Глава 1

Королевский дом, 20 июня 1820 года

Он был известен как величайший джентльмен-капер^[1] своего времени, и это лестное звание не переставало его забавлять. «Джентльмен» и «капер» были теми двумя словами, которые никогда не стоило употреблять в одном и том же предложении, даже несмотря на то, что он слыл исключением из этого правила. Клифф де Уоренн, третий и самый младший сын графа Адарского, нахмурившись, пристально смотрел на недавно возведенную виселицу. Случалось, и он проигрывал битву или терял свою добычу, но даже в самые безнадежные моменты не мог смириться со смертью. Клифф прикинул, что уже истратил по меньшей мере шесть жизней, и теперь оставалось только надеяться, что в запасе было еще как минимум три.

Смертная казнь через повешение всегда собирала огромную толпу. Все – от жулика до плантатора, от леди до шлюхи – стекались в город, чтобы поглазеть на то, как взойдет на плаху пират. Завтра публика затаит дыхание от нетерпения и предвкушения. И когда шея пирата будет с громким, неприятным треском сломана, раздадутся аплодисменты, послышатся веселые, одобрительные возгласы.

Высоченный, на голову возвышающийся над окружающими, мужчина с длинными рыжевато-коричневыми, выжженными солнцем волосами и бронзового цвета лицом, Клифф восхищал синими глазами, которыми славились все мужчины династии де Уоренн. Он был одет повседневно – в высокие сапоги, светло-бежевые замшевые бриджи и тонкую льняную рубашку, однако в глаза бросалось его мощное вооружение. Даже в изысканном светском обществе Клифф носил кинжал на поясе и стилет в сапоге, ведь состояние он нажил непросто, заполучив изрядную долю недругов. Кроме того, на островах времени придерживаться моды у него просто не оставалось.

Клифф понял, что опоздал на условленную встречу с колониальным губернатором. Но не поторопился: его внимание привлекли только-только ступившие на площадь леди, одетые по последней моде, и особенно одна из них, выделявшаяся исключительной красотой. Они бросали взгляды в сторону Клиффа, о чем-то взволнованно перешептываясь. Он увидел, как леди направились к эшафоту, чтобы осмотреть место завтрашней казни. При обычных обстоятельствах Клифф счел бы красотку достойной приглашения в свою постель, но сейчас он чутко улавливал будоражившую этих дам жажду крови и ощущал искреннее отвращение.

Стоя прямо перед впечатляющим входом в роскошный Королевский дом, Клифф продолжал наблюдать за тремя женщинами, прогулочным шагом двигавшимися к виселице. Явное очарование элегантных леди из светского общества пришлось как нельзя кстати – подобно остальным представителям семейства де Уоренн, Клифф был весьма любвеобилен. Он узнал одну из них, блондинку, жену джентльмена-плантатора, с которым был хорошо знаком, а вот ее спутница, темноволосая красавица, несомненно, оказалась на острове совсем недавно. Она улыбалась Клиффу, очевидно зная, кем он был, и явно предлагая свое расположение, которое он волен был благосклонно принять.

Клифф этого не сделал. Он учтиво кивнул брюнетке, та на мгновение задержала взгляд на его лице и отвернулась.

Когда де Уоренн не действовал в соответствии с каперскими свидетельствами^[2], он был аристократом и легальным владельцем торгового судна, и все же за его спиной звучали оброненные шепотком нелестные эпитеты – «жулик» и «морской разбойник». А одна особенно страстная любовница даже называла его пиратом. Истина же заключалась в том, что, даже получив воспитание джентльмена, он больше чувствовал себя дома в Спэниш-Таун, чем в Дублине, в Кингстоне, чем в Лондоне, и даже не трудился это скрывать. Находясь на палубе своего судна в разгар охоты, ни один человек, наверное, не смог бы оставаться джентльменом. Аристократичные замашки в открытом море означали смерть.

Но Клиффа никогда не волновало то, о чем шушукались за его спиной. Он сделал свою жизнь именно такой, какой хотел, обойдясь без помощи отца, и снискал репутацию одного из величайших морских владык. И хотя Клифф всегда тосковал по Ирландии, самому восхитительному месту на свете, только в открытом море он чувствовал себя свободным. Даже в графском имении, окруженный семьей, к которой относился с такой нежной заботой, он нисколько не походил на двух своих братьев – главного и «запасного» наследников. По сравнению с ними, привязанными к земле и скованными обязательствами, Клифф действительно был заправским пиратом. Представители светского общества обвиняли его в том, что он – другой, эксцентричный и чуждый, и были в этом абсолютно правы.

Перед тем как повернуться, чтобы войти в Королевский дом, Клифф заметил, как еще две леди подошли к утонченному трио. Толпа на площади продолжала расти. Джентльмен, которого он знал как успешного торговца из Кингстона, присоединился к элегантным дамам, как и несколько моряков.

– Надеюсь, он насладится своей последней трапезой^[3], – засмеялся один из моряков.

– Неужели он на самом деле перерезал горло морскому офицеру? – чуть не задохнулась от волнения представительница компании очаровательных дам. – И раскрасил его каюту кровью?

– Это старая пиратская традиция, – с усмешкой пояснил моряк.

Услышав это нелепое обвинение, Клифф закатил глаза.

– Они вешают здесь много пиратов? – спросила красавица, затаив дыхание.

Клифф отвернулся. «Повешение превратится в цирк», – мрачно подумал он.

Ирония этой ситуации заключалась в том, что Родни Кэрр был одним из наименее грозных и самых неудачливых морских разбойников. Но его повесят, потому что губернатор Вудс твердо решил преподать урок остальным – любой ценой, во что бы то ни стало. Преступления Кэрра казались ничтожными по сравнению со злодеяниями безжалостных кубинских пиратов, которые сейчас свирепствовали в Карибском море. Но Кэрр оказался достаточно неумелым разбойником, чтобы попасться.

Де Уоренн знал приговоренного к казни, хотя и не слишком хорошо. Кэрр часто заходил в кингстонскую гавань, чтобы килевать^[4] свое судно или выгрузить добычу, а поместье Клиффа Уиндсонг располагалось неподалеку, в самом конце Харбор-стрит, в северо-западном ее направлении. За последнюю дюжину лет они едва обменялись полусотней слов, обычно просто кивали друг другу, проходя мимо. Так что у Клиффа не было ни одной весомой причины тревожиться о судьбе Кэрра.

– А дочь пирата? – взволнованно осведомилась одна из женщин. – Они повесят и ее тоже?

– Эта Дикарка? – отозвался джентльмен. – Вместе с отцом ее не схватили. И кроме того, мне кажется, никто на этом острове не смог бы обвинить ее в преступлении.

Только теперь Клифф осознал, что же его так тревожит. У Кэрра осталась дочь. Она была слишком молода, чтобы быть обвиненной в пиратстве, хотя, случалось, плавала с отцом.

«Вообще-то говоря, это не мое дело», – мрачно подумал Клифф, снова оборачиваясь к Королевскому дому. И все же в его памяти всплыли яркие воспоминания о дочери пирата – время от времени он поглядывал на нее, несущуюся подобно дельфину по волнам или бесстрашно стоящую на носу своего каноэ, опрометчиво бросая вызов ветру и морю. Они никогда прежде не разговаривали, но, как и остальных обитателей острова, он мог тотчас узнать ее, бросив один-единственный мимолетный взгляд. Дочь пирата, казалось, росла без присмотра на островных пляжах и городских улицах, и было просто невозможно не заметить ее с длинными, спутанными волосами серебристо-лунного цвета. Она была дикой и свободной, и Клифф издали восхищался ею уже многие годы.

Чувствуя все нарастающее волнение, он решил переключиться на другие мысли. В конце концов, завтра, когда повесят Кэрра, его даже не будет в Спэниш-Таун. И, прогнав прочь тягостную тему, Клифф принялся гадать, для чего же его вызвал Вудс. Они были друзьями – нередко обсуждали островную политику и даже разрабатывали вместе законопроекты, за время срока полномочий Вудса Клифф принял от него два каперских свидетельства и успешно справился с заданиями, взяв в плен иностранных бандитов. Вудс был решительным, твердым политиком и губернатором, и Клифф уважал его. Разок-другой они даже от души покутили вместе – Вудс тоже питал нежные чувства к прекрасным дамам, правда, предавался слабости только тогда, когда его жены не было в резиденции.

Два британских солдата со всех ног бросились вперед, когда Клифф, позвякивая шпорами из золота и рубинов, прошагал мимо шести ионических колонн, поддерживающих увенчанный британским гербом фронтон, к огромным дверям резиденции губернатора.

– Капитан де Уоренн, сэр, – произнес один из солдат, успокаиваясь при виде знакомого визитера. – Губернатор Вудс распорядился, чтобы вас немедленно проводили к нему.

Клифф кивнул солдату и прошел в просторный холл с огромной хрустальной люстрой. Стоя на натертом до блеска паркетном полу округлого зала, он мельком глянул в приемную, украшенную красным бархатом и парчой.

Томас Вудс улыбнулся и поднялся из-за стола:

– Клифф! Входи, дружище, входи!

Прошествовав в гостиную, де Уоренн пожал руку Вудса.

Губернатор, который разменял четвертый десяток, был худощавым привлекательным мужчиной с темными усами.

– Добрый день, Томас. Вижу, казнь состоится, как запланировано, – невольно вырвалось у Клиффа.

Губернатор кивнул, довольный своей затеей:

– Тебя не было почти три месяца, и ты понятия не имеешь, какое значение это имеет.

– Разумеется, имею, – возразил Клифф, и какое-то странное напряжение сковало его тело, стоило ему вновь подумать о будущем дочери пирата. В голову де Уоренна вдруг пришла мысль: а не навестить ли ему Кэрра в гарнизоне в Порт-Ройял. – Кэрр по-прежнему находится в форте Чарльз?

– Его перевели в тюрьму в здании суда, – пояснил Вудс.

Это самое здание суда, возведенное совсем недавно – годом ранее, располагалось напротив Королевского дома, по другую сторону площади. Вудс подошел к бару, встроенному в стоящий у стены огромный голландский буфет, и налил два бокала вина. Потом вручил один из бокалов другу:

– За завтрашнюю казнь, Клифф!

Но де Уоренн не присоединился к его тосту.

– Может быть, тебе стоит попытаться схватить пиратов, орудующих под флагом Хосе Артигаса, – сказал он, напоминая о генерале гаучо, который вел войну и с Португалией, и с Испанией. – У Родни Кэрра нет ничего общего с этими кровожадными злодеями, друг мой.

Вудс улыбнулся:

– Ах, я так надеялся, что именно ты возьмешься за поимку людей Артигаса!

Слова приятеля заинтересовали Клиффа, ведь страсть к охоте была у него в крови. Обычно, когда Вудс предлагал ему опасное задание, он соглашался без лишних раздумий. Однако сейчас его мысли были заняты совсем другим.

– Кэрр никогда не был настолько глуп, чтобы выступать против британских интересов, – заметил он, сделав глоток кларета.

Вудс возмущенно подскочил на месте:

– Выходит, что он – благопристойный пират? Добропорядочный пират? И в чем тогда заключаются твои возражения, твоя линия защиты? Его судили и признали виновным, завтра в полдень он будет повешен – и точка!

В воображении Клиффа мелькала одна и та же картина, которую он никак не мог отогнать. Ее волосы, серебристые, как лунный свет, ее промокшие насквозь сорочка и бриджи, сама Дикарка, вскидывающая тонкие руки над головой и ныряющая с носа отцовского суденышка в самую глубину моря. Помнится, когда в прошлом году Клифф вернулся домой и стоял на квартердеке^[5] своего любимого фрегата, «Прекрасной леди», он заметил Дикарку в подзорную трубу. Тогда де Уоренн помедлил, задержав взгляд на смеющейся девушке, и с трудом подавил в себе желание нырнуть в спокойное бирюзовое море вместе с ней.

– А что же будет с его дочерью, Дикаркой? – Клифф удивился, осознав, что, сам того не желая, произнес это вслух. Он понятия не имел, сколько лет Дикарке, но она казалась такой маленькой и худенькой, что ей наверняка было между двенадцатью и четырнадцатью.

Вудс, казалось, был поражен:

– Дочь Кэрра – Дикарка?

– Я слышал, что их ферма была конфискована в пользу короны. Что же теперь с ней будет?

– О боже, Клифф, я не знаю! По слухам, у нее есть родственники в Англии, возможно, она уедет к ним. В противном случае, полагаю, она может отправиться к сестрам монашеского ордена Святой Анны в Севилью – у них есть приют для сирот.

Клифф был потрясен. Он даже представить себе не мог, что станется с этим вольным, свободолюбивым существом, которому придется жить как в тюрьме. И кстати, он впервые слышал о том, что у девочки есть семья в Англии. Но когда-то Кэрр служил офицером в британском флоте, так что это было вполне возможно.

Вудс пристально посмотрел на Клиффа:

– Ты ведешь себя странно, друг мой. Я попросил тебя прибыть сегодня сюда, потому что надеялся, что ты согласишься принять от меня каперское свидетельство.

Мысли о дочери Кэрра тут же вылетели у Клиффа из головы. На его лице невольно расцвела улыбка.

– Надеюсь, ты ищешь Эль Тореадора? – осведомился он, вспоминая о самом жестоком морском разбойнике, который бесчинствовал в регионе.

Вудс усмехнулся:

– Ты прав.

– Тогда я счастлив принять это свидетельство, – совершенно искренне произнес Клифф.

Охота определенно помогла бы избавиться от раздражения и беспокойства, которые так глодали его. Клифф находился в Уиндсонге вот уже три недели – обычно он оставался здесь на месяц-другой, – а если и жалел о чем-то, отправляясь в очередное путешествие, так только о разлуке со своими детьми. Дочь и сын де Уоренна жили в доме на острове, и он отчаянно скучал по ним, находясь в море или за границей.

– Пойдем пообедаем? Я попросил своего повара приготовить твои любимые блюда, – с довольным видом произнес Вудс, сжимая руку Клиффа. – Мы можем обсудить детали будущей морской операции. Кроме того, мне не терпится узнать твое мнение по поводу нового коммерческого предприятия в Ост-Индии. Ты, конечно, слышал о компании «Фелпс»?

Клифф уже собирался подтвердить, что слышал, когда до него донеслись тревожные крики солдат, стоявших у входа в резиденцию губернатора. Де Уоренн тотчас выхватил свою шпагу.

– Отойди назад, – приказал он Вудсу.

Губернатор побледнел, в его руке появился маленький пистолет, но он подчинился, поспешив в дальний угол гостиной. Клифф помчался в холл, где услышал, как один солдат задыхался от боли, а его товарищ кричал:

– Вам нельзя туда входить!

Парадная дверь открылась, и маленькая, тоненькая женщина с густой копной светлых волос вбежала внутрь, размахивая пистолетом.

– Где губернатор? – неистово вскричала она, наведя на Клиффа оружие.

На де Уоренна устремился взор самых ярких зеленых глаз, которые он когда-либо видел, и он позабыл, что пистолет направлен прямо ему в лоб. Потрясенный, он уставился на нарушительницу спокойствия. Оказывается, Дикарка была не ребенком, а молодой женщиной, причем очень красивой. На ее удлиненном лице выделялись высокие скулы, маленький прямой нос, пухлые соблазнительные губы. Но ее глаза буквально ошеломили Клиффа – он никогда не видел столь пленительных глаз, экзотических, будто у рыси.

Его проницательный взгляд скользнул по фигуре Дикарки. Ее серебристо-лунные волосы оказались как раз такими, как он и думал – растрепанной волнистой гривой, достигавшей талии. На ней была надета огромная мужская рубашка, свисавшая до середины бедер, но даже под этим бесформенным нарядом безошибочно угадывались очертания груди. Бриджи и мужские сапоги, облегавшие икры, не могли скрыть длины, стройности и женственности ног. Как же он мог решить, что Дикарка – еще ребенок, даже если видел ее лишь издали? – задавался Клифф бессмысленным вопросом.

– Вы что, болван? – закричала она на него. – Где Вудс?

Клифф перевел дыхание и почему-то улыбнулся, самообладание вернулось к нему.

– Мисс Кэрр, пожалуйста, не наводите на меня пистолет. Оружие заряжено? – очень спокойно спросил он.

Дикарка побледнела, будто только что узнала его.

– А, де Уоренн, – сглотнула она. Пистолет дрогнул в руке. – Вудс! Я должна видеть Вудса.

Выходит, она немного знает Клиффа. Тогда наверняка знает и то, что он не из тех, с кем можно вот так играть. А понимает ли она, что любой другой поплатился бы жизнью, если бы столь сумасбродно размахивал пистолетом перед его носом? Неужели она настолько храбра? Или просто глупа – и безрассудна? Улыбка Клиффа стала еще шире, хотя повода для веселья явно не было. Ему стоило как можно быстрее положить конец этой опасной ситуации, прежде чем Дикарке причинят боль или подвергнут ее аресту.

– Отдайте мне пистолет, мисс Кэрр.

Она упрямо тряхнула головой:

– Где он?

Клифф вздохнул – и метнулся к упрямице. Раньше чем она успела это осознать, он схватил ее за запястье, и через мгновение пистолет был уже в его руках.

Глаза мисс Кэрр наполнились слезами, и де Уоренн понял, что это были слезы ярости.

– Будьте вы прокляты! – Она набросилась на него с кулаками, обрушивая гневные удары на его грудь.

Клифф отдал пистолет одному из настороженных солдат и снова схватил Дикарку за запястья, но уже более мягко, не желая причинить ей боль. Сила этой тростинки поразила его: она казалась такой худой, такой хрупкой, но на деле слабой не была. Однако, даже при всей ее силе, справиться с Клиффом она не могла.

– Пожалуйста, прекратите. Вы лишь навредите себе, – спокойно сказал он.

Пытаясь вырваться из его железной хватки, мисс Кэрр извивалась, словно дикая кошка, шипя и брызжа слюной, даже пыталась вцепиться в лицо своему недругу.

– Прекратите, – приказал Клифф, чаша терпения которого уже переполнилась. – Вам все равно не удастся одержать надо мной верх.

Глаза Дикарки неожиданно встретились с глазами ее соперника, и она вдруг утихомирилась, тяжело дыша. Их пристальные взгляды задержались друг на друге, и в душе Клиффа шевельнулось что-то вроде сострадания. Даже если мисс Кэрр было уже восемнадцать, он чувствовал, что во многих отношениях она все еще оставалась ребенком из-за своего довольно оригинального, далекого от общепринятых правил воспитания. Теперь Клифф ясно читал в ее глазах глубочайшее отчаяние, видел ее страх.

Завтра отец Дикарки должен быть повешен. А сегодня она решила обратиться к губернатору.

– Вы конечно же не думаете убить моего друга Вудса?

– Прикончила, если бы могла! – фыркнула она. – Но нет, я хочу отложить его убийство на один день!

Дикарка снова стала вырываться, хотя это было явно бесполезно.

– Я пришла, чтобы просить его о помиловании моего отца.

Сердце Клиффа, кажется, дрогнуло.

– Если я выпущу вас, будете вести себя спокойно? Я могу устроить вам аудиенцию у губернатора.

Надежда вспыхнула в глазах Дикарки. Она кивнула, судорожно облизнув пересохшие губы:

– Да, буду.

Клифф немного помедлил, сбитый с толку собственными странными эмоциями. Эти мысли были совершенно некстати, но он продолжал гадать, сколько же лет мисс Кэрр. Разумеется, он не заинтересован ею, уж точно не как женщиной… Да и как это может быть? Она слишком юна, и она – дочь пирата.

Последней любовницей Клиффа была габсбургская принцесса, провозглашенная величайшей красавицей на Европейском континенте. А дочь ему подарила ныне покойная наложница, отличавшаяся экзотической красотой, которая содержалась в гареме берберийского князя. Рахиль была еврейкой, высокообразованной и интеллектуальной, одной из самых умных женщин, которых Клиффу когда-либо доводилось встречать. Он вообще был очень разборчив в отношении дам, которые делили с ним постель. Нет, де Уоренн не мог увлечься этой бродяжкой с безумными глазами, которая размахивала пистолетом так же органично, как другие женщины носили зонтики, прячась от солнца.

Сейчас Дикарка смотрела на него с безучастным выражением, что явно не сулило ничего хорошего. Его инстинкты обострились.

– Вы будете вести себя подобающим образом, – произнес он, и это был не вопрос, а утверждение.

Ее губы скривились в подобии улыбки, не выражавшей ни малейшего энтузиазма. А вот теперь Клифф всерьез встревожился. Кто знает, вдруг она спрятала другое оружие, возможно, под этой просторной рубашкой? Несмотря на то что Дикарка не была леди, де Уоренн считал неловким обыскивать ее.

– Мисс Кэрр, дайте мне слово, что будете вести себя учтиво и благопристойно, пока находитесь в доме губернатора.

Дикарка озадаченно взглянула на него, словно не понимала ни слова из того, что он сказал, но все-таки кивнула.

Клифф едва коснулся руки незваной гостьи, надеясь проводить ее в приемную, но она отдернула кисть, и он уже не пытался дотронуться до нее снова.

– Томас? Ты не возражаешь, чтобы выйти? Я хотел бы представить тебя мисс Кэрр.

Вудс прошествовал вперед, к порогу гостиной. Губернатор был мрачен, его лицо горело гневным огнем.

– Какая-то бродяжка преспокойно прошла мимо моих охранников? – не поверил он.

Клифф почувствовал, как нарастает раздражение друга.

– Она беспокоится о своем отце, ее можно понять. Я обещал, что ты позволишь ей говорить.

Но Вудс, похоже, не собирался вести беседы:

– Она напала на моих людей! Робардс, ты, часом, не пострадал?

Обычно этот британский солдат, охранник губернатора, пребывал в боевой готовности: вытянувшись в струнку, он стоял в холле. Его товарищ, другой военный, охранял вход в дом, занимая пост у парадной двери.

– Нет, сэр, – залился краской Робардс. – Губернатор, приношу вам свои извинения за это ужасное вторжение.

– Как же ей удалось проскочить мимо вас? – с недоверием осведомился Вудс.

Лицо солдата приобрело еще более насыщенный оттенок.

– Сэр, я не знаю…

– Я попросила их помочь найти моего бедного потерявшегося щенка, – объяснила Дикарка до смешного притворным, жеманным тоном, похлопав ресничками в сторону губернатора Вудса. Потом она зазывно покачала бедрами из стороны в сторону и пустила слезу. – Они были та-а-а-ак увлечены!

Клифф во все глаза смотрел на это представление, быстро меняя мнение о Дикарке. Она знала, как использовать свое очевидное женское очарование, чтобы обвести вояк вокруг пальца. Да она не так невинна, как казалось поначалу!

Вудс бросил в сторону дочери пирата холодный взгляд:

– Арестуйте ее.

Дикарка чуть не задохнулась от возмущения и потрясение посмотрела на Клиффа. Солдаты направились к ней, и изумление в зеленых глазах сменилось горьким укором.

– Вы ведь обещали!

Клифф шагнул вперед и заслонил Дикарку, преграждая путь солдатам и не давая им схватить ее.

– Не делайте этого, – очень спокойно предупредил Клифф. Он сказал это особым тоном, к которому прибегал, только когда собирался сделать нечто, имеющее по-настоящему ужасные последствия.

Оба солдата застыли на месте.

– Клифф! Она набросилась на моих людей! – возразил Вудс.

Дикарка резко обернулась к губернатору.

– А вы собираетесь повесить моего отца! – в ярости закричала она.

Клифф взял мисс Кэрр за руку, собираясь обуздать упрямицу, если потребуется, одновременно осознавая и свое неудержимое желание защищать ее.

– Томас, если память мне не изменяет, ты многим мне обязан и должен мне больше чем одно одолжение. Что ж, пришло время получить ответную любезность. Выслушай ее.

Взволнованный, Вудс удивленно посмотрел на друга.

– Черт побери, де Уоренн, – еле слышно сказал он. – Для чего тебе все это?

– Выслушай ее, – еще более мягко произнес Клифф. И это был приказ.

Лицо Вудса исказила гримаса отвращения. Он жестом пригласил Дикарку пройти в гостиную первой, перед ним.

Мисс Кэрр покачала головой, и ее прекрасные зеленые глаза проницательно сузились.

– Сначала вы, – холодно улыбнулась она. – Я никогда не пойду впереди своих врагов.

Клифф мысленно рукоплескал ее находчивости. И все же он по-прежнему беспокоился, не спрятала ли она где-нибудь другое оружие.

Вудс вздохнул:

– Робардс, можешь подождать здесь. А ты, Джонс, пожалуйста, вернись на свой пост у входной двери.

Когда оба солдата повиновались, губернатор мрачно прошел в приемную.

Мисс Кэрр собиралась последовать за ним, но Клифф заметил, как она старательно прячет хитрую улыбку, и ловко схватил ее за руку.

– Эй! Что это вы себе позволяете? – возмутилась Дикарка.

Очень тихо, так, чтобы Вудс не мог услышать, Клифф прошептал:

– У вас ведь нет с собой оружия, не так ли?

Она внимательно посмотрела на него:

– Я похожа на дурочку? Разумеется, у меня нет оружия.

Дикарка и глазом не сморгнула, ни разу. Ее щеки не залились краской, ее твердый взгляд не дрогнул. И все-таки де Уоренн знал, без тени сомнения знал, что она лжет.

Он еще крепче сжал руку мисс Кэрр. Она принялась возражать, пытаясь вырваться, но он все так же твердо удерживал ее рядом.

– Прошу прощения, – решительно бросил Клифф, чувствуя, как вспыхнул до корней волос. Свободной рукой он провел по ее рубашке, коснулся талии, рассчитывая найти еще один пистолет, привязанный к телу. Но вместо этого лишь поразился, какой узкой была ее талия – ни грамма лишней плоти! Вероятно, эта талия уместилась бы в его сомкнутых ладонях, если бы, конечно, он попытался провести такое измерение.

– Уберите от меня свои лапищи! – чуть не задохнулась от негодования девушка.

Но Клифф не обращал внимания на протесты Дикарки, скользя рукой вдоль ее поясницы и стараясь не думать о том, чтобы спуститься чуть ниже… Она снова стала вырываться:

– Развратник!

– Успокойтесь! – прорычал он, ощупывая другой ее бок.

– Теперь вы довольны? – резко отозвалась Дикарка. Она была уже пунцовой от усилий, но вырваться никак не могла.

– Вы осложняете мою задачу, – начал объяснять Клифф и вдруг остановился. Что-то было закреплено под ее рубашкой на талии с левой стороны.

Дикарка в который раз попыталась вырваться из рук своего мучителя.

Он взглянул на нее, плавно провел ладонью под тканью и наткнулся на острое лезвие, привязанное веревкой к ребрам.

– Черт вас возьми! – прошипела она, не прекращая отчаянных попыток освободиться.

К изумлению Клиффа, стоило ему ухватиться за нож, как тяжелая, полная обнаженная грудь неожиданно опустилась ему на руку.

Дикарка на мгновение замерла, как и он сам.

– Ублюдок! – И она вновь дернулась, чтобы вырваться.

Де Уоренн постарался перевести дыхание, но был слишком возбужден. Под этой широкой бесформенной рубахой скрывалось пленительное тело, принадлежавшее сформировавшейся, зрелой женщине. Клифф сунул кинжал себе за пояс. Прошло еще мгновение, прежде чем к нему наконец-то вернулся дар речи.

– Вы солгали! – упрекнул он ее.

Дикарка метнула в него разъяренный взгляд и решительно зашагала за Вудсом в приемную.

Клиффу оставалось только надеяться, что у нее нет другого кинжала, привязанного где-нибудь еще, возможно на бедре. Он не мог понять собственной реакции на ее тело, столь стройное в одних местах и женственно пышное в других. Ему принадлежали сотни прекрасных, соблазнительных женщин, он давал волю вожделению в подходящий момент, только когда сам того хотел. Клифф не был зеленым юнцом, он умел контролировать свою похоть. И он не хотел чувствовать ни малейшего признака возбуждения – сейчас или когда-либо еще – по отношению к Дикарке. Но собственное тело предало его.

Клифф был просто в ярости.

Он прошел в гостиную, оставив дверь открытой. Губернатор возжелал опуститься в огромное кресло, и теперь казалось, будто он сам обличен королевской властью, а не просто назначен короной на должность. Вудс дал понять, что мисс Кэрр может говорить, – его жест был резким, грубым и явно непочтительным.

Клиффа нисколько не заботили манеры приятеля. Очевидно, Вудс уже составил свое мнение по этому вопросу, и ничего из того, что могла сказать или сделать Дикарка, не заставило бы его передумать.

Но она заплакала, слезы покатились по ее редкой красоты лицу. Клифф понимал, что это напускные, притворные слезы, порожденные лишь страхом и отчаянием.

– Дай же ей реальную возможность высказаться, – сказал он Вудсу.

– Мне это не нужно, – проворчал губернатор. Он был слишком зол.

– Пожалуйста, – прошептала Дикарка, ее голос звучал мягко и женственно, она смиренно просила, сжимая руки у груди, словно в молитве. Из-за этого жеста рубашка натянулась, подчеркнув форму удивительно пышного бюста. Клифф тут же уставился на соблазнительные формы, не в силах думать ни о чем другом, точно так же, как и Вудс, который явно старался не поддаваться ее очарованию.

– Милорд, мой отец – единственный, кто у меня остался. Он хороший человек, сэр, хороший отец. И знаете, на самом деле он – не пират. Он – плантатор, и вы можете отправиться в Белль-Мер, чтобы убедиться в этом лично. У нас один из лучших урожаев зерновых за многие годы!

– Думаю, мы с вами отлично знаем, что он много раз занимался пиратством, – сурово отрезал Вудс.

Слезы сбегали по прекрасному лицу Дикарки, она опустилась на колени. Клифф напрягся всем телом: лицо просительницы оказалось на одном уровне с коленями губернатора. Понимает ли она, насколько провокационна ее поза?

– Он никогда не был пиратом, вы ошибаетесь, сэр! И присяжные ошиблись! Он был капером. Он работал на Британию, охотясь на пиратов – точно так же, как капитан де Уоренн. Если вы помилуете его, он больше не отправится в плавание, никогда!

– Мисс Кэрр, пожалуйста, встаньте. Мы с вами прекрасно знаем, что ваш отец не имеет ничего общего с лордом де Уоренном.

Дикарка не двинулась с места. Ее полные пухлые губы задрожали. Даже если бы мисс Кэрр поднялась с колен и выпрямилась в полный рост, это зрелище все равно казалось бы настолько соблазнительным, что его невозможно было бы игнорировать. Но она стояла на коленях, словно умелая шлюха перед готовым раскошелиться клиентом. Вудс откровенно пялился на ее рот. Лицо губернатора стало напряженным, темные глаза буквально почернели.

Клиффу все больше не нравилось происходящее.

– Я не могу потерять отца, – хрипло прошептала Дикарка. – Если вы даруете ему прощение, он будет повиноваться закону, как святой. И я… – она запнулась и облизнула губы, – я буду настолько признательна, сэр, навеки благодарна вам, сделаю все… независимо от того… что вы попросите.

Глаза Вудса расширились от изумления, но он не двинулся с места.

«Неужели она могла бы продать свое тело ради отца?» – догадался Клифф. Он схватил Дикарку за руку и резко дернул, заставив подняться на ноги.

– Полагаю, довольно.

Мисс Кэрр метнула в него огненный, смертоносный взгляд:

– Ваше присутствие здесь не требуется! Оставьте меня в покое! Я говорю с губернатором! Занимайтесь своими делами!

– Это сильно напоминает гнусное предложение себя, – сказал Клифф, ощущая закипающую ярость. Он снова дернул ее за руку. – Замолчите.

Де Уоренн обернулся к Вудсу:

– Томас, почему бы не помиловать Кэрра? Если его дочь нам не лжет, он бросит свои морские скитания. В противном случае обещаю, что лично арестую его.

Вудс медленно поднялся с кресла. Он бросил быстрый взгляд на Клиффа, потом его цепкие глаза вновь остановились на Дикарке. Она дрожала, хотя уже стояла, расправив плечи, а не молила на коленях.

– Я обдумаю ваше предложение, мисс Кэрр.

Ее глаза удивленно округлились, точно так же, как и глаза Клиффа.

– Обдумаете?

– Я намереваюсь провести в этих раздумьях ночь, – с ударением на последнее слово произнес губернатор и замолчал, давая словам возможность дойти до сознания присутствующих.

Клифф тут же понял, что он имеет в виду – и стал мертвенно-бледным от ярости.

Но Дикарка была не так искушена в речах, как собеседники, ей потребовалось время, чтобы уловить смысл сказанного. Осознав его, она еще больше выпрямилась и покраснела.

– В таком случае могу ли я дождаться вашего решения прямо здесь?

– Конечно, – наконец-то снизошел до улыбки губернатор.

Клифф подошел к Вудсу вплотную.

– Надеюсь, я по-прежнему могу считать тебя другом, – лаконично бросил он.

Губернатор удивленно поднял брови.

– Убежден, ты сам воспользовался бы подвернувшимся моментом. А теперь тебе почему-то вздумалось охранять ее целомудрие? – Его явно забавляло происходящее.

Похоже, именно этим Клифф и занимался – охранял целомудрие Дикарки.

– Полагаю, миссис Вудс по-прежнему в Лондоне?

– Нет, она во Франции. – Губернатора нисколько не смутило упоминание о жене. – Ну, довольно, Клифф, успокойся. Мы прервем это обсуждение, вернемся к нашему отложенному ланчу, а мисс Кэрр пока отдохнет и подождет моего решения.

– Прошу прощения, но у меня пропал аппетит, – сказал де Уоренн и обернулся к Дикарке. – Пойдемте.

Она стояла в отдалении и выглядела очень юной, очень мрачной – и очень решительной. Сейчас эта девчонка, возможно, была на пути к виселице.

Она покачала головой:

– Я остаюсь.

– Черта с два, – все так же притворно мягко, тихо сказал Клифф.

Слезы навернулись ей на глаза – теперь уже не притворные, а самые настоящие.

– Убирайтесь отсюда, де Уоренн. Оставьте меня в покое.

Клифф колебался, борясь с самим собой. В конце концов, почему он так беспокоится? Дикарка казалась совсем юной, но, возможно, она уже не невинна – это можно допустить, если принять во внимание образ жизни, который она вела. Он ведь не был ее защитником.

– Ты же слышал, что сказала… дама, – мягко произнес Вудс. – Она не пострадает, Клифф. В сущности, она наверняка получит удовольствие.

Отвратительные картинки замелькали в воображении де Уоренна. Вудс, обнимающий Дикарку, безжалостно терзающий ее худенькое и все же такое соблазнительное тело.

Клифф долго пытался успокоить сбившееся дыхание, а когда снова смог говорить, взглянул на губернатора:

– Не делай этого.

– Почему? Она – красотка, меня не отталкивает даже исходящий от нее отвратительный запах.

Дикарка пахла морем, и Клифф не находил в этом аромате ничего неприятного.

– Она надеется на помилование.

– А ты ее герой, воинствующий защитник? – Эта ситуация по-прежнему веселила Вудса.

– Я не желаю быть чьим-либо защитником, – резко отозвался Клифф.

– Прекратите говорить обо мне так, будто меня здесь нет! – вдруг прикрикнула мисс Кэрр на них обоих.

Клифф медленно обернулся к ней.

– Пойдемте со мной, – сказал он. – Вам не нужно этого делать.

Она воззрилась на него, бледная как полотно.

– Я должна спасти отца.

– Тогда заключите письменный контракт – ваши услуги взамен помилования губернатора, – отрывисто бросил он.

Дикарка, казалось, была озадачена:

– Я не умею читать.

Клифф издал странный резкий звук и обратился к Вудсу:

– И как ты сможешь дальше жить с самим собой, если это произойдет?

Губернатор покачал головой:

– Господи, Клифф, она всего лишь дочь пирата!

Де Уоренн обернулся к Дикарке, но она не пожелала встречаться с ним взглядом и стояла, сложив руки на груди. Клифф был взбешен – ею, Вудсом, даже самим собой. И он предпочел гордо удалиться, оставив мисс Кэрр и губернатора предаваться пылающей страсти.

На небе собрались облака, свежий бриз с большой скоростью налетал с моря. Спэниш-Таун находился в дюжине миль от побережья, Клифф добрался сюда в экипаже, не по воде, но он знал, что в такую погоду набегают волны и день обещает быть удачным для отплытия. На самом деле именно этого он сейчас и хотел – лететь по волнам на всех парусах.

В висках Клиффа пульсировала кровь. Что ж, неужели теперь он может с полным правом сбежать отсюда? Капитан угрюмо потер лоб. Дикарка – уже не его забота.

Правда, эта отчаянная девчонка так ничего и не поняла, потому что во многих отношениях была еще слишком наивной. Она думала расплатиться за амнистию отца своим телом, но Вудс собирался лишь воспользоваться ею, Кэрр все равно отправился бы на виселицу.

Клифф считал Ямайку своим домом. И хотя проводил здесь всего несколько месяцев в году, он слыл одним из самых влиятельных жителей острова, и весьма немногое здесь происходило без его позволения. Если бы Клифф присутствовал во время пленения Кэрра, он обязательно добился бы того, чтобы его дело не переросло в судебный процесс. Но разбирательство началось, и новости об этой истории попали не только в местную газету, но и расползлись по газетам других островов. Даже американская пресса сообщила об осуждении пирата. Теперь уже было слишком поздно – отменить смертную казнь не представлялось возможным.

Кроме того, Вудс был сильным, решительным губернатором. Лишь немногие были лучше его, а большинство гораздо хуже. Клифф поддерживал его смелую политику, заключавшуюся в попытках подавить кубинских пиратов. И независимо от того, что произошло сейчас, де Уоренну необходимо было остаться с Вудсом в хороших, дружеских отношениях. У них было слишком много общих интересов.

«Прошу вас, сэр, умоляю не отнимать у меня отца, – вдруг зазвучали в ушах Клиффа слова Дикарки. – Он хороший человек, хороший отец, он – единственный, кто у меня есть на этом свете!»

Ей ни за что не удастся спасти отца, и уж точно не следует ложиться в постель Вудса. Клифф обернулся, задумчиво глядя на впечатляюще огромные парадные двери под белым дворцовым фронтоном Королевского дома. Черт побери, нужно действовать!

Де Уоренн зашагал обратно к резиденции:

– Мне снова нужно видеть губернатора.

Робардс недовольно посмотрел на него:

– Прошу прощения, капитан. Губернатора запрещено беспокоить сегодня днем.

Клифф озадачился, но лишь на мгновение.

– Дело не может ждать. – Неосознанно он снова перешел на мягкий, но от этого еще более угрожающий тон.

Молодой солдат покраснел.

– Сэр, мне очень жаль… – затянул он.

Клифф положил руку на эфес шпаги, торчавший из ножен. Он красноречиво взглянул на Робардса и, пройдя мимо него, распахнул входную дверь. Тишина дома окутала Клиффа, и он понял, что мисс Кэрр и Вудс уединились. Его сердце бешено заколотилось. Он знал, что все основные комнаты дома располагались на первом этаже, в том числе и личные покои губернатора. Поскольку Вудс предпочел не откладывать решение участи Дикарки на потом, Клифф сомневался, что они все еще сидели в комнате для гостей. Нет, губернатор наверняка привел ее в свои апартаменты – Клифф был уверен в этом.

Между тем Робардс мчался за ним к началу коридора:

– Сэр! Пожалуйста!

Клифф невесело улыбнулся солдату и захлопнул дверь прямо перед его носом. Потом капитан справился с замком и прошел по коридору, наслаждаясь мгновением покоя перед предстоявшим ему ожесточенным сражением. Он от души упивался этим чувством. Затишье перед бурей…

В резиденции по-прежнему царила оглушительная тишина. Забираясь в глубины дома, Клифф представлял, как обнаженные, горячие тела губернатора и Дикарки переплелись, как Вудса переполняют похотливые желания… В душе Клиффа нарастал безмолвный гнев.

Де Уоренн никогда не был в личных покоях губернатора, но знал, что Королевский дом построен полсотни лет назад, и предполагал, что апартаменты находились в западном крыле резиденции, как во многих зданиях георгианского стиля.

Двигаясь по западному коридору, Клифф поочередно толкнул четыре двери – все они оказались открытыми и скрывали за собой свободные комнаты для гостей. Лишь подойдя к двери в самом конце коридора, Клифф услышал тихий мужской смех.

Горячая кровь ударила де Уоренну в голову. Он повернул ручку, широко распахнул дверь – и тут же увидел их.

Вудс стоял посередине спальни, прямо перед кроватью с пышным балдахином. Он успел скинуть пиджак, жилет и рубашку, обнажив мускулистый торс. Брюки губернатора были расстегнуты, выставляя напоказ его мужское достоинство.

Дикарка стояла у кровати, на ней был накинут мужской шелковый халат сапфирово-синего цвета. Одеяние было распахнуто, оно откровенно демонстрировало ее худые золотистые бедра, плоский живот и сочные груди. На лице Дикарки застыло глубочайшее отчаяние, но одновременно на нем читалась твердая решимость. Понятно, что она ни за что не собиралась отступать от задуманного.

Клифф молился, чтобы он не слишком опоздал.

Де Уоренн направился к Вудсу, который был настолько поглощен мыслями о своей жертве, что не заметил давнего приятеля, пока кулак того не взлетел вверх. Вудс вскрикнул, но Клифф тут же отшвырнул его назад, к стене. Удар был столь неожиданным и сокрушительным, что сластолюбец скатился вниз и рухнул как подкошенный, словно потеряв сознание.

Клифф переступил через распластанное тело Вудса и схватил его за волосы, запрокидывая голову. На капитана взглянула пара ошеломленных глаз.

– Высшему обществу понравились бы подобные сплетни, как ты считаешь? – взревел Клифф. Это была импульсивная, но идеальная угроза: Вудс заботился о безупречной репутации, и его жена наверняка пришла бы в ярость, прознай она хоть что-то об этом скандальном поведении.

– Мы же… друзья! – еле выдохнул губернатор.

– С этого момента – нет. – Клифф с превеликим трудом сдерживался от желания ударить его снова.

И тут он услышал, как Дикарка задыхается. Бросив бывшего приятеля, он стремглав понесся к ней. Мисс Кэрр стояла на четвереньках, пытаясь успокоиться и справиться с сильным спазмом. Клифф опустился на колени и нежно обнял Дикарку, с ужасом осознавая, что ее полуобнаженное тело оказалось совсем близко, а заодно не давая себе забыть о том, что Вудс, вероятно, успел воспользоваться девушкой самым презренным, самым грубым образом. Она медленно подняла на своего спасителя зеленые, как у кошки, глаза – огромные, полные страдания, молящие…

Клифф надеялся, что самое страшное еще не произошло.

– Я заберу вас отсюда, – мягко сказал он.

Но Дикарка покачала головой, безмерно удивив Клиффа.

– Оставьте меня… – отрывисто прошептала она.

Страстно желая прикончить своего бывшего друга, де Уоренн нежно покачал ее лицо в ладонях.

– Послушайте меня! – отрывисто бросил он. – Вудс не собирается даровать прощение вашему отцу, независимо от того, что вы сделаете или сколько раз вы это сделаете! Вы меня понимаете?

– Но это мой единственный шанс спасти отца! – все еще задыхалась она.

Клифф понял, что у бедняжки от волнения перехватило горло. Он поднял ее на руки и снова изумился, когда она прильнула к нему. Теперь де Уоренн уже ясно отдавал себе отчет в том, как сильно хочет защитить Дикарку, но по-прежнему не мог забыть о ее распахнутом халате и нежных грудях, которые прижимаются к его торсу. Капитан мельком бросил взгляд на влажное сокровище между ее бедрами.

– У вас не было ни малейшего шанса, – резко бросил он, унося мисс Кэрр из спальни.

В коридоре Клифф остановился, вдруг осознав, что солдаты наверняка стоят у входной двери, а он сам только что напал на губернатора. Как поступить в такой ситуации? Если бы они решили бежать, пришлось бы спешно отступать через окно. По иронии судьбы, после произошедшего у де Уоренна не осталось возможностей для маневрирования в области политики. Вудс, судя по всему, уже не считает его другом, но Клиффу все равно придется сотрудничать с ним, если он хочет оставаться влиятельным жителем острова… Погруженный в свои мысли, капитан очнулся, почувствовав, что его ноша подозрительно притихла.

Клифф взглянул на мисс Кэрр. Она смотрела на своего спасителя, ее руки по-прежнему обвивали его шею. Лицо Дикарки горело румянцем.

Цепкий взгляд де Уоренна переместился к ее прекрасной груди, затем скользнул по стройному телу, маленькому розовому пупку и треугольнику цвета шампанского пониже. Да, Клиффа называли пиратом, но прежде всего он был джентльменом, поэтому резко перевел взгляд на лицо мисс Кэрр, чувствуя, как зарделись его собственные щеки. Одной рукой он неловко поддернул халат, чтобы хоть как-то запахнуть его.

– Сильно пострадали от Вудса? – особо не церемонясь, спросил он.

– Не могли бы вы опустить меня? – попросила Дикарка вместо ответа.

Он тотчас же исполнил ее просьбу.

Прелестница улыбнулась Клиффу, а потом вдруг с неожиданной силой ударила его по голени, оттолкнула и бросилась наутек.

Ошеломленный, он сумел догнать Дикарку, но она была проворна, быстра и решительна. Дерзкая девчонка увернулась от его железной хватки и помчалась по коридору, халат развевался за ее обнаженным телом, как флаг. Клифф не поспевал за ней, к своему ужасу осознавая, какая сумятица творится в его душе. Он едва ли хотел участвовать в подобной истории, но чувствовал, что это только начало. Когда он добрался до входной двери, там уже никого не было.

Дикарка сбежала.

Глава 2

Аманда пронеслась через двери террасы, промчалась по патио. Королевский дом занимал целый городской квартал, у здания было два внутренних двора. Она устремилась вниз по длинной белой каменной лестнице и оказалась в саду. Здесь девушка споткнулась, не сумела удержаться на ногах и с размаху рухнула на колени. Ее стало мутить. К счастью, обошлось без рвоты – страх за отца обернулся серьезным недомоганием, вот уже несколько дней Аманда не могла взять в рот ни крошки. Бедняжка растянулась на густой влажной траве, наконец-то дав себе волю поплакать от души.

Ее охватил ужас. Завтра в полдень отца повесят. Их последним шансом было добиться приема у губернатора и молить его о помиловании. Аманда не собиралась предлагать Вудсу свое тело, но, когда он стал смотреть на нее так же плотоядно, как моряки и местная шушера, она инстинктивно поняла, что должна делать. В конце концов, Аманда частенько видела, как женщины жеманничают, соблазняя ее отца, чтобы выманить брошь или отрез шелка.

Существовал лишь один способ, с помощью которого представительница прекрасного пола могла что-нибудь заполучить от мужчины, и Аманде он был прекрасно известен. Она воспитывалась среди моряков и воров, а из женщин хорошо знала лишь маркитанток да шлюх. Мир, в котором она росла, был основан на жестокости и сексе.

И все-таки она не отдала свое тело Вудсу, а все потому, что Клифф де Уоренн помешал ей это сделать.

Аманда горестно вздохнула, ее сердце защемило. Почему он вмешался? Де Уоренн был величайшим капером своего времени, таким же богатым и влиятельным, как король. Никто не мог совладать с ним в открытом море – даже ее отец утверждал это. И поговаривали, де Уоренн был столь же опасен и на суше…

«Отец!» Сердце Аманды уже горевало, и она напомнила себе о том, что самый близкий человек пока еще жив. Горе и страх переплелись в душе несчастной дочери, оказав мощное воздействие, сравнимое с приемом опиума – как-то раз, прежде чем отец осознал, что произошло, ей дали попробовать этот наркотик. Погрузившись в раздумья, она села, подтянув халат, чтобы надежнее прикрыться. Перед глазами Аманды возникла ужасная картина: Родни Кэрр, ее отец, перерезает горло пирату, который задумал дать ей наркотик и совратить ее.

Когда отец был рядом, он всегда защищал Аманду от похотливых, желавших ее мужчин. Он же обучил дочь, как не дать себя в обиду, орудуя шпагой, пистолетом и кинжалом, так что она могла постоять за себя и тогда, когда отца поблизости не оказывалось. Морские путешествия Родни нередко длились месяцами, и каждый раз он старался оставлять дочери достаточно запасов, чтобы она не голодала – особенно если вдруг ему придется задержаться в плавании. Он был хорошим отцом, а сейчас Аманда подвела его – того, кто всегда был для нее опорой, оплотом всей жизни. В этот важнейший момент, когда решался вопрос его жизни и смерти, она не смогла помочь!

Мысли лихорадочно роились в голове Аманды, она отчаянно искала другой способ спасти Родни. Некоторое время назад любящая дочь уже отказалась от идеи попробовать ворваться в тюрьму и помочь отцу бежать. Большинство членов его команды погибло в сражении с английским офицером, захватившим судно отца «Аманда К.», а те, кто остались в живых, сейчас тоже томились в застенках, ожидая виселицы.

Если она не могла освободить отца силой, возможно, ей стоит вернуться в тот дом, к Вудсу?

Аманду снова стало тошнить. Импульсивно она собиралась сделать то, что обычно делают в кризисных ситуациях все женщины, но, боже праведный, какие же неприязнь и отвращение она чувствовала по отношению к тому, что почти произошло! Несмотря на то что Аманде довелось своими глазами увидеть чуть ли не все существующие способы полового акта – или, по крайней мере, она так думала, – собственного сексуального опыта у нее не было. Она даже никогда не целовалась. Родни Кэрр доступно объяснил, что любому мужчине, который посмеет хотя бы пальцем притронуться к его дочери, он перережет горло, а мужское достоинство наглеца будет брошено в море на корм акулам.

Подумать только, де Уоренн спас ее!

Аманда крепко обхватила руками колени, прижав их к груди, не в силах отогнать от себя мысли, которые так и лезли в голову. Самоотверженное поведение капитана потрясло ее. Почему он вмешался? Все, кого знала Аманда, вели себя благоразумно и эгоистично – таков был закон выживания. Незнакомые люди никогда не помогали друг другу. Да и с чего они должны были это делать? Мир казался слишком опасным, чтобы осмелиться обратиться за помощью к постороннему. Так почему же де Уоренн спас ее от губернатора Вудса?

Сердце Аманды никак не хотело успокаиваться. Она с усилием сглотнула, вспоминая недавние события. В памяти воскресло и то, как де Уоренн смотрел на нее – гораздо более дерзко и бесстыдно, чем это когда-либо делал любой нагловатый моряк.

Аманда была слишком расстроена, но ее сердце стало биться с безумной скоростью. Смущенная, она обхватила ладонями свои пылающие щеки. Де Уоренн чересчур смело разглядывал ее обнаженное тело, но он точно так же глядел на нее и в тот момент, когда она вошла в Королевский дом и на ней была одежда. Аманда не могла припомнить никого – ни мужчину, ни женщину, – кто смотрел бы на нее такими же цепким, проницательным взглядом. Аманда знала, что никогда не сможет забыть этот взгляд – хотелось бы еще понимать, что он в себе таил…

Разумеется, она знала де Уоренна. А кто его не знал? Мощная фигура капитана сразу бросалась в глаза, когда он стоял на квартердеке ее любимого судна, 38-пушечного фрегата «Прекрасная леди». Громадный, высокий мужчина с львиной гривой волос – его нельзя было не заметить. К тому же всем вокруг было известно, что за свою короткую, десятилетнюю карьеру капера де Уоренн взял в плен более сорока пиратов. В Вест-Индии пока еще никому не удалось превзойти его рекорд.

Сердце Аманды по-прежнему лихорадочно билось. Она была смущена, встревожена, сбита с толку. Почему такому человеку, как де Уоренн, вздумалось помогать ей? Он был больше чем просто капером. Несмотря на то что в городе Аманда слышала хихиканье разряженных высокомерных леди о том, что де Уоренн – скорее пират, чем джентльмен, вряд ли можно было доверять этим сплетням. Пираты казались омерзительно-отталкивающими, с их зловонным дыханием, отсутствовавшими зубами и немытыми телами. Пираты не знали пощады в бою, они бездумно лили кровь и выпускали кишки повсюду, хотя, когда дело доходило до клятв в верности, лучших друзей было не найти. Пираты носили запачканную одежду, никогда не мылись и частенько захаживали к самым уродливым ведьмам и шлюхам.

А от капитана де Уоренна исходил аромат моря, смешанный с причудливым запахом каких-то азиатских специй и островного манго. Хотя он носил огромные шпоры с золотом и рубинами и, подобно некоторым пиратам, золотую сережку в одном ухе, его одежда выглядела безупречно. Все вокруг знали, что матерью одного из его незаконнорожденных детей была настоящая принцесса. За де Уоренном прочно закрепилась репутация дамского угодника, но его любовницами были не шлюхи и ведьмы – о нет, их полная противоположность! А почему бы и нет? Он был сыном графа. В жилах де Уоренна текла поистине королевская кровь.

И даже она сама, та, которая никогда не смотрела на мужчину с оттенком восхищения – исключая, разумеется, отца, – не могла не признать, что де Уоренн невероятно красив.

Аманда почувствовала, как вспыхнула от смущения. Она еще слишком хорошо помнила, как оказалась в объятиях де Уоренна, когда он нес ее на руках из покоев губернатора. Но почему она думала об этом – или просто о нем? Сейчас ее должно было заботить совсем другое: нужно было освободить отца прежде, чем его повесят.

Аманда в полной мере осознала, что вариантов действия у нее просто не осталось. Если она не могла силой вытащить отца из тюрьмы, если ей не удалось соблазнить Вудса, продав свое тело в обмен на помилование, что же еще можно было сделать?

Приступ удушья вновь сдавил горло несчастной дочери. Что там сказал де Уоренн? Нужно припомнить точнее…

«Почему бы не помиловать Кэрра? Если он не бросит свое пиратство, обещаю, что арестую его сам».

Аманда вскочила на ноги. Де Уоренн может помочь ей – он должен это сделать!

Уиндсонг высился над кингстонской гаванью – огромный, правильной формы белый каменный особняк, который Клифф начал строить пять лет назад и наконец-то довел до ума в прошлом году. Украшенные балюстрадами террасы выступали над гаванью позади дома, тогда как впереди лестница с двух сторон особняка вела к еще одной веранде и впечатляющего вида парадному входу, выполненному из белого мрамора. Одинаковые флигели располагались по обе стороны особняка, по бокам возвышавшегося над ними главного дома высотой в три этажа.

Клифф мог стоять у парапета террасы с северной стороны особняка, откуда на всю длину просматривалась Кинг-стрит, но он любил бывать на южной веранде, потягивая лучший ирландский виски и наблюдая за прибывающими судами. Вот и теперь де Уоренн оказался там, приказав дворецкому принести выпивку, но на сей раз его взгляд не блуждал по морю, а был направлен в сторону Порт-Ройял. Там, вдали, он мог различить кирпичные стены форта Чарльз. Клифф вскинул подзорную трубу.

Суденышко «Аманда К.» стояло неподалеку на якоре, его корабельные снасти были повреждены, мачты – сломаны. Это был маленький девятипушечный шлюп^[6], когда-то достаточно быстрый для того, чтобы опережать большинство морских судов, а теперь безнадежно разбитый, не подлежащий ремонту. Несчастный корабль летал по морским просторам не под смертоносным пиратским флагом с черепом и костями, а под британским триколором.

Клифф опустил подзорную трубу. Он не желал забивать себе голову размышлениями о судьбе Кэрра или его дочери. Обвиненный в пиратстве Кэрр находился в Спэниш-Таун, ожидая завтрашнего приведения приговора в исполнение. Хотелось бы Клиффу знать, где сейчас Дикарка… Она сбежала слишком быстро, исчезла в одно мгновение, будто призрак.

Де Уоренн все еще отчетливо помнил ощущение ее стройного и упругого, но одновременно такого женственного тела в своих руках – хотя и клял себя на чем свет стоит, желая это забыть.

– Папа! Папа!

Услышав счастливый крик своей обожаемой дочери, Клифф обернулся, просияв от радости, и все мысли о сумасбродной женщине-ребенке вылетели у него из головы.

Ариэлла была чудесной шестилетней девчушкой с огромными блестящими синими глазами, оливковым цветом лица и удивительными золотистыми волосами. Благодаря экзотической внешности она была потрясающе красива, и каждый раз, глядя на нее, Клифф ощущал прямо-таки благоговейный трепет от того, что этот изумительный ребенок – его.

– Иди ко мне, моя милая!

Но Ариэллу не нужно было звать, она и так уже неслась по террасе прямо в объятия отца. Он рассмеялся, подхватил на руки и высоко поднял ее, а потом крепко прижал к себе. Девочка была одета словно маленькая английская принцесса – в самое нарядное шелковое платьице, стоившее целое состояние, маленькую шейку украшала нитка превосходного жемчуга. Клифф опустил дочь, и она спросила:

– Ты ходил сегодня под парусом, папа? – Ариэлла казалась очень серьезной. – Ты обещал, что возьмешь меня с собой, когда в следующий раз отправишься в плавание.

Клифф не мог сдержать улыбку. Ариэлла могла притворяться столько, сколько хотела, но он отлично знал, что дочурка не любила плавать.

– Я не забыл, моя милая. И я не ходил под парусом. У меня были дела в Спэниш-Таун.

– Приятные дела?

Улыбка Клиффа немного померкла.

– На самом деле они были не самыми радостными. – Он нежно накрутил на палец прядь ее золотистых волос. – Это был хороший день для мореплавания. Сколько у нас сегодня узлов?

Ариэлла поколебалась, покусывая губу:

– Десять?

Клифф вздохнул:

– Восемь, дорогая, но ты была близка к истине.

Он знал, что дочь сказала это наобум.

– Я должна уметь оценивать скорость бриза, чтобы плавать с тобой?

– Нет, не должна, твой брат вполне может справиться с этим. Мне не стоит пытаться сделать из тебя моряка.

Ариэлла не выказывала особенной любви к морю, хотя терпела водную стихию как способ проводить больше времени с отцом. Сын капитана был полной ее противоположностью. Но у Клиффа не было поводов разочаровываться в своей далекой от мореплавания дочери: у Ариэллы был самый любознательный, самый пытливый ум из всех, с кем ему когда-либо приходилось иметь дело. В сущности, она могла провести целый день, погрузившись в книгу, и Клифф не знал, что ему с этим делать – гордиться или тревожиться.

– Скоро, моя милая, ты будешь путешествовать по свету со своим отцом.

– Но только я, не Алекси! Мы его с собой не возьмем, – недовольно надула губки девочка.

Клифф покачал головой, удивленный ее ревностью.

– Он – твой брат, дорогая, и, разумеется, отправится с нами. Он – настоящий, прирожденный моряк. Он поможет мне управлять кораблем, будет вести судно за нас.

Ариэлла просияла улыбкой:

– Я выучила четыре новых созвездия, о которых ты рассказал мне, папа. Ночь будет хорошей, мы сможем как следует рассмотреть звезды. Могу я показать их тебе попозже?

– Конечно.

Что и говорить, у Клиффа росла замечательная дочь! В свои шесть она умела складывать и вычитать быстрее, чем отец, была знатоком в умножении и постепенно постигала деление. Клифф начал учить с дочерью созвездия, и ее способность распознавать различные звезды поразила его. Фактически Ариэлла могла всего за несколько минут запомнить что-то, увиденное лишь раз, мельком. Она бегло говорила на латыни и в ближайшее время должна была с тем же успехом освоить французский язык. Что же касалось чтения, то тут Ариэлла на несколько уровней опережала своего старшего брата.

Клифф наконец-то бросил взгляд в сторону дома, где давно уже стояла гувернантка дочери – ее стройная фигура была так плотно укутана тканью, что нельзя было рассмотреть лица, все ее тело было завернуто в оранжевый и синий шелк.

– Ариэлла выполнила все свои задания на сегодня?

Де Уоренн взглянул на дочь и подмигнул ей. Девочка была настолько умна, что, несомненно, прошла недельный объем своей учебной программы за один день.

– Да, милорд. Как всегда, она в этом преуспела.

Анахид, гувернантка, говорила на безупречном английском, но с сильным армянским акцентом. Она была рабыней матери Ариэллы. Вся эта история была трагической, за исключением одного подлинного чуда – дочери Клиффа. Мать Ариэллы, Рахиль, была еврейкой, когда-то она вместе с отцом отправилась к Земле обетованной. Корсары напали на их корабль и убили всех, кто не представлял для них ни малейшей ценности, включая отца Рахиль. Бедняжка попала в рабство, но местный принц был мгновенно сражен ее красотой и сделал Рахиль своей наложницей. Клифф тоже попал под влияние чар прекрасной рабыни, когда торговался с ее господином, князем Рохаром. Капитан прекрасно понимал, что, осмелившись на подобную любовную связь, обрекает себя на смерть, но не мог противиться чувствам. Их романтическая история была недолгой, но еврейская любовница, с ее достоинством и изяществом, тронула сердце Клиффа глубже, чем любая другая из его предыдущих женщин. Де Уоренн и понятия не имел, что Рахиль забеременела от него.

