Из обучающего курса выживания в АТРИ, вводная лекция

— Итак, салаги, добро пожаловать в расчудесную, обалденную и распрекрасную АТРИ. Что это такое, спросите вы? Отвечу. В официальных документах эта аббревиатура расшифровывается как Аномальная Территория Радиоактивного Излучения. А в неофициальных: «А Ты Решил, как Именно сдохнешь?» Причем обе формулировки абсолютно соответствуют истине.

Наверняка вы хотите узнать, где же находится такое интересное местечко. А вот это достоверно не известно. Лично я так и не понял до сих пор. Яйцеголовые, ну, в смысле, ученые, говорят, что легче всего себе представить это на примере бутерброда. Хлеб — наш мир, сыр — параллельный, а АТРИ — масло между ними. Да-да, теоретически отсюда можно попасть в гости к «параллельщикам», хотя проход в «тот» мир еще никому не удалось отыскать…

Что, глазенки загорелись? Расслабьтесь. Если кто и станет первооткрывателем, то не вы — отморыши из войск внутреннего охранения. Для настоящих дел у нас имеется ОБВЕ — отдельная бригада военных егерей — спецназ АТРИ. А ваша задача — охранять заводы, рудники и поселения людей, в том числе главное из них, можно сказать столицу — Ванавару-3, в котором мы с вами сейчас и находимся.

Хочу сразу обрадовать: большинство из вас загнется уже через пару месяцев. Да-да, вы не ослышались. Вас сожрут заживо. Я не шучу. В самом прямом смысле сожрут — хищники-мутанты. Медленно и смачно, откусывая кусок за куском, начиная с рук и ног.

Если же вам каким-то чудом повезет ускользнуть от хищников, вас разорвет на куски «Поцелуй Борю в зад». Отставить смех! Это аномалия так называется, придурки. По-научному — полоса барического взрыва. А еще есть «Сорокапятка» — от нее у вас кишки наружу вывернет.

Для тех же, кто любит погорячее, имеется особый природный феномен, прозванный «Микроволновкой». Он прожарит вас до румяной корочки, и мозги выкипят. Процесс, сами понимаете, не быстрый, так что накричаться от боли успеете вдоволь. А вот если попадете в «Морозку», считайте, что вам повезло — заморозит насмерть в один миг, вы и заметить не успеете. Быстро и безболезненно… э-э-э… почти. К тому же вы сохранитесь на века, правда, в виде эскимо с дерьмом…

А вот еще забавная штука — «Егоза». Шмяк — и вместо человека кровавый блин.

Короче, это я тут напрягаюсь, талдычу вам битый час про местные достопримечательности. А зачем, спрашивается? Да затем, чтобы вы запомнили крепко-накрепко: ноги у вас не для того, чтобы шляться, где душа попросит, а для того, чтобы беспрекословно выполнять приказы умного дяденьки-командира.

Тот же из вас, отморыши, кто сумеет хорошенько усвоить мои лекции и вообще не проспит преподаваемый ему курс выживания в АТРИ, возможно, сумеет уберечь свою жопу от перечисленных выше неприятностей. И тогда этот счастливчик получит главный приз — легкую, почти безболезненную смерть от пули…

Что? Кто это там вякнул? Это ты вопрос задал? Вы только посмотрите, какие любознательные жмурики пошли!.. Не жмурики? Так я ж в перспективе смотрю… Вот ты, например, абсолютно точно сдохнешь самым умным и самым первым. Почему первым? От торопливости своей. Я разве уже разрешал вопросы задавать? Нет. А ты пасть разеваешь.

Ну, и как твоя фамилия, торопыжка безмозглая?

Кочкин? Да еще и Илья? Ну что, Илюха Кочкин, ты уже заслуженный «дух» или еще доприсяжный «запах»? Ах, вы тут все пока «с запашком»… Вот ведь присылают в АТРИ такое! И о чем только на Большой земле в военкоматах думают?..

Ладно… Вольно, будущий рядовой Кочкин, можешь сесть и расслабиться, а то ты сейчас лопнешь от напряга…

Так что ты там спросил, собачий корм? От чьей пули смерть? Да от твоего же товарища-гандика. Когда он превратится в зомби, а ты, куриный пень, этого даже не заметишь, он всадит тебе в упор весь магазин да еще и гранату на закуску добавит.

А еще вольные бродяги обожают пострелять. Особенно в таких зеленых салажат, как вы. Это у них вид спорта такой, типа как зайца на охоте подстрелить, только вопящего от ужаса и гадящего в штаны…

Кто такие вольные бродяги? В основном беглые зэки с рудников и рабочие с заводов. А еще дезертиры из числа таких, как вы, задротов. Есть среди бродяг и люди-мутанты, их чаще всего изгоями кличут. Имеются и совсем уж уникумы — искатели приключений с Большой земли, но таких тут совсем мало. Кстати, у бродяг тоже существует нечто вроде собственной столицы — Муторай называется. Но туда вы вряд ли попадете. Хотя егеря иногда захаживают. Впрочем, егеря куда только не заходят. Этим парням и адское пекло как дом родной…

Ну, что еще вам рассказать хорошего?

Разве что о полуразумных «гостях с того света», то бишь пришельцах из параллельного мира. Да, есть у нас тут и такие: хуги, призраки, болотники.

Кто там галдит? Хотите, чтобы я вам сказочку про хуги рассказал? Не стоит. Все равно никто из вас встречу с ними не переживет, зачем я буду зазря глотку рвать?

Чего примолкли? Скуксились? Домой, к мамке потянуло? А вот о возвращении забудьте. Это я вам на полном серьезе говорю! Обратно из АТРИ на Большую землю хода нет. Что? Вам положено всего год срочную службу тянуть, а потом на дембель? Это кто ж вам такую глупость сказал? Да не боись, боец, все равно ты этот год не переживешь. А кто переживет, с тем контракт заключат… Что значит, не захочет контракт? А куда ж он, миленький, денется?

Да и зачем вам возвращаться-то? У вас же там никого нет. Ни мамки, ни папки, ни девки. Вы — никому не нужные одиночки. Иначе бы вас сюда не прислали. Так что забудьте Большую землю как сладкий сон. Добро пожаловать в АТРИ! Теперь ваш дом здесь, хотя больше похоже на ад…

Ну, не будем о грустном. Многие, наоборот, считают, что у нас здесь чисто курорт.

Правда, водичку местную пить не рекомендуется — она фонит так, что уже на вторые сутки у вас не только волосы выпадут — кожа слезет. И с едой не все просто. В местных грибах, ягодах, рыбе и мясе токсинов много — ну чистый цианид.

А как же есть-пить, спрашиваете?

Да не галдите вы! Угомонитесь! И как пить, и как есть, и как в сортир ходить — всему этому вас научат. Вернее, попытаются научить. А уж кто из вас насколько хорошо ту науку усвоит, от него самого зависит. Только запомните, парни, оценки тут всего две: «жизнь» или «смерть», а экзамен принимаю не я…

Кто принимает? А вы еще не поняли?

Хуги, упыри, живоглоты и бродяги — вот кто станет вашими главными экзаменаторами, бойцы.

Будьте готовы к тому, что боевые действия в АТРИ не прекращаются ни на миг. Люди воюют с людьми, мутантами, с хуги и самой природой. Егеря то и дело выступают против вольных бродяг. Бродяги сражаются между собой за территорию, рудники и хабар. Хуги нападают на поселения людей. А хищники-мутанты пытаются сожрать все. что движется.

Короче, весело тут у нас. Обещаю, скучать не придется!

Вступление

2019 г., третий месяц, АТРИ, тайга, где-то за Оленьей грядой

Пасмурное, затянутое серой хмарью небо смазывало ощущение времени. Казалось, уже близится вечер, хотя на самом деле едва перевалило за полдень.

Два беглеца остановились на берегу широкой реки, тяжело дыша после изнурительного бега. Один из них, по прозвищу Механик, осмотрелся, пытаясь найти ориентиры, а потом решительно направился к воде.

— Слышь, Лажа, здесь переправимся.

— Да ты чего, Мех? — заспорил второй беглец. — Вплавь не получится — течением на стремнину снесет.

— А плыть и не надо. Ножками пойдем. Тут брод. — Механик первым пошел вперед.

— Ну, если брод… — Уставший до чертиков Лажа, спотыкаясь, побрел за ним.

Вероятно, Механик ошибся с ориентирами, потому что чем дальше от берега, тем глубже становилась река. Ледяная вода доходила уже до пояса. Тело коченело, от холода и усталости останавливалось дыхание, но два беглеца с упрямством обреченных продолжали форсировать реку.

Из всего оружия и снаряжения у них на двоих имелся только нож, вернее, скальпель, заботливо завернутый в маленький кусок брезента и засунутый за отворот сапога одного из беглецов. А вот о веревке оставалось только мечтать. Без нее же переправа превращалась в тяжелое и опасное дело.

К счастью, вода выше пояса так и не поднялась, а течение оказалось более-менее спокойным. И все же идти было трудно. Ноги разъезжались на каменистом склизком дне, беглецы спотыкались, падали, то и дело погружаясь в воду с головой, с трудом поднимались, отплевываясь и откашливаясь.

Лажа все чаще исчезал под водой. Механик тем временем уходил вперед, к берегу, не замечая страданий товарища.

— Механик… погоди… — сиплым от холода голосом позвал отстающий. — Погоди, говорю. — Он скорчился, схватившись за ногу. — У-ё! Судорогой свело… Ща упаду…

Он и в самом деле упал, ушел с головой под воду, пуская пузыри. Вынырнул, позвал из последних сил:

— Мех, сука!.. Да помоги же…

Механику до вожделенного берега оставалось метра три, не больше. Секунду он колебался, не сводя взгляда с притягательно сухой полосы травы и камней, а потом все же вернулся. Выловил захлебывающегося напарника, подставил ему плечо:

— Пойдем, Лажа… Только быстрее, тля…

Кое-как доковыляв до берега, рухнули без сил на камни. Вернее, Лажа рухнул и принялся, поскуливая, растирать сведенную судорогой ногу. А Механик отвернулся, украдкой достал из бокового кармана грязного, местами порванного защитного комбинезона плоскую водонепроницаемую коробочку, откинул крышку. Внутри оказались таблетки — одиннадцать ярко-оранжевых шариков. Механик тщательно пересчитал их и сунул один в рот. Тяжело сглотнул и торопливо спрятал коробочку обратно в карман. Постоял минутку, прикрыв глаза, чувствуя, как проходит усталость, а силы, наоборот, прибывают. Повернулся к Лаже, склонился над его ногой:

— Ну, что тут у тебя?

— Растер… Немного полегчало…

— Идти-то сможешь?

— Смогу! Ты же не бросишь меня? А, Мех? Ты же обещал, родной!

— Да не скули ты, Лажа. Раз сказал, значит, не брошу.

Обоих трясло от холода. Механик подул на окоченевшие пальцы, достал из нагрудного кармана два шприца, один протянул Лаже:

— Антирадин. Вколи себе. А то воды-то нахлебались во! Как бы лучевую болезнь не подхватить.

Лажа взял шприц непослушными, сведенными от холода пальцами, расстегнул ворот комбинезона и примерился иглой к своей шее. Шприц в руке ходил ходуном.

— Трясучка одолела, — стуча зубами, пожаловался Лажа Механику. — Вроде и не пил, а будто с перепою…

— Вся наша жизнь — это один большой запой. А похмелье — агония перед смертью, — не удержался Механик.

— Чего ты сказал? — не расслышал Лажа.

— Говорю, шприц давай. Я сам тебе вколю.

Когда с инъекциями было покончено, Механик смерил взглядом скальный откос в пяти метрах впереди, который шел вдоль берега.

Откос поднимался на двадцать — двадцать пять метров почти отвесной стеной, правда с множеством выступов и щелей, за которые могли зацепиться рука и ступня.

Чуть в стороне чернело небольшое отверстие пещеры, почти скрытое от глаз разросшимся кустом-мутантом непонятной породы.

Некоторое время Механик рассматривал вход в пещеру, а затем вновь перевел взгляд на стену. Трудновато, но подняться можно. А вообще, у беглецов было всего два пути: подняться по стене или пройти вдоль берега, надеясь отыскать более удобный подъем.

Механик настороженно посмотрел на противоположный берег. Погоня вроде отстала. Пахучий газ, который отбивал у животных нюх, сбил стаю со следа. Жаль только, что баллончик с газом опустел.

— Ушли? — словно прочитал его мысли Лажа. — А ведь точно, ушли! — Он засмеялся неприятным, каркающим смехом.

— Хрен тебе. От волколаков не уйдешь, — негромко произнес Механик.

Он говорил в сторону, скорее для себя, чем для приятеля, поэтому Лажа вновь не расслышал и переспросил:

— Чего ты сказал?

— Я говорю, идти надо! — повысил голос Механик. — Вставай!

Но Лажа едва держался на ногах от усталости. Механик мгновение понаблюдал за ним, досадливо поморщился, а потом извлек из заветной коробочки оранжевый шарик.

— На, Лажа, проглоти.

— Это что?.. Это «силач», да?! — Лажа перевел изумленно-восторженный взгляд с шарика на Механика. — Как тебе удалось его раздобыть?!

— Украл, — последовал короткий ответ.

— Ну, ты и фокусник, Мех. И скальпель, и газ, и антирадин, а теперь еще и стимулятор силы… «Силач» же в сейфе у самого Айболита хранится. Ты что? Ты его прямо из-под носа Айболита увел?! — продолжал изумляться Лажа.

— Ага.

— А еще чего у тебя в рукаве, фокусник ты наш? Может, гранатометик в кармане завалялся, а?

— Глупостей не болтай, — отрезал Механик. — Лучше таблетку проглоти.

За рекой послышался знакомый вой, и на противоположный берег скользнули огромные серые тени. Две… Три… Четыре… Шесть… Волколаки замерли у кромки воды. Самый крупный из них — вожак — втянул ноздрями воздух, осторожно коснулся лапой воды и отступил, будто в нерешительности.

— Может, не пойдут через реку? А, Мех? — Лажа с надеждой наблюдал за волками-мутантами.

— Хрен тебе, размечтался. Если не пойдут, значит, поплывут. Они воды не боятся. Давай, Лажа, дуй за мной. — Механик принялся карабкаться вверх по откосу.

— Погоди, может, спрячемся в пещере? — предложил Лажа.

— Ну, ты совсем без башки! — вспылил Механик. — Тебя оттуда зверюги враз достанут.

Лажа тяжко вздохнул, оценивая взглядом скалистую стену, оглянулся на волколаков и шустро полез следом за товарищем.

Стимулятор силы, недаром прозванный «силачом», не подвел — оба благополучно завершили подъем. Легли на скальный карниз, отдыхая. Механик выглянул вниз. Увидел мохнатых преследователей. Звери успели переправиться через реку, и теперь вожак встал на задние лапы, опираясь передними о стену, будто размышлял, карабкаться или нет. Потом поднял голову и посмотрел потенциальной добыче в лицо. «Не уйдете», — ясно читалось на морде зверя. Механик отшатнулся. От непоколебимой уверенности волколака по коже побежали мурашки… А может, он просто замерз после купания в холодной реке.

Механик снова глянул вниз. Первый из шестерки волков-мутантов уже карабкался вверх по скале, невероятным образом растопыривая уродливые, напоминающие паучьи лапы.

«Не уйдете, — впереди зверя бежала весьма ощутимая мысленная волна. — НЕ УЙ-ДЕ-ТЕ…»

«Не уйдем, — Механик кивнул, соглашаясь с вожаком. — Вдвоем не уйдем».

Он наклонился к сапогу, вроде как ногу растереть, а сам незаметно вытянул брезент со скальпелем. Спрятал руку за спину и окликнул приятеля:

— Чего, Мех?

— Глянь на тот лес. Что это там? Кажись, люди. Может, егеря?

— Егеря?! Неужто мы с тобой все-таки выбрались? А, Мех? Мы спасены?! — Лажа повернулся спиной к тому, кого он считал приятелем, с надеждой всматриваясь в безжизненный лес. Но вскоре надежда сменилась разочарованием. — Там никого нет, Мех. Тебе почудило…

Договорить он не успел — Механик взмахнул скальпелем. Из распоротого горла Лажи хлынула кровь, причем на предусмотрительно вставшего сзади Механика не попало ни капельки.

Убийца уложил агонизирующее тело на камни спиной вниз. Лажа булькал кровью, пытаясь вытолкнуть из перерезанной глотки какие-то слова, но получался лишь неразборчивый хрип.

— Потерпи немного, Лажа, — посоветовал Механик, — скоро все кончится… Что? Да, я обещал вывести тебя к людям. И я бы сделал это, если б мог. Но я не могу…

Механик расстегнул Лаже комбинезон, обнажая тело. Вспорол еще живому напарнику живот, раздвинул внутренности, разыскивая печень. Достал из кармана очередной из припасенных «фокусов» — флакончик с экспериментальным сильнодействующим ядом, разработанным как раз для хищников-мутантов типа волколаков и панцирных собак. Закрыл себе рот и нос рукавом, чтобы случайно не вдохнуть ядовитые пары, и облил бесцветной жидкостью внутренности Лажи, особо щедро окропив печень.

Расчет Механика был прост. Первым за добычу возьмется вожак. Он выберет себе лучший из кусков, то есть печень. Наевшись, вожак отойдет в сторонку, уступая место остальным. На их долю тоже придется какая-то толика яда. Пока они будут насыщаться, вожак сдохнет. За ним перемрут и остальные звери. Если кто-то из них и останется в живых, он вряд ли захочет преследовать Механика. Зачем, если есть останки Лажи? Да и без вожака волколаки не сразу поймут, что делать дальше, и забудут про сбежавшую добычу…

Механик поспешно вытер испачканные кровью руки пучком травы, затем очистил лезвие, завернул скальпель в брезент и сунул за голенище сапога. Закинул в рот еще один оранжевый чудо-шарик и рысцой побежал к далекому лесу, даже не оглянувшись на все еще живого, истекающего кровью Лажу, которого окружали забравшиеся на откос волки-мутанты.

Механик уже забыл о существовании Лажи, полностью поглощенный решением наиважнейшей задачи — собственным выживанием…

Глава 1

Полгода спустя, АТРИ, фактория Муторай

Кабак с гордым названием «Астория», в просторечье именуемый «Козьей мордой», сильно отличался от остальных увеселительных заведений Муторая. Начать с того, что в «Козьей морде» было чисто — вещь абсолютно неслыханная для АТРИ. Плевать и бросать окурки на пол в кабаке строго-настрого запрещалось.

Здесь можно было отлично поесть и выпить, причем и продукты, и напитки хорошего качества поставлялись прямиком с Большой земли, да к тому же по сходной цене. Вкусно и дешево. Мечта любого бродяги. Вот только пускали в «Козью морду» не всех — это право надо было заслужить. Пропуском являлись: репутация удачливого промыслового бродяги, либо статус предводителя одной из атрийских группировок или его доверенного лица, либо личное приглашение Петровича.

Андрей Петрович Самойлов, в просторечии Петрович, был не только владельцем «Козьей морды», но и по совместительству являлся некоронованным мэром Муторая — неофициальной столицы вольных бродяг АТРИ.

Несмотря на забавную «козлиную» внешность, Петрович считался одним из самых влиятельных людей аномальной территории. В свое время мне пришлось поработать на него. С тех самых пор у нас сохранились хорошие отношения, хотя в острых ситуациях поворачиваться к нему спиной я бы все же не стал…

Кабак встретил меня шумным весельем и плотной стеной табачного дыма. Возле окна, сдвинув два стола, гуляло ближайшее окружение Коли Сенокоса — предводителя одной из атрийских бригад. Остальные столы занимали разношерстные компании бродяг. В дальнем углу толпился народ, слышались азартные выкрики, словно там резались в карты или нарды.

Я подошел к стойке. Бармен Сеня Хорек не сразу заметил меня, поглощенный священным ритуалом — протирал стеклянные стаканы, небывалую роскошь для АТРИ.

Поскольку очищенная нерадиоактивная вода тут у нас в большом дефиците, в забегаловках предпочитают использовать пластиковую одноразовую посуду. Попил-поел — и в мусор. Это дешевле, чем тратить на мытье драгоценную воду. Но Петрович в своем кабаке держал марку — и тарелки, и стаканы были только из стекла, огнеупорного и небьющегося, сделанного на заказ на Большой земле.

Сеня Хорек продолжал священнодействовать — поднимал очередной стакан, внимательно разглядывал на просвет — то ли любовался, то ли отыскивал несуществующее пятнышко грязи, а потом вновь принимался нежно надраивать его полотенцем.

Пришлось постучать ладонью по стойке.

— Бедуин! Давненько не виделись! — Хорек очнулся от транса, придвинул ко мне только что отполированный до невероятной чистоты стакан и потянулся к бутылке армянского коньяка. — Тебе как обычно?

— Ага. — Я указал в угол, где толпился народ: — Что там такое?

— Руки ломают, — пояснил Сеня.

Выражаясь нормальным языком, там занимались армрестлингом — одним из любимых развлечений в кабаках АТРИ.

Сделав глоток янтарного хмельного напитка, я оглядел зал. Заметил нескольких женщин. Большинство из них — работающие на Петровича шлюхи, их сразу можно отличить по агрессивно кричащему макияжу и откровенной одежде. Но было и несколько так называемых порядочных, в основном подруги, жены и даже дочери авторитетных бродяг. У некоторых из них, насколько я знал, имелось собственное дело вроде закусочной, магазинчика или швейной мастерской.

Иногда, хоть и редко, женщины занимались сбором хабара наравне с мужчинами, шастая по тайге среди хищников-мутантов и аномалий. Мужское занятие накладывало соответствующий отпечаток, лишая их женственности. «Кобыла с яйцами» — так называл подобных тетенек мой друг Потап.

Но девушка, которая сидела в одиночестве у дальнего конца барной стойки, ни шлюхой, ни «кобылой» явно не была.

На вид совсем молоденькая — около двадцати. Впрочем, внешность у женщин обманчива. Хорошенькая, хотя в лице есть какая-то милая неправильность. Чуть курносый остренький носик, на котором по весне наверняка высыпают веснушки. Резковатые, четко очерченные скулы. Шаловливые золотисто-карие глаза. Пухлые губы. И вся эта красотень — в обрамлении вьющихся, слегка растрепанных темно-каштановых волос.

Такая внешность запоминается, притягивает мужской взгляд, вызывает самые разнузданные фантазии. А если перевести взгляд с лица на фигурку девушки, то фантазии становятся совсем уж разнузданными…

Обтягивающие джинсы подчеркивали стройные ножки незнакомки, тонкую талию и такую аппетитную попку, что оторваться от ее созерцания было бы просто невозможно, если бы не… грудь. То, что удавалось подглядеть в вырезе блузки, вызывало немедленное желание действовать.

Странно, что она до сих пор сидит одна, видно, у присутствующих здесь мужиков что-то случилось с глазами. Но тем лучше для меня. Я подозвал Хорька и кивнул в сторону девушки:

— Сеня, поставь ей выпивку за мой счет.

Бармен посмотрел на меня с пониманием и сочувствием:

— Встань в очередь, Бедуин. Вон те чуваки в углу чем, по-твоему, занимаются?

— Ты сказал, руки ломают.

— Ага. Только не просто так. Ради приза. Знаешь какого?

— Догадываюсь…

— Кто победит, тот и угощает ее выпивкой, — подтвердил Хорек.

— Только выпивкой? А насчет всего остального как?

— Так же. Победитель получает все, — завистливо хмыкнул бармен.

— И кто установил правила?

— Она сама и установила, а Петрович их подтвердил. Ну, чтоб без поножовщины.

Я кивнул. Мочилово строго-настрого запрещено во всем Муторае. Петрович объявил поселение «свободной от стрельбы и поножовщины зоной». За соблюдением правила следят тщательно отобранные боевики, а провинившихся скармливают стае панцирных псов-мутантов, которых как раз на такой случай держат поблизости в специальном вольере.

Если же бродягам невтерпеж выяснить отношения и пустить друг другу кровь, они могут сделать это либо за пределами Муторая, либо в специально отведенном месте, которое называется коротко и емко — Арена. На Арене казнят преступников, вернее, тех, кого Петрович объявляет таковыми. А еще устраивают бои без правил со смертельным исходом. Короче, Арена — веселое местечко…

— Да-а… Давненько ты не был у нас, Бедуин, — продолжал Хорек. — Совсем от жизни отстал, раз о нашей Гаечке первый раз слышишь.

— О ком? — не понял я.

— Это здешние пацаны ей такое погоняло дали — Гайка. Имени-то ее никто не знает, вот и обозвали по-своему. А она не возражает, по ходу фиолетово ей, как зваться.

— А почему именно Гайка? — удивился я.

— Да потому что без резьбы. В смысле безбашенная. Это только на вид она вся такая паинька, а на деле… Прикинь, Бедуин, полгода назад, когда она в первый раз сюда пришла, к ней Башня подвалил. Беспредельничать начал. Ну, мацать, там, и всякое такое… Так она ему ножичком чуть мошонку не отхватила. Он от страха едва не обделался. — Бармен заржал, вспоминая. Видно, случай и впрямь был забавным. — Теперь у нас тут ее здорово уважают. Лапать внаглую больше не лапают, но каждый бродяга не прочь ей свой болт пристроить.

— Так она шлюха?

— Деньги с мужиков не берет, если ты об этом. Разрешает только за выпивку заплатить. Подарков, кстати, тоже не берет. Принцип у нее такой.

— Принципиальная, значит… Ну-ну… А на что же она живет? Как зарабатывает?

— Тайна, покрытая мраком. Никто ничего толком о ней не знает. Ни где живет, ни с кем, ни как. Врут многое, а что там на самом деле… — Хорек выразительно пожал плечами. — Короче, так, Бедуин, появляется она в «Козьей морде» раз в месяц. И тут же из-за нее начинается веселье. Сегодня вон руки ломают. В прошлый раз ножи по мишени кидали. А до этого стрельбище устраивали — по пивным банкам с закрытыми глазами палили. Короче, чисто Олимпийские игры, блин.

— И Гаечка уходит с победителем?

— Уходит. Только недалеко. — Хорек задрал подбородок, обозначая второй этаж, где располагались гостиничные номера. — Ночку они там покувыркаются, а утром она исчезает. Причем как, куда, никто не знает. Счастливчики, что ее отымели, рассказывали, будто утром глаза продирают, а ее и след простыл.

— Сбегает, значит.

— Исчезает, — проявил упрямство Хорек. — Как привидение. Через любой запор проходит, будто и не было ее. Пацаны Гаечку выследить пытались, под дверью номера всю ночь караулили, да только все бесполезняк. — Бармен понизил голос и придвинулся ко мне. — Я думаю, ведьма она.

— Это ты загнул, — фыркнул я, — у нас в АТРИ, конечно, всякой нечисти хватает, но чтобы совсем уж ведьма…

Хорек недовольно поджал губы: дескать, ты как знаешь, а я тебе свое мнение сказал.

Незнакомка привлекала меня все больше и больше. Я посмотрел на конкурентов в углу. М-да… Там такие лоси собрались, что мне ловить уже нечего. Вот если бы в стрельбе, в рукопашке или ножи бросать, тогда другое дело. А в чисто силовых упражнениях меня тот же Боря Таран легко сделает.

Вообще, Боря — личность в АТРИ довольно известная. Плечистый бугай. Его башкой стены прошибать можно, потому и погоняло такое — Таран. Он на спор панцирным псам голыми руками пасти рвет и арматурные пруты винтом скручивает.

Боря состоит в отряде боевиков Петровича. Взводный, кажется. А может, уже дорос до ротного. Насколько я знаю, Таран вообще ходит у Петровича в любимчиках. Хитрый Петрович просто обожает окружать себя такими Борями: сильными, исполнительными и преданными. Кстати, помимо основной работы в отряде Таран еще присматривает за Ареной — так сказать, напутствует бойцов перед схваткой, а преступников перед казнью.

— Сеня, и кто побеждает? — окликнул я бармена. — Небось Таран?

— Вначале да, он побеждал, — подтвердил Хорек. — Почитай весь вечер в счете вел. Двум бродягам в запале и в самом деле руки покалечил: одному вывернул сустав, а второму связки порвал. Случайно, конечно… Короче, Боря наш совсем уже губешки раскатал, представляя, как он Гаечку будет драть. Но не тут-то было. Обломилось ему. Пришел Механик и легко его сделал. А сейчас делает и остальных.

— Кто кого сделал? — не понял я.

— Механик Тарана. Легко, — чуть ли не по слогам повторил Хорек ошарашивающую новость.

Ого! Я не знаю, кто такой этот Механик, но «легко сделать» Тарана в армрестлинге мог только настоящий богатырь. Геракл. Человек-гора.

— Сень, а это что еще за хрен с горы? — уточнил я. — Механик… Первый раз слышу. Здоровяк небось?

— Да не особо. С виду вполне обычный, чем-то внешне на тебя похож… А вообще мутный тип. Где раньше жил и чем промышлял, неизвестно, но в АТРИ точняк не новичок. С опытом бродяга… Может, из зэков. Сдернул с уранового рудника или еще из каких веселых мест. Короче, инфы о нем ноль. Знаю только, что появился он в Муторае около полугода назад, весь оборванный, без оружия и бабла. Ну, то есть ни единой копеечки на кармане! И вот прикинь, Бедуин, этакий оборвыш каким-то чудом умудрился прорваться к Петровичу, завел с ним тайные дела, хотя в команду к нему не пошел. Остался в стороне, вроде как наемник-одиночка. Петрович ему время от времени устраивает выгодные заказы — и от себя, и с другими нанимателями сводит. Так что сейчас Механик сильно приподнялся. Снарягу себе прикупил, на жратву бабосы не жалеет. Но водки пьет мало. Разве что стопочку одну перед обедом опрокинет. Или пива бутылку высосет. А чаще вообще кофейком обходится.

В последних словах Хорька прозвучало явное осуждение. И его можно понять — бармену основной навар идет как раз от пьянчуг.

— Короче, Механик тот еще хмырь, себе на уме, — продолжал Сеня. — Никогда мне чаевых не дает, забирает всю сдачу до последнего грошика, жадюга. Хотя девки, — Хорек кивнул на шлюх, — в нем души не чают. Говорят, что ласковый да щедрый.

— Значит, девок любит…

— Себя он любит, — проницательно заметил бармен. — А девок трахает.

Что ж, конкурент мне достался непростой. Но от этого борьба становится интересней. Мы еще поглядим, кто сегодня с Гаечкой наверх пойдет…

Я пробежался взглядом по залу, взял стакан с коньяком и направился к знакомой компании из трех бродяг. Посидел с ними недолго, поставил им пузырь и не торопясь двинулся обратно к стойке. Когда я проходил мимо Гаечки, по странному совпадению раздался пронзительный свист, от которого заложило уши. Свистел один из покинутой мной троицы. Это произошло настолько неожиданно, что все присутствующие вздрогнули и повернулись к источнику шума.

Гаечка исключением не стала. Она резко крутанулась на вращающемся табурете, ее нога случайно ударила меня по колену. Я дернулся, коньяк из стакана щедро плеснул мне в лицо.

— Ёпт! — только и успел сказать я. — Это называется, ничего не сделал, просто мимо прошел.

— Извини, я не хотела. Случайно получилось. — Гаечка хихикнула и добавила: — Ну и рожа у тебя.

— И какая же? — мрачно уточнил я.

— Мокрая, — ехидно пояснила она.

— Ну, спасибо. — Я попытался отойти в сторонку. — Мало того, что выпивки меня лишила, так еще и приложила по полной.

— Это не я, это коньяк твой тебя приложил, — вновь хихикнула Гаечка. — Ладно, не куксись. Куплю я тебе выпивку, так и быть.

— Только с одним условием: пить ее будем вместе.

Девушка смерила меня долгим взглядом:

— Ну, ты и ловкач. Ведь это ты все подстроил, да? И свист, и коньяк в рожу.

— А если и так? — Я в упор посмотрел на красотку. — Откажешься пить со мной?

— Я подумаю, — с дразнящей усмешкой отозвалась она. — Тебя как зовут?

— Бедуин.

— Знакомое имя! — Теперь во взгляде Гаечки появились изумление и любопытство. — Я слышала о тебе.

Ничего удивительного. Только не стоит у нее уточнять, что именно она слышала — плохое или хорошее. Уверен, хватает и того и другого.

— А правда, что ты… — Девушка осеклась, не договорив.

— Что?

— Да так, ерунда… — Гаечка повернулась к «лосям» в углу: — Эй, парни, заканчивайте забаву. Сегодня у нас уже есть победитель. — Она указала на меня.

— Это нечестно! — завопил кто-то из команды армрестлеров. — Победитель я!

Из толпы выбрался сухощавый черноволосый мужчина лет тридцати. Как я понял, это и был Механик. Скорее жилистый, чем мускулистый, он даже близко не тянул на крутого руколомателя. С трудом верится, что он уложил на стол столько накачанных, крепких рук, и в их числе граблю Тарана, похожую на бетонную сваю!

— Победитель я. — Механик для убедительности постучал себя кулаком по груди. — Это все подтвердят. Ты должна пойти со мной! Таковы правила. Ты же сама установила их!

— Да, таковы правила, — подтвердила Гаечка. — Бедуин, а ты не хочешь оспорить у Механика его права?

— Пусть попытается. — Наемник с готовностью уселся за стол и поставил согнутую в локте руку на столешницу. — Давай, попробуй уложить меня.

Парень ничуть не сомневался в собственной победе. Ох, что-то здесь не так. Похоже, этот самый Механик играет крапленой колодой…

Попробуем чуть-чуть изменить правила игры. Переведем поединок на свое поле…

Я скорчил презрительную гримасу:

— Ломание рук — это детские забавы. Нет, за такую женщину надо сражаться по-взрослому.

— И что ты предлагаешь, Бедуин? — спросили сразу несколько голосов.

— Арена, — коротко ответил я.

Под Арену было приспособлено кирпичное здание бывшего склада. Основное помещение в длину тянулось метров на сто, в ширину имело около пятидесяти, а в высоту достигало десяти.

В одном из углов стояла огромная металлическая клетка — тот самый вольер для своры панцирных собак. Во время казни их выпускали из клетки и оставляли один на один с приговоренным. Вечно голодные собаки рвали бедолагу на части.

Когда же проводились бои без правил или поединки по выяснению отношений, как у нас с Механиком, собак, естественно, запирали, но не в клетку, а разводили по специальным загончикам — деревянным ящикам с отверстиями, стоящим по всей площади Арены.

Кроме загонов с собаками тут имелись баррикады из мешков с песком, лежали огромные металлические трубы и прочее барахло, которое позволяло бойцам не маячить в поле зрения противника. Кое-где были расставлены грузовые металлические контейнеры — укрытие хоть и не слишком надежное, но для умелого бойца весьма полезное. Все это было сделано для того, чтобы на Арене проходили не просто казни или бои, а самые настоящие зрелища.

За потехой наблюдали зрители. Они располагались на втором этаже, который балконом опоясывал склад. Чтобы избежать шальных пуль, балкон заделали пуленепробиваемым стеклом, оставив ряд отверстий для динамиков. Естественно, делались ставки, а в случае боев без правил назначался денежный приз. Для нас с Механиком желанным призом должна была стать Гаечка.

Перед тем как выйти собственно на Арену, мы с Механиком, согласно правилам, попали под опеку Бори Тарана. Он завел нас в подсобку, где полагалось оставить все личное оружие, снять бронекостюм и надеть простую камуфляжную куртку и брюки.

Пока мы разоружались и переодевались, Таран смотрел на меня с плохо скрываемой обидой. Именно на меня, не на Механика. И я отлично понимал почему.

Боря уже несколько месяцев пытался заполучить Гаечку. Но ни в стрельбе, ни в метании ножей Тарану не удалось стать первым. И вот наконец-то назначили вид борьбы, в котором ему не было равных. Борис возликовал, уже представляя сладкую ночку с красавицей. Но тут появился этот хрен с горы, темная лошадка Механик — задохлик, которого Боря и всерьез-то не принимал. И вдруг худосочный прыщ делает Тарана, как салажонка!

Конечно, обидно, но фиг с ним, правила есть правила. Механик оказался силищи неимоверной, победил Тарана в честном бою и может рассчитывать на законный приз. А вот я…

С точки зрения Тарана, я пролез по чистому беспределу. В соревновании не участвовал, но Гаечка выбрала именно меня. Сама выбрала! Раньше такого не случалось — она всегда уходила только с победителем и ни с кем другим. А тут вдруг взяла и изменила собственные правила. Ну, не обидно ли?

Тарану очень хотелось, чтобы Механик как следует проучил меня. Хотя вообще-то мы с Борей не враги, давно знаем друг друга и даже пару раз пили вместе. Но сейчас неудовлетворенное достоинство Тарана требовало восстановить справедливость…

Все это я понял очень отчетливо, будто прочитал его мысли. Именно так проявляются мои способности экстрасенса — иногда я способен чувствовать людей как бы изнутри. Их эмоции, обиды и желания. К сожалению, этот дар проявляется редко и спонтанно — я не способен по собственному желанию управлять им. А вот другое умение мне удалось в некоторой степени развить и отточить. Возможно, сегодня это пригодится…

Едва с переодеванием было покончено, Таран подвел нас к двум закрытым ящикам. Там лежало оружие и снаряжение для поединка — в каждом ящике свое. Каждый из бойцов выбирал один из ящиков. Выбор проходил вслепую, что называется, наудачу. Вернее, должен был так происходить…

Боря придержал меня и подтолкнул Механика вперед:

— Выбирай ящик. А ты, Бедуин, погодь пока. Ты же его вызвал, значит, Меху первым и выбирать.

Механик задумчиво остановился перед ящиками. Протянул руку к одному из них. Боря отчетливо кашлянул, перехватил мой взгляд и пояснил:

— В горле першит… Слышь, как там тебя… Механик… выбирай скорее, чего ты телишься? Только первый попавшийся-то не хватай. Думай башкой-то.

Намек прозрачен, как слеза младенца.

Механик едва заметно усмехнулся и решительно положил руку на ящик — естественно, не тот, который собирался выбрать вначале.

— Возьму его.

— Ну наконец-то, разродился. Бедуин, забирай оставшийся. — Таран мстительно осклабился и посмотрел на меня с притворной завистью: — Ох, и повезло ж тебе сегодня. Хороший ящичек достался…

И мне и Механику было ясно, что он имеет в виду везение утопленника.

— Ладно, пацаны, разошлись по берлогам, — скомандовал Таран.

Берлоги — это маленькие предбанники с двух сторон от Арены. В берлогах мы разберем уложенные в ящики оружие и снаряжение, а потом войдем в помещение для боя с двух противоположных концов.

Не знаю, что было в ящике у Механика. В моем же оказался обрез охотничьей двустволки маленького — двадцатого — калибра и несколько упаковок патронов с мелкой дробью. Судя по размеру свинцовых дробинок, Таран решил, что мне предстоит охотиться на рябчика!

Вместо остального оружия и снаряжения лежал нехитрый ремкомплект, состоящий из отвертки, напильника и изоленты. Мне что — прикажете напильник в обрез заряжать?..

В мою берлогу заглянул Таран, смерил взглядом содержимое ящика и загоготал:

— Че, Бедуин? Дробь не нравится? Мелковата? Вроде ведь твой размерчик, нет? А тогда ты Меху отвертку в глаз вгони. Или ваще его голыми руками удави. Тебе ж не впервой.

— Слышь, Таран, не нарывался бы ты. И так уже накосячил. За то, что Механику с ящиком подсказал, тебе стоило бы яйца открутить. Что ты ему туда положил? «Калаш» или «Ярыгин» с полным магазином, а?

— Скоро узнаешь. — Таран стал серьезным. — А если по понятиям, ты, Бедуин, первый накосячил. Шибко умный, да? Решил честных пацанов на кривой козе объехать? Вот и не ссы теперь… Удачи я тебе, сам понимаешь, не желаю. А вот чего могу пожелать… — Таран сделал многозначительную паузу. — Сдохни красиво! Все-таки она будет смотреть.

Вот, блин, романтик на мою голову!

— Ты за дверь как, сам выйдешь или тебе помочь? — хмуро поинтересовался я.

Таран ухмыльнулся и вышел довольный собой, в полной уверенности, что сделал все, что мог, для моей безвременной кончины.

Оставшись в одиночестве, я еще раз осмотрел обрез и патроны. Для предстоящего боя они, конечно, не подходят. Такой дробью разве что пощекотать. Плохо дело. Если у Механика и в самом деле реальный ствол, шансов у меня практически нет. Разве что мой противник косой на оба глаза и распоследний тормоз.

Попробовать, что ли, перевести бой на ближнюю дистанцию? Помахаться в рукопашной? Не самый лучший вариант. Механик, судя по всему, накачался какой-то дрянью. Не простой дурью, которой в АТРИ хватает, а чем-то типа боевых стимуляторов. Я слышал о подобных экспериментальных разработках, но сталкиваться не сталкивался. До сих пор…

Ладно, допустим худший вариант: Механик сейчас абсолютно не чувствует боль, у него в разы повышена мускульная сила, а реакция искусственно ускорена. Если так, вырубить его будет непросто.

Попробуем немного уравнять шансы…

Я раскурочил несколько патронов и изолентой примотал к прикладу обреза мешочек со свинцовой дробью. Если удастся достать этим подарком Механика по кумполу, тому мало не покажется.

Кстати, и Тарану стоило бы мозги прочистить, так сказать, чистой дробью, а то корчит из себя борца за мировую справедливость, тля!..

Ударил гонг, призывая бойцов на бой.

Согласно правилам, я вышел в центр Арены для традиционного представления публике. Обрез с собой не взял — оставил в углу у двери, чтобы раньше времени не раскрывать карты перед противником. Механик сделал то же самое. Единственное, о чем он не догадался, — это снять броник. А может, был уверен, что увидит на мне такой же. Да, так и есть. Судя по его удивленному взгляду, подобной форы для себя он не ожидал. Конечно, это не бронекостюм «Скат», да и вообще не полноценный костюм, а всего лишь бронежилет с накладками для живота и паха, но для мелкой дроби абсолютно непробиваемый.

С противником все ясно. А что у нас с публикой? Я посмотрел на балкон. Балкон был набит любопытствующими под завязку, а на самом лучшем месте стояла Гаечка и глядела на меня. Явно нервничая. Приятно, конечно, думать, что дама беспокоится обо мне, но, если уж откровенно, она может с таким же успехом переживать и за моего «оппонента».

Ладно, чего гадать. Пора начинать представление.

Я принялся играть на публику — снял куртку и отбросил ее прочь, оставшись в одной футболке. Теперь рядом с запакованным в бронежилет Механиком я выглядел легкомысленным и бесшабашным. Подольем масла в огонь. Я поднял руки, призывая публику поддержать меня. Бродяги ответили дружным воем, свистом и криками. А я опустился на одно колено и послал Гаечке воздушный поцелуй. Она кривовато улыбнулась и помахала мне ручкой. Ну точно нервничает! Интересно, из-за кого?..

Стоявший рядом с Гаечкой Петрович на мою выходку фыркнул и покрутил головой, дескать, выпендрежник ты, Бедуин. Без понтов не можешь.

Тут он не прав, очень даже могу. Но сейчас не тот случай. Сейчас чем больше показухи, тем лучше — противник перестанет воспринимать меня всерьез. И тогда мы посмотрим, кто кого. План схватки уже созрел у меня в мозгу. Главное, найти правильную позицию для боя…

Мы разошлись по своим углам. Наше передвижение сопровождалось собачьим лаем. Собственно, клетки для того и расставили по Арене — чтобы лай сообщал противникам о местонахождении друг друга.

Вторично ударил гонг, извещая о начале боя.

Из моего угла та часть, где находился Механик, не просматривалась. Но там явно что-то происходило — лай собак постепенно перемещался в мою сторону, сообщая о передвижениях врага. Приближался Механик уверенно. Значит, моя маленькая клоунада сработала — он решил, что я стану легкой добычей, и теперь пер напролом.

Начнем потихоньку двигаться и мы. Я прошел мимо кучи деревянных ящиков, обогнул пирамиду автомобильных шин и оказался в небольшом закутке, образованном собачьими загончиками и кирпичной стеной. Собственно, именно такое место идеально соответствовало моей тактической задумке.

Я прислушался, пытаясь определить, где находится Механик. До моего слуха долетел едва слышный звук, как будто чиркнули зажигалкой. Он потонул в лае собак и свисте публики с балкона, но я расслышал.

И звук показался мне знакомым. Это выстрел, произведенный из специального бесшумного автомата «Вал». Ну, так я и думал! Таран не только снабдил моего противника бронежилетом, но и дал ему отличное оружие для нашей маленькой войны.

Интересно, в кого Механик стреляет? Не в меня — это точно…

Чиркающие звуки повторились, донесся собачий взвизг и тут же смолк. Понятно, у противника тоже есть свой хитрый план — он отстреливает собак. Видно, Таран отвалил ему целую кучу патронов!

Что ж, расчет у Механика верный. Наверняка Таран рассказал ему про обрез и дробь, так что он в курсе — стрелять мне нечем, значит, я буду нападать из засады. Но для этого я должен точно знать, где находится противник. Если же перестрелять всех псов из бесшумного оружия, я не смогу его вычислить по звуку. И тогда он спокойно найдет меня и пристрелит издалека.

План отличный, но кое-чего Механик не учел. Ему и в голову не пришло, что козыри в рукаве могут быть не только у него…

Я сосредоточился, пытаясь нащупать мысленную связь с ближайшим псом. Иногда мне такое удается — взять животное под контроль. Жаль, что с людьми подобное не проходит…

Ага… Есть контакт…

Я приказал псу замереть и не лаять на меня, открыл задвижку на его клетке и затаился возле загончика. Через мгновение появился Механик. Он приближался к моему ящику без особой опаски — раз пес не лает, значит, меня тут нет. Кстати, и самого Механика тоже больше не сопровождал лай — он отстреливал собак издалека, еще на подходе. То, что враг приближается, я понял по оживлению зрителей — им сверху отлично видно, чем занимается каждый из бойцов.

Ну все, пора!

Я распахнул дверцу загончика и мысленно дал псу команду атаковать врага. Зубастая торпеда вылетела из клетки. Механик успел среагировать — несколько пуль прошили псу череп.

Теперь настала моя очередь действовать. Счет шел даже не на секунды, а на мгновения. Я прыгнул из-за ящика. Механик отреагировал на движение — автомат начал разворачиваться в мою сторону. Поздно: я был уже слишком близко. Ударом ноги сбил автомат Механика в сторону, одновременно разряжая оба ствола обреза противнику в пупок.

Дробь не пробила накладку бронежилета, но энергия дуплета опрокинула Механика, и он рухнул на пол. Тем не менее его автомат упрямо начал поворачиваться ко мне. Я со всей силы приложил противника по башке свинцовой примочкой. У кого другого от такого удара вышибло бы мозги, а Механик только дернулся и опять попытался пристрелить меня. Пришлось долбануть его еще раз.

Странно, что у него не треснул череп. Из металла у него башка, что ли? Когда же ты угомонишься, скотина?

Я вновь замахнулся, но третий удар не понадобился — противник распластался на бетонном полу и на этот раз затих. Я наклонился проверить ему пульс. Без сознания, но живехонек! Что ж, его счастье. Хотя по правилам Арены я имею полное право добить проигравшего, но не буду. Мы с ним сцепились из-за бабы, а это не тот повод, чтобы идти на крайние меры.

Теперь пришло время обратить внимание на благодарную публику, которая приветствовала победителя радостным ревом.

Однако лично для меня победа обернулась полным поражением — Гаечки среди зрителей не было! Я долго искал ее взглядом, но без толку — коварная красотка продинамила меня и ушла. Интересно почему? Не понравилось мое выступление на Арене? Или углядела среди зрителей более подходящего кандидата?..

Да-а, давненько меня так круто не обламывали. Мое разочарование жизнью было настолько велико, что даже пропало желание устраивать разборки с Тараном. Я молча забрал у него свое барахло и собирался уйти, но он остановил меня:

— Ну-ка погодь, Бедуин. Пойдем раздавим пузырь на двоих. Обмоем твою победу.

— Смеешься? — вяло поинтересовался я.

— Нет, — без тени злорадства отозвался Таран. — На полном серьезе предлагаю. Тебе хорошенькая попойка причитается, заслужил. Пойдем нажремся. Заодно косяки наши взаимные перетрем.

— Только башляешь ты.

— Само собой. — Таран дружелюбно осклабился и хлопнул меня по плечу.

Месяц спустя, Муторай

В отличие от «Козьей морды», маленькая закусочная, расположившаяся возле толкучки, не могла похвастаться изысканной кухней. В меню преобладали консервы с кашей или макаронами. Имелись водка и два сорта пива. Все продукты были низкого качества, зато и цены не кусались.

За столиком в углу сидел мужчина. По виду он ничем не отличался от остальных многочисленных посетителей дешевой забегаловки, тихонько в одиночестве потягивал темное пивко, которое наливал из полуторалитровой пластиковой бутылки в одноразовый стакан.

В зал вошли двое бродяг, огляделись и, не найдя свободных столов, направились к одинокому посетителю.

— Не возражаешь, братишка? — приветливо улыбнулся один из них, но услышал в ответ оскорбительное:

— Живоглот тебе братишка. Валите отсюда, козлы.

— Ах ты, чмо недоделанное! К тебе как к порядочному, а ты… — вскипел подошедший, но приятель остановил его:

— Не надо, Дима. Не связывайся. Пойдем вон туда, там как раз два места освободились. — И добавил ему на ухо: — Видал клеймо у него на загривке?

— Татушку, что ли?

— Это у тебя татушки. А у него реальное клеймо. Из тех, что раскаленным железом ставят. Знаешь, кого так клеймят?

— Нет. И кого же?

— Потом расскажу… А пока пойдем-ка подальше. По всему видать, отмороженный. Мало ли что ему в башку встрянет…

Бродяги ушли. Мужчина даже не взглянул им вслед, сидел себе и лениво цедил кислое пиво.

Вскоре еще один посетитель вошел в забегаловку. Он выглядел бы вполне обычно, если бы не капюшон, который полностью скрывал его лицо. Вновь прибывший быстро оглядел зал и направился к мужчине с клеймом. Уверенно подсел к нему за стол.

— Исчезни, плесень. — Заклейменный угрожающе прищурил глаза.

— Увянь, Крылан. Я — Механик.

— Ты опоздал.

— Я пришел, — с нажимом ответил человек в капюшоне. — И у меня есть «Право».

Крылан вздрогнул. Вернее, по его телу прошла короткая судорога, а затем он застыл неподвижно, словно впал в транс. Остекленевшие глаза, не мигая, уставились в темноту капюшона собеседника, а губы через силу зашевелились, выталкивая слова:

— Приказывай, хозяин.

— Речь пойдет об одном человеке… Или, как там у вас, у «чертей», называется, грешнике?

— Да, хозяин. АТРИ — это чистилище, все люди здесь — грешники, а мы, «черти», призваны помочь им очистить души от скверны.

— Ладно-ладно, на ваши сектантские бредни мне начхать, — отмахнулся Механик.

Если бы Крылан сейчас не находился в гипнотическом трансе, Механику за такие слова не поздоровилось бы, но некое «Право» делало его полновластным хозяином положения.

— Вернемся к заданию, — продолжал Механик. — Интересующий меня грешник должен сдохнуть. Медленно и страшно. Пройти ваш обряд… как там его… обряд очищения?

— Да, хозяин. Чтобы заслужить дар смерти, грешник должен сначала очистить душу с помощью раскаленного железа и кипящего масла…

— Не надо подробностей, — перебил Механик. — Ты схватишь того, чье имя я тебе назову, и проведешь с ним этот ваш обряд по самому жесткому варианту. Насколько я знаю, продолжается он несколько дней…

— Да, хозяин. Чем дольше длятся мучения, тем чище душа.

— Так пусть же его душа будет очень чистой, — хмыкнул Механик. — Обряд надо провести в некоем конкретном месте, позже я скажу где. И еще одно. Я должен лично присутствовать в момент смерти… хм… нашего грешника. Причем, как именно ему сдохнуть, я выберу сам. Ты все понял?

— Не совсем, хозяин. Где мне искать этого грешника?

— Не волнуйся, с поисками я помогу. Твое дело — схватить его. Предупреждаю сразу, сделать это будет непросто, поэтому тебе не следует действовать в одиночку. Привлеки свою группу ловчих. Только не посвящай их в суть.

— Да, хозяин.

— Вот тебе код для связи со мной. И не забудь: я должен присутствовать при обряде!

— Да, хозяин.

— Сейчас я досчитаю до трех, ты выйдешь из транса, допьешь пиво и покинешь Муторай. До поры до времени ты забудешь о нашем разговоре и обо мне, а к этому грешнику станешь испытывать личную и очень сильную ненависть.

— Да, хозяин.

— Я начинаю считать. Раз…

Глава 2

Чегодайский район, подножие горы Куку

Перед самым рассветом зарядил мелкий, нудный, как зубная боль, моросящий дождь, недаром прозванный мерзавчиком.

Несмотря на умело подобранную одежду — термобелье, бронекостюм «Скат» и надетый поверх него прорезиненный дождевик с широким капюшоном, — льющаяся с небес вода оседала на лице, просачивалась под воротник и даже добиралась до нательного белья. Белье не справлялось с коварным мерзавчиком, быстро стало влажным и противно липло к телу. Носки тоже не могли похвастаться сухостью, хотя специальная обувь комплекта «Скат» с болотными бахилами в других условиях отлично держала воду, позволяя переходить ручей вброд, не замочив ног. Этот же противный и отнюдь не теплый дождь умудрялся проникать повсюду, как диверсант, заставляя меня дрожать от холода в отсыревшем белье.

Всю ночь я шел в одиночку по тайге, ориентируясь по пеленгу, который посылал маячок Дока, и под утро оказался на склоне горы Куку.

Вообще, «куку» в переводе с эвенкийского означает «изумрудная». Изумрудная гора…

Неизвестно, почему эту гору назвали именно так, — изумрудов здесь сроду не находили. Поговаривают, правда, что Куку время от времени начинает светиться странным зеленоватым светом. Не знаю… Сам не видел, и документально сей факт не зафиксирован. Но в АТРИ, конечно, всякое бывает. Тут водятся рыси-телепаты. Встречаются ручьи, в которых температура весь год минус сорок, а вода при этом не замерзает. Так почему бы горе изредка не сверкать изумрудом?..

Да, изумрудов на горе нет. Зато возле ее подножия притаилось поселение хуги — первобытных людей-людоедов из параллельного мира. Их еще называют «снежными людьми», «атрийскими йети» или «голодными». Все эти названия полностью соответствуют внешности и злобному нраву хуги.

Становища «голодных» обнаружить непросто. С воздуха их не видно — хижины умело замаскированы в тени деревьев. С земли, конечно, разыскать роще. Вот только одна беда: тот, кто набредет на такое поселение, вряд ли сумеет остаться в живых, разве что это будет рота егерей, но егеря на маршруты обычно ротами не ходят. Стандартный разведотряд — пять человек. Максимум двенадцать, но это редкость — численность ОВБЕ в АТРИ не так уж велика…

Я же оказался перед поселением хуги абсолютно один. А привело меня в такое стремное местечко уязвленное научное самолюбие Дока…

Профессор Иван Аркадьевич Зинчук по прозвищу Док сильно выделяется из своей научной братии. Внешне он меньше всего похож на «ботаника». Скорее уж — на вольного бродягу, старожила АТРИ. Хотя еще год назад Док был типичным тщедушным книжным червем. Но наши совместные приключения возле Леса Дождей и в подземельях ЦИРИ изменили его, разбудили дремавшую в нем натуру прирожденного бойца.

Несмотря на возраст — профессор недавно разменял шестой десяток — он не постеснялся податься ко мне в ученики и принялся рьяно постигать непростую науку выживания.

За год, прошедший с момента памятных событий в Лесу Дождей, Зинчук окреп, научился прилично стрелять, неплохо работать ножом, а аномальные зоны вообще выявлял едва ли не лучше своего учителя, то есть меня.

Теперь он превратился в крепкого, уверенного в себе бродягу, для которого автомат стал таким же привычным, как микроскоп. Док мог спокойно переночевать в тайге в одиночку, и я не побоялся бы выпустить его против семейки косачей.

Выходя на маршруты, Зинчук обычно собирал седые непослушные волосы в хвост, а голову укрывал камуфляжного цвета банданой. И только аккуратная щегольская бородка напоминала о его интеллигентском прошлом.

Добавьте ко всему перечисленному молодой блеск в глазах, и вы получите того человека, научное упрямство которого втянуло меня в практически безнадежную и смертельно опасную авантюру…

Началось все с алтаря хуги.

Время от времени егерям удается обнаруживать поселения «снежных людей» и тогда проводится полномасштабная зачистка. Грубо говоря, уничтожается все, что движется. Затем опустевшее становище достается ученым.

Несмотря на то что хуги сильно отстают от человека в техническом развитии, некоторые используемые ими предметы являются для наших «ботаников» неразрешимой загадкой. В частности, так называемые алтари.

Вернее, это наши ученые обозвали найденное сооружение алтарем, а для чего эту штуку используют «пришельцы с того света», до сих пор неизвестно.

Алтарь обычно располагается в самом центре поселения, в центре вкопанных по кругу кольев, на которые насажены головы обитателей АТРИ: секаланов, косачей, живоглотов и все такое. Выбор жертвенных животных в каждом поселении разный. Неизменными до сих пор оставались лишь головы людей.

Внутри частокола имеется круг выжженной земли, а над ним — прямо в воздухе — висит огромный, почти до блеска отполированный каменный шар. Висит без всяких веревок и подпорок!

Вскоре выяснили, что камень — это обычный валун, правда обработанный неизвестными инструментами. А вот что за сила держит его в воздухе, так и осталось главной загадкой.

Вообще, в АТРИ есть некая аномальная цацка, прозванная перышком, которая способна уменьшать вес предметов. Уменьшать, но не поднимать в воздух. Тем более такие огромные предметы, как валуны алтарей.

Естественно, ученые придумали теорию насчет «летающих камней». Дескать, это какая-то невыявленная природная аномалия, управляющая гравитацией. Но Зинчук счел подобную гипотезу бредом и сдуру высказал свою точку зрения на ученом совете. По его мнению, дело было не в природной аномалии. Камни в воздухе держал неизвестный источник энергии, созданный искусственно.

Его подняли на смех. Дескать, хуги с уровнем развития первобытных людей в принципе не способны создать ничего подобного.

«И где же, по-вашему, этот источник энергии? — спросили у Зинчука. — Предъявите!»

— Я им предъявлю! — возмущался вечером после ученого совета Док.

Он приперся ко мне в комнату в общаге, бесцеремонно выставил лаборантку Зиночку, которая любезно согласилась скрасить мой вечерок, и принялся жаловаться на «тупоголовых ослов», то бишь цвет нашей российской науки.

— Я им так предъявлю! — кипел Док, поедая припасенные мной для романтического вечера с Зиной шоколадные конфеты — небывалую роскошь для АТРИ. — Я им этот источник в пятую точку воткну! Они у меня ракетой полетят!

Док сунул в рот последнюю конфетку и решительно приступил к уничтожению винограда, купленного для Зиночки за бешеные деньги в Муторае. Ягоды исчезали просто с потрясающей быстротой, словно Дока не кормили месяц.

Я вздохнул и пододвинул ему блюдечко с фисташками — последнее из имеющихся у меня лакомств.

Дело происходило в научном городке ЦИРИ — Центра изучения реликтового излучения. С подачи Дока весь последний год я проработал здесь консультантом по общим вопросам. На самом деле моя обязанность — участвовать во всех авантюрах, то есть научных исследованиях, которые затевает Док. Лишь изредка он отдает меня в пользование другим «ботаникам», и то после долгой ругани с директором ЦИРИ.

Док подавился фисташкой и закашлялся. Я налил ему в стакан водки — что делать, на шампанское для романтического вечера мне денег уже не хватило. Впрочем, Зиночка шампанского и не ждала. Здесь, в АТРИ, дамы не слишком избалованы. Могут пить и разбавленный спирт. А еще у нас тут в ходу «коньяк» — это когда спирт подкрашивают чаем.

Зинчук хватанул нехилую порцию водки, выпучил глаза и возмущенно уставился на меня:

— Чего это ты мне налил, Бедуин?

— А на что похоже?

— Тьфу ты, я думал, в стакане вода.

— Ага. А запаха ты не заметил. И этикетку на бутылке тоже.

— Не заметил, — признался Зинчук.

Свой боевой запал он малость растратил. Теперь можно и поговорить.

— Так что случилось, Док?

Зинчук поведал о разногласиях с ученым советом.

— И ты считаешь, что хуги способны создавать источники энергии? — поинтересовался я.

— Вряд ли. Скорее, они где-то находят уже готовые, — поправил Док.

— Где? В параллельном мире? Думаешь, хуги отыскали туда проход?

— Не знаю, Бедуин. Но должен узнать. И ты мне поможешь.

— Интересно как?

— Разыщи поселение хуги.

Я посмотрел на Зинчука с усмешкой, полагая, что он шутит. Но профессор был абсолютно серьезен.

— Погоди, Док, зачем его искать? — забеспокоился я. — Недавно егеря разгромили одно из становищ. Рванем туда и найдем этот твой источник…

— Нет, — перебил Зинчук. — В том-то и дело, что нам нужно целое, нетронутое поселение.

— В смысле, нетронутое? То есть незачищенное? Чтобы там жили хуги? Живые хуги?

— Ну, не мертвые же, — обозлился на мою бестолковость Док. — Естественно, живые. Надо найти такое поселение по-тихому, чтобы никто не узнал, иначе вмешаются егеря и перебьют всех «голодных».

— Вот и отлично. Как говорится, хороший хуги — мертвый хуги.

— Нет! — Док решительно взмахнул рукой, сметя со стола бутылку водки. Чудом мне удалось ее поймать у самого пола. — Ни в коем случае! Хуги нужны нам живыми.

— Ну, лично мне… — начал я, но, увидев лицо Дока, не стал заканчивать фразу.

Зинчук выглядел расстроенным и решительным одновременно. Он уверен, что прав насчет источника энергии, и пойдет на любое безрассудство, лишь бы доказать свою правоту.

— Ладно, Док. Предположим, мы нашли становище. А дальше?

— Мы проберемся к алтарю и посмотрим, что там да как, — азартно предложил Зинчук.

— Проберемся… в становище, битком набитое живыми хуги? — уточнил я.

— Точно.

У меня не нашлось слов, одни эмоции. Проберемся, значит… Веселенькая перспектива…

Хуги ростом два с половиной метра, внешне похожи на волосатых пепельно-бурых горилл, имеют третий инфракрасный глаз, которым отлично видят в темноте. К тому же обладают способностью становиться невидимыми. Силища у них неимоверная. Нюх звериный, а мозг человечий. Они, конечно, отстают от нас в развитии, но далеко не дураки. Про их способность к регенерации я вообще молчу.

Хуги обожают людей. В гастрономическом смысле: мы для них корм, еда, деликатес. Легче договориться с камнем, чем с «голодным». Хуги запросто могут порвать человека на части голыми руками. А еще у «атрийских йети» есть миленькая привычка — вырывать у живых людей печень и съедать ее, пока она теплая…

— Док, это безумие.

— Это научный эксперимент! Если не хочешь, я сам все сделаю!

Пришлось пообещать ему найти это долбаное поселение. В поисках я рвения не проявлял, надеясь, что с течением времени Зинчук забудет свою бредовую идею, переключится на что-нибудь другое.

Так бы рано или поздно и произошло, если бы не случай…

В тот день мы с ним вышли в поля — отправились в трехдневный маршрут к Тимлянской ретрансляторной вышке, возле которой, по сообщениям егерей, обосновалась молодая, не созревшая еще аномалия «Егоза».

Нам оставался день пути, когда наши КИПы приняли «красную пикалку» — переданную через общую сеть просьбу о помощи.

КИП — это индивидуальный портативный компьютер в виде широкого браслета, который обычно носят на запястье, как часы. Это и средство связи, и анализатор, и дозиметр, и еще сотня разнообразных приборов в одном флаконе. Кстати, ретрансляторные вышки как раз и нужны для того, чтобы принимать-передавать сигналы с КИПов, создавая в АТРИ нечто вроде местной интернет-сети.

И вот по этой самой сети пришел призыв о помощи. Одновременно с сигналом передавался пеленг, который привел нас на торфяник, заросший карликовой березой-хаяктой.

Еще на подходе мы услышали выстрелы. Стреляли из двух стволов. По звуку похоже на «калаши», причем очереди звучат слишком уж истерично — беспорядочно и неоправданно длинно. У стрелявших быстро пустели магазины, и автоматы замолкали — перезаряжались. Причем зачастую оба одновременно. Грубейшая ошибка.

— Что там за лохи сидят? — удивился я.

— Наверное, перепуганы до беспамятства, — проницательно заметил Док.

— И кто их напугал?

Сколько я ни рассматривал местность в бинокль, но ужасных врагов поблизости не обнаружил. Впрочем, низкорослая березка-хаякта сильно затрудняла обзор. Низкая-то она низкая — человеку по грудь или чуть повыше, а растет густо, как камыши. Ни хрена сквозь эти заросли не разглядишь.

— Док, прикрой меня. Подойду ближе, посмотрю, кто это там в войнушку играет…

Я стал медленно, на полусогнутых, пробираться сквозь заросли хаякты, стараясь не слишком раскачивать тонкоствольные низенькие деревца.

Внезапно раздался громкий треск и навстречу мне выскочил перепуганный до смерти косач. Хищный заяц-мутант ошалело глянул на меня налитыми кровью глазами, издал жалобный писк и ломанулся дальше, только ветки затрещали.

Я посмотрел ему вслед. Возможно, невидимые мне пока стрелки отбивали нападение косачей? Вряд ли. Зайчишка-переросток и сам перетрусил до усрачки. Ему самому впору звать на помощь.

Ладно, сейчас разберемся, кто там на кого охотится…

Я взял правее, намереваясь зайти стрелкам в тыл, но вплотную приближаться не стал. Кто их знает, вдруг у них крышу сорвало? Утешало одно — это не зомби. Мой тепловой сканер четко показывал, что впереди два излучающих тепло живых существа. А зомби, как известно, ходячие мертвецы и на сканере не отображаются.

Я залег за кочку, дождался перерыва в стрельбе и прокричал:

— Эй, бродяги! Помощь вызывали?

Один из двух придурков инстинктивно полоснул очередью на голос. Пули срезали верхушки хаякты над моей головой.

— Значит, не вызывали, — прокомментировал я. — Ну, тады прощевайте. Желаю здравствовать. Мы уходим, выкручивайтесь сами. Если выживете, приходите в Муторай, раздавим пузырь. Я Бедуин. Спросите у бармена в «Козьей морде», как меня найти…

Информации оказалось достаточно, чтобы двое стрелков поверили — перед ними свой.

— Погоди! — завопил один из них. — Я знаю Бедуина! Это и вправду ты?

— Могу предъявить свою физиономию для опознания. Только не пристрелите меня сдуру.

Я встал в полный рост. Автомат сдвинул за спину, но выхватить оружие из-под руки смогу в одно мгновение.

— Топай сюда, к нам. Здесь и побазарим, — предложил все тот же, смутно знакомый голос.

Я воспользовался приглашением. Стрелки обосновались на небольшом пятачке среди зарослей хаякты и держали круговую оборону. Но против кого?..

Один из двойки повернул ко мне измазанное грязью лицо:

— Привет, Бедуин! Помнишь меня? Я Паша Сизый.

Мы действительно пересекались однажды, с месяц назад.

Я тогда был в Муторае. Сидел с Борей Тараном в «Козьей морде» за пузырем, обмывая мой облом с Гаечкой, когда к нашему столу подошел мужик по прозвищу Левша и предложил работенку: провести «братишек» к некой речке, недаром названной Мутной. Группа состояла из пятнадцати человек, и среди них был этот самый Паша Сизый. Я отказался — надо было возвращаться к Доку в ЦИРИ, и они, как видно, нашли другого проводника.

— Мы с Мутной идем, — подтвердил Сизый. — Вернее, бежим…

— От кого?

Сизый замялся, а потом неуверенно произнес:

— Походу, от хуги, тля.

— Тогда надо валить отсюда, — предложил я. — В пяти километрах южнее есть один схрон.

— Схрон — это здорово. Вот только дадут ли нам дойти до него? — оптимистично заметил напарник Сизого.

Не знаю, действительно ли бродяг преследовали хуги, но до схрона мы добрались благополучно. И я по дороге никакого преследования не ощущал.

Через час мы устроились внутри небольшого, скрытого от посторонних глаз бункера с тремя выходами, «электронными часовыми», то есть беспроводными видеокамерами, и бойницами на все стороны света. В бункере нашлись керосинка, закопченный чайник и еще кое-какая кухонная утварь.

У бродяг при себе не оказалось ни заварки, ни харчей. Пришлось делиться. Соорудили нехитрый обед. Новые знакомые набросились на еду, будто не ели несколько дней.

— Не жрамши идем, — с набитым ртом подтвердил Сизый. — Такой вот расклад.

Утолив голод, Сизый начал рассказывать о том, что с ними произошло:

— До Мутной дошли без помех. А шли мы за… — Он запнулся, раздумывая, стоит ли открывать все козыри.

Его сомнения разрешил напарник по прозвищу Молчун — по жизни болтливый суетливый парень.

Но в АТРИ погоняла частенько дают с точностью до наоборот. Так жгучего брюнета могут в насмешку назвать Рыжим, а спокойного, уравновешенного человека — Шустриком.

Молчун махнул рукой и сказал с тоской:

— Да ладно, Сизый, не темни. Говори как есть, чего уж там. Все равно пропало золотишко…

— Золотишко, — эхом откликнулся Сизый. — Именно за ним мы и шли. Ну, добрались до Мутной, разбили на берегу лагерь. Периметр там, охрана, все дела… Моем, значит, золотишко. Хотя не очень-то его много. Самородков нет. Так, песок один… Ну, мы не унываем. Всяко лучше золотой песок мыть, чем за цацками среди аномалий шарить… Расползлись по речке, разделили заводи, чтобы каждый свой участок окучивал…

— Двойками работали, — уточнил Молчун. — Типа, один моет, другой прикрывает.

— Точно, — кивнул Сизый. — Мы вон с ним в паре были… Короче, три дня прошли спокойно. А на четвертый Кузя Левша и Гарик Малой, — бродяга сделал ударение на последнем слоге, — исчезли, тля.

— Я сразу просек: дело не чисто, — вмешался Молчун. — Они, как обычно, утром почапали на речку, а барахлишко в палатке оставили. Я видел, потому как в тот день дежурным по кухне был… А вечером, когда они не вернулись, я в ихнюю палатку сунулся, а вещи-то тю-тю.

— Мы решили, что пацанам большой самородок подвалил и они сделали ноги, — добавил Сизый. — Как раз накануне Левша проигрался в очко Васе Пыре. Поставил на кон будущую добычу и лажанулся. А после слинял, тля, чтобы долг не отдавать. Малой с ним за компанию свинтил, все ж таки родные братья как-никак… В общем, так мы с пацанами решили и не стали заморачиваться на их счет. Ну, сбежали и сбежали. Их место сразу отошло Пыре с подельником Мотей. Так они на следующий же день надыбали сразу девять самородков, тля! Только странное то золотишко было…

Док, который уже начал клевать носом, тут же встрепенулся:

— И в чем странность?

— Это были скорее не самородки, а слитки. Такие ровные кубики, вроде игральных костей, правда потяжелее — около пятидесяти граммов каждый. Все одинаковые, целая куча. Сразу видно, кто-то для себя отливал, тля. Только почему клеймо не поставил? И зачем в речку скинул? Но, по-любому, раз без клейма, значит, ничье.

Сизый замолчал, отвлекшись на чай с сухариками.

— Все Пыре и Моте обзавидовались, — заговорил Молчун. — Они за день рыжья набрали столько, что год по кабакам зависать хватит.

— А через день пропали и они, — сказал Сизый. — Причем, как и Левша с Малым, слиняли со всем своим барахлишком. Мы с пацанами решили, что тоже в побег сорвались. Выбрали все золотишко из заводи и ходу.

— Небось побоялись, что кто-нибудь из нас их добычу к рукам приберет, — хмыкнул Молчун.

Док окинул бродяг оценивающим взглядом и пробормотал:

— Я бы тоже побоялся.

Сизый продолжал:

— В заводи Пыры больше золотишка не осталось, сколько ни искали. Зато нашли в других заводях, даже в нескольких. И точно такие же ровные кубики… Досталось всем, кроме нас с Молчуном и Серёни Медяка — он один работал, без напарника…

— Говорил, мол, зачем мне напарник, у меня у самого глаза на затылке, — припомнил Молчун. — А на самом деле его просто жаба давила с кем-то добычу делить.

— Короче, нам троим не подфартило — на наших участках только песок был, — посетовал Сизый.

— Как сказать, — возразил я. — Про Медяка не знаю, а вам двоим явно повезло. Вы живы, а остальные, как я понимаю, нет.

— Правильно понимаешь, — кивнул Сизый. — В тот вечер пацаны на радостях попойку закатили. А мы с Молчуном и Медяком нажираться не стали, вызвались на всю ночь в дозор. Не бесплатно, конечно, а за долю от того золотишка… Всю ночь в дозоре честно оттрубили. Не спали, мамой клянусь…

— Зуб даю, не спали, — присоединился к клятве Молчун. Для пущей убедительности он разинул пасть и продемонстрировал Доку гнилые зубы.

— Мы верим, — поспешил заверить его Док, морщась от мерзкого вида и неприятного запаха.

— Ну вот… — продолжал Сизый. — Мы посты вдоль периметра заняли, чуток впереди лагеря. Там позиции очень даже подходящие, все подступы к берегу видать. Остальные пацаны отгуляли и дрыхнуть по палаткам разошлись. А мы втроем бдим, значит. У нас ПНВ, электронные часовые по периметру, все как положено, тля. Ночь тихо-спокойно прошла. Даже белка мимо нас в лагерь не проскочила, мамой клянусь!

— Зуб даю… — Молчун вновь продемонстрировал Зинчуку отвратительный «частокол».

— Да верю я, верю, — раздраженно подтвердил Док, отодвигаясь от него в сторонку.

— Ага… — кивнул Сизый. — А утром…

— Утром мы возвращаемся в лагерь пацанов будить, а там что ни палатка, то братская могила! — перебил Молчун. Его все еще потряхивало от пережитого. — И никаких следов драки. Наших ребят просто порвали на куски, как тряпки!

— И вы решили, что это сделали хуги, — хмыкнул я.

— А кто ж еще? — Сизый выразительно пожал плечами.

— Да кто угодно. — Мой жест был не менее выразительным. — Пацаны валялись в дымину пьяными. Их мог даже ребенок перочинным ножичком оприходовать.

— Наверное, мог, — не стал спорить Сизый. — Только мы-то не пили и не спали. Как же этот ребенок мимо нас-то проскользнул?

— К тому же пацанов не резали, а рвали. На куски. Руки-ноги отдельно, головы отдельно. Животы вспороты, ребра переломаны… Короче, полный писец. — Молчун поежился. — Нет, Бедуин. Так человека на запчасти разобрать могли только хуги. И мимо нас незаметно проскользнуть — тоже только они. Перешли в режим невидимости и ага. В смысле, пацанам каюк.

— Мы втроем сразу смекнули — надо валить с Мутной, — заговорил Сизый… — Полезли в палатки, золотишко забрать. Глядь, а там пусто, тля! То есть не все золото пропало, а только то, что в виде кубиков. У меня вот был простой песок, так его не тронули.

— И у меня, — подтвердил Молчун.

— Короче, похватали мы пожитки, какие ближе лежали… Провиант вон впопыхах забыли… И бегом, куда глаза глядят. — Сизый нервно хлебнул чаю, поморщился: — Водки бы…

— Перебьешься, — отрезал я. Если под боком хуги, о пьянстве нужно забыть. Иначе повторим судьбу Пыры и компании.

— А что с Медяком стало? — поинтересовался Док.

— Полный писец, — коротко обрисовал ситуацию Молчун.

— Два дня мы от Мутной вроде как спокойно шли. Ну, аномалии там, зверье хищное, не без того, — пояснил Сизый. — Но те, кто пацанов порешил, не проявлялись. Вначале. А сегодня мы поняли, что к нам хвост прицепился. Выслеживают, тля! И ведь так близко подобрались, суки, что чуть ли не в затылок дышат! На сканер глянули — пусто. Мы засаду пытались — порожняк. Осторожные твари, тля… Серёня Медяк не выдержал, начал садить от бедра свинцом широким веером. И ведь попал! Случайно, конечно. Увидеть, кого он там зацепил, мы не увидели. Услышали только короткий рев, а потом кто-то по кустам ломанулся.

— На листве кровь была, — добавил Молчун. — Видать, хорошо ту паскуду Медяк приложил.

Что ж, похоже, ребят и вправду преследовали хуги. Хотя история вытанцовывается странная. С каких это пор «голодных» интересует золото? Они что, уже доросли до торговли?

А Дока больше волновал другой вопрос:

— Среди золота, которое вы унесли из лагеря, были те слитки? Хотя бы один-единственный кубик?

— Нет, — слишком поспешно ответил Сизый.

Док погрустнел. Я взял себе на заметку: с ребятишками на эту тему еще надо будет потолковать. А пока выслушаем рассказ до конца.

— Так что случилось с Медяком? — спросил я.

— Точно не знаем, — признался Сизый. — Примерно через час после того, как он зацепил того гада в кустах, мы вышли на торфяник. Туда, где вы нас нашли… Там заросли густые… Ну, вы видали…

Я кивнул.

— Медяк отстал малость. А может, заплутал… Короче, хватились мы его, зовем — глухо. Ну, мы туда-сюда. И вдруг видим…

— …Он над нами летит! — выпалил Молчун.

— В смысле, летит? — не понял я. — Его кто-то швырнул? Отбросил со всей силы?

— Нет, — замотал головой Сизый. — Он именно летел. Медленно, как облако по небу. Метров семь-восемь над землей. Плыл лицом вниз, раскинув руки. Рожа зеленая, будто ща блеванет, глаза выпучены, рот разинут…

— Небось крикнуть хотел, а не мог, — предположил Молчун.

— Тут пробрало нас аж до самого нутра, — признался Сизый.

— В штаны наложили, — кивнул Молчун.

Сизый поморщился и продолжал:

— Побоялись мы дальше по зарослям плутать. Заняли круговую оборону и на КИПах «красную пикалку» включили. Тут вы подошли.

— А куда летающий Медяк делся? — спросил Док.

— Хрен его разберет. Усвистал куда-то. Мы его быстро из вида потеряли… Да ему уже не помочь было. Точняк вам говорю, не помочь. Мамой клянусь.

— Зуб даю, — разинул на Дока вонючую пасть Молчун.

— Да на хрена нам эта твоя гнилушка сдалась! — вспылил Док. — Ты бы лучше вместо зуба кубик золота отдал! Он ведь у вас с собой? Наверняка с собой. Иначе хуги… или кто они там… вас не преследовали бы. Сами же говорили, золото им нужно. Значит, тащите вы его в рюкзачках. Или за пазухой. А?

Бродяги напряглись.

— Нету у нас того золота, — буркнул Сизый и потянулся к своему автоматику, но взглянул на меня и почему-то резко передумал.

Молчун тоже посмотрел на меня, побледнел и съежился, словно хотел стать маленьким и незаметным.

Док не обратил внимания на эти странности в поведении наших гостей. Он всерьез решил заполучить необычный кусочек золота.

— Мы выкупим у вас эти слитки, — предложил Док. — Хотите по одной паутинке-невидимке за каждый?

Ну, Док дает! Пятидесятиграммовый слиток тянет максимум на пятьдесят тысяч рублей. И то если золото «чистое» — самой высшей девятьсот девяносто девятой с хвостом пробы. Но в кустарных поделках обычно полно примесей. Соответственно и цена падает почти на треть. А паутинку-невидимку любой жох с руками оторвет аж за шестьдесят косарей.

— Договорились? — настаивал Док.

Сизый посмотрел на меня. Я отрицательно качнул головой.

— Нет, — отказался бродяга.

Я кивнул: правильный ответ.

— Тогда по две за кубик, — вошел в азарт Док. — По рукам?

Я снова отрицательно покачал головой.

— Нет! — Сизый набычился и зло сверкнул глазами.

— Да нате! Забирайте все! Подавитесь, гады! — завопил Молчун, вытащил из-за пазухи маленький желтый кубик и мешочек с золотым песком и шваркнул на стол. Ишь, нервный какой… — Мы вам кто? Чмо недоделанные, чтобы так нас опускать? Ну, отобрали бы золотишко сразу, проявили бы уважение. Так нет же, вам сперва поглумиться надо! Постебаться! С подковырками тут со своими: паутинку за штуку, — передразнил он Дока. — Тьфу!.. Я о тебе, Бедуин, другое слыхал. Будто ты правильный пацан, а ты, выходит, падла отмороженная, если так над честными бродягами изгаляешься!

Док уставился на бродягу, разинув рот и не понимая, из-за чего тот истерит.

— Базар фильтруй, — посоветовал я Молчуну. — За такой наезд можно и в ящик сыграть.

— А мы и так сыграем, — сник Молчун. — Ты же нас по-любому в расход пустишь? Я хоть напоследок скажу тебе прямо в рожу все, что думаю о таких паскудах.

Молчащий все это время Сизый достал из тощего рюкзака свой мешочек с золотым песком и желтенький кубик. Аккуратно положил на стол рядом с хабаром Молчуна.

— Все, Бедуин, больше нет. — Сизый для убедительности прижал руку к груди. — Хочешь, обшманай нас…

— Не буду, — отказался я. — Док, тебе двух кубиков хватит?

— А?.. Да… — Он по-прежнему ничего не понимал. И двум ножам в моих руках значения не придал. Решил, что я собираюсь хлебушек порезать или, там, открыть банку тушенки.

А вот Сизый с Молчуном увидели совсем другой расклад…

В тот памятный вечер нашего знакомства мы с Борей надрались в зюзю. Боря пытался мне объяснить, что это он пострадавшая сторона в истории с Гаечкой. Сначала на словах, а потом одним лихим ударом разнес столешницу, на которой еще оставались недопитая водка и закуска. Выглядело лихо. Я тоже решил показать, что не зря штаны ношу. Крушить мебель, правда, не стал. Вместо этого крикнул Хорьку, чтобы повесил мишень.

