Книга: Прежде чем он поймает
ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН ПОХИТИТ
О Блейке Пирсе
Блейк Пирс – автор серии-бестселлера о детективе РАЙЛИ ПЕЙДЖ, включающей в себя семь книг (и число их растёт). Блейк Пирс также является автором серии детективных романов о МАКЕНЗИ УАЙТ, включающей пять книг (и число их растёт); серии детективных романов об ЭЙВЕРИ БЛЭК, включающей четыре книги (и число их растёт); а также новой серии романов о детективе КЭРИ ЛОК.
Книголюб и большой поклонник триллеров и детективов, Блейк будет рад услышать ваше мнение, поэтому заходите на www.blakepierceauthor.com, чтобы узнать больше и общаться с автором.
КНИГИ БЛЕЙКА ПИРСА
СЕРИЯ «ЗАГАДКИ РАЙЛИ ПЕЙДЖ»
КОГДА ОНА УШЛА (книга #1)
КОГДА КРУГОМ ОБМАН (книга #2)
КОГДА РАЗБИВАЮТСЯ МЕЧТЫ (книга #3)
КОГДА ПРИМАНКА СРАБОТАЛА (книга #4)
КОГДА ОХОТА НАЧАЛАСЬ (книга #5)
КОГДА СЪЕДАЕТ ТОСКА (книга #6)
СЕРИЯ «ЗАГАДКИ МАКЕНЗИ УАЙТ»
ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН УБЬЁТ (книга #1)
ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН УВИДИТ (книга #2)
ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН НАЧНЁТ ОХОТУ (книга #3)
ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН ПОХИТИТ (книга #4)
ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН ЗАХОЧЕТ (книга #5)
СЕРИЯ «ЗАГАДКИ ЭЙВЕРИ БЛЭК»
МОТИВ ДЛЯ УБИЙСТВА (книга #1)
ПРИЧИНА БЕГСТВА (книга #2)
ПРИЧИНА СКРЫВАТЬСЯ (книга #3)
СЕРИЯ «ЗАГАДКИ КЭРИ ЛОК»
ОТПЕЧАТОК СМЕРТИ (книга #1)
Это последний раз, когда она участвует в автограф-сессии в каком-то богом забытом городишке, о котором никто и никогда не слышал. Нужно поговорить с агентом и сказать ему, что если в городе есть книжный магазин, это не делает его центром культурной жизни. Конечно, он может подумать, что она ведёт себя, как возомнившая о себе невесть что дива, но ей на это наплевать.
На часах было 10:35 вечера, когда Долорес Мэннинг ехала в машине по двухполосной дороге среди заброшенных лесов Айовы. Она отлично понимала, что свернула не туда примерно десять миль назад, потому что именно тогда сломался GPS-навигатор. Нет сигнала. Ну, конечно. Худшее окончание и без того паршивых выходных.
Долорес ехала по этой дороге уже как минимум десять минут. За это время ей не попадались ни знаки, ни дома, ничего, кроме деревьев и на удивление прекрасного ночного неба над головой. Она начинала думать, что пришла пора остановиться на полдороги и поехать назад. Чем больше она об этом думала, тем больше считала, что так и следует поступить.
Она как раз собралась нажать на тормоз и остановиться, когда машину оглушил громкий хлопок. Долорес вскрикнула от страха и удивления, но её крик поглотил резкий глухой стук где-то внутри машины, которая вдруг просела на несколько сантиметров и резко накренилась влево.
Она вывернула руль и попыталась выровнять машину, но поняла, что на это у неё не хватало сил – машину тащило в сторону. Бросив эту затею, она сумела вывести её на обочину и припарковать, немного съехав с дороги. Она включила сигнал аварийной остановки и тяжело выдохнула.
«Чёрт», – сказала она.
«Похоже, это шина, – подумала она про себя. – А если так… Чёрт, я даже не помню, есть ли запасное колесо в багажнике. Так мне и надо за то, что езжу на этой развалюхе. Ты же многообещающий автор, дорогая. Уже можно иногда тратить деньги на авиаперелёты и аренду машин, как считаешь?»
Она открыла багажник, потом открыла дверь и вышла в ночь. От холода щипало лицо, словно зима, прокравшись вслед за осенью, медленно поглощала Средний Запад. Она плотнее завернулась в пальто и достала телефон. Она совсем не удивилась, увидев на экране надпись «Нет сети». Она уже видела эту надпись, то и дело проверяя телефон последние двадцать минут пути после того, как перестал работать GPS.
Она посмотрела на машину и увидела, что оба передних колеса были спущены. Более того, они сдулись и стали похожи на тонкие блины. Она заметила, что что-то поблёскивает у переднего колеса. Она присела, чтобы посмотреть, что это было.
«Стекло, – подумала она. – Вы издеваетесь? Как стекло могло пробить шину?»
Она посмотрела на заднее колесо и увидела торчащие из него крупные осколки. Она перевела взгляд на дорогу, но ничего не увидела. Это было неудивительно, потому что луна спряталась за верхушки деревьев, и вокруг стало темно, как в аду.
Она направилась к багажнику, понимая, что даже если она там что-то найдёт, от этого ей будет мало проку. Если в багажнике и было запасное колесо, то ей их нужно было два.
Раздосадованная и немного напуганная, она хлопнула багажником и закрыла его, даже не заглянув внутрь. Она снова достала телефон и, чувствуя себя полной идиоткой, вскарабкалась на багажник сверху. Она подняла телефон над головой, надеясь поймать хоть какую-то связь.
Ничего.
«Не паникуй, – подумала она. – Да, ты застряла в какой-то глуши. Но рано или поздно здесь должны появиться люди. К тому же, дороги ведь ведут куда-то, так?»
Удивляясь тому, какие жуткие выдались выходные, она вернулась в машину, где продолжала работать печка. Она наклонила зеркало заднего вида так, чтобы могла видеть фары приближающихся сзади машин, а потом посмотрела вперёд, чтобы не пропустить те, что могли ехать с другой стороны.
Раздумывая о неудачной автограф-сессии, ошибке пиар-команды и последней досадной случайности с пробитыми колёсами, она увидела, что впереди появилась машина. Она сидела в ожидании всего около семи минут и решила, что удача наконец ей улыбнулась.
Она открыла дверь, чтобы помимо аварийного света водителя также привлёк свет из салона. Она вышла из машины и встала рядом, махая руками перед приближающимся грузовиком. Она почувствовала некое облегчение, заметив, что тот начинает притормаживать. Грузовик свернул на её полосу и остановился нос к носу с её машиной. Водитель тоже включил сигнал аварийной остановки и вышел.
«Здравствуйте», – сказал мужчина. На вид ему было слегка за сорок.
«Здравствуйте», – ответила Долорес. Она оглядела его с ног до головы, но была слишком расстроена аварией, чтобы найти что-то подозрительное в том, что какой-то случайный незнакомец остановился посреди ночи, чтобы ей помочь.
«Проблемы с машиной?» – спросил он.
«Целая куча проблем, – сказала Долорес, указав на покрышки. – Пробила два колеса за раз. Можете в это поверить?»
«Это ужасно, – сказал мужчина. – Вы звонили в Американскую автомобильную ассоциацию, на СТО или ещё куда-нибудь?»
«Нет сети», – ответила она и собралась было добавить: «Я неместная», но потом передумала.
«Можете позвонить с моего, – добавил он. – У меня всегда здесь неплохо ловит».
Он сделал шаг вперёд и полез в карман за телефоном.
Правда, достал он вовсе не телефон. Долорес не верила своим глазам. В этом не было смысла. Она не могла понять, что это было, и…
Она получила резкий и быстрый удар в лицо. Прежде чем потерять сознание, она увидела сияющую поверхность и форму того, что он надел на пальцы.
Кастет.
Она услышала звук, с которым кастет ударил её в лоб, почувствовала резкую боль, а секунду спустя колени подкосились, и она упала на твёрдый асфальт. Последним, что она увидела, был мужчина, который почти заботливо наклонился над ней, когда глаза ослепили фары его машины, и мир погрузился в темноту.
Макензи Уайт стояла под чёрным зонтом и смотрела, как гроб опускают в могилу. Дождь усилился, превратившись в ливень. Рыдания присутствующих были приглушены шумом капель дождя, опускающихся на кладбищенскую землю и соседние надгробные камни.
Она с горечью смотрела на последние секунды пребывания её напарника среди живых.
Гроб опускался в землю на стальных бегунках, на которых он стоял всю службу, а близкие Брайерса стояли рядом. Большинство гостей разошлись после того, как пастор закончил речь, но родные остались.
Макензи стояла в стороне, в двух рядах от гроба. Ей казалось, что, несмотря на то, что были случаи, когда они с Брайерсом доверяли друг другу собственную жизнь, она почти его не знала. Это лишь подтверждал тот факт, что она не имела понятия, кто были те люди, что остались, чтобы присутствовать при погребении, а именно мужчина за тридцать и две женщины, которые стояли, обнявшись, под чёрной штормовкой и прощались с Брайерсом.
Отведя от них взгляд, Макензи заметила пожилую женщину, которая стояла под зонтом в другом ряду. Одетая во всё чёрное, на фоне дождя она выглядела очень красиво. Несмотря на полностью седые волосы, которые она собрала в пучок, женщина казалась довольно молодой. Макензи кивнула ей, когда та проходила мимо.
«Вы знали Джимми?» – вдруг спросила женщина.
Джимми?
Макензи не сразу поняла, что женщина говорила о Брайерсе. Макензи всего один или два раза в жизни слышала его имя, а для неё он всегда был Брайерсом.
Возможно, мы были не так близки, как мне казалось.
«Знала, – ответила Макензи. – Мы были коллегами. Откуда вы его знаете?»
«Я бывшая жена, – сказала она и, прерывисто вздохнув, добавила. – Он был таким хорошим человеком».
Бывшая жена? Боже, я совсем его не знала. Тут Макензи вспомнила один из разговоров в долгой дороге, когда Брайерс упомянул, что в прошлом был женат.
«Это правда», – сказала Макензи.
Она захотела рассказать женщине о временах, когда Брайерс давал ей дельные рабочие советы и даже спасал ей жизнь, но потом подумала, что женщина не зря стояла в стороне, а не рядом с теми тремя людьми, съёжившимися под курткой.
«Вы хорошо его знали?» – спросила бывшая жена.
«Я так думала», – про себя сказала Макензи, с сожалением взглянув на могилу. Её ответ прозвучал проще: «Не очень».
Затем она отвернулась от женщины с печальной улыбкой и направилась к машине. Она подумала о Брайерсе… Он мало улыбался и редко смеялся, но если смеялся, то смех его был очень заразительным. Потом она подумала о том, как теперь будет идти её работа. Конечно, было эгоистично думать о таких вещах сейчас, но Макензи было интересно, как изменится её работа после смерти напарника, который, в общем и целом, взял её под своё крыло. Ей дадут нового напарника? Дадут ли ей новую работу, заставив бесцельно просиживать дни в офисе?
«Боже, хватит уже думать только о себе», – подумала она.
Дождь продолжал бить по зонту. Звук был настолько громким, что Макензи с трудом услышала звонок мобильного в кармане пальто.
Она достала телефон, открывая при этом дверь машины, сложила зонт и села на сиденье, наконец укрывшись от дождя.
«Уайт слушает».
«Уайт, это МакГрат. Ты всё ещё на похоронах?»
«Уже уезжаю», – ответила она.
«Искренне сожалею о Брайерсе. Он был хорошим человеком и чертовски хорошим агентом».
«Да, это правда», – сказала Макензи.
Взглянув на могилу сквозь пелену дождя, она подумала, что на самом деле совсем не знала Брайерса.
«Мне неудобно беспокоить в такой момент, но нужно, чтобы ты вернулась на работу. Зайдёшь ко мне, хорошо?»
Сердце Макензи забилось быстрее от волнения. Голос МакГрата звучал серьёзно.
«Что случилось?»
Он ответил не сразу, словно размышляя, говорить ей всё по телефону или нет, но потом наконец произнёс:
«Новое дело».
***
Подойдя к офису МакГрата, Макензи увидела в приёмной Ли Харрисона. Он был тем, кого назначили ей во временные напарники, когда заболел Брайерс. За последние несколько недель они смогли довольно хорошо узнать друг друга, но пока им ещё не представился шанс вместе поработать. Харрисон казался Макензи хорошим агентом, может, лишь излишне осторожным.
«Он тебе тоже позвонил?» – спросила Макензи.
«Да, – ответил Харрисон. – Возможно, нам сейчас дадут наше первое дело. Я решил дождаться тебя, а потом уже заходить».
Макензи не знала, чем был оправдан такой жест: его уважением к ней или страхом перед МакГратом. В любом случае, решение показалось ей более чем разумным.
Она постучала в дверь кабинета и услышала короткое «Войдите». Она махнула Харрисону, и они вошли вместе. МакГрат сидел за столом и печатал что-то в ноутбуке. Слева от него лежали две папки, словно ожидая, когда он их возьмёт.
«Присаживайтесь, агенты», – сказал он.
Макензи и Харрисон сели на стулья перед столом МакГрата.
Макензи заметила, что Харрисон вытянулся, как струна, глядя на замдиректора во все глаза… В них читался не страх, а скорее, нервное возбуждение.
«Поступило дело из сельской глубинки штата Айова, – начал МакГрат. – Раз ты там выросла, Уайт, я решил передать это дело тебе».
Макензи смущённо прокашлялась.
«Я выросла в Небраске, сэр», – поправила она.
«Какая разница?» – сказал он.
Макензи покачала головой: те, кто вырос не на Среднем Западе, никогда не видели разницы.
«Айова», – подумала она. Конечно, это была не Небраска, но Айова располагалась совсем рядом, и от одной мысли, что ей придётся вернуться туда, Макензи стало не по себе. Она знала, что ей нечего было бояться; в конце концов, она пробилась в Куантико и смогла кое-чего добиться в жизни. Она воплотила мечту работать в ФБР. Тогда почему она начала нервничать от одной только мысли о возвращении на Средний Запад?
«Потому что всё плохое в твоей жизни произошло именно там, – подумала она. – Детство, бывшие коллеги, загадки, окружающие смерть отца…».
«Мы имеем череду исчезновений. Все пропавшие – женщины, – продолжил МакГрат. – Судя по всему, их похищали на пустынных дорогах. Последнюю похитили вчера вечером. Её машину нашли на обочине, два колеса были пробиты. На дороге было разбросанно много осколков, и местная полиция считает, что авария была подстроена».
МакГрат передал одну из папок Макензи, и она открыла её, чтобы ознакомиться. К делу были прикреплены несколько фотографий машины, в частности, спущенных колёс. Макензи заметила, что трасса действительно была пустынной и окружена с обеих сторон лесом. На одной из фотографий были изображены вещи, найденные в машине. Там было пальто, прикрученный к стенке небольшой ящик с инструментами и коробка с книгами.
«Что это за книги?» – спросила Макензи.
«Жертва была писательницей. Долорес Мэннинг. Поиск в интернете выдал, что она только что опубликовала свою вторую книгу. Пишет дешёвые романы. Она не популярный автор, поэтому пресса не должна вмешиваться… пока. Участок дороги перекрыли, и департамент транспорта штата составил карту объезда. Уайт, как можно скорее садись в самолёт и лети туда. Какой бы сельской ни была глубинка, штат не захочет, чтобы трасса долгое время была перекрыта».
МакГрат посмотрел на Харрисона.
«Агент Харрисон, мне нужно, чтобы вы кое-что поняли. Агент Уайт выросла на Среднем Западе, поэтому не было сомнений в том, чтобы передать это дело ей. Я сам назначил вас в напарники, но я хочу, чтобы на этот раз вы остались здесь. Я хочу, чтобы вы остались в штаб-квартире и помогали Уайт отсюда. Если она позвонит с просьбой найти какую-нибудь информацию, вы этим займётесь. Кроме этого, у Долорес Мэннинг был агент и издатель. Если мы быстро не разберёмся с этим делом, за него возьмётся пресса. Я хочу, чтобы вы помогли с этим здесь и успокоили бурю отсюда, из главного офиса, если таковая начнётся. Без обид, но делом должен заниматься более опытный оперативник».
Харрисон кивнул, но нельзя было не заметить разочарования в его взгляде: «Никаких обид, сэр. Я буду рад помочь, чем смогу».
«О, нет, – подумала Макензи, – он ещё и подлиза».
«Получается, что я буду заниматься делом одна?» – спросила она.
МакГрат широко улыбнулся и отрицательно покачал головой. Он сделал это почти игриво, что заставило Макензи подумать, как сильно изменились их отношения с первой неловкой и почти враждебной встречи.
«Ни за что не отправлю тебя туда в одиночку, – сказал он. – Я решил, что с тобой будет работать агент Эллингтон».
«А», – удивлённо ответила Макензи.
Она не знала, что и думать. Между ней и Эллингтоном то и дело пробегала искра – так было с первой минуты знакомства, когда она была детективом из глубинки Небраски. Тогда ей понравилось с ним работать, но с тех пор многое изменилось… Что сказать, дело будет интересным. Беспокоиться было не о чем. Макензи была уверена, что сможет не смешивать личную привязанность и работу.
«Могу я узнать, почему он?» – спросила она.
«Как ты знаешь, он и раньше работал с агентами в том районе. Кроме этого, у него впечатляющий послужной список по делам об исчезновениях. А что?»
«Просто интересно, сэр, – ответила Макензи, сразу вспомнив момент её знакомства с Эллингтоном, когда он приехал помочь в деле «Страшилы». Тогда она работала в департаменте полиции. – Он сам… хм, он попросил, чтобы его назначили на это дело?»
«Нет, – сказал МакГрат. – Просто так случилось, что вы оба подходите для этого расследования: он – благодаря связям, а ты – прошлому».
МакГрат поднялся с места, завершая встречу: «Через пару минут тебе на почту вышлют информацию о рейсе, – добавил он. – Думаю, ты вылетаешь в одиннадцать пятьдесят пять».
«Но это уже через полтора часа», – сказала Макензи.
«Тогда пошевеливайся».
Она быстро вышла из кабинета, обернувшись лишь однажды, чтобы увидеть, что агент Харрисон продолжает сидеть на стуле, как потерявшийся щенок, не зная, что делать и куда идти. У Макензи не было времени, чтобы думать о том, как он мог сейчас себя чувствовать. Нужно было придумать, как собрать вещи и приехать в аэропорт всего за полтора часа.
Кроме этого, ей нужно было понять, почему её так страшила мысль о работе над делом вместе с Эллингтоном.
Макензи приехала в аэропорт так быстро, как только смогла и едва успела до вылета. Она ворвалась в салон через пять минут после объявления посадки и медленно пошла по ряду, запыхавшаяся, расстроенная и выбитая из колеи. Она быстро подумала, успел ли Эллингтон добраться до аэропорта вовремя. Сама она была рада, что не пропустила рейс. Эллингтон был взрослым человеком и мог сам о себе позаботиться.
Ей больше не нужно было гадать, как только она нашла своё место. Эллингтон удобно разместился на соседнем кресле. Он улыбнулся ей со своего места у окна и быстро помахал рукой. Она покачала головой и тяжело вздохнула.
«Тяжёлый день выдался?» – спросил он.
«Как сказать: он начался с похорон, продолжился встречей с МакГратом, – ответила Макензи, – потом я помчалась домой собирать вещи и бегом пробежала через весь аэропорт Даллс, чтобы успеть на самолёт. И это всё до полудня».
«Значит, дальше будет проще», – пошутил Эллингтон.
Засунув ручную кладь в отделение над головой, Макензи сказала: «Посмотрим. Скажи, а у ФБР разве нет частных самолётов?»
«Есть. Правда, их используют только для срочных дел и для звёздных агентов. Это явно не срочное дело, а мы явно не звёзды Бюро».
Когда Макензи наконец оказалась в кресле, она решила, что пришло время немного отдохнуть. Она взглянула на Эллингтона и заметила, что он просматривает папку, которая была точно такой же, как та, которую она видела в кабинете МакГрата.
«Что ты думаешь об этом деле?» – спросил Эллингтон.
«Думаю, пока ещё рано делать какие-то выводы», – ответила она.
Он посмотрел на неё и закатил глаза, а потом игриво нахмурился: «У тебя же должно было сложиться какое-то первое впечатление. Какое оно было?»
Макензи не хотела делиться своими мыслями сейчас, чтобы потом не оказаться неправой, но ей нравилось, что он сразу принялся за работу. Это подтверждало, что Эллингтон был трудягой и преданным своему делу агентом, которым рисовал его МакГрат, и которым она надеялась его видеть.
«Я думаю, что тот факт, что мы имеем дело с похищениями, а не убийствами, даёт нам некую надежду, – сказала она. – При этом все жертвы были похищены с второстепенных дорог, что наводит меня на мысль, что похититель – местный, который хорошо знает окрестности. Возможно, он похищает жертв, а потом убивает, скрывая их тела где-нибудь в лесах или других неприметных местах, о которых знает только он».
«Ты уже ознакомилась с делом?» – спросил Эллингтон, кивая в сторону папки.
«Нет, на это у меня не было времени».
«Угощайся», – добавил он, передавая её Макензи.
Макензи читала скудную информацию по делу, пока стюардессы рассказывали о правилах нахождения в салоне самолёта. Она продолжила читать, когда самолёт вылетел в сторону Де-Мойн. В папке было не так много информации, но и её было достаточно, чтобы Макензи решила, как подойти к расследованию, когда они прибудут на место.
Долорес Мэннинг стала третьей пропавшей женщиной за последние девять дней. Первая жертва была местной жительницей. Об её исчезновении сообщила дочь. Наоми Найлс сорока семи лет также похитили прямо с обочины дороги.
Второй жертвой была жительница Де-Мойна по имени Кристал Холл. В молодости у неё было несколько приводов, по большей части за мелкие правонарушения, ничего серьёзного. Её похитили, когда она приехала на местную животноводческую ферму. На месте первого похищения не было обнаружено никаких следов преступления – просто брошенная машина на обочине. Второй брошенной машиной стал небольшой пикап с пробитой шиной. Когда грузовик обнаружили, было видно, что шину пытались заменить: машина стояла на домкрате, а спущенное колесо было приставлено к крылу грузовика.
Все три похищения очевидно произошли ночью, примерно между 10 часами вечера и 3 часами утра. С первого похищения прошло уже девять дней, но у следствия до сих пор не было ни улик, ни версий.
Как обычно, Макензи прочитала папку несколько раз, пытаясь всё запомнить. В этом случае это было несложно, потому что информации было мало. Она постоянно возвращалась к фотографиям местности – просёлочным дорогам, петляющим среди леса, как огромная змея, и ведущим в никуда.
Ещё она попыталась пробраться в сознание преступника, который использовал для прикрытия эти дороги и ночь. Он был терпелив. Ввиду того, что он действовал ночью, он привык быть один. Темнота его не беспокоила. Возможно, он даже предпочитал работать в темноте, не только из соображений безопасности, но и благодаря ощущению уединения и одиночества. Скорее всего, этот человек был одиночкой. Он похищал жертв с дорог, когда те находились в стрессовом состоянии: поломка, спущенная шина. Это говорило о том, что, скорее всего, он похищал не ради интереса. Он хотел заполучить себе этих женщин. Но зачем?
А что же с последней жертвой, Долорес Мэннинг? «Возможно, она родом из этих мест, – подумала Макензи, – или чертовски храбрая, раз разъезжает по таким дорогам ночами… Может, так она могла срезать путь, но всё же это было довольно безрассудное решение с её стороны».
Оставалось надеяться, что так оно и было. Она надеялась, что женщина была храброй, потому что смелость, какой бы наигранной она ни была, помогала справляться с тяжёлыми ситуациями. Храбрость – это не просто маска, а особенность характера, которая помогает справляться со сложностями. Макензи попыталась представить, как Долорес Мэннинг, многообещающий автор, едет по извилистым дорогам среди ночи. Смелая она или нет, но картина вырисовывалась совсем не радужная.
Закончив, Макензи вернула папку Эллингтону. Она посмотрела мимо него в окно, за которым плыли белые пучки облаков. На секунду она закрыла глаза и мысленно вернулась на Средний Запад, но не в Айову, а в соседнюю Небраску; туда, где были широкие поля и высокие леса, а не загруженные машинами дороги и небоскрёбы. Она не скучала по дому, но находила необъяснимо волнующей мысль, что могла вернуться туда, пусть даже исключительно по работе.
«Уайт?»
Макензи открыла глаза, когда услышала собственное имя. Она повернулась к Эллингтону, смутившись от того, что задремала: «Да?»
«Ты отключилась на минуту. С тобой всё хорошо?»
«Да».
И это была правда, с ней всё было хорошо. Первые шесть часов дня вымотали её физически и эмоционально, но сейчас, когда она сидела в кресле в самолёте рядом с человеком, которого она никогда не представляла в роли своего напарника, но он таковым стал, у неё всё было хорошо.
«Можно у тебя кое-что спросить?» – сказала Макензи.
«Давай».
«Ты сам попросился на это дело?»
Эллингтон ответил не сразу. Она заметила его хитрый взгляд прежде, чем он заговорил, и не могла не подумать, зачем ему было её обманывать.
«Я слышал об этом деле, а как ты знаешь, я неплохо сработался с ребятами из регионального отделения в Омахе. А раз оказалось, что это ближайшее отделение к месту преступления в Айове, я решил взяться за дело. Когда меня спросили, не против ли я, чтобы ты тоже участвовала в расследовании, я сказал, что нет».
Макензи кивнула, чувствуя себя виноватой за то, что подумала, будто у Эллингтона были личные причины взяться за это дело. У неё были к нему некоторые чувства (она не могла сказать, были ли они чисто физического или всё же эмоционального плана), но он никогда не давал ей повода подумать, что тоже испытывал к Макензи что-то подобное. Она легко вспомнила, как начала приставать к нему, когда они только познакомились в Небраске, а он её отверг.
«Будем надеяться, что он уже забыл о том случае, – подумала она. – Сейчас я уже другой человек, а он слишком занят, чтобы обращать на меня внимание, да и к тому же теперь мы работаем вместе. Что было, то прошло».
«Ну, а какое у тебя сложилось первое впечатление о нашем деле?» – спросила она.
«Я думаю, похититель не планирует убивать женщин, – ответил Эллингтон. – У меня нет никаких идей, я не хочу выпендриваться и, как и ты, думаю, что он местный. Возможно, он похищает их, как для коллекции… но зачем я пока не могу сказать. Плохо, если я окажусь прав».
Макензи тоже это беспокоило. Если он похищал женщин, то рано или поздно у него должно было закончиться место, где он мог их держать. А, возможно, он потеряет к ним интерес… Значит, рано или поздно, но он должен остановиться. Теоритически это было бы хорошо, но тогда они совсем потеряют его след.
«Мне кажется, ты прав, когда говоришь, что он коллекционирует своих жертв, – сказала Макензи. – Он похищает их, когда они наиболее уязвимы – разбираются с поломкой в машине или пробитым колесом. Это значит, он подбирается к ним медленно, а не нападает открыто. Скорее всего, он стеснителен».
Эллингтон ухмыльнулся и сказал: «Ха, это хорошее замечание».
Его ухмылка превратилась в улыбку, и Макензи пришлось отвернуться, зная, что у них была привычка ловить взгляд друг друга и подолгу смотреть друг другу в глаза. Поэтому она посмотрела на голубое небо и облака, пока самолёт мчал их на Средний Запад.
***
Почти не имея багажа, Макензи и Эллингтон быстро покинули аэропорт. По окончанию полёта Эллингтон сообщил Макензи, что он уже обо всём договорился (наверное, пока она металась между домом и аэропортом). Сейчас они встретятся с двумя агентами из местного отделения, чтобы вместе разобраться с этим делом как можно скорее. Не останавливаясь у багажного конвейера, они довольно скоро их нашли.
Встреча произошла в одном из многочисленных кафе Starbucks, разбросанных по аэропорту. Макензи позволила Эллингтону вести разговор, потому что было очевидно, что МакГрат считал его главным в этом расследовании. Иначе откуда Эллингтон мог знать, где им встретиться с местными агентами? Иначе откуда Эллингтон знал, когда они вылетают, и мог спокойно добраться до аэропорта?
Агентов сложно было не заметить. Макензи внутренне вздохнула, когда увидела, что оба были мужчинами. Один из них казался новичком. Ему невозможно было дать больше двадцати четырёх лет. Его напарник выглядел сурово и взросло – ему было под пятьдесят.
Эллингтон направился прямо к ним, и Макензи последовала за ним. Ни один из агентов не поднялся с места, но тот, что бы старше, протянул Эллингтону руку для рукопожатия, когда они подошли к столу.
«Агенты Хейдман и Торсон, я полагаю?» – спросил Эллингтон.
«Так точно, – сказал тот, что старше. – Я Торсон, а это мой напарник Хейдман».
«Рад с вами познакомиться, – сказал Эллингтон. – Я специальный агент Эллингтон, а это моя напарница, агент Уайт».
Они пожали друг другу руки. Макензи порядком устала от этой традиции с тех пор, как попала в Бюро. Это была всего лишь формальность, неловкость, которую необходимо было пережить до того, как перейти к сути дела. Она заметила, что, пожимая ей руку, ладонь Хейдмана была влажной от пота, а рукопожатие – слабым. Внешне он казался спокойным, но, возможно, немного смущался или был интровертом по натуре.
«Как далеко отсюда находятся места преступлений?» – спросил Эллингтон.
«Ближайшее – в часе пути, – ответил Торсон. – Остальные два в десяти-пятнадцати минутах езды друг от друга».
«Вы узнали что-нибудь новое с утра?» – спросила Макензи.
«Ровным счётом ничего, – сказал Торсон. – Это была одна из причин, почему мы вас вызвали. У нас три похищенные женщины и ни одной улики. Дело настолько плохо, что штат собирается вести наблюдение за всеми трассами. Загвоздка в том, что нельзя просмотреть все семьдесят пять миль просёлочных дорог».
«Технически это возможно, – сказал Хейдман, – но это десятки камер и сотни машин. Ребята из штата оставляют этот вариант на самый крайний случай».
«Тогда давайте проедем на место первого похищения?» – предложил Эллингтон.
«Конечно, – сказал Торсон. – А вы не хотите сначала решить всё с отелем и багажом?»
«Нет, – сказала Макензи. – Давайте приступим к работе. Если вы говорите, что до первого места так долго ехать, не будем терять время».
Торсон и Хейдман встали из-за стола, и Эллингтон странно посмотрел в её сторону. Макензи не могла решить, был ли он приятно удивлён её желанием как можно скорее попасть на первое место преступления или находил забавным её нежелание позволить ему быть главным в этом расследовании. Она же надеялась, что он не понял, что одна мысль о том, чтобы оказаться в отеле с Эллингтоном рождала в ней целую бурю эмоций.
Они вышли из Starbucks все вместе, почти шеренгой. Макензи была тронута, когда Эллингтон задержался и подождал её, чтобы не она завершала строй.
«Знаете, – произнёс Торсон, оглядываясь через плечо, – я рад, что вы хотите сразу взяться за работу. Это дело дурно пахнет. Понимаешь это сразу, когда начинаешь обсуждать его с местной полицией, и это отношение передаётся нам».
«Какое отношение?» – спросила Макензи.
Торсон и Хейдман многозначительно переглянулись, а потом Торсон опустил плечи и ответил: «Словно всё это происходит не на самом деле. Я ещё не сталкивался ни с чем подобным. У нас ни одной зацепки. Этот похититель – просто призрак».
«Надеюсь, мы сможем помочь», – сказал Эллингтон.
«И я надеюсь, – ответил Торсон, – потому что на данный момент все, кто занимается этим делом, думают, что мы его никогда не раскроем».
Макензи немало удивилась, увидев, что местное отделение в виде служебного транспорта выдало Торсону и Хейдману Субурбан. После своего старенького авто и обычных машин, которые она брала в аренду и на которых ездила последние несколько месяцев, эта поездка, когда они с Эллингтоном разместились на заднем сиденье внедорожника, казалась ей просто шикарной. Однако когда они прибыли на первое место преступления через час и десять минут, Макензи с радостью вышла из машины. Она не привыкла к таким роскошным авто и от этого чувствовала себя немного неуютно.
Торсон припарковался на обочине шоссе № 14, обычной двухполосной дороги, которая петляла среди лесов в глуши Айовы. С обеих сторон её окружали деревья. Проехав по ней несколько миль, Макензи заметила по пути пару грунтовых дорог, уходящих в стороны. Судя по всему, ими давно никто не пользовался, потому что их перекрывали тонкие тросы, привязанные к двум столбам по обе стороны дороги. Кроме этих нескольких дорог вдоль трассы не было ничего, только лес.
Торсон и Хейдман провели их мимо нескольких офицеров из местной полиции, которые небрежно махнули рукой в знак приветствия. Впереди, перед двумя патрульными машинами стояла небольшая красная Субару. Оба передних колеса были спущены.
«Что вы можете сказать о местной полиции?» – спросила Макензи.
«Её немного, – ответил Торсон. – Ближайший населённый пункт – это небольшой городок Бент Крик с населением около девятисот человек. Штат полиции включает одного шерифа – он стоит вон там с двумя другими офицерами, двух замов и семь офицеров. Им помогали ребята из Де-Мойна, но когда мы подключились к расследованию, те отошли в сторону, вроде того, что теперь это проблема ФБР».
«Получается, иными словами, они рады, что мы здесь?» – спросил Эллингтон.
«Это точно», – сказал Торсон.
Они подошли к машине и обступили её со всех сторон. Макензи посмотрела на полицейских. Только один из них проявлял хоть какой-то интерес к тому, что делали вновь прибывшие агенты ФБР. Макензи устраивал такой расклад. Она знала, как сложно работать, когда местная полиция лишь усложняет дело. Приятно будет делать свою работу, не отвлекаясь на внутренние разногласия и уязвлённое самолюбие местных офицеров полиции.
«Машину уже проверили на отпечатки?» – спросила Макензи.
«Да, сегодня утром, – сказал Хейдман. – Вы можете её осмотреть».
Макензи открыла пассажирскую дверь. В ходе быстрого осмотра она поняла, что пусть машину уже успели проверить на отпечатки, содержимое ещё не трогали и не забрали, как вещдоки. Старый телефон продолжал лежать на пассажирском сиденье. На центральной панели поверх разбросанных и сложенных листов бумаги лежала упаковка жевательной резинки.
«Это машина писательницы, верно?» – спросила Макензи.
«Да, – ответил Торсон. – Машина Долорес Мэннинг».
Макензи продолжила осмотр. Она нашла солнцезащитные очки Мэннинг, почти пустую адресную книгу, несколько копий «Жестяного дома» на заднем сиденье и лежащую то там, то здесь всякую мелочь. В багажнике не было ничего, кроме коробки с книгами. Там находись восемнадцать копий книги Долорес Мэннинг «Замкнутая любовь».
«В багажнике вы тоже всё проверили на отпечатки?» – спросила Макензи.
«Нет, не думаю, – сказал Хейдман. – Это же просто коробка с книгами».
«Да, но несколько копий отсутствуют».
«Она возвращалась с автограф-сессии, – сказал Торсон. – Велика вероятность, что те книга она либо продала, либо раздала».
Спорить тут было не о чем, и Макензи отступила, но всё же пролистала пару книг. Мэннинг расписалась на обложке обеих.
Она вернула книги в коробку и начала осмотр дороги. Она прошла вдоль обочины, ища признаки того, что могли подложить, чтобы проколоть колёса. Она посмотрела на Эллингтона и довольно отметила, что он уже занимался изучением спущенных шин. С места, где она стояла, ей были видны сияющие осколки стекла, торчащие из колёс.
Стекло лежало и на дороге чуть впереди. Луч солнца, пробившийся сквозь ветви деревьев над головой, пугающе красиво отражался в осколках. Макензи подошла к ним и присела, чтобы рассмотреть получше.
Было ясно, что стекло специально разбросали по дороге. Больше всего осколков лежало рядом с прерывистой жёлтой разделительной полосой в центре. Осколки лежали то здесь, то там, как песок, но большая часть была собрана в одном месте так, чтобы тот, кто будет проезжать по полосе, обязательно на них наехал. На дороге лежало несколько крупных осколков; очевидно, машина проехала мимо них и не раздавила. Макензи подняла один из этих крупных осколков и внимательно на него посмотрела.
С первого взгляда стекло показалось ей тёмным, но потом она заметила, что оно было покрыто чёрной краской. «Чтобы не отражать свет приближающихся фар, – подумала она. – В темноте стекло блестит в свете фар… если только его не выкрасить в чёрный цвет».
Она выбрала несколько осколков и поскребла ногтем те, что были побольше. Стекло под краской было двух разных цветов; большая часть осколков были бесцветными, но некоторые слегка отдавали зелёным. Для бутылок или графинов стекло было слишком толстым. Таким толстым стекло мог сделать стеклодув. Некоторые осколки были толщиной примерно в четыре сантиметра, и это уже после того, как по ним проехала машина Долорес Мэннинг.
«Кто-нибудь заметил, что стекло было выкрашено краской?» – спросила Макензи.
Офицеры, стоявшие у обочины, смущённо переглянулись. Даже на лицах Торсона и Хейдмана отразилось удивление.
«Думаю, тишина означает «нет», – сказал Торсон.
«Осколки ещё не собирали и не изучали?» – спросила Макензи.
«Собирали, – ответил Торсон, – но не изучали. Этим сейчас занимаются наши ребята. Первые результаты будут готовы через несколько часов. Думаю, они бы уже сообщили нам что-нибудь о краске, если бы что-то нашли».
«Как я понимаю, на других местах похищений такого стекла не было, верно?»
«Верно».
Макензи выпрямилась, глядя на стекло сверху вниз и пытаясь собрать воедино образ подозреваемого.
«Стекло впервые появилось в этом похищении, – подумала она. – Это значит, что он целенаправленно охотился за этой женщиной. Почему? Возможно, первые два похищения были случайными. Возможно, его жертвы просто оказались в нужное время в нужном месте. А если так, то похититель – явно кто-то местный, сельский убийца, не городской. При этом он умён, расчётлив и не действует наобум».
Эллингтон подошёл ближе и тоже посмотрел на стекло. Не отводя от него взгляда, он спросил: «Есть идеи?»
«Парочка».
«Поделись».
«Он житель глубинки, скорее всего, местный, как мы сразу и подумали. Ещё я думаю, что это похищение было спланировано. Он… специально проколол ей шины. Если в двух других случаях стекла не было, это похищение он подстроил. Это наводит меня на мысль, что первые два раза были случайными. Ему просто повезло. Но это… Ради этой жертвы ему пришлось потрудиться».
«Думаешь, нам следует поговорить с семьёй?» – спросил Эллингтон.
Она не могла понять, проверяет ли он её, как когда-то проверял Брайерс, или ему действительно интересен её подход и методы работы.
«Возможно, так мы получим какие-то ответы, – сказала Макензи. – Даже если разговор нам ничего не даст, то, по крайней мере, задание будет выполнено».
«Говоришь, как робот», – с улыбкой заметил Эллингтон.
Не обращая на него внимания, Макензи вернулась к машине, из которой за ними наблюдали Торсон и Хейдман.
«Мы знаем, где живёт Долорес Мэннинг?» – спросила она.
«Она живёт в Баффало, штат Нью-Йорк, – сказал Торсон, – но её семья живёт недалеко от Сигурни».
«Это же тоже в Айове, верно?»
«Да, – сказал Торсон. – Её мать живёт в десяти минутах езды от города. Отец умер. Матери ещё не сообщили об исчезновении дочери. Исходя из того, что нам известно, Мэннинг пропала всего около двадцати шести часов назад. Пока мы не можем это подтвердить, но думаем, что она собиралась навестить семью, раз находилась недалеко на автограф-сессии в Сидар-Рапидс».
«Думаю, матери нужно сообщить», – сказала Макензи.
«Согласен», – сказал Эллингтон, подходя к ним.
«Ради бога, – хихикнул Торсон. – До Сигурни ехать примерно час пятнадцать минут. Мы бы присоединились к вам, – саркастически добавил он, – но нам такого приказа не поступало».
Когда он произносил эти слова, к ним подошёл один из полицейских. Судя по значку, он был местным шерифом.
«Мы вам тут ещё нужны?» – спросил он.
«Нет, – ответил Эллингтон. – Хотя можете подсказать, где найти приличный отель».
«У нас в Бент Крик только один, – сказал шериф. – Больше мне вам нечего порекомендовать».
«Значит, последуем вашему совету. Ещё скажите, где в Бент Крик можно взять машину напрокат?»
«С этим я вам помогу», – ответил шериф и ушёл.
Не зная, куда ещё ей пойти, Макензи вернулась в Субурбан и села на заднее сиденье. Когда оставшиеся трое агентов забрались в машину, она вспомнила старые заброшенные дороги, ведущие к шоссе № 14. Кому они принадлежали? Куда они вели?
Они направились в Бент Крик, и вид местных дорог порождал в голове Макензи всё больше и больше вопросов… некоторые были несущественными, а некоторые – довольно насущными. Они начали рождаться в её голове, пока она думала о разбитом стекле на дороге. Она пыталась представить, как кто-то красит стекло, намереваясь вывести из строя чью-то машину.
Это говорило не только о намерении. Это указывало на тщательное планирование и отличное знание загруженности шоссе № 14 в ночное время.
«Наш похититель опасно умён, – подумала Макензи. – Он любит планировать и охотится только на женщин».
Она мысленно составляла его психологический портрет, когда вдруг почувствовала, что время не ждёт… им нужно действовать оперативно. Ей казалось, что похититель прятался среди деревьев и петляющих дорог, разбивая стекло на осколки, покрывая их краской
…и планируя новое похищение.
Открыв глаза, Долорес Мэннинг подумала о матери, матери, которая жила в захолустном трейлерном парке в пригороде Сигурни. Её мать была очень гордой и упрямой женщиной. Долорес собиралась навестить её после автограф-сессии в Сидар-Рапидс. Она недавно подписала с издателем контракт на три книги и выписала чек на $7000, надеясь, что мать его примет и распорядится этими деньгами с умом. Это может прозвучать чванливо, но Долорес стеснялась того, что мать жила на пособие и покупала продукты по карточкам. Так продолжалось со смерти отца и…
Неясные мысли о матери отошли на второй план, когда глаза привыкли к темноте, в которой она находилась. Она сидела, облокотившись о что-то твёрдое и прохладное. Она медленно поднялась на ноги. При этом она ударилась головой о что-то, по ощущениям сделанное из того же материала, что и поверхность, на которую она только что опиралась.
Не зная, что и думать, она подняла руки вверх, но вытянуть их на всю длину не смогла. Чувствуя нарастающую панику, она увидела, что темноту прорезают тонкие лучи света. В глаза били три прямоугольных луча. Именно благодаря им она поняла, где находится.
Она была заперта в каком-то контейнере… Она была уверена, что он был сделан из стали или какого-то другого металла. Контейнер был не больше полутора метров в высоту, поэтому она не могла выпрямиться во весь рост. Он был примерно столько же метров в глубину и ширину. Она начала часто дышать, чувствуя себя неуютно в замкнутом пространстве.
Она прижалась к передней стенке контейнера и стала вдыхать свежий воздух через прямоугольные отверстия, каждое из которых было не больше пятнадцати сантиметров в длину и семи в ширину. Вдыхая воздух носом, она почувствовала запах земли и второй запах – сладкий, но неприятный.
Где-то вдалеке, так далеко, словно в другом мире, ей показалось, что она услышала писк. Что это? Звук оборудования? Может, какое-то животное? Да, животное… Но она не могла понять, какое. Может, свиньи?
Её дыхание выровнялось, и, стоя на четвереньках, она сделала шаг назад и посмотрела через отверстия.
Она увидела сарай или какое-то другое старое деревянное сооружение. Примерно в шести метрах от неё находилась дверь, через отверстия в проёме пробивался сумрачный солнечный свет. Обзор был ограничен, но и того, что она увидела, было достаточно, чтобы понять, что она попала в беду.
Об этом говорил и засов на двери, которую она едва могла рассмотреть через отверстия в контейнере. Она захныкала и насела плечом на переднюю стенку контейнера. Дверь не поддалась, а только скрипнула.
Она начала паниковать и понимала, что сейчас нужно обратиться к логике и спокойствию. Она прощупала дно контейнера, надеясь найти петли или что-нибудь с гайками или болтами, которыми бы она могла воспользоваться. Она не была сильной, но если бы хоть один шуруп оказался слабо завинчен или погнут…
И опять неудача. Таким же способом она осмотрела заднюю стенку и снова ничего не нашла.
В порыве абсолютной беспомощности она толкнула дверь ногой так сильно, как только смогла. Когда это не дало никаких результатов, она отошла к задней стене, чтобы разбежаться, и ударила по двери правым плечом. От удара её отбросило назад, и она упала на спину. Она ударилась головой о стену и со всей силой плюхнулась навзничь.
Она хотела закричать, но не знала, разумно ли было произносить хоть какие-то звуки. Она помнила лицо мужчины из грузовика и то, как он напал на неё. Разве она хотела привлекать его внимание?
Нет, не хотела. «Думай, – мысленно приказала она себе. – Используй творческое начало и придумай, как отсюда выбраться».
