4 января 1943 г

Вот уже несколько дней всех раненых отправляют в Минеральные Воды, а то и вообще отпускают на все четыре стороны. Те, кого отпускают, получают весьма обильный сухой паек. Ничего, мол, с ними не сделается, сами доберутся в свои части.

Сегодня доходит очередь и до меня — меня осматривают, а потом определяют, что я подлежу отправке на транспорте.

Собираю то немногое, что у меня осталось, и готовлюсь к отбытию. Вчера вечером нас побаловали — выдали 200 г французского шоколада. Я и конфет успел отложить.

Около полудня наша санитарная машина отъезжает. Сидим в ней впритык, теснотища, как в гробу. Сначала проезжаем совсем немного, потом машина надолго останавливается.

И такими темпами до самых Минеральных Вод, все 23 километра. Дорога забита автоколоннами.

Значит, не зря говорили, что мы отступаем. В Нальчике все важные здания приказано взорвать.

Мы довольны, когда, наконец, после долгих мучительных часов прибываем в Минеральные Воды на распределительный пункт раненых.

Но рано мы радовались. Когда после долгого ожидания нас все же принимают, нашим глазам предстает удручающее зрелище. В немногих свободных палатах только деревянные койки, по сути, каркасы, да соломенные тюфяки. В сравнении с этим Пятигорск — чуть ли не курорт.

И вот нас человек 100 набилось в огромный нетопленый зал. Ни коек, ничего.

И опять же, никому до нас дела нет, мы брошены на произвол судьбы. Неужели здесь некому о нас позаботиться? Нам пообещали протопить печи в этом зале. В конце концов меня вместе с еще 41 человеком сунули в какую-то комнатенку.

Наконец, мы получаем и ужин — хлеб, консервы, сигареты. Налетай!

Но мне есть отчего-то не хочется, съедаю только немного колбасы, а потом ложусь на койку. Причем если у тебя действует только одна рука, взобраться наверх (койки двухэтажные) не так просто.

Дожевывая остатки шоколада, засыпаю после всех невзгод этого дня.