9

Весна 1011 г. от О. И. И

Недолгое путешествие

– Ну и жесткие же эти седла! – ворчал Орион.

Он, Браги, Рагнар и чародей только что подъехали к постоялому двору «Колокол и лук».

– Замени нам лошадей, – велел Рагнарсон хозяину. – Почта короны. – Он показал выписанный им самим документ. – Мы проделали уже полпути, полковник. Еще двадцать миль, но до захода солнца нам их не преодолеть, хотя… Успеем? – спросил он Вартлоккура.

– Может, все-таки расскажешь, в чем, собственно, дело? – допытывался Орион, которого Рагнарсон пока ни во что не посвятил.

– Доверься мне, полковник.

Орион был невысок и широкоплеч, в чем-то походя на быка. Браги впервые встретил его во время войн Эль-Мюрида и не пришел от него в восторг, впрочем отношение не особо изменилось и сейчас. Орион, однако, был стойким и опытным солдатом, известным жестокой непосредственностью в бою. Он возглавлял войска, шагая в первых рядах, и, как говорили, никогда не отступал без приказа. Все это складывалось в образ достаточно свирепого ванна, хотя Орион таковым вовсе не выглядел – ни внешне, ни по поведению. Впрочем, дураки полковниками Гильдии не становились. Он понял, что возникла некая критическая ситуация, вынудившая Рагнарсона убрать его подальше от подчиненных. Зачем?

– Чего-нибудь поесть, хозяин. Нет, никакого эля – только не при моих почках. Нам нужно до наступления ночи добраться до Баксендаля.

– Точно нужно, папа? – спросил Рагнар. – Я умираю от усталости.

– Ничего, еще немного выдержишь, Рагнар.

– Гм, – пробормотал Вартлоккур. – Знаешь, сколько прошло времени с тех пор, когда я последний раз ездил верхом?

– Пять минут, господа, – пробормотал хозяин.

Лишь Орион сразу же сел – несмотря на жалобы, он больше привык к седлу, чем остальные. Как он любил напоминать Рагнарсону – он был боевым офицером.

– Похоже, хозяин нам доверяет, – заметил Вартлоккур, беря со стола маленькую солонку. В Восточном Кавелине соль считалась немалой ценностью.

Вартлоккур щелкнул пальцами – и солонка исчезла. Подобный фокус мог бы проделать Насмешник – обычная ловкость рук. Но даже высшие чары наполовину были обманом.

Похоже, чародей таким образом хотел им что-то сообщить, но Рагнарсон не понимал, что именно.

– Неплохо у тебя получается, господин Элдред. А меня научишь? – как ни в чем не бывало спросил Рагнар.

Вартлоккур едва заметно улыбнулся:

– Ладно, рыжий. – Он пошевелил пальцами, произнес несколько отвлекающих слов, и соль появилась снова. – Это не так просто, как кажется. – Соль исчезла. – Нужны ловкие пальцы.

– Ему не хватает терпения, – заметил Браги. – Если он и может чему-то научиться, то только за один урок. Я уже подарил ему набор магических принадлежностей.

– Повторю еще раз – медленнее. Рыжий, смотри внимательно. – Он снова проделал фокус. – Так, что я сделал? Где она?

Рагнар скорчил глупую физиономию и поскреб лоб:

– Все равно не понимаю, как так вышло.

– В другой руке, – пробормотал Орион.

– Да? – Вартлоккур раскрыл ладонь. – Но тут тоже ничего нет… кроме старой золотой монеты. Теперь вопрос – откуда она взялась?

Орион посмотрел на изображение на монете, потом в глаза Вартлоккуру и побледнел.

– Собственно, если поискать у мальчишки за ухом… – Чародей протянул руку. – Гм… не то. – Он бросил на стол агат, потом кусок струны, ржавый гвоздь из конской подковы, несколько медяков и наконец солонку. – Сколько ж у тебя там всякого мусора. Ты что, никогда не моешь за ушами?

Рагнар судорожно проверил содержимое кошелька, который носил на поясе.

– Как ты это делаешь?

– Фокусы. Все это лишь фокусы. Ага, а вот и наш хозяин. Порекомендую вас моим друзьям, сэр.

– Большое спасибо, господин. Стараемся угодить как можем.

Рагнарсон расхохотался. Орион, куда более сдержанный, лишь улыбнулся.

– Господа? – спросил хозяин.

– Ты не знаешь его друзей, – ответил Орион.

Полковник изо всех сил пытался сохранить бесстрастное выражение лица, но Браги ощутил в его взгляде беспокойство и даже тревогу.

