Глава тридцатая
Поручик Щеглов
В экипаже царило молчание, только стук копыт по булыжной мостовой хоть как-то разряжал гробовую тишину. Наконец кони остановились у маленького особняка, обнесённого чугунной оградой с высокими воротами, где в ажурные завитки узора неведомый кузнец искусно вплёл буквы «Е» и «А».
«Интересно, кем был человек с такими инициалами, мужчиной или женщиной? – спросила себя Елена, и тут же её мысли вернулись к главному: – Что сделает со мной Василевский в этом прелестном доме?»
Ей опять стало стыдно, как в тот миг, когда Александр догадался, что она понимает по-русски. Елена не была до конца уверена, узнал ли её граф или только угадал в ней русскую. Но чутьё подсказало, что она разоблачена, а Василевский всё понял. В экипаже её спутник, насупившись, молчал, и, как ни странно, Елене это помогло: она постепенно успокоилась.
«Даже интересно, в чём он меня хочет обвинить. Ведь это Василевский явился на нашу первую встречу под ручку с любовницей, да к тому же не узнал меня, – рассуждала она. – Да, я вышла замуж за Армана, но на это имелись причины, правда, я не могу назвать вслух главную – Мари. Посмотрим, как сложится разговор. Я уже не та девочка, которую Василевский знал два года назад. Увидим, за кем останется последнее слово».
Елена заставила себя успокоиться, молча оперлась на поданную ей руку и спустилась с подножки.
– Проходите, пожалуйста, – пригласил Александр. Он вновь перешёл на «вы», но говорил только по-русски, вроде бы и не замечая, что его спутница молчит.
Они прошли в небольшой, обшитый деревянными панелями вестибюль, там Александр мягко развернул свою спутницу, направив к дверям гостиной. Эта красивая комната с модной ампирной мебелью выглядела запущенной. Пыль лежала на зеркалах, на полке камина и на овальном столике с мраморной столешницей – всё говорило о том, что новый хозяин ещё не обзавелся прислугой и не успел привести дом в жилое состояние.
– Садитесь, – Василевский пододвинул гостье кресло, а сам уселся напротив.
Елена устроилась в кресле, расправила юбку и замерла, опустив глаза. Весь её вид говорил о том, что она собралась обороняться. Поняв, что женщина так и будет молчать, Василевский заговорил первым, в голосе его звучало неприкрытое отвращение:
– Мы здесь с вами одни, и никто не помешает нам объясниться. Может, вы наконец-то скажете, как Елена Салтыкова, обещавшая ждать меня в Петербурге, стала маркизой де Сент-Этьен в Париже? И что я должен был подумать, когда разыскивал вас по оставленному мне адресу, где никто и никогда не видел такой девушки и даже не слышал её имени?
Оскорблённая его тоном, Елена и не подумала отвечать. Взбешённый её молчанием Василевский вскочил и, чтобы хоть как-то успокоиться, схватил с каминной полки походный кожаный футляр с тремя короткими трубками и табакеркой. Швырнув его на стол, граф выхватил одну из трубок – пенковую с янтарным мундштуком – открыл золотую крышку табакерки и взялся за набивку. Он был так занят, что не заметил, как побледнела Елена.
– Откуда это у вас? – прошептала она, схватившись за горло.
– О чём вы? – не понял Александр, но сообразив, чего от него хотят, объяснил: – Это трубки моего друга, я временно живу в его доме. А почему вас это так волнует?
Елена взяла в руки табакерку, на выпуклой золотой крышке была бриллиантами выложена красивая, вся в завитушках буква «А».
– Фамилия вашего друга Черкасский? – спросила она, глядя на графа с каким-то странным выражением.
– Да, моего друга зовут Алексей Черкасский. Но какое вам до этого дело? – раздражённо парировал он.
– Значит, вы после смерти забрали себе его вещи? – глаза Елены вспыхнули гневом.
– Вы с ума сошли? Какие вещи?! – возмутился Василевский, но, вспомнив, что перед ним дама, взял себя в руки и объяснил: – Алексей оставил вещи в доме, который недавно купил, а я временно поживу здесь, пока он находится в Лондоне.
– Он уехал в Англию? – Из глаз Елены брызнули слёзы, и она разрыдалась.