Принялись метать ножи. Я метал стоя, сидя, лежа. Левой и правой рукой по очереди. С двух рук одновременно. Прямо и через плечо по находящейся за спиной мишени.

А потом бродяги придумали новую забаву: подкидывали спичечный коробок, а я должен был пригвоздить его к деревянной стене ножом. Кстати, первым коробок подкинул именно Сизый.

Я ни разу не промахнулся, поэтому вскоре количество одновременно подбрасываемых коробков увеличилось до четырех. Стало сложнее, теперь я поражал все цели не каждый раз, по двум иногда промахивался. Говорю же, пьян был сильно.

Сейчас же у меня ни в одном глазу, а Сизый с Молчуном — более легкие мишени, нежели маленькие спичечные коробки, и бродяги ясно понимали это. Как и то, что дотянуться до автоматов и выстрелить первыми они ни при каких раскладах не успеют.

После напористой речи Дока Молчун и Сизый вообразили, будто мы хотим их убить и ограбить, поэтому искреннюю торговлю профессора восприняли как изощренное издевательство.

Вполне вероятно, что сами они на нашем месте поступили бы именно так: поиздевались, ограбили и убили. В общем, как говаривала одна моя знакомая дама легкого поведения: «Каждый воспринимает жизнь в меру своей испорченности».

— Забирайте. — Сизый подвинул к Доку золото. — А нас отпустите, лады? Мы же вам ничего плохого не сделали.

— Золото заберем, но беспредела не будет, — пообещал я. — Расслабьтесь, пацаны. Мы вам не враги.

— Так ты нас отпустишь? — не поверил Молчун.

— Конечно. На что вы мне сдались?

— За базар отвечаешь? — по-деловому уточнил Сизый.

— Мамой клянусь и зуб даю, — не удержался я от подковырки.

— Бедуин! Док! Спасибо! Вы реальные пацаны! Не дикие шпалеры! — Молчун от избытка чувств хотел обнять профессора, но тот вспомнил тошнотворный запашок изо рта бродяги, переменился в лице и шарахнулся в сторону.

Я спрятал кубики в карман, а мешочки с песком вернул бродягам. Положил на стол пачку заварки, буханку хлеба, три банки тушенки и пакет с крупой.

— Жратвы на три дня, — пояснил я Сизому. — Ровно столько вам топать до ближайшего жилья. Это оплата за слитки. Годится?

— Маловато. — Бродяга почесал в затылке. — Сто граммов золота больше стоят.

— Это если их до Муторая донести, — резонно возразил я. Кто бы ни преследовал невезучих золотоискателей, не факт, что он прекратил погоню. И очень большой вопрос, доберутся ли парни с этим золотом живыми до перекупщиков.

— Оно конечно, — согласился Сизый. — И все ж таки, Бедуин, хоть коробку патронов сверху подкинь.

— И пару гранат для подствольников. А то мы пустые. Еще на речке все извели, — добавил Молчун.

Я выделил бродягам кое-какой боезапас из имеющегося в схроне НЗ.

Молчавший все это время Док достал из специального контейнера паутинку-невидимку и протянул Молчуну:

— Возьми.

Тот нерешительно посмотрел на меня.

— Бери уж, — махнул я рукой. — У Дока сегодня приступ неслыханной щедрости. Считай это подарком на Рождество.

— Так оно ж не скоро, — удивился Молчун.

Сизый пихнул его кулаком в бок: дескать, бери и заткнись.

— Так что? Мы пойдем, Бедуин?

— А переночевать здесь не хотите? — спросил я. — Вечереет. Всего два часа светлого времени осталось.

— Ничего. Мы и в темноте могём, — отказался Сизый. Видно, решил не рисковать и уносить ноги, пока я не передумал.

Опасался он напрасно, я же не отморозок, в самом-то деле! Но что ночевать не будут — хорошо. А то пришлось бы мне всю ночь за ними бдеть.

Как только бродяги ушли, Зинчук занялся моим воспитанием.

— Ты их обсчитал, Бедуин, — укоризненно заговорил он. — Обманул.

Кого другого за подобные слова я послал бы далеко и надолго, но от профессора терплю и не такое.

— Вовсе нет, Док. Все по-честному. Ну, подумай сам. Золотишко стремное. За ним идет нешуточная охота. Забрав эти кубики себе, мы избавили бродяг от серьезных неприятностей. Если по-правильному, это они должны были нам приплатить, а не мы им. Они теперь благополучно дочапают до Муторая, а мы, вполне возможно, облаками полетим над тайгой. Как Медяк. С зелеными рожами и вытаращенными глазами. Так что по отношению к Сизому и Молчуну мы проявили просто неслыханную щедрость. И от «охотников» их спасли, и хабаром заплатили. Скажешь, я не прав?

Зинчук неуверенно пожал плечами:

— С такой стороны я на ситуацию не смотрел.

— А надо бы.

— Выходит, зря я им паутинку отдал?

— Конечно, зря.

Док сник было, а потом оживился:

— Давай-ка посмотрим, Бедуин, что же это за золотишко такое…

Я достал из кармана два желтых кубика. На мой взгляд, слитки как слитки. Ну, форма необычная и клейма нет. А в остальном обычное золото. Но Дока что-то не устроило в отобранных у бродяг кубиках. Он долго вертел один из них в руках, громко сетуя, что нет подходящих химикатов для исследования. Потом принялся проверять слиток анализатором. Сна у него не было ни в одном глазу.

— Док, может, тогда побудешь дозорным, а я подремлю до темноты? На ночь сменю тебя.

— Да-да, конечно, Бедуин, спи. — Зинчук привычно бросил взгляд на экранчики, куда поступали видеозаписи от электронных часовых.

Я закрыл глаза. При всех недостатках Дока на него можно полностью положиться. Когда он дежурит, мимо него и муха не пролетит. И хуги не проскочит, даже в режиме невидимости — в отличие от лагеря золотоискателей перед нашим схроном имелась целая система умело спрятанных в землю датчиков движения. «Снежный человек» и в режиме невидимости все равно имеет массу. Датчик движения непременно среагирует на нее — завопит благим… тьфу ты… электронным матом: дескать, на моей территории какой-то козел шляется.

Такие датчики движения — штука не дешевая, поэтому бродяги зачастую экономят, ограничиваясь только беспроводными видеокамерами. А этот схрон оборудовали военные егеря. У них ведь денежки не свои — государственные, поэтому на обеспечение безопасности средств не пожалели.

Через три часа я открыл глаза. Зинчук сидел за столом, перед ним лежали два желтых кубика.

— Как дела, Док?

— Все спокойно… А знаешь, Сережа, ведь это не золото.

Я забеспокоился — обычно Зинчук зовет меня по имени только в состоянии глубокого стресса.

— Что стряслось, Док?

Он повернул ко мне лицо — уставшее, возбужденное и в то же время довольное, словно Доку пообещали Нобелевскую премию, причем с доставкой на дом.

— Это не золото, Серый! Не золото! — Зинчук засмеялся. Вернее, заржал, как обкуренный мерин.

— Иван Аркадьевич, вы меня пугаете…

— Это… — Зинчук давился смехом и не мог говорить. — Это… — Он потряс кубиком. — Спрессованная материя…

— Ха-ха, — с каменным лицом отозвался я. — Действительно, обхохочешься.

— Ты не понимаешь, Серый. — Док перестал смеяться, хотя в его глазах все еще поблескивала сумасшедшинка. — Перед тобой тот самый источник аномальной энергии, который позволяет летать камням из алтарей хуги. Кстати, и Медяка скорее всего двигал именно он. Этому кубику, Серёня, цены нет. За него и миллиона баксов не жалко. Понимаешь? А мы расплатились жратвой и боеприпасами. Тремя банками тушенки и двумя гранатами. И вот это уже действительно смешно…

— Тушенка была говяжья. Настоящая. С Большой земли. А не местная подделка из радиоактивного мяса рогачей, — веско сказал я. — Таким банкам в АТРИ тоже, между прочим, цены нет.

— Не будем спорить, Бедуин, — замахал руками Зинчук. — Нам надо подумать, что с этими кубиками делать дальше…

— Как что? Предъявить ученому совету. Пусть утрутся. А ты получишь моральное удовлетворение.

— Уже получил. А на мнение ученого совета мне глубоко начхать. Нет, Серый, эту находку надо изучать. Тщательно и планомерно.

— Так в чем проблема?

— А в том, что этих кубиков слишком мало для серьезной серии экспериментов. Но мы знаем место, где их много…

— На реке Мутной? — наивно предположил я.

— Там вряд ли. Сизый же сказал, что они все вытащили. Нет, я говорю о другом месте…

— Погоди, Док, — забеспокоился я. — Ты же имеешь в виду…

— Именно, — покивал Зинчук. — Поселение хуги. Теперь нам просто необходимо его разыскать. И мы абсолютно точно знаем, как это сделать.

— Я категорически против!

— Но ты же не знаешь, в чем заключается мой план, — запротестовал Док.

— И знать не хочу.

— Дай мне сказать! — Зинчук затараторил, справедливо полагая, что я могу его и не дослушать: — Пока ты спал, я все продумал до мелочей. Я буду приманкой. Включу пеленг и выйду с этим мнимым золотом в тайгу. Хуги, которые преследовали Сизого, рано или поздно… э… сгрябчат меня и… хм… доставят в свое поселение…

— Да с чего ты взял? — возмутился я. — Они порвут тебя на мелкие клочки и заберут золото, вот и все.

— Нет. Они же не порвали Медяка. И тех, первых, ребят с Мутной: Левшу, Малого и еще двоих. Я почти уверен, что хуги отволокли их в свое поселение живыми.

— Как мне нравится это твое «почти», — съехидничал я. — А как же остальные пацаны? Которые спали в палатках после попойки?

— Вот именно что — попойки. Думаю, все дело в этом. Хуги убили пьяных, а трезвых не тронули, захватили живьем. Возможно, для обряда на алтаре.

— Обряда по отрезанию и насаживанию голов на колья? — уточнил я. — Ты хочешь стать головой профессора Зинчука?

— Хватит подкалывать, — поморщился Док. — Говорю тебе, они доставят меня в свое поселение живым. А ты пойдешь следом по пеленгу и успеешь вмешаться до обряда. Мы заберем у хуги все кубики, которые они свистнули у золотоискателей, и слиняем. Сизый говорил, что золота было много. Три десятка слитков как минимум… Вот видишь, все просто. И никакого риска.

— Для хуги и в самом деле никакого, — хмыкнул я.

— И для меня тоже. Ты же успеешь меня спасти, — напомнил Док.

— И как я это сделаю? В одиночку возьму штурмом становище «снежных людей»? Разделюсь пополам, проведу атаку с двух флангов под прикрытием самого себя?

— Тебе виднее, как действовать. Это же ты у нас бывший егерь, капитан в отставке и военспец.

— Нет, я серьезно, Док. Вдвоем нам такое дело не потянуть. Нужно связаться с ЦИРИ и организовать полномасштабную акцию при участии егерей.

Док молчал почти минуту, а потом расстроенно пожал плечами:

— Ну, если ты считаешь, что по-другому никак. Что вдвоем мы не справимся…

— Не справимся, Док.

Зинчук посмотрел на часы:

— Двадцать три двадцать. Сегодня уже поздно связываться с ЦИРИ. Сделаем это завтра утром. А сейчас пойду-ка я спать.

— Отличная мысль. — Я занял его место у следящих экранов, доверчиво повернувшись к профессору спиной…

Краем глаза я зафиксировал, как он берет чугунную сковородку, но не напрягся совершенно. Даже не задумался, для чего Доку понадобилась кухонная утварь. И лишь увидев его замах, понял, что он затеял. Попытался уклониться, но было поздно — в голове взорвался салют и тотчас наступила тьма…

Когда я очнулся, Дока и след простыл. Я вызвал его по КИПу. Ответа не было. Удалось лишь запеленговать сигнал его маячка. Времени на связь с ЦИРИ не оставалось. Да и не помогут там сейчас. Не успеют помочь. Если б задействовать вертолет, чтобы доставить сюда отряд егерей, тогда дело другое. Однако эта территория недоступна для полетов из-за атмосферной аномалии, названной «Крылом».

Нет, как ни крути, а придется действовать в одиночку. И для начала надо подготовиться.

На самом виду лежал рюкзак Дока. Я вытряхнул содержимое на стол. Среди кучи нужных, но сейчас абсолютно бесполезных вещей я обнаружил то, что искал, — девять контейнеров с паутинками-невидимками. Профессор получил десять штук под роспись в хранилище ЦИРИ для экспериментов с «Егозой» и отдал одну Молчуну. Затем я вывалил в ту же кучу все, что было в моем рюкзаке, и начал отбирать только самое необходимое для погони.

Напоследок я прихватил из схрона кое-какие полезные штуки: запасной автомат для Дока, емкость с керосином и несколько пустых консервных банок. Снял со станка ПКМ, который торчал в одной из бойниц, и прихватил с собой до кучи.

Конечно, все это немало весило, но правильно распределенные перышки — а у меня всегда при себе пара-тройка этих полезных цацек — решили проблему, приведя тяжесть груза к приемлемому уровню.

…Всю ночь я двигался по тайге по пеленгу Дока. То, что профессор уже не шел сам, а его тащили, я понял сразу. Зинчук, конечно, умел многое, но преимущественно днем. Ночью в одиночку он бы не смог идти так быстро. Судя по скорости перемещения его маячка, те, кто его тащил, пользовались «ночным зрением» и отлично ориентировались ночью в тайге.

Под утро зарядил коварный мерзавчик, я промок насквозь, но все же вышел к поселению хуги, которое притаилось у подножия Изумрудной горы. Пеленг сообщал, что Док находится именно там. Но жив ли он еще?..

Глава 3

Поселение хуги окружал неправильной формы ров с водой, который с вертолета наверняка показался бы природным образованием вроде затопленного овражка или небольшой извилистой речушки. В одном месте через ров были перекинуты два толстых лиственничных ствола с остатками веток — вроде как деревья случайно ветром повалило.

Надо отдать хуги должное — в вопросах маскировки они достигли совершенства. Взять, к примеру, их способность становиться невидимыми… Хотя я и сам могу продемонстрировать нечто подобное с помощью паутинок-невидимок, правда, после небольшой подготовки.

По дороге сюда мне удалось найти три подходящие ветки. И теперь я связал их обрезками веревки в большой треугольник. На нем закрепил паутинки-невидимки. Получилось нечто вроде легкого треугольного щита, который в нужный момент укроет меня от глаз хуги. По крайней мере, очень сильно на это надеюсь…

Несмотря на название, паутинка-невидимка видна довольно хорошо. Она похожа на тончайший, переливающийся всеми цветами радуги большой носовой платок неправильной формы. Эффект невидимости наступает, если смочить ее водой. Вот тогда исчезает и сама паутинка, и часть пространства, которая находится за ней. То есть если приложить ее к двери сейфа, можно увидеть, что находится у дальней стенки, а вот предметы, которые лежат рядом, кажутся сделанными из прозрачного стекла.

Девяти паутинок, конечно, мало, чтобы спрятать меня целиком, с ног до головы и со всех сторон, поэтому пришлось ограничиться щитом. Если передвигаться, присев на корточки, гусиным шагом, то спереди невидимость гарантирована. Правда, с тыла я буду как на ладони.

Рассвело. Хотя сейчас это не имело значения. Благодаря трем глазам — двум обычным и третьему инфракрасному — хуги что ночью, что днем видят превосходно.

Мерзавчик прекратился, сменившись промозглой сыростью. Сейчас был бы весьма кстати туман, но чего нет, того нет.

Идею идти напрямик через мост, то есть по поваленным деревьям, я вначале отмел. На первый взгляд, там не было часовых, но сто против одного, что где-нибудь поблизости притаились двое или трое «голодных», перешедших в режим невидимости. Нет, лучше будем действовать по инструкции, которая мудро изложена в одной старой песенке: «Нормальные герои всегда идут в обход».

Для начала я обошел поселение хуги по большому кругу, рассматривая в бинокль ров, пытаясь определить, где безопаснее его форсировать. Оказалось — нигде. При тщательном осмотре я разглядел в воде полупрозрачные комки медуз — аномальную агрессивную живность из параллельного мира.

Медузы, или, как их еще называют, атрийские пираньи, у нас, к счастью, встречаются не часто и водятся исключительно в водоемах со стоячей водой, таких, как заболоченные озера. Видно, здешние хуги нашли одно из озер и перетащили часть пираний в свой ров. А может, «голодные» их разводят. Типа, как рыбок в аквариуме. Лучших охранников для поселения не найти — живым через этот ров не перебраться. И бронекостюм не поможет — кислота, выделяемая медузами, разъедает даже сталь.

Можно, правда, попробовать соорудить веревочную переправу, но у меня сейчас для этого нет нужного снаряжения.

Короче, пришло время использовать пустые консервные банки. Но сначала мне необходим помощник…

Я сосредоточился, пытаясь нащупать ментальный контакт с каким-нибудь животным. Лучше всего, если бы поблизости пробегала пара-тройка панцирных собак. Но, увы, мне удалось зацепить только одну-единственную лисицу-огневку. Оно и понятно — «снежных людей» боятся все без исключения обитатели АТРИ и стараются обходить их поселения стороной.

Несколько минут предельной концентрации, и вот он, результат, — пушистый зверек покорно вышел из кустов и лег на землю у моих ног.

Что ж, лисица-огневка не самый плохой вариант. Есть у нее кое-какие аномальные способности, которые можно использовать для моего плана…

Я достал из кармана рюкзака емкость с керосином и щедро полил густой лисий мех. Затем куском лески скрепил вместе консервные банки. Встряхнул получившуюся гирлянду. Банки загремели. Лиса встрепенулась, прижала уши и приготовилась дать деру, едва не выйдя из-под моего контроля. Пришлось вновь сосредоточиться на ментальном контакте со зверем. Огневка успокоилась, ее глаза остекленели. Хорошо. Уберем пока банки в рюкзак и займемся подготовкой автомата.

На маршруте я всегда ношу свой АКМ в чехле, собственноручно сшитом из выделанных шкур барсука. Такой чехол надежно защищает оружие от влаги и грязи и еще ни разу меня не подводил.

Расчехлив автомат, я установил на нем прибор для бесшумной стрельбы «Тишина», укрепил оптический прицел на специальной планке с левой стороны ствольной коробки и зарядил два сдвоенных магазина бесшумными дозвуковыми патронами.

Ну, кажется, все готово. Можно начинать…

Конечно, подготовка заняла немало времени, но, как говаривал знакомый снайпер: «Чтобы промазать, времени не надо. А вот чтобы сделать один-единственный точный выстрел, иногда приходится готовиться неделю…»

Приказав лисице идти рядом, я взял в одну руку щит с мокрыми после дождя паутинками-невидимками, другой придержал на плече ПКМ и отправился занимать позицию. Приближаться к поселению не стал. Выбрал уютное местечко на склоне горы за живописным валуном и установил пулемет так, чтобы держать под прицелом подходы к мосту. По-хорошему надо бы посадить сюда пулеметчика, но где ж его взять? Придется пока оставить пулеметное гнездо без присмотра — оно понадобится при отходе.

Пора заняться подготовкой моей будущей диверсантки. Я привязал связку консервных банок к лисьему хвосту, взял в руку свободный конец лески, придерживая жестянки, чтобы они не загремели раньше времени, и отдал лисе мысленную команду идти возле моей правой ноги. Невидимый щит прикрыл нас обоих.

На этот раз мы остановились перед самым мостом. Я обратился в слух. И расслышал, как кто-то явственно зевнул. Смачно так, с подвыванием. Этот звук мог издать только хуги. Или горилла… Лучше бы это была горилла… Но откуда ей взяться в АТРИ?..

Звук, казалось, исходил ниоткуда, но, присмотревшись, я заметил движение, словно смотришь на раскаленный асфальт в жаркий день — воздух над ним как бы плывет. Ага. Вот он, сторож, — перешедший в режим невидимости хуги. Один или больше?

Ладно, лисичка, твой выход. Давай, подруга, проложи мне дорогу…

Чиркнув зажигалкой, я поджег пропитанный керосином лисий мех, отпустил банки и дал огневке команду бежать по мосту. Зверь сделал несколько неуверенных шагов вперед, выходя из-за щита невидимости. Прицепленные к хвосту банки загремели. Лисица нервно вздрогнула и бросилась наутек.

Теперь животное напоминало обезумевший огненный шар, но не сгорало заживо, как казалось со стороны. Лисицу недаром прозвали огневкой — открытое пламя не причиняло ей вреда. Горел не сам мех, а лишь покрывающий его керосин. При этом на шкуре лисицы не появлялось ни единой подпалины и организм не страдал от высокой температуры. Звереныша пугал не огонь, а висящие на хвосте банки.

Лисица помчалась по мосту. Стоящий в карауле невидимый хуги попытался схватить незваную гостью, но она ловко проскочила у него между рук. Мой ментальный приказ и гремящие сзади банки внушили огневке настоящий ужас, придавая изворотливости.

Хуги обжег ладони, завопил от боли и стал видимым.

В мгновение ока лисица проскочила перекинутые через ров деревья и ворвалась в деревню этаким спятившим сгустком огня.

Утренний мерзавчик сослужил мне плохую службу — сырая древесина гореть отказывалась. Если б погода стояла сухая, моя диверсантка устроила бы в поселении недурной пожар, но сейчас вряд ли стоит рассчитывать на такой результат. И все же огневка внесла смятение в ряды охраняющих мост хуги. Двое караульных вышли из режима невидимости и бросились за ней, а третий остался приплясывать на мосту, дуя на обожженные ладони.

Я осторожно высунулся над краем щита и поймал его в оптический прицел, метя в глаз. Конечно, цель слишком маленькая, но это едва ли не единственный способ быстро убить хуги — по груди пришлось бы выпустить не меньше полрожка.

«Голодный» на мосту дергался и тряс головой, поэтому первый выстрел ушел в молоко. Пуля лишь чиркнула «снежного человека» по виску. Хуги остановился и недоуменно уставился в мою сторону. Я уже сидел за щитом, поэтому он не видел меня и теперь напряженно пытался понять, что произошло.

Наконец-то мишень замерла, поэтому второй выстрел попал точно в цель — свинец пробил глазное яблоко, поразив мозг.

Если б эту пулю словил человек, он был бы мертв, а хуги лишь покачнулся — у него закружилась голова. «Голодный» сделал несколько неуверенных шагов по бревну и, потеряв равновесие, рухнул в ров, на радость медузам.

Вода во рву словно вскипела, над поверхностью взметнулся кровавый фонтан. Хуги завопил благим матом, безуспешно пытаясь отбиться от липких, словно пластырь, склизких созданий, которые обжигали кислотой и заживо переваривали свою жертву.

Теперь самое время перейти мост, пока не вернулись остальные охранники. Я пробежал по бревнам, прикрываясь щитом из паутинок-невидимок, и бодрой рысцой двинулся по пеленгу, который все еще посылал маячок Дока.

Сигнал шел из центра селения. И где-то там клубком огня металась напуганная до полусмерти лисица. Ментальный контроль над ней я потерял, но он теперь и не нужен. Даже несмотря на дождь, моя диверсантка свою задачу выполнила — устроила в поселении переполох, а заодно подожгла то ли кучу общественного хвороста, то ли чью-то хижину. В любом случае костерок получился неслабым. Большая часть взрослого населения приняла активное участие в борьбе с огнем, а кое-кто продолжал с громкими воплями ловить лисицу, добавляя суматохи.

Я крался между хижинами, стараясь не оголять тылы.

Внутри, в поселении, хуги не пользуются режимом невидимости. Оно и правильно. Зачем тратить лишние усилия на маскировку у себя дома? Поэтому в первый момент я не понял, что произошло, когда буквально уперся лбом в невидимую преграду. Преграда тоже растерялась. Издала вопросительный горловой звук, похожий на приглушенное рычание. Я ответил двумя выстрелами наугад в то место, где, по моим представлениям, должна находиться голова. Промазал. «Преграда» взвизгнула и ломанулась на меня.

Я едва успел отскочить, прижался к стене хижины и замер, скорчившись за щитом. Невидимый хуги засопел и, судя по звуку, смачно поскреб когтистой пятерней черепушку, не понимая, куда подевался противник.

Я выстрелил на звук. Попал. Только не в голову, а в грудь. В воздухе расплылась струйка крови, а потом хуги проявился во всей красе, обрел зримую плоть. Я снова выстрелил, вгоняя три пули подряд в заросшую бурым мехом голову. «Снежный человек» рухнул навзничь. Готов.

Однако наш скоротечный бой привлек внимание еще двух «голодных». Они заревели и бросились к убитому. Пришлось срочно отступать, прикрываясь щитом. Но отступил я недалеко — нельзя же упускать такие легкие мишени, как эти две огромные волосатые обезьяны, склонившиеся над трупом третьей.

Такова излюбленная тактика снайперов всего мира. Если дело происходит в городе или деревне, надо подстрелить цель где-нибудь посреди улицы. Желательно не до смерти, чтобы раненый кричал и звал на помощь. А лучше всего в качестве такой цели подходит ребенок. Ему на помощь обязательно сбегутся взрослые, и снайпер с легкостью сможет щелкать их, как орешки…

Возле одной из хижин возвышался настоящий забор из хвороста. Я занял позицию около него и выбрал первую цель…

Хуги не успели толком понять, что происходит. Мой АКМ с сердитым ворчанием выплюнул несколько порций смерти, и две пепельно-бурые «гориллы» разделили участь собрата.

Такая братская могила скоро привлечет к себе излишнее внимание, а значит, мне пора уходить. Вернее, двигаться дальше. Здесь я, похоже, сделал все, что мог.

Я обошел забор из хвороста и двинулся вдоль хижины, но едва не столкнулся нос к носу с очередным хуги. Он не заметил меня за щитом из паутинок-невидимок. Видно, торопился по своим делам. Пер вперед, как танк, а я оказался у него на пути. Чтобы избежать столкновения, пришлось нырнуть в хижину, благо открытый входной проем находился рядом.

Жилище оказалось обитаемым. Внутри было темновато для моих глаз — свет шел только из той самой двери, в которую я забежал, но крупную косматую фигуру в пяти шагах от себя я не мог не заметить. Очередной хуги сидел на корточках ко мне спиной, наклонясь вперед, и занимался чем-то непонятным. Вроде копался в яме.

Запашок в хижине витал еще тот. Воняло гниющими шкурами, мокрой шерстью и свежей кровью.

Хижины хуги напоминают эвенкийские чумы, только без отверстия в потолке. Пол устлан плохо выделанными и потому отвратительно смердящими шкурами рогачей. Шкуры заменяют и стулья, и кровати, и вообще всю мебель. В этой же хижине часть земляного пола была свободна от шкур. Там и находилась та самая яма, над которой копошился хуги. Рядом с ним лежали разнокалиберные бесформенные предметы.

Я затаился у входа, стараясь даже лишний раз не дышать, чтобы не обнаружить себя. Хуги пошуровал руками над ямой, затем повернулся ко мне боком и взял один из предметов… Руку.

Это была человеческая рука, оторванная по локоть. Хуги положил ее в яму и потянулся за следующим предметом. Им оказался кусок грудной клетки, причем от него ощутимо разило свежей кровью. Значит, самой что ни на есть свежей разделки. Вероятно, человека убили только что, распотрошили, как корову на бойне, и теперь «голодный» складывал доставшиеся ему куски мяса в своеобразный холодильник.

Видал я такие холодильники в зачищенных поселениях хуги. Дно ямы устилается ягелем — благодаря пористым трубочкам это растение способно удерживать холод, — сверху кладется мясо, размещается пара леденцов, и все это дело закрывается еще одним слоем ягеля. Жратва в таких холодильниках не портится месяцами. Очень удобно и просто, и не надо никакого электричества. Я же говорю, что хуги далеко не дураки.

Но сейчас меня больше волновал другой вопрос: неужели я опоздал? Уж не Дока ли подвергли расчлененке?!

Палец сам собой нажал на спусковой крючок. Хуги обожгло свинцом. Он подскочил и начал разворачиваться в мою сторону, но не успел — в его косматом теле появилось еще несколько непредусмотренных природой отверстий.

Я перешагнул через труп «голодного» и склонился над кусками человеческого тела. Головы нет. Но рука явно не Дока — на пальцах три татуировки в виде перстней. Тюремные наколки, у профессора таких нет. Возможно, передо мной останки пресловутого Медяка. Или Моти. Значит, остается шанс, что Док еще жив.

Я перезарядил автомат и осторожно вышел из хижины. Сверился с пеленгом. До Дока оставалось двадцать семь метров. Шар алтаря парил над верхушками хижин метрах в тридцати правее. Если маячок все еще у профессора, то его держат в стороне от алтаря. Это хорошо. Можно обойти культовое сооружение по дуге, потому что, судя по сканеру тепла, вокруг него толпится «снежный народ».

Кстати, сканер фиксирует хуги, только когда они видимые, а если переходят в режим «стелс», то перестают излучать тепло.

Похоже, «голодные» начали обряд по отрезанию голов как раз перед моим приходом. Пожар и взбесившаяся лисица нарушили заведенный порядок. Но теперь все успокоилось — огневка либо сбежала, либо ее отловили и свернули шею. Я, по крайней мере, присутствия зверя в селении больше не ощущал. Пожар то ли потушили, то ли хворост сам догорел. Хуги угомонились и вернулись к обряду. Как минимум одного «жертвенного барана» они уже успели оприходовать — того самого, с перстнями на пальцах. Видно, теперь голову сажают на кол, а тело разделывают и раздают для пропитания сородичам.

На секунду у меня в мозгу возникло видение оторванной головы Дока. Не могу утверждать, что оно не вызвало во мне мстительного злорадства. После удара сковородкой моя собственная голова еще побаливала.

Я прогнал посторонние мысли и осторожно двинулся между хижинами, стараясь не приближаться к алтарю.

До места, откуда посылал сигнал маячок, оставалось шесть с половиной метров, когда мне пришлось остановится. Осторожно выглянув из-за хижины, я увидел впереди отверстие в земле — нечто вроде широкого сухого колодца. Возле него околачивались трое скучающих хуги.

Как я понял, это были караульные, а в яме-колодце томились «бараны на заклание» и среди них мой Док. По крайней мере, пеленг вел именно туда.

Один из охранников-хуги сидел, по-медвежьи расплющив огромный, покрытый шерстью зад, и с громким чавканьем жрал черную смородину, загребая ее пригоршнями из желтоватой посудины. Даже человек, далекий от биологии, смог бы определить, что эта кастрюлька раньше работала черепом. Судя по форме и размеру, не человеческим. Скорее, живоглота. Из его огромной башки чаны можно делать. Кстати, хуги и делали. Давно установлено, что они умеют обрабатывать кость и делают из черепов всякую всячину, в том числе и кухонную утварь.

Второй «голодный» стоял, вернее, приплясывал на месте от нетерпения, поднимался на цыпочки и глядел в сторону парящего в воздухе алтарного камня. Этот хуги был моложе остальных. Ему до смерти хотелось пойти посмотреть на обряд, полюбоваться, как отрывают головы пленникам, но долг охранника цепко держал его на месте.

Третий караульный развлекался на свой манер: подбирал разнокалиберные камешки и прицельно швырял в колодец. Импровизированные снаряды, вероятно, то и дело попадали в цель, потому что из ямы доносился колоритный мат. Ругались как минимум двое, но голоса Дока я не услышал.

Внезапно из ямы вылетел ответный камень, просвистел мимо ноги хуги и плюхнулся на землю. «Голодный» загоготал, склонился над отверстием колодца и принялся корчить рожи пленникам: дескать, мазилы.

Как выяснилось, сделал он это зря. Второй бросок пленника оказался точен. Небольшой, измазанный в грязи камешек размером с грецкий орех влепился точнехонько в подбородок хуги. Чуть-чуть бы выше — и он залетел бы аккурат в смеющийся рот. Но и так получилось неплохо. «Голодный» мгновенно перестал смеяться, зарычал, утирая измазанный в грязи подбородок. Его аж перекосило от злости.

Это зрелище показалось весьма забавным молодому хуги. Он загоготал, тыча лапой в пострадавшего товарища. Тот взревел и хотел отвесить салажонку затрещину, но жрущий ягоды «голодный» рявкнул на них обоих. Ребятки присмирели. Ага. Стало быть, это начальник.

Хуги, получивший камнем в рожу, вновь переключился на пленников. Встал в характерную позу и… в яму ударила тугая струя мочи. «Бараны на заклание» ответили яростным матом. «Голодный» поливал пленников вонючей жидкостью, словно из шланга, те орали, а он довольно ржал.

Я прикинул, как лучше поразить все три цели, и уже собрался действовать, но тут со стороны алтаря прибежал еще один хуги. В отличие от остальных, он имел подобие одеяния, если так можно назвать юбочку из костей. Или это было ожерелье, которое он почему-то носил на поясе. Вернее, она — эта хуги оказалась самкой: я заметил шесть отвисших сосцов, характерных для кормящих матерей.

«Снежная дама» прорычала что-то главному конвоиру. Тот перестал жрать, отставил череп с ягодами и поднял лежащую рядом в грязи палку. Точнее, это я сперва принял за палку длинный толстый гарпун с костяным наконечником.

Хуги несколько мгновений всматривался в яму, выбирая жертву, а потом коротко размахнулся и ударил гарпуном. Раздался дикий крик. «Голодный» потянул за древко, вытаскивая человека, словно рыбак рыбу. Тот вроде бы дергался и сопротивлялся. А может, его держали за ноги остальные пленники.

Двое хуги бросились на помощь главному. Смертельное перетягивание гарпуна завершилось полной победой «голодных». Над краем ямы показался абсолютно голый человек с торчащим из подреберья древком. Гарпун пробил тело пленника насквозь — из спины высовывался костяной наконечник, но крови было мало — измазанное в грязи древко закупорило рану.

А еще, похоже, гарпун повредил человеку позвоночник, но не убил — пленник был парализован, но в полном сознании. Висел безвольной куклой, не в состоянии пошевелиться, а широко раскрытые глаза оставались осмысленными, наполненными болью и ужасом. Губы дергались и кривились, безуспешно пытаясь вытолкнуть из сведенной глотки крик. Получалось лишь неразборчивое мычание.

Я сразу узнал его лицо. Кузя Левша. Тот самый бродяга, который возглавил отряд золотоискателей и который хотел нанять меня проводником до реки Мутной.

Выходит, Док был прав — похищенных не убили сразу. Означает ли это, что и сам профессор еще жив?..

Тем временем «снежная дама» и молодой хуги пропихнули гарпун сквозь тело Левши так, что он оказался посередине древка, затем взвалили концы гарпуна себе на плечи и потащили Кузю в сторону алтаря. Причем я не заметил, чтобы «дама» кряхтела от натуги. Уверен, она запросто отнесла бы Левшу и в одиночку. Я же говорю, хуги необычайно сильные существа!..

У ямы остались двое охранников. Пожалуй, лучшего момента мне не представится. Я взял на изготовку автомат и высунулся из-за щита…

Первым навеки успокоился любитель смородины. Следом за ним сдох писающий мальчик. В момент выстрела он стоял на самом краю ямы, собираясь продолжить измываться над оставшимися пленниками. Сраженный тремя пулями из АКМ, косматый весельчак рухнул вниз, прямо на головы людей. Те, видно, решили, что это какая-то новая изощренная издевка, и ответили своим единственным оружием — все тем же колоритным матом. Но вскоре в яме воцарилась тишина — «бараны» обнаружили, что хуги мертв.

Не теряя времени, я перебежал к колодцу, лег на живот и заглянул внутрь.

Док был там!

В первый момент я заметил только это, и с души будто камень свалился. Жив профессор! Как только вытащу его из ямы, тотчас придушу за сковородку и все остальные фокусы. Размажу, как соплю по стенке, за чудную ночку под проливным мерзавчиком. Разделаю на шашлыки за веселенькое утро в поселении «голодных»… Короче, так его уделаю, что он запросится обратно в яму к хуги!

Мое лицо было основательно вымазано в грязи, и все же двое из сидящих в земляной тюрьме людей узнали меня.

— Бедуин?! — воскликнул совсем молоденький парнишка, брат Кузи Левши, Гарик. По прозвищу Малой, кажется. Кузя познакомил нас в тот памятный вечер в «Козьей морде». Я тогда как раз кидал ножи, а парнишка смотрел на меня горящими от восхищения глазами, что, честно говоря, порядком раздражало. Кстати, раздражало не только меня, но и его старшего брата Кузю…

Вторым, кто узнал меня, естественно, был Док.

— Бедуин? Ты чего так долго? — раздраженно поинтересовался он.

У меня аж скулы свело от злости. Ах, долго, значит?! Сам меня так сковородкой по балде треснул, что едва эту самую сковородку не расколол. А она, между прочим, чугунная! Хорошо — я попался, другой на моем месте еще пару дней в отключке провалялся бы.

Все это я, конечно, вслух не высказал. Понимал, что не самое подходящее время для разборок. Есть дела и поважнее.

Я достал из рюкзака веревку, один конец обвязал вокруг пояса, второй спустил вниз:

— Вылезайте. Док первым! Помогите ему. Да побыстрее там…

Один из пленников — плечистый здоровяк — с готовностью поддержал профессора за ноги, помогая подняться по веревке. Зинчук с некоторым трудом добрался до края колодца, потом ухватился за мою руку и выбрался наружу. За ним последовал Гарик Малой. Затем поднялся незнакомый мне бродяга, разразился громким матом в знак приветствия и представился:

— Вася Пыра. Курево есть?

— Не курю. Вредно. От этого, говорят, подыхают, — машинально ответил я, а сам в это время лихорадочно прикидывал, как незаметно вывести всю эту ораву из селения.

— Ну да, конечно, — заржал Пыра. — А если не курить, будешь жить вечно. Особенно здесь, в АТРИ.

— Вот именно, что в АТРИ, — подал голос второй из незнакомцев, тот самый плечистый бугай. Он выбрался из ямы последним и принялся вытягивать за собой веревку. — Ты, Пыра, небось на Большой земле в городе жил? У вас там все дымят, как паровозы. А я потомственный охотник. Сибиряк. Я с детства приучен, что тайга табака не терпит…

— Тебя как звать-то, сибиряк? — перебил я.

— Серёня Медяк.

— Тезка, значит. А я Бедуин.

— Да знаем мы тебя, твою мать, — выдал Пыра. Похоже, матом он не ругался, он на нем разговаривал.

А вот интересно, есть в АТРИ хоть один бродяга, который меня не знает?..

Все четверо пленников были в чем мать родила. Я удивился:

— Док, а где ты ухитрился спрятать маячок? Ведь он посылал мне пеленг! Да и сейчас все еще работает…

— …у меня в животе, — перебил Зинчук. — Я раскурочил КИП и проглотил передатчик.

И Док, и остальные пленники дрожали от холода без одежды. Еще бы! Промозглая сырость после мерзавчика даже меня пробирала до костей. Температура стояла градусов десять, а то и меньше.

Пленники в яме успели извазюкаться в грязи по уши. Сквозь слой земли и глины проступали ссадины и кровоподтеки. А у Дока через весь лоб тянулась глубокая царапина с коркой запекшейся крови. Надо бы продезинфицировать, а то инфекция… то да се… Ладно, позже. Вначале нужно свалить отсюда, пока хуги не спохватились.

Мы гуськом перебежали к большим камням, на которых были разложены шкуры рогачей для просушки. Рядом находился очаг и была свалена куча поленьев, явно разломанных вручную. Хорошие укрытия. Здесь нас сразу не разглядеть, поэтому можно провести короткий инструктаж и обсудить, как выбраться из селения.

Я протянул Доку запасной автомат, жалея, что не догадался захватить еще и комплект одежды. Зинчук привычным движением проверил магазин и посмотрел на меня.

— Спасибо, Сережа! — Слова Дока прозвучали искренне. Но этого мало, чтобы искупить все, что он натворил…

— А нам оружие? — поинтересовался Медяк.

— Вообще-то на вас я не рассчитывал.

Пыра кашлянул и выразительно посмотрел на кобуру с «Ярыгиным» у меня на бедре. Я сделал вид, что не заметил намека. Обойдется. Я не оружейная лавка, в конце-то концов. Так никаких пистолетов не напасешься!

— Уходим. Двигайте за мной. Док, держи щит с невидимками. В случае чего прячься за ним и не высовывайся.

Я планировал вернуться тем же путем, обойдя алтарь по дуге, но Малой схватил меня за плечо:

— Погоди! А как же Кузя? Его только что утащили к алтарю. Еще не поздно ему помочь!

Я помедлил с ответом. В том-то и дело, что поздно. Возможно, Левша еще жив, но с переломанным позвоночником он станет для нас не просто обузой, из-за него погибнем мы все.

Ответить я не успел. Вмешался Док:

— В самом деле, Бедуин, надо сходить к алтарю.

Сходить! Он сказал это так, словно речь шла о прогулке в магазинчик ЦИРИ за бутылкой!

А Док продолжал:

— Надо забрать кубики. Я видел, они там, у… хм… шамана… короче, такого индивидуума с ожерельями из костей на поясе и размалеванным красной краской черепом живоглота на голове. Прежде чем посадить в яму, меня привели к нему, раздели…

— И нас с Кузей, — встрял Малой.

— Этот гад рассматривал меня, словно кусок мяса на толкучке, — продолжал Док.

— А нас даже нюхал, — добавил Малой.

— Короче! — рявкнул я. Развели тут базар. Того и гляди нагрянут хуги от алтаря за очередным пленником, а эти двое языками чешут, будто сидят в ванаварском кабаке.

— Короче, кубики у шамана, — заторопился Зинчук. — Надо их забрать. Заодно и Кузе… хм… помочь.

Он машинально посмотрел на Малого и отвел глаза, не хуже меня понимая, что у Левши по-любому шансов нет.

— Забудь об этих кубиках, Док! — ощетинился я.

— Тогда я сам их возьму, — упрямо насупился Зинчук. — А ты уходи, Бедуин.

Ага, щас! Так я и оставил его на потеху голимым чмо с того света! Похоже, пора припомнить Доку сковородку — треснуть его самого прикладом по затылку, взвалить бесчувственное тело на плечо и — ходу из селения.

— Сережа… — Зинчук заглянул мне в глаза. — А помнишь год назад?.. Железнодорожный мост… Бой между изгоями и чистильщиками… Мишень, нарисованная кровью у тебя на груди… И Японец, готовый дать очередь по этой самой мишени… Ты помнишь Японца, Серый?

Я не ответил. Смотрел на него, прищурившись и понимая, что последует дальше. Ну, так и есть!

— Ты мой должник, Бедуин. Ты сам тогда это сказал. Теперь пришло время расплатиться.

Я молчал.

— Пойми, Серый, мне эти кубики очень нужны, — проникновенно сказал Зинчук и умоляюще прижал руки к груди.

— Ну ладно, Док. Если ты считаешь, что они того стоят…

— Стоят, Бедуин! Еще как стоят. Это прорыв в науке. Это… Да за такое и сдохнуть не жалко!

— Что ж… Раз так, будут тебе кубики, Док.

Вася Пыра проявил разумную осторожность и отказался участвовать в авантюрном налете на алтарь. Предпочел свалить из стойбища. Я дал ему направление и рассказал о рве и бревнах моста. Рассказал и о схроне в нескольких часах пути отсюда. Голым, без оружия, воды и продуктов, он все равно до человеческого жилья фиг доберется, а вот до схрона шансы есть.

— Иди с ним, — посоветовал я Малому.

— Нет! Без Кузи не уйду! — набычился он.

— Дурак ты, — вмешался Серёня Медяк. — Твоему брательнику так и так копец. Ему хребет перебили, он уже считай живой труп. У него сейчас одна задача — побыстрее сдохнуть. Хотя эти твари косматые так просто отмучиться не дадут. Небось распотрошат еще живого, как свинью на бойне…

— Ах ты ж гад! — Малой сжал кулаки и пошел на Медяка.

Пришлось вмешаться:

— А ну, вы оба! Ша! Пасти закрыли и вместе с Пырой рысцой к выходу!

На хрен они мне здесь нужны. Лишний балласт. Пользы от этих голых отморышей никакой, а вот под раздачу подведут сто пудов.

— Нет! — Малой с мольбой повернулся ко мне. — Я с тобой к алтарю!

— Я тоже с тобой, Бедуин, — добавил Медяк.

Пыра пожал плечами, махнул на прощанье рукой и, пригибаясь, побежал в сторону моста.

— А ты-то, тезка, с какого перепугу остался? — удивился я.

— Хочу этим обдолбанным тварям кое-что на кое-чего натянуть. А то затрахали вконец, паскуды.

М-да, это сильный аргумент. Только в него что-то слабо верится.

— С голыми руками ты им много не натянешь, — резонно возразил Док.

— А я знаю, где взять оружие, — ошарашил нас Медяк. — Они меня сюда по воздуху приволокли. Так вот, когда я над селением… хм… летел, много чего успел рассмотреть. В том числе и одно занятное местечко. Там стволов навалено — во! Я даже гаусс видал.

— О как! И где этот оружейный рай?

— Покажу. Только это… вы уж мне долю от золотишка-то отстегните, не жмитесь.

Так вот она настоящая причина того, почему Медяк хочет остаться. Можно было догадаться.

Но Док не собирался делиться драгоценными кубиками ни с кем. Он посмотрел на Медяка, как на врага народа, и хотел взъерепениться в ответ, но я перебил:

— Рано еще торговаться, мужики. Сначала надо хабар взять и ноги унести.

— А как же Кузя? — взмолился Малой.

— Отомстишь за него, — пообещал я и повернулся к Медяку: — Тезка, так куда нам идти?

Серёня осмотрелся, прикидывая, а потом указал рукой:

— Туда. Почти к самому рву. Там у них типа городская помойка…

— Тихо! — перебил я. К нам кто-то приближался. Сканер тепла фиксировал быстродвижущийся объект. — Лежать!

Медяк понял меня с полуслова — тут же плюхнулся на землю, стараясь прикинуться валуном, а заодно дернул за ногу Малого, отчего тот сдавленно вскрикнул и плюхнулся в грязь. Тезка цыкнул на него и выразительно махнул рукой: дескать, прикинься шкуркой и не отсвечивай. Док и без подсказки уже лежал среди поленьев возле очага. А я замер за щитом невидимости и приготовился к стрельбе.

Но тревога оказалась ложной — из-за хижины выскочил Вася Пыра. Огляделся, никого не заметил и растерянно почесал репу.

— Эй, — негромко окликнул его я.

Пыра аж подскочил от неожиданности и едва не бросился бежать, но я вылез из-за щита:

— Да стой ты, чудак.

— Бедуин, — обрадовался бродяга. — Я тебя не заметил. А где остальные?

— Да тута мы. — Медяк встал в полный рост. — А ты чего вернулся?

— На мосту охрана. В одиночку не пройти. Я едва не лажанулся. Но вовремя чуйка сработала. Иначе бы полный писец. Не, пацаны, останусь с вами. По ходу, вместе больше шансов свинтить.

— Вот ведь нам счастье-то привалило. Только такого голожопого вояки и не хватало, — недовольно проворчал Медяк. Ему явно не понравился еще один претендент на золото.

— На себя посмотри, — огрызнулся Пыра.

Я едва удержался от желания вмазать им обоим. Времени совсем нет, а они тут свару устраивают! Нет, все-таки балласт — он и есть балласт.

— Пасти закрыли и бегом! — прорычал я. Если будут ерепениться, пристрелю всех на хрен!

Видно, это намерение очень четко читалось на моем лице, потому что бродяги даже не вякнули, а, напротив, бодро заплюхали босыми пятками по холодной, раскисшей после мерзавчика земле.

К счастью для нас, улицы селения были пусты — хуги собрались на культмассовое мероприятие возле алтаря, поэтому до оружейного рая мы добрались без помех.

Городская помойка оказалась глубокой ямой, куда «голодные» сбрасывали одежду, рюкзаки, оружие и все снаряжение убитых ими людей. Все это дело периодически присыпалось землей, поливалось дождем, а потому ржавело и гнило. Некоторые предметы вообще уже невозможно было опознать.

Серёня Медяк первым спрыгнул в яму, огляделся и радостно завопил:

— О, вот он, мой костюмчик родной!

Тезка поднял грязный, местами порванный «Скат», порылся в карманах куртки и достал завернутую в полиэтилен полоску вяленого мяса.

Впился зубами, жадно откусывая куски и глотая, почти не жуя.

— Оголодал. Эти твари нам вообще жрать не давали, — пояснил он мне.

Малой сглотнул слюну и часто закивал.

— Выберемся отсюда, поедите, — пообещал я.

Пока бродяги торопливо одевались и вооружались, я тоже занялся переоснащением своего автомата. Сменил прибор бесшумной и беспламенной стрельбы на подствольник. Поменял дозвуковые патроны на обычные. Если мы собираемся штурмовать алтарь, о скрытности можно забыть.

Так, с перевооружением закончили, теперь пора покопаться на свалке и пополнить боезапас. Конечно, подбирать патроны опасно. Они могут быть изначально из паленой партии или повреждены позже — отсыревшие, с дефектами гильз, тогда заклинит в самый неподходящий момент, а то и вообще рванет прямо в стволе.

Обычно я стараюсь приобретать боеприпасы у проверенного поставщика, к тому же всегда требую пробный выстрел из каждой партии. Но сейчас не до жиру. Возьму патроны в запас, на самый крайний случай, если мои закончатся.

Тем временем Медяк вытащил из кучи железа гаусс и тут же с досадой отбросил его:

— Тьфу ты, непруха! Поломали, гады.

Ствол гаусс-винтовки и впрямь был изогнут. Небось какой-нибудь хуги развлекался. Хорошо хоть штопором не завернул. А мог бы. Легко.

Большинство оружия оказалось негодным — покореженным, помятым и даже расплющенным. Неповрежденными оставались лишь коробки с патронами. Видно, для хуги эти предметы были слишком мелкими и недостойными внимания.

Вася Пыра откопал себе изношенный АК-104 и теперь разбирал его, пристроив на более-менее целой куртке. Пытался даже почистить. Сразу видно, обстоятельный мужик. С опытом. Вернее, с въевшейся в кровь привычкой беречь оружие, от которого зависит твоя жизнь. Это только салаги могут вечером после тяжелого дня на маршруте сразу завалиться спать, кинув в угол палатки нечищеный автомат. Опытный боец будет падать с ног от усталости, но, прежде чем заснуть, приведет оружие в порядок…

Гарик Малой набрал целую охапку гранат. Рассовал их по карманам подобранного в яме комбинезона «Скат», надетого на голое тело. Подхватил чудом уцелевший карабин «Сайга» и принялся искать к нему патроны.

А Медяк потрошил рюкзаки, торопливо вываливал их содержимое в яму, подбирал цацки, что подороже, и складывал в пустой рюкзак.

Перехватив мой взгляд, он ухмыльнулся и подмигнул:

— Сколько здесь хабара. А, Бедуин? Чтобы все вывезти, вертолета не хватит.

Вася Пыра услышал, покачал головой:

— Ох, и жадный ты, Медяк. Тут надо думать, как уцелеть, а ты цацки хватаешь. Правильно тебе погоняло дали — за медяк удавишься.

— Может, и удавлюсь. Только когда мы будем в Муторае, а ты, голь перекатная, ко мне подвалишь да денежку в долг клянчить начнешь, я тебе этот базар припомню.

— Пыра прав, не до цацек сейчас, — вмешался я. — Заканчивай ты это дело, тезка. Лучше оружие себе подбери…

Я осекся — от покинутой нами земляной тюрьмы раздался яростный рев. Судя по всему, конвоир, который относил Кузю, вернулся, обнаружил трупы коллег и поднял тревогу.

— Все, мужики, сваливаем, — поторопил я. — Медяк, что у тебя с оружием?

— Порядок. — Он закинул рюкзак с цацками за спину и взял в руки абсолютно целый ПКМ. И когда только успел его откопать? — Во, видал, Бедуин, какого красавца себе надыбал?

— А потянешь? — Я имел в виду вес пресловутого красавца. Конечно, Медяк, сразу видно, мужик не хилый, но чтобы стрелять на ходу из ручного пулемета, нужна еще и сноровка.

— Потяну. Не впервой, — отмел мои сомнения Медяк.

— А патроны есть?

— Два комплекта. — Он показал две сменные металлические коробки защитного цвета с уложенными внутри пулеметными лентами.

— А сошки?

— А может, тебе еще и сисястую бабу в придачу? — ухмыльнулся Медяк. — Нету сошек. Да и на хрена они мне?

— Ну, как знаешь… Малой, поступаешь в пулеметный расчет. Будешь помощником Медяка, — полушутя распорядился я.

— А что надо делать? — растерялся Малой.

— Не мешать! — отрезал Медяк. — Бедуин, я с напарниками не работаю.

— Ну, как знаешь, — повторил я. — Уходим, мужики. Док, держись ко мне ближе. На рожон не лезь и не забывай про щит с невидимками.

На этот раз далеко уйти нам не дали — из-за хижин скользнули несколько едва видимых, будто сделанных из стекла фигур.

Перешедшего в режим невидимости хуги можно худо-бедно различить лишь во время движения, но если он замирает неподвижно, то полностью растворяется в окружающем ландшафте.

— А-а-а! Суки! — Медяк завопил во всю силу легких, подбадривая себя, и саданул широкой злой очередью.

Пулемет в его руках заплясал, задергался. Тезка переоценил свои силы и сейчас с трудом справлялся с отдачей. И все же его титанические усилия принесли свои плоды — воздух окрасился кровью, раздались вопли, а затем трое «голодных» стали видимыми. Один из них, грудь которого напоминала решето, рухнул замертво на землю. Готов. С такими ранами даже хуги не живут. А двое других «голодных» получили несмертельные ранения, и у них наверняка уже включился процесс регенерации. Они потому и стали видимыми. Когда идет регенерация, способность «стелс» пропадает.

Раненые хуги попытались скрыться за хижинами, но точная очередь Дока сняла одного. Пыра выстрелил во второго. Промазал. И тут же был вынужден переключиться на другие цели.

Так, ощетинившись свинцом, мы бодрой рысью двигались по селению. Впереди, точно бронеход, пер Медяк с ручным пулеметом. По сторонам его прикрывали Док и Малой, а мы с Пырой защищали тыл.

Наш шальной прорыв увенчался успехом — без потерь мы выскочили на площадь перед алтарем.

Шамана, естественно, здесь уже давно не было. Небось сбежал одним из первых, паскуда. Точнее, сбежала. А вот Кузя был. Ему, видно, дали выпить какой-то наркотический настой, потому что он по-прежнему пребывал в сознании. Гарпун уже вытащили, рану прижгли, чтобы остановить кровь. Левшу положили на плоский камень для жертвоприношений, а вокруг головы разместили дугой шесть желтых кубиков.

Остальные блестели золотыми гранями в черном круге выжженной земли под парящим камнем, вернее, огромным базальтовым шаром. Висела эта многотонная махина примерно на высоте трех метров и выглядела настолько неподвижной, что казалось, она покоится на невидимом постаменте. Зрелище не только чудное, но и вызывающее иррациональный трепет.

Кубиков на земле было много. Пока еще мы находились далековато от алтаря — на другом конце площади, но мне показалось, что их там десятков пять, не меньше. Хуги начали выкладывать из них какой-то сложный узор, но закончить не успели. Рядом лежали три цацки: леденец, перышко и огневик-камень. Интересно, они тоже нужны, чтобы активировать спрятанный в кубиках источник энергии?

Те же мысли обуревали и Дока. Он пожирал глазами и кубики, и цацки, но сломя голову бежать к ним через площадь не спешил. И правильно делал.

Сейчас нельзя отрываться от коллектива и ломать боевой порядок. Действовать нужно всем вместе, прикрывая друг друга.

А вот Гарик Малой столь разумной осторожностью похвастаться не мог. Забыв обо всем, он бросился к брату:

— Кузя! — но тут же остановился, наткнувшись на невидимого хуги.

— Куда?! Назад! — Вася Пыра попытался прикрыть Гарика огнем, но автомат заклинило и вместо очереди раздался один-единственный выстрел.

Воздух перед Малым окрасился кровью — Васина пуля попала «снежному человеку» в грудь, но не убила и даже не остановила. Хуги взмахнул широченной лапищей и отвесил Гарику такую затрещину, что Малой отлетел на несколько метров в сторону и распластался, оглушенный. Мы с Доком добили «голодного», но Гарику помочь уже не смогли — другой хуги подскочил к парню и со всей силы ударил его ногой по шее, сплющивая, ломая кадык и позвонки, разрывая трахею и гортань. Тело Малого дернулось в предсмертной агонии.

— Все. Сгорел, пацаненок. Эх, жизнь-подлюга! Малой-то раньше брата ушел. А Кузя еще живой, — прокомментировал Пыра.

Серёня Медяк завопил и дал широкую очередь по площади, разгоняя хуги. Лицо тезки покраснело от натуги, к тому же нагревшийся от интенсивной стрельбы пулемет наверняка обжигал ему руки. Но главное Медяк сделал — позволил-таки нам прорваться за очерченный кольями круг алтаря.

— Пацаны, прикройте меня! Я перезаряжаюсь. — Медяк присел на землю, опуская рядом ПК.

Я занял позицию возле камня, на котором лежал Кузя. Тот скосил глаза — узнал.

— Ну, привет, бродяга… Вот где свиделись… — в перерывах между очередями поздоровался я.

Кузя в ответ мигнул: дескать, да, кто бы мог подумать, что все так закончится, а потом вопросительно заметался взглядом, будто спрашивая: где Малой?

— Нету его… — Мой голос потонул в треске пулеметной очереди.

Медяк перезарядился, занял позицию на земле, рядом с почерневшим выжженным кругом под нависающим камнем. Пристроил пулемет на сбитые с кольев черепа вместо сошек и предложил Зинчуку:

— Давай, Док, сгребай золотишко, а мы тебя прикроем. Да пошустрее, блин!

Зинчука подгонять и не надо было. Он принялся ползать по выжженной земле и ловко сгребать кубики в захваченный для этой цели пустой рюкзак, зорко поглядывая по сторонам и отстреливая слишком близко подобравшихся хуги.

Впрочем, «голодные» на рожон не лезли. Они выжидали благоприятного момента для удара — как это получилось с Малым.

Нет, кем-кем, а дураками «снежные люди» точно не были.

Внезапно неподвижный до сих пор камень дрогнул и резко просел вниз, не долетев какого-то метра до земли. К счастью, никто не пострадал. Док стоял не в полный рост — ползал на карачках, собирая золото. Пыра и Медяк были чуть в стороне, а тезка к тому же вообще распластался на земле за пулеметом.

Каменный шар, зависнув на метровой высоте, стал издавать странные свистящие звуки и мелко-мелко дрожать, будто из последних сил удерживаясь в воздухе. На земле под ним оставалось еще более десятка кубиков — почти четверть от общего количества.

— Уходи оттуда, Док! — завопил я. Хватит с него и того «золота», что успел собрать. Если не уйдет, утащу силой!

Но силовых мер с моей стороны не понадобилось. Зинчук, конечно, был подвинут на своей обожаемой науке, но жить-то он хотел, поэтому шустро выбрался из-под шара.

— Куда?! — завопил на него Медяк. — А остальное золото?

— Опасно. — Док указал на трясущийся камень.

— Фраер! В штаны наложил! — окрысился тезка. — Тогда я сам. Пыра, держи пулемет!

Вася занял место Медяка, а тот перекрестился и нырнул под шар. Принялся грести золотистые кубики вместе с землей и совать их за пазуху комбинезона.

— Мое… Это золотишко мое, — приговаривал он.

Шар трясся и свистел все сильнее.

— Брось! — закричал Пыра. — Серега, уходи!

— Сейчас… Еще один остался… — Ухватив последний из кубиков, Медяк на четвереньках потрусил из-под камня.

Он не успел совсем чуть-чуть — махина рухнула, придавив ему правую голень. Грохнуло, будто обвалился дом. Землю тряхнуло. И одновременно раздался дикий крик Медяка, заглушивший все звуки вокруг: и басовитое пение пулемета, и рассерженное стрекотание наших с Доком автоматов, и вопли возмущенных нашим поведением хуги.

Крик взлетел до немыслимой ноты и оборвался — Медяк потерял сознание от боли. Его раздробленная, расплющенная голень прочно застряла под камнем. Теперь, чтобы сдвинуть Серегу с места, пришлось бы сначала отрезать ему ногу по колено.

М-да… Как говаривала одна моя знакомая продавщица: «Жадничать не вредно, но в особо крупных размерах смертельно».

Пыра бросил на Медяка злой и одновременно сочувствующий взгляд и крикнул мне:

— Бедуин! Уходить надо. Патронов в ПК мало совсем. А без него из села не вырвемся.

Это точно. Пулемет — наш единственный и главный козырь. А без него нам кирдык. «Сектыр башка», как любила повторять одна моя знакомая узбечка.

Док посмотрел на Медяка, на Кузю и отвернулся, отлично понимая, что с собой мы их не возьмем. Не сможем. Нести такой груз у нас нет возможности.

Пыра вновь окликнул меня:

— Бедуин! Ну, так что? Медяк мой, а Кузя твой?

Я кивнул.

Кузя Левша сразу уяснил, о чем идет речь. Посмотрел на меня с ненавистью и пониманием.

— Прости, братишка. — Я приставил пистолет к его голове.

Док не смотрел на нас, делая вид, что целиком сосредоточен на стрельбе, но я видел, как стиснуты его зубы, а желваки перекатываются под кожей.

По измазанной грязью щеке Кузи скользнула слеза. Я нажал на спуск.

Мой выстрел затерялся в очереди Пыры. Вася расстрелял так и не пришедшего в сознание Медяка издалека, не приближаясь, а потом, кряхтя, подхватил пулемет и подбежал к нам с Доком:

— Уходим?

— Попытаемся, — проворчал я. — Пойдем вдоль рва. Так хоть один из флангов будет прикрыт.

Теперь вместо Медяка вперед шел Пыра с пулеметом. Мы с Доком прикрывали его и с боков, и со спины одновременно. Мне пришлось дважды разряжать подствольник, хотя я собирался приберечь его заряды для моста. Не так уж много их было, тех зарядов. Ровно пять штук в одном подсумке. Теперь осталось три.

Внезапно Пыра споткнулся, задергался, словно его нога угодила в невидимый капкан, и, потеряв равновесие, кувыркнулся на землю. Пулемет отлетел в сторону и зарылся дулом в раскисшую грязь.

Оказалось, что невидимый хуги залег ничком на нашем пути. Мы стреляли в основном параллельно земле или брали чуть выше, не догадываясь, что надо утюжить еще и грязь перед собой. «Голодный» этим и воспользовался. Подпустил нас поближе и резко дернул Пыру за ногу. Прежде чем Вася успел очухаться, хуги свернул ему шею, а потом с рычанием согнул ствол пулемета дугой. Последнее потребовало от него усилий. По-моему, «голодный» даже вспотел от натуги. Жаль, что очко не треснуло.

Мы с Зинчуком остались вдвоем. До моста было уже рукой подать.

— Док, ходу! — заорал я. — Стреляй по низу, а я буду держать верх!

Мы рванули к мосту, прокладывая себе дорогу свинцом. Зинчук щедро вспахивал пулями землю впереди нас. И правильно делал — на нашем пути залег еще один невидимый «голодный». Очередь Дока прошила его насквозь. Изрешеченный, он вышел из режима «стелс» прямо у нас под ногами. Я споткнулся об него и кубарем полетел на землю. На меня тут же бросился еще один хуги. Пришлось стрелять, не вставая, почти в упор.

— Бедуин, ты цел? — завопил Док.

— Порядок.

Мгновение спустя мы уже бежали по перекинутым через ров бревнам.

А вот и моя позиция с ПК. Все на месте, ничего не тронули.

— Док, к пулемету!

Зинчук мгновенно выполнил команду, отсекая бросившуюся за нами погоню. А я навел прицел подствольника на мост. Трех зарядов как раз хватило, чтобы от моста остались одни щепки. Теперь «голодным» понадобится время, чтобы соорудить новую переправу. С теми же из хуги, кто успел перебежать ров, поговорит пулемет.

А потом будет пятичасовой путь по тайге к нашему схрону. Там мы переведем дух, отдохнем и отправимся домой — в научный городок ЦИРИ.

Док как пить дать запрется в лаборатории на несколько дней… или недель… со своими обожаемыми кубиками. А я…

А я, пожалуй, попробую помириться с Зиночкой. Стребую с Дока офигенную премию — как плату за все его выкрутасы. Закажу в Ванаваре для романтического вечера армянский коньяк, шампанское и цветы. Настоящие розы. Они у нас в АТРИ буквально на вес золота или даже дороже — аж по пять косарей за штуку! Запишу все это на счет Дока, и пусть только попробует не заплатить.

Впрочем, Док заплатит. Зубами выгрызет у начальства премию для меня. В первый раз, что ли? И, я уверен, что не в последний…

Глава 4

Неделю спустя, нефтяное месторождение «Ошарское»

Единственное освоенное месторождение «черного золота» в АТРИ принадлежало предприятию «Акура», совладельцами которого с одной стороны являлась официальная власть — администрация Ванавары-3, а с другой — тот самый Петрович, негласный хозяин Муторая.

Администрация выделяла подразделения внутренних войск для охраны хозяйства «Акуры». А Петрович, в свою очередь, поставлял рабочих для буровой и нефтеперерабатывающего завода, который снабжал топливом всю местную авиацию, а также немногочисленный парк грузовиков, строительной техники, вездеходов и бронемашин.

По сути, «Акура» диктовала цены на бензин и керосин в АТРИ и потому являлась необычайно лакомым куском. Но ни одна из бандитских группировок, различных сект или полувоенных кланов в здравом уме не решились бы разинуть рот на этот золотой пирог, поскольку подобное означало бы поссориться одновременно с официальной и неофициальной властями АТРИ. Даже в случае первоначального удачного захвата «Акуры» такая группировка не продержалась бы долго. Ее не просто выбили бы из «Ошарского», но и уничтожили полностью, до последнего бойца. А руководителей подобной группировки ждала бы поистине страшная участь.

Это понимали все: и вольные бродяги, и изгои, и владельцы «Акуры». Поэтому никто всерьез не ожидал настоящего захвата. Конечно, территория предприятия была превращена в маленькую крепость с периметром, забором, колючкой, снайперскими вышками, пулеметными гнездами и минным полем, но все эти меры были рассчитаны на то, чтобы отбивать скорее нападения хищного мутировавшего зверья, чем людей.

Часовые на вышках скучали и не проявляли должной бдительности. Некоторые лениво поглядывали на открытое трехсотметровое заминированное пространство вокруг охраняемого периметра, но большинство коротали время в свое удовольствие: курили, травили анекдоты и даже резались в карты.

Снайпер сержант Горелов раскурил сигарету, облокотился на мешки с песком, которые баррикадой опоясывали деревянные стены вышки, и высунулся наружу по пояс, разглядывая свинцовое небо.

— Гроза будет, — сообщил он своему напарнику рядовому Кочкину.

— То-то у меня башка с утра раскалывается, — откликнулся тот. Он собирался встать рядом с приятелем и тоже выглянуть наружу, но Горелов вдруг дернулся всем телом, а его голова взорвалась небольшим красным облаком.

— Горелыч, ты чего? — ошарашенно протянул Кочкин, но сраженный вражеским снайпером сержант, естественно, не ответил.

Слева громыхнуло, полыхнуло, повалил черный дым — и соседняя вышка перестала существовать, накрытая термобарическим зарядом из «Шмеля».

Ударили автоматные очереди, загрохотали взрывы от подствольных гранат и более мощные от РПГ. Пару раз громыхнули мины.

— Чего это, а?! — Вопрос рядового Кочкина повис в воздухе, потому как ответить на него было некому.

Кочкин скрючился на полу вышки, укрывшись за мешками с песком, и нажал кнопку вызова на тангенте симплексной полевой радиостанции.

— Первый, первый, я третий! — От волнения он забыл все правила пользования радиосвязью и в панике завопил в микрофон: — Нас атакуют! Горелыч убит! Соседнюю вышку разорвало! Вы слышите меня?!

Он переключился на «прием», позабыв сказать нужное слово, но «первый» правильно истолковал наступившее молчание и ответил:

— Спокойно, солдат. Отставить панику. Держать оборону. Как понял? Прием.

— Понял. Держать оборону. Прием.

— Конец связи.

— Принял. — Кочкин оставил в покое рацию и подхватил снайперку убитого сержанта. Потом передумал и вернулся к своему АК-104. Автомат показался более привычным и надежным, чем чужая и незнакомая в общем-то СВД.

В отличие от Горелова Кочкин не имел снайперской подготовки да и служил всего полгода. Он был детдомовцем, одиночкой без родственников, друзей и любимой девушки, поэтому срочную службу ему «повезло» проходить в АТРИ.

Илья Кочкин впервые попал в настоящий, реальный бой, поэтому испугался и растерялся — нормальная реакция оставшегося без командирского присмотра новичка.

Не замечая, что ладони покрываются липким холодным потом, а зубы выбивают громкую дробь, Кочкин осторожно выглянул из-за мешков с песком.

Теперь грохотало со всех сторон. Одна за другой взрывались мины. Причем подрывали их стаи панцирных собак. Зверюги неслись по минному полю так целенаправленно, словно подчинялись чужой воле. Следом за четвероногими минерами к забору и воротам бежали люди в камуфляже, их лица закрывали шапки-маски с прорезями для рта и глаз. В некоторых фигурах было нечто неправильное, хотя напуганный до полусмерти Кочкин не сразу понял, что именно. Вроде слишком высокие и плечистые, а руки напоминают лопаты — автоматы в них выглядят несерьезно, будто пластмассовые детские игрушки. Один такой уникум стрелял сразу из двух «калашей» — с обеих рук, будто вместо автоматов были пистолеты.

Илья ошеломленно наблюдал за «спаренным» автоматчиком, смотрел, как тот минует пролом в бетонном заборе, который образовался после выстрела из РПГ, а в голове стучало: «Это просто бред. Кошмар. Такого не может быть. Я сплю. Надо скорее проснуться…»

Заработала рация.

— Третий, я первый, — прохрипел знакомый голос. — Периметр прорван. Отходи к заводу, если сможешь…

На том конце провода раздался сильный грохот, стрельба, крики, а потом связь оборвалась.

— К заводу… Я понял, — почему-то шепотом сообщил Кочкин в притихший микрофон. Неумело перекрестился и торопливо начал спускаться с вышки на землю по металлической лестнице с перекладинами-ступенями и приваренным арматурным прутом вместо перил…

Два дня спустя, ЦИРИ

Нас с Доком вызвали в Ванавару. Вызов пришел с кодом три единицы, что означало: «Бросай все дела и мчись со всех ног». Зинчука чуть удар не хватил — ему до ужаса не хотелось даже на день прерывать исследования источника аномальной энергии.

— Ну, что там они еще придумали? Какой такой «срочный вызов»? — возмущался Док, садясь вместе со мной в вертолет. — У них там, в Ванаваре, целый НИИ, так зачем еще и мы понадобились? Небось пустяки какие-нибудь. Только зря отрывают занятых людей от работы…

Он ругался весь перелет, но я не поддержал его. Как частенько говаривал мой друг Потап: «Глупо психовать из-за того, что ты все равно не в силах изменить».

В тот же день, Ванавара-3, НИИИАП, карантинный блок 6

Карантинный блок был временно превращен в зал для экстренного совещания, на котором присутствовал весьма разношерстный люд, сразу напомнивший мне о Ноевом ковчеге — и там, и здесь собралось, что называется, каждой твари по паре.

Вернее, вездесущей научной братии и военных из ОБВЕ на совещании было больше чем по паре. Оно и понятно — именно на эти две категории людей обычно и ложилась основная тяжесть решения всех проблем в АТРИ.

Кроме них присутствовали представители гражданской власти. От официальной администрации был мэр Ванавары с замом по хозяйству и главным экономистом. А от неофициальной, естественно, Петрович.

Несколько особняком в этой пестрой компании держался Будда, предводитель клана изгоев — людей-мутантов. Я был знаком с ним лично и даже в свое время выполнял для него кое-какую работенку. Но с Буддой у нас возникли довольно серьезные терки. Главный изгой собирался откупиться мною от группировки чистильщиков. К счастью для меня, сделка сорвалась, причем во многом благодаря помощи Дока. Спустя некоторое время Будда хотел извиниться передо мной, но я послал его куда подальше.

Вообще, в АТРИ большинство людей воспринимают мутантов крайне враждебно. Вольные бродяги в диких землях зачастую сразу открывают по ним огонь. Исключение составляет Муторай. Царящий там всеобщий нейтралитет распространяется и на изгоев. И все же люди-мутанты не любят без крайней нужды приходить туда. Да и вообще к человеческим поселениям стараются лишний раз не приближаться.

В официальной части АТРИ — Ванаваре и ее окрестностях — дела обстоят более цивилизованно. Тут сразу стрелять по изгоям никто не станет. А вот под надзор возьмут. Проведут в комендатуру и спросят: чего, мол, ты тут забыл? Если ответ не понравится, могут скрутить и передать ученым для исследований. Такое бывает. Ведь официально изгои вне закона. Как и зомби, меченосцы и упыри.

Конечно, Будда в АТРИ на особом счету. В смысле с ним считаются и мэр Ванавары, и командир ОБВЕ — отдельной бригады военных егерей. И все же я не припомню случая, чтобы Будда вот так в открытую являлся в Ванавару…

Когда мы с Доком вошли в зал, совещание еще не началось. Часть присутствующих стояли небольшими группками, что-то обсуждая. Кое-кто сидел. Начальству и важным гостям вроде Петровича и Будды предназначались места за длинным столом. Для остальных, кто чинами попроще, вдоль стен расставили стулья.

В зале было душновато, царил сдержанный гул голосов.

Будда встретился со мной взглядом и слегка наклонил голову, здороваясь. Я ответил холодным кивком и тут же отвернулся.

— Серый! Бедуин! — окликнул меня знакомый голос.

— Лexa! Потап! — Я расплылся в улыбке. — И ты здесь.

На стульях вдоль стен расположилась группа военных егерей и среди них мой лучший друг, капитан, вернее, теперь уже майор Алексей Потапов по прозвищу Потап. Мы обнялись. Затем последовали рукопожатия с остальными знакомыми. Один из егерей уступил мне местечко рядом с Потапом.

— Как жизнь, Бедуин? Все консультируешь? — не удержался от подковырки Потап.

— А ты все егерствуешь? — в тон ему отозвался я.

После памятных событий годичной давности, когда мы с ним оба побывали мутантами и едва не простились с жизнью, наши пути разошлись. Потап вернулся на службу, правда, пошел не инструктором в Учебный Центр, а командиром подразделения военных егерей. Я же возвращаться в ОБВЕ категорически отказался. Хватит, наслужился. Меня больше устраивал статус гражданского лица и должность вольнонаемного консультанта при ЦИРИ.

— Леха, не знаешь, по какому поводу заседаем?

— Только в общих чертах. Сейчас Подбельский все разъяснит. Он здесь главный.

Подбельский не так давно руководил Учебным Центром, но полгода назад получил звание полковника и должность командира ОБВЕ, сменив ушедшего в отставку Нефедова.

Подбельский поднял руку, привлекая внимание, и громко объявил:

— Прошу всех присутствующих занять свои места. Пора начинать совещание. — Он сделал небольшую паузу, дожидаясь, когда затихнут разговоры, и продолжал: — Два дня назад неизвестный противник произвел нападение на нефтяное месторождение «Ошарское».

Среди присутствующих пролетел удивленный шепоток. Особый статус месторождения знали все.

— Нападающие применяли самый широкий спектр вооружения: автоматы АК сотой серии, гранатометы РПГ-7 и даже реактивные пехотные огнеметы «Шмель», — продолжал Подбельский.

— А эту штуку, как известно, в АТРИ достать очень и очень непросто, — добавил Петрович.

— Нападение было отбито? — уточнил один из представителей НИИИАП.

— Нет, — после крохотной паузы ответил Подбельский. — Нападающие прорвали периметр, перебили охрану и рабочих с буровой, захватили нефтеперерабатывающий завод. Это то, что мы узнали из сообщений по радиосвязи и КИПам сотрудников «Акуры». Некоторое время связь с «Ошарским» держалась довольно уверенно. Потом оборвалась. Дольше всех посылал сообщения главный инженер завода. Он прятался в генераторной, наблюдал в дверную щель и некоторое время держал нас в курсе событий. Последнее, что он успел передать… — Полковник пробежался пальцами по сенсорному экрану собственного КИПа, открывая нужный файл, и прочитал вслух: — «Они добивают раненых! Коля из второй бригады прикинулся мертвым, лежал на земле среди трупов, но один из них выстрелил ему в голову… Двое идут сюда! Попробую спрятаться среди кабе…» Это все.

Воцарилось молчание — присутствующие осмысливали услышанное.

— Сразу отмету возможные предположения об изгоях и вольных бродягах, — продолжал Подбельский. — Это не они. Захват осуществил кто-то другой.

— Что значит «другой»? — переспросил один из ученых. — Какой такой «другой»? У нас здесь кроме… хм… скажем так, официального населения, вольных бродяг и изгоев нет никого, способного на такие действия. Не хуги же это были, в самом-то деле!

Я напрягся. Ох, что-то слишком много непоняток в последнее время крутится вокруг этих «пришельцев с того света». Вначале неизвестный источник энергии, теперь, возможно, еще и это.

Видно, мои сомнения разделял и Док:

— А почему не хуги?

— Потому что они не пользуются огнестрельным оружием. И одежду не носят. «Голодные» — дикари. Да, они освоили копья и частично ножи…

— Те самые ножи, которые снимают с трупов убитых ими людей, — вставил один из егерей.

— Что? — Ученый сбился с мысли. — А… да… хм… Вот я и говорю, ножи они освоили, но огнестрельное оружие до сих пор выбрасывали на помойку за ненадобностью.

— Полностью согласен с товарищем, — подтвердил все тот же егерь. — Хуги и «калаши» — понятия несовместимые. Про «Шмель» я вообще молчу. Нет, это невозможно!

— Невозможно для тех племен хуги, которые до сих пор обитали в АТРИ, — уточнил Зинчук. — Но не забывайте, «голодные» — гости из параллельного мира. Возможно, в их мир открылся постоянный портал, вроде того, что соединяет АТРИ с нашей собственной Большой землей. И по этому порталу хлынули более высокоразвитые представители расы хуги, которые по техническому развитию мало чем отличаются от нас.

— Мы примем вашу гипотезу как одну из рабочих, — вмешался Подбельский. — У нее есть как аргументы за, так и против. Вы сейчас сами увидите. Предлагаю посмотреть фрагменты записей, которые нам передавали по сети сотрудники «Акуры». Съемки велись на видеокамеры КИПов, так что качество не ахти. Но это все, что есть.

Возражений не последовало. На стене включился огромный плазменный экран. Записи и в самом деле оказались не очень хорошего качества, к тому же шли без звука. Картинка дергалась, ее то и дело перечеркивала рябь, но все же можно было рассмотреть фрагменты боя, солдат из охраны «Акуры», а также огромные кряжистые фигуры неприятеля в камуфляже и шапках-масках.

Один из вражеских бойцов, несший на плече ручной гранатомет, остановился в ста пятидесяти метрах от административного здания, прицелился и выпустил заряд по крыше, метя в то место, где занял позицию пулеметчик «Акуры». Съемка велась откуда-то снизу и сбоку, причем гранатометчика удалось заснять крупным планом.

— Здесь прошу обратить внимание… — Подбельский сделал знак технику. Тот остановил запись, пощелкал «мышкой», увеличивая картинку. — Что скажете, товарищи ученые? Кто этот гранатометчик — хуги или просто необычайно крупный человек?

— По общему силуэту, посадке головы, длине рук и некоторым другим признакам можно предположить, что данный индивид все же относится к племени хуги, — прозвучал ответ. — К сожалению, из-за одежды мы не видим, покрыто ли его тело характерной шерстью…

— А меня больше интересует другой момент, — заговорил Зинчук. — Вы посмотрите на его лицо.

— Оно же закрыто маской, что там можно разглядеть? — удивился представитель НИИИАП.

— При желании многое. Например, прорези для глаз. Их две, но у хуги не два, а три глаза.

— Действительно… Как мы сразу не заметили… А у других нападающих? Давайте прокрутим запись еще раз в замедленном режиме…

Вскоре стало ясно, что у всех фигурантов на видеопленке маска имеет две прорези.

— Третий глаз закрыли для конспирации, — предположил мэр.

— Или это не хуги, — возразил Петрович.

— Значит, в данном вопросе у нас ясности нет, — подвел итог Подбельский. — Тогда передадим слово военным. Ваше мнение по оружию и экипировке?

— У гранатометчика в руках РПГ-7Д отечественного производства, так называемый десантный вариант с разъемным стволом. Это не похожее на него оружие, это именно оно и есть. На видеозаписи хорошо виден снаряд. Это осколочная противопехотная граната ОГ-7В. У остальных бойцов, кого можно достаточно хорошо разглядеть, автоматы Калашникова сто четвертой серии. Причем не собранные из разных запчастей на коленке, как это частенько случается в АТРИ, а именно заводской — ижевской — сборки. Что за оружие у гранатометчика в кобуре, сказать сложно, его почти не видно… Теперь по камуфляжу. Тут несколько сложнее. На первый взгляд камуфляж стандартный. Такой пошить могли где угодно: и в АТРИ, и на Большой земле. Нужен более детальный анализ расположения пятен и оттенков краски.

— Понятно. Анализ будет проведен в ближайшее время. — Подбельский сделал паузу и посмотрел на Зинчука. — Как видите, ваша гипотеза о высокоразвитых хуги…

— Не слишком состоятельна, — ворчливо перебил Док. — Если б они прибыли из своего мира, то и оружие привезли бы свое. Пусть и похожее на наше, но все же свое.

— Точно так. Ведь даже у нас, на Большой земле, изготовленный, скажем, в Китае, «калаш» будет отличаться от родного, ижевского.

— Выходит, это наши, местные хуги внезапно поумнели. Купили у людей оружие, одежду и захватили «Ошарское», — сделал вывод один из присутствующих.

