Карта 12 - История Испании. Том II

^{Карта 12}

В районе Ла-Платы новшеством было разделение испанских владений на две провинции (1617 г.); одна из них получила название Парагвай, а другая — Рио де Ла-Плата. К этому времени относится начало борьбы с португальцами, утвердившимися в Бразилии, и в особенности со всякого рода авантюристами и ссыльными, основавшими на самой границе город Сан-Пауло. Эта борьба имела в дальнейшем важные последствия.

Филипп IV и граф-герцог Оливарес. Наследнику Филиппа III, носившему то же имя, при вступлении на престол было всего 16 лет от роду. Вступление на престол в таком раннем возрасте, несомненно, должно было привести к усилению врожденных недостатков характера нового короля. Филипп IV на первых порах все же пытался вникнуть в государственные дела с искренним желанием в них разобраться. Об этом свидетельствуют его предисловие к переводу трудов итальянского историка Гвиччардини и его политическая переписка с монахиней Марией де Агреда. Подражая своему деду Филиппу II, он пытался бюрократически вмешиваться в вопросы торговли, присутствовал на заседаниях королевского совета и изучал возможности выхода из создавшегося критического положения Испании. Однако все эти попытки решительно ни к чему не приводили.

Интеллектуальные способности короля, неизмеримо более слабые, чем у деда, бесхарактерность в соединении с наклонностью к рассеянной и веселой жизни, никак не подходили для занятий политической деятельностью, требующей сосредоточенного внимания и упорного труда, особенно если учесть сложность международной обстановки в период с конца XVI в. В результате новый король всецело подпал под влияние своих министров, продолжая таким образом в еще более открытой форме политическую систему Филиппа III. Его полная безответственность проявлялась даже в военных вопросах. Невнимание к нуждам армии в значительной мере настроило против него испанское дворянство.

Герцога Лерму, его сына герцога Уседу и дона Родриго Кальдерона сменил граф-герцог Оливарес, ставший всесильным фаворитом и фактическим руководителем испанской политики. Оливарес начал свою деятельность с суровой борьбы с распущенными правами в испанском государственном аппарате. Родриго Кальдерон был приговорен к смертной казни. Однако эти чисто внешние и показные меры по существу не имели никакого значения. Сам Оливарес отнюдь не проявлял щепетильности, когда дело касалось его личных выгод. Документы свидетельствуют, что его собственный годовой доход с различных занимаемых им должностей выражался в сумме 422 тысячи дукатов. Но, конечно, не это было самым существенным и обременительным для Испании.

Перед лицом, тех политических проблем, которые стояли перед испанским государством, достоинства министра определялись в первую очередь способностью разобраться в обстановке и указать правильный выход из затруднений. Оливарес был решительным сторонником завоевательной политики. Хотя он и не был воинственным (как это можно предположить по некоторым данным), во всяком случае, он никогда не только не препятствовал развязыванию войн, а скорее даже стремился к ним (в чем мы убедимся в дальнейшем). Завоевательные устремления — неважно, исходили ли они из его внутренних побуждений или были навязаны обстоятельствами — являются совершенно очевидным стержнем всей его политической деятельности, только ими она и может быть объяснена.

Граф-герцог был достаточно энергичным, ловким, умным и образованным для того, чтобы разглядеть слабые места в испанской государственной системе и, наоборот, то, что составляло силу европейских государств, противников Испании. Но, к несчастью, он был упрямым, заносчивым, нетерпимым и дерзким; эти качества сплошь и рядом заставляли его пренебрегать чужим мнением и преувеличивать значение своего собственного, оскорблять собеседника и грубо угрожать ему даже в тех случаях, когда в действительности он сам не хотел ссоры. Оценивая его политическую деятельность, нельзя не прийти к выводу, что он принадлежал к тем людям, которые многое понимают, предвидят и планируют, но вследствие отсутствия практических способностей, стоящих на уровне требований эпохи, и неумения преодолевать встречающиеся препятствия неспособны выполнить поставленные задачи и очень часто даже усугубляют создавшиеся осложнения.

В дальнейшем мы увидим подтверждение этой общей оценки и поймем, сколь сложной и неповоротливой была испанская политическая машина, из-за которой обычно срывалось выполнение самых лучших проектов, а также постараемся показать полную беспомощность и безответственность Оливареса в тех конфликтах, в которые так или иначе он был втянут политикой французского правительства.

Внешние войны. Фландрия, Италия и французская агрессивная политика до 1648 г. Как мы уже отмечали, буквально накануне смерти Филиппа III обсуждался вопрос, продлевать ли перемирие с голландцами или возобновить военные действия. Во Фландрии и Италии имелось немало сторонников войны. Граф-герцог, который был убежденным сторонником мира (если верить его позднейшему заявлению), стал решительным сторонником войны, потому что не сумел или не смог предотвратить ее. Иначе был настроен эрцгерцог Альберт, который продолжал переговоры с Нидерландами о продлении перемирия (вопреки Оливаресу). Но смерть эрцгерцога (13 июля 1621 г.) прервала переговоры. Он умер бездетным, и в силу акта от 1616 г. Фландрия возвращалась испанской короне. Инфанта становилась правительницей, а ближайшим се советником — Амброзио Спинола. Оливарес решительно выступил за продолжение войны, и Спинола, несмотря на то, что он всячески доказывал опасность и трудность новой кампании против Голландии, вынужден был подчиниться приказу испанского двора.

Приведя армию в боевую готовность, испанцы начали военные действия в Средиземном море (1621 г.) и во Фландрии. В феврале 1622 г. Спинола овладел городом Юлих, столицей одноименного графства. Несмотря на то, что в течение двух лет не было больше одержано ни одной победы, ему удалось в значительной мере подорвать голландскую торговлю и рыболовство. В этих операциях участвовали испанский флот и присоединившиеся к нему корсары. В 1624 г. Амброзио осадил важную крепость Бреда, считавшуюся неприступной. 5 июня 1625 г. крепость капитулировала. Этот успех испанского оружия получил в Европе значительный резонанс. Смерть Морица Саксонского, а также отсутствие денежных средств склонили Спинолу к заключению нового перемирия (хотя и менее чем на 30 лет). Но Оливарес воспротивился, совершенно не считаясь с военным авторитетом опытного вождя. В королевском совете произошла яростная стычка между Спинолой и Оливаресом.

Однако на некоторое время внимание от Фландрии было отвлечено новой войной, на которую Спинола отправился в качестве командующего испанскими войсками. Французская внешняя политика, основанная на вековой вражде к Испании и Австрийскому дому, была направлена на подготовку двойного удара по могуществу австрийских и испанских Габсбургов и к недопущению их союза, который мог оказаться фатальным для Франции.

Французское правительство решило, не объявляя войны, внезапным ударом в Италии отвлечь испанские силы, а главное, нарушить связь между имперскими и испанскими владениями. Оккупация французами Вальтелины послужила поводом для выступления Испании (1624 г.). В результате нескольких побед, одержанных испанцами на суше и на море, эта территория была вновь возвращена под власть Гризонского владетельного дома, бывшего союзником Франции (договор 1626 г.).

В 1627 г. из-за наследства Мантуанского герцогства вспыхнула уже более серьезная война. Стратегическое положение герцогства делало германского императора заинтересованным лицом. Кроме императора, в качестве претендентов выступали герцог Савойский, французский ставленник герцог Карл де Гонзага и несколько итальянских владетельных князей. Оливарес некоторое время колебался, воздерживаясь от того, чтобы ввязаться в этот конфликт, но соблазненный обещаниями легких территориальных приобретений, он, вопреки мнению Спинолы, решил оказать поддержку герцогу Савойскому.

Вице-король Милана напал на Монферрато, входившее в состав Мантуанского герцогства. Тогда в войну вмешалась Франция. Ее войска разбили армию герцога Савойского.

В 1629 г. Оливарес послал Спинолу, заботившегося не столько о ведении военных действий, сколько о заключении почетного мира, который он считал более выгодным, чем продолжение войны. Ему почти удалось достигнуть соглашения с Ришелье, но интриги герцога Савойского и других помешали его плану. К тому же Оливарес лишил Спинолу дипломатических полномочий. Тем не менее мир был подписан (26 октября 1630 г.), но на условиях, гораздо менее выгодных для Испании: Испания признавала Гонзагу Мантуанским герцогом, а Пиньероль переходил к Франции, обеспечивая французам удобный путь в Италию.

Тем временем в Голландии война продолжалась со значительным уроном для испанцев, испытывавших сильные затруднения в средствах. Усилившаяся голландская армия отобрала у испанцев ряд крепостей, захваченных Спинолой, и угрожала другим испанским опорным пунктам во Фландрии. В 1635 г. испанское правительство попыталось заключить с Голландией союз, направленный против Франции. Однако Ришелье сумел расстроить эти переговоры и вскоре сам заключил союз с голландцами, сильно ускоривший окончательную развязку.

Таким образом, Испания ввязалась в Тридцатилетнюю войну, частично побуждаемая династическими интересами (для поддержки австрийских Габсбургов), частично — по религиозным причинам. Франция была сильно заинтересована в этой войне, но прежде чем окончательно решиться на нее, она заручилась союзом со Швецией, окончательно оформленным, в 1631 г. Непосредственно Франция не вмешивалась в борьбу вплоть до 1635 г., когда победа имперских и испанских войск, в особенности важная победа под Нордлингеном (1634 г.) над шведскими войсками (одержанная главным образом благодаря высоким боевым качествам испанской пехоты, находившейся под командованием инфанта Фернандо, брата Филиппа IV), поставила под удар вес дипломатические успехи Франции. Тогда, заручившись оборонительными и наступательными союзами с голландцами, швейцарцами, герцогами Савойским, Пармским и Мантуанским и немецкими протестантами, Франция решительно выступила (1635 г.). Испанские войска были атакованы во Фландрии, Италии и даже на собственных границах.

Из Фландрии, после нескольких побед, испанцы продвинулись до Корби, в 20 лигах от Парижа (1636 г.), но затем испанская армия потерпела ряд крупных поражений, в результате которых французы овладели Артуа. В Италии, где война шла на море и на суше, французы также в конце концов одержали победу. На пиренейской границе слабая испанская армия вторглась с запада на французскую территорию (1636 г.), захватив на короткое время Сен-Жан де Люс и другие пункты. Одновременно испанская эскадра установила блокаду Байонны, захватывая французские корабли (1637–1638 гг.). Со своей стороны, французы заняли Сардинию и Руссильон, установив там свое господство. Однако все попытки французов утвердиться по другую сторону Пиренеев (в Ирунее 1635 г. и в Каталонии в 1639 г.) успеха не имели благодаря героическому сопротивлению испанского гарнизона Фуэнтерабии и уничтожению французских сил в Гуэтарии (1638 г.).

На море французы безрезультатно атаковали Корунью, но зато причинили некоторый ущерб кантабрийскому побережью. В 1639 г. испанский флот был разгромлен голландцами вблизи английского порта Даунс. Испанские моряки в свою очередь наносили значительный урон морским силам противника. В 1641 г. на помощь восставшим в Каталонию вступили французские войска! Однако их успехи были незначительными благодаря стойкой обороне Лер иды (1641 г.) и тому недовольству, которое в конце концов вспыхнуло среди местного населения против французов. После смерти Ришелье (1642 г.) и Людовика XIII (1643 г.) некоторое время возможно было заключение мира. И снова Оливарес не смог его добиться, несмотря на то, что стремился к нему.

Испанская армия во Фландрии под командованием португальца дона Франсиско де Мельо (сменившего инфанта Фернандо, умершего в 1641 г.) напала на французскую крепость Рокруа. Однако посланные на помощь французские войска под командованием принца Конде и маршала Л'Опиталя в кровопролитной битве наголову разгромили армию Мельо (19 мая 1643 г.). Моральное значение этого разгрома было огромно. Поражение наносило смертельный удар военному престижу испанской пехоты, которая в течение почти двух столетий считалась самой лучшей в Европе.
Следствиями победы Конде было взятие Тионвиля и других населенных пунктов, Дюнкерка (с помощью голландского флота), оккупация западной Фландрии и новая победа французов при Лансе (1648 г.). В Италии в течение второго периода войны испанцы потеряли свои позиции в Мантуе, форты в Тоскане и острова в Порто-Ланцоне и Пьомбино. Поражения, понесенные имперскими войсками в Германии, привели к окончанию Тридцатилетней войны; переговоры об условиях мира начались в 1641 г. на Вестфальском конгрессе ^[61].

Из трех трактатов, составлявших так называемый Вестфальский мирный договор, только один непосредственно затрагивает Испанию, а именно трактат, подписанный в Мюнстере (30 января 1648 г.) между Испанией и Голландией, объявлявший о полной независимости Соединенных провинций, которым передавались: часть Фландрии, Брабант, Лимбург и азиатские колонии, ранее захваченные голландцами. Кроме того, договор предусматривал создание специальной комиссии по проведению границы между независимыми провинциями и провинциями, остававшимися под властью испанской короны. Созданная комиссия работала в течение 13 лет, и только 26 декабря 1661 г. было подписано соответствующее соглашение. Так закончилась вековая борьба, начатая еще во времена Филиппа II.

