на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить

реклама - advertisement



Время небесных духов

Повторный призыв победителя дочерей голодного демона возымел воздействие – и спустя две недели возле землянки Любого разбили лагерь почти полтораста храбрецов, готовых пролить кровь во славу своего народа, взять в руки оружие и выйти на битву с угнетателями. Причем половина из них оказалась просто людьми, неспособными к преображению. Увы, но воины в лесном народе рождались примерно в одном лишь стойбище из десяти.

Однако Андрей не собирался опускать руки. Ведь вторая половина его воинства была оборотнями!

Еще месяц ушел на то, чтобы обеспечить маленькую армию оружием. Колдун хотел иметь по десять щитов, десять копий, десять палиц, десять одежд на каждого «прародителя» и десять луков на каждого лучника. А кроме того – все это богатство было спрятано по берестяным челнокам и скрытно, тайно от славянских глаз, развезено темными ночами вдоль рек и укрыто в чащах, возле узких проток.

Только в середине лета колдун наконец-то смог отложить свою личную борьбу с аппендицитами, сепсисом и гангреной и скользнуть над ближними чащами, одеваясь в лесных стойбищах и выходя к рекам, к большим бревенчатым домам, требуя внимания:

– Слушайте меня, славяне, и не говорите, что не слышали! Вы живете на земле лесов и обязаны чтить законы леса! Вы не должны тревожить бортни лесного народа, они принадлежат не вам. Вы не должны мешать лесовикам выходить к рекам и делать здесь все, что они пожелают. Реки принадлежат не вам. Вы должны чтить праздники лесного народа, приносить дары хозяевам леса, возвести идолы Любого и молиться ему о защите от бед и болезней! Торгуя с варягами, вы должны брать соль на долю лесного народа. За попытку продать варягам пленного лесовика – смерть виновному и изгнание роду!

В лучшем случае ответом колдуну был смех и оскорбления. Иногда «вонючего дикаря» пытались отловить – как раз для варягов.

Этим летом торговцы давали за крепкого молодого раба целых два мешка соли!

А потом наступала ночь. В полуночном мраке из чащи выходили молчаливые воины с копьями, щитами, палицами и выстраивались возле дома. Следом лес выпускал стада кабанов и оленей – и звери, сочно чавкая, перерывали все грядки окрест, сжирая репу и брюкву, лук, огурцы, капусту, даже горчицу. Все, что только могли найти.

Славяне в бессильной ярости наблюдали, как гибнут плоды их труда, как деревни их остаются без зимних запасов, как волчьи стаи режут кормильцев-лосей. Сыпали проклятьями, обещали месть, призывали бесчисленные кары на головы дикарей – но сделать ничего не могли. Ни одна деревня нигде на реке не могла выставить разом больше полутора десятков мужчин. Против полусотни готовых к битве лесовиков они были бессильны.

Потом наступал рассвет.

Некоторые деревни, поняв, что пережить зиму не смогут, просто собирались и уходили на восток. Некоторые пытались спасти родной очаг – заготавливать дрова вручную, собирать грибы, ловить рыбу. Однако на страже ведущих в лес тропинок неизменно вставали волки и медведи. И хотя они отступали перед вооруженными мужчинами – но много ли удастся набрать валежника, когда рядом бродит косолапый, готовый задрать, едва повернешься к нему спиной? Много ли получится собрать грибов, когда на каждую девицу по два сторожа надобны?

Проходили дни – и деревни, кроме самых упрямых, сдавались, освобождая реки истинным хозяевам. Излучина за излучиной, перекат за перекатом…

Из Кулома в защиту сородичей почти сразу направились полные дружинников ладьи. Вот только славяне передвигались реками, а лесовики – чащами. Андрей врагов видел с высоты птичьего полета – им же о месте появления детей небесных духов приходилось только гадать. Бородачи, выматываясь, гоняли свои корабли то вверх, то вниз, но лесной народ раз за разом разорял селения, стоящие от них аккурат в двух днях пути.