Именно Анахид удалось передать Клиффу письмо спустя шесть месяцев после рождения Ариэллы. Рахиль казнили, когда выяснилось, что у ее дочери голубые глаза – стало слишком очевидно, что отцом ребенка был не хозяин рабыни. Клифф готовился без промедления пойти на штурм крепости Рохара, но это оказалось уже ненужным. С помощью золота де Уоренна Анахид подкупила охранников князя и выкрала Ариэллу из гарема, сумев сбежать вместе с девочкой из дворца. С тех пор гувернантка жила в доме Клиффа. Капитан знал, что Анахид готова умереть за его дочь, да и сводного брата Ариэллы, Александра, она любила почти с той же неистовой силой. Клифф даровал Анахид свободу спустя всего несколько дней после того, как она покинула побережье Берберии.

Он никогда не видел лица Анахид, даже мельком.

– А как успехи Алекси сегодня?

Клифф почувствовал, что гувернантка улыбается.

– Он справился с заданиями не так хорошо, как Ариэлла, милорд. Сейчас он по-прежнему в классной комнате, изо всех сил старается дописать свои буквы.

– Хорошо.

Алекси был очень сообразительным, но для успешной учебы ему не хватало усидчивости, которой отличалась Ариэлла. Мальчик живо интересовался фехтованием, верховой ездой и, разумеется, судами своего отца.

– Напомните ему, что завтра в семь часов мы занимаемся фехтованием – разумеется, если он сделает все свои уроки.

Анахид кивнула, жестом подзывая к себе Ариэллу. Девчушка взглянула на отца и состроила недовольную гримаску, явно не желая уходить:

– Папа?

– Иди, дитя мое… – Клифф осекся, заметив, как в дверном проеме появился его дворецкий.

Де Уоренн даже представить себе не мог, что могло вызвать на лице Фитцуильяма, обычно будто высеченном из камня, такое странное выражение. Неужели его бессердечный слуга был на самом деле чем-то взволнован?

– В чем дело, Фитцуильям?

– Сэр. – На лбу дворецкого выступила испарина. А ведь этот человек никогда не потел, невзирая на вечные пекло и влажность, даже в те дни, когда температура воздуха превосходила привычные значения.

– Что-то не так? – Клифф вышел из угла террасы.

– Там… – Дворецкий закашлялся. – Там… посетитель… сэр, если вы пожелаете… спуститься вниз.

Клифф был озадачен.

– Судя по вашей реакции, это должна быть сама смерть с косой, – предположил он. – У него или у нее есть визитная карточка?

Де Уоренн вдруг вспомнил красотку с площади Спэниш-Таун. Он почти не сомневался, что пришла именно она – утолить свою похоть, – и все же на мгновение представил в своей постели Дикарку.

Что, черт возьми, с ним творится? Он грезит о сумасбродной женщине-ребенке, и не важно, что она оказалась намного красивее всех леди, которых ему до сих пор доводилось встречать! При самом удачном раскладе ей от силы восемнадцать лет, если не шестнадцать.

– Посетитель… – Фитцуильям глотнул, явно находя нечто неприятное в этой ситуации, – ожидает в красной комнате. Если вы, конечно, пожелаете видеть ее…

Выходит, к нему в гости пожаловала брюнетка с площади. Странно, но Клифф чувствовал разочарование и досаду.

– Я не принимаю сегодня, – решительно отрезал он. – Выставите ее.

Фитцуильям удивленно сощурился, ведь его хозяин никогда прежде не был столь краток и груб.

Клифф вспыхнул от раздражения.

– Я хочу сказать, возьмите ее визитную карточку, и пусть идет, откуда пришла.

– У нее нет визитной карточки, сэр.

Слабое подозрение зародилось в душе Клиффа. Взволнованный, он отвернулся от дворецкого. У всех леди были визитные карточки.

– Как это? – удивился он.

Фитцуильям лихорадочно облизнул губы:

– Она настаивает на встрече с вами, сэр, и еще у нее кинжал, которым она угрожала мне!

Дикарка… Клифф направился в дом, прошел по начищенному до блеска дубовому паркету, спустился по широкой центральной лестнице, покрытой темно-красной ковровой дорожкой, и оказался в холле. Это было огромное помещение с высокими потолками, хрустальной люстрой размером с рояль и полами из серо-белого мрамора, привезенного из Испании. Красная комната располагалась в самом дальнем конце холла.

На пороге комнаты, глядя на него, стояла дочь Кэрра.

При виде гостьи сердце Клиффа невольно забилось чаще, заставив его еще больше встревожиться. Де Уоренн быстро подошел к Дикарке, заметив, что она очень бледна, хотя прежде ее лицо отливало золотистым загаром, а глаза безумно горят, будто у бывалого солдата в разгар яростного сражения. Он взял себе на заметку, что с этой девчонкой нужно держать ухо востро и стараться лишний раз ей не доверять. Клифф не сразу поймал себя на том, что почему-то заговорил с ней резким, грубым тоном:

– Вы возвращались в Королевский дом?

Дикарка покачала головой:

– Нет.

Боже, у Клиффа будто гора с плеч свалилась! К нему постепенно вернулось его обычное самообладание.

– Мисс Кэрр, простите меня. Пожалуйста, присядьте. Могу я предложить вам чем-нибудь подкрепиться? Чай? Печенье?

Дикарка уставилась на гостеприимного хозяина с таким изумлением, словно у того вдруг выросла вторая голова:

– Я должна простить вас?

Де Уоренн вдруг взглянул на себя со стороны и понял, в каком смехотворном виде, должно быть, сейчас предстал – нужно быть по-настоящему слабоумным, чтобы просить прощения у этого дикого, неискушенного в правилах хорошего тона ребенка. Понимает ли эта девчонка, что его манеры были просто недопустимыми? Так или иначе, но Клифф улыбнулся ей и счел нужным объяснить:

– Мое приветствие было в высшей степени неподобающим. Джентльмен всегда кланяется леди. Ему стоит сказать «Добрый день» или «Доброе утро» или справиться о ее делах.

Дикарка зевнула:

– Я – не леди. А вы чересчур болтливы.

Де Уоренн пропустил ее замечание мимо ушей:

– Не хотите ли чаю?

– Немного чаю? – Дикарка вдруг превосходно скопировала британский акцент прирожденной знати, высшего общества. – Думаю, нет, – продолжила она свою искусную имитацию. – Я бы предпочла грог. – Теперь девчонка растягивала слова, подражая морякам. – Если он у вас есть.

Клиффу оставалось только гадать, на самом ли деле гостья желала горячительного или всего лишь надеялась спровоцировать его на реакцию, немного побесить.

– Ваша имитация просто великолепна, – заметил Клифф. Он то и дело прохаживался мимо Дикарки, пристально глядя на нее. Мисс Кэрр не двигалась и не моргала с тех пор, как он вошел в комнату. Она стояла в оборонительной позе и все-таки по-прежнему умудрялась выглядеть воинственно. Тот самый кинжал, которым она угрожала дворецкому, скорее всего, был заткнут за пояс ее бриджей и спрятан под свободной, как туника, рубашкой. Зачем она пришла? Клифф думал, что знал это и причина визита заключалась не в ее желании запрыгнуть к нему в постель.

Щеки Дикарки зарделись румянцем.

– Я вас не понимаю! Вы знаете, что я не умею читать – вы слышали, как я говорила об этом. Я не знаю и красивых сложных слов.

Клифф почувствовал, как смягчается его душа.

– Прошу прощения. «Имитация» значит «подражание». У вас превосходный слух.

Она пожала плечами:

– Мне все равно.

Клифф пытался успокоить, приободрить мисс Кэрр, но его старания явно шли прахом. Де Уоренн предположил бы, что Дикарка подавлена видом его величественного особняка, который был ничуть не меньше Королевского дома, а обставлен даже с большей роскошью, если бы она не сводила с него лихорадочный взгляд зеленых глаз с тех самых пор, как он вошел в холл.

– Что я могу для вас сделать?

Выражение лица гостьи стало еще более напряженным.

– Освободите моего отца.

Что ж, Клифф был прав. Он попытался вежливо улыбнуться ей:

– Пожалуйста, сядьте.

Дикарка упрямо тряхнула головой:

– Я постою.

– Как же, по вашему мнению, я могу освободить вашего отца?

– Вудс – ваш друг. Заставьте его отпустить моего отца. – В ее невероятно ярких глазах мелькнуло отчаяние.

Клифф внимательно посмотрел на нее:

– Сейчас мы с Вудсом вряд ли питаем теплые чувства друг к другу, а если бы и были расположены более приятельски, это бы ничего не изменило. Все зашло слишком далеко. На этом острове действуют законы. Присяжные рассматривали дело вашего отца и сочли его виновным. Мне очень жаль, – добавил он, нисколько не кривя душой.

Из глаз мисс Кэрр хлынули слезы.

– Тогда помогите мне устроить побег отца.

Клифф ослышался – или все же нет?

– Мы можем сделать это. Точнее, вы можете сделать это – у вас команда, пушки, пистолеты!

Он был ошеломлен:

– Вы хотите, чтобы я напал на здание судебной тюрьмы?

Дикарка кивнула, но, даже подтвердив сказанное, явно стала колебаться, слезы катились по ее щекам. Без сомнения, она понимала, что в своих настойчивых просьбах в лучшем случае выдавала желаемое за действительное.

– Мисс Кэрр, я сожалею, что вашего отца осудили. Хотелось бы мне, чтобы все обернулось иначе… Но я – не пират. И не бандит. Каждое каперское свидетельство, которое я принял, было выдано британскими властями – я никогда не поступаю вразрез с их интересами. Я лишь преследую врагов Британии.

– Вы – моя единственная надежда, – прошептала Дикарка.

В этот момент Клиффу больше всего на свете хотелось ей помочь. Но он не мог напасть на британскую тюрьму и вытащить оттуда обвиненного в пиратстве.

Ее плечи безнадежно поникли.

– Тогда он умрет.

– Мисс Кэрр… – затянул Клифф, собираясь утешить ее, но не имея ни малейшего представления о том, как это лучше сделать. Если бы гостья была леди определенного сорта, он бы увлек ее на диван и целовал – бессмысленно, исступленно, – пока она не забыла бы о своем несчастье. Он доставлял бы ей удовольствие снова и снова, подавляя мысли о страшной действительности. Но Дикарка не относилась к числу леди определенного сорта, скорее казалась совсем еще невинной. В это мгновение она выглядела очень юной.

Мисс Кэрр горестно покачала головой и метнулась прочь из комнаты.

Но на сей раз Клифф был готов к такой реакции. Он настиг Дикарку за пару шагов, помешав ей покинуть холл.

– Подождите! Куда это вы направляетесь? Что собираетесь делать?

Мисс Кэрр взглянула Клиффу прямо в глаза.

– Тогда я сделаю это одна, – решительно произнесла она. Слезы текли по лицу несчастной дочери пирата, и она смахивала их так резко, хлопками, что на щеках оставались ярко-красные следы.

Клифф крепко взял Дикарку за плечи:

– Мисс Кэрр, уж не хотите ли вы, чтобы обвинения в преступлении выдвинули и против вас? Жаждете оказаться на виселице?

Но она была настроена агрессивно.

– Они меня не повесят – не смогут казнить, если я скажу, что ношу под сердцем ребенка!

Клифф застыл на месте:

– Вы что, беременны?

Дикарка с раздражением взглянула на него:

– Не думаю, что это вас касается! А теперь позвольте мне уйти. Пожалуйста.

Клифф почему-то знал, что мисс Кэрр редко произносит это слово. Он отпустил ее плечи.

– У меня много гостевых комнат, – сказал де Уоренн, рассчитывая предложить Дикарке одни из этих апартаментов, чтобы у нее, по крайней мере, была крыша над головой. Клифф уже решил, что завтра должен будет помочь мисс Кэрр пережить весь этот ужас, а потом отправит дочь казненного пирата в сиротский приют Святой Анны или в Британию, если у нее действительно есть там родственники.

– Почему бы вам не провести ночь здесь? В качестве моей гостьи, разумеется, – поспешил добавить Клифф.

Она смотрела на него округлившимися от изумления глазами, не произнося ни слова. Дикарка подумала, что он хочет воспользоваться ею точно так же, как пытался сделать это Вудс, мрачно мелькнула в голове Клиффа догадка.

– Вы неверно поняли смысл сказанного, – холодно произнес он. – Я предлагаю к вашим услугам личные апартаменты, исключительно для вас.

Она в волнении облизнула губы:

– Вы тоже… хотите… разделить со мной постель?

Клифф вспыхнул от возмущения:

– Я пытаюсь объяснить вам, что у меня нет подобного намерения!

– Если вы поможете моему отцу сбежать, можете спать со мной когда угодно и где угодно. Мне все равно. – Она залилась краской стыда.

Он не верил своим ушам.

– Даю вам свое слово – слово де Уоренна, – что у меня только самые благородные намерения!

– Я не могу понять и половины ваших причудливых речей, – воскликнула она, – но это я уяснила. Если вы не хотите спать со мной, то я не нуждаюсь в вашей милости.

И Дикарка гордо прошествовала по холлу.

На этот раз Клифф позволил ей уйти. Позже, ворочаясь в кровати без сна, он никак не мог отогнать воспоминания о прошедшем дне.

Была только середина ночи, но луна сияла почти полным светом, а тысячи звезд висели в темном небе, яркие и мерцающие. Воздух оставался душным и тяжелым, он ласкал кожу влагой. Аманда вцепилась в железные прутья решетки камеры, в которой сидел ее отец. Она проникла снаружи через лаз, вырытый под оградой тюрьмы, – ей уже не в первый раз удавалось попадать сюда подобным способом.

– Папа…

Из глубины погруженной в ночной мрак камеры послышалось шуршание.

– Папа, – умоляющим голосом позвала Аманда, задыхаясь от страха. В этот день умерла их последняя надежда, и она со всей ясностью сознавала это.

– Аманда, девочка моя! – Родни Кэрр появился в окне, это был рослый, крупный мужчина с косматыми светлыми волосами и более темной бородой.

Аманда уже не могла сдерживать рыдания.

– Черт побери, девочка, не плачь из-за меня! – вскричал Родни. Его кулаки сжались вокруг прутьев решетки так сильно, что суставы пальцев побелели.

Как же она его любила! Отец был всем ее миром. Но сейчас он злился, и Аманда знала это. Он ненавидел слезы. И все же отец не мог ударить ее сейчас, когда их разделяли железные прутья.

– Я пыталась, папа, пыталась, – хныкала несчастная дочь. – Я старалась убедить Вудса помиловать тебя, но он этого не сделает.

Родни спал с лица.

– Я не смогу справиться с этим, папа! Я не вынесу, если тебя казнят!

– Прекрати немедленно! – заорал он, наверняка разбудив других заключенных. Аманда тут же перестала плакать. – Послушай меня, девочка. Ты старалась и сделала все, что в твоих силах. Я горжусь тобой, действительно горжусь. Любой отец мечтал бы о такой хорошей, преданной дочери.

Аманда задрожала. Похвала из уст Родни была большой редкостью. Она знала, что отец любил ее сильно, неистово, поскольку и для него она была всем миром – после судна и его команды, но они никогда не говорили о каких-либо чувствах, и меньше всего о любви.

– Ты гордишься мной, – потрясенная, эхом отозвалась Аманда.

– Конечно горжусь. Ты сильная и смелая. Ты никогда не отступала в схватке с противником. Не уронила ни единой слезинки, когда тебе серьезно доставалось. Девочка, я так жалею о тех временах! Мне жаль, что тебе приходилось уживаться с моим грубым характером. И очень жаль, что я не смог дать тебе чудесный дом с английским садом, полным роз.

Аманда вдруг осознала, что это их последняя встреча – иначе отец никогда бы не говорил с ней так.

– Мне все равно, что ты бил меня. Да и как еще я научилась бы отличать ошибочное от правильного? К тому же ты чаще всего промахивался, ведь мне удавалось быстро уворачиваться. – Аманда чувствовала, как слезы катятся по ее щекам. – И мне никогда не был нужен сад с розами, – наполовину солгала она.

Казалось, его глаза блеснули в темноте.

– Все женщины мечтают о розах, девочка моя. Когда я встретил твою маму, у нее был сад, полный роз. Сейчас она, должно быть, живет в Лондоне, но и там у нее есть сад. Именно так живут люди благородного происхождения.

Значит, теперь они будут говорить о ее матери? Аманда родилась в Сент-Мавес, близ Корнуолла, и жила там со своей матерью, Дульсией Стрейтферн Кэрр, до четырех лет. Мама вышла замуж за Родни, когда он был бравым молодым лейтенантом королевского флота, еще бесконечно далеким от пиратства. Но, превратившись в жулика, Родни как-то приехал в Корнуолл, умоляя Дульсию отпустить дочь с ним. Дульсия отказала – она слишком сильно любила Аманду, чтобы вот так легко ее отдать. И тогда Родни забрал девочку силой, вырвав из рук рыдающей матери, и отправил ее на острова. Домой Аманда так с тех пор и не вернулась.

Жизнь с отцом была для нее всем. Родни боялся везти Аманду в гости к ее матери – всерьез опасался, что власти могут посадить его в тюрьму за то, что он когда-то сделал.

– Ты ведь все понимаешь, девочка моя, не так ли? Ты знаешь, почему я так поступил?

Конечно, Аманда понимала. Она любила отца и не могла себе представить, как бы росла в Корнуолле. Но ей было бесконечно жаль, что она совершенно не помнила мать. Отец говорил, что та была элегантной и благовоспитанной, настоящей леди, и столь прекрасной, что у поклонников просто перехватывало дыхание от ее красоты. Обычно Родни заводил разговоры о прошлом и о Дульсии в состоянии сильного подпития, и каждый раз его повествование оканчивалось слезами. Кэрр никогда, ни на одно мгновение не переставал любить жену и хотел, чтобы Аманда с той же силой обожала мать, пусть и на расстоянии. Мечтал, чтобы дочь знала: ее мать женщина особенная.

Аманда часто размышляла о том, что чувствовала ее мать после всех этих лет разлуки. Между ними не было никакой связи, ни одного письма, хотя отцу как-то удалось раскопать информацию о том, что его супруга теперь живет в Лондоне, в красивом доме под названием Белфорд-Хаус.

Аманда гадала, почему же сейчас Родни стал взахлеб говорить о розах, о матери…

– Розы не имеют для меня никакого значения, папа. И ты, разумеется, знаешь это.

Родни внимательно посмотрел на дочь:

– Ты должна отправиться к ней, девочка моя. Дульсия позаботится о тебе, когда меня не станет.

– Не говори так! – в отчаянии закричала Аманда. – Еще не наступило завтра, еще не полдень!

– Уже завтра, черт побери, скоро рассвет! Мама будет счастлива видеть тебя снова. Аманда, девочка, у тебя наконец-то будет прекрасный дом. Ты можешь стать настоящей леди, а не дочерью отродья вроде меня.

Аманда в изумлении смотрела на отца, разрываясь между страхом и тревогой. Конечно, она фантазировала о том, как однажды увидит свою мать, как ее заключит в объятия самая красивая, самая безупречно воспитанная на свете женщина, от которой будут исходить спокойствие, тепло и любовь. В этих фантазиях Аманда превращалась в леди, как ее мать, и они вместе потягивали экзотический чай в благоухающем саду, полном цветущих роз.

Но Аманда была здравомыслящей девушкой. Ее домом был остров, ее жизнью – отец. И хотя у Кэрров была ферма, они перебивались грабежом, а их хозяйство составляли краденые вещи. Да, у них была корова, и Аманда доила ее, и все-таки девушка оставалась дочерью пирата. Она никогда не отправилась бы в Англию и никогда не смогла бы встретиться со своей матерью. И естественно, Аманде никогда не приходило в голову даже пытаться вести себя как леди, не говоря уже о том, чтобы на самом деле стать ею – разве что в глупом полете воображения.

Отец что, совсем спятил?

– Я не леди – и никогда не смогла бы быть такой. Я люблю остров. Это мой дом! Я люблю ходить под парусами, люблю море! – в настоящей панике продолжала возражать она.

– И в этом я узнаю свою дочь, – отозвался Родни, в его голосе зазвучали гордость и печаль. – Боже, девочка моя, не знаю, о чем я думал, когда учил тебя плавать на своем маленьком судне и палить из пушки, фехтовать лучше любого мужчины, стрелять из пистолета и чинить паруса. Ты поднимаешься на мачту быстрее моих лучших матросов. Но ты – девушка, а не парень! Тебе следовало оставаться с матерью. Теперь я это понимаю.

– Нет! – Аманда протянула руку через прутья решетки и схватила руку отца. – Папа, я люблю тебя!

Родни отдернул руку и погрузился в молчание.

Аманда из последних сил пыталась снова не заплакать, но это сражение с самой собой ей суждено было проиграть.

– Пообещай мне, – наконец нарушил тишину отец, – что, когда меня не станет, ты поедешь к матери. Здесь у тебя никого больше нет. Аманда, ты должна отправиться к Дульсии.

Аманда пришла в ужас. Как она могла дать подобное обещание? Ее мать была настоящей леди. А она, Аманда, дочерью пирата. Бедняжка верила, что мать любила ее когда-то, но с тех пор много воды утекло… Аманда очень боялась, что теперь мать не захочет с ней знаться.

– Я твой отец и осужденный на смерть человек, – в ярости вскричал отец. – Черт возьми, ты должна слушаться меня!

Она знала, что, не разделяй их прутья решетки, Родни ударил бы ее.

– Ты еще не умер. Возможно, случится чудо!

Он фыркнул:

– Чудес не бывает!

– Сегодня произошло чудо, – воскликнула Аманда. – Клифф де Уоренн спас меня от…

Она резко осеклась.

Родни взглянул на дочь так пристально, что она ясно увидела его глаза в темноте.

– Он – что?

– Он спас меня… Я пыталась соблазнить губернатора… – одними губами прошептала Аманда.

Резко выбросив руку через решетку камеры, Родни ударил ее по голове, причем довольно сильно.

– Ты не шлюха, черт побери! Если и была одна вещь в моей жизни, которую я сделал правильно, так это то, что я сохранил тебя невинной. Ты должна подарить свою девственность хорошему мужчине – своему мужу! – в бешенстве заорал он.

Аманда вцепилась в прутья решетки, переждав, пока звезды, завращавшиеся в ее голове, не потускнели и не исчезли. Потом она втянула воздух ртом, все еще шатаясь от тяжелого удара.

– Я пыталась спасти тебя, папа.

Но отец, казалось, не слышал ее оправданий.

– Де Уоренн – джентльмен, не говоря уже о том, что у него есть определенное влияние. Ты попросишь его отправить тебя в Англию. Он – тот, кому ты можешь доверять.

Аманда совсем пала духом. Ее отца вот-вот повесят, и если это его последнее желание, ничего не остается, как повиноваться.

– Он странный. – Аманда сама удивилась, услышав, что медленно размышляет вслух. – Почему он, посторонний человек, стал помогать мне? Почему так рьяно боролся с собственным другом?

– Все эти аристократы поступают так потому, что они становятся еще благороднее, еще могущественнее в своих глазах, проявляя милосердие по отношению к бедному спившемуся отребью вроде нас. Поступая так, вся эта «голубая кровь» ощущает себя еще выше и влиятельнее. Он подает тебе милостыню, и ты должна принять ее, девочка, – объяснил Родни. – И плевать на твою ужасную гордость!

Он немного поколебался, а потом сказал нечто странное:

– Де Уоренн заметил, что ты – красавица?

Эти слова потрясли Аманду. За все ее семнадцать лет отец никогда не упоминал о том, что считает дочь красивой. Но теперь он говорил о ней так, будто она действительно очень привлекательна, совсем как ее мать.

– О чем ты, папа? Я совсем не красавица! Я тощая, кожа и кости, да еще с жалкими волосиками крысиного цвета. Я ношу мальчишескую одежду. И еще у меня очень странные глаза. Все так говорят.

Но Родни и не думал шутить:

– Этот де Уоренн смотрит на тебя так же, как тот чертов турок на Силиции?

Аманда помедлила, не зная, стоит ли признаваться.

– Может, и смотрит, но это ровным счетом ничего не значит!

Родни с шумом выдохнул. После длинной, мрачной паузы он серьезно сказал:

– Де Уоренн – тот, кто отвезет тебя к матери. Думаю, Аманда, я могу ему доверять. Он – джентльмен.

И отец снова замолчал.

Аманда чувствовала, что он хотел сказать что-то еще.

– Он – джентльмен, но что дальше, папа? О чем ты недоговариваешь?

Родни пристально посмотрел на дочь:

– Я бы не возражал, если бы он решил удержать тебя при себе хоть на какое-то время.

Глаза Аманды в изумлении распахнулись.

– Что??? Ты имеешь в виду, в качестве своей любовницы?

– Он богат, как Крез, и он – сын графа! – взревел Кэрр, с силой ударив кулаком по стене. – Я всегда хотел, чтобы ты удачно вышла замуж, но теперь, когда меня казнят, я не знаю, как это устроить. Теперь тебе придется поехать к матери, но ты не видела ее долгие годы…

Аманду начало колотить. Перед ее мысленным взором предстало сильное, бронзового оттенка лицо де Уоренна, его пристальный взгляд, такой необычайно глубокий, такой удивительно проницательный, будто способный проникнуть в ее сознание, ее душу. Аманда вспомнила, как де Уоренн уносил ее из покоев Вудса. Смущенная, она напряглась всем телом. Дочь пирата была готова подарить ему свою девственность – или, по крайней мере, не сильно возражала бы сделать это. А еще этот аристократ казался добрым.

«Я, должно быть, ошибаюсь», – думала Аманда, которую уже била дрожь. Конечно, жена пекаря с Куин-стрит бесплатно давала ей черствый хлеб, а парень, который убирался в аптеке, был очень мил, но больше никто на этом свете не относился к ней по-доброму. Возможно, де Уоренн и спас-то Аманду только для того, чтобы совратить ее, даже невзирая на то, что она не относилась к числу благородных леди, которых он обычно предпочитал. В конце концов, разве он не пытался оставить ее в собственном доме в Кингстоне?

– Папа, де Уоренн никогда не захотел бы сделать меня своей любовницей. Его возлюбленные гораздо красивее меня.

– Тебе лишь нужно убедиться в том, что он возьмет тебя на свое судно и доставит к матери, – угрюмо произнес Родни. – Я так хотел оставить тебе что-то, Аманда, и не скопил ничего, черт возьми, ни единого фунта! Мне очень жаль…

Сердце у Аманды сжалось: ее отец ни разу в жизни ни за что не извинялся, а сейчас уже во второй раз говорил ей, насколько сожалеет.

– Не стоит извиняться, – яростно запротестовала Аманда. – Ты – лучший отец, который только может быть у девушки!

Она говорила чистую правду, и слезы невольно снова хлынули из ее глаз.

– Я старался, действительно старался быть хорошим отцом! – задыхался Родни, тоже неспособный сдерживать рыдания. – Девочка, тебе пора идти!

Аманда очнулась и увидела, что небо над крышей здания суда окрасилось ярко-оранжевым. Солнце всходило – уже был рассвет.

– Нет! – в отчаянии закричала она.

Еще несколько секунд, и ей придется уйти. В следующий раз она увидит своего отца уже на виселице.

– Тебе лучше уйти, девочка моя, пока они не поймали тебя здесь и не узнали о лазе, который ты вырыла под забором, – охрипшим голосом уговаривал Кэрр.

Нет, ее отец не может быть казнен, этого просто не должно случиться… Аманда никогда всерьез не размышляла о том, верит ли в Бога, но теперь исступленно молилась.

– Папа, позволь мне остаться! Мне все равно, найдут ли меня. – Она в отчаянии потянулась к решетке.

Отец немного помедлил, потом крепко сжал ее руку.

О господи! Его рука была теплой, сильной, мозолистой, в рубцах. Много лет назад какой-то шотландец в шумной ссоре отрубил ему один из пальцев, лезвие добралось до мякоти ладони. Но Аманда сжимала искалеченную кисть, будто держась за остатки своей – и его – жизни.

Сжимала, потому что знала: стоит отпустить, и она никогда больше не сможет взять отца за руку.

В самый последний момент он вскочил на своего лучшего чистокровного коня и пронесся галопом всю дорогу до Спэниш-Таун. Теперь Клифф пристально разглядывал толпу, собравшуюся под жарким полуденным солнцем на площади между Королевским домом и зданием суда. Леди в великолепных нарядах с белыми зонтиками от солнца и хорошо одетые джентльмены с тростями беззаботно прогуливались рядом с виселицей под тенью высоких пальм, легкомысленно болтая в ожидании начала главного «развлечения». Небрежно одетые моряки потягивали грог и тискали своих шлюх, несколько матросов танцевали с проститутками под быструю ямайскую мелодию, которую наигрывал темнокожий уличный скрипач. Компания мальчишек бросала камни в подмостки виселицы, словно это было яблочко мишени. Они зло хохотали, да и вообще вели себя просто скверно.

Клифф отвернулся, внимательно изучая другую сторону площади. Полк солдат вытянулся по стойке «смирно» перед зданием суда, другие военные патрулировали периметр площади на тот случай, если заключенный решит бежать. Сердце Клиффа тревожно забилось, он ощутил прилив адреналина. Где же она?

Всего считаные минуты остались до того момента, как Кэрра под конвоем поведут навстречу судьбе. Клифф был уверен в том, что Дикарка будет присутствовать на казни.

За всю ночь де Уоренн не сомкнул глаз, мучимый навязчивой идеей о тяжкой доле отца этой безрассудной девчонки и ее участии в ужасной драме. Он подозревал, что Дикарка не смирится с ролью зрителя в этот день, но что она могла задумать? Клифф знал одно: он не позволит ей загубить свою жизнь вслед за жизнью отца. Де Уоренн собирался остановить Дикарку, если она попытается спасти Кэрра – раньше, чем это сделают солдаты.

Внезапно Клифф спиной почувствовал чей-то тяжелый взгляд. Обернувшись, он посмотрел в западном направлении от Королевского дома. На верхнем этаже роскошного здания было распахнуто огромное окно. Там стоял Вудс, вглядываясь в место действия внизу.

Клифф резко отвернулся. Краем глаза он увидел, как один из мальчишек швырнул булыжник в основание виселицы и безжалостно рассмеялся. И вдруг он услышал тихий сдавленный звук, напоминающий женское рыдание.

Цепкий взгляд Клиффа скользнул к подножию виселицы. Там он увидел сжавшуюся тоненькую фигурку в лохмотьях с копной серебристых волос. Разъяренный, Клифф зашагал через толпу, грубо отпихнув нескольких джентльменов. Толпа расступилась, гуляки поняли, что он взбешен и настроен весьма решительно. Завидев его приближение, мальчишки перестали бросать камни в бедняжку, затихнув и побледнев. Де Уоренн схватил одного из хулиганов за рубашку и отшвырнул его в сторону.

– Я еще поквитаюсь с тобой сегодня, – предупредил Клифф.

Ставший мертвенно-бледным парень прошептал:

– Она – всего лишь дочь пирата.

Де Уоренн ударил юного негодяя по плечу, достаточно сильно для того, чтобы отправить его в полет. Остальные мальчишки помчались прочь, а их заводила медленно пополз через толпу. Наконец этот жалкий трус вскочил на ноги и тоже унесся следом за приятелями.

Клифф опустился на колени:

– Мисс Кэрр?

Дикарка сидела, втиснувшись под настил из досок, на котором вот-вот должны были накинуть петлю на шею ее отца, позади одной из толстых деревянных ножек конструкции. Ее колени были подтянуты к груди, а глаза, неестественно яркие и распахнутые, горели огнем, будто в лихорадке. Дикарка выглядела очень маленькой и испуганной – крошечное существо, прячущееся от опасного мира. Душа Клиффа растаяла от жалости.

– Пойдемте, – сказал он мягким шепотом, надеясь убедить ее, и протянул руку.

Мисс Кэрр покачала головой, по ее лицу покатилась слеза.

Боже праведный, возможно, Дикарке лучше оставаться здесь, под виселицей, потому что так она не сможет стать свидетельницей казни собственного отца… И все-таки Клифф хотел увести мисс Кэрр подальше от площади и смертной казни – боялся, что если не сделает этого, в самый последний момент она выскочит из укрытия и увидит то, что не в состоянии вынести ни одна женщина.

– Пожалуйста, выходите. Я увезу вас подальше от этого места, – снова попытался уговорить Клифф, его тон был вкрадчивым, просящим.

Она во все глаза, не мигая, смотрела на него. По щеке скатилась еще одна слеза.

Сердце Клиффа дрогнуло.

– У вас нет ни малейшего повода оставаться здесь. Разрешите мне забрать вас отсюда. – Ему вдруг пришла на ум блестящая идея. – Я возьму вас на свое судно. Я собираюсь отправиться в плавание к Сен-Китт, сегодняшняя погода благоприятствует путешествию.

Ее глаза засверкали, становясь яснее.

– Хороший, умеренный бриз, а море такое приятное и ласковое, – уговаривал он.

Дикарка в нерешительности облизнула губы.

– Я разрешу вам… – Клифф запнулся. Его квартердек был местом священным. – Я разрешу вам взойти на свою палубу. Ну же, пойдемте, дорогая.

Слезы хлынули из глаз Дикарки. Она вдруг кивнула, протянув Клиффу руку, и он потянулся к ней. Как только кончики их пальцев соприкоснулись, толпа взревела – это был настоящий взрыв звука, – а потом раздались язвительные смешки. Дикарка вскрикнула, резко дернувшись назад, теперь Клифф уже не мог дотянуться до ее кисти. Он поднял глаза наверх и увидел, как солдаты вывели Кэрра из здания суда.

Хор недобрых насмешек нарастал, сопровождаясь жестокими, пошлыми колкостями.

– Пират уже позабавился от души – теперь настала наша очередь!

– А давайте, когда он умрет, выпустим из него всю кровь и покрасим ею наши палубы!

– Как думаете, он будет просить пощады? Умолять о помиловании, как жалкий трус?

– А давайте заставим его умолять – зададим парню веселенькую трепку перед казнью!

Клифф с трудом выносил эти насмешки, ощущая, как буквально заболевает на глазах, – это чувство посещало его крайне редко. Он обернулся, смерив пристальным взглядом дочь Кэрра, и быстро сказал не терпящим возражений тоном:

– Мы немедленно должны отсюда уйти.

Словно уловив слова де Уоренна в неистовом гомоне, Дикарка принялась на четвереньках протискиваться к нему. Клифф снова потянулся к ней, но эта девчонка была так чертовски проворна, что сумела пригнуться и перекатиться под его рукой. Де Уоренн тут же повернулся, чтобы опять попробовать схватить Дикарку, но она быстро вскочила на ноги и понеслась по направлению к Кэрру, пытаясь справиться с давящей со всех сторон толпой.

– Папа!

В этот момент Кэрр ступил на площадь в окружении конвоя. Услышав голос дочери, он на мгновение застыл на месте.

– Убирайся отсюда, Аманда! – что есть мочи заорал он.

Клифф подоспел тут же, он схватил непокорную Дикарку сзади, сомкнув обе руки вокруг нее. Но несчастная дочь пирата, казалось, даже не заметила этого.

– Папа! – снова закричала она.

Кэрр встретился взглядом с Клиффом, и молчаливое согласие между мужчинами было достигнуто.

– Уведите ее отсюда, де Уоренн.

Клифф кивнул, все еще удерживая Дикарку в своих железных объятиях, пока она яростно вырывалась, пытаясь пробраться к отцу.

– Не заставляйте меня бросать вас на плечо и уносить силой, – кратко бросил Клифф.

Но она, казалось, не слышала.

– Папа, я люблю тебя!

Приблизившись к помосту виселицы, Кэрр помедлил:

– Я тоже люблю тебя, девочка.

Аманда обмякла, безвольно повиснув в руках Клиффа. Солдаты уже подталкивали Кэрра в спину карабинами, заставляя его подняться на пять ступенек, к помосту. Глядя вниз на лицо Аманды, Родни видел, как она чутко следила за каждым его движением, рыдая – теперь уже беззвучно. Клифф не знал, как еще уговорить дочь пирата уйти, и уже было собирался действительно перебросить ее через плечо, когда Кэрр сказал:

– Девочка! Обещай мне, что ты отправишься в Англию, к своей матери.

Аманда покорно кивнула и прокричала:

– Я обещаю! Обещаю… – уже одними губами повторила она, задыхаясь от ужаса.

Конвоиры подтолкнули Кэрра к петле и грубо, не церемонясь, набросили ему на глаза повязку.

Аманда зарыдала.

Клифф отреагировал моментально, даже не думая. Он повернул Дикарку лицом к себе, крепко прижав к своему громадному телу так, что ее щека оказалась у его груди.

– Не двигайтесь, – предостерег Клифф, словно пытаясь окутать хрупкую фигурку Аманды своими объятиями и бережно поддерживая ее за затылок. Он почувствовал, как ее слезы пропитали рубашку на его груди.

Клифф посмотрел наверх. Петля уже обвилась вокруг шеи Кэрра. Толпа одобрительно загудела, послышался хохот, из глубины людского моря полетели камни, будто дождем осыпая приговоренного к смерти.

Чувствуя нарастающее отвращение, Клифф отвел взгляд. Он зарылся лицом в волнистые волосы Дикарки, невольно прикасаясь к ним губами. Она дрожала будто лист на ветру. Клифф принялся отступать назад, уводя с собой бедняжку, и тут толпа оглушительно заревела.

Аманда отпихнула своего утешителя, пытаясь обернуться, чтобы увидеть место казни.

Но Клифф еще крепче сжал ее в объятиях, не давая повернуть головы ни на дюйм, полный решимости не позволить Дикарке и краешком глаза взглянуть на отца, задыхавшегося в предсмертной агонии. Некоторые казни через повешение проходили быстро и милосердно, другие – нет, жертва висела в петле несколько тянувшихся бесконечно минут, пока не ломалась ее шея. На этот раз Клифф услышал громкий треск и возблагодарил Бога за то, что смерть Кэрра была почти мгновенной.

В этот момент Аманда лишилась чувств в его объятиях.

Глава 3

– Она мертва.

Похоже, это сказал какой-то мужчина. О чем это он?

Аманда изо всех сил пыталась понять смысл его слов. Высокий золотоволосый мужчина вдруг возник перед ней, его лицо было напряженным, а синие глаза пугали ярким блеском. Она определенно знала этого человека, но никак не могла понять, кто он. Потрясенная, она внезапно осознала, что мужчина из ее грез говорит о ней.

– Она мертва.

– Нет, она жива – просто спит.

– Она не двигается. Она умерла.

Аманда почувствовала, как впадает в панику. Она что, на самом деле умерла? И что это за люди, которые спорят о ней? Аманда стала приходить в себя, осознавая, что находилась в тисках странного, мучительного сна. Она не была мертва, она просто спала. Аманда попробовала потянуться, но ее тело было слишком слабым, чтобы реагировать, прямо-таки разбитым. И все же ложе, на котором она лежала, восхитительно качнулось и тут же вернулось в прежнее состояние, легко, словно божественный кокон. Ни одна кровать в мире не была такой мягкой и такой прочной одновременно.

Куда же она попала?..

– Никто не спит весь день напролет. Она мертва, Ариэлла, мертва! Ну, видишь?

Аманда резко дернулась, когда кто-то грубо схватил ее за ногу через мягкое, пушистое одеяло. Изумленная, она открыла глаза, щурясь от яркого света комнаты. И тут же встретилась с парой блестящих синих глаз и озорной усмешкой. Аманда вскрикнула от неожиданности.

– Я же говорила тебе, что она жива, – сказало смотрящее на нее милое существо.

Аманда медленно села, преодолевая сопротивление измученного тела, и уставилась на другого ребенка, маленького мальчика с темными волосами и удивительно знакомыми синими глазами. Он смотрел куда-то мимо кровати.

– Конечно, она не мертва! Она спала с тех пор, как папа принес ее в дом. И я знал это! Я провел тебя, не так ли?

– Нет, не провел!

Аманда огляделась, силясь понять, где находится. Она лежала в огромной кровати из черного дерева, украшенной замысловатой резьбой, с балдахином, под туманно-голубым пологом. Окончательно сбитая с толку, Аманда увидела камин, облицованный белой каменной плитой, на которой были выгравированы виноградные лозы. Она посмотрела вниз и увидела покрывало из светло-голубого шелка – тончайшего, самого лучшего из всех сортов, которые только можно было добыть морским разбоем.

Ошеломленная, Аманда обвела взором просторную комнату со стенами, обтянутыми бело-синей тканью. Боже праведный, все предметы мебели удачно сочетались друг с другом, обитые материей кремового, синего или белого цветов и простеганные золотой нитью. Даже потолок был позолоченным. Аманда осмотрела загадочное помещение, и тут ее пристальный взгляд наткнулся на маленькую девочку с широко распахнутыми от удивления глазами, стоявшую у ее кровати.

Малышка улыбнулась:

– Меня зовут Ариэлла. Папа сказал, что вас зовут мисс Кэрр. Вы его любовница?

Стоявший неподалеку мальчик протянул руку и резко дернул девчушку за волосы. Ариэлла с той же силой ударила его кулаком, угодив прямо в челюсть.

«Папа!» И в этот ужасный момент Аманда вдруг вспомнила о своем несчастье. В один миг на нее обрушилось горе, и она стала тонуть в нем, потеряв способность дышать… Из глаз снова хлынули слезы, но Аманде было все равно. Задыхаясь, она скорчилась от невыносимой боли.

Папу повесили. Папа умер. Убит Вудсом и британцами.

– Она явно нездорова. Я позову папу! – быстро бросил мальчик и умчался прочь.

Аманда уже смутно догадывалась, куда попала. Клифф де Уоренн присутствовал во время казни, он помешал ей своими глазами увидеть смерть отца. Она, должно быть, в Уиндсонге. О боже, ну как ей пережить эту потерю, эту боль?

Маленькие пальчики погладили ее по руке.

– Мисс Кэрр? Не плачьте. Что бы ни заставило вас так грустить, мой папа сможет это уладить. – В тоне девочки послышалась гордость. – Он может сделать вас счастливой. Он может все.

Аманда моргала, глядя на красивого ребенка сквозь слезы, потоком струящиеся по лицу. Она не могла вспомнить ничего, кроме ужасного звука ломающихся костей на шее ее отца. Этот звук Аманде никогда уже не забыть…

– Мой папа умер, – с трудом, задыхаясь, сказала она ребенку. И снова вся свернулась в комочек, согнувшись в три погибели.

В этот момент послышались звуки чьих-то шагов, быстро приближавшихся к комнате. Аманда поняла, что это де Уоренн.

– Ариэлла! – строго окликнул он.

– Папа, она плачет не из-за меня!

Аманда медленно подняла глаза, по-прежнему с силой обнимая себя за плечи. Теперь-то она начинала припоминать, как крепко его руки обвивались вокруг ее тела во время казни.

– Я знаю, что не из-за тебя. Пожалуйста, иди к своему брату в детскую. Прямо сейчас. – Де Уоренн кивнул в сторону двери, выражение его лица было непреклонным.

Очевидно понимая, когда нужно повиноваться родителю немедленно, Ариэлла бросила встревоженный взгляд на заплаканную гостью и быстро вышла из комнаты.

Аманда очнулась, осознав, что непозволительно долго смотрит в самую глубину проницательных синих глаз Клиффа де Уоренна.

Он остановился в изножье кровати.

– Я не буду настолько глупым, чтобы спрашивать, как вы себя чувствуете. Мне очень жаль, мисс Кэрр, соболезную вашей утрате.

Аманда снова разразилась слезами. Она отвернулась от хозяина дома и принялась оплакивать свое горе. Бедняжка знала, что де Уоренн приближается, чувствовала, как он склонился над ней, но не реагировала: слишком велико казалось несчастье – его было гораздо больше, чем она могла вынести.

– Уходите, – сквозь слезы бросила Аманда, хотя в глубине души не хотела, чтобы де Уоренн оставлял ее. Как же Дикарке сейчас хотелось, чтобы он взял ее на руки, точно так же, как несколько часов назад, и прижимал к себе крепко-крепко, пока ее раны не заживут. Впрочем, она прекрасно знала, что эти раны не зарубцуются никогда.

Его рука сжала плечо дочери пирата. И Аманда неожиданно осознала, что ее плечи обнажены. Ее тело утопало в очень красивой, отделанной кружевами хлопковой ночной рубашке. Аманда и представить себе не могла, что случилось с ее одеждой, чья рубашка надета на ней теперь.

– Вас мучит глубокое горе. Это понятно, – мягко сказал де Уоренн. – Я послал за своим судовым врачом. Он даст вам настойку опия. Это поможет.

Стремительный поток слез наконец-то прекратился. Аманда обернулась и внимательно посмотрела на Клиффа. Он поспешил убрать руку с ее плеча.

– Настойка опия, – безучастно повторила Аманда. Она знала, какой эффект производит это лекарство. Когда в детстве она сломала запястье, ей дали настойку опия, и боль тут же как рукой сняло. Неужели опий способен унять и ее горе?

Лицо де Уоренна оставалось напряженным, хотя его синие глаза были полны сострадания и жалости.

– Если это послужит утешением, то знайте, что ваш отец умер быстро.

Из глаз Аманды снова полились слезы.

– Вам станет легче. Боль ослабеет. Я обещаю вам, мисс Кэрр.

Аманда покачала головой – она не знала, как это вообще возможно.

– А ваш отец… мертв? – запнувшись, произнесла она.

– Нет. Но моя мать умерла, когда я был совсем еще маленьким.

Аманда очнулась от своих печальных мыслей, ее слезы стали высыхать.

– В самом деле?

Де Уоренн серьезно кивнул:

– Она умерла, когда рожала мою младшую сестру, Элеонору.

Аманда попыталась сесть, и Клифф протиснул руку ей под спину, чтобы помочь. Мгновенно ощутив головокружение, Аманда схватилась за его мускулистые предплечья, но дурнота лишь усилилась. Она безвольно склонилась к де Уоренну, уткнувшись лбом в его грудь. Ей вдруг показалось, что кровать резко опрокинулась, а потом стремительно закружилась.

– Вам нужно лечь и приподнять ноги, – немедленно отреагировал Клифф.

Аманда не могла ему ответить – она пыталась вырваться из вращающегося серого пространства. Но неожиданно она очнулась на спине, все подушки были сброшены на пол, кроме большого валика из синего бархата, который оказался под ее коленями. Кровать замедлилась, наконец-то снова устойчиво обосновалась на полу. Аманда открыла глаза, увидев лишь де Уоренна, сидевшего у ее бедра. Одна рука благодетеля покоилась под ее коленями рядом с подушкой, он пристально смотрел на нее.

– Вы совсем обессилели, – решительно сказал де Уоренн. – Когда вы ели в последний раз?

Аманда понятия не имела когда.

– Я в порядке. Никогда до этого не падала в обморок. Не знаю, почему у меня так закружилась голова.

Де Уоренн вдруг резко вскочил, подтянул ее ночную рубашку вниз, к икрам. Потом обернулся:

– Вместо того чтобы топтаться с той стороны двери, Алекси, ты бы лучше попросил слугу принести мисс Кэрр тарелку супа и кусок белого хлеба.

В глазах подслушивавшего мальчика отразился испуг, он кивнул и помчался выполнять приказ отца.

– Я не голодна, – сказала Аманда, чувствуя себя сейчас очень глупо. Она стала выпихивать подушку из-под ног, не в силах выкинуть из головы тот факт, что рука де Уоренна побывала под ее ночной рубашкой.

Он сжал колени Аманды, чтобы она лишний раз не двигалась.

– Подозреваю, вы ничего не ели несколько дней. Если вы не желаете последовать за своим отцом в могилу, вам нужно подкрепиться, мисс Кэрр.

Их взгляды встретились. Аманда не могла отвести глаз – она была очарована. В какой-то момент ей даже показалось, будто этот посторонний, в сущности, человек искренне беспокоится за нее – но это было просто невозможно. Вспышка интереса к нему вдруг пронзила беспросветное, казалось бы, горе.

– Я не хочу умереть, – медленно произнесла Аманда, осознав, что сказала чистую правду.

Де Уоренн легонько улыбнулся ей:

– Хорошо.

Когда Аманда проснулась в следующий раз, яркий солнечный свет пытался проникнуть сквозь задернутые сине-белые портьеры комнаты. Она сощурилась, бросив взгляд на голубую в рюшах ткань балдахина над головой, и вспомнила все. Она находилась в Уиндсонге, папа был мертв. Она едва могла выносить то и дело подступавшую тоску.

Аманда гадала, сколько же времени прошло с момента казни. Она помнила, как ела суп и хлеб, причем уже не один, а несколько раз, как над ней склонялась миловидная пухлая горничная с ярко-рыжими волосами, помогая ей справиться с пищей. В памяти Аманды всплывал и врач с седыми бакенбардами, который осматривал ее и проверял пульс. Аманда не забыла и о том, как пила чай с добавленной туда настойкой опия, и подумала, что, возможно, тоже делала это не раз.

Аманда внимательно оглядела комнату, теперь вспоминая и о двух маленьких детях – темноволосом мальчике и девочке с золотистыми волосами. Но сейчас она была одна. Возможно, это были лишь плоды ее воображения или детали странного сна? Или она действительно видела детей де Уоренна? Кто-то из них был принцем или принцессой, если молва, конечно, не врала.

Де Уоренн… Он присутствовал при казни, не позволив Аманде стать свидетельницей ужасной смерти ее отца. Неужели он и в самом деле держал ее в своих объятиях, будто стараясь защитить? Или это тоже было сном? Аманда была сбита с толку. Ее память поблекла, частично стерлась, и трудно было решить, что происходило в реальности, а что – лишь в ее грезах.

Но даже при том, что Аманда была по-прежнему грустна, всякий раз, стоило подумать об отце, волна горя захлестывала ее с головой – она чувствовала себя немного лучше. Аманда, например, уже не ощущала себя такой слабой и разбитой. А еще, судя по всему, она испытывала острый приступ голода.

Чтобы проверить свое предположение, Аманда села на кровати. Ее ноги уже не протестовали, желудок урчал, а комната оставалась на удивление устойчивой.

Аманда отбросила покрывало и на мгновение замерла. О боже, она спала в постели, достойной королевы! Шелковые покрывала скрывали стеганое ватное одеяло. Драпировка кровати была подобрана в тон обивки стен; в сущности, все в этой комнате сочеталось между собой – и шелк, и атлас, и бархат, и парча.

Конечно, Аманда знала, что де Уоренн богат, но она и представить себе не могла, что он живет в такой роскоши. Впрочем, дочь пирата никогда прежде не бывала в домах состоятельных особ.

Аманда встала, ощущая, как приятно скользит по телу тонкий хлопок. Выйдя из-за балдахина, она оказалась перед огромным зеркалом в позолоченной раме, испещренной резными завитками и розетками. Она мельком бросила взгляд на свое отражение и замерла.

На нее смотрела совершенно незнакомая ей девушка.

Прелестная и по-настоящему утонченная, женственная незнакомка, одетая в великолепную ночную рубашку, отделанную кружевами, ее серебристые волосы мягко рассыпались по плечам, спускаясь почти до талии. На лице выделялись яркие, широко распахнутые зеленые глаза с длинными, пушистыми ресницами, удивительно темными, как и ее брови. На щеках незнакомки играл нежный румянец, кожу немного тронул загар, а губы были пухлыми, розовыми.

Ее плечи и руки оказались полностью обнаженными. Если бы кому-то вздумалось немного покритиковать девушку из зеркала, он бы мог заметить, что ее плечи были широковаты, словно намекали на таившуюся в этом хрупком тельце неженскую силу. Но этот недостаток совсем не бросался в глаза из-за хлопковой ночной рубашки, драпированной над грудью. Узенькие кружевные лямки поддерживали лиф, но вырез был слишком большим, тело скрывали лишь крошечные оборочки под кружевами. Как следует рассмотрев себя в зеркале, Аманда покраснела от смущения.

Она совсем не была похожа на дочь пирата – скорее на благородную, родовитую женщину.

Потрясенная, Аманда отвернулась и быстро распахнула портьеры. Было уже далеко за полдень – солнце сияло ярко, но уже на западе. Окна ее спальни выходили на гавань, и она заметила свое любимое судно, «Прекрасную леди». Корпус корабля был выкрашен в черный и красный цвета. Хотя «Прекрасная леди» была всего-навсего судном пятого ранга, непригодным к эскадренному бою, его такелаж^[7] впечатлял, и Аманду поразила сложность корабельного оснащения. Сколько раз она наблюдала за де Уоренном, стоявшим на квартердеке, его людьми, поднимавшими парус, когда фрегат покидал свое место у причала! Сколько раз, затаив дыхание, любовалась, как великолепная «Прекрасная леди» постепенно набирала ход, мчалась вперед на всех парусах, до предела надуваемых ветром! Иногда Аманда следила за судном с одной из оружейных башен, окружавших гавань: смотрела, как оно стремительно удаляется от берега, уносясь в морские просторы, пока наконец «Прекрасная леди» не превращалась в точку и не исчезала, будто растворяясь в вечности. Сколько раз она задавалась вопросом, каково это – плыть на таком корабле, способном обогнать самый сильный ветер…

Неожиданно Аманда увидела из окна свою тезку.

Форт Чарльз располагался по другую сторону гавани, на маленьком полуострове, который выступал на юго-востоке из Карибского моря. Даже под развевающимся британским флагом, даже с переломанными мачтами, даже с такого большого расстояния Аманда тут же узнала их скромный корабль. Горе в который раз перевернуло ее душу, глубокое, терзающее – невыносимое.

«Обещай мне, что отправишься в Англию, к своей матери». Голос Родни вдруг зазвучал в ушах Аманды так громко и отчетливо, словно он говорил с ней в этой самой комнате. Аманда обернулась, но за ней никто не стоял. Она на мгновение задержала взгляд на закрытой двери спальни, мечтая, чтобы сюда сейчас вошел отец. Но этого не произошло.

Она сглотнула горький комок, подступивший к горлу.

– Я уже пообещала, папа. Разве ты не помнишь?

Случившийся от волнения спазм мешал ей говорить.

– Я помню, девочка.

Аманда могла видеть его теперь, она действительно воочию видела отца, хотя явился он лишь в ее воображении. Аманда смахнула хлынувшие из глаз слезы.

– Я обещала тебе это в день казни. Да, я это сделала. Ты знаешь, что я всегда держу свое слово. Я обязательно поеду.

Она почувствовала, как в душе зародился страх – настоящий, необузданный. Ей придется уехать, оставив все, что было таким знакомым и родным. А что, если папа ошибся и мама не любит ее так сильно, как он уверял?

– Я знаю это, доченька. Я так горжусь тобой… – улыбнулся ей отец.

Аманда вздрогнула.

– Я не уверена, что мама будет довольна мной.

– Она любит тебя, моя девочка.

Аманда собралась было напомнить отцу, что она – дочь пирата, но его образ растаял в воздухе. Господи, что же она делала? Говорила сама с собой – или с умершим? Неужели ей только что довелось встретиться с призраком отца? Аманда была потрясена. Впрочем, это уже не имело значения. Главное, что она дала обещание и собиралась выполнить его, независимо от того, что ей придется сделать, чтобы добраться до Англии. И разумеется, бояться там ей совершенно нечего. Мать точно будет счастлива видеть ее, сразу заключит в свои теплые объятия и будет ронять слезы радости!

Итак, сейчас нужно сосредоточиться на этом путешествии. Аманда в задумчивости прикусила губу. Родни наказал ей плыть в Англию с де Уоренном. Интересно, могла ли Аманда каким-либо образом убедить своего благодетеля позволить ей путешествовать на одном из его кораблей? Она подумала о том, что этот де Уоренн был таким добрым – или, по крайней мере, казался добрым. Отец хотел, чтобы она плыла с капитаном, потому что он был джентльменом, и Аманда могла согласиться с этим. Но как бы она оплатила эту поездку?

Имущества у Аманды почти не было. Имелись лишь кинжал, пистолет, шпага, смена одежды и золотой крест на цепи, принадлежавший отцу. И ни с одной из этих вещей она не собиралась расставаться, да и де Уоренну в любом случае вряд ли приглянулось бы что-то из этого скудного скарба. Был лишь один возможный способ заплатить за путешествие. Ничего не оставалось, как предложить де Уоренну свое тело.

Внутри у Аманды все напряглось от волнения. И это была не просто тревога, а самый настоящий страх. Каждая сексуальная сцена, свидетельницей которой ей невольно доводилось быть в прошлом, казалась грубой, омерзительной. Отвратительным был и губернатор Вудс. Аманда никогда не могла понять, почему любовные пары, которые она видела, просто млели от страсти. Ей было не дано постигнуть, что же такого привлекательного, возбуждающего кроется в сексе, что заставляет мужчин и женщин в одно мгновение терять рассудок.

Аманда никогда не волновалась так, как в тот момент, когда вышла из спальни. Де Уоренн утверждал, что движим благородными намерениями, и, как ни странно, она ему верила. Но разумеется, он никогда не отказался бы воспользоваться ее телом в обмен на поездку. Все мужчины, которых она знала, с готовностью приняли бы предложение подобного рода. Она даже могла представить этот обмен еще более заманчивым, признавшись де Уоренну, что по-прежнему остается девственницей.

Аманда оказалась в длинном коридоре с белыми стенами, здесь она увидела красивые причудливые картины, блестящий паркет и разбросанные по полу восточные ковры. По обе стороны коридора располагались лестницы с перилами из позолоченной меди, каждая из которых вела в большой зал, находившийся внизу. Аманда направилась к ближайшей лестнице и стала спускаться.

Ее шаг замедлился. Зал был размером с весь их дом в Белль-Мер. С изумлением оглядывая роскошные владения, Аманда посмотрела наверх, на высокий потолок, где висела самая громадная хрустальная люстра, которую ей когда-либо доводилось видеть. Стены украшали богатые гобелены, а еще здесь висело гораздо больше картин, чем в коридоре. Вся мебель – стулья, скамьи и столы – была выполнена из полированного красного дерева, с ножками в виде когтистых лап, обивкой из бархата или камчатной ткани и замысловатой резьбой. В центре одной из стен располагалась двустворчатая дверь, и Аманда узнала парадный вход в дом. Высокие арки вели в другие комнаты.

Она в нерешительности переминалась с ноги на ногу, когда увидела дворецкого. Он вошел в зал, неся пустой серебряный поднос в одной руке так ровно, словно там все еще было полным-полно закусок. Увидев гостью, дворецкий побледнел и, запнувшись, резко остановился. Поднос с громким звоном упал на пол.

Аманда решительно направилась к нему:

– Эй! Где де Уоренн?

Слуга бросил на нее полный ярости взгляд и поднял поднос.

– Его светлость занят, его ни в коем случае нельзя беспокоить.

Тон дворецкого не понравился Аманде, и ее глаза недобро сузились.

– Не важничайте со мной, – заявила она напрямик. – Вы – всего лишь слуга.

Он выпрямился:

– Я – дворецкий, мисс, и самый важный слуга в штате его светлости.

Аманда закатила глаза:

– Я так не думаю. Самый важный из всех, кто на него работает, это судовой плотник. Хотите побиться об заклад?

Фитцуильям уже был вне себя от раздражения.

– Могу я предложить вам удалиться в свою комнату и должным образом одеться?

Аманда мельком взглянула на свой новый и уже столь любимый предмет туалета.

– Не думаю, что его светлости будет какое-то дело до того, как я одета, – ответила она. Дочь пирата была убеждена в том, что длинная ночная рубашка, естественно, столь же прилична, как и любое платье.

Фитцуильям вспыхнул:

– Если вы отправитесь в свою комнату, я сообщу его светлости, что вы желаете его видеть.

Аманда пренебрежительно фыркнула:

– Вам стоит отправиться в морское путешествие, любезнейший. Это помогло бы сбить спесь с вашей важной задницы!

И она направилась к одной из арок, туда, где наверняка могла обнаружить более приятного собеседника. Дело в том, что именно из этой арки и появился высокомерный старый хрыч.

– Он будет недоволен, – холодно сказал Фитцуильям ей вслед.

Аманда решила, что он произнес это из самодовольства, желая подчеркнуть свою значимость и доставить себе удовольствие, но ей было все равно. Теперь она уже могла различить медленную, протяжную речь де Уоренна – и тихий, жеманный смех женщины.

