Глава 23

Оттава, Иллинойс

– 1926 год—

Колокола церкви Святого Колумбы весело трезвонили на всю Оттаву. Казалось, каждую неделю тут проходили венчания: красильщицы циферблатов выходили замуж; многие были подружками невесты друг у друга. Фрэнсис Глачински вышла за Джона О’Коннела, рабочего; Мэри Даффи – за плотника по имени Фрэнсис Робинсон. Мэри Бекер обвенчалась с Патриком Росситером; Мэри Вичини встречалась с Джозефом Тониэлли, а Пег Луни и Чак Хакенсмит решили пожениться в июне 1930 года. Шарлотта Невинс – которая с 1923 года не работала в Radium Dial – тоже была по уши влюблена; она по-прежнему поддерживала контакты с девушками и взахлеб рассказывала им про чары Альберта Перселла. Они познакомились в бальном зале «Арагон» на танцах в Чикаго; Шарлотта знатно умела вертеться, выплясывая чарльстон, и тем самым привлекла внимание Альберта, рабочего из Канады. «Они были лучшими друзьями», – сообщил близкий родственник; спустя два недолгих года Шарлотта Невинс стала последней невестой, прошедшей к алтарю в церкви Святого Колумбы.

Церковь представляла собой здание из белого камня с серой шиферной крышей и прекрасным алтарем, на зависть всему региону – сделанный из искусственного мрамора, он занимал все место. В церкви Святого Колумбы, довольно тесной, высота сводчатого потолка была намного больше ширины здания, что создавало невероятный эффект. Одной из немногих прихожанок, которую не затянуло в этот водоворот свадеб, была Кэтрин Вольф. Ей, однако, приглянулся один молодой человек в церкви: его звали Томас Донохью.

Ему исполнилось 32, а Кэтрин – всего двадцать три. Томас был невысоким мужчиной с густыми бровями и копной темных волос; он носил усы, а также очки в проволочной оправе. Он испробовал разные профессии, включая инженера и художника, что добавляло общего им с Кэтрин, так как красильщицы циферблатов в городском справочнике значились «художницами», что подчеркивало очарование их работы. Позже Том устроился на местную стекольную фабрику, где трудился бок о бок с Альбертом Перселлом и Патриком Росситером.

Он был «по-настоящему тихим мужчиной, который никогда особо много не разговаривал». Возможно, это связано с его детством – Том вырос в большой семье ирландских эмигрантов. Как сказал один из его родственников: «Он был шестым из семи детей; ему редко когда удавалось вставить свое слово». Вся семья выросла на ферме Донохью в городке Валлас, чуть к северу от Оттавы, с бескрайними плодородными полями и необъятным, словно готовым проглотить тебя небом. Подобно Кэтрин, которая каждый день читала молитву, перебирая четки собственного изготовления, Том был крайне религиозным, настолько, что ходил в католическую школу для мальчиков с возможной перспективой стать священником. Этому, однако, не суждено было сбыться. Том посещал церковь Святого Колумбы, как и Кэтрин. Когда церковь только строили, его дедушка заплатил за одно из витражных стекол. Семья Донохью, впрочем, нечасто бывала в городе. «В те дни люди разъезжали гораздо меньше, чем теперь, – заметил племянник Тома Джеймс. – Если ты выбирался в город чаще раза в неделю, то ты был важной птицей».

Тома Донохью определенно нельзя назвать важной птицей: «он был совершенно необщительным человеком». Так же, как и Кэтрин. «Они оба были очень тихими людьми, – говорила их племянница Мэри. – Очень застенчивыми». Возможно, в том числе и из-за этого они поженились лишь в 1932 году.

Вероятно, Кэтрин рассказала Инез Коркоран, работавшей с ней за одним столом в Radium Dial, про Тома. Инез самой было чем поделиться: она обручилась с Винсентом Ллойдом Валлатом, владельцем заправочной станции; они собирались пожениться позже в тот год.

Не все замужние красильщицы циферблатов ушли с работы. Студия, судя по всему, не хотела терять высококвалифицированных сотрудников, так что компания стала одной из первых, предложивших работающим мамам частичную занятость. «Я уходила 10, 12 раз, – вспоминала одна девушка. – Они всегда брали меня обратно; обучение новичков было слишком долгим занятием». Компании приходилось сохранять своих лучших работниц, потому что бизнес по-прежнему процветал – да еще как. В 1926 году компания Westclox произвела рекордные полтора миллиона часов, и все они были расписаны студией Radium Dial.

Новоиспеченные мужья стали замечать нечто странное у себя дома, когда их жены возвращались с работы. Один из них позже писал: «Помню, как после свадьбы она повесила в спальне свою блузку: она светилась, как полярное сияние. Когда я увидел это впервые, мне стало жутко – будто по стене скакал какой-то призрак». Словно в комнате с ними был кто-то еще, наблюдая и готовясь напасть.

Ничто не указывало на то, что хорошим временам когда-то настанет конец. Ни одна женщина в Оттаве не заболела; у одной работницы «лицо покрылось сыпью», другая сказала: «Я ушла, потому что у меня заболел живот», однако все эти жалобы не имели никакого отношения к работе. Еще одну женщину, покинувшую студию в конце 1925 года, беспокоили «ужасные, мучительные боли в тазобедренном суставе», которые, однако, затем прошли. «Хотя я и обратилась к нескольким врачам, – вспоминала она, – никакого диагноза мне так и не поставили». Она не вернулась в Radium Dial, однако она сказала: «У меня были подруги, работавшие там на протяжении многих лет без каких-либо негативных последствий».

