Не знаю, как вам, а мне после отпуска очень хочется вернуться к работе. За то время, что выделяется мне для отдыха, я успеваю настолько осатанеть от выполнения незавершенных дел, что просто мечтаю о своей работе.

К тому же я, как человек очень коммуникабельный, не могу долго находиться без общения. А где еще столько наобщаешься, если не в нашем спорткомплексе?

За то время, пока я как бы отдыхаю, я успеваю соскучиться и по коллегам, и по клиенткам, и даже по директору спорткомплекса Айрапету Варджаняну. Хотя почему даже? Уж кому-кому, а мне на нашего директора жаловаться грех – Айрапет замечательный и очень чуткий руководитель, работать с ним легко и ненапряжно. А его жена Роксана вообще считает меня своей подругой. Так что отношения у меня с этой парой просто прекрасные.

Даже мои капризные клиентки-толстушки к концу отпуска начинали казаться добрыми и милыми, и хотелось поскорее возобновить с ними занятия.

Поэтому в тот день, когда мне следовало приступить к работе после отпуска, я буквально мчалась в спорткомплекс на своем отмытом до сверкающего блеска «Ниссане».

Подъезжая к спорткомплексу, где я не была ровно месяц, я обратила внимание, что он показался мне еще более масштабным и внушительным. Я даже почувствовала нечто вроде гордости оттого, что работаю здесь.

Это чувство было вполне оправданным – наш спорткомплекс был единственным в своем роде заведением в Тарасове. Существовало, конечно, множество различных секций, но все они уступали по своей масштабности нашему спорткомплексу. И работать здесь считалось очень престижным.

Во-первых, все тренеры были действительно классными специалистами в своем деле. Во-вторых, (благодаря в первую очередь первому) что бы из предложенного ни выбирал клиент, он всегда мог быть уверен в положительном результате. В-третьих, здесь платили очень хорошо и, главное, регулярно. Так что чем-чем, а своей работой я была очень довольна.

Войдя в здание, я первым делом столкнулась с Сорокиной. Вот, пожалуй, единственный человек, которого мне не хотелось видеть. Ни сегодня, ни когда бы то ни было.

Ленка, а точнее, Елена Викторовна Сорокина, вела у нас занятия по аэробике. Да, она была прекрасным специалистом в своей области, но не обладала тем, чем, по моему мнению, просто обязан обладать хороший тренер – желанием передать свои навыки клиенту. То есть как бы ученику.

Имея превосходную фигуру и степень подготовленности, Ленка вела свои занятия с ленцой, с неохотой, словно отбывая повинность. Ей было наплевать, приносят ли ее занятия что-либо ее клиенткам – лишь бы платили хорошо.

Платили Ленке хорошо, хотя Айрапет Варджанян, а в особенности Роксана, были не очень-то довольны ее деятельностью. Во-первых, клиентки не раз жаловались им на полнейшее равнодушие к их особам со стороны тренерши, во-вторых, Ленка обладала характером – не приведи Господи.

За что я люблю свою работу, так это за то, что несмотря на в основном женский состав, в нашем коллективе не присутствовало ни зависти к коллегам, ни распускания сплетен, ни разведения интриг. Если бы не Ленка Сорокина, которая весьма активно занималась всем вышеперечисленным.

Она завидовала тем, кто хоть в чем-то обошел ее, пыталась сплетничать о коллегах и клиентах, и старалась полить грязью любого, кто допустил хоть малейший промах в надежде, что его снимут с работы.

Понятно, что Ленку не любили. Не любили, но терпели – вынуждены были. Дело в том, что Ленка была неофициальной женой крупного в нашем Тарасове деятеля, который спонсировал наш спорткомплекс. И Айрапет закрывал глаза на ее выходки, так как не хотел лишиться материальной подпитки. К тому же, имея столь зловредный характер, Ленка в случае ее увольнения, испортила бы столько крови всем сотрудникам, начиная с самого Айрапета, что тот предпочитал не связываться с вздорной бабенкой.

Меня, кстати, Ленка не трогала. Может быть, из-за того, что я старалась держаться от нее подальше, может быть, чувствовала, что я могу дать ей достойный отпор, а может быть из-за того, что знала, что кого-кого, а меня Айрапет в обиду не даст. Она даже пыталась одно время набиться мне в подруги, но у нее ничего не вышло – не терплю сплетниц и интриганок.

Я знала, что Ленка в душе меня терпеть не может, тем не менее при встречах она всегда старалась показать, как она мне симпатизирует.

Вот и сейчас, едва Ленка завидела меня, на ее лице появилась лицемерная приторная улыбочка. Поняв, что избежать встречи и общения с ней не удастся, я, внутренне подавив раздражение, остановилась.

– Поленька, приветик! – пропела Ленка, разглядывая меня и отчаянно пытаясь найти хоть какие-то изменения в моем облике в худшую сторону. – Выглядишь замечательно! – вынуждена была констатировать она. – Я тебе просто завидую!

– единственная искренняя фраза.

– Привет, – скривилась я в ответ. – Ты тоже.

И это было искренне, но Ленка, привыкшая к комплиментам, приняла мое замечание как должное.

– Как отпуск? – продолжала она щебетать.

– Как всегда, прекрасно, – проговорила я, стараясь пройти на второй этаж к себе в раздевалку.

Но Ленка загородила мне дорогу и даже взяла под руку, явно желая чем-то поделиться. Решив, что если это очередные сплетни о ком-то, я просто пошлю ее подальше, я остановилась и молча приготовилась слушать.

– А вот у нас тут... – Ленка поджала губы. – Совсем не прекрасно.

– Интересно, почему? – безразлично спросила я.

– Айрапет лютует! Прямо зверь стал!

– И в чем же это выражается? – удивилась я – все сказанное было совершенно не похоже на нашего директора.

– Щемит всех! Орет, ставки грозится понизить!

– Всем или только тебе? – уточнила я.

Ленка смутилась.

– И мне тоже, – уклончиво ответила она.

– А чем вызвано такое поведение?

– Не знаю! – покрутила Ленка головой. – Мы все головы ломаем! Но это я тебя просто предупредила, потому что ты и сама можешь влететь! Ну, ладно, мне пора! – и с этими словами Ленка упорхнула.

«Сделал гадость – в душе радость!» – с ненавистью подумала я о Сорокиной.

Ну вот какого черта испортила мне настроение? Ведь специально подошла, чтобы попытаться выбить меня из колеи.

«Чушь все это! – решила я. – Сорокиной просто заняться нечем, вот и ищет, кому бы напакостить. И чтобы я позволила испортить мне настроение из-за ее бредовых выходок? Ну уж нет!»

Я решительно повернулась к лестнице, стряхивая с себя неприятный осадок от общения с Еленой Викторовной, и стала подниматься наверх. Мне очень хотелось увидеть всех остальных.

Не став переодеваться, я влетела в комнату для отдыха, где уже собрались тренеры.

– Полина! – радостно завизжали девчонки при моем появлении.

– Привет, привет! – смеясь и обнимая всех по очереди, проговорила я, чувствуя, как моментально на душе становится легко и весело, как всегда от общения с любимыми коллегами.

– Поля, кофе будешь? – предложила Таня Косицына, тоже тренер по шейпингу.

Она уже закончила свою смену и теперь сидела в кресле, одетая в обтягивающие шорты и топик.

– Давай! – согласилась я, усаживаясь в свободное кресло и доставая сигареты.

– Как настроение? – поднося мне зажигалку, спросил Ромка Михайлин, один из самых молодых тренеров – он вел занятия по ушу среди мужчин.

– Отлично, – честно ответила я. – Сорокина только попыталась подпортить, да не вышло.

– Ой, да что ты на нее внимание обращаешь! – махнула рукой Светка Мартыненко. – Вот уж нашла, с кем общаться.

– Это она нашла, – поправила я.

– На, Поля, – повернулась ко мне Таня, подавая чашку с дымящимся кофе. – А на Сорокину наплюй! Как будто ты первый день ее знаешь!

– Знаю, конечно. Она, как всегда, несла какую-то чушь, но мне, признаться, стало интересно, – принимая чашку и кивая с благодарностью Тане, сказала я. – Говорила, будто бы Айрапет, как она выразилась, лютует. И ставки грозится понизить. Это что, правда?

Я заметила, что лица девчонок нахмурились.

– Да ерунда это... – неуверенно протянула Светка и посмотрела на Таню.

Та пожала плечами.

– Да вы мне объясните, в конце концов, что происходит или нет? – не выдержала я.

– Да мы сами не знаем, – вздохнула Таня. – Только в последнее время Айрапет ходил мрачнее тучи, почти ни с кем не разговаривал, а на днях наорал на Сорокину. Можно сказать, публично. Вернее, он ее вывел из зала в коридор и начал отчитывать, но так громко, что все слышали. Мы так и не поняли, за что конкретно, но он кричал, мол, если еще раз такое повторится – ставку урежу в половину, а потом вообще выгоню к чертовой матери! Потом повернулся к нам и говорит, что это ко всем относится. И все, зашагал к себе в кабинет.

– А Сорокина что?

– Зашипела, как змея, пальцем у виска покрутила, козлом лысым обозвала и к себе побежала. Сидела там с полчаса, потом вышла вся зареванная и уехала. Вот и все.

– Да на это действительно не стоит обращать внимания, – успокоенно сказала я. – Айрапет давно ею недоволен. Поди, опять кому-то из клиентов нагрубила, вот он и завелся.

– Кавказский мужчина – гарачий мужчина! Што не по его – сразу кынжал хватает! – ломая язык, дурашливо проговорил Ромка, вставая и делая вид, что выхватывает кинжал, направляя его на Светку.

– Ой, да ну тебя, тебе бы только зубы скалить! – отмахнулась Светка.

– Нет, буду теперь голову ломать, почему Айрапету шлея под хвост попала! – ответил Ромка, накидывая олимпийку. – Ладно, пора мне. Я свою смену отпахал. И вы бы лучше шли, погода вон какая отличная, торчите тут, языками чешете!

– Ой, иди, у нас свои, женские разговоры! – раздраженно сказала Светка.

– Закиснете совсем! Пока о мужиках треплетесь, всех мужиков растеряете. Пойдем лучше со мной, Свет? – блестя глазами, проговорил он, беря Светку за руку и заглядывая ей в глаза. – Я тебе покажу, каким горячим может быть настоящий славянин!

– Да отстань! – уже смеясь, ответила Светка. – Иди уж!

– Вах-вах, щто теряищь, щто теряищь! – покачал головой Ромка. – Жалеть потом будищь, глюпый женщина!

– Тьфу! – плюнула Светка, – вот привязался! Сам-то чего торчишь, полчаса назад домой собирался!

– Так я Полину увидел – и свет померк в моих очах! – поворачиваясь ко мне и прижимая руки к груди, пропел Ромка. – Вот настоящая женщина! Красавица! И, сразу видно, толк в мужчинах знает!

– В мужчинах-то знаю, – усмехнулась я. – Да только ты, мальчик, не по моей части. Я для тебя просто бабушка.

– Вах, зачем такой чущь гаварищь? – укоризненно качая головой, произнес Ромка, но тут же посерьезнел:

– А ты чего так рано, Полин? У тебя же занятия через час, а сейчас перерыв!

– По тебе соскучилась, – ответила я, допивая кофе.

– Так пойдем со мной, чего здесь сидеть? – предложил Ромка.

– Нет уж, я вполне насладилась общением, – улыбнулась я. – Теперь хочу с девчонками потрепаться.

– Ви все не настоящий женщин! – категорично заявил Ромка и, хлопнув дверью, вышел из комнаты отдыха.

– Вот шалопутный! – проговорила Светка, глядя на захлопнувшуюся дверь. – Ладно, бог с ним. У нас тут от его шуток уже животы болят.

Мы посидели, поболтали о том о сем, и я пошла переодеваться, а девчонки засобирались наконец домой.

Надев шорты и топ, я пошла в спортивный зал. Некоторые из моих клиенток уже пришли и переодевались у себя в раздевалке. Оттуда слышались шумные голоса и смех.

– Всем добрый день! – заглянув туда, поприветствовала я их.

Мне тут же отозвались несколько радостных голосов. Я прошла в спортзал, убедилась, что все для занятий готово, включила музыку и стала ждать. Зал быстро стал наполняться женщинами разного возраста и разной комплекции.

– Ну что, начнем? – улыбаясь, проговорила я, включая музыку погромче.

Почти все мои клиентки были на месте. Последней влетела Наташа Головачева – совсем молоденькая студентка, – и, запыхавшись и на ходу здороваясь со мной, встала рядом со своей подружкой Катей Зорянской.

– Натуль, быстрее, чего опаздываем? – легонько пожурила я, начиная разминку.

– Транспорт! – развела руками Наташка, подключаясь к нам.

Занятие шло, как обычно, я чувствовала себя в прекрасной форме – не зря во время отпуска ежедневно повторяла все упражнения. Сегодня, после отдыха, я работала даже с большим подъемом, чем обычно. Казалось, что легко смогу отпахать и две, и три смены.

Одна Наташка что-то меня не радовала. Упражнения она выполняла как-то вяло, лицо ее было бледным и уставшим.

– Перерыв! – объявила я через некоторое время, поглядывая на нее.

Все разбрелись кто курить, кто вниз к буфету попить минеральной воды. Наташка присела на лавочку у стены.

– Наташ, пойдем-ка со мной, – подходя к ней, пригласила я ее в раздевалку.

Наташка как-то тяжело поднялась и пошла за мной. Вообще-то у нас официально не принято водить клиентов в раздевалки, предназначенные для сотрудников, но многие из нас дружили, и Айрапет закрывал на это глаза, тем более, что случалось это не так уж часто и никакого вреда работе не приносило. А это было для Варджаняна самым главным.

Войдя в раздевалку, я обратила вдруг внимание на то, что упустила при первом ее посещении – полы у меня были грязными. Странно, обычно наша уборщица баба Клава замечательно справлялась со своими обязанностями – наши комнаты, включая спортзал, всегда просто сверкали. Вот уж кто никогда не получал замечаний от Айрапета и выполнял свою работу в прямом смысле с блеском.

– Ты погоди немного, сейчас я принесу чашки, чайник и мы попьем кофе, – сказала я Наташе.

Та только вяло кивнула в ответ.

Я прошла в комнату отдыха и увидела гору грязной посуды, мыть которую, по всей видимости, никто не собирался. В комнате крутилась только Светка Мартыненко, которая явно собиралась уходить, и мытье посуды явно не входило в ее планы. Я даже не успела задать ей ни одного вопроса по поводу творящегося беспорядка, как Светка упорхнула, шепнув мне на прощание, что у нее просто «суперважное свидание».

Вздохнув, я вытащила из горки посуды две чашки и пошла их мыть. Захватив на обратном пути электрический чайник и сахарницу, я вернулась в раздевалку.

– Ну вот, – бодрым голосом сказала я Наташке, успевшей прикорнуть на стуле, – сейчас мы с тобой кофе попьем, и ты сразу придешь в себя. Что у тебя случилось-то? – спросила я, разливая кофе – чайник закипел моментально. – Всю ночь, что ли, не спала?

– Да... Ничего страшного, Полина Андреевна, – ответила Наташка, тяжело дыша. – Просто перезанималась ночью, скоро же сессия.

– Бедные вы студенты, бедные! – сочувственно покачала я головой. – Ну, смотри, если плохо себя чувствуешь, лучше иди домой.

– Нет-нет, – запротестовала Наташка. – Все нормально!

Мы допили кофе, пора было продолжать занятия, но не могла же я оставить грязные чашки в собственной раздевалке! И бабы Клавы, как назло, не было видно нигде, когда я выглянула в коридор. Пока я раздумывала, на кого бы свалить это свинство, в коридоре замаячила прилизанная головка Ленки Сорокиной. Я уже собиралась захлопнуть дверь, но Ленка бесцеремонно прошла ко мне.

– Уборщицу ищешь? – спросила она.

– Угу, – пробурчала я.

– А ее нет. Она заболела. Неделю уже как.

– Да ты что? – удивилась я, подумав, что нужно бы навестить бабушку – баба Клава была милой старушкой, с которой мы частенько перебалтывались. – А что с ней такое?

– Да лестницу мыла, поскользнулась, упала и ногу растянула.

– Бедняжка, – посочувствовала я. – В ее-то возрасте...

– В ее возрасте еще и работать! – фыркнула Ленка. – Вот бы уж сроду не стала!

– Да ты бы в любом не стала, – недружелюбно отозвалась я.

– Вот это верно! – расхохоталась Ленка. – Это ты у нас пчелка. Вот, кстати, и поработай – посуду помой.

– Без тебя разберусь! – буркнула я, беря поднос с чашками и подталкивая Ленку к двери.

– Наташа, – обернулась я у выхода, – иди в зал. Я скоро буду. Или домой.

– Нет, я в зал пойду, – поднимаясь, проговорила Наташка.

Я заметила, что после кофе она стала выглядеть получше, и успокоилась. Кое-как отделавшись по дороге от Сорокиной, я прошла в туалет, тщательно вымыла чашки с моющим средством, вернула их в комнату отдыха и возвратилась в зал.

Однако когда занятия возобновились, я заметила, что с Наташкой далеко не все нормально. Она постоянно сбивалась с ритма, останавливалась, чтобы отдышаться, лицо ее становилось все бледнее и бледнее.

Я не трогала ее, решив, что она сейчас сама пойдет домой – нельзя же так мучиться, в самом деле!

Наташка остановилась, держась за сердце. Катя тоже прекратила упражнения и с испугом взяла Наташку за руку.

– Ты чего это? – услышала я, как она шепнула.

– А... А... – только и смогла прохрипеть Наташка.

Вдруг она наклонилась, и ее стало рвать какой-то белой пеной. Встревожившись не на шутку, я прекратила занятия и подбежала к Наташке. Она уже сползла на пол, ее продолжало выворачивать.

– Катя, врача, быстро! – крикнула я, и Зорянская, с расширившимися от страха глазами, помчалась из зала.

Я склонилась над Наташкой, пытаясь влить ей в рот воды из графина, но вода выливалась на пол, а Наташку вдруг начали скручивать судороги. Я поняла, что дело серьезное, и теперь надеялась только на нашего штатного врача Игоря Северцева.

Вскоре он вошел в зал быстрой походкой, за ним всхлипывая, семенила Катька.

– Вот, – только и смогла сказать я, указывая на корчившуюся на полу Наташку.

Тут я увидела, что девушка перестала корчиться и вроде затихла. Игорь, присев на пол, быстро приподнял ее за плечи и оттянул нижнее веко. Нахмурившись, он пощупал Наташкин пульс.

Наташка вдруг быстро-быстро задышала, потом из ее груди вырвался совершенно дикий хрип, затем еще один, и она бессильно повисла на руках Игоря.

Тот моментально выхватил из своей аптечки шприц и, наполнив его лекарством, вколол Наташке. Она даже не пошевелилась.

Я видела, как все больше мрачнеет лицо нашего доктора. Он снова взял Наташку за запястье, проверяя пульс.

– Все, – коротко произнес он, и я похолодела, уже понимая, что означает это «все».

Столпившиеся клиентки с ужасом смотрели на разворачивающуюся на их глазах страшную картину.

Игорь осторожно поднял Наташку на руки и отнес на лавку.

– Скорую вызывай, – повернувшись ко мне, тихо проговорил он и добавил:

– И милицию.

На ватных ногах я прошла к телефону, вызвала скорую и, набирая следом ноль-два, вспомнила о Жоре Овсянникове, своем бывшем муже.

Жора, а точнее, Георгий Михайлович Овсянников, работал старшим следователем УВД Тарасова. Когда мы с Ольгой занимались очередным расследованием, он почти всегда помогал нам. Правда, каждый раз отчаянно пытался отговорить принимать в нем какое-либо участие.

Жора, несмотря на то, что мы развелись несколько лет назад, продолжал относиться ко мне с теплотой и заботой. Он даже уверял, что любит меня до сих пор.

Не знаю, так ли это на самом деле, но еще ни разу майор, а с недавних пор подполковник Овсянников не бросил меня в беде, и в данный момент я посчитала разумным позвонить ему.

Жора даже не узнал поначалу мой голос. Только когда я несколько раз повторила, что я действительно Полина и звоню из своего спорткомплекса, где произошло несчастье, он поверил наконец, что это не розыгрыш.

– Поленька, я сейчас приеду, не беспокойся, – заверил он меня.

– Спасибо, Жора, – механическим голосом ответила и я повесила трубку.

Следовало возвращаться в спортзал, но у меня, честно признаться, ноги не шли туда. Вновь увидеть мертвую Наташку, еще несколько минут назад живую и такую юную...

Но все эмоции нужно было срочно отбросить, взять себя в руки и приготовиться к тому, что мне придется пережить еще много неприятных минут.

Закурив на ходу, я пошла в спортзал, стряхивая пепел по дороге прямо на пол, чего никогда не позволял себе ни один из сотрудников спорткомплекса.

По пути я подумала, что нужно оповестить о случившемся Айрапета Варджаняна, но встречаться с ним сейчас у меня не было никакого желания. Пусть узнает от кого-нибудь другого.

Вернувшись в спортзал, я увидела, что Наташкино тело так и лежит на скамейке, клиентки в растерянности сбились в кучки, переговариваясь между собой у стены, а Игорь Северцев нервно курит возле окна.

Я подошла к нему, доставая новую сигарету. Игорь молча поднес мне зажигалку.

– Игорь, что это? Ты можешь сказать? – спросила я, делая глубокую затяжку.

– Похоже на отравление, – хмуря брови, ответил Игорь. – Вскрытие покажет точно.

– Отравление пищевое? – уточнила я.

– Нет, – коротко ответил Северцев. – Яд. Точнее ничего сказать не могу, как сама понимаешь.

Я молча кивнула. Только этого не хватало! Получается, что девчонку убили... И надо же, чтобы яд ей подсунули перед моими занятиями! И надо же ей было умереть именно в спорткомплексе!

«О чем ты думаешь! – одернула я саму себя. – Что за цинизм? Не стало молодой девушки, моложе тебя лет на девять, а ты думаешь только о причиненных тебе и твоим коллегам неудобствах!»

Я поймала взгляд Игоря и поняла, что он в эту минуту думал о том же самом. Он опустил глаза и с силой вдавил окурок в подоконник. Раньше я просто ошалела бы от такого поступка, но сейчас, докурив, последовала его примеру, заметив при этом, что у меня дрожат руки.

А вот этого допустить нельзя. Нельзя позволить себе взять верх эмоциям над разумом. Я сжала и разжала кулаки несколько раз, потом сделала десять глубоких вдохов и выдохов, после чего повернулась к клиенткам.

– Все могут быть свободны на сегодня, – как можно спокойнее и увереннее проговорила я.

– Отставить, – послышался вдруг знакомый голос.

Я обернулась и увидела Жору Овсянникова в сопровождении группы оперативников.

– Я попрошу пока никого никуда не уходить, – проговорил Жора, обращаясь к клиенткам. – Вам будет задано несколько вопросов. Полина Андреевна, нам нужно выделить комнату для допроса, вы могли бы распорядиться?

Жора говорил сухим, казенным тоном, но я видела в его глазах тревогу за меня.

– Да, – выдавила я. – Сейчас. Нужно доложить руководству...

Но, как оказалось, руководству ни о чем докладывать не нужно, поскольку оно уже в курсе – буквально в эту же секунду в спортзал вбежал Айрапет Варджанян.

Даже не поздоровавшись со мной, он бросил взгляд на наташкино тело, потом перевел его на Северцева, на Жору... Директор спорткомплекса явно был растерян и не знал, что ему делать.

– Подполковник Овсянников, – доставая удостоверение, шагнул к нему Жора.

– Варджанян, Айрапет Мартиросович, – произнес наш директор, даже не взглянув на удостоверение Жоры.

– Нам нужна свободная комната, где можно было бы допросить свидетелей, – сказал Жора.

– А, конечно, – закивал Айрапет. – Можно пройти в комнату для отдыха, там как раз много места.

И он повернулся к выходу. Молодой лейтенант последовал за ним, далее гуськом потянулись клиентки. Оперативники с судмедэкспертом остались осматривать тело.

– Айрапет Мартиросович, – обратился к Варджаняну Жора. – В первую очередь я хотел бы побеседовать с Полиной Андреевной. Отдельно.

– Жора, можно пройти ко мне в раздевалку, – предложила я.

Айрапет раскрыл рот, видимо, желая поинтересоваться, почему я так запросто называю подполковника Жорой, потом молча махнул рукой. Он уже не чувствовал себя здесь хозяином, предоставив Овсянникову распоряжаться по его усмотрению.

Мы с Жорой прошли ко мне. Захлопнув дверь, я плюхнулась на стул и закрыла лицо руками.

– Поленька, постарайся успокоиться, – тут же сменив тон, едва мы остались одни, проговорил Жора и, сев рядом, обнял меня, гладя по голове. – Крайне неприятная история, согласен, но я постараюсь сделать все, чтобы тебя это затронуло как можно меньше.

– Спасибо, Жора, – всхлипнув, проговорила я, доставая очередную сигарету. – Просто это все так... неожиданно. Да еще в мой первый рабочий день после отпуска! Я так спешила сегодня на работу...

Я снова всхлипнула.

– Успокойся, радость моя, – Жора продолжал гладить меня по голове.

Я благодарно сжала его руку, потом закурила.

– Извини, – сказала я, беря себя в руки. – Тебе нужно работать, а я тут сопли распустила. Извини, Жора!

– Не за что извиняться, в конце концов, ты просто женщина, и нечего строить из себя железную леди. У кого хочешь нервы сдадут. Давай-ка ты спокойно покуришь, выпьешь кофе или чаю, а уж потом поговорим, хорошо?

Я кивнула. Кофе и все принадлежности находились в комнате отдыха, где сейчас велся допрос свидетелей, поэтому я ограничилась коробкой сока, которая стояла у меня на столе.

– Ну, а теперь постарайся рассказать, как все случилось, – попросил Жора.

– Ей стало плохо... Во-первых, она опоздала немного, – вспомнила я. – Я еще обратила внимание на ее бледный и уставший вид. Во время перерыва спросила, что с ней, говорит, что перезанималась ночью – она студентка, к сессии готовилась. Я предложила ей пойти домой, она отказалась. Потом ей становилось все хуже и хуже, потом началась рвота. Она упала на ковер. Я послала за врачом, у нее уже начинались судороги. Когда Игорь пришел, она уже затихла. Он ей что-то вколол, но было поздно – она умерла. Вот и все.

– Как ее звали? – тихо спросил Жора.

– Наташа Головачева.

– Что-нибудь знаешь о ней? О личной жизни?

– Знаю только, что училась на филфаке. Дружила с Катей Зорянской, они обычно вместе ходили на занятия.

– Они вместе учились?

– По-моему, да. Это тебе Катя скажет. И вообще, думаю, она гораздо больше может рассказать о Наташе, чем я.

– Я непременно поговорю с ней отдельно, – кивнул Жора, записывая мои показания. – То есть больше ничего не можешь сказать?

– Увы, – развела я руками.

– Хорошо, тебя сегодня больше беспокоить не будут. Можешь ехать домой. Возможно, еще вызовут, но это всего лишь формальность.

– Жора, ты приедешь ко мне вечером? – подняла я на бывшего мужа воспаленные глаза.

– Конечно, – целуя меня в макушку, ответил он. – Как же я могу тебя оставить в таком состоянии!

– Я... Я не поеду сейчас домой, – проговорила я.

– Почему? – нахмурился Жора.

– Не хочу оставаться одна. Я лучше подожду.

– Ну хорошо, – пожал он плечами, – это дело твое. Но здесь же тебя замучают разговорами!

– Мне сейчас лучше разговоры, чем их отсутствие, – возразила я.

– Ну смотри, дело твое, – повторил Овсянников. – А мне нужно идти, хочу поговорить с этой Катей Зорянской.

– А мне можно поприсутствовать? – спросила я.

Жора, прищурившись, внимательно посмотрел на меня.

– Полина, ты что, решила расследовать и это дело? – Жора смотрел мне прямо в глаза.

– Что ты, и в мыслях не было! – уверила я его, а про себя подумала, что у меня действительно и в мыслях не было ничего подобного... пока Жора не сказал!

– Тогда зачем тебе это?

– Ну, интересно же! И вообще, я имею право знать. К тому же при мне Катя будет откровеннее – меня она знает, в отличие от тебя, к тому же ты из милиции, а я нет, ей будет спокойнее при мне, точно тебе говорю.

– Может, ты и права, – подумав, проговорил Жора и, поднявшись, вышел из раздевалки.

Через некоторое время он вернулся, ведя за собой растерянную, совсем убитую Катьку.

– Пожалуйста, присаживайтесь, – Жора указал Катьке на свободный стул.

Та села и сложила руки на коленях, как школьница.

– Итак, ваше фамилия, имя, отчество, – спросил Жора.

Катька тут же метнула на меня испуганный взгляд.

– Катюша, – как можно мягче проговорила я. – Тебе нечего бояться. Георгий Михайлович мой бывший муж, он расследует это дело и не собирается причинить тебе ничего плохого. Вопросы задаются всем, в том числе и мне. А ты ближе всех знала Наташу, поэтому тебе такое персональное внимание, – я попробовала улыбнуться, чтобы чуть-чуть подбодрить девчонку, но она никак не отреагировала на это.