К осени на ближних к славянской крепости реках осталось всего с десяток деревень, и лесовики впервые за все время обложили одну из них, не прячась в спасительную чащу, а стоя от бревенчатого дома на удалении полета стрелы, вовсе не позволяя врагам выходить за пределы изгороди.

Лесовики сидели у костров, пекли на углях рыбу и попавших в силки птиц, играли в кости и воротики, метали копья на дальность и точность, вечерами пели и веселились, иногда, под настроение, призывая славян выйти и составить компанию.

– Не понимаю, на что они надеются, Любый? – спросил как-то большерукий Беролап сидящего среди воинов Андрея. – После первых заморозков славянам придется есть друг друга!

– Они надеются на две ладьи с дружиной, что еще три дня назад вышли из крепости и спешат сюда, – поделился знанием колдун. – Еще через вечер здесь высадится почти сто храбрых и опытных бородатых воинов. Против такой силы нам, друг мой, не устоять. Славяне отличные бойцы, этого у них не отнять.

– И что будет? – Улыбка быстро сползла с лица Беролапа и ближних лесовиков.

– Они воины, друзья, а вы дети небесных духов, – пожал плечами Андрей. – В своем истинном облике вы способны промчаться отсюда до Кулома всего за один день. Там, на одной из проток, Велихост прячется в кустах с челноком, полным копий и палиц. Все, что нужно нам для битвы. Послезавтра здесь появится сто куломских воинов. А в самом Куломе останется не больше тридцати. Зачем сражаться здесь, если можно сделать это там?

– Любый, ты хочешь?.. – У охотника округлились глаза.

Андрей многозначительно поднял палец к губам.

– Но это невозможно!

– Детям небесных духов? – теперь уже изумился колдун. – Забудь слово «невозможно», Беролап! Вы способны на все!

Вечером следующего дня лесовики, как бывало обычно, разложили костры и до самой темноты пировали возле них. А затем тихо ушли в темноту и кувыркнулись через нож, оставив одежду и оружие Лапе, Долгопяту и Шушуну, загнавшим в соседний ручей два челнока. И вскоре разношерстная звериная стая из рысей, волков, оленей, медведей, лис и даже куниц помчалась через темные чащобы точно на закат.

И уже к полудню нового дня почти сто хорошо вооруженных лесовиков вышли из леса на прилегающие к Кулому луга, устроив загонную охоту на пасущихся там лосей. Андрей наблюдал за этим, стоя на опушке редкого полупрозрачного осинника, уже потерявшего половину листвы, а заодно с интересом рассматривал славянскую крепость – теперь уже собственными глазами, а не с высоты птичьего полета.

Вблизи твердыня оказалась не так велика, как он ожидал. Большой бревенчатый треугольник со стенами в сотню шагов длиной каждая. Она возвышалась на обрыве у слияния двух полноводных рек, однако особой разницы между укреплениями приречными и луговыми не замечалось. Как в сторону поля бревна поднимались на высоту в четыре человеческих роста, так и над обрывами возвышались точно так же.

От реки до реки напрашивался ров, но защитники то ли поленились, то ли еще не придумали такого оборонительного препятствия. Либо нужды не видели. Вряд ли среди здешних лесов кому-то хоть раз за всю историю мира удавалось собрать армию больше той, что призвал шаман Любый, победитель дочерей голодного демона. А супротив варяжских ватажек или мелких племенных банд город и так являлся непобедимой цитаделью.

Ни рва, ни подвесного моста, ни толковых ворот. Не считать же воротами переносные щиты из жердей!

Зато на выходящем к реке острие треугольника возвышалась широкая башня, на которой, возле бунчука с волчьими хвостами, стоял караульный. Однако вряд ли это сооружение имело особые оборонительные функции. Скорее всего башню возвели просто для красоты.

