Книга: Дело полусонной жены



Дело полусонной жены

Эрл Стенли Гарднер

Дело полусонной жены

Глава 1

Часы показывали без пяти минут три, когда Джейн Келлер вошла в банк и встала в очередь, ведущую к окошечку с надписью «Вклады и выдача денег».

Ее появление словно послужило сигналом: какой-то мужчина, одетый в однобортный синий, в полоску костюм, вынул из нагрудного кармана кожаный, потертый от долгого употребления бумажник и медленно направился к тому месту, где стояла Джейн.

Джейн Келлер бросила рассеянный взгляд на настенные часы. Ее изможденному лицу было свойственно выражение озабоченности, и улыбка появлялась на нем нечасто. Очередь медленно продвигалась к окошечку выдачи денег, и вместе с очередью понемногу двигалась и Джейн, бросая время от времени взгляд на часы. Судя по выражению ее лица, ей трудно было выдерживать ответственность, которую на нее накладывала жизнь. Мужчина в синем костюме подошел к ней вплотную. На вид ему было около сорока лет, лицо было жестким и нервным одновременно. Опытный психолог, пожалуй, охарактеризовал бы его как довольно порочного мелкого вояку, который до поры не проявлял своей агрессивности, но ждал бы удобного момента в любом состязании, чтобы нанести сильный удар и сразу захватить главенствующее положение. Если бы ему удалось сбить с ног своего противника, он бы немедленно и совершенно спокойно прикончил его. Если бы ему не удалось, он бросился бы под защиту более сильного. Иначе говоря, это был настоящий оппортунист, готовый использовать в борьбе любое преимущество, и специалист по нанесению ударов ниже пояса противника.

Он подошел к очереди и встал рядом с Джейн Келлер. Совершенно неожиданно он левой рукой всунул в ее ладонь пять стодолларовых ассигнаций и проговорил:

– Получите, миссис Келлер.

Пальцы Джейн машинально сжали деньги, затем она опустила глаза, и в них появилось выражение человека, разбуженного во время глубокого сна каким-нибудь неприятным впечатлением.

Она взглянула на незнакомца в синем костюме, оказавшегося рядом с ней. Мужчина, стоявший в очереди вслед за Джейн, проворчал:

– Я не позволю вам влезать сюда вне очереди, ступайте в самый конец и займите место там.

Когда-то у Джейн был очень мягкий, хорошо поставленный голос, но теперь, после того как ей пришлось в течение долгого времени сталкиваться с различными жизненными затруднениями, мягкость исчезла из ее голоса, и он звучал почти резко.

– В чем дело? – спросила она. – Кто вы такой?

– Я представитель Скотта Шелби и вручаю вам арендную плату по вашему договору с ним за пять месяцев. Распишитесь, пожалуйста, в получении денег. Здесь, над этой черточкой.

Он вынул из кармана квитанционную книжку, раскрыл ее и держал перед глазами Джейн Келлер.

– Но зачем же? Договор ведь расторгнут, и по его вине.

– Ну нет.

– Нет, я, несомненно, права. В течение всех этих месяцев он и не пытался приступить к работам.

– Но я ведь принес вам деньги за это время. По сто долларов в месяц, не так ли?

– Сумма правильная, но ему следовало вносить ее ежемесячно, если он хотел сохранить свои права на эксплуатацию.

– О нет, это не так. – В голосе мужчины появились покровительственные нотки. – В договоре есть один пункт, согласно которому обязательства сторон остаются прежними в течение шести месяцев и договор считается расторгнутым лишь в том случае, если одна сторона известит другую в письменной форме о том, что обязательства нарушены. Вам бы следовало перечитать этот договор.

Очередь между тем продвигалась вперед, и вместе с ней продвигалась и Джейн Келлер.

Мужчина, стоявший позади Джейн Келлер, сказал:

– Не берите эти деньги.

Мужчина в синем костюме – агент Шелби – был настойчив:

– Я хочу получить от вас расписку в получении денег.

– Но я не могу. Земля больше уже не принадлежит мне. Я продала ее.

– Продали?!

– Да.

– Когда?

– Документы подписаны уже две недели назад.

– Кто откупил эту землю?

– Паркер Бентон.

– Ну вот что я скажу вам: мистер Шелби ничего не знает об этом, и это его не интересует. Он посылает вам эти пятьсот долларов за право добычи нефти на вашей земле. А вы можете сводить свои счеты с третьей стороной так, как вам это угодно.

– Я не приму эти деньги.

– Почему?

– Я уже сказала вам. Я продала эту землю, и она больше не принадлежит мне.

– Как вы назвали нового владельца?

– Мистер Паркер Бентон.

– Его адрес?

– Дом Кникербокера.

Мужчина в синем костюме неохотно взял назад свои деньги и обратился к тому, кто стоял в очереди следом за Джейн:

– Не будете ли вы столь любезны дать мне свою визитную карточку? Мне, возможно, понадобится свидетель.

Мужчина нахмурил брови:

– Меня это нисколько не касается. Перестаньте приставать к даме.

Очередь продолжала двигаться вперед, чередуя маленькие шаги и остановки.

– Я ведь прошу у вас лишь визитную карточку, – настойчиво повторил агент Шелби. – Мне нужны лишь ваше имя и адрес.

Поколебавшись, мужчина из очереди вынул из кармана и отдал свою карточку.

Кассир через окошечко обслуживал даму, стоящую перед Джейн. Дама получила деньги и отошла. Теперь к окошечку вплотную придвинулась Джейн. Одновременно по другую сторону барьера к окошечку подошел один из старших работников банка, которому сторож доложил о каком-то беспорядке. Увидев, что у окошечка одновременно стоят двое – мужчина и женщина, он спросил:

– В чем у вас затруднение?

– Я хочу внести деньги на свой текущий счет. А этот джентльмен пытался дать мне пятьсот долларов, – ответила Джейн.

– И вы хотели внести именно эти деньги?

– Нет. Я вернула ему его деньги, а вложить собираюсь собственные.

– Так в чем же затруднение?

– Никаких затруднений у нас нет. Я просто хотел… – вмешался мужчина в синем.

– Дайте высказаться миссис Келлер, – оборвал его чиновник банка.

Джейн Келлер нервно кашлянула.

– Я продала землю, а именно принадлежавший мне остров, мистеру Паркеру Бентону и…

– Знаю об этом, – ответил чиновник. – Торговая сделка оформлялась через наш банк. Ну и что же?

– Видите ли, мой деверь и я, мы оба считаем, что ранее заключенный нами договор на сдачу в аренду нефтеносной земли расторгнут.

– Так это и было.

– А этот джентльмен утверждает, что это не так.

Холодные голубые глаза чиновника уставились на коренастого агента Шелби, любезная улыбка исчезла с его лица.

– Я представитель мистера Шелби, – весело заговорил мужчина в синем, – и мне было поручено уплатить пятьсот долларов миссис Келлер за эксплуатацию принадлежавшего ей нефтеносного участка. В договоре на аренду есть пункт, что договор сохраняет свою силу в течение шести месяцев, если ни одна из сторон не делает письменного заявления о желании расторгнуть его.

– У кого находятся эти пятьсот долларов? – спросил чиновник.

– Я вернула их ему, – ответила Джейн.

Банковский чиновник обратился к агенту, демонстрируя твердое намерение защитить интересы постоянной клиентки:

– Вопрос исчерпан. Прошу вас уйти.

– Вам знакома эта дама? – спросил агент.

– Безусловно.

– Ну а мужчина за ее спиной?

– Также знаком.

Улыбка на лице агента стала насмешливой.

– Благодарю вас. Больше мне ничего не нужно. Прошу всех помнить о моей попытке вручить миссис Келлер пятьсот долларов.

После этого высказывания он удалился.

У Джейн так сильно дрожала рука, что она с трудом просунула в окошечко свои деньги.

– Боже! Я так возбуждена, – пробормотала она.

– Вам не следует нервничать, – сказал чиновник. – Все эти нефтепромышленники – нахалы, миссис Келлер. Благодарю вас. Не желаете ли вы, чтобы мы порекомендовали вам адвоката?

– Нет, благодарю вас. Я обращусь к своему деверю, а он знает, как взяться за это дело. – Она взяла свою сумочку и отошла от окошечка.

Глава 2

Лаутон Келлер сам снял телефонную трубку, и Джейн ожила, услышав его голос. Этот дружелюбный, доверительный голос всегда оказывал на нее успокаивающее действие.

Грегори Келлер, муж Джейн, не поддерживал тесной связи со своим братом.

Джейн приписывала это зависти. Лаутон, старший брат Грегори, был изящным, уверенным в себе, обаятельным человеком. А Грегори – совсем другой: сдержанный, застенчивый, всегда держался в тени и не любил проявлений развязности.

После смерти Грегори деверь взял Джейн под свое покровительство, руководя всеми ее денежными делами. В случае неудачных денежных операций он объяснял убытки общим ходом событий, а удачи приписывал своему умелому руководству.

Услышав в телефонной трубке голос Лаутона, Джейн с облегчением воскликнула:

– Лаутон, как я рада, что застала вас!

– В чем дело, Джейн? Вы чем-то взволнованы?

– Да, это так.

– Где вы находитесь?

– В банке, в телефонной будке.

– Но банк ведь вот-вот закроется? Сейчас больше трех часов.

– Да, они уже закрывают.

– Но вы успели внести свои деньги?

– Да.

– Тогда в чем же дело?

– Лаутон, вы помните о договоре на аренду нефтеносного участка на моем острове?

– Я считал его не договором, а лишь проектом договора, – рассудительным тоном заявил Лаутон. – Как бы то ни было, но сейчас он уже расторгнут.

– Нет, это не так! Здесь, в банке, ко мне подошел мужчина и заявил, что является агентом мистера Шелби.

– В банке? Откуда он знал, что вы пойдете в банк?

– Это мне неизвестно.

– И чего же он хотел от вас?

– Он пытался вручить мне пятьсот долларов.

– За что?

– В качестве арендной платы за прошедшие пять месяцев.

В голосе Лаутона тоже послышалось волнение:

– Не берите этих денег, Джейн! Даже не прикасайтесь к ним.

– Я не взяла их, Лаутон. Я сейчас же возвратила их.

– Возвратили? Значит, сначала вы все же взяли их?

– Нет, я не брала их. Он подошел ко мне и прямо всунул их в мою ладонь. Но через несколько секунд я сунула их ему обратно.

– Вам не следовало даже прикасаться к ним. Что вы сказали ему?

– Я сказала, что не могу принять их, так как арендный договор расторгнут.

– Правильно. Однако не говорите ему о том, что продали землю.

– Но я уже сказала.

Теперь в голосе Лаутона слышалось нетерпение и раздражение:

– Не следует рассказывать все, что знаете.

– Но я полагала, что должна объяснить ему, почему отказываюсь от денег.

– Но, надеюсь, вы не назвали ему имя покупателя?

– Назвала, Лаутон. Мне не следовало делать этого?

Лаутон уже рычал в трубку:

– Почему вы не позвонили мне, Джейн?

– У меня в тот момент не было такой возможности. Поэтому я и звоню вам сейчас.

– Ну, сейчас уже ничего не поделаешь. Немедленно приезжайте ко мне. Я буду вас ждать.

– Хорошо. Но сначала мне необходимо зайти к Марте.

– Что ей опять нужно, этой Марте?

– Ей ничего не нужно, Лаутон. Но ведь она – моя единственная сестра. И я хочу знать, как поживает Марджи.

– Ну что же, постарайтесь, чтобы этот визит отнял у вас как можно меньше времени. А после этого быстрее приезжайте ко мне. А кроме того, я хочу дать вам еще один совет.

– Какой?

– Поскольку вы сейчас находитесь в банке, снимите со своего текущего счета все деньги, которые там имеются.

– Но зачем же?

– У меня мелькнула мысль, что ваши противники могут попытаться наложить арест на ваши деньги.

– Кто же это?

– Скотт Шелби.

– Но какое же он имеет право?

– Не будем сейчас обсуждать это. Возьмите из банка все свои деньги до последнего цента, положите их в свою сумочку и унесите домой. Много ли у вас денег там?

– Немногим более двух тысяч долларов. Хорошо, Лаутон, если вы считаете это необходимым.

– Да, необходимо. И никому не говорите об этом.

– Хорошо, Лаутон.

– И как можно скорее приезжайте ко мне.

– Да, Лаутон.

– И не говорите Марте о том, что у вас при себе есть эти деньги, – предостерег он ее еще раз перед тем, как повесить трубку.



Глава 3

Джейн Келлер проехала на трамвае до остановки Омена-авеню, прошла пешком два квартала и остановилась перед трехэтажным кирпичным домом. Нажала кнопку звонка, над которым была надпись: «Управляющий». Через пять секунд дверь автоматически открылась, и Джейн вошла в вестибюль, богатый, но неуютный и жесткий, как свеженакрахмаленная одежда сестры милосердия.

Поднявшись на несколько ступенек и пройдя через коридор, она остановилась перед первой дверью слева от дощечки «Управляющий», под которой была прикреплена визитная карточка: «Миссис Марта Стенхоп». Джейн отрывисто постучала, и Марта открыла ей.

Марта была старшей сестрой Джейн. Ей уже стукнуло сорок лет, и у нее проявилась склонность к полноте. Но она сопротивлялась этой тенденции и сохраняла привлекательный вид. Ее муж умер уже пятнадцать лет назад, и она вдовела. Необходимость обеспечивать себя и дочь сильно изменила ее характер. Она пристально оглядывала свое окружение, стремясь использовать любую возможность заработка. Эгоизм, впрочем, оправданный, стал основной чертой ее характера. Глаза ее постоянно были широко раскрыты, и в них сквозили настороженность и жадность. Это выражение глаз сохранялось даже тогда, когда она смеялась.

– Хелло, Джейн. Не думала, что это ты. Я как раз одевалась и решила, что ко мне снова идет какой-нибудь человек, ищущий квартиру. Можно дать хоть дюжину объявлений о том, что свободных мест нет, однако люди продолжают являться и спрашивать, не собирается ли кто-нибудь освободить квартиру или не знаю ли я, где имеются свободные. Входи и садись. С минуты на минуту вернется Марджи.

Джейн последовала за Мартой в комнату, загроможденную мебелью, села на стул, положила руки на колени и улыбнулась смущенной улыбкой.

– В чем дело? – спросила Марта. – У тебя странный вид.

– Да, я только что пережила небольшой шок.

Марта взглянула на нее жестко и пытливо.

– Что еще за шок? – проговорила она скороговоркой.

– Я была в банке.

– Так, продолжай.

– И там какой-то незнакомец пытался всунуть мне в руку пятьсот долларов.

– Ах, вот что! – с облегчением вздохнула Марта. – Тебе нужно выпить немного бренди, и ты придешь в себя. – Она направилась к буфету и вынула оттуда бутылку и два стакана.

– Хорошо, капельку выпью, – ответила Джейн.

Марта налила бренди в стаканы.

– Итак, ты взволнована из-за того, что кто-то заплатил тебе пятьсот долларов?

– Мне хотели заплатить за аренду нефтяного источника.

– Какого нефтяного источника?

– Того, который находится на принадлежавшем мне острове.

– Ах, этот. Одно из предприятий Лаутона. Я считала, что с этим делом давно покончено.

– Я и сама так думала, но, видимо, мы обе ошибались. В договоре об аренде есть какой-то странный пункт – так, во всяком случае, сказал мне тот, кто пытался вручить мне деньги.

– Джейн Келлер! Объясни мне толком, о чем ты говоришь?

– Мистер Шелби, по-видимому, считает, что, заплатив мне сейчас пятьсот долларов за прошедшие пять месяцев, он сохраняет право на аренду.

– Продолжай, – проворчала Марта. – Что же теперь будет?

– Вот этого я и не знаю.

Марта принесла стаканы с бренди на столик, возле которого сидела Джейн, и с опаской спросила:

– Ты боишься, что может сорваться продажа острова?

– Не знаю.

Марта придвинула один стакан поближе к Джейн.

– Выпей-ка! – Сама она, не дожидаясь сестры, одним глотком выпила содержимое своего стакана.

Джейн потягивала бренди мелкими глотками. Вытерла губы платочком, прокашлялась, и на ее губах вновь появилась смущенная улыбка.

Марта вдруг разразилась фонтаном негодующих слов:

– Слушай меня, Джейн Келлер! Не обсуждай этот вопрос с Лаутоном Келлером. Он ничего не стоит как деловой человек. Он просто ловкий болтун, с которым ни один деловой мужчина не станет вести дела. Он зарабатывает себе на жизнь, очаровывая женщин. Ты знаешь, что Грегори никогда не вел с ним дел.

– Я бы не сказала этого!

– Зато я скажу. Два года назад у тебя было сорок тысяч долларов. Скажи, сколько у тебя осталось сейчас?

– Не можешь же ты обвинять его в том, к чему он вовсе не причастен. Не он управляет мировыми событиями.

– Ты говоришь его словами. А я готова держать пари, что он спустил в неудачных торговых сделках все, что у тебя было. Эта земельная собственность, этот остров – единственное, что ты еще сохранила.

– Мне следовало продать его раньше. А неудачи Лаутона происходят из-за того, что у него нет достаточной суммы наличных денег, которая служила бы солидной базой для его предприятий.

– Сорок тысяч долларов ты считаешь недостаточным капиталом? – прорычала Марта. – Ну а я убеждена в том, что если бы твой капитал был больше, то он сумел бы спустить еще больше! Не знаю, как воспримет все это Марджи. Ты ведь обещала дать ей пять тысяч долларов из денег, которые получишь за свой остров. Она выходит замуж за демобилизованного солдата, и они хотели откупить бакалейную лавку у ее владельца. Все бумаги, необходимые для этой покупки, уже подписаны…

– Знаю, – слабым голосом ответила Джейн, – но пока тебе незачем беспокоиться, Марта. Я надеюсь, что никто не сможет помешать мне продать свою собственность.

– Почему ты так думаешь?

– Лаутон сказал, что переговоры почти закончены и он рассчитывает на окончательное заключение сделки в течение одного-двух ближайших дней.

В эту минуту щелкнул ключ в замке входной двери. Марта быстро проговорила:

– Это идет Марджи.

– Не следует ничего говорить ей пока, – предостерегла Джейн.

– Нет, нужно немедленно сказать ей обо всем.

– Но я, право, не могу еще сказать что-нибудь определенное, – жалобно произнесла Джейн и сделала торопливый глоток из своего стакана.

Дверь открылась, и вошедшая Марджори Стенхоп общим поклоном приветствовала мать и тетку. Затем она спросила:

– О чем именно вы не хотите говорить со мной?

Ей был двадцать один год, но она не была привлекательна. Желтоватый цвет лица, волосы, которые повисали унылыми сосульками, если она раз в неделю не завивала их в парикмахерской. Большие темные глаза были бы красивы, если бы в них чувствовалась какая-то жизнь. Отсутствие живости и непосредственности делали невыразительными лицо и глаза.

Марта рассказывала, что ее дочь часто сидит, вперившись глазами в одну точку, и никто не в состоянии понять, о чем она думает.

– Итак, – повторила Марджи, направляясь к платяному шкафу, – что именно вы хотите скрыть от меня?

Она скинула с плеч легкое пальто из твида и принюхалась к воздуху.

– Кто это здесь пьет алкогольные напитки?

– Мы обе выпили немножко, – ответила ее мать, – бренди стоит на столе, налей и себе.

Марджи сняла шляпу, кончиками пальцев пригладила волосы и налила в стакан бренди.

– В чем дело? – снова спросила она, поднимая к свету свой стакан.

– У тети Джейн финансовые неприятности, – ответила Марта.

– Лаутон? – попыталась угадать Марджи.

– Нет, неприятности из-за сданной ею в аренду нефтеносной земли на острове. Это может помешать продаже острова.

Марджи собралась было выпить бренди, но, услышав эти слова, застыла в неподвижности. Поставила стакан обратно на стол, не глядя ни на мать, ни на тетку. После минуты напряженного молчания она проговорила:

– Ясно. Продолжайте!

Быстро заговорила Джейн Келлер:

– Тебя это не затронет, Марджи. Все наладится, это чисто техническая неувязка. Я и сама не знаю, может ли это повлиять на продажу острова. Лаутон считает, что все дело будет закончено в ближайшие один-два дня.

Марджи не обратила внимания на успокаивающие слова Джейн и бросила ей через плечо:

– Похоже, что я не получу обещанных денег. Нужно сказать об этом Фрэнку.

Марта и Джейн заговорили одновременно.

– Тебе вовсе не следует этого делать! – сказала Джейн довольно резко.

– Дело далеко не так серьезно, дорогая, – произнесла Марта, утешая дочь.

Марджи взглянула на мать:

– Не так серьезно? Послушай, Фрэнк Бомэр – демобилизованный солдат с оторванной ногой. Но он горд и не хочет получать милостыню. Он хочет иметь собственное дело, которое дало бы ему возможность прокормить себя и жену. Иначе он на мне и не женится. Мы уже подписали все бумаги, необходимые для покупки бакалейной лавки, и Фрэнк уже внес в виде аванса свои последние две тысячи долларов. На следующей неделе мы должны внести остальную сумму. Свадьба назначена на субботу. Однако все зависит от денег, обещанных мне тетей Джейн. Я не просила у нее денег, она сама предложила их мне. Теперь предположим, что мы этих денег не получим. Мы потеряем лавку, а также аванс в две тысячи долларов. Как на это посмотрит Фрэнк? Вы обе, видимо, не понимаете психологии человека, который в течение нескольких мгновений из здорового, молодого, цветущего мужчины превратился в калеку. Вы не понимаете, каково солдату, который вернулся на родину, которую он защищал, и убедился, что никого здесь не трогает и не интересует его искалеченная жизнь.

Она резко оборвала свою речь, подняла свои худые плечи и выпила одним глотком бренди. Поставила на стол пустой стакан и обратилась к матери:

– Ну и что же будет дальше?

После этого она спокойно вышла из комнаты.

Марта промолчала. Джейн беспомощно взглянула на сестру.

– Мне так жалко, что это случилось! Она, вероятно, ушла поплакать в свою комнату?

– Нет, – ответила Марта, – плакать она не будет. Она сядет на стул, уставится глазами в стену и будет сидеть неподвижно.

– Она размышляет? – спросила Джейн.

– Думаю, что да, однако мне совершенно неизвестно, о чем именно. Если с ней заговорить, то она ответит так же вежливо и спокойно, как обычно, словно ничего и не случилось. Честно говоря, Джейн, я не могу проникнуть в ее мысли. Иногда я даже хочу, чтобы она заплакала, закричала, устроила скандал, разозлилась бы. Но она лишь замыкается в себе и отчуждается от меня.

– Ну, Марта, мне пора, Лаутон просил меня приехать к нему поскорее. Марта подошла к платяному шкафу и вынула свое пальто и шляпу.

– Куда ты идешь, Марта?

– Вместе с тобой.

– К Лаутону? Но он ведь…

– К Лаутону? Чепуха! Именно он втянул тебя во все эти неприятности, уговорив сдать в аренду нефтеносный участок. Тебе следовало, прежде чем подписать договор, посоветоваться с юристом. Но теперь мы пойдем к нему вместе. Я только предупрежу Марджи о том, что мы уходим.

– А куда мы идем? – спросила Джейн.

– К Перри Мейсону – вот куда. Подожди минутку, пока я скажу об этом Марджи.

Она подошла к двери, ведущей в комнату дочери, постояла в нерешительности, а затем вошла туда, мягко закрыв дверь за собой. Через минуту она вернулась к сестре.

– Все в порядке, Джейн, мы можем идти.

– Что она делает? – спросила Джейн.

– Сидит на стуле и глядит в окно, – сказала Марта холодным тоном.

Глава 4

Марта Стенхоп решительным движением открыла дверь с вывеской: «Перри Мейсон, поверенный и адвокат. Вход». Затем придержала дверь для Джейн, которая робко следовала за ней. Девушка приветливо им улыбнулась.

– Добрый вечер!

– Мистер Мейсон здесь?

– Нет, он уже ушел домой, – ответила девушка.

– Как жаль! Нельзя ли нам все же повидать его?

– Я вызову сейчас его личного секретаря.

– Будьте добры!

Девушка подняла телефонную трубку:

– Мисс Стрит! Сюда пришли две дамы, которым очень нужно повидаться с мистером Мейсоном. Не поможете ли вы? Благодарю.

– Пожалуйста, садитесь, – обратилась она к сестрам. – Личный секретарь мистера Мейсона сейчас выйдет к вам.

Сестры сели. Джейн была подавлена мыслью, что ее поступок вызовет неудовольствие Лаутона. Марта, наоборот, была настроена решительно. Она подняла подбородок, твердо сжала губы и поглядела на Джейн повелительным, почти гипнотизирующим взглядом.

– Как ты полагаешь, Марта, – спросила Джейн, – пока мы ожидаем здесь, нельзя ли позвонить по телефону Лаутону и?..

– Нет… – отрезала Марта.

Джейн вздохнула:

– Да, конечно…

Дверь с дощечкой «Кабинет» открылась, и из нее вышла стройная девушка – Делла Стрит.

– К сожалению, – сказала она, – мистер Мейсон уже ушел и не собирается сегодня вернуться сюда. Но если вы назовете мне свои имена и в общих чертах скажете, какое дело привело вас сюда, то, может быть, я смогу вам чем-нибудь помочь.

Марта начала рассказывать. Делла Стрит записала их имена и адреса, а затем и краткую суть дела, приведшего их в контору адвоката.

Когда Марта закончила свою речь, Делла, нахмурив лоб, посмотрела на свою стенограмму и сказала:

– Мистер Мейсон уже не придет сегодня, но мистер Джексон здесь.

– Кто этот мистер Джексон?

– Помощник мистера Мейсона. Откровенно говоря, мистер Мейсон сам ведет лишь самые сложные дела, выступает на судебных заседаниях и…

– Я знаю об этом, – сказала Джейн, – и боюсь, что мое дело вряд ли заинтересует его.

– Однако, – добавила Делла, – он всегда принимает участие в делах, в которых, по его мнению, нарушена справедливость. Но я все же советую вам обратиться к мистеру Джексону. Сейчас уже шестой час вечера, и, боюсь, все адвокатские конторы уже закрыты.

– Мы побеседуем с ним, – мрачно сказала Марта.

– Сюда, пожалуйста, – указала дорогу Делла.

Джексон был весьма ученым юристом и лучше всего чувствовал себя в те минуты жизни, когда с головой погружался в своды законов и отчеты о судебных заседаниях. Он постоянно занимался розыском прецедентов, которые, как он говорил, создавали ему твердую почву под ногами. Он редко уходил из конторы до шести часов или даже до половины седьмого и всегда неохотно отрывался от своих книг. У него была прекрасная память и навыки терпеливого и педантичного ученого. Казалось, что его глазам было приятнее смотреть на печатный шрифт книги, чем на лица своих клиентов.

Однажды в беседе с Мейсоном Джексон признался ему, что самая большая трудность для него во всяком деле состоит в том, чтобы перевести свободную и нелогичную форму изложения клиента на твердый и точный юридический язык. «Как только мне это удается, то все остальное уже просто. Я отыскиваю в литературе соответствующий прецедент и уже не испытываю никаких затруднений».

Нижняя часть лица Джексона выдавала его постоянное нервное напряжение. У него был длинный нос и тонкие губы. Углы рта были всегда опущены книзу. От крыльев носа опускались глубокие морщины. Однако верхняя часть лица производила иное впечатление. Его высокий лоб и глаза выражали спокойствие и уверенность в абсолютном знании истины. Почти гениальная способность позволяла ему выискивать именно ту иголку, которая была ему нужна, в огромном стоге юридических казусов и постановлений. Осторожный по природе, он никогда не решался вести дело своего клиента по непроторенной дороге. Найдя подходящую юридическую форму для неясного дела, он погружался в бесчисленные книги и рано или поздно находил в них подробно описанное и обоснованное соответствующее судебное дело. Как бы сильно ни торопил его клиент, Джексон никогда не разрешал ему предпринимать какие-нибудь практические шаги, пока не убеждался, что кто-то когда-то уже проделал в точности такие же действия.

Пока Джексону удавалось в точности следовать по проторенной дорожке, он твердо и уверенно шагал вперед. Однако, если возникала необходимость в нестандартном решении, он застывал в полной нерешительности и неподвижности.

Когда он решил жениться, он выбрал себе в жены привлекательную женщину моложе его на пять лет, но уже успевшую овдоветь.

Перри Мейсон тогда прокомментировал его женитьбу в разговоре с Деллой Стрит таким образом: «Даже в супружеских отношениях Джексон не способен проявить личную инициативу, а пошел по уже проторенной тропе».


Джексон внимательно выслушал Джейн Келлер.

– Есть ли у вас при себе копия договора на аренду? – спросил Джексон.

– Нет, она находится у моего деверя Лаутона Келлера.

– Мне совершенно необходимо подробно изучить этот договор.

– Послушайте, – вмешалась Марта, – Джейн может за тридцать-сорок минут съездить за договором и вернуться сюда.

Джексон взглянул на свои часы:

– Боюсь, что уже слишком поздно. Да и все равно я сегодня уже ничего не успею для вас сделать. Однако мне необходимо иметь эту копию для того, чтобы разобраться в деле. Я немедленно разыщу соответствующий прецедент, так как в Штатах когда-нибудь уже, несомненно, возникали споры подобного рода.

– Но как вы сможете установить это? – спросила Марта.

Джексон указал рукой на заполненные книжные полки:

– Отчеты обо всех судебных делах во всех штатах напечатаны и переплетены в эти толстые папки.

– И вы сможете найти судебное дело, похожее на наше?

– Ну конечно, смогу. Нужно лишь знать, где и как искать, и проявить некоторое терпение.

– Джейн следует поехать и привезти сюда эту копию договора?

– Я бы могла позвонить Лаутону и попросить его прочесть текст договора по телефону, – предложила Джейн.

Джексон произнес:

– Удачная мысль.

Постучав в дверь Мейсона, он обратился к Делле:

– Мистер Мейсон, вероятно, сегодня уже не вернется?

– Думаю, что нет.

– В этом договоре на аренду есть один сомнительный пункт. Вы могли бы записать его для меня, если вам прочитают его по телефону?



– Конечно, могу, – ответила Делла, взяв в руки свой блокнот. – С удовольствием.

Джексон заискивающе улыбнулся:

– Боюсь, что все стенографистки уже закончили свой рабочий день и лишь мы одни задержались так поздно.

– Мне не трудно сделать это для вас, мистер Джексон, – ответила Делла.

Все вернулись в комнату Джексона. Герти, телефонистка в приемной, уже ушла домой, так что телефон уже прямо включался в общегородскую сеть.

Джексон набрал по указанию Джейн номер Лаутона и слушал, как она пыталась объяснить ему, откуда и почему она звонит и что именно ей нужно.

Лаутон возразил со злостью:

– Эти адвокаты только внесут путаницу в дело, да еще заставят вас платить за это. Я же знаю этот договор наизусть, так, как ни один адвокат его не запомнит.

– Я знаю об этом, дорогой. Но Марта непременно хотела посоветоваться с мистером Мейсоном, так как это очень важно для нее и для Марджи.

– Марджи! – с горечью воскликнул Лаутон. – Конечно, для нее это весьма важно. Для меня уже не новость, что все ваши бедные родственники только и ждут момента, когда у вас появятся деньги, чтобы урвать что-то себе. Я не в состоянии сделать хоть какое-нибудь значительное капиталовложение, если вы снова и снова раздаете все, что имеете, родственникам.

– Я все это знаю, Лаутон. Но прошу вас, сейчас прочтите мне этот спорный пункт договора по телефону. Стенографистка ждет с трубкой в руке, чтобы записать то, что вы скажете.

– Слушаю вас, мистер Келлер, – раздался по телефонному проводу голос Деллы Стрит. – Если вы прочтете текст договора, я моментально запишу его.

Лаутон, уяснив, что в разговоре принимает участие третье лицо, сразу изменил тон и с готовностью произнес:

– Один момент, сейчас я прочту вам все дословно.

Спустя несколько минут Делла принесла уже расшифрованную и тщательно перепечатанную стенограмму и передала ее Джексону. Тот углубился в чтение, совершенно забыв об ожидающих дамах. Затем он произнес:

– Это похоже в какой-то мере на фокус, и теперь стало понятно, что мне необходимо ознакомиться с этим арендным договором полностью. Вот что я предложу вам: сегодня я уже все равно не сумею поработать над этим делом. Прошу вас доставить сюда копию договора в течение сегодняшнего вечера и опустить ее в наш почтовый ящик на дверях. Завтра с самого утра я ознакомлюсь с этим документом и начну работать над ним.

– И вы сейчас же сообщите нам, как только уясните себе все дело?

– Возможно, это отнимет у меня некоторое время, и я не могу заранее точно определить срок.

Марта кивнула Джейн и сказала:

– Хорошо, Джейн, мы сейчас поедем за копией договора и опустим ее в почтовый ящик.

Глава 5

Перри Мейсон в шляпе, сдвинутой на затылок, появился в коридоре как раз в ту минуту, когда Делла выходила из его личного кабинета.

– Господи помилуй! – воскликнула она. – Почему вы снова явились сюда?

– Был на совещании у окружного прокурора.

– Ну и что же?

– Решил заглянуть сюда, чтобы узнать, нет ли чего новенького? Все уже ушли?

– Джексон в библиотеке.

– Разыскивает прецедент, чтобы утвердиться в своем мнении?

– Конечно.

– Джексон никогда не бывает удовлетворен. Если он работает над судебным делом, в котором упоминается темная лошадь с белой правой задней ногой, то его не удовлетворяет прецедент, где речь идет просто о темной лошади, а он непременно ищет более близкий прототип, где упоминается, что правая задняя нога лошади была белой.

Делла улыбнулась.

– Да, – произнесла она, – правая задняя должна быть обязательно белой. В этом весь Джексон.

– Что за дело занимает его сейчас? – спросил Мейсон.

– Договор на аренду нефтеносного участка. Сюда пришли две сестры – одна из них маленькая застенчивая дама, которая вам бы понравилась, а вторая – мрачная и настойчивая, явно не в вашем вкусе. Мне кажется, что она способна в конце концов забрать деньги себе.

– Так это и бывает обычно, – заметил Мейсон. – И что такое случилось с этим договором на аренду?

– Какой-то хитрец вставил пункт о том, что договор не может быть расторгнут в течение шести месяцев даже при нарушении обязательств со стороны арендатора.

– Вероятно, – сказал Мейсон, – возникли какие-нибудь новые обстоятельства, и арендатор решил использовать этот сомнительный пункт, чтобы возобновить работу.

– Нет, здесь что-то другое. Речь идет об острове, находящемся в тридцати милях от залива, на реке. Видимо, это прелестное местечко, пригодное для постройки жилища какого-нибудь миллионера, желающего иметь целый остров в единоличном владении.

Мейсон ухмыльнулся:

– В наше время главная проблема заключается в том, чтобы найти такого миллионера.

– Они уже нашли его – это Паркер Бентон.

Мейсон присвистнул.

– Продажа острова уже обсуждена, и существует проект договора. Но договор на аренду, очевидно, сорвет продажу.

– Давно ли Джексон занялся этим делом?

– Примерно час назад. Думаю, что он ожидает возвращения двух сестер, которые обещали принести ему полную копию договора. Однако он не хочет, чтобы они знали о том, что он все еще здесь. Он просил их опустить этот договор в наш почтовый ящик. А я слышала, как он сказал по телефону своей жене, чтобы она не ждала его к обеду.

– Опять?

– Да, опять и опять. Если бы я была его женой, я бы потребовала, чтобы он носил при себе удостоверение личности с фотографией, чтобы я могла его узнавать, когда он приходит домой. Честно говоря, я думаю, что она видит его так редко, что не помнит, как он выглядит. Он постоянно торчит здесь в библиотеке, по уши погруженный в чтение судебных отчетов.

– Пойдем, Делла, посмотрим на него, – проговорил Мейсон, открывая дверь в библиотеку.

Джексон сидел за своим столом, на котором полукругом были разложены открытые книги. Он так увлекся чтением, что не заметил вошедших.

Мейсон остановился в дверях, наблюдая за ним. Джексон был похож на рыболова, который, сидя на берегу глубокого озера с удочкой в руках, уже несколько раз вытаскивал ее без всякого улова, а теперь отчаянно ищет среди своих приманок ту, на которую форель в конце концов клюнет.

– Хелло, Джексон, – сказал Мейсон. – Как поздно вы работаете!

Джексон взглянул на него, не сразу выйдя из своего очарованного мира.

– Чрезвычайно интересный случай, мистер Мейсон, – сказал он. – Договор на аренду нефтяного участка, в одном пункте которого сказано, что если арендная плата своевременно не будет внесена, то арендатор теряет все свои права. А в другом пункте сказано, что в течение шести месяцев договор сохраняет свою силу, если ни одна из сторон в письменной форме не заявляет о своем желании расторгнуть его. Любопытное дело.

Мейсон сел на уголок другого стола, вынул сигарету, закурил и спросил:

– Что-нибудь уже нашли?

– И да и нет.

– Какова же ваша версия?

– Первый вопрос заключается в том, насколько правомерно вставлять в договор пункт о нарушении условия. Закон не дает обычно права включать в договоры пункты о конфискациях, штрафах и тому подобном. Таким образом, пункт договора, касающийся ежемесячной арендной платы, и пункт, утверждающий, что договор не может быть расторгнут, являются взаимоисключающими.

– Не забывайте, что речь идет об аренде на нефть и газ, Джексон, – сказал Мейсон.

– Но тем не менее это ведь договор, не так ли?

Мейсон встал, подошел к книжной полке и взял книгу в красной обложке. Перелистав несколько страниц, он протянул ее Джексону.

– Взгляните-ка вот сюда, Джексон. Здесь сказано, что при аренде нефтяного источника пункт о возможном нарушении обязательств и конфискациях допустим и обычно всегда наличествует.

Джексон выпрямился на стуле:

– Это действительно так?

– Да, именно так. Прочтите отчеты «Джон против нефтяной компании Элберта», «Слэтер против Бонда», «Хэлли против Эугера», – лениво проговорил Мейсон.

Джексон остался как будто недоволен:

– Это мне и на ум не приходило. Не понимаю, как это вы входите в библиотеку и в одну секунду, как фокусник, извлекаете на свет именно то, что вам нужно. Мне обычно приходится проделывать долгую и утомительную работу, прежде чем удастся найти то основание, на котором я могу строить свою работу.

Мейсон ответил:

– Теория, на основании которой вы хотите работать, обычно является именно той, которую не хочет признавать ваш противник. Сколько времени вам понадобится на то, чтобы высказать свое мнение по поводу дела, с которым к вам обратились сегодня эти сестры?

– Надеюсь, что добуду какой-нибудь материал уже до послезавтра. Если мне повезет и дело не окажется чересчур сложным.

Мейсон вернулся к столу, снова сел на его уголок, опираясь правой ногой о пол и вяло покачивая левой в воздухе.

– Ну а если будет уже слишком поздно?

– Ничем не смогу помочь.

– Насколько я понял, арендатор может воспрепятствовать владелице острова продать его?

– Это так.

– Многое, конечно, зависит от того, насколько сильно хочет купить этот остров Паркер Бентон, – заметил Мейсон.

– Но одно бесспорно, – ответил Джексон. – Он не захочет вести судебный процесс. Однако лично я не вижу другого выхода. У арендатора, безусловно, есть основания обратиться в суд, и мы ничем не сможем ему помешать.

– А договор на аренду зарегистрирован?

– Нет, видимо, арендатор понимал, что, как только договор будет зарегистрирован, ему необходимо будет сейчас же приступить к бурению скважин, и он не хотел спешить с этим делом.

– Кто этот арендатор? – спросил Мейсон.

– Его имя Скотт Шелби.

– У него есть телефон?

– Я не узнавал.

Мейсон обратился к Делле:

– Взгляни, пожалуйста. – Затем он повернулся лицом к Джексону и сказал, улыбаясь: – Есть такой сорт людей, с которыми необходимо обращаться грубо.

– Да, я думаю так же. Однако юриспруденция принадлежит к точным наукам, и всегда возможно найти законный выход из положения, если взяться за дело умеючи.

– Да, если ты достаточно умен, чтобы найти лазейку, и к тому же можно не торопиться. Что касается меня, то я предпочитаю другую тактику обращения с грубиянами.

– Какую же? – спросил Джексон.

– Удар в челюсть!

Джексона покоробило.

– Мне даже страшно от одних ваших слов. Я ненавижу насилие и не нахожу для него оправданий.

– А мне это по вкусу, – задорно сказал Мейсон.

Делла Стрит подняла глаза и взглянула на Мейсона, ожидая знака. Он кивнул ей в ответ.

Сейчас же после этого она, покрутив телефонный диск, набрала номер и заговорила:

– Будьте любезны позвать мистера Скотта Шелби. Вызывают из конторы мистера Мейсона.

Мейсон подошел и встал рядом с ней.

Делла заговорила:

– У телефона мистер Шелби? Одну минуту, вам звонят из конторы мистера Мейсона. Он хочет поговорить с вами.

– Хелло, Шелби! – включился в разговор Мейсон.

В ответ раздался осторожный вопрос:

– Со мной говорит мистер Перри Мейсон?

– Правильно!

– О чем вы хотите поговорить со мной?

– Есть ли у вас адвокат?

– Нет. Зачем он мне?

– Он вам понадобится. Я хочу сказать вам кое-что неприятное и поэтому предпочел бы говорить с ним.

– Если вы имеете в виду мой арендный договор на добычу нефти, то мне вовсе не нужен адвокат. Мне известно по поводу подобных сделок больше, чем любому адвокату, которого я когда-либо видел. Что именно вы хотите сказать мне?

– Хочу поговорить о договоре, который вы заключили с миссис Келлер.

– И что же вы хотите сказать о нем?

– А что, если вы сами расскажете мне о нем?

– Здесь просто не о чем говорить, мистер Мейсон. Договор очень прост и ясен. Изложен на общепринятом деловом языке и точно выражает суть дела, – спокойно объяснил Шелби.

– И отпечатан, – добавил Мейсон.

– Да, конечно. Это удобнее для чтения.

– Несомненно, но именно для вас.

– Переходя к сути дела, – продолжал Шелби, – сообщу вам, что согласно договору я должен платить владельцу за аренду по сто долларов в месяц до тех пор, пока не приступлю к бурению скважин. Если бы я не платил этих денег, владелица имела бы право расторгнуть договор по своему желанию. Это справедливо, не так ли?

– Да, как будто так.

– Однако в договоре есть еще один пункт, в котором сказано, что если владелица не сообщит мне в письменной форме о желании расторгнуть договор, то в течение ближайших шести месяцев я вправе приступить к эксплуатации в любое удобное для меня время. Видимо, владелица упустила из виду этот пункт договора.

– Скажите, – спросил Мейсон, – этот фокус вы придумали сами или позаимствовали у кого-нибудь?

– Нет никакого смысла переругиваться по телефону, мистер Мейсон. Насколько мне известно, владелица решила продать свою землю. И я вовсе не желаю, чтобы она лишила меня моих законных прав. С другой стороны, я не хотел бы лишать ее возможности совершить выгодную сделку. Послушайте, мистер Мейсон, почему бы вам не приехать ко мне для личной беседы? – вкрадчиво проговорил Шелби.

– Приезжайте вы ко мне. Я буду ждать вас у себя.

– Нет, предпочитаю вести беседу в своей конторе. Вы знаете, как ведутся подобные дела. Видимо, заинтересованные в купле и продаже лица уже обо всем договорились. А я вовсе не собираюсь отказываться от своих интересов, если не буду принужден к этому. Вам следует приехать ко мне.

– Хорошо, я приеду, – согласился Мейсон.

– Когда?

– Через десять минут.

– Отлично!

Опустив телефонную трубку, Мейсон обратился к Джексону:

– Уберите все ваши книги и ступайте домой.

Джексон глядел на Мейсона испуганными глазами.

– Боже милостивый, – сказал он, – вы хотите встретиться с этим человека, хотя даже и не видели договора, из-за которого возник весь спор!

– Бьюсь об заклад, что ознакомлюсь с ним во всех деталях уже через четверть часа. Идем, Делла, я хочу иметь свидетеля.

– Не могу ли я быть вам полезен? – неуверенно спросил Джексон.

– Черт возьми! Нет. Этот парень – грубиян, и беседа с ним будет резкой. С вами может случиться нервный припадок. Делла, пошли!

– Иду.

Бесцветные глаза Джексона испуганно смотрели вслед уходящим.

Глава 6

Дверь конторы Шелби была заперта. Мейсон постучал и сейчас же услышал шум приближающихся шагов. Коренастый мужчина с сутулыми плечами впустил посетителей. У него было бледное лицо с высоким лбом и темными беспокойными глазами. Казалось, он был взволнован. Однако его выдавало лишь выражение глаз, лицо в целом производило впечатление человека сдержанного, как правило, не теряющего самообладания.

– Мистер Мейсон?

– А вы, видимо, Шелби.

Они обменялись рукопожатиями.

– Позвольте представить вам мисс Стрит, моего секретаря.

– Входите, пожалуйста.

Шелби проводил их через контору в свой личный кабинет и здесь представил им даму:

– Мисс Эллен Кэшинг, владелица конторы по торговле недвижимым имуществом. Эта контора находится в том же здании, что и моя; так как мисс Кэшинг всегда остается здесь на работе допоздна, то я попросил ее зайти ко мне. – Он улыбнулся, словно прося извинения, и добавил: – Откровенно говоря, мне хотелось иметь свидетеля при нашем разговоре, и я вижу, что та же мысль появилась и у вас, мистер Мейсон.

– Правильно, – ответил Мейсон. – Мисс Стрит также является свидетельницей; итак, нас двое против двух. Этот вопрос улажен.

– Согласен, – произнес Шелби.

– Итак, что же вы предлагаете, мистер Шелби? – спросил Мейсон.

– Я, конечно, вовсе не хочу мешать вашей клиентке в ее коммерческих делах.

– Давайте обойдемся без предисловий, – сказал Мейсон. – Нам обоим они вовсе не нужны. Мы оба люди деловые и можем прямо перейти к сути дела.

– Скажите, на какие условия согласится ваша клиентка? – спросил Шелби.

– Не имею никакого понятия.

– Она послушается вашего совета?

– Не знаю.

– На какие уступки пошли бы вы лично?

– На очень незначительные, – сказал Мейсон, усевшись в безмятежной позе и скрестив ноги. – Не хочет ли кто-нибудь сигарету?

– Я курю сигары, – ответил Шелби.

Делла Стрит и Эллен Кэшинг взяли по сигарете. В тот момент, когда Мейсон подносил Эллен зажженную спичку, он внимательно взглянул на нее. Блондинка, возраст около тридцати лет, серо-зеленые глаза. Красивая и гибкая фигура с узкой талией и плоским животом. Она сидела очень прямо и, положив ногу на ногу, слегка покачивала носком изящной ножки.

Она перехватила взгляд адвоката и ответила на него легкой усмешкой, словно говоря: «Я не сомневаюсь, что вы будете разглядывать меня!»

Мейсон ухмыльнулся и вновь взглянул на Шелби.

– Если вы надеетесь на легкую победу, то ошибаетесь, – сказал он.

– Я понял это в ту минуту, когда вы подошли к телефону.

– Итак, мы вполне понимаем друг друга, – констатировал Мейсон.

– Не считайте меня вымогателем: я и понятия не имел ни о какой продаже острова, пока миссис Келлер сама не сказала об этом моему агенту сегодня в банке.

Мейсон промолчал. То ли потому, что считал этот вопрос несущественным, то ли потому, что счел Шелби лжецом.

Шелби также молча наблюдал за ним.

– Ваш ход? – спросил Мейсон.

