Книга: Настоящее - Прошлое - ...

«Говорят, что у лебедей существует закон:

Умирает лебедушка – умирает и он.

Крылья сложит и камнем, с голубой высоты.

Знаю, не испугался-бы поступить так и ты».

(автор неизвестен)

Пролог

“Наша жизнь состоит из комедий, трагедий, романов, поэзий, и бесконечной прозы, а заканчивается у всех одинаково – литургией”

Валентина AD

Люди – не лебеди. В моем случае последняя строчка звучит так: «Знаю, что испугался, поступить так ты». Она звучит не так страшно, как все есть на самом деле. Больно и обидно до глубины души, но о лебединой верности речи и быть не может.

Судьбе было угодно, чтобы в тридцать лет, я закончила свой путь на этой планете. Я не в обиде на нее, более того – я не боюсь смерти. Мне становится страшно за мою жизнь.

У некоторых в тридцать, да что там в сорок или даже в пятьдесят, все только начинается, а у меня – финиш. Возможно поэтому, я недовольна всем тем, что уже прожила. Возможно, если бы у меня был шанс узнать – что будет дальше, в конечном итоге я поняла бы всю ценность прожитого и всецело насладилась настоящим, возможно… но не реально.

О таких как я говорят – «Сгорела за год», а вместе с тем: сгорело мое настоящее, медленно тлело прошлое, и моментально испепелилось будущее.

… – Сашка, ты точно не возражаешь? Мне важно это знать.

Федор упорно настаивал на ответе, а мне с каждой минутой все тяжелее было дышать.

- Точно. Будьте счастливы. – Собравшись с силами я, глядя в некогда любимые серые глаза, добавила – Федь, оставь меня, пожалуйста.

- Саш, мы с… Нам… Мне не хотелось-бы, что бы ты нас проклинала… Мне точно нужно знать, что ты не против, а то ведь мы… мы, никогда не сможем спокойно жить.

Как много слов. А сколько надежды и мольбы во взгляде. Мой муж все никак не может от меня отстать, он печется о своем безоблачном будущем, о чистой совести и жаждет прощения, а я? Как же мои чувства, желания, переживания? Кто позаботился о моей спокойной жизни? Куда же девались «МЫ» и наша спокойная жизнь?

Мне многое хотелось ему сказать и достойно ответить, но не было ни сил ни желания, может быть, последние секунды своей жизни, тратить на этого… я не знаю, кем он есть после всего.

В самых жутких и страшных кошмарах я не чувствовала себя так безнадежно и беспомощно, как сейчас. Мою нынешнюю боль можно сравнить только с тем моментом, когда на пороге моей квартиры оказался участковый и с прискорбием сообщил, что родители погибли в автокатастрофе. Отчаяние, которое наполнило мою душу сейчас, сопоставимо с тем, которое я испытывала каждый раз, когда мой гинеколог сообщал об очередном выкидыше. Боли, отчаяния и пустоты, в моей жизни было не мало, вот только мне никогда не было так больно и одиноко, как сейчас.

Раньше все невзгоды мне помогал пережить любимый человек. Все плохое, как и хорошее, в моей прежней жизни делилось надвое и постепенно растворялось в любви и заботе, ласке и внимании любимого мужа. Он поддерживал и утешал, заставлял верить в лучшее и надеяться на светлое будущее, а сейчас?.. Что у меня осталось сейчас?

Огромное желание остаться наедине со своими мыслями заставило меня коротко и ясно произнести то, чего так вожделенно ждал пока еще – мой муж.

- Я вас благословляю, – четко проговорив каждое слово, я демонстративно отвернулась к стене.

– Спасибо, родная, ты у меня самая лучшая.

Слова Федора были пропитаны облегчением и некой благодарностью, но почему-то от второй половины сказанного мне стало тошно. Как можно одновременно быть заботливым мужем и самой законченной свольчью-эгоистом?

Я почувствовала, как его рука на секунду коснулась моей головы, затем последовали удаляющиеся шаги и глухой стук двери. Видимо, полностью удовлетворенный моим ответом супруг, решили удалиться. Оставив, наконец, меня в покое.

В полной тишине скромной одноместной палаты, я полностью предалась воспоминаниям о моей жизни – «до», ведь «после» не будет, и нет смысла заглядывать даже мысленно в будущее. Прошлое у меня не отнимет даже смерть; это то, что остается со мной до конца; это то, чем я обладаю всецело и навсегда.

Прошлое…

Часть первая Прошлое

… – Шуруп, а ты пойдешь завтра на пляж, или с книгами просидишь, как обычно?

На меня умоляюще смотрела Тома, девчонка с ровными средней длины волосами цвета соломы, яркими веснушками и глазами слабо заваренного черного чая. Моя одноклассница, а по совместительству – лучшая подруга.

Шуруп – это я. Уменьшительно ласкательное от Александра. Мое прекрасное имя долго склоняли, прежде чем остановились на этом варианте, который на протяжении нескольких лет уверенно держит свои позиции.

- Том, я еще не знаю, – проблеяла я.

- Ты никогда не знаешь. – Тома кинула свой испепеляющий взгляд на смирно стоящий у окна письменный стол, с лежащей на нем горой книг. – Они никуда не денутся!

- А пляж – может деться?

- Да, он тоже никуда не денется, но ведь так нельзя! Тебе только семнадцать, а ты ведешь себя как взрослая тетка-заучка. Тебе ничего не интересно. Тебя с трудом можно вытащить вечером во двор, не говоря уже о дискотеке какой. Ты до сих пор нецелованная! О чем еще можно говорить?!

Подруга произнесла это «нецелованная» – как самое ужасное из всего, что только могло со мной случиться. Для Томки, которая с тринадцати лет каждые выходные меняла парня, это, возможно, и был самый настоящий кошмар, но не для меня. (К тому же я все-таки – «целованная», но об этом потом).

- Хорошо. Уговорила. – Зная, что могу долго объяснять этой рыжей бестии о причинах моего добровольного затворничества, причем бесполезно, я решила с наименьшими потерями выйти из сложившейся ситуации и согласиться. – Только, давай после обеда.

- Да хоть ночью! – радость Томы не знала границ и об этом отчетливо говорила не сходящая с ее лица улыбка и крепкие благодарные объятия.

- Ага, вот только ночью я с тобой еще и не бывала на пляже.

- А это идея!

- То-ма, – мне реально стало страшновато, ведь зная свою подругу, я ни на мгновенье не усомнилась в том, что она может на самом деле припереться ко мне ночью и попытаться вытащить меня на пляж, – даже не думай.

- Шуруп, расслабься. Тебя в дневное время не вытащить, а о том, что ты побредешь со мной покорять ночной город, и мечтать не стоит.

- Слава Богу, ты это понимаешь, а то мало-ли чего.

- Тогда договорились. Завтра в час, я у тебя.

- В четыре.

- Но ты ведь сказала «после обеда», а не вечером. В четыре уже многие уходить будут…

- Тома, или в четыре, или я передумаю?

Меня всегда раздражало нытье, к которому то и дело прибегала подруга, ежели ей чего-то очень хотелось. Единственный способ избавить себя от этого была категоричность. Стоило Тамаре заметить человеческие колебания, она включала режим «танка» на полную, и тогда все пропало. Ты просто не сможешь отказать милейшему, молящему существу, поэтому всегда нужно опередить подобное.

- Хорошо. Как скажешь.

Скорее всего опасаясь, что я могу передумать, Тамара моментально покинула мой дом, бросив уже с лестничной клетки:

- До завтра!

* * * * *

Я всегда по-доброму завидовала таким людям, как моя Тома. Она живет в собственном мирке по своим правилам. Ее девиз по жизни – Мне наплевать на то, что вы обо мне думаете, я о вас вообще не думаю. Она всегда легко и беззаботно порхала изо дня в день.

Такое понятие как «будущее» для нее вообще абстрактно и не несет никакого существенного смысла. Ну, будет оно, это «будущее», и что? Живет себе девушка, наслаждается каждым днем и не парится. Сегодня она с Васей, завтра с Петей, послезавтра – независима и одинока. Сегодня она может себе позволить любить до умопомрачения, но уже завтра она и не вспомнит объект своего поклонения, а послезавтра – в омут новых чувств.

Она живет так, как ей того хочется. А я, как того требуют внегласные правила, совесть, воспитание и прочие предрассудки. Правильная девочка – мое клише по жизни. Да, наверное, для жизненного баланса просто необходимы и такие как я, и такие как Тома, но ведь обидно – почему я не в ее команде?

- Шуруп, ты готова?

Едва стрелки часов показали четыре, как на пороге моей квартиры появилась Тома.

- Готова.

- Тогда в путь.

Дорога до пляжа у нас заняла около получаса, с учетом того времени, что мы провели в продуктовом магазине. После посещения которого, умереть от жажды и голода нам точно не грозило.

- Вот мы и на месте!

- Я рада.

В отличие от Томы, радости и восторга в моем голосе не наблюдалось. Нашему взору открылось небольшое озеро, с одной стороны которого, разросшиеся деревья не давали шанса на пляжный отдых; а с нашей – это казалось вообще нереально. Мне совершенно не хотелось чувствовать, как на меня кто-то наступает или перешагивает, а судя по картине, которую я лицезрела, все вышеперечисленное не пустые опасения. В этот день, наверное, все жители нашего небольшого городка, внезапно решили посетить пляж. Если сказать, что людей было как селедки в бочке, это ничего не сказать.

- Шур, ты чего это?

Подруге не понадобилось много времени, чтобы заметить ужас на моем лице и остолбенение.

- Ну, извини, что я не горю желанием быть растоптанной.

- С чего это ты вдруг будешь растоптанной?

- Да ты посмотри на этот… этот… – я пристально смотрела на переполненный пляж и не могла найти подходящее для сравнения слово, хотя никогда не жаловалась на скудный словарный запас.

- Смелее – пляж, – Тома решила мне помочь. – Шур, вот я тебе сейчас скажу одну фразу, которую от меня ты вряд ли ожидаешь услышать и, возможно, больше никогда в жизни не услышишь.

Лицо Тамары стало неестественно для нее серьезным и она выдала:

– Кто хочет – ищет возможность, кто не хочет – причину.

Моему удивлению действительно не было предела, Тома оказалась права – я точно не ожидала это услышать:

- Иосиф Александрович Бродский?

- Что-о?

- Да не «что», а «кто».

- Что – кто?

- Иосиф Александрович Бродский, это тот человек, чью цитату ты только что произнесла. – Меня, конечно, не слишком удивил тот факт, что Томка понятия не имеет, чьими словами разбрасывается, но надежда умирает последней. – Ты, чучундра!

- Сама такая!

- Том, ты только не обижайся, – успокаивала я свою подругу, которая откровенно не понимала моей ухмылки. – Просто ты меня приятно порадовала.

- Я ведь предупреждала, – девушка горделиво задрала нос. – Я ее по телевизору услышала и давно мечтала применить, да вот все случая не было, до сегодня.

- Вот ты снова меня радуешь. – Я с улыбкой посмотрела на свою подругу. – Ведь я всегда считала, что ты смотришь только мультфильмы и комедии. А ты, оказывается, еще и отличные цитаты где-то умудряешься услышать, а может, все-же, ты читала его произведения?

Тома разнервничалась. Было заметно, как в ее мозгу сумбурно роятся какие-то мысли. Ее лоб выказывал несколькими складками между бровей, что она напряженно что-то пытается либо вспомнить, либо сочинить:

- Я… Я, конечно, могла бы тебя порадовать, да не могу. – Тамара пристально посмотрела мне в глаза. – Я, собственно, и услышала ее в какой-то комедии, так что можешь смело радоваться, ты в очередной раз права.

- Это в чем?

- Мне от телевизора действительно нужно только то, что ты перечислила. А читать заумные произведения каких-то там супер-пупер модных и знаменитых, у меня нет ни времени, ни желания. Мне в школе с головой подобного хватало, так что я уж как-то без лит-ры проживу.

Кому-кому, но мне Томка могла не объяснять все это. Я дружу с ней не один год и прекрасно знаю обо всех ее увлечениях и потребностях. Более того, стоило мне услышать из ее уст подобный афоризм, я сразу поняла, где она им вооружилась. Вот последняя фраза подруги, вызвала у меня искренний смешок. Я ее не осуждаю, но единственным «произведением» которое она добросовестно прочла, была «Сказка про репку» (ну, или что-то в этом роде):

- «Хватило в школе». Том, а чего именно тебе хватило? Ты ведь «Хрестоматию» с трудом читала.

- Всего хватило. – Томка начинала злиться. – Шуруп, не доставай меня своими нравоучениями. Лучше доставай покрывало, будем располагаться.

Все время нашего разговора мы тщетно пытались приткнуться на этом злосчастном пляже, но до этого момента нам это не удавалось, и я растерянно посмотрела на подругу:

- Где?

- Вон, смотри, – Тома указывала в направлении нескольких шагов от нас, там как-раз подозрительно засуетились несколько молодых парней.

- Тогда давай поторопимся, а то конкурентов хватает.

Мой взор был обращен к компании девушек в количестве четырех человек наступавших с одной стороны, и к молоденькой мамаше со своим отпрыском – с другой. Они, приметив грядущее пустое место, торопливо двигались в его направлении.

- Ага, сейчас, – в два прихлопа в три притопа, Тома, заметив то-же самое, оказалась на заветном месте, а наше покрывало молниеносно сменило то, которое моя подруга любезно помогла собрать троим ошалевшим парням.

- ???...

Немой вопрос читался на всех трех лицах. Мое же лицо исказил шок. Глаза увеличились в несколько раз, а воздух пронзил один единственный возглас:

- Тамара-а-а!

Та, к кому это относилось, даже не обернулась, усердно и старательно продолжая располагаться. Зато три пары мужских глаз были обращены ко мне.

- Ребят, вы извините нас, – я сильно потянула Тому за ее шевелюру, собранную в конский хвост. – Просто моя подруга, чрезмерно резвая и беспардонная. Она всегда думает лишь о себе, не обращая внимания на такие мелочи, как – окружающие.

Я чувствовала, как краска заливает мое лицо и без того страдающее от все-еще палящего солнца. Мне было так неудобно перед ребятами, я готова была просто провалиться сквозь землю, зато Тома чувствовала себя отлично:

- Шуруп, а ты чего это, собственно, распинаешься перед ними. Мы ничего плохого не сделали. Они уже назагорались, накупались и отчаливают. Счастливо. А ты снимай одежду и в воду.

Тома не стала ждать меня, она молниеносно освободилась от ярко желтого льняного сарафана и была полностью готова к долгожданному погружению.

- Вообще-то, мы просто собирались поиграть в волейбол, – один из парней обрел дар речи, – вон на той площадке.

Указательный палец был направлен в сторону скопления нескольких деревьев немного в стороне от пляжа. Растянутая от дерева к дереву волейбольная сетка говорила о том, что это есть правда.

- Если вы собрались играть, так идите и играйте! Тоже мне. – Негодованию моей подруги не было предела. – Курица встала – место пропало.

- Смотри, какая борзая.

- Смотри, какой смышленый.

- А ты не боишься за свой острый язычок?

- А что мне за него бояться? Он ведь – острый.

- Но на каждый острый, найдется еще острее.

- Слушай, – обмениваясь предыдущими репликами Тома аккуратно поправляла купальник, не обращая никакого внимания на своего собеседника, но вскоре все-же одарила его красноречивым взглядом. – Коля–Толя, не важно, ты куда-то шел, вот и иди. Не мешай прекрасным девушкам наслаждаться заслуженным отдыхом.

В такие моменты, мне безумно хотелось забиться в какой-нибудь дальний уголок и долго-долго не высовываться. Моя подруга никогда не задумывалась о последствиях, а я наоборот сходила с ума.

- Том, прекрати. Давай найдем другое место. – Я реально видела угрозу в глазах парня.

- Не буду я ничего искать. Я иду купаться, а ты как хочешь.

Тамара не стала медлить, спустя несколько секунд я осталась одна с тремя парнями.

- Не повезло тебе с подругой.

- Это почему?

- Рано или поздно влипнешь ты с ней в какую-нибудь, не совсем приятную, историю.

- А ты считаешь, что этого еще не произошло?

Этот вопрос вызвал у всех улыбку, и только сейчас, я принялась рассматривать тех, с кем по воле моей подруги мне пришлось остаться.

* * * * *

Все ребята однозначно были старше нас с Томой, и примерно одного возраста – от восемнадцати до двадцати двух.

Тот, к которому дар речи вернулся в первую очередь, был самым невзрачным. Обычный, слегка лопоухий, чересчур коротко пострижен, коренастый простачок, с серыми глазами – не очень выгодно смотревшийся на фоне друзей.

Тот, который имел счастье «пообщаться» с Томой, был светло-русым, довольно подкаченным, высоким и ухоженным нарциссом с голубыми глазами и глупой ухмылкой нисходившей с его губ. Все его естество было пропитано себялюбием, а татуировка на английском «Я Бог» красовавшаяся на его шее, была ярким этому подтверждением.

Последний, из этой троицы, зацепил меня больше всех. Примерно того-же роста и телосложения, что и «нарцисс», брюнет, с серыми, закованными в черные ресницы, радужками глаз. Его улыбка была нежной, а голос бархатистый, завораживающий и манящий.

- Может, мы вместе отдохнем? – предложил брюнет.

- Ты что, издеваешься? – «нарцисс», видимо, возражал. – С этими охреневшими?

- Тимур, не начинай. Не такие они и охреневшие. Со стороны действительно могло показаться, что мы уходим.

- Да, Тимур, Федя прав. Нормальные девчонки, почему-бы и не пообщаться?

Да, похоже, этих троих ничуть не смущало мое присутствие. Они откровенно рассуждали – стоит ли с нами общаться, забыв поинтересоваться хотя-бы у меня – нужно ли нам с Томой, это общение. Меня немного выводило из себя их перетягивание одеяла, благодаря чему я уже узнала, как зовут двоих: нарцисс – Тимур, лопоухий – Федор. Интересно, а как величают брюнета?

Несмотря на искренний интерес, я все-же решила прервать их дискуссию:

- Ребят, а, может, хватит уже?

- Мелкая, ты права, – «нарцисс» обратил на меня внимание, – действительно хватит. Собирай свои манатки и проваливай.

В следующее мгновенье наши пожитки, которые успела выложить Тома, полетели мне прямо в лицо.

- Тимур, не сходи с ума! – брюнет вплотную подошел к товарищу и, глядя глаза-в-глаза, продолжил. – Извинись перед барышней.

Я стояла в стороне и старательно сдерживала слезы, которые предательски хотели сорваться с глаз. Обидно было не только из-за этого придурка «нарцисса» и его действий, в большей степени мне хотелось плакать от того, что я в который раз по милости своей лучшей подруги попадаю в … просто – попадаю.

- Ты че, косой, совсем страх потерял?

Обстановка накалялась.

- А ты случайно ничего не путаешь? У меня глаза раскосые, а не косые.

- Причем тут твои глаза?

- А причем тут мой страх?

- Дрон, мы че из-за этой мелкой, – «нарцисс» ткнул в меня пальцем, – драться будем? Да ну на фиг!

- Не хочешь – не будем. Вот только тебе придется извиниться перед девчонкой и вернуть все их вещи на место.

Не спорю, мне было приятно, ведь за меня вступился такой мачо, но со стороны они были похожи на двух баранов. Кстати, я наконец-то узнала имя третьего, или прозвище – Дрон.

- Ребят, не ссорьтесь. – Я быстро начала паковать вещи. – Мы найдем себе другое место. Извините.

- Тииимур!

Серые глаза в очередной раз метнули молнию в товарища. Подействовало.

- Не нужно ничего искать. Оставайтесь.

«Нарцисс» одарил меня искренне ненавидящим взглядом.

- И-и-и…

- Что «и-и-и»?

- Где извинения?

- Дрон!

- Тимур.

- За что я должен извиняться?

- За все. Можешь начать с извинений за «мелкую», за то, что бросил в лицо очаровательной девушки вещи, за то…

- Хорошо! – Тимур не дал закончить, опасаясь, что товарищ перечислит слишком много причин. – Извини. Теперь ты от меня отстанешь?

- Ну, хотя-бы так.

Тимур не стал дожидаться моего прощения, он резко развернулся и побежал в сторону озера. Не прошло и двух минут, как он исчез с поля нашего зрения под водой.

- Правильное решение. Ему нужно остыть.

Ожил «лапоухий», который до этого был просто наблюдателем, как и я.

- Ладно, ребят. Я пошла. Еще раз извините.

Мне совершенно не хотелось продолжать нелепое знакомство и навязывать кому-то свое общество. Решив отыскать в толпе купающихся Томку, я собралась покинуть Федора и Дрона.

- Слушай, м-м-м…, – Дрон немного напрягся, – какое-то необычное имя… – он щелкал безымянным и большим пальцами, пытаясь вспомнить важную информацию. – Может, мы просто познакомимся?

- Зачем? Я ведь все равно ухожу. Не вижу смысла.

- В том-то и весь смысл. Мы познакомимся, пообщаемся, нам непременно будет о чем поговорить и, соответственно, ничего незначащий разговор перерастет в дружеское общение. Ты останешься с нами, и мы весело проведем остаток дня. Как тебе такой вариант?

С детства нерешительная девушка (то есть – я) в одну секунду миллион раз поменяла решение. В голове сначала возникло «Да», потом «Нет», потом «Не знаю» и так по кругу.

- А-у-у, ты чего шифруешь?

- Нет, ничего. – От неожиданности я вздрогнула.

- Так, может, ответишь на мой вопрос?

- Я бы осталась, но боюсь Тома, будет не в восторге от подобного. – Выход нашелся сам собой. – Мне ужасно не хочется провести остаток этого дня выслушивая взаимные упреки, укоры, угрозы и тому подобное. А зная подругу, я не удивлюсь, если еще и до драки дойдет.

Дрон понимающе кивал головой, а Федор рассмеялся:

- Что-то мне подсказывает, что твоя подруга сегодня точно не будет драться, по крайней мере, не с Тимуром.

Уловив движение его взгляда, совершенно не понимая смеха, я посмотрела в ту же сторону и обалдела!

Моя «чучундра», по другому просто не скажешь, весело проводила время в компании «нарцисса». Она сидела у него на шее. Он, взяв ее за обе руки, таскал по воде эту русалку. Он подбрасывал ее и жадно ловил. Они игрались обрызгивая друг друга, как малые дети. Их совместный смех выделялся на фоне всего остального. Когда же Тимур сжал Тому в своих объятиях и они поцеловались, моя челюсть автоматически оказалась на пляжном песке, а лицом я стала похожа на пучеглазого лямура.

- То-ма…

У меня опустились руки и все вещи равнодушно были выпущены на песок.

- Да расслабься ты. Скажи лучше, как тебя величать?

- Александра.

- Круто. Но я, вроде, слышал что-то другое, вовсе не похожее на величественное – Александра.

- Шуруп.

- Что??? – Дрон и Федор единогласно оторопели.

- Александра, Саша, Шура, Шуруп… – Попыталась я доходчиво объяснить. – Как-то так.

Парни рассмеялись.

- А вообще, в этом что-то есть. Ты вон какая миниатюрная и шустрая, небось и на язык острая. Да и, если нужно будет сможешь «вкрутиться», так сказать, в любую нужную поверхность. Не правда ли?

- Ха-ха-ха. Очень смешно. – Хотя Дрон говорил это все вполне серьезно, я понимала, что он просто хотел меня подколоть.

- Ладно вам. Давайте, наконец, располагаться. – Пока мы с Дроном «знакомились», Федор заботливо расстелили оба покрывала, разместился на них сам и приглашал нас. – Давайте лучше в карты сыграем. Кстати я – Федор, а этот «клоун» – Андрей. Падайте.

Федор, понятно, а вот – Андрей. Странное сокращение.

- А я слышала, что тебя Дроном величают?

- У меня приблизительно такая-же история, как и у тебя. Мое имя досклоняли к этому варианту. Так я и стал в дружеском кругу – Дроном. А Андрюшкой меня только родственники зовут, да в разных официальных учреждениях типа универа, поликлиники, банка.

- Да, повезло нам. Не у каждого такие пластилиновые имена.

- Ага. Вот я, например, просто Федя. О котором часто забывают.

- Федя, это не имя это даже хуже чем – Вася. Вот тебя, кстати, мы уже давно пытались переименовать, а ты все не ведешься.

После слов Дрона, серые глаза лопоухого Федора наполнились грустью, но на этом все и закончилось. Мне стало совершенно понятно – Федор не вписывается в эту компанию не только внешне, он старается не замечать своего положения, но иногда у него это плохо выходит.

- В дурака или в козла? – не продолжая опасной для себя темы, поинтересовался Федор.

- Мне все равно.

- Давайте лучше в дурака. – Я неплохо играла в козла, но сейчас не хотелось напрягать мозг, даже в мелочах.

- Хорошо. – Коварная улыбка появилась на лице Дрона. – Тогда – на раздевание.

Ничего другого я и не ожидала:

- Я не согласна.

- А я согласен, – грусть в глазах Федора моментально исчезла.

- А я нет. – Вот еще, знаю я таких игроков, они что-б я проиграла будут против меня вдвоем играть. – Давайте лучше так – кто проигрывает, тот идет купаться.

- Но это ведь детсад какой-то.

- А я и не говорила, что взрослая. Либо так, либо я вообще отказываюсь играть, а просто иду купаться.

Парни были не очень довольны, но им ничего не оставалось.

- Уговорила, Шуруп, – саркастично подытожил Дрон.

- Я особо и не уговаривал. Не хотите, как хотите.

- Хватит. Мы ведь уже согласились.

Пока мы по очереди бегали купаться, моя подруга чуть ли не занималась сексом в воде с едва знакомым парнем. Время от времени поглядывая в ее сторону, мне становилось жутко, но вполне нормально для моей Томы. Федя с Дроном были правы, когда говорили о том, что я могу влипнуть с Тамарой в кукую-нибудь неприятную ситуацию, только вот мне кажется, что без меня она из этих ситуаций просто не будет вылипать.

- Тимми, перестань. Отпусти меня.

Прежде чем мы успели отреагировать на появление этой парочки, моя подруга оказалась лежащей на колоде карт в центе нашего «кона».

- Э-э-э, вы себя хорошо чувствуете?

Пока Дрон возмущался, мы с Федором от неожиданности резко подорвались, а наши места мгновенно были заняты Тимуром:

- Сенкс!

- Не за что.

- Ну ты и … – нашему примеру последовал и Андрей, ведь мало кому захочется остаться на одном квадратном метре с озабоченной парочкой.

- Наша очередь загорать. – Промурлыкала совершенно обворожительным голосочком Тома. – А вы идите, поплавайте маленько. Все время, как идиоты, бегаете туда-сюда. Шуруп, ты вообще должна сполна насладиться, ведь я сомневаюсь, что мне удастся тебя еще хоть раз за все лето вытащить сюда. Так что вы, мальчики, постарайтесь по максимуму, мало ли, а вдруг ей понравятся заплывы с вашим участием.

- Тооома-а-а!

- Я знаю, что я Тома. А ты иди купаться.

Едва закончив и без того короткий разговор, Тамара оседлала Тимура и принялась делать ему массаж, совершенно не обращая внимания ни на нас, ни на еще несколько десятков любопытных взглядов.

- А что, это идея. Идем?

- Вариантов все равно нет.

Дрон порадовался, Федор обреченно развел руками, я же ничего не сказала, а просто прошла следом за парнями.

Так мы с Томой поменялись ролями. Остаток дня я провела в воде, а она на суше.

Не смотря на первоначальную скованность и нежелание общаться с этими ребятами, я неплохо провела время. А Томка – просто замечательно. Я проделывала в воде с Федей и Андреем приблизительно то-же, что и моя подруга несколько минут назад. Вот только меня подбрасывали, таскали за руки, обрызгивали и носили на руках не так страстно и совершенно без продолжения. Мы просто дурачились, наслаждаясь прекрасным летним вечером.

В общих чертах этот день прошел намного ярче, чем я предполагала. Я – обрела новых друзей, а Тамара – пополнила и без того не короткий список ухажеров.

- Нам пора.

Как-бы хорошо все не сложилось, но мы докупались до сумерек. Солнце неумолимо пряталось за горизонтом.

- Да, не поспоришь, – как ни странно, но Тома со мной согласилась.

- Так давайте мы вас подбросим. Нас сюда Федька привез. Наш личный водитель. Не думаю, что ему будет сложно доставить домой на пару человек больше. Тем более, если эти пару человек, успели стать нашими хорошими знакомыми. – Посмотрев на повисшую на шее у Тимура Тому, Дрон продолжил. – А некоторые зашли еще дальше.

- Мне не сложно.

Другого ответа от молчаливого парня, которого смело можно было величать «серая мышь», только в мужском обличье, никто и не ждал.

- Тогда вперед.

На сборы ушло совсем немного времени, на дорогу тоже. Я попросила, чтобы меня доставили в первую очередь и ребята охотно согласились.

Обменявшись номерами телефонов с Дроном, я поспешила распрощаться с веселой компанией во главе моей Тамары.

- Ребят, вы уж ее доставьте по назначению, пожалуйста.

- Мамуля, небоись, все будет в норме.

Тимур был как всегда «вежлив», а мне не хотелось ничего добавлять. Я просто исчезла за дверью подъезда.

Не смотря на то, что время, неожиданно для себя, я провела сегодня весело, еще и в добавок ко всему я чертовски устала. Проголодалась, не смотря на наш запас, ничуть не меньше, поэтому первым делом я ополоснулась, вторым – плотно покушала, а третьим – пленила кровать.

Лежа я то и дело косилась на книги, но никак не могла себя заставить взять хоть одну и начать учиться. Мое состояние было неопределенным, вроде и отдохнула, но в то же время слишком устала.

- Нет. Сегодня мы учить ничего не будем.

Я твердо решила сегодняшний день закончить ничегонеделаньем. Иногда, даже таким заучкам как я, нужен отдых и перезагрузка.

* * * * *

«Заучка». Я конечно не в полной степени сопоставляю себя с этим не очень приятным словом, но в то же время от правды не уйдешь. В то время как все нормальные, типу Томы, девушки ходят на свидания, переживают первые чувства и оплакивают безответную любовь, мой удел – книги.

Не сказать, что я уродина, но и красавицей меня не назвать. «Полтора метра безобразия» – иногда величает меня Тома. Маленькая сухонькая девушка без намека на грудь и на хоть какую сексуальность, не очень завидная подружка. Те же из парней, кто находил во мне все-же что-то интересное, совершенно не вызывали у меня ни малейшего интереса.

Да, не смотря на мои «скромные» (скажем так), внешние данные у меня время от времени появлялись ухажеры. Только вот дело в том, что одногодки меня никогда не притягивали, а даже отталкивали. Эти их тупые заигрывания и нелепые признания, совершенно не производили на меня ни малейшего впечатления. Почему-то я их воспринимала, как детей, а не мужчин.

Ну не может мальчик восторженно обсуждавший с товарищем какие-то военные действия игр на приставке, или гонки, или ферму (что еще хуже), правдиво признаваться в любви. Для меня это звучало пусто, неуклюже, и вызывало только жалость.

- Наша Шура, балована, – любила повторять Тома.

- Я не балована. Просто мне лучше быть одной, чем вместе с кем попало.

Наши дискуссии на эту тему можно измерять днями потраченного времени. Тома настаивала на своем, а я отстаивала – свое. Мы не ругались, нет. Просто моей подруге очень сильно хотелось видеть меня счастливой в полном смысле этого слова. Она была уверена, что я, не познав вкуса первых поцелуев и не сходив ни на одно настоящее свидании (не говоря уже о сексе), была немного не полноценной девушкой и тем более не счастливой.

На самом же деле, я целовалась и, причем, не один раз и даже не два.

Да, подло, может быть, скрывать от ЛУЧШЕЙ подруги такой факт, но по-другому я не могла.

Мой отец был врачом-гинекологом в местной больнице, который пользовался неким авторитетом среди коллег (и не только). Благодаря чему, года три назад, в наш дом стал вхож его товарищ и будущий компаньон (в итоге они вдвоем стали владельцами частной гинекологией).

Отец был отличным специалистом, а Борис Сергеевич, будучи менее успешным в профессии, имел некий капитал. Именно он предложил папе совместить две этих составляющих и организовать свой бизнес. Они встречались часто, им было о чем поговорить, что порешать, над чем подумать. Встречи зачастую проходили на нейтральной территории: в кафе, ресторане или еще где, но хотя-бы раз в неделю это происходило у нас дома.

Когда мужчина намного моложе моего отца, но так-же намного старше меня, впервые появился на нашем пороге, я моментально отметила для себя, что он очень красив.

Он был среднего роста, спортивного телосложения, смуглый, кареглазый и чрезмерно сексуальный. Всегда одет с иголочки и по последней моде. Ухоженный, холеный, мужчина не старше тридцати, тронул меня гораздо больше, чем школьные сопляки.

Нет, я не собиралась становиться Лолитой, просто мне нравилось, когда он к нам приходил. В те дни, когда он бывал у нас, я ловила на себе его взгляд, кокетливо улыбалась, и смущенно пряча свои глаза, убегала прочь. В те дни, я чувствовала себя красивой и взрослой. Мне нравилось внимание намного старшего мужчины. Мне нравились его случайные прикосновения. Мне нравился его голос. Он мне всецело нравился.

С учетом того, что мне вообще никто никогда не нравился, случилось то, что случилось.

В один из его приходов мы пересеклись в коридоре, когда я, вся распаренная, вышла из ванной, а он спешил в соседнюю комнату «М-Ж». Тут все и случилось.

Он резко притянул меня к себе и поцеловал по-взрослому. Несмотря на полную неожиданность и неопытность, я ничуть не растерялась, а ответила на его поцелуй.

Мой первый поцелуй длился не долго, так как в соседней комнате Бориса Сергеевича ждал отец, но запомнился на всю жизнь, как и у любой другой девчонки.

Сразу после того, как это случилось, я заперлась в своей комнате и до утра не сомкнула глаз. Я все время прокручивала момент соприкосновения наших с Борисом Сергеевичем губ, что сводило меня с ума. Мне казалось, я не переживу эту ночь, а умру от нехватки воздуха. Я не могла надышаться. Я не могла нарадоваться. Мне хотелось кричать о том, что со мной произошло на весь мир, но в силу некоторых обстоятельств (жены и двух маленьких детей Бориса Сергеевича), я должна была оставаться немой.

Всякий раз, когда Тома хвасталась очередной своей интрижкой и корила меня за отсутствие вполне нормального интереса к парням, я готова была выложить свой непобедимый «козырь», но ни разу так этого и не сделала.

Не могу сказать, что я была влюблена в Бориса, нет. Просто четырнадцатилетней невзрачной особе (в моем лице), очень льстило внимание взрослого мужчины. Я не один раз ловила себя на мысли, что жду его прихода. А если наша встреча происходила впустую (нам не всегда удавалось позажиматься), я расстраивалась, но не более.

В то время как моя подруга хвасталась своими многочисленными победами, мое самолюбие не было задето, поскольку у меня была моя, пусть одна, но весьма значительная.

Однажды, когда родителей не было дома, меня посетил Борис. В тот раз он совершенно точно пришел не к отцу, а ко мне. Он знал, что папа на конференции в другом городе, а мама уехала навестить плохо себя чувствовавшую бабушку. Он пришел встретиться со мной. Это был единственный раз, когда мы остались наедине более чем на несколько минут.

Еще на пороге я заметила в его руках коробку конфет и бутылку вина. Глядя ему прямо в глаза, я прекрасно осознавала – с какой целью он сюда явился.

Я, молча его впустила, понимая, что это будет тот самый день, о котором думают и фантазируют миллион моих одногодок. Я не была исключением, сотни раз представляя, как ЭТО будет.

Сказать, что мне было страшно – мало. Я ужасно боялась предстоящего, но твердо и уже давно решила, что это случится именно с этим мужчиной. Я никогда не мечтала о сказочной потере девственности, скорее воспринимала это как избавление от чего-то ненужного. Я никогда не дорожила и не тряслась над тем, что я все еще девочка, просто не видела достойного парня, что бы просто распрощаться со своим статусом.

За свои четырнадцать, я ни разу ни в кого не влюблялась, поэтому не мечтала о первой ночи бессонными ночами, желая подарить себя тому самому одному единственному. У меня не было этого «единственного». К факту избавления и к выбору своего партнера я подошла так же ответственно и обдуманно, как к любому другому выбору в своей жизни будь то ВУЗ, шуба, пансионат или щенок. Я знала чего хочу, понимая что опытный Борис, по крайней мере постарается сделать это приятно и безболезненно. Уверенная в том, что он не побежит хвастаться своим очередным трофеем прыщавым друзьям-товарищам и все что произойдет с нами не выйдет за стены моей квартиры, я сделала ЭТО.

В своем выборе я не ошиблась. Все было так, как я и предполагала – безболезненно, осторожно, заботливо, нежно с одной стороны, никак – с другой.

Я ничего не почувствовала, абсолютно НИЧЕГО. Поцелуи, ласки, все это было. Все это мне нравилось. Я даже испытывала желание и необычайное возбуждение, но не более того. Сам акт – так и остался «актом».

Мне уже семнадцать, со времен всего этого, прошел не один год, но тот, кто стал моим первым во всех отношениях, оставался единственным.

Со временем желание видеть этого красивого мужчину и чувствовать его губы на своих, а его руки там, где им делать точно было нечего (я имею ввиду свою чрезмерно миниатюрную грудь), куда-то испарилось. О своем первом и единственном сексуальном опыте я с каждым днем вспоминала все реже. В какой-то момент мне даже казалось, что это был просто сон.

Возможно потому, что некогда считавшийся запретным плод был сорван и вдоволь распробован. Возможно потому, что я взрослела и на подсознательном уровне отказывалась быть малолетней любовницей. Возможно в меру своего воспитания и чрезмерного чувства совестности. Может, еще по одной из десятка возможных причин, но я перестала искать встреч в нашем коридоре с красивым молодым мужчиной.

Он же наоборот.

Борис Сергеевич стал замечать мое отсутствие в доме, когда он присутствовал. Он перестал ловить на себе восхищенные взгляды малолетней добычи. Больше месяца его наглые руки не были удостоены блужданию по моему юному телу, а губы не сорвали ни одного поцелуя. Первая его реакция была странной, он стал приходить к нам в дом, чуть ли не по пять раз за день, то и дело, ища со мной встречи. Потом, он вообще не показывался на нашем пороге пару месяцев. Не знаю, может он вообще к нам бы не явился, не встреться мы случайно на улице и, прочтя немой вопрос в его глазах, я так же немо ответила. Пристально, отчетливо прощаясь, посмотрела в его черные глаза. Виновато опустила свои, и молча пошла прочь.

С тех пор прошло около двух лет. Он вновь стал к нам заходить, но редко и только по деловым вопросам.

Он взрослый мужчина, у которого в этой жизни уже все есть – дом построен, сын рожден, деревья посажены. А я юная девушка, у которой все это еще впереди. Благодаря ему я почувствовала себя взрослой и чертовски привлекательной. А он, благодаря мне, на некоторое время почувствовал себя вновь юным подростком. В какой-то момент наших жизней мы помогли друг-другу, каждый почерпнул из наших встреч свое, но это закончилось. Закончилось так-же, как и началось – легко и просто.

Да-а-а, хорошо, что есть что вспомнить, жаль только Тамаре нечего рассказать…

* * * * *

Настойчивый звонок вернул меня с небес на землю.

Едва я успела открыть входную дверь, как в квартиру ввалилась Тома:

- Шуруп, собирайся.

Тома никогда не могла удивить меня своим словарным запасом, но это уже был перебор:

- Куда и зачем?

- По пути расскажу.

- Нет уж, спасибо.

Я была научена горьким опытом, когда в последний раз без излишних вопросов пошла с Томой, оказалась на кладбище. Видите-ли, ее очередной любимый и единственный, открыл в себе талант экстрасенса и решил ей продемонстрировать. Он собирался, блуждая по кладбищу, с закрытыми глазами и рассказывать о каждом мертвеце ту информацию, которая была изложена на надгробной плите. А чтобы окончательно поразить любимую, грозился поведать о каждом даже гораздо больше (хотя достоверность мы проверить все равно не могли).

- Что значит «нет»? – Тома, активно копающаяся в моем гардеробе, искренне удивилась.

- Тебе напомнить, или ты сама поднапряжешься?

- Напомнить?

- Тамара, в какую авантюру ты меня снова хочешь втянуть.

- Во что?

Иногда тупость моей подруги сводила меня с ума, но я сдерживалась:

- Куда мы пойдем, и чем будем заниматься?

- Вот Шура, почему ты такая зануда. Ты никогда не рискуешь. Всегда перестраховываешься. Всегда раздумываешь часами. Нужно жить здесь и сейчас. Ты ведь не зависимо от того скажу я тебе или нет, все равно пойдешь со мной. Ведь ты это и без меня знаешь. Тогда к чему эти все «куда», «зачем»? За шкафом!

Тома бросила мне прямо в лицо джинсовый комбинезон-шорты и ярко голубую футболку:

- Одевайся, а я тебя жду на улице.

Даже если я и успела бы сформулировать в голове какую-то умную мысль для достойного ответа, я бы все равно не успела ее выразить, так как моя подруга моментально исчезла за дверью.

- Вот «чучунрдра»!

Больше всего меня злило то, что Томка была права – я никогда не могла ей отказать. Не знаю почему, но слово «нет» мне всегда было тяжело говорить людям, которое однозначно ожидали от меня «да».

