ГЛАВА ПЕРВАЯ

Для Гарретта Миллера время решало все. Это касалось и его жизни, и его карьеры. Время, отведенное на поездку в Остин, штат Техас, подходило ему как нельзя лучше для решения сразу двух задач.

Главной целью Гарретта было свести его мачеху с Эйли Моран – дочерью, которую та отдала в приют тридцать лет назад. Если это не удастся, оставалось убедить Эйли отдать ему недостающую часть документов. Это позволило бы его мачехе с ее новым мужем претендовать на ранчо.

Помимо решения житейских проблем у Гарретта была еще одна задумка. Он давно уже планировал расширять свою компанию, а Остин за последнее время закрепил за собой звание Силиконовой долины Юго-Запада. Так что его выбор этого города был бы вполне естественен.

Тонкость, однако, заключалась в том, чтобы о его поездке никто не узнал.

Подъехав к железным воротам гостиницы «Виста», Гарретт стал набирать на кодовом замке цифры, записанные его секретаршей, когда та бронировала номер по телефону. Если бы он знал, что успех сделает его настолько популярным, то предпочел бы остаться никому не известным очкариком, помешанным на компьютерах. И уж ни за что Гарретт не стал бы создавать «Технологии будущего». Кто мог подумать, что все будут следить за каждым его шагом? Или что он станет мишенью для каких-то сумасшедших, желающих его смерти?

Гарретт отогнал от себя дурные мысли и заехал в гостиничные ворота. В очередной раз он напомнил себе версию, известную общественности, по которой он сейчас был на семинаре новейших технологий в Швейцарии. Именно эту ловушку отдел связи с общественностью пустил в массы и даже отправил в Швейцарию другого человека вместо Миллера. Гарретту же оставалось лишь быть осторожнее, чтобы никто не узнал о его прибытии сюда.

Припарковав машину у парадного входа, он выглянул из окна, чтобы получше рассмотреть дом. Гарретт довольно долго разглядывал здание, размышляя о женщине, находящейся сейчас внутри, и о том, насколько велики его шансы договориться с ней. В течение месяца он думал о том, как убедить Эйли Моран возобновить отношения с матерью. Почему-то он был уверен, что у него получится. Гарретт знал: каждый человек имеет свою цену – или свою слабость. Дело за малым – определить их в этой женщине.

Он улыбнулся сам себе, выходя из машины. Да, он не сомневается в успехе! Нужная информация решает все, а благодаря частному детективу и своим собственным поискам информации об Эйли Моран у Гарретта было предостаточно.

Она же не знала о нем ровным счетом ничего.

* * *

Стоя на лестнице, Эйли потянулась, чтобы снять последнее украшение с рождественской елки. Несмотря на уютно потрескивающий в камине огонь и звучащий диск любимой Норы Джонс, она не смогла бы выдавить и подобие улыбки, даже если бы очень захотела.

Первый день января всегда был ее самым любимым в году – поспать подольше после веселого праздника с друзьями, полакомиться новогодними сладостями и составить список дел, заранее зная, что не получится выполнить даже половину. А самое главное – первого января начинался месяц отпуска, который она всегда брала в это время.

Но в этом году отпуска у Эйли не намечалось. Она положила последнюю игрушку в коробку и стала спускаться с лестницы. Сама виновата в этом, говорила она себе. Все из-за того, что ты не смогла справиться со своей жадностью.

Хотя кто смог бы? Когда тебе звонит миллиардер, желая снять твою гостиницу, и предлагает при этом в четыре раза больше обычной арендной платы, то сказать «нет» по меньшей мере трудно. Готовить и убирать за одним постояльцем вместо пяти, как бывает обычно, и получать за это в четыре раза больше! Только дурак отказался бы от такого предложения!

Так что кончай ныть! – сказала себе Эйли, убирая коробку с елочными украшениями в шкаф. Деньги, которые она заработает, с лихвой окупят все ее мучения, даже отсутствие отпуска. Но это все равно не значит, что мне теперь надо радоваться, заключила она, захлопнув створки шкафа.

Раздался входной звонок. Эйли выпрямилась с недовольной гримасой. Кого это черти принесли к ней первого января, да еще так рано утром? Все, кто только мог к ней наведаться, еще спят, да и она сама делала бы сейчас то же самое, если бы не ждала днем гостя.

Она закусила нижнюю губу при мысли о госте. Он ведь не мог приехать так рано? Она ведь специально сказала, что ждет его после трех. Но кто это может быть? Не в силах даже предположить, кто стоит за дверью, Эйли начала лихорадочно хватать вещи и украшения и рассовывать их по коробкам, опасаясь, что кто-нибудь увидит этот ужасный бардак, тем более если этот кто-нибудь – Гарретт Миллер.

Звонок прозвенел еще раз, и Эйли, бросив оставшиеся вещи, помчалась открывать.

Остановившись перед дверью, она стянула резинку с волос и прильнула к дверному глазку. Если бы Эйли не нашла фото своего гостя в Интернете, она бы наверняка не узнала в мужчине, стоящем у нее на крыльце, владельца всемирно известной компании. Одетый в поношенные джинсы, коричневый кожаный пиджак и солнцезащитные очки, он выглядел вполне… обычным человеком.

Звонок раздался еще раз. Эйли вздрогнула. Сделав глубокий вдох, а затем выдох, она попыталась улыбнуться и распахнула дверь.

– Доброе утро, – сказала она и протянула руку для приветствия. – Вы, должно быть, мистер Гарретт? Я Эйли, хозяйка гостиницы «Виста».

Он продолжал стоять с весьма странным выражением лица, не говоря ни слова и не протягивая руку в ответ.

– Вы ведь, Гарретт, не так ли?

Вопрос, кажется, вывел его из состояния, в котором он пребывал.

– Извините, – сказал он и пожал ей руку. – Дело просто в том, что вы похожи на кого-то… кого я знаю.

Эйли и сама ощутила странное чувство чего-то знакомого, когда пальцы Гарретта сжали ее руку. Так и не поняв до конца, нравится ли ей это ощущение или нет, она опустила руку.

– Вы наверняка слышали, – кинула Эйли небрежно, – что у каждого человека есть двойник.

Его лицо снова приобрело то странное выражение, и она невольно подумала, что месяц обещает быть очень длинным.

– Проходите, – пригласила Эйли, раскрывая дверь шире. – Вам придется простить мне беспорядок, – предупредила она. Лучше сразу подготовить нового постояльца к тому, что он увидит в гостиной. – Вы приехали как раз в тот момент, когда я убирала новогодние украшения.

Он шагнул внутрь, и Эйли почувствовала еле уловимый, но приятный аромат с нотками сандалового дерева.

– Я надеюсь, мой ранний приезд не причинил вам сильного беспокойства. Мой пилот доставил меня сюда раньше, чем я ожидал.

У мистера Гарретта личный пилот? Значит, у него, по всей вероятности, есть и собственный самолет. Не в силах представить себе такую степень благополучия и материальной свободы, Эйли завистливо сглотнула.

– Нет проблем.

Она выглянула в дверной проход и увидела припаркованную у входа машину.

– Вам нужно помочь с багажом?

Он снял очки и, убрав их в карман пиджака, огляделся по сторонам.

– Я заберу его позже, если можно.

Гарретт встретился взглядом с Эйли, и она ощутила прежнее чувство, хотя на этот раз он не дотронулся до нее.

– Удивительно, – промолвила Эйли, с ужасом сознавая, что не смотреть в его глаза просто невозможно.

– Извините?

– Ваши глаза. Я не обращала внимания, пока вы не сняли очки. Они карие. Такой глубокий, насыщенный цвет, как горький шоколад… А при лучах солнца они меняют оттенок, – Эйли приоткрыла дверь, чтобы свет падал на его лицо, – на свету в них появляются золотистые искорки.

Он потянулся в карман за очками.

– Я могу снова надеть их, если вас это беспокоит.

Осознавая, что выставила себя полной идиоткой, она смущенно улыбнулась.

– Извините. Я всегда обращаю внимание на все, что связано со светом. Впрочем, это нормально для человека, увлеченного фотографией. Сюда! – сказала она и пригласила его проследовать за ней. – Я быстро покажу вам первый этаж, а потом проведу вас в вашу комнату. Вот гостиная и столовая. К вашим услугам и та и другая, хотя мои гости обычно предпочитают гостиную в другом крыле дома. Она уютнее, и оттуда открывается чудесный вид на озеро. – Эйли остановилась, чтобы указать на закрытую дверь в конце коридора. – За этой дверью моя часть дома, все остальные комнаты в доме полностью к вашим услугам.

– Я прочитал на вашем сайте, что основная часть ваших клиентов – обычно мужчины. – Он пристально посмотрел на Эйли. – Там было написано что-то вроде «…гостиница «Виста», где все ваши пожелания будут учтены…».

Его тон и ударение на слове «все» смутили Эйли.

– Если вы думаете, что в «Висте» оказываются услуги девушек по вызову, – отрезала она, – то вы ошибаетесь!

– Я этого не говорил, – мягко продолжил он.

– Прошу вас принять к сведению, что у меня клиенты получают комфортабельное жилье, домашнюю еду и место для работы, если оно им требуется.

– И это все, что мне нужно, – уверил он, – просто было любопытно, почему женщина, которая живет одна, предпочитает клиентов-мужчин?

– Я, кажется, не говорила, что живу одна.

– Это очевидно, судя по вашим постоянным «я», «моя» и «у меня».

Она продолжала сверлить его подозрительным взглядом. Гарретт нахмурился.

– Послушайте, – сказал он, явно озадаченный ситуацией, – если вы беспокоитесь о собственной безопасности, то прошу вас, не стоит. Со мной вы в полной безопасности. И прошу вас принять к сведению, – бросил он Эйли ее собственные слова, – если я и нуждаюсь в женской компании, то никогда не прибегаю к названным вами услугам.

Эйли не могла понять, обидеться ей или же вздохнуть с облегчением, но одно знала наверняка: она разозлила своего клиента, а уж этого при ее работе никогда нельзя допускать.

– Извините. Обычно я не так агрессивна.

– А меня обычно не принимают за маньяка.

– Давайте забудем об этом недоразумении. А то, кажется, мы положили не самое лучшее начало нашему с вами общению.

– Если вам кажется, что это изменит ситуацию к лучшему, то я с радостью соглашусь забыть об этом, – он протянул ей руку в знак согласия.

Чтобы доказать свое желание примирения, Эйли выдавила из себя улыбку.

– Спасибо. А теперь я отвечу на ваш вопрос о том, почему все-таки предпочитаю мужчин в качестве своих гостей. Я еще давно заметила, что мужчины, находящиеся в деловых поездках, менее всего мешают моим собственным делам. Чего не скажешь об обычных туристах. К тому же бизнесмены обычно резервируют номера на будние дни, поэтому в выходные у меня остается время заняться своей другой работой.

Он приподнял бровь.

– Другая работа?

– Фотография. Я фотожурналист.

– Женщина с множеством талантов.

– Не торопитесь хвалить меня, пока не увидите мои работы, – предупредила Эйли, потом улыбнулась и сказала: – Пойдемте, я покажу вам оставшуюся часть дома. – Она прошла через холл в кухню. – По утрам в буфете вы найдете свежий сок и кофе. Я обычно накрываю на стол к завтраку в семь по будням и в восемь по выходным, но на этот раз вы мой единственный гость, поэтому, если хотите, можете выбрать любое удобное вам время.

– Меня вполне устроит ваше обычное расписание.

– Гостиная здесь, – сказала Эйли и провела его через арочный вход. Она окинула быстрым взглядом гостиную и даже почувствовала тяжесть в плечах, представляя, сколько работы ей еще предстоит.

– С ума сойти, – протянул он, – вы что, украшаете все комнаты в доме?

– Почти. Мои друзья говорят, что я пытаюсь отыграться за унылые рождественские праздники, которые были у меня в детстве.

– Унылые?

– Искусственная настольная елочка и один подарок от родителей непосредственно перед сном.

– Ваши родители были бедными?

Эйли горько усмехнулась.

– Далеко нет. Скорее, они были занудами. Сомневаясь, что ее гостю интересно слушать про ее нелегкое детство, она указала на дорогую антикварную тумбочку, заваленную сверху праздничными веночками.

– Вы не поверите, но под этой грудой кроется плазменный телевизор. Вы можете смотреть телевизор здесь или в своей комнате, как вам больше понравится. В доме есть беспроводной Интернет, поэтому вы можете пользоваться им в любой из комнат и даже на верандах. Оба входа в дом на кодовых замках. Я меняю пароль раз в две недели из соображений безопасности. – Она направилась к лестнице на второй этаж. – Вы можете сами выбрать любую из спален, но если остаетесь здесь на месяц, то, я думаю, вам будет удобнее занять вот это отдельное крыло в доме. Здесь у вас будет отдельный кабинет, холодильник и мини-бар. Кроме того, если вы любите принимать ванну, тут самая большая в доме.

Эйли толкнула дверь и вошла в крыло, о котором только что рассказывала.

– Если у вас пока нет никаких вопросов, то я оставлю вас, и вы сможете устроиться.

– Только одна просьба.

– Да?

– Когда моя секретарша резервировала номер, она попросила оставить мое пребывание здесь конфиденциальным.

Эйли подняла руку, как для клятвы.

– Я никому не сказала.

– Хорошо. Никто не должен знать о том, что я здесь.

Она криво улыбнулась.

– А что такое? За вами следят?

Некоторое время Гарретт колебался, потом мотнул головой и сказал:

– Нет. Я здесь, чтобы выбрать место для расширения своей компании. Мои присутствие в городе и мои планы должны оставаться в строжайшем секрете до тех пор, пока я не буду готов сообщить о своем решении.

Она застегнула воображаемую молнию вдоль рта в знак молчания.

– Можете не беспокоиться. Никто ни о чем не узнает. Что-нибудь еще?

– Пока нет.

– Хорошо. Тогда, если вам что-нибудь потребуется, я в гостиной на первом этаже, борюсь с призраками прошедшего Нового года.

Эйли ушла, и Гарретт зашел в ванную разложить свой бритвенный комплект. Невозможно поверить, как близок он был к провалу. Он чуть себя не выдал! Когда Эйли открыла дверь, чтобы встретить его, Гарретт просто потерял дар речи оттого, насколько она похожа на свою мать. Те же белокурые волосы, голубые глаза и тонкие черты лица. Даже манеры были в чем-то похожи, что показалось ему совсем невероятным, ведь женщины никогда не виделись.

Гарретт чуть не проговорился об истинной причине столбняка, в который он чуть было не впал, когда увидел Эйли. Слава богу, она отвлекла его рукопожатием. Он лишь увидел удивление в ее глазах, почувствовал, что ей неловко, когда она быстро отдернула руку.

Все же ему удалось быстро прийти в себя, когда она упомянула о двойниках. Сама того не осознавая, она очень помогла ему этим. Что бы там ни было, он успешно проник на вражескую территорию.

Проник на вражескую территорию?

Гарретт усмехнулся сам себе. Он даже начинает думать как шпион.

Он уже направился было обратно в спальню, но решил посмотреть на ванну, которую расхваливала Эйли. Она находилась на возвышении и была выложена светлым мрамором, отчего напоминала старинную купальню. Лишь современное оборудование возвращало фантазию обратно, в двадцать первый век.

Да, Эйли была права, ванна действительно просто идеально подходила для того, чтобы долго лежать в ней. Вечно спешащий Гарретт, конечно, всегда предпочитал душ, но вполне мог понять людей, которые любят подолгу расслабляться в горячей воде с пеной. В ванне, подобной этой, было бы особенно хорошо. А если еще добавить к этому великолепию красивую женщину, то, пожалуй, даже он бы не смог устоять…

Из окна ванной комнаты открывался чудесный вид на озеро. Ночью он, должно быть, еще лучше. Поверхность озера отражает лунный свет, а в небе сверкают звезды. Для идеальной сцены соблазнения не хватает только ароматной пены и тихой фортепианной музыки.

Он еще раз окинул взглядом ванну. Интересно, использует ли сама хозяйка все ее достоинства, когда находится дома одна. Эйли вполне подходит под тип женщин, любящих подолгу нежиться в мыльных пузырьках. Женственная. Чувственная. Ему не трудно было представить ее здесь. Голова слегка откинута назад, глаза закрыты, из пены выступают только колени…

Еще легче, и куда приятнее, было представить ее здесь с ним.

Гарретт провел ладонью по ободку ванны, представляя себя вместе с ней. Эйли прекрасно сложена. Он заметил это в первую же секунду, как только она открыла ему дверь. Чувственный рот этой женщины был словно создан для поцелуев – пухлые, нежные губы, изогнутые в полуулыбке.

Он усмехнулся, вспомнив первые минуты их встречи. Эйли подумала, что он подозревает ее в оказании интимных услуг. Что ж, в какой-то мере она оказалась права. Он действительно думал, даже надеялся, что гостиница используется для прикрытия противозаконных действий…

Плохо, что это оказалось не так, подумал Гарретт с сожалением. Если бы в гостинице творились темные делишки, у него было бы больше оснований требовать от Эйли Моран согласия на его условиях.

К тому же у него оказалось бы больше причин не любить эту женщину. Хотя, впрочем, основания для нелюбви у него и так были. Страданий, которые она причинила его мачехе, предостаточно, чтобы возненавидеть Эйли.

ГЛАВА ВТОРАЯ

– Трейси! – Эйли нахмурилась и укоризненно посмотрела на подругу. – Держи себя в руках, он может услышать!

– Ну, извини, извини. Просто не смогла сдержаться, когда ты сказала про интимные услуги.

Сразу представила тебя на высоченных шпильках, в черной коже и с плеткой. Зрелище не для слабонервных!

– А что, я вполне могла бы быть девушкой по вызову. Другое дело, что я не захотела бы. Но вполне бы смогла, – сказала Эйли.

– Брось городить ерунду! Ты, образец высокой нравственности, стала бы девушкой по вызову?! Только не смеши меня.

Скривив гримасу, Эйли потянулась открыть дверцу микроволновки.

– Хм, неужели, по-твоему, я настолько неинтересна? Спасибо, подруга. – Эйли пожала плечами и поставила тарелку с круассанами в печь.

Трейси изловчилась и стащила один до того, как Эйли захлопнула дверцу.

– Да я не об этом! – махнула Трейси рукой. – Я не говорю, что ты не можешь привлечь мужчину. Еще как можешь! Просто быть девушкой по вызову – это точно не для тебя. Ты бы ни за какие деньги не стала терпеть приставания кого попало. Тем более… Неужели ты думаешь, что мужчины, которые пользуются такими услугами, все как один похожи на Брэда Питта? Очень сомневаюсь.

– Ладно, ладно. В чем-то ты и права.

– Черт возьми, мне так нравится, когда я права, – хмыкнула Трейси.

– Ш-ш-ш… – шепнула Эйли и прислушалась к шагам за дверью, – Он идет, – сказала она, начиная толкать подругу в задней двери.

– Эй, кто сказал, что я собираюсь уходить? – возмутилась Трейси. – Мне тоже хочется глянуть на твоего мультимиллионера.

Но Эйли уже открыла подруге дверь на улицу.

– Во-первых, это не мой мультимиллионер, а во-вторых, тебе нельзя на него смотреть.

– А почему нет? – заинтересовалась Трейси.

– Я тебе уже говорила, – Эйли строго поглядела на подругу, явно давая ей понять, что разговор окончен, – он не хочет, чтобы кто-нибудь знал о его пребывании здесь.

И, прежде чем Трейси смогла что-либо ответить, Эйли вытолкнула подругу и захлопнула дверь прямо перед ее носом. Затем, подумав немного, повернула ключ, на случай если та решит пробраться обратно.

Уф, одной проблемой меньше.

Эйли направилась в столовую. Гарретт стоял у буфета и наливал себе кофе. Он был одет почти так же, как вчера. Джинсы и футболка. Просто, но очень сексуально, отметила про себя Эйли. Жаль, что он тот, кто он есть, подумала она. Это убивает всяческую симпатию.

Натянув на лицо улыбку, она подошла к нему.

– Доброе утро. Надеюсь, вы хорошо спали?

На некоторое время он оставил ее вопрос без внимания, потом, поставив кофейник на стол, хмуро бросил:

– Не особенно.

Она по-прежнему улыбалась, твердо решив во что бы то ни стало оставаться доброжелательной.

– Надеюсь, что сегодня ночью вы выспитесь лучше.

Он поднял чашку к губам и посмотрел на Эйли.

– Ну, это еще предстоит узнать…

Опять эти глаза, подумала Эйли. Что же в них такого, что просто гипнотизирует ее? Дело совершенно точно не в их цвете. В Техасе очень много таких черноглазых, как он. Что же в них такого притягивающего?

Чувствуя, что взгляд его глаз затягивает ее все глубже, Эйли с трудом отвернулась и поспешила на кухню. Обернувшись, бросила ему через плечо:

– Садитесь за стол, я принесу завтрак через пару минут.

Она зашла на кухню, быстро прочитала себе лекцию о том, как нужно себя вести, и стала накладывать еду на тарелку. В новом постояльце нет ничего особенного, говорила она себе. Да, он неплох собой, но не более того. Таких парней в Остине более чем достаточно. Да, у него целая куча денег. Ну и что из этого? Эйли всегда считала, что деньги портят людей, особенно мужчин. Все богатые парни, которых она встречала, были самовлюбленными подонками, думающими только о себе и собственных деньгах. Машины, курорты, яхты, и ничего больше.

Нет, убедила она себя, выходя из кухни с наполненной тарелкой. В Гарретте Миллере нет ничего особенного, и он совершенно не из тех мужчин, с кем ей хотелось бы связываться.

В столовую Эйли вернулась, чувствуя себя гораздо спокойнее.

– Надеюсь, вы проголодались. Печеный молодой картофель с овощами, свежие фрукты и круассаны с медом и корицей. Если вам понадобится что-то еще, то я буду на кухне.

В кухне она закрыла за собой дверь, потом подошла к раковине и начала нервно наводить порядок. Тщательно моя сковороду, Эйди забрызгала одежду и как раз собиралась пойти переодеться, когда услышала, что открылась дверь. В кухню вошел Гарретт, держа в руках поднос и кофейник.

– Что-то не так с едой? – встревоженно спросила Эйли.

– Нет, я просто решил поесть с вами, здесь.

Эйли удивленно заморгала.

– Но… но гости не едят в кухне, они завтракают в столовой.

Гарретт поставил еду на стол и уселся.

– Этот гость будет есть на кухне, – сказал Гарретт и разложил салфетку на коленях.

Она хотела было настоять на своем, но потом решила, что он, в конце концов, платит деньги и имеет полное право есть там, где ему захочется. Подумав, что стоит, наверно, поддержать хоть какой-то разговор, она спросила:

– У вас есть какие-нибудь планы на сегодня?

– Ничего особенного, просто хотел проехаться на машине и узнать получше город.

– Вы раньше были в Остине?

– Да, пару раз по делам, но у меня было слишком мало времени и не удавалось посмотреть город.

– Очень жаль, здесь много интересного.

– Например?

– Ну, например, есть Шестая улица. Она очень напоминает французский квартал в Новом Орлеане. Там можно найти все что угодно, от тату-салонов до джаз-баров. По выходным там безумно весело. Еще обязательно стоит посмотреть Капитолий, – продолжила она. – Изумительная архитектура, к тому же потрясающий вид с верха здания. А если вас интересует история, то знайте – именно в Остине находится библиотека Линдона Бэйнса Джонсона^[1] и музей Боба Баллока.^[2]

– Вы живете в Остине всю жизнь?

– Нет, далеко не вею, – улыбнулась Эйли. – Мой акцент северянки выдает меня, разве нет?

– Северянки? – переспросил Гарретт, раздавливая клубнику вилкой. – Поверьте мне, вас невозможно отличить от местной жительницы.

– Правда? – переспросила Эйли, воспринимая его оценку как комплимент.

– Правда, еще немного – и вы сойдете за Сью Эллен из телесериала «Даллас».