Оливарес в свое время, еще задолго до этого, стремился к разрешению нидерландской проблемы, что, несомненно, изменило бы ход войны с Францией. Испании были оставлены фламандские земли и Франш-Контэ. Графство Артуа перешло в руки французов.

Окончание войны с Францией. Пиренейский мир. Вестфальский мирный договор обеспечивал мир между Францией и германским императором. Однако война с Испанией продолжалась. Дело в том, что преемник Ришелье — кардинал Мазарини — требовал Руссильон и Каталонию в обмен на признание за Испанией части Нидерландов и Франш-Контэ. Такая комбинация никак не устраивала ни Испанию, ни голландцев. Поэтому голландцы заключили с Филиппом IV сепаратный мир.

После этого война между Францией и Испанией продолжалась еще в течение 11 лет (1648–1659 гг.). Первое время, несмотря на ряд союзов, заключенных Мазарини с некоторыми итальянскими государствами, военные действия развивались успешно для испанцев. Их действия значительно облегчались внутренними беспорядками во Франции, вызванными фрондой^[62], которую испанское правительство всячески поддерживало военным и дипломатическим путем (договоры с фрондой 1650 и 1651 гг., военная помощь, оказанная Бордо, нападения на французский флот в 1651–1653 гг.).

В Италии испанцы добились перевеса, во Фландрии они вновь заняли Дюнкерк, Гравелин и Мардик, в Каталонии французы вынуждены были отступить. Принц Конде перешел на испанскую службу. В 1656 г. начались секретные переговоры о мире, которого очень желало французское правительство. Переговоры провалились главным образом из-за глупости и упрямства испанского дипломата Луиса де Аро, который, как ни странно, добивался выгод не столько для своей страны, сколько для принца Конде. Военные действия возобновились. Но, после того как Мазарини подавил фронду, Франция добилась больших успехов. Маршал Тюренн одержал крупную победу в Нидерландах, а заключение англо-французского союза (март 1657 г.) решило исход войны.

Испанское правительство дважды пыталось заключить союз с Англией. Яков I, заключивший мир с Испанией в 1604 г., выдвинул проект женитьбы своего сына Карла на испанской инфанте Марии. Идея этого брака горячо поддерживалась Филиппом IV и Оливаресом. Английский наследный принц прибыл в Мадрид со своим фаворитом герцогом Букингемским; они были приняты с необыкновенной пышностью. Но намерения обоих монархов с самого начала разбились о нежелание инфанты выходить замуж за протестанта. Подобная позиция инфанты была полной неожиданностью для Филиппа IV и его министра, которые в своей политике меньше всего руководствовались морально-религиозными соображениями.

Нерасположение инфанты было, без сомнения, замечено Карлом и расценено как признак возможных затруднений и конфликтов в области религиозной политики, что не могло не охладить его энтузиазма. Кроме того, резкие споры между Букингемом и Оливаресом окончательно расстроили этот матримониальный план. Карл вместе со своим фаворитом решили вернуться в Англию. В Мадриде ему были устроены торжественные проводы и поднесены великолепные дары (1623 г.). Тем не менее, как только Карл вступил на престол, он напал на испанский порт Кадис (1625 г.) и на испанский заокеанский флот (1626 г.). Правда, оба нападения были безуспешными. Увидев, что этот опасный для него союз не состоялся, французское правительство вздохнуло свободнее.

В 1648 г. в Англии была провозглашена республика. Филипп IV, не смущаясь казнью английского короля Карла I, обратился в 1652 г. к Кромвелю с предложением заключить союз. Испания нуждалась в помощи против Франции, и потому ее правительство, преследуя свои интересы, совершенно игнорировало вопросы морального порядка. Кромвель выказал готовность к ведению переговоров, но поставил непременным условием прекращение преследования англичан, испанской инквизицией и свободу английской торговли в испанских колониях. Оба эти условия были отвергнуты. Филипп IV снова остался один на один с Францией, которая не замедлила привлечь Кромвеля на свою сторону. Франция предоставила ему финансовую помощь и подбила на нападение на испанские колонии в Америке и на испанский торговый флот. В 1655 г. англичане напали на несколько прибрежных пунктов в Андалусии. В 1656 г. они захватили группу испанских кораблей, уничтожили несколько испанских судов у Тенерифа (1657 г.) и овладели о. Ямайкой. Но крейсерская война, которую Испания повела против английского флота, нанесла британской торговле еще более значительный ущерб. Тогда Кромвель решил заключить с Францией наступательно — оборонительный союз.

Заключительная кампания (1657–1659 гг.) франко-испанской войны велась уже соединенными силами англичан и французов. Испания вновь потеряла крепости Мардик, Дюнкерк и Гравелин (1657–1658 гг.). Испанская армия под командованием принца Конде была разгромлена в Дюнской битве (1658 г.) и ряде других сражений. В Италии испанцы были разбиты объединенными силами Франции, Савойи и Модены.

Наконец, был заключен мир, которого, кроме Испании, очевидно, желала и регентша французского престола королева Анна (сестра Филиппа IV). То ли под ее давлением, то ли в порядке подготовки к осуществлению будущего плана включения Испании в состав французского королевства, Мазарини начал переговоры с вопроса о браке испанской инфанты Марии Терезы с французским королем Людовиком XIV. В результате трехмесячных переговоров между Мазарини и доном Луисом де Аро, происходивших на острове Файзамес (в Бидасоа), был подписан так называемый Пиренейский мир (1659 г.). Он предусматривал уступку Франции Сердани и Руссильона, или, иначе говоря, признание Пиренеев южной границей Франции. Кроме того, к Франции отходили графства Артуа (за исключением двух пунктов), Люксембург и ряд важных крепостей во Фландрии (Гравелин, Эклгоз, Бурбуг и др.). Договор предусматривал также брак между Людовиком XIV и Марией Терезой с приданым в 500 тысяч золотых эскудо в обмен на отказ инфанты от прав на испанский престол, а также прощение принца Конде. Матримониальные связи, положившие в 1615 г. конец войне с Францией, не дали Испании никаких политических выгод. Брак же 1659 г. имел в дальнейшем серьезнейшие последствия.

Причины восстания в Каталонии. Восстание большей части Каталонии против Филиппа IV теснейшим образом связано с теми войнами, о которых только что шла речь. С давних пор среди многих каталонцев существовало недовольство централизаторскими тенденциями испанских монархов, которые, начиная с Хуана II (еще до объединения с Кастилией), стремились навязать свои абсолютистские идеалы в ущерб местным привилегиям и традициям, унаследованным от прошлого. Частое, иногда и неизбежное для королей, невыполнение обязательств созывать кортесы и лично в них участвовать; стремление увеличить или распространить на Каталонию налоги, существовавшие в Кастилии; серьезные нарушения местной юрисдикции, выразившиеся, в частности, в создании инквизиции в Барселоне и ряде других пунктов; — все это питало недовольство тех, кто, невзирая на значительный упадок гражданского самосознания, оставался приверженцем исконных установлений и не желал поступаться автономией в политических и административных вопросах.

Оставляя в стороне вопросы налогов, к которым все население было весьма чувствительно, каталонцы усматривали нарушение своих привилегий прежде всего в том, что на их территории находились иностранные войска (а под иностранцами подразумевались кастильцы, арагонцы и др.), и в том, что административные должности занимались некаталонцами. С этим связан отказ каталонцев от помощи в людях для ведения внешних войн. Каталонцы ограничивали свою помощь участием в обороне собственной страны; они также считали, что налоги, выплачиваемые Каталонией, не должны расходоваться на ведение внешних, войн. Война с Францией, которая, как мы видели, была вызвана не только Испанией, крайне обострила все эти вопросы.

В 1626 г. на заседание местных кортесов прибыл Филипп IV, безуспешно пытавшийся добиться финансовой помощи. В 1632 г. он вновь прибыл с той лее целью, по снова безрезультатно, несмотря на то, что Оливарес, вопреки всякой осторожности, на кортесах в Корунье и Сантьяго прибег к приемам Карла и обратился к депутатам с угрозами, чем только еще усилил всеобщее недовольство. Вместе с тем опасность французского вторжения в Каталонию вынудила испанское правительство перебросить туда войска из Кастилии и Италии, а также подтянуть к ее берегам военный флот. Наличие войск, рассматриваемых местным населением как иностранные, которые к тому же, по военным обычаям того времени, творили всякие злоупотребления, довело недовольство каталонцев до предела. В 1629 г. в Барселоне произошли кровавые столкновения между солдатами и местным населением. Но даже там, где недовольство не выливалось в такие резкие формы, обычное расквартирование солдат по частным домам вызывало сильнейшие протесты, так как одной из местных привилегий было то, что солдатам на постое предоставлялись только помещение, постель, мебель, печь, соль, уксус и услуги. За все остальное солдаты обязаны были платить. Но при большом скоплении войск и особенно при отсутствии денег это установление, естественно, не соблюдалось. В 1630 г. каталонские власти несколько раз выражали протест против нарушения своей древней привилегия. В 1632 г. протест был представлен самому королю.

В том же 1632 г. король снова покинул Барселону, оставив за себя кардинала-инфанта, военная политика которого вызвала новые трения. В такой обстановке из Мадрида пришел приказ об обложении города налогом — так называемой кинтой (1/5 дохода местного самоуправления). Против него восстали муниципальные советники и городские общины, причем одновременно с этим все более учащались жалобы сельского населения на поведение войск, разбросанных по всей стране. Испанское правительство пыталось пресечь своевольничание солдат, подобно тому как это делалось в Португалии. Сам граф-герцог, не колеблясь, наказывал командиров; например, он сам наказал маркиза де Торрекуза за то, что он избил одного крестьянина, когда тот неодобрительно отозвался о неаполитанцах.

Сложность обстановки усугублялась интригами Франции, стремившейся привлечь на свою сторону пограничное каталонское население и главным образом местное дворянство. Для этого французы использовали извечную борьбу между низшими сословиями и феодалами, светскими и духовными. С самого начала века эта борьба превратилась в настоящую гражданскую войну, охватившую значительную часть Каталонии; в стране появилось множество бандитов и всяких авантюристов. Однако чувство самосохранения взяло верх. Так, при вторжении в 1630 г. французских войск в Руссильон, захвативших город Сальсес, Каталония выставила свою милицию, которая совместно с кастильскими войсками пришла на помощь руссильонцам и отбила город у французов (6 января 1640 г.).

Вопрос о военных постоях продолжал волновать страну. В связи с нуждами войны участились приказы, обязывавшие принимать солдат на постой даже в том случае, если хозяева сами остаются без постели. «Перед лицом врага нечего разводить церемонии», — гласили эти приказы (март 1639 г.). В марте 1640 г. был издан приказ, обязывавший местных жителей содержать войска. Отсутствие денег привело к ряду новых мер, и, в частности, была сделана попытка взять под контроль все доходы местных общин. На заседании королевского совета Оливарес заявил (1640 г.), что настало время заставить каталонцев принять на себя соответствующую часть бремени всего испанского государства.

Наконец, был издан приказ о насильственном призыве каталонцев в испанскую армию, находившуюся в Италии. В нем говорилось, что пора покончить с «местными безделицами», то есть с исконными каталонскими привилегиями.

Все это явилось тем горючим материалом, который неизбежно должен был воспламенить общество и в особенности те слои барселонской администрации, именитых и образованных горожан, которые больше, чем кто — либо, дорожили своими привилегиями. Но факел восстания был зажжен крестьянами, не выдержавшими бесчинств наемных иностранных войск, отступавших в 1640 г. из Руссильона в глубь Каталонии.

Любопытно отметить, что недовольство крестьян было вызвано не столько присутствием иностранных солдат, сколько главным образом мотивами религиозными. Дело в том, что отступавшую разноплеменную армию (состоявшую из неаполитанцев, моденцев, ирландцев и др.) с обычной для наемников той эпохи распущенностью каталонцы рассматривали как скопище «еретиков и врагов церкви». Это отлично понимали и использовали организаторы восстания, распространявшие по всей стране листовки с призывом к восстанию.

Первыми восстали горцы Ампурдана в западной части провинции Херона, напавшие на королевские войска, которые, «разбитые и голодные», приближались к городу Херону. Полагают, что нападению на лагерь королевских войск, расположенный под стенами этой столицы, предшествовал сговор херонского и соседних с ним городских капитулов. Кроме того, совершенно доподлинно известно, что часовые на городских стенах получили ложные известия, будто бы королевские войска поджигают городские ворота (18 мая 1640 г.). В западной части провинции (Амор) и в ее южной части (Санта-Колома де Фарнес, Руидаренас, Палаутордера) участились столкновения между солдатами и крестьянами, причем и те, и другие допускали страшные зверства.