Я смотрела на вещи в своих руках, пытаясь понять, куда в них можно пойти, но они упорно молчали. Не желая теряться в догадках я, как истинная послушная девочка, оделась в предложенное, и без энтузиазма побрела на улицу.

- Здорово, мелкая!

Где-то в глубине души я подозревала, что все будет именно так, но категорически гнала от себя эти чувства.

Тамара вновь решила сделать меня стражем своих очередных отношений, свидания втроем скоро станут моей прямой обязанностью.

Прямо напротив моего парадного была припаркована черная иномарка, за рулем которой был «нарцисс», а рядом – моя подруга.

- Том, запрыгивай. Мы едем на шашлыки.

- Господи, ну почему я не могу отказать этой бестолочи!

- Что ты там бормочешь?

- Ничего.

Я подняла глаза в звездное небо. Оценила красоту луны и степень темноты – самое подходящее время для шашлыков, ничего не скажешь. Обреченно выдохнула и распахнула дверь автомобиля.

- Привет. – Сюрпризы от Томы не закончились, на заднем сидении уже был один пассажир. – Как долго мы не виделись…

Дрон самодовольно улыбался на все свои тридцать два.

- Мне стоит продолжить? – я решила немного остудить его радость.

- Думаю, нет.

На этом наш диалог был закончен. К месту назначения я ехала молча, словно на эшафот, радовало, что дорога была не долгой.

- Ну все. Мы на месте. – Деловито объявил Тимур, останавливая автомобиль.

- Ура-а-а! Скоро будет шашлычок!

Томка пулей освободила авто, а я все еще сидела, пытаясь привыкнуть к темноте.

- Александра, ты планируешь здесь наслаждаться пикником?

Мое полное имя произвело на меня эффект холодного душа.

- А ты чего не выходишь?

- Тебя жду?

- А что меня ждать. Вам же захотелось мяса, среди ночи, вот иди и жарь.

- Может нам и захотелось, но что тогда здесь делаешь ты?

Мне совершенно не хотелось объяснять новоиспеченному другу истинную причину:

- Как видишь – ничего.

- Знаешь, сегодня днем ты меня очаровала своей добротой и некой наивностью, которые на фоне твоей подруги просто невозможно было не заметить. А сейчас… – мои успевшие привыкнуть к плохому освещению глаза смогли рассмотреть на лице Андрея печальную улыбку. – В общем, я понял, почему вы дружите.

В ту же секунду он оставил меня в гордом одиночестве, которому не суждено было долго длиться.

- Шуруп, идем купаться! Ты только посмотри, как здесь красиво, а главное пусто! Все озеро будет принадлежать только нам. Идем!

«Пусто», как же, а какой еще дурак отправится практически глухой ночью на пляж?

Над всем только что происшедшим я порассуждаю дома, а сейчас нужно вновь подчиниться Томке, она ведь все равно не отстанет.

Выйдя из машины, я поняла, что моя подруга ничуть не преувеличивала, когда говорила о красоте этого места.

Мы, как оказалось, были именно с той стороны озера, которая была насыщена густой растительностью и на которой даже днем не бывало отдыхающих не то что сейчас.

Пустота. Тишина. Красота.

Я никогда не любила большие скопления народа, поэтому не смотря ни на что, мне здесь начинало нравиться.

- Давай я с тобой искупнусь? А твой Шуруп… пусть… – Тимур недвусмысленно обнял Тамару, – пусть займется с Дроном шашлыком.

Я опешила. Шашлык и я – вещи далеко не совместимые, поэтому такой поворот событий меня точно не радовал.

- Не поняла? Мало того, что я поперлась непонятно куда и не совсем понятно с кем, так еще и куховарить должна? Нет уж, спасибо. – Все это мне начинало ужасно не нравиться и выводило из себя. – Я палец о палец не ударю!

Развернувшись, я стремительно направилась к недавно покинутой машине.

- Александра, не нужно псишить. Я сам все сделаю, тем более что у нас-то и не совсем шашлык, так, пару сосисок, да куриные сердца. Дай возможность этим двоим насладиться моментом.

Голос заставил меня остановиться и обернуться – Томы и Тимура уже и след простыл. Дрон, с чарующей улыбкой на губах, одиноко глазел на меня и ждал ответа.

- А я тогда тебе зачем? Ты и сам прекрасно со всем справишься?

- Как это зачем? Будешь моей «музой». Что-то мне подсказывает, что если ты составишь мне компанию, наш шашлык будет гораздо вкуснее.

- А я думаю, что он будет одинаковый, не зависимо от того буду я присутствовать или нет.

Не знаю почему, по какой причине, но Дрон вызывал во мне протест даже в мелочах. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что противоречу всему, чтобы он ни говорил и не делал. Самое интересное, что даже осознавая это, я все равно не могла ничего с собой поделать.

- Перестань капризничать, словно малый ребенок. Разгружай багажник, а я тем временем костер разведу.

- А что это ты раскомадовался? – вот, снова я за свое.

- Не хочешь не разгружай. Сам справлюсь.

Дрон был совершенно спокоен. Похоже, ему было просто все равно, что я буду делать.

- Вот, держи.

Спустя пару минут я протянула ему пожитки. Девочка, которая не умела говорить людям «нет» взяла верх, над случайно взбунтовавшейся незнакомкой.

- Спасибо.

Этот лаконичный ответ был для меня неожиданным. Даже моя Тома на его месте непременно съерничала бы – Умница, так бы и сразу, – ну, или что-то в этом роде. Тамара да, но не Дрон.

- Я видела в багажнике пиво…

- Можешь смело пить. А если не сложно и мне принеси, пожалуйста.

Внутренне я отвечала: Тебе надо – ты и бери, но в реальности я мало того, что подала бутылку, так еще и открыла ее предварительно.

Дрон молча взял пиво и сделал несколько жадных глотков.

Я с любопытством наблюдала за ним, но счастливый смех моей подруги и плескание воды, доносившиеся со стороны озера, отвлекли меня от этого занятия. Незаметно для себя я переключилась на красоту момента.

Вокруг было тихо, свежо, умиротворенно. Только лягушачьи песни и бесконечные песнопения сверчков, доносившиеся с высокой травы, нарушали эту идиллию. В воздухе пахло ночной свежестью, к которой вскоре прибавился запах дыма, который вернул меня в реальность.

Расстелив нашедший в машине плед, я поудобнее разместилась на земле. Моему взгляду открылась полная картина, как ни странно, но она мне даже понравилась.

Высокий спортивный красавчик умело управлялся с огнем. На его обнаженном торсе играло отражение костра, а глаза стали двумя факелами. Дрон молчаливо выполнял свое задания, а я, молчаливо наблюдала за ним. Мне было интересно изучать жесты, движения и повадки этого едва знакомого парня. Что-то в нем меня притягивало и я пристально изучала его, стараясь понять – что именно?

* * * * *

Откуда не возьмись, появились новоиспеченные влюбленные, заставив меня моментально вернуться к реальности.

- М-м-м, как вкусненько пахнет… – видимо, немного изголодавшаяся Тома, пришла на запах.

- По-другому и быть не может. Для вас готовит шеф-повар наивысшей категории.

Тимур не удержался от пиара товарища, который оказался скромнее:

- Спасибо, конечно, но много ума и мастерства не нужно, чтобы зажарить над огнем готовые сосиски и нежные сердца.

- Вау-у! Круто сказано – «зажарить над огнем нежные сердца». Это о нас, наверное?

- А то!

Я видела полную идиллию между Томой и Тимуром, казалось, они знакомы целую вечность, а не несколько часов. Они дополняли друг друга. Они целовались, веселились, шутили, смеялись. В общем, занимались с избытком тем, чем я – практически никогда.

Глядя на них, в мою душу забралась зависть. Она не была черной и злой, нет. Просто мне стало грустно от того, что кто-то умеет наслаждаться каждым днем и мгновеньем, а я со своими «тараканами» в голове, всегда в аутсайдерах. В этот момент я поняла, что все свои семнадцать лет остаюсь за бортом полноценной жизни. Все, о чем твердила мне подруга каждый божий день, я поняла только сейчас.

Сама не знаю, что посодействовало моему решению – непременно стать счастливой, больше: счастье подруги, свежий воздух ударивший в голову, или в целом красота момента.

- Том, Тимур, вы пиво будете? – почти допивая свое, я заботливо предложила друзьям.

Услышать ответ мне удалось не сразу. Моя подруга с отвисшей челюстью смотрела на меня, а не понимающий, почему остолбенела его игривая пассия Тимур, смотрел на нее широко раскрытыми глазами:

- То-ма, а-у-у?

Конечно, я понимала, что заставило Тамару, мягко скажем – удивиться.

- Что ты с ней сделал? – вопрос Томы был адресован Дрону, который уже заканчивал куховарить.

- В смысле?

- В прямом. – Томка подбежала ко мне и выхватила бутылку. – Вот это, что?

Дрон ничего не понимая, просто ответил на заданный вопрос:

- Пиво.

- Я вижу, что не молоко. Как ты сумел заставить ее пить пиво?!

- ???...

Дрон смотрел то на меня, то на восхищенно-возмущенную Тамару, но так ничего и не понял. Он боялся отвечать, так как не знал, хорошо это или плохо.

- Тома, прекрати! Мне самой захотелось. Несмотря на ночное время, душновато и пить охота. – Я стала нелепо оправдываться.

- Ладно. Неважно. Давай и нам по бутылочке под горяченькое.

Вот сейчас очень даже кстати была особенность Томки переключаться мгновенно с одного интереса на другой. Теперь можно вздохнуть с облегчением и попробовать насладиться незапланированным отдыхом в полной мере.

Мы еще долго сидели у костра. Ели вкусный (нужно признать) шашлык. Болтали ни о чем и просто наслаждались прелестью момента.

- А вы не хотите искупнутья? – Тома лукаво смотрела прямо мне в глаза и я поняла, что нам с Дроном просто необходимо погрузиться в воду, а то этим двоим невтерпеж.

- Я бы с удовольствием, вот только купальник не взяла.

Я действительно готова была удалиться, но у меня реально не было купальника.

- Я тебе свой дам. – Подруга исчезла в машине. – Вот, держи. Просто ты себе не простишь, если не искупнешься. Это так круто! Ночь. Луна. Звезды. Вода. Романтика!

Да, а я еще сегодня днем при одной только мысли о том, что моя подруга может меня посетить в ночное время, приходила в ужас:

- Знаешь, – расхрабрившаяся от пива и от недавних мыслей стать счастливой, я решилась, – а ты права, как никогда. Давай свое обмундирование.

Теперь уже была моя очередь исчезнуть на минуту в машине:

- Я готова.

- Вы, девчонки, молодцы. – Наконец-то в наш диалог вмешался мужской голос. – А меня никто не хочет спросить. Может, я не хочу плавать?

- Да ладно.

- Что – да ладно?

- Дрон, я ведь вижу, что тебе просто необходимо окунуться. – Тимур был солидарен с Томой, словно они заранее сговорились обо всем. – Ты ведь весь вечер у костра. Вспотел, прованялся дымом, неужели тебе не хочется освежиться?

Я наблюдала за реакцией Андрея. Он понимал, чего от него хотят, но что-то не очень ему хотелось отправляться со мной вплавь.

Спустя несколько минут он, как-то нервно, сдернул шорты:

- Хочется. Очень хочется.

Я ждала, что он предложит мне удалиться, ну или что-то в этом роде, но ничего подобного не произошло. Дрон молча, чуть ли не побежал к воде.

Застыв на месте, я колебалась – быть или не быть? Не похоже было, что этому «мачо» нужна моя компания. Но ведь с другой стороны – мы последние несколько часов очень даже мило общались. Я даже несколько раз заметила, как Андрей украдкой оценивает меня.

- Чего застыла? Вперед.

Тома всем своим видом показывала мне путь, по которому я должна исчезнуть, а Тимур тем временем уже практически взобрался на нее. Ноль комплексов. Ноль стеснения и такта. Наплевать на все приличия и на всех окружающих. Живут же люди!

Поскольку держать свечку этим двоим, мне хотелось еще меньше чем навязывать свое общество Дрону, я отправилась к воде.

Подойдя немного к озеру, я остановилась. Расстояние от нашего «лагеря» позволяло не слышать сладострастных возгласов подруги, а расстояние до озера – не тревожить Андрея.

- Не бойся, я не укушу.

Слова, потревожившие тишину, заставили меня вздрогнуть. Я видела мужской силуэт в лунном свете, который на половину зашел в воду, но даже и подумать не могла, что этот «силуэт» заметил меня.

- А я и не боюсь.

Я сказала правду, хотя, боялась, но не в том смысле «боялась» Дрона, а в смысле боялась его разозлить или напрячь.

- Тогда почему не составляешь мне компанию?

- Меня никто не приглашал.

«Силуэт» резко обернулся:

- Я и подумать не мог, что тебе нужно мое приглашение, тем более что твоя подруга красноречиво пригласила сюда нас обоих.

- Она, может и пригласила, – мне становилось нелегко продолжать этот разговор, – просто мне показалось, что тебе не нужно ничье общество.

- Знаешь, что нужно делать когда кажется?

Я демонстративно перекрестилась:

- Так нормально?

- Более чем. Может, наконец-то, перестанешь вредничать и составишь мне компанию?

Дрон протянул руку, а я, на время, прикрыла всех своих тараканов в голове, и ринулась в омут. Много думать – вредно, а анализировать еще не совершившееся – бесполезно.

- Почему твоя рука такая холодная? – Дрон моментально почувствовал холод, исходивший от моих конечностей, стоило ему едва их коснуться.

- А почему твоя такая горячая?

- Скажи, а хоть раз нормально мне ответить – слабо?

Я виновато опустила глаза:

- Я не знаю – почему.

- Это, конечно, плохо, но, думаю, я смогу тебе помочь.

- Поможешь понять «почему»? – искренне удивилась я.

- Нет. Помогу согреться.

Андрей притянул меня к себе. Его мокрое горячее тело коснулось моего – покрытого мурашками, едва теплого. В голове всплыло воспоминание из прошлого: я одна дома, на пороге красивый взрослый мужчина, я прекрасно понимаю что будет, и вполне готова к развитию дальнейших событий. Тогда я была готова, а вот сейчас?

Серые глаза Андрей пристально смотрели в мои. Убрав одну руку с моей талии, он приподнял мой подбородок. Отказавшись от зрительного контакта, он переместил свой взор на мои губы.

Я изо всех сил старалась ни о чем не думать, но изменить себя, в столь сжатые сроки, не каждому дано. Мозг самовольно начал оценивать ситуацию и все «за» и «против». Мой механизм «сто раз подумай и один раз сделай» начинал работать в полную силу. Глядя прямо в лицо этому прекрасному юноше, совершенно не понимая – как поступить?

Я даже успела позавидовать Томе, которая на моем месте точно не заморачивалась бы.

Пока я растерянно хлопала ресницами и копалась в свое мозгу, за меня все решил Дрон.

Он обеими руками притянул мою глупую головушку к своей и наши губы соприкоснулись.

Очень давно не практиковавшись, я успела позабыть, что из всего, что со мной уже было – поцелуи мне действительно нравились. Мой сексуальный опыт ничто, по сравнению с прикосновением жаждущих губ.

Дрон сначала ласково, а потом требовательно получил то, что хотел. Он умело проник не только в мой рот, а и в мое сознание, которое наконец-то, отключилось. Отключился наконец-то мозг. Разлетелись мысли. Со мной оставались лишь положительные эмоции данного момента и чрезмерное возбуждение.

- А у тебя неплохо получается, – Дрон поспешил меня похвалить, хотя я и сама прекрасно знала, что целуюсь я хорошо.

- Спасибо.

Не знаю почему я это сказала, но слово не воробей.

- За что? За то, что ты классно целуешься? Не стоит.

Был бы сейчас день, Андрей не напрягаясь смог бы увидеть мое багровое лицо, но, слава Богу, на улице ночь. Мне было ужасно неловко, но в то же время очень, я бы сказала, чрезмерно приятно. Мне не хотелось в этот момент разговаривать, мне совершенно откровенно хотелось продолжить.

В следующую секунду я сделала то, чего сама от себя не ожидала. Проигнорировав вопрос Дрона, я, обхватив его голову обеими руками, притянула его к себе и страстно поцеловала.

Оба поцелуя были совершенно не похожи на те, сотни, которые у меня были несколько лет назад. Ощущения были как ночь и день, как лед и пламя.

Тогда мне все было ново и по-детски интересно. Сейчас – по-взрослому желаемо. Наверное, всему свое время, и именно сейчас я почувствовала себя настоящей женщиной.

Влажные руки Андрея нежно касались моего полуобнаженного тела, которое предательски тянулось к нему. Инстинктивно я чувствовала, что сейчас может случиться намного большее, чем я могу себе позволить. Когда руки Андрея начали блуждать по спине и ниже, обернув все в шутку, я толкнула его в воду. Теряя равновесие, он все же не отпустил меня, и мы одновременно окунулись.

- Ну, и как это называется?

- Это называется – сделать то, за чем мы сюда пришли, освежиться.

- Значит ты так со мной. Тогда получай!

Дальнейшее продолжение было идентично тому, что сегодня днем происходило между Томой и Тимуром. Мы с Андреем стали дурачиться, как малые дети, сопровождая происходящее взрослыми поцелуями.

Впервые в жизни я почувствовала себя Томой, и это было прекрасно!

- Народ, а-у-шеньки! Не хотите ль ринуться в путь дорогу?

Не прошло и полгода, как нашему взору явились друзья-однополчане.

- А что так, мама в тазик постучала?

Нам с Андреем было настолько хорошо, что покидать это местечко сейчас, однозначно не хотелось.

- Дрон, а ты я смотрю уже в настроении? Ты ведь не хотел вообще сюда тащиться?

- Хорошо, что этого хотел ты.

- А сейчас я хочу домой.

- Ребята, не ссорьтесь. – Висевшая на шее у Тимура Тамара решила вмешаться, а я молча наблюдала за происходящим, мысленно делая ставки – чья возьмет. – Мы завтра можем повторить. А на сегодня действительно хватит. Ну, скажи им, Шуруп.

Слабо веря в силу собственного убеждения, подруга решила обратиться за поддержкой ко мне.

- А что я? Я тоже не очень-то хотела сюда, а теперь вот, во вкус вошла и не хочу обратно.

- Шуруп, прекращай!..

То ли из-за темного времен суток. То ли из-за немалого количества выпитого пива, но моя подруга никак не отреагировала на мое игривое настроение и на мое полуобнаженное тело в объятьях Андрея. Она настойчиво начинала ныть, а я вновь пошла у нее на поводу.

- Ладно. Уговорили. Только с одним условием. Мы с Андреем накрывали стол, а вы там все уберите, загрузите, тут и мы подоспеем.

- Бла, бла, бла… Какая ты нудная, – не забыла фыркнуть Томка.

Парочка более ничего не добавила и отправилась туда, откуда пришла.

Андрей, все это время лежавший в воде на животе, резко перевернулся и посадил меня на себя.

- Может, мы останемся, до рассвета еще далеко?

- А кто сказал, что я собираюсь встречать рассвет? – сидя верхом на молодом мужчине, я всецело ощутила всю его мощь и бесспорное доказательство того, что это действительно мужчина.

От греха подальше я резко соскочила.

- Никто не говорил, – Андрей встал и последовал за мной, продолжая начатый разговор. – Просто… Мне бы этого очень хотелось.

- Возможно «это» когда-то и произойдет, но уж точно не сейчас. Извини.

Это все, что я могла ответить Дрону в этот момент. Бесспорно, мне и понравилось быть легкомысленной, но это скорее просто эпизод, а не картина. Люди так быстро не меняются. Прежде чем встречать рассветы с Андреем, мне нужно не один час, а возможно и не один день хорошенько обо всем подумать. В очередной раз взвесить все свои «за» и «против». Но ему об этом знать не обязательно.

- Спасибо за «возможно». Это вселяет надежду.

Несмотря на мою нерешительность у Андрея не пропало чувство юмора, это радовало.

- Идем уже, а то наши голубки чего доброго без нас уедут.

Андрей заключил меня в объятия, и мы побрели к машине, а уже на подходе заметила, что все было убрано и даже наши товарищи запаковались в авто.

Дорога домой была быстрой и спокойной. Все были уставшими, истощенными, сил на «поговорить» не было ни у кого. Томка практически уснула на руках Тимура. Дрон внимательно вел машину, а я просто мечтала попасть домой.

* * * * *

Утро следующего дня пришло как-то быстро. Ночь была короче обычного. Может потому, что я много размышляла о будущем. Может потому, что на сон мне было отведено раза в три меньше обычного.

Воспоминания о минувшей ночи вызвали у меня некий мандраж. Я с трудом узнавала в той бесшабашной девчонке, себя. Мысли путались, как будто это был просто красочный, яркий сон, фрагменты которого попросту утерялись.

Я пила пиво? Я дерзила? Я сама поцеловала практически незнакомого парня? Я чуть не отдалась ему?

Осознание того, что этим всем действительно накануне занималась я, привело меня в шок. Но в еще больший шок меня повергли мысли о том, что мне это все понравилось. Вчера, я словно на небольшое время освободилась от пут сознания. Я сумела на несколько часов отключить мозг и должна признаться самой себе, что мне это понравилось.

- Шурупчик, мой любименький! Я тебя поздравляю! Наконец это свершилось!

Поразмышлять на волнующую тему в полной мере дальше, мне вряд ли удастся. Тамара влетела в мою комнату, словно вихрь. Я уже начала жалеть, что дала ей когда-то ключи от квартиры.

- Том, ты что, с ума сошла?

- Я нет. А ты? Ответь, только честно, тебя Дрон сумел свести с ума? Может, может, у вас и ЭТО было?

- То-ма! – Томка никогда от меня не скрывала своего сексуального опыта и, естественно, ждала подобных откровений от меня. – Никто меня не сводил с ума. Да, мы целовались, но не более.

Подруга расстроенно свернула губки бантиком:

- И что мне с тобой делать?

- Ничего не нужно со мной делать. Просто, дай мне спокойно жить.

- Ага. Тебя оставь в покое, так ты старой девой и помрешь. – Не умевшая долго огорчаться и обижаться Томка, улыбалась одной из своих прекраснейших улыбок. – Ну что-ж – Москва не сразу строилась. Если были поцелуи, то все остальное долго не заставит себя ждать. Уж я-то, знаю. – Она мечтательно закатила глаза. – Рассказывай, как тебе?

Я прекрасно понимала, каких рассказов жаждет подруга, но мне безумно не хотелось сейчас об этом разговаривать. Глядя на Тому из-подо лба, я видела неподдельный интерес и участие, понимая, что я не смогу избежать «исповеди».

- Ничего особенного не произошло. Поцелуи, как поцелуи. Если ты ждешь от меня восторженного рассказа, вынуждена огорчить – ты его не дождешься.

Вот если-бы я пару лет назад могла с тобой поделиться, поверь, Тамара, это было бы намного красочнее и фееричнее, чем нынче – подумала я.

- Что значит «поцелуи, как поцелуи»? – непонимание исказило очаровательное личико подруги. – Ты вчера впервые за свои семнадцать поцеловалась и кроме как «поцелуи, как поцелуи» тебе нечего рассказать? Да у меня после каждого очередного эмоции зашкаливают! Я целовалась сто тысяч миллионов раз, но каждый поцелуй переполнял меня восторгом! Я постоянно выношу тебе мозг, делясь всеми подробностями, чувствами и переживаниями, а тебе нечего мне рассказать?!

Бешенство Томы было понятным, но я ничего не могла поделать:

- Том, если ты хочешь чтобы я тебе восторженно врала о своих эмоциях, я, конечно, могу. Но ведь не было у меня этого восторга и бабочек внизу живота – не-бы-ло!

- Может ты фригидная? – не растерялась подруга.

- Это уже перебор, тебе не кажется? – Тома явно перегибала палку.

- Тогда почему ты ничего не почувствовала?

- Я не сказала, что я ничего не почувствовала, просто «бабочек в животе» не было.

- Каких еще – бабочек?

- Ну, во многих фильмах так описывают ощущение, когда тебе очень-очень приятно. А мне просто было – хорошо. Мне понравилось целоваться с Дроном. Он симпатичный парень и отлично целуется, более того, ему даже хотелось продолжения, но… – Тамара не дала мне закончить.

- Что-о-о? Вот так в один день ты могла попробовать все и сразу? Круто! Дальше можешь не продолжать, я и так знаю, что ты этого не сделала. Ну и дура! – Томка крутила пальцем у виска. – На тебя повелся такой клевый парень и, заметь, это не школьный сопляк, которых ты терпеть не можешь. Красивый, высокий, сильный, нежный, заботливый, очаровательный, привлекательны… Да этот список можно продолжать бесконечно. Любая подруга на твоем месте была бы только рада потерять девственность именно с таким парнем, а что делаешь ты?

- Во-первых, если он тебе так нравиться, можешь и его себе забрать. Во-вторых, я не «любая подруга». В-третьих… – мне хотелось прокричать, что я уже сделала все с достойным мужчиной, но вовремя осеклась. – Я, просто иногда думаю, прежде чем сделать что-то.

- Ты бы лучше иногда научилась отключать свое «думаю». Это я – думаю иногда, а ты – иногда не думаешь. Как можно двадцать четыре часа в сутки насиловать свой мозг? А главное – зачем? Шуруп, если ты и дальше будешь продолжать в том же духе, у тебя крышу сорвет! Я ведь видела, как вчера ты немного перешагнула через свое «думаю». Пила пиво, не следила за временем, расслаблялась с Дроном, вот разве тебе это не понравилось? Мне, например, ты такая очень даже понравилась.

Внимательно вслушиваясь в каждое слово, я прекрасно осознавала, что Тамара права, как никогда. Она хорошо меня знает, может поэтому настаивает на том, чего мне действительно не достает – безрассудства:

- Короче. Я больше не хочу об этом разговаривать, продолжай дальше издеваться над своей молодостью, да и жизнью в целом. Собственно я здесь совершенно не за этим. На улице нас ребята ждут. Тимур предложил снова вместе на пляж, так что собирайся.

Еще не совсем успевший переварить предыдущую информацию, поступившую от подруги, мой разум закипал. Она в очередной раз успешно перескочила совершенно в другом направлении – Я в шоке!

- Я никуда не собираюсь. Нет.

- Шуруп, не рычи. Собирайся, говорю.

- Тамара, ты русский язык плохо понимаешь – я никуда не пойду.

- Но…

- Нет.

- Ну и сиди тут, зубри. Может на пенсии будет о чем вспомнить!

Тома громко хлопнув дверью исчезла так же быстро, как и появилась.

Оставшись, наконец, в таком желанном еще с утра одиночестве, мне стало грустно.

Взглянув на одиноко и бесполезно лежавшие стопки книг, мне захотелось их сжечь, а не прочесть. Я была просто взбешена появлением Томы, точнее сказать, меня бесила степень ее правоты, не смотря на полное отсутствие мозгов.

- Черт, а ведь Тома права. Если очень много думать о будущем, можно забыть о настоящем.

Мой выбор, чуть ли не впервые в жизни, был не на пользу каких-то там книг. Учеба никуда не денется, а вот возраст. В кратчайшие сроки убедив себя в том, что в тридцать, сорок, пятьдесят, когда все чего я так хочу сейчас и к чему стремлюсь, будет достигнуто, мне вряд ли захочется отрываться, я старательно засобиралась.

- Нужно хотя бы попытаться пожить как нормальная девчонка, а к книгам, я еще успею вернуться.

Собралась я очень быстро, но, несмотря на это, знакомой машины у подъезда не обнаружила, что, как ни странно меня не остановило.

Добравшись своим ходом до пункта назначения, я сразу заметила среди толпы отдыхающих знакомые лица. Томка активно делала массаж Тимуру, а Дрон с Федором играли в карты.

Решительно и целенаправленно я подошла к ним:

- Ну, привет, Д’Артаньян и три мушкетера.

- И тебе привет, Миледи.

- Не-а, она точно не Миледи. Констанция, скорее, – не забыла вставить свои пять копеек Тамара.

- Александра, приятно познакомиться, – я протянула руку, всем своим видом показывая, что не люблю, когда меня с кем-то сравнивают.

- Присоединяйся тогда, Александра. С чего сегодня начнем с партейки, или сразу в воду?

Андрей теребил колоду карт, ведя себя так, словно вчера ничего не произошло.

- Я бы искупнулась. Прошлой ночью мне очень понравилось «плавать».

Я не двухзначно намекала на вакантное место рядом с собой в этом заплыве и кокетливо, как могла, косилась на Андрея.

- Жалко, что я не смог с вами ночью отдохнуть. Круто, наверное, было? – ожил вечно молчащий Федя.

- Может и круто, – Дрон не смог проигнорировать мои чары и начал двигаться в моем направлении, – но ты об этом никогда не узнаешь. Идем, Александра, продолжим то, что начали вчера.

- Только вы это… ну, не забудьте, что вы не на ночном пляже. Здесь очень много народа. А то мы с Томой вчера почти забыли … удачи.

- Тимур… – Томка хихикнула.

Федор растерянно смотрел то на нас, то на Тому с Тимуром, которые в очередной раз забыли о том, что они далеко не одни, а мы с Дроном поспешили погрузиться в воду.

Как ни странно, но в этот раз я и без пива была смелой и слегка распутной.

Временно поселившись на бедрах Дрона, старательно обхватывая их цепкими ногами, мы не могли оторваться друг от друга. Наши поцелуи были ненасытными.

- Эй, вы что, совсем стыд потеряли? На вас же дети смотрят!

Прямо в голову нам что-то прилетело попутно с этими словами. Раскрыв одновременно глаза, мы увидели пляжный разноцветный мяч. Так же одновременно обратив взоры в ту сторону, откуда «прилетело», мы увидели на берегу огромных размеров взрослую женщину.

Грозную позу «руки в боки», значительно смягчали ножки «Х». Она была не просто толстой, а необъятной. По моему личному мнению полные люди всегда добрые, у них даже лица излучают тепло, но, как оказалось, не в этом случае:

- Срамота!

Пока тетенька плевалась в разные стороны, мы тактично меняли место дислокации. Окунувшись, как профессиональные водолазы, в воду, искали пути отступления с наименьшими шансами быть замеченными.

С этого дня, когда я успешно променяла книги на плотские утехи, моя жизнь кардинально изменилась.

* * * * * Я настолько увлеклась ежедневными гуляньями, что напрочь позабыла о подготовке к поступлению. Более того, я вообще пропустила вступительные экзамены – просто забыла о дате их проведения. Впервые в жизни мое лето было насыщенным и интересным, совершенно не обремененное ничем лишним. Каждый день, от заката до рассвета пропадая на пляже, я сполна наслаждалась этим. Это лето было перенасыщено алкоголем, сексом и безрассудством. Полностью поддавшись всем порокам Томки, я даже начала курить. Все было просто замечательно в моей беззаботной жизни.

Безгранично доверявшие мне родители никогда не контролировали меня, зная, что у их дочери хватает мозгов самостоятельно правильно распоряжаться своей жизнью. Они с детства не могли заставить меня оторваться от книг и иногда силой заставляли пойти подышать свежим воздухом. Когда же они стали замечать, что их дочь наконец-то начала жить, они только порадовались, даже не подразумевая, к чему это все может привести.

Дочь (то есть я) некогда отключившая мозг с целью – расслабления и получения максимального удовольствия, в один прекрасный летний день просто забыла его включить.

По итогу, когда у большинства моих одногодок начался учебный год, у меня началась взрослая, самостоятельная жизнь.

Как не просила мама, устроить меня в универ, сделав всего пару нужных звонков, отец напрочь от этого отказался – Сама кашу заварила, сама пусть и расхлебывает.

Я ушла из дому, и мы с Томой благополучно начали снимать вместе квартиру.

Томку спонсировали родители, а я пошла в официанты. Пусть не престижно, но деньги всегда есть.

Так мы и жили – душа в душу. Днями я работала, ночами отрывалась по полной программе, совершенно ни о чем не жалея.

Моя эйфория длилась ровно до того момента, пока на одной белой палочке, я не увидела две красные полосочки.

- Делай аборт. В мои ближайшие планы дети точно не входят.

- Но Андрей, это ведь наш ребенок. Это – твой ребенок.

- Наш, это слишком громко сказано. Мой – тем-более. Есть ты и есть я, и, по-моему, не я залетел. Есть секс между нами, но НАС нет. Мне не нужен этот ублюдок.

Это был единственный разговор с Андреем на эту тему. Коротко и ясно я получила предельно ясный ответ.

В глазах потемнело. Токсикоз стал просто невыносимым. Я думала, что вырву все на свете, включая желудок.

Выйдя из туалета, я поняла, что в квартире нахожусь в полном одиночестве. Горе-папаша исчез, как настоящий мужчина, оставив меня наедине с МОЕЙ проблемой.

О том, что я залетела, я узнала неделю назад, когда на работе каждый раз входя на кухню, мне приходилось стремительно бежать в дамскую комнату. Выплакавшись вволю, я на протяжении недели обдумывала, стоит ли вообще кому-то говорить об этом.

Мой мозг постепенно стал включаться, поздно – согласна, но лучше поздно, чем никогда. В голове снова «за» и «против». В конечном итоге я решила все рассказать Андрею, ведь это не только мой ребенок. Рассказала…

Секс – это слишком маленькая плата за те чувства, которые я испытывала в тот момент. Мне не хотелось жить. Не умея самостоятельно принимать правильные решения, я должна решить судьбу будущего человека. Первые мысли – Почему это случилось именно со мной? Сменили – Это могло случиться только со мной.

Я вновь вспомнила о своей подруге. Тамара поменяла не одного полового партнера, но в такое дерьмо не попадала. А мне хватило расслабиться со вторым мужчиной в моей жизни и вот результат.

За неделю своих раздумий я решила оставить ребенка, и, почти себя убедила, что все у нас с Андреем будет хорошо. Вот только я никак не ожидала, такой реакции от будущего отца. Не могу сказать что между нами была настоящая любовь, но ведь была же страсть и взаимное притяжение.

Было обидно и противно, а главное в голове всплыли слова папы – Сама эту кашу заварила, сама и расхлебывай. Интересно – а долго ли мне еще придется «расхлебывать» эту кашу?

Сидя на балконе с сигаретой, я беспомощно плакала. Плакала от обиды и сожаления, понимая, что жалеть обо всем случившемся за несколько месяцев, уже глупо, но все равно не могла остановиться. Мозг прорвало. Мысли. Мысли. Мысли…

В таком состоянии меня и застала Тома.

- Шуруп, что случилось? Вы что с Дроном поругались?

- Если бы.

Подруга присела рядом и участливо настроилась выслушивать, чтобы поддержать:

- Рассказывай.

- Я беременна.

Сама успев за неделю привыкнуть к этой новости я огласила ее практически без эмоций, а вот Томара была ошарашена, огорошена, обалдевшая:

- Как? Почему? А ты Дрону говорила? Шуруп!

- Молча. Последствия секса. Говорила, как видишь.

Без излишних объяснений я ответила на все поставленные вопросы, чем породила еще большее их количество.

- Ничего себе последствия! И что «папаша»? Он что отказался от ребенка? Он тебя обидел? Что ты решила? Ты будешь рожать? Как же ты будешь жить?

- Том, я ничего не знаю. Но… – на мгновенье остановившись, я продолжила, – я буду рожать.

Эти мои слова Тому вообще убили.

- Я сейчас удержусь от нравоучений, но уверена, что это будет твоя самая большая ошибка.

Тома не была многословной. Все сказанное ею меня потрясло.

- Как ты можешь такое говорить? Я не хочу быть убийцей.

- Убийцей она быть не хочет, а непутевой мамашей? Что ты можешь сейчас дать этому ребенку? Зачем он тебе? Тем более, насколько я поняла, Дрону он не нужен.

- Ты все правильно поняла, но ведь… – если честно, я не могла найти весомого аргумента, чтобы убедить подругу, да и себя за одно, в правильности такого решения, – дети, это дар Божий. Там, наверху, решили, значит, я уже готова к этому.

- Да что ты такое говоришь. А там, наверху, не знают, случайно, что матерью-одиночкой в наше время быть не так-то легко. Шуруп, тебе семнадцать, опомнись! Какие дети? Мы еще сами – дети, в какой-то степени.

Слова Тамары резали по живому. Я не просила беременности, я просто наслаждалась жизнью, а тут – на тебе.

Еще несколько часов назад я была твердо убеждена – оставить ребенка, но сейчас в душе поселились сомненья. Я решила еще немного подумать взвесить «за» и «против».

В тесном кругу Тома – Тимур – Федор, новость разлетелась быстро. Как ни странно, все они поддерживали меня, осуждая поступок Дрона, которого я больше не видела. «Мне не нужен этот ублюдок» – было последнее, что я слышала из его уст. Из простой вежливости и понимания, больше, я даже о нем ничего не слышала. Вся моя группа поддержки, словно сговорившись заранее, упорно не вспоминали имени виновника всего случившегося, а я и не настаивала.

Взяв на работе отгулы, я еще неделю посвятила размышлениям.

- Саш, поступай так, как считаешь правильным. Не слушай никого из нас. – Федор – невзрачный, молчаливый парень, незаметно для всех, меня в первую очередь, стал мне очень близким человеком. – Ты единственная, кто вправе решить судьбу… свою судьбу.

Он прав, но я уже боялась, что-либо решать. Если бы все мои решения были верными, я бы не попала в такую ситуацию, а беззаботно училась в универе, далекая от всего того, что со мной происходит сейчас.

- Федь, я хочу вернуться домой.

- Ну и правильно. Родители ведь всегда поддержат.

- Нет. Ты не понял. – За прошедшую неделю мое решения кардинально изменилось. – Я хочу вернуть все на прежние места. Хочу вновь зажить спокойной, скучной, размеренной жизнью заучки.

Федор молча смотрел изо всех сил пытаясь понять, что именно я хочу сказать:

- Я не хочу этого ребенка. – Произнести вслух эти слова, было намного труднее и болезненнее, чем казалось. На глазах появились слезы. – Я не хочу рано или поздно услышать – лучше бы ты аборт сделала, чем меня рожала. А это непременно случится, ведь ничего достойного я не могу предложить малышу.

Федор молча продолжал смотреть с безграничной жалостью и неким пониманием в глазах, а я продолжала. Мне нужно было выговориться, так, говорят, легче станет:

- Не смотри так на меня. Меня не нужно жалеть. Сама виновата. Я безответственно поступила со своей жизнью, как я могу отвечать за чью-то? Я в себе разобраться не могу, как я смогу воспитать человека? Ответ прост – никак. Да что там, я не хочу оправдывать свои действия. Я не хочу искать больше причин того, почему я решила так, а не иначе. Я ничего не хочу больше решать и обдумывать. Я уже все решила. Я не хочу этого ребенка. Я хочу вернуть назад свою жизнь. Вернусь к родителям. Поступлю на подготовительные курсы. В следующем году поступлю в универ. Потом хорошая работа. Семья.

Именно так я видела свое будущее, из которого я решила вычеркнуть прошлое.

* * * * *

В нашем маленьком городке лишь три врача, которые могут привести в исполнение принятое мной решение об избавлении от ребенка – мой отец, Борис и еще один товарищ папы. Любой из них точно не вариант, поэтому Федор отвез меня в город побольше, в сотнях километров от нашего.

Заплатив определенную сумму денег, я без излишних вопросов и нравоучений достигла своей цели.

Мысленно я представляла, что это поход к стоматологу так же страшно и неприятно. Вот только ноющая боль внизу живота, по завершению сеанса, настойчиво напоминала о том, что это не зубы:

- Все нормально?

Федя нервно расхаживая по улице в зад-перед, упиваясь никотином, испуганно подбежал ко мне, едва увидел на выходе из больницы:

- Да.

«Нормально», как может быть «нормально» после того, что я только что сделала? Я едва сдерживала себя от истерики и выброса негатива на ни в чем неповинного Федора.

Мне было дурно. Как ни странно, но мне было плохо физически, а душевно, я испытывала некое облегчение, что безумно меня пугало. Я избавилась от Васи, Пети, Марины или Кати, от чего мне должно быть хоть немного не по себе, но мне было – хорошо. Если бы не безумная боль внизу живота, я бы вообще чувствовала себя замечательно, как бы странно это не звучало. Страшно осознавать, но я нисколько не жалела о сделанном, а была целиком и полностью уверена в правильности своего поступка.

Благополучно добравшись домой, я уже на следующий день, впервые за несколько недель мучительных раздумий, обрела душевный покой и равновесия. Впервые за несколько месяцев я вновь стала задумываться о будущем, а не жить одним днем. Впервые за все годы своей жизни, я почувствовала себя по-настоящему взрослой и готовой ежедневно принимать «взрослые» решения.

Уволившись с работы, я задержалась на съемной квартире еще на недельку, чтобы прийти в себя и восстановить силы для грядущих перемен.

Одобрив мой аборт, и не совсем одобрив переезд к родителям, Тома не лезла ко мне в душу. Она, как обычно, жила своей жизнью. Лишь однажды, сразу после моего возвращения из больницы, Тамара обмолвилась о том, что я все сделала правильно. Сейчас-же казалось, что с того времени прошла целая вечность, а может и вовсе ничего не было.

- Шуруп, а ты когда уже выедешь? – Тома неуверенно задала мучивший ее вопрос.

- А что, я тебе уже надоела?

- Нет, что ты. Просто ко мне должен Тимур переехать, мне нужно знать на когда рассчитывать?

