Книга: Разреши мне побыть с тобой еще чуть-чуть...
Разреши мне побыть с тобой ещё чуть-чуть...
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn!
Персонажи: Реборн/Тсуна, остальные из аниме
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст
Предупреждения: OOC, Underage
Размер: Мини, 21 страница
Кол-во частей: 5
Статус: закончен
Описание:
Есть сердце у каждого на Земле,
Свое я предлагаю тебе.
Оно всегда верно и преданно будет,
Тебя оно никогда не забудет.
Что, если действительно отдать любимому сердце? Тогда, когда тебя не станет, у него будет частичка тебя.
========== 1 ==========
Сильные люди… они не ноют, не плачутся, не просят о помощи… Они просто сдаются… Раз и навсегда…
Никакие звания и ордена не способны защитить тебя от жизни.
Тсуна прислонился к стене и закрыл глаза. Там, за дверью, лежал самый важный для него человек - репетитор-киллер Реборн. Там раньше шла война не на жизнь, а на смерть - Реборн настойчиво выпроваживал гостей. Особенно активных - Гокудеру и Колонелло - наставлял добрым матерным словом и пистолетом.
Ещё пару месяцев назад там шла борьба за жизнь.
Все прекратилось.
Тишина убивала.
Лучше бы он ругался, стрелял. Так хотя бы была возможность слышать его голос. А теперь... Реборн сдался.
Тсуна застонал и закурил сигарету. Курить он начал недавно - когда узнал о том, что придется сражаться с Вендиче. Нет, он не возражал даже умереть в бою, однако дико пугала возможность проигрыша.
Ведь это означало смерть для его репетитора. А этого Тсунаеши никак не мог позволить.
И сейчас он забросил все дела, сидел в коридоре больницы, принадлежащей Семье, и курил, курил сигарету за сигаретой. И выпытывал, выспрашивал у выходящих из палаты подробности: что говорит Реборн, как себя ведет, как выглядит. Буквально умолял о паре предложений, чтобы остаток дня прокручивать их в голове и представлять, представлять....
И не было стыдно за свое поведение. Стыд умер вместе со словами врача - порок сердца. Жить осталось полгода.
Тогда Тсуне показалось, что он ослышался. Но Реборн в своей излюбленной манере дал пинка, велел не раскисать и продолжать тренироваться несмотря ни на что.
Тсуна не смог. В первый же день он прибежал в больницу и до сих пор не ушел. Он ночевал в свободных палатах, в кладовке, даже в кабинете главврача, предварительно взломав замок. Он спал по пару часов в сутки, а потом снова садился на свой пост.
И так и не смог заставить себя войти внутрь. У него просто не хватит сил увидеть сломленного Реборна, увидеть не того цветущего, любвеобильного итальянца, кумира Бьянки. Он не выдержит и пожалеет его. И тогда потеряет его для себя навсегда. Реборн не приемлет жалости.
Обычный больной человек... звучит почти кощунственно по отношению к сильнейшему киллеру мира.
Но и совсем не видеть Реборна он тоже не мог.
Поэтому едва наступала ночь, как он прокрадывался в палату и смотрел, смотрел, вдыхал запах его волос, слушал его тихое дыхание. В лунном свете не было видно цвета кожи или кругов под глазами. Вместо этого Тсуна любовался острым профилем, взъерошенными волосами, сильным, жилистым телом. Иногда ему казалось, что Реборн перестал дышать. И тогда сердце ученика тоже останавливалось, он замирал и прислушивался, всматривался. И успокаивался только когда видел в неверном свете, как вздымается грудь в неглубоком дыхании, как воздух выходит из горла.
Подобно тени он уходил вместе с рассветом, всегда оборачиваясь на пороге, чтобы увидеть, как первые лучи солнца окрасят лицо мужчины в золотисто-алые тона. Как фотографию Тсуна сохранял этот момент в своей памяти. Только он позволял пережить ещё один день.
До следующей ночи.
Тсуна достал из внутреннего кармашка немного помятую фотографию. Единственная фотография с Реборном. Все остальное - воспоминания, картинки в его памяти, но это... Его персональное сокровище. Реборн на ней ещё проклятый младенец. Он смотрит на Тсуну, чуть-чуть даже улыбается. А Тсуна краснеет и смеется.
Сокровище. Помогало сохранить разум. Поддерживало в трудные времена.
На глянцевую поверхность упала слеза.
- Я люблю тебя, Реборн.
- Савада-сан.
Врач подошел незаметно. Или это Тсуна, углубившись в свои мысли, не услышал его шагов. Какая беспечность! Реборн бы уже давно забил Леоном, если бы увидел. Тсунаеши усмехнулся. Лишь бы выздоровел, лишь бы вернулся. Тсуна даже на Леона согласен. Это небольшая цена за возможность снова обрести смысл жизни.
Тсуна быстро вытер слезы и спрятал драгоценное фото.
- Вы что-то нашли, доктор?
Все это время они тщетно искали донора для Реборна. Но даже связи семьи Вонгола не помогали - нужный человек никак не находился. Даже в этом Реборн был особенным - ему требовался только носитель пламени посметрной воли. Врачи искали среди немногочисленных владельцев, но пока бесполезно. Тсуна сам составлял списки, сам обзванивал людей, писал.Без сна и отдыха, вливая в себя тонный кофе, приготовленного Гокудерой и мамой. В школе его тоже не видели, но Хибари пофигистично заявил, что ему плевать на прогулы никчемного травоядного. Тсуна тогда улыбнулся и поблагодарил. Искренне. впервые за последнее время. И побежал звонить следующему человеку. Он никогда в жизни столько не говорил, как за прошедшие месяцы. Все тщетно.
- Мы проверили всех предложенных кандидатов, среди них нет подходящей кандидатуры.
Сердце зашлось и сжалось.
- Но...
Врач осторожно подбирал слова. Он уже привык иметь дело с мафией, о самыми страшными убийцами. Одна периодически попадавшая сюда на лечение Вария чего стоила! Однако этот паренек... Он находился на грани, в ловушке. А все известно, как опасна крыса, загнанная в угол. Именно поэтому он приказал оставлять лишний комплект постельного белья в кладовке. Именно поэтому он каждый раз исправно менял замок на своей двери, никому ничего не говоря.
Именно поэтому сейчас говорил, как с душевнобольным.
- В отдельной колонке были обозначены семь человек. Один из них является идеальным решением.
- Кто? - Тсуна хрипел. Сердце билось на пределе своих возможностей, в ушах шумело.
Семь человек из отдельного, особого списка, занесенные туда под кодовыми номерами. Семь самых важных людей.
Все его Хранители высказали желание помочь Реборну. Все сдали свою кровь и анализ, даже Мукуро и Хибари.
И сейчас Тсуна с ужасом ожидал номер подходящего донора. Кого придется обречь на смерть? Кто пожертвует своей жизнью ради Аркобалено Солнца?
В своих друзьях Тсуна не сомневался ни на миг, все они с радостью отдадут все до последней капли, чтобы спасти дорогого человека. Но все равно становилось не по себе, когда перед глазами всплывал беззаботный, маленький Ламбо или активный Реохей. Как он сможет сказать им, кто должен умереть ради Реборна? Как он сможет принять подобное решение и лишиться одного из них? Тсуна не знал. Он всего лишь страстно мечтал спасти Реборна. И не хотел никого терять. Конфликт двух желаний убивал, сводил с ума. Хотелось схватиться за голову и взвыть в голос.
- Это человек под номером R27.
R27. От сердца отлегло, стало возможно дышать. R27. Три символа звучали как заклинание.