– О! Удивительно. Я смотрела этот сериал еще ребенком. Сью Эллен, Джей, Бобби… Эта семейка была настолько ненормальной, что по сравнению с ней мои родители просто идеальные. Еще кофе?

– Нет, спасибо.

Он вытер рот салфеткой и положил ее рядом с тарелкой.

– Вы несколько раз упоминали о своей семье и описывали ее с далеко не лучшей стороны…

Она пожала плечами.

– Ну что тут скажешь! Мои родители были действительно весьма странными людьми. – Она поставила кофейник в раковину. – Если у вас есть какие-нибудь предпочтения в еде, то я с радостью их учту. – Эйли решила переменить тему.

Он не ответил, и она взглянула на него через плечо. Сдвинув брови, Гарретт пристально смотрел на нее.

– Что-нибудь не так?

– Нет, нет… Я просто хотел спросить: могли бы вы сегодня проехаться вместе со мной по городу?

У Эйли заныло в животе, как только она представила, что проведет с Гарреттом Миллером в машине целый день.

– Если вы боитесь заблудиться, то я могу дать вам несколько хороших карт.

– Нет, мне не нужны карты. Я просто хочу, чтобы вы поехали со мной. Вы хорошо знаете город и, уверен, сможете показать мне что-то, о чем я никогда не догадался бы спросить.

– Я не знаю, – протянула она, отчаянно пытаясь придумать достойную отговорку, – У меня много дел сегодня – мне нужно закончить уборку и отнести все коробки на чердак, затем…

– Давайте так! – решительно перебил ее Гарретт. – Если вы поедете сегодня со мной, то я помогу вам с уборкой и еще компенсирую потраченное время.

– Вы заплатите мне? – удивленно переспросила она.

– Да, я вам заплачу.

Когда он назвал сумму, у Эйли чуть не отвисла челюсть.

– Некоторые тратят такую сумму на покупку машины.

– Уверяю вас, я могу себе это позволить. – Он приподнял бровь. – Ну что, по рукам?

– Ладно, хорошо, – она быстро протянула ему руку, как будто боясь, что он передумает. – В Техасе для мужчины пожать руку – то же самое, что дать честное слово. Он взял ее руку.

– И для женщины тоже?

Эйли почувствовала, как по руке пробежали мурашки. Спрашивая себя, что снова могло вызвать это ощущение, она опустила руку.

– Да, и для женщин то же самое, – ответила она, удивляясь волнению, прозвучавшему в ее голосе.

Если бы компьютерная индустрия вдруг развалилась и Гарретту пришлось бы искать работу, то он смог бы найти себя в роли частного детектива. Он становился чертовски удачлив в этом деле!

Попросив Эйли провезти его по городу, Гарретт убил сразу двух зайцев. Во-первых, он лучше узнает Эйли, проведя с ней целый день, а во-вторых, сможет обследовать ее чердак, когда будет помогать ей убираться. Он не надеялся, конечно, что нужные ему бумаги будут лежать на виду, но зато он будет лучше ориентироваться на ее чердаке, и это поможет ему, если Эйли откажется идти навстречу и ему придется искать документы самостоятельно.

И все-таки Гарретт надеялся, что до этого не дойдет. Врать – это одно. А вот украсть – совсем другое.

– Я слишком быстро еду?

– Нет, а что?

– Вы сидите нахмурившись.

– Правда? – Гарретт снова повернулся к окну. – Просто задумался.

– Вы, наверно, всегда думаете.

– С чего вы так решили?

– Потому что вы всегда хмуритесь.

– Серьезно? Никогда не замечал.

– У вас когда-нибудь бывают приятные мысли? От которых вам хочется улыбнуться?

– Это какие, например?

– Ну, не знаю… – пожала она плечами. – Приятные воспоминания. Может быть, смешное кино, которое вы недавно смотрели.

– Я обычно не смотрю кино.

– Вы серьезно? – не поверила Эйли.

– Ну а с чего бы мне врать?

– А что же вы делаете, чтобы развлечь себя?

– Я люблю компьютерные игры.

– Хм, забавно!

– А что делаете вы? – спросил он, переводя тему на нее.

– Вряд ли есть что-то, что я делаю не для удовольствия. Ну, обычно хожу в кафе или в кино с друзьями, работаю в саду, фотографирую.

– Фотография не считается, это ведь ваша профессия.

– Это еще не значит, что она не может приносить удовольствие.

Раз уж они начали говорить о жизни, то Гарретт собирался выудить из нее как можно больше.

– Если вам так нравится фотография, зачем же вы тогда держите гостиницу? Почему полностью не посвятить свое время фотоделу?

– Одно время я так и планировала. Путешествовать по миру, делать фотографии, а потом печатать их в виде книг.

– Альбом ваших собственных путешествий? – спросил он, как будто сомневаясь, что на такую книгу найдется спрос.

– Нет. Эта книга не будет посвящена моим путешествиям. По крайней мере, не так, как вы это себе представили. Это были бы иллюстрации к какому-либо изданию – фотографии людей, мест или предметов, относящиеся к определенной теме или рассказывающие определенную историю.

– Что вы имеете в виду под «рассказывающие историю»? – полюбопытствовал Гарретт.

– Ну, предположим, я хочу сделать фоторепортаж об испанской семье. Я буду фотографировать членов этой семьи дома, на работе, когда они собираются с друзьями. Эти фотографии будут излагать историю. Историю одной семьи.

– Но ведь это то же самое, что фотографии на определенную тему, да?

– Что-то вроде того. Но все же есть некоторая разница. Взять, например, тему бедности. Если я выберу ее, то смогу путешествовать по разным уголкам страны и даже мира, снимать разные сюжеты. Тема бедности будет прослеживаться в каждом из этих сюжетов, но люди и места их проживания будут меняться.

То, что Эйли обожала фотографировать, было совершенно очевидно – она рассказывала о фотоделе восторженным голосом, глаза ее искрились от азарта.

– А если мы возьмем тему семьи, то и фотографировать нужно разные семьи, а не какую-то конкретную. У меня же иной замысел.

Да, любопытно… Гарретт даже не заметил, как и сам увлекся тем, что Эйли успела описать ему. Впрочем, он быстро взял себя в руки.

– Это крайне интересно, но все-таки не объясняет, почему вы по-прежнему держите гостиницу.

– А… Это долгая и грустная история. Вы уверены, что хотите ее слышать?

– Я ведь сам спросил, не так ли?

– Ой, подождите, там «Калаханс».

– Что такое «Калаханс»?

– Это магазин. Мне нужно купить кое-что для сада.

Гарретт слегка расстроился, что их разговор был прерван, но решил, что обязательно продолжит его, как только Эйли закончит свои дела.

– Конечно, нет проблем.

– Спасибо. Теперь мне не придется заезжать сюда специально.

Эйли глянула в зеркало заднего вида, пересекла дорогу и заехала на парковочную стоянку возле магазина. Она выключила мотор и потянулась к ремню безопасности.

– Вы хотите пойти со мной или подождете в машине?

– Думаю, схожу с вами.

Они вошли в магазин, и Эйли взяла его за плечо:

– Вы разве не собираетесь снять очки?

– Меня могут узнать, – кратко напомнил он ей.

Эйли пошла выбирать нужные ей вещи, а Гарретт смотрел ей вслед, пока девушка не пропала из виду.

Да, она действительно была хорошо сложена, с узкой талией и красивыми бедрами. Чтобы как-нибудь потратить время, Гарретт решил познакомиться с ассортиментом магазина. Торговое заведение напомнило ему магазины, которые обычно показывали в вестернах. Здесь можно было найти все – от седла для лошади до одежды. Он остановился около витрины с ковбойскими шляпами, выбрал одну, надел и посмотрел в зеркало.

– Выглядит неплохо.

Гарретт обернулся и увидел Эйли. Чувствуя себя ужасно глупо, он тут же снял шляпу.

– Я обычно не ношу такое.

– Правда? А зря. Выглядит очень сексуально.

Он удивленно посмотрел на нее.

– Да нет, правда, – улыбнулась она и пояснила: – Образ плохого парня.

Ответная улыбка тронула его губы. Он провел пальцами по полям шляпы.

– Да, пожалуй, я ее куплю и надену на одном из собраний компании.

– Почему бы и нет?

Эйли взяла у него из рук шляпу и снова надела ему на голову. Несколько минут она внимательно изучала его, и он готов был поклясться, что в голове у нее рождалась какая-то серьезная творческая задумка.

– Пойдемте. Чтобы завершить образ, непременно нужны джинсы и ботинки со шнуровкой.

– Да я же пошутил, – поспешил ответить Гарретт.

– А я – нет! – решительно заявила Эйли. – Раз уж вы в Техасе, извольте соответствовать.

Так Гарретт с удивлением обнаружил, что эта женщина действовала молниеносно, когда ей было что-то нужно.

Не прошло и двух минут, как он уже стоял в примерочной с джинсами, рубашками, ботинками и странного вида плащом в западном стиле – с большом разрезом сзади, так чтобы можно было сидеть в седле.

– Вы уже оделись? – нетерпеливо поинтересовалась Эйли из-за двери.

Гарретт застегнул серебряную пряжку ремня и посмотрел на себя в зеркало. Просто удивительно, насколько изменилась его внешность, стоило ему напялить на себя все эти ковбойские штучки.

– Да. Я оделся.

– Ну, выходите скорее, я хочу посмотреть! – нетерпеливый голос поторапливал его.

Он снял шляпу с крючка, надел ее и вышел в зал магазина.

Прежде чем он успел сообразить, сверкнула вспышка. Эйли опустила свой фотоаппарат и оглядела его с ног до головы.

– Вы выглядите совершенно по-другому. Если бы я не знала, никогда бы не догадалась, что вы и есть миллиардер Гарретт Миллер.

– Не догадались бы? – Отвернувшись, он снова уставился в зеркало. – Вы знаете, а ведь эта смена имиджа мне сейчас очень даже на руку. Теперь меня точно никто не узнает.

– Я же говорила! – ответила Эйли, явно довольная собой, и потянулась оторвать ярлычки с его одежды.

– Что вы делаете?

– Отрываю ценники. Не волнуйтесь, я отдам их продавцу, он их пробьет, а вам даже не придется переодеваться.

Эйли держала одной рукой камеру, а другой направляла Гарретта.

– Немного налево! Еще чуть-чуть. Идеально. Не двигайтесь. – Она сделала десять-двенадцать снимков, потом отвела камеру. – Теперь давайте поменяем позу и попробуем сделать еще несколько снимков.

– Я же не модель какая-то! – возмутился Гарретт.

– Нет, – ответила она терпеливо. – А я не шофер. Но все-таки вожу вас по городу сегодня.

– Я вам за это плачу, – напомнил он.

– Да, правда, – ответила она, наморщив нос. – Давайте поступим так: вы мне еще немного попозируете, а я дам вам экземпляры всех снимков совершенно бесплатно.

– То есть вы хотите сказать, что я уже час терплю все это ради пары снимков?

– Ну, я же не знала, что мне попадется такая красивая модель!

– Лесть вам все равно не поможет, – пробурчал Гарретт.

– Хорошо, тогда так. Я все же сделаю снимки, но за это буду возить вас по городу в течение всего месяца. Все время, пока вы здесь.

Он нахмурился немного, как бы прикидывая, насколько ему это выгодно, потом ответил:

– Хорошо, я согласен.

Довольно ухмыляясь, она снова схватила камеру.

– Посмотрите направо. Отлично. Теперь немного нагнитесь и облокотитесь на колено. Да. Великолепно! Просто шикарно! Вам нужно это видеть. – Эйли была явно довольна своей работой. – Только вот… Мне нужен грустный взгляд, Дело в том, что вы уже полгода в бегах от полиции и скучаете по светловолосой девушке из Додж-Сити.

– Светловолосая девушка из Додж-Сити? – Он рассмеялся, закинув голову. – Эйли, откуда вы этого понабрались?

То, как от смеха изменилось его лицо, чуть не заставило ее бросить камеру, но она смогла сдержать себя и ответила:

– Часть профессии, это просто составная часть профессии.

– Вам нужно было быть писателем, а не фотографом.

Заметив, что Эйли до сих пор фотографирует, он поднял руку, чтобы остановить ее.

– Хватит. Вы, наверно, уже сделали штук сто кадров.

– Мне повезет, если хотя бы треть будет удачной.

– Стоп. Кажется, вы не говорили о том, что собираетесь продавать эти снимки, – встревожился Гарретт.

– Да успокойтесь вы, я не собираюсь их продавать, я делаю это для собственного удовольствия. Ну и для вас тоже. Останется на память о вашей поездке в Техас.

– Слава богу. Кстати, я тут вспомнил… Вы же собирались рассказать мне о том, почему держите гостиницу.

– Это очень скучная история. Вы действительно хотите ее услышать?

– Я бы не стал спрашивать, если бы не хотел.

– Все началось, когда я вылетела из колледжа и переехала в Остин… – начала она.

– А почему вы вылетели? – Ему надо было знать все, не пропустить ни одной детали.

– Все мои родственники по обеим линиям – врачи. Мои родители ожидали, что я продолжу семейную традицию.

– А вы не хотели?

– Ни капли. Пыталась, конечно… Но я ненавидела предметы, которые мне нужно было сдавать, и мои оценки это доказывали. Сколько раз я просила родителей разрешить мне изучать то, что я хочу, но они и слушать не хотели! А я все равно не сдалась! В итоге в начале семестра сразу после Рождества они увидели список предметов, которые я выбрала для изучения. Был скандал, они отказались оплачивать мою учебу. Вернее, даже полностью лишили меня средств.

– И как же вы тогда оказались в Техасе?

– Это все из-за Клэр Флеминг. Мы познакомились с ней в колледже и стали лучшими подругами. Она знала о моих проблемах с родителями. Чтобы меня как-то подбодрить, Клэр пригласила меня с собой в Остин – навестить ее бабушку. Мне все равно нечего было делать, поэтому я и поехала с ней. «Виста», собственно, и принадлежит бабушке Клэр. Это был свадебный подарок ее первого мужа, который умер через несколько лет после того, как они поженились. А еще через несколько лет она вышла замуж за нефтяника из Саудовской Аравии и переехала туда. Дом бабушка не смогла продать – он всегда был очень дорог для нее, как подарок умершего мужа. Она часто приезжала в Штаты и жила в этом доме. Но потом она стала стареть, и приезжать ей стало все тяжелее. Можете представить себе, во что превратился дом! – Эйли излагала ему свою историю с мастерством опытного рассказчика. Гарретт и не заметил, как увлекся всей этой историей. – Она всегда надеялась, – продолжала Эйли, – что однажды Клэр решит жить в этом доме, но Клэр, уже учась в последнем классе школы, влюбилась в австралийца и твердо решила переехать к нему. Что и сделала, как только окончила школу. И бабушка решила последний раз съездить в Остин – перед тем, как продать дом. Клэр должна была встретить ее и помочь ей упаковать вещи. Чего я не знала тогда, – Эйли задумчиво уставилась на свою фотокамеру, – так это что Клэр с бабушкой давно уже обсудили мою ситуацию и решили предложить дом мне. Да, я понимаю, это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой! – вскинула она глаза на Гарретта. – Я тогда думала точно так же. Но Мими, так звали бабушку Клэр, была совершенно серьезно настроена. Она по-настоящему любила этот дом и не собиралась его продавать. Деньги ей, естественно, тоже были не нужны. Поэтому она предложила дом мне. Все, что она потребовала взамен, – это чтобы я заботилась о доме так же, как она сама делала это раньше.

– Звучит невероятно! – Гарретт был явно потрясен.

– Да, это действительно было великодушное предложение. Но оно решало только одну проблему – судьбу дома. Я же по-прежнему была без работы. И тогда Мими, Клэр и я стали думать, как мне заработать денег, чтобы я могла продолжать учиться. И тут нам пришла в голову идея сдавать комнаты в этом доме студентам! Дом же находится рядом с университетом, поэтому у меня не возникало проблемы с постояльцами.

– Если это было так удобно, почему же вы решили переделать дом в гостиницу?

Эйли приподняла бровь.

– Вы когда-нибудь жили с двенадцатью студентами? Это был полный бардак. И совершенно никакого личного пространства. К тому времени я сама закончила учиться и захотела, чтобы мой дом был похож на дом, а не на общежитие. И тогда мне пришла в голову идея «Висты».

– А бабушка не была против?

– Она была только за! Она отдала мне этот дом.

– Отдала? – глухо повторил он.

– Да. – Эйли кивнула.

В соответствии с информацией Гарретта Эйли владела лишь машиной. Но тут Эйли сама прояснила ситуацию.

– Это пока неофициально. Мими сказала мне об этом летом, но вскоре заболела и умерла за неделю до Дня Благодарения. Теперь нужно время, чтобы оформить все на меня… – Она оглянулась, только сейчас заметив, что уже заметно стемнело. – Я и не заметила, что уже так поздно. Нам стоит поторопиться.

Он встал и протянул ей руку. Она взяла его руку и снова почувствовала легкий разряд тока, когда их ладони соприкоснулись.

– Вы почувствовали?

– Что?

– Искорка тока.

– Искорка тока? Нет, я ничего не почувствовал.

– Правда? – нахмурилась Эйли и потерла ладонь. – Я чувствую это каждый раз, когда мы касаемся друг друга.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Искорка?

Гарретт хмыкнул, залезая в кровать. А как насчет самого настоящего удара в сто вольт, который почувствовала его рука?

Впрочем, что бы там ни почувствовал, он не собирался признаваться в этом Эйли. За тридцать шесть лет жизни Гарретт хорошо усвоил, что никогда нельзя показывать врагу свою слабость.

Врагу?

Гарретт заложил руки за голову и задумчиво уставился в потолок. Вряд ли он теперь может называть Эйли этим словом. Если то, что девушка сегодня рассказывала, правда, то она больше похожа на жертву, чем на врага.

История с колледжем действительно была. Гарретт разузнал эту информацию сам, перед тем как ехать сюда, в Остин. Но он ничего не знал о другом эпизоде ее жизни. Получается, Эйли переехала в Техас из-за того, что родители отказались ее обеспечивать? Конечно, можно было бы предположить, что девушка просто преувеличивает, но его мачеха отзывалась о приемных родителях Эйли как о сухих и бессердечных людях.

Конечно, если все так, то их поступок непростителен. Каким нормальным родителям придет в голову намеренно оставить ребенка без денег, работы, перспективы на будущее… Эйли просто невероятно повезло с Клэр и ее бабушкой. Даже представить страшно, что могло бы с ней быть, если бы не их предложение…

Отвлекшись от мыслей об Эйли, Гарретт даже удивился, насколько искренно сочувствует ей. Но ему по-прежнему нужно быть осторожным. Перед поездкой в Остин у него было более чем достаточно причин ненавидеть эту особу. Одна слезливая история ее жизни не должна сбивать его с толку и отвлекать от первоначальной цели.

Может, ее жизнь и напоминает сказку про Золушку, но он не собирается играть роль прекрасного принца, спасающего ее. Он приехал сюда, чтобы одержать верх над этой женщиной.

И чтобы доказать это – хотя бы самому себе, Гарретт потянулся к мобильному телефону и набрал номер своего юриста.

– Том, здравствуй, это Гарретт. Извини, что так поздно звоню, но очень нужно, чтобы ты кое-что узнал для меня. Мне нужна информация о женщине по имени Маргарет Флеминг. Последнее место проживания – Саудовская Аравия, но у нее есть кое-какое имущество в Остине, штат Техас. Нет, – ответил он на вопрос Тома, – нет, это никак не относится к расширению «Технологий будущего», это личный вопрос. Эта женщина скончалась в прошлом ноябре. Я хочу знать, кто унаследовал ее дом в Остине.

Гарретт закончил разговор и снова улегся поудобнее. Ему было о чем подумать.

После нескольких дней, в течение которых Эйли возила Гарретта по городу, она поняла две вещи. Во-первых, у этого мужчины настроение менялось чаще, чем у беременной женщины. А во-вторых, он был самым нетерпеливым из всех, кого она встречала.

Любой другой человек просто расслабился бы и сидел спокойно на пассажирском сиденье. Любой другой, но не Гарретт! Он не мог потратить просто так ни секунды своего драгоценного времени. В данный момент он сидел, уставившись в свой ноутбук, и проверял почту. Впрочем, Гарретт проделывал это десяток раз за день. Сейчас на часах почти десять вечера. Неужели в это время могут быть какие-то неотложные дела?

– Вот это да! – протянула Эйли, останавливая машину в хвосте длинной пробки.

Гарретт поднял глаза от монитора.

– Что случилось? Почему мы остановились? Эйли кивнула головой, указывая ему на стоящие впереди машины.

– Ремонтные работы. Я совсем забыла, что дорожная бригада оставляет вечером только один ряд для проезда.

С недовольным выражением лица Гарретт нервно забарабанил пальцами по крышке ноутбука. Он просидел так минут пять, но потом все-таки не выдержал.

– Что за чертовщина?! Неужели здесь нет объезда?

– Нет, – спокойно ответила Эйли, глядя в зеркало заднего вида на нескончаемый ряд автомобилей, уже пристроившихся сзади них, – а даже если бы и был, нам все равно уже не выехать из этой пробки.

Гарретт нахмурился еще больше.

Задние огни машин, что были впереди них, стали гаснуть. Это означало, что водители смирились с тем, что стоять придется долго, и выключили моторы. Эйли решила сделать то же самое.

– Почему вы вырубили мотор?

Эйли, устраиваясь поудобнее, сползла пониже в кресле и включила радио.

– Нет смысла тратить бензин. Все равно мы вряд ли сдвинемся с места раньше, чем через полчаса.

– Полчаса?! – Гарретт явно пришел в ужас.

– Да успокойтесь же вы! – засмеялась Эйли. – Уверяю вас, ничего страшного за полчаса не случится.

Он окинул ее раздраженным взглядом и отвернулся к окну.

Решив, что надо как-то отвлечь его, Эйли покрутила настройку радио, нашла ретро-волну и включила музыку на полную громкость.

Гарретт прижал ладони к ушам.

– Что вы делаете?! Эйли открыла дверцу.

– Поднимаю нам настроение! – крикнула она, вылезая из машины. Обойдя капот автомобиля, она подошла к дверце пассажирского сиденья, открыла ее и потянула Гарретта за руку.

– Пойдемте, такая прелестная песня.

– Что? – Он еще не успел сообразить, как Эйли уже вытащила его из машины.

– Музыка. Пойдемте танцевать! – Она положила руки на бедра и покрутилась. – Только не говорите мне, что вы не умеете танцевать.

– Умею.

– Так давайте же! – Подойдя к нему ближе, Эйли положила руки ему на плечи.

Гарретт окинул взглядом машины вокруг. Все смотрели из окон и смеялись.

– Это, в конце концов, нелепо, – пробурчал он.

– Нет, это потрясающе! Просто веселье! Мне почему-то кажется, вам его очень не хватает.

Он, вероятно, смог бы устоять и залезть обратно в машину, но молодая женщина прижалась к нему и уже начала кружиться в танце.

Не отдавая себе отчета в своих действиях, через несколько секунд Гарретт уже вел ее, танцуя, вокруг машины, его тело двигалось вместе с ней в такт музыке. Потом, вероятно, он порадуется, что на улице было темно, что фары машин были выключены, вероятно, будет ругать себя за то, что танцевал на глазах стольких людей. Но это все будет потом. Сейчас он мог думать только о том, как плавно их тела движутся в такт друг другу, как свободно он ощущает себя в танце с ней на глазах у десятков людей.

Песня закончилась, и они медленно остановились, по-прежнему не размыкая объятий. Гарретт касался губами ее волос, чувствуя каждую точку, которой соприкасались их тела. Он ощущал, как ускорилось ее дыхание, как ее рука подрагивала в его руке. Одно движение головы чуть в сторону – и его губы уже коснулись ее. Удовольствие от поцелуя стало лишь сильнее оттого, что он произошел так неожиданно.