Аманда остановилась на пороге большой гостиной с позолоченными стенами и таким внушительным количеством мебели, что ни один человек, должно быть, не смог бы использовать и за две жизни. В самом дальнем углу гостиной стоял хозяин, облаченный в свою обычную белую льняную рубашку и такие же белые брюки, его высокие черные сапоги блестели, ярко контрастируя с одеждой. Де Уоренн часто носил украшенный тяжелой вышивкой мавританский камзол, но сейчас камзола на нем не было, и его кинжал не был заткнут за пояс. Он, однако, забыл снять огромные шпоры с золотом и рубинами.

При взгляде на бравого капитана во рту у Аманды пересохло. А потом она увидела гостью де Уоренна и поняла, почему он так не хотел, чтобы его тревожили. Она не могла поверить своим глазам.

Красивая, пышнотелая белокурая леди поглаживала руку де Уоренна и хихикала, обращаясь к нему. Она была элегантно одета, украшена лентами и усыпана драгоценностями. Нет, она была просто жирной, подумала Аманда, не преминув, впрочем, заметить, что большинство моряков предпочло бы, разумеется, крупную женщину. И кожа ее не была фарфоровой, скорее бледной, нездоровой. Волосы леди были ярко-желтыми.

Кулаки Аманды сжались, волнение буквально парализовало ее.

Женщина с готовностью смеялась надо всем, что говорил де Уоренн. Он улыбался, сохраняя на лице непроницаемое выражение. Его цепкий взгляд опускался ниже при каждом движении блондинки, когда ее бледно-зеленое платье все больше и больше открывало огромные груди (как вымя у коровы – злорадно решила Аманда), которые грозились совсем выпасть. В другой руке полная дама держала бокал вина или шерри. Она говорила, потряхивая локонами.

– Я так рада, что застала вас дома, капитан. Ах, эта долгая, жаркая тряска в экипаже из Спэниш-Таун! Я так надеялась, что она будет ненапрасной!

– Да, это очень долгая поездка – все одиннадцать миль дороги. Вас не беспокоит наша ямайская погода? – заметил де Уоренн легкомысленным, праздным тоном. Золотая серьга в его ухе ярко блеснула.

Блондинка подалась к нему ближе:

– Как же трудно сохранить платье накрахмаленным в такую влажную погоду! А мои волосы! Их приходится поправлять по меньшей мере два раза в день!

– Представляю, как это тяжело для дам, живущих в таком климате, – скучным, ровным голосом отозвался де Уоренн.

– О, я наслаждаюсь своим визитом на остров, капитан! Но это путешествие доставило бы мне намного большее удовольствие, если бы вы пригласили меня на борт своей лодки.

Потеряв терпение, Аманда шагнула вперед:

– Это судно, а не лодка, моя дорогая леди, – фрегат, если быть точной. Корабль пятого ранга, с тридцатью восьмью орудиями, которые стреляют несчетное число раз.

Челюсть леди опустилась, придав ей крайне непривлекательный вид.

Глаза де Уоренна расширились, он впился взглядом в нарушительницу его покоя. Аманда театрально выставила бедро и выпятила грудь:

– О-о-о, возьмите меня на свою лодку, капитан, ну пожалуйста, сэр!

Лицо де Уоренна невольно расплылось в улыбке, и он подавил смешок. Потом нахмурился и с укоризной посмотрел на нее:

– Мисс Кэрр, вы в ночной рубашке.

Аманда удивилась: похоже, ей удалось развлечь хозяина дома. Она смягчилась и слабо улыбнулась:

– Это не моя ночная рубашка. Я не знаю, чья она. На самом деле я даже не могу вспомнить, как она на мне оказалась.

Ее проницательные глаза сузились и взглянули прямо на де Уоренна.

– Это вы меня раздели?

Он покраснел, а блондинка едва не задохнулась от возмущения.

– Видимо, я совершила ужасную ошибку, приехав сюда! Вы и… дочь пирата? – с недоверием осведомилась она.

Де Уоренн как-то странно, заговорщически взглянул на Аманду. Этот взор был полон предостережения, но в нем ясно читалось и веселье. Аманда не могла понять, о чем он думал. Потом выражение лица капитана стало строгим, и он обернулся к гостье:

– Я как раз собирался представить вас мисс Кэрр, мисс Делингтон. Она гостит в моем доме.

Блондинка стала красной как свекла.

– Я вижу. Очень хорошо вижу. – Леди посмотрела на де Уоренна и кивнула. – Что ж, тогда хорошего дня.

И она поспешно покинула гостиную.

Аманда смотрела ей вслед, удовлетворенная произведенным эффектом.

Сзади раздался голос де Уоренна:

– Довольны собой, не так ли?

Она резко обернулась, с трудом подавив желание кинуться в его объятия. Но вместо этого отпрянула, чувствуя странное волнение теперь, когда они остались наедине.

– Она слишком жирная, рыхлая свинья, чтобы трахаться с вами, – бросилась защищаться она.

Де Уоренн побледнел.

Аманда осознавала, что допустила какую-то ужасную ошибку, но не знала, в чем именно заключался ее промах.

– Я имею в виду, вы ведь действительно не хотели ее, не так ли? Она ведь дурочка! Она назвала «Прекрасную леди» лодкой!

Де Уоренн глубоко вздохнул, казалось, он был потрясен. Капитан отошел от Дикарки, сунув огромные ладони в карманы узких брюк.

Аманда вдруг сильно встревожилась:

– Вы сердитесь на меня?

Де Уоренн немного помедлил, а потом обернулся к своей гостье и едва заметно улыбнулся ей:

– Нет, не сержусь. Я рад видеть вас на ногах и, судя по всему, в добром здравии.

Аманда осознала, что теперь чувствует себя намного лучше: она так боялась, что де Уоренн разозлится на нее и выставит из своего дома!

– Если эта дама вам так нужна, – сказала она с явной неохотой, – я могу пойти и притащить ее обратно. Я – не глупая. И поняла, что она решила, будто я ваша любовница, или придумала себе еще какую-нибудь чепуху в этом роде. Я могла бы сказать ей правду.

Он внимательно смотрел на нее.

Все тело Аманды в волнении напряглось. Она вдруг осознала, что осталась наедине с этим огромным, сильным и, несомненно, любвеобильным мужчиной, а на ней надета лишь ночная рубашка.

– Я не интересуюсь мисс Делингтон.

Аманда с облегчением улыбнулась.

– Мисс Кэрр, – осторожно произнес он.

Аманда бросилась к нему, поспешив прервать:

– Нет, подождите. Мы оба знаем, что я – не леди. Меня зовут Аманда. Или девочка. Папа всегда называл меня девочкой. Или девочкой Амандой.

Она вдруг смолкла, вновь ощутив приступ невыносимой тоски. На какое-то время бедняжка забыла, что ее отец мертв. Но теперь горе, вернувшееся в один миг, навалилось на нее.

– Он называл вас «девочка»?

Аманда опустилась в огромное мягкое кресло, украшенное золотыми кисточками.

– Да.

Де Уоренн подтащил диван и сел рядом с ней.

– Как вы себя чувствуете?

– Голова больше не кружится.

Он улыбнулся:

– Мы внимательно следили за тем, чтобы вы ели перед каждой дозой настойки опия.

Аманда попыталась вспомнить.

– Я очень долго спала?

– Вы время от времени проваливались в сон на протяжении трех дней. Я все гадал, когда же вы проснетесь. – Он улыбнулся снова, на сей раз ободряюще.

Она ответила на его улыбку. Их взгляды пересеклись и невольно задержались друг на друге.

В этот момент что-то изменилось. Аманда тонула в глазах де Уоренна. Он был самым красивым мужчиной из всех, кого она когда-либо видела, и он на самом деле казался добрым, по-настоящему искренним. Он был одним из величайших морских владык, а для Аманды это было почетнее, чем королевский титул. Когда он примет ее предложение, она разделит с ним постель.

Аманда никогда не ощущала влечения к мужчине. Но иногда ночью, во сне, к ней приходил возлюбленный, лица которого не было видно. Окутанный золотистым сиянием, он горячо целовал Аманду, а по пробуждении она чувствовала себя наполненной странным томлением, которое едва могла разгадать. Иногда она просыпалась, балансируя на грани сильного, доселе неизведанного удовольствия, и с сожалением понимала, что это был лишь сон и на самом деле она одна.

Аманда спрашивала себя, станет ли теперь мечтать о Клиффе де Уоренне. Он ведь так сильно напоминает возлюбленного из ее снов, не так ли? Большой, сильный, с золотистой кожей…

Глаза де Уоренна распахнулись, и, будто очнувшись, он вскочил. Отойдя от девушки на почтительное расстояние, он налил себе выпить. Его рука дрожала.

Аманда сидела не шелохнувшись. Ну как она могла думать о тех своих сокровенных мечтах теперь? Ведь им нужно было обсудить одно важное дело! Но почему он дрожит?

– Что это вас так трясет?

Де Уоренн не ответил, издав лишь неопределенный резкий звук.

Аманда вздохнула, задумчиво постучав ногой по полу.

– Может быть, вы подхватили грипп. Моряки часто им болеют.

– Это не грипп, – мрачно отозвался он.

Она улыбнулась:

– Это хорошо.

Аманда медлила, не решаясь приступить к разговору: несмотря на то что должна была осуществить задуманное, ей было страшно начинать эти странные, глубоко личные переговоры. Ну а кроме того, она явно наслаждалась мягким креслом, роскошной комнатой и столь благородной компанией. И она завела беседу издалека:

– Почему у вас так много мебели? И если вы не хотели вступать в любовную связь с той женщиной, почему она была здесь?

Де Уоренн приблизился к гостье, на его лице застыло ошеломленное выражение.

– Я знаю, что вам пришлось пройти через ужасные испытания, что мы с вами – из разных миров. Аманда, мне… кому-то нужно обучить вас нескольким вещам.

Она насторожилась:

– Каким же? Чтению?

– Это может сделать учитель. И вы не можете общаться на определенном языке в приличной компании. В сущности, вы не должны говорить о… любовной связи, вообще никогда!

– Почему, черт возьми, нет? – спросила она, искренне озадаченная его словами. – Так поступают все мужчины, они только и делают, что говорят об этом.

Де Уоренн взглянул на нее и наконец-то снова начал улыбаться.

– Все верно, – сказал он, махнув рукой. – Мы – жертвы наших мужских желаний. Я разрешаю вам обсуждать это. Начнем сначала. Вы не можете ходить по этому дому в таком одеянии.

Аманда посмотрела вниз, на восхитительную ночную рубашку. «Он собирается отобрать ее», – с грустью подумала она. Пальцы Аманды коснулись краешка кружевной завязки. Потом она перевела взгляд на де Уоренна. И безразлично пожала плечами, чтобы он не понял, заботит ли ее возможная потеря такой красивой рубашки.

Де Уоренн подошел к ней.

– Аманда. – Он снова уселся на диван, только на этот раз чуть дальше от гостьи. – Нам необходимо обсудить кое-что еще.

Его тон был очень серьезным. Неужели он все-таки одумался и решил наконец-то выставить ее из своего дома?

– Надеюсь, я не повел себя бесцеремонно, когда решил, что вы предпочли бы похороны в море?

В душе Аманды все сжалось.

– Я не думала об этом! Где отец? – с тревогой вскричала она.

– Сейчас он в кингстонском похоронном бюро. Мы можем похоронить его в море. Я все устроил.

Аманда кивнула, не в силах произнести ни слова.

– Я думал сделать это завтра, – сказал де Уоренн, и в его глазах вспыхнули нежность и сострадание. – Вы сможете это вынести? Я мог бы сказать несколько слов как судовой капитан либо позвать священника или даже морского капеллана^[8].

«Отец все еще не похоронен», – мелькнуло в голове Аманды. И она справится, она все вынесет, она обязательно должна присутствовать на похоронах! Дочь пирата встретилась глазами с де Уоренном:

– Мне бы хотелось, чтобы вы благословили его в последний путь.

– Тогда можете ни о чем больше не беспокоиться, – мягко отозвался он.

Де Уоренн снова оказался так добр, а еще он был столь невероятно красив, что сердце Аманды перевернулось – в один миг, будто легкая рыбачья плоскодонка, унесенная в открытое море. Она смотрела в его сверкающие синие глаза и чувствовала себя удивительно защищенной и спокойной, будто наконец-то добралась до тихой гавани, убрав паруса после яростного шторма. Возможно, ей не стоит бояться этого человека, пронеслось в ее голове.

Де Уоренн поднялся:

– Вы хотели меня видеть, чтобы что-то обсудить? В противном случае я должен идти – моим детям пора ложиться спать, и мне нужно быть наверху.

Аманда глубоко вздохнула, набираясь храбрости и отказываясь думать о том, что произойдет, когда он примет ее смелое предложение. Нет, сейчас она видела себя стоящей на палубе «Прекрасной леди», которая несется по бурным, с пенистыми гребнями волнам. В этой мечте она находилась на носу корабля, а де Уоренн стоял на квартердеке со своей командой. Они бы неслись вперед на всех парусах – ни один здравомыслящий моряк не решился бы делать это в такое ненастье. Но де Уоренн не беспокоился бы об этом, он бы смеялся назло буре, да и Аманда тоже. Она улыбнулась своим мыслям.

– Аманда?

Девушка вернулась в реальность, и улыбка исчезла с ее лица. Аманда прикусила губу, все еще не решаясь приступить к серьезному разговору.

Проницательный взгляд де Уоренна скользнул к ее губам, потом вернулся к глазам.

– Итак, о чем же вы хотите спросить меня?

Все пути к отступлению были отрезаны, оставалось только ринуться вперед. Аманда поднялась с кресла:

– Я сделаю все – все, что только пожелаете, если вы отвезете меня в Англию.

Он во все глаза уставился на нее.

Аманда понятия не имела, что означает этот неподвижный пристальный взгляд. Де Уоренн был очень умен и сообразителен, значит, должен был уловить смысл ее намека. Неужели он ничего не понял? Аманда широко улыбнулась ему:

– Я не могу заплатить за поездку – деньгами, по крайней мере. Но есть и другие способы, с помощью которых я собираюсь выразить свою благодарность.

Выпалив это, она замолчала в ожидании ответа.

Де Уоренн рассеянно покачал головой. Это странное движение, судя по всему, означало «нет», на его лице появилось подозрительное выражение.

– Вот в чем дело, – наконец изрек он.

Аманда по-прежнему стояла перед ним, чувствуя нарастающую панику. Она должна добраться до Англии! Она обещала!

– Я сказала, что сделаю все, что угодно. Вы ведь понимаете, что я имею в виду, правда?

Теперь на высоких скулах де Уоренна заиграл яркий румянец – верный предвестник скорой вспышки гнева. Но что вызвало такое бешенство? Он по-прежнему не понимает, о чем она говорит?

– Де Уоренн, я предлагаю вам свое тело. Это единственный способ, которым я могу заплатить за…

– Прекратите! – рявкнул он командным тоном.

Аманда съежилась, ощущая глубокую досаду.

– Я знаю, что недостаточно привлекательна для вас… – начала она, собираясь признаться ему в своей невинности.

Де Уоренн схватил ее за руку, их тела соприкоснулись.

– Именно это вы делаете каждый раз, когда вам что-то нужно? Предлагаете свое тело в обмен на вещи или услуги? – резко бросил он. И тут же отпустив ладонь Аманды, отошел от нее на почтительное расстояние. – Я могу гоняться за пиратами, но я – джентльмен, и я – де Уоренн, – с достоинством произнес он, яростно сверкая глазами.

Аманда мелко дрожала, ее сердце колотилось от ужаса. Она не могла понять причину такого гнева.

– Я должна добраться до Англии. Папа сказал, что следует отправиться туда с вами. Я лишь хочу заплатить вам!

Он возмущенно взмахнул руками:

– Довольно! Ваша мать – там, в Англии?

Аманда кивнула, не в силах отвести от де Уоренна изумленный взгляд. Он что, отказывается от нее, потому что она не модная, жирная красотка? И почему, кстати, она не чувствует облегчения?

Де Уоренн глубоко вздохнул:

– Я уже решил взять вас в Лондон, где вы смогли бы обрести семью.

Он уже решил? Аманда была потрясена.

– Почему вы на это идете?

– Потому что вы должны отправиться к родным, – постановил он.

– Но как я заплачу вам за это путешествие? Я не нищенка, которой нужно бросать жалкие крохи!

– Вам не придется платить! – резко оборвал он. – И я никогда, ни разу не дал вам понять, что считаю вас нищенкой. Правда заключается в том, что я и сам собирался отправиться в путешествие в конце месяца, но, учитывая все произошедшее, мы отплывем уже завтра.

– Завтра? – Аманда не была готова к такому стремительному развитию событий. Все тревоги унеслись прочь, уступив место леденящему кровь страху. – Это слишком скоро! А как же похороны отца?

Ну как, в самом деле, они могли отправиться в поездку прямо завтра?

– Нет, лучше в конце месяца! – взмолилась Аманда. Она только что потеряла отца, она еще не была готова к встрече с матерью.

– Мы похороним вашего отца в море после того, как поднимем парус. Мы отбываем завтра, – отрезал де Уоренн и навел на нее указующий перст. – И вы будете одеты не так, как сейчас. Мне бы хотелось, чтобы на вас были мужские вещи.

Глава 4

Сон упорно ускользал от него.

Он был в плену огромных миндалевидных зеленых глаз. Копна светлых волос обрамляла такое необычное, экзотическое и при этом красивое лицо. Длинные непокорные пряди струились вдоль ее полных грудей, отчетливо различимых под тонкой хлопковой рубашкой. И как ее угораздило появиться в общедоступных комнатах его дома в столь интимном, откровенном одеянии?

Клифф резко дернул бедрами, пытаясь снять напряжение. Он подумал, что ведет себя как школьник, который не занимался этим лет с двенадцати, и чувствовал себя пристыженным из-за того, что только подумал о мастурбации. Как это вышло, что он был так увлечен дочерью пирата? Несмотря на то что теперь Клифф знал ее имя, он отказывался думать о ней как об Аманде. Нет, в мыслях ее следует называть или Дикаркой, или дочерью пирата, или даже мисс Кэрр – так ему будет проще бороться со столь безудержным влечением.

Клифф повернулся на живот, стараясь не обращать внимания на неистовый прилив крови в чреслах. Он ни на секунду не должен забывать, что она очень молода, до смешного молода… слишком молода. И она не относилась к его типу женщин! К тому моменту, как Клифф сбежал из дома в четырнадцать лет, он уже успел соблазнить дочерей отцовских друзей. Он всегда выглядел старше своих лет и мог выбирать из множества красивых, элегантных, взрослых аристократок. И когда приходилось делать выбор между полевым цветком и тепличной розой, он всегда предпочитал последнюю.

Но Дикарка отличалась ото всех, кого Клифф встречал прежде. Чтобы понять это, ему достаточно было вспомнить о том, как она ворвалась в Королевский дом с заряженным пистолетом или неслась на своем каноэ по бурлящим волнам. Потом улыбка исчезла с лица де Уоренна, и он с досадой поежился, вспоминая, на каком языке она изъяснялась в гостиной. Но мгновение спустя он уже тихо посмеивался, думая, как она выгнала мисс Делингтон из его дома. Неожиданно мысли Клиффа понеслись совсем в другом направлении. Он вскочил с кровати, чтобы налить себе выпить.

Интересно, а Дикарка еще сохранила невинность? Она определенно знала, что предлагала ему. Учитывая обстановку, в которой росла дочь пирата, можно было предположить, что она вряд ли была неопытной. Иначе почему она с такой легкостью делала собственное тело предметом торга? Конечно, это была старинная уловка женщин, обделенных властью или состоянием. У Дикарки не было ничего другого, что она могла бы предложить в обмен на услуги. Это сильно тревожило и печалило Клиффа. В его душу постепенно закрадывалось отчетливое ощущение страха, связанного с их совместным путешествием в Англию.

Клифф знал, что может контролировать и скрывать свою страсть. Это будет неприятно и трудно, но он слыл дисциплинированным человеком. К тому же она была слишком юной! Ему просто нужно постоянно напоминать себе об этом. Поскольку Клифф перенес дату отплытия, сократив время пребывания дома, ему придется взять детей с собой. Алекси уже плавал с ним близ островов и с тех пор настойчиво требовал взять его в «настоящее» путешествие. Ариэлла то и дело намекала насчет круиза, и Клифф знал, что дочь хочет побывать за границей и своими глазами увидеть достопримечательности, о которых столько читала. Он отчетливо понимал и то, что дети помогли бы ему отвлечься от мыслей о Дикарке, стать своеобразной буферной зоной.

Клиффа волновало и кое-что еще. Он уселся в темноте с бокалом коньяку. По слухам, Родни Кэрр когда-то служил на Королевском военно-морском флоте. Интересно, это правда? Если молва не врет, мать Аманды могла быть благородного происхождения. И это его сильно беспокоило.

У Дикарки не было ни малейшего чувства такта, ни капли стыда и вообще никакого понятия о хороших манерах. Если ее мать окажется женщиной благовоспитанной, их воссоединение грозит обернуться катастрофой.

В то же время Клифф не хотел, чтобы она нашла мать и выяснила, что та – шлюха или рябая ведьма. У дочери пирата была нелегкая жизнь, ему не нужно было знать подробности, чтобы быть абсолютно уверенным в этом. Она заслужила свою частичку роскошной жизни и нуждалась в прекрасной семье и заботе со стороны матери.

За шесть недель путешествия дочь пирата наверняка смогла бы приобрести некоторые пристойные манеры и подобающую скромность – этого было бы вполне достаточно для того, чтобы не шокировать окружающих. Анахид могла бы обучить ее всему, что требуется. И все-таки Клифф сомневался в своем плане. Он не был уверен даже в том, что Дикарка пожелает брать уроки этикета, к тому же он всего лишь согласился переправить ее к матери, а не взялся превращать ее в юную леди. И, в конце концов, это было совсем не его дело.

Клифф окончательно бросил тщетные попытки заснуть. За окном брезжил рассвет, а ему предстояло пуститься в серьезное морское путешествие. Багаж его детей был собран прошлой ночью, де Уоренн надумал взять в поездку и учителя словесности. Это решение он принял после долгих размышлений о мисс Кэрр.

Де Уоренн наверняка чувствовал бы себя так, словно ему на голову свалился еще один ребенок, если бы не вспоминал о соблазнительной Дикарке в откровенной ночной рубашке.

Осушив бокал коньяку, Клифф оделся. Окрасившееся в цвет фуксии небо висело над морем оттенка индиго, когда он вышел из своих личных покоев. Клифф тотчас же направился в детское крыло дома. Дверь комнаты Алекси была открыта, а он сам был уже одет и стоял у раковины, чистя зубы. Мальчик обернулся и улыбнулся отцу, его рот был полон воды. Сердце Клиффа смягчилось, и он бросил сыну полотенце.

– Твоя сестра тоже готова?

– Я слышал, как она жаловалась Анахид, что надо так рано вставать. Папа, сегодня хороший ветер, как раз нам в дорогу.

Клифф подмигнул:

– Я знаю. Не спеши. Мисс Кэрр наверняка еще спит.

Он оставил сына и остановился перед дверью в комнату дочери.

– Ариэлла? Анахид?

Спустя мгновение армянка открыла дверь. Клифф почувствовал, что она улыбается под своими шелковыми покровами.

– Милорд?

Он посмотрел мимо гувернантки и увидел, что Ариэлла все еще в ночной рубашке и с сонными глазами. Она прижимала к груди книгу.

Клифф улыбнулся:

– Доброе утро. Не волнуйся, Анахид упаковала для тебя множество книг. И если ты сумеешь осилить их все, у тебя всегда есть моя Библия.

Ариэлла зевнула.

– Мы спустимся вниз через десять минут, милорд, – спокойно сказала Анахид.

Клифф оставил комнату дочери, поспешил вниз и прошел в большой зал, ощущая хорошо знакомое приятное волнение. Когда де Уоренн поднимал паруса, не было человека счастливее его на целом свете. Все демоны, терзавшие его этой ночью, исчезли. Всего через два часа ветер будет дуть Клиффу в спину, перед ним окажется открытое море, а его дети будут рядом. Жизнь едва ли могла быть лучше, подумал он.

Слуги зажгли настенные бра, и зал был частично освещен, несколько утренних теней играли на мраморных полах. Неожиданно Клифф заметил свою гостью, сидевшую на мягком испанском стуле недалеко от парадных дверей. Естественно, он и не рассчитывал на то, что Дикарка уже встала. Увидев его, она вскочила, ее глаза распахнулись.

Де Уоренн приблизился к мисс Кэрр, его шаги замедлились. Клифф старался не вспоминать, о чем думал всего час назад.

– Доброе утро. Едва рассвело. Неужели вам не спится?

Несмотря на то что Клифф разок прошелся мимо ее двери прошлым вечером и слышал плач гостьи, на ее лице не было ни малейшего признака того, что ночь она провела ужасно. Он приказал выстирать одежду Дикарки, пока она лежала в забытьи, и теперь на ней были надеты свободная рубашка и бриджи. К своему обычному наряду дочь пирата добавила толстый золотой шнур, который выполнял функцию пояса. Выглядело так, словно она позаимствовала завязку для портьеры.

– Мы ставим паруса этим утром, – улыбаясь, ответила Дикарка. – С какой стати мне оставаться в постели?

Клифф чувствовал, что должен успокоить гостью. Ее волнение, несомненно, объяснялось грядущей встречей с матерью. Разумеется, она не ощущала столь неодолимой притягательности моря, как он.

– Путешествие займет шесть недель. Пройдет некоторое время, прежде чем вы сможете возобновить свои отношения с матерью.

– О чем вы говорите? Я знаю, сколько продлится путешествие. – Дикарка была вне себя от нетерпения. – Ветер свежий, сильный. Мы поднимем паруса прямо сейчас?

Неужели она и в самом деле чувствовала то же волнение, которое всякий раз ощущал Клифф, ступая на палубу судна?

– Вы так уставились на меня, будто я – неотесанная деревенщина! – возмутилась мисс Кэрр. – Ну почему мы готовимся к отплытию так долго?

Сгорая от нетерпения, она стала переминаться с ноги на ногу.

– Разве есть какая-то причина для задержки? Из своего окна я видела, как ваши люди подняли парус. Де Уоренн… я имела в виду, капитан… я должна почувствовать, как качается палуба под моими ногами, как сильный ветер треплет мои волосы!

Клифф стоял, во все глаза глядя на Дикарку, – безмерно удивленный, он чувствовал, как все его тело напряглось. Потрясенный, он быстро отвернулся, чтобы гостья не заметила, как его тело отреагировало на ее волнение. Совершенно точно, он никогда еще прежде не был так возбужден.

– Де Уоренн? То есть капитан, мы готовы отправляться, не так ли?

Клифф не ответил. Перед ним вырисовывалось нелегкое шестинедельное плавание. То, как откликалось его тело на присутствие Дикарки, было просто недопустимым. Обязанность Клиффа как капитана судна заключалась в том, чтобы защищать пассажирку и благополучно доставить ее к месту назначения, не погубив в момент безрассудной страсти.

«Слава богу, я решил взять в это путешествие свою семью!» – пронеслось в голове Клиффа.

– Вам плохо? – прямо спросила она, дергая его сзади за камзол.

Перед тем как обернуться, Клифф удостоверился, что окончательно успокоил свои страстные желания. Он посмотрел на Дикарку:

– Я беру в это путешествие детей, они вот-вот спустятся вниз. Как только они соберутся, мы отправимся.

Ее глаза заблестели.

– Я начала плавать с отцом, когда мне было шесть, – объяснила она. – Наверное, вашей дочери примерно столько же?

– Да.

Зеленые глаза Дикарки с недоверием сузились.

– Вы ведете себя так странно! Что-то не так?

Клифф, скрестив руки на груди, пристально смотрел на нее:

– Когда вы последний раз были в море? Я имею в виду не ваши прогулки на каноэ.

– Это было короткое путешествие на Барбадос – у отца там были дела, вполне законные. Прошлой весной.

Клифф подумал о том, что умер бы, проведи он без настоящего морского путешествия так бесконечно много времени.

– Похоже, вы сегодня в прекрасном расположении духа, мисс Кэрр.

– Вы хотели сказать «Аманда». – Она немного успокоилась. – Я не забыла об отце, если вы именно это имеете в виду. Почти всю прошлую ночь я провела, думая о нем. У меня не осталось в запасе ни единой слезинки.

И Дикарка вдруг просияла улыбкой:

– «Прекрасная леди» – мое любимое судно. Мысли о ней просто не дают мне покоя! Все знают, что это самый быстрый корабль пятого ранга в открытом море – и это, конечно, ваша заслуга. А еще вы никогда не проигрывали сражение! Я могу помочь с орудиями. Ваш парусный мастер – португалец, верно? Отец говорил, что он один из лучших в мире.

Сердце Клиффа неистово колотилось в груди, не давая сказать ни слова.

– Я могу открыть вам тайну? – покраснев, с усмешкой спросила она. – Я мечтала о том, чтобы путешествовать, стоя на палубе «Прекрасной леди», и мчаться с ней по ветру. Это одно из самых сильных моих желаний!

Дикарка рассмеялась, отбросив волосы, которые даже не потрудилась уложить.

Клиффу пришлось снова отвернуться, почувствовав, как натянулись бриджи от болезненного напряжения в паху. Она мечтала о его судне. Может быть, мечтала и о нем самом?

– Я просто жду не дождусь! – не унималась Дикарка.

Де Уоренн думал о том, что мог бы уступить этому безумному вожделению, он грезил, как повернется, прижмет ее к своей груди, жарко прильнет к ее губам, станет целовать… Он уже буквально чувствовал, как проникает языком все глубже и глубже…

И тут Клифф услышал детские шаги на лестнице, до него донеслась радостная, оживленная болтовня. Появление любимых детей принесло и большое облегчение, и горькое разочарование. Он вздохнул, заставил себя улыбнуться и повернулся к детям:

– Ну вот, теперь все в сборе. Значит, пора на катер.

Аманда схватилась за леера палубы и закрыла глаза, подставив лицо солнцу и ветру. Кингстон остался далеко позади, и лишь тусклая полоска белого песка, обрамленная поросшими зелеными джунглями горами, выделялась на фоне бирюзовой воды, напоминая о маячившем вдали острове. А впереди мягко колыхались волны. Де Уоренн задействовал почти все свои паруса, и теперь огромный, величественный фрегат несся на скорости пятнадцать узлов – «Прекрасная леди» бежала так резво, как только можно было разогнаться при таком приятном бризе. Аманда открыла глаза и с искренней радостью рассмеялась.

Именно так она и представляла себе путешествие на любимом корабле, ведь верно? Аманда почувствовала приятное волнение и обернулась, чтобы рассмотреть капитана судна на квартердеке. Он стоял у штурвала со своим сыном, которому, как она выяснила, было восемь лет, помогая мальчику править кораблем. Де Уоренн казался еще выше обычного, его плечи выглядели шире, а раздуваемые ветром волосы еще больше отливали золотом. От одного беглого взгляда на него у Аманды перехватило дыхание.

Впрочем, она не придала этому особого значения. Впереди было целых шесть недель – шесть лучших недель ее жизни.

Аманда не хотела думать о будущей встрече с матерью – нет, по крайней мере не сейчас. Де Уоренн оглянулся на нее через плечо. Он улыбнулся, явно наполненный тем же радостным предвкушением странствия, что и она, но его улыбка померкла, стоило их взглядам встретиться. Капитан перевел взгляд на нос корабля, его лицо приняло серьезное выражение.

Аманда подумала, что де Уоренн ведет себя странно со вчерашнего дня, с тех самых пор, как она вмешалась в его амурные планы. Ох, да ладно… Теперь это уже не имело значения. Солнце стояло высоко, в небе плыли легкие кучевые облака, и парочка дельфинов резвилась у левого борта фрегата. Не в силах бороться с собой, Аманда, будто марионетка на веревочке, обернулась, чтобы снова уставиться на капитана.

Ни он, ни его сын не обменялись ни словом, но мальчик был явно поглощен управлением судном. Он, казалось, находился в тени могучей фигуры своего отца. Аманде стало грустно: она вспомнила, как отец помогал ей дотянуться до штурвала. Когда она была совсем маленькой, ему приходилось поднимать ее на руки, чтобы удобнее было схватиться за рулевое колесо.

Потом взгляд Аманды скользнул к дочери де Уоренна, которая сидела недалеко от них. Девочка, выглядевшая принцессой, которой она, вероятно, и была, одетая в красивое кружевное белое платье, читала лежавшую на коленях книгу.

Отец дал ей бархатную подушку, на которой она и сидела, чтобы не запачкать свои отделанные рюшечками панталоны. Дочь де Уоренна была прехорошенькой, избалованной и явно не имела ни малейшего понятия о мореплавании, она ни разу не подняла глаза от своей книги.

Аманда и представить себе не могла, каково это – быть богатой маленькой девочкой. Подумать только, дочь де Уоренна умела читать – а ей ведь всего шесть!

Аманда почувствовала, как зарделись ее щеки. Ах, как жаль, что она опрометчиво призналась де Уоренну в своей неграмотности! Уж не считает ли он ее глупой? Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: капитан обожал свою дочь, эту маленькую сказочную принцессу, и явно гордился ею. Они все добирались до судна из доков, расположенных ниже Уиндсонга, на шлюпке. Пока они гребли к фрегату, Ариэлла сидела на коленях отца, прижимая к груди книгу. Брат спорил с ней, убеждая, что книга должна быть упакована в одной из ее сумок. Ариэлла за словом в карман не полезла, тут же обозвав брата дураком, который едва ли умеет читать на латыни. Начавшуюся ссору прекратил де Уоренн, сказавший сыну, что Ариэлла может брать с собой столько книг, сколько хочет, а ему действительно стоит получше освоить латынь к окончанию путешествия. Пока родные выясняли отношения, армянская служанка хранила молчание.

Когда споры утихли, де Уоренн взглянул на Аманду и улыбнулся:

– Моя дочь читает лучше многих взрослых мужчин.

Он обернулся к девочке:

– Что ты сейчас читаешь, дорогая?

– Историю фараонов, папа.

Аманда понятия не имела, кем были эти фараоны. Она неосознанно ревновала капитана к дочери, хотя не должна была чувствовать к нему ничего, кроме благодарности. А еще Аманде так хотелось, чтобы капитан позвал ее на квартердек, как своих детей, но он этого не сделал… У нее не было ни малейшего повода для разговора с де Уоренном, а значит, не нашлось и предлога, который позволил бы ей пойти наверх и попросить разрешения подняться на палубу – священное для каждого моряка и капитана корабля место. Возможно, до окончания плавания де Уоренн еще попросит ее присоединиться к нему. А может, и нет.

Странно, но сейчас Аманда думала о прекрасной ночной рубашке из хлопка и кружев. Де Уоренн не забрал ее. Так полюбившийся Аманде предмет туалета находился в ее маленьким мешке вместе с крестом отца, цепочкой и пистолетом. Кинжал был спрятан в ее левом ботинке с внутренней стороны икры, а шпага – под подушкой на ее койке в каюте.

– Папа, что-то мне нехорошо, – неожиданно пожаловалась Ариэлла.

Обернувшись, Аманда увидела, что маленькая девочка стоит, сжимая свою историческую книгу. Она смотрела тем особенным взглядом, по которому Аманде сразу стало все ясно: у ребенка началась морская болезнь.

– Я могу пойти вниз и лечь вместе с Анахид? – спросила Ариэлла.

– Это худшее из того, что ты можешь сделать. – Де Уоренн огляделся, его взгляд скользнул по Аманде, и он, казалось, застыл в нерешительности.

Аманда подумала, что понимает, чего хочет капитан. Она горела желанием хоть чем-то выразить ему свою благодарность и тут же вскочила и понеслась к Ариэлле. И в самом деле, разве она не может помочь с детьми? Аманда ничего не знала о детях, но была многим обязана де Уоренну, к тому же это наверняка было совсем нетрудно.

– Де Уоренн? Я прогуляюсь с ней по палубе.

Его сосредоточенный взор смягчился.

– Вам не составит труда сделать это, мисс Кэрр? Мне кажется, Анахид сейчас внизу, готовит детские каюты.

Аманда улыбнулась ему:

– Не волнуйтесь. Я не позволю ей упасть за борт.

Лицо капитана дрогнуло.

Она рассмеялась:

– Я пошутила, де Уоренн!

– Это не смешно, – без улыбки ответил он.

Аманда прикусила губу. Де Уоренн становился таким серьезным, когда дело касалось его дочери! Эта маленькая принцесса, наверное, лила слезы ведрами, когда он ее шлепал. Аманда вздохнула и подала девочке руку:

– Пойдем со мной.

Ариэлла улыбнулась ей, протягивая свободную руку и по-прежнему прижимая к себе книгу другой рукой. Аманда помогла ей спуститься на три ступеньки вниз, к главной палубе.

– Ты будешь чувствовать себя намного лучше через несколько дней, когда привыкнешь к морской качке.

– Правда? – Ариэлла улыбнулась, но вдруг вся позеленела.

Аманда помогла ей свеситься через леер палубы, и как раз вовремя: девочку тут же стошнило. Аманда поддерживала дочь капитана, пока приступ не закончился, а потом вдруг поняла, что Ариэлла вот-вот заплачет. Она почувствовала отвращение: эта девочка, похоже, была бесхарактерной тряпкой!

Де Уоренн поднял дочь на руки, неожиданно материализовавшись позади них.

– Ты почувствуешь себя лучше через несколько дней, – сказал он. – Обещаю.

Ариэлла боролась с подступающими слезами:

– Я в порядке, папа. Опусти меня вниз.

– Ты уверена? – уточнил он.

Девочка кивнула:

– Я хочу прогуляться с мисс Кэрр. Мне стало лучше, правда.

И она выдавила из себя слабую улыбку.

Капитан плавно опустил Ариэллу на палубу, и она взяла Аманду за руку. Дочь пирата ощущала себя чужой, ее ревность к маленькой девочке росла, но тут де Уоренн обернулся к ней:

– Благодарю вас за то, что вы были так добры к моей дочери, – сказал он, и синие глаза скользнули по ее лицу.

Этот взор был полон ласки. Аманда не могла ни улыбнуться в ответ, ни сдвинуться с места, но она прекрасно понимала: если хочет нравиться капитану, все, что нужно делать, это ладить с его детьми. А она хотела ему нравиться – очень хотела, если быть честной.

Аманда облизнула губы и попыталась улыбнуться:

– Скоро она привыкнет к качке. В конце концов, она – ваша дочь.

Де Уоренн бросил на нее взгляд, красноречиво поведавший: он не так уверен в том, что Ариэлла привыкнет к морю, а затем вернулся на квартердек.

Аманда посмотрела ему вслед. И не могла не удивиться, как ему удается сохранять одежду такой чистой, опрятной. Сейчас от капитана больше, чем когда-либо, пахло морем, но этот аромат по-прежнему смешивался с запахом манго и азиатских специй.

– Вам нравится папа.

Аманда вздрогнула от неожиданности. Она потянула девочку вниз по палубе, туда, где их никто не смог бы услышать.

– Де Уоренн так добр ко мне, и он везет меня к моей матери.

– Я знаю. Он рассказал нам. Она в Англии. – Глаза Ариэллы были проницательными и чересчур любопытными для шестилетнего ребенка.

– Моя мама – самая настоящая леди, – похвасталась Аманда. – Очень красивая, к тому же живет в большом великолепном доме с розарием.

– На самом деле? – задумчиво отозвалась Ариэлла. – Ваш папа действительно был пиратом? – серьезно спросила она, когда они уже прогуливались по палубе, взявшись за руки.

Аманда колебалась, не зная, что и ответить. А потом решила, что ни за какие коврижки не признается девочке, и солгала:

– Его ложно обвинили в преступлении и повесили за то, чего он не совершал. Он был плантатором и настоящим джентльменом. Но, – добавила Аманда, решив сказать хоть немного правды, – много лет назад он был офицером на британском флоте.

Ариэлла притихла, и Аманда поняла, что она что-то напряженно обдумывает. Какая странная девочка! Дочь де Уоренна наконец-то нарушила молчание:

– Почему вы не рады тому, что скоро увидите свою маму? Это потому, что ваш папа умер?

Аманда остановилась как вкопанная. Сейчас ей хотелось стукнуть любопытного ребенка, сующего нос не в свои дела, но она заметила, что де Уоренн наблюдает за ними с квартердека. И заставила себя улыбнуться:

– Я счастлива, что скоро встречусь со своей матерью. Последний раз мы с ней виделись, когда я была младше тебя.

Сказав это, Аманда почувствовала, как внутри все предательски сжалось. Если бы только она могла быть уверена, что мама будет вне себя от радости, когда ее увидит!

– Правда? – Ариэлла улыбнулась, но вдруг вспомнила о чем-то и погрустнела. – А моя мама умерла. Ее убили, когда я родилась.

Теперь настал черед Аманды проявить любопытство:

– Она была принцессой?

Глаза Ариэллы изумленно распахнулись, и она рассмеялась:

– Нет. У иудеев нет королевских особ.

– Она была еврейкой? – отозвалась Аманда, безмерно удивленная. Ну конечно, она ведь встречала евреев прежде – как-то она была на Кюрасао, этот остров был населен главным образом евреями. Отец говорил, что евреи перебрались туда много лет назад, из Испании.

– Папа влюбился в маму, и у них появилась я. Но это было запрещено, поэтому князь Берберии приказал ее убить. А вы знаете, где находится Берберия?

Аманда в растерянности смотрела на девочку. Она не могла не чувствовать сострадания к ребенку, но была и очень встревожена, узнав, что де Уоренн любил ее мать. Если Ариэлла пошла в нее, эта женщина была очень красива.

– Так знаете?

– Да. – Аманда потянула девочку за руку, и они продолжили свою прогулку по палубе.

– А папе вы тоже нравитесь, – вдруг выпалила Ариэлла.

Аманда споткнулась на ровном месте:

– Что?

Ариэлла улыбнулась ей:

– Он все время смотрит на вас и краснеет. Обычно он никогда не краснеет, кроме тех случаев, когда вы находитесь в комнате.

Аманда не верила своим ушам:

– Сомневаюсь, что кто-нибудь или что-нибудь может заставить твоего отца покраснеть.

– Вы заставляете его краснеть. Я видела, это было утром, когда мы вышли из дома, а еще он краснел на катере.

– Было слишком жарко, – с раздражением бросила Аманда. Ей не хотелось обсуждать Клиффа де Уоренна с его избалованной дочерью, у которой было слишком живое воображение и которой нравилось читать взрослые книги. К этому моменту они уже целиком обогнули палубу, приблизившись к левому борту, и теперь стояли недалеко от предмета их беседы.

– Мне стало намного лучше. Я хочу прилечь, – зевнув, сказала Ариэлла.

Она повернулась, выпустив руку Аманды, и толкнула дверь капитанской каюты.

Аманда не возражала: она была уверена в том, что Ариэлле позволено ходить взад и вперед по судну, туда, куда ей заблагорассудится. Аманде же категорически запрещалось входить в каюту отца без стука – он частенько принимал там проституток. Аманда всегда считала, что все отцы одинаковы, но теперь она начинала убеждаться в том, что де Уоренн относился к своим детям совсем по-другому, не так, как отец – к ней. Отца никогда не беспокоило то, что Аманда не умеет читать, он никогда не обнимал и не баловал ее так, как де Уоренн Ариэллу.

Между тем девочка уже понеслась в каюту. Аманда не могла больше сдерживать свое любопытство. Она сделала шаг в глубь каюты и теперь могла украдкой оглядеть личную комнату капитана, притворяясь, будто следит за его дочерью, как и обещала.

В интерьере каюты преобладал красный цвет. Стены были выкрашены в темный оттенок оранжево-красного цвета, на полу лежали три алых ковра – один тибетский, один китайский и еще один, изысканный, тонкий обюссонский. Аманда разбиралась в этом и понимала разницу – ковры, которые они с отцом награбили за эти годы, были самой ценной их добычей. У стены стояла огромная кровать из черного дерева с четырьмя толстыми, искусно вырезанными стойками. Балдахин был сделан из красной с золотом парчи, кровать застелена простыней из красного шелка. Золотисто-красные подушки с бахромой и большими пышными кисточками лежали у огромной передней спинки кровати.

В центре комнаты стояли великолепный английский стол с изогнутыми ножками и четыре стула, обитые бордовым бархатом. Под несколькими иллюминаторами располагался еще один стол, огромный, заваленный картами и чертежами. Комната была полна несметных сокровищ – арабских сундуков с замками и ключами из меди, африканских масок, ярких, украшенных замысловатыми узорами марокканских ваз, уотерфордского хрусталя, золотых подсвечников… И еще в каюте был книжный шкаф, битком набитый сотнями книг. Аманда вздрогнула.

Она только что вошла в личное прибежище де Уоренна. Оно являло экзотический вкус мужчины, его эротичную натуру, его ум, силу и храбрость. «Не стоило заходить сюда», – невольно подумалось Аманде.

Вдруг кто-то схватил ее сзади.

– Что это вы здесь делаете?

Аманда инстинктивно среагировала, но в тот самый момент, когда она выхватила кинжал и приставила его к груди нападавшего, ее ошибка стала очевидна.

Глаза де Уоренна расширились от изумления. Аманда застыла на месте, ее сердце неистово забилось, стоило ей осознать, что она оказалась в его объятиях.

– Что это? – с ледяным спокойствием, не сулившим ничего хорошего, спросил он.

Капитан стоял, прижавшись к Аманде почти вплотную, и она невольно подумала, какие же у него твердые, мускулистые бедра.

– Это кинжал, – выдохнула она. – Мне очень жаль… я уберу его подальше, но вы должны отпустить меня.

Они посмотрели друг другу в глаза. Де Уоренн освободил дочь пирата, но она ясно ощутила его возбуждение. Аманда едва не задохнулась от волнения и буквально впилась взглядом в лицо капитана.

Он вспыхнул до корней волос. Оказывается, его дочь права, подумала ошеломленная Аманда. Или она сама обезумела, как и маленькая Ариэлла?

Де Уоренн отступил, помрачнев:

– Никому не позволено входить в эту каюту без разрешения.

Он наполовину отвернулся, потом отошел к иллюминатору и глубоко вздохнул.

Но было уже слишком поздно. Аманда успела отчетливо увидеть, что он возбужден. Она медленно вложила кинжал в ножны, торчавшие из ее сапога.

Он хотел ее. Это было очевидно, но Аманда терялась в догадках: почему? Возможно, это был лишь короткий миг безумия, желание показать свою силу. Все моряки, которых она знала, получали несказанное удовольствие после кровавой битвы.

– Папа, это моя ошибка. Это мне захотелось сюда войти, – прошептала Ариэлла откуда-то с кровати.

Де Уоренн обернулся и улыбнулся дочери. Выражение его лица тем не менее оставалось напряженным.

– Даже тебе стоит спрашивать у меня разрешения, прежде чем войти сюда.

Девочка кивнула, ее распахнутые глаза внимательно следили за Амандой и отцом, взгляд метался туда-сюда.

Аманда попыталась восстановить ровное дыхание.

– Простите. – Она бросила на капитана осторожный взгляд, не в силах разобраться в собственных чувствах. Теперь он, казалось, контролировал свою любвеобильную натуру, а Аманда не могла понять, что ощущает по этому поводу – облегчение или разочарование.

Де Уоренн недовольно скривил рот. Он жестом дал понять обеим незваным гостьям, чтобы они вышли из каюты, и сам направился за ними. Когда они оказались на палубе, капитан рявкнул:

– Мисс Кэрр! Задержитесь, пожалуйста.

Аманде не понравился его тон, но она кивнула, надеясь, что он не станет наказывать ее за беспардонное вторжение. Именно так поступил бы отец, он как минимум влепил бы Аманде оплеуху. В ожидании пощечины внутри все неприятно сжалось. Отец считался крупным человеком, но де Уоренн был более высоким и мускулистым, а еще намного моложе. Ладно, если он ударит, она даже не содрогнется! И тогда он поймет, какая она сильная и смелая – достойная того, чтобы отец ею гордился.

– Ариэлла, я рад, если тебе стало лучше. Но тебе еще рано спускаться вниз, это не самая лучшая идея. Я позвал Анахид. Вы вместе можете почитать на той скамье.

– Да, папа, – прошептала девочка.

– Иди. – Де Уоренн улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку.

Ариэлла просияла и умчалась к Анахид, которая ждала ее в отдалении.

В душе Аманды все оборвалось в ожидании наказания, она с тревогой наблюдала, как напряглись плечи капитана, прежде чем он обернулся. Де Уоренн сделал неопределенный жест рукой:

– Вы бы не хотели…

Аманда ловко увернулась от его ладони.

Капитан застыл на месте, его рука повисла в воздухе между ними.

– Что вы делаете?

Дочь пирата вспыхнула. Она нарушила его правила и теперь должна была храбро принять наказание.

– Ничего. Я имею в виду, что больше не буду уклоняться от удара.

Его глаза чуть не вылезли из орбит.

– Что?

– Давайте просто сделайте это! Я заслужила, я не повиновалась вашим приказам.

– Так вы думаете, что я хочу ударить вас? – Он опустил руку.

Аманда насторожилась:

– Разве вы подняли руку не для этого?

Де Уоренн сделал шаг в сторону Аманды, и она забыла о своем намерении стоически принять удар. Он резко остановился, она тоже застыла на месте.

– Мисс Кэрр! Я не бью женщин, – все еще не отойдя от изумления, промолвил он. – Я никогда в своей жизни не поднимал руку на женщину и никогда не стану делать этого впредь.

Аманда не была уверена, что ему стоит доверять.

– Это что, какая-то шутка?

Перед тем как ответить, де Уоренн немного помедлил в задумчивости. В его глазах мелькнула жалость.

– Я пытаюсь пригласить вас поужинать со мной сегодня вечером, – наконец произнес капитан.

– Вы хотите со мной поужинать? – переспросила Аманда. Нет, дело здесь явно нечисто, это наверняка какая-то хитрая уловка…

Он кивнул:

– Я подумал, что мы с вами могли бы поговорить.

Аманда снова насторожилась. Мужчинам от женщин требовалось лишь одно – и это явно была не беседа. Ее сердце гулко стукнуло. Так вот оно что – он передумал! Он все-таки решил затащить ее в свою постель…

– Вы принимаете мое приглашение?

Аманда не знала, что и думать. Неужели он в конце концов решил позволить ей расплатиться за путешествие в постели? В сознании дочери пирата вдруг всплыл смутный, но пылкий образ окутанного золотистым ореолом любовника из ее мечты, и внезапно оказалось, что этот мужчина больше не был безликим. Вместо него появился де Уоренн, нежно ласкавший ее тело, заставлявший ее ощущать приятное покалывание и пульсацию кожи.

Возможно, Аманда и не возражала бы против того, чтобы оказаться в постели капитана. Все вокруг твердили, что он великолепный любовник, она слышала, что леди с острова только и говорили о нем. Некоторые из них, те, что когда-то делили с ним ложе, хвастались об этом своим подругам. Неизвестно почему, но Аманда была уверена в том, что эти слухи верны.

Теперь ее тело покалывало, будто она попала в одну из своих тайных грез, но на сей раз эта сладостная боль была глубже, сильнее. Аманда вздохнула и кивнула:

– Мы можем поужинать… и поговорить.

Его глаза с подозрением сузились.

– У меня самые благородные побуждения.

Но она не верила ему ни на мгновение.

Глава 5

Аманда ждала у леера на корме судна, она стояла, гордо распрямив плечи и пытаясь оставаться сдержанной. Сохранять спокойствие было чрезвычайно тяжело. Шестеро моряков принесли гроб из тикового дерева с телом ее отца на палубу, где он теперь и стоял под карибским солнцем. Команда «Прекрасной леди» насчитывала около трехсот человек, и теперь все свободные моряки выстроились на палубе, храня уважительное молчание. Де Уоренн говорил прощальную речь. Он держал в руках Библию, Аманда знала, что он читает что-то из нее, но не могла понять ни слова.

Горе накатило на дочь пирата из ниоткуда, буквально парализовав ее. Всего несколько часов назад, когда они поднимали паруса, Аманда была переполнена радостью. Она и думать забыла об ужасной смерти отца. Теперь же она изо всех сил пыталась подавить в себе боль от его потери. Эта задача казалась трудной, прямо-таки непосильной. Волна горя захлестнула Аманду, но она не хотела потерять самообладание перед де Уоренном, его семьей и командой.

«Я не могу, просто не могу, – думала Аманда, и слезы предательски стекали по ее щекам. – Я не могу жить без отца. Это слишком больно».

Отец был жизнью Аманды. Мать была чужой, совершенно незнакомой, и ей никогда не удалось бы занять место отца. Колени Аманды ослабли, ее тело дрожало, а слезы по-прежнему сбегали по ее лицу.

«Пожалуйста, пусть этот кошмарный сон наконец-то закончится! – думала она, мучаясь от происходящего. – Пожалуйста!»

Аманда вдруг осознала, как тихо на корабле, от чего ясно стали слышны скрип мачт, трепет парусов, плеск воды и шорох морских брызг. Де Уоренн закончил речь.

Аманда не смела поднять на него глаза. Если бы она это сделала, наверняка стала бы пронзительно кричать от боли и бессильного гнева.

Капитан появился перед ней. Тихим сердечным тоном, от которого разрывалось сердце, он спросил:

– Вы не желаете сказать несколько слов на прощание?

Ну как она могла произнести хоть что-нибудь, если и дышать-то была не в состоянии, не то что говорить? Тишина, повисшая на судне, навевала ужас.

Аманда взглянула на капитана и почувствовала, как утонула в его синих глазах, полных сострадания. Она кивнула, едва не задохнувшись от рыданий.

Капитан приобнял дочь пирата и повел ее к блестевшему на солнце гробу.

Аманда упала на колени. Она обнимала вощеную древесину, прикасаясь щекой к гладкой поверхности. «Папа, – думала она, – я люблю тебя! Всегда любила и всегда буду любить!»

«Будь сильной, девочка. Всегда будь сильной. Теперь ты в хороших руках», – зазвучал в ушах голос отца.

Аманда напряглась всем телом, когда снова почувствовала, будто Родни оказался рядом и говорит с ней.

– Я не сильная, – прошептала она. – Это ложь. Я не справлюсь в одиночку.

«Ты не одна, девочка, и ты сильная, – снова услышала она голос отца. – Сильная и храбрая. Никогда не забывай об этом».

– Нет, не забуду, – плакала Аманда.

Кто-то снова сжал ее плечо.

«Мне пора, девочка. Позволь мне уйти».

Накативший приступ паники грозил уничтожить Аманду.

– Не оставляй меня! – кричала она. – Папа!

Сильные руки помогли несчастной дочери пирата подняться на ноги.

– Позвольте ему уйти, Аманда. – И де Уоренн кивнул своим людям.

Бедняжка опять заплакала, когда шестеро моряков подняли гроб и отнесли его на корму.

– Не оставляй меня! – задыхалась от рыданий девушка.

– …да благословит Господь, – закончил молитву де Уоренн.

– Аминь, – подхватили двести моряков.

Гроб опустили в море.

Аманда пронзительно закричала.

– Вам нужно прилечь, – сказал де Уоренн, решительно уводя ее подальше от кормы.

Дочь пирата обернулась и вдруг напала на капитана с кулаками, в припадке безумия колотя по его по груди так яростно, словно это именно он убил ее отца.

Капитан поднял несчастную на руки и понес по палубе, но она не могла успокоиться и все била и била его, ненавидя и де Уоренна, и Вудса, и всех британцев, и вообще весь мир – она колотила его до тех пор, пока на смену гневу не пришло изнеможение.

Аманда проснулась через несколько часов. Она уставилась в потолок капитанской каюты, мрачно осознавая, что лежит в кровати де Уоренна с роскошным пологом на четырех столбиках, куда он принес ее после похорон. Еще он дал Аманде что-то выпить, но она не могла вспомнить, что именно. Она рыдала до тех пор, пока не уснула.

Каюта была погружена во тьму. Аманда бросила взгляд в сторону иллюминаторов – они были открыты, и в комнату дул приятный бриз из черного бархата ночи, усеянного мигающими звездами. Аманда села на красно-золотых, из камчатной ткани, покрывалах. Она рассеянно погладила подушку из шкуры леопарда, ощутив ее чувственную мягкость. Отец ушел. Он никогда не вернется, и теперь Аманде придется как-то с этим жить.

Она соскользнула с кровати, оказавшись босиком на полу. Де Уоренн сам снял с нее сапоги или приказал кому-то сделать это. Аманда нашла их неподалеку и уселась, чтобы натянуть снова. Она больше не мучилась от невыносимого горя – лишь ощущала грусть и смирение перед лицом утраты. Впрочем, именно такой настрой и должен был быть у нее сейчас. Отец заслужил быть оплаканным, и теперь она понимала, что просто не имела права чувствовать себя счастливой еще утром, в момент отплытия.

Аманда гадала, где же капитан судна, что он думает о ней теперь… Разумеется, он не считал ее ни смелой, ни сильной. Она снова разочаровала отца.

– Не беспокойся, – сказала Аманда отцу, надеясь, что он так или иначе сможет ее услышать. – Больше никаких женских истерик. Мне очень жаль, папа, что я была такой глупой.

На сей раз ответа не последовало. Аманда вздохнула. Она вышла из каюты и тут же наткнулась на де Уоренна.

Его первый помощник, крупный шотландец по имени Макайвер, занимал место у штурвала. Де Уоренн стоял, едва касаясь ограды главной палубы, и наблюдал за светом звезд, поигрывавшим на мерцающей черной воде и расходящимся серебристыми полосками. Ветер ослабел, и фрегат немного сбросил скорость. Стояла приятная теплая ночь – идеальная ночь для морского путешествия.

Капитан обернулся. От Аманды его отделяли несколько шагов, и, хотя корабль был освещен намного лучше, чем суденышко ее отца, именно здесь висела непроглядная тьма. Но это не имело значения. Даже во мраке, даже с разделявшими их десятью шагами, их взгляды безошибочно нашли друг друга и надолго слились.

Аманда ощущала себя почти загипнотизированной. Она подошла к де Уоренну, его взор скользнул по ее лицу.

– Вы хорошо отдохнули?

Аманда кивнула:

– Да, хорошо. Спасибо за то, что дали возможность воспользоваться вашей кроватью.

Суровые складки у его рта смягчились.

– Не говорите слишком громко – вас могут неверно понять.

Она улыбнулась в ответ:

– Мне все равно. Думаю, никто и никогда не смог бы обвинить вас в том, что вы пытались затащить меня в свою постель.

Де Уоренн отвел взгляд.

Аманда тут же вспомнила, как утром он проявлял к ней явный интерес и даже приглашал поужинать вместе – на самом деле это ведь было приглашением на свидание… Ее щеки зарделись, и какой-то странный, необычный трепет возник внизу ее живота. Аманда отвернулась к морю, взявшись за ограду палубы. Она осознала, что их с де Уоренном сейчас разделяют лишь считаные дюймы.

Аманда искоса бросила на него быстрый взгляд, понимая, что первый раз в жизни почувствовала что-то подобное по отношению к мужчине. Стоя так близко к нему, она едва могла дышать, совсем потеряла покой. Возможно, он пригласит ее поужинать завтра вечером.

Но де Уоренн хранил молчание, и Аманда отвернулась. Теперь она тоже наблюдала за отражениями звезд, танцующими на волнах. Далеко впереди, насколько только мог увидеть человеческий глаз, простиралась сияющая черная гладь моря. Оно казалось безграничным, огромным, могущественным.

А еще море было расслабляющим, комфортным… Вернее, таковым его делало присутствие де Уоренна. Аманда была вне себя от волнения, осознавая, что его огромная сильная фигура оказалась совсем рядом, а ее собственное тело предательски трепещет. И все-таки более важным было ощущение того, что здесь, стоя так близко к этому человеку, она защищена и надежно укрыта от всех невзгод.

Лицо Аманды озарила слабая улыбка. Ей не нужно было спрашивать де Уоренна, она абсолютно точно знала: он наслаждается красотой и спокойствием этого момента, и, если честно, она тоже. Но, если уж говорить совсем по правде, больше всего Аманда наслаждалась тем, что была рядом с капитаном – с ним вместе.

Еще несколько восхитительных минут прошло в установившейся между ними, такой странной и неожиданно красноречивой тишине. Наконец Аманда нарушила молчание:

– Ночь просто восхитительна, не так ли?

Капитан посмотрел на нее:

– Да, вы правы.