– Я намерен написать заявление об аренде нефтеносного участка в контору, оформляющую продажу острова, а копию заявления послать самому Паркеру Бентону. Я, собственно говоря, уже написал заявление и приложил к нему копию договора на аренду. Однако мне бы не хотелось приводить этот план в исполнение. Насколько мне известно, сделку можно уже считать законченной. Бентон, безусловно, не пожелает видеть на своей земле нефтяную вышку. Ему, вероятно, никто не говорил о том, что я имею определенные права на эту землю, и лишь мое письмо откроет ему глаза.

– У вас нет решительно никаких прав, – сказал Мейсон.

– Мой арендный договор определяет и закрепляет мои права.

– Весьма двусмысленный договор.

– Не согласен. Кроме того, это не имеет значения. Паркер Бентон не захочет потратить тридцать тысяч долларов на судебный процесс.

– Но и вы не пожелаете обращаться в суд, – сказал Мейсон.

– Нет, пожелаю, если это будет нужно для защиты моих прав. Но надеюсь, что это не понадобится.

– Вам это обойдется в десять тысяч долларов – узнать, есть ли у вас какие-нибудь права.

– А кроме того, – продолжил Шелби, – дело будет разбираться пять лет.

– И все это время вы ежемесячно будете платить миссис Келлер сто долларов.

– Но и вашей клиентке это обойдется недешево.

– Естественно, – согласился Мейсон.

– Паркер Бентон откажется от покупки острова в ту минуту, как прочтет мое заявление.

– Но вам это нисколько не поможет.

– Однако вашей клиентке это нанесет большой урон.

– Но мы можем подать и встречный иск.

– Бентон не захочет ввязываться в такое дело. Давайте рассуждать здраво, мистер Мейсон. Я ведь вовсе не хотел помешать продаже острова. Я просто хотел сохранить свои права на аренду. Я совсем не знал о том, что владелица собирается продать остров, до тех пор, пока…

– Продолжайте.

– До тех пор, пока миссис Келлер сама не сказала об этом моему агенту, который хотел вручить ей пятьсот долларов арендной платы в помещении банка.

– А откуда вы знаете имя покупателя острова?

– Миссис Келлер сама сказала моему агенту.

– Но откуда вам известно, что уже достигнута полная договоренность и сделка почти состоялась?

Глаза у Шелби забегали.

– И об этом она сказала моему агенту.

– Вам, видно, известна и сумма, которую получит клиентка?

Шелби вдруг заявил резко:

– Я думаю, что этот пристрастный допрос, которому вы меня подвергаете, не принесет вашей клиентке ни малейшей пользы, мистер Мейсон.

– Сколько хотите получить вы? – спросил Мейсон.

Шелби посмотрел ему прямо в глаза:

– Если вы непременно хотите знать точную цифру, то пожалуйста – десять тысяч.

Мейсон встал, подал знак Делле и произнес:

– Думаю, что больше нам говорить не о чем.

– Я бы сказал, что вам следует обдумать мое предложение, – предостерег его Шелби. – Бентон платит за остров гораздо больше, чем он стоит, и никто другой никогда не даст подобной цены. Для вашей клиентки это очень выгодное дело.

Мейсон, направлявшийся уже к выходу, обернулся и сказал:

– Полагаю, что следует предупредить вас о том, что когда я ввязываюсь в драку, то веду ее ожесточенно и грубо.

– Валяйте, – ответил Шелби. – Говоря откровенно, я тоже не цветок душистых прерий.

– Я рад, что мы понимаем друг друга.

– Мистер Мейсон, предупреждаю: как только вы выйдете из моей конторы, я немедленно пошлю по почте заявление, о котором вам говорил.

– А я – тоже без промедления – подам на вас в суд за мошенничество. Этот договор составлен противозаконно. А затем я выясню, не был ли он подписан на основании фальшивых документов.

– Ну что ж, делайте, как знаете. Но, пока вы управитесь с этим делом, Бентон успеет купить и продать полдюжины других земельных участков. А миссис Келлер, оставшись без покупателя, снова предоставит мне аренду на эксплуатацию нефтяных источников.

Мейсон заколебался:

– Вы полагаете, что Бентон предложил ей бóльшую сумму, чем любой другой потенциальный покупатель?

– Безусловно!

– Насколько бóльшую?

– Бентон согласен заплатить тридцать тысяч долларов, – сказал Шелби. – Остров стоит никак не больше пятнадцати тысяч. Таким образом, если миссис Келлер заплатит мне десять тысяч долларов отступного, то и в этом случае у нее будет на пять тысяч больше того, на что она могла бы рассчитывать.

– Вы считаете, что весь остров стоит не более пятнадцати тысяч?

– Правильно!

– И вы хотите получить десять тысяч отступного за то, что не будете препятствовать этой сделке?

– Пусть это будет выражено теми словами, которые вы изволили употребить.

– Но сумма правильная? Десять тысяч долларов?

– Да.

– Это твердо? – спросил Мейсон.

– Да.

– Хорошо, – ответил Мейсон, – запомните, что вы сами сказали, что Бентон согласен платить гораздо больше, чем стоит эта земля.

– Зачем мне помнить об этом?

Мейсон хмыкнул:

– Это может иметь значение для суда, когда он будет выносить решение о размерах убытка, который вы нанесли моей клиентке. Как только вы помешаете этой продаже, я подам на вас в суд за нанесение материального ущерба.

– И ровно ничего не добьетесь!

– Я запомню это высказывание!

Шелби произнес:

– Я надеялся, что мы сможем по-дружески разрешить этот вопрос, мистер Мейсон.

– Но на условиях, поставленных вами?

– Я бы мог немного уступить.

– Сколько?

– Тысячу, максимально две.

– Это ваше окончательное решение?

– Абсолютно.

– Спокойной ночи, – сказал Мейсон и отворил дверь, пропуская вперед Деллу Стрит.

Шелби резко встал из-за стола и последовал за Мейсоном:

– Послушайте, мистер Мейсон, ведь речь идет о крупной сделке и…

Мейсон вышел в коридор и закрыл за собой дверь, прервав Шелби на полуслове. Подойдя к лифту, Мейсон нажал кнопку вызова.

– Вы думаете, что он был готов на дальнейшие уступки? – тихо и с любопытством спросила Делла.

– Конечно.

– Тогда почему же вы его не выслушали?

– Потому что он не согласится на сумму ниже пяти тысяч. А сейчас он впадет в панику и начнет рвать на себе волосы. У нас еще много времени. Пусть он почувствует, что я очень упрям и нисколько не тороплюсь. Это заставит его сильно сбавить цену.

– Вы были с ним достаточно грубы!

– Угу.

– А эта его свидетельница?

– Они друг друга стоят.

– Вы так думаете? Пожалуй. Она показалась мне очень хищной.

– Не забывай, что у нее своя контора по торговле земельными участками. Шелби был прекрасно осведомлен о предстоящей сделке между Бентоном и миссис Келлер. Знал цену острова и то, что стороны достигли соглашения. Сложи два и два и скажи мне, какова сумма.

Делла произнесла, улыбнувшись:

– Четыре.

– Правильно, именно четыре.

В эту минуту подошел вызванный ими лифт, и из раскрывшейся двери на площадку, где помещалась контора Шелби, вышел мужчина. Он было направился к конторе, но, увидев Мейсона, остановился в полном удивлении.

– Ах, сержант Дорсет из уголовной полиции! Зачем вы явились сюда, сержант? Разыскиваете какой-нибудь труп?

Дорсет вернулся к лифту и, обращаясь к лифтеру, сказал:

– Поезжайте дальше и возвращайте сюда лифт через одну-две минуты. Я хочу поговорить с ним.

Мейсон приветливо улыбнулся:

– С удовольствием. У меня сегодня состоялась интересная беседа с окружным прокурором. Беседа с вами может оказаться хорошим противоядием.

Дорсет проигнорировал слова Мейсона.

– К кому вы приходили сюда?

Мейсон улыбнулся, но промолчал.

– Ну что ж, хотите молчать, молчите! Однако меня это удивляет.

– Так я и думал.

Дорсет спросил, указывая пальцем на дверь конторы Шелби:

– Вы знаете что-нибудь о попытке отравления?

Мейсон прижал своей ногой туфлю Деллы:

– Как вы полагаете, зачем я явился сюда?

– Именно это меня и интересует, Мейсон. Вот что я скажу вам: если вы явились сюда в качестве защитника особы, совершившей покушение на убийство, и стараясь замять это дело, то вы уже проиграли. Врач, который выкачивал содержимое из желудка Шелби, уже успел произвести анализ и дал свое заключение. Доза мышьяка, которую он там обнаружил, могла бы убить лошадь, а не только человека. Вот почему я и пришел сюда. Ну а вы?

– Допустим, что мы явились сюда по одному и тому же делу.

Дорсет нахмурился:

– Хорошо. Можете скрытничать. Но помните о том, что я предостерег вас. Спокойной ночи.

– Прощайте, – сказал Мейсон и снова вызвал лифт.

Дорсет энергичным шагом направился к конторе Шелби.

– Вы поняли, что на мистера Шелби было совершено покушение? – спросила Делла.

– Вот это новость! Отравление? Это уже что-то.

Глава 7

На следующее утро, в восемь сорок Мейсон вошел в свою контору. В ответ на удивленный взгляд Деллы он сказал:

– Да, пришел раньше, чем обычно: хочу лично побеседовать с этой миссис Келлер, как только она придет сюда. Быть может, я узнаю от нее какие-нибудь подробности, которые помогут мне в борьбе с этим мошенником Шелби.

– Я даже еще не успела вытереть пыль с вашего стола, – сказала Делла.

– Неважно. Я зайду сначала в библиотеку и немного пороюсь в книгах. Становлюсь похожим на Джексона и начинаю искать прецеденты. Интересно, принесли ли эти сестры копию договора, как обещали?

– Я еще не заглядывала в почтовый ящик. Сама только что пришла.

– Загляни! – сказал Мейсон.

Делла вышла за дверь и сейчас же вернулась, держа в руках конверт.

– Они принесли то, что обещали.

Мейсон вскрыл конверт и вынул копию договора. Подошел к своему столу, отодвинул вертящееся кресло, сел в него и забросил ноги на стол – все это он проделал, не отрывая глаз от документа, который держал в руках.

– Делла, когда Джексон приходит на работу? – спросил он.

– Ровно в девять часов и ни минутой позже. По его появлению можно проверять часы. Думаю, что он пользуется всегда одной и той же машиной и считает это прецедентом, который не может быть изменен. Иногда он работает в конторе до одиннадцати часов вечера. Однако на следующее утро он приходит все равно точно в девять часов.

– Узнай, пришла ли на работу Герти? Я хочу увидеть миссис Келлер, как только она войдет в контору.

Делла взялась за телефонную трубку:

– Хелло, Герти! Я хотела знать, здесь ли ты? Мистер Мейсон уже пришел. Он хочет видеть миссис Келлер, как только она придет сюда в контору. Можешь сказать об этом Джексону? Что такое?.. Подожди минутку…

Делла обернулась к Мейсону и сказала:

– Герти не знала о том, что вы уже пришли, мистер Мейсон. Только что в контору приходил какой-то мужчина, а Герти сказала, что вы приходите в девять тридцать. Он обещал вернуться позднее.

– Как его имя? – спросил Мейсон.

– Сейчас узнаю. – И через минуту сказала: – Это был Паркер Бентон.

– Он еще не ушел?

– Только что вышел и направился к лифту.

– Догони его и верни сюда, – распорядился Мейсон.

Делла положила телефонную трубку и выбежала на лестницу. В кабинет Мейсона вошла Герти.

– Извините, пожалуйста, мистер Мейсон, – произнесла она робко, – я не знала, что вы уже здесь, и даже еще не видела мисс Стрит.

– Не огорчайся, Герти. Но мне очень нужен тот господин, который только что приходил.

Через минуту раздался стук в дверь, и Мейсон, взглянув поверх плеча Деллы, встретился с парой серо-стальных глаз, пристально разглядывавших его из-под кустистых бровей.

– Извините, мистер Бентон, – сказал Мейсон, – девушка в приемной не знала о моем приходе, а я чисто случайно пришел сегодня раньше обычного. Входите, пожалуйста.

Мужчины обменялись рукопожатиями.

Бентон был мускулист, широкоплеч, лет пятидесяти от роду. Темные волосы, в которых уже появились серебристые нити, были зачесаны со лба прямо назад. На нем не было шляпы, а загорелое лицо свидетельствовало о том, что он много времени проводит на открытом воздухе. У него, вероятно, был излишек веса фунтов двадцать, но двигался он легко, а рукопожатие его было крепким и сердечным.

– Случайно узнал, что некий мистер Джексон в вашей конторе занят разбором одного дела, в котором я очень заинтересован. Именно об этом я и хотел побеседовать с вами.

– Садитесь, пожалуйста, – произнес Мейсон, – кто сказал вам о мистере Джексоне?

– Джейн Келлер.

– Вы виделись с нею?

– Нет, говорил по телефону.

– Не согласитесь ли вы изложить мне ваше дело?

– Полагаю, что суть дела вам уже известна.

– Я бы желал услышать обо всем из ваших уст, – улыбнулся Мейсон.

– Нет смысла скрывать что-либо и осторожничать. Кота уже выпустили из мешка.

Мейсон предложил посетителю сигарету.

– При создавшихся обстоятельствах я бы хотел услышать от вас подробное описание этого кота для того, чтобы быть уверенным, что мы оба говорим об одном и том же животном.

Бентон сверкнул открытой улыбкой:

– Вчера вечером некто по имени Шелби позвонил мне и сказал, что ему стало известно о том, что я собираюсь купить остров у миссис Келлер. Он заявил, что если я настаиваю на этой покупке, то мне придется прежде всего договориться с ним, так как у него имеется договор на аренду нефтеносной земли на этом самом острове и он как раз теперь приступает к бурению скважин. Он добавил также, что я, очевидно, собираюсь поселиться на этом острове и мне вряд ли понравится, если у меня в саду будут построены нефтяные вышки.

– Что вы ответили ему? – спросил Мейсон.

– Задал ему несколько вопросов, чтобы уяснить себе всю картину.

– Ну а после этого?

Бентон засмеялся:

– После этого я послал его к черту. Ненавижу, знаете ли, когда меня пытаются шантажировать.

Мейсон кивнул:

– А теперь прошу вас сказать мне, насколько, по вашему мнению, законны его притязания?

– Лично я считаю их вполне незаконными. Договор на аренду был заключен уже пять месяцев назад. К тому же без соблюдения необходимых формальностей. Считаю, что этот договор уже расторгнут, поскольку арендатор до сих пор не приступил к эксплуатации. Несмотря на наличие в договоре одного сомнительного пункта, я считаю, что Шелби уже потерял все свои права. А если передать дело в суд?

– Полагаю, что мы выиграем процесс.

– Долго ли он может продолжаться?

Мейсон в раздумье провел рукой по своим волнистым волосам.

– Говорите, мистер Мейсон, – нетерпеливо сказал Бентон, – я ведь деловой человек. У меня есть свои адвокаты. Я просто пытаюсь ускорить это дело.

– Конечно, многое зависит от силы сопротивления, с которой мы столкнемся. Не знаю, простой ли это блеф со стороны Шелби или он согласен затратить некоторую сумму денег, защищая свои интересы.

– Он готов затратить деньги, – ответил Бентон.

– Вы вообще знаете этого человека?

– До сих пор не знал. Но теперь узнал кое-что. Есть несколько постоянных агентов, которым я поручаю составление досье на своих контрагентов.

Мейсон молча посмотрел на собеседника, побуждая его продолжить рассказ.

– Сознаюсь: я очень заинтересован в этой покупке, если ее возможно будет осуществить. Конечно, я не соглашусь на то, чтобы в моем саду стояли нефтяные вышки и чтобы мой бассейн для плавания превратился бы в нефтяной резервуар.

Мейсон кивнул, и Бентон продолжал:

– Скотт Шелби – прожектер. Он груб и, вероятно, нечист на руку. Кроме того, он ловелас и повеса. Дважды был женат и разведен. Его нынешняя, третья, жена чуть ли не вдвое моложе его. Никто ничего не знает о его финансовых делах. Он постоянно крутится вокруг банков: то вкладывает, то изымает свои деньги. Утверждают, что почти все свое состояние он в виде наличных денег носит в поясе, надетом на тело. Кредит его равен нулю.

– А подоходный налог? – спросил Мейсон.

Бентон развел руками:

– Вы будете делать свои выводы, а я – свои. Таким образом, мы не рискуем быть привлеченными к ответственности за клевету.

Мейсон взглянул на Бентона и спросил:

– Зачем вы пришли ко мне?

– Я хотел уяснить себе, насколько законны претензии Шелби.

– У вас ведь есть и свои адвокаты?

– Я полагал, что вы лучше осведомлены, чем они.

– Но все же скажите – зачем вы пришли сюда?

Бентон рассмеялся:

– Хорошо, Мейсон, ваша взяла.

– Ну, начинайте.

– Согласен. Кладу свои карты на стол. Этот остров стоит, вероятно, от пятнадцати до двадцати тысяч долларов. Я же даю за него тридцать тысяч и очень хочу купить его.

– Действительно так хотите?

– Да, очень.

– Вы хотите сказать, что готовы дать отступного этому Шелби, лишь бы отвязаться от него?

– Денежная сторона меня мало волнует. Принципиальная – значительно больше. Не желаю приобрести репутацию человека, которого легко шантажировать. Однако я хочу приобрести этот остров. И если будет необходимо уплатить этому Шелби, чтобы отвязаться от него, я заплачу ему эти деньги. Вы поняли меня?

Мейсон кивнул.

– Ну так вот, – продолжал Бентон, – Шелби устроил блеф и будет бороться с нами, если сможет. Однако ему, как и всякому другому, вовсе не хочется начинать судебный процесс.

– У вас есть еще что-то на уме? – спросил Мейсон.

Бентон пристально взглянул на Мейсона:

– Скажите, вы никому не поручали позвонить мне сегодня утром?

– Нет.

– Сегодня очень ранним утром мне позвонила женщина, видимо, очень хорошо осведомленная. Она отказалась представиться.

– Зачем она звонила?

– Она посоветовала мне пригласить всех заинтересованных лиц на прогулку по реке на яхте. По ее словам, это создаст благоприятную атмосферу для полюбовного решения вопроса.

– Голос был вульгарный? – спросил Мейсон.

– Отнюдь нет. Приятный молодой голос.

– Разговор был долгий?

– Нет. Минуты две-три.

– И что вы думаете по этому поводу? – поинтересовался Мейсон.

– Конечно, анонимность звонка настораживает. Здесь может быть ловушка. Но совет мне показался разумным. Собраться всем и поговорить в приятной обстановке. А какую тактику вы мне можете посоветовать на переговорах, мистер Мейсон?

– Полагаю, что Шелби больше опасается такого хода с вашей стороны: вы обращаетесь к правлению нефтяной компании и получаете от них подтверждение на право покупки всего острова вместе с нефтяными участками. Компания ведь не несет никакой ответственности за договор на аренду, заключенный с Шелби. И тогда вы сможете предложить ему возбудить судебное дело против вас.

– Но я окажусь вовлеченным в долгий судебный процесс, – возразил Бентон.

– Я лишь объяснил вам, что именно беспокоит мистера Шелби, – ответил Мейсон.

Бентон кивнул:

– Понял вас. Благодарю.

– Если он начнет судебное дело, то это обойдется ему весьма дорого.

– Да, конечно, – согласился Бентон.

– Мы припугнем Шелби судом, чтобы заставить его отказаться от своих претензий и не мешать окончательному оформлению вашей покупки. Таким образом, вы станете владельцем спорной земли, и именно ему придется обращаться в суд. Безусловно, его такой расклад не устроит.

Бентон сжал губы и неожиданно спросил:

– Скажите, мистер Мейсон, вы женаты?

– Нет.

– Очень прошу вас принять участие в сегодняшней прогулке на моей яхте. Мы отплываем около четырех часов пополудни. На яхте достаточно кают. Не желаете ли пригласить кого-нибудь с собой?

Мейсон вопросительно взглянул на Деллу Стрит, которая ответила ему едва заметным утвердительным кивком.

– Хорошо, я приглашу секретаря, мисс Деллу Стрит.

– Отлично. Можете пригласить и еще кого-нибудь. Я хочу придать этой прогулке чисто развлекательный характер. После того как мы все перезнакомимся и немного освоимся, мы сядем за стол, чтобы переговорить о деле. Очень признателен вам, мистер Мейсон, вы подсказали мне тактику отношений с этим шельмой Шелби!

– Где назначена общая встреча?

– За вами приедет моя машина в три тридцать. Ну а мистер Джексон? Захочет ли он поехать?

Мейсон рассмеялся:

– Боюсь, что, перерыв все напечатанные судебные отчеты, Джексон нигде не найдет прецедента, в котором бы судебное дело разбиралось на борту яхты.

– Вы хотите сказать, что он ничего не делает без прецедента?

– Никогда, – подтвердил Мейсон.

– В таком случае он нам не нужен, – резюмировал Бентон.

– Согласен. Мы вернемся домой поздно вечером? – спросил Мейсон.

Бентон прикусил губу, а затем улыбнулся:

– Откровенно говоря, мистер Мейсон, я так не думаю. Но не хочу, чтобы об этом знали остальные приглашенные. Мы поплывем к нашему пресловутому острову. А должен вам сказать, что именно в этот сезон после жаркого и сухого дня к вечеру обычно от реки поднимается туман. И если он бывает густым, возвратиться невозможно. Вы поняли меня?

– Понял.

– Отлично. Захватите с собой небольшой саквояж с вещами, которые могут понадобиться для ночевки, и не удивляйтесь тому пестрому обществу, которое встретите на борту.

Глава 8

Громадная яхта длиной сто тридцать футов мягко скользила по заливу. Тиковое покрытие палубы, великолепные и комфортабельные палубные кресла, мебель красного дерева в салонах – все создавало атмосферу роскоши и спокойного наслаждения благами жизни.

Пока Паркер Бентон знакомил Перри Мейсона с собравшимися на его яхте гостями, адвокат подумал, что вряд ли можно подобрать более удачную компанию, если ставить себе целью заранее скомпрометировать возможное судебное дело.

Обстановка на яхте располагала к дружескому общению гостей, одновременно давая им почувствовать финансовую мощь хозяина яхты. Мейсона представили Джейн Келлер, а вслед за этим – и Лаутону Келлеру, в глазах которого промелькнул легкий оттенок враждебности. Деверь миссис Келлер отнюдь не одобрял вмешательства адвоката в дела своей невестки. Бентон позаботился о том, чтобы собрать на борту яхты все заинтересованные стороны, вплоть до Марты Стенхоп и ее дочери.

Скотт Шелби чувствовал себя не в своей тарелке. Он старался скрыть это, форсируя дружеское общение со всеми присутствующими. Однако его фамильярность выглядела неискренней.

Знакомство с женой Шелби, Марион Шелби, приятно удивило Мейсона. Молодая женщина, примерно двадцати пяти лет от роду, с темными, почти черными волосами и большими серо-голубыми глазами была проста и естественна в общении. Казалось, что она ничего не знала о деловой стороне этой светской прогулки, влиятельные знакомые мужа ей нравились, и она откровенно наслаждалась жизнью.

Паркер Бентон распорядился подать коктейли и обратился к собравшимся:

– Прошу вас воздержаться пока от всяких деловых переговоров. Лишь после обеда мы сядем за большой стол и обстоятельно обсудим наши дела. А пока что отдыхайте и наслаждайтесь жизнью в меру своих сил!

Владелец яхты повел своих гостей на экскурсию, показывая каюты, различные хитроумные приспособления в них, общие салоны и залы. Когда гостей предоставили самим себе, Мейсон вышел на палубу и облокотился на борт яхты, с удовольствием ощутив на своем лице влажное дыхание бриза.

Залив остался уже позади, и они вошли в устье реки. Ширина русла не превышала здесь одной мили, и рулевой, проходя через этот извилистый и местами предательский участок реки, осторожно лавировал между бакенами, которые указывали фарватер.

Яхта двигалась вперед медленно, как рыбка в холодном бассейне. День был жаркий и сухой, но со стороны залива начало подниматься едва заметное облачко тумана, хотя синева неба оставалась ясной и незамутненной.

Мейсон услышал сначала чьи-то шаги, а затем голос Скотта Шелби:

– Я хотел бы поговорить с вами, мистер Мейсон. Наедине.

– Боюсь, что не соглашусь на это.

– Что вы хотите этим сказать?

– Мистер Бентон сказал нам, что просит всех собраться для совместного обсуждения после обеда и избегать частных переговоров.

– Но я хотел поговорить с вами совсем на другую тему!

– О чем же?

– О вашем друге – сержанте Дорсете. Он въедливо расспрашивал меня о том, зачем вы приходили ко мне.

– Любознательный парень.

– Случилась ведь довольно необычная история.

– Вы не обязаны рассказывать мне об этом.

– Да, но мне хотелось бы рассказать.

– Я защищаю интересы Джейн Келлер и поэтому не могу быть вашим представителем.

– Это мне понятно.

– Тогда зачем же вы затеваете беседу со мной?

– Я хотел поговорить с вами о Дорсете. Он мне не нравится. Мне кажется, что он заваривает какую-то кашу. Точнее – готовит судебное дело.

– Какое и против кого?

– Не знаю, но хотел бы знать. Несколько дней назад меня пытались отравить.

– В самом деле? – вежливо поинтересовался Мейсон.

– Да. Я вначале думал, что это случайное, бытовое отравление недоброкачественной пищей. Но, видимо, я ошибался. Так, во всяком случае, считает Дорсет. И он собирается раздуть из этого большое дело.

Наступило минутное молчание, во время которого слышен был лишь легкий шелест воды за бортом.

Затем Мейсон произнес:

– Это все?

– Я обедал вместе с женой в ресторане, но мы ели разные блюда: я заказал говядину с жареным картофелем, а она – устриц и овощи. Я пил красное вино, она – белое. Десерт у нас был одинаковый. Она после этого почувствовала легкое недомогание, а я расхворался всерьез. Все признаки типичного пищевого отравления.

– Правильно.

– Что вы считаете правильным?

– Я хотел сказать, – ответил Мейсон с ухмылкой, – что так можно было подумать.

Шелби взглянул на адвоката, и в его темных беспокойных глазах мелькнуло раздражение.

Мейсон стоял, опираясь локтями на перила палубы и глядя вниз на мелкие пенистые волны, возникающие на поверхности воды.

После некоторого молчания заговорил Мейсон:

– Видимо, мы направляемся к острову.

– Да, очевидно, так, – сказал Шелби, а через секунду добавил: – Но мы говорили об отравлении.

– Да, вы действительно говорили о нем.

– Я был очень плох и вызвал врача. Тот же самый врач обследовал и мою жену. Я объяснил ему, что у меня пищевое отравление, вероятнее всего, от каких-то консервов, так как я чувствовал жжение и металлический привкус во рту.

– Понятно, – сказал Мейсон.

– И знаете, что случилось?

– Нет, не знаю.

– Ваш друг Дорсет явился ко мне вчера вечером и заявил, что я был отравлен мышьяком. Он явно собирается раздуть из этого криминальное дело.

– Какое, например?

– Он задавал мне массу всяких вопросов. Есть ли у меня враги и тому подобное. Боже милосердный, я вовсе не хочу, чтобы мое имя попало в газеты в связи с уголовным делом. Особенно теперь, когда я веду сразу несколько крупных дел.

– Что думает Дорсет о том, как мышьяк попал в вашу тарелку?

– В этом-то весь вопрос! Он хотел, чтобы об этом сказал ему я. Я же считаю: пускай идет в ресторан и допрашивает поваров.

– Скажите, отравился ли еще кто-нибудь?

– Дорсет сказал, что никаких жалоб не поступало.

Мейсон посмотрел вверх. Солнце уже заходило, и с реки начал подниматься легкий туман. На палубу вышла Карлотта Бентон и оживленно обратилась к собеседникам:

– Ах вот вы где! И у обоих серьезные лица. Я надеюсь, что вы не испортили себе аппетит перед обедом, беседуя на деловые темы?

– Нет, совсем наоборот. Мистер Шелби рассказывал мне о своей недавней болезни, – ответил Мейсон.

Шелби слегка толкнул ногой Мейсона и поспешил пояснить:

– Пищевое отравление после посещения ресторана.

– Надо всегда соблюдать осторожность. Надеюсь, вы сейчас уже поправились? – участливо спросила миссис Бентон.

– Абсолютно здоров.

– Но вы действительно бледны.

– Я всегда такой.

– Сейчас я собираю всех на коктейль. Обед будет подан через тридцать минут. Паркер хочет, чтобы вы все успели выпить коктейль заблаговременно: так полезнее, по его мнению.

– Скажите, – простодушно спросил Мейсон, – мы направляемся в определенное место или просто катаемся без цели?

– Я ничего не скажу вам. Приказы хранятся в запечатанных конвертах.

– Мы, вероятно, направляемся к острову? – спросил Шелби.

Она засмеялась:

– Не хочу показаться вам невежливой. Но я замужем уже двадцать лет. За это время я усвоила, когда следует предоставлять слово своему мужу.

Мужчины вежливо улыбнулись и последовали за хозяйкой в гостиную. По радио передавали танцевальную музыку. Делла Стрит танцевала с Паркером Бентоном и, как заметил Мейсон по ее блестящим глазам, была в приподнятом настроении. Марион Шелби танцевала с Лаутоном Келлером. Глядя на чуть насмешливое выражение ее лица, Мейсон предположил, что Лаутон пытался слегка поухаживать, но этим лишь позабавил Марион.

Скотт Шелби не мог скрыть своей обеспокоенности и нервозности. Он тихо сказал Мейсону:

– Скорей бы Бентон заканчивал свою развлекательную программу и переходил к обсуждению деловых вопросов.

– У вас есть какие-нибудь конкретные предложения?

– Возможно, что они и появятся.

Стюард в белой куртке внес поднос с коктейлями, и вокруг него собралось общество. Завязалась беседа.

Шелби делал попытки направить разговор в деловое русло, но Бентон решительно пресекал их.

С наступлением темноты мглистая дымка, которая поднималась с водной поверхности, начала понемногу превращаться в настоящий туман. Когда все общество разместилось за обеденным столом, послышался первый предостерегающий гудок судна. После этого гудки звучали уже регулярно через определенные промежутки времени, напоминая собравшимся о том, что они находятся на воде и двигаются в густом тумане.

– Похоже, что мы не сможем сегодня вернуться назад, – озабоченно сказал Паркер Бентон.

– Вы боитесь плавания в таком тумане? – спросила Делла.

– Да, конечно, это далеко не безопасно при таком русле.

– Можно столкнуться с другим судном? – робко спросила Джейн Келлер.

– Нет, нам угрожает не так столкновение с другим судном, как то, что мы можем сесть на мель и застрять здесь надолго, – ответил Бентон.

– Но я вовсе не хочу оставаться ночью на яхте, – заявила миссис Стенхоп и взглянула на сестру.

– Боюсь, что выбора нет. На яхте много удобных кают, и мы прекрасно устроим всех наших гостей.

– Послушайте, – прервал его Скотт Шелби, – зачем вы это устроили? Вы не хуже меня знаете, что на этом участке реки всегда бывает по ночам густой туман в такое время года!

– Отнюдь не всегда, – возразил Бентон.

– Почти всегда.

Бентон сказал очень мягко:

– Оснований для волнения нет. Моторная лодка отвезет вас на берег, в маленький городок приблизительно в десяти милях отсюда. Там есть железнодорожная станция, и поезд доставит вас без промедления домой.

– Это будет чертовски некомфортно, – ответил Шелби, – а я только что пришел в себя после желудочного заболевания.

– Пищевое отравление, – уточнила его жена.

– Ничего не поделаешь, – объявил Бентон, – я не могу рисковать яхтой и жизнью остальных гостей. Если хотите, то можете на лодке и по железной дороге вернуться домой.

– Но я этого вовсе не хочу.

– В таком случае оставайтесь с нами, расслабьтесь и постарайтесь просто радоваться жизни вместе со всеми. Кажется, у нас есть еще несколько бутылок замороженного шампанского, – со смехом сказал Бентон.

– Я избегаю вести деловые разговоры после выпивки, – заявил Шелби.

В конце обеда, когда на стол были уже поданы кофе и ликеры, яхта неожиданно вздрогнула и дала задний ход. Еще через минуту послышался стук якорной цепи, а шум дизельных моторов замолк.

Паркер Бентон, угощая гостей сигарами и сигаретами, сказал:

– Дамы и господа, мы подъехали к острову.

Гости ответили на эту новость молчанием.

Бентон обратился к Шелби:

– Какие у вас предложения?

– Никаких, – кратко ответил Шелби.

– Вы останетесь с нами? – спросил Бентон.

– Возможно.

Тогда Бентон обратился к Джейн Келлер:

– Вы поставили на карту тридцать тысяч долларов, миссис Келлер. Мое мнение: лучше получить половину каравая, чем не получить ничего. Я поставил на карту этот остров. Считаю, что иногда маленький компромисс лучше, чем большой судебный процесс. Итак, мистер Шелби, каковы ваши предложения?

– Десять тысяч долларов наличными, – сказал Шелби, – и я отказываюсь от своих прав.

– Это слишком много, – твердо сказал Бентон.

– Мне эта сумма кажется смехотворно маленькой. Я ведь предполагаю, что на острове есть нефть.

Бентон сосредоточенно следил за кольцами дыма от сигары. Затем он заговорил:

– Откровенно говоря, мистер Шелби, я надеялся, что миссис Келлер уступит мне эту землю на две тысячи долларов дешевле, чем предполагалось. В таком случае я прибавлю к этим ее двум тысячам свои две тысячи долларов и вручу вам четыре тысячи долларов за отказ от ваших притязаний.

Шелби упрямо покачал головой.

– В противном случае, – сказал Бентон, – я либо вовсе откажусь от этой покупки, – тут он мельком взглянул на Мейсона и заговорил медленно, словно размышляя вслух, – либо пойду в правление нефтяной компании с ходатайством о предоставлении мне права на эксплуатацию нефти на острове. Думаю, что все ваши притязания, как и ваш арендный договор, ни черта не стоят.

– Вы, возможно, добьетесь того, что правление передаст все права вам. Однако практически вы сможете осуществить свои права лишь после того, как все дело будет решено в суде высшей инстанции, – сказал Шелби.

– Учтено и это, – ответил Бентон с улыбкой, – но для меня время не имеет большого значения. Я ведь не покупаю эту землю с целью спекуляции, я хочу там поселиться сам. Поскольку я не собираюсь перепродавать остров, мне безразлично, сколько времени будет тянуться судебное дело.

– Ну а что, если процесс выиграю я?

– Мой адвокат готовит сейчас для процесса весь необходимый материал. Если его мнение совпадет с мнением мистера Мейсона, я, пожалуй, все-таки куплю этот остров и предоставлю вам полную возможность оспаривать свои права в суде в течение неограниченного периода времени.

Шелби обдумал ход противника и изменил тактику:

– Это означает, что сделка будет выгодна лишь для адвокатов и ничего не выиграем ни вы, ни я.

– Но я все же буду владеть островом, – чуть насмешливо улыбнулся Бентон.

– Я бы не сказал, что мне по вкусу ваше предложение, – выпалил Шелби.

– Вы имеете возможность выбора. Получите от нас четыре тысячи долларов наличными и забудьте об этом деле. В противном случае над вами будет годами висеть судебное дело и требовать постоянных расходов.

– Итак, вы предлагаете четыре тысячи – и окончательный расчет?

Бентон взглянул на Джейн Келлер, затем на Мейсона:

– Что касается предложенных лично мною двух тысяч, то это окончательное предложение.

Вмешалась Марта Стенхоп:

– Джейн, ты понимаешь, что предлагает мистер Бентон?

Лаутон Келлер веско заявил:

– Если мистер Бентон действительно хочет купить этот остров, то он может сам уплатить все четыре тысячи долларов. В конце концов, моя невестка продает свою собственность достаточно дешево.

Бентон взглянул на Лаутона Келлера с нескрываемой неприязнью.

– Что касается меня, то я высказался достаточно точно. Считаю, что, добавляя две тысячи, я делаю большую уступку. Как правило, лицо, продающее какую-нибудь собственность, само заботится о том, чтобы сделка была законно оформлена.

– Но вы хотите купить этот остров? – спросил Келлер.

– Ответ ясен.

– Вот и заплатите как заинтересованное лицо эти четыре тысячи.

– Вы хотите сказать, что отказываетесь уступить две тысячи долларов? – спросил Бентон.

– Лаутон, – вмешалась Марта, – хорошо, если бы вы помолчали. Не будьте таким жадным. В конце концов, решающий голос принадлежит Джейн. Я считаю предложение мистера Бентона вполне приемлемым и справедливым.

– Миссис Келлер, – сказал Бентон, – ваше последнее слово.

– Каково мнение мистера Мейсона? – спросила Джейн.

Мейсон обратился к Шелби:

– Если мы уплатим указанную сумму, вы готовы официально отказаться от своих претензий и выдать нам соответствующие документы?

– Нет! – ответил Шелби.

– В таком случае мы берем назад свое предложение. Я не собираюсь спорить с вами из-за такой суммы.

– Почему?

– Потому что подобная торговля ослабит наши позиции. Мы сделали определенное предложение. Вы – тоже. Теперь еще кто-нибудь, возможно, захочет сделать третье. Я не желаю вести дела подобным образом. Соглашайтесь на четыре тысячи, и мы покончим с нашим спором. Если же вы станете дожидаться нового предложения с нашей стороны, то можете прождать еще целую зиму.

– Ну что ж, пусть так, – ответил Шелби.

– А теперь скажите мне, – спросил Мейсон, – являетесь ли вы одним-единственным арендатором?

– Что вы хотите этим сказать?

– Я хочу узнать: нет ли у вас компаньона?

Шелби поднял руку, погладил подбородок, а затем прикрыл ладонью рот. При этом он старался не встречаться глазами с Мейсоном и со своей женой.

– Не понимаю, какая вам разница? – заявил он.

– Разница большая, – ответил Мейсон. – В частности: решаете ли вы поставленную задачу единолично или вынуждены согласовать свои действия со своим компаньоном?

– Если я договорюсь с вами, то это будет окончательное решение. Однако я не соглашусь на поставленные вами условия.

– Я требую от вас точного ответа, – сказал Мейсон, – являетесь ли вы единственным владельцем арендного договора?

– Как бы то ни было, я несу полную ответственность.

– Точно ли обозначены ваши личные права на этот договор?

– Это не имеет никакого отношения к нашему делу.

– Совсем наоборот, – заявил Бентон, – я не желаю вести деловые переговоры ни с кем, кроме фактических владельцев договора, и притом непременно со всеми владельцами.

– Ну ладно, – взорвался Шелби, – у меня действительно есть компаньон, который имеет равные со мной права. Однако этот компаньон полностью предоставляет мне право на переговоры и принятие решения.

– Можно узнать имя вашего компаньона? – спросил Бентон.

– Эллен Кэшинг, – неохотно ответил Шелби.

Марион Шелби встретилась глазами с Мейсоном, затем быстро отвела взгляд.

– И вас только двое? – спросил Бентон.

– Двое.

– И больше никто не заинтересован в этом деле?

– Нет.

– Ну и какова же окончательная сумма отступного, которую вы хотите получить?

– Десять тысяч долларов.

Бентон улыбнулся:

– Пора спуститься в салон и потанцевать. Здесь мы, видно, зря теряем время.

– Это ведь стоящая аренда, – сказал Шелби, – и я могу надавить на владельца собственности.

– Не собираюсь обсуждать с вами ваши права и возможности. Что касается меня лично, то уже завтра днем я либо вовсе откажусь от этой покупки, либо пойду с ходатайством в правление нефтяной компании о предоставлении всех прав мне. Я еще не знаю окончательно, какое из двух решений я приму завтра.

Раздался неуверенный голос Лаутона Келлера:

– Если вы уж так категорически настроены, то я бы не хотел, чтобы…

– Вы уже высказали нам свое мнение, – оборвал его Паркер Бентон.

– Но ведь мы могли бы изменить…

– Лично я не желаю больше принимать участие в этом споре. Если хотите, попытайтесь договориться с мистером Мейсоном. Надеюсь, что подходящий мне участок я найду в другом месте.

– Ну что ж, – вдруг заявил Шелби. – Пусть будет так. Это устраивает и меня.

– А теперь, чтобы закончить нашу встречу по-дружески, предлагаю всем присутствующим взглянуть на каюты, в которых им предстоит провести ночь. Те, кто захочет еще потанцевать, соберутся в салоне, а кто хочет спать, останется у себя. Однако прошу тех, кто придет в салон, забыть обо всех деловых вопросах, которые мы обсуждали. Мы будем лишь танцевать и веселиться. Во всех семи каютах, где вы разместитесь, есть телефоны. Вы можете вызвать стюарда или соединиться с любым из гостей, находящихся в каютах.

Сказав это, Бентон вызвал стюарда, чтобы он разместил всех по каютам.

Лаутон Келлер вдруг заявил:

– Учтя все обстоятельства, считаю, что Джейн следует пойти на уступки. Лучше скинуть еще две тысячи долларов, чем участвовать в судебном процессе.

– Я не желаю, – зарычал Шелби, – чтобы мною играли. Идите вы все к черту! Где моя каюта? Я остаюсь ночевать на этой проклятой яхте только потому, что не желаю ехать в лодке в такую темень и холодрыгу. Но я первым сойду с яхты, когда мы вернемся в город, и смею вас уверить, мистер Бентон, что, как только вы построите себе дом на острове, я немедленно поставлю нефтяную вышку перед вашими окнами. И я сделаю это даже в том случае, если не буду знать наверняка, есть ли там действительно нефть.

Паркер Бентон ответил весьма холодно:

– Там будет видно. Не знаю, какими средствами вы располагаете, но думаю, что раньше, чем вы успеете выстроить нефтяную вышку, вы пожалеете о том, что вообще когда-либо видели такую вышку. Желаю всем спокойной ночи. Я ухожу в свою каюту и займусь чтением. Думаю, что стюард сумеет устроить всех, кто желает остаться на яхте, со всеми удобствами. Если же кто-нибудь захочет уехать, лодка доставит его на железнодорожную станцию к одиннадцатичасовому поезду. И еще раз: желаю всем спокойной ночи.

Глава 9

Перри Мейсон полулежал в белоснежной постели и читал при свете ночной лампочки. Он успел прочесть всего одну главу, когда рядом с ним тихо, совсем непохоже на городские звонки, зазвенел телефон.

Подняв трубку, он услышал голос Деллы Стрит.

– Шеф, мне здесь ужасно страшно!

– Да, атмосфера после обеда резко изменилась.

– Как вы думаете, что может случиться?

– Не знаю. Бентон, похоже, разозлился на Лаутона. А возможно, он просто решил, что компромисс должен обойтись ему не дороже двух тысяч долларов. Вполне вероятно также, что у него на примете другой земельный участок.

– Это все, конечно, разумные предположения. Однако мне почему-то кажется, что Бентон не такой человек. Уж если он чего-то захочет, то непременно добьется своего.

Мейсон засмеялся:

– Делла, опомнись, мы ведь обсуждаем нашего хозяина, и весьма возможно, что нашу беседу кто-то слышит.

– Меня это не волнует. Я тут пытаюсь читать книгу, которую взяла в библиотечке на яхте.

– Ну и как?

– Сначала она показалась мне увлекательной, но вышло, что это не так. Я все время думаю о людях, находящихся здесь, на яхте: все такие разные, некоторые испытывают откровенную неприязнь друг к другу. И этот густой туман, который заставил всех ночевать под одной крышей… Вы были на палубе?

– Да, совершил один круг, прежде чем улегся в кровать.

– Ужасно густой и скверный туман, верно?

– Да, верно. Что с тобой, Делла? Ты так взволнована.

– Была. Сейчас начинаю успокаиваться.

– Хочешь, пойдем в салон, послушаем музыку?

– Нет, ведь вам, наверное, это ни к чему. Холодно и сыро. Просто хотелось услышать ваш голос, шеф. У меня тревожное состояние.

– Почему?

– Сама не знаю. Действует атмосфера вражды и ненависти.

– Милая Делла, я тебя понимаю. Долгая служба у адвоката среди уголовных дел пагубно влияет на твое воображение. Тебе мерещатся ужасы. Советую немного почитать, а потом крепко уснуть. Утром туман рассеется, а с ним уйдут и твои страхи.

Она засмеялась:

– Видимо, я действительно стала чересчур мнительной. Однако вы должны признать, что здесь чрезвычайно неуютно. Густой туман, флюиды жадности и ненависти. А под нами – холодная черная вода.

– Утро вечера мудренее. Спокойной ночи, Делла.

– И вам также, – сказала она и повесила трубку.

Мейсон снова уткнулся в книжку, однако она не вызывала у него никакого интереса. Он погасил лампу и решил заснуть. Попытка не увенчалась успехом. Его начала угнетать окружающая тишина, лишь слегка нарушаемая шумом речной воды. Плинк, плинк… плинк… – плескалась вода.

Он ворочался в кровати, пока ему это не надоело. Снова зажег свет и попытался читать. Около полуночи его терпение лопнуло. Он встал с постели, полностью оделся и вышел прогуляться по палубе.

Нос яхты был направлен против течения. Слышалось журчание воды, омывающей спущенный якорь.

Мейсон дошел до кормы. Там неподвижно, как статуя, стоял ночной дежурный матрос, укутанный в пальто и плащ. Его нисколько не интересовали находившиеся на яхте гости. Его дело – отстоять вахту и дождаться смены.

Мейсон развернулся к носу яхты. Нога наткнулась на кусок каната, и он отбросил его в сторону. Дойдя до середины правого борта, он остановился и, погрузившись в собственные мысли, простоял так минут десять. Неожиданно раздался женский крик, разорвавший тишину, после чего до него донеслись беспорядочные всплески воды.

Мейсон взглянул в сторону кормы. Фигура ночного дежурного исчезла. Быть может, он бросился к кричавшей на носу яхты женщине? Мейсон направился туда же. Он услышал топот босых ног, и вслед за этим на него налетела человеческая фигура. Руки Мейсона ощутили мягкий и тонкий шелк одежды, а ноздри почувствовали легкий аромат духов. Женщина, столь внезапно оказавшаяся в его объятиях, была в полной панике. Сердце ее, казалось, старалось выскочить из сведенного судорогой тела. В руке тускло блестел металлический предмет. При слабом свете Мейсон увидел, что это револьвер.

Снова раздался крик с носа яхты. Но на этот раз кричал мужчина. Это были слова, знакомые морякам всего мира: «Человек за бортом! Человек за бортом!»

Неясные звуки, похожие на удары тела о борт яхты, раздались за бортом с противоположной стороны. Потом все смолкло. Ни всплесков воды, ни ударов тела о борт. Со всех сторон стали открываться двери, и на палубу выбегали испуганные люди. Слышались громкие голоса, шум бегущих ног.

– Пожалуйста, – произнес хриплый от волнения женский голос, – пожалуйста, отпустите меня!

Мейсон увидел, что держит в своих объятиях Марион Шелби.

– Что случилось?

– Нет, нет, пожалуйста!

Мейсон вынул револьвер из ее руки:

– Что это такое?

Она сделала какое-то конвульсивное движение и прижалась к нему еще теснее. Ее колени подогнулись, а тело стало оседать. Адвокат хотел удержать Марион от падения, но она стремительно вырвалась из его рук и бросилась бежать по палубе. В руках Мейсона остались лишь обрывки ее шелковой рубашки.

Палуба ярко осветилась лампами, а в воду бросили спасательный круг с подсветкой.

Паркер Бентон, одетый в пижаму, халат и ночные туфли, положил руку на плечо Мейсона:

– Что случилось?

– Кто-то крикнул: «Человек за бортом!» – и послышался всплеск воды.

– А звук выстрела вы слышали?

– Какой-то громкий звук слышал, но не знаю, был ли это выстрел.

Бентон распорядился зажечь все поисковые огни.