Ее губы были нежные, как шелк. Гарретт чувствовал, как от поцелуя разгорается в нем кровь. Что он делает?! Он должен немедленно остановиться, иначе весь план поездки в Остин полетит к черту! Но остановиться он не мог…

Их поцелуй прервали нетерпеливые сигналы машин, но даже тогда Гарретт не сразу перестал обнимать Эйли. Их взгляды встретились, и он увидел в ее глазах такой же огонь, как тот, что горел сейчас в его венах.

Первое движение сделала Эйли, отойдя на шаг назад и поправив воротник жакета.

– О, кажется, мы устроили пробку.

– Да, – ответил он хмуро, пытаясь понять, что это па него нашло. – Пора идти.

Эйли не знала точно, что произошло с Гарреттом за ночь. Почему он сегодня в таком ужасном настроении? А может, это из-за их вчерашнего поцелуя? И он, как и Эйли, никак не может прийти в себя?

Остается лишь надеяться, что у нее это получится лучше.

Она кинула взгляд в его сторону. Кто знал, что Гарретт так целуется? Разве она могла себе представить, во что он превратит ее невинную идею всего лишь потанцевать.

Какое странное ощущение она испытала, когда они пожимали друг другу руки! Если бы ей знать… Оно совсем ничего не значило по сравнению с тем, что она испытала, когда соприкоснулись их губы. Одно только воспоминание о поцелуе заставляло ее сердце бешено колотиться.

Эйли еще раз украдкой покосилась на Гарретта. Почему он не впечатлен так же, как она? Ему не понравилось?

Явившись утром на завтрак, Гарретт был такой хмурый, как будто у него умер кто-то из близких. Он даже слова ей не сказал! Потом она возила его целое утро, и он только изредка командовал: направо, налево, даже не объясняя, что они, собственно, пытаются найти.

Да и насчет их вчерашнего поцелуя… Молчит, как будто они и не целовались вовсе. Ладно! Хорошо. Если он хочет играть по таким правилам, то пожалуйста! Она тоже сделает вид, словно ничего не случилось.

– Может, если вы скажете мне, что мы ищем, то я смогу вам помочь.

Он продолжал угрюмо смотреть в монитор навигатора.

– Участок земли не менее десяти акров, по возможности больше.

– А как насчет удаленности от жилых домов? Это, наверное, тоже играет роль.

– Не обязательно.

– Ну вот, еще один безответственный владелец собирается строить что-то под окнами у бедных жителей.

– Я не безответственный.

– Если здания вашей компании будут мешать людям, ухудшая окружающую среду, то это, на мой взгляд, весьма безответственно.

– В моей компании строго следят за экологической безопасностью наших сооружений.

– Правда? – не успокаивалась Эйли, сомневаясь, что в его компании следят за чем-то, кроме получаемой прибыли.

– Да, правда, все наши комплексы отвечают экологическим стандартам, и если я решу строить здесь, то все будет точно так же.

– Если? – повторила она. – Я думала, что строительство в Остине уже точно определено.

– Только в том случае, если я найду подходящее место.

– А… – протянула девушка.

– Да.

Порядком устав от его кислого выражения лица, Эйли спросила:

– Почему вы сегодня в плохом настроении?

– Я не в плохом настроении, – буркнул Гарретт. – Да? А мне показалось, что в плохом. Хотя, простите, я совсем забыла, что для вас это вполне нормально.

Он смерил ее своим хмурым взглядом.

– Вы нарочно пытаетесь вывести меня из себя? Если да, то у вас прекрасно выходит, – он явно начал раздражаться еще больше.

– Я тут ни при чем. Вы с самого утра не в духе.

– Если бы я спал сегодня лучше, то, вполне вероятно, был бы в лучшем настроении, – бросил он.

– Вы хотите сказать, что плохо спали по моей вине?

– Если вы в ответе за неудобный матрас на моей кровати, то да.

Эйли такого не ожидала.

– С матрасом все в порядке. Он, между прочим, новый.

– Он проседает с одной стороны.

– Так спите на другой стороне! Или, еще лучше, на другой кровати. Вы сняли весь дом, выберите любую кровать.

– Отлично. Я выбираю вашу!

– Что?! – опешила Эйли.

– Я выбираю вашу кровать. Вы сказали, что я могу взять любую.

– Я не имела в виду свою собственную, – растерялась она.

– Почему же? Вы же сказали, что любую, – упрямо долдонил Гарретт.

– Любую в тех комнатах, что вы сняли, но не на моей половине дома!

– Слишком поздно. Вы уже сказали, что я могу пользоваться любой кроватью.

Эйли замолчала, сосчитала до десяти, вздохнула. Она изо всех сил старалась оставаться спокойной.

– Если вы хотите спать в одной из комнат наверху, пожалуйста. Вы заплатили за то, чтобы спать, где вам захочется.

– Конечно. И я предпочитаю спать в вашей комнате.

Она не сразу ответила, подбирая слова:

– Если я вас правильно поняла, это просто способ скрыть настоящую причину?

– Что?

– Поцелуй вчера вечером! – выпалила она. – Позволь-ка, я тебе кое-что скажу, друг мой, – начала она, прежде чем он успел открыть рот. – Ничего серьезного не произошло. Забудем это, хорошо? Все. Ничего и не было.

– Неужели?!

– Неужели! Я…

Гарретт не дал ей закончить, грубо прильнув к ее губам. Скоро его поцелуй стал мягче и нежнее. Наконец он медленно оторвался от нее.

Открыв глаза, Эйли увидела, что Гарретт уже сидит, откинувшись на спинку кресла.

– Давай проверим район возле Бейстропа.

– Бейстропа? – переспросила Эйли, все еще пытаясь понять, был ли их второй поцелуй на самом деле или ей показалось?

– Да, я посмотрел по карте, это, кажется, недалеко от Остина. Там продается земля.

Она выпрямилась и положила руку на руль.

– Да, Бейстроп – неплохой город, – она попыталась сказать это как можно более непринужденно, желая доказать, что поцелуй совершенно никак не повлиял на нее. – Много исторических достопримечательностей и очень красивые старинные дома. Да и цены там ниже, чем в Остине. Это тоже плюс – на тот случай, если работники твоей компании будут там жить.

Гарретт кивнул на автомат с газетами.

– Остановись на минутку, я куплю газету. Посмотрю, что сейчас продается.

Эйли остановила машину. К этому времени ее пульс почти пришел в норму.

– А не проще позвонить агенту по недвижимости?

– Да, я займусь этим позже, но почему бы не ознакомиться с ассортиментом заранее?

Он вылез из машины и направился к стойке с газетами. Эйли для себя отметила: опасение Гарретта, что его здесь узнают, заметно ослабло. Еще недавно он буквально вжимался в сиденье и отворачивался, когда она подъезжала к окну какого-нибудь фаст-фуда, чтобы купить воды. И правда, к чему такая конспирация? Он не звезда телесериалов, а всего лишь бизнесмен, пусть и преуспевающий. До его приезда в «Висту» Эйли и сама не обратила бы на него на улице никакого внимания, если бы он проходил мимо.

Она еще раз взглянула на Гарретта – он покупал газеты. Ну ладно, хорошо, подумала Эйли, может, она и обратила бы на него внимание: он действительно очень привлекательный мужчина. Но уж точно не узнала бы его. И уж точно не подумала бы, что он приехал сюда покупать недвижимость. Скорее, ей бы пришло в голову, что этот богач просто отдыхает в Остине. Вся эта его игра в сверхсекретность была совершенно нелепой.

Пока она так размышляла, Гарретт вернулся с газетами в руках. Заскочив в салон машины, он хлопнул дверцей.

– Давай вперед!

– Извини? – Эйли опешила, услышав его грубую команду.

Он быстро глянул в зеркало заднего вида и съехал ниже по сиденью, вжав голову в плечи.

– Мне кажется, этот парень сзади узнал меня.

– И что?

– Сматываемся отсюда, вот что!

Эйли резко ударила по газам, и машина рванула вперед.

– Он еще преследует нас? – спросил Гарретт. Эйли посмотрела и увидела, что машина действительно поехала за ними.

– Не знаю, насколько он нас преследует, но он явно едет за нами.

– Прибавь скорость!

Сомневаясь, что ее машина мощнее, чем та, что едет за ними, Эйли все же нажала на газ.

– Он все еще там?

– Да, метрах в десяти.

– Быстрее!

– Ты с ума сошел? Я и так уже превысила скорость в два раза!

– Наплевать, мы должны оторваться от него.

– У… – протянула Эйли и отпустила газ.

– Что ты творишь? Я сказал тебе прибавить скорость, а не останавливаться!

– Я не в курсе, что означает красная мигалка там, откуда ты приехал, но в Техасе она означает, что надо останавливаться.

– Черт, почему ты мне не сказала, что у вас в Техасе полиция ездит на обычных машинах?

– О, это бы лишило тебя всего веселья! – с ехидной улыбочкой пролепетала Эйли. Она опустила окно, чтобы поздороваться с полицейским. – Доброе утро, офицер.

– Доброе утро, мэм. Что же заставило ехать вас со скоростью 45 миль в час?

– Честно говоря, причина только одна, – ответила Эйли, тыкая пальцем в Гарретта, – он.

Гарретт снял очки и наклонился к Эйли, чтобы увидеть полицейского, стоявшего у окна со стороны водителя.

– Да, это действительно я виноват, я не понял, что вы полицейский.

– А, – ответил полицейский, – значит, если полиции рядом нет, то можно спокойно нарушать закон?

– Нет, нет, нет! – начал оправдываться Гарретт. – Я вовсе не то хотел сказать. Видите ли, я покупал газету, и мне показалось, что за мной следят. Я подумал, вы узнали меня, поэтому попросил Эйли ехать быстрее.

– Почему бы тебе не рассказать все, чтобы офицеру было понятно? – спросила Эйли.

Гарретт исподлобья взглянул на нее.

– Я Гарретт Миллер, – сказал он, как будто это все объясняло.

– Кто? – недоуменно посмотрел на него полицейский. – Знаменитый поп-певец? Или актер?

Эйли сжала губы, чтобы не рассмеяться.

– Нет, нет, – поспешила ответить Эйли. – Нет, сэр, Гарретт Миллер – владелец «Технологий будущего», компьютерной компании.

Лицо полицейского по-прежнему не выражало ни тени понимания.

– А ты говорил… – Эйли с ухмылкой взглянула на Гарретта.

– Это не смешно! – возмутился Гарретт, плюхнувшись на диван.

– Нет, это очень смешно! – расхохоталась Эйли. – Видел бы ты свое лицо, когда полицейский приказал тебе положить руки на капот!

Гарретт, хмыкнув, скрестил руки на груди.

– Я рад, что тебе кажется это забавным, но я, честно говоря, не привык, чтобы меня принимали за преступника.

– А я подумала, ты успокоишься. Ты рассказал ему про себя все, кроме, наверное, любимого цвета нижнего белья, а он по-прежнему понятия не имел, кто ты.

– Да, я смотрю, ты повеселилась от всей души.

– Ага, – Эйли даже не пыталась скрыть своего насмешливого настроения.

– Не понимаю, что здесь смешного… – пробормотал Гарретт.

– Да все смешно! Мне кажется, ты слишком важничаешь, вот и выглядишь смешным.

– Правда? – Гарретт приподнял бровь.

– Да, правда. Тебе нужно расслабиться. Забудь хотя бы ненадолго, что ты миллиардер, просто наслаждайся жизнью!

Гарретт тяжело вздохнул.

– Ты не представляешь, что это такое – быть Гарреттом Миллером…

– Не представляю, – согласно кивнула Эйли. – Уверена только, что это ужасно скучно.

– Скучно?! – разозлился он и вскочил с дивана. – Дай-ка я расскажу тебе, каково это – быть Гарреттом Миллером. Деньги привлекают людей, в том числе всяких психов. И, в отличие от твоего дружелюбного полицейского сегодня утром, обычно все узнают меня и знают, кто я. Именно по этой причине я уже несколько лет не могу позволить себе летать обычными рейсами и вынужден иметь частный самолет. Я не могу сходить в кино или ресторан, как все нормальные люди, потому что окружающие тут же начинают на меня таращиться. Если я все-таки должен выйти на улицу, то всегда должен иметь рядом телохранителя, на случай если какому-нибудь идиоту придет в голову меня похитить, чтобы получить выкуп. Л что касается веселья, – продолжил он, – о нем я могу забыть. Если, конечно, мне не пришлют его в коробке на дом. Веселье на людях закончилось для меня тогда, когда я заработал свой первый миллион.

К тому времени, как Гарретт завершил свою тираду, он стоял к Эйли так близко, что она могла чувствовать его дыхание.

– Я… Я не думала… – промямлила она.

– Никто не думает. Все завидуют моему успеху, и никому не приходит в голову, как дорого я плачу за этот успех. И как дорого бы платили они, если бы имели то же самое. – И Гарретт отвернулся, спрятав ухмылку. – Впрочем, ты сама скоро все почувствуешь.

Эйли напряглась.

– Что ты имеешь в виду?

– Наш славный дружок полицейский, его фамилия Вильгельм – я запомнил, дал слово, что никому не расскажет. Так вот, я почти уверен, что он уже кому-нибудь рассказал. А это значит, что мы можем ждать репортеров уже завтра утром.

Глаза Эйли округлились.

– Здесь?!

– Здесь и в любом другом месте, где мы решим появиться. Журналисты ужасно надоедливые особы, и от них практически невозможно избавиться.

* * *

Эйли продолжала расхаживать по комнате, время от времени приоткрывая жалюзи и выглядывая на улицу. Пока все в порядке. За окном не видно ни машин, ни людей. Надеясь на то, что офицер Вильгельм сдержит слово или что Гарретт слегка все преувеличил, Эйли перестала выглядывать в окно и пошла на кухню налить себе что-нибудь выпить.

– Я выпью бокал вина. Ты не хочешь? – сказала она Гарретту, проходя через гостиную.

– Да, спасибо, было бы очень неплохо… – кивнул он, не сводя глаз с телевизора.

Эйли вернулась из кухни, вручила Гарретту бокал вина и кинула взгляд на экран.

– Что смотришь?

– Теннис.

– Ясно, ну и кто ведет?

– Пока итальянец.

Началась реклама, и Гарретт тут же стал щелкать кнопками, переключая каналы.

– Зачем ты переключил? Что ты имеешь против рекламы?

– Ничего, кроме того, что считаю ее пустой тратой времени.

– Ты тоже рекламируешь свою компанию, – напомнила Эйли.

– Иногда.

– Тогда это нечестно.

– Что нечестно? То, что я отказываюсь смотреть нудную рекламу? Кстати, ты давно не выглядывала на улицу.

– Там никого нет, – ответила Эйли, делая глоток вина.

– Завтра утром у дома обязательно кто-нибудь появится.

– Да ладно тебе, никто сюда не придет.

– Хочешь поспорить?

– Да, хочу.

– Ставлю пять сотен, что они непременно появятся.

– Пять сотен?! Откуда у меня столько?

– Хорошо, не хочешь ставить деньги, поставь на кон какую-нибудь из своих фотографий.

Эйли подумала немного и протянула руку.

– Хорошо, согласна.

– Кстати, я предпочитаю пейзажи, а не портреты.

– То есть ты хочешь сказать, что уверен в своей победе? – Эйли приподняла бровь.

– Более чем, – ответил Гарретт, вставая с дивана.

– Ты куда? – окликнула его Эйли.

– Спать.

– Подожди, кажется, ты идешь не туда. Это моя комната.

– Да, я знаю. Разве ты не помнишь? Я ведь выбрал спальное место в твоей комнате.

– Ты не будешь спать в моей комнате!

– Буду! – сказал Гарретт, заходя в ее спальню. Эйли метнулась вслед за ним, надеясь, что не оставила там ничего неприличного – нижнее белье, например.

– Гарретт, ну правда! Ты можешь спать в любой комнате, но только не в моей.

Гарретт уселся на край ее кровати, попробовал пружины.

– Нет, мне крайне нравится именно эта кровать, – сказал он, вставая и снимая свитер.

Эйли смотрела на Гарретта, не в силах оторвать взгляд от его потрясающей фигуры. Кто бы мог подумать! Как же она раньше не замечала? Он был совсем близко к ней в тот вечер, когда они целовались, но оба были одеты. Да, в одежде он выглядел несколько по-другому. Какой же он сильный, загорелый…

– Ты выиграл, хорошо, – с трудом сумела выдавить из себя Эйли. – Дай я только заберу свои вещи.

Она зашла в ванную, собрала в охапку свою ночную сорочку, зубную щетку и полотенце и вышла обратно, надеясь только, что за это время он не успел раздеться совсем. Стараясь не смотреть в его сторону, она направилась к двери.

– Эйли?

Она остановилась, но не решилась повернуться.

– Что?

– Я подумал, раз тебе так понравилось целоваться со мной, может, и спать со мной тебе тоже понравится?

Сдержав себя и не сказав ни слова, Эйли выключила свет и выскочила из комнаты.

Ей показалось, что он засмеялся, как только она вышла. Впрочем, она не была в этом уверена.

Спать со мной она пока не собирается, подумал Гарретт, ложась в кровать Эйли. Улыбка тронула его губы.

Судя по тому, как быстро она выскочила из комнаты, ему прекрасно удалось отыграться за ее сегодняшние насмешки по поводу полиции.

Интересно, где она будет сегодня спать? В доме полно кроватей, включая и ту, на которой он уже спал. Гарретту пришлось слукавить – пожаловаться, что ему не спалось из-за плохого матраса, но причина, конечно, была совсем не в этом.

Причина таилась в хозяйке гостиницы «Виста».

Улыбка медленно сошла с его губ. Он не хотел, чтобы так вышло. Он сделал все, что было в его силах, чтобы этого не случилось, но это все же произошло.

Эйли Моран зацепила его.

Все началось с ее рассказов о детстве. Гарретт неожиданно почувствовал, что эта женщина совсем не подходит на роль его врага. Скорее, она напоминает жертву. Чуть позже он стал ощущать физическое влечение к Эйли, и оно росло с каждой минутой, проведенной с ней.

Гарретт уткнулся лицом в подушку и громко вздохнул. И что теперь делать? Он приехал сюда, готовый ненавидеть и презирать ее, в конце концов уничтожить, если понадобится. Теперь же он не мог думать ни о чем другом, кроме как переспать с этой удивительной женщиной. Черт возьми, она ведь дочь его мачехи!

Ничего, стал успокаивать себя Гарретт, он справится со всем этим. Нужно просто держать дистанцию. В конце концов, ему не раз в жизни приходилось и потяжелее, и он всегда выходил победителем.

Не прошло и нескольких секунд, как Гарретт понял, что ошибается. Он глубоко вдохнул. Запах постельного белья сразу напомнил об Эйли. Он представил, что она лежит здесь, в этой самой кровати, он чувствует рядом тепло ее тела, обнимает ее…

– Сконцентрируйся! – твердым голосом сказал он себе. – У тебя есть цель, просто сконцентрируйся на ней.

И Гарретт тут же дал себе торжественную клятву, что завтра позвонит своему юристу и узнает все необходимое про «Висту». Знание – сила, а сила нужна ему для того, чтобы его чаша весов была тяжелее…

И для того, чтобы перестать наконец думать об Эйли и заняться делом!

Эйли на цыпочках зашла в свою спальню и осторожно подошла к кровати. Она не хотела будить Гарретта. Более того, оставаться с ним в одной комнате после того, что он сказал, она тоже не хотела. Но это все же было лучше, чем звонить в полицию.

Она осторожно положила руку ему на плечо. В следующую секунду Эйли уже лежала на спине, а Гарретт держал ее руки.

– Гарретт, это я, Эйли! – вскрикнула она.

– Черт возьми, Эйли, никогда больше не подходи ко мне так! – выругался Гарретт.

Эйли пришла в себя от шока и приподнялась на кровати.

– Не беспокойся. Не буду.

Он повернулся, чтобы включить ночник.

– Извини. Надеюсь, я не покалечил тебя?

– Нет. Но испугал очень сильно, – прикинув, сколько силы нужно, чтобы выполнить такое, она спросила: – А где ты этому научился?

– Школа самообороны. Если бы твоей жизни угрожали так много раз, как моей, ты бы еще не такому научилась.

– Угрожали? Тебе угрожали?!

– Да, угрожали. Кстати, зачем, ты, собственно, зашла в мою комнату посреди ночи?

– Вообще-то это моя комната, но сейчас все неважно, Нам есть о чем беспокоиться и без этого.

– О чем же?

– О людях на улице.

Гарретт вскочил с кровати и отодвинул край жалюзи, чтобы посмотреть на улицу.

Его вид в одних только черных обтягивающих трусах-боксерах заставил Эйли сразу же и напрочь забыть о подозрительных типах около ее гостиницы.

– Где они? – проговорил Гарретт. – Я никого не вижу.

– Ты не увидишь их отсюда, они у парадного входа.

Гарретт вернулся к кровати и выключил лампу, погрузив комнату в полную темноту.

– Что ты делаешь? – закричала Эйли.

– Ш-ш-ш, – он приложил руку к ее рту. – Мы ведь не хотим, чтобы они знали, что мы не спим.

– Почему? – Она досадливо убрала его руку.

– Если они будут думать, что мы спим и не знаем об их присутствии, то останутся здесь до утра.

– Но ты же не хочешь их здесь видеть, или я ошибаюсь? – переспросила Эйли в недоумении.

– Правильно, не хочу. Поэтому мы должны подумать, как бы нам выбраться отсюда, чтобы они нас не заметили.

– Мы? То есть ты и я? Хм… Прости, дружище, но я отсюда никуда не поеду.

– У тебя нет выбора.

– О, у меня большой выбор. Один из вариантов – остаться здесь, в собственном доме…

– Ты не можешь здесь оставаться, это небезопасно.

Его серьезный тон заставил ее испугаться.

– Что ты имеешь в виду? Это же всего лишь репортеры, а не киллеры.

Гарретт пристально посмотрел на Эйли.

– Мне нужно кое-что тебе сказать. Видишь ли, когда я говорил тебе, что мое присутствие здесь должно оставаться в тайне, я сказал не все.

Эйли закинула голову назад и тяжело вздохнула.

– Я разве не говорила тебе, что ненавижу полуночные признания?

– Моя жизнь под угрозой, – тихо и как-то буднично произнес Гарретт, но Эйли вздрогнула.

– Тебя хотят убить?!

– Похоже, что да.

– Но почему?

– Если бы я знал – почему, то наверняка бы был в курсе, кто хочет это сделать.

Эйли задумалась.

– И ты предполагаешь, что именно этот человек сейчас около моего дома?..

– Нет, я почти уверен, что это просто репортеры. Но как только они узнают, что я здесь, об этом будут знать все. И тот, кто желает моей смерти, обязательно окажется здесь.

Теперь Эйли сосредоточенно смотрела в одну точку, пытаясь осознать то, что ей только что сказали.

– Подожди секунду! Если кто-то и решил тебя убить, это совершенно не значит, что я в опасности, – нашла она возражение.

– Боюсь, что значит, – виновато произнес Гарретт. – Если эти люди приедут сюда и не обнаружат меня здесь, то вполне могут взять тебя.

– Меня? – поперхнулась Эйли. – Неужели я могу кому-то понадобиться?

– Вполне можешь, если они решат, что ты как-то связана со мной.

– То есть ты хочешь сказать, они возьмут меня в заложники? – Голос у нее теперь дрожал.

– Да, и именно поэтому мне бы не хотелось рисковать.

В голове у Эйли тут же всплыло множество кадров с захватами, которые она видела в сериалах. И, надо сказать, ни один из них не казался ей особенно заманчивым…

– Господи, – прошептала Эйли, – что же делать?

– Надо уходить отсюда.

Гарретт заправил кровать и натянул джинсы.

– Я пойду наверх, мне нужно собрать свои вещи и сделать несколько звонков. Тебе тоже нужно будет собрать сумку, так чтобы вещей хватило на пару недель.

– На пару недель?! Я не могу уехать отсюда на пару недель!

– Будем надеяться, что так долго скрываться нам и не придется. Только не включай свет. Они не должны знать о наших планах.