– Да что происходит?! Какое вам дело до Алексея? – Василевский смотрел на рыдающую женщину и не знал, как ему поступить.
– Он мой брат, – всхлипывая, сказала Елена, – я думала, что он погиб…
Александр опустился на стул. Что он мог сделать? Только ждать, пока она успокоится. Наконец всхлипывания прекратились, и княжна отняла руки от заплаканного лица. Мелькнувшая на её губах робкая улыбка против воли показалась Александру такой прекрасной, что он признал: «Как радуга на грозовом небе. Ну что за женщина?!»
Василевский смотрел на свою бывшую невесту. Его гнев при виде её слёз испарился. Осталась лишь тяжёлая боль в сердце, ведь теперь Александр начал понимать, что любимая женщина не только не собиралась его ждать, но ещё и постаралась, чтобы и он её не нашёл.
Елена вытерла слёзы и наконец-то заговорила:
– Спасибо вам за такую новость, это великое счастье, ведь нам с сёстрами сказали, что Алексей погиб под Москвой.
– Он был тяжело ранен под Бородино, его признали мёртвым и записали как погибшего, но слуга вынес Алексея с поля боя и отвёз в имение, где старая травница выходила его.
Александр повторил то, что сам узнал от друга.
– Аксинья, – промолвила в ответ Елена – так звали эту травницу. Она и нашего отца выходила за двадцать лет до этого.
– Правильно ли я понимаю, что я имею честь разговаривать со светлейшей княжной Черкасской? Может, вы назовете мне и своё имя? – осведомился Александр.
Ирония, сквозившая в его словах, кольнула Елену, но, взвесив всё, она признала, что бывший жених имел право обижаться.
– Меня зовут Елена Черкасская, но маркиза де Сент-Этьен – тоже моё имя. – Она помолчала и чуть слышно закончила: – Я вышла замуж за Армана через два месяца после нашей встречи.
– Вот как? Значит, я уже два года как свободен, а вы не соизволили мне об этом сообщить?! Не очень-то порядочно с вашей стороны. Я считаю себя помолвленным, не могу создать семью, бегаю по всей стране в поисках моей исчезнувшей невесты, а она проживает в Париже, давно будучи замужем. И как можно назвать такое поведение?
Василевский брезгливо глянул на Елену, а та не осталась в долгу:
– Когда Талейран нас знакомил, вы, насколько я помню, стояли рядом со своей любовницей, вместе с которой проживали в Париже. Что-то помолвка вам не помешала вести разгульный образ жизни, – ехидно заметила Елена и в гневе выпалила: – Вы же ничего обо мне не знаете! Не понимаете, почему я приняла такое решение. Как вы смеете меня осуждать?! Впрочем, в ваших нотациях я не нуждаюсь. Немедленно отвезите меня домой!
Она встала и направилась к выходу. Василевский пошёл следом. Коляска по-прежнему стояла на мощёном дворике перед кружевной решеткой ворот, усталые кони перебирали ногами, а кучер, подрёмывая, свесил голову на грудь. Александр помог Елене подняться в экипаж и велел кучеру ехать на улицу Гренель. Всю дорогу в коляске царило молчание. Когда экипаж наконец-то остановился перед домом де Сент-Этьенов, маркиза обратилась к Василевскому:
– Зайдите, я верну вам ваше кольцо, оно мне больше не нужно.
Елена с брезгливой гримасой отвернулась и вошла в дом.
После секундного замешательства Василевский последовал за ней. В вестибюле их встретил бледный как полотно дворецкий, руки его тряслись, и он мял в руках белый конверт. Увидев хозяйку, дворецкий выпалил:
– Мадам, час назад уличный мальчишка принёс вот это, сказал, что письмо – для вас и касается вашей дочери.
Елена побледнела, покачнулась и упала бы, если бы её не подхватил идущий сзади Василевский.
– Тише, стойте спокойно, – велел он и, прижав женщину к себе, забрал письмо из рук дворецкого.