Перехватив его пристальный взгляд, Аманда ощутила трепет в груди и в смущении отвернулась, вновь вернувшись к созерцанию бесконечной глади сверкающей воды. Отец действительно ушел, но, несмотря на это, ночь и в самом деле казалась чудесной. Наверное, Аманда должна была чувствовать себя предательницей, но она знала: отец хотел бы, чтобы она наслаждалась этой ночью.

И вдруг ее желудок совсем неромантично заурчал.

Де Уоренн улыбнулся, а Аманда покраснела:

– Благовоспитанные леди так себя не ведут, не правда ли?

– Вы ведь уже не раз говорили мне, что вас не интересует, как ведут себя леди.

Аманда подумала о той достойной самой знатной леди ночной рубашке, которая теперь лежала в ее мешке.

– Мне действительно все равно, что я – не леди, – ответила она, в глубине души понимая, что говорит неправду. Чтобы сменить тему беседы, Аманда быстро добавила: – Если вы и в самом деле хотели поужинать со мной, я нарушила ваши планы.

Бровь де Уоренна удивленно поднялась.

– В сущности, вы ничего не нарушили, к тому же приглашение по-прежнему в силе.

Аманда повернулась к нему:

– Что вы имеете в виду?

Его цепкий взгляд скользил по ее лицу, задерживаясь на каждой черточке.

– Я еще не ужинал. Надеялся, что вы проснетесь и составите мне компанию.

Нет, все-таки де Уоренн передумал относительно нее, и Аманда поняла это: он все же решил пригласить ее в свою постель. Странно, Аманда должна была бы испугаться, но она не чувствовала страха. Скорее сильно нервничала и ощущала приятное возбуждение. Что ж, теперь она была готова заплатить за длительную поездку.

Аманда медленно подняла взгляд на де Уоренна, напряженно думая о том, что вот-вот должно произойти, и понимая, что хочет оказаться в его постели. Теперь ей оставалось только молиться, чтобы не выставить себя на посмешище в столь интимный момент. Впрочем, она была сообразительна и надеялась догадаться, что нужно делать, как только де Уоренн соберется овладеть ею.

– Я должен распорядиться, чтобы нам подали ужин. Прошу меня извинить. – И он зашагал прочь.

Аманда глубоко вздохнула, вцепившись в ограду палубы, но не смогла унять стремительно колотящееся сердце. И в этот момент она неожиданно поняла, что такое влечение – о да…

– Мисс Кэрр. – Капитан жестом позвал ее с порога своей каюты, на его лице мелькнула улыбка.

Аманда пошла вперед, в волнении покусывая губу. Даже при том, что де Уоренн был одет по-домашнему, без лишних формальностей – в льняную рубашку, светлые бриджи и высокие сапоги, – ей хотелось бы быть облаченной в красивое платье, которого у нее, кстати, никогда не было.

А потом Аманда увидела стол. Его освещали высокие, цвета слоновой кости свечи, вставленные в золотые подсвечники. На столе была расстелена белая скатерть, на которой красовались льняные салфетки, серебряные столовые приборы, хрустальные бокалы и тарелки с позолоченными краями и красивой красной, синей и золотой эмалью. Бутылка вина покоилась на серебряной подставке рядом с серебряными блюдами, полными дымящейся еды. Аманда, никогда прежде не видевшая такой роскоши, в изумлении застыла на месте.

– Прошу вас, пожалуйста. – Де Уоренн прошел мимо нее, отодвинул от стола обитый темно-красным бархатом стул.

– Мы что, действительно будем есть? – в волнении выдохнула Аманда, спрашивая себя, не сон ли это.

– Да, я ведь пригласил вас поужинать.

Бедняжка не могла оторвать взгляд от изысканной сервировки. Она никогда не видела подобного стола – да за ним впору ужинать самой королеве, а не дочери пирата!

– Мисс Кэрр?

Аманда словно сквозь пелену слышала голос де Уоренна, постепенно осознавая, что ошибалась. Он никогда бы не приказал накрыть такой роскошный стол, если бы просто хотел затащить ее в постель. Она взглянула на капитана – ошеломленная, сбитая с толку, смущенная. Он по-прежнему придерживал для нее стул.

Аманда осторожно прошла вперед. Однажды ее отец отодвинул стул для своей любовницы: они пошатывались, будучи в изрядном подпитии, и дико хохотали над нелепым, как им казалось, жестом, передразнивая атмосферу дворянских приемов. Потом отец разом прекратил громкую забаву, усадив женщину к себе на колени вместо стула и зарывшись в самую глубину ее лифа.

Аманда во все глаза смотрела на де Уоренна. Неужели можно быть таким добрым, таким щедрым, таким красивым? Капитан поклялся, что он – джентльмен и питает лишь самые благородные намерения, и она начинала верить в это. Столь богатый аристократ не стал бы так стараться, чтобы обольстить кого-то вроде нее.

– Пожалуйста, садитесь, – мягко пригласил он.

– Так вы не пытаетесь меня соблазнить? – выпалила Аманда.

– Нет, не пытаюсь. – Его взгляд вновь задержался на ее лице.

– Почему? – Даже в тусклом отблеске свечей Аманда увидела, как де Уоренн зарделся. – Почему вы не хотите соблазнить меня?

И она упрямо тряхнула головой:

– Почему вы делаете все это? Почему хотите ужинать со мной? Я – не какой-нибудь там герцог или адмирал! Я – не красивая и не элегантная. Так почему?

Де Уоренн какое-то время хранил молчание, все так же пристально глядя ей в глаза. Потом, наконец, вымолвил:

– Гораздо приятнее ужинать в компании, чем одному. К тому же мне хочется узнать кое-что о вашей жизни.

Аманда подозрительно сощурилась:

– О моей жизни?

Она и не думала, что ее жалкое существование имеет хоть какое-то значение, ведь никто прежде не интересовался подробностями ее жизни.

– Не каждый день я спасаю дочь пирата, – ответил де Уоренн, и в его тоне вдруг послышались дразнящие нотки.

Аманда невольно улыбнулась. Подобное утверждение наверняка прозвучало бы обидно и даже оскорбительно, исходи оно от кого-то другого.

– Рассказ о моей жизни навлечет на вас скуку, – предупредила она. И тут же, поддавшись внезапному импульсу, ляпнула: – Но я хотела бы послушать о вашей!

Капитан вздрогнул от неожиданности:

– А рассказ о моей жизни совершенно точно не вызовет у вас интерес!

Аманда рассмеялась:

– Вы – член королевской семьи!

Де Уоренн только хмыкнул в ответ:

– Моя милая, я едва ли имею отношение к королевской семье!

Он жестом еще раз пригласил ее занять место за столом.

Аманда едва могла дышать, ее голова вдруг закружилась, и она наконец-то опустилась на стул. Никто прежде еще не называл ее «милой». Конечно, он не вкладывал в это слово какого-то особого смысла. Он называл милой и свою дочь. Аманда не была его дочерью и уж точно не хотела бы, чтобы ее воспринимали как ребенка. Но это случайное проявление нежности, слетевшее с его уст, звучало так обольстительно, что в душе Аманды вдруг зародилось сильное, глубокое желание – чтобы он назвал ее так снова, только на этот раз уже осмысленно.

Де Уоренн пододвинул стул поближе к столу, потом уселся напротив Аманды, взяв бутылку вина. Видно было, что капитан сомневался, улыбка исчезла с его лица. Помедлив, он поставил бутылку на стол.

– Я должен спросить. Сколько вам лет?

Аманда не колебалась ни секунды:

– Двадцать один. – Дочь пирата улыбнулась, хотя сердце продолжало отчаянно биться. Ей хотелось, чтобы де Уоренн считал ее более взрослой и опытной, чем было на самом деле. – А сколько вам лет?

Он улыбнулся, укоризненно покачивая головой:

– Аманда, мы оба знаем, что вам и близко нет двадцати одного года. А мне двадцать восемь. – Он снова запнулся в нерешительности, осознав, что невольно назвал ее по имени. – То есть я хотел сказать «мисс Кэрр».

Раньше Аманда думала, что капитану ближе к тридцати, и, как оказалось, не ошибалась. Она напряженно размышляла, какой же возраст назвать, чтобы он ей поверил.

– Мне почти двадцать, – солгала она. – И, как я уже говорила вам, я – не леди. Так что можете называть меня Амандой.

Забота де Уоренна казалась искренней и так трогала ее… Помолчав, он уточнил:

– В самом деле?

– В самом деле. И я хотела бы выпить вина, – добавила она.

Де Уоренн налил гостье совсем немного, свой же бокал наполнил до краев.

– Я и не думала, что вы столь щедры, – недовольно проворчала она, протягивая руку за своим бокалом. Выходит, он ей не поверил?

– Мне кажется, вам шестнадцать, возможно, семнадцать, – сказал он, рассматривая собеседницу при блеске свечей.

Аманда вздохнула. Ей было семнадцать лет, в августе должно исполниться восемнадцать. Вместо ответа она быстро опустила глаза, сделала глоток вина – и тут же едва не задохнулась от восторга, мигом забыв о своем обмане. Вино, которое Аманда пила с отцом, было мутным и кислым, поэтому она всегда предпочитала грог.

– Что это? – ошеломленная, с трудом произнесла она.

Де Уоренн откинулся на своем стуле, одарив ее широкой улыбкой:

– Я так понимаю, это был возглас одобрения?

– Вино очень вкусное – отдает ягодами, приятное, мягкое.

– Здесь присутствует сильная нота черной смородины, – согласился он, – и немного танина, только для того, чтобы терпкость ощущалась на кончике языка. Это вино из испанской провинции Риоха.

Аманда ничего не ответила: она сделала еще один глоток, чтобы хорошенько распробовать необыкновенное вино. Этот напиток достоин богов!

– Вы захмелеете, если не будете пить медленнее, – предупредил де Уоренн, однако его голос звучал легкомысленно, даже весело. Капитан даже не притронулся к своему бокалу, он с интересом продолжал наблюдать за ней.

Хотелось бы Аманде знать, о чем он сейчас размышляет на самом деле. Она широко улыбнулась ему:

– Я никогда не думала, что вино может быть таким восхитительным. Почему вы так внимательно смотрите на меня?

Он покраснел и отвел взгляд:

– Прошу прощения.

– Все дело в моей рубашке? Или мне следовало заплести волосы?

– У вас замечательная рубашка. – Его улыбка выглядела натянутой. – Я был груб. Это больше не повторится.

Аманда колебалась, не зная, чем же вызвано пристальное внимание де Уоренна. Она скрутила волосы узлом, потом мрачно улыбнулась ему:

– У меня нет другой одежды, кроме той ночной рубашки.

Капитан, похоже, встревожился из-за своей невольной бестактности:

– Дело не в ваших волосах – ваши волосы прекрасны – и не в вашей одежде. Мне бы хотелось, чтобы вы насладились этой пищей. У меня замечательный повар.

Аманда притихла. Ему нравятся ее волосы? Каждое лето она обрубала часть своей гривы кинжалом, но за год волосы всегда отрастали снова. Этим летом Аманде и вовсе было не до этого – заботы о волосах вылетели из головы, когда схватили отца.

– Мои волосы слишком длинные, – констатировала она.

Румянец на щеках де Уоренна стал еще ярче.

– Никогда не отрезайте их, – коротко бросил он.

– Вы и правда думаете, что у меня красивые волосы? – напрямик спросила Аманда.

Его пальцы сильно и нервно забарабанили по скатерти. Потом он медленно поднял на собеседницу глаза и ответил:

– Да, я так считаю.

Обрадованная, Аманда с улыбкой посмотрела на капитана, но он отвел взгляд:

– Так сколько, вы говорите, вам лет?

Она упорно не хотела говорить ему правду:

– Мне почти двадцать, де Уоренн.

Он поднял глаза, которые теперь казались непроницаемыми:

– Это просто невозможно. Совершенно очевидно, что вы находитесь в том неуклюжем периоде, когда вы – наполовину ребенок, наполовину женщина.

– Что за чепуху вы несете! – бросила она, тут же впадая в раздражение. – Никто не может быть наполовину женщиной и наполовину ребенком! Этим утром вы ясно дали понять, что считаете меня взрослой женщиной – и совсем не наполовину!

Де Уоренн выпрямился на стуле, впившись взглядом в гостью. Аманда уставилась на него, с любопытством ожидая ответа. Его губы медленно вытянулись в странную улыбку.

– Вы воспитывались среди беспутных моряков. Вам известна мужская природа. Я пытался быть с вами джентльменом, но у меня есть свои недостатки. Да, у меня типично мужская натура. Это ровным счетом ничего не означает, и не стоит искать в этом какой-то смысл.

Аманда пристально посмотрела на него, не в силах разгадать смысл этих причудливых слов. А он одарил ее весьма откровенной и чувственной улыбкой, из разряда тех, что заставляет таять сердца, и ее сердце тут же сомлело.

Аманда бросила думать над его странными высказываниями. Ее пульс неистово колотился, мысли беспорядочно метались.

Капитан взял бутылку и наполнил ее бокал:

– Расскажите мне немного о себе.

Но Аманда была во власти чувств и едва ли слышала его.

– Аманда? Когда вы с вашим отцом приехали на Ямайку и поселились на острове?

Она глубоко вздохнула, все еще не в силах забыть, как обольстительно он только что смотрел на нее, улыбался ей… Она с трудом восстановила дыхание.

– Мне было четыре, – с усилием произнесла она.

– А где вы жили до этого? – спросил де Уоренн. Теперь и в его руке оказался бокал, время от времени он делал глотки, наслаждаясь красным вином.

– В Сент-Мавес. Это в Корнуолле. Я там родилась, – ответила Аманда, наконец-то сумев собраться с мыслями.

– Сент-Мавес… если не ошибаюсь, это на восточном побережье.

Она кивнула:

– Моя мать оттуда родом.

– А как познакомились ваши родители? – осведомился он, не сводя пристального взгляда с ее лица.

Изумленная, Аманда вдруг подумала о том, что капитан, похоже, действительно интересуется ее жизнью.

– Папа служил на военно-морском флоте. Он был гардемарином на линейном корабле. Папа проводил отпуск в Брайтоне, а мама отдыхала там с матерью и сестрой. Это была любовь с первого взгляда, – добавила она с улыбкой.

Аманда по-прежнему ожидала, что собеседник каким-либо образом покажет, что ему наскучил разговор, однако он лишь ближе склонился к ней:

– До меня доходили кое-какие слухи по поводу того, что Кэрр был военно-морским офицером. Подумать только, линейный корабль! Это впечатляет.

Линейные суда были самыми большими военными кораблями британского флота, они представляли собой огромные трехпалубные гиганты с более чем сотней орудий и командами, которые насчитывали человек восемьсот, а то и больше. Аманда была очень горда.

– Думаю, папа в те годы был весьма лихим воякой.

– И ваша мама попала в его любовный плен, – улыбнулся он.

– Да. – Ее улыбка медленно погасла. – А потом папа превратился в жулика.

– После женитьбы?

Аманда кивнула:

– И после моего рождения. Мама его выставила.

– Интересно, знаком ли я с кем-то из семьи вашей матери, – задумчиво произнес де Уоренн. – У моего брата поместье в Корнуолле, и я бывал там, хотя и нечасто.

– Ее девичья фамилия – Стрейтферн, – сказала Аманда, снова ощутив гордость за родителей. – Это старинный род, мама могла проследить свою родословную до англосаксонских времен.

– Выходит, ваша мама самая настоящая светская дама, – заметил капитан.

– Она – настоящая леди. Папа говорил, что у нее безупречные, изысканные манеры, она остается учтивой всегда, независимо от ситуации, а еще она удивительная красавица.

Аманда улыбнулась, хотя душу вновь кольнула тревога. Как легко она, оказывается, забыла, что через каких-то шесть недель окажется перед дверями своей матери в Лондоне! Аманда взглянула на де Уоренна и, заметив, как сосредоточенно он наблюдает за ней, улыбнулась уже более решительно. Дочь пирата не хотела, чтобы этот аристократ догадался: поездка в Англию пугает ее гораздо сильнее, чем любое, даже самое ожесточенное морское сражение.

– Ваша семья все еще владеет землями в Сент-Мавес? – спросил он.

Аманда вдруг подскочила на месте от возмущения.

– Вы задаете слишком много вопросов о моей матери. – Мысли лихорадочно зароились в ее голове. Де Уоренн слыл бесстыдным дамским угодником, а ее мать была очень красива. Неужели он заинтересовался Дульсией Кэрр?

Сердце затрепетало от отвратительного предположения.

– С вами все в порядке? – спросил капитан.

Она не могла изобразить даже подобие жалкой улыбки.

– Аманда?

– Вы знакомы с моей матерью? – резким тоном осведомилась она.

– Боюсь, нет, я не знаю никого из Стрейтфернов.

Аманда с явным облегчением откинулась на стуле.

– Я очень удивлен тем, что ваша мать позволила вам отправиться в Вест-Индию с вашим отцом, – мимоходом заметил он.

Аманда была настолько успокоена тем, что де Уоренн явно не собирался превращать ее мать в свою любовницу – это она поняла по его ровному, безучастному тону, – что даже не задумалась над его вопросом и выпалила честно:

– А она и не давала подобного разрешения. Папа забрал меня силой, вырвав прямо из ее рук, чем буквально разбил ее сердце. – Когда брови де Уоренна приподнялись от изумления, она добавила, пытаясь защитить отца: – Ему не разрешали меня видеть. Если бы мама была добрее, он бы никогда не забрал меня и не увез так далеко. Но она не позволила ему ни одной встречи со мной. Он очень тосковал без меня, поэтому и решился на такой шаг.

На лице де Уоренна появилось мрачное выражение.

– Мне очень жаль. Это ужасная история.

Аманда безразлично пожала плечами.

– Я все равно ничего не помню. Я даже не помню маму. Мне так обидно, что я ее забыла, – добавила она.

– Возможно, это даже к лучшему, что вы не помните, как вас вырвали из рук матери, – заметил он, испытующе глядя на Аманду.

Она посмотрела ему в глаза:

– Я люблю папу. И я рада, что он забрал меня тогда.

Задумчиво изучая ее лицо, де Уоренн отозвался:

– Я знаю.

Несмотря на свое признание, в глубине души Аманда чувствовала грусть. Это ощущение не было похоже на горе, которое съедало ее после смерти отца. Дочь пирата не могла не спрашивать себя, какой была бы ее жизнь, если бы отец не приехал тогда, чтобы увезти ее из Сент-Мавес. Этот вопрос мучил Аманду большую часть жизни.

Она подняла глаза на капитана и снова принялась обороняться:

– Мама – настоящая леди, а я – нет. Я никогда не буду леди, но это меня не заботит. Я люблю море. И если бы могла сама выбирать свою судьбу, я бы оставила все, как сейчас, – осталась бы на этом большом красивом корабле, бегущем по волнам, навсегда.

Густые темные ресницы де Уоренна дрогнули, спрятав прекрасные синие глаза. Он хранил молчание, задумчиво перебирая столовые приборы.

– Вы, вероятно, считаете меня дурочкой, – предположила Аманда, горько вздохнув, а потом призналась: – Иногда я и сама считаю себя дурочкой.

Капитан по-прежнему не решался поднять на нее глаза.

– Нет. Я не думаю, что вы глупы, Аманда. – Его голос струился мягко, будто нежное прикосновение шелка. Этот искренний тон неожиданно вызвал знакомое уже покалывание.

Де Уоренн по-прежнему сидел опустив лицо, а Аманда пыталась как следует рассмотреть его. Любуясь красотой этого мужчины, она ощущала такое волнение, что забывала дышать. Его высокие скулы немного порозовели, несомненно от вина. Если бы несколько дней назад кто-то сказал Аманде, что она будет ужинать наедине с Клиффом де Уоренном в капитанской каюте на его фрегате, она просто хохотала бы до колик в животе. Но она была здесь, с ним, наедине, и он задавал ей множество глубоко личных вопросов, явно искренне заинтересованный ее жизнью.

А еще ему нравились ее волосы. Он сказал, что они красивые.

Женщина, которая отражалась тогда в зеркале дома в Уиндсонге, та самая, в роскошной белой ночной рубашке с кружевами, была удивительно привлекательной. Даже сама Аманда признавала это.

Но та очаровательная женщина была чужой, незнакомой – та женщина не была ею. На самом деле она была всего лишь Амандой Кэрр, которую большинство жителей острова называли Дикаркой или дочерью пирата, тощей девчонкой с длинными растрепанными волосами, носившей потертую мальчишескую одежду.

И все же прекрасная ночная рубашка по-прежнему лежала в ее мешке, оставленном на койке в каюте на нижней палубе. А ее волосы можно было расчесать и уложить…

Аманда вдруг представила, как заходит в каюту де Уоренна с лентой в волосах, наряженная в кружевную ночную рубашку. А еще она вообразила, что он смотрит на нее – совсем так, как утром, в большом зале дома в Уиндсонге. Аманда густо покраснела, ее сердце гулко забилось в груди.

Де Уоренн медленно поднял на нее глаза, и их взгляды встретились.

Неожиданно все звуки в каюте будто растворились. Исчезло все – и мягкий шорох парусов, и едва слышный плеск воды о корпус корабля, и тихий скрип каната, и стук якорной цепи… Остался лишь магнетически притягательный и сильный мужчина, сидевший напротив Аманды, и ее собственное неистовое сердцебиение.

Как же Аманда хотела, чтобы он поцеловал ее! Отрицать это и дальше было просто бессмысленно. Сейчас она не могла думать ни о чем другом.

Де Уоренн смущенно закашлялся:

– Нам нужно поесть, пока ужин не остыл.

Аманда, казалось, потеряла дар речи. Прежде ее никогда не посещали подобные желания, она никогда не хотела, чтобы к ней прикасался какой-либо мужчина, но сейчас она мечтала о том, чтобы де Уоренн целовал и ласкал ее, и она сама хотела отвечать на эти поцелуи и ласки. Но ведь он уверял, что им движут лишь самые благородные намерения…

Капитан снял крышку с первого серебряного блюда, и оттуда с шипением вырвался пар, смешанный с сочным ароматом жареной цесарки. Когда он любезно передал ей блюдо, Аманда с трудом смогла выдавить из себя улыбку. Наверное, пришел момент как-то отблагодарить его?

– Де Уоренн? – произнесла она странным, хриплым и низким голосом.

Капитан медленно перевел на нее взгляд, явно чем-то недовольный. Он выглядел хмурым:

– Насладитесь же этим прекрасным ужином, Аманда.

– Я не голодна. – Она невольно бросила взгляд в сторону постели. Почему он просто не пригласит ее туда?

Де Уоренн вдруг резко вскочил на ноги.

– Прошу меня извинить, – бросил он на ходу. – Я слышу голос Ариэллы, должно быть, ей приснился кошмар. Не ждите меня. Приступайте к ужину.

И он вышел из каюты.

Глава 6

Бриз не набрал силу, и де Уоренн приказал взять рифы^[9] на большинстве парусов. Огромное судно замедлилось на несколько узлов, солнце уже вставало, окрашивая небо над океаном в темно-красные и розовые тона. Один из его помощников стоял у штурвала, когда Клифф, подойдя к ограде палубы, сорвал с себя рубашку. Он любил поплавать перед рассветом при слабом ветре или затишье. Его люди считали своего капитана безумцем, и, возможно, он и был таковым, поскольку находил короткое погружение в холодные воды Атлантического океана весьма бодрящим.

Погруженный в свои мысли, он быстро скинул с себя одежду. Понятно, что он ошибся, пригласив Аманду поужинать с ним вчера вечером. Каждый ее невинный взгляд, каждая улыбка и слово соблазняли его. Клифф никогда еще не встречал таких женщин, как она. Возможно, его так неодолимо очаровывало это сочетание невинности и храбрости, наивности и дерзости, невежества и мудрости.

Аманда являла собой великолепное, сногсшибательное соединение красоты и противоречий. Нельзя было исключать и того, что реакция Клиффа объяснялась тем состраданием, которое она пробудила в нем. Ему хотелось и защищать дочь пирата, и заниматься с ней любовью. Прошлой ночью он всерьез испугался, что отбросит все приличия и окажется с ней в одной постели – ведь она сама явно этого хотела. Разумеется, Клифф не слышал плач дочери, это был лишь предлог, чтобы оставить Аманду и вернуть себе самообладание – а заодно и здравый смысл.

Но никакого самообладания больше не было, и ничто отныне не имело смысла. Всего за каких-то несколько дней она стала центром его жизни.

Конечно, дочери пирата требовалась защита. Это стало ясно еще в момент их первой встречи в Королевском доме, когда она ворвалась туда, размахивая заряженным пистолетом и настоятельно требуя аудиенции у губернатора. Клифф сразу же понял, что Дикарка была злейшим врагом самой себе – это стало очевидно, когда она надумала совратить Вудса.

Клифф не мог, просто не мог предоставить дочь пирата самой себе! Она была одна-одинешенька в целом свете, а сейчас так горевала, потеряв отца. У Аманды не было никого, к кому можно было обратиться за помощью, кроме него. А Клифф обладал достаточной силой, чтобы добавить заботы о ней к перечню своих обязательств и хлопот, что он с готовностью и сделал.

Вчера вечером Клифф пригласил Аманду поужинать не потому, что сильно жаждал ее компании – хотя и наслаждался от души ее обществом до тех пор, пока не дала о себе знать его собственная любвеобильная натура. Он позвал Аманду ужинать, потому что решил выяснить некоторые обстоятельства ее жизни. Манипулировать неискушенной Дикаркой оказалось чрезвычайно легко, и она невольно поведала обо всем, что ему стоило знать – по крайней мере в этот момент. Мать, на встречу с которой она направлялась, была благовоспитанной и, очевидно, знатной леди. Она могла оказаться даже аристократкой. Конечно, Клифф всей душой желал, чтобы Аманда обрела обеспеченную приличную семью, но он не мог не тревожиться.

Мать и дочь жили в разлуке вот уже больше десятка лет. Здравый смысл и интуиция говорили Клиффу, что их встреча не обещает быть простой и приятной. А что, если вся эта семейная история не соответствует действительности? Это будет просто ужасно! Клифф знал, что Дикарка верила ей, но его природное чутье твердило: то, что ей однажды поведали, – наверняка выдумка. А шестое чувство де Уоренна никогда не подводило.

Впрочем, если эта история на самом деле была правдивой, Аманде грозили даже большие страдания и унижения – Клифф был убежден в этом. Он искренне надеялся, что ее мать будет взволнована и счастлива вновь обрести Аманду, но у него не было ни малейшего повода полагать, что благовоспитанная аристократка обрадуется появлению в своей жизни дочери пирата. И даже если мать окажется вне себя от радости, ее друзья и родственники вряд ли воспримут Аманду более-менее терпимо. Все леди, которых он знал – красивые, элегантные и великолепные в постели, – относились к категории самых непримиримых снобок. В светском обществе не было места эксцентричности. Как, бога ради, Аманда сможет вписаться в жизнь своей матери?

Даже самое лучшее платье не сможет скрыть речь, манеры и отпечаток нищенского окружения, в котором росла Дикарка. Да, время от времени Клифф находил ее поведение очаровательным, но нельзя было отрицать, что уже несколько раз она действительно шокировала его. А де Уоренн был из тех людей, которых ох как непросто поразить.

Светское общество не примет Дикарку, и он был абсолютно уверен в этом.

Клифф не мог ни понять, ни принять страстное влечение, которое чувствовал к дочери пирата. Нет, это вожделение просто необходимо подавить! Не то чтобы де Уоренн не мог постичь и свой непреодолимый порыв защищать ее от всех напастей, но с этой потребностью он мог смириться. Это было, в конце концов, благородно. И все же Клифф прекрасно понимал: эта попытка защитить Аманду Кэрр может буквально перевернуть всю его налаженную жизнь.

Де Уоренну оставалось надеяться только на то, что мать Дикарки на самом деле была великодушной, но не погруженной в светскую жизнь. Если она окажется доброй и приветливой женщиной, Клифф сможет доставить Аманду к дверям ее матери и уйти со спокойным осознанием того, что ее будущее устроится наилучшим образом. Сейчас он не хотел думать о другом, намного более вероятном развитии событий: о том, что Дульсия Кэрр наверняка будет потрясена внезапным появлением дочери в своей жизни и плохо отнесется к ней.

Клифф вдруг вспомнил о выражении лица мисс Делингтон, когда она решила, что Аманда – его любовница, и вздрогнул. Реакция этой «свиньи» была типичным проявлением предрассудков и нетерпимости, которые пышно расцвели в высшем обществе, и де Уоренн опасался за Аманду. Да, мисс Кэрр была дочерью пирата, она могла выглядеть неотесанной и грубой, но одновременно Дикарку отличали ум, чувство юмора и решительность. А еще она была одним из самых ранимых существ, которых он когда-либо встречал.

Клифф вспомнил, как прошлой ночью нашел Аманду, свернувшуюся калачиком на одном из ковров на полу его каюты. Она крепко спала и выглядела невозможно прекрасной, но, похоже, отчаянно нуждалась в якоре, который мог бы усмирить ее бурную жизнь. Именно в тот момент он понял, что должен защищать ее. В конце концов, без якоря каждый корабль будет брошен на произвол судьбы в пучину вод.

– Кэп? Вам нездоровится?

Клифф вздрогнул от неожиданности. Он стоял, раздетый догола, у леера палубы, уставившись куда-то за линию горизонта, и был столь поглощен своими мыслями, что даже не отдавал себе отчета, где находится. Он не потрудился ответить окликнувшему его моряку, вместо этого переступил через леер и нырнул в океан.

Вода была холодной как лед, и шок ненадолго парализовал Клиффа. Студеные волны сомкнулись вокруг него, и он стал погружаться под воду. Первым встряхнулся разум капитана, пришло осознание того, что нужно плыть ради возвращения к жизни, потом сердце забилось вновь, тяжело и слишком быстро. Он поплыл. От Клиффа требовалась вся его сила, чтобы продвигаться по этой ледяной воде. В какой-то момент он даже подумал, что может утонуть. Его мускулы напряглись, так же как и сознание, – почему? Потом Клифф прорвался сквозь водную гладь наверх, к более теплому воздуху, и громко выдохнул, заметив брошенную с палубы веревку. Рассмеявшись, он схватился за нее.

Клифф быстро вскарабкался наверх по веревочному трапу, воодушевленный и ликующий, и двое моряков помогли ему перелезть через борт. Он стряхнул воду с волос, смеясь еще задорнее, ощущая, как сердце все еще бешено колотится после борьбы с ледяной смертью.

– Что, вода слишком холодна даже для вас, кэп? – раздался хитрый голос Макайвера с квартердека.

Все еще усмехаясь, Клифф выпрямился, позволив утреннему солнцу ласкать свою кожу. Он на мгновение вскинул лицо вверх и воздел руки к небу, чувствуя себя сильным, могучим, настоящим язычником, слившимся воедино с солнцем и морем. Наконец, его сердце успокоилось, дрожь прекратилась, а эйфория поблекла. Клифф оглянулся на своего помощника.

– Тебе тоже стоит хоть иногда пробовать это, – сказал он, оборачиваясь в поисках хлопкового полотенца.

И тут Клифф застыл на месте: Аманда стояла недалеко от его каюты. Он не знал, сколько времени Дикарка провела на палубе, но сейчас она смотрела на него. Да, Аманда уставилась на него во все глаза, словно никогда прежде не видела обнаженного мужчину.

Нет, она осознанно смотрела именно на него, словно желая увидеть больше. Клифф опять почувствовал предательское напряжение в чреслах, его воплощенная мужественность росла на глазах, немедленно отвечая на ее желание.

Лишь мгновение они смотрели друг на друга. И в этот самый миг время будто остановилось, и не было ни доводов разума, ни оправданий – лишь одно страстное влечение. Губы Дикарки дрогнули. Сердце Клиффа бешено колотилось, и он поспешил отвернуться, услышав хихиканье одного из своих матросов. Де Уоренн схватил полотенце, собираясь обернуть его вокруг бедер, но его достоинство оставалось болезненно напряженным и огромным, красноречиво напоминая о том, чего он действительно сейчас хочет. Осознав тщетность этого шага, он принялся неторопливо сушить полотенцем волосы. Потом он отбросил полотенце и, стараясь казаться небрежным, надел бриджи – привычным жестом, словно Аманда и не стояла неподалеку. И все-таки, несмотря на разделявшее их расстояние, он мог ощущать жар ее тела и запах ее желания. Дикарка трепетала всем телом, как и он сам.

Натягивая бриджи, Клифф напомнил себе, что она была запретным плодом. Тело яростно протестовало: ну почему? В тот момент де Уоренн не мог вспомнить, по какой причине запретил себе даже думать об обладании этой особенной, ни на кого не похожей женщиной.

А потом, как раз перед тем, как он собирался натянуть сапоги, Клифф понял, что Аманда ушла. Все еще стоя с голым торсом, он обернулся и мельком увидел, как она спешно скрывается в его каюте, где провела ночь в одиночестве. И вдруг один из моряков брякнул:

– Думаю, мы все знаем, что она тут вынюхивала.

И он снова гаденько захихикал.

Клифф в мгновение ока вырвал из сапога кинжал, который всегда там держал, и приставил его к горлу наглеца.

– Ты ничего не знаешь, – с нажимом сказал де Уоренн, проведя острым лезвием по его шее.

Моряк задохнулся от ужаса, хотя его рана на деле оказалась лишь царапиной.

– Заприте его, – приказал Клифф сквозь зубы.

Двое его людей помчались вниз с квартердека и схватили моряка, который уже рыдал, отчаянно выражая свой протест. Клифф отвернулся от него – уже ничто не могло заставить его передумать. Не может быть пощады подобной наглости на его корабле по отношению к моряку, оскорбившему Аманду! Клифф решил, что высадит провинившегося в Испании, на одном из скалистых островов, где никто не сможет долго продержаться в одиночку. Нахалу еще повезло: он будет высажен на пустынном побережье, а не протащен в наказание под килем^[10]. Если моряк действительно окажется счастливчиком, его сможет спасти другой корабль.

Клифф уселся, чтобы надеть сапоги, не в силах успокоить проснувшегося в его душе варвара.

Аманда прислонилась к стене, пытаясь восстановить дыхание. Нет, ей уже никогда не забыть образ Клиффа де Уоренна, скинувшего одежду, стоящего обнаженным в лучах рассветного солнца, демонстрирующего твердые выпуклые мускулы, статный торс. Она никогда не забудет, как он подошел к лееру палубы и нырнул в океан. В этот момент Аманде пришлось зажать себе рот, чтобы ненароком не вскрикнуть от страха. Она понимала, что де Уоренн не сможет пробыть в ледяной воде больше шестидесяти секунд, но целая вечность прошла, прежде чем он наконец-то прорвался сквозь гладь океана. О боже, капитан еще и смеялся, забираясь на палубу, а потом долго стоял с воздетыми вверх руками и запрокинутым к солнцу лицом, упиваясь своей смелостью, своей силой, своей мужественностью.

А когда де Уоренн взглянул на нее, его достоинство в мгновение ока стало просто огромным.

При воспоминании об этом пикантном моменте у Аманды сдавило горло, она начала задыхаться от страстного желания. Она думала, что поняла суть вожделения вчера вечером, но это было не так – она осознала все именно теперь. Де Уоренн был самым красивым, мужественным, героическим человеком, которого Аманда когда-либо видела, и теперь она была настолько увлечена и настолько слаба, что едва дышала. Не в силах выносить эту сладострастную пытку, она крепко обхватила себя руками. Прошло еще довольно много времени, прежде чем сильнейшая напряженность в теле наконец-то ослабела.

Аманда отошла от стены и открыла дверь в каюту. Де Уоренн стоял на квартердеке со своими помощниками, спиной к ней. И снова в сознании Аманды ярко вспыхнул его образ, языческий и богоподобный, она снова представила де Уоренна – обнаженного, поклоняющегося солнцу. Аманда увидела, как потом он повернулся и приставил кинжал к горлу моряка, движимый жаждой возмездия тому, кто оскорбил ее. Аманда глубоко выдохнула. Она никогда прежде не встречала такого мужчину.

– Мисс Кэрр? – улыбнулась ей Ариэлла. Рядом с девочкой стояла ее гувернантка.

Аманда и не заметила, как девочка подошла к ней. Она улыбнулась Ариэлле в ответ. Разумеется, та сжимала книгу.

– Привет! – сказала Аманда, гадая, что сделал бы де Уоренн, если бы его дети ненароком увидели его плавающим нагишом.

– Сейчас у меня уроки, и папа сказал, что мы должны заниматься в его каюте.

Аманда немного отошла в сторону, чтобы девочка и ее служанка смогли пройти внутрь. А потом из любопытства спросила:

– А твой брат? Разве он не собирается учиться?

– Он внизу, с парусным мастером, – наморщила личико Ариэлла. – Папа говорит, что ему следует знать, как чинить паруса.

Девочка покачала головой, словно удивляясь абсурдности этой идеи, потом добавила:

– Его латынь просто ужасна – почти так же плоха, как его французский.

Аманда прошла вслед за ребенком в каюту.

– Если твой брат однажды станет капитаном этого корабля, он должен знать о мореплавании все, в том числе и то, как чинить паруса.

– А если он не будет говорить по-французски, он не сможет вести переговоры с торговцами из Франции и Марокко, – пожала плечами Ариэлла, усаживаясь за обеденный стол, открывая свою книгу и тут же погружаясь в ее изучение.

Лицо Аманды зарделось: эта маленькая девочка была такой смышленой, и де Уоренн явно восхищался ее умом.

– Что ты читаешь?

Ариэлла даже не подняла глаза от книги:

– Путеводитель по Лондону.

– В самом деле? – Заинтересовавшись, Аманда подошла и взглянула ей через плечо. На странице красовался великолепный набросок моста. – Это Лондонский мост?

– Да, – улыбнулась ей Ариэлла. – Хотите почитать мою книгу? Я могу взять другую.

Аманда покраснела до корней волос, Ариэлла же бесхитростно ждала ее ответа.

– Я не умею читать, – призналась Аманда, чувствуя, как щеки горят огнем.

Девочка громко рассмеялась.

– Ариэлла! – резко оборвала ее Анахид.

Осознав свою бестактность, девочка тут же осеклась, полная раскаяния.

– Я думала, она шутит, Анахид! Почему вы не умеете читать?

Аманда пожала плечами.

– Мой папа ведь был пиратом, помнишь? – выпалила она. – Он никогда не учил меня. Он не думал, что это важно.

И она с тоской посмотрела на путеводитель.

– Хотите научиться читать? Я могу научить вас – или, возможно, это сделает месье Мишель.

Аманда взглянула в синие глаза девочки, и ее сердце в волнении забилось.

– Я и в самом деле хочу научиться читать, – еле слышно прошептала она. – Но я уверена, что твой папа не разрешит. Он хочет, чтобы ты занималась, поэтому и взял сюда твоего учителя. Он должен заниматься с тобой, а не со мной.

Ариэлла лишь усмехнулась, пристально глядя куда-то мимо Аманды. И тут раздался голос де Уоренна:

– Вы ошибаетесь.

Аманда обернулась и увидела капитана, стоявшего на пороге каюты. И в тот же миг она снова оказалась во власти того мощного утреннего образа, она уже видела, как он стоял на палубе, обнаженный, сильный, хозяин своего тела, своей жизни. Она залилась краской. Де Уоренн опустил глаза и прошел в каюту.

– Не вижу никакой проблемы в том, чтобы предоставить к вашим услугам месье Мишеля – или мою дочь, если на то пошло. Чтение – это такое благо! Я очень рад, что вы выразили желание учиться. – Капитан прямо посмотрел на Аманду.

А она все еще видела его без одежды, ее щеки пылали от смущения. Но предмет их обсуждения был не менее важен.

– Я уже знаю большинство букв, – взволнованно отозвалась она. – Я выучила их сама.

Уголки его губ одобрительно приподнялись.

– Уверен, вы будете способной ученицей, Аманда. Разве вам что-нибудь когда-либо не удавалось?

Аманда изо всех сил пыталась успокоить дыхание. От взгляда де Уоренна, его тона, его позы веяло силой и соблазном, и она вдруг поняла: каким-то чутьем капитан уловил ту сильную, страстную напряженность, сковавшую ее тело утром. Это неодолимое влечение теперь ощущалось в каюте – пульсирующее, требовавшее выхода, первобытно-хищное – даже несмотря на присутствие его дочери и Анахид. Аманда тряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения.

– Мы можем заниматься вместе, – с радостью в голосе сказала Ариэлла.

Худощавый джентльмен спешно вошел в каюту, сжимая в руках ворох книг и бумаг.

– Ах, добрый день, друзья мои, – по-французски воскликнул он. – Месье капитан, добрый день.

Де Уоренн кивнул.

– Добрый день, Жан-Поль, – отозвался он с чисто французским произношением. – Вы уже знакомы с моей гостьей, мисс Кэрр?

– Увы, нет, – ответил учитель, просияв любезной улыбкой. Положив книги и бумаги на стол, он взял руку Аманды прежде, чем она осознала это. Дочь пирата насторожилась, когда он попытался поднести ее кисть к губам, тараторя по-французски. – Очарован, мадемуазель, действительно очарован.

Ощущая себя крайне нелепо, Аманда беспомощно взглянула на де Уоренна. Его глаза уже не горели страстным жаром, они светились нежностью и пониманием. Он легонько кивнул ей. По-прежнему чувствуя себя неловко, Аманда позволила преподавателю поцеловать свою руку. А потом отдернула кисть и втиснула в карман, изобразив невежливую гримасу. Это странное поведение, похоже, окончательно сбило месье Мишеля с толку.

Де Уоренн сжал плечо учителя:

– Месье, я даю вам задание научить мисс Кэрр читать и писать – с чем вы, я убежден, сумеете справиться к окончанию нашего путешествия.

Месье Мишель побелел как полотно.

– Я должен обучить мадемуазель за шесть недель? – задохнулся он от изумления. – Капитан, месье, это невозможно!

– Это вполне возможно, я уверен, – тут же парировал де Уоренн спокойным тоном, и на его губах заиграла беззаботная улыбка. – Договорились?

Месье Мишель взглянул на Аманду.

– Да, – пробормотал он, покорно уступая воле капитана.

Но Аманда недаром росла на островах: она немного разбирала испанский, французский, португальский, голландский языки, иврит. Кроме того, дочь пирата могла сказать несколько слов на каждом из этих языков, а если было необходимо, умела и объясниться. Вот и теперь она безошибочно поняла все, о чем беседовали де Уоренн и учитель.

– Месье, – произнесла она по-французски, – я хочу научиться читать и обещаю, что буду много заниматься.

Глаза месье Мишеля озарились надеждой.

– Так вы говорите по-французски?

– Немного, – ответила Аманда, бросив быстрый взгляд в сторону де Уоренна и пытаясь понять, был ли он впечатлен ее познаниями. Когда капитан одобрительно кивнул, а его лицо и глаза осветились улыбкой, сердце Дикарки воспарило к небесам и радостно затанцевало.

Настало время ночной вахты^[11]. Клифф стоял на квартердеке, ощущая под ладонями гладкую и чувственную древесину штурвала, палуба нежно покачивалась под его ногами. Капитан от души наслаждался единением с собственным судном и Богом, твердой рукой ведя корабль куда-то в самую глубину темнеющей впереди вечности.

На темном небе ярко сияли звезды, бриз обдувал нежно, ласково, а океан сиял будто гладкий черный атлас. Эти часы между полночью и рассветом Клифф особенно любил. Он уже отдохнул пару часов после ужина и собирался поспать еще часок-другой перед восходом. А до этого момента можно было позволить своему разуму плыть по ветру вместе с судном, затерявшись в этой глубокой спокойной безмятежности.

– Капитан?

Клифф был на квартердеке не один – вахтенный офицер находился у ограды палубы по левому борту, два гардемарина стояли под грот-мачтой^[12], но давно уже миновала полночь, и последней, кого он ожидал увидеть, была Аманда. Капитан обернулся на голос, и она нерешительно улыбнулась ему снизу, с главной палубы.

– Вы разрешите мне подняться? – прошептала она.

– Поднимитесь, – мягко ответил Клифф. Больше всего на свете он наслаждался уединением этих часов, и его люди прекрасно знали об этом. Только критическая ситуация или сигнал с боевого поста могли нарушить его одиночество на ночной вахте. Но в этот раз капитан был рад, что его отвлекли, – осознав это, он очень удивился.

Аманда быстро поднялась и очутилась совсем рядом. Не глядя на Клиффа, она повернулась к бушприту^[13], подставив лицо мягкой нежности ночного бриза. Он смотрел на Дикарку во все глаза, не в силах отвести от нее взгляда. Его сердце дрогнуло и вдруг неистово заколотилось, тело напряглось и вспыхнуло жаром желания. Почему Клиффа так безумно влекло к Аманде? Возможно, потому, что она, казалось, тоже находилась в плену зова морских сирен, как и он? Или это была лишь обычная притягательность красивой женщины, объяснимое желание обладать ею?

И все-таки в жизни де Уоренна было слишком много красивых женщин, но Дикарка не была похожа ни на одну из них. Он никогда прежде не чувствовал столь иступленного, мощного вожделения – а заодно и сильной потребности ограждать ее от всех опасностей и несчастий. Клифф напомнил себе о необходимости быть сдержанным в столь темный и рискованный час.

– Прекрасная ночь, – тихо сказал он.

Аманда вздохнула и улыбнулась ему:

– Да.

– Уже поздно.

– Я не могла уснуть.

Клифф рассмотрел ее лицо в свете фонарей и не увидел ни малейшего признака былого горя.

– Как я понимаю, вам понравились сегодняшние уроки, – сказал он, вспомнив отзывы месье Мишеля о занятиях.

Аманда просияла улыбкой.

– Я прочитала три предложения! – гордо произнесла она, но тут же вспыхнула от смущения. – Они были глупыми, про кота, собаку и шляпу.

– Я знаю, – отозвался Клифф, искренне воодушевленный ее волнением и радостью. – Месье рассказал мне.

Улыбка Аманды дрогнула, и она посмотрела куда-то вперед:

– Я столь многим вам обязана! Я так благодарна!

Клифф насторожился, невольно вспомнив, как именно она собиралась отблагодарить его за путешествие в Англию.

– Вы ничего не должны мне, Аманда. Это моя прихоть – позволить вам воспользоваться услугами месье Мишеля. Я очень рад, что вы хотите научиться читать и уже так преуспели в этом.

Клифф с явным удовольствием наблюдал, как ее щеки зарделись румянцем. А потом, едва взглянув на него, она прошептала:

– Вы не пригласили меня поужинать сегодня вечером.

Знакомое напряжение сковало тело капитана, и он что есть силы вцепился в огромный штурвал. Разумеется, он не пригласил Аманду поужинать с ним снова, потому что боялся опять потерять контроль над собой, как вечером накануне. И он осторожно ответил:

– Я сожалею о своем поведении прошлым вечером. С моей стороны это было достойно порицания – оставить вас ужинать в одиночестве. Но прежде всего я должен был позаботиться о своей дочери.

Аманда задумчиво смотрела за нос корабля. После долгой паузы она наконец-то сказала:

– Ариэлла не упоминала о ночном кошмаре и о том, что вы разбудили ее в середине вечера.

– Вы что, спрашивали ее об этом? – недоверчиво осведомился Клифф.

Она пожала плечами, бросив в его сторону цепкий взгляд.

Он никогда не признался бы, что солгал, Дикарка не должна была узнать настоящую причину, по которой он бросил ее одну за столом.

– Она была в полусонном состоянии.

Аманда кивнула, явно не веря в его оправдание.

– Мне показалось, будто я слышал ее плач, – поправился он.

Она медленно обернулась к Клиффу, пристально глядя на него:

– Я не глупа, де Уоренн. И понимаю, что не могу составить хорошую, добропорядочную компанию.

Ее предположение потрясло капитана.

– Что вы, я искренне наслаждаюсь вашей компанией! Если бы это было не так, вы бы не проводили эти часы со мной.

На лице Аманды мелькнула улыбка, ее взгляд ярко вспыхнул надеждой.

– В самом деле? Вы уже расспросили меня о моей жизни, а у меня так пока и не появилось возможности узнать о вашей.

Клифф рассмеялся:

– Так спрашивайте, Аманда! Пожалуйста, не стесняйтесь.

Она нетерпеливо улыбнулась, сгорая от любопытства.

– Все вокруг твердят, что вы – сын графа. Но вы сказали, что не принадлежите к королевской семье. И при этом ваши слуги обращаются к вам «ваша светлость».

– Это не одно и то же, – с улыбкой объяснил он. – Я третий и самый младший сын графа Адарского, Эдварда де Уоренна. Мое происхождение делает меня дворянином, но не королевской особой. Ко мне обращаются «милорд», но это лишь проявление учтивости, поскольку у меня нет никаких титулов.

Аманда выглядела озадаченной:

– Я едва ли могу уловить разницу между дворянством и королевской семьей – вы ведь живете как король! И где это – Адар? Что это за местечко?

Клифф тихо рассмеялся.

– Адар находится на западе Ирландии, недалеко от моря. Это земля зеленых холмов и лесов, там очень много зелени, особенно весной. На всем белом свете нет такого синего океана. Там часто туманно и влажно. – Его улыбка стала нежнее. – Это самое красивое место в мире.

Глаза Аманды засияли.

– На острове тоже влажно в сезон дождей.

– Ямайка расположена в тропиках, а Ирландия – совсем другое место. Там много дикого, первозданного – природа загадочная, даже в солнечный день. И время течет там совсем иначе. Если острова – это рай на земле, то Ирландия – это волшебство, тайна. Возможно, этим мы обязаны своей древней истории. Мои родные приехали туда из Франции, а в роду матери были даже кельтские короли. В любом случае они все были воинами-лордами. Ирландия – страна с темной и кровавой историей. А еще мы славимся своими призраками.

– Как я хочу там побывать! – воскликнула Аманда, увлеченная его рассказом. – А ваш дом в Ирландии? Он похож на Уиндсонг?

– Я родился в Адаре, но поместье принадлежит моему отцу, графу, и однажды перейдет к моему старшему брату, Тайрелу. Дом совсем не похож на Уиндсонг, – объяснил Клифф, заметив разочарование на ее лице. – Он гораздо больше. Этот дом был построен много столетий назад, хотя с тех пор его несколько раз реставрировали.

– Неужели он больше Уиндсонга? – с недоверием спросила Аманда.

– Мой дом на острове почти втрое меньше дома в Ирландии, – тихо рассмеялся Клифф.

Аманда, похоже, была вне себя от изумления.

– Выходит, вы росли в окружении слуг и богатства, жили в такой же роскоши, как и теперь?

– Я ни в чем не испытывал недостатка, – признал он. – Понимаю, что вам трудно это представить.

Она пожала плечами, задумчиво глядя куда-то вдаль. А Клиффу вдруг стало бесконечно жаль, что у Дикарки не было столь же беззаботной жизни, полной роскоши, и на ее долю выпали лишения и потери.

– Вы часто бываете дома?

– Пару раз в год, – заметил он, чувствуя вину. – Я езжу туда так часто, как могу. У моих родителей есть резиденция в Лондоне, я часто захожу в городской порт, поэтому мне удобнее навещать своих родных там.

– У вас есть брат? – спросила Аманда, на ее лице ясно читалась зависть.

– У меня два брата, два сводных брата и сестра, – с нежностью сказал Клифф. – Когда мы прибудем в Лондон, вы непременно встретитесь с кем-нибудь из них.

– Думаю, вам очень повезло: у вас такая большая семья и так много мест, которые вы можете назвать своим домом, – прошептала Аманда.

– Я очень удачлив, – согласился де Уоренн, осознав, как сильно он надеется на то, что и Аманде посчастливится обрести столь же приятную жизнь в Лондоне.

– А как вы росли в Адаре? – задумчиво спросила она.

Клифф ненадолго перенесся в прошлое. Он улыбнулся, вспомнив, каким необузданным, непредсказуемым был в подростковом возрасте.

– Ах, мы были настоящими хулиганами, этакая буйная, доставляющая всем проблемы компания! Махнув рукой на свои обязанности, мы большую часть времени проводили в шалостях, носясь на лошадях по деревне, волочась за юбками и делая все, что нам заблагорассудится. – Он покачал головой. – Мы сбегали с уроков, скакали во весь опор по холмам, плавали в реке или озере. И, естественно, когда нас ловили, нам приходилось ох как несладко!

– Граф, должно быть, бил вас, – заметила Аманда.

Глаза Клиффа удивленно округлились.

– Не думаю, чтобы он хоть раз ударил кого-нибудь из нас. Он мог одним только взглядом заставить нас сгорать от стыда.

– Он не бил вас за то, что вы пропускали уроки?

– Нет, он этого не делал. – Клиффа начинала беспокоить ее реакция.

Аманда сложила руки на груди и задумалась.

– Это странно, – наконец произнесла она.

– Не каждый родитель прибегает к телесным наказаниям. Лично я считаю это варварством, – угрюмо изрек он. Неужели бедную Дикарку пороли розгами?

Ее голова горделиво метнулась вверх.

– Хорошо, вы имеете право так думать. Хотя не каждый бы с вами согласился.

– Конечно не каждый, – медленно отозвался он. – Так Кэрр бил вас?

Аманда по-прежнему стояла задрав подбородок.

– Разумеется, да. А как еще я могла бы понять, что правильно, а что нет?

Клифф ужаснулся, и в его груди начал постепенно закипать гнев.

– Как он это делал? Наказывал вас розгами?

Дикарка покачала головой, но его облегчение длилось недолго.

– Он использовал кулаки, – объяснила она. – У отца был крутой нрав, и он ненавидел непослушание. Это были удары в голову – обычно в челюсть.

Потрясенный, Клифф замер на месте. Через какое-то время он немного пришел в себя и захлопнул открывшийся в изумлении рот.

– Боже праведный! Аманда, вы были ребенком, мало того – девочкой!

Теперь уже глаза Дикарки расширились от удивления.

– Но именно так поступают все отцы. Они наказывают – при помощи кулаков, розгами, кнутом. Я и не беспокоилась об этом. Конечно, мне было больно, иногда даже звезды перед глазами мелькали. Именно так получилось, когда он ударил меня в тюрьме. Но обычно отец промахивался, потому что я была проворнее его и легко уворачивалась от удара.

В этот момент Клифф обернулся и сказал:

– Говард, прими штурвал.

Гардемарин тут же примчался к нему, встав у руля. Клифф взял Аманду за руку, из последних сил пытаясь оставаться спокойным, хотя он был буквально ослеплен яростью. Они направились к правому борту квартердека, туда, куда не смел ступать ни один моряк или офицер – такова была традиция, это место предназначалось лишь для владельца судна.

– И часто вы сносили подобные удары?

– Я ведь сказала вам, что он обычно промахивался, – упрямо ответила Аманда.

– Но вы упомянули, что он ударил вас в тюрьме. Конечно-конечно, вы не имели в виду судебную тюрьму или тюрьму в форте Чарльз. И он, разумеется, не бил вас последние несколько недель?

Она внимательно смотрела на него, явно не желая отвечать.

– Так он ударил вас совсем недавно? Он бил женщин? – Клифф никак не мог справиться с состоянием глубочайшего шока.

– Вам-то какое дело? – резко бросила Дикарка. Она вся дрожала. – Папа любил меня. Это был его способ убедиться в том, что я его слушаюсь. Он был разъярен, когда я рассказала ему, что пыталась сделать в доме губернатора Вудса.

Клифф выпустил ее руку и в отчаянии потер лицо ладонями. Этому Кэрру еще повезло, что он умер, иначе де Уоренн придушил бы этого подлеца голыми руками! Он мрачно посмотрел на Аманду:

– Так это была не идея вашего отца, чтобы подобным образом просить губернатора о помиловании?

Она покачала головой:

– Когда мне было двенадцать, папа сказал, что я должна сохранить девственность для своего мужа, и только для своего мужа.

Клифф погрузился в молчание. Несмотря на только что пережитые потрясение и ужас, кровь в его жилах закипала. Она никогда не знала другого мужчины. Сразу после их знакомства интуиция подсказывала де Уоренну верить в невинность Дикарки, но доводы разума твердили, что она вряд ли оставалась непорочной. Теперь же в этом не было ни малейшего сомнения – у Клиффа был еще один барьер, который вдруг вырос между ними.

– Вы не бьете и не порите своих детей, не так ли? – медленно произнесла Аманда.

– Нет, я этого не делаю.

Она закусила губу, глядя куда-то вниз. Клифф дотронулся до нее:

– Я никогда бы не ударил ребенка или женщину. Аманда, вы можете верить во все, что хотите, но я не могу смириться с тем, что отец воспитывал вас при помощи кулаков.

– Он любил меня, – твердо произнесла Дикарка, подняв на него взгляд. В ее глазах стояли слезы.

– Да, он любил вас. Это было видно. – Клифф возненавидел себя за то, что из сострадания сказал это. Он отвернулся, по-прежнему безмерно потрясенный. Де Уоренн понятия не имел, как Аманда сумеет сохранить свои девственность и веру в отца, но не собирался забирать ничего из этих ее богатств. И все-таки настойчивое желание лишить ее и того и другого охватило его. Клифф плотно сжал губы, чтобы ненароком не признаться, что на самом деле думает о Кэрре. И он не прижмет ее к своей груди, не будет гладить по роскошным волосам… Клифф ощутил напряжение и пульсацию в области бедер: он уже знал, к чему это может привести.

– Ариэлла когда-нибудь не слушалась вас? – неуверенно спросила Аманда.

К счастью, беседа пошла в более нейтральном русле. Клифф с облегчением выдохнул:

– Нет, на самом деле Ариэлла так не поступает. И мне жаль, что она не делает этого.

– Вам жаль?

Он улыбнулся Аманде, успокоенный невинной темой разговора:

– Я переживаю за нее. Даже когда Ариэлла не согласна со мной, она притворяется, что это не так, и все для того, чтобы мне нравиться. Мне бы хотелось, чтобы она отстаивала то, что дорого ее сердцу.

– Вы хотите, чтобы она спорила с вами? – явно пораженная, спросила Аманда.

– Алекси время от времени спорит со мной.

– И вы не бьете его.

– Он получает наказание, но не с помощью кулака или розог.

Аманда отвернулась.

Клифф глубоко сочувствовал ей, сейчас он безрассудно, глупо желал избавить ее от ужасного детства. Ничего не оставалось, как снова переменить тему беседы.

– Я очень рад, что вы с Ариэллой подружились.

Аманда взглянула на него:

– Она помогла мне сегодня с моими предложениями. Она очень умна.

– Я волнуюсь, не слишком ли она умна. Наверное, ради ее же блага стоит быть чуть глупее. Когда-нибудь, если она, конечно, не соберется заключить брак по любви, который я должен буду одобрить, мне придется искать для нее мужа. Ее умственные способности наверняка будут мешать в выборе подходящей партии. Большинство мужчин униженно сбегут от такой женщины.

Аманда рассмеялась.

– Мужчины не любят умных женщин, – согласилась она.

– Некоторые – любят, – пробормотал Клифф.

Он улыбнулся мисс Кэрр, вдруг подумав о том, что и она, несомненно, тоже очень умна. Де Уоренн быстро прогнал эти ненужные мысли.

– Я знаю, это может показаться преждевременным, но я много размышляю о будущем Ариэллы. Она будет богатой наследницей, и это, безусловно, поможет ей устроить жизнь. Но мне придется отгонять охотников за приданым.

– Она будет наследницей, – эхом повторила Аманда, и ее мягкая улыбка исчезла с лица.

Только тут Клифф осознал, какую допустил бестактность. Кэрр ничего не оставил своей дочери, ни единого цента, и он проклинал себя за свой длинный язык. Его бесчувственность казалась удивительной, и тихо, запоздало он ругал себя на чем свет стоит.

– Простите меня, Аманда. Сейчас ваша очередь задавать мне вопросы, и я не должен досаждать вам своими заботами о будущем Ариэллы.

– Ей так повезло, – прошептала погрустневшая Аманда, – что вы ее отец и что она так богата. Не беспокойтесь. Вы найдете ей достойного мужа, я не сомневаюсь.

А как насчет самой Аманды? Кто же возьмется искать мужа ей?

Клифф никогда не поднимал неудобную тему замужества дочери пирата, и ему было жаль, что он ненароком сделал это теперь. Ему было очень неловко, и все же Пандора успела вырваться из своего ящика. О браке Аманды должен был позаботиться Кэрр, но, слава богу, он никогда уже не сделает этого. Можно было представить, какого кандидата в женихи он бы выбрал – пирата или другого социально опасного головореза! Теперь заботы о личной жизни Дикарки станут обязанностью Дульсии Кэрр.