Гарретт поднялся по боковой лестнице на второй этаж. То, что отсюда пора смываться, он уже понял. Но вот куда? Это-то и было главной проблемой. Позвонить своему пилоту? Да, но перелет – дело хлопотное, потребует слишком много времени, да к тому же их могут заметить на аэродроме. Об общественном транспорте речи тоже не шло, это слишком заметно. Единственный вариант – найти укрытие неподалеку отсюда, где никто не подумает его искать, и остаться там на некоторое время. В голову приходило только одно место – ранчо, принадлежащее сыну его мачехи.

Чертыхаясь себе под нос, Гарретт стал шагать по комнате. Ему отчаянно не хотелось звонить Джейсу. Если он позвонит, то нужно будет объяснять, где он и почему. Нужно будет рассказывать про Эйли Моран, а Джейс обещал матери, что не будет искать ее дочь, что они будут с уважением относиться к ее просьбе остаться в стороне от всех разбирательств.

Но с другой стороны, это ведь Джейс и его отец Эдди давали обещание, а не он сам, напомнил себе Гарретт.

В конце концов он достал телефон и стал просматривать телефонную книгу, пока не дошел до телефона Джейса.

Трубку взяла Мэнди, жена Джейса.

– Слушаю, – сказала она сонно.

– Мэнди, это Гарретт.

– Привет, Гарретт, – удивилась женщина. – Что у тебя случилось там посреди ночи?

– Я в пробке. Скажи, а Джейс дома?

– Он в Вашингтоне, решил навестить маму, ты разве не видел его?

– Нет, но сейчас мне очень нужна его помощь.

– Позвони тогда домой Барбаре. Я уверена, Джейс сделает все возможное, чтобы тебе помочь.

– Нет, я не могу сейчас звонить Барбаре! Видимо, помочь мне на этот раз придется тебе.

– Я, конечно, постараюсь, но мне просто кажется, что гораздо разумней позвонить Джейсу, потому что он в Вашингтоне, а я в Техасе.

– Вот это как раз то, что меня и интересует. Я тоже в Техасе.

– Что? – вскрикнула Мэнди. – Где ты?

– Дома у Эйли Моран.

В трубке на некоторое время повисло молчание.

– Ты сейчас дома у Эйли?..

– Да, я все объясню позже, а сейчас нам нужно где-то спрятаться на пару дней. Я надеялся, мы сможем пожить у вас на ранчо в одном из охотничьих домиков.

– Конечно, сможете, – ответила она, поколебавшись. – Эйли знает, что Барбара – твоя мачеха?

– Нет, и пообещай мне, что это не будет обсуждаться.

– Ты уверен, что все делаешь правильно? – спросила она с ноткой сомнения в голосе. – Вы обещали Барбаре оставить ее в покое.

Гарретта кольнуло чувство вины.

– Это Эдди и Джейс обещали. Я ничего ей не обещал. В любом случае мы обсудим это позже, ладно? Сейчас мне нужно как можно быстрее покинуть Остин.

– Хорошо, но учти: если Барбара обо всем узнает, я не буду тебя защищать. Не хватало только поссориться со свекровью, чтобы выгородить твою задницу, какой бы красивой она ни была! Тебе ясно?

Следующий звонок был агенту из службы безопасности его компании.

– Джо, это Гарретт. У нас серьезные проблемы.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Хитроумный план побега, разработанный Гарреттом, включал почти все виды транспорта, кроме самолета.

Их путь начался на суше, но вскоре им понадобилась даже лодка, которую Эйли держала в гостинице для гостей. Ночью, при отсутствии какого-либо света, кроме лунного, они доплыли по озеру до береговой полосы, принадлежащей «Хайатт Ридженси». Там они взяли такси до аэропорта. Так и не появившись в аэропорту, остановились рядом и отпустили такси, взяли напрокат машину и, загрузив вещи в багажник, наконец-то покинули Остин. Эйли настояла на том, чтобы самой сесть за руль.

Несколько раз Эйли пыталась узнать у Гарретта, куда конкретно они направляются, но так и не получила вразумительного ответа, кроме того, что они поживут пока в охотничьем домике его друга.

– У меня такое ощущение, что я играю в игру, где нужно точечки соединять. Поверни налево, потом направо, потом вперед. Скажи мне хотя бы, долго ли нам еще ехать, – сердилась Эйли.

– Мы почти уже на месте. Езжай прямо до тех пор, пока не увидишь надпись «Охотничьи домики».

– Ты уверен, что эти люди пас ждут? В четыре часа утра? Не хватало только получить заряд дроби в лоб из-за того, что я пересекаю недозволенную территорию.

– Они знают, что мы приедем.

– Ты тут был раньше?

– Один раз. – Гарретт указал на табличку с надписью: – Нам сюда.

Эйли свернула на узкую неасфальтированную дорожку.

– А я ведь могла сейчас спокойно спать в своей кровати… – проворчала она.

– Могу гарантировать тебе, что если бы ты была дома, то спать бы тебе не дали, – возразил Гарретт, горько усмехнувшись.

Эйли увидела огоньки впереди.

– Это те самые охотничьи домики?

– Один из них.

– А сколько их всего?

– Шесть, если мне не изменяет память. Один из них оставлен для нас открытым. Кажется, вот и он, и Гарретт указал на небольшой коттедж.

Зайдя в домик, Эйли тут же заметила, что в комнате только одна кровать. Она озвучила эту мысль, но Гарретт, очевидно, не очень этим смутился.

– Значит, мы будем спать вместе, не вижу проблемы.

– Вместе на одной кровати? – возмущенно переспросила Эйли.

– Если тебя это не устраивает, ты можешь вполне попробовать спать на диване.

Эйли окинула взглядом диванчик, маленький и жесткий, и решила, что лучше ничего не пробовать. Она подошла к кровати и провела рукой линию прямо посередине.

– Здесь между нами граница. Гарретт отвернулся, пряча усмешку.

Эйли и не предполагала, что ей удастся быстро заснуть. С мыслями о похищении в голове и с Гарреттом под боком вряд ли это возможно. Она даже не успела удивиться тому, насколько быстро у нее стали слипаться глаза, едва положила голову на подушку, и погрузилась в сон.

Проснулась Эйли утром, когда солнечные лучи стали пробиваться сквозь шторы в комнате. Гарретт к этому времени уже встал. Место «через границу» было пусто.

Эйли оделась и пошла на кухню. Он сидел за столом и смотрел в монитор ноутбука.

– Ты уже ел?

– Перекусил немного.

– Перекусил? Нет, меня это не устроит, я голодная как волк.

Эйли открыла холодильник и, к своему изумлению, обнаружила, что он забит продуктами.

– Ух ты! Твои друзья очень гостеприимны.

– Да. Мэнди любит поиграть в мамочку.

– Мэнди? – Эйли явно напряглась, услышав женское имя. – Мне казалось, что твой друг – мужчина.

– Мэнди – это жена Джейса. Они оба мои друзья.

Весьма немногословно, но зато Эйли теперь знала, что Гарретт отнюдь не в романтических отношениях с этой Мэнди.

Хотя, впрочем, мне это совершенно безразлично, сказала она себе.

Эйли поставила на стол тарелку с фруктами и села напротив Гаррета.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Проверяю почту.

– У тебя здесь есть Интернет?

– С помощью беспроводной карты из моего мобильного телефона у меня есть Интернет везде, где ловит телефон.

– Хм! Интересно! Ну и что там? Есть что-нибудь про парня, который за тобой охотится?

– Нет, – Гарретт покачал головой.

– Ты уже проверил, не написали ли о тебе в новостях?

– Пока еще не написали, – буркнул он.

– Это ведь здорово, не правда ли? Значит, на данный момент мы в безопасности! – не отставала со своими разговорами Эйли.

– Ну, пока да… – промямлил Гарретт.

– Хоть соврал бы! – сгримасничала Эйли, вылавливая клубнику из миски с фруктами. – Я бы чувствовала себя спокойнее.

– Я не собираюсь врать просто для того, чтобы тебе было спокойнее. Чем больше времени пройдет без новостей обо мне, тем более вероятно, что человека, который мне угрожает, поймает мой отдел безопасности.

– Ты считаешь, что это звучит обнадеживающе? Если это лучшее, что ты можешь мне предложить, то я, пожалуй, поиграю в Скарлетт О'Хара.

– Что это значит?

– Буду откладывать до завтра то, о чем не хочу думать сегодня.

– Что это решает?

– Для тебя, может, и ничего, но мне всегда помогает.

Эйли встала и отправилась осматривать домик. Остановившись около портрета на стене гостиной, внимательно на него посмотрела.

– Кто это?

– Родители Джейса.

– Очень милые.

– Не знаю, я их не видел.

– Достаточно лишь взглянуть на фотографию. Посмотри, как он обнимает ее за талию. Он наверняка обожает ее и всегда готов защитить и успокоить.

– Не слишком ли много выводов из одного фотоснимка? – усмехнулся Гарретт.

– Некоторые вещи видно даже на фотографии, их нельзя скрыть. Вообще мне очень нравится это место. Очень уютное. – Эйли обвела взглядом помещение. – Я ожидала гораздо меньшего от охотничьего домика.

– Здесь раньше жил Джейс…

– А почему он переехал?

– Эта была идея Мэнди. Когда они поженились, Мэнди захотела переехать в большой дом для всей семьи.

– Дом для всей семьи? – Эйли тут же нарисовала в голове картину огромного дома со всеми родственниками и кучей детишек. – Предполагаю, у Джейса много родственников…

Гарретт поколебался секунду, прежде чем ответить:

– Джейс был единственным ребенком Колхаунов. Он унаследовал все ранчо после их смерти.

– О… Он унаследовал все это?

– Да.

– А ранчо большое?

– Не знаю, но думаю, да. У него здесь есть ферма с коровами, кукурузные поля, приносящие внушительный доход. Еще он владеет этими охотничьими домиками и сдает их в летнее время. Я думаю, для всего этого нужны огромные территории.

– Да, вероятно, – она повернулась к нему. – Как ты думаешь, он не был бы против, если бы я немного пофотографировала тут?

– А что ты хочешь сфотографировать?

– Просто природу. Там очень красивые старые деревья около дома.

– Почему бы и нет? Я думаю, Джейс не будет против.

– Здорово, – просияла Эйли. – Не хочешь пойти со мной пофотографировать?

– Пойдем! Все равно тут нечем заняться.

– Отлично, тогда я только схожу за камерой. Подожди секунду.

Когда Эйли вернулась, Гарретт был около стойки с ружьями. Он вытащил одно из них, и, надо сказать, смотрелся с ним весьма живописно.

– Ты хочешь взять ружье с собой?

– Да, на всякий случай. Никогда не знаешь, что можно встретить в лесу.

– Думаешь, тот, кто тебя преследует, решил достать тебя здесь?

– Лучше подготовиться заранее.

– Ты умеешь стрелять?

– Да, я победил Зельду.

– Зельду? Компьютерная игра? – Эйли не смогла удержаться от смеха, когда он кивнул в ответ.

– Прелестно! Из всех, с кем я только могла связаться, мне попался компьютерный зануда, уверенный в том, что он наделен суперсилой.

Гарретт присел на бревно, пока Эйли бродила рядом в поисках удачной натуры. Несмотря на опасность, по-прежнему подстерегающую его, он чувствовал себя спокойно, как никогда. Во многом это была заслуга Эйли.

Надо же, придумала! Играть в Скарлетт О'Хара! Несмотря на нелепость ее подхода к ситуации, Гарретт не мог отрицать, что это действительно помогает. Другая женщина на ее месте впала бы в депрессию или закатила бы истерику, вопила бы: «О боже, что нам делать? Мы все погибнем!» Другая. Но только не Эйли. Несмотря на опасность, Эйли по-прежнему находила время для себя и пребывала в приподнятом настроении.

Возможно, кое-кто предположил бы, что это всего-навсего уход от ответственности, и не более того. Совсем недавно так вполне мог бы сказать и сам Гарретт. Но, проведя некоторое время с Эйли, он понял одну вещь. Этот мир был бы гораздо лучше, если бы больше людей смотрело на жизнь так, как она.

– Осторожней! – крикнул он Эйли, увидев, как она чуть не поскользнулась на камне в ручье. – Здесь не глубоко, но вода очень холодная.

– Да, и здесь полно мошкары! Ой, смотри, черепаха! Иди сюда быстрей!

– В воде?

– Она прячется под камнем. Иди сюда!

– Не хочу, я видел черепах и до этого, – покачал он головой.

– Таких больших точно не видел! Эта просто огромная! Ну какой же ты зануда! Неужели тебе не интересно?

Вздохнув, Гарретт встал и подошел к Эйли. Она подняла камеру к его лицу и направила немного вниз.

– Смотри, прямо под камнем. Наклонись немного.

– Я ничего не вижу, – Гарретт попытался наклониться, но по-прежнему не мог ничего разглядеть.

– Ну посмотри же, вот она! – Эйли придвинулась еще ближе и попыталась повернуть его голову так, чтобы он смотрел в ту же точку, что и она.

Что он должен был увидеть? Гарретт вообще не был уверен, что он может сейчас что-то видеть. Он мог только чувствовать. Чувствовать Эйли совсем близко, ощущать ее прикосновения, ее дыхание и запах клубники.

Всего лишь одно движение – и он прикоснулся бы к ее клубничным губам…

– Ну что? – спросила Эйли нетерпеливо.

Их взгляды встретились, и Эйли снова ощутила знакомое чувство, возникавшее, как только Гарретт приближался к ней.

– Ты чувствуешь это? Как будто горячая волна прошла по всему телу.

– Может, проверим? Получится ли у нас не обжечься? – тихо предложил он.

– Проверим, – шепнула Эйли, облизнув губы.

Не оставляя себе времени подумать о последствиях, он поймал ее лицо и прильнул к ее губам, ощутив вкус клубники, который дразнил его все это время. Эйли разомкнула губы, позволяя поцелую стать глубже.

– Ну что? Ты по-прежнему это чувствуешь? – оторвавшись от клубничных губ, проговорил Гарретт.

– Да. А ты? – прошептала она.

– Не уверен… Опиши мне свои ощущения.

– Не могу, – закачала она головой, все сильнее прижимаясь к нему грудью, – не могу сейчас думать.

Гарретт, кажется, тоже был не в состоянии думать. Он обнимал Эйли, касаясь пальцами мягких и женственных изгибов ее тела. Желание проснулось в нем, и он был уже не в силах заставить себя остановиться. Все попытки сконцентрироваться на своей цели и держать дистанцию были бессмысленны, и он прекрасно это осознавал.

Если бы у него было время, он, вероятно, придумал бы, как вести себя с этой женщиной, как сообщить о своих чувствах и желаниях. Если бы у него было время…

Сейчас же ему в голову пришло самое простое:

– Я хочу тебя. Прямо сейчас.

Дорожка из свитеров, сапог, джинсов и рубашек начиналась у входа в домик и заканчивалась около их огромной кровати. Страсть не оставила времени для аккуратности и приличия. Страсть бросила обоих на кровать, сплетая их тела так, что трудно было различить, где заканчивается одно и начинается другое.

Но Эйли этого было недостаточно. Никогда еще она не хотела ни одного мужчину так сильно, как Гарретта. И если быть честной, то следует признать: это началось не сегодня, а с того самого дня, когда она впервые увидела его в дверях своей гостиницы.

Теперь ей хотелось касаться его, ласкать каждый сантиметр сильного прекрасного тела. Она провела руками вниз по его спине и прижалась губами к его груди, вдыхая аромат сандалового дерева, тот самый аромат, что будоражил ее чувства все это время. Образ его обнаженного торса не выходил у Эйли из головы с того самого дня, когда Гарретт занял ее спальню и наверняка не спал всю ночь, мучаясь и думая о ней…

Но теперь больше не нужно было мучиться.

Запустив пальцы в его волосы, она прильнула к его губам, желая только одного – чтобы он наконец взял ее.

Больше ни один из них не говорил ни слова. Слова были не нужны. Они общались глазами, губами, нежными прикосновениями…

Еще ни с кем Эйли не испытывала таких ощущений. Порой ей казалось, что она потратила себя всю, но волна наслаждения снова и снова накрывала ее.

Сколько прошло времени? Эйли не могла этого сказать. Может, несколько часов, может, несколько минут. Уставшие и счастливые, они посмотрели друг другу в глаза.

– Эйли.

Ее имя было лишь легким шепотом, соскользнувшим с его губ, но оно, как эхо, отдалось в ее груди. Эмоции переполняли ее, и она вряд ли смогла бы выразить их какими-то словами. Кроме, пожалуй, одного…

Любовь.

Нет, говорила она себе, она не может влюбиться в Гарретта! Это невозможно. Но когда их взгляды снова встретились и она ощутила теплоту его лучистых глаз, обманывать себя более не было смысла.

– Ты в порядке?

– Да. Все хорошо. – Она лишь смогла еле заметно улыбнуться.

Он нежно поцеловал ее в губы и положил голову ей на плечо.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Прошло достаточно времени, прежде чем пульс Эйли пришел в норму и она смогла в полной мере осознать то, что только что произошло. Она, Эйли Моран, только что была близка с самим Гарреттом Миллером! У них получился невероятный, потрясающий секс, который, не преувеличивая, изменил ее жизнь.

И все это началось с одного лишь поцелуя. За считанные секунды этот поцелуй превратился в безудержную страсть, которая ослепила Эйли и не дала ей времени подумать о том, что Гарретт – почти незнакомец. При нормальных обстоятельствах этот факт не позволил бы ей лечь в постель с ним.

Это, собственно, доказывало то, что обстоятельства были отнюдь не нормальными. Вообще вся ситуация была совершенно безумной. Скрываться на ранчо, неизвестно где, от какого-то сумасшедшего преступника с человеком, которого она знала не больше чем… точнее сказать, вообще его не знала.

Эйли почувствовала прикосновение на щеке, обернулась и только сейчас заметила, что Гарретт смотрит на нее.

– Я… я не знаю, что сказать, – тихо произнес он.

Предположив по его неуверенному тону, что Гарретт жалеет о случившемся, она привстала на кровати и ответила:

– Тебе не нужно ничего говорить. Правда. Я все понимаю.

– Не думаю, что ты понимаешь… – Он прильнул к ней и поцеловал так чувственно, что у Эйли мурашки пробежали по спине. – Это было… неожиданно.

Эйли снова прилегла на подушку.

– Да, более чем.

– Я, наверно, должен был бы извиниться и сказать, что мне жаль, но это было бы нечестно. Я ни капли не сожалею.

– Ты говоришь, будто бы меня заставил. Но все было не так!

Гарретт едва заметно улыбнулся.

– Да. И от этого становится еще интереснее…

– Гарретт… – начала Эйли, но не смогла продолжить, чувствуя, как он нежно провел рукой по ее груди.

Гарретт приподнял бровь.

– Первый раз вижу, что у тебя не выходит подобрать слова.

– Может, ты и прав, – согласилась Эйли.

– Кажется, я знаю, чем мы можем заняться и для чего нам не потребуются слова, – сказал Гарретт и, обняв ее за талию, прижал к себе.

Эйли обвила руками его шею.

– Согласна, – только и успела прошептать она.

Громкий звук разбудил Эйли. Сообразив, что это звонок мобильного, она приподнялась с кровати, в которой они с Гарреттом проводили большую часть времени последние два дня, и взяла трубку.

– Алло.

– Ты куда пропала?

– Привет, Трейси.

– Я спросила, где ты есть?

– Я… – Эйли замялась, посмотрев на Гарретта, который тоже проснулся и слушал ее. – Я не в городе.

– Хотя бы предупредила меня, что переезжаешь! – проворчала Трейси недовольным голосом. – Я твоя лучшая подруга, в конце концов.

– Переезжаю? – переспросила Эйли в недоумении. – Я не говорила ничего о том, что я переезжаю. Я просто сказала, что нахожусь не в городе.

– Тогда почему около твоего дома вывешена табличка «Продается»?

Эйли вскочила с кровати.

– Что?!

– Я видела объявление, когда заезжала к тебе. Мы же должны были быть на йоге!

– Ой, прости, я, кстати, напрочь забыла про йогу.

– Я не об этом сейчас. Скажи-ка мне еще, пожалуйста, что за люди постоянно крутятся вокруг твоего дома? Когда я притормозила, они все кинулись, как сумасшедшие, к моей машине. Испугали меня до смерти.

– Могла и раздавить их всех к черту! Это репортеры и фотографы.

– Шутишь! И это все из-за твоего таинственного гостя?

– Нет, они меня хотят сфотографировать, – съехидничала Эйли. – Кстати, насчет этого объявления… Может, просто дети пошутили и повесили его около моего дома?

– Я думаю, им есть чем заняться, кроме издевательства над соседями.

– Ладно, я позвоню агенту по недвижимости и все узнаю наверняка. Ты не помнишь название компании на объявлении?

– Кажется «XXI век» или что-то вроде того.

– Прекрасно, – пробормотала Эйли, – в Остине штук тридцать компаний с подобным названием.

– Я бы съездила туда еще раз и все посмотрела, но эти люди у твоего дома пугают меня…

– Меня тоже, – угрюмо произнесла Эйли. – Только ты не беспокойся, я сама позвоню и попытаюсь все уладить.

– Олбрайт! – вдруг завопила Трейси. – Я вспомнила, она называлась «Олбрайт XXI»!

– Вот это гораздо лучше. Теперь я выясню, что происходит, гораздо быстрее.

– Кстати, как там насчет твоего гостя? Ты что, оставила его в гостинице обороняться в одиночестве?

– Нет, – ответила Эйли, посмотрев через плечо на Гарретта. – Он… со мной.

– Что?! Ты хочешь сказать, что вы вместе…

– Что-то вроде того, – ответила Эйли, вставая с кровати, чтобы Гарретт не слышал ее разговора.

– Ну-ка выкладывай мне все по порядку, подруга!

– Позже, мне пора.

– Нет! – закричала Трейси. – Только после того, как ты скажешь мне, где находишься.

– Извини, не могу сейчас.

– Эйли Моран, ты не посмеешь…

Эйли нажала кнопку, оставляя Трейси негодовать по поводу нечуткости подруги, и глубоко вздохнула.

– Проблемы?

Гарретт сидел на кровати, чуть прикрытый простынею. Почему он по-прежнему выглядел потрясающе после нескольких дней почти беспрерывного секса? Это было за гранью ее понимания. Лично она чувствовала себя как выжатый лимон и выглядела, вероятно, соответствующе.

– Трейси бесится из-за того, что я уже очень давно не появляюсь на занятиях по йоге.

– Трейси?

– Моя подруга.

– А что там с переездом?

– Когда она заехала за мной, чтобы вместе пойти на йогу, то увидела объявление о продаже около дома. Сейчас школьные каникулы, поэтому, я предполагаю, это всего лишь детская шутка.

– Тебе все-таки стоит позвонить в эту фирму.

– Я позвоню.

– А как там наши друзья с камерами? Все еще шастают поблизости?

– Трейси так испугалась, когда они побежали к ее машине, что чуть не задавила одного из них.

– Жалко, что не задавила…

– Да, я сказала ей то же самое, – заметила Эйли, и ее лицо вдруг приняло озабоченное выражение. – Послушай, то, что они еще там, означает, что мы в безопасности?

– Боюсь, что нет, – ответил Гарретт и успокаивающе погладил ее по ноге. – Знаешь, чем мы сейчас займемся? Ты позвони агенту по недвижимости, а я позвоню в Швейцарию и узнаю, как у них там дела.

– Давай.

Пока Гарретт ходил за телефоном, Эйли набрала номер компании.

– «Олбрайт, XXI век». Могу я чем-либо помочь? – послышалось в трубке.

– Надеюсь, – ответила Эйли, вздохнув. – Табличка вашей компании установлена напротив моего дома. Я уверена, это детская шутка, но все же мне бы хотелось, чтобы ее убрали оттуда и вернули туда, где она была до этого.

– Да, конечно. Приносим извинения за неудобства. Ваш адрес?

Эйли продиктовала секретарше адрес.

– Вы случайно не Эйли Моран?

– Да, а как вы узнали? – удивленно спросила Эйли.

– Я просто проверила нашу базу данных. Этот дом есть в списках на продажу, а ваше имя указано в контактах.