Это его номер. Савада Тсунаеши - идеальный донор для Реборна. Он спасет жизнь своего репетитора, не жертвуя никем. Все останутся целы.
Все, кроме него.
Но Савада отмахнулся от этой мысли. Какая глупость - думать о себе в такой момент. Потом, все потом.
- Нам нужно получить его согласие или согласие родственников... - начал врач, но Тсуна его перебил.
- Не нужно. R27 согласен на операцию.
В глазах врача мелькнуло понимание. Слишком уж счастливым выглядел парнишка, хотя ещё пару минут назад белел, как полотно.
- Мы пересадим вам сердце господина Реборна. Но вам нужно учитывать, что из-за разницы в возрасте, ритме жизни, здоровье и уровне пламени... - Врач запнулся, глядя в блестящие карамельные глаза. Они сияли, парнишка ловил каждое слово, не отрывал взгляда от губ, словно от этого зависела его жизнь. В какой-то мере так оно и было. - Времени у вас будет ещё меньше. Где-то около месяца.
Месяц, целый месяц вместе с Реборном. Тсуна сжал рубашку на груди. На это он не мог и рассчитывать. А после Реборн останется жить, женится на Бьянки, наплодит уйму ребятишек.
Будет счастлив.
Последний фактор оказался решающим. Тсуна решительно поднял глаза.
- Я все понимаю. Начинайте операцию.
***
Реборн устал. Устал бороться, устал кричать.
Устал жить.
Раз за разом его забирали на процедуры. Раз за разом ему говорили, что донор ещё не найден.
Становилось все труднее поддерживать в себе надежду, заставлять себя жить, карабкаться бороться за право существовать. Одного месяца вполне достаточно, чтобы смириться со своей судьбой и принять неизбежное. Одного месяца вполне достаточно, чтобы перестать бросаться на стены от безысходности. Одного месяца вполне достаточно даже для идиота.
Реборн идиотом не был.
Сильнейший киллер мира прикован к постели. Сильнейший киллер мира не проживет долго.
Страшная насмешка. Спастись от проклятия, чтобы умереть через полгода.
Жестокая шутка.
Ученик так и не пришел.
К нему заглянули все: от Аркобалено до Мельфиоре. Разве что ещё Вендиче не хватает.
И только глупый ученик, Никчемный Тсуна не соизволил появиться.
Неужели ему плевать? Или он так рад избавиться от своего учителя-садиста, что даже не хочет его видеть?
Почему-то это уязвляло Реборна сильнее всего. Какой-то мелкий мальчишка пренебрегает им, игнорирует его.
Правда, иногда казалось, что он видел краем глаза каштановую макушку, слышал его тихий, робкий голос, чувствует по утрам знакомый яблочно-медовый запах...
Галлюцинации, вызванные лекарством. Так решил Реборн. Тсуна зашел бы обязательно, каким бы никчемным он ни был. Значит, его попросту нет в больнице. Значит попросту бросил, забыл...
Становилось мерзко на душе.
Люди никогда не интересовали киллера, он не привязывался к ним. Ему попросту было плевать на них. Какое ему дело до мнения окружающих слабаков?
Так почему отсутствие одного, самого слабого и бесполезного, так тревожит его?
Ответа Реборн не знал.
В палату вошел врач. Реборн привычно усмехнулся. И тут же напрягся. Сегодня доктор выглядел иначе, что-то изменилось в глазах, в движениях...
- Мы нашли вам подходящего донора, Реборн-сан.
Реборн прикрыл глаза и откинулся на подушки.
Он будет жить. Это значит он будет жить.
***
Тсуна пришел в себя в одноместной палате. Он не помнил подготовки к операции, для него все прошло как в тумане. Он действовал как робот, подчиняясь крутящимся вокруг людям. Их слова и команды, просьбы доносились словно из-под воды. Лишь небольшой шрам на груди говорил, что ему ничего не приснилось.
Что у него в груди сейчас сердце любимого человека.
Все его мысли занимал один итальянистый репетитор, его самочувствие. Тсуну тянуло с непреодолимой силой пойти проверить, лично убедиться, что с Реборном все в порядке, что он жив-здоров.
И парень не видел смысла противиться своим желаниям.
Аккуратно сняв датчики с груди и руки и отключив приборы, Тсуна взял костыли и осторожненько, по стеночке пошел в палату к Реборну.
Тот спал, отходя от наркоза после операции. Какая-то из медсестер забыла выключить лампу на столике у изголовья. в её слабом, тусклом свете Тсуна увидел тонкий румянец на щеках репетитора, его глубокое, спокойное дыхание.
Щеки стали подозрительно влажными. У него получилось, Реборн спасен. Никогда прежде Тсуна не был настолько счастлив.
Весь смысл его жизни сосредоточился на этом человеке на больничной кровати, что так беззаботно спал.
Реборн, Реборн, Реборн.
Что ж, теперь у него есть личная мантра. Которая пульсирует в мозгу. В её ритме отныне бьется запинающееся сердце.
Тсуна коснулся шрама и слабо улыбнулся. Кончиками пальцев провел по щеке своего репетитора. На глазах снова выступили слезы.
- Пожалуйста, - он тихо прошептал. - Пожалуйста.
Сглотнул комок в горле и закончил с улыбкой сквозь слезы:
- Разреши мне побыть с тобой ещё чуть-чуть...
Комментарий к 1
========== 2 ==========
Любовь - наркотик, который не запрещён, но свою дозу достать всё равно очень трудно...
Раздражает, как же он раздражает. Нет, даже не так - бесит.
Бесит его вечная улыбочка. Бесит его почти женская внешность. Его глупые смешки и то, что он постоянно по поводу и без краснеет. Бесит то, что он никак не может одернуть своих друзей, даже если очень хочет. Бесит то, что он не может дать сдачи Хранителю Облака или послать Хранителя Тумана. Бесит его глупые сияющие при виде этой девчонки глаза.
Савада Тсунаеши бесил Реборна весь: от макушки до пяток.
Злость кипела, клокотала в нем, ядом растекалась по жилам, отравляя кровь и существование. Хотелось сломать, избить, уничтожить. Увидеть его слезы и то, как кровь будет заливать эту бежевую кожу, расписывая её неведомыми доселе узорами. Хотелось видеть его унижение, увидеть его сломленным.
Ещё более никчемным, чем раньше.
Бесит то, что теперь он стал улыбаться ещё чаще. Даже когда Реборн бьет его, даже когда говорит гадости, он продолжает улыбаться. А в ореховых глазах стоят слезы.
Никчемный слабак.
"-Вставай, Никчемный Тсуна, - репетитор отвешивает смачный пинок. - Ламбо снова съел твой завтрак.
О, боги, как же приятно видеть непонимание и детскую обиду в его глазах. Видеть, как синяк медленно проступает изнутри, распускается, как цветок. Божественно! Удовольствие растекается по телу, губы сами по себе растягиваются в торжествующей ухмылке.
Ученик тут же все портит.
- Доброе утро, Реборн! - сияет, как начищенный медный таз. - Скушал? Ну и ладно, он ещё маленький, ему расти надо.
И репетитору остается только скрипеть от злости зубами."
"- Ты даже не можешь зажечь пламя без пилюль посмертной воли. Ты стал ещё более никчемным, Тсуна!
Улыбка.
- Спасибо, Реборн, я буду стараться!"
Как же он бесит!
Через два дня он бросил тренировки, стал постоянно где-то пропадать.Это вызывало рык у репетитора. Как он смеет игнорировать киллера! Как он смеет игнорировать свои обязанности. Пропадать где-то по вечерам.