Клифф искренне презирал все эти брачные хлопоты, но теперь он серьезно беспокоился не только за дочь, но и за свою подопечную. В конце концов, если Аманда хочет удачно выйти замуж, ей придется серьезно измениться, а де Уоренн не был уверен, что она согласилась бы даже попробовать. Он мягко спросил:

– А вы, Аманда? Вы мечтаете о браке и собственном доме?

И он ободряюще улыбнулся.

Глаза Дикарки недоуменно распахнулись.

– Разве кто-то захотел бы жениться на мне?

Клиффа глубоко задели слова Аманды, он чутко улавливал ее боль. Капитан ласково погладил ее по щеке, наклоняясь к ней ближе.

– У вас еще будут поклонники, я уверен в этом. И вы обязательно разобьете дюжину сердец после того, как проведете какое-то время со своей матерью.

Де Уоренн верил в то, что говорил, но одновременно он отчего-то боялся за Аманду. Ведь у заботливой матери ей предстоит превратиться в благовоспитанную леди. Именно это и вызывало его сомнения. Клифф просто не мог представить Аманду ведущей скучную беседу о погоде или вчерашнем званом ужине. И, что еще хуже, он не был уверен, что Дикарке стоит меняться. Клифф силился представить ее, одетую по последней моде, с надлежащими манерами, и неожиданно возненавидел эту идею – ведь она потеряет свою уникальность! К тому же он сильно сомневался в том, что Аманде удастся превратиться в настоящую леди.

– Я не похожа на Ариэллу, – бросила она, резко отклоняясь от руки Клиффа и печально глядя на него. – Я не принцесса с огромным состоянием. Пожалуйста, не нужно надо мной смеяться!

– Я и не думал шутить! – воскликнул Клифф. – Ваша мать, естественно, купит вам прекрасный модный гардероб, наймет учителя танцев и даст вам все, что потребуется для вашей новой жизни. Пройдет всего ничего после вашего воссоединения, и, я убежден в этом, претенденты на вашу руку выстроятся в очередь у дома вашей матери.

– Я так не думаю! – в ужасе вскричала Дикарка.

Клифф почувствовал, как его беспокойство за нее растет.

– Чего же вы хотите, Аманда?

– Быть свободной! – воскликнула она. – Быть частью ветра и моря – вот все, чего я всегда хотела!

Де Уоренн отлично понимал, что Дикарка имеет в виду. Взглянув ей в глаза, он сделал шаг вперед, но она вновь отпрянула от него.

– Этого захочет мама, не так ли? Превратить меня в леди, найти мне мужа, чтобы быстрее сбыть с рук?

– Думаю, да, – ответил он, добавив: – А что, есть какой-то другой выбор?

Она лишь качала головой, отступая все дальше.

Клифф упрямо шагал за Амандой, не сводя с нее глаз, а она все отходила и отходила, пока спина не уперлась в ограду палубы.

– Отойдите от ограды, Аманда. – Клифф словно упрашивал ее, но на самом деле за мягким тоном скрывался приказ, ведь он был владельцем этого судна.

– Я так ошиблась! – заплакала она, но все же отошла подальше от ограды. – Я хочу, чтобы вы высадили меня где-нибудь – где угодно, только не в Лондоне, может быть, на Мальте!

– Наши демоны всегда терзают нас ночью, – мягко сказал он. – Ну же, Аманда, вы сильная и смелая, и вы сможете вынести эту нелегкую встречу с матерью.

Она кивнула, вытирая слезы:

– Мне очень жаль, что я была такой трусливой кретинкой…

– Вы никогда не были кретинкой, и я был бы поражен, если бы вы не чувствовали некоторого волнения, – стараясь казаться беспечным, отозвался Клифф.

Он протянул бедняжке руку, и она, слегка поколебавшись, приблизилась, ухватившись за нее. Капитан повел Аманду по ступенькам вниз.

– Раз уж мы коснулись темы вашей матери, я хотел выяснить, есть ли у вас ее адрес?

Она кивнула, подняв на него полный доверия взгляд:

– Папа сказал, что она живет в местечке, которое называется Белфорд-Хаус.

Клифф не поверил своим ушам: он был так потрясен, что просто замер на месте.

– Де Уоренн? Вы что, знаете, где это?

Клифф не мог проронить ни слова. Он знал Белфорд-Хаус, даже гостил там несколько раз. Знал он и леди Белфорд – ее первое имя было Дульсия.

У нее были платиновые волосы почти того же самого оттенка, что и у Аманды, и, насколько он помнил, изумительные зеленые глаза. Теперь сходство казалось ему очевидным. Но эта женщина была много лет замужем за лордом Бедфордом!

Дульсия Белфорд была потрясающе красива, элегантна и утонченна, а еще буквально одержима светской жизнью. Кроме того, ее можно было обвинить в неразборчивых связях – за спиной Белфорда она крутила многочисленные романы. Сказать по чести, Дульсия добивалась внимания Клиффа, но он не пал жертвой ее чар и превосходных манер. По сути, он был единственным мужчиной, который не был сражен наповал обаянием этой светской львицы.

У Клиффа не было причин сомневаться в том, что рассказ Аманды о родителях был выдумкой и ее матерью была совсем не Дульсия Кэрр – вернее, Дульсия Белфорд.

Если он был прав, можно было с уверенностью сказать: леди Белфорд не обрадуется вновь обретенной дочери – нисколько, ни капельки.

Глава 7

Аманда сидела в каюте на своей узкой койке, где обычно спала. Она делила комнату с Анахид, которая уже спала на противоположной кровати. Кроме двух коек, здесь располагались маленький стол, два стула и умывальник. Аманда занимала верхнюю койку. Дети де Уоренна спали в соседней каюте, большей по размеру и лучше обставленной. Впрочем, Аманду совсем не заботила окружающая меблировка.

Уже почти рассвело. Аманда была взволнована и не хотела расставаться, но позволила де Уоренну проводить себя до своей каюты, притворившись, что устала.

Прошедшие несколько часов с ночи до раннего рассвета, которые Аманда провела наедине с де Уоренном, были самыми приятными в ее жизни. И хотя ей очень не хотелось обсуждать свое будущее в Англии, компания капитана походила на опиум – сладкий, сильнодействующий, вызывающий привыкание… Теперь Аманде совсем не хотелось спать. Она мечтала, чтобы они все еще стояли на палубе вместе.

Аманда вытащила свой маленький мешочек, вытянула оттуда прекрасную кружевную ночную рубашку и задумчиво уставилась на нее. Де Уоренн так отличался от всех остальных мужчин, которых она когда-либо встречала! Он был красивым и сильным, могущественным и образованным, щедрым и добрым. Аманда в волнении глотнула воздух ртом. Де Уоренн был так добр! Он знал, что она боялась прибытия в Англию, и пытался ободрить ее, заставить поверить, что после долгожданного воссоединения с матерью все будет хорошо. Аманда чувствовала, что на самом деле все сложится не так просто. Конечно, мама любила ее, ведь так говорил отец, но это было много лет назад. И даже если мать будет по-прежнему нежна и заботлива к вновь обретенной дочери, она наверняка будет сильно разочарована, когда увидит, в кого превратилась ее девочка.

На Куин-стрит в Кингстоне Аманда частенько натыкалась на множество элегантных леди, и они каждый раз смотрели на нее во все глаза, а их острые носы как по команде высокомерно взлетали вверх. За спиной Аманды все время слышался шепот: «Смотрите-ка, дочь пирата! Настоящая дикарка, вполне соответствует своему прозвищу!»

Сейчас Аманде очень хотелось стать настоящей леди. Потому что, будь она леди, мама, без сомнения, встретила бы ее с распростертыми объятиями.

Она вздохнула. Как глупо принимать желаемое за действительное! Не то что глупо – даже опасно. Приятная компания де Уоренна заставила ее ненадолго забыть о том, что произойдет уже через пять недель, когда она окажется у двери матери. Аманда была почти уверена: когда она наконец-то предстанет перед мамой, обязательно увидит на ее лице шок, ужас и высокомерие. Аманда так боялась ее реакции, что, право слово, лучше было вообще не думать об этом – совсем как тогда, в детстве, когда она в ужасе съеживалась комочком в каюте, пока пираты наверху убивали друг друга. В то время ей приходилось крепко зажмуривать глаза, зажимать руками уши и стараться не думать о том, что может случиться.

И все же, несмотря на страх, де Уоренн заставлял ее улыбаться, с ним она была уверена в настоящем дне, будущее казалось пока бесконечно далеким, а он делал все, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Сказать по правде, Аманде никогда еще в жизни не было так покойно и хорошо. Она никогда не ощущала спокойствия рядом с отцом. Но теперь она чувствовала нечто большее, чем просто защищенность.

Аманда мучительно осознавала мужественность своего благодетеля. Его красота и храбрость были очевидными с самого начала, но в ту пору, когда она увидела де Уоренна на палубе захваченного им испанского галеона^[14], она была ребенком, а смелый капитан казался ей богом. После их встречи неделю назад горе Аманды немного притупило ее естественный интерес к этому человеку. Она знала, что всегда будет тосковать по отцу, но теперь ее печаль стала мягче, тише.

К тому же Аманда давно перестала быть ребенком. В противном случае она не могла бы испытывать такое дикое, необузданное желание, чувствовать, как все тело сковывает странное напряжение, мечтать о жарких мгновениях страсти. В ее душе отныне поселилось новое, но постепенно становившееся знакомым чувственное желание, которое, казалось, только росло. И неотступно преследовавший ее образ де Уоренна, поднимавшегося утром из океана подобно Посейдону, очень этому способствовал.

– Пожалуйста, только бы мне в него не влюбиться, – прошептала Аманда и тут же поняла, что невольно сказала это вслух. Она застыла в волнении, но Анахид ничего не ответила, и стало понятно, что гувернантка крепко спит.

Неужели она все-таки влюбилась в этого красивого, богатого, имеющего благородное происхождение капера? Его образ вновь возник в сознании Аманды – мягкая улыбка, смелый проницательный взгляд, упругое, мускулистое тело в капельках ледяной воды. Ну как могла женщина не влюбиться в него, в отчаянии думала Аманда, даже если это совсем молодая женщина семнадцати лет?

Она и не пыталась лгать самой себе. Де Уоренн предпочитал элегантных леди, и он никогда не ответил бы на ее чувства, даже несмотря на то, что явно был расположен к ней. В то же время капитан действительно чувствовал влечение к Аманде – в конце концов, глаза у нее были на месте, и она каждый раз замечала, когда сладострастная натура де Уоренна брала над ним верх.

Аманда прижала свою драгоценную ночную рубашку к груди. Ее соски были твердыми и упругими, кожу покалывало. Тело, казалось, одновременно и обдавало жаром, и сковывало ледяным холодом. То, как де Уоренн глядел на нее, заставляло ее тело плавиться от желания, а этой ночью он не раз смотрел именно так – как мужчина обычно смотрит на женщину, с которой собирается лечь в постель. Но он отказался от предложения Аманды отблагодарить его за путешествие. Она даже намекнула, что по-прежнему готова заплатить, но де Уоренн не клюнул на эту наживку. А сейчас сердце и тело Аманды настойчиво требовали его внимания. Она хотела принадлежать этому мужчине – и осознание подобного желания заставляло ее леденеть от страха.

Потому что Аманда была бы десять раз дурочкой, если бы подарила этому знатному богачу свое сердце – он безжалостно разбил бы его. Отдать ему тело было бы легче, к тому же он вряд ли отказался бы удовлетворить свои мужские потребности.

Аманда закрыла глаза, отчаянно желая знать, что же ей делать. Она могла представить, как де Уоренн ласково гладит ее по щеке, он ведь уже делал это прежде… Она почти ощутила его твердую большую ладонь на своей коже и задрожала. Его поведение смущало, сбивало с толку! Но ведь Аманда никогда прежде не была знакома с настоящим джентльменом. И он на самом деле предпочитал настоящих леди. Возможно, именно это и сдерживало его сладострастные порывы.

Аманда бросила взгляд вниз, на кружевную ночную рубашку. Стоит надеть ее, и дочь пирата исчезнет, а вместо нее появится леди, похожая на тех элегантных дам, что прогуливаются по улицам Кингстона.

Аманда вдруг поняла, что ей стоит сделать, и ледяной ужас вновь пополз по ее телу. Но мужчины могут быть так глупы и безрассудны, когда дело касается порочной связи! Сколько раз отец твердил ей, что мужчина думает не головой, а тем, что у него между ног? Аманда слишком многим была обязана де Уоренну – она должна была ему гораздо больше, чем можно было отплатить несколькими ночами в его постели, – и он действительно хотел ее, это было так очевидно! Де Уоренн мог сколько угодно стараться выглядеть джентльменом, он мог не желать ее с неистовой силой из-за ее не самого лучшего происхождения, но в этой ночной рубашке Аманда наверняка покорила бы его, заставив поддаться своим мужским инстинктам. Так или иначе, но попытаться все равно стоило!

Может быть, она и не влюбилась в де Уоренна. Вероятно, она просто не сильно отличается от уличных проституток и портовых шлюх, которые обычно следовали за корабельной командой. Или, возможно, именно сейчас Аманда достигла того возраста, когда пора удовлетворять желания собственного тела, как это делали другие женщины.

Она стянула сапоги, чувствуя, как щеки горят огнем. Следом полетели прочь бриджи и панталоны. Затем настал черед шнурка, выполнявшего роль пояса, рубашки и тонкой женской сорочки. Она тихо ополоснулась у умывальника, стараясь не разбудить гувернантку, потом надела ночную рубашку и быстро расчесала волосы.

Сердце Аманды колотилось, оглушительно отдаваясь в ушах. Она взглянула на Анахид, которая по-прежнему спала на своей койке – или, по крайней мере, так казалось, потому что та вдруг открыла глаза и посмотрела прямо на нее. Состроив на лице странную гримасу, Аманда отвернулась от нее прежде, чем та успела что-то сказать. Она выскользнула из каюты прямо в темно-серую пелену, которая обычно повисает перед самым рассветом.

У двери капитанской каюты Аманда помедлила, стараясь унять сбившееся дыхание. Сейчас она действовала неосознанно, но решительно. «Если что, – пронеслось в ее голове, – я всегда могу повернуться и убежать». Она робко постучала в дверь и прошептала:

– Де Уоренн?

Ответа не последовало, и Аманда постучала еще раз. Она была совершенно уверена в том, что дверь каюты заперта, но даже если бы это было не так, входить без приглашения не следовало – это было бы не что иное, как грубое вторжение в личное пространство. Аманда легонько качнула дверь и вздрогнула, потому что та не была заперта изнутри. Сердце затрепетало, забилось в волнении, она толкнула дверь и скользнула в каюту.

В покоях капитана было темно, лишь серый сумеречный свет лился в комнату из иллюминаторов. Она сумела разглядеть де Уоренна, мирно лежавшего на спине в огромной темно-красной кровати, укрытого тонкими шелковыми простынями до пояса. Было совершенно ясно, что спал капитан обнаженным. Он лежал не шелохнувшись, что сильно удивило Аманду, – неужели его не разбудило ее недозволенное проникновение в каюту? А она-то думала, что он относится к числу людей, которые спят крайне чутко, даже в моменты покоя отчетливо слыша каждый звук и шепот.

– Де Уоренн? – снова позвала Аманда.

Капитан даже не двинулся. Его широкая и твердая, будто высеченная из камня грудь, которую покрывали редкие темные волоски, медленно, ритмично поднималась и опускалась. Едва ли способная поверить, что он по-прежнему спит, Аманда прокралась в глубь каюты и подошла к кровати. Приподняв краешек шелковой простыни, она взглянула на его узкий таз и длинные сильные бедра, а потом скользнула в кровать рядом с ним.

Сердце Аманды яростно колотилось, голова кружилась настолько, что она, казалось, вот-вот лишится чувств. Между бедрами в одно мгновение стало влажно…

И вдруг, совершенно неожиданно для Аманды, де Уоренн оказался над ней, он крепко сжал ее запястья и закинул руки ей за голову. Она вскрикнула и взглянула в полыхавшие гневом синие глаза.

– Вы пытаетесь меня соблазнить? – взревел он.

Аманда лишилась дара речи, она была просто потрясена тем, что все это время де Уоренн бодрствовал, поджидая, что же она будет делать. Теперь он нависал над Амандой, она ощущала тяжесть его тела, давление его крепких рук и ног. Де Уоренн по-прежнему сжимал ее запястья, его бедра оказались между ее ногами, вынуждая их раздвинуться. Длинная ночная рубашка Аманды задралась, и теперь его кожа касалась ее обнаженных бедер, от соприкосновения их тел, казалось, летали искры. Аманда была права: капитан спал полностью обнаженным, теперь она точно знала это, потому что символ его мужественности метался между ними.

Волна удовольствия окатила ее с головы до ног.

– Извольте мне отвечать! – выдохнул де Уоренн, содрогаясь от ярости.

Но Аманда по-прежнему не могла выдавить из себя ни звука. Она лишь чувствовала, как тело начинает настойчиво пульсировать, реагируя на его беспокойные движения, и она уже теряет контроль над собой… Аманда едва не задохнулась от желания и застонала. Теплая влага ее страсти встретилась с его пылом, и она ощутила еще более сильный прилив наслаждения.

Де Уоренн издал странный сиплый звук, его щетинистый подбородок потерся о щеку Аманды, опущенные веки затрепетали у ее кожи.

– Я очень близок к тому, чтобы потерять голову, а с ней и контроль над собой, и овладеть вами, Аманда, – хрипло сказал он. – Это то, чего вы хотите? Вы действительно желаете, чтобы я воспользовался вами самым дурным образом, как если бы вы были дочерью ничтожного пирата?

Тело де Уоренна дернулось, сведенное судорогой, и Аманда вскрикнула – от физического удовольствия и эмоциональной боли. Он поднял голову и посмотрел ей в глаза.

Бедняжка никак не могла собраться с мыслями. «Конечно, я не хочу быть дешевой и пошлой дочерью пирата! – только и крутилось в ее голове. – Уж точно не для вас…»

Де Уоренн понял ответ по ее лицу.

– Я так не думаю, – спохватился он и, откинув простыни, соскочил с кровати. Потом обернулся к Аманде, и его пристальный взгляд пробежал по ее полуобнаженному телу.

Она резко села, одергивая ночную рубашку. Де Уоренн тут же стянул с кровати простыню и обернул ее вокруг талии, скрывая свой огромный, напряженный фаллос. Потом он снова взглянул на незваную гостью – мрачно, все еще не отойдя от гнева.

Аманда сидела, крепко зажмурившись, и желала только одного: чтобы ее непокорное тело наконец-то успокоилось. Но она слишком близко подошла к опасной пропасти, чтобы обнаружить в себе хоть капельку здравого смысла.

Жестокие слова де Уоренна существенно облегчили эту задачу.

– Я не хочу любовной связи с вами, Аманда, – обрубил он таким тоном, будто хотел уничтожить ее на месте.

Она подозрительно сощурилась, заметила раздувавшуюся под простыней плоть и истерически засмеялась:

– Конечно хотите!

Стоявший у изножья кровати де Уоренн крепче подпоясал себя простыней.

– Это, – закричал он, показывая на себя, – реакция, которую вызвала бы любая женщина, оказавшаяся в моей постели.

Истерический смех разом смолк. «Это не может быть правдой, он врет!» – стучало в голове Аманды, и она чувствовала, как к сердцу подступает невыносимая боль.

– Вы хотели меня этим утром, – прошептала она, глядя ему прямо в глаза.

У де Уоренна вырвался грубый смешок.

– Я – мужчина! Взрослый мужчина. Я всегда хочу секса, – резко бросил он.

Аманда съежилась на подушках, боль отвергнутой женщины глубоко ранила ее, будто острая абордажная сабля, коловшая в самое уязвимое место противника.

– То, чего хочет мое тело, к делу не относится, потому что я – не похотливое животное. То, чего желает мой разум, – совсем другой вопрос, и я не желаю делить с вами постель. Я недостаточно ясно выразился? Нужно что-то конкретизировать?

Аманда не знала, что означает слово «конкретизировать», но догадаться было нетрудно. Она почувствовала, как предательски подступили слезы.

– Конечно, я ведь не утонченная, модная леди, – пробормотала она, рассеянно глядя на свою ночную рубашку. Она могла надеть красивую сорочку, умыться и расчесать волосы, но это все равно ничего бы не изменило. Этот аристократ не хотел ее. Де Уоренн не походил на мужчин, которых она встречала прежде, – он был образован, он был джентльменом, дворянином. И когда они окажутся в лондонской гавани, он наверняка поспешит на встречу с одной из своих любовниц-аристократок. Аманда уже задыхалась от обиды и унижения.

– Нет, дело не в этом.

Она подняла взор на капитана, потому что его тон неожиданно изменился. Гнев улетучился, и в его словах теперь сквозила лишь твердая, мрачная решимость. Они надолго задержали друг на друге взгляды.

Аманда покачала головой.

– Я знала, что это не может быть правдой, – горько бросила она. – Я знала, что вы не можете быть таким добрым.

Дочь пирата скользнула с кровати и гордо проследовала к двери, стараясь держать голову как можно выше и ничем не выдать того, как сильно ей хочется плакать. «Какой же он все-таки жестокий!» – думала она.

Де Уоренн, казалось, колебался:

– Аманда!

Она застыла на месте. Его тон был почти нормальным, обычным, и Аманда молилась, чтобы он позвал ее к себе, тепло обнял, нежно улыбнулся и сказал, что все будет в порядке, и они по-прежнему останутся случайными попутчиками, и все, что только что произошло, ничего между ними не изменит.

На лице де Уоренна застыло твердое, непроницаемое выражение, он закрыл глаза, словно боясь ненароком снова встретиться с ней взглядом.

– Если бы я желал с вами близости, – сказал он, – давно затащил бы вас в постель.

Оскорбленная, Аманда разразилась слезами. Не в силах сдерживать рыдания, она понеслась из каюты прочь.

Де Уоренн отвернулся и с досады врезал кулаком по стене.

Клифф стоял на квартердеке по правому борту, скрестив руки на груди. Его невидящий взгляд блуждал где-то за оградой палубы, там, где простиралась бледная, серебристо-серая гладь океана, в которой отражалось хмурое пасмурное небо. Барашки волн пенились, мелкие брызги разлетались, ударяясь о нос корабля.

Корабль плыл лишь с нижними прямыми парусами и марселями^[15], но сильный ветер позволял ему нестись на внушительной скорости. Обычно Клифф наслаждался этим стремительным полетом по волнам, но сейчас он чувствовал лишь раздражение, даже злость.

Клифф медленно оглянулся, чтобы посмотреть на своих пассажиров. Недавно минул полдень, и у его детей и Аманды был короткий перерыв между занятиями. Ариэлла спустилась в каюту, чтобы почитать, Алекси в компании моряков возился с корабельными снастями на носовой части судна. С каждым днем Клифф все больше гордился сыном – тот, как губка, впитывал знания о кораблях и мореплавании, довольно быстро усваивая науку судоходства. Алекси мог быть слабым учеником в том, что касалось обычных занятий, но превосходно разбирался во всем, что касалось искусства мореплавания.

Но у Клиффа была еще одна пассажирка… По словам месье Мишеля, на занятиях она быстро усваивала материал, буквально схватывала на лету. Француз поэтично живописал об умственных способностях и усердии своей новой ученицы, похваляясь, что к моменту прибытия в Англию она будет читать «Лондон таймс». Клифф не мог не заметить, что Мишель быстро подпал под действие чар Аманды. А собственно, почему должно было быть иначе? Даже теперь, выйдя из классной комнаты, в которую на время превратилась каюта, она была обворожительна – эти рассыпавшиеся по плечам длинные волосы, экзотические зеленые глаза, стройное, но не лишенное чувственных изгибов тело…

Заметив, что де Уоренн смотрит на нее, Аманда метнула в его сторону сердитый взгляд. Он тут же нахмурился и отвел глаза. Дикарка не разговаривала с ним вот уже пять дней. Она то грубо бросала в сторону Клиффа недобрые взгляды, то просто игнорировала, будто его и не было на корабле.

Клифф понимал, что так Аманда наказывала его за жестокость. Но разве она хотела быть соблазненной, неужели желала разрушить собственную жизнь? Поняла ли мисс Кэрр, что Клифф, пылая в сладких муках наслаждения и страсти, готов был овладеть ею немедленно, в тот самый миг, когда она, полуобнаженная, скользнула к нему в постель? Догадывалась ли, каких сил и самодисциплины ему стоило отказаться от соблазна? Ну неужели она так и не смогла понять, что он хотел быть с нею благородным?

Клифф нарочно сказал те жестокие слова, это был сознательный способ оттолкнуть ее от себя как можно дальше и гарантировать то, что она никогда больше не соберется соблазнять его снова. Де Уоренн четко осознавал: если нечто подобное произойдет еще раз, он уже не сможет сдержаться и уступит этому необузданному, варварскому желанию.

К черту все это, с него довольно! Клифф чувствовал себя просто отвратительно: он был виноват, он жалел о случившемся, а Дикарка оказалась права! Он не хотел возвращения их прежних товарищеских отношений – это было слишком опасно, и все же почему она вела себя так, будто презирала его?

Бросив в сторону Клиффа полный ненависти взгляд, Аманда демонстративно повернулась к нему спиной и помахала рукой Алекси. Мальчик, сидевший на нок-рее^[16], усмехнулся ей:

– Аманда! Слабо сюда влезть?

Что еще за ерунда? Женщины никогда не поднимались на корабельные снасти, хотя однажды Клифф видел, как Дикарка делала это – много лет назад, на суденышке своего отца.

Аманда обернулась и посмотрела на капитана с явным вызовом. А потом помчалась к грот-мачте и быстро вскарабкалась на грот-ванты^[17]. Клифф с квартердека следил, как она забралась к Алекси с проворством его лучших моряков. Верхолазы-матросы совсем растерялись, они лишь бросали взгляды друг на друга и на палубу, стараясь не замечать случайно оказавшуюся среди них красивую женщину.

– Вы действительно умеете лазать по снастям! – удивленно протянул Алекси. – А я думал, вы шутили, когда говорили об этом!

– Я поднималась на корабельные снасти, когда была намного младше тебя, – похвасталась Аманда. Она мельком посмотрела на Клиффа, поймав его пронзительный взгляд, а потом отвернулась.

– Аманда, пожалуйста, спуститесь. Мне нужно сказать вам пару слов, – отрывисто бросил де Уоренн.

Словно не слыша капитана, она улыбнулась Алекси:

– Сегодня такой прекрасный день! Если ветер не ослабеет, мы сократим наше путешествие на несколько дней.

– Надеюсь, наше плавание будет длиться вечно. Меня совсем не волнует эта Англия, – признался Алекси.

Дерзость дочери пирата изумила Клиффа. Она что, собирается игнорировать капитана судна, который отдал ей ясный приказ? Ладно, хорошо, пусть это был не приказ, а настойчивая просьба, и все-таки…

– Аманда!

Она гордо повела подбородком и смерила Клиффа мрачным взглядом.

– Спускайтесь. И зайдите в мою каюту, – рявкнул он, потом повернулся и зашагал прочь. Если бы Дикарка и теперь не повиновалась, де Уоренн сам взобрался бы на снасти и спустил ее оттуда, перекинув через плечо. И плевать, что капитаны никогда не поднимаются по вантам!

К счастью, Клифф услышал, как Аманда мягко, по-кошачьи, приземлилась на палубу. Она поплелась за ним, держась на безопасном расстоянии, словно он мог обернуться к ней, как опасный хищник, и укусить. Впрочем, ведь он уже укусил ее, когда сказал, что не имеет ни малейшего желания делить с ней постель, не так ли? Но, черт побери, у него не было выбора!

Клифф остановился в центре каюты, убедившись, что Аманда вошла следом за ним. Капитан решил притвориться, что все в порядке, словно они не провели эти пять дней вот так: он – с надеждой на искреннюю улыбку Дикарки, а она – безмолвно глядя на него с явной враждебностью. Клифф обернулся к ней, улыбнувшись:

– Насколько я знаю, вы сильно продвинулись в чтении.

Аманда смотрела на него, по-прежнему храня молчание, ее губы крепко сжались, в глазах застыла суровость и твердость.

Клифф вздохнул.

– Вам нравятся ваши занятия?

Она сложила руки на груди, явно не собираясь отвечать.

– Что ж, полагаю, я доказал правильность своего мнения. Вас едва ли можно назвать взрослой женщиной. Я никогда прежде не видел, чтобы взрослые вели себя так по-детски.

Аманда мрачно улыбнулась ему.

Ее упрямство поразило Клиффа.

– Уж не собираетесь ли вы игнорировать меня следующие четыре недели?

– Капитан, разве я игнорирую вас, сэр?

Клифф был в замешательстве. Дикарка сердилась, и он не мог винить ее в этом. И, что было еще хуже, де Уоренн знал: этот гнев – лишь фасад, за которым прячется ее боль.

Ах, какая же злая ирония крылась в этом! Он так хотел оградить дочь пирата от страданий, а вместо этого принес ей еще больше горя.

Он сказал мягким, искренним голосом:

– Мне очень жаль, что я сделал вам больно, Аманда. Очевидно, я ввел вас в заблуждение своим поведением в начале плавания. По крайней мере, теперь мы оба знаем, как обстоит дело. Путешествие покажется очень долгим, если вы и впредь будете сердито смотреть на меня и отказываться со мной разговаривать.

– Это путешествие уже порядком затянулось, – отозвалась она.

– Боюсь, нет ничего, что бы я мог сделать, чтобы сократить время нашего плавания, – сказал Клифф.

Аманда брезгливо дернула плечами:

– А вы просто подумайте, что по прибытии в Англию сможете отправиться к своим моднющим шлюхам!

Дикарка явно перегнула палку, но он чувствовал, что за очередной дерзостью скрывается страдание, и не знал, как реагировать.

– Это все? Мне пора на занятия.

«По крайней мере, мы говорили», – мрачно подумал Клифф и кивнул:

– Да, это все.

Аманда проснулась, и ее тело тут же в волнении напряглось. Из иллюминатора ее каюты отчетливо несся лязг шпаг.

Неужели на их судно напали? Как же Аманда проспала атаку и момент, когда их корабль взяли на абордаж? Она сорвалась с койки, выхватив свой маленький мешок, быстро зарядила пистолет и спрятала его под брюками. Потом сжала свою шпагу и толчком распахнула дверь.

Ее каюта выходила на правую сторону судна. Но справа за бортом она не заметила ни одного вражеского корабля – там не было ничего, кроме серо-стального океана.

Грохот и бряцание шпаг неслись с главной палубы, оттуда вдруг послышался и голос де Уоренна.

– Удар должен быть точнее, – советовал он. – Ровнее и точнее. Не сгибай запястье.

Еще не до конца осознав происходящее, Аманда помчалась по палубе. Она едва не споткнулась, увидев фехтующих де Уоренна и Алекси. Только теперь Аманда поняла, что капитан позволил маленькому мальчику проверить свои навыки – кстати, парень был весьма проворен для своих восьми лет.

Де Уоренн был хорошим учителем: он напирал на сына, но не слишком сильно, чтобы тот ненароком не устал и не отчаялся, проиграв состязание. У Аманды защемило сердце. Она замерла на месте, внимательно наблюдая за капитаном – благо сейчас он был полностью поглощен фехтованием и не мог заметить ее интерес. Ей нужно научиться прятать свою боль. Кипеть от гнева намного проще – именно этого он и заслуживает.

Этот де Уоренн был самым настоящим ублюдком, хамом, высокомерным, самовлюбленным аристократишкой с манерами сноба. Он не был добрым, скорее подлым, холодным и жестоким, и Аманда ненавидела его всем сердцем. Да, ей стоит чаще повторять себе это, и тогда, возможно, она наконец-то сможет в это поверить.

Де Уоренн заметил Аманду и дал знак сыну прекратить фехтование. Алекси опустил шпагу вниз, он тяжело дышал, но не переставал усмехаться. Цепкий взгляд капитана скользнул по пистолету под поясом Дикарки и шпаге, которую она сжимала. Потом он поднял на нее глаза.

«Я ненавижу его, – напомнила себе Аманда. – Он с удовольствием затащил бы в свою постель леди, но не меня, я недостаточно хороша для него». Она сделала шаг вперед.

– Ваш сын однажды станет хорошим фехтовальщиком.

В глазах капитана застыла сдержанность.

– Да, станет. Что это?

Аманда медленно подняла оружие.

– Это моя шпага. – Она с вызовом улыбнулась ему. Аманда была настоящим знатоком в фехтовании, она искусно владела шпагой – даже могла одержать верх над отцом. Чему тут было удивляться: залогом успешного фехтования была не только сила, требовались умение сохранять равновесие, а еще ловкость и мастерство.

– Вы что, хотите скрестить шпаги?

– Я услышала звон клинков и подумала, что на нас напали. – Аманда вытащила свой пистолет и отложила его в сторону, на палубу.

Клифф в изумлении вытаращил глаза:

– Так вы примчались сюда, чтобы помочь моим людям отбить атаку на судно?

– Конечно, – невозмутимо отозвалась Аманда. – Я не какая-нибудь слабовольная дама, способная упасть в обморок при виде битвы. Но мои навыки немного притупились – у меня очень долго не было возможности упражняться в фехтовании. Ну так как, вы готовы скрестить шпаги?

Не дав де Уоренну шанса ответить, Аманда выступила вперед и напористо сделала выпад шпагой. Он рефлексивно блокировал ее удар.

– Ваша шпага не притупилась, Аманда, – осторожно признал Клифф.

Ее все больше раззадоривал этот поединок. Аманда нанесла колющий удар снова – он парировал.

– Я не хочу проливать кровь, де Уоренн, – сказала она, но, взглянув в его глаза, тут же подумала, что жаждет мести. Сильное волнение овладело ею, в душе начал закипать гнев. Она сделала еще один выпад, и он снова парировал, но отступил на шаг назад. Ликуя, Аманда ринулась в наступление.

Глаза де Уоренна округлились от удивления, но он по-прежнему блокировал каждый выпад, позволяя ей безжалостно атаковать и стремительно отступая к ограде палубы по левому борту.

Аманда торжествующе смеялась:

– Ну же, вы можете сражаться гораздо лучше, де Уоренн! Неужели вы испугались моего острого клинка?

– Вы по-прежнему сердитесь на меня. Я понимаю, – попытался начать объяснение он.

Аманда была в бешенстве. Да что он может понимать! Она еще раз совершила выпад, и де Уоренн снова парировал, но ей удалось сделать финт и, обманув его блокировку, скользнуть вперед и рассечь тонкую ткань его изысканной рубашки. Аманда отступила назад, безрассудно смакуя восхитительный аромат победы.

– Что вы понимаете? – снисходительно бросила она.

Де Уоренн взглянул на длинный разрез, красовавшийся на его рубашке. На лице капитана отразилось глубокое изумление, и он медленно поднял на соперницу глаза.

– Я не пролила крови! – придя в прекрасное расположение духа, констатировала Аманда. Она откровенно смеялась над ним.

– Повезло, – ответил он, чувствуя, как краска прилила к щекам.

– Нет, просто я была осторожна. Я не хотела проливать вашу кровь, де Уоренн!

Она без промедления сделала новый выпад и, прежде чем он успел защититься, лихо срезала три верхние пуговицы с его рубашки. Лишившись пуговиц, рубашка распахнулась, показав упругие мускулы груди. Их обладатель лишь рассмеялся, удивляясь такой прыти от женщины.

– Сражайтесь же, де Уоренн! – неистово вскричала она, часто и тяжело дыша. Аманда была настроена на жестокий обмен ударами – она хотела безжалостного поединка, в котором нет места пощаде! – Сражайтесь, вы ведь не хотите показать своим людям, что вас может перехитрить и победить ребенок!

И он вдруг пошел в наступление, сделав выпад. Аманда блокировала удар, но с большим трудом. А де Уоренн атаковал снова и снова, оттесняя соперницу вниз по палубе так стремительно, что она не сразу осознала происходящее. Всего через несколько секунд Аманда уперлась спиной в ограду палубы, пот лил с нее градом. Теперь, когда капитан наглядно продемонстрировал свое мастерство, она была еще более разъярена, чем раньше.

Он улыбнулся:

– Довольно, моя милая. У меня нет ни малейшего желания сражаться с вами, тем более что ваш клинок не притупился. Кроме того, мы оба знаем, что вы не сможете одолеть меня.

Но Аманда попыталась это сделать. Она еще заставит его обратить на себя внимание! Она, может, и не была утонченной леди, зато была ему под стать во всем остальном! Аманда агрессивно зарычала и ринулась в атаку. Она наносила один острый колющий удар за другим, и де Уоренн парировал их, отступая то на шаг назад, то в сторону, пока их стремительно не закрутило в порочный круг града тяжелых ударов. Слышался лязг железа, глаза Аманды застилал пот. Конечно, в этом состязании он был победителем. Она и не ожидала, что выиграет, просто хотела хоть как-то причинить ему боль. Ничего Аманда не хотела так, как этого, – она мечтала, чтобы де Уоренн ощутил то, что чувствовала она, черт его побери!

Рука Аманды теперь сильно болела. Она явно была на пределе сил, но ни за что не собиралась сдаваться.

– Будьте вы прокляты! – чуть не задохнулась она и резко остановилась, притворившись, будто утомилась сражением и готова сдаться на милость соперника.

Де Уоренн, похоже, купился на эту игру, на его красивом лице появилась усмешка победителя.

– Хорошая работа, не так ли? – возликовал он.

Аманда прибегла к еще одному ловкому финту, сделала выпад и лихо срезала оставшиеся пуговицы с рубашки. Де Уоренн застыл в изумлении и недоуменно уставился на искромсанную рубашку, вернее, на оставшиеся от нее два лоскута. Потом он медленно поднял взгляд на Аманду. Синие глаза соперника искрились и горели огнем, его губы медленно сложились в смелую, дерзкую улыбку.

Он не злился, с удивлением заметила Аманда. Она вдруг поняла, что вызвало этот страстный огонь, и душу охватило дикое осознание истинного смысла триумфа. Де Уоренн мог и не желать ее, но именно в этот момент он был полностью в ее власти – он хотел ее прямо сейчас! Аманда знала, и в этом не было ни малейшего сомнения, что его хваленый разум был порабощен страстным желанием.

– Что-то не так, де Уоренн? – обольстительно прошептала она. – Возможно, на самом деле вы хотите не своих утонченных леди.

Прежде чем Аманда успела бросить этот последний призыв к оружию, капитан бросился в нападение. Клинком шпаги он подцепил края рубашки и женской сорочки, а потом, одним движением запястья, ловко орудовавшего даже притупившимся клинком, ее одежда была разрезана на две части.

Аманда застыла на месте, тяжело дыша, ее тело пульсировало от бешенства и волнения.

– Ну же, вперед, – с трудом произнесла она. – Отберите у меня одежду.

На лице де Уоренна застыла твердая, непроницаемая маска. Он медленно опустил большой притупившийся кончик своей шпаги между грудями Аманды.

– Полагаю, мы закончили, – резко бросил капитан.

Она посмотрела на кончик шпаги, потом перевела взгляд на соперника:

– Я еще не закончила.

Он удивленно поднял брови:

– Наконечник моей шпаги у вашего сердца, дорогая. В настоящем сражении вы бы уже были мертвы.

– Большинство мужчин предпочли бы видеть меня теплой и живой в своей постели, – задиристо усмехнулась она.

Глаза де Уоренна сверкнули, он убрал шпагу и отбросил ее в сторону, клинок залязгал по палубе.

– Вы победили, Аманда, – сказал капитан. – Я признаю поражение.

Де Уоренн повернулся, чтобы уйти, но Аманда сделала выпад, подцепила наконечником шпаги верхние пуговицы его бриджей и ловко, одним движением, срезала их. От неожиданности он застыл как вкопанный.

– Возможно, – сладко пропела Аманда, – моего реального противника будет столь же легко обмануть, как вас. Ведь вы слишком рано отбрасываете шпагу, ошибочно полагая, что уже не подвергаетесь опасности. Может быть, в настоящем сражении мастерство отнюдь не гарантирует победу. Повернитесь, – приказала она.

Не веря своим ушам, Клифф подчинился ее приказу.

Аманда не могла удержать взгляд на его лице. Бриджи де Уоренна непристойно распахнулись, и она указала на самую интересную часть его анатомии. Еще более интересной была твердость разбухшей плоти, которая отчетливо проявлялась под тканью брюк.

Почувствовав, как вся залилась краской, Аманда приставила клинок шпаги к сердцу соперника, наконец-то найдя в себе силы оторвать пристальный взгляд от проявления его мужественности и взглянуть ему в глаза.

– Да, я победила, – решительно отрезала она.

Де Уоренн тяжело дышал. Что ж, он наконец-то пришел в ярость, и теперь настал черед Аманды жестоко ликовать и упиваться своим торжеством над ним.

– Вы победили меня, – сказал он. – И что теперь? Пронзите мое сердце шпагой за то, что я причинил вам боль? А ведь я все время хотел лишь одного – видеть вас в безопасности в кругу вновь обретенной семьи!

Напряженность, повисшая было между ними, вдруг стала исчезать. Радостное волнение в душе дочери пирата теперь боролось с чувством вины.

Де Уоренн повернулся и собрался уходить, но тут же передумал и быстро подошел к Аманде. Прежде чем она успела двинуться с места, он сжал ее запястье.

– Отложите свою проклятую шпагу. Я хочу поговорить с вами с глазу на глаз, и это не просьба.

Аманда только сейчас осознала, что в своих играх с де Уоренном зашла слишком далеко, и ее оживление тут же улетучилось. Дикарка опустила свою шпагу, и он выпустил ее руку, сердитым жестом приказав следовать в капитанскую каюту. Оставив шпагу на палубе, она покорно прошла вперед, чувствуя нарастающую в душе тревогу. Неожиданно она поняла, что все судно погрузилось в полнейшую тишину.

Вся команда корабля высыпала на палубу – почти триста человек стали очевидцами ее безумной атаки на их капитана.

Де Уоренн сжал плечо Аманды и настойчиво повел ее в каюту. Внутри удочери пирата все сжалось, и былое волнение вернулось. Что она натворила, зачем поддалась порыву и принялась столь опрометчиво, легкомысленно провоцировать его? Интересно, он сильно разозлился? Неужели он пришел в такую ярость потому, что невольно выдал свою похоть?

Де Уоренн с размаху захлопнул за ними дверь каюты. Он сорвал с себя изрезанную шпагой рубашку, и теперь одеяние капитана казалось чересчур откровенным и даже неприличным. Она увидела, как он набросил на себя другую рубашку, не став заправлять ее в бриджи, и резко выдохнула. Он мгновенно обернулся.

– А чего вы ожидали? Вы безрассудны и бесстрашны, даже при том, что вы – женщина. Любого мужчину возбудила бы такая страстная прелюдия. Убежден, именно этого вы и добивались, таков был ваш план.

Аманда силилась успокоить дыхание.

– Не было у меня никакого плана. Я просто была рассержена. Мне хотелось причинить вам боль. Я куплю вам новую рубашку.

– У вас ведь нет ни гроша.

Де Уоренн прошел в глубь каюты и налил себе виски. Она молча смотрела, как он осушил бокал и сразу же налил себе еще один. Его рука дрожала.

– Наш конфликт зашел слишком далеко, – сказал де Уоренн, прямо посмотрев на Аманду. – Так больше продолжаться не может. Я уже принес вам извинения за свое поведение. Пришла пора их принять. Я хочу перемирия.

Осознав смысл сказанного, Аманда тоже задрожала и в волнении обхватила себя руками. Сможет ли она принять извинения де Уоренна? И стоит ли врать себе, ведь ей была ненавистна сама мысль о борьбе с ним. В глубине души она не питала к нему ненависти или презрения, ни капельки.

– Так вы согласны на перемирие? – настойчиво спросил он.

– Да, согласна, – еле выдавила из себя Аманда, пронзенная неожиданной догадкой. «О боже, – подумала она, отворачиваясь и дрожа всем телом. – Я влюбилась в Клиффа де Уоренна!» С этой минуты она была обречена.

На лице капитана появилась полуулыбка, но он по-прежнему стоял в отдалении, будто нарочно держась от Дикарки на почтительном расстоянии. Теперь его тон стал более спокойным.

– Сегодня вы дали моей команде настоящее представление, Аманда.

Она с досадой прикусила губу. Бедняжка не знала, что сказать: она все еще трепетала всем телом и никак не могла отойти от осознания того, что влюбилась в самого недосягаемого мужчину на всем белом свете.

Она ничего не ответила, и Клифф тихо сказал:

– Я скучал по тому времени, что мы проводили вместе.

Аманда резко вздрогнула, надежда наполнила ее сердце. Их взгляды встретились.

Клифф первым опустил глаза.

– Вы поужинаете со мной сегодня вечером? Мы с вами разделим тихий ужин, и вы сможете развлечь меня подробностями ваших занятий. А еще мы можем обсудить с вами логичные шаги по вашему воссоединению с матерью, – улыбнулся он ей.

Ах, Аманда и сама так скучала, так сильно тосковала по этому мужчине! И если все, что он может предложить ей, это несколько часов ежевечерних разговоров на палубе или совместный ужин, пусть будет так. В конце концов, это ведь лучше, чем совсем ничего? Сейчас она готова была довольствоваться и малыми крохами общения. Ведь она не просто скучала по нему – он был ей нужен, просто необходим.

– Мне бы хотелось поужинать с вами сегодня вечером, – нерешительно произнесла она. – А что означает «логичные»?

Мягкая, теплая улыбка де Уоренна теперь отражалась и в его глазах, придавая ему истинную красоту.

– Существуют некоторые последовательные шаги, детали, которые нам небходимо обговорить, например, вас нужно представить матери. Я помогу вам с этим в Белфорд-Хаус.

Аманда не хотела обсуждать ее судьбу в Лондоне. Какое ей до этого было дело, если она так сильно, так глубоко и бесповоротно влюбилась!

– Это было бы прекрасно, – выдавила из себя дочь пирата.

Проницательный взгляд де Уоренна скользнул по ее лицу.

– Вы были очень храбры сегодня, Аманда, – ободрил он. – И вы весьма искусно владеете шпагой. Мне еще не доводилось встречать женщины, владеющей клинком так же мастерски, как вы.

Аманда еле слышно вздохнула, тронутая его похвалой. Нет, ошибки быть не могло – в его глазах ясно читалось восхищение.

– Благодарю вас, – только и произнесла она. Несчастной влюбленной оставалось только молиться, чтобы научиться довольствоваться его восхищением, раз уже не было ни малейшего шанса добиться его любви.

Аманда опаздывала.

Клифф беспокойно мерил шагами свою каюту, в центре которой красовался изысканно накрытый для доверительного ужина стол. Он понимал, что ступил на опасную дорожку: несомненно, перемирие было жизненно необходимо для его душевного спокойствия, особенно учитывая немалую продолжительность плавания, и все же этот ужин тет-а-тет был серьезным испытанием для его характера, чести и решимости.

Он никак не мог отвязаться от мысли о той впечатляющей, изумительной технике владения шпагой, которую Аманда продемонстрировала этим утром. Она казалась кельтской воинствующей принцессой из древних времен, когда женщины были смелы и бесстрашны, когда они боролись рядом со своими мужчинами. Накал и жестокость состязания, которое затеяли они с Амандой, только распалили его, обострив примитивные мужские инстинкты, которыми и без того была щедро наделена его натура.

Как же Клифф желал по-настоящему ответить на призыв Дикарки к оружию! Он бы искромсал всю ее одежду острым клинком своей шпаги, заставил бы на коленях молить о пощаде, а потом взял бы на руки, отнес в свою каюту и бросил бы ее на свою постель!

Клифф лихорадочно взъерошил волосы, пытаясь вернуть себе хоть немного своего хваленого самообладания. Просто необходимо было выкинуть из головы все эти воспоминания об искусстве фехтования Дикарки, ведь все, что ему стоило сейчас делать, это думать о ее будущем. Де Уоренн долго и напряженно размышлял о скором прибытии Аманды в Белфорд-Хаус с тех самых пор, как выяснил личность ее матери. Бедная Аманда и понятия не имела, что была незаконнорожденной, а именно так, судя по всему, и обстояло дело: Клифф едва ли мог представить, что Дульсия Белфорд пусть недолго, но все же была замужем за офицером военно-морского флота, а потом получила дорогостоящий развод. Де Уоренн знал, что Аманда будет потрясена и опечалена, узнав правду о своем рождении. Он даже начал было клясть Кэрра за его ложь, но вдруг понял, чего на самом деле добивался этот человек.

Клифф достаточно хорошо знал леди Белфорд, чтобы понимать: она не будет прыгать от радости после обретения давно потерянной дочери. Ни одна леди столь высокого положения, как она, не признала бы внебрачного ребенка, который был бы красноречивым свидетельством ее бесчестья и позора. И все же незаконнорожденные дети были частью высшего общества – они были в каждой семье, нередко жили бок о бок со своими сводными братьями и сестрами, которым посчастливилось появиться на свет в браке. Этих незаконнорожденных потомков обычно представляли давно потерянными крестниками или кузенами, и после короткого периода жадных сплетен никого уже не волновало, кем они были на самом деле. Дульсия, вероятно, могла бы представить внебрачную дочь как свою кузину. Это позволило бы леди Белфорд принять Аманду в свою семью, не подвергая опасности собственную налаженную жизнь.

Клифф понял, что ему придется встретиться с Дульсией прежде, чем Аманда узнает о своем истинном происхождении. Ему стоило сначала убедиться в том, что встреча матери и дочери после долгой разлуки пройдет хорошо и Дульсия согласится признать Аманду – хотя бы как дальнюю родственницу. Как только они договорились бы обо всем с леди Белфорд, Клифф открыл бы Аманде правду – как можно более осторожно, деликатно. Он всерьез опасался, что подобная беседа будет не из легких.

Ну а сейчас, пока до прибытия в Англию еще есть немного времени, ему придется подбадривать Аманду, убеждать ее старательно работать над своим поведением, облагораживать свои манеры – в противном случае она будет обречена. Кстати, где же она? Неужели с тех пор, как они объявили перемирие, Дикарка успела передумать?

Клифф спохватился, осознав, что она опаздывает уже на сорок минут. Устав от напрасного ожидания, он вышел из каюты, чтобы посмотреть, что же так задержало его гостью. Клифф уже собирался постучать в дверь Аманды, когда услышал, что она разговаривает с кем-то – так пылко, что он невольно застыл на месте. Кто это оказался рядом с Дикаркой на ее койке в каюте?

– Что же мне делать? – настойчиво спрашивала она, видимо серьезно чем-то встревоженная. – Я в замешательстве, в полнейшем замешательстве!

Ее тон стал ниже, в голосе послышались страдальческие нотки.

– Пожалуйста, помоги мне!

Сбитый с толку и даже ощущающий нечто вроде ревности Клифф еле слышно приоткрыл дверь. Его взору предстала Аманда, она стояла в центре своей маленькой каюты спиной к нему. В этот момент она воскликнула:

– Папа! Если ты не посоветуешь мне, как поступить, кто же это сделает? Боже праведный, как же ты мне сейчас нужен!

Клифф наблюдал за этой сценой с сочувствием, к которому примешивалась жалость. Выходит, Аманда разговаривает со своим умершим отцом? Она что, видит его призрак? И она на самом деле думает, что он что-то ей ответит? Интересно, а она часто вот так беседует с Кэрром?

А ведь Клифф было подумал, что Аманда постепенно оправляется от своей потери… Но, без сомнения, ее горе оставалось столь же сильным, как и в первые дни после казни отца. Теперь он чувствовал себя черствым грубияном, который не разгадал ее чувств раньше.

Клифф уже собирался окликнуть Аманду, но в этот момент она отрывисто бросила:

– Ты, должно быть, злишься на меня. Я не забыла, как ты хотел, чтобы я стала любовницей де Уоренна, но он – настоящий джентльмен, папа. Я действительно пробовала соблазнить его, честно-честно!

Клифф пошатнулся, словно Дикарка только что ударила его в грудь тем простым маленьким кинжалом, который обычно носила в своем сапоге. Так она просто играла им, в знак уважения к безумной просьбе своего отца? Де Уоренн сразу понял, почему Кэрр так хотел, чтобы его нищая дочь стала любовницей богача, но это не смягчило его разочарования.

Аманда смахнула слезы:

– Папа, пожалуйста, прости меня за то, что так обманула твои ожидания! По крайней мере, я направляюсь к маме… Папа? Я не знаю, что делать. Я так влюблена!

Не успев еще оправиться от первого потрясения, Клифф снова пережил шок. У него даже не было времени разозлиться и обвинить Аманду в корысти. Не до конца понимая, правильно ли истолковал смысл ее слов, он широко распахнул дверь.

Дочь пирата покачала головой, будто лишившись дара речи.

– Я знаю, – наконец прошептала она, словно ее отец действительно говорил с ней. – Я знаю, что я – дурочка, знаю, что он разобьет мне сердце – но я никогда прежде не встречала такого мужчину. Никто не был похож на де Уоренна! О боже! Я пытаюсь уговорить себя смириться с тем, что между нами будут лишь приятельские отношения, но как же это трудно! Я так сильно люблю его! Если бы он хотел меня, я бы с радостью стала его любовницей, и мне было бы все равно, что я не получу от него больше ничего!

Клифф чувствовал себя так, будто чей-то огромный кулак ударил его под дых с такой силой, что у него перехватило дух. Как же это случилось? Какого черта Аманда Кэрр, необузданная и свободолюбивая Дикарка, настолько независимая, что ей, казалось, никто не был нужен, влюбилась в него? В него???

Но разве Клифф не догадывался об этом раньше? То, как она смотрела на него, как в ее глазах сияли, поочередно сменяя друг друга, надежда и восхищение, как ее взор становился томным от страстного желания, – все это красноречиво говорило о чувствах Аманды. А что, если он невольно ввел ее в заблуждение относительно своих намерений? В конце концов, он всего лишь хотел защитить ее.

Клифф попытался что-то сказать, но голос отказался ему повиноваться.

– По крайней мере, я направляюсь в Англию, к маме, как ты того и хотел, – вдруг сказала Дикарка. Ее тело дрожало, она явно боролась с то и дело подступавшими слезами. – Я не могу отрицать это. Но, папа… я боюсь.

Аманда вытерла лицо рукавом:

– Я – самая настоящая трусиха. Выходит, я подвела тебя, потому что боюсь Англии, мамы. Я боюсь ее больше, чем самых отвязных головорезов, которые когда-то нападали на наше судно и пытались нас убить. Мне так жаль, что ты не можешь вернуться и сказать мне, что я не должна туда ехать!

Клифф сделал шаг назад, отходя от двери каюты. Он закрыл глаза, чувствуя, как им овладевает нестерпимая жалость. Но если с собой де Уоренн вполне мог справиться, как быть с чувствами Аманды, он просто не знал.

И Клифф тихо направился назад, к своей каюте.

Глава 8

Де Уоренн увидел, как Аманда сделала глоток вина. Монолог, который капитан невольно подслушал в ее каюте, твердо отпечатался в его сознании, но дочь пирата выглядела так, будто и не проливала так много слез совсем недавно. Она подняла взор на Клиффа. В ее глазах читались нежность и надежда – теперь-то он понимал, что означало это выражение. Сам де Уоренн тревожно смотрел куда-то мимо гостьи, он был сильно обеспокоен последними событиями. Но теперь у Клиффа был план – четкий план действий, который он собирался претворить в жизнь любой ценой. Он должен был приложить все усилия, чтобы сделать встречу Аманды с Дульсией успешной, но без помощи самой Дикарки в таком деле было не обойтись.

– Вам нравится рыбный суп? – спросил Клифф, стараясь казаться беззаботным.

Аманда положила ложку, улыбнувшись ему:

– Очень.

– Наше путешествие продвигается просто замечательно. Я подсчитал, что мы одолели треть пути в Англию.

На лице Дикарки застыло напряженное выражение, ее глаза засверкали отчаянием.

– Должно быть, вы чем-то взволнованы, Аманда, слишком взволнованы.

Она задумчиво уставилась в свой суп:

– Да.

Клифф внимательно посмотрел на опущенное лицо Дикарки, пытаясь решить, как заставить ее признаться в своих страхах и под благовидным предлогом предложить ей пройти краткий курс хороших манер, принятых в светском обществе. Ведь Аманда должна была предстать перед самой Дульсией Белфорд. Дикарка отвлекла его от раздумий, взглянув на него и неожиданно предложив:

– Не могли бы вы просто высадить меня у лондонских доков?

Теперь никаких сомнений по поводу ее страхов не оставалось.

– Разумеется, нет. Я намереваюсь сопроводить вас в Белфорд-Хаус.

– И там вы оставите меня, верно?

– Я хочу помочь вам произвести хорошее впечатление, Аманда. – В голосе Клиффа звучала неподдельная забота. – Нам нужно подобрать для вас подходящее платье. Я собираюсь вызвать швею в Хэрмон-Хаус в тот самый момент, как только мы войдем в порт. Когда у вас будет соответствующий высшему свету наряд, я провожу вас в Белфорд-Хаус.

Аманда взглянула ему в глаза:

– Хэрмон-Хаус? Там живет ваш отец со своей женой, графиней?

– Когда я в городе, обычно останавливаюсь в Хэрмон-Хаус. Понятия не имею, кто будет дома, когда мы приедем. Там мы можем застать или всю семью, или вообще никого.

Два розовых пятна выступили на щеках Аманды, предательски выдавая ее волнение.

– Мне кажется, вы немного обеспокоены. Не тревожьтесь, моя семья примет вас радушно. И я останусь с вами, если вы захотите, до тех пор, пока вы не встретитесь со своей матерью.

Аманда сложила руки на груди.

– Но потом вы уедете. Я имею в виду, что мать наверняка сможет меня приютить. И мне придется провести остаток дней своих в Белфорд-Хаус!

Клифф вздохнул, от души сочувствуя свободолюбивой дочери пирата.

– Вы молоды, и она – ваша мать. Разумеется, она захочет оставить вас у себя в доме. Но как только вы достигнете совершеннолетия, сможете делать все, что пожелаете, – если, конечно, у вас будут на это средства. – Он никак не мог перестать думать о том, какой участи хотел для своей дочери Кэрр. Впрочем, Клифф отчасти понимал пирата и не мог обвинять его во всех смертных грехах: Аманда была красивой и страстной, она относилась к тому типу женщин, обществом которых так наслаждались богатые джентльмены. Но почему у Кэрра не было более высоких устремлений по поводу будущего своей дочери? И правда ли Аманда провела первые четыре года своей жизни с матерью? Де Уоренн сильно сомневался в этом. И, черт побери, почему Кэрр не отправил ее в школу для утонченных леди, где она могла бы обучиться этикету?

– Хорошо, что я стану совершеннолетней совсем скоро, – сказала Аманда.

– Станете с точки зрения закона, но я уверен, что ваша мать захочет как следует о вас позаботиться. Она не выгонит вас из дома в восемнадцать лет, Аманда. Многие незамужние леди живут в своих домах и после того, как им исполняется двадцать. Некоторые старые девы никогда не покидают дома своих родителей.

Дикарка лишь покачала головой, явно встревоженная.

– Я могу помочь вам, – осмелился предложить Клифф, наклоняясь вперед. Он потянулся было к ее руке, но потом передумал.

– Что вы имеете в виду? – осторожно спросила она.

– Для того, чтобы удачно представить вас матери, нужно больше, чем красивое платье, – ответил де Уоренн, снова пытаясь казаться легкомысленным.

Судя по тому, как Аманда насторожилась, она поняла, что он имеет в виду.

– Я знаю. Я не леди, и никакое платье не заставит людей думать иначе, – отозвалась она и добавила: – Я никогда не носила платья.

Это встревожило Клиффа еще больше: его задача становилась труднее, чем он поначалу думал.

– Я очарован вашей оригинальностью, – вдруг выпалил он правду. – Но другие могут ее не оценить.

– Вы что, пытаетесь шутить? – скептически осведомилась Дикарка. – Да знаете ли вы, сколько прекрасных леди из Кингстона насмехались надо мной, когда встречали по дороге? В церкви они отказывались садиться со мной на одну скамью. А один модник даже перешел на другую сторону улицы, чтобы моя персона не оскорбляла его своим присутствием. И они постоянно говорили обо мне, громко, во весь голос, так что я точно знаю, что они думают. Я – никому не нужное отребье. И никто в доме моей матери не будет думать обо мне иначе – в вашем доме, впрочем, тоже.

Клифф смотрел на Аманду во все глаза, вместе с ней переживая ее боль.