Под башней лежали ладьи, целых четыре штуки. Что ни говори, но славяне были настоящим народом рек. Без лодок – никуда.

В створках ворот возникло шевеление. Однако горожане их не закрывали, нет. Наоборот – наружу высыпали два десятка воинов и кинулись спасать лосиное стадо.

– Двадцать против ста? – пробормотал Андрей. – С ума сошли?

Правда, среди воинов, одетых в толстые кожаные панцири и пухлые меховые шапки, выделялся один, излучающий слабое сияние. Он размахнулся, метнул копье. Оно размазалось в воздухе темным штрихом и с расстояния почти в две сотни метров пронзило насквозь одного из лесовиков! Ближний славянин дал своему богу другое копье, тот опять откинулся в замахе…

– Проклятье! – Колдун рванул завязки одежды и прыгнул вперед, перекидываясь в кувырке. Иначе он просто не успевал. Мелькнул через поле, целясь светящемуся врагу в горло, прыгнул… Но воин оказался слишком шустрым, пригнулся – и Андрей влетел в толпу славян, раскидав мужчин, словно кегли. Развернулся, снова прыгнул на местного бога. Тот выхватил топорик, тут же рубанул. Волку удалось уклониться лишь в самый последний миг. Железное лезвие с шелестом скользнуло по плотной толстой шерсти на плече, глубоко вошло в землю.

Колдун опять кинулся вперед, к горлу. Враг откачнулся, отступил, оставив топорик, выхватил нож.

Остальные славяне пытались помочь своему богу, тыкали в Андрея копьями, кидали топоры, но все их движения были слишком медленными, вязкими, волк уходил от опасности без усилий. В ходе схватки он перемещался слишком быстро для простых смертных. Их оружие неизменно опаздывало, било в пустоту. Но вот славянский предводитель…

Клыки колдуна прыжок за прыжком клацали в воздухе. Его враг пятился, широко раскачиваясь, и раз за разом пытался уколоть врага в морду. После нескольких таких выпадов Андрей привык к его манере боя и упустил тот миг, когда нож вместо короткого укола пошел широким взмахом и понизу, пропоров колдуну шкуру и плоть под ней. Холодное железо остановили только ребра, да и на тех наверняка осталась глубокая царапина. Волк взвыл от боли, падая набок, попытался встать, но сильный пинок опрокинул зверя на спину. Бог стремительно опустился на колено, левой рукой удерживая колдуна за лапу, вскинул нож, опустил, целясь в сердце. Андрей резко, до хруста в шейных позвонках, вывернул голову, открыл пасть, и запястье врага само напоролось на нижние клыки.

Пасть резко сомкнулась, и местный бог взвыл от боли, роняя оружие. Колдун ослабил хватку, перевернулся на лапы, вскочил, увернулся от медленно приближающихся копий и, оставляя в воздухе след кровавых брызг, прыгнул вперед. Однако светящийся воин ухитрился отмахнуться левой рукой, отведя совсем близкие клыки от своего горла. Правда, сильный толчок опрокинул его на спину. Андрей кувыркнулся, пролетая дальше, опять вскочил, зарычал, увидев перед собой ровный ряд щитов и опущенных копий. Славяне сомкнули строй и быстро пятились, унося своего покалеченного предводителя. У колдуна же от каждого вздоха болели надрезанные ребра, из раны струилась кровь, унося силы. Поэтому маленький отряд он отпустил, проводив рыком и тяжелым взглядом. Сам же потрусил на дальний край луговины, перекинулся в человека.

– Любый! Любый, ты цел? Живой? Тебе помочь? – кинулись к колдуну Сохот, Клювач, Добронрав, другие лесовики.

– Ерунда, царапина, – отмахнулся колдун, потянулся за одеждой.