Еда оказалась более чем хорошей – им удалось впервые поесть с тех пор, как они покинули Воргреберг.

– Полковник, – начал Рагнарсон, утолив первый голод и набивая живот с запасом, – мы можем говорить честно? Я могу быть полностью искренен, если так же поступишь и ты.

– Не понимаю, маршал.

– Я тоже. Потому и спрашиваю.

– Так в чем, собственно, дело? Зачем ты вытащил меня аж сюда? В Баксендаль? Чтобы я увиделся с королевой?

– Я взял тебя с собой, поскольку мне нужно, чтобы ты был вдали от своего войска – на случай, если королева умрет, пока я буду здесь. Понятия не имею, как бы ты поступил, если бы это случилось, а ты узнал бы обо всем до того, как я вернулся бы в Воргреберг. В последнее время Гильдия не давала особых поводов ей доверять.

– Ты думаешь, я готовлю переворот?

– Возможно. Может, именно потому Высокий Утес продолжает требовать, чтобы я оставил у себя твой отряд. Они знают, что мы не можем себе этого позволить. Так что, возможно, в цитадели хотят иметь под рукой подходящую компанию на случай, если корона вдруг снова освободится. Я знаю, у тебя есть свои приказы. И уверен, что они предусматривают возможную смерть королевы.

– Да, это правда.

Орион не выдавал тайны – не требовалось быть гением, чтобы догадаться.

– Может, расскажешь, в чем они состоят?

– Нет. Ты сам знаешь, что к чему. Ты тоже человек Гильдии. Или, по крайней мере, был им.

– Когда-то был. Теперь я маршал Кавелина на контракте и уважаю его условия. Гильдия, как правило, тоже уважает свои контракты. Потому я и думаю… я не хотел тебе говорить, но сейчас как раз подходящий момент. Твой контракт не продлят. После Дня Победы тебе придется уйти.

– Из-за этого могут возникнуть проблемы в отношениях с Высоким Утесом. Они считают, что вложили достаточно средств.

– Тогда я выведу их на чистую воду. Да и каждый король и принц на западе тоже на них накинутся. В последнее время Высокий Утес многим наступил на мозоль.

– Но почему? С точки зрения закона все ясно – неисполнение условий контракта.

– То есть?

– Кавелин должен Высокому Утесу пятнадцать тысяч нобилей. Цитадель не прощает долгов.

– То же самое ты сказал в ходе наших переговоров. Они хотят немедленной оплаты? Что ж, они ее получат. – Он утробно рассмеялся. – Около четырех лет назад Пратаксис начал слегка творчески подходить к учету внутренних поступлений в казну. Есть еще кое-кто в Брейденбахе, на монетном дворе. Мы откладывали нобили и теперь с вами расплатимся. До последнего проклятого гроша. – Улыбка исчезла с его лица. – Ты возьмешь деньги, напишешь расписку – и проваливай к дьяволу из моей страны. На следующее же утро после Дня Победы.

– Маршал… маршал, мне кажется, ты чересчур торопишься. – Губы Ориона сжались в тонкую линию. – К чему нам непонимание? Кавелин нуждается в моих людях.

– Возможно. Особенно сейчас. Но мы не можем вас себе позволить, и не можем вам доверять.

– Опять ты за свое. Чего ты от меня хочешь? В чем я должен признаться?

– Я хочу правды.

– Ты был полковником Гильдии. Много тебе рассказывали?

– Ничего.

– И ты думаешь, я знаю больше? Время от времени я получаю письма. Обычно это директивы в отношении идущих переговоров. Иногда, возможно, вопрос насчет того, что вообще происходит. Маршал, я всего лишь солдат. Я делаю исключительно то, что мне приказывают.

– Что ж, я приказываю тебе уйти. Кавелин ждут тяжелые времена – повсюду полно их предвестников. А у меня нет никакого желания постоянно следить за тобой, как, впрочем, и за остальными.

– Ты ошибаешься. Но я тебя понимаю.

Пока они спорили, Вартлоккур показывал Рагнару фокусы, время от времени поглядывая на Ориона, который каждый раз вздрагивал.

– В конце концов, отряд тебе может и не понадобиться, – пробормотал Орион, кивая в сторону Вартлоккура.

– Он? Ему я тоже не доверяю. Сейчас мы просто вместе путешествуем. Хозяин, есть тут чем писать?

– Для тебя, маршал? С удовольствием.

– Тогда найди, ладно?