– Я ничего не знаю, Полина Андреевна, – дрожащим голосом произнесла она. – Вы же видели, как все получилось.

– Да. Но это ничего не объясняет, поэтому Георгий Михайлович и задает тебе вопросы.

– Катя, – взял инициативу в свои руки Жора, – скажи, Наташа не собиралась с кем-нибудь встретиться перед занятиями?

Глаза у Катьки стали просто-таки огромными.

– Я не знаю, – повторила она.

– Вы ведь, кажется, вместе учились, – как бы между прочим проронил Жора.

Катька кивнула.

– Где?

– В пединституте, на филфаке.

– Какой курс?

– Второй, – дрожащим голосом ответила Катька.

– Нравится учиться?

– Да так, – Катька неопределенно пожала плечами, но тут же, словно спохватившись, поправилась: – Очень нравится!

– А Наташе?

– Что – Наташе? – не поняла Катька.

– Нравилось учиться?

– Ну, если бы не нравилось, она бы бросила, – ответила Катька.

– Логично, – согласился Жора. – Хотя и не всегда так. А скажи, Катя, вы виделись сегодня на занятиях?

– Нет... У нас не было сегодня занятий, потому что идет сессия, занятия уже закончились, и теперь мы готовимся к экзаменам. Как раз завтра должны были сдавать русскую литературу... – голос у Катьки снова задрожал.

– Наташа никуда не собиралась сегодня перед занятиями?

– Н-нет, – ответила Катька.

Жора налил ей из графина воды, Катька сделала несколько глотков и уставилась в пол.

– Катя, ты понимаешь, что случилось несчастье – твоя подруга отравилась. И я не думаю, что она сама это сделала.

– Вы... Вы хотите сказать, что ее убили? – пролепетала Катька и вдруг разрыдалась.

С ней буквально началась истерика, пришлось даже позвать Игоря Северцева, который вколол ей успокоительное. После этого Катька немного затихла, стала какая-то вялая и поникшая. На все вопросы она отвечала односложно, порой даже не вдумываясь в их смысл.

– Катя, – продолжал биться Жора, – вот вы учились в институте. Стипендия там небольшая. Откуда у вас деньги на то, чтобы посещать довольно дорогой спорткомплекс?

В глазах Катьки мелькнул испуг, тут же сменившийся чем-то похожим на ненависть.

– Это не ваше дело! – резко ответила она. – Нам родители присылали!

– Кем же работают ваши родители?

– Это не ваше... – хотела повторить Катька, но осеклась. – Извините меня, – тихо сказала она. – Я сама правда ничего не понимаю. Я ничего не знаю, отпустите меня.

– У Наташи был парень?

– Нет.

– Почему?

– Она... Ей некогда было, она училась много.

– А с кем-нибудь дружила, кроме тебя?

– Нет.

– Какое постоянство! – усмехнулся Жора. – Скажи, где она жила?

– Мы жили вместе. Снимали квартиру на Провиантской.

– Квартиру, не комнату? – уточнил Жора.

– Да, отдельную квартиру.

– И что, к вам никто туда не ходил?

– Практически нет.

– Ты не находишь, что такой затворнический образ жизни несколько нехарактерен для молодых, привлекательных девушек?

– Каждый живет как хочет! – в глазах Катьки снова сверкнула ненависть. – И оставьте меня в покое.

– Я и рад бы, да не могу, – спокойно ответил Жора. – Служба обязывает. Вот мне важно узнать, кто убил твою подругу, а тебе, по-моему, нет...

– Что вы несете? – снова закричала Катька. – Вы еще скажите, что я желала ей смерти!

– Я этого не говорю. Ладно, Катя, на сегодня я действительно оставлю тебя в покое. Но только на сегодня. Тебя вызовут в отделение, и мы поговорим уже там. А сегодня сможешь ехать домой.

Катька облегченно вскочила со стула и поспешила к двери, даже не попрощавшись ни со мной, ни с Жорой.

– Девчонка явно чего-то боится, – сказала я.

Жора согласно кивнул.

– Слушай, Жора, – я ухватила Овсянникова за рукав. – Давай я съезжу к ней сегодня. Я поговорю с ней наедине, может быть, мне она что-нибудь скажет!

– Не думаю, что в этом есть необходимость, – покачал головой Жора. – Наоборот, как я понял, с ней не нужно церемониться. Ее нужно тащить в отделение, разговаривать предельно жестко, давить и выцеплять информацию. А все эти сюси-пуси только помешают. Она возомнит о себе бог знает что и вообще не станет ничего говорить.

– Возможно, ты и прав, – согласилась я, решив про себя, что все-таки наведаюсь к Катьке до ее вызова в отделение.

– Ну что, допросы остальных ты слушать не хочешь? – вставая, спросил Жора.

– Нет. Не думаю, что услышу что-нибудь интересное от них.

– Тогда иди жди меня в машине, потом я тебя отвезу.

Я уже поднялась, когда вдруг дверь раздевалки распахнулась, и в нее вошел помощник Жоры с лейтенантскими погонами. Из-за его спины выглядывала лисья мордочка Ленки Сорокиной.

«Этой-то что еще нужно в моей раздевалке?» – недовольно подумала я.

– Георгий Михайлович, – откашлявшись, начал лейтенант, – тут вот новые обстоятельства открылись...

– Какие еще обстоятельства, говори быстрее, – нетерпеливо сказал Жора.

– Да вот говорят, что... Хм... – он бросил на меня осторожный взгляд, – ваша... жена поила убитую кофе. Буквально за несколько секунд до ее смерти.

Я аж задохнулась от возмущения! Значит, эта мерзкая гадюка припомнила, что мы с Наташкой в перерыв сидели у меня в раздевалке и пили кофе, и теперь стуканула, что это я могла ее отравить! Это уже переходит все границы ее интриг!

Жора недоуменно уставился на лейтенанта, потом перевел взгляд на меня.

– Жора, я видела, что она плохо себя чувствует, – быстро проговорила я, – поэтому я и пригласила ее во время перерыва попить кофе и заодно предложила пойти домой. Мы пили один и тот же кофе, и я, как видишь, жива и здорова.

– Где банка? – хмуро спросил Жора.

Я быстро сгоняла в комнату отдыха, не обращая внимания на присутствующих там, схватила банку с кофе, которой мы пользовались, и принесла ее в раздевалку.

– Возьми, – Жора протянул лейтенанту банку, и тот упаковал ее в полиэтиленовый пакет.

– А чашки где? – спросил лейтенант.

– Чашки... Я их помыла, – вспомнила я.

– А зачем? – прищурившись, спросил лейтенант. – Разве это входит в ваши обязанности?

– Нет, не входит! – уже разозлившись не на шутку, рявкнула я. – Просто я с детства ненавижу грязь и свинство! И свиней тоже! – с последними словами я повернулась к Сорокиной, чьи маленькие глазки сразу забегали туда-сюда.

– Жора, – уже спокойнее попыталась я объяснить Овсянникову, – дело в том, что наша уборщица, баба Клава, заболела. Обычно посуду моет она, а тут пришлось мне. Ты же знаешь, что я не стала бы оставлять грязные чашки в своей раздевалке.

– Знаю, знаю, – хмуро проговорил Жора. – Ну-ка, давай выйдем, – обратился он к лейтенанту. – И посторонних прошу покинуть помещение.

Ленка никак не отреагировала.

– Я сказал: посторонним – вон! – заорал Жора громовым голосом, который появлялся у него в критические минуты.

Ленку словно ветром сдуло. Я осталась одна. Села на стул, уронив голову на руки. В голове моей хаотично металось что-то похожее на мысли.

Жора вернулся довольно быстро.

– Поля, – как можно ласковее проговорил он. – Ты только не волнуйся...

– Мне придется провести ночь в милиции, – мрачно ответила я за него.

– Поленька, это только до выяснения обстоятельств. Я сделаю все, чтобы тебя отпустили как можно скорее. Ну, что я могу сделать, если эта швабра при огромном стечении народа заявила, что самолично видела, как вы с этой Наташей пили кофе, а через пять минут она умерла? Все понимают, что это недоразумение, простая формальность. Ты уж потерпи, родная, я повторяю – сделаю все, чтобы ты оказалась дома как можно скорее и чтобы тебе не трепали нервы. Пойдем, я отвезу тебя.

Я загнала все эмоции и жалость к себе поглубже, встала и спокойно сказала:

– Я готова. Единственная просьба – позвони Ольге.

– Конечно, конечно, – засуетился Жора. – Обязательно позвоню. Да я обеспечу и тебе возможность со временем пользоваться связью.

– Что значит – со временем? – не выдержав, закричала я. – Ты что, собираешься держать меня там год?!?

– Да нет, это я так сказал, – смущенно глядя в сторону, ответил Жора.

Я ничего не сказала, только молча вышла из раздевалки. Спасибо Жоре, что он хоть распорядился, чтобы в этот момент никого не было в коридоре. Не хватало мне еще выдерживать сочувственные и злорадствующие взгляды коллег и клиентов!

Жора посадил меня в машину и повез в одно из самых замечательных мест в нашем Тарасове – Волжский РОВД.

Ах, до чего неохота вставать по утрам! И почему организм так устроен? Вечером ворочаешься, ворочаешься – уснуть не можешь, а уж как уснешь, так утром просто сил нет подняться.

Лежа в постели и размышляя над этим парадоксом, я пришла к выводу, что просто слишком много работаю. Вечером организм, взбудораженный энергией, никак не может угомониться, а утром он чувствует, сколько этой самой энергии потратил вчера, вот и не может быстро восстановиться.

Мне показалось, что я сделала новое открытие. И даже подумала – не написать ли на эту тему диссертацию? Докторскую, например, потому что кандидатскую я уже защитила.

Но потом я вспомнила, как мне далась эта самая кандидатская, которую я, как полная дура, писала абсолютно сама, просиживала в библиотеках и дома за книгами до полночи, зубрила ее наизусть, проводила тесты и опыты, и в итоге защитилась последней, в то время как мои куда более ушлые коллеги обошлись скромными зелеными бумажками.

Лишними бумажками такого рода я не располагала, времени на просиживание над книгами и статьями у меня уже не было, поэтому я тут же откинула идею с докторской, сменив ее на более благородную – подарить кому-нибудь эту идею.

А что? Пусть человек воспользуется моей идеей, сделает полезное дело. Нельзя же думать только о себе, Полина правильно говорит.

Вспомнив о сестре, я бросила взгляд на часы – времени было уже половина первого. Полина, конечно же, уже упорхнула в свой спорткомплекс – как-никак у нее сегодня первый рабочий день после отпуска.

Вот кто радуется возможности поработать, так это моя сестра Полина! Надо же, несмотря на то, что мы с ней близнецы, я сто раз убеждалась, что кроме общей внешности и фамилии, между нами нет ничего общего. И это было для меня, психолога, кандидата наук, загадкой.

Вот Полина ни за что не позволила бы себе проваляться в постели до половины первого. Она у нас типичный жаворонок, а я сова. И я неоднократно пыталась ей объяснить, что и то и другое абсолютно нормально – просто различные биоритмы, – но тем не менее Полина почему-то наотрез отказывалась в это верить и постоянно упрекала меня в лени и несобранности. А разве я ленивая? Разве я несобранная? Да я...

Я стала перебирать в уме собственные достоинства. Вот, например, я имею степень кандидата биологических наук, а Полина нет!

Правда, она имеет черный пояс по карате и владеет еще там какими-то восточными единоборствами, к тому же водит машину – ну и что? Все-таки, на мой взгляд, это не очень подходит для женщины.

Правда, я тут же вспомнила о том, что Полина прекрасно владеет такими чисто женскими навыками, как, например, кулинария, но и тут нашла для себя оправдание – я просто не люблю готовить. Ну и что здесь такого?

И убираться в квартире не очень люблю. Точнее, у меня просто не хватает на это времени. Самое интересное, куда оно девается – ума не приложу!

Вообще-то, в отличие от Полины, я работаю на дому – провожу психологические сеансы с клиентами, а кроме того, могу быстро и качественно перепечатать что-нибудь на компьютере. Правда, компьютером мою старенькую «двойку» можно назвать лишь с большой натяжкой, но для меня главное, что она выполняет функции пишущей машинки, а большего для работы мне и не требуется. Ну, и в игры можно поиграть.

И все-таки несмотря на разницу в характерах, мы с Полиной очень дружны. Еще не было такого, чтобы кто-то из нас бросил другую в беде. А особенно нас сплотило то, что мы с недавних пор занялись различными криминальными расследованиями. Началось все со случайности, а потом вошло в привычку, и мы уже даже набрали определенный вес в городе. То есть к нам порой обращались за помощью как к частным детективам, хотя собственную контору мы так и не открыли.

Правда, не так уж часто мы получали вознаграждение за свой труд, скорее приходилось помогать друзьям и знакомым, попавшим в беду. Но тем не менее это занятие здорово увлекло нас обоих, и деньги не всегда были важны. Для меня, во всяком случае.

Вспомнив о деньгах, я встала с постели и прошла к шкафу, где хранились мои сбережения. Пересчитав их, я подумала, что, пожалуй, погорячилась, так легкомысленно заявила о неважности для меня финансового фактора – денег было совсем немного.

Правда, я должна была получить некоторую сумму за перепечатку, но сумма эта была не такой, на которую можно было бы безбедно существовать хотя бы месяц – три дня бы протянуть.

Конечно, можно было обратиться к Кириллу – это мой бывший муж, с которым периодически возобновляются квазисупружеские отношения. Но, насколько мне было известно, Кирилла в настоящее время не было в городе. К тому же это был как раз период, когда отношения наши нельзя было назвать даже квазисупружескими.

Ладно, на первое время мне хватит, а потом что-нибудь придумаю. Слава богу, что моих детей, Артура и Лизу, на все лето забрала на дачу бабушка Евгения Михайловна. Моя любимая бабуля всегда была палочкой-выручалочкой в такого рода делах. Детей ей я доверяла безоговорочно.

Это вам не мама. Ираида Сергеевна, как исключительно называет ее Полина, конечно, порой снисходила до того, чтобы взять к себе моих оболтусов, но каждый раз за это я выслушивала столько обвинений в том, что я никудышная мать, что хотелось послать ее подальше вместе с ее помощью.

И главное, кто бы говорил – Ираида Сергеевна, после того, как нас бросил папаша Андрей Витальевич, перебравшись в Москву делать карьеру тележурналиста, сама скинула нас на Евгению Михайловну, полностью переключившись на устройство своей личной жизни. Личную жизнь она, надо сказать, так и не устроила, а с дочерьми контакт потеряла. То есть мы общаемся, обмениваемся новостями – но и все. Контакта нет. И когда Полина называет мать по имени-отчеству, я ее не осуждаю. Хотя сама веду себя по-другому. Вот вам опять разница в характерах.

Подумав о том, что не мешало бы вечером позвонить Полине, поинтересоваться, как прошел рабочий день, и как-нибудь очень тактично намекнуть, что мне нужны деньги – разумеется, в долг, – я стала раздумывать над тем, чем наполнить сегодняшний день до прихода Полины с работы.

Тут мой взгляд упал на компьютер, и я вспомнила, что мне еще предстоит закончить перепечатку текста. Решительно отвергнув мысли о завтраке – во-первых, потому, что работа прежде всего, а во-вторых, по причине отсутствия чего бы то ни было съестного в холодильнике, я села за свою машину.

Я подумала, что только разок сыграю в «пьяницу», а затем займусь перепечаткой. Подлый компьютер обыграл меня сразу же. Я решила, что начинать рабочий день с такой неудачи плохая примета, и продолжила игру. Компьютер продолжал надо мной издеваться, я упорно не сдавалась, а когда наконец выиграла у него и взглянула на часы, выяснилось, что времени уже половина шестого.

Черт, неужели я проиграла целый день? Вот уж никогда бы не подумала... Нет, Полина права – нужно удалить все эти игры раз и навсегда, от них только один вред!

Чтобы не расстраиваться, я тут же начала искать в случившемся рациональное зерно, и убедила себя в том, что все это только к лучшему – в конце концов, компьютерные игры развивают логику, повышают интеллектуальный уровень, реакцию...

Не став углубляться в мысли о том, отвечает ли карточная «пьяница» всем этим параметрам, я пошла к телефону, чтобы позвонить сестре, а перепечатку отложить на завтра. В конце концов, понедельник – день тяжелый (а сегодня был именно этот зловредный день), так что все к лучшему.

Все к лучшему, все к лучшему, – убеждала я себя, накручивая диск телефона. У Полины никто не отвечал. Я подумала, что она просто отмечает первый рабочий день со своими коллегами, и решила позвонить попозже. Однако и попозже никто не ответил.

Помыкавшись по квартире, я решила лечь спать и перезвонить сестре утром. И вот, когда я уже приняла граммов двести вермута – исключительно в качестве снотворного, – раздался телефонный звонок.

Взяв трубку, я с удивлением услышала голос Жоры Овсянникова.

– Оля, – я сразу почувствовала, что Жора явно чем-то озабочен, – ты только не волнуйся, но тут произошли... некоторые осложнения. Одним словом, у Полины на занятиях погибла девушка. От отравления. И Полина вынуждена будет временно побыть у нас до выяснения обстоятельств.

– Погоди, Жора, – мозг мой, уже расслабившийся после вермута и приготовившийся отправиться на покой, никак не мог уразуметь сути. – При чем тут Полина?

– Понимаешь, они вместе пили кофе, а буквально через несколько минут девушка умерла. Понятно, что все это просто недоразумение, но порядок есть порядок. Как только все выяснится, Полина будет дома. Я звоню, чтобы ты не волновалась и не искала ее попусту. Ну, пока, у меня у самого голова кругом и дел полно.

С этими словами Жора повесил трубку.

Нечего сказать, успокоил! Да разве я могу уснуть после такого? Нет, ну и родственнички у меня – совершенно не берегут мои нервы! Они что, не знают, что мне просто противопоказаны любые волнения?

От злости на Жору я залпом допила содержимое бутылки и принялась думать над тем, что он сказал. Только теперь почему-то мой мозг думать отказывался напрочь.

Так, нужно срочно выпить кофе, хотя я его терпеть не могу. Все равно уснуть мне не удастся. Я поставила чайник на плиту и прилегла в ожидании, когда он закипит.

Когда я открыла глаза, в окна вовсю било солнце. Я зажмурилась... и тут же вскочила как ошпаренная, вспомнив о том, что поставила чайник.

Удивляясь, как я не сгорела в собственной квартире, я рванула в кухню. Чайник, наполненный до краев, мирно покоился на плите. Слава богу, я с вечера просто поставила его, забыв включить газ. В кои-то веки моя рассеянность спасла мне жизнь...

Я бессильно опустилась на стул, думая, какой опасности мне удалось избежать сегодня. Постепенно в моей памяти всплыли все события вчерашнего вечера, заставившие меня снова подскочить. Я вспомнила о разговоре с Жорой.

Полина находится в отделении! А я сплю тут, напившись вермута! Ведь ясно же, что нужно срочно что-то предпринимать, бежать, действовать, выручать сестру!

Вот только как, я пока себе не представляла. Набрав Жорин номер, чтобы посоветоваться с ним, я услышала, что подполковника Овсянникова нет на месте.

Закручинившись, я решила все-таки действовать сама. Постаравшись со всей тщательностью восстановить в памяти разговор с Жорой, я вспомнила, что он говорил, будто бы трагедия случилась в спорткомплексе. Похоже, не остается ничего другого, как ехать туда и узнавать все подробности самой.

На всякий случай я позвонила Полине домой, в надежде, что ее уже отпустили, но надежды мои оказались тщетны. Тогда я сделала звонок в спорткомплекс. Там мне очень уклончиво и неохотно ответили, что Полины Андреевны нет и когда она появится, неизвестно. Все это говорило о том, что Полина все еще находится в отделении, а в спорткомплекс мне ехать придется.

Умывшись и снова наплевав на завтрак – стройнее буду, – я поехала в спорткомплекс. В этом здании я бывала неоднократно, и с многими Полиниными коллегами была знакома. Это было мне на руку – уж родной сестре Полины Снегиревой они должны будут рассказать, что, в конце концов, произошло.

Добравшись на троллейбусе до спорткомплекса, я вышла и, толкнув массивную дверь, попала в это волшебное царство превращения лягушек в царевен.

Первым, однако, мне навстречу попалась отнюдь не царевна, а царевич, по праву могущий быть так именованным. Это был молодой, очень симпатичный парень лет двадцати пяти. У него были темно-каштановые волосы и голубые глаза. Одет он был в какой-то тренировочный костюм, из чего я сделала вывод, что он здесь работает.

– Извините, пожалуйста, – устремилась я к нему.

Парень, увидев меня, вздрогнул и несколько недоуменно уставился на меня.

– Полина? – неуверенно спросил он. – Ты уже здесь? А что за официоз?

– Дело в том, что я не Полина, а ее родная сестра. Меня зовут Ольга, – торопливо проговорила я. – Я узнала, что с моей сестрой произошло какое-то недоразумение, вот и хотела поговорить с ее друзьями, чтобы выяснить, что же случилось.

– Ах, вот оно что, – парень засмеялся какой-то нервной улыбкой. – Да-да, припоминаю, Полинка говорила, что у нее есть сестра близняшка. Психолог. Так это, значит, вы и есть, – он скользнул по мне оценивающим взглядом мужчины, привыкшего, что все женщины падают вокруг него штабелями. – А меня зовут Роман. Роман Михайлин.

– Очень приятно. Я бы хотела поговорить с кем-нибудь о случившемся. Вы, я думаю, в курсе?

– В курсе чего? – быстро переспросил Роман.

– Того, что здесь произошло. Того, из-за чего задержали мою сестру.

– К сожалению, нет. Меня в этот момент не было, я уже закончил работу. Вам бы лучше поговорить с кем-нибудь из персонала, кто присутствовал при этом. Многих допрашивали, они наверняка лучше меня расскажут вам, в чем дело.

– Неужели вы совсем ничего не знаете? Вы все же работаете здесь...

– Милая Ольга, за сегодняшнее утро я выслушал столько версий, одну фантастичнее другой, что у меня голова идет кругом, – повторил он Жорину фразу. – Вам ведь не нужны сплетни, правда?

– А могу я поговорить с кем-то из свидетелей-клиентов?

– А зачем вам это?

– Понимаете, дело в том, что нам с Полиной не раз приходилось расследовать убийства. Особенно когда это касалось наших знакомых или друзей. А уж когда в беду попала моя сестра, то, как вы понимаете, я не могу оставаться в стороне...

– Вы что, из милиции? – быстро спросил Рома.

– Нет-нет!

– Значит, частный детектив? – уточнил он.

– Да нет же! Вы же сами знаете, что я психолог! Я же говорю, что мы занимаемся этим как бы на общественных началах!

– Но зачем вам это надо? Ведь делом уже занимается милиция. Они, я думаю, лучше справятся...

– Не уверена в этом. Я все-таки лицо заинтересованное, раз уж речь идет о честном имени моей сестры, так что будьте уверены, я приложу все силы для того, чтобы найти настоящего убийцу.

– Так еще неизвестно, убийство ли это!

– Вот в этом я и хочу разобраться.

– Ну, я-то во всяком случае тут ни при чем. Меня здесь не было в момент трагедии, это вам кто угодно подтвердит. И вообще... У меня неотложные дела, – торопливо проговорил он. – Поищите кого-нибудь другого.

С этими словами он посмотрел на часы. Я заметила, что Роман явно нервничает и не желает продолжать со мной разговор. Он уже повернулся, чтобы уйти, но в этот момент в коридор спустилась молодая худенькая, вертлявая девушка, с мелкими, не лишенными привлекательности чертами лица. Ее короткие волосы были аккуратно прилизаны, что делало ее маленькую головку совсем миниатюрной.

– Лена! – Роман ухватил ее за руку. – Ты идешь?

Но Лена смотрела на меня во все глаза.

– Полина? – неуверенно спросила она.

Я еще раз терпеливо объяснила, кто я такая и по какому поводу нахожусь здесь.

– Ох, да вам сразу нужно было обратиться ко мне! – обрадовалась Лена. – Я вам столько всего расскажу!

– Не думаю, что это хорошая идея, – нахмурился Рома.

– Тем более, что мы собирались на выставку.

– Перебьется выставка! – недовольно отмахнулась Лена.

– Пойдемте со мной.

– Лена, эта девушка ведет расследование смерти Наташи Головачевой, – как бы между прочим вставил Рома.

– Вот и чудесно! Давно пора вывести на чистую воду всю эту шарашкину контору! – звонко заявила Лена.

– Господи, да ты просто дура! – в сердцах проговорил Рома. – А ну-ка иди сюда! – он грубо дернул ее за рукав.

– Что за обращение! – возмутилась Лена.

– Блин, да ты уже напилась! – с презрением проговорил Роман.

– Во-первых, я выпила всего лишь бутылку пива. Во-вторых, после занятий! В-третьих, это не твое дело! – вырывая руку, почти прокричала Лена.

– Хорошо, – неожиданно ответил Роман. – Делай, как знаешь. Но имей в виду, что твой язык тебя до добра не доведет. Счастливо оставаться, девушки!

Он помахал нам обеим рукой и поспешно пошел к выходу.

– Трус несчастный! – прошипела Лена ему вслед. – Все мужики – козлы!

Она посмотрела на меня так, словно ждала подтверждения этой концепции.

Я на всякий случай промолчала.

– Слушай, – вцепилась в меня Ленка. – Пошли ко мне в раздевалку, там можно поговорить.

– Вообще-то я хотела бы поговорить с Айрапетом Варджаняном, – робко засопротивлялась я.

– С этим козлом? – скривилась Ленка. – Да о чем с ним говорить? Он дрожит от страха, как суслик, что после этой истории мой Леха финансирование спорткомплекса прекратит! Заперся в своем кабинете и коньяк трескает. Я попробовала к нему сунуться, так он в меня бутылкой запустил! Псих ненормальный! С ним сейчас говорить бесполезно.

Я подумала, что Ленка, пожалуй, права, и Айрапет вряд ли сейчас будет расположен к откровениям, а вот сама она так и горит желанием почесать языком, так что стоит последовать ее предложению. Послушаю, что она расскажет, а там видно будет.

Мы прошли в раздевалку к Лене, по дороге я успела узнать кучу подробностей о «премерзком» характере Айрапета Варджаняна, о его «фригидной ледышке» Роксане, о «бездарных» коллегах, что, кстати, совершенно не соответствовало тому, что я знала от Полины.

На все это мне было наплевать, самое главное, что я так и не узнала ни грамма из того, что произошло здесь вчера.

В раздевалке, заваленной спортивными причиндалами, грудой косметики и грязной посудой, Ленка сразу плюхнулась в крутящееся кресло.

Я выбрала себе место почище и тоже присела.

– Лен, а почему ты назвала Романа трусом? – задала я первый вопрос.

– Потому что знаю его! Он треплется много, да не по делу. А правду сказать боится, потому что трясется за свое место.

– Какую правду? – попыталась выяснить я, но Лена не ответила мне, по-моему, она даже не расслышала моего вопроса, роясь в сваленных вперемешку вещах.

– Лена, – попыталась я все-таки перевести разговор в конструктивное русло, – все это, бесспорно, очень интересно, но меня интересует, что произошло здесь вчера. Кого убили и как, и, главное, почему задержали Полину.

– Хочешь пива? – вместо ответа предложила Ленка, извлекая-таки из кучи своего хлама бутылку пива.

Рассудок мне подсказывал, что лучше бы отказаться, но маленький чертик, который постоянно подбивает меня на разного рода соблазны, прямо-таки замолотил своими кулачонками изнутри, заставляя согласиться.

– Давайте, – кивнула я.

– Да чего ты на вы-то? – засмеялась Ленка, откупоривая бутылку «Балтики». – Давай уж на ты! За знакомство! Коньяком, конечно, было бы лучше отмечать, да его Айрапет весь выжрал! – она расхохоталась пьяным смехом, и я поняла, что Лена уже приняла не одну бутылку пива, как она сказала Роме.

Мы чокнулись пивом и выпили. После этого мне наконец-то удалось направить поток Ленкиного трепа в нужное направление. Из ее рассказа я узнала, что на занятиях Полины погибла «одна мокрощелка», причем перед этим Полина поила ее кофе, вот почему моя сестра и оказалась задержанной.

– Бред какой! – поразилась я. – Неужели она не могла до этого пить с кем-то еще? Что, в чашке был обнаружен яд?

– Ах, твоя аккуратная не в меру сестрица имела глупость помыть чашки по причине болезни нашей уборщицы, которая за это отвечает. Так что... – Ленка со вздохом развела руками.

– Лена, а что тебе известно об этой девушке? И как, кстати, ее зовут?

– Наташка Головачева. Да обыкновенная девчонка из какой-то Мухосрани. Приехала сюда поступать в институт. Делать нечего! – передернула она плечами. – Ну вот, а потом ее убили.

– Замечательно! – усмехнулась я. – За то, что в институт поступила?

– Язвишь? – обиделась Ленка, доставая следующую бутылку пива. Надо сказать, в такую жару оно действовало очень освежающе.