Со всеми своими проблемами я совершенно не замечала всего, что происходило не в моем мире:

- А что, у вас все настолько серьезно?

- Да. – Две эти буквы били просто переполнены гордостью. – Вообще-то, мы с ним уже три месяца вместе, так что следующий шаг, вполне логичен.

Да-а-а, для моей Тамары три месяца это действительно – срок. Это нормальные люди прежде чем начать жить вместе должны хотя-бы полгода (это самый минимум) повстречаться, но Тома никогда не относилась к «нормальным». С учетом того, что самый длительный ее роман длился две недели – три месяца это все равно, что десять лет:

- Прими мои искренние поздравления, я уже завтра покину ваше гнездышко.

- Спасибо! Шуруп, ты у меня самая лучшая! – Подруга набросилась на меня с благодарными объятиями. – Подожди, а тебе хоть есть куда идти?

- Да. Я родителям сказала еще пару дней назад о своих планах. Они безумно обрадовались.

- Еще бы – их «заучка» возвращается.

- Не стоит так пренебрежительно произносить это слово. Лучше уж быть «заучкой», чем матерью-одиночкой.

- Извини. – Тома виновато прятала глаза. – Тогда я пойду, обрадую Тимура?

- Иди. Я тем временем вещи соберу.

- Может, мы завтра тебя завезем? – подруга явно хотела побыстрее избавиться от моего присутствия.

- Спасибо, но меня доставит домой Федя.

- Ну, смотри, как знаешь.

Тома удалилась, а я занялась пакованием немногочисленного багажа.

- Привет.

- Привет.

- Ну что, готова?

- А как-же.

С самого утра на пороге моей будущей «бывшей» квартиры появился мой рыцарь – Федор. Именно он стал спасательным кругом в моей жизни. В то время как мне было тяжело, и я неуверенно решалась на серьезные шаги в жизни, именно он поддерживал меня и не дал пасть духом.

Тома, не смотря на высокое звание моей «лучшей подруги» была занята своей жизнью. Она никогда не была постоянной, и находиться в состоянии «жилетки» более чем несколько минут не могла. У нее впервые в жизни было все стабильно в личных отношениях. Я никогда не слышала от Томки так часто столько нежных и восторженных слов о мужчинах, как в этот период ее жизни. Она была в восторге от Тимура, который любил себя (соответственно отлично выглядел), был сыном не бедных родителей (соответственно считался мажором и не считал денег), трахался лучше всех (соответственно заняла первое место на возведенном Томой пьедестале) и жил по тем же принципам, что и Тамара. Все в ее жизни было просто идеально, а брать мои проблемы близко к сердцу, было не в ее правилах.

В связи со всем этим, моей опорой и «жилеткой» стал Федор. Тихий, спокойный, безотказный, понимающий и принимающий мои проблемы, как свои. Между дружбой с Дроном и мной, он выбрал второе.

Как только он узнал, что я беременна и что его другу нет до этого дела, Дрон прекратил быть его другом.

- Почему это девушка, намного младше него, должна оставаться с проблемой один на один, в которой виноваты оба?

Это был ответ на мой вопрос по поводу их дружбы. Больше мы к нему не возвращались.

Федор практически каждый день навещал меня преподнося разнообразные презенты – фрукты, шоколад, мягкие игрушки. Вечерами мы прогуливались вдоль злощастного озера, а днем наслаждались просмотром комедий, которые, по мнению Феди, должны были затмить мои грустные мысли. Он ежедневно выгуливал меня, старательно уводя как можно дальше от грустных мыслей. Он делал все возможное и невозможное, чтобы я не расклеилась. Да что там, он даже отвез меня в другой город за «избавлением». Теперь он – стал моим лучшим другом.

Загрузив весь мой багаж в машину, мы расселись по своим местам:

- Саш, ты не будешь возражать, против нашего дальнейшего общения? – тронувшись с места Федор нарушил молчание.

- А ты что, хотел прекратить со мной общаться? – я откровенно не поняла его вопрос.

- Нет. Просто ты решила изменить свою жизнь. Отречься от недавнего прошлого. Забыть все, и начать новою жизнь, – Федя нервно сглотнул. – А ведь в этом «недавнем прошлом» мы с тобой и познакомились. Я ведь тоже часть этого прошлого.

На его лице я легко прочла страх, который незамедлительно вызвал у меня улыбку и благодарность:

- Федь, ну вот о чем ты сейчас? Тебе, как никому известно, от какого прошлого я хочу отказаться и что я хочу позабыть. Ты, самое чудесное, что со мной в этом прошлом произошло. Я дорожу нашей дружбой и ни в коем случае не хочу тебя потерять.

Лицо парня расплылось в улыбке:

- Правда?

- Правда.

С этого эпизода начался новый этап моей жизни.

* * * * *

Я жила соответственно намеченному плану, и все мне удавалось.

Учеба была на первом месте, благодаря чему я все-же поступила в университет. Подработка официантом в прошедшем году помогла сделать выбор ВУЗа – «Институт гостинично-ресторанного бизнеса». Мне пришлось долго отстаивать свое желания и убеждать отца, который видел меня только врачом, в том, что медицина это не мое. В конечном итоге он сдался, и я стала студентом желанного учебного заведения.

Я двигалась уверенно – видя цель, не видя препятствий, в заданном направлении. Досуг весело проводила с Федором, который все время был рядом. Иногда встречалась с Томой, которая отдалилась от меня еще больше, посвящая все свое время будущему мужу – Тимуру:

- А что, я уже вдоволь нагулялась за свои восемнадцать, да и более лучшего кандидата на роль моего мужа мне точно не найти. Мы любим друг друга и нет смысла оттягивать неизбежное.

Восемнадцать, а она уже нагулялась. Звучит как-то глупо, но с другой стороны – смотря с какого возраста начать гулять?

- Ты права, как никогда. Главное, чтобы вы были счастливы.

Я поддерживала подругу совершенно искренне, ведь Тимур единственный кто смог ее покорить и подчинить себе целиком и полностью. Это, наверное, и есть – любовь:

- Мы уже счастливы!

Отгуляв пышную свадьбу двух любящих сердец в лице Тимура и Тамары, я невольно задумалась о своем белом платье, сотне приглашенных гостей и любящем муже, но это был лишь миг:

- А они действительно красивая пара. Хотя странно, притягиваются ведь противоположности, как многие утверждают, а они идентичны, – я просто констатировала факт.

- Не совсем. По крайней мере одно неоспоримое отличие у них все же есть.

- Это какое?

Федя взглядом указал на половые принадлежности.

- Федор, ну ты и пошляк! А я ведь серьезно. – Мой голос и мое выражение лица были тому подтверждением. – Они так счастливы. Скажи мне кто пару лет назад, что эта рыжеволосая бестия станет примерной супругой – в жизни не поверила бы в такой бред. А сейчас…

На языке крутилось – Это я должна быть на ее месте, ведь это я «примераная», но произнести вслух такое, я не решилась.

- Люди меняются.

- Возможно, но Тома не изменилась. Она все такая-же взбалмошная, веселая и жизнерадостная девчонка, только с кольцом на безымянном пальце и искренней любовью в сердце… – Я радовалась за подругу, но мне от чего-то было грустно. – Она счастливая.

- Ты так говоришь, словно хочешь сказать, что сама очень несчастна.

- Нет, ничего подобного я сказать не хочу. Просто у нее есть Тимур, а у меня…

- А у тебя есть я.

- Но это другое.

- Я бы так не сказал.

Впервые за все время моего общения с Федором я взглянула на него по-другому. Я словно услышала признание, искреннее и прекрасное, которое заставило меня раскрыть глаза:

- А как бы ты сказал?

Покинув шумный ресторан, мы пешком прогуливались по ночному городу. Остановившись просто посреди, практически безлюдной улицы, я смотрела в серые, честные и преданные глаза. Мое сердце учащенно застучало. Я чувствовала, что сейчас будет сказано, или сделано то, что в очередной раз направит мою жизнь в новое русло.

- Я ведь люблю тебя ничуть не меньше, а может и больше, чем Тимур – Тамару.

Мое сердце меня не подвело. Впервые в своей жизни, я услышала подобное признание. Я смотрела на Федю, не веря своим ушам, но вполне доверяя той искренности и откровенности, с которой было произнесено каждое слово.

Милый, добрый, заботливый, обходительный, преданный, ласковый, родной… Я могу долго перечислять все достоинства Федора, но в нем не будет слова – любимый.

Не зная, что ответить и как себя вести, чтобы не обидеть его чувства, я, повернувшись к нему спиной, просто сделала шаг вперед. Потом еще один и еще. Я молча удалялась.

- Саш, остановись. Пожалуйста.

Эти слова были сопоставимы выстрелу в спину. Я замерла.

Федор подошел практически вплотную. Я чувствовала его дыхание на своей шее:

- Саша, я хочу признаться тебе во всем.

- Может, не стоит.

Сказать, что мне было страшно – ничего не сказать. Федор – единственный дорогой человек в моей жизни и потерять еще и его, мне никак не хотелось, но ответить взаимностью я точно не смогу.

- Стоит. Я люблю тебя с той самой первой минуты, как увидел. Симпатичная, робкая, стеснительная, прекрасная брюнетка, навсегда покорила мое сердце. Ты воплощала в себе все то, что я ценил и любил в девушках. Ты до сих пор, не смотря ни на что, остаешься такой. Я люблю в тебе все. Я люблю тебя. Знаю, ты не испытываешь ко мне ничего подобного, но я не тороплю тебя, просто мне хочется, чтобы ты знала о моих чувствах.

Я слушала его признания с замиранием сердца. Как мне хотелось ответить взаимностью. Как хотелось прокричать, что я его тоже люблю, но этого не произошло:

- Федь… Федь, ты пойми… – не зная что сказать, я мучительно искала слова. – Я благодарна тебе за все. Я ценю твое признание и откровенность, но я не могу ответить тебе тем же. Нет, я буду откровенна с тобой, но ты не услышишь от меня то, на что заслуживаешь. Я тебя люблю… но… я люблю тебя как самого дорогого человека в моей жизни. Как друга, брата, но не как мужчину. – Только сейчас я решилась повернуться лицом к Феде. – Прости.

Наши взгляды встретились. У обоих в глазах застыли слезы. Это было безмолвие, которое говорило красочнее всех слов.

Он притянул меня к себе и крепко обнял:

- Самый дорогой человек в твоей жизни, это тоже не плохо.

Он улыбался. Глядя на него мне тоже захотелось улыбнуться в ответ. Слезы испарились.

Мы молча подошли к моему дому. Молча попрощались. Молча разошлись.

С наступлением нового дня, не смотря на мой страх, между нами с Федором ничего не изменились. Его откровения ничуть не повлияло на наши дальнейшие отношения. Мы так же виделись изо дня в день. Так же весело проводили время. Так же доверяли друг другу. Я просто знала о его чувствах и где-то в глубине души очень-очень глубоко, я радовалась тому, что любима.

- Саш, мне нужно уехать из города на месяц, другой. Наша фирма выиграла тендер на строительство торгового центра и мне нужно поехать все просмотреть, просчитать, набросать. В общем как самого перспективного архитектора меня направляют в Кировоград. Отказаться не могу – платят хорошо.

- Нужно, так езжай. Деньги ведь на дороге не валяются.

- Это, собственно говоря, мой прощальный ужин.

Когда Федя пригласил меня в самый шикарный ресторан нашего города, я предполагала, что этому сопутствует какой-то повод, но не думала, что такой.

- Что совсем-совсем прощальный?

- Нет, конечно. Только на ближайшее время – поспешил исправиться Федор.

- Да поняла я. – Я просто пыталась шутить, а Федор, как всегда, все воспринял буквально. – Удачной поездки. Счастливой дороги.

- Спасибо.

Когда я желала счастливой дороги этому мужчине, я и представить не могла, что последующие дни станут, лично для меня, не очень счастливыми.

Уже в первый день отсутствия Федора, я поняла, что мне его безумно не хватает.

День в универе пролетел быстро, а вот временем после учебы, я не знала, как распорядиться.

Привыкшая к тому, что с университета меня всегда встречал Федор, и мы вместе проводили остаток дня, я абсолютно точно растерялась, когда не увидела знакомого автомобиля на парковке университета. Несколько минут я старательно искала взглядом знакомый силуэт, но – безуспешно. Мне понадобилось несколько долгих минут, чтобы понять – Федора сегодня не будет, собраться с мыслями, и в гордом одиночестве пойти домой.

Дома – хуже.

Визуальная память сыграла со мной злую шутку.

Едва я попыталась сесть за учебники, как из кухни послышался знакомый голос:

- Сань, ты будешь чай или кофе?

Я встряхнула головой, прекрасно понимая, что Федор никак не может сейчас быть на моей кухне.

Упорно решив окунуться в книги, я отмахнулась от слуховых галлюцинаций и продолжила читать «Правила этикета».

Все, что было изложено черным по белому, я уже давным-давно знала. Взгляд, прикованный к книге, спустя некоторое время безвольно скользнул в сторону моего любимейшего кресла, одиноко скучавшего у окна. Я любила утопать в его объятьях с томиком интереснейшего романа, а в последнее время его облюбовал Федя. Вот и сейчас, я отчетливо вижу, как он тихонечко, боясь потревожить меня, пока я занимаюсь, с чашкой горячего кофе смотрит в окно. Возможно, он считает птиц, возможно облака, а может просто медитирует.

От отчаяния я прикрыла глаза, но открыв – образ никуда не исчез.

- Да что со мной происходит!

Я решила поискать спасение от своего взбешенного подсознания на кухне. Каково же было мое удивление, когда и там я встретилась с Федором. Силуэт старательно хозяйничал у плиты.

Поняв, что в домашних условиях мне просто не удастся уединиться, я решила прогуляться в кафе.

Ноги сами привели меня к заведению с прекрасным названием – «Сказка». Выбрав себе самый дальний и уединенный столик, я сразу же сделала заказ на кофе.

Кафе было небольшим, но даже на этой площади, из посетителей, в нем была только я.

Кофе был вкусным, обслуживание ненавязчивым, музыка приятная – лаунж. Лаунж…

Кажется, именно эти мелодии звучали в наш последний ужин в ресторане или нет? Нет, такая музыка была в день рождения Феди, на яхте, которую он нанял специально по этому поводу. Мы вдвоем отмечали его праздник. Он не захотел громкого празднования с большим количеством подарков и друзей. Он пригласил только меня, а чтобы нас ничто не отвлекало от приятной беседы, в то же время не резала ухо полная тишина – именно лаунж музыка, подошла по всем параметрам.

А когда мы с ним ходили за грибами, он уже через час наполнил свое лукошко, в то время как у меня был один единственный гриб. Федя не стал меня утешать или учить, где и как правильно собирать грибы, при этом, когда мы покидали лес – у меня грибов было даже больше. Он старательно пропускал меня вперед, благодаря чему, на выходе из леса, не прилагая никаких усилий, мое лукошко стало увесистым, а его значительно легче.

Шашлык в лесу, прошлой зимой… Ничего, что мороз был таким, что даже шампанское покрывалось льдом, а едва снятое с огня мясо моментально замерзало. Зато, какая красота была вокруг… Мороз и солнце, день чудесный – по-другому не скажешь. Все было именно так, как в своем прекрасном стихотворении описывал великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин. Снег переливался на солнце, зеленые верхушки елок то и дело выглядывала из под прекрасной белоснежной шубы, а небеса – действительно были нереально голубыми.

Воспоминания накатывали снежной лавиной. Поразмыслив еще немного, я пришла к выводу – Моя жизнь разделилась на два периода – я и Тома, я и Федор.

Если копнуть глубже в мою память, все было связано с Тамарой, но это слишком далекое прошлое. А нынешняя моя жизнь это – Федор.

- Моя жизнь – Федор.

Мне пришлось повторить это вслух, чтобы окончательно осознать то, что изверг мой мозг.

Оставив недопитый кофе на столе, я покинула «Сказку».

Дорога домой была намного длиннее, чем в кафе. Я не шла, я брела, пытаясь правильно разобраться в своих чувствах.

Не знаю точно, сколько времени у меня ушло на путь домой, но придя, я сразу легла спать. Было еще рановато, но ни к чему так и не придя по пути, я решила просто переспать со своими мыслями.

* * * * *

Как бы мне того не хотелось, но утро следующего дня совершенно не радовало. Оно началось с очередных воспоминаний о Федоре.

Он ежедневно будил меня, исполняя роль будильника, бармена, и официанта. Сначала звонил, заставляла подняться и посетить ванную комнату, а стоило мне из нее вернуться, как он уже был на пороге с каким-нибудь вкусненьким десертом к кофе.

Сегодня-же мне пришлось подняться под писк обычного будильника. Без энтузиазма принять душ. Автоматически выпить чашку кофе и отправиться на пары.

Каждый последующий день был похож на предыдущий – скучно, монотонно, безразлично, грустно – никак.

Чем дольше я не видела Федю, тем чаще я о нем вспоминала. Чем чаще я о нем вспоминала, тем больше убеждалась – я без него не могу.

Без него мне стало тяжело и некомфортно. За то время, что мы сблизились, он стал для меня роднее любого любимого, любовника и мужа. Мы были похожи на пару, прожившую в счастливом браке минимум пятьдесят лет. Мы чувствовали друг друга и понимали с полувзгляда и полужеста. Нам нечего было делить – как супругам. Нам не из-за чего было выяснять отношения, так как у нас и так все было предельно ясно. У нас не было взаимных обвинений, обид, ссор и всего прочего, чем наполнены любовные отношения любой пары, даже самой идеальной.

Федор любил меня, как мужчина – женщину, а я его – как брата, это идеальный союз.

Он оберегал меня и заботился, а я посвящала всю себя ему одному, не боясь измены, разочарования, боли и разбитого сердца. Федя был мужчиной, который идеально мне подходил, и этот факт я должна признать.

- Сашенька привет. Ну что, ты готова встречать своего товарища с ссылки?

Телефонный звонок раздался как гром среди ясного неба. Еще вчера, когда мы созванивались, Федя говорил что он пробудет в командировке минимум неделю, а сегодня:

- Я всегда готова.

Что еще я могла сказать? Конечно готова! Еще как.

Я так скучала. Временами мне казалось, что я сошла с ума, особенно, когда в очередной раз видела силуэт Федора.

Время-от-времени он звонил, мы естественно общались, но этого мне было слишком мало.

- Тогда сегодня ближе к десяти вечера, я буду у тебя.

- Договорились. Я буду ждать.

Если маникюр, педикюр, прическу, эпиляцию, макияж, покупку нового вечернего наряда и прочее, прочее, прочее, можно было назвать – «я буду ждать», тогда да, именно этим я и занималась весь остаток дня.

Мне очень хотелось хорошо выглядеть. А тот факт, что я это делала не для себя любимой, а старалась для мужчины – вдохновлял еще больше.

Мне хотелось увидеть восторженный взгляд, и не от любого мужчины, а от Федора. Мне хотелось услышать самые лестные комплименты именно из его уст. Мне хотелось заметить огонь именно в его жаждущих глазах. «Полтора метра безобразия» – как когда-то величала меня Тома, маленькая сухонькая девушка без намека на грудь и на хоть какую сексуальность, стала довольно таки симпатичной юной женщиной. Из гадкого утенка, я уже давно превратилась в симпатичного лебедя.

Яркая миниатюрная брюнетка с черными большими глазами и наконец-то округлившимися формами часто притягивала к себе достаточное количество восхищенных взглядов, но все они, и сотни однообразных комплиментов, не имели для меня никакого значения.

«Мне и одной очень даже хорошо живется, чтобы снова стремиться попасть в какое-либо болото» – думала я раньше. Сейчас-же я прекрасно понимаю, что никогда не была «одной». – Ну здравствуй, Сашенька.

В назначенное время на пороге моего дома появился тот, кого я так долго ждала.

Распахнув дверь, я увидела совершенно новыми глазами того, кто на протяжении долгих лет, сопровождает меня по жизни. Видя его рядом каждый божий день, я никогда не видела в нем мужчину. Но не сейчас.

Да, Федор не был двухметровым перекаченным парнем с обложки журнала, которого хотят миллионы женщин. Более того, его едва можно назвать симпатичным, но лицо его излучало добро, а немного торчащие ушки, компенсировали прекрасные серые глаза. Он не был красавцем, но был МОИМ мужчиной, с обложки только моего журнала.

Его глаза светились любовью. Я видела, как жадно он вдыхает воздух, словно выброшенная на берег рыба. Как кроме любви в его глазах зажглись огоньки восхищения и страсти. Я наконец-то увидела все, чего ждала от этой встречи.

Глаза Федора сказали мне о многом, но он молчал. Мне безумно захотелось узнать – о чем он думает, но это не в моих силах. В моих силах было то, что я сделала дальше.

Обхватив шею Федора, я резко притянула его к себе и жадно впилась в его губы. Мне хотелось это сделать чуть ли не с первого дня его отъезда, и я ничуть об этом не пожалела.

Это был поцелуй любви. Он не был похож на поцелуи взрослого требовательного Бориса. Он не был безудержно страстным и ненасытным, как с Андреем. Он был по-особому нежным и трогательным, но изрядно пропитан обоюдным желанием.

- Если ты затеяла какую-то игру, то лучше остановись – Когда наши губы разъединились, первым заговорил Федор.

Я смело смотрела в его глаза и сказала то, что накопилось в моем сердце за время его отсутствия. Сказала правду, ничего не утаив:

- Это не игра. Только когда тебя не оказалось рядом, я поняла, насколько ты мне дорог. Я безумно по тебе скучала. У меня было время проанализировать свою жизнь и я, совершенно четко поняла, что моя жизнь – это ты.

Дальше слова были совершенно лишними. Федор заковал меня в свои объятья. Входная дверь резко закрылась, толчком ноги. Небесно голубое шелковое платье, было сорвано, так и не выйдя в свет впервые.

Страсть и желание, копившиеся на протяжении нескольких лет, бесстыдно выплеснулись наружу.

Казалось, мы не сможем насытиться друг другом никогда. Мы не могли оторваться друг от друга ни на мгновенье. Наши поцелуи и ласки были откровенными и несдержанными. Мы неистово любили друг друга, пока физические силы не иссякли.

- Саш, – первые лучи солнца едва успели проникнуть в комнату, сквозь дремоту я услышала свое имя, – выходи за меня замуж?

Услышанное, сработало лучше любого будильника:

- Что?

Я присела на кровати, тщательно укутывая себя в простыню.

- Ты выйдешь за меня замуж?

Федор поднялся с кровати и встал на колени рядом. Его руки обнимали мои поджатые под себя ноги, а глаза старательно пытались прочесть ответ.

Мне хватило одного взгляда на этого любящего мужчину, чтобы ответить без излишних церемоний:

- Да.

- Ты никогда не пожалеешь о своем решении. Я тебе это обещаю.

В тот же миг, Федор подхватил меня на руки. Он закружил меня в танце, совершенно без музыки. Прижимая меня к своей крепкой груди, он целовал меня в глаза, нос, щеки, губы, шею:

- Моей любви хватит на нас двоих.

- Я знаю.

Федор аккуратно опустил меня на кровать. Он склонился надо мной, и мы продолжили то, чем все еще не смогли насытиться.

Вот так, еще месяц назад ничего не планируя, не мечтая ни о чем подобном – я, в один миг стала невестой. Пусть я не люблю Федора так, как любит он меня, но я люблю его так, как могу и как умею. Мне безумно повезло в жизни, так как некоторые вообще всю жизнь живут бок о бок с совершенным взаимным равнодушием, а я люблю и любима, и совсем неважно – кто кого больше.

Заявление в ЗАГС мы подали на следующий день. Родителям сообщили сразу по возвращению из дворца бракосочетаний. Как ни странно, но ни родители Феди, ни мои, совершенно не были удивлены безумной новостью. Оказывается, обе стороны давно ожидали этого.

Свадьба была шикарной – с белоснежным платьем, каретой из тройки лошадей, с голубями, караваем, воровством невесты, туфли и пятиярусным тортом со статуэткой миниатюрных молодоженов во главе. Гостей не так много пятьдесят человек, но каких! Все пели, плясали, принимали участие в различных обезбашенных конкурсах, а главное искренне желали нам вечного счастья. Если бы все, что нам в день свадьбы пожелали сбылось хотя бы процентов на двадцать – мы были бы самой счастливой семейной парой всех времен и народов.

- Жена. Поверить не могу. Ты моя, и не просто моя, а моя ЖЕНА.

Проснувшись после первой брачной ночи, кстати, единственной в которую мы так и не исполнили супружеский долг, лежа на огромной кровати в собственной квартире мы любовались друг другом.

- Подумать только – жена…

- Муж...

- Жена…

- Муж…

Мы то и дело повторяли эти слова пытаясь как можно быстрее привыкнуть к своему новому статусу. Не знаю, сколько бы это могло продолжаться, но Федор разорвал эту цепь:

- Я очень сильно хочу свою жену, как она на это смотрит?

- Она не смотрит, она безумно желает того-же…

Супружеская жизнь рядом с Федором, была просто Раем. Он не обманывал, когда говорил, что я не пожалею о своем решении выйти за него замуж. Он окружил меня заботой и лаской. Он старательно исполнял все мои капризы. Он помнил все наши даты и на каждую, устраивал приятный сюрприз. Мы никогда не ссорились, только потому, что мой муж всегда готов был на компромисс. На протяжении не одного года, Федор ни разу не забыл сказать мне о том, как сильно он меня любит. Муж боготворил меня, и я просто была не в праве не ответить ему тем же.

С каждым прожитым вместе днем, я начинала по-настоящему в него влюбляться. Он становился для меня больше, чем просто другом или хорошим мужем. Хотя любимым он был всегда, но смысл этого слова со временем совершенно изменился.

Мое замужество было, скорее, ответной реакцией на искренние чувства Федора, и только. Раньше я просто ценила его за все, что он для меня сделал, за заботу, внимание и преданность, раньше, но не сейчас. По истечении не одного вместе прожитого года, я могу смело себе признаться, что полюбила его по-настоящему и всем сердцем.

О том, что со мной происходило в последующие несколько лет после свадьбы, мечтают все девчонки мира. Каждая хочет быть счастливой, любимой и любящей. Каждая чуть ли не с пеленок мечтает о женской счастливой доле. Мечтают все, но не всем это дано, в отличие от меня. Федор оказался отличным мужем, прекрасным любовником и таким-же преданным товарищем.

* * * * *

В один из таких многочисленных идеальных дней, в дверь нашей квартиры позвонили. Открыв – я оторопела. На пороге стоял невысокого роста полненький мужчина в милицейской форме:

- Добрый день, гражданка Прохорова?

- Да, добрый.

Отчего-то мне стало тревожно. То-ли тон стоявшего, то-ли еще что:

- Младший лейтенант Василий Васильевич Василевский, – молодой мужчина переминался с ноги на ногу и старательно отводил от меня глаза. – Внедорожник черного цвета марки «Фольцваген» с номерными знаками МК1234СВ зарегистрированный на имя Прохорова Валентина Александровича вам знаком?

- Не знаю я, какие там знаки на автомобиле моего отца Прохорова Валентина Александровича, но вы озвучили именно его фамилию имя и отчество.

Я пыталась прочесть на лица младшего лейтенанта ответы, вопросы на которые я боялась задать. Сердце начинало бешено стучать. Во рту пересохло.

- Данный автомобиль сегодня ночью попал в аварию, – все это и последующие слова Василий Васильевич уверенно произнес глядя мне прямо в глаза. – Травмы, полученные при лобовом столкновении с комбайном, у обоих пассажиров данного автомобиля оказались не совместимы с жизнью. Мужчина и женщина, находившиеся в данном авто, сейчас находятся в городском морге, куда вам нужно вместе со мной проследовать на опознание.

Ужасно затошнило. Начало жестко пульсировать в висках. В глазах потемнело. Ноги подкосились сами собой...

- Сашенька, дорогая, любимая, ты меня слышишь?

Знакомый голос, казалось, доносился из длинного-длинного коридора. Меня все еще тошнило.

Желание увидеть мужа не увенчалось успехом, свинцовые веки мне никак не удавалось поднять, а вот разговаривать я могла:

- Ты видел милиционера? Где родители? Где я?

Мозги просто плавились. Соображать получалось еще труднее, чем открыть глаза. Туман.

- Сашенька, тебе не стоит так волноваться, – губы Феди укрыли заботливыми и ласковыми поцелуями все мое лицо. – Подумай о нашем ребенке. Прошу тебя, возьми себя в руки. Соберись с силами. Милая, родная…

- Ты не ответил ни на один мой вопрос. Я хочу знать – это был не сон?

Не видя мужа, я прекрасно представляла его грустное лицо и безысходность в серых глазах. Я слышала, как он раз за разом сглатывает слюну. Я чувствовала его страх. Я чувствовала его боль:

- Это были они?

- Что?

- В морге были мои родители?

Я смогла. Я выдавила из себя это, так как прекрасно понимала – мой супруг никогда не сможет сделать мне настолько больно.

Спустя несколько долгих минут, он все же решился ответить, хотя к тому времени его ответ для меня был очевиден:

- Да.

Едва эти две буквы сорвались с губ Федора, как он схватил меня в охапку и крепко-крепко прижал к своей груди:

- Родная моя, все у нас будет хорошо. Мы вместе все переживем. Мы выстоим, как бы нам не было трудно, больно и обидно. Мы все сможем. Я тебя люблю больше жизни, ты это знаешь. Я буду любить тебя еще больше. У нас через несколько месяцев появится чудесный малыш и нам будет ради кого жить. Мы будем любить друг друга, как никогда ранее, а своего ребенка еще больше. Родная, милая…

Федор все говорил и говорил, а я абсолютно ничего не слышала. Я словно оглохла и провалилась в небытие.

Моментально моему взору привиделись два образа – красивой миниатюрной женщины с каштановыми волосами и самыми теплыми карими глазами, и мужчины в полном расцвете сил, волосы и бороду которого изрядно усеяла седина, а переносицу украшали аккуратные очки, которые скрывали истинную красоту глаз золотого оттенка.

Родители, обнявшись, стояли посреди какого-то поля. У них за спинами была очаровательная бездонная голубизна горизонта. Они одновременно махали руками, словно прощаясь перед очередной командировкой. Мама с папой были красивы и счастливы. Улыбка озаряла оба родных лица. Мгновенье, и их лики испарились…

- Где они? – Не пойми откуда, у меня взялись силы и резко раскрыв глаза, я отстранилась от Федора в полной решительности взять ситуацию в свои руки.

- В морге, – муж упорно смотрел на меня пытаясь понять мои эмоции, немного с опаской отвечая. – Их приводят в порядок, чтобы было возможно хоронить не в закрытых гробах. Прости.

- За что? – я прекрасно понимала, что значит его «прости», но вопрос сорвался сам собой.

Я посмотрела на мужа и поняла – он корил себя за то, что сказал. Зная своего супруга, я уверена, что если бы это было в его власти, он сделал бы все возможное, чтобы никогда в своей жизни не приносить мне такие новости:

- За все. Я бы отдал все на свете, лишь-бы они жили.

- Я знаю, – глядя на состояние Федора, я просто была вынуждена казаться сильной, хотя по щекам стекали предательские слезы. – Милый, но ты ни в чем не виноват. Прекрати себя съедать. Вместе мы все переживем, ты же сам говорил. – Я взяла его руку и положила себе на, совсем еще, плоский живот. – Услышь нас, мы тоже считаем, что все образумится.

Мой голос был тверд. Я стойко держалась ровно до того момента, пока не прибыла в морг.

Мне настоятельно не рекомендовали сегодня посещать родителей. Советовали свыкнуться с мыслью, что их больше нет среди живых, да и завтра они будут в гораздо лучшем виде. Все, начиная с Федора и заканчивая патологоанатомом, твердили мне об одном и том же, но я была непреклонна.

Желание как можно дольше продлить свое нахождения с любимыми людьми, было намного большим, чем страх.

Входила в небольшую комнатушку единственного местного морга я очень уверенно, но переступив порог – замерла. Помещение было мало, а в нем очень грязно. Тусклый свет лишь подчеркивал все убогость данного строения. Железнодорожный вокзал, сделанный по последним технологиям и модным тенденциям не так давно, был гораздо чище и выглядел намного стерильнее чем этот морг. Пожелтевшие от не одного десятка лет стены, некогда выложенные белоснежной плиткой, были пропитаны трупным запахом. Здесь все было пропитано этим запахом, но даже в очередной раз подкативший к горлу ужин, не заставил меня отказаться от желания лицезреть маму и папу.

Два больших железных стола, с которых свисали серого цвета простыни, стояли посреди комнаты. Прекрасно понимая, что для того, чтобы увидеть родные лица, мне нужно приблизиться еще минимум на пять шагов и поднять простыни, я не стала мешкать.

- Боже мой!!! Господи!!! Мамочка, родная моя!!! – Истерический крик невольно вырвался вместе с водопадом слез.

Под первой простынкой (если так можно назвать серую, больших размеров, тряпку), которую я приподняла, оказалась мама. Она едва ли напоминала мне тот образ, который возник в моей голове еще несколько часов назад. Да что там, то, что я увидела, едва ли напоминало женщину.

Каштановые волосы полностью отсутствовали, их видимо остригли, чтобы зашить проломленный в нескольких местах череп. Лицо было искажено ужасом, обильно измазанным в запекшуюся кровь. Глаза закрыты. Всех ссадин и гематом, уродовавших родного человека от кончика изувеченного черепа, до ключиц было не счесть. Увиденного, мне хватило с лихвой, и я не стала поднимать простынь полностью.

Мне было невыносимо смотреть на все увечья, и только прикрыв с головой мамино тело, склонившись, я приобняла ее и безутешно плача просила прощение за все и говорила обо всем том, о чем так редко говорила при ее жизни:

- Мамочка, прости, что редко приходила в гости. Прости, что редко говорила, как сильно я тебя люблю. Прости, что не успела подарить вам внуков, о которых вы так мечтали. Прости, что обижала тебя иногда своими жестокими высказываниями. Прости, за все, за что ты хоть когда-нибудь из-за меня плакала, расстраивалась, грустила. Прости за все, в чем я тебя разочаровала. Прости за все, что я так тебе и не сказала. Прости… Я очень сильно тебя люблю… любила… буду любить…

- Папочка-а-а… – Безутешно я обернулась к лежавшему на соседнем столе отцу. – Я тебя так любила… Ты ведь всегда знал, что твоя девочка тебя просто боготворит. Ты для меня идеал всего того, чем должен обладать настоящий мужчина. Ты мой учитель и мой друг. Ты для меня всегда был идеалом. Ты для меня останешься таковым навечно. Твоя девочка никогда не разочарует тебя, и ты обязательно станешь примером для подражания своему внуку. Я люблю тебя… Мы любим тебя… Папочка…

Я безутешно рыдала не находя в себе никаких сил остановиться.

- Александра Валентиновна, извините, но вам лучше удалиться. Вы и так долго пробыли здесь. Не положено.

Я инстинктивно обернулась на голос:

- Еще пару минут, – видя железное лицо мужчины в грязно-белом халате, взмолилась я. – Пожалуйста – две минуты?

- Две и не больше.

Зная, что нахожусь рядом с папой чуть ли не в последний раз, я все же решилась увидеть и его лицо.

Дрожащей рукой, стянув серую тряпку, я в очередной раз ужаснулась, и с новой силой расплакалась.

Отец не выглядел лучше, чем мама. На его голове и лице не было ни единого волоска, ни солидного седого, ни так редко встречавшегося русого. Волос не было, зато шрамов и открытых ран… Почему-то челюсть была перевязана платком, а сквозь рассеченные губы явно просматривалась пустота, на месте которой еще вчера были белоснежные зубы… От былой зрелой мужской красоты не осталось и следа.

Не смотря на огромное желание казаться сильной, я оставалась всего лишь слабой женщиной. Из морга меня под руки вывел Федор. Он же довез домой и он же взял на себя все заботы о похоронах.

- Сашенька, ты должна быть сильной на самих похоронах, так что их организацией я сам займусь, а ты отдыхай и ни о чем не переживай. Я люблю тебя.

Федя бесконечно повторял, как сильно он меня любит, но мне от этого легче не было.

Два дня пролежав без движения у себя в квартире, я то и дело пыталась возродить образ мило улыбающихся родителей прощавшихся со мной на прекрасном бескрайнем поле. Я старательно вытягивала из подсознания их портреты, а память отчетливо рисовала изувеченные лица. Время от времени приходило осознание, что я зря настояла на встрече в морге, но по-другому я не могла.

Похороны прошли хорошо, насколько это в принципе возможно. Не смотря на старания докторов, я настояла на закрытых гробах, ведь кроме взрослых присутствовало немалое количество детей, появление на свет которых контролировал мой папа, и травмировать которых совершенно было без надобности.

Людей, решивших проводить в последний путь моих родителей, было очень много, большую половину из которых, я вообще не знала.

- Жили они долго и счастливо и умерли в один день. Жестоко по отношению к оставшимся любящим их родным, но ведь так романтично…

Я услышала это от кого-то из толпы, но сил посмотреть в глаза оратору совершенно не было. Услышанное заставило задуматься – а может, так действительно должна заканчиваться история настоящей любви?

На кладбище я не плакала, чему удивились все, кто меня плохо знал или вообще не знал, а вот придя домой…

- Дорогая, Саша, Сашенька-а-а!!!!...

Назойливый монотонный писк, доводящий до психоза, привел меня в себя.

Запах медикаментов в сочетании с белоснежными стенами и потолком отчетливо указал на то, что я нахожусь в больнице.

- Федь… Федя…

Я не видела мужа, но была уверена, что он непременно отзовется:

- Я здесь, родная.

Интуиция меня не подвела. Муж склонился надо мной и запечатлел долгий поцелуй на моих губах. Он отстранился, а я почувствовала солоноватый привкус и лишь потом заметила, что глаза Федора наполнены слезами.

- Что-то еще случилось? – этот вопрос возник довольно логично, так как Федор все предыдущие дни не проронил ни слезинки, стараясь казаться сильным, а здесь – еле сдерживался.

Прекрасно понимая, что случилось что-то еще, я не могла сообразить, что может вызвать такую реакцию у моего мужа.

Я немного привстала, опиравшись на локти, чтобы лучше видеть Федю, и почувствовала пронзительную боль внизу живота, которая на мгновенье перенесла меня в прошлое. Когда-то, очень давно, я уже чувствовала подобное, но тогда это было умышлено, а за что мне это сейчас?

Сумасшедший ритм мыслей поступавших в мозг, просто-напросто вырубил меня в очередной раз.

Вновь придя в сознание, я не спешила открывать глаза, я неподвижно лежала, медленно пытаясь все осознать.

Мама, папа, ребенок… Кто следующий?

Пустота – вот что олицетворяло мое тело в эти минуты. Пустота физическая, пустота душевная. Потерять всех за несколько дней.

Мама… Папа… Малыш… За что мне все это?

* * * * *

Реабилитационный период после всего случившего был длинным.

Муж старательно пытался меня всячески утешить в нашей утрате:

- Сашенька, мы себе еще родим. Кто нам помешает, двум здоровым и молодым заниматься размножением?

Он правильно все говорил, но вот «размножением» мне вовсе расхотелось заниматься, слишком уж больно терять. Моя депрессия затянулась, и дело было не только в малыше – отца ведь с матерью мне точно никто не родит.

Не знаю, пришла бы я в себя когда-нибудь, если бы у меня не было Феди. Только благодаря всегда находившемуся рядом мужу, своей работе и ежедневному внутреннему настрою на то, что жизнь продолжается, я не сломалась.

- Время все лечит – неустанно твердил Федор, и эта истина не обошла меня стороной.

Полностью отпустило меня лишь через год. Круг моих страданий замкнулся поминальным обедом.

Боль ушла. В сердце осталась лишь безграничная любовь к родителям и самые теплые воспоминания. А еще, спустя неделю после поминок, я узнала, что снова беременна. Эта новость лишний раз убедила меня в том, что жизнь продолжается – кто-то покидает эту землю, а кто-то приходит.

- Саш, я очень тебя прошу, не ходи на работу. Твой ресторан никуда не денется, там и без тебя все будет отлично, если что я заеду, проконтролирую.

В этот раз, Федор, узнав о беременности, просто сошел с ума. Он стал меня опекать в сто раз сильнее – хотя, куда уже дальше? Он возился со мной, как дурень с писаной торбой:

- Саш, это драма, не нужно тебе смотреть подобные фильмы…

- Саш, ложись пораньше, тебе нужно высыпаться…

- Сашенька, не пей холодного и не сиди на сквозняках…

- Сашенька, сколько можно говорить – не ходи одна в магазины, тебе нельзя поднимать тяжелого…

Это далеко не все, что мне приходилось выслушивать от своего супруга уже на первых неделях беременности. Я послушно исполняла все, не желая расстраивать его и лишний раз заставлять нервничать. Желание увеличить нашу семью и стать родителями было у нас обоюдно великим, но даже это не уберегло меня от очередного выкидыша, который, как оказалось, не был последним.

Когда ребенок был потерян в пятый раз, не смотря на бесконечное медикаментозное лечение, бабок и экстрасенсов, я больше не хотела экспериментировать:

- Значит, Господу не угодно продолжить мой род. В свое время я добровольно отказалась от чуда материнства, что ж, значит, заслужила все то, через что пришлось пройти в желании стать мамой. Много лет назад я обрекла себя на такое будущее, и винить, кроме себя, мне некого.

- Возможно, ты и права, но виновных в этой ситуации двое. – Федор обреченно вздохнул. – Ведь это именно я повез тебя в чужой город за «избавлением». Я ведь не отговорил тебя тогда, не остановил. Вот и сейчас никто не остановит бесконечные потери младенцев.