Но ничего не приходило в голову. Пусть она смогла сдержать внутри вырывающийся крик, но удержать слёзы не было сил. Она толкнула ногой дверь контейнера, а потом забралась в дальний угол. Она плакала как можно тише и сидела, качаясь вперёд-назад, глядя на пыльный свет, пробивающийся сквозь отверстия в стене.
Ничего другого она пока не придумала.
Макензи не понравилось, что, когда они с Эллингтоном свернули в трейлерный парк «Сигурни Оакс», в голове родились десятки стереотипных банальностей, связанных с подобными местами. Запылённые трейлеры выглядели так, словно доживали свои последние дни. Автомобили, припаркованные у большинства из них, находились в том же плачевном состоянии. В одном из убогих двориков, что они проезжали, Макензи увидела двух мужчин без рубашек, лежащих на шезлонгах. Между ними стояла сумка-холодильник, набитая пивными банками, а рядом лежали несколько пустых смятых жестянок… и это в 16:35.
Дом Тэмми Мэннинг, матери Долорес Мэннинг, находился в самом центре парка. Эллингтон припарковал машину рядом со стареньким пикапом марки Шевроле. На фоне машин, которые стояли в парке их арендованный автомобиль выглядел довольно неплохо, но всё же не сильно отличался от остальных. В «Машинах братьев Смит» выбор был невелик, и они остановились на Форд Фьюжн 2008 года, который отчаянно нуждался в покраске и новых покрышках.
Поднявшись по шатающимся ступеням крыльца к двери, Макензи быстро огляделась. Несколько ребят катали игрушечные машинки в грязи. Девочка лет двенадцати шла по дороге, не видя ничего перед собой, уткнувшись в телефон; грязная футболка оголяла живот. Пожилой мужчина в двух трейлерах от них лежал на земле, заглядывая под газонокосилку. В руках у него был гаечный ключ, а брюки перепачканы маслом.
Эллингтон постучал в дверь, и её открыли почти сразу. Женщина, которая стояла на пороге, была красива. Это была неброская красота. Ей было за пятьдесят, и седые пряди в её чёрных волосах не сколько указывали на возраст, сколько казались искусственными. Она казалась уставшей, но запах, который Макензи почувствовала, как только та открыла рот, чтобы произнести: «вы кто?», сразу дал понять, что женщина была с похмелья.
На вопрос ответил Эллингтон. При этом он не сдвинулся с места и не стал вставать впереди Макензи. «Я агент Эллингтон, а это агент Уайт, мы из ФБР», – сказал он.
«ФБР? – спросила женщина. – Какого чёрта вам здесь надо?»
«Вы Тэмми Мэннинг?» – спросил он.
«Да, это я», – ответила она.
«Мы можем войти?» – спросил Эллингтон.
Тэмми посмотрела на них не с подозрением, а скорее, с недоверием. Она утвердительно кивнула и отошла в сторону, впуская их в дом. Как только они оказались внутри, их окружил сильный запах сигаретного дыма. Воздух был пропитан им насквозь. Одинокая сигарета догорала в полной окурков пепельнице, стоящей на старом кофейном столике.
Напротив него сидела другая женщина. Судя по всему, она чувствовала себя здесь не очень уютно. Макензи показалось, что ей было несколько противно находиться в этой комнате.
«Если у вас гости, – сказала она, – тогда нам лучше поговорить на улице».
«Это не гостья, – сказала Тэмми. – Это моя дочь Рита».
«Здравствуйте», – сказала Рита, поднявшись, чтобы поздороваться.
Очевидно, перед ними была младшая сестра Долорес Мэннинг. Между ними было три или четыре года разницы. Девушка была очень похожа на Долорес, чьё фото Макензи видела на тыльной стороне обложки книги «Замкнутая любовь».
«Понятно, – сказал Эллингтон. – Даже хорошо, что вы тоже здесь, Рита».
«Почему?» – спросила Тэмми, усаживаясь на диван рядом с дочерью. Она взяла сигарету из пепельницы и затянулась.
«Вчера вечером машина Долорес Мэннинг была обнаружена брошенной с двумя пробитыми шинами на шоссе № 14. С тех пор её никто не видел: ни агент, ни друзья, ни кто-либо другой. Мы надеялись, что вы можете знать её местонахождение».
Не успел Эллингтон закончить фразу, как Макензи уже всё поняла по испуганному лицу Риты Мэннинг.
«Боже мой, – сказала та. – Вы уверены, что это её машина?»
«Мы уверены, – сказал Эллингтон. – В багажнике машины мы нашли полупустую коробку с копиями её последней книги. Она возвращалась с автограф-сессии в Сидар-Рапидс».
«Да, – сказала Рита. – Должно быть, она… ехала сюда. Таков был уговор. Когда она не приехала к полуночи, я решила, что она остановилась переночевать в каком-нибудь мотеле».
«Она должна была приехать к вам?» – спросила Макензи. Задавая вопрос, она смотрела на Тэмми, но та, казалось, была полностью поглощена курением.
«Вроде того, – ответила женщина. – Она позвонила мне на прошлой неделе и сказала, что будет в Сидар-Рапидс. Она хотела повидаться, и я согласилась. Я сказала об этом Рите, и она приехала вчера после обеда. Мы хотели сделать сюрприз».
«Я приехала из самого Техасского университета A&M», – сказала Рита.
«Когда вы в последний раз говорили с Долорес?» – спросил её Эллингтон.
«Примерно три недели назад. Мы время от времени созваниваемся».
«Какой она была в ваш последний разговор?» – спросила Макензи.
«Она была на седьмом небе. Она только что подписала контракт ещё на три книги. Мы решили, что в её следующий приезд в Техас отметим это событие».
«Как я понимаю, вы студентка?» – спросил Эллингтон.
«Да. Учусь на последнем курсе».
«Миссис Мэннинг, – сказала Макензи так, чтобы мать поняла, что вопрос адресован именно ей, а не дочери, – простите мне мои слова, но, кажется, новость об исчезновении дочери вас мало заботит».
Она пожала плечами, выдохнула большое облако дыма и положила окурок в и без того переполненную пепельницу: «Ну, видимо вам в ФБР больше известно о том, как я должна себя чувствовать, чем мне, не так ли?»
«Я не это имела в виду, мэм», – сказала Макензи.
«Послушайте… Мы же говорим о Долорес. У неё есть голова на плечах. Я уверена, она позвонила в Автомобильную ассоциацию или куда-нибудь ещё, когда проколола шину. Сейчас она, наверное, уже на полпути в Нью-Йорк. Она зарабатывает деньги, путешествует по стране. Если бы с ней что-нибудь случилось, она бы позвонила».
«Она бы не постеснялась позвонить вам и попросить о помощи?»
Тэмми задумалась над вопросом: «Скорее всего, нет. Она бы позвонила, чтобы попросить о помощи и начала бы скандал, если бы я задала хоть один вопрос. Такая она по натуре».
Обида в её голосе так же сильно бросалась в глаза, как их разъедал прокуренный воздух крошечного трейлера.
«Получается, вы не знаете, где она может быть?» – спросил Эллингтон.
«Нет. Где бы она ни была, она не удосужилась позвонить, чтобы сообщить о своём местонахождении. Но меня это совсем не удивляет. Она мне вообще мало что рассказывает».
«Понятно», – сказал Эллингтон. Он, нахмурившись, оглядел комнату. Макензи могла уверенно сказать, что он думал о том же, о чём и она: «Зря потратили час и десять минут на дорогу».
Макензи посмотрела на Риту. Она была немного раздосадована отсутствием какой-либо помощи со стороны Тэмми: «Исчезновением занимается полиция Бент Крик, а также агенты ФБР из двух отделений. Из того, что нам известно, Долорес пропала примерно двадцать девять часов назад. Мы свяжемся с вами, как только что-нибудь выясним».
Рита кивнула и тихо сказала «спасибо».
Макензи и Эллингтон остановились на секунду, давая Тэмми возможность что-нибудь добавить. Когда она зажгла очередную сигарету и потянулась к пульту от телевизора, лежащему на кофейном столике, Макензи направилась к двери.
Выйдя на улицу, она вдохнула свежий воздух и пошла к машине, не оглядываясь. Она открывала пассажирскую дверь, когда Эллингтон спустился с крыльца.
«С тобой всё хорошо?» – спросил он, подходя к машине.
«Я в порядке, – сказала Макензи. – Просто не выношу тех, кому плевать на безопасность собственных детей».
Она собралась сесть в машину, когда дверь трейлера Тэмми Мэннинг открылась. Она и Эллингтон смотрели, как Рита почти бегом спускается по ступеням. Она подошла к машине и неуверенно вздохнула.
«Боже мой, я прошу прощения за то, что только что было, – сказала она. Макензи заметила, что на улице Рита дышала намного легче, чем в трейлере. – Мама и Долорес не очень ладили со смерти отца. А когда Долорес превратилась в писательницу с деньгами, мама восприняла это, почти как личное оскорбление».
«Вы не обязаны извиняться за проблемы в семье, – сказал Эллингтон. – Иногда такое случается».
«Скажите честно… Исчезновение Долорес… Думаете, её найдут? Вы не думаете, что её могли убить?»
«Сейчас ещё рано делать выводы», – сказала Макензи.
«А это… хм, это не могло быть подстроено?»
Макензи вспомнила покрашенное краской стекло. Она могла спорить, что частички чёрной краски до сих пор не вымылись из-под её ногтей. Но на данном этапе расследования было слишком рано делиться подобной информацией с членами семьи – нужно было сначала получить доказательства.
«И опять-таки сейчас мы не можем знать наверняка», – ответила она.
Рита кивнула: «Спасибо, что сообщили. Если вы что-нибудь найдёте, позвоните мне. Пока забудьте про маму. Я не знаю, что с ней такое. Она просто… я не знаю… стареющая женщина, которая позволила жизни взять над собой верх и теперь даже не думает возвращать всё на круги своя».
Она оставила свой номер телефона и медленно пошла к трейлеру. Она быстро махнула на прощание, когда Эллингтон свернул на дорогу, чтобы выехать из трейлерного парка.
«Что думаешь? – спросил он. – Зря потратили время?»
«Нет. Я думаю, что теперь мы знаем достаточно о Долорес, чтобы сказать, что если бы у неё изменились планы, она бы позвонила, и, возможно, так она и хотела сделать».
«Откуда такая уверенность?»
«Я не уверена. Из того, что нам рассказали Тэмми и Рита, Долорес пыталась наладить отношения с семьёй. Рита сказала, что они были довольно натянутыми. Я не думаю, что Долорес вообще позвонила бы матери, чтобы сообщить о том, что приедет, если бы не была уверена, что есть надежда помириться. А если это так, то она бы обязательно дала знать, изменись у неё планы».
«Может, она просто передумала».
«Сомневаюсь. Это тяжело… когда матери и дочери… отдаляются друг от друга. Долорес не стала бы договариваться о встрече, чтобы потом пойти на попятную».
«Ты говоришь, как психолог, – заметил Эллингтон. – Впечатляет».
Макензи едва обратила внимание на его комплимент. Она думала о собственной матери – женщине, с которой она уже очень долгое время не общалась. Оказалось, очень легко испортить отношения, которые были такими важными в жизни любой женщины. Макензи могла много рассказать о материях, которые подводили собственных детей, поэтому жизненная драма Долорес была ей близка.
Она гадала, вспомнила ли Долорес Мэннинг о матери в трудную минуту. Конечно, говорить об этом можно было только в том случае, если Долорес Мэннинг была всё ещё жива.
Макензи знала, что ближайшее к Бент Крик региональное управление ФБР находится в Омахе, штат Небраска. Её пугала мысль о возвращении в Небраску в новой должности, но в то же время эта мысль казалась самой разумной в данных обстоятельствах. И всё же Макензи вздохнула с облегчением, когда позвонил Хейдман и сообщил, что штаб по расследованию дела будет находиться в департаменте полиции Бент Крик.
Они с Эллингтоном прибыли туда уже после шести часов вечера. Когда, идя рядом с ним, Макензи подошла к дверям, ведущим в участок, ей вновь вспомнились старые ощущения, которые она испытывала, будучи женщиной-полицейским на Среднем Западе. Некоторые из офицеров смотрели на неё взглядом полным ненависти. Смена формы и звания мало повлияла на отношение к ней окружающих. Офицеры-мужчины продолжали смотреть на неё, как на человека второго сорта.
Единственная разница заключалась в том, что сейчас ей было плевать, если вдруг она заденет чьи-то чувства или оскорбит кого-то из них. Она была здесь по поручению Бюро, чтобы помочь группке неопытных полицейских разобраться с похищениями женщин на местных сельских трассах. Она не позволит, чтобы к ней относились так, как относились раньше, когда она была детективом в полиции штата Небраска.
Войдя в здание, Макензи поняла, что некоторые из её предположений оказались ошибочными. Возможно, смена звания и положения всё же как-то повлияла на отношение окружающих. Пока их вели в большой конференц-зал, она увидела, что департамент позаботился об ужине, заказав для них еды из китайского ресторана. Еду разместили на небольшом столике в конце зала. Рядом стояли несколько двухлитровых бутылок с напитками и закуски.
Торсон и Хейдман принялись за еду, накладывая на тарелки лапшу ло-мейн и оранжевого цыплёнка. Эллингтон пожал плечами, взглядом спрашивая её: «Что будешь делать?» и тоже направился к столу с едой. Макензи последовала его примеру, пока люди то входили, то выходили из зала. Когда она сидела за большим столом с порцией курицы с кунжутом и крабов рангун, к ней подошёл один из офицеров, которого она видела на шоссе № 14, и протянул руку. Она вновь увидела его значок и узнала в нём шерифа.
«Агент Уайт, я прав?» – спросил он.
«Да».
«Рад с вами познакомиться. Я шериф Бейтман. Я слышал, вы с напарником ездили в Сигурни, чтобы поговорить с матерью последней жертвы. Есть какие-нибудь успехи?»
«Нет. Просто проверили потенциальный источник информации и убедились, что наша жертва была не из тех, кто не позвонил бы матери, если бы её планы изменились».
Явно расстроенный, шериф Бейтман кивнул и развернулся лицом к двум офицерам, которые о чём-то разговаривали.
Эллингтон сел рядом с Макензи, и они оба посмотрели в ту сторону. Мужчина, который ранее представился им, как заместитель шерифа Уиклайн, крепил к маркерной доске фотографии и распечатки. Другой офицер – вторая женщина среди всех присутствующих – писала что-то на другой стороне доски.
«Как у них тут всё хорошо организованно», – сказал Эллингтон.
Макензи думала о том же самом. Поначалу она ожидала, что здесь начнётся тот же балаган, что она видела в департаменте полиции Небраски, когда там работала, но пока она находилась под большим впечатлением от того, как работала полиция Бент Крик.
Несколько минут спустя шериф Бейтман сказал что-то офицерам, стоящим у доски, и затем выпроводил двух офицеров-мужчин из зала. Женщина-офицер осталась и заняла своё место за столом. Бейтман закрыл дверь и вышел вперёд. Он оглядел четырёх агентов ФБР и трёх полицейских, находящихся в конференц-зале.
«Мы подготовили для вас ужин, потому что не знаем, как надолго здесь задержимся, – сказал он. – Обычно к нам в Бент Крик не приезжают агенты ФБР, поэтому мне это в новинку, так что, агенты, дайте знать, если мы можем чем-то вам помочь, чтобы дело пошло быстрее. Сейчас я передаю слово вам».
Он сел, Торсон и Эллингтон неуверенно переглянулись. Торсон широко улыбнулся и жестом пригласил Элингтона говорить первым, возлагая всю ответственность на агентов из столицы.
Эллингтон легонько толкнул Макензи под столом и сказал: «Агент Уайт расскажет о текущих версиях и о том, какую информацию мы имеем на эту минуту».
Она понимала, что, перекладывая всю ответственность на неё, он просто дразнил Макензи, но она была не против. Более того, где-то в глубине души самолюбие хотело, чтобы именно она выступила с отчётом. Может быть, это было её девичье представление о мести: вернуться в родные края и вести заседание так, как ей никогда не позволяли в Небраске. Какова бы ни была причина, Макензи вышла вперёд и быстро взглянула на подготовленную доску.
«То, что вы здесь вывесили, – сказала она, указывая на неё, – в принципе не требует объяснений. Первой жертвой была жительница Бент Крик Наоми Найлс сорока семи лет. Об её исчезновении сообщила дочь. В последний раз женщину видели две недели назад. Её машина была обнаружена поломанной на обочине дороги. Я думаю, что ваши офицеры эвакуировали её и привезли в участок».
«Всё верно, – сказал замшерифа Уиклайн. – На самом деле, машина до сих пор стоит на штрафстоянке».
«Второй была похищена двадцатишестилетняя Кристал Холл. Её босс в «Ранглер биф» в Де-Мойне подтвердил, что она поехала на животноводческую ферму в пригороде Бент Крик. Владелец фермы подтвердил, что Кристал приехала на запланированную встречу и поехала назад где-то после пяти часов вечера. Из выписки по кредитной карте следует, что в семнадцать пятьдесят две она расплатилась за ужин в кафе «Бент Крик Сабвей», – Макензи указала туда, где один из офицеров записал эти данные на доске».
«Возникает вопрос, – сказал Бейтман, – когда её похитили. Её машину нашли только в час тридцать ночи. Если никто не заметил её машину и не сообщил о ней раньше, пусть даже речь идёт о четырнадцатом шоссе, значит, что, вероятнее всего, она ездила в город до того, как поехать домой. Не думаю, чтобы преступник был настолько смел, чтобы похитить её между шестью тридцатью и семью тридцатью вечера. А если он такой дерзкий…»
Здесь он замолчал, словно ему самому не нравилось то, что он собирался сказать. Макензи взяла на себя смелость закончить фразу за него.
«Это значит, что это должен быть кто-то, хорошо знающий окрестности, – сказала она, – в частности, загруженность шоссе № 14. Однако преступники подобного профиля обычно не любят привлекать к себе внимание. Они нападают в темноте. Они подкрадываются к своим жертвам. Наш похититель не действует открыто».
Бейтман кивнул, широко улыбаясь и глядя на Макензи во все глаза. Ей был знаком этот взгляд. Это был взгляд мужчины, который был не только поражён её логикой, но и ценил её помощь. Макензи увидела тот же взгляд у женщины-полицейского и тучного мужчины в конце стола, который продолжал наслаждаться бесплатным ужином. Зам Уиклайн кивал, соглашаясь с ней и записывая что-то в рабочий блокнот.
«Шериф, – сказал Эллингтон, – вы можете сказать, сколько примерно машин проезжает по шоссе № 14 в ночное время?»
«Штатный монитор трафика в 2012 году подсчитал, что между шестью часами вечера и полуночью по шоссе № 14 в среднем проезжает восемьдесят машин. Это не самая загруженная трасса. При этом нужно иметь в виду, что на этом шоссе похитили только писательницу и Кристал Холл. Первая пропавшая, Наоми Найлс, исчезла с просёлочной дороги № 664».
«А насколько загружена эта дорога в ночное время?» – спросила Макензи.
«Почти пустая, – сказал Бейтман. – Думаю, там проезжает примерно двадцать или тридцать автомашин. Зам Уиклайн, вы согласны?»
«По-моему, так и есть», – сказал Уиклайн.
«Кстати о писательнице, – продолжила Макензи. – Её зовут Долорес Мэннинг, тридцать два года. Сама она живёт в Баффало, а родственники в пригороде Сигурни. Её колёса были проколоты осколками стекла, лежащими на дороге. Это было довольно толстое стекло, выкрашенное чёрной краской, чтобы не отражать свет фар. Её агент сообщила об исчезновении приблизительно через тридцать минут после того, как машину заметил проезжающий грузовик примерно в два часа ночи. Сегодня мы с агентом Эллингтоном поговорили с её матерью и сестрой, но разговор не дал никаких зацепок. Более того, у нас нет зацепок и по другим похищениям. К сожалению, это всё, что у нас есть».
«Спасибо, агент Уайт, – сказал Бейтман. – Так что дальше?»
Макензи хмыкнула и кивнула в сторону стола с едой из ресторана: «Хорошо, что вы всё продумали заранее. Думаю, что лучше всего начать с изучения всех нераскрытых похищений в радиусе сотни миль за последние десять лет».
Никто не стал возражать, но взгляд Бейтмана, Уиклайна и других офицеров говорил сам за себя. Женщина-офицер пораженчески пожала плечами и покорно подняла руку. «Я могу изучить архивы и найти нужные дела», – сказала она.
«Отличная мысль, Робертс, – ответил Бейтман. – Справишься за час? Пусть тебе помогут секретари».
Робертс поднялась с места и вышла из конференц-зала. Макензи заметила, что Бейтман провожал её взглядом немного дольше, чем все другие мужчины.
«Агент Уайт, – сказал он. – У вас есть мысли о том, что за человек наш похититель? В таком маленьком городке, как Бент Крик, чем быстрее мы отсеем подозреваемых, тем быстрее выведем вас на преступника».
«Не имея ни одной зацепки, сложно делать какие-то выводы, – сказала Макензи. – Пока в нашем распоряжении всего пара предположений. Агент Эллингтон, поделитесь с собравшимися?»
Эллингтон улыбнулся ей и откусил кусок яичного рулета: «Прошу, продолжай. У тебя отлично получается».
Между ними завязалась странная игра, и Макензи надеялась, что кроме неё, этого никто не замечает. Она лишь хотела быть уважительной и показать Эллингтону, что не пыталась перетянуть одеяло на себя. Но он, в свою очередь, был совсем не прочь отсидеться в тени. Казалось, что ему нравится, что Макензи взяла на себя роль лидера.
«В первую очередь, – сказала она, не позволяя себе отвлекаться, – наш подозреваемый, вероятнее всего, местный житель. Знание загруженности просёлочных дорог указывает на скрупулёзность и терпение, что облегчает нам задачу в составлении портрета. Если подозреваемый потратил столько сил на похищение этих женщин, это говорит о том, что в отличие от других случаев похищения, он не видит своей целью их убийство. По крайней мере, он действует очень скрытно. Всё, что мы о нём знаем, это то, что он нападает на них в момент, когда они уязвимы, в темноте. Очевидно, он планирует свои действия, а это указывает на человека, не склонного к насилию. Иначе зачем так тщательно продумывать похищение, чтобы убить жертву через несколько минут? Это указывает на то, что он коллекционирует женщин. Пока я не могу подобрать более подходящего термина».
«Да, – сказала офицер Робертс. – Но для чего именно он их коллекционирует?»
«Это ужасно, если я предположу, что ради секса?» – спросил зам Уиклайн.
«Вовсе нет, – сказала Макензи. – Более того, если наш подозреваемый робок, мы можем добавить это к нашему портрету. Стеснительные мужчины, которые подобным образом охотятся за женщинами, обычно слишком стеснительны или как-то иначе социально ограничены, чтобы встречаться с женщинами открыто. Обычно к такому типу людей относятся насильники, которые стараются делать всё, лишь бы женщина осталась жива».
Макензи ощутила на себе ещё несколько восторженных взглядов, но, беря во внимание то, что именно они сейчас обсуждали, ей сложно было принять эти восторги за комплимент.
«Мы можем быть в этом уверены?» – спросил Бейтман.
«Нет, – ответила Макензи. – Именно поэтому ставки так высоки. Речь идёт не просто об убийце, который, как мы надеемся, больше никого не убьёт. Наш подозреваемый – психически больной, опасный человек. Чем дольше мы будем его искать, тем больше у него будет времени для того, чтобы вдоволь издеваться над жертвами».
Набив желудки китайской едой, а головы – информацией по трём похищенным, Макензи и Эллингтон вышли из полицейского участка Бент Крик в 9:15 вечера. Единственный мотель в городе – Мотель 6 – выглядел так, словно в нём не проводили ремонт и не заглядывали туда с 80-х годов. Он находился в пяти минутах езды от участка. Не удивительно, что в нём нашлись две свободные комнаты, которые они сняли на ночь.
Когда они вышли из здания на тёмную улицу, Макензи оглядела парковку. Бент Крик был поистине очень маленьким городком. Он был настолько мал, что местные бизнесмены, очевидно, решили как можно эффективнее использовали его территорию. Она сделала этот вывод, глядя на небольшой бар, который находился напротив парковки Мотеля 6. «Всё логично», – подумала Макензи. Если кто-то останавливался в мотеле в Бент Крик, то ему явно не помешает выпивка.
Ей бы точно не помешала.
Эллингтон постучал ей по плечу и посмотрел в сторону бара. «Выпивка за мой счёт», – сказал он.
Ей начинал нравиться сухой и довольно примитивный юмор, ставший частью их отношений. Оба понимали, что между ними существовала некая неловкость, но оба предпочитала о ней забыть. Более того, они построили дружбу на рабочих отношениях, которые требовали от них логики и делового подхода. Пока их план работал отлично.
Макензи пошла за Эллингтоном, и они вместе перешли улицу и вошли в бар, носивший неоригинальное название «Бент Крик». Сумрак ночи сменился дымчатым промозглым полусветом, который можно было встретить только в маленьких барах. Из пыльного музыкального автомата в углу доносилась старая песня Тревиса Тритта. Они сели в конце барной стойки. Оба заказали пиво, и, будто этот бар дал ему подсказку, Эллингтон вернулся к разговору о работе.
«Я думаю, нам следует проверить просёлочные дороги, идущие к шоссе № 14», – сказал он.
«Я тоже так думаю, – ответила Макензи. – Странно, что о них не написали на доске».
«Возможно, они просто намного лучше знают местность, чем мы, – предположил Эллингтон. – Возможно, эти дороги ведут в никуда. Почему ты не упомянула о них в своей речи?»
«Не успела, – сказала Макензи. – Они так хорошо собрали всё в единую картину… что мне не хотелось наступать никому на пятки. Мне непривычно, что полиция так нам помогает. Я скажу о них завтра. Если эти дороги были бы важны, они бы уже их проверили или, по крайней мере, сказали бы о них нам».
Эллингтон кивнул и отхлебнул пива. «Чёрт, чуть не забыл, – сказал он. – Мои соболезнования по поводу Брайерса. Я работал с ним всего пару раз и знал его не очень хорошо, но он казался по-настоящему хорошим человеком и очень хорошим агентом, если верить тому, что я слышал».
«Да, он был хорош», – сказала Макензи.
«Не знаю, насколько это может быть тебе интересно, – сказал Эллингтон, – но когда ты только пришла в Бюро, долго решался вопрос о том, чтобы сделать вас напарниками. Брайерс был нарасхват. Один из лучших. Когда ему предложили твою кандидатуру, он сразу согласился. Мне кажется, что в душе он всегда хотел быть наставником, и ещё думаю, что ему очень повезло с ученицей».
«Спасибо, – сказала Макензи. – Правда, я считаю, что ещё не успела проявить себя в полной мере».
«Почему?»
«Хм… не знаю. Может, всё изменится, когда я смогу завершить дело и не взбесить МакГрата из-за какой-нибудь мелочи».
«Он требователен к тебе, потому что многого от тебя ждёт. Ты же похожа на динамит с зажжённым фитилём».
«И поэтому сейчас он дал мне в напарники тебя?»
«Нет. Думаю, он привлёк меня к делу из-за связей с управлением в Омахе. И, это строго между нами, он хочет, чтобы ты раскрыла это дело, чтобы превзошла саму себя. Когда я рядом, ты не сможешь геройствовать в одиночку, хотя мы все знаем, как ты это любишь».
Макензи хотела поспорить, но понимала, что он прав. Поэтому она молча пила пиво. Музыкальный автомат переключился на Брайана Адамса, а она заказала вторую кружку.
«Скажи мне лучше, – начала Макензи, – как бы ты вёл это дело, если бы занимался им в одиночку? Каков был бы твой метод?»
«Такой же, как у тебя. Я бы сотрудничал с полицией, старался с ними подружиться, делал бы пометки, думал над теориями».
«У тебя уже есть теория?» – спросила она.
«Ничего кроме тех, что ты упомянула на брифинге. Думаю, мы правы, что… считаем его коллекционером. Застенчивым одиночкой. Я почти уверен, что он похищает этих женщин не ради убийства. Думаю, в этом ты совершенно права».
«Я никак не могу перестать думать о том, – сказала Макензи, – зачем ещё он тогда их похищает и коллекционирует».
«Ты заметила, что шериф Бейтман оставил в конференц-зале женщину-офицера?» – спросил Эллингтон.
«Да. Робертс. Я думаю, он сделал это для того, чтобы мы фокусировались на фактах, а не домыслах о том, зачем подозреваемый похищает жертв. Когда рядом нет женщин, немного проще говорить о насилии и издевательствах».
«Тебя этот факт не задевает?» – спросил Эллингтон.
«Раньше задевал и довольно сильно, но сейчас меня это не волнует». Макензи была не до конца честна, но она не хотела, чтобы Эллингтон знал правду. А правда заключалась в том, что часто именно подобное отношение помогало ей выкладываться на полную.
«Досадно, не правда ли, – спросил он, – когда часть тебя вроде как перестаёт реагировать на подобные вещи?»
«Да, досадно», – подтвердила Макензи. Она спряталась за кружкой пива, отходя от шока после слов Эллингтона. С его стороны это был небольшой, но важный шаг, который указывал на определённую долю ранимости.
Она допила пиво и отодвинула кружку к краю стойки. Когда подошёл бармен, она жестом показала, что её больше не наливать. «Достаточно, – сказала она, а потом, повернувшись к Эллингтону, добавила, – ты сказал, что угощаешь, верно?»
«Да, угощаю. Подожди минуту, и я провожу тебя до номера».
Макензи стало стыдно, что она почувствовала лёгкое возбуждение после его последних слов. Не давая себе возможности насладиться моментом, она покачала головой. «Это необязательно, – сказала она. – Я могу сама о себе позаботиться».
«Я это знаю», – ответил Эллингтон, отставив и свою кружку на край стойки. «Повторите», – попросил он бармена.
Макензи помахала ему на прощание и вышла. Когда она переходила парковку, какая-то небольшая и нетерпеливая часть её сознания постоянно задавалась вопросом, как бы она себя чувствовала, если бы возвращалась в мотель вместе с Эллингтоном, подстрекаемая чувством неопределённости, которое настигнет её, когда двери закроются, и шторы опустятся.
***
Через двадцать минут приступ страсти сошёл на нет. Как обычно, чтобы отвлечься, она обратилась к работе. Макензи достала компьютер и сразу открыла почту. Там она нашла несколько писем из департамента полиции Бент Крик, присланные ей за последние полсуток – эти ребята не переставали её удивлять своей готовностью помочь.
В письмах она нашла карты местности, четыре дела о пропавших без вести за последние десять лет, анализ загруженности трасс, проведённый штатом Айова в 2012 году, и даже список людей за последние пять лет, арестованных за нападение. Макензи просмотрела все документы, уделив особое внимание изучению четырёх дел о пропавших без вести.
В двух делах полиция подозревала побег из дома, и, ознакомившись с отчётами, Макензи с ними согласилась. В обоих случаях речь шла о классическом поведении озлобленных подростков, уставших от жизни в провинции и покинувших отчий дом раньше, чем этого хотелось бы родителям. Одной из сбежавших была четырнадцатилетняя девочка, которая вышла на связь с семьёй два года назад, чтобы сообщить, что отлично устроилась в Лос-Анжелесе.
Два оставшихся дела были не так просты. В одном из них речь шла о десятилетнем мальчике, который был похищен с игровой площадки при церкви. О его исчезновении узнали только три часа спустя и подняли шум. Местные сплетники уверяли, что мальчика забрала бабушка из-за сложных и опасных отношений в семье. Семейная драма, а также возраст и пол похищенного заставили Макензи думать, что это дело вряд ли было связано с чередой новых исчезновений.
Четвёртое дело было более многообещающим, пусть и явных связей не было. Первое, что бросалось в глаза, так это факт автомобильной аварии. В 2009 году машину Сэма и Вики МакКоли снесло с дороги во время снежного бурана. Когда на место аварии прибыли полиция и скорая, Сэм находился на грани жизни и смерти и умер по пути в больницу. Он всё время спрашивал о жене. Из того, что было известно, Вики МакКоли выбросило их машины, но её тело так и не нашли.
Макензи дважды просмотрела отчёт, но так и не нашла описания того, что стало причиной остановки автомобиля. В документах несколько раз фигурировала фраза «плохие погодные условия», и хотя причина казалась подходящей, Макензи решила, что этот вопрос следовало бы изучить подробнее. Она несколько раз перечитала отчёт, а потом снова прочла дело Долорес Мэннинг. Наличие автомобильной аварии было единственной связью между этими случаями.
Она решила изменить тактику и попытаться вписать трёх текущих похищенных в сценарии старых исчезновений. Это была задача не из лёгких. Два случая касались возможных беглецов. Пусть обе были женского пола, но можно было очень долго гадать, что могло с ними случиться. Кроме этого, три последние жертвы были похищены из машин, возможно, потому что нередко случается, что машина ломается в пути. Их исчезновения не имели ничего общего с поиском сбежавших подростков. Эти случаи ей не подходили.
Похитителю не нужны сбежавшие из дома проблемные подростки, которые всего-то хотят позлить родителей. Ему нужны взрослые женщины, те, кто по той или иной причине, едут в одиночку по ночному шоссе. Возможно, он понимает, что случайный прохожий, который остановился помочь, вселяет в людей надежду, особенно, когда речь идёт о женщинах.
С другой стороны, она отлично понимала, что женщины начинают думать о худшем, встретив на обочине дороги незнакомого мужчину, особенно, если у них сломалась машина, и вокруг царит ночь.
Возможно, он им знаком…
Это казалось маловероятно. Из того, что им сообщили Тэмми и Рита Мэннинг, Долорес вряд ли могла знать кого-то из Бент Крик.
Макензи вернулась к исчезновению МакКоли в основном потому, что это было единственное дело, хоть как-то похожее на их случаи. Она открыла почту и нашла последнее письмо из участка. Она написала ответ:
Большое спасибо за помощь. Я подумала, не могли бы вы ещё кое-что для меня узнать и как можно скорее. Мне бы хотелось получить список родственников МакКоли, проживающих в радиусе пятидесяти пяти миль отсюда, а также их контактные данные. Если вы можете достать мне номер агента Долорес Мэннинг, это тоже было бы замечательно.
Она с некоторой неохотой просила их о помощи. Но если полиция с такой готовностью им содействовала, то Макензи хотелось использовать дополнительные ресурсы на максимум.
Закончив с этим, Макензи открыла другое письмо… которое она получила почти три недели назад и с тех пор старалась думать о нём как можно меньше. Она открыла письмо, прошлась по вложениям и выбрала одно фото.
Это была визитная карточка с именем её отца, написанным на обороте. На другой фотографии была изображена лицевая сторона визитки с надписью жирным шрифтом: Антикварный магазин Баркера: Редкие старые и новые коллекционные объекты.
И всё. Она уже знала, что такого магазина не существует, по крайней мере его не нашла ни она сама, ни ФБР. Это удручало. Она смотрела на фотографию, когда вдруг подумала, что до места, где умер её отец, было всего два с половиной часа пути и примерно три часа до того дома, где была найдена визитка – почти двадцать лет после его смерти.
Но этим делом занималась не она… по крайней мере, официально. МакГрат разрешил ей неофициально помогать в расследовании в свободное время, но пока по делу не было никаких зацепок. Она вспомнила Кирка Питерсона, детектива, который обнаружил визитную карточку и способствовал открытию дела отца. Она собралась даже ему позвонить, но потом поняла, что было уже 11:45 вечера. Кроме того, о чём они будут говорить, если ни по новому делу, ни по старому не было никаких сдвигов?
Но Макензи нужно было с ним поговорить. Возможно, завершив это расследование, она сможет посвятить всё своё время Питерсону и его делу. Пора было уже наконец во всём разобраться.
Макензи собралась ложиться спать, почистила зубы и надела тонкие спортивные штаны и футболку. Прежде чем лечь в постель, она проверила телефон на случай новых писем.
Она увидела, что департамент полиции Бент Крик уже ответил на её просьбу о предоставлении информации, хотя прошло всего семнадцать минут с тех пор, как она отправила письмо. Она сделала пометку в блокноте, мысленно составила расписание на следующий день и лишь потом позволила себе выключить свет и лечь в постель.
Ей не нравилось, что день завершился, а у неё было много вопросов, на которые не было ответов. Она никак не могла привыкнуть к этому неприятному чувству. Однако она давно придумала, как с ним справляться, чтобы позволить себе несколько часов прерывистого сна, пока вопросы без ответов ждали её во мраке ночи, вне зоны досягаемости.
Макензи как раз закончила одеваться, когда в дверь номера постучали. Посмотрев в глазок, она увидела на пороге Эллингтона. В руках он держал картонную коробку с двумя стаканами кофе наверху. Она открыла дверь и впустила его внутрь, не зная, что чувствовать, ведь он собрался раньше неё. Она всегда гордилась своей пунктуальностью и привычкой вставать рано. Видимо, у неё появился конкурент.
«Я не мешаю тебе собираться?» – пошутил Эллингтон, ставя коробку и кофе на небольшой столик у заправленной кровати.
«Нет, я уже закончила», – ответила Макензи, с радостью взяв стакан.
Эллингтон открыл коробку, и там оказалось полдюжины пончиков. «Это клише, – сказал он, – но, чёрт возьми… что может быть лучше свежих пончиков?»
В ответ Макензи взяла один и откусила.
«Что будем сегодня делать?» – спросил он.
«А почему ты спрашиваешь об этом меня?»
Эллингтон пожал плечами и тоже взял пончик: «Давай говорить начистоту, Уайт. Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы сказать, что ты работаешь наиболее эффективно, когда можешь всё контролировать. Не говоря уже о том, что ты не самый лучший напарник или помощник. Факт есть факт. Я не против, что ты взяла дело в свои руки. Я не меньше МакГрата хочу, чтобы у тебя всё получилось. И я повторяю свой вопрос: что будем сегодня делать?»
«Вчера вечером я просмотрела дела о пропавших без вести за последние десять лет, – ответила Макензи. – Среди них оказался только один случай, который заслуживает нашего внимания – автомобильная авария в снежный буран, когда женщину выбросило из машины, а её тело потом так и не нашли. Её зовут Вики МакКоли».
«Когда это произошло?» – спросил Эллингтон.
«Это случилось в 2009 году. У меня есть данные о родственнике, который живёт в этом районе и с которым, я думаю, нам стоит пообщаться. Ещё я хочу позвонить агенту Долорес Мэннинг. Возможно, она знает что-то об её личной жизни, что сможет нам помочь. Факт, что семья Мэннинг живёт так близко к месту её исчезновения, наводит меня на мысль, что в её личной жизни может быть что-то для нас интересное».
«Давай приниматься за работу», – сказал Эллингтон.
Макензи проверила телефон. Часы показывали 7:50 утра. Макензи улыбнулась Эллингтону и отхлебнула кофе. Кофе был без сахара. Обычно ей было всё равно, какой кофе пить, и поэтому она не стала жаловаться и на этот раз.
«Ты ранняя пташка, да?» – спросила она.
«По обстоятельствам. Чем больше ответов мне нужно найти, тем легче мне встать с постели».
«Учитывая, что сейчас у нас есть только вопросы и ни одного ответа, ты должен был встать очень и очень рано».
Эллингтон кивнул и отхлебнул кофе, когда они вышли из номера Макензи и пошли на парковку. Садясь в машину – Эллингтон на место водителя, Макензи достала телефон и нашла номер агента Долорес Мэннинг. Ей казалось, Эллингтон тоже что-то узнал. Было немного проще включиться в работу, не имея в распоряжении ни одной зацепки. От мысли, что сегодня они могли найти что-то, что приведёт их к трём похищенным женщинам, утро казалось чуть более многообещающим, чем обычно. И Макензи не терпелось скорее приняться за работу.
***
Когда Макензи дозвонилась до Хариет Уилер, то сразу поняла, что разбудила её. Голос Уилер, которая была агентом Долорес Мэннинг последние четыре года, звучал устало и хрипло, когда та взяла трубку после четвёртого гудка.
«Алло?»
«Здравствуйте, мисс Уилер. Меня зовут агент Уайт, я из ФБР. Я надеялась, что вы сможете ответить на несколько вопросов».
«Я полагаю, о Долорес?»
«Да, о Долорес. Я прошу прощения за ранний звонок, но я думаю, вы понимаете, что сейчас нам дорога каждая минута».
«Да, я понимаю. Я взяла трубку, надеясь, что звонит полицейский или, может, сама Долорес, чтобы сказать, что уже всё позади. Я полагаю, её ещё не нашли?»
«Нет. В связи с этим для нас важна любая информация, которой вы можете поделиться».
«Я уже всё рассказала полиции».
«Я знаю. Меня интересуют знакомые Долорес. Например, вы знали, что здесь, в Айове у неё живут родственники?»
«Знала, но она никогда о них не говорила. У меня сложилось впечатление, что она стыдилась своей семьи».
«В это несложно поверить», – подумала Макензи, вспомнив вчерашнее посещение трейлерного парка.
«Кто-нибудь ещё знал о том, что она едет в штат?» – спросила она.
«Владельцы магазинов, где она раздавала автографы, и наша команда по связям с общественностью, но они всю неделю провели здесь, в офисе».
«Как давно Долорес ездит с промо-туром?»
«Четыре дня. Она начала с Небраски, потом была Айова, и затем она должна была появиться на автограф-сессии в Чикаго. Потом она должна была вернуться в Нью-Йорк».
«Её кто-нибудь сопровождал?»
«Нет. Она любила ездить в промо-туры одна. Это был уже третий раз, когда она объехала с книгой почти всю страну. Помимо собственно писательской деятельности, мне кажется, это была её любимая часть работы».
«У неё были враги? Или конкуренты в писательской среде?»
«Нет, – сказала Уилер. – Долорес – просто душка. Если у неё и были враги, то они никак себя не проявляли, и я никогда о них не слышала».
Макензи не знала, что ещё спросить. Разговор прошёл так, как она и ожидала. Уилер знала о Долорес ровно столько, сколько было нужно для комфортных рабочих отношений. Кроме работы их ничего не связывало.
«Спасибо, что уделили время. Прошу вас, позвоните мне сразу же, если что-нибудь вспомните».
«Конечно, – ответила Уилер. – Спасибо».
Макензи завершила разговор и посмотрела в окно. Они проезжали леса Бент Крик, направляясь в соседний городок в часе езды.
«Разговор с агентом ничего не прояснил?» – спросил Эллингтон.
«Нет, – ответила Макензи. – Однако она сказала, что Долорес уже три раза ездила по стране с промо-туром. Она была кем-то вроде опытной путешественницы. А значит, пустынные дороги её не пугали».
«Ты не узнала ничего, что могло бы нам пригодиться», – заключил Эллингтон.
«Получается, что так, – сказала Макензи. – Дальше у нас… семья МакКоли. Единственное, что мы знаем, что едем к тёте Вики МакКоли, правда, она ей не родная».
«Думаешь, здесь тоже будет глухо?» – спросил Эллингтон.
«Посмотрим».
В машине стало тихо. Тишина царила в салоне ещё десять минут. У Макензи было такое чувство, что разговор должен вновь вот-вот начаться, но этого не случилось. Это её не беспокоило; и с Брайерсом ей было порой сложно поддерживать беседу. А если Эллингтон был похож на неё (а она заметила, что у них оказалось довольно много схожих черт), то сейчас он просто вёл машину и обдумывал дело.
«Здесь ты не скучаешь по родным местам?» – вдруг спросил он.
«Родным местам? – переспросила Макензи. – Это же не Небраска».
Эллингтон хихикнул и добавил: «Я знаю, но не всё ли равно?»
Он был прав, но Макензи не хотела это признавать. Она посмотрела в окно и подумала, что в какой-то степени она скучала по местным сельским пейзажам: по извилистым дорогам, абсолютной тишине (особенно ночью, когда армии сверчков собирались вместе, чтобы распевать серенады) и ощущению, что мир не имеет границ. Она скучала по этим вещам, но совсем не скучала по своей старой жизни.
«Я бы не сказала», – ответила она, коротко суммируя свои размышления.
«У жизни здесь есть свои плюсы. Нет засилья высоток и обилия машин. Именно поэтому после окончания колледжа я чуть не переехал в Аризону».
«Правда? А почему в Аризону?»
«А почему бы нет? Мне всегда казались очень красивыми фотографии местной пустыни. Но потом в моей жизни возник Вашингтон, и я не смог устоять перед пистолетом, значком и тремя известными буквами… Ф.Б.Р.»
Она понимала, о чём он говорит. «Не смог устоять» – это, наверное, самое точное описание. Даже работая детективом в Небраске, она мечтала, что где-то за невидимой чертой её ждала мечта, звала её, и она не смогла устоять.
И вот она достигла мечты и теперь пытается её лучше понять. Думая об этом, Макензи не смогла не улыбнуться. Этой улыбкой она разрушила последний мост, связывающий её со Средним Западом, и теперь в её сердце оставалось место только для Вашингтона и жизни, которую она там строила.