На мятом конверте буквы с виртуозно вычерченными спиралями вместо завитков сложились в имя маркизы де Сент-Этьен. Удерживая Елену за талию, Василевский провёл её в гостиную, где ещё три часа назад она сидела напротив него во всем блеске своей чарующей красоты. Сейчас на женщину было страшно смотреть: бледная, безвольная, с искажённым мукой лицом и трясущимися руками, она походила на собственную тень. Поняв, что Елена на грани обморока, Александр усадил её на диван, а сам вскрыл печать и стал читать. Записка оказалась короткой, подписи на ней не было:
«Мадам, если Вы завтра в семь часов пополудни не приедете в церковь, где сегодня поили свою девочку, Ваша дочь умрёт. Приезжайте одна, без слуг, в наёмном экипаже, который у церкви сразу же отпустите. Если попробуете обратиться к властям или нарушить мои условия, Вы навсегда потеряете дочь».
Василевский ещё раз перечитал письмо, потом подошёл к Елене, положил перед ней листок и обнял за плечи, не давая впасть в панику.
– Читай, – сказал он и, подождав, спросил: – Прочла?
Александр не ослаблял объятий. Елена кивнула, ответить она не могла.
– Кто этот человек? Назови его имя, это очень важно. – Василевский говорил спокойно и ровно, опасаясь женской паники.
– Я могу только догадываться…
Граф не успел задать следующий вопрос – в дверях гостиной вновь появился дворецкий, в руках он держал свёрток.
– Всё тот же мальчишка, мадам, он оставил это для вас.
Василевский забрал свёрток и разорвал бумагу. Внутри оказалась чугунная кочерга. На проржавевшем металле абсолютно неуместно смотрелась завязанная бантом розовая лента. Звук, раздавшийся за плечом Василевского, ужаснул его. Это был даже не крик, а вой. Граф кинулся к Елене, но опоздал, та, как подкошенная, рухнула на пол.
– Воды!.. – крикнул Александр дворецкому, а сам бросился поднимать Елену. Безвольное тело показалось ему странно тяжёлым, не за что было ухватиться, как будто у женщины не осталось больше костей. Василевский с трудом перенёс Елену на диван. Она по-прежнему оставалась синюшно-бледной.
– Где вода?! – закричал граф.
– Да вот, ваше сиятельство, пожалуйста… – оказывается, дворецкий уже стоял за его спиной со стаканом в руках.
Василевский поднёс воду к губам Елены, но та не проявляла признаков жизни, тогда он отхлебнул сам и брызнул ей в лицо. Женщина вздрогнула и, приходя в себя, затрясла головой. Ещё мгновение – и она открыла глаза.
– Ну, слава богу! – обрадовался Александр. – Ты понимаешь, что произошло?
– Мари… он забрал её. – Из глаз Елены хлынули слёзы. Сейчас она казалась жалкой. Куда девалась уверенная в себе и своей правоте французская маркиза? Лежащая на диване женщина выглядела полубезумной. Она мёртвой хваткой вцепилась в Александра и крикнула:
– Спасите Мари, он убьет её! Князь Василий – убийца! Вы своими глазами видели, что он сделал со мной. Этот мерзавец наслаждается, истязая других. Мари всего лишь год, как можно мучить такую крошку?! Господи! Только не это!..
Елена схватилась за голову и застонала, стон её то переходил в вой, то прерывался всхлипываниями.
Александр крепко прижал рыдающую Елену к себе и шепнул в растрёпанную макушку:
– Тише, тише, успокойся, пожалуйста…
Как ни странно, это помогло – вой прекратился, а следом затихли и всхлипывания, и он уже не удивился, когда услышал тихий голос.
– Ты спасешь Мари, вернешь её мне?
– Да, если ты мне поможешь, – откликнулся Василевский и попросил: – Расскажи всё.
– Он – чудовище, наслаждается, когда убивает… – Голос Елены от плача сел и теперь был еле слышен.
– Кем он тебе приходится?
– Дядей, – ответила Елена и начала свой рассказ.
Кусочки мозаики понемногу занимали свои места и загадка, мучившая Василевского почти два года, теперь стала обычной криминальной драмой.
– Ты думаешь, что князь Василий появился в Париже и похитил твою дочь?
– Но ты же видел сам. – Елена кивнула в сторону лежащего на краю стола разорванного свёртка. Она долго собиралась с силами, но всё же выговорила: – Кочерга… На ней ленточка Мари, я сама завязала дочке бантик на макушке.