22 мая перед воротами Барселоны появилась хорошо вооруженная трехтысячная толпа крестьян со знаменем, на котором был изображен большой крест; из толпы раздавались крики: «Да здравствуют фуэрос! Да здравствуют фуэрос! Да здравствует церковь! Да здравствует король, смерть тирану-правителю!» От Барселоны крестьяне повернули на Ампурдан; восстание разрасталось. По дороге восставшие убивали офицеров, укрывавшихся в церквах, и преследовали королевские войска, которые на пути к Руссильону в свою очередь чинили зверские расправы в Калонхе, Палафрухелле, Рососе и других поселениях. 11 июня восставшие разграбили город Перпиньян.

Пять дней спустя, в церковный праздник (dia de corpus — праздник, тела господня) тела господня, в Барселоне повторились кровавые события, разыгравшиеся в других местах. Восставшие, главным образом крестьяне; с криками: «Да здравствует родная земля, смерть предателям!» — начали массовый грабеж с убийствами. Среди убитых был и вице-король граф Санта-Колома, который снискал всеобщую ненависть своей чрезвычайной жестокостью. Восстание послужило началом революции и гражданской войны между центральным правительством и каталонцами, которые в массе сочувственно относились, к восстанию.

Война за отделение. Сначала королевское правительство не прибегало к таким мерам, которые могли бы раскрыть план его дальнейших действий. Наоборот, была сделана попытка некоторыми уступками успокоить Каталонию. Вице-королем был назначен герцог Кордона, каталонец по происхождению, человек прямой и откровенный. Одновременно испанское правительство стремилось восстановить общественное спокойствие, а местные власти в свою очередь представили королю целый список претензий под названием «Католическое обращение к его милосерднейшему величеству Филиппу Великому» («Proclamation catolica a la Majeslad piadosa de Felipe el Grande»).

Но не все были согласны с умеренной политикой, направленной на разрешение конфликта мирными средствами. Среди сторонников короля была сильная тенденция примерно наказать восставших. С другой стороны, сами восставшие и сочувствовавшие им отнюдь не были склонны терять свои национальные привилегии, и потому они не только не стремились к соглашению, но, наоборот, решительно готовились к войне. Об этом красноречиво свидетельствуют секретные переговоры между повстанцами и Ришелье, начатые в середине марта, о которых стало известно в последних числах мая (за несколько дней до событий в Барселоне). Причем это не мешало городским советам и собранию представителей делать заверения в своей преданности Филиппу IV. Между прочим, известно, что Оливарес еще в начале своего возвышения писал в докладной записке (1621 г.), «что автономия Каталонии и других пиренейских государств должна быть уничтожена и что по всей стране следует ввести единые с Кастилией законы». Но даже если предположить, что мнение Оливареса и стало известно некоторым каталонцам до марта 1640 г., то и тогда все — таки испанское правительство не давало каталонцам никаких поводов для того, чтобы искать помощи у иностранной державы. В 1641 г. венецианский посол Контарини писал об этих событиях: «Фуэросы были ненавистны кастильским монархам, а фаворит (Оливарес) разражался бранью всякий раз, когда речь заходила о каталонцах». Возможно, что это и преувеличение, но, так или иначе, подобные выражения, подхваченные народной молвой, могли только еще больше разжечь недовольство и неприязнь каталонских патриотов.

Воинственные намерения обеих сторон вскоре стали совершенно очевидны. 15 августа переговоры восставших с Францией окончились подписанием временного соглашения. В то же время в Мадриде королевский совет окончательно склонился к войне. Для усмирения повстанцев была создана специальная армия. Против мнения совета выступил лишь герцог Оньяте, который предлагал вести осторожную политику, во избежание возможности включения Каталонии в состав французского королевства. В городе Тортоса (остававшемся верным королю) с сентября началась концентрация королевских войск. Между тем в Барселоне французский посол вел переговоры с местным собранием представителей (октябрь 1640 г.), в частности с его председателем Кларисом (типичным представителем сепаратистских настроений, господствовавших в Каталонии), о замене августовского временного соглашения постоянным. В результате переговоров было достигнуто предварительное соглашение о том, что Каталония становится независимой республикой под протекторатом Франции. Но затем, когда стало ясным, что Каталония не сможет выдержать всей тяжести войны с Филиппом IV, она признала суверенные права Людовика XIV, провозглашенного графом Барселонским. Договор от 16 декабря 1640 г. и манифест от 23 января 1641 г. юридически оформляли франко-каталонские отношения.

Королевские войска двинулись от Тортосы (7 декабря 1640 г.) по южной Каталонии, захватывая на своем пути населенные пункты. 23 декабря ими был взят город Таррагона. 25 декабря Кларис объявил всеобщую мобилизацию.

26 декабря войска Филиппа IV показались в виду Барселоны. Начался самый ожесточенный период войны.

Французские войска и флот поспешили на помощь барселонцам и установили блокаду Таррагоны. Первый штурм столицы и се крепости (битва при Монтхуиче, 26 января) был неудачен для королевских войск, им пришлось снова отступить к Таррагоне. Победа каталонцев почти совпала со смертью их вождя Клариса. Его сменил Хосе Маргарит, который в 1641 г. был с посольством в Париже, где просил французского короля усилить помощь. В 1642 г. французы осадили Перпиньян и Росас. 8 сентября Перпиньян вынужден был капитулировать. В Вильяфранке французам сдался крупный отряд кастильских войск, другой отряд был разгромлен под Леридой. Одновременно на море происходили многочисленные стычки, преимущественно перед Бадалоной. Смерть Ришелье, а затем Людовика XIII, а также отставка Оливареса (17 января 1643 г.) явились как бы предвестием поворота в ходе войны. К этому прибавилось то, что легко можно было предвидеть: как только французские войска вступили в Каталонию, со стороны чиновников французского короля и его солдат на местное население обрушились те же притеснения, что и со стороны вице-королей и войск Филиппа IV.

Кампания 1644 г. была очень благоприятной для королевской армии. Разбив французского маршала Ламота, испанцы овладели Леридой и крепостями Палау и Росас, которые были сданы гарнизоном. В 1645 г. победы, одержанные графом д'Аркуром, назначенным Людовиком XIV вице-королем Каталонии, вновь склонили успех на сторону Франции. Д'Аркур захватил Росас, Урхель, Балагур и другие пункты. Однако Лерида продолжала оставаться в руках испанцев. Кампании 1646 и 1647 гг. шли с переменным успехом (отметим лишь новое поражение под Леридой, нанесенное принцу Конде). В 1648 г. французы овладели Тортосой, но уже в следующем году испанцы получили перевес. Двигаясь по южной части Каталонии, они достигли Барселоны. Недовольство французами, вызванное их мародерством, усталость от войны и ряд других причин активизировали действия каталонских сторонников Филиппа IV. Их активность проявилась в многочисленных заговорах, в которых приняли участие высокопоставленные лица. Один из таких заговоров был составлен доньей Ипполитой де Арагон, баронессой де Альби, которая предлагала вырезать в Барселоне всех сторонников Франции, включая своего собственного мужа. Заговор был раскрыт, а баронесса выслана.

В 1651 г. королевская армия под командованием сына Филиппа дона Хуана Австрийского осадила Барселону, Восставшим, несмотря на новую французскую помощь, так и не удалось отбросить правительственные войска от стен города. Невероятная жестокость французов, проявленная в ряде случаев, а также их стремление к почетному и выгодному для них миру (что проглядывало с несомненностью во многих их действиях) не могли не вызвать недовольства и подозрений со стороны каталонцев. Вместе с тем примирительная позиция кастильского правительства, обещавшего уважать каталонские вольности и привилегии, также во многом способствовала быстрому окончанию войны.

Пожар складов барселонских повстанцев в Сан-Фелиу де Гишольс, вызванный солдатами Хуана Австрийского, нанес новый тяжелый удар осажденным. Кроме того, французы, как по отмеченным причинам, так и из-за затруднений, созданных фрондой, заметно ослабили свою помощь восставшим. Королевские силы последовательно овладели пунктами Матаро, Канет, Калелья и Бланьес (сентябрь 1652 г.). Вслед за ними сдались Сан Фелиу де Гишольс и Паламос. Генеральная депутация^[63], находившаяся в Манресе, признала Филиппа IV. В Барселоне взяли верх сторонники мира. Ярые противники Филиппа, во главе с Маргаритом, бежали во Францию. 11 октября 1652 г. Барселона капитулировала.

3 января 1653 г. Филипп IV подтвердил с некоторыми оговорками все каталонские фуэросы, а 8 февраля приказал собрать все «записи, бумаги и акты, относящиеся к периоду переустройства этого принципата в той форме, какую наш сеньор король дон Хуан II ему придал в 1472 г.», а также все наиболее значительные документы о наградах, милостях или привилегиях, полученных от французского короля «как отдельными лицами, так и общинами». Этот приказ был обнародован в Барселоне 29 марта.

Сдача столицы и подчинение всей территории Каталонии по сю сторону Пиренеев, однако, не означали конца военных действий. Их продолжали, во-первых, французы, а во-вторых, бежавшие каталонцы, которые совместно с войсками Людовика XIV и партизанами несколько раз делали набеги на Херону и даже два раза появлялись под стенами Барселоны. Но ни эти их действия, ни взятие ими Кастельо де Ампуриас (1653 г.), Пуигсерды, Сео де Урхеля, Берги (1654 г.), Остальриха (1655 г.) и других городов не могли уже существенно изменить положение. Вместе с королевскими войсками против французов и сепаратистов дрались теперь и каталонские части. Пиренейский мир положил конец этой борьбе.

Восстание в Португалии. Политика, проводившаяся в Португалии Филиппом И, неукоснительно продолжалась и в царствование его сына, и в первые годы правления Филиппа IV. Иностранцам не разрешалось занимать государственные должности; состав старого португальского двора не менялся; португальские военные и морские силы, а также португальские финансы не использовались для чисто испанских предприятий; испанцы не вмешивались в дела португальских колоний; не предпринималось никаких шагов к лишению прав членов Брагансского дома, несмотря на то, что, как известно, герцогиня Каталина была соперницей Кастильского короля и ее популярность в стране могла стать серьезной угрозой для него. Мало этого, Филипп II уничтожил таможенные барьеры на кастильской границе, улучшил администрацию, провел крупные работы по улучшению судоходства по реке Тахо, уменьшил безработицу и укрепил национальное законодательство. Аннексия не слишком задевала Португалию и внешне проявлялась только в наличии общего с Испанией монарха и представлявшего его вице-короля, в содержании некоторого количества испанских войск и в обложении не слишком обременительными налогами. Знать (подкупленная еще до аннексии различными уступками и окончательно задобренная на кортесах в Томаре, где она проявила себя весьма падкой на подачки) и буржуазия были решительными сторонниками унии с Испанией и нимало не думали о борьбе за независимость.

Иначе обстояло дело с духовенством и служителями духовных орденов, в первую очередь иезуитами. Они были, без всякого сомнения, противниками той политической ситуации, которая сложилась в результате победы Филиппа II. Их оппозиционность отчетливо проявилась в правление Филиппа III. Поводом послужило намерение герцога Лермы отменить ограничительные законы против португальских евреев и даже предоставить им равные права с христианами. Это совпало с некоторым увеличением налогов, чем воспользовались иезуиты, чтобы возбудить страну и внести разлад в ее управление.

Оливарес с самого начала своей деятельности заинтересовался португальской проблемой. В докладной записке, представленной королю, о которой мы уже говорили в связи с каталонскими делами, Оливарес отмечал некоторые неблагоприятные обстоятельства. По его мнению, таковыми являлись: почти постоянное отсутствие короля; дезорганизация финансовой системы; продажность чиновников; недостаточное уважение к королевским, приказам; недоверие к «новым христианам», то есть обращенным евреям. Он предлагал устранить вышеперечисленные недостатки, а также провести постепенную взаимную ассимиляцию кастильцев и португальцев. Таким образом, Оливарес предполагал не только участить наезды короля в Португалию, упорядочить финансовую систему и т. д., но и занять португальцев на кастильской службе (в частности, в посольствах, вицекоролевствах, допустить их к королевскому двору, предоставить им места в советах), а взамен назначать кастильцев на должности в Португалию. Так Оливарес полагал возможным провести ассимиляцию подданных одного короля, «которые почитают друг друга иноземцами».

Этот совет Оливареса рассматривался как стремление ограничить автономию Португалии или по крайней мере сделать унию с Кастилией еще более прочной и тесной. План в Португалии вызвал сильное беспокойство, которым воспользовались сторонники восстания. Недовольство было вызвано также и тем, что герцог Лерма вновь стал покровительствовать евреям. Он снял некоторые ограничения, в частности, разрешил им продажу их имущества в случае эмиграции (1629 г.). Несмотря на то, что евреям все же не были предоставлены равные права с христианами, достаточно было и этой небольшой уступки, чтобы вызвать среди народа и духовенства некоторые волнения. Скоро ко всем этим причинам прибавилась еще одна, всегда действующая на сознание народных масс самым радикальным образом, — увеличение налогов. Кровопролитные войны, которые приходилось вести Испании (часто по вине своих собственных правителей), требовали все новых и новых жертв. Не избежали этих жертв и португальцы.