— Не все так однозначно, — возразил Подбельский. — Выслушаем очевидца. — Он кивнул человеку, сидящему на стуле возле стены. — Рядовой Кочкин из подразделения охраны предприятия «Акура». Единственный, кто выжил в той бойне.

Присутствующие зашевелились, разглядывая нескладного худющего парня лет восемнадцати-девятнадцати.

Кочкин несмело подошел к Подбельскому. Рядовой потел и горбился, словно хотел стать меньше ростом, не знал, куда девать руки, и вообще жутко волновался, оказавшись под пристальным вниманием стольких высокопоставленных особ.

— Рассказывай, рядовой, — поторопил Подбельский.

Заикаясь на каждом слове, Кочкин рассказал о первых минутах боя, псах-минерах, «спаренном» автоматчике и приказе отходить к заводу. К счастью, рядовой не успел выполнить его. Едва он отбежал от вышки на пару шагов, как земля содрогнулась и со стороны нефтехранилища повалил густой черный дым. Кочкин успел надеть противогаз, и это спасло ему жизнь. А еще то, что рядовой находился неподалеку от дыры в бетонном заборе.

Взрывы последовали один за другим. Горящая нефть разлилась по земле, пожар перекинулся на здания. Горело все, что могло гореть.

Кочкин находился в стороне от основного пожара, но даже здесь чувствовал страшный опаляющий жар горящей нефти. Парнишка инстинктивно вывалился через пролом в заборе и, пригибаясь, побежал прочь от «Акуры» через поле к виднеющемуся вдалеке спасительному лесу.

Егеря подобрали его несколько часов спустя. А на территорию «Акуры» войти так и не смогли из-за продолжавшего бушевать пожара. Захватчиков и след простыл.

— Так что же получается, целью нападения было не захватить нефтезавод, а уничтожить его? — предположил один из участников совещания.

— Выходит, так. Хотя пожар мог возникнуть случайно. Возможно, захватчики проявили неосторожность. Или еще вариант. Кто-то из охраны «Акуры» взорвал нефтехранилище, пытаясь таким способом уничтожить врага.

Все загомонили, перебивая друг друга. Начиналась самая бесполезная часть совещания — обмен мнениями. А по мне, так выводы делать рано — информации слишком мало.

К такому же заключению пришел и Док. Он мертвой хваткой вцепился в Кочкина и засыпал его вопросами. Мне с моего места их разговор не был слышен, а жаль. У меня к рядовому тоже имелась парочка вопросов.

И главный из них: почему он нагло соврал высокому собранию?

Я уверен на все сто, что дело происходило совсем не так, как он нам тут впаривал. Противогаз, дыра в заборе, побег через поле к спасительному лесу — сплошная ложь. Интересно, это его собственные фантазии или так велел говорить Подбельский?..

Бесполезные прения прекратил мэр Ванавары. Деловой мужик, он терпеть не мог пустопорожней болтовни.

— Предлагаю подвести итоги! — зычным басом рявкнул он на весь зал. Думаю, у его ближайших соседей от такого вопля зазвенело в ушах. — Полковник Подбельский, будет лучше, если это сделаете вы.

— Согласен… — Подбельский выдержал паузу, дожидаясь полной тишины. — Итак. Первое. Мы не знаем, связаны ли поломки ретрансляторов с нападением на «Акуру». Второе. Не можем с уверенностью сказать, кто конкретно провел атаку. Третье. Нам неизвестна цель противника. Что входило в задачу: захват «Ошарского» или все-таки уничтожение нефтеперерабатывающего завода?

— Разрешите? — Я поднял руку.

— Да, пожалуйста. Это наш консультант, бывший инструктор Учебного Центра, капитан запаса Рязанцев, — представил меня Подбельский. — Мы слушаем вас, Сергей Борисович.

— У нападения на «Акуру» могла быть и другая цель, не имеющая прямого отношения к нефтяному месторождению. Например, тренировка.

— Тренировка? — переспросил мэр.

— Да. Отработка слаженности воинского подразделения в реальных боевых условиях. Или отработка тактики захвата охраняемых объектов. Согласитесь, с этой точки зрения «Акура» — наиболее легкая задача. Гораздо сложнее было бы захватить Муторай, ЦИРИ, Ванавару или любое из поселений изгоев.

— Но есть множество других поселений, в которых обосновались мелкие группировки и бригады вольных бродяг. Почему бы не тренироваться на них? Зачем трогать «Акуру»? — заспорил мэр.

Петрович внезапно потемнел лицом и уставился в стол, прищурив глаза. Вспомнил что-то? Неужели такие тренировки на мелких поселениях уже были? Только им не придали значения, списав на разборки между бандами. Надо потом расспросить Петровича. Вслух же я сказал, чтобы прекратить ненужный базар:

— Не настаиваю на своей версии. Предлагаю просто учитывать такую возможность.

— Хорошо. Примем как факт, что цель нападения на «Акуру» нам не известна, — продолжил Подбельский. — Четвертое. Оружие и экипировка противника, несомненно, наши, российские. Предлагаю создать комиссию для расследования. Откуда произошла утечка? Кто продавец, кто покупатель? Возможно, именно с этой стороны нам удастся подобраться вплотную к противнику. И пятое. На территории самой «Акуры» улик уже не найти, сгорело абсолютно все, включая возможные трупы нападавших. Но бой начался еще на минном поле. Правда, егеря обнаружили там тела только панцирных собак…

— Вы что же хотите сказать, что наши «доблестные» вояки не сумели подстрелить на открытом трехсотметровом пространстве даже одного-единственного врага? — скривился директор НИИИАП.

— Я хочу сказать, что противник при отходе забрал все тела с собой. И убитых, и раненых — всех. Зачем? Возможно, по религиозным соображениям, а возможно, чтобы мы не смогли понять, с кем именно имеем дело. Как бы то ни было, трупов у нас для изучения нет, а вот капли крови, частички кожи, волосы, слюна и что-то подобное могло уцелеть. Предлагаю создать мобильную военно-научную группу для сбора образцов, если они, конечно, существуют. Научным руководителем назначить профессора Зинчука. Собственно, для этого мы и попросили его прибыть сюда.

— Не возражаю, — кивнул директор НИИИАП. — Лучшей кандидатуры и впрямь не найти. Иван Аркадьевич, вы сами подберете себе штат в рабочем порядке.

— Тогда совещание предлагаю считать закрытым, — объявил Подбельский. — Остальные моменты и в самом деле лучше решать в рабочем порядке.

Задвигались стулья, люди поднимались с мест, но расходиться не спешили.

К нам с Потапом подошел Зинчук.

— Бедуин, ты, разумеется, войдешь в состав моей экспедиции, — заговорил Док, но его перебил Подбельский: — Извините, Иван Аркадьевич, но для Бедуина и Потапа будет отдельное задание.

Полчаса спустя состоялось второе, закрытое, совещание в кабинете Подбельского. Кроме хозяина кабинета и нас с Потапом присутствовали Петрович, Будда и, как ни странно, рядовой Кочкин.

— Сразу перейдем к делу, — предложил Подбельский. — Итак, мы определили два основных направления поиска. Первое: вычислить поставщика оружия. Второе: попытаться определить ДНК нападавших. Но есть еще и третий путь. Возможно, он самый короткий, но в то же время самый рискованный… — Полковник замолчал.

Я договорил за него:

— И вы предлагаете этим третьим путем пройти нам с Потапом?

— Да. Разумеется, вы будете не одни.

— Неужто с нами пойдет рядовой Кочкин? — пошутил Леша.

Парнишка покраснел, дернулся, будто хотел что-то сказать, но промолчал.

— Рядовой Кочкин пойдет обязательно, — совершенно серьезно подтвердил Подбельский. — Кроме него в отряд войдут несколько егерей… Впрочем, формированием группы вы с Потапом займетесь сами. Численность личного состава также на ваше усмотрение. А вот кто пойдет с вами в обязательном порядке, так это по два представителя от Андрея Петровича и Будды.

Я недовольно поморщился. Терпеть не могу подобный балласт.

— А конкретнее? — спросил Потап. — Эти представители уже определены?

— Да, — кивнул Петрович. — От меня пойдут Таран и Механик.

Первая кандидатура у меня не вызвала ни удивления, ни беспокойства. Боря Таран — парень вспыльчивый, но отходчивый. Не мстительный и камень за пазухой не держит. Да, мы с ним повздорили из-за Гаечки, но потом надрались до поросячьего визга и закрыли тему.

С Борей можно смело выходить на маршрут — он и в бою не подведет, и руку, если свалишься со скалы, подаст… Впрочем, тут все зависит от приказа, который отдаст ему Петрович. Боря Таран выполнит его с педантичной точностью, можно не сомневаться. Если приказано помогать — прикроет спину, а если приказано убить, то в эту самую спину и ударит.

Механик же ему полная противоположность. Не думаю, что он станет безоговорочно выполнять приказы, даже Петровича. Тут Сеня Хорек прав — Механик мутный тип, себе на уме. Я плохо знаю его, но мне кажется, что он и злопамятен, и коварен. Мех не простил мне ни свою разбитую голову, ни уязвленное самолюбие. Нет, отправляться с ним на опасный маршрут — не самое мудрое решение. Попробуем этого избежать…

— Петрович, а почему именно Механик? Чужак, вольный стрелок, одиночка-наемник. Почему не кто-то из твоих бойцов? У тебя же отличных ребят навалом. Тот же Лева Сохатый. Или Вова Драч.

— От меня пойдут Таран и Механик. — Петрович проигнорировал мои вопросы и предложенные кандидатуры и плавным движением погладил свою козлиную бородку, что означало у него крайнюю степень упрямства.

Итак, решение принято и его уже не изменить.

Ладно, перейдем к очередной паре представителей — на этот раз от Будды. Кто?..

— Ерш и Могильщик, — предводитель людей-мутантов опередил мой вопрос.

Мы с Потапом переглянулись. Ерш — не самый плохой вариант. Погоняло он получил за огромные выпученные — рыбьи — глаза. Форменные шары. Можно сказать, что они — самая выступающая часть лица Ерша. К примеру, носу до них далеко. Короче, внешне парень законченный урод. Но таковы почти все изгои. Мутации никого не красят, даже женщин. На большинство из представительниц клана изгоев без слез не взглянешь…

Но если забыть о внешности, то с Ершом можно иметь дело. К тому же у парнишки есть одна полезная способность — умение создавать электрический разряд сродни молнии и долбить им врага на расстоянии аж до сотни метров.

А вот с Могильщиком куда сложнее. Про него никто ничего толком не знает, даже сами изгои. Он избегает любого общения. Угрюмый молчаливый тип. Его предпочитают лишний раз не задевать — и дураку ясно, что такие погоняла с бухты-барахты не дают. Конечно, все мы в АТРИ не ангелы, но до подобного прозвища каждому из нас еще расти и расти. По слухам, которые мрачноватым шлейфом тянутся за этим изгоем, у него на счету жмуриков, что деревьев в лесу.

Мутация почти не изуродовала Могильщика внешне, разве что подарила обильную волосатость. Лицо и тело изгоя покрылись коротким бурым мехом, похожим на медвежий. Если добавить ему третий глаз, дать способность становиться невидимым и вытянуть рост до двух с половиной метров, он станет вылитым хуги.

— Состав определен. Осталось узнать подробности задания. Что именно нам предстоит сделать? — поинтересовался я.

— Выследить напавших на «Акуру» бойцов. Пройти по их следам, — ответил Подбельский.

Потап нахмурился:

— А вы уверены, что они есть, эти следы? Может, неприятель воспользовался вертолетами?

— Нет. Они уходят по тайге. По крайней мере, одна из групп точно.

— И все же, — настаивал Потап, — если не ошибаюсь, нападение произошло двое суток назад?

— Да.

— Тогда от следов уже давно не осталось и следа, — скаламбурил Леша. — Нужно было посылать группу сразу, в тот же день.

— Мы и послали, — подтвердил Подбельский. — Только не группу, а двух следопытов. Они регулярно шлют нам свои координаты. Вы присоединитесь к ним через несколько часов, как только сформируете группу и получите необходимое снаряжение. Вертолет доставит вас к месту встречи.

— Что за следопыты? Можно подробнее? Военные егеря из ОБВЕ?

— Нет. Вольные бродяги. Наемники…

— Их нанял я, — перебил Подбельского Петрович. — Нужно было действовать предельно быстро, а они как раз оказались на связи.

— Понятно… И кто такие?

— Одного из них вы прекрасно знаете, — вновь заговорил Подбельский. — Глеб Шебай.

Потап одобрительно кивнул. Личность и впрямь заметная. Пожалуй, он лучший из известных мне следопытов. Кстати, Шебай — это не прозвище, а фамилия.

— А второй?

— Юрун. — Полковник замолчал.

Мы с Потапом вопросительно смотрели на него, ожидая продолжения, но, похоже, Подбельский уже сказал все, что хотел.

— Юрун — это имя или прозвище? — уточнил Леша. — Что-то я не знаю такого следопыта. Из новеньких, что ли?

— Можно и так сказать… — Подбельский нерешительно замялся и глянул на Петровича, будто прося совета или помощи.

Тот поморщился и раздраженно уставился на Потапа:

— Вы спросили имена следопытов, вам их назвали. Что еще вы хотите знать? Их полные биографии и послужные списки? Любимые позы в сексе? Храпят ли они во сне? Что вам еще не ясно?

— Все ясно, — невозмутимо ответил Потап и обратился к полковнику: — Какова наша задача?

— Разведка, — ответил Подбельский. Он явно обрадовался перемене темы. — Вы должны следовать за противником, не обнаруживая себя. В контакт не вступать. Выяснить местонахождение базового лагеря, кем укомплектован и кто стоит во главе. Короче, полный сбор информации. На всякий случай в Ванаваре в полной боевой готовности будут ждать три роты егерей. По вашему сигналу они смогут начать зачистку в самое кратчайшее время. Вопросы есть?

— Так точно, — кивнул я. — Известна ли хотя бы примерная численность неприятеля, которого нам предстоит выслеживать?

— Сорок-пятьдесят бойцов. Среди них несколько тяжелораненых, их несут на носилках, так что группа идет медленно. Еще вопросы?

У меня была прорва вопросов, но все их можно решить в рабочем порядке. Кроме одного:

— Кто в нашей группе старший?

— Майор Потапов…

Подбельский замялся, и я отлично понимал почему. Егеря, Кочкин и я станем подчиняться Потапу беспрекословно. А вот признают ли его власть люди Петровича и Будды — это очень большой вопрос. Впрочем, если балласт начнет выеживаться, от него легко избавиться: выстрел в ногу и вызов вертолета за раненым, дескать, «несчастный случай на охоте».

Петрович словно прочитал мои мысли. Когда мы с Лешей уже покинули кабинет, он догнал нас в коридоре:

— Эй, парни, погодите-ка… У меня к вам личная просьба… Постарайтесь не потерять моих людей в самом начале маршрута, ладно? Я, конечно, все понимаю, не на прогулку идете, дикие земли, мутанты и аномалии. Но и беспредельничать не стоит. Хорошенько подумайте, прежде чем жать на спусковой крючок. — Он перевел ласковый, отеческий взгляд с Алексея на меня и даже приложил руку к сердцу для убедительности. — Нет, в самом деле… Бедуин, Потап, вы меня знаете. Я в долгу не останусь. Отплачу и за все хорошее, и за все плохое.

— Это точно, — хмыкнул я.

— Значит, договорились?

— Там видно будет, — недовольно отозвался Потап.

М-да… Работенка нам предстояла не из легких. И не потому, что сложным было само задание. Опасность скорее представлял разномастный, непредсказуемый коллектив. Ведь одно дело — осуществлять разведку в составе слаженной, сработавшейся группы, и совсем другое, когда каждый сам себе голова.

К формированию отряда егерей Потап подошел взвешенно. Отобрал восьмерых — знакомых, проверенных ребят, среди них — двое с серьезной снайперской подготовкой, один пулеметчик с ПКМ, санинструктор и сапер. Но вместо успокоения я все сильнее ощущал нарастающую тревогу. Мне казалось, что мы тащим с собой взведенную бомбу, которая рванет в самый неподходящий момент, да так, что мало никому не покажется…

Глава 5

Мои опасения начали сбываться уже в вертолете — между балластом произошла короткая потасовка. Запрыгивая на борт, Ерш машинально ухватил Тарана за предплечье, чтобы не упасть. Любимчик Петровича тут же брезгливо сбросил руку изгоя и прошипел:

— Не лапай, тварь! Еще раз дотронешься, отмудохаю так, что шары полопаются!

Он добавил еще несколько слов на чисто русском языке, самыми приличными из которых были «мутант вонючий».

Ерш в ответ мгновенно ощетинился… как еж. По руке изгоя побежали голубоватые электрические разряды. Таран тут же наставил на него «Ярыгина»:

— Ну, давай, урод глазастый. Кто быстрее?

— Отставить! — вмешался Потап. — Ерш, хватит, я сказал! Гаси эту свою электрическую хрень. А ты, Таран, убери ствол. Настреляешься еще на маршруте. Подумаешь, недотрога какая. Он тебя случайно задел, а ты орешь, как целка перед случкой. Еще раз бузу устроите, высажу обоих на хрен! Ясно?

Ерш скорчил гримасу, но разряд погасил. Таран нехотя убрал пистолет. Но Потапа их реакция не удовлетворила:

— Не слышу ответа, бойцы!

— Да ясно все. Ну, виноват, погорячился. — Таран покаянно развел руками. — Но и ты, Леш, меня пойми. Когда этакий задрот…

— Я тебе пасть с песком помою, — пообещал Потап. — А потом леской ее зашью. Ведь договоришься на свою голову.

— Все! — Таран шутливо зажал себе рот руками. — Я могила.

— Скоро там будешь, — не удержался Ерш, но наткнулся на взгляд Потапа и поспешно добавил: — Он ведь сам… Ладно, я понял. Проехали…

Вертолет высадил нас на берегу реки Гнусной и тут же улетел, чтобы не демаскировать группу.

Река недаром получила свое название — мелкая кровососущая мошкара темными тучами висела в воздухе. Казалось, весь гнус АТРИ решил собраться именно здесь. Счастье еще, что не было слепней и паутов — те еще кусачие твари.

Впрочем, стандартное егерское облачение — бронекостюмы «Скат» — надежно защищали от ядовитых укусов. Открытыми оставались только лица и кончики пальцев рук. И то и другое мы натерли репеллентом еще в вертолете, и все же пришлось надеть сетчатые накомарники.

Балласт был одет кто во что горазд. Люди Петровича — Механик и Таран — красовались в дорогущих, невероятно удобных, облегченных и прочных бронекостюмах «Василиск». Изгои же пренебрегли броней, ограничившись обычным лесным камуфляжем. Хотя ботиночки они все же выбрали наши, егерские, комплекта «Скат», — самую оптимальную обувку для АТРИ, нечто среднее между горными вибрамами и спецназовскими берцами, да еще и со специальными прорезиненными бахилами, доходящими до колена и уберегающими от воды и болотной грязи. В них, что называется, и бегом, и ползком, и по горам, и по болотам. Разве что летать нельзя, а все остальное запросто.

Из оружия Боря Таран предпочел ПКМ. Оно и понятно — с его могучей комплекцией таскать на себе эту тяжеленную бандуру самое то. Главное, чтобы ставленник Петровича не применял свою шумную пукалку направо и налево, а то стрельбу в момент услышит преследуемая дичь, и тогда слежке наступит пушистый песец, как говаривала моя знакомая охотница за олигархами. Кроме ручного пулемета у Бори имелись пистолет «Ярыгин» и целая куча гранат.

Потапу выбор Тарана не понравился категорически. Алексей настоял, чтобы каждый из группы имел при себе бесшумные средства стрельбы. Поэтому Боре после короткой перепалки пришлось дополнительно обзавестись пистолетом ПСС «Вул» с соответствующими, и весьма недешевыми, патронами.

Механик поступил мудрее. В качестве основного оружия он выбрал малошумный АС «Вал» — довольно распространенный автомат в АТРИ. Его основным недостатком являются тяжелые боеприпасы — шестнадцатиграммовые дозвуковые девятимиллиметровые пули. Таких много на себе не утащишь, пупок развяжется. Но это на Большой земле. А здесь, в АТРИ, вопрос легко решается за счет все того же перышка. Одной такой цацки достаточно, чтобы семидесятикилограммовый рюкзак «похудел» ровно вполовину. Очень удобно. Пожалуй, не найти такого егеря или бродяги, у кого при себе не имелось бы этой чрезвычайно полезной штуковины.

Ерш отягощать себя автоматом не стал, ограничившись двумя пистолетами — «Ярыгиным» и ПБ. Оно и понятно — парень сам по себе электрическое ружье с радиусом поражения до сотни метров как минимум.

А вот Могильщик меня удивил. Из всего множества оружия, что имело хождение в АТРИ, он предпочел ПБ и вертикалку ИЖ-27. Такое ружье — отличный выбор для охоты на Большой земле, но не слишком удачный для боя: пока перезарядишься, тебя уже раз десять подстрелят. Или съедят. Впрочем, может, у Могильщика есть какие-то скрытые способности. Огнем плюется или еще что.

Что касается меня, я традиционно предпочел старый добрый АКМ, правда с существенными доработками.

Потапу, как и остальным егерям, полагалась не очень удобная «Гроза». Но Леха воспользовался особой важностью задания и перевооружил своих парней «калашами» с комплектами для бесшумной стрельбы «Тишина».

Следопыты ждали нас у подножия царь-дерева — столетнего могучего лиственя. Расположились со всем комфортом, словно на пикнике. Один дремал, вытянувшись на мягком мху и нежась на редком для АТРИ теплом солнышке. Второй сидел, привалившись спиной к лиственю, и набивал магазины «Вала» патронами, причем, судя по количеству лежащих перед ним рожков, не только себе, но и напарнику.

Облачение у следопытов было под стать егерскому: «Скаты» и накомарники на лицах, так что узнать, кто они такие, было решительно невозможно.

При нашем появлении дремавший следопыт вскочил на ноги гибким кошачьим движением, подошел к нам, откинул накомарник, открывая лицо. Мы с Лешей сделали то же самое.

— Здорово, Глеб.

— И вам не хворать. — Шебай пожал нам с Потапом руки, кивнул на своего напарника, который снимать накомарник не спешил: — Это Юрун. А с вашими парнями познакомимся чуть позже. Сперва введу вас в курс дела.

Мы разместились на мху возле лиственя.

— Объект преследования в данный момент находится примерно в тридцати километрах к западу, — начал Глеб.

— Не великовата ли дистанция? — удивился Потап.

— Великовата. Обычно мы не так сильно от них отстаем. Но надо же было встретить вертолет. Да вы не волнуйтесь, нагоним. Они по-любому на ночь встанут лагерем, а мы, на крайний случай, и в темноте пойдем.

— И как же это вы ночью след разглядите? — засомневался я.

— Разглядим. — Шебай широко ухмыльнулся. — Нам темнота не помеха. Да, Юрун?

Вопрос остался без ответа. Напарник Глеба по-прежнему сидел чуть в стороне и в разговор не вступал. Я почувствовал на себе его пристальный изучающий взгляд и попытался ответить тем же, но безуспешно — накомарник надежно прятал лицо следопыта.

— Что еще известно об объекте? — спросил Потап.

— Почти ничего. Мы не вступали с «дичью» в визуальный контакт, держались на расстоянии в километр. Но есть непроверенное предположение, что с ними идут несколько пленных. Вероятно, рабочие с завода.

— Ясно. Это все? — Потап вопросительно посмотрел на Глеба. Тот кивнул. — Тогда двинули.

По настоянию следопытов отказались от головного дозора, двигались одиночной цепью. Темп движения также задавали следопыты, а они явно предпочитали бег. По тайге с полной выкладкой — оружием и рюкзаками — такой марш-бросок становился нелегким делом даже для тренированных, выносливых егерей. Как следопыты на бегу умудрялись считывать следы и обходить аномалии, оставалось для меня полнейшей загадкой. Я, к примеру, так бы не смог.

Видно, те же опасения охватили и Потапа, потому что он попытался притормозить следопытов:

— Шебай, не гони лошадей. А то аномалию не заметим и влетим.

— Расслабься, Потап. Доверься профессионалам, — отмахнулся следопыт. — Мы идем точнехонько по следу «дичи». Ступаем буквально по отпечаткам их подошв. Так что аномалий пока можно не опасаться: раз «дичь» прошла, и мы пройдем.

— Убедил, — кивнул Потап.

Следопыты вновь перешли на бег. Снизили мы скорость лишь однажды, когда переходили вброд мелкую, но широкую речушку. Ерш остановился посреди переправы, поспешно умылся и даже попил воды. Хорошо ему, мутанту, может пить из любой лужи. Людям так нельзя. Большинство водоемов в АТРИ фонят со страшной силой. Без обеззараживающих таблеток к местной воде лучше не прикасаться.

Выбравшись на берег, снова перешли на бег. Через семь километров балласт взвыл и попросил привал. Заводилой стал все тот же Ерш. Дыхалка у него оказалась никудышная. Массивному Тарану с ПКМ на плече тоже пришлось несладко. Механик, как мне показалось, устал больше за компанию. А вот угрюмому Могильщику было абсолютно все равно — бежать, стоять или сидеть. Этот странный, заросший с ног до головы мехом мутант был полностью погружен в себя и, казалось, не замечал, что происходит вокруг.

Удивил меня рядовой Кочкин — после семи километров бега он даже не запыхался. Хилый на вид парнишка оказался неожиданно вынослив.

— Привал двадцать минут, — объявил Потап.

Уставший балласт повалился на землю. Егеря тоже решили, что в ногах правды нет. Большинство сняло накомарники — основная масса гнуса осталась далеко позади, теперь спасал и репеллент.

Следопыты пошептались между собой, а потом Шебай окликнул Потапа:

— Командир, нужно как можно быстрее нагнать наших подопечных, а то есть риск потерять их след. Пусть Юрун пойдет вперед, а я останусь с группой. Тогда можно будет перейти на шаг и вообще не торопиться. А то не все твои… хм… бойцы выдерживают нужный темп.

— Могу составить компанию следопыту по имени Юрун, — предложил я.

— Идите вдвоем, — разрешил Потап.

— Я с ними. — Механик резво вскочил на ноги.

— Отставить! Пойдут Бедуин и Юрун, — отрезал Потап.

Механик презрительно скривил губы и процедил:

— Ты лучше своими егерями командуй. А я и сам знаю, с кем и куда мне идти!

Мы с Лешей обменялись быстрыми понимающими взглядами. Несмотря на личную просьбу Петровича, бунт следовало подавить в зародыше. Если балласт не признает Потапа командиром и не научится выполнять его приказы беспрекословно, в дальнейшем такая анархия поставит на грань срыва всю операцию.

Я подал знак Потапу: «Механик мой». Леша коротко кивнул и, как бы невзначай, передвинул автомат, направляя ствол в пупок Боре Тарану — на тот случай, если представитель Петровича захочет поддержать напарника.

За изгоев мы не волновались — вряд ли они пожелают встревать в конфликт. Как бы подтверждая это, Могильщик демонстративно закинул руки за голову и уставился в небо, будто на земле для него не осталось ничего интересного. Ерш еще больше выпучил глаза и лупал ими, переводя любопытный взгляд с Потапа на Механика и обратно.

Один только Кочкин, похоже, не понял, что происходит. Парнишка прилег на спину, насколько позволял рюкзак, прикрыл глаза и вроде как задремал.

Зато Таран просек все мгновенно. Еще бы! Я бы тоже просек, если бы на меня с холодной угрозой смотрел автоматный зрачок. Боря торопливо поднял ладони вверх и выразительно поглядел на Потапа: дескать, я на вашей стороне и, в отличие от этого задрота, дисциплину готов блюсти. Вот и молодец. А Механику мы сейчас живо мозги вправим…

Я подошел к строптивому наемнику, «нежно» обнял его за шею. Он попытался вывернуться, но ствол моего автомата уперся ему в одно интересное место. Механик застыл, а я дружелюбно посоветовал:

— Ты бы лучше не нарывался, умник. Знает он, видите ли. Щас тебе зналку-то живо отстрелят, чем тогда детей строгать будешь? Короче, не пыли. Делай, как говорит Потап. Он здесь старший. Понял? Сказано тебе: «отставить», значит, не лезь. Сядь вон на кочку, как все, покури, нервишки успокой.

Механик едва не проткнул меня острым, полным ненависти взглядом и буркнул:

— Не курю.

— Вот и правильно, — одобрил я. — Значит, у нас с тобой есть хоть что-то общее.

— Этого самого общего у нас скоро будет гораздо больше, чем ты думаешь, — вырвалось у Механика, но он тут же спохватился и примирительно сказал: — Ладно, Бедуин, я понял расклад. Приказы Потапа не обсуждаются.

— Вот и молодец. — Я убрал автомат и похлопал наемника по плечу.

— Пойдут Бедуин и Юрун, — подтвердил свое решение Потап. — Радиостанцию с собой возьмите.

Я кивнул. Благодаря перышкам, вес должен прибавиться не слишком ощутимый. А вот с объемом хуже, полевая радиостанция — вещь немаленькая.

Следопыты в наши разборки не влезали. Шебай смотрел с откровенным интересом: дескать, чья возьмет? А реакцию его напарника понять было затруднительно, поскольку лицо второго следопыта по-прежнему укрывал накомарник. И все же мне показалось, что во вздохе Юрун послышалось облегчение, когда окончательно стало ясно, что Механик с нами не пойдет…

Юрун бежала так легко, словно объемный рюкзак за ее плечами не весил и двух килограммов. Впрочем, наверняка женщина положила туда перышко. Она по-прежнему не снимала накомарник, хотя нужда в нем давно отпала. Но, даже не видя лица следопыта, я ничуть не сомневался — передо мной женщина.

Я понял это еще до нашего первого марш-броска. Пока Юрун сидела и молчала, она еще могла сойти за мужчину, но стоило ей встать на ноги и начать двигаться, как все сомнения отпадали — настоящую женственность и грацию движений не смог скрыть даже бесформенный бронекостюм и рюкзак.

Погода по-прежнему баловала нас ясным небом с едва заметным налетом серебристых облаков.

Женщина уверенно двигалась по следу. Кое-где он был весьма заметным — в зарослях карликовой березы-хаякты преследуемый нами отряд прорубил настоящую просеку. Но на камнях видимые следы исчезали, и все же Юрун бежала вперед, переходя на шаг лишь на самых сложных участках тропы.

День приближался к вечеру, когда след привел нас в Каракумы — небольшое плато, заросшее сухим сосновым бором. За ним начиналась Байкитка — так окрестили обширную малоизученную территорию, лежащую на северо-западе АТРИ. В сталинские времена здесь кипела жизнь, даже что-то такое строили, но потом побросали все в спешке и по неизвестной причине — документов не сохранилось, разве что отрывочные хаотичные записи, в которых фигурировали какие-то мистические «Змеиные тропы», «Избы скороходов» и «Удавка топтуна».

Пожалуй, не найдется такого бродяги, который может похвастаться, что хорошо знает здешние места. И я не исключение. А вот таинственные враги уходили именно сюда…

Мы перешли на шаг. В Каракумах Юрун труднее было держать след — песчаная, усыпанная хвоей почва почти не сохраняла отпечатков ног. По крайней мере, я их в упор не видел. А следопыт хоть и медленно, но двигалась вперед.

— Юрун, — окликнул я напарницу, — ты бывала здесь раньше?

— В Каракумах — пару раз, но в Байкитку не заходила. Так, отиралась по самому краю, — помолчав, ответила она.

Ее голос показался мне смутно знакомым. Молодой, необычайно приятный, с чарующей хрипотцой. Мне вдруг очень захотелось увидеть ее лицо.

— Тебе не надоело носить эту сетку? — Я кивнул на накомарник. — В сосновом бору гнуса нет.

— Погоди! — Она замедлила шаг. — Ты видишь? Кострище. И не одно. Они здесь останавливались на дневку. Причем всего часа два назад.

Неизвестный противник пытался спрятать следы лагеря: присыпал кострища, закопал остатки пищи, но полностью скрыть все улики так и не смог.

Юрун подобрала ветку и поворошила хвою над кострищем прежде, чем я успел ей помешать. У меня внутри невольно все сжалось в ожидании взрыва. Я бы на месте преследуемых обязательно оставил тут смертельно опасный подарок. Как раз на такой случай. Чтоб любопытным нос прищемить.

К счастью, противники не подумали о таком варианте. А может, боеприпасов пожалели.

Вероятно, обуревающие меня чувства отразились на моем лице, потому что Юрун хмыкнула и пояснила:

— За несколько прошедших дней мы с Глебом то и дело натыкались на такие вот дневки и ночевки. И в каждой из них было чисто.

— Все когда-нибудь случается впервые, как говорила одна моя знакомая девственница, — пошутил я машинально. А сам пытался понять, почему мне так знаком этот голос.

И вдруг я узнал его!

Гаечка!

— Попалась, да? — лукаво улыбнулась Юрун, откидывая накомарник. — Но ты же не выдашь мой маленький секрет? Иначе мне придется тебя убить.

Сказано вроде в шутку, но почему-то мне стало не по себе.

— Я-то не выдам, но, по-моему, Механик тоже раскусил тебя. Уж больно активно он рвался составить нам компанию.

— Пожалуй, — согласилась Гаечка. Она снова пошуровала веткой в кострище, выгребая остатки пищи. — Погляди-ка, Бедуин, на эту кость. Как думаешь, чья она?

— Человеческая. Берцовая. И часто вы такие находите?

— На каждой стоянке, — пояснила Гайка. — Мы с Глебом почти уверены, что они едят людей, тех самых пленных с завода. Для этого и взяли их с собой.

— Живые консервы… Значит, мы все же преследуем отряд хуги.

Юрун неопределенно повела плечами, сняла рюкзак, присела на поваленный ствол и принялась отправлять сообщение в Ванавару с координатами вражеской дневки. Экспедиция Зинчука в скором времени займется изучением подобных стоянок.

Она работала, а я смотрел на нее. Так вот как протекает повседневная жизнь таинственной красавицы! Ну кто бы мог подумать? Да никому в «Козьей морде» и в голову бы ни пришло, что вожделенная мечта любого мужика дни и ночи напролет проводит в тайге, на опасных маршрутах, с тяжеленным рюкзаком за плечами, среди монстров и аномалий!

Кстати, если при первой встрече я ничуть не сомневался, что Гайке едва исполнилось двадцать, то теперь был уверен — она как минимум на пять лет старше. Чувствуется у нее за плечами огромный опыт следопыта, а такое нарабатывается только годами самостоятельных маршрутов.

— Значит, Гайка — погоняло для кабака, а Юрун — для работы. Слово «юрун» на эвенкийском означает «живая, подвижная». Обычно так говорят о реке… Занятное у тебя рабочее прозвище. А имя? Я могу узнать?

— Юля, — после крохотной паузы отозвалась следопыт. Она закончила отправлять сообщение и холодно посмотрела на меня. — Сразу договоримся, Бедуин. Гайка осталась в Муторае. Не будем путать работу и развлечение, ладно?

— Как скажешь… Давай перекусим по-быстрому.

Я достал из рюкзака мешочек с пеммиканом — своеобразным сухпайком таежника — смесью сушеных ягод и сушеного же, порезанного на мелкие кусочки мяса. Очень удобная штука. Не портится. Есть можно прямо на ходу из горсти, как семечки или орешки. И довольно сытная. Надо, правда, иметь крепкие зубы.

Я протянул развязанный мешочек Юрун:

— Попробуй.

— У меня свой. Точно такой же.

— Это вряд ли.

Она пожала плечами, взяла горсть пеммикана и привычно закинула в рот сушеные кусочки. Распробовала и подняла на меня удивленный взгляд.

— Действительно, не совсем обычный вкус. Вроде все то же, да не то. В чем фишка, Бедуин?

— В изюме. Всегда добавляю чуть-чуть сушеного винограда в свой пеммикан. Сладкий изюм немного перебивает кислоту брусники.

— Ммм… В самом деле… Да ты гурман!

— У меня еще много достоинств, — скромно заявил я.

Юля хмыкнула, игриво блеснув глазами, но тему развивать не стала. Что ж, раз так, то и мы не будем торопить события. Есть и другие темы для светской беседы.

— Юля, а можно вопрос? Ты же следопыт-наемник. Тебя нанимает множество людей. Неужели ты ни разу не сталкивалась вот так, нос к носу со своими… хм… знакомыми из «Козьей морды»?

— До сих пор — нет. С заказчиками общается исключительно Глеб. А на маршруты мы посторонних стараемся не брать. Да оно, как правило, и не требуется. Нынешнее задание — исключение. Я не хотела соглашаться на эту работу, но… Короче, Петрович меня убедил.

— Это он умеет, — подтвердил я, — уговаривать и убеждать — его конек… А интересно, Глеб знает о… э-э-э… Гайке?

— Да, конечно.

— И как к этому относится?

— Подначивает, дразнит Клеопатрой, говорит, чтоб была осторожней… — Юрун внезапно поняла, к чему я клоню, и засмеялась. — Ты решил, будто мы с Глебом пара?

— А разве нет?

— Нет. И никогда не были. Мы просто напарники и друзья. Ходим на маршруты вместе уже три года. Он мне как брат.

В АТРИ такое бывает, и довольно часто. Постоянная, каждодневная опасность кует прочные дружеские узы. Чужие по крови люди становятся ближе, чем братья и сестры. Так произошло у нас с Потапом, а позже и с Доком. Видно, так же случилось и у Глеба с Юрун.

— Слышишь? — Юля предостерегающе подняла руку.

Над тайгой разливался приглушенный вертолетный гул. Следопыт торопливо забросила последние кусочки пеммикана в рот, поднялась на ноги и привычным жестом закинула рюкзак за спину.

— Как думаешь, Бедуин, он за нашими подопечными? Им наконец-то надоело месить таежную грязь?

— Если их пять десятков, то одного борта будет маловато. Разве что раненых забрать. И потом… Судя по звуку, вертушка отклонилась к югу, а они движутся западнее.

Юрун кивнула, сразу теряя интерес к винтокрылой машине. В АТРИ вертолеты не редкость, мало ли кто по каким делам полетел.

Мы вновь двинулись по следу. На этот раз следопыт предпочла шаг, пояснив:

— Уже можно не торопиться. Мы от них километрах в двух, не больше. К тому же они скоро станут на ночевку.

Вечерело. Нежаркое атрийское солнышко падало за горизонт. Каракумы остались позади. Теперь перед нами лежал спуск в ложбину, за которой, собственно, и начиналась Байкитка.

— Еще километр-другой, и будем искать место для ночлега, — предложила Юрун.

Мы сошли по пологому спуску и оказались в ложбине. Вроде ложбина как ложбина. Толстые, будто разжиревшие, лиственницы. Мягкая, но не болотистая, почва. Поросшие мхом валуны. Пышный ковер брусники. Мирный, спокойный пейзаж. Но мне почему-то совершенно не хотелось идти дальше. Прямо-таки ноги не шли. Я придержал Юрун за плечо:

— Погоди-ка…

Девушка вопросительно обернулась. Я машинально посмотрел ей в лицо и застыл, потрясенный. В глубине ее черных, неестественно огромных зрачков полыхали красные искры. Будто отблески адского пламени…

У нормального человека не может быть таких глаз!

Видение адского пламени продолжалось лишь мгновение. А потом Юрун моргнула и искры исчезли. Теперь ее зрачки выглядели вполне обычными. И не такими уж большими. Ну да, чуть расширенные, но это от недостатка освещенности. У меня сейчас наверняка точно такие же. Неужели адское пламя мне померещилось? Может быть, в ее глазах всего лишь отразились блики заходящего солнца?..

— Ты чего на меня так смотришь? — настороженно спросила Юрун.

— Как так?

— Словно увидел хуги, — ехидно пояснила следопыт.

Я проигнорировал подначку, сказал о главном:

— Юрун, дальше идти нельзя.

— Почему?

— Ж… Э-э-э… Седьмое чувство.

Девушка стала серьезной. Этому самому седьмому чувству придавали в АТРИ огромное значение. Бывало, егеря да и вольные бродяги подчиняясь ему, совершали крюк по десять, а то и более километров. Правда, обычно такие предчувствия мы называли не столь деликатно, а намного грубее, зато точнее: «Жопой чую опасность». Или коротко: «жучок». Расхожая жаргонная фраза «У меня в штанах завелся жучок» на нормальный язык переводилась так: «Меня одолели нехорошие предчувствия».

При Юрун я постеснялся назвать вещи своими именами, совершенно позабыв, что это юное на вид, нежное, соблазнительное создание уже давненько живет опасной жизнью следопыта, умеет за себя постоять и местный лексикон знает ничуть не хуже меня. А то и получше. И Юрун тотчас подтвердила это.

— Большой? — деловито уточнила она.

— Что большой?

— Ну, жучок у тебя в штанах большой?

— Огромный. Прямо-таки жучара.

— Плохо. След ведет именно сюда. Если искать обход, потеряем «дичь».

Юрун права. Это тот самый редкий случай, когда в обход не пойдешь.

Я посмотрел на экранчик встроенного в КИП анализатора:

— Практически норма. И сканер тепла молчит.

— Ерунда это все. Если б я верила показаниям анализатора или сканера, то давно уже сгинула бы в чьем-нибудь желудке, — резонно заметила Юрун.

И снова она права. Есть способы укрыться от сканера тепла — спрятаться за каменный валун, например. Или правильно разместить на туловище аномальные цацки с характерным названием леденец. Про анализатор я вообще молчу. Даже самая лучшая модель не выявляет и половины аномалий. Ту же «Егозу», к примеру, в упор не разглядит.

— Вот единственный сканер, которому следует верить. Если хочешь жить, конечно. — Девушка выразительно похлопала себя по попке, кстати сказать сейчас совершенно бесформенной в бронекостюме.

В ее жесте не было ни тени кокетства, но я с трудом прогнал фантазии на тему, как же ее «сканер» выглядит, так сказать, вживую, без одежды.

Нет, так никуда не годится! Надо сосредоточиться на деле.

Я достал из подсумка маркер — измазанный святящейся фосфорной краской кусочек арматурного прута — и кинул вперед. Маркер как ни в чем не бывало зарылся в мягкую землю. Выждав пару секунд, я кинул следующий. На этот раз металлический цилиндрик ударился о ближайший валун, сорвал полоску мха и скатился вниз. И снова ничего. Тишь да благодать.

Неужели я ошибся и распадок чистый? Но мой жучара прямо-таки вопил об опасности. Ладно, последняя попытка.

На этот раз мишенью для маркера послужил ствол лиственницы, и едва маркер коснулся шершавой коры, как по дереву прошла легкая рябь, какая бывает на воде от проплывающей возле поверхности рыбы.

Дальше я действовал на уровне рефлексов. Мозг еще не успел толком разобраться в увиденном, а руки уже передвинули автомат, открывая огонь. Снабженный прибором бесшумной стрельбы АКМ издал негромкий стрекочущий звук. Пули прошили древесную кору, выбивая крошечные фонтанчики светло-голубой жидкости. Раздался рев, с дерева сполз слой коры, на ходу принимая облик зубастой твари, отдаленно напоминающей волколака. На ее шкуре все еще явственно проступал шершавый древесный узор. Из пробитого бока обильно сочилась голубая кровь. Вернее, вначале обильно. А потом кровотечение прекратилось — словно закрыли кран. Раны исчезали на глазах, будто не бывало. Тварь торжествующе взревела, щелкнула пастью и помчалась на нас.

Приглушенно защелкал «Вал» Юрун. Следопыт метила в голову монстра. Пули послушно взрыхлили зубастую башку. Фонтаном ударила странного цвета кровь… и ничего. Тварь притормозила на миг, вновь меняя обличие.

Теперь перед нами извивался исполинский белесый червяк, толстый и мерзкий. Без глаз, носа и ушей, зато с таким огромным хавальником, что нильский крокодил может нервно покурить в сторонке. Видимых повреждений на червяке не наблюдалось, а вот прыти оказалось хоть отбавляй. Он вытянулся в струнку и понесся прямо к нам, слегка зависая над землей, словно выпущенная торпеда.

Мы вновь открыли огонь. Пули с чавканьем вонзались в тело твари, но угомонилась она только после двух рожков, выпущенных практически в упор. Пятьдесят патронов на одну тварюгу! Так никаких боеприпасов не напасешься.

— Добро пожаловать в Байкитку, — хмыкнул я, перезаряжая автомат. — Ты видела, как он летел? Почти не касаясь земли. На воздушной подушке, гад, что ли?

— Хрен его знает. Но регенерация у него просто потрясающая. Ну и мерзкая же тварь. — Юрун поежилась.

— Встречалась с такими раньше?

Ответить следопыт не успела. По растерзанному телу монстра прошла короткая судорога. Оставшийся относительно целым хвост внезапно раскрылся, как цветок, и оттуда ударила длинная мощная струя желтоватой вонючей жидкости, окатив Юлю с ног до головы.

— Фу! — Она отшатнулась, морщась от омерзения.

Я решил, что тварь ожила, и приготовился открыть огонь, но, видно, это испражнение было посмертным, потому что червяк-трансформер вытянулся и затих. Его шкура быстро потемнела, пошла рубцами и наростами, напоминая древесную кору. Теперь, если не знать, кто перед тобой, можно принять его за поваленный ствол лиственницы.

На всякий случай я выпустил по твари короткую очередь. Теперь пули не пробивали тело монстра, а лишь вырывали из него нечто, очень похожее на щепки. Ну полное ощущение, что стреляешь по дереву!

Я настороженно огляделся — где-нибудь по соседству запросто могли притаиться сородичи твари. Но вокруг царило спокойствие. Да и мой жучок мирно уснул.

Юрун тем временем набрала полные пригоршни мха и ожесточенно терла лицо, затем попыталась очистить комбинезон от вонючей жидкости.

— Ну надо же, — вполголоса возмущалась она. — Вот сколько лет я по диким землям… И в одиночку… И с напарниками… Кажется, все было. На огненных гейзерах поджаривалась, через «Поцелуй Борю в зад» сотни раз пробегала. Однажды даже угодила в становище к хуги. Чуть не съели меня, уроды. Моего напарника… это еще до Глеба было… сразу схарчили, а меня оставили на завтрак. Ночью я умудрилась сбежать, потом три дня в одиночку по тайге шла. Абсолютно голая, без еды, воды, оружия и снаряжения… После той прогулки думала: все — больше меня ничем не проймешь. Не удивишь и не напугаешь. Ан нет! Какой-то дохлый обмылок… червяк-переросток… умудрился… То ли плюнул, то ли помочился… И ведь меткий же, гаденыш! Прямо в цель попал, ни капельки мимо не пролетело. Будто нарочно меня выцеливал…

— Вряд ли. Просто не повезло, — посочувствовал я. — Кожу не щиплет?

Вопрос отнюдь не праздный. Испражнения червя-трансформера могли быть ядовиты.

— Нет, все в порядке. Только противно. Очень. — И следопыт с удвоенным ожесточением принялась тереть комбинезон.

— Мхом бесполезно. Хрен ототрешь. Тут вода нужна. Много воды.

Она тоскливо огляделась. В сумерках, на незнакомой территории ручей так сразу не найдешь. А воду из фляг тратить нельзя. Там она питьевая, очищенная. Такая в АТРИ на вес золота. Умываться ею рука не поднимется. Для водных процедур воду берут из ручьев, рек или колодцев на болотах.

— Давай вернемся в Каракумы, — предложила Юрун.

— Там воды нет, — возразил я. Не зря ту территорию прозвали именно так.

— Дело не в воде. Пора разбивать лагерь. А ночевать в Каракумах гораздо безопаснее, чем в Байкитке. Тут вон какие организмы водятся. И это у самого «порога». Что же тогда творится в глубине?..

— Так ты уже встречалась с подобными тварями?

— Никогда. И ничуть от этого не грустила. — Юрун отбросила провонявший фиг знает чем мох. Настроение у нее было ни к черту. — Ну что? Идем в Каракумы?

— А «дичь»? — засомневался я. — Не потеряем?

— Встанем с утра пораньше и нагоним. Здесь след очень четкий, сам видишь. Такой и младенец разглядит. Разве нет?

В Юлином голосе прозвучала издевка. Она подначивала меня: дескать, вон как ловко я могу держать след. А ты так умеешь?

— Нет, — честно признался я. — Никакого следа в упор не вижу. И вообще, ты лучший следопыт из всех, кого мне доводилось встречать.

Губы Юрун растянулись в довольной улыбке. Ее настроение слегка улучшилось. Комплимент явно пришелся по вкусу. По поводу внешности Юля наверняка их уже наслушалась предостаточно, комплименты надоели ей до смерти. А вот профессиональные навыки следопыта, похоже, хвалили не так уж часто. И совершенно напрасно, потому что я был абсолютно искренен.

Оказывается, прав был один мой знакомый военный прокурор, когда говорил: «Будь честен, и тебе воздастся по заслугам». Правда, тогда в качестве «заслуг» я мог огрести года три как минимум, поэтому предпочел соврать. Теперь же честность оказалась выстрелом в десятку. Закрепим успех…

— Ты самый лучший, самый красивый и… самый вонючий следопыт в АТРИ.

— Ах, ты ж гад! — Юрун шутливо стукнула меня кулачком по плечу. — Так хорошо начал и так плохо кончил.

— Только начал. А все остальное еще впереди.

Я достал из кармана разгрузки презерватив. Не торопясь, разорвал пакетик и вытащил резинку. Осмотрел ее со всех сторон, проверяя, не порвалась ли.

Юля напряглась, ее рука машинально потянулась к ножу на поясе. Я сделал вид, что не заметил этого движения. Повернулся к Юрун спиной и направился за дальний валун.

Пару секунд за моей спиной царило растерянное молчание, но победило здоровое любопытство:

— Бедуин, ты что делаешь?

— Хочу набрать воды. — Я помахал презервативом. — Тебе же нужна вода?

Юлька хмыкнула и убрала руку от ножа.

Егеря и вольные бродяги и впрямь частенько используют презервативы в качестве емкости для переноски воды. Очень удобно. В запечатанном виде презерватив места почти не занимает, веса не имеет, а воды вмещает около литра. Правда, набранную из ручья или родника воду надо очищать и обеззараживать специальными таблетками. Но у каждого из нас они, как правило, всегда с собой.

Как и презервативы — именно на такой случай. Кстати, уверен, и у Юльки в карманах наверняка найдется парочка-другая «резиновых фляг».

У подножия валуна и в самом деле бил крохотный родничок. Я проверил воду дозиметром. Почти не фонит. Такой можно мыться и без антирадина.

Юрун очень хотелось спросить, как я узнал, где искать воду, но она промолчала. Держала фасон. Дескать, я тоже так умею, но ты меня опередил.

На самом деле фокус объяснялся просто. Я увидел, как из-за этого валуна выскочила белка, пробежала по древесному стволу, уселась на ветку и принялась тереть лапками мордочку, будто стряхивала воду. Я предположил, что зверек только что с водопоя, и отправился проверить…

Вместе мы, как смогли, отмыли Юлькин комбинезон. Извели несколько пачек мыла. Лицо она оттерла сама. Скребла так, что чуть кожа не слезла. Шлем девушка сняла — на него пришлась изрядная порция испражнений трансформера — и тщательно вымыла волосы шампунем, который, как оказалось, таскала в рюкзаке.

— Бедуин, понюхай. Ну как? Остался запах?

Я приблизил свое лицо к лицу Юрун и, не удержавшись, коснулся губами ее щеки.

— Ты что это делаешь? — возмутилась она, отстраняясь.

— Чем ты недовольна? Ты же сама просила понюхать, — притворно удивился я.

— Это делают носом, — парировала Юля.

— Носом? Правда, что ли? — Я скорчил удивленную рожу. — А я-то думал, губами…

Юля улыбнулась. Моя клоунада ее позабавила.

— Ладно, давай теперь носом попробую, — продолжал я дурачиться, — а то губами абсолютно ничего не почувствовал. Может, носом лучше получится.

— Ну нет! Ты уже достаточно нанюхался, раз после поцелуя ничего не чувствуешь, — отомстила Юлька и сама начала обнюхивать свой комбинезон.

Я стал серьезным. Пошутили и хватит.

— Юль, на самом деле, комбинезон еще попахивает, а лицо и волосы ты отмыла.

Глава 6

Мы вернулись в Каракумы. Нашли подходящее место для лагеря.

Тем временем совсем стемнело. Я наладил охранный периметр — установил датчики движения и крохотные беспроводные инфракрасные видеокамеры, изображения с которых поступали на экранчики наших с Юрун КИПов.

Юля разожгла небольшой костерок, укрыв его в ямке возле корней сосны, налила в котелок воды, повесила над огнем, собираясь заварить чай. Но прежде чем приступить к готовке нехитрого ужина, сделала себе инъекцию антибиотика широкого профиля — подстраховалась на случай инфекции.

Я связался по дуплексной радиостанции с Потапом и доложил обстановку.

— Червяк-трансформер, говоришь? — переспросил Леша. — Никогда о таком не слыхал… Погоди-ка… — Он произнес несколько слов в сторону, словно отвечал на чей-то вопрос.

Я ждал у рации, а мой взгляд невольно следил за готовящей ужин Юлей. Даже в таком виде — усталая, в бесформенном бронике — девушка была чертовски хороша!

От мечтательного созерцания меня отвлек возглас Потапа:

— Бедуин, тут Механик рвется побалакать с тобой.

— Вы его убили? — раздался из динамика возбужденный голос наемника. — Поводыря убили?

— Какого поводыря? — не понял я.

— Того, кто на вас напал, — нетерпеливо пояснил Механик. — Он как выглядел?

— Вначале прикинулся древесной корой, потом стал волколаком, а в конце червяком.

— Ты сказал, червяком?! — в голосе наемника прозвучала самая настоящая паника. — Вы его убили уже червяком? Он успел обернуться?

— Да. А это так важно?

— Конечно! Нельзя допускать последней трансформации. Поводыря нужно убивать еще на стадии волколака или раньше. А теперь… — Механик замолчал, будто раздумывал над чем-то.

— Что теперь? — поторопил я.

— Он кого-то пометил. Одного из вас, — наемник сказал так уверенно, будто видел все собственными глазами. — Кого именно пометил поводырь? Тебя или Юрун?

— Юрун. Окатил ее какой-то вонючей дрянью.

Наемник матернулся:

— Вот сучий потрох! Ах ты ж невезуха… Нет, ну а ты-то хорош, Бедуин! Не уберег девку. Небось всю дорогу на ее задницу пялился, вот и проглядел! Тоже мне бродяга! Тебе только бычком на привязи ходить!

Механик разошелся вовсю. Я пропустил наезд мимо ушей. Сразу ясно — не в себе человек. И вообще, как говаривала одна моя знакомая дрессировщица: «Сколько бы собака не брехала, тигр все равно поест из ее миски».

Юля давно позабыла про ужин и внимательно слушала наш разговор. А наемник продолжал заливаться соловьем:

— Мест здешних не знаешь, а лезешь. Надо было мне с вами пойти. Говорил же я! Так нет. Вы же с Потапом умнее всех! А теперь что?

— Что? — эхом откликнулся я.

— Место для могилки девке ищи, вот что! Считай, она уже труп! А еще лучше сам ее пристрели, чтоб не мучилась! — рявкнул Механик и от избытка чувств вырубил рацию.

Через мгновение она заработала вновь.

— Бедуин, — окликнул меня Потап. — Подготовьте посадочную площадку, я вызываю вертолет из Ванавары. Юрун нужно срочно показать медикам…

— Ей теперь только один-единственный медик нужен — патологоанатом! — услышал я в динамике яростный рев Механика.

— Хавальник закрой, — раздраженно посоветовал ему Потап. — Чего ты ревешь, будто тебе живоглот на яйца наступил? Знаешь способ помочь, предлагай, а попусту слюной на меня не брызгай.

— Да мне девчонку жалко, — сбавил тон Механик. — Вот ведь непруха! Уж лучше бы поводырь Бедуина окатил. Ему так и так недолго… — Он осекся, а потом продолжал: — Девчонка молодая совсем. Ей бы жить и жить. А так придется теперь девахе из-за чужой дурости подыхать…

— Опять ты за свое! Только и знаешь, что языком чесать, — обозлился Потап. — Ее что, Бедуин нарочно тому червю подставил? Можно подумать, он за спиной девчонки спрятался.

— А я не знаю, как там дело было, — нагло заявил Механик. — Может, и спрятался.

Ах ты ж хрен в лаптях! Я стиснул кулаки, жалея, что меня от этого разговорчивого гада отделяет добрый десяток километров.

В динамике раздался характерный шум, словно кто-то кого-то сцапал за грудки, а потом послышался яростный голос Потапа:

— Ты, гнида механическая, живо говори Бедуину все, что знаешь о поводыре. И чтоб без лирических отступлений. Понял? А то я вмиг тебе дырку в коленке сделаю.

— Да клал я на твои угрозы, майор, — огрызнулся Механик. — Слышь, Бедуин… Медицина здесь ни при чем. Та жидкость, что попала на Юрун, сама по себе не опасна. Важен запах. Это метка. Поводырь так метит добычу для топтуна. Для топтуна, понял? Не знаю толком, кто… или что это такое и как с этим бороться… Вероятно аномалия, типа «Егозы». Но, насколько мне известно, от топтуна еще никто живым не уходил… Но все же попробуй…

Он не договорил. Внезапно в динамике заухало, заскрипело, а потом наступила абсолютная, полнейшая тишина.

— Механик… Потап… — позвал я в мертвый микрофон. Глухо. Связь оборвалась. И похоже, на этот раз окончательно.

Я попробовал выйти в сеть через КИП. Безрезультатно. То ли нас накрыла невидимая электромагнитная аномалия, то ли что-то произошло с ближайшим ретранслятором. Если первое, то связь может восстановиться в любой момент. Если второе, дело плохо. Будем надеяться, что у Потапа со связью порядок, он сумеет связаться с Ванаварой и вызвать для Юрун вертолет.

Я посмотрел на Юлю. Она сидела притихшая и задумчивая, будто нахохлившийся воробушек.

— Юль, как самочувствие?

— А?.. В норме. Ты думаешь, он не соврал… ну, про патологоанатома и могилу…

— Ничего с тобой не случится, — поспешил перебить я. — Даже думать о таком не смей. Механик много всякой фигни наплел. Он сам небось каждой тени боится, вот и набрехал с три короба. Еще поглядеть, какой из него бродяга. Наверняка ему даже панцирный пес-одиночка кажется страшным и непобедимым. А мы-то с тобой в АТРИ не новички. Вон какого трансформера завалили, так что топтун нам теперь на раз.

Я попытался улыбнуться, демонстрируя оптимизм, которого даже близко не ощущал. Мой жучара в штанах громко кричал, что Механик не преувеличивает и не врет. Опасность вполне реальна, и вылезти из этой передряги нам будет ох как непросто.

Моя улыбка наверняка вышла кривой, но в полутьме, будем надеяться, сойдет и такая.

— Ладно, Бедуин, пойдем готовить площадку для вертушки… — Юрун осеклась.

Землю весьма ощутимо тряхнуло, словно где-то неподалеку произошел неслышный взрыв.

— Что это было? — Юлькины глаза испуганно расширились. В ее черных зрачках опять метались языки красного адского пламени. Значит, мне тогда не почудилось…

Землю тряхнуло вновь. А потом опять, уже ближе. Теперь добавился звук. Бум… Бум… Словно к нам приближался невидимый великан.

— Это топтун, да?! — почему-то шепотом спросила Юрун. На миг опытный следопыт вдруг превратилась в испуганную девчушку.

Кем-кем, а трусихой Юрун точно не была. Запросто вышла бы в одиночку против стаи панцирных собак или семейки косачей. Да и выходила небось не раз. Но сейчас-то случай был особый. Непоколебимая уверенность Механика и неизвестность приближающейся опасности вызывали у нее подсознательный, иррациональный страх.

Неизвестность всегда страшит…

— Юль, нам надо уходить отсюда.

— А как же вертолет? — Напряжение, владевшее Юрун, буквально пропитывало воздух.

Бум… Бум…

— Похоже, здесь нам его не дождаться. Лучше вернемся назад, к группе, — предложил я. — Там много хороших, опытных бойцов. Опять же Механик вдруг чего подскажет.

Юрун кивнула и принялась лихорадочно собирать вещи. Я не стал тратить время на то, чтобы снять видеокамеры и залить костер. Оставил и котелок, и пачку заварки, и запечатанный пакетик с крупой. Подхватил только рюкзак и автомат, поторопил:

— Юля, скорее. Бери только необходимое.

Бум… Бум… Теперь грохотало почти над самым ухом. Земля напоминала батутную сетку. Приходилось напружинивать ноги, чтобы удержать равновесие.

Я хотел воспользоваться прибором ночного видения, но Юрун включила нашлемный фонарь, пояснив:

— С ПНВ я буду слепая, как крот.

Я не стал уточнять почему. Некогда. Просто последовал ее примеру.

Мы покинули место несостоявшейся ночевки. Пошли быстрым шагом. Бежать не рискнули. В темноте, в неверном пляшущем свете фонарей запросто можно не заметить камень или корягу, споткнуться и повредить ногу, а это сейчас равносильно смерти.

Грохочущие за спиной «шаги» подгоняли не хуже плетки. Казалось, невидимый великан вот-вот занесет гигантскую ножищу прямо над нашими головами. Что будет, когда он ее опустит, думать не хотелось.

Юрун то и дело срывалась на бег, и мне приходилось ее притормаживать:

— Юль, не так быстро. А то аномалию не заметим и вляпаемся.

— Не вляпаемся. Мы возвращаемся точно по нашему следу, а тот путь, как ты знаешь, чистый.

Я удивился. Можно придерживаться примерного направления, ориентируясь по компасу или Останкинскому Маяку, но идти в ночной темноте след в след… Это уже чересчур!

— Я чувствую путь, — пояснила Юрун, не сбавляя шага. — Не вижу, как все, а чувствую. Попробую объяснить… — Она не собиралась замолкать. Ей было страшно и потому тянуло поговорить. — Вот ты, когда идешь по следу, смотришь глазами, ориентируешься на примятую траву, окурки, отпечатки сапог. А я словно держу в руках невидимую нить и потому знаю, куда идти. Могу делать это и с завязанными глазами.

Она замолчала, переводя дух. По-моему, даже затаила дыхание, ожидая вопроса. Напрасно ждала. Я не собирался спрашивать. Зачем? И так все ясно. Подобные способности могут быть только у мутанта. Значит, моя догадка верна — она изгой, хоть и прикидывается обычным человеком, предпочитая общество нормальных людей. Впрочем, не мне ее осуждать — в свое время и я поступал точно так же.

Если не знать про способность Юрун чувствовать след и не видеть в сумерках ее глаза вблизи, ни за что не догадаешься, кто она такая. Кстати, перед походом в «Козью морду» Гаечка наверняка надевала цветные контактные линзы, чтобы спрятать необычность глаз. Но на маршруте линзы неудобны. Проще использовать непроницаемый шлем или тот же накомарник.

Интересно, а Глеб Шебай знает, что она мутант? Конечно, знает. Не зря же он говорил: мол, мы умеем держать след даже в темноте. Кажется, теперь я понимаю, откуда у Глеба взялась репутация отменного следопыта. Вернее, от кого.

А еще получается, Глеб — исключение из общего правила, потому что обычно люди терпеть не могут мутантов, даже таких привлекательных, как Юрун. Для большинства бродяг, впрочем, как и егерей, подобные ей — это не люди, а твари, монстры вроде того же червяка-трансформера.

Если бы в «Козьей морде» узнали, что загадочная Гаечка — мутантка, бродяги не стали бы биться за право купить ей выпивку. Они разложили бы ее прямо на столе и изнасиловали всем коллективом, а потом брезгливо выкинули бы на помойку. Да еще и посмеялись: мол, какая забавная тварюшка попалась.

М-да… Девчонка сильно рискует, появляясь в «Козьей морде». Интересно, зачем же тогда наведывается туда? Обожает ходить по лезвию бритвы или таким образом просто издевается над бродягами, показывая свою власть над ними?..

…Юрун резко остановилась и повернулась ко мне. Ее зрачки полностью поменяли цвет и в свете фонаря казались ярко-красными. Только теперь они напомнили мне не адское пламя, а… маки. Красные маки. Луговые цветы. Нежные, дурманящие и смертельно опасные. Это если, конечно, переборщить с дозой…

— Чего смотришь? Да, я мутант! — с ожесточением воскликнула она. Похоже, Юля была уверена, что мое отношение к ней сразу изменилось. Симпатия обернулась презрением. Наверное, такое уже бывало. И не раз.

— Я понял, понял. Только не надо останавливаться.

— Понял?.. — Теперь в ее голосе слышались растерянность и удивление.

— Да. Еще там, у «порога» Байкитки. Как раз перед тем червем.

— Ты знал еще тогда?! Врешь! Не может быть! Ты ведь ко мне клеился!

— Юлька, хватит болтать. Надо идти.

Бум… Бум… Невидимый великан шел уже почти по нашим головам.

— Юля, бегом!

Упрашивать не пришлось. Мы припустили со всех ног.

Наше бегство по ночной тайге продолжалось мучительно долго. Ко всему прочему, дорога пошла вверх. Мы оба быстро вымотались. Слишком быстро и слишком сильно. Усталость навалилась как-то сразу — в один миг. Конечно, денек выдался не из легких, но не настолько, чтобы так устать. И все же мышцы отказывались повиноваться. Ноги едва не сводило судорогой. Спина деревенела под рюкзаком. Сердце колотилось, как бешеное. Не хватало дыхания. Казалось, вместо воздуха вдыхаешь густую вязкую массу. Каждый следующий вздох грозил разорвать легкие в клочья.

— Все… боль… ше… не… могу… — Юрун остановилась, пытаясь отдышаться.

— Давай свой рюкзак… И автомат… Я понесу…

Юля колебалась мгновение, а потом передала снаряжение мне. Благодаря перышкам рюкзак весил много меньше, чем должен был, и все же вместе с «Валом» тяжесть прибавилась ощутимая. К тому же двойную поклажу было очень неудобно нести. Пришлось второй рюкзак надеть на грудь. Ремни обоих автоматов я накинул на шею и сдвинул оружие вбок.

М-да… В таком виде бежать затруднительно. Вернее, какое-то время я протяну, но не слишком долго. Потом придется выкинуть часть снаряжения.

Бум… Бум…

— Юля, бежим!

Каракумы остались позади. Мы выскочили на усеянный редкими лиственницами торфяник.

Сухой ягель хрустел под тяжелыми рифлеными подошвами наших сапог. В свете фонарей эти белые, похожие на коралл приземистые кустики казались сделанными из стекла. Толстые лиственницы стояли прямые, как часовые. Или, скорее, как кресты на могилах. Автоматы при каждом шаге лязгали друг о друга и били меня по боку. Лямки рюкзаков терли шею с двух сторон. Ноги заплетались. Сердце выпрыгивало из груди. Легкие горели огнем.

Юрун споткнулась и упала.

— Юля… вставай…

Неужели это я сказал? Чужой, хриплый голос. Словно карканье вороны.

— Юля…

— Сейчас… — Она приподнялась на локте и вдруг замерла. — Ты слышишь?

— Что?

— Шаги… Они исчезли!

Мы напряженно вслушивались в тишину. Хотя полной тишины в тайге не бывает — шелестели раскачиваемые ветром деревья, в отдалении утробно ухала сова… Короче, обычные звуки ночной тайги. Но тяжелой поступи великана слышно не было.

— Мы убежали от него? — с надеждой предположила Юрун. — Убежали!

Она засмеялась, но тут же замолчала, словно ей с размаху заткнули рот. Застыла на мгновение. А потом вдруг рванула ворот комбинезона, оголяя шею, и принялась драть пальцами горло, будто пыталась скинуть невидимую удавку. Из-под ногтей заструились тонкие струйки крови.

Я кинулся к Юле, ощупывая руками воздух, пытаясь отыскать невидимого врага. Никого и ничего. И все же кто-то душил ее! Делал это не торопясь, со вкусом, наслаждаясь беспомощностью и страданиями жертвы.

Юрун извивалась на земле, хрипела и сучила ногами, стараясь вырваться из смертельной петли.

Я бестолково метался рядом, едва не воя от бессилия и невозможности ей помочь.

Внезапно топтун отступил. Разжал удушающие «объятия». Позволил своей жертве прийти в себя.

Девушка села, посмотрела на меня больными измученными глазами, прохрипела:

— Се… ре… жа…

— Что? — Я опустился рядом.

— Он… ушел?

Мне очень хотелось соврать. Успокоить Юлю. Но я четко ощущал присутствие топтуна. Никуда он не ушел. Затаился где-то рядом. Этакий безмозглый природный феномен со своими, чуждыми нам физическими законами. Хотя… Здесь что-то не так…

Механик говорил, будто топтун — это нечто вроде «Егозы». Но ни «Егоза», ни другие аномалии не способны испытывать эмоции. Ведь аномалии сродни тому же цунами или оползню, только с иными физическими законами. Представьте себе цунами, которое испытывает недовольство или скуку. Такого просто не может быть!

В отличие от природных аномалий у топтуна подобие эмоций было. Мой дар экстрасенса воспринимал их довольно отчетливо. Но обычно так я чувствую только живое существо, а не природный феномен. Неужто Механик и все остальные ошибались насчет топтуна? И никакая это не аномалия, а извращенный звериный разум с того света — гость из параллельного мира? Кто-то вроде болотника или призрака — они оба умеют становиться невидимыми. Надо бы проверить свою догадку…

— Он здесь, да? — Юрун верно истолковала мое молчание. — Он не уйдет, пока я жива.

Она права. Не уйдет.

Я скинул на землю рюкзаки и подсумки — придется оставить их здесь. Протянул девушке руку:

— Юля, попытайся встать.

Бум-бум — затряслась земля.

Я хотел подхватить девушку на закорки, но она резко оттолкнула мои руки:

— Уходи! Беги, спасайся!

— Нет! Идем вместе! Вставай!

— Зачем? От него не убежишь. Мех же сказал, что от топтуна еще никто не уходил…

— Значит, ты будешь первой, — обозлился я. — Вставай!

— Это бесполезно.

Пришлось сказать правду:

— Топтун хочет, чтобы ты убегала от него.

Юрун недоверчиво уставилась на меня:

— Откуда ты знаешь?

— Я… хм… чувствую.

Как чувствовал в подсобке Арены Борю Тарана, а задолго до него шептуна, живоглота, Ушастика, зомби, Витю Урюка и множество других людей и монстров.

— Юль, давай, хватайся за плечи.

— Нет! Я остаюсь! Дай автомат! Ну, где ты, тварь? Выходи-и-и-и…

Юрун веером выпустила длинную злую очередь из «Вала», которая не причинила топтуну ни малейшего вреда, зато разозлила изрядно. Следопыт вновь схватилась руками за горло, сдавливаемое невидимой «удавкой».

Сейчас я очень явственно ощущал недовольство невидимого врага. Ему, словно кошке, хотелось немного погоняться за мышкой, прежде чем окончательно придушить ее. Но если мышь не захочет больше убегать, а, наоборот, начнет огрызаться свинцом, ее жизнь оборвется немедленно.

Значит, пока надо играть по навязанным топтуном правилам. Он хочет, чтобы мы убегали, — будем убегать.

— Юлька, нужно двигаться!

Я подхватил ее на руки и тотчас едва не выронил. Нет, она не была тяжелой, это я почему-то сильно ослабел. Устал так, как не уставал ни разу в жизни. Если б мне предоставили выбор, я предпочел тут же рухнуть на землю и уснуть.

Но топтуну хотелось другого. Он придумал для нас новую игру. Теперь самочувствие Юрун напрямую зависело от скорости нашего движения.

С ней на руках в своем нынешнем состоянии я не мог бежать, был способен только идти, и то не слишком быстро. Топтуна такая скорость не устраивала, и он все туже сдавливал «удавку», заставляя Юлю хрипеть и задыхаться. Пришлось поставить едва не теряющую сознание девушку на землю.

— Юлька, бежим!

— Не могу…

— Можешь! Пошла! Бегом!

Она почти висела на моем плече, но послушно перебирала ногами. Я очень надеялся, что топтун все же примет наше движение за бег.

Принял. Успокоился и позволил Юле дышать. Затопал следом: бум-бум.

— Долго мы не протянем… — подала голос Юрун. — Отдай меня ему… Тогда он уйдет…

— Еще чего! — огрызнулся я. — Ты мне и самому нужна.

— Что?..

— Заткнись, а? Дай подумать.

Это я, конечно, сильно сказал: подумать. Усталостное отупение превратило мысли в камни. Они лениво ворочались в мозгу, перекатывались, перетирались, но никак не хотели складываться в спасительную догадку: как победить топтуна?..

Что или кто он такое? Аномалия или живое существо? Почему привязался к Юльке? Ах да, ее же пометил поводырь. Запахом своим пометил… Какой же я дурак!

— Юля, раздевайся. Живо!

Она непонимающе взглянула на меня.

— Запах. Топтун идет на запах от твоей одежды, — торопливо пояснил я.

В четыре руки мы принялись сдирать с Юрун бронекостюм. На всякий случай сорвали и шерстяную фуфайку, вдруг запах просочился к ней. Скажу честно, никогда еще в своей жизни я не раздевал женщину с такой скоростью. Лосины и футболку из термоволокна снимать с Юльки не стали — вряд ли вонючее испражнение червя добралось до них. А вот ботинки, как и шлем, совершенно точно подверглись химической атаке.

Топтуну наша остановка пришлась не по нраву, и вскоре Юлька уже хрипела, задыхаясь и ногтями раздирая горло в кровь.

С одеждой и обувью в охапку я бросился подальше от Юрун, надеясь увести топтуна за собой. Он и в самом деле пошел. Послушно, как баран на веревочке. Юлька перестала хрипеть и потихоньку приходила в себя.

Пробежав вихляющей от усталости рысцой метров триста, я наткнулся на вывал леса. Некоторые деревья вывернуло с корнями, другие переломало, как спички. Впечатление, будто их накрыло резким шквалистым ветром. А может быть, и не единожды. Причем налетал ветер каждый раз с одной и той же стороны — оттуда, куда я и направлялся.

Ага. Все понятно, дальше идти нельзя. Где-то впереди барическая аномалия, или, по-научному, зона измененного пространства, которая называется «полоса барического взрыва», а в просторечье «Поцелуй Борю в зад». Время от времени аномалия «взрывается» — в ней происходит мощный скачок давления, который и создает тот самый ураганный ветер. Человека или зверя разрывает на куски.

Бум-бум — напомнил о себе топтун. Мол, беги дальше, чего встал. И я побежал, оставив «Поцелуй» по левую руку и немного сзади.

Наконец решил, что хватит. От следопыта меня отделяет сейчас около полукилометра. Можно, пожалуй, оставить одежду здесь и вернуться к Юрун.

Она уже очухалась, только дрожала от холода в футболке и лосинах.

Я снял с себя куртку от бронекостюма:

— Надень, замерзнешь.

— Давай, — не стала ломаться Юрун. — Ну что, Бедуин? Обманули мы топтуна?

— По ходу, так…

Я осекся — Юля внезапно выпучила глаза и схватилась руками за горло. Прохрипела:

— Он… вернулся…

Но почему?! Вначале-то топтун пошел за мной. Пошел, когда у меня в руках был помеченный поводырем бронекостюм. Но как только я оставил одежду на земле, топтун вернулся к Юльке.

Почему? Потому что не обнаружил в пахнущих тряпках живой плоти, то есть того, кого можно душить? Но как он нашел Юльку без бронекостюма? Ах да! Поводырь же пометил ей не только одежду, но и лицо. Она, правда, отмыла мордочку у ручья. Как по мне, так от ее лица больше ничем не пахло. А топтун, выходит, унюхал. Кроме того, получается, он отличает живое от неживого. И способен испытывать подобие эмоций — больше я в этом не сомневался. Сейчас, например, топтун был взбешен тем, что его пытались обмануть, и потому безжалостно затягивал петлю на шее девушки.

Лицо Юрун наливалось кровью от удушья. Глаза потихоньку закатывались.

— Юля… — Я пощупал девушке пульс.

Она была еще жива, но находилась в глубоком обмороке. Счет ее жизни шел на секунды.

Кажется, есть только один способ спасти Юрун — дать топтуну новую «мышку»…

Я быстро скинул с себя разгрузку и «Вал», положил оружие и снаряжение на землю, постарался запомнить место. Поколебался, не оставить ли заодно и пистолеты, ограничившись АКМ. Но отказался от этой мысли. Ничего, от двух лишних килограммов не надорвусь.

Закинул автомат за спину, подхватил Юльку на руки и поковылял туда, где лежал вонючий бронекостюм. Топтун почуял движение и оставил девушку в покое. Она задышала ровнее, хотя в сознание не пришла.

И тут на меня накатило. Злость, ярость, ожесточение. Ах ты топтун, топтыжка! Поиграть захотелось? Кошкой себя возомнил? Да только ты, братец, забыл, что на каждую кошку всегда найдется пес. Этакая злобная клыкастая дворняга…

Яростное упрямство придало мне сил. Уверен, что при других обстоятельствах уже давно лежал бы бревном, не в состоянии и пальцем пошевелить, а тут шел да еще тащил на себе Юрун. В голове крутились догадки и предположения. Где ты прячешься? Из какой гнилой тьмы выполз на свет и как загнать тебя обратно?..

Полкилометра превратились в пять. А то и десять. Топтун громыхал рядом, но к Юрун больше не приставал. Я все шел и шел, а меченый бронекостюм как сквозь землю провалился. Вполне может быть, он остался далеко в стороне. Или позади. Похоже, я заблудился…

Пришлось остановиться, положить Юрун на землю и привести в сознание.

— Юлька, помоги мне! Ты же чуешь следы? Эти… как их… невидимые нити. Поищи мою… Где я оставил твой хренов бронекостюм?

— Вон… там… — Она указала на бесформенную кучу всего в пяти шагах от нас, которую я принял за муравейник.

Ну, что сказать… Оправдание мне может быть только одно — устал как собака, гоняя с Юрун на руках в эдакой темнотище. Вымотался вдрызг. Я все ж таки не супермен какой-нибудь…

Не стал тратить время, чтобы снять обувь и надеть чужие брюки. Было ясно, что не мой размер. Поэтому сделал по-простому: обмотал помеченные поводырем штаны вокруг пояса. В куртку все же попытался влезть. Не вышло. Поэтому втиснул руку только в один рукав, второй же повис за спиной на манер гусарского мундира. Неудобно, но что поделать. Теперь осталось взять на изготовку АКМ…

Все, я готов. Ну, давай, топтыжка, топтун! Хватит гоняться за беспомощной мышкой. Не хочешь познакомиться с дворнягой?

Мою шею тронул легкий ветерок — топтун попробовал новую игрушку на вкус. Что-то не понравилось ему во мне. Прежняя «мышка» явно была интересней. Попытался разыскать ее, но не нашел — вонь от бронекостюма была гораздо сильнее, чем от лица Юрун. Похоже, сочетание этого запаха с некими свойствами живых существ являлось глазами и ушами топтуна. Он видел только помеченных этим сочетанием, не замечая остального.

Топтун пошел в атаку — невидимая удавка сдавила мне горло. Моя рука рванулась вверх, чтобы сбросить смертельную петлю, но я усилием воли погасил инстинктивный порыв. Удавку топтуна руками не скинешь, поэтому, вопреки инстинкту, левая ладонь по-прежнему должна обхватывать цевье автомата, правая лежать на рукоятке, прижимая приклад к боку, а указательный палец замереть на спусковом крючке, готовясь быстро открыть огонь по врагу — как только он обнаружит себя. Надеюсь, это произойдет раньше, чем я потеряю сознание…

Душил топтун мягко, я бы даже сказал — ласково. Ни подъязычную кость, ни хрящи гортани не ломал. Зато по очереди то перекрывал трахею, то пережимал сонную артерию, тщательно следя, чтобы «мышка» раньше времени не отбросила коньки. Топтуну хотелось, чтобы новая игрушка оставалась в сознании как можно дольше и перед смертью в полной мере насладилась ощущениями.

Вначале мне показалось, что давление на горло одинаково со всех сторон. Если это так, я ошибся и нам с Юрун конец. Обоим. Потому что наверняка я тоже успел подцепить запах поводыря от Юлькиного бронекостюма.

Накатила паника. Я дернулся бежать, и тут же почувствовал, что натяжение удавки справа стало чуть сильнее. Ага! Значит, ты все же существуешь в реале! И находишься где-то слева. Хотя последнее не факт. Нужна еще одна проверка.

Остановимся, немного постоим и бегом налево. Ах, ты уже переместился назад? Значит, рванем назад…

Я делал всего по несколько шагов, опасаясь споткнуться и упасть. Дергался взад-вперед, вправо-влево. И всматривался, изо всех сил всматривался в освещаемую фонарем землю, окружающие деревья и даже небо, разыскивая топтуна.

Он мог быть слабой тенью, как призрак, или прикинуться деталью окружающего ландшафта, как поводырь. Причем его размеры не обязательно гигантские, скорее даже наоборот — топтун в реале маленький и незаметный. А грохочущие звуки и дрожь земли — это создаваемые им спецэффекты. У пришельцев из параллельного мира такое сплошь и рядом. Призрак, к примеру, создает шаровые молнии, а топтун, вполне возможно, предпочитает «поступь гиганта». Надеюсь, я прав, потому что если топтун — это все же аномалия, мне кранты.

Враг то ослаблял удавку, то натягивал сильнее. Но вскоре игра наскучила ему, и он решил затянуть петлю до конца.

Я захрипел, перед глазами завертелась кровавая метель. Взгляд в панике заметался по деревьям, земле, кустикам ягеля…

Стоп! Я впился взглядом в один из многочисленных белесых островков. Вроде ягель как ягель. Подобных клякс вокруг полным-полно. Правда, все имеют разные очертания, и это понятно — их же не под копирку делали. Но точно такой же островок я уже видел в трех шагах правее. А теперь его там нет. Он переместился влево. Бродячий ягель? Ягель-перекати-тайгу?!

Пули взрыхлили подозрительное место. Палец все жал и жал на спусковой крючок, а сознание неумолимо проваливалось во тьму…

Что-то закрывало мне рот, но дыханию это почти не мешало. Я дышал! Правда, в основном носом, потому что моих губ касались губы Юрун.

