9

Классная вещь – бензопила.

Когда она работает. А опыт Клода Китны говорил, что эти проклятые штуковины могут забастовать абсолютно в любой момент.

Считая себя человеком, неплохо понимающим во всякого рода технике, он воспринимал поломки своей бензопилы как личное оскорбление. Наверное, из-за того, что отлично знал причину и просто не хотел ее признавать. Он никогда не приобретал новую модель – всегда покупал подержанные, чтобы сэкономить несколько долларов, и вроде давно должен был уяснить, что люди редко продают то, что работает без проблем, а если и продают, то не предлагают хорошую скидку.

Теперь Клод возился с видавшей виды пятилетней «Хускварной», которую ухватил зимой всего за сотню баксов – это показалось настолько удачной сделкой, что он просто не смог удержаться и уговорить себя купить новую. И вот первое использование за лето, а он уже осыпает эту штуковину проклятиями…

На гребне горы над его домиком прошлым летом погибли несколько больших деревьев от какой-то растительной болезни – природа подогнала дармовые дрова. Он выждал неделю, пока они хорошенько подсохнут, взял день отгула, а потом погрузил бензопилу на задний багажник своего квадроцикла и покатил наверх, решив, что напилит как минимум четыре корда^[15] и будет полностью готов к зиме, пока и лето-то еще толком не началось.

Но буквально на третьем распиле пилу заклинило, полотно едва не застряло. Клод проверил, подается ли смазка на цепь; все вроде выглядело нормально, так что он опять вернулся к своему занятию. Лишь хриплый вой бензопилы нарушал тишину в горах, в которых все замерло и лениво пеклось на солнце – отличный денек для работы на свежем воздухе.

Когда цепь заклинило опять, Клод поспешно вырубил мотор, но недостаточно быстро – цепь слетела с шины. Он опять разразился ругательствами, и к тому времени, как снял крышку защитного кожуха и понял, что винт натяжения цепи полностью выпал, находился в действительно скверном расположении духа. Клод склонился над бензопилой, не снимая защитных наушников, и не имел ни малейшего представления, что он не один, пока не увидел тени.

Их было две – человеческих очертаний, но нечеловеческих размеров, потому что склон выходил на запад, и в это время дня солнце полого раскинуло свои лучи, придав теням великанские пропорции. Когда Клод повернулся, чтобы найти их источник, то увидел двух незнакомцев примерно одного и того же роста, стоящих футах в десяти друг от друга. Они и на вид были похожи – оба блондины, голубоглазые, с квадратными подбородками. Они находились на его земле, и он не делал ничего незаконного, но в том, как они стояли и изучали его, почему-то проглядывало нечто властное, и когда Клод снял наушники, то услышал, как спрашивает: «Всё в порядке, ребята?» вместо: «Какого хрена вы тут забыли?»

– Похоже, борется с бензопилой, – произнес тот, что с длинными волосами, и Клод был уже готов подтвердить очевидный факт, когда заговорил другой:

– Да, похоже на то. И не сильно в этом продвинулся.

Клод прищурился. Что, блин, за странный способ разговаривать?

– Могу я чем-нибудь помочь? – спросил он.

– А вы, часом, – произнес длинноволосый, – не Клод ли Китна?

– Да, так меня зовут, и это мой участок. А вы-то кто такие?

Человек поглядел куда-то на склон, словно ответ скрывался между скал.

– Лично я не вижу нужды скрывать свое имя, – сказал он. – А ты?

И опять Клод собрался было ответить, когда заговорил второй:

– Думаю, хуже не будет.

Оба явно со странностями, никаких сомнений. Клод насухо вытер перепачканную смазкой ладонь о джинсы, жалея, что не взял с собой оружие и значок, хотя и не совсем понимал почему.

– Я Джек, – объявил первый. – А это мой брат Патрик. Ну вот, теперь мы официально представлены.

– Замечательно, – сказал Клод. – А я – здешний шериф. Наверное, вы не в курсе.

– Определенно в курсе.

– Ладно. Что вы делаете на моей земле?

С этой точки гребня ему не был виден его дом. Наверняка они подъехали туда, но Клод не мог припомнить, чтобы слышал звук мотора. Хотя в наушниках, да под вой бензопилы он наверняка его просто пропустил. Это была единственная причина, по которой они могли так вот попросту появиться из леса, две длиннющие молчаливые тени.

– Вы из полиции, как уже упомянули, – сказал тот, которого звали Патрик. – Много было вызовов на аварии на этом шоссе, двести двенадцатом? Просто жуть, а не дорога.

– Кошмар, – согласно кивнул его брат.

Клоду оба сильно не нравились, но он почувствовал необходимость сосредоточиться на ком-то одном из них, поскольку они стояли на странном отдалении друг от друга и постоянно перемещались кругами, пока разговаривали. Клод выбрал того, что помоложе, похожего на военного.

– Ваша машина слетела с дороги?

– Нет, сэр. Наша твердо стоит на асфальте, спасибо.

– А у вас забавная манера изъясняться, – заметил Клод.