Проследить за ним никак не получалось, люди киллера наталкивались на его Хранителей, почему-то прогуливающихся именно в этих местах каждый вечер. Даже Мукуро соизволил выбраться из кинотеатра и объединиться с Хибари! Тсуна сумел совершить невозможное и сплотить Туман и Облако. Раньше Реборн бы порадовался, но сейчас ему требовались заверения в том, что подобное никогда больше не повторится. И чтобы ученик вернулся к прежнему образу жизни.
Но Тсуна терпеливо сносил все упреки, пинки и все равно поступал по-своему.
За это Реборн стал бить сильнее, и не только физически. Самую большую боль всегда причиняют слова. Надо только найти ту точку, удар по которой вызовет большие страдания. И Реборн искал. С упорством маньяка-психопата и азартом кладоискателя прощупывал он всю неделю Саваду Тсунаеши.
Прощупывал и не находил. Пока не находил.
Что-то во всем этом было глобально неправильное. Только вот Реборн не понимал пока, что именно.
Киллер помотал головой. У него будет время все выяснить.
Теперь у него вся жизнь впереди.
Пинком поднимает ученика.
- Подъем, Никчемный Тсуна!
- Хиии! Реборн, ну почему так жестоко!
Убедившись, что парень встал и насладившись его воплями, киллер пошел к двери. Черт его дернул посмотреть в это время в зеркало, висящее сбоку от дверного косяка.
Он понял, что не так было в его ученике. Что увидело чутье убийцы, и не увидели глаза.
Взгляд. В глазах Тсуна стояла такая дикая тоска, вперемешку с грустью, радостью и отчаянием, что становилось не по себе от подобного коктейля. Он словно тянулся к Реборну, словно все его существо было привязано к надменному киллеру. Он смотрел, жадно впитывал гордо выпрямленную спину.
Он плакал без слез и смеялся без звука. Причудливый танец теней, одной из которых было счастье, другой - настоящая, взрослая грусть.
Никчемный Тсуна не мог так смотреть. Это был уже не его ученик.
Реборн поспешил выйти, чтобы наедине с собой обдумать увиденное.
***
Реборн, Реборн, Реборн.
Он рядом, он снова рядом. Его сердце в груди Тсунаеши пело и плясало от радости. Даже не радости - настоящего счастья, что пузырьками шампанского переполняло тело и улыбкой выходило наружу. Друзья отметили, что Тсуна стал более живым в последнее время, и парень охотно этому верил. Живым. Тсуна жив, потому что жив ОН.
Реборн, Реборн, Реборн.
Имя текло по венам вместе с кровью. Сердце жило только этим именем.
Реборн, Реборн, Реборн.
Имя-мантра. Имя-молитва. Дорогой человек будет жить, радоваться. Будет чувствовать вкус ветра на своих губах.
Но в каждой бочке меда есть ложка дегтя. Понимание того, как мало времени ему осталось портило картину. Черной нитью рассекало оно золотой цвет будней Тсунаеши.
Каждый визит к врачу напоминал о том, что время утекает сквозь пальцы, как песок. Конечно, врачи искали донора, но Тсуна помнил, как ничтожна такая вероятность, если даже Реборну сразу не нашли.
В больнице его жалели, и он старался сбежать оттуда поскорее.
Вернуться к своему прОклятому Раю.
Тик-так, тик-так.
И он пытался, пытался напиться, насытиться прикосновениями, редкими взглядами и словами своего репетитора. Он замечал все: каждое малейшее движение, каждый шаг. Как он хмурит брови, когда чем-то недоволен, как прикрывает глаза, наслаждаясь чашечкой утреннего кофе, как низко опускает поля шляпы, когда задумывает очередную гадость в отношении ученика. Он старался показать свои чувства, каждый раз раскрывал свою душу и сердце. Он жил и дышал Реборном, им были наполнены сны. Так легкий аромат цветов наполняет комнату, и ты уже не сможешь забыть его. Ты сможешь дышать обычным воздухом, но это будет совсем не то.
И пусть слова учителя наполнены ядом, а движения - желанием причинить боль, унизить. После этого Тсунаеши всегда замечал улыбку Реборна, и становилось чуточку легче.
Пусть так. Если ему необходимо для счастья пинать никчемного Тсуну, пусть так. Ученик все перенесет, лишь бы был счастлив учитель.
И все равно больно.
Это было бы похоже на одержимость, если бы Тсуна не знал, что сможет отпустить Реборна. Скорее это была наркотическая зависимость.
И она пропадет через месяц.
Тик-так, тик-так. Реборн. Реборн. Реборн.
Невозможность прикоснуться по-настоящему, запустить пальцы в волосы и провести по линии бровей. Даже нельзя послать такой же полный страсти взгляд, как Бьянки. Это убивало, мучило. Внутренности скручивались в шар, чтобы затем разорваться и вспыхнуть в голове неоновым салютом.
А учитель проходил мимо, недосягаемый и прекрасный, сильный, гордый, независимый, словно эльф из сказки. Словно дикое животное, не подчиняющееся никому. В такие моменты горели кончики пальцев, манили длинные черные ресницы и жгучие глаза.
Хоть бы раз увидеть в них ласку и страсть. Хоть бы раз почувствовать то, что наверняка ощутила Бьянки и другие женщины киллера.
Без него и рядом с ним дни превратились в мучения, а ночи - в агонию. Тсунаеши казалось, он сгорает заживо в огне, который создал сам.
Реборн, Реборн, Реборн.
Сколько ещё ты будешь мучить меня?
Реборн. Реборн. Реборн.
Тик-так, тик-так.
Тик-так.
***
Всю ночь Реборн размышлял о своем никчемном ученике, вспоминал его слова, все, что делал Тсунаеши. И везде видел двойное дно, пылающий жаждой взгляд. Стоило киллеру отвернуться, как он появлялся снова и внимательно следил за мужчиной.
Дошло до того, что он решил присмотреться к Тсуне.
Несмотря на все улыбки, притворные гримасы, на самом дне ореховых глаз танцевала грусть. Каждый раз Тсуна всматривался так жадно, словно старался насмотреться на всю оставшуюся жизнь.
Так, словно прощался.
Все чаще взгляд репетитора стал задерживаться на тонких ключицах, на хрупких запястьях. А однажды посетило желание впиться поцелуем в эти губы, что так неумело врут. Сжать в руках тело, что никак не могу изменить тренировки. Заглянуть в карамельные глаза и узнать-таки правду.
Реборн тут же замотал головой, выкидывая странную тягу из головы.
Вот только избавиться от неё не смог.
Как не смог и выяснить, куда же пропадает Тсуна. Всякий раз на его пути становились Хранители. Беззаботная улыбка Ямамото, экстрим Реохея, слабенькие гранаты Ламбо, камикорос Хибари, динамит Гокудеры и трезубец Мукуро не давали пойти за Десятым боссом Вонголы. Пожалуй, впервые Реборн действительно увидел семью, которая в будущем будет наводить страх на мафиозные ряды.
Но однажды Тсуна опоздал. Небольшая, но сильная и крепкая семья напала на десятое поколение Вонголы. И именно в то время, когда парень где-то пропадал. Когда Савада прибежал, его друзья были раскиданы по полю, держались только Мукуро и Хибари.
Тсуна снес всех противников Х-баннером, после чего бессильно упал на колени возле избитого Реохея. По щекам медленно скользили слезы.
- Это твоя вина, Тсуна, - репетитор появился как всегда беззвучно. - Если бы ты был с ними, ничего бы не случилось. Как босс ты должен заботиться о своей семье.