Нас по-прежнему окружала ночная темень, слегка разбавленная светом фонаря. Кажется, прошло всего несколько минут. А еще кажется, топтун сдох — я, по крайней мере, его присутствия больше не ощущал. Как не ощущал и той непонятной свинцовой усталости, которая изводила меня во время бегства от топтуна.

— Ты очнулся? — Юля перестала меня целовать и отодвинулась в сторону.

Пришлось запротестовать:

— Кто очнулся? Я? Да я почти на том свете! С ангелом целуюсь. Так что требую продолжения банкета!

— Дурак, — она произнесла это совершенно не обидно. Даже ласково. — Я делала тебе искусственное дыхание.

— И если немедленно не продолжишь, я снова потеряю сознание.

— Вряд ли. Ты здоров, как живоглот, — парировала Юрун.

Неужто снова облом? Попробуем зайти с другой стороны…

— А как же награда герою?

— Это за что еще? — лукаво улыбнулась Юля.

— Я завалил топтуна. Мне полагается награда. Я герой.

— Ты не герой, ты хвастун.

Юрун по-прежнему была полураздета. Я, не скрываясь, рассматривал ее изящные стройные ноги в обтягивающих лосинах, округлые бедра. К сожалению, остальное пряталось под футболкой и мешковатой курткой от моего бронекостюма. Нет, так не годится. Нужно немедленно расширить обзор…

К моему удивлению, Юля позволила мне разобраться с курткой, хотя и попыталась возразить:

— Сейчас не очень подходящее время. Мы оба потные и грязные как чушки. Тебя это не смущает?

— Нет. Жизнь вообще очень грязная штука.

— Да ты романтик, — фыркнула Юрун.

— Я реалист.

Не встретив сопротивления, мои руки осмелели — проникли под футболку, лаская ее восхитительную грудь.

Юля сделала не слишком убедительную попытку остановить меня словами:

— Серый, да ты хоть понимаешь, где мы находимся?

— Где? — Я снял с нее футболку, и видение двух прекрасных округлостей затопило весь окружающий мир.

— Мы в диких землях, дурачок. Здесь водятся злые бяки… А мы без оружия… без часовых и охранного периметра…

— Плохо… — Я занялся лосинами.

— Это безумие, Серый…

— Ага…

Я стащил с нее трусики и мельком огляделся в поисках автомата. Мой АКМ лежал на расстоянии вытянутой руки. Кажется, я расстрелял по топтуну почти весь магазин, но второй — примотанный к первому изолентой — совершенно точно полон. К тому же оба пистолета под рукой, никуда не делись. Порядок.

— Сережа…

— Что? — Я закрыл ей рот поцелуем, лишая возможности говорить…

Разбудила меня вибрация надетого на руку КИПа. Кто-то до чертиков жаждал пообщаться со мной. Я вскинулся спросонок. Вот блин! Даже не заметил, как уснул. Оказывается, после короткого, но бурного секса мы с Юрун вырубились напрочь. Оба. И вот это уже действительно было безумием. К счастью, мой сон продолжался всего десять минут — спасибо КИПу. Значит, связь восстановилась. Отлично! А жизнь-то налаживается…

Я включил подсветку сенсорного экранчика. Увидел непрочитанное сообщение. Отправитель Потап. Видимо, он не оставил попыток связаться со мной. Наверняка вызывал меня с завидной регулярностью — и по рации, и через КИП.

Юрун проснулась, поежилась от холода и посмотрела с сомнением на свой бронекостюм.

— Надень, — посоветовал я. — Теперь в нем безопасно.

— Запашок поводыря еще остался. — Юрун поморщилась, но все же стала одеваться. Оно и правильно. Жизнь в АТРИ быстро отучает от брезгливости и тому подобных глупостей.

Я открыл сообщение.

«Бедуин, отзовись», — писал Потап.

«Леха, мы с Юрун в норме. Готовы продолжить маршрут», — отбил сообщение я.

«А что с топтуном?» — тотчас поинтересовался Потап.

«Сдох, гад», — ответил я не без удовольствия.

Воспоминание о топтуне вызвало желание глубоко вдохнуть. Воздух свободно вошел в легкие.

Получается, что усталость, удушье и проблемы с радиосвязью — это все фокусы нашего топтыжки. Потому что сейчас и дышалось легко, и связь восстановилась, а недавний секс со всей очевидностью доказал, что и выработанная за годы выносливость никуда не делась.

Наверняка и рация бы давно уже заработала, если б мы не бросили ее где-то на торфянике вместе с рюкзаками, оружием и прочим полезным снаряжением. И вообще, окрестности сейчас буквально усеяны нашим имуществом.

Сгинули где-то пистолеты Юрун, «Вал» спрятан в полукилометре отсюда. Для моего АКМ остался только один рожок — тот, что был в автомате. Остальные патроны рассеяны по тайге — в рюкзаке и разгрузке. Правда, в кармане бронекостюма Юли, словно в насмешку, обнаружился запасной магазин к «Валу». Вещь сейчас абсолютно бесполезная — такой рожок в АКМ не вставишь.

— Да-а, Серый. А патрончики-то у нас с тобой разные, — прокомментировала Юрун. — Полная несовместимость.

— Надеюсь, речь идет только о боеприпасах? — холодно поинтересовался я.

— Естественно, — с дразнящей улыбкой отозвалась Юрун.

Кроме АКМ у меня при себе имелись два пистолета: ПСС и «Ярыгин», а к ним по запасной обойме. Но пистолеты — это так, на крайний случай. Они хороши в основном против зверья. От пистолетов есть толк только на близкой дистанции. Если же противник на двух ногах да еще и вооружен автоматом, то фиг он нас на эту самую дистанцию подпустит.

Нет, как ни крути, а придется нам с Юрун заняться собирательством — бродить по тайге в поисках собственного имущества. Очень не хочется рыскать в темноте, а что делать.

Сейчас два часа ночи, светает около шести. То есть до рассвета почти четыре часа. Многовато. Без снаряжения и боеприпасов столько времени ночью в АТРИ оставаться не рекомендуется.

— Юля, если ты отдохнула, то надо…

— Погоди! — внезапно перебила меня Юрун. — Серый, кажется, у нас гости. — Она указала на мелькающие вдалеке среди лиственничного редколесья огоньки.

Я взглянул в ту сторону:

— Ого! Это не просто гости. Это чертова прорва гостей!

«Бедуин, — ожил Потап, — вам помощь нужна?»

«Не помешает. У нас тут, по ходу, назревает новая заварушка…»

«Дай свои координаты. И включи маячок, мы придем к вам по пеленгу».

Хорошая мысль. Я активировал встроенный в КИП радиомаячок.

«Сигнал принимаю четко, — подтвердил Потап. — Далеко вы забрались. Нам понадобится часа три-четыре».

Многовато…

«Бедуин, сумеете продержаться?»

«А какая альтернатива?»

«Ну… Вы можете продержаться или… продержаться».

«Нам подходят обе».

— Бедуин, они уже совсем близко, — поторопила меня Юрун.

Глава 7

Далекие огоньки напоминали парящих в воздухе светлячков. На самом деле это был свет от нашлемных фонарей. Двадцать две крохотные и, на первый взгляд, безобидные звездочки, словно упавшие в тайгу с ночного неба. Кстати, луч от моего фонаря незваным гостям сейчас наверняка казался таким же — крохотным и безобидным.

Я поспешно выключил фонарь. Нечего изображать из себя маяк в ночи. Конечно, рано или поздно нас можно будет засечь на тепловом сканере, но расстояние для него еще великовато. И пока есть возможность, лучше по-тихому отступить. Гости в дверь, хозяева в окно, как говаривала одна моя знакомая домушница.

Мы находились в лиственничном редколесье, а это немногим лучше чистого поля. Укрытий почти никаких, позицию выгодную не занять, и вдвоем с такой оравой нам не справиться. Значит, поиграем в прятки.

— На, возьми. — Я протянул Юрун ПСС. Из двух имеющихся у меня пистолетов я выбрал именно его, потому что «Ярыгин» без глушителя, а ночью звуки выстрелов разносятся ой как далеко. Не потревожить бы вставшую лагерем на ночевку «дичь». — Юль, ты в полной темноте сможешь увидеть след?

— Да, смогу. И не только след. Я вообще в темноте вижу. Не как секалан или хуги, конечно, но лучше, чем любой из… хм… людей.

— Везет тебе. А я без фонаря практически ослеп. Эх, жаль мой ПНВ остался в рюкзаке. Забрать бы… Пошли потихоньку обратно по нашим следам. Туда, где мы сбросили снарягу. А в первую очередь — к твоему автомату и рюкзакам с боеприпасами.

Медленно, почти ощупью, двинулись мы в обратный путь. Вернее, ощупью, как слепой — выставив вперед одну руку, чтобы не налететь башкой на дерево, а второй держась за край куртки Юрун, — шел я. Юрун же двигалась впереди, ровно и уверенно, как по проспекту.

Я очень надеялся, что незваные гости не станут преследовать нас. Возможно, они не обратили внимания на мелькнувший в отдалении огонек моего фонаря. А если и обратили, то вряд ли будут отвлекаться от собственных дел, разыскивая какого-то бродягу-одиночку с фонарем. А дела-то у ребят наверняка архиважные. Из-за пустяков ночью по АТРИ не шастают. Наш с Юрун путь лежал севернее — почти перпендикулярно их движению.

Фонарики помедлили и… повернули за нами.

Совпадение? Нам с ними просто оказалось по пути?

— Юля, давай-ка свернем на восток.

— Тогда сойдем со следа. Можем вляпаться в аномалию, — резонно возразила она.

Да, риск есть. И все же стоит на него пойти, чтобы отвязаться от неизвестных любителей ночных прогулок.

— На восток, — повторил я.

Юрун секунду колебалась, но все же послушалась. Теперь мы двигались в том направлении, откуда пришли «ночные гуляки», только забирали немного севернее. Если повезет, фонарики пройдут дальше на запад и мы окажемся у них за спиной.

Ага! Щас! Рой светлячков дружно, как по команде, изменил направление.

— Да что за дела? — шепотом возмутилась Юрун. — Идут за нами, как привязанные! И как же они нас чуют, интересно? На сканере у них мы пока не появились, это точно. Тогда как?

— Ответов может быть два: или среди преследователей сильный псионик, который способен ментально обнаружить живых существ на достаточно большом расстоянии, или…

— Или они зомби, — договорила за меня Юрун. — Летучий отряд.

Такие летучие отряды, вообще-то, большая редкость для АТРИ. Они возникают, когда под действие ка-излучения разом попадает отряд егерей или сплоченная группа вольных бродяг. Облученные превращаются в зомби, теряя разум и память, но при этом сохраняют профессиональные навыки, в том числе умение стрелять. Какое-то время зомби держатся вместе и даже подчиняются приказам своего командира. Основным движителем для них становится один-единственный инстинкт: убивать все, что шевелится. Особенно людей. Вообще большинство зомби почему-то испытывают к людям чистую, незамутненную рассудком ненависть.

Зомби способны чуять людей не то седьмым, не то восьмым чувством. Встав на след, летучий отряд не успокоится, пока не уничтожит свою цель. В данном случае — нас с Юрун.

— Вот ведь непруха, — посетовала Юля. — Сначала топтун, теперь эти. Кто-то из нас двоих прямо-таки притягивает неприятности, тебе не кажется, Бедуин? Похоже, АТРИ ополчилась на одного из нас…

— Глупостей не болтай! — Я включил нашлемный фонарь. Теперь нет смысла мыкаться в темноте, раз преследователи все равно чуют нас. — Можешь сказать, где наша снаряга? Далеко еще?

Юрун будто прислушалась к себе, а потом уверенно указала направление:

— Там. Если по прямой, то чуть меньше пятисот метров.

— Давай туда. Разыщем «Вал» и наши рюкзаки.

У бойцов летучего отряда наверняка проблемы с боеприпасами — имеется только то, что было в момент, когда их накрыло излучением, так что мы в некоторой степени играем с ними на равных.

Но основная сложность в том, что убить зомби можно только выстрелом в голову. Для этого требуется либо стрелять с близкой дистанции, либо иметь оружие с оптическим прицелом ночного видения. У меня есть такой прицел для АКМ, но он лежит в рюкзаке. Значит, надо как можно быстрее добраться до снаряги.

Мы прошли примерно половину пути до места, где лежали рюкзаки, когда таежную тишину вспорола пулеметная очередь.

Этого только не хватало! У наших преследователей, оказывается, при себе был пулемет Калашникова!

Все, прощай скрытность. Уверен, отголоски стрельбы долетели до лагеря «дичи». Надеюсь, там, в лагере, не страдают излишним любопытством и не попрутся выяснять, кто это по соседству затеял войнушку…

Ночной пулеметчик садил злыми длинными очередями, взлохмачивая древесные стволы, срезая ветки.

Пришлось залечь, использовав небольшую складку местности в качестве неглубокого окопчика. На дне укрытия, естественно, скопилась вода, вернее, жидкая грязь. Это не помешало нам с Юрун плюхнуться на живот. Как я уже говорил, брезгливым чистюлям в АТРИ не место. Они тут долго не живут.

А вообще, лично меня от брезгливости отучили еще на Большой земле в диверсионном спецназе. Помню, наш инструктор подвешивал за задние лапы только что пойманного зайца и вспарывал ему горло. А мы, курсанты, должны были подходить по одному и ловить ртом струящуюся из раны кровь. Конечно, поначалу нас рвало. Потом притерпелись. Научились жрать червей и не блевать при виде разорванных на куски трупов. Привыкли сутками лежать мордой в грязь. Добивать раненых врагов… а иногда и своих. Зашивать сами себе раны, шипя сквозь зубы от боли.

Я же говорю: жизнь — штука грязная…

…Пулеметчик не мог нас достать в этом каком-никаком, но укрытии, зато не давал высунуть нос, вжимал в землю, а тем временем остальные бойцы летучего отряда разделились на две неравные группы и медленно, но верно брали нас в кольцо.

Я перевел автомат на одиночные выстрелы, осторожно высунулся из укрытия, выискивая пулеметчика. Как оказалось, у него нашлемного фонарика не было. Или был, но сломался. Позицию бойца с ПК выдавали только вспышки и звуки стрельбы.

Будь у меня подствольник и несколько зарядов к нему, можно было бы попытаться и накрыть пулеметчика. А с автоматом тут ловить нечего. В такой темнотище и на таком расстоянии из АКМ без ночного прицела я по цели не попаду. Надо бы подпустить вражину поближе. Но парень… тьфу ты, зомби дело свое знал туго и приближаться не собирался. С точки зрения тактики оно и правильно. Его задача — обеспечивать шквальный огонь, не позволяя нам высунуть головы, пока остальные бойцы летучего отряда окружают нас.

Ладно, раз пулеметчика пока не достать, переключимся на более доступные цели. Я взял на прицел ближайший фонарик, метя чуть ниже источника света. Выстрел. Луч дернулся — видно, пуля попала неприятелю в грудь. Может быть, даже пробила легкие или сердце. Но для зомби это как детская щекотка. Фонарик выправился, его хозяин ответил короткой автоматной очередью и снова двинулся вперед.

Я повторил попытку. Со второго раза луч света резко ушел вниз и зарылся в белесый ягель. Летучий отряд уменьшился на одного бойца. Зато пулеметчик получил отличную мишень в моем лице. Едва я откатился в сторону, как пули взрыхлили землю на краю окопчика, в том месте, где только что находилась моя голова. Мелкие камешки брызнули в лицо. Теперь придется на некоторое время залечь и не отсвечивать.

— Дай-ка автомат мне, а сам отвлеки их из «Ярыгина». — Юрун решительно протянула руку.

— Ты что затеяла?

— Уберу пулеметчика, а то уже затрахал вконец, скотина.

— Плохая мысль. В такой темноте ты его не разглядишь.

— Я разгляжу.

— Если и так, все равно для точного выстрела слишком далеко.

— Значит, подойду ближе. — Юрун заметила мои колебания и коротко рассмеялась: — Серёнь, у меня абсолютно одинаковые шансы нарваться на пулю, пойду ли я убирать пулеметчика или останусь с тобой в этой ямке.

— Ладно… Только погоди, сразу не вылезай. Улучи момент. — Я передал ей АКМ, взял на изготовку «Ярыгина» и скоренько огляделся. — Юль, видишь слева валун? Вначале рви туда, потом за тот листвень, ну а дальше уже…

— Разберусь, — кивнула следопыт.

Я отполз к самому дальнему, правому краю окопчика и оглянулся на Юрун:

— Готова?

— Да!

— Тогда начали!

Я затаил дыхание, напряженно вслушиваясь в яростное пулеметное стаккато. Рано или поздно должна наступить пусть и совсем крошечная, но все же пауза.

А вот и она! Пулеметная трель прервалась. Я выскочил из окопчика, на ходу лупя из ПЯ, перекатился в сторону и успел распластаться за достаточно высокой кочкой, прежде чем зомби с ПК вновь открыл огонь.

Отвлекающий маневр своей цели достиг — пулеметчик перенес огонь в мою сторону, позволяя Юрун выскочить из окопа. Что она делает, я не видел — не мог поднять головы. Лежал, всем телом вжимаясь в раскисшую грязь и чувствуя, как злые свинцовые осы впиваются в мою кочку, к счастью, с противоположной стороны, срывая ягель и выбивая фонтанчики земли.

Долго мое земляное укрытие не продержится, пора менять позицию. Лучше всего вернуться назад, в окопчик. Но фиг меня сейчас туда пустят.

Вспышки пулеметных очередей вспарывали темноту. Меня охватила тревога. Где же Юрун? Почему медлит?..

Как только пулеметчик перенес стрельбу правее, охотясь за Бедуином, Юрун рысью метнулась из окопчика влево, в прыжке уходя за небольшой валун. Левая группа зомби ответила запоздалым автоматным огнем, не сразу отреагировав на рывок следопыта.

Нырнув за поросший мхом камень, Юрун неожиданно для себя оказалась в неглубоком овражке, который вел почти в нужном направлении. «Похоже, АТРИ сменила гнев на милость!» — обрадовалась она.

Путь по овражку занял чуть больше времени, чем Юрун рассчитывала. Зато она без помех вышла на позицию. Заметила дерево с раздваивающимся стволом. «Самое то. Тут тебе и укрытие, и упор для автомата».

Следопыт положила ствол АКМ в ложбинку этой природной рогатки. Получилось удобно. Можно стрелять вроде и стоя, а в то же время с упора.

Юрун вгляделась в темноту, выискивая цель. Сейчас между ней и пулеметчиком оказалась левая группа зомби. Они пока не видели следопыта, продолжали двигаться в сторону старого окопчика, время от времени постреливая в то место, где, судя по пистолетным выстрелам, укрылся Бедуин.

Юля и впрямь хорошо видела в темноте, поэтому силуэт пулеметчика разглядела без труда. Сосредоточенно закусила губу, установила прицел чуть выше цели и нажала на спуск.

— Вот блин! — мгновением спустя выругалась она.

Один из зомбаков очень некстати сунулся на траекторию выстрела и словил предназначенную пулеметчику пулю. Свинец поразил неприятеля в голову, и боец летучего отряда замертво рухнул на землю.

— Хороший выстрел, — похвалила себя следопыт. — Не в того, но точно.

Теперь зомби учуяли Юрун. Дружно развернулись в ее сторону и остервенело принялись палить из всех стволов по ненадежному укрытию. Били автоматы и пистолеты, превращая древесный ствол в мочало. Счастье еще, что у зомби не было гранат, — видно успели израсходовать раньше. Да и пулеметчик не мог принять участие в в общем веселье — между ним и следопытом находились соратники-зомби. Но и без того Юльке пришлось несладко.

И все же она пока не собиралась отступать. Вновь навела прицел, стараясь сосредоточиться только на предстоящем выстреле, и потянула спусковой крючок…

Тарахтение внезапно оборвалось — пулемет как будто заткнулся на полуслове. Зато впереди и слева от меня грянула ожесточенная автоматная стрельба. Ага. Юлька все-таки убрала козла с пулеметом, зато теперь ее саму азартно пытаются замочить зомбаки.

Надо срочно вмешаться. Но для начала малость шугануть правую группу зомби, которая движется на меня. Я выскочил из-за кочки, паля из «Ярыгина». Выстрелы почти слились в очередь. Скажу честно, никогда в жизни я не стрелял из пистолета прицельно с такой скоростью!

Не могу похвастаться тем, что каждый мой выстрел достигал цели, но отряд атакующих немного поредел. Я получил возможность сделать рывок влево, заходя в тыл той группе, которая доставала Юльку.

Мне удалось подобрать автомат убитого бойца летучего отряда. Им оказался почти новый «Абакан». Не знаю, много ли патронов оставалось в основном рожке, но второй, примотанный к первому изолентой, был полон.

Конечно, на полноценную войну этого не хватит, но моя задача — отвлечь зомби от Юрун и позволить ей сменить позицию. Если бить короткими очередями, то получится. В этом отношении «Абакан» — весьма полезная игрушка.

Я нырнул за куст какого-то гибрида, отдаленно напоминающего шиповник, и открыл интенсивный отвлекающий огонь. Сработало. Зомби переключили внимание на меня.

Юрун тут же воспользовалась ситуацией и двумя перебежками нырнула в новое, более надежное укрытие — яму, образовавшуюся от корней упавшей лиственницы. Дерево было старым, толстым и изрядно высохшим, а его узловатый выворотень вздымался на высоту человеческого роста, создавая подобие природного дота.

Обосновавшись на новой позиции, Юрун отвлекла зомби от меня. Я скоренько перекатился в небольшую ложбинку и по ней добрался до поваленной лиственницы, присоединяясь к Юльке.

Следопыт распласталась на земле, тяжело дыша. По ее плечу и ключице струилась кровь.

— Зацепили?

— Пустяки… — Она нащупала в кармане куртки медицинский пакет. — Бинтом перетяну, промедол вколю и порядок. Надеюсь, у зомбаков не хватит мозгов, чтобы подобрать пулемет.

Ее надежды оправдались — пулемет молчал. Зато автоматы врага заработали с утроенной силой.

— Вот дерьмище, — процедила сквозь зубы Юрун, быстро высунулась из укрытия, несколькими выстрелами из моего АКМ сняла еще двоих зомби и нырнула обратно.

— Классно стреляешь, — одобрил я.

— Я все делаю классно. Скажешь, нет? — Улыбка и интонация Юрун получились настолько двусмысленными, что я моментально вспомнил нашу недавнюю близость и невольно улыбнулся в ответ.

Впрочем, игривые мысли тут же выветрились у меня из головы — противник уже перестроился, рассредоточился и опять приближался к нам с неумолимой быстротой, сводя к нулю наши шансы увидеть рассвет.

К счастью, у некоторых из бойцов уже закончились патроны, но и нам в этом смысле пришлось туговато. Первый рожок в трофейном автомате опустел, я вставил второй. Юрун отложила опустевший АКМ в сторону, взяла ПСС и выстрелила в набежавшего зомби. Патрон оказался последним.

— Есть одна запасная обойма. — Я протянул ее Юльке.

Теперь время для нас измерялось в патронах.

Двадцать… Десять… Восемь… Семь… Шесть…

— Сережа, — внезапно сказала Юрун. — Помнишь Арену? Я тогда ушла, потому что…

— Не надо, — перебил я. Терпеть не могу выяснять отношения. — Ну, ушла и ушла. Теперь-то ты со мной.

Автоматная очередь выбила щепки из засохшего древесного ствола. Одна из них острым краем вонзилась мне в щеку. Я выдернул щепку, отбросил в сторону. Юрун посмотрела на струйку крови, подтвердила:

— С тобой, — и ехидно добавила: — Похоже, мне суждено провести с тобой всю оставшуюся жизнь.

— Так много мне не надо, — парировал я. — Достаточно месяц-другой.

Юрун насмешливо вскинула бровь:

— Да ты неисправимый оптимист, Серый, если рассчитываешь прожить настолько долго.

Пришлось напомнить:

— Я реалист. А вообще, как говорит Потап: «Раньше смерти не умрешь».

Юрун хмыкнула и сосредоточилась на стрельбе.

Рассчитанный всего на шесть патронов ПСС «Вул» опустел катастрофически быстро. Затем, лязгнув металлом, встал на затворную задержку «Ярыгин». Еще тремя выстрелами спустя замолчал «Абакан».

— Возьми. — Я протянул Юле один из своих ножей.

Нож был обычным только на первый взгляд. На самом деле второго такого в АТРИ днем с огнем не сыскать. Нож хранился у меня еще с Большой земли — как память о диверсионном прошлом. Эта модель с аббревиатурой НРС-2, разработанная исключительно для вооружения разведчиков-спецназовцев, имела секрет: в рукояти размещался один бесшумный патрон СП-4 с весом пули чуть больше девяти граммов. Он предназначался на самый крайний случай — для последнего выстрела — в себя или во врага, тут уж как распорядится удача.

Кстати, в разведывательно-диверсионной группе на Большой земле мы так и называли этот патрон: «Девять граммов на удачу».

Кто знает, вдруг именно эти «девять граммов» и спасут жизнь Юрун?..

— Юля, смотри внимательно. Сначала поворачиваешь флажок предохранителя. Потом взводишь вверх до упора вот этот рычаг, отпускаешь его. А чтобы выстрелить, нажимаешь указательным пальцем вот сюда. Поняла? Только не торопись. Бей в самом крайнем случае и наверняка.

— Ух ты, какая вещь! — Щеки Юрун разрумянились от восхищения, словно я преподнес ей шикарный бриллиант. Впрочем, уверен, окажись в ее руках дорогое украшение, она тут же пошла бы менять его на патроны.

Я поиграл желваками. Что с нами делает АТРИ, будь она неладна! Красивые девчонки предпочитают патроны бриллиантам!.. Хотя, если откровенно, мне нужна именно такая женщина. Как Юрун. С любой другой мне очень быстро станет скучно…

— Серёнь, а ты мне его только на время даешь? — Юля вертела нож и так и сяк, примеривая к руке, привыкая к рукояти и клинку.

— Насовсем. Считай, это подарок.

— Вместо обручального кольца? — не удержалась от подковырки Юрун.

— Вместо цветов и конфет, — парировал я.

— А у него есть имя? — серьезно спросила Юлька.

— Имя? — не понял я.

— Всем особенным клинкам дают имена, — пояснила следопыт.

— Ну… Пусть будет «Девять граммов на удачу».

— Из-за патрона, да? — догадалась Юлька. — Длинновато, но мне нравится.

У меня остался еще один клинок — обычный, так называемый нож для выживания. Если повезет, с его помощью можно разжиться у ближайшего зомби патронами.

— Юлька, сиди здесь и не вылезай!

Я приготовился для решающего броска. Но предпринять ничего не успел — ни с того ни с сего один за другим онемели автоматы врага.

Неужто у зомбаков разом закончились патроны?!

Некоторое время мы с Юрун настороженно слушали тишину, пытаясь понять, что произошло, а потом, не сговариваясь, одновременно высунули носы из-за лиственницы.

— Это что, а? — ошарашенно протянула Юля.

Зомби лежали неподвижными куклами и не подавали ни малейших признаков жизни. Кажется, летучий отряд перестал существовать…

Юлька хотела было вылезти из укрытия, но я остановил ее:

— Нет, погоди. Сиди пока тут, а я посмотрю, что да как.

Я выбрался из ямы, мгновение постоял, внимательно осматривая окрестности. Подкрался к ближайшему зомби. В голове у него обнаружилось лишнее отверстие. Это точно не наших с Юлькой рук дело — пуля вошла в башку зомби сзади. Похоже на работу снайперов. Какие-то добрые самаритяне с автоматами пришли нам на помощь?..

И почему-то не торопились проявлять себя. Не вышли навстречу, чтобы получить заслуженные слова благодарности, а то и хабар в качестве платы за помощь. Не подали голос, выясняя, кого же именно они спасли. Не представились сами.

Странно…

Я двинулся дальше. Руки держал на виду, ладонями вверх, демонстрируя миролюбивость своих намерений. Таинственные стрелки и не подумали ответить вежливостью на вежливость — так и не вышли из укрытий, но я каждой клеточкой ощущал их присутствие.

Я не мог определить, сколько их и где конкретно они находятся, чувствовал лишь слабые отголоски чужих эмоций, среди которых были одновременно уважение, досада, удовлетворение от хорошо выполненного дела и, как ни странно, ненависть. Хорошенький букет! Вот тебе и икебана, как говаривала одна моя знакомая японка, украшая цветущие ветки сакуры куском колючей проволоки.

Несмотря на испытываемую кем-то из стрелков ненависть, я был уверен: стрелять по мне они не станут. По крайней мере, без особой нужды. Значит, можно рискнуть и подойти поближе, чтобы выяснить, кто они такие.

— Эй, парни, может, побазарим? Покурим, а еще лучше примем по сто грамм, а? — громко предложил я, не уточняя, что пить и курить будем из их запасов. Или из моих, если они согласятся прогуляться со мной к рюкзакам.

В ответ — тишина.

— Да вы скромняги. — Я бросил взгляд на сканер тепла, который показывал не меньше десятка излучающих тепло объектов, и ускорил шаг в их сторону.

— Стоять! — раздался голос. — Еще шаг, и у тебя в башке раскроется третий глаз!

— Ну, и где логика? Спасти для того, чтобы пристрелить? — удивился я.

Пуля из снайперки вспорола мне рукав. Аккуратно вспорола, не задев тела. Показательный выстрел. Так сказать, последнее предупреждение.

— Убедительно, — согласился я, останавливаясь. — А дальше что?

— Мы уйдем. А вы останетесь. И не вздумайте следовать за нами.

— Что, так и расстанемся, не побазарив?

— Мы уже базарим. С тебя хватит.

— Ладно, хрен с тобой. Но имя-то хоть свое назови. Чтобы я знал, кого добрым словом поминать.

Раздался короткий смешок.

— Добрым, говоришь… Ну-ну… Если такой любознательный, то получай… Я Крылан.

— Кто?!

В ответ еще один смешок и издевательское:

— У тебя проблемы со слухом, бродяга?

— Проблемы, но только не со слухом, — вполголоса пробормотал я.

Если мой невидимый собеседник и впрямь Крылан, то это действительно проблема. И еще какая!

Крылан — личность широко известная в узких кругах АТРИ. Он командир так называемой ловчей группы. Эти ребята — сектанты. Именуют они себя не как-нибудь, а Братством чертей.

Вообще, всяких подвинутых фанатиков в АТРИ хватает. У большинства срывает крышу как раз на почве религии. Наиболее крупными на сегодняшний день считаются две секты: поклонники тунгусского бога Огды и вот это самое Братство чертей.

Первые довольно безобидны, разве что каждые полгода приносят человеческие жертвы своему идолу, зато в остальное время миролюбивы. Бывает, даже делятся с забредшими к ним бродягами едой и водой, позволяют переночевать в своих стойбищах, а их шаманы могут оказать неплохую медицинскую помощь.

В отличие от них с Братством чертей лучше даже мельком не пересекаться. Эти отморозки считают АТРИ адом, всех людей здесь грешниками, а себя теми самыми пресловутыми чертями, которые обязаны грешников мучить и пытать. Чему они с превеликим удовольствием подвергают всех, кто попадется им в руки, не делая разницы между егерями и вольными бродягами, мужчинами и женщинами.

Секта состоит из так называемых ловчих групп — отрядов, в которых, естественно, по тринадцать бойцов. Чертова дюжина. Во главе групп стоят демоны, а возглавляет секту ни больше ни меньше — сам Дьявол.

Кто он такой, как выглядит и где его штаб-квартира, неизвестно. По слухам, он частенько тусуется в Муторае и других поселениях, прикидываясь обычным бродягой. Так что Дьяволом может оказаться кто угодно, хоть Боря Таран, хоть тот же Петрович, например…

Все черти — яростные фанатики. Они не сдаются в плен живыми — при угрозе захвата стремятся покончить с собой любыми доступными способами. Бывали случаи, когда черти расшибали себе головы о камни или откусывали языки и моментально захлебывались кровью. Исследование их тел показало, что все они под завязку накачаны сильнейшими психотропными препаратами, причем самых последних, зачастую экспериментальных разработок. И где только Дьявол их берет, сектант недоделанный?..

Крылан — один из демонов. Рисковый, жестокий, удачливый. На счету его чертовой дюжины больше замученных грешников, чем у всех остальных ловчих групп, вместе взятых. За голову Крылана назначена баснословная награда, вернее, аж две награды — одна официальной властью Ванавары, а вторая Петровичем. Но Крылана еще никому не посчастливилось изловить. Зато при охоте на него сложило головы немало опытных бродяг и егерей.

До сих пор не удалось получить не то что фотографию, а даже словесное описание внешности Крылана — все, кто с ним сталкивался, быстро отправлялись в мир иной. Зато мне много раз приходилось видеть на истерзанных трупах его метку — стилизованную летучую мышь. Поймав очередного грешника, Крылан собственноручно ставит ему на шею свое клеймо. Раскаленным железом.

— Чего примолк? — насмешливо поинтересовался невидимый демон. — Пропала охота базарить? А, Бедуин?

— О как! Мы знакомы?

— Лично нет. Но я слышал о тебе. Это же ты год назад уничтожил одну из наших ловчих групп?

— Было дело, — не стал отпираться я. — Теперь моя очередь задавать вопрос.

— Ну, попробуй.

— Почему ты вдруг подался в спасители? Завязал со своим демоническим прошлым? Решил переквалифицироваться в ангелы?

— Да ты шутник, — развеселился Крылан. — Думай как хочешь. Скажу лишь одно… — Он сделал паузу. — Мы с тобой еще встретимся, Бедуин.

В голосе Крылана не было угрозы. Только уверенность и… Некое предвкушение…

Красная точка на моем тепловом сканере стала медленно удаляться. За ней потянулись и остальные. Я тщательно пересчитал их. Ровно тринадцать. Чертова дюжина…

— Бедуин! — Юрун выскочила из укрытия. Она уже успела вооружиться автоматом — подобрала около тела зомби. Наверняка и запасных патронов успела нащелкать. Молодец, девчонка, времени даром не теряла. — Кто это был?

— Ловчая группа чертей.

— Ну, тогда я — мэр Муторая, — Юрун решила, что я прикалываюсь, и обиделась. — Если не хочешь отвечать, так и скажи.

— Я тебе ответил. Как говорится, за что купил…

Юрун вытаращила на меня глаза:

— Не может быть! Первый раз слышу, чтобы черти кого-нибудь спасали! Для такого нужна очень веская причина!

Я промолчал. Она права. Нужна. И очень веская. Так что же заставило тебя помочь нам, Крылан?..

Спустя три часа, на рассвете, объявился Потап с группой.

За это время мы с Юрун успели обработать ее раны — сквозные и неопасные. Теперь главное — следить, чтобы в них не попала инфекция. Но Юлька — опытный следопыт. На ее теле, как я успел заметить, хватало шрамов и от зубов, и от пулевых и ножевых ранений, значит, она знает, что и как надо делать.

Покончив с медициной, занялись сбором имущества. Обшмонали зомби, а потом разыскали и собственную снарягу. Вернулись в Каракумы к брошенному в спешке лагерю. Там все осталось по-прежнему. Костерок, правда, погас, но сигнальный периметр оказался нетронут. Пострадал только пакет с крупой — его разворошили белки-летяги. Они же опрокинули котелок с водой, что висел над костром.

Я заново развел огонь. Юлька достала из рюкзака тушенку и хлеб.

— Поедим всухомятку, Бедуин. Ладно? А то кашу варить сил нет.

Светало. Над верхушками сосен гулял ветер, собирая в кучу мглистые серые облака.

Мы как раз заканчивали то ли поздний ужин, то ли ранний завтрак, когда на тепловом сканере показались красные точки. Заработала рация:

— Бедуин, это Потап. Мы на подходе.

— Очень вовремя. У нас еще остался горячий чай.

Юрун не стала больше прятать лицо под накомарником — предстала перед группой, так сказать, во всей красе.

При виде нее Боря Таран вытаращил глаза и прохрипел:

— Гайка?! Ты?! Здесь?! А где Юрун?

— Ну, ты и тормоз, приятель, — не удержался я. — Это и есть Юрун.

Юля насмешливо улыбнулась Боре и вызывающе блеснула адскими сполохами своих шальных глаз.

Таран тихо хрюкнул и выпал в осадок — застыл, разинув рот и вытаращив глаза. Это для него было уже слишком. Мало того, что профессионал-следопыт оказался таинственной красавицей из бара, так еще выясняется, что вожделенная Гаечка — мутант!

А вот Механик ничему не удивился. Выходит, он уже во время нашего с ним разговора по рации знал, что Юрун и Гайка одно и то же лицо. Более того, ему было известно и про ее мутацию. Интересно откуда?..

Остальные члены группы отреагировали по-разному. Ерш посмотрел на девушку с повышенным интересом, наверняка прикидывая свои шансы завладеть ею. Еще бы! Половые инстинкты у изгоев никто не отменял, а вот более-менее привлекательную подругу найти им не так-то просто.

Могильщик взглянул на Юлю с плохо скрываемой досадой, перевел взгляд на меня и едва заметно поморщился. Кажется, он догадался о нашей с ней близости, и данный факт ему категорически не понравился. Теперь я не сомневался: и он тоже все знал про нашего таинственного следопыта. Более того, они с Юлей знакомы лично. И между ними существуют какие-то давнишние устоявшиеся отношения. Не сексуальные, нет. Скорее родственные, словно у брата с сестрой. Или, учитывая их разницу в возрасте, у отца с дочерью. Правда, афишировать свои отношения они явно не собирались, наоборот, делали вид, что знать друг друга не знают.

Что же касается Потапа, рядового Кочкина и егерей, их реакция была стандартной — мужские заинтересованные взгляды и легкое разочарование, что такая красавица — и вдруг мутант.

Глеб Шебай подошел к Юрун, заметил простреленный комбинезон с пятнами крови, виднеющиеся в прореху бинты, и озабоченно поинтересовался:

— Туго пришлось?

— Нормально. — Юлька легкомысленно пожала плечами и тряхнула гривой каштановых волос. Спутанные и не слишком чистые, они почему-то выглядели невероятно сексуально, надежно приковав к себе взгляды мужской части отряда.

Наверное, Юрун вела себя сейчас не так, как обычно, потому что Глеб удивленно поднял бровь:

— Юль, ты чего?.. — Он осекся и мельком глянул на меня. — Понятно. Перед ним выделываешься?

— Заткнись, — посоветовала Юрун сквозь зубы.

— Ну-ну… — Шебай то ли и впрямь обиделся, то ли сделал вид. Он бросил на меня полный неприязни взгляд и подошел к Потапу: — Командир, может, прежде чем спускаться в Байкитку, сделаем перекур? А то ведь всю ночь на ногах.

— «Дичь» не потеряем? — спросил Алексей.

— Нет. До нее около трех километров, — вместо Глеба ответила Юрун.

— Тогда привал шестьдесят минут, — согласился Потап.

Пока бойцы устраивались на отдых, я отозвал Лешу в сторонку и рассказал ему про ловчую группу чертей.

Вернее, только начал рассказывать, как возле нас нарисовался Механик. Очень не вовремя нарисовался — успел услышать, как я произнес имя Крылана.

Механик уставился на меня со странным выражением, будто сомневался, верить ли своим ушам.

— Тебе чего? — грубовато поинтересовался у него Потап.

— Я… это… спросить хотел…

— Так спрашивай.

— Бедуин, а ты… э-э-э… А как тебе удалось справиться с топтуном?

— Расскажу, — пообещал я. Этой информацией и впрямь надо поделиться, причем не только с Мехом, но и с остальными. Передать опыт, так сказать. — Обязательно все подробно расскажу. Только чуть позже. Вот встанем на дневку…

— Ага… — Механик мялся, но не уходил.

— Еще что-то? — бесцеремонно поторопил его Потап.

— А? Нет… Да… Тут такая история… Я случайно услышал… Вы говорили о Крылане. А у меня с ним свои счеты. Он… расправился с одним близким мне человеком… Короче, за ним должок… Вот я и подумал: если ты, Бедуин, имеешь какую-то информацию о нем, если видел его в лицо или знаешь, где он сейчас находится… Я готов заплатить…

Пришлось перебить:

— Нет. В лицо не видел и, где он сейчас, не знаю.

Самое забавное, что я ни слова не соврал.

— Ага… — повторил Механик, испытующе посмотрел на меня, словно хотел прочитать мои мысли, и задумчиво отошел в сторонку.

Убедившись, что больше чужих ушей поблизости нет, я смог закончить рассказ.

— Так ты не уверен, что это был именно Крылан? — уточнил Потап.

— Не уверен. У меня есть только его слова. А еще то, что наших спасителей было ровно тринадцать.

— Чертова дюжина…

— Вот-вот. Но интересно другое: на фига они сюда приперлись? Мы с Юрун слышали гул вертолета — вероятно, он и доставил наших приятелей. Но зачем? Эти места необитаемы, грешников здесь днем с огнем не сыщешь. Ловить чертям тут совершенно нечего. И все же они здесь. Не из-за нас же, в самом-то деле!

— Очень на это надеюсь, — хмуро пробормотал Потап.

Он выглядел озабоченным, и я прекрасно понимал почему. Черти это были или не черти, но иметь в ближайшем тылу незнакомую боевую группу аж из тринадцати человек — не самое большое удовольствие.

— Давай так, Серый, остальным о чертях пока ни слова, — решил Потап. — Надо предупредить Юрун, чтобы тоже молчала.

— Прямо сейчас и скажу.

Я направился к Юле, но по дороге меня перехватил Глеб:

— Бедуин, на два слова.

Мне сразу стало понятно, о чем пойдет речь. Тема не вызвала у меня воодушевления — говорю же, терпеть не могу выяснять отношения. Но Юля относится к Глебу как к брату, поэтому придется с ним считаться.

Мы отошли подальше от костерка.

— Бедуин, я тебя уважаю, — начал Глеб.

Плохое начало…

А Шебай продолжал:

— Оставил бы ты девчонку в покое. Мы с ней знакомы уже три года, но я ни разу не видел ее такой…

— Какой?

Глеб помялся, подыскивая слова:

— Не знаю, как сказать… Словно ей море по колено и плевать на весь мир. У нее совсем башню сорвало, раз она не побоялась открыться перед всеми. И это из-за тебя. Небось напридумывала себе всякого, дурочка… Короче, Бедуин, не морочь ты Юльке голову, как друга тебя прошу!

Я молчал и смотрел в сторону.

А Глеб не унимался:

— Наверняка у вас с ней уже что-то было… Ведь было?

Я неопределенно повел плечами.

— Ну вот. Значит, ты уже побаловался с ней. Может, хватит? Она же мутант. Ты не можешь относиться к ней всерьез!

Это он зря сказал…

— А ты? — Я в упор посмотрел на Глеба.

— Что я? — опешил он.

— Ты как к ней относишься? Всерьез? Или она для тебя нечто вроде живого компаса? Ведь ты используешь ее. Делаешь вид, что она тебе как сестра, а на самом деле…

Я вдруг отчетливо понял, как Глеб относится к Юле на самом деле…

Оказывается, Шебай не был исключением из общего правила. Он, как и большинство людей, терпеть не мог мутантов. Для него Юрун была существом второго сорта, вроде двухголовых оленей-рогачей. Полезная в хозяйстве скотина. Очень полезная. Именно поэтому Глеб и затеял этот разговор. Он волновался не о Юльке, а о себе. Без нее как следопыт он полный ноль. И если Юлька уйдет ко мне, Шебай очень быстро потеряет и репутацию, и выгодную работу…

Мой взгляд по-прежнему вонзался в переносицу Глебу. Но теперь в моих глазах застыла холодная, лютая беспощадность. «Взгляд хуги, — как однажды выразился Потап. — Когда ты так смотришь, Серега, даже у меня мурашки по коже. Хочется пойти и самому застрелиться, лишь бы не видеть твоих глаз…»

Глеб побледнел и попытался отшатнуться.

— Стоять, — не повышая голоса, приказал я.

Шебай замер. На его лбу заблестели мелкие бисеринки пота.

— Вмазать бы тебе хорошенько, да неохота о такую мразь руки марать. — Я брезгливо поморщился. — К тому же Юрун расстроится, она ведь искренне считает тебя братом. Мы поступим так. Сейчас возвращаемся к костру и делаем вид, что ничего не произошло. До конца маршрута ты по-прежнему следопыт номер один. А потом… Чтобы я тебя возле Юрун больше не видел. Придумай причину, почему вы больше не можете работать с ней вместе. Да поубедительней что-нибудь соври. И не вздумай сослаться на меня или на то, что она мутант. Иначе в порошок тебя сотру. Ты все понял?

Он торопливо закивал.

Я не знаю, как сложится дальше жизнь, будем мы с Юлей вместе или нет, но этого мудака с ней рядом точно не будет.

— Все, проваливай. И постарайся пореже маячить у меня перед глазами.

— Как скажешь… — Глеб осторожно кашлянул. — Бедуин…

— Чего еще?

— Ты… выдашь меня остальным? Расскажешь мужикам, что я…

— Что как следопыт ты полный ноль? Нет, не расскажу.

— Спасибо, Бедуин! — Шебай повеселел. — Ну, я пойду, да?

— Вали.

Глава 8

Совсем рассвело, когда мы вновь вступили в малоизученные земли Байкитки. Здесь не работает интернет-сеть — ретрансляторные вышки в этих краях еще не построены (если будут когда-нибудь построены вообще), поэтому КИПы для связи использовать без толку. Остаются только наши рации с ограниченным радиусом действия — для переговоров внутри группы и две дальнобойные полевые радиостанции — для связи с экспедицией Зинчука и Ванаварой.

Ложбину, где на нас напал поводырь, миновали довольно быстро. Дальше след пошел через Ведьмин лес.

Такие участки в АТРИ встречаются частенько, и не только в Байкитке. Деревья в Ведьмином лесу сплошь покрыты лишайниками — бархатными, ноздреватыми. Они укутывают лиственничные стволы, бахромой свисают с веток, расстилаются ковровой дорожкой под ногами.

Из-за лишайника лес выглядит мрачным и таинственным. Но в период цветения шиповника — да-да, его кусты растут в Ведьмином лесу — пейзаж преображается. Розовато-сиреневые чашечки цветков словно оживляют колдовской лес, делают его праздничным и нарядным.

Кстати, Ведьмин лес — излюбленное охотничье угодье залипалы, хищного растения-хамелеона из параллельного мира.

Ну, так и есть. А вот и она…

Ерш ойкнул от неожиданности, когда ему на плечи упала одна из гирлянд лишайника, вернее, прикинувшаяся ею залипала. Изгой и глазом не успел моргнуть, а хищница уже по-змеиному скользнула вдоль его туловища, опутывая кольцами, что твоя анаконда.

Могильщик неуловимо быстро взмахнул ножом. И еще. И еще. Порезанная на куски залипала отвалилась от Ерша, теряя сходство с лентой лишайника и превращаясь в сероватые тонкие гибкие шланги. Они скручивались в спираль, распрямлялись, все еще пытаясь дотянуться до лакомой добычи. Но постепенно они засохнут и рассыплются трухой, послужив отличным удобрением шиповнику.

Не сбавляя шага, мы миновали извивающиеся обрывки агонизирующего растения. А десяток метров спустя натолкнулись на такие же, только уже засохшие. Видно, преследуемая нами «дичь» тоже подверглась нападению.

На этот раз впереди нашего маленького отряда двигался головной дозор, состоящий из двух следопытов и егеря Севы Кубасова по прозвищу Кубометр.

Свое необычное прозвище Сева получил не просто так.

…История эта приключилась около шести лет назад, еще в бытность мою военным егерем. Устроились мы как-то вечерком с корешами в офицерском кабаке в Ванаваре. Собирались обмыть очередную звездочку одного из наших — Мити Немого, по жизни задиристого, говорливого и шебутного парня. Приняли по пятьдесят капель водочки для разгона и тут же разлили еще.

Только-только подняли тост за Немого, как вдруг дверь кабака открылась и в нее ввалился странный такой мужичонка. Росточку невысокого — и это я еще мягко выразился. Одет не в форму и даже не в камуфляж, как все присутствующие, а в бомжеватого фасона тряпки, отдаленно напоминающие замызганные рабочие штаны со спецовкой. Причем одежонка явно не по размеру, и от этого фигура странного индивида казалась совершенно бесформенной.

При виде незнакомца Митя Немой восторженно округлил глаза и прошептал нам:

— О! Вот и развлечение пожаловало. Гляньте, парни, как я его сейчас буду по стенке размазывать…

Известный приколист Немой просто заболел бы, если б упустил случай постебаться над столь колоритным персонажем.

— Эй, ты, метр с кепкой! — окликнул он живописного перца.

Мужичонка повернулся на голос, посмотрел, прищурившись, словно плохо видел, и даже сделал несколько шагов к нашему столику, стараясь разглядеть шутника.

Немой поднялся во весь свой богатырский рост, чувствуя одобрительное внимание офицеров, присутствующих в кабаке, и немногочисленных женщин. Аудитория забыла про собственные разговоры и с интересом ждала очередной, зачастую жестокой, но смешной Митиной выходки.

Немой расправил плечи, навис над нелепым новичком и выдал первую из шпилек:

— Ты что здесь потерял? Неужели кепку? Без нее ты теперь не метр, а полуметр…

Митя собирался добавить очередную колкость, но не успел — в следующий момент он кубарем отлетел в противоположный угол зала. Произошло все в один миг. Вот Митя стоит с улыбающейся ехидной рожей возле бесформенного бомжа, а в следующее мгновение уже лежит на полу среди обломков столешницы и осколков разбитой посуды.

В кабаке повисла тишина. Егеря не сразу врубились, что же произошло.

Когда шок миновал, первой мыслью было: перед нами хуги! Только «голодному» под силу так долбануть противника, чтобы тот ракетой летел над столами. Но лицо мужичка было самым обычным — человеческим.

Незнакомец оглядел зал, убедился, что все внимание привлечено к его персоне, и негромко, но отчетливо произнес:

— Может и метр, но не в кепке, а в кубе. — Он обвел всех присутствующих долгим взглядом и весомо добавил: — Кубометр! Если кто еще не запомнил, могу помочь.

Конечно же, все запомнили. А Митя Немой, когда очнулся, долго не мог вымолвить ни слова, впервые в жизни оправдывая свою кличку.

Так Сева Кубасов получил прозвище Кубометр, или, более коротко, Куб.

Как оказалось, на Большой земле капитан Кубасов был инструктором по рукопашному бою, обучал будущих разведчиков-диверсантов голыми руками крушить врагов. А в лохмотьях оказался случайно. Севу доставили в АТРИ, как и нас всех, ничего толком не объяснив, в виде бессознательной, одурманенной наркотиками колоды. В Ванаварском госпитале его должны были привести в чувство при помощи инъекции, но не успели. Он очнулся сам, заподозрил неладное и сбежал, прихватив из одежды первое, что попалось под руку. Завалился в кабак в надежде выяснить обстановку и тут же нарвался на весельчака Немого.

Кстати, Немой и Куб впоследствии скорешились. Стали, что называется, не разлей вода.

Когда Потап набирал группу для преследования «дичи», он без колебаний взял обоих: Немого в качестве пулеметчика с ПКМ, а Куба как отличного разведчика и рукопашника. Так же ловко и быстро, как Куб, снять вражеского часового могли единицы даже среди опытных, тренированных егерей. К тому же физически Кубасов оказался невероятно силен и вполне мог соперничать даже с хуги.

Мы почти миновали Ведьмин лес, когда Куб подал знак: «Стоять!» В наушниках раций, настроенных на общую волну, раздался его голос:

— Потап, сканер тепла зафиксировал объект.

— Один?

— Да.

— Расстояние?

— Триста метров на северо-запад.

То есть на самой границе сканирования. Значит, объектов может быть множество, просто остальные еще не попали в зону действия прибора.

— Объект в бинокль не наблюдаю, — доложил Куб. — Но, судя по сканеру, он неподвижен.

— Ага, торчит как приклеенный, — добавил Шебай.

— Засада? Люди?

— Или хищник-одиночка, — предположил Шебай. — Например, живоглот.

Живоглот — то ли мутировавший медведь, то ли росомаха. Он и в самом деле любит подстерегать добычу в засаде.

Потап вооружился биноклем и направился к дозору.

Остальные бойцы замерли на месте в полной боевой готовности. Вернее, егеря в полной боевой. А балласт повел себя несколько вольнее. Ерш присел на корточки возле лиственницы и завел разговор:

— А может, это еще один… как там его… поводырь? Или топтун?

— Нет. Ни тот ни другой не отражаются на сканере, — возразил Механик.

— Что-то ты слишком много знаешь об этих тварях, — проворчал Боря Таран. — А ведь они на каждом шагу в АТРИ не встречаются. Вот я, к примеру, раньше о них и слыхом не слыхивал.

— Я тоже, — поддержал Борю Ерш.

— А вы? — Таран перевел вопросительный взгляд на егерей.

— Первый раз слышу, — откликнулся сапер с забавным прозвищем Фига. Остальные егеря покивали в знак согласия.

— Ну, что я говорил? Никто не знает. — Таран торжествующе повернулся к Механику. — Колись, где ты успел тесно с ними потереться?

— В Байкитке. Здесь их пруд пруди. А вообще, среди нас есть человек, который о топтунах знает гора-а-аздо больше моего. — Механик сделал театральную паузу. — Намного больше…

Рядовой Кочкин при этих словах почему-то вздрогнул. А может, его слепень в шею укусил или еще что…

Я так заинтересовался поведением рядового, что не сразу понял, почему все смотрят на меня.

— Да-да, я говорю о Бедуине, — подтвердил Механик. — Он единственный среди нас, знает как завалить топтуна.

— Отставить посторонний треп! — раздался в наушниках голос Потапа. — Бедуин, Механик, ко мне!

Лexa успел пройти вперед почти на сто метров, остановился на границе Ведьминого леса, забрался на дерево и залег на мохнатой от лишайника ветке, рассматривая в бинокль окрестности.

Мы с наемником присоединились к нему.

Впереди расстилалось огромное болотистое поле с множеством больших и маленьких мочажин или, говоря по-простому, луж.

Потап указал рукой направление:

— Вон там, видите? Возле «подковы».

Одна из мочажин и впрямь имела форму подковы. Рядом на кочке сидел совершенно седой человек в очень странной позе: по-японски подогнув под себя ноги. Словно вначале он стоял на коленях, а потом притомился и опустился задницей на пятки. Его руки были сильно заведены назад, а голова склонилась на грудь. Он сидел к нам лицом, поэтому мы не видели его спину, но я ничуть не сомневался — руки человека связаны сзади.

— Это и есть наша точка на сканере, — заговорил Потап. — Других поблизости нет.

Я навел бинокль на сидящего. Одежда — обычный лесной камуфляж без брони. Подобным образом могут одеваться как бродяги, так и рабочие с рудников или того же нефтеперерабатывающего завода. Внешних ран на мужике видно не было, пятен крови на одежде — тоже.

Внезапно человек поднял голову, и мы увидели его лицо.

Несмотря на седину, это оказался совсем молоденький парнишка. Лет двадцати, не больше. Испачканное грязью лицо. На щеках две дорожки от слез. Растрескавшиеся губы, словно он их искусал в кровь. Наполненные страхом глаза. Как будто совсем недавно они видели такое, от чего голова парнишки поседела в один миг.

Так что же ты видел, приятель? Кто и зачем посадил тебя сюда?..

— Какие соображения, мужики? — поинтересовался Потап.

— Засада, — уверенно заявил Механик. — А он оставлен в качестве приманки.

— Это-то понятно, — кивнул Потап. — Ты мне другое скажи… Мог кто-нибудь из тварей Байкитки снарядить такую ловушку? Ты же у нас вроде спец по местным монстрам.

— Ну, спец — это слишком сильно сказано. Просто хаживал в здешние земли пару раз… — Механик задумался, а потом отрицательно покачал головой: — Нет. Не знаю я никого, кто способен на такое. Разве что хуги или шептуны. Но они водятся не только в Байкитке.

Тут он прав. Шептуна, как и хуги, можно встретить в любом уголке АТРИ. Правда, пережить подобную встречу не так-то просто…

Дело в том, что шептуны очень сильные гипнотизеры, причем могут взять под свой контроль хоть человека, хоть зверя, хоть хуги, хоть зомби. Делают это исподтишка и на расстоянии. Человек не успевает ничего понять, как превращается в безвольную куклу без памяти, мыслей и желаний. Что происходит дальше, неизвестно. Бывали, правда, случаи, когда шептун, поводив за собой бродягу пару недель, потом отпускал его, но бедолага не мог ничего толком рассказать — не помнил. Больше того, его мозг получал необратимую травму. Грубо говоря, бывший пленник шептуна превращался в дебила.

Внешне шептуны очень похожи на людей, но кто они такие на самом деле — мутировавшие люди, гости с того света или инопланетяне из летающих тарелок, — нашим ученым выяснить так и не удалось. До сих пор неизвестно, где они живут, есть ли у них поселения, чем питаются и какие цели преследуют. Чаще всего шептуны держатся поодиночке. Иногда парами. Очень редко по трое.

Шептуны носят нашу, человеческую одежду. Предполагается, что они отбирают ее у бродяг, но это не доказано. Оружием не пользуются. Избегают любого металла, вплоть до ножей. А раз так, то мы сейчас имеем дело не с шептуном, потому что сидящий на кочке человек…

— Он заминирован, — высказал я результат своих наблюдений. — Заряд прямо под ним. Предполагаю, взрывное устройство нажимного действия.

— Значит, шептун отпадает, — сделал вывод Механик.

— Как и хуги, — добавил Потап. — Ловушку снарядили люди. Возможно, преследуемая нами «дичь» начала огрызаться.

— Думаешь, обнаружили нас? — засомневался Механик.

— Могли, — кивнул я. Кажется, ночной бой с летучим отрядом не прошел бесследно.

Некоторое время царило молчание. Не знаю, о чем думал Механик, а мы с Потапом крутили так и сяк одну заманчивую мыслишку. Если заминированный паренек и впрямь побывал в гостях у нашей «дичи», то он может рассказать много занятного. Правда, он не знает основного — где базовый лагерь. Это огромный минус.

Вообще, аргументов против разминирования гораздо больше, чем за. И главный из них таков: если попробуем вытащить пленника, как пить дать выдадим себя с головой. Вероятно, «дичь» до конца не уверена, преследуют ее или нет, и решила проверить — снарядила эту ловушку. Наверняка приманку сейчас держат под присмотром наблюдатели противника. А может, и снайперы наготове.

Нет. О спасении паренька лучше забыть.

Видно, к такому же выводу пришел и Потап.

— Ладно, мужики, возвращаемся. — Леша слез с дерева. — Посоветуемся со следопытами, как быть дальше.

Выслушав Потапа, следопыты переглянулись.

— Мы отойдем на минутку, перетрем кое-что между собой, — заявил Глеб.

Совещание продолжалось недолго, и вскоре следопыты вынесли свой вердикт:

— «Дичь» уходит вперед. Расстояние до нее увеличивается.

— Как вы это узнали? — удивился Боря Таран.

— Профессиональная тайна! — отрезал Глеб. — Короче, если наши подопечные и снарядили эту ловушку, то сами они возле нее задерживаться не стали. Продолжили маршрут.

— А точно ушли все или один-два наблюдателя остались? — уточнил Механик.

— Насчет всех сказать трудно, — заговорила Юрун, — но основная часть точно возобновила движение.

— Значит, двинемся вперед и мы, — подвел итог Потап. — Но на всякий случай обойдем ловушку.

— Больше чем на километр в сторону уходить нельзя, иначе потеряем нить, — предупредил Глеб.

— Чего потеряете? — удивился Потап.

— Э… След потеряем… В смысле нить следов, — завилял Шебай.

Я хмыкнул, но промолчал. Зато, как ни странно, заговорил Плюха Кочкин. Запинаясь на каждом слове, он промямлил:

— Мы что же, оставим его там?

— Кого и где? — не понял Шебай.

— Ну… того пленника… приманку… Разве мы не должны его спасти?

Потап смерил оборзевшего салагу недовольным взглядом:

— Кто, интересно, дал тебе слово, рядовой?

Кочкин залился трогательным румянцем:

— Виноват, товарищ майор.

— Это точно, — проворчал Потап. — Виноват и будешь наказан.

— Отдай мальца на перевоспитание мне, — попросил я. — Нам же надо разведать пути обхода. Вот мы с ним вдвоем на разведку и сходим.

Если Потап и удивился просьбе, то виду не подал. Зато Илюха посмотрел на меня как на врага народа. Видать, возомнил, что сейчас начнется махровая дедовщина с «пробиваниями в душу» и прочими издевательствами.

— Рядовой Кочкин, — окликнул Потап.

— Я!

— Поступаешь в распоряжение Бедуина.

— Есть…

— Меха с собой возьмите, — добавил Потап, — а то как бы еще на какого поводыря не нарваться. И не забудьте: режим радиомолчания.

Я кивнул. Действительно, если ловушку устроили люди, то незачем выдавать себя переговорами в эфире.

Прежде чем идти в разведку, я отозвал в сторонку нашего санинструктора и тихонько изложил ему свою просьбу.

— Зачем тебе это? — вытаращил глаза он.

— Долго объяснять. Но мне и вправду позарез нужно.

Егерь пожал плечами, но протянул мне то, что я просил.

Поле простиралось больше чем на километр в обе стороны. Но справа местность немного уходила вниз. Наверняка там болото, возможно с топями, зато есть какая-никакая растительность выше пояса — заросли ивняка, которые худо-бедно спрячут нас от вражьих глаз.

— Пройдем километр в ту сторону по Ведьминому лесу, а потом выйдем на поле, — предложил Механик.

— Принимается. Ты идешь ведущим, Кочкин вторым, я замыкаю.

Механик хмыкнул. Я хотел посмотреть, какой из него бродяга, и наемник отлично понял это. Правда, километр — расстояние недостаточное, чтобы понять, кто чего стоит, но надо же с чего-то начинать.

Кстати, Илюху Кочкина тоже ждало испытание, я для того и взял его с собой…

Механик шел вперед уверенно и осторожно. Аномалий, правда, на нашем пути пока не встречалось, разве что мелькнула в отдалении слабенькая «Морозка» — ее силы хватило, чтобы заморозить один куст шиповника, а на соседнюю лиственницу запала уже не осталось.

Я внимательно оглядывался по сторонам, разыскивая одну полезную штуковину. Обычно в Ведьмином лесу их полно, но нам, как назло, пока не встретилось ни одной. Наконец у корней ничем ни примечательной лиственницы среди лишайника я заметил то, что искал…

— Мех, стой!

— Чего там? Аномалия? — Механик тут же встал как вкопанный, напряженно рыская взглядом перед собой.

— Нет, все нормально. Мне надо снарягу поправить, ремень разболтался, — соврал я, снял рюкзак и сел на поваленное дерево.

Механик пожал плечами и устроился чуть поодаль на этом же стволе. Кочкин присел рядом на корточки, достал флягу и хотел хлебнуть воды. Мех неодобрительно покачал головой:

— Не пей. Потерпи до дневки. Если совсем невтерпеж, рот ополосни и выплюнь. Или камешек гладкий найди и в рот положи.

— Почему? — не понял Илья.

— Во время движения пить не стоит. Потеть начнешь, затем просквозит на ветру. Опять же вспотеешь — потеряешь воду, снова пить захочется. Замкнутый круг. Пусть лучше организм привыкает экономить жидкость. Если его не баловать, он скоро в нужный режим войдет: не будет ни потеть, ни жажду ощущать. Человеческий организм — это вообще очень сбалансированная штука, надо только уметь им правильно пользоваться.

— Вы так говорите, словно о приборе каком. Или о механизме, — хмыкнул Илья.

— А это и есть биомеханизм. Если разобраться, совершенная штука. Вот только инструкция к ней не прилагается. Поэтому всякие уроды с мозгами дебилов портят его. Водку жрут без меры, печень гробят, почки опускают. Сердце от непомерных нагрузок подсаживают. Легкие никотином убивают. Короче, сами себя гробят, козлы.

— Уроды-дебилы-козлы — это люди что ли? — уточнил я.

— А кто же еще? — с горьким сарказмом отозвался Механик. — Ну ладно, они других не жалеют, мочат почем зря, это я еще могу понять. Но гробить самих себя… Одно слово, козлы!

— А ты любишь людей, как я погляжу, — не удержался я.

— А за что их любить? Они только и могут, что жрать, срать и врать. Бить в спину. Тащить все, что плохо лежит. Трахать тайком жену лучшего друга, а потом идти вместе с ним пить пиво. Подставлять коллегу по службе, чтобы занять его место. Бросать товарища в беде…

— Не все такие! — горячо возразил Кочкин. На мой взгляд, слишком горячо. Переигрывает парень или у меня развилась паранойя?..

Но Механик фальши не заметил.

— Абсолютно все! — отрезал он. — Ты, рядовой, в АТРИ новичок и вообще по жизни еще салажонок… Я тебе расскажу один случай… Сам был свидетелем… Шесть лет назад в ста километрах от Ванавары работал небольшой заводик по производству спецоборудования. Сейчас-то от него остались одни руины — накрыло «Встряской»…

Я едва заметно кивнул — тоже припомнил тот случай.

Сейсмическая аномалия «Встряска» — это своеобразное точечное землетрясение. Несколько очень сильных толчков обычно накрывают локализованный участок площадью всего в пару гектар, а то и соток. Что характерно, дальше сейсмические волны не идут — исчезают, будто не бывало.

— Накрыло, значит, этот самый заводик, — продолжал Механик. — Что там творилось! Руины, трупы, раненые под завалами. Крики, плач, паника. Спасательные работы организовать некому. Ну, полный бардак… А в КБ того заводика работали муж с женой. Очень хорошие люди. Правильные. К тому же любили друг друга больше жизни. Вернее, это им до того случая так казалось. А «Встряска» все по своим местам-то и расставила…

— Это как? — заинтересовался Кочкин.

— Жестоко и просто. Оказались они оба под одним завалом. Только он цел и невредим, а ей ногу балкой придавило. Трогать с места балку нельзя — она плиту на себе держала. Балку тронешь, и обоим хана.

— И муж жену бросил?

— Бросил. Сам вылез, а она осталась… Он, конечно, рыдал, убивался. Она там еще живая лежит, а он по ней уже как по мертвой воет…

— Вот гад! — с эмоциями у Кочкина, по-моему, все же был перебор.

— Да нет, Илюха, он обычный человек. Как все люди, — возразил Механик. — А люди — порождения родной земли. Знаешь эвенкийскую байку о сотворении мира? «Ветер принес откуда-то кучу пыли и мусора, и из них получилась земля», — процитировал наемник. — Пыль и мусор. Каких же созданий, по-твоему, могла породить такая земля?

— А ты не из пыли и мусора? Ты другой? — уточнил я.

Механик смерил меня долгим взглядом:

— И я такой же. И ты, Бедуин. И твой хваленый Потап. Все мы пыль, мусор и грязь…

Я промолчал. Хотя мог бы рассказать продолжение того случая на заводе.

Спасательные работы все же организовали — несколько часов спустя туда прибыла группа егерей, и я в их числе. Женщину постарались спасти. Командир нашего подразделения Витя Говоров по прозвищу Гор спустился в завал и попытался подпереть балку домкратами. Ногу женщины удалось освободить, ее успели вытащить, а потом плита все же рухнула, погребая Гора под собой. Хоронили его в закрытом гробу…

Гор знать не знал эту женщину и все же отдал за нее свою жизнь. Причем меньше всего в тот момент он думал о героизме и самопожертвовании — он просто выполнял свою работу.

Точно так же Гор выполнял свою работу и за несколько дней до той «Встряски».

Нашу роту тогда послали на зачистку поселения одной вольной группировки, которая стала слишком борзой и перешла кому не надо дорогу. У нас был приказ: зачищать все, что движется, поэтому клали всех, невзирая на пол и возраст. Уже под конец операции попалась нам женщина с мальчонкой двух-трех лет.

Маленькие дети в АТРИ встречаются нечасто. Главным образом в Ванаваре, на Стрелке или в Муторае. А тут дикое поселение лихих бандюгов — и этакий карапуз.

Женщина валялась у нас в ногах, просила пощадить ребенка, забрать его с собой в Ванавару. Честно скажу, у большинства егерей руки с оружием сами собой опустились. Мы готовы были выполнить ее просьбу, но тут вмешался Гор. Он отобрал ребенка у матери и у нее на глазах свернул ему шею, пояснив, что на этого мелкого ублюдка жалко тратить патрон. Потом протянул нож одному из егерей и кивнул на женщину: дескать, режь ей глотку…

А несколько дней спустя Гор погиб под завалом, спасая совершенно незнакомого ему человека.

Так кем он был, Витя Говоров? Героем или подонком?

Нет, как ни крути, а кое в чем Механик прав: люди не плохие и не хорошие. Они такие, какие есть…

— Мех, а ты кем в том КБ работал? — поинтересовался я.

— Уборщиком, — раздраженно буркнул наемник и отвернулся, показывая, что разговор окончен.

Как же, уборщиком… Недаром тебя прозвали Механиком. Или правильнее было бы Инженером? Конструктором?

Спрашивать бесполезно, наемник явно не настроен разглагольствовать о своем прошлом. Оно и правильно. Хватит на пустую трепотню время терять. Пора заняться делом…

— Илюха, — окликнул я рядового, — видишь ту ветку?

— Какую?

— А вон на лиственнице. С раздвоенным концом, как вилы.

— Вижу. И что?

— Принеси мне.

Кочкин смерил лиственницу взглядом и начал торговаться:

— Высоко больно. Мне что, на дерево лезть?

— Рядовой Кочкин! — Мой голос зазвенел командирским металлом.

— Я, — нехотя вытянулся рядовой.

— Приказ ясен? Выполнять!

Кочкин замялся. Ему хотелось встать в позу и спросить: ты кто такой? Капитан запаса? Гражданское чмо? Так какого хрена тут раскомандовался! Но парень проявил завидную мудрость и оставил возмущение при себе. Буркнул:

— Есть, — и медленно направился к лиственнице.

Я чувствовал: ему до смерти не хочется идти. Но он шел, поскольку не видел способа отвертеться.

Механик машинально проследил за ним взглядом и вдруг встрепенулся:

— Илюха, стой…

— Мех! — резко перебил я. — Помоги мне затянуть ремень, подержи вот здесь… Рядовой Кочкин, продолжайте выполнять приказ.

Илья затоптался на месте. Почему? Увидел то же, что и Механик, или и впрямь не любил лазить по деревьям?

— Рядовой Кочкин! Выполняйте приказ! — рявкнул я.

Механик перебрался ко мне поближе, расплылся в язвительной ухмылке и тихонько процедил мне на ухо:

— Развлекаешься, да? А ведь ты законченная сволочь, Бедуин, раз уготовил пареньку такое удовольствие…

— Пасть закрой, — посоветовал я. — Кочкин, почему встал? Если через три минуты у меня в руках не будет ветки, я возьму ее сам и вставлю тебе в жопу по самые гланды. Ясно?

Кочкин смерил меня злым отчаянным взглядом и шагнул вперед…

Неприметная коварная барическая аномалия «Сорокапятка» сработала не хуже тарана, ударив рядового в живот. Он охнул, отлетел на несколько шагов в сторону и остался лежать, скрючившись, держась руками за живот. Его пробрало аж до самых кишок. Тут Механик прав: такого «удовольствия» врагу не пожелаешь!

Но двигало мною вовсе не желание поизмываться над младшим. Причина была куда серьезнее.

Кочкин показался мне подозрительным с самого начала. Он единственный выжил при нападении на «Акуру». Соврал о том, как протекал тот бой. Подбельский навязал нам его, хотя мы прекрасно обошлись бы и без рядового. На маршруте проявил не свойственную новичкам выносливость. В Ведьмином лесу ловко обошел дерево с залипалой, хотя идущий следом изгой Ерш не заметил прикинувшуюся лишайником хищницу. Странно повел себя, когда Механик заговорил о топтуне. Были и еще кое-какие мелочи, которые заставили меня подумать, будто Кочкин знает об АТРИ гораздо больше, чем положено «духу» с полугодовалым сроком службы. Он не тот, за кого себя выдает?

Я должен был проверить свои подозрения.

Проверка получилась жестокой. Но по-другому тут никак. Мне доводилось испытывать на собственных кишках действие «Сорокапятки», так что я знаю: практически невозможно заставить себя шагнуть на нее по собственной воле. Инстинкт самосохранения не позволит. И раз Илюха все-таки шагнул, значит, не видел опасности. Не распознал в крошечной ямке аномалию.

Выходит, мои подозрения ошибочны. Кочкин и в самом деле обычный гандик — солдат-срочник. А в «Акуре» и в случае с залипалой ему просто повезло. Случайность. Совпадение. В АТРИ такое бывает.

Кочкин лежал на земле и глухо стонал от боли.

— Ну, и чего теперь делать? — раздраженно спросил Механик. — Мы вроде как в разведку шли. А теперь что? Тащить его назад? Время терять? И так вон сколько потеряли… Бедуин, а давай пристрелим его, и дело с концом.

Наемник шутил, но Илья испугался всерьез.

— Не надо! Я могу идти… И ветку принесу… — Он всхлипнул и попытался встать, но тут же согнулся пополам от приступа рвоты.

Механик длинно выматерился и повторил:

— Ну, ты и сволочь, Бедуин!

— Ага, законченная. Ты уже говорил. Давай-ка отнесем его вон в те кусты.

— А что там?

— «Пивная кружка».

Так называется еще одна аномалия, на этот раз психотропного действия. Она сработает как наркотическое обезболивающее и снимет спазм в животе у Ильи. Последствия «Сорокапятки» исчезнут. Кочкин станет как новенький, почувствует эйфорию и прилив сил. Правда, только на время. А потом у Ильи наступит сильнейший похмельный синдром, как будто он беспробудно квасил месяц как минимум. Разболится голова, появятся тошнота и сушняк, участится сердцебиение. Но это уже можно будет вылечить с помощью капельницы и инъекций. На крайний случай, вызовем вертолет из Ванавары, который быстро доставит пострадавшего в госпиталь.

«Пивная кружка» подействовала, и вскоре Кочкин уже стоял на ногах. Глаза блестели от хмельного наркотического куража, и мир наверняка выглядел прекрасным. Даже злой дяденька Бедуин стал казаться не таким уж козлом, а Механик вообще превратился в закадычного кореша для Илюхи.

Наемник посмотрел на него и покачал головой:

— Ну, ты и сволочь, Бедуин.

— Тебя что, заклинило? — разозлился я. — Ты же бывший инженер, интеллигент. А лексикон бедноват.

Механик выдал матерную фразу, демонстрируя свой лексикон. Некоторые слова мне раньше не встречались ни в устной, ни в письменной речи.

Я фыркнул и подтолкнул его вперед:

— Шагай, интеллигенция. Да под ноги гляди.

— Без сопливых, — парировал Механик. — Ты лучше Кочкина учи. Только смотри, до смерти не заучи, наставник, блин…

Мы покинули Ведьмин лес и, пригнувшись, выскочили на поле. Здесь и в самом деле оказалась сырая, но не топкая ложбинка, густо заросшая болотной растительностью. От возможного наблюдателя нас прикрывали заросли ивняка, которые ветвистой стеной тянулись по краю ложбинки.

Стебли осоки пружинили под ногами, единым, сплошным, без просветов ковром устилая землю. В этом-то, как оказалось, и заключается ловушка…

Механик шел ведущим и потому вляпался первым. Даже он не сумел распознать, что перед ним не твердая почва, а прикрытый осокой бочажок с водой, опрометчиво сделал шаг и провалился по пояс. Шедший следом Кочкин попытался взять правее, но тут же провалился по шею. К счастью, я оказался рядом и мигом выдернул его. Парень даже не успел нахлебаться болотной водицы.

Механик выбрался самостоятельно, обернулся и вопросительно уставился на меня: дескать, как пойдем, напрямик через болото или попробуем обогнуть?

Я огляделся, прикидывая. Слева виднелся свободный от травы участок земли. Совершенно точно твердой, не заболоченной. Но воздух над ней подозрительно колышется. Нет, туда мы не пойдем. И направо не пойдем — там труднопроходимые заросли ивняка, а за ними ровное поле без укрытий. На нем мы будем у возможных наблюдателей как на ладони. По мне, так лучше рискнуть и двигаться дальше. Кажется, там, где стоит Мех, есть брод.

Я дал наемнику знак «Продолжим движение» и указал на ближайшую иву: мол, сделаем себе слеги.

Через некоторое время мы продолжили путь. Механик по-прежнему шел первым, нащупывая брод, Кочкин двигался следом, соблюдая дистанцию, а я замыкал.

Внезапно из-под ног Механика на поверхность воды вырвалась целая россыпь пузырьков, словно заработало джакузи. Ядовитый газ болотника!

— Кочкин! — зашипел я.

— Чего? — обернулся он.

— Противогаз!

Я подал пример: мгновенно извлек из подсумка дыхательную маску и надел на лицо. Кочкин тут же повторил мой маневр.

Механику пришлось хуже всех — он оказался в эпицентре газовой атаки. Не теряя времени на противогаз, наемник задержал дыхание и рванул вперед, чтобы как можно быстрее миновать опасный участок.

Я обогнал Кочкина и проверил слегой путь справа и слева. Трясина. А брод тянется прямиком в газовое облако. Ладно, будем надеяться, что противогазы не подведут…

Прибавив, насколько возможно, шагу, я устремился за Механиком. Сзади топал Кочкин, расплескивая жидкую грязь, как гиппопотам.

Механик уже выбрался на берег, когда мы только-только вошли в газовое облако, повалился на колени и уперся лбом в землю, словно молился.

Я хотел окликнуть его, но не успел — рядом с Кочкиным на поверхность болотной жижи всплыло большое, переливающееся разными красками маслянистое пятно, будто под водой разлили нефть.

Вот только цвет пятна был необычным. Его оттенок постоянно менялся от ярко-желтого до пугающего красного.

Илья в растерянности остановился, глядя на пятно, но я заорал на него:

— Вперед! Не стоять! Живо на берег! Бегом!!!

Мой голос из-под противогаза прозвучал неразборчиво и глухо, но парень понял — сорвался с места и бросился бежать. Естественно, я и сам не остался на месте.

Бочажок проскочили в одно мгновение — так, будто всю жизнь только тем и занимались, что тренировались в беге с препятствиями по болотам. Выскочили на берег к Меху. И, как оказалось, очень вовремя…

На наших глазах пятно увеличилось в размерах, приобрело плотность и превратилось в огромное разноцветное покрывало. Затем оно резко свернулось, создав мощный водоворот. В мгновение ока болотце стало воронкой, затягивающей в себя не только воду, но и сам воздух над поверхностью.

Растительность на берегу, где мы стояли, согнулась под напором сильного порыва ветра. Ветер толкал нас в спины, пытаясь сбросить в болотце. Илья пошатнулся и сделал несколько шагов вперед, чтобы не упасть. Я ухватил Кочкина за руку и плюхнулся на землю, потянув его за собой.

Спустя мгновение все успокоилось, только небольшая волна выплеснулась на берег, обдав нас брызгами болотной жижи.

Теперь можно снять противогаз. Кочкин не сразу последовал моему примеру, он потрясенно глядел на угомонившееся болотце. Его можно понять — редкий бродяга способен похвастаться тем, что побывал в пасти полумифического болотника и остался жив.

Как уже говорилось, болотники — гости с того света. Ученые считают их скорее животными, чем областями измененного пространства, хотя на этот счет споры не утихают. Болотники способны расти — от детенышей до взрослых особей и каким-то образом усиливать топкость почвы, подгоняя площадь болота под свой размер.

Нам крупно повезло, что болотце, как и сам болотник, оказалось небольшим, мы успели вовремя выскочить на берег и не наглотаться ядовитого газа. Говорят, у человека, который вдохнет этой отравы, начинает съезжать крыша. Он перестает реально оценивать обстановку и, вместо того чтобы выбираться на берег, сам идет прямиком в пасть болотника и погибает.

Грязный, как черт, Мех перестал бодать головой землю, вскочил на ноги и забегал вдоль берега в сильном возбуждении.

— Любит меня АТРИ, ох и любит! — бормотал он. — Я ее уважаю, всегда часть хабара оставляю! Возвращаю в землю землей данное… Нет, ты видел? — Механик схватил Кочкина за рукав. — Меня же газовым облаком с головой накрыло! Я же в центре стоял!

Илья шарахнулся от него, как от чумного. Я озабоченно покачал головой — похоже, Механик все-таки глотнул ядовитого газа. А он тем временем отбежал чуть в сторону, опустился на корточки, вытащил из рюкзака перышко и начал энергично закапывать цацку в черную жирную землю, помогая себе ножом.

Кочкин смотрел на него, вытаращив глаза.

Я подошел к рядовому:

— Ну-ка, покажи мне свой автомат.

Он машинально сдернул с плеча заляпанный тиной «калаш». Я недоуменно поднял бровь:

— Ты из этого собираешься стрелять? Или в бою станешь размахивать им, как дубиной?

— Почему как дубиной? А-а-а… — До него наконец дошло. — Сейчас почищу.

— Десять минут на приведение оружия и амуниции в порядок.

Кочкин уселся на землю и занялся оружием. Я тоже принялся чистить свой АКМ. Чуть в стороне активно рыл землю и что-то бормотал под нос Мех. Кочкин время от времени поглядывал то на него, то на меня, но с вопросами не приставал. Наконец возбуждение у наемника прошло. Он устало уселся на какую-то корягу и замер, подперев подбородок стволом «Вала».

«Как бы случайно не стрельнул, — мелькнула у меня мысль. — Вышибет себе мозги на раз…»

Я подошел к нему, коснулся плеча:

— Ты как?

Механик поднял на меня глаза, потряс головой и стал подниматься на ноги. Приступ у него наконец-то прошел.

— Круто меня торкнуло. Как будто бутылку на грудь принял, а похмелиться забыл, — признался он.

— Теперь порядок? Идти дальше сможешь?

— Нормально… Все путем. — Механик широко ухмыльнулся и подмигнул мне: — Потопчем еще землю, Бедуин.

— И в каком направлении будем топтать?

— Не понял…

— Через ложбину отряду не пройти. — Я кивнул на присмиревшее болотце.