***
Френсис Фостер жила в милом домике в колониальном стиле, разместившемся в конце безымянной дороги. По сравнению с городком, где она жила, Бент Крик казался шумным мегаполисом. Макензи насчитала всего один светофор до того, как Эллингтон свернул с главной трассы на просёлочную, на которой и стоял дом Френсис Фостер.
Макензи заранее позвонила ей по телефону, который ей дали в полиции, поэтому Френсис встретила их у входной двери. Она открыла её ещё до того, как они ступили на крыльцо. На вид Френсис было чуть за пятьдесят, и это казалось немного странным и милым, что на ней была футболка с изображением Хогвардс.
После быстрого знакомства, все вошли в дом. Макензи вновь заметила, что Эллингтон умышленно держался позади, давая ей возможность вести разговор.
«Спасибо, что согласились с нами встретиться», – сказала Макензи, когда Френсис ввела их в гостиную.
«Конечно, – ответила та. – Всегда немного странно слышать упоминание имени Вики. И иногда, когда я его слышу, почти забываю, при каких странных обстоятельствах она умерла».
Френсис провела их в дальнюю большую комнату, которую Макензи приняла за кабинет, быстрый осмотр которого дал ей понять, что Френсис работала из дома. Рядом с большим монитором лежал MacBook. Справа от монитора располагалась аккуратная стопка бумаг, а перед ней – подставка с бумагой, канцелярскими принадлежностями и степлером, на которой царил идеальный порядок.
Френсис села за стол, расположившись на стуле на колёсиках, который она развернула так, чтобы сидеть к ним лицом. Макензи присела на небольшой двухместный диван в углу, а Эллингтон остался стоять.
«Вы были близки с Вики?» – спросила Макензи.
«Мы не были лучшими подругами, если вы об этом, – ответила Френсис. – Однако на семейных встречах мы всегда находили укромный уголок, чтобы посидеть и поболтать».
«Значит, у вас были общие интересы?» – спросила Макензи.
«Можно так сказать, – ответила Френсис. Она потянула за футболку с изображением Хогвардс. – Я всегда была большим ребёнком. Вики было двадцать пять, когда она умерла, и я продолжала видеть в ней ребёнка, потому что её интересовало то, чем увлекаются дети: фильмы Дисней, Гарри Поттер, фильмы Марвел и тому подобное».
«Могу я спросить, как хорошо вы её знали? Она делилась с вами проблемами в семье или на работе?»
«Не особенно. Я хочу сказать, что мы говорили о сексе и бывших поклонниках, но не обсуждали ничего непристойного, ничего слишком личного».
«Она когда-нибудь рассказывала вам о тех, кто ей по-настоящему не нравился?» – спросила Макензи.
«Да. О бывших ухажёрах».
«Это понятно, – сказал Эллингтон, – но упоминала ли она людей, от которых старалась держаться подальше?»
Френсис открыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала в последний момент и задумалась. Макензи показалось, что она может в любую секунду заплакать.
«Такой уж она была, – сказала Френсис. – У Вики не было врагов, и никто не мог сказать о ней ничего плохого».
«Вы уверены? – спросила Макензи. – Вы сами упомянули бывших поклонников».
«Вокруг Вики всегда крутились мужчины. Я думаю, она разбила сердце не одному из них. Однако был один, который отличался от остальных, но я не думаю, чтобы он был способен сделать что-то противозаконное, не говоря уже о похищении… если вы клоните к этому».
«Кто это человек, которого вы вспомнили? – спросила Макензи. – Вы даже не представляете, как иногда даже незначительные детали могут сильно повлиять на ход расследования».
«Боже мой… Прошло уже восемь лет, но я никогда об этом не думала. Во-первых, я не была знакома с ним лично, но слышала о нём. Я до сих пор время от времени слышу его имя – Стиви Николс».
«Он когда-то встречался с Вики?» – спросила Макензи.
«Нет. Исходя из её рассказов, это был случайный секс, о котором она потом сильно жалела. Он названивал ей и приезжал домой даже после того, как она начала встречаться с Сэмом, который потом стал её мужем. Сэму пришлось с ним поговорить, и на этом всё закончилось».
«Вы сказали, что слышали его имя и после этого случая, – сказала Макензи. – Что вы имеете в виду?»
«Стиви считают хулиганом. Каждые выходные он напивается и ввязывается в драки, а ещё его считают местным Казановой. У него есть шарм и, несмотря на репутацию, его всегда окружают женщины. И если ему удалось завлечь Вики для случайного секса, чёрт возьми, это, должно быть, правда».
Макензи повернулась к Эллингтону и не смогла сдержать улыбки. Она хотела попросить его сделать пару звонков и узнать, есть ли что-нибудь на Стиви Николса, однако он уже сам достал телефон и направился прочь из кабинета. Вдруг по спине прошёл холодок – Брайерс тоже так делал.
«Чёрт, я буду по нему скучать», – подумала она.
Подавив удручённый вздох, Макензи вновь посмотрела на Френсис: «Вы не знаете, где живёт Стиви Николс?»
«Где-то в Бент Крик. Насколько я знаю, он занимается разведением свиней, поэтому не думаю, что его будет трудно найти».
«Спасибо вам, – сказала Макензи. – Больше вы не можете вспомнить ничего полезного?»
«Ничего не идёт на ум. И опять-таки, даже про Стиви Николса я подумала только сейчас».
Макензи засунула руку во внутренний карман пальто и передала Френсис свою визитку: «Пожалуйста, позвоните, если что-то вспомните».
«Обязательно. И… не знаю, могу ли я спрашивать… но почему вы вновь занялись этим делом? Чем вас привлекла эта старая авария?»
«Я не могу вдаваться в подробности, – сказала Макензи, – но дело об исчезновении Вики до сих пор открыто, поэтому любая информация, которую вы можете предоставить, может быть полезной».
Чувствуя, что встреча подошла к концу, Френсис поднялась со своего места и провела их через весь дом к двери. Эллингтон продолжал говорить по телефону; судя по всему, он ждал ответа. Макензи ещё раз поблагодарила Френсис за помощь, и они направились к машине.
Эллингтон закончил разговор, когда они в неё сели. Он завёл машину, кивнул Макензи и улыбнулся: «Стиви Николс живёт на небольшой ферме в пригороде Бент Крик. У него есть приводы за нападение, пьяный дебош и мошенничество с кредитными картами».
«Видимо, Френсис ошиблась, когда назвала его очаровательным», – заметила Макензи.
«А вот это уже несправедливо, – сказал Эллингтон. – Мы, очаровашки, бываем разными».
«Лучше следи за дорогой, ладно? Я позвоню Бейтману и спрошу, не хочет ли он к нам присоединиться, раз Николс живёт в его городе».
Эллингтон сконцентрировался на дороге. Его шутка сняла напряжение, которое повисло в машине вместе с тишиной по пути к дому Френсис Фостер, но не смогла скрыть охватившего обоих волнения: у них появилась первая зацепка, и дело наконец сдвинулось с мёртвой точки. По крайней мере, так себе говорила Макензи, думая как минимум о трёх женщинах, спрятанных где-то в глухих лесах и переживающих только одному богу известные страдания, ожидая, когда кто-нибудь их спасёт.
Из-за того, что они начали день так рано, когда они приехали к дому Стиви Николса, казалось, что у них был ещё целый рабочий день впереди. Макензи вышла из машины и сразу почувствовала сильный зловонный запах. Участок земли, что был перед глазами, можно было назвать фермой только с большой натяжкой. Впереди стоял старый дом. Он выглядел не совсем убого, но явно нуждался в мелком ремонте и уборке. Трава во дворе пожухла и чем ближе к забору, тем она становилась темнее. Большую часть забора загораживали большие свинарники. Одинокий, полуразвалившийся небольшой сарай стоял слева от них.
«Пахнет беконом», – сказал Эллингтон, выходя их машины.
«Прекрати, – ответила Макензи. – Если бекон пахнет так до того, как попасть в магазин, я, наверное, больше никогда не смогу его есть».
На дорогу, ведущую к дому, въехала ещё одна машина. Это была патрульная машина полиции Бент Крик, выпачканная с боков грязью. Из машины вышли Бейтман и Робертс. Макензи отметила, как собрано выглядел Бейтман по сравнению с его обликом на брифинге вчера вечером.
«Ещё раз спасибо, что позвонили», – сказал он, когда они подошли.
«Без проблем, – ответила Макензи. – Повторюсь, что не могу наверняка сказать, что эта встреча нам что-нибудь даст, но я решила, что проверить всё-таки стоит».
«Разве для этого нужно четыре человека?» – спросил Эллингтон.
«Скорее всего, нет, – сказал Бейтман, – но я знаю Стиви Николса. Он считает себя большой шишкой, понимаете? Я не откажусь его немного прижать».
Они направились к дому, когда Макензи заметила трёх рабочих позади свинарников. Остальные тоже это заметили, поэтому вместо того, чтобы идти к дому, они направились к ним. Один из рабочих занимался укреплением стены свинарника балками. Двое других кормили свиней в большом свинарнике. При виде незнакомцев несколько свиней неуклюже подбежали к забору. До этого Макензи видела свиней всего несколько раз на ярмарках и в контактных зоопарках. Эти свиньи были другими – они были жирными, потому что их откармливали для забоя. Ещё они были перепачканы грязью и навозом.
Бейтман вышел вперёд и подошёл к человеку, который чинил забор. «Стиви сейчас здесь?» – спросил он.
Не успел мужчина ответить, как сзади послышался голос: «Да, я здесь, шериф».
Они обернулись и увидели, как из маленького сарая слева от свинарников выходит мужчина. В руках у него была лопата и восемнадцатилитровое ведро.
«Как дела, Стиви?» – спросил Бейтман.
Стиви Николс оглядел четверых гостей, двое из которых были одеты в синюю полицейскую форму, а оставшиеся явно были из Бюро: «Дела у меня шли отлично, пока ко мне в дом не заявились четверо легавых».
Макензи сразу поняла, что с Николсом могут возникнуть проблемы. Он был из тех, чьи действия балансировали на грани разумного. Понимая это, она мысленно собралась, готовая к любому повороту событий. Ей не очень нравилось, что в руках он держал лопату.
«Кто эти двое?» – спросил Николс, указывая рукоятью лопаты в сторону Макензи и Эллингтона.
«Агенты Эллингтон и Уайт», – делая шаг вперёд, ответил Эллингтон. Это был первый раз, когда он попытался защитить Макензи, встав между ней и хулиганом. Она не знала, нравилось ей это или нет.
«ФБР? – спросил Николс. – И что, по-вашему, я натворил на этот раз?»
«Лучше, чтобы ничего, – сказал Бейтман. – Мы надеялись, ты сможешь ответить на несколько вопросов о Вики МакКоли».
Долю секунды лицо Стиви Николса выглядело так, словно его ударили наотмашь. Упоминание имени Вики заставило его замереть на месте, и Макензи была уверена, что это не было игрой. При этом его реакция показалась ей подозрительной… было в ней что-то настораживающее. Из заднего кармана Николса торчало что-то, напоминающее полиэтилен. Макензи не была уверена, но это было похоже на два пальца от полиэтиленовых перчаток вроде тех, что носят служащие в кафе быстрого питания. На кончике одного из пальцев что-то было… какая-то едва заметная капля.
«А что вас интересует? – спросил Николс. – Она умерла сколько… восемь лет назад?»
«Предположительно умерла, – сказала Робертс. – Её тело так и не нашли».
«Я уверен, что ты слышал о недавних исчезновениях в окрестностях Бент Крик», – добавил Бейтман.
Макензи наблюдала за Николсом, пока тот обдумывал их слова. Он долго не отвечал, и его явно застали врасплох. Она вновь взглянула на задний карман его брюк, из которого по-прежнему торчали перчатки. Потом Макензи посмотрела на его руки. Ей показалось, что для работника свинофермы они были слишком чистыми.
«Да, слышал, – наконец ответил Николс. – Вы думаете… Постойте, вы думаете, эти исчезновения как-то связаны с Вики?»
«Надеемся, что нет, – сказал Бейтман. – Но мы должны рассмотреть все варианты, даже самые маловероятные».
«Я не знаю, чем я могу вам помочь», – сказал Николс.
«Для начала… расскажи, где ты был в те ночи, когда пропали эти три женщины».
«Три? – спросил Николс. – Я слышал, было только две».
Макензи заметила, как по лицу Бейтмана прошла почти невидимая тень сожаления. Он проболтался о деталях дела, которые ещё не были известны широкой публике. Ещё она отметила, как искренне удивился Николс. Одной этой реакции было достаточно, чтобы Макензи поняла, что он не был тем, кого они ищут.
«Ты сможешь вспомнить, что делал и где был в определённые даты?» – спросила Робертс.
«Скорее всего, да, – ответил Николс. – Только знаете, у меня нет времени для этого дерьма. У меня чертовски много дел».
«Ладно, – сказал Бейтман. – Ты позволишь осмотреть ферму?»
«Это исключено, – сказал Николс. – Знаете, это уже слишком… Сначала вы намекаете мне на то, что я похитил или убил кого-то, а потом хотите рыскать по моей ферме. Вместо того чтобы ошиваться на моей земле, почему бы вам четверым не катиться к чёрту?»
«Проклятье, – подумала Макензи. – Он что-то скрывает. Он не похищал тех женщин, но здесь явно что-то происходит. В доказательство тому его идеально чистые руки и полиэтиленовые перчатки. Мне нужно посмотреть его перчатки поближе».
«Мистер Николс, – сказала она, – чем охотнее вы нам поможете, тем быстрее мы уйдём. Если вы отказываетесь сотрудничать, мы вернёмся через несколько часов с ордером и будем обыскивать вашу ферму и делать всё, что захотим. Выбор за вами».
Он кивнул и сказал: «Идите за ордером».
Макензи сделала шаг вперёд и обошла Эллингтона. Она немного наклонилась и с выражением посмотрела на оставшихся позади Эллингтона, Бейтмана и Робертс: «Послушайте, мистер Николс… Я и агент Эллингтон представляем ФБР. Все эти ордеры и бумажки не только замедляют мою работу, но и жутко меня раздражают. Давайте обойдёмся без них, хорошо? Мы забудем об ордере, если вы согласитесь отвечать на наши вопросы в течение следующего дня. По-моему всё честно».
«И вовсе нет, – сказал Николс, – но на это можно согласиться».
«Вы даёте слово?» – продолжила Макензи, протягивая руку для рукопожатия.
Николс странно посмотрел на неё, как на безумную. Он удивлённо поднял бровь и пожал её руку. Он крепко сжал её ладонь и добавил: «Да, даю вам слово».
«Хорошо», – сказала Макензи.
Она потянула его к себе и одним быстрым движением засунула руку в задний карман. Она выхватила оттуда перчатку и так ловко передала её Бейтману, что Николс даже не понял, что произошло. Когда до него наконец дошло, что творится, он попытался оттолкнуть Макензи в сторону. Она заломила ему руку, не выпуская её из своей, а затем развернула её и потянула назад.
Николс вскрикнул от боли, но не стал сопротивляться. В его положении любое неверное движение могло привести к перелому запястья.
«Шериф, – сказала Макензи, – можете осмотреть перчатку и сказать, что это за вещество на мизинце?»
Изумлённый и немного тронутый, шериф быстро осмотрел перчатку. Сейчас, когда она видела всю перчатку целиком, Макензи заметила и другие следы вещества на изнанке. Она также отметила, что это были не просто следы – по основанию перчатка была выпачкана каким-то порошком.
Бейтман провёл по ней пальцем и понюхал перчатку. Потом он потёр порошок между большим и указательным пальцами, а затем смахнул его в воздух.
«Кокаин», – заключил он.
«Сука», – сказал Николс.
Макензи отпустила руку и слегка подтолкнула его в сторону Эллингтона. Он крепко держал его, пока Робертс надевала наручники.
«Итак, – сказал Бейтман, – ты покажешь, где хранишь наркотики, или мне самому поискать?»
Николс ничего не ответил. Он просто плюнул Бейтману на туфли.
«Шикарно, – сказал шериф. – Пошли проверим твой сарай».
Эллингтон слегка подтолкнул Николса, когда все пошли в сторону сарая. Проходя мимо Макензи, он мимолётно улыбнулся и проговорил: «Это было круто».
«Да, – подумала она, позволив себе в кое-то веки насладиться успехом. – Да, это было круто».
Они вошли в сарай. Николса толкнули вперёд. Он не отрывал глаз от пола. Было очевидно, что он не станет ничего говорить, но это было неважно. Того, что Макензи увидела в сарае, было достаточно, чтобы надолго упрятать его в тюрьму. Внутри находились три рабочих стола, на двух из которых разместилась домашняя лаборатория. Макензи видела подобные лаборатории во время учёбы, но вживую – никогда. На его перчатке нашли кокаин, но оказалось, что Николс также занимался изготовлением метамфетамина.
Однако кокаина в сарае тоже было много. На одном из столов стояли две коробки, набитые небольшими пакетиками. Макензи взяла один из них и решила, что в нём было как минимум двести грамм порошка. В коробках было наркотиков на четверть миллиона долларов.
«Отличная работа, Уайт, – сказал Бейтман. – Теперь Николсу будет чем себя занять, ну, не то, чтобы занять… так, будет о чём подумать, отсиживая срок в Де-Мойне».
Это была однозначная победа. Но самодельная лаборатория по производству метамфетамина лишь напомнила Макензи, что Стиви Николс не имел ничего общего с исчезновениями.
А значит, похититель до сих пор был на свободе.
Макензи была под впечатлением от того, как слажено и быстро работала полиция Бент Крик в деле Стиви Николса. В 9:55 Робертс надела на него наручники, а в 11:30 его уже забрали в участок, оформили и посадили в комнату для допросов. Когда Макензи и Эллингтон вошли в конференц-зал для встречи с Бейтманом и Робертс, полицейские, которые осматривали ферму, либо только начали возвращаться в участок, либо продолжали сообщать о новых находках.
Не было сомнений в том, что Стиви Николс не был причастен к похищениям Наоми Найлс, Кристал Холл и Долорес Мэннинг. Однако он был виновен в покупке и последующей продаже кокаина в городе Бент Крик и его окрестностях, а также в попытке изготовления и распространения метамфетамина. Более подробное изучение кокаина офицерами полиции показало, что Стиви расфасовывал его в мешки и мешал с кукурузным крахмалом для увеличения объемов.
Николс ещё не сдал своего поставщика, но уже с готовностью выдал имена нескольких крупных покупателей. Пока Макензи и Эллингтон сидели за столом в конференц-зале, четыре офицера полиции выехали, чтобы произвести аресты.
Во главе стола сидел Бейтман. Он передал ей пакет с уликой. Внутри лежала та самая перчатка, которую она достала из заднего кармана Николса.
«Это была очень качественная работа, – сказал шериф. – Когда именно вы её заметили?»
«Думаю, примерно через десять секунд после начала разговора».
«Я понимаю, что визит к Николсу никак не приблизил нас к поимке похитителя, но вы очень помогли полиции Бент Крик. Мы искали виновного в новой большой вспышке кокаинозависимости в округе, и, судя по всему, сейчас он сидит в комнате для допросов, поэтому спасибо вам».
«В этом вы правы, – сказала Макензи, глядя на доску на стене. Записи вчерашнего брифинга ещё не стёрли. Они, казалось, издевались над ней, и поэтому она отвела взгляд. – Мы никак не приблизились к нашему похитителю».
«Я подумал, не пора ли привлечь к делу полицию штата?» – спросил Эллингтон.
«Они уже здесь были, – ответил Бейтман, – но у нас не было никаких зацепок. Поэтому нам сказали что-то вроде «дайте знать, если что-нибудь появится».
«Думаю, от нас не убудет, если мы запросим помощь, – вставила Макензи. – На данный момент лучшее, что приходит мне в голову, это патрулирование всех второстепенных дорог вокруг города».
«Мы уже этим занимаемся, – сказал Бейтман, – но, видимо, этот сукин сын пока идёт на шаг впереди».
«Как поддерживают друг с другом связь патрулирующие офицеры?» – спросила Макензи.
«Исключительно по телефону. Никаких раций… иначе любой придурок со сканнером может подслушать разговор. Знаете, если в ночное время у нас будет ещё с десяток полицейских для патруля, это может существенно помочь. Возможно, этим займётся полиция штата».
Это была хорошая мысль, но Макензи сомневалась, чтобы она была легко осуществима. Она была почти уверена, что полиция штата Айова будет не в восторге от предложения послать своих сотрудников для просиживания штанов на дорогах вокруг маленького городка.
«Возможно, – ответила она без особого энтузиазма. Загнанная в угол и встревоженная, Макензи поднялась с места. – Эллингтон, мне нужно на минуту вернуться в мотель. Ты здесь сам справишься?»
«Да, конечно, – сказал он и вопросительно посмотрел на неё. – Всё хорошо?»
«Да, – ответила она. – Мне просто нужно посидеть в тишине и пройтись по записям».
Они быстро переглянулись, выходя из зала. Макензи была уверена, что Бейтман заметил этот взгляд. Макензи это особо не беспокоило, потому что она была почти уверена, что между Бейтманом и Робертс что-то было. Это было заметно по тому, как он всегда оказывался рядом, немного позади, всегда готовый помочь. Кроме этого, взгляд Бейтмана постоянно задерживался на Робертс дольше, чем это необходимо.
Когда Макензи вышла на улицу, время перевалило за полдень. День выдался приятный и ясный, и ей даже захотелось пройти три квартала до мотеля пешком, но при этом ей не хотелось оказаться без машины в таком месте, как Бент Крик. Она села в арендованный автомобиль и направилась назад к мотелю. Материалы дела лежали в номере, но сейчас она думала не о них. Она вдруг почувствовала, что ей нужно найти что-то, что поможет думать быстрее и креативнее, чтобы понять, как продвинуться в расследовании.
Её мысли вновь обратились к отцу, Небраске и делу двадцатилетней давности, которое продолжало её преследовать.
***
На обед она заказала пиццу, и к моменту, когда её доставили, она уже разложила на кровати заметки и фотографии с последнего места преступления в Небраске и архивные материалы из дела её отца. Она снова и снова возвращалась к визитной карточке. Макензи понимала, что не могла игнорировать эту зацепку, потому что через неё с ней говорил убийца.
Ввиду того, что антикварный магазин Баркера не был реальным местом, убийца не пытался указать ей на местоположение. Он говорил о чём-то другом, о том, что случилось двадцать лет назад, о том, в чём никто ещё не разобрался.
Та же визитная карточка, но почти двадцать лет спустя. Тот же способ убийства, тот же выбор комнаты, убийца, который может запросто проникнуть в дом…
Возможно, всё дело было в женщинах. В её случае, дело было в матери. В новом деле – в жене убитого, которая спала на диване. В обоих случаях схема была одинаковой.
Каждый раз глядя на материалы дел, Макензи казалось, что она что-то упускает. Это не было чем-то явным, но ей казалось, что какая-то подсказка лежала почти на поверхности.
Если у убийцы был доступ в дом, скорее всего, он был знаком с семьёй. Между ним и жертвой была какая-то связь или, по крайней мере, связь была между убийцей и другим человеком, который находился в доме в момент убийства.
Эта мысль приходила ей и раньше. Именно поэтому она несколько раз порывалась позвонить матери, чтобы спросить, не вспомнит ли она новых подробностей ночи, когда убили отца.
«Подожди», – сама себе сказала Макензи. Она села у небольшого прикроватного столика, пытаясь отвлечься. Она выкинула из головы все мысли о деле отца и вспомнила события последних двух дней. Она ела кусок пиццы и размышляла.
Я проглядела связь между похищенными, потому что последней была писательница. Я предположила, что её известность – пусть и небольшая – исключала её связь с другими жертвами. Но ведь она родом из этих мест, до Сигурни всего час езды. Что если…
Она взяла телефон и позвонила Эллингтону. «Быстро ты, – сказал он. – Уже соскучилась?»
«Можешь попросить Бейтмана, чтобы кто-нибудь изучил связь между жертвами?» – спросила Макензи, проигнорировав его шутку.
«Имеешь в виду, узнать, не были ли жертвы как-то связаны друг с другом? Мы же обсудили этот вопрос на вчерашнем брифинге, Уайт. Жертвы не были знакомы».
«Я это знаю, – ответила Макензи, – но, возможно, каждая из них знает похитителя. Возможно, они все его знают. В таком маленьком городке, как Бент Крик, такое вполне может быть».
«Думаю, ты права, – с заинтересованностью в голосе ответил Эллингтон. Он замолчал на секунду, а потом спросил. – С тобой всё в порядке?»
«Да».
Макензи едва не проболталась о том, что изучала дело отца и новое, связанное с ним убийство. Она всегда отстранялась от внешнего мира, когда пыталась в них разобраться. Правда, сейчас она решила ничего не говорить об этом Эллингтону. Меньше всего ей хотелось, чтобы он предложил свою помощь.
Макензи положила трубку и начала собирать документы, разложенные на кровати. Она старалась делать это как можно быстрее, чтобы скорее вернуться в участок; но как всегда застыла, рассматривая фотографии визитной карточки и залитых кровью простыней. Казалось, прошлое вернулось не только для того, чтобы её мучать, но и чтобы напомнить, что пусть она уехала из Небраски, оно не оставит её в покое.
«Реши загадку, – подумала она. – Не зацикливайся. Копай глубже».
Почему бы и нет? МакГрат дал ей зелёный свет, а смерть отца была единственной причиной, по которой она выбрала себе карьеру в правоохранительных органах.
Она нашла номер Кирка Питерсона и даже собралась позвонить. Макензи была уверена, что он нормально отнесётся к её звонку, но ещё она понимала, что если позвонит, а у него будут какие-то новости, то она вынуждена будет разрываться между двумя расследованиями.
«Закончи это дело и посвяти неделю другую только расследованию смерти отца, – сказала она себе. – Ты это заслужила».
Ей было просто на это согласиться. Она обсудит эту возможность с МакГратом, как только вернётся в Куантико. Нужно было скинуть с себя груз прошлого.
Но сначала необходимо было найти того, кто похитил Долорес Мэннинг и ещё двух женщин. Он всё ещё был на свободе, и чем дольше его действия оставались безнаказанными, тем меньше был шанс, что они его поймают. Прогноз обещал скорый снег, возможно, даже уже завтра утром. Его будет намного сложнее поймать, когда выпадет снег.
Макензи выглянула из окна и посмотрела на небо. Сейчас оно было голубым и не предвещало ничего плохого. Но зная прогноз, Макензи нервничала ещё больше, желая как можно скорее приняться за работу, чтобы не дать преступнику похитить новую жертву.
Долорес как могла старалась не терять бдительность. За всё время она спала всего один раз и то, как ей показалось, не больше трёх часов. Из-за смеси паники, усталости и страха последние сорок восемь часов её жизни прошли, как в тумане. За всё время она видела похитителя только однажды: он просунул пластиковую бутылку с водой через одно из прямоугольных отверстий ящика, где она находилась.
После того, как она смирилась с фактом похищения и тем, что стала пленницей, Долорес поняла, что находилась в каком-то контейнере. Смирение пришло не сразу, но когда это случилось, она смогла размышлять более менее логически.
Контейнер был металлический. Она обошла его наощупь несколько раз, но так и не поняла, что это было такое. По крайней мере, не сразу. Она продолжала слышать крики животных, которые услышала, когда очнулась. Слыша их, Долорес решила, что находилась в каком-то контейнере для перевозки скота вроде того, в котором по дорогам перевозят коров; хотя этот контейнер был недостаточно большой для коровы, но вполне вместительный для свиньи. Или козы? Она не могла знать наверняка… а попытка во всём разобраться внушала ей не только страх, но и сводила с ума.
Долорес была почти уверена, что её держали в большом сарае или небольшом амбаре. Она продолжала слышать непонятные звуки животных. Сейчас они напоминали ей крики больших крыс. Как-то ей даже показалось, что она услышала отдалённый гудок поезда.
Когда похититель принёс ей воды, она услышала звук открывающегося замка двери, через которую он вошёл. Время от времени она слышала, как похититель разговаривает с животными, отвечая на их вой. Как правило, его голос звучал радостно, и она сделала вывод, что он приходил их кормить.
Его голос не звучал дружелюбно или радостно, когда он разговаривал с ней. Разговор был короткий, и у неё не было возможности сказать много, но общение с ним помогло ей лучше разобраться в ситуации, в которой она оказалась. Когда он принёс воды, то начал с грубого: «Иди сюда».
Потом он просунул воду в ящик и добавил: «Если будешь вести себя тихо, позже я принесу еды».
«Прошу вас, – ответила Долорес, – отпустите меня, я никому…»
«Ты считаешь, что ведёшь себя тихо? Если не хочешь умереть с голоду, заткни свой поганый рот. Ты говоришь только тогда, когда я задаю вопросы, и это правило действует с этой самой секунды».
На этом их разговор закончился. Долорес решила, что её положение могло быть намного хуже. Он ведь мог её избить, изнасиловать или убить. Она понимала, что всё это могло произойти с ней позже, но пока она была жива и здорова.
Он принёс ей воды вчера поздно ночью. Сидя в ящике, сложно было сказать, который был час, но она решила, что сейчас было либо позднее утро, либо слегка за полдень. Шёл второй день её плена. Когда он принёс воды, она впервые смогла его рассмотреть через отверстия в ящике. Он был здоровым мужчиной с невероятно широкими плечами. На вид ему было около пятидесяти, и у него была редкая седая борода.
Она запомнила его лицо, решив, что его описание могло ей понадобиться, если она когда-нибудь выберется из этого ада.
Живот урчал от голода, и ей хотелось в туалет. Она думала, что придётся сходить в туалет прямо в ящике, потому что она терпела уже шесть часов, и полбутылки воды, что она выпила, лишь усилили желание. Однако мочиться в ящике было схоже поражению, а, пока жива, она не собиралась сдаваться.
При этом она не знала, как отсюда можно было сбежать. Она думала о том, чтобы начать звать на помощь. Даже если на крик не придёт никто, кроме самого похитителя, ему придётся открыть дверь ящика, чтобы зайти внутрь и заставить её замолчать силой. Возможно, это станет её единственным шансом на побег. При этом Долорес понимала, что мужчина был силён, а значит, любая попытка сбежать, могла привести к большой беде.
Она решила, что в худшем случае однажды он придёт, чтобы её убить. Он ведь похитил её не только для того, чтобы просто продержать взаперти? Ей не хотелось думать о причинах, стоящих за его действиям, и вместо этого она тешила себя мечтой выпрямить ноги или однажды вновь увидеть солнечный свет. Этот крошечный луч надежды тонул в темноте узкого ящика.
«Придётся писать прямо здесь, – подумала она – А потом я буду сидеть и нюхать собственную мочу, вонь которой будет становиться всё сильнее и сильнее…»
Мрачные размышления прервал скрип сарайной двери. Долорес инстинктивно прижалась к задней стене контейнера. В голове пронёсся целый рой мыслей… Она представляла, как сбегает, или как её избивают до полусмерти.
Она услышала его шаги. Он подошёл ближе, закрыв собой пыльное солнце, пробивающееся через отверстия. Она молчала, внимательно глядя на тёмный квадрат его рубашки. Это была джинсовая рубашка на пуговицах. Из нагрудного кармана слева торчала ручка.
«У тебя там всё в порядке?» – спросил похититель.
Она не ожидала такого вопроса и даже подумала, что ослышалась. Она открыла рот, чтобы ответить, но, видимо, сделала это не достаточно быстро. Он постучал рукой по стенке ящика, и этот звук пустым гулким эхом разлился по её телу.
«Эй!» – почти прокричал он.
«Я здесь».
Он помялся секунду, а потом начал вставлять что-то в прямоугольные отверстия в контейнере. Первым был злаковый батончик. Он легко проскочил в отверстие и упал на пол. Потом он начал засовывать в одно из отверстий смятый пакет из McDonald’s. Он был сложен и скручен, поэтому ему пришлось постараться, чтобы тот прошёл в отверстие. Когда у него получилось, по ящику разнёсся запах чего-то жирного и очень вкусного.
«Еда, – сказал он. – Тебе дать ещё воды?»
«Нет, – ответила она, – но можно мне, пожалуйста, сходить в туалет?»
«Сходи там»,– послышался ответ.
«Я не могу».
«Не переживай, сидеть здесь тебе осталось недолго».
Это были пугающие слова, после которых она подползла ближе к дверце ящика: «Пожалуйста, не заставляйте меня унижаться. Выпустите меня, прошу, чтобы я могла сходить в туалет…»
«Нет и больше не про…»
«Я сделаю всё, что захотите. Всё, что угодно. Пожалуйста, выпустите меня».
«Всё, что угодно», – повторил мужчина, раздумывая над словами. Пока он думал, она разглядывала джинсовую рубашку и пыталась представить лицо похитителя, которое видела прошлой ночью. Она подумала, что было бы проще не знать, как он выглядит, чтобы представлять лицо монстра.
«Если я открою контейнер, а ты попытаешься сбежать, я тебя убью, – ответил он примерно через двадцать секунд. – Я дам тебе одну минуту, чтобы сходить в туалет в углу. Правда, за эту услугу тебе придётся заплатить. Когда ты закончишь, ты разденешься ниже пояса и мы с тобой пройдём в одно из стойл. Ты положишь руки на дверцу загона, чтобы я мог их видеть, и после я возьму тебя сзади. Если начнёшь сопротивляться, я будут действовать жёстко. Я изнасилую тебя и причиню боль. Это понятно?»
Он так описывал каждый шаг, будто постоянно совершал подобное. Фраза «возьму тебя сзади» прозвучала особенно странно. Она поняла, что он имел в виду, но из-за формулировки слова прозвучали ещё более зловеще и неестественно.
Она понимала, что это был её шанс, и поэтому ответила до того, как страх поборол смелость. «Да», – сказала она, думая о грядущем изнасиловании.
Похититель колебался всего секунду, а потом она услышала бряканье ключей. До слуха донёсся негромкий лязг металла, когда он вставил ключ в замок с внешней стороны контейнера.
«Вернись к дальней стене», – приказал он.
Она сделала, как он сказал. Когда она отползала назад, в голове родился отчаянный план, и пусть он казался почти безумным, она понимала, что это мог быть её единственный шанс спастись. Если у неё ничего не получится, то он её изобьёт, изнасилует и, возможно, даже убьёт. Если она струсит и ничего не предпримет, ей придётся пройти через стыд публичного мочеиспускания и последующее изнасилование.
Дверь контейнера медленно открылась, пропуская внутрь пыльный свет. Долорес сощурилась, а потом увидела, как мужчина смотрит на неё, пригнувшись, чтобы заглянуть внутрь.
На лице его была нездоровая улыбка. «Выходи», – сказал он.
Она так и сделала, шагая на трясущихся ногах. Он подал ей руку, чтобы опереться, и она увидела его огромную ладонь. Снаружи он казался намного больше, чем когда она смотрела на него из ящика. Мужчина был просто огромен.
«Сюда», – сказал он, положив руку ей на плечо и направляя её к дальнему углу сарая.
Долорес постаралась незаметно оглядеться. Она смогла увидеть ещё один контейнер вроде того, в котором находилась сама. Он был пуст, и дверь была открыта настежь. Ещё она увидела верстак со стоящими на нём стеклянными вазами и баллончиком с краской.
«Вот, пожалуйста», – сказал мужчина, указывая на угол.
«Вы можете хотя бы отвернуться?» – попросила она.
«Нет. Я не повернусь к тебе спиной. Ты думаешь, я дурак?»
Внутри Долорес закипел гнев, который помог ей решиться делать всё, как задумала. Ей было страшно, но выбора у неё не было.
Сгорая от стыда, она расстегнула брюки, спустила их вместе с бельём и присела на корочки на глазах у похитителя. Она старалась на него не смотреть. Она почувствовала огромное облегчение, но при этом ещё ни разу в жизни она так не унижалась.
Когда она закончила, он не дал ей ничего, чем можно было бы вытереться. Она натянула штаны. В тот же самый момент он оказался с ней рядом. Мужчина взял её под руку и повёл в противоположную сторону, где в сарае находились старые стойла для лошадей.
«Сюда, – сказал он, указывая на ближайшее к ним. – Положи руки на дверцу».
Долорес всю трясло, но она подчинилась, потому что это было частью её плана. Она повернулась к нему спиной, и в ту секунду, когда её руки оказались на дверце, его огромные пальцы стянули с неё джинсы.
«Я буду очень нежен, – сказал он, – пока ты не начнёшь кричать».
Она не видела его лица. Перед ней была задняя стена лошадиного стойла. Она слышала, как он расстегнул ширинку, и почувствовала его руки на своей спине и ягодицах. Он сделал шаг вперёд, и когда она поняла, что он наклонился, чтобы войти в неё, она просунула руку между ног и схватила первое, до чего смогла дотянуться.
Ногти впились в его яички. Она сильно сжала их, вонзаясь ногтями в плоть и поворачивая их изнутри. Он взревел от боли так громко, что она чуть не оглохла.
Она повернулась к нему лицом, продолжая сжимать их ещё сильнее, чем прежде. Она в последний раз сжала руку в кулак, а потом побежала. Он потянулся, чтобы её поймать, но упал на землю в спущенных до лодыжек штанах. Долорес довольно легко натянула джинсы и побежала к двери, пока он продолжал кричать от боли где-то за спиной.
Видимо, она неплохо его покалечила: на ногтях была кровь, а под ними – кусочки кожи. Времени наслаждаться победой не было. Ей нужно было спастись. Она едва не упала на землю, но смогла сохранить равновесие. Похититель потянулся, чтобы её поймать, но промахнулся на какие-то пятнадцать сантиметров. Было видно, что ему очень больно, и она едва сдержалась, чтобы не пнуть его ногой, ударить или сделать что-нибудь ещё в этом духе…
Долорес выбежала из двери и оказалась на улице. В ту же секунду она начала кричать, но почти сразу поняла, что в криках не было проку. Она находилась на просторном заднем дворе, окружённом лесом. Справа находился ещё один сарай.
Она побежала к нему, не переставая кричать, но потом остановилась. Помимо собственного крика она услышал другой звук.
Это был голос. Ещё один крик. Кричал не похититель, который сейчас появился в дверях сарая, а женщина… Судя по голосу, она была жутко испугана.
Долорес очень хотелось узнать, кто кричал, но она понимала, что её время было на исходе. «Я выберусь отсюда и вызову полицию, – подумала она. – Они найдут эту женщину и схватят ублюдка».
Но она должна была во всём разобраться. Долорес направилась к сараю, но он оказался заперт. Она начала бить по двери. «Есть здесь кто-нибудь?» – спросила она.
«Боже мой, да!»
Эти слова разбивали ей сердце, особенно потому, что Долорес никак не могла добраться до женщины. «Я не могу сейчас открыть дверь, но я пришлю полицию, – сказала она. – Держитесь!»
Долорес собралась было бежать прямо, к дому, когда увидела не асфальтированную подъездную дорогу. У неё были сомнения, что она могла убежать от преследователя, если будет двигаться по прямой. И тут она вдруг вспомнила то, что давно спрятала в глубины памяти: собирая материал для книги, она разговаривала с экспертом по выживанию, который сказал, что было намного проще сбежать, двигаясь через лес, чем по равнине. Впереди равнин не было, зато со всех сторон был лес.
Долорес побежала налево, где в каких-то пятнадцати метрах от неё начиналась чаща. Вбежав в неё, она позволила себе оглянуться. Мужчина в джинсовой рубашке бежал по следу, прихрамывая, но быстро догоняя.
Долорес побежала в лес, двигаясь наугад в незнакомом месте. На бегу её по лицу ударила ветка, от чего по щеке потекла тонкая струйка крови.
Больше она не оглядывалась. Она знала, что он бежит за ней, и этого было достаточно. Она не должна была останавливаться, должна была пробежать через лес, который в конце концов должен был вывести её на дорогу.
Она уворачивалась от веток и обходила пни, но ни разу не остановилась. Ей казалось, что она бежит по прямой. Она едва слышала, как похититель пробирается через лес, идя по следу, но звуки его шагов заглушало её собственное тяжёлое дыхание и редкие крики отчаяния, вырывающиеся из груди.
И тут она услышала другой звук. Он казался нереальным, потому что его просто не могло здесь быть, но он был. И источник звука находился впереди, совсем недалеко.
«Поезд», – подумала она.
И, ей-Богу, он был близко.
Это заставило её двигаться быстрее. Позади послышался голос похитителя: он выругался и произнёс сдавленное «НЕТ!».
Видимо, он тоже услышал грохот поезда. Неизвестно откуда, но у неё появились новые силы. Сухожилия на ногах ныли от напряжения, лёгкие горели, но она продолжала пробираться вперёд. Грохот поезда становился всё громче, а между ветвей начали проглядываться кусочки предзакатного неба.
Она не могла сказать наверняка, как долго бежала… Может быть, пять минут, но однозначно не больше десяти. По ощущениям казалось, что она пробежала марафон. Сердце яростно стучало в груди, пот лил градом. Не решаясь оглянуться назад, Долорес выбежала из леса, голубое небо, которое она видела лишь частями через ветви деревьев, сейчас предстало перед ней во всей своей необъятности.
Железнодорожные пути были примерно в двадцати метрах от неё. По ним проносился поезд, сотрясая землю. Она смотрела, как мимо мчатся вагоны, покачиваясь на рельсах и обдувая её горячим воздухом. Только сейчас она позволила себе посмотреть назад. Она увидела, как мужчина в джинсовой рубашке бежит по лесу с пугающим выражением маниакальной ненависти на лице… Одного этого взгляда хватило, чтобы Долорес бросилась в сторону поезда.
«И что, чёрт возьми, ты собираешься предпринять?» – спросила она себя.
Она знала, что попытается сделать. Если не сработает, то в худшем случае она умрёт. Тогда ей больше не придётся беспокоиться о том, что планирует сделать с ней этот извращенец.
«Боже, Боже», – повторяла Долорес.
Она бежала к поезду. С каждым шагом она всё сильнее ощущала, как вибрирует под ним земля. Вибрация сотрясала её изнутри, и, казалось, даже глаза дрожали от грохота. Она смотрела, как мимо проехал один вагон, потом второй. Глаза передали информацию мозгу, и пусть казалось, что мышцы тела отказывались участвовать в этом безумном плане, она продолжила бежать.
На бегу она изучала вагоны поезда, понимая, что шансы были не велики, зная, что законы физики работали против неё, и что она…
Она увидела тонкие перила на боковой части одного из вагонов и не успела она отговорить себя от этой идеи, как прыгнула.
Правая рука нащупала ступеньку импровизированной лестницы, висящей на боковой части вагона. Тело последовало за рукой и с силой ударилось о его нижнюю часть. Она едва не разжала пальцы из-за удара, но смогла дотянуться левой рукой до ступени. К моменту, когда она поняла, что смогла удержаться, ноги оторвались от земли.
Она висела, зацепившись за вагон поезда. Ветер бил по ногам. Долорес вскрикнула и подтянулась к следующей ступени. Она тянулась вверх, но тряска, создаваемая поездом, как невидимые руки, оттягивала её вниз. Издав решительный крик, она дотянулась ещё до одной ступени и смогла наконец поставить ноги на самую нижнюю ступень лестницы.
Что теперь?
Она не знала ответа на этот вопрос. Она посмотрела назад и увидела преследующего её мужчину. Сейчас он превратился в маленькую точку на горизонте. Теперь Долорес обратила всё своё внимание на вагон. Он был выцветшего красного цвета, с отдвижной дверью, задвижка которой находилась примерно в метре выше её левой руки. Насколько она могла судить, дверь была открыта.
Она чувствовала, как по телу разливается адреналин. Каждая клетка в нём была пропитана им, и где-то в горле чувствовался медный привкус. Она поднялась на самую верхнюю ступеньку и протянула левую руку.
Дверь открылась за секунду до того, как пальцы коснулись ручки. Это произошло так неожиданно, что Долорес удивлённо вскрикнула. Из двери показался мужчина, и на один пугающий момент ей показалось, что это был он – тот человек в джинсовой рубашке, который запер её в ящике. Моргнув, она увидела, что это был измождённый пожилой мужчина старше шестидесяти. У него была грязная седая борода, а в больших глазах читалось недоумение.
«Чёрт меня дери! – сказал мужчина. – Дамочка, вы с ума сошли?»
Долорес решила, что перед ней был бродяга, который перебирался из пункта А в пункт Б, спрятавшись в вагоне. Кем бы он ни был, сейчас он был её спасителем. Он протянул руку, чтобы помочь ей забраться, и она схватилась за неё.
«Справитесь?» – спросил бродяга.
Долорес кивнула, плача. Она не сразу нашла его руку, но когда крепко схватилась за неё, то уже не отпускала. Мужчина кивнул и потянул на себя. Долорес с криком оттолкнулась от ступени. Она почувствовала, как падает по диагонали. Бродяга казался немощным, она боялась, что потянет его вместе с собой, и оба упадут на насыпь и разобьются насмерть.
Вместо этого она почувствовала, как что-то твёрдое ударилось ей о живот, а потом ощутила под собой что-то прочное и неподвижное. Старик смог затащить её в вагон. Её ноги продолжали свисать наружу. Она быстро забралась внутрь вагона, всхлипывая и задыхаясь.
