Эпилог

Она обратила внимание на то, как легко застегивается блузка: продевать стеклянную бусинку в маленькую дырочку петли показалось ей проще простого. Она взглянула на свою поднятую руку — рука не дрожала. Не было даже малейшего подрагивания. Дане сделали повторную маммографию, на этот раз с введением тонкой проволочки, дабы точнее обозначить местонахождение опухоли. Завтра утром хирургу предстояло удалить злокачественное образование. Боль была адская, но Дана была совершенно спокойна.

Ее мать сидела в кресле напротив, держа на коленях Молли. Внешнее спокойствие давалось ей куда труднее. Когда она умолкала, переставая развлекать Молли книжкой, было заметно, что губы ее шевелятся в беззвучной молитве. Время от времени она взглядывала на Дану и улыбалась, но ни единым словом они не обменивались.

Дана до конца застегнула блузку, сунула ее за пояс синих джинсов и, сев рядом с матерью, взяла ее за руку. Им ничего не оставалось, кроме как ждать. Две недели потребовались Дане, чтобы преодолеть чувство, что Роберт Мейерс перехитрил ее, вероломно лишив удовольствия привлечь его к ответу за гибель брата. Она желала, чтобы он понес наказание, как понес бы его каждый рядовой американец, соверши он то, что совершил Мейерс. Как и процесс Марты Стюарт или суд над сотрудниками компании «Энрон», это доказало бы, что судебная система, созданная народом и для блага народа, и вправду действует неукоснительно, без оглядки на чины и звания. Но в этом ее желании был оттенок эгоизма. Она поняла это в тот страшный миг, когда ей показалось, что вот сейчас Мейерс убьет Элизабет Адамс.

Никакого анализа крови — ни Элизабет Адамс, ни плода — не производили. Дана блефовала тогда: опыт юриста подсказал ей, что одной этой угрозы вкупе с медицинской картой из его детства окажется достаточно, чтобы убедить Мейерса в доказанности его вины.

Дверь в приемную отворилась, и мать сжала ей руку. Вошедшая доктор Бриджет Нил держала в обеих руках по снимку и сосредоточенно их разглядывала. Не говоря ни слова, Нил подошла к рабочему столу в глубине комнаты, включила просмотровый аппарат и вставила в него снимки. Отойдя немного, она вперилась в снимки; не отрывая взгляда от экрана, она покусывала кончики пальцев; другой рукой она уперлась в бок. И Дана, и мать поднялись со своих мест. Мать усадила Молли на синий пластиковый стул, дав ей в руки «Ветчину с горошком» доктора Сисе.

Нил глубоко вздохнула и покачала головой.

Кейти Хилл, которая не могла больше сдерживаться, кинулась к ней с криком:

— Что? Очень плохо, да?

Доктор Нил повернулась к женщинам:

— Ее не могут найти.

— Не могут найти? — с тревогой спросила Кейти Хилл. — Как это?

Дана сжала ей руку.

— Успокойся, мама.

— Рентгенологи опухоль не нашли, — сказала Нил. — Я тоже ее не вижу.

Дане тут же вспомнилась дикая боль, когда грудь ее расплющили между двумя металлическими пластинами да еще вонзили туда проволоку.

— Только не говорите, что это надо проделать опять!

— Нет. — Нил отвернулась от экрана. — Технически снимки вполне качественные, сняты со всех ракурсов.

— Тогда почему же ее не могут найти? — спросила Дана.

Нил покачала головой:

— Потому что там опухоли больше нет.

— Как это — там нет? Что вы имеете в виду?

— Она исчезла. Совершенно исчезла. — Лицо Нил сморщила горестная гримаса. — Возможно, как я думаю, это была разновидность кисты, и когда ее проткнули, через некоторое время она стала уменьшаться, как бы съеживаясь, но…

И во время этой речи, в которой доктор Нил объясняла с медицинской точки зрения, что могло произойти с раковой опухолью молочной железы, в ушах Даны вдруг зазвучал другой голос, голос странного, похожего на гнома английского джентльмена. Она вновь почувствовала на своем плече руку Уильяма Уэллеса, услышала, как он шепнул в самое ее ухо, передавая ей пакетик с чаем: «Пейте, пока будет».

Дана прикончила пакетик сегодня утром. Они с матерью в последний раз выпили по чашке. Когда Уэллес сказал свою фразу, она подумала, что говорит он про чай, велев ей пить его, пока он не кончится, но теперь она поняла, что имел он в виду совсем другое.

А Нил между тем продолжала:

— Однако должна вам сказать, что никогда еще не сталкивалась с подобным феноменом. За пятнадцать лет практики я ни разу не видала, чтобы опухоль просто взяла и сама собой исчезла. А поставить неверный диагноз, приняв кисту за злокачественную опухоль, я ведь не могла… Знаете, Дана… Дана!

— Да?

— Я понимаю, как вы поражены, но объяснения этому найти не могу. Я очень смущена. Мне очень жаль.

Дана улыбнулась.

— Не жалейте. Вот я, например, вовсе не жалею.

— Мне очень досадно, что я заставила вас пройти через все это. Не понимаю, как такое могло произойти.

— В природе есть вещи необъяснимые, доктор Нил. Вот почему есть смысл и в наше время говорить о чудесах.