Несмотря на это, руководство компании не забыло про упадок бизнеса, с которым столкнулись их конкуренты в Нью-Джерси, – и они определенно с беспокойством отметили, что USRC пришлось урегулировать иск. Изобретенная мистером Ридом стеклянная палочка была выдана всем рабочим, правда, без каких-либо объяснений. Девушки ровным счетом ничего не знали о происходящем на востоке. Новость об иске Маргариты Карлоу была запрятана в местной газете в 800 милях от них. Радикальное исследование доктора Мартланда, опубликованное годом ранее, горячо обсуждалось, но лишь в специализированной медицинской прессе. Хотя его результаты и были преданы огласке СМИ в Нью-Йорке и Нью-Джерси, они едва ли подняли шумиху на Среднем Западе, в регионе Великих озер. Жившие в Оттаве девушки не читали New York Times.

Справедливости ради следует отметить, что Radium Dial, таким образом, не были вынуждены внедрять какие-либо изменения. Девушки не отказывались пользоваться кистями в знак протеста, и никто со стороны не требовал от компании изменить методику работы. Потому что, несмотря на проведенное Свеном Кьяером национальное исследование, в ходе которого покраска циферблатов радиевой краской была признана опасной, а также несмотря на подтверждавшие это другие опубликованные медицинские исследования, ни одна организация не вмешалась на государственном уровне, чтобы не допустить причинения вреда другим работникам за пределами Оранджа.

Тем не менее, хотя в Radium Dial и выдали работникам стеклянные палочки, чтобы положить конец смачиванию кистей губами, они оказались непригодными. Возможно, фирма, пребывая в панике, поспешила с их выпуском. С точки зрения девушек, это изобретение сложно было назвать успешным. Кэтрин Вольф называла их «несуразными» и «неудобными в использовании». А так как кисти у девушек никто не забирал, то красильщицы продолжили смачивать их губами, чтобы убирать с циферблатов излишки краски – которых оставалось предостаточно из-за неудобства новых инструментов.

Девушки признавались: «Поначалу за нами пристально наблюдали, чтобы мы не пытались снова браться за кисти», однако подобная бдительность оказалась недолгой. «Управляющий был не особо внимательным», – позже сказала другая девушка.

Изначально предполагалось наказывать за использование кистей вместо стеклянных палочек увольнением, однако это правило не прижилось. Одна девушка вспоминала, что она и еще шесть или семь других стали отставать в своей работе из-за неэффективности новых стеклянных инструментов, так что в один прекрасный день они снова вернулись к кистям. Застав их за этим, мистер Рид их уволил, однако «девушка тут же вернулась с извинениями, и ее восстановили – так же поступили позже и с остальными девушками».

Постепенно, всего через несколько месяцев, от стеклянных палочек и вовсе отказались. Кэтрин Фоль пояснила: «Мы могли выбирать: использовать стеклянные палочки или японские художественные кисти, в зависимости от того, что было более эффективным в использовании». Что ж, при таких критериях кисти оставались вне конкуренции.

Некоторые комментаторы позже критиковали девушек за то, что они вернулись к кистям. «Те, кто был жадным, – написал один из них, – старались делать все максимально быстро, а самым быстрым способом рисовать идеальные цифры было смачивание кистей ртом». Но девушки получали сдельную оплату, а не фиксированную, так что использование стеклянных палочек значительно сказывалось на их доходе.

Разумеется, такой выбор был выгодным с финансовой точки зрения не только самим девушкам: компания Radium Dial тоже оказалась в плюсе. И хотя руководство само поручило мистеру Риду изобретение стеклянной палочки, когда стало ясно, что она непригодна для использования, компания сделала послабление и позволила девушкам вернуться к практике смачивания кистей губами без каких-либо дальнейших вмешательств. В конце концов, с учетом рекордного количества выпущенных Westclox в 1926 году часов, это было не самое подходящее время, чтобы фирма настаивала на новой методике работы, тем более столь неэффективной.

«Компания предоставила нам самим решать, использовать стеклянные кисти или нет, – вспоминала Кэтрин Вольф. – Я предпочитала кисти из конского волоса, так как другие были неудобными. Я не думала, что была какая-то опасность в том, чтобы класть кисти в рот».

Таким образом, она, а также Инез и Элла Круз – еще одна из первоначально нанятых компанией девушек – продолжили смачивать губами и макать кисти на протяжении всего 1926 года. Кэтрин смачивала кисть после каждой раскрашенной ею цифры.

Ближе к концу этого года она отложила кисть в сторону, чтобы сказать особые прощальные слова своей подруге Инез, сидевшей рядом с ней: это был ее последний день на работе перед предстоящим грандиозным событием. В среду 20 октября 1926 года Инез Коркоран вышла замуж за Винсента Ллойда Валлата. Эта счастливая пара встала перед алтарем, чтобы дать свои торжественные клятвы – клятвы, которым они будут следовать в будущем: с каждой осуществленной мечтой, с каждым новым днем, с каждым приятным событием.

Их голоса отразились легким эхом от холодных стен церкви. «Пока смерть не разлучит нас…»