«Спасибо», – хрипло выдавила она.
Старик опустился рядом с ней на колени, осматривая её с ног до головы. От него ужасно пахло, но в данный момент он казался Долорес самым благородным человеком на всей планете.
«Что вы там делали, чёрт вас дери?» – спросил он.
Отвечать ей мешали слёзы. Несколько слов, которые она смогла из себя выдавить, вкратце поведали весь её рассказ: «Мужчина… похитил меня… два дня… сбежала».
«Боже мой», – сказал старик.
Если бы не жуткая боль, не стоящие в глазах слёзы и невероятное волнение, она бы смогла заметить странный взгляд в глазах старика. Ещё она бы увидела, что он начал расстёгивать грязные штаны.
«Тогда, – сказал он, – мне очень неудобно за то, что я собираюсь сделать».
Она даже не поняла, что он имеет в виду, когда он вдруг схватил её за волосы. Она выдохнула от удивления и боли, когда он потянул за них и поднял голову над полом. Когда он опустил её вниз, звук от удара оглушил её изнутри. Мужчина ударил ещё два раза. После третьего удара Долорес потеряла сознание, чувствуя, как под мягкое укачивание поезда погружается в забытье намного глубже, чем сон.
Макензи сводило с ума, когда, разрабатывая зацепку, она была почти уверена, что та ни к чему не приведёт. Они с Эллингтоном ехали по переулку Бент Крик, и единственное, что спасало её от пораженческих настроений, это мысль о том, что иногда даже малая зацепка могла оказаться полезной.
После четырёх часов телефонных звонков, проверок, перепроверок и изучения архивов Бент Крик за последние двадцать с чем-то лет Макензи, Эллингтон и ещё четыре офицера из полиции города нашли только одного человека, который мог быть связан со всеми тремя жертвами. В лучшем случае, эту связь можно было назвать неубедительной.
«Выглядишь расстроенной», – заметил Эллингтон, медленно проезжая по улице в поисках нужного дома.
«Нет, я не расстроена… просто не люблю тратить время на зацепки, которые, скорее всего, ничего не дадут».
«Я тебя понимаю, – сказал Эллингтон, – но мой инструктор в Бюро как-то привёл отличный пример необходимости изучения каждой, пусть даже на первый взгляд незначительной зацепки. Он сравнил это с прогулкой вдоль реки после дождя, когда ты переворачиваешь каждый камень, что попадается на пути. Под каждым из них явно что-нибудь да будет: червяки, жучки, мусор. Под каждым камнем будет лежать что-то новое по сравнению с предыдущим, поэтому посмотреть нужно под все.
«В точку, – сказала Макензи. – Правда, мне не нравится думать о потенциальных зацепках, как о перевёрнутых камнях».
Эллингтон остановил машину, когда наконец нашёл нужный адрес, и пожал плечами: «Ну, тогда придумай ту аналогию, что тебе понравится».
Они вышли из машины и посмотрели на стоящий перед ними дом. Он принадлежал бабушке Наоми Найлс, восьмидесяти однолетней Милдред Коул. Когда они позвонили ей из участка, старушка очень обрадовалась тому, что к ней нагрянут гости, пусть даже это были агенты ФБР, которые хотели узнать больше об исчезновении её внучки. Она даже сказала, что они могут постучать в дверь, а потом сразу входить, потому что, по её словам, «проклятое бедро постоянно воспаляется, и я не знаю, когда ноги снова перестанут ходить, поэтому я всё время сижу в кресле».
Следуя указаниям пожилой женщины, Макензи и Эллингтон вошли в дом сразу после стука. «Здравствуйте, миссис Коул», – сказала Макензи, когда они оказались в небольшом коридоре.
«Я здесь», – ответил весёлый старческий голос откуда-то справа.
Они вошли в гостиную и нашли Милдред Коул сидящей в большом глубоком кресле. На столике рядом с ним стоял стакан чая со льдом. Телевизор работал на полную громкость. Она смотрела передачу о ремонте.
«Спасибо, что согласились с нами встретиться», – сказал Эллингтон.
«Конечно, конечно, – ответила Милдред. – Не могу сказать, что нынче я чем-то особенно занята, вы понимаете?»
«Мы не отнимем у вас много времени», – сказала Макензи. Она говорила очень громко, чтобы перекричать телевизор. Милдред заметила это и отключила звук пультом, который нашла в одной из многочисленных складок кресла.
«Я так понимаю, Наоми ещё не нашли?» – спросила она.
«Нет, мэм», – сказал Эллингтон.
«Мы надеемся узнать что-нибудь о жизни пропавших женщин, – добавила Макензи. – Возможно, найти какую-нибудь связь. Изучая биографии пропавших, мы её нашли. И эта связь – вы. Раз вы к тому же являетесь бабушкой одной из пропавших, мы не смогли её игнорировать».
«Я сегодня по телевизору видела сообщение о третьей исчезнувшей женщине, – сказала Милдред. – Долорес Мэннинг. Одно из милейших созданий, которых я встречала».
«Кстати, о Долорес, – сказала Макензи. – Мы узнали, что когда-то вы с ней нянчились. Вы не помните, как долго это продолжалось?»
«Я уже не помню, – ответила Милдред. – Её матери никогда не было рядом. Иногда она оставалась у меня до восьми-девяти часов вечера, а потом мать забирала её. При этом она была в стельку пьяна, должна заметить. Мне кажется, Долорес было около тринадцати, когда она перестала ко мне приходить».
«Помимо матери у неё были какие-нибудь проблемы?»
«Я ничего такого не помню. Она была хорошей девочкой, всё время писала что-то в блокноте. Она всегда знала, что хочет быть писательницей».
«Обратимся к Кристал Холл, – сказал Эллингтон. – Согласно нашим данным, вы как-то работали на её отца на городской скотобойне. Это так?»
«О, да. Иногда бедняжка тоже там появлялась. Она приходила в кабинет отца, чтобы делать там домашние задания. Отец всегда был занят… Он был хорошим, но чертовски занятым; знаете, есть такая категория людей. Её мать умерла, когда ей было девять, и семья никогда не оправилась от удара. Я как могла помогала Кристал с домашними заданиями, но когда дело дошло до алгебры и подобной чуши, я стала бесполезна. Она была милым ребёнком. Однако когда она подросла, то стала… Хм… Ей стали очень нравиться мальчики. Давайте не будем вдаваться в подробности».
«Хотите сказать, она была неразборчива в связях?» – спросила Макензи.
«Мягко говоря, да. Первый раз её поймали за супермаркетом, когда ей было, я думаю, не больше четырнадцати. Парню, которого она… хм, обслуживала, было девятнадцать. Если верить слухам, пару раз отец следил за ней и находил развлекающейся с мальчиками в лесу. Однажды он поймал её с поличным».
«Как давно это случилось?» – спросила Макензи.
«Не могу сказать. Десять, может, двенадцать лет назад».
«Вы продолжали общаться с ней после того случая?» – с интересом спросил Эллингтон.
«Нет. Я отлично понимаю, что этим девочкам, которые знали меня в детстве, старушка была уже не нужна, понимаете? За последние десять лет я не виделась ни с одной из них. Они здоровались, кивая, когда видели меня на улице, но это было ещё тогда, когда я выходила из дома. Долорес прислала мне копию своей первой книги и благодарственную записку. Такая милая девочка…»
«Получается, вы не знаете, что может быть общего между ними тремя? – спросила Макензи. – У вас есть мысли, зачем кому-то надо было их похищать?»
Старушка нахмурилась и сделала глоток холодного чая: «Нет. Сейчас люди стали чертовски злыми, вы не считаете? Я хочу сказать, разве сейчас люди не настолько дрянные, чтобы уже не искать повод?»
Ей никто не ответил. Макензи оглядела гостиную, обратив внимание на семейные фотографии, большую Библию на журнальном столике и старые книги, разбросанные по комнате и ещё более старым полкам и ветхому книжному шкафу.
«Ещё раз спасибо за помощь», – сказал Эллингтон.
«Вы уже уходите? – спросила Милдред. – Останьтесь на чай. Составьте старой женщине компанию хоть на пять минут».
Макензи открыла рот, чтобы вежливо отказаться, но Эллингтон её опередил: «Знаете, наверное, мы так и сделаем, – сказал он, быстро улыбнувшись Макензи. – Скажите, где взять чайник, и я сделаю чай. Сидите, не вставайте».
Милдред фыркнула и начала нарочито медленно подниматься с кресла: «Ну, я пока не настолько слаба».
Она продолжала хихикать, выходя из гостиной в коридор. Макензи посмотрела на Эллингтона и улыбнулась, находя его решение остаться на чай милым и очаровательным. Он не переставал её удивлять.
«Всё в норме, – тихо сказал он. – К тому же сейчас нам нальют сладкого чая. Чем старше старушки, тем слаще чай. А я обожаю сладкий чай».
Макензи не знала, что на это ответить, поэтому промолчала. Она оглядела гостиную, пытаясь представить, как маленькая Долорес Мэннинг сидела здесь на полу с блокнотом и ручкой в руках. Она представляла эту картину до тех пор, пока не услышала из коридора звук, с которым лёд бился о стенки стеклянных стаканов со сладким чаем.
Пока следующие пять минут они общались с Милдред, Макензи размышляла о том, что поведала им старушка, и о том, как она могла использовать эту информацию для поиска следующей зацепки.
«Отец Кристал Холл, – подумала она, – явно не наш похититель, но, имея дочь с такой репутацией, он точно знает всех подонков в городе. Возможно, он – это наша лучшая зацепка за всё время».
Размышляя подобным образом, ей было легче сидеть неподвижно и получать почти столько же удовольствия от чаепития, сколько получал Эллингтон.
***
Солнце уже садилось, когда они вышли из дома и направились к машине. Эллингтон сел за руль, посмотрел на Макензи и широко улыбнулся: «Кто позвонит?»
«Кому?» – спросила она.
«Отцу Кристал Холл. Ведь это наш следующий шаг, я прав?»
Было странно, что за такое короткое время он начал думать, как она. Она действительно думала о разговоре с отцом Кристал Холл, пока они пили чай. Возможно, он сможет дать им пару имён мужчин, с которыми встречалась его дочь. Конечно, нельзя было рассчитывать, что эта информация им что-то даст, но всё же это было лучше, чем ничего.
«Я позвоню Бейтману», – сказала Макензи.
«Отлично. Скажи мне, исключая вкусный чай, думаешь, визит к Милдред Коул был полной тратой времени?»
«Я бы так не сказала, – ответила она. – Мы узнали кое-какую информацию о наших жертвах. Теперь мы знаем о них больше. Любые детали могут оказаться полезными. К тому же, теперь мы можем поговорить с отцом Кристал Холл, хотя, возможно, этот разговор опять нас ни к чему не приведёт. Если говорить твоими метафорами, мы должны были заглянуть под этот камень».
«Скоро ты начнёшь думать совсем, как я», – сказал Эллингтон.
«Это-то и пугает», – ответила Макензи, ища в контактах номер Бейтмана.
Бейтман ответил как всегда быстро, после первого гудка: «Здравствуйте, агент Уайт. Вы что-нибудь узнали?»
«Пока нет, – сказала она. – Мы только что разговаривали с Милдред Коул и считаем, что теперь следует пообщаться с отцом Кристал Холл. Он до сих пор живёт в Бент Крик?»
«Да. Вы знаете… сейчас уже пять пятьдесят семь вечера. Я уверен, его найти будет совсем несложно. Вы встретите его в баре «Полный стакан», если придёте туда до девяти часов».
«Даже сейчас, когда после исчезновения его дочери прошло меньше десяти дней?»
«Да, даже сейчас. Мне кажется, он убеждён, что она просто уехала из города. Это довольно странная семья, в которой царит нездоровая атмосфера. Я перешлю вам его фото, которое мы сделали примерно пять месяцев назад, когда задержали его за появление в общественном месте в нетрезвом виде».
«Спасибо, – сказала Макензи. – Будем держать вас в курсе».
Она закончила разговор и посмотрела на Эллингтона: «Не хочешь пойти в бар?»
«Я всегда за».
Она нашла адрес бара «Полный стакан» и помогла ему найти дорогу. Бейтман переслала ей на почту фотографию отца Кристал Холл. Согласно данным его звали Дональд М. Холл, пятьдесят один год. Макензи посмотрела в окно. Ночь опускалась на город, в небе загорались первые звёзды, и всё говорило о грядущем снегопаде. Макензи могла думать лишь о том, что он мог стать отличной возможностью для нового нападения.
Макензи никогда не нравилась музыка в стиле кантри, и когда, входя в бар, она её слышала, то всегда внутренне съёживалась. Её реакция была такой же, когда они с Эллингтоном вошли в бар «Полный стакан». Этот бар был немного лучше, чем тот у Мотеля 6, в который они ходили. В баре было не особенно людно – несколько человек сидели у барной стойки, и шумная компания из двадцатилетних разместилась в углу.
Макензи сразу увидела Дональда Холла, сидящего в углу у стойки. Рядом с ним сидел какой-то мужчина, но они не разговаривали. Дональд Холл, не моргая, смотрел на небольшой телевизор, висящий на стене над баром. Два спортивных обозревателя из ESPN обсуждали что-то, но телевизор показывал без звука. Она снова заметила, что Эллингтон взял на себя роль её защитника, выйдя вперёд и проходя через бар. Макензи также заметила, как двое мужчин у стойки оценивающе оглядели её с ног до головы. От их взглядов она начинала чесаться. Макензи была рада, что Эллингтон был с ней. Если бы она оказалась сейчас одна, какой-нибудь урод мог бы сказать что-нибудь в её адрес, и ей пришлось бы осадить его парой проверенных приёмов.
Они направились к Дональду Холлу, но не стали подходить слишком близко, подсев за стойку. «Вы мистер Холл?» – спросила Макензи.
Он повернулся к ним лицом, и она заметила в его взгляде лёгкий туман опьянения. Он выглядел и вёл себя, как настоящий алкоголик. Она решила, что он относится к тому типу людей, которые напиваются в стельку как минимум дважды в неделю, а оставшиеся пять дней пьют немного. Учитывая, что его дочь недавно пропала без вести, Макензи ожидала, что этот график мог немного сместиться, пусть даже он думал, что Кристал просто уехала из города, не удосужившись никому об этом сообщить.
«Вы кто такие?» – спросил он.
«Мы из ФБР, – сказала Макензи. – Меня зовут агент Уайт, а это агент Эллингтон. Мы хотели поговорить с вами о вашей дочери».
«Что вас интересует?» – спросил он. Он выглядел раздражённым. Если в глубине души он и считал, что дочь пропала без вести, то мастерски это скрывал.
«Мы можем поговорить наедине?» – предложила Макензи.
«Нет, мне и здесь хорошо. Кроме того… говорить нам не о чем. Весь город знает, какой была Кристал, особенно чёртовы мужики».
«Можно поподробнее?» – спросила Макензи.
Дональд сделал большой глоток из кружки и посмотрел на неё, как на дурочку: «Ну, давайте попробуем… Когда ей было от четырнадцати до семнадцати я сам лично и полиция четыре раза ловили её совокупляющейся с мужиками на задних сидениях машин и однажды делающей минет парню за магазином. Она ушла из дома в семнадцать и съехалась с парнем, от которого забеременела, и который загремел в тюрьму и вышел под залог после того, как пытался организовать ей нелегальный аборт. Убегая от проблем, она переехала в Де-Мойн, но по работе часто приезжала на фермы в наших местах. В прошлом году выяснилось, что она спала с одним из фермеров. Его жена узнала об этом и бросила его. Так что, знаете… в этом городе все знают малышку Кристал».
«Шериф Бейтман сказал нам, что вы не считаете, что её похитили».
«Не считаю. Начальник в «Ренглер биф» был недоволен её поведением. Она не создана для работы… по крайней мере, не для нормальной работы. Бейтман говорил вам, что когда её поймали в шестнадцать лет, она занималась сексом за деньги? Какой-то тридцатилетний парень заплатил сто баксов, чтобы провести с ней час на заднем сиденье машины. Она никогда не была ответственной. Я думаю, она бросила машину на дороге, узнав, что кто-то пропал таким же образом, я говорю про Наоми Найлс, и сбежала от ответственности. Одному богу известно, где она сейчас и чем занимается».
«И вам не интересно, где находится ваша дочь?»
Дональд Холл отвернулся от Макензи и снова уставился на экран телевизора: «Нет. А сейчас… Вы закончили с вопросами?»
«Последний вопрос, если вы не против, – сказала Макензи. – Фермер, от которого ушла жена из-за измены. Как его зовут?»
«Это неважно. Его жена уехала, и он перебрался в Техас».
«А те мужчины, с которыми Кристал ловила полиция, – сказал Эллингтон. – Никто из них вам не кажется подозрительным или способным на преступление?»
Дональд задумался на секунду, а потом выдавил из себя слабую улыбку. «Знаете, – наконец сказал он, – вы правы. Парень, который заплатил за секс с ней, его зовут Митч Янг».
«Он живёт где-то поблизости?»
«Да, обитает в старом трейлере в лесах рядом с четырнадцатым шоссе».
Макензи и Эллингтон переглянулись. Казалось, что оба подумали об одном и том же.
Бинго.
***
Узнав у Бейтмана, куда ехать, Эллингтон вернулся на шоссе № 14. Было немного тревожно оказаться на дороге вечером и в темноте. Казалось, они снова возвращались на место преступления. В поисках нужного адреса они заехали на одну из грунтовых дорог, перекрытых цепью, – на одну из дорог, которые привлекли внимание Макензи, когда они впервые оказались на этой трассе вчера днём.
«Совпадение?» – сказал Эллингтон.
«Может быть, – ответила Макензи. – В этой части штата полно разбитых дорог. Однако если наш визит что-то даст, Бейтман и три офицера ждут нашего звонка».
Эллингтон проехал ещё с полмили по дороге, повернул налево и выехал на другую дорогу. Она была посыпана гравием, но всё равно казалась разбитой. Когда они свернули на неё, Макензи поняла, что когда-то это была подъездная дорога. Она насторожилась, когда подумала, что эта дорога находилась с той же стороны, что и две другие просёлочные дороги, которые она заметила вчера.
Дорога, ведущая к дому Митча Янга, была до неприличия длинной. Макензи посчитала, что они проехали примерно четверть мили, пока не увидели впереди трейлер. Он выглядел так, будто доживал свои последние дни. К двери вели две ступени из шлакоблока. Трейлер выглядел так, словно вот-вот рассыплется от сильного порыва ветра. На пыльной дорожке стояли два старых грузовика и небольшой фургон. В темноте они казались тёмными и мрачными. Впечатление лишь усилилось, когда машины осветил свет от фар.
«Матерь божья, – сказал Эллингтон. – Уайт, ты тоже это видишь?»
Она посмотрела мимо машин и ветхого трейлера. Справа от него находился заросший травой участок земли, который она приняла за задний двор, а на нём стояли два складских контейнера чуть больше метра в высоту и полтора-два метра в ширину.
«Всё очень подозрительно», – сказал Эллингтон.
«Согласна, – ответила Макензи. – Я позвоню Бейтману». Она быстро набрала номер. Когда он взял трубку, она не стала тратить время на любезности и просто сказала: «Нужно, чтобы вы быстро приехали сюда. Ничего плохого пока не случилось, но это очень подозрительное место».
Она положила трубку до того, как шериф что-то смог ей ответить. Они с Эллингтоном переглянулись и вышли из машины. До слуха доносилась громкая музыка из трейлера. Соло на гитаре разрывало ночь, и Макензи узнала басовую партию.
С другой стороны машины Эллингтон презрительно фыркнул: «Уф. Skynyrd. Этот парень – неприятная личность».
Макензи оценила его попытку разрядить обстановку шуткой, начиная понимать, что так он реагировал на стресс. Как бы то ни было, она решила не убирать руку с кобуры. Пока это был всего лишь обычный визит к свидетелю, и не было каких-либо реальных причин подозревать опасность, кроме старого привода за развратные действия с несовершеннолетней.
Они пошли не к входной двери, а сразу на задний двор. Макензи подошла к первому контейнеру и, посветив себе телефонным фонариком, заглянула внутрь. Контейнер был ржавым, с дыркой в задней стенке. Казалось, что сделан он был из какой-то промышленной пластмассы. Второй был тоже заброшен и разбит. Если в недалёком прошлом в них держали людей, то они без особого труда смогли сбежать.
Они тихо направились к входной двери. Эллингтон брезгливо огляделся, подходя к шлакоблоковым ступенькам.
На ступенях хватало места только для одного. Когда Макензи взошла на них, они зашатались под её весом. Она постучала в дверь, ощущая всю непрочность конструкции.
Она услышала, как кто-то внутри быстро произнёс: «Вот дерьмо…»
Потом она услышала шум, словно кто-то двигал мебель. Она постучала снова, на этот раз добавив: «Это агент Макензи Уайт из ФБР. Я слышу, что вы дома, мистер Янг. Пожалуйста, откройте дверь».
Шум прекратился, и примерно через пять секунд тишины она услышала ответ: «Секунду».
Макензи посмотрела на Эллингтона и увидела, что его рука тоже зависла над кобурой. Она была рада узнать, что не одной ей это место казалось небезопасным. И тут у неё появилась одна мысль… опасная, но расчётливая мысль.
Она жестом попросила Эллингтона отойти назад и прошептала: «Пусть думаем, что я одна. Если он в чём-то замешан, то скорее проговорится, если будет думать, что кроме меня здесь никого нет».
Эллингтон наклонил голову и нахмурился. Было видно, что эта идея пришлась ему не по душе. Тем не менее, в последний момент он сделал шаг назад и спрятался в тени трейлера.
Когда он скрылся во мраке, хлипкая дверь открылась. На Макензи смотрел тучный мужчина в рваной белой футболке и рваных голубых джинсах. Он смотрел на неё почти весело.
«Чем я могу вам помочь?» – спросил он.
От него разило напускным самодовольством. А ещё он как мог старался закрыть телом проход, чтобы она не увидела, что происходит внутри.
«Я расследую череду исчезновений в данном районе, – сказала Макензи. – Одной из пропавших является Кристал Холл. В ходе расследования всплыло ваше имя».
«Дорогуша, имя Кристал Холл может всплыть в разговоре почти с любым мужчиной в городе».
«Возможно, – ответила Макензи, – но не все из них платили по сто долларов за секс с несовершеннолетней на заднем сиденье машины».
«Это случилось почти десять лет назад, – сказал Янг. – Я заплатил сполна».
«Я понимаю. Я просто надеялась, что вы могли бы ответить на несколько вопросов».
«Не думаю, что смогу помочь».
«Позвольте мне судить об этом».
«Послушайте, радость моя… мне жаль, что Кристал пропала, но вам нужно говорить не со мной. После того случая, когда нас поймали, я видел её всего один или два раза. И мы почти не разговаривали».
«Тогда вы тоже платили ей за услуги?»
«Нет».
«Мистер Янг, можете сказать, для чего вы используете контейнеры, стоящие на заднем дворе?»
«Не для чего особенного. Просто храню там вещи».
«Вы не против, если я их осмотрю?» – спросила Макензи.
«У вас есть ордер?»
«Нет».
«Тогда против. Вы не можете рыскать по моему участку только потому, что пропала какая-то шлюха, и так случилось, что я с ней спал. Поэтому садитесь в машину, радость моя, и…»
«Хватит. Ещё раз назовёте меня «радость моя» или «дорогуша», и я раздобуду ордер, чтобы обыскать каждый дюйм вашего дома и двора».
«На каких основаниях?»
«Вы ведёте себя подозрительно. Вы не сразу открыли дверь. Что вы там двигали?»
«Это вас не касается. Я делал уборку. А теперь проваливайте с моего крыльца».
Макензи действовала по наитию, которое подсказывало ей, что в трейлере что-то было неладно. Она поднялась на верхнюю ступеньку крыльца и встала лицом к лицу с мужчиной: «Мистер Янг, я настаиваю на том, чтобы вы впустили меня внутрь».
«Что если я откажусь?»
«Тогда вместо меня одной через пару часов ваш дом обыщут три других агента, а также офицеры местной полиции, которые придут сюда с ордером. Выбор за вами».
«Я думаю, я…»
Он быстро – быстро для человека его комплекции – сделал шаг в сторону. Он протянул руку к пистолету, но у него не было шанса его вытащить.
Макензи ударила ладонью ему в грудь. Он, шатаясь, попятился назад, тем временем она заломила его правую руку и потянула её вверх. Она сбросила его на землю почти идеальным броском через бедро. Свалившись с крыльца, он громко закашлялся, а пистолет, который он хотел достать, с лязгом упал рядом.
Одним грациозным движением Макензи спрыгнула с шлакоблоковой ступеньки и отбросила пистолет в сторону. Потом она вытащила свой и наставила его на мужчину: «Не вставайте и положите руки на голову, сомкнув пальцы в замок».
Он начал подниматься, не видя, как слева на него наступает Эллингтон. Эллингтон достал свой пистолет и спокойно направил его на Янга. Дуло оказалось в нескольких сантиметрах от его спины: «Делай так, как говорит тебе дама».
Янг медленно положил руки на голову и собрал пальцы в замок. Он до сих пор тяжело дышал после того, как его повалили на землю с крыльца, которое находилось на высоте около полутора метров.
«Хотел наставить пистолет на агента ФБР? – сказал Эллингтон. – Что же такое важное ты пытаешься скрыть?»
«Пошли бы вы оба», – ответил Янг.
«Как грубо, – сказал Эллингтон. – Агент Уайт, если вы здесь справитесь одна, я, пожалуй, быстро осмотрю дом».
«Конечно», – сказала она.
Эллингтон быстро вошёл в трейлер. Секунд через десять Макензи услышала, как он нарочито громко присвистнул. Он вернулся через полминуты, держа в руках несколько стеклянных сосудов и небольших пакетиков, в которых находились или мелкие кристаллы, или крупная морская соль.
«Неплохую мини-лабораторию по производству мета ты там устроил», – сказал он.
Макензи вдруг поняла, что это было уже второе задержание наркодельца, которое они провернули за последние сутки, сами того не планируя. «Кто бы мог подумать», – сказала она себе.
Продолжая держать Янга на мушке, она услышала приближающийся вой сирен – Бейтман и его люди мчались им на помощь. В лесной тишине шоссе № 14 эти звуки были похожи на крики призраков.
Хорошая новость заключалась в том, что они ликвидировали ещё одного крупного поставщика наркотиков в Бент Крик. Плохая – в том, что контейнеры на заднем дворе Янга были пусты. Митч Янг не был похитителем.
Макензи остановилась на мгновение, чтобы посмотреть на окружающие трейлер деревья, гадая, как далеко раскинулся лес, и как просто было в нём спрятаться, чтобы ночами наблюдать за движением машин, планируя новое нападение.
Помимо ресторанных сетей в Бент Крик было всего два других кафе. Через два часа после того, как они покинули дом Митча Янга, Макензи и Эллингтон оказались в одном из них, забегаловке «У быка». Это был стейк-хаус, специализирующийся на блюдах из мяса. Макензи подумала, что было странно жить в городе, где большая часть населения работала на скотобойнях, и регулярно питаться в подобном заведении.
Отчасти по этой причине она заказала себе Кобб салат. Эллингтон выбрал бургер, жареную картошку и суп. Приступив к еде, она вдруг подумала, что в принципе они даже не обсуждали между собой пойти или не пойти вместе на ужин. Это решение было таким очевидным, что не было нужды его обсуждать. Как-то она слышала, что подобное взаимопонимание возникает между напарниками, но они напарниками не были. Впервые с момента знакомства они проводили довольно много времени вместе, поэтому было немного странно, как хорошо они понимали друг друга.
«Мне кажется, Бейтман начинает злиться, – сказал Эллингтон. – Мне кажется, он думает, что своими действиями мы ставим его на место».
«Оба сегодняшних ареста были совершенно случайными, – ответила Макензи. – Мы их совсем не планировали».
«Да, хотя я понимаю, почему он нервничает», – заметил Эллингтон.
«Знаешь, – сказала Макензи, – я понимаю, что это может вызвать недовольство, но мне кажется, мы дошли до точки, когда нам нужно взять ордер на обыск каждой фермы в городе и его окрестностях. Нет ничего плохого в случайном задержании наркодельцов, но мы до сих пор не поймали того, кто похищает женщин».
«Это мысль, – заметил Эллингтон. – В радиусе двадцати миль расположены одиннадцать ферм».
«Двадцать четыре, если расширить радиус до пятидесяти миль», – поправила она.
«Для этого нам потребуется много людей, – сказал Эллингтон. – Бейтман – душка, но я не знаю, как он отнесётся к подобному предложению, особенно когда на нашем фоне он выглядит немного некомпетентно».
«Мы можем сузить поиск до четырёх-пяти, – сказала Макензи. – Попросим Торсона и Хейдмана помочь. Это уже неплохое начало. Возможно, так Бейтману будет легче принять решение».
«В любом случае позвони ему, – сказал Эллингтон. – Мне кажется, ты ему нравишься».
«Исключено, – ответила Макензи, пережёвывая салат. – Я почти уверена, что у него роман с Робертс».
«Да? С чего ты взяла?»
«Женская интуиция».
«А она распространяется на поиск неуловимых похитителей? – спросил он. – Думаю, нет, я прав?»
«Не очень помогает».
Они закончили с едой и поехали назад к Мотелю 6. По дороге Макензи позвонила Бейтману. Эллингтон оказался прав, ему сразу не понравилась её идея.
«Послушайте, агент Уайт, – начал он. – Я понимаю, чего вы добиваетесь. Правда. Но если мы начнём обыскивать все фермы без разбору просто потому, что у нас нет никаких зацепок, это вызовет гнев среди честных и трудолюбивых граждан. Между нами говоря… большинство местных ферм функционируют с нарушениями, ничего серьёзного, просто незначительные несоблюдения законов и норм. Фермеры сами всё отлично понимают, но им не понравится, что ФБР суёт нос в их дела».
«Местечковая ментальность, – подумала Макензи. – Возможно, из-за неё Бейтман и его сотрудники не смогли найти производителей наркотиков и произвести аресты самостоятельно; они боялись задеть чувства или обидеть местных жителей».
«Давайте, – продолжил Бейтман, – я сделаю пару звонков и посмотрю, что можно предпринять. Вернёмся к этому разговору утром. Вы не против?»
Макензи едва сдержалась, чтобы не ответить, что, перенеся решение вопроса на утро, они давали похитителю целую ночь времени, чтобы напасть снова. Вместо этого она спокойно спросила: «Сколько машин будут патрулировать дороги сегодня ночью?»
«Четыре. Ради этого некоторые из моих сотрудников работают по шестнадцать часов в сутки».
«Дайте знать, если будет нужна наша помощь».
Макензи повесила трубку и сразу заметила недоверчивый взгляд Эллингтона. Он въехал на парковку у мотеля и припарковал машину напротив их номеров: «Хм, ты только что предложила мою кандидатуру для ночного патрулирования просёлочных дорог?»
«Всё может быть, – ответила она и посмотрела на часы. – Значит, у нас примерно четыре с половиной часа на сон».
«Прежде чем отправиться спать, я считаю, нам нужно изучить топологические карты Бент Крик, которые мне сегодня переслали из участка. Я смотрел их на телефоне, карты отличные. Они даже наложили на них карту дорог. Мне всё-таки хочется проверить те перекрытые грунтовые дороги».
«Отличная мысль», – сказала она.
Они прошли в комнату Эллингтона, где он синхронизировал телефон и iPad, который иногда брал с собой, чтобы читать документы и почту. Пока он открывал карты на большем экране, Макензи оглядывала комнату, думая, что было бы неплохо остаться здесь после изучения карт и разработать новые теории на основе полученной информации.
«Готово, – сказал Эллингтон, указывая на экран. – Вот две грунтовые дороги, ведущие к шоссе № 14. Эта здесь упирается в пустующее поле. Это совсем рядом с трейлером Митча Янга. А вот эта дорога… Кажется, в каком-то месте она разветвляется и переходит в другие дороги. Видишь?»
Макензи видела. Дорога заканчивалась, но чуть дальше по карте начиналась вновь и расходилась в трёх направлениях, которые в конечном итоге без следа растворялись на местности.
«Там ферм нет», – заключила она.
«Сейчас да, но нам стоит поискать владельца, у которого когда-то была там ферма».
«Нам нужно узнать, кому принадлежит земля, – подытожила Макензи. – Честно говоря, я сомневаюсь, что это нам что-нибудь даст».
«Согласен, – сказал Эллингтон, – но я буду продолжать переворачивать каждый камень, чтобы увидеть, что под ним скрывается».
«А, ты опять о своих камнях», – вздохнув, сказала Макензи.
«А мне нравится смотреть на расследование под этим углом, – пояснил Эллингтон. – Эту крупицу мудрости я почерпнул во время учёбы».
«Давно ты служишь в Бюро?» – спросила Макензи.
«Уже шестой год».
«До этого у тебя были такие сложные дела?»
«Несколько раз, – ответил он. – Во всех случаях кроме одного нам удалось найти преступника».
«А почему одного не поймали?»
Эллингтон растерянно посмотрел на неё, заставив Макензи пожалеть, что вообще заговорила об этом. Но потом он улыбнулся, присел на край кровати и начал рассказ:
«Шёл мой третий год работы оперативным агентом. Меня попросили помочь найти парня, который фотографировал выходящих с работы женщин, распечатывал эти фотографии и отсылал их тем, кого фотографировал. Правда, он замазывал им лица, рисовал порнографические картинки, протыкал глаза и тому подобное. Когда я присоединился к расследованию, он прислал фотографию одной женщине, которая в прошлом году потеряла дочь. Дочь пропала без вести, но шесть недель спустя её тело нашли в Гудзоне. Этот человек прислал ей фотографию дочери. На ней она была одета в ту же одежду, что и в день исчезновения, она была связана, и рот был заткнут кляпом. После этой фотографии мы больше о нём не слышали».
«Он перестал присылать письма?» – спросила Макензи.
«Да. Мы искали ублюдка полгода, пытаясь понять, что произошло, но не имеем ни одной зацепки вплоть до сегодняшнего дня. Я вижу… чёрт, неважно».
«Нет, подожди. Что ты видишь?»
Эллингтон какое-то время колебался, а потом продолжил. Оба понимали, что очень быстро переходят грань, за которой начинаются более глубокие взаимоотношения.
«Иногда я вижу перед глазами эту фотографию, – сказал Эллингтон. – Фотографию девочки. Ей было семь лет. Иногда я вспоминаю фотографию, которую он прислал матери, и меня начинает тошнить. Мне противно от того, что мы ни на йоту не приблизились к его поимке».
«Это дело продолжает тебя мучать, я права?» – спросила Макензи.
«Да, это так».
Макензи вдруг поняла, что неосознанно подошла к нему ближе. Теперь она стояла напротив, и Эллингтон смотрел на неё снизу вверх, сидя на кровати. В его глазах стояла боль воспоминаний.
Она медленно протянула руку и провела большим пальцем по его щеке. Он накрыл её руку своей рукой и погладил, а потом нежно подтянул Макензи ближе и выпрямился во весь рост.
Они стояли лицом к лицу, их носы почти соприкасались. В его глазах до сих пор читалась боль, но она постепенно уходила прочь, уступая место надежде, от которой Макензи стало тепло на душе.
«Макензи, – сказал Эллингтон, – я не знаю, слоит ли…»
Его слова прервал телефонный звонок. Звонил телефон Макензи, который до сих пор лежал на столе, на котором они изучали карту. Макензи неуверенно выдохнула и засмеялась.
«Ну, надо же, – сжимая её руку, сказал Эллингтон, – в самый неподходящий момент».
«Наверное, это к лучшему», – ответила она. Макензи взяла телефон, вдруг осознав, что ей было сложно смотреть на Эллингтона. Она успокоилась, сконцентрировалась и только потом ответила на звонок: «Агент Уайт слушает».
«Уайт, это Бейтман. Как скоро вы с Эллингтоном сможете приехать в больницу?»
«Я даже не знаю, где она находится, – сказала она. – А что? Что случилось?»
«Мы нашли Долорес Мэннинг».
Искра, которая пробежала между Макензи и Эллингтоном, мгновенно потухла, когда она сообщила ему то, что только что узнала от Бейтмана. Новость была настолько важной, что избавила их от неловкости, когда они вышли к машине, а затем помчались в Сидар-Рапид. Долорес Мэннинг поступила в местную больницу час и пятнадцать минут назад.
Макензи говорила по телефону, пока Эллингтон гнал машину со скоростью почти девяносто миль в час, направляясь в Сидар-Рапидс. Макензи говорила с Бейтманом и Торсоном. Чуть ранее сегодня Торсон и Хейдман вернулись в управление в Омахе и предложили свою помощь в расследовании. Макензи вежливо отказалась, лишь попросив сообщить ей подробности, когда они их узнают.
Подробности были следующие: два офицера полиции Сидар-Рапидс привезли в больницу Долорес Мэннинг. Её нашёл стрелочник на грузовой станции в восточной окраине города. Этот стрелочник был избит бродягой, который попытался сбежать, но был задержан тремя другими стрелочниками, а потом передан властям после того, как Долорес нашли в вагоне поезда. Она была сильно избита. Те, кто её нашёл, сначала подумали, что она умерла.
Макензи и Эллингтон быстро шагали к входу в госпиталь Мерси, когда Эллингтон подошёл к ней вплотную и тихо прошептал.
«Всё время ты была у нас главной, – сказал он. – Ты ведь не против? Справишься с опросом женщины, которая только пришла в себя и начинает вспоминать, что с ней произошло?»
«Да, справлюсь». Макензи понимала, что Эллингтон пытался проявить заботу, но ей был неприятен сам факт его вопроса.
Узнав номер палаты Мэннинг в регистратуре, они зашли в лифт и доехали до этажа, где находился реанимационный блок. Как только они вышли из лифта, Макензи сразу заметила двух полицейских у двери в конце коридора справа. Она направилась в их сторону, доставая удостоверение. Когда офицеры увидели её и Эллингтона, то вздохнули с облегчением.
«Я агент Уайт, это агент Эллингтон, – сказала она, когда они дошли до двери. – Как она?»
«Последнее, что сообщил нам врач, это то, что она очнулась, но у неё всё болит. Семье уже сообщили, психотерапевт прибудет сюда в течение часа».
«Вы не в курсе, она может говорить?» – спросил Эллингтон.
Полицейские не успели ответить, потому что к ним подошёл врач. Он устал и был не в духе. Ещё казалось, что его раздражает тот факт, что у двери одной из его пациенток собралась такая толпа людей.
«Я бы не советовал вам сейчас с ней говорить, – сказал врач. – Она очнулась, это правда. Первичная КТ показала небольшое субарахноидальное кровоизлияние. Если она будет нервничать или напрягаться, может случиться инсульт. Ещё нас несколько беспокоит отёк, мы будем следить за её состоянием следующие день-два. Помимо этого у неё перелом костей черепа и сотрясение мозга».
«Она знает, что с ней произошло?» – спросила Макензи.
«По большей части, да, – сказал врач. – Она не помнит подробностей, но как только она очнулась, она была в курсе того, что произошло. Бродяга её покалечил. Пока мы точно знаем, что он её избил. Следов изнасилования не обнаружено».
«Уже хорошо», – подумала Макензи. «Она помнит, где была всё это время?»
«Едва ли. Боже, это ужасно. Эта девушка пережила ад, – сказал врач. – Она рассказала мне в общих чертах…»
«Доктор, я ценю вашу работу и понимаю, что здоровье и благополучие пациента имеют первостепенное значение, – сказала Макензи, – но я полагаю, что Долорес может сообщить нам информацию, которая выведет нас на местонахождение двух других женщин, похищенных в последние несколько дней. Я должна поговорить с ней как можно скорее. Вы можете присутствовать. Если вам покажется, что ей может стать хуже, вы сразу меня остановите, и я уйду».
Врач размышлял над её словами какое-то время, а потом ссутулился и сказал: «Вы прекратите задавать вопросы, если они будут её расстраивать. Составьте вопросы сейчас, потому что я не думаю, что она протянет больше тридцати секунд, если ей придётся вспомнить всё то, через что она прошла. Я не могу допустить развития инсульта».
«Понятно», – ответила Макензи.
Врач открыл дверь в палату и впустил их внутрь. Полицейские остались на посту у двери.
К счастью, Долорес выглядела не так ужасно, как ожидала Макензи. Правая часть головы была щедро обмотана бинтами, а шею воротником закрыла тонкая шина. С правой стороны лица был синяк, а красные круги под глазами указывали на то, что она плакала.
«Долорес, – сказал врач, – это агенты ФБР. Они хотят задать тебе несколько вопросов, но я предупредил, что если вопросы тебя расстроят, то я выпровожу их отсюда. Ты согласна?»
«Да», – сказала она. Голос звучал хрипло и слабо. Она с надеждой посмотрела на Макензи и Эллингтона, когда они подошли к левому краю больничной койки.
«Готовы ответить на несколько вопросов?» – спросила Макензи.
«Да, – повторила Долорес. – Голова раскалывается, несмотря на болеутоляющие, но я постараюсь».
«Я быстро, – сказала Макензи. – Во-первых, вам следует знать, что вы стали одной из трёх женщин, которых похитили на дорогах в районе Бент Крик за последние две недели. Вас и ещё одну жертву похитили с шоссе № 14. На данный момент у нас нет информации о том, где могут быть две другие женщины. Вы можете рассказать нам хоть что-нибудь о том месте, где вас держали до того, как вам удалось сбежать?»
«Это был или сарай, или амбар. Я слышала… хрюканье и визг, что-то подобное. Возможно, там были животные. Меня держали в каком-то ящике… вроде контейнера. Примерно в таких фермеры перевозят скот. В одной из стенок были отверстия».
«Вы помните, в каком месте вы забрались на поезд?»
Долорес отрицательно покачала головой: «Насколько я помню, весь пейзаж казался одинаковым. Деревья и больше ничего. Мне кажется… Да, иногда я слышала гудок паровоза, сидя в ящике».
«Вы помните, как долго вы бежали?» – спросила Макензи.
«Нет. Я хочу сказать… что это было недалеко. Может миля, может две. Я не уверена».
«Вы заметили что-нибудь, когда убегали?» – спросила Макензи.
«Знаю, что заметила, но не помню что. Всё, как в тумане. Мне кажется, там был ещё один сарай. Ох… боже, я забыла. Пока никак не могу вспомнить».
«Что вы не можете вспомнить?» – спросил Эллингтон.
«Когда я выбежала из сарая… я услышала крик из соседнего сарая. Кричала женщина. Я быстро поговорила с ней… Не помню, что я ей сказала. У меня не было времени на то, чтобы её освободить. Мне нужно было спасаться…»
Долорес начала плакать, скривившись от боли. Макензи показалось, что от плача у неё ещё больше болела голова.
Врач подошёл к двери и открыл её: «Всё. Она не может…»
«Нет, всё в порядке, – сказала Долорес. – Правда, я не всё помню».
«Мы можем на этом закончить, если хотите», – сказала Макензи.
Не глядя на неё, Долорес продолжила: «Нет, лучше давайте разберёмся с этим сейчас. Вы представляете, как мне повезло? Если я не расскажу всё сейчас, кто знает, что ещё может со мной сегодня случиться».
Долорес засмеялась над собственными словами, но её смех никто не поддержал. Она сделала несколько глубоких вдохов и продолжила: «Похититель – крупный мужчина, но… я не помню его лица. Я почти уверена, что он ударил меня молотком, когда похитил с дороги. Кроме этого… В голове всё смешалось, всё, как в тумане…Чёрт. Простите».
«Всё в порядке, – сказала Макензи. – Вы вообще видели лицо своего похитителя?»
«Думаю, да, но как я уже сказала… всё в тумане. Единственное лицо, которое я хорошо помню, это лицо мужчины с поезда…»
Её взгляд потускнел, и она подняла глаза к потолку. На лице отразилось чувство стыда, и Макензи поняла, что их разговор подошёл к концу: «Мне кажется, он хотел меня изнасиловать, но… я не знаю. Видимо, его инструмент уже не работает». Долорес засмеялась, но её смех был похож на резкий крик.
«Спасибо, что поговорили с нами, Долорес, – сказала Макензи. – Вы нам очень помогли. Возможно, вашей информации хватит, чтобы его найти».
Долорес кивнула. По щекам продолжали течь слёзы: «Если вам удастся засадить урода с поезда в тюрьму, это будет вообще отлично».
«В этом не сомневайтесь, – сказал Эллингтон. – Ещё раз спасибо».
Оба кивнули врачу и вышли в коридор. Полицейские у входа казались уставшими, но внимательными, изо всех сил стараясь хорошо выполнять свои обязанности.
«Ребята, – спросила их Макензи, – не знаете, куда забрали бродягу с поезда?»
«Я слышал, что его держат в обезьяннике в штаб-квартире».
«Можете позвонить начальнику и сообщить, что к ним едут агенты Уайт и Эллингтон?»
«Да, мэм», – ответил офицер.
Макензи и Эллингтон направились к лифтам. Эллингтон заговорил только тогда, когда двери лифта закрылись.