Нил покачала головой:

— При всем моем желании поверить вам, Дана, советую не слишком увлекаться такого рода теориями. Я уверена, что существует научное объяснение этого феномена, и я буду продолжать изучать вашу историю болезни и предыдущие снимки, а пока все-таки рекомендую вам в первый год делать маммографию каждые четыре месяца, а в дальнейшем — раз в полгода. Дана улыбнулась.

— Ну, значит, до встречи через четыре месяца.

И Дана пошла туда, где сидела Молли.

— «Ветчина с горошком», — сказала девочка, указав на книгу.

Дана подхватила девочку, стиснула ее в объятиях, затем обернулась к матери:

— Поедем домой, мама.

Едва выйдя из стеклянных дверей Онкологического центра Сиэтла, Дана тут же увидела знакомую спортивную машину, припаркованную у обочины под знаком, запрещающим парковку. Проделать такое безнаказанно мог только коп. Детектив Майкл Логан стоял, прислонившись к своему «остин-хили», и держал в руках огромный букет алых роз. Он улыбался во весь рот.

Кейти Хилл тут же потянулась за девочкой, взяла ее из рук Даны и поставила на землю.

— Иди.

— Ты уверена?

— Иди. Кармен присмотрит за ней.

Испросив на то согласия Элизабет Адамс, Кейти Хилл наняла в служанки Кармен Дюпри. Та наотрез отказалась покидать свой любимый Сиэтл и переезжать в Лос-Анджелес, ссылаясь на вредоносный тамошний смог, который, по ее словам, хоть кого сведет в могилу. А вот к жизни на озере, как сказала она, привыкнуть можно. Служить она подрядилась за стол и жилье. Дюпри пекла яблочные пироги, а к Молли относилась как к собственной дочери. Дане она сказала, что передаст девочке секрет своего пирога.

— Сегодня к вечеру мне надо будет принарядиться. Доктор Портер пригласил меня на симфонический концерт, — с улыбкой сказала Кейти Хилл.

Дана обняла мать, затем склонилась к дочке и поцеловала ее.

— Я потом приеду, милая. Нам с тобой надо будет помочь бабушке принарядиться. У нее сегодня важное свидание.

— Бабушки на свидания не ходят, — сказала Молли.

— А вот твоя ходит, — сказала Дана. — И не забудь покормить Фрейда и Леонардо. Каждому по банке, и не больше. Они слишком разжирели.

Девочка стояла, не выпуская бабушкиной руки. Дана еще раз обняла мать и направилась к машине. Когда она подошла, Логан не смог сдержать своей радости — лицо его так и расплылось в улыбке.

— Мой развод еще не завершен.

Логан вручил ей розы.

— Знаю.

— Грант постарается мне это осложнить.

— Знаю.

— У меня ребенок.

— Знаю.

Она рассмеялась.

— И чертовски много вещей!

Логан повернулся и распахнул перед ней дверцу машины.

Когда она уже наклонилась, чтобы сесть в нее, она услышала голос матери — та звала девочку. Дана обернулась и увидела бегущую к ним Молли. Крепкие ножки ребенка энергично топотали по тротуару, сзади бежала Кейти Хилл. Дана покосилась на Логана.

— Возьмем ее с собой, — предложил он.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Какой девочке не захочется посидеть в шалаше на дереве?

Дана усадила Молли в «остин-хили», взяв ее себе на колени. Машина рванула с места, и девочка изумленно уставилась вверх на небо:

— Мы летим, мамочка! Совсем как птицы!

Дана засмеялась и крепче обняла дочь.

— Вы нарушаете закон, детектив!

— Почему это? — заносчиво спросил Логан.

— Нет детского сиденья. — Она кинула взгляд назад. — И отдохнуть негде.

Логан пожал плечами:

— Да я все собираюсь купить машину побольше. Поможешь мне выбрать машину, Молли?

Ребенок заулыбался.

— А мороженое мне можно?

Логан взглянул на часы.

— После обеда. Ты же не хочешь испортить себе аппетит.

Дана улыбнулась. Какая же он прелесть! Когда они въехали на мост трассы 1-90, девочка завизжала от восторга:

— Кораблики!

Дана с улыбкой взглянула на Логана.

— Для нее это радость.

— А для тебя? Ты-то радуешься?

Она кивнула:

— Больше, чем когда-либо за последнее время.

Они свернули к горе Кугар, дорога пошла вверх. Молли задрала голову, глядя на небо, частично прикрытое теперь кронами деревьев и свесившимися ветвями.

— Что это такое? — спросил Логан на последнем повороте к своему дому.

Дана вгляделась и увидела у входа в дом металлическую скульптуру — ту самую, что стояла возле жилища Уильяма Уэллеса. Логан припарковался, и они втроем, выйдя из машины, обошли скульптуру кругом.

— Ну так что же это, по-вашему? — спросил Логан.

Дана глядела на скульптуру, на то, как переплетаются, извиваясь, сливаясь воедино, металлические полосы и прутья, как перетекают друг в друга куски металла, как это было и в тот день на горе, что возвышалась на Мауи. Но с ответом ее опередила Молли:

— Это дельфины, мама.

И Дана увидела их. Двух взрослых дельфинов, чьи тела обвивали друг друга, а под ними третьего дельфина, детеныша.

— Да, верно, — сказала Дана. — Это так и есть.