Спокойствие было обманчивым. Тварюга по-прежнему находилась там, никуда не делась. Уничтожить ее можно только массированным гранатометным ударом. А еще лучше накрыть из миномета. Или выжечь болотце напалмом. По-другому болотника не уничтожишь.

— Отряду там не пройти, и нам к ним по ложбине не вернуться.

— Тупик, — согласился Механик.

Днем через поле напрямик лезть нельзя — есть риск быть обнаруженными. И режим радиомолчания нельзя нарушать по той же причине. С другой стороны, нужно как можно быстрее связаться с группой, предупредить, что с этой стороны ловушку не обойти.

— А я думаю, надо… — несмело начал Кочкин.

Мы с Механиком удивленно воззрились на него.

— Оно думает! — притворно восхитился наемник.

Илья недовольно свел брови к переносице. Наркотический кураж вызывал в нем отчетливое желание постоять за себя, а заодно спасти и остальной мир — всех обиженных и угнетенных.

— Да! Я думаю! Имею мнение! Нам надо идти на поле и спасти того паренька!

Наемник отрицательно покачал головой и терпеливо пояснил рядовому:

— Этого делать никак нельзя, иначе обнаружим себя, спугнем «дичь» и провалим задание.

— Плевать! — отмел его возражения Кочкин. — Зато спасем человека. Это важнее любого задания. Разве не так?

Механик сделал выразительный жест плечами и лицом: дескать, салага ты. Элементарных вещей не понимаешь.

— А если бы на его месте был кто-то из нас? — не унимался Кочкин.

Механик сочувственно поглядел на него:

— М-да… Как тебя цапануло-то с «Пивной кружки». Вроде аномалька и небольшая была, а по мозгам сильно ударила. — Наемник повернулся ко мне: — Бедуин, хочешь не хочешь, а придется делать крюк в сторону. Попробуем обогнуть болотце по широкой дуге и ходу к нашим через Ведьмин лес…

— Нет, ты мне ответь, чмо! — перебил Кочкин. Он вошел в раж, даже наставил на Механика «калаш» и угрожающе передернул затвор.

Последнее действие было лишним — в патроннике уже был патрон. Теперь он вылетел из автомата и затерялся в осоке. Мы с Механиком проследили за ним взглядами. Уверен, у нас мелькнула одинаковая мысль: «В такой траве патрон фиг найдешь. Вот ведь отморыш! Разбрасывается боеприпасами, словно в АТРИ под каждым кустом по цинку!»

И как я только мог заподозрить в Кочкине опытного бойца? Ведь салага салагой! Совсем, видать, дядю Бедуина паранойя заела, раз начал сопливых юнцов подозревать.

— Если бы там сейчас сидел ты, Мех? А?! — гнул свое Кочкин, держа под прицелом наемника.

Ствол автомата ходил ходуном, а палец рядового дрожал на спусковом крючке. Опасная ситуация. Парень явно на грани нервного срыва. Пальнет, не задумываясь. А с такого расстояния даже он не промахнется.

— Ладно, Илюха, уговорил. — Механик поднял руки в успокаивающем жесте. — Пойдем освобождать твоего чмошника.

— Правда? — обрадовался Кочкин. — Ведь это правильно! Людей нельзя бросать в беде!

— Конечно, нельзя. — Механик приблизился к нему вплотную, дружелюбно улыбнулся и… стукнул ребром ладони по шее.

Кочкин закатил глаза и ничком повалился на землю. Мех торопливо разоружил его и попытался привести в сознание. Удалось лишь наполовину. Илюха очнулся, но взгляд его был абсолютно невменяемым, как у в стельку надравшегося чела, который не понимает, где оказался, что происходит… да и себя-то не помнит.

Похоже, удар Механика усилил психотропное действие «Пивной кружки» и, что называется, добавил градусов к опьянению Ильи.

Наемник попробовал поставить Кочкина на ноги, но безуспешно — Илья так и норовил повиснуть на Механике или вообще плюхнуться обратно на землю. В общем, рядового вконец развезло. Он пускал слюни и все пытался рассказать наемнику, как сильно его уважает.

— Ты для меня теперь кореш, — размазывал сопли Илья. — Да я за тебя кого хочешь порву! Слышь, Мех? Да ты… Да я… Только скажи, всех на лоскуты…

— А не пошел бы ты в… озоновую дыру! — Наемник отпихнул влюбленного Кочкина в сторону и раздраженно посмотрел на меня: — Ну что? Доволен, Бедуин? Это все твои штучки. Последствия «Пивной кружки», блин! Они могут еще сутки сказываться.

Могут. Причем, в отличие от обычного опьянения, это с помощью «протрезвина» не снимешь. Придется ждать наступления похмелья и только потом лечить.

— Да чтоб тобой хуги подавился! — продолжал ругаться Механик. — Придется тащить его на себе. То еще удовольствие!

— Мы поступим по-другому, — перебил я. — Ты пойдешь назад один, а я останусь с Кочкиным, пока он не очухается.

— Плохая мысль. Потап вас дожидаться не станет. Как только найдет обходной путь, поведет группу следом за «дичью».

— И это правильно. А мы с Кочкиным будем действовать по обстановке. На крайняк дождемся ночи и пойдем за вами. А вы нам пеленг врубить не забудьте… Короче, давай, Мех, двигай. Только смотри по дороге не вляпайся. На той стороне болотца явно какая-то аномальная хрень.

— Это где воздух дрожал, что ли?

— Ты тоже заметил?

— Естественно. Что я тебе, Кочкин? У себя под ногами «Сорокапятку» не разглядел, салажонок! А ты тоже хорош, Бедуин, — по новой завел наемник.

Но на этот раз я разглагольствовать ему не позволил:

— Мех, тебе как, поджопник для ускорения дать или все-таки сам побежишь?

Наемник кольнул меня злобным взглядом, но отвечать не стал. Поправил рюкзак и, пригибаясь, побежал мимо облюбованного болотником бочажка в сторону Ведьминого леса.

Глава 9

Мы остались вдвоем с Кочкиным. Илья попытался растянуться на земле и захрапеть, но я растолкал его. Обхватил ладонями его голову, заставив повернуть ко мне лицо, и требовательно спросил:

— Как тебя зовут?

Он что-то пьяно промычал и попытался вывернуться, но я как следует встряхнул его и повторил:

— Имя! Назови свое имя!

— Иль… ик… я…

— Фамилия?

— Чья?

— Твоя! Как твоя фамилия?

— Коч-кин, — прозвучало не очень отчетливо. С таким же успехом это могло быть и «Бочкин», и «Точкин». У рядового заплетался язык.

— Отчество?

— Да пошел на хрен, козел! — внезапно проявил характер Илья.

Пришлось влепить ему затрещину и вновь зафиксировать голову. Я хотел видеть его лицо, чтобы отследить все непроизвольные реакции, вроде искривленных уголков губ или подергивания крыльев носа.

После затрещины рядовой присмирел и обиженно зашмыгал носом.

— Назови свое отчество! — потребовал я.

— Юрье… тольевич… — предложил сразу два варианта Илья.

— Как звали отца?

— Не помню. Детдомовский я. — Илья пьяно всхлипнул и попытался объясниться мне в любви: — Для меня теперь ты как отец родной.

Тяжелый случай… Я вновь отвесил ему оплеуху. Да так, что носом у него пошла кровь.

— За что?! — Кочкин утерся ладонью, размазывая кровь по лицу, а я сделал страшные глаза и яростно прошипел:

— Не ответишь на мои вопросы, прибью, гнида! Понял?!

— Угу… Так точно, товарищ Бригадир… тьфу ты, Бедуин.

— Как твое отчество?

— Петрович… — вспомнил Кочкин и искренне этому факту обрадовался. — Я — Петрович, понял? А ты козел! — не удержался он.

Я хмыкнул про себя: крепкий парнишка. Ему бы в партизаны…

Конечно, будь я уверен, что передо мной враг, то сумел бы выбить из него правду. Но сейчас без особых на то причин калечить парнишку не хотелось. Приходилось придерживаться мягкого варианта допроса — почти дружеской беседы и бомбардировать рядового вопросами в надежде, что под воздействием сильного опьянения он как-то выдаст себя.

— Как распознать «Пивную кружку»?

— По пене. — Кочкин довольно захихикал.

— Кто напал на «Ошарское»?

— Отряд…

— Чей отряд?

— Бойцов… э… неприятеля… врага…

— А почему ты остался жив?

— В меня не стреляли…

— Почему? Почему они отпустили тебя живым?

Вот он, самый главный вопрос.

При захвате «Ошарского» нападающие уничтожали всех: добивали раненых, разыскивали спрятавшихся. По крайней мере, так следовало из сообщений работников «Акуры» и оборонявших нефтеперерабатывающий завод бойцов.

Неприятель проводил тщательную зачистку объекта. А значит, Кочкин никак не мог выжить в том бою. Он находился у самого периметра, через него должна была прокатиться не одна волна врагов.

Но даже если в первые минуты боя Кочкину повезло спрятаться, он обязан был погибнуть позже — при побеге через поле. Судя по всему, противник не дурак, а значит, обязательно оставил бы пару-тройку снайперов, чтобы приглядывать за внешней частью периметра — на тот случай, если егеря подойдут раньше времени. Или мутанты ринутся на прорыв. Да и вообще, в АТРИ без присмотра тыл оставлять нельзя. При таком раскладе Кочкин не мог не попасться. Скорее всего, его заметили, но убивать не стали.

Почему?!

Уверен, что Подбельский рассуждал примерно так же. И уверен, что полковник проводил с Кочкиным в Ванаваре допросы с пристрастием. Без рукоприкладства, конечно. Зачем бить, если есть сильнейшие психотропные препараты вроде сыворотки правды. Судя по всему, те допросы ничего не дали, но сомнения у Подбельского все же остались. И тогда полковник решил навязать Кочкина нам в отряд, надеясь, что на маршруте рядовой выдаст себя, раскроется.

Полковник не сказал нам с Потапом напрямую, но среди прочих наших заданий подразумевалось и такое: понять, что не так с Кочкиным…

У меня нет при себе психотропных препаратов, но кое-что в этом отношении предпринять можно. Например, легкое гипнотическое воздействие. Мой дар внушения, конечно, очень слаб. Его хватает, только чтобы управлять животными-одиночками. Но с «пьяным» Кочкиным есть смысл попробовать. Вдруг сумею развязать ему язык?..

Я сделал лицо попроще, дружелюбно улыбнулся и задушевным тоном спросил:

— Так почему ты выжил, Илья?

— Я спрятался… А потом сбежал…

— Напрямик через поле?

— Да… И в лес…

— Страшно было? — посочувствовал я.

— Угу.

Рядовой размяк, и тогда я резко поменял схему поведения: мгновенно перешел от дружелюбия к агрессии. Как следует встряхнул Кочкина, прорычал:

— Кто напал на «Ошарское»? — и параллельно нанес ему ментальный удар: «Говори правду!»

— Скороходы, — невольно вырвалось у Ильи. — И «спаренные» автоматчики, — тут же добавил он. — А еще собаки-минеры.

— Кто такие скороходы? — как клещ вцепился я.

— Это… э… те, кто быстро ходят.

— На «Ошарское» напали скороходы? — наседал я. — Бойцы в масках — это скороходы?

— Да я-то откуда знаю?! — Кочкин попытался взбунтоваться. Мне показалось или он и впрямь немного протрезвел?

— Где ты родился? — я резко сменил направление «беседы».

— В Костроме. — Кочкин ответил быстро, без запинки. И ответ был абсолютно правдивым.

— Твое звание?

— Генерал! — Кочкин вновь «поплыл». Он глупо захихикал и затянул фальшиво: — «Комбат-батяня. Батяня-комбат. За нами Россия, Москва и… э… Багдад…» — Он сбился, забыв слова.

Дальше допрашивать бесполезно. Да и ментальных сил у меня не осталось. Я отпустил Кочкина и достал одноразовый шприц со снотворным. Пусть уснет крепким сном. А мы в это время займемся делом. Доведем проверку до конца.

Как только Илья заснул, я начал раздевать его, намереваясь рассмотреть тело рядового на предмет шрамов, мозолей, татуировок и всякого такого. Эти штуки способны рассказать о человеке очень многое. Причем, в отличие от него самого, шрамы и мозоли не умеют врать.

Однако ничего подозрительного найти мне не удалось. Несколько старых шрамов, полученных, скорее всего, еще в детстве. На пятке — мозоль. Никаких следов пулевых или ножевых ранений. Даже точек от инъекций я не обнаружил. Само по себе это ничего не доказывает. Разве только то, что Кочкин не наркоман.

Единственное, что не столько напрягло, сколько удивило, это слишком плотная мозоль на указательном пальце, возникшая от частого применения оружия. Вообще, похожая мозоль есть у всех срочников в АТРИ — появляется уже через полгода службы. Но у Ильи она была ощутимо плотнее — почти как у меня самого.

Можно, конечно, предположить, что Кочкин стрелял намного больше, чем положено гандику. Но, с другой стороны, салага мог специально натирать себе палец, чтобы казаться более крутым и бывалым. Или это особенность организма. Короче — опять тупик.

Хмурый день медленно катился к вечеру. Ветер собирал облака, они темнели, набухали дождем.

Проснулся Кочкин. Сел и тут же застонал, схватился руками за голову, а потом упал на колени и начал блевать, перемежая приступы рвоты громкими стонами.

— Убавь звук, — предупредил я. — Терпи, солдат. Генералом… все равно не станешь.

Илюха посмотрел на меня злыми с похмелья глазами, наверняка подумав: «Тебя бы так через две аномалии провести! Ты бы вообще в голос орал».

Тут он не прав. Не орал. Довелось мне побывать на его месте. После «Сорокапятки» прошел одну за другой аж две «Пивные кружки» и знаю по себе: ощущения, конечно, хреновые, но терпеть можно.

К тому же терпеть осталось недолго. Можно приступать к лечению и для начала провести дезинтоксикацию организма.

Я достал из рюкзака полученный от санинструктора полулитровый пакет с раствором гемодезана-х. В пакет была вмонтирована гибкая полевая капельница с катетером на конце.

— Давай руку, Илья. Витаминчики примешь. Сразу полегчает.

— От витаминов? — Кочкин подозрительно глянул на капельницу. — А там точно они?

Вот ведь задрот! Ну совершенно не доверяет дяденьке Бедуину. Ждет от меня любой пакости. Совсем диким стал.

— Расслабься, рядовой. Если б в мои планы входило избавиться от тебя, я нашел бы более простой способ.

Как ни странно, мои слова убедили Кочкина — он протянул руку. Охотно так протянул, я бы даже сказал, поспешно. Очень ему захотелось получить «витаминчиков».

Я воткнул иглу в вену Ильи, а пакет с раствором повесил на ветку ивы. Препарат устремился по гибкому шлангу, капельно попадая в кровь пострадавшего и проводя дезинтоксикацию его организма.

Пока идет лечение, можно перекусить. Я достал мешочек с пеммиканом.

— Поем, раз время есть, а тебе, рядовой, под капельницей нельзя. Да и не хочется, ведь так?

Кочкин поспешно закивал, а потом и замотал головой, отказываясь от еды.

— А чтоб не скучать, расскажи-ка ты мне еще раз про нападение на «Ошарское», — предложил я.

— Да сто раз уж рассказывал, — скривился Кочкин.

— Аж сто раз, и все мне? — Я сделал придурковатую рожу. — Вот ведь склероз совсем заел, ни хрена не помню.

— Ну, не вам лично сто раз, — поправился Илья. — Другим тоже…

— Ты все-таки мне заново расскажи, — стал серьезным я. — И не забудь о скороходах.

— О ком? — искренне удивился Илья. — При чем здесь скороходы?

— А вот это и расскажи.

Илья наморщил лоб, вспоминая.

— Я в пьяном бреду сболтнул про них, да? Но на самом деле про скороходов мне рассказал Горелыч… Сержант Горелов, — поправился Илья. — Это байка такая. Бред, конечно.

— Ты рассказывай, — подбодрил я его.

— Говорят, где-то в глубине АТРИ живут скороходы. Ну, вроде шептунов, только круче. Неужели не слыхали? Я думал, о них все знают…

— Илья, не тормози. Давай дальше.

— Дальше страшилки всякие. Вроде появляются они ниоткуда. И исчезают в никуда. Как телепортеры. Потому и скороходы, что могут быстро скакнуть в любое место… Людей мочат почем зря. Мозги у живых как-то хитро вынимают и…

— Заставляют бедолагу собственные мозги жрать, — договорил я.

Такие байки и в самом деле ходили по АТРИ. Но поскольку, в отличие от шептунов, со скороходами никто не встречался, этим россказням значения не придавали. По крайней мере, егеря и серьезные бродяги. А вот салажатам из войск внутреннего охранения на ночь эти сказочки друг другу рассказывать — самое то.

— Илья, а почему ты связал скороходов с напавшим на «Акуру» противником?

Рядовой задумался:

— Сам не пойму. Видно, по пьяни сложилось как-то. Померещилось. Вот и брякнул, не подумав.

М-да… А для меня это повод задуматься. Возможно, разум Кочкина зафиксировал некие странные моменты боя, но осмыслить их не осмыслил — запихнул в подсознание. А оно с пьяных глаз взяло и оформило смутную ассоциацию в догадку…

Капельница опустела. Я убрал пустой пакет из-под лекарства в рюкзак и достал одноразовый шприц-тюбик:

— Еще один маленький укольчик.

— Это что? — тут же поинтересовался Илья.

— На этот раз действительно витамины, — сказал я правду.

Лицо Кочкина перекосилось.

— А в первый раз что тогда было? — голосом умирающего лебедя спросил он.

— Лекарство, — отрезал я. — Еще вопросы есть?

По лицу Ильи было видно, что у него куча вопросов и вообще комментариев по поводу действий козла Бедуина, но рядовой в очередной раз проявил завидную мудрость и оставил мнение при себе.

Тем временем погода портилась. Ветер усилился. Начал накрапывать дождик.

Илья поежился, укрыл голову капюшоном, помялся, но все же не выдержал:

— Товарищ командир… Э… Бедуин… А почему мы никуда не идем? Мне уже полегчало. Так чего ждем?

— Хорошей погоды. Вот солнышко выглянет, и пойдем. А то чего под дождем грязь-то месить? — пошутил я.

Но Кочкин юмора не понял. Его от моих слов аж передернуло. Ну очень эмоциональный парнишка.

Ночь принесла с собой проливной дождь и Куба. Причем пришел егерь не со стороны Ведьминого леса, а с противоположной — куда, собственно, и уходила «дичь». Видно, Потап нашел путь обхода и увел группу вперед.

— Ну чего, бродяги, кукуете? Вы, я смотрю, в это болото прямо-таки вросли. Корни пустили и мхом покрылись, — пошутил Куб.

— Ага. Придется теперь мне кликуху менять, — поддержал я шутку. — Был Бедуином, стану Лешим.

— Или Болотником, — предложил свою версию Куб.

Илья содрогнулся:

— Не надо о болотниках!

— Мех рассказал, как вас чуть не накрыло. Что, впечатлила встреча с потусторонней тварью? — развеселился егерь.

— Век не забудем. Ну что, Куб? Какие новости?

— Хорошие. Я других не приношу. За плохие, говорят, гонцам раньше головы рубили, — фыркнул егерь. — Короче, группа ушла вперед по следу подопечных.

— А наблюдатели от «дичи» были?

— Трое. Ждали-ждали, не дождались и ушли своих догонять. А уж следом за ними и мы двинулись. А как на ночевку встали, Потап послал нас с Фигой, Саней и Немым назад.

— Решили все же разминировать приманку? — уточнил я.

— Ага. Фига там сейчас трудится. А я вот за вами рванул.

— Слышь, Илья, — пихнул я кулаком в бок рядового. — Будет твой протеже жить. А ты переживал.

На хорошую новость Кочкин отреагировал вяло. Видать, перегорел. Или просто устал.

— Ну, чего, мужики? Двинули к Фиге? — Куб поправил надетый поверх шлема прибор ночного видения. Точно такие же были и у нас с Кочкиным.

— Пошли потихоньку. — Я встал, размял ноги и закинул на спину рюкзак.

Паренек лежал на боку в той же самой позе, в какой сидел на взрывчатке, — руки за спиной и поджатые ноги. Казалось, это не живой человек, а статуя. Словно ее сняли с постамента, отнесли в сторону и положили на землю. Рядом сидел санинструктор по прозвищу Саня и растирал тело освобожденного, пытаясь выпрямить ему конечности.

На самом деле санинструктора звали Володей по фамилии Чумной, но егеря ласково нарекли его Саней, отдавая дань жизненно-важной профессии.

Фига колдовал над миной, подсвечивая себе фонариком и что-то бормоча под нос. Немой стоял поодаль и бдил за окрестностями.

— Чего это с ним? Живой? — опасливо спросил Кочкин, не решаясь подойти к освобожденному.

— Почти. Дышать дышит, а насчет остального… Шок у него, — пояснил Саня.

Еще бы! Почти сутки просидеть в одной позе, боясь шелохнуться! Он сейчас небось ни ног ни рук не чует!

— А поговорить с ним удалось? Узнать, кто его на мину посадил? — любопытствовал Кочкин.

Саня посмотрел на рядового с раздражением и даже не соизволил ответить.

— Ну, все, мужики, я закончил. — Фига хозяйственно убрал мину в рюкзак. — Можно двигать к нашим. Они, кстати, должны уже разбить лагерь.

Мы положили освобожденного пленника на гибкие полевые носилки и через час с небольшим были в лагере.

Костер Потап решил не разводить. Задействовал керосинки. На двух доспевали котелки с кашей, на третьей кипятился чай.

Сгрузив паренька в «полевом госпитале», мы разошлись по своим делам.

Ко мне подвалил Ерш, панибратски хлопнул по плечу и сочувственно спросил:

— Я слыхал, туго вам на болотце пришлось?

— Терпимо, — вежливо откликнулся я.

— Ага… А я тоже как-то раз встречался с болотником. — Изгой явно настроился рассказать мне длинную историю, но тут меня очень вовремя окликнула Юрун:

— Бедуин, на минутку.

— Извини, Ерш, в следующий раз добазарим, — обрадовался я и поспешил к следопыту: — Чего, Юль?

— Ну-ка пойдем со мной, — возбужденным шепотом предложила она и потянула меня к зарослям ивняка.

Егеря зафыркали нам вслед. Я показал им в ответ средний палец, дескать, утритесь и обзавидуйтесь.

Но Юрун, как оказалось, звала меня в кусты не ради интима.

— Слушай, Бедуин, — торопливой скороговоркой заговорила она. — Я тут случайно подслушала, как Мех разговаривал с кем-то по рации… Мы только-только начали разбивать лагерь, а он отвалил в сторонку и стал что-то бормотать себе под нос. Я к нему сзади подошла. Не нарочно — просто мимо в кустики направлялась. Он меня тут же заметил и поспешно оборвал разговор. Но я успела услышать несколько слов… — Она сделала паузу, а потом раздельно произнесла: — «Крылан», «убрать» и наши нынешние координаты.

— Интересно… Получается, Крылану надо кого-то убрать… — принялся я размышлять вслух.

— Кого-то или что-то. А может, это наоборот, кому-то надо убрать самого Крылана. Я же не знаю, с кем разговаривал Механик. Но меня это напрягло. Я рассказала Глебу, а он отмахнулся. Он вообще в последнее время странный.

— Ревнует тебя ко мне, — сказал я полуправду.

— Да ладно, — не поверила Юрун.

— Интересно, что общего у Механика с Крыланом? — вернулся я к прежней теме.

— А может, наш Мех и есть тот самый загадочный Дьявол? — пошутила Юрун. — Прикинь, какой прикол. Вышли на маршрут с Дьяволом! А на меня к тому же Мех еще и глаз положил. На привалах смотрит так, будто я голая и стриптиз танцую, а не пеммикан ем. Он облизывается на меня, как… голодный упырь на человеческую кровь. Каждое мое движение ловит… А что, может, мне ответить ему взаимностью? — принялась дразнить меня Юлька. — Стану подружкой Дьявола. Как, звучит?

— Подружка Дьявола — это дьявольское отродье. Ты хочешь быть отродьем, Юрун? — Я издевательски вскинул бровь.

— Не смешно, — отрезала Юля.

— А никто и не смеется, — парировал я.

Обиженные друг на друга, мы вернулись в лагерь. Юрун дулась на меня. Интересно, за что? За то, что не стал ее ревновать и уговаривать остаться со мной?..

Я заглянул в палатку Сани и обнаружил там Потапа.

Освобожденный пленник уже распрямился и теперь лежал на спине под капельницей.

— Спит? — спросил я.

— Ага. Утром можно будет допросить, — обрадовал Саня.

— А идти сам он сможет?

— Два-три шага, не больше. Придется кого-то оставлять с ним или нести на носилках, — ответил Саня.

— А вертолет за пареньком вызвали? — уточнил я.

— Нет. Ты прикинь, Бедуин, вся связь вырубилась! Ни наши «переговорники», ни радиостанции не работают, — ответил Потап. — Да и КИПы заглохли.

Я торопливо проверил свою рацию и «наладонник». Действительно, глухо.

— Аномалия? — предположил я.

— А хрен ее разберет, — пожал плечами Потап.

— И давно такая петрушка?

— Точно не знаю. Весь день мы соблюдали режим радиомолчания, а как встали лагерем, я попытался связаться с Ванаварой. Вот тогда-то и обнаружилось. Я велел ребятам проверить свои передатчики — глухо.

Мы помолчали.

— Ладно. Утром решим, как поступить, — постановил Потап. — Может, к этому времени связь восстановится. А сейчас всем отбой. Саня, тебя это тоже касается.

— Есть, товарищ майор! Никогда еще не выполнял приказы с таким удовольствием, — широко улыбнулся санинструктор.

Прежде чем отправиться спать, я разыскал Юрун.

— Чего тебе? — холодно осведомилась следопыт.

— Дело есть. Отойдем в сторонку…

Мы вновь отправились в знакомые уже заросли ивняка.

Куб заметил и хмыкнул нам вслед:

— Ну, вы даете, ребята! Все не натешитесь никак?

— Отвали, — дружелюбно посоветовал я.

Юрун презрительно вздернула носик и с видом Снежной королевы проследовала в кусты.

— Юля, — по-деловому заговорил я, — вспомни: ты слышала тот разговор Меха по рации до того, как у всех вырубилась связь?

Юрун некоторое время размышляла, а потом переменилась в лице:

— После! Это было после! Вначале Потап пытался связаться с Ванаварой, а потом попросил нас всех проверить свои передатчики. Связи уже не было! Но как же тогда Меху удалось?..

— Вот именно… — задумчиво протянул я.

— Так ты позвал меня только за этим? — после паузы спросила Юрун.

— Конечно. А зачем же еще? — состроил я удивленную рожу.

— Ну и ладно! — Ее глаза обиженно блеснули.

Юля резко развернулась, собираясь уходить, но я схватил ее за руку и привлек к себе. Она попыталась возмущенно вырваться, но я обнял ее и прошептал ей на ухо:

— Никуда тебя не отпущу, так и знай!

— Вот дурачок, — счастливо улыбнулась Юрун, обняла меня за шею и поцеловала…

Через некоторое время мы разошлись по своим палаткам. Юля традиционно размещалась вместе с Глебом, а я спал в общей палатке егерей. По дороге я завернул к представителям Петровича:

— Эй, Мех! Спишь?

— И тебе советую, — недовольно откликнулся наемник.

— И правда, шел бы ты, Бедуин, — раздраженно добавил разбуженный Боря Таран.

— Извините, парни… Мех, дай свою рацию.

— Зачем еще?

— Да дай ты ему! — обозлился Таран. — Иначе ведь до утра не отвяжется.

— Держи. — В меня полетела рация Меха. — Она все равно не пашет. — Наемник зевнул во весь рот.

Он не соврал. Рация действительно не работала…

Под утро я заступил в дозор. Позевывая, вылез из палатки в предрассветную сырость.

Наш лагерь состоял из шести палаток. Две приходились на балласт. Одна предназначалась следопытам. Отдельное «помещение» по традиции отводилось под полевой госпиталь — там ночевал Саня с бывшей приманкой. Потап, Кочкин, я и остальные восемь егерей делили между собой еще две палатки.

Вообще-то, Саня хотел было забрать Кочкина к себе, чтобы пронаблюдать за его здоровьем. Но рядовой уперся рогом, клятвенно заверяя, что здоров, как упырь. Саня махнул рукой и отправил его ночевать в егерскую палатку.

Сейчас из нее вылез Куб — мой напарник по предстоящему бдению. Мне предстояло сменить Механика на восточном конце периметра, а Кубу Тарана на западном.

Мех встретил смену, держась рукой за щеку.

— Зуб, — пожаловался он. — Боль дьявольская.

При этих словах я невольно напрягся, вспомнив шутливое предположение Юрун о том, что Механик и есть пресловутый Дьявол.

А наемник все стенал:

— Единственное, чего в жизни не выношу, — это зубную боль. И надо же, как не повезло — на маршруте прихватило. Анальгин выпил, не помогло. Зайду к Сане, разбужу, может, вколет чего. Как думаешь, Бедуин? Можно его потревожить? А то до подъема я не доживу.

— Разбуди, конечно.

Наемник поспешно удалился.

Не успел я освоиться на позиции, как ни с того ни с сего объявился заспанный Немой.

— Бедуин, срочно двигай к палатке Сани. Потап приказал. А я тебя сменю.

— Чего стряслось, не знаешь?

— Не-а. — Немой зевнул во весь рот, встряхнулся, как собака после купания. — Брр! Ну, и сырость! Давай, Бедуин, скачи антилопой. Там что-то срочное.

И я поскакал, понимая, что случилось нечто экстраординарное.

В палатке санинструктора лежали два трупа: Сани и спасенной «приманки».

Саню убили, вогнав лезвие ножа в легкое. Удар нанесли умело — точно между ребрами, отлично зная, куда бить. Егерь умер не сразу — секунды две еще жил, но закричать не мог из-за крови, наполнившей легкие.

Этим и хорош подобный удар. Если бить в сердце, человек перед смертью может издать громкий вопль и тем самым поднять тревогу. А с пробитым легким он и не пикнет.

Удар профи. Впрочем, подобных умельцев в АТРИ хватает, и уж тем более в нашем отряде.

Нож прочно застрял в теле. Убийца не смог или не успел вытащить его. Торопился прикончить приманку. Тот, видимо, умер во сне — ему свернули шею.

Кроме трупов в палатке находились Потап и Механик.

— Это я трупаки нашел, — пояснил наемник. — Зашел за анальгином, а тут… Я сразу к Потапу.

Леша тем временем вытащил из раны нож и принялся осматривать его, пытаясь установить владельца.

— Обычный нож для выживания. Такой есть у каждого из нас, — озвучил Потап вслух результаты осмотра.

— Такой, да не такой, — пробормотал я.

— Ты знаешь, чей он?

Потап и Механик вопросительно уставились на меня.

— Это нож Юрун, — отчетливо произнес я.

— Уверен? — помолчав, переспросил Потап, а Мех посмотрел на меня сквозь прищур.

В его взгляде отчетливо читалось удивление пополам с ликованием. Я прямо-таки слышал его торжествующее: «Я же говорил, что все люди — отъявленные мерзавцы. И ты, Бедуин, только что подтвердил это. Заложил свою женщину и глазом не моргнул! Ну, и кто ты после этого? Святой?»

— Это нож Юрун, — повторил я. — На рукояти есть выщербленка в виде бублика.

— Есть, — подтвердил Потап.

Я хорошо запомнил Юлин нож. Мы тогда лазили по тайге, собирая свое имущество после встречи с топтуном. Мне попался в руки этот клинок, и я внимательно рассмотрел его, сравнивая со своим.

— Но зачем Юрун убивать Саню и неизвестного паренька? — задумчиво протянул Потап.

— Не факт, что убила она, — покачал я головой. — Этот нож принадлежит Юрун, но его могли и украсть.

Механик выразительно ухмыльнулся: мол, выгораживаешь свою бабу? Сам заложил, а теперь выгораживаешь.

— Мех, а у тебя зуб прошел? — не выдержал я.

— Что? А… нет, все еще болит.

— Могу дать обезболивающее. Выбить его на хрен. Гарантирую излечение с одного удара. Как говорится, нет зуба — нет проблемы.

— Спасибо, я уж лучше потерплю, — кисло улыбнулся наемник.

— Надо позвать Юрун. — Потап хотел задействовать переговорник, но тот по-прежнему не работал. — Мех, сходи за ней.

Вскоре в палатке появилась подозреваемая. Она зевала, деликатно прикрывая ладошкой рот, выглядела сонной и оттого очень милой, я бы даже сказал — домашней. При виде Юли выражения лиц мужчин невольно смягчились, из глаз ушла жесткость.

Потап протянул девушке измазанный в крови нож.

— Твой?

— Да… А в чем это он?.. — Она осеклась. Заметила трупы. Сон как рукой сняло. Юля мельком посмотрела на меня и деловито уточнила: — Их обоих моим ножом?

— Одного. Второму сломали шею, — пояснил Потап.

Юрун несколько мгновений молчала, рассматривая ножевую рану Сани, а потом покачала головой:

— Крепко его ударили. Вогнали нож по самую рукоять. Вон отчетливый след вокруг раны. У меня не хватило бы на это сил. Ну, подумайте сами. Не хочу ни на кого бросать тень, но это явно дело рук сильного мужчины. Такого, как Таран или… — Она прикусила себе язык.

— Или Могильщик, — договорил за нее Потап.

— Или Куб. А может, Немой, — добавила Юрун и смерила нас с Потапом выразительным взглядом. — Да и вы двое, ребята, отнюдь не слабаки. А Механик так вообще прирожденный убийца. Ему между ребрами так клинок вогнать, что два пальца…

— Благодарю вас, сударыня, — отвесил шутливый поклон наемник.

— И все же нож твой, — напомнил Потап.

— Вот именно, — вмешался я. — Юля же не полная дура, чтобы так подставляться. Нет, Лexa. Она права. Убийцу надо искать среди мужчин.

— Тогда подозреваемых целая орава, — поморщился Потап. — Разве что двоих можно исключить: Ерша и Кочкина. У этих хиляков силенок не хватит. А Кочкин так и вообще вряд ли прилично владеет ножом.

Я промолчал, подумав: «За Ерша не скажу, но Кочкина со счетов сбрасывать не стоит. Он всю дорогу проявляет неожиданные таланты. Так почему бы ему не оказаться виртуозом клинка?.. А вот Могильщика можно исключить из списка. Учитывая их тайные отношения с Юрун, вряд ли он пошел бы на дело с ее ножом. Скорее всего, Могильщик ринулся бы защищать Юлю, чем подставлять».

— Но зачем кому-то убивать Саню и этого, второго? — сформулировала вслух Юрун главный постулат криминалистики: «Ищи, кому выгодно».

Ответов здесь может быть немерено.

Например, если убийца Глеб Шебай, он решил подставить Юлю. Типа «Так не доставайся же ты никому». А выбор жертв тоже объясним. Приманка была в состоянии полутрупа, а санинструктор за день вымотался так, что засыпал на ходу. Это, кстати, видели все. Так что они — идеальные жертвы.

Можно справиться быстро и в то же время подставить Юрун без особых напрягов.

Но более правдоподобен другой вариант: кто-то очень не хотел, чтобы неизвестный паренек заговорил. А Саня просто попал под чужую раздачу — оказался ненужным свидетелем. В этом случае можно смело исключать Кочкина — рядовой как раз рвался спасти приманку. Кстати, Илье в очередной раз повезло. Если бы он послушался Саню и остался ночевать в «медицинской» палатке, то разделил бы судьбу санинструктора.

А вообще-то, мотивов может быть уйма. Чтобы разобраться в этом деле, нужен хороший криминалист и опытный сыщик. Но среди нас, увы, таких нет.

— Попробую задействовать полевую радиостанцию. Вдруг заработала? Надо связаться с Ванаварой, — заговорил Потап. — А ты, Бедуин, останься здесь. Проследи, чтобы ничего не трогали. Мех, помоги ему. Юля, пойдем со мной. По дороге вспомни, кто мог взять твой нож.

Мы с остались вдвоем с наемником.

— Мех, а у тебя имя есть? — решил я нарушить молчание.

— Есть, — коротко ответил он.

— И какое?

— Механик.

— Это понятно. А, к примеру, как тебя папка с мамкой обзывали? Вот меня звали Серёней. А тебя как?

— Котенок, — буркнул наемник.

— Почему котенок? — опешил я.

— Да потому! Они оба погибли, когда мне было пять. А до того они звали меня котенком.

Ладно, зайдем с другой стороны.

— В военном билете у тебя имя-фамилия как значатся?

— Нету у меня такого билета. Сроду ни в каких армиях не служил.

— Пацифист? — пошутил я. — Типа «Мы боремся за мир. Нам нужен мир. И желательно весь»?

— Ага.

— А паспорт у тебя есть? Удостоверение? Справка об освобождении?

— А это ты в паспортном столе спроси, — начал раздражаться наемник. — Пойду я. Ты здесь и один справишься. Чего нам вдвоем тесноту создавать.

И Механик быстро выскочил из палатки.

Я укоризненно поглядел ему вслед. Ну очень скрытный тип.

Через некоторое время Потап вернулся один, без Юли.

— Все, Бедуин, сворачиваемся. Связи по-прежнему нет, а «дичь», по словам Юрун, продолжила движение. Надо выдвигаться и нам. Похороним ребят и вперед.

— А что с убийцей? Как быть с расследованием?

— Да никак. Юрун не смогла вспомнить, когда именно осталась без ножа. Больше того, даже не догадывалась о его пропаже. Так что подозреваются все… плюс один. Юрун рассказала мне о тайном разговоре Меха. Про «Крылана» и «ликвидировать». Так, может, Крылан уже выполнил заказ?

— Вряд ли это дело рук Крылана, — возразил я. — Во-первых, как к нему попал нож Юрун? И вообще, почему работали именно ее клинком? А во-вторых, зачем Меху привлекать постороннего к такому, скажем откровенно, простому делу? Ведь Механик мог спокойно убить и сам — Саня подпустил бы его к себе и без опаски повернулся бы спиной.

— М-да… Ясно, что ничего не ясно, — грустно пошутил Потап. — Значит, все-таки подозреваются все. Включая Механика и… — Леша бросил на меня извиняющийся взгляд, но договорил: — Юрун.

Дела у нас обстояли так себе. Мало того, что остались без связи, так еще и «дичь», судя по ловушке, догадалась о нашем существовании. Кроме того, среди нас обнаружился засланный казачок, который уже убил двоих и теперь преследует свои, неясные нам цели. К тому же не следует забывать и о чертовой дюжине Крылана. Неизвестно, следуют ли ребятки за нами или давно отвалили в сторонку по своим делам, но, как любит повторять мой бывший начальник Подбельский: «Надейся на лучшее, а готовься к худшему…»

Мы похоронили санинструктора и неизвестного парнишку. Поставили два деревянных креста. На одном ножом выцарапали короткое: «Саня», а второй остался безымянным — имени приманки так никто и не узнал.

Прежде чем двинуться следом за «дичью», Потап отозвал в сторонку Митю Немого и Севу Кубометра.

— Парни, для вас особое задание. Вот координаты базового лагеря экспедиции Зинчука. Двигайте туда. Возможно, там есть связь с Ванаварой. Сообщите Подбельскому, что нам нужна подстраховка. Доложите об устроенной «дичью» ловушке, об убийстве Сани и о том, что у нас в тылу предположительно действует неизвестная боевая группа из тринадцати стволов… Когда пойдете через Каракумы, заверните на место вражеской дневки. Там может работать полевая группа от экспедиции Зинчука. У нее наверняка будет вертолет, долетите до лагеря. Всяко получится быстрее. Задача понятна?

— Так точно, — коротко ответил Куб.

— Сделаем в лучшем виде, — добавил Немой.

— Мить, ты свой ПКМ здесь оставь, — велел ему Потап. — Он тяжелый, зараза, а вам с собой еще радиостанцию переть. Связь на маршруте не забывайте проверять, вдруг она восстановится до того, как вы доберетесь до Зинчука. И еще… — Потап замялся. — Поосторожнее там, парни. На чертову дюжину не нарвитесь. Да и под ноги внимательней глядите — в аномалию не вляпайтесь. Помните, что без проводника идете.

— Не боись, командир, — широко осклабился Немой. — В первый раз, что ли? Мы из подгузников уже выросли. Нас дяденьки-проводники давненько за ручку не водят.

— Мы и сами с усами. — Куб подмигнул Потапу и подкрутил несуществующие усы.

Глава 10

Спустя сутки, базовый лагерь научно-военной группы Зинчука

Электронный анализатор трудился почти десять часов, обрабатывая генетический материал. Задача оказалась очень непростая. Во-первых, материала было ничтожно мало. Во-вторых, в пробах перемешались несколько групп тканей: людей, панцирных псов и особей неустановленного биологического вида. Программа в анализаторе то и дело сбивалась, выдавая абсурдный результат, а две минуты назад вообще зависла.

Иван Аркадьевич Зинчук не сразу осознал сей неприятный факт. Он смотрел на монитор покрасневшими от недосыпа глазами, не замечая, что изображение застыло. Наконец до профессора дошло, что мелькание цифр и букв на экране сменилось статичной картинкой.

— Что за черт?

Зинчук пошевелил мышкой, но ничего не изменилось — компьютер по-прежнему висел. Док машинально посмотрел на нижнюю строчку, где отображалось время, оставшееся до окончания работы программы. «3 минуты 14 секунд».

Дока едва удар не хватил. Всего три минуты до получения результата! Возможно, на этот раз программа сработала бы правильно и выдала коды ДНК существ, напавших на «Ошарское» и взорвавших нефтеперерабатывающий завод.

Всего три минуты не хватило, чтобы разгадать тайну!

Из-за дурацкой поломки идиотской техники десять часов работы и ценнейший генетический материал пошли псу под хвост! Монитор, словно издеваясь над профессором, мигнул на прощанье застывшей картинкой и погас окончательно, а спустя мгновение вырубился и сам анализатор.

Несколько секунд Док пялился на темный экран, не веря своим глазам, а потом схватился за рацию, чтобы вызвать заместителя по технической части, иными словами — главного ремонтника экспедиции:

— Петя! Ерохин! Бегом ко мне… — Зинчук осекся. В эфире царило не обычное приглушенное потрескивание, а глухое, ватное молчание.

— Да что ж за день такой сегодня! — завопил Док, ощущая, как зашевелился в штанах пока еще маленький жучок тревоги. Неосознанное предчувствие сдавило грудь, мешая вздохнуть.

Зинчук выскочил из палатки, едва не столкнувшись на пороге с одним из лаборантов.

— Иван Аркадьевич, — торопливо заговорил тот.

— Анализатор вырубился! — перебил Зинчук. — И рация. Срочно разыщи Ерохина…

— Ерохин занят под завязку. У нас вся техника полетела. Вообще вся, вплоть до лагерных генераторов и наручных часов. Я как раз к вам шел, чтобы доложить обстановку. Возможно, это какой-то электромагнитный феномен типа «Глушилки».

Жучок тревоги Дока рос как на дрожжах.

— Связь с Ванаварой есть? — быстро спросил Зинчук.

— Нет связи. Говорю же, вырубилось абсолютно все. А еще компасы сбоят. Стрелки пляшут, будто мы на магнитном полюсе.

— Странно, — Док задумался. — Если это и «Глушилка», то очень и очень нетипичная… Где Ерохин?

— С бригадой на вертолетной площадке. Пытаются запустить хоть одну вертушку. У них там все приборы…

Лаборанта перебил вой сирены предупреждения. Обычно такие сигналы извещали о приближающемся Сиянии — самом страшном аномальном явлении в АТРИ.

Зинчук и лаборант недоуменно переглянулись.

— Это еще что? — спросил лаборант.

Не ответив, Док завертел головой, разыскивая Останкинский Шпиль, или, как его частенько называют, Атрийский Маяк — аномальный базальтовый голец, вершина которого возвышается над лесом и сопками и видна из любой точки АТРИ вопреки всем известным законам природы. Перед Сиянием возле Останкинского Шпиля, как правило, появлялся призрачный Двойник — оптический эффект, пока не имеющий научного объяснения. Но сейчас Двойника не было и в помине.

Лаборант тоже посмотрел на Маяк и переспросил:

— Почему сирена?

Док пожал плечами и заспешил в штабную палатку. По дороге к нему присоединился командир охранной роты егерей.

— Иван Аркадьевич, — на ходу заговорил егерь, — я за вами. Из СКАПа сообщили, что Сияние на носу.

СКАП — Служба Контроля Аномальных Проявлений — является в АТРИ чем-то вроде аномального метеобюро: следит за нетипичными характеристиками окружающей среды — резким повышением электромагнитного фона, например, или распространением не изученных до конца ка-волн. В числе прочего специалисты из СКАПа отслеживают признаки приближающегося Сияния и других аномальных бурь. Обычно такие признаки проявляются за сутки, а то и больше до начала катаклизма. Но на этот раз все пошло по-другому…

Штаб СКАПа находился в Ванаваре, но в каждом более-менее крупном поселении имелись небольшие филиалы. Мобильная группа скаповцев сопровождала и экспедицию Зинчука.

— А там ничего не перепутали? Точно Сияние? — переспросил Док. — Ведь Двойника-то нет…

Машинально он вновь глянул на Шпиль и застыл в изумлении. За каких-то две минуты Маяк разительно изменился — потемнел, стал почти черным. Его силуэт четко выделялся на фоне облачного сероватого неба. А рядом с пикообразной вершиной гольца туманилась его точная копия, извещая о приближении катаклизма.

— Странно… — пробормотал Док.

Обычно Двойник формируется гораздо медленнее — двадцать часов или даже больше. Скорость его «материализации» сообщает о том, как скоро начнется Сияние. Сейчас же, судя по плотности туманного Двойника, до начала смертельно опасного явления и впрямь оставалось совсем немного времени.

— Почему в СКАПе так поздно спохватились? — недовольно спросил Док. — Ну ладно, запоздало появился Двойник, но приборы-то должны были заранее зафиксировать изменение электромагнитного поля!

— Должны были, но не зафиксировали, — ответил егерь. — Скаповцы говорят, что ни малейших признаков Сияния не наблюдалось. Даже намека. А потом вдруг — резкий скачок всех показателей, причем аккурат перед тем, как вырубились приборы… Иван Аркадьевич, вам лучше проследовать в землянку.

Подземные укрытия в обязательном порядке создавались в каждом, даже временном научном лагере — как раз на подобный случай.

— Я приду чуть позже, — пообещал Док. — Люди оповещены?

— Вы же сами слышали сирену. Но на всякий случай егеря сейчас обходят всех.

— А полевые группы? — уточнил Зинчук.

— Я разослал людей за ними, — помолчав, откликнулся военный.

Сейчас вне территории лагеря работали три полевые группы, которые занимались сбором генетического материала. Две из них находились примерно в получасе ходьбы, так что должны были вернуться в срок. А вот одна группа вертолетом улетела в Каракумы — исследовать тамошнюю дневку неизвестных врагов. Вернуться они собирались лишь к вечеру.

— Связь с каракумской группой прервалась, — пояснил командир егерей. — Мы пытаемся запустить вертолет, чтобы эвакуировать их до Сияния, но надежды на успех мало.

Зинчук молча кивнул, отлично представляя весь расклад.

Каракумская группа оказалась в крайне опасном положении. Пешком им до лагеря идти около шести часов — до Сияния ни за что не успеть. Связи нет. Вертолеты бесполезны. Единственный шанс спастись — найти естественное укрытие вроде глубокой пещеры или норы. А еще лучше — бетонный бункер. Но есть ли нечто подобное в Каракумах?..

«А в Байкитке? — подумал Зинчук. — Есть ли глубокие норы в Байкитке? Ведь где-то там сейчас Бедуин…»

Док стиснул зубы и поиграл желваками, что означало у него сильнейшую степень беспокойства.

Радиосвязь с группой Потапа прервалась еще сутки назад. Где она сейчас, неизвестно. Есть только координаты ее последней ночевки в Каракумах. Дальше Потап собирался двигаться в Байкитку — малоизученную «мутную» территорию с очень нехорошей репутацией. За прошедшие сутки могло случиться что угодно. Возможно, вся группа уже полегла в неизвестной аномалии, от зубов хищников или нарвавшись на пули таинственного врага. А если кто-то и уцелел, ему предстоит пережить приближающееся Сияние. Вне укрытия человек обречен. А найти укрытие в незнакомом месте за пару часов практически нереально…

«Ерунда, — постарался успокоить себя Док. — И Бедуин, и Потап — опытные егеря. Уж кто-кто, а они выживут. Если надо, зубами землю будут грызть, но сумеют переждать и Сияние, и даже всемирный апокалипсис…»

Зинчук глубоко вздохнул, усмиряя разошедшегося не на шутку жучка. Док не мог понять, связаны его тревожные предчувствия с Бедуином или с каракумской группой исследователей, но интуиция вопила, что на пороге беда…

В тот же день, Байкитка, где-то возле Оленьей гряды

Прошедшие сутки ничего нового не принесли. «Дичь» шла себе потихоньку в глубь Байкитки. Мы следовали за ней как привязанные. Засланный казачок после убийства Сани и «приманки» затаился, ничем себя не проявляя. Чертова дюжина тоже затихарилась. Да и хищное зверье попряталось. Короче, тишь да благодать. Ну просто загородная прогулка! Огорчало одно — связь так и не восстановилась.

Мы бодро топали по маршруту, ведомые следопытами. Погода радовала отсутствием дождя, а к серому небу в АТРИ все уже привыкли.

Внезапно Потап замедлил шаг, дожидаясь, пока я его нагоню.

— Бедуин, а как там поживает твой жучок?

— Спит мертвым сном, — удивленно отозвался я. — А твой?

— Кажется, собирается проснуться.

— О как! И есть повод?

— Слишком спокойно идем, — признался Алексей. — А когда долго хорошо, потом все бывает о-о-очень плохо…

Я не успел ответить — нас догнал Могильщик.

— Потап, ну-ка тормозни ребят. — Заросший мехом изгой заговорил впервые с начала маршрута.

Голос у него был необычный — множился эхом, будто доносился из трубы или колодца. Мне и раньше доводилось слышать его, поэтому я воспринял эхо спокойно, но по первости голос Могильщика производил убойное впечатление. Так и есть. Идущий впереди Кочкин нервно вздрогнул, оглянулся и уставился на изгоя ошалевшим взглядом, словно увидел привидение.

Могильщик не обратил на рядового внимания.

— Тормозни, — повторил изгой.

— Причина? — коротко поинтересовался Потап.

— Сияние скоро.

Мы дружно поглядели на Останкинский Шпиль. Ни малейших признаков Двойника. Атрийский Маяк в одиночестве торчал над вершинами на фоне серого неба.

— У меня встали часы. Кварцевые, — вмешался в разговор Механик.

— И у меня, — поддакнул Таран.

— Потап, ты сюда глянь. — Сапер Фига протянул командиру компас.

Стрелка металась по кругу как бешеная, а потом внезапно застыла, указывая синим острием точнехонько на Меха. Фига повернулся к наемнику боком, стрелка послушно повернулась, цепко держа Механика на прицеле. Наемник сделал шаг назад. Стрелка качнулась следом.

— Мех, ты ее чего, прикормил? — хохотнул Фига.

— Теперь ты у нас будешь заместо магнитного полюса! — сказал Таран и хлопнул Механика по плечу. — Я давно подозревал, что ты не человек, а аномалия. Стихийное бедствие!

— Очень смешно, — скривился наемник.

— Товарищ командир, поглядите! — возглас Кочкина отвлек внимание от Механика.

Рядовой указывал рукой на Останкинский Шпиль. Теперь Шпиль зловеще чернел над лесом, а рядом с ним наливался белым туманом Двойник.

— Могильщик, сколько до Сияния? — торопливо спросил Потап.

— Э… Около часа, — прогудел изгой.

— Больше, — заспорил Таран. — Двойник пока размытый, нечеткий. Так что часа три-четыре…

— Нет! — отрезал Могильщик. — Пятьдесят-шестьдесят минут максимум.

— Отставить базар, — вмешался Потап. — Парни, надо срочно искать укрытие. Разбились на двойки и разошлись по сторонам. Фига, Лось, — окликнул он двоих егерей, — начинайте копать землянку.

— Погодите, — остановил их Механик. — В пяти-шести километрах к западу есть пещеры.

— Показывай дорогу, — велел Потап.

— Сойдем со следа, — возразила Юрун.

— А других вариантов нет. Потом вернемся, — пообещал Потап и скомандовал: — Группа, бегом!

Небо постепенно наливалось свинцом, темнело, словно близилась ночь. Воздух сгущался… или это только казалось? Но все труднее становилось дышать.

Ерш начал задыхаться первым. Он заглатывал воздух распахнутым ртом, как рыба на берегу, шумно, хрипло выдыхал его.

Постепенно хрипеть и задыхаться стали все, кроме Могильщика. В какой-то момент мне даже показалось, что он вовсе не дышит.

Вынужденно перешли на шаг…

И тут меня прошиб пот. Вроде и не жарко, и с влажностью порядок, но струйки пота бежали по всему телу, будто я в парной. С другими, кстати, происходило то же самое. Плохо дело. Это признаки приближающегося Сияния. Мне уже доводилось испытывать подобное. Мы с Потапом были тогда на маршруте и успели заскочить в бункер в самый последний момент — когда небо уже пестрело разноцветными убийственными сполохами.

— Мех… далеко еще? — прохрипел Потап.

— Чуть-чуть… осталось… — Механик с трудом перевел дух и утер рукавом обильно текущий по лицу пот. — Где-то там… внизу… в скале…

Мы находились на каменистой возвышенности, которая обрывалась скальным откосом, а внизу бежала река.

— Где-то там? Где-то?! — вытаращил глаза Шебай. — Ты че, прикалываешься?! Точное место называй!

— А я не знаю! — огрызнулся Механик. — Не помню… Почти год прошел… Тут поменялось все…

— Ну, ты и… Зря тебя послушались. Давно б уж землянку вырыли! — Шебай запыхтел от негодования. И его можно было понять.

Скальная стена тянулась в обе стороны насколько хватало глаз. У ее подножья разросся кустарник. Если не знаешь точных ориентиров, искать пресловутую пещеру можно часами, тем более в сгущающихся сумерках. Конечно, скоро станет гораздо светлее, вернее, ярче — разноцветные столбы Сияния украсят потемневшее небо. Но когда это произойдет, искать укрытие будет поздно…

— Спускаемся, — принял решение Потап. — Могильщик, Толмач, Лось, веревки…

Изгой и егеря достали из рюкзаков мотки, попутно оглядываясь по сторонам в поисках большого валуна или дерева потолще, за которые можно закрепить конец.

Дышать по-прежнему было тяжело. Группа стояла на месте, а легкие качали воздух так, будто мы продолжали бежать. Пот заливал глаза.

Плотный воздух постепенно насыщался электричеством — я чувствовал, как волоски на теле буквально встают дыбом. У Лося между пальцами проскочил сиреневатый разряд. Я хмыкнул. Скоро мы все уподобимся Ершу — сможем запросто кидаться молниями. Вот только длиться это будет недолго — пару минут перед смертью…

— Вы слышите? — внезапно спросил Фига.

— Да… — Глаза Юрун испуганно расширились. Неправдоподобно красные зрачки затопили всю радужку. — «Песня сирен»…

Звук, вернее, заунывный вой был пока еле слышным. Но скоро он усилится настолько, что у нас полопаются барабанные перепонки, мозги буквально закипят в черепушках, а каждая клеточка тела завибрирует в разрушительном, смертельном ритме.

Если поют сирены, значит, Сияние вот-вот начнется. Ну, так и есть! На потемневшем небе появились первые, пока еле заметные разноцветные сполохи.

На поиск пещеры у нас не оставалось времени.

— Юля, — ринулся к следопыту Механик. — Попробуй разглядеть мою нить! Я проходил здесь меньше года назад! Может, она еще сохранилась.

Опаньки!

Мне не послышалось, и он не оговорился. Наемник отчетливо произнес: «нить». Но откуда ему известно, как именно Юля идет по следу?

Я подозрительно уставился на Механика. Что-то ты слишком много знаешь о Юрун, приятель…

Оба следопыта, судя по их лицам, разделяли мои удивление и подозрения. И все же Юля решила выполнить отчаянную просьбу наемника — напряженно сморщила носик и даже прикрыла глаза, сосредотачиваясь, а потом неуверенно двинулась вдоль откоса. Я кивком спросил у Потапа разрешения и пошел за ней.

Тем временем изгой и егеря закрепили веревки.

— Первый-второй-третий пошел. — Алексей указал на Фигу, Ерша и Кочкина.

Сапер оказался внизу почти мгновенно, когда изгой еще только начинал спуск. Спускался Ерш неловко и мучительно медленно. Кочкин справился с задачей куда проворнее. Мне даже показалось, что рядовой мог бы и без веревки обойтись…

Вообще, приближающееся Сияние Илью напугало не очень. У меня, например, каждая поджилка тряслась: успеем — не успеем. Механика, Тарана, Ерша и следопытов буквально колотило от напряжения. Да и егеря нетерпеливо приплясывали на месте. Невозмутимым оставались только Могильщик и… Кочкин. Впрочем, может, Илья не испугался по незнанию — не понимает, что его ждет.

Группа спускалась, Юля все еще шла вдоль откоса. Наемник топал следом, не сводя с нее взгляда, полного надежды. Чуть сзади и сбоку шел я, поглядывая на расцветающее смертельными сполохами небо.

Мы прошли метров триста, когда под ногой следопыта что-то хрустнуло. Механик встрепенулся.

Юля остановилась и покачала головой:

— Нет, не вижу я твоей нити, Мех. Слишком давно это было…

— Ты на что-то наступила, — перебил наемник.

— Старые кости. Здесь их много, скелетов пять-шесть.

Юля потянулась, чтобы поднять одну из них. С ее пальцев сорвалась ломаная ниточка молнии. Следопыт вскрикнула, отшатнулась и затрясла рукой.

А наемник подскочил к одной из кучек засыпанных землей костей и принялся выкапывать их, по-собачьи роя землю голыми руками. Извлекал кость за костью, тщательно рассматривал каждую, словно что-то искал, и переходил к следующей кучке.

На мой взгляд, кости как кости. Старые — пролежали тут полгода минимум, а то и больше. Часть явно человечьи — тщательно обглоданные, а часть принадлежавшие животным. Скорее всего, волколакам, если судить по искривленным, непропорциональным костям конечностей.

Вероятно, некоторое время назад стая волков-мутантов загнала несчастного бродягу-одиночку, сожрала его, а потом передохла сама. Отчего — вопрос открытый. Может, этот бедолага волколакам поперек горла встал?..

Механик бросил перебирать звериные кости и с удвоенной энергией принялся за человечьи. Разглядел что-то в берцовой кости и едва не расцеловал ее, невразумительно бормоча себе под нос. Я разобрал только: «Лажа… Спасаешь во второй раз…»

Механик замолчал, отбросил кость и судорожно огляделся, потом подбежал к краю откоса, перегнулся, всмотрелся.

— Бедуин! Я узнал место! Пещера должна быть вон там. За тем гибридным кустом.

— Уверен?

— На сто пудов.

Я вытащил «Ярыгин» и два раза пальнул в воздух, привлекая внимание Потапа. Леха услышал не сразу — «Песня сирен» вызывала боль в ушах и притупляла слух. Казалось, уши залиты водой. Пришлось еще несколько раз нажать на спуск.

Звуки выстрелов первым услышал Могильщик. Толкнул Потапа в плечо и указал в мою сторону. Я ткнул рукой вниз: дескать, нашли пещеру. Леха в ответ сделал жест: понял, спускайтесь.

Я быстро достал из рюкзака веревку, закрепил на поясе, а свободный конец сбросил вниз с откоса:

— Юрун, спускайся первая. Мех, пойдешь за ней.

Пещера была занята стаей панцирных собак. Свое гибельное воздействие Сияние оказывало не только на людей, но и на прочих обитателей АТРИ, поэтому зверье тоже старалось найти укрытия поглубже. Исключение составляли хуги. В разгар явления они впадали в подобие комы и очень быстро приходили в себя без последствий для здоровья.

Зачистку укрытия провели рекордно быстро, и вскоре группа обосновалась в тесной, хоть и глубокой пещерке. И очень вовремя — снаружи стремительно, во все небо разгорались ядовитым светом фиолетовые и зеленые сполохи.

Мы протиснулись в самый дальний закуток, сняли рюкзаки, расселись вдоль стен.

Фига отстал, заложил у входа маломощный заряд. Короткий взрыв потряс пещерку, послышался грохот падающих камней, и стало темно. Мы зажгли керосиновый фонарь.

— Замуровали, демоны, — пошутил егерь по прозвищу Толмач.

— А мы потом обратно выберемся? — забеспокоился Ерш.

Фига смерил его взглядом и проворчал:

— Спецу не доверяешь, задрыга? Я ж взрывал не абы как, а с умом.

Юрун подобралась ко мне поближе. Я обнял ее. Сейчас следопыт напоминала испуганного взъерошенного котенка.

— Ну, ты чего, а? Первое Сияние что ли? — я попытался ее подбодрить.

— В том-то и дело, что не первое, — вздохнула Юрун и призналась: — Терпеть их не могу. До такой степени страшно становится, что хоть вой…

Это у многих так. Сияние воздействует на психику, и настолько сильно, что некоторые люди даже в убежищах сходят с ума. Но есть надежное средство против этого безумия…

Потап достал флягу с разбавленным спиртом.

— Ну чего, мужики… И дамы, — галантно поправился он. — Начнем курс лечения?

Алексей протянул «лекарство» Юрун. Юля сделала глоток, закашлялась и передала мне. Фляга пошла по кругу. Затем по второму. А после третьего Потап сказал:

— Хватит, — и убрал флягу.

— Слушайте анекдот, — предложил я. — Свеженький, с Большой земли…

Потом анекдот рассказал Потап, а затем хохмы посыпались как из рога изобилия. Смешные и не очень, свежие и бородатые, они пришлись как нельзя кстати.

Захмелевшая Юрун прижалась ко мне и прошептала на ухо:

— С вами, егерями, весело. И совсем не страшно.

Я ободряюще улыбнулся ей, а сам подумал о Немом и Кубометре. Успели ли они добраться до лагеря Зинчука? Если нет, то нашли ли укрытие?..

А тем временем снаружи набирало силу и разворачивалось во всей красе убийственное Северное Сияние…

Несколькими часами ранее, Каракумы

Митя Немой и Сева Кубометр пришли в Каракумы ранним утром — задолго до начала Сияния. Еще на границе услышали отголоски выстрелов. Впрочем, перестрелка быстро прекратилась.

Егеря затаились в небольшой ложбинке, настороженно слушая тишину.

— Как думаешь, это наши «научники» палят? — шепотом поинтересовался Немой.

— А кто ж еще? Небось егеря из полевой группы зверушек отстреливали, — отозвался Куб и предложил: — Пойдем глянем, что да как…

Короткими перебежками от сосны к сосне егеря продвинулись вперед. За редкими деревьями невдалеке замаячили зеленые туши вертолетов.

Куб и Немой на всякий случай опять залегли.

— Одна… Две… Три… Четыре вертушки, — посчитал Куб.

— Не многовато ли для одной полевой группы? — удивился Немой.

Обычно научная полевая группа состоит из шести-восьми «ботаников», пятерки егерей и одного борта с двумя пилотами.

Кубометр пожал плечами и достал бинокль. Мощная оптика мгновенно приблизила бок вертолета и показала стоящего рядом с ним бойца.

— Чужак, — отметил Куб.

Человек у вертолета и впрямь не походил ни на «ботаника», ни на егеря. Вместо форменного «Ската» на нем был обычный лесной камуфляж без брони. Но главное, что насторожило Кубометра, — зеленая шапка-маска, скрывающая лицо. Подобное в АТРИ было редкостью.

— Ты прав. Чужак. И не один. — Немой тоже поднес к глазам бинокль, рассматривая снующих между вертолетами людей и пытаясь понять, чем они занимаются…

Понял. Помрачнел. Толкнул в бок Куба:

— Угостим сволочей гранатками?

— Забудь, — отрезал Куб. — Их тут полроты, не меньше. У нас на всех гранат не хватит.

— Предлагаешь спустить им это? — разозлился Митя. — Они там наших добивают, а мы…

— А мы будем лежать тихонько и сопеть себе в тряпочку, — перебил Куб. — А если ты хочешь бессмысленно сдохнуть, лучше застрелись. Понял?

Немой набычился, но замолчал.

Ситуация, в которую они попали, была следующей. Чужаки — те самые люди в масках — десантировались с трех вертолетов и напали на полевую группу «каракумцев». Возможно, застали пятерку егерей врасплох атакой с воздуха, но, скорее всего, просто подавили численным превосходством. Перестрелка, которую слышали на подходе Куб и Немой, была финалом неравного боя. Чужаки одержали победу и теперь добивали противника — методично обходили тяжелораненых и даже мертвых егерей и «ботаников» и перерезали горло каждому.

Именно этот процесс и застали Куб с Немым.

Убедившись, что в живых никого из «каракумцев» не осталось, чужаки погрузились в вертолеты — даже вертушку полевой группы захватили. Закрутились винты, со свистом рассекая воздух. Винтокрылые машины одна за другой взмыли ввысь и взяли курс на юго-восток.

Егеря проводили их взглядами. Три борта не имели опознавательных знаков, а на боку у четвертого красовался символ НИИИАП — микроскоп, вокруг которого кружат электроны по своим орбитам.

— Ты понял, куда они полетели? Нет? Юго-восток. Ничего не говорит? — Куб попытался активировать рацию.

— В той стороне базовый лагерь экспедиции Зинчука, — протянул Немой. — Думаешь, они рванули туда? Здесь зачистили, теперь базу хотят ликвиднуть?

— По-любому надо предупредить наших. — Куб продолжал терзать молчащую рацию.

— Нет, вряд ли они на лагерь пошли, — проговорил Немой. — Там не пятеро егерей, как здесь. Лагерь полуротой не взять.

— А кто тебе сказал, что их всего полроты? Возможно, тут поработала одна из боевых групп. — Куб оставил рацию в покое. — И этих групп может быть туева хуча… Знаешь, что я думаю, Митяй? Нам надо как можно скорее мчаться к Зинчуку.

— Вертолеты все равно не обгоним, — резонно возразил Немой.

— И не надо. Главное — найти местечко, где заработает связь.

Егеря поправили снаряжение и бодро рванули на юго-восток.

До начала Сияния оставалось еще больше шести часов. Времени вполне достаточно, чтобы спокойно дойти до лагеря экспедиции и укрыться в ее надежных землянках.

…Первая задержка в пути произошла из-за упыря, который избрал Куба и Немого своим обедом.

Егеря давно покинули Каракумы и пересекали лиственничное редколесье, а хищная тварь притаилась высоко на ветке, в густой кроне. Завидев добычу, упырь спикировал вниз этакой огромной уродливой летучей мышью.

— Митька, сзади! — Куб первым заметил врага, мощным толчком сбил Немого с ног и сам откатился в сторону.

Упырь промахнулся, спланировал чуть дальше, приземлился, сложил коричневатые кожистые крылья и зашипел, обнажая клыки.

Внешне он походил на изуродованного человека. Да он и был человеком. Раньше. До того, как попал под воздействие ка-волн, которые превратили его в мутанта.

В отличие от изгоев упыри теряли человеческий разум, полностью лишались памяти, превращаясь в опасных хищников со звериными инстинктами, главным из которых был голод. Жажда крови.

Темно-коричневая кожа монстра многочисленными складками свисала с лысой головы и голого тела, отчего упырь напоминал собаку породы мастино неаполитано. На лицо было страшно смотреть. Все в рубцах и шрамах, оно выглядело отталкивающей маской, в прорезях которой бегали абсолютно черные глаза с красными точками зрачков. Из оскаленной пасти мутанта, похожей на складчатую щель, торчали такие клыки, что тигру и не снились. Язык деформировался в трубочку, вернее, гибкую присоску, которой упырь высасывал кровь. Сначала прокусывал жертве вену клыками, а потом втыкал в рану свой мерзкий хоботок.

…Упырь просканировал голодным взглядом предполагаемую добычу и ринулся в атаку, выставив перед собой обезображенные руки с длинными когтями-кинжалами.

Не успевший встать с земли Куб сдернул с плеча автомат и с колена полоснул очередью. Но тварь проявила немыслимую верткость — стрелой взвилась ввысь, помогая себе крыльями. Пули прошли ниже, не задев монстра.

— По крыльям стреляй! — завопил Немой, послав вдогонку упырю порцию свинца. И тоже промахнулся.

Хищник набрал высоту, сложил крылья и молнией спикировал вниз, рухнув прямо на Куба. Ноги твари ударили егеря по ребрам и левой руке, выбивая автомат. «Калаш» отлетел в сторону.

Если бы на Куба так спикировал живоглот или волколак, Немой уже оплакивал бы своего напарника. Но сейчас был особый случай.

Мутация изменила не только внешность упыря, но и его кости. Кости стали полыми, как у птиц, отчего вес твари существенно уменьшился, что и позволяло ей летать. При росте в сто восемьдесят сантиметров упырь весил всего сорок килограммов, поэтому не сумел задавить егеря своим весом. Но главным оружием твари была невероятная быстрота. Представьте сорок килограмм, падающие на вас со скоростью шестидесяти километров в час! Для многих такая встреча могла оказаться последней. Куб выжил, но удар все равно оказался весьма ощутимым.

Отброшенный мощным толчком ног упыря, Сева упал навзничь. Броня на боку была вмята. Кубу послышался сухой негромкий треск в ребрах и стало трудно дышать. Начала неметь рука.

Упырь взлетел для повторной атаки. Немой полоснул по нему из автомата. Промах. Увертливая тварь снова пикировала на лежащего Куба. Митя хладнокровно отследил перемещение упыря, добавил чуть-чуть на опережение и нажал на спуск. Вместо выстрела раздался щелчок — рожок опустел.

А тварь неумолимо приближалась к распростертому на земле Кубометру. Еще секунда, и острые клыки вонзятся егерю в горло. В последний момент Куб резко откатился в сторону. Когти упыря вонзились в землю, а егерь вскочил на ноги и здоровой рукой нанес молниеносный удар в голову противника. Вес Куба превосходил вес упыря почти в два раза, после такого удара тварь должна была кубарем отлететь в сторону. Но монстр лишь мотнул головой и отступил на шаг.

Куб подскочил к нему, наступил на когтистую лапу и локтем нанес удар по складчатой морде снизу вверх. Упырь откинулся на спину. Прижимая стопу противника к земле левой ногой, правой Куб ударил по колену твари. Раздался хруст ломающейся кости.

Тварь заверещала и со всех сил пнула егеря здоровой лапой по ребрам. Сева отлетел в сторону, как кегля. Силища у монстра оказалась неимоверная.

Куб сел, судорожно пытаясь вздохнуть. Острая боль пульсировала в груди. Разъяренный упырь вскочил и, припадая на покалеченную лапу, бросился к Севе.

Чем бы закончилось это противостояние — неизвестно. Немой наконец-то перезарядил автомат и выпустил в голову упыря почти весь рожок.

Башка твари взорвалась фонтаном крови, тело рухнуло наземь. Митя пнул упыря, удостоверяясь, что он сдох, и подошел к товарищу:

— Живой?

— Не дождешься, — через силу усмехнулся Куб.

— Что с рукой?

— А хрен ее разберет. Кость вроде цела. А вот с ребрами, боюсь, беда. Хорошо, если просто трещина…

Пока Немой накладывал на ребра напарника тугую повязку и накачивал его обезболивающим, время утекало как песок сквозь пальцы. Затем пришлось перекладывать вещи — травма не позволяла Кубу нести прежний груз. Напоследок Куб снова попробовал оживить рацию. И снова безуспешно. Эта возня отняла еще несколько драгоценных минут.

Когда егеря вновь тронулись в путь, до начала Сияния оставалось три с половиной часа…

Первый час прошел более-менее спокойно, егеря двигались к базовому лагерю. Разве что пришлось снизить скорость — Куб хоть и не показывал виду, но поврежденные ребра беспокоили его, при каждом вздохе вызывая нудную, приглушенную лекарствами боль.

Да и левая рука немела и плохо слушалась. «Перелома нет, и ладно. По ходу, просто кровоизлияние в мышце от сильного ушиба», — промелькнуло у Куба в голове. Не сбавляя шага, он пошевелил пальцами левой руки. Травмированная конечность ответила прострелом, да таким, что боль отозвалась в шее.

Егерь затаил дыхание, пережидая боль, и обвел взглядом окрестности. В полукилометре к северу виднелся многообещающий пригорок.

— Мить, — окликнул Куб товарища, — видишь ту высотку?

— Ммм? — отозвался Немой. Он на ходу набивал рот сушеными кусочками пеммикана и не мог говорить внятно.

— Сбегай туда с рацией, — предложил Куб. — Вдруг с высотки возьмет.

Немой кивнул, поспешно дожевал последнюю порцию сухпайка, скинул рюкзак к ногам товарища, пристроил полевую радиостанцию у себя за спиной и бодрым галопом рванул к каменистому пригорку.

На полпути к вершине он сбавил шаг, а потом и вовсе остановился, не сводя взгляда с кучки разнокалиберных камней. Ему показалось, что один из них шевельнулся, будто задетый гигантской ногой. Немой замер, напряженно рыская взглядом по склону пригорка, и вскоре заметил, как неподалеку от насторожившего его камня примялась трава, словно под подошвой невидимого великана. Трава тут же распрямилась, а справа от нее шевельнулся следующий камень — великан неторопливо шествовал по пригорку.

Немой одобрительно кивнул сам себе. «Ай да Митька, ай да сукин сын! Молоток, „Невидимку“ углядел. Доберешься до лагеря, дернешь лишних сто грамм. Заслужил…»

Аномалия «Егоза», или, на егерском жаргоне, «Невидимка», была смертельно опасна. Угодившего в зону ее действия человека или зверя расплющивало в кровавый блин, словно жука под каблуком. Предсказать, куда в следующую минуту «ступит» невидимый великан, было абсолютно невозможно. Расстояние между «шагами» разнилось значительно. «Невидимка» мог топтаться на месте, сдвигаясь в сторону по сантиметру, а иногда делал скачок аж на пять-шесть метров.

Но имелась у аномалии и одна очень полезная особенность — она усиливала радиосигнал. Рядом с «Егозой» рация обычно работала как часы. При условии, конечно, что у принимающей стороны не было проблем со связью.

Немой поспешно скинул со спины прямоугольную коробку рации, присел на корточки, надел наушники и принялся крутить настройки. Глухо. Эфир молчал. Не слышалось даже треска помех. С большим успехом можно было вслушиваться в морскую раковину — там хоть есть какой-то шум.

Егерь поморщился — придется подойти ближе, а это реальная опасность угодить под каблук «Невидимки». Несколько секунд Митя прикидывал, насколько будет оправдан такой риск.

Вражеские вертолеты, если они и впрямь летели к научному лагерю, давно уже там. Значит, связываться с Зинчуком поздно — бой, скорее всего, кипит вовсю. С другой стороны, неприятель мог не сразу ломануться в атаку, а выждать какое-то время. Например, для того, чтобы собрались остальные боевые группы. В таком случае еще есть возможность предупредить наших о готовящемся нападении.

Больше Митя не колебался. Он подхватил рацию и сделал осторожный шаг вперед…

Кубометр в бинокль наблюдал за действиями товарища. Вначале Митя бодро бежал по склону, потом притормозил. Застыл, всматриваясь в камни перед собой.

Сева Куб недовольно крякнул:

— Вот остолоп. Повыше поднимись.

Сказано было вполголоса — для себя, не для напарника. На таком расстоянии кричать бесполезно.

Немой выше не пошел — присел на корточки и завозился с рацией. Потом встал в полный рост, завертел головой и сделал осторожный шаг вперед.

«Увидел какую-то аномальную дрянь, — понял Куб. — Надо пойти, подстраховать…» Он подхватил рюкзаки и побрел к высотке, кряхтя от боли.

Немой внимательно наблюдал за «Егозой», пытаясь сделать невозможное — понять, куда в следующее мгновение шагнет невидимый великан, и двигался вслед за ним или отступал. Перемещения Мити были хаотичными, рваными. Они словно танцевали с «Невидимкой» — смертельно опасный для одного из партнеров танец.

Егерь попытался на ходу активировать рацию и едва не завопил от радости, когда услышал привычный и родной шум помех. Он покрутил верньеры. В наушниках раздался незнакомый голос:

— Беркут, Беркут, я Троян. Вышел на позицию. Мои координаты…

Немой тщательно запомнил несколько цифр. А неизвестный радист продолжал:

— К операции готов. Жду лучей. Как поняли? Прием.

Продолжения диалога Немой не услышал. Увлекшись, он упустил из вида «Егозу». Обиженный невниманием аномальный великан тут же напомнил о себе.

Мите показалось, будто с неба хлынул ледяной воздушный душ. Он инстинктивно шарахнулся в сторону, зацепился ногой за камень, не удержал равновесия и повалился на спину. Рация выскользнула из рук и лязгнула о камни. В следующую секунду ее накрыло «Егозой», превращая в лепешку из металла и пластика. К счастью для егеря, невидимый великан удовлетворился гибелью техники и шагнул в сторону.

Немой машинально поднял с земли блин, в который превратилась рация, растерянно повертел в руках, матернулся и побежал с пригорка навстречу Кубу.

— Прикинь, Сева, — завопил Немой еще на подходе. — Я поймал волну чужаков! Они сообщили кому-то свои координаты…

Кубометр смерил взглядом изуродованную рацию, которую Митя зачем-то нес в руке, но вопросов задавать не стал. И так все ясно.

Не теряя времени, Куб достал из кармана разгрузки бумажную карту АТРИ:

— Координаты запомнил? Диктуй, сейчас посмотрим, где это…

Оба егеря уставились на карту, пытаясь сориентироваться. Получалось, что чужаки расположились в пяти километрах от базового лагеря экспедиции Зинчука. От того места, где сейчас находились Куб и Немой, до позиции чужаков было всего полтора часа быстрой ходьбы.

— Значит, говоришь, Троян вышел на позицию и к операции готов? — уточнил Куб.

— Готов, — кивнул Немой. — Ждет каких-то «лучей». По ходу, «Троян» — это наши старые знакомые из Каракумов. Ты был прав, они не стали штурмовать лагерь сразу, ждут подкрепления — тех самых «лучей».

— Думаешь, «лучи» — это боевые группы? — засомневался Куб.

— А кто ж еще?

— М-да… Ну что, Митяй? Нет желания наведаться в гости к Трояну? — подмигнул Куб.

— Еще как есть. Я им задолжал пару гранат в Каракумах. Хорошо бы вернуть должок.

— Забудь, — осадил товарища Куб. — Наша задача — разведка. По-тихому собираем информацию о неприятеле и пулей мчимся в лагерь Зинчука с докладом. Усек?

— Усек, не маленький, — проворчал Немой. — Это ж я так, помечтал…

Егеря поправили снаряжение и споро двинулись в путь.

До начала Сияния оставалось меньше двух часов. Этого времени уже не хватало, чтобы добраться до лагеря Зинчука, даже если б егеря знали о приближающемся катаклизме и пустились бежать напрямик, минуя позицию чужаков. Но Немой и Куб не ждали подобной пакости от природы, ведь «предсказатель неприятностей» — Останкинский Шпиль — и не подумал вовремя обзавестись Двойником. Поэтому егеря месили болотистую грязь, о Сиянии не думая. Их волновала другая опасность — вышедшие на позицию чужаки, которые явно собирались штурмовать лагерь экспедиции Зинчука…

Глава 11

Егеря прошли около половины пути, когда Кубу внезапно поплохело. Травмированная рука налилась свинцом. Дали знать о себе и поврежденные ребра — теперь каждый вздох отдавался резкой болью. Сева остановился перевести дух. Но даже стоя на месте, он не мог отдышаться. По лицу и телу градом катился пот. Егерь хотел взглянуть на карту, чтобы определиться с расстоянием, но в глазах вдруг начало двоиться, линии и названия расплывались, словно Куба внезапно одолел приступ близорукости.

— Да что за хрень? — удивился он и окликнул товарища: — Мить, глянь ты. Сколько нам еще топать?

Немой посмотрел на карту, сощурившись, как будто стал плохо видеть, но все-таки ответил:

— Два километра по прямой.

— Рукой подать… — Куб вытер пот, обильно струящийся со лба, поморщился от очередной вспышки боли и потянулся за аптечкой.

— Ты как? — Немой сочувственно посмотрел на товарища.

— Сейчас обезболивающее вколю и двинем дальше. — Куб машинально отметил, что Митя тоже выглядит не лучшим образом: дышит тяжело, а по его лицу также стекают крупные капли пота. — Тут что-то не так…

— Что не так? — переспросил Немой.

— Все не так…

Куб потер пальцами глаза, посмотрел на посеревшее лицо напарника. И тут его осенило: да это же все признаки приближающегося Сияния! С тревогой он перевел взгляд на Останкинский Шпиль. Серый базальт гольца сейчас почти сливался с пасмурным, грязным небом.

— Двойника нет…

— А должен быть? — не понял Митя.

— Я стал хуже видеть. И дышать мне тяжело. И от пота вся спина мокрая. Аж в трусы затекает, — признался Куб. — У тебя, я вижу, тоже. Симптомы ничего не напоминают?

Лицо Немого озарилось догадкой.

— Ты думаешь, Сияние на подходе? Но ведь Двойника нет!

— Вот и я о том же… Странно… Ладно, пошли дальше…

— Погоди! — завопил Немой. — Помнишь «лучи», которых ждет Троян? Это не боевые группы, это сполохи на небе! Ты прав, по ходу, Сияние скоро и чужакам об этом прекрасно известно. Они намерены переждать в укрытии и атаковать лагерь, как только все закончится.

— Тогда нам лучше поторопиться. До лагеря не так далеко. Интересно, сколько времени осталось до Сияния?

— Ну, поскольку Двойника пока нет… часа три-четыре, а то и больше, — ошибочно предположил Митя. — По-любому успеем.