Ребра Андрея продолжали болеть даже в этом облике, однако рана исчезла. Похоже, изменение тела восстанавливало плоть, спасая даже от самых тяжелых повреждений. Если так, то опасно ранить оборотня невозможно – исцелится за минуты. Только убить…

– Надеюсь, славянские боги не столь живучи, – пробормотал чародей, глядя, как в крепости заставляют щитами ворота. – И хотя бы пару дней после увечья здешний хозяин сражаться не сможет.

Славяне готовились к осаде, расставляя на стене воинов, затаскивая наверх крупные камни и деревянные чурбаки, поднося защитникам копья и стрелы.

Лесовики, угнав сохатых, разбили лагерь прямо на лугу, на виду противника. Ели, пили. Некоторые храбрецы выходили вперед, пускали в город стрелы. Караульные изредка отвечали. Но особого толку от этого не получалось. На столь большом удалении никто ни в кого ни разу не попал. Просто немного попугали.

День катился к закату. Лесовики, закончив с жарким из лосятины, стали укладываться возле очагов, не оставив вовсе никакой стражи.

Славяне оказались более внимательны, поставив на стенах пятерых караульных: двоих у ворот, одного на башне и еще по воину на приречных стенах.

Над городом неспешно сгущались тучи, и это означало, что ночь надвигается темная, безлунная и беззвездная. Людям оставалось надеяться только на факелы.

Выросшее в Куломе поколение горожан никогда не знало войны. Страх, неожиданность, тревога долго мешали успокоиться укрывшимся в домах-стенах жителям. Лишь далеко за полночь они наконец-то успокоились. Утихли голоса, прекратились шевеления. Сонный покой прерывался только храпом некоторых бородачей да жалобным детским посапыванием.

– Пора, – решил Андрей, глядя на крепость с башни глазами серенькой полевки. – Не ждут…

По лагерю лесовиков побежали посыльные, поднимая воинов легкими прикосновениями. Часть из них, осторожно ступая, двинулась к городу, а полтора десятка, наоборот, окружили колдуна.

– Во имя прародителей наших славных, подаривших нам жизнь. – Шаман Велихост опустил на землю свой корявый посох. – Во имя духов небесных, сей мир сотворивших… – Он вонзил в посох каменный нож. – Верните славу родов наших, славные дети лесов!

Лесовики сбросили одежду, прыгнули через нож – и, обгоняя товарищей, к славянской твердыне промчались несколько рысей, медведей и куниц. По шершавым бревнам стен они взметнулись наверх так же легко, как бежали по наволоку, удары могучих лап переломили спины, снесли черепа сонным привратникам; сильные тяжелые кошки, сбив с ног караульных на стенах, рванули когтями артерии, впились в шеи клыками. Куницы же сразу скатились во двор, бросили на песок принесенный в зубах нож, перекинулись через него обратно в людей и стали спешно разбирать запоры ворот.

– Береги-и-ись!!! – дольше всех продержался воин на башне. Он ухитрился закрыться щитом от прыжка рыси, бросить бесполезное в близкой схватке копье и выдернуть нож. Но тут ему на спину запрыгнула еще одна огромная лесная кошка, повиснув на вороте, другая впилась в руку с ножом, еще кто-то пронзил клыками сапог. Караульный потерял равновесие и упал на спину, закрыл голову щитом. Однако когти тут же принялись рвать панцирь на животе, воин ударил туда окантовкой – и тем самым открыл зверью свое горло…

Сигнал тревоги поднял бородачей с постелей, они выскочили во двор как раз в тот миг, когда закрывающие ворота щиты опрокинулись, и внутрь хлынули многие десятки лесовиков. Славяне отреагировали мгновенно: захлопнули двери в дома, накинули засовы, подперли створки палками. Отогнали визжащих женщин дальше в глубину дома, приготовили топоры.

Однако лесовики вместо того, чтобы выламывать двери, наоборот – завалили их снаружи принесенными от ворот жердяными створками.