– Да нет. Просто пытаюсь понять, кому могла помешать обычная девушка из глубинки.

– Слаба она на передок была – вот тебе и весь ответ, – фыркнула Ленка.

– А ты откуда знаешь?

– Знаю, не беспокойся! Я все про всех знаю! И всем правду в лицо говорю! За это меня люди не любят, – вздохнула она.

Я подумала, что не любят Ленку люди несколько по другой причине, но вслух своих предположений высказывать не стала.

– Даже если она была, как ты говоришь, слаба на передок, это еще не причина ее убивать!

– Не скажи! – протянула Ленка. – Вот мой Леха, если что, меня бы точно убил! Хотя сам, падла, мне как женщине внимание уделяет дай бог раз в две недели! Вот скажи, как можно так жить? – она подняла на меня грустные глаза, словно я могла ей помочь решить сексуальные проблемы.

Я вспомнила о своей личной жизни, но от этого стало так тошно, что Ленкины «раз в две недели» показались просто манной небесной. Чтобы не впасть в окончательный down, я быстренько вернулась к прерванной теме.

– А что, у нее был постоянный парень, отличавшийся патологической ревностью?

– Да у нее этих парней! – махнула рукой Ленка, опрокидывая пиво в рот прямо из горлышка.

– А кого-то конкретно можешь назвать?

– Не-а, – беспечно ответила Ленка. – Катька наверняка может знать.

– Какая Катька? – тут же заинтересовалась я.

– Катька Зорянская. Они вместе на занятия к Полине ходили, и учились вместе, и жили... По-моему, – понизив голос, добавила Ленка, – они и в прямом смысле жили!

Сексуальные приверженности обеих девчонок меня волновали мало, а вот адрес – очень даже.

– Я тебе больше скажу, – дыша мне прямо в ухо перегаром, продолжала Ленка, – эта Катька Наташку и грохнула!

– С чего ты взяла? – удивилась я. – Скажи еще, что из ревности к парням!

– Да хахаля не поделили, непонятно, что ли! К тому же я разговор между ними недавно слышала. Катька говорит Наташке: «Если не бросишь его – сама потом пожалеешь!» А Наташка ей – мол, это мое личное дело! Тут они меня увидели и замолчали. Вот тебе и причина! – торжествующе закончила Ленка.

– Лена, – задумчиво проговорила я. – Ты не могла бы мне дать адрес этой Кати?

– Конечно, он в журнале записан, – неловко поднимаясь и хватаясь за спинку кресла, проговорила Ленка. – Сейчас принесу.

Она оставила меня одну в раздевалке, а сама вышла. Через некоторое время я услышала в коридоре громкие голоса. Один из них явно был Ленкиным, а второй, хоть и был мне знаком, но я никак не могла вспомнить, кому он принадлежит.

– Да чего вы ко мне цепляетесь? – кричала Ленка каким-то визгливым голосом. – У меня, между прочим, рабочий день закончен! Что хочу, то и делаю!

– Мине пилевать, што ты делаищь в нерабочее время! – кричал мужской голос с кавказским акцентом, – но только не на рабочим месте! Мине надоели разборки с твоим Лещей! Я ночей не сплю из-за тебя, щалава этакая! Корвалол пью литрами! Щляищься черт знает где, а Айрапет виноват! Щтобы через пять минут духу твоего здесь не было, иначе сам Леще позвоню – пусть забирает свою пьяницу!

Теперь я поняла, что Ленкиным собеседником был не кто иной как Айрапет Варджанян, директор спорткомплекса, с которым я была знакома лично и знала его как человека достаточно уравновешенного. Видимо, Ленка сумела чем-то довести его до такого состояния. А может быть, он переживает так из-за то– го, что случилось здесь вчера...

Вскоре Ленка появилась в раздевалке. Лицо у нее было красным и злым.

Она крупными глотками допила пиво и села, уставившись в одну точку. Создавалось впечатление, что о моем существовании она просто забыла.

– Лен, – осторожно тронула я ее за плечо.

– А? – очнулась она. – Ох, извини. Опять этот старый пидор попался! Вот вынесло же его из кабинета в тот момент, когда я мимо проходила! И, конечно, сразу привязался, кобель старый! Другой бы кто мимо него прошел – внимания даже не обратил бы! А я как бельмо на глазу! Чуть что – сразу Сорокина! А что Сорокина? Да если бы не я – хрен бы он такой спорткомплекс отгрохал!

– Лен, а адресок? – напомнила я.

– Какой адресок? Ах, да! Вот, – Ленка протянула мне смятый листочек, на котором крупными неровными буквами был нацарапан адрес Кати Зорянской.

– Спасибо, Лена, – поблагодарила я ее.

– Не во что, – зевая, буркнула Ленка.

Ее явно клонило в сон, всякий интерес к разговору она уже потеряла и уже сворачивалась в кресле калачиком, готовясь уснуть.

– Тебе же Айрапет велел домой ехать, – напомнила я.

– Да пошел он! – отмахнулась Ленка. – Моя раздевалка, что хочу, то и делаю. К тому же что мне дома делать? Леша у меня по делам пропадает, бизнесмен, твою мать! Любовничек тоже хорош!

– А у тебя есть любовник? – осторожно задала я хамский вопрос, но ответа на него уже не получила – Ленка Сорокина, свернувшись в очень неудобной, на мой взгляд, позе, уже похрапывала в кресле.

Положив данный ею листочек с адресом в сумку, я осторожно вышла из раздевалки, закрыв за собой дверь. Что-то мне подсказывало, что соваться сейчас к Айрапету абсолютно нецелесообразно, говорить с кем-то из коллег я тоже посчитала пока ненужным.

Первым делом нужно наведаться к Кате Зорянской – человеку, больше всех времени проводящих с Наташей Головачевой. Должна же она знать о ней многое, если они даже жили в одной квартире!

Но для начала мне нужно было проанализировать то, что я узнала в спорткомплексе. Собственно, ничего особенно важного выяснить мне не удалось. Самым ценным было приобретение адреса Кати и Наташи.

Кроме того, следовало обратить внимание на то, что Рома Михайлин явно чем-то напуган. Почему его могла так взволновать смерть девушки, которую он толком даже и не знал? Только потому, что он боялся лишним трепом потерять рабочее место?

И почему он советовал помалкивать Ленке? Что такого знала она? Кроме эпитетов «мокрощелка, шлюшка, слаба на передок», я не услышала от нее ничего конкретного в адрес Наташи.

И почему Ленка Сорокина так уверенно заявляла об этом? И откуда взялась версия, что Наташу убила Катя?

Во всем этом мне еще предстояло разобраться, поэтому и следовало как можно быстрее отправиться к Кате Зорянской.

От души надеясь, что она дома, я вскочила в подошедший троллейбус и направилась на улицу Провиантскую.

Катя и Наташа снимали квартиру в кирпичной пятиэтажке советской постройки. Для студенток из глубинки и это было круто – многие из них рады были снять и угол в ветхом частном доме без удобств, порой деля даже кровать с квартирной хозяйкой.

Это означало, что девчонки не бедствовали. С чего бы это? На стипендию снимать отдельную квартиру, пусть даже на двоих, нереально. Даже если родители присылали им энную сумму, все равно ее не хватило бы и на квартиру, и на одежду, и на пропитание, и на одежду, и на посещение престижного спорткомплекса.

Что ж, может быть, Катя прольет мне свет на эти вопросы...

Подъезд, слава богу, не был оборудован дверью с кодовым замком, поэтому я беспрепятственно проникла внутрь. Поднявшись на третий этаж, я уже собиралась позвонить, как вдруг обнаружила, что дверь незаперта.

«Экая беспечность!» – подумала я, позабыв в этот момент, что сама порой позволяю себе беспечности и похлеще.

На всякий случай постучав и не услышав ответа, я толкнула дверь и вошла внутрь.

Господи, лучше бы я этого не делала!

В комнате, прямо на полу, распластавшись на спине, лежала девушка. Не было сомнений в том, что она мертва – все тело ее было буквально исполосовано, а из-под головы вытекала струя крови.

Осторожно подойдя к девушке, я тронула ее за руку. Она оказалась холодной, как сталь клинка.

Зажав себе рот, чтобы не закричать от ужаса, я кинулась на ощупь в ванную, где меня вывернуло наизнанку.

Не знаю, сколько это продолжалось, но мне показалось, что целую вечность. Когда же я, наконец, пошатываясь, вышла из ванной, то первое, что увидела, так это собственное отражение в зеркале, висящем в коридоре.

Лицо мое было какого-то серо-зеленого цвета, глаза вообще потеряли природный оттенок, но главное – моя светлая юбка была перепачкана кровью. Видимо, это случилось в тот момент, когда я нагибалась над телом.

В бедной моей голове сразу бешено закрутились мысли. Первой было – немедленно бежать отсюда куда глаза глядят. Потом я подумала, что следует все же сообщить в милицию о случившемся.

Руки мои дрожали, ноги тряслись и подгибались...

Я закрутила головой в поисках телефона, но так и не обнаружила его. Зато заметила то, на что не обратила внимание, когда обнаружила труп.

В комнате все было перевернуто вверх дном. Такого беспорядка не наблюдалось у меня даже в самые худшие моменты жизни. Тот, кто убил девушку, явно что-то искал у нее.

Пока я раздумывала, что делать дальше, на лестничной клетке послышались голоса. Сердце мое тут же ухнуло куда-то в коленки. Я юркнула в ванную, как будто это могло меня спасти, и затаилась.

Слава богу, говорившие прошли мимо квартиры наверх, так что я выбралась из ванной с твердым убеждением дергать отсюда со всех ног.

Даже не заглядывая больше в комнату, чтобы не видеть лишний раз ужасной картины, я прошла к двери, осторожно выглянула наружу, убедилась, что никого в подъезде нет, и бегом помчалась по лестнице вниз, прикрывая сумкой окровавленные места на юбке.

Благодарение богу, что на лавочках у подъезда не было вездесущих бабулек, но на всякий случай через двор я прошла размеренной походкой, чтобы не привлекать внимания.

А вот выйдя на улицу, припустилась со всех ног, подальше от этого места. Первым делом я хотела попасть домой, там все хорошенько обдумать, а затем уже действовать.

Все пятна крови все же не могла скрыть маленькая дамская сумочка, так что некоторые прохожие с усмешечкой поглядывали на меня, думая, очевидно, что вот к чему приводит игнорирование рекламы прокладок «always», но мне в данный момент на это было наплевать.

Взлетев на свой этаж, я тут же стянула юбку и кинула ее в таз, обильно посыпав порошком. После этого я подумала, что совершая подобное, не собираюсь открыто сообщать в милицию, что обнаружила труп.

Значит, можно просто позвонить и, не называя имени, сказать, что так, мол, и так... А вдруг они вычислят мой телефон? Тогда меня точно заберут за убийство. И еще юбка эта замоченная в тазу плавает... Не стирать же ее прямо сейчас – у меня просто нет на это сил.

А что, если позвонить из телефона-автомата? Тогда меня точно не вычислят. Останавливала только мысль, что кто-то из соседей все же мог видеть меня выходящей из подъезда. Тогда меня начнут искать по приметам, составят фоторобот...

От мысли, что мои фотографии будут развешаны по всему городу с надписями «Разыскивается опасная преступница», у меня потемнело в глазах.

А может, и не звонить никуда? Ну их всех к черту! Пусть сами разбираются!

«Да, а как же Полина?» – строго спросил внутренний голос.

Разве она поступила бы так?

Нет, моя мужественная и решительная сестра, несомненно, нашла бы достойный выход из ситуации. Я попыталась представить, что бы сделала Полина на моем месте, но почему-то так и не смогла. Все-таки у нас и мозги устроены по-разному.

Стоп!

Остается же еще один выход!

Ведь можно же позвонить Жоре Овсянникову! Вот кому можно все рассказать честно и откровенно! Правда, Жора уже сыт по горло нашими с Полиной выкрутасами, но на его бурчание по этому поводу можно и наплевать.

Я уже набрала Жорин номер, но там мне снова ответили, что подполковника Овсянникова нет на месте.

Прокляв в душе подполковника и послав на его голову всевозможные кары небесные, за то, что бросил меня в таком состоянии, я обнаружила, что руки мои продолжают трястись. И вообще чувствовала я себя, мягко говоря, плоховато. Мне срочно требовалось что-то, чтобы прийти в себя, тогда я смогу действовать конструктивно.

Я-то точно знала, что лучшим средством была бы сейчас бабушкина наливка, ее я благополучно допила еще на прошлой неделе.

Мне сейчас сошел бы даже самый дешевый портвейн, даже «Анапа» – черт с ней, здоровье дороже! Но спиртного в доме не было ни капли. Закон подлости работал, и еще как.

Решившись, я переоделась и вышла на улицу, направляясь к ближайшему телефону-автомату. На всякий случай я взяла с собой часть оставшихся денег.

Уже подходя к телефонной будке, я убедила себя, что звонить в таком состоянии не стоит, поскольку я все равно ничего толком не могу объяснить. Поэтому заправка вермутом, портвейном или чем там еще должна предшествовать столь важному шагу.

Повернувшись, я пошла в ближайшее кафе, заказала там бутылку вина, подивилась тому, как отличается цена на то же самое вино в магазине и кафе, но не стала особо над этим задумываться.

После первых двух рюмок я почувствовала себя гораздо лучше.

Ну и что, в конце концов, такого, если я позвоню инкогнито? Где шансы, что меня найдут? Что обо мне могут сказать соседи, даже если они меня видели? Русоволосая девушка в очках, светлой юбке и желтой блузке?

Ха!

Да таких девушек в миллионном городе – пруд пруди! Так что нечего бояться, нужно смело идти и звонить.

Вот только бутылку нужно допить. Не оставлять же ее здесь, выложив такие деньги. А забирать с собой как-то неудобно. Неприлично даже.

Я сидела и потягивала вино, убеждая себя в том, что все будет в порядке.

Бутылка опустела довольно быстро, однако выходить я не спешила. Надо бы заказать что-то еще. А то безобразие получается – заказала всего лишь бутылку и всю ее высосала. Еще подумают, что я алкоголичка какая-нибудь. И закуски не мешало бы какой-нибудь.

Вспомнив, что я не ела ничего уже вторые сутки, я поняла, что звонить на голодный желудок никак нельзя.

Просмотрев меню, я, однако, решила, что плотно пообедать здесь мне вряд ли удастся...

В левой колонке были указаны блюда, а в правой – цены на них. И вот ведь какая незадача – то, что привлекало меня в левой, никак не хотело сочетаться с правой. И наоборот – приемлемые цифры в правой колонке соответствовали блюдам, отведывать кои мне совершенно не хотелось.

Особо привлекала цена на свекольный салат, но отвращало само блюдо. Наконец я решилась заказать зимний салат и еще одну маленькую бутылочку джин-тоника.

Мне принесли малюсенькую мисочку, размером с розеточку для варенья. Уж не знаю, кто придумал назвать то, что в ней находилось «зимним салатом», но блюдо с таким названием, которым меня угощала Полина, ничем не напоминало его по вкусу. Тем не менее я моментально смела все, что находилось в розетке, только в этот момент ощутив, насколько же проголодалась.

Из еды у меня оставалась только бутылка джин-тоника. Прекрасно понимая, что она никоим образом не сможет заглушить мой голод, я все же переключилась на нее в надежде, что она хотя бы улучшит мое настроение.

Когда бутылка опустела, я поняла, что больше тянуть нельзя и нужно немедленно идти звонить в милицию.

Однако, расплатившись и выйдя из кафе, я обнаружила, что, пожалуй, переборщила с успокоительными средствами. Принятое практически на голодный желудок спиртное отнюдь не подействовало на меня позитивно.

Ноги мои снова подкашивались, но теперь уже не от страха. Я чувствовала, что мне просто необходимо прилечь. К тому же я почему-то потеряла ориентировку в пространстве и никак не могла вспомнить, где же находится мой дом. Единственное, что я помнила, так это то, что не уходила от него далеко.

Мыкаясь по округе и никак не находя дороги к дому, я набрела на детский садик, который к этому времени был уже закрыт. Боже мой, неужели я столько времени просидела в кафе?!?

И тут моя память проявила прямо-таки чудеса: не в силах выдать мне путь до дома, она подсказала, что в садике есть лазейка, через которую мы с Полиной в детстве часто перелезали, когда ворота были закрыты.

Протискиваясь через кусты и совершенно не думая о последствиях, я все-таки наткнулась на эту лазейку, которую со времен моего детства так и не удосужились заделать. Но в данный момент мне это было на руку.

Я прошла в садик, выбрала самую дальнюю лавочку и без сил опустилась на нее. Я хотела просто посидеть и привести мысли в порядок, подышать свежим воздухом и обрести трезвую голову, но вместо этого не заметила, как отключилась прямо на этой лавочке...

Разбудил меня чей-то довольно грубый окрик:

– Вставай, вставай, ишь, разлеглась! Нашла место! Совсем уже обнаглели – в детском саду снимаются!

От этого окрика я живо подскочила на лавочке, одергивая юбку. Прямо передо мной навис дворник с огромной бородой, придающей ему еще более устрашающий вид. В руках он держал здоровенную метлу.

– Давай, давай, двигай отсюда, пока метлой не получила! – он грозно сверкал на меня глазами из-под нависших бровей.

– Простите, пожалуйста, вы не подскажете, который час? – пролепетала я.

Дворник озадаченно хмыкнул от такого вопроса.

– Половина двенадцатого уже! – буркнул он уже не столь грубо. – Домой давно пора, спать!

– Простите, ради бога, я просто очень устала сегодня, – робко начала оправдываться я, проклиная себя в душе за это.

Какого черта я перед ним оправдываюсь? Но, с другой стороны, мне нужно было, чтобы он выпустил меня отсюда. Не полезу же я на его глазах через лазейку!

– Устала она, – проворчал дворник и одновременно сторож. – Нечего засиживаться тут.

Он, видимо, был уверен, что я попала сюда еще засветло, когда ворота были открыты.

– Пойдем уж, выпущу тебя, – сжалился он надо мной.

Я не стала ждать повторного приглашения и покорно засеменила за ним, изо всех сил стараясь, чтобы ноги мои не тряслись. На этот раз, на счастье, они вели себя более послушно.

Сторож провел меня к воротам, отпер их и на прощание еще раз посоветовал не появляться здесь в столь позднее время. В его устах это звучало гораздо резче, но мне не хочется даже повторять его лексику.

Сгорая со стыда, я помчалась к своему дому, сразу же почему-то вспомнив, где он находится. И как я могла сразу не найти дорогу?

Поднимаясь к себе, я вспомнила, что так и не сообщила в милицию о трупе, обнаруженном в квартире Кати Зорянской. Ну, зато теперь можно было этого и не делать – достаточно позвонить Жоре. Уж в такое-то время он, наверное, дома?!

Вот все прекрасненько и решится, и я смогу наконец спокойно выспаться в любимой постели, которая все же гораздо удобнее, чем жесткая лавочка.

Однако поднявшись к себе, я поняла, что неприятности мои на сегодня не закончились. Это я обнаружила сразу, как только попыталась всунуть ключ в замочную скважину и увидев, что всовывать его просто некуда – замок был раскурочен до такой степени, что на его месте зияла огромная дыра...

Господи! Это означает, что в мою квартиру пытались проникнуть? И наверняка проникли! И наверняка воры! и сперли мои последние деньги, потому что больше у меня воровать нечего.

А что, если они до сих пор там?

Страх проник во все уголки моего тела, руки и ноги вновь стали предательски подрагивать, и я поняла, что болезнь Паркинсона со временем мне обеспечена.

Не решаясь войти к себе за все сокровища мира, я шементом метнулась на верхний этаж и позвонила своей соседке Людке. Людка ложилась спать довольно поздно, да и, признаться, мне в эту минуту было не до соблюдения правил этикета – главное, что у Людки имелся телефон.

– Оля? – Людка, облаченная в тонкий пеньюар, стояла в дверях с пилочкой для ногтей в руках. – Ты ко мне?

– Люда, мне нужно позвонить, – скороговоркой проговорила я, решительно отталкивая хозяйку и проходя в квартиру.

Ошеломленная моим поведением Людка только и смогла сказать:

– У тебя же есть телефон...

– Да, но, к сожалению. я не могу им сейчас воспользоваться – у меня в квартире воры!

Все это я проговорила на одном дыхании, одновременно набирая Жорин домашний номер.

– Жора! – закричала я в трубку, обрадованная, что слышу голос Овсянникова. – Приезжай немедленно!

– Что случилось? – по уставшему голосу Георгия я поняла, что ему совершенно не улыбается куда-то тащиться на ночь глядя.

– Меня обокрали! – тут, когда до меня самой дошло, что случилось, я не выдержала и разревелась в трубку.

– Час от часу не легче! – простонал Жора.

– Когда?

– Не знаю. Только что! Они у меня в квартире!

– Что?! – заорал Овсянников. – А ты где?

– У соседей наверху.

– Оставайся там, никуда не выходи, сейчас буду, – прокричал Жора и бросил трубку.

Совершенно растерянная Людка смотрела на меня ничего не понимающим взглядом, потом неуверенно сказала:

– Пойдем чаю, что ли, попьем...

– Пойдем! – согласилась я.

Не успел закипеть чайник, как послышался звонок в дверь. Людка пошла открывать.

– Не открывай! – вцепилась я в нее. – Сначала спроси, кто и посмотри в глазок.

– Да это я, я, Жора, – послышалось из-за двери. – Можете открывать.

Людка открыла дверь. Я на всякий случай схватила ложку для обуви, как будто это хилое орудие могло спасти меня, если бы за дверью оказался не Жора. Но это был он.

– Ну, и напугала ты меня, – качая головой, произнес он.

– Жора! – я с плачем упала ему на грудь. – А где воры? Ты их связал?

– Да нет там никого! Все в порядке. Так что можешь спокойно возвращаться.

– Как нет? – удивилась я. – а замок?

– С замком действительно поработали основательно. Одним словом, пошли, здесь тебе все равно больше делать нечего. Извините за беспокойство, девушка, – повернулся он к Людке.

– А как же чай? – спросила она.

– Я непременно загляну к вам на чай... – понизив голос и заглядывая Людке в декольте, проговорил Жора. – Но в другой раз...

– Пошли, – я быстро дернула Жору за рукав.

Полина права – черного кобеля не отмоешь добела.

Мы спустились ко мне и прошли в квартиру. Жора зажег свет. И тут мне снова чуть не стало плохо. Все вещи в моей квартире были перевернуты, бардак царил не хуже того, что я наблюдала в квартире Кати Зорянской.

– Жора... – оторопев, проговорила я. – И это ты называешь в порядке?

– А что такого? – удивился Жора.

– Да ты посмотри, на что похожа моя квартира! – простонала я, сползая по стене вниз. – Ведь тут будто Мамай прошел!

– Ну... Она у тебя почти всегда такая... – смущенно пробормотал Жора. – Я подумал, что ты просто не убиралась давно!

Я гордо выпрямилась с видом оскорбленной добродетели.

– Сколько бы времени я не игнорировала уборку, – произнесла я ледяным тоном, – но такого Содома и Гоморры у меня никогда не бывает! Жора! Ты же профессионал! Неужели ты не видишь, что здесь явно что-то искали? Почему, например, вывернуты все ящики с бельем?

– Я подумал, что ты куда-то торопилась и по своему обыкновению впопыхах искала нужную вещь, – оправдывался Жора.

– Думал ты! Если бы ты подумал, то задался бы вопросом, для чего я стала вспарывать подушки! – да, вот это действительно мне не пришло в голову, – смущенно почесал Жора затылок. – Ну, извини, Оля, значит, у тебя действительно кто-то побывал. Так что теперь тебе предстоит работа – тщательно все просмотреть и выяснить, пропало ли что-нибудь, и если пропало, то что именно.

– Боже мой, боже мой, – сокрушалась я, ползая по полу, пытаясь одновременно собрать вещи, сгрести мусор, а заодно определить, не исчезло ли что-то из моих ценных вещей.

Задача осложнялась тем, что в моем доме вещи обладали уникальной особенностью периодически исчезать таинственным образом, а потом столь же таинственным образом находиться то в детских игрушках, то на антресолях, то в баке с грязным бельем. Причем находились обычно не самые нужные вещи, такие, как, скажем, старый Артуров мячик, найденный там, где ему было самое место – в месяц не выбрасываемом мусорном ведре. Но сын мой был бесконечно счастлив этой находке.

А вот золотая цепочка, например, потерянная года два назад, так почему-то и не нашлась.

– Ну что? – спросил Жора, восседающий среди этого хлама и курящий сигарету.

– Подожди! – я метнулась к шкафчику, где оставляла деньги.

Слава богу, они были на месте.

– Жора, деньги на месте, – радостно сообщила я.

– Отлично, ищи дальше.

Я сунулась в шкатулочку с драгоценностями. Их было немного, но все же они также наличествовали, за исключением пресловутой цепочки. Но ее пропажу на воров свалить никак было нельзя.

– Драгоценности тоже на месте, – уже бодрее отозвалась я.

Жора меланхолически кивнул.

– Еще что?

– Никак не могу найти Лизин носок, – пожаловалась я, держа в руке один из них, выуженный из-под дивана.

Жора смерил меня презрительным взглядом.

– Я не думаю, – размеренно произнес он, что воры залезли к тебе именно за этим сокровищем!

Я смущенно замолчала.

– Одним словом, все ценные вещи на месте, – констатировал Жора. – Собственно, я так и думал. Значит, искали что-то конкретное. Что? – уставился он на меня, ожидая ответа.

Я только плечами пожала.

– Уж и не знаю, кого и что могло заинтересовать в моей квартире. Компьютер на месте, деньги и драгоценности тоже...

– Вот еще геморрой! – выругался Жора. – Мало того, что еще один труп на мою голову, так еще твои заморочки.

– Труп? – вспомнила я и присела на груду белья. – Жора, – задумчиво проговорила я. – Мне нужно тебе кое-что рассказать.

– Ах, еще что-то? – взвился Жора.

– Это очень важно.

– А нельзя ли это важное отложить на завтра? Я, знаешь

ли, спать хочу.

– Нет, нельзя, – твердо заявила я. – Это касается

Полины, пусть и косвенно.

Жора тут же встрепенулся.

– Давай, давай, говори!

– Сперва скажи, как ее дела.

– Завтра будут готовы результаты экспертизы, будем надеяться, что они снимут с нее обвинения. Если же нет, то буду хлопотать, чтобы ее отпустили под залог. Так что у тебя?

Я набрала в легкие побольше воздуха и рассказала все о своем посещении квартиры Кати Зорянской. О дальнейших своих похождениях я тактично промолчала. Да и разве Жоре это интересно?

– Та-а-ак... – зловеще протянул Жора. – нет, вас с Полиной точно могила исправит! Ну какого черта ты туда сунулась? Ты понимаешь, что могло случиться, если бы тебя там застали? Одна сестра задержана по подозрению в убийстве девушки, а другую находят в квартире этой девушки на пару с трупом ее подруги! Да тебя тут же упекли бы, и ни у кого не осталось бы сомнений в том, что сестры Снегиревы сговорились убить обеих студенток!

– Но, Жора, какие у нас мотивы? – робко вставила я.

– Мотивы в данном случае никого бы не волновали! И даже мне вряд ли удалось вас вытащить из этой истории!

– Жора, я просто хотела помочь Полине, – оправдываясь, пролепетала я.

– А я чем, по-твоему, занимаюсь? Груши околачиваю? Что вы все время мне только мешаете! Новость у нее важная! Да я уже давно знаю про этот труп! И знаю, что это действительно Катя Зорянская!

– Откуда? – спросила я.

– Соседи сообщили! И скажи спасибо, что ни один из них не заявил, что там крутилась любопытная очкастая особа!

Я испытала такое облегчение, что даже не обиделась на «очкастую особу».

– Жора, что же это означает? – тихо спросила я Овсянникова. – Я так надеялась на показания этой девушки...

– А уж как я надеялся! – раздраженно подчеркнул Жора слово «я».

– Послушай, но ты же не станешь обвинять меня в том, что ее убили!

– Не стану, – Жора смягчился. – Просто я в миллионный уже, наверное, раз прошу вас не лезть ни в какие криминальные дела! Тебе что, заняться нечем? На работу лучше устройся! Вечно денег нет!

– Ладно, хватит! – одернула я Жору, ударившего по самому больному месту.

– Действительно, хватит, – махнул рукой Овсянников. – Спать уже пора.

– Ты что, собираешься поехать домой, а меня оставить в раскрытой квартире? – я аж подскочила на месте. – Даже думать не смей! Я еду с тобой!

– Тогда у тебя точно полквартиры вынесут, – заметил Овсянников. – Ладно уж, переночую у тебя. А то еще на дорогу время тратить.

– Вот и отлично! – обрадовалась я. – Только где же тебе постелить? – я окинула взглядом перевернутую квартиру.

– Да не надо мне ничего! Вот на полу на этом тряпье я и лягу, если ты не возражаешь.

– Нисколечко! – обрадовалась я. – Я, пожалуй, последую твоему примеру.