Глаза Федора, которые каждый раз загорались ярким счастливым огнем, когда я сообщала о своем положении, уже не горели. После четвертого раза, серые глаза были наполнены страхом и болью. В них не было даже надежды.

Полный отказ от работы, физических нагрузок, сотни обследований у врачей и не один курс лечения, так и не принесли желаемого результата. Моя матка была повреждена при аборте много лет назад, как следствие – я не смогу выносить ребенка. Нижняя часть моего негостеприимного тела наотрез отказывалась принимать плод.

- Федя, прости меня.

- Ты ни в чем не виновата. Это простая физиология.

Не смотря на все это, муж ни разу не упрекнул меня в поступке многолетней давности. Он никогда о нем не вспоминал, хотя я знала, что в глубине души он проклинает меня за это. Он так мечтал о футбольной команде карапузов. Он так хотел иметь таких-же миниатюрных дочек с глазами-бусинками и крепких мальчуганов самых умных и самых добрых.

- Нет. Именно я во всем виновата, и ты прекрасно об этом знаешь.

- Я ничего не знаю, и знать не хочу. – Муж подошел ко мне вплотную и страстно, как много лет назад, поцеловал. – Я очень сильно тебя люблю, вот то, что я точно знаю.

Приятное тепло волной накрыло меня. Я крепко жалась к Федору, старательно пытаясь обнять, слегка необъятную талию:

- Я тоже тебя люблю.

Со временем все стало на свои места. Я с головой окунулась в работу, да еще кроме своего ресторана попыталась вникнуть в дела отцовской гинекологии. Проводя практически каждый свой день в деловых переговорах, поездках и решениях важных вопросов, я практически перестала появляться дома. Приходя в родное гнездышко просто переночевать, очень часто забывала хотя бы раз в день, перед сном, сказать своему супругу, как сильно я его люблю.

Оставив желание завести ребенка в прошлом, мы с Федей практически перестали заниматься сексом. Несколько последних лет это был, в основном, просто процесс оплодотворения, а сейчас – даже процесс был не нужен. Уставшая приходя домой, я просто валилась с ног и замертво падала на кровать, какой уж там секс?

Последний год, возвращаясь домой, я все чаще возвращалась в совершенно пустую квартиру. Федя был в очередной командировке или еще где, но меня это не особо волновало. Я просто ложилась спать, а потом так же просто просыпалась, и по накатанной проживала очередной день.

В таком ритме моя жизнь непреклонно приближалась к третьему десятку. Я научилась радоваться мелочам, совершенно растеряв способность осознавать глобальные вещи.

Очень медленно и практически незаметно из моей жизни исчезал Федор, а Тамара вновь появилась.

- Том, но я все равно не понимаю – почему ты развелась с Тимуром? Вы вместе прожили почти десять лет, из которых последние лет пять – в Америке. Ты ведь безумно любишь роскошь, а этого с Тимуром у вас было в избытке. Он постоянно тебя баловал и количество шуб в твоем гардеробе отличное тому подтверждение. Что у вас пошло не так?

Тома, все такая же красотка, с волосами цвета соломы и таким же блеском в глазах, незамедлительно дала ответы на все:

- Да, мы с Тимуром жили хорошо, нам многие завидовали, но только сейчас я поняла, что не в достатке счастье. Все это огромное количество шуб не согреет мне душу и не радуют сердце. Наше счастье стало заканчиваться там, где начались разговоры о детях.

На глазах у подруги появились слезы. Впервые за много лет нашего знакомства я лицезрела такую картину. Годы не прошли мимо крутого нрава юной Томки. Сейчас передо мной сидела прекрасная, чувственная, женщина, которой хотелось простого человеческого счастья. Маленькая взбалмошная, обезбашенная, рисковая девчонка – исчезла навсегда.

- В Америке я безумно скучала по родимым местам. Мне не хватало нашего славянского восприятия мира и наших взглядов на жизнь. Чтобы не чувствовать себя на столько одиноко, я решила забеременеть и у меня это получилось.

Мои брови взметнулись вверх, на лице застыл вопрос, а Тома продолжала:

- Я пару месяцев не решалась сообщить об этом вечно занятому Тимуру, а когда сказала, была просто поражена. Он практически заставил сделать аборт и больше никогда не вытворять ничего подобного. Оказывается, Тимур никогда не хотел, не хочет и не захочет детей. Ему и без малолетних спиногрызов живется чудесно, а воспитывать кого-то и брать на себя ответственность за чьи-то жизни, ему без надобности. Когда в ответ на подобное, я заявила, что не стану обременять его каким-либо участием в его жизни, он не стал ничего объяснять, а категорично заявил – Я не хочу иметь детей.

Слушая рассказ Томы, мои волосы на голове шевелились. Я была шокирована, ведь подруга никогда ранее даже виду не подавала, что у нее в жизни происходит что-то невероятно жестокое. Каждый раз, когда мы созванивались, она всегда была веселой и полной оптимизма, такой, какой я ее знала всегда. О детях речь не заходила, так как мне было больно лишний раз об этом вспоминать, а Тома вроде и не нуждалась никогда в подобных темах. Кто бы мог подумать, что за маской улыбок и беззаботной жизни развивается такая драма.

- Том, прости, я ведь не знала…

- Да что там. Сама виновата. Ведь раньше я тоже не хотела детей и даже подумать не могла, что когда-то во мне проснется это желание. Возможно, если бы мы не выехали за границу, я бы и дальше придерживалась такого-же мнения как и мой супруг, да вот только в Америке мне так хотелось иметь рядом родного, самого близкого человечка.

Я смотрела на Тамару и мое сердце сжималось. Это же нужно было судьбе так жестоко пошутить над обеими подружками – одна хочет, но из-за физических факторов не может родить ребенка, а другая хочет – но ей запретили рожать. Радовало одно – Тома еще все успеет, в отличие от меня, главное найти подходящего кандидата.

- Том, но ведь во всем этом есть и плюсы. Ты ведь вновь можешь спокойно заняться поиском отца для будущего ребенка. Вспомни, как в детстве тебе нравилось менять парней, как перчатки. Твой детородный период еще очень долгий, так что все у тебя получится.

- Спасибо тебе огромное за поддержку, Шуруп. – Томка заметно взбодрилась. – Ну –у, я собственно за этим и вернулась на родину. Так что в ближайшие несколько дней, возможно месяцев, тебе придется стать моей спутницей и сообщницей. Я ведь не могу сама заниматься поиском подходящего кандидата, мне понадобится преданная подруга.

- Договорились.

С этого момента мы вновь стали самыми близкими друг-другу людьми.

Иногда мы с ней как в детстве дурачились. Иногда по-взрослому – напивались. Иногда плакали. Иногда смеялись. Нам, как в те далекие времена – никогда не было скучно.

Поиски ее суженого вскоре вышли за пределы нашего небольшого городка. Тамара с возрастом стала поразборчивее, а тем более тот факт, что от избранника она непременно хочет родить ребенка, только подстегивал выискать настоящего красавца.

Мы были как лягушки путешественницы, обколесив практически всю область.

Едва мой обычный рабочий день успевал заканчиваться, как мы садились в машину и мчались за ее мечтой.

Не смотря на то, что Тамара вернулась на родину, домой, она все равно была одинокой, ведь ее здесь никто не ждал, поэтому часто оставалась на ночь у меня. Я ей дала ключи от квартиры, как в детстве, что бы она в любой момент могла попасть ко мне, даже если меня не будет дома. Она практически поселилась в моем доме, что меня радовала, ведь я чувствовала себя нужной.

* * * * *

- Шуруп, очнись!

Резко вскочив от неожиданного крика, мое сердце, казалось, выпрыгнет из груди.

- Зачем так орать, Тома?

- Зачем? Ты вообще понимаешь, где ты находишься?

- Прекрасно понимаю, – я осмотрелась, – у себя на кухне.

- Именно, но что ты делаешь на полу – своей кухни? Решила проверить на прочность посуду?

Я не совсем понимала, что Тамара имеет ввиду, но увидев рядом с собой осколки от разбитой чашки, совершенно растерялась:

- Это что еще?

- Вот об этом я у тебя спрашиваю. Что случилось?

- Проснувшись, я, как обычно, шла на кухню делать кофе… – поднявшись с пола, я переместилась на более удобное место на угловом кухонном диванчике. – А дальше не помню.

- Как это «не помню»? Шуруп, ты упала в обморок, это не нормально!

- Да что тут ненормального – обычное переутомление. Я ведь днями работаю, а вечерами тебя выгуливаю, времени на нормальный сон и отдых практически нет.

- Девочки, что случилось?!

Хлопнула входная дверь, на кухне моментально появился Федор.

- Тома, ну и как это называется? Ты зачем Федю с работы сорвала, ведь ничего страшного не произошло.

- Ага, а то, что я тебя нахожу лежащей рядом с вдребезги разбитой чашкой на кухонном полу и почти час не могу привести в сознание – это ты считаешь нормальным?

- Тоже мне трагедию нашли. Посижу пару-тройку дней дома. Отлежусь. Отъемся. Отосплюсь. Восстановлю силы и энергию, и все – вопрос будет закрыт.

Федя сел рядом со мной и крепко обнял:

- Саш, не пугай нас больше так. Пообещай, что ты действительно сделаешь все то, что только что перечислила. Мне будет некогда тебя контролировать, на работе завал. А я тебя знаю – лежать и плевать в потолок не в твоих правилах. Прошу тебя, ради меня: отлежись, отъешься, отоспись, да и просто – отдохни. Обещаешь?

- Обещаю.

Словно заключив договор, я вместо печати крепко поцеловала мужа.

- Хватит вам, а то ведь мне завидно. Целоваться они вздумали, а мне что прикажете делать?

- Тома, не прибедняйся. Ты всегда найдешь – что тебе делать.

- Какие мы умные, ты смотри.

- А что, я разве не прав?

- Да успокойтесь вы оба.

Тому и Федю хлебом не корми, дай только в волю погавкаться, если этих двоих не остановить, то у них все может и рукопашным боем закончиться.

- Ладно, девчонки, не буду вам мешать. Да и к тому же на работу нужно. А ты, красотка, пообещай, что проконтролируешь режим другой красотки.

- Слушаю и повинуюсь, мой господин.

- Правильно делаешь.

Федя наклонился, чтобы поцеловать меня перед уходом, а ему в голову прилетела мочалка для мытья посуды. Его взгляд моментально начал блуждать по кухонному столу в поисках ответного снаряда, но я не могла допустить дальнейшего развития третьей мировой у себя на кухне:

- Так. Ты – я обратилась в первую очередь к мужу, – собрался и удалился на работу. А ты – немедленно прекратила.

Эти двое, как нашкодившие котята разбрелись в разные стороны. Федя – покинул квартиру, а Тома сварила вкуснейший кофе.

- Вот, выпей. – Она протянула мне чашку. – Ты ведь так и не выпила свой утренний кофе.

- Спасибо.

Пока я наслаждалась напитком, Тома убрала осколки и приступила к составлению моего распорядка дня.

- Сейчас ты пойдешь и еще немного понежишься в кровати. Я тем временем что-нибудь соображу на завтрак, ну или обед. После, мы идем гулять в парке, тебе необходим свежий воздух. Потом снова кушаем и смотрим какой-нибудь интересный фильм. Затем, здоровый дневной сон, который сменится походом в ресторан и вкусным ужином. Окончание дня проведем в скверике у дома, и снова сон. Ну, как-то так.

С неподдельным азартом подруга строила планы на весь день, которые мне больше напоминали распорядок дня детского сада.

- Том, а тебе не кажется, что ты слегка переборщила со сном?

- Не кажется. У тебя упадок сил, а что их восстанавливает лучше, чем сон?

- Я согласна, но не до такой же степени.

- Не спорь со мной!

В эти минуты мне казалось, что подруга старательно примеряет на себе роль заботливой мамочки, а поскольку лишать ее такого кайфа я не хотела, оспаривать мой «распорядок» не стала:

- Как скажете, девушка.

Мы строго следовали Томкиному плану, ровно до момента пробуждения после дневного сна.

Я брела в ванную, когда с кухни меня окликнула Тома:

- Шуруп, во что это ты успела измазаться. Жуть просто!

- Тома, перестань. Во что я могла испачкаться лежа в собственной кровати?

- Не знаю. Но с моего ракурса создается впечатление, что в чернила.

Не воспринимая в серьез услышанное, я просто захлопнула за собой дверь в ванную.

- Господи!!!

Мое лицо, нежно бирюзовая пижама и даже волосы действительно были перепачканы. Меня испугал не тот факт, что я ужасно при этом выгляжу, а то, что измазана я вся была в кровь. Я поспешила вернуться в спальню.

Подушка, одеяло, простынь, все было в крови. В глазах потемнело…

- Шуруп, потерпи, сейчас доктора приедут. Все будет хорошо.

Не смотря на страх в словах Томы, я не понимала, что случилось.

- Какие доктора, Тома, зачем доктора? Я прекрасно себя чувствую.

- Знаешь что-о-о! Она прекрасно себя чувствует. Да я не знаю, сколько ты потеряла крови и молилась, чтобы ты пришла в себя, а она пришла – и прекрасно себя чувствует, видите ли. Вот когда тебя обследуют специалисты, и они мне скажут, что с тобой все в полном порядке, а все происходящее просто небольшой сбой в организме. Вот только тогда, и то я не совсем уверена, я поверю, что с тобой все в полном порядке. А сейчас должен приехать Федор и мы тебя отправим в больницу.

Пытаясь найти логическое объяснение непонятному кровоизлиянию из носа и двум обморокам в один день, я поняла, что у меня ничего не выйдет. Против Феди с Томой я точно не выстою, как бы не старалась – они все равно уложат меня в клинику на обследование. Поэтому без излишних противоречий я согласилась на госпитализацию.

- Мы завтра, прям с утра, будем у тебя.

Тома с Федей смотрели на меня с сожалением в глазах. Федя держал меня за одну руку, а Тома за другую. Они сидели с обеих сторон на кровати утешали меня и поддерживали по очереди.

Тома пыталась шутить на больную для нее тему:

- Я уверена, что уже к концу недели ты будешь дома, и мы вновь начнем поиски моего идеального осеменителя.

- Я вам начну. Минимум через месяц, после выписки. – Федор не переставал обо мне заботиться. – Твой идеальный «осеменитель» подождет. А Саше действительно нужно будет полноценно отдохнуть.

- Ты считаешь, что помогая мне оценивать мужские достоинства и расслабляясь в ресторанах, она сильно напрягается? Я же не заставляю ее таскать мешки с цементом. Мы приятно проводим время, а еще и здоровье таким образом поддерживаем.

- Ты, можешь поддерживать что угодно, но Сашу месяц не будешь тягать за собой.

Я смотрела на этих двоих и понимала, вот они – мои самые родные и любящие. Каждый из них желает мне только добра. Каждый готов перегрызть горло другому, желая принести мне как можно больше пользы. Тома и Федор, два человека, которым на меня не наплевать. Они, спустя годы, разочарования, боль потерь, и многое другое, сумели сохранить ко мне самые теплые чувства. Как же сильно я их люблю.

- Ребята, давайте вы не будете делить шкуру не убитого медведя. Когда меня выпишут, тогда и будет известно стоит мне отлеживаться в кровати, набираясь сил, или лучше выходить в люди. В зависимости от того, как я себя буду чувствовать – будет понятен исход всего этого.

Они виновато смотрели на меня.

- А ведь правда, что это мы. Главное, чтобы ничего серьезного, а там разберемся, как моего любимого Шурупчика развеселить.

На том и порешили.

Тома с Федей еще немного времени провели рядом со мной и удалились, оставив меня на растерзание врачам.

Утро следующего дня у меня началось с мучительной головной боли, не вовремя начавшихся месячных и большого количества разнообразнейших анализов.

У меня брали кровь из пальца и вены, мочу, кал, мазки. Проверяли реакцию организма на различные аллергены. Засыпали бесконечными вопросами, но так и не смогли избавить меня от головной боли. К тому же я еще пару раз упала в обморок и кровотечение из носа вновь еле остановили.

Спустя неделю моя палата стала похожей на мою комнату. Практически все мои любимые вещи стали неотъемлемой частью интерьера. Ноутбук, десяток дисков с любимейшими комедиями и мелодрамами, плющевые игрушки, любимая чашка, косметичка и еще много различных мелочей. Все это наполняло палату по мере того, как врачи, разводя руками, не знали что со мной, соответственно моя выписка переносилась на неопределенное время.

Доктора не знали чем мне помочь, а мне с каждым днем, вопреки ожиданиям, становилось заметно хуже.

Я чувствовала, как силы покидают меня. Голова практически не прекращала болеть, порой мне даже казалось, что это нормально. Я стабильно теряла вес, хотя питалась достаточно хорошо. У меня болели все внутренности, и я это отчетливо чувствовала. Сердце не покидала тахикардия, но я старательно изображала из себя сильную женщину.

- Федь, иди на работу. От того, что ты здесь будешь сидеть днем и ночью, мне легче точно не станет. А вот если наш бизнес накроется большим медным тазом, будет прискорбно. – На самом деле мне хотелось видеть Федора каждую минуту, но я не могла так эгоистично поступить. – Возле меня всегда находится много докторов, да и Тамара тоже практически поселилась у меня, так что не волнуйся и ни о чем не переживай.

- Да что мне все эти доктора! Они до сих пор не определили, что с тобой происходит. Толку от того, что они находятся рядом с тобой? Они ведь и помочь не смогут, если вдруг… – он замялся. – Если вдруг тебе что-то понадобится. Мне спокойнее рядом с тобой.

- А мне нет, когда я вижу, как из-за меня ты гробишь свою жизнь. Мне невыносимо видеть эту жалость и страх в твоих глазах. Я не хочу привязывать тебя к своей кровати, хватит уже того, что я к ней прикована. Поверь, достаточно будет просто навестить меня несколько раз в день, а не сидеть у меня днями напролет.

Федя прилег рядом и, положив голову мне на грудь, обнял, на сколько это было возможно.

- Если бы ты только знала, как сильно я тебя люблю.

Я ничего не ответила, лениво перебирая непослушные волосы мужа.

* * * * *

Неделя, которую я изначально рассчитывала провести в больничной палате, переросла сначала в месяц, потом в два, а потом и в полгода. Полгода я путешествовала от врача к врачу, но чем дольше это продолжалось, тем безнадежнее я себя чувствовала.

Диагнозы, поставленные мне с появлением очередного симптома, молниеносно сменялись один на другой. Так, за полгода мне приписывали – рак крови, геппатит «С», рассеянный склероз, полиомиелит, волчанку, СПИД естественно, куда ж без него и еще десяток непонятных и неизвестных мне болезней.

Я чувствовала себя подопытным кроликом. Меня пичкали всеми возможными и невозможными препаратами, включая лабораторные разработки. Все руки были в гематомах от бесконечных уколов. На попу я давным-давно, боялась садиться из-за мучительной боли от уколов. Казалось, был исколот каждый сантиметр моего измученного тела. А многочисленные капельницы ставили при помощи катетера, ведь в в вену попасть было уже не возможно. Мои густые черные волосы посыпались и были сострижены под корень. Я превратилась в скелет. Картинка, которую я видела иногда в зеркале, невольно напоминало лицо мамы, которое я когда-то видела в морге. От былой меня, ничего не осталось.

Врачи старательно пытались разобраться в интереснейшем и загадочном, по их мнению, случае. Моя болезнь стала для них делом принципа. Вылечить – означало вырасти в собственных глазах, получить кучу наград и признание коллег, сумея спасти безнадежного пациента с неведанным заболеванием.

Докторам безумно хотелось меня вылечить, вот только мне жить уже не хотелось.

- Александра Валентиновна, вы что это надумали?

В дверном проеме моей палаты стоял возмущенный лечащий врач Павел Олегович.

- Ничего особенного, просто собираюсь домой.

Я еле-еле стояла на своих двоих. Мне было больно и тяжело, но я решила – лучше умереть в родных стенах, чем в больничной палате.

- Домой?

Доктор не просто был возмущен, он был в шоке.

- Мне все надоело. Я больше не хочу никаких уколов, таблеток, капельниц, облучения и всего прочего. Я хочу спокойно дожить отведенный мне срок, каким бы коротким он ни был.

- Какой срок? Вы в своем уме? Александра, немедленно ложитесь в койку! – врач решительно подошел и старательно попытался меня уложить. – Вам всего тридцать, а вы уже умирать собрались?! Не бывать этому! Мы обязательно вас вылечим.

Не без усилий подняв голову к доктору, я впервые за несколько месяцев улыбнулась:

- Павел Олегович, вот вы такой взрослый, а в сказки верите. Возможно, вы и вылечили бы меня, если бы знали что лечить. У меня нет ни малейшего желания дальше исполнять роль вашего подопытного кролика. Я больше не хочу вдыхать запах больницы и лицезреть белые стены. Я хочу домой. Там, по крайней мере, я буду рядом с родным мужем, в родных стенах, вдыхать родные запахи. Может, я проживу еще не один год, а может и меньше дня, но я хочу быть дома, понимаете?!

Доктор повержено опустил глаза:

- Я не стану вас удерживать силой. Поступайте так, как считаете нужным. Только позвольте вас ежедневно навещать.

- Договорились. Вот только если муж не будет против визитов такого симпатичного мужчины.

Это было, по меньшей мере, глупо, но мне почему-то захотелось пококетничать, может быть последний раз в своей не долгой жизни. И я была несказанно благодарна Павлу Олеговичу, который поддержал мой порыв, не обращая внимания на внешне ущербную женщину.

- Думаю, он будет против, ведь такая женщина, находка для любого мужчины. Но мы его убедим. Я буду приходить только тогда, когда он будет дома.

- Боюсь в таком случае, вы будете навещать меня не более одного раза в месяц.

- Это почему?

Мне было тяжело стоять, и я присела на ставшую родной койку, склонив голову вниз:

- Федя в последнее время даже у меня редко бывает, он весь в работе… в командировках… В общем, дома он бывает не часто, так что вам придется посещать меня без свидетелей, если конечно не боитесь.

- Страшновато, конечно, но я думаю, мы с вашим мужем найдем общий язык и не станем прибегать к насилию.

Я рассмеялась. То-ли доктор действительно не понял, какой страх я имею ввиду, то-ли решил вновь сделать мне приятно.

- Спасибо.

- Всегда пожалуйста. А за что?

- За то, что не испугаетесь остаться наедине с такой «красоткой» как я.

- Александра Валентиновна, немедленно прекратите. Вы достойны внимания любого мужчины. Вы очень красивы.

Я была признательна ему за эти слова, но их все же не стоило говорить. С моих глаз покатились слезы. Я давно не плакала, как и не смеялась. Слезы давно высохли, как и тело. Но вот сегодня, этот очаровательный доктор заставил меня и посмеяться, и всплакнуть.

- Извините, если я что-то не так сказал и невольно обидел.

Доктор присел рядом и слегка приобнял меня.

- Вам не за что извиняться. А мне стоит вас наоборот поблагодарить. Вы смогли заставить меня почувствовать себя вновь живым человеком, со всеми эмоциями. Спасибо.

- В таком случае всегда – пожалуйста. – Голос Павла Олеговича стал увереннее. – А позвольте мне доставить вас домой, заодно и узнаю путь.

- Предложение заманчивое, но я уже вызвала такси. Мой домашний адрес указан на всех больничных бланках и картах, так что при желании вы меня точно найдете. Все вещи, которые я не смогу сейчас увезти с собой, завтра заберет моя подруга Тома, или супруг, если он в городе. Благодарю вас за все, но мне пора.

- Хорошо. Тогда позвольте вас проводить.

Показывать гордость в моем положении глупо, поэтому я приняла предложение и спустя несколько минут уже сидела в иномарке с шашечками.

- Счастливой дороги.

- Спасибо.

Хотя дорога не заняла более десяти минут, мне показалось, что я еду целую вечность.

Выйдя из автомобиля, я еле дошла до квартиры, а переступив порог, сразу же направилась в спальню.

Рухнув на кровать, и оглянувшись по сторонам, на меня накатили слезы. Я взывала то к Богу, то к Дьяволу, задаваясь одним и тем же вопросом – За что мне все это?

Я с детства не переносила боль. Боялась стоматологов, как огня, да и посещала заведения медицинского характера только в крайней степени – прохождение планового медосмотра, было самым большим моим подвигом в этой области до последнего времени.

Гинекология – это другое. У меня ничего не болело, врачи просто пытались понять – Почему я не могу выносить ребенка? Я сдавала безболезненные анализы и принимала некоторые препараты, которые не влекли за собой никаких последствий. А сейчас?

Я сама себе напоминаю засушенного кузнечика переболевшего тифом.

Эта мысль заставила меня улыбнуться. Улыбка сквозь слезы, что может быть глупее.

Немного успокоившись и отдохнув, мне захотелось обойти свои владения, в которых я не бывала без малого полгода.

Все было на своих местах. Ничего не изменилось, вот только вещей Тамары, было многовато. В ванной сохнет ее белье. На кухне диетические хлопья, кола и обезжиренные продукты в холодильнике. Прямо в гостиной, на мягком уголке, красуется огненный пеньюар, а рядом с ним домашние шлепанцы на шпильке с милым пушком в цвет белья.

Выйдя на лоджию с желанием понежиться в родном с детства кресле, которое я забрала от родителей сразу же, как переехала, я обнаружила полную пепельницу бычков с губной помадой, красовавшуюся на журнальном столике рядом.

Вдохнув глоток свежего воздуха, мне захотелось вернуться в спальню, и только тогда, я заметила некие дополнения и в ее интерьере. На трюмо полно косметики, которой я никогда не пользовалась. На подоконнике, моя хрустальная ваза с букетом шикарных орхидей.

Меня бросило в жар, возможно подскочило давление, мне захотелось прилечь.

Все что я увидела, безусловно принадлежит Томе. Федя никогда в жизни не питался ничем обезжиренным и уж точно не носил такого нижнего белья, которое я видела в ванной.

- Странно, а почему это мне Тома ни разу не сказала, что частенько у нас бывает?

Вопрос возник сам собой, вот только ответ я найти не могла. Что-ж, придется дождаться либо Федю, либо Тому, и все вопросы испарятся.

Поворот ключа во входной двери. Знакомые голоса. Веселый смех.

- Федь, это ты?

Конечно я узнала его голос, но мне ведь нужно было дать о себе знать. В ответ – тишина, причем полнейшая, которая на минуту заставила меня подумать, что мне все показалось.

- Са-ша-а-а???

Спустя несколько минут в спальне появились двое – Федор и Тамара, причем ни один из них не спешил подойти ко мне.

- Ты это что здесь делаешь? – Федя мог бы этого и не спрашивать, этот вопрос легко читался на обеих лицах.

- Ты хочешь знать, что я делаю в своем доме?

- Да. В смысле нет… В смысле… Сашенька, ты ведь должна быть в больнице.

- Шурупчик, – первая подбежала ко мне Томка и сразу-же набросилась с объятьями и поцелуями. – Дорогая моя, тебя выписали! Наконец-то, тебя выписали! Они узнали что с тобой? Врачи поняли, как тебя лечить? Шуруп, ты выздоравливаешь?

Пока подруга засыпала меня вопросами, Федор тоже подошел и присел рядом. Все как всегда – я и двое самых родных.

- Да, меня выписали, вот только ничего не узнали и я, как и прежде, медленно умираю.

Я говорила это спокойно. Меня этот факт больше не пугал, тем более что иногда у меня все так болело, что я сама просила Господа забрать меня к себе как можно раньше.

- Как ты можешь так спокойно об этом говорить. Никто не умрет. Любимая моя, милая Сашенька. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Ты должна жить, и ты будешь жить!

Они по очереди зацеловывали меня и сыпали никому не нужными обещаниями, хотя прекрасно понимали, что я права.

- Том, а ты что, переехала к нам?

Устав от жалости к себе исходившей от дорогих и любимых, я решила сменить тему.

- Да. А я разве тебе не говорила? – Тома не заставила ждать с ответом. – Я у себя ремонт затеяла, ведь пока я была в Америке, квартира пустовала, и жить в ней я просто уже не могу. Она просто ужасна, ты ведь видела.

- Да. Согласна. Но почему вы ничего не сказали мне?

- Сашенька, но ведь это такая мелочь. – Федор ласково водил тыльной стороной ладони по моим впалым щекам. – Тома переехала несколько дней назад. Это я ей предложил, кстати говоря. Зачем ей снимать квартиру или номер в гостинице, если меня практически не бывает дома?

- В принципе правильно, – я чувствовала огромную усталость. – Ребят, вы меня извините, но я безумно хочу спать.

- Конечно, Шуруп, отдыхай. Мы не станем тебя больше беспокоить.

- Любимая, отдыхай.

* * * * *

Не знаю, сколько я спала, но проснуться меня заставила невыносимая жажда.

В комнате было темно. Рядом никого. Поднявшись не без усилий, я побрела на кухню, но уже в коридоре остановилась.

- Том, я не могу смотреть ей в глаза. Может, стоит признаться?

- Федя, ты что, с ума сошел? Думай что говоришь. Ей жить-то осталось не больше полугода, а ты хочешь что бы ее последние дни на этой планете стали совершенно невыносимыми?

- Не хочу.

- Тогда не стоит ее зря беспокоить. Шурупу и так в жизни пришлось не сладко. Мы ведь искренне ее любим, а тем, кого любят, не делают больно. Тем более в такой ситуации.

- Но ведь врать тоже не лучший выход.

- Не лучший. Но на данный момент единственно правильный. Федь, не спорь, я ведь лучше Сашу знаю. В крайнем случае, ее нужно подготовить и то, это на тот случай, если тебе вовсе станет невмоготу. Федь, ведь ей уже, по большому счету, без разницы.

Продолжать стоять в коридоре – сил не было. Идти на кухню – не хотелось вовсе. Я медленно, но уверенно вернулась в спальню.

- Федя-я-я!!! Федь!

Жажда была настолько велика, что прежде чем разобраться во всем услышанном мне захотелось просто ее утолить.

- Что, милая? Тебе что-то подать? Чем-то помочь?

Федя с Томой очень быстро отреагировали на мой зов.

- Да. Я очень сильно хочу пить.

- Шурупчик, сейчас я принесу воду. Как же мы не подумали оставить возле тебя бутылку или графин. Ну, ничего, мы сейчас это исправим.

Тома исчезла, а мы с Федей остались наедине.

- Ты мне ничего не хочешь сказать?

Я видела, как мой супруг виновато отводит глаза и нервно переступает с ноги на ногу.

- Нет. Ну–у–у, разве… Может тебе в туалет хочется или покупаться или еще чего, я в полном твоем распоряжении.

- Мне никуда не хочется и не нужно. Я еще в состоянии сама дойти до нужных мне мест. – На лице Федора возникла ухмылка типа «тогда зачем ты звала, что бы я воду принес». – А воды попросила просто ради того, чтобы увидеть тебя. Я в последнее время так редко тебя вижу… Скоро вообще перестану.

Я специально переводила разговор в подобное русло, а вдруг он все же решится поведать мне страшную тайну? Ведь мне хуже, точно не будет. А я ведь могу так и умереть в неведении.

- Саша, прекрати.

Ничего не вышло, просто Федор еще больше разнервничался и только.

- Вот, дорогая, держи.

Появление Томы автоматически завершило мои слабенькие попытки что либо узнать. Вдвоем, они точно будут молчать.

- Том, если ты не против, мне бы хотелось побыть с мужем. Я так давно не чувствовала рядом с собой в кровати мужа. Федь, ты же полежишь рядышком, пока я не усну. Обещаю, это не отнимет у тебя много времени, в последнее время я очень быстро засыпаю.

- Конечно Сашенька. Конечно, милая.

Федя аккуратно умостился рядышком, а Томка удалилась.

Не тревожа меня излишними разговорами, муж нежно обнял меня, скрутившись калачиком у ног.

У меня из головы не выходили его слова – Я не могу смотреть ей в глаза, но затрагивать эту тему сейчас мне вовсе не хотелось. Для того чтобы все выяснить, у меня есть еще минимум полгода.

Ночью мне приснился страшный сон – я падала с огромной высоты в какую-то пропасть и резко вскочила, когда приземлилась. Сердце вылетало.

В комнате было еще темно. Рядом никого. Мне вновь безумно хотелось пить.

- Да-а-а, пол-литровая бутылка. Разумно, оставить больному человеку, вечно испытывающему жажду, на ночь пол-литра воды. – Я осушила все залпом. – Ох и Томка.

Делать ничего не оставалось.

На кухне, первым делом, я не стала искать питье, я внимательно изучала обстановку.

На столе пепельница, бутылка немного не допитого вина, два бокала. Под столом – пустая бутылка, из под такого-же вина. На минуту мне стало обидно – я еще не успела отдать Богу душу, а эти двое уже празднуют. Но очень быстро меня отпустило:

- Что это я. Это ведь я умираю, а Федя с Томой здоровые живые люди, почему бы и не расслабиться? Тем более смотреть на такую «красотку», как я, не у каждого сил хватит на трезвую голову.

Глядя на недопитое вино, мне так хотелось почувствовать его вкус у себя на губах. Я ведь так любила раньше красное сухое.

Подержав в руках бутылку, я, с печальным вздохом, поставила ее на место, набрала воды и поспешила (насколько это было возможно в моем случае), покинуть кухню.

- Федь, а ты кого больше хотел бы – мальчика, или девочку?

- Мне все равно.

- Так не бывает. Я вот очень дочку хочу и всегда хотела. Я бы ее вырастила настоящей женщиной. Она обязательно будет внешне похожа на меня, но умом однозначно в отца. Она будет сердцеедкой, причем намного счастливее в этом деле, чем ее глупая мать.

- Это почему-же ее мать «глупая»?

- Была бы умной, совершенно по-другому жизнь прожила.

- Ты так недовольна своей жизнью? Мне казалось, что у тебя всегда получалось добиваться всего, чего ты хочешь. И живешь ты всегда так, как хочешь. Почему-же вдруг такое недовольство?

- Просто я всегда хочу не то, что нужно.

Я стояла под приоткрытой дверью в гостиную и вслушивалась в каждое слово. Я никогда прежде не занималась ничем подобным, но вот уже второй раз за день, подслушиваю чужие разговоры. Мне стало противно:

- Что же я делаю?

Вернувшись в свое ложе, мне захотелось поплакать.

Томка с Федей что-то от меня скрывают, оберегая меня и заботясь о моем душевном состоянии. Они любят и жалеют меня, но, несмотря на безнадежную меня, они тихонечко мечтают о будущем.

Слышно было не очень, но тот факт, что Тамара мечтает о дочери, я расслышала хорошо. Странно, но она говорила так, словно уже беременна. А Федя… Бедный Федя. От так мечтал о детях, так хотел… Да-а-а, Тома жестока, раз посмела задать ему подобный вопрос. Да ему всегда было все равно, кто у нас будет – дочка, сын, двойня, он просто очень хотел, чтобы у нас были дети. А я…

Я испортила всю жизнь самому любимому и родному. Ему ведь почти тридцать пять, а у него ни детей, ни жены…

Острая боль пронзившая мой мозг, заставила отказаться от размышлений. Слезы покатились еще сильнее – от безысходности и несправедливости. Я просто хочу жить! За что меня так наказывают?!!! Лучше убей меня сразу, Господи. Оторви мою голову, которая в последнее время предназначена только для боли! Вырви сердце, которое стучит то слишком быстро, то вовсе отказывается выбивать ритм! Останови дыхание, ведь я так часто не могу надышаться, хватая воздух жадно и часто! Господи, прекрати мои мучения!..

- Любимая, ты это почему на полу? – Федя заботливо взял меня на руки и положил в кровать.

- Ночью, мне было настолько плохо, что я свалилась, а на прохладном полу мне стало легче, поэтому я не стала подниматься.

- Сашенька, ты с этим не шути, не хватало, чтобы ты еще и простудилась. – Федя укутывал меня в одеяло, как в кокон. – Я на работу ухожу, вот, зашел попрощаться. Тебя я оставляю на Тамару. Она сейчас принесет тебе завтрак и будет тебя развлекать. А мне пора. До вечера. – Муж заботливо поцеловал меня в лоб.

Тома-же, не заставила себя ждать. Федор только покинул спальню, как в ней запахло вкуснейшими гренками и омлетом.

- Спасибо тебе, Томочка. Я так давно мечтала о домашней пище! Да, в больнице неплохо кормили, все-таки я имела статус VIP, но ничто не сравнится с твоим омлетом!

- Ох и подлиза ты, Шуруп. Я ведь кроме омлета и готовить ведь ничего не умею.

- Пусть это будет единственным твоим кулинарным шедевром, но это ведь – шедевр!

Как ни странно, но я с аппетитом съела все мне предложенное:

- Я давно так вкусно не завтракала, спасибо тебе, Томочка.

- На здоровье, – Тома торопливо прибрала разнос, – Шур, если ты не возражаешь, и я тебе пока не нужна, можно мне отлучиться на пару часиков?

Подруга прятала глаза, задавая этот вопрос, она однозначно чувствовала себя виноватой.

- Что за глупые вопросы? Иди, куда тебе нужно. Тем более ты меня уже накормила, а с гигиеническими ежедневными процедурами я, пока, сама справляюсь.

- Ты уверена? – хотя на лице подруги уже появилась чуть заметная улыбка и облегчение, она не могла не уточнить. – Если я тебе нужно, я обязательно останусь.

- Не стоит жертвовать своей жизнью ради моей. Хотя моей – это слишком сильно сказано. Думаю, тебе еще представится возможность со мной понянчиться… а пока… можешь смело заниматься собой.

Вскоре я осталась в гордом одиночестве. В голове вновь всплывали вчерашние разговоры Томы и Феди, но я так и не смогла найти никакого логического объяснения, кроме – Тамара, наверное, беременна. Поэтому они не хотят меня травмировать, ведь я так и не смогла стать матерью для своих малышей. Да, точно. Так очень даже логичным становится их следующий разговор.

Копаясь в собственной голове, мне практически удалось позабыть о боли, которая меня не покидала уже никогда. Вернуться с небес на землю, заставила резко подступившая тошнота.

Я едва успела добежать до туалета, когда меня начало полоскать.

Весь вкусный завтрак – коту под хвост.

От физического бессилия. От душевной боли. От безысходности и обреченности, мне вновь стало себя жалко.

- Мамочка, папочка, я так вам завидую…

Обняв белоснежного друга, я вновь расплакалась.

Я вспомнила, как мне было больно, когда я узнала, что мои родители погибли. Я плакала и проклинала все и всех, за то, что отняли их у меня. Сейчас-же, спустя годы, я им завидую. Завидую самой белой завистью. Они ушли быстро и, возможно, безболезненно. Да даже если они и почувствовали резкую боль, это было мгновение, и вечный покой…

Мне же судьба уготовила вот такой конец – мучительный и долгий.

Кое-как, спустя мысленную исповедь и казнь, я нашла в себе силы покинуть туалет.

Вернувшись в комнату, которая по всей видимости и станет моей усыпальницей, я вновь влезла на кровать. Сознательно отказавшись от просмотра телевизора, я сжалась, скрутилась, съежилась в малюсенький комочек и уснула.

Мне вновь приснился сон в котором я падала…

* * * * *

Приблизительно в таком режиме прошел месяц.

Большее количество времени я спала. Изредка меня выгуливали, как собачонку, поочередно – Тома – Федор, Федор – Тома. Практически каждый день блевала, и с каждым днем чувствовала себя слабее.

Спасибо доктору. Павел Олегович не обманул, он каждый Божий день радовал меня своим присутствием. Живое общение посещало меня вместе с Павлом Олеговичем.

Вечно занятый Федор и ежедневно контролировавшая ремонт в своей квартире Тома, большее количество времени проводили где угодно, только не дома. Они избегали меня. Возможно, им больно на меня смотреть. Возможно, у них действительно очень важные дела. В любом случае, не за что было на них обижаться – вымыта, одета, накормлена, выгуляна. Их вина была лишь в том, что они слишком меня любили, а поэтому им приходилось страдать ежедневно глядя на то, что от меня осталось.

- Павел Олегович, скажите, только честно. Долго мне еще мучиться?

- Александра, извините меня, конечно, но не стоит задавать глупые вопросы, чтобы не получить – глупые ответы.

- А почему вы считаете мой вопрос глупым? Он вполне естественен.

- Он не естественен в вашем возрасте. Вы проживете долгую, а главное – счастливую, жизнь.

Хотя я прекрасно понимала, что доктор мне нагло врет, но мне так нравилось это слышать.

- А мне почему-то в последнее время кажется, что моя «счастливая жизнь» уже в прошлом.

- Да вы еще не жили, чтобы говорить о подобном. Все у вас впереди.

Безумная задышка и колики внутри всего организма, отчетливо давали понять, что доктор все же врет.

- Александра, вам плохо?

- А вот теперь, ваш вопрос звучит глупо – мне все время плохо.

Сквозь неимоверную боль, я рассмеялась.

- Ну ведь если вы смеетесь, значит, не так уж все и плохо. Правда ведь?

Это милое, доброе лицо Павла Олеговича, одно из немногих, которое я буду вспоминать даже на том свете. Оно излучает добро. Оно пропитано заботой и лаской. А его серые глаза… пожалуй это вторые серые глаза в моей жизни, которые вызывают во мне такие теплые чувства. Глядеть в них одно удовольствие, в них нет жалости и отчаяния, которые излучают взгляды Томы и Федора, они полны надежды и решимости.

