружу через уши, то тянет за язык – брякнуть какую-нибудь глупость. Я простил людей: их можно понять, возвращение с победой казалось таким близким – и раз, какие-то новые сложности. Тут поневоле из себя выйдешь и уже не до деликатностей. Я уговаривал себя, что не мне стоит обижаться, а ребятам, – у меня-то есть, чем гордиться, а они еще не успели себя показать, вот и не хотят возвращаться… И все равно дулся, хоть ты тресни.

Очень трудно брать на себя вину. Мучиться и переживать из-за того, что зачем-то обидели прекрасного кота, который сам поймал гремлинов и даже почти сам с ними справился. Мучиться из-за того, что «накаркали». Десятки раз перепроверять свое предсказание и маяться вопросом: а если вектор вероятности был сдвинут? Если сами Вареники виноваты в том, что связь с Базой пропала? Вот кто их за язык тянул – предсказывать? Скорее всего, это было мнимое чувство вины, но тот, кто его когда-либо испытывал, знает: по ощущениям оно ничуть не легче настоящего!

Но труднее всего брать на себя ответственность. Не оглядываться на товарища – как он решит, так и я. Не ждать инструкций от руководства. Не прятаться за формальными бумажками. Ужасно трудно решить что-то и придерживаться выбранного курса, что бы ни случилось: начиная от вторжения инопланетян и заканчивая всемирным потопом.

– Надо срочно чем-нибудь заняться, – я покосился на Макса. Тот уже полчаса задумчиво вертел в руках швабру, которой доставал гремлинов из замораживающего контура. – Пойдем, может? Прикрытие отработаем?

– Пошли, – командир поднялся. – Если хочешь, могу тебя взять с собой наружу. Скафандр просторный, вдвоем поместимся.

Я проглотил первую часть вмиг придуманной фразы, понимая, что еще чуть-чуть, и обида станет совсем нестерпимой, – что же тогда с ней делать? Не терпеть? Идти на улицу и мяукать в каждое окно: «Бедненький я, несчастненький котик»? Справедливости ради стоит признать, что позавчерашний «я» именно так и поступил бы. Но сегодняшний был более терпелив, поэтому только пробормотал:

– …И шутки у тебя дурацкие.

– Это не шутка, – Макс искренне расстроился, разумно пошел на примирение, но тут же срезал положительный эффект необдуманной фразой: – С этой беготней я как-то подзабыл, что ты кот.

Мы прошли уже два квартала, когда я все же решил уточнить:

– Это комплимент?

Позавчерашний Макс не преминул отозваться бы: «Именно. Комплимент, но наоборот!» – однако сегодняшний почему-то сдержался и пробормотал:

– Угу.

«Настоящий командир!» – подумали Вареники, поправляя гарнитуры в ушах, – через мой Изпак отлично настраивалась система техномагической радиослежки… На всякий случай. Вдруг опять кого-то захлопнет в ящике (или не в ящике), а они в этот раз сигнал о помощи не услышат…

Техномаги сидели в оранжерее, пили виноградный сок, любезно предложенный Варфоломеем, и слушали, как он разговаривает с цветами. Внимать заунывным пассажам про отсутствие солнца и нормального воздуха было бы ужасно скучно, если бы не один нюанс: за последние десять минут близняшки приметили три микрофона, спрятанные в траве, и одну камеру прямо в центре большой алой розы. Садовник превращался в подозреваемого номер один, оставалось лишь уточнить одну деталь: знает он древнюю гремлинскую узелковую письменность?

Немного настораживало только упоминание кровной мести – это за цветы, что ли? или за две строчки в буклете? – и то, что люди в гремлинском послании именовались «они». Это что же, садовник не человек? Или, например, ему в детстве предсказали, что как только будет заложен первый кирпич подводного города… хотя какой в подводном городе кирпич?!

«Мы подозрительно часто оказываемся около него», – повела бровью Варя.

«Или он – около нас», – отозвалась Ника.

«Возможно, он обладает гипнотической или магнетической силой?»

«Точно! Он из будущего! В будущем он или его родственники пострадали из-за событий в Триллиане, и он вернулся сюда, чтобы предотвратить их».

«А похоже! Все остальные думают, что он нелепый чудак, а он тем временем делает все, чтобы город не был построен и открыт и будущее изменилось!»

Сестры победно улыбнулись и придвинулись поближе друг к другу. Хорошая версия событий! Не терпелось поделиться ею, но пусть Макс с Яшкой подождут. Лучше еще немного понаблюдать и собрать факты, доказывающие, что Варфоломей вовсе не тот, за кого себя выдает.

Однако стоило задуматься об этом, как жизнь подкинула сюрприз, поворачивающий ситуацию если не на сто восемьдесят градусов, то где-нибудь на девяносто уж точно.

Не меняя тоскливой и чуть отстраненной интонации, будто девочки были всего лишь частью пейзажа оранжереи, садовник между прочим заметил:

– А Влад-то… Опять с отцом собачился. Плохой знак!

– С каким отцом? У него что, отец тут? – Варя поначалу особого значения не придала – ну мало ли, отец и отец.

– Ну как же! – всплеснул руками Варфоломей. – Как я мог не рассказать вам об этом! Совсем в заботах закрутился, не подумал, что вы можете не знать-то… У нас-то все знают. Еще шутят про Дарта Вейдера!

У Вареников мигом появилось ощущение, что версия с приходом садовника из будущего летит в тартарары. И не потому, что он заговорил о старых фильмах, – просто появилась более значимая кандидатура, имевшая возможность кровной мести!

– Влад-то наш – архитекторов сын, – как ни в чем не бывало продолжал Варфоломей, крошечной щеточкой протирая листья роз. – И они когда дружат, а когда ссорятся.

Вот это новость!

– А… из-за чего ссорятся? – хором спросили девочки.

– Ну, Валерычу же как нужно? Чтобы все по правилам, идеально и в срок. А сынок у него вырос – раздолбай.

– Это Влад-то раздолбай?

– По-нашему, он зануда!

– Зануда и есть. Но если взять факты, то они говорят другое! – Варфоломей назидательно поднял палец. – В лаборатории погромы – не уследил. На улицах беспорядки – не предотвратил. Успехов при подготовке к открытию – никаких. А вы, аквариумисты, ему и вовсе поперек горла. Архитектор тем самым словно намекнул – не справился сам, пришлось людей с большой земли звать. Представьте себе разочарование Валерия Валерьевича: такой большой сын вырос, а как почистить купол – придумать не сумел. Хотя я ему сразу предложил: «Привези порошок, не мучайся!» Вы-то, как, кстати? Уже попробовали?

– Да-да! Начальник как раз проверяет новый метод в действии!

– Мы, кстати, тоже побежали! А то нам влетит!

– Спасибо за разговор!

– Вечно убегают, – пробормотал Варфоломей под нос, оставшись один. Ну, если не считать роз и микрофоны. Рассеянно протер подушечкой большого пальца камеру в сердцевине цветка. – Все от меня убегают. А зря.

И расплылся в такой хитрой улыбке, что если бы Вареники ее видели, то утвердились бы во мнении, что у садовника под подушкой хранятся по меньшей мере метров десять узелкового письма из отборных волос с хвоста лучших морских коров в стаде! А также машина времени, доставившая его сюда из будущего.

* * *

– Вон они, – шепнула Варя.

Они с Никой делали вид, что прогуливаются вокруг площади, как обычные девочки. Это значит поддерживать друг друга за локоток, глупо хихикать, стрелять глазами по сторонам и обсуждать наряды. В крайнем случае – косметику. Тогда никто не заподозрит, что ты спецагент Базы и техномаг, а вовсе не обычная девчонка. По той же причине приходилось шептать друг другу, а не пользоваться мысленным общением. Если бы девушки застыли, как истуканы острова пасхи – недвижимые и серьезные, то подозрений не избежать.

Потом они рассказывали нам об этом моменте со странной смесью вины и восторга: не сумели предотвратить беду, но как же все было красиво!..

Архитектор и Влад, легки на помине, стояли на ступеньках башни. Издали картина походила на то, как большой ворон распекает маленького вороненка за шалость. Одинаковые черные пиджаки, сутулые спины, вздернутые плечи, длинные носы. Как есть вороны! И действительно, как они раньше этого сходства не замечали?

– Думаешь, Влад хочет отомстить отцу за то, что тот его постоянно ругает? – спросила Ника.

– Или наоборот, архитектор пытается Влада проучить таким образом за заносчивость?

– Ну нет! – Варя нагнулась и сорвала травинку, выбившуюся между тротуаром и бордюром. Покрутила ее в пальцах. – Валерий Валерьевич слишком любит Триллиан. Он не мог бы. Мы бы почувствовали.

Архитектор продолжал что-то выговаривать Владу. Повел рукой – полукругом. Про купол что-то говорил, не иначе. Сын слушал, скрестив руки на груди и сохраняя независимый вид. Потом достал планшет и начал в него тыкать, что-то объясняя. Огни на площади внезапно потускнели.

– Ух ты! – прошептали сестры.

Вода будто приблизилась, начала давить на город сверху и с боков. Темно-изумрудная, тяжелая, плотная… Будто камень. У девочек снова возникло то самое ощущение: будто город вовсе не настоящий, а игрушка, построенная в стеклянном шарике… Только одно дело наблюдать за игрушкой со стороны, и совсем другое – находиться внутри нее. В чьих-то огромных зеленых ладонях.

И тут по куполу побежали огненные линии. Они скрещивались и разбегались, гасли и разгорались снова, складываясь в очертания неизвестных науке созвездий.

Вот гигантский скат парит прямо над башней. Вот плывет акула, хищно оскалив полукруглую пасть. Несется косяк мелкой рыбешки. Извивается угорь. Рыба-молот грозит своей опасной головой. Осьминог перебирает щупальцами. То появляются, то исчезают медузы-призраки.

– Как… красиво, – выдохнула Ника.

Они с сестрой на мгновение даже забыли о расследовании и о необходимости быть спецагентами. Отвели взгляды от архитектора и его сына, перестав спорить, кого из них в первую очередь нужно подозревать. Просто смотрели вверх, открыв рты и схватившись за руки, как в детстве.

На месте рыбного косяка возник коралловый куст. На концах веточек расцвели «звезды», взмахнули лучами и полетели. Закружились хороводом над Триллианом.

Люди выходили из домов и застывали, задрав головы.

– Это гипноз? – тихо выдохнула Варя.

– Это ночь. У них здесь будут день и ночь. Со звездным небом.

Они переглянулись. Как бы было здорово здесь пожить! Не притворяться комиссией по аквариумистике, не придумывать способы маскировки, не искать подозреваемых, не вести многозначительные беседы с садовником… не то чтобы он им не нравился, но хотелось разнообразия. А остальные жители города с чужаками не столь многословны. Разве что ученые, но те на «аквариумистов» в обиде.

Просто жить в лимонно-синем полосатом домике на краю площади. Каждый вечер выходить из дома и смотреть на купольное «небо». Шевелить губами, считая, сколько раз осьминог превратился в гигантского моллюска и обратно. Загадывать желания, когда огоньки прочерчивают купол от шпиля башни до прогулочной галереи…

– За что он его ругает? – прошептала Варя. – Это же прекрасно!

– Может быть… – начала Ника, переступая ногами, и осеклась. Холодно-то как стало. И мокро.

Стоп.

Мокро?

Разом позабыв о «созвездиях», они присели и коснулись пальцами брусчатки – по камням бежала вода.

«Авария?» – только успели подумать Вареники, как раздался пронзительный визг сирены.

* * *

Мы с Максом наступления искусственной «ночи» не видели – как раз в это время командир стоял в шлюзе, натягивая скафандр, а я развлекал его рассказами о том, как проникнуть в лабораторный корпус и заодно очаровать девушку-ученого.

– Открывает она, значит, дверь, – тоном знатока женской природы, опытного ловеласа-затейника и ведущего программы «Мужской клуб» вещал я. – А ты делаешь вот такие глаза… Нет, ты не болты на ботинках затягивай, а на меня смотри!

– Думаешь, у меня получится? – Макс с сомнением посмотрел на меня, стараясь не показать скрывающуюся за этим насмешку. Что-то он в последнее время стал излишне чутким и толерантным. Аж самому не верится!

– Получится! – твердо уверил я. – У тебя глаза добрые, особенно когда ты не орешь на других. И еще очки стильные. А еще…

– Что еще? – Макс покрутил в руках флягу с чистящим гелем, который передал Варфоломей.

Вареники ранее проверили его и подтвердили, что ничего необычного не чувствуют, так что версия с заговором на суше, кажется, потерпела неудачу. Теперь же требовалось, чтобы гель выполнил то, для чего предназначен. Максима только интересовало: если выдавливать его на швабру в воде, много уплывет мимо? И вообще, получится ли очистить галерею? Не хотелось снова слушать, как архитектор объясняет в очередной раз, что тот, кто работает не на своем месте, достоин всякого порицания, раз результата нет.

– А еще ты можешь говорить с ней! – выпалил я. – Я тоже могу, но она наверняка испугается или на опыты меня пустит. В фильмах всегда необычных животных на опыты пускают. А ты можешь попросить у нее помощи. Знаешь, ученые страшно любят, когда у них просят помощи. Сразу начинают тебя ценить.

– Это ты откуда такое знание почерпнул? Много общался с учеными в прошлой жизни? Или тоже из фильмов?

– Не только из них, – я покачал головой и довольно прикрыл глаза, погрузившись в воспоминания.

В родном харьковском дворе жили мальчишки, которые сочетали в себе два наиполезнейших качества. Во-первых, они любили научную фантастику. А во-вторых, телевизор у них в квартире стоял так, что его было отлично видно через окно. Устроившись на бетонной приступочке, я пересмотрел десятки фильмов: про сражение с инопланетянами, про исследователей, запертых на полярных станциях, про полеты в космос, про то, как вирусы вырываются из пробирки и наступает конец света… В этих картинах с завидной регулярностью встречались ученые, которые вели себя одинаково – и, как оказалось, были очень похожи на настоящих, встреченных уже здесь. Именно поэтому я считал себя вправе именоваться специалистом по людскому научному менталитету.

– На ученых обычно не обращают внимания. Даже когда они открывают смертельный вирус. «Эй-эй! – говорят они остальным. – Глядите сюда, какая интересная штука у меня получилась!» Но окружающим обычно некогда. Им нужно выполнять план по постройке города. Или совершать подвиги. Или они совсем не интересуются наукой. Поэтому ученые чувствуют себя брошенными.

– И позабытыми, – согласился Макс, надевая капюшон с приделанными к нему очками. На задней стороне этой конструкции торчали дыхательные трубки: от загубника до баллонов на спине. – Позаброшенными. Думаешь, Лиза обрадуется моему вниманию после всего того, что я устроил в лаборатории?

– Конечно обрадуется! – я серьезно кивнул. – Ну что, встречаемся на том же месте, что и вчера?

Макс в ответ показал большой палец и захлопнул дверцу шлюза. Я подождал, пока он выберется наружу и встанет на дно, подняв вокруг себя клубы песка. Потом медленно затрусил по прогулочной галерее к облюбованному месту, с которым его теперь столь многое связывало. И имитация бурной деятельности, и ловля гремлинов…

«Все ученые подозрительны, – рассуждал я про себя. – Но ученый женского рода подозрителен вдвойне. У нее есть мотив: никто не принимает открытия всерьез, не приглашает на конференции, не признает заслуг… – тут у меня даже усы задрожали от сопереживания. Уж мне ли не знать, что это такое – когда твои заслуги отказываются признавать! – и все это потому, что она девочка. И вот эта девочка ловкими пальцами вяжет древнее узелковое гремлинское письмо и заманивает зеленокожих в город. Делает вид, что нечисть вредит ей больше всех, чтобы никто ничего не заподозрил, а сама готовит хитрый план – в нужный момент переловить зеленую мелкоту, но… но тут на сцене появляюсь я и путаю все ее планы…»

Тут я немного забеспокоился. Если верить фантастическим фильмам, то того, кто спутал планы злого ученого-гения, ждет месть. Причем незамедлительная и изощренная.

И зачем только мы выбрали для чистки галерею около лабораторного корпуса? Я нервно заозирался по сторонам, царапнул стекло – мол, стой, командир, почему бы нам не остановиться здесь. Гляди, какое отличное местечко! Хотя и темное. Стоп. Я огляделся по сторонам. Это мне кажется или в городе действительно стемнело?

* * *

По другую сторону стекла Макс кошачьей пантомимы не понял и продолжил идти на старое место. Он размеренно дышал, экономя кислород, и не думал ни о каких подозреваемых. Ему нравилось просто шагать, контролируя движения, просто действовать, хотя бы на полчаса очистив голову от лишних мыслей. Иногда это важно, особенно если на тебе лежит ответственность не только за себя, но и за других. Лишние мысли гнетут, пригибают к земле, от них аппетит плохой и сон беспокойный. Словом, вредная субстанция!

Максим всего на секунду отвернулся от прозрачной стены, засмотрелся на водоросли и на пестрые камушки, аккуратно разложенные ленточкой вдоль купола, как зеркальное отражение прогулочной дорожки. А за это время вокруг стемнело. Ночь наступила?

Он посмотрел вверх, как будто сквозь многометровую толщу воды можно было разглядеть, зашло солнце над морем или еще нет. Потом обернулся к подводному городу… и не увидел Яшку.

Только что котенок был здесь! Ну что ты будешь делать, а? Ведь сказано же было – не разделяемся. Следуем плану… Куда делся этот пятнистый кусочек шерсти, по совместительству – боевой товарищ и капризный кот? Макс прижался к стене, пытаясь увидеть кота. Мутный налет мешал что-либо разглядеть. Сначала Макс предположил, что ничего страшного не произошло – подумаешь, захотелось Яшке прогуляться… Но последние несколько раз, уходя по делам, кот вечно попадал в неприятности, и это уже попахивало тенденцией! Макс спешно свинтил крышку с пластмассовой бутылки, выдавил облачко чистящего геля, нанес на швабру и с силой провел ею по стене.

Получилось куда удачней, чем во время имитации бурной деятельности, – перед Максимом сразу же открылось прозрачное окно. Удалось увидеть, что я забрался на спинку скамейки и машу лапами, пытаясь привлечь внимание командира.

– Ну, что там еще такое? – Макс приложил ладонь козырьком к глазам и внимательно осмотрел прогулочную галерею. Ничего опасного – за исключением наступившей полутьмы, но что-то сомнительно, чтобы кот ее боялся. Спал-то он при выключенном свете!

А я беззвучно открывал пасть и показывал куда-то вниз. Макс еще раз потер стекло, но ничего не увидел.

* * *

Тем временем мне казалось, что сердце сейчас разорвется от подступающего ужаса. По брусчатке прогулочной галереи бежали струйки воды. Ничего опасного, на первый взгляд, но от воды пахло морем! Значит, виноваты не дыры в водопроводных трубах и не забытый поливочный шланг, а… В этом месте у меня началась настоящая паника, я заметался туда-сюда, увидел скамейку, пулей взлетел на нее, а в мозгу билось: «Не поможет, не поможет!» Ведь если вода соленая – виновато море! Море пробралось в город и ползло по его улицам. Сначала тоненькими ручейками, а потом?

Я против воли живо представил себе, как стеклянный шарик с домиками внутри наполняется водой. И ведь не спрячешься никуда. Будешь болтаться где-нибудь под куполом, грести из последних сил, а вода будет все прибывать и прибывать. Кошмар! Непонятливый Макс топтался снаружи. Я махал лапами, показывая, что еще чуть-чуть и все – придется плавать…. Но командир, по-видимому, слишком мало тренировался в разгадке пантомим. Или в военной академии такому не учат.

Логичным шагом было покинуть скамейку и бежать в какой-нибудь дом, желательно многоэтажный, или башню, но паника была сильнее. Слишком сложный день! Гремлины, ящики, мысленная репетиция собственных похорон… а теперь еще и соленая, мокрая, мерзкая вода! Я свернулся в клубок, закрыл глаза хвостом и замер, прислушиваясь к тихому попискиванию Изпака, – тот не отмечал аномальных явлений в округе, зато сигнализировал о какой-то инженерной неисправности.

И тут завыла сирена.

* * *

Макс от досады стукнул себя по лбу – вода! Что еще может настолько испугать Яшку? И сирена, опять же. Если в подводном городе вдруг появляется течь – это повод для всеобщей тревоги.

Первый порыв – вернуться через шлюз и спасать команду и оборудование, вместе с гремлинами, – Максим усилием воли подавил. Очутиться внутри города – значит потерять преимущество. Снаружи можно увидеть течь и заделать ее…

Тут кто-то с силой налетел сзади и толкнул спецагента. Если бы дело происходило на суше, Макс бы полетел вперед и больно приложился подбородком в купол, а так – успел оттолкнуться руками, дернулся в сторону, сделал неловкий кувырок и обнаружил синекожего тритона с оскаленной пастью, полной острых зубов.

В воображении люди нередко дают тритонам в руки трезубцы, и Макс от души обрадовался тому, что воображение далеко от реальности. Одновременно с этим отругал себя, что подпустил врага со спины! Будь у того трезубец – да даже ножик перочинный сгодился бы, – сейчас бравый подводник истекал бы кислородом из перерезанных шлангов и нелепо махал руками.

Тритон щелкнул зубами и бросился в атаку. Макс машинально защитился шваброй, отбил несколько ударов, попытался сделать подножку… Какой смысл в подножке под водой? Все-таки рефлексы – это иногда зло. Получив несколько чувствительных тычков по голове, Максим в ответ провел серию ударов древком швабры, припер тритона к куполу и вырубил его точным хуком. На воздухе такой удар вышиб бы дух даже из бывалого боксера, а под водой пришлось добавить еще парочку, чтобы быть уверенным, что в ближайшее время тритон не очнется.

Покончив с противником, Макс оттолкнулся от дна и резво побежал-поплыл в сторону лабораторного корпуса. Вряд ли синекожий в одиночку мог устроить водяную тревогу. Защита города, без сомнения, спроектирована так, что купол не проломить одному случайному гостю. Архитектор производил впечатление человека, который позаботился о безопасности своего детища. Значит, дело куда хуже, чем можно было предположить, а гремлины, возможно, лишь отвлекающий маневр!

Из города доносился непрекращающийся тревожный визг, свет в домах мигал, за стеной метались силуэты людей. Снаружи было непонятно, что с ними – паникуют или эвакуируются. Макс искренне надеялся на второе.

Вот и перемычка между основным куполом и лабораторным… Никого. Максим растерянно огляделся. Интуиция его обманула. Куда дальше?

– Думай, думай! – пробормотал он, чувствуя, как капельки пота стекают по лбу внутри скафандра. Включилась вентиляция, и поток прохладного воздуха словно привнес свежих мыслей. – Откуда они еще могут напасть? Шлюз? Он хорошо охраняется. К тому же я там только что был. Ученые пока в безопасности. Если бы пробили сверху, вода бы хлестала с потолка. Где же у города слабое место? Куда почти никто не ходит, где меньше опасности оказаться замеченным, где легче всего просверлить незаметную дырочку в стене, какое место почти не указано на городских планах? Оранжерея!

Он рванулся дальше, оставляя за собой клубы песка и ила. С длинной шваброй плыть было неудобно, но Макс не бросал ее. Хоть что-то привычное, не подводное. Если бы кто-то посмотрел на него сейчас со стороны, обязательно вспомнил бы Дон-Кихота, готового разить ветряные мельницы направо и налево, не обладая ни нормальным оружием, ни хорошим доспехом.

Максим тоже готов был бесстрашно биться хоть с ожившими остовами утонувших кораблей, хоть с тритонами… но реальность оказалась куда неприятнее.

Вода хлестала в оранжерею через подкоп. Снаружи заткнуть его было нечем – вокруг ни одного большого камня. А изнутри, должно быть, не подойти, струя воды била, как из гигантского брандспойта. Разве что…

Макс поморщился, засомневался на секунду и полез в подкоп. А что? Возможно, ему повезет и удастся каким-нибудь образом – да хоть собой! – заблокировать течь. Правда, есть вариант, что подкопов несколько, но о таком думать не хотелось.

Однако внутрь Максима не пустили – из темноты вынырнули трое тритонов, оскалились и бросились в атаку.

Хотя битва происходила на чужой территории и вдобавок по принципу «трое против одного», Макс потихоньку одерживал верх. В одной руке – швабра, в другой – бутылка с химическим оружием, купленным за пятьдесят рублей в поселковом магазине хозтоваров. Эта битва могла претендовать на звание самого комичного поединка года, если не десятилетия, но Максу было не смешно. Пока дело касалось шалостей, от которых люди страдали больше морально – его собственные травмы не в счет, – еще куда ни шло, но сейчас враг в лице тритонов покусился на жизнь людей.

И в этой ситуации ни о какой пощаде не могло быть и речи…

Глава 7

Вода все прибывала.

Валерий Валерьевич лично командовал эвакуацией жителей и одновременно работой аварийной службы: раздавал приказания, уточнял план – куда и кому бежать, выдавал электронные ключи к нужным шлюзам и камерам хранения. Сейчас он был настоящим сердцем города – худым, нервным, похожим на ворона с блестящими глазами и длинным носом, полным сдержанного достоинства. Он не размахивал руками, не хватался за голову, не ерошил волосы – отметив эту деталь, Вареники переглянулись и вытащили пальцы из растрепанных шевелюр, а Ника еще и выплюнула прядь изо рта. Архитектор работал, как главная шестеренка в механизме, как завод у часов, как главная деталь в конструкции. На фоне этого Влад стушевался, затерялся, сгорбился – и убежал куда-то. Должно быть, спасать остальных ученых.

В этот момент близняшки пожалели, пожалуй, впервые в жизни, что их не трое. Потому что требовалось делать сразу три дела: спасаться самим, следить за Валерием Валерьевичем и преследовать Влада. Конечно, первым пунктом можно было и пожертвовать – если бы дело происходило в комиксе или фильме. В жизни же пренебрежение собственной жизнью может ее же и стоить. Техномагам об этом рассказывают сразу же, как только выявляют магические способности, – после может оказаться поздно.

В итоге Вареники решили бросить монетку. Монетка была старая, потертая, заслуженная, добытая в обмен на коллекцию стекляшек ровно десять лет назад. Она неизменно вызывала недоумение, а иногда и ярость у тех, с кем сестры спорили, используя этот медный кругляшок, – у монетки было два орла и ни одной решки. Поэтому сейчас, как и всегда, орел оказался сверху. Однако если ты близнец и спокойно отличаешь себя от отражения в зеркале и от сестры, то различить две одинаковые на первый взгляд стороны монетки – раз плюнуть!

– Ты выиграла, – Ника тряхнула челкой. – Идем за Владом.

– И бережем жизнь.

– Несомненно! Запасем пару заклинаний для успокоения.

Когда начинаешь колдовать, любое море кажется по колено. А примерно через год у тебя обожженные пальцы, обгоревшие брови, нервный тик и новый словарный запас – и все это благодаря летней практике, которая не так проста, как казалось. И теперь, даже если море действительно по колено, это не повод расслабляться.

Сестры двинулись прочь от главной площади. Воды к тому времени было уже по щиколотку. Поначалу шли спокойно и размеренно, но прошла минута, и Варя, ойкнув, с быстрого шага перешла на бег.

Подслушивающее заклинание сорвалось!

Сбить его можно было только контрзаклинанием, коротким замыканием или сильнейшим стрессом – в тот момент объект, на который навели чары, становился «другим», и заклинание терялось, не находя свою цель. Исходя из того, что Яшку не было слышно уже минут пять – все время с начала общей тревоги, – кота требовалось срочно спасать.

Другие бы сказали: «Опять? Да сколько можно!» – но сестры отлично знали, что есть такие личности, которые в большом куда сильней, чем в малом. Они могут придумывать выигрышные стратегии, изобретать замечательные планы и прогнозировать развитие событий на годы вперед. А как дело доходит до чего-нибудь малого, да хотя бы в магазин сходить, так тут же возникают неразрешимые проблемы. Разумеется, есть и противоположность – люди, замечательно справляющиеся с бытовыми трудностями, но дальше своего носа не видящие. Они лучше всех знают, где что дешевле купить, как продать подороже, что сделать, чтобы получить скидку или льготу. Но доверь что-нибудь серьезное такому человеку, у которого, казалось бы, идеальное чутье, – он тут же все провалит.

Это как близорукость и дальнозоркость, но только касается судьбы и особенностей мышления.

Раскрасневшиеся от быстрого бега Вареники подбежали к лабораторному корпусу. Рядом в галерее никого не было. А на ступенях научного отсека обнаружился растерянный Гоша в окружении огромных коробок.

– Эй, где все?

– Ты не видел нашего кота?

– А на какой вопрос отвечать первым?

Гоша выглядел ужасно растерянным. Он все время хватал себя за полы рубашки, одергивал ее, мял, шевелил пальцами… Случилось страшное, под рукой не было никакого документа или регламента! Или даже просто бумажки, для успокоения.

– Про кота.

– Кота не видел?

– А теперь – про всех.

– Они дерутся, – Гоша шмыгнул носом. – Представляете?

– Дерутся?! Они что, с ума посходили от паники?!

– Ну, да. То есть нет, – Гоша торопливо заговорил, проглатывая слова. – Эвакуировать можно не все, то есть мало… но не все. Не положено. И они делят, кто что берет. Лиза хочет взять стол. Я сказал, что это совсем не по регламенту, и тут она меня стулом ударила, – Гоша охнул и потер спину. – А подрались они из-за шкафа. Я так больше не могу. Кто нас отсюда заберет? В плане эвакуации было сказано: «Выходите наружу и ждите помощи». Я жду. А она не приходит.

– Мы твоя помощь!

– Бери коробку и иди.

– Куда?

– В аквапарк, – Вареники запомнили, что Валерий Валерьевич отправлял всех эвакуируемых именно туда. – Найдешь дорогу?

– А то! – Гоша подхватил самую большую коробку и стал похож на гигантский кубик на тоненьких ножках. Голос у него явно повеселел – еще бы, инструкция не обманула, а в жизни появилась хоть какая-то определенность.

– Вот и славно! – крикнули ему вслед Вареники и наперегонки понеслись в лабораторию – интуиция тащила их туда изо всех сил, как козу на веревочке. Перемахнув через порог, они осознали, что еще чуть-чуть, и точно бы опоздали.

Видели фотографии былых годов, на которых по зимним улицам Москвы гуляют девушки в котиковых шапках? А теперь представьте себе шапку из живого взъерошенного котенка, плотно обхватившего лапами девичью голову, причем вокруг отнюдь не зима и выражения довольства на лице «модницы» не наблюдается. Я сидел в гнезде из Лизиных волос, зажмурившись от ужаса, и отрывисто мяукал нечто непереводимое на человеческий язык. То ли хорошо себя контролировал, чтобы не раскрыться, то ли использовал идиомы, отсутствующие в лексиконе людей. Лиза – с поцарапанной щекой и носом – теснила в угол лаборатории Пашу, держа наперевес огромную мензурку.

– Яшка! Живой!

– Иди сюда, маленький!

На появление Вареников никто не обратил ни малейшего внимания. Такое впечатление, будто они вдруг стали невидимыми и, до кучи, неслышимыми.

– Эй-эй! – Варя привстала на носочки и помахала руками. – Лиза!

– Паша!

– Вы как?

– Мы к вам от Валерыча!

Нулевой эффект.

Вареники растерянно переглянулись. Им частенько говорили раньше, что они слишком громкие, яркие, не к месту, заметные… Но такого, чтобы совсем не замечать их появления, – отродясь не было!

На первый взгляд, в лаборатории не произошло ничего страшного. Порожки в здании были высокие, поэтому вода сюда еще не добралась. Однако молодые ученые выглядели так, будто пережили одновременно погром и нападение диких зверей. Похоже, крылатое выражение «один переезд равен трем пожарам» наглядно оправдывалось. На стене криво, на одном гвозде, висел «План эвакуации при потопе». Рисунок представлял из себя прямоугольник с дыркой, в которую изнутри прямоугольника устремлялась красная стрелка. Под ней красовалась надпись зеленым маркером «Очень сложная инструкция», а в самом углу листа притулилась малюсенькая букашка, слепленная из розовой жвачки, подписанная: «Очень одинокий петух. Подражание Карлсону».

– Пропали, они все пропали! – взвизгнула Лиза и, дотянувшись до Паши, пнула его по коленке. – Никуда не пойду, пока не найду!

– Утонешь, дурочка! – охнул Паша и согнулся, хватаясь за ушибленное место. При этом из нагрудного кармана у него высыпался желто-зеленый порошок. Коснувшись пола, он запузырился, зафырчал и начал прожигать дырку в линолеуме. Запахло жареным.

Тут из стенного шкафа спиной вперед выбрался пыльный, беспрерывно ругающийся Марк Михайлович, в руках которого оказался чемодан со знаком радиоактивной опасности. Он потопал в угол к Паше, ухватил его за запястье и потащил к двери.

– Что стоите? – буркнул он сестрам. – Хватайте Лизу – и идем. Скоро шлюзы перекроют и наш корпус от главного отрежут. И если дыра в куполе где-то там, то хорошо, а иначе?

– Лиза, она… – попыталась сформулировать Варя.

– Она не в себе. От гибели результатов экспериментов. Зато вон котика спасла. Еще пара таких случаев – и может вырасти в неплохого ученого. В смысле, Лиза, а не котик. Девчонка уже сейчас готова умереть за науку. Осталось только втемяшить ей в голову, что умирать до совершения открытия – слишком рано. Если, конечно, ты не оставил где-нибудь тетрадку с теоремами или гипотезами, благодаря которым надеешься обрести славу посмертно.

Когда Вареники вывели девушку на улицу и сумели забрать у нее с головы совершенно одуревшего меня, вода уже начала подбираться к коленкам.

* * *

– Хватит с меня этой лавочки!

Марк Михайлович вел за собой Лизу и шагал впереди маленькой группы, как пароход, от него по сторонам расходились маленькие волны. Очухавшийся Паша брел сам рядом с Варей. Ника крепко обнимала меня и шла в арьергарде, вертя головой по сторонам, – высматривала командира, которого нигде не было видно.

– Хватит, – повторил Марк Михайлович. – Понюхали пороху и достаточно.

– Но… – Паша шмыгнул разбитым носом.

– Никаких «но»! Вы мои ученики, я за вас отвечаю! Перед университетом, родными и, главное, перед собой! Мы сегодня же отправляемся на большую землю.

– А как же киты? Мечты? Морское дно?

– Морского дна на нашу жизнь еще хватит с головой! – ученый почему-то попилил себя ребром ладони по горлу, будто именно там находилась та самая голова. – А всяких странностей и случайностей – уже сейчас достаточно. Наука их не терпит.

– Что за странности? – шепнула Варя Паше.

Тот нисколько не походил на веселого рассеянного парня, который встретил из около шлюза, а потом восхищался чревовещательным котом. Сейчас Паша выглядел расстроенным, помятым, неуверенным в себе юношей, который сидит во время лекций всегда за последней партой. У него взрываются колбы во время лабораторных работ, а на переменах приятели его сторонятся, и вся жизнь его похожа на бытие какой-нибудь сушеной хурмы.

«Бедный, – мысленно пожалела его Ника. – Наверно, долго лепил маску. Склеивал ее. Собирал кусочки радости. Доброту. Смешные привычки. Умение смеяться над собой. И вот так растерял все в одночасье».

Потерявший маску Паша все же ответил на вопрос. Он даже чуть замедлил шаг, чтобы его услышали обе близняшки… и не услышали идущие впереди.

– Мы обедать ходили. Потом услышали сирену – и бегом в лабораторию. А там… разгром. Наверное, гремлины постарались. Без вашего Макса не так показательно и масштабно вышло, но все равно – чувствительно. И главное – все записи пропали и Лизин планшет тоже. И компьютер завис.

– То есть…

– То есть, Марк Михайлович думает, кто-то специально напал на лабораторию. Раньше же ничего не пропадало. ЭмЭм собирается теперь выбивать для нашего университета дополнительную преподавательскую ставку – по защите научных экспериментов от нечисти. Представляете? Ученый. На биофак. Ищет… как там было? Преподавателя защиты от темных искусств?

– Н-нет, – машинально поправила его Варя. – Скорее, по уходу за магическими животными. Но не в этом суть.

Действительно, куда больше интересовало то, что гремлины ничего с лабораторией сделать не могли. И то, что пропали именно научные записи, – остальное разрушение, разумеется, просто для отвода глаз.

– Лизка чуть умом не тронулась, – Паша осторожно пощупал щеку. – Дралась, царапалась. Чуть Гошу не прибила – а тот ведь ни в чем не виноват, он как лучше хотел… И на меня кричала. А я, – Паша перешел на шепот. – Я ведь только вчера набрался смелости, чтобы ее погулять пригласить. Сегодня вечером собирались… Пить кофе. В оранжерее.

* * *

Тритоны, устав нападать на Макса и почувствовав, что даже в одиночку он сильнее их троих, переменили тактику. Теперь они держались поодаль, устало шевеля жабрами. Но как только человек пытался хотя бы заглянуть в подкоп, всем скопом кидались на него, начинали дергать, оттаскивать прочь и мутить воду – так, чтобы ничего не было видно. Патовая ситуация.

Максим чувствовал себя одновременно жарко, нелепо и неуверенно – в пылу боя очки свалились с носа и затерялись где-то в недрах скафандра, а линзы он в этот раз позабыл надеть. Противник оказался скользким, вертким, подлым и принципиально неуничтожимым. Попробуйте уничтожить кого-нибудь с помощью швабры в воде.

Чистящее средство уже закончилось, и Макс просто колотил пустой пластмассовой бутылкой по длинным сине-фиолетовым пальцам, когда они цеплялись за дыхательные шланги и кислородные баллоны.

Необходимо было срочно менять диспозицию: отступать, наступать, побеждать… да что угодно! Ужасно осознавать, что город постепенно тонет, а ты ничего не можешь с этим сделать. Уж лучше оказаться внутри. Тогда был шанс встретить противника в своей стихии, а не в море, где каждый второй удар попадал мимо. Теперь Макс, пусть и по-своему, но понимал Яшку и его нелюбовь к воде.

А еще командир ощущал себя на чужом месте. Сюда бы Вареников – уж девчонки придумали бы, как справиться с плавучей нечистью. Сюда бы Яшку – тот бы обязательно нашарил в сумке нужный гаджет… У Максима даже зубы заныли от осознания собственной ущербности. И он первый раз серьезно засомневался: неужели работа спецагентом Базы – это то, о чем он действительно мечтал? Куда нацелился еще на третьем курсе, куда просился, проходил отборы, а потом ворочался ночами без сна, волнуясь – примут или нет? Даже если им засчитают эту пробную миссию… Неужели ему всегда придется служить посмешищем, спотыкаясь о гремлинов и слепо уворачиваясь от тритонов, пока остальные члены команды будут делать действительно важные вещи?

Самому себе Максим мог признаться, что больше всего он хотел почувствовать себя именно нужным. Воевать, бегать, стрелять, спасать людей. Приносить настоящую пользу. Действовать.

А вместо этого он только и делал, что все портил, – куда уж тут до Дон-Кихота! Тот хотя бы победил свои мельницы…

Возможно, сейчас наступило то время, когда стоило признать, что выбор был сделан неправильно. Если удастся спастись, то можно записаться в другой отряд и отправиться в одну из горячих точек, которых всегда полным-полно. Там или ты командуешь, или тобой командуют – третьего не дано. Там действуешь, не раздумывая лишний раз – или пан или пропал. Уничтожаешь врагов и прикрываешь друзей. Не притворяешься, изображая из себя того, кем никогда не был и вряд ли когда-нибудь станешь. И главное – там можно оказаться в смертельной опасности, в воде, в огне, в медной трубе, но никогда – в дурацком положении!

Макс, выставив перед собой швабру, отплыл чуть подальше. Тритоны, как и следовало ожидать, не поплыли следом – их задачей была охрана подкопа. Тогда Максим выбросил швабру и побрел обратно, касаясь пальцами купола, чтобы не заблудиться, – очки упали, да еще воду они тут с тритонами взбаламутили.

В шлюзе ждал неприятный сюрприз. Внутренняя камера исправно откачала воду и наполнилась воздухом, однако двери в город не спешили раскрываться.