Поверхность воды мгновенно заискрилась мириадами огней. С палубы спустили маленькую лодку на веслах, которая кружила по контуру яхты. Матрос склонился за борт.

– Прошу всех выйти на палубу! Нужно удостовериться, не исчез ли кто-нибудь, – громко произнес Бентон. Затем он обернулся к Мейсону: – Вы находились на палубе и одеты так, как будто не ложились спать.

– Нет, я лег и попытался заснуть. Но мне это решительно не удалось, и я встал, оделся и вышел на палубу.

– И долго вы гуляли, прежде чем случилось это ЧП?

– Право, не знаю. Возможно, минут двадцать.

– Вы кого-нибудь видели здесь?

– На корме стоял мужчина, которого я принял за вахтенного дежурного.

– А еще кого-нибудь?

– Видел женщину в ночной рубашке, которая пробежала по палубе.

– Какую женщину?

– Боюсь, что не могу вам ответить, – сказал Мейсон, глядя прямо в глаза Бентону.

Бентон посмотрел на него долгим взглядом:

– Поймите меня правильно, Мейсон. Я ведь хозяин яхты. – Он повернулся и ушел.

На яхте кипело оживление: двери с шумом открывались и закрывались, слышны были разговоры и споры проснувшихся гостей, чей-то повелительный голос отдавал краткие и четкие приказы.

На воду спустили моторную лодку, которая непрерывно курсировала вокруг яхты. Прошло минут десять. К Мейсону, все еще стоявшему на носу, подошла Делла и оперлась рукой на перила рядом с ним.

– Что случилось, шеф?

Не отрывая глаз от поверхности воды, он ответил:

– Не знаю, Делла. Не волнуйся.

– Исчез мистер Шелби, – сказала она.

– Я считал это вероятным.

– Его жена была на палубе, – продолжала Делла, – и говорит, что… – Она осеклась. – К нам кто-то идет. Видимо, это Паркер Бентон. Он очень мрачен. Интересно, а что, если…

– Не уточняй ничего, Делла.

Бентон направился прямо к Мейсону и многозначительно произнес:

– Мейсон, Скотт Шелби исчез!

– Да, я слышал об этом.

– Его жена была на палубе, и ее видели бегущей после выстрела.

– В самом деле?

– Вы не опознали ее впотьмах? – спросил Бентон.

Мейсон промолчал.

– Она говорит, что муж позвонил ей по телефону и казался очень взволнованным. Он просил ее принести на палубу револьвер, который оставил в их каюте на столике. Он якобы находился на носу яхты и просил ее поспешить, так как это вопрос жизни и смерти.

– И как же поступила миссис Шелби?

– Она выскочила из каюты, даже не надев халат и туфли, и с револьвером бросилась на зов своего мужа. Уже подбегая к носу яхты, смутно различила фигуру мужчины, который вроде бы вел поединок с кем-то, кто не был виден. Вероятно, противник находился под тем местом, где стоял Шелби, на нижней палубе.

Бентон умолк, пристально вглядываясь в лицо собеседника.

– Так. И что дальше? – спросил адвокат.

– Человек сделал неловкое движение и упал за борт. Затем она услышала звук выстрела и всплеск воды. Она подбежала к борту и наклонилась над ним. На лицо упавшего в воду попал луч света от фонаря с яхты, и она узнала своего мужа. По ее словам, он делал беспорядочные движения руками, как тяжело раненный человек, который пытается плыть. Он окликнул ее по имени и пытался что-то сказать ей. Однако разобрать его слова она не смогла. Затем он прекратил всякие движения, и течение увлекло его под днище. Она тщетно надеялась, что он выплывет по другую сторону яхты. Марион Шелби сказала мне, что вы остановили ее на палубе. Однако более связно объяснить, зачем и что происходило дальше, она не смогла.

– Ваш рассказ в основном совпадает с тем, как я представлял себе это происшествие, – прокомментировал Мейсон.

– Но в нем есть неувязки.

– Вот как?

– Да, – твердо заявил Бентон. – Прежде всего потому, что Шелби никак не мог звонить по телефону с носа яхты в свою каюту.

– Почему же? – спросил Мейсон. – Там ведь есть маленькая закрытая телефонная будка. Вы сами указали на нее, когда проводили экскурсию по яхте. Я, конечно, не знаю, звонил ли Шелби своей жене из этой кабинки, я просто спрашиваю: почему вы исключаете такую вероятность?

– С этой телефонной системой на яхте не так просто, как кажется. Здесь есть одна тонкость.

– А именно?

– Я не хотел иметь на яхте телефонистку, и поэтому пришлось провести две независимые линии связи.

– Это становится интересным, – заметил Мейсон.

– Телефонная линия для пассажиров связывает каюты между собой и дает возможность вызвать стюарда. А служебная линия не имеет контактов с пассажирской. И лишь в одной каюте есть аппараты обеих линий, пассажирской и служебной.

– В вашей?

– Да. Я могу говорить с машинным отделением, с капитаном, с камбузом – вообще с любым отделом. По другой линии я могу позвонить в любую каюту и в помещение стюарда. Скотт Шелби никак не мог позвонить своей жене в каюту из служебной телефонной будки, находящейся на носу.

– Из нее можно позвонить только в вашу каюту или в другое служебное помещение?

– Правильно. Именно так.

– И что из этого следует?

– А следует то, что, если Марион Шелби действительно говорила по телефону со своим мужем, он звонил ей либо из чьей-нибудь каюты, либо от стюарда.

– Ну и?.. – спросил Мейсон.

– Все каюты сегодня были заняты. А что касается стюарда, то он пользуется моим абсолютным доверием. Он служит у меня уже несколько лет. Сегодня – большой прием на яхте, и я просил его взять на себя дежурство до двух часов ночи. Он охотно согласился, так как чрезвычайно предан мне.

– Быть может, он уснул? – предположил Мейсон.

– Он сидел за столом и читал, когда все это случилось. Он не слышал звука выстрела, но слышал, что чье-то тело билось о борт яхты.

– Итак?

– Итак, я попал в чрезвычайно трудное положение. Один из моих гостей исчез, а то объяснение, которое выдвигает его жена, неприемлемо.

– Я так не считаю.

– Но она ведь говорит, что муж звонил ей из будки на носу яхты. Когда я демонстрировал яхту гостям, то действительно указал на эту будку. Из этого гости сделали ошибочный вывод, что оттуда можно позвонить и в каюту, тогда как в действительности это невозможно.

– Извините меня, Бентон, – возразил Мейсон, – но вы никак не сможете доказать, что показания миссис Шелби ложны.

– Нет?

– Нет! – уверенно сказал Мейсон.

– Какова же ваша версия?

– Возможно, что мистер Шелби действительно сказал жене, что звонит из этой будки, так как он счел возможным соединиться именно из этой будки с каютой.

– Тогда следует предположить, – сухо продолжал Бентон, – что он звонил либо из занятой кем-то каюты, либо от стюарда. Причем последнее предположение следует отбросить.

– Сложная и интересная ситуация… – ответил Мейсон. – Кстати, куда делся револьвер, который был в руке у миссис Шелби?

– Я забрал его себе, так как полицейские офицеры, несомненно, заинтересуются этой уликой. Из него произведен один выстрел, остальные пули на месте.

Мейсон ответил:

– Некоторые имеют обыкновение предварительно отстрелять первую пулю, чтобы под спуском не было ничего на случай неожиданного удара.

– Этот вопрос мы предоставим решать полиции. Насколько я понимаю, вы берете под защиту миссис Шелби? Она договаривалась с вами об этом?

– Боже милостивый, нет! Я хочу взять ее под защиту, потому что, во-первых, она мне симпатична, а во-вторых, потому что прекрасно знаю, как набросятся на нее полицейские. Они будут готовы пригвоздить ее к кресту. Именно поэтому я пытаюсь понять, что именно произошло в действительности.

– Боюсь, что ваши попытки обречены на неудачу.

– Приняты ли меры для того, чтобы найти тело Шелби?

– Да. Лодки непрерывно кружат по воде. Однако нет никакой надежды, что он еще живой и борется за жизнь. Вероятнее всего, его тело покоится на дне реки, а глубина в этом месте превышает двадцать футов.

– Скажите, Шелби был раздет или одет?

– Он и его жена уже легли спать. У них в каюте две составленные вместе кровати. Она, по ее словам, спит всегда очень крепко. Он же, видимо, вскоре после того, как она заснула, встал и снова оделся. Странно, что он не надел ни белья, ни носков. Облачился в брюки и верхнюю рубашку. Надел туфли на босу ногу, пальто и вышел на палубу.

– А шляпа?

– Вот это-то и странно. Не надев белья, галстука и шарфа, он для чего-то надел шляпу. Он одевался явно в спешке. Однако никто ничего точно не знает. Жена видела его в последний раз, когда он лег и погасил свет. Миссис Шелби говорит, что муж был раздражен и зол. Видимо, приехав сюда, он рассчитывал договориться с нами.

– На выгодных для него условиях.

– Конечно. Он считал четыре тысячи долларов смехотворной суммой. Кроме того, он был оскорблен моей постановкой вопросов. Я не располагаю точными сведениями, но таково общее представление, которое я вынес из беседы с миссис Шелби.

– А что случилось после этого?

– Она заснула глубоким сном. Ее разбудил телефонный звонок. Она подняла трубку, однако, по ее словам, не совсем еще проснулась. Услышала голос своего мужа, его приказ немедленно прийти на нос яхты и принести ему револьвер, лежащий на его ночном столике. Он сказал, что она должна бежать моментально, не теряя ни минуты на одевание. Затем в трубке раздался какой-то странный звук. Не то кто-то пытался вырвать телефонную трубку из его рук, не то просто ударил его. Ей показалось, что она слышала шум удара, однако не уверена в этом. К тому же она была в полусне.

– И как она поступила?

– Говорит, не размышляла ни секунды: соскочила с кровати, схватила револьвер и бросилась бежать на палубу, в чем была – в одной рубашке и босиком.

– Следует уведомить обо всем полицию, – сказал Мейсон.

– Да, я сделаю это, как только смогу высвободить одну лодку от поисков тела в реке.

– И когда это будет?

– Тогда, когда я приду к выводу, что всякие дальнейшие поиски бесполезны. Через пять, максимум через десять минут. Пошлю лодку на берег, чтобы немедленно вызвать полицию. Пока что я считаю своей обязанностью, чтобы никто из находящихся на яхте людей не сбежал отсюда до приезда полицейских властей.

Мейсон кивком выразил свое согласие с этой мерой.

– У вас нет других предложений? – спросил Бентон.

– Нет.

– И никаких замечаний?

– Никаких.

– Благодарю вас. Впервые в жизни попал в подобную историю и хотел бы знать: правильно ли я веду себя?

– По-моему, абсолютно правильно.

Бентон еще раз поблагодарил Мейсона и удалился.

Глава 10

На яхте царило зловещее настроение. Возбужденные пассажиры не находили себе места. Они то разбредались по каютам, то вновь покидали их.

Команда продолжала свои бесплодные поиски, и сквозь густой туман долетали глухие удары весел по воде.

Мейсон вместе с Деллой Стрит держались особняком, стоя на носу яхты. От холодного и сырого воздуха Делла продрогла.

– Какую цель вы преследуете, шеф? Почему мы не можем уйти в какое-нибудь другое место, туда, где тепло и уютно?

– Хочу здесь дождаться прибытия полиции.

– Зачем?

– Во-первых, хочу знать, будут ли искать какие-нибудь улики здесь, на носу яхты. И еще одно. Надеюсь своим одиночеством подтолкнуть кого-нибудь из пассажиров припасть к моей жилетке и пооткровенничать.

– Вы хотите, чтобы я осталась здесь, с вами?

– Нет, если ты озябла.

Делла начала делать разные гимнастические упражнения, пытаясь согреться.

– Сейчас разгоню свою застоявшуюся кровь. В конце концов, это понятно: нас подняли среди ночи, мы стоим здесь на холодной палубе в густом тумане. А в моей каюте, по-моему, поселилось привидение… Шеф, а каково сейчас положение с покупкой этого острова?

– Что ты имеешь в виду?

– Как вы думаете, Бентон купит эту землю?

– Думаю, что нет.

– Вы хотите сказать, что убийца Скотта Шелби ничего не выиграет от этого преступления?

– В данной конкретной операции выигрыша не будет. Бентон знает теперь о существовании арендного договора. И хотя он не зарегистрирован, Бентон не сможет заявить, что ему ничего не известно о договоре. А если Скотт Шелби умер, то всякая возможность компромисса тем самым исключается. Во всяком случае, до тех пор, пока не будет назначен законный наследник, а это длительный процесс. Вероятнее всего, Бентон откажется от этой покупки.

Делла слушала с таким вниманием, что незаметно для себя перестала заниматься гимнастикой.

– Продолжай, – смеясь, сказал Мейсон. – Что ты хотела сказать?

– Из этого следует, что убийцей не мог быть ни один из тех, кто… Вы опрокинули всю мою стройную версию. Я ведь предполагала… – И она умолкла, задумавшись.

– Я сообщил тебе, какие последствия вытекают из этого убийства согласно закону. Но это, возможно, не имеет отношения к мотиву преступления.

– Как же так?

– Убийца ведь может не так разбираться в законах, как адвокат, – усмехнулся Мейсон. – Убийца мог не проанализировать ситуацию. Он мог просто считать, что Шелби мешает ему заработать на этой сделке.

– Каким образом?

– Потом, – ответил Мейсон. – Делла, к нам кто-то подходит.

Во мглистой полутьме стали вырисовываться контуры человеческой фигуры.

– Хелло! Я и не знал, что здесь кто-нибудь находится, – непринужденно приветствовал их Лаутон Келлер.

– Вы кого-нибудь ищете, мистер Келлер? – спросил Мейсон.

– Нет, решил сделать пробежку, чтобы согреться. Я намекнул Бентону, что было бы неплохо угостить разбуженных среди ночи гостей горячим грогом. Однако он заявил, что не желает, чтобы представители полиции унюхали запах спиртного. А я сейчас много бы дал за стаканчик горячего рома.

– Заманчивая идея, – согласился Мейсон.

Все несколько принужденно рассмеялись. Лаутон спросил:

– А выяснили, зачем Шелби среди ночи отправился на нос яхты?

– Видимо, нет, – ответил Мейсон. – Однако я ни с кем не общался, так как предпочитаю не обременять свои мозги пустыми и надуманными версиями.

Лаутон Келлер продолжал:

– Следовало бы сожалеть о погибшем. Однако лично я считал его шантажистом и негодяем. И все же я не хотел бы заключать эту выгодную для Джейн сделку такой ценой.

– А вы размышляли о том, что смерть Шелби ничуть не меняет положения с этой сделкой?

– Как же это?.. Я полагал… Откровенно говоря, я вовсе не подумал об этом.

– Лучше спросите у Бентона о том, какое решение принял он. Наверное, он-то успел все обдумать. Нет, пожалуй, не следует его спрашивать об этом. Это может быть воспринято как давление на него.

– Вы полагаете, что смерть Шелби ничего не меняет?

– Наоборот, все осложняется, – ответил Мейсон.

Келлер помолчал несколько секунд. Рассеянным жестом вынул из кармана сигарету, зажег спичку и закурил. При слабом свете спички было видно, как дрожали его пальцы. Делла взглядом постаралась привлечь к этому внимание Мейсона. Тот нахмурил брови, приказывая ей молчать.

Озадаченный словами Мейсона, Келлер повернулся, чтобы уйти. Затем передумал.

– Я хочу вам кое-что сказать. Не знаю, важно это или нет.

– Слушаю вас.

– Марджори Стенхоп ходила по палубе незадолго до происшествия.

– Откуда вам это известно? – спросил Мейсон.

– Я видел ее.

– Где?

– На палубе. Окно моей каюты выходит на палубу. Я встал, закурил и выглянул в окошечко, размышляя о том, рассеется ли туман до утра и когда мы вернемся домой.

– А палуба была освещена?

– Нет. Но было достаточно светло, чтобы я мог увидеть гуляющую по палубе женщину и узнать в ней Марджори.

– Она шла по направлению к носу яхты или к корме?

– К корме.

– И при этом выглядела фланирующей или идущей к какой-то цели?

– Казалось, она куда-то направлялась.

– Вы говорили об этом кому-нибудь?

– Нет, никому. Только вам. Вы полагаете, что следовало рассказать всем?

– Руководствуясь своей собственной совестью.

– А я не знаю, как мне поступить. Думаю, что полицейские засыпят нас ворохом вопросов.

– Да уж это как бог свят.

– Я должен сказать им об этом?

– Если вас спросят, видели ли вы кого-нибудь на палубе, вам, безусловно, не следует лгать.

– Да я вовсе и не хочу этого!

– Однако, если вас не спросят, вы не обязаны добровольно сообщать все, что знаете. Но если сначала вы умолчите об этом факте, а в дальнейшем все же проговоритесь, вы можете попасть в затруднительное положение.

– Это мне понятно. Я предпочел бы, чтобы они сначала допросили Марджи, а потом меня. Если она сама скажет, что выходила на палубу, тогда все будет в порядке.

– Ну а если она не скажет?

– Черт побери, Мейсон, я и не подумал об этом. Если она попытается скрыть свою прогулку, а я расскажу об этом, это прозвучит как прямое обвинение. Не правда ли?

– Это ваше дело. Я не расположен давать вам советы, – равнодушно произнес Мейсон.

– Не следует ли мне прямо пойти к Марджи и поговорить с ней об этом? Или лучше выждать и выслушать ее показания?

Мейсон лениво потянулся и зевнул:

– Времени для размышления уже нет. Если я не ошибаюсь, к нам подходит лодка с офицерами полиции.

Издали раздался гудок, и ему ответил короткий гудок с борта яхты. Загорелись бортовые огни, и мощный пучок света был направлен на воду. Показалась лодка, плывущая как бы по световому туннелю среди густого тумана.

– Это действительно полиция, – произнес Келлер и исчез в тумане.

– Пожалуй, я выясню, не пошел ли он к мисс Стенхоп, – предложила Делла.

– Не думаю, чтобы на это хватило времени, Делла.

Они наблюдали, как дежурный сбросил с яхты канат, который был подхвачен матросом в лодке. Через минуту лодка пришвартовалась к яхте. На борт поднялись два офицера местной полиции, явно взволнованные экстраординарным случаем.

Всех пассажиров попросили войти в обеденный зал. Один из офицеров, худой, уже старый, с поблекшими глазами, начал добросовестно и разносторонне опрашивать присутствующих.

– А теперь, – сказал он, – прошу вас всех рассказать все, что вам известно об этом деле.

Миссис Шелби заявила твердым голосом:

– Я являюсь единственной свидетельницей того, что произошло. Я уже рассказала все это один раз, а теперь повторю снова. – И она подробно рассказала то, что уже знал Мейсон.

Шериф внимательно выслушал ее, окинул пристальным взглядом присутствующих и обратился к Мейсону:

– Вы были на палубе, мистер Мейсон?

– Да.

– Что вам известно обо всем происшедшем?

– Мои впечатления совпадают с рассказом миссис Шелби.

– Кто-нибудь еще выходил на палубу? – спросил шериф.

Наступило молчание, в котором ощущалась неловкость.

– Если бы не этот выстрел, – вмешался помощник шерифа, – то все было бы весьма просто. Человек вследствие какой-то неловкости просто упал за борт. Однако выстрел заставляет нас отнестись к делу совершенно иначе. Уверены ли вы в том, что слышали выстрел, миссис Шелби?

– Да.

– У вас в руках был револьвер?

– Правильно.

– Но стреляли не вы?

– Нет, не я.

– Вы уверены в этом?

– Да.

– Один выстрел из вашего револьвера был сделан.

– Я знаю об этом.

– Откуда?

– Мне сказал мистер Бентон, когда я по его просьбе передала оружие ему.

– Остальные пули остались в револьвере?

– Насколько мне известно, да.

Шериф взглянул на своего помощника, а затем вновь обратился к Мейсону:

– Скажите, зачем вы вышли на палубу, мистер Мейсон?

– Не мог уснуть.

– Вы не думали о том, что здесь может что-то случиться?

– Я не телепат.

Шериф не улыбнулся.

– Главное, что необходимо сделать немедленно, – это найти тело.

– Мы все время без устали ищем его, – вмешался Бентон. – В одном я абсолютно убежден – никакого утопающего на воде уже не было. Вы ведь говорили, что ваш муж хорошо плавал, миссис Шелби?

– Да, отлично плавал. И если бы он просто упал за борт, он мог бы бесконечно долго держаться на воде, если бы не…

– Вы имеете в виду огнестрельную рану? – спросил шериф.

– Да.

– Знаете ли вы какую-нибудь причину или какого-нибудь человека, который мог желать смерти вашего мужа?

Миссис Шелби заколебалась, взглянула на Паркера Бентона, затем на Лаутона Келлера, затем снова на шерифа и твердо произнесла:

– Нет.

Неожиданно для всех в разговор вмешалась Марджи Стенхоп:

– Я тоже выходила на палубу.

– Вы выходили? – удивился шериф.

– Да, я.

– Зачем?

– Я никак не могла уснуть. Сделка, которая обсуждалась здесь, на яхте, имеет громадное значение для меня. Никто себе даже и не представляет, насколько это важно!

– Что за сделка?

– Переговоры между мистером Бентоном и Скоттом Шелби.

– Я объясню все это дело вам несколько позже, – сказал Бентон, обращаясь к шерифу.

Шериф спросил у мисс Стенхоп:

– Вы встретили кого-нибудь на палубе?

– Да. Миссис Шелби.

– Где?

– На носу яхты.

– Что она там делала?

– Стояла там, как будто ожидала кого-то.

– Она вам сказала, кого она ждет?

– Нет.

– Почему вы сразу не рассказали нам об этой встрече?

– Мне впервые представилась возможность сказать что-либо.

Полицейские шепотом обменялись несколькими словами, а затем один из них спросил у миссис Шелби извиняющимся тоном:

– Я должен задать вам личный вопрос. Скажите, была ли застрахована жизнь вашего мужа?

– Да.

– На крупную сумму?

– Да.

– Когда именно он застраховал свою жизнь?

Марион Шелби сделала глубокий вдох:

– Шестьдесят дней назад.

Шериф взглянул на всех и сказал:

– Все могут разойтись по своим каютам. Я должен задать еще несколько вопросов миссис Шелби, и нам лучше остаться с ней без свидетелей.

Глава 11

Марион Шелби робко постучала в дверь каюты, занимаемой Мейсоном.

– Войдите, – откликнулся он.

Она вошла и несмело сказала:

– Надеюсь, вы извините меня за то, что я мешаю вашему отдыху… но мне просто необходимо побеседовать с вами.

Ее красные и опухшие глаза свидетельствовали о том, что она плакала.

– Что случилось? – спросил Мейсон. – Они были грубы с вами?

– Да.

– Выдвинули против вас определенное обвинение?

– Нет. Но говорили они со мной так, что хуже некуда. Главное – это тот тон, которым они говорили со мной.

Мейсон кивнул в знак понимания и сочувствия.

– Мистер Мейсон, я обращаюсь к вам на тот случай, если мне понадобится защитник. Вы ведь понимаете меня?

– Продолжайте, – подбодрил ее Мейсон, так как она умолкла.

– Я прошу вас позаботиться обо мне. Защитить меня, если мне нужна будет помощь. Я просто не знаю, что со мной будет в дальнейшем, не представляю себе, что они могут сделать со мной.

– Ваш муж сказал мне, что его пытались отравить.

– Да, у нас обоих было пищевое отравление. А теперь утверждают, что в пище действительно был обнаружен яд.

– У вашего мужа были враги?

– Да.

– И много?

– Полагаю, что да.

– Как вы ладили между собой?

Она тяжело вздохнула:

– Как и многие другие супруги в наше время. Но я всячески старалась сохранить лояльный подход.

– Вы полагаете, что у него были другие женщины?

– Не знаю. Никогда не спрашивала его об этом.

– Но вы думаете, что были?

– Он возвращался домой очень поздно, обычно среди ночи, и при этом не желал говорить со мной. Свои мысли он держал при себе. Он не мог не видеть моих усилий вести себя так, как ему бы хотелось. Во всяком случае, когда он желал остаться один, я никогда не навязывала ему своего общества.

– И не задавали никаких вопросов?

– Никаких. Я полагаю, что именно из-за этого возникает большинство разводов. Супруги слишком вмешиваются в дела друг друга. В конце концов, невозможно же удержать взрослого человека от исполнения собственных желаний. В ту минуту, как один из супругов, а особенно это относится к мужчинам, начинает чувствовать, что кто-то мешает его свободе, он начинает сожалеть о том, что променял холостую жизнь на семейную.

– Итак, вы испытали некоторое разочарование в супружеской жизни, миссис Шелби?

– Точнее сказать, если уж вы хотите это знать, разочарование в Скотте Шелби.

– Был ли у вас какой-нибудь другой, более привлекающий вас мужчина?

– Нет, – ответила она, прямо глядя в глаза Мейсону.

– Я хочу задать вам один вопрос, миссис Шелби. Вы сказали мне всю правду насчет сегодняшнего происшествия?

– Абсолютно всю, мистер Мейсон. Клянусь честью!

Мейсон размышлял несколько секунд. Затем вдруг спросил ее резко:

– Скажите, вы звонили по телефону Паркеру Бентону с советом устроить эту прогулку на яхте для удачного завершения деловых переговоров?

Она удивленно взглянула на него:

– Кто сказал вам об этом?

– Вы звонили?

– Да. Но как вы узнали об этом?

– Я не знал, я просто спросил у вас.

– Я сделала это по просьбе мужа. Он пришел расстроенный и сказал, что виделся с адвокатом, который, по его мнению, представляет интересы Паркера Бентона, что у него был шанс уладить одно спорное, но чрезвычайно важное для него дело и что по собственной глупости он не использовал эту возможность. Затем он сказал, что, может быть, еще не поздно уладить это дело и что для этого я анонимно должна поговорить с мистером Бентоном и сказать ему, что он, Шелби очень упрям и неуравновешен, а его жена, наоборот, спокойная и выдержанная женщина, которая сумеет повлиять на мужа. После этого я должна была посоветовать Бентону пригласить нас обоих на прогулку на его яхте в надежде на то, что там, в дружеской обстановке, мы сумеем обо всем договориться.

– Ну а теперь, – сказал Мейсон, – я задам вам вопрос чрезвычайной важности. Скажите, до этого вечера был ли между вами и вашим мужем какой-нибудь разговор о том, чтобы покататься на яхте Бентона?

– Нет, не было.

– Вы убеждены в этом?

– Да, конечно, Скотт вообще почти и не знал Бентона.

Мейсон нахмурился.

– Скотт предлагал мне покататься в конце недели на другой яхте, – продолжала миссис Шелби, – которую он собирался приобрести и хотел перед этим детально осмотреть. Он вместе со своим другом собирался пригласить на прогулку целую компанию…

Она умолкла, услышав, что кто-то стучит в дверь каюты Мейсона.

Мейсон подошел к двери и открыл ее. К его удивлению, на пороге стоял шериф, а рядом с ним сержант Дорсет.

– Зачем вы явились сюда? – спросил Мейсон. – Разве это входит в вашу компетенцию?

Дорсет ответил жестко:

– Я пытался остановить ее прежде, чем будет слишком поздно, но, к сожалению, мне это не удалось.

– Слишком поздно для чего, сержант?

– Для того, чтобы спасти жизнь Скотта Шелби, – отчеканил Дорсет.

– Вы знали о том, что его жизни угрожала опасность?

– У меня было вполне достаточно улик, чтобы сделать такой вывод.

Мейсон взглянул на него испытующим взглядом:

– Давайте, давайте, Дорсет. Нет ни малейшей надобности сохранять тайну.

– Ну что ж, если вы непременно этого хотите, я скажу вам. Я явился сюда потому, что имею ордер на руках.

– Какой ордер?

– Ордер на арест Марион Шелби, обвиняемой в покушении на убийство своего мужа при помощи яда. Она всыпала большую дозу мышьяка в обед своего мужа, который, несомненно, погиб бы, если бы не спешная и высококвалифицированная медицинская помощь.

Марион Шелби отшатнулась так, будто слова Дорсета были пулями, попадавшими прямо в ее тело. Затем она подошла к Мейсону, как бы ища возле него защиты.

– Вы… Вы не имеете права говорить подобные вещи. Это неправда. Это…

– Успокойтесь, – сказал ей Мейсон. – Выслушаем сержанта Дорсета до конца.

– Разве этого недостаточно?

– Если у вас имеется еще что-то в запасе, хотелось бы узнать и это.

– В свое время.

Мейсон заговорил медленно и внушительно:

– При создавшихся обстоятельствах, миссис Шелби, принимая во внимание то, что вы арестованы, я советую вам вообще не давать никаких показаний.

– Но я собираюсь отрицать это абсурдное обвинение. Оно абсолютно ложно и сделано со злым умыслом.

– В этом вы правы. Можете отрицать. Ну а теперь запомните, миссис Шелби: если вы хотите, чтобы я защищал вас, то вам придется точно выполнять мои советы. Представителям прессы вы будете отвечать: «Мне нечего вам сказать», – а в полиции будете повторять только одно: «Не виновата. Однако не собираюсь спорить с вами в отсутствие моего адвоката, а когда он придет сюда, он сам будет говорить с вами».

– Понятно, – проворчал Дорсет, – по старой формуле.

– Совершенно верно, – ответил Мейсон. – Всякий раз, как у меня появляется клиент, являющийся жертвой состряпанных обвинений, я неизбежно прибегаю к той же формуле.

– «Состряпанных обвинений», – рассмеялся Дорсет.

– Я назвал это именно так, – ответил Мейсон.

– Ну хорошо, выслушайте все остальное, – сказал сержант. – Она уговорила мужа застраховать свою жизнь в ее пользу, и притом на большую сумму, затем написать официальное завещание тоже на ее имя. После этого она отправилась в аптеку, где купила мышьяк якобы для того, чтобы травить крыс. Однако этот мышьяк каким-то образом оказался в обеденной тарелке ее мужа.

– Но я и сама была отравлена одновременно с ним! – перебила его Марион.

– Конечно, – терпеливо возразил ей Дорсет, – однако вы были достаточно осторожны, чтобы в свою тарелку всыпать лишь символическую порцию, в то время как мужу дали смертельную дозу.

– Это неправда.

– Помните, какая сумочка была у вас в руках в тот день? Коричневая, из телячьей кожи, в цвет вашего костюма? – спросил Дорсет.

– Да.

– Так вот, в этой сумочке мы нашли в бумажке немного оставшегося мышьяка.

– Нет, этого не могло быть! – с негодованием воскликнула миссис Шелби.

– И придется сознаться в том, что сами купили этот мышьяк. Вы не потрудились пойти для этого в какую-нибудь отдаленную аптеку, а пошли в самую ближнюю от вашего дома.

– Зачем мне было идти куда-нибудь еще? Я не собиралась ничего скрывать.

– Где именно вы купили мышьяк?

– Будьте осторожны, – подсказал ей Мейсон.

– Я вовсе не собираюсь быть осторожной, мистер Мейсон. Мне незачем скрывать что-либо. Я купила мышьяк, чтобы травить крыс, и сделала это по просьбе своего мужа.

– А что вы сделали с ним, принеся его домой? – спросил Дорсет.

– Отдала мужу.

Дорсет рассмеялся:

– Видимо, это побудило его пригласить вас в ресторан и всыпать яд в собственную тарелку! Немного подсыпал вам, а остаток вложил в вашу сумочку. Интересное кино!

– Я…

– Возможно, что дело обстояло именно так, сержант, – вмешался Мейсон. – И хотя вы сказали это с целью проявить свое остроумие, вы, быть может, нарисовали правильную картину. Миссис Шелби, больше нам вообще незачем разговаривать.

Однако Дорсет не унимался:

– Итак, миссис Шелби с горечью убедилась в том, что яд недостаточно верное орудие убийства. Поэтому сегодня вечером она взяла в руки шестизарядный револьвер из ящика своего мужа, столкнула его в воду, выстрелила в него и после этого начала громко вопить о помощи.

– Это не так. Я ничего подобного не делала. Я уже обо всем рассказала офицеру, который меня допрашивал, и объяснила, как все это случилось.

– Я бы сказал, что это удачная выдумка, – вяло возразил Дорсет.

– Это истинная правда!

– Послушайте, – сказал Мейсон, – если вы думаете, что стреляла она, то возьмите отпечатки ее пальцев и…

– Форменная чепуха! – возразил Дорсет. – Я нисколько не верю в эту методику в случаях преднамеренного убийства. Она надела перчатку, нажала на револьверный спуск, а затем выбросила эту перчатку за борт. Из этого револьвера выстрелили совсем недавно, так как в стволе еще сохранился свежий запах пороха. Да она и не отрицает, что держала это оружие в руке в ту минуту, когда был застрелен ее муж.

– Я вовсе не стреляла!

– Настаиваю на парафиновой пробе, – заявил Мейсон.

– Ну а парафин у вас есть?

– Конечно, нет. Но, может быть, есть здесь, на яхте?

– Нету! А кроме того, мне не нравится ваша настойчивость. Есть множество способов обмануть следствие. Ну, так: вы не стреляли. А звук выстрела вы слышали?

– Да.

– И ваш муж звонил вам из телефонной будки, находящейся на носу яхты?

– Так он сказал мне.

– Но откуда же он мог позвонить вам?

– Сейчас вы начинаете задавать разумные вопросы, – вмешался Мейсон. – И раз уж вы задали этот, то я настаиваю на том, чтобы вы проверили отпечатки пальцев на всех телефонных аппаратах, находящихся на яхте. Быть может, вам удастся обнаружить отпечатки самого Скотта Шелби.

Дорсет улыбнулся покровительственной улыбкой:

– Это было бы пустой тратой времени и материалов. Трудно, знаете ли, найти черного кота в темной комнате, особенно если его там нет. Его отпечатки найти невозможно просто потому, что он вовсе не звонил ей. Не мог ей позвонить! Поэтому эта красочная деталь не вызывает никакого доверия. Она, видимо, надеялась, что страховая компания с радостью выдаст ей пятьдесят тысяч долларов, несмотря на то что застрахованный погиб от насильственной смерти через шестьдесят дней после оформления страховки. Она пошла в ближайшую аптеку, где и купила мышьяк, которым пыталась отравить своего мужа. Боже милостивый, до чего же она наивна!

– Сержант, я еще раз прошу вас проверить отпечатки пальцев. Сделайте парафиновую пробу, – сказал Мейсон.

– Чепуха! – ответил Дорсет и открыл дверь перед арестованной миссис Шелби. Она вышла из каюты, высоко подняв голову.

Мейсон поколебался минуту, а затем подошел к шкафу, открыл свой чемодан и вытряхнул из него все содержимое прямо в ящик стола. Вынул из кармана острый перочинный нож, осторожно перерезал телефонный провод, взял, стараясь не оставлять отпечатков пальцев, телефонный аппарат и опустил его в свой чемодан.

Еще через несколько минут он, уже в пальто и в шляпе, вышел в коридор и постучал в каюту Деллы Стрит.

– Кто там? – раздался ее голос.

– Делла, одевайся, да поживее, – через дверь ответил Мейсон, – мы с тобой покидаем яхту.

– Но разве мы не должны дождаться?

– Нам нечего ждать, Делла, – ответил он. – Моторная лодка сейчас уйдет в обратный путь, и мы едем на ней. Сюда явился сержант Дорсет с местным шерифом и с ордером на арест Марион Шелби.

– Но захотят ли они взять с собой и нас? – спросила Делла.

– Если они вздумают помешать мне уехать, им придется привести для этого весьма серьезные причины. Сейчас начнется всеобщее бегство. Быстрее, Делла. Время не ждет.

Глава 12

Пол Дрейк, владелец детективного агентства, научился, подобно практикующим врачам, существовать в специфических условиях своей профессии. Он научился спать в компании трех телефонных аппаратов на ночном столике. Мгновенно просыпался от звонка, механическим движением одной руки включал свет, другой поднимал телефонную трубку. Выслушивал информацию, автоматически запоминал ее, давал указания. Положив трубку на место, он снова опускал голову на подушку и, гася лампу, в ту же секунду засыпал снова. Дрейк часто повторял, что хороший детектив должен обладать двумя обязательными качествами. Во-первых, он нисколько не должен быть похож на детектива, а, наоборот, должен казаться типичным представителем любой другой профессии. Во-вторых, он должен научиться спать и есть тогда и там, когда и где это удается. Если у детектива есть ум, то это помогает в работе, но обязательным не является.

Он часто выглядел удрученным. Но на попытки Деллы развеселить его всегда отвечал: «Оставь меня в покое, Делла, я упражняюсь в том, чтобы выглядеть как предприниматель, чьи дела идут исключительно плохо».

Мейсон постучал костяшками пальцев в дверь спальни Дрейка и почти тотчас же услышал приближающееся шлепанье босых ног.

– Кто там? – спросил Дрейк.

– Пол! Это я, Перри.

Щелкнул открывающийся замок.

– Со мной Делла Стрит, – поторопился добавить Мейсон.

– В таком случае подождите пять секунд.

Дверь открылась, и перед ними предстал Дрейк в халате и ночных туфлях. Волосы на его голове были взъерошены. Он бросил на вошедших лукаво-завистливый взгляд:

– Полагаю, что вы наконец вступили в брак и пришли сообщить мне об этом?

– Изумительный способ проводить свой медовый месяц! – сказала Делла.

– Не дури, Пол. Если бы молодожен представил тебя вот в таком виде, как ты есть, своей молодой жене, то ему смело можно предъявить обвинение в преднамеренном неуважении к ней. А она подумала бы, что все мужчины похожи на тебя, и немедленно удрала бы от своего молодого мужа обратно к родителям.

Дрейк провел пальцами по своим волосам:

– Если бы вы известили по телефону о своем предстоящем визите, я бы навел на волосы глянцевый лоск и был бы уже выбрит.

– И промыл бы глаза холодной водой.

– Конечно. Я бы даже почистил зубы! Здесь холодно, и поэтому я ложусь обратно в постель. Берите себе стулья, присаживайтесь и рассказывайте. Сними мои брюки с того стула, Перри. Осторожно, там в кармане часы. Кстати, который теперь час?

Мейсон взглянул на свои часы-браслет:

– Пять часов тридцать две минуты.

– Почти день, – вздохнул Дрейк. – Что у вас случилось?

– Пол, дорогой, надо найти труп.

Дрейк улегся в постель, накрылся одеялом, удобно подоткнул подушку.

– Черт возьми, конечно. Мне бы пора знать, что вы предпринимаете ночные прогулки не из романтических побуждений, а из уголовных.

Мейсон освободил стул от брюк Дрейка.

– Садись сюда, Делла, я сяду на его постель.

Дрейк отодвинул свои ноги.

– Ты должен согласиться, что это новый поворот в наших отношениях, Пол.

– Не нахожу.

– Обычно мы предъявляем тебе труп и просим найти преступника. На этот раз у нас уже есть обвиняемый, но нет убитого.

– Нужно осушить озеро или что-нибудь в этом роде?

– Горячо, но не угадал. Это не озеро, а река.

– И мне нужно осушить ее?

– Нет, это сделает полиция.

– Где же в таком случае мне искать этот труп?

– В квартире интересной блондинки.

– Конечно, плевое дело. Это будет примерно в четверть седьмого. Я постучу в дверь и скажу: «Извините, мадам, я представитель бюро статистики. Мы интересуемся, нет ли у вас здесь каких-нибудь трупов, которые вы могли бы передать нам. А если вы вообще устали от них всех, мы могли бы устроить полную распродажу». Можно прикинуться студентом-медиком. Это, пожалуй, удачнее: «Извините, мадам, я студент медицинского колледжа. У нас не хватает трупов для изучения анатомии. Не могли бы вы помочь мне в прохождении курса, предоставив в мое распоряжение имеющийся у вас труп». Все ведь хотят помочь учащимся молодым людям. Для этой роли нужно прийти к ней без шляпы, но с открытой, серьезной улыбкой на лице. Я уверен, что после этого она немедленно откопает и выдаст посетителю вожделенный труп.

– Я жду, когда ж ты наконец перестанешь паясничать и захочешь ознакомиться с фактами, боясь, что в нашем распоряжении мало времени.

– О’кей. Излагай.

– Вся история слишком длинная для того, чтобы рассказать ее в деталях. Я просто изложу тебе свою версию событий и коснусь главных пунктов дела.

– Начинай.

– Некто по имени Скотт Шелби, довольно сомнительный тип, интересуется добычей нефти. Женат в третий раз. Сейчас у него жена чуть ли не вдвое моложе его. Первоклассная женщина с чудесными глазами и прекрасной фигурой.

Дрейк обратился к Делле:

– Все в порядке, Делла, он не безнадежен! Заметь, что у него не хватает времени, чтобы подробно описать убийство, но когда речь заходит о чьей-то красивой жене, то его рассказ становится детальным и красочным.

– В дальнейшем ты убедишься, Пол, что он успел заметить не только это, – улыбнулась Делла.

– В самом деле? – произнес Дрейк. – О’кей, Перри. Что ты можешь еще сказать о мистере Шелби и его прекрасной супруге?

– Мы совершали совместную прогулку на яхте. Среди ночи крепко спящую жену будит телефонный звонок. Муж приказывает ей немедленно взять револьвер с ночного столика и принести его на нос яхты. Он говорит, что это для него вопрос жизни и смерти и чтобы она бежала на палубу без промедления.

– После этого она вызывает по телефону тебя, а сама снова засыпает. И теперь ты хочешь, чтобы я отыскал его труп.

– Нет, не совсем так. Она выскакивает из постели и босиком, в одной рубашке, бросается на палубу с револьвером в руке. Почти добежав до указанного ей места, она видит своего мужа, который как будто борется с невидимым ей противником. Затем он падает за борт, а она слышит всплеск воды. Почти одновременно она слышит выстрел и, закричав, бросается к борту яхты. Наклонившись вниз, она видит лицо своего мужа и слышит, как он называет ее по имени. Он пытается плыть, ударяется о борт яхты, а затем течение увлекает его под днище. Она надеется, что он выплывет по другую сторону, так как он хороший пловец. Однако, добежав до другого борта, она убеждается, что ее надежды тщетны. Так он и не выплыл и не найден.

– Ну а жена? – спросил Дрейк.

– Влетает прямо в мои объятия.

– В котором часу произошло все это?

– Около полуночи.

– Отлично, – сказал Дрейк, обращаясь к Делле. – В раннем детстве на уроках каллиграфии я часто переписывал поговорку: «Ранняя птичка добывает лучшего червяка». Но подумай о том, кто терпеливо стоял на палубе, ожидая появления прекрасной женщины. Он, вероятно, простоял там три или четыре часа, прежде чем был вознагражден за свое терпение: прекрасная женщина, трепещущее тело которой прикрыто лишь тонкой тканью ночной сорочки, бежит по палубе и влетает непосредственно в его объятия. Браво, Перри. Меня нисколько не удивляет, что ты потратил много времени на описание прелестей жены Шелби. Кто-нибудь видел убийцу или еще кого-нибудь на палубе?

– Там не было никого, кроме миссис Шелби.

– Кстати, куда делся револьвер? Он был у нее?

– Да, в ее руке.

– Все пули были в обойме?

– За исключением одной.

Дрейк сплел указательные пальцы:

– Плохо, Перри, очень плохо. Ты подпал под чары красивой женщины, и это отрицательно повлияло на твое юридическое мышление. Если бы эта женщина пришла днем – и одетая! – в твою контору, ты бы не взялся за ее защиту. Но так как она влетела в твои объятия в полуголом виде и полусонном состоянии, ты растаял и счел своим рыцарским долгом защищать ее от этой гадкой полиции.

– Ты так думаешь?

– Думаю? Черт возьми, Перри. Я уверен в абсурдности истории, которую ты мне рассказал. Прежде всего кто, по-твоему, стрелял в этого Шелби? Он барахтался в воде, тяжело раненный, и ударялся о борт судна, пока не опустился на дно. Где же мог находиться в это время убийца? Что же, он тоже плавал в реке, ожидая падения Шелби? На палубе его, во всяком случае, не было. Перри, поставь себя в положение судьи. Красивая женщина нежно улыбнется ему и скажет: «На палубе не было никого, кроме меня. Но я, будучи любящей и преданной женой, должна была находиться там. Обо всем остальном вам подробно скажет мой адвокат». После этого она скрестит свои изящные ножки и улыбнется тебе. А ты, Перри, будешь давать объяснения судье и присяжным.

– Пол, ты еще ничего не знаешь, а уже объясняешь и прогнозируешь.

– Ну что ж, рассказывай, охотно послушаю.

– Шестьдесят дней назад он застраховал свою жизнь на пятьдесят тысяч в ее пользу.

– Ого!

– А четыре дня назад она купила в аптеке мышьяк…

– Чтобы травить крыс, как я полагаю?

– Правильно.

– И куда же попал этот яд, Перри?

– Он оказался в тарелке ее мужа.

– Я думаю, что муж вскочил на стол и стал пищать, как крыса. После этого она решила, что крысы будут есть суп из его тарелки и поэтому именно туда следует всыпать мышьяк?

– Дрейк, постарайся меня понять!

– Боже милостивый, прекрасно понимаю. Тебе надоело выигрывать все процессы, которые ты ведешь, и захотелось взяться для разнообразия за совершенно безнадежное дело. Я говорю это всерьез, Перри. Почему ты не сидишь спокойно в своей конторе и не принимаешь клиенток, приходящих к тебе вполне одетыми? Если бы она пришла днем и в обычном порядке, ты бы и слушать ее не стал. Я могу тебе дать один ценный совет?

– Какой?

– Пусть она явится на судебное заседание в той же прозрачной ночной рубашке. Быть может, ей удастся произвести на присяжных такое же неотразимое впечатление, какое она произвела на тебя, хотя, откровенно говоря, я сомневаюсь в этом.

– Я также, – ответил Мейсон.

– Других шансов у тебя нет!

– Попробуй поразмыслить над этим делом, Пол.

– Очень неприятно, Перри, но если ты думаешь, что мое агентство возьмется за подготовку защиты такой клиентки, то ты очень ошибаешься. Я и на сотню футов не подойду к подобному делу. Как бы я ни любил работать вместе с тобой, Перри, будь я проклят, если попытаюсь уговорить самого себя, что эта женщина невиновна. Поищи какого-нибудь более легковерного детектива и не буди его среди ночи.

– У нас нет времени.

– О’кей. Но я уже сказал тебе о своем отношении к этому делу. Не желаю иметь с ним ничего общего.

– Женщина – настоящая красотка.

– Об этом я уже слышал.

– И в ее глазах, – продолжал Мейсон, – застыла усмешка женщины, которая уже изведала жизнь и нашла в ней лишь повод для легкой иронии.

– Этот тип мне знаком. Они настолько привлекательны, что их преследуют все мужчины, а они лишь смеются над этой однообразной реакцией представителей мужского пола. Вскоре они приобретают такую самоуверенность, что осмеливаются совершать любые поступки, включая и убийство. Они знают, что легко могут спастись от наказания: им стоит лишь броситься полуодетыми в объятия знаменитого адвоката.

– Поверь мне, Пол, что она умна и способна размышлять.

– При всем моем уважении к присутствующей здесь Делле Стрит я должен сказать, что красота не является залогом ума, – парировал Дрейк.

– Итак, мы начинаем рассматривать улики обвинения против миссис Шелби, – сказал Мейсон.

– Да, пожалуй, давно уже пора приступить к этому.

– Она уговорила своего мужа застраховать свою жизнь в ее пользу. После этого купила в ближайшей аптеке мышьяк, говоря, что собирается травить крыс. Через пару дней после этого ее муж проглотил вместе с пищей смертельную дозу мышьяка. Это произошло во время обеда в ресторане, однако там никто не был отравлен, кроме Шелби. Да, есть еще кое-что, Пол, о чем я забыл сказать.