На самом деле оставалось меньше часа. У Куба и Немого уже не было шансов успеть в лагерь Зинчука.

Егеря рванули вперед настолько быстро, насколько позволяли местность и самочувствие Куба. Небо над головами постепенно наливалось свинцом, а из туманной дымки медленно проявлялся контур Двойника.

«Пение сирен» и первые блеклые сполохи начинающегося Сияния застали егерей в березовой роще, в пяти километрах от лагеря экспедиции Зинчука.

Кубометр остановился, не в силах больше идти, всем телом навалился на березовый ствол. Низкий, словно ввинчивающийся в мозг звук усиливал боль в груди и руке до максимума, до предела. Куб едва не терял сознание, держался только силой воли.

Немой, прищурившись, посмотрел на него, утер ладонью мокрое лицо, попутно стрельнув в воздух короткой молнией, и перевел взгляд на потемневший Шпиль, позади которого уже полностью сформировался Двойник. Куб тоже глянул на черную иглу Маяка.

Оба отлично понимали, что влипли по уши. До лагеря им уже не дойти, землянку рыть поздно, а естественные укрытия вроде пещер в тайге можно искать часами.

— Ну что, Митя? — Куб криво усмехнулся и достал флягу с разбавленным спиртом. — Как говорится, накатим напоследок по сто рентген? Помянем… самих себя?

— Без меня, — прорычал Немой. Дышать было очень трудно, поэтому в голосах егерей прорывалась рычащая хрипотца. — Я так просто подыхать не собираюсь!

Он скинул рюкзаки к ногам товарища, торопливо вытащил коробки с патронами, засунул их себе за пазуху и, не оглядываясь, тяжело побежал между деревьями.

Куб посмотрел ему вслед, пробормотал: «Удачи, братишка!» Убрал флягу, так и не сделав ни единого глотка. Сорвал немного мха и заткнул им уши. Лег на бок, привалившись спиной к рюкзакам и притянув ноги к животу, насколько позволяли травмированные ребра. Закрыл голову руками, в первую очередь защищая уши и глаза. И принялся ждать, слушая нарастающий заунывный вой «Песни сирен», который отчасти приглушали затычки из мха…

Немой замедлил шаг, пытаясь вспомнить карту. Где-то здесь обосновался Троян. Кем бы ни были чужаки, Сияние им придется пережидать в укрытии. Немой намеревался разыскать его и захватить, выбив оттуда неприятеля. Авантюра? Самоубийство? Да. Немой отлично понимал это. Но выбора не оставалось. Либо он захватит убежище и перетащит туда Куба, либо сдохнет в бою. Все же лучше, чем помереть во время Сияния. В бою быстрее и не так мучительно.

— Ну, где же вы затаились, твари? — бормотал Немой, пробираясь среди деревьев. — В какую нору заползли?..

Он осекся. Впереди показалась туша вертолета. Митя рванул туда. Выскочил из-за дерева на большую поляну… и тут же нырнул обратно. Прижался спиной к толстой березе, переводя дух. Странно. Очень странно. Вертолет почему-то был всего один, а возле него расхаживали два вооруженных чужака. Спокойно так расхаживали, словно и не чувствовали убийственных признаков Сияния.

При другом раскладе Немой затаился бы в березняке, понаблюдал за врагом, за его действиями. Но сейчас времени на осторожность не оставалось.

Немой быстро обшарил взглядом поляну, чтобы установить хотя бы приблизительную численность неприятеля. Врагов было двое. «Остальные в укрытии», — сделал вывод Митя и достал из кобуры ПБ.

Чужаки возле вертолета чувствовали себя в полной безопасности. По каким-то причинам их не пугало Сияние, а нападения со стороны они и вовсе не опасались. Еще бы! Сейчас все живое попряталось по щелям или в панике искало убежище. Это как во время лесного пожара — все хищники на время забывают про охоту, движимые лишь одним желанием — спастись…

Немой помотал головой, стряхивая с ресниц соленый пот, прицелился и несколько раз нажал на спуск. Один из чужаков получил две пули в голову. Вообще-то Митя стрелял трижды, но один раз промазал. От сводящего с ума «Пения сирен» у него дрожали руки, а перед глазами вертелась кровавая метель. К счастью, чужаку хватило и двух пуль, он рухнул как подкошенный. Его напарник удивленно посмотрел на упавшее тело, не понимая, что произошло, и на всякий случай сорвал с плеча автомат.

Митя выстрелил вновь, на этот раз метя по конечностям второго врага. Часть пуль прошла мимо, одна засела в правой руке, другая ужалила в бок. Чужак взвыл дурным голосом.

Немой выскочил из-за дерева, в два прыжка добрался до раненого и ударил его пистолетом по морде — не очень сильно, чтобы дезорганизовать, но не вырубить. Чужак упал, автомат отлетел в сторону. Немой подскочил к пленнику и оседлал его так, что тот и дернуться больше не мог.

Внешне чужак был уродлив. Чертами лица походил на обритую обезьяну. Макаку или шимпанзе.

— Ну, ты, гамадрил вонючий! — завопил Немой. — Где укрытие?

Ошарашенный пленник издал в ответ неразборчивый звук.

— Говори, падаль! Пристрелю! — Митя тотчас подтвердил серьезность своих намерений: приставил ствол ПБ к мягкой ткани плеча чужака и нажал на спуск.

Пленник взвыл.

— Говори!!! Где убежище?! — наседал на него Немой.

— К-к-какое убе-е-ежище? — простонал чужак.

Слова прозвучали не очень разборчиво: словно пленник заикался и шепелявил одновременно. Но Немой понял, вновь ударил пленника пистолетом по лицу, выбив тому несколько зубов, и прорычал:

— Отвечай, сука! Где Троян?

— На позиции… — Пленник сплюнул осколки зубов вместе с кровавой слюной.

— На какой?

— Возле лагеря…

— Там у них бункер? Где-то под землей?

— Нет. На земле. Они ждут, чтобы напасть…

— Врешь! — Немой ткнул кулаком в рану на плече чужака.

— Не вру-у-у!!! — зашелся в крике тот. — Они там… Как только начнется Сияние, захватят лагерь…

Немому показалось, что он ослышался. Тем более в ушах нарастал зудящий гул, давление на барабанные перепонки усиливалось. Возникло болезненное ощущение, какое бывает в самолете при резких взлете или посадке.

— Я всего лишь пилот, — ныл чужак. — Не боец… Привезти, увезти… и все…

— Не гони пургу, — проскрипел Немой. — В АТРИ «не бойцов» нет. Небось всадил бы в меня полный рожок, если б мог, и глазом не моргнул.

Пленник заблеял что-то совсем уж невразумительное.

Небо с угрожающей скоростью расцвечивалось разноцветными столбами едкого северного сияния. Егерь заторопился:

— Повтори, где Троян?

— На позиции… Ждут, чтобы напасть…

Голос пленника то удалялся, то приближался.

В глазах Немого двоилось. Окружающий мир качался, словно палуба во время шторма.

— А как же Сияние? Не боятся? — Немой услышал свой голос как будто со стороны.

— Нет…

— Почему?

— Есть средство…

— Какое?

Чужак замялся — тянул время, а сам все посматривал то на яркое, мерцающее небо, то на Немого, ожидая, когда Сияние убьет его.

— Не дождешься… сука… — прохрипел Немой, мотнул головой, пытаясь сфокусировать взгляд на пленнике, и приставил пистолет к его лбу: — Сдохнешь… первым… гад…

Чужак понял, что сейчас последует выстрел.

— Там! — завопил он. — В вертолете! В аптечке! Шприцы с зеленой маркировкой… Один укол в час…

Немой нажал на спуск. Пуля продырявила пленнику голову. Чужак затих.

Митя попытался встать, но не смог. Его хватило, только чтобы подняться на четвереньки. Так, на карачках, он и поковылял к вертушке, из последних сил забрался внутрь.

Шприцы и в самом деле были там. Много шприцев — всевозможных одноразовых небьющихся шприц-тюбиков. Некоторые Немой узнал: промедол, антидот, антибиотики широкого профиля. Незнакомых маркировок было две, и обе без надписей-сигнатур. Их заменяли разноцветные ободки. На одной партии зеленые, на другой красные.

Немой несколько мгновений тупо пялился на незнакомые сигнатуры. «Песня сирен» затуманивала рассудок, но все же егерю хватило здравомыслия, чтобы понять: чужак мог обмануть, и тогда в зеленых шприцах препарат, который убьет. Или вызовет обморок, от которого уже не очнуться.

При других обстоятельствах Немой не стал бы раньше времени добивать чужака, сперва испытал бы действие препаратов на нем. Но сейчас выбора не оставалось. Время работало против егеря. Его самочувствие ухудшалось с каждой секундой, он уже почти не контролировал пленника. Тот становился опасен. И Митя принял единственно верное решение — убрать врага. Зато теперь выбор появился.

— Зеленые или красные? Соврал или не соврал? — заговорил Немой вслух. Так было легче сосредоточиться. Наконец он решился: — А, плевать… Все равно подыхать…

Егерь взял из коробки шприц с красной маркировкой и вонзил иглу себе в шею…

Митя все же потерял сознание, но вскоре пришел в себя — лекарство начало действовать. С каждым ударом сердца Немому становилось все лучше.

В целом ощущения были странными. С одной стороны, слух обострился, а с другой — «Песня сирен» почти не воспринималась ухом — теперь она казалась приглушенным ровным гулом.

То же происходило и со зрением. Немой мог разглядеть хвойную иголку на вершине самой высокой лиственницы, а вот краски убийственного Северного Сияния поблекли, точно выцвели. К тому же у Мити прибавилось сил. Исчезли проблемы с дыханием, пропала потливость.

— Вот это дело! — обрадовался Немой. — Так жить можно!

Он выгреб из аптечки все шприцы, маркированные красным, и побежал туда, где его ждал Куб.

Тот был без сознания, но жив. Митя быстро сделал товарищу инъекцию, беспокоясь, не опоздал ли. Его опасения оказались напрасными — Куб открыл глаза.

— Митька… Успел-таки, сукин сын… — Кубометр засмеялся. — Как ты нашел убежище?

Он осекся, только сейчас осознав, что лежит не в бункере и не в землянке, а на открытом пространстве — на травке под березой и над головой полыхают разноцветные столбы смертоносного Северного Сияния.

Сева резко сел, не сводя ошеломленного взгляда с переливающегося ядовитыми красками неба, и онемел от удивления, впервые в жизни позаимствовав кликуху у друга…

За несколько минут до начала Сияния, базовый лагерь научно-военной группы Зинчука

Сияние могло продлиться от нескольких часов до одних суток, и Док не собирался столько времени бездельничать. Аппаратура не работает? Пускай. Есть старый добрый микроскоп, пробирки с химикатами, бумага для записей и простой карандаш.

Прежде чем отправиться в землянку, Зинчук вернулся в лабораторную палатку. Схватил чемоданчик полевой мини-лаборатории и тщательно упаковал заготовленные образцы с генетическим материалом.

Эти образцы были последними. Жалкие крохи, которые удалось наскрести на поле возле «Ошарского». Если б материала оказалось побольше, уже давно был бы получен конкретный результат. Но неприятель тщательно прибрал за собой: сжег трупы своих бойцов, в местах стоянок спалил весь мусор и остатки пищи, на которых могла остаться слюна. К тому же на дневках таинственного врага уже успели похозяйничать хищники.

Надежда оставалась на каракумскую стоянку — наиболее свежую из всех. Там могло кое-что сохраниться. Отправленная туда полевая группа исследователей должна была вернуться на следующий день. Но Сияние спутало все карты…

— Ангидрид твою перекись водорода, — выругался Зинчук и тут услышал первые звуки «Песни сирен».

Док заторопился, вытащил из принтера пачку бумаги и зашарил по лабораторным столам в поисках карандаша или ручки.

Тем временем ноющий гул нарастал, вызывая боль в ушах. Появилась одышка. Док утирал текущий в три ручья пот, но продолжал обыскивать ящики. Ни карандаша, ни ручки!

В палатку ворвался егерь Николай Фомин по прозвищу Фома:

— Так и знал, что вы здесь! Иван Аркадьевич, бросайте все и живо за мной! Вы последний. Входы в главные землянки уже запечатали. Для нас держат открытым один — возле кухни…

— Сейчас-сейчас, — забормотал Док и принялся выдирать из столов ящики, высыпая их содержимое прямо на пол.

— Иван Аркадьевич!

Фома подскочил к профессору, ухватил его одной рукой за грудки и попытался выволочь из палатки силой, но Док внезапно обеими руками прижал его кисть к своей груди и сделал резкий поворот корпусом, выворачивая руку егеря в локтевом суставе. Не ожидавший ничего подобного, Фома выпустил профессора и рухнул на колени.

— Ох, извините, молодой человек. Я вас не зашиб? — забормотал Док.

Ошарашенный егерь помотал головой.

— Вот и ладненько… — Зинчук бросился к шкафу, где висели лабораторные халаты сотрудников, и принялся шарить по карманам, едва не отрывая их с мясом. — Мне надо кое-что найти… Я сейчас… Быстренько…

— Ну, вы даете, профессор, — изумленно протянул егерь, вставая на ноги и потирая запястье. — Где это вы научились освобождаться из захвата?

— А?.. Да есть у меня учитель… Бедуин…

— Тогда понятно… — уважительно покивал егерь. — А что вы ищете?

— Ручку или карандаш. Что угодно, чем можно писать. А то компьютеров вокруг полно, а простого карандаша нет…

Фома оглянулся по сторонам, стрельнул сиреневой молнией и вновь окликнул Зинчука:

— Профессор, хрен с ним, с карандашом. Сейчас последнюю землянку закроют — и тогда все. Нам хана.

— Да-да, идем… — Док отбросил в сторону последний халат, так и не найдя стило.

Они выскочили из палатки. Мир вокруг плыл и шатался, простреливаемый насквозь столбами неяркого пока зеленовато-фиолетового света.

Зинчук повернул в сторону штабной палатки, но Фома остановил его:

— Не туда! Нам к кухне!..

— Да-да, конечно! — Им приходилось кричать, чтобы услышать друг друга. Уши как будто заложило ватой. — Я только хотел по дороге зайти… поискать карандаш… вдруг там…

— Профессор! — взвыл егерь. Он щурился и прикрывал глаза сложенной козырьком ладонью, защищаясь от режущего света.

— Ладно, идем в землянку! — прокричал Док, понимая, что дольше оставаться вне укрытия и впрямь нельзя.

Крошечное убежище возле кухни было запасным, на случай таких вот опоздавших. В нем сейчас находились лишь два человека: егерь Слава Седых по прозвищу Седой и дежурный техник из СКАПа — Кирилл по фамилии Бобок. Как шутили егеря: «С такой фамилией и прозвища не надо».

Бобок до последнего оставался на посту в мобильной будке СКАПа — активировал ручную сирену тревоги и забежал в землянку перед носом Дока и Фомы.

Зинчук с егерем уже переступали порог убежища, как вдруг снаружи раздался приглушенный грохот, едва слышный из-за ваты в ушах и «Пения сирен», но Фома и Док узнали его.

— Взрыв!

— В центре лагеря…

— Там же штабная палатка и землянка номер один! — воскликнул Бобок. — Что в них могло взрываться?

Ему не ответили, потому что прогремел второй взрыв, на этот раз со стороны жилых палаток.

— Землянка номер два, — севшим голосом сказал Бобок. — Что происходит, а?

Землянки номер один и номер два являлись самыми большими и самыми защищенными. В них имелись раскладушки, запас еды, воды и средства медицины, в них должен был собираться весь персонал научного лагеря, включая егерей. По регламенту и Зинчуку сейчас следовало находиться именно там.

Кроме двух главных укрытий существовало и третье — то самое, возле кухни. Оно предназначалось для опоздавших. Эта землянка была меньше, хуже защищена, здесь почти не было припасов.

Все три укрытия были связаны между собой телефонной линией. Сами телефоны выглядели необычно. Трубка отсутствовала совсем. Ее заменял переговорный раструб. Он выполнял функции одновременно и микрофона, и динамика. Вместо кнопок — ручка вызова. Еще имелся звонок — допотопная медная чашечка с молоточком внутри.

Телефонный кабель проложили глубоко под землей, куда не проникали лучи Сияния. Там же размещались и все электрические составляющие. Из стены землянки торчали лишь переговорный раструб, звонок и ручка вызова — похожая на те, что применяют в ручных мясорубках. Все это крепилось на деревянном коробе, выкрашенном в зеленый цвет.

По одному аппарату можно было связаться только с одной конкретной землянкой, поэтому в каждом укрытии имелось по два телефона.

Фома поспешно закрыл дверь убежища, отрезая людей от внешнего мира, полного убийственных звука и света, а Седой бросился к телефону и принялся вызывать землянки номер один и номер два, в глубине души уже понимая, что ответа не будет…

Как только первые разноцветные сполохи украсили потемневшее небо, чужаки спокойно ступили на территорию лагеря. Ни задержать их, ни хотя бы поднять тревогу было некому. На время Сияния охраняющие периметр егеря, как обычно, оставили снайперские вышки и пулеметные гнезда и спустились в землянки.

В лагере вражеские бойцы разделились. Одна группа начала прочесывать территорию, чудом не столкнувшись с Доком и Фомой, которые в этот самый момент бежали к землянке возле кухни. Несколько чужаков наведались в арсенал, реквизировали боезапас и стали потихоньку перетаскивать его в вертолеты экспедиции. Еще двое незваных гостей пошли по палаткам, собирая все информационные носители, в том числе и жесткие диски компьютеров. Две самые большие по численности группы занялись главными убежищами, оставив запасную землянку на десерт.

Неприятель заложил взрывчатку на дверях двух самых крупных убежищ. Взрыв вынес двери, позволяя Сиянию добраться до беззащитных людей. Находящиеся в землянках номер один и номер два егеря попытались дать отпор врагу, но вне укрытия продержались считанные секунды — аномально яркие столбы света мгновенно выжигали сетчатку глаз, а звуковые волны буквально взрывали барабанные перепонки и рвали внутренности.

Егеря слепли и глохли, не успев сделать ни единого выстрела. То же самое с некоторой задержкой происходило и внутри землянок. Люди в панике выскакивали наружу, зажимали руками кровоточащие уши, тыкались в разные стороны, как слепые котята, спотыкались, падали и корчились на земле в агонии, выплевывая собственные внутренности.

В этот самый момент до лагеря экспедиции добрались Куб и Немой.

Чужаки чувствовали себя в полной безопасности — даже не выставили посты в уверенности, что все живое попряталось на время Сияния.

Егеря без помех проникли в лагерь, короткими перебежками направились к землянке номер один, затаились возле пузатой мобильной будки СКАПа и принялись наблюдать за противником.

Чужаки, в свою очередь, смотрели на выскакивающих из убежища ослепленных, оглушенных Сиянием людей и весело гоготали. Бойцам Трояна казались невероятно смешными их мучения и корчи. Некоторые из чужаков подскакивали к потерявшим ориентацию несчастным, сбивали их с ног и перерезали глотки, словно баранам на бойне.

— Ну все, суки! Больше вам это с рук не сойдет, — еле сдерживая ярость, процедил Немой и поймал ближайшего чужака в оптический прицел «калаша».

Пунцовый от гнева Куб сделал то же самое и скомандовал:

— Огонь!

Сухо щелкнули спусковые крючки, но патроны остались в патронниках.

— Что за фигня? — не понял Немой и передернул затвор. Патрон проигнорировал его действия — он по-прежнему сидел в магазине, как приклеенный. Митя выбил его вручную.

Куб отложил автомат и потянул из кобуры пистолет. Прицелился…

Щелчок!

— Осечка, — пробормотал Куб.

Немой снова попытал счастья с автоматом.

Щелк!

— И у тебя осечка, — с нервным смешком прокомментировал Куб. — Похоже, в Сияние выходят из строя абсолютно все… хм… приборы, включая оружие.

— А мы попробуем гранаткой, — вошел в раж Немой.

— Без толку, — хохотнул Куб.

— Почему это? У них же получилось двери взорвать, — возразил Митя.

Он сорвал чеку, но метнуть гранату не успел — Куб перехватил его руку.

— Стой! Говорю же, бесполезняк. Только нас зря выдашь.

— Уверен?

— На все сто.

— Посмотрим… — Немой опустил РГО без чеки на землю перед собой.

Егеря уставились на нее, невольно затаив дыхание…

— Вот видишь. — Куб утер со лба холодный пот. — Не взорвалась.

— Так чего делать-то? — растерялся Немой. — Прямо хоть руками во врагов патроны кидай. Авось в глаз попадем.

— Лучше ножи, — поправил Куб, извлекая метательные клинки из ножен на поясе.

Немой протянул свои ножи Севе:

— На. У тебя это дело лучше получится.

Куб коротко кивнул, взял клинки, но метать их не спешил. Понимал, что под камуфляжными куртками врагов могут быть надеты бронежилеты, которые ножом не пробьешь.

— Митя, слушай сюда. Задача у нас будет такая. Раз огнестрельное оружие не действует, в бой без особой нужды мы ввязываться не станем. Вдвоем всех чужаков одними ножами все равно не перебьем. Поэтому действуем так. По-тихому спасаем тех из наших, кого еще можно спасти, и сваливаем из лагеря, — предложил Куб.

— Некого тут спасать, — мрачно откликнулся Немой. — Эти суки оба убежища вскрыли, как консервные банки.

— Есть и третье. Запасное, возле кухни, — напомнил Куб. — Там тоже иногда прячутся.

— Сначала примем дозу, — перебил Немой. — Тот чмошник у вертолета сказал, что надо делать по уколу в час. Кажись, пора. А то у меня потихоньку глаза болеть начинают.

— У меня тоже. Кстати, а сколько у нас всего шприцов?

— Одиннадцать. — Немой протянул один Кубу, второй взял себе. — Теперь девять.

Сева Кубометр с удовольствием сделал себе инъекцию — неизвестный препарат полностью снимал боль покалеченного тела и придавал сил. Бодрил, как глоток хорошего коньяка.

— Ну, что? Проверим запасную землянку? — предложил Немой, когда с медицинскими процедурами было покончено.

— Погоди, — остановил его Куб. — Если землянка закрыта изнутри, то мы в нее так просто не войдем. И знак своим подать снаружи не сумеем. Не услышат они нас, там же повсюду звукоизоляция и окон нет.

— И как быть?

— Надо связаться с ними по телефону. Предупредить, что идем. Пусть открывают.

— По телефону? — не понял Немой.

— Точно. Телефон есть там.

Куб кивнул в сторону вскрытой землянки, возле которой по-прежнему кучковались чужаки, обыскивая мертвых людей. Делали они это не торопясь и явно пока не собирались покидать превращенный в бойню лагерь.

— Ты думаешь, телефон еще фурычит? — засомневался Немой. — Он же теперь считай на поверхности. А в Сияние, похоже, вырубается абсолютно все, даже оружие…

— Автомат мог не стрелять, потому что не воспламенялся порох. А в телефоне ничего подобного нет. Только спрессованный уголь. А вся электрика у них под землей. Должен работать. Как бы то ни было, это наш единственный шанс дать знать в убежище, чтобы открыли.

— Походу, так, — вынужден был согласиться Немой.

— Короче, Мить, ты сейчас скрытно двигаешь к третьей землянке и ждешь, — продолжал Куб. — А я пробираюсь к телефону, подаю нашим знак. Они открывают тебе, ты заходишь, делаешь им уколы и выводишь из лагеря.

— Не понял, — помотал головой Немой. — Как ты проберешься к телефону мимо чужаков? Их там не меньше дюжины.

— Проберусь. Есть план, — уверенно заявил Куб. — А твоя задача — вывести из лагеря людей.

Он говорил так спокойно и убежденно, что у Немого не возникло и тени подозрения. Мите и в голову не пришло, что его лучший друг Сева Кубасов по прозвищу Кубометр нагло врет ему в лицо…

— Где встречаемся? — уточнил Немой.

— В аду, — хмыкнул Куб.

— Там само собой. А до того?

Обговорили координаты и время ожидания. Митя протянул Кубу два шприца с красными ободками:

— Возьми. На всякое непредвиденное.

— Нет, — отказался Куб. — Тебе они нужнее. Мы не знаем, сколько именно в землянке людей.

— Да сколько бы ни было. Через час тебе понадобится новая инъекция…

— Через час мы с остальными уже будем шагать вместе по тайге. Или сидеть в глубокой норе, пережидая Сияние, — перебил Куб. — И ты сам, собственноручно воткнешь иглу мне в шею. Лады?

— С превеликим удовольствием, — съязвил Немой. — Вгоню тебе шприц по самый поршень, можешь не сомневаться.

Куб ухмыльнулся и хлопнул друга по плечу:

— Давай, Митяй. Дуй на позицию. Я досчитаю до трехсот… это примерно пять минут, а потом рвану к телефону. К этому времени ты должен сидеть под дверью землянки. Действуем слаженно и быстро, пока эти твари не спохватились.

Немой кивнул. Ему захотелось на прощание обнять Куба, но в последний момент он передумал. Постеснялся проявить неуместную слабость. «Не на века же расстаемся», — подумал Немой и пошутил:

— Ну что, Сева? Сверим часы?

— Ага. Раз… два… три… — начал отсчет Куб.

— Четыре… пять… шесть… семь… — подхватил Немой и, пригнувшись, побежал в сторону кухонной палатки.

Уже на подходе к цели Митя едва не напоролся на трех чужаков и залег возле ящиков с продуктами, которые доставили в лагерь перед самым Сиянием и не успели разобрать.

Чужаки, как назло, никуда не спешили. Остановились в нескольких шагах от укрытия Немого и лопотали о чем-то своем. Говорили невнятно — словно рты у них были набиты горячей кашей. Митя уловил лишь обрывки фраз. Несколько раз прозвучало имя Трояна и еще какого-то Айболита. Похоже, чужаки реально боялись обоих.

Вообще, как успел рассмотреть Немой, эти трое несколько отличались от остальных чужаков. Во-первых, их лица не были скрыты под шапками-масками. Этакие обритые обезьяньи хари, напомнившие Мите пилотов вертолета. А во-вторых, у них за плечами висели автоматы.

Остальные вражьи бойцы из оружия имели только огромные тесаки, какими забивают скот на бойне. Оно и понятно. Наверняка неприятелю известно, что в Сияние огнестрельное оружие бесполезно, так зачем зря обременять себя ненужным грузом?

Но у этих троих автоматы все-таки были. И автоматы необычные.

«Ну-ка, ну-ка… Двести двадцать шесть… Двести двадцать семь…» — Не прекращая счета, Митя осторожно высунулся из-за ящика, чтобы получше рассмотреть оружие врага.

Внешне оно почти не отличалось от автомата Калашникова, разве что сбоку на ствольной коробке торчала непонятная пирамидка.

«Вот так хреновины… Двести тридцать один… Добыть бы хоть одну такую… По ходу, эти пукалки в Сияние работают. Не зря же обезьяны вцепились в них, как в родные… — Митя прикинул шансы быстро завалить всех троих. — Нет, по-тихому не получится… Двести тридцать девять… Тревогу, суки, по-любому поднять успеют… И сколько еще они собираются тут торчать?! Двести сорок один… Я уже и так опаздываю… Двести сорок три…»

Немой дал задний ход, чтобы обогнуть троицу по широкой дуге, однако случайно наступил на вывалившийся из ящика обрывок упаковки. Раздался негромкий, но отчетливый звук сминаемой бумаги.

Чужаки прекратили разговор и настороженно уставились в сторону Немого…

«Двести девяносто семь… Двести девяносто восемь…» — считал Куб, в который уже раз пробегая взглядом путь от своего укрытия до входа в распотрошенную землянку номер один. Он так и так просчитывал ситуацию, но в любом случае выходило следующее: по-тихому добраться до телефона не получится.

В другой ситуации Куб отловил бы чужака-одиночку, позаимствовал его шапку-маску и остальную одежду, чтобы сойти за своего, и спокойно, не прячась, пошел бы к телефону… Увы. Сейчас такой номер не пройдет. Самый малорослый чужак ростом свыше двух метров, а большинство так вообще под два с половиной. Да и фигуры отличаются от человечьих — кряжистые, с короткими шеями и мощными загривками, как у горилл. Рядом с любым из чужаков богатырь Немой смотрится худосочным пацаном, что тогда говорить о Кубе.

Нет, за своего у чужаков Севе никак не сойти.

Куб соврал Немому, будто у него есть план, как незаметно добраться до телефона. На самом деле Сева рассчитывал действовать внаглую — прорываться в землянку на виду у чужаков.

Враги сейчас беспечны, ведь они уверены, что в Сияние им некого опасаться, поэтому поначалу растеряются и не успеют вовремя среагировать на нахальный рывок егеря.

Да, к телефону Куб пройдет. Даже успеет связаться с землянкой номер три и сказать им несколько слов. А вот потом придется туго, и егерь прекрасно это понимал. Сева Куб, конечно, отличный рукопашник, но с дюжиной врагов даже он вряд ли справится. Ведь чужаки тоже небось не пальцем деланные, и тесаки у них в руках — не детские игрушки.

«Главное, чтобы Митя сумел вывести людей… Надеюсь, он уже возле дверей землянки, потому что сейчас начнется заварушка… Двести девяносто девять… Триста… Пора!»

Сева взял на изготовку первый из десяти метательных ножей, выскочил из укрытия и вихрем понесся мимо опешивших чужаков.

Резкий звонок телефона как ножом разрезал тревожное беспокойство в маленькой землянке возле кухни.

— Ну наконец-то! Позвонили! — Техник Бобок первым рванул к телефону. — Сейчас выясним, что там у них взрывалось…

Он завопил в раструб:

— Третья слушает!..

…Куб не ошибся насчет телефона — тот работал! Но егерь не учел одного: из-за беснующегося снаружи «Пения сирен» людям в третьей землянке будет непросто разобрать его слова.

…Бобок долго вслушивался в какофонию звуков. Затем пожал плечами:

— Ерунда какая-то. Ничего не понимаю, — он отошел от телефона. — Сбой, наверное.

— Погоди! Мне кажется, там кто-то кричит…

— Да. Точно, — поддержал профессора Фома. Люди в бункере замерли, прислушиваясь.

— Кричат: «откройте дверь…», «свой…». И еще что-то… — воскликнул Бобок и завопил в раструб: — Кто говорит? Что?.. Не понимаю… — Техник обернулся к остальным: — Может быть, вы поймете?

Несколько мгновений четыре человека напряженно вслушивались в доносящиеся из раструба звуки, пытаясь отделить мужской голос от воя сирен.

— Он говорит: «свой», «откройте дверь», — подтвердил Док. — И еще: «вакцина» и «Сияние».

— Он сказал: «есть вакцина от Сияния», — добавил Седой. — По-моему.

— От Сияния нет вакцины, — возразил Фома.

— Как знать… — еле слышно пробормотал Док.

Голос в раструбе внезапно затих. В землянке воцарилась тишина.

— И чего все это значит, мужики? — спросил Фома.

— Что снаружи кто-то из наших. У него есть вакцина от Сияния, и он хочет, чтобы мы открыли ему дверь, — с нервным смешком отозвался Седой.

— Бред, — покачал головой Фома.

— Бред, — согласился Седой. — Такой вакцины не существует. Если бы наши изобрели ее, мы бы знали. Полагаю, это ловушка. Откроем дверь — сдохнем.

— Иван Аркадьевич, а вы что думаете? — спросил Фома.

Зинчук помедлил с ответом…

Лихой прорыв Куба увенчался полным успехом. Не ожидавшие ничего подобного чужаки провожали его вытаращенными от удивления глазами, разинув рты. Глазели, будто на приведение, и даже не рыпнулись на перехват.

Заскочив в распотрошенное убежище, Куб метнулся в самый дальний угол, за металлизированную ширму, которая отделяла командный закуток от остального помещения. Там висели вмонтированные в земляную стену два телефонных аппарата: каждый для связи с конкретной землянкой. Куб принялся крутить рукоятку с цифрой «три».

Ответили почти сразу:

— Третья слушает! — раздался из слухового рожка мужской голос.

Егерь обрадовался и, не теряя времени, заорал в передающий раструб, торчащий из коробки телефона:

— Мы свои! Находимся снаружи! Откройте нам дверь! Не бойтесь: у нас есть вакцина против Сияния!

— Кто говорит? — откликнулся невидимый собеседник.

— Свои! Егеря! Откройте нам дверь!

— Что? Ничего не понимаю… — В трубке замолчали.

Куб прокричал фразу трижды, каждый раз делая небольшую паузу в ожидании ответа. Но трубка больше не отвечала. Зато в землянку нагрянули чужаки.

— Ладно, девочки, потанцуем, — хищно улыбнулся Куб.

Его улыбка на миг отразилась в блестящем лезвии метательного ножа, а уже в следующую секунду заточенный металл молнией прорезал воздух и вонзился в солнечное сплетение первого из врагов. Тот остановился, ухватился рукой за торчащую из своего тела рукоять, но падать замертво не спешил.

Куб не успел удивиться — не было времени. Еще трижды свистнули ножи, вонзаясь в тела чужаков. Но те и не думали подыхать. Наоборот, взревели от ярости и бросились на егеря, размахивая тесаками.

— Ну, и живучие же гады, — удивился Куб. — Попробуем по-другому…

Он поднырнул под атакующий тесак, перехватил руку противника, выкручивая. Ладонь врага непроизвольно разжалась, выпуская оружие. Тесак достался Кубу. А локоть егеря воткнулся противнику в пах. Как только враг согнулся, а его голова оказалась в пределах досягаемости Куба, егерь размахнулся и снес противнику башку. Обезглавленное тело рухнуло на землю.

— Вот так вот. Без черепушки ты гораздо симпатичнее, — удовлетворенно пробормотал Куб и подумал: «Интересно, чем сейчас занимается Митька?..»

Хруст сломанной шеи чужака показался Немому райской музыкой.

— Фу, запарился. — Егерь утер с лица пот, с удовольствием глядя на три мертвых тела. — Эх, жалко, Куб меня сейчас не видит! Даже он не смог бы сделать всех троих лучше!

…Когда оберточная бумага зашуршала под ногой Немого, три чужака повернулись на звук. Они не насторожились. Решили, что это проделки ветра. И все же один из них отправился проверить, к счастью для егеря так и не взяв автомат на изготовку.

Огромной хищной кошкой Немой выскользнул из-за ящика и вонзил «клыки» — тяжелый боевой нож — между ребер врага, поражая сердце. Такой удар всегда приводит к смерти. Но только не в этот раз. Чужак, конечно, ощутил его, даже покачнулся, но сразу выпрямился и попытался сорвать с плеча автомат. Однако егерь оказался проворнее — сработал инстинктивно — саданул врагу коленом промеж ног, а когда вражина согнулся пополам, зашел сбоку и сломал тому шею. Враг затих.

Зато очухались от неожиданности два других — попытались прикончить Митяя из своего чудного оружия. Но, прежде чем они открыли огонь, Немой уже был рядом, с трофейным автоматом в руках. Точнее — между ними, лишая противника возможности стрелять.

Сам Немой тут же выпустил очередь одному из чужаков в лицо, благо предохранитель и спусковой крючок оказались на привычном месте. Раздался знакомый стрекочущий звук, совсем как при стрельбе из «калаша» с глушителем, хотя никакого ПБС на стволе не было. Пули превратили обезьяноподобную морду в кровавую кашу.

Не успел мертвый чужак упасть на землю, как егерь уже развернулся в сторону второго. Короткая рукопашная закончилась полной победой Немого, хотя один неслабый удар он все-таки пропустил. Чужак умудрился приласкать Митю по голове прикладом. Хорошо, что удар прошел вскользь, иначе у Немого был бы пробит череп. А так егерь всего лишь оглох на одно ухо, у него закружилась голова и к горлу подкатила тошнота.

— Никак сотрясение. — Митя поморгал, стараясь остановить кружащийся мир. — Ладно, надо торопиться. Сколько уже там натикало? Двести сорок… нет, пятьдесят… а, плевать!

Егерь подобрал все три вражеских автомата, прикрыл трупы коробками, чтобы они не маячили на виду, и поковылял вперед, молясь об одном: дойти до землянки и не упасть.

Удача сегодня была на стороне Немого — он не просто дошел, но и умудрился больше не попасться на глаза врагу. Хотя последнее оказалось несложно. Обезьяны в шапках-масках занимались своими делами, даже не догадываясь, что у них в тылу бродят посторонние.

Немой добрался до вожделенной землянки, увидел целую, неповрежденную дверь и обрадовался: они с Кубом успели! Враг еще не вскрыл последнее из убежищ.

Митя поспешно толкнул створку, полагая, что замок открыт и что предупрежденные Кубом люди в убежище ждут его.

Как бы не так! Дверь и не подумала открываться.

«Сева не добрался до телефона? Или аппарат все-таки в Сияние не работает? А может, его разбили чужаки, когда громили землянку? — Мысли Мити заметались растерянными блохами. — И что делать? Торчать возле двери, пока не откроют? Возвращаться за Кубом? Уходить одному и ждать Севу в назначенном месте? Что?..»

Немой горько пожалел, что друга нет рядом. Спокойный, рассудительный Куб всегда точно знал, что надо делать, и в любой ситуации умел принимать единственно верное решение.

Куб быстро понял слабые и сильные стороны чужаков. Противники отличались недюжинной физической силой, но были медлительнее Севы. Зато они почти вдвое выше и живучи необычайно. Убить их можно, только отрубив голову, свернув шею или вогнав клинок в глаз. Не самые простые способы покончить с врагами, тем более, когда эти самые враги активно сопротивляются и так и норовят достать своими мясницкими тесаками!

И все же Кубу удалось почти невозможное — он вышел из разрушенной землянки, оставив позади несколько мертвых врагов. Конечно, чужаков вокруг было еще много, но Кубу и не требовалось кончать их всех. Свою задачу Сева выполнил — предупредил людей в землянке. Теперь самое правильное — это попытаться уйти самому. Покинуть лагерь и затеряться в тайге.

В отличие от Немого, Сева не знал, что у врагов огнестрельное оружие работает в Сияние. Так что Куб совершенно не опасался выстрелов.

Вооружившись трофейным тесаком, Кубометр отмахался от парочки особо упрямых горилл и вознамерился делать ноги, как вдруг спину обожгло чем-то невыносимо горячим, а уши уловили знакомый стрекочущий звук.

Сева остановился на бегу — будто его сзади дернули за привязанные к телу ниточки. Оглянулся…

Увидел черный зрачок автомата, который задергался, выплевывая очередную порцию огня… По телу словно промолотил горячий град…

Севе вдруг страшно захотелось спать. Как магнитом потянуло к земле.

«Автоматы… у них стреляют… Но почему?! Сияние же… Или уже закончилось?..»

Кубометр через силу разлепил закрывающиеся глаза и посмотрел на яркое и в то же время пыльное небо.

«Вот оно — Сияние… Тогда почему?..»

Небосвод закрыло незнакомое мужское лицо — нормальное, не обезьянье. К артерии на шее егеря прикоснулись холодные пальцы, и злой голос прошипел, обращаясь к кому-то вне поля зрения Севы:

— Ты идиот, Троян! Зачем было стрелять на поражение? Взяли бы его живьем, узнали, почему он не сдох во время Сияния.

— Нет, Айболит, не взяли бы, — спокойно возразил Троян. — Таких, как он, живыми не берут…

Дальнейших слов Сева не услышал — для него наступила вечная ночь.

Тот, кого назвали Айболитом, склонился над мертвым телом, быстро обыскал карманы, сорвал с шеи Куба «солдатский кулон» и повернулся к собеседнику:

— Смотри, Троян, он егерь.

— Кто бы сомневался, — пожал плечами Троян.

— Прикажи своим макакам прочесать лагерь. Он мог быть не один. И пусть заканчивают с третьим убежищем, чего они тянут кота за хвост.

Троян меланхолично кивнул и отправился выполнять приказы. Конечно, Айболит не был для него командиром. Скорее, советником-наблюдателем. Но Троян слишком хорошо знал этого человека и в глубине души боялся — почти так же сильно, как «макаки» боялись самого Трояна…

Не зная, что предпринять, Немой сидел возле закрытой двери убежища. Травмированная голова звенела от боли, во рту ощущался отчетливый привкус железа, и от этого никак не удавалось сосредоточиться.

— Все, ухожу! — неизвестно кому заявил егерь и путано пояснил: — Раз вы так, то и мы не станем…

Он слишком резко поднялся на ноги, отчего голова закружилась сильнее. Чтобы не упасть, Немой был вынужден навалиться всем телом на дверь землянки.

А в это время несколько чужаков спешили со своей чудо-взрывчаткой к последнему из убежищ…

— Надо открыть дверь. — Док обвел взглядом Фому и Седого. — Я понимаю, насколько это опасно, и все же думаю, стоит пойти на риск. Если там, снаружи, и впрямь свой, возможно, ему требуется помощь.

— А может, у нас была галлюцинация? — заговорил Фома. — И звонок, и голос в трубке просто померещились? При Сиянии, я слыхал, и не такое бывает.

— Ладно, чего гадать, — вмешался Седой. — Снимем замок, но створку распахивать не будем. Кому надо, тот сам войдет. Я открою, а вы на всякий случай отойдите в самый дальний угол землянки. И уши заткните чем-нибудь. А то мало ли что.

Седой решительно направился к выходу. Вошел в крошечный предбанник, плотно прикрыл за собой внутреннюю дверь, приблизился к наружной створке и настороженно замер, прислушиваясь. Массивная, обитая звукоизолирующим материалом наружная дверь не пропускала ни звука, поэтому было непонятно, есть кто-нибудь снаружи или нет.

Егерь взялся за «штурвал» запорного механизма и провернул его. Не успел замок встать в положение «открыто», как створка распахнулась и в предбанник ввалилось крупное тело — в компании с убийственным Сиянием. Стегануло по глазам, болезненной волной ударило в уши.

К счастью, продолжалось это меньше секунды — Немой захлопнул наружную дверь. Сияние отступило, затаилось на время, словно кошка возле мышиной норки.

Седой утер слезящиеся глаза и поглядел на пришельца:

— Митька?! Ты? Немой! И вправду свой. Живой, сукин сын! Ты проходи к нашим, а я пока дверь запру.

— Оставь так, — перебил Немой. — Некогда. Пойдем внутрь, поговорить надо. Сколько вас там?

— Четверо. Ты будешь пятым.

Пока Немой торопливо рассказывал о чужаках, а заодно делал инъекции всем присутствующим, Док рассматривал трофейные автоматы.

— Очень интересно… — бормотал он, ощупывая странный прибамбас на ствольной коробке. Что-то щелкнуло, верхняя часть пирамидки отъехала в сторону, и на ладонь Дока выпал маленький золотистый кубик. — Оба-на!

— Что это такое, профессор? — сунулся к нему Седой.

— То, что, по-видимому, и позволяет автоматам стрелять во время Сияния. — Док окинул кубик влюбленным взглядом, вставил его обратно в пирамидку, повесил автомат через плечо и посмотрел на егерей: — Ну и как будем действовать, мужики?

— Позвольте мне, профессор. — Фома решительно отобрал у Зинчука автомат.

Направленный взрыв вынес двери третьего и последнего убежища, открывая путь Сиянию. Чужаки снаружи ждали, когда адский свет и чудовищный звук выгонят из норы беззащитных, умирающих людей.

Так и произошло — из землянки выскочил обезумевший человек, зажимая окровавленные уши. Он кричал во все горло и слепо тыкался по сторонам, полностью потеряв ориентацию. Следом за ним вывалился еще один.

Чужаки загоготали, предвкушая забаву. Одна из макак подскочила к мечущемуся человеку и собралась повалить его на землю. Но не успела. Умирающий перестал корчиться и жмуриться. Напротив, широко раскрыл глаза, выхватил спрятанный под мешковатой курткой трофейный автомат и саданул длинной жгучей очередью по не ожидавшим подобной пакости врагам…

— Я же говорил, что тот егерь был не один. — Айболит в бинокль наблюдал за боем, стоя в отдалении на снайперской вышке рядом с Трояном. — У них «золотой» автомат. Вернее, целых три.

— Небось отобрали у наших. То-то тройка Косаря так до меня и не дошла. Бойцы должны были проследить, чтобы макаки не оплошали, и организовать «уборку», чтобы следов не осталось… а они пропали.

— Так твоему Косарю и надо, — обозлился Айболит. — Раз не умеют за себя постоять, пусть подыхают как собаки! А егеря, что их уделали, молодцы… И все же интересно: как они выживают в Сияние? Неужто украли у нас препарат?

— Разве такое возможно? — удивился Троян.

— А ты вспомни своего дружка, Механика, — скривился Айболит. — Как он перед побегом увел у меня из сейфа «силача», а? Из запертого сейфа, код которого знали, между прочим, лишь мы с тобой!

— Ну, Меху такие сейфы как ха, — еле заметно усмехнулся Троян. В усмешке сквозило одобрение.

Айболит заметил и вспылил:

— Тебя он тоже сделал на раз! И тебя, и всю твою хваленую охрану! Это ты упустил тогда Механика. Ты лично виноват в том, что он сбежал! И если облажаешься еще раз… — Айболит сделал многозначительную паузу. — Учти, Хозяин дважды ошибок не прощает. Упустишь этих пятерых — и тебе хана. Смотри, они сейчас прорвутся из лагеря!

— Не прорвутся, — проворчал Троян. И пристроил снайперскую винтовку на мешки с землей. Эта снайперка тоже немного отличалась от обычной — имела набалдашник в виде пирамидки сбоку на ствольной коробке, ниже прицела.

Троян поймал в оптический прицел егеря с трофейным — «золотым» — автоматом в руках.

— Не на поражение стреляй, — напомнил Айболит.

— Тех троих, у кого наши автоматы, придется ликвиднуть, — возразил Троян. — Живыми их не взять. Они всех моих макак перестреляют, замучаемся потом новых выращивать… А вот двух других возьмем тепленькими. Хватит тебе двоих пленников?

— Вполне, — покивал Айболит.

— Ну и отлично. — Троян задержал дыхание, поймал миг между двумя биениями собственного сердца и плавно нажал на спусковой крючок.

— Получайте, суки! — Митя Немой с мстительным азартом открыл огонь по столпившимся перед землянкой чужакам.

Трофейный автомат не подвел — раскаленный свинец превращал укрытые шапками-масками морды в кровавую кашу. Рядом вели огонь Фома и Седой. Безоружные Бобок и Зинчук держались чуть позади, ожидая, когда егеря расчистят путь.

Вдруг Фома замер, повернул голову, пытаясь рассмотреть что-то вдалеке, а потом беззвучно повалился на землю.

— Ты чего?! — Седой хотел наклониться к нему, но не успел — пуля ударила его в висок. Седой замертво рухнул на бездыханное тело товарища.

Немой машинально глянул в ту сторону, куда перед смертью глядел Фома. Увидел блеснувший лучик — это яркие сполохи Сияния отразились в линзе оптического прицела.

«Снайпер на вышке… — успел осознать Немой. — Ну вот и все… Как говорил Сева? Встретимся в аду…»

Зинчук и Бобок увидели, как все три егеря один за другим упали на землю, сраженные пулями снайпера.

— Автоматы!.. — рванулся вперед Док.

Он хотел подобрать трофейное оружие, но не тут-то было — уцелевшие макаки очухались и ломанулись на него…

Глава 12

Снаружи бушевало Сияние, а внутри, в пещере, было тепло, уютно и спокойно. Потап, егеря и большая часть балласта дремали. Юрун тоже спала, прислонившись к моему плечу. Я собирался последовать ее примеру, но помешал Кочкин. Рядовой подсел ко мне и возбужденно прошептал:

— Бедуин, я вспомнил кое-что…

— Отлично, только на полтона ниже, — перебил я. — Девушку не разбуди.

— Я не сплю, — возразила Юрун, не открывая глаз.

— Ну, говори, Илюха, чего у тебя там?

— Я вспомнил, — повторил он. — Вы спрашивали, что во время боя за «Ошарское» показалось мне странным. Так вот. Я видел, как одного из нападавших изрешетили пулями, а ему хоть бы хны.

— Так-таки изрешетили, — засомневался я. — Небось задели слегка в плечо.

— Нет! Очередь из автомата ударила ему прямо в грудь. Он покачнулся, но продолжал идти вперед и стрелять. Так и не упал.

— В бронике был, вот и не упал. Пули в кевларе застряли.

— Вряд ли. Я видел кровь на куртке, значит, пули попали в… хм… живое тело.

— Тогда он был под наркотой. Видал я таких уникумов, еще на Большой земле. В основном в восточных странах. Накачаются дурью под завязку, наорутся до опупения молитв и идут, бессмертные воины хрен-знает-какого-бога, в решающую битву с псами неверующими. В такого, бывало, весь рожок выпустишь, а он прет вперед как танк и глазом не моргнет. Мертвый уже, по сути, а не падает. Еще и кучу народа успевает положить, гаденыш. А еще говорят, что на Большой земле зомби нет! Тьфу, вспоминать противно. Уж кого-кого, а фанатиков на дух не терплю.

— В голову таким стрелять надо, — внезапно подал голос Механик. — А еще лучше — сносить ее на хрен с плеч долой, тогда точняк этого урода положишь.

— Откуда ты знаешь? — тотчас поинтересовался Боря Таран.

— От верблюда, — отрезал Механик, но потом все же соизволил пояснить: — Без башки даже зомбаки не живут.

— Надо проверить, что там у нас на дворе делается.

Сапер Фига поднялся с места, привычно защитил глаза закопченными на огне стеклами, воткнул в уши беруши и пошел к своему завалу. Осторожно достал небольшой камешек, открывая крошечную щель наружу…

— Потап, а Сияние-то вот-вот закончится. Можно выходить.

— Отлично. Тогда подъем, — скомандовал Алексей. — Фига, открывай заветную дверку.

— Айн момент, командир.

Сапер потянулся к своему рюкзаку, вынул необходимые принадлежности для взрывных работ и принялся прилаживать маломощные заряды в определенных точках завала.

— А ну, все назад, уши заткнули, рты разинули… Готовы? Тогда бум…

Грохнуло. Каменная кладка, перегораживающая выход, просела, поднимая в воздух тучу мелкого каменного крошева.

— Проход открыт, — доложил Фига.

— Тьфу. — Боря Таран скривился, отхаркнул слюну, густо замешанную на каменной крошке, и решил предъявить претензии саперу: — Ты, сука, нарочно заставил нас рты открыть, чтоб мы как можно больше всякого дерьма наглотались!

— Дурак, — спокойно парировал Фига. — Если бы ты пасть не раззявил, оглох бы. Понял? Так что сопли подбери и спасибо мне скажи.

— Пасиба, Кукиш-джан, — на южный манер пропел Ерш, прикладывая руку к груди и кланяясь. — Накармил от пуза, дарагой. Угощение до сих пор на зубах скрипит.

— Отставить подковырки, — вмешался Потап. — Амуницию поправили и шустро на выход по одному. Нам еще назад пять кэмэ возвращаться и след «дичи» искать.

— Да, кстати, — спохватился Шебай и шепотом обратился к Юрун: — Как думаешь, после Сияния нить не исчезнет?

— А хрен ее знает, — озабоченно нахмурилась Юля. — Но по-любому лучше поспешить.

Глеб кивнул и первым устремился к выходу.

Ему первому и досталось. Неизвестный снайпер влепил следопыту пулю точно в лоб. Шебай умер мгновенно, даже не успев понять, что произошло.

— Глеб, ты чего? — удивилась Юрун и сделала шаг к упавшему телу.

— Назад! — страшным голосом прошипел Потап. — Все назад! К Глебу не подходить! И вообще не высовываться.

— Почему? — не понял Кочкин.

— Выход из пещеры держит под прицелом снайпер, — пояснил ему Мех.

— А то и не один, — добавил Потап. — Хорошо хоть гранатометчика нет. Иначе накрыли бы нас в этой норе, как крыс. Пары снарядов с лихвой бы хватило.

— Типун тебе на язык, — скривился Таран.

— Как же так? — не врубался Кочкин. — Сияние только-только закончилось. Когда же снайперы успели занять позиции?

Потап ему даже отвечать не стал. И правильно сделал. Сейчас надо решать, как выбраться из этой мышеловки живыми, а уж потом выяснять, кто, когда и зачем.

— Толмач, Лось, — окликнул Потап егерей, — задача для вас будет такая…

— Погоди, — внезапно прогудел Могильщик. — Я сам с неприятелем разберусь. А вы пока не лезьте.

— Уверен?

— Стопудово. Вы только мне ПКМы дайте. Оба.

— По одному пулемету в каждую руку, что ли? А не мелковаты они для тебя? Ты вон здоровый какой. Лучше сразу пушку бери. Гаубицу, а? — не удержался Таран.

Могильщик промолчал. А спустя мгновение онемел и Таран. И было от чего.

Я толком не понял, как это произошло, но перед нами в пещере стояли два Могильщика сразу. Оба в одинаковом камуфляже, с рюкзаками и вертикалками через плечо. Один из них взял ПКМ и молча поковылял к выходу из пещеры. Не знаю, почему его пропустил снайпер, но клон спокойно вышел наружу, перешагнул труп Шебая и двинулся дальше. А оставшийся в пещере Могильщик продолжал размножаться у нас на глазах.

Два…Три… Четыре… Пять Могильщиков…

Дубль два подхватил второй ПКМ, а остальные рванули на врага прямо так, с охотничьими ружьями. В пещере с нами остался один Могильщик — как я понял, настоящий. Хотя, когда они стояли всей гурьбой, отличить клон от оригинала не было никакой возможности.

Зрелище оказалось не для слабонервных. Пробрало всех. Кроме Ерша и… Юрун. Похоже, эти двое и раньше знали о необычной способности волосатого изгоя.

— А остальным своим дублям чего ж ты стоящего оружия не дал? Взял бы у нас автоматы, что ли, — слабым от пережитого потрясения голосом поинтересовался Таран.

— У врага возьмут, — прогудел изгой.

Некоторое время мы напряженно прислушивались к ожесточенной перестрелке, которую вел отряд Могильщиков с неизвестным противником.

— Им там помощь не нужна? — спросил у волосатого изгоя Потап.

— Справятся, — равнодушно откликнулся тот.

— А если у вражины пара взводов? А твоих всего четверо.

— Плевать.

— Слышь, Могильщик, а сколько дублей ты можешь вот так родить за раз? — полюбопытствовал Таран.

— Сколько ни есть, все мои, — уклончиво ответил изгой.

— Ммм, — выразил недовольство такой скрытностью Таран, но расспросов не прекратил: — А когда кого-то из твоих… хм… дублей гасят, ты что-то чувствуешь?

— Нет.

— Совсем ничего? — настаивал Таран.

— Нет, — с раздражением повторил изгой. — Не чувствую, потому что их не гасят!

— Как это? — опешил Таран. — Так-таки никогда и не гасят?

Могильщик не ответил, но его прищуренный взгляд пообещал Боре массу неприятностей, если он сейчас же не заткнется или не сменит тему. Таран выбрал второе.

— Леш, а ведь по ходу, конец нашей слежке, — переключился он на Потапа. — Кажется, «дичь» сама перешла в разряд «охотников».

Потап тему не поддержал, отделался невнятным мычанием и обменялся со мной быстрым взглядом. Мы отлично поняли друг друга. Засаду на нас могла организовать не только «дичь», но и та самая таинственная чертова дюжина Крылана, или кто они там на самом деле.

— Пойду гляну, что и как. Не возражаешь? — для проформы отпросился я у Потапа.

— Да не стоит, — прогудел Могильщик. — Мои ребятки и сами справятся.

Потап пропустил его слова мимо ушей. Кивнул мне:

— Действуй, Бедуин. Лось, прикроешь его.

— Товарищ командир, разрешите, с Бедуином вместо Лося пойду я?

Механик вытянулся в струнку, преданно поедая Потапа глазами. Разве что честь не отдавал. Впрочем, я уверен, что Меху в этом смысле уже давно нечего отдавать. Как говорится, чего нет, того нет…

Механик не паясничал, просился всерьез. Очень уж ему хотелось составить мне компанию. Знать бы зачем…

Алексей мельком посмотрел на меня. Я едва заметно прикрыл веки.

— Идите вдвоем, — разрешил Потап.

Мы с Мехом двинули на выход. Могильщик проводил нас пристальным взглядом и непонятно усмехнулся.

Снаружи, как оказалось, начиналось пасмурное утро. Сияние продлилось чуть меньше суток. Сейчас о нем напоминали лишь бледные зеленоватые полосы, почти невидимые на фоне серых туч.

Я вынырнул из пещеры первым, перепрыгнул труп Шебая и, сразу откатившись в сторону, распластался за ближайшим кустом, благо их навалом росло вдоль скальной стены.

Мех, в точности повторив мои действия, оказался рядом. Для такого опытного бойца это было непростительной ошибкой. Ему бы следовало занять позицию в стороне… если, конечно, он и в самом деле собирался прикрывать меня.

К счастью, основной бой протекал метрах в трехстах от нас — на том берегу реки, хотя шальные пули нет-нет да и долетали до нашего берега.

На первый взгляд, река была не слишком быстрая, но довольно широкая. Трудно переправляться через такую под плотным снайперским огнем.

Сам снайпер, убивший Шебая, наверняка прятался на том берегу реки. Там же кипел сейчас бой между бригадой Могильщиков и неизвестным противником. Интересно, как же клонам удалось форсировать реку? Почему неприятель пропустил их?

Судя по звукам выстрелов, вражеские бойцы располагали не только снайперскими винтовками, но и автоматами с подствольными гранатометами. Возможно, у противника имелся и пулемет. Тем не менее клоны Могильщика переправились через реку и сейчас сражались на том берегу среди пышной береговой растительности. Подробности боя разглядеть не удалось — загораживали кусты и разнокалиберные валуны.

Ладно, подберемся поближе к берегу.

Я сменил куст и только собирался поднести к лицу бинокль, как Мех вновь оказался рядом.

Да чего он, издевается, что ли?! Хочет, чтобы нас обоих накрыли одной гранатой?!

Ладно, если уж Меху так приглянулся этот конкретный куст, уступим. Пусть остается, а я опять сменю позицию. Тем более, что в пяти метрах впереди, у самой кромки воды, имелся многообещающий валун. Укрытие понадежнее куста. Да и к основному театру военных действий гораздо ближе.

Но не успел я обосноваться на новом месте, как рядом со мной опять нарисовался наемник.

— Мех, ну и чего ты ко мне все время жмешься? — раздраженно рявкнул я. — Тебе места на берегу не хватает? Вон за те камушки заляг.

— Я поговорить хочу. Для того и пошел. А ты все время скачешь козлом, догоняй тебя, — не менее раздраженно отозвался наемник.

— А другого места для разговора не нашел?

— А чем здесь плохо? — удивился Механик.

— Здесь вообще-то воюют, если ты не заметил, — не удержался я от шпильки. — Могут тебе случайно язык отстрелить, пока ты им лясы точишь.

— В АТРИ везде воюют… кроме Муторая, конечно, — философски подошел к делу наемник. — А язык не яйца. Отстрелят — и без него проживу.

— Ближе к теме, — потребовал я.

Шальная пуля чиркнула по нашему валуну, срикошетила и булькнула в воду.

— Могильщика надо валить. Срочно, — без обиняков заявил Механик. Ничего себе! Я от него, конечно, многого ожидал, но чтоб такое… А Мех продолжал: — Действуем так, Бедуин. Я отзову Могильщика в сторонку, а ты стреляешь ему в спину…

— Погоди, не части, — притормозил я наемника. — Что ты против него имеешь?

— Ты видал, как он ловко дублей штампует? — вопросом на вопрос ответил Механик.

— И что? Ерш вон вообще молниями пуляет.

— Его валим следующим, — согласился наемник.

— Да? А валка не треснет? Ты эти свои шовинистские штучки брось. Лично я к изгоям отношусь нормально…

— Я тоже, — перебил Механик. — Меня не таращит от того, сколько у них рук или ног. Никогда шовинистом не был. Как и ты, считаю, что изгои — нормальные люди. Но Могильщик и Ерш — особый случай. Если сейчас мы не завалим их, чуть позже они ликвидируют вас.

— Нас? Это кого же? А лично вы к «нам» не относитесь?

— Нет. «Вы» — это егеря. Ну и твой дружок Кочкин, конечно.

— А ты и Таран?

— Мы по другую сторону баррикад, — криво ухмыльнулся наемник. — Слушай по порядку, Бедуин. Еще в Ванаваре, перед самым выходом на маршрут, Будда и Петрович собрали нас четверых вместе — меня, Тарана, Могильщика и Ерша и очень четко сформулировали задачу.

— Конкретнее.

— Как только найдем базу чужаков, нам приказано ликвидировать всех егерей.

— А следопытов?

— Только Шебая. Юрун не трогать. Могильщик поставлен ее оберегать. Будда так и сказал ему: мол, пока ты жив, чтоб ни один волосок с ее головы не упал.

— Ага…

— Кстати, поломка связи — дело рук Ерша. Он умеет не только молниями стрелять, но и создавать около себя мощное поле, так что все электронные приборы враз перегорают. Ерш подходил к каждому из группы и точил с ним лясы. А сам потихоньку диверсантил — рации ломал. Поле-то меняется незаметно для человека.

— Это понятно… Значит, у вас четверых рации до сих пор работают?

— Нет. Ерш и их потом того. Чтоб подозрений избежать.

— Разумно, — согласился я. Теперь понятно, как Меху удалось переговорить с кем-то, когда рации уже якобы были сломаны. — А Таран в курсе, что ты мне тут душу изливаешь?

— Нет. Он всерьез собирается выполнить приказ Петровича. Кстати, сигналом к началу ликвидации должен стать его выстрел в Потапа. Могильщик тут же валит тебя. А мы с Ершом добиваем остальных.

— А Крылан?

— Что Крылан? — растерялся Механик.

— Он в игре?

— Не знаю.

Мне показалось, что тут наемник соврал. Ладно, оставим пока эту тему, перейдем к следующей…

— Мех, а после вашего общего совещания с изгоями — не отозвал ли Петрович тебя с Тараном в сторонку и не шепнул ли вам еще кое-что?

— Шепнул, — не стал темнить наемник. — Как только с егерями будет покончено, мы с Борей валим Могильщика и Ерша. Причем я уверен, что Будда отдал им точно такой же приказ насчет нас.

Теперь расклад более-менее понятен. Эта база чужаков настолько важна, что ни Петрович, ни Будда не хотят делить ее ни с кем. Для того и вырубили связь, чтобы скрыть заключительную часть маршрута от официальных властей Ванавары… а заодно и друг от друга. Не доверяют партнеру, суки.

Вот это я называю сотрудничеством в духе АТРИ: до поры до времени сражаются вместе, а потом стреляют друг другу в спины. Типа, кто выживет на финише, тому и приз. Вполне привычно, знакомо и уже давно не вызывает у меня возмущения.

Странно другое. Если Петрович хотел скрыть от всех местоположение базы чужаков, зачем сформировал для их преследования такую большую группу? Почему не отправил по-тихому только своих ребят?

Хотя, если поразмыслить, без егерей не обойтись. Ведь нефтеперерабатывающий завод принадлежал не только Петровичу, но и администрации Ванавары. Естественно, мэр захотел разобраться, кто портит его имущество. И естественно, подписал на это дело егерей. Так что у Петровича был выбор: послать свою отдельную группу и толкаться на маршруте жопами с егерями — или объединиться до поры до времени, а потом ликвидировать конкурента. Хитрый лис Петрович, разумеется, предпочел второй вариант.

Да, объединение людей Петровича и егерей понятно, но при чем здесь Будда? Он-то как умудрился вписаться в тему, которая его никаким боком не касается? В нефтеперерабатывающем заводе у него доли нет. Да и вообще, какое ему дело до чужаков?..

— Мех, а ты случайно не в курсах, какая нелегкая привела в наши дружные ряды славных бойцов Будды?

Наемник замялся. Пришлось помочь ему принять верное решение:

— Колись давай. Иначе сейчас вернусь в пещерку да озвучу всем заинтересованным сторонам твое мелкое стукачество. Могильщик скажет тебе огро-о-омное спасибо. А Таран еще и от себя добавит.

— Вот только давай без шантажа, — поморщился наемник. — Сам знаю, что назад для меня пути нет. Так что расслабься. Я сейчас на вашей с Потапом стороне. Можно сказать, ваш преданный пес. Гав-гав.

— Кстати, а почему?

— Могильщик. Из-за него. Я понял, что нам с Борей вдвоем всех его дублей ни в жисть не одолеть. Так что положит он нас рядом с вами. Устроит братскую могилу. А в мои планы такое ну никак не входит.

— Ничуть не сомневаюсь, — хмыкнул я. — Но вернемся к Будде. И не надейся, что я забыл свой вопрос. Так почему изгои в игре?

— Из-за Юрун.

— А поподробнее?

— Юля — дочь Будды.

Не скажу, что меня порадовало такое родство, но и удивления эта новость не вызвала. В глубине души я ожидал чего-то подобного.

— Пусть так. И что с того?

— Она — единственный следопыт из всех, кто может выследить чужаков, — пояснил Мех.

— Почему?

— Видишь ли, Юля видит некую нить…

— Знаю, — перебил я. — И все равно не понимаю. Есть отличные следопыты, которые могут запросто пройти по следу, даже не видя никакой нити. Так почему Юрун?

— Ну, я не знаю, как тебе объяснить, — вспылил наемник. — Просто прими как факт, что без Юрун базу чужаков не найти. Поэтому Петрович хотел нанять Юлю. Но она отказалась. Наотрез. Тогда пришлось действовать через Будду. Я не знаю, что пообещал ему Петрович, может, долю в «Ошарском», но Будда согласился отправить свою дочь на маршрут. Правда, за это выторговал право включить в отряд двух изгоев.

Кое-что стало ясно. Но недомолвок и вопросов осталось куда больше, чем ответов.

— Мех, а откуда ты так много про Юлю знаешь? И про нить, и про остальное?

— Специально собирал информацию. По крупицам. Почти полгода.

— Зачем?

Наемник усмехнулся и искоса посмотрел на меня:

— А сам не догадываешься? Нет? Ну, ты и тормоз, Бедуин!

— Мех, зачем?

— Да потому, что я хочу заполучить ее. Полгода назад увидел в «Козьей морде» Гайку и сразу сломался. Понял: вот она, моя. Ну, подвалил к ней. Она меня отшила. Я стал выяснять, кто такая. Случайно узнал о мутации. Отвалил кучу бабок одному из изгоев. Вернее, не одному… Короче, копал до тех пор, пока не выяснил все.

Мех говорил короткими, отрывистыми фразами, сухим, скучным голосом без тени эмоций. Так не говорят о желанной женщине, а перечисляют номера накладных. Или зачитывают опись товара на складе. Это может означать одно из двух. Либо его интерес к Юрун носит исключительно деловой характер, либо он совершенно помешался на ней и боится сорваться. Наделать глупостей.

— Не веришь? — словно прочел мои мысли Мех.

— Пока не знаю, — честно ответил я. — Саню и приманку ты убил? Или кто-то из вас четверых?

— Нет. Зачем нам? Мы бы, конечно, завалили Саню, но потом. Вместе со всеми вами.

На этот раз он, кажется, не врал.

— Мех, а ведь Юрун считает, будто ты и есть Дьявол, — хмыкнул я.

— В смысле? — не понял наемник. — Библейский дьявол? Или «умен как дьявол»?

— В атрийском смысле, — поправил я. — Тот Дьявол, который верховодит в Братстве чертей.

— Она так считает? — заулыбался наемник. Кажется, ему понравилось, что Юля думает о нем столь круто. — Не будем ее разочаровывать, ладно?

Я неопределенно повел плечами. Теперь Механик и впрямь напоминал влюбленного мужика, которому крайне важно, что о нем подумает желанная женщина.

— Бедуин. — Наемник смущенно покашлял, — а у вас… хм… с Юлей как? Серьезно?

— Очень. Тебе ловить уж точно нечего, — излишне резко ответил я. Кажется, во мне все-таки проснулась ревность. Я даже удивился. Уже лет сто никого не ревновал!

Тем временем бой на том берегу подошел к концу, завершившись полной победой Могильщиков. Один из них оставил оружие на берегу, вошел в воду и поплыл через реку, на наш берег. К боссу с докладом, не иначе. Остальные остались на месте битвы.

Кстати, интересный факт: насколько мне было видно, ни один из клонов Могильщика не погиб.

И ран на них не видно А вот трупы нескольких врагов я наблюдал в бинокль очень отчетливо.

Похоже, Могильщик сказал Тарану правду: его дублей и впрямь невозможно завалить! По крайней мере, обычными способами. А его самого? Что, если и он неуязвим?..

— Во, видал как? — Механик кивнул на плывущего клона. — Вражеский отряд вчетвером положили, а у самих ни царапинки! Понял, что надо срочно гасить Могильщика?

— Надо. Но не сейчас. Чуть погодя. — Мне требовалось время, чтобы подумать. Желательно обсудить все с Потапом.

Механик снова будто прочел мои мысли:

— А вот Потапу пока ничего говорить не стоит. Если будете шушукаться с ним по углам да еще и остальных егерей привлечете, Могильщик враз просечет расклад. Я думаю, он уже что-то заподозрил. Заметил, каким взглядом он провожал нас с тобой?

Что ж… В этом Механик прав — тайну стоит пока сохранить. Да и не уверен я, что наемник мне тут не наплел с три короба. Скорее всего, угостил меня коктейлем из правды и лжи.

Не вызывает сомнения лишь одно: Мех искренне хочет устранить Могильщика, причем желательно моими руками. Но почему? Вопрос для меня остается открытым.

— Ладно, Мех. Час откровений закончен. — Я встал в полный рост, на всякий случай держа на изготовку автомат, и внимательно огляделся. — Пойдем посмотрим, кого там Могильщики в капусту порубили.

Я уже собирался войти в воду, но наемник остановил меня:

— Лучше перейти чуть дальше. Там есть брод. Знаю, бывал здесь, — опередил мой вопрос Механик.

Тем временем группа вышла из пещеры, и Потап подошел ко мне:

— Бедуин, иди к Юрун.

Девушка сидела на земле возле Шебая, а чуть в стороне Лось и Могильщик копали яму. Для похорон, надо полагать.

Я потоптался возле Юли, не зная, что сказать, а потом просто сел рядом и обнял ее. Юля повернула ко мне лицо. Ее глаза были огромными, застывшими. И ни единой слезинки. Плохо. Лучше б заплакала.

— Юля…

— «Дичь» была здесь. Перешла реку. Оставила заслон на том берегу, а основная часть отряда двинулась дальше… Бедуин, они шли в Сияние. Не прятались в убежище, как мы, а шли по поверхности. Как такое может быть?

— Понятия не имею. А ты уверена, что не ошиблась?

— Я очень отчетливо вижу здесь нить.

— А это точно их нить? — настаивал я. — Мало ли отрядов по АТРИ бродит. Помнишь чертову дюжину, что спасла нас от летучего отряда?

— Помню, — кивнула Юля. — Но это не она. Здесь была именно наша «дичь». Ошибка исключена. Все нити разные, их невозможно перепутать. Это как лица людей. Бывают очень похожие, но разница есть.

Она замолчала. Сидела неподвижно, как статуя, и смотрела на Глеба.

Могильщик и Лось докопали яму. Изгой подошел к Юрун:

— Все готово, можно хоронить.

— Да… Сейчас… — Девушка поцеловала мертвого Глеба в лоб и встала на ноги.

Могильщик ободряюще положил волосатую руку ей на плечо и прогудел:

— Ну-ну, не надо. Держись, девочка, ты ведь уже большая.

И Юрун не выдержала. Прижалась к Могильщику всем телом, как дети прижимаются к взрослым, и сдавленно зарыдала. Лицо изгоя исказила странная гримаса. Не сразу я понял, что это было выражение самой настоящей нежности!

Сейчас Могильщик вообще испытывал очень сильные, бьющие через край эмоции. Жалость, нежность и какую-то непонятную тоску. Его чувства были настолько сильны, что невольно спровоцировали мои экстрасенсорные способности. На краткий миг я словно стал Могильщиком, увидел ситуацию его глазами, изнутри…

…Могильщик знал Юлю с самого ее рождения. У людей-мутантов дети рождаются чрезвычайно редко, поэтому появление на свет Юрун стало для изгоев событием. Мать Юли умерла при родах. Будда очень горевал и в глубине души винил Юлю в смерти матери.

Так получилось, что Могильщик заменил Юле и мать, и отца. Он качал ее на руках, напевал колыбельные, учил ходить, а позднее и стрелять. Никогда не забывал про ее дни рождения, дарил игрушки — собственноручно вырезанные из дерева пистолеты, ножи и автоматы.

Первое слово, которое произнесла Юлька, было не «мама» или «папа», а «Гиль». Именно так у ребенка звучало длинное «Могильщик». Потом, уже взрослой, Юля иногда называла его этим ласковым прозвищем, навеки связавшим их обоих прочными родственными узами.

Могильщик поддержал Юлю, когда она заявила отцу, что хочет уйти из клана изгоев и жить среди людей. С тех пор они почти не встречались. И вот теперь судьба свела их вместе на маршруте…

А интересно: Могильщик так же нежно станет утешать Юрун после того, как свернет мне шею или всадит пулю в затылок?..

На том берегу мы обнаружили девять трупов.

— Двое раненых ушли, я вижу их нити, — сообщила Юля. Она уже взяла себя в руки, была деловита и собрана.

Лось склонился над одним из убитых, снял с него шлем и скрывающую лицо шапку-маску.

— Фу, ну и урод, — скривился Ерш.

Таран насмешливо вскинул бровь: мол, ты себя-то давно в зеркале видал? Так сходи к реке, полюбуйся. Но в последний момент почему-то передумал раскрывать рот. Промолчал.

Вражеский боец и впрямь красотой не блистал. Высокий плоский лоб, выпирающие надбровные дуги, маленькие глазницы и большой, лягушачий рот. Посреди лба торчало и вовсе нечто отвратительное — вроде круглого озерца гноя, закрытого мутноватой пленкой. Оно пульсировало, перекатывалось и вообще словно жило своей непонятной жизнью, даже не подозревая, что его хозяин давно отбросил копыта.

Лось огляделся, подобрал ветку и вонзил острие в это озерцо. Пленка лопнула, наружу брызнула зеленовато-желтоватая жидкость.

— Хватит портить генетический материал, — остановил его Потап. — Тела понадобятся экспедиции Зинчука для исследований. Так, парни. Собираем жмуров в кучу. И вообще сгребаем все, что найдем.

— И оружие? — уточнил Лось.

Враг был вооружен новенькими ижевскими «калашами» сотой серии, имелась и парочка СВД. Самое обычное оружие, словно недавно с завода.

— Боеприпасы можете взять, — разрешил Потап. — А оставшееся в общую кучу.

Вскоре на берегу вырос небольшой курган. Мы сгребли трофеи в одно место, присыпали землей, наладили охранный периметр с растяжками и всякими пиротехническими эффектами, чтобы отпугнуть хищников. Кстати, для этих целей хорошо подходит огневик-камень. Если его задеть, он шипит и пуляет искрами, что твой новогодний фейерверк. Звери его страсть как боятся.

Напоследок оставили включенный маячок — благо после окончания Сияния все приборы вновь заработали. Кроме сломанных Ершом КИПов и раций, разумеется.

Механик поймал мой взгляд, едва заметно кивнул на маячок, а потом перевел взгляд на Ерша. Дескать, лупоглазый изгой сломает его, вот увидишь. Как только группа двинется дальше, он найдет повод отстать, вернется и…

Впрочем, что дальше будет, это мы еще посмотрим…

Кстати, Могильщик так и не ликвидировал после боя своих клонов. Наоборот, добавил двух новых. Все шесть дублей вооружились трофейными автоматами и снайперскими винтовками и теперь стояли поодаль этакими неподвижными истуканами. При взгляде на них меня пробрала прямо-таки первобытная дрожь.

— Могильщик, а они еще зачем? — Потап кивнул на двух новичков.

— Не помешают, — коротко прогудел изгой.

Леша недовольно повел плечами, но настаивать не стал.

— Слышь, Потап. Что дальше-то делать будем? — начал светскую беседу Таран.

— Как что? Преследовать «дичь».

— Так она, по ходу, знает про нас и не факт, что двинет на базу.

— Ну, куда-то она все-таки двинет. Не век же будет по тайге мотаться. Наверняка попытается оторваться от преследования или выставит еще один заслон. Тогда нам надо не оплошать и взять языка.

— Сразу надо было брать. Прямо здесь. — Таран смерил взглядом курган и накинулся на Могильщика: — Ты почему своим обалдуям не приказал хоть одного живым взять?

— Они не умеют брать живыми, — откликнулся изгой. — Их цель — уничтожать.

— Да ладно преувеличивать. Вон Юрун говорит, что двое раненых ушли.

— Ушли, потому что приказа преследовать у дублей не было.

— Значит, надо было отдать такой приказ!

Пока они препирались, я краем глаза наблюдал за Механиком. Он подошел к Юрун, взял ее за руку и потянул в сторонку. Между ними завязался оживленный, но тихий разговор. Причем они стояли друг к другу очень близко. Ладонь наемника лежала на плече у Юли, и она не сбрасывала его руку.

Наемник что-то сказал следопыту, отчего она смутилась и заулыбалась. А Механик совсем обнаглел — дотронулся пальцами до щеки Юрун и поправил выбившийся из-под шлема каштановый завиток.

Идиллию прекратил Потап.

— Юрун, — позвал он следопыта. — Куда дальше? Ты видишь след «дичи»?

— Да, конечно. Очень отчетливо.

— А след двух раненых?

— Тоже. Они догоняют основную группу.

— Ясно. Тогда и нам за ними.

Глава 13

Дальше пошли с осторожностью, опасаясь любой пакости со стороны врага. Впереди двигалась разведгруппа из двух егерей и, естественно, Юрун. Потап хотел было назначить в головной дозор меня, но я подал ему незаметный знак. Он понял и поставил меня замыкающим.

Группа отошла от реки почти на полкилометра, когда у Ерша внезапно прихватило живот. Морщась от спазмов, он отпросился у Потапа «в кустики».

— Только не рассиживайся там, — недовольно проворчал Алексей. — Догоняй.

— Я мигом, командир. — Изгой огляделся по сторонам и потрусил в заросли хаякты.

Группа ушла вперед. Кроме меня, разумеется. Я притормозил возле Ерша.

— Ты чего, Бедуин? — напрягся лупоглазый изгой.

— Посторожу, а то мало ли что. — Я дружелюбно улыбнулся. — Вдруг в самый пиковый момент тебя бурундук за голую жопу схватит? Неприятность может получиться.

— Не схватит. Это я его схвачу и им подотрусь. Так что не парься, Бедуин. Догоняй группу.

— Потом вместе догоним. Мне не влом, Ершик. Посторожу тебя с удовольствием.

Ерш поджал губы и вытаращил на меня свои шары-зенки. Я ответил широкой дружеской улыбкой.

— Может, хотя бы отвернешься? — пробурчал изгой. — Или так и будешь на меня пялиться?

Вообще-то это еще вопрос, кто на кого пялится. Ну да ладно уж, если он такой стеснительный…

Я доверчиво повернулся к изгою спиной. Он зашуршал ветками, заскрипел застежкой, расстегивая штаны. А потом до моих ушей долетело тихое потрескивание, еле слышное среди других звуков…

Пришлось срочно броситься в сторону, мягко перекатиться через плечо. Выпущенная изгоем молния ударила в чахлую засохшую березку, поджигая ее. Ерш не сразу понял, что промахнулся.

— Ты бы поосторожнее, — посоветовал я. — А то всю тайгу спалишь.

Изгой тотчас развернулся ко мне и вытянул окутанную сиреневатыми электрическими разрядами Руку.

— Не надо, Ерш. Все равно ведь промахнешься. А я нет.

Но изгой не внял предупреждению. Пришлось снова откатываться. Очередная молния вонзилась в землю в том месте, где я только что стоял. Мой ответный удар и в самом деле оказался точнее — метательный клинок вошел точно в шею Ерша. Он коротко всхлипнул, постоял секунду, покачиваясь, и рухнул на землю.

Шелест чьих-то шагов заставил меня выхватить еще два клинка и развернуться в сторону новой цели.

— Бедуин, не стреляй! — Могильщик остановился и миролюбиво продемонстрировал пустые ладони. Зацепил взглядом метательные ножи в моих руках, горящее деревце, труп Ерша и покачал головой: — Не успел я…

— Ничего не хочешь объяснить? — Я не торопился принимать его миролюбие за чистую монету.

— Вообще-то объяснений нужно требовать от тебя. С какого перепугу ты прикончил одного из бойцов группы? — язвительно прогудел Могильщик.

— Ха-ха, — откликнулся я. Желания шутить и пикироваться у меня сейчас не было. Абсолютно.

— Я говорил ему: не надо, — стал серьезным Могильщик. — А он, значит, не послушался…

— Не надо — что?

— Не надо гасить тебя.

— Слышь, Могильщик, ты чего тормозишь? Сказал «а», говори и все остальные буквы алфавита. Не буду я тебя за язык тянуть. Просто положу рядом с ним, чтобы не рисковать…

— А сможешь? — прищурился изгой.

— Хочешь проверить?

— Н-нет. — В его ответе все же была крошечная заминка. — Ерш на тебя зуб имел. Здоровенный такой клычище.

— С чего бы? Дорожки наши вроде не пересекались.

— Из-за Юрун. Он прям кипел от возмущения, что иргичи отбивают наших девок.

В вольном переводе с эвенкийского «иргичи» — нечто вроде «волки позорные». Изгои между собой так называли всех нормальных людей, не мутантов. Могильщик использовал слово машинально, без намерения меня оскорбить.

— Ерш все твердил, что сделает из тебя гриль. Тогда, мол, Юрун ему достанется, — продолжал Могильщик. — Несколько раз пытался подловить тебя на маршруте, но я мешал.

— Защищал меня, значит? — фыркнул я.

— Защищал, — совершенно серьезно кивнул изгой. Наши взгляды встретились, и мне вдруг показалось, что он не врет! Говорит правду! Действительно, он защищал меня от Ерша!

Чтобы потом убить самому?.. Я убрал клинки в ножны и кивнул на труп лупоглазого изгоя:

— Хоронить будешь? Могу помочь.

Некоторое время мы молча работали саперными лопатами.