В 1635 г., с вступлением в вице-королевскую должность герцогини Мантуанской, в Португалии были введены дополнительные налоги, возбудившие недовольство по всей стране. Чтобы спасти положение, Оливарес не нашел ничего лучшего, как заменить все существовавшие до того времени налоги одним-единственным, но зато превышавшим все предыдущие вместе взятые. Этот довольно необычный способ «врачевания» был расценен большинством не просто как неуклюжая маскировка испанской политики в Португалии, но как заранее обдуманная провокация, рассчитанная на то, чтобы возбудить восстание, а затем воспользоваться им для осуществления замыслов графа-герцога об установлении более полного единства.

Мы уже говорили, что наиболее активным противником Испании было португальское духовенство. Уступка римским папой части (впрочем, очень небольшой) церковных доходов в пользу испанской короны еще больше усилила недовольство местного духовенства, которое всячески возбуждало португальское население. В 1637 г. в Эворе вспыхнуло первое возмущение против испанцев, в короткий срок перекинувшееся на всю Португалию, хотя ни дворянство, ни горожане, ни герцог Брагансский его не поддерживали. Ни одна из этих социальных групп не была серьезно заинтересована в восстании, несмотря на то, что местная знать не раз выражала свое неудовольствие по поводу раздачи земельных владений испанцам. Но знать, как и горожане, возлагала больше надежд на свои петиции королю, чем на восстание. Этим объясняется та легкость, с какой было подавлено первое восстание. Однако причины, его породившие, не только не исчезли, но, наоборот, были усилены еще рядом новых. Налоги росли. В Португалии рекрутировались солдаты для ведения войны во Фландрии.

Оливарес, не доверяя герцогу Брагансскому (несмотря на полную пассивность последнего), решил удалить его из Португалии, назначив вице-королем Милана. Но ввиду отказа герцога Оливаресу пришлось изменить, свои планы и назначить его командующим военными силами в Португалии.

Герцог получил задание отремонтировать все имевшиеся на португальской территории крепости. Для этого ему были посланы деньги из Испании. На лояльность герцога можно было бы смело рассчитывать, но его жена (испанка по происхождению, сестра герцога Медина-Сидонии) была женщиной весьма честолюбивой. Зная недовольство португальского населения, она всячески его разжигала. События в Каталонии создавали ситуацию, вполне подходящую для восстания. 24 августа 1640 г. был получен приказ, обязывавший герцога и португальское дворянство присоединиться к королевской армии. Это послужило очень удобным поводом. Дворянство отказалось исполнить королевский приказ, и 1 декабря вспыхнуло восстание. Регентшу арестовали, ее министр Васконсельос был убит. Восстание быстро охватило страну. Повстанцы захватили ряд крепостей, а также корабли, стоявшие на якоре в Лиссабоне. Герцог был провозглашен королем под именем Жуана IV. Манифест, опубликованный спустя некоторое время (1641 г.), оправдывал восстание ссылками на уже частично изложенные причины, но главным образом на то, что объединение Кастилии и Португалии привело последнюю к утрате ее международных позиций и к большим колониальным потерям.

При сложившихся в те годы обстоятельствах испанскому королю очень трудно было справиться с движением в Португалии. Война с Каталонией и Францией поглощала лучшие испанские силы, а полное истощение испанских финансов лишало правительство какой бы то ни было возможности вести эффективную борьбу, но испанские власти не всегда делали даже то, что по существу целиком зависело от них самих. Так, например, командующий королевскими войсками Андалусии герцог Медина-Сидонии сильно затягивал выполнение приказа о выступлении против Португалии во главе армии и флота, собранных в Кадисе и предназначенных к отправке в Бразилию для охраны американских колоний. Поведение герцога может быть объяснено его родственными связями с новой португальской королевой или тем, что уже тогда он имел определенные намерения, которые в скором времени обнаружились. Так или иначе, но герцог под всякими предлогами тянул с выполнением приказа до тех пор, пока восстание не развернулось в полной мере.

Новый португальский король поспешил заручиться союзами с Францией (1 июня 1641 г.), Голландией (12 июня) и несколько позже с Англией (январь 1642 г.). Первые две державы немедленно прислали в распоряжение Португалии свои военно-морские силы. Объединенная голландско-португальская эскадра начала военные действия на море против испанского флота. Первая встреча закончилась без каких-либо серьезных результатов для обеих сторон. Но во второй битве испанский флот разгромил эту объединенную эскадру.

На суше военные действия велись с обеих сторон чрезвычайно вяло, но тем не менее в 1644 г. португальцы выиграли сражение при Монтижо. Вестфальский мир 1648 г. сократил количество союзников Португалии. Несмотря на увеличение армии за счет наемников, набранных в Ирландии, Германии и Италии, сторонники Жуана IV потерпели ряд поражений. Войска Филиппа IV овладели Оливенсой и могли бы продвинуться еще дальше, если бы не непонятная медлительность испанских генералов. Пиренейский мир лишил Португалию открытой французской помощи, хотя Мазарини продолжал помогать ей тайно.

Жуан IV, заключивший в 1654 г. договор с Кромвелем, перезаключил его в 1661 г. с Карлом II. По этому договору Португалия за большие уступки получала полную поддержку со стороны Англии. В год заключения Пиренейского мира португальцы нанесли у Элваша поражение испанским войскам дона Луиса де Аро. В 1661 г. во главе испанских войск был поставлен дон Хуан Австрийский, который повел энергичное наступление, занял Алемтежу и захватил (1663 г.) Эвору и Алкасер де Сал. Однако в том же году — как всегда, из-за полного безденежья он был вынужден сократить свои широкие наступательные действия, тем более, что под Амежалем он был разбит французским маршалом Шомбергом. Воспользовавшись этим, португальцы под командованием способного военачальника графа Кастельмельор не только выиграли несколько сражений, но и освободили Алемтежу и вступили в Эстремадуру.

Победа под Вильявисьоса (1665 г.), одержанная над армией преемника Хуана Австрийского — графа Карасены, окончательно обеспечила независимость Португалии и положила конец войне. В том же году умер Филипп IV. Его наследник в течение некоторого времени вел войну, и даже не без успеха, несмотря на помощь португальцам со стороны Франции. Наконец, 13 февраля 1668 г. испанский король при посредничестве Англии признал фактическое положение дел специальным мирным договором, по которому португальскому королевству возвращались все его старые колонии (за исключением тех, которые были захвачены голландцами, и тех, которые захватили союзники Португалии, воспользовавшись затруднениями последней). Испания получила от Португалии только одну крепость — Сеуту.

Восстания в Италии и Испании. Как и следовало ожидать, восстания в Каталонии и Португалии были не единичными. Причины их коренились в пагубной политике испанских вице-королей в соединении с интригами врагов испанской монархии, не говоря уже о том, что военные неудачи Филиппа IV создавали для них очень благоприятные возможности. В Италии первой восстала Сицилия. Несмотря на то, что как раз в это время в Каталонии полыхало пламя гражданской войны, а в Португалии война начиналась, испанцам очень быстро удалось подавить (1646–1647 гг.) восстание в Сицилии, и оно не вызвало сколько-нибудь серьезных последствий.

Гораздо опаснее было восстание в Неаполе. Поводом к нему послужило возмущение на базаре, вызванное новым налогом на продажу фруктов (апрель 1647 г.). Более глубокой причиной являлась всеобщая ненависть к вице-королю герцогу Аркосу. Вместе с небольшими отрядами испанских войск герцогу пришлось укрыться в замке. Возмущение росло. К восставшим стали примыкать крестьяне. Город был захвачен повстанцами. Во главе восставших стоял рыбак Масапьелло (Томасо Аньелло). Узнав о восстании, французское правительство немедленно отправило в Неаполь свои военные корабли, чтобы оказать поддержку повстанцам, а также с целью уничтожить испанские суда, которые могли оказаться в неаполитанском порту. Но этого сделать не удалось.

В течение трех месяцев повстанцы чувствовали себя полными хозяевами города, пока, наконец, не прибыл с сильным флотом дон Хуан Австрийский. Его эскадра обстреляла город с моря, а солдаты штурмовали баррикады. Но эти меры привели лишь к усилению восстания и к провозглашению Неаполя независимой республикой. Восставшие обратились за покровительством к Франции, которая, как мы видели, ничего другого и не желала. 14 ноября для руководства восстанием прибыл герцог Гиз. В декабре в Неаполь прибыла сильная французская эскадра, но положение не изменилось сколько-нибудь существенно, так как все усилия парализовались ссорами между вождями восстания — Гизом и адмиралом, командовавшим эскадрой. Испанский флот успешно атаковал французские морские суда, которые вынуждены были вернуться во Францию, так и не оказав восставшим какой-либо помощи.

Положение в Неаполе нисколько не улучшилось даже после того, как дон Хуан Австрийский взял все управление в свои руки, отослав герцога Аркоса в Испанию. Все же ему удалось привлечь на свою сторону некоторую часть местной буржуазии. В марте 1648 г. в Неаполь прибыл вместе с подкреплениями новый вице-король — герцог де Оньяте. Его войскам удалось занять траншеи, окружавшие город. К этому времени восстание распространилось на все неаполитанские владения. Поэтому, даже после сдачи столицы, война не прекратилась, но французы вяло поддерживали повстанцев, герцог Гиз попал в плен, а испанцы захватили вскоре те пункты, в которых еще оставались восставшие. Попытки французского флота в июне и в августе 1648 г. поднять боевой дух повстанцев успеха не имели.

На самом Пиренейском полуострове росли сепаратистские настроения, вызванные в некоторой степени примерами Каталонии и Португалии. Основой недовольства служила политика притеснений, проводившаяся в стране уже длительное время, а также всевозможные злоупотребления администрации в области налогов. Дело дошло до того, что в самой столице стали появляться пасквили и сатиры.

В Арагоне, где недовольство было весьма сильным, восстания не произошло, хотя его можно было опасаться, как раз в тот момент, когда в связи с войной в Каталонии испанский король прибыл в Сарагосу. В Арагоне имел место заговор, возглавленный доном Карлосом де Падилья, офицером королевской армии. Падилья намеревался, подняв мятеж, объявить королем Арагона герцога де Ихар, силой выдать замуж инфанту Марию Терезу за сына герцога Брагансского и убить Филиппа IV. Такая программа была скорее фантастичной, чем действительно опасной. Заговорщики не обладали достаточными средствами, были очень малочисленны, а некоторые из главных заговорщиков, вроде самого герцога Ихара, хотя и сочувствовали идее заговора, на деле почти не принимали в нём участия. Заговор раскрыли, Падилья и его ближайший сообщник, какой-то португалец, были приговорены к жестокому наказанию, а герцог — к пожизненному заключению.

В Андалусии и Бискайе дела обстояли значительно сложнее. Душой восстания в Андалусии были командующий королевскими войсками герцог Медина-Сидония (не только полный административный и военный глава Андалусии, но и крупнейший феодал) и маркиз де Айямонте. Герцог намеревался объявить себя королем независимой Андалусии и с этой целью организовал заговор, вернее принял план заговора, предложенный ему маркизом де Айямонте, дальнейшие намерения которого заключались, по-видимому, в том, чтобы независимо от герцога установить в Андалусии республику. Заговорщики рассчитывали на помощь Португалии, Франции и Голландии. В 1641 г. их заговор был раскрыт. Главных участников сурово наказали (после длительного разбора его дела маркиз был публично обезглавлен в 1648 г.). Герцогу была оставлена жизнь только благодаря энергичному заступничеству его дяди — графа-герцога Оливареса.

Заговору в Андалусии предшествовало восстание в Бискайе, носившее совершенно иной характер. Волнения начались из-за намерения центрального правительства установить в этой провинции соляную монополию, что не только противоречило древней привилегии бискайцев, но и обещанию, данному депутатами еще в то время, когда местному населению впервые пришлось нести военную службу в королевских войсках. Открыто недовольство выявилось впервые в сентябре 1631 г. на заседании хунты, собранной в Гернике. Группа крайних, обвиняя депутатов в том, что они не сумели проявить нужную энергию для защиты своих привилегий, перешла к угрозам и заявила, что будет правильней заменить их земледельцами горных районов. Серьезных последствий это заседание хунты не имело.

Вновь волнения вспыхнули только через год, вызванные установлением цен на соль. Провинциальное управление заявило протест и потребовало, чтобы все муниципалитеты, в свою очередь, также выступили с протестами. Власти Бильбао отказались присоединиться к протесту из страха навлечь на себя королевский гнев. Тогда взбунтовавшиеся жители этого города ворвались в городскую управу и угрожали смертью алькальду и рехидорам. Беспорядки продолжались в течение многих дней. Крайние преследовали именитых горожан, не считаясь с тем, что многие из них были испытанными патриотами, как, например, рехидор Эчаварри, автор специального меморандума, направленного королю в защиту бискайских фуэрос. Восстание стало принимать заметный социальный оттенок. Среди восставших все больше проявлялись ненависть к богатым и дух равенства. Но насилия, творимые ими, вскоре превратились в настоящие преступления, причем в таких масштабах, что местные власти стали искать срочного выхода из создавшегося положения.