– Чрезвычайное положение, чрезвычайное положение, – пищала коробочка оповещения из-под потолка, подмигивая оранжевым глазом. – Вход в город ограничен. Предъявите специальный пропуск.

И откуда, скажите на милость, у аквариумиста специальный пропуск?

Макс устало прислонился к стене и подумал, что силы не осталось даже на то, чтобы предаваться самоуничижению. Хотя нельзя было не отметить, что он умудрился найти место еще смешнее, чем совсем недавно. Там хотя бы был враг. А здесь – просто запертые двери. Из разряда нелепых заголовков лент новостей: «Клиент ресторана не смог самостоятельно выйти из туалета, пришлось выламывать дверь».

Выламывать дверь?

Максим прищурился. За преградой лежал гибнущий город, судьба паникующего кота и девочек, которым наверняка требовалась помощь. Можно было представить мечущихся людей на улицах, водовороты на перекрестках. Все бегут, спотыкаются, падают, забираются на подоконники. Цветные дома тонут все глубже. По воде плывут размокшие инструкции по действиям в чрезвычайной ситуации, которые никогда никто не читает. Волны бьются о стены, забираются под порог, в незапертые окна, в форточки. Стихия захлестывает город, прибирает его к прозрачным холодным рукам, просаливает, наполняет запахом водорослей. И вот уже вместе с людьми, которые не находят себе места, в комнатах – еще недавно таких уютных, красивых, а главное, сухих! – появляются рыбы. Они важно шевелят плавниками, пучат равнодушные глаза на теплокровных жителей земли и беззвучно посмеиваются.

Убирайтесь, мол! Здесь не будет вашего города. Кровная месть сработала.

– Не дождетесь! – Макс швырнул полупустой кислородный баллон вверх, чтобы вырубить истерящий динамик. Лампочка мигнула и погасла.

Отличник учебы и просто хороший человек пожал плечами и подошел к двери. Примерился и так и эдак, навалился спиной и скользнул кроссовками по влажному полу. Почему-то в учебных фильмах это получалось гораздо проще. Ну же!

Командир запыхтел, поднажал и почувствовал, что створка шлюза двинулась в сторону, а под ноги ему хлынул маленький водопадик.

Вопреки самым худшим ожиданиям, паники и трупов на улицах не было. Людей тоже не наблюдалось. Вода тихо прибывала, затапливая уже высокие бордюры, парапеты и скамейки. Заунывно выла сирена. Со стороны мини-купола с аквапарком кто-то бубнил в мегафон: «Идите на голос, идите на голос! Первый уровень эвакуации находится здесь!»

Странно.

Макс пожал плечами – правое он все-таки потянул. Еще саднили пальцы, а все остальное просто болело. Вечер того же дня, когда ты дрался с гремлинами, – самое подходящее время для того, чтобы спасать мир.

Но почему они все-таки эвакуируют жителей в аквапарк? Логичнее было отправиться в транспортный отсек, чтобы иметь путь к отступлению. Все-таки архитектор у них, похоже, больше дизайнер, чем инженер…

Макс выловил из воды длинную деревяшку, чтобы было на что опираться при ходьбе. Деревяшка оказалась граблями.

– У жизни отличное чувство юмора, – пробормотал спецагент, открутил древко от железной гребенки и, прихрамывая, зашагал к аквапарку.

* * *

Работники Триллиана сидели на разноцветных горках рядами, как воробьи после дождя. Мокрые и недовольные.

Валерий Валерьевич охрип и уже пытался изъясняться жестами – естественно, половина людей при этом на него не смотрела. Говорят, большую часть информации об окружающем мире человек получает через глаза, однако внимание почему-то легче привлечь, используя голос. В общем, получался замкнутый круг – не смотрели, а потому не слышали, а раз не слышали, то и не смотрели.

Инженеры по пояс в воде возились у основания аттракционов и что-то пытались подтянуть, или включить, или выключить… Безрезультатно. Общая картина напоминала ярмарку под осенним ливнем: с одной стороны, вроде как радостно и празднично. С другой – все товары залило и даже деньги доставать не хочется, все одно промокнут. Знай гляди на мир вокруг из-под навеса, стряхивай капли с ресниц и надейся, что природа наконец возьмется за ум и потоп прекратится.

Я лежал на коленях у Ники, то и дело вздрагивая. Позапрошлый час своей жизни, когда я трусливо метался по галерее, позорно вопил и был готов продать душу любому человеку, который согласится поднять меня выше уровня этой прозрачной, холодной, мерзкой воды, канул в небытие. По крайней мере, существовала надежда, что Лиза вскоре действительно уедет из города и никому не расскажет о моем позоре. И что мы больше никогда-никогда, ни в этой жизни, ни в следующих воплощениях и кошачьих инкарнациях не повстречаемся. Так иногда бывает: тебе жизнь спасли, а ты готов от стыда провалиться под землю, потому что спаситель лицезрел тебя в самом что ни на есть неприглядном виде.

Вареники сидели на перилах желтой горки, которая представляла из себя огромную пластмассовую чашку с дыркой вместо донца, и молча переглядывались. Вслух не говорили, чтобы не пугать окружающих.

«Они не могут открыть аварийные шлюзы и слить воду. Что-то мешает».

«Заклинание держит, сама же видишь».

«Мы могли бы его убрать…»

«Шутишь? – Варя подняла брови домиком и для наглядности постучала себя пальцем по виску. – Вода и электричество. Убойное сочетание»

«Вот если бы тут все и вся надо было зачистить – уж мы бы развернулись… Так, отставить деструктивные мысли»

«Угу. Придумываем конструктивные. Думаешь, успеем, пока тут все не утопнут?»

– Ну, здравствуйте. Выживаете, да? – у входа в аквапарк появился Макс. Выглядел он неважно – герои не опираются на палки и не носят очки с треснувшими стеклами. Впрочем, хорошо еще, что в этот раз он не переломил вновь дужку. – Выживать – это хорошо, но, может, спасаться надумаем?

Пусть командир не выглядел, как герой, однако Валерий Валерьевич молча протолкался к нему сквозь настороженную толпу, которая внезапно образовалась вокруг Максима, и что-то прошептал на ухо.

– Именно, – ответил Макс. – Я тут пока ваш купол чистил, дырку нашел. Заделаем ее, а потом уже будем думать, как воду убрать.

Архитектор что-то ему ответил. Не разобрать, что: губы на бледном лице беззвучно шевелились, как у мима.

– За полчаса справлюсь. Только дайте мне людей. И оружие какое-нибудь.

Валерий Валерьевич развел руками.

– Что? Все на борьбе со стихией? Ну прям поднятая целина какая-то…

Макс бесцеремонно, как совершенно точно не должен был поступать какой-то аквариумист, отодвинул архитектора в сторону и завертел головой по сторонам.

– Мы здесь! – хором крикнули Вареники.

– Ага-ага, – командир подошел к горке и тут же угодил в двойные объятия. Тройные, если считать меня, у которого не спросили согласия, а просто притиснули к горячей потной спине Макса. – Как вы тут?

– По-разному. А ты?

– Я тоже по-разному. Думаю, что все будет хорошо, но чувствую себя плохо. Яшка, а Яшка? Будь человеком, сооруди мне быстренько таймер. Или подскажи, где его можно взять. А то у меня телефон сел.

– Ой, и мой тоже.

– А я свой в домике оставила…

«Ни шагу без меня не могут сделать», – приободрился я и перелез к Максу на плечо, цепляясь коготками за рубашку. Сгорбился и стал шептать в ухо:

– В лаборатории часы настенные. С секундомером. Часы маленькие, а циферблат большой и с подсветкой. Тебе к ним по дороге. И вообще, они точные. Когда я их последний раз видел, показывали правильное время.

– Ну, вот и славно, – Макс буднично помахал раскрытой ладонью и пошел обратно, к выходу из аквапарка. Он развернулся так быстро, что я еле успел соскочить на руки Варе.

Толпа, которая и не думала расходиться, а все так же настороженно переговаривалась между собой, проводила Макса недоумевающим взглядом. Словно каждый подумал: «Зачем приходил, чего хотел? Непонятно…»

– Какой-то ленивый конец света, – пробормотала Ника, зевая. – И герой-спаситель – тоже. Несерьезный. Без экспрессии.

Я в ответ только вздохнул. Я бы с удовольствием отправился вместе с Максом, раз уж Вареники почему-то решили остаться в стороне, но вода… Как было бы хорошо, если бы купол горел. Или оказался бы захвачен монстрами. Ну, хотя бы просто начал уменьшаться, грозя раздавить все вокруг.

Но нет! Почему-то выбрали потоп. Скорее всего, назло мне – других причин и быть не могло. А то, что купол находится на дне морском, – это не причина, а козни судьбы-злодейки!

* * *

Летопись последовавшего подвига оказалась одновременно будничной и захватывающей. Подвиг редко красив: зачастую он заключается в нелепом трепыхании, наборе странных движений и одном шансе из ста, который превращает этот микс в деяние.

Итак, несерьезный и не обладающий экспрессией Макс шел – или, учитывая, что уровень воды поднялся выше пояса, греб – к лаборатории, обдумывая слова Валерия Валерьевича.

Дверь к стыковочным шлюзам заклинило, а значит, людей не эвакуируешь нормально.

Связь с подлодками потеряна – даже неизвестно, заметили ли те неладное и сигналят ли на сушу о помощи. Некоторые энтузиасты слаженно выстукивают по стенке купола SOS, но результатов пока нет.

Все, кто может, откачивают воду, потому что, как только они перестанут это делать, вода захлестнет весь город. Аварийные люки слива – вот совпадение! – заклинило.

Скоро электричество выключится, а резервных подстанций надолго не хватит.

Значит… Значит, у Макса нет иного выхода, кроме как успеть заткнуть дыру в оранжерее, выяснить, нет ли других подкопов, прогнать тритонов, если те сунутся внутрь… И времени на все это – полчаса.

Зато часы точные.

И решимости хоть отбавляй.

* * *

На полдороге к оранжерее встретился Варфоломей. Тот бестолково метался по улице взад-вперед, хватая себя за голову и причитая:

– Катастрофа. Это же катастрофа!

– Вы совершенно правы, – вежливо согласился Макс. – Натуральная катастрофа.

– Ведь цветы, они же теперь умрут!

– Без сомнения.

– И ничто их не спасет!

– Именно.

Садовник поджал губы и злобно уставился на Макса.

– Молодой человек, дразниться-то зачем? Соглашается он, – Варфоломей обиженно отвернулся. Однако, когда Максим пошел дальше, вызвался сопровождать его. – Вы же поможете? Раз уж мы идем в ту сторону, завернем в оранжерею… вдруг там кто-то уцелел?

– Наверняка уцелел, – уже сознательно сладким голосом подтвердил Макс. – Ведь оранжерея – это последнее место, куда дойдет вода.

«Уж повезло так повезло, – думал он. – Непобедимая партия героев отправляется в поход. Боевик-новичок и садовник, который в последней главе вполне может оказаться убийцей, но пока не проявляет никаких полезных качеств, кроме болтливости».

В голове у Максима события и люди, встреченные за последние два дня, слепились в тяжелый пестрый ком, который будто перекатывался от затылка ко лбу, отчего голова болела, а толком сосредоточиться не получалось.

Казалось бы – каких-то два дня. Например, выходные. Вполне можно проваляться с книжкой или просидеть за компьютерной игрой – с перерывами на сон. Казалось бы, малюсенький отрезок жизни. Никакой эпичности. Но тут уже столько новых знакомств, столько разговоров, новых знаний, открытий, обид, нелепостей – хватило бы на несколько выпусков реалити-шоу! И теперь, когда хочется просто сесть, крепко взяться ладонями за уши и утрясти этот клубок в голове, нужно тащиться на край света… ну, хорошо, не света, а подводного города и в компании с назойливым знакомым спасать мир. Эдакая вишенка на торте.

«Хватит! – одернул себя Макс. – Сам хотел не думать. Вот и не думай. Лучше делай. А не сделаешь – уже все равно будет, засчитают тебе тестовое задание на Базе или нет, потому что мы тут все благополучно утонем, а мертвые – ребята равнодушные».

Раздавание мысленных пинков самому себе – чаще всего абсолютно бесполезное занятие: только больше расстраиваешься, мол, ничего не получается или просто стоит на месте. Но Максим был человеком военным, а те, как никто другой, отличаются исполнительностью.

А потому он выбросил все посторонние мысли из головы и начал ДЕЙСТВОВАТЬ.

* * *

Шлюз в оранжерею сработал наполовину. То есть, двери сошлись, но не плотно, и из них хлестал тонкий водопад – прозрачно-пенный, ледяной, пахнущий свежим морским бризом. И смертельно опасный.

– Ты знаешь, как открываются двери? – вода так шумела, что Максу приходилось кричать на ухо Варфоломею.

– Да! – тот в ответ сложил ладони рупором. – Но это, мальчик мой, самоубийство! Розы того не стоят! Извини, что зря побеспокоил тебя, – уж дальше я как-нибудь сам.

– Конечно сам! – Макс медленно выдохнул, пытаясь успокоиться. «Я камень, я равнодушен к ударам судьбы, я готов свернуть горы». Хороший аутотренинг. Особенно если из-за холодной воды ты чувствуешь себя совсем как камень. Или ледышка. – Открывай.

– Вода же польется на улицу…

– Она и так льется!

Варфоломей скорчил скептическое выражение на лошадином лице – мол, ох уж эта молодежь! – и нырнул куда-то справа от дверей. Те заскрипели и медленно поехали в стороны.

Макс вовремя сообразил, что нужно тоже нырнуть – иначе его смоет расширившейся волной. Опустился в воду, запоздало пожалел, что не захватил с собой скафандр, и, широко раскрыв глаза, поплыл вперед. Под водой трава и цветы выглядели как неудачная пародия на водоросли. Слишком зеленые, с четкими очертаниями, с острыми углами. Да и росли порой под углом к земле. Но Максиму было не до того, чтобы любоваться морским пейзажем.

Он вынырнул на поверхность, чтобы набрать воздуха. То тут, то там торчали железяки, вокруг которых завивались несчастные замерзшие розочки и лианы. Оранжерея тонула в полумраке – света почти не было, только несколько ламп мигали и искрили. В зеленой воде отражались зеленые же растения, и Максу на секунду показалось, что он попал в шкатулку бобового великана. Купол сверху и глубина снизу – огромная полупрозрачная горошина, а посредине болтает ногами и руками малюсенькая тля.

«Не думать!» – напомнил себе боец и снова нырнул, выискивая подкоп.

Ни с первого, ни со второго раза яма не обнаружилась, а время уходило. Макс достал из кармана лабораторные часы и заскрипел зубами – прошло уже двадцать минут от выделенного получаса. А он тут ванны принимает. Как кисейная барышня. Или кисельная?

Внизу, у самой травы, вода напоминала кисель. Плотная, вязкая, пронизанная желеобразными нитями…

– Варфоломей! – Макс вынырнул, крикнул, потом глубоко вдохнул необычно вкусный, затхлый, пахнущий зеленью воздух.

– Ась? – садовник все еще копошился у дверей, хотя там ничего ценного не росло, кроме гигантского порея и пары маргариток, да и тех уже не было видно над водой.

– Ты сажал кисельные водоросли?

– С чего бы? – обиделся Варфоломей. – У меня была задача – посадить, чтобы «было как дома». Я и посадил.

– Спасибо!

Макс снова нырнул и поплыл вдоль желеобразных нитей, которые чем дальше, тем плотнее становились и – герой похвалил себя за догадливость – вели как раз к яме-подкопу. Около которой сидел тритон с трезубцем. Все-таки людская молва о морском народе совпадала с реальностью. Почему у тех, которые снаружи, трезубцев не было, пусть кто-нибудь другой разбирается.

Тритон был в своей стихии и с оружием, но у Макса было что ответить на это. Единственное, требовалось сократить дистанцию, не насадив себя на «вилку».

Первая стычка получилась сумбурной. Тритон прицельно ткнул трезубцем, тот взвихрил воду совсем близко от Максова уха. Спецагент поймал древко на противоходе, сунулся поближе к противнику, но получил длинным пальцем в глаз. Пришлось ограничиться смачным пинком и на секунду всплыть, чтобы вдохнуть воздуха.

Дальше пошло веселее. Макс пер напролом, страшно рискуя каждую секунду – трезубец оцарапал ему плечо, и вода из зеленой стала грязно-бурого цвета. Царапина саднила, легкие горели так, будто в грудь вместо них засунули два угля. Жар разливался по диафрагме и жег горло. Должно быть, так себя чувствует огнедышащий дракон, которому заткнули пасть и не дают пламени вырваться наружу. Руки и ноги, будто забыв годы тренировок, дергались рассогласованно и без видимого эффекта. Тритон ухмылялся, вода продолжала прибывать.

«Что я, в академии не учился, что ли?! – Макс решил не тратить время на маневры, пропустил удар в предплечье, другой рукой ухватился за древко и подтянул себя к синему противнику, скривившись от боли. Запустил руку в задний карман, раздавил в кулаке взятую из лаборатории ампулу с надписью «Осторожно! Очень токсично!» и смачно, с размаху ударил тритона в нечеловеческое лицо. А потом еще. И еще. Раз десять. Оттолкнул обмякшее тело в сторону и, корчась от недостатка кислорода и слишком ярких звездочек перед зажмуренными глазами, согнулся и закрыл люк.

Так просто.

Они сделали подкоп к системе полива.

Радость ли это была, либо уже упадок сил, но Максим начал терять сознание и последним усилием всплыл, пытаясь ухватить хотя бы чуть-чуть воздуха.

* * *

Очнулся он на кровати в бунгало. Предплечье было кем-то заботливо забинтовано, глаза саднили, а кожа зудела.

– Ты нас всех спас, – данная фраза уже превратилась в надоевший всем и вся штамп, но это вовсе не значит, что ее неприятно слышать. Очень приятно.

Макс попытался улыбнуться в ответ и застонал.

– У тебя все лицо опухло, – радостно сообщил я. – Это из-за той ампулы с химикатами. Их в воде перемешало и все вокруг потравило. Варфоломей грозится подать на тебя в суд за недостаточно осознанное в экологическом плане обращение с растениями.

– Прямо так и выражается?

– Еще сложней! – я запрыгнул на кровать и уселся под боком у Макса. Потрогал лапкой одеяло. – Ты это, выздоравливай. К вечеру я пересоберу универсальный пульт и постараюсь запрограммировать его на «совсем здоров». Но тебе придется делать вид, что ты болен, чтобы никто ничего не заподозрил.

– Опять делать вид! – Макс застонал. – Можно мне хотя бы НЕМНОГО побыть героем, не притворяясь кем-то другим? Я что, не заслужил свою порцию славы на этом задании?

– Кстати, о задании, – Вареники разом склонились над командиром и серьезно посмотрели ему в лицо. Варя – правым глазом, а Ника – левым. – Мы подумали, что теперь «кровная месть» – это немного и про нас тоже. После того, как тебя проткнули.

– Поэтому давай не будем пока уезжать на Базу, а лучше поищем того, кто хочет убить всех людей?

– Это большая ответственность, – Макс приподнялся на одном локте и оглядел свою потрепанную команду. Я хорохорился и делал вид, что угроза котоутопления в прошлом. Вареники сверкали глазами и только что молнии из глаз не пускали – так были рассержены на подводных жителей, осмелившихся повредить командира. – Здесь я должен сказать что-нибудь вроде того, что эту ответственность нельзя на себя брать, основываясь на эмоциях, и нужно быть к ней готовым. Но лучше я просто скажу, что за самоуправство нас вряд ли похвалят. Может быть, это будет стоить нам работы на Базе.

– Ну и пусть! – насупилась Варя.

– Как будто мало нас ругали! – поддержала Ника.

Я фыркнул в усы. После сушки под огромным феном – все комнаты были оборудованы несколькими устройствами подачи теплого воздуха, как раз на случай «непредвиденных подтоплений» – я чувствовал себя гораздо увереннее:

– А я по-прежнему предлагаю забрать гремлинов и делать ноги.

– Но все остальные проголосовали «за», – заметила Ника. – И даже твои два голоса ничего не решают.

– Тогда мне придется остаться и продолжить вас спасать, – я вздохнул и спрыгнул с кровати. – Пойду мастерить лечебный пульт. Но если что – это вовсе не значит, что я сдался или поддерживаю общее мнение. Просто хочу чем-нибудь заняться. И вам советую. Хватит уже бездельничать и Максу надоедать!

Вареники и командир понимающе переглянулись и во взгляде каждого читалось: «Яшка… ну что с него возьмешь?»

* * *

Поздно вечером, когда Макс уже заснул, близняшки отправились к большому шлюзу – провожать ученых, так и не передумавших возвращаться на берег. В первую очередь не передумал Марк Михайлович, а его голос, как они недавно выяснили, был решающим при любом голосовании, даже если бы оно для видимости и проводилось.

Лиза выглядела гораздо лучше, чем днем, хотя глаза у девушки-гения были красные и опухшие от слез. Волосы она заплела в две косички, вместо халата надела розовый свитер с высоким горлом и голубые джинсы, превратившись в «девочку из соседнего двора». По такой никогда не заподозришь, что она может ставить сложные опыты или печалиться из-за пропавших результатов научной работы.

Паша в ожидании подлодки сидел прямо на полу, прислонившись к стене, и играл на губной гармошке. Это занятие ему подходило гораздо больше, чем возня с формулами. Вареники так и заявили.

– А я еще и на машинке могу, – улыбнулся он.

«Склеил все-таки маску!»

«Молодец!»

Марк Михайлович чуть не опоздал к отходу транспорта, явившись вместе с Гошей.

– Поедет с нами! – заявил он тоном, не предполагающим контраргументов. – Будет работать в архиве. Парень аккуратный, документы любит, проверен в экстремальной ситуации – в общем, заслуживает места, где не проводят экспериментов над учеными.

Ну конечно. Вареники переглянулись и улыбнулись кончиками губ. Все ученые обожают ставить эксперименты, но почему-то страшно обижаются, когда эксперименты пытаются ставить на них самих.

– Пусть ищет материалы про гремлинов, сортирует и обрабатывает. А потом, глядишь, и передавать знания начнет…

Ой-ой-ой! Будет еще один теоретик – борец с нечистью!

– Гоша-Гоша, у тебя же наверняка есть визитка, – Варя дружески улыбнулась. – Дай свой адрес и телефон?

Гоша, пребывающий в эйфории от возможности покинуть негостеприимный город, глупо улыбнулся и протянул сестрам пластиковый квадратик.

– Мы к тебе потом как-нибудь в гости заглянем.

– Через пару лет.

– Не против?

«И захватим на практические занятия!»

«Теоретикам они полезны».

– Конечно, – Гоша испуганно кивнул. – Я не против. Только предупреждайте. Чтобы я, это, подготовился.

– Мы пришлем тебе заявку на визит почтовой лошадью!

– Такие разве сохранились?

– Хватит смущать человека, – из-за спины Марка Михайловича появился Влад. С сине-фиолетовым синяком на скуле, а в остальном – будто весь день прогуливался на светском рауте, а не бегал по затопленному городу. Белый свитер – чистый, без единого пятнышка, – рубашка, отглаженные штаны со стрелками и даже запонки.

– Очень жаль, что вы уезжаете, – он кивнул Лизе, протянул ладонь Паше для рукопожатия. – Я бы тоже отправился с вами – все равно здесь сейчас всем не до науки, но, сами понимаете, отца сейчас не бросишь. Он весьма расстроен. К тому же если Гоша уезжает, то кто-то должен привести лабораторию в порядок. Прощайте.

Развернулся и ушел точно так же. Человек, над которым даже катастрофы не властны, несмотря на оставленный сине-фиолетовый след на скуле.

* * *

– Было бы странно, если бы Влад сказал «пока».

– Или «бывайте».

– Таким серьезность подавай!

Вареники глядели сквозь купол на удаляющуюся от Триллиана подлодку. Кроме ученых, на ней уезжали еще полтора десятка человек. Все они, как один, вдруг осознали, что подводный мир не так красив, как кажется. И пожалуй, лучше твердая земля под ногами, а вода только из крана.

Как ни странно, Варфоломей не уехал, несмотря на уничтоженную оранжерею. Он сначала приставал ко всем встречным и хвастался своей садовничьей запасливостью, а потом сбежал под купол с пустыней: оказалось, что там скрывается оазис, замаскированный среди песков и камня, – у деревьев были листья волшебного серо-золотистого цвета.

– Миссия проваливается, – поежилась Ника. – Но мы же не могли их задержать?

– Не могли, – подтвердила Варя, а затем тряхнула головой. – Но архитектор-то остался и продолжает строить планы.

– Ага, бодрится. Называет это большим тестом аварийной системы.

– Я бы за такие тесты отрывал уши, – я неслышно подкрался сзади еще на середине их разговора с отбывающими.

– Что, прогуляться решил? – улыбнулись Вареники. – Оторвать пару ушей?

– Проверяю, хорошо ли высушили улицы.

– И как?

– Нигде лап не замочил, – я зевнул. – Пойдемте спать, а? Утро вечера мудренее.

– А без нас что, никак?

– Без сказки на ночь не засыпаешь?

– Думаю, что из-за последних событий нам лучше держаться вместе. Хотя бы ночью.

На самом деле я опасался оставаться один на один со спящим командиром – пульт был успешно перепрограммирован на «совсем здоров», и ожоги с лица Макса исчезли, но взамен появилась хитро-злобная ухмылка, какая часто мелькала при нашем первом знакомстве на Базе. Я даже подумывал, не вернуть ли все обратно, – кто знает, каким будет Макс завтрашний… Вдруг он опять начнет задирать и дразнить кота?

Еще я подозревал, что в понятие «совсем здоров» включено обнуление взаимных обид, больших и маленьких, и подумал – почему бы не проверить эту версию на сестрах, когда они заснут? А потом, если все пройдет хорошо, возможно, даже применить пульт на себя.

Этическая сторона экспериментов над людьми не смущала меня, но я все-таки решил погодить с этим делом. Сами еще запросят, когда увидят, какие чудеса получаются, не в пример этой хваленой магии, которая пока ничего полезного не сделала.

Однако поспать все-таки было надо. Хотя бы для того, чтобы как следует переварить опыт, накопленный за этот трудный день. Недаром говорят – утро вечера мудренее.

Глава 8

Обсуждать глобальный и насущный вопрос «Что делать дальше?» мы решили в рощице, что росла в «пустынном» секторе. Она оказалась вообще не затронута потопом. Вареников такая перспектива – оказаться на «свежем» воздухе, вне стен и узких улиц, – вдохновляла в принципе, да и я настоял из-за того, что на открытой местности всегда можно увидеть, если вода внезапно начнет прибывать. К тому же оказаться снова в запертом помещении в тот момент, когда начинает затапливать, я был не готов. Древнейший инстинкт велел в подобных случаях лезть на деревья, затем, если не помогает, перебираться на те, которые повыше. И только в самых невероятных случаях, когда макушки самых внушительных стволов сравняются с водой, – плыть, как бы ни было это отвратительно.

Конечно, в комнате или доме можно взбираться на чердаки, но все-таки это не то. Да и выходы на крыши, например, тоже имеются далеко не во всех помещениях. И что тогда? Пытаться выбраться через окно, борясь с потоком вливающейся воды? Или, быть может, изо всех сил стараться открыть дверь, которая, как назло, отпирается наружу, а не внутрь, а значит, под водой ее открыть практически нереально, тем более кошачьими лапами.

Но бояться стыдно, поэтому, несмотря на приведенные выше размышления, остальным пришлось объяснить, что так будет проще «закрыть периметр от прослушки». Веерное перекрытие гаджетами, предупреждение о направлении лучей и прочее. Ну, и никаких подозрений, опять же. Ведь стоит запереться в одной комнате, чтобы тайно поговорить, обязательно найдется тот, кто захочет подслушать!

Макс сначала был единственным против идеи «совещания на природе», но едва опробовав, как пахнет зеленью и пружинит под ногами травяной ковер, он довольно растянулся на нем, сорвал травинку и принялся посасывать ее уголком рта.

– Ну как, есть идеи? – спросил он, зевая.

Нам всем удалось подремать несколько часов, но полноценного отдыха это заменить не могло. После стресса нужно несколько дней спокойного сна. А то и недель. Однако времени было в обрез. Скрытая до сих пор угроза заставляла соображать быстро. Если гремлины устраивали всего-то мелкие пакости и забавные диверсии, то первое же серьезное нападение того, кто заказывал «кровную месть», принесло огромные разрушения.

– Нет идей, – Макс вновь зевнул, да так заразительно, что его порыв поддержали все. – Тогда остается обратиться к тому, кто у нас является специалистом по планированию особо важных операций.

– Кому это?

– Где ты такого нашел?

– Архитектор, что ли?

– Или кто-то из ученых?

Я открыл было рот, но тут же осекся. Меня мучила законная ревность. После всего того, что я организовал, после поимки гремлинов… им еще нужен какой-то специалист?

Злоба настолько затопила сознание, что я не сразу сообразил: Варя с Никой уже с минуту как притихли и смотрят только на меня. Да и Макс уже не на спине лежит, а перекатился на живот, оперся на локти и подозрительно улыбается.

– Яков, – начал он проникновенным тоном, чем-то напомнившим интонации дворовых котов, которые заговаривали друг другу зубы перед дракой. – А может быть, в твоем рюкзачке есть какие-нибудь устройства, которые нам помогут? А в твоей голове наверняка уже родился какой-то план, разве нет? Ведь только ты можешь спасти город от надвигающейся воды…

– Ну-у-у-у, я не знаю, – протянул я и посмотрел на сестер.

Вареники синхронно кивнули и состроили такие умилительные рожицы, что можно было, наверное, и засмеяться, вот только у меня что-то внутри засвербело, а в голове застыло только одно – вода.

И не просто вода, а надвигающаяся.

Со всех сторон.

И никуда не скрыться.

Или…

– У меня есть план, – едва я начал говорить, как все остальные посмотрели на меня еще пристальней, хотя и так было ощущение, что они сейчас взглядами дыру просверлят. – Мы грузимся на лодку и отправляемся на берег. Или даже нет – сразу на Базу. Вот берем прямо сейчас и ка-а-ак стартанем обратно. Встречаем дядю профессора, докладываем о поимке гремлинов, предъявляем их и… вам не нравится, да?

В принципе, лица остальных поскучнели еще на моменте упоминания лодки. Но, во-первых, я не сразу это заметил, а во-вторых – сила инерции была велика.

– Котик-трусишка, – фыркнула Ника. – Мы же вчера обо все договорились!

– Яшка-бояшка, – кивнула Варя. – А еще спасать нас собирался.

– Дезертир, – подвел итог Макс. – Смутьян. Социально-опасный элемент с подрывными наклонностями, моральной неустойчивостью и наверняка детской психологической травмой.

– Да ну вас!

Я отвернулся, а потому не видел, а только слышал, как Макс распаляется все больше.

– Ну нас? Хорошо. Наверное, мы не так уж и достойны твоего общества. Наверное, это не я рисковал собой, спасая всех, в том числе и тебя. И, наверное, это кто-то другой, а не мы с сестричками пришли тебе на помощь, когда ты схватился с гремлинами. Хочешь на лодку? Проваливай на свою лодку. Мне стыдно быть командиром у такого подчиненного. Иди и возвращайся один. Можешь докладывать своему дядюшке о выполнении, а про нас скажи, что это мы дезертировали. Остались спасать людей, вместо того чтобы бодро рапортовать, как все хорошо.

– Я тебя в командиры не выбирал! – пришлось развернуться и встать в стойку, которую я подглядел на телевидении. Именно так готовились к нападению пантеры. – И ты мне не указ!

– Да тебе никто не указ! Не удивлюсь, если у тебя и друзей-то нет!

Я промолчал в ответ, припал к земле еще ниже и зашипел, раздувая усы. Из лап показались коготки. Наверняка в рюкзаке нашлось бы что-нибудь подходящее по случаю – шумовая граната или даже слабый лазер, чтобы проучить Макса, но в тот момент я об этом и не вспоминал.

– Ставлю на Яшку, – сказала Ника. – Сейчас достанет какую-нибудь гадость и как шмальнет!

– Да не, Макс его победит. Видела, как он с водой расправился?

– Яшка быстрее воды!

– Макс сильнее Яшки!

– Хорошо, что ставишь?

– Право первого голоса в течение месяца!

– Договорились!

Мы с Максимом сначала посмотрели друг на друга, а затем на разошедшихся Вареников. Нет, можно было ожидать, что девчонки не побегут нас разнимать. Или наоборот, примутся убеждать, что надо сплотиться перед лицом опасности и действовать всем вместе. Я, если честно, был за второй вариант. Все-таки доводить дело до драки не хотелось. Да и Максим, судя по тому, как он медлил, вместо того, чтобы схватить меня за шкирку, не горел желанием прямо сейчас драться.

Вообще, вероятнее всего, дело закончилось бы тем, что мы поорали бы друг на друга, пошипели, разошлись бы в разные стороны, остыли, помирились, ну а затем уже принялись что-нибудь решать.

А Вареники все испортили!

– Так-так, – Максим встал и навис над сестрами. – Никакого духа войскового товарищества, значит?

– Как это – никакого? Мы по-товарищески подзуживали вас к войне.

– Духовно переживали при этом!

– Нет бы чего дельного предложить, – фыркнул я. – Лишь бы посмеяться.

– Ну, прости, – Варя перестала улыбаться и посмотрела серьезно. – Наверное, пытаться сбежать – это более дельно.

– Или просто найти всех и разбить в пух и прах, как предложил Максим… – вмешалась Ника.

– Я ничего не предлагал!

– Ну, прости. Мы просто слегка предсказываем будущее, – Ника пожала плечами. – Ты наверняка бы это и предложил. Один предлагает бежать вперед, другой – назад. Вот и вся разница в ваших подходах.

– А что же предлагаете вы?

– Иногда достаточно просто поговорить, – Варя вздохнула и закончила грустным голосом: – Просто поговорить и спросить, кого что не устраивает. Ведь можно же договориться.

Ника обняла сестру и кивнула, словно молчаливо подтвердила: да, можно. Они же, вон, каждый день вынуждены договариваться между собой.

– Поговорить, значит, – пробормотал Максим. – Ну, я даже и не знаю…

Тем не менее, несмотря на первоначальную неуверенность, которую мы все, в том числе и близнецы, испытывали относительно идеи переговоров, на полянке разгорелись горячие дебаты.

Уже были позабыты и неприязнь, и разногласия, и обиды, и вообще все, что отвлекало. Как это часто бывает, когда идея охватывает всех и сразу, появилось сразу много версий, как все лучше устроить. И теперь оставалось только либо развивать какую-то одну из них, либо надергать из каждой самое лучшее и попытаться соединить их во что-то более-менее разумное.

Поскольку нам уже надоело делить голоса и перетягивать одеяло, выбрали в итоге именно второй вариант – конструктор.

Первая идея принадлежала командиру – проследить, откуда пришли эти морские люди, точнее, нелюди, схватить одного из них, допросить и выяснить, что и как. Ну а уже после думать, что с этим делать, когда информации будет достаточно. Максим брал на себя роль того самого диверсанта, который проберется в стан врага и либо падет смертью храбрых, либо захватит пленного. Другие, как он пояснил, на эту роль подходили слабо.

Вареники же в свою очередь предлагали отправиться с миссией мира. Поскольку они, как выяснилось, могли поддерживать друг с другом связь на некотором расстоянии, то одна из сестер должна была остаться в городе, в то время как вторая – встретиться с морским народцем. Таким образом можно было бы провести переговоры, контролируя ситуацию с разных сторон.

Я же рекомендовал позаимствовать подводную лодку – как вообще они плавать-то собрались? – начинить ее следящими устройствами и прочесать окрестности вдоль и поперек. Чтобы, значит, выследить, где у тритонов логово. Затем выслать им какой-нибудь передающий гаджет и через него уже вести диалог. Ну, и издалека контролировать перемещения врага. А то кто его знает – может, они будут разговаривать, а в это же время обходить Триллиан с тыла или с флангов, или еще откуда-нибудь. Да и просто бомбой подорвать могут. Кто вообще про нрав тритонов что-нибудь знает?

– Мы не знаем, – вздохнула Ника. – У нас была узкая специализация. Только тех изучали, кто и с техникой, и с магией дружен. Гремлинов, гномов…

– Големов, демонов маршрутизации и прочее, – подтвердила Варя.

– А про морской народ только краем уха.

– Совсем-совсем краем.

Впрочем, не много дала и энциклопедия магических существ из информатория Базы. Сообщала только, что «тритоны – это морской народ, который живет обособленно от других, старается людям не показываться, хотя порой и появляется среди них (см. Русалочка)». Если пройти по ссылке и прочитать о Русалочке, то там было примерно то же самое, но другими словами и приписка – «см. Тритоны». Не могло, разумеется, быть так, что мы первыми столкнулись с подобной опасностью, однако в этот раз спецы с Базы ничем полезным не поделились.

– Ну, тогда будем действовать на свой страх и риск, что еще остается, – пожал плечами Максим. – А учитывая, что тритоны действуют скрытно, то и нам надо не высовываться. У нас и без того тут целый город на виду. Поэтому я все же предлагаю захватить языка…

– Да просто поговорить надо!

– И отслеживать, обязательно отслеживать!

Спор разгорелся с новой силой.

Как и положено любому спору, он долгое время ходил по кругу где одни и те же аргументы озвучиваются без конца, и лишь слегка меняются формулировки. Голоса становятся хриплыми, раздражение накапливается, и спорщики уже готовы броситься друг на друга с кулаками, понимая, что других аргументов, чтобы переубедить остальных, у них не осталось.

Возможно, драка и состоялась бы в итоге, если бы мы в какой-то момент не поняли: мы уже настолько устали, что ничего толкового придумать не можем. Даже завели разговоры о том, чтобы просто-напросто довериться случаю. Правда, здесь тоже завязался спор – стоит ли воспользоваться каким-нибудь гаданием, как предлагали Вареники, или же просто написать на бумажке свои варианты и вытащить их из шляпы, как рекомендовал ваш покорный слуга. Я еще и вскользь заметил, что чем меньше будет вариантов, тем больше вероятность вытащить правильный.

Ситуацию спас Максим, который все-таки нашел способ воплотить свои командирские навыки в жизнь. Иногда у него это получается, знаете ли. Сам поражаюсь.

– Давайте по-простому, а? Отсеем, что нам в чужих планах не нравится, и, может быть, окажется, что все остальное между собой отлично стыкуется…

Он сидел, прислонившись к дереву и вытянув ноги. Одна из штанин чуть задралась, а помятая футболка и опущенная голова придавали всему облику усталость и отрешенность. Больше всего Макс походил на потерпевшего кораблекрушение морехода, который сейчас рассуждает – стоит ли заготавливать дрова для гигантского костра с призывом о помощи, или лучше сначала найти еду и воду и начать строить хижину. Кто его знает, что первым понадобится.

– Вот в моем плане, например, что не нравится?

– Агрессия! – синхронно сказали Вареники.

– Войнушка, – подтвердил я. – Если мириться, то первыми.

– Ладно. Отбрасываем агрессию. Но сам вариант – отправляться в дорогу мне, как человеку, который может постоять за себя и способен вызвать у противника уважение, – нас устраивает?

Максим приподнялся, увидел, что мы все киваем, потер переносицу и вновь опустил голову.

– Отлично, с этим решили. Что не так в плане Вареников?

– Риск, – сказал я. – Мы еще не видели, как они действуют поодиночке. Ну и неизвестно, насколько их там переговариваться хватит. Лучше рацию какую-нибудь сделать.

– Рацию могут перехватить, – сказала Ника. – А нас не могут.

– У нас своя частота!

– Значит, убираем риск. Кто-то из Вареников идет со мной. Вдвоем должны лучше справиться, случись что. Да и разделиться можно будет, если понадобится. Вдвоем в опасные зоны не соваться. Со связью что-нибудь придумает Яшка. Так?

Я радостно закивал. Больше всего радовало, что в воде мне действовать не придется. Нужно будет всего лишь сидеть здесь, в городе, и ждать результатов операции.