– Нет, боюсь, вы ошибаетесь. Я не продаю «Висту».

– Вы, вероятно, нет, но владелец этого дома – мистер Роналд Флеминг. Собственно, наш агент по продаже пытался связаться с вами все утро. Если вы подождете секунду, то я свяжу вас с ней. Ее зовут Дайан.

Эйли отключила трубку, не веря своим ушам. Нет, твердила она себе, это, должно быть, какая-то ошибка. Роналд Флеминг не мог быть владельцем дома. Дом принадлежал Эйли. Мими отдала его Эйли, потому что знала, что ее сыну плевать на старый дом и он продаст его при первой же возможности…

– Эйли?

Она подняла глаза и увидела, что Гарретт взволнованно смотрит на нее.

– Что-то не так? Ты поговорила с агентом?

– Да, – ответила она, слабо контролируя свой голос. – Они сказали, что это не детская шутка. Сын Мими выставил дом на продажу.

– Но ты ведь говорила, что Мими отдала дом тебе, – сказал он, присев рядом с ней на край кровати.

Глаза Эйли наполнились слезами.

– Я тоже так думала.

Гарретт долго смотрел на нее, потом погладил ее по коленке.

– Может, это все просто недоразумение. Нужно позвонить адвокату Мими и все узнать.

– Я не знаю имени ее адвоката. Единственный человек, кому я могу позвонить, – это Клэр, но сейчас я не могу этого сделать, в Австралии сейчас глубокая ночь.

И Эйли тяжело вздохнула. Она отказывалась верить в то, что ее дом действительно продается…

– Да, я надеюсь, ты прав, это всего лишь глупое недоразумение. Завтра я позвоню Клэр и все узнаю. Что там насчет твоего агента по безопасности в Швейцарии? Он нашел этого парня?

– Ловушки расставлены. Они ждут, пока он в них попадет.

– И когда это должно случиться?

– Будем надеяться, что в ближайшие сорок восемь часов.

– А он точно в Швейцарии, а не на пути в Техас?

– Два часа назад видели, как он заходил в швейцарский отель.

– И они сразу тебе сообщат, если что-то изменится, да?

– Безусловно. Не знаю, как ты, а я ужасно голоден. Пойдем на кухню и посмотрим, чем там можно перекусить.

Эйли прекрасно понимала, что предложение Гарретта поесть было лишь попыткой отвлечь ее от мыслей о продаже «Висты» и угрожающей им опасности, но она все равно была благодарна ему за это.

– Сегодня замечательная погода, давай устроим пикник.

Гарретт шел вместе с Эйли в лес. Их ожидал приятный пикник, но мысли его были совершенно о другом. Он не знал, огорчаться ли ему, что он не продолжил собирать информацию о «Висте» или, наоборот, вздохнуть с облегчением.

Если бы он узнал, что гостиница принадлежит Роналду, то давно бы поручил своему адвокату приобрести ее на его имя. Тогда именно он, а не Роналд мог распоряжаться гостиницей как угодно, в пику Эйли или… Гарретт вздохнул. В любом случае все слишком запуталось, и размышлять об этом сейчас нет смысла. По крайней мере до тех пор, пока он не разберется во всем.

Отогнав тревожные мысли, Гарретт расстелил покрывало на траве в том месте, которое выбрала Эйли.

– Прекрасный денек. Даже не верится, что сейчас январь, – сказала она, доставая приготовленную еду. – Хотя неизвестно, какая погода будет завтра. Понять странности природы невозможно, приходится просто наслаждаться ее прелестями.

– Да, того же мнения я придерживаюсь насчет женщин, – сказал Гарретт, откинувшись назад.

Эйли положила виноградинку ему в рот.

– Кажется, Нерон ел виноград, когда горел Рим, – улыбнулся Гарретт.

– Хуже. Он играл на скрипке. Эх, мужчины, никакой от вас пользы, один вред!

– Я почти обижен.

Она поддразнила его улыбкой.

– Ну, если ты попытаешься убедить меня в обратном, то я, так и быть, сделаю одно исключение. Для тебя.

Он обнял ее за шею и поцеловал.

– Ну, хорошо, хорошо, у тебя получилось. – Эйли с трудом отстранилась от Гарретта.

Вручая ему бутерброд, завернутый в пленку, и выбрав еще один для себя, Эйли попросила:

– Расскажи мне о своей семье.

– Что, например, тебя интересует?

– Ну, какая у тебя семья. Расскажи о маме, папе, братьях, сестрах.

Откашлявшись, Гарретт торжественно начал:

– Несмотря на то, что я уже неоднократно обвинялся в бесчеловечности, у меня все же были мама и папа. Они уже умерли…

– Извини, мне очень жаль. Это давно произошло?

– Да. Мама умерла много лет назад, и я ее не помню. А папа… он умер три года назад от рака.

– А братья или сестры?

– Нет, я единственный ребенок в семье.

– Правда? Я тоже. А у тебя были близкие отношения с отцом?

– Нет.

– Он бил тебя или…

– Ну, для того, чтобы меня бить, ему нужно было хотя бы подойти ко мне, а я не помню, чтобы отец хоть раз занимался со мной.

– Правда?

– Да.

– Но… он ведь был твоим единственным родителем, кто же тогда заботился о тебе?

– Первые несколько лет после смерти матери со мной сидели няни. А через шесть лет отец женился во второй раз.

– И какой была твоя мачеха?

– Просто ангел.

Эйли буквально опешила – столь стремительна была перемена, произошедшая с его голосом и выражением лица, когда он заговорил о своей мачехе.

– Расскажи мне о ней, – попросила она.

– Добрая, понимающая, всегда рада помочь. Я готов был сделать ради нее все, что угодно.

Эйли немного помолчала, пытаясь представить женщину, заслужившую такие добрые слова.

– Тебе повезло, – сказала Эйли, откусив бутерброд.

– Повезло, – согласился Гарретт.

– Ну, не считая того, что у тебя был такой никудышный отец, тебе все-таки повезло, – подумав, подытожила Эйли.

Гарретт рассмеялся.

– Что такое?

– Никудышный? Я разное слышал об отце, но ты меня развеселила. Впрочем, все жалели меня за мое неудачное детство.

– Ну, от меня жалости ты не добьешься. Я и не такое видала в детстве. Поэтому действительно считаю, что тебе повезло.

– Да нет, – пожал плечами Гарретт, – я не ждал от тебя жалости. Просто то, что ты сказала, совсем не похоже на то, что я обычно слышу. Это меня и рассмешило.

– Ну что ж, я рада, что кажусь тебе смешной.

– Нет, Эйли, – поспешил сказать он и взял ее за руки. – Ты совсем не кажешься мне смешной. Наоборот, ты совершенно потрясающая. И необычная…

– Ну, ладно, ладно! Хватит мне льстить. А то я уже начинаю краснеть.

– Это не лесть, я действительно так считаю.

Эйли нахмурилась, глядя на него, пытаясь определить, серьезно ли он говорит, но не увидела ничего, кроме искренности в его глазах.

– Давай не будем усложнять ситуацию, – сказала она.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что у нас сейчас и так достаточно событий, на целый сериал хватит. Прячусь невесть где от преступника, который разгуливает на свободе, в то время как мой дом собираются продать, даже не спросив меня об этом.

– А то, что я нахожу тебя потрясающей, по-твоему, усложняет ситуацию?

– Конечно, усложняет, – огрызнулась Эйли. – Ты пойми – я сейчас нахожусь не в лучшем положении. Не контролирую себя. И проявить излишнюю симпатию к тебе было бы ошибкой.

– Почему?

– Ты еще спрашиваешь!

– Ну да, я просто не могу понять тебя…

– Потому что ты миллиардер, а я всего лишь держу гостиницу, хотя, впрочем, и ее у меня скоро отнимут. Ты живешь на Восточном побережье, а я – в центре Техаса. Первого февраля ты уедешь. Влюбиться в тебя – полное безумие.

– Хм… Ты явно обдумывала положение вещей, и не раз.

Эйли смутилась. Она действительно много раз размышляла об этом.

– Если я изначально понимаю, что что-то невозможно, то я и не расстраиваюсь, когда это не происходит.

– О, Эйли, – вздохнул Гарретт, – только ты со своим рациональным складом ума могла такое выдумать.

– С моим складом ума все в порядке! – сердито возразила она.

– Конечно, в порядке. – Он обнял ее, притянул к себе и нежно коснулся губами ее шеи. – Ну, тогда какие планы?

– Планы? – переспросила она тихо, отвлеченная его поцелуем.

– Для нас. На оставшиеся дни.

– Получить от них максимум удовольствия, – Эйли прильнула к его губам и, откинувшись на покрывало, потянула Гарретта за собой.

* * *

Гарретт не мог возражать против плана, который составила Эйли. Находиться в компании потрясающе красивой и обаятельной женщины, которая предлагает тебе невероятный секс и при этом ничего не требует? Черт побери, это мечта любого мужчины!

Конечно, мысли о том, что будет потом, все-таки напрягали его. В конце концов, Эйли – дочь его мачехи. Что случится, когда она узнает, что его мачеха – одновременно и ее родная мать?

Он попытался отвлечься от этих мыслей, обещая себе, что разберется со всем позже. В конце концов, Эйли сама предложила ему наслаждаться друг другом без всяких обязательств. Почему же он должен чувствовать себя виноватым?

Он оглянулся. Эйли была в доме и разговаривала с Клэр по телефону. Он даже представлять не хотел, как этот разговор подействует на Эйли. Она обожала свой дом, и, естественно, ей было невыносимо больно с ним расставаться.

Почему же он сам оставался сейчас во дворе, а не в доме вместе с Эйли? Ответ был очевиден. Гарретт не хотел видеть ее страданий, не хотел, чтобы ей было больно. Он и так получил уже достаточно свидетельств того, как тяжело ей пришлось в жизни.

Тяжело вздохнув, Гарретт заставил себя встать и пойти в дом.

Эйли подняла край своей рубашки, чтобы вытереть слезы.

– Все в порядке, Клэр, – пыталась она уверить подругу, – прошу тебя, не думай, что во всем я виню Мими. Она же не знала, что умрет. Она думала, что у нее впереди полно времени, чтобы изменить завещание.

– Но ты же знаешь, она не хотела, чтобы дом достался отцу. Она знала, что он все равно продаст его. Именно поэтому она мечтала, чтобы он достался тебе! – раздавался из трубки возмущенный голос Клэр.

– Да, мне бы тоже этого хотелось, – отвечала Эйли, всхлипывая.

– О, если бы я могла помочь тебе, ты знаешь, я бы сделала все возможное! А может… может, тебе купить его?

– Купить? Я и мечтать об этом не могу! Ты же знаешь, какие сейчас цены на недвижимость в Остине.

– Просто ненавижу своего отца! Скупой и бессердечный! Почему он не унаследовал доброе сердце Мими?

– Не вини его, Клэр. Зато у тебя точно такое же доброе сердце, как у твоей бабушки. Ладно, я пойду, я и так отняла у тебя много времени. Спасибо тебе за все.

– Мне так жаль, Эйли… Если вдруг тебе понадобится моя помощь, то я всегда рада… – виновато произнесла Клэр.

– Спасибо. Люблю тебя.

Отключив телефон, Эйли закрыла лицо руками и дала волю слезам, которые до этого сдерживала. Она обещала себе поплакать только один раз. Затем она сумеет взять себя в руки и жить дальше.

Но сейчас ей нужно было немного времени, чтобы пожалеть себя, чтобы выплакать всю тоску, засевшую внутри.

Чем я заслужила такое? – спрашивала она себя, и слезы катились по ее лицу. Преданная одними родителями, она попала к другим, которые следовали своим нелепым традициям и совершенно не понимая ее. Когда и они отвернулись от Эйли, она все же смогла выстоять, справиться без чьей-либо помощи. Переехала в другой город, устроила там свою жизнь, а все ради чего? Ради того, чтобы в один прекрасный день ее вышвырнули из собственного дома!

– Эйли?

Она обернулась. В дверях стоял Гарретт. Он подошел, присел рядом на диване.

– Плохие новости?

– Да. Видимо, Мими так и не успела переписать свое завещание.

Гарретт обнял ее. Эйли уткнулась лицом в его грудь и снова зарыдала.

– Это нечестно. Мими хотела, чтобы дом принадлежал мне. Она хотела, чтобы о доме заботились…

– Конечно, хотела.

– А ее тупица-сынок даже не подумал о том, как его мать любила этот дом. Все эти годы он так и норовил продать его. Он никогда не понимал Мими…

– Эйли, зато ты понимала ее.

Он так и сидел рядом, обнимая ее, пока она не успокоилась и не выплакала все, что наболело.

– Извини. Я не думала, что так раскисну.

– Иногда нужно давать выход эмоциям.

– Да. Но теперь я точно успокоилась. – И, чтобы доказать это, Эйли выдавила улыбку. – Ну что, пойдем посмотрим, что у нас есть в холодильнике?

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Гарретт не знал, что хуже. Видеть, как Эйли плачет или как она пытается делать вид, что все хорошо. Наблюдать и то, и другое было невыносимо больно.

Он сидел на кожаном кресле с ноутбуком на коленях и смотрел, как Эйли, сидя напротив на диване, читает журнал. На самом деле она даже не понимала, что написано на страницах. Просто листала эти странички, а мысли ее были совершенно о другом. И лишь крошечная складка между бровей выдавала, что мысли ее были далеки от глянцевых страниц журнала. Она по-прежнему думала о трудностях, которые ждут ее в Остине.

– Ты думала о том, чтобы купить этот дом? – спросил он.

Она резко подняла глаза от журнала, как будто испугавшись его голоса, потом снова опустила их и, перевернув страницу, ответила:

– Не могу себе этого позволить.

– Откуда ты знаешь, ты ведь даже не узнавала цену?

– Поверь мне. Я знаю. Ты искал участок земли в Остине и должен знать, что цены безумно высокие.

– Ты можешь попробовать взять кредит. Я думаю, вполне получится убедить кредиторов, что ты будешь выплачивать кредит из прибыли от работы «Висты».

Она некоторое время смотрела на него, как будто размышляя о том, насколько это возможно.

– Хорошая идея, но боюсь, не выйдет. Они обязательно потребуют первоначальный взнос, а мне нечего им предложить.

– Но ты же не можешь знать, пока не позвонишь и не спросишь.

– Спасибо тебе за предложение, Гарретт, и за то, что заботишься обо мне, но я предпочитаю быть реалистом. Чем больше я буду надеяться, тем больше расстроюсь, если мне не дадут кредит. А мне его не дадут! – сказала она твердо. – Я, может быть, не так хорошо разбираюсь в бизнесе, как ты, но уверена, что не могу рассчитывать на сумму, необходимую для покупки «Висты».

– Но…

Его прервал стук в окно. Это была Мэнди, она стояла перед окном гостиной и махала ему рукой.

– Это и есть твоя подруга? – встрепенулась Эйли.

– Да, – ответил он, чувствуя неприятное волнение. – Это именно она.

Как только он открыл дверь, Мэнди влетела внутрь с широченной улыбкой на лице и пластиковой коробкой с тортом в руках.

– Привет, Гарретт! – Она послала воздушный поцелуй в его сторону, а сама направилась к дивану, на котором сидела Эйли, и, протянув руку, радостно сказала:

– Привет, я Мэнди!

Эйли встала и, улыбаясь, ответила:

– Здравствуй, Мэнди, я Эйли!

– Мне почему-то показалось, вы не откажетесь от чего-нибудь сладенького, – сказала Мэнди и, рассмеявшись, погладила себя по уже очень большому животу. – Наш будущий малыш всегда хочет сладкого. Вот я и решила принести вам шоколадный торт. Эйли, ты любишь шоколад?

– Шутишь? – засмеялась Эйли. – Я его просто обожаю, я ведь женщина!

Эйли взяла торт у Мэнди из рук и направилась в кухню?

– Мэнди, может, ты хочешь стакан молока? – бросила она через плечо.

– Да, пожалуйста.

Когда Эйли вышла, Мэнди восторженно посмотрела на Гарретта и вполголоса воскликнула:

– Она такая милая!

Гарретт ответил ей взглядом, ясно дающим понять, что ей не поздоровится, если она решит проболтаться Эйли о том, кем они на самом деле доводились друг другу.

– Там есть кофе? – крикнул он Эйли.

– На одну чашку, наверно, хватит.

Он еще раз предупреждающе посмотрел на Мэнди и отправился на кухню.

– Сейчас я заварю еще один чайник.

– Да нет, я сама, – ответила Эйли.

– Давай лучше я, у тебя, как я вижу, руки заняты, – сказал Гарретт, глядя, как Эйли слизывает с пальцев шоколад.

Эйли улыбнулась.

– Да, у меня всегда так. Если я режу торт, то обязательно вся перемажусь. Достанешь молоко? – попросила она Гарретта.

– Давай я достану, – предложила Мэнди, заходя в кухню.

– Кстати, – добавила Эйли, – спасибо тебе, что привезла сюда продукты. В первое утро я проснулась ужасно голодная и жутко обрадовалась, когда обнаружила, что холодильник забит вкуснятиной.

– Не за что. Рада, что вам не пришлось голодать. А тебе налить молока, Эйли?

– Да, пожалуйста, – поблагодарила Эйли. Мэнди налила два стакана молока, и молодые женщины переместились в гостиную.

– Здорово! Давненько у меня не было возможности просто посидеть и поболтать! – воскликнула Мэнди, удобно усаживаясь в кресле.

Присоединившийся к ним Гарретт специально выбрал себе место между Эйли и Мэнди.

– Да, у меня тоже, – сухо сказал он.

– У нас сейчас ремонт. Гарретт, наверно, рассказывал. Рабочие обустраивают детскую, и за ними нужно следить. У них просто золотые руки, но они то и дело отлынивают от работы, если их не контролировать.

– Твой муж не в городе? – поинтересовалась Эйли.

– Он в Вашингтоне, поехал навестить маму. Но сегодня ночью должен приехать.

Мэнди поднесла вилку с кусочком торта ко рту и коварно улыбнулась Гарретту.

– Как только Джейс узнал, что к нам заехал Гарретт, да еще и не один, а с подругой, он тут же решил вернуться.

– Как удачно! – Эйли обратилась к Гарретту: – Теперь ты сможешь провести больше времени со своим другом.

– Да, – вяло ответил Гарретт, с ужасом представляя, что скоро Джейс заявится сюда. – Действительно удачно…

Эйли посмотрела сначала на Гарретта, потом на Мэнди.

– Как вы познакомились? Вы и Гарретт.

– Общий друг… – начала Мэнди, но осеклась.

– В колледже, – сказал Гарретт в один голос с ней.

Мэнди опустила голову и принялась за торт, предоставляя Гарретту выпутываться самому из непростой ситуации.

– Нас познакомил общий друг из колледжа, – стал объяснять Гарретт, думая только о том, как бы уйти от этой темы. Чем меньше он сейчас соврет, тем меньше вероятность того, что их истории не совпадут, когда приедет Джейс и тоже начнет что-нибудь рассказывать.

– Понятно, – сказала Эйли. Ее явно устроила эта информация. – И когда же вы ждете малыша? – спросила она, и разговор быстро перешел в совсем другое русло.

Гарретт смог чувствовать себя спокойно. По крайней мере, пока.

– Мэнди такая славная.

– Да, она хорошая, – ответил Гарретт, вытянувшись в кровати рядом с Эйли.

– Она всего на шестом месяце, а у нее такой большой живот! Просто не верится.

– Да, она вообще большая.

– Я подумала, что у нее близнецы.

– Вы что только не обсуждали с ней! Странно, что ты не спросила ее об этом.

– Ну, я боялась, что это ее обидит. Еще подумает, что я считаю ее толстой, – объяснила Эйли, улыбаясь.

– Она действительно толстая.

– Она не толстая, – поправила его Эйли. – Она беременная. Это разные вещи.

Она повернулся к ней и подложил руку под подушку.

– Ну хорошо, как скажешь.

– Расскажи мне про ее мужа. Какой он?

– Джейс?

– А разве у Мэнди два мужа? – съязвила Эйли. Гарретт что-то недовольно пробурчал себе под нос.

– Ну, он хороший парень… – начал он.

– Да, это, безусловно, передает суть вещей, – не унималась Эйли.

– Он ковбой, – невозмутимо продолжал Гарретт. – Ты знаешь этот тип. Высокий, стройный. Носит ботинки на шнурках и шляпу с полями. Ходит медленно, говорит медленно.

Эйли задумалась на некоторое время, откинула со лба прядь волос.

– Странно, что у тебя такой друг.

– Чего ж тут странного? – удивился он.

– Ну, понимаешь. Ты компьютерщик, миллиардер и все прочее…

– Ты постоянно даешь мне разные определения. То миллионер, то миллиардер.

– Со счетом в банке, как у меня, все эти слова звучат совершенно одинаково.

– Не думай, что быть миллиардером так весело.

– Правда? А каково это? Расскажи мне.

– Это отвратительно. За сутки знакомства ты становишься нужен всем. Люди, которых ты и знать не знаешь, норовят подобраться к тебе поближе и что-то от тебя получить. Деньги. Партнерство в бизнесе. Работу. Учишься очень быстро понимать, что людей интересуешь отнюдь не ты, а твои деньги.

– Ужас, – подытожила Эйли, с пониманием посмотрев на Гарретта.

– Да, ужас. И все в твоей жизни меняется. Ты живешь как будто за стеклом. За каждым твоим словом и движением следят. Твое прошлое становится главной темой для обсуждения. Люди предпринимают все, что выведать твои секреты.

Она игриво улыбнулась.

– Ну, и какие же секреты есть у тебя? А, мистер Миллер?

Чувство вины кольнуло его. У него был только один секрет. И женщина, которая лежала сейчас рядом с ним, могла больше всего пострадать от этого секрета. Дотянувшись до ночника, он погасил свет.

– У меня нет секретов.

– Да брось, у всех они есть.

– Я думаю, что уже рассказал все свои секреты.

– Какие? Про отца?

– Очень немногие знают о моем детстве, и я бы не хотел, чтобы об этом знал кто-то еще.

– Я не собираюсь никому рассказывать, если тебя это беспокоит.

Услышав обиду в голосе Эйли, он обнял ее и прижал к себе сильнее.

– Я доверяю тебе и совсем не боюсь, что ты кому-то расскажешь. Имея таких родителей, ты, как никто, можешь понять, каково мне было.

– Одиноко.

– Да, именно одиноко. Хотя я понял это только годы спустя.

– Когда появилась твоя мачеха?

– До того, как она появилась, я не осознавал, что у меня что-то было не так. Я думал, что все отцы такие же, как мой. Работают целыми днями и остаются в офисе допоздна. Не обнимают на ночь, не спрашивают, как дела, ничего такого…

Она провела пальцами по его щеке. Ему показалось, что ее нежность отозвалась в самом сердце.

– Ты хотел его любви, – сказала она мягко. – Тебе не хватало любви.

Гарретт никогда не слышал, чтобы кто-нибудь так точно описал его ощущения.

– Да, – ответил он, воссоздавая в памяти образ маленького мальчика, который засыпает в обнимку с плюшевым мишкой, потому что ему не хватает ласки, заботы со стороны его отца.

Когда Гарретт уезжал, тоскующий взгляд Эйли лишил его покоя. Но ведь не мог он поехать к Мэнди и Джейсу с ней вместе! Именно об Эйли он и собирался с ними говорить. Он больше всего боялся, чтобы Джейс не приехал раньше и не потребовал, чтобы Эйли встретилась с матерью.

Скорее всего, Джейс, так же как и Мэнди, решит, что Гарретт нарушил свое обещание, пойдя на контакт с Эйли.

Как только Гарретт вышел из машины, Джейс выскочил на улицу с явным желанием его убить. Гарретт поднял руку.

– Я могу все объяснить.

– Ну, попробуй, – сказал Джейс, засовывая руки в карманы джинсов. Он был вне себя от ярости. – Мы пообещали Барбаре оставить Эйли.

– Ты пообещал. Я ничего не обещал.

Джейс уже открыл было рот, чтобы обозвать Гарретта лжецом, но осекся, осознавая, что в действительности это правда.