Это твоя вина.
***
Ребята были избиты сильно, не пощадили даже маленького Ламбо. Конечно, жизнь в мафии не игрушки, Тсуна прекрасно знал это. Но все равно видеть ребят в таком состоянии было больно.
Он Небо. Он поклялся защищать их.
И не смог.
Небо подстраивается под все типы пламени. Именно поэтому сейчас Тсуна зажег небольшой огонечек Солнца и принялся залечивать повреждения. За спиной маячили Хибари и Мукуро, которых он "лишил всякого веселья", и подтаскивали к нему тела.
Слова Реборна резанули как нож. Потому что правда. Правда всегда бьет больнее.
Тсуна задыхался, сердце надрывно билось, забирая кислород.
В глазах мужчины лед презрения. И от этого только хуже, хуже, чем раньше.
Парень больным взглядом посмотрел в спину отвернувшегося репетитора.
- Знаешь, Тсуна, - поговорил он. - Это случилось потому, что ты бросил своих друзей одних. Оставил их ради каких-то своих дел. Ты можешь и дальше продолжать вести себя, как эгоист. Я в тебе разочарован.
И пошел дальше.
Его слова оглушали. Тсуна не мог в них поверить. Почему-то именно эти слова ранили сильнее, чем все выходки Реборна раньше.
Что?
Как он может говорить подобное? Он ведь не знает ничего, совсем-совсем НИЧЕГО!
В груди что-то остро вспыхнуло, поле закружилось перед глазам. Тсуна схватился за грудь, словно стараясь удержать взбесившийся орган.
Он сопротивлялся темноте, старался удержаться на плаву. И до последнего:
Реборн. Реборн. Реборн.
Имя-мантра, имя-молитва.
Реборн. Реборн. Реборн.
Тик-так, тик-так.
Реборн. Реборн. Реборн.
Пожалуйста, не надо меня ненавидеть.
Реборн. Реборн. Реборн.
Тик-так, тик-так...
Тик-так.
Комментарий к 2
========== 3 ==========
Мамочка, подуй мне на сердце… как в детстве на коленку… чтобы не болело.
Реборн с удивлением смотрел на погасающее пламя в глазах ученика, на то, как он неуклюже заваливается на бок и падает прямо рядом с Реохеем.
Первым очнулся Хибари. Он метнулся к боссу и подхватил на руки. Взгляд стальных глаз обжег, как удар плетью. Такой ненависти от ГДК не получал в свое время даже Мукуро.
- Камикорос, травоядное!
Тут же подскочил Мукуро.
- Сейчас не время, Кея! Нужно скорее переносить его.
- Я держу, ты - переносишь.
Иллюзионист кивнул и достал трезубец. Через секунду на том месте, где они стояли, гулял ветер.
Ещё никогда Реборна не называли травоядным. Он привык считать Хибари если не равным, то во всяком случае достойным уважения в будущем. И до последнего момента думал, что тот отвечает тем же.
Ещё никогда Реборна не игнорировали, не презирали. Ненавидели, боялись - да, но презрение....
Хранители, эти слабые, крикливые дети, уходили, не глядя на него. Как волны огибают скалу, так и ребята старались держаться от киллера подальше. Даже Ламбо не повернулся, хотя обычно не мог пройти мимо "заклятого врага". И только в глазах Гокудеры можно было прочитать презрение и нечто похожее на... жалость?
Он жалеет Реборна? Слабенький подрывник жалеет признанного киллера? Реборн вспыхнул, как спичка.
И угас, когда понял, что остался один. Впервые.
Всегда, на протяжении всей жизни, он был окружен людьми. И неважно, кем они ему приходились - друзьями или врагами, они все равно были рядом. Поддерживали или преследовали, помогали или пытались убить.
Но никогда не игнорировали.
Он всегда был с кем-то.
И сегодня он впервые почувствовал, что остался один. Его даже не бросили - его оставили, признали... чужим. Нашли какую-то ошибку, которую Реборн не заметил. И тут же наказали за неё.
Ему было плевать на любое мнение, кроме своего. Плевать, что думают о нем люди, он - несравненен. Но эти дети... Принимая задание в Италии, он не знал, чем все обернется. Не знал, как изменится его жизнь.
Он слишком привык к их присутствию, слишком привык к крикам, воплям, взрывам, радостному смеху, яростным угрозам, которые никогда не исполнятся. Они наполняли жизнь, заставляли её расцветать яркими красками, доселе незнакомыми.
И вот всего этого не стало в один-единственный миг.
Из-за одного человека, за которым пошли даже заклятые враги
На ум пришли острые ключицы, скрытые под свободной футболкой и большие карие глаза. Ореховые, как у оленя.
Грусть в них, тоска и радость, счастье. Как человек может жить с таким обилием эмоций?
Как можно хотеть того, кого ещё недавно признавал никчемным слабаком? Как можно желать провести языком по нежному бархату кожи? Подуть и увидеть, как побегут мурашки. Слизнуть выступившую капельку пота, поцеловать в нос и эти чертовы губы, что сводят с ума. Прижаться, обхватить руками крепко-крепко, ощущая всем телом, вдохнуть аромат, пропитаться им и дать взамен свой.
Чтобы никто и никогда не смел приблизиться. Чтобы никому и в голову не пришло увидеть в нем объект желаний. Чтобы добрая улыбка и мягкий голос принадлежали только ему одному.
Реборн застонал, обхватил голову руками и опустился на корточки.
Савада Тсунаеши, будь он проклят! Это все его вина. За такое короткое время превратить упорядоченную жизнь киллера в бедлам. Принести в нее хаос и разрушения.
Никого еще Реборн не ненавидел так, как своего ученика в данный момент. Злость клокотала в нем, как котел с адским зельем. Того и гляди выплеснется и зальет все смертельным ядом.
Савада Тсунаеши. Одно это имя заставляло внутренности корчиться от необъяснимой, болезненной злобы.
Хотелось убить его, разорвать на мелкие кусочки, залить пол его кровью. Убрать навсегда, стереть, словно и не было.
За то, что посмел ворваться во внутренний мир бывшего Аркобалено.
За то что заставил желать себя.
За то, что вообще существует.
Реборн поднялся и злобно ухмыльнулся.
Что ж, некоторые варианты стоит рассмотреть уже сейчас.
***
Тсуна очнулся от мерного попискивания медицинской аппаратуры. Узнав больничную палату, парень прикрыл глаза и застонал.
Меньше всего на свете хотел бы он оказаться в этом месте. Оно постоянно напоминало о быстром течении времени.
Тик-так, тик-так.
- Джудайме!
- Экстремально, Савада!
- Глупый Тсуна!
- Тсуна!
- Камикорос, травоядное!
- Ку-фу-фу, Тсунаеши-кун!
Тсуна поневоле расплылся в улыбке. Вот зачем нужны друзья. В серую, унылую хмарь будней они врываются свежим ветром и весенним теплым дождем и уносят прочь все плохие мысли. Они не отвлекают от них, нет, они заменяют собой, заполняют собой каждый день. Ни на что больше не остается времени и сил.
Они дают смысл жизни.
Как Реборн.
Тсуна нахмурился. Жестокие слова репетитора снова зазвучали в ушах.
"Разочарован... эгоист..."
Почему-то все предыдущие оскорбления удавалось пропускать мимо ушей, словно они были шуткой. Но эти... Тсуна чувствовал, что Реборн как никогда серьезен.
Сердце кольнуло, напоминая, что волноваться нельзя.
Его сердце. Бьется. Эта связь у них с Реборном навсегда.