– Приношу свои извинения.

– Нет нужды в извинениях. И нет нужды зря тратить мое время. А теперь выкладывайте, какого черта вы тут забыли.

Клод выпрямился, сжимая в руках полотно бензопилы. Довольно жалкое оружие – всего-навсего длинная, покрытая маслом вереница зубьев, даже не особо острых и не способных нанести значительные повреждения, пока пила не на ходу. Как и от любой цепи для бензопилы, от этой тоже не слишком-то много толку, когда отсоединяешь ее от мотора. Ни пырнуть, ни рубануть. И все равно ему хотелось что-то держать в руках.

– У нас есть интерес к одному автомобилю, с которым произошла подобная неприятность на двести двенадцатом шоссе во время последнего снегопада, – произнес длинноволосый, Джек. – Прокатному. Из «Херца», насколько я понимаю.

Клод как наяву увидел ее перед собой – ту женщину-лихачку, и мгновенно испытал мрачное отчетливое чувство, что тихий жаркий денек на глазах превращается в опасный.

– На двести двенадцатом в снегопад всегда аварии, – сказал он. – И я не обсуждаю их подробности с теми, у кого нет значка.

– Может, показать ему значок? – молвил Патрик.

– Наверняка можно. Вот только не знаю, какой именно сильней его впечатлит.

– Это главная проблема с нашей коллекцией. Я тебе уже говорил.

– Я уже слышал этот аргумент. Но расставаться с ней все равно не склонен.

Оба теперь оказались довольно далеко друг от друга, так что Клоду приходилось постоянно вертеть головой, чтобы видеть одного или другого – держать в поле зрения сразу обоих никак не удавалось. Ладони у него вспотели, пот смешался с машинным маслом на полотне пилы и сделал его скользким. Он вытер одну руку о джинсы и ухватил цепь покрепче.

– Джентльмены, я хочу попросить вас немедленно покинуть мои владения. Если у вас есть какие вопросы насчет ДТП, я ни хера вам не отвечу, даже если вы оценщики из «Херца» или агенты ФБР. Обратитесь напрямую в управление. Я понятно излагаю?

– Ее автомобиль всю ночь простоял на дороге, – сказал длинноволосый. – И она не провела все эти часы среди сугробов. Вы в курсе, куда она направилась, Клод?

Почему-то тот сразу понял, что повторять свое требование будет абсолютно без толку. Так что все-таки ответил на вопрос.

– Понятия не имею. Может, устроилась в какой-нибудь отель…

– По-моему, вы все-таки имеете понятие. Водитель эвакуатора припомнил, что вы кому-то звонили, чтобы ее забрали. Человеку на снегоходе? Водитель эвакуатора практически уверен, что вы в курсе, кто это был. – Длинноволосый сделал короткий вдох, поднял правый указательный палец и склонил голову набок, словно припоминая какую-то забытую деталь. – Кстати, он мертв.

– Ах да, – подхватил второй. – И вправду. Превосходная мысль, Джек! Это наша священная обязанность – поставить власти в известность, что он скончался.

– Считай, что сделано, Патрик.

Тут Клод почувствовал, как его мелко затрясло. Словно какую-то чертову собаку. Что-то настолько пошло не так в этом мире, что его в самом буквальном смысле трясет? Что за хрень такая с ним творится? Клод сделал небольшой шаг вбок, чтобы унять дрожь. Он видел множество опасных людей, и никогда в их присутствии ему не приходилось бороться с дрожью, даже когда он был юн и зелен. Хотя эти двое…

«Они не шутят, – подумал Клод. – Роджер мертв, и это они его убили, и рассказывают об этом без всяких опасений. И последствия их нисколько не заботят».

Когда тот, кого звали Джек, вытащил из кобуры за спиной полуавтоматический пистолет, Клод выронил цепь и поднял руки. А что еще оставалось делать?

– А ну-ка, спокойней, – произнес он. – Спокойней.

– Поднимите опять эту цепь и передайте моему брату.

Клод бросил взгляд в сторону дома, который был совсем рядом, но прикрыт деревьями. И абсолютно пуст. Помощи ждать неоткуда, но все же быть так близко от дома и чувствовать такую беспомощность – это неправильно.

– Сегодня никто не примчится к вам на помощь, – сказал тот, что с пистолетом, словно прочитав его мысли. – А теперь подберите цепь и передайте моему брату.

Наклоняясь, чтобы подобрать полотно, Клод уже знал, что придется сделать. Ну уж нет, ребятки, так просто вы меня не возьмете! Будь он проклят, если будет просто стоять здесь с поднятыми руками и позволит этой гнилой парочке делать с ним все, что хочется! Клод Китна прожил слишком много достойных лет, чтобы заканчивать жизнь подобным образом. Полотно бензопилы – оружие не ахти, но это все, что у него есть, и если он будет двигаться достаточно быстро…

У него в голове это вышло получше. Он собирался как следует размахнуться и вмазать полотном этому сукиному сыну по физиономии, и как раз в этот момент, скорее всего, будет спущен курок, но, по крайней мере, он выбьет его из равновесия. Если этот хрен промажет и Клод захватит ствол, ситуация очень быстро переменится. Вопрос был только в скорости, и хотя он уже далеко не молод, но все же не так уж и стар – есть еще порох в пороховницах. Клод медленно наклонился, взял полотно за конец, а потом стремительно, как пантера, занес его за спину и сразу же пружиной метнулся вперед.