– А с планом Яшки что не так?

– Они же технику не любят!

– А тут он со своими жучками, гаджетами и прочим.

– Они испугаются.

– Или нападут.

Макс глубоко вздохнул, снова приподнял голову и в этот раз посмотрел персонально на меня. Я притворился, что пытаюсь поймать ус зубами. Со стороны должно было выглядеть так, будто мне все равно, что мой план отвергли… но кого я пытался обмануть?

– Зато на лодке быстрее, – Макс зевнул. – А так мы их искать будем не один день. И, возможно, без гаджетов и не заметим, если они к нам с тыла подойдут.

– Можно на лодке только какое-то расстояние проплыть, – Ника посмотрела на меня примирительно. – А потом уже и выйти из нее, когда найдем, где тритоны прячутся.

– И устройства близко не подпускать!

– Точно!

– Все придумали!

– Нет, – я выплюнул едва пойманный ус. – С гаджетами я разберусь, но вот лодки в рюкзаке нет. Честно-честно. Я все обыскал.

– Ну, это не беда, – Макс хмыкнул. – Лодку, я думаю, нам дадут. В конце концов, мы же только что всех спасли. К тому же, комиссия аквариумистов просто обязана выйти наружу и осмотреть купол на предмет трещин, из-за которых могут произойти новые повреждения… что вы на меня так смотрите?

Не знаю, как Вареники, а я действительно глядел на Максима подозрительно, будто бы в первый раз увидел, а не знал его уже несколько дней. Кажется, подобное случается, когда встречаются после многолетней разлуки или видят человека лишь раз в год, каждый раз поражаясь, как он за это время изменился.

– Ничего, – Ника чуть улыбнулась. – Хороший план просто.

– А, ну ладно, – Максим потер глаза. – Тогда надо будет сходить и насчет лодки договориться. Только… разбудите меня через полчасика.

Он широко зевнул, опустил голову и закрыл глаза. Буквально через пятнадцать секунд Максим уже сладко спал.

Варя с Никой переглянулись заговорщицки и посмотрели на меня.

– И все-таки командир, – сказала Ника.

– Ответственный и рассудительный, когда не дерется, – кивнул я, нисколько не покривив душой, – действительно сказал то, что думал.

– Только не будем его хвалить, а то зазнается, – закончила Варя. И мы тихо, чтобы не разбудить Максима, засмеялись.

* * *

Встреча с Валерием Валерьевичем прошла даже лучше, чем Максим ожидал. Архитектор встретил его радушно, усадил за стол и долго расспрашивал: отдохнул ли он, не нужно ли чаю, а может быть, кофе или еще что-нибудь?

В поведении и взглядах, которые Валерий Валерьевич бросал на героя-спасителя, прослеживалось не то чтобы подобострастие, но искренняя благодарность. Однако она быстро сменилась деловым тоном, едва Максим озвучил просьбу, с которой пришел.

Впрочем, я и не сомневался, что Валерия Валерьевича просто так не проведешь.

– Лодку, значит, – повторил за Максимом архитектор. – Вам нужно ее выдать, чтобы осмотреть купол. Любопытно, любопытно.

– Что именно здесь любопытного?

– Только то, что я собирался попросить вас немного о другом. Да, не скрою, вы хорошо разбираетесь в аквариумах, вот только купол… Поймите, купол Триллиана – вещь куда более сложная и совсем иная, нежели стекло или пластик, с которыми вы привыкли работать. У нас есть специалисты, которые потратили годы жизни на то, чтобы досконально изучить этот материал, а где-то даже и доработать. На жизнеобеспечение города тратятся колоссальные ресурсы, и неужели вы думаете, что вот так вот просто, с наскока, возьмете и разберетесь в этом? Нет, я не отрицаю, взгляд со стороны полезен, но вам ведь банально не хватит знаний. Вы можете не заметить то, что для других окажется очевидным, или же, наоборот, поднять панику из-за какой-нибудь мелочи… нет, решительно нет! При всем уважении, конечно.

Макс недоуменно поскреб подбородок, затем попытался улыбнуться самой доверительной улыбкой из тех, которые имелись в его арсенале, но и это не помогло. Валерий Валерьевич был неумолим. Все-таки это прожженный чиновник и руководитель, а не какие-нибудь там девочки-припевочки, с которыми Максим привык иметь дело. Архитектор продолжал благодарить гостя за спасение города, обещал подыскать какую-нибудь работу, в которой бы могли пригодиться знания аквариумиста, или же отправить нас назад, на берег. Но вот давать лодку отказывался наотрез.

– Ладно, – Максим вздохнул. – А вы-то о чем меня хотели попросить?

– Чтобы вы занялись проблемой морского народа. Тритонов этих. Через неделю планируется открытие города, а у нас здесь такое ЧП, которое вполне может повториться. Вы показали, что неплохо ориентируетесь в критических ситуациях. Можно даже подумать, что вас этому где-то учили… не надо ничего отрицать. Я же сказал – можно подумать. Я предпочитаю не заниматься пустыми размышлениями. Я – практичный человек. Мне нужно, чтобы проблема была решена, и, желательно, быстро.

– А что же специалисты? – Макс хмыкнул. – Таких специалистов, которые потратили годы на изучение тритонов, у вас нет разве?

– Были какие-то. Но уплыли. Эти ученые… они как малые дети. Им скажешь – разберитесь с проблемой, а они потратят уйму времени и средств на то, чтобы ее изучить. Начнут ставить эксперименты, выдвигать гипотезы. В общем, не сделают ничего такого, что может помочь, а когда проблема явится к ним собственной персоной, соберут вещи и сбегут. А те, кто остался, нужны мне для более насущных задач. Задействовать их сейчас – все равно что забивать гвозди микроскопом. Вы, Максим, простите, не ученый. Вам наверняка этого не понять.

Максим простил. Изображать разочарование или обиду он не стал, к счастью, хотя уж я-то знаю, как он умеет. Но времени, как правильно заметил Валерий Валерьевич, было мало.

– А если я соглашусь разобраться с вашей проблемой, вы дадите мне лодку?

– Да далась вам эта лодка!

– Пока нет, но согласитесь – как еще разбираться с морским народцем, как не снаружи купола. Здесь я могу только отбиваться, если они нападут. А надо сыграть на упреждение.

– Что-то в этом есть…

Архитектор застучал пальцами по столу, затем поднялся, прерывисто подошел к Максиму и наклонился к самому уху.

– Вот только ни одна живая душа не должна знать, куда именно вы отправляетесь. Начнутся разговоры о геноциде, или требования наладить коммуникацию, или провести упреждающие исследования, или еще что-нибудь… Это должна быть тайная операция под прикрытием. Знаком вам такой термин?

Как признался позже Максим, он едва сдержал готовый вырваться наружу смех, а потому просто кивнул.

– Отлично! Значит, используем легенду, которую вы предложили. Вернее, то, что вы предложили, используем как легенду. Ну, вы поняли, весь этот бред про осмотр аквариумистами купола. Будем говорить про перенимание опыта и все в таком духе. Только вы не должны отправляться один.

– Хорошо, я возьму с собой одну из лаборанток.

– Отлично. Значит, договорились! О любом происшествии докладывайте лично мне!

Валерий Валерьевич чуть надтреснутым тоном засмеялся, затем оборвал смех и протянул ладонь для рукопожатия. Встреча была окончена.

Пожалуй, стоило признать, что в этих переговорах Максим смотрелся не хуже – а то и лучше! – чем в противостоянии с тритонами. Если, конечно, он все рассказал так, как было…

* * *

В это же самое время, пока Максим беседовал с архитектором, мы с Варениками проводили ревизию содержимого бездонной сумки. Расположившись в комнате близнецов, разложили гаджеты на кровати. Наверное, со стороны мы походили на обычных детей, которые достали из шкафа коробки и ящики или просто игрушки из угла и теперь пытаются понять, во что же им больше всего хочется поиграть.

Выбор был действительно богатый. Помимо сугубо полезных вещей – вроде детекторов, датчиков или следящих устройств – имелись еще и гаджеты для обездвиживания противника, механические ловушки, информационные устройства и прочее-прочее-прочее.

Я, понятное дело, на это уже насмотрелся и не один раз, хотя сейчас впервые удалось вытащить из рюкзака все целиком, за исключением гремлинского сундучка, и еще раз поразиться его бездонности. Что же касается Вари и Ники, то они видели это великолепие впервые, а потому неприкрыто восхищались и наперебой тянули руки, чтобы что-нибудь взять, пощупать, осмотреть или даже попробовать на зуб. Мне приходилось их постоянно одергивать, потому что со многими устройствами необходимо было обращаться аккуратно, а некоторые и вовсе были потенциально опасны даже в спокойном состоянии.

– Не трогай это… и вот это тоже. И эту кнопку не нажимай. Не нажимай, говорю! Давайте не будем пытаться взорвать все вокруг… если ты сейчас сдвинешь этот рычаг, то мы все не сможем шевелиться ближайшие полчаса… ну что за несносные девчонки!

Спустя минут пятнадцать я вконец охрип и устал настолько, что даже не мог сказать ничего членораздельного, а только натужно шипел, когда кто-то из девочек прикасался к чему-то опасному.

– Хватит дразнить Яшу, – сжалилась надо мной Ника. – Положи это.

– Да ты первая начала хватать все подряд!

– Первая начала – и первая прекращаю.

– А у меня еще один хват в запасе. Так-то!

– Все, схватила, а теперь положи.

– Ну, только если Яшка скажет, что это опасно…

– Не-е… – только и смог прохрипеть я, чувствуя себя так, словно мне горло раздирает какой-нибудь бенгальский тигр, а то и наш древний саблезубый прародитель.

– Вот видишь, – обрадовалась Варя, продолжая вертеть в руках цветной шар из приятного на ощупь, но не поддающегося опознанию металла. – Яша говорит, что это неопасная штука.

– Не просто опасно, а смертельно, – выдавил я все-таки из себя.

Варя кивнула и с преувеличенной осторожностью положила шар на кровать. А затем, подумав секунду, на всякий случай отодвинулась на метр, если не больше.

Я несколько секунд внимательно смотрел на обеих сестер, но ни одна из них больше не собиралась ничего брать, перекидывать или трогать. Удовлетворенно и устало кивнув, я запрыгнул на кровать и принялся ходить среди гаджетов. Вареники следили за моими перемещениями с преувеличенным вниманием.

– Вот это, – я ткнул лапой в серый невзрачный диск из мягкого пластика, – искусственные жабры. Дают возможность часов десять – двенадцать дышать под водой. И никакие тяжести таскать не нужно. Просто к горлу прицепить и все… Еще вот это – глубинные бомбы. Только вспышка, но можно будет кого-нибудь отпугнуть… Наверное, еще вот это пригодится… Эй, вы почему ничего не берете?

– Ты сам сказал не трогать!

– Мы послушные!

– Ну, теперь послушайтесь и берите то, на что я показываю лапой. И в сторону откладывайте.

– Хорошо! – сестры кивнули и едва не кинулись обе сразу за одной и той же вещью, но затем под суровым взглядом, который я позаимствовал из арсенала дядюшки, начали собирать приборы осторожно и аккуратно.

Дальше пошло куда спокойней и рассудительней, и к тому моменту, когда вернулся Макс, уже был готов «глубоководный комплект» на двух человек, а все остальные вещи заняли привычное место в рюкзаке. После этого, оставив людей наедине, я поспешил ретироваться. Забрался на крышу бунгало и пролежал там с полчаса, беспокойно ворочаясь и пытаясь успокоить нервы. Неожиданно я начал понимать свою маму-кошку, которой приходилось подобным же образом успокаивать не двух, а целых семь таких вот беспокойных котят, в числе которых был и ваш покорный слуга.

Теперь, когда мне на своей шкуре довелось проверить, насколько это трудно и непредсказуемо, стало стыдно за свое поведение в прошлом. Единственное, что успокаивало, – сейчас-то я определенно вел себя куда разумней, чем те же Вареники, хотя по возрасту сестры и превосходили меня.

«Наверное, люди как-то странно взрослеют, – пришла мысль. – Некоторые вон какими вырастают. Большие, сильные, а ведут себя как слепые котятки. Носятся и беспокойно тычутся во все стороны».

* * *

Через два часа и пятнадцать минут – на пятнадцать минут дольше, чем было запланировано, – комиссия по аквариумистике собралась в стыковочном шлюзе в полном составе. Нас никто не встречал и не провожал, за исключением Влада, которого мы встретили по пути сюда. Так же, как и его отец, он с некоторым скепсисом отнесся к идее привлечения «неспециалистов с земли» к починке купола, но в конце концов пожелал удачи. И еще был старый знакомый – розовощекий капитан. Он очень переживал, что его самого в плаванье не берут, и вызвался научить Максима управлять лодкой.

В то время как они вдвоем ушли изучать работу подводного агрегата, между Варениками шел спор о том, кому именно отправляться в плаванье, а кому оставаться в Триллиане.

Спор был неожиданно молчаливым, спокойным и… грустным. Во всяком случае, я ожидал, что сестры с привычной им бесшабашностью начнут друг друга перекрикивать, приводить какие-нибудь нелепые аргументы и контраргументы вроде «Я иду, потому что так сказала» или «Ты остаешься, потому что теперь моя очередь рисковать».

Но вместо этого они взялись за руки и долго смотрели друг другу в глаза. Почти не мигая и не изменяясь в лице. Это напоминало игру в «гляделки» или «кто кого рассмешит», но вместо веселья вокруг Вареников сгустилась атмосфера тревоги и тихой грусти. Вдобавок руки их загорелись привычным уже синим светом.

Время шло, свечение разгоралось и становилось все ярче, грозя привлечь внимание тех, кто не должен был подозревать о техномагической природе ассистенток-аквариумисток, а затем я заметил, как в уголке глаза Вари появилась слезинка. Пришлось отвернуться и сделать вид, что меня интересует собственный хвост, который именно сейчас необходимо как можно быстрее поймать и как следует покусать. Но на самом деле стало вдруг неудобно и показалось, будто я проник в чью-то тайну. И вот, пока я гонялся за непослушным хвостом, раздался тихий хлопок, а потом одновременный вздох сестер. Обернулся я быстро, но Вареники уже стояли, касаясь друг друга плечами, как будто бы ничего не произошло. Хмурая обеспокоенность покидала их лица, сменяясь привычным весельем.

– Варя пойдет, – сказала Ника.

– А как вы это узнали? – не удержался я от вопроса, пользуясь тем, что Влад уже ушел и подслушать никто не мог. – Вы там считалочку безмолвную рассказывали друг другу?

Вареники улыбнулись. Сначала неуверенно, а затем все шире и радостней, а после и вовсе засмеялись. Но я ничуть не обиделся, потому что специально сказал глупость, чтобы прогнать серьезность. Люди называют это «разрядить обстановку», и, хотя у меня были сомнения в том, что обстановка может иметь какой-то разряд, я подумал, что в этом действии, пожалуй, есть некий положительный смысл.

– Нет, – сказала Варя. – Мы просто гадали. Судьба говорит, что у меня чуть-чуть больше шансов, чтобы все прошло нормально. У Ники почти такие же, но все равно, эти «чуть-чуть» могут сыграть свою роль.

– Ну да, ну да, – кивнул я. – Когда сметаны в двух мисках примерно одинаково, лучше выбрать ту, в которой чуть-чуть больше. Кто знает, когда тебе в следующий раз дадут поесть.

– Что-то вроде того, – вновь улыбнулась Ника.

Тем временем вернулся Максим, сопровождаемый капитаном. Тот семенил рядом и торопливо вразумлял:

– Форсунку ту лучше не трогать. Конечно, не должно ничего случиться, но мало ли что. Осмотр я давно уже проводил. Да и лодку гоняют нещадно, то туда плыви, то сюда. Лодка хоть и железная, да износ-то идет… И это, смотри, чтобы сильно долго не простаивала. Не поплывет потом. И с левым боком поосторожней. Это на меня риф как-то налетел… Нет, не я на него, а он на меня. Внезапно вырос, хотя еще вчера его не было.

В этот момент я вспомнил о своих подозрениях насчет капитана и слегка в них укрепился. Мало того, что знаком он с техникой, – а может быть, и с гремлинами! – так еще и шляется где-то под водой постоянно. Запросто может привести за собой тритонов. Либо специально, либо не нарочно. Налетел на них, как риф на него, а потом убежал. А они выследили и решили отомстить…

Сделав мысленную пометку – обязательно как-нибудь в этом разобраться, я все то время, пока Максим ненавязчиво выпроваживал капитана из шлюза, внимательно за ним следил. Мало ли что тот вдруг устроит. Может, диверсию какую-нибудь?

И только когда мы остались одни, я позволил себе успокоиться.

– Ну, готовы? – спросил Макс.

– А почему «готовы»? Варя одна с тобой пойдет, – удивился я внезапному приступу «оглупления» у командира. Может, оно у него волнами идет? Плохо тогда дело. Сейчас бы Максиму лучше вести себя разумно, не абы куда собирается все-таки.

– Но вам-то надо быть готовыми, чтобы нам помогать. Чтобы следить, как мы там. Советовать, консультировать, позвать на помощь, если что. Работа штаба не менее важна, чем тех, кто на передовой.

– Хм, – я потянулся. – Наверное, готовы тогда. Вы только это, постарайтесь там как-нибудь сами, чтобы вас спасать не пришлось.

– Да уж постараемся, – Максим улыбнулся, а затем неожиданно безошибочно повернулся именно к Варе и сказал: – Ну, пошли.

Судя по тому, как он удивился, когда та взяла рюкзак с собранными вещами и гаджетами, Максим попросту угадал, к кому именно обратиться.

А после они ушли без долгих прощаний, просто скрылись в шлюзе, захлопнули за собой люк и все.

«Наверное, так даже лучше, – подумал я. – Не навсегда же уходят. Да и вернутся скоро».

Тем не менее какой-то нехороший комок засел в груди, отчего было гораздо грустнее, чем обычно. Я позволил Нике взять себя на руки, свернулся клубочком и застыл так, размышляя о том, что, прощаясь с Профессором, никакой печали не ощущал. Да и когда прыгнул следом за ним на Базу – не тосковал по домашним. А сейчас вот ниоткуда неожиданная грусть.

– Это потому, что мы команда, – сказала Ника, когда я спросил об этом. – Команда должна быть вместе. Ну, и привыкли друг к другу: все-таки уже многое вместе пережили. Только не надо грустить, все будет хорошо. Когда грустят и боятся, это только притягивает беду.

Я честно пообещал, что не буду грустить, хотя на самом деле все-таки немного продолжал расстраиваться. Но только чуть-чуть.

* * *

Тем временем на подводной лодке Варя и Макс распределяли обязанности. С управлением вполне мог бы управиться и один человек, но, во-первых, так второму будет скучно, а во-вторых, лучше бы подстраховывать друг друга. Мало ли что может произойти, в конце концов.

В итоге решили, что Макс будет управлять и прокладывать курс, а Варя возьмет на себя все остальные приборы, ну, и связь, разумеется. Благодаря полученным от меня небольшим браслетам, которые сестры надели на руки, теперь они могли общаться на расстоянии до десяти километров. Может быть, и больше, но тут я уже никаких гарантий не давал. Зато предел обозначил четко и попросил по возможности за него не заплывать.

«Как будто это от нас зависит!» – сказала в тот момент Варя и улыбнулась, хотя я ничего забавного в словах не нашел. Лодкой же они управляют, а не кто-нибудь еще, так что зависимость очень даже очевидная.

Макс сходил и еще раз проверил, плотно ли задраен люк, отдал команду и начал аккуратно выводить лодку из дока Триллиана. Я подозреваю, что его так и подмывало бросить посудину резко вбок, включить двигатели на предельную мощность и вылететь на полной скорости, но он себя удержал. Во-первых, тогда никто не поверил бы, что они на исследование отправились, а во-вторых, жалобы капитана на состояние лодки произвели впечатление. Было бы очень глупо, не успев отплыть от купола, тут же вернуться из-за поломки.

Сломаться где-нибудь вдалеке тоже не особо весело, да и помощь ждать дольше, но там хотя бы цель миссии поближе. Можно совместить ожидание с переговорами, например.

Впрочем, в любом случае рисковать не стоило.

– Как там остальные? – спросил Максим. – Связь устойчивая?

– Да, даже лучше, чем обычно, – Варя показала на браслет, светившийся ровным зеленым светом. – Ника говорит, у них все хорошо. Поболтали с Варфоломеем и сейчас возвращаются в бунгало. Яшка уже скучает.

– Салага, – Макс усмехнулся. – А ведь если спросить, как вернемся, то скажет, что просто было плохое настроение, вот и все. И ничуточки не скучал.

– Может, и скажет, – Варя пожала плечами. – Только не надо над ним смеяться.

– Я не над ним, я так.

– Ага…

Этот разговор мне пришлось достраивать самостоятельно. Подробности приходилось вытягивать клещами. Макс признался, что почему-то думал, что с одной Варей будет общаться не в пример проще, чем сразу с обеими сестрами. Оказалось, что нет. Куда-то разом с нее слетела вся шутливость и непосредственность. Теперь она, наоборот, была напряженной и как будто повзрослела, даже морщины лоб прочертили.

Выглядело так, словно вместе с сестрой Варя оставила все веселье. Или, быть может, окажись они тут вдвоем, то вели бы себя точно так же? Ему было непонятно, а потому он нервничал сверх обычного.

Впрочем, подобные наблюдения никак не помогали делу, потому Максим постарался их отбросить. Как и учили его в академии – нужно постараться не думать ни о чем, сосредоточиться только на действиях и движениях. Одни инстинкты, а анализ событий происходит где-то глубоко, не забивает голову и выдает лишь результаты.

Справедливости ради, животные никогда не руководствуются одними лишь инстинктами, кроме совсем уж банальных случаев. Мы всегда стараемся оценить ситуацию непредвзято и именно поэтому порой попадаем в капкан дважды или трижды, потому что думаем: уж в этот-то раз все абсолютно по-честному!

– Пойдем кругами, – сказал Макс. – После каждого витка будем увеличивать радиус.

– Хорошо.

Варя подмигнула, как раньше, но тут же вновь вернула на лицо сосредоточенность.

«Неужели переживает, что ничего не получится? – подумал Максим настороженно. – Да ерунда. Все будет хоккей! Пошли на первый виток…»

Однако ни первый, ни несколько последующих витков ничего интересного не принесли. Дно вокруг купола было максимально облагорожено строителями Триллиана. И даже те места, которые на первый взгляд казались естественными, на самом деле были выровнены и даже расчерчены на аккуратные квадраты. В общем, как и на поверхности, на дне морском территория вокруг города мало напоминала природное образование.

Макс видел несколько других лодок, круживших над куполом. Я уже про них знал благодаря приборам – это и были те специалисты, о которых упоминал Валерий Валерьевич. Те, которые пытались искать повреждения, грозящие Триллиану новыми разрушениями.

И они же отвлекали внимание от лодки с нашим ударным отрядом, которая постепенно удалялась все дальше.

* * *

Возможно, Максу было бы проще понять, что же происходит с Варей, если бы он услышал, о чем мы с Никой беседовали в бунгало. Расположившись на полу и разложив перед собой несколько планшетов, мы внимательно их изучали. С каждого экрана на нас смотрели графики и показания приборов, которыми я снабдил Варю. Кроме того, подробно отображалась информация обо всех живых организмах, плавающих вокруг лодки, а то знаю я этого Максима, он о тритонах привык узнавать, когда они у него перед носом вылезают.

Ника сидела, поджав ноги и обхватив колени руками, а я, походив между планшетами, в итоге запрыгнул на кровать и свесился так, чтобы видеть все разом.

– А что ты чувствуешь, когда остаешься одна? – спросил я, когда окончательно понял, что в ближайшее время ничего интересного на экранах планшетов не произойдет.

– Я не остаюсь одна, – Ника чуть улыбнулась. – Мы всегда вместе. Я ведь могу пообщаться с сестрой мысленно.

– Но все равно, когда вы вместе, то вы такие веселые, энергичные… непредсказуемые! А сейчас ты какая-то очень уж спокойная. Или наоборот – напряженная.

– Ну, представь, что у тебя есть хвост… ой, а у тебя же он есть и без представлений. В общем, представь, что твой хвост куда-то делся. И вроде бы вполне можно жить без хвоста, но ведь ты привык, что он всегда рядом. Что им можно помахать, еще что-нибудь сделать… я, честно говоря, не очень представляю, зачем он тебе.

– Для равновесия! – я фыркнул и подумал, что в курс техномагии неплохо бы добавить хоть немного биологии, а то их там понятным вещам не учат даже. – Еще можно им укрываться. Еще гоняться за ним. Еще кого-нибудь дразнить. Много для чего.

– Ну вот. Теперь понимаешь?

Я помолчал немного, подергал хвостом, затем повернулся и внимательно посмотрел на него. Честно говоря, ничего особо не понимал. Ну, хвост и хвост. Есть и есть. Разве можно сравнивать хвост с живым человеком? Мне было не очень понятно, зачем сильно мудрить на этот счет. Можно же вести себя одинаково и рядом с сестрой, и без нее. Вот я же так и делал! Хотя и не очень-то скучал по отсутствию рядом многочисленной родни, на которую уже успел насмотреться на тысячу лет вперед. Тех же Вареников и Макса я уже считал куда роднее: они-то слушали меня и доверяли моим идеям. Не всегда, конечно, но кто в этом мире совершенен?

– Давай тогда пока я буду твоим хвостом? – сказал я, чтобы как-то успокоить Нику. Было непривычно, что она такая грустная. – Давай общаться, как вы обычно общаетесь.

– Как?

– Весело, энергично и непредсказуемо!

– И непредподлежаще!

– Эм… – я на секунду растерялся и чуть было не полез смотреть в справочник, что такое «непреподлежаще». – И непредглаголо!

– Глаголо? Яшка – балаболо!

– Ах ты!

Я разозлился, спрыгнул с дивана и цапнул Нику за палец ноги. Не сильно, а так, чтобы почувствовала. Однако она подхватила меня, прижала к себе и начала тереться лицом о спину, отчего шерсть наэлектризовалась.

Когда Ника наконец-то освободила меня, я выглядел как лохматый комочек. Нахмурившись, фыркнул пару раз и принялся вылизываться.

– Вот, – сказал я, отплевываясь от шерсти. – Ни за что не поверю, что ты так делаешь с сестрой!

– Нет, обычно это она так со мной делает, а тут подвернулся подходящий случай проверить, как оно.

Я поднял глаза на Нику, но, увидев, что та смеется, снова обиженно фыркнул, а затем не выдержал и тоже расхохотался.

Глава 9

Все дальше и дальше удалялась подводная лодка с Максом и Варей от Триллиана. С каждым разом они увеличивали радиус окружности, по которой был проложен курс, но через час «срезали» ее до полуокружности, потому что с севера они начинали приближаться к берегу, а там, разумеется, тритонов встретить трудно. Те предпочитают глубину и удаленность от людей.

Местность вокруг тоже постепенно изменялась: дно все больше и больше покрывали ил и водоросли. Повсюду встречались морские обитатели, которые старались держаться от лодки подальше и, едва завидев ее, бросались в стороны. Лишь полупрозрачные медузы с красноватыми и сиреневыми «юбочками» невозмутимо кочевали мимо, даже не пытаясь укрыться, словно им все было нипочем.

Однако вскоре и в этой картине дикого морского дна наметился пробел. А вернее – пустошь ядовито-зеленого цвета, с проплешинами белых пятен. Повсюду валялись емкости, наполовину занесенные песком, и ничего живого в округе не было. Если бы морское дно было живым, то можно было бы предположить, что у него лишай или же какая-то иная болезнь.

– Ты представляешь, что это такое? – спросил Макс. – По мне, так это какая-то свалка отходов.

– Да, – Варя, помедлив, кивнула. – Причем они уже давно тут лежат. Больше пары месяцев уж точно, иначе бы их так не занесло песком.

– Свяжись с нашими, нужно понять, что это такое. Яшка нам каких-то устройств надавал, быть может, что-нибудь и пригодится.

Естественно, что я это предусмотрел, и лишь врожденная людская неспособность запомнить, что у них под рукой, помешала нашему подводному отряду сразу вспомнить, что им надлежит сделать.

После короткого обмена мысленными сообщениями Варя принялась копаться в рюкзаке с гаджетами. Выудив небольшой плоский прибор, напоминавший хоккейную шайбу, на которую нацепили несколько индикаторов, она взвесила его в руке.

– Нужно приладить эту штуку к прибору для сбора грунта. Только Яшка сказал, что грунт лучше не брать. Мало ли какая там дрянь на самом деле. Просто выстрелить в дно и оставить там, а уж он информацию соберет, проанализирует и нам все расскажет.

– Хорошо, последи пока тут за приборами.

Варя перекинула «шайбу» Максиму, тот сунул ее в карман комбинезона и отправился в исследовательский отсек. Внутри располагались детекторы, счетчики, даже мини-лаборатория для химического анализа, но Макса все это оставило безучастным. Он не знал назначения и половины этих устройств и понадеялся, что то, которое ему нужно, отыщется легко.

Типичное для него поведение, к слову.

И все-таки ему повезло. Прибор для снятия проб грунта представлял собой нечто, похожее на гарпун. А может быть, его и в качестве гарпуна использовали. Кто его знает, чем капитан подлодки занимался в свободное время? Возможно, браконьерствовал или еще чего похуже.

Приладив к стреле «шайбу», Макс нажал рычаг, возле которого кто-то благоразумно подписал «вкл». Прибор зажужжал, защелкал, а затем повернулся вокруг своей оси, и, скользнув в открывшееся сбоку отверстие, стрела унеслась из отсека, а затем бесшумно пронзила воду. На маленьком экранчике, расположенном рядом с лебедкой, было видно, как сначала быстро, а затем все медленнее и медленнее стрела принялась опускаться на дно. Вот она воткнулась в грунт и застыла, в то время как трос безжизненно повис рядом.

Загорелась надпись: «Проба взята». Трос натянулся и принялся автоматически сворачиваться. «Шайба» тоже поехала назад..

– Нет-нет-нет! Ну-ка, стой, раз-два.

Макс повернул рычаг лебедки в обратную сторону, и стрела вновь опустилась. Он поискал кнопку отсоединения троса, но ничего не нашел. Подергал рычаг туда-обратно, надеясь оборвать трос, но крепление было слишком хорошим, и стрела если и поднималась, то вместе с пробой грунта и моим прибором. Хотя и то и другое следовало оставить на дне.

Через десять минут, вместивших в себя аккуратное нажатие всех кнопок и рычагов с последующей отменой, если результат не устраивал, Максим сдался. Управление гарпуном, казавшееся простым на первый взгляд, на поверку оказалось мудреным, с какими-то полурежимами и специальными настройками, в которых Максим, разумеется, не мог разобраться сразу. Думаю, ему понадобилось бы не меньше недели, и то неизвестно чем бы все закончилось. Скорее всего, он бы попросту сломал там все.

– Черт с ним, – пробормотал Макс. – У меня нет времени разбираться, поэтому будем действовать варварскими методами.

Вынув из притороченных к поясу ножен небольшой клинок, наш командир принялся пилить трос. Тот, как назло, попался прочный, из металлизированных нитей, да еще и с защитой от перетирания. Но и нож у Максима был не простой, так что в конечном итоге Макс слегка вспотел, а трос был побежден.

Затем Макс выбрал слабину на лебедке, а остальное выгнал в воду, нажав автоматическую «размотку». На экранчике было видно, как конец троса вылетел в воду. Падая на дно, он закручивался в кольца и так и приземлился возле стрелы. Командир вернулся в рубку, где на него скептически посмотрела Варя.

– Что-то не так? – спросил он. – Я оставил прибор на дне, да и грунт не взял. Какие проблемы?

– Кто-то приближается, – ответила Варя и показала на радар, где, выстроившись клином, стремительно надвигались девять точек…

Максим прошипел сквозь зубы нечто нечленораздельное и бросился к экрану, на который выводилось изображение с камер подводного наблюдения. Первоначально невозможно было понять, кто именно приближается – уж слишком далеко были неизвестные. Макс подозревал, что это тритоны решили наказать чужаков, которые вторглись в их владения, или просто отомстить за тех, кто пострадал в схватке у Триллиана.

С одной стороны, это обнадеживало – как-никак, напали на след «цели», точнее она собиралась напасть, но вот с другой стороны – внезапно выяснилось, что подводная лодка не предназначена для морского сражения. Очень трудно сразу догадаться – город ведь не военный, а научный!

Нет, разумеется, там были буры, чтобы изучать подводный ландшафт, уже использованный гарпун для пробы грунта. Вполне возможно, было и еще что-то, столь же похожее на оружие и так же мало приспособленное для нормального боя.

Макс наверняка с тоскою подумал, что ученым, архитекторам и прочим людям не от мира сего нельзя доверять строить города, пусть даже и подводные. В своем стремлении к рационализму и познанию они забывают о том, что природа по-прежнему таит в себе опасности для человека. Даже если эти опасности и выглядят как нечто мифическое, вроде тех же тритонов, оказавшихся на поверку настоящими. Я, конечно, выдал им разного рода боевые гаджеты, но все они предназначались для прямого боя и не предполагали возможности использования из подводной лодки. Вот только не надо все валить на меня – я тоже своего рода ученый, а вот Максим должен был предусмотреть подобную ситуацию.

Однако вскоре оказалось, что приближается вовсе не морской народ, а кое-кто другой, с кем, впрочем, тоже можно было предположить встречу.

Темные точки еще не успели принять четкую форму, как Варя, пошатнувшись, схватилась вдруг за голову и пробормотала глухим и безжизненным голосом:

– Акулы…

– Что? – Макс недоуменно посмотрел на нее. – Ты уверена?

Но вскоре он и сам убедился: на экранах стало видно, что девять акул, выстроившись клином, движутся прямо к лодке, и скорость рыбин только возрастает. Огромные тупые морды, оскалив зубы, целеустремленно двигались вперед, а хвосты размахивали в такт невидимой мелодии, гнавшей хищников к добыче.

– Кого они ищут? – спросил Макс. – Охотятся, что ли?

– Если и охотятся, то на нас, – глаза Вари потемнели. – Вокруг больше никого живого нет.

– Ну, мы тоже не совсем живые, – иногда командир демонстрировал чудеса логики. – Мы находимся внутри лодки. И не станут же они…

– Станут!

Варя взвизгнула и ухватилась за переборку. Лодка дернулась от сильного удара, ее завертело, как волчок. Железная махина начала опускаться на дно, заваливаясь на бок. Не успевший схватиться за что-нибудь Максим упал, больно ударившись локтями и головой, и зашипел от боли.

– Кажется, они нас хотят отсюда выколупать, – прошептал он. – И я думаю, что у них вполне может получиться.

Камеры смотрели совсем в другую сторону, но на экране радара было видно, как точки синхронно разворачиваются и вновь заходят для атаки.

Последовал новый удар, еще сильнее, чем предыдущий. Варя не удержалась на ногах и тоже рухнула на пол. Максима же ударом подбросило и отшвырнуло к стенке, больно приложив ребрами. Хорошо еще, что ни одно из них не оказалось сломанным, а то плакали все мои усилия. Я ведь так старался командира «подлечить-починить».

– Я сейчас выйду! – крикнул Макс, пытаясь подняться. – Возьму парочку глубинных бомб, которые дал Яшка, и устрою им тут…

– Вряд ли справишься со всеми! Есть идея получше.

Варя, не объясняя, в чем именно эта самая идея состоит, поднялась на четвереньки и, хлопнув в ладоши, с силой опустила – почти вдавила! – руки в пол рубки.

Ладони окутались синеватым свечением. Мигнул свет, затем еще раз, а после и вовсе погас. Макс слышал, как лодка вокруг него ужасно скрипит, словно что-то выворачивало металл наизнанку. Чувствовал, как приходят в движение переборки и железные пластины обшивки. Ничего не видел, но знал, что происходит нечто странное и опасное. Как в детстве, ночью, когда глаза закрыты, но ты четко ощущаешь, как в тишине мир неуловимо меняется.

Максима откинуло от стенки, затем подкинуло в воздух и, едва он успел приземлиться, сгруппировавшись, металл вокруг снова дрогнул и замер. По-прежнему было темно, но вскоре стены вокруг засветились красноватым светом, бледным и мутным, словно в дымовой завесе.

Командир огляделся – Варя неподвижно лежала рядом, свернувшись в комок. Ожидая нового удара, Максим пополз к девушке. Тронув ее за плечо сначала робко, затем потряс, а после перевернул. Грудь Вари вздымалась, пусть и медленно, прощупывался слабый пульс.

– Отлично, – пробормотал Макс. – Идея получше состоит в том, чтобы сделать что-то непонятное, а затем потерять сознание и оставить меня здесь одного?

К слову, сам Максим, гоняясь за гремлинами, постоянно именно так и делал. Впрочем, там все было понятно, и это явно было не «получше», так что тут я, наверное, придираюсь.

Тем не менее, ворчание это было вызвано скорее опасением за здоровье девушки, нежели злостью. Устроив Варю на боку – идеальная поза для почти всех случаев первой помощи, – командир растянул крепления ее комбинезона, чтобы дать возможность свободно дышать. И лишь после этого поднялся и принялся осматриваться.

Рубка изменилась. Ровные стены и потолок вытянулись бугристым куполом, двери исчезли, а поверхность вокруг стала шершавой на ощупь. Приборы тоже куда-то подевались: единственное, что осталось, – руль, регулятор скорости и два монитора. На одном, зеленоватом, виднелся экран радара, а на второй выводилось изображение с камер.

Что первый, что второй монитор показывали, что акулы кружили вокруг, не приближаясь, но и не исчезая. Если бы не некоторые особенности этих морских хищников, которые просто не позволяют им зависать на месте словно вертолетам, Макс бы понял, что они замерли, выжидая.

Тем временем от корабля во все стороны разнесся звук, напоминавший крик пополам со стоном. Максим резко повернулся, думая, что это опять Варя, но девушка лежала недвижимо. А странный полустон все длился и длился, проходя где-то на грани ультразвука. Наконец он утих, и снова все замерло.

С минуту, наверное, ничего не менялось. Максом овладело странное оцепенение, доселе ему незнакомое. Обычно в минуту опасности командир знал, что надо сначала действовать, а потом думать – спасать всех и вся, не забывая о себе любимом, а уже после разбираться, что произошло, как произошло и что бы такого сделать, чтобы не допустить повторения. Сейчас же он просто стоял и смотрел в монитор, а в голове было абсолютно пусто. Рюкзак со снаряжением, которое собрал я, лежал неподалеку, но хватать его, вылезать и показывать акулам, кто здесь хозяин, Максим не торопился, к счастью. Хоть чему-то его научила борьба с гремлинами. Командир чувствовал: что-то должно произойти. Вот-вот. С секунды на секунду.

И на горизонте действительно показались новые точки. Их было не девять, а гораздо больше. К тому же двигались они со всех сторон разом, как показывал радар. Возможно, это было подкрепление для акул, но Макс отчего-то верил, что наоборот.

Варя заворочалась и что-то простонала. Максим отвлекся от экранов, наклонился над девушкой и увидел, что та открыла глаза.

– Что случилось? – спросила она.

– Это ты мне объясни. Сначала говоришь, что у тебя есть идея, затем какой-то синий свет, потом тьма, после – корабль изменился, а ты без сознания…

– Акулы ушли? – прервала его Варя, поморщившись.

– Нет. Кружат здесь неподалеку, будто выжидают. Зато приближается кто-то еще. Пока не понимаю кто.

– Дельфины.

Максим открыл рот, чтобы переспросить, но тут же, видимо, вспомнил, как совсем недавно точно так же переспросил: «Что? Ты уверена?» – и решил, что одного раза на сегодня достаточно. Вместо этого он помог Варе подняться, повернулся к экрану и понял, что девушка снова не ошиблась.

Дельфины не просто приближались, они уже были здесь.

Словно маленькие торпеды носились вокруг акул, отвлекая их. Нападали сразу небольшими группами. Брали хищника в клещи, втыкались с разных сторон им в бока и тут же отскакивали. Возможно, в физической мощи дельфины и уступали хищникам, но вот в ловкости и скоординированности превосходили.