«Полиция задержала бродягу, – сказал он. – Рядовой случай. Кажется, у полиции Сидар-Рапидс всё под контролем. Зачем нам вмешиваться?»
«Затем, что если на него хорошенько надавить, он может поведать нам информацию, которую мы не сможем использовать против него».
«Например?»
«Например, где именно Долорес Мэннинг забралась на поезд. Нужно позвонить Бейтману и попросить подробную карту железнодорожных маршрутов Бент Крик».
Эллингтон улыбнулся и кивнул: «Хотел сказать, что первым до этого додумался, но… чёрт, ты меня опередила».
Макензи смотрела на бродягу через стекло в комнате для допросов. Он успел рассказать полицейским из Сидар-Рапидс, что его звали Боб Кроуфорд, и что родом он из Форт-Уэрс, штат Техас. Это всё, чего они смогли от него добиться за целый час допроса. Во время беседы они дали Кроуфорду пакет со льдом, чтобы приложить к руке. Видимо, он очень старался, избивая Долорес Мэннинг.
Макензи и Эллингтон находились в соседнем с допросной кабинете. Здесь же были два офицера из полиции штата. Оба внимательно следили за Кроуфордом. Один казался взбешённым, второй – печальным и разбитым.
«Вы не против того, чтобы я попыталась его разговорить?» – спросила Макензи.
«Ради бога, – сказал полицейский со злым выражением лица, – но хочу сразу предупредить, что от него не будет толку. Его трясёт с похмелья, и разит от него так, как пахло бы, если устроить раздевалку в грязном баре. Ему так хочется выпить, что он не может думать. Если вам не удастся добиться от него хоть какой-нибудь информации, мы до утра посадим его в вытрезвитель».
«Спасибо», – сказала Макензи. Она вышла из кабинета в коридор. Потянувшись к ручке двери, ведущей в комнату для допросов, она услышала шаги Эллингтона за спиной.
«Ты справишься?» – спросил он.
«Да, всё будет в порядке».
Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, не отрываясь, и Макензи поняла, что он хотел сказать. Этот бродяга по имени Боб Кроуфорд до полусмерти избил Долорес Мэннинг. Он её не изнасиловал, но доказательства говорят о том, что попытка была, но он не смог. Эллингтон хотел убедиться, что презрение к этому отморозку никак не повлияет на трезвость её оценки и концентрацию.
«Ты не против, если я поприсутствую?» – спросил он.
«Нет, если хочешь», – сказала она.
Не дожидаясь ответа, Макензи открыла дверь и вошла внутрь. Боб Кроуфорд сидел к двери лицом, и когда она вошла, он даже не пытался скрыть удивление. На его лице расплылась ленивая улыбка – улыбка, которая мгновенно исчезла, когда в комнату вошёл Эллингтон.
Он остался стоять у двери, а Макензи села на единственный стул у стола. «Мистер Кроуфорд, – начала она, – меня зовут агент Уайт, я из ФБР. Надеюсь, со мной вы будете разговаривать охотнее, чем с офицерами полиции».
Он опустил глаза, и тогда она заметила дрожь, о которой говорил полицейский.
«Вы дрожите, – сказала она. – С вами всё в порядке?»
«Мне нужно выпить, – ответил Кроуфорд. – Вы можете это устроить?»
«Что вам действительно нужно – это продолжительный срок в тюрьме, – продолжила Макензи. – Вы очень сильно избили женщину. Могу я спросить зачем?»
Он пожал плечами: «Я не смог».
«Не смогли?»
«Я уже очень давно не спал с женщиной».
Макензи охватила злость, но она смогла сдержаться: «Видимо, всё вышло не так, как вы планировали, верно? Не смогли сконцентрироваться? Мешал шум поезда? Так сильно повредили руку, что член не встал?»
На лице Кроуфорда отразились злоба и стыд. На долю секунды он перестал дрожать и сейчас смотрел прямо на Макензи.
«Мистер Кроуфорд, полицейские говорили вам, кем является эта женщина, и через что она прошла за последние несколько дней?»
«Нет».
«Она сбежала от человека, который, как мы считаем, держал её в заложниках последние два дня. И вот она решается на героический поступок и сбегает от него, и тут появляетесь вы и делаете всё ещё хуже. Что, чёрт возьми, вы вообще делали в том поезде?»
«Путешествовал, – ответил он. – У меня нет машины. Последние шесть лет не было нормальной работы… одни дерьмовые подработки на фермах максимум на день. У меня не было работы, я потерял друзей и семью и…»
«Избавьте меня от слезливой истории странствующего бродяги, – сказала Макензи. – Есть сотни других людей, которым не повезло в жизни, но они не избивают женщин и не пытаются их насиловать».
На это Кроуфорд ничего не ответил. Он снова уставился в стол, мельком взглянув на Эллингтона, словно ожидая от него поддержки.
«Мистер Кроуфорд, – сказала Макензи, – вы знаете, какое место проезжал поезд, когда на него забралась эта женщина?»
Было очевидно, что отвечать он не собирается. Он ссутулился и немного сполз со стула. В то же мгновение Макензи поднялась с места и пожала плечами.
«Пусть будет по-вашему. Вы ещё вспомните меня, когда окажитесь в камере. В ней вас продержат минимум три дня, пока будут разбираться с бумажками. Никто не будет торопиться ради бродяги. Ещё я могу вас заверить, что вам грозят как минимум два года тюрьмы. Если вам сложно прожить без выпивки сейчас, вы даже не представляете, как это будет, когда вы окажитесь за решёткой. Кстати, слышала, что вода из туалетного бачка на вкус, как моча с бензином».
Она направилась к двери, поймав удивлённый взгляд Эллингтона. Потом она услышала, как Кроуфорд заёрзал на стуле.
«Подождите, – сказал он. – Послушайте… Я просто запрыгнул в вагон и поехал. Я так делал уже пять раз. Зачастую я вообще не имею понятия, где нахожусь».
Макензи повернулась к нему лицом. «Это честный ответ, – сказала она. – Что вы видели, когда она запрыгнула в поезд?»
«На самом деле, немного. Одни деревья. Там были сосны. Больше я ничего не заметил».
«Вдоль путей росли сосны?» – спросила Макензи.
«Думаю, да. Я почти уверен, что это была сосновая роща».
«И всё? – спросила Макензи. – Вы уверены?»
«Да, уверен».
«Спасибо», – сказала Макензи и вышла из комнаты.
Эллингтон подошёл к ней в коридоре. Они оказались между дверей, ведущих в комнату для допросов и комнату для наблюдения.
«Не буду врать, – сказал Эллингтон. – Ты мне такой нравишься».
«А я себе нет, – ответила Макензи. – Я будто теряю контроль».
«Сосны, – снова сказал он. – Это может стать прорывом».
«Вполне вероятно. Эта зацепка плюс карта железнодорожных маршрутов могут сильно нам помочь. Можешь позвонить Бейтману, пока я всё здесь закончу?»
«Конечно, – сказал Эллингтон. – И, Макензи… я хотел сказать Уайт, это было очень впечатляюще. Как, чёрт возьми, ты заставила его говорить?»
«Сегодня он до полусмерти избил женщину… Это навело меня на мысль о том, что всю жизнь женщины его недооценивали и издевались. А когда женщина ведёт себя с ним невозмутимо, его привычки и устоявшаяся манера поведения отходят на второй план, и в нём не остаётся ничего, кроме примитивной паники».
Эллингтон улыбнулся и кивнул, доставая телефон.
«Да и ещё… Эллингтон, спроси Бейтмана, может, кто-то новый недавно приехал в город. После разговора с бродягой у меня возникла мысль, что, возможно, наш похититель не местный житель. Если он может перемещаться по городу, не будучи замеченным, у него могут появиться тайные убежища, о которых никто никогда не догадается. Вероятность невелика, но рассмотреть такую возможность стоит».
«Сделаю», – ответил Эллингтон, набирая номер Бейтмана.
Макензи не было времени насладиться его похвалой. Она вошла в комнату для наблюдения, мысленно составляя план действий, который они приведут в исполнение по возвращению в Бент Крик.
Они ехали назад в Бент Крик не дольше десяти минут, когда Макензи позвонил шериф Бейтман. Было почти восемь часов вечера, и ей казалось, что они зря потратили весь день. Это чувство одновременно удручало и мотивировало.
«Итак, – сказал Бейтман. – Эллингтон спросил, нет ли в городе новеньких. Сначала я хотел уверенно сказать «нет», но когда стал думать об этом, то вспомнил одного парня. Я бы не назвал его классическим бродягой, но мы проверили записи и узнали, что за последние два года он жил в шести разных городах. У него есть несколько приводов за хранение и попытку распространения марихуаны, мелкое воровство и нарушение правил дорожного движения».
«Можете дать имя и адрес?» – спросила Макензи.
«Его зовут Миллер Руни. Я вышлю СМС с адресом. Если хотите, я могу прислать несколько парней для подкрепления».
«Мне кажется, в этом нет необходимости, – сказала Макензи, – но, как всегда, спасибо за помощь».
Бейтман что-то признательно хмыкнул и повесил трубку. Макензи положила телефон на панель и нахмурилась.
«Мне кажется, мы начинаем действовать Бейтману на нервы», – сказала она.
«С чего ты взяла?» – сидя за рулём, спросил Эллингтон.
«Не знаю. Мне кажется, он думает, что недостаточно нам помогает. Возможно, мы наступаем ему на пятки… выставляя его сотрудников не в лучшем свете».
Эллингтон лишь пожал плечами. Телефон Макензи пикнул – пришло сообщение от Бейтмана с адресом Миллера Руни.
«Готов сделать ещё одну остановку?» – спросила она.
«А у меня есть выбор?» – тоже спросил Эллингтон.
«Нет».
Макензи вбила адрес в GPS-навигатор, и они направились проверять очередную зацепку, которая казалась такой же малообещающей, как и все остальные. «Может, это всё не зря, – с долей юмора подумала она. – Может, нам повезёт, и мы неожиданно для самих себя конфискуем очередную партию наркотиков, чем ещё больше взбесим Бейтмана».
***
Они добрались до места в 8:55 вечера. Перед ними был обычный одноэтажный дом, стоящий рядом с другими такими же вдоль кромки леса. Если подозреваемый постоянно переезжал с места на место, то, подумала Макензи, скорее всего, это было съёмное жильё. Было поздно, и она была готова предложить Эллингтону наведаться к Руни завтра утром, но они уже были на месте, и день выдался трудным, так почему бы не сделать ещё одну остановку?
Эллингтон свернул на неухоженную подъездную дорожку и заглушил двигатель. Когда Макензи вышла из машины в темноту ночи и посмотрела на дом, она вдруг вспомнила, как они приехали к трейлеру Митча Янга. Сейчас у неё не было ощущения опасности, которое присутствовало тогда, но всё же было неуютно оказаться в сельской глуши в окружении ночного леса.
Эллингтон постучал в дверь. Когда она открылась, в первую секунду ни Эллингтон, ни Макензи не знали, что сказать. Они не ожидали увидеть то, что увидели.
Перед ними стояла молодая женщина. Ей было немного за двадцать. На ней был короткий топ без рукавов, который она сделала из старой футболки. Топ плотно облегал тело, вдавливая название «Rolling Stones» в небольшую, но пышную грудь, которая выглядывала из широких пройм. Помимо футболки на ней не было ничего, кроме чёрных трусиков. Светлые не расчёсанные волосы рассыпались по плечам, но при этом она выглядела великолепно.
«Да?» – спросила она, нисколько не смутившись своего вида.
«Мы ищем Миллера Руни», – сказала Макензи, до сих пор в лёгком шоке от того, что видит перед собой полуголую девушку.
«Да, – повторила та и медленно развернулась. – Подождите. Я его позову».
Когда девушка ушла, в голове Макензи появились две мысли. Во-первых, девушка была под кайфом. Во-вторых, чёрные трусики так обтягивали её ягодицы, что казались нарисованными. Она посмотрела на Эллингтона и довольно отметила, что он не стал пялиться на формы незнакомки.
«Что думаешь?» – шёпотом спросила Макензи, когда девушка удалилась вглубь небольшого дома.
«Это кощунство так издеваться над футболкой с Rolling Stones, – сказал Эллингтон. – Ещё… мне кажется, она обкурилась».
Через секунду в дверях возник молодой человек. Из одежды на нём были только джинсы, порванные на коленях. Длинные волосы были разделены на прямой пробор и заправлены за уши. Макензи подумала, что он был чем-то похож на темноволосую копию Курта Кобейна.
«Вы меня ищите?» – спросил он.
«Да, – ответила Макензи. – Мы агенты ФБР Уайт и Эллингтон. Нам хотелось бы с вами поговорить».
Миллер быстро оглянулся через плечо, нервничая, что в его доме были наркотики, которыми накачалась его подружка. Не приглашая их войти, он включил свет на крыльце и сам вышел на улицу, закрыв за собой дверь.
«Конечно, а что такое? – спросил он. – Вы действительно из ФБР?»
«Да, – сказала Макензи. – Могу вас заверить, что мы здесь не из-за нарковечеринки, которую вы устроили с подружкой. Мы пришли, чтобы узнать, зачем вы приехали в Бент Крик».
«Ох, конечно, конечно, – сказал Миллер. Макензи подумала, что он тоже под кайфом, но не так сильно обкурен, как девушка, открывшая дверь. – Здесь живут родители Келли. Её отец решил, что сможет найти мне работу на скотобойне, но не получилось».
«А Келли – это та девушка, которая открыла нам дверь?»
«Да, это она».
«Почему у вас не срослось с работой?» – спросил Эллингтон.
«Постойте-ка… Подождите, а что вы вообще здесь делаете?»
«Мда, совсем обдолбался, – подумала Макензи. – Даже говорить нормально не может».
«Мы здесь потому, что за последние несколько дней пропали несколько человек, – пояснила она. – Прошу не принимайте на свой счёт, но в подобных случаях обычно проверяют тех, кто только что перебрался в город».
«Без сомнения, – сказал Миллер, кивая, будто ему только что сказали неопровержимую истину. – Работу я не получил из-за своего прошлого. У меня есть приводы. Ничего страшного, знаете. Люди такие, блин, привередливые. Вроде того, что я недостаточно хорош, чтобы работать на скотобойне».
«Как долго вы ещё собираетесь жить в Бент Крик?» – спросила Макензи.
«Как знать. Я подрабатываю на свиноферме. Работа не очень, но зато за неё платят деньги. Келли поссорилась с родителями. Возможно, через несколько недель мы вернёмся в Сиэтл».
Макензи была уверена, что Миллер Руни не был тем, кого они ищут. Он не только был недостаточно умён, но и слишком беспечен и безрассуден, чтобы похитить человека, ведь для этого требовалось терпение и выносливость. У него не хватило бы сил даже, чтобы похитить одну, не говоря уже о трёх жертвах.
«На этом всё, – сказала Макензи. – Спасибо, что уделили нам время. И, мистер Руни… если употребляете наркотики, будьте более осторожны, хорошо? Если бы я хотела повести себя, как стерва, то сразу прислала бы сюда копов, чтобы вас арестовали. Вам понятно?»
На секунду Миллер напрягся: «Да. Чёрт. Простите. Да, я так и сделаю».
Макензи и Эллингтон сошли с крошечного крыльца и направились назад к машине. Эллингтон выезжал на дорогу, а Макензи смотрела, как Миллер Руни возвращается в дом.
«Какая жуткая трата времени», – сказал Эллингтон.
«Не совсем, – ответила Макензи. – У меня появилась пара хороших идей о том, как дать новую жизнь старым футболкам, которые хранятся у меня со школы».
«Ох, не дразни меня», – смеясь, сказал Эллингтон; правда, смех показался наигранным.
«Мне нужно выпить», – сказала Макензи.
«Я тоже не откажусь. На этот раз ты угощаешь, да?»
«Конечно, – подтвердила Макензи. – Прежде чем строить планы, давай я позвоню Бейтману. Он нам так помогает. Меньшее, что я могу сделать, это держать его в курсе новостей и помогать ему по мере возможности».
«Мне кажется, благодаря конфискованным наркотикам мы ему и так неплохо помогли», – заметил Эллингтон.
Макензи тоже так считала, но не хотела спорить. Она позвонила шерифу и заметила, что, когда он взял трубку, голос его звучал расстроено.
«Бейтман слушает», – сказал он.
«Мы поговорили с Миллером Руни, и стало ясно, что он не причастен. Какие у вас новости? Что-нибудь узнали по картам и маршрутам поездов?»
«Немного, – ответил он. – Сейчас пытаемся определить, где вдоль путей могут расти сосны. Я позвонил в Департамент лесного хозяйства, но ответ они дадут только завтра утром».
«Не стесняйтесь и звоните, если нужна наша помощь».
«И вы тоже», – ответил Бейтман, но было понятно, что он говорил это только из вежливости.
За последние два дня произошло что-то, что заставило поменять его отношение к ним. Макензи думала, что проблема была в том, что они с Эллингтоном взяли ведение дела в свои руки и раздавали приказы направо и налево. Хотя, возможно, он, как и она, просто чувствовал себя потерянным и побеждённым из-за того, что расследование не двигалось с места.
Ей не нравилось пассивное отношение к работе, особенно когда Долорес Мэннинг удалось сбежать, но она понимала, что мало что могла сейчас сделать. У неё появилась мысль заняться делом отца, но оно могло лишь ещё больше её расстроить. Именно поэтому она была совсем не прочь потратить час-другой времени в баре, выпивая с Эллингтоном.
Макензи решила, что это был не худший вариант свободного времяпрепровождения, когда в деле не было ни зацепок, ни улик, ни надежд на скорое завершение.
Они вернулись в бар «Бент Крик», и в 21:30 им уже принесли выпивку. Макензи устала и надеялась, что пара стаканов пива помогут ей крепко заснуть. Она знала, что если у неё будут хоть какие-то силы, когда она вернётся в номер, она закапается в документах по делу отца, а это гарантирует плохой сон и кошмары.
Они говорили на удивление мало, а то, о чём они говорили, было несерьёзной болтовнёй и
не имело отношения к работе, хотя Макензи думала, что Эллингтон будет говорить только о ней. Из-за этого она чувствовала себя безответственной, но понимала, что и ей нужен был отдых. Последняя настоящая подруга работала не в Бюро, а ушла из Академии сразу после выпуска. Макензи уже очень давно не имела возможности поболтать с кем-нибудь о всякой всячине.
«Итак, – сказал Эллингтон, – говоря о старых футболках, которые ты собираешься переделать в что-то намного более сексуальное… о каких именно группах мы говорим?»
«Ох, давай не будем об этом».
«Давай будем. Что ты узнала обо мне за эту неделю? Для начала, я люблю Роллингов и ненавижу Skynyrd. Это самая важная информация обо мне сейчас, которую ты должна знать. Теперь твоя очередь».
«Возможно, но не обязательно, у меня до сих пор хранится футболка с Nine Inch Nails».
«Серьёзно? Я и не думал, что раньше ты была готом».
«Я не была. Мне просто нравилась подобная музыка».
«Можно вздохнуть с облегчением, – сказал Эллингтон. – Я-то думал, что ты сходила с ума по бойбендам».
«Иными словами, ты очень плохо обо мне думал».
«Это совершенная ложь, – сказал он. – За последние несколько дней ты меня немало удивляла. Я знал, что ты хороша в этом деле – я знал это с нашей первой встречи в Небраске, – но ты не просто хороша, ты исключительно хороший агент. МакГрат тоже так считает».
«На данный момент мне так не кажется», – ответила Макензи.
«Я думаю, мы сможем продвинуться благодаря информации по маршрутам поездов и картам», – добавил он.
Макензи заметила, что допила своё пиво, но вместо того, чтобы заказать ещё, она поднялась с места. Она положила на барную стойку десять долларов, чтобы расплатиться за выпивку. «Я пойду спать, – сказала она. – Я жутко устала и уже не помню, когда в последний раз спала больше шести часов».
«Больше шести часов? – спросил Эллингтон. – А такое вообще возможно?»
Он допил пиво и тоже встал: «Я не хочу пить в одиночестве. На сегодня хватит».
Они вместе вышли из бара «Бент Крик» и направились через парковку к Мотелю 6. Эллингтон дошёл с Макензи до её номера. Она достала ключ от двери из кармана и вставила его в замочную скважину, думая, не ждёт ли он приглашения зайти.
«Сегодня ты была молодцом, Уайт. Я даже готов сделать смелое предположение: мы поймаем этого парня в следующие сорок восемь часов».
«Это очень смелое заявление», – ответила она.
«Оптимистичное предположение, – сказал он и улыбнулся. – Спокойной ночи, Макензи».
Он дошёл до соседнего номера и махнул ей рукой. Макензи открыла дверь и вошла в комнату. Она не выпустила ключ из рук, потому что у неё возникла одна мысль. Это была не сколько мысль, сколько желание.
«Смелое заявление», – подумала она.
Положив ключ обратно в карман, она вышла на улицу и подошла к двери номера Эллингтона. Она дважды постучала, ожидая ответа. Она слышала его шаги, когда он подходил к двери. Когда он её открыл, то выглядел немного удивлённым.
«Всё в порядке?» – спросил он.
«Да, – ответила Макензи. – Я подумала ещё об одном смелом заявлении».
Прежде чем он успел спросить, о чём она говорит, Макензи переступила порог и поцеловала его.
У Эллингтона ушла секунда на то, чтобы понять, что происходит, а потом он ответил на поцелуй. Поцелуй был быстрым и настойчивым, и после пяти секунд оба одновременно его прервали. Они не сводили глаз и стояли в полуметре друг от друга.
«Сейчас он скажет что-нибудь вроде: «Ты мне нравишься, но в другом смысле», – подумала Макензи. – Боже, как я могла так ошибиться».
Эллингтон сделал шаг вперёд. Одну руку он положил ей на бедро, а второй обхватил за шею. После секундного промедления они снова целовались. Этот поцелуй был медленнее, но такой же настойчивый. Макензи не ожидала, что они оба в нём растворятся: второй поцелуй был полностью лишён неловкости, он был естественный, в нём был огонь, и, если быть до конца откровенной, он был чертовски сексуален.
Это был почти идеальный поцелуй: Эллингтон, очевидно, имел в поцелуях большой опыт; их языки сплелись, губы не отпускали друг друга, и он нежно сжимал её бедро. Поцелуй был настолько идеален, что Макензи даже не заметила, что Эллингтон нежно прижал её к стене, пока не упёрлась в неё плечами.
Макензи позволила губам и рукам делать так, как им хочется. Она прервала поцелуй только для того, чтобы начать целовать его подбородок, а потом шею. Тем временем, пальцы нащупали пуговицы на его рубашке и начали их расстёгивать. В ответ он начал расстёгивать её блузку. Закончив с пуговицами, его руки проскользнули под блузку, и Макензи почувствовала себя взволнованной школьницей, когда от прикосновения по всему телу пошла дрожь.
Когда обе рубашки были расстёгнуты, они прижались друг к другу телами. Она прижала его ближе к себе. Теперь в их поцелуе был не только огонь, но и неожиданная искра, нарастающее напряжение, которое существовало между ними с первой встречи в Небраске почти год назад.
Макензи провела руками по его телу, дотронулась до груди и опустила руку к молнии на брюках.
Эллингтон сделал шаг назад, вырвавшись из объятий. Поцелуй был настолько страстным, что он задыхался. Он смотрел на Макензи со смешанным чувством. В его взгляде она видела желание и дикую страсть, но в нём было и что-то ещё.
«Макензи, – сказал он, – не верю, что говорю это, но… я не могу».
«В чём дело?» – спросила она. Она не собиралась умолять его о близости, но её уже давно так ни к кому не тянуло. Она до сих пор находилась под впечатлением от поцелуя, ей даже казалось, что пол немного шатался.
«Поверь мне, – продолжил Эллингтон, – мне этого хочется. Я уже давно этого хочу, но… я не могу пойти против своих принципов. Я развёлся всего несколько недель назад. Если мы сделаем это сейчас…»
«Я понимаю», – искренне ответила Макензи. Тем не менее, она не могла не чувствовать разочарования. Она начала медленно застёгивать блузку, стараясь не выглядеть обиженной.
«Не стоило доводить до такого, – сказал Эллингтон, – но, боже мой, Макензи… я так давно хочу тебя поцеловать, что это даже неприлично».
«Мне знакомо это чувство», – ответила она. Макензи решила, что на этом всё. Больше она никогда не заикнётся об этом случае. Она решила, что завтра утром она проснётся и будет жить, как жила раньше, словно ничего не произошло.
«Прости», – сказал Эллингтон.
«Не надо извиняться. Я сама это начала. Всё в порядке, Эллингтон, – она специально обратилась к нему по фамилии, чтобы дать понять, что с этой секунды между ними будут только деловые отношения. – Пожалуй, я вернусь к себе в номер и лягу спать. У нас ещё шесть часов сна, ты помнишь?»
Он кивнул. Она впервые посмотрела ему в глаза с той секунды, как он её отверг. Ей было немного легче, видя, как он борется с собой. По крайней мере, не одна она переживала из-за случившегося.
«Спокойной ночи», – сказала она, открывая дверь и выходя.
Эллингтон ответил «спокойной ночи», но дверь захлопнулась до того, как он закончил фразу.
***
Макензи снова чувствовала себя школьницей, собираясь ложиться спать. Она была сексуально не удовлетворена, и образ Эллингтона без рубашки никак не выходил у неё из головы. Она едва не встала с постели, чтобы засесть за дело по убийству отца, но смогла сдержать порыв. Она уснула почти в полночь, когда дневная усталость наконец дала о себе знать.
Во сне она узнала признаки приближающегося кошмара. За последние восемнадцать лет они так часто ей снились, что даже во сне она понимала, когда они начинаются. В тишине номера раздался тихий стон страха.
В кошмаре она стояла посреди большого поля. Перед ней стоял дом, в котором она выросла и провела большую часть детства, но за ним она видела густые леса Айовы, окружающие шоссе № 14. Она смотрела на дом, когда услышала приближающиеся шаги за спиной.
Она обернулась и увидела отца – живого и невредимого. Он улыбнулся и обнял её.
«Выглядишь потерянной», – сказал он.
«Я чувствую себя потерянной», – признала она.
«Это место, – сказал он, – всегда будет твоим домом. Где ты только ни была после того, как меня не стало, но ты всегда сюда возвращаешься, я прав?»
Макензи посмотрела на дом и поняла, что ненавидела его с той же яростью, с какой люди ненавидят друг друга.
«Я возвращаюсь из-за тебя», – сказала она.
«Я знаю», – ответил Бенджамин Уайт. Он засунул руку в карман брюк и достал оттуда визитную карточку. Когда он отдал её Макензи, она совсем не удивилась, увидев, что это была визитка антикварного магазина Баркера.
«Я не понимаю, что это значит», – сказала она.
«Поймёшь. Просто не бросай меня, малышка».
Потом он завёл руку за спину и достал что-то из-за пояса. Он показал ей, то, что держал в руке, и Макензи отшатнулась в сторону. Он держал Кольт 44 калибра – именно тот револьвер, из которого, предположительно, его убили. Он медленно поднёс пистолет к голове.
«Я буду здесь, пока ты во всём не разберёшься, – сказал он, вдавливая дуло Кольта в висок. – При этом мне кажется, что ты возвращаешься сюда только из-за меня… возвращаешься и забываешь о людях, вроде неё».
При слове «неё» он кивнул в сторону крыльца. Там Макензи увидела Долорес Мэннинг, распластанную на ступенях. Она была мертва, и вокруг было много крови.
«Папа, я что-то упускаю».
«Просто ищи», – ответил он.
Она открыла рот, чтобы поспорить, но мир сотряс выстрел. Окутанный красным туманом, отец упал на колени, а потом свалился в траву лицом вниз.
Макензи вскрикнула и тоже опустилась на колени. Её крик пронёсся через весь кошмар, как сильный порыв ветра, но он был не таким громким, как оглушающее эхо выстрела, убившего отца.
Мисси Хейл увидела, как первая снежинка упала на лобовое стекло и сказала: «Чёрт».
Мало того, что ей пришлось очень рано встать, так тут ещё по радио передали снег. В последние несколько дней её командировки выпало много снега, и ей казалось, что весна придёт в их края нескоро.
Возможно, если она быстро закончит с последним клиентом, то сможет вернуться в Де-Мойн к одиннадцати часам. Самое важное она уже сделала – заехала на Бент-крикскую скотобойню в 7:45. Сейчас было уже почти 9:00 утра, и ей осталось заехать только в одно место – на небольшую ферму, чей хозяин уже несколько месяцев нарушает нормы по выбросу отходов. Как для учёного и посредника в делах Департамента сельского хозяйства, работа с отходами была для неё одной из самых унизительных обязанностей. Иногда ей приходилось принимать душ по два раз на день, чтобы вымыть из волос вонь свиного и коровьего навоза.
На окно упала ещё одна снежинка, потом ещё одна. Она доехала до конца длинной подъездной дороги, ведущей к скотобойне, и включила правый поворотник. Она поехала по дороге, взглянув на адрес фермы. Она находилась в другой части Бент Крик, но Мисси знала город довольно хорошо, поэтому решила свернуть с главной магистрали и добрать до противоположной части города по шоссе № 14.
Она проехала пять миль, и начали появляться первые признаки цивилизации – она приближалась к городку Бент Крик. Снег продолжал сыпать, и небо над головой говорило о том, что в следующие несколько часов погода сильно ухудшится.
Когда до поворота на шоссе № 14 оставалось меньше полумили, она заметила мигающие огни фар у обочины. Она притормозила, глядя в ту сторону, и медленно подъехала к машине. Она оказалась у въезда на старую подъездную или обычную неасфальтированную просёлочную дорогу. На обочине стоял грузовик, примерно в пяти метрах от дороги. Дверь со стороны водителя была открыта, водитель нагнулся в кабину, его ноги стояли на земле, а туловища не было видно. Она заметила, что он не двигается. Его положение и включённая аварийная сигнализация заставили её напрячься.
Она медленно остановила машину у обочины, за грузовиком. Теперь, когда она подъехала ближе, Мисси увидела, что ноги водителя безвольно свисают из кабины. Она не знала, что могло случиться, но была уверена, что водитель пострадал. Возможно, за рулём у него схватило сердце, или жутко разболелась голова, и он припарковался у края дороги в надежде на то, что аварийная сигнализация привлечёт внимание проезжающих машин.
Она вышла из грузовика – стандартной служебной машины Департамента сельского хозяйства Айовы – и накинула на голову капюшон пальто. Ей жутко не нравилось, когда снег падал на щёки и нос.
«Эй, – сказала она. – Вы меня слышите? С вами всё в порядке?»
Она сделала ещё шаг вперёд и внутренне занервничала.
Если думаешь, что ему плохо и нужна помощь, набери 911 с телефона. Просто… возвращайся назад в грузовик.
Но неподвижные ноги, свисающие из кабины, говорили ей о том, что мужчина нуждался в экстренной помощи. Прежде чем звонить, она должна проверить его состояние, потому что оператор 911 всё равно начнёт с расспросов.
«Сэр? – сказала она, подходя ближе. Сейчас она могла заглянуть внутрь кабины. На голову мужчины был накинут капюшон, пристёгнутый к толстой куртке. – С вами всё хорошо?»
И вдруг мужчина зашевелился.
Она вскрикнула, но крик длился не больше секунды. Что-то твёрдое угодило ей в лоб, и тело прекратило её слушаться. Она лишь мельком взглянула на мужчину, а потом упала на землю без сознания.
***
На этот раз он был осторожен. Он сверился с графиком и отлично знал, когда женщина выедет со скотобойни. Он там раньше работал и даже пару раз видел Мисси Хейл. Он знал, что она закончит примерно в 8:45 или 9:00. Он припарковал машину, понимая, что никто не узнает его старый пикап. Он не ездил на нём уже два года и держал его скрытым под чехлом. Наклейки с названием фермы были липовыми, но если даже кто-нибудь решит их проверить, то выйдет на захолустное хозяйство в Северной Каролине.
Он увидел, как её машина выехала на дорогу, и притворился мёртвым, перед этим предусмотрительно включив аварийную сигнализацию. Он знал, что она остановится за грузовиком, из-за чего выехать ему потом будет немного проблематично.
Он вдруг подумал, что ударил её слишком сильно. Он воспользовался обычным молотком, ударив её тупым концом головки. Он ожидал, что она просто ослабеет, а не потеряет сознание.
Но всё уже было сделано, и он не мог ничего исправить. Придётся действовать по обстоятельствам.
Он отлично знал, что после 8:00 на его дороге почти не было машин, но всё же можно было ожидать редкого заблудившегося путника, поэтому нужно было пошевеливаться.
Он посмотрел на часы, выезжая на шоссе № 14. С момента, когда Мисси припарковала машину, до его выезда на шоссе прошло меньше девяноста секунд. Встречных машин не было ни спереди, ни сзади.
Снег усилился. Кого-то это могло расстроить, но только не его. Снег покрывал всё, заметая следы.
Оставалось надеяться, что снег заметёт возможные следы побега, который Долорес Мэннинг устроила вчера. Он полагал, что, возможно, она уже обо всём рассказала властям. Он знал, что в любую минуту может нагрянуть полиция. Ну, и что с того? Он был готов к встрече с ними. Чёрт… может, они даже поймут, зачем он это делает.
А если нет, то у него было достаточно патронов.
Но кроме красивого снега и волнения, вызванного возможной стычкой с полицией, ему нужно было подумать и о более важных вещах.
Например, ему не терпелось засунуть Мисси Хейл в тот же контейнер, в котором он держал Долорес Мэннинг до вчерашнего утра.
Однако прежде его ожидала масса работы. На его лице расплылась уверенная улыбка, и, окружённый снегопадом, он приступил к задуманному.
Не поставив будильник, Макензи спала в 7:20 утра. И хотя это всё равно было довольно рано, она посчитала, что проспала. Кроме того, она проспала больше шести часов, о которых они вчера шутили с Эллингтоном.
«Вот, чёрт… Эллингтон, – подумала она. – Видимо, мне всё же придётся встретиться с ним сегодня утром».
Она села в постели и взяла телефон. Не было ни пропущенных сообщений, ни пропущенных звонков или непрочитанных писем. Она понимала, что если сегодня у них не появится зацепки, то уже в конце дня они с Эллингтоном могут возвращаться в Вашингтон. Она встала с кровати и стала собираться: душ, зубы, волосы, одежда. Она довела этот ритуал до автоматизма, что позволило ей уже через двадцать минут быть полностью готовой.
Собираясь покинуть номер, она вдруг поняла, что совсем не чувствует неловкости по отношению к Эллингтону. Сейчас она постучит в дверь его номера, и они вместе отправятся на работу. Не имея никаких зацепок, она решила в первую очередь поехать в участок, гадая, будут ли там Торсон и Хейдман, или из-за отсутствия новых зацепок они вернулись в региональное управление.
Макензи вышла из номера и, закрыв дверь, увидела Эллингтона, который выходил из конторы мотеля. Он помахал ей рукой и подошёл ближе, доставая из кармана ключи от машины.
«Что ты там делал?» – спросила Макензи.
«Утром мне позвонил МакГрат, чтобы узнать, что у нас нового. Он приказал вернуться в Вашингтон не позднее сегодняшнего вечера, если день не принесёт никаких новостей. Он не забирает у нас дело, но не хочет нас здесь оставлять, если расследование зашло в тупик».
Макензи ожидала подобный исход, поэтому совсем не удивилась. «Давай съездим к Бейтману, – предложила она. – Возможно, нам удастся узнать что-нибудь благодаря картам и маршрутам поездов».
«Звучит неплохо, – сказал он. – Послушай… насчёт вчера…».
Макензи покачала головой: «Нет, не надо об этом. Давай сконцентрируемся на работе и попытаемся раскрыть это дело сегодня. Я не смогу работать нормально, если буду постоянно думать о прошлой ночи».
«Справедливо», – ответил он.
Макензи не хотела показаться стервой, но так оно и вышло. Оставалось надеяться, что Эллингтон изучил её достаточно хорошо, чтобы понимать, что она это сделала не нарочно. Сложно было сказать, обидели его её слова или нет, потому что за две минуты, что они ехали от Мотеля 6 до участка, они не проронили ни слова, несмотря на начавшийся снег.
Когда они прибыли в полицию, офицер у входа пригласил их проследовать вглубь здания. Макензи учуяла запах кофе и пончиков – запах, который мгновенно придал ей сил, даже несмотря на напряжение, возникшее между ней и Эллингтоном, и приказ МакГрата возвращаться в Вашингтон. Она постучала в приоткрытую дверь конференц-зала и услышала быстрое «Войдите».
Когда она вошла, Бейтман слегка махнул ей рукой и натянуто улыбнулся. Он выглядел уставшим и, если быть до конца откровенной, совсем не был рад её видеть.
«Агенты Уайт и Эллингтон, – сказал он и указал на пожилого мужчину примерно шестидесяти лет, – это Эрл Темпер из Департамента лесного хозяйства. Он здесь, чтобы сузить радиус поиска того места, где Долорес Мэннинг забралась на поезд».
«Есть какие-нибудь результаты?» – спросила Макензи.
«Незначительные, – ответил Эрл. – К счастью, сосны растут у нас не везде, что облегчает мою работу». Он достал карту лесов и указал на U-образную метку, которую сделал на ней маркером.
«Вот двадцать миль леса, идущие вдоль путей. Насколько я знаю, это единственный участок дороги, где сосны растут рядом с насыпью. Я сделал пару звонков и запросил информацию, чтобы убедиться. Если дадите мне час или чуть больше, я смогу сократить эти двадцать миль до пяти или десяти».
«Это было бы отлично», – сказала Макензи.
Офицер Робертс поставила перед ней и Эллингтоном одну из трёх коробок с пончиками. «Угощайтесь», – сказала она.
Макензи так и сделала, предварительно поблагодарив её. Она не могла избавиться от странного чувства: атмосфера в участке сильно изменилась со вчерашнего дня. Это было как в «Твин пикс», и она не могла понять причину. Возможно, всё дело было в настроении Бейтмана или напряжении, возникшем между ней и Эллингтоном, но что-то явно было не так.
«В том районе раньше случались преступления?» – спросила Макензи, глядя на карту Эрла.
«Нет, – ответил Бейтман. – Мы проверили это минут за двадцать до вашего прихода».
Макензи не знала, был ли это умышленный выпад в их сторону. Возможности подумать об этом у неё не было. Только Бейтман закончил фразу, как зазвонил его сотовый. Он достал его из чехла на поясе и ответил, пережёвывая пончик:
«Бейтман слушает».
Мгновение он слушал собеседника, а потом резко выпрямился. Макензи пыталась понять по выражению его лица, какие новости ему сообщили – хорошие или плохие.
«Секунду, – сказал Бейтман, – я включу громкую связь». Прежде чем это сделать, он обратился ко всем, кто был в зале – Макензи, Эллингтону, Робертс и Эрлу – и сказал, – это Дженис Смит из Департамента сельского хозяйства».
Он включил громкую связь и положил телефон посередине стола: «Итак, Дженис, здесь у нас я, Эрл Темпер из Департамента лесного хозяйства, офицер Робертс и агенты Уайт и Эллингтон из ФБР. Расскажи им то, что только что рассказала мне в подробностях».
«Конечно, – сказала Смит. – Мне позвонил один из местных фермеров, джентльмен по имени Дэвид Эйерс. Сегодня утром у него должна была быть встреча с представителем Департамента сельского хозяйства. Он уже несколько раз с ней встречался, и она всегда приезжала на встречи вовремя. Он позвонил нам примерно десять минут назад и сообщил, что наш представитель, Мисси Хейл, не приехала на встречу. Мы звонили ей на сотовый, но никто не ответил. Я понимаю, что это маловероятно, но я слышала об исчезновениях, которые вы расследуете. Я решила, что, возможно, вам нужно её проверить. Я уже выслала всю информацию по Мисси Хейл, а также регистрационный номер её грузовика».
«Мы обязательно этим займёмся», – сказал Бейтман и посмотрел на Макензи, словно говоря: «Надеюсь, вы не против?». Она утвердительно кивнула.
«Спасибо, – сказала Смит. – Честно говоря, странно, что Мисси опаздывает, потому что на неё это не похоже. В любом случае, она бы позвонила и предупредила о том, что задерживается. В этом случае, я бы вас не беспокоила».
«Всё нормально, – сказал Бейтман. – Мы сообщим, если что-нибудь узнаем».
Он завершил звонок и оглядел собравшихся. «Мне кажется, она права, – заметил он. – Возможно, это не наш случай, но ведь у нас всё равно нет никаких зацепок?»
«Я не думаю, что это простое совпадение, – сказала Макензи. – Без сообщений об аварии, которая могла бы её задержать, нам однозначно нужно заняться её исчезновением, особенно, когда это не первый случай».
Она не сказала больше ни слова и направилась к двери. Бейтман поднялся с места: «Не хочу создавать толпу, но я бы поехал с вами».
«Конечно», – ответила Макензи. Она не хотела тратить ни время, ни внимание на то, чтобы понять причину напряжённых отношений с Бейтманом. Кроме того, если он хотел присутствовать, то имел на это полное право.
Она пропустила его вперёд, остановившись, чтобы дать ему возможность взять очередной пончик прежде, чем выйти из конференц-зала. Выходя, Макензи овладело странное чувство; она искренне надеялась, что с Мисси Хейл ничего не случилось, и она была жива и невредима, а всё это было обидным недоразумением; но при этом она также знала, что если та была в опасности, то это могло стать их единственной зацепкой прежде, чем им с Эллингтоном придётся бросить это дело и уехать домой.
Когда они приехали на ферму Дэвида Эйерса, он накрывал брезентом поленницу у левой стены милого двухэтажного дома. Снег валил хлопьями, и Макензи подумала, сколько ещё его должно выпасть, чтобы Бейтман приказал надеть шипы на колёса патрульной машины. Она увидела зад полицейской машины, и Эллингтон немного взял влево и остановил машину на дороге, ведущей к дому Эйерса.
Эйерс посмотрел на них и махнул рукой, плотнее натянув капюшон на голову. Он медленно направился к крыльцу, ожидая, что все последуют за ним. С Бейтманом приехала Робертс. Она шла в нескольких шагах перед Макензи и шерифом. Когда они представились, Эйерс пригласил всех в дом.
Это был великолепный дом в крестьянском стиле, обставленный с большим вкусом. Настоящий огонь трещал под каминной полкой в просторной гостиной.
«Должен сказать, – начал Эйерс, – я не думал, что мой звонок вызовет такую реакцию. Я никак не ожидал увидеть у себя дома ФБР».
«Вскоре после того, как ты позвонил, чтобы узнать о Мисси Хейл, со мной связались из Департамента сельского хозяйства, – сказал Бейтман. – Наверное, ты в курсе недавних исчезновений людей в нашем городе. В Департаменте сельского хозяйства сразу забили тревогу, потому что Мисси не отвечает ни на звонки, ни на письма».
«Боже мой», – сказал Эйерс.
«Итак… Я понимаю, что это маловероятно, – сказал Бейтман, – но, может, вы о чём-то говорили с Мисси, о чём нам следует знать?»
«Я с Мисси? – переспроси Эйерс. – Нет. Она приезжает к нам каждый квартал, чтобы проверить, как я избавляюсь от отходов… и чтобы убедиться, что я не спускаю их в реки и всё такое. Мы мило болтаем, когда она приезжает, но на этом всё».
«Вы обсуждали с ней эту встречу? – спросила Макензи. – Лично обсуждали день и время?»
«Вовсе нет. Всё делается онлайн. Я знал, что приедет Мисси, потому что увидел её имя в инвойсе».
«Мы можем на него взглянуть?» – спросила Макензи.
«Конечно, – ответил он. – Он у меня в кабинете. Подождите минуту».
Все четверо молча ждали, когда Эйерс вернётся. Когда он ушёл довольно далеко, чтобы их не слышать, Макензи подошла к Бейтману и тихо спросила:
«Вы хорошо знаете Дэвида Эйерса?»
«Довольно хорошо. Если вы хотите спросить, не думаю ли я, что он способен на похищение, мой однозначный ответ – нет. Он абсолютно чист перед законом. Его жена умерла пять или шесть лет назад, и хотя у него достаточно денег, чтобы уйти на покой, он продолжает работать. Как по мне, он один из самых приятных жителей города».
«Он давно держит ферму?»
«Да. Она была открыта одной из первых в городе, если я не ошибаюсь. Я не знаю историю его семьи, но думается, они приехали сюда ещё в 1920-е годы».
У Макензи больше не было вопросов, что было кстати, потому что Эйерс вернулся. Он передал ей листок бумаги со стандартным содержанием. На нём были написаны дата и время сегодняшней встречи. Внизу была короткая приписка: «Вы встречаетесь с представителем Мисси Хейл. Свяжитесь с нами, если у вас возникнут вопросы».
«Мистер Эйерс, – сказала Макензи, – учитывая специфику работы Мисси Хейл, вы не знаете, работала ли она с другими фермами в округе? Может, она кому-то написала плохой отзыв или наложила штраф? Вы не знаете никого, кто бы мог её недолюбливать?»
«Не знаю, но такое возможно».