– Мне кажется, что косвенных улик уже вполне достаточно.

– Но есть и еще.

– Что именно?

– В сумочке жены при обыске были найдены остатки мышьяка в бумажке.

– Ну не великолепно ли это? Право же, Перри, я пойду в суд послушать, как именно ты будешь защищать эту женщину. Это будет что-то совершенно выдающееся!

– Приходи! – ответил Мейсон. – Представь себе, после того как она совершила все эти – глупейшие! – поступки, она, вернувшись домой, не выбросила остатки мышьяка, а специально оставила их – для любознательной полиции – в своей сумочке.

– Понимаю тебя, – сказал Дрейк, – ты исходишь из того, что она предвидела, что полиция установит факт отравления ее мужа мышьяком. А между тем большинство таких ловких женщин предполагают, что врач выдаст им справку о смерти мужа в результате острого желудочного заболевания и что им вовсе не о чем беспокоиться.

– После этого она отправляется вместе с мужем на прогулку на яхте и пытается убить его там. Для того чтобы исполнить задуманное, она ждет наступления полуночи, затем, взяв в руки револьвер, бежит по палубе на нос яхты. Здесь находится ее муж, которого она предварительно завлекла сюда. В момент, когда он свесился за борт, она сталкивает его в воду, наклоняется над бортом и стреляет в него. После этого, все еще держа в руке револьвер, из которого она только что выстрелила, она издает вопль, бросается бегом назад по палубе и совершенно случайно налетает на меня.

– Да, конечно, она не знала о том, что налетит именно на тебя. Или знала?

– Представь это дело иначе. Она не может быть настолько тупой.

– Этого нельзя предугадать. Быть может, она действительно не знала о том, что ты стоишь на палубе, а надеялась вернуться в свою каюту и снова заснуть в постели сном невинности, положив револьвер на прежнее место. В этом случае можно предположить, что много позднее ее разбудит капитан судна, деликатно постучав в дверь ее каюты: «Извините, мадам, вы не потеряли мужа?» При таких обстоятельствах ее не коснулось бы ни малейшее подозрение, и это был бы случай необыкновенно удачного осуществления убийства. – Дрейк почесал голову. – Тебе, кажется, удалось поколебать мою уверенность: даже самая тупая женщина сообразит бросить оружие в воду.

– Да, – сказал Мейсон, – если бы она не упустила этого из виду.

– Продолжай, Перри. Ты сумел заинтересовать меня. Что дальше?

– За борт сбросили оснащенный фонарем спасательный пояс, спустили лодки и начали тщательно осматривать всю поверхность реки, ярко освещенную с яхты. Однако тело так и не было обнаружено.

– Естественно, – ответил Дрейк. – Получив смертельную рану, он утонул, и тело его опустилось на дно реки.

– Вспомни, что он некоторое время плыл и с такой силой ударялся о борт яхты, что это слышали даже те, которые не услыхали ни крика миссис Шелби, ни звука выстрела.

– Это меня не удивляет, – ответил Дрейк. – Утопающий, естественно, стремится ухватиться за какой-нибудь предмет и сопротивляется, сколько может, прежде чем опуститься на дно.

– А теперь я расскажу тебе еще кое-что, – продолжал Мейсон. – Шелби сам собирался купить яхту и, желая проверить ее, пригласил на прогулку в конце недели свою жену и нескольких друзей.

– Я тебя не понимаю, Перри.

– В этот момент возникло конфликтное дело с Бентоном, и он попросил свою жену анонимно позвонить Бентону и посоветовать ему пригласить Шелби вместе с женой на речную прогулку на яхте.

Дрейк нахмурился:

– Сдай мне еще одну карту, Перри. Кажется, я начинаю понимать тебя.

– Отлично, – сказал Мейсон. – Теперь скажу тебе, что незадолго до происшествия я прогуливался по палубе и наткнулся на кусок морского каната длиной около двадцати футов.

– Ну и что из этого?

– Я отбросил его ногой с дороги.

– Предположим.

– Когда я снова пришел на то же место после происшествия, каната на палубе уже не было.

– А ты его искал?

– Да, представь себе, искал.

– И его не было?

– Нет.

– Ну а если в него стреляла не его жена, то кто же?

– Неужели ты этого не понимаешь, Пол! Мог выстрелить лишь один человек.

– Кто же?

– Сам муж.

– Ты хочешь сказать, что он застрелился?

– Нет, не то. Он просто произвел один выстрел из своего револьвера, чтобы бросить подозрение на свою жену. Он сделал это до того, как вышел из каюты и позвонил по телефону своей жене, приказав принести ему револьвер. Подождал на палубе ее прихода, а как только увидел ее, бросился в воду и начал барахтаться, будто утопающий. Однако он успел выстрелить еще раз, после этого всплыл, повернулся лицом к жене, чтобы она могла узнать его, и даже окликнул ее по имени. Затем он бился о борт яхты, чтобы разбудить свидетелей. Сыграв свою роль, он сошел со сцены и бесследно исчез. А теперь вернемся к канату.

– При чем здесь канат?

– Ему легче всего было проделать все задуманное, обвязавшись канатом, выброшенным за борт. Он действительно произвел громкий всплеск при падении в воду, однако точно рассчитав место и силу падения. Видимо, он ухватился за канат левой рукой, а правой держал револьвер, оберегая его от воды. Выстрелив в воздух, он перестал держаться за канат и стащил его в воду. Потом имитировал движения раненого до тех пор, пока не увидел жену, наклонившуюся над бортом. После этого он исчез.

– Черт! – заинтересовался Дрейк. – Видимо, он сильно любил ее?

– В этом и загвоздка. Предполагаю, что он увлечен блондинкой, владелицей конторы по торговле земельными участками, Эллен Кэшинг. Он уже дважды разводился по суду, и ему приходилось выплачивать алименты. Очевидно, он счел третий развод обременительным. Решил для разнообразия симулировать смерть. Однако, когда человек умирает, кто-то должен выполнить известные формальности и официально засвидетельствовать его кончину. У него для этого имелась своя законная жена. А чтобы она не тосковала о нем, решил навлечь на нее подозрение в преднамеренном убийстве мужа. По-моему, он уже давно придумал эту лихую штуку. Частью его блефа было намерение купить яхту и провести на ней пробное плавание в дружеском обществе. Однако он сообразил, что на почти своей яхте и в окружении личных друзей его исчезновение будет не столь уж правдоподобным. Тут, кстати, подвернулись его деловые контакты с Паркером Бентоном – известным яхтсменом, чьи фотографии постоянно появлялись во всех иллюстрированных журналах. Поэтому Шелби во изменение первоначального плана решает добиться приглашения на яхту Бентона, предоставляя последнему объясняться с полицией после своего загадочного исчезновения. Ну, понял наконец?

– Начинаю понимать… Но почему же он не пошел на компромисс с Бентоном и не получил с него наличные деньги?

– Потому что он не сумел бы получить от Бентона ни цента до окончательного завершения дела. Бентон потребовал бы от него расписки и отказа от его претензий по всей форме. А так он оставил вопрос открытым, в твердом убеждении, что никто его не заподозрит в чем бы то ни было. И уж конечно, не выведет на чистую воду.

Дрейк провел пятерней по своим волосам, почесал макушку, потер рукой висок:

– Сдаюсь, Перри. Должен сознаться, ты меня почти убедил. Это самый интересный случай из всех когда-либо мною слышанных. Босая женщина ночью на палубе яхты с револьвером в руке бежит и кричит: «Боже, случилось что-то ужасное! Мой муж только что убит! Кем – не знаю. А револьвер в моих руках – случайное совпадение и несущественная подробность, не более того». Убийственная история, Перри. Однако лишь в том случае, если смотреть на нее с твоей точки зрения. Если бы я был присяжным и выслушал на суде речь прокурора, я бы обвалился, как гнилая кровля под тяжестью целой тонны кирпичей, и приговорил бы твою подзащитную к вышке. Хороший прокурор так доймет тебя своими сарказмами, что присяжные будут просто смеяться.

– В том-то и дело, – сказал Мейсон. – У прокурора есть определенные улики, у меня же есть только собственная версия. Именно поэтому нам необходимо как можно скорее получить какие-нибудь конкретные доказательства.

– Где же их искать? – спросил Дрейк.

– Я убежден, что у Шелби был соучастник. Кто-то, кто помог ему осуществить эту инсценировку. Соучастник находился неподалеку от яхты, в лодке на якоре, в месте, где было сильное течение. Скотт Шелби, несколько раз громко стукнувшись о борт яхты, поплыл вниз по течению, держась под водой, а затем выплыл на поверхность, лег на спину и лежал до тех пор, пока не увидел сигнала с лодки своего помощника. Тогда он влез в лодку, и они вместе направились к ближайшему берегу. Здесь их уже ждал автомобиль. План был разработан тщательно, до мельчайших деталей. Думаю, Скотт Шелби сразу же направился на аэродром и улетел либо на восток, либо в Мексику. Там он воскреснет под именем Скотта Кэшинга, а через некоторое время к нему приедет белокурая жена Эллен. А теперь мне нужна твоя помощь, Пол. Я хочу, чтобы ты дал мне своих лучших детективов для выполнения срочных заданий. Во всех аэропортах и на всех вокзалах следует проводить самую скрупулезную проверку. Затем нужны люди для тщательного осмотра берегов реки. Пусть они ищут также женщину-блондинку, которая нанимала на эту ночь весельную лодку. А главное, Пол, Шелби переодевался в сухую одежду и делал это, по-видимому, в автомобиле Эллен Кэшинг. Я хочу немедленно осмотреть автомобиль Эллен и убедиться в том, что там была или есть мокрая одежда Шелби. Вот почему я так спешу. Нужно принять срочные меры.

Дрейк сразу соскочил с постели:

– Дай мне брюки, Перри. Сиди спокойно, Делла, я уйду одеваться в ванную комнату. Ты можешь сэкономить нам немного времени: позвони в мое агентство и скажи телефонистке, чтобы она вынула из правого верхнего ящика моего стола список самых расторопных агентов. Это люди, на которых я вполне могу положиться, Перри. Делла, найди в справочнике адрес Эллен Кэшинг и скажи телефонистке, чтобы трое из этого списка поехали по этому адресу немедленно. Прежде всего нам нужно осмотреть машину этой блондинки.

– Вполне одобряю, – сказал Мейсон.

– Всем вызванным удастся прибыть на место примерно через час. Делла, звони, а я пока оденусь.

Глава 13

Утро выдалось холодное и сырое, и Делла Стрит поплотнее укуталась в свое пальто, когда их машина остановилась.

– С чего начнем? – спросил Дрейк.

Мейсон разглядывал нужный дом, стоявший на тихой, отдаленной от центра улице, и как будто бы ожидал, чтобы он проснулся.

– Сейчас этот дом похож на лошадь, спящую на трех ногах, – опустив голову, сказал Мейсон. – Трудно поверить, что дом битком набит жильцами, да и окружен множеством соседних.

– Через час ты увидишь, как раздвинутся все занавески, учуешь запах свежего кофе и убедишься, что жильцы разбегутся в разные стороны, торопясь на работу, – произнес Дрейк.

– Я хочу быть уверенным в том, что в нашем распоряжении имеется еще целый час. Мы должны установить, какую именно квартиру занимает мисс Кэшинг и где находится ее гараж, – сказал Мейсон.

– Довольно опасно забираться в ее гараж, – заявил Дрейк. – Какая-нибудь ранняя пташка может увидеть нас через свое окно.

– Я думал об этом.

– Я не хотел бы идти этим путем.

– А что же иное мы можем сделать?

Дрейк задумался:

– Сам не знаю. А если обратиться к сержанту Дорсету?

– Он рассмеется мне в лицо.

– Тогда, может быть, к лейтенанту Трэггу?

– Он отошлет меня к Дорсету. Он не захочет вести дело через голову Дорсета, во всяком случае, на данном этапе. Позднее он может согласиться на это, но не теперь.

– Тогда почему бы нам не подождать?

– Потому, – сухо ответил Мейсон, – что вода имеет обыкновение испаряться, а я хотел бы заглянуть в машину этой женщины до того, как подушки сиденья успеют высохнуть.

– Ну что ж, если так, то я согласен. Однако с каждой минутой возрастает опасность – нас могут увидеть из окна.

Они вышли из машины и справились у швейцара, где проживает мисс Эллен Кэшинг. Узнав номер ее квартиры – 16В, они вернулись назад.

– А теперь, Пол, садись за руль, въезжай во двор и делай вид, что хочешь поставить машину. Если кто-нибудь заинтересуется, то отвечай, что друг разрешил тебе пользоваться его гаражом на время отъезда в течение нескольких дней.

– Ну а если у меня спросят фамилию этого друга и его точный адрес, то мы влипнем.

– Тебе нужно отвечать, не задумываясь, и побыстрее отвязаться от него. Будь уверенным в себе.

Дрейк сел в машину, медленно поехал. Мейсон и Делла шли впереди машины. Они попали в широкий зацементированный двор, сплошь покрытый гаражами. На странную процессию глазели из десятков окон.

– Дело ладится, – сказал Мейсон. – На дверях гаражей написаны номера квартир владельцев.

– Да, – мрачно ответил Дрейк, – а на каждой двери крепкий висячий замок.

– А чего стоит детектив, если он не умеет быстро открыть любой замок?

– Скажите, – спросила Делла, – а это не считается взломом?

– Безусловно, считается, – ответил Мейсон. – Я бы не стал этого делать и за миллион долларов, если бы у меня был какой-нибудь другой выход.

Дрейк остановил машину, вылез из нее и, подойдя к гаражу, взглянул на замок:

– Мне это не по вкусу, Перри.

– Мне тоже. Но все же: связка ключей и отмычек при тебе?

– Да, они лежат в машине.

– Дай их мне.

– Позвольте мне, – вмешалась Делла.

– Я сам, – ответил Мейсон.

– Смотри, Перри, – предостерег его Дрейк, – тебя могут увидеть из любого окна.

– Чем дольше ты будешь спорить со мной, тем больше шансов, что меня кто-нибудь увидит. Сейчас не время для канители. Мы будем вести себя так, словно собираемся на законных основаниях поставить сюда свою машину. Давай связку!

Дрейк неохотно достал из своей машины связку ключей и, указав на некоторые из них, хмуро пояснил:

– Вот эти годятся для висячих замков.

Дрейк было шагнул к гаражу, но вернулся обратно в машину, не желая быть замешанным в противоправных действиях. Делла, наоборот, подошла поближе и встала так, чтобы, по возможности, скрыть фигуру Мейсона с ключами в руке от вероятных наблюдателей из окон.

Перепробовав пять ключей, Мейсон наконец открыл замок, после чего Делла неторопливо раскрыла дверь настежь, словно ожидая въезда машины Дрейка. Мейсон вошел внутрь и через минуту позвал:

– Пол, пойди-ка сюда!

Поколебавшись, Дрейк выполнил его просьбу. Мейсон открыл дверцу машины и, положив руку на мягкую обивку, сказал:

– Пощупай, Пол. Не кажется ли тебе, что все подушки сидений влажные?

– Да, похоже, – подтвердил Дрейк, – но если твоя версия правильная, Перри, то они были бы насквозь мокрыми, а не влажными. Боюсь, что мы идем по неправильному следу, Перри. Нам нужно скорее убираться отсюда. Однако взглянем, остыл ли мотор.

Мейсон зажег спичку, и оба переключили свое внимание на мотор.

– Холодный, как огурец, – констатировал Дрейк.

– Признаю свое поражение, – сказал Мейсон.

В гараж вошла Делла:

– Никаких улик?

– Никаких.

– Она могла воспользоваться и чужой машиной.

– Провалиться мне на этом месте, если я знаю это! Я ищу улики, подтверждающие мою версию, а если их здесь нет, то я просто не знаю, где их искать.

Мейсон не скрывал своей досады.

– Давай уйдем отсюда, – предложил Дрейк, – а поговорить мы можем и позднее. Твоя теория мне сразу показалась надуманной.

Мейсон направлялся к выходу, когда Делла, осматривавшая помещение, взволнованно воскликнула:

– Шеф, пойдите-ка сюда!

– В чем дело, Делла?

– Скорее сюда!

Мейсон и Дрейк одновременно бросились к ней.

Делла стояла в углу гаража, наклонившись над скамейкой.

– Что это?

Делла выпрямилась и показала им то, что держала в руках, – армейское одеяло.

– Пощупайте его, – торжествующе сказала она.

Мейсон присвистнул.

– Насквозь мокрое, – протянул удивленно Дрейк.

Делла снова наклонилась и подняла с пола пару мужских ботинок:

– Они находились здесь же, под одеялом.

Ботинки были также совершенно мокрыми.

– Твоя взяла, Перри! – воскликнул Дрейк. – Вынужден признать это.

– И все благодаря Делле, – сказал Мейсон.

– Ну и что же теперь? – спросил Дрейк. – Унесем улики с собой?

– Нет, – ответил Мейсон. – Мы оставим все на месте и предоставим полиции обнаружить эти улики.

– Ты полагаешь, они согласятся на это?

– Да, после моих объяснений. Однако положить все надо так, как лежало до нашего вторжения. Сначала заглянем внутрь этих ботинок, нет ли там фабричной марки, определим размер и все, что можно.

– Я сейчас запишу все, что указано на подкладке. Хорошо, шеф?

Мейсон взял в руки ботинок и поднес его к свету.

– Магазин, продавший эти ботинки, не указан?

– Нет, ничего не указано. Размер, насколько я могу понять, восемь с половиной, полнота В. Однако лучше было бы сравнить их с другими ботинками.

– А еще лучше нам уйти отсюда, – сказал Дрейк.

– Ставь ботинки на место, Делла.

Делла восстановила прежнюю картину: поставила на место ботинки и прикрыла их одеялом.

Первым вышел из гаража Дрейк, последним – Мейсон. Делла снова заслонила его своей спиной, пока он запирал замок. Носовым платком Мейсон тщательно стер отпечатки своих пальцев с замка и двери гаража. Усадил Деллу в машину, а сам сел рядом с Дрейком впереди.

– Куда теперь? – спросил Дрейк, выезжая со двора гораздо резвее, чем въезжал. – Навестим мисс Кэшинг?

– Нет, не думаю, – ответил Мейсон. – Пусть это делает полиция.

– А как ее подключить к этому делу?

– Сначала попытаемся добыть еще какие-нибудь улики. Если это нам удастся, то все будет о’кей. Если же нет, то я все равно сделаю попытку обратиться к ним.

– А как добыть эти улики? – спросил Дрейк.

– Вот для этого мне и нужны твои детективы, Пол.

– Я тебя не понимаю, что же нам следует делать?

– Пока завернем за угол и припаркуем машину. Твои люди уже в пути?

– Будут с минуты на минуту.

Дрейк завернул за угол, поставил машину на обочине дороги и выключил мотор.

– Пол, я тебе сказал, что наш герой продумал инсценировку до мельчайших подробностей. Однако он не посмел захватить из дома запасной костюм, которым он мог бы заменить свой промокший.

– Почему?

– Потому что знает: страховая компания подвергнет скрупулезному обследованию все его вещи и квартиру. Я исхожу из твердого убеждения, что он не убит, поскольку не допускаю мысли, что жена застрелила его ради получения страховки. Страховая компания возьмется за это дело круто и пойдет на любой риск, лишь бы не платить деньги.

– Естественно.

– И если представители страховой компании во время расследования обнаружат хоть какую-нибудь зацепку, то красивый план Шелби может рухнуть.

– Я все еще не понимаю.

– Дело обстоит следующим образом, – объяснял Мейсон. – Полиция охотно поддержит версию об убийстве и обвинение против жены. Что же касается страховой компании, то их представители делают ставку на супружеские конфликты. Так как вполне может случиться, что обвинение против жены в последний момент лопнет, и тогда им, не дай бог, придется платить.

– О’кей. Итак?

– Из-за этого представители страховых компаний прежде всего начинают изучать вероятность конфликтов между супругами. Поскольку это вошло в их постоянную практику, они хорошо умеют разбираться в этих делах.

– Охотно верю.

– Итак, они начнут проверять каждый костюм и каждую пару ботинок, которая принадлежала Шелби.

Дрейк кивнул.

– И если они установят, что какой-нибудь предмет одежды исчез, то они попытаются узнать, куда, как и почему. И тогда они, возможно, додумаются до того, что Шелби цел и невредим.

– А для Шелби это отнюдь не желательно? – спросил Дрейк.

– Именно этого ему и следовало опасаться. В этом вопросе он был наиболее уязвим. Потому он и решился остаться в промокшей одежде. Теперь ты должен понять, как все это случилось. Он бросился в воду и устроил обстоятельную инсценировку своего убийства, осуществленного якобы злодейкой женой. Влез в лодку, нанятую для него Эллен Кэшинг. С лодки перебрался в автомобиль, где она заботливо завернула его в одно, а может быть, и в два одеяла. На максимальной скорости они поехали в город, к ней на квартиру. Первое, насквозь мокрое, одеяло они бросили прямо в угол гаража, а во втором, более сухом, он сидел в машине, поэтому обивка машины сырая, но непромокшая.

– А что ты скажешь по поводу ботинок?

– Например, так: она купила ему пару ночных туфель, которые он надел, сев в машину. Ему не было холодно в мокром костюме, поскольку он был завернут в одеяла, но ногам в мокрых ботинках было бы дискомфортно. Поэтому он сбросил их и вышел из машины в городе уже в мягких туфлях.

– Почему же она не захватила с собой мокрые ботинки, чтобы высушить их в квартире?

– Мало ли почему. Забыла!

– Что же мы будем делать теперь, Перри?

– Прежде всего поставим на подходящие места твоих детективов. Один из них будет стоять в подъезде и следить за тем, не нажмет ли какой-нибудь визитер кнопку интересующей нас квартиры – 16В. Затем мы поставим людей с биноклями в руках для наружного наблюдения за окнами упомянутой квартиры, где вскоре закипит жизнь. И если там окажется мужчина, то мы сочтем это неплохой предпосылкой для посещения.

– Это рискованный шаг, Перри.

– Пол, это тот случай, про который сказано: кто не рискует, тот не выигрывает. Шелби исчез при обстоятельствах, чрезвычайно похожих на инсценировку. Интересная блондинка вовлечена в арендный договор на добычу нефти в равной мере с Шелби. Кроме того, она привезла в своей машине насквозь мокрый предмет, завернутый в одеяло. И еще нами найдены насквозь мокрые мужские ботинки. Чего же тебе еще, Пол?

Из-за угла выехала машина, водитель после краткого раздумья подъехал вплотную к машине Дрейка и остановился.

– Вот прибыли трое моих детективов. Какие будут распоряжения?

– Расставь их так, чтобы один наблюдал в бинокль за окнами, а второй караулил у входа в дом и проверял, не войдет ли кто в квартиру 16В, а третий пусть присмотрит за гаражом.

– О’кей! Ну а потом?

– А потом, – вмешалась Делла Стрит решительным тоном, – мы пойдем куда-нибудь и выпьем горячего кофе. А если в машине есть бренди, то мы и его подольем в кофе. У меня так стучат зубы, что я боюсь, с них соскочит эмаль.

– Хорошая мысль, – одобрил Мейсон.

Глава 14

Мейсон и Делла Стрит сидели вдвоем в его кабинете в конторе. Сейчас они в полной мере почувствовали, что провели бессонную ночь, озябли, переволновались и измучились. Мейсон остался небритым, а лицо Деллы теперь, когда прошло возбуждение, выражало смертельную усталость.

– Не понимаю, – сказала она, – как это вы и Пол Дрейк выносите постоянно такое напряжение. Если я провела бессонную ночь, да еще и поволновалась, то я никуда не гожусь. Меня можно выбрасывать.

– Почему бы тебе не пойти домой и не лечь спать, Делла? – проговорил Мейсон. – Сейчас ведь нечего делать.

– Нет, не хочу. Не брошу вас до победного конца.

Мейсон провел рукой по небритому подбородку.

– В добрые старые времена можно было вызвать парикмахера непосредственно в контору, и он побрил бы меня прямо на моем боевом посту. Лучшим противоядием против бессонной ночи является турецкая баня. А вторым по действенности средством служат бритье, массаж и обилие горячих полотенец.

– Массаж помог бы и мне, – сказала Делла. – Шеф, сейчас уж больше восьми часов. И если она дома, ей уже пора встать и подать признаки жизни.

Раздался резкий телефонный звонок. Делла подошла и взяла трубку:

– Хелло! Да, да, одну минутку, – и, передавая трубку Мейсону, добавила: – Пол Дрейк, и чем-то взволнован.

– Перри, ты оказался прав, кругом прав!

– Ну, что?

– В квартире зашевелились минут десять назад. Блондинка одета в халат. Она подошла к окну, открыла его и подняла занавески. Из этого следует, что это окно ее спальни, не так ли?

– Пожалуй, – ответил Мейсон. – Кого еще увидели в квартире?

– Один из моих детективов видел мужчину, стоявшего у окна.

– Какого вида?

– Около тридцати пяти лет. Однако следует учесть, что его опознавали через бинокль, в глубине комнаты.

– Продолжай! Что они еще заметили? Не томи.

– Агент полагает, что рост мужчины приблизительно пять футов восемь дюймов, а вес – сто шестьдесят пять – сто семьдесят фунтов. Волосы темные и, насколько можно судить издалека, глаза тоже.

– Все соответствует облику Шелби, Пол. А что скажешь о входной двери? Может быть, он пришел с улицы?

– Нет. Он находился в квартире все время. Из подъезда выходили много людей, однако никого, похожего на твое описание Шелби, не замечено. В квартиру 16В никто не приходил.

– Это все, что нам нужно, Пол! Начинаем штурм.

– Мои действия?

– Поедешь со мной в качестве свидетеля.

– Где встречаемся?

– Я зайду за тобой.

– И мы поедем к сержанту Дорсету?

– К лейтенанту Трэггу. Теперь мы можем обратиться прямо к нему. Ведь Дорсет будет ставить нам палки в колеса.

– О’кей! Жду.

Повесив трубку, Мейсон сказал Делле:

– Туман рассеивается.

– Что сказал Пол?

– Скотт Шелби, видимо, в гнездышке.

– Это точно?

– В ее спальне видели мужчину, по описанию похожего. Однако детектив видел его лишь с большого расстояния, через бинокль. Он не входил сегодня в квартиру, стало быть, провел там ночь.

– Надеюсь, что это именно так, шеф!

– Это лишний раз подтверждает, насколько опасно опираться на косвенные улики. Полиция уже предъявила Марион Шелби обвинение в предумышленном убийстве. Единственное затруднение состояло лишь в том, что улики слишком многочисленны и четко состыкованы. А, как говорится, что слишком, то нездорово. За этим обвинением просматривается женщина невероятной тупости и наивности. Искушенный читатель детективных романов и газетной криминальной хроники почувствует грубую подтасовку фактов. А Марион Шелби отнюдь не тупица.

– Шеф, вы хотите переговорить с лейтенантом Трэггом?

– Если он на месте.

Делла позвонила в полицейское управление и попросила соединить ее с лейтенантом Трэггом.

– Одну секунду, лейтенант. С вами хочет переговорить мистер Мейсон.

– Хелло, лейтенант! Что у вас новенького?

– Это у вас новенький клиент, обвиняемый в убийстве, – сказал Трэгг.

– Правильно.

– На этот раз вы проиграете дело. Мейсон, примите мой совет: откажитесь от этого дела, пока не поздно.

– Я уже ввязался в него, – ответил Мейсон, – и хотел бы побеседовать с вами.

– Когда?

– Хоть сейчас. В ту самую минуту, когда вы сможете принять меня.

– Это так спешно? Я как раз работаю…

– Действительно, очень спешно, – заверил Мейсон.

– О чем идет речь?

– Об этом самом убийстве.

– Так что же такое случилось еще?

– У меня есть новые улики, которыми я хочу поделиться с вами, лейтенант.

– Послушайте, Мейсон. Если у вас есть какой-то материал, подтверждающий невиновность вашей клиентки, и вы подводите под это необыкновенную теорию, забудьте об этом. Ничего не выйдет! А я занят сейчас весьма важным делом.

– Это нельзя отложить, это новые улики, – ответил Мейсон.

– Что это за улики?

– Улики такого рода, что, если вы будете поддерживать обвинение против Марион Шелби, весь департамент полиции окажется в очень трудной и смешной ситуации.

– Черт! Марион Шелби сама так ясно понимает свое положение, что даже и не пытается оправдаться. Она уразумела, что улики неопровержимы и сопротивление бесполезно.

– Вы и понятия не имеете, какими данными располагаю я. Но предупреждаю, что если вы не пожелаете выслушать меня, то окажетесь в жалком положении.

– Каковы эти улики? Скажите мне сейчас же.

– Пожалуй, это не телефонный разговор, хотя и очень спешный.

– Не хотите говорить по телефону, тогда ждите. С вашей клиенткой ничего не изменится от того, что я увижусь с вами вечером, или завтра утром, или…

– Черт возьми! Не случится?! – злобно прервал его Мейсон. – А между тем то, что я хочу вам показать, сейчас является влажным, а за время наших бесполезных споров может высохнуть.

– Что же это такое?

– Ну уж если вы так настаиваете, я скажу. Это – тело.

– Чье тело?

– Тело Скотта Шелби.

– В таком случае, – голос лейтенанта смягчился, – вы абсолютно правы, Мейсон. Вещественное доказательство нисколько не зависит от показаний обвиняемого. И мы очень и очень заинтересованы в нахождении трупа.

– Именно тело Шелби я и хотел бы передать вам.

– Где же оно?

– Оно разгуливает на собственных ногах, живое и здоровое. И в данный момент находится в квартире красивой молодой блондинки.

Трэгг присвистнул:

– Вы уверены?

– Частично.

– Жена также замешана в этом деле?

– Не думаю.

– Вы не обманываете меня?

– Нет.

– Когда вы можете приехать ко мне?

– Через десять минут.

– Десять минут, черт побери, – это много. Уложитесь в пять. За десять минут я успею проехать через весь город.

– Но вы ведь едете с полицейской сиреной.

– Я сам приеду к вам. Где вы сейчас?

– В своей конторе.

– Выйдите на улицу и ждите меня.

Трэгг повесил трубку, а Мейсон сказал, обращаясь к Делле:

– Я пойду за Дрейком, вернусь вместе с ним и останусь на улице ждать Трэгга. Ты оставайся на месте, а если что-нибудь разладится, спустись в вестибюль, чтобы собрать нас всех вместе.

– Сколько времени мне нужно ждать?

– Трэгг сказал, что будет здесь через пять минут. Если через десять минут мы не встретимся внизу втроем, спустись вниз. После нашего отъезда ступай домой и ложись спать.

– Нельзя ли мне поехать с вами?

– Ни в коем случае. Это официальный выезд с лейтенантом Трэггом во главе.

– Но мне бы очень хотелось быть там, на месте.

– Понимаю тебя, однако ничем помочь не могу. Иди домой, поспи, а затем ступай в институт красоты, сделай себе массаж лица и все остальное, что требуется женщине для хорошего самочувствия. Все расходы отнеси на счет конторы.

– Когда же я увижу вас? – спросила Делла.

– Вероятно, завтра. Я намерен довести до конца это дело. Затем поеду в турецкую баню, побреюсь, сделаю себе массаж лица, а потом засну этак часиков на пятнадцать. После этого пойду в ресторан и основательно поем.

– Надеюсь скоро увидеть вас.

Мейсон взял свою шляпу, вышел и направился в контору Дрейка, который ожидал его. Перед уходом он давал последние наставления девушке, работающей в приемной.

– Пол! – сказал Мейсон. – Мы сейчас отправляемся к мисс Кэшинг. Трэгг сам едет ко мне, так как находит мою езду слишком медленной.

– Ты сумел уговорить его?

– Да.

– Как ты этого добился?

– Я взял его за горло.

– А именно?

– Сказал ему, что покажу тело Скотта Шелби.

Дрейк ухмыльнулся:

– Уверен, что это задело его за живое. Им ведь необходимо получить вещественное доказательство.

– Правильно, но я пошел дальше.

– Что ты сказал ему?

– Я сказал, что тело разгуливает на собственных ногах, живое и невредимое.

– Ну, это уж, несомненно, добило его.

– Правильно, а теперь идем и подождем его на улице, он чрезвычайно торопится.

– Черт, я предпочел бы ехать в своей машине. Ненавижу скрежет, с которым Трэгг на бешеной скорости огибает углы улиц. Он злоупотребляет своей сиреной.

– Правильно. Однако нам не стоит оставлять его на улице, где он может задуматься над тем, что затеял.

– Почему?

– Потому что если он задумается, то сообразит, что я действую в обход сержанта Дорсета, и отошлет меня к Дорсету или как-нибудь иначе вовлечет его в дело.

– Ну и что же из этого? Мы ведь ведем честную игру.

– Мне это не нравится, – ответил Мейсон. – Я хочу, чтобы делом занимался сам Трэгг. Трэгг – неглупый человек, а Дорсет – упрямый и тупой парень. Идем же, Пол.

Дрейк обратился к девушке в приемной:

– Я позвоню, как только доберусь до телефона, а пока пусть все продолжают свою работу. Идем, Перри!

Они спустились на лифте вниз и вышли на улицу. Ждать им пришлось недолго. Через тридцать секунд они услышали вой сирены, и машина лейтенанта Трэгга, мчавшаяся по замерзшей дороге, резко остановилась возле них.

– Садитесь, Мейсон, – произнес Трэгг. – Хелло, Дрейк, и вы впутались в это дело?

– Да, – ответил Мейсон, – и он тоже.

– Садитесь в машину и пристегните ремни.

Мейсон назвал водителю адрес.

– О’кей! – сказал Трэгг. – Надеюсь, что вы не слабонервные?

– Нет, – ответил Мейсон.

– Говори лишь о себе, – заявил Дрейк, застегнув ремень и схватившись за ручку. – Некоторые люди не обладают здравым смыслом, и их ничего не пугает. Я достаточно умен, чтобы сознавать опасность.

– Тогда держитесь крепче, – сказал Трэгг. – Пока мы доедем до места назначения, вы испугаетесь еще сильнее. У меня совсем нет времени, и поэтому я дьявольски гоню.

Машина двинулась, убыстряя ход, а требовательный звук сирены превратился в сплошной вой. Время от времени Трэгг оборачивался назад к своим спутникам и комментировал поездку:

– Беда с этим гражданским населением. Они почему-то считают, что их дела более важны, чем государственные. Взгляните-ка на эту птичку, которая хочет, обогнав нас, завернуть за угол…

– Глядите! – завопил Дрейк.

Машина, шедшая с огромной скоростью, заметив огни полицейской машины и услышав сирену, начала тормозить и забуксовала. Дрейк, считавший столкновение неизбежным, страшно испугался. Однако Трэгг молниеносным поворотом руля отклонился от дороги, пропустив вперед гражданскую машину, и невредимым помчался дальше.

– Псих! – проворчал он.

С заднего сиденья донесся умоляющий голос Дрейка:

– Пожалуйста, прошу вас, ограничьтесь управлением машиной, а позднее, когда мы прибудем на место, вы расскажете все, что хотели.

Трэгг засмеялся:

– Мейсон, скажите вашему другу-детективу, чтобы он держался крепче, мы заворачиваем за угол.

– Держись, – предостерег Мейсон, – мы огибаем угол, Пол.

– Держаться?! – возмущенным тоном ответил Дрейк. – Кто же здесь, по-вашему, вырывает с мясом боковую ручку из стенки?

Машина со скрежетом завернула за угол, и Мейсон произнес:

– По этой улице справа, примерно через четыре дома отсюда. Пожалуй, пора выключить сирену.

Выключив сирену, Трэгг замедлил ход и наконец остановил машину.

– Что же теперь? – спросил он.

– Женщину зовут Эллен Кэшинг. Это в ее квартире. Она не знает Дрейка и вас, но знает меня. Я думаю, что вам следует завести разговор об аренде нефтеносного участка.

– Ну и дальше что? – спросил Трэгг. – Я не имею возможности проводить здесь целый день в душеспасительных беседах.

– Но вы ведь хотите получить улики, не так ли?

– Вы сказали мне, что улики находятся в ее квартире!

– Правильно. Однако нужно действовать осторожно, – сказал Мейсон, – чтобы не испортить все дело.

– Берите переговоры на себя. Я буду поддерживать вас, но не могу оставаться здесь долго. У меня сегодня еще много срочных дел. Вылезайте, Дрейк, – сказал он через плечо, – и успокойтесь наконец.

Дрейк с побелевшим лицом выпустил ручку, за которую все время держался, и сказал:

– Если вы думаете, что я поеду с вами обратно, то вы глупее, чем новорожденный енот.

Мейсон, направляясь к входу, сказал:

– Мы идем в квартиру номер 16В, лейтенант. Если вы прикинетесь желающим купить арендный договор на нефть, то мы сумеем вывести ее на чистую воду.

– Идите вперед, – сказал Трэгг.

Мейсон позвонил в квартиру 16В. Дверь автоматически открылась. Мейсон придержал ее, пропуская вперед Трэгга и Дрейка.

– Этаж?

– Второй.

– Вы уже побывали здесь?

– Нет, но мои агенты ведут наблюдение снаружи.

– Шелби – ее возлюбленный?

– По-видимому, да.

– Как он попал сюда?

– Мои предположения ничем не лучше тех, которые выскажете вы. Я думаю, что он поплыл вниз по течению реки и влез в лодку, в которой его ждала дама. Причалив к берегу, они сели в ее машину, и она привезла его сюда.

– В таком случае улики должны находиться в самой машине в виде мокрой одежды и тому подобного.

– Вполне возможно, – сухо ответил Мейсон. – Именно для этого требуется полицейский офицер, который рассмотрит все дело под надлежащим углом зрения.

– Но нам следовало бы убедиться в том, что никто не займется этой машиной до нас, – сказал Трэгг.

– Мои агенты следят за этим, – успокоил его Дрейк.

– О’кей! Ведите беседу сами, Мейсон.

Втроем они поднялись на лифте, и Мейсон нажал кнопку звонка. Дверь отворилась почти мгновенно. На пороге стояла Эллен Кэшинг – свежая, нарядная, одетая для выхода на улицу.

– Доброе утро, мистер Мейсон, – сказала она, – вы именно тот человек, которого мне хотелось сегодня видеть.

– И я хотел повидаться с вами. Эти господа – Трэгг и Дрейк. Они являются моими компаньонами в деле, которым мы сейчас занимаемся. Я полагаю, что вы уже слышали о том, что случилось с мистером Шелби?

– Да. Я позвонила к нему в контору, и мне ответил находившийся там детектив. Он непременно желал узнать, кто я такая, и записал мой номер телефона. Расскажите мне подробности этого несчастья, мистер Мейсон.

– Он участвовал в прогулке на яхте Паркера Бентона.

– Это я уже знаю. Вы тоже были там?

– Правильно.

– Он хотел договориться с Бентоном насчет этого арендного договора на добычу нефти, насколько я знаю?

– Верно.

– Ну и что же случилось?

– Видимо, он упал за борт.

– Там была его жена?

– Да.

– Ого!

– Почему вы спросили об этом?

Она улыбнулась, но не ответила. Затем пригласила посетителей:

– Пожалуйста, проходите и садитесь.

Они вошли в квартиру, и Трэгг быстро осмотрел все вокруг.

– У вас двухкомнатная квартира? – спросил Мейсон.

– Хозяин называет ее трехкомнатной, но кухня больше похожа на большой шкаф, чем на комнату. Кроме кухни и этой гостиной, в квартире есть спальня.

– Удивительно несвоевременно погиб мистер Шелби, – сказал Мейсон. – Однако накануне своей смерти он сказал нам, что представляет и ваши интересы, так как владеет этим арендным договором на добычу нефти на равных правах с вами.

– Он сказал, что на равных правах? – Она засмеялась. – Это не совсем верно. Но мы договорились заранее, что он скажет именно это.

– Но в действительности это не так?

– Нет, не совсем так.

– А как в действительности?

– Я являюсь единственной владелицей договора.

Мейсон бросил быстрый взгляд на Трэгга:

– Мистер Шелби сказал, что вам принадлежит лишь половина.

– Да, я просила его об этом, так как предполагала, что он сумеет заключить более выгодную сделку, чем я. Вы знаете, как это бывает. Мужчины часто умеют делать то, что нам, женщинам, не удается. А мистер Шелби был опытен в подобных делах.

– Давно вы познакомились с ним?

– Около шести месяцев назад.

– Скажите, вы вели совместно с ним и другие дела или только это?

Она засмеялась:

– Мистер Мейсон, не считаете ли вы, что должны держаться ближе к делу? Вас привел сюда интерес к этому арендному договору на добычу нефти?

– Вполне возможно, что так оно и есть.

– Ну что же, я готова выслушать ваши предложения.

– Я, конечно, исходил из того, что вам принадлежит лишь половина возможного дохода. Тот факт, что он является полностью вашей собственностью, может повлиять на наше решение.

– Возможно, что это несколько упрощает дело?

– Да.

– Исходя из этого, вы можете сделать мне более выгодное предложение?

Мейсон улыбнулся:

– Мои клиенты могут согласиться с вами, а могут и не согласиться. Но прежде всего встанет вопрос о доказательствах.

– О каких доказательствах?

– Того, что договор целиком принадлежит вам.

– На это мне чрезвычайно легко ответить.

– Поскольку мистер Шелби заявил, что вы владеете лишь половиной договора, владелица участка будет настаивать на этом. А по закону вы не имеете права выступать в качестве свидетеля.

– Я не имею права? – удивленно спросила она.

– Да. Закон гласит, что если один из партнеров дела не может свидетельствовать по причине своей смерти, то второй партнер не имеет права давать свидетельские показания.

– Ах так? Понимаю.

– Поэтому я хотел бы видеть документ с подписью Шелби, подтверждающий ваши слова.

– О, это совсем просто.

– В самом деле?

– Да, у меня есть его подпись.

– Вот как?

– Итак, мы можем прямо перейти к делу, из-за которого вы пришли ко мне, то есть обсудить компромиссное решение вопроса.

Мейсон вынул сигарету, постучал ею и медленно произнес:

– Возможно, что это будет не так уж просто. Моя клиентка, безусловно, захочет увидеть документ, подтверждающий ваши права. Скажите, подпись жены Шелби у вас тоже имеется?

– Но при чем здесь она?

– Вероятно, суд будет считать это общим имуществом супругов.

– Нет, – ответила Эллен Кэшинг с нажимом, – она не подписывала этот документ, но не думаю, что ее подпись понадобится. Марион Шелби не заслуживает доверия в деловом отношении, да и во всех остальных тоже.

– Вы уверены в этом?

– Ну конечно, уверена.

– Почему?

– Прежде всего я сама это вижу, а потом, Скотт Шелби кое-что говорил мне о ней. Если вы интересуетесь моим мнением, то скажу вам, что, по-моему, именно она дала ему яд за несколько дней до его смерти.

– Ну, такого рода заявления делать, пожалуй, рискованно?

– Я прекрасно понимаю это, – поспешно добавила она, – в сущности, я не располагаю доказательствами. Просто она мне не нравится, вот и все.

– Почему?

– Считаю ее лицемеркой и полагаю, что она старается перехитрить Скотта. Но оставим это, мистер Мейсон, это ведь не имеет никакого отношения к арендному договору на добычу нефти.

– Дело в том, что мне необходимо самому увидеть ваше соглашение. И если оно касается лишь этого арендного договора, то, естественно, возникает вопрос, почему Скотт Шелби только накануне публично заявил, что вам принадлежит половина этого договора, тогда как вторая половина является его собственностью. Быть может, в соглашении указано, что в случае его смерти или какого-либо несчастного случая он передаст все свои права вам?

– А почему это было бы неправильным?

– Во-первых, такое соглашение можно опротестовать, а во-вторых, это, может быть, заставит мою клиентку занять совсем другую позицию.

– Ну что ж, нам незачем говорить обиняками. Поскольку мы уже все равно выпустили кота из мешка, я, пожалуй, расскажу вам всю подноготную.

– Буду весьма обязан.

– Скотт Шелби, – начала она, – вовсе не был владельцем этого договора, во всяком случае, в течение последних нескольких месяцев. Он решил отказаться от него; я случайно находилась у него в конторе и заговорила с ним о предложенных мне нефтеносных участках. Он сказал, что у него есть арендный договор на добычу нефти, который он охотно уступит мне по дешевке. А мне придется лишь заплатить арендную плату за прошедшее время, чтобы договор сохранил свою силу, то есть по сто долларов за пять месяцев, истекших со дня заключения договора. Все это было сказано в шутливом тоне.

– Продолжайте, – сказал Мейсон, – что было дальше?

Она недоверчиво взглянула на Мейсона:

– Какой мне смысл пытаться обмануть вас, мистер Мейсон?

– Смею надеяться, никакого.

– Хорошо. Буду говорить совершенно откровенно. У меня самой контора по торговле земельными участками. Я случайно узнала, что Паркер Бентон собирается купить островок, на котором находится нефтеносный участок, и что это дело почти закончено. Я ничего не сказала об этом Шелби.

– Почему?

– Не считала себя обязанной говорить ему; это его не касалось. В конец концов, он вел свое дело, а я – свое.

– Продолжайте. Что было дальше?

– Я сказала, что охотно откуплю у него этот договор, заплачу ему сто долларов, а владелице участка пятьсот – за пять месяцев, истекших со времени заключения договора.

– Что он ответил?

– Он сказал, что я могу получить этот договор, если хочу. Добавил, что несколько месяцев назад предполагали, что на острове действительно есть нефть. Но позднее интерес к такой возможности в деловых кругах пропал.

Мейсон кивнул.

– Я выложила на стол все свои карты, мистер Мейсон, потому что хочу, чтобы вы и ваши друзья поняли все до конца.

Она улыбнулась Трэггу и Дрейку дразняще-обаятельной улыбкой. Дрейк ответил ей улыбкой, но Трэгг не прореагировал никак.

Мейсон сказал:

– Дело как будто начинает проясняться и, во всяком случае, звучит убедительнее, чем когда вы просто заявили, что, поскольку Шелби умер, его права перешли к вам.

– Я дала ему деньги. Шелби был согласен с тем, что сумеет лучше меня провести необходимые переговоры, однако его агент действовал лишь в качестве моего доверенного лица.

– Что дальше?

– Я наняла специального агента, который должен был вручить Джейн Келлер пятьсот долларов. Я научила его, как вести себя. Конечно, я знала, что она не возьмет этих денег. Однако хотела, чтобы он всунул их ей в руку в присутствии свидетелей и она хотя бы прикоснулась к ним. Для этого я велела ему подстеречь ее в банке. Он тщетно ждал ее там в течение двух дней, а на третий она действительно пришла.

– Почему именно в банке?

– Потому что там всегда присутствуют люди, заслуживающие уважения, и у меня были бы нужные свидетели. Кроме того, в банке люди сдают и получают деньги, и денежные операции там привычны. А в другом месте она, быть может, и не захотела бы прикоснуться к ним.

– Понятно. Вы хорошо разбираетесь в прикладной психологии. Все продумано очень тонко.

– Я сама пробиваю себе дорогу в жизни, мистер Мейсон.

– Деньги миссис Келлер были предложены от имени Скотта Шелби?

– Естественно. Я хотела как можно дольше оставаться на заднем плане. Я ведь занимаюсь торговлей земельными участками. Это дело с добычей нефти могло повредить моей деловой репутации. Однако я надеялась заработать несколько тысяч долларов. Но это оказалось утопией. Вы знаете об этом так же, как и я. На всякий случай я скрылась за спиной Шелби, который выступал якобы от имени нас обоих.

– Теперь вы говорите с нами вполне откровенно.

– Потому что я чувствую: это – наилучший путь.

– Продолжайте. Что случилось потом?

– В это время вы сами позвонили Шелби по телефону. Он бросился ко мне. К этому моменту я уже успела составить себе вполне ясную картину, и мне пришлось обо всем рассказать ему.

– Ну а затем?