В Бискайю были посланы королевский прокурор Лопе де Моралес (пожизненный коррехидор) и герцог де Сьюдад Реаль, специально для восстановления общественного спокойствия. Герцог был очень подходящим человеком по своему исключительному благоразумию, сочетавшемуся с необходимой энергией; он был хорошо встречен местным населением, но Моралеса встретили недоброжелательно, особенно вооруженные народные массы Бильбао и окрестных поселений. Тем не менее благодаря стараниям герцога Моралес прибыл в столицу, причем с протестом выступил только священник Армона, глава восстания.

Известие о прибытии нового коррехидора снова возбудило крайние элементы, которые в это время занимались отыскиванием фуэрос, давно вышедших из употребления или даже никогда и не бывших известными, рассчитывая на их восстановление. На угрозы герцога они отвечали, что «монарх не располагает ни силами, ни средствами для завоевания Бискайи, против которой ничего не смогут сделать самые сильные армии и флоты. Все враги Бискайи погибнут. Так было со всеми королями, которые выступали против нее». Кроме того, они дали понять герцогу, что в случае необходимости они обратятся за помощью к Франции, Англии и Фландрии. Герцог собрал общую хунту, которая была использована восставшими (подстрекаемыми духовенством) для выдвижения новых требований. Такое положение могло бы затянуться надолго, если бы из Мадрида не пригрозили строгими мерами, испугавшими мирных бискайцев. Городской совет Бильбао поспешил заверить короля в своей преданности и просил его наказать главных виновников восстания. Король приказал собрать специальную хунту для изучения сложившейся обстановки.

По просьбе хунты решено было в знак королевской милости отменить соляную монополию, восстановить прежнее управление провинцией и наказать главных виновников беспорядков. По решению хунты было объявлено прощение всем участникам восстания, за исключением 10 бискайцев (в их числе священника Армона, портного Чартра и др.) и тех иностранцев, которые приняли участие в беспорядках. Среди прощенных оказались даже те, кто грозился убить герцога. Шестерых вожаков восстания, ранее арестованных, казнили немедленно. Порядок был восстановлен в короткий срок.

Наряду с этими социальными и политическими событиями имел место также заговор на жизнь короля. Маркиз Эличе (сын Луиса де Аро) решил убить короля по личным мотивам. Покушение окончилось неудачей.

Борьба за колонии. Мы уже говорили о том, что голландцы потерпели неудачу в своих попытках утвердиться на американском континенте и что в Азии и в Океании они достигли больших результатов. Но неудачи не остановили голландцев. В первые годы царствования Филиппа IV они предприняли еще ряд экспедиций и, в частности, пытались овладеть соляными копями в Арайе, откуда были выбиты испанцами в 1622–1623 гг. В 1624 г. голландский адмирал Эрмит совершил безуспешное нападение на Кальяо. В том же году голландцы основали Вест-Индскую компанию, целью которой было утвердиться в Бразилии и подорвать испанскую торговлю в Южной Америке. Крупной голландской эскадре действительно удалось захватить порт Сан-Сальвадор, который они укрепили. Другие экспедиции стремились расширить голландские колонии в Бразилии и отобрать у португальцев их африканские владения. Но голландская колония в Сан-Сальвадоре просуществовала недолго. В 1625 г. она была разрушена специально посланной туда испанской эскадрой. Это поражение заставило голландцев отказаться от идеи превращения Бразилии в колонию. Несколько попыток голландцев овладеть Пуэрто-Рико и другими пунктами (1625–1626 гг.) также ни к чему не привели. Только в Матансасе им удалось перехватить один из караванов, груженных серебром. Все эти неудачи толкали голландцев на путь контрабанды и захвата судов.

Не сумев провести операции крупного масштаба, голландцы начали захватывать мелкие или плохо защищенные острова Антильской группы. Англичане и французы занялись тем же. Уже через несколько лет эти три державы (Англия, Франция, Голландия) оказались владельцами таких островов, как Фонсека, Табаго, Кюрасао, Барбада, Сан-Андрес, Сан-Кристобаль, Антигуа, Сан-Бартоломе, Сам-Мартин, Санта-Крус и многие другие. Все эти острова превращались в опорные пункты для действий против испанской торговли. Совершенно бесполезно было отбивать эти мелкие острова, так как у Испании нехватало сил держать там постоянные гарнизоны, и враги через некоторое время вновь туда возвращались. В 1630 г. голландцы захватили Пернамбуко и другие бразильские порты, превратив их в свои базы для операций против Антильских островов и испанского флота. В 1643 г. они захватили колонию Вальдивия (Чили), но уже в 1644 г. вынуждены были ее оставить.

Для обороны всех этих районов испанцы создали специальную эскадру (так называемую эскадру Барловенто), которая в течение нескольких лет держала в страхе морских хищников. Но в дальнейшем ее стали использовать для других заданий, что дало возможность голландцам, англичанам и французам распространить свое господство на всю группу Малых Антильских островов от устья Ориноко до Пуэрто-Рико. Голландцами были захвачены земли, расположенные в устье Ориноко (по которой они поднялись вверх по течению), а также земли в северной Мексике.

Все эти захваты в большинстве случаев совершались скорее с целью создания пиратских гнезд, чем с целью приобретения колоний. В рассматриваемый период появилось огромное количество флибустьеров — авантюристов, занимавшихся морским разбоем, которые начали появляться еще во времена Филиппа III. Различные экспедиции, направленные против них, по большей части удачные, не изменяли положения. Испанские колонии продолжали подвергаться нападениям. В 1665 г. дела испанцев еще более усложнились в связи с экспедицией, посланной Кромвелем на Ямайку. Захватив этот остров, англичане превратили его в центр своих операций против испанского флота и испанских портов в Америке.

В Азии и Океании положение было не лучше. Голландцы, хозяйничавшие на побережье Китая, Японии и на острове Тайвань, несколько раз нападали на Манилу, правда, безрезультатно. В 1626 г. испанцы в свою очередь захватили один порт на острове Тайвань, но уже в 1641 г. вынуждены были его оставить. В 1662 г. испанцы покинули Молуккские острова. В 1662 г. были оставлены также острова Холо и Минданао.

Борьба за колонии с внешними, главным образом европейскими, врагами осложнялась в ряде случаев военными и политическими событиями в самих колониях. В Мексике, где и раньше восставали рабы-негры, в 1624 г. против вице-короля было поднято крупное восстание, в котором приняло участие население столицы. Восстание явилось следствием ссор между вице-королем и местным архиепископом. В 1659 г. была предотвращена попытка поднять восстание, имевшее целью отделение Мексики от Испании. После казни вождя восстания Гильермо Ломбардо де Гусмана брожение прекратилось. В 1660 г. против испанцев восстали туземцы Техуантепека. Это вызвало большое беспокойство, но все было улажено мирным путем с помощью епископа Оахаки. В Чили война с арауканцами продолжалась до 1641 г. По условиям мирного договора народ этот признавался независимым и союзным Испании. Договор возобновлялся несколько раз, но тем не менее еще неоднократно происходили стычки, стоившие многих жертв.

На атлантическом побережье колонизации мешали нападения англичан (о чем мы уже говорили) и неожиданные нападения туземных племен, а также постоянная угроза районам, расположенным к северу от Ла-Платы, со стороны португальцев. Тем не менее испанцы предпринимали экспедиции во внутренние районы страны, а также морские экспедиции с целью открытия новых земель и отыскания удобных путей для колонизации. Два францисканских монаха и шестеро солдат в 1636 г. обследовали на лодке реку Мараньон почти по всему ее течению от провинции Кито до порта Курупа, собрав интересные сведения о туземном населении и его землях. Другая экспедиция поднялась по той же реке вплоть до Авилы (в Кихос, 1637–1638 гг.). Капитан Очагавия (1647 г. и сл.) обследовал равнины Касанаре и реку Апуре вплоть до ее слияния с Ориноко. В Центральной Америке экспедиции были совершены Мартином Лобо и Диего Руисом де Кампосом. Последний выяснял возможность пройти Панамский перешеек водным путем. В Тихом океане предпринималось несколько морских путешествий к островам Хуана Фернандеса и вдоль чилийского побережья. В северной части Тихого океана продолжались безрезультатные экспедиции к берегам Калифорнии. Вполне возможно, что делались попытки открыть морской путь между двумя океанами в северной части американского континента. В Парагвае и в области к западу от него были основаны иезуитские колонии.

Детские годы Карла II. Когда умер Филипп IV, его наследнику было всего 4 года. Он был хилым, болезненным ребенком, не подававшим надежд превратиться со временем в сильного человека, способного преодолеть трудности, неизбежные для испанского монарха в те тяжелые для страны годы.

В период детства нового короля регентшей была вдова Филиппа IV королева Мариана Австрийская. При ней находился совет, состоявший из архиепископа толедского, великого инквизитора, председателя королевского совета, вице-канцлера арагонского, маркиза Айтона и графа Пеньяранды. На должность инквизитора королева назначила немецкого иезуита Нитарда, который благодаря своему влиянию на королеву превратился в фактического руководителя испанской внутренней политики. Будучи иностранцем, Нитард, согласно испанским законам, не имел права принимать участие в работах совета. Таким образом, путь, которым он пользовался для проведения своей политики, а также постоянные столкновения с побочным сыном Филиппа IV Хуаном Хосе Австрийским приводили к бесчисленным дворцовым интригам, которые с легкой руки Филиппа III процветали при испанском дворе и были настоящим бичом для государства.

Дон Хуан пользовался большими симпатиями среди народа, причем многие считали его талантливым государственным деятелем. Он был настроен весьма враждебно по отношению к королеве, которую винил, наряду с Нитардом, в провале португальской кампании из-за того, что испанские войска не получали ни денег, ни подкреплений. Часть вины он перекладывал и на Нитарда. В знак протеста против влияния Нитарда дон Хуан покинул королевский двор. Вокруг него образовалась партия, состоявшая из его приверженцев, также недовольных поведением регентши. Борьба обострилась. Герцог Пастрана, друг дона Хуана, был удален от двора и приговорен к крупному денежному штрафу. Другой его друг, граф де Кастрильо, вынужден был оставить председательствование в совете, и, наконец, арагонский дворянин Хосе Мальяда был без всякого суда схвачен и казнен в тюрьме. Это последнее событие переполнило чашу терпения дона Хуана. Он сделал несколько энергичных заявлений, после которых ему было велено удалиться в свои владения в Коисуэгре. Однако этим дело не ограничилось. Под предлогом якобы имевшего место заговора были схвачены другие друзья дона Хуана, а затем отдан приказ и о его аресте. Но дон Хуан успел бежать в Каталонию, оставив письмо, полное обвинений против Нитарда.

В Барселоне инфант находился в абсолютной безопасности, так как общественное мнение каталонцев было почти единодушно настроено против Нитарда и регентши. Вскоре вокруг дона Хуана объединились все недовольные элементы Каталонии, Кастилии и других областей Пиренейского полуострова. Мятежный дух распространился на всю Испанию. Это отлично сумел использовать дон Хуан. Когда напуганная королева предприняла попытки достигнуть соглашения, дон Хуан потребовал удаления Нитарда. В подкрепление своих требований дон Хуан двинулся на Мадрид во главе небольшой армии. Армия с триумфом прошла через Каталонию и Арагон и появилась под стенами Мадрида. Дон Хуан смело мог рассчитывать на поддержку большей части мадридского населения. Королева вынуждена была уступить, убедившись, что даже кастильский совет настаивает на удалении иезуита. Этим закончился первый этап борьбы. Дон Хуан помирился с королевой, обещавшей провести некоторые реформы в управлении и администрации, но в совет войти отказался, ограничившись должностью вице-короля Арагона (1656 г.).

Однако регентша была не из тех людей, которые легко признают себя побежденными. Она сплотила вокруг себя своих сторонников, напуганных решительностью дона Хуана, и создала для предотвращения возможного восстания в Мадриде нечто вроде королевской гвардии, прозванной в народе чамбергос (прозвище было дано в связи с тем, что гвардейцы носили форму, очень схожую с формой французских войск маршала Шомберга). Королева нашла замену Нитарду в лице андалусского дворянина дона Фернандо де Валенсуэла, который вскоре превратился во всесильного министра. Общественное мнение было оскорблено этим неожиданным возвышением, догадываясь об его истинных причинах, позорящих королеву — вдову. Скандальность этой истории, расстройство управления страной и разбазаривание народных доходов вновь активизировали сторонников дона Хуана, который из Сарагосы плел всяческие интриги против королевы и Валенсуэлы.

