Печальные, печальные мечты

вчерашняя мне встреча оживила.

Отец несчастный! Как ужасен он!

Авось опять его сегодня встречу,

и согласится он оставить лес

и к нам переселиться…

Что я вижу!

Откуда ты, прелестное дитя?

Из терема.

Где ж терем твой? Отсюда

до теремов далече.

Он в реке.

Вот так мы в детстве тщимся бытие

сравнять мечтой с каким-то миром тайным.

А звать тебя?

Русалочкой зови.

В причудливом ты, видно, мастерица,

но слушатель я слишком суеверный,

и чудеса ребенку впрок нейдут

вблизи развалин, ночью. Вот тебе

серебряная денежка. Ступай.

Я б деду отнесла, да мудрено

его поймать. Крылом мах-мах и скрылся.

Кто — скрылся?

Ворон.

Будет лепетать.

Да что ж ты смотришь на меня так кротко?

Скажи… Нет, я обманут тенью листьев,

игрой луны. Скажи мне… Мать твоя

в лесу, должно быть, ягоду сбирала

и к ночи заблудилась… иль попав

на топкий берег… Нет, не то. Скажи,

ты — дочка рыбака, меньшая дочь,

не правда ли? Он ждет тебя, он кличет.

Поди к нему.

Вот я пришла, отец.

Чур, чур меня!

Так ты меня боишься?

Не верю я. Мне говорила мать,

что ты силен, приветлив и отважен,

что пересвищешь соловья в ночи,

что лань лесную пеший перегонишь.

В реке Днепре она у нас царица;

"Но, — говорит, в русалку обратясь, —

я все люблю его, все улыбаюсь,

как в ночи прежние, когда бежала,

платок забывши впопыхах, к нему

за мельницу".

Да, этот голос милый

мне памятен. И это все безумье —

и я погибну…

Ты погибнешь, если

не навестишь нас. Только человек

боится нежити и наважденья,

а ты не человек. Ты наш, с тех пор

как мать мою покинул и тоскуешь.

На темном дне отчизну ты узнаешь,

где жизнь течет, души не утруждая.

Ты этого хотел. Дай руку. Видишь,

луна скользит, как чешуя, а там —

Ее глаза сквозь воду ясно светят,

дрожащие ко мне струятся руки!

Веди меня, мне страшно, дочь моя…

Исчезает в Днепре.

Всплываем, играем

и пеним волну.

На свадьбу речную

зовем мы луну.

Все тише качаясь,

туманный жених

на дно опустился

и вовсе затих.

И вот осторожно,

до самого дна,

до лба голубого

доходит луна.

И тихо смеется,

склоняясь к нему,

Царица-Русалка

в своем терему.