– Мистера Шелби одолела жадность. Он решил, что сумеет выжать из Бентона большую сумму денег, чем сумела бы получить я. Вы должны были снова позвонить ему через несколько минут, так что у нас было очень мало времени на обсуждение.

– И на чем же вы остановились?

– Я согласилась заплатить ему двадцать пять процентов той суммы, которую ему удастся получить в виде компенсации за отказ от арендного договора. Я не считаю, что он был вправе требовать от меня эти деньги, однако он уверял меня, что я злоупотребила его дружеским отношением ко мне, и я дала свое согласие.

– Он считал, что вы воспользовались его дружескими чувствами? – спросил Мейсон.

– Да. Наши конторы находятся в одном здании. Мне удалось раз или два оказать ему деловую услугу, и он несколько раз рекомендовал мне клиентов. Но мы никогда не оказывали друг другу сколько-нибудь значительной финансовой помощи. У нас были просто добрососедские отношения, и ничего больше. Кое-какие мелкие совместные дела.

– Но они все же давали вам некоторую прибыль?

– Да, кое-что.

– Никаких других взаимоотношений между вами обоими не было? – спросил Мейсон.

Она бросила на него сердитый взгляд:

– Я выложила все свои карты на стол, сказала обо всем, что могло вас интересовать, но почему я обязана вам рассказывать историю своей личной жизни?

Мейсон рассмеялся:

– Вы действительно рассказали нам многое. Насколько я понял, вы, зная о том, что арендный договор находится под угрозой разрыва, просили Шелби выдать вам расписку на ваше право владения им. Так?

– Да, мы подписали соглашение, и я дала ему доверенность на ведение дела от моего имени и в мою пользу.

– Кто составил этот документ?

– Я.

– Это написано от руки или отпечатано на машинке?

– На машинке.

– И где же он?

– Скотт Шелби подписал его и вручил мне.

– Разрешите нам взглянуть на этот документ.

Она встала и направилась в свою спальню, но неожиданно остановилась и обернулась:

– Быть может, мистер Мейсон, прежде чем я выложу еще одну карту на стол, вы покажете мне некоторые из ваших карт?

– Быть может, – сказал Мейсон, – мы предложим вам наличные деньги за компромисс.

– Сколько?

– Еще не знаю.

– Шелби предполагал, что я смогу получить десять тысяч.

– Шелби ошибался.

– Я думаю, что это вполне реально. Она помолчала с минуту, а затем произнесла отрывисто:

– Как вы думаете, мистер Мейсон, сколько я могу получить?

– Не знаю.

– В таком случае не считаете ли вы, что мне следует подождать, пока мне не сделают конкретное предложение?

– Вам его не сделают, пока не будут уверены в том, что вы имеете полное право принять его.

– Почему не сделают? Какое им дело до этого?

– Люди по-разному ведут свои дела. Эти, в частности, не сделают никакого предложения, если не будут знать заранее, что вы примете его. Да и то лишь в том случае, если будут убеждены, что получат то, за что заплатили.

– Понятно. Они не хотят пачкать свои руки.

– Да, – ответил Мейсон. – Вы можете сделать предложение нам.

– Сумма, которую я лично хотела бы получить за отказ от своих прав, равняется трем тысячам долларов. Об этом я и сказала Шелби.

– Вы хотите сказать, что он должен был согласиться на три тысячи долларов?

– Нет, – прервала она, – на четыре тысячи долларов. Вы забываете о том, что я обещала заплатить двадцать пять процентов от полученной суммы ему. Лично я считала, что больше четырех тысяч долларов нам и не дадут.

– Но Шелби не согласился с вами?

– Он утверждал, что сумеет добиться большей суммы.

– Поэтому он вел себя так вызывающе, когда выяснилось, что Бентон не согласен уплатить больше четырех тысяч?

– А Бентон действительно предложил четыре тысячи?

– Нет, но обсуждалась именно эта сумма. Бентон сказал, что даст две тысячи в том случае, если еще две тысячи даст миссис Келлер.

– Это именно то, что я говорила Шелби, – сказала она. – Бентон добавил бы к покупной цене на участок еще две тысячи, а миссис Келлер уступила бы две тысячи долларов из полученных ею денег.

Мейсон кивнул.

– Продолжайте, – взволнованно проговорила она, – что случилось? Согласились ли они заплатить эти четыре тысячи?

– Шелби и слышать не хотел об этом, надеясь добиться гораздо более высокой суммы.

– Именно этого я и боялась. Я предпочитаю иметь синицу в руках, чем журавля в небе.

– Ну, теперь это дело прошлое, – с некоторым нажимом сказал Мейсон, – но меня поражает удивительное совпадение того, что вы желали, с тем, что фактически было вам предложено.

– Что же в этом поражает вас?

– Вы ведь не знали о той беседе, которая велась вчера на яхте?

– Понимаю. Но я привыкла к торговым сделкам, и инстинкт часто правильно подсказывает мне предел реалистичных претензий.

– Понятно.

– Итак, мистер Бентон и я, мы можем договориться обо всем?

– Не знаю. Я не представляю здесь Бентона и не хотел бы, чтобы вы заблуждались на этот счет.

– В таком случае чьи интересы вы здесь представляете? – спросила она.

– К сожалению, я не вправе ответить на этот вопрос. Но я хотел бы видеть ваше соглашение с Шелби и вашу доверенность.

Она взглянула в сторону своей спальни.

– Не можете ли вы подождать час или два? Я принесла бы эти документы в вашу контору.

Мейсон взглянул на Трэгга:

– Как вы смотрите на это, мистер Трэгг?

Трэгг решительно покачал головой:

– Как я уже говорил вам, Мейсон, я очень спешу, и если мы можем чего-нибудь добиться еще сегодня, то это должно быть сделано сейчас же.

Мейсон обернулся к Эллен Кэшинг. Она встала:

– Хорошо. Подождите минуту.

Подошла к двери спальни, приоткрыла ее на один дюйм и слишком громко сказала:

– Подождите, господа, я сейчас принесу вам то, что вы желаете видеть.

Она несколько шире приоткрыла дверь, проскользнула туда и сейчас же закрыла ее за собой.

Мейсон указал Трэггу рукой на спальню:

– Вот вам и весь секрет, лейтенант.

– А уверены вы, что там находится Шелби?

– Уверен, что там находится мужчина, внешне похожий на Шелби.

– По телефону вы сказали мне совсем не то.

– Сколько же вы хотите получить за десять центов?

– Обычно вдвое больше, чем заплачено. Но когда я имею дело с вами, то я хочу получить уже целый доллар.

– Да, это я уже успел заметить.

Трэгг взглянул на дверь спальни:

– Крайне неприятно врываться туда.

– Однако ситуация этого требует.

Мейсон встал и, подойдя к двери, прислонился к ней всем своим телом. Приоткрыл ее и сказал:

– Поразмыслив, я решил, мисс Кэшинг, что…

Она стояла у самой двери и, повернувшись, сказала:

– Одну минуту, мистер Мейсон.

Он снова предпринял попытку открыть дверь, но мисс Кэшинг двинулась прямо на него и, протягивая ему бумаги, сказала:

– Вот те бумаги, которые вы хотели видеть. Давайте сядем за стол и просмотрим их.

Мейсон пытался заглянуть в спальню. Но Эллен открыла дверь лишь настолько, чтобы выскользнуть из нее, а когда он нажал посильнее, то почувствовал, что кто-то подпирает ее с внутренней стороны. Он вернулся к столу, на который она успела положить бумаги.

– Пожалуйста, возьмите, – обратилась она к нему, протягивая документы.

Мейсон указал на Трэгга и произнес:

– Возьмите вы, Трэгг.

Трэгг начал внимательно читать.

– Вот это подпись Шелби?

– Да.

– Вы сами видели, как он подписал это?

– Да.

– Когда это было?

– Приблизительно неделю назад, на документе стоит дата.

– Она правильная?

– Ну конечно. Что вызывает ваше сомнение?

– С точки зрения законности это может иметь значение.

– Больше мне нечего вам сказать, господа. Я записана сегодня на прием в институте красоты. Если вы захотите сделать мне предложение, я готова выслушать его. Если же вы предпочитаете все это еще раз обдумать, я подожду. Как бы то ни было, сейчас время истекло, и я ухожу из дома.

Мейсон многозначительно взглянул на Трэгга. Трэгг сказал:

– Ну что ж, мы не станем задерживать вас. Я думаю, что эти документы в порядке. Мистер Мейсон, не желаете ли взглянуть на них?

Мейсон кивнул и спросил:

– Когда вы вернетесь домой, мисс Кэшинг?

– Вернусь в середине дня.

– Я позвоню вам.

– Хорошо.

Все встали и направились к выходу. Она раскрыла дверь перед ними и на прощание улыбнулась самым очаровательным образом.

Мейсон шел за Трэггом и Дрейком по коридору. Войдя в лифт, он с нескрываемым раздражением обратился к Трэггу:

– Почему вы не поддержали меня? Чего вы ждали?

– До сих пор, – спокойно ответил Трэгг, – я не видел ни малейших улик, и все, что я знаю, – это лишь ваши предположения и выводы, Мейсон.

Мейсон ответил:

– Но кто-то ведь находился в спальне и нажимал на дверь изнутри, не давая мне возможности открыть ее.

– Эллен Кэшинг держала руку на ручке двери и не давала вам открыть ее, – ответил Трэгг.

– Правильно. Однако у нее не хватило бы сил сопротивляться моему нажиму, если бы кто-то не подпирал дверь изнутри. Там, несомненно, кто-то был.

– Возможно, что и так. Но я чувствую, что сильно охладел к вашему делу вообще. Я, пожалуй, согласен заглянуть в ее машину, но ни на что больше я не пойду, пока не получу каких-нибудь веских улик.

– Поступайте, как знаете, – сердито ответил Мейсон.

– Так и будет, – сухо сказал Трэгг.

– Ну что же, – вмешался Дрейк, – когда она пойдет в гараж за своей машиной, вы можете зайти туда вслед за ней и задать ей несколько вопросов.

– Если остановить ее, когда она уже тронется в путь, – подхватил Трэгг.

– Я предпочел бы, чтобы вы зашли в гараж, – сказал Мейсон, – может быть, вы обнаружите какие-нибудь улики в самом помещении.

– Да, вполне возможно. Однако я не собираюсь делать у нее обыск, пока не получу ордер.

– Вы гораздо лучше относитесь к другим людям, чем к моим клиентам.

Трэгг ухмыльнулся:

– Как правило, у меня гораздо больше улик против ваших клиентов, чем против этой блондинки.

– Хорошо, поступайте, как знаете, – ответил Мейсон. – Поддерживайте обвинение против жены Шелби. Однако предупреждаю, что если вы опубликуете свою версию в дневных газетах, то уже в утренних газетах я зло высмею вас и вы не скоро забудете об этом.

Лифт остановился, и Трэгг первым вышел из него:

– Эта перспектива также мне не улыбается.

Молча они вышли из подъезда, затем Трэгг вдруг завернул за угол дома и встал так, чтобы, оставаясь незамеченным, видеть двор. Мейсон и Дрейк встали рядом.

Они пробыли здесь не более двух минут, прежде чем послышался стук дамских каблучков и Эллен Кэшинг, пройдя мимо них, направилась к своему гаражу.

Она очень спешила, почти бежала и не заметила трех подстерегавших ее мужчин. Мейсон подождал, пока она открыла замок на двери гаража, а затем обратился к Трэггу:

– А теперь войдите туда, лейтенант.

Мейсон обратился к Эллен:

– Мисс Кэшинг, вы согласились бы на четыре тысячи долларов отступного? Я не делаю вам это предложение, но хочу заручиться вашим согласием.

Она остановилась и взглянула на них.

– Да, пожалуй, соглашусь, – уверенным тоном сказала она. – Однако лучше, если бы вы обратились ко мне с прямым предложением.

Мейсон улыбнулся:

– Вы ведь торопитесь. Может быть, вы согласитесь, чтобы мы с мистером Трэггом сели в вашу машину, и тогда мы сможем использовать дорогу до вашего института красоты для деловой беседы?

– Ну что ж, отлично.

Она подошла к машине и села на место водителя, а Трэгг обошел ее с другой стороны. Мейсон открыл дверцу машины.

– Сюда, Трэгг, я сяду рядом с вами.

Сев на подушки, Мейсон взял руку Трэгга и положил ее на до сих пор влажное место на сиденье. Удостоверившись в этом, Трэгг внезапно открыл дверцу со своей стороны машины, вылез из нее и сказал:

– У вас здесь очень хороший и удобный гараж, мисс Кэшинг!

– Я тоже считаю его удобным. – Она включила мотор.

– А инструментов здесь нет?

– Инструментов здесь нет.

– А что это лежит у вас в углу? – спросил Мейсон.

Она взглянула туда, куда он указывал:

– Не знаю. Ах, это одеяло!

– Действительно, – сказал Мейсон и тоже вышел из машины.

Она открыла свою дверцу и отрывисто спросила:

– В чем дело?

Не произнося ни слова, Трэгг направился в угол и поднял с пола мокрое одеяло. Пощупав и оглядев его, он наклонился снова и поднял с пола пару насквозь мокрых мужских ботинок.

– Так, – произнес он, приняв внезапное решение, – вернитесь вместе со мной в вашу квартиру и ответьте мне на несколько вопросов.

– Вам и кому еще? – спросила она злобно.

Трэгг расстегнул пальто, показал ей свой значок и сказал:

– Мне и всему полицейскому управлению, если уж вы хотите знать.

Глава 15

Эллен Кэшинг открыла дверь своей квартиры и пропустила в нее Трэгга, Мейсона и Дрейка. Затем она закрыла за собой дверь и сказала:

– Садитесь.

– Вы не будете возражать, если мы сначала обойдем вашу квартиру? – спросил Трэгг.

– Вы хотите сказать, что собираетесь произвести обыск?

– Нет, просто пройти по квартире, и то лишь в том случае, если вы не имеете ничего против.

– Я, безусловно, возражаю.

– Конечно, вы вправе возражать, но в таком случае я привезу вам ордер на обыск.

– Ну что ж, отправляйтесь за ордером.

– Но вы ровно ничего не выиграете от этого, – сказал Трэгг.

– Почему?

– Потому, – терпеливо пояснил Трэгг, – что вам придется ответить на некоторые вопросы. И будет гораздо лучше, если вы ответите добровольно.

– Что же вы хотите узнать?

– Давайте начнем сначала, – сказал Трэгг, – вы были в дружеских отношениях со Скоттом Шелби. Вчера ночью, находясь в гостях на яхте, Шелби упал за борт. Предполагается, что он утонул. Возможно, что его убили. Однако тело его до сих пор нигде не обнаружили. В том месте реки вода не глубока, но водолазы ни вчера, ни сегодня не обнаружили никаких следов исчезнувшего Шелби.

– А течение реки?

– Мы учли и эту возможность.

– Итак? – спросила она.

– Итак, – продолжал Трэгг, – мы допускаем, что вы имели сговор с Шелби о его исчезновении, так же как о договоре на добычу нефти. Теперь мы случайно обнаружили в вашем гараже насквозь мокрые одеяло и мужские ботинки, а когда сели в вашу машину, то убедились, что на заднем сиденье осталась влага от какого-то мокрого предмета.

– Ну и что же из этого?

– Это чрезвычайно важно, – произнес Трэгг, – и нам необходимо убедиться в том, что этим мокрым предметом не был живой Скотт Шелби.

– Абсурд!

– Кроме того, – сказал Трэгг, – нам известно, что в вашей квартире был какой-то мужчина.

– Как вы смеете говорить мне такие вещи?!

– Его там не было?

– Нет.

– Вы позволите мне заглянуть в вашу спальню?

– Не вижу для этого никаких оснований.

Трэгг взглянул на Мейсона, безмолвно прося помощи.

– Может быть, – осторожно вмешался Мейсон, – мисс Кэшинг пожелает объяснить нам, почему ее одеяло так сильно промокло и какой именно мокрый предмет находился на сиденье ее машины?

Она злобно взглянула на него и резко произнесла:

– Мисс Кэшинг вовсе не собирается говорить с вами, мистер Мейсон. Насколько я понимаю, всеми этими неприятностями я обязана вам?

– Хорошо, – спокойно ответил Мейсон, – если вы желаете беседовать в таком стиле, то давайте уточним некоторые детали.

– Пожалуйста.

– Для начала, – сказал Мейсон, – установим тот факт, что в вашей спальне находится какой-то мужчина. Рост его примерно пять футов восемь дюймов, вес около ста шестидесяти пяти – ста семидесяти фунтов. У него темные волосы и темные глаза. Все эти признаки соответствуют параметрам Шелби.

Она бросила на Мейсона странный взгляд:

– В моей спальне?

– Да.

Неожиданно она откинула назад свою голову и разразилась нервным, почти истерическим хохотом. Когда она наконец умолкла, Мейсон произнес:

– В вашей спальне находится мужчина, мисс Кэшинг!

– Господи помилуй! Нет!

– Вы не возражаете, если я загляну туда?

Она задумалась и после нескольких секунд колебаний сказала:

– Нет, возражаю.

Трэгг вкрадчиво произнес:

– Мисс Кэшинг, вы абсолютно уверены в том, что у вас в спальне нет мужчины? В таком случае тот, кого увидели наши люди, – несомненный жулик, и, как полицейский офицер, я обязан арестовать его за незаконное вторжение в вашу квартиру.

– Кто видел его в моей спальне? Кто шпионил за мной?

– За вами следят уже в течение многих часов, – ответил Трэгг, – и я должен убедиться в том, что здесь действительно нет никакого мужчины. Быть может, он просто ваш гость, и в таком случае я, конечно, не имею права обыскивать вашу квартиру, не имея ордера на руках. Но если вы твердо говорите, что здесь никого нет, то моя прямая обязанность – арестовать этого неизвестного человека.

Она внимательно смотрела на Трэгга и Мейсона, изучая выражение их лиц.

– А что, если я скажу вам, что у меня действительно есть гость?

– В таком случае я, конечно, не вошел бы в вашу спальню без ордера на обыск.

– И как же вы поступите?

– Мы поставим у ваших дверей охрану, которая не выпустит никого из вашей квартиры, а сам я поеду за ордером на обыск вашей квартиры. Кроме того, мы вызовем вас на допрос.

Она опустила глаза и после паузы подняла их и произнесла:

– Хорошо, скажу вам всю правду.

– Я полагаю, что это будет много лучше для вас.

– Здесь действительно присутствует мужчина. Однако он вовсе и не был в моей спальне. Он находится на кухне.

– Какого черта! – воскликнул Трэгг.

Мейсон улыбнулся:

– Возможно, что сейчас он действительно на кухне, но он был в спальне, когда мы были здесь в первый раз.

Она закричала на Мейсона:

– Занимайтесь собственными делами, а не моими. Это – ложь! Он все время был на кухне и готовил для нас завтрак. Сейчас он моет посуду. Иди сюда, Арт!

Дверь из кухни открылась, и в ней появился мужчина, по описанию соответствующий тому, что сказал о нем Мейсон. У него были заспанные глаза, и он улыбался смущенной улыбкой.

Эллен Кэшинг произнесла:

– Это Арт Лэси, мой жених. Мы поженимся, как только оформим соответствующие документы. Собирались еще сегодня, после того как я вернусь из косметического кабинета, отправиться в мэрию и получить нужные бумаги. Он пришел сюда сегодня утром, приготовил завтрак, потом вымыл посуду, чем избавил меня от этой работы. Мы сэкономили время, если бы вы не помешали нам своим несвоевременным посещением.

Мужчина поздоровался и вежливо спросил:

– Как поживаете? – И после этого сел на стул.

Трэгг сказал:

– Именно его-то и видели в окне вашей спальни.

– Его там не было и не могло быть. Он все время был на кухне.

Мейсон ограничился улыбкой.

Внезапно вмешался Дрейк:

– Скажите, мисс Кэшинг, какое окно вы открыли, когда встали с постели?

– Окно на кухне. Артур постучал в кухонную дверь, и я впустила его. Он собирался готовить для нас завтрак, и я вместе с ним прошла на кухню. Открыла окно и сказала ему, чтобы он располагался как дома. На мне был халат в ту минуту. После этого я вернулась к себе в спальню и оделась.

Дрейк бросил мрачный взгляд на Мейсона.

Мейсон сказал:

– Вариант не проходит. Он был в вашей спальне еще несколько минут назад, до того как мы ушли отсюда.

– Откуда такая уверенность?

– Я пытался открыть дверь после того, как вы вошли сюда с документами, а она не поддавалась.

Эллен Кэшинг произнесла неожиданно громким голосом:

– Мама, пора тебе показаться гостям.

Дверь спальни распахнулась, и широколицая пожилая женщина с космами седых волос появилась на пороге, одетая в широкий купальный халат.

– Я думаю, что уже давно пора, – сказала она. – В чем дело, господа? Я еще никогда не слышала таких странных речей.

– Господа, – просто сказала Эллен, – это моя мать.

Трэгг раскрыл рот:

– И вы все время находились в спальне?

– Да, я провела эту ночь здесь, вместе с Эллен. Не знаю, из-за чего вся эта суматоха, но думаю, что вам всем следует извиниться перед моей дочерью. Она – порядочная девушка.

Эллен Кэшинг сказала:

– Моя мать приехала сюда вчера вечером, восьмичасовым поездом. Я встретила ее на вокзале и с тех пор не расставалась с ней. Она любит поздно вставать и не совсем здорова. Поэтому Артур согласился прийти сюда пораньше и приготовить для всех завтрак. Когда все было готово, он отнес маме завтрак в постель, а мы с ним ели на кухне.

Мейсон спросил у миссис Кэшинг:

– Скажите, вы слышали из спальни наши разговоры здесь?

– Почти каждое слово. И, желая услышать дальнейшее, я подошла к двери, когда вы вздумали ее открыть. Вы едва не опрокинули меня на пол. Боже! Я забыла вставить зубы.

Она бросилась назад в спальню и через несколько минут вернулась назад. Лицо ее теперь выглядело круглее, нижняя челюсть приобрела квадратные очертания, и весь облик ее стал более воинственным.

– Ну а вы? – обратился Трэгг к Артуру Лэси. – Вы тоже слышали нашу беседу из кухни?

Лэси, явно смущенный, забормотал нечленораздельно:

– Кое-что слышал. Я торопился, так как не хотел, чтобы меня застали за мытьем посуды.

– Это все придумано очень быстро и ловко, однако не вызывает доверия, – с досадой сказал Мейсон.

– Почему же? – набросилась на него Эллен.

– Потому что за вашим домом следили еще до наступления рассвета. Никто не приходил к вам сегодня утром, и никто не звонил в ваш звонок.

– Это вы так думаете! Однако Лэси живет именно в этом доме, и ему незачем было выходить на улицу, чтобы прийти сюда. Вам это и в голову не пришло? А между тем это элементарно, мой дорогой Ватсон. Если бы вы не совались в чужие дела…

– Довольно, – прервал ее Трэгг, – я расследую уголовное преступление, мисс Кэшинг, и непременно хочу знать: откуда в ваш гараж попали мокрые мужские туфли и одеяло?

Мать Эллен заявила:

– Одно я могу сказать точно. Вчера вечером Эллен не расставалась со мной, и вы легко можете проверить мои слова. Мы пообедали, а затем, примерно в девять часов вечера, пошли к нашей соседке, моей старой приятельнице миссис Терлок. Она живет здесь же, в соседней квартире. Вернувшись от нее около полуночи, мы легли спать. Лишь одно мне непонятно, Эллен, почему ты не сказала мне, что выходишь замуж за мистера Лэси?

– Я хотела сначала познакомить тебя с ним, мама.

– У вас обычно крепкий сон? – спросил Мейсон у миссис Кэшинг.

– Боже мой, нет. Я вскакиваю от любого шороха. А в эту ночь я была так возбуждена, что вообще не могла уснуть и задремала лишь на рассвете.

Наступило тяжелое молчание.

Трэгг сказал:

– Я все же требую объяснений относительно мокрых ботинок и одеяла!

Эллен обратилась к Лэси:

– Скажи им, Артур, видимо, мы должны говорить о своих личных делах.

Лэси открыл рот, пытаясь заговорить, но явно не находил слов. Эллен засмеялась и сказала:

– Артура легко смутить. Мы вчера ездили на пикник. Ботинки принадлежат ему, и он их там промочил.

Трэгг сказал:

– Мы уже многое узнали, а теперь хотели бы узнать все подробности.

– А также заглянуть в спальню, – добавила Эллен, – просто так, для проверки.

Трэгг кивнул и встал со стула.

– Не возражаете? – спросил он у Эллен.

– Делайте, что хотите, – она махнула рукой, – я ничего не имею против вас, но не желаю, чтобы по моей квартире разгуливал этот адвокат, который причинил мне и без того достаточно хлопот. – И она бросила на Мейсона испепеляющий взгляд.

Трэгг вошел в ее спальню, заглянул в шкаф и под кровать, подошел к окну и высунулся из него. Вернулся назад и уселся на свой стул.

– Хорошо, расскажите нам об этом пикнике. Минутку. Знакомы ли вы, Лэси, со Скоттом Шелби?

– Он впервые увидел его вчера утром и почти вслед за этим сделал мне предложение. Я бы все подробно рассказала вам, если бы вы представили такую возможность.

– Хорошо. Продолжайте и объясните все точно. Мне придется писать об этом деле, и, – добавил Трэгг желчно, – я хотел бы узнать от вас, чтобы какой-нибудь проклятый дилетант снова не сбил меня с толку. Продолжайте, мисс Кэшинг.

Она сделала глубокий вдох:

– Хорошо. Если вы настаиваете на том, что имеете право вмешиваться в мою личную жизнь, я все скажу вам. Я хочу выйти замуж за Артура Лэси, который вчера сделал мне предложение. После серьезного разговора мы решили устроить пикник на лоне природы. Нам обоим хотелось отключиться от всяких дел и устроить себе праздник. Мы торопились. С собой решили захватить сандвичи, пиво, маслины и еще кое-что из обычного арсенала таких прогулок.

– Почему вам так внезапно захотелось выехать за город?

– Я давно любила Артура, но не знала, как относится ко мне он. Мы оба были взволнованы и решили отдохнуть на лоне природы.

– Но почему сиденье в вашей машине и одеяло оказались мокрыми?

– Перехожу к этим подробностям. Мы выехали в большой спешке, собрались кое-как. По дороге купили пиво и лишь позднее догадались, что нам придется пить его теплым. Тут я вспомнила о том, что у меня с собой было это одеяло, и мы решили купить лед, завернуть его в одеяло и таким образом сохранить его до места пикника.

– Для завтрака вы выбрали место на берегу реки? – спросил Мейсон.

– Нет. Простите, я не имею желания беседовать с вами, мистер Мейсон.

– А эти мокрые ботинки принадлежат вам, Лэси? – спросил Трэгг.

Лэси кивнул.

– Если уж необходимы все подробности, то мы были на озере. На берегу Арт нашел старый плот, спустил его на воду и разыгрывал роль пирата. Вот тут-то он и промочил себе ноги.

– И вечером расстались, и он пришел к вам лишь сегодня, рано утром?

– Правильно. Мы хотели сегодня же покончить со всеми формальностями, необходимыми для заключения брака. Я ожидала приезда матери с восьмичасовым поездом, а у Артура было запланировано какое-то дело на восемь часов. Мы вместе поехали на вокзал встречать маму, но поезд опоздал на четверть часа, и ему пришлось спешно уехать. Тут мы и решили, что он придет ко мне рано утром и приготовит завтрак, а после того, как я вернусь из косметического кабинета, мы вместе отправимся за брачной лицензией.

– Вы встретили на вокзале свою мать в восемь часов пятнадцать минут?

– Правильно.

– И она с тех пор все время с вами?

– Да.

– Были вы вчера у миссис Терлок?

– Да, сразу же после обеда. У моей матери здесь очень много друзей, и ей хочется их всех повидать. На вокзале встретиться с ней приехала некая миссис Стар, но ей надо было уже в девять часов встречать своего мужа. Поэтому мы тут же на вокзале все втроем быстро пообедали, хотя мама с дороги не хотела есть. После этого мы поехали прямо к миссис Терлок, которая живет в квартире рядом с моей, и пробыли у нее до полуночи. Можете спросить об этом ее, если хотите. Мама очень много говорила, была сильно возбуждена, и я боялась, что она после этого вечера не сможет заснуть. Ну вот, теперь я рассказала вам все.

Миссис Кэшинг добавила:

– Клянусь, что никогда в жизни не ела с такой быстротой. Я не хотела, чтобы миссис Стар опоздала к возвращению мужа. Однако к миссис Терлок мы попали без пяти минут девять.

Трэгг обратился к Лэси, прервав болтовню пожилой дамы:

– И это действительно ваши ботинки?

– Да, мои.

– А как вы докажете мне это?

Лэси сбросил с ног свои ботинки и надел мокрые, после чего протянул ногу Трэггу. Тот пощупал ногу и сказал:

– Подходят по размеру.

– Ну конечно, они ведь мои.

– Вы знали Шелби?

– Только что познакомился с ним.

– Когда?

– Вчера утром.

Заговорил Мейсон:

– У вас вчера было очень хлопотливое утро. Вчера же вы сделали предложение мисс Кэшинг, насколько я понял?

– Не обращай на него внимания, дорогой, – вмешалась Эллен Кэшинг. – Это всего-навсего ловкач адвокат, который защищает интересы жены Шелби. Она убила своего мужа, а Мейсон пытается создать какой-нибудь скандал, чтобы помочь ей избежать наказания.

– Почему она убила его? – спросил Лэси у Эллен, явно почувствовав облегчение.

– Не будь таким глупым, Арт. Как ты сам думаешь?

– Думаю, что у нее были причины, – ответил Лэси.

– Что вам известно об этом? – немедленно спросил у него Трэгг.

– Он был чем-то вроде П.С.В.

– Что это означает? – снова спросил Трэгг.

На вопрос ответила Эллен:

– Потасканный старый волк.

Трэгг ухмыльнулся.

– Я, собственно говоря, ничего не знаю об этом парне, – сказал Лэси. – Но мне не понравилось его обращение с Эллен.

– А что именно вам не понравилось? – ухватился Трэгг.

– Манера этого старика увиваться вокруг нее.

Эллен засмеялась:

– Тебе придется примириться с этим, Арт. Между прочим, он лишь на семь лет старше тебя.

– Я не сердился, – сказал Лэси, – а просто сразу раскусил его. Я понял, что это изношенный потаскун, пусть и не очень старый, и что ему не удержать такую девушку, как Эллен…

– Расскажите об этом подробнее, – сказал Трэгг.

– Я давно люблю Артура Лэси, – вмешалась Эллен, – а с Шелби я познакомилась шесть месяцев назад. Он был женат, но я сразу почувствовала, что в нем есть что-то волчье.

– Он заигрывал с вами? – с интересом спросил Трэгг.

– Но ровно ничего не добился, – поспешила внести ясность Эллен.

– Он ничего не мог добиться, – сказал Лэси, – однако стремился к этому. Вы знаете, как к этому относятся красивые девушки. У них были деловые взаимоотношения, но он постоянно пытался ухаживать за ней. Я давным-давно влюбился в нее, но всегда считал, что такая умная и красивая девушка не для меня. Я никогда и пальцем не смел прикоснуться к ней, так как очень уважал ее. Можете себе представить, как мне было тяжело увидеть такого никудышного парня, как Шелби, который всячески обхаживал ее.

– Тогда почему же она продолжала встречаться с Шелби? – спросил Трэгг, провоцируя Лэси на откровенность.

Но ответила ему Эллен Кэшинг:

– У меня контора по торговле земельными участками, и он иногда рекомендовал мне клиентов. Я старалась поддерживать с ним дружеские отношения, так как мне ведь нужно зарабатывать себе на жизнь.

– Это еще не причина, чтобы лезть к тебе, – заявил Лэси.

– Он и не пытался, – сердито буркнула Эллен.

– Возможно, но явно хотел!

– Большинство мужчин этого хочет, – сказала Эллен со смешком.

– Готов поверить, – улыбнулся Трэгг, – но продолжайте. Расскажите мне побольше об этом Шелби.

– Да, пожалуй, больше и нечего рассказывать. Он по-прежнему рекомендовал мне клиентов, а свои притязания на меня не переводил в явную форму.

– Вы думаете, что он мог бы ради вас бросить жену?

– Не исключено.

– Можно сказать о Шелби, что он был способен на любой поступок, лишь бы отвязаться от своей жены и жениться на вас?

– Возможно, что и так. По-моему, он действительно хотел этого.

– А мистер Лэси был чрезвычайно недоволен этим?

– Да, верно, – просто ответил Лэси.

– Говорили ли вы об этом самому Шелби?

– Да.

– Когда?

– В то же самое утро, вчера, я все время толкую об этом.

– Вы ведь вчера утром уехали на пикник?

– Но не ранним утром, а поздним.

– Это произошло следующим образом, – заговорила Эллен, – он пришел и…

– Позволь сказать мне, – медленно проговорил Лэси, как человек, который стремится быть понятым правильно.

– Хорошо, – ответила Эллен улыбаясь, – говори сам.

– Обсуждался все тот же арендный договор, и Шелби старался оказать давление на Эллен, заявив, что он даст ей возможность заработать крупную сумму и что для этого у него есть известные основания. Эллен вышла из его конторы, и я хотел ее проводить. Когда она рассказала мне о поведении Шелби, я взбесился: вошел в его комнату и прямо сказал ему, чтобы он оставил Эллен в покое. Он тоже был зол. Он только что ругался с каким-то парнем-инвалидом, который обвинял его в том, что он помешал ему купить бакалейную лавку или что-то в этом роде. Шелби только-только отвязался от него, как влетел я. Так как я был на взводе, то с ходу выпалил ему все, что я о нем думал.

– А что он ответил на это?

– Он заявил, что меня это вовсе не касается, что Эллен вполне способна постоять сама за себя и что мне нечего совать нос в чужие дела. Я ответил ему, что собираюсь получить полное и законное право вмешиваться в ее дела. Во всяком случае, попытаюсь занять такое положение. А если это мне удастся, то я вернусь к нему в контору и прищемлю ему нос.

– Что было дальше?

– Оттуда я прямо направился в контору Эллен, находящуюся в том же доме, и сделал ей предложение.

Эллен Кэшинг рассмеялась веселым и радостным смехом.

– Можете себе представить, как это подействовало на меня! Я ведь давно вздыхаю о нем, а он никогда не говорил мне о своих чувствах.

– Я считал, что, если я сделаю ей предложение, она просто посмеется надо мной.

– Мужчины никогда не понимают, как женщины относятся к таким вопросам. Шелби находил меня весьма привлекательной, но я держала его на почтительном расстоянии. Я лишь намекнула Артуру, что Шелби стал слишком внимательным, так как…

– Так как вы знали, – подмигнул Трэгг, – что это заставит Лэси наконец откровенно высказаться?

– Я хотела выяснить, интересуется Артур мною или нет.

– И вам это удалось? – спросил Трэгг.

– Как видите. Дверь моей конторы неожиданно распахнулась. Влетел Артур, захлопнул дверь и бросился к моему столу. Я увидела, что он взвинчен. Он взглянул на меня и выпалил: «Эллен, вы согласны стать моей женой?»

– Ну а дальше?

– Я захлопала глазами и крикнула: «Да!» Объяснение в любви вышло коротким и экзотичным, совсем не похожим на те романтические картины, которыми я себя услаждала в ночных дремотах: мы вдвоем где-то за городом на пикнике; мы сидим рядом, прижавшись друг к другу; я опускаю голову ему на плечо; он сейчас проведет рукой по моим волосам и попросит меня стать его женой… А в жизни получилось иначе. Мы впопыхах обменялись двумя лающими фразами: «Эллен, согласны ли вы стать моей женой?» – «Да!» Мы остолбенели, а потом неудержимо и долго хохотали.

– И после этого вы направились обратно к Шелби, чтобы «прищемить ему нос»? – спросил Трэгг у Лэси.

– Нет, – ухмыльнулся Лэси. – Услышав «да», я сразу перестал беситься, я был готов задушить в объятиях всех людей на свете. Если бы у меня было свободное время, я зашел бы к нему, чтобы угостить его стаканчиком спиртного. Он не был таким уж плохим парнем. И нельзя осуждать его за то, что он влюбился в Эллен.

Эллен засмеялась:

– Боюсь, я не совсем точно обрисовала Артуру характер Шелби.

Лэси кивнул:

– Я представлял себе лощеного неотразимого миллионера, а увидел потрепанного малого с запавшими глазами. Вероятно, он был все же приличным человеком. Однако неприятно было смотреть, как он увивается за Эллен.

– Примерно через полчаса после нашего форсированного и короткого объяснения я рассказала Артуру о том антураже, который согласно моим мечтам должен был сопутствовать предложению руки и сердца.

– Я захотел повторить свое предложение в тех условиях, о которых она мечтала, – так родилась идея пикника, – сказал Лэси. – После этого мы ушли из конторы и отправились к ней домой. Эллен приготовила несколько сандвичей, а я пошел купить жареных цыплят и все остальное для завтрака на траве.

– До чего же эти цыплята были жесткими! – воскликнула Эллен.

– После этого мы сели в машину и отправились за город, – продолжал Лэси.

– И вы вторично сделали ей предложение?

– Да, сделал.

– Именно так, как мне мечталось! – Ее глаза сияли, она отбросила сдержанность и забыла о злости.

Лэси, оправившись от смущения и освоившись в новой и странной ситуации, стал гораздо раскованнее, он выглядел человеком, который, хотя и не отличался красноречием, все же способен был выражать свои мысли достаточно отчетливо.

– Однако, – подала голос мать Эллен, – весьма странно, что мать девушки узнает о важных событиях в ее жизни лишь потому, что какой-то адвокат и какой-то полицейский заинтересовались ею.

– Еще один вопрос, – сказал Мейсон. – Почему вы положили лед, завернутый в одеяло, на сиденье в машине, а не в багажник?

Она обернулась к нему, и глаза ее снова засверкали злобой:

– И это вас касается!

– Однако, – вмешался Трэгг, – я бы тоже хотел получить ответ на вопрос, заданный Мейсоном.

– Я вам уже говорила: мы проехали половину дороги, когда спохватились, что не взяли с собой льда. Мы направлялись в небольшое частное поместье, которое мне поручили продать. Там есть озеро и лесок. Когда мы решили купить лед, я вспомнила, что багажник уже забит продуктами для пикника и там нет места. Переставлять все это нам не хотелось, так как мы торопились.

– Да, мы очень спешили, – добавил Лэси, и широкая добродушная улыбка преобразила его лицо.

– Мы были в приподнятом настроении и, конечно, не думали, что придется объяснять каждое свое движение посторонним людям. Артур взял одеяло, завернул в него купленный лед, открыл дверцу машины и бросил его в салон.

– Но почему же не на пол? – спросил Мейсон.

– На полу очень мало места, – объяснил Лэси, – тогда как заднее сиденье широкое. Я положил лед, и мы сейчас же продолжили путь.

– Не говори с ним, Арт, дорогой! – сказала Эллен. – У него нет ни малейшего права задавать нам вопросы.

Лейтенант Трэгг встал:

– Благодарю вас. Извините, что побеспокоил.

– Пустяки. Нас вызовут в суд или к окружному прокурору?

– Ни о каком прокуроре не может быть речи. Ситуация такова: мне протянули пуговицу, пообещав, что она приведет к жилету, от которого оторвалась, а я, дурак, добросовестно пытался пришить жилет к этой пуговице.

Эллен бросила на Мейсона яростный взгляд:

– Нетрудно догадаться, кто протянул вам пуговицу.

– Я с удовольствием отвезу вас, куда вам надо, – любезно обратился Трэгг к жениху и невесте. – Но предупреждаю, что я ношусь на предельной скорости. Если вас это устраивает, собирайтесь поживее. Я спешу.

– Ну, молодые, отправляйтесь по своим делам, а я займусь кухней, – сказала миссис Кэшинг.

– Там уже все убрано, – с улыбкой сказал Лэси. – Остались лишь одна чашка и одно блюдце.

– Идемте, – сказал Трэгг.

– Увидимся попозже, мама, – нежно сказала Эллен, взяв свою шляпу. – Если станет скучно, позвони миссис Терлок и…

– Нет, я никому не буду звонить, пока не побываю у парикмахера. Я ведь похожа на страшилище.

Трэгг открыл дверь. Лэси улыбнулся пожилой даме:

– До свидания, мама.

– Присматривай за Элен, сынок, – с улыбкой ответила она.

– Поехали, – торопил их Трэгг.

Все молча спустились на лифте вниз.

Трэгг открыл дверцу машины для Эллен и Артура, сказав остальным:

– Сожалею, ребята, что приходится оставить вас здесь, но я тороплюсь, мне нужно еще попасть в главное управление.

– Незачем извиняться, – ответил Дрейк, – возможность возвращения на другой машине – это единственная радость за весь сегодняшний день.

Трэгг захлопнул дверцу и бросил иронический взгляд на Мейсона:

– До свидания, Шерлок!

Глава 16

Делла Стрит вернулась в контору после четырехчасового сна и посещения косметического кабинета, что самым благоприятным образом сказалось на ее внешности. Она открыла своими ключами дверь кабинета Мейсона, вошла в комнату и не сразу заметила, что он сидит во вращающемся кресле у стола.

– Шеф, в чем дело? Вы не брились, не спали! Что случилось?

– Я высунул свою голову из щели, и на нее наступили ногой. Я тщетно пытаюсь думать, но голова пустая. У меня нет отправной точки, я выбит из колеи.

– Значит, вы не застали у нее Скотта Шелби? Я так беспокоилась и хотела позвонить вам, однако думала, что вы либо в турецкой бане, либо спите.

– Это самое заколдованное дело из всех, которыми я когда-либо занимался, Делла.

– В чем дело?

– Я всю жизнь утверждал, что косвенные улики не лгут, их просто не умеют правильно интерпретировать. А теперь в моем распоряжении такое количество косвенных улик, что от попытки переварить их у меня получилось полное несварение желудка.

– Однако кто же был этот мужчина в ее спальне?

– Во-первых, это оказалась не спальня, а кухня, а в спальне вместе с ней находилась ее мать. Рано утром она открыла дверь своему хахалю, который прошел на кухню и приготовил для всех завтрак. Они собираются пожениться, и он завоевывает симпатии будущей тещи.

– То есть она в халате вышла на кухню?

– Именно так. В порядке проверки Трэгг высунул свою голову из окна спальни, а детективы Дрейка утверждали, что это окно в кухне. Именно из-за того, что Эллен вышла в кухню в халате, они и решили, что это окно ее спальни. Единственная информация, которую я получил за весь день, – это то, что жених Марджори Стенхоп, солдат-инвалид, был в конторе у Шелби и поругался с ним.

– Когда?

– По полученным данным, вчера утром, незадолго до того, как Шелби получил приглашение на яхту. Что мне дают эти сведения? – сам себя спросил Мейсон и ответил: – Похоже, что ничего. Они здорово сцепились.

– А как вы это узнали?

– Артур Лэси, жених Эллен Кэшинг, застал солдата-инвалида в конторе Шелби и кое-что услышал. Но теперь я боюсь верить и этому. Известно только, что один солдат-инвалид упрекал Шелби в том, что тот помешал ему приобрести бакалейную лавку.

– Ну конечно, это Фрэнк Бомэр.

– Я тоже так думаю и, хотя мне это не кажется существенным, все же попрошу Дрейка проверить.

Делла уселась на угол стола:

– Расскажите мне все подробно и обстоятельно.

– Я попал в смешное положение, стал жертвой случайных совпадений. Если Дорсет узнает об этом – а это неизбежно, – то он уговорит эту Кэшинг подбросить что-нибудь для эффектного газетного заголовка.

– Зачем?

– Чтобы повредить моей подзащитной. Это представят как намеренную попытку сбить следствие с толку.

– А как держит себя Трэгг?

– Ох, как он зол на меня…

– Значит, она удовлетворительно обосновала мокрое одеяло и мокрые мужские ботинки Скотта Шелби?

– Это не его ботинки. Они принадлежат Артуру Лэси.

– Шеф, давайте все же сначала и по порядку.

Мейсон исполнил ее просьбу. Ее лицо во время повествования вытягивалось от разочарования.

– А ведь казалось, что фабула уже найдена.

– Я тоже так думал, – усмехнулся Мейсон. – Но тут она представляет кучу свидетелей и железное алиби. Это дело – настоящая западня из косвенных улик, что встречается в практике очень редко. До сих пор в эту ловушку обыкновенно попадал окружной прокурор. Ну а теперь я на себе испытал, каково оказаться в таком положении. И сейчас, поменявшись с ним ролями, я чувствую себя чертовски скверно!

– Шеф, вам ничто не поможет, если вы останетесь здесь и будете упрекать самого себя. Ступайте бриться, а оттуда – в турецкую баню. Завтра к вам придут новые мысли и идеи.

– Я не уверен в этом, Делла. Это дело – настоящий кошмар. И какой дьявольский день! За что бы я ни взялся, все оборачивается против меня. Сегодня пятница и тринадцатое число – поневоле поверишь в приметы.

– Надо как-то осторожно пережить несчастливый день. На сегодня мы все дела заканчиваем, а остальное подождет до завтра.

– Я в этом не уверен.

– Быть может, – сказала Делла, – ваша мысль и была в основе правильная, но в дело замешана не эта, а какая-нибудь другая женщина. Если Шелби решил отделаться от жены и сбежать с какой-то сиреной, то не обязательно, чтобы это была именно мисс Кэшинг.

– Да, но арендный договор на добычу нефти у нее.

– Ну и что же из этого?

– Разве ты не понимаешь? Ему нужен соучастник, который сможет получить наличные деньги вместо него, когда он нырнет в воду. Пусть меня повесят, но он договорился именно с этой Кэшинг! Но когда я попытался доказать это, то попал впросак! Я вынужден это признать.

– Вы не допускаете, что ее рассказ – тоже инсценировка? – спросила Делла.

– Шанс нулевой. Ее мать похожа на нее. Есть и посторонние свидетели. Я, правда, попрошу Дрейка проверить все их показания. Однако и его люди ошибаются, как, например, сегодня в отношении окна спальни. Нет, Делла, все это дело обречено на провал. По существу, оно уже провалилось.

Она засмеялась:

– Эта истина сегодняшнего дня. А завтра…

Раздался телефонный звонок.

– Спроси, кто это, Делла. Я никого не желаю видеть сегодня, если только это не что-нибудь чрезвычайное.

– Нельзя же забросить все дела из-за этого одного, – урезонила его Делла. – Клиенты могут подумать, что у вас запой. – Она подняла трубку. – В чем дело, Герти? Я только что пришла, а шеф не желает, чтобы ему мешали. Что? Минутку, сейчас спрошу.

Делла обернулась к Мейсону:

– Пришел с поручением от шерифа какой-то человек. Говорит, дело очень важное и отнимет у вас не более минуты.

– Пусть войдет.

– Пошли его сюда, Герти, – сказала в трубку Делла и открыла дверь, ведущую в кабинет Мейсона.

Представитель шерифа оказался тучным, низкорослым человеком с острым взглядом и усами цвета соли с перцем. Он протянул Мейсону бумаги.

– Вот, Делла, и новая неприятность.

– Извините, мистер Мейсон, – сказал визитер, – но я должен вручить вам эти документы. Вы ведь сами адвокат и знаете, что это моя обязанность.

– В чем дело? – спросил Мейсон.

– Дело по обвинению в злостной клевете. Эллен Кэшинг против Мейсона и Дрейка. Иск на двести пятьдесят тысяч долларов.

– А теперь, пожалуйста, подробности, – попросил Мейсон.