Пока акула бросалась за одним, второй подкрадывался сзади и атаковал. Акула разворачивалась, и он мчался наутек, позволяя собрату воспользоваться тем же приемом – напасть с тыла. Постепенно стая акул разбилась и потеряла строй. Хищники оказались разобщены, и каждый вел бой сразу с несколькими дельфинами. А после разобщения настала очередь и поражения.

Одна за другой акулы падали на дно, истекая кровью. Падали, чтобы больше не подняться. Во всяком случае, Максиму хотелось на это надеяться.

Было видно, что и несколько дельфинов пострадали. Острые зубы хищников исполосовали шкуры защитников лодки в нескольких местах, но раненые дельфины тут же отскакивали в сторону и под охраной своих уцелевших собратьев поднимались к поверхности. Учитывая превосходство в количестве, это не доставляло им особых проблем.

Не прошло и десяти минут, как море вокруг лодки очистилось. Девять акул лежали на дне, а дельфины удалялись, издав на прощание слаженный крик, заставивший корпус лодки вибрировать.

– Они желают нам приятной охоты. Говорят, что не могут здесь долго оставаться, потому что «вода и дно плохое». Как-то так.

Варя уже почти полностью пришла в себя, и только приглядевшись, можно было заметить, что лицо у девушки осунулось, а под глазами залегли темные круги.

– Отлично, – Макс выдохнул. – И все-таки, что ты сделала с лодкой?

– Выйдем наружу, и сам увидишь, – Варя усмехнулась. – Не думаю, что я тебе смогу нормально объяснить. Если просто – я ее слегка переделала.

– Ну, это-то я понял, – пробурчал Максим. – А наружу-то зачем выходить? Вода и дно плохие, разве не ты сказала?

– Сказали дельфины, но это не важно. Нам надо выйти наружу, чтобы посмотреть на одну из этих акул. Я чувствую в них что-то странное. Не могу определить с такого расстояния.

– Понятно. А они точно не…

– Нет. Все мертвы. Все девять, – голос у Вари был под стать словам – глухой, безжизненный и полный тайной злости на нечто, лежавшее вне пределов ее власти.

Макс кивнул, подтянул поближе рюкзак и принялся ковыряться внутри в поисках «жабр». В лодке был и акваланг, не стоило тратить редкий прибор на небольшую прогулку под водой, но, думаю, Максим не знал, где теперь тот акваланг искать в переделанной рубке, да и несмотря на то, что акулы ушли, ему хотелось быть мобильным, не таская тяжелый баллон за спиной. Неизвестно, какие еще сюрпризы таит море.

* * *

Пока Макс и Варя собирались выбраться из лодки, мы с Никой неожиданно поняли, что столкнулись с проблемой. Мало того, что какое-то время девушка никак не могла связаться с сестрой, а когда получилось, та отделалась лишь коротким: «Не время». Вдобавок подводная лодка пропала с экрана, хотя я постарался настроить приборы так, чтобы они улавливали сигнал и за несколько сотен километров.

– Этого не может быть, – я ходил вокруг планшета, пытаясь что-нибудь сделать.

Все усилия, тем не менее, оказывались тщетны. Экран показывал панораму морского дна, странное пятно, по которому собирал информацию зонд, выпущенный Максом, но самой лодки не было. На карте вообще не было ничего хотя бы отдаленно ее напоминавшего. Впрочем, если верить все тому же зонду, вокруг него что-то происходило. Завихрения на морском дне явно указывали на то, что рядом кто-то активно перемещается. Вдобавок, удалось засечь сигнал высокой частоты, напоминавший тот, которым дельфины призывают друг друга на помощь.

Ника смотрела на меня, хмурясь, а потом, видимо не выдержав, выглянула во двор. Варфоломей деловито подстригал изгородь возле их окна, хотя та была безукоризненно ровной. А вот цветочный куст на клумбе метрах в пятидесяти от бунгало почти умолял о том, чтобы быть подстриженным. Увидь его архитектор, садовнику бы не поздоровилось.

– Что-нибудь получилось? – спросила Ника, продолжая наблюдать в окно за садовником.

– Нет! – я фыркнул. – Кроме того, что я ничего не понимаю! Мне хочется сделать то, за что я всегда насмехался над другими, – взять этот планшет и хорошенько его потрясти, а лучше даже ударить обо что-нибудь, чтобы оно наконец заработало.

– И что же мешает?

– У меня слишком маленькие лапы, да и сил не хватит!

Ника против воли усмехнулась. Я не пытался специально ее развеселить, но в свете последних событий, разговоров о хвостах и прочем стоит вывести новый кошачье-человеческий закон – грустным одновременно может быть только кто-то один, кот или человек.

– О! Теперь я даже рад, что их там нет, – пробурчал я спустя некоторое время, за которое садовник обкорнал одну сторону изгороди и приступил к другой, которую обстриг буквально минуту назад.

Ника отвернулась, успев краем глаза заметить, как Варфоломей вроде бы ненароком бросил взгляд на окно, а затем повернулся к ним спиной. Я между тем был не на шутку взволнован и уже собирался поделиться своими догадками, когда Нику настиг зов сестры.

– У них все в порядке, – сказала девушка спустя пару секунд. – Варя только что сообщила.

– Хорошо, что в порядке, – я продолжал хмуриться. – Мой анализирующий прибор говорит, что там как будто испытывали все отравляющие вещества разом. Токсичность, радиоактивность, заражение грунта, заражение воды… в общем, словно это какой-то полигон.

– Кому бы такое понадобилось? Явно не тритонам, они и слов-то таких не знают.

– Да… Ах ты ж кошкин дом!

Я подскочил к планшету, склонился над ним и принялся колдовать. В результате через пару секунд изображение увеличилось, и стали видны две синие точки, которые появились словно из ниоткуда. Во всяком случае, ни одного зеленого кружка – так изображалась лодка, пока мы ее не потеряли из виду, – не было.

– Они вышли из лодки, да?

– Да! И там это треклятое заражение повсюду.

– Не волнуйся, Варя сможет от него защититься. И даже защитит Макса. Правда, ненадолго.

– Ну, тогда будем надеяться, что они успеют.

Ника только кивнула. Сидя здесь, под защитой купола Триллиана, нам ничего другого и не оставалось – только надеяться.

* * *

Макс и Варя действительно выбрались из лодки, погрузившись в воду. Как они потом рассказали, ощущения от накладных жабр были необычными: мало того, что они крепились не только к шее, но и к тыльной стороне ладоней, что оказалось кстати, учитывая крепкий воротник гидрокостюма, так еще их использование сопровождала легкая щекотка, благодаря чему руки зудели и постоянно хотелось их расчесать. Инструкция же, которую я им заботливо оставил, настоятельно советовала этого не делать ни в коем случае.

А зудело страшно. Фактически, последний раз подобные ощущения Максим испытывал только в тот раз, когда сдавал экзамен по высвобождению из веревок, и у него, едва только преподаватели затянули путы, зачесался нос. Потому первым делом, избавившись от узлов, Макс не бросился разминировать муляж бомбы, как того требовало задание, а принялся яростно скрести нос, едва ли не постанывая от облегчения. За это инструктор прозвал Максима носачом, и прозвище еще долго преследовало отличника и просто хорошего человека.

История вполне в духе Макса.

Впрочем, едва командир обернулся, чтобы посмотреть, во что в итоге превратилась лодка, разом пропали и зуд в руках, и воспоминания об обидном прозвище.

Неподвижно застыв в воде, перед Максом высился гигантский дельфин. Он был почти как настоящий, и только приглядевшись, можно было заметить, что сделан он из металла. Перспектива скрадывала его истинный размер, но через несколько секунд приходило понимание – настоящий исполин. Макс и Варя только что выплыли из его глотки, широко загребая, даже протискиваться не пришлось.

«Хорошо хоть, не откуда-то еще выплыли», – усмехнулся Макс. Первоначальный шок от увиденного у него прошел, точно так же, как и вовремя погашенное желание открыть рот от удивления. Наглотался бы воды да пошел на дно или, наоборот, бросился бы к поверхности. От чего быстрее потеряешь сознание – от набранной в легкие воды или от кессонной болезни, – мог бы узнать на собственном опыте!

Обернувшись, чтобы посмотреть на Варю, командир заметил, что его окутало голубоватое свечение, как, собственно, и саму девушку. Максим, разумеется, не сразу сообразил, что таким образом Варя защищает его от зараженной воды. Пришлось ей кое-как жестами объяснить, пока до него наконец-таки дошло.

Вот же упрямый человек! Все ему надо знать, хотя в тот момент были дела и поважней.

Макс кивнул, в свою очередь показал жестами на ближайшую мертвую акулу, дождался ответного кивка и поплыл к безжизненному хищнику. Оборачиваясь, он заметил, что Варя движется медленно, словно бы ее тормозит неизвестный груз. Все-таки командир оказался не совсем безнадежен и догадался, что девушка еще не пришла в себя от недавнего колдовства, да и сейчас поддерживала защитное заклинание, Максим перестал торопиться и двигался спокойно, не давая себя нагнать, но и не вырываясь далеко вперед.

Достигнув акулы, он застыл в нерешительности, но сообразил, что враг уже никакой опасности не представляет. Подплыв ближе, Макс аккуратно провел по зубам хищника, ожидая, что вот-вот захлопнется пасть, но ничего не произошло. Затем он внимательно осмотрел шкуру, но и после не обнаружил ничего странного. Обернувшись, Максим увидел, что Варя уже рядом.

Девушка показала, что акулу надо перевернуть. Едва это было сделано и белое брюхо оказалось прямо перед их глазами, она отстегнула нож от пояса и протянула Максу. Объяснять, что именно нужно сделать, не требовалось.

Максим вонзил нож в брюхо и, наблюдая, как поднимаются кровавые потоки, прорезал небольшое, длиной сантиметров в тридцать, отверстие.

Варя засунула руку в брюхо хищника, что-то там поискала с закрытыми глазами, а затем резко выдернула зажатый кулак. Помимо этого брюхо исторгло новый кровавый всплеск, в котором виднелись какие-то непонятные сгустки и частички. Макс предпочел не задумываться, было ли это частью внутренностей акулы или же остатки непереваренной пищи. Догадываюсь, что Варя переносила происходящее куда спокойней.

Девушка раскрыла кулак и показала Максу то, что она нашла в брюхе хищника. Это был небольшой металлический шарик с иголочками по всей поверхности. Крохотный светодиод, затерявшийся среди них, был безжизненно серым. Как ни странно, но Максим сообразил, что именно этот шар и «командовал» акулой. Теперь не оставалось никаких сомнений, что произошедшее минутами ранее – дело рук отнюдь не тритонов. Морской народ вряд ли бы стал использовать технологии, судя по сведениям в информатории Базы. Значит, либо дело не в тритонах, а в «третьей силе», до сих пор неизвестной, либо тритонам в их вражде кто-то активно помогает, и этот «кто-то» – отнюдь не гремлины. Те могли только разрушать и переделывать что-то под свои нужды, а здесь была видна рука существ более подкованных и, главное, расчетливых.

Тем временем Варя потянула Максима за плечо, показывая, что пора возвращаться. То, что они хотели найти, уже обнаружено. Он кивнул и поплыл вместе с девушкой к глотке гигантского дельфина. Зрелище металлического колосса вновь привлекло его внимание и показалось донельзя внушительным. Казалось невероятным, что это под силу такой хрупкой девушке. Впрочем, столько всего произошло в последнее время из того, что могло бы показаться невероятным, что пора бы уже было привыкнуть.

Подплывая к дельфину, Макс заметил, что свечение вокруг начало слабеть, а едва они скользнули в глотку и выбрались туда, где вода доходила лишь до пояса, как оно полностью пропало. Варя пошатнулась, и Максим придержал ее, чтобы не упала.

– Спасибо, – сказала девушка.

– Тебе спасибо. Я так понял, водичка там не целебная?

– Мертвая вода. Совсем мертвая…

Максим кивнул и, по-прежнему придерживая Варю, двинулся вместе с ней дальше, туда, где располагалась измененная рубка. По странному стечению обстоятельств никакой камеры декомпрессии не понадобилось, но Макс списал это на особенность строения лодки-дельфина. Впрочем, я тоже склонен предполагать, что без волшебства тут не обошлось.

Зайдя внутрь, командир оставил Варю приводить себя в порядок, а сам с небывалым наслаждением сдернул с рук искусственные жабры. Я предупреждал, что они одноразовые, а потому положил им не два, а четыре комплекта. Видимо, следующий выход из лодки должен был оказаться последним, если только им не посчастливится все-таки найти затерявшийся в недрах железного дельфина акваланг. Кто знает, может быть, он сейчас спокойненько себе лежит где-нибудь в заднем плавнике…

– Что будем делать дальше? – спросил Максим. – Вернемся, отдадим Яшке эту штуку, которая была в акуле, и пусть он ищет, откуда она взялась?

– Нет, – Варя покачала головой. – Надо с ними посоветоваться – это точно, но необходимо плыть дальше. Морской народ уже где-то рядом. Я это чувствую. Можно будет порасспрашивать рыб. Может быть, они подскажут.

– Рыб?! Они же не говорят.

– Не обязательно общаться словами, – Варя улыбнулась. – Мы с тобой только что прекрасно понимали жесты друг друга. Да и с сестрой я разговариваю, не произнося ни слова. Доверься мне.

Максим хотел возразить, что полагаться на рыб – это какая-то ерунда. Дельфины – еще туда-сюда, все-таки млекопитающие, высший вид, развитый для животных интеллект и все такое, но вот рыбешки с их глупыми хлопающими глазами и вечно разинутыми ртами… куда это годится?

Однако вместо этого он замолчал. Варя уже сегодня доказала, что в текущей ситуации ощущает себя, как рыба в воде, – пусть этому выражению и недоставало оригинальности, учитывая обстановку. А вот сам Максим больше походил на рыбешку, которую вынесло на берег. Вроде бы она что-то и может, но для этого ей надо сначала оказаться в привычной стихии. Честно признаюсь, что в той ситуации я вряд ли бы повел себя столь же сдержанно.

* * *

Едва только Ника сообщила мне, что все в порядке и Варя с Максом уже на лодке, как к нам пришел Влад. Я едва успел закидать планшеты каким-то хламом и взгромоздиться сверху, словно в котячьем гнездышке. Влад зашел в комнату, постоял у косяка двери, побарабанил по нему пальцами, а затем спросил у Ники:

– И где они?

– Кто?

– Твоя сестра и Максим. Они пропали.

– Как?!

Справедливости ради, удивление вышло у Ники неподдельным. Должно быть, ей не раз и не два приходилось в своей жизни изображать подобное. Скорее всего, учитывая характер сестер, это было связано с какими-нибудь проделками. Я живо представил себе их, застывших перед строгим взглядом взрослых и с искренним изумлением в глазах. Что-нибудь вроде: «Пропали сладости? Да вы что! Как такое могло произойти?!»

Едва удержавшись, чтобы не захихикать, я зарылся поглубже в тряпки, делая вид, что играю со шнурком Вариной кофты. Однако краем глаза продолжал наблюдать за Владом.

Тот нахмурился, некоторое время смотрел на Нику, а потом прошел в комнату и сел на кровать, хотя никто ему не предлагал зайти, выпить чаю или что там еще полагалось по законам человеческого гостеприимства.

– Для тебя ведь не будет неожиданностью, что все подводные лодки оснащены датчиками движения? Чтобы всегда знать, кто где находится. Чтобы прийти на помощь. Чтобы не допустить кражи. И прочее в таком же духе.

– Не будет, – Ника покачала головой.

– Так вот, сейчас лодка, на которой отправились Максим с твоей сестрой, пропала. Мы не можем обнаружить ее на экране радара. А на радиосвязь никто не отзывается. Как будто лодка просто-напросто исчезла. Я-то думал, что ты кое-что знаешь об этом, но, видимо, ошибался.

– Это точно. Я не представляю, как такое произошло.

«Мудро, – подумал я. – Ника не сказала: «Я не знаю, где они». А всего лишь «Я не представляю, как такое произошло». Я вот тоже не представляю, как лодка исчезла с экрана, но вот где они, сказать могу». Я заворочался в тряпках, попутно проверяя, не выглядывает ли где-нибудь краешек планшета. Влад, конечно, уделял мне минимум внимания, как и все люди, но если он подозревал в чем-то Вареников, то мог быть настороже.

– Не представляешь… – наш нежданный гость вздохнул. – Жаль. Очень-очень жаль. Тогда, думаю, тебе надо начать волноваться. Когда какая-нибудь из лодок освободится, я пошлю людей, чтобы они проверили то место, где их видели в последний раз. Но пока я предполагаю, что их поймали те, кто напал на Триллиан.

– Но зачем?

– Отомстить. Или выпытать что-нибудь интересное. Или просто убить. Кто знает, как ведут себя террористы.

– Да уж…

Ника тоже присела на кровать. Теперь она казалась не столько удивленной, сколько взволнованной и печальной. Влад некоторое время смотрел на нее, затем неловко сжал плечо девушки в попытке утешить. Поднялся и двинулся к двери, бросив на прощание:

– Я сказал, что надо волноваться, но пока рано расстраиваться. Возможно, это просто сбой оборудования.

Когда он вышел из комнаты, Ника некоторое время просидела на одном месте, словно действительно была расстроена. Я уже собирался спросить, что произошло, но девушка бросила предостерегающий взгляд.

Лишь спустя минуту она расслабилась, и тут же за окном послышался недовольный возглас Влада:

– Чем тебе досадили эти кусты, что ты их уже полчаса стрижешь? Заняться больше нечем?

– У меня был перерыв, я возвращался и тут решил слегка подровнять…

– Иди ровняй в другом месте!

Дальше недовольное бурчание Варфоломея и гневные тирады Влада начали удаляться, а после и вовсе стали неразличимы. Я открыл было рот, затем закрыл, склонил голову набок и задумался.

Получалось, что Влад стоял за дверью и подслушивал. Пытался что-то разузнать. Должно быть, Ника слышала или чувствовала его присутствие, а потому продолжала сохранять скорбный вид. Интересно, Влад подозревает нас в чем-то или пытается понять, что мы узнали? Да, и действительно, что же так долго здесь делал Варфоломей? Я посмотрел на Нику. Видимо, вопрос столь отчетливо читался в моих глазах, что она поняла его и без слов. А возможно, уловила настроение. Как бы то ни было, но она лишь пожала плечами и сказала:

– Такие вот дела, представляешь?

Подумав, я в ответ кивнул. Представлять – представлял, но не понимал совершенно!

* * *

В итоге наши подводники действительно поплыли за рыбами. Вернее, за одной из них.

Варя некоторое время провела, закрыв глаза и прижав руки к вискам, пока Макс проверял снаряжение. На всякий случай он решил держать все под рукой и распихал по карманам то, что могло пригодиться: еще один комплект искусственных жабр, глубоководные гранаты, маленькие камеры-наблюдатели, замаскированные под морских коньков, пару ножей, один из которых был с сервоприводом, заставляющим лезвие вращаться. Неплохое оружие, если надо кого-нибудь выпотрошить, но Максим надеялся, что до этого не дойдет. Ему хватило вида крови, вырывающейся из брюха акулы.

Как он потом рассказал, в военной академии их тренировали, используя самую настоящую кровь, чтобы они привыкли к запаху, виду и собственным ощущениям. Но тогда, каким бы глубоким ни было погружение в задание, все-таки оставалась подспудная мысль, что это всего лишь тренировка, и пускай кровь настоящая, но само ее появление носит искусственный характер.

В настоящей жизни все оказалось куда более неприятным на вид. Да и я, признаюсь, хоть и кот – за свою жизнь не поймал ни одной мыши. Вот совершенно не представляю, что с ними потом делать. Придушить и съесть? Фу, мерзость какая! Век прогресса наступил вовсе не затем, чтобы мы, задрав хвост, бросались на грызунов! Пока Макс размышлял в схожем духе, Варя резко встала, схватилась за штурвал, и, набрав скорость, гигантский металлический дельфин помчался в направлении, известном лишь девушке.

Чуть позже, когда дно под лодкой приобрело нормальный вид и зараженное пятно осталось позади, в экранах монитора стало видно белугу. Огромная рыбина застыла на месте, словно поджидала кого-то. Стоило появиться гигантскому дельфину, как она встрепенулась и помчалась вперед, указывая дорогу.

– Как ты сумела ее уговорить? – спросил Макс.

– Просто попросила. Их так редко о чем-нибудь просят, что им это очень приятно.

– А откуда мы знаем, что она не заведет нас в ловушку?

– Ниоткуда, – Варя чуть улыбнулась уголками губ. – Но даже если это будет ловушка, то ты же во всеоружии, чего нам бояться?

– Нет, я-то, конечно, справлюсь, но…

Макс осекся, поняв, что девушка его подначивает. Хмыкнув, он начал подыскивать достойный ответ, чтобы оставить последнее слово за собой, но не успел.

На горизонте появился город.

Поскольку я там лично не был, а снимков сделать эти горе-исследователи, разумеется, не догадались, придется рассказывать с чужих слов. Пересказывать пересказанное – то еще развлечение! Город тритонов не был похож на Триллиан с его искусственной красотой, которая была продумана и расчерчена заранее. Не походил он и на наземные города, которые разрастались вкривь и вкось, как получится, напоминая собой жидкость, растекающуюся во все стороны и заполняющую пустоты. Город морского народа был, как и сам народ, частью природы.

В сплетении рифов и скальных нагромождений дна виднелись проходы. То тут, то там сновали мужчины и женщины с хвостовым плавником вместо ног. Рыбы, осьминоги, крабы и иные морские существа были здесь же, рядом. При этом стоило лишь посмотреть чуть в сторону, отвлечься от этого движения, и нужно было прикладывать новые усилия, чтобы вычленить город из окружающего пейзажа. Фактически, все было подчинено некоему распорядку, надиктованному, должно быть, самой природой для наиболее рационального использования имеющегося ландшафта. В общем, все было сделано единственно правильным способом.

– Думаю, нам будет нелегко подкрасться незамеченными, – пробормотал Максим. – Мы выскочили прямо на них.

– Расслабься, нас заметили минуты две назад.

Варя потянула нос дельфина вверх, и стало видно, что над морским городом нависло огромное чудовище с щупальцами и конусообразным телом и клювом. Один глаз его был закрыт, а второй открыт ровно наполовину и смотрел прямо на пришельцев.

Максим сглотнул, еще раз ощупал все оружие, что у него было, и почувствовал себя на редкость беззащитным. Даже корпус лодки вряд ли бы выдержал пожатие щупалец этого гиганта. Хорошо, что тритоны напали на Триллиан сами. Если бы пришло такое чудовище, то… то даже страшно представить, что бы тогда произошло.

Тем не менее, если командир с Варей намеревались действительно во всем разобраться, было необходимо выйти и поговорить с морским народом. Хотелось верить, что их хотя бы выслушают, прежде чем монстр решит поохотиться.

Глава 10

Когда Макс и Варя нацепили искусственные жабры и, преодолев страх перед монстром, выплыли в море, они смогли по-настоящему оценить, насколько гигантским выглядело чудовище, зависшее над городом тритонов. А поскольку сравнение невозможно без какой-либо меры, единственным, что приходило на ум, был Триллиан.

Монстр оказался размером с треть подводного города, если не с половину. Если бы он вздумал окутать купол, то наверняка закрыл бы его едва ли не полностью. Должно быть, именно так морской народ и скрывался. Когда возникает опасность, монстр попросту прячет город, чтобы его невозможно было обнаружить. А учитывая, что окрас чудовища по цвету совпадает с морским дном… его попросту не замечают. Думают, здесь скала подводная. И все.

Однако эти догадки, которые я потом озвучил, никак не помогли бы нашим подводникам пройти мимо монстра незамеченными. А меж тем горе-спецагенты медленно, но верно приближались к городу. И вскоре проблема «избежать чудовища» должна была встать перед ними в полный рост.

Хотя, по правде говоря, встала она еще раньше.

Максим не успел доплыть примерно с полкилометра до наблюдавших за ними тритонов, как его нагнала Варя. Девушка схватила Макса за ногу, а когда он попробовал вырваться, приложила палец к губам и показала на дно чуть впереди.

Командир не стал возмущаться и попробовал обнаружить, что же так привлекло внимание девушки. Поначалу ничего не было видно, но чуть позже он заметил смутный, заросший илом орнамент, тянувшийся вокруг морского города. Максим знаками показал Варе, что увидел, и начал спускаться ниже, пытаясь рассмотреть, что же там такое.

Больше всего это напоминало наскальные рисунки. Схематичные фигуры, описывающие некое действо. Каждая была вписана в подобие круга, смыкавшегося цепочкой с остальными. Через некоторый промежуток обнаружился пустой, ничем не занятый круг, а затем вновь последовала исходная комбинация. Всего символов было не больше одиннадцати, но Макс смог истолковать только один из них, где был изображен тот самый гигантский монстр. Даже схематичное изображение выглядело опасным. Пока командир занимался попытками растолковать увиденное, Варя решила действовать. Правую руку девушки окутало уже знакомое синеватое свечение, а левую она прижала к виску. Водя светящимися пальцами по рисунку и подолгу останавливаясь на каждом символе, девушка закрыла глаза, и тут даже Максим догадался, что она передает изображение в Триллиан.

Ну, разумеется! У нас компьютеры, информаторий Базы и прочее. Когда возникает проблема, всегда лучше обращаться к тому, у кого больше шансов с ней справиться. Не всегда получается так сделать, но это уже другой вопрос.

Максу же оставалось просто ждать. Если бы им действительно было необходимо как можно скорее попасть внутрь, стоило попытаться обмануть чудовище или хотя бы отвлечь – до тех пор, пока они не скроются в каком-нибудь гроте, видневшемся впереди. Но пока время позволяло, стоило повременить.

В конце концов, совершить безрассудный поступок всегда успеется.

* * *

Тем временем в Триллиане Ника, прижав правую руку к виску, левой рисовала символы на планшете. Закончив с одним, она некоторое время изучала его внимательно, сверяясь с помощью сестры с оригиналом, находившимся далеко отсюда, а после сохраняла рисунок и переходила к следующему. Я вертелся рядом, испытывая возбуждение пополам с нетерпением. Ужасно хотелось поскорее приступить к решению загадки. Наверняка так же было и с гремлинами, когда они обнаружили сундучок с котом Шредингера. Кроме того, едва только Ника сказала, что сейчас понадобится моя помощь, я разом преисполнился важности и наконец-то почувствовал себя в своей тарелке. До этого момента, когда все мое участие сводилось к наблюдению за парой точек на планшете, я изнывал от безделья и непричастности к происходящему. И вот все-таки выпала возможность продемонстрировать еще раз всем остальным, во-первых, собственную гениальность, а во-вторых – полезность техники, которая у меня была.

Справедливости ради, полезность жабр я уже доказал, но это было все же чересчур мелко, а кроме того – слишком очевидно.

Наконец Ника закончила, тяжело вздохнула и, поднявшись с пола, тут же рухнула на кровать.

– Все, теперь твоя очередь, – сказала она. – Что-то, несмотря на твои приборы, связываться с сестрой тем труднее, чем больше расстояние между нами.

В другой момент я обязательно фыркнул бы и закатил лекцию о том, что все совершенно логично, что любое излучение – магическое оно там или телепатическое – с расстоянием слабеет. И что, если бы не мои приборы, они вообще бы не смогли друг с другом связаться, и не надо тут обвинять меня в том, о чем я и без того предупреждал!

Но сейчас куда важнее было изучить символы, потому я смолчал и, запустив программу распознавания, отправил знаки в гигантский поисковик информатория, в котором имелась база данных всех известных на сегодняшний момент языков. Благодаря Профессору, который, как известно, слыл полиглотом – этот пункт был выделен в инструкции жирным шрифтом, – тут были не только людские языки, но и наречия всякого рода нечисти, нежити и иных волшебных существ.

Программа работала минут пять, за время которых Ника так и лежала на кровати с закрытыми глазами и тяжело дышала, а я ходил кругами над планшетом и заглядывал то с одной стороны, то с другой, как будто это могло что-то изменить.

Наконец появилось сообщение: «Анализ закончен» – и на экране высветилось сразу несколько вариантов.

– Гм-гм, – пробормотал я. – Очень и очень странно.

– Что такое? – спросила Ника, не поднимаясь. – Не получилось?

– Получилось. Но очень странно, говорю же. Программа сообщает, что эти символы в точности не повторяют ни один из известных языков, но разные части похожи на разные языки. Имеется три варианта перевода. Первый – вам нужно приготовить дар для того, кто стережет. Второй – вас нужно подготовить к тому, кто стережет. Третий – вам нужно стеречь того, кто готовит.

– И что думаешь?

– Ну, мне кажется, очевидно: есть некая взаимосвязь между «готовить» и «стережет»…

– Поразительно!

Ника фыркнула не хуже, чем мог бы я, а затем, перевернувшись на живот, свесилась с кровати и посмотрела на планшет.

– Думаю, что нужен первый вариант. Они должны сделать подарок гигантскому монстру, а он их пропустит. Так всегда делают в сказках.

– Мы не в сказке, – напомнил я.

– Ну да, ну да, говорящий котик, – Ника насмешливо посмотрела на меня. – Еще скажи, что люди не могут дышать в воде, а подводных городов не существует. Ясно же, что законы обычной логики не подходят.

Я задумался. В словах Ники было кое-что разумное. Действительно, в сказках нужно было подарить что-нибудь охраннику или как-то помочь ему, а затем он пропускал героев. Но ведь в сказках и было всегда кое-что еще. А что, если…

– А что, если все три варианта правильные? – выпалил я. – Что, если нужно выполнить три действия? Это ведь тоже подходит для сказок?

Теперь пришел очередь Ники задуматься. И, судя по тому, что она приложила руку к виску, она подключила к размышлению еще и сестру.

– Пожалуй, ты прав, – наконец сказала она. – Три действия – это очень логично для сказки. Но что конкретно они означают, ты понимаешь?

– Пока нет, – вздохнул я. – Вот тут придется разбираться вместе. Я же не вижу то, что видят они.

– Ну тогда давай разбираться.

Ника еще раз вздохнула, вновь закрыла глаза и сосредоточилась на том, чтобы связаться с сестрой. Нам нужно было больше информации.

* * *

Время тянулось медленно. Подводный отряд спецагентов, состоящий из командира-выпускника и недоучившегося техномага – или техномагессы? техномагини? в общем, половины Вареников, – нервничал.

Нервировал монстр, продолжавший смотреть одним полуприкрытым глазом так, что казалось, будто глядит прямо в лицо будущим жертвам, как бы они ни отворачивались. Нервировали замершие вдалеке тритоны, также не сводившие взгляд с нежданных пришельцев. Нервировало и молчание, нарушаемое лишь приглушенными звуками. Максим, как выяснилось, подобные звуки последний раз слышал еще в детстве, когда в ванне играл в «Подводную одиссею команды Кусто». Но тогда пространство вокруг было ограничено кафельными стенками, а теперь всюду, куда ни посмотри, – огромное дно, терявшееся в мутной воде, как в тумане.

Варя продолжала общаться с сестрой, но время шло и шло, а ничего не менялось. Максим, не любивший ждать, если только не было возможности подремать в это время, уже начинал изнывать от нетерпения. Начинало казаться, что попытка прорваться мимо монстра окажется куда полезнее – а главное, интереснее. А если ничего и не получится – что ж, по крайней мере все произойдет быстро!

Можно подумать, встреча с гремлинами так его ничему и не научила. К тому же, если собираешься прорываться, то делай это сразу, а если нет – изволь подготовить нормальный план!

Наконец Варя постучала Макса по руке, привлекая внимание. Затем провела по надписи пальцем и тут же быстро вывела кое-что на песчаном дне. Вода быстро стирала следы, так что получалось читать только по одной букве, но Максим довольно скоро к этому приспособился, так что уже со второй попытки понял, что пытается сказать девушка, – «Три варианта».

Представляю, как он скривился. Уже настроился действовать, а тут ему предлагали делать то, в чем Максим никогда не был силен, – решать загадки.

Тем не менее, несмотря на недовольство, он точно так же, как и Варя, вывел на песке: «Какие?»

«Похожие. М.б. послед. дейст-й».

Варя начала сокращать слова. Максим понимал, но не сразу. Было бы проще, если бы сестры могли общаться мысленно не только друг с другом, но еще и с кем-нибудь из окружающих. Максим вроде даже попробовал сосредоточиться и передать мысль об этом Варе, но кроме недоуменного взгляда девушки в ответ на его выпученные глаза ничего не дождался.

«Какие?» – еще раз вывел он.

«Подарок», – девушка указала на монстра.

Подозреваю, что Максим подумал, что это такая неудачная шутка. Затем решил, что над ним просто издеваются. А после порадовался, что вода вокруг мешала им разговаривать нормально. Иначе он бы уже разразился тирадой о том, что за бред несет Варя. Однако, как только первое недовольство схлынуло, он все же понял логику, как и я, в тот момент, когда разговаривал с Никой. Подарок, чтобы пройти, – почему бы и нет, в конце концов. Вот только что же подарить этакой громадине?

Макс критическим взором осмотрел все вокруг.

Ракушки разных размеров и цветов. Из них, конечно, можно попробовать сделать ожерелье или еще какое-нибудь украшение, но сомнительно, что монстру оно понадобится.

Камни в огромных количествах и размерах – он и сам их возьмет, если потребуется.

Подводная лодка-дельфин? Парочка глубинных бомб или нож в брюхо? Последнее Максим подарил бы с удовольствием, но вероятность того, что требуется именно это, была крайне мала. Кроме того, надпись выглядела древней. Тогда и бомб-то никаких не существовало.

Кстати о надписи…

Макс еще раз взглянул на рисунки, а затем его озарило (бывает с ним иногда, знаете ли). Приглядевшись, он заметил, что еще один из символов, помимо того, который про монстра, кое на что похож. Кое-что, что Макс видел здесь и совсем недавно. Вновь найдя взглядом этот предмет, командир, не объясняя своих действий – типичное для него поведение, – кинулся к подводной скале, высившейся неподалеку.

У ее основания, раскинувшись во все стороны, прижилась гигантская колония красных водорослей, скрепленная каким-то материалом в подобие большой кляксы. Макс не слишком сильно разбирался в ботанике, а тем более подводной, чтобы пытаться понять, как же так получилось. Ему хватило и того, что водоросль эта, имевшая округлый вид, была похожа на один из рисунков с пиктограмм морского народа.

Попробовав оторвать «кляксу», Максим обнаружил, что водоросль крепко держится за камень. Вытащив нож, он аккуратно отрезал низ растения. Стебель под лезвием крошился каменной крошкой, напоминавшей известняк, и в итоге Макс стал обладателем предмета, похожего на «гигантский красный морской лопух». Впрочем, главным в этой только что выдуманной формулировке было именно последнее слово.

Вернувшись к Варе, командир, по ее словам, гордо продемонстрировал добычу, однако девушка не выказала должного энтузиазма. Наоборот, в глазах ее Максим разобрал недоумение пополам с озабоченностью, как будто она всерьез раздумывала, нет ли где-нибудь рядом отделения подводной психиатрии. Такового, к счастью, не оказалось.

Макс тем временем положил растение перед пиктограммами, затем указал на одну из них, а после перевел палец на принесенное растение. Снова повернулся к Варе, опять наткнулся на удивленный взгляд и уже собрался было повторить, но тут наконец-то девушка поняла.

Она подплыла ближе к Максиму, изучила то, что он принес, а затем медленно кивнула и прижала ладонь к виску, передавая послание сестре. Может быть, советовалась с ней, а может быть, просто сообщала, что есть некая зацепка.

Макс же, несмотря на то, что сделал первый шаг к разгадке, по-прежнему не понимал, куда же это все их в итоге приведет.

* * *

В следующий час действо перед границей, защищавшей морской народ, напоминало сборы в отпуск или попытку подготовиться к очень важному мероприятию – в общем, ту самую ситуацию, когда человек не очень понимает, что в итоге ему понадобится, и, бродя по дому, собирает вещи одну за другой, чтобы затем вывалить их на пол перед чемоданом.

Вещи все как на подбор разные, каждая со своим предназначением, и если для некоторых понятны ситуации, когда же их необходимо использовать, то для многих это продолжает оставаться загадкой. Человек смотрит непонимающе, берет то одну, то другую, сортирует по разным кучкам. Затем окидывает взглядом эти кучки, внимательно изучает чемодан, прикидывая: влезет или нет? А после, вздохнув, разбрасывает эти кучи и начинает собирать новые, потому что вспомнил о каком-нибудь важном обстоятельстве или точно понял, что ни в какие ворота собранное не лезет, а уж в чемодан – тем более.

И если Максим с Варей в основном занимались тем, что пытались собрать все воедино, то далеко от них, в Триллиане, задерганный и усталый котенок вместе с не менее усталой девушкой строили предположения, что же еще может означать та или иная пиктограмма. И пересылали эти версии людям на морском дне, чтобы они осмотрелись вокруг и попробовали найти нечто похожее.

Естественно, что задерганный и усталый я был еще и потому, что очень хотелось оказаться там, на месте, и своими глазами увидеть все имеющееся, а не пользоваться «глухим телефоном». Так хотелось, что я на секунду даже пожелал стать какой-нибудь рыбой, чтобы спокойно и без проблем перемещаться в воде. Разумеется, после я очнулся и долго отфыркивался, как будто в той самой воде побывал, но все же отсутствие возможности что-либо предпринять меня ужасно злило.

«Сборы» наших подводников продолжались примерно час, пока наконец-то подводная «добыча» не оказалась разложенной прямо перед линией символов. Иным из них соответствовало сразу несколько предметов, потому что в их толковании наметились разночтения. Макс, которому собственная идея уже начала казаться глупостью, посмотрел на Варю, но по лицу девушки было понятно, что ее одолевают примерно такие же сомнения. Правда, ей приходилось даже тяжелее, ведь помимо своих она разделяла еще и сестринские.

Впрочем, наверняка куда больше девушка беспокоилась о том, что не может передать свои мысли Максиму, – сейчас было бы куда проще обменяться идеями, устроить быстрый мозговой штурм и набросать с десяток вариантов. С сестрой у них не очень-то получалось – они думали в одном направлении, а для штурма нужны разные точки зрения.

Варя продолжала размышлять над тремя толкованиями надписи, которые предложил я, и приходила к выводу, что, скорее всего, правильным должно быть одно из них – первое. Дар тому, кто стережет.

Но нельзя же просто так взять и принести эту гору хлама чудовищу и надеяться, что оно его примет. Сомнительно, что монстр клюнет на неупорядоченный морской салат, особенно с учетом наличия там камней и прочего мусора.

А тем временем Макс продолжал изучать валяющиеся на дне предметы. Они ему что-то отдаленно напоминали. Какой-то образ, который могли составить все вместе. Вот только какой?

«Что нам надо?» – вывел командир на песке и посмотрел на Варю. Девушка в ответ написала: «Подарок. Ему». И показала рукой на монстра.

Максим посмотрел на Варю. Затем на одноглазое чудовище. Затем на собранные предметы… потом еще раз на монстра и вновь на предметы… а после неожиданно даже для самого себя дернул рукой вверх.

Если бы вокруг не было воды, то сам жест получился бы куда внушительней, а кроме того можно было бы издать победный крик. В итоге же все выглядело так, словно Макса внезапно кто-то укусил или просто руку свело судорогой. По крайней мере Варя посмотрела на него сочувственно и со страхом. Увидь я это своими глазами, точно бы не удержался от смеха, хотя гениальное озарение действительно посетило Максима.

«Глаз, – написал он на песке. – Второй глаз».

Варя поначалу не поняла, но чем больше она смотрела на эту надпись, которую тут же заносило песком, словно само море пыталось стереть подсказку, как девушка начала проникаться этой идей.

Да! Именно глаз!

Она передала идею Макса сестре, дождалась, пока та расскажет мне, а после получила одобрение. Потратив уйму времени, пытаясь докопаться до истины, мы с Никой смогли родить только коллективное: «Ну, это мы еще не пробовали». Варя кивнула на невысказанный вопрос, который до сих пор стоял у Макса в глазах, и они принялись за дело.