Умирать совершенно не хочется, но…

В таком режиме заканчивался год. На улице все было укрыто белым покрывалом. Народ торопливо носился с елками. Пришло то время, когда кроме панорамы за окном и телевизора, я больше не могла себе ничего позволить.

Каждый раз, когда меня усаживали в инвалидное кресло, таская, как кусок д…., мне казалось, что с меня живьем сдирают кожу. Любое физическое прикосновение, доводило меня до истерики. Желая оградить себя хотя-бы от этой боли, я добровольно отказалась от улицы. Даже мой домашний путь с каждым днем становился все короче.

Со временем моя комната стала универсальной: кухня – ванная – туалет – спортзал. Без острой надобности я редко покидала стены своей крепости, но иногда, преодолевая саму себя, я двигалась в заданном направлении не без помощи ненавистных ходунков.

- Как ты думаешь, Шуруп действительно ничего не замечает?

«Разогнавшись» на кухню, я осторожно развернулась в другом направлении.

- Томочка, ей сейчас не до этого.

- Я понимаю, но ведь я заметно поправилась.

- А она заметно истощала, а поэтому до твоего внешнего вида ей точно нет дела.

- Ты так говоришь, словно я виновата в ее нынешнем положении. Мы ведь все равно ничего не можем с этим поделать, как-то помочь, повлиять на ситуацию. Мне безумно ее жаль, но ведь кто-то умирает, а кто-то рождается. Жизнь так устроена и так всегда было, есть и будет. Знаешь, мне даже иногда кажется, что у меня обязательно родится дочь, в которую вселится душа Шуры.

Мое измученное сердце набирало бешенный ритм. Стоять, я практически не могла, всем телом повисши на несчастных ходунках я вслушивалась в каждое слово.

Как Тома может говорить о подобном, мечтать? Как она смеет меня хоронить раньше времени, ведь никто не знает, сколько ему дано пусть не прожить, просуществовать? Как она может быть настолько жестокой? Хотя… Становится понятным – почему она так редко радовала меня своим обществом. Ну что ж, Бог ей судья.

- Как ты можешь так говорить?

- В смысле?

- Что ты себе присваиваешь все заслуги – у нас.

- Что у нас?

- Дочь родится у нас, а не у тебя. Боюсь без моего прямого участия, у тебя ничего бы не получилось.

- Подумаешь. Обидели мышку…

Дальше прозвучал смешок и звук поцелуя.

Тело обмякло. Дыхание застыло. Сердце остановилось. Ходунки больше не могли помочь.

Я прекрасно осознавала, что падаю, так же прекрасно, как и то, что Федор совсем скоро станет отцом.

В голове все смешалось. На несколько минут мне показалось, что душа, покинула мое тело. Я слышала, испуганные возгласы Феди и Тамары. Я чувствовала на своих щеках удары. Я слышала, как Тома вызывала скорую помощь и в последний раз в своей жизни почувствовала губы мужа на своих, вот только это не был страстный поцелуй, это было искусственное дыхание.

Часть вторая Настоящее

«Думаешь – плакать буду,

Буду молить – вернись!

Нет! Запомни мой милый –

На плаче, не строится жизнь».

(автор неизвестен)

Несколько минут, с высоты птичьего полета я наблюдала за всем происходящим. У меня наконец-то ничего не болело. Мне впервые за долгое время было легко и хорошо. Мне даже было смешно, наблюдать за паникой, вокруг самой себя. Я наблюдала за происходящим со стороны и была совершенно счастлива, но это продлилось не долго.

Темнота. Боль. Противный писк больничной аппаратуры, первая мысль – Вернули, все’ вернули.

- Александра, вы меня слышите? Александра… Саша?

В знак положительного ответа я моргнула ресницами.

- Слава Богу! Что ж вы нас так напугали. Александра, когда я пророчил вам долгую и счастливую жизнь я точно не имел ввиду загробную. Вы нам еще здесь нужны.

Слушая доктора, мне так и хотелось прокричать – Кому я здесь нужна?!!!!

Загробная жизнь, именно то, что мне сейчас нужно. Только она избавит меня от физической и душевной боли. Может хоть на том свете начнется именно жизнь, а не мучительное существование. Боль – то что олицетворяет целиком и полностью мою так называемую нынешнюю жизнь. Боль, и ничего кроме, а всего несколько минут назад я ее не ощущала, и это было сказочным ощущением.

У вас когда-нибудь болели кости? Нет, не при переломах или к перемене погоде, или еще по какой причине. По настоящему, так, что вам хотелось самостоятельно избавиться от них, вырвав живьем их из кожи. Болели? Думаю – нет. А у меня – да. Что уж говорить обо всех остальных моих органах. Даже своим «друзьям», которые у меня появились всего несколько часов назад, я не желаю испытать когда-нибудь такую боль. А они сделали все, для того, чтобы к физическим мукам прибавились еще и душевные.

Сейчас, лежа в больничной палате мне безумно хотелось вырвать из груди сердце, душу, глаза и оглохнуть. Мне больше не хочется жить, дышать, видеть и слышать.

Господи, ну почему ты не лишил меня слуха? Почему я услышала то, что услышала? Зачем ты издеваешься надо мной?

Дьявол, если все же это твои проделки, то зачем? Я и так попаду к тебе, я это точно знаю.

- Зачем?

- Что, простите?

- Зачем вы меня вернули с того света?

Я невнятно, но старательно задала мучивший меня вопрос. Павлу Олеговичу пришлось наклониться к моему рту практически вплотную, чтобы понять сказанное.

- Что значит «зачем»? Александра, прекращайте. Вам нужно бороться. Вам никак нельзя сдаваться. Если вы меня слышите, то моргните. – Доктор на мгновенье замолчал, а убедившись в том, что я его слушаю, продолжил. – Александра, вам нельзя сдаваться. Я буду повторять это до тех пор, пока вы меня не услышите. Не думайте о прошлом, не старайтесь заглянуть в будущее. Не анализируйте, не взвешивайте «за» и «против». Подумайте о том, что если вы появились на этом свете, значит это кому-то нужно. Я сразу-же могу дать ответ на это – нужно Вам.

Стоявший все это время около моей койки доктор, придвинул стул и присел, чтобы продолжить:

- Вас растили и воспитывали родители не для того, чтобы вы сдались. Они подарили вам жизнь, а вы так легко от нее отказываетесь. Боритесь с недугом. Ваша жизнь, кроме вас самой, никому не нужна, но если она не нужна вам, это очень печально. Александра, вы красивая, молодая, очаровательная женщина, у вас обязательно будет все хорошо, только нужно поверить в это, а не складывать руки на груди. Вы ведь хотите жить, я знаю. Вы еще многое хотите сделать в этом мире и вы докажете в первую очередь самой себе, что вы сильная. Вы только подумайте, если сможете преодолеть все свои горести сейчас, то когда все наладится, вам непременно будет море по колено. Александра Валентиновна вы должны жить для себя. Не для мужа, родителей, соседей, детей и так далее – нет. Вы должны это делать – для себя. Возьмите себя в руки. Взбодритесь. Я уверен, еще год назад вы были самым жизнерадостным и позитивным человеком. Преодолевая боль. Наступая на горло всем болезням. Назло врагам, в конце-то концов, но начните активно отстаивать свое право на жизнь у болезней.

Я внимательно вслушивалась в каждое слово. Павел Олегович был прав на все тысячу процентов. Он говорил четко и ясно. Он обладал магическим даром пробуждать в человеке веру в лучшее, так произошло и со мной.

Из всего, что я услышала, мне больше всего запало в душу – назло врагам. Это именно тот стимул, которого мне не хватало. Меня похоронили заживо муж и лучшая подруга, а что мне мешает похоронить все их планы на мою смерть?

Пропитанная насквозь позитивом, я позабыла об истинной и единственной помехе к своим мечтам – болезнь. Павел Олегович красиво говорит, но ведь я не могу прыгнуть выше своей головы. Я прикована к кровати и мало чем могу помочь сама себе.

- Спасибо. – Мне было очень трудно говорить, но все же я нашла в себе некоторые силы. – Вы во всем правы, но… но… Как может выжить такое подобие человека, как я? У докторов опускаются руки… они не знают как меня вылечить, да и вообще – что со мной. А я? Как я могу сама себя излечить, если самостоятельно даже поесть не могу?

Мой врач, сидя рядом на больничной койке, открыто и уверенно смотрел мне в глаза:

- Докторам, по большому счету, наплевать – будете вы жить или окажетесь одной из неизлечимых. Мы не Боги и не ангелы, просто, когда пациент сам борется за свою жизнь, это решает все. Поймите, если вы сдались и опустили руки, то доктора тем более не станут биться головой о стену – зачем? Вас ведь и такой исход устраивает.

Слова Павла Олеговича очень медленно, но уверенно, проникали в мое сознание, а вместе с ними на меня накатывал сон. Не заметно для самой себя я постепенно отключилась, позабыв о своем докторе.

Мне вновь приснилось, что я падаю. В этот раз, прежде чем приземлиться, у меня перед глазами мелькнули силуэты Тамары с Федором. Они смеялись, у Томы на руках был младенец. Они были счастливы, а я со скоростью света продолжала падать в бездну.

Резкое приземление во сне, вновь стало причиной резкого пробуждения наяву.

Больничная палата была наполнена ярким солнечным светом. За окном вовсю сыпал снег, который переливался на солнышке, словно бриллиант. На небе не было ни единого облачка, только бескрайняя голубизна. Солнце нахально слепило глаза. Я чувствовала, как его лучи согревают не только мое тело, а и забираются в душу. Еще вчера, и практически целый месяц, небо было тяжелым и серым. Тучи грозно висели прям над домами, и казалось, вот-вот ниспадут на землю. А сегодня – сегодня самый прекрасный день.

Многие считают, что зимнее солнце не может согреть, ах как же они ошибаются! * * * * *

Утреннюю идиллию прервал стук в дверь, а затем знакомый голос:

- К тебе можно?

В палате мгновенно стало темно и повеяло холодом, хотя солнце все так же светило. Это был мой «любимый» муж.

Странно, но я ни разу, с тех пор, как оказалась в больнице, не вспомнила о нем. После вчерашнего разговора с доктором мне вообще не хотелось думать ни о чем печалящем меня, но не судьба.

Не желая тратить силы на слова, я просто повернулась в сторону двери.

- Любимая, как ты?

Муж приближался, но я отчетливо слышала еще чьи-то шаги.

- Шуруп, милая, ты нас так напугала. Как ты себя чувствуешь?

Ну конечно, как же без Тамары.

Она сначала выглядывала из-за плеча Федора, а потом стала наравне с ним.

Их присутствие говорило об одном – они не уверены, что я все слышала. Две пары глаз вопросительно смотрели на меня, но вопрос, который я в них читала, был совершенно не тем, что был озвучен.

На вопрос о моих делах, я решила не отвечать, их это точно не волнует. А вот на тот, который они побоялись задать – отвечу, только молча.

Я улыбнулась, посмотрела на Федю, потом на Тому, потом на ее живот, на котором и задержала свой взгляд.

Она, оказывается, ночью была права – я не могла не замечать округлевшие модельные параметры Тамары, но только сейчас я сполна могла ими насладиться.

- Ты все слышала.

Это был не вопрос. Федя меня очень хорошо знал, что бы правильно понять смысл моего блуждающего взгляда. Я продолжала молчать. Мне было интересно послушать их, а они будут говорить, причем много, в этом я не сомневалась. К тому же не смотря на мой позитивный настрой, физическая боль никуда не делась, и мне не хотелось ее преумножать излишними затратами энергии.

- Саша, это случайность – начал, естественно, Федор. – Мы ничего не планировали… Мы всегда недолюбливали друг друга. Ты ведь знаешь, что мне всегда нравились умные и мудрые… Том, прости. Просто… Просто… Ты пойми, невыносимо ведь видеть, как медленно умирает твой любимый человек. Ты ведь знаешь, как я тебя люби.. люблю. Я старательно избегал дома. Я начал пить. Мне был невыносимо видеть твои страдания, и только Тома, заставила меня изменить свое отношение к ситуации.

Федор все продолжал, а я смотрела то на него, то на нее. Тамара молча стояла потупив взгляд в пол:

- Она просила меня уделять тебе больше внимания, ведь ты в нем так нуждаешься, а чтобы мне было легче, заботилась обо мне, понимаешь? Я так погряз в заботах о тебе, что совершенно забыл о том, как это, когда пекутся о твоем состоянии. Когда по приходу домой на тебя ждет теплый ужин, радостный взгляд, и неподдельный интерес в голосе при вопросе – Как прошел мой день? Понимаешь, Саша, МОЙ день. Тебе просто не понять, в каком аду я жил последние несколько месяцев… Я начал пить… курить… Меня перестало волновать все в этой жизни. Ты… ты… совершенно не желая того, убивала и меня, понимаешь? Я стал чахнуть вместе с тобой, и только Тома, смогла удержать меня и заставить вновь жить. Ее позитив и жизнелюбие. Ее страсть к жизни. А еще… Она сразу, после первого секса, забеременела. Ты представляешь?! У меня скоро будет ребенок, а я ведь так об этом мечтал. Теперь мне будет для кого жить.

Господи, ну почему я не оглохла! Зачем он так со мной? За что, он так со мной? И это я должна его понять? В моем нынешнем состоянии я, оказывается, должна быть еще и понятливой? Пока я медленно чахла в своей комнате, этот кабель оплодотворял мою лучшую подругу, и после этого именно я должна его понять? А кто поймет меня? Я его убивала. А мне безумно хотелось-бы знать, кто или что убивало меня?

- Шуруп, прости нас, – проблеяла Тома.

Мое лицо натянуто улыбалось. Душа и сердце разрывались. Но я не проронила ни одной слезинки, глядя в эти подлые глаза цвета слабо заваренного чая.

Когда-то я завидовала Тамаре. Ее умению жить легко. Но я никогда не могла подумать, что принцип – Мне наплевать на то, что вы обо мне думаете, я о вас вообще не думаю, сыграет против меня.

Она просит прощение? Что мне ее «прости нас», когда она мечтает, чтобы я сдохла поскорее и моя душа переселится в ее дочурку?! Что мне ее жалкие слезы и кислая мина, когда она отобрала у меня мужа и именно она воплотит его мечту о большой семье в реальность?

Черта-с два! Не получите вы ни моей души, ни прощения, ни моей смерит! Обломитесь, лицемерные подлые твари!

Из всего этого я не произнесла ни слова, но мысли были настолько эмоциональны, что это повлекло за собой очередной приступ удушья. Снова и снова, я, словно выброшенная на сушу рыба, жадно хватала воздух, и, в очередной раз, только при помощи Павла Олеговича осталась на этом свете.

- Александра Валентиновна, вот вы зачем так нервничали, что повлекли за собой такие последствия? Обрадовались мужу и подруге? Так не стоит так на них реагировать, а то мне придется запретить им вас посещать.

- Запретите.

- Что?

- Запретите.

- Вы не хотите, чтобы они к вам приходили?

- Да.

Это было последнее слово, на которое у меня хватило духу, прежде чем я погрузилась в полудрем, умиротворенная и успокоенная снотворными препаратами.

Глупая привычка взвешивать все «за» и «против» вновь дала о себе знать. Еще глупее было то, что на моих весах было – жить или не жить. Как будто-бы я что-то могу решить.

Мысли, мысли, мысли…

А ведь Павел Олегович прав – почему я должна умирать, даже еще не пожив? Почему кто-то будет радоваться жизни, рожать детей, влюбляться, а кто-то должен гнить в земле? Но с другой стороны – судьба, а от нее, как известно, не убежишь. Хотя, кто знает, что умереть в тридцать – это моя судьба? Может моя судьба перебороть саму себя, все болезни, невзгоды и жить?

Я ведь и не жила толком. С раннего детства я была привязана ко всевозможным правилам, полностью покорившись чужим устоям, взглядам и требованиям. Желание всегда и все делать правильно, быть хорошей для всех, угодить всем, боясь обидеть или поступить неподобающе. Всю жизнь жить ради кого-то, как кому-то нужно, как кто-то считает правильным. Жить в вечном страхе – разочаровать, но почему? Я ведь не сто долларов, которые непременно нравятся всем, как удачно было подмечено кем-то, когда-то. Но если хорошо покопаться в моей жизни, то станет ясно – именно так я ее и прожила, в вечном желании всем угодить и всем понравиться, еще не осознавая того – что я не сто долларов.

В детстве, боясь огорчить родителей, я из шкуры вон лезла, только бы быть лучшей в классе – отличницей. Но, чтобы моя лучшая подруга не чувствовала себя ущербной, я старательно прикидывалась глупышкой вне школы.

В юности, вновь не желая досаждать родителям своими проблемами, я самостоятельно принимала глупые решения, причиняя тем самым боль всем – включая и саму себя. В то же время причина, с которой началась моя безрассудная взрослая жизнь, скрыта тоже в желании угодить. Я ведь просто пошла на поводу у подруги, поэтому отбросив книги, я последовала за ней на пляж и ринулась в омут с головой. Аборт – итог, всего этого. А отсутствие детей – последствие. Страх быть белой вороной толкнул меня в постель со взрослым женатым мужчиной. У всех моих подруг давно ЭТО было, а чем я хуже? Желание быть такой как все нормальные подростки, двигало мной, когда я связалась с Дроном. Желание отблагодарить Федора за его преданность на протяжении долгих лет – вылилось в брак.

Страшно, но я ведь и не любила никогда… Я думала, я искренне верила, что полюбила, но ведь это было не так.

Подумать только, прожив тридцать лет, только на пороге смерти я смогла разобраться в себе. Только сейчас я смогла сделать переоценку прошлого.

Сделав вывод, должно было бы полегчать, но от чего-то стало больно и грустно. Жизнь закончится не сегодня, так завтра, а я ею так неправильно распоряжалась. Не так жила, не тем дорожила, не тех любила…

Подведем черту: Я одна. Больная, никому ненужная женщина. У меня не осталось никого. Родители умерли. Дети так и не появились. Муж ушел. Жизнь прекрасна!!!...

Нет, я ошиблась, я не одна. Здоровый сарказм меня все-таки не покинул.

Неделя самопознания протекала быстро. Павел Олегович никого ко мне не пускал, оставаясь единственным моим собеседником.

Изучая прошлое, я внимательно слушала наставления доктора о настоящем.

К концу недели мне захотелось жить. По-настоящему, не для кого-то – для себя.

Моя душа наполнилась теплом и надежной – меня действительно ждет еще все впереди. Я научилась любить себя даже такой, и мне безумно захотелось выздороветь.

Каждый новый день я благодарила все силы природы, всевышнего и все вокруг, за то, что даровали мне его. Каждый день я уже не вымучивала, а старательно перебарывая боль проживала, на сколько это было возможно в моем положении.

Я сама попросила доктора возобновить мои прогулки. Я с аппетитом кушала, хотя через раз все съеденное выходило наружу. Я перестала отказываться от лечебной гимнастики и массажа. Я даже попросила пригласить парикмахера, чтобы сменить «тифозную» прическу, которая болела вместе со всем организмом, на стильную стрижку.

Физически мне не стало лучше. У меня все так же болело, и все так же не было сил. Я не начала бегать и не набрала нужный мне вес. Я не стала здоровой, но я смогла стать счастливой, насколько это понятие можно применить к моему состоянию. Я больше не жалела себя и не проклинала эту несправедливую жизнь. Стиснув зубы, я терпела боль, принимая ее как нечто необходимое, перед бескрайним и безоблачным счастьем, полном здоровья и любви.

Я была готова встретить Новый год, с полной уверенностью что переживу его и еще много-много лет после.

- Паш, а Федор все еще является, или уже покинул затею увидеть меня?

Павел Олегович не так давно стал для меня просто Пашей, а я ему Сашей. Мы отказались по взаимному соглашению от официальных Александр и Павлов Олеговичев.

- Он приходит каждый день, вот и сегодня уже был. Обещал завтра обязательно передать тебе новогодний подарок.

- Можешь разрешить ему меня навестить. Я больше не злюсь на него и не обижаюсь. Я ничего к нему не чувствую и будет справедливо, если я ему об этом скажу, облегчив свою душу. Я хочу вступить в Новый год честно. Начать все с нового листа. Белоснежного и огромного. На нем не будет места прошлому, с которым я хочу попрощаться, не будет планов на будущее – оно никому не известно, будет только настоящее.

- Как пожелаешь. – Павел сиял от счастья. – Уже завтра двери твоей палаты будут вновь раскрыты для всех желающих.

- Уж слишком громко сказано.

Желающих меня навестить кроме Федора, ну, возможно еще Тамары, нет. Когда только со мной началась вся эта история, меня навещали сотрудники моего ресторана, коллеги и даже Борис Сергеевич заходил, однажды, но сейчас. Сейчас никому нет до меня дела. Ну и ладно. Еще чуть больше недели назад эти мысли вызвали бы у меня слезы, но не сегодня. Сегодня мне все равно интересна ли моя персона кому-то, главное, что она стала интересна мне.

Как и обещал Павел, уже на следующий день ко мне явился Федор.

* * * * *

Должна признаться, я ожидала, что он придет ко мне словно побитая собака: измученный угрызениями совести, душевными терзаниями и еще Бог знает чем. Мне казалось, после последнего нашего разговора он все же осознает, какого масштаба боль причинил мне. Я хотела великодушно простить его, тем самым очистить свою душу, но ничего не вышло. Я лишь убедилась еще раз в правиле – человек предполагает, а Господь располагает.

Первым делом Федор протянул мне небольшого размера ярко упакованный сверток, который я демонстративно отложила в сторону, даже не поблагодарив. Видимо, это и был тот самый новогодний подарок, о котором говорил Павел, но сейчас мне не было до него дела.

Мысленно отметив, как хорошо выглядит все еще мой муж, я настроилась выслушивать его.

- Саш, у нас с Томой, через пару месяцев родится ребенок, и я пришел просить твоего благословения. Ты только представь, у нас будет малыш. Я просто не хочу брать грех на душу, и мне хочется услышать, прежде чем… прежде…

Даже при упоминании о еще не родившемся дитяти, глаза Феди начинали излучать блеск, как когда-то, узнавая о нашем будущем малыше. Он радостно и восторженно готов был кричать об этом на весь мир, этого он не мог скрыть даже от меня. Да он и не старался. Жизненные уставы Томки видимо пленили его полностью, и он уже не задумывается о моих чувствах, он просто радуется своему счастью.

- Что замялся, договаривай – … прежде чем я умру, и смело продолжай.

Озадаченный моим спокойствием и всем сказанным Федор неуверенно продолжил:

- Пойми, мы пытаемся строить семью. Тома безумно хотела ребенка, я всегда мечтал… Я не люблю ее так, как тебя, но я безумно хочу стать счастливым отцом. Давай посмотрим правде в глаза – ты очень слаба… – Федор так и не смог сообщить мне лишний раз о моем нестабильном положении в этой жизни. – Я молодой мужчина… рано или поздно я все равно решился бы построить новые отношения, почему-же не сейчас? Тебе ведь не станет легче, даже если мы разойдемся и я откажусь от малыша… Да я так и не поступил бы никогда. Я тебя безумно любил и буду любить всегда, но позволь мне быть счастливым. Позволь счастливо прожить свою жизнь. Разреши соединить свою судьбу с судьбой Тамары. Нам нужно твое благословение, ведь по-другому мы никогда не сможем спокойно жить. Сашенька, любимая, скажи что ты не против, не лишай нас возможности прожить счастливо.

Я внимательно смотрела и слушала мужа. Мои чувства были смешаны и не понятны даже мне самой:

- Я не возражаю.

Было странно понимать, что эти слова я произношу достаточно честно. Я действительно ничего не имела против, но не потому, что я такая хорошая, а потому, что – плохая. Независимо от финала моей жизни, я была уверена в том, что этот мужчина мне больше не нужен. Он хочет быть счастливый без меня – отлично.

– Сашка, ты точно не возражаешь? Мне важно это знать.

Федор упорно настаивал на ответе, а мне с каждой минутой все тяжелее было дышать.

- Точно. Будьте счастливы. – Собравшись с силами я, глядя в некогда любимые серые глаза, добавила – Федь, оставь меня, пожалуйста.

- Саш, мы с Тамарой … Нам… Мне не хотелось-бы, что бы ты нас проклинала… Мне точно нужно знать, что ты не против, а то ведь мы… мы… никогда не сможем спокойно жить.

Как много слов. А сколько надежды и мольбы во взгляде. Мой муж все никак не может от меня отстать, он печется о своем безоблачном будущем, а я?

Мне многое хотелось ему сказать, но не было ни сил, ни желания, может быть, последние секунды своей жизни тратить на этого… я не знаю, кем он есть после всего, но точно не моим мужем:

- Я вас благословляю.

Желая остаться, наконец-то, наедине со своими мыслями я коротко, но максимально ясно отчеканила и отвернулась к стене.

- Спасибо, родная. Ты у меня самая лучшая.

Слова Федора были пропитаны облегчением и некой благодарностью, но почему-то от второй половины сказанного мне стало тошно. Как можно одновременно быть заботливым мужем и самой законченной свольчью-эгоистом?

Я почувствовала, как тяжелая рука на секунду коснулась моей головы, затем последовали удаляющиеся шаги и глухой стук двери. Видимо, полностью удовлетворенный моим ответом супруг, решили удалиться. Оставив, наконец, меня в покое.

Так, практически в полдень тридцать первого декабря, я попрощалась с прошлым. Я его отпустила, а оно меня.

Несмотря на не покидавшее сумасшедшее удушье и давшую о себе знать с новой силой боль во всем теле, мне однозначно полегчало.

Они предали меня – Тамара и Федя за моей спиной, да что там, в моей квартире за стеной, занимались сексом, в то время как я не знала – доживу ли до утра. Они планировали свое будущее, в то время как мне было противно мое настоящее. Они изо дня в день ждали, что я наконец-то отдам Богу душу, которая должна была бы переселиться в их ребенка, а я молила всех святых и не святых, чтобы освободили меня от нее. Они просто пытались жить, а я – старалась умереть.

Я не должна на них сердиться, ведь они просто стали заложниками ситуации. Если бы я не заболела, Федор вряд ли позарился бы на Тому, а она и дальше моталась бы со мной по стране в поисках отца своего ребенка. Если бы я смогла родить нашего ребенка, моя жизнь была бы совершенно другой. Если бы…

- Стоп!

Мне пришлось остановить саму себя, чтобы в этих дебрях «если-бы» да «ка-бы» не потеряться:

- Я должна перестать анализировать. Я отпускаю прошлое. Я живу лишь настоящим. Я достойна счастья. Я буду жить. Назло врагам. Я буду жить. Я буду счастливой.

Я специально громко и четко произнесла каждое слово, чтобы еще раз осознать всю важность моего решения.

- Браво!

За моей спиной раздались аплодисменты.

- Я была уверена, что одна.

- Еще бы. Как и я уверен в том, что ты никогда бы не произнесла того, что так уверенно твердила минуту назад, зная, что тебя кто-то слышит.

- Это почему?

- Потому что до сих пор ты и сама себе боялась во всем этом признаться, не то что кому-то.

- И снова вы, Павел Олегович, правы. Я просто вынуждена это признать.

- Попробовала бы только не признать. Кстати, я ведь не просто так зашел. Я зашел пригласить тебя на встречу Нового года.

- Смешно.

- Почему, не вижу в этом ничего смешного. По графику, сегодня моя рабочая ночь, так что же нам сможет помешать встретить Новый год вместе?

- Павел, вот скажи мне, пожалуйста, тебе действительно больше не с кем встретить Новый год, кроме как с калекой?

На самом деле я так не думала. Предложение Павла безумно обрадовало меня, но я не смогла просто поблагодарить его. Мне страшно не хотелось быть одинокой этой ночью, но я не желала, чтобы Павел, повторял мои ошибки. Он не должен жертвовать собой, только чтобы сделать приятное мне.

- Не с кем.

Коротко и ясно, не утомляя меня и себя излишними объяснениями, Павел исчез так же быстро, как и появился.

Он стал для меня лучиком света в абсолютной темноте. Только этот человек, не отрекся от меня, а старательно делал мою жизнь, да и меня, лучше.

- Александра Валентиновна?

Я наблюдала прекрасный закат, когда меня потревожил незнакомый голос.

- Да. – Обернувшись на голос, я поняла, что не только он мне не знаком. – А кем будете вы?

- Я буду вашим стилистом, косметологом, визажистом, в общем, я здесь для того, чтобы сделать вас немного счастливее.

- А кто сказал что все это сделает меня счастливее?

- Я.

Совсем юный и чересчур слащавый парень, показался мне очень дерзким, чем очень порадовал. Впервые за долгое время, меня не жалели и не сюсюкали, а общались на равных.

- Хорошо. Тогда поставим вопрос по-другому – Кто пригласил вас стать моим феем?

- Разве это важно? Радуйтесь, что пригласили.

Манера его общения меня просто поражала, а он тем временем уже активно располагался в моей палате.

- Но я пока не уверена, что стоит радоваться. Судя по вашему тону, вы не горите желанием сделать меня счастливее.

- А вы не судите, а спокойно сидите.

Поняв, что натурального блондина не пронять, я послушно покорилась, тем более догадывалась – от кого достался такой «подарочек».

- Я буду сидеть, конечно, вот только боюсь, что та поза, в которой я буду сидеть, будет не совсем удобна для вашей миссии.

- Это уже мне решать – что удобно, а что не совсем.

С огромным трудом я привстала, чтобы присесть опиравшись спиной на спинку кровати.

Полностью отдавшись в руки профессионала, я ни на секунду об этом не пожалела, когда пришло время принимать работу.

В зеркале я увидела довольно симпатичную женщину. Макияж действительно был профессиональным и подчеркивал все мои немногочисленные достоинства, ловко пряча огромное количество недостатков. На меня из зазеркалья смотрела немного уставшая, но с ярким блеском в глазах девушка; более худая, чем хотелось, но даже в этой худобе сегодня было что-то прекрасное. На плечах красовалось белоснежное манто, а под ним черная вязаная туника с высоким горлом.

- Как ты красива.

Совершенно незаметно для меня, моего стилиста сменил Павел, который выглядел просто обворожительно. Его спортивное тело было одето в белоснежный пуловер, а ноги в самые обычные джинсы, но даже в этих простых вещах он был сногсшибателен.

С первого дня нашего знакомства я отметила безумное сходство Павла с Дроном. Брюнет с серыми глазами, высокий, спортивный, с белоснежной улыбкой и всегда идеально выбритым лицом. Но Дрон был красив по-юношески, а Павел – прекрасный мужчина. Да и сходство у них только визуальное, хотя забавные ямочки на щеках Павла, были совершенно эксклюзивными. Не говоря уже о том, что один оказался – козлом, а другой – ангелом.

– Надеюсь, ты не замерзнешь на улице. Мне не хотелось одевать тебя в горнолыжный комбинезон, ведь на улице минус восемь, это довольно таки холодно. – Аккуратно поправляя мое манто, проговаривал Павел.

- На улице?

- Да. Какой-же Новый год без елки? А у нас в клинике существует традиция не наряжать искусственную, не покупать спиленную, а наряжать живую. Одну из тех, что украшают собой наш больничный двор. Так что мы сейчас отправляемся именно туда.

Эти слова заставили меня напрочь позабыть о том, что проведя не один час в однообразной позе, моя спина стояла колом, а ноги слегка затекли, меня по-детски порадовал тот факт, что я сейчас увижу елку!

Павел подготовил мое «кресло-каталку», так я его назвала, звучит не так страшно как – инвалидное.

- Ну что-ж, выдвигаемся.

Он взял меня на руки и аккуратно, как самый хрупкий хрусталь, усадил в кресло.

- О Господи! Чуть не забыл, – только сейчас он заметил отсутствие на моих ногах обуви. – А ты чего молчишь, я ведь запросто мог выйти с тобой босой на улицу.

Я молча улыбалась и наблюдала за суетой Павла, он думает – я о чем-то могла сейчас вспомнить.

На несколько минут покинувший меня Павел вернулся с большим бумажным пакетом с логотипом модного бутика.

- Это мой тебе подарок. С наступающим!

Склонившись, он поцеловал меня в щеку.

- Спасибо, я думала, что стилист был подарком, да и вообще это путешествие к елке, тоже можно посчитать подарком. А ты все не перестаешь меня удивлять. – Я аккуратно извлекла из ярко красного пакета приличных размеров коробку, а открыв ее просто ахнула. – Павел, они восхитительны!

Пара замечательных замшевых сапог на платформе с высоченной шпилькой. Но, несмотря на довольно таки вызывающие характеристики, они были достаточно утонченными и классическими. Из вызывающего у них была лишь ярко красная подошва, неужели настоящий Лабутен?

- Павел они прекрасны, но я не могу их принять. Думаю, это слишком дорогой подарок, а такие подарки так просто не дарятся. Тем более, неизвестно сколько им придется лежать в шкафу, ведь ходить на такой шпильке я вряд ли скоро смогу.

- Поэтому я тебе их и презентую – стимул. Эти сапоги были просто обязаны тебе понравиться, а желание прогуляться в них не один раз, подтолкнет тебя к скорейшему выздоровлению.

- Может быть, но я все равно не могу их принять. У меня нет для тебя никакого ответного подарка, я просто не подумала… Прости.

- Лучший подарок для меня, это встреча следующего года в компании очаровательной девушки. А еще, просто огромную радость вместо всех подарков, мне доставит твое согласие облачиться в сапоги и оставить их у себя жить навсегда.

Я рассмеялась:

- А можно я их хотя бы на ночь буду снимать?

- Можно.

В следующие несколько минут я чувствовала себя настоящей Золушкой, которой принц примеряет туфельку.

* * * * *

На улицу мы выбрались около одиннадцати часов. Час, который оставался до прихода Нового года, мы потратили на прогулку и разговоры ни о чем. Точнее – мы болтали обо все на свете, но ни о чем важном.

- Еще десять минут, и мы перейдем в следующий год.

- Если честно – я не надеялась, что доживу до этого.

- Ты доживешь еще до многого. Встретишь не один год, как и проведешь.

- Будем надеяться.

- Ну что ж, тогда по шампусику.

- Что-о-о? – я искренне была удивлена, какой «шампусик», у меня и без него голова раскалываться не прекращает, сушит и полощет, словно я ежедневно употребляю очень много «шампусика».

- Александра Валентиновна, вот вы меня снова удивляете – ну какая встреча Нового года без этого напитка? У нас даже президент выступать обязательно будет, а шампанскому тем более быть.

Я слабо представляла, где будет выступать президент, совсем не представляя, как мой лечащий врач будет заставлять меня пить, в остальном-же я полностью была готова встретить грядущий год.

- Друзья, всех с наступающим! А сейчас мы ненадолго прервемся, чтобы услышать поздравление от нашего президента. Еще раз всех с наступающим!!!

Справа от меня раздался громкий мужской голос на фоне веселой новогодней мелодии. Моему удивлению не было предела, когда повернувшись, я увидела на одном из больничных окон второго этажа огромную плазму.

- Ну вот, я же обещал президента. – Павел самодовольно улыбался. – А теперь пришла очередь «шампанского».

Позади меня громыхал телевизор, впереди – огромная прекрасная елка. Она не была похожа ни на одну из тех, которые мне доводилось видеть за свою жизнь. Нет, я конечно, видела огромные елки, но они не были новогодними. Они не были наряжены в праздничные игрушки и не переливались всевозможными огнями. А это была – Новогодней от корней, до самой верхушки, все свои метров три – четыре. Под ней красовались Дед Мороз со Снегуркой. Причем это не были современные игрушки, это был отголосок из моего детства, видимо попавшие сюда из чьих-то закромов. Старенькие без излишних стразов и пафоса, немного потрепанные временем, они согрели мое сердце самыми теплыми и приятными воспоминаниями из детства. Совдеповские добрые игрушки, как-же это было давно.

– … С Новым годом вас дорогие сограждане! С Новым счастьем!

Президент заканчивал свою речь, которой я предпочла воспоминания. Хлопок шампанского:

- Ура – а- а- а!!! Саша, держи бокалы, – Павел старательно спешил успеть, пока бьют куранты, заботливо протянув мне два одноразовых, пластиковых «бокала», – Новый год наступает!!!

Раздавались последние удары часов, когда мы, чокаясь, поспешно принялись поздравлять друг-друга и не только. Все не знакомые нам люди, которые тоже в это время были у елки, весело и громко поздравляли всех, а мы отвечали взаимностью.

- С Новым годом вас, Александра Валентиновна, с новым счастьем!

- Вас тоже, Павел Олегович – с Новым годом, с новым счастьем!

С неожиданной даже для самой себя жадностью я отпила один из своих любимейших напитков, но каково было мое удивление, когда вкусовые рецепторы почувствовали обман. Я резко повернула голову в сторону бутылки – шампанское, но почему тогда у меня во рту вкус клубничного лимонада и не более того?

- Саша, ну неужели ты действительно посчитала меня на столько безответственным, – Павел метко прочел мои мысли и протянул мне бутылку. – Заметь, я тебя не обманывал это шампанское, только вот детское.

Все сразу стало на свои места:

- Понятно. А я-то думала – с чего это человек, который так обо мне печется и настаивает на том, что у меня обязательно все будет хорошо, вдруг решил меня споить. Тем более спиртное мне вроде как противопоказано.

- Запомни мои слова – следующий Новый год мы встретим обязательно с настоящим шампанским, а пока, думаю, и этого будет достаточно.

- Согласна.

Признаюсь, я была немного разочарована, ведь некогда так любила этот замечательный напиток с пузырьками… Но ничего, вариант с празднованием следующего года, меня тоже вполне устроил.

- Саш, ты естественно в курсе, многие в эту ночь загадывают желания, которые непременно исполняются. Для этого тебе нужно всего-на-всего записать их на бумагу, которую кладешь на ночь под подушку, а на утро ее сжигаешь и развеиваешь пепел по ветру. Я сам так регулярно делаю и могу с уверенностью заявить – это действует. Так вот я предлагаю нам этим заняться.

Мне было смешно слушать подобного рода заявления от доктора, тем более от мужчины.

- Павел Олегович, я физически больна, а не умственно. Это все сказки, если бы вы знали, сколько пепла еще в детстве мне пришлось съесть новогодними ночами.

- Да в том то и дело. Я ведь ничего не сказал тебе о поедании пепла, в чем заключается ошибка многих. Его не стоит съедать, его стоит отпустить, чтобы все силы природы помогли ему исполниться. Чтобы вселенная смогла понять, что тебе нужно, чем тебе помочь. А поедая свои собственные желания, ты точно не добьешься их исполнения.

- Ничего себе. Это откуда такие познания? Я что, с Гарри Поттером общаюсь?

- Нет, я не волшебник, но был и остаюсь счастливым и любимым ребенком у своих родителей. Это мама открыла мне тайну, когда дед мороз принес не тот подарок, который я желал. С тех пор мои желания исполняются всегда.

Я не могла насмотреться и наслушаться этого мужчину. Он был взрослый и такой ребенок одновременно. Он до сих пор верит в чудеса, в наше то время, но это так здорово.

- Хорошо, я обязательно прислушаюсь к твоим советам и исполню все, согласно инструкции.

- Конечно прислушаешься, тем более, что я все проконтролирую.

- Это как?

- Это – мы с тобой прямо сейчас отправимся в твою палату, и под моим четким руководством ты изложишь свои желания на бумагу. Если будет плохо получаться, я тебе помогу. Потом я сделаю тоже. Мы положим твое – тебе под подушку, а свое я заберу с собой. Утром я вернусь, и мы вместе проделаем тот ритуал, о котором я тебе поведал.

- А что, мне ты уже не доверяешь?

- Знаешь, мне просто будет спокойнее, если я сам все увижу.

Не став больше мерзнуть, мы быстро поднялись ко мне в палату. Павел помог раздеться, помог написать пожелание, так как руки напрочь отказывались слушаться свою хозяйку (скорее всего он именно с этой целью вызвался стать свидетелем, а не из желания проконтролировать, он прекрасно понимал, что у меня вряд ли получиться написать что-то внятное), уложил меня, пожелал спокойной ночи, сладких снов и исчез.

Моментально меня посетила мысль – все, чем мы только что занимались, похоже на бред. Но, если честно, лучше уж такой бред, чем медленное бездейственное умирание.

Оставшись один-на-один впервые за весь день, я только сейчас ощутила в полной степени то, что так выигрышно скрыл праздник. Воспарив в мечтах, поддавшись праздничному настроению, поверив в новогоднее волшебство, я на целый день отказалась от ощущения боли. Целый день, я не давала нескончаемой и нестерпимой головной боли испортить мне праздник. За весь день я ни разу не обратила внимание на сжигающую боль изнутри. Весь день я не вспоминала о причине моего нахождения в этих стенах. Мне удалось провести весело время, не обращая внимания на не столь радужные перспективы. Мне был дарован целый день! Но он закончился. Закончилась вся магия, и вовсе не сказочная реальность ворвалась в мою жизнь с новой силой.

Мое тело одна сплошная рана. Оно, казалось, стало болеть в сотни раз сильнее. Я старательно отвлекалась, считая снежинки, грациозно спускающиеся с небес, но это нисколько не помогало.

- Сон. Мне нужен просто сон.

Легко сказать, но как можно уснуть, когда ты словно лежишь под огромным прессом, голышом на битом стекле, а он давит все сильнее и сильнее, тем самым медленно принося нещадную боль.

Поняв, что уснуть без медицинского вмешательства мне так и не удастся, пошарив в тумбочке возле изголовья кровати, я нашла спасение:

- Что ж, пойдем по такому пути.