– Она заявляет, что вы пытались создать судебную инсценировку с целью дезориентации следствия и оправдания своей подзащитной Марион Шелби, виновной в убийстве своего мужа. Мисс Кэшинг требует компенсации ущерба в размере ста двадцати пяти тысяч долларов и еще столько же в качестве карательной меры. Утверждает, что она едва не потеряла жениха. Она обвиняет вас в том, что вы вмешались в ее личную жизнь, настаивали на обыске в ее квартире, не имея ордера, что вы привели к ней офицера полиции и в его присутствии обвиняли ее в том, что она провела ночь с каким-то мужчиной. Я уверен, мистер Мейсон, что все это клевета. Вам знакомы адвокаты истицы: «Аттика, Хокси и Мид» – фирма, занимающаяся темными делами.

– Вы уже передали подобное извещение Полу Дрейку? – спросил Мейсон.

– Нет еще, его не было в конторе. Но, конечно, вручу и ему.

– Бедный Пол, он подскочит до потолка. Они уже дали это в газеты?

– Вероятнее всего. А там уж умеют подать такой товар со смаком. Поместят их фотографии во время получения брачной лицензии, и все это под гарниром разной романтической ерунды.

– Где она сейчас?

– Слышал, что она была в конторе Дорсета. Он любит подобные штуки. Это было примерно в час дня.

– Так, так, – сказал сам себе Мейсон.

– По-моему, это сильный удар, – прокомментировал помощник шерифа. – Вашу помощь полиции в расследовании обернули против вас. Представляю, как Аттика потирает руки, – этот номер специально по его части.

– Ну что же, – вздохнув, сказал Мейсон. – Лезешь в драку, жди ответных ударов. Я получал их не раз, надеюсь, выдержу и этот.

Они обменялись рукопожатиями, и помощник шерифа сказал:

– Мое мнение вам известно, и я надеюсь, что вы не сердитесь на меня за то, что я оказался вестником беды.

– Помилуйте, конечно, нет. Я все понимаю: служба, – сказал Мейсон.

Когда посланец вышел, Делла Стрит обратилась к Мейсону:

– Шеф, двести пятьдесят тысяч долларов – это звучит серьезно.

Мейсон усмехнулся:

– Нули, приписанные к цифре, – это та погремушка, которую легко сделать и которая создает эффектную оркестровку газетного шума.

– Что будет теперь с Марион Шелби?

– Ей это пользы не принесет. А теперь представь себе нашего Дрейка, когда ему преподнесут эту бумагу.

Мейсон взял в руки оставленные ему документы и прочитал их, бормоча сквозь зубы:

– Любители ловить рыбку в грязной воде! Пройдохи! Сутяжничать вздумали! Ого!

– В чем дело? – спросила Делла.

– Я нашел тут кое-что. Послушай: «Привлекаемые к ответственности Мейсон и Дрейк сознательно, противозаконно и тайно, не имея ни малейшего разрешения на это, при помощи отмычки проникли в гараж истицы и, обнаружив там предметы, которые могли бы, по их мнению, служить косвенными уликами, вызвали туда лейтенанта полиции Трэгга, обманув его доверие. Такое поведение двух вышеупомянутых лиц дает, как нам кажется, полное основание привлечь их к ответственности и вынести им строгий приговор за нанесенный ущерб!»

– Вам необходимо уйти из конторы и поспать несколько часов до того, как Дрейк явится сюда проливать слезы на вашей груди.

Мейсон засунул полученные бумаги в свой карман и бодро сказал:

– Совсем наоборот, Делла! Мы едем на пикник. А со сном можно подождать.

– На пикник?!

– Да, мы поедем туда, где Эллен Кэшинг с женихом провели вчерашний день. Известно, что это поместье находится неподалеку от города, имеет небольшое озеро и сейчас продается.

– И вы хотите съездить туда?

– Да, очень хочу. Сейчас я пойду в парикмахерскую и побреюсь. Через двадцать минут я вернусь. За это время ты прогляди газетные объявления. Попытайся разыскать это поместье, потом по карте выясни дорогу.

– А зачем все это?

– На месте пикника люди обычно оставляют какие-либо следы своего пребывания – пустые тарелки, стаканы и тому подобное. Я хочу попасть туда, где они якобы вчера были, и проверить эту легенду.

– А если вы ничего не найдете?

– Тогда подам встречный иск за клевету.

– Ну а если вы установите, что они действительно были там, что тогда?

– Хуже не будет, потому что хуже некуда.

– Хорошо. Идите наводить красоту, а я приступаю к своей задаче.

Когда Мейсон вернулся, Делла изучала карту.

– Узнала? – спросил он.

– Думаю, что да. Поместье находится примерно в полутора милях от Плезентвилля. Там четыре тысячи акров земли, и они хотят получить за нее двадцать тысяч долларов.

– Озеро?

– Да, есть озеро, небольшой лес, родник. Это не настоящее озеро. Его питает родник, и, судя по описанию, оно немногим больше, чем хороший плавательный бассейн.

– Поедем туда, – сказал Мейсон.

– Но прежде, чем мы успеем вернуться, станет темно.

– Ну, что же из этого? Будем возвращаться в темноте, посветим себе фарами.

– Шеф, вам бы следовало сначала поспать.

– Посплю после возвращения. Едем.

Понимая всю серьезность положения и зная твердый характер адвоката, она согласилась.

Всю дорогу до Плезентвилля Мейсон превышал скорость, а затем, следуя указаниям Деллы, которая держала в руках карту, проехал еще полторы мили по грязной деревенской дороге, пока не увидел въездные ворота с надписью: «Продается. За справками обращаться в контору по продаже земельных участков мисс Эллен Кэшинг», далее указывался адрес конторы.

Они въехали в эти ворота. Делла сказала:

– Здесь недавно была машина.

– Я заметил следы. Для нас это не слишком удачно.

– Нет?

– Нет. На правом переднем колесе машины Эллен новая шина, а левая передняя стертая, лысая. Эти следы, к сожалению, оставлены именно ее машиной.

Предзакатное солнце заливало долину розовым светом. Следы проехавшей машины были очень четкими, и Мейсону достаточно было бросить на них короткий взгляд.

Остановив машину, он помог Делле выйти и спросил:

– Где мы устроим наш пикник, Делла?

– Озеро, похоже, справа от нас, к нему через лесок ведет тропинка.

Они отправились по тропинке, которая привела их к косогору, засаженному мощными дубами.

Они вышли на открытое место. Озеро, примерно в сто пятьдесят футов длиной и сто футов шириной, лежало прямо перед ними. Красноватые лучи заходящего солнца отражались в воде. Не было ни малейшего ветра, и гладь озерной воды казалась зеркалом, умиротворенно отражающим красоту окружающей природы.

Делла любовалась видом, и Мейсон, обняв ее за плечи, тоже глядел на заход солнца.

– Какая прекрасная картина для объяснения в любви! – воскликнула Делла. – Здесь рассказ Эллен выглядит вполне правдоподобно.

– Надо обследовать все вокруг, пока не стемнело! – напомнил Мейсон.

Идя вдоль берега, они без труда обнаружили место вчерашнего пикника. О нем свидетельствовали пустые банки и тарелки, а также свежевскопанная земля. Разворошив ее деревянной щепкой, Мейсон обнаружил косточки от маслин, хлебные крошки, тюбик из-под сметанного крема и, наконец, остатки дежурного блюда: макарон с сыром.

Мейсон внимательно рассмотрел все это и грустно подытожил:

– Итак, Делла, научно доказано, что пятница тринадцатого числа – день для меня несчастливый.

Делла взяла его за руку.

– Не хочется вас добивать, шеф, но вот и доски, которые он использовал как плот.

Мейсон посмотрел на грубо сколоченные доски, плавающие в воде, и отвернулся.

Мрачные и молчаливые, они брели по берегу озера, потом остановились полюбоваться закатом. Делла вопросительно взглянула на Мейсона. Он медленно опустился на косогор, взглянул на зардевшиеся облака. Мейсон снова и снова анализировал предстоящий ему процесс Марион Шелби, а Делла искоса любовалась его твердым, словно высеченным из гранита, профилем и сосредоточенным выражением лица.

Через несколько минут Мейсон вытянулся на траве, заложив руки за голову. Он еще раз взглянул на небо.

– Подождем, пока взойдет первая звезда. И тогда двинемся в обратный путь.

Она приподняла его голову и положила к себе на колени, нежно погладив его густые и кудрявые волосы. Он закрыл глаза, пробормотав: «Великолепное ощущение».

Дыхание Мейсона стало глубоким и ровным, морщины на лбу разгладились, и он сонно пробормотал:

– Не забудь разбудить с первой звездой.

После этого он окончательно погрузился в сон.

Но Делла разбудила его лишь тогда, когда зажглись уже все звезды, а в воздухе повеяло ночной прохладой.

– Звезда взошла, шеф, – сказала она.

– Боже мой, Делла, который час?

– Не знаю, но думаю, что еще не очень поздно.

– Тебе следовало разбудить меня раньше.

– Я сама заснула, – солгала она.

– Честно?

– Угу. Послушайте, шеф, я обдумывала ситуацию. Тот факт, что мисс Кэшинг сказала правду и что она действительно приезжала и устроила здесь пикник, возможно, вовсе не связан с тем или иным поступком Скотта Шелби. Известно, что он нырнул в воду, имитируя убийство и подстроив улики против своей жены.

– А зачем? – спросил Мейсон.

– Это предстоит нам выяснить в дальнейшем. Я пока убеждена, что ваши догадки правильны. Но Шелби мог договориться о своем исчезновении не с мисс Кэшинг, а с кем-нибудь другим. У него, вероятно, было несколько женщин.

– Возможно, однако я почему-то сомневаюсь в этом. Начинаю думать, что упустил из виду какое-то важное звено. Но обвинение, выдвинутое против Марион Шелби, не заслуживает доверия, так как оно подкреплено слишком стройной цепью улик. Кроме того, думаю, что Шелби жив.

– В этом вы, возможно, и ошибаетесь.

– Конечно, возможно, но почему такой странный тон?

– Потому что я чувствую, что он мертв и что его убили именно на яхте.

– Если он действительно мертв, то я разбит окончательно и бесповоротно, Делла. А теперь – домой! Посмотрим, что принесет нам завтрашний день. Что это у тебя в руках?

– Пустой свинцовый тюбик. Его использовали как грузило. Кто-то удил здесь рыбу. Возьмите его на счастье.

– Ты ожидаешь счастья в пятницу тринадцатого числа?

– А почему бы и нет? Шелби, несомненно, был распущенным человеком, и у него была не одна женщина. Эллен Кэшинг считала, что занимает центральное место в его жизни, однако вполне вероятно, что он сознательно внушал ей это, так как был в ней материально заинтересован. Вполне допустимо, что в лодке, спущенной на воду, Шелби ждала какая-нибудь другая женщина, которая и доставила его на берег.

– Возможно и это. С Кэшинг его связывал интерес в договоре на добычу нефти.

Они дошли до машины. Мейсон открыл дверцу, усадил Деллу, а сам начал искать ключ зажигания.

– Все в порядке? – спросила она.

– Я думаю, что забыл кое о чем.

Он обнял ее за плечи, привлек к себе и поцеловал, крепко прижав к себе. Когда он отпустил ее, она вздохнула.

– Мне следовало исчезнуть с последними лучами солнца. – Она смеялась, однако голос у нее был грустный.

– Лучше поздно, чем никогда, – ответил он, – но я решил больше не принимать так близко к сердцу дела моих подзащитных, если это мешает мне получать от жизни самое ценное.

– Не доходите до крайностей, – засмеялась она. – Попытайтесь лишь выкинуть из своей головы весь этот процесс до завтрашнего утра.

Глава 17

Перри Мейсон вошел в лифт с улыбкой на губах. Его плечи были расправлены, голова высоко поднята. Заботы и огорчения вчерашнего дня полностью оставили его, он шел легкой походкой, и глаза его блестели. По пути в свою контору он зашел в контору к Дрейку.

– Хозяин хочет видеть вас как можно скорее, – сказала ему девушка в приемной. – Он ждет вас у себя.

Мейсон ухмыльнулся: значит, повестка получена.

– О’кей! Иду к нему!

Дрейк невесело взглянул на него:

– Хелло, Перри, видел эти бумаги?

– Ну и что же?

– Она предъявила иск на двести пятьдесят тысяч долларов.

Мейсон потянулся и зевнул:

– Ходатайства стоят дешево.

– Я решил выбросить всю коллекцию ключей и отмычек и дать клятву, что никогда в жизни больше не прикоснусь к ним.

– Тебе случалось говорить это и раньше, Пол, однако ты знаешь, что нельзя выбросить столь великолепную коллекцию.

– Я собираюсь найти самый глубокий водоем, а в нем самое глубокое место и заброшу их как можно дальше в воду. Перри, скажи, насколько серьезно это дело и в чем его суть?

– Возможно, что полиция нарочно раздувает это пустяковое дело.

– Ты видел фотографии с места пикника, Перри?

– А где их можно увидеть?

– В газете «Таймс», которая приобрела исключительное право на их публикацию. По-видимому, у девушки был с собой фотоаппарат.

– Черта с два!

– Да, и она хороший фотограф. Некоторые фото очень выразительны. Так, на одном из них виден большой кусок льда на одеяле. Неплохой ответ на наше обвинение, а? С помощью дистанционного управления она сфотографировала себя вместе с Лэси. Присяжным в суде эти фото, несомненно, понравятся.

– Не унывай, Пол. Все это лишь часть вчерашней несчастливой пятницы. Она уже позади. Сегодня – суббота, четырнадцатое число. Возьми, пожалуйста, приспособления для снятия отпечатков пальцев. Идем со мной, есть работенка.

– Что нужно проверить?

– Телефонный аппарат, который я принес с яхты Бентона.

– А ты сам пользовался им?

– Да, и думаю, не я один.

– А кто еще?

– Шелби. Единственной свободной каютой в то время была моя.

– Ради бога, Перри, очнись. Никто не звонил жене Шелби. Она знала о том, что ее муж на палубе. Он мог находиться там вместе с Марджори Стенхоп. Жена, например, решила подслушать их беседу и услышала больше, чем могла выдержать. Шелби был откровенным бабником. Шум по поводу арендного договора на нефть он затеял для отвода глаз. Марион Шелби бродила поблизости и, когда он наконец остался один, пристрелила его.

– Предлагаю отложить продолжение нашего спора. Давай узнаем немного больше об этом деле. Пока на очереди – проверка телефонного аппарата.

– Да, но как же мы получим отпечатки пальцев Шелби для сравнения, если тело так и не обнаружено?

– Полиция наверняка получила уже достаточно отпечатков в его квартире и конторе.

– Вполне возможно. Однако нам они их не покажут. Когда труп будет найден, мы сможем получить эти отпечатки у следователя.

– Хорошо, – сказал Мейсон. – Взгляни на телефонный аппарат.

Дрейк взял небольшую сумку.

– Вероятно, ты захочешь и фотоснимки с отпечатков. На всякий случай я возьму с собой фотоаппарат.

Он взял и удлиненный черный ящичек. Они покинули контору Дрейка и отправились к Мейсону, где их встречала приветливой улыбкой Делла.

– Как себя чувствуешь, Делла? – спросил Дрейк. – Вы видели фотографии пикника?

– Нет еще.

– Где моя сумка с телефонным аппаратом? – спросил Мейсон.

Делла открыла сейф и вынула оттуда сумку.

Дрейк засыпал весь аппарат белым порошком, пока Мейсон разглядывал фотографии в газете.

– Здесь есть отпечатки пальцев, причем столь четкие, словно их рисовали гвоздиком, – сообщил Дрейк.

Раздался телефонный звонок, и Делла подняла трубку.

– Просят тебя, Пол, – сказала она, передавая ему трубку.

– Хелло! Что?! А когда именно?

Он закрыл рукой трубку и взглянул на Мейсона.

– Они нашли тело Шелби. Выловили в реке.

Мейсон мрачно чертыхнулся.

– В черепе обнаружена пуля из револьвера 38-го калибра.

– В котором часу? – спросил Мейсон.

– В котором часу? – повторил Дрейк его вопрос в телефонную трубку. Затем, обернувшись к Мейсону, сказал: – В одиннадцать часов пятьдесят пять минут прошлой ночью, Перри.

– Проклятая пятница, тринадцатого, нанесла нам свой последний удар, Пол.

Глава 18

Окружной прокурор, помня о тех ловушках, которые Мейсон неоднократно подстраивал ему в предыдущих судебных процессах, отнесся к обвинительному материалу против Марион Шелби с исключительным вниманием. Медленно и тщательно он изучал все детали этого дела.

Пол Дрейк представил свой отчет Мейсону в тот момент, когда был утвержден состав суда и присяжных.

– Задача, которую им придется решать на этот раз, простая, можно сказать, из школьного курса, – сказал он. – О таком процессе прокурор мог только мечтать. Здесь возможен лишь один вердикт: Марион Шелби виновна.

– Скажи, ты написал в своем отчете об отпечатках пальцев на аппарате? – спросил Мейсон.

– Да.

– Есть ли среди них отпечатки пальцев Шелби?

– Да, есть.

Мейсон ухмыльнулся:

– Это уже кое-что. А если я обнаружу еще что-нибудь, что подтвердит показания Марион Шелби?

– Не тешь себя пустыми надеждами, Перри.

– Что ты хочешь этим сказать, Пол?

– На аппарате есть и другие отпечатки: самого Паркера Бентона и неизвестной дамы. Думаю, она ночевала в этой каюте до тебя, но Бентон не желает называть ее имя и впутывать в процесс.

– Меня не интересуют другие отпечатки, Пол. Мне нужно только убедиться в том, что там есть отпечатки Шелби.

– Подожди минутку, Перри. Я хочу рассказать тебе еще кое-что: Бентон сказал, что вначале он поместил Шелби именно в эту каюту, а несколько позднее решил предоставить ему большую двухместную, где он мог бы находиться вместе с женой. Шелби вполне мог воспользоваться телефоном в течение тех пяти минут, пока он находился там один. Как бы то ни было, прокурор будет утверждать, что дело было именно так, и сразу опровергнет твою версию.

Мейсон угрюмо молчал. Потом он спросил:

– Что известно о пуле, Пол?

– Ничего не удалось узнать. Прокурор считает, что в предыдущих процессах имела место утечка информации, и теперь принял меры к тому, чтобы мы не смогли узнать решительно ничего.

– Однако кое-что все-таки известно, – заявил Мейсон. – Эта пуля не могла вылететь из револьвера, находящегося в руке у Марион Шелби.

– Не будь столь уверенным, Перри!

В это время бейлиф возвестил о начале судебного заседания.

Дрейк протянул руку Мейсону:

– Желаю удачи. Она необходима тебе независимо от калибра пули.

Мейсон подошел к подзащитной и шепотом сказал ей несколько слов. Затем он встал, так как в зал вошел судья и бейлиф призвал всех к порядку.

Окружной прокурор Гамильтон Бюргер величаво поднялся и начал с того, что представил суду вещественные доказательства, подавая факты таким образом, чтобы дезавуировать будущие показания обвиняемой.

Эксперт представил суду планировку яхты, объясняя расположение кают, общих помещений, палубы и других частей судна. Чертежи были приняты судом и приобщены к делу. Затем прокурор обратился к эксперту:

– На этих планах я вижу две линии – красную и зеленую. Не объясните ли вы их значение?

– Они обозначают две линии телефонной связи: одна из них, красная, соединяет между собой все каюты и помещения стюарда, а вторая, зеленая, – все служебные помещения: машинное отделение, капитанский мостик, палубу на корме и на носу, помещение команды яхты и тому подобное.

– А всего восемь отдельных точек? И притом независимых от точек, соединенных красной линией?

– Да, сэр.

– И две линии нигде не соединяются?

– Нет, сэр.

– Я бы хотел, чтобы это стало ясным для присяжных и они поняли, что с аппарата зеленой линии нельзя позвонить на аппарат красной линии.

– Правильно, сэр. Обе телефонные линии совершенно не связаны друг с другом.

– Но они стыкуются в каюте номер один?

– Да, сэр. Это каюта самого хозяина, мистера Бентона, который может позвонить в любое место.

– Итак, в каюте Бентона эти линии все же соединяются в одну общую, – уточнил Мейсон.

– Нет, сэр, это не так. В каюте номер один стоят два телефонных аппарата, по одному для каждой линии связи.

– Однако эти проводки расположены на очень близком расстоянии одна от другой?

– Правильно, сэр, однако они независимы.

– А теперь скажите, не может ли специалист соединить обе линии, хотя бы на короткий срок?

Эксперт нахмурился:

– Я понимаю вас. Однако думаю, что это вряд ли возможно.

– Почему?

– Потому что, если бы это было осуществимо, не стали бы делать две отдельные проводки. Очевидно, максимальное число аппаратов для одной линии составляет именно восемь. Так что решили…

– Не будем обсуждать, что именно решили или то, что вы думаете по поводу того, что решили, – прервал его Мейсон. – Я спрашиваю у вас: нельзя ли соединить эти линии так, чтобы с зеленой линии можно было включаться на красную и наоборот?

– Это вызовет лишь путаницу. Однако должен сказать, что я не специалист по телефонным сетям и высказываю лишь свое предположение.

– Итак, вы не можете точно ответить на этот вопрос? – спросил Мейсон.

– Нет, сэр.

– И вы фактически не знаете, зачем были сделаны на яхте две телефонные проводки?

– Я знаю лишь то, о чем мне сказал мистер Бентон.

– Правильно, – сказал Мейсон, – но, кроме того, вам известно также и то, что вы не можете давать свидетельские показания, основываясь на устной беседе с кем-либо.

– Да, сэр.

– Итак, лично вы сами ответить на мой вопрос не можете?

– Нет, сэр.

– Вот и все, – закончил перекрестный допрос Мейсон.

Прокурор вызвал следующего свидетеля – Паркера Бентона. После первой серии стандартных вопросов Бюргер спросил:

– Скажите, мистер Бентон, вы знали мистера Шелби при его жизни?

– Да.

– Где он теперь?

– Он мертв.

– Уверены ли вы в этом? Вы видели его тело?

– Да, сэр, видел его тело и опознал его.

– Вы не могли ошибиться при опознании?

– Нет, сэр.

– Вы опознали тело Шелби в присутствии офицеров полиции и судебного эксперта?

– Да, сэр.

– Присутствовал ли при этом мистер Роберт Нокси?

– Эксперт по баллистике? Да, сэр.

– Скажите, вы передали полиции револьвер еще до того, как было найдено тело Шелби?

– Да, сэр. Это был «кольт» 38-го калибра.

– Был ли на нем номер и какой именно?

– Да, сэр, номер 14581.

– Откуда вы взяли этот револьвер?

– Мне отдала его Марион Шелби, обвиняемая в убийстве своего мужа.

– Где и при каких обстоятельствах? И что она вам сказала при этом?

– Это было на моей яхте.

– Одну минутку, ваша честь, – вмешался Мейсон. – Я протестую, так как считаю, что вопрос неправомерен и не касается существа дела.

– Вы имеете в виду вещественные доказательства? – спросил судья. – Совершенно верно. Пока суду известно лишь то, что Шелби мертв, однако нет никаких доказательств, что он был убит. Быть может, он умер естественной смертью. Существует твердый процессуальный принцип, что вещественные доказательства должны быть представлены до того, как будет предъявлено обвинение. Однако необоснованные заявления не могут служить вещественными доказательствами.

– Конечно, возможны и исключения при известных обстоятельствах, – сказал судья, – но в данном случае я поддерживаю протест.

– Хорошо, – недовольным голосом проворчал Бюргер, – это только заставит меня вызвать данного свидетеля вторично.

– Это несущественное возражение, – сказал судья. – Почему бы и нет, если это станет необходимо?

– Итак, – обратился прокурор к свидетелю, – вы получили этот револьвер от обвиняемой?

– Да, сэр.

– И как вы поступили с ним?

– Передал его офицерам полиции и взял от них расписку.

– Скажите, можете ли вы узнать этот револьвер, если я покажу вам его?

– Да, сэр.

– Посмотрите. Узнаете ли вы его?

– Да, это то самое оружие.

– Пока у меня все. Позднее я вызову вас снова. У вас есть вопросы, мистер Мейсон?

– Нет.

После некоторого колебания Бюргер сказал:

– Я задам мистеру Бентону еще один или два вопроса, чтобы открыть дорогу следующим свидетелям.

– Не возражаю, – ответил Мейсон, – точнее, не возражаю против того, чтобы вы задавали вопросы. Но, возможно, выражу протест, когда услышу, что это за вопросы.

– Мистер Бентон, вы пригласили на свою яхту гостей двенадцатого числа? По какому поводу вы устроили эту прогулку?

– Я собирался купить земельный участок, а именно небольшой островок, у его владелицы миссис Джейн Келлер, и сделка была близка к завершению, когда мне сообщили, что мистер Шелби имеет арендный договор на добычу нефти на этой самой земле. Откровенно говоря, я очень хотел купить этот участок и, хотя уже согласился на довольно высокую сумму, был готов добавить еще немного, чтобы откупиться от претензий мистера Шелби.

– С этой целью вы и пригласили его в гости?

– Да. Я пригласил одновременно с ним Джейн Келлер, ее деверя, который обычно представляет ее интересы, Марту Стенхоп и Марджори Стенхоп – ее сестру и племянницу, – они были весьма заинтересованы в этой продаже. Я пригласил также мистера Мейсона и его секретаря мисс Стрит. В этой прогулке на яхте принимали участие также моя жена и жена мистера Шелби, ответчица по данному делу.

– Вы плыли по направлению к острову, который намеревались купить?

– Да, но, когда мы оказались примерно в пятистах ярдах от острова ниже по течению реки, поднялся такой густой туман, что мы не решились плыть дальше.

– Вы спустили якорь. Какая там была глубина?

– Глубина в этом месте составляла двадцать два фута, сэр.

– И там было сильное течение?

– Да, как раз в этом месте, которое не является главным руслом реки, проходит естественный фарватер, удобный для судоходства. Это была одна из причин, побудивших меня приобрести участок земли именно здесь. Кстати сказать, на южной части острова есть естественная гавань, достаточно глубокая для стоянки моей яхты.

– Ну, а теперь, не вдаваясь в мелкие детали, скажите: состоялось ли на яхте обсуждение вопроса об арендном договоре на добычу нефти?

– Да. Такое обсуждение имело место двенадцатого числа вечером. Я считал, что общая прогулка, хороший обед и дружеская атмосфера создадут хорошие предпосылки для мирного решения вопроса путем взаимного компромисса.

– Это и было причиной сбора гостей на яхте?

– Да, сэр.

– Одну минуту, – вмешался Мейсон, – я хотел бы задать свидетелю вопрос. Обсуждались на яхте условия, на которых мистер Шелби согласен был отказаться от своих прав на договор?

– Да, сэр.

– Ставился ли вопрос о сумме денег в качестве отступного?

– Да, сэр.

– Не сказал ли мистер Шелби о том, что этим договором на равных с ним правах владеет мисс Эллен Кэшинг?

– Это несущественно, не имеет отношения к делу и неправомерно, – запротестовал прокурор, – это не является законным перекрестным допросом.

– А я считаю это абсолютно законным, – возразил Мейсон. – Вы сами просили его рассказать об обстоятельствах встречи на яхте и вопросах, которые там обсуждались.

– Но я не задавал специальных вопросов, а интересовался лишь общими.

– Я бы мог выразить протест из-за того, что вопросы такого рода наталкивают свидетеля на предрешенные ответы, а это не является доказательным. Однако в целях экономии времени я промолчал. Но все же должен уточнить, поскольку вы возражаете против перекрестного допроса, что именно вы интересовались содержанием беседы между участниками прогулки на яхте. А общее правило гласит, что когда приводится частичное содержание беседы при прямом допросе, то перекрестный допрос имеет право на полное раскрытие содержания беседы.

– Протест прокурора отклонен, – заявил судья.

– Отвечайте на вопрос, – продолжал Мейсон.

Бентон охотно ответил:

– Шелби рассказал, что мисс Эллен Кэшинг владела на равных правах с ним этим арендным договором на добычу нефти. Вследствие этого я пришел к заключению…

– Это неинтересно, – раздраженно прервал его Бюргер. – Отвечайте только на вопросы.

– Это все, – заявил Мейсон.

– Вот и все, мистер Бентон, – сказал судья. – Вызывайте вашего следующего свидетеля, мистер Бюргер.

– Я вызываю доктора Хораса Стирлинга.

Доктор Стирлинг занял место в ложе свидетелей, отрекомендовался судебным экспертом высокой квалификации и сообщил, что присутствовал при опознании тела мистера Шелби. После этого он приступил к результатам вскрытия.

– Установлена ли причина смерти, доктор, и какова она?

– Смерть наступила от пулевого ранения, сэр.

– Куда попала пуля?

– Пуля проникла в позвоночник, между первым и вторым шейным позвонком. Она прошла сквозь позвоночник и застряла в зубовидном отростке между остью и атлантом.

– Не могла ли смерть последовать от погружения в воду? Не утонул ли он?

– Нет, сэр.

– Вы утверждаете, что смерть последовала от огнестрельного ранения? Удалось ли вам извлечь пулю?

– Да, сэр.

– И что же вы сделали с ней?

– Нацарапал на ней свои инициалы и передал ее мистеру Роберту Нокси – эксперту по баллистике.

Окружной прокурор предоставил Мейсону возможность вести перекрестный допрос.

– Насколько мне известно, доктор, фрактура и смещение позвонков часто происходят в результате травмы, особенно в тех случаях, когда тело падает со значительной высоты или от удара о поверхность воды.

– Да, это случается.

– Так что наличие пули в позвоночнике еще не исключает того, что смерть последовала от травмы позвоночника.

– Но тогда не было бы столь характерного смещения позвонка. При травматических воздействиях неминуемо происходит разрыв связки, придерживающей позвонки на месте. Такого разрыва не было. Зато я обнаружил пулю, застрявшую в отростке оси. Поэтому я считаю, что смерть последовала от пулевого ранения.

– Где находится входное отверстие пули, доктор?

– В задней части шеи.

– Были ли на коже пятна от пороха?

– Их не было.

– Является ли это указанием на местонахождение оружия в момент выстрела?

– Обычно пороховые пятна обнаруживаются лишь в тех случаях, когда дуло револьвера находится на расстоянии не более двух-трех футов от входного отверстия. Пороховые пятна появляются на коже также, когда оружие придвигают вплотную к телу жертвы. Однако многое зависит от вида оружия и некоторых других условий.

– Шея, пожалуй, не слишком большая мишень, доктор?

– Да, сравнительно небольшая.

– Так что, если убийца находится на значительном расстоянии от своей жертвы, он вряд ли станет целиться именно в шею?

– Я не имею возможности судить о том, как вел бы себя убийца при тех или иных обстоятельствах, – сказал врач веско и размеренно. – Быть может, убийца целил в голову и, взяв слишком низко, попал в шею. Возможно, он хотел попасть в середину спины и, взяв слишком высоко, попал в шею. Вероятно и то, что он целился именно в шею. Я знаю лишь то, что, производя вскрытие тела, я обнаружил пулю, вызвавшую смерть этого человека.

Возбуждение и перешептывание в зале были реакцией на то, что присутствующие поняли: эксперт сумел избежать ловушки, которую ему подстроил адвокат.

– Но пуля прошла очень небольшой путь от входного отверстия до позвоночника, и очевидно, убийца стоял непосредственно за спиной своей жертвы?

– Она проникла достаточно глубоко, чтобы вызвать смерть, – сухо ответил доктор.

На этот раз шепот в зале стал громче.

– И никаких симптомов того, что он просто утонул?

– Никаких. Единственное, что можно сказать, – тело пробыло в воде несколько часов. Позвольте мне повторить то, что я сказал уже несколько раз: смерть наступила от пули, попавшей в позвоночник жертвы.

– Были еще какие-нибудь следы насилия на теле покойника? – спросил Мейсон.

Доктор заколебался и взглянул на прокурора.

– Отвечайте! – сказал Мейсон.

– Я думаю, что это незаконный перекрестный допрос, – сделал новую попытку протеста прокурор.

– Отклоняется, – проворчал судья. – Отвечайте, свидетель.

Свидетель перевел дыхание.

– Я обнаружил след удара по голове, но не могу дать заключение о том, насколько он был сильным, так как, видимо, он был произведен почти одновременно с выстрелом, повлекшим смерть жертвы. Однако подтверждаю, что удар был сильным, и хотя не повредил кожу, но оставил четкий травматический след.

Мейсон наклонился вперед.

– След от удара, который он мог получить при падении в воду со значительной высоты, доктор?

– Нет, не похоже. След был локализован достаточно точно. Удар был нанесен тяжелым предметом с округлыми краями.

– Удар камнем? – спросил Мейсон.

– Да, чем-нибудь в этом роде.

Ответ чрезвычайно взволновал Мейсона, однако он был осторожен, чувствуя, что имеет дело с враждебно настроенным свидетелем, который не желает давать показания, противоречащие позиции обвинения.

– Этот удар был, видимо, нанесен кем-то, кто стоял рядом со своей жертвой? – спросил Мейсон.

Доктор откашлялся.

– Если исходить из того, что удар был нанесен кем-то.

– Но ведь это был удар, доктор?

– Да, удар.

– Значит, кто-то нанес его, не так ли?

– Не обязательно. Возможно, что он расшиб голову во время падения в воду, ударившись обо что-нибудь.

– Например, обо что? – спросил Мейсон.

– Если человек, падающий со значительной высоты, ударится головой, допустим, о камень, то травматический след может быть именно таким, какой я отметил.

– Однако этот удар не мог быть причиной смерти?

– Я уже много раз говорил о причине смерти. Этот удар мог вызвать временную потерю сознания.

– Но если бы он ударился о канат, то видны были бы следы от отдельных прядей?

– Не обязательно.

– Почему же?

– На яхтах канат часто обматывают или заключают в оболочку.

– Иными словами, – сказал Мейсон, – вы всячески стараетесь приуменьшить значение этого удара по голове.

– Нет, нисколько! – огрызнулся доктор.

Прокурор снова заявил протест, считая, что этот вопрос не имеет отношения к делу.

Мейсон улыбнулся:

– Если не считать, что свидетель явно предубежден. Впрочем, он мне уже ответил.

– Ответ на вопрос получен, – произнес судья, – продолжайте, господа.

Мейсон сказал:

– Так как на коже жертвы не оказалось пороховых пятен, то можно заключить, что убийца стрелял с расстояния, превышающего три фута?

– Да, два или три фута.

– Точнее!

– Больше двух футов.

– Ну, а если человек стреляет из револьвера, то он держит его в руке, не так ли?

– Естественно. Трудно стрелять из револьвера, держа его в зубах, – съязвил доктор.

Публика разразилась смехом, но судья призвал всех к порядку.

– Правильно, – сказал Мейсон. – Будьте добры вытянуть свою руку так, как будто вы собираетесь стрелять из револьвера.

Свидетель быстро вытянул руку вперед.

– Теперь подержите ее минутку в таком положении, пока я не измерю ее длину. – Сказав это, Мейсон вынул из кармана рулетку.

Свидетель, догадавшись о замысле адвоката, слегка согнул руку в локте и немножко отодвинул ее назад.

– Нет, нет, – возразил Мейсон, – вы двигаете рукой. Верните ее в прежнее положение.

– Я просто вытягиваю руку настолько, насколько это нужно, чтобы выстрелить из револьвера, – сказал врач.

– Иначе говоря, – произнес Мейсон, – как только вы поняли, что я хочу доказать, вы начали укорачивать размах руки.

– Неверно! – с негодованием ответил врач. – Я просто ищу для руки более удобное положение для револьверного выстрела.

– Но вначале вы вытянули ее во всю длину, – сказал Мейсон и, резко взяв руку врача, вытянул ее со словами: – Если вы целитесь, вы вытягиваете руку сильнее, чем при стрельбе вслепую. А разве можно попасть в шею человека, не прицелившись?

– Негодяй целился в самое широкое место жертвы – в спину, а попал случайно в шею.

– Вы – специалист по отгадыванию чужих мыслей и способны поставить себя на место этого негодяя? – спросил Мейсон.

– Негодяйки! – проворчал врач.

– Но, в первый раз заговорив о нем, вы говорили явно о мужчине.

– Значит, это оговорка, так как убийца – женщина.

– Откуда вам это известно?

Свидетель застыл и умолк.

Мейсон улыбнулся:

– Вы доказали, что подверглись предварительной обработке, чего я, впрочем, и ожидал. А теперь я снова попрошу вас вытянуть руку так, чтобы вы могли прицелиться и выстрелить из револьвера.

Нехотя врач вытянул руку.

– Сможете ли вы попасть в цель, находясь в таком положении?

– Думаю, что смогу.

– А теперь возьмите, пожалуйста, в руку револьвер, который находится среди вещественных доказательств, и прицельтесь.

Свидетель стоял неподвижно, опустив руку и склонив голову.

– Не считаете ли вы, что удобнее поднять руку?

Свидетель неохотно приподнял руку.

Мейсон схватил свою рулетку и измерил расстояние от дула револьвера до кончика носа врача.

– Двадцать восемь и три четверти дюйма от дула до кончика вашего носа.

– Это правильно, – заворчал свидетель, – вы ведь приложили сантиметр к самому концу револьвера.

– Но когда вы говорили, что пороховые пятна появляются на коже при нахождении револьвера на расстоянии меньше двух футов от тела, вы ведь тоже имели в виду дуло.

– Да, пожалуй, так.

– Ведь не ваш нос оставляет пятна от пороха? Не правда ли?

В зале раздался смех, и судья призвал всех к порядку.

Прокурор заявил:

– Ваша честь, я считаю, что этот саркастический выпад ничем не обоснован.

– Это и не было задумано как сарказм, – кротко возразил Мейсон. – Свидетель только что сказал, как трудно выстрелить из револьвера, держа его в зубах, сказал вполне серьезно. И поэтому я считаю себя вправе спросить, не оставляет ли его нос пороховых пятен. Если же вы считаете, что его слова были саркастическими, то я позволю себе процитировать принцип: «Око за око, зуб за зуб». Но в данный момент я хочу получить точный ответ на вопрос: при каких обстоятельствах получаются пороховые пятна на коже жертвы?

Судья улыбнулся и добродушно произнес:

– Продолжайте, господа.

– Итак, – заговорил снова Мейсон, – человек, нажавший на револьверный спуск, должен был находиться на расстоянии четырех футов от шеи жертвы?

– Да, возможно, на один-два дюйма меньше или больше.

– По меньшей мере на расстоянии четырех или трех четвертей дюйма. Правильно?

– Да.

– И это минимально, – подчеркнул Мейсон.

Свидетель хранил молчание.

– Ну, а теперь скажите, допускаете ли вы, что след от удара, обнаруженный вами на голове покойника, был нанесен палкой длиной в четыре фута?

– Он мог быть нанесен палкой длиной и в двадцать футов.

– Правильно, однако нужно признать, что драться с помощью такой палки было бы весьма затруднительно, не так ли?

– Этого я не знаю. Я не убийца, а врач-медэксперт и могу говорить лишь о том, что мне удалось обнаружить.

– И вы никак не можете установить, был ли этот удар нанесен до выстрела или после?

– Не могу, но предполагаю, что это произошло одновременно или почти одновременно.

– Мог ли такой удар быть нанесен бейсбольной битой?

– Да, и любым другим предметом, не имеющим острых краев. Если это была бита, то обернутая чем-то мягким.

– Но какого размера была эта палка? Каков ее диаметр? Такой? – И Мейсон показал размер бейсбольной биты.

– Возможно, а может быть, и несколько меньший.

– Благодарю вас, – сказал Мейсон. – Это все.

Судья объявил перерыв. Мейсон отыскал в зале Деллу Стрит и Дрейка и вместе с ними направился к выходу.

Дрейк сказал:

– Это что-то свеженькое – этот удар по голове.

– Да. Но лучше помолчать, пока мы не найдем укромного местечка для нашего ленча. Пол, а у тебя нет ничего нового?

– Ничего, кроме того, что меня отшили. После ленча они вызовут для дачи показаний Эллен Кэшинг, которая изложит им мотивы убийства Шелби его женой.

– Мотивы убийства? – переспросил Мейсон, нахмурившись.

– Да, речь, видимо, пойдет об арендном договоре на добычу нефти, и тебе придется все это проглотить молча. Иначе она немедленно сообщит во всеуслышание, что подала на тебя в суд за клевету и нанесение морального ущерба.

– Понятно, – ответил Мейсон, – я буду очень осторожен.

Глава 19

Судебное заседание возобновилось в два часа дня. Бюргер торжественно вызвал для дачи показаний мистера Роберта Нокси, представив его как «звезду» обвинения.

Нокси занял свое место и объявил, что он является опытным экспертом по баллистике и охотно доложит суду все, что ему удалось установить в ходе расследования.

Через двадцать минут Бюргер получил возможность приступить к допросу:

– Я передаю вам кусочек свинца в форме пули с отметками на нем и спрашиваю, видели ли вы уже эту пулю и осматривали ли ее?

– Да, сэр, видел и тщательно осмотрел.

– Кто, где и когда дал вам ее?

– Я получил ее от доктора Стирлинга в морге, в комнате для вскрытий, он передал мне ее немедленно после извлечения из тела Скотта Шелби.

– Что это за пуля, мистер Нокси?

– Это пуля 38-го калибра, весом около ста пятидесяти гран. Она вылетает из дула со скоростью шестьсот девяносто пять футов в секунду и проникает в сосновую доску приблизительно на глубину четыре и семь восьмых дюйма.

Свидетель окинул взглядом газетных репортеров, чтобы убедиться, что они записали его слова, а затем с вызовом взглянул на Мейсона, словно говоря ему: «Попробуйте подстроить мне ловушку».

– А теперь скажите, – спросил Бюргер, – можно ли определить не только тип оружия, но и тот конкретный экземпляр револьвера, из которого выстрелена пуля?

– Да, сэр.

– Я передаю вам в руки револьвер номер 14581, представленный в суд как вещественное доказательство, и спрашиваю вас: из этого ли револьвера выпущена пуля, извлеченная из тела мистера Шелби?

– Да, сэр.

– Откуда вам это известно?

– Если вы хотите, чтобы я обосновал это утверждение, то предупреждаю, что это займет довольно много времени.

– Не имеет значения, – ответил Бюргер, – время у нас есть.

– Прежде всего, – сказал свидетель, – следует запомнить, что в канале ствола есть спиральные бороздки для придания пуле вращательного движения. В каждом стволе есть свои особенности, правда, весьма незначительные, однако прекрасно различимые под микроскопом. В канале ствола того оружия, которым пользуются, со временем появляются мелкие дефекты в виде царапин и вмятин. Пуля, вылетающая из дула, приобретает соответствующие отметины. Поэтому можно абсолютно надежно идентифицировать револьвер, из которого произведен выстрел. Когда мне дали в руки этот револьвер номер 14581, я произвел из него несколько выстрелов с экспериментальными целями. Один из выстрелов я направил прямо в воду, приняв меры к тому, чтобы не повредить головку пули. Затем я подверг все эти пробные стреляные пули микроскопическому обследованию и сделал серию фотографий с шести пуль, выпущенных из данного револьвера. Каждая пуля сфотографирована с двух сторон, поэтому я имею двенадцать снимков.

Оглядев присяжных, свидетель убедился в том, что его внимательно и с интересом слушают. Он открыл свой портфель и вынул оттуда дюжину фотографий.

– Это микрофотографии, то есть фотографии того, что видно под микроскопом. Я расположил их таким образом, чтобы вам было нетрудно сравнить их между собой. Каждая из этих шести сдвоенных фотографий сделана с разных пуль, каждая из которых вылетела из дула этого револьвера. А теперь, мистер Бюргер, я вручу вам еще один снимок, так сказать совмещенный, на котором видно, что все микроскопические царапины и вмятины на всех пулях абсолютно совпадают.

Бюргер заявил:

– Я прошу, чтобы все эти микрофотографии были приобщены к делу в качестве вещественных доказательств.

– Не возражаю, – сказал Мейсон.

В течение нескольких минут все представленные фотографии были зарегистрированы клерком и приобщены к делу.

– Ну а теперь, – снова заговорил Бюргер, возвращаясь к той фатальной пуле, которая вызвала смерть Шелби, – прошу вас, мистер Нокси, резюмировать ваши наблюдения и сообщить их здесь членам суда.

– Изучив микроследы на пулях, выстреленных из револьвера номер 14581, я принялся внимательно изучать ту пулю, которая была извлечена доктором Стирлингом из тела убитого. На этой пуле слегка деформирована головка, так как пуля попала в кость убитого. В остальном она не подверглась изменениям. Положив ее под микроскоп, я начал вращать ее и делать снимки. Затем взял сравнительный микроскоп и, вложив туда снимок одной из моих экспериментальных пуль и снимок исследуемой пули, сделал новый совмещенный снимок, на котором убедительно представлено полное совпадение микроскопических изменений. Эту фотографию я также принес сюда для рассмотрения в судебном заседании.

– Скажите, та фотография, которую вы мне сейчас передаете, сделана под совмещенным микроскопом? – спросил прокурор.

– Нет, сэр. Это две разные фотографии: слева с фатальной пули и справа с экспериментальной. Освещение было совершенно идентичным, и обе они сняты под одинаковым углом зрения. Сравнивая их, вы можете убедиться в том, что царапины и вмятины на обеих пулях идентичны. Этим с абсолютной достоверностью подтверждается, что фатальная пуля была выстрелена из этого револьвера.

Бюргер изобразил глубокое удовлетворение, произведенное на него словами свидетеля.

– Ваша честь, я прошу, чтобы и эти фото были приобщены к делу. Кроме того, прошу предоставить присяжным возможность детально ознакомиться с наглядными материалами баллистической экспертизы.

– Я был готов к этому, мистер Бюргер, – бойко сказал свидетель, – и потому подготовил двенадцать экземпляров для присяжных.

– Прошу, ваша честь, – сказал Бюргер, – разрешить мне вручить каждому присяжному по экземпляру и дать им возможность внимательно разглядеть фотографии.

Свидетель вновь открыл свой портфель и вынул оттуда двенадцать увеличительных стекол.

Прокурор взял все это у свидетеля с благодарностью и роздал присяжным.

Мейсон взглянул на присяжных – некоторые из них внимательно глядели на микрофото, другие, лишь мельком взглянув на фото, снова устремляли взгляд на ответчицу – верный признак того, что их мнение уже сложилось.

– Желаете ли вы подвергнуть перекрестному допросу этого свидетеля, мистер Мейсон? – спросил Бюргер.

– Да, конечно, – ответил Мейсон, не подав виду, что показания Нокси взволновали его.

– В таком случае прошу присяжных оставить при себе эти фото на все время перекрестного допроса.

– Есть ли у вас возражения, мистер Мейсон? – спросил судья.

– Никаких, ваша честь.

Нокси обернулся к Мейсону с доверительной и несколько покровительственной улыбкой.

– Ну что ж, я готов отвечать на ваши вопросы.

– Благодарю вас, – с преувеличенной вежливостью ответил Мейсон. – Насколько я знаю, мистер Нокси, когда пуля проникает в ткани тела и ударяется о кость, на ней возникают дополнительные микроизменения, не связанные с отпечатками оружия.

– Это в основном правильно.

– В частности, на исследуемой пуле должны быть дополнительные повреждения, возникшие в результате проникновения пули в тело жертвы.

– Да, это могло случиться. Но я уже сказал, что пуля была в исключительно хорошем состоянии.

– Что же в ней было исключительного?

– Она почти не расплющилась.

– О чем это свидетельствует?

– Только о том, что нам исключительно повезло. Довольно часто пуля, извлеченная из тела, настолько расплющивается, что мы можем исследовать лишь одну ее сторону, и тогда выводы экспертизы оказываются не столь однозначными. Но в данном случае пуля почти не изменилась.

– Однако она все же проникла через ткани до кости?

– Насколько я понял, именно так.

– Вы присутствовали при вскрытии? И при вас ли доктор Стирлинг извлек пулю из тела?

– Да, сэр.

– Что с этой пулей было дальше?

– Я забрал ее к себе для изучения.