– И более того, – продолжил Гарретт, – я знал, как Барбара страдала из-за того, что Эйли не хочет видеться с ней. А так как я не в родстве с Эйли, то подумал, что она будет настроена менее враждебно по отношению ко мне, чем к тебе или Эдди. Я хотел поговорить с Эйли, убедить ее встретиться с Барбарой. Или в крайнем случае просто уговорить ее отдать Барбаре необходимый документ.

– Ну и что, тебе удалось? – недоверчиво спросил Джейс.

Гарретт нахмурился, в который уж раз подумав о том, как непросто сложились их с Эйли отношения.

– Пока не совсем. В мои планы входило сначала узнать ее поближе, чтобы легче было получить согласие.

– Ну и что же? Ты его получил?

– Нет, но я узнал о ней кое-что, и это заставило меня убедиться в том, что она хочет встретиться с Барбарой. Со всеми вами.

– Встретиться со мной?! – взбесился Джейс. – Черт возьми, она сейчас в моем доме! Мне интересно, как ей удастся уехать отсюда, не встретившись со мной!

– Если ты будешь так к этому относиться, то они никогда не встретятся и не помирятся. Я здесь, чтобы поговорить, понимаешь?

Джейс немного успокоился.

– Хорошо. Пойдем поговорим. Я думаю, Мэнди тоже захочет присутствовать при этом.

– То есть ты хочешь сказать, что семья Моран лгала все это время? – спросил Джейс.

– Я не могу быть абсолютно уверен в этом. Я еще не спрашивал об этом Эйли. Но мне кажется, что это так. Меня не было с вами, когда ты, Эдди и Барбара ездили к Моранам, но я не помню, чтобы вы рассказывали о том, что у них с Эйли какие-то проблемы.

– Да, они нам ничего об этом не говорили…

– А проблем у них полно. Эйли уже десять лет не разговаривала с ними, с тех самых пор как переехала в Техас.

– Что?! – изумился Джейс. – Мораны ни слова не сказали о том, что они не общаются с Эйли.

– Было бы странно, если бы они об этом сказали. Они ведь сами выкинули ее на улицу!

Джейс откинулся на спинку кресла в полном недоумении.

– Гарретт, может, ты лучше объяснишь?

И Гарретт рассказал всю историю Эйли. Про ее отъезд в Техас, про гостиницу «Висту» и про Роналда Флеминга, который унаследовал дом вместо нее.

– Черт, – протянул Джейс, явно шокированный рассказом Гарретта.

– Да. Черт. После всего того, что она мне рассказала, моя собственная история жизни показалась мне просто сказкой.

– Ну и что мы теперь будем делать? – спросила Мэнди. – Расскажем ей всю правду? Про то, что Джейс – ее брат-близнец, а Барбара – ее мать, которая очень хочет с ней встретиться?

– Я не знаю, что нам делать, – признался Гарретт, глубоко вздохнув. – Я хочу рассказать ей все. Не знаю только, где и когда. В любом случае для нее это окажется шоком.

– Почему бы нам не позвать Эйли на ужин? – предложил Джейс. – Я познакомлюсь с ней, а потом мы решим, что делать.

Гарретт задумался на некоторое время, потом кивнул, не в состоянии придумать более подходящий вариант.

– Хорошо, – сказал он. – Только позволь мне провести с ней еще немного времени. Может быть, у меня получится рассказать ей правду хотя бы обо мне. Эйли будет слишком тяжело, если мы выложим ей всю историю вот так, сразу.

* * *

Эйли старалась не переживать из-за того, что Гарретт не взял ее с собой, но у нее плохо получалось. В конце концов, почему они не могли поехать вместе? Гарретт и Джейс ведь собирались не в бар, сугубо мужской компанией. Там была Мэнди, и они могли бы чудесно с ней поболтать, не мешая мужским разговорам.

Она улыбнулась, подумав о Мэнди и о том, как мило выглядит беременная женщина. Вряд ли Мэнди сама замечала, с какой любовью она гладит свой живот и разговаривает о своем будущем малыше. Но Эйли это прекрасно замечала и не могла не умиляться. Сама она была совершенно далека от мыслей о детях. Не то чтобы ей не хотелось ребенка. Наоборот. Но в ее окружении не было никого с детьми, и она совершенно не умела обращаться с ними.

Взяв подушку с кровати, она засунула ее под футболку, представляя, как она будет выглядеть с большим животом.

– Ну какому мужчине это понравится? – тихо проговорила она со смешком.

Она присела на кровать, думая о том, как женщина может вынашивать ребенка девять месяцев, ощущать внутри все его движения, страдать во время родов, а потом… отдать его незнакомым людям, как сделала ее мать. Плакала ли ее мать из-за этого? Жалела ли когда-нибудь о том, что отдала свою дочь?

Интересно, как выглядела ее мать? Была ли она такая же светловолосая, как Эйли? Может, она была высокая? Или маленькая? Смешная или, наоборот, серьезная? Были ли они женаты с отцом Эйли? Любили ли друг друга? Были ли у них еще дети? Они жили в бедности или в достатке? Была ли ее мать счастлива? Несчастна? Умна?

Как много раз в жизни задавала Эйли себе эти вопросы. К сожалению, ответа на них она не могла получить. Та нить, которая когда-то соединяла ее с матерью, была разорвана в тот день, когда она отдала дочь в приют.

Странно, у них с Гарреттом было такое разное детство, но все же почему-то между ними было так много общего. Ни его, ни ее не воспитывала родная мать. И оба не получили от родителей любви, в которой так нуждались.

Да, они действительно понимали друг друга. Эйли вспомнила тот день, когда впервые увидела Гарретта. Она тогда решила, что он невыносимый сноб, но в то же время не могла не отметить – с первой же встречи! – что он чертовски сексуален. Эйли даже рассмеялась, настолько все это было удивительно. Теперь же она осознавала, что от прошлого впечатления не осталось и следа. Не считая того, что она по-прежнему верила, что Гарретт безумно сексуален. Один только его взгляд или прикосновение – и Эйли чувствовала, что теряет контроль над собой.

Она обняла подушку, вспоминая их минуты близости. Вспоминая, как его пальцы гладят ее тело, как его глаза становятся темнее от страсти и сверкают, когда он смеется… Вспоминая нежность его губ, их вкус… Это чувство радости, полноты, которое она не испытывала ни с кем, кроме него…

Эйли резко оборвала себя, осознавая, куда могут привести подобные мысли. Она не могла позволить себе думать о продолжении их отношений, это невозможно! Да, действительно, за это время Гарретт стал ей небезразличен. И она, вероятно, тоже была небезразлична ему. Но такие мужчины, как Гарретт, женятся на наследницах миллионных состояний. На женщинах из их же круга, ведущих такой же образ жизни. На женщинах, которые знают себе цену и умеют вести себя в светском обществе. Такие мужчины, как Гарретт, не влюбляются в хозяек маленьких гостиниц. И уж совершенно точно не женятся на них!

Эйли прижала руки к животу, уже начиная страдать без Гарретта.

– Тебе плохо?

Эйли обернулась и увидела Гарретта в дверях. Она слабо вздохнула и встала.

– Все в порядке, я просто съела слишком много шоколадного торта, – соврала она.

– Может, тебе стоит принять лекарство? Я думаю, в аптечке есть что-нибудь от боли в животе.

– Да нет, не стоит. Все в порядке.

Он взял ее под руку и подвел обратно к кровати.

– Полежи немного, тебе станет лучше, – сказал он, укладывая ее на покрывало, которое она расправила секунду назад. – Может быть, тебе стоит подремать.

Эйли оставалось только послушаться Гарретта и лечь на кровать.

– Гарретт? – сказала Эйли, когда он накрывал ее одеялом.

– Что?

– С какими женщинами ты обычно встречаешься?

– Не знаю. А что такое? – переспросил он изумленно.

– Да нет, просто любопытно.

Он немного задумался, потом ответил:

– Ну, я встречаюсь с разными женщинами. Вряд ли есть какой-то определенный тип. Женственность. Я думаю, это единственное обязательное условие. И, конечно же, если женщина свободна. Но, по правде говоря, у меня слишком мало времени для того, чтобы с кем-то встречаться. – Он поцеловал ее в лоб. – Отдохни немного. Если тебе что-то понадобится, я в гостиной, – сказал он и повернулся к двери.

– Гарретт, – окликнула его Эйли.

– Что такое?

– Полежи со мной.

Гарретт игриво улыбнулся. Потом подошел к кровати и скинул ботинки.

– Ты знаешь не хуже меня, что если я лягу на эту кровать с тобой, то ни ты, ни я не будем спать.

– Да, знаю, – улыбнулась Эйли и откинула одеяло.

Гарретт почувствовал взгляд Эйли, обернулся и увидел, что она пристально смотрит на него.

– Что такое? – спросил он.

– Да нет, ничего – мотнула головой Эйли, – просто интересно, почему вы так мало времени проводите с Джейсом. Вы что, поссорились?

Гарретт нахмурился. Последнее время его беспокоило слишком большое количество проблем. Но то, что они с Джейсом редко виделись, волновало его меньше всего. Он просто вывернул себе мозг наизнанку, пытаясь решить, как он сообщит обо всем Эйли. Как скажет ей о том, что она тоже принадлежит их семье? Причем надо сказать так, чтобы она не возненавидела никого! Он по-прежнему не мог ничего решить.

Пытаясь отвлечь ее от вполне разумного вопроса, Гарретт попытался пошутить:

– Что? Ты уже пытаешься избавиться от меня?

– Да нет, – улыбнулась Эйли и прильнула к его плечу. – Что ты, я просто не хочу, чтобы ты оставался в доме только из-за меня. Он твой друг, и, я думаю, вам нечасто выпадает возможность пообщаться. Ты должен воспользоваться случаем, пока мы здесь.

То, что она считала его интересы важнее своих, не удивляло Гарретта. Эта черта, как и многие другие, досталась ей от матери.

– Я уверен, что, вырвавшись за город, Джейс полностью посвящает себя работе, – попытался объяснить Гарретт. – Как только у него будет свободное время, он непременно нам позвонит или заедет сам.

– Ну, как скажешь, я просто не хочу заставлять тебя нянчиться со мной.

Понимая, что не может больше придумывать оправдания, чтобы еще раз отложить встречу Эйли с Джейсом, Гарретт спросил:

– Скажи, если бы ты знала что-то о ком-то, чего этот кто-то сам не знает, ты бы ему сказала?

– Чего? – прыснула Эйли. – Это что, шарада? Ну ладно, предположим, сказала бы. А что такое? Ты знаешь что-то о Джейсе, чего он сам не знает?

Гарретт опустил глаза и взял ее ладонь в свою.

– Ну не совсем, но Джейс является частью всего этого. – Он посмотрел на Эйли и раскрыл было рот, чтобы рассказать ей всю правду о ее семье, как он пообещал Джейсу, но в последнюю секунду осекся.

Он по-прежнему не мог подобрать слов, которые не заставили бы ее тут же возненавидеть его. А он меньше всего хотел, чтобы Эйли его ненавидела.

Гарретт тряхнул головой и крепко обнял ее.

– Ничего, забудь об этом.

– Но если тебя что-то беспокоит, я буду рада помочь.

Он улыбнулся и со вздохом ответил:

– Боюсь, ты при всем своем желании не сможешь помочь. Вот что я решил. Давай позвоним Джейсу сами и спросим, есть ли у него время. Да, думаю, пора вам с ним наконец увидеться.

Гарретт не мог себе представить, что должно было произойти, чтобы этот вечер прошел хорошо. Если бы он мог повернуть стрелки часов назад, то никогда бы не обманул Эйли. Он бы сразу сказал ей, кто он такой и зачем приехал в ее гостиницу.

Конечно, она могла просто захлопнуть перед ним дверь. Тогда все осталось бы на своих местах.

Они не получили бы недостающей части документа, и их семья бы так и не воссоединилась.

Но сейчас совершенно бессмысленно было тратить время на сожаления. Что сделано, то сделано, и ему просто придется принять как данность отношение Эйли к нему после того, как он все ей расскажет.

– Ты подозрительно тихий. Что-то не так?

Он повернулся к Эйли, которая с беспокойством смотрела на него с пассажирского сиденья, потом снова уставился на дорогу.

– Да нет, ничего, все в порядке.

– Так здорово, что Мэнди и Джейс пригласили нас на ужин!

– Да, и правда здорово.

– Я хочу купить им что-нибудь, цветы например. Не люблю приходить с пустыми руками.

– Они пригласили нас на обед, нам совсем не обязательно приносить что-то.

– Да, я знаю, но все-таки. Мэнди забила наш холодильник продуктами на целую неделю, а потом еще принесла этот восхитительный шоколадный торт. К тому же она беременна. Мне хочется сделать для нее что-то хорошее.

Гарретт окинул ее взглядом.

– Нам совсем не обязательно туда идти. Мы можем вернуться домой, если хочешь.

Эйли в удивлении округлила глаза.

– Ты что, с ума сошел?! Я очень хочу пойти. Я так давно хотела провести вечер с твоими друзьями.

– Тогда к чему вся эта суета?

– Эх, мужчины, в вас нет ни капли такта…

Гарретт рассмеялся, несмотря на то что очень нервничал в ожидании вечера.

– Дело совсем не в такте. Просто мы не обращаем внимания на все эти глупые условности.

– Придумала! – вдруг воскликнула Эйли. – Мы предложим им приготовить некоторые блюда, это и будет нашим вкладом в ужин.

– Говори за себя, – буркнул Гарретт. – Я не собираюсь готовить никакие блюда.

– Да ты просто лентяй! – шутливо упрекнула Эйли, заставив его улыбнуться.

Как только они подъехали к дому, его улыбка пропала.

– Ой, смотри! – радостно воскликнула Эйли. – Они ждут нас на крыльце!

Гарретт глянул в сторону дома. Мэнди и Джейс спускались по ступенькам им навстречу. Молясь о том, чтобы вечер прошел нормально, Гарретт подъехал ближе к дому и выключил мотор. Эйли мгновенно выскочила из машины и начала махать рукой, чтобы поприветствовать его друзей. Прежде чем Гарретт успел познакомить Эйли с Джейсом, она сама подбежала к нему и протянула руку.

– Привет, Джейс, я Эйли.

Гарретт смотрел, как Джейс приветствует Эйли, и был удивлен тем, сколько эмоций появилось на лице молодого человека.

– Рад познакомиться, Эйли.

Джейс отпустил ее руку и сделал шаг назад, приглашая их присоединиться к ним.

– Мы с Мэнди как раз собирались выпить по стаканчику горячего глинтвейна. Не хотите с нами? – предложил Джейс.

– Я с радостью, спасибо, – согласилась Эйли. Эйли взяла Мэнди под руку, и они направились в сад.

– Должна сказать, что очень зла на тебя, – шутя пожаловалась Эйли. – Я вчера доела весь шоколадный торт. Если бы я лопнула, это было бы на твоей совести.

Они посмеялись и, подойдя к соломенным стульям в саду, уселись.

– Хорошо, что его съела ты, а не я, – добавила Мэнди. – А то я набрала так много веса, что мой врач уже грозится зашить мне рот.

– Пойдем, Гарретт, – позвал Джейс, прежде чем тот успел присоединиться к девушкам. – Ты поможешь мне сделать глинтвейн, пока дамы разговаривают о калориях и детях.

Как только мужчины зашли в дом, Гарретт спросил:

– Ты в порядке?

– Да, вполне, – кивнул Джейс. – Но ощущение очень странное. Осознавать, что она моя сестра-близнец – и при этом совершенно чужой человек…

– Да, представляю, как это тяжело.

– Да, не легко, – ответил Джейс, направляясь в кухню. – Но вообще она очень милая и дружелюбная. И невероятно похожа на мать.

– Да, я тоже был потрясен сходством, когда первый раз ее увидел.

Джейс остановился в дверях кухни и серьезно посмотрел на Гарретта.

– Мы расскажем ей. Иначе можно тянуть время до бесконечности. – Он сказал это решительным, не принимающим никаких отговорок тоном. – Она не уйдет сегодня с ранчо, пока не узнает всю правду.

Гарретт кивнул, понимая, что, пытаясь помочь Эйли обрести семью, он может сам потерять Эйли.

– Да, ты прав, – ответил он. – Это более чем справедливо.

Эйли держала Мэнди под руку, пока та водила ее по дому, рассказывая о детстве Джейса.

– Как здесь красиво, – отметила Эйли, оглядывая просторные комнаты и высокие потолки.

– Мне всегда нравился этот дом, – призналась Мэнди. – В старших классах я работала здесь у матери Джейса и всегда мечтала когда-нибудь поселиться здесь с ним.

– Правда? Вы с Джейсом были парочкой в школьные годы? – удивилась Эйли.

– Боже мой, нет, конечно! – Мэнди рассмеялась и принялась объяснять: – Скорее он воспринимал меня как приставучую младшую сестренку. Джейс и мой старший брат были лучшими друзьями. Я была безумно влюблена в Джейса, но он, конечно, совершенно не видел во мне девушку.

– Ну, теперь-то все по-другому. Как же вышло, что вы все-таки стали встречаться?

– Это целая история, – сказала Мэнди, когда они заходили в гостиную. – Давай присядем, и я вкратце тебе расскажу историю нашего романа.

Молодые женщины уселись на диван, и Мэнди стала рассказывать:

– После развода я переехала обратно с Сан-Сэба, чтобы быть ближе к родственникам и друзьям и побыстрее оправиться после перенесенного стресса. Мама Джейса умерла пару месяцев назад, и ему очень нужен бы кто-то, кто мог взять на себя часть их семейного бизнеса. Так как у меня был весьма большой опыт работы с его матерью, то я, конечно же, была первой кандидатурой на эту роль.

– В общем-то, я думаю, не только на эту, – пошутила Эйли.

– Да, и я тоже так думала. Но прошло некоторое время, прежде чем Джейс смог понять, что я больше не ребенок, что я выросла. И даже тогда он не спешил начинать отношения со мной. – Мэнди сладко улыбнулась, припоминая события тех лет. – Я знала, что он любит меня, да и то, что я люблю его, было видно всем. Однако он наслаждался своей холостяцкой жизнью и не спешил с ней расставаться. Да и я не совсем была готова начинать новые отношения. Более тою, у нею было табу на женитьбу.

– Табу?

– Понимаешь, он усыновленный ребенок, – объяснила Мэнди. – И его очень беспокоило то, что он не знает своих настоящих родителей, не знает, что они за люди. Конечно же, тогда я этого не знала. Никто не знал. Джейс держал это все в себе. Он ужасно нервничал, когда врачи спрашивали историю болезней родителей, а он не мог ничего ответить – просто потому, что не знал. Джейс просто обожал мистера и миссис Колхаунов, – поспешила добавить Мэнди, – и всегда считал только их своими настоящими родителями.

Просто сам факт его усыновления не давал ему покоя. Он не считал себя вправе жениться и заводить детей, потому что не знал ничего о себе, о своей наследственности.

– Видимо, он все-таки справился с этим, – сказала Эйли, поглядев в сторону живота Мэнди.

Мэнди улыбнулась и погладила живот рукой.

– И да, и нет. Да, потому что Джейс все-таки решил жениться и завести детей. Нет, потому что беспокойство не оставило его… – Мэнди поколебалась секунду, потому добавила: – Он встретился со своим отцом. Со своим настоящим отцом. И, наверно, понял, что тот вполне адекватный человек, а не какой-нибудь сумасшедший. Это прибавило ему уверенности, и он сделал мне предложение.

– Рассказываешь Эйли про моего папашу? – спросил Джейс.

Они с Гарреттом только что вошли в гостиную.

– Да, рассказываю про твоего чудесного отца, – улыбнулась Мэнди.

Джейс присел рядом с Мэнди и поднес ее пальцы к своим губам.

– Так бы никогда и не увидел своего отца, если бы не Мэнди. На самом деле она первая с ним встретилась и вытащила его на встречу со мной. Если бы всем этим занимался я, мы бы никогда с ним не увиделись.

– Неужели? Разве ты бы не захотел сам увидеться со своим родным отцом? Я бы сделала все возможное, чтобы только увидеть своих настоящих родителей! – воскликнула Эйли.

В комнате повисла тишина. Эйли смутилась, заметив, что все трое как-то странно смотрят на нее.

– Что? – спросила она, слабо понимая, что происходит. – Я сказала что-то не то?

Гарретт сел на диван рядом с Эйли. Увидев его серьезное выражение лица, она разволновалась еще больше.

– Что ты знаешь о родителях, которые отдали тебя в приют? – спросил Джейс.

Эйли в недоумении посмотрела на него.

– Я… ну, в общем-то ничего. Я знаю, что родилась в Северной Каролине, но… – Эйли осеклась и недоуменно посмотрела на Джейса, потом на Гарретта: – Откуда вы знаете, что меня удочерили, я же никогда не рассказывала!

– Нет, – спокойно ответил Гарретт, – не рассказывала.

– А те люди, которые тебя удочерили, когда-нибудь говорили тебе о твоих настоящих родителях? – спросил Джейс.

– Нет, не помню, чтобы они что-то мне рассказывали. А в чем дело? – насторожилась Эйли.

– Моя родная мать написала мне письмо. Я подумал, может, у тебя было то же самое.

Эйли мотнула головой, не переставая удивляться странности всего этого разговора.

– Нет, все, что у меня есть, – это свидетельство о рождении. В графе имен моих родителей указаны имена Моранов, моих приемных родителей.

– А там не указано, есть ли у тебя братья или сестры?

Эйли недоуменно хмыкнула, смотря то на Гарретта, то на Мэнди с Джейсом.

– Это что? Допрос?

– Нет, – ответил Джейс, – мне просто интересно.

– Там написано, что я единственный ребенок, – ответила она, по-прежнему не понимая, зачем им знать все подробности ее рождения.

Гарретт с Джейсом обменялись странными взглядами, которые Эйли так и не смогла понять.

– Что, в конце концов, происходит? – Эйли уже теряла терпение. – У меня такое чувство, что вы трое знаете что-то, чего не знаю я.

Она почувствовала, как теплая ладонь Гарретта легла на ее руку.

– Гарретт, пожалуйста, объясни мне, что случилось?

– Думаю, что мне следует все рассказать, – предложил Джейс.

– Рассказать что?

– Я встречался с твоими приемными родителями, Эйли.

– Ты встречался с моими родителями? – переспросила Эйли, отказываясь что-либо понимать. – Но зачем?..

– Я близнец.

– Отлично, но при чем тут мои родители?

– Я твой брат-близнец, Эйли.

– Что? – вскрикнула Эйли, вскочив с дивана. – Что он говорит, Гарретт? Это просто безумие! – Она посмотрела на Гарретта в надежде получить объяснения. – Я не могу быть в родстве с Джейсом. Я единственный ребенок! Единственный, понимаешь? У меня не может быть никакого близнеца! – кричала Эйли срывающимся голосом.

Джейс встал с дивана и подошел к Эйли.

– Я не знаю, почему в твоем свидетельстве о рождении написано, что ты единственный ребенок. У тебя есть брат-близнец. Это я. – Он достал из кармана рубашки сложенный листок. – Вот, посмотри, это мое свидетельство о рождении. Прочти.

Она взяла листок в дрожащие руки, стала читать. Дата рождения. Время. Название роддома. Все совпадало! Все – кроме имен родителей. Но даже с этим бесспорным доказательством Эйли не могла поверить.

– Нет, – шептала она, мотая головой, – нет, ты не можешь быть моим братом. Это невозможно.

Джейс забрал у нее из рук свидетельство и положил обратно в нагрудный карман.

– Я твой брат, Эйли. Понимаю, как сложно тебе сейчас в это поверить, но это так. Я действительно твой брат.

– Я ничего не понимаю, – обратилась она к Гарретту. – Ты все знал?

Виноватое выражение лица Гарретта было ответом на ее вопрос.

– Но как? – недоумевала Эйли. – Почему?

– Моя мачеха – твоя родная мать, – ответил Гарретт.