Реборн, Реборн, Реборн.
Его персональное проклятие и благословение.
Тсуна прижал руку к груди и сжал тонкую ткань больничной рубашки. Глубоко вдохнул. Успокойся, глупое сердце, не надо болеть. Никто не изменит твою мантру, у тебя до самого конца будет ритм чужого имени. Ты никогда не разобьешься.
Хотя бы потому, что у тебя другой хозяин.
Ему вообще принадлежит два сердца.
- Камикорос, травоядное, если снова грохнешься в обморок! - разрушил момент суровый голос Главы ДК.
- Кея-кун прав. Тсунаеши-кун, тебе нельзя волноваться, - мягко пропел Мукуро и, наклонившись к самому уху, прошептал: - Не думай об этом, не сейчас.
Иллюзионист мягко обхватил за плечи и продолжал искушающе шептать:
- Я могу спрятать тебя там, где никто никогда не найдет. Я могу обмануть твой разум, и ты будешь жить. Сможешь уехать подальше от мафии, Вонголы. И от него. Кея-кун прикроет.
Хибари скривился, но кивнул.
Тсуна посмотрел на двух бывших заклятых врагов и невольно улыбнулся, вспоминая, как просил их о помощи. Тогда он просто собрал всех в кабинете ГДК, невзирая на недовольство хозяина, и объяснил ситуацию.
Тогда они сдали анализы на донорство. Все, без исключения.
А вот во второй раз уже не так повезло. Хибари чуть его не прибил, когда узнал, что никчемный вытворил. А Мукуро куфуфукал и активно помогал ловить шустрого босса иллюзиями.
Отдать свое сердце другому человеку и умереть - нет большего показателя слабости! Только сильные выживают.
И вот как ему объяснить, что сердце уже давно отдано? Что операция - суть ненужный, неважный, ритуал.
Тсуна просто попросил помочь обмануть репетитора, скрыть от него визиты в больницу.
Гокудера согласился со всем, ведь это воля Джудайме. Ямамото, впервые без улыбки, кивнул. Реохей экстремально поддержал, Ламбо было наплевать, но гранаты он все же достал.
Мукуро и Кея промолчали, лишь недовольно покосились друг на друга.
Но когда пришла их очередь дежурить, Тсуна с улыбкой обнаружил людей из ДК на всем пути следования в больницу. На следующий день его всю дорогу доставал Кен, Чикуса и Хром молча шагали рядом.
Хранители объединились, несмотря ни на что.
- Что думаешь, Тсунаеши-кун? - влился в уши влажной патокой шепот Мукуро. - Не будет боли, не будет страданий. Я все уберу, сотру. Ты будешь счастлив оставшееся время.
Заманчивое предложение. Сбежать, ни о чем не думать...
И упустить возможность видеть Реборна ещё две недели.
Реборн, Реборн, Реборн.
Видеть ребят.
Тсуна обвел взглядом Хранителей. За это тоже нужно поблагодарить Реборна. Такие разные, такие похожие. Его семья. Гокудера сжимает кулаки от бессилия и впервые не ругается на улыбку Ямамото, словно знает, как та радует босса. Маленький Ламбо жует конфеты и не сводит внимательного взгляда с Тсуны. Реохей машинально скармливает малышу недельный запас сладкого.
Ближе всего к кровати стоят Мукуро и Хибари. Сильнейшие и самые неадекватные бойцы семьи. Кея машинально теребит провод капельницы, глаза - пустые. Он сейчас не здесь, он сейчас думает, как лучше всего спрятать Тсуну при положительном ответе.
Мукуро ждет решения босса, сжимая его руку.
Друзья, семья. Они примут любой его ответ. Они поймут его.
- Нет, я не могу, Мукуро. Прости. И спасибо за предложение. И вам спасибо, Хибари-сан. Я знаю, как много вы делаете для меня.
Тсуна обвел взглядом всех остальных в палате. Грудь снова защемило, стало тяжелее дышать.
Так много хочется сказать, но так мало слов. Их не хватает, чтобы облечь свои мысли в оболочку звука. Как объяснить им, ЧТО значит их поддержка именно сейчас? Остается только надеяться, что они и так поймут.
- Вам всем спасибо, друзья.
Судя по улыбкам и ехидному куфуфуканью, поняли. Тсуна облегченно откинулся на подушки.
Если бы можно было так же рассказать все своему репетитору. Просто поговорить... Но Реборн его ненавидит, какие тут разговоры.
Перевел взгляд чуть дальше, туда, где было огромное окно, выходящее в коридор. И побледнел.
Реборн. Реборн. Реборн.
***
Найти Саваду оказалось нелегко. Но в то же время очень просто. Все гениальное просто. Это понял злой до чертиков Реборн, когда подошел к палате, где сидел Тсуна.
Кучка Хранителей тоже была там. Но по легкому движению руки Тсуны они безмолвно вышли, по-прежнему не смотря на киллера. Он собрал их вместе, он дал им силу, объяснил, как ею пользоваться. Он дал им руки все карты, чтобы они получили яркую, насыщенную жизнь и выжили.
Он обидел их босса.
Невольно подверг его опасности. Сам того не зная, уничтожил его.
Этого они не могли простить.
Киллер перевел взгляд на Саваду.
В просторной больничной рубашке, на большой кровати он казался ещё меньше, более хрупким. Ломким, словно первый осенний лед. Стоит нажать, и парень сломается с тем же хрустом.
Руки, покрытые точками уколов, огромными синяками от постоянных капельниц. Пересохшие, потрескавшиеся губы, белое, словно мел, лицо. И горящие карие глаза, цепляющие что-то внутри.
Желание обожгло внутренности, разлившись огненной лавой внутри. Ненависть и страсть.
Ни одного из своих врагов Реборн не ненавидел так сильно. Ни одну из своих женщин киллер не желал так страстно. До боли, до потери пульса.
Убрать из жизни, уйти и не возвращаться. Забыть как страшный сон и попытаться вернуться к нормальной жизни.
Целовать, жадно, жестоко. Кусать губы и пить кровь. Слушать стоны и слышать признания, вышептанные измученным, сорванным голосом.
Коктейль, дикий, взрывной, клубящийся. Ни на секунду не замирающая гремучая смесь.
- Как ты объяснишь свое поведение? Что это за обмороки, Никчемный Тсуна?
Парень поморщился и опустил глаза, теребя пальцами простынь. Молчание длилось долго, Реборн постепенно доходил до крайней точки кипения, когда совершают самые страшные поступки.
Смелый взгляд ореховых глаз и хриплый голос. И улыбка, проклятая, вечная улыбка.
- Знаешь, я многое хотел бы тебе сказать. Например:
Знаешь, ты изменил мою жизнь.
Знаешь, я всегда восхищался тобой.
Знаешь, я рад, что встретился с тобой.
Знаешь, я до безумия сильно люблю тебя.
Каждое предложение он говорил, вкладывая всю свою силу в каждое слово. Реборну почему-то не нравился данный разговор. Интуиция шептала, что надо бежать. Что впереди его ждет нечто, после чего он уже не будет собой.
Тсуна тем временем улыбнулся ещё шире. На щеках выступил яркий румянец.
- Я многое хотел бы тебе сказать. Но получается только:
- Знаешь, а я скоро умру.
Все замерло вокруг. Слова прозвенели в палате хрустальными каплями, жемчугом порванных бус осыпались на пол. Они продолжали звучать в ушах киллера, как эхо в ледяной пещере.
Расширенными глазами он смотрел на Тсунаеши. Сердце замерло и перестало биться. Все становилось на свои места. И поведение Савады, и его слова и жесты. И его странные взгляды. Пазлы сложились в голове.