– Судя по вашим словам, на этой пуле должны быть некоторые царапины или вмятины как результат проникновения в тело убитого?

– Они могли быть.

– Вы их обнаружили?

– Я их не искал.

– Вы просто решили, что их не было?

– Да.

– Вы весьма скрупулезно изучали те микроскопические повреждения, которые доказывали, что пуля вылетела именно из револьвера номер 14581?

– Естественно, так как именно такая задача была передо мной поставлена.

– Вас ничуть не интересовали те микроследы, которые доказывают, что пуля действительно проникла в ткани жертвы и явилась причиной ее смерти?

– Заключение о причинах смерти дал доктор Стирлинг, а то, что пуля была извлечена из тела покойника, я видел собственными глазами.

– Вы видели входное пулевое отверстие?

– Да, видел.

– Кстати, вы сделали снимок входного пулевого отверстия раны?

Свидетель в некотором замешательстве откашлялся.

– Да, я сделал снимок, но на нем не видно ничего, кроме входного отверстия пули на шее погибшего.

– Где же эта фотография?

– У меня в конторе.

– Почему вы не принесли ее сюда, на судебное заседание?

– Потому что не видел в этом никакого смысла. Я делаю очень много снимков, которые позднее оказываются ненужными.

– Насколько я помню, вы сказали, что пули подобного рода, попадая в сосновую доску, проникают на глубину четыре и семь восьмых дюйма?

– Правильно. Такова характеристика подобных пуль при стрельбе из револьвера данного типа.

– Однако в нашем случае пуля проникла на небольшую глубину?

– Пуля ударилась о кость, а в таких случаях ее дальнейшее проникновение оказывается непредсказуемым. Тем не менее, если пуля попадает в тело в момент его падения с высоты, это возможно.

– Вы хотите сказать, что пуля попала в Шелби, когда он падал с палубы яхты?

– Нет, сэр. Этого я не говорил.

– А что же вы хотели сказать?

– В этом вопросе я не компетентен.

– Но вы эксперт по баллистике и должны объяснить суду, почему пуля не проникла в тело жертвы на большую глубину.

Свидетель смутился:

– У меня есть собственная теория.

– Хорошо. Изложите ее нам.

– Это моя личная теория, – начал свидетель, – и я вовсе не обязан излагать ее вам. Мне поручено идентифицировать пулю как выстреленную из данного револьвера.

– Нет, – заявил Мейсон категорично, – вы – эксперт по баллистике, и у вас есть теория, объясняющая важнейший вопрос в данном следствии. Я требую, чтобы вы изложили ее.

– Ну, если вы настаиваете, то я считаю, что пуля попала в тело, уже находящееся в воде, как раз в самый момент его падения.

– Это весьма интересно, – сказал Мейсон, – но почему вы думаете, что дело обстояло так, мистер Нокси?

– Боже мой! – воскликнул Бюргер тоном мученика. – Если мы будем углубляться во всякие не относящиеся к делу подробности, мы завязнем и никогда не покончим с этим процессом. В конце концов, теория свидетеля не может быть ничем и никем подтверждена, не имеет никакого значения для суда и лишь отнимает у нас время.

– Однако вы заявили, что время у нас есть, причем именно в связи с допросом данного свидетеля.

– Но из этого не следует, что время нужно тратить зря.

– Вы выражаете протест?

– Да, – подтвердил Бюргер и в своих обычных выражениях мотивировал протест.

Вмешался судья:

– Суд не желает слушать ваши споры. Протест отклоняется. Свидетель обязан ответить на вопрос адвоката.

– Итак, в данном случае есть несколько не совсем обычных признаков, – сказал свидетель, – и прежде всего необычная форма входного отверстия.

– Что же в нем необычного?

– Оно не круглое, а овальное.

– И что же это означает?

– Обычно это означает, что пуля сошла со своего прямого пути и начала вибрировать.

– Можете ли пояснить нам, что имеется в виду?

Свидетель вынул из кармана карандаш и поднял его.

– Обычно пуля, вращаясь, идет по прямой линии. Но если в самой пуле или в оружии, из которого она вылетела, есть какой-нибудь дефект, то острие карандаша продолжает движение по прямой, тогда как хвостик карандаша отклоняется от этой прямой по кругу, имеющему в диаметре около двух дюймов.

Мейсон кивнул.

– В таких случаях, – продолжал свидетель, – пуля, попадая в тело, оставляет не круглое отверстие, а такое, которое принято называть замочной скважиной, и это очень выразительный термин.

– Весьма интересно, – сказал Мейсон, – и в теле Шелби входное отверстие имело именно такую форму? А кроме того, вы заметили и еще кое-что не совсем обычное?

– Я уже упоминал о том, что головка пули почти не была расплющена.

– Что это означает?

– В сочетании с тем, что пуля проникла на очень маленькое расстояние, это, по-моему, свидетельствует о том, что пуля ударилась о какую-то податливую поверхность и лишь после этого рикошетировала в тело.

– Итак, пуля рикошетом попала в тело? – переспросил Мейсон.

– Ваша честь, – вмешался Бюргер, – это всего лишь теоретические рассуждения.

– Поскольку показания дает эксперт, – подчеркнул Мейсон, – его теорию следует рассматривать как результат тщательного и квалифицированного изучения фактов.

– Это не имеет никакого значения, – с раздражением заявил прокурор. – Я не вижу разницы.

– Вы не видите? – спросил Мейсон.

– Нет, – злобно ответил Бюргер, – я только понимаю, что вы, как утопающий, хватаетесь за соломинку…

– Хватит, – вмешался судья, – я попрошу стороны воздержаться от личных выпадов.

Мейсон вновь обратился к свидетелю:

– Направляясь сюда, на судебное заседание, вы не захватили с собой фотографию входного отверстия пули, хотя и сочли, что это свидетельствует о рикошете?

– Нет, не захватил.

– Но вы сообщили прокурору о том, что рассказали сейчас здесь, на суде?

– Протестую, – прогремел Бюргер, – так как это никак не относится к рассматриваемому делу и не является законным перекрестным допросом.

– Совсем напротив, – ответил Мейсон, – поскольку допрос выявил квалификацию эксперта и его предубеждение. Видимо, он сообщил все свои данные прокурору, а последний посоветовал ему не приносить в суд фотографию входного отверстия пули и не говорить о нем, если ему не будет задан прямой вопрос. Из этого явствует, что прокурор сам воздействовал на свидетеля, прежде чем вызвал его в суд.

– Ваша честь, я протестую! – воскликнул Бюргер. – Упомянутые данные нельзя считать уликами, а защитник позволил себе задеть мою профессиональную репутацию. Я требую, чтобы он немедленно принес мне свои извинения.

– Никак не могу взять назад свои слова, так как факты говорят сами за себя. Если же я ошибаюсь, то прокурор может сам здесь же, в судебном заседании, спросить об этом у свидетеля.

– Абсурдно тратить время на такие пустяки.

Мейсон улыбнулся.

– Ваша честь, взгляните, пожалуйста, на лицо свидетеля, если считаете, что это пустяки.

Свидетель смущенно топтался на месте, а его лицо было залито густой краской.

– Ваша честь, – снова вмешался Бюргер, – я протестую. Цвет лица свидетеля нельзя считать уликой.

Судья улыбнулся:

– Протест отклоняется. Прошу свидетеля ответить на вопрос.

– Я действительно изложил свою теорию мистеру Бюргеру, и он подумал…

– Не стоит рассказывать нам о том, что он подумал. Скажите нам лишь то, что он фактически сказал!

– Ваша честь, – снова вмешался Бюргер, – это недобросовестно, нечестно и не относится к делу. Никого не касается частная беседа между свидетелем и прокурором. Кроме того, это никак не может явиться уликой.

– Склонен согласиться с вами, – сказал судья, – что частная беседа не должна обсуждаться на открытом заседании, однако лишь в том случае, если она не затрагивает специфических и точно очерченных вопросов, важных для следствия. Но поскольку сейчас идет перекрестный допрос, то мистер Мейсон имеет полное право задавать наводящие вопросы.

– Хорошо, – произнес Мейсон, – я спрашиваю вас, мистер Нокси: вы сказали окружному прокурору о том, что, по вашему мнению, пуля, вероятнее всего, ударилась о поверхность воды, а затем рикошетом попала в шею убитого? И сказал ли вам прокурор, что вам незачем говорить об этом на допросе в суде, так как он не считает нужным обсуждать этот вопрос публично?

– Нет, дословно это не совсем верно, – ответил Нокси.

– Ну а каковы же были его точные слова?

– Протестую, – заявил Бюргер.

– Отклоняю протест, – ответил судья, – так как вопрос касается специфической части беседы.

– Какое значение может иметь для данного процесса, что именно я сказал или о чем умолчал в беседе с данным свидетелем! – бушевал Бюргер.

Мейсон ответил:

– Важно не то, что вы сказали свидетелю, а то, что данный свидетель сделал. Фактически он явился на судебное заседание и, выполняя ваше указание, оставил важную для разбора дела фотографию у себя в конторе. Следуя вашему совету, он также старательно избегал касаться важных пунктов расследования, и лишь мое прямое требование ответить на вопросы заставило его наконец сказать всю правду.

На основании этого, ваша честь, позволю себе сказать, что всякий свидетель, получивший подобный совет от прокурора, является предубежденным свидетелем, что, несомненно, будет ясно и для присяжных.

– Им и сейчас это ясно, – сказал судья.

– Но это не занесено в протокол заседания, а я прошу, чтобы в отчете было записано, что окружной прокурор пытался оказать давление на свидетеля и свидетель пробовал выполнить его указание.

– В протокол следует занести теорию, изложенную свидетелем в ответ на вопросы, – сказал судья.

– Повторите все точно!

– Хорошо, – произнес Нокси, – окружной прокурор сказал мне, что незачем излагать в суде мою теорию. Если мне зададут прямой вопрос, то, конечно, я должен буду ответить правдиво, но ему было бы нежелательно, чтобы я по собственной инициативе высказал в суде свои соображения. Будет достаточно, сказал он, если я ограничусь ответами на вопросы, а он не будет задавать вопросов, касающихся моих теорий и выводов.

– Сказал ли он вам, чтобы вы добровольно не излагали свою теорию?

– Да, сказал.

– Пока вам не поставят прямой вопрос?

– Да, что-то в этом роде.

– Сказал ли он вам, чтобы вы не приносили в суд фотографию входного отверстия пули?

– Да, он сказал, что нет никакого смысла показывать ее вместе с другими фотографиями.

Мейсон улыбнулся:

– Он не хотел, чтобы она оказалась среди тех, которые вы представите в суд?

– Да.

– Чтобы не получилось, что вы случайно вынете из портфеля эту фотографию вместе с теми, которые вы раздали присяжным, и чтобы я не получил случайно возможность взглянуть именно на нее?

– Я не знаю, что именно он думал. Мне он просто сказал, что нет необходимости приносить в суд именно это фото.

– Точнее сказать, он просил не приносить его? – сказал Мейсон, сделав ударение на отрицании.

– Да.

– Я кончил, – сказал Мейсон.

– Это все, – пробурчал Бюргер.

– Одну минуточку, – заговорил Мейсон, – с разрешения суда я хотел бы задать еще один-два вопроса доктору Стирлингу. Я вижу, что он не ушел из зала, и я прошу его вернуться в свидетельскую ложу. Я понимаю, конечно, что нарушаю общий порядок, но надеюсь, что суд разрешит мне это, принимая во внимание те обстоятельства, которые только что стали известны.

– Хорошо, – сказал судья. – Доктор Стирлинг, будьте добры вернуться в ложу свидетелей. Вы ведь уже приняли присягу. А сейчас вам нужно будет ответить еще на один-два вопроса. Мистер Мейсон, можете приступать.

– Доктор, вы не упомянули о необычной форме входного пулевого отверстия.

– Меня никто об этом не спрашивал, – недовольно ответил врач.

– Правильно. Я не спрашивал вас об этом потому, что мне не разрешили осмотреть труп до вскрытия. Ну, а после вскрытия все было зашито, так что я решительно ничего увидеть не мог. Естественно, что я и не задал вам такого вопроса.

– На все заданные вопросы я отвечал.

– Верно, отвечали и не сказали истину. Теперь я хотел бы узнать у вас: не просил ли вас окружной прокурор не касаться вопроса о входном отверстии пули?

– Ваша честь, я протестую, – вмешался прокурор, – это не относится к перекрестному допросу. Мне кажется это совершенно неуместным. Кроме того, суд вряд ли позволит мне допрашивать адвоката о его личной беседе со своей подзащитной.

– Не знаю, почему вы так считаете. Я думаю, что, если суду станет ясно, что я пытался как-то договориться со свидетелями защиты о том, чтобы они излагали определенные факты и замалчивали другие, вам будет разрешено установить это путем перекрестного допроса моих свидетелей.

– Я не просил умалчивать о чем-либо ни одного из свидетелей, – заявил Бюргер.

– Конечно, нет, я говорю о том, что случилось бы, если бы я просил кого-либо из свидетелей умолчать об известных ему фактах, – с улыбкой сказал Мейсон. – Однако я все же прошу занести в протокол, что прокурор позволил себе посоветовать одному из свидетелей не говорить о необычной форме входного отверстия пули, после чего свидетель избегал касаться этой темы.

– Я полагаю, – сказал судья, – что вопрос совершенно законный. Прокурор, со своей стороны, имеет полную возможность уточнить то, что ему кажется искажением истины.

– Что сказал вам прокурор относительно входного пулевого отверстия, доктор? – спросил Мейсон.

– Он сказал, что незачем об этом говорить, если никто не задаст мне прямого вопроса.

– Однако вы заметили, что форма отверстия необычна?

– Нет, сэр, я не заметил.

– В ней не было ничего необычного?

– Ничего. Раны в форме замочной скважины встречаются достаточно часто.

– В самом деле? Чем объясняете вы такую своеобразную форму?

– Чаще всего они образуются в тех случаях, когда либо в пуле, либо в стволе оружия имеются какие-нибудь дефекты. Причины могут быть самые разные.

– Много ли таких ран видели вы лично, доктор?

– Несколько дюжин.

– Сколько пулевых ранений вы видели, скажем, за последние два года?

– Пожалуй, несколько сотен.

– Среди всех этих случаев можете ли вы припомнить входное пулевое отверстие в форме замочной скважины?

– Да. Я помню убитого негра. Это произошло около двух лет назад, и фамилию его я уже не помню.

– Хорошо, не будем спорить по поводу этого случая. Какие еще случаи вы помните?

– За последние два года? Не могу вспомнить.

– Ну, за последние четыре года?

– Точно не помню, но мне кажется, что был еще один случай.

– Итак, когда вы сказали, что видели такие пулевые ранения дюжинами, вы допустили явное преувеличение.

– Не знаю. Возможно, что и так.

– Но все же рана в форме замочной скважины необычна?

– Да, как правило, рана имеет другую форму.

– Возможно ли, что такое входное отверстие получилось из-за того, что пуля мягко скользнула, а не прямо врезалась в тело жертвы?

– Если угодно, то это можно допустить.

– Вопрос не в том, что мне угодно или что мне не угодно. Я пытаюсь с вашей помощью выяснить причину необычной формы раны.

– Возможно, что пуля действительно рикошетировала, но я не вижу, какая разница в этом для вас.

– А между тем здесь есть большая разница: в одном случае напрашивается вывод, что убийца целился и попал в Шелби с определенным намерением, а в другом – что цель у него была иная, а пуля попала в Шелби лишь случайно, рикошетом.

– Я не собираюсь спорить с вами по этому вопросу, – ответил врач.

Бюргер с ледяной улыбкой сказал:

– Благодарю вас, доктор. Думаю, что, когда защитник попытается убедить в правильности своей теории присяжных, ему придется столкнуться с решительным противодействием с их стороны, и это, быть может, научит его не тратить свое и чужое время на пустые и никчемные споры.

– Хватит, – проворчал судья, – присяжные, безусловно, не желают выслушивать ваши личные выпады. Есть ли еще вопросы к свидетелю?

– Нет, – ответил Бюргер.

– У меня больше нет вопросов, ваша честь, – сказал Мейсон.

– Я объявляю десятиминутный перерыв, во время которого прошу присяжных не обсуждать процесс между собой, не разрешать никому обсуждать его в их присутствии и не выражать своего мнения по поводу виновности или невиновности ответчика.

Глава 20

Выйдя из плотной толпы, Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк зашли в один из уголков холла и принялись шепотом беседовать друг с другом.

Дрейк сказал:

– Перри, до сих пор всегда советы и указания давал ты мне и всегда оказывался прав, ну, а теперь тот случай, когда надо поменяться ролями и тебе принять мой совет. Сейчас самое подходящее время для отступления.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты прекрасно понимаешь меня. Мы влипли. Ты взял на себя защиту заведомо виновной женщины. И как только суд вынесет обвинительный приговор, Эллен Кэшинг немедленно вызовет в суд и тебя, и меня. Сейчас, как мне кажется, самый благоприятный момент для отступления.

– Когда выступаешь на суде в качестве защитника, нельзя отказаться от дела.

– Перри, но ведь она, безусловно, убила мужа!

– Не думаю.

– В таком случае что ты скажешь о пуле, извлеченной из тела Шелби?

Погруженный в задумчивость, медленно покуривая, Мейсон ответил:

– Пока ничего, Пол.

– И никогда не скажешь. Ты не хуже меня знаешь, что подделать такую совмещенную микрофотографию невозможно. Пуля вылетела именно из этого револьвера.

– Да, – кивнул Мейсон, – с этим я согласен.

– Бесспорно, ты превосходно провел перекрестный допрос, и сейчас тебе кажется, что поле боя осталось за тобой. Но пройдет короткое время, и аудитория вернется к здравому смыслу. Миссис Шелби – по ее собственным словам – лежала в кровати и спала, а рядом с ней на столике лежал револьвер, из которого был произведен роковой выстрел. Тут якобы раздался телефонный звонок – муж звонил ей из телефонной будки, находящейся на носу яхты. В суде однозначно доказано, что это невозможно. Следовательно, она солгала.

– А если солгала не она, а ее муж?

– Хорошо. Допустим, что так, – сказал Дрейк. – Попробуй убедить в этом присяжных! Когда Паркер Бентон водил своих гостей по яхте, то именно миссис Шелби видела телефонный аппарат на носу яхты и решила использовать его в своих целях. Она заранее задумала убить своего мужа.

Мейсон нетерпеливо возразил:

– Если она и виновна, я не смогу отказаться от защиты.

– Нельзя отказаться, но можно пойти на компромисс. Прокурор пойдет тебе навстречу, если ты будешь просить о снисхождении. После постановления суда мы сможем начать переговоры с Эллен Кэшинг. Если же ты будешь продолжать свою ожесточенную борьбу, то окажешься в конфликтных отношениях со всеми участниками процесса и не сможешь защитить самого себя. Эллен Кэшинг предъявит в суд свой иск против нас, и мы оба крепко влипнем.

Мейсон молчал, продолжая курить.

– Миссис Шелби якобы видела на носу яхты своего мужа, который с кем-то боролся, – продолжал Дрейк. – Он упал за борт, а она слышала звук выстрела. Взглянув за борт, она увидела мужа, который, по ее же словам, делал какие-то движения в воде. А между тем известно, что пуля, попадая в тело жертвы между первым и вторым позвонком, вызывает немедленный паралич. Вот тебе и вторая ложь! Шелби не мог двигаться после того, как его настигла пуля.

– Послушай, Пол. А если убийца уже находился в воде и плавал, поджидая свою жертву? – предложила Делла свою версию, которая вызвала у Дрейка саркастическую ухмылку.

– Хорошо, Делла. Из какого же револьвера он выстрелил?

– Да… Это надо обмозговать…

Дрейк снова ухмыльнулся:

– Согласен подождать. Позволю себе напомнить, что револьвер, из которого был убит Шелби, находился в руке его жены.

Мейсон нахмурился, напряженно размышляя.

– Самое удачное во всем этом деле, – продолжал Дрейк, – что револьвер был все время в руке Марион.

– Да, – добавила Делла, – но после происшествия она передала его Паркеру Бентону, и он отдал его представителям полиции.

– Так, – согласился Дрейк, – но это произошло уже после убийства.

Делла взглянула Дрейку в глаза:

– Откуда это известно?

Мейсон погасил свою сигарету.

– Минутку, Делла! Твои слова наводят меня на мысль.

Дрейк произнес саркастически:

– Думаешь, Шелби спрятался под носом яхты?

– Или под кормой, – подхватил Мейсон, – там есть навес.

– Чепуха! – воскликнул Дрейк.

– Судебное заседание возобновляется, – раздался голос бейлифа.

Присутствующие устремились из холла в зал заседаний.

– Судья, присяжные, советники! – выкрикивал бейлиф.

Мейсон стремительно выбрался из толпы и направился в зал. За ним бегом бросился Дрейк, на ходу продолжая уговаривать:

– Перри, не разыгрывай дурака, ни одна из твоих теорий не переубедит присяжных. Нужно отступить, пока ситуация не ухудшилась.

– Мы с тобой обсудим это сегодня вечером.

– Будет слишком поздно. Сейчас начнет давать показания Эллен Кэшинг, а если ты станешь с ней собачиться, она уж, конечно, не пойдет ни на какие соглашения с нами. Ради бога, Перри, умоляю, не зли ее.

Мейсон быстро протиснулся в дверь и пошел к своему месту. Появился судья и, дождавшись полной тишины, сказал:

– Суд и ответчик на своих местах. Господин прокурор, можете вызвать вашего следующего свидетеля.

– Эллен Бедсон Кэшинг, – произнес Бюргер, – ныне именуемая Эллен Бедсон Лэси.

Высоко подняв голову, с воинственно горящими глазами, Эллен подошла к месту свидетеля. Она провела много времени в косметическом кабинете и тщательно выбрала свой туалет. Мейсон был вынужден признать, что перед ним интересная цветущая женщина с прекрасной фигурой. На присяжных, подумал он, она произведет еще большее впечатление. Подняв правую руку, Эллен приняла присягу. Села, положив ногу на ногу, сделала жест рукой, будто бы прикрывая юбкой колени, приняла удобную позу и взглянула на прокурора. Прокурор покончил с формальностями и перешел к вопросу об арендном договоре на добычу нефти.

– Вы купили у Шелби этот договор?

– Да, откровенно говоря, купила.

– Зачем?

– Я узнала, что владелица земельного участка хотела продать его, а покупателю ничего не известно о договоре на нефть. Я надеялась получить порядочную сумму в качестве отступного.

– Вы сказали об этом мистеру Шелби?

– Нет.

– Почему?

– Шелби – женатый человек, и он интересовался мною отнюдь не платонически. Он пытался завоевать мою симпатию, подбрасывая мне небольшие дела, рекомендуя клиентам и тому подобное. Я не чувствовала себя обязанной мистеру Шелби. И он и я – деловые люди, зарабатывающие себе на жизнь. Он предложил мне арендный договор, о котором идет речь, лишь потому, что считал его совершенно обесцененным.

– И вы этот договор откупили? За какую сумму?

Она пожала плечами.

– Продажа, в сущности, была чисто номинальной. Шелби сказал, что если я хочу получить этот договор, то следует лишь заплатить владелице земли обусловленную арендную плату за прошедшие пять месяцев, чтобы сохранить свои права на него.

– Что было дальше?

– Я написала соглашение и доверенность и попросила его подписаться под этим. Затем наняла человека и поручила ему передать Джейн Келлер от имени Скотта Шелби пятьсот долларов.

– Вы готовы были рискнуть этой суммой?

Она улыбнулась:

– Риска не было, так как я была уверена, что владелица земли этих денег не возьмет. Если бы она их взяла, то ей пришлось бы отказаться от возможности выгодно продать свой земельный участок. Я ничем не рисковала.

– Вы были влюблены в Шелби, а он в вас?

– Я совсем не любила его, а что касается Шелби, то его привлекала возможность еще одной интрижки. Я же была влюблена в человека, который теперь стал моим мужем.

– Продолжайте, что было дальше?

Мейсон перевел глаза на лица присяжных. Так и есть, она их завоевала. Даже присяжные пожилого возраста смотрели на нее с сочувствием: Эллен не скрывала ничего, выложила все свои карты. Она – деловая женщина, должна сама зарабатывать себе на жизнь, а Шелби пытался ее совратить, оказывая ей мелкие услуги. Арендный договор на нефть он уступил как бесполезный. Эллен расчетливо и умело работала на публику. В устах вульгарной женщины это выглядело бы циничным. В устах менее откровенной это могло показаться лицемерием. Если бы Эллен не обладала физической привлекательностью, ее сочли бы эгоисткой. Но эта изящная женщина, обаятельная, с открытой улыбкой и ярко выраженной индивидуальностью, сумела убедить присяжных, что она лишь обманула надежды мужчины, который преследовал ее из чисто эгоистических соображений. Он расставлял ей ловушки с приманками, она же сумела вытащить все приманки, не попав в западню. В эту игру оба партнера вступили с открытыми глазами, а выиграла Эллен.

Присяжные с комфортом расположились на своих местах. Глаза их выражали терпимость, а на губах играла улыбка. С ними все ясно, решил Мейсон и сосредоточил внимание на миссис Лэси. Окружной прокурор осторожно подбрасывал ей вопросы, давая возможность предстать перед аудиторией в наилучшем свете. Она обладала даром устного рассказа. Характеристики, которые она давала персонажам своего повествования, были выразительными. Шелби: дважды женат, дважды разведен, в постоянной погоне за женщинами. Женившись в третий раз, рассматривал свою семейную жизнь как чистую условность, не налагающую на него никаких обязанностей. Перед Эллен разыгрывал роль богатого покровителя. Однако те дела, которые он передавал ей, предварительно проходили через его руки. Сняв все сливки и выжав все возможные доходы из какого-нибудь дела, он передавал ей жалкие объедки, убеждая Эллен в коммерческой ценности его услуг.

Затем Эллен Кэшинг с подкупающей откровенностью рассказала об арендном договоре на нефть. Ей стало известно, что владелица земельного участка хочет продать его целиком, игнорируя ранее заключенный договор как недействительный. Но когда мистер Мейсон позвонил Скотту Шелби и попросил его о встрече, тот понял, что упустил возможность заработка. Он пытался переиграть их соглашение, отнять договор у Эллен, однако та и не думала отказываться от него. В конце концов порешили составить соглашение, по которому она официально будет числиться его компаньоном, а он выступит как владелец договора, выторговав как можно большую сумму отступного у продавца и покупателя земельного участка. За это он получит четверть уплачиваемой суммы. Шелби был страшно зол, что упустил выгодную сделку. Когда оказались затронуты его материальные интересы, он сбросил маску доброго благотворителя и любезного ухажера. Из-под этой личины показалось его собственное лицо: оскал неудачливого волка.

Бюргер был достаточно опытен, чтобы дать ей возможность подробно объяснить все это перед судом. Затем он сам предъявил суду документы: договор, соглашение и доверенность.

– Зачем нам эти документы? – спросил судья, глядя на Мейсона и словно ожидая его протеста.

– Они послужат для объяснения мотивов убийства мистера Шелби, – ответил прокурор.

– Однако я не понимаю, – сказал судья, – какое отношение они могут иметь к обвинению против ответчицы?

– С вашего разрешения, они указывают на причину сбора людей на борту яхты, – ответил Бюргер.

– Я готов согласиться с вами, – сказал судья, – однако все же не понимаю: какое отношение имеют эти документы к предъявленному ответчице обвинению в убийстве?

– Ваша честь, все это освещает фон, на котором развивались дальнейшие события. И вы сможете убедиться в этом, когда начнется допрос обвиняемой. Я думаю, что необходимо привлечь внимание суда к атмосфере всеобщего нервного напряжения и взаимной ненависти, царивших на яхте в вечер убийства.

– Но зачем?

– Затем, что именно эта напряженная атмосфера побудила убийцу совершить задуманное преступление. Она уже давно искала случая. И здесь, на яхте, сложились подходящие для нее обстоятельства. «Сейчас или никогда», – сказала она себе и привела в исполнение давно обдуманный план. Вы видите, ваша честь, даже защита не возражает против моих слов.

Судья взглянул на Мейсона поверх очков:

– Вы не протестуете, мистер Мейсон? Это правда?

– Да, правда. Пусть картина целиком будет представлена на рассмотрение суда. Это и в моих интересах.

– Именно к этому я и стремлюсь, ваша честь, – осклабился Бюргер.

– Хорошо, – сказал судья, – документы будут приобщены к делу. Скажите, много ли у вас еще вопросов? Напоминаю вам, что настало время вечернего перерыва.

– Всего лишь несколько вопросов, с вашего разрешения, и я закончу.

– Хорошо, продолжайте.

– В данный момент вы находитесь в конфронтации с защитником? – спросил прокурор.

– С какой целью вы задаете подобный вопрос? – недоуменно спросил судья прокурора.

– Я хочу доказать предубеждение миссис Лэси, находящейся сейчас на месте свидетеля.

– Вы хотите сказать, что она собирается помочь защитнику?

– Нет, ваша честь, но, возможно, она с предубеждением относится к нему.

– В таком случае об этом должен заявить сам защитник.

– Всякое убеждение свидетеля является важным для суда и должно быть выявлено. Меня уже обвинили в том, что я пытался скрыть важные улики в результате предварительного сговора со свидетелями обвинения. Больше я не собираюсь скрывать решительно ничего.

– Защитник имеет полное право выявить предубеждение свидетеля, если считает это нужным, – сказал судья.

– Безусловно, ваша честь. Однако мне неизвестен закон, по которому те показания, которые выгодны для защиты, должны быть приведены только самим защитником, а материалы обвинения – только прокурором. Если вы дадите мне подобное указание, я, конечно, подчинюсь, однако все же постараюсь разъяснить присяжным, что защита не имеет права контролировать работу прокурора и выносить на обсуждение сомнительные данные, касающиеся, например, рикошетировавшей пули вместо выстрела в упор.

– Аналогия здесь неуместна, – сказал судья, – и вряд ли стоит обсуждать этот вопрос. В первом случае речь шла о факте, известном защитнику, который и поставил об этом в известность суд, во втором случае же речь идет о сведениях, находящихся исключительно в ведении прокурора.

– Однако защитник все же сумел раскрыть их и обнародовать.

– Все раскрылось в результате талантливого перекрестного допроса и изощренности адвоката. В данном случае вопрос ставится совершенно иначе, и я не усматриваю никакой аналогии, – сказал судья.

– С точки зрения закона случай совершенно тождественный, – настаивал прокурор.

Судья обратился к Мейсону:

– Какова ваша точка зрения, мистер Мейсон?

– У меня нет никакой, ваша честь.

– Вы хотите сказать, что согласны на этот вопрос?

– Нет, сэр, не согласен, но прошу все запротоколировать.

– Да, конечно. Но если вы не протестуете, то и я не возражаю против вопроса.

– Я не протестую и не выражаю согласия. В показаниях свидетеля должен разобраться суд.

– Но если стороны не выражают протеста, то и судья не должен возражать или принимать одну из сторон, за исключением тех случаев, когда это выходит за пределы разумных границ, – сказал судья.

– Ваша честь, – сказал прокурор, – я хотел бы зачитать вслух отрывок из второго издания книги Джонса «Об уликах», страница тысяча пятидесятая: «Всегда следует устанавливать, не является ли свидетель враждебным в отношении того лица, против которого он дает показания, не было ли между ними ссоры и не является ли его выступление актом мести. Присяжным следует более внимательно и строго отнестись к показаниям враждебного свидетеля, чем к показаниям нейтрального или добровольного…»

– Все именно так, – сказал судья, – и нет необходимости муссировать общеизвестные истины. Здесь ведь обсуждается совсем другой вопрос.

– Прошу разрешения у суда зачитать еще несколько строк, – сказал Гамильтон Бюргер. – Я прочел лишь вводную фразу, которая является основанием для дальнейшего…

– Продолжайте, – нетерпеливо прервал его судья, – что же дальше?

– Здесь сказано, – прочел Бюргер с ударением на каждом слове: – «Исходя из этого, необходимо установить, какого рода взаимоотношения существуют между свидетелем и, с одной стороны, тем лицом, против которого он выступает, и, с другой стороны, тем, кто вызвал его для показаний». – Бюргер замолк с многозначительным видом.

– Дайте мне взглянуть на эту книгу, – попросил судья.

Бюргер протянул ему книгу, сказав:

– У меня в руках старое издание, которое легче носить с собой. Я предпочитаю его новейшим многотомным изданиям.

– Вам незачем извиняться, – сказал судья. – Да, вижу, вот одна цитата, а вот и вторая. Ну что ж, поскольку защитник не выражает протеста, я тоже согласен на ваш вопрос.

Гамильтон Бюргер с торжеством произнес:

– Отвечайте на вопрос, миссис Лэси.

– Я предъявила иск мистеру Мейсону и мистеру Дрейку на двести пятьдесят тысяч долларов за клевету и нанесение морального ущерба, так как они заявили представителям полиции, что в моей спальне провел ночь мужчина и, кроме того, что я помогла скрыться Скотту Шелби, который якобы остался в живых. На самом деле я в последний раз видела Шелби за двенадцать часов до того, как он был убит.

– Можете приступить к перекрестному допросу, – предложил прокурор.

– Да, конечно, – сказал Мейсон. – К вопросу об иске. Насколько я знаю, полиция обнаружила в вашем гараже мокрое одеяло и мокрые мужские ботинки и лишь после этого проверила вашу квартиру, спросив, не перевозили ли вы в вашей машине какого-нибудь мужчину в промокшем костюме.

– Ваша честь, – вмешался Бюргер, – я протестую. Это не перекрестный допрос. Защитник может указать на предубеждение свидетеля, однако здесь не время и не место обсуждать ее иск к нему за клевету и нанесение ущерба.

– Я вовсе и не спрашиваю свидетеля об этом, – ответил Мейсон. – Но мне важно установить, почему именно полиция искала мужчину в квартире миссис Лэси.

– Именно этого я и опасался, – раздраженно сказал судья. – Допрос все расширяется. Разрешив против своей воли начать это прокурору, я не могу теперь помешать защитнику внести полную ясность в дело.

– Именно так, – сказал Мейсон. – Я потому и не возражал против вопроса прокурора, хотя и не считал его правомерным.

– Согласен с вами и не собираюсь мешать вам, но напоминаю, что приближается время вечернего перерыва.

– Если вы позволите задержать вас на пять-десять минут, я надеюсь покончить с этим вопросом, – сказал Мейсон.

– Хорошо.

– Ну что же, отвечайте, миссис Лэси, – произнес Мейсон.

– Мне не известно, что именно вы сказали полицейским.

– Однако в своей исковой жалобе в суд вы указали, что знаете об этом.

– Это сказано просто в качестве логического вывода, – сказал Бюргер.

– Однако миссис Лэси достоверно известно, что в ее гараже были насквозь промокшие одеяло и мужские ботинки.

– Она везла в одеяле лед, – раздраженно вмешался Бюргер.

– Не будете ли вы добры поднять правую руку? – спросил Мейсон.

– Что вы хотите этим сказать? – насторожился прокурор.

Мейсон улыбнулся:

– Поскольку вы стали отвечать на мои вопросы вместо свидетельницы, прошу вас принять присягу.

Зал оживился, а лицо Бюргера залилось краской.

– Продолжайте, господа, – вмешался судья. – Прошу советников воздержаться от личных выпадов, а свидетельницу отвечать на вопросы лично, без помощи прокурора.

– Итак, в вашем гараже были насквозь промокшее одеяло и не менее мокрые ботинки? – спросил Мейсон.

– Да, – ответила она, – в одеяле мы несли лед, а ботинки принадлежали моему мужу. Я думаю, что жена имеет право оставить в своем гараже обувь мужа, если ей этого хочется.

– Он был уже вашим мужем в тот день?

– Нет, мы поженились через четыре дня после этого.

– Но вы подтверждаете, что одеяло и ботинки действительно находились в углу вашего гаража?

В глазах присяжных появился интерес, а быть может, и закралось первое подозрение. Прокурор нервно ерзал на своем стуле, а когда свидетельница заколебалась, он словно собирался заявить протест, но тут же снова сел, так как не мог придумать основание для него.

– Если вы хотите знать факты, а не заниматься гнусными инсинуациями, мистер Мейсон, я скажу вам обо всем, – выпалила миссис Лэси.

– Ну что ж, начинайте, – попросил Мейсон.

– Ваша честь, – заявил Бюргер, – я считаю, что это совершенно незаконно.

– Не думаю, – ответил судья. – Поскольку свидетельница при прямом допросе сама сказала о своем предубеждении против защитника, он вправе подвергнуть ее строгому перекрестному допросу не только с академической точки зрения, но и с точки зрения здравого смысла.

– Благодарю вас, ваша честь, – сказал Мейсон. – Необходимо установить точные факты.

– Я могу сообщить вам все, что вы желаете знать, – сказала свидетельница. – Я поехала на пикник с мужчиной, за которого собиралась выйти замуж. Мы были за городом. Между четырьмя и пятью часами вечера мы отправились в обратный путь. Во время пикника я сделала несколько фотоснимков, которые подтверждают мои слова.

– В самом деле? – спросил Мейсон. – Я бы хотел взглянуть на эти снимки.

– Только с разрешения суда, – запротестовал Бюргер.

– Ну что ж, поглядим на фото, – нетерпеливо сказал судья. – Вы сами подняли этот вопрос здесь, в суде, и я не вижу никаких причин запретить свидетельнице или защитнику довести дело до конца. Продолжайте!

Мейсон взял в руки фото, а Эллен давала пояснения.

– Здесь вы видите моего мужа, стоящего на плоту, тогда он и промочил ноги. Этот плотик он смастерил из досок и палок. Здесь же виден кусок льда на одеяле. В этом одеяле мы привезли лед и отнесли его к месту нашего завтрака на траве.

– Но почему именно в одеяле? – спросил Мейсон.

– Пробовали вы нести кусок льда в голых руках, мистер Мейсон? – язвительно спросила Эллен.

В зале раздались смешки.

– Ну а после завтрака?

– После я осталась со своим мужем на том же месте.

– Надолго ли?

– До того времени, когда мне нужно было поехать на вокзал встречать свою мать. Эту ночь мы провели вместе с ней в моей спальне.

Мейсон взглянул на часы:

– Судья желает отложить дальнейшее рассмотрение дела до завтрашнего утра?

Судья кивнул. Он сердился на прокурора, который, желая использовать симпатию присяжных к свидетельнице, поднял вопрос о ее предубеждении к защитнику, он был также недоволен и Мейсоном, который ухватился за этот ход, раскрутив его в своих целях.

– Рассмотрение судебного дела откладывается, – сказал он, – в субботу заседания не будет. Мы вернемся к нашему делу в понедельник в десять часов утра. Прошу присяжных не обсуждать дело между собой и не прислушиваться к чужим мнениям. Заседание закрывается.

Судья встал и вышел из зала.

Бюргер также встал и уставился на Мейсона.

– Вы удовлетворены, надеюсь? – саркастически произнес он.

Мейсон ухмыльнулся:

– Продолжайте свое дело: приоткрывайте дверь, а я буду всовывать свою ногу.

– Здесь мы здорово ее прищемим, – пообещал Бюргер. Он хотел придумать еще что-нибудь язвительное, но не смог.

Мейсон подошел к шерифу, который охранял Марион Шелби.

– Позвольте мне задать ей пару вопросов, – сказал он, – прежде чем вы уведете ее отсюда.

Шериф кивнул и отошел на пару шагов. Мейсон наклонился к Марион Шелби.

– Вопрос, который я вам задаю, имеет громадное значение. Вы уверены в том, что человек, упавший за борт, был вашим мужем?

– Абсолютно.

– Вы видели его лицо при достаточном освещении? И слышали его голос?

– Я достаточно ясно видела его лицо и слышала его голос, но не в момент падения, а когда он уже был в воде.

– И он действительно производил какие-то движения?

– Да, но довольно странные.

– Он лежал на спине или на животе?

– Он лежал на спине. Я ясно видела его лицо, но не видела затылка. Он двигал руками и ногами, но не как здоровый пловец, а как человек, оглушенный ударом по голове.

– Скажите, не было ли рядом с ним в воде еще кого-нибудь?

– Нет, он был один.

– Но над носом яхты есть навес, и вы никак не могли увидеть то, что было под навесом.

– Но я видела, как течение увлекло тело моего мужа под этот навес. Я подумала, что он вынырнет по другую сторону яхты, и побежала туда, но он, видимо, уже утонул.

– Вы слышали звук выстрела еще до того, как добежали до борта яхты и увидели в воде своего мужа?

– Да, выстрел раздался в ту самую минуту, когда мой муж упал – или был сброшен – за борт.

– Вы полагаете, что кто-то мог его столкнуть?

– Было что-то несуразное в его фигуре, раскачивающейся взад и вперед, словно он упирался, а кто-то тащил его. Он, казалось, боролся с невидимым противником.

– Для вас было бы гораздо лучше, миссис Шелби, если бы ваш муж, упавший в воду, был уже неподвижен или если бы слабые движения его рук и ног можно было объяснить уносящим его течением реки.

– Он делал не слабые движения, а, наоборот, отчаянно сопротивлялся.

– Вы понимаете, насколько ухудшило ваше положение утверждение эксперта, что убившая вашего мужа пуля выпущена из револьвера, находившегося у вас в руке?

– Конечно, понимаю!

– Ну что ж, подумайте обо всем этом еще раз, пока вас еще не вызвали для допроса.

– Вы хотите, чтобы я изменила показания, мистер Мейсон?

– Нет, – усталым голосом ответил Мейсон, – я хочу, чтобы вы говорили правду и ничего больше. Однако должен вас предостеречь, что если вы лжете, то вас легко могут осудить на казнь.

– Но я ничего не могу поделать. Не могу изменить своих показаний. Я рассказала всю правду, истинную правду, и мне придется так держаться и дальше.

– Ну если это правда, то ничего не поделаешь, – вздохнул Мейсон. – Что вы знаете об этом револьвере? Давно ли ваш муж приобрел его? Носил ли его при себе постоянно?

– Когда я познакомилась с ним, у него уже был этот револьвер, но он обычно не носил его. Лишь последние два месяца револьвер все время был у него в кармане.

– Не знаете ли вы зачем? Быть может, у него были враги?

– Вполне возможно, но я ничего не знаю.

– И револьвер был при нем в последний день его жизни, двенадцатого?

– Да, он вынул его из кармана и положил на тумбочку, когда ложился спать.

– Очевидно, он кого-то опасался, раз всегда ходил с оружием?

– Наверное. Но за один, нет, за два дня до смерти он стрелял из него.

Мейсон вдруг оживился:

– Откуда вам это известно?

– В ночь на десятое револьвер оказался пустым, и Скотт при мне вынул из ящика коробочку с пулями и зарядил его снова.

– Быть может, он практиковался в стрельбе? Все шесть пуль отсутствовали?

– Да, он при мне вложил шесть новых.

– Значит, он стрелял еще раз уже после этого эпизода, так как, когда револьвер оказался в вашей руке, одной пули не было.

– Я этого не знала, пока об этом мне не сказали полицейские.

– Хотелось бы, – начал Мейсон с другого конца, – узнать побольше о его жизни, интересах, знакомых, врагах.

– К сожалению, мистер Мейсон, не могу вам помочь. У нас не было почти ничего общего. Он был скрытным человеком, и я мало о нем знаю.

Наступило молчание.

– Каково мое положение, мистер Мейсон? – спросила она наконец.

– Пока ничего не могу сказать.

Она отрывисто засмеялась:

– Не хотите мне говорить об этом?

– Оно далеко не блестяще, это я могу сказать вам уже теперь, – заметил Мейсон.

– Ну что ж, сделайте, что сможете, мистер Мейсон. До свидания, – сказала она с глубоким вздохом.

– Спокойной ночи, – ответил он и, взяв портфель, вышел из зала, не оглядываясь.

Глава 21

Мейсон шагал взад и вперед по ковру своей комнаты в конторе, засунув большие пальцы в проймы жилета и слегка наклонив голову.

Делла Стрит сидела за столом с открытым блокнотом для стенографирования. Половина страницы была уже исписана, и сейчас, держа карандаш, она терпеливо ожидала продолжения диктовки.

Здесь же, в глубоком кресле, в своей любимой позе – боком, перекинув скрещенные ноги через один подлокотник и опершись спиной о другой, – сидел Пол Дрейк.

Время от времени Мейсон произносил какие-то фразы, но обращался больше к самому себе, чем к другим, не прекращая своего безостановочного движения.

– Тебе бы лучше уступить, Перри, – гнул свою линию Дрейк. – Нет никакого смысла биться головой об стену. У тебя нет другого выхода. На этот раз, несмотря на весь твой ум и ловкость, тебе не удастся вытащить кролика из своей шляпы. Марион Шелби виновна.

– Я разрабатываю новую версию, – ответил Мейсон. – Правда, пока она лишь умозрительная и ничем не подкрепленная.

– Да, это, конечно, будет жуткая версия, – прервал его Дрейк. – Но позволь тебе напомнить кое-что, относящееся к практической психологии присяжных. Ты, конечно, и сам знаешь об этом, но просто упускаешь из виду. Если ты будешь активно обелять обвиняемую, Бюргер изрубит тебя на мелкие кусочки. Присяжные будут чувствовать себя обманутыми и тоже обозлятся. В результате ты станешь всеобщим посмешищем, а ее присудят к высшей мере.

– На сегодняшний день я действительно разбит, но сегодня только пятница, и впереди у меня два свободных дня…

Раздался телефонный звонок.

Нахмурившись, Мейсон сказал Делле:

– Послушай, Делла.

– Хелло, да… Хорошо.

Обратившись к Мейсону, она сказала:

– Звонит начальница женской тюрьмы. Марион Шелби хочет побеседовать с вами, и ей разрешено подойти к телефону.

– Хорошо, – сказал Мейсон и взял трубку. – Слушаю, в чем дело?

Марион Шелби с трудом произнесла сквозь слезы:

– Мистер Мейсон, вы прекрасный человек и превосходный адвокат, но, пожалуй, слишком хороши для такого процесса, как мой. Я не хочу вовлекать вас в новые неприятности и собираюсь освободить вас от всяких обязательств по отношению ко мне.

– Вы хотите сказать, что отказываетесь от моей защиты?

– Вы правильно меня поняли.

– Неужели вы хотите выступать сами?

– Нет, у меня будет другой адвокат, который умеет вести такие дела, как это. Мне рекомендовал его мистер Лаутон Келлер. Он зайдет переговорить с вами. Он расскажет вам обо всем, но я хотела сама сказать, что освобождаю вас от всякой ответственности. Вы понимаете меня, мистер Мейсон? Мне нужен адвокат, который имеет опыт в таких запутанных делах, как мое.

– А мне вы даете отставку? – мрачно спросил Мейсон.

– В конце концов, это какой-то выход, – невесело улыбнувшись, сказал Дрейк.

– Выход? – набросился на него Мейсон. – Это ставит меня в самое унизительное положение, в которое я когда-либо попадал.

– Не обращай на это внимания, Перри, не стоит, – заявил Дрейк. – Взгляни на дело реально. Ты показал свои блестящие способности при перекрестном допросе свидетелей обвинения. И хотя твоя карта была бита, ты проделал великолепную работу. Ты и словом не обмолвился о том, как собираешься защищать свою клиентку, но полностью раскрыл сценарий прокурора. Сейчас в игру входит этот ловкий малый, Келлер, специалист по обходным маневрам. Он говорит на языке, более понятном твоей клиентке и более привычном для нее. Для тебя это выход из положения. Теперь мы можем заняться своими проблемами, договориться как-нибудь с Эллен Кэшинг и развязаться с этим делом.

Мейсон раздраженно отмахнулся.

– Хорошо, – сказал он, – все к черту! Надо перекусить.

– Да, конечно, – сказала Делла, – я уже проголодалась.

Мейсон подошел к шкафу и взял шляпу и пальто.