– Вы не отребье. Вы в сотню раз сильнее, смелее и красивее всех этих клеветников. И вы ошибаетесь по поводу моей семьи. Поскольку вы будете со мной, мои родные отнесутся к вам по-доброму, гостеприимно, и они обязательно полюбят вас, когда узнают вас лучше. Но вы правы в одном. Никто в Белфорд-Хаус не будет восхищен вашей искренностью и вашим мастерством фехтования. Нам нужно осторожно спланировать, как лучше представить вас матери, Аманда. Я много думал об этом. Мне жаль, что у нас нет больше времени, в нашем распоряжении всего месяц. Вам просто необходимо изучить основные правила приличия, которым следуют в светском обществе, – как ходить, как говорить, как вести себя за столом. И, естественно, вы должны уметь танцевать.

Слезы подступили к горлу Аманды.

– Я знаю, как ходить и как говорить, – но то, как я хожу и говорю, недостаточно хорошо, не так ли?

Он хранил молчание.

– Я не хочу ужинать с этими напыщенными аристократами, де Уоренн. Я не хочу ехать в Англию. Я не хочу встречаться со своей матерью – не так, по крайней мере, – но я обещала папе! – Аманда резко поднялась, и ее стул перевернулся. Она побледнела, обернувшись на стук.

Клифф тут же вскочил и обошел стол, подхватив упавший стул из ее рук.

– Все в порядке, – сказал он, возвращая предмет мебели на место.

Дикарка покачала головой:

– Нет, не в порядке. Я не умею даже должным образом встать из-за стола, и вы знаете это.

Клифф взял ее за руку:

– Вспомните, я ведь слышал, как вы подражали чужой речи. Вы очень талантливая.

Она застыла на месте, явно заинтересованная.

– Вы имеете в виду, когда я передразнивала кого-то, валяя дурака?

– Да, именно об этом я и говорю, – с легкой улыбкой подтвердил он. – Вы умеете абсолютно точно имитировать речь верхушки общества – и я слышал, что вы делали это не раз. Это будет не так трудно, как вы думаете.

Аманда взглянула на него и отпрянула назад.

– Я могу обучиться всевозможным светским манерам, но мне не удастся никого одурачить. Я не хочу быть леди. Я хочу плавать на корабле.

Капитан почувствовал, как его сердце растаяло. Он лихорадочно думал, что сказать, как сказать…

– К несчастью, Кэрр мертв. А у вас нет ни гроша, что тоже можно отнести к несчастьям. Ваша мать сможет помочь вам, обеспечит материально. Вы сумеете как-нибудь приспособиться к ее образу жизни.

– Но у меня есть вы, – прошептала Аманда и взглянула на него мокрыми от слез глазами.

Его сердце бешено заколотилось.

– Что???

Она сложила руки на груди, сжав их в волнении.

– Я могла бы остаться здесь… с вами. Думаю, это бы папе понравилось.

Клифф уставился на нее, не веря своим ушам. Но все мгновения, которые они вместе провели на его фрегате, с шокирующей ясностью тут же пронеслись в его сознании.

– Я отличный моряк! – вскричала она. – Держу пари, на этом судне нет ни одного парня, который мог бы взобраться по грот-рее быстрее меня!

Он побелел как полотно.

– Черта с два вы еще раз полезете туда!

Это был самый высокий рей на корабле.

– А еще я умею загружать ядра в пушку так же быстро, как лучшие канониры. Кроме того, я хорошо стреляю из пистолета и, как вы видели, прекрасно фехтую. Пожалуйста, – с отчаянием в голосе добавила она, – разрешите мне плавать с вами!

– Вы желаете плавать со мной, – эхом повторил Клифф, и, стоило ему осознать смысл сказанного Амандой, как сердце едва не выпрыгнуло из груди. Она хотела остаться на его корабле, путешествовать в открытом море вместе с ним. Потрясенный, Клифф отвернулся, ощутив знакомое, мучительное напряжение в области бедер.

– Я не займу много места, клянусь! И мне не нужно много еды. Я могу спать ниже, у шкивов^[18], – молила Дикарка.

Он обернулся к ней, решительно тряхнув головой:

– Нет.

– Я с треском провалюсь в этой Англии, – прошептала она. – Вы и сами это прекрасно понимаете.

Теперь они просто смотрели друг на друга, на лице Аманды застыли страх и такая мука, что у Клиффа невольно возникло странное желание выполнить ее просьбу. Но это было безумно, просто невозможно!

– Вы не провалитесь. Я помогу вам обучиться некоторым необходимым манерам, и то же самое сделают Ариэлла и Анахид.

Аманда уселась на кровать, пристально глядя на него:

– А что, если мама не захочет меня видеть?

Клифф тоже опасался этого больше всего. Он смягчился и направился к ней, но вовремя напомнил себе о том, что не должен прикасаться к столь желанной женщине – только не сейчас. Ему не стоит успокаивать ее.

– Я не осуждаю вас за это волнение. Но прошу, чтобы вы верили мне. Я собираюсь обеспечить вам хорошее будущее, Аманда, прежде чем я покину Англию. Обещаю.

Она по-прежнему смотрела на него, явно не уверенная в успехе этой затеи.

– Я действительно верю вам, – прошептала она. – Но что, если мама будет смотреть на меня точно так же, как та «свинья» из Уиндсонга? Так, как они все на меня смотрят?

Клифф напряженно застыл на месте. «Леди Белфорд будет крайне разочарована, – мрачно подумал он, – когда опустит вниз свой прекрасный нос и увидит собственную дочь».

– Я не умею предсказывать будущее, но мы можем сделать все, что в наших силах, чтобы склонить чашу весов в свою сторону. Вам придется очень серьезно потрудиться в течение следующих четырех недель, а я помогу подготовить вашу встречу с матерью. Полагаю, вместе мы сможем сделать ваше воссоединение успешным. Я, разумеется, собираюсь внести свой вклад, но и от вас многое потребуется.

Аманда в задумчивости прикусила губу:

– Я постараюсь. Но мне не хватает вашей уверенности. Какая жалость…

– Тогда моей веры хватит на нас двоих, – улыбнулся он, но тут же снова стал серьезным. – Аманда, мать – вся ваша семья. Большую часть времени я – торговец, а в остальное время – капер. Еще я – холостяк. Вы просто не можете плыть со мной. Так поступать не принято.

Аманда отвела взгляд.

– Почему нет? Вы делаете то, что вам нравится, не так ли? Все знают, что вы не повинуетесь никому и ничему.

К сожалению, она была права. Клифф начал колебаться.

– Моя жизнь была бы совсем другой, если бы я не был таким оригиналом, – мрачно сказал он. – Это мешало мне близко сходиться с людьми. У меня нет сожалений на сей счет, но на долгосрочную перспективу, ей-богу, лучше приспосабливаться к обществу.

– Но я тоже другая, – прошептала Аманда, ища его взгляд.

«Мы оба – чужие для окружающих», – подумал он, но вместо этого сказал:

– Ваша судьба – Белфорд-Хаус, моя – открытое море. Мы с вами совершенно разные.

Клифф уселся на кровати рядом с Амандой, потрясенный тем, как много, оказывается, у них на самом деле общего.

– Так как? Мы договорились о плане действий?

Она немного помедлила и кивнула:

– Я постараюсь улучшить свои манеры, но у меня нет такой надежды, как у вас.

– Я знаю, что у вас все получится, – обнадежил Клифф и неожиданно для себя добавил: – Аманда, я вас не брошу.

Дикарка, похоже, удивилась – да и он сам тоже.

Аманда была измучена. Целых пять дней она провела, с головой погрузившись в новые занятия. Теперь, когда план действий был намечен, она бросилась изучать светские правила и манеры с пылкой, самозабвенной целеустремленностью. Дочь пирата была почти уверена в том, что не сможет никого одурачить, но в ее сознании то и дело появлялся образ, от которого она никак не могла избавиться. В ее воображении возникала молодая женщина без лица, которая носила красивые платья и передвигалась с элегантным изяществом, причем без малейших усилий. Эта женщина потягивала чай в компании матери, сидя в саду, наполненном цветущими розами всевозможных цветов, а в поездках по Лондону эту женщину сопровождал красивый, лихой обожатель – джентльмен, странно напоминавший Клиффа де Уоренна.

Вопреки своим ожиданиям, Аманда не возненавидела этикет, хотя она от души ненавидела собственную неуклюжесть и бестактность, делавшие ее усилия такими смешными, нелепыми. Она никак не могла научиться легко передвигаться в просторной длинной юбке, сооруженной из кафтана, который ей дали, – каждый раз спотыкалась о подол или свои собственные ноги, а когда не запиналась, обязательно забывала, что идти следует маленькими, изящными шагами. Алекси смеялся в голос, когда видел, как Аманда носится, как мальчишка в своих длинных юбках. В итоге дочь пирата осталась в компании Анахид, Ариэллы и Мишеля: они запретили Алекси присутствовать на занятиях, а позже Аманда узнала, что де Уоренн наказал сына за смех, заставив написать два сочинения за день (причем одно из них на латыни), а заодно и письмо с извинениями.

Аманде было слишком неудобно в юбке, и она боялась, что никогда не привыкнет к подобным нарядам. Если она не могла даже ходить, как те леди из Кингстона, как же сможет научиться танцевать? К пятому дню занятий Аманда была в отчаянии. Сможет ли она когда-нибудь стать достаточно изящной и утонченной, чтобы обмануть хоть кого-то?

Аманда так боялась, что опозорится в светском обществе и перед де Уоренном… Шестым чувством она улавливала, что не сможет войти в двери дома своей матери в качестве дочери пирата. На такую дерзость не осмелилась бы даже она.

Аманда сорвала с себя ненавистный кафтан. Она носила его поверх бриджей – маленький вызов общепринятым правилам, который никто, кажется, не замечал. Кстати, в сапоге Аманда по-прежнему прятала кинжал. Может быть, она так цепляется за старую жизнь на тот случай, если новой так и не появится? Она бросила тяжелый, богато расшитый бирюзовым, пурпурным и золотым кафтан на пол, с досады отшвырнув его ногой. Сегодня, делая реверанс, она наклонилась так низко, что упала. Дочь пирата готова была сквозь землю провалиться от унижения. И, что было еще хуже, в этот момент с порога каюты за ней наблюдал де Уоренн. Вместо того чтобы произвести на него впечатление, она поставила себя в неудобное положение – уже, наверное, в сотый раз!

Аманда горестно закрыла лицо руками. Ну почему мама не может любить ее такой, какая она есть? И почему ее точно так же не может любить де Уоренн?..

Сердце бедняжки дрогнуло. Она не могла позволить себе быть глупой и нелепой, только не в том, что касается капитана! Он был ее защитником, покровителем, возможно, даже другом – по крайней мере, она на это надеялась. Но он никогда не почувствовал бы страсть к простолюдинке вроде Аманды Кэрр. Такая неуклюжая, невоспитанная девчонка, как Дикарка, не смогла бы стать его любовницей или хотя бы мимолетным, на одну ночь, увлечением. Но он мог бы захотеть Аманду, если бы она превратилась в леди из своих тайных мечтаний.

Аманда почти не виделась с де Уоренн ом с тех пор, как начались ее новые занятия. Она думала, что он поможет ей научиться правильно ходить, делать реверансы и танцевать – по крайней мере, хоть в чем-то. Похоже, она что-то не так поняла – или просто капитан уготовил себе иную роль в ее образовании. Аманда попыталась присоединиться к де Уоренну во время ночной вахты, поздно вечером, когда ее учебная программа на день была выполнена, но он приказал ей идти в каюту и отдыхать, ясно давая понять, что не нуждается в ее компании. Де Уоренн не разрешил просто побыть рядом – для Аманды это был тяжелый удар. Она тосковала не только по обществу мужчины, которого так любила, – ей отчаянно не хватало и его одобрения, похвалы. Аманда чувствовала, что он старательно держит дистанцию, и понимала почему. Она уже не раз откровенно вешалась ему на шею, и он явно не желал подобного навязчивого внимания снова.

Ах, как Аманда хотела всегда вести себя не так глупо!..

В дверь ее каюты постучали. Обернувшись, чтобы ответить на стук, Аманда заметила за иллюминатором серебристые волны и зловещее сумрачное небо. Душу кольнула тревога – они попали в отвратительную погоду. Вот уже много лет она не плавала в дикий шторм.

Аманда открыла дверь – на пороге, улыбаясь, стоял месье Мишель.

– Мы снова будем читать? – обрадовалась она. Дочь пирата успела полюбить чтение так же сильно, как мореплавание.

Учитель просиял и заметил по-французски:

– Нет, не сейчас. Я собираюсь начать с вами уроки танцев.

Сердце Аманды упало. До этого момента ее занятия состояли из обучения ходьбе, речи и базовым элементам реверанса. Значит, именно Мишель собирается учить ее танцевать? Если дочери пирата предстояло усвоить и эту мудреную науку, она предпочла бы учиться танцу с де Уоренном. Но, возможно, так было даже лучше – она не хотела в который раз оконфузиться перед ним.

– Я плохо себя чувствую, – соврала Аманда. – Может быть, займемся танцами завтра?

– Мадемуазель, у нас осталось так мало времени! А вам предстоит обучиться вальсу, даже при том, что у нас здесь нет музыки. Итак, приступим…

* * *

– Зарифить все марсели и брам-стеньги^[19].

– Есть, сэр, – мгновенно отозвался гардемарин Кларк, со всех ног бросаясь выполнять приказ.

Клифф обернулся, чтобы посмотреть за бушприт, ветер усилился до двадцати трех узлов. Погода стремительно ухудшалась, и, по его оценке, в течение следующих двух-трех часов ему придется убавить почти все паруса. Капитан скрестил руки на груди, пытаясь настроиться на приближающийся шторм и прикинуть его масштабы. У Клиффа было дурное предчувствие, но он старался не поддаваться волнению.

– Нас ждет ухудшение погоды, – заметил он, обращаясь к Макайверу.

– Да, вы правы, сэр.

– К тому же будет дождь. – Клифф обернулся и зашагал к краю квартердека, наблюдая, как по его приказу убирают паруса. – Кларк, я назначаю двойную вахту.

– Есть, сэр, – ответил Кларк, эхом повторяя приказы для остальных дежурных моряков, сматывавших паруса. Клифф понимал, что все его люди должны быть на палубе к закату, – впрочем, о закате можно было говорить лишь условно, солнце давно скрылось за тучами, а небеса темнели, наливаясь свинцом.

– Милорд. – Нетвердой походкой к нему приблизилась Анахид, стараясь не потерять равновесие на ходящей ходуном палубе.

Клифф тут же спрыгнул вниз на главную палубу и в волнении схватил ее за руку:

– Что-то с детьми?

– С ними все хорошо, милорд. Алекси хочет быть на палубе, а Ариэлла даже не замечает погоду, так поглощена своим заданием на французском.

Судно сильно качало на высоких волнах, но оно умело справлялось с непокорной стихией, и тем не менее погода стремительно портилась.

– Алекси не появится на палубе, пока мы не минуем шторм. А это, полагаю, будет на рассвете. Анахид, ваш отчет? – осведомился Клифф. Каждый день, ровно в четыре часа, гувернантка докладывала ему об успехах Аманды. До сих пор слова Анахид внушали определенный оптимизм.

– Милорд, она – упорная ученица. И, будь у нас больше времени, я бы не волновалась. Но у нас осталось всего три недели! Всю ее жизнь ей позволяли носиться как угорелой и вести себя как мальчишка! Такие закоренелые привычки невозможно изменить за какие-то несколько недель.

– Она должна произвести хорошее первое впечатление в Белфорд-Хаус, – настаивал Клифф.

– Вы ведь видели, как она ходит – будто грубая девчонка-сорванец! Ей нужно больше времени, милорд. Могу я говорить с вами начистоту?

– Пожалуйста.

– Она такая гордая… и все же занимается, отбрасывая эту гордыню каждый божий день. Но любая маленькая ошибка для нее – большое огорчение, даже унижение. Думаю, вы могли бы отложить ее выход в свет до того момента, пока она не приобретет все необходимые для высшего общества навыки.

– Разумеется, это можно устроить, – задумчиво отозвался он. – Но мне бы хотелось, чтобы она воссоединилась с матерью немедленно, а это немного другая задача, отличная от выхода в свет. Ей не нужно быть совершенной во всем, чтобы встретиться с матерью. Сможет ли она превратиться в подобие леди к концу этого плавания?

– Сомневаюсь.

Клифф был и обеспокоен, и тронут. Он видел, какой прилежной была его подопечная, восхищался ее упорством – особенно теперь, когда узнал, какая она гордая и как сильно переживает из-за малейшей оплошности. Однако леди Белфорд захочет видеть свою дочь изысканной, безупречно воспитанной – в этом он нисколько не сомневался.

– Продолжайте стараться, – сказал он Анахид.

– Милорд? Возможно, вам стоит похвалить ее, даже польстить ей немного. Она так восхищается вами!

Де Уоренн вспыхнул до корней волос, подумав о том, что Анахид, должно быть, догадывается о той непозволительной страсти, которая вечно портит его отношения с Амандой.

– Я помогу вам спуститься вниз, – обратился он к гувернантке.

Клифф взял Анахид за руку и проводил к детской каюте, заботливо укрывая от ветра. Когда они проходили по палубе, из своей каюты появилась Аманда. Она широко улыбнулась капитану, и он тут же заметил, как ее щеки зарделись от радостного волнения.

– Как я понимаю, у вас хорошие новости, которыми вы готовы поделиться? – спросил он, когда Дикарка проследовала за ним в детскую каюту.

– Мы попали в шторм, – оживленно сказала она Клиффу. – Я давным-давно не плавала в сильный шторм.

Он медленно поднял на нее взгляд. Большинство женщин в подобной ситуации наверняка уже вовсю паниковали бы, потом начинали бы причитать, а к тому моменту, когда судно оказалось бы в эпицентре шторма, наверняка уже рыдали бы что есть мочи в ожидании неминуемой гибели в пучине вод.

– Мы в зоне крупного волнения, – ответил он, сохраняя спокойствие, – и крайне сильных ветров. Мы уже идем со скоростью двадцать три узла. Дети останутся внизу, и вы с ними тоже.

Аманда недоверчиво посмотрела на капитана.

– Это – приказ. – Он обернулся, тут же оказавшись прямо перед встревоженным Алекси. Клифф увидел, что и его дочь наконец-то заметила шторм. Ариэлла закрыла книгу и сидела на нижней койке, побледнев от страха.

– Папа! – Алекси подпрыгивал на месте от нетерпения. – Я должен помочь тебе провести корабль через шторм. Это ведь шторм, не так ли?

– Штормовой ветер, – уклончиво объяснил Клифф. – Но тебе всего восемь, и я тебе приказываю. Ты должен остаться в этой каюте и успокоить сестру.

Расстроенный, Алекси жалобно затянул:

– Но…

– Никаких но! – воскликнул Клифф. – Я – ваш капитан, и вы должны повиноваться каждому моему приказу. Это ясно?

Покраснев, Алекси покорно кивнул.

– И я буду говорить еще более ясно, – продолжил Клифф. Несмотря на то что его сын никогда прежде не проявлял явного неповиновения, де Уоренн прекрасно знал, как сильно хочется сейчас Алекси подняться на палубу и воочию увидеть шторм. Но мальчика могло унести за борт прежде, чем капитан успел бы среагировать. – Я накажу тебя розгами, если ты ослушаешься.

Клифф никогда прежде не прибегал к подобным угрозам, но ситуация была слишком серьезна, и Алекси стоило знать, что нарушать приказ ни в коем случае нельзя.

Глаза Алекси чуть не вылезли из орбит от изумления, но он не решился произнести ни слова. Клифф бросил на сына пристальный взгляд, чтобы убедиться, что на сей раз тот понял: за проступок придется серьезно поплатиться.

– Хорошо, – смягчился Клифф, он подошел к Ариэлле и взял ее на руки. – Что ты читаешь?

– Илиаду, – одними губами прошептала она.

– Хорошая книга?

Девочка кивнула.

– Папа! Мы опрокинемся?

Он беззаботно рассмеялся, пытаясь успокоить дочь.

– Конечно нет! Разве твой папа когда-нибудь опрокидывался? Разве твой папа когда-нибудь терпел кораблекрушение? Это был лишь сильный ветер, только и всего. А позже пойдет дождь. Но ты, – продолжил Клифф, укладывая дочь на каютную койку, – будешь уже крепко спать, уютно устроившись в своей кроватке. Ты даже не поймешь, что мы проплыли через шторм, потому что на рассвете уже будет ярко светить солнце.

И он ласково потрепал Ариэллу за подбородок.

Девочка кивнула, не в силах улыбнуться:

– Корабль так качает! Будет трудно уснуть.

– Анахид сделает тебе чай, а это покачивание только поможет тебе успокоиться. Обещаю.

Ариэлла наконец-то одарила отца улыбкой.

Клифф направился к Анахид и Аманде, понимая, что сосредоточенное внимание дочери пирата обращено к нему и она чутко улавливает каждое его слово и действие.

– Анахид, – сказал де Уоренн, понизив голос так, чтобы дети не могли его услышать. – Пожалуйста, подмешайте немного бренди в чай Ариэллы. Будет лучше, если она проспит всю ночь.

Анахид кивнула.

Он вернулся к сыну, крепко сжав того за плечо.

– Дай своей сестре понять, что все в порядке. Можешь поиграть с ней или почитать вслух, не важно, сделай что-нибудь, чтобы отвлечь ее.

– Да, папа, – отозвался Алекси, в его голосе звучали одновременно и дерзость, и сожаление по поводу необходимости повиноваться.

Клифф вздохнул. Всего через несколько лет его сын станет отъявленным проказником, и сладить с ним будет совсем непросто – в этом не было ни малейших сомнений. Капитан направился к двери каюты, но по пути остановился, чтобы взглянуть на Аманду. Но она уже подошла к его сыну.

– Он не запугивает тебя, Алекси, – сказала Дикарка. – Шторм опасен: ты такой маленький, что сильный ветер может унести тебя за борт! Если это произойдет, твой папа нырнет, чтобы спасти тебя, и вы оба утонете в этих бурных волнах.

Мальчик серьезно кивнул:

– Понял, тогда я позабочусь о своей сестре.

Довольный, Клифф кивнул Анахид и вышел из каюты.

И тут же заметил, насколько усилился ветер: волны яростно пенились и неслись вперед, подгоняемые мощным потоком воздуха. Он стремительно зашагал вперед и взобрался на палубу.

– Сколько узлов?

– Двадцать четыре, – отрапортовал Кларк.

Они вошли в зону штормового ветра.

– Свернуть брам-стеньги, – приказал он. – Возьмите два рифа^[20] на марселях и кливерах^[21].

– Есть, сэр!

– Разрешите?

Клифф резко обернулся, в удивлении услышав голос Аманды. Она стояла внизу, на палубе, силясь удержаться на ногах при штормовом ветре, но ее глаза горели зеленым огнем радостного оживления. Думать было некогда, капитану оставалось действовать. Он в мгновение ока слетел к Дикарке и крепко схватил ее:

– Вам едва ли больше лет, чем моему сыну! С ума вы сошли, что ли, чтобы выходить сейчас на палубу?

– Но это ведь не ураган, – прокричала она. – Двадцать четыре узла – это штормовой ветер.

– Я хочу, чтобы вы спустились вниз, – рявкнул де Уоренн.

– Ну пожалуйста! – выкрикнула Аманда, умоляюще глядя на него.

Только самый отъявленный безумец уступил бы ее просьбе, но… Клифф помог Дикарке взобраться на квартердек, схватил смотанный в катушку канат и крепко-накрепко привязал ее за талию к себе.

– Вы можете остаться на палубе на полчаса. Мне все равно нужно поговорить с вами, – бросил он, повысив голос, чтобы перекричать ветер. – Шторм – не место для леди.

Аманда опустила ресницы, явно замышляя что-то коварное, потом искоса посмотрела на Клиффа и улыбнулась.

– Но я – не леди, – пробормотала она совсем тихо, хотя он прекрасно все услышал.

– Вот и замечательно – я хотел с вами кое-что обсудить!

– Что же? – прокричала Аманда, прикрывая ухо ладонью, словно пытаясь получше разобрать его слова.

Клифф схватил ее за запястье, заставив опустить руку.

– Я знаю, что вы хорошо слышите меня, – сказал он, но все-таки наклонился к ней ближе. – Я очень рад, что вы делаете такие успехи в изучении этикета, Аманда. Анахид отзывается о вас с восторгом.

Ее глаза удивленно распахнулись.

– Если вы будете продолжать в том же духе, у вас есть все шансы не только восхитить мать, но и собрать вокруг ее дома длинный хвост поклонников, которые будут соперничать друг с другом, добиваясь вашего внимания. – И Клифф многообещающе улыбнулся.

Аманда залилась краской, не в силах поверить его словам.

– Как вы себе это представляете? Сегодня я упала, чуть не разбив себе лицо! – Она пыталась перекричать ветер и рев бушующих волн.

– Я говорю так, потому что верю в вас, – ответил он, ни на мгновение не погрешив против истины. – Но я знаю, что вы по-прежнему волнуетесь. Поэтому, если вы чувствуете, что не готовы к встрече с матерью сразу же по прибытии в Лондон, мы отложим этот визит.

В глазах Аманды мелькнуло облегчение. Она кивнула, не сводя с него благодарного взора.

Неожиданно коварное сознание сыграло с Клиффом злую шутку. Он вдруг представил Дикарку не здесь, на палубе, а в танцевальном зале, в прекрасном бальном платье. Сердце гулко стукнуло в груди, потом стремительно забилось. Боже праведный, какой она была бы красивой… Клифф на мгновение лишился дара речи. У нее были бы дюжины поклонников, понял он, ошеломленный видением.

– Аманда, – выпалил он, впиваясь в нее глазами, – когда вы выйдете в свет, я буду настаивать на первом танце.

– Вы хотите первый танец? – чуть не задохнулась от волнения Дикарка.

Клифф отвел взгляд, потрясенный тем собственническим желанием, которое нарастало в его душе.

– Да, хочу. И обязательно устрою все так, чтобы быть в Лондоне во время вашего первого бала – если, конечно, вы пообещаете мне этот танец.

Аманда отпрянула, снова не поверив его словам, но связывавший их канат тут же натянулся.

– Конечно, – едва выдохнула она, а потом обернулась, безмерно удивленная. – Но почему?

– Разве вы не моя протеже? – отозвался Клифф, стараясь придать своему тону легкомысленность и небрежность. Но он никак не мог успокоиться, все представлял, какой красивой будет Аманда в бальном платье, кружащаяся по залу под руку с джентльменом, – против ее чар не устоит никто! Его сознание вдруг пронзила неприятная мысль: он вряд ли будет рад, когда подопечная войдет в высшее общество, ведь тогда ни один джентльмен не останется равнодушным к ее красоте. И Клифф с еще большей силой захотел этот первый танец с ней – неожиданно он весь оказался во власти этого желания.

Де Уоренн взглянул на Аманду из-под ресниц.

– Разве это не мое право – потанцевать с вами первым, перед всеми остальными? – тихо спросил он, не в силах справиться со своими чувствами.

Кажется, капитан совсем потерял способность управлять собой… Они стояли у штурвала на мощном ветру, палуба яростно качалась под их ногами, а он думал лишь об этой женщине, ее красоте и очаровании, о своей страсти – но никак не о шторме. Клифф знал: если он позволит себе пригласить Аманду в свою постель, это будет похоже на пылкий, страстный танец…

На губах Дикарки появилась мечтательная улыбка.

– Я такая неуклюжая! – предупредила она.

Клифф рассмеялся над этим нелепым, по его мнению, замечанием:

– Это просто невозможно! Вы великолепно двигаетесь – помните, как тогда, когда мы скрестили шпаги? Я знаю, что вы отличитесь в танцах точно так же, как сейчас – во всех ваших нынешних занятиях.

Аманда интригующе опустила темные ресницы:

– Прекрасно. Я обещаю вам первый танец – но только в том случае, если вы позволите мне пробыть весь шторм здесь, с вами.

– Ну ужнет, ни за что! – потрясенный, вскричал Клифф. – Я совсем не хочу, чтобы вы упали за борт!

Дикарка хорошенько подтянула канат, связывавший их, а потом искоса, соблазнительно взглянула на него:

– Теперь я вряд ли упаду за борт.

Де Уоренн гневно тряхнул головой, разъяренный тем, что она осмелилась использовать его же идею о первом танце против него, и снова уставился на белую морскую пену. Линия горизонта теперь была черная как смоль, но сейчас капитана заботило совсем другое. Он обернулся к Аманде.

– Я не буду торговаться за этот танец, – предупредил Клифф. Он собирался заполучить первый танец независимо от того, что она там себе задумала.

Дикарка одарила Клиффа взглядом – слишком женственным и нежным, чтобы тут же лишить его покоя, словно знала, что уже одержала победу, но вдруг громко вскрикнула. Капитан тут же обернулся, проследовав за ее взором, и увидел, как один из его верхолазов-монтажников болтается на нок-рее марселя. Уголком глаза Клифф успел заметить блестящее лезвие кинжала Аманды – она перерезала канат, которым они были связаны!

Де Уоренн инстинктивно дернулся, чтобы схватить нахалку, но она ловко увильнула от его железной хватки, поднырнув под его рукой, и спрыгнула вниз на палубу.

– Аманда! – заорал он, срываясь за ней следом.

Дикарка лихо запрыгнула на грот-ванты, и сердце Клиффа замерло. Неужели она надумала спасать моряка?

Капитан понесся вперед, рассчитывая схватить безрассудную девчонку прежде, чем она заберется слишком высоко. Но она была весьма проворна и успела в мгновение ока оказаться вне зоны досягаемости.

Аманда уже приближалась к вантам грот-мачты. Она находилась на опасной высоте – настолько опасной, что падение грозило верной погибелью. Внутри у Клиффа все оборвалось. Он мог или попробовать вскарабкаться за Дикаркой по корабельным снастям и заставить ее спуститься, или вернуться на палубу, чтобы поймать ее, если она упадет. Мгновенно приняв решение, Клифф спрыгнул на палубу. К нему тотчас же присоединился гардемарин Кларк.

– Поймайте ее, если она упадет, – кратко приказал капитан.

Ему оставалось только наблюдать, как Аманда борется со штормовым ветром, который наверху был гораздо сильнее, чем на палубе. Неистовая буря могла легко унести ее со снастей. Дикарка ступила на ванты грот-мачты, пока парень, повисший на грот-марселе ярдом выше ее, отчаянно вращался, будто марионетка на ниточке. Клифф боялся, что несчастный долго так не продержится.

Аманда на мгновение остановилась, явно собираясь с силами. Повисший на снастях моряк что-то крикнул ей, и она, вновь преодолевая сильные порывы ветра, стала подниматься еще выше. Аманда медленно приблизилась к парню, ее худенькая фигурка опасно вращалась, подчиняясь игре ветра. Она протянула моряку руку, и Клифф замер от ужаса. Все, в любой момент ее стройное дело сорвет со снастей и унесет прочь ужасным ненастьем…

Парень отказывался спускаться с реи, и Аманда закричала на него, ее слова тут же поглотил шторм. «У нее же есть кинжал!» – в отчаянии подумал Клифф и, сложив ладони у рта, прокричал:

– Аманда! Режьте канат и кидайте ему веревку! Режьте канат!

Аманда тут же вытащила кинжал и срезала один из вантов, потом бросила его моряку. Тот поймал канат, и в этот самый момент Клифф поверил в то, что чудеса на свете случаются. Парень оторвался от реи и, держась за канат, пролетел по направлению к палубе. Клифф приказал своим людям ухватить беднягу за ноги и опустить его на палубу. Теперь все внимание капитана было сосредоточено на Аманде, которая спускалась по вантам. Когда она наконец-то оказалась достаточно низко для того, чтобы в случае падения переломать себе кости, но не убиться, Клифф запрыгнул на ванты и быстро полез к ней. Увидев его, Дикарка улыбнулась – не только торжествующе, но и самодовольно.

Клифф был вне себя от изумления. Добравшись до Аманды, он схватил ее одной рукой.

– Пойдемте! – прокричал он.

Аманда повиновалась, и Клифф крепко прижал ее к себе. И в этот момент, когда они вместе покачивались на вантах, Аманда оказалась в безопасности в его надежных объятиях.

– О боже! – это было единственное, что Клифф мог из себя выдавить. – О боже! – снова повторил он, вдруг осознав, что никогда не смог бы оправиться от потери, если бы Аманда слетела со снастей и погибла.

Прижав щеку к его груди, она закричала:

– Что с парнем?

– С ним все в порядке! – выкрикнул в ответ де Уоренн.

В ту же секунду он почувствовал, что ветер опасно усилился и им пора сходить с вант.

– Нам нужно спуститься, – сказал он Аманде. – Просто держитесь за меня и не отпускайте.

– Я могу спуститься сама! – закричала она.

«Черта с два!» – подумал де Уоренн. Он начал осторожно спускаться, боясь оступиться и случайно уронить ее на палубу. Тут же рядом появились его люди, и он аккуратно передал Аманду им на руки, а потом спрыгнул на палубу.

– Пусть кто-нибудь проводит ее вниз. В три раза зарифить марсели, – приказал он.

Аманда обернулась к де Уоренну, сжав его руку.

– Разрешите мне остаться, – невозмутимо сказала она. – Я могу помочь. Думаю, я уже доказала это.

– Вы не останетесь на палубе, – твердо сказал Клифф.

– Я спасла жизнь того моряка.

– Это было уже за гранью безумия! Вы сейчас же спуститесь к моим детям.

– Де Уоренн! Клянусь, что отныне буду повиноваться всем вашим приказам. Ну пожалуйста!

И какая еще женщина в здравом уме пожелала бы стоять рядом с ним и напряженно ожидать приближения шторма? Только та же самая женщина, которая рискнула жизнью ради моряка, которого даже не знала. Клифф понимал, что ему никогда не забыть Аманду, взбирающуюся по корабельным снастям, подвергающую себя опасности, чтобы спасти какого-то парня. Это было самое смелое из всего, что ему когда-либо доводилось видеть. Она, без сомнения, была самой бесстрашной женщиной, которую он знал.

– Тогда вас крепко привяжут к фок-мачте^[22], и это будет неприятно.

Дикарка широко улыбнулась ему.

Спустя несколько часов после заката небеса стали черными. Ветер неистовствовал, разбушевавшись до пятидесяти шести узлов, и никак не хотел слабеть, фрегат плыл по бурным волнам с одним только стакселем^[23]. Водное пространство стало абсолютно белым, видимости не было совсем, а в воздухе метались пена и брызги. Фрегат неистово перекашивало. Макайвер был у штурвала, но Клифф стоял рядом с ним, и вся команда дежурила на палубе. Давно наступило время ночной вахты.

Аманда стояла перед капитаном и его помощником, ее талия была надежно обмотана канатом, прикрепленным к болту под вантами фок-мачты, – так ее не могло унести за борт.

Целых восемь часов прошло с тех пор, как она спасла моряка. По оценке Клиффа, было два или три часа утра. Аманда стояла рядом с ним, переживая бушующий шторм так, будто сама была частью ветра и моря. Его восхищение Дикаркой было просто безграничным.

– Мы оказались в зоне урагана, сэр? – крикнул де Уоренну его помощник.

– Нет, – громко, стараясь голосом перекрыть шум ветра, ответил Клифф. – Мы находимся в его эпицентре, Мак. Еще час, и мы минуем самое худшее.

– Понял, сэр.

Пытаясь удержаться на ногах при неистовом ветре, Клифф двинулся к правому борту, глядя на Аманду. Она поймала его взгляд и улыбнулась, ее глаза пылко, возбужденно горели. Капитан не потрудился хоть раз осведомиться у своей подопечной, не устала ли она и не хочет ли сойти вниз, – он знал, каким будет ответ.

– Мы находимся в самом центре шторма, – сказал он ей.

Аманда кивнула:

– Я знаю, умею это чувствовать.

Она жестом показала куда-то за нос корабля:

– Там, впереди, уже занималась заря.

Капитан проследил за ее взглядом, но не увидел ни малейшего признака скорого рассвета.

Час спустя капитан и его помощник наконец-то заметили, как светлеет небо. Клифф по-прежнему стоял рядом с Амандой. Ветер вдруг резко начал слабеть. Де Уоренн внимательно посмотрел на белые бурлящие волны и понял, что не ошибся – разгул природной стихии заканчивался. Он взглянул на Дикарку, и она, улыбнувшись, сообщила:

– Наша скорость только что упала на добрых десять узлов.

Способность дочери пирата точно оценивать скорость ветра и чувствовать погоду поразила капитана.

– Да, так и есть. – Он втянул носом влажный воздух. – Но нам еще предстоит вынести сильный дождь.

Аманда безразлично повела плечами.

Клифф поинтересовался у помощника точной оценкой скорости – оказалось, что ветер ослабел на одиннадцать узлов. Капитан прорявкал приказ ставить паруса. Потом он вернулся к Аманде, взял подзорную трубу и начал напряженно всматриваться за горизонт. Как только он поднял трубу, заметив восходящее солнце, капля дождя шлепнулась на его руку – потом вторая, третья… Прежде чем Клифф успел произнести хотя бы слово, на их головы хлынул проливной дождь.

– Я могу разрезать эти оковы? – рассмеялась Аманда.

Де Уоренн улыбнулся, успокоенный тем, что ветер спал не меньше чем узлов на двадцать. Вместо ответа он сам разрезал веревки, а потом взглянул на Аманду, увидев, что она собралась следовать за ним к штурвалу.

– Мак, я приму управление. Ты отлично поработал сегодня ночью у штурвала. Можешь спуститься вниз и насладиться кружечкой чего-нибудь горячительного.

– Есть, кэп, – усмехнулся Макайвер и взглянул на Аманду. Потом нахлобучил на нее свою фуражку и поспешил прочь с квартердека.

Ливень усилился еще больше, хотя это казалось невозможным. Но Клифф ласково прикасался к штурвалу, и фрегат теперь легко скользил по волнам, белые гребешки пенились над серебристыми полосками, набегавшими на седую водную гладь.

– Вам следует спуститься вниз, – заметил он, искоса глянув на Аманду.

– Я люблю дождь, – отозвалась она.

Клифф промолчал в ответ. Кому-то Дикарка могла напомнить изрядно запачканного ребенка, но ему эта женщина казалась морской богиней. Влажная рубашка прилипла к ее телу, откровенно намекая на ее сочные груди, упругие соски и тонкую, узкую талию. Одежда Аманды была непрозрачной, под ней наверняка было надето какое-то дешевое белье, но Клиффа это не успокаивало. Он приказал себе не разглядывать подопечную столь бесстыдно и отвел взор. Но было уже поздно. Шторм миновал, аде Уоренн понял, что никогда не будет хотеть ни одну женщину столь же сильно, как Аманду Кэрр.

Ливень вскоре закончился. Небо постепенно просветлело, ветер быстро ослабел. И вдруг над ними во всей красе засияло солнце, темно-красные полосы испещрили небеса и море, пучки лазури над их головами стремительно вытесняли серые тучи. Это был яркий, впечатляющий момент, и Клифф с Амандой обменялись взглядами, а потом тихо, понимающе улыбнулись друг другу.

Дикарка смотрела на него во все глаза, потом вдруг посерьезнела. Клифф чувствовал жар ее тела, ее страстное желание. Тот ребенок, которого он спас несколько недель назад в Спэниш-Таун, исчез, осталась обворожительная женщина. Его тело сковало напряжение, которое усиливалось с каждым мгновением.

Клифф обернулся, чтобы приказать поднять еще больше парусов. Как только он сделал это, Аманда что-то пробурчала себе под нос и неожиданно понеслась вниз, на палубу. С ее уходом квартердек показался необычно пустым. Но все-таки это было к лучшему, и Клифф с шумом выдохнул, стараясь расслабиться и упорно борясь с мощным приливом крови в чреслах. Аманда была права. Не существовало на свете ничего столь же восхитительного, как обуздать неистовый шторм, разве что пережить это ненастье вместе с такой женщиной – или просто быть с этой женщиной рядом.

Прекрасная картина то и дело опрометчиво вспыхивала в сознании Клиффа. Его тело чутко откликалось на неотступный образ Аманды, еще совсем недавно метавшейся в постели под ним, поднимавшей к нему лицо, такое волнующее и столь же страстное, как волны, атаковавшие их фрегат совсем недавно. В своих грезах Клифф уже видел, как срывает с нее мокрую рубашку и, независимо от того, есть ли под тканью что-то еще, обнажает ее груди, скользя по ним губами и спускаясь все ниже и ниже…

«Это даже к лучшему, что она ушла», – подумал де Уоренн. Сейчас она, вероятно, уже легла в свою койку и, измученная, крепко спит.

Но вдруг за спиной Клиффа раздался тихий голос Аманды:

– Разрешите, капитан?

Он обернулся, увидев, что она принесла два его хрустальных бокала, и улыбнулся в предвкушении:

– Конечно.

Аманда ответила на его улыбку, ее проявление чувств получилось чересчур нежным, и она засмущалась, засуетилась.

– Папа всегда любил выпить что-нибудь покрепче после шторма, – пробормотала дочь пирата.

– Ах, – отозвался он, полный самой искренней признательности. – Спасибо, Аманда.

Клифф осознал, что, стараясь не выдать свои чувства, сказал это слишком грубо.

Аманда вручила ему бокал, их глаза впились друг в друга и словно затанцевали вместе. Она тоже чутко уловила тон капитана. Он отвернулся от своей подопечной и осушил бокал, чувствуя, как теплота приятно заполняет все внутри. Клифф думал, что второй бокал Аманда принесла для себя, но она быстро протянула ему и тот, и их глаза снова встретились.

Де Уоренн не мог отвести взгляд от дочери пирата. Мокрая рубашка по-прежнему бесстыдно облепляла ее груди, соски были твердыми и упругими, а бриджи очерчивали каждую пухлую кривую между ее бедрами. Он почувствовал, как его щеки горят огнем.

– Спускайтесь вниз, Аманда, – прошептал Клифф. – Отдохните немного. Вы – смелый, превосходный моряк.

Он чуть не задохнулся от волнения на слове «моряк».

– Вы тоже промокли насквозь, и я знаю, что и вы сильно устали, – ответила она, и ее глаза ярко блеснули. – Я спущусь вниз, когда вы соберетесь отдохнуть.

Сказав это, Аманда прислонилась к штурвалу, невольно выдав сковавшую ее сильную усталость. Изнеможение овладело ею. Клифф ожидал чего-то подобного и понял, что Аманда права: он и сам ужасно устал.

– Что ж, это была долгая ночь. – Де Уоренн оглянулся.

Все равно пришло время утренней вахты^[24], и рядом ждал гардемарин, готовый сменить капитана у руля. Он жестом подозвал помощника.

– Очень хорошо, – сказал Клифф Аманде.

Когда гардемарин встал у штурвала, она повернулась, чтобы спуститься вниз на главную палубу. Дикарка тут же споткнулась, и это была не хитрая женская уловка, а невольное проявление крайней степени изнеможения. Ловко подхватив ее, Клифф встревожился.

– Вы наверняка простудились! – воскликнул он, внезапно испугавшись за Аманду.

Она мягко, устало улыбнулась Клиффу, не в состоянии вымолвить ни слова от навалившейся усталости. Он приобнял Дикарку, позволив ей опереться на него всем телом, и повел вниз к главной палубе, стараясь не замечать мягкости ее соблазнительных грудей… «Хорошо бы, – подумал Клифф, – если бы она сейчас уснула, прямо на ногах». Но это все равно уже не изменило бы его чувств.

И вдруг, вместо того чтобы, споткнувшись, проковылять мимо капитанской каюты, Аманда отпрянула от Клиффа и толкнула дверь его покоев. Де Уоренн помедлил, удивленный ее поведением, но не стал протестовать – у него просто не было на это сил. Нет, только не сейчас, когда его плоть бушевала, заставляя сознание цепенеть.

Де Уоренн проследовал за Амандой в каюту, глядя на нее как идиот, а она, пошатываясь, добрела до его кровати, взобралась на нее и упала на подушки. Несмотря на сильное утомление, она одарила Клиффа самой соблазнительной улыбкой, которую ему когда-либо приходилось видеть. Он не отвернулся, лишь с треском захлопнул за собой дверь, повторяя: «Не надо, нет!»

Но Аманда продолжала призывно смотреть на него из-под полуприкрытых, тяжелых век.

– Какая хорошая ночь! – вздохнула она, потянувшись к своей мокрой рубашке.

– Очень, – серьезным тоном отозвался Клифф. Его мужское достоинство еще никогда не было таким полным, набухшим. – Вам нужно скинуть эту одежду, – хрипло сказал он, мучительно решая, как же теперь поступить. Честь победила вожделение. – Вы можете спать здесь. Я буду отдыхать в каюте моих детей.

– Я не хочу испортить ваши прекрасные простыни, – пробормотала она, бросая в его сторону еще один манящий взгляд из-под ресниц.

Аманда схватилась за низ своей рубашки, и Клифф напрягся всем телом. Несомненно, она собиралась сбросить с себя одежду, и он знал, что просто обязан начать возражать. Но он не двигался и не произносил ни слова. Клифф просто ждал, желая, чтобы она разделась, мечтая насладиться красотой ее обнаженного тела.

Опустив глаза, Аманда ухватилась за рубашку и женскую сорочку, приподняв их над грудью и стянув через голову. Полуобнаженная, она еще раз соблазнительно улыбнулась Клиффу, откинувшись на мягкие бархатные подушки в красно-золотую полоску, разложенные у передней спинки кровати. Клифф по-прежнему не двигался, молча наблюдая, как она лежит там – Венера на отдыхе, Венера, ожидающая его…

«Ни одна сирена не была бы столь роковой», – пронеслось в голове Клиффа. Он слишком долго хотел эту женщину, и, возможно, ее смелость и подтолкнула его к решительным действиям в то мгновение. Длинные, вьющиеся платиновые волосы Аманды мягко струились по грудям, обрамляя каждый округлый холмик с упругими вздернутыми сосками. Не осознавая, что творит, Клифф направился вперед. Он медленно опустился у бедра желанной женщины, коснулся ладонями ее грудей. Тихое, но неистовое и дикое возбуждение охватило его.

Аманда чуть не задохнулась от удовольствия.

Ее притягательность заставила Клиффа забыть о самоконтроле.

– Вы очень смелая и потрясающе красивая, – прямо, не скрывая своих чувств, сказал он. – Как я могу отказаться от столь изумительного, заманчивого предложения? Я всего лишь мужчина.

Де Уоренна неумолимо влекло к Аманде, но остатки разума яростно протестовали. Как бы то ни было, но немного благоразумия у него еще осталось.

Она положила ладонь на его руку:

– Пожалуйста…

Клифф боролся с собой из последних сил, совесть и честь яростно воевали с его телом, но было слишком поздно. Это простое прикосновение Аманды разожгло в его душе пожар: неистовое вожделение взорвалось, вырвавшись наружу. Клифф не хотел целовать ее, это казалось слишком сокровенным, но он не смог устоять против искушения, сжал лицо Аманды в своих ладонях и прильнул к ее губам. Де Уоренн хотел наслаждаться ее вкусом как можно дольше, но его дикое желание требовало немедленного удовлетворения. И он подарил Дикарке еще один страстный, глубокий поцелуй.

Когда Аманда начала стонать от наслаждения, Клифф оторвался от ее уст и принялся безумно, исступленно ласкать ее груди. Де Уоренн коснулся пальцами сосков, заставив их превратиться в тугие, твердые горошинки, и она стала задыхаться от удовольствия. Клифф принялся осыпать поцелуями ее груди, скользя губами по пухлым холмикам, пока наконец не дотронулся до соска языком. Аманда застонала, а рука Клиффа медленно поползла между ее бедер…

Дотронувшись до заветного бугорка, он почувствовал судорогу, сковавшую ее тело под бриджами. Клифф с шумом вдохнул воздух, напряжение в чреслах становилось невыносимо болезненным, и брюки уже мучительно давили.

И не было больше ни единой мысли, ни одного довода разума, лишь страсть, желание и эмоции, которые Клифф даже не осмеливался постигать. Он уже распахнул ее бриджи, и теперь его рука порхала по горячей, влажной, пульсирующей плоти. Аманда вскрикнула, широко раскрываясь для него, выгибаясь всем телом для его прикосновения, его поцелуя, его мужественности. А де Уоренн делал то, о чем безмолвно молила Аманда, лаская ее до тех пор, пока она не принялась кричать от наслаждения.

Он будет ее первым любовником, подумал Клифф, только теперь в полной мере осознавая это, и варварское, неистовое возбуждение превратилось в водоворот собственничества и желания.

Он стащил с Аманды бриджи, кружевные панталоны. Задыхаясь, она откинулась на подушки, едва придя в себя после бурного оргазма, но Клифф уже не мог ждать. Он склонился над нею, лаская языком ее набухшую плоть.

Осыпая откровенными поцелуями надувшийся бугорок Аманды, де Уоренн почувствовал, как его воплощенная мужественность налилась кровью – она бурлила не только в его чреслах, но и в сознании. Дикарка стонала, в еще большем удовольствии, в еще большем экстазе, а Клифф мучительно метался между желаниями тела и доводами разума. Стоны Аманды поутихли, а он из последних сил боролся с неистовым желанием овладеть ею.

Но потом Клифф сдался. Он сорвался с постели, промчался за ширму и, резко дернув за пуговицы, стянул брюки, высвобождая напрягшееся естество. Де Уоренн прислонился лбом к стене и сделал быстрое движение рукой. Разрядка последовала мгновенно.

Сделав это, Клифф застыл на месте, не двигаясь и ощущая, как разум стремительно возвращается к нему. Его лицо помрачнело, он сам не верил, что дошел до этого.

Что он натворил?..

Клифф шумно выдохнул и отошел от стены, его взгляд сосредоточился на разбросанной одежде. Он вытер пот с лица, с глаз. К несчастью, Клифф не мог думать ни о чем другом, только о том, как снова оказаться с Амандой в постели и продолжить то, что они только начали.

И все-таки Клифф не обесчестил ее – пока не обесчестил.

Он сорвал с себя мокрую рубашку и выглянул из-за ширмы. Аманда лежала там, где он ее и оставил, и уже крепко спала.

Де Уоренн стоял и молча смотрел на Дикарку. У нее не было сил даже пошевелиться, она по-прежнему лежала на одеялах, совершенно обнаженная, ее щеки горели румянцем, а дыхание было глубоким, равномерным. Клифф медленно приблизился к ней.

Он мог до бесконечности повторять себе, что Аманда – сущий ребенок, но правда заключалась в том, что она не была ребенком, и теперь Клифф знал это. Она была так необычайно, завораживающе красива… И еще она оказалась такой страстной, как он себе и представлял, – и, в конце концов, они только начали…

Тело Клиффа вновь мучительно напряглось. Да ничего они не начали! Нет ничего, что могло бы начаться! Он ведь собирался просто быть ее защитником, покровителем, а не любовником и бессовестным наглецом!

Клифф понимал: даже если Аманда сейчас проснется, она так измучена, что наверняка тут же заснет снова. Он приподнял ее хрупкое тельце, бережно укрыв его одеялами. Аманда лишь вздохнула, ее ресницы легонько трепетали. Де Уоренн подошел к своему сундуку и выдернул оттуда одну из рубашек. Накинув рубашку через голову Аманды, он натянул одеяло до ее подбородка. Она чему-то улыбнулась во сне, очень нежно, мягко. На мгновение Клифф даже подумал, что она, должно быть, спит не так крепко, как кажется.

Он отошел на почтительное расстояние от кровати и сел, стаскивая с себя сапоги. Потом снял влажные бриджи, накинул сухую одежду и налил себе виски. Выпив залпом, он уселся на один из высоких испанских стульев за своим столом, не сводя глаз с Аманды.

Что же он скажет ей завтра?..

Клифф был умным и честным человеком, но в этот момент он не мог придумать ни одного достойного объяснения тому, что только что сделал.

Де Уоренн подумал, что ему еще очень повезет, если Аманда вовсе не вспомнит, что произошло. Но в душе шевелилось коварное самолюбие, и он совсем не был уверен в том, что ему бы понравилась такая забывчивость.

Как, бога ради, он сумеет довести до конца это путешествие – теперь, когда они стали так близки? Если фрегат не сбился с курса в шторм, плавание должно было продлиться еще целых две недели. Но ни один ответ не шел ему на ум.

Солнце уже встало, а Клифф все сидел, глядя на Аманду.

Глава 9

Аманда проснулась в постели де Уоренна. Она лежала не шелохнувшись, изумленная, ощущая, как шелковые простыни приятно, чувственно касаются обнаженного тела. «И что я делаю в его постели?» – зевая, подумала Аманда. И вдруг в памяти воскрес образ ее любовника, окутанного золотистым светом, который осыпал ее поцелуями и ласками.

Она резко села на кровати, сердце стремительно заколотилось. И тут она вспомнила шторм.

Аманда бросила взгляд в сторону открытых иллюминаторов, чтобы хоть немного сориентироваться во времени. На ярко-синем небе красовалось всего несколько белых кучевых облаков, и она поняла, что полдень давно миновал. Бросив взгляд вниз, Аманда увидела, что на ней надета не кружевная ночная рубашка, а мужская сорочка из тонкого льна. Она проглотила стоявший в горле комок, осознавая, что рубашка принадлежит де Уоренну.

Аманда попыталась восстановить в памяти все события прошедшего вечера. Прямо перед рассветом, промокшие насквозь и измотанные штормом, они вошли в капитанскую каюту. Аманда смутно помнила, как лежала в постели де Уоренна и разговаривала с ним, он стоял недалеко от изножья кровати. Ей никак не удавалось воскресить в памяти, что же произошло дальше, потому что все образы в ее сознании слились в единое расплывчатое пятно жарких поцелуев, нежных ласк и вспышки экстаза. Но во всех этих картинах присутствовал де Уоренн.

Неужели он занимался с ней любовью прошлой ночью? Или она всего лишь спала?

Так или иначе, но Аманда лежала в его кровати, одетая в его рубашку, а ее тело под тонкой тканью было полностью обнаженным – и это все не могло не привести ее к логичному умозаключению. Волнение охватило дочь пирата. Однако на ней не было синяков и прочих следов страсти. Аманда была уверена: обязательно что-то осталось бы, если бы они занимались любовью.

Она выскользнула из постели. Кто-то сложил за нее этот ужасный толстый кафтан, поставил рядом с кроватью сапоги. Ее одежды нигде не было: видимо, та еще не просохла и ее развесили сушиться. Аманда направилась к умывальнику, взяла мягкое полотенце и основательно протерла тело. Крови тоже не было.

Теперь ее накрыло волной разочарования. Аманда села, размышляя о том, что, если нет ни малейших следов крови, выходит, де Уоренн не занимался с ней любовью и она по-прежнему остается девственницей. Должно быть, Аманда все-таки спала, только на этот раз сон сильно отличался от ее привычных видений – он был таким ярким, сексуальным, полным чувственных тонкостей. Некоторые детали сновидения, которые Аманда могла вспомнить, были настолько отчетливыми и пылкими, что у нее перехватило дыхание.

Аманда с силой тряхнула головой, пытаясь хоть немного прояснить сознание. Она, может быть, и влюблена, но де Уоренн – явно не для нее. Он провел весь прошлый месяц, упорно доказывая это. Впрочем, объект ее нежных чувств явил и истинную честь – Аманда никогда прежде не встречала мужчину, способного на подобное благородство.

Хорошо, уже довольно поздно, и это был только сон. Она закончила водные процедуры, расчесала и заплела в косу волосы, надела свой ненавистный кафтан поверх рубашки де Уоренна. Дочь пирата спрашивала себя, может ли теперь с полным правом присвоить эту льняную сорочку.

Стоило Аманде выйти из каюты, как она увидела капитана. Он стоял в компании Алекси на квартердеке, сосредоточенно глядя на расположенный там компас. Похоже, он давал сыну урок навигации.

Аманда смотрела на де Уоренна во все глаза, восхищаясь тем, как солнечные лучи сияют в его выгоревших волосах, любовалась шириной его плеч, сильными линиями бедер. Она начала припоминать ночь, которую провела вместе с ним, то, как они вместе противостояли шторму, и нестерпимая тоска только усилилась. Де Уоренн был великолепным, сильным, опытным капитаном – Аманда знала это всегда, а теперь еще и убедилась в этом лично. Она хотела этого мужчину так, что в душе все переворачивалось и болело.

– Мадемуазель Кэрр! – окликнул Мишель, обрадованный встречей с ученицей. Аманда повернулась, встревожившись. Сегодня она была явно не расположена к урокам, ей хотелось присоединиться к де Уоренну и его сыну.

– Добрый день, – с большой неохотой протянула Аманда.

– Добрый день, – с поклоном отозвался француз. Он ждал, когда ученица приступит к занятиям.

Аманда вздохнула. После прошлой ночи у нее не было ни малейшего желания еще хоть когда-либо обучаться благородным манерам, достойным настоящей леди, – ей хотелось подняться на квартердек, к де Уоренну и Алекси… Она с силой ущипнула себя, пытаясь вернуться в реальность. Аманда находилась на пути в Лондон, и часы неуклонно тикали. Поведение дочери пирата едва ли напоминало манеры леди, и у нее оставалось все меньше времени, чтобы его улучшить.

– Мадемуазель? Ваш реверанс? Месье капитан выразился ясно: я должен ускорить программу вашего обучения, а вам нужно еще больше стараться. Шторм неожиданно помог нам, мы не сбились с курса и теперь опережаем график нашего плавания. Полагаю, это настоящее чудо. – Француз улыбнулся. – Мадемуазель?

Аманда сделала реверанс и сказала:

– Месье, я должна поговорить с де Уоренном.

Учитель кивнул:

– Если вы настаиваете, мисс Кэрр. Но, пожалуйста, поторопитесь.

– Спасибо, – отозвалась Аманда. И только потому, что ее душа тут же наполнилась радостью, она снова сделала реверанс. Дикарка помчалась прочь, на ходу сдирая ужасную юбку, сооруженную из кафтана.

– Идите спокойно, не бегите! – крикнул Мишель ей вслед. – Леди не бегают!

– Эта леди – бегает! – рассмеялась Аманда, оглянувшись через плечо.

Она еще не успела добежать до ступенек, ведущих на квартердек, когда де Уоренн обернулся в ее сторону. Он быстро улыбнулся своей подопечной – это была странная улыбка, которая, казалось, не отразилась в его синих глазах. Потом де Уоренн кивнул:

– Доброе утро, Аманда.

Она смутилась. Приветствие капитана выглядело осторожным, осмотрительным, почти отстраненным и сухим, и Аманда не понимала, в чем дело.

– Разрешите?

Он бросил на нее взгляд через плечо:

– Нет.

Аманда в изумлении смотрела на капитана. Он не позволяет ей присоединиться к нему? Но прошлой ночью, в шторм, они пережили столько, сколько многие не испытывают и за всю жизнь! Что-то в их отношениях изменилось за эту ненастную ночь: Аманда была уверена, что они стали настоящими товарищами по плаванию.

– Я не могу подойти?

– Сегодня у вас много занятий, Аманда, а уже почти закат – вы вряд ли успеете закончить свои уроки к полуночи, если не приметесь за них прямо сейчас. – Де Уоренн снова одарил ее странной, вымученной улыбкой. Потом его сверкающие синие глаза скользнули по Аманде, и он впился в нее цепким, проницательным взглядом.

– Разве мои занятия не могут подождать до завтра? – попробовала уговорить она, чувствуя, как сердце колотится от боли, вызванной крушением всех надежд.

– Почему? – мягко спросил капитан. – Вы не выглядите больной. Скорее наоборот: похоже, вы очень хорошо перенесли шторм. Как вы себя чувствуете?

В его вопросе был скрытый подтекст, который Дикарка не могла разгадать.

– Я чувствую себя прекрасно. – Она улыбнулась де Уоренну в надежде, что и он тепло улыбнется в ответ, как нередко делал.

Но он продолжал внимательно смотреть на Аманду:

– Вы хорошо спали?

Какие странные, однако, у него вопросы!

– Я спала замечательно, – ответила она и вдруг вспомнила о том, что проснулась в его рубашке. – Спасибо за то, что одолжили мне сухую одежду.

Аманда помедлила, не решаясь продолжить, но потом все же сказала:

– Не могу вспомнить, как надела рубашку, как уснула, да и вообще не помню ничего, кроме шторма и дождя.

«А еще этого яркого, пылкого сна», – добавила она уже про себя, решив, что никогда и никому не расскажет об этом, особенно де Уоренну.

Он долго смотрел на нее, потом пожал плечами.

Аманда озадаченно прикусила губу:

– Вы сердитесь на то, что я проспала?

– Нет. – Капитан снова не улыбнулся. – И все-таки стоит помнить о том, что мы не сбились с курса, и, по моим расчетам, опередим график на два-три дня. Если, конечно, не заштилеет^[25]. Так или иначе, но сейчас мне нужно вернуться к обучению Алекси.