Приняв сразу несколько таблеток снотворного, боль постепенно стала отпускать, хотя нет, не она, просто накатывал сон. Лекарство подействовало.

* * * * *

Мне так хотелось наутро после столь магической и очаровательной встречи Нового года проснуться совершенно здоровой, словно в старой доброй сказке, но реальность жестока, и мы живем далеко не в ней.

- Доброе утро, девушка.

- А оно доброе?

Я не смогла удержаться от этого вопроса. Как утро, до которого еле удалось дожить, может быть добрым?

- Что-то случилось? Что за настроение?

- Нет, ничего. – Зачем нагружать Павла, он ведь и так из последних сил старается вселить в меня надежду на лучшее.

- Тогда приступим.

- К чему?

- Александра, не пугайте меня. Вот мое желание, а твое где?

Ах да, желания. Я уже и забыла, что еще этой ночью искренне верила в новогодние чудеса.

- Мое все там же, куда вы его положили.

- Саш, мне категорически не нравится ваше настроение. Возьмите себя в руки. Встряхнитесь. Мы ведь сейчас займемся таким ответственным делом. Все наши желания начнут исполняться уже с завтрашнего дня, вот увидите. Сейчас мы зажжем свечу и…

- Хватит! Прекрати! Надоело! – мой мозг просто закипел. Мышцы, кости, глаза, зубы, уши, печень, сердце, желудок, ногти, кончики волос и прочие составляющие моего тела пронзала страшная боль. В этот момент мне не хотелось ничего. Точнее, мне хотелось только одного – умереть.

Праздник прошел, а вместе с тем наступили жестокие будни.

- Я не хочу больше ничего слушать о моем чудесном выздоровлении! Я не хочу надеяться на чудо! Поверь, реальность, которую я ощущаю в полной степени, гораздо отчетливее и прозаичнее, чем все то, чем ты меня пичкаешь! Павел, перестань играть роль клоуна, ты взрослый мужчина и у тебя есть своя жизнь, а в мою – не лезь! Оставь меня, со своими дебильными сказочками, в покое!!! Не мучай меня еще больше, чем я уже измучена! Отстань от меня!

Не знаю, откуда у меня взялись силы со всей яростью совершенно здорового и сильного человека орать. Я кричала, не из злости и вредности, а от безысходности и невыносимой боли. Я не хотела обидеть Павла, просто мне все так надоело...

- Вот, набрось на плечи, – сделав вид, что совершенно ничего не услышал, Павел протянул плед. – Я сейчас раскрою на несколько минут окно, будет прохладно, но по-другому – никак.

Слезы в три ручья полетели с моих глаз. Злость сменило чувство вины перед этим замечательным человеком. Я молча плакала, но мне не досталось ни одной порции жалости и утешения от Павла. Словно не замечая всего происходящего, старательно установив свечу на подоконник он зажег ее:

- Ну вот. Еще несколько секунд и наши самые обычные белоснежные листы превратятся в пепельных посредников между нами и вселенной. А еще через несколько долгих часов все начнет действовать.

Павел сжег дотла бумажки с мечтами и развеял пепел. Ветер быстро разнес черную залу в разные стороны. Это произошло настолько быстро, что отследить – куда улетели наши мечты, было невозможно.

- Дело сделано, – закрыв окно, Павел продолжил, – более я тебя мучить не буду, отдыхай, вот только медсестра дежурная должна зайти, ты не против?

Было похоже, что он искренен, как всегда, от чего мне стало еще хуже. Ничего не ответив, я просто отвернулась к стене.

- Будем считать – это положительный ответ.

Павел ушел, а когда пришла медсестра, то я уже билась в сумасшедших конвульсиях лежа на полу, купаясь при этом в собственной блевотине.

Первое января было таким, что лучше бы я не дожила до него, но кто же знал, что второго, я буду молить Бога вернуть меня в первое.

Начало января я провела в реанимации. Мой организм категорически отказывался продолжать существовать в новом году. Я потеряла еще несколько килограммов, практически отказавшись от пищи. Меня кормили через вены, которые, наверное, были похожи на решето. Я постоянно была подключена к куче аппаратов, и если посмотреть на меня со стороны – я была похожа на марсианина, некое сухое чудовище, из которого торчит куча проводов и которое питается и дышит лишь при помощи современной техники.

Неоднократно, во время возвращения к реальности, я срывала все трубочки с себя и просила более не пытаться удержать меня на этой планете. Я прокляла всех, кто был вхож в мои «покои». Порой мне казалось, что если бы меня расчленяли без наркоза, мне и тогда бы было не так больно.

В моменты, когда я приходила в себя, я практически всегда видела рядом с собой Павла. Он потерпал от моих прокленов больше всех вместевзятых врачей и медсестер этой больницы. Когда я орала вне себя от боли и отчаяния, мне даже казалось, что я искренне ненавижу этого человека. В такие моменты я была уверена, что если не отдам Богу душу в ближайшие дни, то сойду сума.

Как-то, по завершению одного из подобных приступов, я увидела родителей. Они вновь стояли в прекрасном поле, мило улыбались и махали руками. В какой-то момент рядом с ними я увидела себя. Я была такой красивой, как когда-то, очень давно, даже возможно красивее, чем когда либо. Я обнимала поочередно то отца, то мать, чувствовала их прикосновения, даже их тепло, мне нисколько не хотелось возвращаться. Они ничего мне не говорили, ни единого слова не проронила и я. Горячо заковывая их в объятия, я не хотела их отпускать, но папа строго, почти грубо, отстранился и оттолкнул от меня маму. Резко развернувшись, они сделали несколько шагов от меня, потом остановились и в последний раз взглянули в мою сторону. Их глаза были наполнены безграничной любовью. Мне не нужны были их слова, все, что они хотели до меня донести, я отчетливо понимала и без них. Я чувствовала их любовь, не смотря на то, что они синхронно махали мне руками, прощаясь и растворяясь.

- Мама, папа! Неееет!

- Александра, очнитесь. Саша! Саша!

Родители исчезли. Боль возродилась. Чей-то голос испуганно твердил мое имя.

Я открыла глаза – Павел. Кто же еще? Вот уже в который раз он вытаскивает меня с того света, а мне в очередной раз было там так хорошо, только за гранью у меня ничего не болит.

Я секунд тридцать смотрела в испуганные глаза и поймала себя на мысли – Как же я тебя ненавижу! Я ненавидела Павла. Я ненавидела его! Зачем он меня мучит! Зачем удерживает в этом мире! Зачем?!!!

Это была последняя мысль, прежде чем я обессиленная погрузилась в беспокойный сон.

Все повторялось, я вновь летела с огромной высоты, но произошли и некие изменения. В этот раз в мой сон ворвалось все, что происходило со мной до этого дня. Я падала с бесконечной высоты, которая была моим прошлым. Мелькали эпизоды из детства, юности. Мимо пронеслись образы счастливых родителей, затем морг. Призрачные дети, водящие хоровод и несколько окровавленных крошечных телец в мусорном ведре, рядом с гинекологическим креслом. Тома рядом с Федей, на руках у которого был новорожденный ребенок. Больница, елка, снег… Приземление. Именно приземление, а не удар о землю. В этот раз я удачно приземлилась в чьи-то сильные руки, что не разбудило меня, а позволило досмотреть сон до конца.

Шок, то, что я испытала, когда разглядела мужчину, который сумел меня поймать. Мое хрупкое тело было полностью во власти сильного мужчины с серыми добрыми глазами. Павел крепко держал меня, с силой прижимая к груди, словно боясь уронить.

Я проснулась. Проснулась не от шока вызванного резким падением, а от ощущений безграничной защищенности, тепла и комфорта. Мне так спокойно не было очень давно, разве что в те моменты, когда я видела своих родителей в состоянии эйфории.

Медленно открыв глаза и постепенно отходя ото сна, я стала ощущать холод. Меня морозило, но в то же время я чувствовала, что все постельное белье подо мной мокрое от пота.

Посмотрев по сторонам, я отметила, что нахожусь в полном одиночестве и полной темноте. На привычном месте у моей койки не было Павла. Не могу сказать что расстроилась по этому поводу, но разочаровалась так точно. За последние несколько недель первое что я видела, когда приходила в себя – серые глаза, а сегодня их нет.

Их не было и на следующий день, но только на третий я решилась задать мучивший меня вопрос:

- А куда девался мой лечащий врач?

Юная медсестра, которая на протяжении нескольких месяцев являлась правой рукой Павла, не промолвив ни слова, спрятала от меня печальные глаза, и поспешно оставив разнос с лекарствами на тумбочке, покинула мою палату.

Звать ее и кричать вдогонку, у меня сил не было, но ее поведение заставило меня разнервничаться.

До ее следующего визита, я не могла найти себе места. Голова впервые за долгое время была занята не мной любимой, а Павлом Олеговичем. Три дня, целых три дня, я не наблюдала его в своей палате. Три долгих дня я не слышала его настойчивого – «Все у тебя будет хорошо». Три дня никого не волновало, как я провела ночь, как себя чувствую, ведь все были уверены, как и я сама – хуже не куда, так зачем же интересоваться? Целых три дня никто не пытается вывезти меня на улицу, или хотя бы заставить дышать свежим воздухом при помощи раскрытого настежь окна. Уже три дня я так одинока, как всегда считала, но только сейчас поняла насколько ошибалась.

- Леночка, – именно так звали помощницу Павла. – А куда девался Павел Олегович?

Девушка, которая вновь посетила меня лишь вечером и то, чтобы исполнить свой долг в виде вынесения утки, смены постельного белья и забрать грязную посуду, не успела отвернуться, прежде чем я заметила ее глаза.

Они были наполнены слезами, а лицо мгновенно залилось краской.

- Леночка?..

Мне было тяжело говорить, тяжело дышать, тяжело жить, но это все было для меня привычно, вот только тяжело дышать стало как-то по-новому. Сердце наполнилось тревогой. В последнее время оно выпрыгивало из моей груди лишь потому, что ему так хотелось, а сейчас, сейчас оно просто не находит себе места.

- Лена?

Девушка, которая собиралась покинуть меня, обернулась практически у выхода.

- Мне нельзя говорить вам об этом, – она уже не могла сдерживать слезы и вместо этого начала всхлипывать. – Павел Олегович… Павел О-о-о… Оле-е-е… Олегович, в реанимации. Он.. он.. о-н… о-н…

- Лена! – не пойми откуда, у меня прорезался командный голос.

- Он уже несколько дней не приходит в себя, и никто не знает – чем это все может закончиться.

Дверь закрылась, Лена практически выбежала из моей палаты, оставив меня один-на-один со сказанным.

Я отказывалась верить в услышанное, но выбора у меня не было, ведь я точно знаю – Павел не бросил бы мен просто так. Хотя… Нет, он ведь меня не бросил, он даже во сне смог спасти мне жизнь. Он уберег меня от неминуемой смерти в моем сне! Он рядом. Он оберегает меня даже будучи в реанимации.

Перед сном я впервые молилась не за свое здоровье и даже не за свою смерть, я просила все силы сберечь жизнь Павла. Он один из немногих, кто достоин дожить до глубокой старости и сидя со своей спутницей на крыльце собственного дома, следить за оравой внуков. Он тот, чья жизнь поможет сберечь сотни, а возможно и тысячи жизней других людей. Он доктор до мозга костей, который был рожден таковым и который просто не имеет права уйти сейчас. Он тот, кого Господь послал мне, как доброго ангела и которого он не имеет права забрать к себе именно сейчас. Этот мир не может забрать еще одного близкого мне человека так несправедливо, жестоко и в очередной раз неожиданно.

* * * * *

Уже на следующий день я была полна решимости сделать все возможное, а по большому счету невозможное, чтобы поддержать Павла. Я просто не имею права прозябать в своей койке, когда тот, кто боролся за меня, сам нуждается в поддержке и добром слове.

Я вернула всех тех, кого на протяжении нескольких недель посылала ко всем чертям и проклинала на чем свет стоит. Все ни в чем не повинные доктора, медсестры, санитары, услышали мои искренние извинения и обещания, что как-бы плохо мне ни было, я больше и слова плохого в их сторону не скажу. А еще просьбу:

- Я прошу вас. Я вас всех умоляю помочь мне. Я не буду больше вредничать и капризничать. Я буду исправно выполнять все ваши предписания и рекомендации. Я буду своевременно принимать каждый приписанный мне препарат, без излишнего текста. Я обещаю, стану самым послушным пациентом для каждого из вас.

Как бы тяжело мне не было исполнить это обещание, я его сдержала. Перестав бросаться в приходящих людей в белых халатах всем, что попадалось под руки, перестав огрызаться и твердить – Что мне все равно уже ничего не поможет, перестав жалеть себя и желать себе смерти, я постепенно стала меняться.

Как ни странно, но ночь накануне исчезновения из моей жизни Павла, была самой болезненной из всех последующих. Теперь, после того как я лишилась последней поддержки извне, я стала самостоятельно карабкаться из бездны наяву.

Изо дня в день я менялась. Я становилась сильнее внутренне и внешне. Я была полна решимости увидеть Павла в ближайшее время и сполна окупить его терпение и заботу. Я жила мечтой, вновь заглянуть ему в серые глаза и поблагодарить за все. Я просто обязала себя быть сильной и не сдаться, упорно отказываясь ощущать все еще не покидаемую боль, тошноту, и прочие дефекты моего состояния.

Каждый вечер я засыпала с мыслями о Павле. Стиснув зубы, пичкала себя горой таблеток и мгновенно вырубалась, не желая терпеть лишний раз безграничные муки.

Каждое утро, едва открыв глаза, я оглядывала свою палату в надежде увидеть Павла, но безрезультатно. Поняв, что чудо не произошло, взывала к небесам, прося за его выздоровление и моля дать мне немного сил, чтобы увидеть его и поговорить.

Мне так хотелось с ним поговорить…

Спустя пару недель, доктора’ отметили, что у меня улучшился цвет лица, немного вырос вес и я реже стала терять сознание и блевать. Они это заметили только сейчас, а я с первого дня полного решимости не разочаровать Павла, стала замечать в себе перемены. Они проявлялись в малейших деталях, которые были ощутимы только мной, а врачи замечали видимые невооруженным глазом улучшения.

Скажем так – мои ночи стали менее беспокойными; мне на самом деле захотелось жить; меня заметно отпустила мигрень; я начала питаться без помощи капельниц. Во мне проснулся азарт, доказать всем, главное Павлу, что я смогу! Смогу самостоятельно вырвать себя из пасти смерти. Смогу самостоятельно заново начать жизнь. Смогу вытащить из состояния овоща не только себя, а и человека, который так старался это сделать со мной. Я смогу!

Несколько недель назад я уже произносила это, но я не верила в силу этих слов, а сейчас – искренне верю. Я верила настолько, что готова была не просто выздороветь, а горы свернуть. Я видела цель и не видела преград. Павел Олегович, для меня стал своего рода волшебной пилюлей – «плацебо». Я искренне верила, что только он поможет мне выздороветь. Только ради него, чтобы помочь ему и поддержать так, как он помогал мне, я каждый день работала над собой. Убеждение в том, что я обязана вновь встать на ноги, не покидало меня ни на мгновенье. Каждое свое маленькое достижение я посвящала лишь ему. Ни дня не прошло без мыслей о том, кто на протяжении нескольких месяцев искренне боролся за мою жизнь.

- Александра Валентиновна, здесь вам бумаги какие-то пришли и письмо.

Лена, которая была моей тенью последние дни, протянула несколько листов «А-4» и небольшой конверт.

- Спасибо.

Она скрылась за дверью, а я не стала медлить:

«Дорогая Сашенька, извини, что не навещаю тебя и прими запоздавшие поздравления с Рождеством и старым Новым годом. Здоровья тебе, здоровья, миллион раз – здоровья.

В сотый раз прошу прощения за все плохое, что совершенно неумышленно тебе причинил в прошлом году. Прости, пожалуйста, если сможешь.

Я до сих пор тебя люблю так-же, как и много-много лет назад, вот только сейчас обстоятельства немного изменились. Собственно поэтому я и пишу.

Прошу подписать тебя документы, которые прилагаю к этому письму, мне, точнее нам с Тамарой, это необходимо, а самолично я не могу тебе их доставить, так как сейчас нахожусь за границей.

Не сочти за издевку, но нам необходимо официально развестись. У меня, возможно, быстрее чем мы предполагали родится ребенок, а мне не хочется, чтобы он был внебрачным. Я безумно хочу, чтобы все было по закону, правильно, чтобы мне потом не пришлось усыновлять собственного ребенка.

Я абсолютно ни на что не претендую: квартира, машина, твой бизнес, бизнес твоего отца – все, я оставляю тебе. Мне ничего не нужно, кроме твоей подписи.

Еще раз прости. Мы любим тебя и искренне желаем выздоровления.

P.S.: Сейчас мы находимся в Швейцарии и боремся за жизнь нашей малышки, которая решила значительно раньше времени появиться на свет. Тома лежит под круглосуточным наблюдением у лучших специалистов, которые искусственно пытаются удержать плод внутри, так как появившись на свет сейчас – дочка не выживет. Нам сейчас нелегко, но я не жалуюсь, лишь прошу понять и простить.

Мы любим тебя – Федор и Тамара».

Письмо оказалось не столь длинным, сколько пронизано сплошными противоречиями. Не столько печальным, сколько, казалось, безнадежным. Не настолько болезненным для меня, насколько тяжелым признанием для Федора. Все моментально встало на свои места. Я давно заметила отсутствие Федора в своей жизни, но списывала это на счастливые семейные заботы, а оказалось…

Бумаги, которые пришли вместе с письмом, я подписала не читая. Меня устраивал расклад предложенный Федей, тем более я давно их с Томой простила, так зачем заставлять их мучительно ждать моего ответа.

Теперь, после этого откровения бывшего мужа, в мою утреннюю и вечернюю просьбу, обращенную к вселенной, Господу и прочим неведомым силам, взывая о спасении Павла, добавилась мольба о спасении их не родившегося ребенка. Я от всей души молила о том, чтобы все обошлось и эти двое, наконец обрели то, на что заслуживают и к чем так долго стремились – ребенок.

С каждым днем я чувствовала прилив сил, хотя этого не замечал мой новый лечащий врач. Я начала ощущать не только боль, а и жизненную силу.

Голова болела уже не всегда, на несколько минут, или даже часов, боль отпускала мой измученный мозг.

Кости тоже перестали меня беспокоить, я даже, как и прежде, не задумывалась об их существование.

Я не могу сказать, что через две недели я избавилась от всех болезненных оков, но они однозначно ослабили свою хватку.

- Лен, а я могу навестить Павла Олеговича?

Длительное время я даже не заикалась о нем, но почувствовав достаточный прилив сил для этой встречи, сразу же обратилась с этим вопросом.

- А зачем вам его навещать?

Лена удивленно задала глупый, на мой взгляд, вопрос.

- Это как же – зачем? Он ведь лечил меня почти год, а я не могу его даже навестить? Подбодрить, порадовать своими успехами, пообщаться, в конце концов.

- А вам есть о чем общаться? Вы же ведь пациент, а он врач. Какие у вас могут быть темы для общения?

- Леночка, – мне нравилась эта милая блондинка с двумя косичками, но сейчас она просто выводила меня из себя, – темы могут быть человеческие. Тебе знакомо такое понятие, как – человечность? Вот я просто хочу поддержать данного человека в нелегкой для него ситуации, если ты конечно не против? А если против, тогда зови главврача, я буду договариваться с ним.

Девушка обиженно надула губки:

- Ну и договаривайтесь, все равно он вам не разрешит.

Милое юное создание моментально испарилось, оставив меня в полном замешательстве.

Это почему она так разобиделась и начала фыркать, ведь Лена мне всегда казалась довольно приятной девушкой? Странно, конечно, но ничего, я это как-нибудь переживу.

Так, не особо переживая по данному поводу, я настраивалась на разговор с главврачом, на который сама же и напросилась, подыскивая весомые аргументы.

Настраиваться мне пришлось не час, и не два, даже не день, а чуть больше недели.

Сначала мне говорили, что он на важной встрече. Потом резко уехал в какую-то командировку, потом просто взял себе пару выходных. В общем, к тому времени, когда мне пообещали его явление в моей палате, я была как пороховая бочка, пребывая в полном неведении о состоянии Павла и его местонахождении. Все, кто хоть каким-то образом мог со мной контактировать, словно воды во рты понабирали – никто ничего не знал, никто ничем мне помочь не мог.

Пребывая в неведении о состоянии здоровья Павла, я доводила себя до безумия. Мне все время в голову лезли ужасные картины моих родителей лежащих в грязно-мрачной комнатушке морга и их изувеченные тела. Подсознание навязчиво дорисовывало еще одну койку с телом Павла.

Я гнала прочь все подобные иллюзорные мысли, но они снова и снова накатывали.

Зная себя, я была уверена, что это может прекратиться лишь тогда, когда я увижу Павла в полном здравии. Тогда, когда он мило улыбаясь, в очередной раз расскажет мне о том, как у меня все будет хорошо. Тогда, когда он аккуратно возьмет меня на руки и пойдет со мной гулять.

- Александра Валентиновна, вы не против прогулки?

За окном был февраль и хотя это не самый удачный месяц года для прогулок таких как мои (на колясках), все равно я не могла отказать себя в удовольствии насладиться запахом подтаявшего снега.

- Нет. А кто со мной пойдет?

- Я, а кто же еще. Докторам не до этого, а я та медсестра, в прямые обязанности которой входит полный уход за вами и контроль.

Лена мило прощебетала, словно в уходе за мной было нечто приятное. Она была прекрасной девушкой, возможно поэтому уход за людьми приносит ей удовольствие. Я с ней не была особо близка, да и после ее резкого ответа по поводу Павла, не особо и хотелось, но то, что это была все же милая особа, я не могла не отметить.

- Я, собственно не против прогулки, но ведь мне сообщили, что ваш главврач наконец-то почтит меня своим вниманием. А если он придет, а меня нет – жди тогда его еще неделю, а то и больше.

- Он не придет, по крайней мере, не сегодня.

- Неужели? Как неожиданно.

В глубине души я чувствовала, что он не появится, ни сегодня, ни завтра, вот только не могла понять – почему?

- Его просто вызвали в министерство, а вы же понимаете… – Лена начала сочинять, но вовремя остановилась, сообразив, что ничего толкового ей не выдумать. – Короче, его не будет до конца недели, а в понедельник, может быть, он ответит на все ваши вопросы.

- Как скажете, – вытягивать информацию с Лены – себе дороже, мне ничего не оставалось, как проглотить то, что мне было сказано и послушно отправиться на улицу. – Тогда поехали.

Признаюсь, я надеялась услышать хоть слово о Павле, а не о их начальнике. Мне так хотелось поймать намек в словах девушки о состоянии моего бывшего доктора. Я безумно хотела услышать, что-то вроде: «Павел Олегович пока все еще не может с вами возиться, поэтому я», или: «Павел Олегович единственный, кто уделял вам время, но он сможет вновь приступить к этому, только через несколько дней»; ну, или что-то в этом роде. Но ничего подобного не произошло.

Лена проворно нарядила меня и с легкостью, как будто она взрослый мужчина, а не хрупкая девушка, помогла сесть в кресло и вывезла на улицу.

* * * * *

Прогуливаясь по больничным аллейкам, я просто наслаждалась каждым вздохом и благодарила Бога, что дал мне возможность ощутить едва ощутимый запах весны.

На улице светило солнышко. С крыш скапывали увесистые капли талой воды и практически все время летели сосульки. Сквозь тонкие сугробы пробивалась земля. Везде были лужи. А запах, м-м-м…

Я чувствовала себя маленьким ребенком на прогулке, ведь это была первая вылазка на улицу в этом году, и точно так же, как это делают дети, любопытно вертела по сторонам головой. Мне было интересно абсолютно все. Как-то по-новому я начала ощущать этот мир. Все было другим, все стало другим, возможно, просто другой стала я.

- Лен, остановись на секунду.

Что это? Я совершенно отчетливо увидела Павла. Он бежал от местной стоянки в корпус терапевтического отделения. Его высокий стройный силуэт и черные аккуратно уложенные волосы спутать с кем-то другим, было практически не возможно. Но ведь этого не может быть?

- Может вам чем-то помочь?

Старательная девушка стала укутывать мои ноги и поправлять плед, которым они были накрыты.

- Спасибо, Лен. Но дело не в этом. Мне достаточно тепло и комфортно. – Я с трудом повернула голову, чтобы увидеть лицо Лены. – Ты мне лучше вот чем помоги, – была-не-была, – Павел Олегович уже хорошо себя чувствует?

Глаза у моей медсестры забегали, словно у мелкого воришки, при поимке на горячем.

- Да. В целом не плохо.

Мы резко тронулись с места, и я была вынуждена принять удобную для езды позу. Я более не могла видеть лицо Лены, но так-же не могла и не продолжить:

- На столько «не плохо», что он может водить машину?

- Александра Валентиновна! – Лена возмущенно произнесла мое имя.

- Я знаю, как меня зовут, вот только я не это хотела услышать. Вы можете мне ответить на совершенно не сложный вопрос, или персона Павла Олеговича на столько неприкосновенна?

Ответа не последовало. Ни сразу, ни через минуту, ни через десять. Только когда мы оказались в палате, и Лена, вернув меня на место, собиралась уходить, она решилась хоть на что-то:

- Александра Валентиновна, вам не стоит переживать за Павла Олеговича. Вы лучше о себе не забывайте.

- Как это понимать?

- Как хотите, так и понимайте. Вот только лучше вам о своем здоровье думать.

Это было все, что я услышала от милой медсестры с двумя прелестными косичками.

Лучше бы она вообще молчала, возможно тогда, я бы списала все на галлюцинацию. Ведь когда-то давно, когда я ненадолго рассталась с Федей, он ведь мне тоже везде мерещился. Но сейчас, сейчас я была уверена, что от меня что-то наглым образом скрывают или же оберегают.

Что ж, самочувствие мое с каждым новым днем все лучше. Не знаю, чем меня пичкают, похоже доктора сами не знают, что именно мне помогает приходить постепенно в себя, но этого пока не достаточно. Я обязала себя в ближайшие дни нагрузить себя еще больше и начать самостоятельно передвигаться на приличные расстояния. Сейчас я могу бродить по палате при помощи ходунков, но добраться самостоятельно к кабинету Павла, пока не смогу. Вопрос – Почему он от меня отказался? – прочно застрявший в моей голове, двигал мной лучше, чем самое огромное желание выздороветь назло всем – на радость себе.

А может он не отказывался. Мне действительно показалось, что я его вижу, а на самом деле он … он… Нет. Он не мог умереть. Хотя в таком случае ответ Лены был логичен – смысл мне думать и переживать о человеке, которого уже нет? Нет. Я точно знаю, что он жив, более того, уверена, что мне не показалось.

- О-о-о, Александра Валентиновна, да вы просто умница! – Лена даже захлопала в ладоши, когда увидела меня шагающую без помощи ходунков. – Это просто замечательно! Александра Валентиновна я так рада, так рада!

Ходить и говорить одновременно, для меня было пока не разрешимой задачей, я была полностью сосредоточена на каждом шаге, поэтому ответить на радостные вопли Лены сразу не смогла.

- А как я рада, – едва присев на кровать я выдохнула. – Это оказывается не так-то и легко – заново научиться ходить.

- Ну конечно нелегко. Ведь все ваши мышцы были долгое время в бездейственном состоянии и немного атрофировались, а сейчас им приходится напрягаться. Я даже не удивлюсь, если у вас завтра будет такая крепатура, словно вы марафон без подготовки бежали.

Ленка рассмеялась, а мне было так хорошо, что о «завтра» я точно не думала. Жизнь научила не заглядывать наперед, а сосредотачиваться на – здесь и сейчас.

- Знаешь Леночка, пусть у меня завтра будет какая угодно крепатура, но та радость от сделанного, которая меня сейчас переполняет, скроет все немногие недостатки нынешнего момента. Я ведь уже и не вспомню, когда я могла самостоятельно передвигаться. Это так прекрасно, контролировать свое тело.

Я смотрела в горящие глаза Лены и понимала, что для нее все, что я сейчас сказала просто слова. Когда-то и я воспринимала умение ходить и самостоятельно подносить ложку ко рту, самым обычным делом. Даже можно сказать – не воспринимала никак. Просто мы научились этому еще в детстве, так и живем, не осознавая всю ценность каждого нашего движения. Мы даже не задумываемся, мы просто ходим, просто кушаем, или же просто дышим. Только когда я потеряла все это, казалось-бы самое обычное, я поняла, насколько все это важно в жизни каждого человека.

- Знаете, когда я вывихнула ногу, я изо всех сил старалась двигаться не медленнее, чем на обеих. Так я вам скажу – не очень-то оно весело, прыгать на одной. Я дождаться не могла, когда у меня все пройдет. Как вспомню…

- Ужас.

Я со всей серьезностью понимающе кивала головой.

- Вы-то понимаете, а вот все мои друзья-товарищи то и дело твердили – Хватит притворяться, что ты рожу такую корчишь, вроде у тебя сломана нога. Мне было так обидно. Но хорошо то, что хорошо кончается. Вот я теперь бегаю на своих двоих и не вспоминаю даже, как оно, на одной. Посмотрите, скоро вы тоже будете носиться.

- А как-же. Обязательно буду.

Милая девочка, так и хотелось ей сказать – Сравнила х.. с пальцем. Да что с нее возьмешь, каждый человек считает свою личную, пусть даже самую незначимую трагедию, глобальнее всего в этом мире, так уж мы устроены.

Ленка оказалась права. Уже наутро, я сполна ощутила всю прелесть так называемой крепатуры. Мышцы действительно болели, но это не помешало вновь начать прогулку по палате. Гуляя по квадрату, вскоре мне этого стало мало, и я нашла в себе силы выйти в коридор. Там я иногда страховала себя стеной, но ведь в основном я шла сама! Прогулявшись в радиусе двух дверей в другие палаты, я довольная и счастливая вернулась к себе.

То чувство гордости и счастья, которое просто распирало меня изнутри, невозможно сравнить ни с чем в моей жизни. Оно было настолько эксклюзивным и непередаваемым! Мне казалось, что теперь я смогу все. Я задыхалась от радости, и слезы на моих глазах, которые неизвестно от куда появились, впервые за долгое время блестели не от боли, а от счастья.

С тех пор, как в моей жизни не стало, все еще непонятно почему, Павла, я ни разу не смотрелась на себя в зеркало. Я была полностью занята мыслями о «пропаже» и его состоянии. Мне так хотелось поскорее увидеть его и поддержать, что вопрос о том, как я выгляжу, вообще никогда не всплывал в моей голове. Мне было важно, как я себя чувствую, и когда уже наберусь достаточно сил на встречу с ним. Но сегодня мне безумно захотелось посмотреть на свою довольную физиономию, тем более что разделить радость кроме как с самой собой, мне было не с кем.

Медленно, практически незаметно, я приоткрыла дверь шкафа, внутреннюю сторону которого украшало огромное зеркало в пол. Не открывая глаза, я сделала пару шагов назад, и только потом решилась.

Мне хватило секунды, чтобы слезы радости и восхищения с новой силой начали медленно скатываться на пол. Из зеркала на меня смотрела прекрасная женщина. Это не было то чудище, которым обычно пугают детей, неким я была несколько недель назад. Мой силуэт однозначно напоминал меня прошлую. Мало того, уже было видно, что это женщина, а не кощей бессмертный.

Трикотажная пижама, состоящая из кофты с длинным рукавом и широких штанов, удачно подчеркивала маленькие, но достоинства и скрывала недостатки. Под достоинствами я подразумеваю грудь, под недостатками – ноги, которые все еще были больше похожи на спички. Рука автоматически потянулась к волосам, которые были зажаты заколкой «крабиком». Одно движение и мне почти на плечи опустились черные локоны.

Сегодня я нравилась себе гораздо больше, чем даже в новогоднюю ночь, хотя никто меня не наряжал, не красил и не занимался укладкой. Все было далеко не идеально, но естественно, и эта естественность, уже не пугала меня, она радовала.

Мое лицо посвежело. Под глазами не было бесконечной черноты и мешков. Губы тоже были естественного алого цвета, а не пересохшие синие полоски.

Глядя на себя сейчас, я прекрасно понимала, что до моих прежних параметров еще далеко, очень далеко. Но я так же прекрасно осознавала, что это вполне реально, а не невозможно, как я считала в прошлом году.

С каждым днем мне становилось все лучше. Я чувствовала прилив сил ежедневно, ежечасно, ежесекундно. Я знала, что самое страшное уже позади, хотя боль по-прежнему не желала меня отпустить окончательно.

Меня все еще мучили мигрени, но они не были бесконечными. Время от времени мне все так же напоминали о своем существовании внутренние органы в виде бешеного сердцебиения, тошноты, головокружения, коликов или еще чего. Но они не были на столько нестерпимы, как раньше. Иногда от боли во всем теле я просыпалась в холодном поту с мокрыми простынями, но я знала, что это скоро пройдет и боль отпустит, а не молила Бога, чтобы забрал меня к себе, тем самым прекратив мои мучения.

Я все еще оставалась пациентом с непонятной болезнью, но я была уверена, что она излечима.

* * * * *

Вот он – час «Х». У меня наконец-то хватило сил, чтобы добраться до нужного этажа и нужного кабинета, перед которым стояло два человека, ожидая своей очереди.

- О-о-о, Валентина Семеновна, вы все же решили лично порадовать меня своим присутствием? Проходите, – раздался мужской голос и появился знакомый силуэт.

Павел Олегович заботливо приглашал к себе на прием не слишком молодую, но ухоженную шатенку.

Я сидела в дальнем углу холла: достаточно далеко – чтобы остаться незамеченной, но в то же время достаточно близко, чтобы понять – Павел Олегович не галлюцинация.

Он все так же красив. Все так же мил. Все так же весел и очарователен. Он не был похож на человека, который чуть больше месяца назад лежал в реанимации. Даже если случилось чудо, он очнулся и очень быстро поправился, все равно по всем правилам Павел еще должен быть на больничном.

Меня одновременно посетили два противоположных друг другу чувства – с одной стороны я была чрезвычайно рада, что он жив и здоров, с другой – какая-же он сволочь, за что он так со мной?

Я еще немного понаблюдала за его рабочим процессом и, проведя исчезнувшую за его дверью очередную пациентку взглядом, решила оставить свой пункт наблюдений.

Он красив, здоров и весел – все, что меня интересовало, в полном порядке, а остальное – неважно.

Покидая этаж Павла Олеговича, я должна была радоваться, ведь пребывание именно этого человека в реанимации побудило меня встать на ноги и отказаться от жалости к самой себе. Итог, два положительных результата – Павел здоров, а я на верном пути к личному выздоровлению. От чего-же мне не весело?

Первый раз за несколько последних недель моя вера в свою собственную мощь и силу дала сбой. Первый раз за все время, которое я старательно занималась собственным лечением с особым вдохновением, мне стало грустно. Меня вновь посетила мысль – к чему все это? Мне ведь даже не с кем разделить радость от своего успеха…

Сидя на ставшей мне родной больничной койке я наблюдала за тем, как тает снег, а вместе с ним таяли моя вера и желание жить. Печальные мысли одолевали мою психику со скоростью света.

- Александра Валентиновна, вы это почему даже не притронулись к обеду? Эта рыбная подливка просто объедение, а овощной супчик какой вкусный. Вы чего это?

Звонкий голосок Лены, как никогда резал уши, и чтобы избежать дальнейшего развития разговора, я просто решила отмолчаться.

- Вы это что, забастовку решили устроить? – не отступала девушка. – Александра Валентиновна, вы ведь правда не станете самостоятельно загонять себя в могилу? Для скорейшего выздоровления вам нужны силы и энергия, которую мы получаем из пищи, так что немедленно накормите организм. Давайте я вам нагрею, жалко ведь выбрасывать. А вы тем временем можете сходить помыть руки. Заодно разомнетесь.

Лена с разносом исчезла, а я моментально переключилась на сказанное ею – Вы ведь не станете самостоятельно загонять себя в могилу? Не станете?

А ведь эта девчонка права. Я сама же делаю себе хуже, мне ведь об этом еще Павел твердил – Я должна захотеть выздороветь для себя, а не для кого-то. На мою жизнь наплевать всем, кроме самой себя. Никому нет дела – жива я или мертва, а количество моих посетителей, которое равняется нулю, прямое тому подтверждение.

Мне так хотелось навестить полуживого-полумертвого Павла, порадовать его своими собственными успехами и на своем примере показать, что все у него будет хорошо, раз уж я выкарабкалась. Да, мне хотелось проявить по отношению к нему такую-же заботу, как когда-то он проявлял ко мне, но что плохого в том – что он не нуждается в ней. Мне безумно хотелось, чтобы обещание встретить следующий Новый год вместе и с настоящим шампанским, стало реальностью, но в конце-то-концов – пусть я буду встречать его в городом одиночестве – я ведь БУДУ ЕГО ВСТРЕЧАТЬ! Вот что главное. Главное то, что неважно, какие желания побудили мой организм начать обратный отсчет, но ведь это произошло, так зачем разворачивать его сейчас в другом направлении?

- О-о-о, Александра Валентиновна, я все-же смогла вас убедить? Поверьте, вы ничуть не пожалеете, ведь наши повара просто Боги!

- Я в этом никогда не сомневалась, дорогая Леночка.

- Приятного аппетита.

- Спасибо. Леночка, а вы могли бы оказать мне одну услугу? – я начала лакомиться действительно неплохой рыбой, но все еще не желала отпускать Лену.

- Могла, – девушка моментально согласилась, но тут-же добавила, словно что-то вспомнив. – Если только в ней нет ничего такого, чем я точно не смогу вам помочь.

- Не беспокойся, все очень просто. Я дам тебе адрес своей квартиры, перечень вещей, и ключи. Хочу попросить тебя привезти мне кое-какие вещи. У меня ведь никого из родных не осталось и попросить некого об этом, а шкафы просто ломятся от разного шматья. Я, кстати, и тебе могла бы кое-что в знак благодарности презентовать, пока оно из моды не вышло.

Удивление, которое появилось на лице Лены в первой половине сказанного мной сменил захватывающий блеск в глазах от второй половины услышанного. Я уверена, она здесь зарабатывает копейки, а какая девушка не мечтает хоть раз в жизни почувствовать себя богиней в красивом, модном, брендовом платье, а не базарной дешевке.

- Я, пожалуй, смогу вам в этом помочь. Вот только не стоит ничего мне…

Щеки залились румянцем, Лена неуверенно начала отказываться от моей искренней щедрости, но я ей не позволила это сделать:

- Леночка, ну конечно стоит. Сама посуди – я еще неизвестно когда приду в прежнюю форму, да и приду ли вообще, вопрос. А ведь те наряды, которые томятся в темном шкафу, не виноваты что их не вовремя купили и они безумно хотят, чтобы их выгуляли. А если это сделаешь ты, я буду просто счастлива. Прошу, не отказывайся, ведь мне все равно придется их кому-то дарить.

- Тогда хорошо. Если только вы на самом деле все равно собираетесь от них избавляться. Я с удовольствием посещу ваш дом и принесу вам все, что скажете.

- Вот и отлично. Тогда пока ты будешь уносить разнос, я набросаю небольшой список всего самого необходимого, чтобы не перегружать тебя.

- Да я для вас хоть вагон притащу!

Глядя на состояние Лены, на ее искреннюю улыбку и сумасшедшую радость в глазах, можно было подумать, что я ей пообещала все земные блага мира. Это так приятно, дарить людям такие эмоции, при этом и самой становиться чуточку счастливее.

Наутро следующего дня, еще до моего пробуждения, у меня уже было все и даже больше, чем я заказывала.

Вся моя немногочисленная, но качественная косметика, вновь возымела возможность стать использованной по назначению, а не быть обреченной на просрочку.

Моя дорожная сумка, красовавшаяся у шкафа, непрозрачно намекала, что желаемый гардероб тоже прибыл.

Быстро принятый душ, что немаловажно – самостоятельно, и я уже наряжалась в любимые одежды. В первую очередь на мне оказался вязаный темно-коричневый кардиган. Я любила в него кутаться прохладными зимними днями, находясь в рабочем кресле. Потом я нарядилась в темно синие облегающие, по крайней мере ранее, джинсы и топ цвета кофе с молоком. В таком наряде я не задержалась надолго. Сняв все, еще быстрее чем одев, я облачилась в темно-синее, практически черное, коктейльное платье. Это было мое любимое, которому я приписывала магические особенности, считая его счастливым. Смешно, но что я раньше считала счастьем – удачную сделку, полную посадку в собственном ресторане, удачный маникюр, хорошую скидку в магазине, может я видела счастье в чем-то еще, я уже и не помню, вот только теперь знаю, что значение слова «счастье» напрямую связано со словом – здоровье. Без последнего, ничто не сможет сделать тебя счастливым, даже коротенькое симпатичное любимое платье.

Переложив все из чемодана в шкаф, я остановилась на самых обычных потертых джинсах и легонькой клетчатой рубахе с рукавами в три четверти, все лучше, чем надоевшая до ужаса пижама.

Влетевшая словно ветер Лена, застала меня за ответственным заданием – нанесение макияжа. Я так давно этого не делала, что десять минут обычно уходившие на это дело, растянулись на час.

- Вы так прекрасны, Александра Валентиновна.

- Скажешь, тоже.

- Я вполне серьезно.