– Послушай, Жора, да ты просто ангел в быту! Настолько неприхотливый, – сказала я, когда мы прямо в одежде улеглись на пол. – Не то, что Кирилл. Мы бы с тобой прекрасно уживались!

– Ты что, делаешь мне предложение? – усмехнулся в темноте Жора. – Я, знаешь ли, тоже не каждый день согласен терпеть такие спартанские условия.

– Ну, у меня, знаешь, тоже не каждый день подобное творится, – обиделась я. – К тому же за тобой такие грешки водятся, какими Кирилл отродясь не страдал! Вспомни-ка, из-за чего с тобой Полина развелась?

На этот неприятный для него вопрос Жора ничего не смог ответить, а сделал вид, что уснул. Я улыбнулась, довольная собой, и тоже провалилась в сон.

Не скажу, что мне впервые довелось провести ночь в милиции. Но каждый раз я с содроганием вспоминаю испытанные ощущения.

Нет-нет, меня не били, не пытали, как можно было подумать – все-таки я находилась на особом положении. Однако же состояние мое приятным назвать никак было нельзя.

На этот раз меня действительно подозревали в убийстве, что бы там Жора ни плел о формальностях. И если – не дай бог! – в вымытой мною чашке найдут следы яда, то мне не открутиться никак.

Черт!

Надо же так глупо влипнуть! Вот, пожалуйста – решила сделать доброе дело девочке. В итоге она мертва, а я в отделении.

Я принялась вспоминать со всеми подробностями, как проходило наше кофепитие, и пришла к выводу, что никто, кроме Ленки Сорокиной не заглядывал ко мне в раздевалку. Выходит, если кто и мог подсыпать незаметно яд в Наташкину чашку, так это именно Ленка.

Но, во-первых, незаметно ей сделать это было бы весьма сложно – она все время была на виду.

Во-вторых, какого рожна ей это надо? Она толком Наташку-то и не знала. Конечно, Сорокина готова сделать гадость любому, но убивать малознакомую девчонку только потому, что она, скажем, была моложе и привлекательнее, было бы просто абсурдным. На это не пошла бы даже Сорокина.

Предполагать, что кто-то заранее проник ко мне в раздевалку и насыпал яд в чашку, было совсем глупо – кто мог предвидеть, что я приглашу Наташку пить кофе, если я и сама этого не знала до определенного момента? К тому же перед тем, как налить кофе, я вымыла обе чашки, это я хорошо помню. В банке с кофе яда, как я поняла, не обнаружено. Не стали же сыпать бы его в чайник с водой! Этак полкомплекса отравить можно!

Одним словом, все эти предположения был такой чушью, что даже думать не хотелось – только время терять.

Стоп!

А почему это я так уверилась в том, что яд был принят Наташкой именно в момент моего с ней общения? Да потому, что в этом меня попытался убедить тупой лейтенант, а его пустоголовая Сорокина.

На самом деле Наташка вполне могла выпить или съесть нечто, напичканное ядом, перед занятиями. Известна же масса ядов пролонгированного действия, то есть когда человек не падает замертво мгновенно, а еще какое-то время почти нормально дышит и передвигается.

Вот именно, что почти. А Наташка уже на занятия пришла какая-то квелая. Значит, яду она к этому моменту уже хлебнула.

Черт, как же не вовремя я сюда попала! А все Сорокина, будь она неладна! Сейчас бы самое время давить на Катьку, выясняя, куда Наташка собиралась перед занятиями. Одна надежда на Жору, что он все же этим займется.

Жора, кстати, так ни разу и не появился. Ночь я провела на жестком неудобном ложе, практически так и не уснув, все время возвращаясь мысленно к случившемуся.

Интересно, позвонил ли Жора Ольге? Да что толку, если даже и позвонил? Ольга наверняка разнервничается, разохается, схватится за сердце, а потом просто сляжет с инфарктом, нервным срывом, геморроем и белой горячкой одновременно. Что-что, а ипохондрия у моей сестрицы была гипертрофированной.

Оставалось надеяться, что откроются какие-то новые обстоятельства, оправдывающие меня. Тогда уж я сама возьмусь за это дело и найду того негодяя, который заставил меня мучиться в этом неуютном помещении целую ночь!

Думать о том, что мне, возможно, придется провести здесь и следующую, как-то не хотелось.

Под утро я все-таки заснула, утомленная ночными мыслями и переживаниями. Проснулась я от лязганья замка в металлической двери. Открыв глаза, я увидела охранника, который смотрел на меня с улыбкой. Это показалось мне настолько неуместным, что я решила, что это сон.

– Снегирева Полина Андреевна, на выход, – провозгласил этот товарищ.

– На расстрел? – мрачно пошутила я.

– Ну что вы! – улыбка его стала еще шире. – Георгий Михайлович распорядился вас выпустить. Совсем. Правда, его самого сейчас нет, но он оставил вам записку. Так что сейчас вам выдадут ваши вещи и можете ехать домой.

До меня наконец-то дошло, что это не сон. Не зная еще, что случилось такого, что даровало мне свободу, я уже проникалась мыслью, что через несколько минут буду дома.

Быстро поднявшись, я проследовала за охранником, подписала документ о своем освобождении, а также о том, что мои вещи возвращены мне в целости и сохранности, я чуть ли не бегом кинулась на улицу.

Только сев в машину, я развернула записку от Жоры.

«Поля, все в порядке, – прочитала я первые строки, и облегчение горячей волной растеклось по всему моему телу. – Результаты экспертизы показали, что яд был принят Головачевой раньше того времени, когда вы пили кофе. Большего сказать не могу, тут открылись новые обстоятельства, которыми я сейчас вынужден заниматься, поэтому пишу наскоро, вечером обязательно приеду и мы поговорим. Целую, Жора».

Толком в записке не было объяснено, что за обстоятельства открылись, но меня это пока и не волновало. Главное, я могла беспрепятственно попасть домой, принять душ и отдохнуть.

А вот вечером, когда придет Жора, тогда и будем все обсуждать. Ольге я решила пока не звонить – все равно она наверняка ничего не сделала, только придется выслушивать, как я ее напугала и что она не сможет теперь неделю встать с постели. А потом непременно попросит приехать и захватить бутылку вермута. Знаем мы эти дела!

Поэтому дома я, первым делом решила скинуть одежду и бросить ее в бак для грязного белья, а самой залезть в ванну. Но мечтам моим сбыться было не суждено.

Едва я отперла дверь и прошла внутрь, как мне показалось, что ко мне переселилась Ольга. Во всяком случае, кавардак в квартире царил именно такой, на какой способна только моя сестрица.

Потрясенная увиденным, я даже присела в коридоре. Потом, пройдя в комнаты и осмотрев вываленные из шкафов вещи, вспоротые подушки, пришла к выводу, что, пожалуй, даже моей сестре не под силу устроить такое.

А это могло означать только то, что в моей квартире побывал кто-то посторонний...

Естественно, первая мысль, пришедшая мне в голову, была о том, что ко мне забрались воры. И я принялась шарить по своим тайникам с ценными вещами. Странно, все ценности были на месте. Ничего не пропало ни из техники, ни из драгоценностей, ни из денег.

Интересные у нас получаются воры! Залезают в квартиру для того, чтобы устроить в ней раскордаш! Это уже на какие-то подростковые шалости смахивает. Только вот устранять последствия этих шалостей мне придется не один час.

В этот момент раздался телефонный звонок. Меньше всего мне сейчас хотелось говорить с кем бы то ни было, но я все же сняла трубку.

– Поленька, – послышался тонкий голосок сестры. – Какое счастье, что ты уже дома! Ты в порядке?

– Я-то да, – проговорила я.

Ольга, сразу же успокоенная, моментально переключилась на себя.

– Ой, а у меня же такое горе, такое горе, – запричитала она.

– Деньги кончились? – неожиданно зло спросила я.

– Нет, что ты, при чем тут деньги? – удивилась сестра. – Просто в моей квартире устроили та-акое, что ты себе и представить не можешь! Во-первых, выворотили замок, проникли внутрь, а во-вторых, перерыли все так, что у меня теперь не квартира, а свалка какая-то!

– Такая же фигня, – закуривая, мрачно вздохнула я.

– Что-о? – не поняла Ольга. – У тебя что, тоже побывали?

– Да. Так что я легко могу представить, на что похожа твоя квартира. Единственное отличие – замок целый. все-таки «Тайзер» так просто не раскурочишь.

– Что ты говоришь... – ошеломленно протянула Ольга. – Полина, но ведь это... Это же просто черт знает что! – сделала она глубокомысленный вывод.

– Я сама понимаю. Вернее, ничего не понимаю. Я только что вернулась, а тут такой сюрприз.

– А Жоре ты звонила?

– Нет, он написал, что уехал куда-то выяснять какие-то обстоятельства.

– Ах, да, – проговорила Ольга каким-то таинственным голосом. – Ты же ничего еще не знаешь! Я такое выяснила!

– Господи, что еще я должна знать?

– Я по телефону не могу, – заупрямилась Ольга, явно набивая себе цену. – У меня же дверь не запирается! Вот и сижу тут как под домашним арестом. Вот если бы ты сама приехала, а?

Ну вот, что я говорила? Как она еще про вермут не упомянула! Ну, всему свое время.

– Жора знает о твоих неприятностях? – спросила я.

– Да! Конечно, я в первую очередь ему позвонила. Я думала, что в квартире воры, и побоялась туда заходить. Жора даже ночевал у меня.

– Вот как? – усмехнулась я. – Поздравляю!

– Это совсем не то, о чем ты подумала! – возмутилась Ольга.

– Нет, это ты не о том подумала. Я-то подумала о том, что подполковник Овсянников, сторожа тебя, даже не удосужился позвонить своей бывшей жене, оставив ей только дурацкую записку. Ладно, я знаю, каких ты страстей можешь нагнать. Короче, так: он вечером должен приехать ко мне, вот мы и направимся к тебе вместе. А там каждый и выложит свои новости.

– Хорошо, – согласилась Ольга. – Только вы поскорее, ладно?

– Что, страшно? – усмехнулась я. – Не умрешь до вечера?

– Постараюсь, но вы все-таки поскорее.

– Это уж не от меня зависит, – развела я руками. – Ладно, Ольга, не дрейфь, – уже гораздо более мягко добавила я. – Прорвемся. Первый раз, что ли?

– Дай бог, чтобы последний, – вздохнула сестра и повесила трубку.

До вечера я занималась тем, что разгребала устроенный в моей квартире погром. Я решила, что видеть его Жоре совсем не обязательно – наверняка у Ольги он видел аналогичную картину. А я не могу находиться среди подобного свинства.

Когда за окном уже стемнело, а я, измотанная донельзя, наконец собралась принять ванну, в дверь позвонили. На пороге стоял Жора.

– Поленька, все в порядке? – тут же спросил он, протягивая мне букет цветов.

– Уже да, – ответила я. – Пришел бы ты часа на четыре пораньше...

– Что такое? – встревожился Овсянников.

Я провела его в комнату и рассказала о том, что увидела дома, вернувшись днем.

– То же самое произошло и у Ольги, – нахмурился Жора. – И это явно один и тот же человек. Или люди. Что-то они у вас ищут, о чем вы даже не подозреваете. Или скрываете от меня, – он подозрительно посмотрел мне в глаза.

– Жора! – не выдержала я. – Что я могу скрывать или прятать, если меня саму на всю ночь упрятали в каталажку! Когда бы я могла здесь что-то спрятать?

– Да верю я тебе, верю. Разбираться надо во всем. Тут вообще такая карусель завертелась...

– Погоди, не рассказывай – Ольга просила приехать к ней вечером, там и поговорим. Дай мне только хотя бы душ принять, о ванне я уже и не мечтаю.

– Конечно, конечно, – милостиво разрешил Жора.

Почувствовав себя после душа гораздо лучше, я причесалась, переоделась и вышла к Жоре значительно посвежевшая.

– Полина, ты неотразима! – подхалимски произнес Жора. – Даже бессонная ночь в отделении и четыре часа грязной работы тебя не портят!

– Да, – согласилась я. – Мне бы асфальт устроиться укладывать – вообще бы расцвела!

Жора, никогда не могший по достоинству оценить мое чувство юмора, замолчал.

Мы вышли на улицу, сели в мою машину и поехали к Ольге. Она встретила нас так, словно ждала всю жизнь.

– Ну наконец-то! – недовольно проговорила она, пропуская нас в квартиру – перед этим она минут семь внимательно изучала нас в глазок.

При этом, пройдя в квартиру, я обратила внимание, что хоть как-то навести порядок в квартире сестра так не удосужилась. Ну, понятно, разве можно после нервного срыва еще и физическим трудом заниматься?

– Оля, только давай без трагедий, ладно? – устало попросила я, опускаясь на кучу тряпья на полу, видимо, служившего им с Жорой ночью постелью. – Мне, знаешь ли, тоже довелось провести не самые лучшие сутки в моей жизни!

– Ох, а уж что я пережила! – Ольга все-таки не смогла обойтись без театральщины и, прижав руки к груди, закатила глаза, выдержав паузу. – Я чуть не умерла! – добавила она для пущей убедительности.

– Девочки, я предлагаю каждой рассказать все по порядку и по возможности без лишних эмоций, – вмешался Жора. – Если вам, конечно, есть что рассказать друг другу.

– Давай я первая начну, Полина ведь ничего еще не знает, – многозначительно проговорила Ольга.

Интересно, что это такое они с Жорой знают, а я нет? У Ольги был такой вид, словно они с Жорой заговорщики. На лице Овсянникова я такого выражения не наблюдала.

Наконец мне удалось узнать о посещении Ольгой спорткомплекса, о беседе с Ромкой Михайлиным и с Сорокиной, о ее походе к Кате Зорянской и обнаружении ее трупа. Признаться, это произвело на меня впечатление. Мне даже стало немного стыдно оттого, что я пусть и мысленно, но упрекала сестру за ничегонеделание. А она, оказывается, вон как лихо взялась меня выручать. Правда, чем это все обернулось...

Словно почувствовав мои мысли, Ольга сказала:

– Но ведь в конечном итоге все обошлось, правда, Жора?

– Надеюсь, – вздохнул Овсянников. – Дальше каждая из вас может рассказать, как вернувшись домой, обнаружила в своей квартире погром, но не думаю, что это стоит пересказывать – вы наверняка уже сто раз поделились этим между собой.

Тут мы согласились с Жорой.

– А теперь послушайте меня, – продолжал Овсянников. – Я порылся в картотеке и обнаружил некие интересные сведения. Оказывается, наши милые студентки, будущие педагоги, Катя и Наташа, зарегистрированы у нас. И как вы думаете, за что?

– За что? – спросили мы хором.

– За занятие проституцией.

– Я так и знала! – хлопнула я себя по коленке. – Вот откуда у них был заработок! И что, они числились в какой-то конторе?

– Нет, это был разовый привод. Они просто выходили на улицу и снимали клиентов. Тех, кто на машинах, естественно. А в тот день как раз наряд дежурил, вот их и взяли в момент, когда они с клиентами о цене договаривались. Я поговорил с ребятами, которые с ними беседовали.

– И что?

– Говорят, что девки ревели в три ручья, клялись, что

вышли в первый раз – врут, конечно. Не в первый. Но и не

каждый день. Так, периодически подрабатывали. Заверяли, что

только от нищей жизни решились на такое постыдное занятие.

Обещали, что больше не повторится. Умоляли не сообщать родителям. Ни в одной из контор не состояли, это абсолютно точно.

– И чем все закончилось?

– Проверили их на наличие венерических заболеваний, ничего такого не обнаружили, ну и дали пинка под зад, застращав на прощание. Они поклялись Большую Казачью за пять верст обходить, носы утерли и смылись. Правда, думаю, что потом опять выходили, только уже осторожнее – деньги-то нужны, с квартиры они так и не съехали и занятия в спорткомплексе не бросили.

– Жора, а когда это было? Я имею в виду, когда их задержали?

– Три месяца назад, по весне.

– А где их задержали?

– Да где, где – на Большой Казачьей, конечно! На нашей «улице красных фонарей». Девочки не отличались богатой фантазией.

– А ты не думаешь, что их и убили из-за этого? ну, не из-за самого привода, конечно – слишком много времени прошло – а из-за специфики их профессии? Ведь скольких проституток убивают! Может, они украли что-то у клиента, он потом их вычислил, убил и квартиру обшарил!

– А у нас в квартирах зачем он шарил? – тут же спросила Ольга.

– Твоя версия, Полина, безусловно, имеет право на существование, – согласился Жора. – И над ней уже работают.

– Мне все-таки непонятно, что искали у нас! – с параноидальной настойчивостью повторяла Ольга.

– Я думаю, Оля, – серьезно проговорил Жора, – что за тобой кто-то следил. Несомненно, что Катя с Наташей что-то прятали. И кому-то эта вещь была очень нужна. Скорее всего, когда ты вылетела из подъезда Кати, этот человек подумал, что ты ее и убила, а вещь забрала. Ты потом домой пошла?

– Да... – тихо ответила Ольга.

– Вот видишь! Он просто проследил за тобой. А когда ты вышла позвонить и почему-то отсутствовала несколько часов, хотя звонок не занял бы и минуты, этот человек успел обшарить твою квартиру. Не найдя в ней искомой вещи, он решил, что ты могла поехать к Полине, чтобы спрятать ее там. И начал рыться уже у Полины.

– Интересно, нашел ли он, что искал? – хмыкнула я. – Мне и самой хочется знать, что же такого у меня спрятано.

– Могу тебя заверить, что я у тебя точно ничего не прятала! – заявила Ольга.

– Значит, этот человек – предположительно, клиент Кати и Наташи – должен знать, что мы сестры! Когда он мог это вычислить?

– Не знаю, – достойно ответил Жора. – Но говорю, что эта версия уже отрабатывается. Возможно, завтра что-то прояснится. А пока давайте расходиться. Мы все сегодня устали.

Полина, пошли.

– Ты езжай, – ответила я. – А мне еще нужно поговорить с Ольгой.

– Вы что, не наговорились? – недовольно спросил Овсянников, явно рассчитывавший провести ночь со мной, но у меня были свои планы. Вернее, они появились только что.

– Конечно, не наговорились! Мы только об этом дурацком деле и говорили, а у нас есть и свои личные дела, верно, Оль? – я незаметно толкнула сестру под столом ногой.

– Д-да, – промямлила та, не понимая до конца, чего я от нее хочу.

– Ну, как знаете, – сухо ответил Жора. – Я надеюсь, к утру вы не представите мне еще один труп.

– Мы тоже на это надеемся, – ответила я, провожая Жору до двери.

– Так о чем ты хотела со мной поговорить? – удивленно хлопая глазами, спросила Ольга.

– Оля, – возбужденно блестя глазами, проговорила я. – Мы должны сами туда наведаться!

– Куда? – не поняла Ольга.

– На Большую Казачью, конечно!

– Ты что, решила подзаработать? – усмехнулась сестра.

– Я не шучу! И уж если бы решила подзаработать, нашла бы более достойное занятие – частный сыск, например!

– Но что ты надеешься там узнать?

– Понимаешь, там все равно должны быть сутенеры! Даже если девчонки не числятся в конторах, с них все равно снимают дань, понимаешь? Никто не даст тебе работать просто так, они должны были отстегивать кому-то проценты!

– Ну и что?

– Вот и надо поговорить с этими людьми, может, они что-то знают. Или кто-то из, так сказать, напарниц девчонок по бизнесу.

– Ага, а они так тебе и выложили, если что знают! – фыркнула Ольга.

– Значит, нужно умело себя повести. Во-первых, чтобы они нас приняли за своих.

– Ты что, хочешь, чтобы и я пошла? – ужаснулась Ольга.

– Ну ты же психолог!

– Но не проститутка! Это, между прочим, колоссальная разница!

– Хорошо, – спокойно проговорила я. – Тогда я пойду одна.

– С ума сошла! – ахнула Ольга. – Ты собираешься нарядиться проституткой?

– Да, а что здесь такого? Пока Жорины ребята «работают над версией», пройдет уйма времени. А я хочу разделаться с этим поскорее!

– С ума сошла! – повторила Ольга. – Да ты же ничего этим не добьешься, еще, не дай бог, по башке получишь – там же конкуренция!

– Ну, мне по башке настучать довольно сложно, тем более каким-то малолеткам. Да не волнуйся ты, я буду осторожна. Ты, главное, мне сейчас помоги принять соответствующий вид.

– Да как? – совсем растерялась Ольга.

– Ну-ка давай сюда всю свою косметику! – распорядилась я. – И из одежды что-нибудь по вызывающей!

– Да у меня и нет такой одежды! – запротестовала Ольга.

Я решительно сунулась в ее гардероб. Найти здесь что-либо было сложно и в хорошие-то времена, а уж после учиненного погрома неизвестного и подавно.

Поэтому я стала рыться в тряпье, разбросанном как попало по квартире. Из всего тряпья я выбрала Лизонькину блузку – она была синтетической, поэтому могла растянуться до любых размеров, – неизвестно с каких пор сохранившиеся у Ольги колготки-сеточки, правда, с дырой на пятке, но это дело поправимое, а главное – старую кожаную куртку, забытую у Ольги Кириллом.

– И что ты собираешься со всем этим делать? – ошарашенно спросила Ольга, глядя, как деловито я осматриваю свой набор.

– Надевать, – коротко ответила я, – где у тебя ножницы?

Ольга, уже окончательно, видимо, решившая, что я сошла с ума и полностью отдавшись во власть моего воспаленного мозга, молча принесла мне из ванной ножницы, чем несказанно меня удивила – я была уверена, что она будет искать их, по крайней мере, часа полтора.

Потом она все с тем же безучастным видом плюхнулась в кресло. Однако, когда ножницы защелкали по Кирилловой куртке, Ольга моментально встрепенулась.

– Что ты делаешь? – вскричала она, вскакивая.

– Юбку буду шить, – ответила я.

– Отдай сейчас же! Это же Кириллова куртка, он меня убьет!

– Не убьет, она давно вышла из моды. Да Кирилл и не станет носить такой отстой, разве что на дачу. А на дачу он, насколько я знаю, не ездит.

Ольга хотела еще что-то возразить, потом махнула рукой и вернулась в свое кресло, мрачно наблюдая оттуда за моими манипуляциями.

Хотя я и ненавижу нитки с иголками, но все же в шитье толк знаю, поэтому при необходимости могу скроить любую вещь. Вскоре я уже крутила в руках коротенькую кожаную юбочку.

Быстро скинув джинсы, я натянула ее на себя. Вместо собственной олимпийки я облачилась в Лизину блузку. Желтенькая синтетическая тряпочка обтянула мои формы, готовая вот-вот лопнуть, но мне это и было нужно.

После этого, зашив дыру на пятке, я надела колготки-сеточки, бывшие во времена молодости Мафусаила писком моды, а сейчас образцом безвкусицы.

Оставалось дело за макияжем.

Тут уж я постаралась на славу. Весь Ольгин косметический набор пошел в ход, и вскоре я стала обладательницей ярко-малиновых щек, синих теней и кроваво-красных губ. Кстати, ни я, ни Ольга никогда до этого не пользовались такими оттенками, и откуда у сестры взялась такая косметика – ума не приложу.

– Ну как? – поворачиваясь к Ольге, спросила я.

– Кошмарно, – мрачно отозвалась она.

Я посмотрелась в зеркало.

– Да, действительно, чего-то не хватает, – задумчиво проговорила я.

– Не хватает? – подскочила Ольга. – Да ты посмотри на себя! Ты же похожа на карикатурную проститутку!

– Да, пожалуй, ты права, – со вздохом констатировала я. – С косметикой я несколько переборщила. Ну, не страшно, сейчас мы это растушуем.

Я взяла салфетку и с ее помощью уменьшила яркость макияжа.

– Теперь гораздо лучше, – одобрила Ольга.

– Ты была бы рада, если бы я облачилась в элегантный костюм и сделала макияж в стиле Эсте Лаудер, – усмехнулась я. – Не забывай, что у меня другие цели!

– Ты сама-то довольна? – вздохнула Ольга.

– Да вот все время кажется, что чего-то не хватает, – оглядывая себя в зеркало, пробормотала я.

И тут меня осенило!

Я вспомнила, как примерно год назад моя доверчивая сестрица выписала себе по объявлению в газете посылку. В объявлении говорилось, что вы за совершенно мизерную плату получите массу полезных вещей. Вот только каких, не сообщалось, это якобы должен был быть сюрприз.

Ольга, естественно, купилась на этот трюк и, заняв у меня нужную сумму, оказавшуюся далеко не такой мизерной, и, кстати, до сих пор мне ее не вернув, отправила деньги.

Самое удивительное, что посылку она все-таки получила. В ней оказались босоножки тридцать третьего размера, набор дешевых вилок, рожок для обуви, еще один странный стеклянный предмет, предназначения которому никто так и не смог найти, но главное – огненно-рыжий парик! Этот парик привел в восторг Лизу, а Ольгу поверг в шок.

Кстати, когда мы подсчитали примерную стоимость полученных товаров, выяснилось, что, купив все это дерьмо на рынке, мы выиграли бы втрое. Если только так и не опознанный нами странный стеклянный предмет не покрывает всей стоимости. Но разве в этом дело для Ольги? Там же сюрприз обещали!

Чтобы не впасть в депрессию по поводу так бездарно потраченных денег, Ольга тут же стала искать применение полученным вещам.

Босоножки были отложены для Лизы «на вырост», дешевые вилки перевезены на дачу, а странный стеклянный предмет, похожий на ночной горшок, Ольга водрузила на пианино рядом с фарфоровой вазой, сказав, что это вполне в стиле модерн.

На мой взгляд, это было в стиле публичного дома, но сестра и слушать ничего не хотела, а я не стала настаивать, опасаясь депрессии.

Единственным предметом, которым регулярно стали пользоваться, оказался рожок для обуви, но так как он был пластмассовым, то быстро сломался.

А вот париком безраздельно завладела Лиза. Единственное условие, которое поставила дочери Ольга – никогда не появляться в нем при ней. И Лизонька крутилась в нем перед зеркалом, когда мамы не было дома.

И вот теперь этот атрибут понадобился мне. Больше всего опасаясь, что Лиза утащила его к бабушке, я осторожно спросила:

– Оля, а где тот миленький рыженький паричок, который тебе прислали почти даром?

Ольга окаменела. Потом тихо спросила:

– Ты что, и его собираешься нацепить?

– Именно так! – кивнула я.

– Боже мой! – вздохнула Ольга. – То родная дочь хочет меня в гроб вогнать, теперь сестра! Я его спрятала специально, но если уж он тебе так необходим...

Не закончив фразы, Ольга вышла из комнаты. Я уже привыкла к тому, что, по мнению сестры, все ее родственники только и мечтают о том, чтобы вогнать бедную Ольгу в гроб, поэтому не стала комментировать это очередное заявление. Рыжий парик волновал меня сейчас куда как сильнее.

Вскоре Ольга вернулась, неся в руках парик с таким отвращением, словно это была дохлая мышь. Я быстро выхватила его у нее, расчесала и водрузила на голову, предварительно закрутив свои русые волосы в пучок на затылке.

– Вот теперь я довольна, – с улыбкой сказала я, глядя на себя в зеркало.

На меня смотрела женщина, на которую я на месте мужчины не клюнула бы ни за какие деньги, а уж о том, чтобы заплатить ей, и речи быть не могло. Но мне и не надо было, чтобы на меня клевали – зачем лишние неприятности? Мне нужна только лишь информация.

– Ну, я могу идти! – удовлетворенно проговорила я.

– Полина, – серьезно сказала Ольга. – Я еще раз прошу тебя отказаться от этой дурацкой затеи! И потом... Ты думаешь, я смогу уснуть, зная, что ты подвергаешь себя опасности?

– А ты прими вермута, – предложила я. – Это же для тебя лучшее снотворное!

– Ты даже сейчас надо мной издеваешься, – тихо, с каким-то горьким упреком сказала Ольга. – А я ведь искренне за тебя переживаю.

Мне стало стыдно. Я обняла сестру и попыталась успокоить:

– Да все будет хорошо, Олюшка! Я тебе обещаю, что как только почувствую опасность, сразу сделаю ноги! Неужели ты думаешь, что я полезу на рожон?

– И ты оставишь меня одну в незапертой квартире? – Ольга приготовила последний аргумент.

– Подопри дверь изнутри чем-нибудь тяжелым, раз уж так боишься, – посоветовала я. – или иди ночевать к соседям. А хочешь, езжай ко мне. Я как раз вернусь и все тебе расскажу!

– Нет уж, я лучше здесь останусь, – вздохнула Ольга. – А тебе удачи!

– Ладно, пока! – я чмокнула сестру в щеку, посчитав, что церемоний достаточно.

Выйдя на улицу, я посмотрела на часы. Время приближалось к одиннадцати вечера. как раз то, что нужно. Ловить машину я не рискнула и пошла пешком, тем более что, во-первых, до Большой Казачьей было недалеко, а во-вторых, было уже темновато, и если идти, что называется, огородами, можно и не привлекать особого внимания.

Дойдя до Большой Казачьей, я увидела привычную для этой улицы и этого часа картину – у обочины небольшими группками стояли девушки определенного сорта. Периодически возле них останавливались машины, некоторые девушки уезжали, другие продолжали стоять.