* * *

Собирала подобие глаза Варя. С помощью техномагии она могла скреплять между собой элементы, потому что нести их, просто положив один на другой, было и глупо, и бесполезно. Собственно, я не удивлен, что Максиму подобная идея не пришла в голову, несмотря на все его «озарения». Для того чтобы видеть суть вещей, нужно иметь системный подход. А потому Макс наверняка подумал что-нибудь вроде: «Как же эту задачу решали остальные? Те, кто находил город Тритонов раньше? Магия или застывающий в воде клей?»

Думаю, о том, что происходило с людьми в том случае, если не было ни того, ни другого, Макс предпочитал не размышлять.

Кроме того, вскоре выяснилось, что есть дела и поважнее. Пока Варя собирала подобие глаза, командиру пришлось обороняться от множества мелких тварей, которые пытались растащить с таким трудом собранные ингредиенты.

Рыбешки, рачки, еще какие-то существа, похожие на угрей и даже скатов. Они появлялись вдруг, выныривая из небольших углублений в окружающих скалах или выкапываясь прямо из песка. Негодники деловито хватали первое, что попадалось им на глаза, и тащили в сторону. Макс их догонял, хотя это получалось с трудом, возвращал похищенное на место, а после обнаруживал, что уже новая рыбешка пытается утащить ту самую морскую травинку, которая наверняка окажется нужной.

Если бы Варя могла отвлечься, она бы объяснила, что это еще один вариант расшифровки надписи: «Нужно стеречь того, кто готовит». Однако девушка, в общем-то, не замечала того, что происходит. Она видела только тот самый «лопух», который Максим принес в самом начале. Его она решила сделать радужкой, а сейчас искала раковину, которую можно было бы превратить в зрачок.

Затем настал черед странных приспособлений, которых в обычном глазе нет, но в полуоткрытом глазе монстра их можно было различить. Варе даже на секунду показалось, что их и не должно быть, а тот глаз, который имеется, – это всего лишь такая же, как и у нее, магическая подделка. Может быть, тот, кто делал его, вообще не представлял, как выглядит глаз чудовища, и конструировал на свой страх и риск.

Тем не менее, раз у него получилось, то и Варя должна была попробовать.

Наконец все закончилось. Глаз, напоминавший нечто среднее между художественной инсталляцией модерниста и аппликацией первоклассника, лежал среди камней, чуть подрагивая от морского течения. И едва дело было сделано, как рыбешки и прочие морские обитатели исчезли, будто бы их и не было вовсе.

Последнее наверняка очень обрадовало Макса. Конечно, гоняться за ними было не в пример легче, чем за гремлинами, но командир, должно быть, ощущал себя хуже, чем если бы сделал марш-бросок с полной выкладкой. Не удивлюсь, если ему удалось даже вспотеть в воде.

Подхватив с разных сторон «глаз», подводники двинулись к чудовищу. Наблюдатели из морского народа смотрели за ними, ничего не предпринимая, хотя сам монстр несколько забеспокоился.

Его гигантские щупальца пришли в движение. Они шевельнулись лишь слегка, но этого хватило, чтобы взбаламутить воду, образовать завихрения водных потоков и сделать так, что Максим с Варей едва не разорвали свою ношу пополам. Тем не менее, в последний момент им удалось оставить «глаз» в целости.

Но легкие сомнения в безопасности предприятия начали усиливаться: они продвигались ближе к монстру, а тот и не думал успокаиваться. Щупальца уже не просто чуть двигались. Они начали закручиваться и тянуться к спецагентам.

А самое страшное началось в тот момент, когда чудовище обратило на них свой взгляд.

«Вас нужно подготовить к тому, кто стережет», – говорилось в послании, но мне даже сейчас не совсем ясно, как можно было подготовиться к тому, что последовало дальше.

На Макса с Варей налетел вихрь эмоций. Понятных и объяснимых, вроде боли, страдания, одиночества и прочих горестей, но в то же время эти эмоции были усилены в несколько раз. Они поглощали, атаковали, заставляли переживать себя снова и снова. Казалось, что ты исчезаешь, и вместо тебя уже кто-то другой – невообразимо старый и усталый.

Варе доставалось больше, чем Максиму, потому что способности техномагов делали ее восприимчивей к происходящему. Она бы, наверное, не справилась и «выгорела» внутренне, если бы не Ника, которая, благодаря существующей между сестрами связи, перетянула на себя часть влияния монстра.

И этого хватило, чтобы отправить тому короткое и понятное послание. Выстрелить сжатой мыслью, которая содержала лишь три слова: «Мы хотим помочь».

И все остановилось.

* * *

Максим пришел в себя у самой морды гигантского монстра. Щупальца того обвисли, словно перед ними был труп, но глаз продолжал внимательно смотреть за происходящим. В нем больше не было той силы, которая едва не смела Макса и Варю совсем недавно. Скорее, во взгляде чудовища можно было прочесть ожидание. «Если он такое сотворил половиной глаза, то что он способен учинить, когда будет полтора?» – так звучал вопрос, который наверняка пришел Максиму в голову. И, думаю, командиру не очень хотелось услышать правильный ответ.

Но было и то, что могло искренне порадовать Макса, да и заодно всех нас. Пока он находился с Варей в царстве эмоций чудовища, они так и не отпустили свой дар, не порвали и не повредили. А если присмотреться вблизи к монстру, то становилось понятно, что оставшийся глаз на его морде тоже был искусственным, очень похожим на тот, что сделали подводники, вот только кто-то или что-то оторвало половину, отчего и возникало ощущение, что глаз полуприкрыт.

И все-таки, несмотря на одолевшие их сомнения, Максим с Варей подплыли еще ближе и приложили дар к шкуре монстра. Я представлял, что понадобится как-то подарок прикрепить, но едва тот прикоснулся к чудовищу, последовала вспышка красного цвета, и глаз тут же прирос. Монстр издал низкий утробный звук, который, однако, был не устрашающим, а скорее торжествующим. В ответ чудовище отправило Максу с Варей еще одну эмоцию – благодарность.

Ну, это-то, конечно, было хорошо, вот только мы все – пусть кто-то и дистанционно – так увлеклись этой странной «сборкой», что позабыли про наблюдателей.

Между тем представители морского народа уже плыли к нашим подводникам. На бесстрастных лицах тритонов невозможно было прочитать эмоции, но то, что у них в руках не было оружия, позволяло верить в лучшее.

Подплыв, один из тритонов кивнул, затем махнул рукой в сторону и отплыл чуть подальше – в том направлении располагался большой вход в морские пещеры. Без всяких сомнений, это было приглашение.

Разумеется, нельзя было исключать ловушки. И конечно, нельзя было гарантировать, что даже если сейчас все хорошо, то Макс с Варей смогут выбраться живыми. Но отказываться после того, что случилось, было глупо и даже попросту обидно, как если бы ты долго и усиленно готовился ответить на еще не заданный вопрос, а когда он прозвучал, то малодушно сбежал, потому что не уверен, что ответ правильный. Однако ребята плыли затем, чтобы поговорить, к тому же им не предлагали сдать оружие или еще что-нибудь в таком духе. Поэтому, пока Максим еще размышлял, Варя для себя уже все решила и двинулась за тритонами, так что командиру пришлось догонять.

Они преодолели небольшое пространство, которое отделяло их от входа в пещеру, и вскоре оказались внутри. Здесь не было темноты, хотя освещение было устроено весьма странно. Я бы даже сказал – абсолютно иррационально! Светящиеся рыбы, словно огромные подводные светлячки, плавали по огромным залам, сбившись в небольшие группы. Они не боялись тритонов, да и появившиеся спецагенты не заставили их спешно скрыться. Однако из-за того, что рыбины перемещались, как хотели, морская пещера была освещена очень неравномерно.

Тем не менее кое-что удалось разглядеть, и местами это было настолько прекрасно, что подводники даже поразились, как морской народ сумел сотворить эти предметы и рисунки…. Удивительные картины украшали стены пещеры: они изображали того монстра, которого спецагенты видели недавно, на них можно было увидеть сцены морской охоты или мирного быта, праздники и ритуальные танцы.

Но самым интересным был материал рисунков: стены покрывал мох, раскрашенный в разные цвета. А может быть, учитывая, что любую краску вода рано или поздно вымоет, картины изначально создавались так – сажали нужный мох в нужном месте.

«Да уж, как-то не очень подходит к образу кровожадных дикарей», – подумал Максим. К тому времени они с Варей в сопровождении тритонов уже подплывали к гигантскому ложу, на котором лежал некто очень старый и дряхлый. Судя по тому уважению, которое ему оказывали остальные, это был вождь или жрец.

И когда ребята оказались возле ложа, он заговорил.

Это был странный разговор, во многом напоминавший то, что Максим с Варей пережили чуть ранее, – скорее эмоции, чем настоящие слова. Однако в этот раз они не были настолько сильны, чтобы «бить»: просто проникали в голову, принося с собой ощущения и рождая картины в сознании. Общаться подобным образом было трудно, но спустя какое-то время Максим с Варей приспособились и даже научились облекать эти эмоции в некое подобие слов.

«Кто вы, пришельцы, которые помогли нашему стражнику?» – спрашивал старик, и одновременно с этим вопросом они ощущали благодарность за сделанное и настороженность от того, что они не остановились и не повернули назад, столкнувшись с чудовищем и загадкой.

Но когда Варя, как могла, передала, что они пришли из подземного города, настроение вождя и остальных собравшихся изменилось: они заволновались, их рыбьи хвосты принялись резко дергаться. Так лошадь роет копытом землю, от нетерпения и недовольства.

«Мы знаем про этот город. Он приносит зло. Там погибли наши братья, которые собрались отомстить», – вот что примерно ответил старик. Атмосфера вокруг сгустилась, и, казалось, совсем скоро должна была разгореться новая драка. Я почти ясно могу представить себе, как Макс прикинул соотношение сил, постарался запомнить расположение противников вокруг себя, как он поразмышлял, стоит ли пользоваться бомбой, или их с Варей накроет вместе с остальными. Наверняка рука командира потянулась к ножу, а у Вари ладони засветились синеватым свечением.

В этот момент старик приподнялся на своем ложе…

Он вставал долго и медленно, а когда поднялся, его послание содержало искреннее недоумение и боль. Он говорил: «Мы сожалеем, что так произошло. Те, кто ушли, – уже поплатились за свою дерзость». Он недоумевал: «Неужели вы хотите, чтобы кровь пролилась вновь? Неужели желаете, чтобы кто-то опять страдал?» Он обещал: «Если нас оставят в покое, то и мы оставим в покое людей. Нам лишь необходимо, чтобы наши земли никто не трогал и не превращал священные рощи в безжизненные пространства».

Последнее, как мы позже решили, относилось к той зараженной поляне на пути к подводному городу. И я готов признать: вполне справедливо, когда за подобным надругательством следует месть.

По словам Максима, до того момента он не особо задумывался и переживал относительно того, что же произошло в тот момент, когда командир спасал Триллиан от затопления, но после слов старейшины тритонов ему стало противно и грустно. Да, Макс защищал тех, кто был ему ближе, но все-таки при этом отнял чужую жизнь. В академии их учили, что первый раз, когда произойдет что-то подобное, окажется самым трудным: велик риск полностью разочароваться в том, что ты делаешь. Есть вероятность, что ты взвалишь на себя всю ответственность и начнешь сомневаться в себе, а значит – окажешься не готов, когда в следующий раз от твоей силы и реакции будет зависеть многое, если не все.

По счастью, инструкторы, которые предупреждали о подобном, сами же и подсказали способ, как можно избавиться от этого чувства вины.

Необходимо всего лишь проследить всю цепочку событий, постараться понять, что же произошло и благодаря чему, а после определить две вещи – был ты лично виновен в том, как в конечном итоге все повернулось? А если бы ситуация сложилась точно так же и в тех же условиях – поступил бы иначе?

Ответ Максима на первый вопрос был: «Нет, не виновен», а на второй «Не знаю, но, скорее всего, ничего бы не изменилось».

Предполагалось, разумеется, что оба ответа будут твердые и без малейшего чувства неопределенности, но в данный момент командир решил остановиться на этом. Пока Максим предавался самобичеванию, как он любит это делать, Варя спросила старейшину про гремлинов и акул. Старик удивился, и точно таким же удивленным оказался и его ответ: он не представляет и никогда не слышал о подобных созданиях. До него доходили слухи о странных существах, но он никогда не видел акул, которые бы действовали столь слаженно. Морской народ не имеет дело с техникой и постарается и впредь его не иметь, поскольку видит, как она извращает природу.

Жаль, что меня там не было, а то я бы обязательно постарался объяснить старикану, что техника не отвечает за тех, кто ее использует. Это все равно что обвинять гаечный ключ в том, что он упал кому-то на ногу. Инструмент всегда покорен чужой воле и не имеет своей! Что же касается самого сообщения, оно лишь подтвердило те догадки, которые у нас возникли после встречи с акулами. Морской народ, так же как гремлины и подводные хищники, тоже был всего лишь инструментом в чьих-то руках. А сам злодей, или даже несколько злодеев, скрывались в Триллиане, на самом виду, чтобы внимательно следить за драмой, которую он или они «срежиссировали», внося исправления по необходимости.

Можно, конечно, было и не отправляться в такую даль за подобным ответом, но с другой стороны, следовало проверить и исключить все варианты, чтобы окончательно расставить точки над «и». По крайней мере, теперь можно было некоторое время не опасаться морского народа, если их опять кто-нибудь не спровоцирует.

Как я понял со слов Вари, лучше разбиравшейся во всем, что связано с магией, тот способ, которым они общались с вождем, не позволял лгать – неискренность легко раскрывалась. Что ж, теперь им оставалось вернуться самим и придать подводной лодке первоначальный облик.

Глава 11

Пока Максим с Варей возвращались в Триллиан, мы с Никой пытались систематизировать информацию.

Во-первых, речь шла не просто об усмирении гремлинов или о морском народце, а скорее о большом заговоре, цель которого – разрушить Триллиан. Или по крайней мере не дать его достроить в срок.

Во-вторых, заговорщик не хотел, чтобы его действия выглядели как диверсия, – наверное, хотел избежать расследования. Враг (или враги) стремился создать впечатление, словно сама природа против строительства города: мелкие неурядицы здесь, случайности там, нападение это, опять же. Все это затягивало стройку, когда все поверили, что обязательно успеют в срок и остается всего лишь совсем чуть-чуть.

Ну и в-третьих – что бы наш диверсант ни задумал, он должен был в ближайшее время что-то предпринять, потому что город вот-вот будет избавлен от последствий недавней катастрофы. Возможно, прямо сейчас заговорщик разрабатывает – или даже осуществляет! – новый коварный план.

Все это означало, что времени остается все меньше и меньше, а сделать надо все больше и больше.

– Ну хорошо, – сказала Ника, когда мы пришли к подобному выводу. – Давай думать, кто же у нас может быть этим злодеем.

– Да кто угодно, – хмыкнул я. – Какой-нибудь ученый из тех, кто остался, мы же не со всеми перезнакомились. Или кто-то замаскированный под простого рабочего. Может быть, мы даже вообще не встречали его за то время, пока пробыли в городе, или видели всего лишь мельком.

– Но я все-таки чувствую, что мы обязательно должны были его увидеть. Подумай сам – он ведь наверняка заинтересовался нами. Комиссия по какой-то там аквариумистике неожиданно прибывает в город почти перед самым концом строительства. Кто поручится, что мы те, за кого себя выдаем?

– А мы не те…

– Боюсь, что это он уже давно понял, – Ника вздохнула. – Как бы ни была хороша наша маскировка, но у человека, который столько всего натворил и до сих пор не попался, нюх на таких, как мы. Он ведь тоже выдает себя за того, кем не является.

Я подумал, что в этих словах определенно есть дельные мысли. Мне тоже казалось, что скорее всего мы знаем того, кто задумал и осуществил затопление Триллиана. Несмотря на мысли о том, что подобный человек может оказаться кем угодно, гораздо проще ему действовать, если его все знают. А еще лучше, если у него есть власть и положение, чтобы попадать куда угодно и делать то, что захочется. А таких людей, надо сказать, в Триллиане было не так уж много.

– Может быть, это архитектор? – предположил я. – У него есть все, чтобы разрушить город. Только не ясно, зачем ему это.

– Вряд ли это Валерий Валерьевич – как я поняла, город ему очень дорог, он столько сил вложил в него.

– А если его хотят использовать не так, как надо? Помнишь, он говорил, что за всеми этими учеными нужен глаз да глаз. Что, если он хотел бы создать здесь не курорт или учебный кампус, а вполне себе нормальный город? Или вообще хотел его построить по другому плану или в другом месте, а ему сказали – именно здесь? И когда с городом случится беда, он выйдет и гордо скажет: «Я же говорил!» Как тебе такая версия?

Ника покачала головой, хотя в том, о чем говорил я, было много разумного. Должно быть, девушке не верилось, что Валерий Валерьевич взялся бы за подобное. Да и я готов был признать, что уж архитектору-то совсем не обязательно было обращаться к тритонам или гремлинам, у него гораздо больше возможностей провернуть заговор иначе – изнутри.

– А что, если это Влад? – предположила Ника. – Он постоянно суровый и напряженный, да и хмурится вечно. Может быть, Влад обиделся на отца и хочет ему досадить, погубив дело всей его жизни. Как тебе такое?

– Это тоже может быть. Правда, мне кажется, что он так переживает, потому что на нем столько ответственности. Если отец его – архитектор, то сам Влад – администратор, ему надо столько всего предусмотреть, изучить и прочее, тут уж постоянно напрягаешься. Максим вон тоже напряженный, когда хочет, чтобы мы действовали так, как он говорит.

Я на секунду задумался – а что, если один из нас, да вот тот же самый Макс, и есть тот, кто хочет разрушить город? Может быть, он узнал про Базу и подстроил, чтобы его отправили на это задание? Предположение казалось невероятным, но вполне могло быть реальностью. Сестры все-таки выглядели не такими явными кандидатками на роль злодеев, но и этого не стоило исключать…

«Да что со мной такое?! – пришло мне в голову. – Уже совсем умом двинулся и ищу блох там, где их нет!»

– Еще капитан лодки, – торопливо сказал я, чтобы избавиться от этих дурацких мыслей. – Он запросто мог что-нибудь устроить: гремлинов в город привезти, из своей лодки бочки поскидывать, акул запрограммировать, чтобы они его лодку нашли и напали. К тому же он вообще очень странный.

– Странный, да, – Ника кивнула. – Вот только он прямо на виду. Слишком подозрительный, а это тоже кажется странным. Я бы при такой логике на Варфоломея поставила – он вечно оказывается где-то неподалеку. Вот недавно подслушивал тут у нас или еще чем занимался. Да и Влад с архитектором его постоянно третируют, мог же он устроить им гадость, чтобы отомстить.

Мне эта версия показалась совсем смешной. «Убийца – садовник!» – ну что привязались к этому стереотипу, в самом деле? Такое могло быть лет сто назад, но сейчас уж слишком сомнительно.

Тем не менее, совсем это предположение не стоило исключать.

– Тогда так, – сказал я. – Сорок процентов, что это сделал капитан, тридцать, что Влад, двадцать, что садовник, и десять, что архитектор. Исходя из этого, можно и понять, с кого стоит начать проверку.

– Я бы поменяла Влада и садовника местами.

– Ну, тогда пусть у них будет по двадцать пять процентов. К тому же, все это может быть подстроено, чтобы создать ощущение, будто злодей всего лишь один. И на самом деле те же Влад и садовник могут действовать вместе. Или садовник и капитан. Или еще какая-нибудь комбинация…

– Твоя правда, – Ника погладила меня и почесала за ушком. – Ну, что могли – мы придумали. Осталось дождаться остальных, чтобы изучить ту штуку, которая была в акуле, и окончательно решить, что делать дальше.

Я в ответ хотел кивнуть, но поскольку девушка продолжала чесать за ушком, то лишь промурчал от удовольствия, а затем, подумав, упал на бок и вытянулся – все-таки меня так давно никто нормально не гладил!.

* * *

Варе все-таки удалось вернуть подводной лодке первоначальное состояние. Это отняло у девушки остатки сил, а потому последнюю часть пути до Триллиана она провела лежа в кают-компании, завернувшись в теплый плед, который по счастливой случайности обнаружился там. Под ним наверняка любил отдыхать капитан, потому что от ткани пахло махоркой, морем и немного потом, но Варю это не очень волновало.

Максим же, помимо того что управлял лодкой, должен был придумать, что скажет остальным. Не нам с Никой – какие тут могли быть секреты! Необходимо было подготовить версии для Валерия Валерьевича и для остальных. Архитектору стоило поведать, что встреча с тритонами состоялась и что следует расчистить дно там, где земля заражена. Конечно, сразу следы загрязнения убрать не удастся, но такая попытка наверняка будет засчитана морским народом за шаг к примирению.

А вот что касается остальных – здесь лучше было не мудрствовать, а просто сказать, что на какое-то время связь вышла из строя, но после ее удалось починить. Еще, наверное, чуть сбилась навигация, а потому они заплыли куда-то не туда. В общем, произошло ЧП, но они справились.

Нормальная версия, нужно только придерживаться ее и не сболтнуть лишнего. Уж на это-то Максима с Варей должно было хватить. Справедливости ради – в первую очередь я переживал из-за командира.

Шанс проверить, достоверной ли получилась версия, представился им совсем скоро. Едва Максим запросил разрешение на вход в док, как диспетчер разразился приветственными криками, которые перемежал проклятиями в адрес новичков, заставивших его поволноваться. Макс как мог объяснил, что произошло, но даже мне, хотя я прослушивал переговоры, было трудно сказать: поверили ему или нет.

Впрочем, в доке их все равно встречали так, словно они отсутствовали на экране радаров не несколько часов, а пару-тройку дней, а то и недель: были и скупые мужские слезы, и торжественные «Гип-гип!». Капитан расчувствовался и обнял Макса, а после и Варю, едва не раздавив еще окончательно не пришедшую в себя девушку в крепких объятиях. Влад же подошел ближе и долго и внимательно изучал их.

Максим, разумеется, запоздало понял, что забыл спрятать один из ножей. Тот, который с движущимся лезвием. Он так хорошо и удобно был приторочен к поясу, что в спешке, скидывая все выданные гаджеты, Макс про него позабыл. Довольно беспечное поведение для выпускника военной академии, не находите?

Впрочем, я бурчал зря, про нож Влад ничего не сказал. Только ободряюще похлопал по плечу, а затем обратился к остальным:

– У вас работы, что ли, нет никакой? Ребята вернулись целыми, все в этом убедились. Сейчас им нужно отдохнуть. А вас всех ждет восстановление города, Триллиан сам по себе не станет прежним.

Сопроводив фразу холодным взглядом, Влад добился того, что уже через пять минут в доке остались только Макс с Варей, он сам и капитан, который, протиснувшись бочком, ушел исследовать лодку, проверяя, что же там вышло из строя и потом починилось.

– Спасибо, – сказал Максим. – Нам и в самом деле не помешает отдохнуть.

– Два часа, – ответил Влад. – А после вас ждет на доклад Валерий Валерьевич. Да и я, если позволите, парой слов бы перекинулся.

Судя по лицу Вари, ей нужно было отдыхать куда больше, чем пара часов.

– Можешь и один зайти, – понял состояние девушки Влад. – Не думаю, что ваши версии происходящего разнятся. – Макс в ответ кивнул, а я задумался, не было ли в последней фразе скрытого намека. Уж не подразумевал ли тем самым Влад что-нибудь вроде: «Вы уже наверняка договорились, какую ложь нам предложить, так что какая разница, от кого я ее услышу?» И все же подозрения Влада отнюдь не делали его автоматически главным злодеем. Может же человек, на котором лежит большая ответственность, подозревать, что за его спиной происходит нечто такое, что ему нисколько не понравится?

А тем временем не за спиной, а прямо перед уставшими мореплавателями появилась Ника со мной на руках. Я сопел и деловито поглядывал по сторонам, не забывая щуриться, когда девушка меня гладила. В сущности, мне даже не приходилось в тот момент изображать из себя обычного котенка – я на самом деле получал удовольствие от происходящего.

– Мы решили посмотреть, куда кто потом пойдет. И кто вообще придет, – ответила Ника на невысказанный вопрос Максима. – Именно поэтому и опоздали.

Под глазами девушки пролегали черные круги, как будто она не спала уже суток двое, не меньше. Из-за особой связи, существовавшей между сестрами, Нике пришлось испытать кое-что из того, что выпало на долю Вари. И, должен вам сказать, если бы все выпало на нее одну, то она бы и не выдержала. Я раньше воспринимал колдовство как некий приятный бонус: сначала нужны какие-то ритуалы, особые умения или способности, но после ты начинаешь просто брать из бездонного волшебного колодца, и, собственно говоря, твои результаты ограничены только твоими же возможностями.

Но бесплатного сыра не оказалось и в этой мышеловке. Нельзя сказать, что я расстроился, скорее даже порадовался слегка, что не все так просто, как казалось раньше, и можно не так сильно переживать, что ничуть не умеешь обращаться с магией. Ну или вообще не переживать.

– Варе нужно отдохнуть, – сказал Максим. – Предлагаю вернуться к себе и там обсудить то, что удалось узнать.

В это время я, все еще деловито принюхивающийся, зашипел и приложил лапу к пасти, призывая остальных молчать. Ловко прыгнув прямо с рук Ники на Макса, цепляясь за одежду, спустился к карману командира и вытащил оттуда небольшой, размером не больше нескольких миллиметров, плоский кружок. Это не могло быть ничем иным, кроме как «жучком».

Еще раз призвав остальных к молчанию, я опустил кружок обратно в карман, а затем перебрался на плечо Максима.

«Хорошо, что сам к этому времени не заговорил, – подумал я. – Да и остальные вроде бы ничего такого не сказали. Но все равно, Ника проговорилась, что мы выжидали, а Макс предложил обсудить… черт возьми! Мы, кажется, чересчур поверили, что вокруг все мирные и спокойные».

Я вспомнил, как капитан обнял Максима перед тем, как отправиться на лодку. Он подкинул?.. Однако и остальные находились неподалеку, а Максим почти не следил за тем, кто что делает, так что в действительности жучок мог подбросить кто угодно.

«Да уж, хороши спецагенты», – досадовал я, когда мы все вместе двинулись к бунгало.

* * *

Мы с Никой остались с Варей, а Макса отправили к себе, где он должен был переодеться и загрузить комбинезон в стиральную машину, включив самый тщательный режим стирки. Интересно было, насколько окажется крепким чужой жучок, но что-то подсказывало, что где-нибудь на отжиме, на тысяче оборотов, он сломается.

Макс, правда, пошел еще дальше и, повинуясь внезапному порыву, собрал и свои, и мои вещи. Впрочем, после я понял, что он поступил весьма логично. Ситуация становилась напряженной, а значит – следовало держаться всем вместе.

Когда Максим с сумками пришел в бунгало сестер, прошел уже час из двух, отмеренных Владом. Варя лежала, завернувшись в одеяло, как совсем недавно в плед. Рядом с ней развалился я, а Ника сидела чуть поодаль, на краю кровати.

– Пришел герой, – прокомментировала она.

– Глазособиратель, – отозвалась Варя.

– Но ведь ты же его склеивала!

– А собирал Макс. И еще акулу вспарывал.

– Прямо ножом?

– Конечно-конечно…

– Мдам, – протянул Максим. – А я что-то уже начал привыкать, что с вами можно общаться нормально, без всех этих штучек.

– С нами можно! Общайся сколько влезет.

– И без каких штучек? Расскажи, а!

Переглянувшись, сестры захихикали. Устало, больше от нервного напряжения, чем оттого, что им в самом деле было смешно, но тем не менее этот смех заставил и самого Макса улыбнуться. Я думаю, что командир, как и я, уже давно догадывался, что все эти их разговоры, все это беспредельное веселье – это всего лишь маска, чтобы дурачить других. Вареникам нравится казаться беззаботными, так пусть кажутся – их право. В конце концов, Максу вон нравится командовать, а мне изобретать. Вот мы тем и занимаемся – командуем и изобретаем.

После, посерьезнев, мы вновь пересказали друг другу свои приключения. Я заверил, что никакой прослушки нет, а потому говорить можно откровенно и называть вещи своими именами.

Когда с пересказами было закончено, Ника поведала про подозреваемых, которых мы определили с ней.

– Но могут быть и другие, – добавила она. – Кто-нибудь из тех, кто вас сегодня встречал.

– Или не встречал, – вставила Варя. – Чтобы не показываться на глаза.

– Да кто угодно может быть, – Макс зевнул. – Но я бы вот все-таки сосредоточился на Владе и капитане. Кто-то из них, я почти уверен, подкинул мне этот жучок. Надеюсь только, что он сделал это после, а не до нашего путешествия.

– После-после, – заверил я. – Я проверял, а когда вы вернулись, прибор вконтачил – прослушка! Вот этот прибор…

Я подергал лапкой за небольшую бусинку, которая с недавних пор появилась у меня на шее вместе с проволочным тонким ошейником. Сейчас у нее был бледный розовый цвет, но еще совсем недавно бусина была красной.

– В любом случае, – сказал Макс, – мне скоро идти на доклад к Валерию Валерьевичу, а затем еще и к Владу. Так что я могу проверить тех двоих.

– А я схожу к Варфоломею, – сказала Ника. – Спрошу, что там с нашим кустом, который он так долго подстригал.

– Значит, я к капитану?

– Ты плавала на его лодке! Ты заворачивалась в его плед! Вы почти братья!

– Если он брат мне, то и тебе тоже, разве не понимаешь?

– Ой, нет, – Ника притворно округлила глаза. – Пусть уж лучше вон Максим моим братом будет. Или Яшка.

– Яшка будет не братом, а разбирать прибор, который достали из акулы. Или вы его потеряли?

Я ворчал, но перспектива стать братом Вареников меня радовала, несмотря на всю свою нелепость. Вряд ли у нас получилось бы стать даже кровными братьями, ну а с родными или двоюродными ситуация была еще хуже. Разве что назваными.

Макс вытащил из рюкзака тот самый приборчик с иголками, похожий на морского ежа, и катнул его мне. Я принялся возиться с ним, накрыв собой. Со стороны – ни дать, ни взять, котик играет, на самом же деле, придерживая шар одной парой лап, двумя другими я, выпустив коготки, настойчиво искал сочленения, которые можно было бы отомкнуть, и шурупчики, чтобы их открутить.

– Только ты осторожно, – посоветовала Варя слабым голосом. – А то тоже станешь, как та акула, только не большим и зубастым, а на нас начнешь кидаться.

Я в ответ только лишь фыркнул: ишь, издеваются!

* * *

Разговор с Валерием Валерьевичем у Макса сложился странно. Архитектор отнесся к сообщению о том, что удалось договориться с нападавшими, буднично и спокойно, словно нисколько в этом не сомневался.

– Да-да, – сказал он рассеянно. – Я очень рад, что все получилось. Впрочем, это… ну да ладно.

– Что ладно? – переспросил Макс.

– Гладко у вас все получается: нападают на нас – вы тут как тут; надо договориться с кем-нибудь – и снова вы. Да и странные происшествия в лабораториях и с техникой прекратились почти сразу, как только вы у нас появились. Я, конечно, допускал, что такой большой проект не останется без внимания там, – архитектор показал рукой куда-то наверх. – Но должен признать, что вы не очень-то похожи на них.

– На кого это на них? Вы за кого меня принимаете?

– За руководителя комиссии аквариумистов, – Валерий Валерьевич заговорщицки подмигнул Максиму и хихикнул. – Самой необходимой комиссии в подводном городе, построенном по специальному проекту с использованием новейших технологий. Аквариумисты же знают в этом толк.

Он снова хихикнул и выжидательно посмотрел на Макса. Архитектор принимал его за кого-то другого, это было ясно даже командиру. Судя по всему, за представителя спецслужб, которого прислали для контроля над проектом. Конечно, это было весьма близко к истине, но до конца оставалось непонятным, что же все эти догадки сулят. Учитывая, что Валерий Валерьевич входил в круг подозреваемых, вполне возможно, что после этой догадки он мог избавиться от назойливых контролеров или услать куда-нибудь подальше – например, договариваться с морским народом. Неплохой способ избавиться, а заодно проверить, действительно ли мы те, за кого себя выдаем.

– Ну, идите-идите, – кивнул Валерий Валерьевич. – Не буду вам мешать. Знаю-знаю, дел очень много. Да и у нас – восстанавливать, готовиться к открытию… Идите. А с этим зараженным пятном я скажу, чтобы разобрались. Ума не приложу, откуда оно появилось, мы обследовали территорию вокруг на несколько километров перед строительством, и ничего такого не было, да и взяться ему неоткуда.

Он всплеснул руками, постучал пальцами по подбородку и, кажется, углубился в собственные мысли.

Максим пожал плечами, встал и двинулся к выходу. Он абсолютно не понимал, чего ждать дальше, а тут еще командиру предстоял разговор с Владом. Наверняка такой же странный и сложный, так что Макс обязательно должен был запутаться во всех этих перипетиях, чужой логики и необходимости держать в голове несколько версий событий сразу.

Нет, решительно нет! Работа с интригами – это не для нашего Макса. Я умею делать выводы, анализировать и изучать. Вареники прекрасно чувствуют настроения людей и могут догадываться об их тайных мыслях. А Максиму бы чего-нибудь попроще – чтоб нужно было действовать инстинктивно и рефлекторно, это у него получается гораздо лучше.

Тем не менее, на передовой был именно Максим. Влад, который, как оказалось, поджидал практически за дверью, уже направлялся к командиру, как всегда с хмурым и задумчивым лицом, словно вместо сметаны ему подсунули банку с белой краской.

– Ну что, – сказал Влад, – поговорили?

– Да-а, – протянул Максим, разумно – в кои-то веки! – решив ограничиться полунамеками. – Вполне себе. Все обсудили.

– И что делать думаешь?

– Не знаю, – Макс пожал плечами и улыбнулся. – Все-таки выспаться и отдохнуть не помешает. А там, может, и займемся чем-нибудь, если потребуется.

Влад внимательно посмотрел на Максима. Оценивающий взгляд обежал фигуру командира, и ученый вновь излучал холодность, приправленную нотками фальшивого дружелюбия. Фальшь, как позже выяснилось, чувствовалась особенно остро, потому что, несмотря на усталость, разговор с Валерием Валерьевичем взбодрил Макса, поэтому его инстинкты и рефлексы обострились до предела.

– Хорошо, – в ответ кивнул Влад. – Отдохните, да.

Он посторонился, давая Максиму пройти, а затем, когда командир уже прошагал метров десять, окликнул его:

– А где ножички такие, как у тебя, делают?

– Да так, – Макс замялся, словесные импровизации удавались ему еще хуже, чем попытки поймать гремлинов. – Есть один умелец. Если хочешь – дам адрес, когда уезжать буду.

– Будь так добр.

Максим кивнул, сделал еще пару шагов и, заслышав треск хрустнувшей справа ветки, дернулся в сторону, перекатился по земле и, вскочив на четвереньки, огляделся. Вокруг сначала было тихо, а затем с противоположной стороны послышался тихий хлопок.

Что-то ударило командира в шею, он резко дернул рукой, нашарил крохотную иголку, застрявшую в коже, и после, уже теряя сознание, понял, что первый хруст был всего лишь проверкой его реакции на неожиданный шум. Получалось, что как раз рефлексы – опасность, нужно немедленно уйти с зоны обстрела – его и подвели, хотя, казалось бы, именно это он и умел лучше всего!

Падая и чувствуя, как тело постепенно немеет, Максим постарался оглянуться и увидеть, что делает в это время Влад, однако того за спиной не оказалось…

* * *

Почти в то же время Варя, как мы и договорились, беседовала с капитаном в рубке подводной лодки. Как раз сейчас она закончила рассказывать, как именно ей удалось починить подводную лодку. Я в той истории выступил консультантом, постаравшись придумать все так, чтобы это не вызывало подозрений. Впрочем, как выяснилось позже, я не все учел – данных мне предоставили недостаточно.

– Как-как вы это сделали? – капитан был настолько удивлен, что его можно было запросто использовать для иллюстрации того, как могут работать мимические мышцы.

Варя, сидевшая напротив, с кружкой чая в руках, не смогла сдержаться и фыркнула. К несчастью, именно в этот самый момент она надумала отпить чай, так что «фырк» привел к тому, что капитан, стол да и сама она оказались забрызганы пахучей сладкой жидкостью. Девушка отставила кружку в сторону, вскочила, принялась извиняться, но капитан уже, достав рулон бумажных полотенец, принялся все вытирать.

– Не извиняйся, – сказал он, улыбнувшись. – Но все-таки как вы это сделали?

– Да ничего особенно сложного, – Варя пожала плечами. – Приходится же порой всякие насосы чинить, ну, аквариумные, там, и эта, аэрация кислорода, опять же.

– Но металл! – капитан покачал головой. – Металл же как новенький! А там трещины были. Что я, свой корабль не знаю, что ли? Знаю, конечно! И откуда там трещины появились – тоже знаю! Если бы не остальное, то… я бы даже подумал, что это совсем другая лодка, не та, на которой вы уплывали!

Варя вновь пожала плечами, хотя, подозреваю, внутренне ругала себя за несдержанность. Когда перед возвращением она решила придать кораблю первоначальный вид, то как-то позабыла про износ, который был вполне естественен. В результате получилось, что лодка будто только что сошла с верфи. Варя торопилась и не подумала про этот вариант, когда приказывала металлу «принять тот вид, который должно».

Вся беда с этими заклинаниями от того, что тебе необходимо очень тщательно продумать, а затем еще объяснить «природе», что именно должно получиться. А в тот момент Варя была уставшей, потому просто приказала вернуть в первозданный вид и совсем не подумала, что надо уточнить точку отсчета этой «первозданности». Повезло еще, что металл не превратился в руду, из которой его выплавили.

Впрочем, с техникой примерно такая же история: создавая что-то, стоит отчетливо представлять себе, каким должен быть результат. А иначе – получится совсем не то, что задумывал. Конечно, в некоторых случаях так совершаются гениальные открытия, но, по большей части, это всего лишь бездарная трата времени и ресурсов.

– Ну, хватит о лодке, – девушка улыбнулась. – Лучше расскажите о себе. Вы давно тут работаете?

– С самого первого дня! – капитан зарделся. Необыкновенно смешное зрелище, должно быть. – Я ведь сразу с училища пришел, с мореходки, то бишь. Конечно, еще дополнительные курсы, подготовка. А потом сюда прислали, на этой самой лодчонке. Говорят – ты должен помочь, разведать место. Ну, я разведал, с местными всеми перезнакомился. Сначала километров в пятнадцати отсюда квартировал, а потом постепенно, как строительство началось, сюда и передвинулся. Все лучше и интересней, чем нести вахту где-нибудь в океане, да раз в год в учениях участвовать.

– Да уж, учение – это не такой уж свет, – Варя кивнула.

– Вот-вот! Да только скоро уже все закончится, – капитан вздохнул и машинально подхватил чашку девушки, разом допив остатки чая. – Достроят город и переведут меня куда-нибудь. Здесь же совсем другие люди понадобятся. Да и лодки не такие, а прогулочные. Со множеством иллюминаторов, стюардессами, напитками… Эх.

Он крепко и глубоко задумался, вперив взгляд куда-то в сторону. Варя подождала несколько секунд, захотела окликнуть капитана, а тот вдруг начал заваливаться набок. Растекся на диване с остекленевшими глазами, а чашка, выпав с гулким стуком, упала на пол. Ручка откололась и отлетела в сторону.

– Что с вами?!

Варя вскочила, бросилась к капитану. Должно быть, в тот момент она вспоминала: пила ли она сама чай, и не было ли в воздухе чего-нибудь подозрительного.

Но едва девушка склонилась над лежавшим без чувств человеком, как что-то сильно ударило ее по затылку. Свет померк, и Варя рухнула прямо на капитана.

Если бы кто-нибудь вздумал вести счет полезным действиям, то в тот момент он бы мог выставить «два – ноль» в пользу злодеев, о которых мы по-прежнему не знали ничего достоверного…

* * *

Когда Варю обездвижили, Ника разговаривала с Варфоломеем. Она и сама разом побледнела и от неожиданности присела.