– Завтра сюда в контору придет Эллен Кэшинг, Делла, для дачи показаний под присягой. Об этом мне сообщил этот ее нечистоплотный стряпчий, Аттика.

Когда Мейсон начал одеваться, раздался стук в дверь.

– Взгляни, кто там, Делла, – сказал он.

Делла крикнула через закрытую дверь:

– Контора закрыта.

– Откройте. Я – Лаутон Келлер. Мне нужно поговорить с мистером Мейсоном.

Мейсон хмыкнул:

– Ну что ж, еще один юмористический фокус. Открой дверь и впусти фокусника, Делла.

Лаутон Келлер вошел в комнату.

– Добрый вечер. – Он кивнул, снял шляпу и с нескрываемым самодовольством уселся на стул.

Мейсон присел на край стола.

– Пожалуйста, покороче, мистер Келлер, я должен уйти.

– Хорошо, я буду краток. Я в некотором роде заинтересованное лицо во всем этом деле.

– Понимаю.

– Вы великолепный адвокат, Мейсон!

– Благодарю вас.

– И есть целый ряд уголовных процессов, где вас нельзя превзойти.

– Вы не можете себе представить, как мне льстит такая высокая оценка с вашей стороны.

– Не сердитесь и не засучивайте рукава для драки, Мейсон. Этот случай совсем не подходит под те процессы, которые вы обычно ведете. У меня есть друг, адвокат, специализирующийся именно на таких делах.

– Кто этот адвокат? – спросил Мейсон.

– Это Аттика, из конторы «Аттика, Хокси и Мид».

Дрейк присвистнул.

– Вы его знаете? – спросил Келлер у Дрейка. – Он ловкач.

Дрейк ответил:

– Он всего лишь нечистоплотный стряпчий и, кстати сказать, представляет интересы Эллен Кэшинг в иске, предъявленном мне и мистеру Мейсону.

– Да, это верно. А теперь взгляните, как он умен! Он привлекает внимание общества к своей клиентке…

– От него воняет, – сказал Мейсон.

– Не сердитесь, мистер Мейсон, прошу вас. Мне, пожалуй, не стоило рассказывать вам о том, что он предрекал вам поражение и полный провал в предстоящем процессе, но я призываю вас к выдержке.

– Чего вы хотите? – спросил Мейсон.

– Факты таковы: этот Скотт Шелби был малоуважаемым человеком. Всегда в погоне за женщинами и деньгами. Не отказывался от шантажа. Пытался убедить всех, что они ему чем-то обязаны и за это должны оказывать услуги. У всех нас есть человеческие слабости, но этот парень был больше похож на крысу, чем на человека. Поняли меня?

– Продолжайте, – сказал Мейсон. – Выкладывайте все, что хотели сообщить.

– В ту ночь, которую они провели на яхте Бентона, его жена решила, что с нее хватит и что она попытается получить развод. Однако его невозможно получить, не имея улик против мужа, а муж, естественно, не приводит любовниц в спальню жены. Тогда она решила сама поискать эти улики. Поняли меня?

– Да, – сухо ответил Мейсон.

– Когда она проснулась и увидела, что мужа в каюте нет, она поняла, что он снова вышел на охоту за какой-то юбкой. Увидела на тумбочке револьвер, схватила его…

– Позвольте мне продолжить, – сказал Мейсон насмешливо. – Она выбежала на палубу, обезумев от ревности. Бедная маленькая женщина совершенно не сознавала, что делает. Она даже не понимала, что находится на палубе босая и в одной рубашке. Полусонная, она бегала по палубе в поисках мужа.

– Вы поняли меня, – сказал Келлер с ноткой уважительного удивления, – именно так все и произошло. Вы прекрасно сумели это изложить.

– На носу яхты она обнаружила своего мужа в объятиях другой женщины. Увидев ее, эта женщина вырвалась от Скотта и убежала, а он набросился на жену с криками: не позволю за мной шпионить, что тебе здесь нужно! И так далее, и тому подобное.

Келлер одобрительно кивал головой.

– Бедная маленькая женщина впала в полное отчаяние, – декламировал Мейсон. – Она заплакала, а ее обозленный муж грубо схватил ее за плечи, повернул спиной, сильно ударил и крикнул, чтобы она немедленно убиралась в каюту. Удар вывел ее из себя. Она заявила, что не станет больше терпеть и подаст заявление в суд на развод. Он окончательно рассвирепел и, схватив ее, пытался бросить в воду. Она боролась и сопротивлялась изо всех сил, пытаясь закричать, но он схватил ее за горло. Она уже теряла сознание, но в этот момент ее муж споткнулся о лежавший на палубе канат и, потеряв равновесие, попытался схватить ее за руку, чтобы не упасть самому. В руке она держала револьвер, и в ту минуту, когда он схватился за ее руку, она услышала звук выстрела. Сначала она подумала, что стрелял кто-то другой, и лишь позднее поняла, что выстрел произведен из револьвера, находившегося в ее руке. То ли муж сам случайно нажал на спуск, то ли оружие сработало из-за того, что он схватился за ее руку, не известно. А доказательством является то, что пуля вначале попала в обшивку яхты и лишь на рикошете проникла в тело Шелби.

Шелби сам убил себя, попав в обстоятельства, которые, казалось, были созданы для возмездия некоей высшей силой. Это не было убийством. Не было даже самозащитой. Она вовсе не убивала его, эта бедная полусонная женщина. Гнусный предатель убил себя сам!

Глаза Лаутона широко и благоговейно раскрылись.

– Черт, – произнес он, – вы сумели сделать это даже лучше, чем он. И вам незачем отказываться от этого процесса!

– В самом деле?! – воскликнул Мейсон. – Я должен отказаться от этого процесса, а вы должны убраться к черту из моей конторы, и притом немедленно.

Мейсон слез со стола, на котором сидел до сих пор, подошел к Келлеру, схватил его за воротник и поднял со стула.

– Скажите, – удивленно заговорил Келлер, – что это накатило на вас? Быть может, мы все-таки сумеем договориться как деловые люди. Я заинтересован в этой маленькой женщине, потому…

Делла Стрит вопросительно взглянула на Мейсона, тот кивнул ей, и она распахнула дверь из кабинета Мейсона настежь.

Мейсон навалился на Келлера всей тяжестью своего тела и вышвырнул его из комнаты. Келлер растянулся в коридоре во всю длину, а Мейсон, отряхивая руки, словно они запачкались, вернулся в контору. Делла, как знающий свою роль участник давно заученной постановки, закрыла за ним дверь и заперла на замок.

– Теперь нам всем следует выпить. – Мейсон подошел к шкафу, вынул оттуда бутылку виски и стаканы.

Дрейк наблюдал за ним с нескрываемым восхищением.

– Черт возьми, Перри, никогда еще не видел более чистой работы!

– Ты имеешь в виду выброшенную отсюда крысу? – спросил Мейсон, откупоривая бутылку.

– Боже мой, как ты расправился с этим старым жуликом, оплакивающим судьбу бедной маленькой женщины! Почему бы тебе не выступить с этим в суде и не спасти Марион Шелби?

Мейсон кончил разливать виски и спросил язвительно:

– Ты тоже хочешь вылететь в коридор, Пол?

Дрейк хохотнул:

– Перри, делай как знаешь, но для адвоката, постоянно загоняющего в угол окружного прокурора, ты, несомненно, наивен, как младенец.

– Налей мне двойную порцию, а после этого я пойду звонить адвокату миссис Лэси и постараюсь выведать у него, сколько мне нужно заплатить, чтобы отвязаться от этого иска.

Глава 22

В субботу утром Мейсон вошел в свой кабинет с обычной беззаботной мальчишеской улыбкой на губах.

– Хелло, Делла, какие новости?

– Показания Эллен Кэшинг назначены на десять часов утра. Вы не забыли об этом?

– Нет.

– Здесь будут судебные репортеры и официальный нотариус для принятия присяги Эллен Кэшинг.

– Ну а Дрейк?

– Боюсь, что он провел скверную ночь. Вчера он звонил по телефону этому жулику Аттике и спросил, во сколько ему обойдется компромисс.

– Ну и чего же он добился?

– Аттика ответил, что он обойдется вам обоим ровно в двести пятьдесят тысяч долларов, и бросил телефонную трубку.

– Естественно. Ты можешь себе вообразить, как он сейчас горд, представляя в этом иске Эллен Кэшинг, а в уголовном процессе – Марион Шелби. Он, конечно, не допустит сейчас никакого вмешательства посторонних. Этот иск поддержит его в предстоящем процессе. В понедельник он выступит в суде в защиту миссис Лэси, а Скотта Шелби выставит как самого гнусного предателя во всем штате.

Зазвонил телефон, и Делла подняла трубку.

– Это Дрейк.

Мейсон взял трубку:

– Хелло, Пол!

– Не приветствуй меня сегодня, Перри. Вчера я был весел, но сегодня тише воды, ниже травы. У меня такое чувство, что кто-то всунул пневматическую заклепку в мой череп.

– Так плохо? – спросил Мейсон.

– И даже еще хуже.

– Согласно уведомлению сегодня ко мне в контору в десять часов утра явится Эллен Кэшинг для дачи показаний под присягой.

– Это действительно так?

– Ты ведь не забыл о ее иске, не так ли?

– Забыл?! – воскликнул Дрейк. – В том-то и несчастье! Я пил всю ночь напролет, чтобы забыть об этом, но ничего у меня не вышло.

– Позаботься вот о чем, Пол. У тебя ведь есть друзья среди газетных репортеров, которые иногда оказывали тебе услуги?

– Да, есть, а в чем дело?

– Пустяки, просто мне кажется, что во время этого разговора здесь у меня могут выясниться новые интересные подробности, относящиеся к процессу Шелби. Они, возможно, заинтересуются этим.

– Черт возьми, Перри. Ты прав, и я рад, что ты подсказал мне это. Сам бы я не додумался.

– Позвони своим друзьям, Пол. У меня маленькое помещение, и я могу пригласить не более двух репортеров. Пригласи тех, кто оказывал тебе услуги. На этот раз ты, возможно, расплатишься с ними.

– Спасибо, Перри. Начало в десять часов?

– Правильно.

– О’кей! Времени осталось немного, но я позвоню им сейчас же.

Едва Мейсон повесил трубку и повернулся к Делле, чтобы сказать ей что-то, как дверь открылась и появилась Герти.

– С добрым утром, мистер Мейсон! – сказала она. – К вам пришел мистер Аттика из фирмы «Аттика, Хокси и Мид».

– Сейчас еще нет десяти, – ответил Мейсон.

– Он сказал, что специально пришел немножко раньше, так как хотел побеседовать с вами наедине.

– Хорошо, пусть войдет.

Джордж Аттика был рослым, но слегка сутулым мужчиной с серыми глазами, которые никогда не выдавали мыслей своего хозяина. Ему было около пятидесяти лет; волосы у него уже поседели. Он обладал звучным, низким, хорошо поставленным голосом оратора. У него были хватка и живой ум.

– Боюсь, что зря я сорвался, беседуя с мистером Дрейком вчера вечером, – вкрадчиво начал он.

– Извинения принимаются в любое время. Садитесь.

Аттика сел, взглянул на Деллу и многозначительно откашлялся.

– Все в порядке, – сказал Мейсон, – она останется здесь.

– Хорошо. Я собираюсь написать всю историю Марион Шелби и опубликовать ее в воскресных газетах. Эта история полна драматизма и затронет чувствительные струны в сердцах женщин всего мира, тех женщин, которые отдали все, что имели, мужьям, обещавшим любить и лелеять их до конца жизни.

– Вы, очевидно, думаете произвести такое же впечатление и на присяжных в суде? – спросил Мейсон.

– Не говорите со мной в таком тоне, – с упреком сказал Аттика, – это вовсе не подходит вам.

– Мне безразлично, что вы считаете подходящим или не подходящим для меня, – ответил Мейсон. – Слава богу, я прожил свою жизнь так, что могу делать все, что захочу.

– Приятная и очень интересная философия. Но я хочу поговорить с вами о человеке, по отношению к которому у вас есть определенные моральные обязательства.

– В самом деле?

– Я так полагаю. Она солгала вам, и вы имеете полное право сердиться. Но поймите и ее: она молода, неопытна и страшно испугана. К тому же не понимает, что единственный ее путь к спасению заключается в откровенном признании. Она думает, что, рассказав всю правду, погубит себя, тогда как на самом деле это спасет ее. Когда станет известно все, ее оправдают, именно это я и скажу присяжным в суде.

– Очень интересно, – сказал Мейсон, – но нет ни малейшей необходимости обращаться с этим ко мне. Поберегите все эти слова до судебного заседания.

– Я говорю вам об этом потому, что это будет иметь огромный общественный резонанс. Пока она лжет, процесс носит один характер, но как только она сознается – все женщины мира встанут на ее защиту.

– Объясните, при чем здесь я? – спросил Мейсон.

– Вас это, несомненно, касается.

– Вы рассказываете занятные истории и, очевидно, коллекционируете их, я же этим не занимаюсь.

– Мне представляется, что для вас это прекрасный случай восстановить свой престиж. Все будут уверены, что вы, изобличая окружного прокурора в незаконных беседах со свидетелями обвинения, сознательно скрыли собственные планы, приготовив для суда и присяжных совершенно неожиданный сюрприз.

– Перестаньте говорить обиняками. Чего вы хотите от меня? Чтобы я поддержал вашу версию, не так ли?

– Или хотя бы не возражали против нее.

Мейсон задумался и долго молчал.

– Аттика, я не могу опровергнуть вас, не нарушив при этом доверия моей клиентки, а я этого делать не собираюсь. Я никому не скажу о том, что мне говорила или чего не говорила моя клиентка. Таковы мои принципы.

Аттика расцвел:

– Это вполне удовлетворяет меня, мистер Мейсон. А теперь, поскольку вы доказали способность к широкому мышлению, я считаю, что могу приступить к переговорам, касающимся компромисса по поводу вашего конфликта с миссис Лэси. Это был просто неудачный случай, простая ошибка. Думаю, что моя клиентка откажется от своего иска на самых выгодных для вас условиях.

– Сколько? – спросил Мейсон.

– Откровенно говоря, я думаю, что достаточно будет двухсот пятидесяти долларов, чтобы покрыть издержки. Здесь нет материальной заинтересованности, речь идет о чисто человеческих амбициях. Видите ли, я являюсь адвокатом миссис Лэси в деле, в котором пострадала ее репутация. Дело может быть представлено как выпад против окружного прокурора и желание вывести его из равновесия. Вы не хуже меня знаете, как ведутся подобные дела. А в данном случае будет и весьма сильный общественный резонанс.

– Вы ведь не собираетесь пожертвовать интересами одного клиента ради интересов другого, не правда ли?

– Конечно, нет.

– И вы думаете, что миссис Лэси согласится получить от нас двести пятьдесят долларов и взять свой иск обратно?

– Она мне этого не говорила, но я думаю, что она последует моему совету.

– А вы думаете дать ей такой совет?

– А почему бы и нет?

– Причина чрезвычайно простая: я не собираюсь платить ей эти двести пятьдесят долларов.

– Но ведь это абсурдно! – воскликнул Аттика. – Я проявил к вам такую необыкновенную доброжелательность и назвал ничтожную сумму. Ведь лично вам, мистер Мейсон, придется заплатить всего сто двадцать пять долларов, столько же даст Дрейк.

Мейсон зевнул, потянулся и взглянул на часы.

– Уже десять часов, ваша клиентка должна быть здесь.

– Если мы сейчас полюбовно закончим с этим делом, встреча вовсе и не нужна.

– Мы не достигли соглашения, во всяком случае, я своего согласия не давал, – возразил Мейсон.

– Мистер Мейсон, вы поражаете меня. Мистер Дрейк еще вчера вечером дал мне понять, что он готов уплатить любую сумму до тысячи долларов.

– Ну что ж, это его дело. Пусть платит, если хочет.

– Ну, а если он один согласится уплатить все двести пятьдесят долларов?

– Истец всегда вправе отказаться от иска, если он этого желает. Но прошу вас усвоить, что я не собираюсь платить ни одного цента. Кроме того, я не планирую делать какие-нибудь заявления для печати, касающиеся моей клиентки Марион Шелби, так как это значило бы обмануть ее и злоупотребить ее доверием. Однако я могу рассказать всю правду представителям печати относительно иска миссис Лэси. Уже десять часов, где же ваша клиентка?

– Но, мистер Мейсон, нельзя же быть таким упрямым?

– Десять часов, – повторил Мейсон, – приведите сюда вашу клиентку.

Аттика напустил на себя важный вид и с достоинством спросил:

– Где состоится собеседование?

– Здесь, в нашей библиотеке.

– Хорошо, миссис Лэси придет сюда.

Делла Стрит вышла на несколько минут и, вернувшись из библиотеки, сказала:

– Там все готово.

– А Дрейк пришел?

– Нет еще.

– Миссис Лэси?

– Аттика ожидает ее. Просил ее прийти к десяти часам.

– Сейчас уже десять минут одиннадцатого.

– Знаю. Аттика ведь предполагал вначале, что ей вовсе незачем будет приходить сюда.

– Не важно, что именно он предполагал, а важно то, что есть в действительности. Немедленно скажи мне, когда придет она и когда придет Дрейк.

Делла кивнула и снова пошла в библиотеку, откуда послышался шум передвигаемых стульев.

В двадцать минут одиннадцатого Делла спросила Мейсона:

– Не думаете ли вы, что она вообще не придет?

– Мы договорились на десять часов. Если же она не явится, я потребую, чтобы Аттика во что бы то ни стало привез ее сюда, независимо от того, где она сейчас находится.

– Он говорит сейчас по телефону. Что случилось, шеф? Вы так взволнованы! Обнаружили что-нибудь новое?

Мейсон развернул утреннюю газету и показал ей на иллюстрацию.

– Видела это? – спросил он. – Это что-то новое!

– Да.

– Прекрасная работа, – сказал Мейсон. – А я, видимо, потерял бдительность. Посмотри, что написано: «Здесь представлена фотография пикника, сделанная при помощи аппарата „Кодак“. На снимке мисс Эллен Кэшинг, ныне миссис Артур Лэси, со своим мужем. Миссис Лэси предъявила иск за клевету и нанесение морального ущерба на сумму в двести пятьдесят тысяч долларов известному адвокату Перри Мейсону и детективу Полу Дрейку».

– Ну и что же из этого? – спросила Делла.

– Прекрасные снимки, отличная композиция: муж стоит на маленьком плоту, а жена расставляет на траве посуду и коробки с различной снедью. А несколько выше на земле, на расстеленном одеяле, картинно лежит большой кусок льда.

– Ну и что же, шеф? – нетерпеливо спросила Делла.

– Прекрасно видно здесь и небо. Взгляни на эту гряду облаков! Великолепно сделанное фото, могло бы послужить рекламой для киностудии. Все четко, ясно и контрастно.

– Шеф, чего вы добиваетесь?

– Каждое облако очерчено совершенно отчетливо, – продолжал Мейсон.

– Я вас не понимаю.

Открылась дверь, и в ней появилась Герти.

– Миссис Лэси находится здесь, но Аттика просил меня узнать у вас: не желаете ли вы сначала поговорить с ним? – сказала она.

Мейсон вынул из кармана перочинный нож, вырезал из газеты заинтересовавшее его фото и положил в карман.

– Передайте мистеру Аттике, что я категорически отказываюсь беседовать с ним. Делла, идем в библиотеку.

Там уже находилась Эллен Лэси в элегантном туалете. Синий костюм, синие туфли и темная шляпа. Темные очки в белой оправе придавали ей жутковатый совиный вид. Она бросила на Мейсона короткий взгляд.

– Ну что ж, давайте начинать, – заговорил Аттика. – Сейчас миссис Лэси будет давать показания под присягой по делу «Кэшинг против Перри Мейсона и Пола Дрейка».

– Правильно. Согласно Гражданскому процессуальному кодексу я имею право подвергнуть истицу перекрестному допросу вне зависимости от даваемых ею показаний, – отчеканил Мейсон.

– Хорошо, – ответил Аттика, – приступайте.

Мейсон спокойно сел на стул.

– Пусть миссис Лэси сначала даст присягу.

Выступивший вперед нотариус принял ее присягу, а затем вышел из комнаты со словами:

– Я вернусь, когда вы покончите с этим делом.

Мейсон взглянул на Дрейка, явившегося в сопровождении двух газетных репортеров, которые забились в угол, стараясь остаться незамеченными.

– Миссис Лэси, – начал Мейсон, – вы предъявили мне и Полу Дрейку иск за клевету и нанесение морального ущерба.

– Правильно.

– Из-за нашей нескромности вы были вынуждены давать полиции показания, касающиеся мокрого одеяла и мокрых ботинок.

– Да, но, кроме того, вы заявили в полиции, что я приютила у себя в доме Скотта Шелби, живого и здорового, и принимала участие в инсценировке с целью обвинить его жену в убийстве своего мужа. Затем вы утверждали, что в моей спальне провел ночь какой-то мужчина.

– Вы объяснили, что одеяло намокло ото льда, который вы в него завернули, когда ездили на пикник.

– Да. Неужели мне придется повторять то же самое снова и снова?

– Это необязательно, если вы подтверждаете, что показания, которые вы давали в пятницу в судебном заседании, правильны.

– Подтверждаю.

– Теперь попрошу вас взглянуть на этот газетный оттиск с вашего снимка и сказать, соответствует ли он вашей фотографии?

– Да, я уже видела его. Полностью соответствует.

– Попрошу занести это в протокол, – произнес Мейсон.

– Хорошо, – сказал Аттика.

– Это следует записать в качестве показания, – уточнил Мейсон, обращаясь к репортерам, которые стенографировали вопросы и ответы. – Миссис Лэси, вы сказали мне, что ваш теперешний муж, изображенный на этом снимке, сделал вам предложение в тот же день, когда был убит Скотт Шелби.

– Да, сэр.

– Примерно в какое время дня?

– Около одиннадцати часов тридцати минут утра.

– И что же вы сделали после этого?

– Я уже говорила вам об этом.

– Прошу повторить.

– Мы решили устроить пикник. Мы уехали за город в поместье, продажа которого поручена моей конторе. Там около четырехсот акров земли, прелестное озеро и родник. Словом, идеальное место для пикника. Мне это поместье понравилось сразу, как только я его увидела, однако у меня недостаточно денег, чтобы откупить его для себя. Когда я сидела там на берегу озера, я стала мечтать о том, как Артур сделает мне предложение именно здесь, сидя рядом со мной на берегу. Мне хотелось, чтобы мои грезы осуществились наяву.

– Итак, вы захватили с собой завтрак из дома и кое-что купили еще в магазине.

– Я заготовила кое-что дома, а в магазин ходил Артур.

– И все это происходило в тот самый день, когда был убит Скотт Шелби, в четверг двенадцатого числа?

– Правильно.

– И вы больше уже не видели мистера Шелби после этого?

– Нет, сэр. В последний раз я видела его живым в одиннадцать часов утра. В следующий раз я видела его тело в морге, куда меня пригласили для опознания.

– Хорошо, – сказал Мейсон. – Для пикника вы приготовили несколько сандвичей?

– Да.

– А мистер Лэси пошел купить еще кое-что?

– Правильно.

– Затем вы купили несколько бутылок пива и лишь позже спохватились, что у вас нет льда, чтобы остудить его. Тогда вы по дороге купили кусок льда и, завернув его в одеяло, повезли в машине на пикник.

– Правильно, но неужели мне снова и снова придется повторять то же самое?

– И в сегодняшней газете вы сфотографированы на этом пикнике? Кто снимал вас?

– Я сама. У меня есть дистанционное управление для аппарата.

– И это было в четверг, двенадцатого числа?

– Да, именно в тот день, когда был убит мистер Шелби.

– В котором часу вы делали фотографии?

– Вероятно, между тремя и четырьмя часами пополудни.

– А в котором часу вы приехали на это место?

– Думаю, в половине второго или в два.

– А когда завтракали?

– Как только приехали.

– Одеяло, найденное в вашем гараже, промокло ото льда, который в нем везли?

– Да, снова, и снова, и снова: да!!!

– А ботинки мистера Лэси промокли, когда он влезал на этот маленький плот?

– Да.

– А когда вы вернулись с этого пикника?

– Мы оставались там примерно до пяти часов вечера, а затем вернулись в город, так как мне нужно было встретить на вокзале свою мать.

– Насколько я понимаю, мистер Лэси приехал на вокзал вместе с вами?

– Да, однако поезд пришел с опозданием, а он не мог ждать, у него была назначена с кем-то важная встреча.

– А на следующее утро он пришел к вам очень рано, чтобы приготовить завтрак?

– Да, это верно.

– Он умеет готовить?

– Да, он одно время служил в качестве высокооплачиваемого шеф-повара.

– И он не мог дождаться приезда вашей матери, так как торопился на какое-то важное свидание?

– Мистер Мейсон, я без конца повторяю вам все это.

– Но на вокзале был какой-то ваш друг, который отвез вас вместе с матерью домой в своей машине, поскольку мистер Лэси уехал на вашей?

– Да, иногда он пользовался моей машиной.

– Миссис Лэси, а зачем вы надели темные очки? У вас болят глаза?

– Мне так нравится.

– У вас слабое зрение?

– Нет.

– Однако должна же быть причина для ношения темных очков?

– Не люблю яркого освещения.

– Но здесь его и нет.

– Мне нравится этот стиль, нравится белая оправа при темных стеклах.

– В конце концов! – вмешался Аттика. – После того как вы долго изводили миссис Лэси, повторяя одни и те же вопросы, теперь вы решили критиковать ее внешний вид, не так ли? Эти темные очки соответствуют стилю ее туалета и придают ей несколько голливудский вид.

– Мне просто интересно знать, с какой целью они надеты.

– Ну, теперь вам известно и это, – огрызнулась Эллен.

– Я прошу вас внимательно взглянуть на это фото. Не хочу, чтобы в дальнейшем вы могли сослаться на то, что из-за темных очков плохо разглядели детали.

– Я прекрасно вижу этот снимок, отлично помню его.

– Этот снимок сделан примерно в четыре часа пополудни, через два или три часа после того, как вы позавтракали?

– Да, может быть, на час или полтора часа позднее.

– И на одеяле лежит купленный вами лед? Почему вы не раскололи его и не опустили кусочки льда в свои стаканы?

– Мы просто остудили все пиво в бутылках.

– Каким образом?

– Мы выкопали небольшую яму в земле, положили в нее лед, сверху поставили бутылки.

– И выпили все это пиво?

– Правильно, – поспешно ответила она.

– На этом снимке виден кусок льда, примерно фунтов на двадцать пять.

Она неожиданно закусила губы.

– Спокойно, спокойно, что случилось с этим льдом?

– Этот кусок остался после того, как мы уже остудили и выпили пиво.

– В таком случае остается предположить, что мистер Лэси купил пятьдесят фунтов льда, чтобы остудить пиво?

– Он хотел, чтобы оно как следует охладилось.

– А для чего вам нужен был оставшийся лед?

– Право, не знаю. Мы думали, что он может еще пригодиться.

– В таком случае вы, очевидно, вытащили этот остаток из ямы в земле и снова положили его на одеяло?

– Ну и что же из этого?

– Вы сделали это или нет?

– Да, видимо, это сделал Артур.

– Озеро находится приблизительно на расстоянии двухсот ярдов от подъездной дороги и руин дома. Вы не могли подъ-ехать к нему на машине, и вам пришлось пройти это расстояние пешком?

– Нам это было нетрудно.

– Но мистер Лэси тащил на себе пятьдесят фунтов льда?

– Да, он нес лед в одеяле на спине.

– Да, но оставшийся кусок не меньше двадцати пяти фунтов.

– Похоже, что так.

– Но вы купили лед утром около двенадцати часов, а снимок сделан в четыре часа пополудни. А ведь день был жарким.

– Да, очень жарким.

– Насколько я помню, двенадцатого было очень жарко, небо было совершенно безоблачным, воздух сухой, и лишь поздним вечером поднялся туман.

– Да, это случилось лишь к вечеру, когда мы отправились на вокзал, чтобы встретить мою мать.

– Но до этого было жарко и сухо? Даже очень жарко?

– Да.

– И тем не менее этот кусок льда сохранился до четырех часов дня? – недоверчивым тоном спросил Мейсон.

– Да, я думаю, что Артур действительно купил пятьдесят фунтов, а этот кусок уцелел до четырех часов. Боже милостивый, неужели это противозаконно – покупать лед, чтобы охладить пиво?!

– Но вы все же твердо помните, что в четверг двенадцатого стояла жаркая безоблачная погода?

– Да.

– В таком случае, – спросил Мейсон, неожиданно подкладывая ей фото из газеты, – как вы объясните появление на вашем снимке этих густых и плотных облаков?

– Очевидно, я ошибаюсь. Все-таки на небе были облака.

– Подумайте как следует, – сказал Мейсон. – В метеосводке ясно указано, что двенадцатого был ясный безоблачный день.

Она прикусила губы и взглянула на Аттику.

– В конце концов, – заявил Аттика, – эти облака ровно ничего не доказывают!

– Почему же это? – спросил Мейсон.

– Мы ничего не знаем. Их мог изобразить газетный репортер.

– Они отчетливо видны и на тех снимках, которые миссис Лэси представила вчера в суд.

Неожиданно повернувшись к Эллен, Мейсон заявил категорическим тоном:

– Эти снимки, миссис Лэси, фактически были сделаны не в четверг, двенадцатого, а в пятницу, тринадцатого, не так ли?

– Нет.

– После того как я и Пол Дрейк приехали к вам домой, а полицейский офицер приступил к дознанию, вы начали придумывать свою легенду о сделанном вам предложении и о пикнике. Пикник вам нужен был для того, чтобы оправдать наличие мокрого одеяла и мокрых ботинок. Чтобы убедить в истинности рассказа полицию, вы поехали вместе с лейтенантом Трэггом за брачной лицензией, затем обратились в контору Аттики, побеседовали с сержантом Дорсетом, а после этого, примерно в три часа тридцать минут, действительно уехали на пикник, чтобы сделать нужные вам фотоснимки. Не так ли?

– Нет.

– Вспомните, миссис Лэси, что, когда вы рассказывали нам о пикнике, вы упомянули, что Артур купил жареных цыплят и они оказались очень жесткими.

– Они действительно были жесткими.

– Но скажите, неужели вы съели их вместе с костями?

– Безусловно, нет.

– Однако, когда я прибыл на то самое место, где вы завтракали, и покопался вокруг в поисках остатков вашей трапезы, я не обнаружил никаких костей, но зато нашел остатки макарон с сыром и тюбик сметанного крема. Далее. В том самом магазине, где вы закупали продукты, мне сообщили, что они изготовляют сметанный крем и торгуют им только по пятницам. Я, пожалуй, сумею найти свидетелей, которые видели мистера Лэси в магазине именно в пятницу, тринадцатого, затем найду человека на дровяном складе, у которого ваш Артур купил доски для плота и увез их в автомобиле – также в пятницу, тринадцатого.

– Замолчите, – завопила она, – ради бога, замолчите! Неужели вы должны влезать во все эти подробности!

Мейсон улыбнулся:

– Я дал вам возможность сказать мне всю правду. Не забудьте, что вы дали присягу, миссис Лэси. Я заканчиваю нашу беседу. Но если вы не измените свои показания до того, как я закрою это дело, вы окажетесь виновной в клятвопреступлении.

Теперь она разразилась слезами. Аттика бросился ей на помощь.

– Она ведь находится все время в сильном напряжении, мистер Мейсон. Что, если мы отложим окончание нашей беседы на один-два часа? К этому времени она сумеет оправиться. Это вы довели ее своими вопросами до такого состояния.

– Мы закончим все это дело теперь же и без всякого перерыва. Послушайте, миссис Лэси: вы придумали сначала всю эту историю, чтобы обмануть представителя полиции, а на следующий день, тринадцатого, действительно устроили пикник, чтобы сделать соответствующие фотоснимки.

Она беспомощно глядела на Аттику.

– Вы слишком взволнованы и не в состоянии отвечать, – сказал Аттика.

– В таком случае, – заявил Мейсон, – я привлеку ее за нарушение присяги.

И, вновь повернувшись к Эллен, он предложил:

– Скажите для разнообразия правду, миссис Лэси. Когда лейтенант Трэгг, Дрейк и я пришли к вам в пятницу утром, вы ровно ничего не знали о том, что произошло, кроме того, что, по слухам, Скотт Шелби был убит в ночь на тринадцатое. Но когда мы заговорили с вами, а позднее показали вам мокрое одеяло и туфли, вы поняли, в чем дело. Ваш приятель Артур находился у вас в квартире, и вы смекнули, что он замешан в этом деле. Он соображает медленно, а вы, наоборот, чрезвычайно быстро. Вы предложили ему свою помощь, а за это он должен был жениться на вас. Он вовсе не делал вам предложения в конторе накануне, а сделал его у вас в квартире. И вообще, не он, а вы. И притом вы поставили его перед выбором – либо идти в тюрьму по обвинению в убийстве, либо немедленно жениться на вас. Именно поэтому он был так сдержан и молчалив вначале, пока не понял, что единственный путь для него – это жениться на вас.

Кроме того, вы знали, что по закону жену нельзя заставить давать свидетельские показания против своего мужа. Вы знали также, что это известно и ему. И лишь после этого вы устроили свой пикник, причем уехали тотчас же после того, как отвязались от Дорсета. Правильно?

Она молчала. Мейсон протянул ей свинцовый тюбик, который Делла нашла на берегу озера.

– Скажите, вы видели это когда-нибудь, миссис Лэси?

– Нет.

– Какое отношение имеет это грузило к разбираемому делу? – вмешался Аттика.

– Дело в том, что это вовсе не грузило, а свинцовая оболочка длиной в девять и шестнадцать сотых дюйма, а толщиной около одной сотой дюйма. Насколько я помню курс баллистики, этот тюбик по размеру как раз подходит к калибру охотничьего ружья. А теперь взгляните, – и с этими словами он вынул из кармана пулю из револьвера 38-го калибра и всунул ее в свинцовый тюбик, – и убедитесь, что пуля свободно вошла в него. Таким образом, вполне возможно выстрелить из револьвера 38-го калибра в таз с водой, вынуть оттуда пулю и, всунув ее в свинцовый тюбик, зарядить ею охотничье ружье. На этой пуле будут царапины и микроизменения, появившиеся тогда, когда она вылетела из дула револьвера, но никаких других особенностей на ней не будет. Однако у этой пули появится тенденция к колебанию, и она не будет обладать той же силой проникновения в мишень, как если бы она вылетела из обычного «кольта». Но ее убойная сила все же может оказаться достаточной, особенно если стрелять с близкого расстояния. Если вас интересуют более подробные сведения по затронутой мною теме, мистер Аттика, рекомендую вам прочесть отчет Люкаса об убийстве Дикмана, в котором указано, что из одного и того же оружия вылетели две разнокалиберные пули. Есть и другие книги, в которых описывается, как пули меньшего калибра, плотно обернутые бумагой, служат для оружия более крупного калибра. А теперь я думаю закончить нашу беседу, если только миссис Лэси не желает сделать какое-нибудь заявление.

Аттика обратился к своей клиентке:

– Вам пришлось пережить нервное потрясение от этого беспощадного мистера Мейсона. Но если вы хотите что-нибудь сказать в свое оправдание, вам следует сделать это сейчас же.

Она покачала головой.

– Совершенно ясно, – сказал Аттика, – что миссис Лэси больна.

– И не менее ясно, – добавил Мейсон, – отчего она заболела.

– Я не собираюсь затягивать эту встречу, – сказал Аттика, – это все, дорогая.

Один из репортеров, торопясь уйти, опрокинул стул. Оба стремглав выбежали из комнаты.

– Кто такие эти двое? – нахмурившись, спросил Аттика.

– Всего лишь два газетных репортера, которых я пригласил в качестве свидетелей, – ответил Мейсон.

– О боже мой! – воскликнул в ужасе Аттика.

Глава 23

Река была залита горячими и яркими солнечными лучами. Над палубой яхты Бентона был натянут тент. Но Делла Стрит не желала сидеть в тени. Одетая в спортивный костюм, она выдвинула свое кресло из-под тента и, подняв скрещенные ноги на деревянные перила, с наслаждением купалась в солнечных лучах. Мейсон отдыхал в тени, удобно расположившись на лежаке. Он так расслабился, что даже не обратил внимания на лодку, подошедшую к яхте. Лишь когда на палубу вышел Паркер Бентон с целой пачкой газет под мышкой, он проявил некоторый интерес к происходящему.

– Я посылал лодку в ближайший городок за газетами, – сказал Бентон, – в надежде, что они покажутся вам, Мейсон, любопытными.

– Подожду, пока вы все прочтете, не хочу лишать вас удовольствия.

– Все в порядке, – ответил Бентон, – я приказал купить по шесть экземпляров каждой газеты, и, кроме того, у меня есть еще альбом газетных вырезок.

Мейсон улыбнулся и взял несколько газет.

– Что вы узнали о Скотте Шелби? Он, вероятно, бывал на вашей яхте еще до того, как вы познакомились с ним?

– Я собирался рассказать вам об этом, но не хотел нарушать ваш покой. Когда вы вчера впервые высказали мне такую мысль, я был убежден, что вы ошибаетесь и что он попал сюда впервые в четверг двенадцатого числа.

– План, который задумал и осуществил Шелби, свидетельствует о том, что он уже бывал здесь прежде. Он знал, например, о существовании двух независимых телефонных линий и придумал, как подстроить ловушку для своей жены, заявив, что звонит ей с носа яхты, – сказал Мейсон.

– Боюсь, – прервал его Бентон, – что на этот раз вы все-таки ошибаетесь, мистер Мейсон, упускаете из виду другую возможность.

– А именно?

– Я полагаю, что Шелби не бывал здесь. Но здесь был его соучастник и друг Лэси. Вспомните также о том, что Лэси по профессии – повар. Просмотрев свои старые записи, я обнаружил, что Лэси год назад прослужил на яхте в качестве повара две недели, во время отпуска моего постоянного повара. Когда я увидел его фотографии во вчерашней газете, его лицо мне показалось знакомым, однако я его все же не вспомнил. Но один из матросов моей команды узнал его и сказал мне об этом несколько минут назад. Вот, берите все газеты. Не хотите ли выпить?

Мейсон покачал головой.

– Благодарю вас, Бентон, но все, что мне нужно, это глоток свежего воздуха и солнца, а также сознание, что здесь нет телефона, по которому меня в любую секунду могут пригласить принять участие в каком-нибудь другом уголовном процессе.

– Да, главное достоинство яхты заключается в том, что она полностью изолирует тебя от окружающего мира. Ну что же, отдыхайте так, как вам этого хочется. Вы, несомненно, заслужили свой отдых. Если что-нибудь понадобится, нажмите кнопку с надписью «Стюард». – И, понимая состояние адвоката, Бентон удалился, оставив его на палубе.

– Хочешь почитать газету, Делла? – спросил Мейсон.

Она лениво потянулась и покачала головой.

Мейсон пошевелился, зевнул и неторопливо развернул газету.

– Любопытно все же, что пресса пишет о процессе.

– Есть что-нибудь интересное? – спросила Делла через несколько минут.

– Мне хочется знать, что именно написали друзья Дрейка.

Делла выпрямилась.

– А я и забыла о них. Что они пишут? Хотите, я прочитаю вам это вслух?

– Нет, не порть себе глаза, – ответил Мейсон. – Нельзя читать, сидя на солнце. Оставайся на месте и слушай.

Развернув газету, он сказал:

– Сначала идут несколько вводных фраз, а затем напечатано следующее:

«Никогда еще Перри Мейсону, прославленному мастеру перекрестного допроса, не случалось проявить такую гибкость ума, как при допросе Эллен Лэси. И никогда еще в суде не было столь смущенной свидетельницы и потерявшего дар речи адвоката.

На предшествующих заседаниях суда создалась уже достаточно драматическая ситуация. Но она совершенно бледнеет перед тем, что выявилось во время дачи показаний под присягой миссис Эллен Лэси. Попав в конце концов в западню, подстроенную ей мастером судебной стратегии, она оказалась перепуганной и абсолютно беспомощной. Не следует забывать, что именно она сумела скрыть преступника и убийцу из-под бдительного ока опытного офицера полиции лейтенанта Трэгга и сделала это с ловкостью профессионального фокусника, заставившего исчезнуть кролика под прикрывшей его шляпой. Сообразив, что тот, кого она любит, является соучастником таинственного исчезновения Шелби, она сумела мгновенно придумать целую историю, с помощью которой задурила голову даже полицейским. Вся ее история с начала до конца выдумана, Артур Лэси вовсе не был ее постоянным и ревнивым поклонником, а очень спокойно относился к ее склонности к нему. По словам Лэси, он лишь утром познакомился с Шелби, на самом же деле они были знакомы и дружили в течение многих месяцев. Именно к Лэси обратился за помощью Шелби, когда задумал свое исчезновение, инсценировку своего убийства и фальсификацию улик, направленных против своей жены Марион. Шелби нанял Артура Лэси, чтобы тот ждал его в лодке. Густой туман, к вечеру поднявшийся на реке, едва не сорвал планы заговорщиков, так как Бентон не решился продолжать прогулку к острову и приказал стать на якорь в нескольких сотнях ярдов от островка. Однако Лэси, опытный гребец, сумел установить местонахождение яхты и подал Шелби условный сигнал о готовности принять его на лодку.

Шелби уже придумал, как навлечь подозрение на свою жену, заставив ее рассказать о телефонном звонке с аппарата на носу яхты, что было фактически невозможно из-за существования двух независимых систем телефонной связи. За несколько дней до этого происшествия Шелби уже сделал попытку доказать, что его жена покушается на его жизнь. Для этого он всыпал большую дозу мышьяка в свою тарелку с пищей и немножко, для правдоподобия, в тарелку своей жены. Немедленно после этого он вызвал врача и в такой форме изложил ему все происшествие, что тот не только оказал ему эффективную медицинскую помощь, но счел своим долгом уведомить обо всем полицию. В ту роковую для него ночь Шелби подготовил решительно все, и лишь одно помешало ему – на яхте оказалось слишком много гостей и ни одной свободной каюты. И тут случилось странное совпадение: Перри Мейсон, страдавший бессонницей, среди ночи встал, оделся и вышел на палубу. Это дало возможность Шелби зайти в незапертую каюту Мейсона и оттуда позвонить жене. После этого он бросился на нос яхты, где уже заранее приготовил длинный канат. При помощи этого каната он собирался в подходящую минуту броситься в воду, одновременно произведя выстрел из револьвера, который он держал в правой руке. Все шло согласно плану, и лишь один момент не сумел предусмотреть хитроумный Шелби. Он постоянно то вкладывал, то изымал свои деньги из банка, и никто фактически не знал, какими средствами он располагает. Однако было известно, что он держит крупные суммы наличных денег в поясе, надетом на голое тело. После того как Шелби выстрелил и установил, что на яхте началась суматоха, он нырнул под днище яхты, несколько раз громко стукнувшись о нее, а затем вынырнул уже по другую сторону и спокойно лег на спину, отдаваясь течению реки. Увидев небольшой опознавательный огонек на борту ожидавшей его лодки, он подплыл к ней и влез туда, после этого Лэси взялся за весла и направился к берегу. Из полицейского дознания выяснилось дальнейшее: Лэси завернул его в одеяло и высадил на берегу реки. Здесь он прежде всего удостоверился в том, что пояс с деньгами действительно находится на Скотте. Вплоть до этого момента Шелби все время восторгался своей удачной выдумкой и ее исполнением. Он был уверен, что его жену уже допрашивают в полиции у что она никак не сможет оправдаться. Он же был теперь свободен от всяких уз, мог переехать в любой другой город и начать там новую жизнь. Однако он не учел того, что и у Лэси были свои планы. Поскольку Шелби сумел устроить столь безукоризненную инсценировку собственной смерти, Лэси решил, почему бы ему не обогатиться за счет своего приятеля. Он рассчитывал присвоить все сорок тысяч долларов, которые, как он полагал, находились в поясе Шелби. За несколько дней до этого происшествия Шелби выстрелил из своего „кольта“ 38-го калибра в бочку с водой. После этого он нашел эту пулю, которая должна была послужить главной уликой против Марион Шелби, и пока что приспособил ее к охотничьему ружью 16-го калибра. Шелби начал испытывать некоторое недоверие к своему соучастнику, а тот, заметив это, сначала с силой ударил его по голове веслом, а после этого выстрелил из охотничьего ружья прямо в шею Шелби той пулей, которую последний так тщательно приготовил как улику против своей жены. После этого Лэси спокойно поднял тело убитого, отнес его снова в лодку, отплыл от берега и, достигнув достаточной глубины, выбросил тело за борт. Вернулся на берег, сел в машину, которую одолжил у Эллен для своего „важного свидания“, и спокойно вернулся в город.

Но он совершил одну ошибку: поставил машину в гараж Эллен. На заднем сиденье машины лежало мокрое одеяло. Он был настолько предусмотрителен, что захватил с собой в эту поездку запасные брюки и пару сухих ботинок. Свою мокрую одежду он отнес к себе в квартиру, а одеяло и ботинки бросил в угол гаража, собираясь убрать их на следующее утро. Он совершил „идеальное убийство“ благодаря деятельному соучастию в нем самом убитого. Но на следующий же день, тринадцатого, наступила расплата.

Интересным в этом деле является следующее: лейтенант Трэгг фактически держал в своих руках убийцу и имел улики, которые, если бы он сумел правильно сопоставить их, несомненно, привели бы подсудимого к казни. Но он упустил эту возможность, из-за чего подвергся насмешкам со стороны своих сослуживцев из уголовной полиции, которым впервые пришлось наблюдать, как лихо обманули преступники до сих пор безупречного лейтенанта».

Мейсон взглянул на Деллу:

– Представляешь себе, каково самочувствие Трэгга сегодня, когда он читает все это? Помнишь, как, отъезжая в своей машине вместе с Эллен, он крикнул мне: «Прощайте, Шерлок!»?

Она кивнула и улыбнулась:

– Сегодня я испытываю приступ снисходительности ко всем. Не способна злиться даже на Дорсета.

Мейсон, продолжая перелистывать страницы газеты, остановился на столбце объявлений о продаже земельных участков.

– Послушай, Делла, – сказал он, – это тоже напечатано здесь: «Прекрасное живописное имение на расстоянии всего шестидесяти минут езды от центра города, четыреста акров, строевой лес, есть озеро и родник. Ввиду срочности продажи стоит всего двадцать тысяч долларов. Обращаться в контору миссис Лэси по адресу…»

Опустив газету, Мейсон спросил:

– Не купить ли мне это именьице на твое имя?

Она лукаво продолжила:

– И притом при посредничестве конторы миссис Лэси?

– Боюсь, что при этой продаже миссис Лэси не получит полагающихся ей пяти процентов комиссионных.

Подумай, какой маленький интервал был между нашими двумя пикниками в пятницу, тринадцатого. Они ведь уехали за час до того, как приехали мы. Мне интересно, в какой степени в это дело замешан Джордж Аттика. Возможно, что именно он посоветовал Эллен немедленно поехать на этот пикник и, захватив с собой фотоаппарат, сделать несколько снимков. Затем именно он вызвал к себе Лаутона Келлера и убедил его в необходимости уговорить Марион Шелби отказаться от моих услуг.

Это место будет для нас навсегда связано с приятными воспоминаниями. Давай купим его. Оно будет надежным укрытием, когда нам захочется отдохнуть. Я смогу выстроить там, в лесу позади озера, небольшой домик и, может быть, когда-нибудь… – Он умолк и мечтательно посмотрел на горизонт.

Делла Стрит улыбнулась.

– Продолжайте, шеф, – сказала она, – даже если это – всего лишь сон наяву, все-таки идея великолепная!


на главную | моя полка | | Дело полусонной жены |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 4
Средний рейтинг 5.0 из 5



Оцените эту книгу