Только вот полотно не метнулось с ним. Оно осталось позади – свободный конец перехватил тот, второй. Клод не хотел отпускать, это было единственное оружие, которое у него было, так что он продолжал держаться за него и машинально попятился за ним, наступив прямо на ногу этому самому второму, споткнулся, упал на задницу и на сей раз выпустил цепь из руки. Теперь Клод сидел на земле, безоружный, пялясь на них – на две гигантские тени, превратившиеся в двух людей обычного размера, но от того не менее угрожающих.

– Человек на снегоходе. Как его зовут? – говорил длинноволосый с пистолетом, а его брат стоял сбоку с совершенно незаинтересованным видом, изучая полотно и сдувая с него прилипшие опилки. Ладонь его на глазах наполнялась кровью, на что ему, похоже, было совершенно плевать.

– Не скажу, – сказал ему Клод. Он старательно смотрел прямо в физиономию этого сукина сына, прямо в его наглые голубые глаза. – Никогда. Только не таким, как вы.

– Только не таким, как вы… Очень хорошо, Клод. Очень круто. Или вы предпочитаете, чтобы я обращался к вам «шериф»? Могу уважать ваши полномочия, если желаете. Как раз по этой причине у нас все не заладилось? Из-за недостатка уважения?

– Немедленно убирайтесь, – сказал Клод. – Просто спускайтесь на дороге и что бы у вас ни было, забирайте с собой. Иначе будут проблемы.

– Проблемы уже возникли, вы совершенно правы. И проблемы уйдут вместе с нами, тут вы тоже правы. Но, шериф… Клод… мы никуда не уйдем, пока не получим то, зачем пришли. Так что выбросьте любые мысли о нашем уходе подальше из своей головы. Сосредоточьтесь на реальности. Реальность стоит перед вами, и у этой реальности ствол. Так что сфокусируйтесь на этом, и тогда мы попробуем еще раз. Скажите нам, как зовут того человека.

– Пошел к черту.

Длинноволосый улыбнулся и произнес:

– Итан Сербин. Вот как его зовут.

Клод был озадачен. Все это – угрозы и насилие по отношению к представителю закона – ради чего? Ради имени, которое и так им известно?

– Вот видите? – сказал он. – Вы ловкие ребята. И без меня обошлись.

– Итан Сербин, – продолжал длинноволосый, – обычно держит группу мальчишек на своем участке. Трудных подростков, малолетних правонарушителей. Тот тип публики, за которой местный шериф обязан присматривать. Мальчиков нет – они, судя по всему, где-то в горах, – и учитывая, что у этих мальчиков были проблемы с законом…

Он примолк, и инициативу без запинки перехватил его брат:

– Тогда, судя по всему, у закона должно быть желание отслеживать их маршрут. Насколько мы понимаем, Клод, вы должны быть в курсе избранного ими маршрута.

Обычно так и было. Будь все как обычно, ситуацию они бы оценили правильно. Но этим летом ситуация изменилась – по причинам, которых Клод не понимал. Итан Сербин отказался делиться с ним сведениями о маршруте, просто сказал, что по любым вопросам надо обращаться к Эллисон. Это было необычно, но Клод доверял Итану, как никому другому, так что не стал ничего выяснять. Если ему нужно связаться с ними, он просто сделает это через Эллисон. Это не так сложно.

Хотя теперь…

– Где они? – спросил длинноволосый.

– Честно, не знаю!

– У нас другая информация, Клод. И, в отличие от вашего отношения ко мне, я предпочитаю быть честным. Вообще-то я подозреваю, что вы из того же теста, так что в некотором роде мы одной крови – вы и я. Мы оба честные люди. Может, ведомые разными звездами, но я абсолютно убежден, что под правдой мы понимаем одно и то же. Так что позвольте мне поделиться своей правдой. Я мог бы дождаться, когда опять появится мистер Сербин. Я мог бы отправиться в лес и поискать его там. Я мог бы еще много что сделать, но, Клод… шериф… мое терпение на исходе. Вам известен маршрут, которым он отправился. Мне крайне необходима данная информация.

Он сделал паузу и нацелил на Клода длинный спокойный взгляд, после чего добавил:

– Вот моя правда. Какова же ваша?

– Я не знаю, где он.

Длинноволосый испустил вздох и обменялся взглядами со своим братом, а потом оба стали подступать к Клоду, как два волка к упавшему лосю – добыче столь легкой, что едва ли стоило проявлять к ней интерес. Клоду показалось, что он выпрямился во весь рост, прежде чем наступила тьма. Он был вполне уверен, что, по крайней мере, успел подняться с земли.