«Послушай, Дэвид, – сказал Бейтман. – Ты не знаешь, они до сих пор ездят на этих убогих грузовиках?»
«Бежевых с коротким кузовом?» – переспросил Эйерс.
«Именно».
«В последний раз она приезжала на таком».
Макензи записала это в блокнот. У них был регистрационный номер и теперь ещё цвет машины. Пока это была самая многообещающая из зацепок. Бейтман также узнал, что рано утром Мисси заезжала на скотобойню. Это значит, что её грузовик пропал где-то на пути между скотобойней и фермой Эйерса.
«Уже хоть что-то», – подумала Макензи.
Снег продолжал идти, а значит, он заметал все следы, если они были.
«Спасибо, что согласились с нами встретиться, мистер Эйерс, – сказала она. – Оставим вас в компании шерифа Бейтмана и офицера Робертс. Нам с агентом Эллингтоном нужно ехать».
Бейтман удивлённо взглянул в её сторону, с не меньшим удивлением на неё смотрел Эллингтон. Делая вид, что контролирует ситуацию, он кивнул и последовал за ней к двери. Он ничего не сказал до тех пор, пока они не спустились с крыльца и не пошли к машине.
«Ты тоже переживаешь из-за снега?» – спросил он.
«Да. Если мы хотим найти её грузовик, нужно поторапливаться, пока снег не засыпал все следы. Не знаешь, что говорит прогноз?»
Эллингтон достал телефон и открыл приложение, когда уже садился в машину: «Сильный ветер в течение часа, а потом снег усилится».
«Значит, у нас совсем мало времени, – сказала Макензи. – Мы знаем, что утром Мисси Хейл была на скотобойне. Давай начнём оттуда и проверим все маршруты между этой фермой и скотобойней. Где-то мы должны найти грузовик».
«Ты уверена? – спросил Эллингтон, отъезжая от дома. – Предположим, Мисси Хейл забрал наш похититель. Зачем ему забирать её машину, если остальные он бросал на дороге?»
«Потому что если он её похитил, то сделал это рано утром. Средь бела дня. В прошлые разы он похищал жертв ночью».
«И честно говоря, – не унимался Эллингтон, – именно поэтому мне кажется, что Мисси – это не наш случай. Зачем ему отклонятся от правил? Зачем рисковать?»
«Потому что Долорес Мэннинг от него сбежала. Он уязвлён. Уязвлены его гордость, эго и т.д. Ему не только нужно её кем-нибудь заменить, но и сделать что-то более рисковое, чтобы доказать самому себе, что он чего-то стоит».
«Чёрт, – сказал Эллингтон. – Ты права. Это разумная мысль».
«Я думаю, что он либо забрал её грузовик, либо бросил у дороги, как остальные. Возможно, нам нужно запросить у Бейтмана помощь полиции, чтобы его люди проехали шоссе № 14, потому что это любимое место похитителя».
«Ты попроси об этом, – сказал Эллингтон. – В последнее время он сам не свой, и я не хочу быть тем, кто…»
«Стой!»
Макензи почти кричала, потому что мысль пришла в голову совершенно неожиданно. Эллингтон сделал, как она сказала, и нажал на тормоз, отчего машина немного дёрнулась, скользя по снегу. Дороги ещё не занесло, и машину понесло не из-за гололёда, а из-за резкого торможения.
«Что случилось?» – спросил он.
«Боковая дорога вон там… На ней были следы».
Эллингтон отъехал назад и въехал на боковую дорогу. Эта дорога была похожа на те, что они видели на шоссе № 14. Дорога находилась меньше чем в четверти мили от дома Эйерса. Ворот не было, по обе стороны от колеи виднелись пучки высохшей травы.
На дороге действительно виднелись следы протекторов. Они были едва заметны на снегу, но они там были.
Я вижу следы на снегу. Их покрывает свежий слой снега. Значит, они были сделаны не больше часа или двух назад.
«Думаешь, проедем дальше на нашей развалюхе?» – спросил Эллингтон.
«Можем попытаться».
Эллингтон свернул на дорогу, и Макензи сразу поняла, что дорога была очень старой и представляла собой две узкие колеи в грязи, по которым за время её существования проехало немало машин. Гравия на дороге не было, как не было и чётких её границ, не было ничего. Однако чем дальше они проезжали, тем легче было различить следы.
К счастью для них, дорога была не очень длинной. Примерно через полмили она резко сворачивала вправо, в направлении фермы Эйерса. Она бежала ещё пару сотен ярдов, а потом растворялась в небольшом поле, большую часть которого занимал пруд.
Эллингтон остановил машину, и они вышли. Макензи оглядывала землю, но из-за спрессованной глины и жухлой травы следы протекторов было разглядеть совсем непросто. Тогда она посмотрела на пруд и окружающие его со всех сторон деревья. Она могла предположить, что пруд был примерно пятьдесят метров в диаметре и столько же по ширине. Она решила, что это был скорее не пруд, а так называемая запруда.
Она направилась к пруду, наблюдая за тем, как снег падает на поверхность воды, а потом медленно в ней растворяется. Внимательно оглядывая берега, она увидела пару других следов протекторов, но не могла понять, что бы они значили. Следы, по которым они ехали, вновь возникли у края пруда. Они не сворачивали, а продолжали идти прямо…
«Матерь божья», – сказала Макензи.
Она подошла вплотную к кромке воды и посмотрела вниз. Благодаря морозу и тихой погоде вода была прозрачной. Макензи разглядела в ней странные очертания ромбовидной формы. Предмет находился примерно на двухметровой глубине, и, несмотря на темноту воды и падающий снег, она смогла разглядеть, что он был бежевого цвета.
«Эллингтон, я нашла грузовик».
Он быстро подошёл ближе и нервно усмехнулся. «Вот это да», – сказал он.
Макензи достала телефон и набрала номер Бейтмана. Связь здесь была не очень хорошей, но слышимость – вполне сносной.
«Бейтман слушает», – сказал он.
«Это Уайт. Мы нашли грузовик Мисси Хейл».
«Как? Так быстро? Где вы?»
«На просёлочной дороге примерно в полумиле от дома Эйерса. Я стою у края пруда и смотрю на заднюю часть грузовика, виднеющуюся в воде».
«Постойте… Вы всего в полумиле отсюда? Это если смотреть в сторону города?»
«Да. А что?»
Бейтман подождал секунду, а потом нервно ответил: «Это пруд Дэвида Эйерса».
***
Через двадцать минут на поле рядом с прудом было полно людей. Макензи, Эллингтон и Дэвид Эйерс сидели в машине, скрываясь от непогоды. Двое мужчин надели гидрокостюмы, чтобы исследовать пруд. В данный момент они пытались зацепить грузовик крюком, идущим от стоящего на берегу эвакуатора. Бейтман говорил с водителем эвакуатора, а Робертс и ещё несколько полицейских стояли рядом и наблюдали.
«Это бред какой-то», – сказал Эйерс. Он смотрел на пруд и выглядел так, словно его вот-вот стошнит.
«Могу я узнать, почему вы не загородили въезд на вашу территорию, как это сделали другие? – спросила Макензи. – Мы уже видели подобные боковые дороги в окрестностях Бент Крик, и все они перекрыты цепями».
«Потому что я настолько наивен, что доверяю людям. Большинство жителей города знают, что могут здесь рыбачить, когда захотят. Я не против. В основном сюда приходят отцы с детьми или друзья, чтобы половить рыбу, выпить и пожаловаться друг другу на несчастный брак. Я рад быть им полезен».
«Получается, сюда может приехать любой? – спросил Эллингтон. – А люди звонят, чтобы спросить разрешения?»
«Не все. Правда, когда они звонят в первый раз, я говорю, что предупреждать необязательно».
«Иными словами, – сказала Макензи, – у нас нет никакой возможности узнать, кто был здесь сегодня утром».
«Всё верно».
Макензи посмотрела на пруд. Водолазы вылезли из воды и снимали костюмы, спрятавшись за эвакуатором. Водитель эвакуатора нажал на рычаг и начал тащить канат. Она услышала скрип, а потом на поверхность воды начал медленно подниматься грузовик.
Он лениво поднимался наружу, пока водитель эвакуатора сдавал назад.
Макензи оглядела прилежащую лесополосу, которую начинало заметать снегом: «Тот, кто въехал в пруд на грузовике, должен был уйти пешком. Следов колёс на поле нет. Если он ушёл пешком, то снег уже засыпал его следы. Снова тупик».
«Ещё раз спасибо за помощь, мистер Эйерс», – сказала она и вышла из машины, направляясь к эвакуатору. Бейтман и Робертс открыли двери грузовика. Из салона выплеснулась вода.
«Это какой-то грёбанный кошмар, – сказал Бейтман. – Не буду лгать… я надеялся найти внутри тело».
«Можно?» – спросила Макензи, подходя к открытой двери.
«Пожалуйста».
Она заглянула в кабину, еле справляясь со зловонным запахом стоячей воды, который пропитал её насквозь. Кабина казалась относительно чистой, хоть и промокшей. Из всего того, что там находилось, заслуживал внимания только iPhone, который свалился на пол и застрял под педалью газа. Макензи вытащила его наружу и заметила, что он всё ещё работал. Видимо, от воды его спас дорогой чехол Otterbox.
«Вы можете взломать пароль?» – спросил Бейтман.
«Мы можем позвонить специалистам», – ответила Макензи, хотя сама не думала, что от этого будет какая-нибудь польза, если, конечно, Мисси Хейл не звонил тот, кто её потом похитил. Макензи сомневалась, что содержимое телефона им как-то поможет.
Она посмотрела на часы. Было одиннадцать с чем-то. Ей вдруг показалось, что они снова потеряли целый день.
«После затопления грузовика похититель пошёл пешком, – напомнила она себе. – Если учитывать, что у Мисси Хейл утром была встреча на скотобойне, значит, прошло совсем немного времени. Даже если предположить, что он утопил грузовик через пятнадцать минут после этой встречи, получается, что это случилось всего чуть больше двух часов назад. Пешком он не мог передвигаться быстро. А что если где-то рядом его ждала другая машина? Если он местный житель, то знает, где можно было бы её спрятать».
«Шериф, думаю, нам нужно перекрыть трассы».
«Во всём городе?»
«Нет. Похититель ушёл отсюда пешком». Макензи рассказала ему свою теорию, включая предположение о том, что где-то рядом он спрятал другую машину.
«Если у него была другая машина, пусть даже она стояла в миле отсюда, он бы уже смог выехать из города. Я не могу блокировать все местные трассы, основываясь на надежде его поймать».
Это был первый раз, когда Бейтман открыто оспаривал её решение, но она понимала, что он был прав. Кроме того, они не имели понятия о том, кого ищут. Это могло повлечь за собой лишние проверки в окраине города, которые не приведут ни к чему, кроме дезорганизации офицеров местной полиции.
«Если бы у нас было с чего начать, – заметил Бейтман, – тогда другое дело. Пока же я не могу поставить полицейских на каждом въезде и выезде из города без точных инструкций».
«Я понимаю, – сказала Макензи. – А что вы скажите о других домах и фермах в пешей доступности от этого места? Мы можем направить туда людей для проверки? Может, среди жителей найдутся те, кто видел, как мимо дома проезжает бежевый грузовик?»
«Это возможно».
Самое плохое в этом всём было то, что рядом они не видели никаких следов, кроме своих собственных. Свежий снег засыпал все улики.
«Ещё нужно послать несколько офицеров, чтобы проверили кромку леса; вдруг там кто-то недавно проходил, – добавила Макензи. – Если похититель ушёл отсюда пешком и проходил там меньше двух часов назад…»
«…то его следы уже замело этим чёртовым снегом», – закончил за неё Бейтман.
Он кивнул, и она пошла назад к машине. Рядом шёл Эллингтон, оглядываясь через плечо, чтобы в последний раз взглянуть на мокрый грузовик.
«Что будем делать дальше?» – спросил он.
Она не могла понять, что её раздражало – отсутствие зацепок или его тон. Сейчас Эллингтон говорил так, словно проверял её или ставил под сомнение эффективность её работы. Она была уверена, что он не это имел в виду, просто слова прозвучали именно так.
Хватаясь за соломинку, Макензи озвучила последний из возможных вариантов: «В последний раз Мисси Хейл видели на скотобойне, а скотобойня – это центральное звено города. Я предлагаю отправиться туда и поговорить с тем, кто видел её последним. Возможно, так мы сможем узнать, что она делала и как себя чувствовала прежде, чем уехать».
«Лучше, чем ничего», – сказал Эллингтон, когда они усаживались в машину.
Он выехал с поля, пытаясь не задеть ещё пять припаркованных здесь машин. Макензи в последний раз взглянула на пруд, когда они поехали по дороге в сторону трассы. Снег немного усилился, и Эллингтону пришлось включить дворники. Макензи понимала, что усилившийся снег лишь усложнит им работу. В этой связи дворники, двигающиеся туда-сюда по стеклу, казались не стеклоочистителями, а нетерпеливо тикающими стрелками часов.
«Снег может сильно усложнить нам работу, – сказал Эллингтон, когда они подъезжали к скотобойне. Дороги ещё были не сколькие, но скоро они подёрнутся льдом. – Если ты не против, я бы разделял и властвовал».
«Что именно мы разделяем и над чем властвуем?» – спросила Макензи.
«Опросить сотрудников скотобойни может и один человек, если там будет с кем говорить. Тем временем один из нас мог бы проверить мелких фермеров в округе, с которыми никто ещё не разговаривал. Я хочу сделать всё возможное, пока чёртов снег нам окончательно всё не испортил».
«Какие фермы ты хотел проверить?» – спросила она.
«Когда смотрели карту, я заметил две. Одна из них совсем недалеко от скотобойни».
«Это хорошая мысль», – сказала Макензи.
«Так и есть, – улыбаясь, ответил Эллингтон. – Давай я завезу тебя на скотобойню, а потом заберу примерно через час? Этого времени хватит, чтобы проверить ближайшую отсюда ферму».
«Хороший план», – подтвердила Макензи. На самом деле, ей не очень нравилась мысль остаться на скотобойне без средства передвижения. Но она доверяла Эллингтону и полагалась на его интуицию, поэтому ничего не сказала.
Эллингтон медленно ехал по снегу. Проезжая центр города, они увидели две машины дорожной службы, одна была снегоуборщиком, а вторая щедро посыпала дорогу солью и реагентами в надежде справиться с гололёдом до того, как он усилится. Макензи представлялось, что скотобойня была сердцем города, хотя само здание находилось на самой окраине Бент Крик. Несмотря на то, что им пришлось проехать через весь город в снег, они подъехали к входу уже через двадцать минут.
Эллингтон довёз её прямо до дверей, воспользовавшись объездной дорогой, соединяющей магистраль и, как решила Макензи, отгрузочный док позади скотобойни. Вокруг были места парковки для сотрудников.
Прежде чем закрыть за собой дверь, Макензи посмотрела на машину. Эллингтон выглядел решительно и словно бы защищал её. Её снова накрыло волной эмоций, которые она испытала прошлой ночью.
«Не думай, что ты одинокий ковбой, – сказала она. – Если что-то найдёшь, позвони».
«Хорошо. Ты тоже. Я позвоню, когда буду возвращаться».
Макензи закрыла дверь, пытаясь понять нахлынувшее на неё чувство. Это была не любовь – она была не настолько наивна, чтобы так думать, но она совершенно точно что-то к нему испытывала.
«Подумаешь об этом на досуге, когда разберёшься с этим делом, – подумала она, – а сейчас не отвлекайся. МакГрат хочет, чтобы вы возвращались, и снег всё только усложняет».
Она поднялась по короткой и широкой лестнице, ведущей к входу в скотобойню. Она никогда раньше не была на скотобойне, поэтому всё здесь казалось ей удивительным. Она ожидала, что попадёт на старый, серый завод, но внешне скотобойня была похожа на обычное офисное здание. Так же она выглядела и изнутри. Макензи оказалась в стильном холле, который служил приёмной. Единственный секретарь сидела за стеклянной перегородкой в дальнем конце зала и говорила по телефону. Рядом с её местом находилась закрытая дверь.
Макензи подошла к ней как раз тогда, когда та повесила трубку. Она посмотрела на Макензи с готовой улыбкой, которая была частью ей работы, не более того.
«Здравствуйте, – сказала Макензи, медленно доставая удостоверение. Она говорила тихо, не желая привлекать внимание трёх посетителей, сидящих в приёмной. – Меня зовут агент Уайт. Я из ФБР. Мне нужно поговорить с тем, кто сегодня утром встречался с Мисси Хейл из Департамента сельского хозяйства».
Лицо секретаря изменилось – улыбки как не бывало. Её сменили подозрительность и обеспокоенность: «Конечно. Позвольте мне связаться с начальником и узнать, кто это был».
Макензи ждала, пока секретарь выполняла свою работу. Она гадала, какую роль в экономике города играла эта скотобойня. Она слышала, что были городки, которые выживали исключительно за счёт лесных складов; она решила, что что-то подобное могло быть и здесь, только вместо склада здесь была скотобойня. Это бы объясняло успешность местных ферм.
Секретарь за стеклом положила трубку телефона. «Проходите», – сказала она, поднявшись с места и открывая дверь, находящуюся рядом с её кабинкой.
Секретарь провела её по короткому коридору. Они ещё не успели дойти до конца, как навстречу им вышел мужчина средних лет. На его лице читались те же эмоции, что и на лице секретаря несколько минут назад. Он явно был обеспокоен; ему было не по себе от того, что на скотобойню заявилось ФБР.
Секретарь была рада передать Макензи в его руки. Не сказав ни слова, она развернулась и пошла назад к рабочему месту.
«Агент Уайт, – сказал мужчина, протягивая руку. – Меня зовут Карл Хьютон. Чем я могу вам помочь?»
Она не сказала ни слова, а он уже повёл её по коридору в свой кабинет. Это был огромный кабинет, в котором работал человек, любящий свою работу. Две большие маркерные доски висели на стене, увешанные заметками. У него был чистый и организованный стол. По периметру, как стена, стояли книги, папки и пачки бумаг.
«Вы говорили с Мисси Хейл сегодня утром, всё верно?» – спросила Макензи, присаживаясь напротив стола.
«Верно», – ответил Хьютон. Он не сел, а остался стоять у конца стола. Было видно, что он обеспокоен. Видимо, он не привык, чтобы что-то шло не по плану.
«Ваша встреча прошла удачно?» – спросила Макензи.
«Да, как всегда. Она приезжает, чтобы проверить, как мы утилизируем отходы и просмотреть квартальные отчёты, чтобы убедиться, что дела у нас идут не лучше, чем это допустимо. Мы не должны превышать квартальный лимит по поставкам мяса».
«Вы знали, что после встречи с вами она должна была встретиться с фермером в Бент Крик?»
«Я знал, что на утро у неё были запланированы дела. Это всё, что она рассказала, когда мы болтали о том о сём».
«Она не показалась вам встревоженной или обеспокоенной?»
«Я бы так не сказал, – ответил Хьютон. – Я думаю, она казалась довольной. Её немного расстраивал грядущий снег, но помимо этого всё было в порядке».
«Я спрашиваю потому, что до следующей встречи она так и не доехала, – сказала Макензи. – Более того, около получаса назад её грузовик достали из местного пруда».
«Боже мой! Вы не шутите?»
«Нет. Насколько мы знаем, она жива. В грузовике её не было, и у нас есть основания полагать, что она стала новой жертвой человека, похищающего женщин с дорог вокруг Бент Крик. Можете вспомнить, пожалуйста, не было ли в её поведении чего-нибудь необычного?»
Было видно, что Хьютон делал всё, что было в его силах. Прошло секунд пять, а потом он пожал плечами и отрицательно замотал головой: «Простите, не могу вам помочь… Ничего неладного я не заметил, не было ничего, что привлекло бы моё внимание».
«Вы можете сказать, что хорошо знаете Мисси?»
«Нас с ней связывают исключительно деловые отношения, но при этом я вижу её четыре раза в год, и иногда она приходит на наш новогодний корпоратив. Однако я ничего не знаю о её личной жизни. Я знаю, что она не замужем, и у неё нет детей. Она любит свою работу и любит пошутить. Это всё, что я знаю… Простите».
Макензи хотела задать ещё один вопрос, но не решалась. Это была всего лишь догадка, и даже Карл Хьютон мог понять, как медленно продвигалось расследование. Но выбора у неё не было. У неё вот-вот заберут это дело, так что пан или пропал.
«Вы давно здесь работаете, мистер Хьютон?»
«В прошлом июне было двадцать лет».
«За это время у вас были сотрудники, поведение которых выбивалось из общей картины? Были те, кто уволился со скандалом?»
«Бывали такие случаи, но ничего серьёзного или криминального. Я помню, как нам пришлось уволить сотрудника три года назад. Оказывается, он организовывал собачьи бои. Мы посчитали это бесчеловечным и уволили его, потому что пусть мы и скотобойня, но мы делаем всё, что в наших силах для защиты природы и пропаганды человечности».
«Он спокойно это воспринял?»
«Да. Он всё понял и очень сожалел».
«У вас большая текучка?»
«Довольно большая. У нас хорошая почасовая оплата и высокая зарплата – по этим показателям мы входим в пятёрку лучших компаний в штате в нашей категории».
«Мне интересно… Сложно ли будет получить список людей, уволившихся по собственному желанию в последние несколько лет?»
«Я попрошу отдел кадров этим заняться, – ответил Хьютон. – Когда он вам нужен?»
«Чем быстрее, тем лучше. Но сейчас мне важнее получить контактные данные сотрудника, которого уволили из-за собачьих боёв».
«Можно мне спросить, зачем они вам?»
Макензи готова была поделиться с ним своими догадками, но потом передумала. У неё появилась одна мысль, и она надеялась, что она к чему-нибудь приведёт: «Должно быть, похититель знал, что Мисси закончила встречу на скотобойне. В ином случае ему чертовски повезло случайно поймать её по дороге с одной встречи на другую. Значит, он знал её расписание. А если так, то либо он знаком с работой скотобойни, либо имеет доступ к расписанию сотрудников Департамента сельского хозяйства».
«В целях предосторожности. Здесь её видели в последний раз, поэтому нам нужно заглянуть под каждый камень».
«О, Эллингтон был бы счастлив, услышь он меня сейчас», – подумала Макензи.
«Я сообщу в отдел кадров, чтобы они занялись этим заданием в первую очередь. Как нам передать вам собранные данные?»
«Отошлите шерифу Бейтману на электронную почту, – ответила она и встала с места, вспомнив, что Эллингтон заберёт её через полчаса. – Вы не против, если я поговорю с работниками отдела кадров, чтобы они точно знали, что искать?»
«Конечно, нет, – сказал Хьютон. – Дайте знать, если мы ещё может как-то помочь. Пошлите, я отведу вас в отдел кадров».
Макензи вышла с ним из кабинета, не в силах избавиться от гнетущего чувства, вызванного отсутствием каких-либо зацепок. Разве они ещё не изучили всё, что могли? Похититель нагло сбросил правительственный автомобиль в пруд, неужели, и это не даст им ничего?
«Возможно, в нём говорит наглость или отчаяние, – подумала она. – Он не только похитил Мисси Хейл средь бела дня, но и утопил машину в пруду. Если он продолжит действовать подобным образом, то рано или поздно совершит ошибку».
А что если нет? Что если ему надоело похищать женщин и теперь он примется за что-нибудь новое? Макензи понимала, что такое вполне могло случиться, но ей даже думать не хотелось, что могло скрываться за фразой «что-нибудь новое».
Когда Хьютон вёл её назад по коридору в отдел кадров, они прошли мимо большого окна в холле. Макензи выглянула наружу и увидела, что снег продолжает идти, окрашивая мир в белый цвет, и с каждой новой снежинкой делает её работу ещё сложнее.
Мисси Хейл была жутко упряма. Эту черту заметила в ней ещё учительница в первом классе, что послужило поводом для последующих встреч с родителями. Именно из-за этой особенности характера у неё никогда не было серьёзных отношений продолжительностью больше восьми-девяти месяцев. В тридцать пять она отлично понимала, что упряма, и гордиться тут было нечем.
Сидя у задней стены чего-то, похожего на ящик для перевозки крупного рогатого скота, она могла полагаться только на упрямство. Она была уверена, что продолжала держаться только благодаря ему.
Ей было страшно, ей было больно, но при этом она была в бешенстве. На лбу чувствовался огромный синяк, возникший после того, как её ударили по голове обратной стороной большого строительного молотка. Она провела пальцами по шишке, съёжившись не только от боли, но и от размеров чёртового синяка.
«Сегодня ты повела себя глупо, – подумала она. – Как ты поймалась на эту уловку?»
Перед глазами продолжал стоять образ распластанного в машине мужчины. Из него вышел бы хороший актёр, но всё же… Даже в таком маленьком городке, как Бент Крик (а, возможно, именно в таком городке) женщинам нужно быть осторожными на пустых просёлочных дорогах.
Она не знала, как долго находилась без сознания. Она очнулась не больше десяти-пятнадцати минут назад. Почувствовав первую волну паники, которая готова была сковать и разум, и чувства, она задушила её на корню. Это оказалось проще, чем она думала, полагая, что немалую роль в этом играла раскалывающаяся голова, потому что сейчас она могла сконцентрироваться на боли.
После того, как она очнулась, её всего несколько раз охватывал страх. Ему на смену пришло упрямство. Оно убедило её в том, что с ней не только всё будет в порядке, но и в том, что она выберется отсюда.
Где бы она ни находилась.
Она должна была встретиться с Дэвидом Эйерсом в 9:00. Если верить часам, сейчас было 11:05. Об её исчезновении уже должны были знать. Дэвид Эйерс, скорее всего, позвонил её начальнику, а тот, если ей повезло, позвонил ей на сотовый. И пусть она забыла его в грузовике, Мисси была уверена, что её исчезновение не прошло незамеченным. Она не знала, как скоро к нему привлекут полицию, но надеялась, что у неё были довольно хорошие шансы отсюда выбраться.
Правда, она не знала, где находится. На неё напал мужчина, которому она хотела помочь, и запер в каком-то контейнере. Изнутри он был похож на обычный промышленный контейнер, в котором часто перевозят скот. А если это было так, то самостоятельно ей из него не выбраться.
Внутри не было ничего, кроме грязи, остатков сена и деревянной стены напротив. Добавив ко всему затхлый запах навоза, она решила, что находится в сарае. Её держали в ящике для скота в сарае где-то в районе Бент Крик. Она подумала о Дэвиде Эйерсе, но решила, что он никак не мог её похитить.
Наконец, используя упрямство, как топливо для смелости, она подошла к двери контейнера. Чтобы идти, ей пришлось согнуться почти пополам. От угла контейнера до двери была натянута проволочная сетка, которая закрывала его переднюю стенку. Теперь она точно убедилась, что отсюда ей не сбежать.
А значит, у неё оставалось два варианта: тихо сидеть, надеясь, что похититель её не убьёт, или позвать его, надеясь с ним поговорить. Ни один из вариантов ей не нравился, но будь она проклята, если будет сидеть сложа руки и ждать, когда кто-то решит за неё её судьбу.
Она начала бить по сетке и кричать. Она смогла выдавить из себя только громкое «ЭЙ!» прежде, чем голову где-то посередине сковало жуткой болью.
Она зашаталась, уверенная, что сейчас её вырвет. У неё закружилась голова, всё поплыло перед глазами, и к горлу подкатила тошнота. Ещё казалось, что кто-то втыкает острый гвоздь ей прямо в лоб.
«Как же сильно меня ударил этот урод», – подумала она. После этих слов она почувствовала, что медленно лишается упрямства и решительности.
Секунду спустя до неё донёсся громкий лязгающий звук, который могут издавать большие дверные петли. «Двери сарая открываются», – подумала она.
Самое страшное было в том, что она знала почти всех владельцев ферм в Бент Крик. Были ещё совсем маленькие хозяйства, которые она никогда не посещала потому, что их размеры были недостаточны для того, чтобы вызывать интерес у Департамента сельского хозяйства и тратить его ресурсы.
Она услышала шаги, а потом увидела, как на сетку легла тень, когда мужчина подошёл к контейнеру. Он опустился на корточки и заглянул внутрь. Глядя на него через сетку. Мисси была уверена, что видела этого мужчину в первый раз в жизни.
«Ещё раз крикнешь, – сказал он, – и я выбью тебе все зубы».
«Прошу, – начала она, – скажите, что вам надо? Просто скажите, чего хотите, и мы покончим с этим, хорошо?»
Мужчина засмеялся безумным смехом, и Мисси подумала, что он не в себе. Потом его лицо стало задумчивым, и он посмотрел влево от контейнера. «Минуту, – сказал он. – Сиди тихо».
Его взгляд внушал Мисси страх, поэтому она решила подчиниться. Она сидела тихо, прижавшись к задней стене, когда мужчина отошёл от ящика и направился куда-то вглубь сарая.
Он вернулся через несколько секунд, держа в одной руке кусок грубой мешковины и небольшое мачете – в другой. Он злобно посмотрел на неё сквозь проволочную сетку, пугающе стуча по ней тесаком.
«Сиди у задней стены, положив руки на пол. Если попытаешься сбежать или ударить, получишь удар ножом. Понятно?»
Она старалась не говорить с ним и не молить о пощаде, просто повинуясь приказам. Она медленно кивнула. Голова пульсировала от боли, отчего всё происходящее казалось нереальным.
Он открыл задвижку и дверь, а потом взялся за сетку. Мисси решила, что он вкрутил в сетку шурупы или, может, прибил к ней деревянные доски, чтобы она не двигалась. Он смог снять всё это меньше чем за десять секунд, а потом согнулся, чтобы пройти в контейнер.
Он скрежетал мачете по стенке ящика, улыбаясь, как мальчишка, отчего суровость в его взгляде казалась злостью на грани помешательства. Мисси съёжилась и вжалась спиной в стенку контейнера.
«Я тебя не обижу, – сказал он. – Я никогда не причиню тебе зла, если ты не будешь давать повод. Сейчас я заткну тебе рот этой мешковиной. Если ты будешь кричать, кто-нибудь может узнать о нашем маленьком секрете. Понятно? Не сопротивляйся, и скоро всё закончится».
Возможно, она помешалась, но ей хотелось ему верить – она надеялась, что он говорит правду, она хотела видеть в его словах надежду.
Он крался через контейнер, словно танцуя безумный танец, волоча за собой мачете. Когда он дошёл до неё, то действовал смело. Протянув руку, он погладил её по щеке, а потом прижал кусок мешковины ко рту. Он дважды обвязал его вокруг головы и завязал узлом на затылке. Остаток он оторвал и использовал для того, чтобы связать ей руки, обматывая тканью запястья. Он посмотрел ей в глаза и улыбнулся.
«Это ненадолго, – пояснил он. – Когда я приду, чтобы заняться с тобой любовью, я развяжу тебе руки. Я же не дикарь». Потом он неожиданно подмигнул, нагнулся и поцеловал её в шею.
Мисси дёрнулась и ударилась головой о заднюю стенку контейнера. Её охватила новая волна боли, когда мужчина попятился назад. «Уже скоро, – сказал он. – Скоро мы будем счастливы вместе. Вот увидишь. Я уже давно заметил тебя, Мисси. По сравнению с остальными ты занимаешь особое место в моём сердце».
«Боже мой, он сумасшедший, – подумала Мисси. – Не знаю, это хорошо или плохо для меня, но я… О Боже, о Боже…»
Грохот закрывающейся двери отвлёк её от этих мыслей. Она сидела, дрожа, в дальнем углу металлической клетки, чувствуя, как медленно лишается решительности и упрямства.
Прошло не больше десяти минут после того, как он связал Мисси Хейл и заткнул ей рот, когда Гарри Гивенс увидел, как по дороге к дому медленно едет машина, подпрыгивая на кочках. Он находился в боковом дворе и только что включил дровокол. Последнее время все его мысли были заняты женщинами, и он даже не заметил, что запас дров почти иссяк. Сейчас шёл снег, и он решил, что лучше всего будет сложить побольше дров в подвал, чтобы они не намокли.
Глядя, как к дому подъезжает автомобиль, Гарри меньше всего заботила сухость дров для камина. Он только что запер Мисси и засунул ей кляп в горло, и тут появляется незнакомая машина – нехороший знак.
«Глупо было бросать грузовик в воду, – подумал он. – Снег замёл следы, но вот правительственный грузовик он, чёрт возьми, замести не смог».
В глубине души он отлично это понимал, просто не рассчитывал, что грузовик обнаружат до того, как выпадет снег. Черт, он не думал, что это случится раньше, чем через неделю или две. А к тому моменту его здесь уже давно не будет.
Но вот перед ним была незнакомая машина. Это не была патрульная машина или одна из тех, на которых Бейтман и его сотрудники колесили по городу. И всё же Гарри было не по себе, особенно когда машина остановилась, и из неё вышел мужчина в костюме.
Мужчина заметил его во дворе, когда Гарри засунул очередное бревно в дровокол. Притворяясь, что присутствие человека в костюме его нисколько не заботило, Гарри потянул заводную рукоятку, вытянул вперёд клин, закрепил деревянный брус между клином и зажимом. Брус хрустнул и разломился пополам ровно посередине. Он поднял клин, потянув рукоять на себя, чтобы засунуть туда ещё одно бревно. Когда он был готов распилить новый брусок пополам, человек в костюме был от него уже всего в десяти метрах.
Он улыбнулся ему и выключил дровокол. Оглядывая мужчину в костюме с ног до головы, Гарри думал о топоре, который стоял всего в паре метров справа от него, оперевшись об узловатый ствол клёна.
«Простите за беспокойство», – сказал мужчина в костюме, делая пару шагов вперёд. Он достал что-то из внутреннего кармана пиджака и показал ему. Это было удостоверение агента ФБР.
«Чёрт», – подумал Гарри Гивенс и начал нервничать впервые с момента, когда похитил первую девушку.
«Меня зовут агент Эллингтон, я из ФБР, – сказал мужчина в костюме. – Я надеялся, что у вас найдётся пара минут, чтобы со мной поговорить».
«Если только пара, – ответил он, стараясь не показывать злость. – Я бы хотел наколоть дров, пока снег не усилился».
«Я понимаю, – сказал Эллингтон. – Постараюсь не занять у вас много времени. Я приехал в ваш город по поводу череды исчезновений».
«Да, это ужасно, – ответил он. – Я слышал о писательнице. Какая-то Мэннинг, если не ошибаюсь».
«Всё верно. Мы проверяем фермы, вдруг кто-нибудь что-нибудь знает. Проверяем все дома у дороги».
«То есть все дома Бент Крик, – сказал Гарри. – Что вам нужно от меня?»
«Ничего особенного. Просто пара вопросов. Для начала, скажите, чем занимается ваша ферма?»
Гарри прыснул от смеха и нарочито громко вздохнул: «Сейчас ничем, по правде говоря. Я пытался разводить свиней, но у меня на них не хватило терпения. Я больше не называю свой дом фермой. Летом у меня хорошо идут помидоры и кукуруза, но на этом всё».
Агент Эллингтон посмотрел на задний двор, где стояли два сарая. «Что у вас там?» – спросил он.
«В сарае справа в основном дрова. Ещё там пара старых газонокосилок и мотоцикл, который я всё собирался починить, но руки так и не дошли. Во втором я храню урожай летом и весной, ремонтирую моторы, храню… всё. Можете сами посмотреть».
Пока агент Эллингтон раздумывал над его словами, Гарри снова взглянул на топор – тот был на расстоянии вытянутой руки. Если Эллингтон всё-таки решит осмотреть сараи, Гарри решил, что ему придётся им воспользоваться. Сегодня он уже утопил государственный грузовик…почему бы не завершить утро, размозжив череп государственного служащего.
«Спасибо», – сказал Эллингтон. К ужасу Гарри, он направился в сторону сараев. Он шёл к тому, что находился справа, из которого Гарри вышел всего пятнадцать минут назад. К счастью, его следы уже почти замело снегом.
Не желая вызывать подозрений и проявляя мужество, на которое была способна, может, только Мисси Хейл, он снова включил дровокол. Эллингтон недовольно посмотрел на него, но продолжил идти.
«Бери топор, – приказал себе Гарри. – Убей его. Сейчас же».
Сердце Гарри готово было выпрыгнуть из груди. По телу разлилось волнение, которое он обычно испытывал, похищая женщин. Он смотрел, как агент ФБР идёт в сторону сарая, а вокруг него крупными хлопьями валит снег.
Гарри медленно потянулся к топору.
***
Сама не понимая почему, но Мисси немного успокоилась, когда услышала негромкий звук двигателя. Это произошло почти сразу после того, как похититель оставил её связанной в контейнере. Она решила, что звук подействовал на неё успокаивающе, потому что означал, что он был чем-то занят. После звука двигателя послышался приятный треск ломающегося дерева, а потом звук удара бревна о бревно. Он явно колол дрова, используя дровокол с механическим приводом.
Во рту стоял вкус мешковины, а импровизированная верёвка слишком сильно сдавливала запястья. Она вдруг поняла, что могла надеяться только на полицию, встревоженную чередой звонков, вызванных тем, что она не приехала на встречу с Дэвидом Эйерсом.
В своём измученном сознании она пыталась проиграть эту ситуацию: её начальнику позвонили, а он, в свою очередь, тоже сделал звонок, чтобы её найти… Она услышала, как стих шум мотора дровокола. Видимо, ему нужно было совсем немного дров, потому что мотор работал не больше десяти минут.
Она боялась, что он вернётся. Он говорил безумные вещи. И из его речей она сделала несколько выводов. Во-первых, она была уверена, что он похитил несколько женщин. Во-вторых, он собирался её изнасиловать, хотя назвал это «заниматься любовью».
Прошло несколько минут, и она была уверена, что он не вернётся. По крайней мере, не сейчас. После короткой тишины до неё донеслись приглушённые звуки беседы. Она могла разобрать слова, но они звучали тихо и как будто далеко. Мисси снова задумалась над тем, где её держали. Она решила, что ящик для скота, в котором она сидит, находится в сарае или каком-то амбаре. Но это всё, что она знала.
Она внимательно вслушивалась в разговор, пропуская то одно слово, то другое, но услышала достаточно, чтобы в сердце затрепетала надежда.
«Простите за беспокойство», – сказал чей-то голос. Она была почти уверена, что говорил не тот человек, которого она видела пятнадцать или двадцать минут назад. Её догадку подтвердили следующие слова говорившего: «Меня зовут агент Эллингтон, я из ФБР. Я надеялся, что у вас найдётся пара минут, чтобы со мной поговорить».
«Если только пара», – ответил второй голос. И сейчас говорил похититель.
«ФБР, – подумала она, пока они продолжали общаться где-то рядом. – Можно попытаться кричать через кляп. Может, он меня услышит».
Она пыталась кричать, но с мешковиной вместо кляпа это было непросто. Её крик походил на сдавленный вой. Переводя дыхание, она услышала продолжение разговора: «…приехал в ваш город по поводу череды исчезновений».
Она вновь попыталась кричать, но поняла, что с кляпом во рту это было бесполезно. Прижавшись к стене контейнера, она стала двигать головой вверх и вниз в надежде ослабить узел. Ещё она стала тереть запястья друг о друга, чтобы высвободиться, но стало только хуже. Этот урод отлично знал, какие узлы нужно вязать.
Она проползла к двери контейнера и прижалась к проволочной сетке спиной. Она стала снова двигать головой вверх-вниз, надеясь, что узел зацепится за сетку. Пару раз ей это даже удалось, но каждый раз мешковина соскальзывала вниз, и кляп слабее не становился.
Набирая в лёгкие воздуха для нового крика, она смогла расслышать ещё несколько слов, которые вновь наполнили её сердце надеждой. На этот раз говорил её похититель: «…ремонтирую моторы, храню… всё. Можете сами посмотреть».
А потом, несколько секунд спустя она услышала шаги. Судя по звуку, шёл сильный снег. Она слышала его тихий скрип под ногами агента.
Вновь заработал дровокол. Теперь звук её не успокаивал, а пугал. Из-за него она больше не слышала, о чём они говорят, и чем всё закончилось.
Она вновь попыталась кричать. Единственное, что дал крик – это шум в голове и пересохшее горло. Она решила бить о стены контейнера ногами, но звук получался глухой и тихий. Она искренне сомневалась, что его мог услышать тот, кто находился вне стен сарая. И всё же она продолжала бить ногами, пока ноги от стоп до колен не охватила боль, как от удара током.
Мисси села, чтобы собраться с мыслями. «Пусть агент делает свою работу, – рассудила она. – Он откроет дверь в сарай, увидит контейнер и…»
Что-то во всём этом было не так. Зачем похитителю добровольно впускать агента ФБР в сарай? Единственное, что шло на ум, – это мысль о засаде. Она замерла, ожидая, когда прекратится шум мотора.
Но он не прекращался. Поверх него она услышала голос агента. Он почти кричал и находился совсем рядом.
«Дверь заперта!» – крикнул он.
Прошло несколько секунд, и шум мотора стих. Она едва слышала слова похитителя и ненавидела его за превосходную актёрскую игру, которую он сейчас демонстрировал. Она посмотрела через отверстия в контейнере, и сердце подпрыгнуло от радости. Она видела агента; она видела его плечо и часть лица через большую дырку в сарайной двери.
«Чёрт, я и забыл, – сказал похититель. Когда он продолжил, голос его звучал раздражённо, но услужливо. – Подождите минуту. Я сбегаю в дом и принесу ключ».
Прошла пара мгновений – Мисси была уверена, что прошло именно столько времени, потому что она в буквальном смысле считала секунды, ведь спасение было так близко, – и раздался новый звук. Это был звонок сотового телефона агента.
«Эллингтон слушает, – сказал он. Она стала вслушиваться в слова. – Да? Ладно, это логично. Чёрт. Да, сейчас приеду».
Потом она услышала звук удара замка о деревянную дверь. «Не беспокойтесь, – сказал агент ФБР. – Всё в порядке. Просто… дайте мне своё имя и номер телефона на случай, если у нас возникнут дополнительные вопросы».
Мисси закричала сквозь мешковину: «Нет!»
Она слышала крик в голове, но знала, что кроме неё его не услышал никто. Она предприняла последнюю попытку кричать, но вместо крика начала плакать. Она забила ногами о пол и стены контейнера, но это лишь вызвало резкую боль в лодыжках.
Она слышала шум удаляющихся шагов и легкое поскрипывание снега под ногами агента. Она издала последний гортанный крик. Он был такой сильный, что от него завибрировала голова. Мисси понимала, что и его никто не услышал.
Она плакала, едва не задыхаясь от собственных рыданий, потому что кляп плотно закрывал рот. Когда снова зашумел негромкий мотор дровокола, Мисси свернулась клубком и зашлась рыданиями. Упрямство исчезло без следа. У неё больше не было сил бороться. Она была готова сдаться, и, как ни странно, теперь её ситуация больше не казалась ей такой уж невыносимой.
Макензи сидела в холле уже пять минут, когда ей позвонил Эллингтон. Она села в машину в 12:05. Снег шёл, не переставая. Его объёмы не доходили до масштаба обильного снегопада, но всё же все дворы, что попадались им на пути, были покрыты тонким белым одеялом. Макензи решила, что уже часа через три по дорогам будет ездить довольно проблематично, а значит, им нужно было как можно эффективнее потратить оставшееся время.
Обе их встречи прошли безрезультатно. Макензи рассказала Эллингтону о бывшем сотруднике, которого уволили за собачьи бои, и поделилась мыслями о том, что в окрестностях Бент Крик происходило довольно много всего незаконного, для чего понадобились бы контейнеры для перевозки животных. Эллингтон рассказал о том, как съездил на ферму, но ничего не нашёл, а потом ему позвонили из участка, и он поехал туда, чтобы поговорить с Эрлом Темпером о сосновых рощах, убив на это тридцать минут и не получив из разговора ничего конкретного.
Макензи нахмурилась. Она чувствовала себя муравьём, пытающимся взобраться на гору. Для обоих день выдался сложным, а снег только усугублял ситуацию.
«Хочу с тобой кое-что обсудить», – сказала Макензи, когда они выезжали с парковки у скотобойни.
«Давай, – ответил Эллингтон. – Сейчас я готов выслушать любую теорию».
«Я всё думаю о Долорес Мэннинг. Мне продолжает казаться, что она единственная, кто может нам помочь найти похитителя. Вчера, когда мы с ней говорили, она только что очнулась после жуткого кошмара, а мозг начинает по-другому обрабатывать информацию, если случилась психологическая травма. Ты согласен?»
«Насколько я знаю, да».
«Поэтому я хотела снова с ней встретиться, пока дороги не стали опасными из-за гололёда».
«Прямо сейчас?»
«Да, но я не об этом. Если она до сих пор не всё помнит, я уверена, что где-то в её памяти хранятся важные детали того, что случилось. Если она уже нормально себя чувствует в физическом плане, я думаю, мы можем попробовать заставить её всё вспомнить».
«Как?»
«С помощью гипноза».
Эллингтон посмотрел на неё, и Макензи не сразу поняла значение его взгляда, но когда уголков рта коснулась улыбка, она решила, что он не может понять, шутит она или говорит серьёзно. «А, – сказал он, – ты это серьёзно».