Шум схватки доносился только из башни, где под входом на боевую площадку обнаружилась спальня славянского бога. Однако тот даже одной левой смог отогнать рысей от своей женщины и вместе с нею отступил ниже, а лестницу славяне перекрыли первыми попавшимися под руки бочками, циновками, дровами.

Дети небесных духов поступили точно так же – двое косолапых передвинули на лаз тяжелую хозяйскую постель.

К утру наступило затишье. Разделенные толстой бревенчатой стеной, славяне и лесовики достать друг друга не могли и ждали, что будет дальше.

Андрей же, войдя в крепость, поднялся на башню и с наслаждением любовался рассветом, неспешно окрашивающим реку и берега сперва в красный, затем в розовый, желтый и, наконец, в белый свет. Солнце разбудило ветер, хищно кинувшийся к воде и вздыбивший ее частой рябью, зашелестевший листвой в рощах, раскачавший деревья в ельнике на противоположном берегу. Следом проснулись птицы в окрестных лесах и устроили радостные песнопения. В реках заплескалась рыба, норовя допрыгнуть до носящихся над самой водой стрекоз.

На боевую площадку поднялись Велихост, торжественно стучащий посохом, и все еще обнаженный Беролап.

– Город твой, Любый! – торжественно объявил шаман. – Приказывай!

– Все собранные славянами дрова побросайте в реку, – негромко распорядился колдун. – Припасы из амбаров; рыбу, мясо, бочки с яблоками и огурцами, грибами, бурты с репой, свеклой и прочие коренья… Словом, все, что найдете в здешних кладовых, грузите в ладьи и уводите вверх по левой протоке. По правой сюда дружина мчится, через два дня здесь будет. Коли в ладьи все добро не поместится, раскатайте на бревна любые срубы и свяжите плоты. Их, понятно, тянуть получится труднее. Но… но своя ноша не тянет, разве нет?

– А славяне? – осторожно спросил Беролап. – Их совсем мало. Найдем таран, высадим двери…

– Там три десятка воинов, дружище, – прищурился Андрей. – Славяне умеют драться. Вы их, понятно, перебьете. Но ведь при этом дети небесных духов тоже погибнут. Пусть десять, пусть даже только пятеро. Зачем тебе везти к родным очагам мертвых друзей, если ты можешь привезти мешки с солью, квашеную капусту и прочие подарки?

– Любый, ты что, хочешь оставить город славянам? – Парень не поверил своим ушам.

– Зима близко, Беролап, – усмехнулся колдун. – Зачем мне холодный город без дров и еды? Если тебе он так нравится, приходи сюда после заморозков. Поверь мне на слово, он будет стоять пустым.

– Воля твоя, Любый! – повеселел парень и побежал вниз.

– О чем ты думаешь, посланник небесных духов? – Старый шаман встал у молодого чародея за спиной.

– Ты не поверишь, Велихост, но в будущем окажутся никому не нужны ни повелители зверей, ни целители, ни укротители дождей. – Колдун вытянул серебряный кулон с янтарной вставкой, сжал в кулаке, ясно чувствуя текущее через амулет нежное тепло, его пульс, его чистоту. Андрей словно прикоснулся к руке любимой, ждущей чародея там, по другую сторону вечности. – Вот и мыслю я, мой преданный друг… Если мы уже здесь, а наше будущее еще только там, то почему бы его не изменить? Представь себе мир, в котором поклоняются не квантовой физике, Христу и пиву, а великому единому вседержителю по имени Любый! Вернуться в такое общество будет намного интереснее, как полагаешь?

– Мир лесов без конца и края, – негромко проговорил шаман.

– Мир лесов, – согласился Андрей. – Мир единобожия. Мир нашего народа.

– Духи небес дали тебе великую силу, Любый. Твоя воля – их воля. Пусть он настанет, этот новый мир! – притопнул посохом шаман. – Время пришло!


* * * | Аркаимский колдун | * * *