Присмотревшись, я пришла к выводу, что даже превратив себя в такое пугало, над чем работала весь вечер, все равно выгляжу лучше половины представленного контингента. Боже мой, и на них кто-то клюет?!

«Ладно вам, Полина Андреевна, задаваться, – одернула я сама себя. – С самооценкой у вас все в порядке, но вы здесь с другой целью, а не для того, чтобы понять, как высоко котируетесь среди продажных женщин!»

Почти все девчонки держали в руках сигареты – кто действительно курил, те же, кто так и не сумел научиться, просто пускал дым, считая, видимо, что так выглядит сексапильнее.

Я отошла под дерево и, достав пачку «Мальборо», тоже закурила. Пока на меня внимания не обращали. Докурив, я подошла к двум девчонкам, совсем уж неказистого вида, безнадежно пытающихся обеспечить себя работой на эту ночь.

– Привет, – сказала я, подходя.

– Привет, – ответила одна из них, повыше ростом и покрепче.

Вторая промолчала.

– Наташку не видели?

– Какую Наташку? – спросила высокая.

– Да Головачеву. Ну, светлая такая, с Катькой все время ходит.

– Не знаем мы никакую Наташку, и ты отсюда вали, – зло отозвалась маленькая.

– Ну как же! – не сдавалась я. – Они всегда вместе ходят, и всегда здесь тусуются!

– А тебе она зачем? – полюбопытствовала высокая.

– Бабки она мне должна, обещала сразу отдать, а сама перекрылась куда-то. А я как раз на мели сейчас...

– Тебе сказали – вали отсюда! – повысив голос, повторила маленькая. – А то сейчас так навешаем, никаких бабок на лекарство не хватит.

– Их сегодня не было, – ответила вдруг высокая, за что маленькая тут же метнула на нее злобный взгляд и крепко сжала за руку.

– А что так? – я обращалась теперь только к высокой.

– Ах ты, сучка! – прошипела вдруг маленькая, замахиваясь на меня своей ручонкой и пытаясь расцарапать лицо.

Я легко перехватила ее руку и с такой силой завела за спину, что та согнулась пополам.

– Подрасти сперва, дочка, – спокойно сказала я, – чтобы со мной так разговаривать.

– Пусти, больно же! – провыла малявка.

– Где Наташка с Катькой? – повторила я.

– Да не знаем мы! – корчась в моих тисках, проговорила маленькая. – Второй день нет обеих! Мало ли что! Критические дни, может!

– У обеих сразу? Как грипп? – усмехнулась я.

– Да не знаю! Ох, да пусти же, больно! – прохрипела она.

Пожалев девчонку, я выпустила ее руку. Малявка сразу же отпрыгнула подальше, схватившись за больное место и бросая на меня ненавидящие взгляды. Ее подружка, все это время спокойно стоявшая рядом, повторила:

– Мы правда не знаем, где они. Ты бы домой к ним сходила.

В этот момент сзади послышался шум колес автомобиля. Маленькая быстро обернулась и вдруг завизжала:

– Вадик, сюда, быстро!

Дверца машины распахнулась, и с водительского сиденья поднялся широкоплечий, коротко стриженный парень, одетый в белую футболку «Reebok» и брюки той же фирмы.

Малявка кинулась к нему.

– Вот эта тут вынюхивает про Наташку с Катькой! Мне чуть руку не сломала! Работать теперь не смогу – мне компенсация положена! – затараторила она.

– Будет тебе компенсация, – усмехнулся Вадик.

– Точно? – восприняла его слова всерьез маленькая, сразу повеселев.

– Руку, говоришь, чуть не сломала? – с прищуром глядя на меня, переспросил Вадик.

Малявка радостно закивала.

– Так тебе ж не рукой работать, – улыбнулся Вадик. – Главный-то орган в порядке?

– Да... – растерянно проговорила малявка.

– Вот и работай. Работай, курва! – прикрикнул он на нее. – Ты мне уже вторую неделю ничего не приносишь! С твоей харей тебе не компенсацию надо, а пинка под зад!

Малявка тут же утухла, а Вадик повернулся ко мне.

– А с тобой мы отдельно поговорим, – сказал он, нехорошо улыбаясь и подталкивая меня к своей машине.

Я могла бы, конечно, легко справиться со всеми троими, хотя высокая девчонка, по-моему, не стала бы даже принимать участия в драке, я могла бы легко убежать – не зря я лучше всех брала как длинные, так и короткие дистанции, – словом, я легко могла бы избежать опасности, но умышленно не стала этого делать.

Я еще ничего не выяснила. А промотаться сюда зря, да еще потратив на подготовку весь вечер, было бы очень обидно. Тем более, что эти две сопливки, похоже, и в самом деле ничего не знают, а вот с этим Вадиком поговорить стоит.

– Пошли, – пожав плечами и улыбнувшись, ответила я Вадику.

Его такое мое поведение несколько озадачило, и всю дорогу до машины он тер свой почти бритый затылок.

Видя, что я не собираюсь убегать, он шел довольно спокойно, сел на водительское сиденье, открыл мне дверцу и буркнул:

– Садись!

Я села рядом, обратив внимание, что больше в машине никого не было. Это меня порадовало. Информация информацией, но собственная безопасность все же мне тоже небезразлична.

Вадик отъехал немного подальше и поставил машину в затемненное место.

– Кто такая? – спросил он.

– Я ищу Наташу Головачеву, – начала было я.

– Это я уже слышал, – перебил он меня. – Я спросил – кто ты такая?

– Просто ее знакомая. Наташка должна мне деньги, я знаю, что она здесь тусуется, вот и ищу ее.

– Ты из ментовки? – прищурившись, посмотрел он на меня.

– Чего? – я постаралась вложить в свой тон недоумения насколько это возможно.

– Тогда что тебе надо? Не думай, что я поверил в твою сказочку. Я видел, как ты Анжелке руку скрутила, довольно профессионально. Так что давай, колись!

– Мне нужно найти Наташу, – тупо повторила я. – Или хотя бы Катьку.

– И для этого ты нацепила это? – он неожиданно дернул меня за волосы, роскошный парик свалился, обнажая мои природные волосы.

– Это я... Это я надела, потому что волосы вымыть некогда! – ляпнула я первое, что пришло в голову.

– Да? – Вадик, потряхивая парик на руке, смотрел на меня и неприятно скалился. – Я думаю, мы с тобой сейчас в другом месте поговорим. И не наедине, – добавил он. – А вот как раз и Колян пожаловал. Вот он с тобой и побеседует. Только сразу предупреждаю – Колян у нас сказки страсть как не любит. Так что советую говорить правду. А то потом приемчики свои даже на таких дохлятинах, как Анжелка, отрабатывать не сможешь!

Я не очень-то испугалась какого-то грозного Коляна. Еще посмотрим, чьи приемы эффективнее! Удручало меня то, что все идет не так, как я рассчитывала. Мне не нужны были соревнования в физической подготовке – я хотела просто поговорить.

– Колян! – высунувшись в окошко, крикнул Вадик. – Давай сюда, тут дело есть.

Колян на синей «БМВ» подрулил к нам и, не выходя из машины, лениво спросил:

– Ну, чего там у тебя?

– Да вот бабенка одна подозрительная нарисовалась. Наташкой и Катькой интересуется, а сама вот что нацепила, явно под «девочку» косит, да только от нее за версту ментовкой несет, – он повертел перед Коляном через окно рыжим париком.

– Ну-ка давай ее сюда, там поглядим, – так же лениво процедил Колян.

– Выходи, – приказал мне Вадик.

Я вышла из машины, Вадик за мной. Он уже хотел было втолкнуть меня в машину Коляна, как вдруг послышались крики:

– Всем выйти из машины! Руки на голову! Стреляем без предупреждения!

Боковым зрением я успела заметить вынырнувшие откуда ни возьмись милицейские машины и высыпавших из них автоматчиков.

Моментально среагировав, я рванула в сторону и, заскочив за машину Вадика, присела.

Оттуда я видела, как Коляна выволокли из машины и грубо начали шмонать. Вадик с отвисшей челюстью стоял возле «БМВ», послушно сложив руки за головой.

Все это происходило под истошный визг девчонок, кинувшихся в рассыпную после резкого крика «Облава!»

В считанные секунды Большая Казачья опустела. Остались только я, Колян с Вадиком да менты.

И тут я увидела Жору Овсянникова, растерянно крутящего головой по сторонам.

– Жора! – высунувшись из-за машины, окликнула я его.

– Полина! – он кинулся ко мне. – Боже мой, ну и вид у тебя! Прямо как у вышедшей в тираж проститутки!

– Посмотрел бы ты, какой отстой тут стоял несколько минут назад, – сердито сказала я, обидевшись даже не на то, что он сравнил меня с проституткой, а с вышедшей в тираж.

Вадика и Коляна уже запихали в милицейские машины.

– Ну вот что мне с тобой делать? – вздохнул Жора. – Тащить с собой в отделение? И опозориться на весь РОВД? Чтобы все видели мою пусть и бывшую жену в таком виде?

– Жора, но ведь все поймут, что это просто маскировка! – попробовала я убедить его.

– Все поймут, что ты просто дура! – устало проговорил Жора. – Какого черта тебя сюда понесло?

– Я хотела узнать что-нибудь о Катьке с Наташкой!

– Ну и как, много узнала? – зло спросил Жора.

– Не успела! – огрызнулась я. – Ты помешал!

– Я всегда знал, что ты самоуверенная и неблагодарная. Но раз уж ты так относишься ко мне, скажи хотя бы спасибо Ольге!

– За что? – удивилась я.

– Если бы она не позвонила мне, дрожащая от страха за тебя, и не сообщила, куда ты отправилась, неизвестно, что бы сейчас с тобой было.

– Значит, Ольга, – улыбнулась я. – Не выдержала все-таки...

– Ладно, садись, – махнул Жора рукой.

Я села вместе с ним в служебную машину. Когда мы приехали в отделение и поднимались по лестнице в Жорин кабинет, Жорины сослуживцы, знавшие меня, с недоумением меня оглядывали. Я старалась держаться как ни в чем не бывало.

– Так, – сказал Жора, захлопывая дверь кабинета. – Теперь ты сидишь здесь и ждешь меня. И не смей никуда выходить. Иначе... – он не закончил фразу и вышел из кабинета.

Но я и так все поняла. Жора Овсянников был зол не на шутку из-за меня. Мне было знакомо такое его состояние, и я знала, что сейчас лучше не подливать масла в огонь, а быть паинькой. Если Жора распалится, то начнется просто караул, и тогда помощи мне от него точно не видать. А она мне еще пригодится...

Сидела я в кабинете долго, успев даже задремать на жестком стуле. Правда, предварительно я все-таки позвонила Ольге и сообщила ей, что со мной все в порядке и она может спокойно ложиться спать.

Сестра, как мне показалось, осталась несколько разочарованной – видимо, она ожидала груду благодарностей в свой адрес и обещаний материального вознаграждения. Ну, с этим мы еще посмотрим, сделать-то всегда можно, а вот обещать необдуманно не стоит.

Очнулась я оттого, что открылась дверь и вошел Жора Овсянников.

– Видимо, Волжский РОВД станет местом моих постоянных ночевок, – протирая глаза, пошутила я.

– Если и дальше будешь заниматься подобными делами, то несомненно. И даже не Волжский РОВД, а какая-нибудь Колыма, – хмуро ответил этот лишенный чувства юмора человек.

– Ну что там, Жора? – тихо спросила я, видя, что Овсянников не расположен шутить.

– Да пустышка! Не они это. Хотя девчонок знали.

– Точно не они?

– Абсолютно!

– Почему? Почему ты в этом так уверен? – вцепилась я в него.

– Да потому что все на это указывает, – устало отмахнулся Жора. – Они сами признались, что знали и Катьку, и Наташку. Признались, что те, как и другие проститутки, им проценты отстегивали...

– С чего это они такие разговорчивые стали? Так прямо все и выложили!

– У них наркоту нашли в машинах. Так что они из кожи вон лезли, чтобы помочь следствию и доказать, какие они сознательные граждане, – Жора постепенно оживлялся, и это было хорошим признаком. В смысле, он уже не злился на меня.

– Ну так вот, – продолжал он. – Во-первых, не было им резона их убивать. Даже если предположить, что девчонки что-то сперли у клиента или скрыли левак, то это не повод для убийства. Им бы просто ребра пересчитали за подобные дела и материально наказали. К тому же, как утверждают Колян с Вадимом, Катька с Наташкой уже две недели как на работу не выходили – к сессии готовились. Они их отпустили, как мне важно Колян сообщил. Как на госучреждении! – Жора захохотал, и я вслед за ним.

– Слушай, Жор, а трудовые книжки они им не заводят? И отпуск не оплачивают? Чтобы уж все как на госпредприятии! – вытирая слезы, проговорила я.

– Отстань! – отмахнулся Жора. – Так вот я что хочу сказать – если что, их бы убили сразу, а не через две недели. И потом все-таки это не их метод убийства. Я имею в виду Наташу в первую очередь. Такие люди убивают по-другому, а трупы потом или в лесу сваливают или в Волгу скидывают. А тут яд пролонгированного действия. Нет, Поля, что-то здесь другое.

– У тебя есть новые версии? – полюбопытствовала я.

– Даже если они у меня и есть, – отчеканил Овсянников, сурово глядя мне в глаза, – то даже не надейся, что я поделюсь ими с тобой. А если ты еще не поняла ничего, я тебе скажу прямо – не перестанешь лезть в это дело, я тебя на все время расследования просто изолирую. Вот открою якобы новые обстоятельства и снова тебя задержу. И не выпущу, пока все не кончится!

– Это должностное преступление! – быстро сказала я. – Это фальсифицированние фактов! Тебя самого посадят!

– Если меня и посадят, то только из-за тебя, – грустно вздохнул Жора. – Вспомни, сколько раз ради тебя я шел на должностное преступление! Почему-то тогда тебя не волновало, что меня могут посадить!

– Но ведь не посадили же, Жорочка, – робко попыталась улыбнуться я.

– Вот это-то и удивительно, – снова вздохнул Жора. – Как я до подполковника-то дослужился!

Я хотела тактично напомнить Жоре, благодаря кому он получил своего подполковника, но не стала. нужно быть скромнее.

– А теперь пойдем со мной, ты умоешься, приведешь себя в более-менее приличный вид, и я отвезу тебя домой. Мне и самому спать пора. Вторые сутки из-за тебя не сплю.

Жора провел меня к раковине, я смыла остатки чудовищного макияжа и наконец-то стала узнавать себя в зеркале. Кроме того, Жора раздобыл где-то длинный халат, который велел мне накинуть.

– Господи, где ты его взял? – засмеялась я.

– Это вещдок! – строго предупредил Жора. – Непременно вернешь!

– Да хоть в двойном экземпляре! – фыркнула я. – Моя юбочка и то приличнее.

– Так, все, давай быстрее, утомила ты меня!

Я быстро накинула халат прямо на свой прикид, и мы с Жорой вышли из кабинета. Сев в машину, я попросила Жору проехать мимо круглосуточно работающего магазина, так как продуктов дома у меня не было. Купив, что попалось под руку, я вернулась в машину.

Когда Жора довез меня до дома, то даже не попросил разрешения остаться ночевать...

Это могло означать либо то, что подполковник Овсянников либо действительно здорово устал, либо перестал интересоваться мной как женщиной.

Решив, что последнего просто не может быть, потому что не может быть никогда, я списала все на усталость. И мне сразу же расхотелось оставаться одной в пустой квартире.

– Жора, – попросила я. – Я, конечно, прошу прощения и понимаю, как ты устал, – на этом слове я сделала акцент, – но ты не мог бы отвезти меня к Ольге?

Жора только плечами пожал и, развернув машину, повел ее в сторону дома моей сестры.

С самого начала мне не нравилась эта Полинина идея отправиться на Большую Казачью под видом проститутки. Хотя я прекрасно понимала, что ее не переубедить. Полина же такая упрямая!

Когда она ушла, я просто места себе не находила. Я словно чувствовала, что ей грозит опасность. У меня очень тонкая душевная организация, очень развита интуиция и очень чувствительная аура. К тому же я убеждена, что между мной и Полиной существует невидимая энергетическая связь.

Полина все это отрицает, называя чушью и бредом, а на самом деле это научный факт!

Одним словом, промучившись где-то с час, я не выдержала и позвонила Жоре Овсянникову, в слезах рассказав ему, куда отправилась моя неугомонная сестра.

Жора выматерился так, что я чуть не выронила трубку. Потом он что-то буркнул – видимо, извинился, – и отключил связь.

Я снова не находила себе места и успокоилась только тогда, когда Полина мне позвонила. Я даже решила было сходить в магазин за вермутом, чтобы выпить за здоровье сестры, но на дворе была ночь, а в такое время я не пойду даже за вермутом.

Тем не менее мне не спалось. Я чувствовала, что Полина думает обо мне. К тому же мне было интересно, что там произошло и удалось ли ей что-нибудь выяснить, как она хвастливо обещала.

Я несколько раз звонила и ей домой, и Жоре на работу, но там никто не отвечал. И заснуть я не могла!

Когда я уже почти решилась вопреки всем принципам выйти в ближайший ларек за вермутом, несмотря на то, что времени было три часа ночи, раздался звонок в дверь.

У меня похолодели внутренности от страха, когда я вспомнила, что замок в двери практически отсутствует, но тут же услышала звонкий голос сестры:

– Оля, это я, не бойся!

Обрадовавшись визиту Полины как никогда, наверное, в жизни, я тут же открыла. Полина стояла в дверях уже не в том кошмарном виде, в котором ушла от меня. Правда, на ней болтался какой-то цветастый халат явно с чужого плеча, но все же это было лучше, чем кожаная юбка.

– А чего ты звонишь-то? – спросила я с улыбкой.

– Да так, по привычке, – улыбнулась в ответ Полина.

После этого мы, не сговариваясь, шагнули друг другу навстречу и крепко обнялись.

– Олька, спасибо тебе, – прошептала сестра, гладя меня по макушке.

– Да что ты, не за что, – замахала я руками, растроганная Полининым проявлением чувств. Обычно я редко от нее это получаю.

Но Полина очень быстро стала прежней Полиной – она мягко, но решительно отстранилась, скинула свой халат, прошла в ванную, где переоделась в свой спортивный костюм, и, выйдя оттуда, не забыла укорить меня за то, что я так и не навела порядок в квартире.

Как будто мне было до этого!

– Поля, давай лучше поговорим о деле! – подражая сестре, быстро сказала я, постаравшись уклониться от обсуждения хозяйственно-бытовых вопросов.

– Давай, – уже привычно усаживаясь на пол, сказала Полина.

Она рассказала мне о своих приключениях, а также о том, что сутенеры оказались ни при чем. После этого мы обе замолчали, задумавшись.

– Послушай, Поля, – первой нарушила я молчание. – Мне кажется, что мы копаем не в том направлении. Ну что мы зациклились на их... ну... этой деятельности? А институт? Ведь мы там даже не были! А там у них наверняка были приятели, которые могли бы что-то рассказать. Или педагоги.

– Хорошая мысль, – одобрила Полина. – Вот ты этим и займешься.

– Почему я? – удивилась я.

– Потому что я завтра иду на работу, – пожала плечами Полина. – Я и так сегодня пропустила занятия.

Я хотела сказать, что заикнулась про институт просто так, что этим могут заняться и Жорины сотрудники, тем более, что он же велел нам больше не соваться в это дело, но Полина смотрела на меня таким взглядом, что я поняла, что если начну что-то возражать, то получу только обвинения в лени и ничего неделании.

Можно было бы, конечно, сказать, что на завтра я наметила уборку в квартире, но моя сестра в ответ на это заявление просто расхохоталась бы.

Правда, можно было привести один аргумент, что я и не замедлила сделать:

– А как же я оставлю свою квартиру незапертой?

– А что тут такого? – удивилась Полина.

– Так воры же на самом деле могут залезть!

– Да что у тебя брать-то! – пренебрежительно фыркнула сестра.

– У меня, между прочим, компьютер стоит! – обиженно ответила я. – Мой, можно сказать, кормилец!

– Давно ли он тебя кормил? – съязвила Полина.

– Мне, между прочим, за перепечатку должны заплатить, которую я взялась делать! – гордо сообщила я.

– Сделала? – усмехнулась сестра.

Я тут же вспомнила, что не сделала.

Нет, вот ведь язва! Это я про Полину. Ведь прекрасно знает, что мне некогда было этим заниматься, что я ее же выручала! И как можно быть такой бездушной?

По моему молчанию и надутому виду Полина поняла, что перепечатку я так и не закончила.

– Ладно, – сказала она вдруг, хлопнув меня по плечу. – Если вдруг и упрут твой рыдван, обещаю, что компенсирую тебе его стоимость. Хотя я очень сомневаюсь, что он кому-то нужен, кроме тебя!

Так, не вышло. Ну, зато компенсацию с Полины стребовать будет можно, если что. И то неплохо. А перепечатку все-таки надо закончить – там и осталось-то всего-ничего, чуть больше половины.

Ладно уж, съезжу я в этот институт – в конце концов, это не Большая Казачья, и там, по крайней мере, мне ничего не угрожает. В крайнем случае пошлют подальше, и все. А это лучше, чем презрительные упреки Полины.

– Так, значит, договорились? – зевая, переспросила Полина.

– Угу, – уныло подтвердила я.

– Ну, а теперь пошли спать, – скомандовала сестра. – Я, честно говоря, с ног валюсь...

Я хотела было попросить, не сбегает ли она в ларечек за малюсенькой бутылочкой вермута, потому что у меня разыгралась бессонница, а ближайшая аптека, где можно купить какое-нибудь снотворное, находится далеко – о сестре же забочусь! – но не решилась. Полина действительно еле стояла на ногах от усталости.

Я вспомнила, что ей пришлось перенести за последнее время, и постаралась убедить себя, что смогу уснуть и без снотворного. К тому же, зная Полину, могу с уверенностью утверждать – если бы она и согласилась мне помочь, то направилась бы в аптеку, а уж никак не в ларек, и приволокла бы мне димедрол. Вот он мне сдался!

Мы легли вместе все на той же куче тряпья, и я, уже со слипающимися веками подумала, что это вообще-то очень удобно – не нужно каждый день разбирать-убирать постель...

Утром Полина подняла меня в девять. И на том спасибо. Она еще раз напомнила мне, что я должна сегодня посетить педагогический институт, а сама она уезжает на работу.

– Завтрак на столе, – внушала она мне, а я кивала сквозь сон, пытаясь одновременно понять, как могла Полина в таких условиях приготовить завтрак и, главное, из чего?

Кроме того, сестра сказала, что после обеда позвонит мне, чтобы узнать о результатах. Это означало, что после ухода Полины мне не удастся коварно поспать еще хотя бы часочка два.

Когда за Полиной захлопнулась входная дверь, я вздохнула и поплелась в ванную умываться. Выйдя в кухню, я с удивлением обнаружила на столе тарелку, накрытую полотенцем. На тарелке лежало несколько бутербродов.

Подумав о том, что и от моей сестры иногда бывает польза, я с удовольствием смела все бутерброды, запила их водой из-под крана и стала собираться.

Краситься я даже не стала – так я выгляжу моложе и смогу сойти за приятельницу Катьки и Наташи.

Некоторая заминка вышла с одеждой – в этом хаосе невозможно было найти ничего подходящего. Окровавленная юбка так и плавала в тазу...

Черт, не надевать же вчерашний Полинин прикид!

Обшарив всю квартиру, я наконец-то выудила из-под дивана легкое платье, которое обладало замечательным свойством – оно практически не мялось – и надела его.

Теперь я смело могла отправляться в пединститут, что и сделала.

Сев в троллейбус, я быстро доехала до института и вошла в вестибюль. Только тут я сообразила, что не знаю, в какой группе учились Наташа и Катя. Чтобы выяснить это, пришлось подняться в деканат.

Там сидела молодая веснушчатая девчонка в очках и печатала на машинке какой-то текст.

– Здравствуйте, – поприветствовала я ее.

Девчонка рассеянно кивнула в ответ.

– Вы зачетку заверить? – спросила она. – Галины Григорьевны сегодня нет, я ее замещаю, так что могу это сделать, давайте, – она протянула руку.

– Нет-нет, я, если честно, по поводу Наташи Головачевой и Кати Зорянской, – честно сказала я.

– Ах, да, – лицо девчонки сразу помрачнело. – Мы уже в курсе. Такое горе! Кто бы мог подумать...

Мы помолчали.

– А вы, собственно, что хотели-то? – спросила наконец девчонка.

– Понимаете, я хотела поговорить с их одногруппниками – я сама дружила с обеими девочками – хотела попросить их, чтобы они не забывали о Наташе и Кате, чтобы, кто может, сходили на похороны (я понятия не имела, когда они состоятся), чтобы хоть иногда посещали их могилы, чтобы память о безвременно ушедших девочках жила в их сердцах, все-таки они учились вместе, бок о бок! – я несла эту речь очень прочувствованно, прижимая руки к груди и делая скорбное выражение лица.

Девчонка, видимо, отличалась сентиментальностью, поскольку понимающе кивала головой и даже, как мне показалось, чуть не расплакалась.

– Родителям их пусть пишут хоть раз в год! – продолжала я, – ведь для них-то какое горе!

– Да-да, – согласилась девчонка. – Конечно, вы правы. И мы их никогда не забудем – мы не забываем никого из студентов, учившихся в нашем вузе, – гордо подчеркнула она и встала. – Пойдемте, я вас провожу к их одногруппникам.

– Нет-нет, – замахала я руками. – Не стоит, у вас же работы много. Я и так вас отвлекла. Вы мне просто номер группы скажите, а я сама найду. – Двести пятнадцатая, – тут же сказала девушка.

– Спасибо вам огромное! – с чувством проговорила я, открывая дверь. – И не забывайте Катю с Наташей.

Девушка снова закивала, и выражение лица ее было таким, словно она давала клятву, что студентки Зорянская и Головачева теперь станут самым светлым пятном в ее жизни.

Выйдя из деканата, я подумала, что прямо вознесла обычных девчонок на пьедестал, сделала из них чуть ли не героинь, только потому, что они слишком рано умерли. А ведь они были всего лишь...

Но тут же одернула себя за подобные мысли. Кем бы они ни были, не мне их судить. А смерть в молодом возрасте – всегда трагедия. Поэтому и воспринимать их нужно просто как молодых, действительно безвременно погибших девчонок.

Спустившись вниз и остановившись перед расписанием, я увидела, что занятий у двести пятнадцатой группы сегодня нет, поскольку у них полным ходом идет сессия. Но зато я обнаружила, что сегодня должна была состояться консультация по диалектологии, зачет по которой студенты должны были сдавать завтра.

Их расписания следовало, что консультация начнется в двенадцать. Я посмотрела на настенные часы – времени было половина двенадцатого. Значит, сам бог велел подождать. Тем более, что самые сознательные студенты придут наверняка пораньше. Правда, я также понимала, что несознательные на какую-то консультацию не придут вообще, а таковых может оказаться гораздо больше, чем тех, кто всеми силами тянется к знаниям, но тем не менее решила подождать.

Я нашла двадцать первую аудиторию, в которой должна была проходить консультация, и встала у окошка, приготовившись запастись терпением.

Через некоторое время я увидела, что по лестнице, не отрывая глаз от учебника и шевеля беззвучно губами, поднимается молодая девушка, почти девочка. Она была маленького роста, пухленькая и розовощекая, и весь ее вид свидетельствовал о том, что она принадлежит к категории сознательных студентов.

Не обращая на меня внимания и продолжая читать учебник, она подошла ко мне и присела рядом на подоконник. Я даже не решилась прервать ее занятие, чтобы спросить, не из двести пятнадцатой ли она группы?

Пока я мучилась и ерзала на подоконнике, ломая голову, спросить или не спросить, по лестнице вихрем взлетела другая девчонка. У этой было очень милое жизнерадостное лицо, большие голубые глаза, вздернутый носик и задорные кудряшки, рассыпанные по плечам.

Одета она была в короткий джинсовый сарафанчик, а в руках держала дамскую сумочку, настолько малюсенькую, что в ней не смог бы уместиться не то что учебник, а, боюсь, что и ручка.

– Привет! – звонко воскликнула она, плюхаясь на подоконник рядом с пухленькой студенткой и радостно толкая ее в бок.

– Привет, – недовольно отозвалась та, отодвигаясь.

Девчонка сразу же кинула на подоконник свою сумочку и села поудобнее.

– Все зубришь? – весело болтая ногами, спросила девчонка с кудряшками.

– Готовлюсь к зачету – сухо поправила ее примерная студентка.

– А я вообще приходить не хотела! – продолжала вторая, которая, как я поняла, к примерным студентам не относилась никак. – На пляж сегодня собиралась, да проспала, представляешь? Ну, думаю, куда деваться, надо на консультацию сходить, раз уж все равно день пропал.

Зубрилка ничего не ответила.

Девчонка с кудряшками, которая явно нуждалась в общении, заглянула в книгу, штурмуемую зубрилкой, но тут же отпрянула, скривившись.

– Южное наречие, – пробормотала она. – И как ты можешь такое читать?