- Но ведь с тех пор как мы с тобой не виделись, прошла всего одна ночь, а я вдруг похорошела?

- Нет. Просто кроме вещей, к которым я уже привыкла, я вас ни в чем другом не видела. А еще эта подводка на глазах, шикарные ресницы и помада… Вам все это так к лицу.

- Спасибо огромное. Мне очень приятно слышать подобное. – Я ответила именно так, совершенно не из вежливости – нет, мне действительно было очень и очень приятно услышать подобное, словно бальзам на душу. – А тебе, кстати, все подошло?

- Словно на меня шито! – Лена уже второй день сияла ярче любого солнца. – А это ваше красное шелковое платье… А брючный костюм с пиджаком на одну пуговицу… А голубая туника… А… В общем – спасибо вам огромное.

- Носи на здоровье.

- Вы… вы… Если вам что-то будет нужно, помимо больничной ерунды, обращайтесь – всегда буду рада вам помочь.

- Обязательно.

- Я собственно пришла убедиться, что вы все получили, так что извините, но вынуждена покинуть вас и удалиться.

- Конечно Леночка, я вас не держу. Еще раз огромное тебе спасибо.

Медсестра исчезла, а я не стала скучать, не смотря на то, что оставалась снова одна.

Практически целый день я экспериментировала с нарядами и макияжем. Делала себе прически и корчила рожицы, а когда меня посещал очередной доктор, послушно исполняла все его требования. Так, в ритме развлечения и нужных моему все еще слабому организму процедур, протекал практически каждый мой день.

Не смотря на огромные успехи в противостоянии с болезнью, на улицу меня все еще выгуливали при помощи кресла, хотя там, я могла себе позволить прогуляться под ручку с сопровождающим меня человеком, будь то Лена или еще кто из медперсонала.

* * * * *

Приход весны в этом году стал для меня значимым. Он словно олицетворял собой мое состояние. Засохшие, уставшие от долгой зимы деревья с каждым новым солнечным днем заметно веселели. На них появлялись почки, затем листочки… Черная и неприглядная земля, медленно – но уверенно, меняла грязно-белое покрывало на зеленое. Планета словно заново рождалась, а вместе с ней и я.

В один из таких прекрасных дней меня посетил очередной новый лечащий врач и принялся объяснять, что со мной было. Они (доктора), наконец определились, что за болезнь (точнее болезни) стали причиной чуть ли не летального для меня исхода. Доктор сыпал медицинскими терминами и хвастался успехами, наглядное пособие которым я. Этот доктор, отняла у меня больше часа такого драгоценного для меня времени, а чтобы он не продолжал дальше, я его просто остановила:

- Родион Родионович, вы меня простите, но мне совершенно не интересно все то, что вы рассказываете. Поверьте, мне неважно от чего вы меня спасли, важно – от чего я сама себя спасла. Я вам, конечно, безгранично благодарна, но мне больше не хочется обговаривать болезнь, которая чуть не стала последней в моей жизни. Мне просто хочется жить, наслаждаясь каждым новым днем, а вы мне мешаете.

- Что простите?

- На улицу я хочу, можно?

- Да, конечно.

Уже к концу апреля, я довольно неплохо самостоятельно передвигалась. Набрала нужный мне вес и стала практически здоровым человеком.

Врачи более не видели причин, чтобы удерживать меня на стационаре, поэтому договорившись об амбулаторном лечении, я с легкой душой покинула не очень веселое учреждение.

За все время моего прогрессивного лечения, Павел так и не объявился, а я уже давно перестала задаваться вопросом – Почему? После того, как я убедилась, что с ним все в полном порядке, я более ни разу его не встречала. Ни случайно, ни специально, я не видела этого мужчину, но неустанно мысленно благодарила его за то, что он для меня сделал, делал. Ни много ни мало, но ведь именно этот человек вселил в меня надежду, что я даже будучи практически в безнадежном состоянии, все еще могу стать счастливой. Именно он терпел мои выходки и высказывания, изо дня в день настаивая на том, что у меня обязательно все наладиться, стоит только захотеть. Именно он стал той соломинкой, за которую я ухватилась, чтобы выжить. Именно желание помочь ему и поддержать его так, как это делал он, послужило мощным толчком к моему выздоровлению. Он однозначно был моим «плацебо» и я этого никогда не забуду. Павел Олегович стал значимым человеком в моей жизни, но он остался в прошлом, а я продолжала жить настоящим.

В отличие от Павла, Федор с Томой с первой минуты моего возвращения на «волю», так сказать, напомнили о себе.

Войдя в свою спальню, первое, что я увидела, это огромный плакат с изображенной на нем счастливой семьей. Тамара держала на руках маленький сверток с едва торчащим из него носом, а Федя нежно глядя на малышку обнимал их обеих. Внизу красовалась подпись – «Александре от Александры – мы тебя любим ?».

- Значит, у них все-таки родилась дочь. Мило, ничего не скажешь.

Я смотрела в лица когда-то самых близких и родных людей и никак не могла понять – как судьба могла сыграть с нами подобную шутку? А еще я чувствовала искреннюю радость за них. Правду люди говорят – злость имеет свойство остывать, а память отказывать.

То, что со мной произошло, стало бесценным уроком в моей жизни. Я научилась ценить время отведенное мне, а не размениваться на обиды, месть, ревность, зависть. Глядя на их счастливые лица, я и сама становилась немножечко счастливее, ведь мечты должны сбываться не только у меня, а Федя и Тамара мечтали, так мечтали о детях.

Полностью обойдя свои владения, я заметила, что они всецело очищены от не моих вещей. Не было ни разбросанных вещей Томы, ни выглаженным костюмов Феди. Не осталось ничего, что напоминало бы мне о их здешнем проживании. Я была предоставлена сама себе и не собиралась впустую тратить время.

Первым делом я окунулась в работу, о которой не приходилось вспоминать в определенный период моей жизни. Понадобилась неделя, чтобы понять – ресторан нужно продать, пока он вовсе не стал убыточным. Признаюсь, я была разочарована, ведь в его работу я вкладывала свою душу на протяжении нескольких лет, но, ничего не поделаешь. Это лишь еще раз убедило меня в правильности изречений Павла – Никому нет дела до тебя и твоей жизни. Такое же заявление можно отнести и к твоему бизнесу – никто не будет им дорожить на столько, насколько это можешь делать ты.

Хотя я никогда не жаловалась на свой персонал, ведь каждого из сотрудником я принимала самолично на работу, я не думала, что за год можно залезть в такие дебри. По всей видимости, сработала простая истина – Кот с хаты – мыши в танцы. Если бы подобное произошло год назад, я, наверное, сошла бы с ума от отчаяния, но не сейчас. Ресторан, который я долгое время нянчила лучше любого ребенка, на самом деле просто – бизнес, и это я поняла, лишь пройдя через все круги ада.

Второе мое детище, доставшееся в наследство от отца и приносившее не плохой доход, слава Богу, было в отличном состоянии. Гинекология существовала сама по себе еще до моей болезни, поэтому мое отсутствие никоим образом не повлияло на ее жизнеспособность. Там все были на своих местах. Каждый доктор, каждая медсестра и санитары работали отдаваясь своему призванию всецело, ведь отец еще при жизни назначил каждому из них сказочные, для наших мест, оклады. Да даже и не в этом дело, просто мой папа гораздо лучше разбирался в людях, нежели я, и набрал достойную команду для полноценной и качественной работы своего бизнеса.

Пару месяцев после моей выписки я занималась рестораном, причем в первый – я пыталась его реабилитировать, а второй – ушел на поиски новых владельцев.

Спустя какое-то время поняв – Для того чтобы вернуть все на круги своя от меня понадобится много сил и энергии, я не решилась посвятить так тяжело доставшее право на дальнейшее пребывание на этой планете, на работу. Выставив свое детище на продажу по достойной цене, я стиснув зубы, практически ежедневно, рассказывала и показывала совершенно посторонним людям все прелести прекрасного заведения. Достойная цена, хорошая реклама и прекрасные отзывы посетителей (годовалой давности, но это не важно), сделали свое дело, а мне ничего не оставалось сделать, как подготовить все нужные документы о продаже.

Получив на руки приличную сумму, я решила потратить ее на свою прекрасную, новую жизнь. Я не положила ее в банк, я не вложила ее в драгоценности или ценные бумаги (как поступила бы еще год назад), я решила их просто потратить на свои человеческие желания и мечты.

Твердо решив устроить себе небольшое путешествие по Европе, я, вооружившись картой мира и дротиками с игры «Дартс», очень быстро определилась со странами. Первая стрела прилетела не совсем в Европу, но тоже не плохо – Турция, а почему бы и нет? Затем следовала Франция, а метко попав в Великобританию, я даже запищала от восторга (всегда восхищалась этим государством). Швеция, Германия и Чехия – не долго ждали своей участи. Таким образом, буквально за несколько минут, мой заграничный путь был прописан. Боясь переборщить, я не стала более продолжать игру – шесть стран, для первого раза, более чем достаточно.

Прежде чем спрятать карту мира я внимательно ее изучила и поняла, что ничего в своей жизни не видела, а этот мир так велик и разнообразен, что стоит прожить не одну долгую жизнь, чтобы хотя-бы немного прикоснуться к его тайнам и красотам, а она у меня только одна.

Мысленно я отметила для себя несколько государств моих следующих маршрутов, но загадывать наперед – нынче не в моих правилах, поэтому я мгновенно отогнала мысли о туманном будущем, а принялась готовиться к настоящему.

Быстро справившись с бронью билетов, гостиниц и сборкой немногочисленных вещей, я больше всего времени потратила на розыски загранпаспорта, до которого на протяжении долгих лет никому не было дела. С любопытством пролистав каждую девственную страничку, я тихо порадовалась, что это ненадолго.

Часть третья Новая жизнь

Любовью дорожить умейте,

С годами дорожить вдвойне.

Любовь не вздохи на скамейке

И не прогулки при луне...

(автор Степан Петрович Щипачев)

Сидя в самолете, я с неподдельным интересом смотрела в окно. Ранее я не занималась ничем подобным, ведь на самолетах не летала, поскольку безумно боялась высоты всю свою жизнь. Подумать только – всю свою жизнь я боялась самолетов (они ведь иногда падают), а умереть спокойно могла и на земле. Что ж теперь бояться мне больше нечего, нужно просто радоваться жизни и видам из окна.

Анталия, небольшой, но очень милый городок на юге Турции, практически с аэропорта приятно порадовал красивыми пейзажами, чистотой и порядком, качественным сервисом. Свежий морской воздух, обходительный персонал гостиницы, в которой я поселилась, моментально подкупали. Мой номер был невелик, но органично вмещал в себя все необходимое, и был очень уютным и стерильным.

Дав организму акклиматизироваться и отдохнуть от перелета, ровно до следующего утра, я превратилась в самого яростного туриста всех времен и народов. Десять лет назад, пять, даже будь я здесь года полтора назад, я бы непременно проводила все свое время на пляже, но не сейчас. Сейчас мне интересно было все!

За неделю пребывания я полюбовалась практически всеми достопримечательностями этого дивного городка. Памятник Ататюрку, первому президенту Турции. Побывала в музее Суны и Инана Кырач, это красивейшее место, дом, который обладает волшебным свойством с головой окунать людей в культуру и образ жизни древних турков, несказанно мне понравился.

Я побывала в немалом количестве их прекрасных парков и некоторых мечетей (в которые пускали туристов). Чего стоит только оказаться рядом с водопадами реки Дюден или Куршунлу. Это просто невероятное и немыслимое зрелище. Вода неудержимым потоком ниспадает с огромной высоты. Это божественно красиво и сказочно. Этот вид просто завораживает и заставляет наблюдать за происходящим с замиранием сердца.

Все памятники архитектуры, парки, музеи и все, что только было возможно, я посещала обязательно с гидом, который доходчиво (немного искаженной русской речью) в мельчайших подробностях излагал исторические и не только факты.

Для женщины (в моем обличье) никогда не покидавшей пределов не то что родины, а даже области, все увиденное воспринималось, как некое волшебство и чудо. Возможно дело даже не в том, что я никуда раньше не выезжала, мое восприятие обострилось потому, что я могла этого вовсе никогда не увидеть. Все что со мной произошло за последний год, просто не могло не отразиться на моем мировоззрении и мировосприятии. В свой номер я ежедневно возвращалась под вечер, довольная но безумно уставшая, падала в кровать.

Побывать в Турции и не насладиться морем и солнцем, было бы не простительно с моей стороны, поэтому я заведомо разделила свой отдых на две равные части.

Первую неделю я наслаждалась красотами и достопримечательностями Анталии, а вторую – просто отдыхала на шезлонгах обласканная теплым солнцем.

Время от времени я мысленно возвращалась в собственный кошмар, что заставляло меня с новым азартом и страстью, радовалась тому, что смогла преодолеть неимоверную боль и отчаяние. Оглядываясь назад, я отчетливо понимаю – болезнь сделала меня счастливой. Раньше я была хорошей девочкой для всех; всех старалась порадовать; всем угодить, а сейчас я сама стала счастливой. Наконец-то я полностью принадлежу сама себе и своим желаниям и потребностям. Ни родителям, ни подругам, ни любовникам, ни мужу, ни работе, ни болезни – я стала хорошей лишь для одного единственного человека – для себя.

Вторую половину отдыха, я чувствовала себя Русалкой, практически не покидая воду. Некоторые дни я проводила у бассейна, некоторые у моря, но перед сном я обязательно мочила ноги в теплой прозрачной воде изумительно ласкового Средиземного моря. Несказанное блаженство накатывало на меня, когда я ступала по все еще теплом песку, а волны старательно дотягивались до моих лодыжек и игриво щекотали. Мне нравилось строить песочные замки, когда солнце усердно пряталось, едва касаясь их незамысловатых верхушек. А еще, я увлеченно собирала красивые камушки и ракушки, небрежно выброшенные на берег, наполняя ими небольшой аквариум, специально приобретенный для этой цели. Дни пролетали быстро, насыщено, счастливо.

Любуясь очередным прекраснейшим закатом на берегу теплого умиротворенного моря в предпоследний раз, я и не заметила, что сама стала объектом любования. Когда-же, расправив сложенные на груди руки, я решительно сделала несколько шагов удаляясь с пляжа, меня остановил мужской приятный голос:

- Милая девушка, не могли бы вы задержаться еще на несколько минут, мне на столько понравилась картина за которой я наблюдал на протяжении последнего часа, что просто не переживу, если вы так резко лишите меня ее.

Я недолго колебалась, прежде чем откликнуться. Мозг быстро обработал информацию – родная речь, приятный голос, почему нет?

- О какой это вы картине? – я прекрасно понимала, что под «картиной» подразумевал милый блондин, но нужно же было с чего-то начинать.

- О той, которая покорила мое сердце навсегда. – Блондин медленно сделал несколько шагов мне на встречу. – Образ прекраснейшей Дюймовочки, с обжигающими своей чернотой волосами, которыми бережно играл легкий ветерок, навсегда поселился в моем сознании. Эта Дюймовочка, устремив свой взгляд за горизонт, раздумывает о чем-то очень важном, приятном. Ее лицо полно спокойствия и некоего умиротворения. Она просто завораживает и подкупает этим спокойствием. Она просто совершенство, на фоне которого даже самый прекрасный закат в Анталии меркнет.

Пока блондин сыпал комплиментами, я старательно рассматривала его. Дюймовочкой он меня обозвал не случайно, ведь он был метра два роста, а по сравнению с моим метром в кепке в прыжке и с начесом, он правильно меня оценил. Не смотря на то, что я никогда не любила белокурых парней, этот, как ни странно, не вызывал у меня никаких отрицательный эмоций. То ли – цвет, рост, и вес мужчин для меня стали незначительны, то ли – именно этому мужчине удалось подкупить меня своими насквозь пропитанными лестью словами.

Спустя несколько мгновений голубые глаза незнакомца смотрели в мои на расстоянии нескольких сантиметров, а его слегка пухлые губы обрамленные множеством веснушек стремительно приближались к моим.

- Дюймовочке кажется, что вы слегка торопите события?

- А зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? Тем более что до завтра, еще дожить нужно, а я себе не прощу, если вдруг на мою гостиницу упадет ночью метеорит какой, и я покину этот мир, так и не узнав вкус ваших прекрасных алых губ.

Сам того не понимая, этот незнакомец сделала ход конем. Он мог сказать все что угодно и не факт, что какая-то другая реплика произвела бы на меня такое же впечатление, как то, что он сказал. Кто – кто, а я точно знаю, что наша жизнь на столько неожиданна и непредсказуема, что его слова на счет метеорита и не вовремя прерванной жизни, однозначно показавшейся для кого-то другого полным бредом, для меня звучали, как истина. Истина, которая незамедлительно толкнула меня в объятия едва знакомого мужчины.

Один поцелуй сменялся другим. Руки незнакомца успешно изучали каждый сантиметр моего податливого тела, а мои жадно притягивали его горячее и сильное. До этого момента я и не подразумевала – на сколько мое тело истосковалось по мужской ласке. Оно откликалось на малейшее прикосновение. Я чувствовала себя настоящей змеей, удивляясь сама себе умению так извиваться. К моему счастью блондин оказался очень искусным любовником, хотя мне особо не с чем было сравнивать, но накатывающие один за другим оргазмы красноречивее всяких слов утвердительно об этом кричали.

Опьяненная чистейшим Анталийским воздухом; изласканная теплым песком и проворливыми руками; одурманенная удивительно мелодичными мотивами чарующего моря – я на несколько часов оказалась в Раю.

Время давно перевалило за полночь, когда я обессилевшая приятнейшим занятием, беззащитно лежа на немного остывшем песке поймала себя на мысли о том, что то, что только что произошло – самый бесшабашный поступок в моей жизни.

Как ни странно, но осознание этого ничуть меня не расстроило, а наоборот – дико порадовало. Наконец-то, перешагнув тридцатилетний рубеж, без особых усилий я научилась полностью отдаваться инстинкту. Ничего не анализируя, ни о чем не задумываясь; просто и легко предалась совершенно неожиданно вспыхнувшей страсти, и, черт возьми, мне это несказанно понравилось!

- Привет.

Это незамысловатое слово заставило меня вздрогнуть. Я настолько погрузилась в собственные радостные мысли, что совершенно забыла о том, кто стал причиной моей радости:

- Привет.

- Это было неимоверно, – рука блондина приятно коснулась моего обнаженного плеча. – Тебе не кажется, что нам пора познакомиться? Меня Виктор зовут.

- А меня Александра. Очень приятно.

Нелепость сложившейся ситуации просто не могла не заставить рассмеяться, и мы одновременно взорвались.

- Ты не подумай, Александра, я не сексуальный маньяк, и вообще впервые в такой ситуации. – Виктор заметно нервничая старательно стал оправдываться. – Просто я за тобой наблюдал на протяжении нескольких дней, и с каждым, мое желание росло все сильнее. Мне практически с первого взгляда захотелось заключить тебя в свои объятия. На протяжении нескольких ночей, я не мог спокойно уснуть, едва закрыв глаза в мою голову забирались самые порочные мысли, поэтому сегодня, когда я застал тебя в городом одиночестве, просто не смог сдержать страсть не покидавшую меня ни на мгновенье после первого-же взгляда на тебя.

Виктор все говорил, а я практически ничего не слышала, но на подсознательном уровне знала, что его речи прекрасны.

Мои мысли были всецело заняты пошлостями, которые мне безумно хотелось воплотить в реальность, а не обмениваться словарным запасом.

- Виктор, мне очень приятно слушать все, о чем ты говоришь, но – я сама себя не узнавала, но слова просто слетали с моих жаждущих губ, – не хочешь ли ты повторить все, что произошло несколько минут назад, только в номере, душ мне бы сейчас не помешал?

Я лукаво и манко посмотрела на восторженно-удивленного мужчину, которого (к моему счастью) долго уговаривать не пришлось.

- Ты просто прочла мои мысли!

Я не успела и глазом моргнуть, как оказалась в его руках. Виктор подхватил меня словно лебединое перышко и одновременно быстро, осторожно и трепетно, доставил меня в свои гостиничный номер, который находился в моей гостинце, только на пару этажей выше.

- Мы прибыли, мадам.

- Спасибо, сэр. – Почувствовав под ногами почву, мне захотелось на некоторое время покинуть Виктора, чтобы смыть с себя весь наглым образом приставший к моему телу песок. – Ты не будешь возражать, если я тебя оставлю на несколько очень коротких минут?

- Нет. Но кто сказал, что для меня они будут короткими? – прощаясь, блондин игриво ущипнул меня за попу.

Планировка номера Виктора была такой-же, как моя, поэтому я без труда попала в ванную комнату. Оказавшись один-на-один с выбором – понежиться в роскошной джакузи или обойтись лишь душевой кабиной, мне не малых усилий стоило отказать себе в удовольствии отдаться пузырькам. Животная тяга как можно быстрее заняться безудержным сексом заставила обойтись быстрым душем.

- Я тут подумал, – едва я выключила воду, как за спиной раздался знакомый голос, – а что если нам вдвоем принять божественную ванну?

Все еще продолжая стоять спиной к Виктору, я так и не решилась обернуться, а его губы уже старательно ласкали мою шею. Одна из его рук окунулась в копну моих волос собранных в тугой пучок, а вторая скользнула между ног.

Задыхаясь от желания, я все же нашла в себе силы на ответ:

- Если честно, я мечтала о пузырьках…

Все что происходило дальше тяжело назвать процессом божественного купания, но то, что это был совершенно другой божественный процесс – однозначно.

- Как думаешь, соседи из номера ниже скоро появятся на нашем пороге?

Лежа в пенной луже на полу, наслаждаясь приятной усталостью, я с трудом пыталась понять слова Виктора. Мне было на столько хорошо, что оглянувшись по сторонам и оценив наше «купание» по десятибалльной шкале шторма на пятнадцать, ни в моем сердце, ни в мозгу все равно ничего не щелкнуло:

- Плевать.

- Тоже вариант. Но все равно нужно вызвать горничную, чтобы прибралась здесь. А мы тем временем переедем в кровать.

Вооружившись огромным полотенцем Виктор заботливо укутал меня в него и доставил в пункт назначения. Только оказавшись в мягкой постели, я почувствовала, как ужасно у меня болит абсолютно все тело. Животный секс это конечно прекрасно, но ванна и кафельный пол, как ни странно, не были рассчитаны на такого рода страсть и были всего на всего куском железа и камня, пусть даже очень дорогими.

Совершенно измотанная всем происшедшим, поудобнее разместившись на огромной кровати, стараясь причинить себе как можно меньше боли, я практически сразу вырубилась.

Последнее, что я помню, это разговор Виктора по телефону с ресепшином.

* * * * *

Наутро, после бурного ночного купания, Виктор заботливо залечил мои раны каким-то чудодейственным кремом, и секс вновь стал нести в себе лишь наслаждение, без намека на физическую боль.

Два моих последних дня в Анталии были переполнены сексом.

Я была беззащитной Дюймовочкой, а Виктор – моим Гераклом. Мы оба нашли друг в друге то, чего нам недоставало. Я научилась расслабляться на все сто процентов и получать неимоверное наслаждение от всего происходящего – А Виктор окутал меня заботой и нежностью, которой ему самому так не хватало в его сорок лет. Будучи очень состоятельным московским бизнесменом, он всегда считал что ему не к лицу качества, которые сейчас с лихвой выплеснулись наружу. Он никогда не был женат. Детей у него тоже не было, но в душе было много любви и нежности, которую он охотно дарил очаровательной Дюймовочке, в моем лице.

Я стала для белокурого незнакомца глотком воздуха – а он для меня.

- Александра, ты уверена, что не хочешь поехать со мной в Москву?

- Уверена. – Первый и последний разговор на подобную тему состоялся за два часа до смены мной Анталии на Францию. – Виктор, мы прекрасно провели время, но ведь вне Турции у каждого из нас своя жизнь. Я не рассказывала тебе о своем прошлом, так же как и ты не делился подробностями со своей жизни. Мы не обременяли себя подобного рода разговорами, поэтому нам и было так хорошо вместе. Мне безумно не хочется растерять прекраснейшее чувство восторга от происшедшего. Мне хочется хранить самые теплые воспоминания об этих нескольких волшебных, сказочных днях, но не более. За пределами Анталии, сказка превратится в обыденность, а я так не хочу.

- Но ведь я могу продлить сказку и за пределами Турции. Более того, я хочу ее продлить.

Голубые глаза умоляюще смотрели, но в этот раз я не намерена была никого обманывать:

- Я знаю, что ты можешь, но поверь, это того не стоит. Мы не любим друг-друга. Это была просто головокружительная страсть. Умопомрачительная и удивительная страсть, но не любовь. В глубине души ты это тоже знаешь, поэтому, пусть не сразу, но все же согласишься со мной. Из одной страсти прочные отношения не построишь, а другие мне не нужны.

Чуть ли не впервые в жизни я конкретно и четко сформулировала свои мысли. Более того я красиво сумела отказать, а не пойти на поводу жалости и страха сделать больно другому человеку. Я поставила свои желания выше чужих, что мне безумно понравилось. Наконец-то я становлюсь личностью, а не просто жалкой, безвольной оболочкой.

Все, что я сказала, я сказала глядя Виктору прямо в глаза, но даже ясно читавшаяся в них надежда не заставила меня изменить решения, тем более я просто уверена в каждом сказанном слове – Виктор не пропадет.

- Может, ты и права, кто знает. – Огромный мужчина в последний раз притянул меня к своей мощной груди. – Саш, а ты можешь мне пообещать, что мы с тобой все же еще встретимся, пусть даже, как старые знакомые. Я ведь уверен, мне не раз еще захочется увидеть свою Дюймовочку.

- Пообещать я могу, но не факт, что это произойдет. – Печальный вздох невольно вырвался наружу. – Не буду вдаваться в подробности, но с недавних пор, я не рискую заглядывать в будущее. Мы можем планировать все что угодно, но происходит все ровно так, как происходит. Если кому-то свыше будет угодно чтобы наши с тобой пути еще когда-нибудь переплелись, что ж, значит тому быть, а нет… В общем – поживем – увидим.

Жаркий поцелуй без продолжения, поставил точку в нашем разговоре. Виктор послушно покинул мой гостиничный номер. Я наотрез отказалась от его предложения проводить меня в аэропорт, а успешно самостоятельно добралась.

Стоя на трапе, я в последний раз окинула взглядом прелести Анталии и мысленно попрощалась со здешними красотами. Турция – первая страна в моей личной карте путешествий, а уже здесь я оставляю частичку своей души. Ее красота покорила меня, а события последних дней навсегда останутся в моем сердце в разделе самых теплых воспоминаний.

Самолет стремительно уносил меня из одного государства в другое, кто знает, что ждет меня там?

Если при перелете из Украины в Турцию я практически весь путь с любопытством смотрела в окно, то путь во Францию я мирно предавалась сладостным снам.

В аэропорту «Бове» меня ожидал трансфер и я быстро и с комфортом добралась в свою небольшую гостиницу, всего-на-всего на 35 номеров. Этому симпатичному отелю было присвоено всего три звезды, но это абсолютно не мешало ему быть очень уютным и по-домашнему приветливым. Гостиница находилась не совсем в центре, скорее в восточной окраине Парижа, но бронируя номер, я и не стремилась к центру, ведь чем ближе к Эйфелевой башне, тем дороже, а я все-же не имею многомиллионных счетов в банках.

Прежде чем приступить к каким либо действиям туристического плана на новой земле, я не без наслаждения искупнулась, заказала в номер чашечку кофе, и лишь потом, принялась «гуглить» Париж.

Как оказалось – Елисейские поля, Эйфелева башня, Триумфальная арка, Бастилия и Сорбонна, далеко не весь перечень достопримечательностей Парижа, но к моему огромнейшему стыду, я слышала лишь о них. Теперь же у меня появилась возможность просветить себя «от» и «до». Во Франции я планировала провести лишь неделю, но стоило мне покопаться в интернете, как у меня зародились сомнения по этому поводу – здесь столько всего, что страх не уложиться в отведенное на Париж время коварно забрался ко мне в душу.

Стрелки часов показывали далеко за полдень, когда я прекратила блуждать просторами интернета. Желание прогуляться улицами удивительного старинного города, было гораздо сильнее усталости навалившейся на меня, но заставить себя отправиться далеко от гостиницы, я все-же не смогла.

Мой отель располагался не далеко от Оперы Бастилия, и именно в этом направлении я и решила скоротать этот день.

Добравшись практически без проблем с помощью небольшой брошюрки-путеводителю по Парижу в нужное место, я все же не рискнула заглянуть в оперу. Я решила полюбоваться довольно таки внушительным зданием лишь снаружи. Мое сознание не было настроено на восприятия новой информации, мне хотелось просто полюбоваться красотой Парижа, без гидов, без никому ненужной сейчас болтовни. Даже не слишком дорогая экскурсия внутри оперы всего в 11 евро, не смогла меня соблазнить. Я просто с интересом рассматривала афиши, красовавшиеся у оперы, а вдоволь нагулявшись на не слишком оживленной площади, сполна вдохнув великолепного, насквозь пропитанного историей воздуха, мне безумно захотелось кушать.

Уже без всяких путеводителей я просто побрела прочь. Не спеша удаляясь с площади, я попала на небольшую улицу, на которой и обнаружила маленькое, но превосходное кафе.

На летней террасе было всего пять столиков, один из которых я и облюбовала для себя. Сделав заказ на знаменитые во всем мире французские: «Луковый суп», «Жульен из белых грибов» и еще соблазнившись круассаном с начинкой из марципана (всегда было интересно, что такое «марципан»), я, наслаждаясь великолепнейшим «Шардоне» мысленно возвратилась в Турцию.

Не знаю почему, но французские мелодии звучавшие в кафе, небольшое количество размеренно шагающих в своем направлении людей на улице, спокойствие витающее в воздухе, невольно заставило мое сознание вернуться в яркие события последних дней:

- Да-а-а… Турция и Франция такие разные...

С некой грустью и совершенно незаметно для себя я произнесла это вслух.

- И не говорите мадам. Совершенно разные.

Я отказывалась верить своим ушам. Повернув голову в сторону входа в кафе, я отказывалась верить даже глазам. Опиравшись на дверной косяк, едва помещаясь в крошечном дверном проеме, стоял мой турецкий Бог.

- Виктор??? – Мои чувства были смешаны. Я не могла понять – то ли я рада его внезапному появлению, то ли злюсь. – Как это понимать?

Мужчина сделал всего пару шагов и оказался у моего скромного столика:

- Для начала, разрешите составить вам компанию, и я все объясню.

Я, ничего не сказав, лишь жестом указала на стул.

- Благодарю.

- Ну и?

Виктор по началу виновато прятал взгляд, но потом, собравшись видимо с силами и мыслями, все же заговорил, хотя то, что выдавала его фантазия едва ли тянуло хоть на какую-то правду.

- То есть ты утверждаешь, что совершенно случайно у тебя нарисовались очень важные переговоры во французской столице о которых еще несколько часов назад ты даже не предполагал. Вопросы на столько важны, что ты даже успел на тот же самолет на котором летела и я, а еще, тоже совершенно случайно, эти переговоры будут происходить практически возле гостиницы, в которой поселилась я, и поэтому ты тоже в ней поселился. Когда же ты, опять-таки, совершенно случайно, заметил меня выходящей из гостиницы, решил прогуляться и тоже очень проголодался, а поэтому забрел в это кафе. Я ничего не перепутала?

- Нет.

- Знаешь, если бы это не было так забавно, то я бы очень разозлилась, но… – как ни странно, но присутствие напротив меня Виктора, прилично подняло мне настроение, – но… скажем, я тебе верю. И если быть до конца честной, то рада, твоим внезапным «делам» в Париже.

- А как я рад! Бывает же такое стечение обстоятельств.

Виктор не сдавался, стойко, до последнего, настаивая на деловом аспекте своего появления, но это ему ни сколько не помешало завершить «рабочий» день в моем номере.

* * * * *

- Даже не знаю, стоит ли нам принимать горизонтальное положение, заранее прости меня за откровенность, но я так плотно поужинала, что боюсь, как бы все не попросилось наружу.

- А нам не обязательно принимать горизонтальное положение, – за нами только захлопнулась дверь номера, как Виктор набросился на меня с поцелуями, словно мы не виделись сотню лет, – вертикально ведь еще интереснее.

В то же мгновение я резко была развернута и прижата лицом к стене. Подол моего кораллового легонького платья оказался на спине, звук упавшей на пол железной пряжки мужского ремня заставил меня жадно сглотнуть. Я практически царапала стену от восторга, когда Виктор резко вошел в меня сзади…

Три первых дня моего отдыха в Париже, кроме гостиничного номера, площади Бастилии и ставшего родным кафе, я не видела больше никаких прелестей этого прекраснейшего города с интереснейшей историей.

Каждый новый день начинался с порции качественного секса, ровно так же, как и заканчивался, да и вообще – протекал. Мой долгожданный отдых заключался в плотских утехах – секс и еда, еда и секс, нууу, еще сон.

- Виктор, пообещай, что не обидишься на мои слова, но я вынуждена завести этот разговор.

- Я внимательно тебя слушаю.

Замотанная в белоснежную простыню я сидела в кровати, опершись о спинку, а Виктор игриво поглаживал мои ноги.

- Перестань, – я взбрыкнула. – Виктор, у меня осталось четыре дня, а я кроме потолка своего номера, и твоего, практически ничего не видела. Поездка в Париж была моей давней мечтой, я так давно мечтала оказаться в этом волшебном городе, но вот уже четвертый день, находясь здесь, я даже Эйфелеву башню не видела! Большая арка Дефанс, большие Бульвары, Вандомская площадь, Версаль, Елисейские поля, Елисейский президентский дворец, Кабаре Лидо, Кабаре Мулен Руж, Канал Сен Мартен, Кафе де Флёр, Люксембургский сад, Нотр-Дам де Пари, особняк Клюни, Пантеон, Парк Ля Вилетт, Сена, Сорбонна… – Схватив смирно лежавший на тумбочке путеводитель, я выборочно стала читать перечень мест, которые стоит посетить в Париже. – Это далеко не все, что мне хотелось бы увидеть, а я… я… я на столько погрузилась в похоть и бесконечные экстазы, что не могу найти время на что-то духовное.

- Александра, я совершенно не возражаю против всего того, что тебе хочется здесь лицезреть. Более того, я с удовольствием стану твоим личным гидом, ведь я частый гость в Париже, даже какой-то период своей жизни я прожил здесь, так что не переживай, я тебе покажу все, что ты только захочешь увидеть и узнать. Если хочешь, можем начать прямо сейчас?

Я была шокирована, но вынуждена признать – приятно. Это надо же, Виктор жил в этом городе и до сих пор даже не проронил ни слова об этом периоде. Хотя, ничего странного, нам просто некогда разговаривать:

- Нет. Прямо сейчас, мне, пожалуй, хочется потратить еще минимум часик своего времени на излюбленное занятие, а вот потом мы обязательно отправимся в путь.

Ловко оседлав своего гиганта, я решительно настроилась получить порцию утреннего оргазма. Буквально нескольких дней регулярной практики хватило, чтобы очередной день я не смогла начать без всплеска адреналина.

Вскоре, успешно справившись со всеми утренними «делами», мы все-же принялись осуществлять мои туристические мечты.

Виктор не обманул, он действительно стал не плохим гидом для меня. Каждый его рассказ о той или иной исторической ценности приводил меня в полный восторг. Рядом с ним мне даже было немного неловко, ведь он знал о чужой стране гораздо больше, чем я о своей.

Наконец-то, на четвертый день своего пребывания во Франции, я увидела Эйфелеву башню и с удовольствием любовалась прекраснейшей панорамой с ее верхних ярусов. Это действительно одно из чудес света! Она такая величественная и такая прекрасная. Я и подумать не могла, что она украшает собой Париж с 1889 года. Стоит только представить, сколько влюбленных парочек прогуливались возле нее за все годы, как начинает перехватывать дух. Восторг просто переполнял меня!

Один из дней мы с Виктором посвятили прогулке по Елисейским полям. Начав свой путь с прекраснейшей «Площади согласия» с ее огромными фонтанами и статуями мифических героев, с прекрасными видами не скованными никакими современными зданиями. А закончили у «Триумфальной арки», смотровой площадкой которой, мы тоже успешно воспользовались.

С каждым днем я все больше и больше влюблялась в этот город. Он очаровывал и опьянял одновременно. Мечта окунуться с головой в историю Парижа и посетить его многочисленные прелести осуществилась целиком и полностью. Для этого потребовалось более четырех дней, которые оставались у меня в запасе и которые любезно продлил Виктор, но ни один из них не прошел даром.

Воспоминания о теплой Турции меркли по сравнению с ощущениями во Франции. Турция – все же курорт, а не интеллектуально-историческое обозрения. А Франция… Франция… это сплошная меланхолия, ностальгия, романтика. Практически каждый сантиметр старого города, пронизанный многовековой историей, вселяет и в тебя это ощущение твоей значимости в этой самой истории. Все современное в Париже, для меня меркло со всем, что я узнавала интересного об многовековой истории этого города. Я влюбилась в него навсегда, а прогулки по набережной Сены, парками: Бют Шамон, Ля Вилетт, Пале Рояль и Тюильри, бесконечные фотосессии на многочисленных площадях и экскурсии по величественным особнякам, церквям и остальным прелестям Парижа, навсегда останутся в моем сердце и душе, как самые прекрасные дни в моей новой жизни.

Весь мой дальнейший сказочный отпуск благодаря спутнику, вырос с запланированного месяца в два: неделя в Париже – превратилась в две, уикенд в Великобритании – в волшебную неделю, неделя в Швеции и Германии – тоже в две. Только три дня в Чехии, так и остались тремя, Виктору срочно нужно было возвращаться в Москву, и как он не уговаривал меня задержаться без него в Праге на пару недель, я не решилась.

- Саш, пожалуйста, – словно маленький ребенок, клянчащий у строгой мамочки вкуснейшую конфетку, взрослый мужчина упрашивал меня не покидать Прагу. – Через несколько дней я вынужден буду сюда вернуться, бизнес, понимаешь ли, а тебя здесь не будет. Как я смогу заниматься делами со спокойным сердцем, если не буду знать где и чем занимается в это время моя Дюймовочка? Что тебе стоит погулять в городе, не хуже самого Парижа, недельку? Не хочешь, можешь не гулять, а просто сидеть в номере. Ты можешь даже спать круглосуточно, но только в Чехии.

- Витя, ты не поверишь, но если я и захочу спать круглосуточно, то я этим буду заниматься в своей любимой кроватке, в своей квартирке. – Все сказанное Виктором заставило меня рассмеяться. – Я так устала от многочисленных гостиниц и кафешной пищи. Уже на Швеции я потеряла интерес к своему путешествию и красотам этого государства. Я просто вымоталась. Для барышни, которая была на протяжении многих лет просто домашней наседкой, затянувшийся отпуск это перебор. Вынуждена признать – я безумно устала и хочу домой. Я просто хочу до-мой.

Прижавшись всем телом к своему великану, я жадно вдыхала его аромат. Моя сказка подходила к своему логическому завершению, но в отличие от книжных, концовка у нее была совершенно иной. Мы с Виктором провели вместе волшебные дни, но «жили они долго и счастливо и умерли в один день», это не о нас.

Он божественный любовник. Он очаровательный мужчина. Он отличный друг, но мне этого уже мало. Что-то похожее я уже переживала в своей жизни с Федором. Он тоже был отличным во всех параметрах, вот только я его никогда не любила по-настоящему. То же самое происходит и с Виктором – я его просто не люблю и наступать на те-же грабли второй раз – не хочу.

- А давай я куплю здесь квартиру и Прага станет твоим домом? Хочешь ты домой – пожалуйста!

Уму и сообразительности этого очаровательного мужчины я уже давно не удивлялась, но это уже слишком:

- Виктор! Прекрати нести бред. Дом, это ведь не то место, где у тебя есть крыша над головой, дом – это то где находится твоя душа, сердце, и где тебе безумно хочется находиться телом.

- Знаешь, – начал немного расстроенным тоном Виктор, – а моим домом может стать любой город на Земле, лишь бы ты была рядом.

На протяжении нескольких недель я боялась подобного разговора, но, видимо, уйти по-английски у меня не получится:

- Виктор, я не стану тебя обманывать и водить за нос, но пообещай, что не возненавидишь меня после того, что услышишь. – Я была полна решительности, как никогда. – Я не люблю тебя, и никогда ничего подобного не говорила и не проявляла излишне трепетных чувств. Время, которое мне повезло провести рядом с тобой – самое чудесное и великолепное в моей жизни, но не более того. Ты мне стал родным человеком. За тебя я готова и в огонь и в воду, но не… не… Ты понимаешь… Виктор, я люблю тебя, но не на столько, что бы связать свою дальнейшую жизнь, в очередной раз надеясь, что настоящие чувства обязательно нахлынут. Нет. У меня нет времени ждать. Если я ничего подобного не почувствовала за все проведенное вместе время, то уже вряд ли это случится.

Я смотрела на этого сильного мужчину и ясно видела всю его слабость. Он сжал зубы так, что кожа на лице, казалось, вот-вот лопнет. Руки был сжаты в кулаки. В глазах читалось несказанное разочарование.

Не проронив ни единого слова, за белокурым мужчиной закрылась дверь, и впервые за длительное время, я осталась наедине со своими мыслями.