«Да. Я видела, как гипноз подействовал на женщину, пережившую в прошлом насилие, а ещё я читала множественные исследования о его эффективности».
«Я думаю, мы читали с тобой одно и то же, – сказал он. – Просто я не считаю, что эзотерические практики стоят того, чтобы ехать в Сидар-Рапидс в такую дерьмовую погоду…»
«Причём здесь эзотерика? – заспорила Макензи. – Это законный, но недооценённый приём психологического воздействия. А так как всё случилось с Долорес совсем недавно, у нас есть хорошие шансы на то, чтобы получить ответы на наши вопросы».
«Но ты ведь понимаешь, что информация, полученная под гипнозом, не признаётся судом?»
«Я это знаю, – ответила Макензи. – Но мы же сейчас не пытаемся построить дело… Мы пытаемся найти трёх похищенных женщин».
Эллингтон вздохнул и посмотрел на снег за окном: «Это, наверное, более продуктивная трата времени, чем просто сидеть в Бент Крик и ждать, когда насыплет столько снега, что можно будет лепить снеговика. У тебя есть знакомые гипнотизёры?»
«Нет, – ответила она. – Я позвоню в отделение в Омахе и попрошу Торсона и Хейдмана найти кого-нибудь, и желательно, чтобы он жил где-то в окрестностях Де-Мойн или Сидар-Рапидс».
«Надеюсь, снег нам всё не испортит».
Макензи думала о том же самом. Она набрала номер Торсона, когда Эллингтон повернул направо и выехал на заснеженную дорогу. Слушая гудки, она смотрела на падающие белые хлопья и подумала, что они действовали на неё завораживающе. Ирония заключалась в том, что вместо того чтобы радовать, они завораживали и пугали.
***
Агент Торсон перезвонил ей меньше чем через двадцать минут. За это время они с Эллингтоном только выехали из Бент Крик – снег не позволял ехать быстрее.
«Ну что ж, агент Уайт, – сказал Торсон. – Скажу вам одно – вам чертовски повезло».
«В смысле?»
«В Сидар-Рапид есть один лицензированный консультант, который подрабатывает на полставки в местном колледже. Ещё она помогает местным психиатрам, как консультант и иногда как гипнотизёр. Если вы считаете, что это ещё не удача, то добавлю, что её офис находится примерно в четырёх милях от больницы».
«Вы смогли с ней связаться?» – спросила Макензи.
«Да. Мы застали её выходящей с работы. Она хотела уйти пораньше из-за снега, которого, к слову, у нас тут, в Небраске вообще никогда не бывает. Когда мы объяснили ей, что вы от неё хотите, она вызвалась помочь. Она будет ждать вас в приёмной, когда вы доедите до больницы».
«Спасибо, Торсон».
Макензи завершила разговор и выглянула в окно. Дорогу уже расчищали и посыпали солью, но снега на дороге на выезде из Бент Крик всё равно было предостаточно. К счастью, когда Эллингтон повернул на четырёхполосную трассу, ведущую в Сидар-Рапидс, условия немного улучшились. Здесь было больше снегоуборочных машин, и казалось, дорогу посыпали реагентами прошлой ночью, а не во время снегопада, как это делалось в Бент Крик.
Тем не менее, по дороге они проехали две аварии и несколько машин, рассеивающих реагенты. Макензи проверила прогноз погоды на телефоне и увидела, что до окончания снегопада нынешним вечером ожидается толщина снежного покрова примерно в восемь сантиметров.
«И, – вдруг сказал Эллингтон, – ты по-прежнему не хочет говорить о прошлой ночи?»
На самом деле, ей хотелось поговорить, но правда была в том, что это никак не изменило бы текущей ситуации между ними. Кроме того, говоря об этом, она будет чувствовать себя уязвимой. Перед глазами до сих пор стояла сцена их первой близости в Небраске. Тогда она предложила себя Эллингтону, а он сказал, что женат. А вчера ночью, пусть это было не так жестоко (на самом деле, было очень приятно, пока он под конец всё не испортил), но она снова получила отказ.
«Не о чем говорить, – ответила Макензи. – Особенно прямо сейчас».
«Но… ты на меня не обижаешься, нет?»
Макензи изо всех сил старалась придать голосу весёлые нотки, когда ответила: «Не льсти себе».
Эллингтон улыбнулся и больше не задавал вопросов. Они снова обратились к обсуждению дела. Макензи позвонила в больницу, чтобы узнать, как дела у Долорес Мэннинг. Ей сказали, что сегодня Долорес намного лучше, и что её выпишут уже завтра утром. Они приехали в больницу вскоре после того, как ей сообщили эту хорошую новость. Из-за плохой погоды на дорогу у них ушло на двадцать минут больше, чем обычно. Они быстро вошли в главный холл больницы, не желая заставлять психиатра ждать.
Они нашли её сидящей в кресле и лениво смотрящей канал C-SPAN на висящем на стене телевизоре. Когда она увидела, как они входят в зал, то поднялась с места и поздоровалась. Макензи удивилась тому, как молодо выглядела женщина. Ей было не больше тридцати, и она была довольна красива. На ней был мешковатый, но нарядный свитер и джинсы. У Макензи не было точного представления о том, как должна была выглядеть психиатр, но ожидала она чего-то иного.
«Меня зовут агент Уайт, а это агент Эллингтон, – сказала она. – Спасибо большое, что согласились с нами встретиться».
«Конечно. Меня зовут Марго Редман. У вас были ко мне вопросы?»
«Не совсем. Просто я не знаю, как врачи могут отнестись к моему предложению».
«Если пациент в сознании и удачно прошёл основные когнитивные тесты, то я не думаю, что мы встретим несогласие с их стороны».
Подбодрённая ответом Марго, Макензи направилась к лифтам. Эллингтон и Марго шли рядом. Когда они вышли на третьем этаже и пошли в ту сторону, где находилась палата Долорес, Макензи заметила, что полицейской охраны у двери уже не было. Однако она увидела там того же врача, что был здесь вчера. Он с интересом смотрел в их сторону, и Макензи решила, что лучшее, что она могла сделать, это рассказать ему о своём плане.
«Как дела у мисс Мэннинг?» – спросила она.
«Всё отлично, – ответил он. – По результатам ЭКГ травм не обнаружено, имеется лишь незначительная опухоль. Но нельзя забывать о небольшом кровоизлиянии и сотрясении».
«Вы не возражаете, если мы снова с ней поговорим?» – спросила Макензи.
«Нет, но опять же, если появятся признаки расстройства или паники, вы должны будете немедленно уйти».
Макензи ждала, когда он добавит, что хотел бы снова присутствовать при разговоре, но он промолчал. Он либо считал, что Долорес находилась в хорошей форме, либо уже чуть больше доверял Макензи и Эллингтону.
«Спасибо, доктор», – сказала Макензи, а потом постучала в дверь палаты и вошла внутрь.
Долорес сонно кивнула в знак приветствия и улыбнулась, что Макензи восприняла, как хороший знак.
«Как у вас дела, Долорес?» – спросила она.
«Намного лучше, – ответила та. – У меня не самая хорошая семья, поэтому вы сегодня стали моими первыми посетителями».
«Рада слышать, что вам лучше. Я только что говорила с вашим врачом, и он разрешил снова с вами пообщаться, если вы не против».
«Я за, – сказала Долорес, – но если быть честной… я пыталась вспомнить, что случилось. Помню лишь отрывки… но ничего конкретного. Это сильно расстраивает».
«Я понимаю, – сказала Макензи, – и поэтому я привела Марго Редман, – добавила она, делая шаг в сторону и уступая Марго место у кровати. – Я думаю, она сможет помочь вам вспомнить».
«Отлично, – сказала Долорес, – но как именно?»
«Мне нужно ваше разрешение на проведение сеанса гипноза», – пояснила Макензи.
«Что? – Очевидно, Долорес была не в восторге от этой идеи. – А это вообще работает? Я читала о гипнозе, когда писала одну из книг, и он показался мне чушью собачьей».
«К сожалению, многие так думают, – сказала Марго. Она говорила спокойно и ровно. Макензи решила, что та уже не раз говорила на эту тему. – Существуют клинические исследования, подтверждающие его эффективность. Я не собираюсь погружать вас в глубокий сон. Учитывая тот факт, что события произошли совсем недавно, и вы их сами частично помните, я думаю, что неглубокого гипноза нам вполне будет достаточно».
Долорес задумалась, а потом медленно покачала головой. «Я даже не знаю, – сказала она. – А это безопасно после травмы головы, что была у меня? Честно признаться, я не понимаю, что такое небольшое субарахноидальное кровотечение, но знаю, что это звучит жутко».
«Знаете, – ответила Марго, – если бы мне нужно было сильно на вас воздействовать, то я бы тоже начала беспокоиться. Мы собираемся провести очень простой сеанс. Более того, некоторые исследования говорят, что незначительное гипнотическое вмешательство может снимать боль и использоваться, как средство реабилитации».
«Я понимаю, почему вы сомневаетесь, – сказала Макензи, – но… была похищена ещё одна женщина. Всего он похитил троих и четверых, если учитывать вас. Из-за снега наша работа сильно усложнилась. Если мы введём вас в транс и так сможем узнать хоть какие-то детали того, где находится преступник или кто он, это может очень сильно помочь расследованию».
Долорес посмотрела в окно, за которым, как в сказке, падали снежинки. Макензи не была уверена, но ей показалось, что она заметила злость во взгляде женщины. Она не знала, злилась ли Долорес на них или на того, кто её похитил.
«Хорошо, – сказала она. – Я согласна».
Марго пододвинула стул ближе к кровати и улыбнулась милейшей улыбкой. «Это просто, – сказала она. – Я знаю, что я для вас чужой человек, но прошу, пожалуйста… доверьтесь мне. Я буду очень осторожна».
Она говорила таким серьёзным голосом, что Макензи подумала, что сеанс гипноза уже начался.
Долорес немного нервничала, но отклонилась на подушку.
«Вам удобно?» – спросила Марго.
«Думаю, да».
«Хорошо, – продолжила Марго. – Я хочу, чтобы вы просто слушали мой голос. Внимательно слушайте то, что я говорю, и когда вы привыкните к моему голосу, прошу вас медленно закрыть глаза».
Макензи смотрела, как Долорес выполняет просьбу. Сомнения, которые были у неё несколько минут назад, почти мгновенно рассеялись. Её глаза медленно закрылись, как завеса, пытающаяся скрыть хранящиеся внутри тайны. Макензи и Эллингтон наблюдали за работой Марго, которая открывала глубины сознания Долорес, в котором, хотелось верить, она сможет найти эти тайны и вытащить их на поверхность.
Макензи была в полном восторге от процесса гипноза, поражаясь тому, как искусно Марго погружала Долорес в глубины подсознания. Она смотрела, как Марго вкладывает все силы в каждое слово, и как на них реагирует Долорес. Она то и дело поглядывала на Эллингтона, который, несмотря на скептицизм, тоже выглядел увлечённым.
«Хорошо, Долорес, вы отлично справляетесь, – сказала Марго. – Сейчас вы должны почувствовать лёгкость, почти невесомость. Вы это чувствуете?»
«Да», – сонно ответила Долорес.
«Я хочу, чтобы вы подумали о том месте, где вам спокойно, – сказала Марго, – месте, которое занимает особое место в вашем сердце… где вам безопасно. Вы может вспомнить такое место?»
«Да. Я здесь».
«Где вы? Опишите это место».
«Мой первый письменный стол, – ответила Долорес. – Я только что закончила колледж, это моя первая квартира. Это небольшой стол, на котором стоит старый ноутбук Dell. Окно выходит на парковку за булочной. Боже, как же мне нравилась та квартира. Этот стол…»
«Хорошо, хорошо, – сказала Марго. – Я хочу, чтобы какое-то время вы побыли там. Я хочу, чтобы вы прониклись этим воспоминанием. Там вы в безопасности, Долорес. Сейчас я дам слово агенту Уайт, и она задаст вам несколько вопросов. Я хочу, чтобы вы отвечали на них максимально точно, но при этом оставались в квартире. Вы понимаете?»
Мирно улыбаясь с закрытыми глазами, Долорес ответила: «Я понимаю».
Марго поднялась со стула и предложила его Макензи. Прежде чем та села, Марго прошептала ей на ухо: «Говорите мягко, тихо и размеренно. Нельзя выражать досаду или обеспокоенность».
Макензи кивнула и села на стул. Она успокоилась, сделала глубокий вдох, чтобы расслабиться и продолжила там, где остановилась Марго.
«Здравствуйте, Долорес. Это агент Макензи Уайт. Вы до сих пор сидите в вашей первой квартире?»
«Да. Смотрю на старый ноутбук. На нём я написала свою первую книгу».
«Это отлично, Долорес. Сейчас я хочу, чтобы вы вспомнили ваше последнее посещение города Бент Крик в штате Айова. Сможете это сделать для меня? Можете рассказать, зачем вы туда приехали?»
Долорес задумалась на мгновение, а потом кивнула. Она сидела с закрытыми глазами, и её кивок выглядел почти забавно: «Я ехала с автограф-сессии в Сидар-Рапидс. Я не очень ждала этой встречи, но собиралась увидеться с матерью. Я так и не доехала до её трейлера. Мне кажется, на дороге я на что-то наехала колесом и проколола шины. Скоро остановилась машина, из неё вышел мужчина, чтобы помочь, но… он…».
Тут она замолчала. Она не выглядела расстроенной, но было видно, что она не хотела говорить дальше. Макензи посмотрела на Марго. Та беззвучно сказала: «Отвлекитесь и продолжайте».
«Забудьте пока о мужчине, Долорес. Я хочу, чтобы вы вспомнили, что видели, когда съехали с дороги. Когда он вас похитил…Вы можете вспомнить, где вы оказались, и что случилось с вами дальше?»
«Я была… в ящике, вроде контейнера. Возможно, в таких перевозят животных. Контейнер не высокий, в нём даже невозможно выпрямиться в полный рост. В передней стенке несколько прямоугольных отверстий. Через них он передал мне бутылку с водой, чтобы я могла попить».
«Вы знаете, где находился контейнер?» – спросила Макензи.
«В сарае или амбаре. Через отверстия было не разглядеть».
«Вы что-нибудь слышали, доносился до вас какой-нибудь запах?»
«Я не знаю… Я не… Да. Я слышала странный визг. Я подумала, что его издавало животное, но… я не уверена. Звук казался знакомым. Я уже слышала его раньше, но не могу вспомнить, что он означает».
Макензи посмотрела на Марго и Эллингтона. Марго одобряюще кивала, а Эллингтон делал пометки в iPhone.
«Хорошо, Долорес. Всё в порядке. Сейчас я хочу, чтобы вы подумали о побеге. Что вы увидели, когда освободились? Что произошло между моментом, когда вы оказались вне контейнера и моментом, когда вы увидели поезд… Что вы видели?»
«Я видела его, – ответила она. – Я сказала ему, что мне нужно в туалет. Это была правда. Он сказал, что выпустит меня, но когда я схожу в туалет, он меня изнасилует. Он мне так сказал, но я ударила его по яйцам… напала на него и сбежала».
«Вы разглядели его лицо?» – спросила Макензи.
«Вроде да, но… всё, как в тумане. Синий туман. Наверное, у него была джинсовая рубашка. Тогда я могла думать только о том, как бы спастись. Сарай… За сараем был небольшой задний двор. Повсюду были деревья. Там были и другие сараи. Два… или один. Я слышала, как кто-то зовёт на помощь. Это была женщина в другом сарае. Я побежала к ней… но… мне было очень страшно. Я не смогла её спасти, – она сделала паузу и впервые за всё время позволила себе проявить эмоции. – Боже мой, я должна была ей помочь. Я должна была…»
Макензи почувствовала, как в кармане тихо вибрирует телефон. Она проигнорировала звонок, надеясь сначала закончить с Долорес.
«Всё хорошо, Долорес. Что ещё вы видите?»
«Ничего. Только деревья. Я бегу быстро. Он бежит за мной. Я не… Я ничего не вижу, кроме двора и сараев. Я даже дом почти не вижу…»
«И всё?» – спросила Макензи.
Долорес металась по кровати. Улыбка, которая сияла на её лице всего три минуты назад, исчезла без следа, уступив место мрачному и хмурому выражению. Она поворачивала голову то влево, то вправо, словно вернулась в момент побега и вновь оглядывалась, мчась среди деревьев.
Макензи почувствовала, как плеча коснулась рука. Она повернула голову и увидела стоящую за спиной Марго. Она как можно вежливее покачала головой, а потом провела пальцем по горлу. Казалось, она хочела сказать: «Хватит. Мы закончили».
Макензи была не согласна, но должна была в первую очередь думать о благополучии Долорес. Она разочарованно поднялась со стула, уступая место Марго. В этот момент она услышала, как во внутреннем кармане пальто Эллингтона завибрировал телефон.
«Через тридцать секунд после звонка мне, – подумала Макензи. – Либо звонит МакГрат, чтобы сказать, что мы должны возвращаться до того, как снег заметёт аэропорт, либо Бейтман что-то нашёл».
Макензи кивнула Эллингтону, чтобы тот взял трубку. Он вытащил телефон из кармана и вышел в коридор, тихо закрыв за собой дверь. Макензи развернулась к больничной койке, где Марго пыталась упокоить Долорес и вывести её из транса:
«Хорошо, Долорес, я хочу, чтобы вы вышли из леса и забыли о мужчине, который за вами гонится. Прекратите бежать, остановитесь и оглядитесь. Вы должны понять, что вы не в лесу. Вы сидите в вашей первой квартире. Видите перед собой окно и парковку у булочной? Видите? Видите старый ноутбук?»
Нескоро, но Долорес успокоилась и опустила голову на подушку. Она дышала немного тяжело, но, казалось, теперь с ней всё было в порядке. Марго продолжила, говоря спокойно и размеренно.
«Вы отлично справляетесь, Долорес. Вы же в квартире, не так ли? В вашей старой квартире».
«Да», – облегчённо ответила Долорес.
«Хорошо. Теперь я хочу, чтобы вы продолжали слушать мой голос. Я досчитаю от трёх до одного, и вы откроете глаза. Вы помните, где находитесь?»
«В больнице».
«Верно. Не забывайте об этом, пока я буду считать. Три… Вы открываете глаза, Долорес. Два, слушаете мой голос и просыпаетесь, итак три».
Макензи удивлялась, как всё казалось просто со стороны. Долорес медленно открыла глаза на три. Она огляделась, как во сне, а потом остановила свой взгляд на Макензи и Марго. Она неуверенно улыбнулась, а потом хихикнула.
«Это было… хм, это было странно», – сказала она.
«Вы отлично справились», – сказала Марго.
«Я сказала что-нибудь полезное?» – спросила Долорес.
Макензи не хотела показывать своё разочарование, вызванное отсутствием информации, поэтому отделалась общим ответом: «Для нас важна любая деталь. Спасибо, что согласились нам помочь. Вчера я оставляла вам свой номер… поэтому если вдруг вспомните что-нибудь ещё, пожалуйста, сразу позвоните».
«Такое вполне может случиться, – сказала Марго. – Когда память потревожена, воспоминания могут вернуться естественным образом. Иногда это происходит удивительно скоро. Возвращаются не только те воспоминания, которые вскрыл гипноз, но и те, что не удалось вспомнить во время сеанса».
Макензи решила задать последний вопрос, надеясь узнать чуть подробнее о похитителе, но только она собралась это сделать, как в палату вернулся Эллингтон. Он шёл торопливо и казался взволнованным.
«Агент Уайт, можно поговорить с тобой в коридоре?»
Она вышла из палаты, надеясь, что у него были хорошие новости: «Это по поводу звонка, который я пропустила во время гипноза?»
«Да. Карл Хьютон позвонил в полицию Бент Крик. Они почти закончили с запрошенным тобой поиском информации по сотруднику скотобойни. Оказалось, что в биографии сотрудника было несколько деталей, которые Хьютон не смог вспомнить. Он сказал, что того уволили, когда узнали, что он держит собак для собачьих боёв».
«Да, я это помню».
«Бывшего сотрудника зовут Эд Фоули. Когда Бейтман увидел имя, то оно показалось ему знакомым. Он просмотрел архивы полиции и обнаружил кое-что интересное. В 2011 году в дом Фоули вызвали полицию из-за случая домашнего насилия. Фоули поссорился с женой и ради злобной шутки запер её в клетке. Кстати, это была не просто клетка, а ящик для скота, в котором раньше жили собаки со щенками».
«Связь довольно поверхностная, но проверить всё же стоит», – сказала Макензи.
«О, и это ещё не всё. До того, как Фоули развёлся с этой женой, у него были проблемы и с первой супругой. Они развелись через год после свадьбы, потому что он изменял ей направо и налево. Одной из его любовниц была Кристал Холл».
«А это уже похоже на зацепку», – сказала Макензи.
«Да, чёрт побери, – ответил Эллингтон. – Пока мы тут с тобой разговариваем, Бейтман собирает команду. Он сказал, что дождётся нас, и мы будем брать Фоули после пяти, когда он, скорее всего, уже вернётся домой с работы».
«Будем надеяться, что дороги всё ещё проходимы», – заметила Макензи.
Они быстро пошли вниз по коридору, подталкиваемые волнением, вызванным появлением первой зацепки за всё их время пребывания в Бент Крик. За окном снег почти прекратился, но его насыпало немало. Ни реагенты, ни снегоуборочные машины не могли полностью расчистить дороги, а значит, им придётся ехать медленно и осторожно… Легко сказать, но трудно сделать, когда от многообещающей зацепки их отделяют только слякоть и холод.
В 5:37 вечера Макензи и Эллингтон следовали за машиной шерифа Бейтмана и заместителя шерифа Уиклайна. За машиной, в которой ехали Макензи и Эллингтон, следовала ещё одна, в которой сидели два офицера полиции, одной из них была Робертс. Три машины неторопливо следовали по центральной трассе города, а потом свернули на неприметную улочку под названием Скиннерс-Рич-Роуд. Снегоуборочные машины сюда не заезжали; но было заметно, что какой-то добрый самаритянин расчистил дорогу вручную.
Тем не менее, ехать по Скиннерс-Рич-Роуд было довольно сложно. В холодной темноте вечера снег таил в себе ещё больше опасности. Даже двигаясь со скоростью не более двадцати миль в час, Макензи чувствовала, как заносит колёса на скользкой дороге. Снег прекратился, но на улице стало очень холодно, что никак не упрощало им жизнь.
Проехав по Скиннерс-Рич-Роуд около мили, они увидели, что Бейтман включил проблесковый маячок. Это был знак, говоривший о том, что до дома Эда Фоули было меньше полумили. Мигающий свет разрезал темноту, подбадривая их, чтобы ехать дальше.
Через несколько минут Бейтман свернул на не асфальтированную подъездную дорожку. Небольшой дом было видно с дороги, из одного из передних окон лился неяркий свет. На посыпанном снегом гравии Бейтман поехал быстрее. Эллингтон тоже нажал на педаль газа. Колёса арендованной машины заскрипели, прокручиваясь, прежде чем нашли сцепление с землёй.
Не выключая мигалку, Бейтман и Уиклайн вышли из машины. Макензи и Эллингтон последовали их примеру. Согласно плану, на котором они сошлись ещё в участке, Робертс и второй полицейский останутся в машине. Выстроившись в линию, они шли по заснеженному двору. Бейтман с неохотой позволил Макензи и Эллингтону выйти вперёд. Когда они поднялись на узкое крыльцо, входная дверь резко открылась… Это произошло так быстро, что Макензи невольно схватилась за пистолет. Когда она увидела, что перед ней стоит худой, как палка, невооружённый мужчина, она немного расслабилась.
«Шериф Бейтман, – сказал мужчина. Видимо, он и был Эдом Фоули. – Ваша мигалка озарила всю округу. Всё в порядке?»
«Не знаю, Эд, – ответил Бейтман из-за спины Макензи. – Очень на это надеюсь».
Макензи достала удостоверение. Эллингтон тоже. «Агенты Уайт и Эллингтон из ФБР, – сказала она. – Мы бы хотели задать вам несколько вопросов».
В глазах Фоули читалась сильная тревога. Он как мог старался её скрыть, но Макензи легко её заметила, а он уловил реакцию Макензи. Он сделал шаг назад, пытаясь сохранять спокойствие.
«С вами всё в порядке, мистер Фоули?»
«Что за вопросы вы хотите задать?» – спросил он.
«Здесь довольно холодно, – сказал Эллингтон. – Может, позволите нам войти и переговорить в доме?»
Макензи чувствовала панику, исходящую от Фоули. Тем не менее, он кивнул и выдавил из себя «да», нехотя приглашая их в дом.
По крайней мере, так всем показалось.
Как только Макензи перешагнула порог, Фоули быстро развернулся, готовясь ударить с локтя. Макензи не ожидала подобного поворота событий, но успела выставить руку вперёд, чтобы блокировать удар. Кроме этого, ей удалось поймать его руку и вывернуть ей через низ, одновременно используя её для опоры. Она ударила Фоули о стену, и он закричал.
«Запасной план! ПОШЛИ!» – кричал он.
«Чёрт», – сказал Эллингтон. Он побежал вглубь дома, вытаскивая на ходу пистолет. Макензи, тем временем, повалила Фоули на пол. Он пытался бороться, но не смог ничего противопоставить колену, упёртому под ребро.
Рядом с Макензи вдруг возник Бейтман, доставая из-за пояса пару наручников. «Я им займусь, – сказал он. – Догоняйте Эллингтона».
Исключительно из злости Макензи в последний раз прижала Фоули коленом к полу, а затем бросилась в том же на правлении, в котором скрылся Эллингтон. Она достала пистолет и, осмотрев гостиную, вбежала в следующий за ней коридор. Эллингтон был в нескольких шагах впереди. Он выставил пистолет перед собой, глядя в комнату в конце коридора.
В ту же секунду, когда Макензи его увидела, из комнаты, сгорбившись, выбежал молодой мужчина. В руках у него была бейсбольная бита, которую он отвёл назад для удара. Эллингтон опустил пистолет, и мужчина его ударил до того, как он смог сделать предупредительный выстрел. Бита угодила в центр грудной клетки, заставив Эллингтона отлететь назад. В ту же секунду из комнаты выбежал второй мужчина.
Он бросился в сторону и наградил Эллингтона жёстким ударом прямой рукой в шею, от которого тот повалился на пол. Макензи приготовилась стрелять, и только тогда двое мужчин заметили её присутствие.
«Стоять на месте», – прокричала она.
Оба мужчины на мгновение замерли. Лежащий за ними Эллингтон начал медленно подниматься на ноги. Когда он встал на колени, мужчина бросил биту в Макензи. Она смогла увернуться, и бита отколола кусок от стены в метре от неё. Тем временем, оба мужчины бросились в комнату слева, в которую была открыта дверь. Первому удалось зайти внутрь, а второго Эллингтон схватил за ногу: обхватил её руками, а потом развернул, от чего мужчина упал в дверной проём.
Макензи побежала в их сторону. Эллингтон насел на мужчину сверху. Он завёл руки подозреваемого за спину. Это было несложно, потому что он был намного сильнее тщедушного паренька. Макензи заглянула в комнату и увидела, что второй мужчина открыл окно у дальней стены. Сейчас он сбросил москитную сетку вниз и перекинул одну ногу наружу.
Макензи кинулась в комнату, решив, что поймает его, не прибегая к оружию (несмотря на то, что он запустил в неё бейсбольной битой меньше десяти секунд назад). Но она упустила его, едва коснувшись пальцами ткани рубашки, когда тот выпрыгнул из окна. Она была готова броситься за ним следом, но потом увидела офицера Робертс и второго полицейского, выходящих из машины. Робертс бросилась за подозреваемым, и сейчас у него не было никаких шансов уйти.
Когда Макензи развернулась в сторону двери, то увидела, что Эллингтон прижал мужчину к стене. Казалось, Эллингтону было немного больно, что заставило Макензи задуматься, не слишком ли сильно его ударили битой в грудь.
«Ты в порядке?» – спросила она.
«О, да, у нас всё отлично», – ответил Эллингтон, выводя мужчину в гостиную с заведёнными за спину руками.
Макензи пробежала гостиную и выбежала в дверь, рядом с которой стоял Бейтман. Он надел на Фоули наручники и сейчас держал его лицом к стене. Она вышла на крыльцо, откуда увидела, что Робертс и второй полицейский прижали третьего подозреваемого к земле. Он пытался сопротивляться, но замшерифа Уиклайн бежал по снегу, чтобы им помочь.
Макензи вернулась в гостиную, когда Бейтман резко толкнул Фоули на диван. Тот замычал от боли, неуклюже приземлившись на правую руку, заведённую за спину и соединённую наручниками с левой рукой.
Бейтман сел с ним рядом и злобно посмотрел на мужчину. До этого Макензи видела его раздражённым и расстроенным, но злым – никогда. Он выглядел довольно пугающе.
«Ты крикнул «запасной план», – сказал шериф. – Расскажи, каков основной план».
Фоули ничего не ответил. Он упрямо закусил губу и отрицательно махнул головой.
Макензи встала напротив и посмотрела на него сверху вниз. Она тоже злилась, но понимала, что от неё будет больше толку, если она сохранит спокойствие и рассудительность: «Вы напали на меня, федерального агента, а этот гений, – она указала большим пальцем на мужчину, которого держал Эллингтон, – ударил агента в грудь бейсбольной битой, а потом швырнул её в меня. Вы уже по уши в дерьме. Можете сделать себе ещё хуже и продолжать молчать, но тогда пеняйте на себя».
Фоули задумался над её словами. Макензи увидела, как в его глазах появился страх, когда он оглядел комнату.
«Будьте умнее, – продолжила она. – Помогите себе и расскажите нам, где женщины».
«Здесь нет никаких женщин», – тихо и с дрожью в голосе ответил Фоули.
«Чушь собачья, – сказал Бейтман. – А как же Мисси Хейл? Или Кристал Холл? Или Долорес Мэннинг, которая обхитрила твою тупую задницу. Ничего не припоминаешь?»
Фоули выглядел возмущённым и сбитым с толку. Он ничего не сказал, глядя прямо перед собой.
«Не понимаю, о чём вы говорите», – ответил он. В его голосе слышалось облегчение, но он всё также сильно нервничал.
Бейтман посмотрел на Макензи.
«Что думаете?» – спросил он.
Макензи не хотела раскрывать карты перед Фоули, поэтому просто лениво пожала плечами: «Забирайте его. Те, кому нечего скрывать, не нападают на агентов ФБР».
«Слышал, что сказала дама, – добавил Бейтман. – Поднимайся, Фоули. Ты арестован».
***
Заместитель шерифа Уиклайн и полицейский, чьего имени Макензи не знала, отвезли подозреваемых в участок. Она наблюдала за тем, как Фоули и его двух подельников садят на задние сиденья патрульных машин, а потом Уиклайн и второй полицейский осторожно выезжают на дорогу.
Макензи вызвалась остаться в доме, чтобы поискать улики, хотя была полностью уверена, что Фоули не был тем, кто им нужен. Эллингтон остался с ней, и по неизвестной для неё причине его примеру последовали Бейтман и Робертс.
Она осматривала задний двор с помощью фонарика, который взяла в одной из патрульных машин, когда сзади подошёл Бейтман: «Думаете, это он?»
«Я не уверена», – ответила Макензи.
Бейтман тихо и гортанно промычал «хммм», и они продолжили осмотр. Когда они дошли до конца двора, свет фонариков и слабый свет луны выделили из темноты небольшой сарай. Эллингтон осторожно подошёл к нему. Его до сих пор трясло после удара битой. Он открыл дверь и осветил сарай изнутри.
Там находились два контейнера для скота. Один был поменьше – в нём могли уместиться от силы только две свиньи, а второй был довольно большим.
Бейтман торопливо вошёл в сарай и заглянул внутрь ящиков, не имея возможности открыть их, потому что они были заперты. Он посветил фонариком через отверстия в двери. «Пусто», – сказал он.
В ходе дальнейшего осмотра она нашли ещё один ящик, набитый порно журналами, старыми собачьими ошейниками и двумя сломанными газонокосилками. Ещё там находилась старая собачья конура; она была разобрана и лежала кучей в дальнем углу.
«Шериф, – сказала Макензи. – Долорес Мэннинг заявляет, что видела два, а может, и три больших сарая. Этот сарай не соответствует описанию».
«Вы правы, – ответил Бейтман, – но опять-таки, эти показания были получены от женщины с травмой головы и под гипнозом. Уж простите, если я не буду воспринимать их на веру».
«Он прав, – добавила Робертс. Она говорила так редко, что сейчас Макензи искренне удивилась, услышав её голос. – Фоули виновен. Иначе зачем бы он нападал на вас? Иначе откуда двум находившимся рядом с ним людям было сразу понятно, что он имеет в виду под фразой «запасной план»?»
Макензи хотела поспорить, но все её аргументы не выдерживали критики. Интуиция её много раз спасала в прошлом: когда остальные думали, что дело закрыто, внутри неё что-то говорило, что охота ещё не закончена.
«А может, это он, – подумала она, позволив себе минутное наслаждение победой. – А может, мы поймали ублюдка».
«Ладно, – вслух сказала Макензи. – Давайте представим, что Фоули и есть наш похититель. Где тогда женщины?»
«Я бы и сам хотел знать, – ответил Бейтман. – Скажу одно: стоя здесь на морозе, мы ничего нового не узнаем. У нас осталась всего одна машина на всех. Предлагаю вернуться в участок и хорошенько допросить эту сволочь».
Макензи посмотрела на сарай и на сияющий белый лес за ним. Потом она посмотрела на Эллингтона и заметила неуверенность в его взгляде. Он пожал плечами. Подобное пораженческое отношение было ему не свойственно. «Я согласен», – сказал он.
Макензи рассчитывала, что он её поддержит. В какой-то степени, так он и сделал. Он явно чувствовал, что что-то здесь не сходилось, но понимал, что спорами они ничего не добьются. Кроме этого, судя по тому, как он гримасничал от боли при каждом вдохе, можно было сделать вывод, что удар битой был сильнее, чем все подумали.
Не тратя времени даром, Бейтман направился к одинокой машине у дома Эда Фоули. Макензи пошла следом, в последний раз взглянув на двор. Ночь, опустившаяся на белый снег, не предвещала ничего хорошего, но и не отталкивала. Казалось, она скрывала множество секретов, в которых им предстояло разобраться.
На долю секунды Макензи позволила себе почувствовать надежду. «Мы его взяли, – подумала она, вслушиваясь в каждое слово. – Возможно, всё закончилось».
Макензи нервно ходила из угла в угол в комнате для наблюдения, глядя на три небольших чёрно-белых монитора перед собой. Для Фоули и двух его подельников выделили три комнаты для допросов. Макензи решила пока не участвовать в допросах, а наблюдать. Она была жутко расстроена и понимала, что сейчас, когда её мозг был занят другим, она была не самым лучшим дознавателем. Она сидела и смотрела, как Бейтман, Уиклайн и Эллингтон допрашивают подозреваемых.
Фоули явно дал понять, что говорить он отказывается. К несчастью для него, это решение не распространялось на его дружков. Макензи наблюдала, как Эллингтон прорабатывал самого молодого из них, двадцатитрёхлетнего Джексона Рэнделла.
«Мы проверили тебя по базе, – сказал Эллингтон. – Мы знаем, что ты чист перед законом. Если будешь сотрудничать, то, думаю, тебе дадут минимальный срок за нападение на агента ФБР с битой, возможно, даже отделаешься штрафом. Если откажешься говорить, то можешь смело готовиться провести следующие двадцать лет жизни в тюрьме вместе с Фоули».
Макензи выключила звук на оставшихся двух мониторах и теперь слушала только Рэнделла. «Чёрт побери, я вообще не понимаю, что я здесь делаю», – ответил он.
«Хочешь сказать, что не знаешь, кто такие Долорес Мэннинг, Кристал Холл, Наоми Найлс и Мисси Хейл?»
«Не знаю, друг. Эд… сам этим не занимался. Он просто поставлял клетки плохим парням. Понимаешь?»
«Нет, не понимаю».
«Был один чувак из Никарагуа. Точно не знаю, но сейчас он вроде живёт в Вегасе. В ящиках Эда он перевозил девушек с одного места на другое. Ящики для скота для этого подходят лучше всего, потому что… чёрт, друг… потому что в них проще прятать связанных людей».
«Какие ещё девушки? – спросил Эллингтон. – Я думал, ты сказал, что никаких девушек не было».
«Я же говорю, Эд никогда не имел дела с девушками, он занимался ящиками».
«Мы сейчас говорим о похищенных девушках?»
«Я не знаю. Наверное. Я слышал, как пару раз он говорил слово «торговля».
«Сколько женщин в них побывало?» – спросил Эллингтон.
«Я не знаю, честное слово. Точно знаю, что как минимум две».
«Кому их продали?»
«Не знаю. Повторюсь, этим занимался Эд. Эта часть работы… меня бесила».
«Как давно он этим занимается?» – громче спросил Эллингтон.
«Думаю, чуть меньше года».
«Ты уверен, что он не похищал женщин с местных дорог?»
«Если он это делал, то я не в курсе».
«Зачем ему понадобились два партнёра, если он просто продавал ящики?»
«Я занимался технической частью, чтобы невозможно было отследить электронную переписку и денежные переводы. Генри, наш третий партнёр, новенький. Я не знаю, почему он с нами. Думаю, он друг того покупателя из Вегаса».
«Получается, что мы сейчас говорим о торговле людьми?» – глядя ему в лицо, спросил Эллингтон.
И тут Рэнделл начал плакать. Он просто зашёлся рыданиями на глазах у Эллингтона, не в силах выдержать груз того, в чём был замешан.
То, что услышала Макензи, было ужасно, но она лишь ещё раз убедилась в том, что Эд Фоули не был тем, кого они ищут.
«Не долго музыка играла, – подумала она о недавнем ощущении победы. – Неужели, я всё время ошибалась? Наш похититель слишком осторожен, даже немного шаблонен. Что если он похищает женщин для… продажи? Что если им движет что-то ещё, помимо простого желания их контролировать? Нельзя связать его с Фоули, но подобный вариант обязательно нужно рассмотреть».
Кто-то постучал в открытую дверь кабинета. Макензи повернулась на звук и увидела Робертс со стаканом кофе в руках. Она дала его Макензи и сказала: «Вы можете в это поверить? Будто нам мало наркотиков… в этом чёртовом городе».
«Раньше в Бент Крик такого не случалось?» – спросила Макензи.
«Торговли людьми? Нет».
«Офицер Робертс, можете узнать, смогу ли я через пару минут взять патрульную машину? Лучше, если на колёсах будут цепи».
«Без проблем. Куда вы едите?»
«Назад к дому. Сейчас, когда у нас есть доказательства торговли людьми, пусть даже речь идёт о простой продаже ящиков, нужно взглянуть на улики под новым углом. Наверное, я постараюсь лучше исследовать ящики или проверю список бывших любовниц Фоули, может, они расскажут нам что-нибудь интересное».
«Но разве мы только что не арестовали преступника? – спросила Робертс. – На улице идёт снег, холодно и темно. Давайте отложим на потом».
«Конечно, давайте. Но если мы когда-нибудь найдём этих женщин, и они спросят, почему их так долго искали, раз они обморозили себе все пальцы, я скажу, что во всём виноваты вы».
«Ладно, – огрызнулась Робертс. – Я сделаю запрос».
Макензи вышла из кабинета вместе с ней и прошла несколько дверей до второй комнаты для допросов, где находился Эллингтон. Она постучала. Эллингтон подошёл к маленькому окну и посмотрел на неё.
Он открыл дверь и вышел наружу. Вместе с ним в коридор вылетели полные раскаяния громкие всхлипы Рэнделла.
«Ты можешь в это поверить?» – спросил Эллингтон.
«Просто ужасно. Мне кажется, что мы приехали в город, чтобы выявить всю гадость, что долгое время удачно скрывалась».
«Мне даже как-то неудобно перед местной полицией, – сказал Эллингтон. – Так что случилось?»
«Я хочу ещё раз осмотреть просёлочные дороги. Эти женщины… Мы их до сих пор не нашли и вместо этого допрашиваем тех, кто не имеет к ним никакого отношения».
«Позволь мне с ним закончить, и я поеду с тобой», – предложил Эллингтон.
«Не надо, не торопись. Ещё полчаса и вы, ребята, выйдете на целую сеть по торговле людьми. Оставайся здесь. Я вернусь через несколько часов».
«Пожалуйста, будь осторожна», – сказал он. На секунду она увидела в его взгляде то же желание, что видела прошлой ночью в комнате мотеля.
«Обязательно, – ответила Макензи. – Кстати, ты круто его расколол».
«В чём-то я тоже хорош».
Макензи ответила на это коротким смешком и повернулась лицом к выходу. Как и обещала, Робертс организовала ей машину. Когда Макензи села за руль, машина была уже прогрета. Не тратя ни минуты, она направилась в сторону города, пока ночь опускалась на накрывшее его белое одеяло.
Как минимум три женщины были похищены. Им было страшно и холодно.
«А что если они находятся не здесь? – подумала она. – Что если похититель перевёз их в другое место? Что если он убил их после побега Долорес Мэннинг?»
Она не могла об этом думать. Более того, она отказывалась так думать.
Макензи осторожно ехала по главной магистрали, отъезжая всё дальше от полицейского участка. Она ехала в сторону петляющих просёлочных дорог, уходивших в леса, словно сам асфальт пытался выдавить из снега всю жизнь.
Макензи ехала по Скиннерс-Рич-Роуд назад к дому Эда Фоули, решив начать поиски оттуда. Что-то не давало ей покоя: находясь в доме Фоули, она что-то увидела или почувствовала, но пока у неё не было времени понять, что это было. Она остановила машину перед поворотом к его дому, оглядывая двор и пытаясь представить, как сильно снег может затормозить её поиски.
Макензи поехала по дорожке и припарковалась там же, где и в первый раз. Она сразу направилась к сараю, чтобы ещё раз его осмотреть. В ящиках она ничего не нашла. Без помощи криминалистов она не могла сказать, кто содержался в них: собаки, скот или похищенные женщины.
Макензи вышла на улицу. Она посмотрела на снег и отпечатавшиеся в нём многочисленные следы, а потом посмотрела в сторону леса.
Именно тогда она увидела неяркий свет, пробивающийся сквозь деревья. Она заметила его раньше, но тогда думала только о том, чтобы попасть в сарай, поэтому даже не обратила на него внимания. «Сосед», – подумала она.
Не питая особой надежды, она решила, что сосед мог знать о Фоули что-то, что могло помочь окончательно исключить его из списка подозреваемых. Макензи понимала, почему местная полиция была уверена в том, что Фоули был их похитителем, но сама считала, что его психологический портрет не соответствовал нужному профилю.
Макензи вернулась в машину и выехала на дорогу. За всё время машину заносило всего пару раз. Когда она выехала на главную трассу, в её душу закрались сомнения. Она подумала, что, возможно, была связь между тем, чем занимался Эд Фоули, и тем, что делал похититель. В любом другом случае она бы посчитала это за совпадение, так почему сейчас не хотела это признавать?
Меньше четверти мили ниже по Скиннерс-Рич-Роуд она увидела слева подъездную дорогу – с той же стороны, с которой стоял дом Эда Фоули. По сельским меркам здесь жил его сосед. Она видела перед собой тот же неяркий свет из окон, что пробивался через деревья у дома Фоули, только сейчас он был более чётким. Макензи не переставала думать о том, что сосед мог знать что-нибудь о Фоули или его знакомых. Что мог видеть сосед, когда Фоули продавал контейнеры? Что он мог знать о преступлениях, происходивших на местных дорогах?
Макензи свернула на подъездную дорогу, которая оказалась довольно короткой. Она сразу увидела небольшой дом, слабый свет лился почти из всех окон. На фоне снега свет казался странным и притягивающим.
Макензи остановила машину в 8:10 вечера, заглушив двигатель на заснеженной дорожке. Рядом стоял только старый пикап. Макензи посмотрела на задний двор и увидела там два сарая. Она не придала значения этому факту, потому что почти около всех домов, в которых она успела побывать в Бент Крик, был либо амбар, либо сарай. Она подошла к разваливающему крыльцу, и тут поняла, что дом больше ничем не напоминал идиллические пейзажи с картин Томаса Кинкейда. Ему требовался срочный ремонт, и крыльцо представляло собой просто сколоченные вместе доски и кривые перила.
Поднявшись на крыльцо, Макензи услышала вдалеке какой-то странный звук. Поначалу ей показалось, что шумит ветер, или скрипит крыльцо. Только потом она поняла, что скулили собаки, а точнее, щенки. Видимо, собака хозяина недавно ощенилась.
Крыльцо застонало под её весом, когда она подошла к двери и постучала.
Из-за неопрятного вида дома она ожидала увидеть на пороге пожилого мужчину, возможно, отшельника, который проводил вечера с ящиком пива, слушая бейсбол по радио. Поэтому когда дверь открыл мужчина за сорок с красивой улыбкой, она была немного удивлена. У него было тело дровосека – мощные плечи и широкие руки.
«Здравствуйте», – удивлённо сказал мужчина.