Она достала из кармана пачку сигарет и закурила.

– Мила, – наконец-то отрывая взгляд от своего учебника, строго проговорила девчонка в очках. – Если тебе неинтересно, не мешай мне. И не кури здесь – Ольга Павловна тебя уже сто раз предупреждала!

– Я в окошко, – беспечно ответила Мила. – И потом, она еще не пришла.

– Простите, а вы не из двести пятнадцатой группы? – поспешила я задать вопрос Миле, поняв, что с ней-то можно говорить сколько угодно.

– Да, – немного удивленно ответила Мила. – А вы что, новенькая?

– Нет. Я просто хотела поговорить с кем-то из вашей группы насчет Наташи Головачевой и Кати Зорянской.

– Ой, вот ужас-то! – Мила передернула загорелым плечиком. – Мы все просто в шоке были, когда узнали! А вы что хотели?

– Я помогаю следствию, – нарочно туманно выразилась я. – И мне нужны сведения о девушках. С кем они общались, чем занимались в свободное время... Кто-нибудь из вашей группы может мне в этом помочь?

– Я нет, – тут же ответила зубрилка. – Я их и не знала почти совсем. Они очень обособленно себя вели.

– Это ты себя очень обособленно ведешь, – возразила Мила. – А я могу и рассказать. Что знаю, конечно. Только уж не знаю, пригодится ли это вам...

– Мне важна любая информация, – подчеркнула я.

В этот момент по лестнице стали подниматься другие студенты, а за ним шла высокая, седая женщина, одетая в летний костюм. Увидев ее, Мила тут же пульнула окурок в окно.

– Здравствуйте, Ольга Павловна, – мило улыбаясь, поприветствовала она преподавательницу.

– Здравствуй, Мила, – строго сказала женщина. – Ты опять куришь здесь? Для вас же специально в туалете курилку сделали!

– Я больше не буду, Ольга Павловна, – виновато хлопая длинными ресницами, проговорила Мила и потупила глазки.

– Это я слышу в миллионный раз, – усмехнулась Ольга Павловна. – Немедленно приведи себя в порядок, ты знаешь, что я не выношу запаха табака, и только после этого можешь войти в кабинет. А остальных прошу на занятие, – с этими словами она отперла дверь аудитории, и студенты потянулись за ней.

Мы с Милой остались одни.

– Привести себя в порядок! – проворчала Мила. – Это каким же образом? Что я, зубы, что ли, буду здесь чистить?

Я достала из своей сумочки пластинку «Орбита» и протянула девчонке.

– Спасибо, – ответила она. – Пойдемте вниз, в курилку. Там действительно и покурить можно и поговорить.

Мы спустились вниз, в помещение, разделенное какой-то колонной на две половины. На одной, как мне объяснила Мила, находились кабинки мужских туалетов, а на другой – женских. А курили все вместе возле этих кабинок.

В помещении стоял дым коромыслом, и, по-моему, здесь скопилась большая часть студентов всего института.

Мы с Милой подошли к колонне, и девчонка тут же закурила очередную сигарету.

– Так вы хотели мне рассказать о Кате с Наташей, – напомнила я.

– Да, – спохватилась та. – Ну, что я могу сказать, девчонки они были неплохие, на экзаменах всегда подсказывали, если сами знали, шпорами делились...

Эта информация меня мало интересовала, но я не перебивала Милу.

– Знаю, что жили они вместе, квартиру снимали – на двоих ведь дешевле. Они откуда-то из района приехали, я не помню, откуда. И все время вместе ходили.

– Мила, а с парнями они встречались? – спросила я. – Я имею в виду, был ли хотя бы у одной постоянный друг?

– У Наташи – не знаю, а у Кати был, – ответила Мила.

– А ты его знаешь?

– Конечно, это же Мишка Веретенников, он вместе с нами учится!

– Так что же ты молчишь! – воскликнула я. – мне бы с ним поговорить.

– Боюсь, что это не получится, – вздохнула Мила.

– Почему?

– Да он пропал куда-то. Экзамен пропустил, на консультации не ходит. И сегодня его нет.

– А дома у него кто-нибудь был? – спросила я.

– Да, конечно! И звонили, и ездили даже – Ольга Павловна, она у нас куратор, посылала старосту, так та сказала, что нет его дома. И хозяйка квартирная говорит, что уж несколько дней не появляется.

– Он что, тоже снимал квартиру?

– Нет, комнату. Он тоже приезжий, из Балаково. Он до этого в общежитии нашем институтском жил, а потом перебрался на квартиру.

– Что, деньги появились?

– Он сказал, что заработал, только не говорил где. Да я и так знаю, – понизив голос, вдруг добавила Мила.

– Что?

– Он в казино выиграл! – шепотом проговорила Мила. – Его Вовка как-то туда пригласил, и, представляете, Мишка сразу выиграл много! И смог пока комнату снять. Больше он, правда, не выигрывал, но в азарт вошел. Он хотел вместе с Катькой жить, квартиру снимать, только никак все выиграть больше не мог...

– Погоди, погоди, – перебила я тараторку-Милу. – Что за Вовка?

– Вовка? Вовка Соколовский, он тоже с нами учится! У него папа – замдекана...

– Кто это тут мною интересуется? – послышался вдруг вкрадчивый голос.

Сквозь клубы сигаретного дыма я заметила неслышно подошедшую к нам мужскую фигуру.

Мила тут же замолчала и отодвинулась от меня подальше.

– Ты, Милочка, все язычком треплешь, занятия прогуливаешь? – насмешливо продолжал голос. – А потом, когда «хвостов» наловишь, будешь Вову просить, чтобы выручил? А сама потом Вову сдаешь?

Теперь я смогла рассмотреть говорившего. Это был высокий, светловолосый парень, очень модно и дорого одетый. В облике его и манерах не было ничего от манер, характерных для социальной группы, именуемой в народе «гоблины».

– Вова, я просто сказала, что ты учишься с нами и знаешь Мишку! Что здесь такого? – проговорила Мила. – Просто девушка интересовалась Катей с Наташей, ну, я и рассказала,

что Катя с Мишкой встречалась! Это все знают! Что ты на меня

бочку катишь? – обиженно протянула она, и губки ее задрожа-

ли.

– Беги на занятия, радость моя, – похлопав Милу по

плечу, сказал Вовка, и Мила бегом побежала к лестнице.

– Ну-с, девушка, теперь давайте побеседуем с вами, -

прищурившись глядя на меня, сказал Соколовский. – Только в

более подходящем месте.

Он взял меня за руку и повел по лестнице наверх. Я думала, что он хочет поговорить в вестибюле, но Вовка вывел

меня из института на улицу.

– Куда мы идем? – встревожившись, спросила я.

– Не волнуйтесь, здесь недалеко, – улыбнулся он.

Мы прошли к летнему кафе, и Вовка, сев за столик, предложил сесть и мне. Я устроилась напротив. Вовка заказал три бутылки пива и чипсов и спросил:

– Так где Мишка?

– Это вы меня спрашиваете? – удивилась я. – Я сама интересовалась этим у Милы!

– А с какой стати вы интересуетесь Мишкой?

– Из-за Кати Зорянской.

– Вы из милиции?

– Нет.

– Тогда что вам надо?

– Это долго объяснять. Просто мою сестру обвиняют в ее убийстве, – приврала я, – а я не могу этого допустить. Я знаю, что она тут ни при чем. Вот и подумала, что Мишка может что-то знать. Но, как выяснилось, он тоже пропал.

Вовка вдруг перегнулся ко мне через столик, поднял за подбородок и внимательно заглянул в глаза. Я сидела молча и не шевелясь.

– Мне бы очень хотелось вам верить, – сказал он наконец, отпуская мой подбородок. – Дело в том, что этот козел должен мне деньги, и я сам очень хотел бы его найти.

– Честное слово, я не знаю, где он! Я сама его ищу! Да я сегодня впервые услышала его имя от Милы!

Вовка молчал, задумчиво крутя в руке чипсинку. Потом взял стакан с пивом и сделал несколько глотков. Все это время я раздумывала, что мне делать. С одной стороны, бояться Вовку вроде нечего – видно, что он не бандит. Типичный мажорный мальчик из приличной семьи. Видно, что избалован – и деньгами, и женским вниманием. Странно даже, что учится в пединституте, таким обычно место в Академии Права или, на худой конец, в экономическом. Очевидно, пединститут он выбрал только потому, что там папа – замдекана.

С другой стороны, его с Мишкой связывали какие-то дела, и о нем он может рассказать побольше, чем Мила. Если захочет, конечно. Вот только как его заинтересовать? Уходить не солоно хлебавши совершенно не хотелось.

Я напрягла все свои природные задатки психолога, а также приобретенные навыки, и сказала:

– Послушайте, мы с вами можем быть союзниками.

– Каким образом? – поднял он брови.

– Ну, у нас же общая цель. Мы оба ищем Михаила. И, возможно, я найду его первой. То, что он исчез, кажется мне очень подозрительным.

– Вы что думаете, что это он Катьку грохнул?

– Не исключаю такой возможности.

– Бросьте! – пренебрежительно махнул рукой Вовка. – Этот слизняк только и способен, чтобы тратить чужие деньги, потому что свои он не в состоянии заработать! Он просто от меня прячется.

– Расскажите мне, пожалуйста, поподробнее, – попросила я. – Ведь от этого зависит судьба моей сестры!

Судьба моей сестры от этого уже не зависела, но раз уж мы взялись за расследование, его нужно довести до конца.

– В обмен я обещаю, что если первая выйду на Михаила, то сообщу вам, – пообещала я.

Вовка с сомнением смотрел на меня, словно что-то прикидывая.

– Хорошо, – наконец сказал он. – В конце концов, сообщенная мною вам информация ничем мне не навредит – это не связано с криминалом. Одним словом, я частенько посещаю казино «Декаданс». Люблю, знаете ли, азартные игры. А этот сопляк как-то пристал ко мне, чтобы я взял его с собой. Я спросил – а деньги есть? Он сказал, что да, накопил немного и хочет попробовать выиграть. Он, видите ли, хотел из общежития перебраться в более приличные условия. Ну, я взял – жалко, что ли? Туда же любому дорога открыта, плати и иди. Но Мишка, он же трус, ему со мной сподручнее было – я там все-таки человек бывалый. Одним словом, пошли мы. И, как ни странно, Мишка в тот же вечер выиграл крупную сумму. Правду говорят – новичкам везет. Я даже удивился. Он тут же снял комнату и снова захотел в казино. Аппетит разыгрался. Больше, правда, ему выиграть не удавалось, разве что по мелочи. Но он уже в раж вошел. Он же нигде не работал, денег не было, пришлось бы с хаты съезжать и в общагу возвращаться, а кому захочется? Человек к хорошему быстро привыкает. Стал он и без меня ходить, пока совсем деньги не кончились. И неделю назад он меня умолил одолжить ему довольно крупную сумму. Сказал, что если проиграет, вернет – ему, мол, мать ко дню рождения должна прислать денег. Я, как дурак, дал. Сам себе удивляюсь! Ведь знал, что не выиграет он ни фига! Точно, так и вышло. Когда я на следующий день пришел в казино, то узнал, что он проигрался в пух и прах, и свалил домой. Я-то понял, ему, как дурачку, первый раз выиграть дали, для затравки, так сказать, а потом – кто ж ему, дураку, позволит казино грабить?

– Как – грабить? – не поняла я.

– Да это я в переносном смысле, – снисходительно проговорил Вовка. – Там же следят за выигрышами, а если все начнут выигрывать, казино разорится просто. Поэтому осторожнее нужно быть. А Мишка – дурак просто.

– И с тех пор вы его не видели?

– Нет. Я, когда в казино узнал о его проигрыше, сразу к нему поехал. Хозяйка сказала, что он забежал, вещи какие-то схватил и свалил. Куда – неизвестно. Я вот хочу к нему на родину наведаться, потому что куда ему еще бежать, как не к родителям? Сессия тут, правда, но это вопрос решаемый. Тем более, что мне на машине туда и обратно сгонять – день потратить.

– Спасибо вам, Вова, за информацию, я обещаю, что все это останется между нами. Единственное, о чем я вас попрошу – оставьте свои координаты, чтобы я могла вам сообщить, если найду Мишу.

– А зачем вам мои координаты? – улыбнулся Вовка. – Вам что, института мало? Там и сможете найти, если что. Вот если бы вы мне свои координаты оставили... – он остановил свой взгляд на моих стройных ногах,

Признаться, соблазн дать этому мальчику свой телефончик был ох как велик... Но, решив про себя, что я для него просто бабушка, не стала этого делать – он же моложе меня лет на десять!

Конечно, глубоко плевать – я на свои двадцать девять никак не выгляжу, а уж если вспомнить нашу маму Ираиду Сергеевну, то та в свои сорок девять встречается с мужчинами исключительно не старше тридцати, а подчас и моложе, так что мой роман с этим парнем – если бы он вообще состоялся, конечно, – мог бы считаться образцовым в возрастном плане.

Но ведь как изъязвится Полина, если узнает о наших... отношениях! Едва только я представила все ее шпилечки в мой адрес, как мне сразу расхотелось всяческих соблазнительных отношений.

Поэтому, тяжело вздохнув, я сказала:

– Не думаю, что это хорошая идея. Не стоит.

– А если я первый найду Михаила? Как вас найти?

– Тем же способом, – ответила я. – Через институт. Оставите для меня записку в деканате, вот и все.

– Как хотите, – пожал он плечами. – Возможно, будете жалеть.

– Возможно, – поднимаясь, ответила я, уже уверенная в том, что жалеть не буду – мне не понравилось Вовино самомнение. Видимо, он еще ни разу не получал отказа от девушки. Ничего, мальчик, жизнь еще преподнесет тебе немало сюрпризов и разочарований. Я, конечно, ни в коем случае не желала ему ничего плохого, просто понимала, что ему, этому живущему на всем готовом мальчику, рано или поздно неизбежно придется столкнуться с проблемами. И ничего тут не поделаешь.

Попрощавшись с ним, я зашагала к троллейбусной остановке, чтобы дома спокойно подумать над тем, что делать дальше, а заодно отчитаться перед Полиной, которая, несомненно, уже названивает мне, о своих действиях.

Уже по дороге я решила, что, пожалуй, первым делом надо бы съездить в общежитие, где раньше жил Михаил. Он вполне мог скрываться и там. Во всяком случае, это ближе, чем ехать в Балаково. Тем более, что у меня нет машины, как у Вовы.

Доехав до своей остановки, я купила в ларьке бутылку пива – это Вова меня раззадорил, я и выпила-то два стаканчика, а теперь хотелось больше, – и пошла к своему дому. В голове моей вертелась мысль о том, что я оставила квартиру, в сущности, незапертой, и как бы туда не нагрянули воры. Упрут последний компьютер, что потом делать? Полина могла и просто так сказать, что компенсирует мне потерю, а на самом деле кто ее знает...

Поднимаясь чуть ли не бегом по лестнице, я не обратила внимание на шорох, послышавшийся наверху. Подбегая к своей двери и хватаясь за ручку, я вдруг почувствовала, как горло мое крепко сжали так, что я не могла втянуть даже жалкого глотка воздуха. Чувствуя, как глаза мои начинают вылезать из орбит, я попробовала оторвать железные руки от своего горла, но тут ясно услышала шепот человека, четко произнесшего мне в ухо:

– Хочешь остаться жива – не лезь не в свое дело!

После этого стальные пальцы нажали на какую-то точку у меня на шее, сознание медленно поплыло куда-то, а я сама сползла на пол, чувствуя, что отключаюсь...

Когда я приехала в спорткомплекс, то входила в него со смешанным чувством. С одной стороны, радовалась, что смогу приступить к работе, а с другой мне было неприятно снова оказаться вместе, где случилась трагедия, тем более, что мне пришлось стать ее участницей. А больше всего не хотелось встречаться с Сорокиной.

На счастье, я не встретила ее по дороге. И вообще, первый человек, который попался мне в вестибюле, был мне приятен – это была наша уборщица баба Клава. Она, со своей неизменной шваброй, терла полы, что-то напевая по привычке.

– Баба Клава! – обрадованно кинулась я к ней. – Вы уже выздоровели?

– Здравствуй, Поленька, – поприветствовала меня старушка. – Спасибо, что интересуешься. Нога моя совсем еще не зажила, но я врачихе говорю – чего я буду дома сидеть? В телевизор глядеть? Он уж мне опостылел хуже горькой редьки, прости Господи! А мне без вас тошно, скучаю.

– А уж нам как тошно без вас было! – вздохнула я, подумав, что если бы в тот злополучный день, когда убили Наташу, баба Клава была на месте, то она сама занялась бы мытьем посуды, и, возможно, мне удалось бы избежать многих неприятных минут.

Ну да ладно, чего уж там прошлое вспоминать.

– Баб Клав, – осторожно начала я. – А вы слышали, что у нас тут произошло?

– Да уж слышала, – вздохнула старушка. – Горе-то какое, прости Господи! И кому понадобилось девку убивать?

– Не знаю, – ответила я. – как тут наши-то? Меня же не было вчера...

– Да все гадают, головы ломают, болтают всякое, да больше брешут! – махнула рукой баба Клава. – Катюшу мне особенно жалко, хорошая девочка была. Наташу-то я плохо знала...

И тут я вспомнила, что Катька, будучи девчонкой сентиментальной и очень доверчивой, к тому же гораздо сильнее Наташи скучающей по родителям, частенько забегала к бабе Клаве в ее комнатушку.

Чаще всего она просила ее погадать на картах – баба Клава славилась у нас этим умением. Я-то никогда не прибегала к ее услугам, считая все это чушью, а вот Катерина была другого мнения.

Да ведь баба Клава может оказаться очень ценным свидетелем! Нужно непременно поговорить с ней о Катьке.

– Баб Клав, – обратилась я к старушке, – вы, когда работу закончите, не подойдете ко мне в раздевалку?

– Так я уж у тебя убралась! – сообщила старушка.

– Да я не для этого. Я поговорить с вами хочу. Насчет Кати. Вы, кажется, часто с ней разговаривали.

– Ах, насчет Кати, – снова вздохнула баба Клава. – Подойду, конечно. А ты что ж, Полинка, опять расследуешь, что ли?

– Приходится, баба Клава, – ответила я.

– Слыхала я, – понизив голос, проговорила баба Клава, – как эта язва Сорокина тебя чуть под монастырь не подвела. Вот гадина! Я тебе, Полина, больше скажу, да только не здесь. Я кое-что видела и слышала, только говорить никому не стала. Не знаю, поможет тебе это или нет, но только, думаю я, дело серьезное.

– Хорошо, – сказала я. – Я вас буду ждать у себя. У мен сегодня только одно занятие, так что через полтора часа я освобожусь. Кофе попьем заодно.

– Да я-то кофе не пью, чайку бы вот – другое дело. С Катюшей мы тоже часто чай пили.

– Чайку так чайку, – согласилась я. – Только вы уж придите обязательно.

– Непременно, – заверила меня старушка.

Поднимаясь по лестнице, я столкнулась с Ромкой Михайлиным. Он поднял на меня удивленные глаза.

– Полька? Тебя выпустили?

– Выпустили, – подтвердила я.

– Совсем или под залог?

– Совсем. Подчистую. Экспертиза доказала, что я не при делах.

– Ну, поздравляю, – протянул Ромка. – А кто же Наташку-то убил?

– А ты что, был уверен, что это я, что ли? – вскипела я.

– Да нет, что ты, – смутился Ромка. – Это я так. Что же теперь с расследованием будет?

– А что с расследованием? Милиция ведет, как полагается. Только я эту суку, из за которой мне столько нервов попортили, раньше их на чистую воду выведу! – пообещала я неизвестно кому. Не Ромке, конечно – ему-то что?

– Ты про Ленку? – вскинул он брови.

– При чем тут Ленка? – удивилась я в свою очередь.

– Ну, она же тебя как бы вложила... Я думал, сука – это ты про нее.

– Да нет, – улыбнулась я. – Это я про убийцу.

– Ты что же, сама надеешься убийцу найти? – скептически спросил Ромка. – Да еще раньше милиции?

– Ну почему сама, мне еще Ольга помогает. Мы же с ней немало дел раскрыли, а все вокруг тоже не верили. И это раскроем, не сомневайся!

– Ну, успехов тебе! – все же с сомнением качая головой, пожелал Ромка. – Ладно, пока!

– Ты что, уходишь уже?

– У меня после обеда занятия, – сказал Ромка.

– А что же ты сейчас тут делаешь?

– Меня Айрапет вызывал.

– Зачем?

– Он всех вызывает по одному и предупреждает, чтобы не трепались насчет этого дела. Говорят, ему от Лехи влетело здорово, хотя, понятно, что Айрапет не виноват, что Наташка здесь умерла. Но Леху тоже можно понять – если по городу пойдут слухи, репутация нашего комплекса резко упадет, а кому это надо? Даже нам с тобой это не надо. Кстати, думаю, что Айрапет и тебя обязательно вызовет.

– Пусть вызывает, – ответила я. – мы с ним всегда общий язык находили.

– Ну давай, удачи тебе, я побежал, – и Ромка помчался дальше по лестнице вниз.

До начала моих занятий оставалось еще полчаса, и я решила не дожидаться вызова от Айрапета, а зайти к нему сама.

Поднявшись в его кабинет, я постучала.

– Да, – послышался хрипловатый голос.

Я открыла дверь и сказала:

– Здравствуй, Айрапет. Можно?

– А, Полина, заходи, – ответил директор спорткомплекса.

Он сидел за своим столом в большом мягком кресле, одетый в летний костюм и светлую рубашку. Как всегда, он был при галстуке. Только я заметила, что несмотря на все неизменные атрибуты его одежды, вид наш директор имел далеко не такой безупречный, как всегда.

Во-первых, он осунулся, во-вторых, был небрит, чего никогда не позволял себе раньше. Это сразу делало его старше на несколько лет. Глаза у Айрапета были воспаленными.

Перед ним стояла початая бутылка коньяку, и чувствовалось, что наш директор пьет уже не первый день.

– Как дела, Айрапет? – тихо спросила я, усаживаясь в кресло напротив.

– Ай, не спращивай, Полина! – махнул он рукой. – Хреновые дела, сама, щто ли, не знаищь?

– Ну, я-то как раз хорошо знаю, – ответила я.

– Извини, – проговорил Айрапет, наливая себе коньяк. – Изнервничался я совсем. Рад, щто у тебя все в порядке. Мине звонили, говорили, что ты ни при чем, да я и не верил. Все эта стерва мелкая, дочь щакала! – выругался он, и я поняла, что он имеет в виду Сорокину.

– Айрапет, – серьезно сказала я. – Ленка, конечно, сплетница известная, но она в тот день жаловалась мне на тебя...

– Она всю жизнь жалуется! – он снова махнул рукой и опрокинул в рот рюмку с коньяком. – Все ей кто-то виноват! На жизнь жалуется, а сама как сыр в масле катается! Паразитка она, и больще никто.

– Айрапет, – тихо продолжила я, – она говорила, что ты устроил ей настоящую выволочку и даже грозился уволить. И всем обещал урезать ставки. Мне бы хотелось знать, чем это вызвано. Я работаю здесь не первый год, мы всегда прекрасно ладили с тобой и Роксаной, и если это касается всех, то думаю, что я имею право знать, что происходит.

Айрапет некоторое время молчал, потом спросил, показывая на бутылку коньяку:

– Будищь?

– Нет, спасибо,– вежливо отказалась я. – Ты же знаешь, я не пью. К тому же занятия скоро.

Обычно пьянство в спорткомплексе не процветало. Точнее, его просто не было по определению. И если Айрапет Варджанян и выпивал рюмку-другую и угощал сотрудников, то исключительно в праздничные дни после завершения работы. Да и не было у нас среди сотрудников любителей спиртного – спортсмены все-таки.

А уж чтобы он сам пил в течение рабочего дня, да еще предлагал мне...

– Я просто устал, Полина, – словно оправдываясь, развел руками Айрапет. – Я тебе все объясню. Щто касается того, чтобы урезать вам ставки и повального увольнения, то это выдумки этой крокодилицы. А ее я наказал за дело, и она знает, за какое!

– За какое? – прямо спросила я.

– Полина! – Айрапет повысил голос. – Я тебя, бесспорно, уважаю и ценю. Как человека и как женщину. Но твое любопытство всегда было неуместно, а сейчас в особенности. Мне и так хватает неприятностей с Лещей!

– Значит, это связано с Лешей! – задумчиво проговорила я.

– Полина! – Айрапет неожиданно грохнул кулаком по столу. – Это связано с Сорокиной! С Лещей, конещно, тоже, но косвенно.

– За что ты устроил ей взбучку? – не отставала я.

– За билядство! – закричал Айрапет. – За билядство, которое она здесь устроила, щалава этакая, мать ее!

– Как – прямо здесь? – удивилась я.

– Да, да, да! Сам, сам лично знаю! Мине пилевать, с кем ви трахаитись после работы, но щтобы это происходило в моем спорткомплексе – убью!

– Господи, да с кем же это она? – недоуменно спросила я.

– Полина, – вытирая платком взмокший лоб, ответил Айрапет, – я и так сказал тебе многое, чего не должен был говорить. На больщее не надейся, при всем моем уважении к тебе. На миня и так Леща наезжаит из-за этого убийства, не хватало еще, щтобы он узнал, щто тут вытворяет его красавица!

– Так, может, и лучше бы было, чтобы он узнал? Он ее пошлет к черту, и мы, избавившись от этой стервы, избавимся заодно и от кучи проблем.

– Ох, Полина, – покачал головой Айрапет. – Ты не знаищь Лещу. У него гарачая голова. Пока он разберется, остынет, он столько дров наломаит! Может и миня турнуть к чертовой матери, обвинив, щто это я виноват – развел здесь бордель!

– По-моему, ты зря его боишься, – сказала я, – ну пусть он побушует, но в конце концов поймет, что ты тут ни при чем. Леша все-таки не дурак. Зачем ему терять такого руководителя, как ты? Где он другого такого найдет?

– А! – снова махнул рукой Айрапет. – Не хочу я этих разборок, Полина, не хочу! И тебя прошу, – он серьезно посмотрел мне в глаза, – все, о чем мы тут гаварили, должно остаться между нами.

– Безусловно! – кивнула я. – ты же знаешь, я не из болтливых.

– Аднавременно я знаю твою неумеренную страсть к расследованиям, – усмехнулся Айрапет. – И предуприждаю – никакой самодеятельности! Никаких допросов и слежек в спорткомплексе! Его и так черт знаит во щто превратили! Ты поняла меня?

– Да, Айрапет, – спокойно ответила я. – я тебя поняла.

– Вот и умница, – ласково проговорил директор. – А теперь иди, Полинка, проводи свои занятия. Ты тоже натерпелась. Аллах даст – все уладится.

Я не верила ни в Аллаха, ни в Христа, ни в черта, но все же кивнула и покинула кабинет директора.

Я поняла тебя, Айрапет. Но не обещала при этом, что откажусь от расследования, так что совесть моя чиста.

Пройдя в раздевалку, сияющую чистотой – спасибо бабе Клаве! – я переоделась и пошла в спортзал. При входе я почувствовала легкую неприятную дрожь, вызванную воспоминаниями о недавних событиях.

Блин, скорее бы прошло время, чтобы я смогла забыть об этом. Неужели мне все время теперь придется входить сюда со столь мерзким чувством?

Проводя занятие, я старалась полностью окунуться в него, не думая больше ни о чем, кроме, спортивных упражнений.

Клиентки, которые были в курсе всего, сначала посматривали на меня с любопытством, видимо, пытаясь понять, почему меня не было вчера. Понятно, что им никто не сообщал, что меня задерживали по подозрению в убийстве.

Однако в глубине души я так и не могла отделаться от ощущения, что никак не могу дождаться окончания занятий, чтобы поговорить с бабой Клавой.

Когда же наконец я освободилась, то бегом побежала к себе в раздевалку. Бабы Клавы еще не было. Я вставила вилку от электрического чайника в розетку, достала из шкафчика печенье, чтобы угостить старушку. Как только чайник закипел, раздался стук в дверь.

– Открыто! – крикнула я, и в тот же момент в раздевалку, прихрамывая, вошла баба Клава.

– А я вас жду! – улыбнувшись, проговорила я. – сейчас будем пить чай – чайник как раз закипел.

Баба Клава села в кресло, я разлила чай по чашкам, пододвинула к старушке печенье и приготовилась ее слушать.

Та сразу поняла, что мне особенно некогда рассусоливать, и, заедая чай печеньем, принялась говорить:

– Катюша часто ко мне заходила, она по родителям шибко скучала. Особенно, говорит, по бабуле. Про жизнь рассказывала, жаловалась, что денег мало... Я говорю – у кого ж их теперь много? разве что у новых русских каких... Парень-то, говорю, есть у тебя? Она рассказала, что есть, учатся вместе, да только он непутевый какой-то, как я поняла.

– Почему?

– Легких денег ищет, – покачала головой старушка. – А работать не хочет. А кто работать не хочет – человек конченый! Взять, к примеру, нашу Сорокину – вертихвостка, да и только! Я ей на картах раскинула, и вышло, что нет, не будет у нее с ним жизни!