Эйли побледнела. Чувствуя, как комок подступает к горлу, она сорвалась с места и побежала. Джейс рванулся было за ней, но Гарретт остановил, его.

– Нет. Позволь мне с ней поговорить. Я единственный, кто в ответе за все это.

– Хорошо, – ответил Джейс. – Но она не уйдет отсюда, пока не узнает всю правду.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Поездка с Эйли домой оказалась настоящим испытанием. Она сидела с опущенными плечами, отвернувшись к окну, за всю дорогу не проронив ни слова. Гарретт в полном отчаянии пытался придумать выход из ситуации, но, чем больше думал, тем отчетливей понимал, что выхода нет. А самым ужасным было осознание того, что во всем был виноват только он, и никто больше.

Как только они вошли в дом, Эйли направилась в спальню и начала собирать вещи. Гарретт подошел к ней и положил руку ей на плечо.

– Эйли, пожалуйста, позволь мне объяснить. Она отдернула плечо и повернулась к нему:

– Конечно, объясняй! Мне кажется, я заслужила хотя бы объяснение.

Он взял ее руку в свою.

– Давай присядем.

– Я не хочу садиться, – отрезала Эйли и отступила на шаг.

– Хорошо. Давай будем говорить стоя. Прежде всего, позволь мне сказать, что мне, правда, очень жаль. Я не думал, что все повернется именно так. Я не хотел сделать тебе больно. Нет, – поправился он, – я хотел сделать тебе больно.

Эйли отпрянула, как будто он толкнул ее. Гарретт попытался обнять ее.

– Эйли, пожалуйста!

Она отступила назад.

– Нет. Не трогай меня! – крикнула Эйли, глотая слезы. – Ты все знал. Все это время ты все знал. Знал все про меня, про моих родителей, про то, что меня удочерили. Ты знал, что твоя мачеха – моя родная мать, что Джейс – мой родной брат. Все знал и не сказал ни слова. Ты говорил мне, что приехал в Остин выбирать участок земли. Почему, Гарретт? Почему ты лгал мне?

– Я не лгал. Я действительно искал участок.

– Как удобно, – усмехнулась Эйли. – Раз уж приехал в Остин, почему бы не заглянуть к дочери своей мачехи и не соблазнить ее?

– Это не так. Ты же прекрасно знаешь, что это не так! – Осознав, что он перешел на крик, Гарретт отступил на шаг и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Через несколько секунд он продолжил: – Я не сказал тебе, кто я, потому что боялся, что ты откажешься со мной разговаривать. Решил, что если я сначала познакомлюсь с тобой поближе, то потом смогу убедить тебя познакомиться с матерью, поговорить с ней.

– Убедить?! – переспросила Эйли срывающимся голосом. – Да я всю свою жизнь мечтала встретиться со своей матерью! Мечтала о том, что однажды они с отцом поймут, что совершили ошибку, и заберут меня обратно к себе. Тебе не пришлось бы убеждать меня. Тебе нужно было просто попросить…

Тяжело вздыхая, Гарретт присел на край кровати и закрыл лицо руками.

– Я не знал этого. Никто из нас не знал. Когда мама с Эдди приезжали к Моранам в надежде найти тебя, твои приемные родители сказали, что ты не хочешь иметь с нашей семьей ничего общего. Они сказали, что ты хочешь, чтобы мы просто оставили тебя в покое. – Гарретт поднял голову, чтобы посмотреть на Эйли. – Я ненавидел тебя за это. За то, что ты причиняешь такую боль моей мачехе. Эдди и Джейс все равно собирались найти тебя любыми способами, но Барбара не разрешила им делать этого. Она заставила их пообещать ей, что они будут уважать твое желание. Вот поэтому я и приехал к тебе.

– Ты спал со мной! – бросила Эйли. – Как ты мог каждый раз ложиться в кровать со мной и при этом не сказать мне, кто ты и зачем приехал? Не сказать мне, что ты знаешь моего брата и мою мать?

Гарретт встретил ее взгляд молча. Больше всего на свете он хотел сейчас повернуть время назад и еще тогда, при первой их встрече, сказать ей всю правду. Теперь же никакие слова, никакие извинения не могли заставить Эйли простить его.

Она отвернулась и снова начала кидать вещи в чемодан.

– Я уезжаю домой, – спокойно сказала Эйли.

– Ты не можешь!

Она рассмеялась так горько, что Гарретт почувствовал, как комок подступил к горлу.

– Да, действительно! Не могу, у меня ведь теперь нет дома.

– Это не то, что я имел в виду… Для тебя небезопасно сейчас возвращаться туда.

– Хорошо, – ответила она, застегивая молнию. – Тогда я поеду к Трейси. – Она повесила сумку на плечо и направилась к двери. – Там я, по крайней мере, в безопасности. Кто бы ни желал тебя убить, он вряд ли сообразит искать меня там. И еще я забираю машину, которую мы взяли в прокат. В любом случае она оформлена на мое имя. А вы, Мистер Миллиардер, можете возвращаться на чем хотите.

Гарретт стоял посередине спальни, понимая, что не имеет никакого права просить ее остаться и что вряд ли какие-то слова смогут изменить ситуацию.

Эйли мерила шагами кухню Трейси, закрывая рот рукой в попытке сдержать рыдания.

– Я поверила во все это, понимаешь? Поверила в него! А это все была одна большая ложь!

– Но почему он скрыл от тебя, кто он на самом деле? – спросила Трейси в недоумении. – Почему сразу не рассказал тебе все, что знает о твоей семье?

– Потому что он не знал, что я хочу встретиться с матерью. Никто из них не знал.

– Это какое-то сумасшествие! С чего им думать, что ты не хочешь ее видеть? – по-прежнему не понимала Трейси.

– Все потому, что Мораны, мои приемные родители, сказали им, что я не хочу иметь с ними ничего общего.

– Это по-прежнему не объясняет, почему Гарретт не рассказал тебе все.

– Он боялся, что я не стану с ним разговаривать, если он скажет мне всю правду. – Эйли снова зарыдала. – И я спала с этим человеком! Знаешь, как я себя теперь чувствую, понимая, что каждый раз он ложился со мной в кровать и знал все это! Знал – и ничего мне не говорил. – Эйли упала на стул. – Впрочем, все это уже неважно, – сказала она устало, стараясь отогнать от себя мысли о Гарретте. – Уже неважно. У меня есть брат, Трейси, – сказала она, все еще не до конца в это веря. – У меня есть брат-близнец, и я, возможно, никогда больше его не увижу. – Эйли сделала глубокий вдох, чтобы не заплакать.

– Не говори так, – Трейси села рядом с ней и обняла ее за плечи, – вы еще обязательно увидитесь, я уверена в этом!

– Ты не видела того, что там было. Я кричала на него. Я отказывалась ему верить – до тех пор, пока он не показал мне свое свидетельство о рождении.

– Конечно, ты была шокирована, – пыталась успокоить ее Трейси. – Любой человек, в том числе и сам Джейс, вел бы себя на твоем месте точно так же. Дай себе немного времени. Скоро ты придешь в себя, позвонишь Джейсу и встретишься с ним и со своей семьей.

– Нет, я не смогу, – Эйли еле сдерживала слезы.

– А я уверена, что сможешь, – продолжала подбадривать ее Трейси. – Ты просто слишком взволнована, слишком много эмоций для одного дня.

– Неужели ты не понимаешь?! – закричала Эйли в отчаянии. – Я не могу позволить себе встретиться с ними… просто потому, что Гарретт – часть их жизни…

– Ну, это вообще просто смешно! Если твоя мать – мачеха Гарретта, это еще не значит, что ты не можешь поддерживать с ней отношения!

– Поддерживать с ними отношения означает видеться с Гарреттом. По-другому не получится. Я не смогу этого вынести, это слишком больно.

Глаза Трейси медленно округлились.

– Ты что, влюбилась в него?

Эйли опустила голову, сотрясаясь в рыданиях. Слезы струились по ее щекам.

– Эйли… – прошептала Трейси. Некоторое время они сидели молча. Потом Трейси резко встала и подытожила весь их разговор:

– Так. Может, ты и собираешься оборвать все связи со своей семьей, едва они только начались, из-за какого-то Гарретта, но я не дам тебе этого сделать! Мы позвоним Джейсу. Ты заслужила знать правду о своем рождении и своей семье. А если ты беспокоишься, что случайно встретишь Гарретта, то мы можем позвать Джейса сюда. Я буду здесь, с тобой, если вдруг тебе потребуется моя поддержка. Но мы позвоним Джейсу прямо сейчас. Я не позволю какому-то Гарретту Миллеру лишать тебя возможности воссоединиться со своими родственниками. Ты имеешь такие же права быть частью их семьи, как и он. Может быть, даже большие.

Трейси все-таки заставила Эйли позвонить Джейсу. Они назначили встречу через два дня. Несмотря на то что Трейси знала, во сколько должны прийти Мэнди и Джейс, она вскочила с дивана как сумасшедшая, когда раздался звонок в дверь.

– Они здесь, – констатировала она и погладила Эйли по плечу, стараясь ее подбодрить. – Не волнуйся. Я уверена, все пройдет хорошо. Я буду дома, рядом с тобой. Если твой брат или сестра сделают или скажут что-то, что тебе не понравится, просто дай мне знать, и я сразу же вышвырну их за дверь.

Эйли выдавила слабую улыбку.

– Спасибо. Надеюсь, это не понадобится. Трейси направилась к двери встречать гостей.

Эйли вытерла вспотевшие ладони о джинсы. Ее сердце бешено колотилось.

Первой в комнату вошла Мэнди. Как только Эйли увидела женщину, которая была так добра к ней, слезы подступили к ее глазам.

– Эйли! – воскликнула Мэнди, протягивая к ней руки, чтобы обнять. – Мне так жаль! Все это какое-то безумие!

Первые секунды Эйли просто не могла говорить от переполнявших ее эмоций.

– Да, – наконец кивнула она. Мэнди сжала руки Эйли.

– Я обещаю, скоро мы разберемся со всем этим, – уверила она Эйли и повернулась к мужу. – Правда, Джейс?

– Я очень на это надеюсь. Я слишком долго жил без своей сестры.

После двух часов разговора с Джейсом и Мэнди у Эйли появилось еще больше вопросов.

– То есть ты уверена, что приемные родители не передавали тебе никакого письма от родной матери?

– Нет, они ничего мне не передавали, – ответила Эйли. – Я много раз спрашивала Моранов о своей семье, но они говорили, что ничего не знают. Когда мне было лет пятнадцать-шестнадцать, я пыталась найти своих настоящих родителей сама. Все, что у меня было, – это свидетельство о рождении, а там написано совсем немного. Я звонила в роддом, но мне ответили, что нужно разговаривать с адвокатом, который вел дело моего удочерения. Я понятия не имела, кто это, поэтому оставила идею найти родителей.

– Мама передала тебе письмо, такое же, как и мне. На обратной стороне этого письма как раз и была недостающая часть записки, оставленной Эдди, нашим отцом.

– Записки? Какой записки? – изумилась Эйли.

– Это еще одна долгая история, – перебила Мэнди. – Вечером, накануне того дня, как ехать во Вьетнам, Эдди сидел в баре с кучкой других солдат. Они выпивали вместе с одним владельцем ранчо. Тот написал дарственную на свое ранчо, разорвал на шесть кусочков и раздал эти кусочки солдатам. Он велел им всем встретиться после войны, собрать записку из кусочков, явиться к нему, и тогда он отдаст им ранчо!

– Вы шутите? – Эйли подняла бровь. – Он просто подарил им свое ранчо?!

– Он был вдовец, – объяснил Джейс. – Его единственный сын был убит во Вьетнаме. Он понимал, что ребята боятся умереть и это ранчо станет для них стимулом к тому, чтобы выжить, чтобы пережить все ужасы войны и вернуться домой.

– Он просто отдал им свое ранчо? – переспросила Эйли, отказываясь верить, что незнакомый человек может сделать такой подарок.

– Получается, что так, – ответил Джейс, пожав плечами. – Все кусочки порванной записки были собраны, кроме куска Эдди. Он отдал свою часть маме и попросил хранить ее до тех пор, пока не закончится война. Когда мама узнала, что беременна, она попыталась связаться с Эдди, но безуспешно. Ей сказали, что ее муж погиб на войне. В итоге эта информация оказалась неверной. Он был тяжело ранен, но остался жив. А мама думала, что Эдди погиб. И поэтому решила отдать детей в приют. Ее можно понять – одинокая женщина, муж погиб, родила двойню… Она испугалась… Испугалась, что не сможет обеспечить нам правильного ухода, да и просто прокормить. Поэтому мама решила, что нам будет лучше, если она отдаст нас в приют. – Джейс перевел дух, помолчал немного, а потом закончил свою историю: – Она написала каждому из нас по письму. Все, что у нее тогда было, – это дарственная Эдди, поэтому она разорвала часть его письма надвое и прикрепила половинки к своим письмам, чтобы у нас осталось хотя бы что-то от нашего отца.

– Ты говорил, что приезжал к моим приемным родителям, – напомнила Эйли.

– А, ты про эту ужасную семейку? Прости, но это самые холодные и недружелюбные люди, которых я когда-либо видел.

– Джейс! – оборвала его Мэнди, боясь, что его слова могут задеть Эйли.

– Ничего страшного, – успокоила ее Эйли, пряча улыбку. – Его характеристика вполне им подходит.

– Они нам ничего не сказали, – продолжил Джейс. – По крайней мере, не объяснили нам, как тебя найти. Только заявили, что ты не хочешь иметь с нами ничего общего.

– И вы им поверили, – сказала Эйли, вспоминая то, что ей говорил Гарретт.

Джейс развел руками.

– Конечно! Что нам оставалось? Мы не питали никакой особенной симпатии к Моранам, но у нас не было никаких оснований думать, что они нам врут. Мама восприняла эту новость очень тяжело. Мы с отцом были готовы перевернуть все с ног на голову, лишь бы найти тебя, но мама нас успокоила. Она сказала, что мы должны уважать твою личную жизнь и предоставить тебе свободу. Мы пообещали ей не разыскивать тебя, – Джейс замолчал на несколько секунд. – К счастью, Гарретт таких обещаний не давал…

– Он хотел как лучше, – сказала Мэнди. – Он очень любит Барбару и всегда ее защищает. Он просто взбесился, узнав, что ты не хочешь с ней видеться. – Эйли собралась было возразить, но Мэнди опередила ее, сказав: – Теперь мы знаем, как все было на самом деле, но тогда мы действительно думали, что ты не хочешь с нами общаться. Именно поэтому Гарретт и устроил всю эту игру в детектива. Не очень умно с его стороны, но тем не менее он делал это с добрыми намерениями.

– Если вы не возражаете, то я бы предпочла не говорить сейчас о Гарретте, – сказала Эйли, заставив Мэнди и Джейса переглянуться.

– Итак? – спросил Джейс. – Когда ты хочешь встретиться с нашими родителями?

Эйли не знала, что ответить. Жизнерадостные лица Джейса и Мэнди требовали назначить встречу как можно скорее, но внутренний голос просил быть осторожнее. Что, если она договорится о встрече с родителями, а они по какой-то причине не захотят поддерживать с ней контакты? Ее приемные родители столько раз ранили ее сердце, что она не была уверена, сможет ли вынести подобное еще раз.

Стоило подумать и о Гарретте. Встреча с родственниками означала и встречу с Гарреттом. Она не была готова к встрече с ним. По крайней мере пока.

– Мне нужно время, – ответила Эйли. – Мне есть что обдумать.

Разочарование Джейса было почти осязаемым. Было видно, что Мэнди тоже расстроена, но она быстро замаскировала свои чувства улыбкой.

– Нам некуда торопиться, – уверила она Эйли. – Барбара и Эдди поймут твое желание подождать. У тебя есть столько времени на раздумье, сколько тебе потребуется. Просто дай нам знать, как только примешь решение.

Разговор подошел к концу. Джейс встал.

– Спасибо, что позвала нас, Эйли, и дала нам возможность поговорить с тобой. И вам, Трейси, за то, что пригласили в свой дом.

Эйли тоже встала.

– Я… – она начала было говорить, но осеклась, переполняемая эмоциями. Слезы снова подступили к горлу. Все это выглядело так, как будто они прощались навсегда.

Джейс подошел к Эйли и крепко обнял ее.

– Мы не прощаемся, – сказал он, как будто прочитав ее мысли. – Теперь мы будем видеться часто, обещаю. – Он отошел на вытянутую руку и улыбнулся, глядя Эйли в глаза. – Черт побери, да мы почти соседи! Сан-Сэба совсем недалеко отсюда.

Эйли тоже улыбнулась, посмотрев на Джейса. Его слова означали, что она с этой поры все равно будет частью его жизни, независимо от того, какое решение насчет родителей она примет. Ее глаза наполнились слезами, а сердце радостью.

– Да, Сан-Сэба совсем недалеко.

Джейс взял Мэнди за руку, собираясь уходить, но обернулся, как будто вспомнив что-то.

– Совсем забыл, – сказал он. – Гарретт простил передать, что ты можешь возвращаться домой. – Теперь это безопасно.

Эйли не могла предугадать заранее те ощущения, которые испытает, вернувшись домой после недельного пребывания у Трейси. Но она никак не ожидала, что ей будет невыносимо грустно ходить ПО уютным комнатам, которые столько лет приносили ей лишь радость.

Молодая женщина винила себя за меланхолию, в которую она впадала при мысли о том, что дом продан и больше ей не принадлежит, о том, что обстоятельства заставляют ее покидать место, в которое она вложила столько любви и труда.

Однако в глубине души Эйли понимала, что причина ее печали была совсем не в продаже дома. Причиной был мужчина, который в течение нескольких дней делил с ней этот дом. Везде, куда бы она ни взглянула, она видела Гарретта. Она видела его на кухне за завтраком и в гостиной в кресле со стаканчиком вина в руке. Даже ее собственная спальня заставляла думать только о нем. В памяти возникал запах сандалового дерева, она вспоминала ту ночь, когда он выбрал себе именно ее спальню. А когда она засыпала в своей кровати, то снова представляла его рядом…

Эйли пыталась убедить себя в том, что на самом деле не влюблена в него. То же самое испытывала бы любая женщина, оказавшаяся в компании мужчины подобного статуса. Но, несмотря на эти глупые попытки, она прекрасно понимала, что дело было отнюдь не в его статусе. Она действительно влюбилась в него! Влюбилась в человека, который обращал так же мало внимания на ее чувства, как и люди, у которых она воспитывалась. В человека, который обманывал ее и скрывал правду ради собственной выгоды.

Поэтому теперь Эйли делала то, что делала всегда, когда ей было плохо. Она отвлекала себя самыми обыденными делами – с рвением принялась за упаковку вещей, которые успела нажить за десяток лет пребывания в этом доме.

А если Эйли останавливалась ненадолго и к глазам подступали слезы, то она списывала это на пыль в комнате, но уж совсем не на то, что смертельно скучает по Гарретту.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– То есть он сейчас за границей, да? – спросил Гарретт своего агента безопасности Джо.

– Да, временно. Он в Швейцарии, но мы ведем переговоры насчет того, чтобы перевезти его в Штаты. Так как он не совершил никаких преступлений в Швейцарии, то местные власти, думаю, легко отдадут его нам.

Гарретт до сих пор не мог поверить, что человек, который целых три месяца портил ему жизнь, больше не представляет для него никакой опасности.

– У вас была возможность поговорить с ним?

– Только очень коротко. Подробный допрос будет, когда его доставят в Штаты.

– Но он хотя бы сказал, почему охотился за мной?

Джо перекинул зубочистку из одного уголка рта в другой и посмотрел в потолок, как бы сомневаясь, рассказывать то, что знает, или нет.

– Он хотел меня убить, – напомнил ему о своем присутствии Гарретт.

– Да, да.

– Так почему он хотел меня убить?

– Все дело в зависти. У тебя есть все, а у него ничего. Это и толкнуло его к преступлению.

– Но почему я? Есть люди, у которых гораздо больше денег, чем у меня, и их при этом гораздо легче достать.

– Но другие люди не учились с ним в одном колледже.

– В одном колледже? – не веря своим ушам, переспросил Гарретт. – Он кто-то, кого я знаю?

Джо снова замялся.

– Уж не могу сказать, знаешь ты его или нет, но он тебя точно знает. Его зовут Мэтт Коллинз.

Гарретт нахмурился, пытаясь сопоставить имя и лицо, но так и не смог вспомнить, кто это.

– Никогда не слышал о нем.

– Он, как видишь, много о тебе слышал. Он давно за тобой наблюдал. И чем богаче ты становился, тем больше ненависти к тебе он испытывал. Он считал, что умнее тебя, что заслуживает больше, чем ты. Несколько лет назад он даже работал в твоей компании, но вскоре был уволен за кражу оборудования. С тех пор он перескакивал из одной компании в другую, выжидая подходящего момента. – Джо вытащил изо рта зубочистку и бросил в мусорное ведро. – Он шел прямиком в ловушку, совершенно безразличный к тому, что происходит вокруг.

– А что с тем парнем, который был моим двойником? Он не ранен?

– Нет, на нем ни царапинки.

Гарретт в очередной раз подумал о том, как близок был к смерти, но тут же отогнал от себя эти мысли. Было бы просто невозможно постоянно думать о таких вещах и при этом не тронуться рассудком.

Он встал и протянул руку агенту.

– Спасибо тебе за все, что ты сделал, Джо. Я обязан тебе жизнью.

– Я просто выполняю свою работу.

Джо вышел, и Гарретт продолжил проверять почту, которая скопилась за время его отсутствия. Его взгляд упал на пухлый конверт, и он застыл, увидев в углу конверта до боли знакомый значок гостиницы «Виста». Заметив, что его руки задрожали, он несколько раз сжал и разжал пальцы, прежде чем вскрывать конверт. Перевернул конверт, и на стол выпала стопка фотографий. Вместе с фотографиями был маленький листочек. На нем было написано: «Сувенир на память о поездке в Техас, как было обещано. Эйли».

Некоторое время Гарретт сидел, смотря на записку, потом выругался и схватил телефонную трубку. Он набрал номер гостиницы «Виста», говоря себе, что это неправильно, да и просто смешно! Но ничего не мог с собой поделать. Гарретт прослушал четыре гудка в трубке, прежде чем сработал автоответчик. Он еще некоторое время держал трубку, надеясь, что она все-таки подойдет к телефону, но в трубке звучало только одно: «Здравствуйте, вы позвонили в гостиницу «Виста». Пожалуйста, оставьте ваш номер телефона, и я непременно вам перезвоню».

Собрав все фотографии, Гарретт откинулся на спинку кресла. Он взял первую и стал рассматривать. Интересно, куда бы Эйли отнесла их, если бы решила включить в свою книгу фотографий? Какой историей она бы их объединила? Его взгляд остановился на фотографии, где он стоял, поставив ногу на ступеньку. Гарретт невольно улыбнулся, вспомнив инструкции, которые она давала ему во время съемки.

Мне нужен грустный взгляд. Вы уже полгода в бегах от полиции и скучаете по светловолосой девушке из Додж-Сити.

Он перестал улыбаться. Черт, если она хотела грустный взгляд, то ей нужно было снимать его сейчас! Потому что именно сейчас он скучал по Эйли так сильно, как никогда ни по кому не скучал.

Тяжело вздохнув, он кинул фотографии в ящик стола и снова стал смотреть на записку. Почему она не написала просто «Привет, как дела?»? Или еще лучше – «Давай забудем об этом недоразумении». Эту фразу она сказала в первый день их знакомства. Как бы он хотел сейчас «забыть об этом недоразумении». Просто повернуть время назад и сделать все так, как было бы правильно.

Может, она сейчас простит его и даст ему второй шанс? Может быть… Но сейчас Гарретт сидел, уронив лоб на ладони, с болью вспоминая каждый момент, проведенный вместе с Эйли. Он скучал по ней, черт возьми, хотел быть с ней! И если бы он хотя бы наполовину был тем умным Гарреттом Миллером, каким его считали все вокруг, то он сказал бы ей при первой возможности, что любит ее.