«Здравствуйте. Простите, что беспокою вас в такой час, – сказала Макензи. – Меня зовут агент Уайт, я из ФБР. Я надеялась, что у вас найдётся время, чтобы ответить на несколько вопросов о вашем соседе».
«О соседе? Ближе всего ко мне живёт Эд Фоули».
«Именно он меня интересует», – ответила Макензи.
«Тогда входите», – сказал мужчина. Он неохотно отошёл в сторону, но вёл себя так радушно, как может вести хозяин, которому ФБР нанесло визит после 20:00.
Когда Макензи вошла в гостиную, то отметила, что внутри дом выглядел совсем не так, как снаружи. В доме царили чистота и порядок. Макензи присела на край дивана, стоящего у правой стены, а мужчина сел в кресло.
«Знаете, сегодня днём ко мне уже приходили из ФБР», – сказал он.
«Правда?»
«Да. Парень по имени Эррингтон, если я не ошибаюсь. Или его звали Эллингтон».
«Эллингтон, – сказала Макензи. – Это мой напарник».
«Как я понимаю, дело ещё не раскрыто?»
«Я не могу обсуждать подробности расследования, но буду очень благодарна за вашу помощь, если вы ответите на вопросы о мистере Фоули. Как вас зовут?»
«Гарри Гивенс».
«Как давно вы и мистер Фоули являетесь соседями?»
«Двенадцать лет. Если я всё правильно помню, он переехал сюда после того, как отсидел в тюрьме. На самом деле, он тихий малый. Я всего несколько раз с ним разговаривал».
«Вы знаете, за что он сидел в тюрьме?»
«Нет. Я не часто общаюсь с людьми, понимаете? Я не люблю сплетни».
«Чем вы зарабатываете на жизнь?»
«Чем придётся, – ответил он. – Весной и летом неплохо зарабатываю, продавая свой скромный урожай. Когда в сезон на скотобойне не хватает людей, подрабатываю там».
Мужчина был довольно милым. Говоря, он улыбался, и у него были выразительные глаза. Однако при этом он выглядел скучным. Как бы жестоко это ни звучало, но Макензи показалось, что у него не все дома. И всё же он был очарователен и вёл себя вполне естественно, разговаривая с агентом ФБР, нагрянувшим к нему в дом в столь поздний час.
«Позвольте узнать… Вы знаете молодую девушку по имени Кристал Холл?»
Он кивнул и хитро улыбнулся: «Знаю, знаю. И не с лучшей стороны. Знаете, у неё дурная репутация».
«Говорят, какое-то время она спала с Эдом Фоули. Вы это знали?»
«Знал, – ответил он. – Знаете… досадно, как люди к этому отнеслись. Мужчина и женщина хотели проводить время вместе, что с того? Может, они любили друг друга».
«Да, но мистер Фоули тогда был женат».
«Брак, – с усмешкой сказал Гарри. – У кого сейчас есть на него время? Брак убивает любовь, вы это знали? А нам нужна любовь. Нам хочется быть любимыми».
Разговор принял странный оборот. Макензи внутренне напряглась.
«Мистер Гивенс, я заметила у вас во дворе два сарая. Вы не против, если я их осмотрю?»
Гарри раздражённо вздохнул. «Я уже проходил через это сегодня днём, – сказал он. – Ваш напарник их уже осматривал».
«Осматривал?»
«Да. Когда он приехал, я колол дрова. Мне пришлось вернуться в дом, чтобы принести ключи».
«Простите, но мне хотелось бы осмотреть их самой».
«Думаете, из вас двоих вы лучший агент?» – спросил он с улыбкой.
«Нет, просто мы думаем по-разному».
«Честно говоря, я бы предпочёл, чтобы вы этого не делали. Я ценю уединение. Я никому не мешаю. А теперь, когда кто-то другой натворил делов в городе, вы мне докучаете. Скажите… вам нравится ваш напарник?»
Макензи ответила, заикаясь, потому что не ожидала подобного вопроса: «Я не понимаю, как…»
«Вы его любите?»
«Мистер Гивенс, я…»
Ответ прервало жужжание телефона во внутреннем кармане. «Извините, пожалуйста», – сказала она, доставая сотовый.
Она получила текстовое сообщение с незнакомого номера. Она прочла его и постаралась выглядеть так, словно в нём не было ничего важного. Правда заключалась в том, что от неё потребовалась вся сила воли, чтобы не вскочить с дивана.
Сообщение было от Долорес Мэннинг. В нём было написано:
Странные звуки, которые я слышала, издавали щенки. Это были щенки.
Макензи как можно спокойнее положила телефон в карман. Когда она подошла к крыльцу Гарри Гивенса, то услышала странный звук… У неё ушло какое-то время, чтобы понять, что это был за звук. В конце концов, она решила, что скулили щенки, скорее всего, маленькие щенки, которые неуклюже перелазили друг через друга, чтобы пососать материнского молока.
«Вы знаете, чем мистер Фоули зарабатывал на жизнь?» – спросила Макензи, надеясь, что выглядела собранно. Она попыталась вернуть разговор в более или менее нормальное русло.
Ей показалось, что он ничего не заподозрил. Она подумала написать сообщение Эллингтону, чтобы он приехал сюда, но решила, что так себя выдаст. Конечно, она могла просто вскочить на ноги, достать пистолет и арестовать его здесь и сейчас. Но если Гарри Гивенс был виновен, а она повела бы себя с ним подобным образом, возможно, он не сказал бы им, где прячет женщин.
Нужно узнать, где он их держит, а потом арестовывать в одиночку. Нужно связаться с Эллингтоном.
Макензи оглядела комнату, сравнивая внутреннее убранство дома с его внешним видом. Здесь всё было так чисто и аккуратно. На подлокотнике лежала щётка для волос. Ещё на нём висела джинсовая рубашка.
Джинсовая рубашка. Боже мой… Под гипнозом Долорес вспомнила такую же.
Сердце перестало биться, когда в одно быстрое мгновение Макензи поднялась во весь рост и достала пистолет. Гарри отклонился назад, сидя в кресле, его глаза удивлённо округлились. На лице отразилось почти смешное выражение шока, когда он неуверенно поднял вверх руки.
«Ой-ой, что происходит?»
«Встаньте с кресла и медленно положите руки за голову».
Он снова улыбнулся той же улыбкой, которая заставила Макензи подумать, что он был немного сумасшедшим. Тем не менее, он сделал всё, как она сказала. Он медленно свёл руки в замок за головой. Под мешковатым свитером сильные руки выглядели не менее угрожающе.
«Думаете, вы всё поняли? – сказал он. – Молодцы. Вам никогда не понять. Никогда. Потребность быть любимым. Потребность быть…»
«На колени», – сказала Макензи.
Он снова подчинился. Медленно и не сводя с него дула пистолета, Макензи потянулась во внутренний карман пальто левой рукой. Она достала телефон и быстро нашла номер Эллингтона. Она позвонила, но вместо гудков в телефоне что-то несколько раз щёлкнуло.
Она быстро взглянула на экран, стараясь при этом следить за Гарри Гивенсом. Нет сети. В лесу низкий уровень сигнала был равнозначен его полному отсутствию. Странно, что она смогла получить СМС.
«Звоните напарнику? – спросил Гарри. – Вы меня боитесь? Боитесь арестовать меня в одиночку?»
«Замолчите», – ответила Макензи.
Она всё время смотрела на Гарри, а пистолет был не больше чем в пятнадцати сантиметрах от его головы. Он двинул головой, и Макензи грубо крикнула:
«На колени! Повернитесь и медленно поднимите руки так, чтобы я их видела, вверх. ВЫПОЛНЯЙТЕ!»
Сердце бешено стучало в груди, когда она смотрела на похитителя. Больше у неё не было сомнений в том, что перед нею был именно он. Он медленно повернулся и сделал, как она сказала.
Макензи достала из-за пояса наручники. Она наклонилась и защёлкнула один конец на запястье мужчины, заведя одну руку назад.
Потом она опустила пистолет, чтобы выкрутить вторую руку.
И в этом была её ошибка.
Гарри Гивенс вдруг резко дёрнулся. Его правая рука опустилась и прошла по дуге. Макензи увидела, что в ладони он зажимал что-то блестящее. Этого ей было достаточно, и она спустила курок.
Она сразу поняла, что пуля прошла слишком высоко. Он двигался чертовски быстро, а пистолет дрогнул из-за боли в руке. Вместо того чтобы ранить его в плечо, она едва задела руку. Макензи заметила, как пуля разорвала ткань на свитере.
Помогая себе свободной рукой, он наклонился и развернулся. Теперь Макензи увидела, что в рукаве он прятал маленький молоток. Он взял его в руку, рукоять идеально легла в ладонь, и тут он замахнулся, метясь Макензи в колено.
Колено охватила жуткая боль. Макензи вскрикнула, согнулась и повалилась на пол. Телефон громко упал рядом. Она попыталась подняться и наставить на него пистолет, но не успела, потому что Гарри вдавил колено ей в грудь. Воздух с силой и болью вырвался из грудной клетки, а он прижал её запястья к полу руками и выхватил пистолет.
Он стоял над ней, теперь вдавливая оба колена в грудь. Макензи увидела в его руках молоток, который он опускал вниз.
Сейчас она смогла блокировать удар, хотя Гарри был невероятно силён. Она смогла увернуться от молотка, но за это получила удар локтем в лицо.
Он снова занёс над ней молоток. Удар пришёлся в левый бок. Макензи пересилила боль и ударила Гарри локтем по руке до того, как он смог сделать новый замах. Локоть угодил в мягкие ткани подмышки, но силы удара было достаточно, чтобы он отклонился назад, и Макензи смогла выбраться из-под его тела.
Она пыталась подняться, но левая нога не слушалась. Она снова упала на пол и сразу почувствовала новый удар молотком. Молоток врезался в спину. Она закричала в агонии, потому что спину обожгло болью. Она почувствовала, как по спине пошли покалывания.
Ей казалось, что в тело вонзили иголки. Она вскрикнула от боли, и сама удивилась этому крику. На долю секунды она замерла от страха, боясь, что он пробил ей позвоночник… что она не сможет обороняться, потому что парализована.
К счастью, она могла двигаться, но двигалась медленно, так медленно, что следующего удара ей было не миновать. Сейчас Гарри метился в голову. Она смогла повести шеей, и вместо того, чтобы угодить ей прямо в лоб, молоток чиркнул по виску. Лицо охватила резкая и острая боль, а перед глазами замелькали белые мушки.
Макензи не знала, куда делся пистолет.
Она чувствовала, как её охватывает леденящий ужас. Ей вдруг показалось, что смерть неминуема. Сейчас она была настолько беспомощна и искалечена, что не могла отбиваться от атак монстра. Если он сразу её не убил, то впереди её ждало только худшее.
Мир продолжал кружиться, когда Макензи протянула руку к единственному предмету в её поле зрения – к телефону. Она схватила его дрожащей рукой и начала печатать:
Фоули со
Она почувствовала новый удар молотка и нечаянно нажала «ОТПРАВИТЬ», надеясь, что до Эллингтона дойдёт хотя бы часть сообщения.
Гарри наступил ногой на телефон. Тот разлетелся на куски, некоторые из которых попали Макензи в лицо.
Она попыталась подняться на ноги или хотя бы отползти подальше. Может, ей удастся добраться до пистолета, пока он будет её избивать. Но было сложно даже дышать. Рёбра ныли, спина онемела, а правая часть лица горела от боли. В ту минуту, когда она это осознала, Макензи почувствовала новую вспышку боли… Этого она никак не могла ожидать.
Гивенс схватил её за волосы и поднял на ноги. Боль была невыносима. Макензи вынуждена была подняться хотя бы для того, чтобы её уменьшить. Когда ноги опустились на пол, она почувствовала, как он швырнул её о стену. Макензи ударилась о неё правой частью лица, и тут уже не смогла сдержаться. Она кричала от боли, стыдясь собственной беспомощности, но… чёрт… это было очень больно.
У Макензи кружилась голова, мир плыл перед глазами, и она понимала, что может в любую секунду потерять сознание. Она почувствовала, как он снова схватил её за волосы, и попыталась отбиваться настолько, насколько позволяли силы. Он отбросил её руку и снова толкнул. Это произошло так быстро, что вокруг всё закружилось, и к горлу подступила тошнота. Когда он толкнул, Макензи не почувствовала удара о стену, а вместо этого с удивлением упала вниз.
Она больно ударилась о что-то деревянное и холодное. «Крыльцо, – подумала она. – Он открыл дверь и вытолкнул меня наружу».
Она протянула руку, чтобы найти перила. Он мгновенно оказался рядом, чтобы схватить и заломить ей руку. Макензи толкали вперёд. Она не падала, потому что он крепко держал ей за правое предплечье. Он вёл её по снегу, вдоль стены дома. От мороза кололо кожу, но эта боль была несравнима с той, что она ощущала во всём теле.
Мороз – это лучшее, на что я могу сейчас рассчитывать. Возможно, так я не потеряю сознание.
Головокружение мешало рассуждать здраво, но она увидела впереди два сарая. В её искривлённом заснеженном мире сараи казались чем-то абстрактным.
«Что ты, чёрт побери, делаешь? – спросила она себя. – Борись. Возьми себя в руки и борись!»
Она попыталась высвободить правую руку, но от любого движения по спине разливалась жгучая боль.
Спина покалечена. Довольно сильно… Бороться – это не мой вариант.
Она попыталась замедлить шаг, опустив ноги в снег так, чтобы Гивенсу стало тяжелее её тащить. Но и это не сработало. Когда она зажала колени, то спина прогнулась вперёд, и по позвоночнику прошёл новый приступ боли. Она пыталась стойко его переносить, не двигая ногами и стараясь терпеть как можно дольше.
Гивенс ответил на её попытки, заломив руку сильнее за спину и вдавив локоть посередине спины. Боль была удушающей. Если бы он не держал её за руку, Макензи повалилась бы на землю.
Не успела она понять, что происходит, как он прижал её к стене ближайшего сарая. Он немного повозился с замком, открыл дверь, и она упала внутрь.
Макензи попыталась встать на ноги, но он снова оказался сверху. Он опять схватил её за волосы, от чего боль волнами разлилась по черепу, вызвав новую вспышку боли в правой щеке. В сарае было темно, поэтому когда он вёл её внутрь, Макензи почти ничего не видела. Он вёл её к предмету квадратной формы, который выделялся в темноте. Что бы это ни было, но здесь была дверь. Он неуклюже открыл её свободной рукой, пока вторая крепко держала Макензи за волосы.
«Ящик для скота», – подумала она.
Он прижался губами к левому уху Макензи и прошептал слова, которые, видимо, должны были её утешить: «Мне нравится, что ты… не сдаёшься. Пока ты моя любимица. Жду не дождусь, когда ты станешь моей пленницей».
После этих слов он резко толкнул её внутрь ящика. Не видя ничего и действуя из последних сил, Макензи выставила левую руку вперёд и схватилась за дверь. Когда он снова попытался втолкнуть её внутрь, она сжала его руку. Он отдёрнул её, но не достаточно быстро, поэтому Макензи смогла ухватиться за большой палец и быстро повернуть его, что было сил.
Послышался резкий щелчок – палец был сломан. Он вскрикнул от боли и в порыве ярости толкнул её в спину. Она тоже вскрикнула, едва выдерживая боль, и влетела в контейнер. Она упала на пол в дальнем углу, и всё тело превратилось в комок боли, центром которого стал позвоночник.
Он громко захлопнул дверь. Макензи оказалась в кромешной тьме, которую разрывали три небольших отверстия в двери, через которые лилась серая мгла, приникающая из сарая.
Он стонал, стоя за дверью, а потом сильно ударил по ящику ногой. «Ты сломала мне палец, – сказал он. – Ты за это заплатишь. С другими я буду нежен и романтичен. А с тобой… Я раздеру тебя в кровь».
Он бросился вон. Она слышала его шаги, которые громкий эхом разносились по сараю. Он захлопнул дверь сарая, а потом она услышала, как он уходит прочь по снегу.
Макензи трясло. Она пыталась понять, почему так сильно болела спина. Хуже всего было то, что она оказалась безоружной: ни пистолета, ни телефона. Она оказалась взаперти, беспомощна и искалечена, как никогда раньше.
Когда Макензи смогла вновь мыслить более или менее рационально, она решила проверить свои раны. Она осмотрела их по очереди, пытаясь взять на себя роль врача.
Первым по списку было левое колено. Она решила, что оно не было сломано или разбито, но Гивенс немало над ним потрудился: она не могла перенести на левую ногу даже половину собственного веса, потому что колено сразу подгибалось. Потом она перешла к лицу. Она могла наощупь определить, что оно опухло. На лице была кровь, но, насколько она могла судить, челюсть двигалась без проблем, лишь с небольшой болью. Значит, с лицом не было ничего серьёзного. Далее она ощупала рёбра. Боль от пинков и ударов начала проходить, значит, и тут не о чем было беспокоиться. Больше всего Макензи переживала за спину. Ей было больно даже сидеть прямо, поэтому она не могла и представить, какой будет боль, если она выпрямится во весь рост. Она могла двигать руками и ногами – кроме покалеченного колена, – поэтому решила, что травма была не очень серьёзной.
«Может, он попал в мышцы, – подумала она. – Или я их потянула. В любом случае, выбраться отсюда будет непросто. Остаётся лишь надеяться, что сообщение дошло до Эллингтона до того, как этот ублюдок разнёс телефон».
Она продвинулась к передней стенке контейнера и выглянула наружу. Она едва различала границы сарайной двери. Потом она вернулась назад и попыталась нащупать заднюю дверь контейнера. Она ничего не видела, поэтому действовала наощупь. Через несколько секунд она поняла, что контейнер запирался только дверным замком, находящимся снаружи.
Мысли о том, как ей отсюда выбраться, прервал чей-то голос. Он был слабым и тихим, как шёпот, но всё равно жутко испугал Макензи.
«Э…эй».
Макензи вернулась к двери контейнера. Она выглянула через отверстия, но никого не увидела. Она была уверена, что говоривший находился слева от неё, вне поля зрения.
«Эй, – сказала Макензи. – Кто здесь?»
«Меня зовут Мисси. Он…»
Тут она замолчала, словно сомневаясь, что хочет закончить вопрос.
«Мисси Хейл?» – спросила Макензи.
«Да. Откуда вы знаете?»
«Меня зовут Макензи Уайт. Я агент ФБР. Мы вас искали».
Мисси сдавлено хихикнула и грустно добавила: «Ну что ж, вы меня нашли».
«Что он с вами сделал?» – спросила Макензи, боясь услышать ответ и то, что он предполагал.
«Пока ничего, – ответила Мисси. – Днём он заткнул мне рот кляпом. Сюда приходил другой агент. Когда тот ушёл, он вернулся и убрал кляп, а потом говорил со мной так, словно… хотел показаться милым. Он говорил о том, как будет заниматься со мной любовью».
«Он вас физически не покалечил?»
«Нет, исключая удар по голове молотком на обочине дороги».
Макензи заметила, что чем больше Мисси говорила, тем более связной была её речь. Она начинала злиться. Обе замолчали, и Макензи стала вслушиваться в писк щенков – тот же звук, что слышала Долорес Мэннинг. Сейчас щенки молчали: они либо кушали, либо спали где-то в другой части двора.
«Вы не знаете, тут есть ещё кто-нибудь?» – спросила Макензи.
«Думаю, как минимум один человек, – ответила девушка, – хотя я не уверена. Я слышала, как он разговаривает с кем-то… за дверью сарая».
«Вы слышали собак? – спросила Макензи. – Может, щенков?»
«Мне показалось, я слышала какой-то писк, который могут издавать мелкие животные. Возможно, это были щенки, – тут она замолчала, а когда продолжила, то снова заговорила тихо и нерешительно. – Мы отсюда выберемся?»
«Могу точно сказать, что попытаемся. Мой напарник может приехать в любую минуту».
Если чёртово сообщение отправилось…
Макензи начала думать, что будет дальше, если этого не произошло. Она решила, что через час-полтора в участке начнут беспокоиться, почему она до сих пор не вернулась или хотя бы не позвонила. Пройдёт ещё примерно полчаса до того, как её начнут искать. Если учитывать, что все были заняты Эдом Фоули, искать её будет только Эллингтон. И, само собой разумеется, оставалось ещё её найти. Если он уже был в доме Гивенса днём, то сюда он приедет в последнюю очередь… если вообще приедет.
Иными словами, если СМС не было отправлено, дела её плохи. Никто не мог гарантировать успех, даже если Эллингтон его получил – Макензи не смогла написать сообщение полностью.
Как бы ей не нравился такой расклад, но сейчас всё зависело от Эллингтона. Ей оставалось только ждать. А ожидание было для неё самым болезненным из всего.
Эллингтон сидел в конференц-зале с Робертс и Уиклайном, когда в кармане завибрировал телефон. Бейтман по-прежнему пытался выжать информацию из Фоули, а Эллингтон уже узнал всё, что было нужно, от Рэнделла. Он, как и Макензи, начал сомневаться в том, что Фоули был тем, кого они искали. Он как раз просматривал старое полицейское досье на Фоули, когда его отвлёк телефон.
Это было сообщение от Макензи. Правда, оно было непонятным. Оно казалось странным и сразу заставило Эллингтона напрячься. Он поднялся с места, перечитывая необычное сообщение.
Фоули со
Что, чёрт побери, это значит?
Что бы СМС ни означало, оно было не полным. Либо что-то случилось, либо Макензи очень торопилась. В любом случае, это было нехорошо.
Эллингтон вышел из конференц-зала и позвонил ей. Связь оборвалась. Он даже не смог оставить голосовое сообщение.
Он побежал к выходу, в приёмную. Он увидел Робертс и несколько других офицеров, разбирающих документы: «Робертс, мне нужна машина».
«Вам тоже? Вы же знаете, что агент Уайт тоже её взяла».
«Да, знаю. Мне нужно с ней встретиться. Это может быть срочно. Можете, пожалуйста, одолжить мне машину?»
Его напряжение передалось ей, потому что мгновенно исчез раздражённый взгляд: «Да, конечно. Всё в порядке?»
«Я не знаю», – ответил он.
Он перечитал сообщение, и внутри всё сжалось от тревоги.
***
Он не знал, что означает СМС, но наличие в нём имени Фоули заставило Эллингтона вернуться на Скиннерс-Рич-Роуд. Уже во второй раз за день он осторожно вывел выданную ему патрульную машину на дорогу, ведущую к дому. Он вглядывался в заснеженный двор и покрытые снегом деревья. Он не выключил фар и включил печку на полную мощность.
Он остановил машину и сразу пошёл к дому. Он осмотрел его полностью, второпях пробежав по комнатам. Он несколько раз звонил Макензи, но никто не ответил. Меньше чем через три минуты он понял, что в доме её не было. Он вышел на улицу и продолжил поиски в сарае.
И снова не нашёл следов её присутствия.
Он вышел на улицу и осмотрел двор. Земля была покрыта следами, оставшимися после их первого визита, и сложно было сказать, были ли среди них свежие. Снег почти прекратился, но от этого легче не становилось.
Оглядывая двор, Эллингтон заметил слабый свет, пробивающийся через голые деревья. Он решил, что свет шёл от дома соседа Фоули, Гарри Гивенса, к которому он сегодня наведывался.
«Два сарая во дворе», – подумал он.
И тут он вспомнил сообщение Макензи, и его осенило.
Фоули со
Может, она хотела написать «сосед»?
«Чёрт», – сказал он.
Он бегом бросился к патрульной машине и сдал назад. Он в такой спешке отъехал от дома Эда Фоули, что зад машины понесло на снегу. Когда он выровнял руль, то прибавил скорость, проезжая подъездную дорогу, разметая по пути снег и чувствуя, как прокручиваются колёса.
«Вот оно, – подумал он. – Гивенс – похититель».
Сегодня днём он не захотел прислушаться к интуиции. Будь он проклят, если совершит эту ошибку дважды. Он понимал, что лучше всего было действовать осторожно, но сейчас на осторожность у него не было времени. Он быстро ехал по улице, стараясь как можно скорее преодолеть короткое расстояние между двух домов. Он свернул к дому Гивенса и поехал по дороге, по которой уже ехал сегодня днём.
Эллингтон остановил машину, но не заглушил двигатель. Он быстро поднялся на крыльцо и достал Глок. Изнутри дома доносилась тихая музыка, что-то из старого кантри.
Стоя на крыльце, Эллингтон сконцентрировался на единственном окне, выходящем на дорогу. Он присел, ожидая, когда у окна покажется силуэт. Ждать пришлось не больше двух минут. Гарри Гивенс подошёл к окну со стаканом в руках.
Теперь точно зная, что Гивенс находился в гостиной, Эллингтон собрал всю злость в кулак, чтобы с её помощью завести ногу за спину и с яростью вышибить дверь. Он идеально рассчитал удар, угодив ногой по замку. Дверь влетела в дом, сорвавшись с нижней петли и почти упав на пол.
Он направил пистолет вправо и увидел стоящего в комнате Гивенса. Он был в шоке и уронил на пол стакан с водой, который держал в руке.
«И снова здравствуйте, – сказал Эллингтон. – На этот раз вам придётся открыть сарай на заднем дворе».
«Вы шутите? – спросил Гивенс. – Вы не имеете права врываться сюда без ордера. Я знаю закон!»
«Сомневаюсь, – сказал Эллингтон. – Если бы вы знали закон, вы бы не заперли в сарае троих женщин, одна из которых – моя напарница. Я скажу один раз и больше повторять не буду: откройте сарай. Если вы этого не сделаете, я выстрелю вам в колено и скажу, что вы пытались сбежать».
Он смотрел на Гивенса, который пытался придумать, как бы выкрутиться. Уверенность, которая читалась в его взгляде раньше, исчезла. Он понял тяжесть своих преступлений и осунулся.
«Хорошо, – сказал он, чуть не плача. – Хорошо».
Эллингтон не сводил дула пистолета с Гивенса, пока тот вёл его через выбитую входную дверь на заснеженный двор. Они пошли к сараям. Эллингтон с большим удовлетворением смотрел на то, как Гивенс ковыляет впереди него. Он гадал, связана ли была эта хромота с травмой, которую нанесла ему Долорес Мэннинг. С тем же удовольствием он смотрел, как тот дрожащими руками ищет нужный ключ на большой связке, а потом открывает дверь сарая. Гивенс воткнул ключ в замочную скважину и повернул. Замок щёлкнул и открылся. Гивенс замер на месте, словно не зная, что делать дальше.
«Открывайте дверь», – рявкнул Эллингтон.
Гивенс подпрыгнул от его слов и сделал так, как было сказано. Эллингтон заметил, что, вводя его в сарай, ублюдок плакал.
«Здесь есть свет?» – спросил Эллингтон.
«Да. На столбе справа».
Продолжая держать Гивенса на мушке, Эллингтон ощупал столб и нашёл выключатель. Над головой загорелись две лампочки, осветив сарай. Из своего контейнера Мисси Хейл громко выдохнула: «Слава богу!»
Эллингтон быстро оглядел сарай. В нём было два ящика. Один стоял у дальней стены, второй – примерно в центре сарая. От мысли, что всего одиннадцать часов назад он находился в каких-то восьми метрах от них, ему стало противно на душе.
На небольшой скамье у дальней стены он увидел баллончик с чёрной краской. Рядом с ним стояла коробка со старыми вазами и стеклянными чашками. «Так он похитил Долорес Мэннинг, – подумал Эллингтон. – Скольких ещё он планировал похитить таким образом?»
«Откройте клетки», – сказал Эллингтон.
«Прошу, – взмолился Гивенс, – вы должны понять. Я…»
«Заткнитесь и открывайте клетки».
Гивенс подошёл к ящику, где находилась Мисси Хейл. Его руки дрожали. Он потянулся к балке, перекрывающей дверь. Она удерживала в вертикальном положении другую небольшую балку, которая служила замком. Однако когда он потянул за балку, ничего не случилось.
«Не шутите со мной, – сказал Эллингтон. – Открывайте!»
«Я пытаюсь, – в слезах ответил Гивенс. – Замок заклинило. Он всегда заедает».
Эллингтон сделал шаг вперёд и прижал Гивенса к ящику: «Хватит валять дурака. Открывайте. У меня руки чешутся вас пристрелить, и жду только повода».
Наконец Гивенс отпёр щеколду, толкнул внутрь проволочную сетку и потом рывком открыл дверь. Мисси Хейл облегчённо всхлипнула.
А потом сделала то, чего никто не ожидал. Она бросилась на Гивенса с криком неистовой ярости. Оба упали на землю, но Гивенс смог высвободиться и сам на неё накинулся.
«Ах ты, стерва», – прошипел он, наседая на неё сверху. Его руки потянулись к шее девушки, и он нажал на неё всем весом.
Эллингтон схватил его за плечо и попытался оттащить в сторону. Он кинул его на землю и попытался вдавить колено Гивенсу в пах. Когда он нагнулся, Гивенс вдруг выставил колено вперёд и ударил Эллингтона в живот. Тот, шатаясь, попятился назад и упал, зацепившись за ногу Мисси Хейл.
Эллингтон упал, чувствуя себя очень глупо. К моменту, когда он поднялся на ноги, Гивенс уже летел на него. Он с силой толкнул Эллингтона в стену, свернув со скамьи стеклянные вазы. Гивенс нашёл у стены брус размером два на четыре и сейчас замахивался им, как бейсбольной битой.
Лишённый выбора, Эллингтон выстрелил. Он попал Гивенсу в правую руку, но ранение его нисколько не замедлило. Эллингтон выстрелил вновь, и пуля прошла по центру грудной клетки.
Гивенс сразу замер, но потом продолжил наступать на Эллингтона, ударив его с разбега плечом в живот. Эллингтон ответил тремя быстрыми ударами рукояти пистолета в основание шеи, после которых Гивенс отшатнулся назад.
Эллингтон принял удобную позицию для выстрела, но Гивенс был шуст и проворен. Он завёл брус и ударил им по диагонали, угодив Эллингтону в грудь. Удар был такой силы, что Эллингтону показалось, его сбила машина, и он откинулся назад. Гивенс набросился на него вновь, замахиваясь. Несмотря на боль, Эллингтон нанёс резкий удар ногой в колено, а потом дважды ударил Гивенса в живот, но тот не отступал и опять замахнулся брусом. В ответ Эллингтон сделал третий выстрел.
Пуля попала в брус и разнесла его на куски, но это произошло уже после того, как тот угодил Эллингтону в запястья. Глок вылетел из рук сразу после выстрела, а потом раздался крик Гивенса. Либо пуля, либо кусок бруса рассекли ему бровь. Из раны обильно полилась кровь, но он снова бросился на Эллингтона.
Гивенс занёс над головой то, что осталось от деревянного бруса. Эллингтон смог лишь поднять руку, надеясь ударить Гивенса до того, как тот опустит брус. Он не успел это сделать, потому что почувствовал удар. По руке электрическим током разлилась боль, а Гивенс снова занёс над головой импровизированную биту. Эллингтон закрыл голову, как защищают её боксёры на ринге. Голову он спас от удара, но послышался хруст – брус сломал два пальца на левой руке.
Эллингтон едва ли слышал, как откуда-то из глубины сарая его имя выкрикивает Макензи, пока Гивенс наносит один удар за другим.
«Джаред!»
Было странно звать его по имени, но это был первый звук, который выдавили из себя её сердце и лёгкие, когда Макензи увидела, как второй удар бруса разбил Эллингтону руку. Она беспомощно билась о стену контейнера, глядя, как перед глазами разворачивается драма. Она знала, что Эллингтон был силён, но атаки Гивенса были безумно быстрыми, в чём она убедилась на собственном опыте.
Макензи заметила, что тот не мог плотно сжимать брус из-за того, что был сломан большой палец, ставший её последней попыткой напасть на него перед тем, как её бросили в клетку. Оставалось надеяться, что благодаря сломанному пальцу его удары были слабее.
Она готова была закричать вновь, надеясь хотя бы отвлечь Гивенса, когда перед прямоугольным отверстием в двери контейнера вдруг возникло лицо. Это было лицо Мисси Хейл. Макензи была настолько охвачена беспокойством за Эллингтона, что совсем забыла, что Мисси освободили.
Мисси оглянулась, чтобы убедиться, что Гивенс на неё не смотрит, а потом схватилась за засов, удерживающий штифтовый замок. Ей пришлось приложить некоторое усилие, но потом засов поддался. Ещё один рывок и открылась сама дверь. Макензи направилась к выходу, но потом увидела, что к ним бежит Гивенс, занеся над головой осколок деревянного бруса.
Макензи отпихнула Мисси в сторону, когда брус опустился вниз. Он ударился о стену контейнера и треснул пополам. Макензи воспользовалась замешательством Гивенса и нанесла мощный удар по голени. Она вложила в него последние силы, и Гивенс чуть не потерял равновесие, но её спина продолжала жутко болеть, поэтому силы их были явно не равны.
Взревев от боли, она нанесла удар правой рукой, когда он попятился и ударился спиной о контейнер. Удар пришёлся по подбородку, и когда его голова откинулась назад, она нанесла удар ребром ладони в кадык.
Он закашлял и посмотрел на неё большими удивлёнными глазами. Она разбила ему губу, из брови текла кровь, залив всю левую часть лица. Макензи попыталась отклониться для второго удара, но спину свело. Плохая новость была в том, что она не могла двигаться, хорошая – в том, что рана спины касалась не позвоночника, а мышц.
Гивенс был готов на неё наброситься, когда Эллингтон сбил его ударом профессионального футболиста. Оба влетели в дверь контейнера и упали на пол перед ним. Эллингтон оказался сверху, но Макензи видела, что из-за удара доской он не мог использовать левую руку. Она смотрела, как Гивенс с силой поднимает правую руку и хватает Эллингтона за лицо. В него выстрелили три или четыре раза, а у него до сих пор хватало сил для нападения.
Макензи побежала на помощь, и когда Эллингтон упал на землю, позволив Гивенсу подняться, он сразу на неё накинулся. Он решил схватиться её за колени, как футболисты хватают друг друга во время игры, но из-за пулевых ранений двигался медленно. Макензи было несложно увернуться. Она отошла в сторону, а он ударился о стену контейнера, в котором держал Мисси. От удара проволочная сетка соскользнула с верхнего края ящика и накрыла его сверху. Он барахтался под ней, пытаясь подняться на ноги.
Макензи решила, что не позволит ему выполнить задуманное. Она полностью открыла дверь контейнера, а потом захлопнула её вновь, зажав его между дверью и стенкой. Он взвыл от боли и толкнул её в больное колено. Макензи почувствовала, что падает, не в силах удержаться. В сплетении рук и ног она упала рядом с ним. Когда они барахтались на полу, Макензи нащупала пальцами проволочную сетку. Сейчас они оба в ней запутались, но у неё было небольшое преимущество в положении.
Она зажала сетку в кулаки. Она чувствовала, как та врезается в ладони, но сейчас это было неважно. Она крепко сжала сетку и прижала её к горлу Гивенса.
Его глаза округлились, когда она насела на него всем весом. Каждая секунда борьбы давалась ей нелегко, распространяясь острой болью по спине и ногам. Она продолжала давить, несмотря на боль, зная, что должна продолжать. Гивенс начал задыхаться.
«Остановись, – подумала она. – Пусть живёт. Нужно узнать, зачем он это делал».
Но она хорошо помнила, как это, сидеть в его клетке. Она подумала о других женщинах, которых он пленил и заключил в такие ящики. Она представила, как он выслеживает их на просёлочных дорогах… и не смогла остановиться.
«Макензи, хватит!»
Это сказал Эллингтон. Он схватил её за плечи и поднимал на ноги.
Он оттащил её от Гивенса, и ей захотелось плакать. Она не знала почему, но чувствовала, как ком подкатывает к горлу. Эллингтон наклонился над Гивенсом, но без особого интереса. Толи из-за пулевых ранений, толи из-за последней попытки удушения, но Гивенс не двигался. Он был ещё жив, делая тяжёлые и натужные вдохи и выдохи, но уже не поднимался. Макензи увидела стоящую у выхода из сарая Мисси Хейл. Она смотрела на него, как дети смотрят на свернувшуюся кольцом змею.
«С вами всё в порядке?» – спросила её Макензи, пытаясь отвлечься от подступающих к горлу рыданий.
Мисси молча кивнула.
«А с тобой?» – Макензи спросила Эллингтона.
«Несколько сломанных пальцев, но это нестрашно. Как ты?»
«В порядке, – ответила она сквозь зубы. Слёзы отступали, но боль была невыносимой. Из гордости или по какой-то другой причине, но она не хотела показывать свою слабость до тех пор, пока Гивенс не окажется на заднем сидении патрульной машины. – Сообщишь об этом в участок, хорошо? Он разбил мой телефон».
Эллингтон потянулся за телефоном, но его остановил сдавленный голос:
«Простите…»
Говорил Гивенс, захлёбываясь кровью и воздухом. Макензи и Эллингтон посмотрели на него сверху вниз, устало и с презрением.
«Я попрошу Мисси сделать звонок. Ты не против?»
«Я просто хотел, чтобы меня любили», – продолжил Гивенс.
Макензи вспомнила, как он говорил о любви, когда они разговаривали в гостиной, и у неё холодок пробежал по спине. В его голосе слышались неприкрытая боль и искреннее смятение, которые напомнили Макензи о том, что даже самые жестокие люди имели слабые места и глубоко в душе были уязвимы и человечны.
Эта мысль не оставляла её, опутав сознание, как паутина, до тех пор, пока через пять минут тишину ночи не нарушил вой полицейских сирен.
Когда вечер превратился в ночь, не осталось сомнения в двух вещах. Во-первых, и Макензи, и Эллингтон отправятся в больницу. Во-вторых, Гарри Гивенс вряд ли доживёт до утра.
Спину Макензи сводило судорогой, а правая часть лица очень сильно распухла после удара молотком. Что касается Эллингтона, то у него было два сломанных пальца на левой руке. Глядя на них, Макензи решила, что кости руки тоже пострадали. Но худшее из всего для неё было то, что, умирая, Гивенс не мог сообщить, где находились похищенные женщины. Хотя Долорес сказала, что слышала женский голос из соседнего сарая, он оказался пуст.
Макензи и Эллингтон сидели на заднем сиденье патрульной машины Бейтмана, а офицер Робертс, сидящая рядом с ним, звонила в больницу Сидар-Рапидс, чтобы сообщить, что скоро к ним доставят двух агентов ФБР. Бейтман вёл машину и почти всё время молчал.
Он нарушил тишину лишь тогда, когда говорил по телефону несколько минут назад. Ему позвонил Уиклайн из участка, чтобы доложить то, что узнал от врачей и из короткого полицейского досье Гивенса.
«Гивенс сказал, что всего похитил пять женщин, – передал его слова Бейтман. – Первую жертву он похитил около года назад. Значит, он никак не причастен к исчезновению Вики МакКоли. Это всё, что он сказал врачам прежде, чем отключиться. Мы не знаем, где он держит своих жертв, и живы ли они вообще. Как вы знаете, второй сарай оказался пустым, но, судя по уликам, в контейнере совсем недавно кто-то был».
«Он ничего не говорил о Кристал Холл или Наоми Найлс?» – спросил Эллингтон.
«Нет. Сказали, что он был в сознании всего секунд десять. Он в очень плохом состоянии».
Макензи показалось, что в его голосе слышался укор. Ну, что ж. Как офицер он понимал, что они сделали всё, что было в их силах, чтобы выжить. При этом она отлично понимала, что Бейтман был более чем счастлив наконец от них отделаться.
Макензи вспомнила слова Гивенса: «Я просто хотел, чтобы меня любили…» и была определённо уверена, что похищенные им женщины были живы.
«Когда нас выпишут из больницы, мы можем помочь с поиском, если хотите», – сказала она.
«Будем рады, – ответил Бейтман, – но сейчас поиском Кристал Холл и Наоми Найлс занимаются пять полицейских бригад. Когда через несколько дней снег растает, станет проще, но пока…»
«Хорошо», – сказала Макензи, понимая, куда он клонит.
«Кстати, – продолжил Бейтман, – вам может показаться интересным то, что Уиклайн и наши сотрудники нашли на Гивенса. Большую часть детства он посещал психоаналитика. Его отец периодически издевался над матерью у него на глазах, а потом покончил с собой. В колледже он был замешан в импровизированном похищении, когда запер бывшую подружку в машине и так провёз её через три штата».
«Таким я и представляла психологический профиль Гивенса, – подумала Макензи. – Как он так долго держался? И как сумел больше не попадаться?»
Это были пугающие мысли.
«Вы не обязаны были вести нас в больницу», – сказала Макензи, пытаясь разрядить повисшее в машине напряжение.
«Да ладно, – сказал Эллингтон, сидя рядом. – Ты едва ходишь и не очень хорошо водишь, когда избита до полусмерти».
Бейтман и Робертс прыснули от смеха на передних сиденьях, и всё вновь стало, как прежде, особенно когда Эллингтон протянул здоровую руку и сжал руку Макензи. Она едва не отдёрнула её, действуя инстинктивно, но потом вместо этого, сжала его ладонь.
«Сегодня ты отлично себя показала, – шепнул он. – Я увидел, как в тебе проснулось упрямство, а обычно это значит, что всё будет хорошо. Мне кажется, Бюро нужно включить упрямство в ряд обязательных характеристик».
«Не так уж хороша я была сегодня, иначе бы не оказалась в ящике для скота».
«Правда. Но при этом ты нашла преступника и привела меня к нему. Я уже наведывался к нему днём. Я мог предотвратить то, что с тобой случилось, но не предотвратил. И если бы не ты, я бы сейчас лежал мёртвым в том сарае».
Макензи не знала, что на это ответить. То, как Эллингтон на неё смотрел, как говорил и держал её за руку… всё это было для неё ново. Она не могла вспомнить, когда в последний раз кто-то так заботился о ней. Конечно, о ней заботился Брайерс, но, учитывая их отношения, с Эллингтоном всё было по-другому.
Это было волнительное чувство, которое наполняло её непонятной надеждой, которая, в свою очередь, её очень пугала.
Она улыбнулась ему и выпустила руку.
За окном белыми полосами мёл снег. Где-то посреди этого белого моря были две женщины – живые или мёртвые. Макензи не смогла их найти, и пусть она понимала, что в этом не было её вины, ей всё же казалось, что она не оправдала их доверие. Она подумала о Брайерсе и о том, какую нотацию он бы сейчас ей прочёл.
Конечно, её старый напарник умер и не был более частью этого белого мира. Официально у неё был новый напарник, который остался в Вашингтоне, но она чувствовала себя в безопасности рядом с Эллингтоном. Более того, она чувствовала связь между ними. А подобного она не испытывала уже очень и очень давно.
Они ехали молча, находя успокоение в беспокойстве, в мире, наполненном тьмой.
И внутри Макензи вновь росла уверенность в том, что она не остановится, пока полностью не избавит мир от этой тьмы.
ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН ЗАХОЧЕТ
(Загадки Макензи Уайт – Книга 5)
В «ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН ЗАХОЧЕТ» (Загадки Макензи Уайт – Книга 5) специальному агенту ФБР Макензи Уайт дают новое дело. Она ещё никогда не сталкивалась с подобным: жертва не мужчина и не женщина, а пара.
За месяц три супружеские пары были найдены убитыми у себя дома.
Пока Макензи и ФБР пытаются понять, зачем кому-то убивать счастливую семью, поиск ответов даёт ей пугающие результаты и уводит в мир субкультуры. Она быстро понимает, что за заборами идеальных пригородных домиков всё не так идиллично, как может показаться, и что даже у самых идеальных на первый взгляд семей есть свои тёмные секреты.
Охота на убийцу превращается в опасную игру в кошки-мышки, и Макензи, которая продолжает поиски убийцы отца, понимает, что слишком глубоко погрязла в безумии преступника, самого изворотливого из всех, с кем ей до сих пор приходилось сталкиваться, потому что он ничем не отличается от окружающих.
Мрачный психологический триллер с увлекательным сюжетом «ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН ЗАХОЧЕТ» – это книга #5 в захватывающей серии детективных романов, рассказывающих о любимой героине. От книги просто невозможно оторваться.
Скоро в продаже появится книга #6 из серии «Загадки Макензи Уайт».
ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН ЗАХОЧЕТ
(Загадки Макензи Уайт – Книга 5)
А вы знаете, что я написал несколько детективных серий? Если вы ещё не успели прочитать все мои книги, нажмите на изображение внизу, чтобы скачать первые части!
О Блейке Пирсе
Блейк Пирс – автор серии-бестселлера о детективе РАЙЛИ ПЕЙДЖ, включающей в себя семь книг (и число их растёт). Блейк Пирс также является автором серии детективных романов о МАКЕНЗИ УАЙТ, включающей пять книг (и число их растёт); серии детективных романов об ЭЙВЕРИ БЛЭК, включающей четыре книги (и число их растёт); а также новой серии романов о детективе КЭРИ ЛОК.
Книголюб и большой поклонник триллеров и детективов, Блейк будет рад услышать ваше мнение, поэтому заходите на www.blakepierceauthor.com, чтобы узнать больше и общаться с автором.