– Баба Клава, – напомнила я. – Вы мне обещали рассказать что-то важное.

– Да, – проговорила баба Клава. – Только, Полинушка, ты уж меня не выдавай. Потому как если Ленка узнает, что я ее выдала, мне несдобровать! С живет меня со свету эта гадина... Из спорткомплекса точно выживет. Куда ж мне тогда на старости лет?

– Не волнуйтесь, – пообещала я. – Сорокиной я вас в обиду не дам.

– Так вот слушай. Я же допоздна задерживаюсь порой тут. И как-то, занятия уж кончились, а я решила внизу убраться, пока не мешает никто. Домой-то неохота идти, никто меня не ждет там. Спускаюсь и вдруг слышу голоса женские. Я еще думала, кто из наших девчонок спустился, чтобы меня позвать убрать что-нибудь. А потом узнала Сорокину. Она с Наташкой разговаривала, с той, убили которую. И шипела на нее

– мол, если ты, шалава такая, не отстанешь от него – плохо тебе будет! Лешей своим грозила. А та ей отвечает – если, мол, твой Леша узнает, чем ты занимаешься, то неизвестно, кому плохо будет. А Сорокина говорит, мол, у тебя доказательств нет, и Леша мне поверит, а не тебе. А Наташка говорит – вот как раз с доказательствами у меня все в порядке, так что лучше ты от него отстань! Мы, мол, с ним уже обо всем договорились, он тебя бросает и на мне женится.

Старушка замолчала.

– А дальше что? – возбужденно воскликнула я.

– А дальше я, как на грех, ведром звякнула! – с горечью проговорила старушка. – Ленка сразу замолчала, а Наташка мимо меня промчалась, красная вся, чуть с ног меня не сбила. Ну, я сразу напевать начала, сделала вид, будто и не слыхала, о чем они калякали. А Сорокина посмотрела на меня так внимательно и спрашивает:

– Чего домой не идешь, баб Клав?

– А вы что? – спросила я.

– А я говорю – мне еще убраться тут надо, а вот ты чего не идешь? Ну, она, по обыкновению своему, фыркнула чего-то да пошла. И злая была. Видно, достали ее Наташкины слова.

– Выходит, что их что-то связывало, – задумчиво проговорила я. – Но вот что? Как я понимаю, речь идет об общем любовнике, которого они не могли поделить.

– И я так поняла – из-за хахаля все это! И скажу тебе больше, Полиночка, хоть и грех бездоказательно говорить – Ленка эта Наташку и грохнула!

– Почему вы в этом так уверены?

– А вот послушай! Я же самого главного еще тебе не рассказала, – старушка, хитро прищурившись, посмотрела на меня.

– Да не томите вы, баба Клава! – взмолилась я. -

Рассказывайте!

– А ты не торопись! Женщина я старая, память уже не та, могу чего и пропустить. а я хочу подробно все обсказать, четко!

– Ладно, ладно, молчу, – согласилась я. – Больше перебивать не буду.

– Так вот, с тех пор я видела, что Сорокина все мрачнее тучи ходила, а Наташка посмеивалась. Сияла просто. А потом вот что случилось. Я же говорю, порой задерживаюсь здесь допоздна. Так вот, как-то слышу в комнатушке нашей, где все ваши спортивные вещи свалены, будто есть кто-то. И, главное, дверь заперта. Я как раз мимо проходила, дверь подергала – думала, может, не приведи Господи, воры, времена-то нынче какие! Чувствую, изнутри заперто. А потом оттуда стоны такие раздались, что... – старушка покраснела, – ну, ты понимаешь, Полинушка, отчего женщина так стонать может.

– Понимаю, – кивнула я, вспомнив, как сама порой теряла над собой контроль в процессе секса.

Правда, мне ни разу не доводилось заниматься этим в инвентарной, но, может быть, это добавляет остроты ощущений?

– И что же вы дальше сделали? – заинтересованно спросила я.

– Постояла немного, – смущенно призналась старушка. – Уж как она там стонала, словно ее медом мажут! А потом я отошла на всякий случай. Не мое, думаю, дело. Пусть закончат, а я потом там уберусь. А потом потихоньку Айрапету скажу, пусть сам разбирается. Ну, подождала с полчаса, думаю, уж нет поди там никого, возвращаюсь... И надо же – как раз в этот момент Ленка Сорокина оттуда выходит. Увидела меня и аж затряслась вся. Ты чего, говорит, швабра старая, тут вынюхиваешь? Ничего, говорю, убираться пришла. А она мне – вот и убирайся подальше отсюда! А сама аж трясется вся, и щеки горят. Видно, здорово он ее распалил!

– Да кто он-то? – не выдержала я. – Ведь ясно же, что она с мужчиной там была!

– А вот его-то я и не видала! – с сожалением ответила старушка. – Видно, он первым вышел и смылся, а она пока осталась. Мужику что – штаны застегнул да пошел, а она, поди, пока все причиндалы на себя нацепила...

– То есть вы так и не знаете, кто Ленкин любовник?

– Не знаю! Убей меня бог, не знаю! Только ты дальше слушай.

– Что, и это еще не все? – переполненная впечатлениями, удивленно спросила я.

– Так дальше самое интересное! На другой день мою я лестницу, ту, что в подвал ведет, как всегда, сверху начинаю – и вдруг как поскользнусь! И загремела вниз по ступенькам, вот ногу и растянула!

– И что? – не поняла я.

– А то, что я, когда поднялась кое-как, ступеньки осмотрела, а на них масло пролито! Специально, значит, чтобы я вниз полетела и шею себе свернула! Ты же знаешь нашу лестницу в подвал, с нее если упадешь, так прямо о бетонный пол головой. Просто чудо какое-то меня спасло, растяжением отделалась!

– Вы что же, хотите сказать, что на вас было совершено покушение? – не веря своим ушам, спросила я.

– А то что же? И, точно тебе говорю – Сорокина это подстроила! Боялась, что я Айрапету расскажу про ее шуры-муры, а тот ейному мужику. А тот у ней мужик горячий, он и прибить может! Так что я чуть жертвой не стала! – торжественно закончила старушка.

– А вы уверены, что это было именно покушение?

– А что же еще? – обиделась старушка. – Мне еще до этого никто ступеньки маслом не поливал! Да и откуда оно тут возьмется, сама подумай?

– Может, нес кто да разбил бутылку?

– Так тогда бы нормальный человек сразу меня позвал – убрать. Точно тебе говорю – Сорокина это подстроила!

– Ну, это еще предстоит проверить, – задумчиво сказала я. – Ну, во всяком случае, спасибо вам за информацию, баба Клава.

– Не за что, Полюшка. Лишь бы она тебе на пользу пошла. А что, ты расследование-то продолжаешь? – заговорщицки подмигнув мне, спросила она.

– Продолжаю, – также подмигнув ей, ответила я. – Только об этом – никому ни слова. Особенно Айрапету. И вообще, баба Клава, я попрошу вас пока никому не говорить о том, о чем вы мне сегодня рассказали, хорошо?

– Могила! – заверила меня баба Клава. – Ты меня сколько времени знаешь – разве я когда болтала чего лишнего?

Это была правда. Баба Клава, надо отдать ей должное, всегда молча делала свою работу и никогда не совалась в чужие дела. Откликалась она только тогда, когда у кого-то были неприятности, и этот кто-то спешил за моральной поддержкой к отзывчивой бабуле.

– Ну, вроде бы все я тебе обсказала, – проговорила баба Клава, собираясь уходить. – А ты уж теперь сама разбирайся, раз уж ты у нас сыщица. Только, прошу тебя – выведи ты эту стерву на чистую воду! Христом богом тебя молю!

– Баба Клава, – серьезно проговорила я. – Если Ленка виновата – уверяю вас, что приложу все усилия, чтобы она понесла наказание. Но если она ни при чем – увы! Тут я ничем помочь не смогу.

– При чем, при чем! – закивала старушка. – Вот сама убедишься! Либо она, либо хахаль ее!

– Знать бы еще, кто он такой, – вздохнула я.

– Вот ты я узнай, – назидательно сказала старушка. – а то что это – убийца по комплексу бродит! Вон, Айрапет с лица спал совсем!

С этими словами баба Клава вышла из моей раздевалки.

Оставшись одна, я задумалась. Похоже, действительно, Ленка Сорокина становилась подозреваемой номер один. Или ее таинственный любовник. Но скорее она – ведь баба Клава говорила, что они с Наташкой ссорились из-за любовника. Из ревности Ленка вполне могла пойти на такое. Тем более, что она всегда была с приветом. Выяснить бы, кто ее любовник... Говорить сейчас с самой Ленкой я считала бессмысленным – понятно, что она ничего мне не скажет, если виновата.

А что, если попробовать за ней проследить? Если известно, что она встречалась со своим любовником в нашей инвентарной, значит, она вполне может делать это регулярно. И как только она его сюда проводит? Посторонних сразу бы заметили. Или это кто-то из клиентов мужских групп?

Да, но не торчать же мне в спорткомплексе круглосуточно? Других дел хватает...

Другие дела напомнили мне об Ольге, и я сразу же встала, чтобы пройти в вестибюль и позвонить сестре. К этому времени, думаю, она уже должна хоть что-то выяснить.

Я спустилась вниз и набрала домашний номер сестры. Ответом мне послужили длинные гудки. Значит, она еще не вернулась.

Я прошла к себе в раздевалку, переоделась и решила ехать домой. Возможно, что я еще наведаюсь сегодня в спорткомплекс, чтобы попытаться проследить за Ленкой Сорокиной, но это будет ближе к вечеру.

По дороге я еще заехала по делам, потом в магазин, и наконец домой.

Дома, приняв душ и пообедав, я посмотрела на часы – было уже два часа дня. Только я решила еще раз позвонить Ольге, как телефон затрезвонил сам. Взяв трубку, я услышала смутно знакомый женский голос:

– Полина? Это тебя беспокоит Людмила, Ольгина соседка. Ты только не волнуйся...

– Что с Ольгой? – закричала я, думая, что случилось то, чего так боялась сестра – к ней проникли воры.

– С ней уже почти все в порядке. На нее напали в подъезде. Я поднимаюсь, а она лежит на полу. Я тут же соседей позвала, мы ее ко мне перенесли. Ты не могла бы...

– Все поняла! – прокричала я в трубку, сейчас приеду!

Моментально вылетев на улицу, я вскочила в свой «Ниссан» и погнала его к Ольге. Господи, напали в подъезде! Что это? Покушение?

Баба Клава тоже утверждает, что на нее было совершено покушение...

Неужели все эти дела творит Сорокина? Ольга-то чем ей помешала? Сорокина, конечно, летящая во всю голову, но не до такой же степени!

Подъехав к Ольгиному дому, я выбежала из машины и помчалась к подъезду. По лестнице я неслась, перескакивая через несколько ступенек. Возле Ольгиной квартиры меня встретила женщина.

Я узнала Люду, Ольгину соседку, я виделась с ней несколько раз раньше.

– Ох, как хорошо, Полина, что ты приехала! – схватила она меня за руку. – А то я прямо не знаю, что и делать.

Ольга запретила вызывать врача, сказала, что только тебя хочет видеть. Я звонила тебе на работу, но там сказали, что ты уже ушла. Потом домой звонила...

– Да я по делам заезжала, – торопливо проговорила я.

– Ольга, значит, пришла в себя?

– Да. Только вялая какая-то лежит... Ты проходи скорее, она тебя ждет.

Я прошла в квартиру. Ольга лежала на спине на диване, с какой-то повязкой на шее, уставившись в одну точку на потолке. Только увидев меня она встрепенулась, попробовала подняться, потом снова упала на подушку и расплакалась. Компресс сполз с ее шеи.

– Успокойся, лежи, – укладывая ее на место и поправляя компресс, мягко сказала я. – Все будет хорошо.

– Ох, Поля, – простонала Ольга. – Я так испугалась! Я должна немедленно тебе все рассказать!

– Погоди, тебе, наверное, нельзя волноваться. Давай лучше вызовем врача.

– Нет-нет, со мной уже все в порядке. Мне нужно тебе все рассказать.

– Ну, говори, – разрешила я. – Только если я замечу, что ты начала нервничать и плакать – сразу прерываю твой рассказ и вызываю врача.

Ольга стала говорить на удивление спокойно. Начала она с посещения института, потом рассказала о беседе с Вовкой, а затем переключилась на то, как на нее напали.

– ...Я четко слышала, как он сказал мне: «Хочешь остаться жива – не лезь не в свое дело!» – закончила сестра.

– Может быть, тебе просто показалось?

– Нет-нет, уверяю тебя, я ясно это слышала! Это было еще до того, как он нажал что-то на моей шее и я отключилась!

– Ну-ка, дай я посмотрю, – попросила я, осторожно снимая повязку.

Ощупав шею сестры, я успокоила ее:

– Все в порядке. И никакая повязка тебе не нужна. Понимаешь, на теле человека есть масса точек, воздействие на которые приводит к тому или иному результату. И на шее таковые имеются. И вот есть там такая маленькая коварная точечка, надавив на которую, можно на некоторое время отключить человеку сознание. Ни к каким нежелательным последствиям это не приведет, так что не волнуйся. Ну, побудешь сегодня вяленькая, только и всего. Завтра будешь как огурчик.

– Ты что, собираешься уезжать? – забеспокоилась Ольга, сразу завозившись на диване.

У меня, конечно, было полно дел, но бросать сестру в этой ситуации было все же опасно.

– Я возьму тебя с собой, к себе, – сказала я Ольге.

Ольга тут же успокоилась и даже нормально поднялась с дивана.

– Как себя чувствуешь? – спросила я.

– Голова немного кружится, – пожаловалась Ольга.

– Ничего, это пройдет. В глазах не темнеет?

– Нет.

– Отлично, пошли.

Мы поблагодарили Люду за помощь и стали спускаться по лестнице. Ольга крепко вцепилась в мою руку и наступала на ступеньки с предельной осторожностью. Лестница была довольно узкой, и вдвоем идти было крайне неудобно, Ольга постоянно наступала мне на ноги, но я терпела, боясь в эту минуту прикрикнуть на сестру. Еще истерику заведет или, не дай бог, вспомнит, что все вокруг ее в гроб хотят вогнать.

Наконец мучительный спуск был совершен, я усадила Ольгу в машину и повезла к себе. О своей незапертой квартире она уже не вспоминала.

Я вела машину и раздумывала о том, кто мог напасть на Ольгу. Ясно, что человек тренированный, если он знает, на какие точки нажимать. А Ленка Сорокина, несмотря на то, что ведет аэробику, все-таки занималась в свое время самообороной, к тому же постоянно общается с подготовленными людьми, так что должна знать о таких вещах.

Неужели все-таки Ленка?

– Оля, – повернувшись к сестре, сказала я. – Ты уверена, что это был мужчина?

– Да, – кивнула сестра.

– Точно?

Теперь уже Ольга задумалась.

– Понимаешь, он говорил шепотом, -0– неуверенно проговорила она. – Но все-таки я больше склоняюсь к тому, что мужчина.

Мы снова замолчали.

– Поля, – вдруг спросила Ольга. – У тебя есть версии, кто бы это мог сделать?

– Да есть одна, – задумчиво проговорила я. – И именно ее я хочу сегодня проверить.

После покушения на Ольгу мысль моя в том, что надо проследить за Ленкой, укрепилась.

– А я вот все думаю про Мишку, – сказала Ольга. – Вдруг это он?

– Мишка? – рассеянно переспросила я, погруженная в свои мысли. – А откуда он мог узнать, что ты занимаешься этим делом?

– Ну, не знаю... Пришел в институт, ему там могли рассказать. Та же Мила, например, она очень болтливая.

– А как он узнал мой адрес?

– Ох, да не знаю я! – вспылила Ольга. – Что ты меня пытаешь? Я это говорю к тому, что нужно его поискать! В общежитие съездить в первую очередь!

– Ты собираешься ехать в общежитие? Хочешь еще раз получить?

– Нет, я хотела попросить тебя... – жалобно проговорила Ольга.

Блин!

Посещение институтского общежития никак не входило в мои планы, но Ольга смотрела на меня так умоляюще, что я подумала...

Черт, ладно! Все равно до вечера, когда я намеревалась проникнуть в спорткомплекс, время еще есть. Как раз можно смотаться в общежитие.

– Хорошо, – строго сказала я Ольге. – Я съезжу, хотя и считаю это бесполезной затеей. Только ты уж, моя дорогая, не ной, что тебя бросили одну в квартире. Кстати, моя, в отличие от твоей, запирается. И если ты не будешь открывать кому попало и поставишь дверь на блокиратор, не думаю, что тебе что-то грозит.

– Я не буду ныть, – тут же сказала Ольга.

Я только вздохнула.

Когда мы приехали ко мне, я уложила Ольгу на диван, а сама стала собираться в общежитие. Ольга смотрела на меня внимательно, и я уже знала, о чем она сейчас попросит.

Предупреждая этот вопрос, я сказала:

– Милая Оля, я понимаю, какой стресс ты пережила и что твоя аура нуждается в подпитке. Но имей в виду – после того приема, что применили к тебе, алкоголь употреблять просто запрещается!

– Да ты что? – ахнула сестра. – Сколько же?

– Месяц! – на всякий случай отрезала я, да так уверенно, что Ольга поверила.

Оставив ее сокрушаться по поводу печальных перспектив ее жизни в ближайший месяц, я поехала в общежитие.

Оказалось, что попасть туда не так-то просто. Первым делом я столкнулась с теткой-вахтершей, которая, перегородив мне дорогу, строго поинтересовалась, к кому это я. Я честно сказала, что ищу Мишу Веретенникова.

– Нету его, – отрезала тетка. – Давно уже переехал.

– Скажите, а друзья у него тут остались?

– А вам-то что? – подозрительно спросила тетка.

Черт, ну почему им все на свете нужно знать?

– Мне нужно поговорить с ними о Мише, я его ищу, – прямо ответила я.

Тетка прямо буравила меня подозрительным взглядом. Я понимала, чего она опасается, и сказала как можно убедительнее:

– Послушайте, вы боитесь, что я устрою у них развратные оргии? По-моему, для этого они могли бы пригласить и девочку помоложе, к тому же сделать все так, чтобы девочка избежала встречи с вами, а не топталась здесь в вестибюле, объясняя, кто она такая.

Тетка, задумавшись, видимо, приняла мои аргументы, и выдавила из себя:

– В шестнадцатой комнате живет Пашка, это друг его. Может, он чего и знает. Только имейте в виду, девушка, что я даю вам на разговоры пятнадцать минут, а потом разгоню!

– Спасибо, пятнадцати минут мне вполне хватит, – ответила я.

– Вы не обижайтесь, – смягчилась вдруг она. – Мне же знаете, как влетает за безобразия, которые эти переростки тут творят! А уж девки! Уж что все курят и пьют, я молчу! Прямо в окна лазят! Это где же видано – к парням в окно? Совсем стыд потеряли! В наше-то время, бывало...

Я покивала ей, боясь, что рассказ о «теткином времени» займет, по меньшей мере, часа два, и устремилась к лестнице.

– Второй этаж, направо, – крикнула мне вдогонку подобревшая тетка.

Я поднялась на второй этаж и остановилась перед дверью с номером шестнадцать. Постучав в нее, ответа я не получила. Паши не было.

Конечно, он мог быть у кого-то из соседей, но не стану же я стучать во все двери! Подождать, что ли?

Честно говоря, поход сюда я продолжала считать абсолютно бессмысленным, но все же решила немного подождать для очистки совести.

Собираясь отойти к окну, чтобы покурить, я вдруг ясно услышала за дверью шестнадцатой комнаты какой-то шорох. Там явно кто-то был.

Мысль о том, что Мишка прячется именно здесь, моментально укрепилась в моем сознании. Вот только как же туда пробраться?

Хлипкую дверь я, конечно, легко могла выбить, но мне совсем не нужно было, чтобы сюда сбежалось пол-общежития во главе с вахтершей и с позором выдворили меня отсюда.

Я подошла к окну в коридоре и выглянула в него. Шестнадцатая комната была угловой, и я смогла рассмотреть, что окно в ней приоткрыто. Кроме того, рядом проходила водосточная труба. Отлично, выход найден!

Я спустилась обратно вниз.

– Уже уходите? – с улыбкой спросила вахтерша.

– Да, его, знаете ли, нету, – ответила я.

– Ну, вы попозже приходите, он, может, к кому из товарищей пошел. Или передать, что вы приходили?

– Нет-нет, не нужно, – отказалась я. – Я действительно приду попозже.

Выйдя на улицу, я зашла за угол здания, осмотрелась по сторонам и, убедившись, что никого вокруг нет, ухватилась за водосточную трубу, взбираясь по ней на второй этаж. В этот момент я подумала, какое лицо было бы у вахтерши, если бы она меня увидела! После такой картины ее уже никто не смог бы переубедить в том, что даже «престарелые» женщины вроде меня, совсем потеряли стыд и сами лазят в окна к парням.

На мое счастье, меня никто не заметил. Благополучно достигнув второго этажа, я осторожно поставила ногу на карниз и, толкнув створку окна внутрь, ступила на подоконник. На меня смотрела пара глаз перепуганного парнишки. Он был худенький, темноволосый, одетый в черную футболку и джинсы.

– Привет! – спрыгивая с подоконника, весело сказала я. – Что же ты, Миша, прячешься, а сам окошко открытым держишь? От жары спасаешься?

– Вы откуда? – хрипло спросил мальчишка вместо ответа.

– С неба свалилась, – усаживаясь на стул, сказала я.

– Вы от Вовки?

– Нет, – покачала я головой. – Я совсем по другому поводу. Хочу задать тебе несколько вопросов. Но если ты откажешься на них отвечать или вздумаешь врать, я легко отвезу тебя к Вовке. И пусть он с тобой беседует. Нехорошо друзей кидать!

– Да я отдам! – испуганно прижал руки к груди Мишка. – Я хотел просто время выиграть, чтобы деньги найти!

– Ты же говорил, что тебе мать должна прислать?

– Да это я соврал, чтобы он дал в долг, – опустил голову Мишка. – Откуда у матери такие деньги?

– А зачем брал в долг?

– Выиграть надеялся...

– Дурак ты! – пренебрежительно сказала я. – Лучше бы на работу устроился!

– Ага, на пятьсот рублей в месяц? – со злостью проговорил Мишка. – Я так три года долг буду возвращать, а Вовка ждать не будет.

– Ладно, мне это, в общем, по барабану. Я с тобой о другом поговорить хочу.

– О чем? – насторожился Мишка.

– О Кате Зорянской.

При этих словах Мишка вздрогнул так, будто его прошили током.

– Я ее не убивал, – тут же сказал он.

– Ага, значит, ты в курсе, что ее убили, – удовлетворенно ответила я. – А как ты смог это узнать, если прячешься?

Мишка молчал. Весь лоб его вспотел.

– Хо-ро-шо, – четко проговорила я, – сейчас я везу тебя в милицию, и там с тобой разбираются по полной программе. Думаю, ты станешь более разговорчивым.

– Не надо, не надо в милицию, пожалуйста, – быстро заговорил Мишка. – Я все расскажу, только поверьте, я действительно не убивал ее! Я... Я любил ее, я жить с ней хотел. А в тот день, когда ее убили, я пришел к ней. Я всю ночь по городу мотался, после того, как все проиграл, а потом решил пойти к Кате. Думал, может, она поможет деньгами. У нее были кое-какие вещи и драгоценности. Прихожу, дверь открыта. Я вошел, а она уже мертвая лежит... Я чуть с ума не сошел!

– И что? – строго спросила я.

– Я... Я, конечно, сволочь, не знаю, что со мной случилось, но я взял у нее некоторые вещи... Понимаете, я был в ужасном положении – долг же надо отдавать. Я подумал, что Кате все равно уже ничем не поможешь, ну и взял... кое-что.

– Что именно?

– Цепочку взял, два колечка, денег немного.

– Еще?

– Ну, еще видик. В сумку хозяйственную все это кинул и ушел. Пошел сюда, к Пашке, чтобы время выиграть. Вещи-то продать надо, на это время нужно. Мне же деньги возвращать! Попросил Пашку, чтобы приютил меня здесь. Никто не знает, что я у него прячусь.

– А может быть, ты попросил у Кати денег, она отказала, и ты ее убил? – резко спросила я. – Откуда ты знал, что у нее деньги есть, а?

– Нет, нет, что вы, я не убивал ее! Я вообще на убийство не способен! Я... Ну, украсть могу, а чтобы убить – нет!

– Во сколько ты был у Кати?

– Не помню точно, где-то около двенадцати.

А Ольга была там гораздо позже... Если верить Мишке, то убийца проник к Кате с утра. Кто же тогда следил за Ольгой? Он что, возвращался? Зачем?

Ответов на эти вопросы я пока не находила.

– А Наташа где была? – задала я провокационный вопрос.

– Наташка? Да откуда же я знаю! – на лице Мишки возникло такое неподдельное удивление, что я поняла, что он не знает о ее смерти. – Может, в институт пошла с утра, а Катя осталась.

– А ты знаешь, что Наташу тоже убили? – тихо спросила я.

– Что? – челюсть у Мишки отпала, и он машинально вытер лоб. – Час от часу не легче! Когда?

– За день до того, как убили Катю. И было бы хорошо, если быв ты сказал, чем занимался в тот день.

Мишка наморщил лоб, потом стукнул по нему легонько.

– В тот день я был на пляже с ребятами, с утра. Все могут подтвердить! А вечером пошел в казино.

Нет, похоже, что Мишка не врет. Можно, конечно, опросить ребят, с которыми он был на пляже, но я не видела в этом необходимости. Не он это.

Если даже он и убил в порыве Катю, чтобы забрать деньги и вещи, то для чего ему за день до этого убивать Наташку?

– Давай вещи! – потребовала я.

– Да вот они, берите! – засуетился Мишка, доставая из ящика стола маленькую дамскую сумочку. Я открыла ее: там лежали драгоценности и деньги, косметика и еще какая-то мелочь.

– А видик? – спросила я.

Мишка прошел в угол, где лежала большая хозяйственная сумка.

– Вот он, – тихо проговорил он. – Я вас только прошу – не сдавайте меня. А Вовку увидите, скажите, что долг я непременно верну, как только деньги найду.

– Где же ты их найдешь?

– Может, и правда на работу устроюсь, – вздохнул он и вдруг заплакал.

– Ты чего это?

– Господи! – всхлипнул Мишка. – Ну почему мне так не везет? С деньгами облом, Катюхи больше нет... Я только сейчас осознал, что ее нет. А я даже на похороны не пошел, да еще обворовал ее. Это бог меня теперь наказывает.

– Это ты сам себя наказываешь своей дурью, – сказала я. – Ну-ка, утри сопли и слушай меня. Ты, конечно, намудачил достаточно. Но мне тебя жалко и жизнь твою я ломать не хочу. Поэтому быстро делай ноги отсюда, понял? Куда ты пойдешь – твои проблемы. Домой ехать не советую – Вовка туда собирается наведаться. А я обещала ему сообщить, где ты. Поэтому я скажу, что нашла тебя в общежитии, а ты давай сваливай отсюда поскорее. А дальше уже не мои проблемы.

На самом деле это Ольга давала дурацкие обещания Вовке, но раз уж давала, надо как-то это разруливать. А Мишку мне действительно было жалко.

– Спасибо вам, – глухо проговорил Мишка. – Я даже не знаю, кто вы и как вас отблагодарить потом...

– Ты сначала свои проблемы реши, – усмехнулась я.

– Знаете, я, наверное, сам к Вовке пойду, – решил Мишка. – Не убьет же он меня, в конце концов! Объясню ему все, попрошу отработать долг. Все равно мне больше некуда идти. Да и не могу я больше прятаться. Если бы вы знали, какое это ужасное чувство! Я думаю, что чем дольше я буду скрываться, тем хуже.

– Ну, смотри, это дело твое, – пожала я плечами. – Но думаю, что ты прав. А теперь у меня к тебе последняя просьба – сделай так, чтобы я могла спокойно пройти через вестибюль с этой сумкой, раз уж ты собирался меня отблагодарить. Одним словом, меня не должна видеть вахтерша.

– Все понял, – кивнул Мишка. – Это мы мигом организуем! сколько уж мы ей голову морочили! Вы пока подождите, я скажу вам, когда можно выходить.

Я осталась одна в комнате, держа наготове хозяйственную сумку. Вскоре внизу послышался какой-то шум. Я осторожно выглянула из комнаты.

По лестнице, размахивая руками и что-то крича, бежали студенты, а за ними неловко спешила вахтерша. Торопились они на третий этаж, откуда спускался какой-то едкий запах и дым.

– Все в порядке! – шепнул мне подбежавший к двери Мишка, – выходите!

Я быстро спустилась вниз и покинула общежитие, посочувствовав в душе бедной вахтерше, которая, наверное, на работу идет как на Голгофу.

Теперь я спешила домой. Время близилось к вечеру, а я так и не оставила планов посетить сегодня спорткомплекс.

Ольга лежала на диване. При виде меня она поднялась и спросила:

– Ну что?

Я рассказала ей обо всем.

– Значит, ни при чем, – разочарованно протянула она. – А я так надеялась.