– Я служил под твоим командованием, господин. На войне. Прошел весь путь от озера Берберих до последней битвы. Я был в первых рядах под Баксендалем – вот, взгляни. – Он обнажил грудь. – Это сделал один из тех черных дьяволов, господин. Но я жив, а он поджаривается в преисподней. Как и должно быть.

– Конечно. – Рагнарсон не помнил этого человека, но в свое время к его колоннам присоединилось немало вессонских крестьян. Они стойко сражались, не будучи опытными бойцами. – И теперь у тебя дела идут неплохо. Всегда рад видеть, что мои люди нашли себе место в жизни.

В подобных ситуациях он оказывался часто, но каждый раз чувствовал себя неловко.

– Во всей стране дела идут неплохо, господин. Десять лет мира. Десять лет свободной торговли. Десять лет нордмены занимаются своими делами, а не шастают по всей стране, совершая набеги на поля и имения. Маршал, есть те, кто с радостью сделал бы тебя королем.

– Ты что! За кого мы сражались?

– О, я вовсе не подстрекаю к мятежу. Единственное, что можно вменить в вину ее величеству, – что она так и не вышла замуж и не подарила нам наследника. А теперь эти странные приезды и отъезды по ночам и слухи… Когда не понимаешь, в чем дело, маршал, – ясно, что будешь беспокоиться.

– Прошу прощения, – обратился Рагнарсон к спутникам. – У меня тут возникла одна мысль… – Он обнял хозяина за плечи, подталкивая его в сторону кухни. – Сооруди что-нибудь – скажем, угощение на десерт. А тем временем расскажешь мне о том, чего ты не понимаешь. Про слухи и про приезды с отъездами.

– А остальные?

– Им нельзя доверять. Хотя с парнем все в порядке – это мой сын. Может, он чуть упрям и болтлив – передалось от деда. Давай рассказывай. Про слухи.

– Ну… так прямо и не скажешь. Это даже не совсем слухи, просто у всех некие дурные предчувствия. Я думал, может, вы меня успокоите. Или расскажете, в чем дело, чтобы я смог подготовиться.

– Значит, нас уже двое. Я тоже не больше тебя понимаю, что происходит. Приезды и отъезды – что насчет них?

– Собственно, я мало что знаю. Они тут не останавливаются.

– Кто?

– Те, кто путешествует по ночам, – именно так я их называю. Они приходят из-за перевала или уходят в ту сторону. Теперь их не так уж много – одна-две группы в месяц. По двое-трое мужчин в каждой.

– Ты видел их днем?

– Нет. Но мне всегда казалось, что у них недобрые намерения. Зачем им красться по ночам и обходить стороной единственный приличный постоялый двор за десять миль?

– Они приезжают сюда каждый месяц в одну и ту же ночь? – заинтересовался Рагнарсон, воодушевленный мыслью, что, возможно, напал на след врага.

– Нет. Похоже, когда захотят.

– Как давно это продолжается?

– Уже года два. Собственно, больше мне нечего рассказать, кроме того, что они проезжали здесь сегодня утром, сразу после восхода солнца. Они мчались так, словно за ними гнались по пятам демоны преисподней. Если они не украли где-нибудь свежих лошадей, сейчас идут пешком.

– Ты говорил…

– Что никогда не видел их при свете дня? Так и есть. Эти только спину мне показали. Их было трое, и я знаю, что они из тех самых, поскольку проехали мимо.

– А это тут при чем?

– Здесь все останавливаются, маршал. Я выбрал это место в тот день, когда мы возвращались из погони за О Шином через половину той дикарской страны на востоке. Кругом ни души, есть вода и луга… Ладно, не важно – но как это назвать? Экономия? Обычно люди тут останавливаются. Самое подходящее место, чтобы передохнуть в пути. Ты ведь тоже тут остановился, хотя ясно, что спешишь не меньше, чем те, утром. Тут останавливаются даже те, у кого нет никакого повода, – например, солдаты. Взвод, идущий в Майсак? Они останавливаются, и ни один сержант не скажет «нет». Все тут останавливаются, кроме тех, кого я называю ночными всадниками.

– Спасибо. Ты очень мне помог. Я тебя не забуду. И ты мог бы сделать для меня кое-что еще.

– Все что угодно, маршал. Лишь благодаря тебе человек вроде меня нашел для себя такое место…

– Ладно-ладно. Ты меня смущаешь. Собственно, мне нужно от тебя две вещи. Мы вернемся к столу, и ты расскажешь всем, какой прекрасный десерт я выбрал.

– И все?

– Нет. Все начнется, когда мы уедем. Ты никогда нас не видел и не знаешь, кто мы.

– Это же чистая правда. За исключением тебя, господин.