— Могильщик, а рации и КИПы кто сломал? Ерш?

— Ерш? — искренне удивился изгой. — Нет, конечно! На хрена ему?

— Потому что так приказал Будда.

Могильщик прекратил копать и уставился на меня:

— Это тебе Ерш сказал?

— Да, — соврал я. — Он рассказал о секретном совещании с Буддой и Петровичем, на котором вам четверым было приказано устранить всех егерей сразу, как только будет обнаружена база чужаков.

— Выходит, я это совещание пропустил, — хохотнул Могильщик. — Первый раз такую чушню слышу!

— М-да? А сейчас Ерш за каким хреном от группы отстал? Не затем ли, чтобы вернутся к кургану и сломать маячок?

— Маячок? Сломать? — чуть ли не по слогам переспросил Могильщик и вдруг заторопился: — Ну-ка пошли…

— Куда? — не понял я.

— На берег! — Изгой бросил могилу недокопаной и бегом бросился в сторону реки.

…Маячок не работал. Уж не знаю, что послужило причиной поломки, но знакомого едва слышного «бип-бип-бип» не было. И проблесковая лампочка не горела. Радиосигнал мы проверить не могли из-за поломки собственных КИПов, но ни Могильщик, ни я ничуть не сомневались в его отсутствии.

— Бедуин, как по-твоему, Ерш мог его сломать?

— Нет. Потап включил маячок перед самым уходом. Ерша тогда рядом не было. И вообще, я все это время с него глаз не спускал. Он отстал от группы только один раз — когда якобы захотел в кусты.

— Почему якобы? У него и в самом деле живот прихватило, — возразил Могильщик. — Не надо было воду из реки пить. Сто раз ему говорил: не лакай из каждой лужи, там заразы всякой, как дерьма в Ванаваре. А он в ответ: у меня желудок луженый. М-да…

Изгой снял с пояса флягу с водкой, сделал огромный глоток, занюхал рукавом:

— Тебе не предлагаю, Бедуин. Сам понимаешь почему.

Я коротко кивнул: убийце и в самом деле не пристало поминать убитого.

— Ладно, пошли к Ершу. — Могильщик убрал флягу. — Закончим похороны и будем потихоньку догонять группу. Кстати, по поводу его смерти правду лучше пока не говорить. Скажем, что его панцирный пес сожрал.

— Не поверят.

— А это их трудности, — отрезал Могильщик, бросил взгляд на неработающий маячок и вполголоса прогудел: — А все-таки интересно, какая падла это сделала?

— М-да… Я бы тоже не прочь посмотреть этому долбаному диверсанту в глаза… — Я достал из кармана припасенный заранее новенький маячок и установил возле кургана. Включил, послушал жизнерадостное «бип-бип». — Вот так. Обломаешься, гад! Запаришься наши маячки ломать…

День близился к вечеру, но мы и не думали делать привал — Юрун утверждала, что «дичь» прет вперед без остановки.

Потап сменил состав первой разведдвойки: вместо Лося и Толмача теперь со следопытом в авангарде шли мы с Механиком.

Этот участок маршрута выдался спокойным, монотонным и однообразным — скучное болотистое редколесье. Изредка оно сменялось безлесными равнинами, а те, в свою чередовались с пригорками и косогорами.

За одним из таких вот довольно высоких пригорков нас поджидал сюрприз…

— Ого! — удивленно воскликнула Юрун. — Первый раз такое вижу!

Мы остановились на вершине холма, рассматривая открывшийся вид.

Перед нами лежала странная каменистая пустошь. Плоская, как столешница, она тянулась вперед и в стороны насколько хватало глаз.

Как я сумел рассмотреть в бинокль, на пустоши не росло ни единого деревца, кустика или травинки, зато имелось очень много камней и валунов. Некоторые были сложены в подобие коротких стен разной высоты. Другие — в кривобокие пирамиды. А прямо перед нами возвышалось и вовсе необычное сооружение: небольшой, размером с человеческую голову округлый камень держал на себе огромнейший бесформенный валун размером с вертолет. Как ни странно, конструкция из двух разнокалиберных камней шаткой не выглядела. Наоборот, казалось, никакая сила не сможет спихнуть верхний валун с его ненадежной опоры.

— «Памятник равновесию», — пробормотал Механик.

— Как ты сказал? — переспросила Юрун.

— Эта хреновина так называется, — пояснил наемник. — А прямо за ней начинается Змеиная пустошь.

— Область измененного пространства? — уточнила Юля.

— Да. И весьма пакостная. Здесь очень пригодится твое мастерство следопыта. Без тебя нам через пустошь не пройти.

Я не стал уточнять у Механика, откуда ему столько известно про здешние земли, потому что как раз в этот самый момент разглядел среди каменных пирамид человека. Он медленно шел… Нет, бежал… Вернее, застыл на месте, так и не сделав следующий шаг. Поднял ногу и даже качнулся вперед корпусом, да так и… окаменел?!

— Мех, Юля, гляньте на северо-северо-запад. Видите?

— Да. Там человек стоит, — откликнулась Юрун.

— Голем, — поправил ее Механик. — Тут таких много. И людей, и зверей.

— А поподробнее?

— На пустоши каким-то образом трансформируется структура организма живых существ. Человек или зверь каменеют. Превращаются в «песочных людей» — големов. Причем, как ни странно, на какое-то время они остаются живыми. Двигаться или говорить, правда, не в состоянии, но глазами вращают весьма активно… Забыл сказать: единственное, что не подвергается трансформации, это глазные яблоки и мозг. Человек все видит, осознает, но поделать ничего не может — ни шевельнуться, ни закричать.

— Они, наверное, испытывают жуткую боль, — предположила Юрун.

— Панику, дикий страх — это точно, испытывают. А насчет боли не уверен, — покачал головой наемник.

— И откуда ты…

— …все это знаю? — договорил за меня Мех, криво ухмыльнулся и пояснил: — Я прожил в здешних местах ровно пять лет. Был в плену. А потом мне удалось сбежать. Вдвоем с Лажей. Он был моим ключиком к этой пустоши — тоже видел эти самые нити, что и Юрун. Без него мне бы не выбраться…

— И где Лажа теперь? Как его найти? — заинтересовалась Юля.

— Никак. Он погиб при побеге. Волколаки сожрали. Их пустили по нашему следу вместо собак.

— Ты хочешь сказать, что они были ручными? — не понял я.

— Ручными — нет. Натасканными выслеживать и убивать беглецов — да.

— И кто же этот ловкач, что сумей приручить волколаков? У кого ты был в плену? — спросил я.

Механик не успел ответить — к нам подошел Потап.

— Ну, что тут стряслось? Почему стоим? — поинтересовался Алексей.

— Да вот, Мех нас байками развлекает, — хмыкнул я. — Так у кого ты в плену был, Мех?

— У скороходов, — ошарашил нас наемник.

— А вот с этого места поподробнее, — потребовал Потап. — Хотя нет, погоди… Бедуин, иди к группе, объяви привал и возвращайся. Кажется, Мех наконец-то дозрел до чистосердечного признания.

— Давно пора, — проворчал я и рысцой отправился выполнять приказ Потапа.

— И не надейтесь, что я сейчас раскрою вам все секреты разом, потому как и сам почти ничего не знаю, — охладил наш энтузиазм наемник. — Я по профессии инженер-наладчик. Работал в КБ завода спецоборудования. Того самого, что разрушило «Встряской». После катастрофы вернулся в Ванавару ждать нового назначения. Завод собирались не то восстанавливать, не то переносить на другое место… Короче, выдался у меня отпуск. А тут техник знакомый подвалил. Типа, а не сходить ли нам в дикие земли за хабаром, подзаработать малость? Дескать, есть знакомый проводник, который согласен с нами пойти… А я тогда как бродяга ну вообще никакой был. Огненный гейзер с паяльной лампой мог перепутать…

— Мех, ускорь темп, — посоветовал Потап. — О своем бродяжьем детстве и отрочестве потом как-нибудь в кабаке расскажешь. А сейчас ближе к теме. Давай о скороходах.

— Захватили нас на маршруте, — перешел к делу наемник. — Стрельнули усыпляющими дротиками. Очнулся я уже здесь, в Байкитке. В месте, которое все называли Избы скороходов. А самих хозяев, естественно, именовали скороходами.

— Так кто они такие? — не удержалась Юля.

— Люди. Обычные люди. Главным у них, кажется, какая-то шишка с Большой земли. Он же спонсирует, поставляет еду и оружие. Вернее, как я понял, его ставленники окопались на КПП-3. И среди хозяйственников в Ванаваре кое-кто есть… Имен не знаю, — сразу пресек наши расспросы Мех. — Я у них не в руководстве жировал, был обычным рабом. Вернее, не рядовым, а, можно сказать, среди рабской элиты. — Наемник горько хмыкнул. — Рабствовал по специальности — запускал им спецоборудование. Ведь Избы скороходов — это нечто вроде секретной научно-исследовательской базы, только необычной, на наши не похожей. Может, ее построили инопланетяне или гости из параллельного мира, а скороходы ее случайно нашли и используют. Вернее, пытаются использовать. Не знаю. Кое-какое оборудование работает, а кое-что абсолютно глухо. Хрен разберешь, с какого конца к этим фиговинам подходить…

— Ладно, о фиговинах потом, — прервал Потап. — Сперва два вопроса. Первый. Ты полагаешь, что наша «дичь» — это скороходы? Они идут в эти самые Избы? Второй. А почему ты, скотина, об этом еще в Ванаваре не рассказал?!

Наемник кольнул Алексея неприятным взглядом и отчеканил:

— Первое. Наша «дичь» не скороходы, а макаки — искусственно созданные гибриды человека и хуги. Сначала я не был уверен, но когда увидал хари убитых Могильщиками врагов, сразу узнал. Это действительно макаки — самый низший, полуразумный гибрид. Мозгов у них, как у котенка. Макаки обучены быть пушечным мясом, и не более того. А есть продвинутые гибриды — так называемые стрелки и пилоты. По первому вопросу все?

— Пока да, — кивнул Алексей.

— Тогда переходим ко второму. — Наемник в упор взглянул на Потапа. — Почему я молчал, не твое дело, скотина. Понял?

Алексей поиграл желваками и угрожающе сощурил глаза.

— Вернемся к Змеиной пустоши, — поспешно вмешалась Юрун. — Мех, ты говорил, что через нее могу провести только я? Такие, как я, — поправилась она.

Мех отцепился взглядом от Потапа и ласково посмотрел на Юлю:

— Да. Эта пустошь тянется вглубь на три километра и кольцом окружает Избы скороходов. Этакое естественное «минное поле». Если не знать карту Змеиных троп, ни за что не пройдешь. И на вертолете не пролетишь — эффект окаменения проявляется на любой высоте. Проверено много раз. Вы еще увидите обломки вертолетов, когда пойдем по пустоши.

— А Змеиные тропы — это безопасные пути? — уточнила Юрун. — Проходы в «минных полях»?

— Точно. У нас карты нет, значит, надежда только на тебя, девочка. Ты должна увидеть нить «дичи» и провести нас строго по ней.

— Я попробую, — кивнула Юрун.

— Торопиться не надо, — покачал головой Потап. — На саму базу нам соваться резона нет. Разобьем лагерь здесь и подождем группу Зинчука. Наша задача — отыскать лежбище чужаков. А захватывать его с боем приказа не было.

— Вот и давай решим поставленную перед нами задачу до конца! — повысил голос Механик. — Мы же еще не дошли до ворот базы. Если сейчас остановимся, не пойдем дальше, нить чужаков исчезнет. И тогда никто не сможет пересечь эту пустошь. Ни мы, ни группа Зинчука, ни штурмовая рота егерей. А если мы все-таки пойдем вперед, пока Юля видит след, то сможем пометить путь маячками.

— Мех прав. Надо идти через пустошь, — поддержал я наемника.

— Тогда пойдем не все. Только вы оба, я и Лось. Ну и Юля, конечно. А остальные останутся здесь…

— Нет! — перебил Механик. — Идти надо всем! Нет смысла разбивать группу на части, нас и так осталось слишком мало. Потап, от внутренней границы пустоши до самой базы два с половиной километра, причем по довольно густому лесу. Запросто можно разбить лагерь там. Это безопасно, отвечаю!

— М-да? — Алексей недоверчиво посмотрел на Механика. — А разве последние полкилометра пустоши не держат под наблюдением снайперы на вышках? Ведь это было бы разумно. Любой, кто идет по этой каменистой «столешнице», будет у них как на ладони, словно зайчики в тире. Стреляй — не хочу.

— Там нет вышек, — покачал головой наемник. — Вообще-то шесть вышек есть, но они стоят на два километра дальше, идут по периметру базы.

— А наблюдательные посты? Секреты? Патрульные дозоры, наконец? Не может такого быть, чтобы за пустошью вообще не наблюдали!

— Наблюдателей нет, — стоял на своем Механик.

Потап сделал недоуменный жест, мол, хотелось бы, конечно, считать противника круглым идиотом, но что-то слабо верится. Тут я был с Лешей солидарен. Ну не может быть все так просто! Наверняка есть подвох. И все же я был уверен — надо рискнуть и пройти через пустошь.

— Бедуин? — Потап вопросительно посмотрел на меня.

— Я за прогулку. Доверимся Меху. Он ведь пойдет с нами, причем в первых рядах, и вряд ли захочет нарваться на пулю снайпера… Или на мою, если вдруг решит завести нас в ловушку. А, Мех? Тебе же охота еще немного пожить?

— Не немного, — фыркнул наемник. — В этом смысле я оптимист.

Вскоре весь наш маленький отряд собрался возле «Памятника равновесию». Потап установил очередной маячок, помечая путь для группы Зинчука, которая должна была следовать за нами. Кроме того, Леша все-таки решил прикрыть тыл — оставил двоих егерей: Лома и Коваля с пулеметом. А трое егерей, Фига, Лось и Толмач, пойдут с нами через пустошь.

Закончив организационные моменты, Потап кивнул Механику:

— Давай, руководи. Здесь ты — главный.

— Первой через пустошь пойдет Юрун, я за ней, — начал напутствовать людей Механик. — Юля, а ты будь предельно внимательна. Не торопись. Если возникнут сомнения, посоветуйся со мной. — Наемник обернулся к группе: — Помните, идти след в след! Шаг в сторону, и… Это даже не смерть. Это гораздо хуже. — Он едва заметно содрогнулся. — Ну что? Все готовы? Юрун?

Следопыт кивнула.

— Тогда вперед. — Механик ободряюще улыбнулся ей и провел ладонью по ее щеке. — Не бойся. Если что, я рядом.

Кулаки у меня зачесались, но пришлось сдержаться.

Судя по злобному взгляду, Могильщик испытывал к Механику чувства, очень похожие на мои. Волосатому изгою наемник не нравился совершенно, и тем более он не хотел видеть его рядом со своей обожаемой воспитанницей.

Юля ничего не заметила. Она медленно пошла вперед. Механик двинулся следом. За ним пристроился я. А в затылок мне задышал Могильщик. Вернее, один из представителей целого коллектива Могильщиков. Он попытался оттеснить меня в сторонку, чтобы самому держаться как можно ближе к Юрун, но я был тверд и решительно поставил его на место. Точнее, растопырился так, что обойти меня можно было, только сойдя со Змеиной тропы.

Могильщик смирился и в отместку принялся наступать мне на пятки. Я укоризненно покачал головой. Ну что за ребячество, в самом-то деле!..

Окаменевший человек, которого я разглядел в бинокль с холма, застыл на бегу, не преодолев и десяти метров по опасной пустоши. Но самое страшное — он был жив. Его глаза буквально выпрыгивали из орбит. Жуткое зрелище. Если бы не глаза, можно было подумать, что перед нами самый обычный памятник, выполненный весьма талантливо и со всеми подробностями, вплоть до складок на мешковатой куртке и мелких морщинок на лице.

Юрун встретилась с каменным истуканом взглядом, побледнела и замерла на месте. Механик приблизился к ней, взял за плечо и склонился к ее уху:

— Юля, очнись. Не смотри на него. Гляди только на нить.

— Мех, а ему никак нельзя помочь? — севшим от напряжения голосом спросила Юрун.

— Можно…

Наемник вытащил ПБ и выстрелил «памятнику» в глаз. Пуля ввинтилась в мозг, прекращая мучительную псевдожизнь. Мех убрал пистолет и пояснил:

— Скорее всего, это один из пленников — рабочий с завода. Ему специально велели бежать по пустоши, чтобы показать остальным, какие будут последствия… Все, Юля, забудь о нем. Пошли дальше. Видишь нить?

— Вполне отчетливо.

Тренированная воля следопыта помогла Юрун быстро выкинуть каменного пленника из головы и целиком сосредоточиться на маршруте.

А вот Механика заколбасило не по-детски. Внешне он оставался невозмутимым и спокойным, но чудовищные воспоминания накрыли его со страшной силой. И невольно передались мне. Опять включились мои экстрасенсорные способности. Откуда-то из глубин подсознания начали подниматься яркие образы, сами собой складываясь в целостную картинку…

…Ведро холодной воды выдернуло Игната Панина из блаженного забытья. И тут же в истерзанное тело вернулась боль.

— Очнулся, — сообщил Айболиту один из скороходов. — Ну, что? Будем продолжать?

Тот не ответил. Подошел к подвешенному на дыбе строптивому рабу и посмотрел ему в лицо.

— Игнатушка, родной, — задушевным тоном произнес Айболит. — Ты у нас всего неделю, а я уже… впрочем, неважно сколько. Долго. Очень долго. И за это время повидал немало таких, как ты. Зубастых, непокорных, гордых. Инженеры, кандидаты наук. Был даже один член-корреспондент РАН. Ты помнишь того члена, Троян?

— А как же, — ухмыльнулся скороход. — Башковитый был мужик. Только слишком быстро спятил от своей учености.

— Ну, спятил-то он не от учености, а когда висел на дыбе и давился собственным… хм… причиндалом. Кстати, давно хотел спросить тебя, Троян. Зачем ты оттяпал у товарища ученого его мужское достоинство и запихал ему же в рот?

— А что такого? Весело же, когда член-корреспондент жует свой член. Ты тогда тоже смеялся.

— Не преувеличивай. Так, улыбнулся пару раз… — Айболит вновь уставился на раба. — Троян у нас вообще весельчак. Пошутить любит. Кстати, чтоб ты знал, Троян — командир гарнизона нашей базы. Главный вояка, так сказать. Советую с ним дружить, Игнатушка, и не огорчать по пустякам.

— Троян… дружить… — шевельнулись обожженные губы того, кого впоследствии назовут Механиком. Сказано было не столько для Айболита, сколько для себя самого. Игнат Панин умел делать выводы из ситуации и не собирался дважды повторять собственные ошибки.

— А вообще, Игнатушка, у тебя с этой дыбы есть только два пути, — продолжал Айболит. — Либо сдохнуть… причем легкой смерти не обещаю… Сколько дней подыхал тот член, Троян?

— Быстро загнулся. Слабак. Рану в паху-то мы ему прижгли, чтоб кровь остановить. И обезболивающее дали, чтоб от шока раньше времени не загнулся. Так он, гаденыш, от инфаркта сдох. Сердце не выдержало вкуса собственного хрена во рту. А вот после него у нас был один конструктор-оружейник… Как его звали-то? Уже и не помню… Так вот он долго на дыбе протянул. Дня три кричал. Поседел и охрип, а не сдыхал. Мои ребята даже ставки делали, сколько он протянет. Живучий, гад, был. На третий день мы ему брюхо вспороли, кишки вокруг шеи обмотали и на них его же и повесили. Так он еще минут десять ножонками сучил…

— Слыхал, что с бунтарями у нас делают? — Айболит стал серьезным. — Твои порезы и ожоги — это так, отеческая ласка. Всерьез Троян за тебя еще не брался… Так вот, Игнат. Ты отличный наладчик. И ты нам нужен. Но только послушным или… мертвым. От бунтаря проку мало. Так что решай прямо сейчас. Либо тебя снимают с дыбы и ты становишься нашим самым преданным псом, либо… Ну, Троян придумает, что именно с тобой сделать.

— Я… понял… буду… псом… гав-гав…

— Что? Я не расслышал, — принялся кривляться Айболит. — Игнатушка, повтори, пожалуйста.

— Бунтовать больше не буду!.. — как мог громко прохрипел Игнат. — Простите!..

Его сняли с дыбы и отвели к врачу. А на следующий день Троян пришел за ним и повел в ту же самую пыточную. Там на дыбе висел очередной строптивый раб. Скороход протянул Панину нож:

— На. Вспори ему брюхо.

Игнат попятился:

— Нет… Я не умею… Я же инженер…

— Ты никто. Дерьмо на палочке. Плевок под ногами, — отчеканил Троян. — Если я захочу, ты у него у живого кишки будешь жрать и спасибо мне говорить. Понял, чмо?

Игнату на миг показалось, что карие глаза Трояна покраснели, будто налились кровью, он в ужасе отшатнулся и забормотал:

— Не надо… Пожалуйста, не надо…

Троян сделал знак своим парням. Раба сняли с дыбы и вместе с Паниным погнали к пустоши.

Провели обоих по Змеиным тропам к одной из каменных пирамид. Игнату велели остаться у пирамиды, а раба столкнули с тропы. Он окаменел. Троян указал на новоявленный памятник и пояснил Панину:

— Ты останешься с ним. Без воды. Без еды. Я дам тебе только пистолет с одним патроном. Мы заберем тебя отсюда, когда этот раб будет мертв. Но учти, самостоятельно он будет подыхать очень долго — несколько месяцев.

— А… Но ведь… Я не продержусь без воды и еды столько, — пролепетал Игнат.

— Не продержишься, — согласился Троян. — Сдохнешь гораздо раньше. Но ты можешь прикончить его сам. Стрелять надо в глаз. Не промахнись. У тебя будет лишь одна попытка. Один-единственный шанс выжить.

— Я не смогу убить… не умею…

— Научишься. Или сдохнешь. — Троян равнодушно пожал плечами.

— Нет! Не надо… Как же так… Ведь я хороший инженер… Я нужен вам! Вы не оставите меня здесь!

Троян усмехнулся и повернулся, собираясь уходить.

— Погодите! — завопил Игнат. — Скажите, что мне нужно сделать? Я сделаю все! Все!!!

— Я уже сказал, — напомнил Троян. — Мы заберем тебя отсюда, когда он сдохнет. Хотя ты можешь застрелиться сам. Или попробовать пройти через пустошь в одиночку.

— Не советую, — ухмыльнулся один из бойцов Трояна. — Лучше загнуться от жажды или пустить себе пулю в лоб, чем быть заживо превращенным в камень.

…Панина забрали с пустоши на пятый день. К этому времени раб был уже мертв. Игнат не промахнулся.

В тот самый миг, когда смертоносный свинец пробил рабу мозг, мягкий, порядочный интеллигент Игнат Панин тоже умер. На свет появился циничный, жесткий и расчетливый Механик…

Несколько месяцев после этого Механик проработал в Избах скороходов под началом Айболита, который являлся кем-то вроде руководителя по научной части. Мех был услужлив, предан, исполнителен и ни разу не нарывался на наказание вообще и Трояна в частности. И все же их дорожки снова пересеклись.

В тот день Троян и Айболит напились и затеяли интеллектуальную беседу на тему человеческой природы. Мол, все ли люди дерьмо и как это можно проверить. Слово за слово, Троян предложил провести эксперимент.

Пьянка происходила в одной из лабораторных изб, где в этот момент, как назло, трудился Механик. В качестве подопытной мыши Троян решил использовать его.

— Но-но, ты мне не покалечь парнишку, — предостерег Айболит. — У него руки золотые.

— Это уж как получится, — пьяно загоготал Троян. — Ничего, на крайняк другого инженеришку найдем. Хозяин с Большой земли любого спеца тебе доставит, только скажи.

Механика бросили в выгребную яму. Типа, если он дерьмо, то не утонет. Сначала Троян и Айболит с интересом наблюдали за экспериментом. Троян даже взял длинную палку и периодически топил Механика в дерьме с головой, но тот всякий раз всплывал, отфыркиваясь и отплевываясь. Через некоторое время Трояну и Айболиту надоело развлечение, они отправились спать и забыли о Механике. Тот проплавал в яме всю ночь. Утром пришел Троян, увидел его и очень удивился:

— Ты чего не вылез-то?

— Без приказа? — проблеял Механик сведенным судорогой ртом. — Я бы попал на дыбу за непослушание.

— Это точно, — согласился Троян. — Ладно, вылезай.

— Сам не смогу. Бросьте веревку, — попросил Механик.

— Э, нет. Либо вылезай сам, либо подыхай. Тони в дерьме.

— Если подохну, то не смогу гнать для тебя отличный самогон. Знатное пойло, а не ту ослиную мочу, которую ты жрешь сейчас, — нагло заявил Механик.

— А ты борзый, да? — развеселился Троян.

— Как и положено вашему преданному псу, — парировал Мех.

Посмеиваясь, скороход бросил ему веревку.

С тех пор между Трояном и Механиком завязалось подобие жестокой дружбы. Трояну нравилось брать раба с собой на вылазки по окрестным лесам. Скороход показывал Меху разные таежные хитрости. Учил стрелять — по живым мишеням, в качестве которых использовал рабов. Обучал ночевать в лесу и распознавать аномалии. Правда, последнее делал зачастую излишне жестоко. Например, действие все той же «Сорокапятки» Механик испытал на собственных кишках. Трояна весьма развеселило, когда его воспитанник отлетел, получив барический удар.

Проблевавшись, Механик посмотрел на Трояна слезящимися от боли глазами и попросил анальгетик.

— Обойдешься. Терпи. Ну и потеха — смотреть на тебя!.. — загоготал Троян. — Ну ладно. Двинули на базу. Когда вернемся, так и быть, разрешу, чтобы тебя осмотрел врач.

— Но я не могу идти, — простонал Механик.

— Значит, ползи, — откликнулся Троян и ухмыльнулся: — Ты, как я успел заметить, парень живучий. Доползешь, не загнешься…

…Мое видение прервалось так же внезапно, как и началось. Я машинально шел следом за Мехом, а перед глазами еще стояла гнусная рожа улыбающегося Трояна…

Юля уверенно вела группу по Змеиной тропе. Причем двигалась следопыт не прямо, а хаотичным зигзагом, лавируя между стенами из камня и всевозможными пирамидами. В одном месте она притормозила, оглянулась на Механика:

— Здесь они перелезали через стену.

— Значит, и нам надо, — подтвердил наемник.

Дальше форсировать всевозможные преграды из камней пришлось не единожды. Причем иные стенки достигали в высоту четырех-пяти метров.

Внезапно Юрун остановилась. В этом месте массивные камни были почему-то сложены в виде арки.

Юля растерянно оглянулась на Механика.

— Здесь нить обрывается, — пояснила следопыт.

— Как так? Совсем обрывается? — не понял наемник.

— В том-то и дело, что не совсем. Исчезает перед аркой, а за ней вновь появляется.

— Под аркой аномалия? — предположил я.

— Сейчас проверим… Юлька, ну-ка отойди мне за спину. — Мех поднял камешек и кинул в арку. Ничего не произошло. Тишь да благодать.

— Ну что? Попробуем пройти? — спросила Юля.

— Только первая пойдешь не ты. — Взгляд Механика остановился на мне, а потом переметнулся на волосатого изгоя. — Могильщик! Не хочешь стать первопроходцем? Слава, лавры и все такое…

— Ага, посмертно, — фыркнул Боря Таран.

— Серьезно, мужики. По-любому кому-то придется идти первым, — напомнил Механик.

Воцарилось молчание. Все понимали, что под аркой обосновалась какая-то аномальная хрень, и жертвовать собой даже ради выполнения приказа никому не хотелось.

— Я пойду, — внезапно прогудел Могильщик. Вернее, один из них — тот, что стоял за мной. Остальные Могильщики мирно держались в хвосте группы и в разговоры не вступали.

— Вот это молодец. Вот это по-мужски, — похвалил изгоя Механик. — Давай, бродяга. Действуй. Родина тебя не забудет.

— Шут гороховый, — ответствовал ему Могильщик и неторопливо протиснулся мимо наемника и Юрун, стараясь не сойти с тропы.

Девушка дернулась было к нему, но передумала. Спокойно позволила родному наставнику сделать шаг к загадочному месту.

Не успел Могильщик ступить под арку, как раздался громкий звук — словно жужжала пчела. Очень большая и очень сердитая пчела. Пространство между камнями затрепетало, содрогнулось, смялось. Силуэт Механика смялся вместе с ним. Изгоя корежило, разделяло на полосы и вело рябью, как изображение ненастроенного телевизора. А затем раздался громкий щелчок и тело Могильщика разлетелось кровавым салютом. Пространство под аркой успокоилось.

Я посмотрел в арьергард группы. Остальные Могильщики никуда не делись. Не испарились, не исчезли — торчали на месте этакими равнодушными истуканами. Гибель товарища их ничуть не расстроила.

— Теперь все громко считаем до десяти, — скороговоркой приказал Механик. — Это то время, в течение которого аномалия деактивирована. Нужно успеть проскочить под аркой. Иначе придется снова приносить ей жертву.

Наемник первым пробежал между камнями и потянул за собой Юрун. Остальные бойцы тоже не стали мешкать. Счет «десять» еще звучал, когда последний из нас оказался по ту сторону арки.

— Все целы? — Потап бегло оглядел группу, включая дружный коллектив Могильщиков. Среди них явно был настоящий, вот только кто именно — поди угадай. Похоже, аномалию под аркой разрядил не оригинал изгоя, а один из клонов.

— Юля, ты видишь нить? — спросил Механик. — Можешь вести нас дальше?

— Угу. — Взгляд следопыта задержался на одном из экземпляров Могильщика, она слегка кивнула изгою и заняла место во главе людской цепочки.

Остальные выстроились так же, как шли до этого. За Юрун Механик, потом я, а за мной Могильщик. На этот раз настоящий или его очередной клон, хрен разберешь.

— Мех, — негромко окликнул я наемника. — А ведь ты прекрасно знал, что за аномалия под аркой. И про то, что ей надо приносить жертву. Небось, когда из плена убегали, тоже под ней проходили? Говоришь, всего двое вас тогда было? Ты и Лажа, да? Лажа был твоим «ключиком» к Змеиной пустоши, а кто, интересно, послужил «отмычкой» для арки. А?

— Не твое дело, — зло ощерился Механик.

Юрун услышала наш разговор, мельком оглянулась через плечо, но промолчала.

Глава 14

Как и обещал Механик, мы благополучно миновали пустошь. А затем спокойно прошли по лесу и оставшиеся два с половиной километра. За подходами к базе действительно никто не наблюдал. Да и вообще в Избах скороходов не оказалось ни души. «Дичь» исчезла, как сквозь землю провалилась.

Мы с Потапом долго рассматривали базу чужаков в бинокли, а потом все-таки решили ввести группу на ее опустевшую территорию.

Избы скороходов выглядели более чем необычно. Как объяснил Механик, изначально их было десять: Комендантская, Адская, Рабочая, Лаборатория, Безымянная, Баня, Лабаз, Коптильня, Лазарет и Оранжерея.

Самой странной оказалась Адская изба. В ней бушевал нескончаемый пожар, стены и крыша были охвачены яростным пламенем. Оно вырывалось из окон, из распахнутой настежь двери.

— Этот огонь никогда не гаснет, — подтвердил Мех. — При мне горел все пять лет. Ни ливень его не гасит, ни ветер не задувает. Бревна вроде как горят, а не сгорают. Даже не почернели, не обуглились. Поначалу, конечно, от этого жутковато, но потом привыкаешь… Кстати, вот что странно. Каким бы сильным ни был ветер, пламя никогда не перекидывается на другие дома. И гаснуть не гаснет, и дальше не идет. А в остальном самый обычный огонь. Мы от него прикуривали, брали, чтобы бараки обогревать или пищу готовить.

— А кто-нибудь пытался войти внутрь Адской избы? — заинтересовалась Юрун.

— А чего туда заходить? — удивился наемник. — Там огонь, а больше и нету ничего.

Остальные девять изб были добротными, крепкими и старательно проконопаченными мхом. Построил их неизвестно кто и неизвестно когда, а названия им люди дали позже. Конечно, Баня не являлась таковой в обычном понимании и в Коптильне и не думали обрабатывать мясо. Названия давались по ассоциации. Например, в Бане имелись вырытый прямо посреди избы глубокий колодец с холодной водой и печь необычной конструкции. Как рассказал Механик, если топить ее не дровами, а помещать в специальный контейнер те самые золотистые кубики, то температура в ней повышалась до двух тысяч градусов. Ну чем не электроплавка или доменная печь? Против таких температур не устоит и самый тугоплавкий металл.

Вообще, золотистые кубики использовались здешними скороходами повсеместно. Правда, сами скороходы их изготавливать не умели. А откуда доставали, Механик не знал.

За пять лет, проведенных здесь, он успел втереться в доверие и к Трояну, и к Айболиту, но некоторые тайны так и остались тайнами.

Например, Механик за все время так и не увидел таинственного Хозяина. С ним общались исключительно Айболит и Троян. Когда Хозяин появлялся на базе, всех рабов тщательно запирали.

Кроме десяти изб, воздвигнутых неизвестными строителями, на базе имелось еще несколько домов, построенных людьми, уже позже. Дощатый барак для рабов, казармы для надсмотрщиков и гибридов, пара-тройка пятистенок для высшего командного и научного состава, госпиталь, две кухни, склад, пыточная и баня — самая обычная, с полатями, парной и шайками для воды.

Мы тщательно прочесали все постройки, но никого не нашли. База как вымерла. Чужаки исчезли.

— Здесь полно нитей. — Юрун сосредоточенно наморщила лоб. — И все сходятся у избы, которую Мех назвал Безымянной. Кстати, след нашей «дичи» тоже ведет туда. Словно все наши друзья зашли внутрь и…

— Испарились, — договорил за нее Потап. — Мех, у тебя есть что сказать по этому поводу?

— Нет. Понятия не имею, что произошло. При мне Безымянную избу вообще не использовали — потому что не знали как. Но я убежал отсюда год назад, все могло измениться.

— М-да… Бедуин, давай-ка еще раз осмотрим Безымянную, — предложил Потап.

— Илья, — окликнул я рядового. — Пойдем с нами.

Внутри изба напоминала обычную зимовку середины двадцатого века, какие до сих пор можно встретить в сибирской тайге на Большой земле. Одна комната, сени, подпол. Из сеней есть лаз на чердак, но люк намертво заколочен.

В комнате большая добротная печь, самая обычная — на дровах. В центре комнаты деревянный, потемневший от времени стол, вдоль него две лавки. У дальней стенки широкие полати. Типа, второе спальное место. Есть и навесные полки для посуды и продуктов. На них даже стоят какие-то жестяные банки с истертыми надписями. Я взял одну, открыл.

— Ну, что там? — поинтересовался Кочкин.

— Труха. Или свалявшаяся пыль.

Мы перешли в сени. Там лежали срубленные в незапамятные времена дрова, рассохшиеся, потемневшие от времени. Кроме дров имелся люк в подпол и деревянная лестница, ведущая на чердак.

Алексей поднялся по лестнице, подергал закрывающие дверь доски.

— Глухо, Бедуин. Здесь гвоздей не пожалели — наколотили аж в два ряда. Чтобы их отодрать, дня не хватит.

— Проверим подпол? — предложил я.

Но мы не успели — в сени со двора вошел Боря Таран. Свой обожаемый ПКМ он где-то оставил. Зато одолжил автомат у одного из клонов Могильщика. Оружие висело на плече так, что Таран мог открыть из него огонь в любой момент. С одной стороны, оно и правильно — на базе чужаков расслабляться нельзя. А с другой, это напрягало. Особенно если вспомнить откровения Механика…

— Потап, нужно поговорить. Наедине, — заявил Таран.

Кочкин двинулся было к выходу, но я удержал его за руку:

— Стоять. А ты, Боря, обойдешься. Говори при нас.

— При вас не стану, — набычился Таран. — Потап, тема очень важная.

— Выйди, Бедуин, — попросил Алексей.

— Нет!

Все трое уставились на меня. Илья и Леша с удивлением, Таран с неприязнью.

— Серый, ты чего? — спросил Потап.

Пришлось пояснить:

— Наш друг Боря пришел тебя гасить. По приказу Петровича. — Я посмотрел на Тарана ласковым взглядом хуги: — Что? Настала пора ликвидировать егерей?

Борис изменился в лице и направил автомат на меня. Я сбил оружие в сторону, короткая очередь ушла в потолок, а ребро моей ладони врезалось противнику в основание шеи.

Тарану ничего не оставалось, как закатить глаза, рухнуть на пол и на некоторое время выбыть из игры. Я стянул ему руки за спиной. Боря не протестовал, поскольку пребывал без сознания.

— Бедуин, твои сведения верные? Ошибки быть не может? — уточнил Потап. — Кто источник?

— Механик. Это он слил мне инфу о секретном задании балласта.

— Значит, Мех на нашей стороне?

— На этот счет я бы обольщаться не стал. Он всегда только на одной стороне — на своей собственной.

— А Могильщик?

— Этот, по ходу, с Борей.

— Надо предупредить ребят!

— Уже предупредил. Как только пришли на базу, я пошептался с Фигой. Посоветовал не ходить в одиночку и разговаривать с балластом, держа палец на спусковом крючке. Он должен был передать Лосю и Толмачу. А за вами с Ильей я присматривал.

— А Юрун?

— Ее не тронут.

С улицы донеслись звуки стрельбы.

— Ну, понеслось! Похоже, клонам Могильщика не удалось застать наших парней врасплох, — предположил я.

— А правда, что этих клонов невозможно убить? — уточнил Кочкин. Он был напуган, но в меру.

Я пожал плечами. Сейчас меня больше волновало другое: как выйти из избы целыми и невредимыми? Окошки крошечные, через них не пролезть. Дверь наружу только одна, и ее, как пить дать, держат под прицелом дубли. Боюсь, что они не выпустят живым даже Борю. Ведь Таран Могильщику уже не нужен — у волосатого изгоя и без него бойцов хватает. Да и в любую минуту может наштамповать новых.

Пришел в сознание Таран, завозился, пытаясь освободиться. Потом затих, осознав свое положение, и хмуро уставился на меня:

— Откуда ты узнал? Ну, про приказ Петровича?

— Мысли твои прочел. Я же экстрасенс.

Боря поскучнел и решил извиниться перед Потапом:

— Леш, мне приказали… Я должен был… А так ничего личного. Я тебя уважаю, ты же знаешь… Кстати, я бы стрелял так, чтобы ты сразу… Ну, чтоб не мучился…

— Вот спасибо, — хмыкнул Потап.

— Боря, а разве Могильщик тебя не предупредил? — уточнил я.

— О чем?

— Значит, не предупредил.

Волосатый изгой не соизволил сообщить Тарану, что мне известно про тайное задание балласта. А раз так, выходит, Могильщик намеренно послал Борю на смерть. Изгой знал, что при любых раскладах я опережу Тарана.

— И что со мною будет? — скучным голосом поинтересовался Борис.

— Ну, ты ж и сам все понимаешь, не маленький. Врагов в тылу живыми оставлять нельзя, — напомнил Потап.

— М-да… Только, Леш… Ты это… Стреляй в голову, ладно? Чтобы сразу…

— Извини, приятель, — вмешался я. — Но это уж как получится. Вставай. Выйдешь за дверь первым, а я за тобой. Будешь моим щитом.

— Там клон с моим пулеметом, — признался Таран. — Засел в зарослях бурьяна, что в сорока метрах от крыльца. Ждет, когда ты, Бедуин, и Кочкин выйдете за дверь. А я должен был остаться в избе с Потапом. При таком раскладе положили бы вас всех разом.

— Это мудро, — согласился я и повторил: — Вставай, Боря. У тебя есть шанс искупить свои грехи. Если выживем в этой переделке, будем квиты. Завалимся с тобой в «Козью морду» и раздавим пузырь. Как, Потап? Участвуешь?

— В попойке? Запросто.

— А ты, Илюха? Присоединишься?

Кочкин не ответил, но мне было наплевать. Я ухватил Тарана за куртку на спине и подтолкнул к двери:

— Молись, чтобы этот долбаный клон не стал стрелять в тебя.

Скрипучая дверь широко распахнулась от удара моей ноги. Мы с Борей выскочили на крыльцо. Вернее, Боря от моего пинка, качнувшись вперед, машинально сделал пару шагов вниз по ступеням. А я рыбкой нырнул за поленницу, которая окружала Безымянную избу невысоким и ненадежным заборчиком.

Тяжелая пулеметная очередь веером стеганула по бревенчатой стене, по открытому дверному проему, прострочила Тарану грудь и замолотила по поленнице, разбрасывая чурбаки в тщетной попытке отыскать меня.

Клон с пулеметом свой шанс упустил — я вырвался из ловушки-избы на оперативный простор. Бегом обогнул поленницу, перекатился к широкому дубовому колодцу и затаился, осматриваясь.

Потап и Кочкин заняли оборону в доме, но к ним пока никто не лез. Клон с пулеметом оставил попытки найти меня и вновь нацелился на дверь. Вот и ладненько. За этот участок боя пока можно не волноваться. А где у нас Фига и компания?

Ожесточенная перестрелка доносилась со стороны казармы. Значит, двигаем туда.

Только я собрался покинуть укрытие возле колодца, как внезапно захолодило затылок. Словно к голове приложили кусочек льда. Так со мной бывает, если я у кого-то в прицеле и вот-вот последует выстрел.

Вышка! Там снайпер! Понимание окатило меня горячей волной. Перехватило дыхание. Я у него как на ладони. Спрятаться не успею. Сейчас он нажмет на спуск…

Снайпер не успел выстрелить. Опоздал на долю секунды. Кто-то накрыл вышку из гранатомета, спасая мне жизнь.

— Бедуин, цел? — Механик свесился с крыши ближайшей к моему колодцу избы и помахал разряженным РПГ.

— Порядок.

Я подкатился к стене избы, он скинул вниз оружие и спрыгнул сам.

— Откуда дровишки? — Я указал на гранатомет.

— Места знать надо, — не захотел откровенничать Мех. — Слышь, Бедуин. Наше дело швах. Клоны Могильщика и впрямь бессмертные. Я одному свинцом всю грудь разворотил, а он, гад, даже не поморщился.

— В голову стрелять не пробовал?

— Пробовал. Если глаза выбить, клоны на какое-то время слепнут, а потом восстанавливаются. Регенерация, блин! Им надо башку отрезать. Только фиг они дадут.

— А гранатка, я смотрю, хорошо снайпера взяла.

— Деревянную вышку разнесла, — поправил Механик, — а клон, скорее всего, жив.

— У тебя заряды для РПГ остались?

— Один, последний.

— Шурани по пулеметчику у Безымянной избы. Выведем Потапа и Кочкина.

Сказано — сделано. Взрыв оторвал клону правую руку и часть плеча, смял грудную клетку, изуродовал щеку и посек осколками лицо. Но глаза уцелели. Зато повредился пулемет.

Из прорехи разорванного комбинезона клона свисали куски окровавленного мяса, но юшка фонтаном не била, как должна была. Кровотечение прекратилось мгновенно. А потом что-то стало происходить и с плечом. Оно деформировалось прямо на глазах. Удлинялось. Вытягивалось…

У клона вырастала новая рука! А сам он худел. Казалось, дубль сделан из пластилина, и теперь невидимая сила перераспределяла объем тела, выделяя часть материала, чтобы вылепить новую руку.

Мы не стали ждать окончания трансформации, выскочили из укрытия и понеслись: я к избе, а Механик в заросли бурьяна, к недобитому пулеметчику.

Наемник остановился возле клона и дал очередь из «Вала», превращая в кровавую кашу его лицо и особое внимание уделяя глазам. Затем опрокинул врага на спину, сорвал с пояса топорик и попробовал отрубить ему голову.

Дело оказалось непростое. Клон пытался вывернуться и достать Механика здоровой рукой или ногами. Если бы не слепота дубля, наемнику не поздоровилось бы — силища у клона была неимоверная, точь-в-точь как у самого Могильщика.

Пока клон и Механик мутузили друг друга, я притормозил у входа в избу и крикнул Потапу:

— Леш, не стреляйте, это я! Можете выходить!

Осажденные выскочили на крыльцо.

— Да помогите же мне, черт… — прохрипел из бурьяна полузадушенный пулеметчиком Механик.

Дубль умудрился повалить наемника на спину и оседлал верхом с твердым намерением придушить.

Мы с Потапом бросились на помощь Меху.

Илья замешкался на крыльце.

Я и Леха принялись дубасить клона. Голову вражине сразу отрубить не могли — боялись задеть Механика. Но горло я дублю ножом распорол. Хорошо так распорол — от уха до уха. Порожняк. Дубль даже не поморщился и не обратил на меня ни малейшего внимания, продолжая сосредоточенно прессовать наемника. Прямо-таки прикипел к нему, нагло игнорируя нас с Потапом. Глаза Меха уже потихоньку закатывались. Пришлось торопливо кромсать клону руки ножом.

Пока мы с Потапом суетились вокруг этой сладкой парочки — дубля и Механика, — у Ильи на крыльце тоже начались проблемы. Еще один клон, с двустволкой, выскочил из-за угла Безымянной избы.

Кочкин выпустил ему в грудь весь рожок, даже не догадываясь, что стрелять надо по глазам. Дубль покачнулся, но сразу же выправился, вскинул вертикалку, целясь в Илью, и положил палец на спусковые крючки.

Ни я, ни Потап ничем не могли помочь Кочкину — просто не успевали.

Укрыться в избе у Ильи не было времени — выстрел клона достал бы его у самого порога. И перезарядить автомат до выстрела рядовой не успевал. Если бы клон стоял чуть ближе, можно было прыгнуть на него в надежде выбить оружие или хотя бы отклонить стволы в сторону. Но расстояние, как назло, было великовато.

Короче, полный писец. Ни единого шанса выжить, тем более такому зеленому салажонку, как Кочкин…

Видно, это понял и сам Илья. Он на мгновение «завис», завороженно глядя в черные провалы спаренных стволов, а потом завопил и в панике бросился бежать, только почему-то не внутрь избы, а с крыльца — прямиком навстречу дублю. На нижней ступеньке рядовой поскользнулся, плюхнулся на задницу, и в этот самый момент дубль выстрелил. Саданул сразу из двух стволов. Дробь прошла над головой Ильи. Да наш Кочкин-то везунчик! Очень вовремя поскользнулся…

Дубль принялся поспешно перезаряжаться. Кочкин тоже. Причем движения рядового теперь были четкими и уверенными, никак не вязавшимися с только что продемонстрированными им паникой и растерянностью. Руки у Кочкина ни капли не дрожали, а взгляд на миг стал жестким и твердым. Оно и правильно — когда речь идет о спасении собственной жизни, уже не до притворства…

— Кочкин, по глазам! — завопил я.

Илья коротко кивнул, вскочил на ноги и превратил лицо дубля в кровавое месиво. Тот слепо зашарил руками в воздухе и бросился бежать туда, откуда пришел. Кочкин тяжело осел на крыльцо, очень натурально демонстрируя запоздалый страх.

Тем временем нам с Потапом удалось наконец-то скрутить пулеметчика, оттащить его от Меха и повалить на землю. Освобожденный наемник быстро встал, подобрал отлетевший в драке топор и с мстительным удовольствием отрубил клону голову. Тот сразу перестал дергаться, затих.

Мы напряженно наблюдали за ним, ожидая, будет ли отрастать новая голова, но такая задача клону Могильщика оказалась не по плечу. Перед нами лежал неподвижный, бездыханный труп.

— Неужто уделали тварюгу? — прохрипел Мех, растирая помятый кадык.

— Так мы будем гасить дублей медленнее, чем Могильщик их станет штамповать, — озабоченно заметил Потап.

Я кивнул и посмотрел на Илью:

— А ты молодец, четко сработал!

— Это от страха, — попытался выдавить жалкую улыбку Кочкин. — Случайно получилось.

Я ободряюще улыбнулся в ответ, подумав: «Ну-ну… От страха, говоришь… От страха люди кладут в штаны, а не врагов. Тем более так, как это сейчас сделал ты… Да ни один салажонок на твоем месте не выжил бы, погиб. А ты не захотел умирать. Отбросил притворство и показал высший класс. Вначале ушел от выстрела — рисково, но эффективно. А потом стал перезаряжать автомат. Под носом у врага. Когда он делал то же самое. Соревнование на скорость, где проигравшему — смерть. Да для такого нужны не нервы — канаты! Нет, Илья. На этот раз ты прокололся реально. И никакая жалкая улыбка не исправит твой прокол… Кстати, и поскользнулся ты очень натурально. Почти по-настоящему. А главное, вовремя. Секундой раньше или позже, и клон нашпиговал бы тебя свинцом. Пожалуй, ни я, ни Потап не смогли бы проделать этот трюк лучше… Нет, Илюха, ты — настоящий спец. Мастер. Вот только кто обучал тебя, а? Где? А главное, зачем?..»

В отличие от меня, Потап и Механик ничего подозрительного за Кочкиным не заметили. Они решали нашу главную проблему.

— Нужно гасить самого Могильщика. А потом уж заниматься его клонами, — предложил Потап.

— Ага. А юшка красная, — скривился Механик. — И дураку понятно, что надо начинать с оригинала. Только скажи-ка, умный ты наш, как распознать, где настоящий Могильщик, а где клон?

— Разберемся, — проворчал Потап. — А пока поглядим, как там дела у Фиги и остальных. Вдруг им помощь нужна.

Механик недовольно пожал плечами и укоризненно посмотрел на меня:

— Надо было гасить Могильщика еще там, у реки. Говорил я тебе, Бедуин, тебе как об стенку горох. Не поверил мне.

Пришлось признать:

— Мой косяк. Сейчас исправлю. Ты с Потапом и Кочкиным дуйте к Фиге, а я разыщу и прикончу оригинал Могильщика.

Конечно, не стоило оставлять Илью без присмотра, но Мех прав: сейчас для нас главное — разобраться с Могильщиком.

— И как ты собираешься искать оригинал? — нахмурился Потап.

— По клонам. Глядите, вон те трое явно новые. Идут они со стороны… как ее… Коптильни. Значит, оригинал где-то там.

— Я пойду с тобой, — предложил Механик.

— Мех, ты уж прости… Как бродяга ты, конечно, высший класс, да и вообще мужик тертый. Жизнь мне сегодня спас. Но я пойду один.

— Что, не гожусь в напарники? — неприятно усмехнулся Мех.

— Не годишься.

— Да ты не бери в голову, — попытался утешить наемника Потап. — Бедуин всегда такой. Волк-одиночка, что с него взять.

— Ну-ну… Потап, я знаю, где взять легкий миномет, — теперь Механик демонстративно игнорировал меня. — Шестидесятимиллиметровку.

— Это дело, — обрадовался Алексей.

— У него, правда, плиты нет, — вспомнил наемник.

— Да на хрена она нужна? Подложим саперную лопатку. — Потап подмигнул Кочкину, который якобы дрожал от страха: — Выше нос, боец. Щас как раздолбаем клонов из миномета к японской матери. Я думаю, минометного обстрела даже они не выдержат, разлетятся на мелкие куски. Мех, показывай дорогу.

Мы разошлись в разные стороны, стараясь не маячить в поле зрения возможных снайперов и автоматчиков, которых Могильщик запросто мог расположить на вышках и крышах. К счастью, пулеметов у волосатого изгоя больше не было. А вот две снайперки были — из тех, что клоны подобрали у трупов убитых ими на реке макак.

Я притаился за пустыми бочками возле Коптильни и стал разглядывать избу. Внешне она походила на Безымянную, только на крыше Коптильни имелось некое сооружение, отдаленно напоминающее печную трубу. Метра два в диаметре, сделанное из блестящего металла или по-простому покрытое фольгой, оно возвышалось над крышей на высоту в два человеческих роста. Для чего такая штука предназначена, было напрочь непонятно.

Впрочем, сейчас не до трубы. Гораздо больше меня волновали два дубля, которые несли почетный караул у дверей. Ага. Похоже, их родитель внутри…

Из оружия у клонов имелись только охотничьи вертикалки. Но, учитывая их, клонов, живучесть, задачу это мне не облегчало. Пока я буду разбираться с ними, Могильщик успеет наштамповать новых дублей. Они просто-напросто задавят меня массой.

Нет, так до оригинала не добраться. Нужен другой план…

Внезапно на сердце у меня потеплело, щеки словно коснулись нежные, ласковые губы.

Юрун! Она там, внутри, с Могильщиком. Ну да, он же должен ее охранять. Уберечь от шальной пули и все такое… А вот интересно, волосатый изгой уговорил Юлю добровольно спрятаться в избе или держит ее там силой?

Хотя неважно. Главное, что ее присутствие поможет мне…

Я вышел из укрытия и, не таясь, направился к крыльцу. Клоны зашевелились, вскинули вертикалки и попытались нашпиговать меня дробью.

Пришлось убедить их, что они неправы. Очередь из АКМ вышибла им обоим глаза. Ответный залп из вертикалок достался воздуху. Клоны затрясли головами, слепо зашарили руками, пытаясь перезарядиться.

Из двери Коптильни появился новый клон.

— Эй, Могильщик! Слышишь меня? — завопил я во всю силу легких. — Знаю, что слышишь! У меня к тебе предложение…

Я прервался на несколько секунд, чтобы ослепить вышедшего из Коптильни новичка, и продолжал:

— Харе уже насылать на меня оловянных солдатиков. Я сейчас войду в избу, и мы поговорим. Войду безоружным. Вот, гляди, я кладу автомат, пистолеты…

— И метательные ножи тоже оставь, — прогудел из Коптильни Могильщик. — Видал я, как ты ими работаешь. С ними тебе и пистолетов не надо.

Я выполнил просьбу, а к метательным клинкам добавил и нож для выживания. Всё. Теперь у меня не осталось оружия.

Я направился к крыльцу. Отпихнул в сторонку слепых клонов, поднялся по ступенькам и толкнул дверь.

В отличие от Безымянной, в Коптильне не было сеней, входная дверь вела сразу в основное помещение. Всю середину комнаты занимал непонятный агрегат, который венчался той самой трубой. У дальней, глухой — без окон — стены стоял стол. За ним сидела Юрун, а по бокам примостились два Могильщика. Еще один стоял чуть поодаль. Кто из этих троих оригинал, а кто дубль, на глаз различить не было никакой возможности.

При виде меня Юрун дернулась, пытаясь встать, но Могильщики положили ей руки на плечи, удерживая на месте.

Я улыбнулся:

— Юлька, все будет хорошо, вот увидишь.

— Не будет. Он хочет тебя убить, — еле сдерживая слезы, возразила Юрун.

— Наше желание взаимно, — фыркнул я.

— Вот именно, — прогудел один из Могильщиков, тот, что стоял в стороне. — Кончай пустой треп, Бедуин. Говори свое предложение.

— Сначала можно пару вопросов?

— Э, нет. Давай без лишнего базара, — помотал головой изгой.

— Гиль! — повысила голос Юрун. — Ответь ему! Скажи правду. Я тебя прошу!

Мгновение Могильщик колебался, а потом кивнул:

— Ну, ладно уж. Только ради Юльки. Задавай свои вопросы, Бедуин.

— Будда и Петрович отдавали приказ ликвидировать егерей?

— Естественно, — подтвердил Могильщик.

— Рации, КИПы и маячок сломал Ерш?

— Рации да, а маячок не успел. Отстал, чтобы вернуться к кургану, но ты помешал.

— Тогда кто сломал маячок?

— Понятия не имею. Самому хотелось бы знать.

— М-да… А ты хороший актер, Могильщик. Ведь там, у могилы Ерша, я едва не поверил тебе.

— Значит, ты легковерный дурак, — равнодушно бросил изгой.

— Могильщик — псионик, — пояснила мне Юрун. — Правда, слабенький. Но дар внушения кое-какой у него есть. Хватает, чтобы заставить людей принимать его слова за правду.

Изгой бросил на Юрун недовольный взгляд, но выговаривать ей за откровенность не стал.

Псионик, значит… Что ж, мы тоже умеем играть в эти игры. Ты, приятель, отнюдь не единственный псионик в этой комнате. У меня, правда, дар внушения почти не развит. Придется искусственно усилить его за счет кое-каких козырей…

— Еще вопросы есть, Бедуин? — поторопил Могильщик.

— Да. Саню и «приманку» кто убил?

— Не знаю, — пожал плечами изгой. — Не я и не Ерш — это точно. А за остальных не поручусь. Еще что-нибудь?

— Нет. Это все.

— Тогда переходи к своему предложению.

Мысленно я попросил у Юли прощения. Сейчас мне придется использовать ее — цинично разыграть подлинные чувства девушки в качестве козырной карты.

Мгновение я молчал, настраиваясь на нужный — патетический и проникновенный — лад. Мне предстояло сыграть весьма нелегкую роль.

— Послушай, Могильщик, — задушевным тоном начал я. — Расклад у нас получается такой… — Я чуть не сбился, пришлось сделать паузу, корректируя свой тон. — Гиль… Можно называть тебя так?

Могильщик вздрогнул, недовольно нахмурился, но возражать не стал. Уже хорошо. Значит, я настроился на нужную волну, зацепил его сознание, теперь главное, чтобы он не сорвался…

— Гиль, — проникновенно продолжал я. — Юрун любит тебя, как отца. Ты ее воспитал.

— Юлька наболтала? — Могильщик для вида укоризненно покачал головой, с трудом скрывая идиотскую улыбку. Ему необычайно понравились мои слова. Вернее, то, что они означали.

— Ничего такого я Бедуину не говорила, — запротестовала та. — Сережа, откуда ты узнал?

— Неважно. Важно другое. — Я снова повернулся к Могильщику. — Она привязана к тебе. — Пауза. — Но и я ей дорог.

— Это так, — подтвердила Юля. — Гиль, я тебя предупреждала: убьешь Сережу, никогда тебя не прощу!

— Видишь, какая петрушка? Если ты прикончишь меня, потеряешь воспитанницу навсегда. А если я убью тебя, Юлька станет ненавидеть меня. Тупик.

— Вовсе нет. Вам совершенно необязательно убивать друг друга, — запротестовала Юрун. — Гиль, ты же можешь отозвать своих дублей и пожать руку Бедуину.

— Он не может, — ответил я за изгоя. — Будда отдал ему приказ.

— Плевать! — решительно мотнула головой Юрун. — Не все приказы надо выполнять.

— Ты не понимаешь, глупая девчонка! — повысил голос Могильщик. — Дело не в приказе. Интересы клана изгоев требуют, чтобы Избы скороходов достались нам! Только нам, и никому другому!

— А значит, свидетелей надо убрать, — договорил я. — Юля, твой наставник прав. Из этих изб живым вернется только один из нас: либо я, либо он.

— Нет! — Юрун попыталась отпихнуть руки клонов и встать. — Не позволю!

— Погоди, — остановил я ее, поласкал взглядом и поглядел ей в глаза. Уверен, Юле показалось, будто ее обволакивает мягкое, ласковое тепло. В зрачках Юрун опять расцвели нежные алые маки. Значит, мне удалось зацепить и ее. Можно продолжать. — Есть отличный выход из тупика. Поединок. Мы с Гилем один на один. Голыми руками, без оружия. Один из нас останется жив. Юля, ты же не станешь ненавидеть победителя? Ведь все будет по-честному. И потом, мы с ним оба хотим этого боя.

«Поединок… Это единственный выход… И чтоб все по-честному…» — гнал я на них обоих ментальную волну.

— Юля, ты согласна? — Могильщик вопросительно обернулся к девушке.

Она по-прежнему смотрела мне в глаза. Только теперь на нежных маковых лепестках проступили крошечные капельки крови.

— Юля?.. — глухим от напряжения голосом спросил я. Мои без того слабенькие силы гипнотизера-псионика были на исходе.

— Пусть будет поединок, — еле слышно прошептала она.

Я перевел дыхание. «Юлька, прости, что мне пришлось заставить тебя согласиться».

На душе было погано и горько. Но по-другому я не смог бы вынудить настоящего Могильщика выйти со мной на бой. Не различил бы его среди толпы клонов. А Юльку он не посмеет обмануть. По крайней мере, очень надеюсь на это.

— Выйдем во двор? — деловито предложил Могильщик. Он освободился от навеянного мною гипнотического дурмана, но ничего не заподозрил. Мысль о поединке по-прежнему казалась ему наилучшим выходом. Хотя камешек за пазухой Могильщик все же приберег…

— Гиль! — Юлька укоризненно покачала головой и повернулась к одному из двух клонов, что держали ее за плечи. — Ты же не собираешься подставить вместо себя дубля?

— Нет, конечно, — соврал изгой.

Могильщик, который разговаривал со мной, отошел в сторону. А ко мне подошел другой — тот, кто сейчас ответил Юрун.

— Этот настоящий, — заверила меня она. — Я с детства умею их различать.

— Да уж, — фыркнул изгой, видно припомнив забавный случай из прошлого. — Ладно, Бедуин, пошли.

— А твои клоны? Вдруг один из них возьмет и стрельнет мне в спину? — забеспокоился я.

— Нет, — мрачно проговорила Юрун. — Договорились по-честному, значит, никаких подстав. Я прослежу!

В ее взгляде и голосе чувствовалась обреченность. Судьба подбросила девчонке не простой выбор, а я своим предложением снимал с ее плеч тяжесть принятия решения. Я прочувствовал Юлино состояние очень четко, но помочь ничем не мог. Самое сложное — ожидание события. И неопределенность. Один из нас для нее практически уже мертв…

Мы вышли во двор. Юлька осталась на крыльце, а мы с Могильщиком двинулись на небольшой пятачок среди бочек.

Внезапно на противоположном конце базы — возле казарм — прогремел взрыв. Значит, Потапу и Меху удалось установить миномет.

Могильщик обеспокоенно посмотрел в ту сторону и хотел было послать туда своих клонов, но передумал. Оно и правильно. Исход нашей маленькой войны решат не клоны и не миномет. Нет. Все решится здесь и сейчас.

Он нанес удар первым. Конечно, я мог увернуться, мог даже напасть раньше, но не стал. Если мне суждено убить Могильщика, то я должен сделать это, защищаясь. Так мне будет легче потом смотреть Юрун в глаза.

Поэтому первый удар я пропустил намеренно. Как оказалось, это было ошибкой. Пудовый кулачище Могильщика врезался мне голову. Внутри что-то щелкнуло, как будто мозг сначала ударился об одну сторону черепушки, потом отскочил и ударился о вторую. Перед глазами вспыхнул сноп искр. Окружающий мир плыл и качался.

Если б Могильщику удалось сейчас нанести второй удар, наш бой закончился бы, едва начавшись. От поражения меня спасло только то, что я упал на спину и рефлекторно откатился в сторону. Конечно, много времени я не выиграл, но по крайней мере мне удалось встать и кое-как сфокусировать взгляд на противнике.

Меня ощутимо качало. Могильщик воспринимался как огромная волосатая тень. Тень эта возвышалась надо мной и заслоняла весь мир. К тому же в уши лез какой-то непонятный вой. Однотонный. Я не сразу понял, что это Юрун. Она, наверное, сама не заметила, что издает этот звук. Так бывает: сознание ограждает человека от страшной действительности, и тогда или не видишь того, что происходит у тебя под носом, или кричишь, не слыша собственного крика…

Могильщик на секунду остановился — тоже услышал этот вой, растерянно взглянул на воспитанницу, но тут же взял себя в руки и опять переключился на меня. Этой короткой паузы хватило, чтобы я окончательно взял под контроль свое тело.

Конечно, действовать так же быстро, как обычно, я не смогу, но опыт рукопашной у меня достаточно большой, чтобы продолжать бой.

Могильщик сделал очередной выпад. Он справедливо полагал, что после первого удара у меня сотрясение мозга и я как минимум в нокдауне, поэтому не ожидал с моей стороны серьезного противодействия. Пришлось его разочаровать. В последний момент я поднырнул под огромный волосатый кулак и врезал изгою в солнечное сплетение. Противник обмяк, но не вырубился.

Такое на моей памяти случилось впервые. Этот удар у меня поставлен идеально. Все движения отточены до автоматизма. Тело само уходит вниз, рука ввинчивается в живот противника, точно напротив его локтевого сгиба. Я даже мысленно не ищу эту точку — рука сама знает, куда бить. Одно слитное движение. В ударе участвует все тело. Обычно результат один — нокаут.

Но Могильщик остался на ногах, и даже дыхание почти не сбилось. Он тяжело двинулся на меня, а я понял, что второй такой удар изгой не пропустит. Ну что ж, у нас в запасе есть и другие примочки. Я приготовился провести захват, но вынужден был опять поднырнуть под его руку и даже отпрыгнуть в сторону — в волосатой лапе противника появился внушительный клинок. И где он его только прятал, паскуда?!

Могильщик орудовал ножом настолько быстро и профессионально, что у меня не оставалось ни единого шанса победить его голыми руками.

Вот вам и честный бой!

— Гиль!!! Не-е-ет!!! — завопила Юлька и попыталась сбежать с крыльца, но клоны заступили ей дорогу.

Могильщик зло ощерился и пошел на меня. Я увернулся от следующего выпада и кувырком добрался до своего снаряжения. Можно было взять автомат, но я схватил нож. Так мы вроде бы опять окажемся на равных.

Могильщик, кажется, внутренне обрадовался, что я выбрал нож. Стоп! Похоже, я настроился на волну его ощущений. А ведь Могильщик абсолютно уверен в своей победе…

В моем теле появились его мышечные реакции — я вдруг четко понял, как именно он дальше собирается атаковать, и приготовился.

Все дальнейшее происходило так быстро, что мозг не успевал отдавать команды мышцам. Тело действовало само. Только это и спасло мне жизнь. Волосатый изгой вдруг сделал почти незаметный глазу стремительный шаг ко мне. Я уже знал, что бить он будет простым прямым снизу вверх, пытаясь насадить меня на нож как на вертел, но такой скорости я не ожидал. То есть самого движения противника я не видел, действовал наобум и попал в яблочко — короткий подшаг левой, уход с линии атаки, переброс ножа в левую руку и — удар в печень.

Раздался хруст пробиваемых ребер, и я понял, что все кончилось. Мы оба еще стояли, вплотную прижавшись друг к другу. А потом он начал оседать. Падал Могильщик целую вечность, а я столько же времени осознавал, что победил…

Как только Могильщик перестал дышать, его клоны повалились замертво, будто тряпичные куклы. Видно, искру жизни в них раздувал изгой.

Юлька, пошатываясь, сделала шаг вниз по ступеням, собираясь подойти к Могильщику, но потом передумала и тяжело села на крыльцо, словно у нее не осталось больше сил.

Я доковылял до нее, устроился рядом. Она тихо плакала.

— Юля…

— Я устала, Сережа… Вначале Глеб, теперь Гиль… Не могу больше… Выдохлась… Сломалась…

Она замолчала, лишь судорожно всхлипывала время от времени. Между нами, кирпичик за кирпичиком, росла непробиваемая стена.

— Бедуин!.. — К нам со всех ног неслись Потап, Мех, Лось и Кочкин.

Фиги и Толмача с ними не было.

Леша подскочил ко мне и принялся тормошить, приговаривая:

— Жив, бродяга! Нас так просто не возьмешь!

— А я ничуть не сомневался в Бедуине. — Механик остановился над трупом Могильщика. — Если кому и под силу было уделать эту вонючую тварь…

Юрун вздрогнула, словно от удара, и опустила глаза. Кажется, они вновь наполнились слезами.

— …то только Бедуину, — договорил не заметивший ее реакции наемник.

— Полегче, Мех, — посоветовал я. — О покойных либо хорошо, либо никак.

— Да? А ничего, что его дубли положили твоих товарищей? — с вызовом спросил Механик. — Фигу и Толмача, а?

Юлька при этих словах съежилась, словно вина за гибель егерей лежала и на ней. Выглядела она маленькой и беззащитной, словно брошенный котенок. Мне очень хотелось обнять ее, успокоить, но я не знал, как это делается. Никогда не умел утешать.

Потап снял с пояса флягу с разбавленным спиртом и передал мне:

— Помянем ребят.

— И Могильщика, — упрямо добавил я, сделал глоток и протянул флягу Юрун.

Та замешкалась, неуверенно глядя то на флягу, то на Механика, то на меня.

Внезапно мне в лицо брызнул спирт — снайперская пуля пробила флягу насквозь и ударила Потапа в грудь. Леша рухнул навзничь. Следом за ним лег Лось, получив свинцовый подарочек в голову.

Юрун застыла, не понимая, что происходит. Кочкин завертел головой, разыскивая стрелка. Механик попятился, пытаясь укрыться за пустой бочкой.

«Один из клонов Могильщика выжил? — мелькнула у меня растерянная мысль. — Нет… это не он… кто-то другой…»

Моя интуиция обострилась до предела. Внезапно я понял, кто он, этот стрелок, и кому предназначена следующая пуля…

Не думая и не рассуждая, я бросился вперед, сбил Кочкина с ног и закрыл его своим телом. Пуля снайпера ударила меня в бок, к счастью пройдя вскользь, едва задев кожу. Очередной смертоносный кусочек металла вонзился в доски крыльца, не задев Кочкина.

Илья попытался выбраться из-под меня, но я прошипел:

— Лежать!

— Тогда он накроет нас обоих одной пулей, — резонно возразил Кочкин. — Сначала тебя навылет, а потом и меня.

— Да. Если захочет. Но он больше не станет стрелять.

Следующего выстрела и впрямь не последовало. Снайпер передумал охотиться на Кочкина — боялся ненароком пристрелить меня. Я нужен был ему живым. Я и Юрун. Очень нужен. Поэтому он перешел к переговорам.

— Если пожить еще охота, оружие бросили и лапки в гору, — посоветовал невидимый снайпер. Усиленный мегафоном голос был мне знаком.

— Крылан! — закричал я, не вставая с Ильи. — Ты уже во второй раз портишь мне одежду. Учти, третьего раза не будет!

— Это точно, — согласился спрятавшийся в укрытии демон. — Привет, Бедуин! Я же говорил, что мы еще встретимся.

Механик тем временем успел затеряться среди пустых бочек и не подавал признаков жизни.

— Так что, мальчики и девочки? Стволы сами бросите или вам помочь? — поинтересовался Крылан.

Под помощью он явно имел в виду выстрелы по рукам — так, что мы физически не сможем держать оружие. Плохой вариант. Предпочитаю остаться без автомата, а не без рук.

— Сами. Только в парнишку больше не стреляй, — попросил я.

— Не буду, — согласился Крылан. — Пусть поживет еще… часок-другой…

Я встал с Ильи и мельком посмотрел на Потапа. Его грудь еле заметно вздымалась. Он дышал! Был без сознания, но жив! А вот Лось нет. Его застывшие остекленевшие глаза не оставляли на этот счет сомнений.

Я спустился по ступеням и положил автомат на землю — как можно дальше от Потапа, чтобы черти, когда станут забирать оружие, не приближались к Леше. Авось не заметят, что он живой.

Следом за мной разоружились Кочкин и Юрун.

— А теперь раздевайтесь, — скомандовал демон.

Мы с Кочкиным разделись до трусов. Юрун оставила еще и футболку.

— Догола, — велел ей демон.

— Перебьешься, — отрезал я. — Если приспичило, в Муторае фотки с голыми бабами закажи.

Крылан мгновение колебался, но настаивать не стал.

Как только одежда легла рядом с оружием, последовал новый приказ:

— Сделали пять шагов вперед. Упали на землю мордочками вниз. Вот так, молодцы. Теперь грабки за голову. И не дергаться.

Бойцы чертовой дюжины выбрались из укрытий только после того, как мы втроем, полуголые и безоружные, распластались на земле, сцепив пальцы на затылках. Черти окружили нас, держа под прицелами автоматов. Как я заметил, у троих из них за спиной висели еще и снайперские винтовки.

Отличное оружие, хорошее облачение — егерские бронекостюмы «Скат». Вся амуниция, может, и не новая, но и не потрепанная, это точно. Похоже, со снабжением у Братства чертей проблем нет.

Я неудобно вывернул голову, рассматривая нечисть. И кто же из вас Крылан, ребята?

Словно отвечая на мой невысказанный вопрос, один из чертей вышел вперед и сказал знакомым голосом:

— Ну, вот и свиделись, Бедуин.

На вид Крылан оказался примерно моим ровесником. Черноволосый, кареглазый, со впалыми небритыми щеками, он отличался потрясающей худобой. Что называется, кожа да кости. Не кормят его что ли? Или он только душами грешников питается? Не знаю, кто прозвал его Крыланом. Ему скорее подошло бы Скелет или Кощей.

Но как его ни называй, а недооценивать этого демона нельзя. Очень серьезный противник. Если верить людской молве, чертова дюжина Крылана собирает свою кровавую жатву в АТРИ уже пять лет, что говорит само за себя — обычно люди его профессии так долго не живут.

Крылан сделал несколько шагов ко мне.

«Ну, давай, подойди чуть ближе», — мысленно попросил я. Если б демон приблизился на расстояние вытянутой руки, я скрутил бы его в бараний рог, взял заложником и… Ну, а дальше понятно.

Но Крылан не собирался облегчать мне жизнь. Он остановился вне досягаемости, вытащил из кобуры диковинного вида пистолет, похожий на спортивный, и направил на меня.

— Не боись, Бедуин. Лежи, не дергайся. Это всего лишь дротики со снотворным, — пояснил Крылан и нажал на спуск.

Я ощутил укол в плечо, а потом в глазах потемнело и для меня раньше времени наступила ночь.

Глава 15

Очнулся я на полу в большой клетке. Рядом без сознания лежал Кочкин.

Находилась наша мини-тюрьма внутри огромной избы. Какой именно, не знаю. Может, Лаборатории, а может, и пыточной. На полках и верстаках, расставленных вдоль стен, хватало и микроскопов с пробирками, и всяких разных крючьев, ручных пил и страшноватого вида молотков, заляпанных засохшей кровью.

В центре помещения находился необычного вида стол. Его столешница была составной — квадраты и диски перекрывали друг друга и явно могли перемещаться, складываясь в различные узоры. Рядом со столом находились малопонятные хреновины. Одна из них напоминала гигантский патефон — с раструбом-динамиком и «лапкой» с проигрывающей иголкой на конце. Вот только иголка была великовата и больше походила на сверло.

Вокруг стола суетился Механик. Что-то крутил, на что-то нажимал, отчего пластины столешницы то и дело меняли места, складываясь в различные комбинации. Вероятно, Механик никак не мог составить нужную, потому что лицо его было крайне недовольным, а с губ время от времени срывались матерные слова.

В избе царил полумрак. Свет лился только от двух керосиновых фонарей, подвешенных над столом, и большой жаровни, притаившейся в углу.

Возле жаровни сидел на корточках Крылан и держал над огнем металлический прут с бляшкой на конце.

Остальных чертей в избе не было. Не обнаружил я и Юрун. Вернее, в сторонке на топчане кто-то лежал неподвижно. Но его с ног до головы закрывала простыня, поэтому понять, кто там, мне не удалось.

Крылан почувствовал мой взгляд и обернулся:

— А, ты очнулся. Как раз вовремя. У меня все готово. — Он снял с жаровни раскаленный прут и приблизился к клетке. — Повернись спиной, Бедуин.

— Перебьешься. Где Юрун?

Крылан молча подошел к топчану, откинул простыню. Юля. Лежит неподвижно. Надеюсь, она без сознания, а не мертвая. Я вцепился в прутья клетки, до боли сжав пальцы.

— Она жива, — успокоил меня демон. — Скоро очнется. А ты пока повернись спиной. Не тяни, Бедуин, а то металл остынет, придется заново накалять.

Держался Крылан спокойно, я бы даже сказал, доброжелательно. Без ненависти, злорадства или агрессии. Словно хирург, который готовится выполнить свою работу — порезать пациента, чтобы потом ему стало легче…

— Что это? — Я кивнул на прут.

— Мое клеймо. — Демон продемонстрировал бляху на конце. Там, на металле, была выдавлена стилизованная летучая мышь. Знакомый знак. Именно такие мы находили на изувеченных трупах людей, которые побывали в гостях у чертовой дюжины Крылана. — Таков расклад, Бедуин. Прежде чем начать очищение, я всегда помечаю своих грешников.

— И что? Все они охотно подставляют тебе спины? Прямо-таки просят: «Заклеймите меня»? — не удержался я от подковыки.

— Нет, конечно, — совершенно серьезно откликнулся Крылан. — Их приходится клеймить силой. Грешники вообще боятся очищения. Пытаются брыкаться.

— Тогда с чего ты решил, что со мной будет иначе?

— Ты другой, Бедуин. Реальный пацан, а не всякое недоделанное чмо.

— Вот именно, что реальный… То есть реальные проблемы тебе гарантирую.

Крылан досадливо покачал головой:

— Зря ты так, Бедуин… — Несколько секунд он задумчиво смотрел мне в лицо, а потом указал на Юрун: — Она у тебя высший класс. У моих чертей на нее сразу стояк начался. Ждут не дождутся, когда краля очнется от наркоза. Обычно мы всех отловленных бикс для начала пускаем по кругу… Их двенадцать, моих пацанов. И все они в этом деле обожают жесткач. Хорошо, если своими орудиями на куски твою шмару не порвут… — Демон многозначительно замолчал.

Я тоже молчал. Конечно, можно заорать: дескать, только тронь ее, козел, по стенке тебя размажу. Но мои угрозы будут выглядеть смешно. Осуществить их я все равно пока не могу. А вот Крылан свои может. Сейчас хозяин положения он. Не я.

Демон оказался далеко не дурак — с ходу нащупал мою болевую точку. Понял, что ради Юрун я добровольно пойду в огонь.

— Можно, конечно, сделать для нее исключение, — продолжал Крылан. — Мои пацаны на крайняк перетопчутся… Короче, Бедуин, сам решай, порадовать моих чертенят или обломать.

Несколько мгновений мы с демоном буравили друг друга упрямыми взглядами. Почему-то ему было очень важно, чтобы я сам, добровольно, подставился под клеймо.

— Да хрен с тобой. Развлекайся пока, нечистая сила. Потом сочтемся… — Я повернулся к нему спиной.

— Вот и ладненько… — обрадовался демон. — Сядь на пол возле прутьев и упрись лбом в колени. И постарайся не дергаться, ладно? А то знак смажется, будет нечетким, — почти дружески попросил он.

Пришлось подчиниться.

Раскаленный металл жадно впился мне в загривок. Запах паленого мяса тошнотворно ударил в ноздри. Вначале боль была терпимой. Но чем глубже клеймо вгрызалось в тело, тем невыносимее она становилась. Чтобы выдержать ее, я сжимал зубы до хруста, впивался скрюченными пальцами себе в колени. Как пить дать на ногах останутся не синяки — раны.

Знак летучей мыши навеки впечатался мне в шею. Уже давно можно было убрать клеймо, но Крылан все прижимал и прижимал его к моему загривку. Не выдержав, я громко застонал. Демон тотчас убрал раскаленный металл.

— Ну наконец-то, — с явным облегчением сказал он. — Я чуть до хребта тебе мясо не прожег. Какого хрена ты так долго молчал? Почему сразу не закричал?

Я объяснил ему на русском народном языке и почему молчал, и куда ему стоит засунуть это свое обдолбанное клеймо.

Крылан одобрительно покрутил головой:

— Да, Бедуин, ты редкий трофей. Тебя трудно сломать. Но тем конкретнее будет моя заслуга перед Братством, когда я все-таки сломлю тебя.

— А состариться в процессе не боишься? — не удержался я.

Крылан хохотнул:

— Давай без понтов, Бедуин. По-любому стержень внутри тебя рано или поздно сломается, перестанет держать твою душу, и тогда она освободится. — В голосе демона нарастал фанатичный экстаз. Лексикон его изменился, словно он говорил чужими, вбитыми ему в голову словами: — Чем тверже характер у грешника, тем больше оков на его душе. Но обещаю, я сниму их все. Буду очищать твою душу очень тщательно, слой за слоем. Ты, как никто другой, заслужил полной чистоты. Конечно, тебе будет реально больно — только через страдания можно очистить душу. Должен тебя предупредить, Бедуин: чем сильнее ты будешь сопротивляться, тем больше мучений мне придется тебе причинить. Но в конце концов ты сломаешься, станешь мягким, словно горячий воск. Будешь кричать и рыдать, как ребенок. И тогда твоя душа очистится. Правда, чтобы этого добиться, придется длить ритуал несколько дней, а может, даже неделю. Но не бойся, я не стану торопиться, проведу обряд по всем правилам… А потом, если тебе повезет, ритуал очищения завершит сам Дьявол… — теперь Крылан говорил с трепетным придыханием, если не сказать с благоговением. — Чтобы ты знал, Бедуин, к особо почетным грешникам он иногда приходит сам. Если, конечно, сочтет их достойными. Дьявол вырывает у них, еще живых, сердце и кладет в золоченый сосуд. Уверен, с тобой так и будет и твое сердце займет почетное место на алтаре нашего Братства…

Кочкин давно пришел в сознание, но лежал себе тихонько в полутемном углу клетки, не подавая признаков жизни, слушая бредовую трепотню психопата. Когда речь зашла о Дьяволе, вырванном сердце и золотом сосуде, Илью почему-то забила крупная дрожь. Или судороги начались. От страха что ли?..

— Ты чертов сдвинутый псих, — попытался открыть я глаза Крылану. — А твой Дьявол — отморозок и садист. Ну, нравится вам истязать людей. Так и скажите. Нечего прикрываться бреднями о душе и чистилище.

— Это не бредни, — энергично замотал головой Крылан.

Его зрачки были расширены, а глаза слегка остекленели, как у наркомана. Ну ясно, обдолбался по самое не хочу, псих конченый.

— Мы не истязаем людей, а помогаем им обрести свободу, — вдохновенно вещал заученную речь сектант. — К сожалению, никто, кроме нас, не понимает истинного положения дел. Я расскажу тебе правду, Бедуин… Слушай… АТРИ — это чистилище. И выхода отсюда всего два: со стертой памятью через КПП-3 прямиком в ад…

— На Большую землю, — поправил я.

— В ад! — повысил голос Крылан. — Или с очищенной душой на свободу — в рай.

— А точный адресок рая не подскажешь? — поинтересовался я. — Где находится ад, то бишь Большая земля, знаю. А вот про рай что-то впервые слышу.