Воспользовавшись наступающим совершеннолетием короля (6 ноября 1675 г.), дон Хуан подготовил государственный переворот, который должен был передать власть в его руки. Однако заговор был расстроен Марианой, и дон Хуан вынужден был вернуться в свое вице-королевство. Положение Валенсуэлы укрепилось, год спустя он был назначен первым министром. Интриги продолжались. Поведение нового фаворита увеличивало всеобщее недовольство, тем самым укреплялась партия Хуана Австрийского. Его силы были настолько значительны, что напуганный Валенсуэла покинул двор. Испанской знати удалось высвободить короля из-под влияния матери. Дон Хуан вернулся в Мадрид и стал во главе правительства. Регентша была выслана в Толедо, Валенсуэла арестован, лишен чинов и званий и выслан на Филиппинские острова, а гвардия чамбергос была распущена (1677 г.). Казалось, что в Испании наступил период некоторого государственного оздоровления. Испанское общество верило в дона Хуана, а многие далее считали его естественным наследником престола, в случае если король останется бездетным.

Политические планы Людовика XIV и две первые войны с Францией. Пиренейский мир не положил конца соперничеству между Францией и Австрийским домом — его немецкой и испанской ветвями. Французская политика по отношению к Испании выражалась в поддержке португальцев.

Франция совершенно не считалась при этом с обязательством придерживаться строжайшего нейтралитета, налагаемым мирным договором. Всякое ущемление могущества Австрийского дома укрепляло европейский престиж Бурбонов. А так как в то время наибольшее значение имели именно испанские Габсбурги как по размерам, так и по стратегическому положению их владений, то совершенно понятно, что Людовик XIV стремился в первую очередь подорвать могущество Испании.

Со смертью Филиппа IV политика французского правительства несколько изменилась. Ввиду слабого здоровья Карла II Людовик XIV, так же, как и австрийские Габсбурги, надеялся, что испанские владения будут разделены между возможными наследниками. Спустя некоторое время были предприняты реальные действия, имевшие серьезнейшие последствия. Первоначально казалось, что Людовик XIV не очень стремится к наследованию испанского престола, привлекаемый скорее возможностями отторжения некоторых испанских владений в пользу Франции. В этом духе им была составлена инструкция послу в Мадриде (декабрь 1669 г.); предусматривая близкую смерть Карла II, он указывал на возможность дружеского соглашения с императором, «который, находясь слишком далеко и не будучи особенно могущественным сам по себе, будет нуждаться во французской помощи, тем более, что немцы не пользуются любовью в Испании». В инструкции отмечалась нежелательность оказывать поддержку партии Хуана Австрийского, который рассматривался, тогда как вероятный наследник Карла II. Людовик XIV опасался, что новый монарх «как человек воинственный и смелый, возможно, попытается сохранить монархию в полной неприкосновенности, не соглашаясь ни на какие разделы».

Но еще до этого Людовик XIV предпринял некоторые шаги, показав, что для достижения своих целей он отнюдь не намеревался дожидаться смерти Карла II. Коренные политические интересы, вытекавшие из опыта вековой борьбы с Габсбургами, а также из постоянного стремления укреплять военное могущество Франции, заставляли Людовика XIV рассматривать испанскую Фландрию как наиболее заманчивый кусок. С отторжением Фландрии устранялся опасный плацдарм для нападения на Францию со стороны объединенных имперских и испанских войск. Кроме того, значительно отдалялась граница и обеспечивалась безопасность Парижа, который в предшествующие войны находился в зоне досягаемости противника.

Первые шаги Людовик XIV предпринял на дипломатической почве, заявив права своей супруги Марии Терезы на Фландрию. Их брачный договор предусматривал отказ инфанты от всех испанских владений в обмен за крупное денежное приданое. Но так как оно не было выплачено, то, по мнению французских представителей, отказ инфанты отпадал автоматически.

С другой стороны, говоря конкретно о Фландрии, французские представители указывали на то, что в Брабанте существует обычай, по которому права наследования получают дети от первого брака, а не от второго, а в данном случае, как известно, Мария Тереза являлась именно дочерью от первого брака, а Карл — от второго.

Испания отклонила французские требования, между прочим, основываясь на том, что брабантский обычай (известный под названием «права передачи») имел чисто гражданский характер и не распространялся на порядок престолонаследия.

В течение 18 месяцев французские дипломаты вели переговоры, добиваясь уступки испанских Нидерландов Людовику XIV, но так и не смогли изменить позицию испанского двора. Тогда французский король решился на войну, заручившись с помощью договоров, браков и других средств поддержкой Голландии, Англии, некоторых швейцарских кантонов и Португалии. В мае 1667 г. французские войска вторглись во Фландрию и без особых трудностей полностью оккупировали ее территорию. Но эта быстрая и легкая победа вызвала неудовольствие Голландии и Англии, которые опасались роста французского могущества. В январе 1668 г. Голландия, Англия и Швеция заключили тройственный союз, главной целью которого было принудить Людовика XIV к заключению мира с Испанией. Французский король ответил на этот союз молниеносным захватом Франш-Контэ (1668 г.), но вскоре он все же вынужден был склониться к переговорам.

Испания, хотя и разбитая и почти нищая, напрягла свои силы. В Средиземном море была сформирована крупная эскадра, а другая высадила испанские войска во Фландрии, хотя с ними и не было Хуана Австрийского, назначенного командующим не столько по военным соображениям, сколько из желания удалить его из Испании (1667 г.). Члены тройственного союза совместно с представителями Людовика XIV и Карла II пришли к соглашению, и 2 мая 1668 г. в Экс-ла-Шапеле был подписан мирный договор. По договору Франция получала Франш-Контэ (совершенно бесполезный испанцам в военном отношении) и ряд крепостей во Фландрии, дававших французам опорные пункты в самих испанских владениях. Несколько ранее Людовик XIV подписал с германским императором специальное соглашение (первое среди ряда подобных) на случай смерти Карла II. В 1669 г. он продолжал вести происки в том же направлении.

Мир в Экс-ла-Шапеле являлся скорее перемирием. Людовик XIV по-прежнему претендовал на испанские Нидерланды и даже на Голландию, которая интересовала его по многим политическим причинам, усиленным личным честолюбием. Прежде всего он постарался расстроить тройственный союз. Однако поссорить Голландию с Испанией ему не удалось. И тем не менее Испания не выступила против Франции, напавшей на Голландию в 1672 г. Французские войска решительными действиями добились крупных успехов. В их руках очутились все голландские земли, опоясывавшие с севера испанские Нидерланды. Голландцы, отвергнув чрезмерные требования французского короля, оказали яростное сопротивление и обратились за помощью к другим державам. 30 августа 1674 г. Голландия заключила союзный договор с Германской империей и Испанией. Еще до этого Голландии удалось оторвать Англию от Франции. Испанские и австрийские войска совместно с голландскими остановили победное продвижение французской армии. Тогда французы заняли Франш-Контэ и напали на каталонскую границу.

Испания была вновь вовлечена в войну, распылявшую ее силы и создававшую угрозу ее европейским и американским владениям, а также представлявшую опасность для самой метрополии. Франш-Контэ опять заняли французские войска, и, в то время как герцог де Вильяэрмоса сражался во Фландрии с французскими генералами Конде и Крэки, маршал Шомберг вступил в Каталонию, захватил Фигуэрас и осадил Херону (1675 г.), правда, безрезультатно. Каталонцы оказали упорное сопротивление, но оно не было в достаточной мере поддержано регулярными войсками, отозванными для подавления восстания в Сицилии (конечно, поддерживавшегося Францией).

Восстание началось в Мессине в июне 1674 г. против губернатора и небольшого испанского гарнизона. На острове не оказалось испанских войск, способных подавить восстание в самом начале. Когда необходимые войска были собраны в других местах и испанский флот установил блокаду Мессины, неожиданно в конце сентября сильная французская эскадра заставила испанцев снять осаду. Однако через некоторое время, воспользовавшись уходом французской эскадры и получив подкрепления, испанцы вновь осадили город, но опять безуспешно, так как в январе 1675 г. вернулся французский флот. Несколько морских боев, происшедших у берегов Сицилии, окончились для испанцев неудачно, несмотря на помощь голландской эскадры, которая прибыла в Средиземное море в 1677 г., но в том же году вынуждена была вернуться в свои порты.

Если на море испанцы придерживались чисто оборонительной тактики, то на суше им удалось достигнуть некоторых успехов, в частности сорвать нападение на Сиракузы и парализовать другие предприятия французов. Положение изменилось после того, как в марте 1678 г. (опасаясь нападения со стороны объединенных испанского, голландского и английского флотов) французы удалились, бросив мессинских повстанцев на произвол судьбы. В скором времени столица была взята и восстание ликвидировано. Наиболее видные участники восстания, не успевшие бежать с французами, были наказаны. Основное значение восстания в Сицилии заключалось в отвлечении испанских войск, столь необходимых во Фландрии и Каталонии.

В 1675 г. по инициативе Англии начались мирные переговоры. В Нимвеген съехались дипломаты всех воюющих сторон. Переговоры затягивались, и в 1676 г. военные действия возобновились. Война шла с переменным успехом. Договор между Англией и Голландией (16 января 1678 г.) предусматривал решительные действия против Франции в случае, если Людовик XIV не согласится на мир. Это обстоятельство заставило французского короля серьезно подумать о мирном соглашении. Переговоры в Нимвегене завершились, наконец, подписанием трех трактатов. По мирному трактату между Испанией и Францией (17 сентября 1678 г.) Франция получала Франш-Контэ, Артуа и ряд фламандских населенных пунктов в дополнение к полученным в 1668 г. Каталонская граница оставалась без изменений. Единственным приобретением Испании был Алусемас, захваченный испанцами в 1673 г.

Когда война была еще в самом разгаре, имело место дипломатическое вмешательство Испании в польские дела (1674 г.). Испанцы стремились провести в польские короли герцога Карла Лотарингского, противника Людовика XIV.

Правление дона Хуана Австрийского. Замена Валенсуэлы Хуаном Австрийским (1677 г.) не внесла существенных перемен в испанскую внутреннюю политику. Состояние войны не позволяло провести крупные и радикальные реформы. С другой стороны, на Хуана Австрийского без достаточных оснований возлагались столь большие надежды, что скорое разочарование было неизбежно. Сводный брат Карла II, по-видимому, не обладал большими талантами, но тем не менее беспристрастные свидетельства сходятся на признании за ним административных способностей, честности, интереса к государственным делам (это подтверждается, между прочим, и тем, что он работал по 13 часов в день) и других достоинств. Возможно, что из-за трудностей предшествующей борьбы и постоянного страха потерять расположение короля он привык интриговать и стал мстительным (эта черта очень верно передается на его портретах, написанных венецианскими мастерами). Возможно также, что обстоятельства той эпохи препятствовали осуществлению его самых лучших намерений. Несомненно, во всяком случае, что беспорядок и анархия небыли им устранены и что внутреннее разложение приводило к внешним неудачам, в частности к военным поражениям. Партия врагов Хуана Австрийского непрерывно росла. на него обрушивался град всяких сатир и памфлетов и составлялись заговоры, направленные к тому, чтобы лишить его доверия короля. Ему удалось расстроить эти заговоры, полностью изолировав своего брата от всех подозрительных элементов.

После заключения мира в Нимвегене, который, несмотря на его невыгодность для Испании, был встречен испанцами с энтузиазмом, дон Хуан стал подумывать о браке короля, убедившись, что предсказание о его скорой смерти не оправдывается. В этом вопросе в Испании образовались две партии: австрийская — во главе с бывшей регентшей, — стоявшая за кандидатуру дочери германского императора (в соответствии со старой традицией), имея в виду главным образом будущее наследство, и французская партия во главе с Хуаном Австрийским, стоявшая за брак с французской принцессой Марией Луизой Орлеанской. Надо сказать, что предыдущие французские браки нельзя было признать благоприятным прецедентом. Зная честолюбие Людовика XIV, многие не без основания считали, что проектируемый брак «превратит внешнего врага во врага внутреннего», который бывает опаснее всех. Победа дона Хуана была почти безусловной. Понимая это, сама королева-мать в последнюю минуту стала сторонницей брака с француженкой, втайне надеясь, что новая королева сумеет разрушить влияние Хуана Австрийского на короля. 31 августа 1679 г. в Фонтенбло король, представленный специальным уполномоченным, сочетался браком с Марией Луизой. Спустя несколько дней, 17 сентября, дон Хуан скончался от лихорадки. Отметим, что буквально накануне смерти он лишился доверия короля и непопулярность его достигла крайних пределов. Еще не успели похоронить Хуана Австрийского, как из монастыря в Толедо была вызвана регентша. Мариана Австрийская взяла в свои руки управление страной, и в Испании вновь началась борьба за влияние на короля: между старой королевой и Марией Луизой Орлеанской, которая 3 ноября прибыла в Испанию.

Новые войны с Францией. Рейсвикский мир и развал испанской монархии. Беспредельное честолюбие Людовика XIV делало мир 1678 г. очень непрочным. Основываясь на совершенно произвольном толковании одной фразы мирного договора, которая гласила, что вместе с городами, уступленными Франции, должны быть переданы зависимые от них местности («sus dependencias»), Людовик XIV захватил территории, которые не подлежали передаче Франции. Действия французов вызвали недовольство Испании, Германской империи и Швеции.