– Мало ли розовых лент на свете, – не согласился Василевский.
– У Мари все вещи помечены её инициалами. Проверь…
Василевский подошёл к злополучному свертку и внимательно рассмотрел ленточку. На её краях гладью были вышиты буквы «М». Отрицать истину оказалось невозможно, и он признал:
– Да, похоже, что ты права.
Елена вновь зарыдала, она схватилась за голову и раскачивалась на своём диване, как глиняный болванчик.
«Где искать этого Василия? – обречённо спросил себя Василевский. – Он может быть где угодно – за углом, в другой части Парижа, в предместье… Что делать?»
– С чего ты взяла, что он хочет убить девочку?.. Погоди-ка! Князь Василий требует свидания с тобой, – вспомнил вдруг Василевский. – Он ничего не сделает Мари!
– Почему? – с надеждой спросила Елена.
Василевский не успел ответить, поскольку в разговор вмешался незнакомый голос:
– Потому что князь Василий уже больше никого не сможет убить. Он умер!
Василевский и Елена обернулись. В дверях гостиной стоял кареглазый шатен в синей казачьей форме. Они его прежде никогда не видели, но подвижное лицо офицера оказалось таким открытым и располагающим, что оба сразу же ему поверили.
– Вы уверены? – спросил Василевский.
– Абсолютно, я видел князя Василия в гробу. Он разбил голову, упав на скользкой мраморной лестнице в английском доме своего племянника – Алексея Черкасского. Сделанная операция не помогла, и князь Василий скончался.
Казак замолчал, а потом, переведя взгляд с Александра на хозяйку дома, добавил:
– Елена Николаевна, ваш брат доверил мне ваши поиски. Позвольте представиться! Пётр Петрович Щеглов. Я – поручик в егерском полку, созданном из ополченцев нашей южнорусской губернии. Ещё дома генерал-губернатор поручил мне разобраться с убийством вашей няни. Я искал преступника в Лондоне, но к тому времени князь Василий уже погиб.
– Вас прислал Алекс?! – удивилась Елена и вновь всхлипнула: – Я лишь сегодня вечером узнала, что он жив.
– Брат уже давно ищет вас и в конце концов узнал ваше новое имя, но в тот же день император Александр получил переправленное вами в Лондон письмо, и князь Алексей ринулся искать вас в Англии.
– А я здесь…
– Извините, что прерываю, – встрял в разговор Александр, – но вы, кажется, забыли о главном.
В глазах Елены мелькнула боль, и она обратилась к Щеглову:
– Пётр Петрович, помогите мне как русский офицер – русской женщине! Спасите моего ребёнка!
Щеглов с готовностью кивнул и попросил:
– Введите меня в курс дела, пожалуйста.
Василевский протянул ему письмо и указал на свёрток, лежащий на столе:
– Ленточка, привязанная к кочерге, принадлежит дочери маркизы.
Поручик прочитал письмо и спросил Елену:
– Я так понимаю, что вы сегодня куда-то отвезли дочь. Чем вызвано такое решение?
Елена побледнела до синевы, она с ужасом взглянула на Василевского, потом на Щеглова, но всё же заговорила:
– Я боялась одного человека. Его зовут де Виларден, он – кузен моего мужа…
Она рассказала о появлении барона в Париже, о его визите и предложении, о помощи Доротеи и Талейрана и об аудиенции у короля Людовика. Сказала она и о решении короля выслать де Вилардена из Парижа.
– Получается, что вы загнали этого негодяя в угол, – признал Василевский.
– А что же, я должна была подарить ему наследство моей дочери?! – возразила Елена. Теперь она старалась не встречаться с Александром взглядом.
«Что я такого сказал?» – озадачился Василевский. Видимо, он никогда не понимал женщин: вчера – сюрприз от княгини Багратион, сегодня – от Елены Черкасской. Граф чувствовал себя идиотом.
Не обращая внимания на их спор, Щеглов стал задавать вопросы:
– Елена Николаевна, правильно ли я понял, что вы отвезли девочку в коттедж, который достался вам среди имущества тёток вашего покойного супруга?