– Ладно, у нас еще одна версия есть, – подбодрила я ее, доставая из сумки видик. – Смотри-ка, да в нем кассета даже, – подивилась я. Интересно, какими фильмами увлекались наши девочки?

– Ах, мне сейчас совсем не до фильмов! – недовольно проговорила Ольга.

– Да мне в общем-то тоже, просто интересно, – пожала я плечами. – все равно в спорткомплекс ехать еще рано.

Я вставила кассету в свой видеомагнитофон и включила его. Когда пошли первые кадры, мне показалось, что я схожу с ума. На пленке было запечатлено, как ленка Сорокина самозабвенно занимается любовью с неким Ромой Михайлиным!

Ольга тоже, раскрыв рот, смотрела на это.

– Ничего не понимаю, – ошарашенно пробормотала она.

– Что ж тут непонятного, – усмехнулась я, уже приходя в себя. – Вот он, таинственный Ленкин любовник. И как мне сразу не пришло в голову, что это Рома? Ведь он – ближайшая кандидатура! Смотри, они занимаются любовью в Ленкиной раздевалке! Я ее узнаю.

– Погоди, но как эта кассета попала к Наташе с Катей?

– Не знаю, но предполагаю, что Рома был общим любовником для Ленки и Наташи. И именно его они и не могли поделить.

– Но тогда выходит, что Наташу убила Ленка?

– Или Рома, – ответила я. – Как бы там ни было, я надеюсь узнать это сегодня вечером. Только бы им приспичило потрахаться именно сегодня!

– Полина, это очень опасно, – тут же сказала Ольга.

– Да я на этот раз подготовлюсь хорошо.

– Жору позовешь?

– Ну зачем мне Жора! – недовольно сказала я. – Сама справлюсь!

– Полина! – строго сказала Ольга. – Ты уже справилась один раз сама!

– Я сказала, что иду одна! А ты только попробуй ему позвонить! – прикрикнула я на сестру.

По молча сжатым губам Ольги я поняла, что она непременно позвонит.

Вздохнув, я прошла в ванную. Черт, ведь позвонит, трусиха эдакая, вложит! Придется, видимо, звонить Жоре самой, все рассказывать и просить о помощи... Конечно, я здорово получу от него за самодеятельность, но получу еще больше, если он обо всем узнает от Ольги, а не от меня.

Приняв душ, я вышла в комнату. Ольга смотрела в сторону.

– Не дуйся, позвоню я ему, – буркнула я, и Ольга сразу оживилась.

– Вот и умница... – начала было она, но я, отмахнувшись, прошла к телефону, набирать Жорин номер.

Овсянников приказал немедленно приехать к нему. Я взяла кассету, села в машину и поехала в отделение. Там, честно все рассказав Жоре, я замолчала, ожидая его реакции.

Жора молча барабанил пальцами по столу.

– Ты уверена, что правильно сделала, отпустив этого мальчишку? – спросил он наконец, имея в виду Мишку.

– Да, – твердо ответила я. – Он тут ни при чем! И потом, он и так напуган до смерти и наказан. Я думаю, эта история послужит ему хорошим уроком...

– Ох, не уверен я в этом совсем, – качая головой, отозвался Жора. – В любом случае, ты не имела никакого права так поступать. Ты обязана была вызвать милицию. Меня, во всяком случае, и уж я бы решал, что делать. И сейчас я тебя не трогаю только потому, что времени нет. А вот потом я тебе устрою такое, о чем ты даже в страшном сне представить не можешь! – пригрозил он. – ты уже достала меня своими выходками!

– Жора, сейчас нужно думать о другом, – быстро сказала я. – Нужно ехать в спорткомплекс и брать Ромку с Ленкой.

– Если они еще будут там, – проворчал Жора. – Ладно, поехали.

Мы вышли из отделения, сели в Жорину служебную машину и поехали в спорткомплекс. Машину мы на всякий случай оставили за два квартала, а дальше пошли пешком.

Заканчивались последние вечерние занятия. Мы с Жорой, никем не замеченные, прошли ко мне в раздевалку. Дождавшись, когда спорткомплекс опустеет, мы осторожно вышли оттуда и направились к Ленкиной раздевалке. Она была заперта, и никаких звуков оттуда не доносилось.

– Пошли в инвентарную, – шепнула я.

Мы прошли к инвентарной и остановились, прислушиваясь. Откуда-то снизу доносилось мурлыканье бабы Клавы, видимо, намывавшей полы в подвале.

Затем я ясно услышала нежный протяжный стон, а за ним более громкий и принадлежащий явно мужчине.

– Они здесь! – шепнула я Жоре.

Жора постучал в дверь. Звуки моментально стихли.

– Откройте, милиция, – четко проговорил Жора.

Ленка взвизгнула, но тут же все смолкло.

– Если не откроете, ломаем дверь, – спокойно сказал Жора.

За дверью послышалась какая-то возня, шепот, затем дверь осторожно отворилась. На нас смотрела Ленка Сорокина. Выражение лица ее было холодным и преисполненным чувством собственного достоинства.

– По какому праву вы вламываетесь в нашу инвентарную? – спросила она у Жоры.

Меня она пока не видела, я стояла за дверью.

– А по какому праву ты используешь нашу инвентарную в своих блядских целях? – выходя оттуда, проговорила я.

Увидев меня, Ленка округлила глаза.

– Ты... Ты что здесь делаешь? – хрипло спросила она.

– Этот же вопрос я задаю и тебе, – усмехнулась я.

– Я... Я просто зашла взять булавы, они мне завтра понадобятся, – быстро ответила Ленка, которой булавы отродясь были не нужны.

– Лена, хватит ломать комедию, – устало сказала я и, отодвинув Сорокину, проговорила вглубь инвентарной:

– Рома, выходи! Или ты от страха штаны застегнуть не можешь?

Ромка появился почти тут же. Брюки на нем были застегнуты, а вид он имел весьма подавленный.

– Я думаю, нам будет удобнее побеседовать в моей раздевалке, – предложила я.

Вся компания потянулась за мной. Мы расселись, и Жора начал:

– Итак, Елена Викторовна и Роман Витальевич, вы обвиняетесь в убийстве Натальи Головачевой и Екатерины Зорянской!

– Рома! – ахнула Ленка. – Что они несут?

– Да замолчи ты! – вяло отмахнулся Ромка. – Я так и знал, что этим кончится. Этого и боялся.

Он вынул из кармана сигареты и нервно закурил.

– Вы, конечно, можете мне не верить, – начал он, – но я их не убивал. И Лена тоже.

– А вот у нас другое мнение на этот счет, – сказал Жора.

– Я понимаю, что мне трудно поверить, – кивнул Ромка. – Но повторяю – я их не убивал. Я могу рассказать вам всю историю, признаться в некоторых своих грехах, но убийство – не мой грех.

– Рассказывай, – спокойно приказал Жора.

Ромка покосился на Ленку, вздохнул и стал рассказывать:

– Я всегда пользовался успехом у противоположного пола...

– Об этом можешь написать в своих мемуарах, – перебил его Жора.

Ромка выдержал его ироническую усмешку и серьезно сказал:

– Просто это имеет прямое отношение к делу. Одним словом, я заметил, что Лена Сорокина проявляет ко мне открытый интерес. Я знал, что женщина она хоть и не одинокая, но все же страдающая от отсутствия мужской ласки.

Ленка передернулась.

– Я не хотел заводить с ней отношений, потому что не хотел осложнений с ее Лешей. К тому же Айрапет посмотрел бы на это, мягко говоря, не очень хорошо. Но Лена буквально достала меня! Конечно, как мужчина я не должен такого говорить, но она меня просто сняла!

– Ах ты, мерзавец! – ахнула Ленка. – Я, оказывается, его сняла! Сволочь! А ты меня не хотел, да? Все вы козлы! – она неожиданно хлопнулась на спинку стула и разревелась.

– Лена, – мягко продолжил Ромка. – Ты, конечно, женщина привлекательная, и не могу сказать, что чисто физиологически я тебя не хотел. Но это чистая физиология. А отношения с тобой заводить, уж извини, у меня не было ни малейшего желания.

Ленка продолжала всхлипывать.

– А потом я познакомился с Наташей Головачевой. Вот эта девочка мне понравилась. Но я не хотел афишировать наши с ней отношения, боясь, что Ленка устроит скандал. Она почему-то считала, что обладает на меня какими-то правами и может закатывать сцены ревности. Хотя отношения у нас были совсем иного рода. И сама она, можно сказать, замужем. Но потом Ленка все-таки узнала про Наташу. И закатила истерику. Ладно бы мне, но она и Наташе все рассказала о моей с ней связи. После этого мы с Наташей поссорились. А потом она сама пришла ко мне и потребовала, чтобы я разорвал все отношения с Леной. Говорила, что любит меня и хочет замуж. Я не особо горел на ней жениться, но Наташа неожиданно предъявила мне кассету с записью того, как мы с Ленкой занимаемся сексом. Как ей удалось это записать – до сих пор ума не приложу. Камеру, что ли, в раздевалке устанавливала... Сказала, что если я откажусь, то она отдаст эту кассету Леше, и тогда я сам понимаю, что он со мной сделает. Ну, я согласился пока только на разрыв с Сорокиной, так и заявил Ленке – она мне уже порядком надоела. Так она в свою очередь стала меня пугать, что скажет Леше, будто я ее изнасиловал. Я понимал, что это блеф, но... Запутался, мучился, потом решил – плевать, женюсь на Наташке! Все равно Ленка только пугает. Да и что я – не мужик, что ли? Не могу сам свою судьбу решать? Короче, договорились мы уже с Наташей о свадьбе, как вдругона погибает... Я сразу на Ленку подумал, но она клялась, что ни при чем.

– И ты тут же возобновил с ней связь, – усмехнулась я.

– Ну, а теперь-то что? – поднял Ромка на меня грустные глаза. – Наташку же все равно не вернешь...

– А это ты рылся у них в квартире? – спросил Жора.

– Да. На следующий день я подумал, что мало ли к кому после Наташиной смерти может попасть эта кассета, и решил ее забрать. Я не знал, где она ее прячет. Решил, что дома. Поехал туда, а там... Катька мертвая лежит. У меня чуть сердце не остановилось от страха. С одной стороны понимаю, что уходить надо как можно быстрее, иначе мне вообще кранты – узнают про связь с Наташкой, а если еще здесь застукают, вообще не отвертишься! С другой, мне нужно было найти кассету. И я стал рыться. Только до конца так и не успел ничего проверить, страх все же победил. Услышал шаги в подъезде, и из квартиры вылетел. Поднялся наверх и вижу, как в квартиру сестра твоя заходит, – он посмотрел на меня. – Я думал, она моментально вылетит оттуда, но она что-то задержалась. Потом выбежала, юбка вся в крови, и вниз побежала. Я за ней. Я подумал, что раз она там довольно долго была, то, может, кассету искала и нашла, и стал за ней следить. Она поехала домой, я за ней. Так я узнал, где она живет. Потом она ушла куда-то, а я к ней в квартиру залез. Замок расковырял просто...

– Слушай, да ты безумец какой-то! – подивилась я. – Посреди дня так легко по квартирам шаришь! А если бы увидел кто – замок-то расковырять не три секунды нужно! А если бы Ольга вернулась?

– Не знаю, я действовал машинально, не задумываясь. Я испугался очень. Я же понимал, что все на меня указывает. Что узнают о моей связи с Наташкой, найдут кассету, узнают про Ленку и свяжут эти факты. Подумают, что я ее убил из-за того, что она меня шантажировала... Вот и действовал напролом. У меня словно паранойя открылась из-за этой кассеты. Когда я ее там не нашел, то подумал, что Ольга могла отвезти ее Полине. И поехал туда – твой-то адрес я знаю. Правда, заехал к одному человеку знакомому, у него отмычки можно раздобыть. Вскрыл твою дверь, опять ничего не нашел... Действительно чуть не обезумел. Эта дура еще твоей сестре по пьянке трепалась! – он со злостью посмотрел на Сорокину.

Та уже перестала всхлипывать и теперь сидела безучастно. В глазах ее застыла ненависть.

– Ну вот, а когда тебя выпустили, – Ромка снова посмотрел на меня, – и ты сказала, что будешь продолжать расследование, я понял, что рано или поздно ты на меня выйдешь. И решил предупредить через сестру. Я знал, что с ней легко справлюсь. Думал, ты испугаешься за нее и откажешься от расследования. Я же ничего плохого ей не сделал, Полина! – умоляюще посмотрел на меня Ромка. – ты же знаешь, что этот прием никаких последствий не оставляет.

– Да, – усмехнулась я. – Только человек провалялся на бетонном полу неизвестно сколько, а потом еще чуть нервный срыв не получил, а так ничего!

– Ну, Полина, прости! Ты должна меня понять! Ведь все, абсолютно все было против меня! Я висел на волоске! Оставалось узнать, что я встречался с Наташей и найти кассету – и все! Мне конец!

Ромка замолчал и закурил очередную сигарету. Все остальные тоже сидели молча. Наконец Жора сказал:

– Мне бы очень хотелось вам верить, молодой человек. Но отпустить я вас никак не могу. Уж больно против вас улик много. Придется вам проехать со мной в отделение до выяснения обстоятельств.

– Что касается меня, – со злостью проговорила Сорокина, – то со мной вам так поступить не удастся. Во-первых, в день, когда убили Наташу, я никак не могла подсыпать ей яд – я с утра была в спорткомплексе, а Полина сама говорила, что ее ядом напичкали еще аж перед занятиями. Что касается убийства Катьки, то я опять же была в спорткомплексе весь день – кто угодно может подтвердить! Еще твоя сестра со мной беседовала.

– К вам никаких претензий, – ответил Жора.

Он достал наручники и защелкнул их на Ромкиных запястьях. На лице парня появилась такая горечь и растерянность, что мне стало его жалко.

– Полина... – повернулся он ко мне. – я сволочь, конечно, и виноват перед тобой здорово. Но еще раз повторяю – я тут ни при чем. И прошу тебя теперь, помоги! Ты говорила, что все преступления раскрывала, за которые бралась. Постарайся и это раскрыть, а?

– Я постараюсь, Рома, – твердо сказала я. – Обещаю.

Ромка кивнул, и Жора повел его вниз, сказав мне на прощание, чтобы ехала домой. Дальше он будет разбираться сам.

Я кивнула, но мне хотелось еще разобраться с Сорокиной, которая продолжала сидеть как каменное изваяние.

– Лена, – тихо сказала я. – Я могу понять, как страдает женщина от недостатка мужской ласки. Но это не означает, что она из-за этого должна портить жизнь другим. И предупреждаю тебя – кассета с записью твоих похождений останется у меня. И не дай бог ты попробуешь кому-то еще сделать гадость – она моментально попадет в руки Леше. Поняла?

Ленка только кивнула.

– А теперь отправляйся домой, – сказала я.

Ленка также молча встала и покинула мою раздевалку. Я попила кофе и тоже собралась уходить. Спускаясь по лестнице, я увидела бабу Клаву. Она всегда уходила последней.

– А ты еще тут, Полинка? – удивилась она.

– Да, баба Клава.

– Сделала, о чем я тебе говорила? – шепотом спросила она.

– Да, – устало кивнула я. – Рому забрали до выяснений обстоятельств...

– Застукали все-таки голубчиков! – торжествующе проговорила старушка. – А эту стервищу почему отпустили?

– У нее алиби.

– У таких всегда алиби, – сделала глубокомысленный вывод баба Клава. – Э-эх, а такой парень видный. Даже жалко.

– Да это, может, еще и не он, – неуверенно проговорила я.

– А кто же тогда? – удивилась бабулька.

– Ох, не знаю я ничего, – махнула я рукой. – Я, баб Клав, сегодня и говорить об этом не хочу. Я устала очень. Домой надо ехать.

– Ну, езжай, – протянула старушка. – Отдохни, а там, может, в голове чего и прояснится.

Я вышла на улицу и решила пройтись пешком. На душе у меня было нехорошо. И почему-то безумно жаль Ромку.

В ожидании Полины я просто вся изнервничалась. Так переволновалась, что у меня началась мигрень. Прошло уже несколько часов после ухода сестры, а она все не возвращалась и не звонила.

Мигрень усиливалась, и я полезла в шкафчик, где сестра хранила лекарства. как назло, от головной боли там ничего не было.

Я чертыхнулась и стала ходить по комнате и тереть виски в надежде, что это поможет. Не помогало.

Тогда взгляд мой упал на маленькую сумочку, которую Полина притащила от Мишки. Это была сумочка Кати Зорянской. Я подумала, что, возможно, у нее могли там храниться таблетки? Многие носят с собой обезболивающие средства.

Открыв сумочку, я обрадовалась – на дне ее лежала коробочка с надписью «анальгин». Подумав, что с моей стороны не будет большим грехом, если я приму принадлежащую покойнице таблетку, я открыла коробочку и высыпала на ладонь две таблетки.

Странно, они совсем не были похожи на тот привычный анальгин, который я обычно пила. Может быть, это какое-то новомодное импортное средство?

Я внимательно осмотрела коробочку. Да нет, совершенно обычная, нашего российского производства. У меня самой такая дома лежит, только таблетки в ней другие.

Решив на всякий случай не рисковать, я не стала их принимать. Мужественно терпя головную боль, я стала раздумывать.

А что, если это наркотики? Если Катька с Наташкой занимались проституцией, то они могли вполне и наркотиками баловаться. В любом случае нужно сообщить об этом Полине, как только она вернется.

Полина вернулась минут через десять. Она была мрачная и подавленная. Я даже не решилась спросить ее, как все прошло.

Сестра прошла в кухню, выпила чашку кофе, выкурила сигарету и после этого сама мне все рассказала.

– Ты думаешь, что это не он? – тихо спросила я.

– Мне не хочется думать, что это он, – вздохнула Полина. – Все-таки мне симпатичен этот парень.

– Да, Поля! – вдруг вспомнила я. – Посмотри, что я нашла в Катиной сумочке! – я принесла коробочку с таблетками.

– Странно! – удивленно проговорила сестра. – На анальгин это совсем не похоже!

– Вот и я о том же!

– Нужно отвезти это Жоре! – вскочила с места сестра. – надеюсь, он еще на работе.

Она позвонила, убедилась, что Жора у себя, сказала, что сейчас подъедет и повесила трубку.

– Я поехала, – сказала она мне.

– Не забудь купить мне анальгина! – простонала я.

Вернулась Полина довольно скоро и молча протянула мне упаковку анальгина, на этот раз нормального.

– Ну что там? – нетерпеливо спросила я, глотая сразу две таблетки.

– Не знаю, – пожала плечами Полина. – Жора сказал, что результаты будут готовы только завтра. А пока давай спать.

Мы легли вместе на диване, и я почти тут же уснула. Наутро Полина, приготовив завтрак, собралась звонить Жоре, но тут он позвонил сам.

Полина внимательно слушала его, и лицо ее хмурилось. Потом она вдруг вскричала:

– Что ты говоришь? Это же невозможно!

Я крутилась возле аппарата, пытаясь услышать хоть слово, но Полина постоянно отмахивалась от меня. Наконец она повесила трубку.

– Оля, это невероятно, – проговорила она.

– Что, что? – воскликнула я.

– Во-первых, это яд. Тот самый, которым отравили Наташу. Во-вторых, на коробочке найдены различные отпечатки пальцев, в том числе и Катины. Наташкиных нет. Но вот одни... Одни проясняют всю картину и доказывают, кто убийца!

– И кто же? – дрожа от возбуждения, спросила я.

– Поехали в спорткомплекс, – вместо ответа сказала сестра. – Мне нужно осуществить свой план...

У Полины было такое лицо, что я ни о чем не решилась больше спрашивать. Быстро одевшись, я поспешила за сестрой. За всю дорогу она не произнесла ни одного слова.

Приехав в спорткомплекс, Полина протянула мне ключи от своей раздевалки и сказала:

– Иди туда. А мне для осуществления плана нужен еще один человек.

Я покорно пожала плечами и пошла в раздевалку к Полине. Вскоре она вернулась вместе со старушкой, одетой в синий халат. В руках старушка держала швабру.

– Баба Клава, я вот хочу познакомить вас со своей сестрой, – с улыбкой проговорила Полина.

– Давай, знакомь, – улыбнулась в ответ старушка. – Ох, а похожи-то вы как!

– Мы близнецы, – сообщила Полина. – Ну что, попьем чайку?

Я подумала, что за знакомство надо бы выпить чего-то более крепкого, но промолчала. Вдруг старушка не пьет вообще? И меня будет считать алкоголичкой.

Полина тем временем разливала чай.

– Как ваша нога, баба Клава? – спросила она.

– Да заживает потихоньку, – ответила баба Клава. – Хожу вот, убираться даже могу.

– А вообще как здоровье?

– Да уж какое в моем возрасте здоровье! – вздохнула старушка. – Восьмой десяток все же. И голова кружится, и кости ноют. Но ничего, бегаю пока, – она засмеялась.

– А у меня есть чудесное средство, – сказала Полина. – Один знакомый фармацевт дал. Все боли снимает и сосуды очищает просто великолепно. Попробуйте, – и я с ужасом увидела, как Полина протягивает старушке те самые желтые таблетки, о которых Жора ясно сказал, что это яд!

Я уже хотела остановить сестру, но тут взгляд мой упал на лицо старухи. Оно словно перекосилось от страха.

– Не надо, – неловко отталкивая таблетки, проговорила баба Клава. – Не пью я их, таблетки эти, тем более новые всякие. Уж лучше травками лечиться.

– А вы выпейте, выпейте, – настаивала Полина.

– Да чего ты ко мне привязалась? – вдруг вскипела баба Клава, вскакивая с места. – Не нужно мне таблеток твоих, и чаю твоего не нужно. Липучка приставучая!

– А не потому ли вы не хотите их пить, – четко проговорила Полина, что знаете, что это яд? И вы сами дали их кате Зорянской, чтобы она подсыпала их Наташе?

– Ах ты, сучка! – зашипела баба Клава и вдруг резко замахнулась на Полину своей шваброй.

Но моя сестра легко перехватила это орудие труда и в свою очередь шваркнула старуху по плечу. Та охнула и осела, и в этот момент в раздевалку ворвался Жора Овсянников и двое оперативников.

– Все в порядке, – тяжело дыша, проговорила Полина, – можете ее забирать.

– Все равно ничего не докажете! – с ненавистью проговорила бабка.

– Как раз с доказательствами у нас полный порядок, – возразил Жора, надевая на бабку наручники. – Отпечатки ваших пальцев на коробочке с ядом – раз, ваше поведение сейчас – два, к тому же мы уже провели у вас обыск и нашли тот самый нож для рубки мяса, которым вы исполосовали Катю Зорянскую, а рукояткой ударили ее по голове. Вы очень хозяйственная и экономная, Клавдия Петровна, не захотели даже расстаться с орудием преступления.

Баба Клава со злостью плюнула в Жорину сторону, но не попала.

– Не думаю, что это поможет вам избежать наказания, – усмехнулся Овсянников и повернулся к оперативникам:

– В машину ее!

– А мы? – хором спросили мы с Полиной.

– Поехали, куда ж вас девать! – вздохнул Жора.

В отделении нам пришлось просидеть в свободном кабинете вдвоем с Полиной, пока длился допрос. Потом появился Жора и устало опустился на стул.

– Ну что? – нетерпеливо дернула его Полина.

– Все в порядке. Написала чистосердечное признание.

– Да объясните мне, в конце концов, за что она их убила и как это стало известно! – не выдержала я. – Что вы от меня все скрываете?

– Да ничего мы от тебя не скрываем, – улыбнулся Жора. – А произошло вот что. Баба Клава, живущая недалеко от Большой Казачьей, как-то раз увидела там Катю с Наташей и поняла, чем они занимаются. Сначала она не знала, как ей может пригодиться эта информация, а потом ей помогла Катя – доверчивая девчонка проболталась, что Наташа собирается замуж за Рому. Бабка знала, что этот парень, узнав о том, что его невеста занимается проституцией, жениться на ней откажется.

– Да, – твердо сказала Полина. – Зная Рому, я тоже могу это подтвердить.

– Так вот, она и стала шантажировать Наташку. Но та не поддалась. Не захотела рисковать, может быть, а может быть, денег стало жалко, не знаю. Она решила проще – угробить бабку. Для этого и налила на ступеньки масла в надежде, что баба Клава упадет и сломает себе шею, Но вышло иначе – та отделалась легко. И испугалась, что Наташка все-таки ее угробит. И решила действовать сама. Когда к ней забежала Катька проведать и стала жаловаться, что Наташка в последнее время стала очень нервная, баба Клава и дала ей эти таблетки, сказав, что это якобы очень хорошее успокоительное. А что на коробке «анальгин» написано, так это, мол, она просто их туда сложила, потому как ей самой отсыпали немного. И посоветовала назавтра же перед занятиями дать Наташке таблетку, сказав, что это успокоительное. Уж не знаю, дала ли Катька ее открыто или подсыпала с утра Наташке в еду, но факт остается фактом – Катя убила Наташу, причем совершенно не подозревая об этом. Яд был пролонгированного действия, к тому же Наташка плотно поела в тот день, поэтому и прожила сравнительно долго после принятия яда. А когда Наташка умерла у всех на глазах, Катька, естественно, перепугалась до смерти. Поэтому толком ничего и не смогла нам рассказать, поэтому и тряслась вся. После этого она кинулась к бабе Клаве за разъяснениями. Старухе удалось убедить глупую девчонку, что таблетки тут ни при чем, что Наташа умерла от чего-то другого. Сама же бабка на следующий день с утра пораньше пошла к Кате, чтобы ее убить. На самом деле растяжение ее было не таким сильным, как она представила, так что она легко добралась до квартиры Кати. Та, конечно, впустила знакомую бабульку. А та ее убила, да еще так жестоко. Свидетелей-то нужно уничтожать... А через несколько дней как ни в чем не бывало появилась в спорткомплексе. И никто ее не заподозрил ни в чем! В день убийства Наташи-то ее там не было. О том, что она шантажировала Наташку, тоже никто не знал. Наташка даже Катьке об этом не рассказала. Бабка все очень хитро рассчитала, даже постаралась стрелки перевести на Ромку Михайлина. И ей могло это вполне удастся, если бы мы не обнаружили ее отпечатки пальцев на коробочке с ядом.

– Жора, а как вы узнали, что это именно ее отпечатки?

– А по картотеке! – улыбнулся Жора. – Старушка-то у нас с богатым прошлым оказалась. В свое время кассиром работала и была осуждена за растрату. Я сам ошалел, когда нашел по картотеке ее отпечатки.

– Ну что ж, теперь, кажется, все ясно? – спросила Полина. – Ромку отпустят?

– Конечно, – ответил Жора.

– Жора... – тихо произнесла Полина. – А он не так и знает, что Наташка проституткой подрабатывала?

– Нет, – покачал головой Жора.

– Я тебя прошу – пусть он и не узнает, хорошо?

– Ну, могу обещать, что от меня точно не узнает, – сказал Жора.

– Ну что, мы можем ехать? – бодренько поднялась Полина.

– Нет, подожди, – остановил ее Жора.

– Что еще? – невинно спросила Полина.

– Я обещал устроить тебе хорошую взбучку за самодеятельность, когда все закончится?

Полина кивнула.

– Так вот сегодня я этим и займусь!

– Давай, – улыбаясь, проговорила Полина. – У меня дома?

– Можно и у тебя!

– Что ж, займись, – все с той же улыбкой сказала Полина.

– Ух, что я тебе устрою! – прошептал Жора, закрывая ей рот поцелуем.

Я тактично вышла из кабинета.

Путь мой лежал в пединститут. Приехав туда, я подошла к расписанию, как вдруг кто-то тронул меня за плечо. Я обернулась и увидела улыбающегося Вовку Соколовского.

– Меня ищете? – спросил он. – Спасибо вам.

– За что? – не совсем поняла я.

– Мишка сам ко мне пришел. Сказал, что во многом благодаря вам.

– А откуда он знает мое имя? – осторожно спросила я, так как помнила, что с Мишкой беседовала Полина, и по сути это ее Вовка должен благодарить.

– А он мне вас описал!

– Понятно, – улыбнулась я. – И что вы с ним сделали?

– Да ничего. Спокойно поговорили, я его на работу пристроил, будет теперь мне большую часть зарплаты отдавать, пока не рассчитается. Не убивать же его, в самом деле! – засмеялся Вовка. – Тем более, что сам пришел!

Мы смотрели друг на друга и улыбались. Потом Вовка неуверенно сказал:

– Наверное, я должен вам денег? Вы за этим пришли?

– Нет, что вы! – замахала я руками. – Какие деньги!

– Послушайте, – он взял меня за руку, – может быть, вы все-таки согласитесь сходить со мной куда-нибудь? Сегодня как раз подходящий день...

Я вспомнила сияющие глаза Полины, когда ее целовал Жора, и подумала – а не пошла ли она подальше вместе со своей язвительностью?

– Пожалуй, я принимаю ваше приглашение, – ответила я, глядя Вовке в глаза.

– Тогда первым делом предлагаю перейти на ты, – ловко подхватывая меня под локоток и выводя из здания института, сказал он.