Желая обезопасить себя от нападения имперских войск, Людовик XIV занял в 1681 г. свободный город Страсбург под тем предлогом, что в последнюю войну он якобы нарушил нейтралитет. Кроме того, французы намеревались оккупировать графство Алост (во Фландрии), угрожали Люксембургу и захватили крепость Казале (на итальянской границе), очень удобный плацдарм для будущей операции. Возмущение в Испании и в других странах было огромным. По договору, заключенному в Гааге в 1681 г., Голландия и Швеция присоединились к союзу императора, некоторых немецких князей и Испании.

Война началась с захвата Людовиком XIV фламандских городов Куртре и Диксмюнде (ноябрь 1683 г.). Людовик XIV потребовал, чтобы этот захват был признан. Правда, эти города он предлагал заменить по выбору Люксембургом, частью Каталонии или частью Наварры с их лучшими крепостями. Испания отказалась. Тем временем французским дипломатам удалось расстроить коалицию. Испания вновь осталась один на один с Францией. Борьба завязалась одновременно в Наварре, Каталонии, Люксембурге и Италии, где французская эскадра неожиданно бомбардировала союзную Испании Геную. Этот акт французского правительства вызвал большое возмущение в Европе. Однако французам не удалось захватить Геную. Они были отброшены с большими потерями объединенными усилиями генуэзцев и испанцев. В Каталонии французы вынуждены были снять осаду Хероны (май 1684 г.), не выдержав ударов каталонских вооруженных крестьян, хотя несколько раньше французам удалось одержать победу в битве за переправу через реку Тер. В Люксембурге французы также одержали несколько побед над испанцами и валлонцами. В июне 1684 г. в Регенсбурге был подписан мирный договор, по которому Испания передавала Франции на 20 лет Люксембург и другие земли, захваченные французами за пределами Пиренейского полуострова. Таким образом, это было скорее перемирие, чем настоящий мир.

Испания нарушила его не по своей доброй воле. Она была снова вовлечена в войну беззастенчивыми нарушениями договора со стороны Людовика XIV, а также всем ходом европейской политики. Нужно с самого начала признать, что, несмотря на наличие Регенсбургского мирного договора, французский король не стеснялся нарушать испанские интересы как в Европе, так и в Америке, подвергая унижениям испанскую армию и испанскую дипломатию. Примерами могут служить: демонстративная морская блокада испанского порта Кадис в 1684 г. эскадрой де Турвиля с целью поддержать требования своего правительства об уплате 500 тысяч песо за контрабандные грузы, отобранные испанскими властями в Америке; неспровоцированное нападение на испанские галеоны^[64] (июнь 1686 г.) французских военных кораблей; аналогичное нападение совершено в водах Аликанте на испанскую эскадру адмирала Паначино. Поводом для нападения был отказ испанцев первыми салютовать французскому флагу.

Политическая атмосфера в Европе сгустилась благодаря преследованиям Людовиком XIV гугенотов (отмена Нантского эдикта), его стремлениям установить свое влияние в Германии и, наконец, из-за грубых действий по отношению к папе (1685–1688 гг.). Это вызвало озлобление всех протестантских князей, ненависть императора и враждебность папского престола. Для противодействия французскому королю в 1686 г. Швеция, Австрия, имперские княжества и Испания создали так называемую Аугсбургскую лигу, к которой в 1688 г. присоединился папа Иннокентий XI. В том же году, несмотря на сопротивление Людовика XIV, Вильгельм Оранский был объявлен английским королем. Позиция Вильгельма Оранского, убежденного врага Людовика XIV, таким образом значительно усиливалась. Голландия и Англия вступили в союз, который дважды еще подтверждался и расширялся (Вена, 1689 и 1690 гг.).

Новая война началась в 1689 г. Испании пришлось сражаться во Фландрии, Каталонии, Средиземном море, Африке и Америке. Во Фландрии союзные войска были разгромлены при Флерюсе (июнь 1690 г.), несмотря на то, что испанцы оказали в этой битве героическое сопротивление. Крепость Шарлеруа была сдана после 27-дневной осады. В 1696–1697 гг. в руки французов попал еще ряд городов. В Каталонии французские войска герцога де Ноай были в 1689 г. разбиты народной милицией и регулярными испанскими войсками. Нетрадиционная вражда между местным населением и королевскими войсками ослабила сопротивление французам, которые в 1691 г. заняли Риполл и другие города, а в 1692 г. — город Урхель. В 1691 г. французы обстреляли испанскую эскадру в Барселоне, воспользовавшись начавшимся там в знак протеста против войны восстанием. В 1693 г. новые победы французов над партизанами и немецкими войсками, действовавшими в Каталонии, а также взятие городов Росас и Паламос значительно ухудшили положение Испании. В 1697 г. французам удалось после 52-дневной осады взять Барселону. Вспомогательная армия, посланная из Мадрида, была разбита.

В Средиземном море, где испанский флот действовал совместно с английским и голландским, дела французов были менее успешны. Они не раз терпели поражения от испанского и союзного флотов в небольших морских сражениях. Французские корабли создавали постоянную угрозу левантийскому побережью и Балеарским островам; однажды они подвергли бомбардировке Аликанте (1691 г.), а в 1693 г. — город Малагу. В 1694 г. французский флот вынужден был уйти от берегов Каталонии. В 1695 г. английская и голландская эскадры попытались вернуть Росас и Паламос, но из этого ничего не вышло. Англичане очень скоро отказали испанцам в поддержке, убедившись в полном развале их армии. Несколько мелких побед, одержанных испанскими моряками в 1695, 1696 и 1697 гг., не смогли сколько-нибудь существенно улучшить обстановку. Таким образом, падение Барселоны было совершенно неизбежным.

Нападения французов на испанские владения в Африке были безуспешными. Наибольший вред Испании принесло подстрекательство французами алжирцев и марокканцев.

Длительная тяжелая война истощила ресурсы всех воюющих сторон. Даже Людовик XIV, державший победу в руках, почти не имел средств на продолжение войны. Все стали серьезно помышлять о мире, который, наконец, был заключен (1697 г.) в Рейсвике (близ Гааги). Было подписано четыре трактата. Испания получила обратно крепости, захваченные французами в Каталонии, Люксембург и города Моне, Ат и Куртре во Фландрии. Причины этой удивительной мягкости Людовика XIV по отношению к разгромленной и слабой в военном и политическом отношении стране следует искать в тех планах касательно испанской монархии, которые разрабатывал в то время французский король. Вместо расчленения Испании (на что соглашался германский император) Людовик XIV вознамерился получить ее в наследство. Для этого ему и потребовалось примирение с испанцами и их союзниками, которые, как и первые, получили столь же неожиданные уступки.

Война с Алжиром и Марокко. Одновременно с борьбой против непрерывных нападений Людовика XIV Испании приходилось защищать свои берега, торговлю и африканские владения от пиратов и нападений соседей. Пираты участили свои налеты, высаживаясь на средиземноморское и атлантическое побережья Испании вплоть до реки Ароса (в Галисии). Кроме того, пираты караулили испанские корабли, идущие из Америки. Против них испанский флот вел никогда не прекращающуюся борьбу, но так и не смог окончательно устранить эту угрозу.

Африканские владения Испании полностью разделяли участь других колоний. Они испытывали те же затруднения в средствах, деньгах и людях. Учитывавший это бербер Сиди-Гайлан, некоторое время находившийся под покровительством испанцев, едва не захватил в мае 1666 г. испанский город и крепость Лараче. В 1667 и 1672 гг. вице-король Алжира нападал на Оран. Было совершено несколько безуспешных попыток атаковать Сеуту и Пеньон де лос Велес. Во время одной из экспедиций испанского галерного флота (1673 г.) был захвачен Алусемас — пиратская база, с которой совершались набеги на испанскую территорию. Новые нападения на Оран и Велес были также отбиты с помощью присланных подкреплений. В 1681 и 1688 гг. вновь возникала угроза Орану и Ла-Маморе. Оран был настолько близок к сдаче, что по этому поводу французский посол в Мадриде писал своему королю в октябре 1688 г.: «Здесь ничего неизвестно про Оран, и среди населения царит беспокойство; если испанцы потеряют эту и еще несколько подобных крепостей, то тогда маврам будет легче вторгнуться в Испанию, чем когда-либо ранее (например, в 711 г.). С южной стороны Испания совершенно оголена (Левант и Андалусия). Там очень мало населения, и никто не желает сражаться». Прибытие испанского флота спасло Оран и другие испанские крепости. Но Лараче уже невозможно было спасти. В 1689 г. он был захвачен марокканцами. Новые попытки овладеть Ораном (1693 г.) и Сеутой (1694 г.) также не имели успеха; от серьезной угрозы нападений на африканские владения Испания не могла избавиться и в дальнейшем.

Америка и Океания. В Америке наибольшую опасность по-прежнему представляли морские разбойники, пользовавшиеся поддержкой Франции, с которой Испания вела войну. Испанцы не располагали в колониях достаточными военными силами, так как основные силы были заняты войной на европейском континенте. Этим воспользовались флибустьеры, которые участили свои, сопровождавшиеся зверствами, набеги на испанские колонии. Нападения совершались главным образом с островов Ямайки и Сан Доминго.

В 1665, 1667 и последующих годах флибустьеры совершили несколько нападений на берега Кубы, в ходе которых было убито большое число колонистов и нанесены крупные материальные убытки. В 1666 г. нападению подверглась Центральная Америка. Ему предшествовал захват острова Санта-Каталина (Провиденс). Однако испанцам удалось вскоре вернуть его. Договор между Англией и Испанией, заключенный 18 июля 1670 г., казалось, должен был положить конец этим нападениям. Он был заключен после нескольких протестов, которые Испания сделала в связи с тем, что английские власти на острове Ямайка поддерживали флибустьеров. Договор предусматривал установление дружеских отношений между обеими странами, прекращение враждебной политики и захватов в американских колониях, а также признавал за Англией все те владения, которые она к тому времени сумела захватить. Но положение все же не изменилось. В том же 1670 г. один из наиболее отважных флибустьеров — Морган — совершил новое нападение на Центральную Америку, захватил остров Санта Каталина, а затем и город Панаму, который был им разграблен. За этим нападением последовал ряд других. Все это вынудило испанское правительство разрешить свободный захват судов. Крейсерство, введенное в 1674 г., произвело желаемый эффект, сильно стеснив действия пиратов и других авантюристов. Одновременно английское правительство, со своей стороны, решило принять меры к ликвидации морского разбоя.

Но это оказалось не так просто. Непосредственным результатом совместных англо-испанских действий было лишь то, что флибустьеры перебазировались с атлантического побережья на тихоокеанское (1679 г.).

Часть из них двинулась по суше через Панамский перешеек, часть — морским путем через Магелланов пролив. Усиленные новыми авантюристами, они совершили в 1683 и 1684 гг. многочисленные нападения на тихоокеанское побережье. В 1685 г. флибустьеры потерпели первое крупное поражение от королевской эскадры, а затем от специального флота, созданного для борьбы с морскими разбойниками. Флибустьеры были рассеяны (хотя полностью угроза и не была снята). В конце концов они (1688 г.) вернулись на свои исходные позиции в Атлантике.

Перемещение основных пиратских сил к берегам Тихого океана (1679 г.) не означало полного прекращения нападений на атлантическое побережье. В 1683 г. флибустьер Ван Горн внезапным ударом овладел испанской колонией Веракрус; в 1685 г. отряды флибустьеров высадились в Кампече, который в течение двух месяцев служил им базой для нападения на другие испанские колонии; в 1690 г. был разграблен Сантьяго (на острове Куба). Испанцы не остались в долгу и в отместку овладели колонией Гуарико (на острове Сан Доминго), разгромив находившихся там французов. В 1695 г. объединенные англо-испанские силы нанесли несколько новых крупных поражений французам, однако полностью овладеть островом не смогли.

Известие о событиях на острове Сан Доминго заставило Людовика XIV отправить на помощь французским колониям на Антильских островах две специальные эскадры, которые в сотрудничестве с флибустьерами должны были атаковать испанские владения и испанские корабли. Кроме того, французский король создал полуправительственную торговую компанию для подрыва испанской заокеанской торговли. В 1697 г. одна из этих эскадр захватила Картахену (в Америке). Город был полностью разграблен. То, что не смогли захватить с собой французы, вывезли затем флибустьеры, которые оставались в городе еще в течение некоторого времени. Англичане и испанцы преследовали французов и флибустьеров и вновь нанесли им большой ущерб на острове Сан Доминго. Если бы не Рейсвикский мир, то французы были бы изгнаны окончательно с этого острова.

Людовиком XIV было послано несколько эскадр также и в Тихий океан (1695 и 1698 гг.), на этот раз по инициативе королевской тихоокеанской компании (аналогичной Антильской компании). Но ни одна из этих экспедиций не была удачной. В том же году французы учредили свои первые колонии на берегах Миссисипи — в районе, позже получившем название Луизианы.