Де Уоренн явно прогонял ее. Аманда встревожилась, ей показалось, будто его сильное тело и красивое лицо вдруг стали принадлежать какому-то холодному, отстраненному незнакомцу.

– Вы сердитесь на меня, – прошептала она. – Но я не знаю почему.

– С какой стати я должен на вас сердиться? – Теперь его глаза зажглись нетерпением, а он никогда прежде не проявлял подобного раздражения по отношению к ней. – У нас с вами есть договоренность, не забыли? Вы должны посвятить себя самосовершенствованию, в то время как я постараюсь сделать все возможное, чтобы организовать вашу встречу с матерью. И время у нас на исходе.

Аманда была подавлена. Она пыталась убедить себя, что де Уоренн не превратился в холодного, безразличного чужака, что их дружба по-прежнему существует. Может быть, он просто не отдохнул после долгой ночи, не оправился от усталости… Аманда медленно кивнула, не сводя взгляда с его лица.

– Хорошо. Понимаю. И вы правы. Если я хочу произвести хорошее впечатление на маму, вашу семью или кого-нибудь еще, мне предстоит еще очень много сделать за оставшиеся десять дней. – Сильный страх сжал ее живот. Как она сможет стать леди всего за десять дней?

Капитан немного поколебался и смягчился:

– Я верю в вас, Аманда.

Она с облегчением закрыла глаза, чувствуя, что он здесь, рядом – мужчина, которого она так любит и в котором так отчаянно нуждается. Аманда посмотрела ему в глаза.

– Когда я закончу все свои занятия, могу ли я присоединиться к вам на время ночной вахты? – В голосе Дикарки зазвучало страстное желание, которого она не смогла скрыть.

Лицо де Уоренна напряглось. А охваченная смятением Аманда осознала, что он собирается отказаться от ее общества.

– Леди не стоят в ночной вахте.

Она не верила своим ушам:

– Ну почему вы так поступаете?

– Потому что я начинаю думать, что уже достаточно потакал вашим своенравным манерам. Будет лучше, если вы полностью посвятите себя обучению манерам, достойным леди.

– Но именно этим я и занимаюсь! – задохнулась от возмущения Аманда. – Де Уоренн, пожалуйста! Я живу такими моментами, как прошлой ночью! Я люблю плавать под звездами, и вы знаете это. А сегодня вечером нас ждут ясные небеса и умеренный ветер. Это будет прекрасная ночь для путешествия…

Капитан вскинул руку, чтобы заставить Аманду замолчать.

– Как же вы будете учиться весь день, а потом стоять со мной на вахте полночи?

– Я смогу! – в отчаянии закричала она. – И если вы не позволите мне присутствовать на ночной вахте, тогда я, черт побери, не хочу быть леди!

Его лицо было непреклонным.

– Вы лишь вредите себе, если думаете, что можете сейчас увильнуть от своих занятий!

Дикарка сложила руки на груди.

– Если вы позволите мне присоединиться к вам, я буду учиться с удвоенным усердием, де Уоренн, клянусь вам! Если вы решите, что мои занятия в классной комнате страдают из-за ночного дежурства, я беспрекословно откажусь от вахты. Но до этих пор не наказывайте меня, ведь я так упорно пытаюсь делать то, о чем вы просили! – Она вдруг разразилась слезами. – Ведь мы с вами – товарищи по плаванию! И я знаю, что вы тоже понимаете это.

Побледнев, капитан вдохнул воздух ртом.

– Я и не пытался наказывать вас. Хорошо. До тех пор, пока вы будете поддерживать высокий уровень обучения, до тех пор, пока вы будете отличаться на своих занятиях, вы можете присоединяться ко мне.

У Аманды будто камень с души свалился. Переполненная счастьем, она схватилась за ограду палубы.

– Я стану лучшей ученицей, которую вы когда-либо видели!

Его лицо наконец-то смягчилось.

– Тогда, полагаю, не стоит и дальше откладывать занятия.

Аманда улыбнулась, сейчас ей хотелось броситься де Уоренну на шею и осыпать его поцелуями… Благоразумно передумав, она спрыгнула на палубу, что-то прокричав Мишелю.

Аманда торопилась на квартердек, где в одиночестве стоял за штурвалом де Уоренн – высоченный капитан буквально купался в свете звезд. Дочь пирата никогда еще не занималась с большим усердием, чем сегодня, она была измотана уроками, но все же отказывалась ложиться спать. Аманда жаждала провести еще одну ночь, плывя на этом восхитительном фрегате, слившись в единое целое с океаном и мужчиной, которого любила. В предвкушении этой ночной вахты она провела весь день.

Охваченная странным волнением, Аманда остановилась под квартердеком.

– Де Уоренн?

Капитан немного помедлил, прежде чем взглянуть на дочь пирата. Его взгляд скользнул куда-то мимо нее, далеко-далеко.

– Поднимайтесь.

«Он ведет себя странно», – подумала Аманда, потом взлетела по трем ступенькам наверх и остановилась рядом с де Уоренн ом, затаив дыхание. И тут же ощутила всю мощь его присутствия – а вместе с ней и исходящий от него пульсирующий жар. Аманда в волнении застыла на месте, остро осознавая завораживающую, гипнотическую силу этого человека.

«Должно быть, я сошла с ума», – пронеслось в ее голове. Она вдохнула влажный воздух ртом, но ночь пахла любимым мужчиной точно так же, как звездами и морем. Он наверняка должен чувствовать то же самое, что и она… Но если это так, почему же он не обернется к ней, не заключит в свои объятия? Или она ошибалась, принимая желаемое за действительное?

Аманда повернулась к де Уоренну, но не смогла выдавить из себя даже жалкое подобие улыбки. А он смотрел на Дикарку так пронзительно, что у нее перехватило дыхание. Спохватившись, капитан тут же отвел взгляд. Сбитая с толку, удивленная, Аманда отвернулась к бушприту, чувствуя, как внутри все переворачивается от страстного желания. Без сомнения, тот пылкий сон прошлой ночью оставил сильный след в ее душе.

Было совершенно очевидно, что де Уоренн пребывал в мрачном настроении. Неужели он недоволен ею? Или случилось что-то, о чем она не знала?

– Сегодня я очень усердно занималась, – попробовала затеять разговор Аманда. Она должна была сделать хоть что-нибудь, чтобы заставить капитана улыбнуться!

Он кивнул, не глядя на нее:

– Именно это сказала мне Анахид. Я рад.

Тело Аманды вдруг пронзила дрожь. Ее товарищ по плаванию снова стал тем холодным незнакомцем, но почему?

– А я думала, что вы будете просто счастливы.

Похоже, он не хотел даже смотреть в ее сторону.

– Меня очень порадовали ваши сегодняшние успехи.

Аманда рассматривала его напряженный профиль. Прошлой ночью, в ее сне, де Уоренн целовал ее с таким неистовством, будто пил из источника ее души. Она все еще могла чувствовать сладость этих откровенных поцелуев. А потом он спустился к ее грудям, лаская их до тех пор, пока Аманда не утонула в море наслаждения. Неодолимая потребность склониться к капитану и настойчиво искать его прикосновений, его поцелуев была просто невыносимой.

Де Уоренн прокашлялся и вдруг произнес:

– Мишель сказал, что завтра вы должны будете выбрать книгу из моей библиотеки.

Аманда кивнула, надеясь, что хоть на этот раз он будет доволен настолько, чтобы улыбнуться ей.

– Мишель говорит, что для меня это будет тяжелая задача, но мы будем читать по абзацу и вместе произносить новые слова.

Де Уоренн наконец-то обернулся и взглянул на нее:

– Что бы вы хотели почитать?

Аманда облизнула пересохшие губы, чувствуя, как сердце вот-вот выскочит из груди:

– Я хочу почитать об Ирландии.

Их взгляды словно уцепились друг за друга.

– Почему?

– Об островах и мореплавании я знаю все, – ответила она, не в силах сдерживать волнение, и улыбнулась. – Я могу назвать все континенты, все океаны и моря, этому меня научил папа. А теперь я хочу узнать о мире.

Цепкий взор де Уоренна скользнул по ней.

– Ирландия – не мир.

– Я знаю. Но начну с Ирландии, ее истории и культуры, а затем перейду к Англии и Франции. – Она снова одарила его улыбкой. – Что вы думаете по этому поводу?

Капитан посмотрел ей в глаза и отвел взгляд:

– Думаю, это достойно восхищения. Но почему вы решили начать с Ирландии?

«Потому что я люблю вас, – безрассудно подумала Аманда, – а вы – ирландец, который обожает свой дом. Вы говорили, что это самое красивое место на всем белом свете!»

Она помедлила, решая, как лучше ответить.

– Вы немного рассказали мне о том, как росли в Адаре. Это показалось мне таким чудесным… Вероятно, мне никогда не выпадет шанс побывать там, но, по крайней мере, я смогу об этом прочитать.

Капитан коснулся огромного штурвала. Мелкие брызги, танцуя, оттолкнулись от корпуса фрегата, раздутые ветром паруса над их головами застонали.

– Вы могли бы начать эти занятия с Англии, родины ваших родителей, – наконец сказал он.

– Мне интересна Ирландия, – упрямо отозвалась Аманда.

Де Уоренн взглянул на нее, и его лицо слабо осветилось полуулыбкой.

– Я уверен, что однажды вам представится возможность посетить Ирландию, и если вы окажетесь по соседству с Адаром, вы всегда будете там желанной гостьей.

Аманда затрепетала, рефлексивно схватившись за его предплечье. И тут же резко отдернула руку, вспомнив каждую подробность своего чувственного сна.

– Вы возьмете меня с собой? – спросила она охрипшим голосом, с трудом справившись с волнением.

– Сомневаюсь.

Она не смогла скрыть разочарования.

– Ваш муж не позволит вам скитаться со мной по свету, Аманда.

Она в изумлении вытаращила на него глаза:

– Какой еще муж?

Де Уоренн вздохнул:

– Мы оба знаем, что однажды вы выйдете замуж. Так обычно поступают женщины.

– Вы хотите сказать, что моя мать заставит меня выйти замуж, не так ли?

Теперь уже капитан обернулся к ней, сбросив наконец свою маску отчужденности.

– Никто не станет вынуждать вас что-то делать. Я сказал, что не брошу вас на произвол судьбы, и действительно не сделаю этого. Я обещал, что обеспечу вам хорошее будущее, и сдержу слово. И если вы желаете остаться старой девой, так тому и быть, – отрывисто бросил он. – Но мы оба понимаем, что ваше место – в Белфорд-Хаус!

Аманде вдруг стало трудно дышать.

– Если бы вы взяли меня с собой пиратствовать, я могла бы получать свою часть добычи! В этом случае мне бы не пришлось ехать в Белфорд-Хаус!

– Во-первых, – промолвил де Уоренн, когда к нему вернулся дар речи, – я не занимаюсь пиратством и никого не граблю. Во-вторых, если вы думаете, что я мог бы взять вас на охоту за пиратами, мой ответ – нет, и это не обсуждается. В-третьих, вы принадлежите своей матери.

– Я слышала, – медленно сказала Аманда, – что вы сбежали из дома, когда вам было четырнадцать.

Он насторожился:

– Где вы это слышали?

– Таковы слухи. Они все сплетничают о вас на улицах – леди, которых вы приглашали в свою постель в Кингстоне, Спэниш-Таун, Барбадосе! Я слышала так много слухов, и это – один из них, но я не вспоминала о нем до сих пор. Неужели вы на самом деле убежали из дома в четырнадцать лет?

– Да, в четырнадцать. Но это не было побегом. Я оставил дом, чтобы завоевать положение в обществе.

– Вы были моложе меня! – восторженно отозвалась она.

– Я был парнем, а вы – молодая женщина!

– А почему вы решили покинуть дом в таком месте, как Адар?

Де Уоренн вздохнул:

– Пришло время, Аманда, только и всего. Я в конце концов понял, что там у меня нет никакого реального будущего. Я уже говорил вам, что мой старший брат Тайрел – наследник. Моему среднему брату Рексу в соответствии с очередностью рождения было с детства предназначено идти в армию. У меня же не было никакого определенного будущего, к которому я мог бы стремиться. Мой сводный брат Делвин уже плавал в Королевском военно-морском флоте, а потом море позвало и меня. Но я не привык признавать над собой какую-либо власть, поэтому решил действовать в одиночку.

Она нетерпеливо кивнула:

– И?..

– Я собрал в котомку вещи и отправился в Лимерик. Там я продал за кругленькую сумму свою лошадь, тренированную для охоты, и добрался до Бостона. Мы все еще находились в состоянии войны, и американцы были под британской блокадой, так что это было нелегко. Но, оказавшись там, я присоединился к американскому торговому кораблю в качестве верхолаза-монтажника.

Аманда усмехнулась:

– Не могу представить вас молодым парнем, поднимающим паруса!

Он улыбнулся в ответ:

– Это было давным-давно, а работа казалась опасной и трудной. Но именно потому, что я начал с низов, я высоко ценю каждого работника на своей палубе.

Аманда серьезно кивнула:

– Да, я уже заметила это. Но разве ваши родители не возражали против этого отъезда?

Капитан немного помедлил с ответом.

– Отец меня понял. Я первым делом обсудил свое решение с ним. Он замечательный человек, которым я восхищаюсь, которого искренне уважаю, которому многим обязан. Он разрешил мне уехать, хотя и упрашивал не покидать дом до того момента, как мне исполнится шестнадцать. Но я отказался.

– И он все равно разрешил вам уехать?

– Он понял, что я должен уехать, Аманда. Такой уж он человек.

– Папа побил бы меня, если бы я однажды постаралась выкинуть нечто подобное. Он никогда не дал бы мне такую свободу выбора.

– Ваш отец слишком часто распускал руки, – сквозь зубы процедил де Уоренн. – По большей части нет таких причин, по которым можно бить кого-либо.

Аманда взглянула на капитана, неожиданно понимая, что он прав. Когда отец бил ее, он был просто в плохом настроении, ведь она не делала ничего, что заслуживало бы такого сурового наказания. Аманда вдруг почувствовала себя неловко: никогда прежде она не подвергала сомнению действия отца.

– А ваша мачеха, графиня?

– Она была очень расстроена, плакала украдкой, когда думала, что я не вижу ее слез. Я чувствовал себя ужасно из-за того, что причинял ей боль, но я ни о чем не жалею. Я должен был где-то начать свой путь, причем как можно скорее. Если бы я не пошел на это, у меня не появилось бы к восемнадцати годам собственное судно, хотя это была всего лишь двенадцатипушечная шхуна.

– Вы стали владельцем настоящего судна в восемнадцать! – прошептала Аманда, и ее душа наполнилась искренним восхищением. – А мне – почти восемнадцать.

– Вы – женщина, – напомнил ей де Уоренн.

– Были же женщины-пираты!

Он пришел в ужас:

– Даже не думайте об этом!

Аманда расплылась в улыбке, обрадованная тем, что де Уоренн так беспокоится за нее.

– Почему бы и нет? Вы уже убедились в том, что я умелый моряк и искусный фехтовальщик. Почему у меня не могло бы быть своего собственного судна? Тогда я могла бы бросить весь этот фарс, все эти нелепые попытки стать леди, – бесхитростно выпалила она.

– Вы пытаетесь рассердить меня, – бросил де Уоренн, и его щеки вспыхнули в свете звезд. – Я разгадал вашу игру! Вы не можете руководить командой, и мы оба знаем это.

– Я пыталась рассердить вас раньше, – призналась Аманда, – и это было очень просто.

Она взглянула на де Уоренна из-под ресниц. В сущности, это было смехотворно просто. Так же просто, как вызвать его вожделение во время их небольшого состязания в фехтовании.

– Я не хочу руководить командой, – добавила она. – Чтобы управлять судном, капитан должен иногда убивать – без этого не обойтись. Папа убил больше своих помощников, чем это требовалось. Я не склонна к насилию и никогда никого не убивала.

– И слава богу, – отозвался де Уоренн сдавленным голосом.

– А вы когда-нибудь убивали своих помощников?

Его подбородок, казалось, окаменел.

– Мне никогда не приходилось убивать кого-либо из своей команды. Иногда, особенно в ранний период моей деятельности, я прибегал к жесткой дисциплине. Но при этом я никогда никого не протаскивал под килем. И все же я исключение, а не правило.

Аманда готова была подписаться под каждым словом капитана.

– Расскажите мне о том, как вы приняли командование «Прекрасной леди», – с улыбкой попросила она.

Де Уоренн немного помедлил, решая, стоит ли продолжать разговор.

– Уже поздно. Завтра у вас весь день заполнен занятиями…

– Я начну учиться с рассветом! Пожалуйста! – молила она. – Я уже некоторое время размышляю об этом.

Капитан вздохнул, отказываясь выполнить просьбу.

– Это скучная история.

Но Аманда знала, что этого просто не может быть.

* * *

Де Уоренн был прав, когда оценивал оставшееся время плавания. Ровно десять дней спустя Аманда стояла на палубе, во все глаза глядя на потрясающий вид Лондона, к которому приближался их фрегат. Однажды, когда дочери пирата было лет восемь, она бывала в Лиссабоне, но едва ли могла вспомнить то приключение. Несколько раз Аманда ездила в Новый Орлеан и Чарльстон, но она никогда в своей жизни еще не видела подобный город. Не видела такой переполненной гавани, таких высоких, разбросанных в беспорядке силуэтов на фоне неба, такого множества зданий, церквей, шпилей… Лондон был просто огромным!

Аманда вцепилась в ограду палубы, очарованная этим необыкновенным городом. Последние десять дней путешествия прошли в водовороте занятий и наук. Она с головой погрузилась в уроки, зубря с рассвета до сумерек почти без передышки, в соответствии с напряженным графиком, составленным для нее по приказу де Уоренна. На закате, измотанная настолько, что даже не оставалось сил на еду, она чуть ли не замертво валилась на свою койку и тут же засыпала. Но в полночь Аманда просыпалась – сама, без чьей-либо помощи, спешно проглатывала кусок хлеба с сыром и мчалась на квартердек, чтобы присоединиться к де Уоренну у штурвала. Она просто жить не могла без этой ночной вахты, проведенной рядом с ним…

Каждая ночь начиналась по одному и тому же сценарию: капитан совсем не смотрел в сторону Аманды, его лицо напоминало ничего не выражающую маску, и все же она могла чувствовать, что неумолимо становится для него ближе. Тем не менее де Уоренн никогда не пытался обнять Аманду, и ночная вахта проходила в разговорах. Он всегда был в курсе того, что подопечная изучила за прошедший день, и никогда не забывал спрашивать об отдельных уроках и о том, насколько они ей понравились.

Что же касается Аманды, то она засыпала де Уоренна вопросами, не пропуская ни малейшей детали, желая узнать все, что только можно, об Адаре, Ирландии и его жизни. Капитан с готовностью отвечал на каждый ее вопрос, и к тому моменту, как начала заниматься заря, оттаивал, и они уже улыбались друг другу. И все же с каждым восходом солнца, когда де Уоренн оставлял Аманду в одиночестве в каюте, она чувствовала такое горькое разочарование, что болело не только охваченное безответным вожделением тело, но и ее сердце.

В ожидании неминуемой встречи с матерью Аманда дрожала от страха до самого конца их путешествия. Несмотря на то что дочь пирата училась самозабвенно и усердно, на пределе сил, она понимала, что по-прежнему не сможет дурачить окружающих достаточно долго, чтобы не выдать, кем является на самом деле. К тому же теперь, когда они добрались до Лондона, Аманда знала: она никогда больше не будет стоять в ночной вахте с Клиффом де Уоренном. Ночью накануне прибытия, осознав это, она расстроилась до слез.

Впрочем, Аманда даже не ожидала, что Лондон окажется таким изумительным, величественным и волнующим.

Они миновали башни, руины, замки и приблизились к побережью, увидев город, который, казалось, был заполнен соборами и дворцами.

Аманда ощутила присутствие де Уоренна раньше, чем услышала его шаги, – соседство капитана стало теперь привычным, она легко узнавала эту мощную, окутывающую ее силу, этот покров мужественности и жар тела. Он подошел к ней.

– Аманда? Ну, что вы думаете? – улыбнулся де Уоренн своей протеже, не сводя с нее своего проницательного взгляда.

Она в волнении схватила его за руку:

– Я никогда прежде не видела ничего столь невероятного!

Капитан рассмеялся, но осторожно освободил свою ладонь из ее кисти.

– Лондон просто восхитителен, не так ли? Если честно, я очень люблю этот город – гораздо больше, чем Париж.

Лондон напоминает мне очаровательную леди со сложным характером, это настоящее собрание противоречий – богатства и бедности, роскоши и нищеты, добродетели и похоти, набожности и греха.

Аманда внимательно посмотрела на него. От волнения она не могла даже улыбнуться, ее зеленые глаза были удивленно распахнуты.

– Могу ли я показать вам достопримечательности? – мягко спросил де Уоренн.

Сердце чуть не выскочило из груди Аманды.

– Это было бы замечательно! – воскликнула она. – Вы покажете мне достопримечательности прямо сегодня?

Он рассмеялся:

– Боюсь, уже слишком поздно, но нам, вероятно, придется добираться до Хэрмон-Хаус примерно три четверти часа, это зависит от интенсивности движения. Тогда вы сможете увидеть достаточно много, но, боюсь, Вест-Энд – фасад изобилия и приличий.

– Я и понятия не имела, – еле слышно выдохнула Аманда, продолжая любоваться городом. Она показала на высокий серый замок, появившийся по правую сторону борта. – Клифф, что это?

Он не ответил.

Аманда внезапно осознала, что случайно назвала его по имени, и почувствовала, как щеки залились краской.

– Я имела в виду, «капитан», – робко произнесла она.

– Все в порядке, не волнуйтесь. Но нам не стоит общаться слишком фамильярно. Вряд ли кто-то сможет понять товарищеские отношения, которые могут установиться между людьми на корабле. – И он наконец-то улыбнулся. – Это лондонский Тауэр, и мы почти подплыли к Тауэрскому мосту.

– И мы не сможем пройти мимо Лондонского моста, не так ли? – нетерпеливо спросила Аманда.

Теперь и его глаза засветились улыбкой.

– Вы прочли весь путеводитель Ариэллы?

– Столько, сколько смогла, – призналась дочь пирата, улыбаясь ему в ответ. – Если вы собираетесь показать мне достопримечательности, я должна составить список всего, что хочу увидеть.

– Не возражаю, – отозвался де Уоренн. – Я буду счастлив показать вам все, что вы пожелаете.

– Тогда вы не сможете уехать из Лондона много-много лет, – поддразнила Аманда.

Он рассмеялся:

– Я никогда не оставался в городе дольше чем на месяц или что-то около того. Я бы умер от недостатка свежего чистого воздуха.

Веселость Аманды как рукой сняло: ей было ненавистно само осознание того, что рано или поздно Клифф покинет Лондон, а она останется.

– Сколько вы планируете пробыть в городе на этот раз? – прошептала Аманда.

Он метнул в ее сторону острый, пронзительный взгляд.

– Я еще не решил. – Его внимательные глаза блуждали по лицу подопечной. – Но на этот раз я останусь в Лондоне дольше чем на месяц. Вы ведь никогда не были в опере, не так ли? Или в театре?

– Я видела некоторые спектакли, но лишь на улице, – ответила она, не в силах унять бившееся от волнения сердце. – Вы и в самом деле думаете пригласить меня в театр, в настоящий театр, и в оперу?

Аманда была поражена.

– Если вы станете леди, вас будут приглашать на множество подобных мероприятий. И я с удовольствием сопровождал бы вас. На самом деле, поскольку с момента прибытия в Лондон на вашем лице ясно читается восторг, я даже буду настаивать на приглашении. – Глаза Клиффа смягчились, и он прямо посмотрел на Аманду.

– И я принимаю ваше приглашение! – счастливая, вскричала она. Сейчас дочь пирата чувствовала себя так, будто попала в сказку с ее собственным прекрасным принцем. Аманде пришлось ущипнуть себя, чтобы напомнить, что Клифф едва ли мог стать ее принцем. Но, так или иначе, он был ее защитником, ее героем.

– Мы собираемся встать на якорь. Через час будем выгружаться на берег.

Аманда кивнула, увидев, как капитан зашагал к своей команде, криком отдавая приказ убавлять паруса. Потом она повернулась к ограде палубы и принялась внимательно вглядываться в яхты, лошадей, стоявшие на пристани кареты и огромные здания, видневшиеся вдали.

Экипаж, который нанял Клифф, развернулся в высоких, впечатляющего размера железных воротах, установленных в столь же высоченных, огромных кирпичных стенах. Взволнованная Аманда крепко вцепилась в выступ окна кареты. Вест-Энд был еще более роскошным, чем дочь пирата могла себе представить, и они пролетели мимо такого множества особняков, что она сбилась со счета, причем каждый новый дом был великолепнее, богаче, величественнее предыдущих.

В представлении Аманды Уиндсонг был настоящим дворцом, но он стоял в одиночестве на Харбор-стрит, а во всем Кингстоне едва ли удалось бы насчитать хоть полдюжины столь же роскошных домов. Дочь пирата думала, что знает о светском обществе все, – теперь-то она понимала, как сильно ошибалась. Как могло такое несметное богатство сосредоточиться в одном месте? Теперь островные «дворцы» казались ей жалкими по сравнению с замками лондонских аристократов.

На безупречно подстриженных зеленых лужайках раскинулись причудливые цветущие сады, обрамленные длинными дорожками из ракушек. Впереди Аманда увидела огромный серый каменный дом, расположенный между двумя высокими башнями. Ей вдруг стало плохо. Еще час назад она так хотела оказаться в Лондоне, но сейчас очень боялась сделать свой первый шаг в светское общество этого города. Она была не готова, боже праведный, не готова!

– Ну, вот мы и на месте, – тихо сказал Клифф.

Аманда с трудом оторвала взгляд от дома и посмотрела на него. Де Уоренн спокойно сидел рядом с ней, его огромная фигура занимала половину заднего сиденья. Капитан был одет привычно, так, как во время путешествия, с тем лишь исключением, что он добавил к своим сапогам шпоры. «Должно быть, он планирует поездить верхом», – удивленно подумала Аманда, и тут ее взору предстала огромная кирпичная конюшня, увитая розами, которые спускались со стены слева от дома.

– Белфорд-Хаус находится в Вест-Энде? – еле выдавила она из себя.

– Да.

«Это просто невозможно себе представить!» – мелькнуло в голове Аманды.

– Он похож на этот дом?

Клифф облизнул пересохшие от волнения губы.

– Он тоже большой, но не такой, как этот, – Белфорд не слишком богат.

– Этот Белфорд – тоже граф?

– Нет. Он барон.

«Мама живет в доме барона», – вне себя от изумления, подумала Аманда. А она-то считала, что ее мать обретается в скромном, но благородном доме – не в замке, не в особняке и не с аристократом.

– А мама может быть служанкой?

Клифф помедлил, не зная, что ответить, но правду решил не открывать.

– Не знаю.

Карета остановилась, и Аманда выглянула наружу. Двое швейцаров в ливреях поспешили к экипажу от парадной двери, где обычно стояли. На них красовалась форменная одежда: красные фраки, отделанные золотой тесьмой, белые бриджи, белые чулки и черные ботинки с пряжками.

Аманда сидела не шелохнувшись, боясь выйти из экипажа.

– Пожалуйста, скажите мне, что граф и графиня находятся в Ирландии, – прошептала она.

Глаза Клиффа сверкнули.

– Аманда, я не знаю, где они сейчас. Но в любом случае они будут приветствовать вас с распростертыми объятиями. Пожалуйста, верьте мне. Я никогда вам не лгал, и не собираюсь делать этого впредь.

Аманда насторожилась, ее тело напряглось как струна.

– Но это их дом!

– Они предпочитают Адар. Если кто-то и живет сейчас в резиденции, так это, возможно, Тай, заботится о делах поместья.

За время путешествия она узнала о семье Клиффа все.

– Но он может быть со своей женой. Вы говорили, что они до сих пор страстно любят друг друга и редко разлучаются.

Клифф улыбнулся:

– Они живут иллюзиями, но я очень рад за них. Нет, здесь вряд ли кто-то есть сейчас, Аманда. Пойдемте. Если вас не может испугать даже ураган, определенно, вам удастся найти в себе силы войти в дом моей семьи, где вы всегда будете желанной гостьей.

Аманде было так жаль, что сейчас на ней не надето подобающее случаю платье! Но прятаться в экипаже дальше она не могла. Она никогда не чувствовала себя так плохо.

Форейтор протянул руку, но Аманда в недоумении уставилась на него. Похоже, он хотел помочь ей спуститься, но дочери пирата не объяснили эту деталь этикета, не так ли? Аманда услышала странный, истеричный смешок и поняла, что он вырвался из ее груди.

Интересно, а у мамы тоже есть швейцары в ливреях?

– Обопритесь на его руку, Аманда, – прошептал Клифф.

Аманда подала слуге руку и вышла из кареты. Клифф выскочил из экипажа следом, подойдя к карете, в которой ехали его дети, Анахид и Мишель. Он спешно открыл дверцу, и Алекси выпрыгнул наружу с диким, воинствующим воплем.

– Алекси, – неодобрительно заметил Клифф, – своим криком ты распугаешь лошадей!

Мальчик пропустил замечание отца мимо ушей и помчался к Аманде.

– Ну, что вы думаете? В городе так неприятно пахнет! – Он брезгливо наморщил нос. – Здесь не так плохо, но в доках воняло ужасно! А вы видели, какие грязные улицы? И тут так серо, так холодно!

Аманда пока осознала лишь то, что в городе было очень влажно, ничего в здешнем воздухе не напоминало о теплом островном климате.

– Тут действительно холодно, – согласилась она.

Клифф подошел к Аманде, ведя за руку Ариэллу.

– Вы будете приятно удивлены, – сказал он. – Пойдемте.

Но они еще не успели двинуться с места, как входная дверь распахнулась, и на пороге показался высокий, темноволосый мужчина. На какое-то короткое мгновение Аманда решила, что это – граф, и ей захотелось провалиться сквозь землю. Но Клифф радостно воскликнул:

– Рекс!

И тут Аманда увидела, что мужчина опирается на костыль и у него до колена отсутствует правая нога.

Улыбаясь, этот мрачно-привлекательный человек с трудом спустился по ступеням. Клифф остановил брата на полпути, и они крепко обнялись.

– Это еще что такое? Цирковая труппа или цыганский табор? – удивился Рекс, и в его глазах заплясали озорные огоньки. Он оставил брата и теперь высился над Алекси, который взирал на дядю широко распахнутыми глазами. – А это, должно быть, цыганский принц! Хм, цыгане в Мейфэре вне закона.

– Я – не цыган и не принц. Но моя мать – настоящая принцесса, и вы прекрасно знаете, кто я. Вы – мой дядя, рыцарь, сэр Рекс, – серьезно, с большим достоинством изрек Алекси.

– А ты, должно быть, Том?

Алекси покачал головой, выражая и раздражение, и высокомерие:

– Я Александр де Уоренн.

Рекс сжал его плечо:

– Я совершенно точно знаю, кто ты, мой мальчик. Добро пожаловать в Хэрмон-Хаус!

Потом внимательный взгляд Рекса остановился на Ариэлле, которая застенчиво смотрела на него.

Клифф жестом подозвал дочь:

– Ариэлла, это твой дядя Рекс. Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, а меня рядом не окажется, ты всегда можешь обратиться к нему так, как обратилась бы ко мне.

Ариэлла кивнула, непривычно молчаливая, и крепче прижалась к Анахид. Аманде тоже захотелось переместиться поближе к ним.

Но было поздно. Рекс заметил дочь пирата и окинул ее своим проницательным взором с макушки до носков сапог. Клифф продолжал представлять гостей:

– Это гувернантка детей Анахид и их учитель месье Мишель.

Рекс бросил в их сторону подобие вежливой улыбки, и его взор снова вцепился в Аманду. Она почувствовала, как покраснела.

– Анахид, пожалуйста, проводите детей в дом. Алекси, ты можешь осмотреть дом и остальную часть резиденции, но ты не должен ни на шаг выходить за пределы парадных ворот.

Группа прибывших начала редеть, и Клифф обернулся к своей протеже. Его глаза были полны такой добротой и нежностью, что у Аманды перехватило дыхание.

– Я хотел бы познакомить вас со своим братом.

Аманда вышла вперед, медленно волоча негнущиеся от страха ноги.

– Рекс, это мисс Аманда Кэрр. Она прибыла с островов, я сопровождал ее в Лондон, поскольку она крайне нуждалась в транспорте.

Рекс взглянул на Клиффа, многозначительно подняв темные брови:

– Ах, в самом деле…

Потом он повернулся к гостье и отвесил небольшой поклон, справляясь с этим жестом весьма ловко и элегантно, несмотря на свой костыль.

– Я очень рад видеть вас, мисс Кэрр, и, поскольку вы являетесь гостьей моего дома, добро пожаловать!

Аманда в задумчивости прикусила губу. В голове промелькнула мысль, что она должна присесть в реверансе, но она не собиралась отвешивать поклоны в своих брюках.

– Спасибо, – пробормотала она, сделав шаг в сторону Клиффа. И тут же почувствовала, как он коснулся ее руки – этот жест не укрылся от Рекса, его темные глаза сосредоточились на локте гостьи и руке брата.

– Слуга покажет вам вашу комнату, Аманда, – сказал Клифф таким теплым тоном, словно они были наедине. – Я знаю, что вы неутомимы, но, возможно, вы захотите отдохнуть хотя бы часок-другой?

Дочь пирата шумно выдохнула, отчаянно желая оказаться сейчас где угодно, только не здесь.

– Я и правда сильно утомилась, – соврала она. – Даже измучилась, если быть точной.

Аманда взглянула на Рекса, силясь понять, верит ли он ей. Взгляд бывшего вояки по-прежнему пристально следил за ней, не давая расслабиться ни на мгновение.

– А еще у меня так стучит в голове! И живот тоже болит…

– Возможно, тебе стоит вызвать врача, – пробормотал Рекс, обращаясь, очевидно, к брату.

Клифф взял Аманду за руку и повел за Рексом, они шли так близко, что соприкасались бедрами. Он склонился к своей подопечной ближе:

– Не бойтесь. Если вы пожелаете остаться в своей комнате сегодня вечером, вам не нужно спускаться вниз к ужину. Я принесу за вас извинения.

И снова де Уоренн спасал ее от доли, которая казалась хуже смерти… Аманда, должно быть, никогда прежде не ощущала такого облегчения и такой искренней благодарности. Она взглянула на Клиффа, ища и находя в его глазах одобрение и поддержку, в которых так нуждалась.

– Думаю, мне действительно стоит остаться в своей комнате сегодня вечером.

– Замечательно. – Клифф легонько коснулся талии Аманды, и она повернулась к дому. Там стоял величавый, преисполненный чувства собственного достоинства слуга.

– Это дворецкий Харрисон. Он проводит вас наверх. И предоставит все, что вам потребуется.

Аманда кивнула.

Клифф посмотрел вслед своей подопечной, искренне желая избавить ее от сильного беспокойства, потом с улыбкой обернулся к брату. Рекс был всего на два года старше, и несмотря на то, что братья казались разными, как день и ночь, они были очень близки. Правда, Клифф не видел Рекса вот уже года полтора. Он уже приготовился предложить брату пропустить по стаканчику, но Рекс продолжал смотреть так пристально, испытующе, что улыбка сползла с лица Клиффа.

– Что означает этот твой странный взгляд?

Рекс очнулся от своих мыслей:

– О, право, не знаю! Ты появляешься здесь с оборванной молодой бродяжкой в бриджах, которая находится в крайней нужде, и стоишь здесь, перед этим домом, обнимая ее, причем открыто, у всех на глазах. Я просто удивляюсь, ты что, спятил?

Клифф почувствовал, как все его тело напряглось.

– Я не обнимал ее.

Рекс подмигнул:

– Ах, прошу прощения! Вы двое обмениваетесь такими взглядами, будто вы – любовники, ты идешь так близко к ней, словно вы крепко-накрепко связаны друг с другом, а пока ты что-то нашептывал и смотрел в ее глаза, она буквально плавилась в твоих объятиях… Кто ты такой – мой брат или какой-то самозванец? И если верно второе, где, черт возьми, Клифф и что с ним сталось?

Глава 10

Клифф пришел в ярость.

– Твой брат не сошел с ума, он стоит здесь, прямо перед тобой, и он не делит постель с семнадцатилетней девчонкой, сущим ребенком! – вне себя от гнева, не веря собственным ушам, выпалил он. Клифф гневно влетел в дом, но вдруг спохватился, вспомнив о том, что моральные принципы Рекса всегда были чрезмерными, навязчивыми и раздражающими.

Несмотря на костыль, брат не отставал, а так же быстро следовал за ним. Клифф прошел в библиотеку и налил себе выпить. Только теперь он повернулся, оказавшись лицом к лицу с братом.

– Я всегда предпочитал женщин чуть старше себя, и это, черт возьми, тебе прекрасно известно, – резко бросил Клифф и опрокинул в себя содержимое бокала.

– Тогда тебе стоит поразмыслить над тем, как лучше вести себя с этой твоей бродяжкой, поскольку всякий, имеющий глаза, подумает то же самое, что и я, – спокойно ответил Рекс, хотя его взгляд горел любопытством.

– Это ты спятил! – воскликнул Клифф. – Я – ее защитник, покровитель, ведь у бедняжки, кроме меня, никого нет. И она – не «моя бродяжка».

Он немного помедлил, подбирая верное слово.

– В настоящий момент она – моя протеже.

Рекс расплылся в улыбке:

– Ты ее покровитель? А она твоя протеже? И что же это означает? И с каких это пор у тебя появились отношения с женщиной вне пределов спальни?

Клифф с шумом хлопнул бокалом о мраморную поверхность буфета.

– Я спас ее от глумящейся, кровожадной толпы! Ее отца собирались повесить, и компания мальчишек бросала в нее камни. Если бы ты был там, ты бы тоже так поступил.

Рекс уставился на брата, его брови снова изумленно поползли вверх.

– Как я понимаю, тебе есть что рассказать. У нас вся ночь впереди.

Клифф начал успокаиваться. В конце концов, ему, несомненно, требовалось посоветоваться с братом.

– Это ужасная история. Ее отец был пиратом, и она провела как минимум половину своей жизни, скитаясь с ним по морям в поисках добычи.

Рекс был потрясен:

– Боже праведный! Она не похожа на кровожадную, распутную пиратку!

– Она таковой и не является. А еще она до странности простодушна – отец никогда не позволял ей смотреть на морские сражения, к тому же он поселил ее на суше, когда ей исполнилось двенадцать. Тем не менее она росла среди беспутных морских разбойников и воров. Ей позволялось свободно носиться по всей Ямайке. До того, как я спас ее во время казни отца, я видел ее – иногда плавающей в бухте, иногда носящейся по волнам на плоту. Окружающие называли ее Дикаркой. – Клифф мрачно улыбнулся. – И она действительно была дикой. А теперь…

Он прервался и помедлил, подбирая верное выражение:

– А теперь ее посадили в клетку.

Рекс скрестил руки на груди, пристально глядя на брата:

– Что это значит?

– В некотором смысле я ненавижу то, что сделал, – и я говорю не о том, что затащил ее в постель. – Меря шагами комнату, Клифф вдруг вспомнил о рассвете после шторма, когда он едва не лишил ее невинности.

– В самом деле? Выходит, ты так покраснел не из-за чувства вины? – осведомился Рекс.

Клифф резко обернулся.

– Она – девственница, – сказал он, делая упор на последнее слово.

– И ты знаешь об этом, потому что…

Клифф с трудом удерживался от желания хоть разок от души стукнуть брата.

– Она сама сказала мне об этом.

– Ну да, понятно… Подходящая тема для разговора между покровителем и его протеже. Кстати, графиня, Лизи и Элеонора здесь.

Клифф насторожился.

– Аманда боится общества. – Он решительно тряхнул головой. – Она провела всю ночь рядом со мной на почти ураганном ветру, улыбаясь – ей-богу, улыбаясь, будто морская богиня! – но она боится насмешек и презрения светского общества. Я помог ей добраться до города, чтобы она могла встретиться с единственной своей родственницей, оставшейся в живых. На борту моего фрегата она обучалась светским манерам. Я никогда не видел кого-нибудь, столь же решительно и усердно осваивавшего предметы, о которых и понятия не имел прежде!

Клифф вздохнул:

– Я рад, что графиня, Лизи и Элеонора сейчас в резиденции. Если кто-то и может помочь Аманде успешно завершить свое превращение, лучше этих троих не найдешь.

Рекс в изумлении вытаращил глаза на брата:

– Так ты пытаешься превратить дочь пирата в леди???

– Это казалось логичным образом действий в этой ситуации.

– Ах, ну конечно…

– Осознание того, что Аманда невинна, – резко оборвал Клифф, – налагает на меня обязанность защищать ее, особенно сейчас, когда городские распутники будут роиться вокруг нее, считая легкой добычей.

– Разумеется, это твоя обязанность! Мой очаровательный, развратный, бессовестный братец, знаменитый многочисленными интрижками с куртизанками и графинями, теперь превратился в защитника дочери пирата! Полагаю, меня ждет увлекательное представление! Надолго планируешь задержаться? – Рекс не мог удержаться от смеха.

– Я обещал Аманде, что обеспечу ей достойное будущее, – грубо бросил Клифф. – А эта история развлекает тебя, как я посмотрю!

Рекс смешно вытаращил глаза, притворяясь самой невинностью.

– Я не то чтобы удивлен… я потрясен, если честно. Значит, вдобавок ты собрался обеспечить ей хорошее будущее?

– Так и есть. У нее нет никого, кроме меня. – Снова ощутив приступ раздражения, Клифф направился к двери и захлопнул ее, чтобы никто не смог невольно подслушать их разговор. – На самом деле, Рекс, ее мать здесь, в Лондоне. Аманда приехала в город, чтобы воссоединиться с женщиной, которая, как она убеждена, была замужем за ее отцом. Аманде сказали, что ее мать – Дульсия Стрейтферн Кэрр и она живет в Белфорд-Хаус. Ты знаком с леди Дульсией Белфорд?

Безмерно удивленный, Рекс дохромал до дивана и с трудом сел.

– Прости, но… Я знаю ее и понимаю, куда ты клонишь. Ты думаешь, что мать твоей протеже – леди Белфорд… и это означает, что Аманда – ее внебрачная дочь.

– Аманда была опустошена потерей отца, – заметил Клифф, присаживаясь рядом с братом на диван. – Теперь ей предстоит узнать, что ее родители не были женаты. Я боюсь того, как примет ее мать, – даже зная Дульсию совсем немного, могу предположить, что встреча вряд ли будет теплой. Но я намерен устроить их воссоединение. Аманда достаточно страдала, она заслуживает хоть капельку счастья в жизни.

Рекс покачал головой:

– Ты, должно быть, совсем от нее без ума! Клифф, светское общество жестоко, и ты, вероятно, знаешь об этом лучше других. Может быть, ты и умеешь не обращать внимания на сплетни за своей спиной, но она, как мне кажется, еще довольно молода и неопытна. Независимо от того, чем вы там занимались на твоем корабле, мисс Кэрр не выглядит готовой для выхода в свет – и отнюдь не потому, что она одета, как парень. Разумеется, ты должен приложить все усилия, чтобы ее встреча с леди Белфорд состоялась, но я бы дважды подумал перед тем, как представлять ее свету.

– Что касается ее одежды, то у нее просто нет платьев. Прямо из доков я отправил послание швее с Риджент-стрит, и, думаю, ответ придет еще до окончания этого вечера. Аманда не станет объектом насмешек, когда выйдет в свет, потому что я собираюсь сопровождать ее. Кроме того, мы выждем до тех пор, пока не поймем, что она готова к этому испытанию. – Клифф посмотрел брату прямо в глаза. – И я не без ума от нее. Просто стараюсь поступать благородно, только и всего.

Рекс похлопал брата по плечу.

– Ну-ну, наконец-то, – захихикал он. – Очень хорошо, давай называть твои чувства проявлением чести. Когда же ты собираешься представить дочь матери?

– Не знаю. Сейчас мне бы хотелось заручиться поддержкой наших леди. И я бы не возражал, если бы они дали совет – обязательно бы прислушался к их словам и даже одобрил бы их замечания. – Рекс засмеялся снова, но Клифф старательно пропустил это мимо ушей. – Я нанесу визит леди Белфорд сегодня вечером, в одиночку. Чем быстрее я удостоверюсь в том, что она готова к встрече с дочерью, тем лучше.

Рекс покачал головой, улыбка исчезла с его лица.

– Я абсолютно уверен в том, что ты, точно так же как и Делвин, настоящий морской владыка. Но лондонский свет – не открытое море, и твоя власть на него не распространяется. Что-то я не припомню, чтобы ты когда-либо слыл душой общества. А этот вечный шепот за твоей спиной? Шепот, которому ты, похоже, потворствуешь, которого так жаждешь… Ты можешь приложить все свои усилия, чтобы оградить мисс Кэрр от любых неприятностей, но тебе не удастся ни заставить леди Белфорд радушно встретить дочь, ни вынудить свет безоговорочно ее принять. На самом деле в обществе наверняка возникнут те же самые вопросы о ваших странных отношениях, которые появились у меня.

Клифф поднялся с дивана.

– Ты ошибаешься. Я могу защитить Аманду, и я сделаю это. Я мирился с этим шепотом за спиной, потому что эти сплетни меня развлекали. Теперь же я буду сорить деньгами в городе так, что это будет даже неприлично, и этот шепот прекратится. Я никогда не проигрываю. И не собираюсь открывать счет своим неудачам. – И он зашагал к двери.

– Куда ты собрался? – мягко спросил Рекс.

– Хочу осведомиться, как дела у Аманды, и посмотреть, довольна ли она своей комнатой. У нее никогда не было слуг, и я сильно сомневаюсь в том, что она попросила хоть что-нибудь.

– Клифф, – Рекс тоже встал, – твоя протеже может носить бриджи, но она молода и очень красива. Ты находишься не на своем судне и не можешь вот так спокойно слоняться по ее личным покоям. Ты всего-навсего пройдешь через комнату для прислуги, поднимешься наверх – и еще до рассвета об этом будет знать все пресловутое светское общество. Ты хочешь разрушить репутацию своей протеже еще до того, как представишь ее знати? Ты и в одиночку-то всегда даешь пищу для сплетен, а теперь хочешь добавить к этим разговорам за спиной еще и Дикарку. Я хочу, чтобы ты добился своего, но продолжать задуманное нужно с осторожностью.

Клиффа охватило неприятное чувство, он расстроился – и все потому, что Рекс был прав.

– Я навещу ее, но совсем недолго, – нерешительно произнес он. – Мы поговорим в коридоре.

Рекс прямо взглянул на брата, мысли ясно читались на его лице. Что ж, миссия Клиффа обещала быть весьма непростой.

* * * Аманда вскочила на ноги, услышав в коридоре звук шагов Клиффа. Еще до того, как он успел занести руку и постучать, она распахнула дверь, чувствуя небывалое облегчение от того, что видит его. Де Уоренн стоял в коридоре и, казалось, был несколько удивлен ее манерами, так что Аманде пришлось удерживать себя от желания броситься ему на шею.

– Вы не забыли обо мне!

Клифф улыбнулся:

– Это просто невозможно!

Она прикусила губу:

– Похоже, вы со мной флиртуете.

– Я? – Он посмотрел мимо нее, куда-то в глубь комнаты. – Вам удобно в этих апартаментах, Аманда?

– Удобно ли мне? – Дочь пирата считала меблировку Уиндсонга роскошной, но в этом доме все было совсем иначе. Обстановка спальни отдавала стариной, семейным наследием и традициями, которые дочери пирата едва ли могли быть понятны. Стены коридора были увешаны выцветшими портретами в старых позолоченных рамах, а секретер в спальне выглядел так, будто перенесся из прошлых веков. Хэрмон-Хаус был, очевидно, частью истории семьи де Уоренн, и Аманда могла физически чувствовать, как в тенях коридора прячутся знатные предки.

– Так вы довольны, как я понимаю?

Она кивнула.

– Почему вы стоите в коридоре? Разве вы не можете присесть и немного поговорить со мной? – Аманда невольно выдала то, что ее действительно тревожило. – Что сказал ваш брат, когда я ушла? И что вы рассказали ему обо мне?

Он немного поколебался.

– Я не могу войти в вашу спальню. Я – пользующийся дурной славой холостяк. Если я пересеку этот порог и нас заметит горничная, с вашей репутацией придется попрощаться раньше, чем мы сможем вас кому-либо представить.

Аманда почувствовала, как беспокойство в душе нарастает. В некотором смысле она ведь уже вошла в светское общество. Дочь пирата разволновалась так, что к горлу подступила тошнота.

– Мне все равно, что обо мне подумают, – бросила она. И все-таки это было ложью.

– Но мне не все равно. – Клифф снова улыбнулся Аманде. – Я распорядился, чтобы поднос с ужином подняли к вам наверх.

Она внимательно посмотрела на него:

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Рекс считает, что вы очень молоды и очень красивы, и он был удивлен, когда узнал, что я ваш покровитель. – Клифф безразлично пожал плечами.

– Это все?

– Это все. Впрочем, у меня есть для вас новости. Это по-настоящему хорошие новости, и именно так вы и должны их воспринимать.

Аманда тут же ощутила новый приступ паники.

– Что случилось? Это что-то связанное с моей матерью?

– Нет. Моя мачеха, невестка и сестра сейчас в резиденции. Сейчас их нет дома, они пьют чай.

Аманда повернулась и направилась к красивому креслу в бледно-голубую, кремовую и золотую полоску, рассчитанному на двоих. Маленький огонь трепетал под богато украшенной резной каминной доской из дерева, но она, усевшись, даже не посмотрела на него. Все происходило слишком быстро! Она была совершенно не готова к встрече с графиней, сестрой де Уоренна и женщиной, которой суждено было однажды стать следующей графиней Адарской. В животе у Дикарки неприятно заныло.

Клиффу ничего не оставалось, как войти в спальню.

– Аманда, они не похожи на тех леди, которых вы встречали в Кингстоне, клянусь вам! Они добры и щедры, и они будут в восторге от знакомства с вами.

Аманда лишь горестно покачала головой:

– Я обречена, причем еще до встречи с матерью.

– А я думал, что вы мне доверяете.

Она подняла на Клиффа глаза:

– Доверяю. Но они, возможно, не смогут быть добрыми. Они могут притвориться, что мирятся с моим присутствием, и все же будут поглядывать на меня свысока.

Он ободряюще сжал плечо своей протеже:

– Я даже пытаться не буду снова повторять, как вы не правы! Если вы пожелаете, я представлю вас им сегодня же, и вам не придется переживать весь вечер.

Аманда встала, обернувшись к нему.

– Я подожду до утра. – Она даже не могла выжать из себя жалкую улыбку.

В этот момент Аманда услышала шаги, Клифф повернулся на их звук. Красивая элегантная молодая женщина прошла мимо открытой двери. Эта высокая леди остановилась, недоуменно замерев:

– Клифф?

Де Уоренн тут же снял руку, которая надолго задержалась на плече Аманды.

– Легок на помине, – поддразнил он.

Леди заметила Аманду, ее глаза расширились от удивления и осветились яркой вспышкой, когда она вошла в спальню.

– Как я вижу, ты пригласил в дом гостью? – чересчур сладко пропела леди.

Рука Клиффа обвила молодую женщину, и он резко притянул ее к себе.

– Да, у нас гостья, и я надеюсь, что вы подружитесь.

Леди завизжала, протестуя против железной хватки Клиффа, и вырвалась, ударив кулаком его в грудь. Потом она улыбнулась Аманде, ее глаза темно-желтого, будто топаз, цвета зажглись любопытством.

Щеки вконец обеспокоенной Аманды зарделись.

– Эй, иди-ка сюда. – Клифф прижался губами к щеке леди.

Женщина крепко обняла де Уоренна.

– И кто же в этой комнате легок на помине? – рассмеялась она, отпрянув от Клиффа.

Потом леди снова повернулась к Аманде:

– Добрый день! Я миссис Шон О'Нил, и этот грубиян – мой брат. Иногда я его просто обожаю, а иногда думаю о том, как бы его лучше придушить. Он может очень сильно раздражать.

– Не слушайте ее. На самом деле я очарователен и приятен в общении – если, конечно, меня не злить, – рассмеялся Клифф. – Это Элеонора, моя младшая сестра, о которой я вам рассказывал, и кроме того, она настоящая амазонка.

И официальным тоном, вполне подходящим для представления в свете, де Уоренн произнес:

– Миссис О'Нил, познакомьтесь с мисс Амандой Кэрр.

Аманда задрожала, не зная, что и думать. Было понятно, что брат и сестра обожали друг друга. Она никогда прежде не видела, чтобы настоящая леди могла ударить кулаком хоть кого-то, пусть и своего брата, но эта женщина совершенно точно была леди – она была красива, элегантна и родилась дочерью графа. Миссис О'Нил, определенно, заметила ее бриджи и сапоги.

– Добрый день, – робко промолвила Аманда, надеясь на то, что сестра Клиффа сейчас чудесным образом исчезнет. Она ждала услышать в ответ усмешку, которая казалась неизбежной.

Но Элеонора снова улыбнулась:

– Зовите меня Элеонора, как делают все! Откуда вы знаете моего распутного братца? Как получилось, что вы оказались его гостьей? Вы что, скакали верхом в дождь? И сколько вам лет?

– Элеонора! – с укоризной запротестовал Клифф, но тут же рассмеялся.

– Он был так добр, что помог мне добраться до Лондона, здесь я должна встретиться со своей матерью, – затаив дыхание, произнесла Аманда. – И меня трудно назвать опытной наездницей. Мы только что прибыли, я – с островов.

Дикарка все ждала, что сестра Клиффа вот-вот рассмеется, но она этого не делала, лишь продолжала улыбаться – приветливо, словно они уже стали подругами.

– Как интересно! У моего брата масса достоинств – он красив, богат, смел, эгоистичен, груб – но только не добр.

Аманда насторожилась:

– Он очень добр! Он помог мне добраться сюда из Вест-Индии, причем у меня не было возможности заплатить ему за эту поездку.

Элеонора с недоверием воззрилась на брата, Клифф в ответ нахмурился:

– Отец Аманды недавно умер. Ей больше не к кому было обратиться.

– О, выходит, ты спас деву в беде, – медленно протянула Элеонора. Она выглядела озадаченной.

– В сущности, именно это я и сделал. И кстати, я привез сюда Ариэллу и Алекси.

Элеонора восторженно вскрикнула:

– А я привезла Майкла и Рогана – сейчас они в детской комнате вместе с тремя проказниками Лизи.

– Тогда кузены, возможно, уже встретились, – с явным удовольствием заметил Клифф.

Аманда воспользовалась моментом, чтобы опуститься на ближайший стул. Неужели сестра Клиффа смирится с ее присутствием в их доме, словно это было обычное, а не из ряда вон выходящее явление? Разве ее не волнует, что Аманда так возмутительно, неприлично одета? Знает ли вообще Элеонора, что отец гостьи дома был пиратом и окончил свои дни на виселице?

Клифф повернулся к Аманде:

– Мне нужно кое-куда выйти. Прежде чем я покину дом, хочу осведомиться, не нуждаетесь ли вы в чем-либо?

Аманде была ненавистна сама мысль о том, что Клифф оставит ее одну в этом доме со своей семьей.

– Со мной все хорошо, – солгала она, чувствуя себя все хуже и хуже. Куда он уходит? Скоро ужин. В голове промелькнула мысль о том, не собрался ли де Уоренн к одной из своих любовниц, но подобное предположение доставляло Аманде такие страдания, что она решила не думать об этом.

Помедлив в нерешительности, Клифф присел около нее:

– Меня не будет совсем недолго. Хотите познакомиться с графиней и Лизи перед моим уходом?

– Думаю, мне лучше отдохнуть, – осторожно сказала Аманда. – Я могу встретиться с ними завтра.

Клифф бросил на нее долгий, проницательный взгляд. Аманда посмотрела на него в ответ, мечтая только о том, чтобы они сейчас оказались на палубе его фрегата.

– Завтра мы отправимся на осмотр достопримечательностей, – наконец сказал он.

Лицо Аманды тут же озарилось улыбкой.

– Это было бы замечательно.

Клифф улыбнулся в ответ и поднялся. Он сделал жест сестре, призывая ее покинуть комнату, но та притворилась, будто ничего не поняла.

– Аманда устала после путешествия.

– Но я собиралась пригласить ее на чай с бутербродами, чтобы мы могли лучше познакомиться, – усмехнулась Элеонора, в который раз проявив свой озорной нрав.

Аманда встревожилась.

Клифф вновь ободряюще сжал ее плечо.

– У тебя будет еще достаточно времени, чтобы познакомиться с Амандой, – ответил он сестре.

Элеонора захихикала:

– Ты имеешь в виду с мисс Кэрр, не так ли, Клифф?

Он легонько подтолкнул ее к дверному проему и констатировал:

– Ты осталась такой же нахалкой, впрочем, как и всегда.

– А мне интересно, остался ли ты таким же невозможным проказником, как всегда? – притворно сладким голоском ответила она, не оставшись в долгу. – Ах, этот шаловливый Клифф – оказался наедине с леди в ее комнате, в такой час!

Де Уоренн обернулся к Аманде:

– Не слушайте ее. Я загляну к вам позже.

Аманда, кажется, поняла, что имела в виду сестра Клиффа, но надеялась, что ошиблась и неверно истолковала ее намеки. Ну не думает же Элеонора, что они вступили в любовную связь прямо здесь, под крышей дома графини?

Но Элеонора лишь приветливо махнула ей рукой и исчезла, словно не возражала против чего-то в этом духе.

– Она очень смелая женщина, – сказал Клифф, с улыбкой качая головой. – И чересчур откровенная – возможно, даже в большей степени, чем вы. И она, между прочим, тоже носит бриджи. Что ж, увидимся чуть позже.

Аманда зевнула, как только он закрыл дверь.

Клиффу потребовалось всего каких-то десять минут, чтобы добраться до Белфорд-Хаус, к моменту его приезда зарядил дождь. Вдоль улицы выстроились в ряд четыре большие солидные кареты, и де Уоренн понял, что наверняка отвлечет хозяев от званого ужина, – но на часах было лишь семь, и гости, вероятно, только-только прибывали. Громко стучать дверным молотком, как это сделал Клифф, считалось неподобающим, но его это не беспокоило, да и в высшем обществе в любом случае никто не ждал от него безупречного поведения и надлежащих манер. Вся знать, кроме самого Белфорда, скорее всего, решит, что де Уоренн интересуется женой лорда. Что же касается Белфорда, то он, казалось, вовсе не замечал шалостей супруги.

Дворецкий проводил Клиффа в дом, беззастенчиво глазея на золотую серьгу в ухе капитана и шпоры, которые он носил с совершенно не подходящими брюками светло-коричневого цвета. Помимо этого, на де Уоренне красовались красивая рубашка, галстук и темно-синий пиджак – в качестве его дани моде.

Клифф улыбнулся:

– Белфорд дома?

– Его светлость в Шотландии, – ответил слуга, которого сейчас больше интересовал вложенный в ножны кинжал, закрепленный на бедре гостя, чем его прямой вопрос.

– Тогда мне повезло, – отозвался Клифф, вручая дворецкому свою визитную карточку. – Пожалуйста, сообщите леди Белфорд, что мне нужно обсудить с ней одно срочное дело.

Слуга исчез.

Клифф принялся мерить шагами круглый холл под хрустальной люстрой, до него доносились звуки мужской беседы, взрывы женского смеха… Холл был обставлен весьма скудно: под ногами лежал красивый, но довольно потертый восточный ковер, в конце зала стояли два ярко-красных стула с полинялыми сиденьями. Абажур, которому следовало быть цвета слоновой кости, отдавал серым пергаментом. Оглядевшись, Клифф понял, что Белфорды находились в крайне затруднительном финансовом положении.

Как он и предполагал, леди Белфорд совсем не возражала против того, что ее оторвали от приема гостей. Она появилась спустя всего несколько минут после того, как дворецкий вышел с визитной карточкой Клиффа.

Хозяйка появилась в холле, де Уоренн обернулся и внимательно посмотрел на нее. Теперь он не мог не заметить явного сходства между матерью и дочерью. Хотя Дульсия казалась менее красивой копией Аманды, их все-таки можно было принять за сестер, и большинство посторонних наверняка подумали бы, что они состоят в родстве. Клифф прокручивал в голове детали своего плана, и в его душе шевелилось недоброе предчувствие.