На душе было гадко, но не настолько, чтобы я начала себя есть изнутри укорами. Нет, этим я больше никогда не стану заниматься. Я была по-настоящему честна с Виктором, а главное – честна с собой, эти мысли принесли мне успокоение. Уютно разместившись на шикарном кресле у огромного окна и утупившись в точку на крыше противоположного здания, я мысленно возвратилась в недалекое прошлое и вновь прошла весь путь от Турции до сегодняшних дней.

Подумать только, за каких-то пару месяцев я исколесила пол-Европы. За тридцать лет я колесила лишь район небольшого украинского городка, а за два месяца-а-а!.. Я познакомилась, пусть даже поверхностно, с культурой различных государств. Я купалась в чистейшем теплом море и гуляла улицами, которыми когда-то бродили Дюма, Гюго, Жюль Верн, Жанна Д,арк, Наполеон, Шопен, да я могу бесконечно продолжать этот список, а это ведь лишь французы.

Чего только стоят прогулки по крупнейшему городу Европы, а когда-то даже крупнейшему городу мира – Лондону. Его значение в мировой истории не уступает, а может даже превышает Францию. В девятнадцатом веке он был столицей крупнейшего государства в мире – Британской империи, даже страшно представить, что происходило на его улицах несколько сотен лет назад. Его улицы пропитаны историей, не смотря на современность и ее тенденции. Подумать только, я ведь ходила теми же улицами что и принцесса Диана, Черчилль, Дарвин, Шекспир, Ньютон, Елизавета первая и еще очень много монархов, писателей, изобретателей, ученых и музыкантов.

Прогулки по Темзе были так-же прекрасны, как и по Сене. Возможно, я так и не успела посетить все 32 района этого города, но мне с головой хватило и всего того, что я успела узнать и увидеть: Биг-Бен, район Вестминстер, дом Шерлока Холмса, кафедральный собор святого Павла, да много еще всего, не оставили меня равнодушной, а осознание того, что я увидела лишь малую долю всех прелестей заставило пообещать самой себе, что я обязательно еще вернусь сюда.

Швеция, в частности Стокгольм, со своими: музеями, городской Ратушей, рыцарским домом, дворцом Дроттнингхольм и многими другими замечательными прелестями, просто очаровывала.

Германия порадовала меня не только своим пивом с колбасками: Берлинский кафедральный собор, исторический музей Цейхгауз, старая библиотека, дворцовая площадь и дворцовый мост – да много еще всего. Берлин тоже не оставил меня равнодушной, хотя, если честно, от него я почему-то не ожидала многого. Но, как оказалось – приятно ошибалась.

Чехия – с ее средневековыми улочками выложенными брусчаткой, меня просто сводила с ума от восторга. Каждый раз прогуливаясь ее улицами, я чувствовала себя принцессой из старой доброй сказки, в очередной раз задерживая взгляд на каком-либо прекрасном замке в готическом стиле. Чешская «Эйфелева башня» – Петршинская башня, и местная Венеция – остров Кампа, своим очарованием могут свести с ума любого. В том, что Прага – жемчужина Европы, я самолично убедилась раз и навсегда, она просто волшебна.

Каждая из посещенных мною стран, а точнее их столицы, навсегда останутся в моем сердце. Не знаю, смогу ли я вновь когда-нибудь решиться на подобное путешествие, но это я никогда не забуду.

* * * * *

- Я тут подумал, – резко обернувшись на голос, я увидела Виктора, не прошло и часа, как он вновь стоял на пороге моего номера, – не стоит тратить последние отведенные мне часы с тобой, на никому ненужные обиды. Я принимаю твое решение. Благодарю за честность и просто хочу насладиться тобой. Если никто не возражает?

Улыбка моментально заиграла на моем лице, и мысли о недалеком прошлом рассеялись, меня ждало прекрасное настоящее.

Последние часы в Праге, не смотря на всю магию этого города, были банально проведены в гостиничном номере, о чем я ничуть не жалею. Потом последовало быстрое прощание, так как долго жевать сопли ни я, ни Виктор не имели ни малейшего желания. Потом один аэропорт, затем другой аэропорт.

Уже в «Борисполе» я почувствовала, как сильно соскучилась по родине. Не смотря на всю прелесть увиденного за ее пределами, здесь даже воздух пах по особому. Ступив на родную землю, я совершенно не чувствовала никакой усталости, как это было после всех предыдущих перелетов, а наоборот, была полна энергии и, казалось, готова свернуть горы. Это радовало, так как от аэропорта до моего города мне предстояло еще часа четыре пути, для чего силы мне понадобятся. Но пугающие «четыре часа» пролетели, словно одна минута, так сильно я стремилась попасть домой:

- Ура! Это свершилось!

Распахнув дверь собственной квартиры, возглас радости вырвался сам собой. Я по-детски радовалась своему прибытию, и первым делом, бросив в коридоре багаж, пробежалась по своим личным апартаментам. Не знаю, что я намеревалась увидеть или чего не увидеть, но заглядывая в каждую из комнат, я тихонько радовалась своему скромному жилищу. Все было на своих местах, даже тапочки смиренно ждали свою хозяйку, скромно прячась у кровати. Все было ровно так, как я оставляла, вот только отчего-то становилось грустно. Все комнаты в доме пустовали, у меня даже хомячка, который бы меня преданно ждал, не было. Вот так, дожив до тридцати одного года, практически вырвав себя из лап смерти, мне даже не с кем поделиться радостями. Хотя чему тут удивляться, все разбежались от меня, когда я ежедневно стала делиться с ними лишь огромным количеством своих горестей.

Радость от возвращения на родную землю и в родные стены испарялась. Грустные мысли накатывали очень быстро, а уверенности в том, что я смогу их отогнать, не было и мне ничего не оставалось, кроме как сбежать от реальности в нереальность.

Сладко выспавшись, как давно это у меня не получалось, с чашечкой утреннего кофе в руках, я отправилась на балкон, чтобы порадоваться первым утренним лучам осеннего солнышка. Так странно, покидала Украину я еще летом, а вернулась осенью. Пусть за окном лишь начало сентября, но это ведь осень.

Оказавшись один-на-один с собой, до меня отчетливо стало доходило понимание того – что мне особо-то и нечем заняться в этой новой жизни. Ресторана у меня уже не было. Клиника и без меня прекрасно функционирует. Свободного времени – вагон, а применить его некуда.

Новый бизнес затеивать мне совершенно не хотелось, а имея полным-полно свободного времени, здоровье, и желание жить, я решила начать с малого.

Первым делом я навестила папину клинику, лишь для того, чтобы убедиться что в ней все протекает нормально, и получить отчеты и доходы. Посетила больницу, сдав перечень нужных анализов, чтобы убедиться, что я совершенно здорова и моя болезнь никоим образом не намерена возвратиться. И только потом решительно стала задумываться о своем времяпрепровождении.

Оглядываясь по сторонам в собственной квартире, решение нашлось само собой – ремонт. Обстановка в доме изо дня в день напоминала о том периоде моей жизни, который не очень-то хочется вспоминать. Здесь моя болезнь успешно прогрессировала, здесь мой брак успешно регрессировал. Спальня пропитана слезами, а пол каждой комнаты неоднократно ловил меня в бессознательном состоянии и впитывал мою блевотину. В гостиной трахались моя лучшая подруга и мой муж, что может быть «приятнее» чем смотреть телевизор сидя на этом диване.

В общем, за работу я взялась активно. С каждым днем Турция, Чехия, Франция и другие европейские страны, из которых я не так давно вернулась, казались сном, сказкой. Только многочисленные фотографии и переписка с Виктором, не давали полностью поверить в то, что это был лишь прекрасный сон. Виктор звонил мне практически каждый день, оставаясь единственным другом, и даже мобильно помогал мне с ремонтом, контролируя каждый нюанс.

По всем меркам мой ремонт продлился не так уж и долго, и к концу декабря, квартира стала похожа на прелестную радугу. Выдержанные пастельные тона и классический стиль в интерьере просто испарились. Спустя всего каких-то пару месяцев в квартире стало несказанно ярко и красочно.

Ванная у меня стала салатовой комнатой. Коридор – оранжевым. Спальня -фиолетовой. Кухня – ярко-желтой. Еще две комнаты перекрасились в розовый и зеленый, гостиная в красный, а балкон стал нежно-голубым. Да, палитра еще та, но все вышло действительно красиво. Это не было безвкусное смешивание, скорее каждая из комнат приобрела индивидуальность и прекрасно гармонировала отдельно ото всех.

Квартира, которая у меня получилась, привела в восторг не только меня. Виктор заценил ее по скайпу и непременно пожелал как-нибудь лично убедиться в качестве ремонта. Федор с Тамарой, вернувшись в мою жизнь в качестве кумовей, тоже не остались равнодушными к такой цветовой гамме, а моя любимая крестница Александра так вообще приходила в полный восторг, попадая из красной комнаты в оранжевую, или меняя фиолетовую на ярко-желтую.

Лично меня очень радовали сочные цвета лета, когда за окном в полную силу разгулялась унылая зима. Серость за окном и холод, прекрасно компенсировались теплом моей яркой квартиры. Лежа в бузковой шелковой постели и вдыхая аромат живых роз, непременно украшавших мою спальню, я совершенно не чувствовала зиму. А ежедневно принимая душ практически в кислотной ванной, я представляла, что купаюсь в Анталийском водопаде. Так, благодаря маленьким хитростям, моя жизнь изо дня в день становилась немножечко ярче.

Какими бы красками не переливалась моя квартира, но Новый год неумолимо приближался, а с ним оживились и воспоминания о встрече уходящего. Я, совершенно беспомощная в инвалидном кресле у больничной елки, а рядом тот, кого бы мне очень сильно хотелось видеть – Павел Олегович. Подумать только, прошел целый год…

На протяжении уходящего года я неоднократно возвращалась в январь с вопросом – Почему Павел так поступил, почему он от меня отказался? Но ответа так и не нашла.

Время от времени в памяти возникал силуэт милого доктора с волшебными ямочками на щеках, и не смотре на его поступок, он все же согревал душу и радовал. Я неоднократно вспоминала его заботу, ласковые сильные руки и надежду в глазах. Только ради него я сотни раз возвращалась в то страшное для меня время, ища причину – Почему? Но безрезультатно возвращалась в настоящее.

Спустя год я так и не разобралась в сложившейся ситуации, но отчетливо помнила обещание Павла под больничной елкой – Следующий Новый год мы встретим обязательно с настоящим шампанским. «Мы» – стало ключевым в этой фразе и побудило меня ко всем последующим действиям.

30 декабря я прикупила себе шикарное бирюзовое платье в пол, с глубоким декольте, длинными широкими рукавами и завышенной талией. Этот цвет мне безумно шел, а фасон прекрасно подчеркивало все мои достоинства, чего мне и хотелось. 31 декабря я посетила салон красоты, и с помощью небольшого количества косметики и восхитительной прически, еще немного подчеркнула свои достоинства.

Облачившись в платье, не забыв о шикарной белой норковой шубе, я была готова отправиться встречать Новый год именно туда, где год назад прекрасный мужчина пообещал мне, что я доживу до конца этого года и проживу еще много-много лет. Все было прекрасно, отражение в зеркале кардинально отличалось от прошлогоднего, но все-же кое-чего не хватало.

Нарядившись во все запланированные и четко подобранные вещи, я, как и в прошлом году, все еще была босая. Туловище было целиком и полностью готово покинуть родные стены, но ноги просто кричали о том, что о них позабыли. Подойдя к обувному комоду, я аккуратно достала заветную коробку, в которой целый год томились прекрасные замшевые сапоги – Лабутен. Давно решив обязательно облачиться в них в эту Новогоднею ночь, меня не смутило даже то, что они не совсем подходили к моему наряду. Год назад дарованные для меня как «стимул к выздоровлению», они просто обязаны покрасоваться в такую ночь на моих ногах, не смотря на то, что к моему выздоровлению они так и не стали причастны.

В начале двенадцатого я ступила на больничную землю. Признаюсь, было немного страшновато, ведь нет никаких гарантий, что и в этом году будет наряжена замечательная елка, а пару десятков пациентов и персонал, станут встречать у нее Новый год. Но все тревоги были развеяны, когда сделав буквально несколько шагов, я увидела то самое дерево в полной боевой готовности.

Не совсем уверенной походкой я проследовала в интересующем меня направлении.

Возле праздничного дерева суетилось небольшое количество народу, но того, кто интересовал лично меня – не было. Чтобы это понять, мне хватило несколько минут, чтобы заглянуть в глаза каждому и сделать вывод – нужных мне глаз нет.

Немного разочарованная, но не потерявшая надежду, я решила прогуляться по знакомым до боли тропам. До боя курантов оставалось чуть меньше часа, а торчать в одиночестве у елки, перспектива не из приятных. Обогнув несколько раз больницу, произошло пару-тройку столкновений с пациентами в колясках, и меня слегка пробрала дрожь. Мне хотелось обнять каждого из них и уверенно заявить, что они встанут и пойдут, нужно только захотеть, но я все же сдержалась, истину – «Хотел как лучше, а получилось как всегда», ведь никто не отменял, вот я и не стала лезть не в свое дело.

Спустя какое-то время появившийся на том же окне, что и год назад, телевизор, не двухзначно намекнул, что приход Нового года не за горами. Я ринулась к машине за шампанским, и когда президент заканчивал свою речь, была целиком и полностью готова распить этот божественный напиток, пусть даже и одна, вот только возникла маленькая проблема – я не умею открывать шампанское.

В полной растерянности я искала глазами того, кто бы мог это сделать, но все кандидаты были заняты своими бутылками.

- Черт! Только я могла умудриться встретить Новый год одна, да еще и без глотка шампанского!

Понимая, что со стороны я выгляжу жалко, я все-таки не растеряла чувство юмора и просто подняла к небесам пустой бокал:

- С Новым годом тебя, Александра! С Новым счастьем!

- Разрешите подписаться под каждым словом?

В одну секунду мой бокал наполнили волнующие пузырьки, а во вторую я встретилась взглядом с самыми прекрасными серыми глазами на всем белом свете.

- П-п-авел?!

- Именно. С Новым годом тебя, Александра.

- С Новым и тебя, Паша.

- Ты так прекрасна, Александра.

- Ты тоже ничего.

«Ничего» это – ничего. Он был просто сногсшибателен. Я так давно его не видела, а память лишь смутно рисовала его образ, но вынуждена признать – это было слишком некачественное воспоминание. Павел был воплощением всех моих требований к мужчинам – высокий, темноволосый, сероглазый, а эти ямочки могли свести с ума любую. Господи, я ведь год назад совершенно не рассматривала этого мужчину, как мужчину. Он был просто хорошим другом и моим лечащим врачом, а сейчас… Мне казалось я вижу его впервые, а главное – то что я видела мне безумно нравилось и заставляло мое сердце волнительно выбивать ритм.

Пузырьки прохладного напитка обожгли горло, я прочувствовала весь их путь по моему организму, но залпом выпитого бокала оказалось мало, чтобы развязать язык. Я молча протянула бокал за очередной порцией.

- Вижу, настоящее шампанское ты любишь гораздо больше чем детское.

- Ты не подумай, – несмотря на красивую белозубую улыбку Павла, мне захотелось оправдаться, – просто Новый год и все такое…

- Да нет, я ведь ничего против не имею. Тем более что год назад я именно это тебе и обещал. – Павел послушно наполнил мой бокал, обновил свой и принялся пристально разглядывать меня. – Александра, если бы ты только знала, как давно я мечтал об этом дне. Практически весь год я мечтал только об этой ночи, искренне надеясь увидеть тебя здесь. Я ни на секунду не забывал о тебе и лелеял твой образ, но сегодня ты его превзошла. Не подумай, это не потому, что в прошлом году ты была больна, нет. Просто сейчас ты сияешь всецело, озаряя все вокруг и это невозможно не заметить, а в прошлом году сияли лишь твои глаза, да и то, очень изредка. Александра, ты так прекрасна.

После подобной фразы просто напрашивался страстный поцелуй, но его не случилось. Я заняла рот бокалом и резко перевела взгляд на елку, да и Павел, в принципе, не собирался этого делать. Его слова были искренними, но это был не тот случай, когда я готова была в омут с головой. Мне безумно хотелось, чтобы осознание всего происходящего дошло до меня в полной мере и еще больше мне хотелось получить ответы на мучившие меня вопросы.

Практически допитый второй бокал не заставил себя долго ждать, и я уже созрела к откровенному и честному разговору, вот только разрывавшийся в кармане мобильный слегка нарушил планы.

«Виктор» высвечивалось на дисплее, и выгорала смешная фотография с Турции, мужчины-мечты любой женщины.

- Слушаю вас, молодой и интересный.

На другом конце посыпалось море поздравлений и пожеланий, а еще его безумно интересовало, почему это я не дома?

- А с чего ты взял, что я не дома?

- А чего же тут брать. Я вот у твоего порога больше часа околачиваюсь, а тебя здесь точно не нахожу.

- Что-о-о?!!! – мои глаза покинули свои орбиты.

- Новогодний сюрприз-з!

- Но кто тебе сказал, что мне нужен подобный сюрприз?

- Но ведь сюрпризы на то и существуют, чтобы о них никто ничего не говорил. – Голос на другом конце становился тревожным. – А ты разве не рада?

Мне не хотелось обижать Виктора, но этот неожиданный визит, перебор:

- Виктор, спасибо тебе за поздравление, спасибо за сюрприз, ты меня реально удивил, но я не смогу сейчас уделить тебе внимание. – Я взглянула на ничего непонимающего, но мило улыбающегося Павла. – Я сейчас у друзей и мы весело встречаем Новый год. Мы давно планировали этот праздник, и с моей стороны будет, по меньшей мере, некрасиво бросить всех и вся, извини. Сегодня я не планировала возвращаться домой, а когда я буду завтра, даже не знаю. Мой тебе совет – отправляйся домой.

В очередной раз я была жестока с мужчиной, который подарил мне практически два месяца сказки, но по-другому я не могла. Да и он вряд ли понял бы что-либо, скажи я все это более мягко и бережно.

- Саша, за что ты так со мной?

- Виктор, не смей задавать мне подобные вопросы, – этот разговор начинал выводить меня из себя. – Я тебе ничего не обещала и прежде чем являться без предупреждения к кому либо, хотя бы накануне поинтересуйся о планах этого человека. Мир не вращается вокруг величественного Виктора Амирова. Моя жизнь после поездки не остановилась и я не сижу круглосуточно дома, я живу!

Я бросила трубку и отключила звук. Зная Виктора, он не будет звонить, по крайней мере, до следующего дня, но так, на всякий случай, я решила обезопасить себя от очередных неожиданностей.

- Настойчивый поклонник?

- Для меня просто друг. – Наши с Павлом глаза встретились, но чарующий момент был утрачен. – Похоже, мне сегодня придется ночевать в гостинице. Прекрасное начало Нового года.

- Но ведь ты сказала, что отмечаешь праздник с друзьями, а разве настоящие друзья смогут выставить тебя в такую ночь в гостиницу?

- Друзья, конечно, не смогли бы, вот только есть одна проблема – нет друзей.

- А меня ты значит, за товарища не считаешь?

- Павел, ну причем здесь ты? Я просто не имею права впутывать тебя в свои личные нестыковки.

- Никуда ты меня не впутаешь. Мы просто можем прямо сейчас отправиться ко мне, предварительно заглянув в какой-нибудь магазин, так как праздничный стол у меня отсутствует. Гарантирую неприкосновенность и прекрасное времяпрепровождение.

На гарантию неприкосновенности мне хотелось ответить – ну и дурак, но я лишь улыбнулась.

- А почему бы и нет? Тем более что на улице мы не сможем вдоволь пообщаться – январь все-таки.

Я демонстративно съежилась.

- Тогда прошу.

Павел выставил один локоть, тем самым предлагая мне поддержку и опору.

- Спасибо.

* * * * *

Потратив приличное количество времени на поиски работающего этой ночью магазина, мы все же добрались до квартиры Павла, переступив порог которой я сразу же отметила, что это не «берлога холостяка», а скорее «апартаменты педанта». Все до мелочей на своих местах: все аккуратно расставлено, развешано, размещено, а отсутствие какой-либо пыли или грязи, только лишнее тому подтверждение.

- Я и подумать не мог, что продавцы не очень хотят работать в Новогоднюю ночь. Прости.

- Да ладно. Зато весело покатались.

Наша поездка действительно не была скучной – двое слегка выпивших людей исколесили, в поисках магазина, город вдоль и поперек, чтобы совершенно случайно наткнуться на круглосуточный киоск со всем необходимым практически у дома Павла.

- И как только я мог забыть, что магазин, в котором я практически всегда скупаюсь, и который видно из окон моей квартиры, работает круглосуточно.

- А мне кажется, намного страннее было-бы, если бы ты об этом помнил.

- Это почему?

- Не знаю. Просто странно.

За десять минут мы накрыли шикарный праздничный стол – шпроты, нарезка колбасы и сыра, кабачковая икра, нарезка свежих овощей и немного мандарин.

- Ну что ж, Александра, я хочу поднять этот бокал за тебя и за наши исполнившиеся желания, кстати, в этом году стоит повторить.

Я смотрела на этого мужчину, глаза которого излучали тепло и радость, и не могла поверить своему счастью:

- Думаешь, стоит?

- Я просто уверен. Ведь наши желания исполнились, а значит, во всем проделанном ритуале есть смысл.

До этого момента я даже не задумывалась о нашем с Павлом прошлогоднем ритуале и только сейчас меня осенило:

- Я ведь страстно желала дожить до этого года и выздороветь, а ты любезно запечатлел это на клочке бумаги, а потом поджог и развеял пепел. Надо же, а ведь я напрочь об этом позабыла.

- А я нет. Я на протяжении года помнил о самом желанном. Мне так хотелось лицезреть тебя накануне Нового года в полном здравии и со счастливым блеском в глазах. Я был уверен в том, что мое желание исполнится, но мне чертовски хотелось лично в этом убедиться и … убедиться – чудеса существуют. Так что сегодня обязательно повторим ритуал.

- Ты хочешь сказать, что отдал свое желание за меня? – Мое сердце вновь бешено забилось. – Вместо всего того, что ты мог пожелать себе лично – здоровья, любви, счастья, удачи, жену, детей, не знаю еще чего, а ты отдал свое желание за меня?

Павел поднял давно наполненный, но так и не отпитый бокал:

- Все, что ты перечислила и включает в себя мое желание, вот только ты этого не видишь. – Он немного отпил и продолжил.- Вот смотри. Здоровья я желал тебе, любовь у меня уже была, мое счастье и удача заключались в том, чтобы сбылись твои мечты, а жена и дети рано или поздно, но все равно будут. Так что все, чего я желал стопроцентно сбылось.

- А что значит «любовь у меня уже была»?

Мне стало тревожно, и мой взгляд невольно скользнул на безымянный палец правой руки Павла – пусто. Обручальное кольцо отсутствовало, тогда возможно просто – отношения?

- Нет, я не женат, и никогда не был. – Павел заметил мой блуждающий взгляд и заставил мое лицо залиться румянцем. – Моей любовью была одна девушка, которая так и не узнала об этом. Но она была. Точнее – есть.

Не женат, это, конечно, хорошо, но кем занято его сердце? Мое отчетливо и настойчиво выбивало волнующий ритм, но мозг отказывался принимать его подсказки, ведь если бы этой девушкой была я – Павел не бросил бы меня.

- Это, наверное, прекрасно, когда ты любишь…

- А почему так неуверенно? Ведь это действительно прекрасно, тебе ль этого не знать?

- Что ты имеешь в виду?

- Ты ведь была замужем, значит любила, и можешь гораздо увереннее разговаривать на эту тему.

- Вынуждена тебя огорчить – я никогда не была по-настоящему влюблена.

Искреннее удивление пронзило лицо Павла:

- Это как?

- Просто. Очень просто. – Нежелание устроить исповедь перед Павлом толкнуло резко отвести тему от себя. – А кем занято твое сердце?

- Ты не хочешь говорить о себе, зато легко пытаешься проникнуть в мои чувства, интересно.

- Извини. Не хочешь, не рассказывай, но мне действительно очень интересно.

- Думаешь, мне не интересно, почему ты до сих пор не познала всей красоты этого прекрасного чувства?

- Я просто не готова сейчас окунуться в далекое прошлое и открыться. Не сейчас. Не сегодня.

- Как скажешь. Тогда мне ничего не остается, как открыться тебе.

- Очень хотелось бы. Вот только пообещай, что в твоем рассказе я обязательно получу объяснение на мучивший меня целый год вопрос – почему ты от меня отказался?

Я настолько ошарашила своей прямотой Павла, что он даже поперхнулся шампанским.

- Вот это я называю – вопрос в лоб. Обещаю. Ответ на это ты однозначно получишь сегодня.

Вот так, сидя на небольшой, но уютной, кухне холостяцкой квартиры, сладостно потягивая шампанское, в волшебную новогоднюю ночь, я была готова получить ответы на все мучившие меня вопросы.

- Я не буду начинать с самого детства, всему свое время. – Глаза Павла наполнились болью и грустью, отчетливо было видно, что он погружается в не очень приятные воспоминания, но он нашел в себе силы продолжить. – Не возражаешь, если я закурю?

- Да нет.

- Я вообще-то стараюсь не злоупотреблять никотином, но иногда без него никак. – Павел жадно втянул порцию дыма, едва успев поджечь сигарету. – Когда-то у меня была младшая сестренка. Она была так прекрасна, что еще в школе к ее ногам падали не только ученики, а даже некоторые учителя, но дело не в этом. Она излучала счастье. Она светилась безудержной любовью ко всему и всем. Ее огненно рыжие волосы прекрасно гармонировали с ее солнечным характером, но этого оказалось недостаточно в борьбе с тяжелой болезнью.

Одна сигарета сменила другую. Павел, казалось, покинул меня:

- Я был тогда еще зеленым студентом и моего жизненного опыта, практики, знаний, оказалось недостаточно, чтобы спасти это «солнышко». С ней произошло приблизительно то-же, что и с тобой. Никто не знал от чего и как ее лечить. В то время, когда она угасала, техника еще не была так развита, как сейчас. Лекарства были послабее, да и доктора не такие обознанные, вот и получилось, что жизнерадостная, прекрасная двадцатилетняя девушка покинула наш мир. Я никого не виню, нет. К тому же это было ее решение – устав от вечной боли добровольно отказаться от какого-либо лечения и покорно принять смерть. Я тяжело это перенес, не говоря уже о родителях, которые едва сами не отдали Богу души. Немного отойдя от случившегося, я принялся за учебу с новой силой. Я перечитал сотни, тысячи медицинских книг разного характера. Я ходил на консультации к многим докторам и даже к ясновидящим. Я продолжал посещать разнообразные лекции даже после окончания института. Мне безумно хотелось понять – Почему и от чего умерла Настя. Я окунулся в это все с головой, и спустя какое-то время все понял. В большей степени в таком исходе виновата не только болезнь, а психологическое и душевное состояние пациента. Его заинтересованность в жизни. Человеку ни в коем случае нельзя сдаваться на своем жизненном пути, ему всегда нужно двигаться вперед и стремиться к будущему, чего не произошло с Настенькой. Неважно, какие болезни одолевают тело, если душа жаждет жить, ты будешь жить. Ошибкой моей сестры было то, что она добровольно сдалась, измотанная и уставшая от лечения, боли, и безысходности. А все мы, родители, бабушки, дедушки, друзья и я, позволили ей это сделать ежедневно излучая жалость и боль, вместо веры и надежды. Когда же ты попала под мою опеку, я неустанно изо дня в день твердил тебе, что все у тебя будет хорошо именно по этой причине, пытаясь настроить тебя на правильный путь. Ты стала для меня вторым шансом, и я не собирался его растрачивать попусту.

Бокалы то и дело опустошались и наполнялись. Практически полная пачка сигарет – заканчивалась, Павел все продолжал, а я, затаив дыхание, жадно ловила каждое его слово:

- С тобой происходило все в точности как и с моей сестрой, но когда я видел, что ты готова сдаться, я не жалел тебя, а подбадривал, а иногда даже умышленно злил. Я видел в тебе жизнь, хотя ее даже ты не видела. Я впервые в жизни занимался новогодней ерундой – загадывая желания, жег их и развеивал пепел, но я был уверен, что это нужно тебе. Пусть ты наотрез отказывалась верить в чудеса, но в глубине души было посеяно зернышко надежды, а это не маловажно. Когда же моя терапия зашла в тупик, и кроме как прокленов в свою сторону и кучи летающих объектов, я ничего не видел, решение пришло само собой. Если ты не хочешь выздоравливать ради себя, ты однозначно сможешь это сделать ради кого-то или же на зло. Тонны прочитанных книг и куча потраченного на разнообразные лекции времени, наконец принесли пользу. Человек так устроен, что на «слабо» готов на многое, даже сам не подозревая о закромах своей жизненной энергии. Вот так и с тобой.

- Ты хочешь сказать, что развел меня на «слабо»? – отчего-то меня этот факт не радовал, а я бы даже сказала – злил.

- Нет. Я хочу сказать, что стал тебе больше чем просто «лечащий врач», поэтому, когда я исчез, и ты не знала, куда я девался: ведь все было хорошо, я всегда был рядом и просто так не бросил бы тебя – значит, произошло что-то ужасное. Когда ты ни от кого не получала нужных ответов, на волнующие тебя темы, тогда ты решила во всем сама разобраться. К такому решению тебя подтолкнула вовремя и правильно произнесенная фраза, что я в реанимации. Кстати это была правда, я перевелся в реанимацию. Суть всего вышесказанного такова, что всеми правдами и неправдами я пытался вытащить из лап смерти любимого человека, и благодарен Богу за то, что мне это удалось. Я не приписываю себе твоих заслуг, но точно знаю, что не желание жить побудило тебя побороть болезнь, а желание разобраться во всем происходящем. Вот такая история.

Все, что я услышала, стало для меня своего рода холодным душем. В голове каша – он бросил меня, любимую, чтобы спасти? Его рассказ был похож на маразм, но… Я ведь действительно взяла себя в руки и старательно терпела любую боль только тогда, когда рядом не оказалось Павла. Только новость о том, что он в реанимации, заставила меня встряхнуться и стиснуть зубы. Изначально, на пути к выздоровлению мною действительно двигало все, что перечислял Павел, а не искреннее желание жить.

- Мне искренне жаль, что твоя сестра не увидела, кем стал ее брат. – Мое лицо нежно улыбалось, а по щекам скатывались горячие слезы. – Но в то же время, я очень рада тому, что это увидела я.

Наши глаза на мгновенье встретились, не знаю увидел ли искреннюю благодарность в моих Павел, но я однозначно видела в его любовь.

Больше не проронив ни слова, каждый из нас погрузился в свои мысли, глядя как за окошком огромные снежинки падают на землю, а первые лучи солнца касаются их и заставляют ярко переливаться. Это было прекрасно – прекрасная ночь, волшебный рассвет, сказочное настроение.

* * * * *

- Соня, вставай, у меня к тебе есть целых два предложения – приятный мужской голос и нежное прикосновение руки к моей щеке, заставили меня прийти в себя, – либо ты сменишь кухонный стол на удобную кровать, либо я приготовлю кофе, и мы будем дружно просыпаться?

Я неохотно раскрыла глаза, и едва оторвав немыслимо тяжелую голову от кухонного стола, сделав немыслимо тяжелый выбор промычала:

- Кофе.

Пока я массировала себе шею, Павел суетился у плиты.

- Не знаю, какой кофе ты предпочитаешь, поэтому будешь пить такой, как люблю я. Сливки и молоко на столе, если вдруг тебе не понравится.

Я чувствовала себя Зомби, который не в состоянии был разговаривать и очень, ну очень слабо соображал, поэтому молча схватила чашку с ароматным напитком и практически залпом осушила ее.

- Спасибо. Эспрессо великолепный.

- Ты в этом уверена?

- Да, а что?

- Ничего, просто вряд ли можно понять вкус напитка, если выпить его одним глотком.

- Ты ошибаешься, я выпила его за полглотка, но это не помешало оценить замечательный вкус. Спасибо.

Кофеин мгновенно дал о себе знать, и спустя несколько минут я даже могла строить целые предложения, это радовало – жить буду.

Случайно опустив взгляд вниз, мне стало плоховато. У стола красовались четыре пустые и пятая недопитая бутылка из под шампанского. Подумать только, а ведь оно так незаметно вливалось в горло, почему же оно так заметно дает о себе знать.

- Пузырьки не дают покоя? – Павел прочел мои мысли.

- Ага.

- Вот, держи. – Он протянул внушительных размеров чашку с каким-то непонятным напитком.

Я послушно взяла ее, но не решилась сразу опустошить. Предварительно нюхала, крутила, вертела, пытаясь рассмотреть ингредиенты.

- Напиток полностью готов к употреблению и не нуждается в дополнительном смешивании. Я уже такой принял. Пей.

Глядя на бодрого и жизнерадостного Пашу, я без лишних убеждений решила рискнуть – хуже чем есть, точно не будет:

- Надеюсь, я очень скоро стану такой-же бодрой, как ты.

Непонятный привкус во рту, старательно убеждал меня в обратном, но я верила в лучшее.

- А как-же. Кстати, на столе лежат ручка и бумага, изложи свое желание, ведь уже время развеивать пепел.

- Что?

- Александра, я и не знал, что вы такая забывчивая. В прошлом году ведь сработало, почему не попробовать еще раз?

- А ты прав, попробовать стоит.

Старательно выводя каждое слово, я изложила на этом белоснежном листке бумаги то, о чем даже боялась думать. Самое сокровенное и на сегодняшний день единственное желание черным-по-белому легло на бумагу.

- Что дальше?

Я аккуратно свернула несколько раз листок и вопросительно посмотрела на Павла.

- Как же? Давай жечь.

Павел достал свой сложенный в три погибели листок желаний из кармана джинсов и приложил к моему. Все произошло быстро, как и в прошлом году, холодный ветер моментально унес наши желания в неизвестном направлении.

По окончании ритуала, я решила распрощаться с Павлом, примерное воспитание дало о себе знать, я ведь и так стала незваным гостем:

- Что ж, будем ждать следующего года, чтобы понять – свершатся ли наши мечты, а сейчас, мне, пожалуй, пора возвращаться к реальности и отправляться домой.

Я демонстративно вытащила из сумочки, смирно лежавшей под столом, мобильный намереваясь вызвать драйвера или такси и едва коснувшись сенсорного экрана увидела моргающий конверт. Инстинктивно нажав на него, прочла не очень длинный, но довольно серьезный и значимый текст: «Александра, я наконец понял, что ты без меня прекрасно проживешь – стало быть и я без тебя тоже. Прости за навязчивость, обещаю больше тебя не доставать. Будь счастлива в Новом году и во всех последующих. С любовью Виктор».

- А что там?

- Где? – подумав, что Павел заметил мою СМС, я не удержалась от еврейского ответа.

- Дома, что?

- Ничего.

- Тогда почему тебе нужно туда отправляться?

- Ну-у… – ясно, он просто продолжает наш разговор и я старательно попыталась придумать что-то весомое, но… – Возможно потому, что это мой дом и мне туда в любом случае придется возвратиться.

- Вот видишь, сама сказала, что это твой дом, то есть – ты можешь в него возвратиться в любое время дня и ночи, тогда почему же тебе не задержаться? Я могу придумать какую-нибудь развлекательную программу.

Меня долго уговаривать не пришлось, мобильный вновь отправился в сумку, волшебный напиток дал о себе знать, и я постепенно начинала чувствовать, как новогодние пузырьки меня отпускают:

- Хорошо, уговорил.

- Только прежде чем мы окунемся в развлечения, пока не решил какие, позволь мне кое что выяснить.

- Слушаю?

До того, как Павел нервно закурил, я совершенно спокойно ждала его условия, но увидев его нервную дрожь, мое личное спокойствие тоже дало трещину.

- Ночью я проговорился немного о своих чувствах… Возможно ты не обратила на это внимания… в общем… Александра, я влюбился в тебя с первого взгляда, в эти глаза-пуговки просто невозможно не влюбиться. Я не люблю долго ходить вокруг да около, поэтому спрошу как есть – у меня есть шанс на взаимность или мы останемся просто хорошими друзьями?

Речь Павла напомнила мне саму себя, только в отношении Виктора – коротко и ясно, вот только сейчас меня ставили перед фактом.

- А ты сможешь со мной просто дружить?

- Не думаю.

- Тогда у меня нет выбора, я просто вынуждена дать тебе шанс.

- Выбор есть всегда.

Я смотрела на Павла и понимала, что мой ответ, это не совсем то, что ему хотелось услышать, поэтому решила больше не играть, а точно так-же прямо заявить и о своих чувствах.

- Свой выбор я сделала довольно давно. Так давно, что уже и сама не припомню, когда именно эти серые глаза, завораживающие ямочки и неимоверное тепло, покорили меня навсегда.

Мои слова заставили эти самые глаза засверкать, но лицо все еще оставалось серьезным.

- А как же «я никогда не была по-настоящему влюблена»?

- До прошлой ночи я искренне считала это правдой.

- Но ведь прошлой ночью не произошло ничего глобального, что же заставило тебя изменить свое убеждение?

- Ты прав, прошлой ночью ничего не произошло. «Глобальное» произошло год назад, вот только моя болезнь не дала мне возможности разобраться в своих настоящих чувствах тогда. А вчера, когда я по-новому взглянула в твои глаза, которые были полны восторга и тепла. Когда я смогла насладиться твоим обществом без вечного ощущения боли, тошноты и жалости к самой себе. Вот тогда я и поняла, что двигало мной на пути к выздоровлению – самая настоящая любовь. Павел Олегович, я очень сильно вас люблю и со всей ответственностью заявляю, что это чувство впервые в моей жизни настоящее. Я так чувствую. Я это знаю.

- Александра!..

Павел схватил меня в охапку и, насколько это было возможно на его не очень большой кухне, стал кружить меня, как сумасшедший. Когда, наконец-то, я оказалась на твердой почве, наши губы впервые соприкоснулись.

Электрический разряд тока пронзил все мое тело. За всю жизнь я такого не ощущала. Один поцелуй свел меня с ума сильнее, чем все мои вместе взятые эротические приключения. Он длился всего несколько минут, но мне хотелось, чтобы он длился всю жизнь. Я наконец-то почувствовала «бабочек» внизу живота и это было необыкновенно. Одного поцелуя оказалось достаточно, чтобы я убедилась в своих чувствах. Я желала этого мужчину, как никого и никогда. Страсть накрыла меня с головой, но это было что-то новое, непохожее на прежний опыт. Любовь, сплетенная со страстью воедино, это непередаваемое ощущение.

Павел был немного меньше чем Виктор, но это ничуть не помешало ему легко схватить меня на руки и доставить в свою спальню.

- Если я тороплю события, ты только скажи, и я остановлюсь.

- Если ты сейчас остановишься – я тебя убью.

Больше в ближайшие несколько часов не прозвучало ни единого слова. Наши тела говорили все за нас. Наши руки неустанно изучали их, а губы изучали все прелести. Павел был ненасытным, а я отдавалась ему до конца.

Существует секс без любви – в нем есть свои прелести. Существует любовь без секса – это печально. А существует, как оказалось, счастье – заниматься любовью.

- Как же долго я тебя ждала. – Я играла непослушными черными волосами Павла, который прижимался ко мне с преданностью грудного малыша. – Знаешь, а ведь если бы не моя болезнь, мы бы никогда не встретились и я так бы и прожила, не узнав что значит любить по-настоящему. Так что мне, наверное, стоит поблагодарить Всевышнего за то, за что еще год назад я его проклинала.

Павел приподнял голову:

- Знаешь, а мне кажется, что мы все равно встретились бы, ведь от судьбы не убежишь, а ты и есть моя судьба.

Первое января у нас прошло в горизонтальном положении, но это не было связано с бесконечным занятием любовью, нет. Просто впервые за долгое время я рискнула строить планы на будущее с лежащим рядом мужчиной. Мы не заглядывали вперед на много-много лет, но точно знали, где будем встречать следующий год и, приблизительно, как проведем этот.

Уже в марте мы сыграли свадьбу. В апреле – обвенчались. А в июне, я узнала, что несколько недель ношу под сердцем маленькое чудо. Это действительно было чудо, так как я уже и не надеялась когда-нибудь стать мамой. Хотя, чему тут удивляться, ведь дети тоже появляются на свет не просто так, а от великой любви.

Эпилог

… – Может не стоит злоупотреблять этими пузырьками, малышке они вряд ли нравятся?

- Паша, я просто не могу отказать себе в удовольствии в такой знаменательный день, а малышке они даже нравятся. – Я ласково погладила огромный живот. – Она мне об этом сказала.

- Ну, если она тебе об этом сказала, значит и я возражать не стану.

Муж нежно поцеловал меня в губы, затем наклонился и проделал тоже с животом, из которого на днях должна появиться на свет наша дочурка. Затем нежно и крепко одновременно, заключил нас в свои объятия.

Все из того же больничного окна что и год, и два назад, раздавалось новогоднее поздравление президента. Все та же елка, была шикарно наряжена на больничной территории. Все так же, как и пару лет назад, на рубеже уходящего и нового года я находилась рядом с любимым мужчиной.

Снег медленно падал в наши бокалы, а я, наслаждаясь каждым глотком шампанского, мысленно перенеслась в утро первого января, когда мы с Пашей станем колдовать над нашими желаниями. Вот уже дважды меня не подвел Дед Мороз и, вспоминая о своем прошлом – «Хочу встречать следующий Новый год счастливой женой и мамой», я не боялась мечтать о будущем – «Хочу встречать следующий Новый год все такой-же счастливой женой и мамой дочки и сына».