Ненависть и злость пропали в один миг. За считанные секунды водоворот внутри успокоился и исчез. Все стало просто и предельно ясно. Отражение на поверхности кристального пруда, прямая, с которой не свернуть.
Нормальной жизни нет, Аркобалено Реборн. Савада Тсунаеши отнял её у тебя в тот миг, когда ты переступил порог его дома. Он не делал ничего особенного, был собой.
Просто в какой-то момент стал жизненно необходим. Просто в какой-то момент все мысли сосредоточились на нем.
Просто киллер обозвал ненавистью то, что люди зовут по-другому. Так было привычнее.
Так было неправильно.
Это не любовь. Он никогда не будет трепетать над Тсунаеши и целовать ему руки. Не подарит цветов и не сводит в кино.
Это не похоть. Он не представляет никого на месте Тсунаеши. Проверено. Ему больше никто не нужен. Ничье тело не сможет удовлетворить его.
Это жизнь. Реборн был наемным убийцей, ему не привыкать к смерти. Поэтому он сразу поверил Тсунаеши и принял решение. Он будет рядом столько, сколько сможет. И мнение Тсуны его при этом не интересовало.
Они не будут прыгать с парашютом или сигать в водопад. Зачем тратить драгоценные минуты на подобную глупость? Когда можно узнать столько вещей, не выходя из дома.
Почему он позволяет Ламбо есть свой обед?
Почему у него кофе всегда получается вкуснее?
Почему от него так сладко пахнет?
Столько всего нужно узнать, а времени почти не осталось. Реборн чувствовал это нутром.
Тсуна. Тсуна. Тсуна.
Теперь у него появилось имя, которое он никогда не забудет. Которое будет шептать по ночам, когда шептать станет некому.
Тсуна. Тсуна. Тсуна.
Нормальной жизни не существует, репетитор-киллер Реборн.
И ты рад этому, не так ли?
Комментарий к 3
========== 4 ==========
Счастье как бабочка. Чем старательней ищешь счастье, тем оно дальше. Теряешь надежду, счастье тихонько прилетает и садится на плечо.
Тсуна смотрел, как солнце медленно садится за горизонт. Последние лучи окрашивали небеса багряно-алым, яркой нитью прошивая сизо-сиреневую темноту сумерек.
Савада полюбил закаты. По ним он отсчитывал дни. Во время них убеждал себя, что следующий день обязательно будет лучше прошедшего. И, конечно, забывал свои слова. Только для того, чтобы снова, на следующий закат произносить их.
Савада полюбил закаты.
Они особенно красивы, когда смотришь на них, сидя на крылечке маленького домика в Намимори. Тогда кажется, что в мире нет больше никого, кроме тебя. Тишина, тихий стрекот цикад и слабенькое пение птиц.
И усиливающийся аромат ночных цветов.
Каждый закат мог стать последним. И Тсуна только самому себе признавался, что боится закрывать глаза, боится засыпать.
Боится, что больше не проснется.
Вместо этого он предпочитал до последнего смотреть на своего репетитора, спавшего неподалеку, угадывать, что ему снится. Мечтать разгладить морщинку между бровей или считать кончиками пальцев ухмылку с его губ.
Реборн. Реборн. Реборн.
Альфа и омега существования будущего Вонголы Дечимо.
Реборн изменился. Нет, он по-прежнему будил пинком и жестоко гонял в школу и пытался избить на тренировках.По-прежнему отбирал завтрак и заставлял варить кофе. Язвил и обзывал.
Но что-то в нем переменилось. Рядом с ним становилось трудно дышать, словно воздух вдруг превратился в густой кисель. Теперь везде Тсунаеши ощущал на себе внимание репетитора. Невидимые черные глаза прожигали его, куда бы он ни пошел.
Теперь репетитор был повсюду, занимал каждую его свободную минутку. Но не претендовал на большее.
Принимал только то, что ему давали.
Странный, странный Реборн.
После той беседы в больнице он куда-то запропастился на три дня. Во время которых Тсуна места себе не находил. Он не знал, как отреагировал Реборн на признание, не знал, вернется ли вообще бывший солнечный Аркобалено.
Ожидание томило и терзало.
Реборн вернулся. Пропыленный, в мятой шляпе, с уставшим Леоном. Но Тсуна ощущал удовольствие, буквально излучаемое мужчиной.
Что бы он ни делал, ему это удалось.
Парень прикрыл глаза и прислонился спиной к стеклу.
Как он устал! Как же все-таки выматывает это бесконечное напряжение.
Спиной он ощутил чье-то присутствие.
Не нужно быть ясновидящим, чтобы узнать, чье.
Его имя пульсирует внутри. Его сердце в буквальном смысле дарует жизнь.
Реборн. Реборн. Реборн.
Любимый, единственный, невероятный.
Тсуна с улыбкой представил себе, как невыносимый киллер стоит, оперевшись на стену. Пиджак и шляпа зажаты в руке, галстук ослаблен, приоткрывая ключицы. Черные волосы острыми прядками обрамляют лицо, оттеняя кремовую кожу. Завитые бачки так и хочется прихватить пальцами. Леон куда-то смотался, скорей всего, в поисках еды на кухню.
Реборн. Реборн. Реборн.
С закрытыми глазами я нарисую твой портрет.
Савада чувствовал, что отношения между ними изменились. Теперь Реборн стал ближе. Счастье пришло там, где его не ждали. Оно скрасило последние дни. И Тсуна, старался поверить в свое нежданное везение, впитывая счастье всей кожей, каждой её клеточкой.
Пойми, прочти. Помоги.
Помоги сделать шаг.
Им оставался последний шаг.
И Савада сделал его.
А голове играл до боли знакомый гимн, гимн его души.
Реборн. Реборн. Реборн.
***
Реборн прислонился к стене и поудобнее перехватил пиджак.
Все это время он проводил с Тсунаеши. По-своему, разумеется, но по-другому он просто не мог. Не мог надолго выпустить его из поля зрения. Не мог оставить одного, даже под присмотром Хранителей. Не мог и все.
Он узнал о Тсуне больше, чем за месяцы обучения. Узнал то, что рассказывают только самым близким людям.
Он слышал каждый его ответ на уроке, видел каждый взгляд, направленный на друзей.
Вместе с ним встречал каждый закат и рассвет.
Потому что не мог по-другому.
Он стал бояться засыпать, ведь когда он спит, ученик один. И может не проснуться. Никогда бы раньше Реборн не подумал, что станет жалеть времени, потраченного на сон.
Часы, минуты, секунды, которые они могли бы провести вместе, тратятся на бесполезное занятие.
Но Тсуне нужен полноценный сон, и только это примиряло киллера с действительностью.
С каких пор желания Савады стали важнее своих собственных? С каких пор требуется одобрение в карамельных глазах?
Всегда. С самого первого дня знакомства Реборн делал все, чтобы поразить ученика. Привязать к себе покрепче.
Привязал.
И теперь расплачивается за это.
Тсуна. Тсуна. Тсуна.
Это не любовь, это необходимость, потребность, жажда, желание.
Это не любовь.
Это жизнь.
Тсунаеши принадлежал ему, весь, от макушки до пяток. Все его мысли, желания, устремления принадлежали Реборну. Его никто не заставлял, он сам, по доброй воле признал в киллере хозяина.
Только вот теперь Реборн не был свободен. Он сам навсегда стал принадлежать Саваде Тсунаеши.
Навсегда. Для Тсуны это две недели.