— Ты попадешь туда, Бедуин, — торжественно пообещал Крылан. — Вернее, твоя душа. А тело останется здесь и будет предано огню… Но душа отправится в рай. В знак моего глубочайшего уважения к тебе я сделаю для этого все, что в моих силах.

— Вот спасибо. Интересно, чем же я заслужил твое уважение?

— Ты похож на меня, — последовал неожиданный ответ. — Ты четко знаешь, когда ударить, а когда отступить. Когда понты кидать, а когда прикинуться ветошью и не отсвечивать. И самое главное… За свое, родное, кровное мы с тобой оба готовы весь окружающий мир в лоскуты порвать! И неважно, что оно такое, это «свое», — человек, вещь или убеждение. Если мое — не тронь! Скажешь, не так?

Я не нашелся, что ответить. От удивления у меня прямо-таки челюсть отвисла.

Кочкин в своем углу бился в корчах. Теперь я понял причину его судорог — он давится смехом! Пытается сдерживаться и не может.

Интересная реакция… И что она означает?..

— Крылан, а с ним что будет? — Я кивнул на Илью.

— Он тоже пройдет обряд очищения. Только по-быстрому. Он не стоит того, чтобы тратить на него силы и время.

— Почему? Ты его что, знаешь?

— Нет. Потому и не стоит. Раз не сумел прославиться своими делами, значит, пустой, никчемный чмошник, каких много бродит по АТРИ. Я вообще хотел его застрелить, но ты помешал.

— А Юрун? — спросил я о самом главном. — Ты отпустишь ее?

Крылан покосился на девушку в углу. Юля по-прежнему не подавала признаков жизни.

— Извини, Бедуин. Не могу. Но не боись, похабщины не будет. Крылан обещал — Крылан сделал. Ты добровольно сел под клеймо, а я не отдам ее своим чертям.

— Этого мало. Юля должна уйти отсюда живой и невредимой.

Крылан сделал досадливый жест:

— Не я решаю. Не моя добыча. Ты — моя. А она нет.

— А она чья? Меха что ли?

Механик на миг оторвался от своего занятия и подмигнул мне.

— Его, — подтвердил Крылан. — Я просвещу тебя, пока у нас есть время…

— Не стоит по-пустому языком мести, — попытался остановить демона Механик, но Крылан резанул его таким взглядом, что наемник заткнулся и больше не вякал. Оно и понятно. Конечно, сейчас Мех с демоном — союзники, но у Крылана за порогом избы караулят двенадцать отличных бойцов, а наемник может рассчитывать только на себя самого. Естественно, ему сейчас не резон ссориться с демоном. Поэтому он молча вернулся к своим хреновинам. Принялся подкручивать и передвигать их с удвоенной энергией, стремясь как можно быстрее закончить наладку «стола».

— Рассказывай, — поторопил я Крылана. Информация — тоже оружие. И раз другое мне сейчас недоступно, попробуем вооружиться хотя бы ею. — Начни с того, как вы скорешились с Мехом.

— Он был у нас рабом, — начал Крылан.

— У вас? — не понял я. — А разве не у скороходов?

Демон на мгновение задумался.

— А ты, Бедуин, похоже, не представляешь себе весь расклад.

— Вот и просвети, — попросил я.

— Есть Дьявол, он же Хозяин, — начал Крылан. — Он стоит во главе всего. На вершине пирамиды. Затем наше Братство разделяется на две части: ловчие группы и скороходы. Скороходы — это что-то вроде исследователей. Первооткрывателей. Они ищут способы кратчайшего пути в рай. Чтобы можно было очистить всех грешников разом…

Механик крякнул, но промолчал. Хотя его брошенный на демона взгляд был весьма красноречив: «Ну легковерный же ты дурак, приятель! Хорошо тебе запудрили мозги…»

— Скороходы — это ум Братства, — продолжал демон. — Дьявол — сердце Братства. А чертовы дюжины, или, как их еще называют, ловчие группы, — это руки. Мы поставляем скороходам нужных им рабов: инженеров, оружейников, рабочих и просто генетический материал — людей и хуги…

— Из которых потом делают гибридов. Этих ваших макак, пилотов и стрелков, да? — припомнил я слова Механика.

— Не знаю точно, — признался Крылан. — В делах скороходов я не секу. Не моя тема. Я редко бываю на базах.

Он не оговорился, а проговорился: «на базах». Значит, база не одна. Запомним и чуть позднее вернемся к этому вопросу…

— Есть правило, — продолжал Крылан. — Всех отловленных грешников сначала доставляют на базу. Скороходы решают, кого оставить себе, а остальных возвращают нам для обряда очищения. Иногда называются конкретные имена, кого именно надо отловить. В основном это касается ученых.

— Понятно… Так что там с Мехом? Почему вы с ним в одной связке?

— Он получил «Право» на меня, — непонятно пояснил Крылан.

— Это еще что за хрень?

— Не знаю, как толком объяснить, — развел руками Крылан.

— Мех, — окликнул я наемника. — Ты-то точно сможешь. Давай колись! Все равно мне скоро подыхать… Расскажи все от начала и до конца. А за это обещаю застолбить для тебя теплое местечко в раю.

— Предпочитаю ад, то бишь Большую землю, — фыркнул Механик.

Крылан нахмурился и неодобрительно покачал головой: дескать, плохой выбор. Как можно предпочитать ад?

— Мех, не отвлекайся. Что такое «Право»? — настойчиво переспросил я.

— Все демоны и черти проходят мощную психологическую обработку, — неохотно объяснил наемник. — Мало того, что их держат на психотропных препаратах, так они к тому же подвергаются глубинному гипнотическому зомбированию. Им в башку ставят «Право» — своеобразный ключик к послушанию. Возможно, тебе более знаком термин «якорь» — именно так его называют психологи на Большой земле.

Я кивнул. Знакомый термин и знакомая практика. Во время сеанса глубокого гипноза на психику человека и впрямь можно поставить «якорь». Это некое ключевое слово, звук или действие, которое запускает механизм внушения. Услышав или увидев «якорь», человек непроизвольно выполняет те действия, которые в него заложили.

Например, при виде красной гвоздики или при звуке телефона загипнотизированный может броситься под машину, убить, совершить любой другой не свойственный ему в нормальном состоянии поступок.

Причем «якорь» зачастую ставится на довольно длительное время. После сеанса гипноза может пройти месяц, год, а то и больше. Человек живет обычной, нормальной жизнью, а в башке у него ждет своего часа этакая бомба замедленного действия.

А еще таким «якорем» можно пользоваться неоднократно — заставлять человека раз за разом совершать один и тот же поступок.

— Все «якоря», или, как их здесь называют, «Права» на демонов, хранятся в базе данных компа Айболита… Это один из заместителей Дьявола, — пояснил Механик.

— Двое у нас таких: Айболит и Троян, — подсказал Крылан. — Они в нашем Братстве главные. Дьявол передает свои приказы через них.

— Точно, — подтвердил Механик. — Кстати, знаете, почему Айболита прозвали именно так?

— Он врач? — предположил я.

— Он садист, — поправил Механик. — Настоящий, законченный садист. Крылан по сравнению с ним — невинный ребенок. Наш Крылан истязает по религиозным соображениям, а вот Айболит ловит от этого самый настоящий кайф…

Наемник сделал паузу, что-то вспоминая, а потом заговорил резко, быстро, выплескивая накопившийся в душе ужас из прошлого:

— Ты знаешь, Бедуин… Однажды у него с утра заболела голова. К дождю. Такое с каждым бывает… Так вот… Раздраженный, в плохом настроении, Айболит вышел на улицу, указал пальцем на первого попавшегося раба… им оказался совсем молоденький парнишка, работавший на кухне… Ну, раба схватили, приволокли к нему в операционную… Именно так этот подонок называл пыточную, прикинь? Операционная! А знаешь, что там за операции проводили? К примеру, тому парнишке с кухни Айболит вспорол живот. Причем аккуратно так, профессионально… Даже наркоз пареньку дал… А потом велел принести белую лабораторную мышку и зашил ее в брюхо пареньку. Откачал его, наклонился к самому лицу и спрашивает… участливо так: мол, болит? А мышь у парнишки в брюхе когтями скребется, наружу просится, зубами его внутренности грызет.

Парень воет в голос, сам себе ногтями шрам рвет, а эта паскуда смотрит на него участливо и говорит: «Ай! Кажется, болит…» Я если б мог тогда, собственными руками эту гниду бы раздавил… На мелкие клочки зубами порвал…

— Но ты тогда даже не вякнул. Наоборот, принес ему ту самую мышку. По его приказу принес, как я понимаю. Боялся ослушаться и сам оказаться на операционном столе. И все же, Мех, ты принес Айболиту мышку… — негромко сказал я.

— А ты бы не принес? — Наемник с горечью посмотрел на меня. — Интересно, как бы ты поступил на моем месте?

— Не знаю, — откровенно признался я.

Повисла пауза.

Крылан с каменным выражением лица глядел в сторону. Мне показалось, что он не одобряет подобных действий Айболита, но и осуждать не стремится — начальство все-таки.

Кочкину надоело лежать на полу, он сел в угол, прислонился спиной к прутьям клетки, по-турецки поджал ноги и загрустил. Смеяться ему больше не хотелось.

— Ладно, Мех, оставим страшилки для вечерних посиделок у костра, — предложил я. — Ты дальше расскажи про ваш союз с Крыланом.

— А чего рассказывать? — недовольно поморщился наемник. Похоже, он уже жалел, что так неосторожно раскрыл перед нами душу. — Мне удалось взломать комп Айболита и получить «Право» на Крылана. Затем, после побега, я забил демону стрелку. Мы встретились, я «кинул якорь» — сделал условный жест, он впал в гипнотический транс, и я получил возможность отдать ему приказ.

— Мех, а ты видел Дьявола в лицо? — спросил я.

— Его никто не видел… кроме Айболита и Трояна, разумеется.

— Крылан, а ты?

— Нет. Дьявол на обрядах каждый раз появляется в маске.

Ясно. Хранит инкогнито. Что ж, разумно.

— Мех, а зачем ты предупредил меня насчет Бори, Ерша и Могильщика? Почему не позволил им по-тихому убрать нас?

— Я уже говорил, — напомнил наемник. — Из-за Могильщика. После вас он положил бы и меня.

— Ну, у тебя же была твоя личная гвардия. — Я указал на Крылана. — Его дюжина завалила бы Могильщика.

— Вряд ли, — покачал головой Механик. — Чертей всего тринадцать, а изгой мог штамповать дублей пачками. Нет, Бедуин. По ходу, это дело мог потянуть только ты. Тут надо было действовать не нахрапом, а искать какой-то ход. И я не сомневался, что ты найдешь его.

— Поэтому спас меня и от снайпера у колодца?

— Естественно. Прежде чем сдохнуть, ты должен был убрать с дороги Могильщика. И это тебе удалось. Вообще все прошло именно так, как я и планировал. — Губы Механика сложились в такую торжествующую улыбку, что мне сразу захотелось съездить ему по зубам.

Но я сдержался, чтобы задать следующий вопрос:

— Вернемся к приказу, который ты отдал Крылану. Он касался Юрун?

— Точно, — не стал темнить наемник. — Она нужна мне. Очень! Я охотился за Юлей почти год. Вначале пытался сойтись с ней по-хорошему. Но она отшивала меня раз за разом. Наконец вроде бы все сложилось — я выиграл в ломание рук в «Козьей морде». Думал, что поднимусь с Юлей в номер, вколю ей снотворного и умыкну ее в укромное местечко. Но не тут-то было. Нарисовался ты и все испортил… Кстати, я после того поединка на Арене почти месяц голову лечил. Сколько бабок на врачей и лекарства извел, страшно вспомнить. Так что за тобой, Бедуин, еще с тех пор должок… А с Юлей я решил больше не мудрить. Привлек дюжину Крылана. Они должны были ее похитить, когда она в очередной раз придет в «Козью морду». Но тут случилась эта фигня с нефтеперерабатывающим заводом. Петрович уговорил Будду отправить Юлю на маршрут. Я обрадовался и тоже напросился в группу. Ну, а дальше все ясно.

— Не все. Зачем тебе Юля, Мех? Только не надо втирать, что ты втюрился в нее без памяти. Нет. Твой интерес не личный, а деловой.

— Верно, деловой. Мне позарез нужно было вернуться в Избы скороходов. А Юля единственная, кто мог провести через Змеиную пустошь, поскольку карты безопасных троп раздобыть мне не удалось.

— Ну, нанял бы ее официально. Зачем же похищать?

— Я пытался нанять. Но Шебай категорически отказался идти в Байкитку. Козел. Похоже, только Петровичу было под силу уговорить его на эту прогулку.

— Пусть так, — согласился я. — Но кроме Юли есть же еще и Крылан. Он должен знать безопасный путь, если частенько хаживал на базу.

— Через Змеиную пустошь его всегда вел проводник из скороходов, — возразил Механик.

— Я не знаю пути сюда, — подтвердил Крылан.

Понятно, значит, сейчас прошел по маячкам, которые Потап оставлял для группы Зинчука.

— Крылан, а наш заслон у пустоши? — спохватился я. — С ним что?

— Ты имеешь в виду двух егерей с пулеметом? — уточнил демон. — Скажем так: они были хорошими бойцами, но не лучше моих пацанов.

— А через аномалию под аркой как прошел? — мрачно спросил я, уже зная ответ.

— Помог один из ваших парней, — не стал темнить Крылан. — Не добровольно, конечно…

— Ясно… Маячок на кургане ты сломал?

— Да. И первый, и второй — тот, который ты потом установил. Короче, я шел за вашей группой и подчищал хвосты.

Значит, наш след стерли окончательно. Теперь ни группа Зинчука, ни поисковый отряд егерей не сумеют разыскать нас. Разве что чудом…

— Крылан, а Саня и «приманка» тоже на тебе?

— Кто? — искренне удивился демон.

— Он тут ни при чем, — вмешался Механик. — Я и сам голову сломал, кому это было нужно.

Вот именно… Хотя теперь я, кажется, знаю кому… Все непонятные кусочки мозаики вдруг встали на свои места. Похоже, у меня появился козырь. Только надо его правильно разыграть…

Но сначала выясним все до конца.

— Мех, и для чего тебе все это нужно? Зачем так приспичило возвращаться сюда?

— А вот это уже тебя не касается, — отрезал Механик.

Ладно, не будем настаивать. Гораздо важнее выяснить кое-что другое…

— Мех, но ведь теперь Юля тебе больше не нужна. Вернуться через пустошь ты сможешь по маячкам. Так давай отпустим девчонку, а?

— Нет! Она останется. Еще ничего не закончено, все только начинается. Я и в избы-то хотел вернуться из-за нее. Она, можно сказать, гвоздь программы. А ты говоришь, отпустим.

— И что тебе нужно от нее?

— Не твое собачье дело, — взбеленился Механик.

— Крылан, — окликнул я демона. — Тогда ты расскажи. А я взамен обещаю протянуть и не загнуться на твоем обряде как можно дольше. Оттянешься со мной по полной. Заторчишь так, что век не забудешь.

— Я не торчу, — заспорил демон. — Я помогаю грешникам попасть в рай.

— Пусть так, — согласился я. — Вернемся к Меху. Что он затеял? И при чем здесь Юрун?

— Он что-то будет делать с ней на этом «столе». Точнее не знаю. Но ему очень важно, чтобы она загнулась именно здесь… Вначале-то планировалось, что я проведу с ней обряд очищения. А Мех в конце лично прикончит ее каким-то особым манером. Он назвал точное место, где все должно случиться: Избы скороходов, Лаборатория. Только тут, и нигде больше. Поэтому она должна была уцелеть на маршруте. Протянуть до самого конца. Я охранял ее всю дорогу и вмешался, когда вас мордовал Летучий отряд.

— А с топтуном что же не помог? — попенял я.

— Не знал как, — принялся оправдываться демон. — Топтуна до тебя еще никому не удавалось завалить. Я тоже так одного своего черта потерял. Его пометил поводырь, потом подвалил топтун и принялся душить у нас на глазах. А мы и сделать ничего не могли. Стояли и смотрели, прикинь? Нас тогда пробрало не по-детски. Два дня потом водкой отливались!

— Сочувствую… Крылан, ты сказал «вначале планировалось». Значит, теперь твои планы на Юрун поменялись? Неужто обряда очищения не будет?

— Не будет. Пусть Мех сразу сделает с ней то, что задумал.

— Да? — удивился Механик. — И почему же ты отказываешься от такого удовольствия?

— Устал уже вам повторять, — повысил голос демон. — Я не кайфую оттого, что очищаю грешников. Это моя обязанность…

— Да мы поняли, — перебил наемник. — Ты помогаешь им, добрая ты душа. Прям святой.

— Я — да. А вот тебе, Мех, пора бы задуматься об очищении собственной души. Могу помочь с превеликим удовольствием, — предложил демон. В его голосе отчетливо прозвучала угроза.

— Чуть позже. — Механик понял, что перегнул палку, и решил подлизаться к Крылану. — А пока лучше займись девкой. Разрешаю.

Мои кулаки стиснулись сами собой, и желваки заходили ходуном. Ну Мех! Ну гаденыш! Я тебе это «разрешение» в жопу гвоздями забью!

Крылан увидел, как я напрягся, и посоветовал:

— Да не парься ты, Бедуин. Я же сказал, обряда с ней не будет. Для меня ее душа не так уж и важна. Так зачем попусту огорчать тебя?

Я резко повернул голову в полной уверенности, что он издевается. Клеймо на шее откликнулось стреляющей болью. Но Крылан был абсолютно серьезен. Он действительно не хотел меня огорчать!

Вот тебе и лимончик, как говаривала одна моя знакомая террористка, устанавливая гранату на растяжке.

Какой трепетный демон, однако. Щадит мои чувства, не хочет портить мне настроение перед пытками.

— Ну ты и фрукт, — вырвалось у меня.

Похоже, у Крылана основательно сорвало крышу — совершенно перемешались понятия о добре и зле. Наркоша — он и есть наркоша. Конченый элемент. Хотя ко мне у него, кажется, искренняя симпатия. Грех ею не воспользоваться…

Я придвинулся вплотную к прутьям и горячо зашептал:

— Слышь, Крылан, освободи Юльку! Если ты реально хочешь очистить мою душу, отбери Юрун у Меха. Доставь ее целой и невредимой в Муторай. А я за это стану твоим должником. Хочешь, сам буду руки-ноги в кипящее масло совать? Могу при этом орать: «Слава великому Дьяволу!» А?

Крылан вздохнул и покосился на Механика. Тот сдернул с плеча автомат и прорычал:

— Даже не думай, демонское отродье! Не забывай: у меня есть «Право» на тебя. Так не заставляй меня им снова воспользоваться! А ты, Бедуин, заткнись. Иначе набью тебе сейчас брюхо свинцом до отказа. Понял?

— Прекрасно понял. — Я изобразил широкую дружескую улыбку. — Зачем же так волноваться? Нет, значит, нет. Но попытаться-то стоило?

Мой расслабляющий говорок подействовал успокаивающе на обоих. Механик убрал оружие за спину и вернулся к «столу».

— А что это за агрегат, Мех? — попытался я возобновить разговор. — Почему тебе важно прикончить Юлю именно на нем?

— Пасть закрой! — гаркнул наемник. — Хватит уже трепотни. И так выболтали тебе больше, чем надо. Как так получилось, и сам не пойму.

Пришлось выдвинуть скромное предположение:

— Это потому что я обаятельный.

На самом деле я вновь прибегнул к дару внушения — на этот раз, чтобы развязать им языки. На большее меня не хватило. И так я действовал на пределе своих сил. Буквально жилы рвал, чтобы заставить их разговориться. Голова раскалывалась от боли, глаза щипало, словно в них сыпанули песку, а во рту стоял привкус крови. Но расслабляться пока рано. Нужно продолжать.

— Мех, так что, говоришь, это за «стол»? — Я, как мог, усилил ментальный напор.

Подействовало.

— Да я и сам до конца не понимаю, — неохотно заговорил наемник. — Каким-то образом он провоцирует мгновенные мутации. Например, если установить соответствующий режим и положить на этот «стол» человека, то создается его генетический слепок. Видишь, на пластинах крошечные иголки? Они словно высасывают… хм… исходник. От него остаются лишь ссохшиеся останки. Их можно выкинуть, а на «стол» положить, например, хуги. Начинается обратный процесс. Сделанный человеческий слепок как бы встраивается в структуру «голодного». Получается гибрид. Причем его свойства можно регулировать.

— Так вот как получаются макаки.

— Да. А есть и другие мутации. Например, если снять «слепок»… ну, к примеру, с Могильщика, а потом перенести его на меня, я стану плодить дублей, как он.

— Общий принцип ясен… Мех, а ты что, собираешься стать следопытом?

— Нет, — удивился он. — С чего ты взял?

— Ну, ты же хочешь перенести на себя способность Юрун. Она видит нити, ты тоже хочешь видеть их?

Механик несколько мгновений смотрел на меня, а потом расхохотался:

— Дурак ты, Бедуин! Трахаешь бабу и не знаешь… — Он так смеялся, что не мог говорить. — Не знаешь… что она… Да ты ничего о ней не знаешь!

Отсмеявшись, он утер глаза и вернулся к «столу».

— Что она, Мех? — повысил я голос.

Но он лишь покачал головой, а я уже не мог заставить его говорить. Мои ментальные силы иссякли полностью. Как псионик я был выжат досуха. Теперь буду восстанавливаться месяц, минимум.

Ладно, от Меха я больше ничего не добьюсь. Тогда займемся Крыланом. Чтобы его разговорить, гипноза не надо — демон и сам охотно идет на контакт со мной.

— Крылан, а где ты собираешься меня чистить? Здесь?

— Нет. Тут неудобно. Проходное место. У меня есть укромный уголок. Только придется подождать, пока… хм… Мех здесь закончит свои дела, а потом мы с тобой рванем туда. Кстати, Бедуин, если ты подумал о чем… Типа, по дороге слинять… Забудь. Перед выходом я тебя опять отключу дротиком. Очнешься уже на дыбе.

— Потащите меня на закорках? Не надорветесь?

— Своя ноша не тянет, — парировал Крылан.

— Ну-ну… — Я решил сменить тему: — А эти избы давно пустуют?

— Уже лет семь-восемь, — ответил Крылан. — Сколько я в демонах, с тех пор и пустуют. Вернее, я еще был рядовым чертом, когда основную базу перевели на другое место.

— А куда, знаешь?

— В такие же избы, только глубже в Байкитке. Точно не знаю, где это. Но туда можно попасть только одним путем — пройдя через одну из здешних изб. Типа пространственный портал.

Значит, Механик тоже рабствовал не здесь. И прекрасно знал, что эти избы пустуют. Что они теперь просто перевалочный пункт. Ну, так и думал, что Мех через слово врет! А наша «дичь», выходит, просто нырнула в портал…

Эх, всю бы эту информацию исхитриться как-то передать в Ванавару. Но как?..

— Портал находится в Безымянной избе? — уточнил я у Крылана.

Ответить он не успел…

Глава 16

Дверь Лаборатории распахнулась от мощного удара, и помещение заполнилось незнакомыми бойцами. Трое из них мигом разоружили Механика, повалили на пол и принялись лениво пинать. Пинали без фанатизма, скорее по обязанности или по привычке. Наемник так же привычно скорчился на полу и закрыл голову руками.

Еще двое чужаков застыли почетным караулом у дверей. А последний подошел к нашей клетке. Кивнул демону:

— Салют, Крылан. Ты, как всегда, с добычей? — Пустой и в то же время цепкий взгляд чужака в один миг просканировал нас с Кочкиным.

— Привет, Троян, — поздоровался с чужаком демон. — Вот, отловил пару грешников. Реальные чмошники. Вам они вряд ли пригодятся…

— А это не тебе решать, — резко перебил Троян. Потом уставился на меня хозяйским взглядом: — Пожалуй, этим я займусь лично, а того, — кивок на Кочкина, — отдадим Айболиту.

— Бедуин мой. Моя добыча, — тихо, но отчетливо произнес Крылан. В его голосе одновременно прозвучали упрямство и страх.

— Твоего здесь нет ничего! — повысил голос Троян.

Крылан погрустнел и взглянул на начальство с тоской. Так смотрят дети, когда более сильный ребенок отбирает у них в песочнице любимую игрушку.

— Ты, Крылан, себе жизнь сейчас ох как сильно осложнил, — продолжал Троян. — Пришел тайком без разрешения в избы да еще врагов привел.

— Это не я их привел, — стал оправдываться Крылан. — Наоборот. Четверых незваных гостей я положил, а двое оставшихся вон в клетке сидят.

— А Мех? Он беглый раб! Ты должен был перерезать ему глотку, а не устраивать совместные вечеринки!

— У него есть на меня «Право», — объяснил Крылан.

— Да наплевать! — взбеленился Троян. — Ты будешь наказан. Понял? Да, кстати, твоих чертей я отправил на главную базу. Им надо пройти курс очищения…

— Ага. То есть заново накачаться наркотой и подвергнуться очередному гипнозу, — тихонько прокомментировал я.

Троян услышал, но реагировать на мою выходку не стал. Продолжал распекать подчиненного:

— Короче так, Крылан. Демонского звания у тебя больше нет. Твою дюжину передадим другому. А ты… Для начала проведешь сутки на дыбе, будем на тебе тренировать новое пополнение чертей. Если выживешь, там посмотрим, что с тобой делать. Может, рядовым чертом пойдешь. Ясно?

— Да…

— Вот так. — Троян еще немного посверлил провинившегося демона грозным взглядом, выискивая малейшие признаки бунта на его лице. Не нашел. Крылан был подавлен и послушен.

Дверь в Лабораторию опять распахнулась, и в избу вошел еще один человек.

— Ну, что тут у нас? — Он мазнул равнодушным взглядом по нашей клетке и топчану с Юрун и направился к троице, которая все еще пинала Механика. Пришелец недовольно скривился: — Хватит уже попусту ногами махать. Мех все равно не чувствует ваших ударов. Лежит небось и смеется над вами. Нет, его надо бить не так… Да, Мех? Мы-то с тобой знаем, как именно надо… Чего лежишь, родной? Вставай. Посмотри мне в лицо.

Наемник нехотя встал. Будь у него выбор, он явно предпочел бы остаться лежать под ударами бойцов.

— Ну, здравствуй, родной, — ласково улыбнулся чужак.

— И тебе не хворать, Айболит.

— Не буду, Игнатушка. А вот ты, кажется, будешь. И очень сильно… если, конечно, не придумаешь, как хворобы избежать. Правила тебе известны. Хочешь уберечь свою шкуру, предложи какую-нибудь замену. Заинтересуй меня. У тебя ровно тридцать секунд…

— Я знаю, как запустить режим «бессмертия», — перебил Механик. — Ну что? Заинтересовал я тебя, Айболит?

По лицу скорохода было видно, что Мех попал в яблочко.

— Продолжай, — потребовал Айболит.

— Мы бились над решением загадки почти пять лет. Так и так пытались собрать «стол», меняли доноров…

— Да-да, мне это все известно, — нетерпеливо перебил Айболит. — Так что мы делали не так? В чем ошибались?

— В исходном материале. Проще говоря, мы убивали на этом «столе» не тех людей.

— И у тебя есть на примете нужный человек?

— Да… — Механик собирался назвать имя Юрун, но не успел.

Я подскочил к Кочкину, рывком поднял его на ноги. Мгновенно взял руку Ильи на болевой, а заодно зафиксировал его голову так, что теперь мог одним движением сломать ему шею или руку, на выбор. Ко всему прочему, я оказался у рядового за спиной — он послужит мне отличным щитом. Захотят пристрелить меня, неминуемо укокошат и его.

— Ты чего? — задушенно пискнул Илья.

— Пасть закрой. Будешь неправильно себя вести, сверну тебе шею, — пообещал я и громко приказал: — А ну, всем стоять!

Присутствующие воззрились на меня.

— Ну, и что это значит? — с легким недоумением спросил Айболит.

— Вы сейчас скинете на пол оружие и встанете к дальней стене. Иначе я ему в момент башку сверну.

— Валяй, — сделал широкий жест Айболит. — Какое нам дело до какого-то чмо?

— Так-то вы цените жизнь своего Хозяина. — Я осуждающе вздохнул и обратился к своему пленнику: — Не уважают тебя здесь, Илюха. Или лучше называть тебя Дьяволом?

Ответа не последовало, но мне было плевать. Нет и не надо. Пусть пока молчит. Переваривает.

— Он Дьявол?! — Крылан ткнул рукой в сторону Кочкина и искренне заржал. — Ну, ты, Бедуин, совсем рамсы попутал! Этот худосочный прыщ — Дьявол? Вот ведь насмешил!

Заулыбались и остальные скороходы. И только Трояну с Айболитом было не до смеха. Они переглянулись. Быстро, почти незаметно. Два коротких жестких взгляда.

— Ты ошибся, — с некоторым напряжением сказал Айболит. — Тебя кличут Бедуином, да? Слыхали мы о тебе… Говорят, ты фартовый бродяга. Только сейчас ты ошибся, парень. Он не Дьявол.

— Плохо, — посетовал я и резким движением выломал Кочкину безымянный палец из сустава. Илья взвыл, а я укоризненно посмотрел на Айболита: — Плохо вы себя ведете, товарищ. Следующее ваше вранье закончится для него выколотым глазом. Одноглазый Дьявол! Как, звучит? Я изувечу тебя, Илья, — прошипел я на ухо пленнику. — Остаток жизни проведешь калекой! Ты понял, мразь?

— Понял… Ладно, твоя взяла, Бедуин, — простонал Кочкин. — Троян, выполняйте его команды.

— Оружие сгрузили на пол и встали к стенке, — повторил я. — Крылана и Меха тоже с собой возьмите. Да, Троян, клетку-то мне открыть не забудь.

Скороходы оказались идеально вышколены.

Минуты не прошло, как возле «стола» лежала горка автоматов и пистолетов, а скороходы дружно подпирали стенку. Я не обольщался — наверняка они скинули не все стволы. Ножи уж точно оставили. А может, и пистолетики в карманах завалялись.

— Ты не уйдешь, Бедуин, и сам это понимаешь, — начал диалог Троян. — Снаружи полно наших людей. Всех ты все равно не перебьешь. Достаточно, чтобы спрятался хоть один. Он последует за тобой и достанет тебя на пустоши. Там ты не сможешь постоянно прикрываться заложником. На Змеиной тропе полно стен, через которые нужно перелезать. Так что подловить тебя будет нетрудно. Один снайперский выстрел в голову — и тебе хана.

— И все же я рискну. Чуть позже… А сначала… Юля, вставай! Хватит притворяться.

Простыня полетела в сторону, Юрун вскочила с лежака, подобрала с пола автомат и вопросительно посмотрела на меня.

— Мне пистолет, — попросил я. С ним удобнее держать заложника.

Юля вооружила меня и заняла позицию у клетки, держа скороходов на прицеле.

— А дальше что? — поинтересовался Айболит.

— Около Коптильни лежат два трупа егерей. Принесите сюда.

— Выполняйте, — кивнул четверым бойцам Айболит.

Вскоре скороходы вернулись, таща за руки и за ноги Потапа и Лося. Положили на пол. Отошли обратно к стене.

— Юля… — Я кивнул девушке на Потапа. Она поняла, склонилась над ним, пощупала пульс. — Он жив!

— Помощь ему окажите, — потребовал я. — Среди вас есть врач?

— Ну, я, например, — Айболит недовольно пожал плечами и велел поднять Лexy на «стол». Осмотрел рану. — Пуля прошла навылет. Задела легкое. Могу чуть-чуть стабилизировать его, но… Тут нужна операция. Прикажете приступать? — начал кривляться он.

— Не надо! — Так я и доверил садюге жизнь Потапа. Зашьет ему в легкое какую-нибудь муху, гаденыш. С него станется… — Просто стабилизируй.

— Он все равно не очнется, — стал серьезным Айболит. — Сам идти не сможет. Его нужно срочно в госпиталь.

— Ты прав. Придется вызвать «скорую помощь». Принесите мне работающий КИП.

— Таких в природе не существует. В Байкитке ретрансляторных вышек нет, — напомнил Троян.

Ах да! В этой суете совсем забыл.

— Тогда полевую радиостанцию.

— Э нет, — взъярился Дьявол. — Ты свяжешься с Ванаварой и натравишь на нас егерей.

— У тебя что, глаз лишний? — попытался прессануть его я.

— Давай, сука, дави! — разъярился Дьявол. — Если ты вызовешь сюда егерей, мне все одно хана! Уходи сам, ножками, через пустошь. Или так, или никак!

Мой палец надавил на глазное яблоко Ильи.

— У-у-у, су-ка-а-а… — заорал Дьявол. — Если выдавишь… конец переговорам… мои ребята тебя на куски… Слышь, Троян! Не упустите гниду…

Пришлось остановиться. Он явно уперся рогом и выполнит свою угрозу. Тогда придется гасить его, а потом отправляться на тот свет самому, причем в компании с Юрун. Нет, с этим вариантом торопиться не стоит…

Я убрал палец.

— Вот гнида. — Илья заморгал чудом уцелевшим глазом. Болевые ощущения у него еще явно сохранились. — Уходи. Прикроешься мной на пустоши.

Ага. А какой-нибудь снайпер подловит меня. Троян очень точно обрисовал, как все произойдет.

— Уходи, — повторил за Дьяволом Троян. — Чего ты ждешь, Бедуин?

— Жаль покидать такую теплую компанию, — огрызнулся я, лихорадочно размышляя, что делать дальше.

И постепенно замысел созрел в мозгу. Не самый хороший вариант, но другого, как видно, нет…

— Вначале уйдет Юрун, — озвучил я начало замысла. — А мы с тобой, Илюха, пока останемся здесь. Вы дадите Юле полевую радиостанцию. Миновав Змеиную пустошь, она свяжется с Ванаварой. Сообщит свои координаты…

— Я уже сказал — нет! — попытался рявкнуть Дьявол, но я остановил его:

— Ты раньше времени не кипешись. Дослушай до конца. Егерям понадобится не менее трех-четырех часов, чтобы добраться сюда на вертолетах. У вас будет время, чтобы слинять. Пройдете через свой пространственный портал или еще как. Конечно, эти избы будут для вас потеряны, но ведь они у вас не единственные.

— Ах ты ж, Крылан, сучонок! Сколько же лишнего он тебе про нас наболтал, — зашипел Дьявол. — Ну ладно, это все пустое. Давай о главном. Что будет со мной?

— Как только Юля передаст свои координаты в Ванавару, она свяжется со мной… вернее, с одним из вас, а вы дадите мне с ней поговорить. Если у нее будет все в порядке, тут же отпускаю тебя.

— Ты меня отпустишь? — чуть ли не по слогам повторил Дьявол.

— Да.

— А сам останешься здесь? С нами? — уточнил он.

— Правильно понял, — кивнул я.

Дьявол помедлил:

— А ты понимаешь, что с тобой будет дальше, Бедуин? И не надейся, что я забыл ту «Сорокапятку». — Судя по интонации, он решил, что я полный идиот.

Возможно, в чем-то Дьявол прав. Но я не видел способа уйти нам всем вместе. Значит, надо хотя бы вывести Юлю и Потапа. А там посмотрим, что делать дальше…

— Юля, — спохватился я, — тебе придется тащить Лешку на себе.

Айболит смерил Юрун насмешливым взглядом:

— Не думаю, что эта хрупкая лялька в состоянии унести этакую тушку.

— Вы дадите ей несколько перышек, — потребовал я.

— А у нас их нету, — нагло рассмеялся мне в лицо Айболит.

— Ну всё! Вы мне надоели, пидоры! — заорал я, сделав вид, что пришел в ярость, что нахожусь на грани срыва. — Им предлагают реальный вариант, мать их! А они выкобениваются, как последние суки! Не хотите по-хорошему? Будет по-плохому! Илья, я говорил, чем закончится для тебя еще хоть одна его ложь? Предупреждал? — Мой палец демонстративно потянулся к глазу Ильи.

— Погоди! — завопил Дьявол. — Он не врет! Наши макаки по каким-то причинам терпеть не могут цацек. Звереют и выходят из-под контроля, когда поблизости хоть одна из них. Любая! Поэтому у них действительно нет перышек.

— Зато у нас есть. Обыщите наши рюкзаки, там их должно быть выше крыши, — посоветовал я.

— Нет, — покачал головой Троян. — Мы уже уничтожили все цацки. Первым делом, как только вступили на территорию базы.

Тупик…

— Я могу нести Потапа! — внезапно рванулся вперед Механик. Он усмотрел для себя шанс спастись и не хотел его упускать.

Пришлось осадить наемника:

— Нет, Мех! Не ты.

Не собираюсь отпускать его живым — он как пить дать снова начнет преследовать Юрун. Выждет какое-то время, а потом опять попытается притащить ее в эту или другую избу, маньяк чертов. А меня может уже не оказаться рядом, чтобы защитить ее…

— Могу предложить свои услуги по переноске тяжестей, — заулыбался Троян.

Этого только не хватало! За ним на пустоши фиг уследишь. Юля и глазом не успеет моргнуть, как окажется с переломленной шеей.

— Позовите сюда кого-нибудь из рабов, — потребовал я. — Причем того, кого я знаю в лицо.

А то еще подставят мне своих бобиков…

— И где же мы такого возьмем? — скривился Троян.

— Не моя проблема, — отрезал я. — И поторопитесь, иначе у вашего Дьявола станет на один глаз меньше!

Троян пошептался с Айболитом и вышел. Через некоторое время вернулся с двумя людьми. Один был мне незнаком, а вторым оказался… Док! Помятый, избитый, но живой. Зинчук рысью рванул ко мне:

— Сережа! Бедуин!

— А ты откуда тут? — вытаращился я.

— Долго рассказывать. Они разгромили наш лагерь…

— Понятно… Док, дотащишь Потапа в одиночку?

— Вместе с Бобком дотащу, — поправил меня Зинчук и указал на второго пленника: — Это наш. Техник из СКАПа. Кирилл Бобок.

— Отлично. Дайте им полевые носилки, — потребовал я у Трояна. — И бронекостюмы на них троих.

— А мне мои вещи верните, — добавила Юрун. — Мой «Вал» и все остальное. И нож!

Пока скороходы выполняли наши требования, Юля подошла ко мне.

— Бедуин, уйдем все вместе… — решительно начала она.

Пришлось перебить:

— Погоди, Юля. Давай лучше о деле. Как только перейдешь Змеиную пустошь, займи позицию на том холме, с которого мы рассматривали «Памятник равновесию». Помнишь? Оттуда ты сможешь контролировать выход с пустоши. Эти, — я кивнул на скороходов, — наверняка вышлют за вами следом отряд. Придется принять бой и продержаться минимум три-четыре часа — до подхода егерей. Поняла?

— Да, но я не собираюсь уходить без… — гнула свою линию Юрун.

— Придется. Никто, кроме тебя, не сможет провести егерей через Змеиную пустошь. Ведь наши маячки как пить дать скороходы снимут. Если уже не сняли… И потом, ты должна доложить обо всем Подбельскому. Мы не можем потерять такую ценную информацию. Иначе все напрасно… И Фига с Лосем… И Шебай… И Могильщик… Получится, что они отдали свои жизни зазря. Погибли тупо, бессмысленно… — пришлось снова бить ниже пояса.

Грязный удар достиг цели — Юрун в один миг собралась, отбросила эмоции. Взглянула сосредоточенно, по-деловому. Теперь у нее появилась цель — передать информацию в Ванавару.

Мне очень хотелось обнять ее или хотя бы погладить по щеке, но мои руки были заняты Дьяволом. Пришлось ограничиться ласковым взглядом.

— Бедуин… — Юле тоже хотелось многое сказать мне, но в избе было слишком много посторонних. И она промолчала.

— Все, Юрун. Иди одевайся, вооружайся, набери побольше боеприпасов. Кроме «Вала» возьми автомат с подствольником и гранат побольше, — я говорил холодно, по-деловому, опасаясь чисто женского срыва, с плачем и криками.

Но Юлька умела, когда надо, держать себя в руках.

— Я все поняла, Сережа, — в тон мне отозвалась она, мгновение помедлила, потом приблизила губы к моему уху и торопливо прошептала: — В Адскую избу тянулась странная нить… Чужая… Я таких еще никогда не видела… Она шла из Безымянной избы прямиком в Адскую…

— Ясно.

Юля быстро коснулась губами моей щеки, отпрянула и отошла в сторонку одеваться.

— Док, ты тоже не стой столбом, — поторопил я.

— Бедуин… — Он подошел ко мне.

Не знаю уж зачем, попрощаться или чтобы уговорить пойти с ними. Ни то ни другое мне сейчас не надо, поэтому я мигом пресек его попытку:

— Док, если ты в самом деле хочешь помочь, присмотри за Юлей, ладно?

— А? Да… Сделаю все, что в моих силах, — пообещал он.

— Все, Док. Нет времени. Иди одевайся.

— Серый, а как арка? — внезапно спохватилась Юрун и посмотрела на меня со страхом.

Действительно, как? Для арки же нужна «отмычка»…

— Пусть с ними идет кто-нибудь из ваших макак, — велел я Дьяволу. — Без оружия и бронекостюма!

— Голый, что ли?

— В штанах, — разрешил я.

— Придется отправить с ним и Трояна. Наш… хм… боец не станет слушаться чужаков, — пояснил Айболит.

Несколько минут спустя нагруженные под завязку Юрун, Док и Бобок покинули базу. Зинчук кроме носилок с Потапом тащил еще и ручной пулемет.

Их сопровождали двое гибридов и Троян.

— Вторая «отмычка» пригодится на обратном пути, — пояснил скороход.

Кроме обязанностей командовать своими макаками, он должен был еще нести полевую радиостанцию и отдать ее Юрун только после того, как они минуют Змеиную пустошь.

— Чтобы у девочки не возникло соблазнов связаться с егерями раньше времени, а потом вернуться освобождать тебя, Бедуин, — растолковал свои действия Троян.

Как только Юрун и компания покинули избу, Айболит присел на топчан:

— Ну что? Будем ждать.

Дьявол внезапно хохотнул.

— Ты чего развеселился? — подозрительно поинтересовался я.

— Да вот вспомнил, как Мех нам в Ведьмином лесу заливал… Про заводик, который разрушила «Встряска»…

— Ну?

— Про завал. Как мужик сам вылез, а бабу свою оставил…

— И? — поторопил я. — Смешного-то чего?

— Да так, подумалось… А ситуация-то сейчас похожая… Смотри, ты со своей бабой вроде как тоже под завалом оказался. В переносном смысле, конечно… — Он усмехнулся. — Только, в отличие от того мужика, ты свою девку вытащил, а сам остался. И тебя, Бедуин, этим завалом-то и расплющит… Эй, Мех! Что скажешь на это? А? Бедуин-то, выходит, не из грязи и пыли?

Механик промолчал. Зато подал голос Крылан:

— Грязь — она тоже разная бывает. Глина, к примеру. Ведь грязь грязью, а из нее посуду лепят и дома строят.

— А еще бывает грязь лечебная, — с умным видом вмешался Айболит, не очень-то врубаясь в смысл разговора. — Она жизни спасает.

— Слышь, Мех? — опять хохотнул Дьявол. — Вон чего знающие люди говорят. Жизни спасает.

— Не знаю… Мне все больше дерьмо попадалось, — буркнул Механик. — А оно лечебным не бывает.

— Кстати, — оживился Дьявол. — Палец-то у меня болит. Бедуин, разреши, пусть Айболит вправит его и даст обезболивающего?

— Перебьешься. У вас в Братстве вроде в почете страдания? Вот и терпи, дьяволенок.

— Ну, ты и козел, — не удержался мнимый Кочкин.

— Хм… Оскорблять человека, который держит у твоего виска заряженный пистолет, не самое разумное, Илюха, согласись, — подчеркнуто вежливо парировал я. — Кстати, может, познакомимся? Тебя по жизни-то как зовут?

— Меня не зовут, я сам прихожу, — раздраженно отозвался Дьявол.

За последние несколько минут он сильно изменился. От нерешительного, краснеющего по любому поводу мямли «Кочкина» не осталось и следа. Теперь мой заложник стал самим собой: жестким, умным, хладнокровным и уверенным в себе профессионалом с очень хорошей — разносторонней — подготовкой, в которой актерское мастерство занимало не последнее место. Интересно, кто готовил его? И где? Явно не в АТРИ, а на Большой земле. Вот только на которой — нашей или параллельной?..

— Бедуин, а как ты вычислил меня? — прервал мои размышления Дьявол. — Я прокололся с тем дублем Могильщика на крыльце, это да. Но с чего ты решил, что я — Дьявол? Не тайный агент Подбельского, не засланный казачок от Петровича, а именно Дьявол. Почему, а?

— Отвечу. Только у нас будет обмен. Ты мне ответ, а потом и я тебе. Лады?

— А давай. Все-таки веселее время скоротаем.

— Тогда первый вопрос: как тебе удалось занять место Ильи Кочкина?

— Запросто. Подкупленный человечек в Ванаваре пошуровал в базе данных, нашел личное дело Кочкина и заменил его фотку на мою. Быстро, легко и без проблем.

Ну да. Скорее всего, внешне настоящий Кочкин даже близко не похож на того Илью, с которым мы вышли на маршрут.

— А почему именно его?

— Это уже второй вопрос, — напомнил Дьявол, — но так и быть, отвечу. А какая разница кого? Взяли первого попавшегося салажонка-первогодка из охраны «Акуры». Такого, кто не светился в Ванаваре и не имел там корешей. Чтобы его никто не смог опознать в лицо… Теперь мой черед. Повторю свой вопрос. Как ты меня вычислил?

— Не сразу, — признался я. — По первости и впрямь подозревал в тебе тайного агента Петровича. Этот хитрый лис и не на такое способен. Но сомнение закралось у меня после Сияния, в той пещерке у реки. Выход там блокировал снайпер, хотя правильнее было шмальнуть гранатой. Или вообще заминировать проход на хрен. Взорвать нас всех к чертям собачьим. Ан нет. Противник действовал аккуратно. Ювелирно. Словно боялся застрелить кого не надо.

— И все? Только на основании этого? — не поверил Дьявол.

— Нет, конечно. В тот момент я только начал подозревать, что среди нас засланный казачок от «дичи». Но им мог оказаться не только ты, а тот же Могильщик, например. Потом был твой прокол с дублем. А окончательно догадка оформилась уже здесь, в этой клетке. После разговора с Мехом и Крыланом.

— Я слышал ваш разговор, но не понимаю, что там прозвучало такого важного? — нахмурился Дьявол.

— Э, нет, сейчас твой черед отвечать, — запротестовал я. — Как тебе удалось не расколоться в Ванаваре во время допросов Подбельского? Он же применял «сыворотку правды», а от нее нет защиты.

— Есть. Наши «ботаники» разработали нейтрализатор.

— А еще кучу других препаратов. Например, сыворотку от Сияния, стимулятор силы и многое другое, — подал голос Механик. Он все еще надеялся подлизаться ко мне и выскочить из передряги вместе со мной. Наемник не верил, что я добровольно остался на смерть, полагал, что у меня в загашнике имеется какой-то хитрый ход.

Я хмыкнул: приятно, когда в тебя верят!

— Действительно, наши «ботаники» неплохо поработали, — не стал отрицать Дьявол.

— Да уж! Дали сто очков вперед официальным изысканиям в ЦИРИ и НИИИАП. А все почему? Да потому, что руководить надо уметь. Я умею, — самодовольно осклабился Айболит. — У меня ведь как? Четкий план и жесткие сроки. Сыворотку вовремя не сделал, пожалте на дыбу. Для начала на пару часов, потом до полусуток. Раскаленный металл ох как мозги прочищает! После дыбы любая посредственность просто-таки гением становится!

— Бедуин, я тебе ответил? Теперь твоя очередь, — напомнил Дьявол. — Что такого было сказано Мехом и Крыланом?

— Не только ими, — поправил я. — Все дело в убийстве Сани и «приманки». Как оказалось, никому — ни Могильщику, ни Крылану, ни Механику — их смерть была не нужна. Тогда кто их убил? Ответ только один — тот, кому не хотелось, чтобы «приманка» рассказал про макак и прочих гибридов, ведь наверняка парнишка видел их без масок. Знал, что они жрут человечину, как хуги, но при этом «снежными людьми» не являются. Поэтому ему закрыли рот. И сделать это мог только шпион от «дичи».

— Но с чего ты взял, что шпион именно я? — не понял Дьявол. — Наоборот, меня не должны были подозревать — ведь я единственный, кто хотел освободить «приманку», то есть спасти ему жизнь.

— Якобы спасти, — поправил я. — В этом тоже заключалась твоя ошибка. Поясню, как все было на самом деле… У тебя, по ходу, не имелось прямой связи с «дичью». Или ты боялся неосторожным радиосигналом выдать себя. Как бы там ни было, ты не мог сообщить «дичи», что за ней тянется хвост, хотя очень хотел это сделать. Но командир, возглавляющий отряд твоих макак, и сам оказался не дурак…

— Дураков не держим, — встрял Айболит.

— М-да… Так вот, этот командир услышал ночью пальбу вблизи от собственной стоянки и решил выяснить, случайность это или нет. Он снарядил ловушку с «приманкой». Мы не купились на нее. Стало быть, тебе, Илюха, надо было вмешаться и подать-таки знак своим. Вот ты и пытался заставить нас разминировать «приманку», чтобы мы засветились перед «дичью». Тебя абсолютно не волновала жизнь того паренька. Вернее, не так. «Приманка» не должен был выжить в процессе освобождения. Шальной выстрел, например. Да?

Дьявол неопределенно повел плечами. Вернее, попытался повести, но мой захват не позволял ему шевелиться.

— Потом-то ты оставил своим сообщение, чтобы они устроили засаду возле реки, — продолжал я. — Вот только не пойму как.

— Это вопрос? — съязвил Дьявол.

— Будем считать, что да.

— Тогда получай ответ… Как только Ерш сломал ваши переговорники, у меня тут же оказались развязаны руки. Я свободно связался с командиром «дичи» по своей мобильной рации, ничем не рискуя, ведь ваши радиопередатчики уже не фурычили, так что случайно перехватить мой сигнал стало некому.

— Вот именно, сломаны. Тогда почему уцелела твоя рация?

— Так я и дал бы Ершу ее сломать, — фыркнул Дьявол. — В отличие от вас, задротов, я прекрасно видел, чем он занимается. Спрятал на время свой передатчик, а ему подставил чужой — уже сломанный.

Пришлось признать:

— Ну, ты хитер…

— Ага. Как Дьявол, — самодовольно подтвердил он. — И все же, Бедуин, ты не ответил на главный вопрос. Хорошо, ты заподозрил, что я — шпион от «дичи». Но почему сразу Дьявол? Почему не рядовой скороход?

— Потому что ты ржал во время проповеди Крылана. Судя по тому, как тут у вас промывают мозги рядовым, подобное может позволить себе только очень большой начальник. А таких, по словам Крылана, у вас всего трое: Айболит, Троян и Дьявол. Первые два почтили нас визитом, значит, оставалась одна кандидатура…

— Мой прокол, — кивнул Дьявол. — Нервишки сдали, вот и заржал. Я ведь тоже не железный.

— А чего же ты, не железный, сам-то в пекло полез? В шпионы решил поиграть?

— Ну, мне же надо было выяснить, что известно в Ванаваре о нападении на «Ошарское». Допрут ли меднолобые вояки из ОБВЕ, что в это дело мои черти завязаны.

— А на фиг тебе вообще все эти черти и макаки сдались? Ты что, в АТРИ войну решил развязать?

Дьявол скорчил презрительную мину:

— Ты, Бедуин, всерьез уверен, что на этой обдолбанной АТРИ свет клином сошелся? Есть и другие земли…

— Большие? — уточнил я.

Дьявол нахмурился:

— Всё! Эту тему мы закрыли! Лучше перейдем к другой… Бедуин, колись, как на самом деле ты собираешься улизнуть от нас? Что ты такое задумал хитрое? А?

Стоящий у стенки рядом со скороходами Механик поднял голову и с надеждой посмотрел на меня. Ему тоже очень хотелось услышать мой ответ.

Я промолчал. Не будем торопить события. Вначале дождемся сообщения от Юрун…

Перед тем как вступить на Змеиную пустошь, Юля потребовала от Трояна доказательств, что у него при себе нет оружия. Скороход выполнил требование охотно, разделся, демонстративно поиграл литыми мускулами, не сводя с девушки масляного взгляда, и самодовольно ухмыльнулся:

— Ну что, нравится? — Чувствовалось, что он гордится своим телом, и было отчего. Его мужскую красоту не портили даже многочисленные шрамы.

— Нет! — отрезала Юрун. — Не нравится.

— Врешь, — осклабился Троян. — При другом раскладе небось сама бы на меня прыгнула, повизгивая от счастья.

— Не дождешься!

— Ты, павиан, даже думать о таком не смей, — прорычал Зинчук, угрожающе поводя автоматом.

Скороход смерил его пренебрежительным взглядом, смачно сплюнул, игриво подмигнул Юльке и стал одеваться.

— Ты и твои макаки пойдете первыми, — приказала ему Юрун.

— Само собой, — покладисто кивнул Троян.

Через пустошь прошли без приключений. По приказу Трояна один из гибридов, не думая и не рассуждая, шагнул под арку, взорвался кровавым фейерверком, открывая проход остальным.

Миновав аномалию, Троян и вторая макака вознамерились было идти дальше, но Док возразил:

— Э, нет. Пусть твой уродец ждет тебя здесь. Дальше пойдешь без него.

Троян пожал плечами, но возражать не стал. Напротив, велел своему гибриду остаться у арки. Дальше пошли впятером.

Миновав «Памятник равновесию», Юля остановилась, держа Трояна под прицелом автомата, пока Зинчук и Бобок тащили носилки с Потапом вверх по холму, устанавливали пулемет и занимали позицию.

— Все, Юля, иди к нам! — прокричал Док.

— Рацию давай, — потребовала Юрун у скорохода.

Троян подозрительно охотно протянул девушке зеленую коробку и даже поинтересовался:

— Сама донесешь? Не тяжело?

— Не твоя забота, — отрезала Юрун. Ох и не нравилось ей спокойствие скорохода! — А ты вали назад, через пустошь. Тебя твоя макака заждалась.

— Как скажешь, — широко ухмыльнулся Троян и предложил: — А перепихнуться напоследок?

— С макакой своей перепихнись, — отрезала Юля, забрала рацию и поспешила вверх по склону.

Троян посмотрел ей вслед и отступил на пустошь.

Укрывшись в тылу пулеметной позиции, Юрун включила радиостанцию и стала ловить волну Ванавары…

Резкий сигнал вызова заставил Айболита подпрыгнуть.

— Ох! Так и до инфаркта недалеко… надо было звук сделать потише… — Причитая и бормоча, Айболит взял тангенту дуплексной радиостанции, включил кнопку «приема» и громкую связь.

— Бедуин, — послышался голос Юрун.

— Что там у вас? — откликнулся я.

— Пустошь прошли, позицию заняли. С Ванаварой связались. Егеря через три с половиной часа будут здесь… — Она сделала паузу. Ей очень хотелось спросить, смогу ли я продержаться столько времени, но она не стала проявлять чувства перед врагами. И правильно сделала.

Мысленно я сказал ей спасибо, а вслух спросил:

— Троян ушел?

— Вроде да…

— Она ошибается. Троян все еще там, — перебил Айболит и выключил рацию. — Ты, Бедуин, совсем нас за лохов держишь? Что тебе стоит сейчас свернуть Дьяволу шею? Или удерживать его до подхода егерей? Ах да! Ты же дал нам честное слово, — последнюю фразу скороход произнес с издевкой. — Мы, конечно, свято верим в него, но все же решили подстраховаться… Объясняю расклад… Бронескостюмы твоих друзей заминированы — «пластилиновая» взрывчатка вшита в пояса, вставлена в подошвы ботинок и еще в кое-какие секретные места. А у Трояна при себе имеется дистанционный взрыватель. Он прятал его в каблуке берца. Как видишь, Бедуин, теперь у нас тоже есть заложники. Отпусти Дьявола, тогда Троян тихо-мирно разрядит взрыватель и уйдет. А иначе придется твоих друзей по частям с кочек соскребать.

— Ну вы и суки! — вырвалось у меня. — Что же не взяли их в заложники раньше? Еще здесь, в избе?

— Не хотели загонять тебя в угол, — признался Айболит. — Загнанная в угол крыса ох как опасна! Если бы мы покусились на твою девку здесь, ты бы вполне мог совершить какую-нибудь глупость. Типа, все равно терять нечего. Прикончил бы Дьявола и сам лег под нашими пулями. А теперь тебе есть что терять. Жизнь твоей бабы зависит только от тебя. Отпусти Дьявола, и никто не пострадает. Кроме тебя, конечно.

Мгновение я молчал, а потом попросил:

— Дайте мне поговорить с Юрун.

— Только после того, как отпустишь Дьявола, — покачал головой Айболит.

— У нас патовая ситуация, — прокомментировал Дьявол. — Ты держишь за яйца меня, а Троян в ответ — твою девку… не за яйца, конечно, а, скажем, за сиськи… Везет же ему… Так что будем делать, Бедуин? Думай быстрее. Сам слышал, егеря на подходе. У тебя пять минут на размышление. А потом Троян активирует взрыватель.

— Тогда и тебе хана, — предупредил я.

— Возможно, — кивнул Дьявол. — Но я рискну.

— Она ошибается. Троян еще там… — прозвучал в динамиках голос Айболита, а потом связь с Бедуином прервалась.

Зинчук, Бобок и Юрун вопросительно переглянулись.

— И зачем, интересно, Троян остался? Как думаете? — спросила Юрун.

— Небось присматривает за нами, чтобы мы не улизнули. А заодно ждет подкрепления. Как только к нему подойдет отряд, будут нас атаковать, — высказал предположение Бобок.

— А смысл? — засомневался Док. — Мы уже передали свои координаты в Ванавару, так чего теперь-то за нами присматривать? Ну, предположим, уничтожит нас Троян, а егеря-то все равно прилетят…

— Да, но егеря не смогут без меня пройти через Змеиную пустошь, — пояснила Юрун.

— Рано или поздно смогут, — заспорил Док. — С помощью приборов, анализаторов и подопытных зверушек, наконец. Шаг за шагом… Короче, тут уже вопрос времени. А его у егерей будет навалом. Разобьют рядом с пустошью лагерь и примутся за дело… Так что Трояну нет никакого смысла оставаться. Наоборот, ему надо как можно быстрее уносить ноги, пока егеря не прилетели.

— И все же этот гад здесь, — возразил Бобок и принялся заряжать подствольник своего автомата. — Юрун, дай мне еще пару гранат.

— Ты что затеял? — спросил Док.

— Эта гнида… как его… Троян где-то там. — Бобок кивнул в сторону пустоши. — Найду его и угощу гранаткой.

— Рисковая затея, — нахмурился Док.

— Не больше чем плющить жопу на этом обдолбанном холме в ожидании неизвестно чего, — парировал Бобок. — Предпочитаю атаковать первым, а не тупо ждать, когда это сделает противник.

Он рассовал протянутые следопытом гранаты по карманам разгрузки, ободряюще подмигнул Юрун и побежал вниз по склону. Бобок был уверен, что у Трояна нет при себе оружия, поэтому не слишком-то и прятался.

Троян далеко в глубь пустоши не пошел — укрылся за «Памятником равновесию». Бегущего по склону Бобка с автоматом наперевес он заметил сразу.

— Что это вы, ребятки, задумали? — насторожился Троян и на всякий случай положил палец на одну из шести кнопок дистанционного взрывателя.

Бобок остановился в тридцати метрах от границы пустоши и пошел вдоль нее, внимательно вглядываясь в каменистую равнину, держа палец на спусковом крючке гранатомета. Пройди он еще несколько шагов, и скороход оказался бы у него как на ладони. Троян этого дожидаться не стал — вдавил кнопку взрывателя до упора.

Взрыв был не слишком силен, но Бобку хватило — в один миг его разметало на куски.

— Эй, вы там, на холме! — прокричал из укрытия Троян. — Еще кто дернется, тоже останется без башки!

Зинчук хотел было стегануть пулеметной очередью на голос, но передумал — за камнями вражину все равно не достать, так чего попусту расходовать патроны.

Юрун, как зачарованная, смотрела на кровавое нечто, еще недавно бывшее хорошим парнем Кириллом Бобком, а потом перевела ошарашенный взгляд на Дока:

— Что это было? Как Троян умудрился… У него же при себе нет оружия!

— Боюсь, что он воспользовался нашим, — задумчиво протянул Зинчук.

— Как так? — не поняла Юрун.

Док не ответил. Он принялся внимательно оглядывать Юлю. Даже протянул руку и попытался пощупать девушку за грудь. Вернее, за куртку в районе груди.

— Док, ты чего? — Юрун машинально отстранилась.

— А?.. Прости, прости… Ты не так поняла… Я ищу взрывчатку…

— Что?!

— Полагаю, бронекостюмы, которые нам столь охотно выдали скороходы, заминированы… — Док снял курку и принялся щупать ее подкладку. — Ну, так и есть! Вот она, взрывчаточка! Небось такая же и в штанах, и в ботинках. А у Трояна при себе дистанционный взрыватель. Вот он Бобка и взорвал.

— Взрыватель? — повторила Юрун. — Но где же Троян его прятал?

— Да где угодно, хоть в подкладке своей куртки. Коробочка-то наверняка совсем маленькая… — думая о чем-то другом, откликнулся Зинчук.

— Док, но если взрывчатка в одежде, снимем ее, и все! — обрадовалась Юрун.

— Да… Ты снимай и… уходи отсюда как можно дальше.

— А ты? — не поняла Юрун.

— А я с Потапом останусь здесь.

— Почему? — удивилась Юрун.

— Так надо… — Док помолчал. — Юля, раздевайся и уходи.

— Нет, пока ты мне все не объяснишь! — отрезала следопыт.

— Видишь ли… Боюсь, что у нас с Бобком заминирована не только одежда… Перед тем как привести в Лабораторную избу, нам впихнули в рот какие-то капсулы, заставили их проглотить. Так что взрывчатка у меня внутри. А может, и у Потапа. Ему запросто могли что-то такое ввести, он же был без сознания. Юля, а ты ничего не глотала?

— Нет.

— Тогда у тебя взрывоопасна только одежда. Раздевайся и уходи. Потихоньку уползай отсюда…

— И не подумаю! — перебила Юрун. — Надо искать другой выход. Док, а ты уверен на все сто, что взрывчатка у вас с Потапом внутри?

— Вскрытие покажет, — попытался пошутить Зинчук. — В любом случае надо подстраховаться. Юля, ты раздевайся, брось одежду куда-нибудь вниз с холма и беги от нас с Потапом подальше. Затаись и жди егерей.

Следопыт помедлила, будто не знала, на что решиться…

— Так что будем делать, Бедуин? — переспросил Айболит.

— Отпусти меня, и клянусь, что твою девку никто и пальцем не тронет, — серьезно заверил меня Дьявол. — Ни девку, ни остальных.

Ага… Так я ему и поверил… Но одно несомненно — Юлю и Дока не станут убивать сразу. Притащат обратно на базу, чтобы истязать на моих глазах. Эти черти слишком заигрались в ад и рай, чтобы по-простому пустить врагу пулю в голову. Нет, они заставят нас подыхать медленно и очень мучительно. Значит, какое-то время у меня будет, чтобы попытаться выкрутиться. А пока придется отпустить дьяволенка. Я медленно и нехотя начал разжимать захват…

— Юля… — по новой завел шарманку Док, но она перебила:

— Ты прав. Мне надо идти. Другого выхода нет.

Юрун зачем-то сложила на землю все огнестрельное оружие. Вытащила нож, мгновение смотрела на него, а потом поднесла к губам. То ли поцеловала, то ли молитву прошептала. Затем сняла бронекостюм и ботинки, оставшись босая, в трусиках и футболке.

Док удивленно смотрел, как она с трудом оттягивает какой-то рычаг на рукояти ножа. В конце концов что-то щелкнуло, и Юрун, спрятав руку с клинком за спиной, решительно стала спускаться вниз с холма. В открытую, не скрываясь. В сторону Змеиной пустоши. К Трояну.

— Не туда! — обалдел Док. — Юлька! Вернись!

Девушка лишь махнула свободной рукой и ускорила шаг.

— Троян, не стреляй… тьфу ты, не взрывай! Я к тебе на переговоры, — еще издали прокричала она.

— Стоять! — приказали из-за камней.

Юля остановилась недалеко от «Памятника равновесию».

— Давай меняться, — предложила она скороходу. — Ты мне отдашь взрыватель… да-да, я все знаю про заминированную одежду и прочее. Короче, я получаю взрыватель, а ты взамен… хм… Сделаешь со мной все, что захочешь.

Троян недоверчиво помолчал, а потом потребовал:

— Футболку задери.

Юрун одной рукой приподняла край ткани, чтобы была видна грудь.

— А в другой руке что? — поинтересовался Троян.

— Нож. — Юля показала ему клинок.

— Так дело не пойдет. Брось его и иди сюда.

— Э нет! Я подойду с ним. Вдруг ты на меня нападешь… — Юрун медленно приближалась к камням, за которыми прятался скороход.

Остановившись метрах в пяти, она предложила:

— Давай. Положи на землю взрыватель, чтобы я видела.

— А ты нож.

— Ты что, испугался слабую девушку? — Юля оскорбительно рассмеялась. — Тоже мне мужик! Чего тогда стоят все твои мускулы? Да ни одна баба даже с автоматом против нормального мужика не выстоит, а тут всего лишь нож. Или ты не мужик?

— Кончай трындеть по-пустому, шалава, — обозлился Троян. — Двигай сюда.

Юля сделала еще несколько шагов, но за камни заходить не спешила.

— Ну что? Где взрыватель? — спросила она.

— Вот. — Троян показал зажатое в ладони устройство. — Давай сюда нож.

— Бери… — Юрун медленно повернула оружие лезвием к себе, направляя рукоять на противника, и вытянула вперед руку.

В следующий момент нож выстрелил — девять с довеском граммов свинца в один миг вышибли скороходу мозги.

— А ты рановато кончил, приятель… — Юрун склонилась над мертвым телом, вытащила из его ладони взрыватель, плюнула на труп и, не оглядываясь, побежала обратно к холму…

Как только я отпустил Дьявола, он забрал у меня пистолет, размахнулся и врезал рукояткой по лицу. Бил умеренно сильно — не желая раздробить или сломать мне челюсть и тем самым лишить возможности говорить. Я упал на доски пола. Рот наполнился кровью.

— Это тебе за палец, — пояснил Дьявол. — А за все остальное чуть позже рассчитаемся… Вставай, иди к рации. Скажи своей девке, пусть даст мне переговорить с Трояном.

Пришлось подчиниться. Тем временем стоявшие вдоль стены скороходы принялись разбирать валяющееся на полу оружие. Крылан подобрал свой автоматик. И только Механик тихо скучал у стеночки. Вернее, он хотел было в суете незаметно вооружиться и слинять, но один из скороходов ударом в челюсть вновь впечатал его в стенку:

— Стоять, падаль!

Механик звонко стукнулся затылком о деревянное покрытие стены, помотал головой, сплюнул кровь, потрогал языком шатающийся зуб и загрустил.

Дьявол нажал кнопку звукового вызова на рации и кивнул мне:

— Говори.

— Юля, — начал я, — позови к рации Трояна…

— Погоди! — перебила Юрун. — Серый! Девять граммов на удачу! Они сработали! Ты слышишь? Девять! Граммов! На! Удачу! Сработали! Ты понял?!

— Понял, Юля. Понял! — У меня камень с души свалился.

Похоже, девчонка сумела нейтрализовать Трояна с помощью стреляющего ножа. Именно это она и пыталась мне сказать. Молодец Юлька! Она не только спасла жизнь себе, Доку и Потапу, но и предоставила мне пусть и маленький, но все же шанс выкрутиться…

— Какие еще девять граммов? — подозрительно нахмурился Дьявол. — О чем это она?

— А вот о чем! — Жесткий удар по печени сбил Дьяволу дыхание и заставил на миг замереть с разинутым ртом.

Этот миг стал последним в его жизни — хруст шейных позвонков заменил ему похоронный звон. От судьбы не уйдешь, дьяволенок. Я же обещал сломать тебе шею, если ты станешь неправильно себя вести. А как там говорил Крылан? Бедуин обещал — Бедуин сделал. Ну, или как-то так…

Скороходы не сразу врубились в ситуацию, позволяя мне вновь завладеть выпавшим из руки мертвого Дьявола пистолетом. Два выстрела срезали одного из врагов, тут остальные спохватились и попытались открыть ответный огонь.

Не успели…

Помощь пришла, откуда не ждал, — Крылан ударил по скороходам автоматной очередью. Бил почти в упор. Стоял бывший демон грамотно — немного в стороне, так чтобы контролировать всех неприятельских бойцов. Причем занял позицию заранее — словно и без моего зачина готовился стрелять…

А вот Айболит не растерялся и проявил потрясающую реакцию. При первых же выстрелах он коротко взвизгнул, шустро скатился с топчана и ломанулся к двери. Я выстрелил ему вслед, но пуля лишь задела плечо. Главный садист скороходов вывалился за дверь и пропал из вида.

— Все ко мне! — раздался с улицы его истошный рев. — Уничтожить гаденышей! Размазать!.. И чтоб мокрого места не осталось!..

— Бедуин, валим отсюда!

Крылан подобрал еще один автомат, бросил мне, подскочил к двери, швырнул на улицу одну за другой две гранаты и первым выскочил наружу. За ним я, на ходу влезая в отобранные у одного из мертвых скороходов штанины бронекостюма и напяливая его куртку на голое тело. Ноги сунул в берцы, так и не надев носки. Чужая обувка оказалась великовата на размер. Ладно, хоть так. Было бы хуже, если б жала.

Механик тоже не остался в стороне — вооружился и присоединился к нам.

Вокруг царил хаос. Макаки метались туда-сюда. Они сбегались на вопль Айболита кто откуда, не успев толком сориентироваться, в кого стрелять. Мы воспользовались замешательством врага и без помех добрались почти до следующей избы. Но потом кто-то из скороходов обратил внимание на нашу троицу. Пришлось отстреливаться. Мы ощетинились свинцовыми струями, прикрывая друг Друга.

— Бедуин, куда дальше? — прокричал Крылан. — К пустоши?

Внезапно раздался оглушительный грохот, землю качнуло, мы едва удержались на ногах. Вдалеке над крышами взметнулось к небу черное облако дыма.

— Что это? — удивился бывший демон.

— Скороходы взрывают базу, — догадался Мех. — Начали с Безымянной избы. Небось Айболит проскочил в портал и закрыл за собой дверку. Значит, сейчас и остальные избы на воздух взлетать начнут! Ну мы и влипли! — запаниковал наемник. — Я знаю точно — у скороходов все базы заминированы. С автоматическими самоликвидаторами. Так что сейчас здесь такое начнется… Ад!.. И не прорваться нам к пустоши. Там по дороге тоже зарядов немерено! Перепашет взрывами каждую пядь земли…

Мой взгляд заметался по избам в поисках спасения. Ад… Сейчас здесь начнется форменный ад… Подхлестываемый адреналиновым выбросом мозг прокачивал ситуацию со скоростью многоядерного процессора… Юрун видела какую-то нить возле Адской избы. Значит, туда можно войти. Или нет?..

Еще один взрыв потряс небо и землю. Коптильня перестала существовать, превратившись в яростный клубок огня. Следом за ней взлетела на воздух не так давно покинутая нами Лаборатория.

Уши заложило от чудовищного грохота. Нас окатило жаром, ударная волна сбила с ног. С неба замолотили обломки бревен, куски железа и человеческих тел. Оглушенные, мы скрючились на земле, прикрывая головы руками.

К счастью, обошлось без травм — крупные обломки просвистели мимо, никого из нас не задев. Зато одному из гибридов не повезло — его насквозь, как копьем, прошил кусок арматурного прута. С того места, где я лежал, хорошо были видны дергающиеся в конвульсиях ноги макаки.

Оставшиеся на базе гибриды и скороходы уже давно позабыли про нас и теперь метались между избами этакими ошалевшими тараканами. Тут и там раздавались крики покалеченных и раненых врагов.

Горели остатки взорванных изб, без устали насыщая воздух пеплом, гарью и какой-то химической едкой вонью.

Мех вскочил на ноги и в панике кинулся бежать в неизвестном направлении, но я перехватил его за рукав:

— Стой! Нам туда. Укроемся внутри, — я указал на Адскую избу.

— Охренел?! — коротко выразил свое мнение Механик, вырываясь из моей хватки.

— Ну и подыхай тут… Крылан, ты со мной?

— А давай. — Бывший демон, в отличие от наемника, в панику не ударился. Был хладнокровен и собран.

Мы с демоном со всех ног припустил в сторону негаснущего костра Адской избы. Крылан бежал первым, я отставал — ступни ерзали в обувке не по размеру. Мех помедлил, но все же бросился за нами, не переставая материться громко, в голос.

Возле Адской избы мы остановились.

Крылан посмотрел на меня:

— Уверен?

— Не-а…

— Тогда вперед, — ухмыльнулся бывший демон. — Эх, жаль оружие придется бросить. А то в огне порох начнет детонировать.

Мы быстро скинули только что обретенное оружие.

Вокруг одна за другой взрывались избы. Земля тряслась. От страшного грохота звенело в ушах и было пусто в голове. Воздух пропитался гарью от пожара. Едкий черный дым катился полноводной рекой, щипал глаза, заставлял чихать и кашлять.

— Ну что, Бедуин? — прокричал Крылан.

— Первый пошел! — сам себе скомандовал я, накинул капюшон, прикрыл лицо руками, набрал в грудь побольше воздуха и бросился прямиком в жадное, ухмыляющееся пламя Адской избы.

— Это безумие! — завопил Механик.

Его отчаянный вопль был последним, что я услышал, прежде чем меня поглотил огонь…

Юрун и Док, не отрываясь, смотрели в сторону Змеиной пустоши.

Холм, на котором они стояли, отделяло от базы чужаков почти пять километров, и все же плотный черный столб дыма был виден даже отсюда. Огромный, высокий, он казался одним из мифических столбов, подпирающих само небо.

Внезапно Юля повернула голову и уставилась на Зинчука неестественно огромными глазами с багровыми озерами зрачков, которые словно вобрали в себя частичку бушевавшего за пустошью адского пламени.

— Док, — хрипло произнесла она. — А как же Бедуин?..

— Он в порядке, — невероятным усилием воли заставил себя соврать Зинчук. — Он точно в полном порядке. Уж этот парень нигде не пропадет, поверь мне.

— Даже в огне? — почему-то шепотом спросила Юрун.

Док не нашелся, что ответить.

За спиной послышался гул приближающихся вертолетов со штурмовой группой на борту.

— О! Вот и наши! — обрадовался Зинчук. — Пойдем встречать егерей, Юрун…

Эпилог

Люди ошибочно полагают, что огонь желтый. Или красный. Но так считает лишь тот, кто никогда не горел. Не тонул в жгучем пламени с головой. Не превращался в пылающий, воющий факел. Не проходил сквозь живую, ревущую стену огня.

На самом деле огонь — черный. Именно таким он видится изнутри. Пожар съедает все краски и звуки, смывает очертания предметов. Находясь в огне, вы глохнете и слепнете, хоть и не замечаете этого. Вам кажется, что вы погружаетесь во тьму. Невыносимо жаркую, бешеную, ревущую тьму, в которой испаряются легкие, а кровь закипает в жилах.

В огне пропадает ориентация. Не понимаешь, где право, где лево, где верх, где низ. И это самое страшное. Ты бестолково крутишься на месте, хотя спасение может быть рядом — надо сделать всего несколько шагов, чтобы выйти из огня. Но ты не понимаешь этого. Не можешь сам рухнуть на землю, чтобы загасить охватившее тебя пламя, не замечаешь бочки с водой, даже если она у тебя перед самым носом. Тебя больше нет в привычной реальности. Ты вырезан из нее неумолимым кругом огня…

Не знаю уж, что именно — чудо, удача или сама АТРИ помогли мне пройти сквозь огонь и не сбиться с пути. Качественный бронекостюм в первый момент неплохо держал испепеляющий жар, а потом я вдруг оказался на небольшом пятачке внутри Адской избы. Откуда-то сверху ударили водяные струи, сбивая с меня огонь, охлаждая, возвращая зрение и способность к ориентации. Вскоре душ прекратился, а вот прохлада, как ни странно, осталась. Я смог оглядеться.

Вокруг меня бушевало пламя, а там, где я стоял, царил приятный холодок. Пятачок посреди Адской избы имел форму шестиугольника и мог вместить в себя средних размеров офисный стол. Казалось, по периметру шестиугольника вздымаются к потолку невидимые жаропрочные стены, образовывают этакий пенал, внутрь которого не может проникнуть огонь. А еще мне пришла в голову аналогия с лифтом. Показалось на миг, что я стою внутри чудной шестиугольной кабины и вот-вот начну подниматься вверх. Или уеду вниз. Знать бы еще, как его запустить…

Внезапно среди пожирающих входную дверь Адской избы языков огня показался знакомый силуэт. В отличие от меня, Крылан в какой-то момент сбился с пути и теперь метался вдоль охваченной пламенем стены, ничего не видя и не слыша.

Пришлось войти в огонь и выдернуть его на спасительный пятачок.

Пять секунд блаженства под охлаждающим душем, и снова понадобилось нырять в пламя — на этот раз за Механиком.

— И где это м-м-м… — Вопрос наемника остался незаконченным.

Внезапно стены и пол Адской избы бесшумно просели вниз. Ухнули так, что перехватило дыхание, словно спускаешься на скоростном лифте, только еще быстрее. Не удержавшись на ногах, мы повалились друг на друга. Механик заехал мне локтем в ухо, а я нечаянно наступил каблуком берца на распластанную по полу пятерню Крылана.

— У-ё-о! Ну, ты и козел! — дружески попенял мне бывший демон.

Хотел добавить что-то еще, но не успел — стены Адской избы сложились как карточный домик. Нас смяла чудовищная перегрузка, и сознание мгновенно погрузилось во тьму…

Очнулся я оттого, что кто-то хлестал меня по щекам. Слева — бац. Справа — бац.

Пришлось открыть глаза и пообещать:

— Ща репу начищу. Да так, что блестеть будет.

— Ну, наконец-то ты очнулся, Бедуин! — искренне обрадовался Крылан и перестал отвешивать мне оплеухи.

Я обнаружил, что лежу на травке под березкой, приподнялся на локтях, огляделся по сторонам… и потерял дар речи.

Было около полудня. Над головой синело яркое небо. Порывами налетал освежающий ветерок. Горящей базы скороходов не было и в помине. Вместо разрушенных изб вокруг нас расстилались руины незнакомого города. Высокие здания с обвалившимися верхними этажами зияли пустыми проемами окон. Фасады раскрошились, местами поросли диким вьюном. Асфальт растрескался, сквозь щели пробились метелки трав и тонкоствольные деревца.

Вот под одним из таких зданий я и лежал. Вернее, теперь уже сидел. Рядом пристроились Мех и Крылан. Наемник задумчиво покусывал сорванную травинку и меланхолично разглядывал мертвые дома. А Крылан возбужденно ткнул меня кулаком в плечо и любознательно спросил:

— Какие соображения, Бедуин? Что за город?

— Понятия не имею, — честно признался я. — В известной мне Сибири, в районе Тунгуски, таких крупных городов нет. Разве что дальше — Новосибирск, Красноярск…

— Я помню взрыв, — подал голос Механик. — Наверное, вокруг Адской избы тоже были заряды. И когда они взорвались… — Он замолчал.

И мы молчали. Сидели и слушали звуки мертвого города — унылое завывание ветра в пустых квартирах, поскрипывание полусгнивших вывесок, чей-то тоскливый вой вдалеке.

— Это чужой мир, — вновь заговорил Крылан. — А наш остался где-то там… — Он сделал неопределенный жест рукой.

— И как нам вернуться обратно? — задумчиво спросил Механик.

— Разберемся, — проворчал я. — Крылан, а ты чего против своих-то пошел? Дыбы испугался?

В ответ бывший демон скорчил выразительную гримасу:

— Да мне на эту дыбу тьфу и растереть! Ты думаешь, я на ней не висел? И сутки, и больше бывало. Каждый из чертей и демонов через это проходил, и не раз. Подумаешь! Напугали хрен мочалкой! — Крылан презрительно фыркнул. — Знаешь, Бедуин… Когда у меня отобрали чертову дюжину, я стерпел. Демонского звания лишили — да пожалуйста! Вы мне все это дали, значит, вам и забирать… Но ни одна сука не имеет права отнимать у меня мою добычу. Помеченную моим личным клеймом! Что мое, то мое! — Теперь в голосе демона прозвучала гневная, бешеная ярость. — Я уже говорил, что за свое, кровное, весь мир на куски порву!

— Твое, кровное, — это я что ли?

Крылан бросил взгляд на мой загривок, где багровела ожогом стилизованная летучая мышь, и кивнул:

— Ты, Бедуин. Я обещал очистить твою душу, значит, рано или поздно очищу.

— Может, хватит фигней страдать? — нахмурился Механик. — Ты, нечисть, к Бедуину не лезь со своим долбаным очищением. Серега нужен нам живым и невредимым. Еще не известно, в какое дерьмище нас угораздило вляпаться на этот раз. Так что, мужики, покамест надо держаться вместе. Усек расклад, демонячье отродье?

— Ясен пень, — кивнул Крылан. — Сперва надо осмотреться, понять, что тут да как. Я с очищением не тороплюсь. А ты, Бедуин?

— Могу еще лет пятьдесят подождать, — мрачно заверил я бывшего демона и мельком оглядел своих невольных спутников.

Компания хороша, нечего сказать. Садист-наркоман с промытыми мозгами, зацикленный на бредовой религии. И циничный наемник-одиночка, который ради собственного выживания родную мать продаст.

Да-а… Напарников хуже и придумать сложно. А еще говорят, что я фартовый. Неужто всё? Исчерпал Бедуин весь свой лимит у капризной госпожи удачи?

— А вот ни хрена! Прорвемся! — Я упрямо сжал кулаки и, не щурясь, посмотрел на ослепительно-яркое солнце.