– Да, так…
– Значит, не исключено, что барон де Виларден тоже бывал в нём на правах одного из родственников бывших хозяев?
– Наверное…
– Вы сказали, что король велел ему покинуть Париж?
– Доротея сообщила мне об этом позавчера.
– Давайте предположим, что барон знал о коттедже и захотел пожить там какое-то время. Что ему для этого нужно? Ключи. В принципе, они могли остаться у него с прежних времен, но гораздо более вероятно, что он знает, где их найти.
– У Маргариты Роже! – воскликнула Елена. – Её родители раньше присматривали за коттеджем. Ключи можно взять у неё.
Елена смотрела на Щеглова с таким неприкрытым восхищением, что это нравилось Василевскому всё меньше и меньше.
– Позвольте напомнить о кочерге, – мстительно заявил он. – Приславший её знает о происшествии, случившемся осенью двенадцатого года на юге России, а де Виларден, по вашим словам, недавно приехал из Англии.
Щеглов не замедлил с ответом:
– У покойного князя Василия в Париже имеются жена и тёща, скорее всего, он рассказал им о случившемся. Не исключено, что де Виларден знаком с этими женщинами. В том же семействе путается под ногами ещё и любовник дочери – виконт де Ментон. Этот проходимец служил дипломатом и в Петербурге, и в Лондоне. Но в том, что маркизу пугают, напоминая о страшном избиении, я с вами согласен. Елену Николаевну пытаются лишить воли, чтобы она не смогла сопротивляться.
Щеглов говорил разумно, но этим раздражал Александра ещё сильнее, и тот со злости принялся опровергать выдвинутую поручиком версию:
– Если барон собирался занять коттедж и при этом обнаружил там ребёнка с нянями, он не стал бы писать о церкви и о том, что девочку поили. Это мог написать лишь человек, следивший за маркизой.
– Одно не исключает другого, – заметил Щеглов. – У нас слишком мало фактов, но если опираться на известные нам вещи: барона изгнали из Парижа, а он предлагал вам выйти за него замуж, передав состояние де Сент-Этьенов в качестве приданого, то версия с коттеджем вполне логична.
– Вы хотите сказать, что он собирается завтра в этой церкви обвенчаться? – вдруг понял Василевский. – Но тогда ему нет смысла далеко увозить девочку, ведь мать никогда не выполнит требования шантажиста, пока тот не покажет ей ребёнка.
– Совершенно справедливо, – подтвердил Щеглов.
– Но тогда получается, что они всё ещё в коттедже?
– Мне тоже так кажется…
Елена вскочила с дивана и кинулась к Щеглову.
– Пётр Петрович, поедемте немедленно, я покажу дорогу! – умоляла она, вцепившись в отвороты синего мундира.
– Поедем, обязательно поедем, – успокоил её Щеглов и предложил: – Вы оденьтесь попроще: платье потемнее, плащ, ботинки крепкие.
Поняв его, маркиза вылетела из гостиной, а Щеглов оглянулся на Василевского.
– Оружие нам нужно, ваше сиятельство. У меня с собой лишь один пистолет.
– У меня в коляске лежит ещё один…
– Хоть что-то, – оценил Щеглов, – возьмем ещё на кухне пару ножей подлиннее. Нам надо выезжать немедленно – хорошо бы добраться до коттеджа ночью. К счастью, преступник считает Елену Николаевну одинокой вдовой: в записке он упоминает лишь слуг и представителей власти, о друзьях и знакомых речь не идёт. Если это так, то шантажист не будет ждать сегодня ночью мужчин с оружием.
– Ваши слова – да Богу в уши…
– Надеюсь, что так и будет, – отозвался Щеглов и тихо добавил: – Других вариантов, да и времени у нас всё равно уже нет.
В этом с ним нельзя было не согласиться.
В гостиную вошла Елена в чёрном плаще с капюшоном. Под ним виднелось тёмно-синее платье, на ноги она надела высокие ботинки.
– Я готова, – сообщила она.
– Тогда поехали, – откликнулся Василевский.
В коляску запрягли свежую пару. Щеглов взобрался на козлы, Александр помог Елене устроиться на сиденье, сел сам, и экипаж выехал за ворота.