– Обо мне тоже забудь.

– Что, секретная миссия?

– Именно.

– Можешь считать, что я обо всем забыл, господин. А второе?

– Не спорь со мной, когда буду платить за еду. Иначе я твои уши проклятые оборву.

Хозяин улыбнулся:

– Знаешь, господин, ты чертовски добрый человек. Настоящий человек. Такой же, как и все мы. – (Рагнарсон почувствовал себя виноватым. Что бы подумал старый ветеран, если бы узнал про Элану и королеву?) – Именно потому мы за тобой пошли. Нет, не потому мы встали под твои знамена – тут все как раз понятно. Добыча и возможность вырваться из кабалы. Но именно потому мы остались. И многие это помнят, в том числе и люди с холмов. Некоторые из них тут порой появляются и говорят то же самое. Если вдруг у тебя случится беда, поднимись на стену города Воргреберг, топни как следует ногой и крикни: «Мне нужны хорошие люди», – и до следующего восхода солнца их будет у тебя десять тысяч.

Браги лишь надеялся, что это правда, поскольку чувствовал, что завтрашний день не сулит ничего хорошего.

– Поверь мне. Даже те, кто не бывал в долгих походах и не сражался под Баксендалем, тоже придут. Может, у них не будет мечей, поскольку мечи дороги, и каждый хотел бы их иметь, и не будет щитов, не считая тех, которые они сделают сами из дуба или простой коры, и не будет доспехов – но они придут. Они возьмут вилы, мотыги и мясницкие ножи, выкуют из них молоты и боевые топоры…

Рагнарсон шмыгнул носом и утер слезы. Хотя и не верил в половину того, что услышал, – но слова одного лишь человека, оказавшего ему столько доверия, тронули до глубины души.

– Господин, ты сделал из нас мужчин. Ты дал нам надежду. Ты дал нам возможность стать мужчинами, а не просто животными, возделывающими землю и работающими в шахтах и кузницах для пьяных нордменов. Возможно, сам ты так вовсе не думал – не знаю. Но мы предпочитаем считать, что было именно так. Ты далеко, в городе Воргреберг, а мы судим лишь по тому, что видели в долгом походе. Хей-хо! Неплохо мы врезали тем нордменам, да, господин? Помнишь Линеке? Я тогда стоял там на холме всего в полусотне футов от тебя, господин.

– Хватит. Хватит.

– Господин? Я тебя чем-то обидел?

– Нет-нет. – Браги отвернулся, пряча слезы. – Именно этого я и хотел. Именно этого хотела ее величество – того, что, как ты говоришь, вы получили. Издалека, из Воргреберга, это тяжело понять. Порой я забываю, что это лишь маленький клочок Кавелина, хоть и является его сердцем. Ладно, идем. И помни, что я сказал.

– Да, господин. Для меня ты все равно что человек с луны. И я обдеру тебя до последнего гроша.

– Вот и хорошо. – Рагнарсон снова обнял его за плечи. – И смотри в оба. Те всадники предвещают беду.

– Буду смотреть и слушать, господин. Мы держим в этом доме мечи – и я, и сыновья. Над дверью, в точности как велит закон. И мы будем ждать, пока ты нас не позовешь.

– Проклятье! – пробормотал Рагнарсон, в очередной раз сдерживая слезы.

– Господин?

Но маршал уже скрылся в общем зале.

– Что скажете? – спросил Рагнарсон, показывая на фрукты в сливках, которые он помог приготовить в кухне хозяину. – Взбитые сливки – этому фокусу научила меня мать, когда я был еще мальчишкой. – Он повернулся к Ориону. – Полковник, похоже, я уже не настолько боюсь Высокого Утеса, как еще недавно.

– Не понимаю.

– Я кое-что вспомнил, пока мы готовили десерт. Ты знаком с моим старым другом Гаруном?

– Бин Юсифом? Лично – нет.

– Пять или шесть лет назад он издал книгу в колледже Хеллин-Даймиеля. Тебе стоило бы ее прочитать. В ней есть твой ответ.

– Я ее уже читал – она ведь называется «О нерегулярной войне»? И подзаголовок – что-то вроде «Использование партизанской войны для достижения как стратегических, так и тактических целей». Прекрасный трактат. Но действия Гаруна дискредитируют его собственный труд.

– Только если предположить, что ему не удалось достичь цели. Мы этого не знаем – лишь Гаруну известно, как поступает Гарун. Но это не тот ответ. А теперь, хозяин, – прошу счет. Нам пора.

Отчего-то будущее сейчас представлялось ему не столь мрачным.