– Что с тобой? – спросил садовник. – Тебе нехорошо? Надеюсь, это не потому, что я рассказывал, как правильно ухаживать за гортензиями? Мне говорили, что я могу быть очень нудным, но я не думал, что людям от этого становится плохо.

– Подожди, – попросила Ника.

Она постаралась прислушаться. Понять, что произошло с сестрой и где та находится сейчас, но садовник и не думал униматься, не давая Нике сосредоточиться.

– С тобой точно все нормально? Может быть, мне лучше позвать на помощь?

– Да, – сказала девушка, предполагая, что в одиночестве она сможет лучше «достучаться» до сестры. – Позови кого-нибудь и принеси, пожалуйста, воды.

– Правильно-правильно. Воду все любят. И растения, и животные, и люди.

Варфоломей резвым шагом пошел прочь, но постоянно оглядывался на Нику, видимо желая убедиться, что девушка не потеряла сознания. Он даже в какой-то момент развернулся, словно собирался вернуться, но Ника замахала на него рукой и постаралась, чтобы это вышло ободряюще. Садовник пожал плечами и вновь пошел в том же направлении. Ника собралась подняться, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, не первого встречного, разумеется, а меня, Варю или Макса.

Однако едва девушка поднялась, как сзади послышались торопливые шаги. Она обернулась, в надежде обнаружить помощь или кого-то из друзей, но вместо этого увидела лишь кого-то неизвестного с тряпичной маской на лице.

Не успев понять и оценить, что происходит, девушка попыталась вскочить, а потом к лицу ее прижалась мокрая ткань. Инстинктивно вздохнув, Ника потеряла сознание.

Впоследствии, анализируя эти события, я не смог не признать, что вся операция была четко и грамотно спланирована, а враг успел изучить нас куда лучше, чем мы его…

* * *

Когда все это происходило, я уже возился с прибором, который вытащили из акулы Макс с Варей. Вдруг раздался подозрительный шорох за дверью. Быстро сориентировавшись и спрятав все гаджеты под кровать, я, недолго думая, туда же закатил и прибор, а сам разлегся неподалеку, свернулся клубком и притворился спящим.

Однако ушки держал настороже.

В двери щелкнуло, и в дом вошли двое в костюмах уборщиков. Я их раньше никогда не видел, но что-то подсказало, что не могут два таких болвана работать в Триллиане. Нет, не из-за того, что болваны, а из-за того, что комбинезоны сидели на них непривычно, да и сами были какие-то грязные, засаленные. Это только кажется, что те, кто убирают, постоянно в грязи, наоборот, в промежутках между уборками они всегда стараются выглядеть хорошо и красиво. Я ни одного дворника и уборщика в своей жизне видал, знаете ли!

– Что тут? – спросил один другого.

– Да ничего особенного. Вещи да котенок.

Вошедшие были так похожи друг на друга, что я не знал, как их различать: оба крепкие, чуть приземистые, коротко стриженные, выбритые и с карими глазами. Лишь у одного на виске был небольшой шрам, а в остальном – как зеркальные отражения друг друга. Испорченная и вывернутая наизнанку копия Вареников.

– Собираем вещи и валим.

– А котенок?

– Думаешь, кому-нибудь расскажет, что мы здесь были?

– Да кто его знает, – тот, который со шрамом, пожал плечами. – Да только сказали брать все и всех.

В черных непрозрачных мешках, которые они принесли, что-то звякнуло. Я предположил, что до этого они успели побывать в том бунгало, в котором жили мы с Максом. Оставалось только похвалить себя за осмотрительность – все вещи и гаджеты здесь, да еще и надежно припрятанные под кроватью.

Однако, как оказалось, странные люди, пришедшие сюда, не только выглядели сильными, но еще и были ими. Походив по комнате, стараясь ступать осторожно, они собрали пожитки Вареников, покидали в мешок, а затем один из «болванов» приподнял угол кровати и присвистнул.

– Ты смотри, девки, а? Вроде на вид – порядок, а под кровать сколько всего накидали.

И пока один, подняв, держал тяжелую кровать, второй принялся собирать все тщательно спрятанные гаджеты. Этого я уже выдержать не смог. Рациональность, к которой я так призывал других, куда-то подевалась, как и весь мой тонкий расчет, я превратился в свирепого кота, на чью территорию проникли чужаки.

Зашипев, вскочил, бросился на одного из грабителей, рывком взобрался по штанине и когтями полоснул по лицу, добавляя к шраму новую полоску. Послышался грохот – это упала кровать, которую отпустили. Затем чертыхания одного из грабителей, вопли другого, а после я уже без разбора кидался то сюда, то туда, пока не обнаружил, что меня держат за задние лапы.

Я постарался вывернуться и укусить, но едва сделал это, как струя едкого газа ударила в мордочку, а голос где-то на периферии произнес:

– Ничего себе котенок, Серж! Прям собака сторожевая.

А потом резко и внезапно свет в глазах померк, настала ночь, и я уснул.

* * *

Я пришел в себя, но был еще слишком слаб, чтобы заговорить. Даже дышать мне приходилось с трудом. Со своего места мне были видны чьи-то руки, которые стянули пластмассовым жгутом, наподобие тех, которыми перевязывают пучки проводов. Получается очень хорошо скрепить, но вот развязать или ослабить уже нельзя, только резать.

Вдобавок к этому неизвестные, которые нас связывали, пропустили жгут через каждую руку, так что они оказались в персональных ловушках.

– Отлично, – услышал я голос Максима. – Связан и неизвестно где. Дал поймать себя. Просто отлично…

Максим некоторое время ворчал что-то себе под нос, а затем принялся вещать вслух. Видно, думал, что находится здесь наедине. Возможно, он так постоянно разговаривает с собой – об этом командир нам до тех пор не сообщал, так что точно сказать не могу.

– Я лежу на спине и вижу потолок. Таким потолкам место в подвале или технологическом помещении – трубы, кабель-каналы для проводов и прочее. Справедливости ради стоило заметить, что ничего сверху не капает и не протекает. Паутины не видно, да и освещение, хоть и скудное, ничуть не напоминает одинокие лампочки в подвалах фильмов ужасов или шпионских боевиков. Тем не менее, вокруг тишина, и, догадываюсь, никакой крик сквозь толстые стены не пройдет.

Впрочем, возможно, я на командира наговариваю и это размышление вслух несет какую-то полезную цель – помогает оценить обстановку или структурировать мысли. По крайней мере, мне точно помогло.

Руки, на которые я смотрел, дернулись. Сейчас я уже окончательно пришел в себя и смог точно понять, что как раз Максу-то эти ладони и принадлежат. Видимо, он попробовал перекатиться на бок, чтобы увидеть что-нибудь еще, но у него ничего не получилось.

Я же тем временем скосил глаза сначала в одну сторону, а затем в другую. Говорить по-прежнему не получалось, а увиденное вселяло воодушевление пополам с горечью.

С одной стороны, приятно, что ты в плену не одинок: фиолетовый цвет ткани справа был очень похож на кофту, которая была на Нике, а слева, без сомнения, желтый свитер Вари. С другой – стоит ли радоваться, что поймали не одного тебя, а всю команду. И, раз пошло такое дело, стоит задуматься, так ли мы подходим на роль спецагентов, если нас всех взяли и одновременно похватали. Тем временем «желтый свитер» издал сдавленный стон.

– Кто здесь? – спросил Макс. Фраза прозвучала сипло и сдавленно. Тем не менее, его услышали:

– Варя.

– Вот черт!

– Я знала, что наше совместное путешествие не могло пройти бесследно: я тебе надоела, и теперь ты не хочешь больше находиться со мной рядом.

Максим сдавленно захихикал, да и я, если бы мог, обязательно к нему присоединился бы. Все-таки иногда такие несмешные шутки здорово поднимают настроение: словно показываешь себе и другим, что ты еще не до конца сдался, даже если эти шутки всего лишь признак надвигающейся истерики.

– Вы не одни, – послышался голос Ники. – Здесь еще есть я. Но если захотите пофлиртовать, то я сделаю вид, что меня здесь нет… на что только не пойдешь ради сестры.

– Лучше бы придумали, как отсюда выбраться, – недовольно пробурчал я. Горло продолжало саднить от той дряни, которую в меня прыснули. Тем не менее, голос звучал отчетливо. – Все шутки шутите.

Тем временем Максим напряг руки, но пластиковые ремни лишь еще крепче впились в запястья. Затем, судя по кряхтению командира, настал черед ног, но и они тоже не смогли порвать пут. Макс тяжело задышал и вынужден был на время сдаться.

– Я не могу порвать эти штуки, – сказал он. – Варя, Ника, как ваша техномагия?

– Бесполезно, – отозвалась Варя. – Чтобы колдовать, нам нужно по-особому сложить ладонь. Ну, или две ладони. Необходимо создать специальный контур, чтобы энергия текла прямо через нас, а учитывая, как они нас связали, – у меня ничего не выйдет.

– У меня тоже, – подтвердила Ника.

– А у меня из гаджетов только «говорилка» и «проверялка подслушки», – вздохнул я. – Но все, на что они сейчас годятся, – это сказать вам, что они у меня есть и никто за нами не следит.

Положение было не просто тяжелым, но, кажется, безвыходным. Я уже готов был погрузиться в бездну печали и меланхолии, но тут в наступившей тишине послышались шаги. Твердые, уверенные в себе. Причем шел не один человек, а сразу несколько. Иногда шаги замирали, затем слышался скрип, а после добавлялся новый звук, похожий на неясный «плещущийся» шум, и шаги продолжали приближаться.

Наконец они раздались совсем рядом. Я попытался приподняться, чтобы увидеть, кто же это, но ничего не получилось. Удалось только мазнуть взглядом по джинсам и ботинкам. Миллионы мужчин во всем мире могли быть одеты таким образом.

– Кто здесь? – спросил Макс, тоже беспокойно ерзая.

Однако в этот раз на вопрос командира никто не отозвался. Мы все затаили дыхание, ожидая ответа, но молчание продолжалось.

Вновь раздался уже знакомый скрип, а затем шум, но в этот раз я его опознал: кто-то открывал вентили, и на пол полилась вода. Она пока еще не подобралась близко, но, без сомнения, в скором времени нас попросту затопит. А говорят, что снаряд в одну и ту же воронку дважды не падает!

Ужасная, мучительная смерть без возможности спастись: с каждой секундой ожидать, пока уровень воды поднимется выше, а затем она просто поглотит тебя. Забьется в легкие, горло. Покроет тебя, словно саван смерти, и останутся лишь считаные секунды, на которые ты сможешь задержать дыхание…

Я усилием воли – невероятным усилием, я бы даже сказал – остановил этот приступ паники. Пока еще вода не добралась, так что есть время поразмышлять о том, как ее избежать.

– Кто вы такие и что вам надо?! – закричал Максим. В голосе чувствовалась злоба пополам с отчаянием. Мне даже на секунду показалось, что командир уже внутренне сдался, и очень захотелось, чтобы я ошибался.

Вновь ответа не последовало. Шаги послышались позади. На таком расстоянии, что, даже запрокинув голову, никого не увидеть. Впрочем, в этот раз, когда неизвестные прошагали чуть дальше, один из голосов сдавленным шепотом произнес:

– А разумно ли оставлять их связанными? Не легче ли тогда просто убить? Все равно, когда их найдут такими, никто не поверит, что это был несчастный случай или что краны открыли именно они.

На этот вопрос что-то ответили, но этого уже я не разобрал, потому что второй человек говорил очень тихо, свистящим шепотом, который невозможно было опознать, хотя мой слух – не чета людскому!

– Мы можем закрыть переборки, – сказал первый человек. – Дело-то двух минут. И я не собираюсь их освобождать.

Вновь был свистящий шепот в ответ. Удалось разобрать в нем гневные нотки, но слова опять остались неразличимы.

– Подумаешь, – фыркнул первый, – и ты сомневаешься во мне после всего, что я сделал? Ну и ладно, пусть будет по-твоему.

Шаги вновь начали удаляться, и никакие призывные крики, которыми мы дружно разразились, не помогли. Больше никто вступиться не надумал.

Мы остались одни и какое-то время переваривали то, что должно произойти. Нам удалось уже пережить одно наводнение, но сейчас-то мы даже двигаться не могли. И хотя причину – вентили – искать было не надо, а проблема легко решалась, наша команда оказалась беззащитна перед лицом готовящейся к реваншу стихии.

Слышался звук льющейся воды, и она вот-вот должна была нас коснуться.

Глава 12

Первым воду «почувствовал» я. Она не успела еще до меня добраться, как я понял, что это вот-вот случится. И даже не понадобилось, чтобы знание прочно укоренилось, достаточно было лишь маленькой искры чувства, как меня вновь захлестнула волна паники.

Каюсь, в тот момент я вел себя отвратительно. Задергался и завизжал так, будто уже захлебывался. Звук заметался, отражаясь от труб и перекрытий. Он усиливался с каждой секундой, врезался остальным в уши и проникал, должно быть, в самое сердце.

– Успокойся! – в один голос крикнули Вареники и Макс.

Однако этот призыв еще больше раззадорил меня, и протяжное визжание сменилось серией завываний. Слышно было, как я дергаюсь изо всех сил. Мне удалось перекатиться на другой бок, затем снова вернуться на тот же самый, а после, когда я в третий раз сменил положение, неожиданно кое-что привлекло мое внимание.

– Я вижу нож, – сказал я. – Не совсем нож, конечно, но что-то очень похожее, хотя и торчит из стены.

Голос у меня был ровный и спокойный, какой порой бывает у только что прекративших истерику. В тот момент кажется невероятным и абсолютно невозможным поверить, что еще несколько секунд назад это были неуправляемые люди, которые никак не могли прислушаться к голосу разума. Обычно для того, чтобы выйти из помутнения разума, требуется пощечина, но мне хватило увиденного ножа.

– Что за нож? – спросил Максим.

– Не совсем нож, говорю же. Здесь какая-то штука торчит из стены. Не то ступенька, не то стальной уголок. У нее один край острый. Ну, мне так отсюда кажется. Можно попробовать перепилить эти штуки, которыми нас связали. Вот только если я даже туда доползу, у меня ничего не получится.

– С чьей стороны ближе?

– С Никиной.

– Тогда надо, чтобы она туда доползла.

Послышался глубокий выдох, а затем Ника попыталась перекатиться. Судя по разочарованному проклятию, которое неразборчиво прозвучало сквозь зубы, – ничего у нее не получалось. Я теперь лежал так, что саму Нику не видел, так что приходилось ориентироваться на звуки.

– Подожди, – сказал Макс. – Есть идея.

Как я потом понял, командир резко дернулся в сторону девушки, на какой-то момент застыл под углом – еще не на боку, но уже не на спине, – но сумел все же сместить равновесие. Правда, почти сразу за этим он упал на живот. В общем-то, к этому Максим и стремился, разве что не ожидал, что больно ударится носом. Однако, пошевелив, как мог, ноздрями, понял, что ничего не разбил и не сломал, да и кровь не текла.

Зато, пока Макс был в этакой застывшей «полупозиции», он успел обнаружить, что вода уже совсем рядом и вот-вот подступит. Однако, не тратя время на панику, Максим связанными руками нащупал локоть Ники.

– Теперь на счет три. Ты дергаешься, а я придам тебе дополнительный импульс. Дальше главное – не дать себе остановиться. Аккуратно, чтобы не удариться головой, просто катись. Готова?

– Да!

– Три!

Все, на удивление, получилось так, как было задумано. Ника приподнялась, дернулась, Максим постарался придать ей дополнительное ускорение, и девушка неуклюже покатилась к стене.

Я часто говорю о том, что Максим чего-то не может или ведет себя как-то не так, но должен объяснить, что дело не в том, что я отношусь к командиру с пренебрежением. Поначалу так оно и было, не буду скрывать, но после я понял, что у него, как и у каждого из нас, есть свои плюсы и минусы. Ситуация, в которой мы оказались, наилучшим образом подходила именно для Максима – действие в экстремальной ситуации в попытке спасти себя и остальных. Точно так же, как в том случае, когда Триллиан подвергся наводнению.

В общем, Максим вел себя куда спокойней и рассудительней, чем мы все, а уж тем более я.

К тому же, когда Ника оказалась возле «ножа», послышался плеск – там уже собралась лужа, – и я вновь взвыл. Варя принялась уговаривать меня успокоиться, но вновь безрезультатно. Максим, разозлившись, не выдержал и сорвался:

– Хватить ныть! Неужели ты не понимаешь, что делаешь только хуже? Мы все тут переживаем, всем страшно. Всем хочется выбраться отсюда, а ты только и делаешь, что ноешь!

– Ничего не ною! Это фобия! Я про них слышал – бесконтрольный страх!

– Но сейчас ты остановился и перестал орать…

– Я по-прежнему ору, только уже на тебя!

Максим набрал воздуха, чтобы еще что-нибудь сказать, но его опередила Ника:

– Так, я добралась. Лежу на боку, спиной к стене. Нащупала этот штырь, едва об него не ушиблась и теперь пытаюсь распилить путы. Думаю, это надолго.

– Ничего, – отозвалась Варя. – За это время Максим как раз извинится перед Яшкой и, чтобы его успокоить, расскажет сказку.

– О! Точно! Я люблю сказки! – голос Ники звучал с неподдельным энтузиазмом. – А он добрую или страшную будет рассказывать?

– Добрую, конечно. И без того страшно.

Макс, должно быть, растерялся. Я-то уж точно, но мне хотя бы нужно было просто молчать и слушать, а вот командиру предлагали еще и сказки тут рассказывать. Все-таки порой, когда Вареники начинали вот так вот вести себя, словно они маленькие девочки, никто просто не мог ничего понять. Это обескураживало, выбивало из колеи и каким-то неведомым образом заставляло подчиняться. Как невольно подчиняешься ребенку, который неожиданно хватает тебя за руку и с совершенно серьезным видом заявляет, что надо пойти вместе с ним, потому что там сейчас рыцари сражаются с драконом, а мальчик не может одновременно играть и за рыцарей, и за драконов, так что тебе, разумеется, придется быть огромным огнедышащим чудовищем. Ну, не ребенку же им становиться, в самом деле? У него вся жизнь впереди, еще успеет, если вдруг захочет.

– Хорошо, – выдохнул Максим после паузы. – Будет вам сказка. Добрая или страшная – не знаю. Какая получится.

– Не нужна мне никакая сказка! – фыркнул я, все еще злой как на себя, так и на командира.

– Поздно. Придется слушать.

– Ура! – хором отозвались Вареники с противоположных сторон.

Потрясающая акустика и стереоэффект. И никаких новомодных кинотеатров не надо. Еще эффект присутствия грозит, едва вода подберется ближе.

При мыслях о воде, я чуть было опять не взвыл, но тут оказалось, что командир уже начал рассказывать, и я постарался сосредоточить все внимание на нем. Ни о чем другом не думать, кроме как о голосе Максима и об истории, которую он рассказывает.

– Итак, сказка, – Макс откашлялся. – Сказка начинается с того, что один юноша проходил испытания. Это такой обычай, идет с незапамятных времен: когда подросток считает, что он стал мужчиной, то должен доказать это другим и себе. Что именно «стал», а не просто «считает».

Тот юноша, о котором идет речь, ничем особым среди других не выделялся. Разве что тем, что его не любили. Это тоже не было выдающимся или странным, потому что в той компании, в которой обычно он находился, все всех не любили: терпели, унижались, подчинялись, пресмыкались, боялись… в общем, много всякого разного делали, но только не любили.

А того юношу еще не любили потому, что он постоянно всем напоминал об их долге. Не то чтобы он был мелочный и сначала всем одалживал денег, а потом ходил и напоминал об этом. Нет, юноша просто говорил, что они должны делать то-то и то-то, не потому, что им того хочется или не хочется, а потому что надо.

Ну а люди особо не любят тех, кто говорит им: «Надо!»

И вот настал черед испытаний. Многие из юношей уже прошли их и стали мужчинами, а другие не смогли, и их отправили готовиться лучше. А потом настал черед и того юноши, которого не любили.

Ему выдали нож и больше ничего, а потом высадили в ночной пустыне. Указали цель и сказали, что на все про все ему дается пять дней. Он должен был выжить и дойти, ведь настоящий мужчина всегда выживает и доходит, чего бы ему это ни стоило.

Юноша, в принципе, не сомневался, что у него получится. Он вообще в себе обычно мало сомневался, потому что… ну, потому, в общем. К делу это не относится.

Значит, взял он нож, проверил, хорошо ли тот наточен, и заметил, что лезвие абсолютно тупое, – таким не только ничего не перерезать, да даже и перепилить не получится. Юноша занервничал и начал волноваться – все-таки он хотел доказать, что уже достоин называться мужчиной.

И в этом своем взвинченном состоянии он решил наточить нож. Отыскал подходящий камень – это, знаете ли, тоже входило в подготовку юноши, уметь отыскивать подходящие камни. Взял его и принялся точить. Но рука дрогнула и нож сломался…

– Ой-ой! – сказала Ника.

– Что такое? – Макс бы подскочил, будь у него такая возможность.

– Ты так рассказывал проникновенно, да еще про этот нож… в общем, я подумала, что сейчас и у меня он сломается. Но не сломался.

– Зачем ты его сбила? – подала голос Варя. – Сейчас он забудет, чем закончилась сказка. А мне же интересно, выжил там Макс или нет.

– Разве не видишь, что он здесь? Значит – выжил!

– Но вдруг здесь какой-нибудь зомби, который нам расскажет, как он умер.

– Ты же сама хотела добрую сказку, а теперь пугаешь!

– Успокойтесь, пожалуйста, – сказал Максим. – Я рассказываю не про себя, а про… одного юношу. И он выжил. Не буду полностью пересказывать, чего ему это стоило, но он сумел добраться. Юноша по пути думал, что его на финише будут превозносить, – все-таки он справился даже без ножа, но его только отругали за то, что он сломал оружие. А другие юноши, которые подговорили инструктора на эту шутку, не восхищались им, а только раздраженно шипели вслед, вроде как он сам виноват был в том, что не умер.

Несколько секунд царило молчание, и слышно было только, как пластиковые наручники скользят по тупой – даже по звуку было понятно – металлической ступеньке. Вода, пока Макс рассказывал, уже залила пол. Уровень ее пока был невысок, но теперь мне приходилось держать голову на весу, чтобы нормально дышать.

Впрочем, была и хорошая новость: пока Максим рассказывал, я хоть и чувствовал воду, но смог ее проигнорировать.

– Грустная сказка, – прокомментировала тем временем Варя. – Как-то не очень поднимает настроение.

– Другой нет, – Максим хмыкнул. – В других головах, может, и есть, но в мою не приходит.

Я вдруг все-таки осознал, что одним боком уже погрузился в воду. Сил паниковать еще уже не осталось, так что я просто легонько взвизгнул.

– Вода!

– Да, Яшечка, вода, – принялась увещевать меня Варя. – Но в этом нет ничего страшного, совсем скоро Ника перепилит этот дурацкий пластик и всех нас освободит. Что ты там так долго, кстати?

– Да стараюсь я, стараюсь!

– А пока Ника старается, мы расскажем тебе сказку, Яша. Не такую грустную, как у Максима, а куда как веселее. Расскажем же?

– Да расскажем, расскажем…

* * *

Они рассказывали попеременно. То Варя, а то Ника. То Ника, а то Варя. Под конец у меня уже все в голове перепуталось, и было непонятно, кто рассказывает сейчас, а кто только что закончил и переводит дух.

А история была о двух сестрах, разумеется. О маленьких принцессах-волшебницах, которые были похожи друг на друга, как две капли воды, но это было только внешне – внутри-то они различались.

Однако, несмотря на свои различия, обе сестры любили пошутить. Все вокруг страдали от их проделок и метких фраз. Они постоянно придумывали людям и вещам прозвища и отказывались называть их иначе – так, как все привыкли. И очень часто именно всем остальным приходилось специально или неосознанно перенимать правила этой игры.

Но однажды, когда сестры уже были достаточно большими, чтобы их считали детьми, но все еще недостаточно взрослыми, произошло странное событие – девочки потерялись. Не совсем в пространстве и даже не во времени – а потерялись и не знали, что же делать дальше.

А все потому, что все вокруг – а в первую очередь взрослые – вдруг решили, что сестры уже вышли из того возраста, когда можно ребячиться и дурачиться. Теперь надо быть серьезными и стараться походить на взрослых, как будто если ты будешь так делать, то рано или поздно станешь взрослым. Ведь всем известно, что взрослым становишься просто с течением времени! Это природой так задумано.

И совсем не обязательно при этом ходить надутым, как индюк, и пытаться сохранить «серьезность».

Сестры по привычке принимались дурачиться, но теперь уже никто над этим не смеялся. Все только делали каменные лица и качали головой. А потом поучительным тоном рассказывали о том, как это плохо, вот так вот себя вести.

Первый раз это вызвало смех у девочек. Во второй – улыбку. Ну, а где-то раза с десятого это настолько их стало раздражать, что они даже не заметили, что действительно стали вести себя, как взрослые. По крайней мере, в тех случаях, когда находились на виду. Но чем дальше, тем больше эта «болезнь» поражала их, и вскоре они стали серьезными даже тогда, когда оставались наедине.

А тут еще пришла новая беда – взрослые, которые раньше спокойно относились к тому, что девочки между собой похожи, вдруг стали требовать от них «быть разными». Как будто это так просто – внезапно перестать походить на ту, с которой тебя связывает столько общего.

И не только взрослые, но и ровесники вдруг стали интересоваться: а ты кто, та или не та? Можно подумать, для них это действительно имело какое-то значение…

И вот однажды – во всех сказках есть момент, который «однажды», – девочки решили, что с них хватит. Они стали веселиться и дурачиться всем назло. И принципиально стали походить друг на друга, хотя раньше им как раз хотелось чуть-чуть друг от друга отличаться.

Нельзя сказать, что это произвело какой-то эффект поначалу. Взрослые и сверстники продолжали требовать от них того же, что и раньше. Так продолжалось очень долго, и хотя сестры были одни против всех, их все-таки было две, а остальной мир – огромный и многочисленный – был разобщен и каждый из противников оказался одинок.

В итоге сестры отвоевали свое право походить друг на друга и веселиться, когда им вздумается. Правда, к тому моменту они уже настолько устали от этого, что продолжали движение скорее по привычке, а не из-за того, что очень хотелось…

– Какая-то у вас сказка тоже грустная, – сказал Максим. – Наверное, другие в таком положении не рассказываются.

– И пластмасса в таком положении не пилится, – вздохнула Ника.

Я молчал. Лежал на боку, который уже полностью промок, и чувствовал, что еще чуть-чуть – и станет совсем невмоготу. Отвратительнейшее ощущение, когда шерсть влажная, вокруг вода и очень хочется поскорее привести себя в порядок, но никак не можешь этого сделать, потому что связан. Кроме того, меня начали раздражать люди: вода уже поднялась на сантиметр, а то и два, а они рассказывали какие-то сказки. Да и не сказки это вовсе, а просто-напросто истории их собственной жизни. И все грустные – одна печальнее другой.

Такое ощущение, что они уже смирились с поражением и сейчас лишь пытаются «облегчить душу» – так, кажется, это называется. Рассказывают, как трудно быть не таким, как все. Можно подумать, я об этом никогда не слышал. Ха!

Я фыркнул и почувствовал, как меня охватывает ярость. Я был зол не столько на своих товарищей, сколько на ситуацию – попасться так просто, не иметь возможности выбраться, и вместо того, чтобы тратить время и силы на поиски ответа, заниматься пустыми россказнями!

– Надоели, – сказал я. – Надоели со своими глупыми сказками-несказками. Хотите рассказать про себя – так и расскажите! Нечего тут устраивать представления! Думать надо, как выбраться.

– Мы думаем, – отозвался Макс.

– И пилим! – обиделась Ника.

– Да-да-да, а еще грусть и тоску нагоняете, как будто это очень помогает думать и пилить!

– Сам-то постоянно панику наводишь, – Ника обиделась.

– Ага! Вода-вода, ой, как страшно, – подхватила Варя.

– Да! Страшно! Потому что я боюсь! И мне не стыдно бояться. И не стыдно говорить, что это я боюсь. А то, ишь, выдумали – один юноша, сестры-волшебницы. Нет бы назвать вещи своими именами. Я боюсь воды, меня всегда называли дураком, который возится с железками. Никто особо не любил и не звал играть! А я и сам был не против, потому что мне не интересно играть с другими котятами, а железки интересны! Вот!

– И что интересного в железках? – спросил Макс. – Чем они лучше людей или других котят?

– Да потому что делают то, что всегда надо делать, а не начинают, вот как вы, – страдание, грусть, печаль… бррррр!

– Ничего не делают?! Вот не пилится же!

– Так сделай так, чтобы пилилось!

– И как?

«Как? – подумал я отстраненно. – Действительно, как? Я, конечно, не совсем справедлив с Никой и остальными, они меня просто вывели из себя, но ведь… но ведь и в самом деле можно сделать так, чтобы пилилось лучше. Вот же идея, я ее ухвачу за хвост и сразу цап!»

Идея действительно ухватилась. Она была либо гениальной, либо дурацкой, или я просто-напросто не все правильно понял. Тем не менее, попробовать стоило.

– Ника, а ты можешь вот так, как Варя, изменить что-нибудь? Ну, как она лодку в дельфина превратила?

– Конечно могу, да только нужно ладонями соприкоснуться, иначе ничего не выйдет. А как я ладонями в таком положении соприкоснусь?

– Пальцами! – Варя все поняла раньше сестры. – Пальцами сделай! Сила будет много меньше, но сможешь наточить… Яшка, ты гений!

– Сначала сделайте, а потом хвалите, – пробурчал Максим, но по замиранию в голосе было понятно, что он тоже переживает и надеется, что все получится.

Послышался легкий, почти неслышимый хлопок, а после мелькнула короткая синяя вспышка.

Затем вновь послышался характерный звук, с которым пластик терся об железо, но сейчас к нему добавились новые нотки – почти настоящие звуки пилы. Слышно было, как металл царапает пластик зазубринами. С замиранием сердца мы прислушивались и были настолько напряжены, что когда звук наконец-то прекратился, то даже не сразу это поняли.

– Все, – сказала Ника. – Перепилила я эту ерунду.

– Ну так давай, освобождай нас уже, – вновь заворчал Максим, а затем после паузы добавил: – Да, Яшка, теперь я тоже могу сказать: ты – гений!

В тот момент я был настолько опустошен от осознания, что все получилось, что пропустил похвалу командира мимо ушей. Не до нее мне было. Совсем не до нее.

– Да подождите вы, дайте я в себя приду, – устало отозвалась Ника.

После того, как она освободилась, ей, разумеется, очень хотелось отдохнуть: запястья, натертые пластиком, саднили, мышцы болели от постоянных движений из стороны в сторону. Вдобавок она просто устала. Мы все устали не меньше, но были до сих пор связаны, а вода все продолжала прибывать. Потому Ника изогнула свободную от пластика руку, заставила ее зажечься синим светом, а после аккуратно перерезала оставшиеся путы на второй руке и на ногах. В воздухе запахло паленой пластмассой. Ника наморщила нос, помотала головой и попыталась встать.

Мышцы затекли, а потому с первого раза у нее не получилось. Но потом, цепляясь за стену, девушка все-таки сумела подняться. Короткими шагами на почти деревянных ногах, которые, как и почти все остальное, уже давно вымокли, девушка двинулась в мою сторону.

Я смотрел прямо на нее и ждал скорого спасения.

Пока она перерезала мне путы, воспользовавшись все тем же синим сиянием, я лишь тихонько вздрагивал. Поскольку лапы были связаны близко друг к другу, часть шерстки на них оказалась опалена, а на самих лапах вздулись пузыри ожогов. В воздухе уже пахло не только паленой пластмассой, но и сгоревшей мокрой шерстью, но я, пусть и дрожал, не издал ни звука до тех пор, пока меня не освободили. И лишь только тогда попытался вскочить на лапы, зашатался от оцепенения в мышцах и упал бы, если бы Ника меня не подхватила.

– Тише, тише, – сказала девушка. – Сейчас все пройдет. Подожди пока скакать.

Я в ответ лишь коротко мявкнул. Сил для того, чтобы говорить, уже не оставалось.

Ника посадила меня себе на плечо. Я вцепился когтями в одежду, проткнув ткань и добравшись до кожи девушки. Наверняка ей было больно, он она ничего не сказала. Вместо этого Ника направилась к сестре. Еще через пять минут мы все стояли, опираясь на стену, и, потирая затекшие мышцы, тяжело дышали.

Больше всего хотелось сесть прямо на пол, но тот уже был весь залит водой. И, странное дело, пока еще была жива хоть какая-то надежда, мы были полны сил. Утешали друг друга, рассказывали истории, подбадривали и прикрикивали, заставляя действовать на пределе. А как только надежда осуществилась и удалось освободиться, силы тут же оставили нас.

– Надо уходить, – подал голос Максим. – Найти тех, кто это сделал, и остановить, что бы они там ни задумали.

– Может быть, сначала закроем вентили? – предложил я. – Они ведь затопить все хотят.

– Но люди же узнают, – фыркнула Варя. – Тут должны быть датчики.

– Не дураки же строили, – поддержала Ника. – Вон как за безопасность переживают. Наверняка увидят на мониторах, что тут и как, и придут закрывать. К тому же, затапливаться еще долго будет. Успеем что-нибудь придумать.

«Датчики? – подумал я. – Ну конечно! Датчики! Они наверняка их вывели из строя или просто заставили «развидеть» то, что здесь происходит. Если уж сумели подчинить акул, то и такое им под силу».

Я только собирался об этом сказать, как Максим неожиданно переменил тему разговора.

– Вы узнали голос? – спросил он.

– Варфоломей, – прошипела Ника. – Гад! Сделал вид, что побежал за помощью, а сам напал на меня.

– А мы ему с растениями помогали! Ну, пусть только попадется!

– Меня куда больше волнует второй, – признался Максим. – Второй – это кто-то поважнее. Наверняка тот, кто придумал весь этот план, в чем бы он ни состоял. И скорее всего, они действуют не только вдвоем, должен быть кто-то еще. Так что, как только выберемся отсюда, действуем так, будто никому не доверяем!

– А мы и без того никому не доверяем! – Варя фыркнула. – Ни капельки!

– Вообще никому!

– Только вам с Яшкой.

– И то с оглядкой.

– Вот и отлично, – подытожил Макс. – А раз так, давайте-ка с оглядкой отсюда выбираться.

«Датчики, – напомнил я сам себе. – Надо про них напомнить? Или не надо? Наверное, нет. А то мы опять начнем обсуждать, говорить, что-то там выяснять, и ничего делать не будем. Вот доберусь до своих гаджетов, сразу сделаю так, чтобы датчики узнали про воду. Тревога поднимется, все бросятся спасать людей и имущество. Вот и замечательно!»

Мысль о том, что оборудование в руках у злодеев, ужасно нервировала меня. Конечно, что-то в итоге наверняка осталось спрятанным… Мелочи всякие. От них вреда большого не будет, а вот то, что оказалось в руках злодеев… даже страшно подумать, что они могут устроить специально или даже случайно!

Пока я размышлял, все еще сидя у Ники на плече, остальные медленно пошли в ту сторону, где скрылись садовник и его сообщник. Учитывая, что они так и не вернулись назад, было логичным предположить, что в той стороне есть какой-нибудь выход.

Вода уже полностью заливала ступни. Она была холодной, и ноги людей покрылись «гусиной кожей». Возможно, нам всем суждено было подхватить простуду, но та ведь приходит не моментально, а где-нибудь через пару дней, когда мы окончательно расправимся со злом, прячущимся в Триллиане.

Идти тихо тоже не получалось, потому что под ногами плескалось в такт шагам, а эхо подземных коридоров разносило этот звук далеко-далеко. Тем не менее когда мы остановились, то услышали неподалеку точно такой же звук, как будто там кто-то пробирался по затопленному коридору. Причем если мы все-таки пытались идти осторожно, то неизвестный почти бежал, громко шлепая по воде. Я покрутился на плече у Ники, жадно вслушиваясь, а затем указал лапой направление. Получалось, что неизвестный не догоняет, а бежит навстречу.

Максим знаками приказал остальным рассредоточиться. Сам он встал у левой стены, Ника со мной у правой, а Варя присела, почти слившись с водой. Место она выбрала такое, чтобы тусклый свет от лампочек захватывал ее лишь краешком. Если спешить и не особо вглядываться, то девушка вполне могла остаться незамеченной.

Так и получилось: едва неизвестный выскочил под лампочку, Варя резко встала прямо перед ним, предварительно громко ударив по воде и подняв тучу брызг. Человек моментально остановился, сделал пару шагов назад, а затем Максим ударил его сцепленными ладонями по затылку. Неизвестный дернулся всем телом, обмяк и повалился прямо под ноги Вари.

– Варфоломей, – сказала она. – Пришел, наверное, проведать, как мы тут захлебываемся. Помните, он говорил, что нас лучше сразу умертвить, а путы снять, чтобы все подумали, что это мы город затопили?

– Вот гад! – Мы с Никой произнесли это одновременно.

Максим же перевернул вошедшего на спину и убедился, что это действительно Варфоломей. На лице человека застыло изумление, а в руке он сжимал спортивную сумку. Расстегнув ее, Макс обнаружил там вещи – свои, мои, Вареников. На первый взгляд там было не все, но кое-что полезное. А главное – сухое!

– Еще и вещи наши решил притащить, – прошипел я, сдерживая подступающую злобу. – Чтобы подумали, что точно мы, даже если тел не найдут!

– Оставить его здесь, и дело с концом, – предложила Варя. – Связать и оставить. Пусть находят.

– А не найдут, так не велика потеря, – добавила Ника.

Так мы и сделали. Нашли среди вещей заколки Вареников и, объединив их техномагией в тугую проволоку, обмотали злодею руки и ноги, а затем оставили его, прислонив к стенке в сидячем положении. Первоначальную идею – оставить лежащим на полу – в итоге отвергли, не хотелось уподобляться врагам. Да и кто его знает, когда садовника здесь найдут, возможно, к тому времени вода поднимется еще выше.

Кроме того, ранить, а возможно, и убить противника в бою – это все-таки одно, а обречь его на верную смерть в бессознательном состоянии – совсем другое. Не каждый на это способен.

Нам лишь оставалось надеяться, что проявленное благородство в итоге не обернется против нас же самих.

* * *

Выбравшись из подвала в районе оранжереи, мы порадовались тому, что в городе наступил «вечер» и искусственное освещение слегка приглушили. Двигаться в полумраке незаметно каждый из нас был научен: я от природы, командир в академии, а Вареники благодаря постоянным ночным проказам.

Ни одного охранника поблизости не оказалось. То ли они были слишком самонадеянны, то ли верили в силу садовника, а возможно, как предположил я, злодеев просто было очень мало. Ведь для проворачивания таких дел и сохранения всего в тайне требовалось, чтобы об этом знало как можно меньше людей.

Вареники и Максим по очереди переоделись в сухие вещи, воспользовавшись уцелевшими неведомо как зарослями вместо ширмы, а я тем временем успел вылизать мокрую шерсть и привести себя почти в полный порядок. Затем, двигаясь украдкой, короткими перебежками, мы направились к бунгало Вареников. Нужно было проверить, что там осталось, и, если получится, взять след похитителей гаджетов, потому что дураку было понятно: найдя их, найдешь и злодеев.

К тому же Максим предположил, что вода всего лишь отвлекающий маневр. Разломать Триллиан было бы куда проще, заложив где-нибудь у кромки купола взрывчатку. Конечно, весь персонал сбежался бы туда и пролом бы наверняка успели ликвидировать, но разрушения при этом были бы куда масштабней.

Наверняка настоящий план заключался в чем-то другом, и в чем именно, еще только предстояло узнать.

* * *

Добравшись до бунгало, мы не обнаружили охраны и там. Только замок на дверях был заблокирован. Но, собственно говоря, помехой это не оказалось. В два счета Ника вскрыла его и, внимательно прощупав дверь, открыла.

– Внутри могут быть ловушки или сигнализация, – предупредила она. – Будьте осторожней. Я чувствую здесь какую-то технику, которая нам не принадлежит. Вот только это может быть кондиционер или стиральная машина, а может, что-то иное.