Торговая компания, созданная в Шотландии, организовала колонии в Дариенском заливе. Основанием для учреждения там колоний послужило то, что местное население не было формально подчинено Испании. Английское правительство оставалось в стороне, предоставив разрешение этого конфликта самой компании и испанцам. Испанцы сумели выбить шотландцев из занятых ими районов. Уверившись в полной несостоятельности своих надежд на то, что флибустьеры смогут поколебать испанское колониальное могущество в Америке, европейские государства решили, наконец, отделаться от них (тем более, что от флибустьеров сильно страдала и их собственная заморская торговля) и с этой целью объединили свои усилия. К концу XVII в. с флибустьерами было покончено.

По редкому стечению обстоятельств в Океании на протяжении всего этого периода царило относительное спокойствие. На Филиппинские острова также не было совершено ни одного нападения. В этот период испанскими экспедициями были открыты и захвачены группы Марианских, Каролинских и Палаосских островов и расширены испанские владения на Соломоновых островах.

В Америке, помимо нескольких разведывательных военных экспедиций с целью получения более точной информации о землях и островах Тихого океана, расположенных к югу от Чили и к северу от Мексики, было проведено несколько географических экспедиций с положительными результатами для дальнейшей колониальной экспансии. Среди них заслуживают внимания экспедиция адмирала Атоидо в Калифорнию (1683–1685 гг.) (не давшая, правда, непосредственных территориальных приобретений) и экспедиция иезуитов Сальватьерра и Кунта, или Кино (1697 г. и сл.), которым удалось основать несколько колоний с центром в Лорето (в заливе Сан Доминго).

В районах Ла-Платы в этот период возник вопрос о разграничении владений между Испанией и Португалией, приведший через некоторое время к серьезным последствиям. Португальский правитель Рио-де-Капейро создал на берегах этой реки колонию Сакраменто (1679–1680 гг.). Испанский правитель Парагвая счел это покушением на испанские колониальные владения и заявил протест. Не получив удовлетворения мирным путем, он атаковал португальцев и силой овладел их крепостью (август 1680 г.). Этот вопрос поступил на рассмотрение заинтересованных правительств. Трактатом от 7 мая 1681 г. решено было вернуть Португалии ее новую колонию, причем, на случай если бы уполномоченные не пришли к соглашению, в качестве арбитра был приглашен римский папа. Как и предполагалось, комиссия не смогла достигнуть договоренности, и некоторое время вопрос о разграничении испанских и португальских владений в Америке оставался открытым.

Вопрос об испанском наследстве. Людовик XIV возлагал большие надежды на брак испанского короля Карла II с французской принцессой Марией Луизой Орлеанской. Но новая королева не обладала теми качествами, благодаря которым она могла бы содействовать замыслам французского короля. Вместо того чтобы сблизиться с испанским двором, не нарушая хотя бы временно его нравов и обычаев, она с самого начала дала волю своему природному легкомыслию и оказывала явное предпочтение французам, прибывшим к испанскому двору вместе с ней или ранее проживавшим в Мадриде.

Положение усугублялось тем, что в течение нескольких лет не было никаких признаков появления на свет наследника. Все это вместе взятое подрывало надежды Людовика XIV. Кроме того, королева-мать, женщина осторожная, скрытная и решительная противница французского влияния, употребляла все усилия на то, чтобы склонить короля на сторону австрийской партии (в этом ей оказывал посильную помощь австрийский посол Мансфельд). Для достижения своей цели австрийская партия прибегала ко всевозможным ухищрениям и интригам. Любопытно, что была даже попытка симулировать заговор нескольких французов, якобы пытавшихся отравить короля. Используя его доверчивость, в нем возбудили подозрения против королевы. Эти подозрения разделялись широкими массами мадридского населения.

Отчаявшись вернуть прежнее расположение и доверие мужа, Мария Луиза обратилась к рассеянной и легкомысленной жизни. Людовик XIV тщетно пытался убедить Марию Луизу использовать свою близость к королю для оказания давления на него в целях передачи прав на испанское наследство (в случае бездетности) французским принцам. Преждевременная смерть Марии Луизы (ходили слухи об ее отравлении) в феврале 1689 г. положила конец проискам французов в этом направлении. Хозяином положения сделалась австрийская партия. Ее победа была закреплена новым браком Карла II с австрийской принцессой Марией Анной Нейбургской (1689 г.).

Однако необходимо отметить, что испанское общественное мнение было настроено в пользу французской ориентации и потому предпочитало видеть в качестве наследника кого-нибудь из французских принцев, да и Людовик XIV не отказался от своих замыслов даже после смерти Марии Луизы Орлеанской. В ход были пущены всевозможные интриги, которые в значительной мере облегчались полным безволием испанского монарха. Даже зная о происках обеих враждующих партий, король бессилен был помешать им. Австрийская партия получила мощную поддержку в лице новой испанской королевы, которая опиралась на духовника короля — Матильо. Кроме того, австрийская партия располагала полной поддержкой очень ловкой придворной дамы — графини де Берлипс. Всеобщая нищета и недовольство многочисленными неудачами испанского правительства как нельзя лучше использовались борющимися партиями в политических целях. В Испании не раз вспыхивали восстания, которые в одних случаях использовались, в других непосредственно вызывались то одной, то другой партией. В 1693 г. король разделил Испанию на три королевских наместничества, во главе которых были поставлены герцог де Монтальдо, коннетабль Кастильский и адмирал. Мера эта вызвала большое недовольство среди различных слоев испанского населения. Последовавшие за декретом новые обложения и строгие приказы о новых наборах в солдаты довели недовольство до крайних пределов. Участились случаи эмиграции.

Этим недовольством воспользовалась французская партия, которая сумела усилиться, несмотря на то что шедшая тогда война явно недолжна была способствовать ее успехам. С окончанием войны в 1697 г. вновь возник вопрос об испанском наследстве, так как король оставался бездетным, а по некоторым признакам болезнь прогрессировала и можно было ожидать его близкой кончины. Если не считать некоторых маловероятных претендентов, основными соперниками являлись Людовик XIV, рассчитывавший получить испанскую корону для своего внука — Филиппа Анжуйского, и император Леопольд I, который добивался ее для своего сына — эрцгерцога Карла. Согласно принципам наследственной монархии, ближайшим родственником Карла II являлся не Филипп, а именно его родной племянник эрцгерцог Карл (сын Маргариты, сестры Карла II). Филипп был лишь внуком другой сестры испанского короля — Марии Терезы (супруги Людовика XIV). Эрцгерцог Карл подкреплял свои притязания ссылками на то, что он является наследником Карла I по мужской линии, так как его мать происходит по прямой линии от Фердинанда I, брата этого последнего, который был внуком католических королей. Людовик XIV основывал свои притязания на том, что его супруга отказывалась от испанского престола лишь условно, но, поскольку условие не было выполнено, права ее сохранялись автоматически. Победа Людовика XIV в этом вопросе означала бы полную бесполезность тех войн, которые вели Аугсбургский и Венский союзы с целью предотвращения захвата части испанских владений французами. Кроме того, вступление Филиппа Анжуйского на испанский престол означало бы включение всех испанских владений в орбиту Бурбонского дома и, следовательно, нарушение европейского равновесия. Поэтому совершенно неудивительно, что Англия, опасавшаяся планов Людовика XIV, поспешила стать на сторону Австрии.

Французская партия была представлена в Мадриде кардиналом Портокарреро, пользовавшимся большим влиянием на Марианну Австрийскую, французским послом в Мадриде Аркуром, дипломатом больших способностей, и некоторыми представителями испанской знати. В 1696 г. умерла Мариана, и к управлению страной был вновь призван Оропеса, которому в 1691 г. была дана отставка по требованию бывшей регентши. Австрийская партия располагала такими силами, как сама испанская королева, ее ближайшее окружение, имперский посол Аррас и английский посол Стенхоп. Первоначально эта партия имела, несомненно, более сильное влияние на короля (хотя сама она и не пользовалась поддержкой испанского общественного мнения). Что касается короля, то он постоянно консультировался со своим советом и разными высокопоставленными лицами по поводу наследования испанского престола (несмотря на то, что лично он всегда склонялся на сторону эрцгерцога). Французской партии удалось заручиться поддержкой графа де Бенавенте, королевского камергера, который имел постоянный доступ к королю. С его помощью кардиналу Портокарреро удалось добиться тайного свидания с королем, первым следствием которого было удаление Матильи и замена его новым королевским духовником Фроиланом Диасом. Диасу удалось убедить короля в том, что королева замышляла покушение на его жизнь. Как и в случае с Марией Луизой Орлеанской, эта клевета имела успех.

Положение еще более усложнилось в связи с тем, что Оропеса стал поддерживать третьего претендента на испанский престол баварского принца Иосифа Леопольда, внука Маргариты (сестры Карла II). Испанские правоведы в своей основной массе склонялись на сторону именно этого кандидата. Тогда французский король решил прибегнуть к хитрости. Он предложил разделить испанскую монархию на три части: Испанию, Фландрию и американские колонии отдать принцу Баварскому; Неаполь, Сицилию и порты Тосканы и Гипускоа — Филиппу Анжуйскому; Милан — австрийскому эрцгерцогу. С этой целью он подписал секретный договор с Англией и Голландией. Подобный раздел Испании должен был, по словам Людовика XIV, обеспечить европейское равновесие. Предложение произвело как раз то действие, какого и желал Людовик, — в лагерь противников был внесен раздор.

Чтобы успокоить возмущенного короля, Оропеса поспешил заверить его, что наследником будет только принц Леопольд. Со своей стороны, германский император так решительно выразил свое недовольство, что окончательно восстановил против себя испанцев, которые и без того не симпатизировали австрийской партии. Вскоре (февраль 1699 г.) умер принц Леопольд (возможно, отравленный своими противниками). Таким образом, отпал наиболее вероятный кандидат на испанский престол, и Оропеса примкнул к австрийской партии. Но народное восстание, поднятое сторонниками Филиппа Анжуйского под флагом борьбы с невероятной дороговизной хлеба, заставило Карла II дать своему министру отставку. С отставкой Оропесы сторонники австрийского императора потеряли господствующее положение при испанском дворе и вынуждены были уступить место французской партии.

Лишь одна королева продолжала решительно действовать в пользу австрийского кандидата. Именно от нее исходит обвинение против Диаса (королевского духовника) и главного инквизитора Рокаберти (также принадлежавшего к французской партии) в попытках изгнать из короля дьяволов, которыми, как предполагалось, он был одержим. Обвинение королевы имело под собой реальную почву. Уже давно ходили слухи об одержимости короля. В 1698 г. Карл II лично спросил об этом Рокаберти, человека очень суеверного, который дал утвердительный ответ вопреки мнению некоторых советников инквизиции и епископа Овиедского, с которыми он консультировался. Не менее суеверный Диас всецело присоединился к мнению Рокаберти. Оба они начали лечить короля с помощью самых странных лекарств и средств, пользуясь помощью некоторых столь же суеверных, как они, монахов. В результате подобного лечения здоровье короля стало катастрофически ухудшаться, а религиозно-мистическое настроение его было доведено до крайнего обострения. Королева оповестила обо всем этом инквизицию и настояла на удалении Диаса (1700 г.). Рокаберти умер годом раньше.

Верховный трибунал инквизиции оправдал Диаса, однако королеве удалось добиться нового суда над ним с помощью вновь назначенного главного инквизитора. Процесс тянулся вплоть до 1705 г. и снова закончился оправданием. Народ, до которого доходили различные слухи, не был в состоянии по своей темноте объяснить эпилепсию и прогрессирующий идиотизм короля и потому считал его одержимым. Этот эпитет прочно укрепился за Карлом II и на последующие времена.

Смерть Карла II со дня на день казалась все более неизбежной и близкой. Новый план раздела испанских владений, разработанный в 1700 г. Англией, Францией и Голландией, встретил сопротивление императора и вызвал протест Карла II (хотя некоторые документы той эпохи свидетельствуют о том, что в Мадриде ходили слухи о согласии короля на раздел). Так или иначе, но с этого момента дело оставалось только за формальным завещанием испанского короля в пользу того или иного кандидата. Французская партия заручилась поддержкой папы, и кардинал Портокарреро продолжал осаждать короля уже буквально на смертном одре. Интриги обеих партий отравили последние дни несчастного короля, который пытался еще консультироваться со своими советниками, подсовывавшими ему ответы, заранее изготовленные французскими дипломатами. В конце концов Людовик XIV одержал полную победу. 3 октября Карл II назначил наследником всех испанских владений французского претендента. Декретом от 29 октября был создан регентский совет, на который возлагалось управление страной до прибытия Филиппа Анжуйского. В совет вошли королева, Портокарреро и другие представители испанской знати, придерживавшиеся французской ориентации. Три дня спустя, 1 ноября 1700 г., Карл II умер. С его смертью в Испании прекратилась Австрийская династия.

Карта 11 | История Испании. Том II | Классы