Но ведь есть же какой-то выход из этой ситуации, думал Гарретт. Есть способ заставить Эйли выслушать его, понять, почему он поступил именно так.

Проще всего, конечно, было отправиться обратно в Техас прямо сейчас и попросить ее об этом втором шансе. Но он не может просто так зайти в ее дом. Что он скажет? И более того, что скажет она, когда увидит его? Нет, это не вариант, она просто захлопнет дверь перед его носом.

Нет, у него должна быть какая-то причина, какой-то повод зайти в ее дом. И ему стоит придумать этот повод как можно быстрее, потому что Эйли не задержится в «Висте». Все карты сейчас в руках у Роналда Флеминга, который продает дом. Продает дом? Боже мой! А почему бы…

Точно! Идея пришла Гарретту в голову так внезапно, что он рывком вскочил с кресла. Эйли не сможет не впустить его в гостиницу, если владельцем ее станет… сам Гарретт!

Всю дорогу домой в Остин Эйли ожидала, что ее захватят чувства, которые, казалось бы, неизбежны в подобной ситуации.

Злость. Сожаление. Обида.

Но она не ощущала ничего. Она, наверное, должна была сейчас ненавидеть своих приемных родителей – за то, что они лгали ей все это время. Но когда Джейс и Мэнди рассказали ей всю правду, Эйли была настолько шокирована, что просто не могла злиться и ненавидеть кого-то. Она не сожалела о том, что так и не воссоединилась со своими родными мамой и папой. Да и как она могла жалеть о том, чего у нее никогда не было! Ее приемные родители никогда не любили ее, а у нее если и были к ним какие-то чувства, то и те исчезли давным-давно.

Эйли подъехала к железным дверям «Висты» и набрала код. Пока срабатывал сигнал, она заметила, что за время ее отсутствия к табличке «Продается» на входе прибавилась еще одна, которая гласила «Продано». Жалость и отчаяние, которые она ожидала после встречи с родителями, подступили к горлу именно сейчас. Не было только злости. Да и как она могла злиться на отца Клэр! Он просто забрал то, что принадлежало ему по праву.

Эйли смахнула слезы, заехала в ворота и припарковала машину у входа. Забрав свой рюкзак с пассажирского сиденья, она вылезла из машины и направилась к двери. Чтобы не копаться долго в сумке в поисках ключа, набрала код вручную, дернула ручку и вошла в дом, который так долго был для нее единственным родным местом. «Виста» всегда была для Эйли гораздо большим, чем просто гостиницей. Она была ее домом, ее убежищем, местом, которое помогало ей справляться с трудностями.

Она кинула рюкзак на пол рядом с вешалкой и огляделась вокруг, снимая куртку. На диванах, на полу – везде были расставлены коробки. В них были аккуратно сложены вещи, которые она бережно хранила в доме больше десяти лет. Подавляя в себе нахлынувшие эмоции, Эйли повесила куртку на вешалку и пошла в гостиную, чтобы включить магнитофон и тем нарушить гнетущую тишину в доме. Открыв коробку с дисками, нашла сборник хитов шестидесятых-восьмидесятых и вставила его в дисковод. Из колонок зазвучали первые ноты «Руби Тьюздей» Мика Джаггера. Эйли повернулась, чтобы пойти на кухню, но замерла, не сделав и шага и еле сдержав крик, подступивший к горлу. В коридоре стоял Гарретт – в джинсах, ботинках и ковбойской рубашке, которые она когда-то выбирала для него.

Эйли не верила своим глазам, ее сердце готово было вырваться из груди. То, что он посмел прийти в ее дом, после всего, что сделал ей, наполнило ее гневом.

– Что ты здесь делаешь?

– У меня есть одно незаконченное дело.

– Как ты сюда вошел?

– Набрал код, который ты мне давала. Он до сих пор работает.

Эйли мысленно отругала себя за то, что не сообразила поменять код. Но ведь она и подумать не могла, что Гарретт осмелится прийти сюда после всего, что произошло!

Она сложила руки на груди и постаралась говорить как можно спокойнее:

– Гостиница «Виста» закрыта, тебе придется искать другое место.

– Но ты же здесь, – продолжал Гарретт.

– Я здесь живу, – сказала Эйли и тут же вспомнила про табличку «Продано» у дверей дома. – По крайней мере пока.

– Я оплатил месяц проживания здесь, а пробыл гораздо меньше. Думаю, имею полное право восполнить это время.

Эйли сжала от злости ладони в кулаки, ненавидя Гарретта за то, что пришел незваным, за то, что снова задел рану, которая, она так надеялась, в конце концов, залечится.

– Зачем ты это делаешь, Гарретт? Ты можешь позволить себе остановиться в любой гостинице. Зачем ты приехал сюда?

– Я же сказал тебе, – произнес он и сделал шаг вперед. – Наш контракт еще не закончился. Я могу жить здесь еще несколько дней.

– Отлично, – сказала Эйли и направилась к ящику, в котором она хранила все документы, связанные с гостиницей. – Я верну тебе деньги. – Она выдвинула ящик и достала учетную книгу. – Сколько я должна тебе? За две недели? Я возвращаю тебе половину твоей оплаты.

– Мне не нужны деньги, я хочу остаться. Стиснув зубы, Эйли взяла ручку и стала выписывать чек.

– Нет, боюсь, ты не можешь остаться здесь. «Виста» закрыта.

– Насколько я помню, когда мы составляли договор в январе, она тоже была закрыта.

– Да, – ответила Эйли сухо. – Она всегда закрыта в январе. В этом месяце я брала отпуск.

– Тогда в чем разница? Закрыта, значит, закрыта, ведь так?

Эйли швырнула ручку в сторону, резко откинулась на спинку стула и посмотрела на Гарретта. Это было ошибкой. Но совершенно точно не первой, что она допустила по отношению к нему.

Его темно-карие глаза, казалось, впились в нее и не желали отпускать. Она отвела глаза, не в силах больше терпеть на себе его взгляд.

– Я не хочу тебя здесь видеть.

– Почему?

Она снова посмотрела на Гарретта.

– Просто не хочу, понятно? – Сказав это, Эйли снова схватила ручку, заполнила чек, оторвала ею от чековой книжки и протянула Гарретту. – Все. Забирай деньги и уходи.

– Давай забудем об этом недоразумении.

– Что? – Она изумленно посмотрела на Гарретта.

– Забудем об этом недоразумении. Когда-то ты предложила мне то же самое. В самый первый день нашего знакомства, помнишь?

Эйли закрыла глаза. Ей становилось все сложнее сдерживать эмоции. Зачем он так поступает? Гарретт просто топтал ногами ее сердце.

– Я прошу, уходи, пожалуйста…

Он подошел ближе и откинул прядь волос с ее лица.

– Это не совсем честно. Когда ты попросила меня забыть все и начать сначала, то я согласился.

Эйли почувствовала, что сейчас заплачет. Боль в сердце была настолько сильной, что ей казалось, она не сможет стоять и упадет на колени.

– Гарретт, пожалуйста…

Он положил одну руку ей на плечо, другой заправил за ухо снова выбившуюся прядь ее волос.

– Пожалуйста что, Эйли?

Эйли всхлипнула и проглотила слезы.

– Не надо делать мне больно, пожалуйста.

– Я не буду. Я действительно не хотел делать тебе больно, Эйли. Пожалуйста, поверь мне.

– Но ты сделал. Ты лгал мне. Гарретт обвил рукой ее талию.

– Я не лгал тебе, Эйли. Я просто… сказал тебе не всю правду.

Она отпрянула, пытаясь побороть в себе желание растаять в его объятиях. Вернуть то, что было между ними, все равно невозможно, хотя, вероятно, он пришел именно за этим. Теперь, когда она знала, что любит его, путь обратно был невозможен.

– Ты спал со мной! – закричала Эйли. – Как ты мог спать со мной, зная все, что ты знал, и не говоря мне ни слова? – Она сжала кулаки на его груди, слезы струились по ее щекам. – Чем я была для тебя? Просто развлечением, пока ты ждал возможности получить то, что тебе было нужно? – Она всхлипнула. – Я спала с тобой, Гарретт, потому что хотела тебя! Именно тебя, понимаешь? Я даже влюбилась в тебя. Против моей же воли… О, если бы я могла повернуть время назад!

Эйли провела ладонью по лбу, злясь на себя за то, что обнажает свою душу перед Гарреттом, говорит ему, как много он значит для нее. Однако она уже не могла сдержать себя и продолжала:

– Я не могу изменить то, что уже произошло. Но я могу защитить себя от еще большей боли. Всю свою жизнь мне пришлось завоевывать любовь родителей, которые не хотели или просто не могли любить меня. В конце концов я смирилась с этим и смогла жить дальше. Но я не вынесу этого еще раз и не хочу больше выносить. Я больше не хочу страдать.

– И я не хочу, чтобы ты страдала, Эйли, – мягко сказал Гарретт, проводя пальцами по ее щеке. Потом он пристально посмотрел ей в глаза. – Чувства никогда не давались мне легко, – продолжил он. – И я говорю это не в оправдание тому, как поступил с тобой. Я провел первые шесть лет своей жизни без любви. Я не ощущал ничего подобного до тех пор, пока в моей жизни не появилась моя мачеха, Барбара. И даже тогда мне было очень трудно показывать свои чувства, говорить о них. – Гарретт сделал паузу и взял ее лицо в свои ладони. – Но я люблю тебя, Эйли. Может быть, тебе сложно поверить мне сейчас, но я люблю тебя всем сердцем, так, как никого никогда не любил…

Эйли прижала ладонь к губам, заплаканными глазами глядя на Гарретта.

– Гарретт, я не знала, я… я думала… Он крепко прижал ее к груди.

– Да, знаю, Эйли. Ты думала, я использовал тебя, обманул. Понимаю, что ты чувствовала. С самого начала я повел себя как последний дурак. Еще до прибытия в Остин заранее был готов ненавидеть тебя. Я был уверен, что ты причинила боль моей мачехе, единственному человеку в жизни, которого я по-настоящему любил, и я приехал к тебе ради нее. Хотел, чтобы она была счастлива. И знал что она не будет счастлива, пока не получит возможность увидеть тебя, поговорить, объяснить, почему она отдала тебя в приют. Может быть, я хотел отомстить, сделать тебе так же больно, как, я думал, ты сделала Барбаре. Но все это было до того, как я увидел тебя, познакомился с тобой, до того, как понял, что ты сама терпела очень много страданий в этой жизни, и не по своей вине.

– Гарретт, – произнесла она сквозь слезы, – зачем мои родители сказали ей про меня такое? Когда я прочитала письмо, которое она мне написала…

– Письмо? Ты же говорила, что тебе не передавали никакого письма!

Эйли кивнула.

– Я прочла его вчера.

– Но… как?

– Вчера я летала к приемным родителям и попросила их отдать мне письмо, – объяснила Эйли, присев на край дивана.

Гарретт сел рядом с ней и обнял ее за плечи.

– Все это время письмо было у них и они ничего тебе не рассказывали о нем?

– Когда я приехала, мама до последнего отрицала, что письмо у нее. До тех пор, пока я не сказала, что видела письмо Джейса и знаю, что моя родная мама написала мне точно такое же. Я также спросила про свое свидетельство о рождении – почему я записана как единственный ребенок, в то время как Джейс записан как близнец? – Эйли посмотрела на Гарретта, не в силах сдерживать боль. – Все это сделала моя приемная мать! До сих пор не могу поверить, что она способна на такое. Она бы никогда не призналась… Я уверена, она просто боялась. Боялась, что я начну искать своих настоящих родителей. Именно поэтому она все эти годы ничего не говорила мне о письме.

– И ты прочитала все письмо?

– Да, я прочитала все, пока летела в самолете, – глаза Эйли снова наполнились слезами. – Как же жаль, что я не прочла его тогда, много лет назад. Она любила меня, Гарретт! Даже несмотря на то, что отдала меня в приют, она любила меня. Я чувствовала эту любовь в каждом написанном ею слове. Любовь и боль. Я даже не могу представить, как тяжело ей было отдавать нас в приют.

– Она хотела, чтобы вам с Джейсом жилось лучше.

Эйли грустно улыбнулась.

– Да, я знаю. Теперь я знаю это. Я просто хотела бы знать это много лет назад. Может быть, тогда мне было бы немного легче жить с приемными родителями.

– Ты хочешь встретиться с ней?

– Больше всего на свете! С ней и с папой. Гарретт расплылся в широкой улыбке.

– Мы это непременно устроим, но сначала… – он сунул руку в карман, достал оттуда ключ и протянул Эйли.

Эйли смущенно улыбнулась, не совсем понимая, зачем ей это.

– Что это, Гарретт?

– Это ключ от «Висты».

– Спасибо, но, я думаю, ключ от гостиницы мне больше не нужен, – грустно сказала Эйли.

– Нет, это твое! Возьми его.

– Я не понимаю…

– «Виста» снова твоя. Я купил ее.

Эйли раскрыла рот от удивления.

– Ты купил «Висту»?

– Да, подписал все бумаги сегодня утром.

– Но… зачем?

– Ну, я же планирую покупать здесь территорию для расширения компании. Мне понадобится место, где можно будет останавливаться.

– Гарретт, – сказала Эйли, пребывая в совершеннейшем шоке, – Гарретт, о чем ты говоришь?

– Ну вот, – сказал Гарретт, грустно опустив голову, – и на этот раз я организовал все так же плохо, как и твое знакомство с мамой. – Гарретт взял ее руки в свои. – Но я все исправлю. Я хочу жениться на тебя, Эйли! Я знаю, как ты любишь этот дом. И никогда бы не смог заставить тебя отказаться от него. Мы можем жить некоторое время здесь, а некоторое в Вашингтоне. Или, если хочешь, будем всегда жить здесь, а в Вашингтон я буду приезжать по делам.

– Подожди, – прервала его Эйли слабым голосом, – давай вернемся к той части разговора, в которой ты упоминал женитьбу.

Гарретт рассмеялся и крепко обнял ее.

– Это одна из вещей, за которые я люблю тебя, Эйли. Твоя рассудительность.

Эйли прижалась к нему, как будто боясь, что он исчезнет, как мираж, так же неожиданно, как он и появился.

– Я не могу себе этого представить. Я, Эйли Моран, выхожу замуж за миллиардера?

– Мне бы не хотелось думать, что ты выходишь за меня только из-за этого…

Эйли тревожно посмотрела на него.

– Я клянусь тебе, я люблю только тебя, а не твои миллионы!

– А это еще одна вещь, которая мне в тебе нравится. Без денег ты была бы не менее счастливой, чем с деньгами.

– О, Гарретт, это не совсем так. Однажды я уже была в совершенно бедственном положении и не хотела бы переживать такое вновь.

– Тебе и не придется переживать подобное. Я всегда буду заботиться о тебе. Всегда. Обещаю.

Слезы снова наполнили ее глаза, когда она услышала его слова. Эйли прижалась губами к его губам.

– И я буду заботиться о тебе, Гарретт.

– Эйли, я так люблю тебя!

– И я люблю тебя, Гарретт!

– Кстати, как теперь насчет встречи с родителями?

– Что ты собираешься делать? – рассмеялась Эйли. – Хочешь вручить мне пригласительный билет?

– Нет, собираюсь просто позвать их сюда. Гарретт подошел к двери и крикнул:

– Мама! Эдди! Вы можете подниматься.

У Эйли округлились глаза, когда она услышала шаги внизу.

– Они здесь? – спросила она, не веря происходящему.

– Да, – с гордостью ответил Гарретт. – Они здесь и уже поднимаются к нам.

– Боже, я ужасно выгляжу, – заволновалась Эйли. – Посмотри на меня!

Гарретт взял ее руки и поднес к своим губам.

– Нет, Эйли, ты просто красавица!

– Ну конечно, ты просто меня успокаиваешь, – ответила Эйли и через секунду застыла, увидев, как зашли в комнату мужчина и женщина.

– Эйли? – Женщина замерла, словно боялась подойти ближе.

Эйли не могла вымолвить ни слова. Сходство между ними обеими было настолько очевидно, что она бы поняла, кто ее мать, даже не зная этого. Она кивнула.

– Да. Я Эйли. – Она неуверенно шагнула, потом рванулась вперед и кинулась в объятия своей мамы.

– Вы похожи как две капли воды, – отметил Эдди, вытирая слезы.

Барбара отпустила Эйли, чтобы посмотреть на нее.

– О нет, Эдди, она красавица! Посмотри, наша доченька просто красавица!

Барбара взяла Гарретта за руку, чтобы он присоединился к кругу, который они образовали.

– Теперь моя семья стала полной, – с печальной радостью проговорила Барбара. – Эдди, дети и сын моего сердца, Гарретт. – Она повернулась к Гарретту и с улыбкой сказала: – Если бы мне пришлось выбирать жену для своего сына или мужа для своей дочери, то я не смогла бы выбрать более достойной пары для каждого из вас. Потому что я не смогла бы найти людей, которых любила бы больше.

Тем же вечером Эйли лежала в постели, но уснуть никак не могла, настолько была взволнована событиями прошедшего дня. Столько всего произошло за несколько часов! Она теперь помолвлена с Гарреттом, получила ключ от «Висты» и встретила, наконец, своих родителей! Это было чудо, которого она никак не могла ожидать.

Эйли услышала, как скрипнула входная дверь.

– Гарретт? – неуверенно прошептала она.

– А ты ждала кого-то другого? – подразнил ее Гарретт, забираясь в кровать.

Эйли тревожно посмотрела на потолок.

– А что, если Эдди и Барбара тебя услышали?

– Момент неожиданности только еще больше возбуждает.

– Не уверена, что могу терпеть дальше, – шепнула Эйли.

Гарретт, улыбнувшись, прижался губами к ее губам.

– Я люблю тебя, Эйли.

– Никогда не устану от этих слов. – Она обвила рукой его шею. – Люби меня, Гарретт, – прошептала она.

– А что, если Эдди или Барбара спустятся?

– Мне кажется, они поймут. А ты как думаешь?

ЭПИЛОГ

Два года спустя…

Эйли глубоко вдохнула свежий лесной воздух.

– Ты в порядке?

Она приподняла голову. Гарретт обеспокоенно смотрел на нее. Она улыбнулась и взяла его за руку.

– Да, все прекрасно. Просто наслаждаюсь воздухом. Здесь чудесно, правда? Так тихо и спокойно.

Его взгляд остановился на памятнике, построенном владельцем ранчо в честь шестерых солдат и обещания, данного им.

– Ты думаешь, они знают?

– Кто?

– Шестеро солдат. Они знают о том, что владелец ранчо не нарушил своего слова?

– Ну, один из них точно знает. Это твой отец. – Гарретт кивнул в сторону возвышения, на котором перед группой людей стоял Эдди.

Отец. Эйли до сих пор сложно было поверить в то, что она наконец воссоединилась со своей семьей после стольких лет разлуки.

– Даже не могу представить, что он чувствует. Каково это – ощущать себя единственным из этих шестерых солдат, кто остался в живых и довел все до конца.

– Я думаю, он испытывает самые разные чувства. Грусть. Гордость. Радость.

– Радость? – Эйли удивленно посмотрела на Гарретта.

– Только подумай. Больше тридцати лет он жил совершенно одиноко, думая, что потерял любимую женщину, и не зная того, что он – отец близнецов.

– А теперь он снова вместе с детьми и любимой женой.

Маленькая Молли, дочка Мэнди, подбежала и схватилась за руку Гарретта.

– Возьми меня на ручки!

– Да. Не только с детьми, но и с внуками, – добавил Гарретт, поднимая племянницу. Она сразу же положила голову ему на плечо и засунула большой палец в рот.

– Эй, милая, да ты хочешь спать!

– Не-а, – ответила девочка, несмотря на то что ее глазки закрывались сами собой, – Молли не хочет спать.

Эйли, улыбаясь, прислонилась к Гарретту.

– А из тебя получится хороший отец.

Он приподнял бровь.

– Думаешь?

– Просто уверена. Молли не так уж легко понравиться, а тебя она просто обожает.

– Это все потому, что она делает со мной, что захочет. Ей достаточно посмотреть на меня своими голубыми глазками, и я уже не могу ей отказать.

Эйли погладила свой округлый живот.

– Ну, если ты боишься, что не справишься с девочками, тогда будем надеяться, что у нас будут мальчики.

– Близнецы. Мне до сих пор сложно привыкнуть к мысли, что у нас будет сразу двое детей вместо одного.

– Тебе лучше начинать свыкаться с этой мыслью, они появятся раньше, чем ты думаешь, – сказала Эйли с улыбкой. – Ой, посмотри, это Стефани и Уэйд Паркер, – заметила Эйли, указывая на молодую пару, подходящую к площадке.

– Да, а за ними идет дама, которая помогала в организации сегодняшнего собрания. Ее зовут Хизер. Здесь так много людей! Собрались родственники и дети почти всех солдат.

Эдди подошел к микрофону, и собравшиеся сразу затихли.

– Кажется, начинается, – сказала Эйли. Волнение и гордость за отца проснулись в ней.

Несмотря на возраст, он был статен и мужествен, и Эйли не могла не восхищаться им. Эдди начал говорить.

– Меня зовут Эдди Девис, – сказал он в микрофон и повернулся, чтобы видеть памятник шести солдатам. – Я хотел бы представить вам моих друзей. Парень в центре – Пончо. Он единственный, чьих родственников сегодня нет здесь. Пончо пошел другой дорогой, но он был хорошим солдатом и хорошим другом. Слева от Пончо стоит Джон. Я никогда не встречал человека добрее и искреннее его. Следующий парень – Ти Джей. Очень долгое время он числился пропавшим без вести, но благодаря работе Сэма Форрестера его имя было найдено в архивах, и родственники знают, где его могила. Рядом с Ти Джеем стоит Ромео. – Произнеся его имя, Эдди засмеялся. – Ромео точно знал, как покорить девушку, поэтому к нему и привязалось такое имя. Он был отличным парнем, душой компании, никому никогда не отказывал в помощи. Вот это страшное чудовище рядом с Ромео, это… – Эдди снова прыснул, – это, как вы понимаете, я сам. Честно говоря, очень странно смотреть на свой памятник и при этом быть в живых, дышать одним с вами воздухом.

Среди собравшихся прошел веселый смешок. Когда собравшиеся успокоились, Эдди продолжил:

– Последний парень – это Попс. Вы видите, его фигура стоит немного отдельно. Как будто он следит за нами за всеми. – Эдди смахнул слезу. – Так и было. Попс следил, ухаживал за нами, заботился о нас. Ругал, когда мы того заслуживали. Но самое главное, он любил нас. Этого не должно было случиться… Но жизнь не повернуть назад.

Некоторое время Эдди смотрел на фигуры. Потом снова повернулся к зрителям.

– Каждая из этих фигур олицетворяет тысячи солдат, таких же, как мы. Солдат, которые боролись за свободу, которые отдали свои жизни за свою страну. А теперь я расскажу об одном человеке, который оценил жертвы, принесенные этими ребятами. Его фамилия была Веббер. Мистер Веббер написал дарственную на ранчо, разорвал ее на шесть частей и дал по кусочку листа каждому из нас. В ту ночь Веббер увидел на наших лицах страх. В этой войне погиб его родной сын. И он хотел сделать для нас что-то, что помогло бы нам бороться со страхом, что-то, что помогло бы нам остаться в живых во что бы то ни стало, – Эдди достал из кармана старый кусочек бумаги. – Вот моя часть дарственной. Для кого-то из вас это не больше, чем клочок бумаги, но для меня это была надежда, вера в жизнь и в будущее. – Я горжусь вами, – обратился Эдди к детям солдат. – Я благодарен, что вы помогли мне и этот день наступил. Отныне это место – не просто ранчо. Теперь оно принадлежит всем ветеранам. Всем, кто не сдался. Всем, благодаря кому мы сейчас здесь. – Эдди сделал паузу и снова посмотрел на статуи.

– Ти Джей. Джон. Пончо. Ромео. Попе. Я не забывал вас ни на минуту, ребята. И никогда не забуду.

1

36-й президент США (1963–1969).

2

Крупный политик из Техаса (1929–1999).