Максим кивнул, скользнул внутрь и замер на пороге. Помедлив секунду, он подозвал меня и посадил себе на плечо.

– Смотри в оба, – приказал Макс. – У тебя глаза в темноте лучше моих видят.

Я был польщен до глубины души таким доверием и признанием моих способностей, потому даже не смог ничего толком сказать – тихонько мявкнул и принялся оглядываться.

Поначалу все выглядело спокойно и мирно – разве что вещи разбросаны. Злодеи, когда собирали тут все – или когда это делал Варфоломей, – не очень-то беспокоились о том, что оставляют после себя беспорядок.

Потом обнаружились ловушки. Их оказалось ровно две штуки.

Одна – попроще – представляла собой растяжку, которую бы и я не заметил, уж больно тонкая она была. Если бы не блик света, который на нее падал из окна, то попались бы мы с Максом.

Растяжка вела к небольшой черной коробочке, приклеенной к дверному косяку. Вряд ли это была бомба – скорее всего, передатчик сигнала о проникновении.

– Зачем им такая штука? – пробормотал Максим. – Они акул с помощью устройств заставили себе подчиняться, а тут мало того, что простая сигнализация, так даже не лазерные лучи, а обычная растяжка. Дерни за веревочку, и что-нибудь откроется… Точно! Откроется! Ну-ка, Яшка, посмотри внимательно, что у нас там за порогом?

Сначала я даже не понял, что именно просят сделать. Не иначе, Макс от переживаний в подвале слегка разум потерял – в принципе, могло ведь такое случиться. И от меньшего, говорят, с ума сходят. Люди все же странные создания, с «тонкой душевной организацией», как говорила про них одна из моих тетушек.

Но чем больше я вглядывался, тем сильнее начинал подозревать, что Максим все же прав и дело тут не чисто. Паркетные доски сразу при входе в комнату чуть-чуть выступали над другими. На пару миллиметров – не больше. Однако мой острый взгляд выступ заприметил, а как только я убедился, что это не иллюзия, то тут же сообщил о находке Максиму.

– Ясно, ясно, – шепнул тот. – Миллион вариантов. Может, там яма какая-нибудь. Может быть, сигнализация. Может, и вовсе током бьет. Кстати, как думаешь, почему они не поставили прослушку?

Сначала я не понял, как именно Макс определил, что никакой прослушки нет, а потом запоздало вспомнил про собственный гаджет, который так и висел розовой бусинкой на ошейнике.

– А некому, наверное, – подумав, ответил я. – Слушать, в смысле. Заняты они планом своим злодейским. А ловушки – не столько от нас, сколько от тех, кто нас искать будет.

– Что-то пока не ищут.

– Может быть, думают, что отдыхаем после всех приключений.

– Может, и так… Ну ладно, вот что мы сделаем…

И Макс изложил мне простой и короткий план, который я тут же одобрил. Учитывая отсутствие гаджетов, собственно, и не было никаких других вариантов. Максим просто-напросто подхватил меня на руки и швырнул через порог, а я, в свою очередь, приземлился на все четыре лапы – а как иначе! – на кровать.

Прикроватился, в общем.

Там уже я тщательно оглядел пол вокруг и заметил, что паркет не только на пороге, но и в других местах слегка приподнят. По-видимому, похитители справедливо предположили, что, распознав ловушку у входа, дальше вошедший будет не так осторожен.

Как бы то ни было, но меня отправили не только для того, чтобы обнаруживать ловушки. Поэтому я осмотрел постельное белье, заглянул под подушки, найдя там засушенный цветочный бутон, а после, аккуратно примерившись, полусвесился с кровати и посмотрел под нее. Но там ничего не было, кроме прищепки Изпака. Бесполезная штука, учитывая, что всех гремлинов уже переловили.

В общем, выходило, что посещение бунгало – пустая и бесполезная затея, на которую только зря потратили время.

«А ведь еще как-то выбираться отсюда надо», – вдруг понял я. Только сейчас пришло осознание, что с этой-то стороны никакого Максима нет. И вообще никого нет, кто бы мог меня подкинуть и помочь преодолеть пол с ловушками.

И ведь заранее чувствовалось, что помимо всех достоинств у плана Макса есть какой-то скрытый дефект! Но, как это обычно и бывает, вылез он только в самый последний момент, когда уже ничего нельзя было предпринять.

Или можно?

Похитители, конечно, отняли у меня гаджеты, но вот ум и смекалка остались на месте. Поэтому я оценил расстояние до дверного проема, потом на глаз измерил высоту кровати и длину для разбега. А затем еще навскидку просчитал угол падения, равный, как известно, углу отражения.

Прицелившись и постаравшись забыть о возможных неприятностях – после того, как переживешь лежание в холодной воде, больше ничего не страшно, – я разбежался и прыгнул, вытягиваясь лапами, чтобы уменьшить сопротивление воздуха. Прыгнул не к двери, а в стенку, где спружинил лапами и приземлился точно в подставленные руки Максима. Стоило взглянуть вниз, как стало ясно – если бы не командир, то я бы угодил точно на растяжку. Скорее всего, просто не учел мягкость кровати – отталкиваться от такой поверхности сложнее. Вот если бы матрас был пружинный…

– Нашел что-нибудь? – спросил Максим, прерывая мои размышления.

– Нет. Все забрали. Подчистую.

– Тогда и нам пора уходить. Зря только здесь показались.

Я тоже так думал, но, когда мы вышли за дверь и воссоединились с Варениками, вдруг понял, что совсем не зря. Кое-что из этого похода нам удалось узнать.

– Их мало, – сказал я. – И они очень спешат. Если что-то и собираются делать, то именно сегодня.

– И как ты это узнал? – спросила Варя.

– Наверное, они оставили записку! – кивнула Ника. – Негодяи в фильмах всегда так делают, рассказывают свои планы или оставляют где-нибудь на видном месте записку, чтобы их было легче понять.

– Да! А еще они обожают что-нибудь взрывать!

– Думаешь, будет взрыв?

– Нет, – я помотал головой. – Взрыва не будет. Неужели вы не понимаете? Они же тоже здесь. И, как я понял, хотят, чтобы на них никто не подумал, будут притворяться, что ничего не произошло. Их мало, потому что иначе они оставили бы кого-нибудь охранять нас или бунгало, да и вообще сейчас бы нас уже искали именно здесь. Не могли же они не заметить, что Варфоломея долго нет. И они очень торопятся, поэтому не обращают на нас внимания. Вот только я не понимаю, зачем такая спешка, до открытия города еще несколько дней, можно было и завтра успеть. Чего такого особенного в сегодняшнем дне?

– Полнолуние, – прошептала Варя, разом побледнев. – Сегодня полнолуние. Там, над водой.

– Откуда ты знаешь? – удивился Максим.

– Мы чувствуем, – пожала плечами Ника. – Просто чувствуем, что Луна над нами.

– И что это значит?

– Что-то очень плохое…

Глава 13

Что именно «очень плохое», мы решили выяснить где-нибудь в другом месте. Пришли на темную полянку, чудом уцелевшую – или уже восстановленную – рядом с оранжереей, и уселись в кружок. Место походило на то, где было принято решение взять «попользоваться» подводную лодку, – плотная зелень надежно укрывала нас, а разговор мы предпочли вести шепотом.

– Итак, – сказал Максим. – Нужно понять, что мы имеем и при чем тут полнолуние.

– Мы имеем гремлинов, – начал перечислять я. – Еще у нас есть акулы, которые нападают по приказу людей. Садовник и его сообщники. Еще схватили нас всех и оставили там, в воде. Потом есть морское дно в химической гадости. Ну, и морской народ. Вот, собственно говоря, что у нас есть.

– Еще странный парень на берегу, – неожиданно сказала Варя. – Не знаю, почему я о нем вспомнила, но он предлагал какое-то зелье.

– Да! И там был ритуальный костер, который необходим, чтобы колдовать. Может быть, он тоже замешан? – Ника, как и следовало ожидать, поддержала сестру.

– Что-то я в этом сомневаюсь, – покачал головой Максим. – Как-то все получается слишком притянуто за уши.

Мои уши как раз сейчас «притянулись» к голове, ибо я напряженно размышлял. Предложение Вари учесть странного парня в разноцветном берете поначалу и мне показалось надуманным, но чем дольше я просчитывал варианты, тем больше завораживала эта идея, ведь не зря мы до этого постоянно про хиппи думали. Если принять их во внимание, то все обретало смысл, пусть он кому-то другому и мог показаться безумным.

Но, как говорил один человек, которого я видел по телевизору: «Отбросьте все невозможное – и то, что останется, будет ответом, каким бы невероятным он ни казался». Самое время воспользоваться этой мудростью!

– А что, если… – начал я тихо, но тотчас же все взгляды обратились ко мне. – А что, если тот человек действительно замешан? Смотрите, он придумывает магический ритуал и практикуется на берегу, где никто ничего и не подозревает. Эти хиппи, они же странные такие, можно что угодно замаскировать. А тем временем его сообщники под водой тестируют механизмы: гремлинов там всяких призывают, акул конструируют… а потом они объединяются и устраивают в Триллиане какое-то колдовство.

– А при чем тут тритоны? – хмыкнул Максим. – Они в этом тоже как-то участвовали?

– Думаю, нет. Наверное, они действительно разозлились, что их дно испортили. Возможно, это сделали намеренно, чтобы спровоцировать тритонов и задержать строительство, но в этом я сомневаюсь. А может быть, это пробы того самого зелья. Почему нет?

– А тогда зачем на нас напали акулы?

– Злодеи могли не захотеть, чтобы вы нашли это пятно, вот и решили вас отвадить! Или они хотели только припугнуть и надеялись, что вы уплывете сразу же или запросите о помощи? Да и вообще! – тут я уже не выдержал. – Что я, за них все должен придумывать? Вот поймаем, а потом уже сам выспрашивай, зачем да почему! Я только предположил!

Вареники и Макс отвели взгляды. Надеюсь, им действительно было стыдно. Я многое вытерпел и предложил достаточно разумные доводы, складывающиеся в определенную версию событий. А они взяли и набросились со своими дурацкими сомнениями!

Да и, по правде говоря, мне лично не так уж интересно было, как именно ситуация складывалась вначале. Сейчас требовалось остановить злодеев – не дать совершить финальный шаг, чем бы он ни был.

Только вот сначала нужно все же понять, к чему стремились злодеи, иначе остановить их будет проблематично.

– Есть какие-нибудь идеи? – спросил Макс.

– Одна есть, – сказал Варя. – Они хотят оживить механизмы.

– Какие еще механизмы? Зачем?

– Потому что они пока не пробовали только это, – Ника посмотрела на Максима, как на человека, который ляпнул очевидную глупость. – У них были живые гремлины, которые портили механизмы. У них были механизмы, которые встроены в живых акул. Теперь им остается только оживить сами механизмы, чтобы они прошли техномагическую триаду.

Тут даже Макс должен был догадаться, что некая, пусть и странная, логика в этом присутствует. Однако даже если он и признал, то в открытую ничего не сказал, а продолжил ерничать:

– Вы еще скажите, что они это все вместе задумали. Садовник там, капитан, Влад и Валерий Валерьевич, – хохотнул он и резко замолчал.

Мы с Варениками смотрели на него пристально и внимательно. Мы бы удивились больше, только если бы у командира вырос третий глаз, либо нос вытянулся в хобот.

– Вы чего, а? – нервно спросил Максим.

– Теперь твоя очередь быть гением, – сказал я. – Точно-точно. Они ведь действительно могли все это вместе организовать. А нам морочить голову, покрикивая друг на друга. И тогда получается, что все получается!

– Максим умный, – кивнула Варя.

– И красивый, – поддакнула Ника.

– Ты чего, втюрилась?

– Нет. Говорю же – просто красивый. Как статуя. Памятник такой.

– Так, стоп, – Макс постарался прервать, хотя я так и не смог понять – приятна ли ему эта тема или нет. – Вы у нас ближе всех к колдовству. Давайте, сообразите, если они колдовать собрались, то где их искать лучше.

Вареники, как ни странно, без возмущений, воплей или насмешек кивнули и разом сосредоточились, как будто у них где-то была секретная кнопка и Максу вот прямо сейчас посчастливилось ее нажать.

Близнецы пригнулись к земле и принялись пальцами водить среди травы, чуть взрезая почву и рисуя какие-то диковинные фигуры, параллельно между собой о чем-то переговариваясь. Как только рисунок у них не получался, они его стирали хлопком ладони по траве и тут же принимались чертить снова. Я не выдержал, подошел ближе, постоял, прислушиваясь, а потом начал советовать, тыкать лапкой, шипеть, когда меня не слушали, и возмущаться, что моим мнением пренебрегают.

Вокруг нас творилось что-то странное и опасное, и вскоре оно непременно должно было стать еще странней и еще опасней, а вот этот вполне рабочий процесс, который происходил сейчас, был таким обыденным и таким спокойным, что на душе становилось хорошо, как никогда раньше не бывало.

– В центре, – наконец сказала Ника. – Какую бы они магическую фигуру ни взяли, но для того, чтобы задействовать ее, нужен именно центр. А поскольку Триллиан шар, то центр любой фигуры так или иначе окажется в центре круга, который образует город на морском дне.

– Как-то слишком много слова «центр», – покачала головой Варя. – Когда-нибудь я тебе расскажу про тавтологию.

– Это какая-то волшебная страна?

– Ага. Там водятся попугаи, попугаи и попугаи.

– Тридцать восемь, – вставил я, вспомнив один старый мультик. – Тридцать восемь попугаев.

Максим вздохнул. Кажется, командир отошел после своего приступа гениальности и теперь жаждал поскорее приступить хоть к каким-нибудь действиям. Ну не может он долго усидеть на месте, что с него взять.

– Хоть тридцать восемь, хоть сорок два, но центр Триллиана – это башня архитектора, – заметил Макс. – Мы это выяснили еще в самый первый день в городе. А теперь пора понять, что нам с этим знанием делать.

* * *

Несмотря на то что главной целью была Башня, начать мы все-таки решили с уже знакомой подводной лодки. Максим и Вареники не понимали моего яростного желания отправиться туда, хотя я пытался объяснить:

– Капитан может быть еще у себя, а если мы задержим его или обезвредим, то остальные без него ничего не смогут начать, а значит – дальше будет легче. А еще надо проверить предположение про этого парня, который с берега. Он ведь тоже может оказаться на лодке. Как-то его надо доставить сюда, разве нет? Ну и вообще – там мы можем найти что-нибудь полезное, оружие какое-нибудь, а то у нас только нож, да и всякая мелочовка. Ну, и полнолуние же еще не настало, разве нет?

– Нет, – качнула головой Ника. – У нас еще есть пара часов в запасе.

– Ну вот, видите?

Они не видели. И по-прежнему не понимали, чем рейд к лодке лучше, чем поход к Башне, чтобы изучить обстановку и тщательно подготовиться к нападению. Тем не менее, учитывая то, что я уже не раз высказывал правильные идеи, остальные решили послушаться и на этот раз.

И вот мы стояли в доке. Вокруг темно и пусто. И тишина, которая заполонила все. Она была столь пронзительной, что малейшее движение эхом отдавалось в пустом помещении.

– Да где все? – шепотом поинтересовался Максим у остальных, но мы в ответ лишь дружно шикнули.

Открытый проход к лодке одновременно манил к себе и выглядел ловушкой. С чего бы оставлять его таким вот открытым? Заходи, кто хочешь, и бери, что хочешь? Так, что ли?

Как бы то ни было, но именно так мы и собирались поступить. Максим двинулся вперед, следом за ним Варя, а дальше Ника, на плече которой примостился я. За то время, пока мы следили за входом, глаза постепенно привыкли к темноте, так что подкрадывалась наша команда хоть и аккуратно, но достаточно быстро. За тот десяток метров, который отделял вход в док от шлюза, связывающего Триллиан с подводной лодкой, ничего не скрипнуло, никто ничего не задел и не уронил.

Остановившись у входа, Максим подал сигнал и нырнул внутрь лодки, прижимаясь влево. Варя в свою очередь двинулась по правой стороне, а мы с Никой, чуть помедлив и не услышав никаких вскриков, просто зашли внутрь.

Тусклое дежурное освещение лодки после темноты дока показалось излишне ярким. А голоса, раздавшиеся вдалеке, пусть и звучали тихо, но так, словно беседующие находятся прямо за поворотом.

Тем не менее там оказался только новый коридор, в котором, однако, уже получалось отчетливей разобрать, о чем ведется речь:

– Собирай скорей, нас ждут.

– Не обломятся.

– Время, Серж, время.

– Можно подумать, без этого хлама они не начнут.

– Кто знает…

Дальше голоса смолкли, но я успел узнать их. Это были те самые громилы, которые меня схватили. Шерсть на спине встопорщилась, и я машинально выпустил когти и так больно вдавил их в плечо Ники, что девушка беззвучно вздрогнула.

Сейчас мы с этими болванами за все поквитаемся!

Впрочем, следовало быть осторожней. Помимо тех двоих, чьи голоса мы слышали, на лодке мог быть и кто-нибудь еще. Потому Максим, подав остальным знак «ждите здесь», пригнулся и пополз дальше вдоль стенки. Мы же с Варениками следили за ним с замиранием сердца, ожидая, что в любую секунду кто-нибудь появится в проходе впереди или – что еще хуже! – прямо позади. В таком случае ни о какой внезапности не могло быть и речи.

Макс же продвигался дальше. Цель находилась прямо за поворотом, и командир полностью сосредоточился на ней. Я так напряженно вслушивался в тишину, что начал различать дыхание тех, кто совсем недавно вел беседу. Один сопел хрипло и прерывисто, словно его обладатель только что – или даже прямо сейчас – занимался какой-то физической работой. Второй чуть посвистывал расслабленно, будто дремал.

Наконец поворот оказался совсем рядом, и Максим, припав к полу, заглянул за угол.

Там действительно было только двое. По крайней мере, в том помещении. Оба крепкие, приземистые, коротко стриженные, выбритые и с карими глазами. Лишь у одного на виске небольшой шрам, рядом с которым виднелась свежая царапина моей ручной работы, а в остальном – они были словно зеркальные отражения друг друга. Макс по неясной ему самому причине решил, что с отметиной на лице и есть Серж.

Тот, который без шрама, склонившись, копался в большом железном ящике. Глаза его были опущены, но стоило лишь поднять голову, как он тут же заметил бы Максима. Второй же смотрел чуть в сторону, и из-за полуприкрытых глаз создавалось ощущение, что он дремлет.

Максим, слава всем кошачьим богам, вспомнил, как его схватили, и совершенно правильно решил, что атака в лоб результата не принесет. Наверняка у громил где-нибудь рядом были маленькие стрелы, баллончики с парализующим газом или еще какой-нибудь сюрприз. Что толку, если командир свалится без чувств им под ноги? Эффект неожиданности будет потерян, да и он ничем не сможет помочь остальным.

Следовало действовать хитростью, но с этим у Максима, как я уже неоднократно замечал, были определенные проблемы. Он всегда старался выбрать не столько эффективный путь решения проблемы, сколько эффектный. Вот и сейчас, несмотря на все рассуждения, он выпрямился, постарался придать лицу самое беспечное выражение и вышел из-за угла. То, что он собирался предпринять, с легкостью проходило во всех шпионских фильмах, но надо же уметь отличать выдумку от реальности!

Когда Макс показался громилам и двинулся вперед, беспечно насвистывая, мы с Варениками издали вздох разочарования и ярости – по нашим представлениям, командир выжил из ума. Впереди же, едва раздался свист, копающийся в ящике крепыш вскочил и ощерился. В руке у него появился миниатюрный пистолет. Второй громила чуть повернулся в сторону Максима, так же оставив глаза полуприкрытыми. В уголках его губ заиграла улыбка.

– Стой, – сказал тот, что был с пистолетом.

– Стою, – ответил Максим и действительно остановился.

– Вот и хорошо, – кивнул крепыш.

Макс, вероятно, ожидал, что сейчас его будут расспрашивать, что это он здесь забыл, а в это время командир аккуратно все просчитает и совершит героический прыжок, который разом обездвижит двух врагов. Однако вместо расспросов крепыш выстрелил.

Если бы не случайно зачесавшаяся нога, лежать бы Максиму без движения. Но как раз в момент выстрела он чуть наклонился, чтобы дотронуться до зудевшего колена, а потому миниатюрная стрела пронеслась мимо уха и «тренькнула» о железную стену позади.

А дальше Макс забыл о зуде и прыгнул прямо с того места, где был.

Прыжок влево, перекат, затем вправо и снова перекат. Подкатился под ноги крепыша с пистолетом, дернул за штанину и дождался момента, когда противник рухнул, громыхнув об пол каюты.

А затем увидел взгляд «Сержа-со-шрамом». Тот улыбался, а в руке держал хорошо знакомый мне баллончик, от которого можно уснуть надолго.

Однако в этот момент я уже успел подбежать к углу и выглянуть. Увидев, как складывается ситуация, не выдержал и стрелой бросился вперед. Я подпрыгнул и вцепился зубами в запястье Сержа. Тот зарычал, дернул рукой, и струя газа ушла вбок. Макс задержал дыхание и, пока противник пытался от меня избавиться – безрезультатно! – со всей силы врезал снизу вверх в подбородок Сержа.

Крепыш замер на мгновение. Зашатался. Из раскрытой ладони выпал баллончик, громко застучав о железный пол, а затем следом за ним рухнул Серж.

Максим выдохнул, вздохнул, тут же закашлялся, помотал головой и постарался не поддаться вдруг накатившей волне сонливости.

Подошедшая Варя быстро прислонила руку к стене, что-то шепнула, и после короткой синей вспышки послышался шум включенной вентиляции. Ника же склонилась надо мной, хотя я был в полном порядке, лишь ударился лапой, когда рухнул вместе с Сержем.

– Дааа, герой, – протянула Варя и вздохнула.

В голосе не было и тени похвалы, а сами слова, без сомнения, относились к очередному безумству Максима.

* * *

Когда мы тщательно все проверили, то выяснили, что на лодке никого больше нет. И, собственно говоря, интересного тоже мало. То, что должны были принести Серж и второй крепыш, которые сейчас лежали связанные в запертом трюме, оказалось грудой деталей неизвестного назначения. В некоторых из них я узнал свои собственные гаджеты.

Разбитые. Раскуроченные. Бесполезные.

Те из них, которые могли быть по-настоящему опасными, попросту отсутствовали. Возможно, их заранее забрали, а может быть – на это я особо надеялся, несмотря на кровожадность желания, – те, кто пытались их разбить, стали жертвой того, что так и не успели понять перед собственной смертью, фр-р-р-р….

Впрочем, случись так, весь город об этом услышал бы.

– Ну, что? – сказал Максим, когда поиски были закончены. – Размялись немного, теперь можно и башню штурмовать?

Мы встретили шутку суровым молчанием и скептическим взглядом.

– Ты, Максим, герой, – сказала Варя. – Но не супер.

– И даже не полусупер, – подтвердила Ника.

– А просто герои могут и погибнуть.

– И волшебник не воскресит.

– И техномаги не помогут.

– И я не доктор Франкенштейн – буркнул я.

На самом деле, то, что я не Франкенштейн, иногда очень сильно расстраивало. Я видел фильм раза три – правда, всегда не с начала и не целиком, но сам доктор мне очень нравился. Такой целеустремленный, полный сил. А какие вещи он конструировал! Надо же было додуматься сделать такого монстра из кучи разных ошметков…

Стоп!

Ошметки имелись у доктора Франкенштейна, но ведь у меня были детали…

Пока мысль потихоньку формировалась в план, Максим ворчал, что он, дескать, взял на себя весь риск, да и вообще все прошло хорошо – живы, целы, противник обезврежен.

– Вы, это, поговорите пока тут, – посоветовал я остальным, чувствуя, как план обретает очертания. – Пообщайтесь, в общем. А я пока займусь делом.

– Каким еще делом? – всполошилась Ника. – Мы тебе в любом деле помочь готовы.

– И поможете, – кивнул я, на секунду задумавшись. – Только не сейчас.

– У нас всего чуть больше часа до полнолуния!

– Мне хватит двадцати минут, – договаривал я, уже копаясь среди деталей в ящике. – Вы только предупредите, когда пройдет пятнадцать.

Договорив, я полностью отключился от происходящего, а где-то рядом Варя продолжала препираться с Максимом. Вдвоем они снова сходили и проверили лодку, а заодно и пленных. Ника при этом проводила их взглядом, в котором внимательный наблюдатель мог бы заметить намек на ревность.

Но это все прошло вдалеке, где-то там, на периферии восприятия.

Я в это время творил. Наконец-то пришло осознание, как прекрасно настоящее конструирование, – не просто переделка чужих вещей под свои нужды, а полностью создание чего-то нового, доселе никем не изученного, не изведанного и еще множество этих всяких «не».

Но только не «неосуществимого».

Я складывал детали. Прикладывал одну к другой и выискивал логику, по которой они будут сочетаться. Думал в первую очередь не о внешнем виде, а о функциональности задумки. Иногда, чуть отвлекаясь, принимался расспрашивать Нику о том, какие существуют магические ритуалы, что в них самое важное и как именно собираются действовать злодеи, чтобы осуществить свой план. Понятно, что подробно об этом девушка рассказать не могла, но какие-то идеи у нее все же были.

А затем Ника по моему указанию принялась с помощью способностей техномага соединять детали меж собой. Я придирчиво проверял то, что получилось, иногда ворчал под нос, порой просил переделать, но чаще всего оставался доволен. Вернувшиеся Максим с Варей следили за этим священнодействием с любопытством, осторожностью и даже некоторым благоговением. Последнее было особенно приятно, что мне, что Нике, которая в первую очередь поглядывала на Максима в поисках одобрения. Впрочем, я не особенно следил за этими странными людскими брачными играми, мне и без того было чем заняться.

Наконец прибор был полностью готов. Времени на то, чтобы его протестировать, уже не оставалось, но особо переживать не стоило. Где-то внутри угнездилось чувство глубокого удовлетворения, и оно шептало: «Все будет хорошо…»

«Хоть бы так все и было», – подумалось в ответ.

– Нам пора, – сказал я, едва закончил конструкцию. – А то опоздаем, и все оживят. И тогда уже я не уверен, что это остановлю.

– А что это за штука? – спросил Максим. – Ты уверен, что она нам пригодится? Хоть бы рассказал, как ею пользоваться.

– Все потом, – я фыркнул. – А теперь – взяли меня, взяли «штуку» и быстро к башне!

Все-таки, хоть командиром формально и считался Максим, я тоже изрядно любил покомандовать, нельзя этого отрицать.

* * *

На полпути мы вынуждены были остановиться. Причиной послужил громкий и протяжный звук, который уже звучал один раз и который мы предпочли бы никогда больше не слышать.

Завыла сирена.

– Началось, – вздрогнула Ника, но затем будто прислушалась к чему внутри и неуверенно добавила: – Или нет?..

– Нет, – сказал Макс твердо. – Пока только включили сирену. Отвлекают. Помнишь, мы говорили о том, зачем им нужно затапливать подвал?

Тотчас же стало понятно, что произошло: механизм, блокировавший датчики попадания воды внутрь Триллиана, прекратил свою работу. Сейчас весь персонал должен был броситься вниз, чтобы попытаться спасти город. Несомненно, у них это получится – достаточно закрыть краны и спустить воду, но все это займет время, так необходимое злодеям для осуществления их плана.

И сработало все безукоризненно точно! До того спящие улицы Триллиана вдруг наполнились людьми. Кто-то был одет, другие лишь накинули на себя первое, что подвернулось под руку. Странно выглядели сонные умиротворенные лица – с застывшей в глазах мрачной решимостью и озлобленностью на того, кто стал причиной пробуждения. Вместе с тем многие наверняка мечтали бы, чтобы тревога оказалась шуткой, хотя потом каждый не преминул бы помянуть шутника крепким словцом.

К сожалению, никакой шутки не было, а настоящая опасность затаилась совсем в ином месте.

Никто из нас не пытался остановить людей. Было бесполезно объяснять, что произошло, и пытаться рассказывать, где скрыто настоящее зло. К тому же формально город действительно затапливало, а сражаться со злодеями без поддержки со стороны персонала Триллиана было хоть и немного боязно, но в то же время куда безопасней для всех.

Можно было рассчитывать только на себя и защищать только себя, как и положено настоящим спецагентам, которые стараются не впутывать остальных в свои дела.

А потому, стараясь не привлекать внимания, мы двигались по направлению к башне. Та возвышалась на горизонте темным шпилем, и лишь на первом этаже мелькали одиночные огни, чуть колыхаясь.

«Свечи», – неожиданно понял я. Остальные пришли к тому же выводу, хотя никто так его и не озвучил. Достаточно было того, что стало ясно – наши опасения сбываются, в башне действительно собираются провести ритуал. А иначе зачем зажигать свечи там, где полно электричества?

Подкрадываясь к входу, мы одновременно с этим тщательно готовились к столкновению с противником. Максим поглаживал кончиками пальцев рукоять ножа. Вареники то и дело переглядывались между собой, а руки их вспыхивали синим пламенем – именно не светом, а словно всполохами огня, похожего на мультяшный, но куда опасней. Меня же грыз червячок сомнений относительно «штуки» и того, как она в действительности сработает. Прозвучавшая недавно сирена лишний раз подчеркивала, что времени проверять не осталось, и это заставляло нервничать еще сильней.

И вот, когда мы наконец-то оказались у входа, громко прозвучал почти слитный общий вздох, а затем Максим осторожно отворил дверь, которая оказалась не заперта.

Несколько шагов по темному коридору, который вел к залу в центре башни, растянулись, казалось, на многие часы, хотя прошло не больше минуты. И когда мы остановились перед следующей дверью, то услышали сдавленное мычание слева от себя.

Все вздрогнули, всполохи синего огня взлетели к потолку, а Максим потянул нож из кожаного чехла.

– Это Валерий Валерьевич! – вскрикнул я от удивления, но тут же прикусил язычок и добавил уже куда тише. – Его связали, а рот чем-то заткнули.

Варя осталась сторожить дверь, на случай если на вскрик кто-то выглянет, а мы с Максимом с Никой подошли к архитектору.

Тот в самом деле был связан по рукам и ногам уже знакомыми пластиковыми наручниками. А во рту виднелась какая-то тряпка, которая, на поверку, оказалась носком. Скорее всего, самого же Валерия Валерьевича – хотя мы и не стали задирать штанину и проверять.

– Они сошли с ума, – прошептал архитектор, едва рот его освободили. – Капитан, мой сын и какой-то громила, выглядящий, как хиппи, но еще более безумный. Они пришли сюда и меня связали. Представляете?

– Представляем, – ответил Максим. – А как конкретно они сошли с ума?

– Они собираются оживить город. Так они сказали. Превратить Триллиан в гигантское живое существо, чтобы он стал настоящей подводной крепостью, грозой морей и океанов, а заодно и мимо проходящих кораблей. Такой бред…

Последнюю фразу Валерий Валерьевич произнес уже не так уверенно, как все остальное. Он внимательно изучал руку Ники, вспыхивающую синим пламенем. Сглотнул пару раз и замычал, словно пытаясь что-то сказать, но вместо этого вновь промычал так, словно кляп по-прежнему был у него во рту.

– Убери это, – попросил я девушку. – Ты разве не видишь, что ты его пугаешь?

Архитектор дернулся. Бросил взгляд на Максима, затем на Нику, а уже после на меня. Снова сглотнул, а после глаза его закатились, и Валерий Валерьевич обмяк и затих.

– Обморок, – прокомментировал Максим, щупая пульс. – Теперь уже ты напугал его, Яшка.

Я хотел было взвиться и заявить: «Не моя вина в том, что люди считают разумными и способными разговаривать только самих себя, да еще всяких птиц вроде попугаев». Однако вспомнив, кто скрывается совсем рядом, за стенкой, сдержался.

Макс пристроил архитектора поудобней, а затем мы вернулись к караулившей дверь Варе. В сущности, в свете нового знания ничего не изменилось. Оживить весь Триллиан или только механизмы внутри города – не такая уж и большая разница. В любом случае, это следовало остановить.

– Мне нужно будет немного времени, чтобы настроить прибор, а вы пока постарайтесь отвлечь остальных, – попросил я, когда Максим потянулся к двери.

– Их там трое, – заметил тот. – Как минимум. Три вооруженных и здоровых мужика, которые очень умны и опасны. По крайней мере, двое из них, но и капитан может преподнести сюрприз.

– Вас тоже трое, – я хмыкнул. – И вы – спецагенты. Не вижу никаких проблем.

Дальнейшего развития разговор не получил, потому что за дверью раздался громкий звон, напоминавший звук корабельного колокола. Макс вздохнул и повернул ручку.

* * *

Позднее, когда я пытался проанализировать происходившее в ту ночь в башне в самом центре Триллиана, то приходил к выводу, что все заняло не более пяти или десяти минут. Однако в тот раз события тянулись так, словно прошла целая ночь.

Едва дверь отворилась, стало видно помещение внутри башни. Выключенный свет, расставленные по периметру свечи в толстых старинных подсвечниках. И магическая фигура, нанесенная на пол чем-то красным, – хотелось думать, что краской. Фигура представляла собой подобие треугольника, чьи углы были скруглены, а стороны изогнуты в центр дугами.

В каждом углу по фигуре в черном балахоне, с покрытой капюшоном головой. Красные символы тускло виднелись на темном одеянии. Мне их смысл был непонятен, но Вареники, едва завидев фигуры, чуть ли не зашипели от злости и омерзения.

В центре треугольника, на большом постаменте, стоял аквариум, дно которого было выстлано песком, а на этой подложке покоилась уже знакомая модель Триллиана. Не вызывало никаких сомнений то, что именно она и служила символом, с помощью которого должны были оживить город.

Реальность виделась рваными кусками, но едва они сложились в конкретную картину, как прозвучал второй удар колокола, который до сих пор оставался невидим. Звук отразился от высоких потолков, а затем смолк, и ритуал начался.

Красные символы на балахонах загорелись ярким светом, точно так же, как и стороны магического треугольника. Из рук стоящих заговорщиков-колдунов тоже вылетело по красному лучу. Они сошлись в центре, прямо над аквариумом с моделью Триллиана, и принялись опускаться вниз, грозя вот-вот коснуться миниатюрного морского города, чтобы оживить его гигантского собрата.

– Кидай «штуку» в аквариум! – взвизгнул-крикнул я каким-то не своим голосом, и тут все и началось.

Меткий бросок, и, едва не коснувшись красного луча – что тогда случилось бы, кстати? – «штука» приземлилась в воду, обдав стенки аквариума тучей брызг. Вылетая, капли воды шипели и испарялись так, словно над ними был гигантский лазер.

Затем уже Макс бросился к самой дальней фигуре, на ходу выхватывая нож, а Вареники, разделившись, помчались к тем, которые стояли справа и слева.

Я видел, что едва Варя добежала до своего, тот отбросил капюшон, оголив лысый череп, украшенный точно таким же красным орнаментом, как и балахон. Теперь в этом чудовище невозможно было признать того «свойского» парня, который встретился нам на берегу. По крайней мере, оскаленная гримаса могла бы с легкостью пройти кастинг в каком-нибудь фильме ужасов.

Девушка вскинула правую руку и нанесла удар, который тут же был заблокирован. Лысый действовал одной рукой, в то время как вторая продолжала направлять луч красного света к аквариуму.

Варя попыталась подсечь своему противнику ноги, но тот ловко поднял правую, позволил кроссовку девушки проскочить мимо, а затем с силой наподдал ей так, что Варя проехала несколько метров по полу и замотала головой, приходя в себя.

Я повернулся влево, но и там перевес был не на нашей стороне. Ника кружила, никак не решаясь подойти к колдуну, которым оказался Влад, а тот улыбался краешком губ и водил из стороны в сторону прибором с двумя раздвоенными «рожками» на краю. Не то парализатор с ядом, не то электрошокер – понять было сложно. Ясно одно – приблизиться практически невозможно. Если достанет хотя бы один раз, то все – пиши пропало.

А на противоположном конце зала Макс сошелся с капитаном в ножевом бою. Морской волк действительно сумел преподнести сюрприз. Он орудовал левой рукой, но при этом так ловко, что Максиму оставалось только кружить на безопасном расстоянии вокруг капитана, чертившего ножом восьмерки в воздухе и при этом не выглядящего усталым. Когда Макс попробовал обойти с тыла, капитан исхитрился вывернуться так, что по-прежнему испускал луч света из ладони себе за спину и при этом умудрялся защищаться.

Кроме того, с каждой секундой казалось, что символы на балахонах горят все ярче, и я откуда-то понимал, что царящая вокруг магия будет делать этих троих только сильней. Они не просто оживляли город, но и черпали из этого преобразования какую-то энергию.

«Которую и должна остановить «штука», – мелькнуло в голове. – Я же для этого ее и сделал, чтобы ритуал остановить, вот только…»

Вот только сейчас то единственное, что могло нас спасти, находилось в аквариуме. В воде. В мерзкой, холодной, сырой, мокрой, портящей шерстку, грозящей удушением жидкости. Над которой, помимо прочего, застыло три красных луча, к которым очень не хотелось приближаться.

А ведь скоро они окажутся уже внутри…

«И тогда станет совсем поздно, – подумал я. – Тогда уже ничего не остановить…»

Справа раздался вскрик Вари. Я дернулся, как от удара, повернулся и увидел, что лысый продолжает измываться над девушкой. Одной рукой он сумел поймать ее за локоть и теперь выворачивал в болевом захвате.

Слева не просто вскрикнула, а завизжала от боли Ника. Легкий хлопок и треск, а затем запах озона. Я увидел, что девушка лежит на полу и вздрагивает. Затем она собралась, встала на четвереньки, хлопнула в ладоши, и пол вокруг Влада вздрогнул, взмывая вверх. Но едва он дошел до того уровня, на котором начинался красный луч, как бетон принялся крошиться, словно мел, и оседать горстками пыли. Уже через несколько секунд оказалось, что Влад попросту стоит на отдельном постаменте, а вокруг него что-то вроде осадного рва. На мой взгляд, теперь ему даже обороняться стало удобней.

Красные лучи уже почти сошлись над макетом Триллиана, и ждать дальше было нельзя, а потому я побежал так быстро, как мог.

Быстрее, чем от дворовой собаки, которая только притворялась старой и больной, но в любое время готова была цапнуть купившихся на этот трюк котят.

Быстрее, чем от хозяйки квартиры, в которую я однажды залез, прельстившись виднеющейся банкой с молоком, стоящей на столе.

Быстрее, чем в тот раз, когда сверстники решили хорошенько проучить «маленького зануду», то есть меня, а после несколько часов гоняли по чердакам, пока я не сумел их наконец-то обмануть.

Быстрее… в общем, очень быстро.

Промчался, взвился в прыжке и приземлился… приводнился в аквариум, успев почувствовать жар над спиной и, кажется, все-таки опалить часть шерсти. Впрочем, едва я оказался в воде, как появилась другая проблема – во время полета совсем вылетело из головы, что надо бы набрать воздуха.

И вот, задыхаясь и чувствуя, как легкие раздирает от недостатка кислорода, как в тот раз, когда устраивал ловушку для гремлинов, я барахтался в воде и изо всех сил сдерживал инстинкт, который советовал всплыть, набрать воздуха и скорее убегать.

«Куда всплыть? Под лучи эти?» – урезонивал я инстинкт, но это не помогало.

А между тем от точки, в которой сошлись красные лучи, по аквариуму распространялось тепло. Вода была ничуть не холодная, по температуре больше напоминала нагретую весенним или летним солнцем лужу. И с каждой секундой становилось все теплее, а потому можно было предполагать, что если не постараться, то совсем скоро появится суп из самоуверенных котят, которые даже прибор, собственноручно сделанный, не могут заставить работать.

«Штуке», слава всем кошачьим богам, было все равно в какой среде работать – это случайно так вышло, я такую опцию не закладывал. Но вот для того, чтобы все получилось, нужно было кое-что покрутить, здесь повернуть, а потом ткнуть по большой кнопке прямо на крышке.