Потом его не станет, просто не станет. Исполнится то, что он видел в десятилетнем будущем - черный гроб, заполненный лилиями и худенький мальчишка внутри.
Больно.
Реборн ударился затылком о стену. Сейчас он готов был зарычать от бессилия.
Почему он прозрел так поздно?
Почему не обратил внимания раньше?
Почему просто не спросил?
Да потому что идиот. Привык полагаться только на себя, не подпускать никого близко. Волк-одиночка.
Вот только волки выбирают пару на всю жизнь, второго шанса не будет.
Он навсегда принадлежит парню за спиной, любующемуся закатом.
Навсегда - это две недели.
- Реборн...
Тихий голос прервал размышления. Репетитор встряхнулся и посмотрел на ученика.
Савада не поворачивался.
- Реборн... ты можешь сегодня лечь со мной? Я... я боюсь. Мне страшно.
Голос дрожал, уши пылали. Тсуне наверняка было нелегко сказать эти слова.
Реборн прислонился лбом к стеклу и вздохнул. По губам растеклась слабая улыбка. На него накатило облегчение. Значит, не ему одному страшно, значит не он один боится.
Значит, все правильно.
Но черт возьми, ученик снова оказался смелее и решительнее своего учителя. Первым признался, первым шагнул навстречу. И Реборн просто встретил сомневающийся взгляд ореховых глаз.
- Давай бояться вместе.
***
Сознание постепенно угасало, разрушалось. Зрение стало плохим. Фантомные боли не давали спокойно вздохнуть.
Тсунаеши ненавидел свою беспомощность.
Месяц на исходе. Сегодня последняя ночь.
И её, как и все предыдущие, он проведет в объятиях любимого.
Как же страшно уходить!
Особенно теперь, когда он обрел свое непростое счастье.
Они не говорили друг другу слов любви, не делали ярких признаний. Не дарили цветы и не водили в кафе.
Потому что все это глупость, мишура. Слова не нужны, когда понимаешь свою половину на уровне инстинктов. Когда каждое его желание током гуляет у тебя по оголенным нервам-проводам. Когда знаешь, что он скажет в следующий миг.
Когда просто любишь.
Реборн стал спасением.
Боли стали нарушать работу тела. Врачи запретили любые физические нагрузки, да и самому Тсунаеши стало трудно даже подниматься с кровати. Его тошнило и постоянно лихорадило. Он почти ослеп и с трудом дышал, постоянно хватаясь за грудь.
Ему помог Реборн. Впрочем, как и всегда.
Он боялся спать, и Реборн лег рядом с ним. Он боялся есть, и Реборн стал готовить итальянские легкие бульоны. При этом пригрозив, что если кто-нибудь узнает, тело Савады не найдут никогда.
Тогда они оба посмеялись.
Тсуна просто боялся. И Реборн стал бояться вместе с ним.
Репетитор разделил с Тсунаеши все его страдания, все тревоги и сомнения. Твердой рукой успокаивал он вспыхнувшую было панику. И под покровом ночи прижимал к себе так крепко, словно мечтал врасти в тело, стать единым целым.
По крайней мере, таково было желание Савады. Забраться под кожу этому непростому, жилистому человеку, проникнуть в кровь и никогда не разлучаться. Стать чем-то неделимым, неотъемлемым. Стать его продолжением.
Любовь до последнего вздоха. Для них двоих это увы не романтическая проза. Любовь гуляет по телу вместе с кровью, вырывается вместе с влажным дыханием. Скользит в каждом жесте, в каждом собственническом взгляде. И увидеть это могут только проницательные, посвященные люди. Потому что ни Реборну, ни Саваде нет нужды выставлять свои чувства напоказ. Они - единственные друг для друга, связанные нерушимой цепью.
Это их реальность.
Их первая ночь. Савада дрожал, как кролик. А Реборн, развалившись на узкой кровати, ухмылялся, наслаждаясь страхом ученика. После чего просто притянул его к себе, в стальные объятия-кольца. Тсуна уткнулся в ямочку на шее и засопел, чувствуя, как тонкие, сильные пальцы мягко перебирают прядки волос.
Реборн. Реборн. Реборн.
Он разделил с ним одиночество, убрал его. Стер, как стирал в свое время трусость и никчемность Савады.
Киллер ничего не говорил. Но его сбивающееся дыхание и легкая дрожь рук говорили сами за себя.
Тсуна успокаивал его поцелуями в кончики пальцев.
Их первый поцелуй. Тогда Савада впервые ослеп. На пять минут. Но этого хватило для полноценной истерики.
Реборн влепил ему звучную пощечину, после чего впился в губы.
Жадно. Жестоко. Ставя свое клеймо, печать.
Губы горели до сих пор.
Тсуна уткнулся в шею киллера. Последняя ночь месяца. Парню не спалось. Сердце разрывало грудную клетку, кровь шумела в ушах. Тело устало бороться и потихоньку сдавало позиции. Все сосуды словно наполнили мелкими колючками, а в легкие насыпали песка. Тсуна старался дышать как можно тише, чтобы не потревожить чуткий сон репетитора.
Равномерное дыхание под щекой, ровный пульс.
Реборн не спал. Он обнимал Тсунаеши, зарываясь лицом в непослушные волосы, вдыхая их запах. Как последний раз в жизни.
Последний раз в жизни.
- Знаешь, где я пропадал те три дня? - он говорил тихо, потому что дальше по коридору чутко спала Нана. Не хотелось будить измученную женщину, обожавшую сына.
Тсуна промолчал. Реборну и не нужен ответ, он и так все знает.
- Я искал Верде. После твоего признания... понял, что без этого шизика не обойтись. Несмотря на все свои заморочки, он гений. Если он не найдет выход, то остальные врачи и подавно не смогут. Он должен был найти тебе сердце и позвонить....
Киллер прервался.
Все и так было понятно. Верде не позвонил, потому что не нашел донора. Даже гений-Аркобалено не справился. Правильно киллер ничего не сказал об этом. Пустая надежда ранит больнее всего.
Это был последний шанс исполнить свою давнюю мечту. Сейчас, когда счастье само прилетело к нему в руки. Сделать то, о чем они даже и не думали.
Тсуна подтянулся к аккуратному уху мужчины.
- Я хочу, чтобы ты любил меня, Реборн. Только сегодня. Прошу.
Для Тсуны нет отказов. Ни в чем. Реборн вздрогнул и внимательно всмотрелся в глаза ученика. И кивнул.
Это было... остро, на грани фола. Когда прикосновения обжигают ледяным огнем, когда ласки безумные и хаотичные. Когда стараешься сделать все и сразу, взять как можно больше.
Поцелуи - нежные укусы, расписывающие тело кровавыми узорами. Тсуна выгибался, не обращая внимания на боль. Для него существовали только руки Реборна, дарившие незабываемую ласку, его совершенное тело, молочно блестевшее в свете луны. Его черные волосы, в которые так удобно запускать пальцы. Широкая грудь, солоноватая и мягкая под языком. Жилка пульса, скачущая под губами.
Сегодня только он.
Страсть, дикость, необузданность. Острие ножа под ногами, леска над бездной. Пламя, ласкавшее кожу.
Жестокость и жесткость, присущие киллеру. Как Тсуна ждал их!
И эта пугающая нежность. Совершенно неожиданная и от того ещё более приятная.
Они пили дыхание друг друга, сминая губы в поцелуях. Проворные языки сплетались в древнем, как мир танце. Тсуна только учился, и Реборн снова проявил себя талантливым учителем. Он доставлял наслаждение снова и снова. Прикусывал соски, обводил манящие персиковые ореолы, пока пальцы впивались в округлые ягодицы.
Колючки в венах куда-то исчезли. Наверняка это Реборн выжег их своим пламенем. Тсуна приподнял голову. О Боже! Черные глаза лихорадочно горели, острый язык спускался все ниже и ниже, пока теплый воздух дыхания не прошелся по головке. Затем последовал кончик языка, скользнувший в дырочку.
Реборн отстранился и просмаковал вкус своего ученика.
Одобрительно кивнул и снова приник к его члену, на этот раз взяв в рот полностью.
Тсуна взвыл. То, что вытворял любимый, нее снилось ему в самых откровенных фантазиях. Язык успевал приласкать везде, губы прошлись по яичкам и прихватили их.
Руки поддерживали за поясницу, кончики пальцев проникали в дырочку ануса, разрабатывая его.
Тсуна метался по мокрой от пота кровати, не сдерживая стонов.
Жарко, влажно. Сумасшедше прекрасно. Восхитительно!
Ещё и ещё!
Они оба знали, что тело Тсунаеши может не выдержать подобной нагрузки. Поэтому Реборн подарил ученику ночь ЛЮБВИ. То, что не было сказано, вылилось в прикосновения.
Опьяняющая боль от проникновения, которая ничего не испортила. Ведь это долгожданное единение!
Реборн обхватил Тсуну руками и прижал к влажной груди. Они двигались вместе, в едином порыве. Парень сходил с ума от ощущения плоти мужчины в себе, от наполненности. Он выгибался, почти ломая позвоночник. Он чувствовал, как разливается внутри горячее семя и сам кончал в ответ.
Он падал в бездну с обрыва в головокружительном калейдоскопе огней.
Реборн ловил его снова и снова. Вынуждал приходить в себя, чтобы после начать все заново.
Сумасшедшая, невозможная ночь.
Самая лучшая последняя ночь в мире.
***
Занимался рассвет. В прохладной дымке утра первые красные лучи солнца проникли в спальню. Два тесно сплетенных на влажных простынях тела, ком одеяла на полу. Поблескивающая белесая жидкость, в изобилии покрывающая тела.
Реборн посмотрел на ученика.
Рот приоткрыт, на щеках - горячечный румянец. Волосы спутались и напоминали воронье гнездо.
Прелесть.
Киллер довольно усмехнулся.
Совсем заездил парнишку.
И все же ночь оправдала все ожидания. Неуклюжий, робкий ученик в постели становился отзывчивым и страстным, как игристое вино в ледяном бокале. Такой неопытный. Такой желанный.
Самый лучший.
Киллер поцеловал влажный лоб.
Пожалуйста, прошу тебя, умоляю.
Разреши мне побыть с тобой ещё чуть-чуть...
Телефонный звонок прервал молитву киллера. Савада приоткрыл сонные глаза и болезненно прищурился.
Реборн тут же поклялся пристрелить того, кто разбудил его больного ученика. Только не сегодня. Никаких больше дел, никаких миссий.
Не сейчас.
Абонент неизвестен. Нахмурившись, киллер принял вызов.
В течение разговора его лицо менялось, в глазах разгоралась прежняя самоуверенная искра. Положив трубку, он повернулся к любовнику.
Тсуна смотрел на него с любопытством и тревогой.
- Собирайся, - почти пропел киллер. Подскочил и принялся одеваться.
- Нас ждет Верде.
Комментарий к 4
========== 5 ==========
Счастье — это когда ты нужен тому, кто нужен тебе.
Реборн просыпался, медленно выплывая из страны грез. Как всегда в такие моменты память услужливо подкинула воспоминания.
Самые страшные. Самые болезненные за всю жизнь.
Как он тащил Тсуну буквально на себе в лабораторию Верде. У ученика не хватало сил даже дышать. Последние метры посиневший Савада преодолел на чистом упрямстве.
Как ждал в коридоре в течение двадцати часов, пока длилась операция. Курил, пил холодный, мерзкий кофе, доставал своими придирками прибывших Хранителей...
И умолял, умолял Небеса разрешить ему побыть с Тсуной еще немного. Горячо шептал и шевелил губами, отчего детишки косились на него как на сумасшедшего.
С засосами по всему телу, в мятой рубашке и брюках, без шляпы и Леона.
Киллер впервые позволил себе так "расслабиться". Даже оружие забыл.
А причина одна - Савада Тсунаеши.
Он превращал всемогущего Аркобалено в просто одинокого мужчину, со своими переживаниями и желаниями. Только он так мог, только ему это позволялось.
Небеса услышали Реборна. Тсуна выжил.
Верде так и не сказал, где достал сердце. Реборн догадывался, но не уточнял, не спрашивал.
И уж совершенно точно не собирался ни о чем говорить Саваде. Донор, просто донор, так вовремя умерший.
Ведь Реборн же сказал Верде спасти Тсунаеши ЛЮБОЙ ценой. И ни разу не пожалел о своем решении. На его руках уже столько крови, что ещё одна смерть ничего не решит.
Полтора года реабилитации,наследование титула Босса, бесконечные разборки и перестрелки с теми, кто решил, что молодая Вонгола им по зубам.
Дети превратились в убийц. Жестоких, коварных, беспощадных.
Защищающих свое Небо.
Наводящих ужас на вражеские семьи.
Никогда ещё Вонгола не была так сильна.
Ещё через полгода Реборн решил окончательно присвоить себе Тсунаеши. Утащил его сразу после очередного собрания в самолет семьи, привез в Америку. Тсуна понимал ладно хоть слово через три и даже не представлял, как планы кроются в голове репетитора.
Так и оказался мужем сильнейшего киллера современности.
Реборн вздрогнул и приоткрыл один глаз. Каждое утро не верилось, что все закончилось. Что ОН рядом.
Савада мирно спал на плече мужчины, его теплое дыхание касалось обнаженной шеи киллера.
Приоткрытый рот с зацелованными губами. Лохматый, угловатый, по-прежнему неловкий. На щеках нежный здоровый румянец. Даже во сне он тянется к Реборну, ищет и не отпускает его.
Родной, свой, самый близкий.
Наверняка на его лице сейчас неподобающе нежная улыбка, в глазах светится вся та любовь, о которой он не говорит Тсуне.
И о которой тот прекрасно знает.
Реборн обнял своего молодого мужа и прижался щекой к его лбу. Даже не верится. Все ему кажется, что Савада вот-вот растает, как предрассветная дымка.
Каждую ночь он засыпает со страхом не найти Тсуну рядом по пробуждении.
Савада Тсунаеши, ты научил бояться.
Но вдвоем даже бояться не страшно.
Реборн бросил взгляд на прикроватный столик.
Единственная фотография с их свадьбы, которую каким-то образом сумел раздобыть Хибари под прикрытием Тумана Мукуро.
Их сокровище.
Реборн без шляпы и Леона. В пиджаке, немного растрепанный, волосы падают на лоб. Глаза прикрыты, на лице - открытая, счастливая улыбка. И немного нежности. И Савада, склонивший к нему свою лохматую голову, сияет, как солнце.
Он заслужил это счастье. Они оба его заслужили.
И чтобы никогда не забывать, Реборн приказал сделать на фотографии надпись.
Слова, которые он пронес через годы.
Слова, включающие главный смысл их семейной жизни.
Слова, с которых он начинает каждое утро вот уже на протяжении десяти лет. И не намерен останавливаться.
Слова, которыми он всегда будит Тсунаеши.
Реборн склонился к уху мужа, подул и тихо прошептал:
- Разреши мне побыть с тобой еще чуть-чуть...
Комментарий к 5