Но попробуй сделать это, когда в воде твои лапы лишь лениво барахтаются и становятся непослушными, как тополиный пух, летящий совсем не туда, куда необходимо. А веса в тебе из-за этой воды почти нисколько, а потому на кнопку и надавить толком не получается, если только…

…если не дернуться всем телом разом, загребая лапами, и не ткнуться в нее головой. Больно, но, кажется, нажал.

А потом из кнопки выросла белая сфера. Сначала она сконцентрировалась вокруг «штуки», затем заняла собой весь аквариум, а потом резко рванула одновременно в разные стороны, да так резво, что хватило одной лишь секунды, а она уже вышла за пределы здания.

И там, где она прошла, не осталось ничего. Ни красных лучей, ни синего сияния вокруг рук Вареников. А затем случился внезапный взрыв, от которого мордочку обожгло болью, все вокруг затрещало, и – что единственно приятное – аквариум треснул, выбрасывая на пол воду, а вместе с ней и меня, чтобы я смог наконец-то нормально вздохнуть…

* * *

Когда раздался звон разбитого стекла, а после этого шум воды, Макс как раз пытался уйти от очередного выпада капитана, оказавшегося неожиданно настоящим мастером по владению ножом. Вдобавок клинок его был тем самым, который украли у командира, – с вибрирующим лезвием. Каждый удар мог обернуться рваной раной или даже раздробленными костями, а потому Максим держался поодаль, то и дело норовя схитрить, и зайти с той стороны, где капитан ничего не сможет сделать.

Но все было тщетно! По крайней мере, до того самого звона стекла.

Сразу после него красный луч, идущий из левой руки капитана, неожиданно пропал, отчего мужчина пошатнулся и дернулся. Макс увидел в этом шанс, подскочил, занес руку для удара – оглушить или слегка ранить, – но тут же был вынужден отступить.

Ярость исказила спокойное до этого лицо капитана. Он взревел и бросился в наступление, настолько безумное и опасное, что Максим пожалел, что не успел расправиться с противником раньше. Теперь, когда тот мог двигаться и орудовать обеими руками – нож порхал из одной в другую, как смертоносная бабочка, и силуэт его был так же неуловим из-за вибрации лезвия… – о, да, теперь речь шла только о том, чтобы уцелеть, да и то по случаю. Или чудом.

Но того, как назло, все не было. Судьба, думаю, решила, что командир исчерпал свой лимит удачи на сегодняшний день. Максим отступал и уворачивался, не помышляя об атаке, а затем, когда оказалось, что отступать больше некуда, ему пришлось заблокировать чужой удар своим ножом…

И увидеть, как лезвие, отколовшись, летит в сторону.

Очень знакомая картина. Сегодня – или уже вчера? – он как раз рассказывал нам о подобном случае. Но если тогда ему надо было просто дойти и выжить, то теперь дело было совсем в другом.

Хотя, собственно, в чем именно другом? Ему опять необходимо было выжить и дойти. По словам Максима, в тот момент он себя чувствовал сначала дураком, затем неблагодарным дураком, а после дураком, который не достоин звания командира, так старательно на себя примеряемого.

И вместо отчаяния Макса охватила ярость, но не такая, в которую впал капитан, а легкая бесшабашная удаль, знакомая, пожалуй, многим. Она чаще всего приходит с фразой «А ну и черт с ним со всем», а затем вы совершаете что-то такое, на что до этого уже долго не могли решиться. Например, увольняетесь с нелюбимой работы или наконец-то идете и признаетесь в своих чувствах девушке, которая давно вам нравится.

Возможно – пожалуй, даже часто – в итоге ничего хорошего и не случится: придется как-то справляться без работы в поисках новой или вы испортите отношения с той самой девушкой, потому что она думала, что вы только друг и ничего более. Но пройдет время, и выяснится, что выбор в тот момент был правильным. А иначе вы так бы никогда и не узнали, что совсем рядом есть работа вашей мечты, а девушка… а девушка тоже где-то очень рядом, просто вы не туда смотрите.

В общем, ярость, охватившая Максима, была именно такой.

И если бы это был какой-нибудь телефильм, то к тому времени сам Макс должен был оказаться не просто приперт к стенке, а избит или ранен, а потом он неожиданно воспрял бы духом и принялся наносить удар за ударом, тесня противника.

Но в жизни все оказалось куда прозаичней.

Кинув обломком ножа в капитана, Макс тут же подскочил ближе, сокращая дистанцию и не давая противнику размаха для удара. А затем, когда тот вновь замахнулся, дернул его за широкий рукав балахона, так что нож скользнул пусть и совсем рядом, но в сторону.

Удар лбом по переносице, еще один рывок балахона, подсечка, а после нож вылетает из рук противника, и вот ты уже сидишь на нем, срываешь с себя футболку и связываешь ей чужие руки, а враг все барахтается в своем просторном одеянии.

Когда-то давно, в детстве, я смотрел мультфильм, в котором очень подробно рассказывали, чем плох плащ – стандартный атрибут любого супергероя. Выяснилось, что его может куда-то засосать, он может зацепиться, противник может его намотать на руку и придушить тебя пряжкой… ну, и так далее.

Наверное, с просторными одеяниями была примерно такая же история.

Макс оставил связанного капитана и огляделся, но тут выяснилось, что Вареникам помогать уже нет никакой нужды. Влад лежал обездвиженный, а Ника подкрадывалась сзади к противнику Вари, лысому «хиппи», встреченному когда-то давно – меньше недели назад! – на берегу моря. Правда, тогда у него был берет и нелепый псевдофранцузский говор, а сейчас хиппи был силен и напорист, да и в рукопашной схватке действовал умело. Даже балахон ему нисколько не мешал, а только придавал фигуре смазанность, отчего следить за ним было еще сложнее, а в глазах рябило от мельтешащих красных символов. В общем, с просторными одеждами было не все так просто, как с плащами супергероев.

Но одежда одеждой, а глаз на затылке она не заменяет. Пока лысый боролся с Варей, Ника уже подобралась совсем близко. Замахнулась отобранным парализатором-электрошокером, но тут же была вынуждена отскочить, потому что лысый моментально развернулся и бросился уже на нее.

Однако, двинувшись назад, Ника одновременно кинула дубинку вперед, и та, перелетев через противника, оказалась в руках у Вари.

Удар по затылку, «зудящий» звук электрошокера, и лысый свалился на землю, мелко подрагивая. Конвульсии закончились, только когда Ника ткнула противнику куда-то в область шеи.

И когда уже казалось, что все беды на этом закончены, враги пали и самое время подсчитывать собственные потери… в этот самый момент распахнулась дверь, ведущая в зал, и на пороге показался Варфоломей. Одежда на нем прилипла к телу – явно мокрая, – волосы всклокочены, а правая рука с чем-то зажатым в ладони была вскинута вверх.

Макс подхватил с пола валяющийся нож с дрожащим лезвием, отключил вибрацию и с силой метнул. Через секунду нож рукояткой стукнул садовника по лбу, и тот повалился на пол, как подкошенный.

Теперь-то уж точно было «все».

* * *

Едва битва стихла, как Вареники и Макс поспешили к рассыпавшемуся аквариуму. Я лежал в осколках стекла, весь мокрый и дрожащий, но при этом дышал глубоко и спокойно. Осторожно убрав осколки, что остались от аквариума и модели Триллиана, Ника подняла меня на руки. Я открыл глаза, посмотрел вокруг мутным взглядом, казалось не узнавая никого, а затем сказал:

– Мяу.

И сам будто испугался собственного голоса, встрепенулся и принялся ощупывать себя лапками, но, как и следовало ожидать, брошки, подаренной Профессором, не оказалось. Не то отлипла, пока был в воде, не то отлетела, когда сработала «штука», а то, может быть, это тоже было магией и перестало работать.

Тем не менее, пока я себя ощупывал, успел заметить обездвиженных Влада, хиппи, капитана и даже садовника. Потому еще раз мяукнул, теперь уже облегченно, и удобно устроился на руках у Ники.

«Ну и что, что сказать ничего не могу, – подумал я. – Как-нибудь потом. А сейчас надо бы немного отдохнуть. Пускай пока люди разбираются, что и как».

– Ой-ой! – сказала вдруг Варя. – Тут у Варфоломея что-то в руке, и это мне не нравится.

– Он тебе там фигу показывает? – спросила Ника.

– Ну, если это фига, то он ее напечатал.

– Ух ты, а я думала, что фиги они непечатные, как и то, что они значат!

Ника со мной на руках – в последнее время подобный способ перемещения стал входить у меня в привычку – двинулась к сестре, а где-то по пути присоединился Максим. В руке у него была спортивная сумка. Черная, матовая, лишь язычки замков на молнии чуть поблескивали в темноте.

– Все, приплыли, – сказала Варя, когда остальные подошли ближе. – Варфоломей-то у нас, оказывается, хороший…

И она протянула жетон, очень похожий на тот, который американские полицейские постоянно демонстрируют друг другу и преступникам в американских же фильмах. Блестящий жетон, на котором было выгравировано, что принадлежит он сотруднику специального подразделения «Антимагия». А конкретно – капитану Вольдемару Дресвянникову. Имя было незнакомое, но вот фотография явно принадлежала садовнику, только он на ней был коротко стрижен и не улыбался, а смотрел грозно. Кажется, даже глаза сверкали.

– И вот почему он хотел нас спасти, – пробормотала Ника. – А мы его вырубили и там оставили. И теперь он прибежал, а мы снова его вырубили.

– И оставим опять, – сказал Максим. – Слышите шум?

Мы прислушались: за стенами башни раздавались с десяток голосов, а также шаги, предупреждающие крики и недовольный ропот.

– Наверное, он остальным все рассказал. Ну, или не все, но что-то из того, что знал. А сейчас они придут – а тут уже вся работа сделана. Нужно только Валерия Валерьевича освободить, этих троих посадить, а «антимага» нашего – привести в чувство. Но с этим они уже и без нас справятся.

Максим вопросительно взглянул на Вареников, и те в ответ кивнули. Тогда он расстегнул молнию сумки и вытащил оттуда устройство для возвращения.

– Ого! – уважительно прицокнула Варя. – А Максим-то вещи из воздуха доставать научился. Мы вот не умеем.

– Он, наверное, сумку оживил, а она ему все подает.

– Думаешь, теперь он еще и магом стал?

– Ага! Маг, боец, командир и все такое. Теперь мы ему не нужны. Яшка еще, наверное, пригодится, чтобы думать за Максима, а вот мы-то зачем?

Вареники так натурально вздохнули и опустили головы, что Макс не выдержал и рассмеялся. Не очень-то удачный получился смех – тело наверняка ныло от ударов, ноги еще чуть заметно подрагивали, да и обстановка не располагала. Тем не менее, смеялся он искренне и ничуть не обиделся.

– Ничего я не научился. Они тут сумку в уголке оставили. Здесь и контейнер с гремлинами, и устройство для перемещения, и еще разные штучки из тех, которые позаковыристей и поопасней. Видно, решили после изучить, а может быть, лысый им подсказал, в чем из этого магия есть. Я так подозреваю, что он тут больше всего во всем разбирался.

– А мы с ним разобрались, – хищно улыбнулась Варя.

– Именно. А теперь давайте вернемся и покончим уже со всем этим.

Общее мнение выразил я еще одним «мяу». В этот раз оно оказалось утвердительным, полусонным и было наполнено мечтами о теплой постели, еде и покое.

Уже активируя устройство для перемещения, я расслышал, как Ника прошептала сестре «Ох, и попадет нам от Профессора» и подумал: «Да, наверное, попадет. Но, в сущности, сейчас как-то на это наплевать…»

Эпилог

Что ждет героев, только что вернувшихся с изнурительного, полного опасностей задания? Разумеется, каждому свое, но кое-что в подобных возвращениях является общим. В первую очередь – накрытый стол со всевозможными яствами и напитками, какие только можно достать. Во вторую – теплая ванна или хотя бы душ, а то и парилка, чтобы отмыть пыль далеких стран, оттереть аромат приключений и избавиться от запаха неприятностей. Ну, и в третью, но не в последнюю – похвала и благодарность начальства, мирных жителей и всех тех, кто так или иначе благодаря этому подвигу почувствовал, как жизнь становится лучше.

Может быть, не осознанно, а как минимум в подсознании, мы ждали чего-то подобного. Тут речь не о меркантильности, но подвиг ведь совершили, а значит – награда обязательно должна быть. Однако все оказалось не так просто. Что-то, как говорится, пошло не так, то ли с нами, то ли с заданием.

Начать с того, что вернулись мы из Триллиана, разумеется, туда же, откуда и совершали перемещение, – в комнату Профессора. Его самого внутри не было, фанфары не прозвучали, накрытого стола тоже не обнаружилось.

– А где?.. – начал было Макс, оглядываясь, как Вареники, что-то заслышав, принялись делать знаки, чтобы он замолчал.

Максим покорно кивнул и тоже прислушался. За дверью разговаривали. Слов не разобрать, но степенный и важный голос, что-то выговаривавший двум другим, оказался знакомым. Без сомнения, хозяин комнаты сейчас находился за дверью, вот только никто из нас не порывался сейчас же ее распахнуть и предстать перед профессорскими очами. Если чему-то мы и научились за время пребывания в Триллиане, так это сбору информации, перед тем как приступать к действиям.

Впрочем, прошло не более тридцати секунд, как Профессор зашел внутрь, медленно закрыл дверь и только потом соизволил взглянуть на нас. Был дядюшка хмур и неприветлив даже сверх обычного, а появлению усталой и побитой четверки, которую три дня назад отправил на задание, нисколько не удивился.

– И что так долго? – спросил он.

Ни взгляд, ни тон дружелюбия не выражали. От такой встречи мы даже не нашлись, что сказать. Спас положение я. Поскольку для общения с родичем брошка не нужна, а быть непонятым уже порядком надоело, я спрыгнул с рук Ники, приземлился на пол и понял, что еще слишком слаб, чтобы нормально стоять, а потому присел.

– Мы все выполнили, – сказал я. – Ну, то есть, гремлинов обезвредили, тритонов отвадили, заговор с целью оживления подводного города тоже ликвидировали. Вот!

– Вижу, что вот, – пробурчал Профессор. Он-то общался по-человечески, видимо, чтобы остальные тоже понимали, о чем речь. – Я вас только за гремлинами посылал, не могли разве после этого домой сразу? Вам что, делать было нечего?

– Вообще-то, – вступил Максим, – мы пытались связаться с Базой, чтобы получить дальнейшие указания, едва схватили гремлинов и выяснили, что они лишь первое звено заговора. Но связи с вышестоящим командованием не было, потому мы решили действовать на свой страх и риск по обстоятельствам.

Нельзя не отметить огромный прогресс в самоконтроле, которого достиг Максим. Только в словосочетании «вышестоящее командование» прорезались нотки металла, а вся остальная фраза была сказана так, будто бы Макс был вовсе не зол. Так, скучающий будничный тон, которым сообщают что-нибудь вроде: «В мусорное ведро уже ничего не помещалось, а потому я решил его опустошить, поскольку не у кого было спросить, надо ли это делать».

Профессор, однако, обладал проницательностью, помноженной на опыт. Он неопределенно хмыкнул, почесал задней лапой ухо, а затем фыркнул.

– Связи не было – это понятно. Но вы не могли подумать, что, может быть, на Базе произошло ЧП, все заняты и требуется помощь всех и вся, даже тех, кто еще толком не агент?

– Не могли, – Варя помотала головой. – А что, действительно случилось ЧП?

– Надеюсь, никто не пострадал, – Ника нахмурилась.

– Никто. И ничего не случилось. Но меня расстраивает, что подобная мысль не пришла вам в голову. Только о себе и думаете. Молодежь, что с вас взять.

Мне же показалось, что Профессор очень напоминает кота, застигнутого на кухонном столе с лапой, протянутой к куску колбасы: воришка делает независимый вид и словно бы сообщает, что колбаса опасно свесилась с края тарелки, а кот всего лишь хотел ее поправить. В самом деле. Не верите? Очень даже зря!

Тем не менее, поделиться своими сомнениями я сейчас не мог, даже если бы захотел, а потому оставалось только смотреть и ждать, чем этот спектакль закончится.

– Ну, давайте, рассказывайте, герои, что вы там натворили, – сказал Профессор и строго прищурился.

Вареники переглянулись меж собой, затем ткнули Макса в спину, а после уселись на пол возле меня. Командир, которому тоже не хотелось стоять с низко опущенной головой, присел рядом, вздохнул, почесал макушку и принялся рассказывать.

Мы слушали с интересом, ибо в Максиме вдруг проснулся хроник-документалист, неизвестно где до этого скрывавшийся всю прошлую жизнь. Благодаря ему рассказчик сосредоточился только на главных деталях и абсолютно не щадил ничье самолюбие. В первую очередь, собственное.

Все малейшие ошибки, просчеты, неудачи и даже досадные совпадения вылезали на свет и рисовали не очень приглядную картину. Этот абсолютно отстраненный рассказ помог всем нам вычленить главную мысль, которую Макс неосознанно и пытался донести: были все шансы окончить задание провалом, но несколько неожиданных решений и большая доля везения помогли не только остаться в живых, но и задержать преступников.

Собственно, именно так Максим и закончил:

– Короче говоря, нам очень повезло. Но ведь везет сильнейшим, не так ли? – последняя фраза была сказана с той самой улыбкой, с какой давным-давно Макс и вошел в конференц-зал Базы. Вареники едва не прослезились от нахлынувшей ностальгии.

– Положим, – протянул Профессор, – везет не только сильнейшим, но и дуракам. А судя по твоему рассказу, подурачиться вы успели вдоволь. Но кое в чем ты прав – хороший агент не только тот, кто многое умеет и многое знает. Важно, чтобы ему благоволила удача, без этого в нашем деле никуда.

Мы разом приободрились. Конечно, сказано слишком завуалированно и неопределенно, но эти слова агента 013 вполне можно было принять за похвалу, если очень хочется. Нам хотелось – именно что «очень».

Однако следующие слова Профессора вновь вернули к неприглядной действительности.

– А теперь забудьте все, что вы только что мне рассказали. Да, вы правильно поняли и нечего тут рты раскрывать! – агент 013 продемонстрировал поднятую вверх лапу и эффектно выщелкнул один коготь. – Сказал – забудьте, значит, так и сделайте. Ваша история никуда не годится, и рассказывать ее начальству – дохлый номер. После подобного рапорта вас нужно гнать в шею. Несказанно повезло – это хорошо, но это еще не все. В общем, сейчас мы пойдем на доклад к шефу. Говорить буду я, а все остальные молчат и только подобострастно кивают. Задача ясна?

На удивление Профессора, никто из нас не кивнул. Мы смотрели напряженно, с подозрением и без особого уважения, как будто он выдал не четкие указания, а глупость ляпнул. Агент 013 выщелкнул еще один коготь, а затем, подумав, все остальные. Вновь взглянул на нас, и мы нехотя кивнули. Сначала друг другу, а уж затем ему.

– Неплохо, – Профессор сделал вид, что не заметил заминки. – Надо будет потренироваться, но для первого раза сойдет и так. А теперь пошли, докладываться будем.

Он же первым выскочил из комнаты, не дожидаясь, пока остальные встанут. Возможно, интуиция ему подсказала, что оставаться одному с нами было весьма рискованным предприятием. Мы ведь могли и передумать, а у Профессора явно были свои причины поторопиться.

В комнате Варя подхватила меня на руки – какое-никакое, а разнообразие. Обычно моим перемещением Ника занималась, но тут она помогала встать Максиму, у которого от долгого сидения затекли ноги.

– Что-то я не думаю, что возвращаться сразу после поимки преступников было хорошей идеей, – сказал он.

– Да уж, там бы нас, наверное, наградили, – пробормотала Варя.

– По крайней мере, можно было бы сфотографироваться с ногой, стоящей на груди Влада, – хмыкнула Ника.

– Мяу! – внес свою лепту я.

Не знаю, как остальным, но мне вдруг почудилось, что доклад у начальства вряд ли окажется окрашен в радужные тона. Просто обязательное мероприятие, которое надо вытерпеть, а уже потом можно будет спокойно отдохнуть и наконец-то выспаться.

Собственно, я уже почти этим и занимался, лежа на руках у Вари. А все остальные в тот момент, подозреваю, мне завидовали. Но они должны были понимать, что кому-кому, а мне пришлось труднее всех.

Я ведь не только себя, я мир спас!

* * *

Поход по коридору до кабинета начальства дался неожиданно сложно. Навстречу то и дело попадались спецагенты, каждый из которых почему-то считал своим долгом хмыкнуть, поднять брови или ухмыльнуться, будто знал все подробности проведенной операции. Я даже, чтобы не терять полученных навыков, начал прикидывать, кто из злоумышленников Триллиана мог поддерживать связь со шпионом на Базе и в какой именно момент сумел передать сюда данные о провале миссии, которая в конечном итоге закончилась победой.

Профессор двигался далеко впереди четким, торжественным шагам, постукивая когтями по полу и вздыбив шерсть на загривке. На встречных-поперечных поглядывал если и не свысока – в силу малого роста, – то уж точно с изрядной долей презрения и превосходства.

– Я чувствую себя так… – пробормотала Ника.

– Как будто над нами провели эксперимент, – подхватила Варя.

– Точнее, все еще проводят.

– А мы даже не разобрались, какая у него цель.

– Тс-с-с! – Профессор обернулся и строго прищурился. – Ну-ка постойте.

Обошел вокруг бойцов: смахнул невидимую пылинку со штанины Макса, подтянул сбившийся носок у Вари и воинственно фыркнул на меня – просыпайся, мол.

Я, хоть и не совсем спал, зевнул и открыл один глаз:

– Что, уже закончилось?

– Если продолжишь и дальше спать, то точно закончится, – отчеканил Профессор. – Я о твоей карьере спецагента. Чемодан, телепорт, Харьков. И баба Маня с метлой. По идее, тебе бы помолчать, но, может, понадобится вставить пару слов, потому держи и больше не теряй!

Профессор выудил откуда-то – будто бы даже из воздуха – брошь-переводчик и прицепил мне на грудь. Может, и свою отдал. Наверняка иногда устает все эти людские слова выговаривать и позволяет себе немного отдохнуть. Это единственное, что успел я подумать, потому как агент 013, не дав никому ничего сказать, приглашающе взмахнул хвостом:

– Пожалуйте в кабинет к шефу.

* * *

После башни триллианского архитектора любой офис показался бы не слишком внушительным, но тут подкачало все. И сам кабинет – маленький, не очень светлый, с неровной горой бумаг на столе и разводами пыли на полках, и его хозяин. Макс наверняка ожидал встретить здесь широкоплечего генерала, украшенного шрамами и орденами, Вареники, вполне возможно, думали, что управлять Базой может только крутой маг, высокий, обстоятельный и очень внушительный, а я замер в предвкушении: вот сейчас Профессор обернется и гордо скажет: «Я ваш король!» То есть нет, глупо как-то звучит. Лучше так: «Я начальник этой Базы и еще полусотни тайных организаций». Вот.

Однако за столом сидел до обидного низенький квадратный, с морщинистым – а точнее, складчатым! – лицом гном. В первую очередь бросались в глаза его длинная окладистая борода и не самое лучшее настроение. Гном попыхивал, как закипающий чайник, вертелся и хмурил брови.

– Шеф! – Профессор не стал тянуть морского конька за хвост, а сразу повел к делу. – В рамках отбора талантливой молодежи в стажеры Базы я отправил этих хлопцев на тестовое задание. Стартовые обстоятельства: опытный агент на подхвате, дружелюбно настроенные штатские, полное отсутствие случайных местных жителей – фактически тепличные условия! Из-за такого расклада я осмелился предоставить молодежи свободу действий, однако они зарекомендовали себя с очень хорошей стороны, точно следуя инструкциям.

«Хлопцы», то есть мы, молча переглянулись. Хотелось бы поглядеть на такую инструкцию.

Профессор очень быстро бубнил, всем видом своим демонстрируя, что перебить его, вклиниться в монолог не получится.

Он тщательно умолчал обо всех неудачах Макса с гремлинами, однако подробно описал метод их поимки, придуманный мной. Прогулку к тритонам представил как попытку выяснить, вся ли нечисть поймана, а также как проверку выделенного оборудования.

– Работа на перспективу, – важно говорил он, подрагивая ушами, – демонстрирует вдумчивый, не сиюминутный настрой курсантов.

Шеф запустил пальцы в бороду, основательно почесал подбородок и прогудел:

– Они-то действовали по инструкции, а ты проявил самодеятельность.

– Исключительно из-за отсутствия времени на согласование!

– А если бы с ними что-то случилось? Мы не зафиксировали точку их отправки, поэтому не было стабильной связи. Случись что, как бы они запросили помощь?

– Я же как раз говорю, что случиться ничего принципиально не могло! Поэтому я и осмелился…

– Ты должен был сначала спросить моего разрешения!

– Точно-точно? – у Профессора задрожали усы, и голос стал похож на кислую сметану.

По всему выходило, что агент 013 просто посамовольничал за чужой счет, решил продемонстрировать, что он не только отличный полевой работник, но еще и мудрый кадровик. Глаз-алмаз. Мгновенно способен определять, подойдут ли кандидаты для задания и, главное, сработаются ли.

Нет, несмотря на то, что кабинет шефа мало походил на башню архитектора, я подумал, что последнему бы тут понравилось. Он тоже любил сначала раздать заданий, а потом разговаривать свысока, по сути, сам с собой, считая исполнителей пешками, которых никто не слушает. Кому интересно мнение шахматной фигурки, которая в силу своей молодости даже не умеет ходить дальше, чем на одну клетку? Пусть стоит и молчит. И кивает в такт словам того, кто задумал и провернул всю партию. Никому не важно, что по дороге к краю доски происходили маленькие катаклизмы и большие подвиги, – игрокам нужен результат, а не чувства фигур.

Осознав это, через пару минут продолжавшегося спора Вареники переглянулись, подмигнули друг другу и бочком-бочком стали незаметно отступать к двери. Макс потянулся следом за ними. Шеф и Профессор, распалившись, размахивали руками и лапами, пытаясь прийти к консенсусу: входила ли в компетенцию агента отправка молодняка «на дело», или это было самоуправство, о котором лучше как можно быстрее забыть и, уж конечно, не учитывать его результаты.

К моменту, когда дверь тихо закрылась за «молодежью, работающей строго в рамках инструкций», Профессор в пылу спора уже перебрался на стол, поближе к лицу шефа, чтобы в случае чего применить свой любимый недостойный аргумент – царапина на древнем, раритетном столе.

– Вот почему они ТАК смотрят, – проговорила Ника, задумчиво почесывая меня за ухом. Я от обиды на дядю окончательно проснулся и воинственно топорщил усы.

– Мы – самоуправство профессора.

– Помните, нам кричали вслед во время переноса?

– Еще бы чуть-чуть, и нас бы никуда не пустили.

– Но ведь хорошо, что пустили? – Молодец Макс. Вспомнил о командирской доле. Правильный командир даже в «мирное время» должен подбадривать личный состав и улучшать микроклимат в коллективе.

– Хорошо! – хором ответили Вареники.

Я соскользнул с девчачьих рук на пол, потянулся и предложил:

– Давайте прогуляемся по Базе? А то вдруг нас прогонят… больше и шанса-то не будет. А я еще не все интересности здешние видел…

* * *

Одно дело, когда ты мнишь себя стажером и ходишь здесь, оглядываясь по сторонам с восторгом, – все непонятное и еще не известное, но ты твердо уверен, что со временем каждый уголок здесь изучишь, поэтому как бы примериваешь на себя ощущение «дома». Получится ли прижиться?

И совсем другое дело, когда не знаешь, получится остаться здесь или нет. Такое впечатление, будто тебя ненадолго пустили в сказку, но вот-вот могут выгнать веником за дверь, да еще и прикрикнуть… Тогда накатывает грусть, ты смотришь вокруг, стараясь то ли получше запомнить обстановку, то ли «зацепиться» за действительность, убедить себя и других, что место твое здесь. Плюс четыре новых стажера – ну, что вам стоит, шеф, а?..

– Я-то думала, что нас отбирали тщательно.

– Чтобы команда сложилась.

– А что в итоге?

– Ну, хоть что-то получилось же, – я, чтобы скрыть волнение и грусть, корябал уголок плинтуса. – Можно, кстати, забрать из комнаты Профессора сундучок с гремлинами. Как материальное доказательство. Может, их засчитают как практическое задание?

– Мысль! – Макс развернулся и быстрым шагом отправился за «доказательством».

Однако по возвращении – с сундучком и готовностью доказывать свою нужность – мы нашли кабинет гнома-начальника закрытым.

– Только что ушли, – махнула рукой проходящая мимо красивая черноволосая женщина. – Пусик увел шефа. Не припомню, чтобы они раньше так задушевно беседовали!

Она улыбнулась – так же многозначительно, как и все ранее встреченные агенты, – и ушла.

– Теперь нас два раза бросили, – я уже так устал изображать из себя взрослого и мудрого еще в Триллиане, что сейчас попросту насупился, как ребенок. – В первый раз на задании, а потом и на Базе.

– Хорошо, что еще не выбросили! – попытался приободрить Макс.

– Прогиб не засчитан, – хором ответили Вареники и синхронно присели. Здесь коридор расширялся, образуя маленькую зону отдыха: диван, кофейный автомат, а напротив – большой красивый аквариум.

– Что, не можем теперь без воды? – пошутил я, и все, надо сказать, признали, что шутка удалась.

– Кстати, о воде, то есть о гремлинах.

– Тут мысль появилась, – Вареники хитро улыбнулись.

– Если нашу миссию не признают официальной, то и добычу сдавать не обязательно.

– А это значит, что гремлинов можно оставить себе!

– Зачем? – Макс взглянул на контейнер так, будто впервые его увидел.

– Вдруг… тебя будут преследовать, а ты откроешь ящик…

– И выкинешь гремлинов через левое плечо!

– И тебя сразу перестанут преследовать!

– Заманчиво, – скепсиса в командирском голосе было гораздо больше, чем веры в возможное полезное применение зеленокожей мелочи. Судя по прошлому опыту, гремлины, скорее, присоединятся к преследованию.

– А как мы их будем делить? – я тоже не был радужно настроен. – Для этого же крышку открыть придется. И они разбегутся.

– Мы как-то не подумали об этом, – Варя шмыгнула носом.

– Привыкли, что мы – команда.

– И всегда вместе.

– Ну, так отвыкайте, – буркнул я. Сам не понял, зачем сказал это. Из вредности? Или чтобы не одному переживать и расстраиваться? В компании-то грустить всегда легче…

Однако, против ожидания, слова мои произвели весьма странный эффект. Вместо того чтобы расстроиться, остальные неожиданно рассмеялись. Макс – громко и заливисто, прикрываясь ладонью и пытаясь подавить рвущийся наружу хохот. Вареники – спокойней, но заразительно.

Варя протянула руку и мягко погладила меня против шерсти. Я фыркнул. Затем еще раз. А после и сам рассмеялся. Наконец-то дошло, что все произошедшее выглядит, мягко говоря, странно.

Ну да, можно обижаться на тех, кто тобой воспользовался. Можно расстраиваться, что в скором будущем нам укажут на дверь с Базы и все останется в прошлом. Но вместе с тем – мы же справились. Нас отправили на одно задание, а мы разом выполнили сразу три!

– Вот так-то лучше, – сказала Ника, отсмеявшись. – А то как на похороны собрались. Никуда ты, Яшка, от нас не денешься, даже если нас по разным мирам перекинут, мы все равно тебя найдем.

– Чтобы послушать твое несносное ворчание, – добавила Варя, улыбаясь.

– А меня? – спросил Макс. – Меня тоже найдете? Меня ведь спасать постоянно надо.

– Нет. Ты уже взрослый. Ты уже сам других спасаешь.

– Так что это твоя очередь нас искать. Чтобы от Яшкиного ворчания спасти.

Мы еще чуть-чуть посмеялись, а затем слезли с красивого, но неудобного дивана и нашли неподалеку хорошую лавочку, на которой смогли поместиться все вчетвером. Сидели, тесно прижавшись, и вспоминали:

– А помните, – Максим хмыкнул, – как в первый раз встретились? Я тогда подумал, что хуже ничего не может быть. Всучили в нагрузку, как говорится, женщин и детей.

– А мы подумали, что вот очередной нахал, которого надо проучить, – Варя подмигнула командиру.

– И еще один котенок, которого надо приручить!

– Я тоже так подумал. Про нахалов, – я фыркнул. – Вернее, про двух нахалок и одного нахала.

В этот раз никто не стал смеяться. Мы сидели молча, каждый погрузился в себя и с удивлением пытался проследить тот путь, по которому прошли наши чувства друг к другу. Положим, не от ненависти до любви, но от неприятия до уважения. И, как всегда с подобными штуками, никто не смог себя заставить понять, в какой момент чувства трансформировались. И нельзя сказать, чтобы это случилось моментально, – предпосылки складывались постепенно, шаг за шагом. Но вот той точки отсчета, после которого мы стали командой – а мы ею именно стали, кто бы что ни говорил, – не находилось. Наверное, такие вещи случаются вне времени. Растягиваются, как резинка на рогатке, а затем сжимаются в одну точку – и все.

Команда.

– Вот где они, – раздалось сбоку, да так неожиданно, что мы вздрогнули. – Мы по всей Базе их ищем, а они, значит, на лавочке отдыхают.

Шеф и Профессор стояли рядом и смотрели со странной смесью неудовольствия, одобрения и азарта. Я шестым кошачьим чувством вдруг понял, что они снова что-то затеяли. Какую-то такую же штуку, как с тем заданием, то есть, вроде бы понятную, но с двойным дном.

После недавних воспоминаний я чувствовал себя малость не в своей тарелке, а потому первым порывом было нагрубить и возмущенно фыркнуть. Ищут они, ага, как же. Однако кое-чему задание научило, потому я просто притворился полусонным и лишь рассеянно скользнул взглядом по начальству.

– Что, пора? – спросил Максим, которому мы молчаливо предоставили право разговаривать, – такова уж доля командира, не только приказывать, но и принимать на себя удары судьбы и вышестоящего командования.

– Пора, – важно кивнул Профессор. – Шагом марш на склад, сдавать оборудование. Затем писать отчет и мне на согласование. А потом – получать форму, занимать комнаты, готовиться к следующему заданию, ну и так далее. Суровые будни спецагентов, как они есть.

Все еще не в силах осознать происходящее, мы переглянулись и медленно встали. Я пропустил этот момент, удобно устроившись на коленях Ники, и полетел на пол. По счастью, кошачьи инстинкты, как и положено, сработали, и приземлился я на лапы, а не ударился спиной или боком. Однако ощущения все равно были такие, будто меня огрели по голове чем-то тяжелым, причем сделали это не один раз, а для верности – пять-шесть.

– Вы как будто не рады, – оскорбился Профессор. – Ходатайствуешь тут за них, протежируешь, можно сказать, а они стоят с открытыми ртами и только глазами растерянно хлопают. Где слова благодарности и слезы счастья? Где преклонение перед своим руководителем?

– Спасибо, – сказал Макс и, замявшись на мгновение, протянул Шефу ладонь для рукопожатия.

Вареники, кажется, действительно собирались заплакать, но держались из последних сил. Только подозрительно шмыгали носами.

– Не за что, – гном пожал Максиму руку, но азартные искры в его глазах, кажется, заплясали еще быстрей. – Но вашим непосредственным руководителем будет агент 013. По крайней мере, на какое-то время. У нас с ним случился небольшой уговор.

– Шантаж, – прошипел Профессор. – Форменный шантаж у нас случился, а не уговор.

– Он согласился, что теперь несет за вас ответственность, – продолжал Шеф, как ни в чем не бывало. – На время испытательного срока. И за каждый ваш просчет будет получать сполна.

– Цените мою доброту, – агент 013 не унимался. Топорщил усы, фыркал и, казалось, того и гляди готов был начать ругаться последними словами.

Тем не менее, я видел, Максим догадывался, а Вареники чувствовали, что под маской этого раздражения скрывалось нечто другое. Не только упрямство, которое не позволяло Профессору отступиться. И, разумеется, не одно лишь стремление доказать собственную правоту. Агент 013 был втайне горд нашими действиями – пусть, возможно, и считал их прямым результатом собственного мудрого командования.

Я же, пока остальные были захвачены порывом сентиментальности, растерянно озирался, выискивая сундучок с гремлинами, который Максим оставил рядом со скамейкой. Еще пять минут назад, когда мы только присели, сундук был здесь – я отчетливо это помнил, потому что специально бросил взгляд, проверяя, хорошо ли закрыт замок.

А сейчас сундучка не было. И следов никаких не было. Разве что…

Я быстро скакнул в сторону, так что стало видно то, что скрывалось за массивной колонной в зале напротив аквариума: краснощекий полноватый тип держал в одной руке сундучок, а второй пытался его открыть.

«Нет, – подумал я. – Только не сейчас и не здесь. Тут же техники – вагон! Спецагентов, правда, тоже, но ведь каждый начнет пытаться доказать другим, что именно он лучше остальных знает, как ловить гремлинов, а мы уже подобное проходили и знаем, к чему все ведет…»

Я не подозревал, насколько близок к истинной оценке ситуации, но времени ждать не было. Однако стоило двинуться к толстяку, чтобы остановить, как замок поддался, крышка скользнула вверх, а следом за этим…

– Ой-ой, – сказала Варя, вдруг вырастая за моей спиной.

– Ай-ай, – подтвердила Ника.

– Сейчас что-то будет, – мрачно резюмировал Максим.

Надо признать, командир не дрогнул и не отступил, хотя и помнил, чем заканчивались его прошлые встречи с гремлинами, а «замораживающего контура», который мог бы быстро вырубить зеленокожих проказников, рядом не наблюдалось.

– Сташеф! Немедленно закрой сундук! – это уже был Профессор, заинтересовавшийся тем, куда это вдруг бросились его подчиненные в тот самый торжественный момент, когда он обрисовывал счастливое будущее, в которое они попадут под его чутким руководством.

Однако краснощекий Сташеф, даже если и услышал, ничего закрыть не успел. А вот увидеть, как один за другим десяток гремлинов, радостно улюлюкая и хохоча, выскакивают из сундучка, он смог. И получить десяток щелчков по носу тоже. И кличку – Пончик с розмарином. И уроненный сундучок – прямо себе на ноги…

– Да что вы стоите! – Профессор повернулся к нам. – Быстро взяли и поймали! У вас же опыт!

– Так точно, – я оглянулся на «своих» людей и увидел, что они, как и я сам, хищно улыбаются. – Сейчас будет сделано!

Как, оказывается, подсаживаешься на трудную и опасную работу! Только-только выдалась возможность отдохнуть, хорошенько поразмыслить над прошлыми ошибками, подготовиться к тому, чтобы не совершить новых… а ты уже сыт по горло всем этим. Скорее бы в работу, туда, где надо принимать решения за доли секунды и уметь предсказывать действия врага лучше собственных. Туда, где вкус к жизни ощущается острее, чем где бы то ни было.

Абсолютно не подозревая в тот момент о сходстве ощущений, мы испытывали ровно то самое чувство, что и Профессор, когда он был в отпуске, – усталость от «мирной» жизни.

Еще раз переглянувшись, наша команда медленным шагом двинулась к гремлинам, стараясь взять их в окружение и поймать увлеченных Сташефым проказников. Если не всех, то хотя бы большинство, пока они не разбежались по всем закоулкам базы.

Профессор, держась поодаль, воинственно вздыбил усы. Он напоминал полководца, который только что мановением руки отправил в бой свой последний резерв и теперь напряженно ожидает, что его маневр удастся.

Насколько я знаю, наблюдавший за всем этим гном на секунду улыбнулся, покачал головой и незаметно постарался покинуть зал, подумав, должно быть: «Пускай Профессор и его подчиненные сами разбираются, раз они эту кашу заварили. Вот и будет им дополнительная проверка».

Между тем абсолютно никем не замеченным остался один весьма интересный факт, о котором я подумал уже позднее: несмотря на разные мотивы и эмоции, наша команда, Профессор, Шеф, Сташеф и даже гремлины находились во власти одной мысли-ощущения.

Все еще только начиналось…