Дульсия, судя по всему, была счастлива видеть его. На леди Блекфорд красовалось бордовое платье без рукавов с еле заметным золотым цветочным узором, ее шею украшал кулон с рубином. Дульсия радостно улыбнулась, подойдя к гостю.

– Милорд де Уоренн! – воскликнула она. – Какой приятный сюрприз! Сожалею, что вы предварительно не уведомили меня о своем визите – я бы распорядилась подготовить дополнительное место за столом.

Рука Дульсии порхала вверх и вниз по рукаву незваного гостя.

Клифф подумал о том, что ее желание затащить его в свою постель осталось неизменным. Столь близкое присутствие Дульсии вызывало у де Уоренна отвращение, но он слабо улыбнулся и поклонился:

– Благодарю вас за то, что приняли меня, леди Белфорд. Я понимаю, что явился в неподходящее время.

– Для вас, милорд, время никогда не будет неподходящим, – отозвалась Дульсия, кокетливо похлопав ресницами и грациозно присев в реверансе.

По положению в обществе леди Белфорд стояла выше Клиффа, ее чересчур любезное обращение «милорд» показалось ему подобострастным.

– Что ж, тогда мне повезло.

– Вы только что прибыли в город? Не захотите ли присоединиться к нашему ужину? Мы только что сели, – улыбнулась она, снова касаясь руки Клиффа.

– Боюсь, я не смогу задержаться надолго, – ответил он. – И мне совсем не хочется отрывать вас от гостей. Но нам нужно обсудить одно чрезвычайно срочное дело. Умоляю, нам с вами нужно переговорить с глазу на глаз!

Дульсия улыбнулась, искоса посмотрев на Клиффа, и взяла его за руку. Де Уоренн с трудом подавил в себе желание отдернуть кисть, и хозяйка дома провела его в маленькую гостиную с обтянутыми зеленой тканью стенами и позолоченной мебелью с обивкой в зелено-золотую полоску. Обивка выглядела весьма потертой и полинялой, что только усилило подозрения Клиффа по поводу финансовых трудностей Белфордов. Дульсия наконец-то отпустила его руку, чтобы закрыть дверь, потом с улыбкой склонилась к нему.

– Тогда вам стоит прийти на ужин в другое время, до того, как Белфорд вернется, – прошептала она.

Клифф отпрянул, не решаясь приступить к важному разговору – все-таки не каждый день сообщаешь подобные новости.

– Почему бы вам не присесть, леди Белфорд? У меня есть для вас кое-какие новости.

Дульсия улыбнулась и опустилась на стул, который любезно пододвинул для нее Клифф.

– Хорошие новости, надеюсь? – Ее ресницы снова затрепетали.

– Думаю, да, – ответил де Уоренн, в душе сильно сомневаясь в том, что Дульсия обрадуется известию. – Я привез в Лондон вашу дочь, мадам.

Она по-прежнему улыбалась, явно пока не понимая, о чем идет речь.

– Что?

– Ваша девичья фамилия – Стрейтферн, не так ли?

Улыбка сползла с лица леди Белфорд, она сильно побледнела.

– О чем это вы?

– Ваша дочь Аманда Кэрр в настоящее время гостит здесь, в Лондоне, в Хэрмон-Хаус, – объяснил Клифф, внимательно наблюдая за реакцией Дульсии.

От изумления ее глаза чуть не вылезли из орбит. Она замерла на месте, уставившись на него.

В некотором смысле Клифф даже сочувствовал ей. Он огляделся, заметил буфет с графинами, налил шерри и вручил ей бокал.

Леди Белфорд покачала головой, поставив бокал:

– Прошу прощения, моя дочь сейчас наверху, вместе с моим сыном, и ее зовут Маргарет. Ей тринадцать лет.

Клифф вдруг понял, как сочувствие, начавшее было зарождаться в его душе, стремительно исчезает. Холодное, тяжелое чувство наполнило де Уоренна изнутри, это ощущение было ему хорошо знакомо – нечто подобное он нередко испытывал, оказавшись лицом к лицу с противником. Но если в присутствии врага это его совершенно не волновало, теперь, рядом с этой женщиной, он всерьез забеспокоился. Эта дама просто обязана была обеспечить своей дочери достойную жизнь!

– Леди Белфорд, давайте перестанем притворяться! Требуется день-два, не больше, чтобы точно выяснить, не носили ли вы в девичестве фамилию Стрейтферн, но я даже не буду трудиться, потому что ваша дочь очень на вас похожа. Уверен, вы не в курсе, что Родни Кэрра повесили в июне. Я помог Аманде добраться до Лондона, чтобы она могла встретиться с вами, своей единственной оставшейся в живых родственницей.

Леди Белфорд вскрикнула и безвольно откинулась на спинку стула. Когда она наконец-то подняла на Клиффа взгляд, он увидел, что слезы наполнили ее зеленые глаза, которые, правда, были не столь экзотическими, яркими и живыми, как у ее дочери.

– Вы правы, – еле выдохнула Дульсия. – Моя девичья фамилия – Стрейтферн.

Она приподнялась со стула, дрожа всем телом.

Клифф тут же подскочил к леди Белфорд, помогая ей встать на ноги. Она склонилась к нему, вся трепеща, и тут же вцепилась в его крепкие плечи. В этот момент де Уоренн понял, что подобным жестом она пыталась смягчить его сердце – типично женским способом.

– Вам нужно присесть, – мрачно сказал Клифф, делая попытку вырваться из ее объятий.

Но Дульсия по-прежнему отчаянно цеплялась за него, избегая встречаться с Клиффом глазами, так что он не мог хорошенько рассмотреть ее лицо.

– О боже! Это такое потрясение… не могу в это поверить… Она здесь, в Лондоне?

– Вы совершенно правы. Я понимаю ваше состояние. Но, мадам, ваша давно потерянная дочь вернулась, и она так хочет встретиться с вами! – Он решительно отпрянул от Дульсии.

Она наконец-то посмотрела на Клиффа:

– Вы не должны говорить так откровенно, если не хотите меня погубить.

Они встретились взглядами. Глаза леди Белфорд оставались влажными, но теперь они горели твердой решимостью.

– А как же ваша дочь? – спросил Клифф, не в силах скрыть явное презрение.

Дульсия вытащила из лифа своего наряда носовой платок и промокнула им глаза.

– Вам не стоит говорить подобным тоном, – ответствовала она. – Зачем вы привезли ее сюда?

– Ей нужно жить рядом с вами, ведь вы теперь – ее единственная семья! – воскликнул де Уоренн. – Это был логичный выход, в противном случае мне пришлось бы отправить ее к сестрам монашеского ордена Святой Анны, в сиротский приют!

Дульсия впилась в него напряженным взглядом.

– Как она выглядит? – наконец осторожно поинтересовалась она.

Клиффу не нужно было долго думать, чтобы перечислить достоинства Аманды.

– Она потрясающе красива, у нее зеленые глаза, очень напоминающие ваши. А еще у нее волосы цвета восходящей луны, ее фигура – само совершенство. Могу добавить, что она очень умна – сейчас она учится читать и делает поразительные успехи. – На этих словах глаза Дульсии в изумлении распахнулись еще шире. – Кроме того, ваша дочь очень смелая. Мне никогда прежде не доводилось встречать такую храбрость, даже среди мужчин. Аманда рисковала жизнью на борту моего фрегата, чтобы спасти одного парня, и она владеет шпагой почти так же искусно, как я.

Дульсия вскрикнула от удивления.

– А чего вы ожидали? – холодно, уже не сдерживая ярости, бросил Клифф. – Вы позволили своей дочери воспитываться пиратом, мадам, это вы отняли у нее жизнь в светском обществе, все это! – Он обвел рукой комнату.

Леди Белфорд, плача, закрыла лицо руками:

– Как вы можете обвинять меня?

Клифф догадывался, что Дульсия пытается манипулировать им, но он терялся в догадках относительно того, как же она собирается теперь поступить.

– Ваши слезы не могут не трогать меня, мадам. Однако затруднительное положение вашей дочери меня сильно тревожит. Как же вы теперь поступите? Она находится в Хэрмон-Хаус, с нетерпением ожидая теплой встречи после долгой разлуки.

Дульсия подняла на Клиффа глаза, которые тут же превратились в две ледышки.

– Конечно-конечно, вы ведь не ожидаете, что я приму у себя такого ребенка!

– Вашей дочери нужен дом, – резко отозвался де Уоренн, понимая, что его самые худшие опасения оправдались. – Ей нужна мать. Ей нужны вы! Я думал, что будет благоразумнее сначала встретиться с вами и сообщить о приезде дочери, и сейчас я убеждаюсь в том, что был прав. В светском обществе полно незаконнорожденных детей, леди Белфорд. Нам с вами известно множество пар, которые воспитывают своих внебрачных потомков вместе с наследниками. Я привез в Лондон своих собственных двоих детей, и я с удовольствием, без страха возьму их в свет.

Дульсия покачала головой, явно не желая соглашаться со словами Клиффа, и крепко сжала его руки.

– Вы – не замужняя женщина с двумя рожденными в браке детьми! Белфорд никогда не поймет этого, он никогда не простит меня, даже если эта моя ошибка случилась еще до нашей с ним встречи!

– Совсем наоборот. Вы и так вечно водите мужа за нос – это касается других ваших «ошибок», и я убежден в том, что вы сможете убедить его во всем, в чем ни пожелаете.

– Почему вы делаете это? Почему вы решили привезти ее сюда?

– Почему я веду себя как джентльмен? – саркастически усмехнулся он. – Ваша дочь – сирота при живой матери, и она – не ребенок. Ей семнадцать, это молодая женщина, готовая к замужеству! Вы наверняка пожелаете помочь ей устроить свою жизнь.

– Никакой вы не джентльмен! – бросила Дульсия, ее побледневшее лицо превратилось в напряженную маску, будто кто-то наложил на него гипс. – Разве вы не видите, как мне больно?

– Ваши душевные страдания – ничто по сравнению с тем, что довелось вынести вашей дочери за ее короткую жизнь. – Терпение Клиффа лопнуло.

Леди Белфорд затихла, пристально глядя на него. После долгой паузы она промолвила:

– Вы ведете себя так, словно презираете меня.

Ее твердый взор по-прежнему был прикован к нему.

– Но вы, именно вы из всех мужчин можете постичь то, как могло случиться нечто подобное. Вы, милорд де Уоренн, понимаете страсть лучше других.

– У нас нет ничего общего, леди Белфорд, за исключением того, что нас связывает ваша дочь! – холодно рассмеялся он. – И я точно знаю, как у вас появилась Аманда. Вы были очень молоды, вас охватила страсть к бравому морскому офицеру, которого вы, вероятно, встретили на отдыхе, а сейчас вы сильно жалеете о том безрассудстве.

Дульсия будто окаменела.

– Вы правы. Я действительно была слишком молода – в возрасте Аманды. Я на самом деле потеряла голову, а он воспользовался моими чувствами! Когда мы встретились, Кэрр был лихим молодым морским офицером, – резко выдохнула она.

Клифф подошел к леди Блекфорд и склонился к ней так близко, что их лица почти касались друг друга.

– Вы ведь не воспитывали дочь до четырехлетнего возраста? И жестокий отец не вырывал Аманду из рук любящей матери и не увозил ее силой, не так ли?

Удивленная, она вытаращила глаза на Клиффа:

– Это то, что сказал ей Кэрр?

– Да.

Дульсия покачала головой:

– Меня отправили в женский монастырь, чтобы там я родила ребенка, как обычно поступают со всеми незамужними молодыми леди в подобной ситуации. Мои родители собирались отдать дочь в приемную семью, но одна из монахинь сообщила Кэрру, он приехал и забрал девочку через некоторое время после ее рождения. Я не знаю точно, когда это произошло. – Она вздохнула и коснулась руки де Уоренна. – Клифф, даже вы знаете, как жесток мир. Я не могла разрушить свое будущее прежде, чем в полной мере началась моя жизнь.

– Вы когда-нибудь беспокоились о ребенке? – с нажимом произнес он.

– Разумеется, да! Но я знала, что ее отец позаботится о ней. У меня не было другого выбора.

Клифф тенью нависал над ней:

– Вариантов действий было много, если в вашей груди, конечно, билось любящее материнское сердце. Итак, скажите же мне, что вы намерены делать. Вы не скажете Белфорду, что Аманда – ваша кузина, не так ли? Вы не желаете причинять себе лишнее беспокойство или это на самом деле связано с вашими финансовыми проблемами? Только не говорите мне, что боитесь Белфорда. Вы вертите им, как марионеткой, и мы оба знаем об этом.

Лицо Дульсии стало твердым, жестким, почти уродливым.

– Я совершила ошибку много лет назад, – медленно сказала она. – Но вы не в состоянии меня понять, ведь вы – де Уоренн, родившийся с серебряной ложкой во рту и несметными богатствами в придачу! Я допустила ошибку, но потом встретила Белфорда, и теперь у меня достойная жизнь. Ну же, де Уоренн! Уж не ждете ли вы, что я приму свою давно потерянную дочь, дав почву для дурных сплетен и скверных нападок, рискуя своей безупречной репутацией?

Леди Белфорд вдохнула побольше воздуха и продолжила:

– Вы приперли меня к стенке, и мне ничего не остается, как признать, что финансовое положение нашей семьи оставляет желать лучшего. Мы просто не можем себе позволить принимать молодую женщину и представлять ее свету прямо сейчас. Мы живем в долг. Будет довольно трудно содержать дочь, которая еще не достигла совершеннолетия.

– Тогда, возможно, вы просто заводите не тех любовников, – тихо заметил Клифф.

Леди Белфорд влепила ему пощечину.

Хорошо, он вполне это заслужил, решил Клифф, но Аманда не заслуживает такой матери! В этом доме она была бы несчастна.

– У вас нет сердца, мэм, – сказал де Уоренн, собираясь уходить. – И не только потому, что вы отказываетесь принять ее, но и потому, что не предлагаете никакого другого решения этой проблемы.

Дульсия схватила его за рукав:

– Что вы будете теперь делать?

– Я не расскажу правду высшему обществу, если это именно то, что вас так волнует.

Но что он скажет Аманде?..

– Разве она не может остаться в Хэрмон-Хаус? У вас наверняка найдется для нее комната. Вы, возможно, могли бы нанять ее на работу, чтобы она могла заработать на кусок хлеба и крышу над головой.

Клиффа уже начинало трясти от бешенства, и он понимал, что должен уйти как можно быстрее – прежде чем сомкнет руки вокруг прелестной маленькой шейки Дульсии и примется ее душить.

– Аманда станет леди, – с трудом вернув себе самообладание, пообещал он. – Это ей причитается, она этого достойна, это ее право!

Клифф увидел, как нервное напряжение на лице леди Белфорд постепенно исчезает.

– Я не бессердечна, Клифф, – помолчав, промолвила она. – Если вы собираетесь взять на себя обязанность представить ее свету, вам придется и подыскать ей мужа.

Помедлив в задумчивости, Дульсия осторожно добавила:

– Но у нее нет приданого.

Никогда и ни к кому еще Клифф не чувствовал столь сильного отвращения.

– Мэм, не стоит утруждать себя мыслями о перспективах Аманды. Это – верх лицемерия. Хорошего дня. – Не в состоянии даже поклониться, он зашагал к двери. Клиффу стоило оставить леди Белфорд прежде, чем его гнев вырвался бы наружу.

Но у двери де Уоренн вдруг обернулся. Дульсия все еще стояла посередине комнаты – недвижимо и тихо, будто статуя.

– Теперь я волен считать, что этим вечером вы отказались от всех материнских прав.

Она напряженно застыла на месте.

Клифф горестно махнул рукой:

– Я ни за что не отправлю Аманду сюда, к столь равнодушному, жестокому человеку – ни при каких обстоятельствах! Имейте это в виду. Она находилась под моей защитой с тех пор, как покинула Ямайку, и она останется под моей защитой до тех пор, пока не выйдет замуж. Доброй ночи.

И, не давая Дульсии возможности ответить, он пулей вылетел из дома.

Глава 11

Клиффу не удалось вернуть себе самообладание к тому моменту, когда он вернулся в Хэрмон-Хаус. Он ворвался внутрь, осознавая, что опаздывает на ужин. Но дома царила непривычная тишина, и он понял, что леди куда-то ушли. У них, должно быть, были свои планы на этот вечер.

Рекс, хромая, вышел из библиотеки, на нем был вечерний наряд.

– Мне показалось, что к нам ворвался ураган, судя по тому, с каким шумом хлопнула входная дверь. Что-то не так?

Клифф бросил взгляд наверх, в сторону винтовой лестницы, его все еще колотила дрожь. Ну как он скажет Аманде правду? Бедняжка будет просто уничтожена, а он не хотел, чтобы она страдала по вине своей презренной матери. Клифф повернулся и направился в библиотеку.

– Я только что говорил с леди Белфорд. Она – намного хуже шлюхи. Самая настоящая сука!

Глаза Рекса чуть не вылезли из орбит. Удивленный, он закрыл за собой и братом дверь.

– Я никогда не слышал, чтобы ты отзывался о женщине в подобном тоне!

Клифф обернулся к нему:

– Она самая эгоистичная особа, которую я когда-либо встречал. Ей совсем наплевать на то, что ее дочь здесь, – эту леди гораздо больше интересуют ее собственные заботы, комфорт и рожденные в браке дети. Она ясно дала это понять, а заодно и попыталась соблазнить меня.

Рекс ошеломленно затих, а потом, после долгой паузы, произнес:

– Ты абсолютно уверен в том, что верно истолковал ее действия и слова? Полагаю, она была потрясена новостями, которые ты ей сообщил.

Клифф горько рассмеялся:

– Поверь мне, я все истолковал верно. Ах, ладно, это уже не имеет значения! Проведя в компании этой женщины полчаса, я понял, что ни за что не отправлю Аманду к ней, ни при каких обстоятельствах! Ей будет лучше вдали от матери. У этой женщины нет сердца!

Рекс снова изумленно посмотрел на брата:

– Клифф, ты вообще понимаешь, что говоришь?

– О, я отвечаю за каждое свое слово! – Он сердито протопал к буфету и налил себе двойную порцию виски. Опрокинув в себя содержимое бокала, он тут же залпом выпил второй.

– Эй, притормози-ка! – воскликнул Рекс. – Я вижу, что ты сильно переживаешь, причем о судьбе женщины, которую едва знаешь.

Слова брата разозлили Клиффа еще больше.

– Я знаю Аманду лучше, чем всех остальных, вместе взятых! – Он снова налил себе выпить, но на этот раз бокал задержался в его руке.

– В самом деле? Ты знаешь ее всего шесть недель, если быть точным, – сказал Рекс, внимательно глядя Клиффу прямо в глаза.

– Я знаю Аманду большую часть ее жизни, – возразил тот, думая о тех временах, когда он наблюдал за Дикаркой, бродившей по острову или купавшейся в море. – И мы с ней – друзья, товарищи по плаванию. Она стояла со мной на ночной вахте каждую ночь. Она пережила вместе со мной шторм. Морское путешествие меняет людей, Рекс. Невидимая связь становится такой крепкой, что может ощущаться на протяжении всей жизни.

– Очевидно, это путешествие изменило тебя, – пробормотал Рекс.

– Тебе этого не понять… я не просто ее защитник, это нечто большее. – Клифф подошел к окну и посмотрел на повисшие снаружи сумерки. По-прежнему накрапывал дождь.

Рекс медленно приблизился и встал рядом с ним.

– Ты собираешься сказать Аманде, что ее мать – в Белфорд-Хаус? Ты скажешь ей правду?

Клифф чуть дыша повернулся к брату, чувствуя, как в душу закрадывается страх:

– Как я могу об этом сказать? И как могу умолчать?

– Ты не хочешь причинять ей боль отвратительной правдой, но и не хочешь лгать, – понимающе заметил Рекс.

– Точно.

– Клифф, хочешь совет?

Клифф сделал глоток виски.

– Я бы с удовольствием выслушал твой совет.

Рекс улыбнулся:

– Тогда это редкий случай, потому что я не знаю никого упрямее тебя, за исключением нашего брата Делвина. Если ты солжешь ей, будешь горько жалеть об этом, я уверен. У нее есть право знать, кто ее мать, она должна понимать, что Дульсия Белфорд не хочет нести за нее ответственность.

Клифф и сам уже пришел к подобному выводу.

– Она так много страдала! И все еще горюет по своему отцу. Аманда – одна из самых сильных женщин, которых я когда-либо встречал, но одновременно она так уязвима, так эмоционально хрупка… Она заслуживает быть любимой. И я не хочу, чтобы ей снова причинили боль! – воскликнул Клифф. – Мне глубоко ненавистна сама мысль о том, что она прольет хоть одну слезинку по вине этой эгоистичной женщины!

– А ты действительно уверен в том, что леди Белфорд так бессердечна? Возможно, она действительно боится мужа и скандала. А вдруг на самом деле она беспокоится об Аманде, но по-своему?

– И что из того? Ставить собственное благополучие выше благополучия дочери? Я тоже родитель. И я бы жизнь отдал за своих детей, Рекс! И уж точно был бы готов пострадать от последствий скандала, если именно это помогло бы обеспечить их будущее.

– Что ж, по крайней мере, тебе не нужно прямо сейчас решать, что сказать, – отозвался Рекс. – С тобой все будет в порядке? Мне нужно присоединиться к графине, Лизи и Элеоноре в Мак-Бейнс. Я решил немного задержаться, в надежде узнать, что же произошло в Белфорд-Хаус.

– Я вне себя от отвращения, но в целом со мной все в порядке. Поезжай, развлекись и передай Рори и его жене от меня привет.

Рекс улыбнулся.

– Что ж, продолжай свою миссию, но осторожно, – загадочно сказал он и похромал из комнаты.

Клифф допил свой виски, мучительно размышляя, открывать ли Аманде правду о матери или нет. Если он утаит истину, Дикарка по-прежнему будет оплакивать потерю отца, но в то же время успеет подготовиться к тому, чтобы достойно встретить еще один удар. С другой стороны, лондонский свет был немногочислен, а Дульсия Белфорд жила всего в нескольких кварталах от дочери. В определенный момент Аманда неизбежно оказалась бы в одной комнате со своей матерью или кем-то, кто знал Дульсию. «Ах, если бы они не были так похожи!» – с досадой подумал Клифф. Но рано или поздно кто-то обязательно установил бы их родство, и тогда Аманде пришлось бы узнать, что ее мать – Дульсия Белфорд, а не Дульсия Кэрр.

Будет лучше, если Дикарка услышит об этом от него.

Аманда спала. Ей снились большой фрегат, шторм и Клифф де Уоренн, и в этих грезах она была необычайно свободна, стоя на палубе «Прекрасной леди», паря над волнами рядом с Клиффом, таким сильным и красивым, повинуясь безграничной и безжалостной природной стихии. Аманда чувствовала радостное волнение от того, что они снова оказались в открытом море, но потом ее сон стал запутанным… вдруг из ниоткуда возникла красивая леди, которая манила ее к себе. Но всякий раз, когда Аманда поворачивалась, чтобы подойти к этой леди, женщина исчезала, будто призрак. И все же Аманда знала, что это не призрак. А потом она услышала шепот:

– Аманда…

Она повернулась и ощутила, как страх заполняет все внутри, потому что неожиданно оказалась не на корабельной палубе, а в огромном пустом танцевальном зале, причем в полном одиночестве. Хуже всего казалось то, что Аманде явно полагалось быть в бальном платье, но вместо этого на ней «красовались» потрепанные бриджи и одна из рубашек Клиффа.

– Аманда…

Она запаниковала, пугливо оглядываясь по сторонам в поисках красивой леди, но танцевальный зал по-прежнему был пуст. «Где же эта леди?» – отчаянно спрашивала себя Аманда, вдруг осознав, что эта женщина должна быть ее матерью. И вдруг она поняла, что рядом стоит Клифф.

Аманда не видела его, но безошибочно угадывала его присутствие, и овладевшее ею сильное беспокойство стало исчезать. В этот момент Аманда проснулась, и все сны тут же вылетели из ее головы. Она несколько раз моргнула.

Перед сном Аманда читала, поэтому заснула при свете камина, в котором до сих пор потрескивал огонь. Клифф стоял на пороге комнаты, внимательно наблюдая за тем, как она спит.

Аманда уселась на кровати, отбросив волосы с лица.

– Клифф! – все еще полусонная, улыбнулась она. Это был мужчина из ее снов, и она была так счастлива его видеть…

Взгляд де Уоренна скользнул по ее лицу.

– Еще довольно рано. Я не думал, что вы уже спите, – сухо сказал он. – Поговорим завтра.

На Аманде была надета прекрасная кружевная ночная рубашка, та самая, что придавала ей вид элегантной леди. Клифф думал точно так же, она ясно видела это в его глазах. Аманда сорвалась с кровати и подбежала к нему прежде, чем он успел повернуться и выйти в коридор.

– Я читала и заснула. Не уходите, пожалуйста! – взмолилась она, улыбнувшись Клиффу. Его взгляд упал на ее декольте и тут же переместился в сторону.

– Вы, должно быть, измучены. Я слышал, как вы вскрикивали. Все в порядке?

– Да. Мне приснился странный сон. – Аманда крепко обняла себя руками, думая о том, что встретится с матерью, как только у нее будет подходящий наряд. – Швея будет здесь завтра?

Глаза Клиффа блеснули.

– Да. У вас есть какой-нибудь халат?

– Ваша сестра принесла мне кое-что из своих вещей, – ответила Аманда, удивившись его вопросу.

– Почему бы вам тогда не накинуть халат или шаль? – Де Уоренн напряженно улыбнулся ей и отвернулся к камину.

Аманда внимательно посмотрела на него и подошла к старинному, изысканно украшенному шкафу из розового дерева с панельными дверями. Элеонора была выше на добрых шесть дюймов, но дочь пирата надела ее хлопковый халат свободного покроя, который та дала, отделанный розовыми лентами и кружевами. Клифф чувствовал себя неудобно, и она знала почему. Мужская природа снова овладела им, и Аманда тонко чувствовала это. Здесь, в этой комнате, она могла ощутить жар страстного желания и огромное напряжение, готовое взорваться в каждую секунду.

Но Клиффа мучило еще что-то, он казался мрачным и даже расстроенным.

– С вами все хорошо? – спросила Аманда, подходя к нему.

Клифф обернулся, взглянул на халат, который она стянула поясом, и кивнул:

– Конечно, все в порядке. Что ж, давайте присядем. Нам нужно кое-что обсудить.

Аманда тут же насторожилась. Она села на маленький диван рядом с камином, Клифф опустился рядом.

– Что случилось?

Он заставил себя улыбнуться:

– Аманда, я много думал. И я не хочу, чтобы вы о чем-либо переживали. Я уже не раз говорил, что обеспечу вам достойное будущее, и я сдержу свое обещание. Вы ведь доверяете мне, не так ли?

– Ну что вы все ходите вокруг да около! – вскричала она, теперь встревоженная до крайней степени. – Я знаю, что вы это пообещали, но я собираюсь жить с мамой, и, в конце концов, она должна заставить меня выйти замуж за какого-то незнакомца.

На губах Клиффа по-прежнему играла странная улыбка.

– К тому моменту, когда вы выйдете замуж, будущий супруг не будет для вас незнакомцем. Убежден, вы будете питать к своему мужу сильные чувства. Все невесты влюблены в день свадьбы.

Аманда пристально посмотрела на него:

– Вы и в самом деле заставляете меня волноваться. Мы оба знаем, сколько невест панически боятся этих грубых, порочных скотов, в чьи объятия их бросают!

Улыбка, казалось, застыла на лице Клиффа.

– Вас никогда не бросят в объятия грубой скотины, как вы только что изволили выразиться. Аманда, что вы скажете о том, чтобы остаться здесь, в Хэрмон-Хаус?

Она резко подскочила на месте:

– Что???

– Что вы думаете об этом?

В голове у Аманды беспорядочно зароились мысли.

– Вы что-то выяснили о маме?

Улыбка Клиффа дрогнула, он крепко сжал руку Аманды.

– Вам не о чем беспокоиться. У вас есть крыша над головой, и я буду о вас заботиться – точно так же, как Рекс, моя мать, моя сестра и вся моя семья.

Холод пронзил тело Аманды, и она вскочила на ноги.

– Что случилось? – эхом отразился в ушах ее собственный голос. Она уже поняла, что произошло нечто ужасное. Клифф видел маму или… А вдруг мама умерла?

Аманду начала бить дрожь, но схвативший за горло страх казался таким сильным, что она отказывалась его осознавать. Нет, мама не могла умереть, потому что отец уже был мертв, и это означало бы, что Аманда осталась одна-одинешенька во всем мире и у нее нет никого, кроме де Уоренна, который рано или поздно уплывет от нее далеко-далеко…

Но Клифф будто прочитал ее мысли:

– У вас есть я, помните? Я поклялся, что не брошу вас на произвол судьбы, и я никогда этого не сделаю.

– Мама умерла? – с трудом выдавила из себя Аманда, чувствуя, как страх продолжает сдавливать ее горло. Она снова попыталась загнать панику в самые глубины подсознания.

– Нет. Я виделся с ней сегодня.

Аманда взглянула на красивое лицо Клиффа и поняла, что он чем-то сильно опечален. В сущности, она никогда прежде не видела его таким расстроенным.

И тут Аманда поняла, в чем дело. Мама не захотела ее знать…

– Ваша мама замужем за лордом Бедфордом, Аманда. Теперь ее зовут Дульсия Белфорд.

Теперь Аманда подскочила на месте от изумления. Она не могла этого постигнуть, правда оказалась совсем не такой, как она ожидала.

– Мама знала, что папа умер, и снова вышла замуж? – спросила Аманда, не понимая, как новости так быстро добрались до нее.

Клифф сжал ее руку:

– Она вышла замуж за Белфорда много лет назад. У них двое детей.

Мама была замужем за Бедфордом? И мало того, состояла в браке уже много лет?..

– Но это невозможно – она ведь была замужем за папой! – задыхаясь, бросила она, чувствуя, как снова путаются мысли, а сердце колотится в безумной тревоге.

Клифф легонько приобнял ее:

– Я знаю, что это настоящий удар для вас, но она никогда не была замужем за Кэрром.

Аманда резко отпрянула от него, на ее лице отразилась паника.

– Что это вы такое болтаете! Ничего не понимаю! Разумеется, они были женаты, так говорил мне папа.

Клифф посмотрел на свою подопечную так печально, что ее сердце сжалось, и она поняла, что он сказал правду.

– Это ничего не меняет в отношении такой смелой, красивой женщины, как вы, – мягко сказал де Уоренн.

Аманда смотрела на него во все глаза, потеряв способность размышлять, чувствовать. Сейчас это было слишком опасно. Клифф встретился с ней взглядом и судорожно облизнул губы, но ничего не сказал.

Аманда инстинктивно улавливала, ощущала, что произошло, но боялась осознавать весь ужас своего положения.

– Выходит, я остаюсь здесь.

Клифф снова взял ее за руку.

– Со мной. – Его улыбка была горькой, вымученной, будто жалкая пародия на настоящие чувства.

Странно, но сейчас Аманду нисколько не волновало то, что она остается с ним, мужчиной из своих сладких снов. Несчастная Дикарка выдернула руку и застыла на месте, она не дышала, ее сердце не билось – в этот момент Аманда чувствовала себя застывшей, замерзшей, словно айсберг. Ей никогда еще не было так холодно.

Где-то в сознании то и дело раздавался противный шепот, который, как ни старалась Аманда, не удавалось ни заглушить, ни пропустить мимо ушей: «Папа солгал. Они никогда не были женаты. Я – внебрачный ребенок. Моя мама – леди Белфорд».

– Аманда, ну же, присядьте рядом со мной. Давайте поговорим об этом спокойно. Жизнь иногда бывает несправедлива – мы все страдали, так или иначе, – но у нее есть и яркие, радостные стороны. Я могу представить вас свету намного лучше, чем это сделала бы ваша мама. И мы можем отправиться в морское путешествие, – улыбнулся Клифф. – В любое время, когда вы захотите.

Но Аманда сейчас его не слышала.

«Папа лгал мне всю мою жизнь! – в отчаянии думала она. – Мои родители никогда не были женаты. А действительно ли он вырвал меня из рук рыдающей мамы? И вообще, любила ли мама меня когда-нибудь? Она явно не хочет меня знать…»

Сердце Аманды снова быстро забилось, прорываясь сквозь лед сдержанности, оно колотилось в неистовом протесте так сильно, будто вот-вот вылетит из груди – тук, тук, тук…

Клифф снова приобнял ее:

– Вам нужно отойти от шока.

Но Дикарка неистово дернулась, вырываясь из его рук.

– Я ей не нужна!

– Я этого не говорил, – осторожно отозвался де Уоренн.

Но она читала правду по его глазам.

– Я – незаконнорожденная!

Клифф с шумом выдохнул.

– Многие дети рождаются вне брака, – начал объяснять он. – Как Алекси и Ариэлла.

– Что ж, замечательно! – вскричала Аманда, ее глаза застилали слезы. – Я очень рада, потому что незаконнорожденные не могут быть леди. А теперь… – она сорвала с себя халат и отшвырнула его в сторону, – теперь я могу быть такой, какой хочу!

Клифф схватил Дикарку за руку.

– Я бы хотел предложить вам выпить, – сказал он.

– И я не желаю быть никакой чертовой леди! – Аманда снова вырвала у Клиффа кисть и яростно вцепилась в лиф своей рубашки, желая сорвать так раздражавший ее теперь предмет туалета.

– Я хочу надеть свои бриджи! – закричала она, но ткань никак не желала рваться.

– Аманда, остановитесь! – в отчаянии попытался успокоить свою протеже Клифф, сжав обе ее руки.

Но Аманда была во власти мощного гнева. Она никогда больше не будет учиться грациозной походке и танцам, притворяясь леди, никогда!

Дикарка со всей неистовой силой отпихнула своего защитника, смутно отметив, что его лицо побелело от шока, но постепенно ее взор затуманился, лишая способности видеть.

Аманда ненавидела их обоих. Она ненавидела отца, самого большого лгуна на всем белом свете, она ненавидела и мать, которая была настоящей шлюхой, а не леди, – шлюхой, которая не желала признавать и любить свою внебрачную дочь. Она повернулась на месте, выхватив из своего сапога кинжал. Дикарка услышала предостерегающий крик де Уоренна, но она никогда еще не была преисполнена такой решимости. Аманда неистово хлестнула клинком по прекрасной ночной рубашке: одна длинная ровная линия – и любимая вещь была разрезана пополам. Теперь она ненавидела эту рубашку. И никогда не надела бы ее снова – эту кружевную рубашку или другую одежду, которую обычно носят настоящие леди.

– Не делайте этого! Вы поранитесь! – зазвучал в ушах голос Клиффа, и он схватил ее за запястье. Аманда закричала, закружилась на месте, пытаясь вырваться, и увидела, как де Уоренн отпрянул от нее, из его руки текла кровь. Но Дикарке уже было все равно, потому что ничто на этом свете не могло быть реальным, вокруг царила лишь ложь… Она сорвала с себя изодранный в клочья халат и варварски, беспощадно снова принялась кромсать кинжалом хлопок и кружева. Дикарка хотела уничтожить этот халат, эту рубашку, свою новую жизнь – вообще все.

Аманда задыхалась, острая боль пронзала ее сердце точно так же, как она сама в ярости резала хлопок. «Я не нужна маме! Папа лгал!» – настойчиво стучало в висках. Наконец Дикарка безвольно выронила кинжал, и он со стуком упал на пол.

Аманда закрыла глаза, силясь справиться с пронзающей душу болью, но отвратительная фраза рефреном звучала в ее сознании, будто навязчивая мелодия.

А потом она вдруг осознала, что находится в этой комнате не одна. И медленно подняла глаза на Клиффа. По его красивому лицу струйками текли слезы.

Она непокорно тряхнула головой, а потом, притихнув, прошептала:

– Не плачьте.

Действительно, о чем было плакать?.. Аманда ненавидела свою мать точно так же, как и отца. И, взглянув на Клиффа, она тонко уловила безграничное отчаяние, царившее в его душе: от того, что ее несло стремительным течением, потерянную и одинокую, – увлекало в никуда, и не было ни цели этого путешествия, ни маяка, который мог бы провести ее по бурным волнам.

– Идите ко мне, – прошептал Клифф. Он подошел к Аманде и коснулся ее руки. Дикарка уже не вырывалась, и де Уоренн притянул ее к себе, крепко сжав в объятиях. В это мгновение Аманда вдруг почувствовала, что оказалась в самом безопасном и спокойном месте, в тихой гавани, где можно чувствовать себя как дома. Она отчаянно цеплялась за мужчину, которого так любила… Он стал ее спасательным кругом.

А потом Аманда вдруг осознала, что полностью обнажена и тело Клиффа, твердое, мощное и сильное, прижато к ее телу. В этот миг она в полной мере поняла, как беззаветно любила его, как отчаянно в нем нуждалась… Между ними прыгали искры неистового желания: холод исчез, вспыхнул чувственный жар. Аманда подняла глаза на Клиффа, потрясенная пульсирующим желанием, охватившим ее с головы до ног. Он напрягся всем телом, удивляясь и явно понимая чувства Дикарки, но ей было все равно. Она ощутила твердость, мгновенно оказавшуюся между ними.

– Клифф, – прошептала Аманда, касаясь его лица.

В глазах де Уоренна запрыгали огоньки. Он притянул Аманду ближе, его воплощенная мужественность стала еще тверже и полнее, его губы прильнули к ее устам. Аманда задыхалась от страсти, ноющая боль в ее груди боролась с горячим наслаждением, заставлявшим трепетать, и она отвечала на поцелуи Клиффа – они были еще отчаяннее, еще откровеннее его прикосновений…

Клифф часто и тяжело дышал, его руки сомкнулись на ягодицах Аманды, он прижал ее к своим пульсирующим чреслам и понес в сторону постели. Де Уоренн откинул свою Дикарку на матрас и оказался поверх нее, его твердые бедра настойчиво прижимались к ее бедрам, открывая их шире. Аманда теряла способность дышать, чувствуя, как его крупная, твердая плоть пульсирует у самой сокровенной частички ее тела.

Клифф настойчиво ласкал губы Аманды, покачиваясь напротив нее, его рука нежно скользнула по ее груди, пробежала ниже, к талии, мимо пупка, пока не опустилась в горячую влажность ее лона.

«Я так люблю его!» – пронеслось в голове Аманды. Она уже кричала, ощущая приближение сказочного наслаждения, этого чудесного водоворота, который обещал увлечь ее туда, откуда никогда не хотелось бы возвращаться…

Клифф знал, что она готова познать истинное удовольствие. Его ноги прижались к бедрам Аманды еще крепче – еще настойчивее, еще шире распахивая их. Клифф оказался между ее бедрами, и она почувствовала, как пульсирующая мужская плоть вырвалась наружу. Аманда уже не могла терпеть эту сладкую пытку, и когда символ его мужественности покачнулся у ее лона, гладкий, горячий и твердый, когда Дикарка ощутила всю его мощь, она зарыдала, будто разрываясь на миллион маленьких кусков.

– Аманда, – задыхался от возбуждения Клифф у ее уха, беспокойно мечась по постели.

Но Дикарка уже не слышала его, безвольно тая в крепких мужских руках. И вдруг Аманду пронзила горькая мысль о матери, все тело сотряслось от такой муки, таких отчаяния и боли, вынести которые, казалось, было просто невозможно.

Тонко уловив ее страдания, Клифф замер на месте.

– Аманда? – Все еще удерживая ее в своих объятиях, он переместился на постели, и взорвавшаяся от эрекции мужская плоть оказалась у ее бедра.

О боже… Отец лгал, она не нужна собственной матери! Аманда повернулась к де Уоренну, чувствуя, как боль снова нестерпимо пронзает все тело. Теперь она горько рыдала на его груди.

Клифф притянул Аманду к себе, крепко сжал в своих объятиях, но прошло еще довольно много времени, прежде чем она израсходовала весь свой запас слез.

Аманда стояла у окна своей спальни, наблюдая за солнцем, медленно поднимающимся в небеса, слушая мелодичное пение птиц, заполняющее сырое утро, и ощущая щекой дуновение холодного бриза.

Оставив окно открытым, она обернулась, бросив взгляд на свою постель. Клифф ушел, но он оставался там до рассвета. Аманда точно знала это, потому что каждый раз, когда она просыпалась, Клифф сжимал ее в своих объятиях и ласково успокаивал до тех пор, пока слезы не высыхали. Сейчас Аманда чувствовала, что ее горе исчезло. Отец предал ее, и она не собиралась больше вспоминать о нем. Что же касается матери, то о ней Аманда думала примерно то же самое. Мать оказалась заносчивой леди с хорошими манерами, и дочь пирата была ей просто не нужна. Но Аманду это совершенно не волновало.

Зато ее волновал Клифф де Уоренн. Отныне он не был для Аманды де Уоренном – он был просто Клиффом. При мысли о нем лицо Аманды озарилось улыбкой. Она обхватила себя руками, стоя у окна полностью обнаженной.

Клифф занимался с ней любовью прошлой ночью. Он дал ей так много страсти, подарил такое яркое наслаждение, заставив боль отступить… Клифф не взял девственность Аманды, возможно, потому, что между ними стояло ее горе, но это произойдет, причем очень скоро. С этого момента все пойдет по-другому. Отныне они – любовники. И нет больше пути назад.

Но раз они стали любовниками, не означает ли это, что Аманда может отправиться в кругосветное плавание с Клиффом, на его фрегате? В конце концов, надобность входить в светское общество уже отпала. Аманда никогда прежде не ощущала такое облегчение, сейчас она была почти счастлива.

И она стала одеваться.

Клифф не спал всю ночь. И когда Аманда наконец-то уснула в его объятиях, он решил остаться с ней. Де Уоренн понимал: если горничная застанет их вместе, в одной постели, на репутации Аманды можно будет поставить жирный крест. Но еще больше он боялся того, что бедняжка проснется и снова будет страдать в одиночестве и рядом не будет никого, кто бы мог ее успокоить. И он сжимал Аманду в объятиях, пока не удостоверился, что она настолько устала и эмоционально вымоталась, что крепко проспит до утра. Всего за несколько часов до рассвета он осторожно выскользнул из ее комнаты.

Клифф не направился в свою спальню, не лег в свою постель. Его неотступно преследовал образ Аманды, кромсающей свою ночную рубашку на лоскуты, он живо видел проявление жгучей боли, свидетелем которой стал. Клифф мог бы клясть отца и мать Аманды до бесконечности, но это не ослабило бы ее страдания. Ему оставалось только поражаться, как эта маленькая женщина выносила такие нестерпимые муки.

Прошлой ночью Клифф, должно быть, сошел с ума, когда едва не занялся с нею любовью. Дульсии Белфорд Аманда была не нужна, но он с неистовой силой хотел ее. В душе Клиффа разгоралась страстная, всепоглощающая потребность овладеть ею, сделав своей, только своей. Теперь, при свете дня, он был потрясен своими собственническими чувствами и не мог осмыслить их. Если бы Аманда не начала плакать, он бы лишил ее невинности – и что тогда? Он лишь добавил бы к ее страданиям еще одно горе.

Клифф знал, как следует себя вести. Он должен держаться от Аманды на почтительном расстоянии. Не заходить больше в ее спальню. И любой ценой избегать оставаться с ней наедине.

Теперь Клифф сидел один в комнате для завтраков, притворяясь, что читает «Лондон таймс», хотя на самом деле не мог сосредоточиться ни на одном слове. Весь дом встал рано: Лизи и Элеонора были наверху с детьми, не доверяя их заботам нянь, которых наняли, а графиня наслаждалась прогулкой в саду сразу после восхода. Когда Клифф уставился в газету невидящим взором, в комнату вошел Рекс, за ним следовала Элеонора. Клифф переглянулся с родными.

– Что с тобой случилось вчера вечером? – спросила сестра, садясь за стол. – Ты что, кутил где-то всю ночь?

Она потянулась за выпечкой.

– Когда придет графиня, мне нужно будет кое о чем объявить.

Рекс тоже сел.

– Это как-то связано с тем, что мы обсуждали вчера вечером?

Клифф задумчиво повертел в руке чашку с холодным кофе.

– Да, – сказал он, и в этот момент в комнату вошла графиня, ее щеки раскраснелись после утренней прогулки.

– Доброе утро, – радостно произнесла Мэри де Уоренн и, подойдя к Клиффу, поцеловала его в щеку. – У нас не было возможности поприветствовать друг друга вчера. Я бы даже сказала, мы проплыли мимо друг друга, как два судна в ночи.

Улыбка исчезла с лица графини, когда Клифф поднял на нее взгляд.

– Я так счастлива, что ты приехал домой, но сейчас я волнуюсь. Что-то не так? Почему ты выглядишь таким мрачным?

– Со мной все в порядке, а вот с Амандой – нет. – Он поднялся с места. – Вы пока не знакомы с ней, но Рекс и Элеонора наверняка поведали о моей протеже?

Графиня внимательно посмотрела на Клиффа.

– Элеонора сказала, что она твоя гостья, и еще она упомянула о том, что ты привез ее в Лондон, чтобы она могла встретиться со своей единственной оставшейся в живых родственницей. Рекс предположил, что ты – ее покровитель?

Клифф выжал из себя жалкую улыбку.

– На самом деле даже больше. – Когда все внимание присутствующих обратилось к нему, он добавил: – Я виделся с отцом Аманды перед его смертью. Он хотел, чтобы я стал опекуном Аманды, это было его последнее желание.

На лицах родных появилось изумление, смешанное с недоверием. Прежде чем кто-то успел возразить и напомнить Клиффу о его скандальной репутации бабника, что делало его кандидатуру весьма не подходящей для роли опекуна молодой особы, он сказал:

– Я отказывался. Не раз. Тем не менее отныне все будет официально, я оформлю все необходимые бумаги. С этого момента Аманда Кэрр – моя подопечная.

Глава 12

Элеонора засмеялась. Все остальные казались весьма удивленными.

– Как ты можешь охранять добродетель какой-либо женщины? – спросила сестра. – Вчера днем я застала тебя в ее комнате. У нее все еще осталась эта добродетель?

– Элеонора! – запротестовала графиня.

Клифф резко вскочил, его стул с грохотом свалился на пол.

– Нам надо было кое-что обсудить, Элеонора, – то, что тебя не касается. И я предлагаю тебе дважды подумать перед тем, как еще раз обвинять меня в похищении добродетели Аманды.

Но ведь вчера вечером он почти сделал это – причем уже не в первый раз… Сестра была печально известна своей привычкой подсматривать и совать нос в чужие дела. Клиффу с Амандой еще повезло, что она не зашла к ним без разрешения вчера вечером.

Глаза Элеоноры стали просто огромными от изумления, она явно была озадачена.

– Ты, должно быть, совсем без ума от нее! Ты стал таким раздражительным! Брат, которого я знаю, всегда с полным безразличием относился к подобным обвинениям. Кроме того, ты никогда и не пытался скрывать свои интрижки.

– Нет у нас никакой интрижки! Ей всего семнадцать лет, и она находится под моей опекой! – закричал Клифф. Он почувствовал, как заливается краской, и повернулся к сестре спиной, оказавшись лицом к лицу с графиней. – Я надеялся, что честь опекунства примет на себя мать Аманды, но она, как оказалось, и слышать не хочет о собственной дочери. Вы знакомы с леди Белфорд?

– Знакома. Это ужасно! – воскликнула Мэри. – Но я понимаю, в каком затруднительном положении она оказалась. Леди Белфорд наверняка боится позора. И все же вот так отвергать свою дочь… это непростительно! Клифф, ты сказал об этом мисс Кэрр?

Клифф помедлил с ответом, переглянувшись с Рексом, и весь этот ужасный вечер пронесся перед его мысленным взором.

– Да. Она не лучшим образом отреагировала на эту новость, – наконец ответил Клифф и добавил: – Буквально рассудок потеряла! Я прошу, чтобы вы изо всех сил старались быть к ней добрыми. Она только что потеряла отца, а теперь еще это…

Графиня, Элеонора и Рекс переглянулись.

– Разумеется, мы будем добры к ней, – тихо произнесла Мэри де Уоренн. – Рекс сказал, что она росла в несколько сомнительном окружении, не так ли, Клифф?

Он вздохнул:

– Ее отца повесили за пиратство.

Графиня потрясение воззрилась на Клиффа.

– У Аманды была нелегкая жизнь. Я надеялся, что смогу обеспечить ей более счастливое будущее. Если бы вы знали детали того, как она росла, – это просто ужас, леденящий кровь! Ни одна женщина не должна жить так, как жила Аманда. Ее отец был грубым, жестоким человеком.

Элеонора встала и подошла к брату:

– Я и понятия не имела, Клифф. Мне очень жаль, что я невольно проявила такое бессердечие. Но, увидев вас вместе, я предположила, что вы – любовники, хотя она явно слишком молода для твоего вкуса и не относится к тому типу женщин, который ты предпочитаешь.

Он улыбнулся сестре, чувствуя невыразимое облегчение.

– Ты неверно истолковала происходящее. У вас обеих, кстати, немало общего, – сказал он. – Ты, даже несмотря на то, что являешься дочерью графа, воспитывалась в компании пяти мальчишек. Аманда росла на корабельной палубе среди моряков. И вы обе совсем одичали! Я бы хотел особо попросить твоей помощи в этом деле, Элеонора, если ты, конечно, не против.

Сестра поцеловала его в щеку:

– Разумеется, я помогу. Теперь я буквально очарована нашей гостьей! Ты уже позаботился о том, чтобы обзавестись надлежащим гардеробом для нее? Она не может носиться по городу в своих бриджах!

– Да, я подумал об этом, мадам Дидье будет здесь в полдень. Элеонора, Аманда никогда не носила платья.

Элеонора изумленно вытаращила глаза, точно так же, как и графиня, потом женщины переглянулись.

– Мы обязательно поможем ей привыкнуть к новому виду одежды, – улыбнулась Мэри. – Но должна спросить, что ты скажешь окружающим о ее семье?

– К счастью, раньше ее отец был офицером на военно-морском флоте, это было еще до того, как он стал пиратом. Я немного погрешу против истины и скажу, что он оставил службу ради того, чтобы стать плантатором на островах, так действительно поступали многие офицеры. Я объясню, что мать моей подопечной умерла, когда та была совсем маленькой, – это тоже довольно близко к правде, семья ее матери родом из Корнуолла, но Аманда – последняя по этой родственной линии.

– Думаю, эта история подойдет, по крайней мере на некоторое время. Могу ли я взять на себя ответственность ввести Аманду в светское общество, чтобы подыскать ей подходящего супруга? – осведомилась графиня.

Мысль о возможном замужестве протеже насторожила Клиффа.

– Не стоит опережать события. Аманда пока не готова к появлению поклонников. Ей понадобится месяцев шесть, прежде чем она сможет появиться в свете. – Он окинул взглядом присутствующих. – Во время плавания она начала брать уроки этикета, обучалась светским манерам. Она не умела читать, но сейчас читает так же бегло, как Алекси. Аманда очень умна, и я знаю, что она может отличиться с самой лучшей стороны и даже превзойти других. Но, если честно, она боится стать посмешищем в высшем свете, боится издевок за спиной. На острове она сносила такие оскорбления от леди! Так что я с удовольствием выслушаю ваши советы и приму любую вашу помощь.

– Бедное дитя! – мягко сказала графиня. – Конечно, мы все поможем.

– Клифф, а почему бы нам не убедить твою подопечную в том, что она сможет успешно дебютировать в свете? – вдруг оживилась Элеонора.

Клифф обернулся к сестре:

– Что ты имеешь в виду?

– Мы должны вводить ее в высшее общество постепенно, для начала можно представить ее нашим самым близким друзьям – тем, кто любезно и снисходительно отнесется к Аманде, независимо от оплошностей с ее стороны.

Клифф восторженно приподнял брови, ему очень понравилась эта идея.

– И ее уверенность в своих силах будет расти!

Элеонора понимающе улыбнулась ему.

– У меня есть предложение, – подхватил Рекс. – Нет никого, кто был бы великодушнее и добрее леди Хэррингтон.

– И меня с ней связывает настоящая дружба, – добавила Мэри. – Я тотчас же переговорю с ней. Кандидатура Бланш идеально подойдет для первого визита Аманды.

Клифф имел о леди Хэррингтон весьма смутное представление. Когда-то его брат Тайрел был с ней обручен. Она слыла одной из самых приятных и скромных леди, которых Клифф знал, и при этом считалась богатейшей наследницей королевства.

– Одобряю ваш выбор.

– Кэррингтонский бал мог бы стать прекрасным моментом для первого официального выхода в свет, – сказала графиня.

Клифф засомневался:

– Я бы предпочел неформальное представление, мама. Но ведь бал состоится уже через месяц?

– Это великолепный случай! – горячо возразила Элеонора. – Я всегда так наслаждаюсь этими балами! Там никогда не бывает больше ста пятидесяти гостей, что, согласись, для бала совсем немного. Если Аманда подготовится к выходу в свет, это будет прекрасная возможность для дебюта.

Прежде чем он успел ответить, графиня сказала:

– Тебе не стоит ждать шесть месяцев, чтобы начать поиск подходящего кандидата в женихи, Клифф. Нелегко подобрать обедневшей леди хорошую партию, еще труднее сделать это для леди сомнительного происхождения. Тебе просто необходимо начать оценивать претендентов на ее руку как можно быстрее. Если тебе не слишком повезет, на это потребуется время. У нее есть приданое?

Клифф понимал, что Мэри права. Будет совсем непросто найти Аманде достойного мужа, которого она заслуживала. Обеспокоенный новой проблемой, он скрестил руки на груди. Забот все прибавлялось, будто маленький снежный ком покатился вниз, грозя превратиться в сокрушительную лавину. Но Аманде нужен был муж, и это казалось очевидным. Но в то же время было совершенно ясно, что она еще не стала достаточно утонченной и элегантной, чтобы принимать ухаживания – даже несмотря на ее явные успехи. Клифф вздохнул:

– Я обеспечу ей приданое. Распоряжусь, чтобы мои агенты нашли маленькое, но преуспевающее поместье, и мы оформим его на фамилию Кэрр, чтобы она могла вступить во владение. Собственно, я начну заниматься этим прямо сейчас. Вы абсолютно правы, нужно начинать думать о возможных претендентах на ее руку. Подобрать ей достойного кандидата в мужья будет непросто.

Мэри взяла его за руку:

– Дорогой, Рекс сказал, что она красавица, и это, конечно, поможет устроить ее судьбу. Мы вместе составим список претендентов. Дай мне знать, когда устроишь для нее приданое.

Графиня вдруг посмотрела мимо Клиффа, и улыбка сползла с ее лица. Все присутствовавшие обернулись к дверному проему. Там стояла Аманда – в рубашке Клиффа, своих бриджах и сапогах. Ее лицо побелело от потрясения.

Клифф поспешил к протеже, заметив, что ее глаза все еще были красными от слез.

– Доброе утро, – сказал он, улыбаясь с нарочитым оживлением. – Не хотите ли познакомиться с моей мачехой? Мы завтракаем все вместе.

Аманда недоверчиво, с обидой взглянула на Клиффа. Она явно слышала, как они обсуждали ее перспективы, он вздрогнул и, решив изменить тему беседы, взял Аманду за руку:

– Пойдемте, познакомитесь с моей мачехой.

Мэри понеслась вперед, тепло улыбаясь.

– Добро пожаловать в нашу семью, дорогая! – вскричала она и выхватила из ладоней пасынка руки Аманды. – Если вы подопечная Клиффа, мы все отнесемся к вам с большой заботой, а в будущем, надеюсь, будем наслаждаться вашим обществом.

Аманда, казалось, была ошеломлена.

– Миледи, – только и пробормотала она.

– Я не выношу формальностей, моя дорогая, только не в кругу семьи! – Мэри поцеловала гостью в щеку и отпустила ее руки. – Искренне сожалею о тех испытаниях, через которые вам пришлось пройти совсем недавно. Могу ли я для вас что-нибудь сделать?

Теперь Аманда покраснела как рак. Лишившись дара речи, она лишь покачала головой.

– Нет, – прошептала она после длинной паузы. – Благодарю вас.

Клифф с облегчением заметил, что его подопечная все же научилась каким-то манерам. Он коснулся ее руки:

– Мы можем поговорить после того, как вы позавтракаете?

Аманда перевела взгляд с графини на Клиффа, ее глаза казались просто огромными.

– Мне нужно поговорить с вами прямо сейчас, – хрипло сказала она.

И Клифф тут же вспомнил, как целовал Дикарку, крепко прижимая к себе и уже не владея собой. Сердце де Уоренна гулко стукнуло и быстро затрепетало, и он понял, что Аманда тоже думала о том моменте безумной страсти. Помедлив, он кивнул.

– Прошу нас извинить, – обратился Клифф к родным, выводя Аманду из комнаты.

В библиотеке он закрыл за собой обе двери.

– Как вы себя чувствуете? – завел разговор Клифф. Ему не хотелось обсуждать прошедшую ночь – он просто не знал, что можно сказать в оправдание своему безрассудному, предосудительному поведению.

– Я слышала вас! – горько воскликнула Аманда. – Вы говорили о женихах и приданом!

– Именно это и делает опекун для своей подопечной, Аманда. Как еще я могу обеспечить вам достойное будущее?

Дикарка побелела как полотно.

– Вы – не мой опекун, – еле вымолвила она.

– Я официально объявил об этом. И чтобы ни у кого не оставалось сомнений на сей счет, я составлю несколько бумаг, все будет оформлено так, словно Кэрр поручил мне заботы о вас.

Аманда на мгновение потеряла дар речи, а потом яростно обрушилась на него:

– Если быть вашей подопечной означает то, что вы, именно вы должны поскорее выдать меня замуж, то я отказываюсь от вашего покровительства!

– Я знаю, что вы напуганы… – принялся уговаривать Клифф.

– Прошлой ночью я была с вами в одной постели! – упрекнула Аманда, теперь в ее глазах ясно читалась пронзительная боль. – Вчера вы так долго целовали меня… Я думала, мы любовники!

Теперь уже лицо Клиффа стало мертвенно-белым от потрясения. Он с трудом мог говорить:

– Мы не любовники. Прошлая ночь была ошибкой. Подобное никогда не произойдет снова. Вы все еще девственница!

– Едва ли! – Дикарка подошла к нему, в гневе тряся головой. – Вы обнимали и целовали меня. Ваш язык ласкал мой, ваша рука была между моими ногами! И после всего этого вы смеете утверждать, что мы не любовники?

Клифф почувствовал, как зарделись его щеки.

– Я потерял контроль над собой, – попробовал объясниться он.

– И это было уже не в первый раз! – дрожа всем телом, воскликнула Аманда. – Там, на судне, после шторма… Я думала, что спала, но ведь это было явью, не так ли? Вы занимались со мной любовью на «Прекрасной леди»!

– Я потерял контроль над собой, – сухо повторил он. Ах, как же глупо это звучало! – Вы очень красивы и безмерно соблазнительны, но это неправильно. Вы заслуживаете достойного мужа…

– Я не хочу никакого мужа. Я хочу вас.

Клифф внимательно посмотрел на Аманду. Она тоже прямо взглянула на него – бледная, дрожащая…

– Я не считаю вас своей возлюбленной, – с трудом выдавил из себя он, не в силах справиться с ударом. – Одна ночь прелюдии не делает нас любовниками. Я находился во власти своей похоти. Но на самом деле я лишь хотел успокоить вас. Я объявил о том, что отныне вы моя подопечная, и я намерен защищать вас от распутников вроде себя самого.

Аманда отошла от него на несколько шагов, покачивая головой:

– Прошлая ночь изменила все!

– Прошлая ночь действительно изменила все. Вам уже не нужно ехать в Белфорд-Хаус, ведь вы стали моей подопечной. Теперь это моя обязанность – гарантировать вам достойное будущее. – Не без труда, но Клифф сумел немного успокоиться. – Вам нужен супруг, Аманда. Все женщины выходят замуж.

Дикарка открыла рот, чтобы что-то ответить, но не смогла произнести ни звука. Собравшись с силами, она наконец выпалила:

– Вы могли бы стать моим мужем.

Де Уоренн был потрясен. В этот момент он не мог думать больше ни о чем другом, кроме как об этой стройной красавице, которая стояла перед ним и просила его жениться на ней.

Аманду по-прежнему била мелкая дрожь, она была так испугана…

– Вчера мне исполнилось восемнадцать, – она с усилием сглотнула. – Если вы должны жениться, то почему не на мне? Я уже достаточно опытная женщина для того, чтобы лечь с вами в постель, и вы это прекрасно знаете. Я наверняка могла бы доставить вам истинное наслаждение – я уверена в этом! И я могла бы отбросить все это притворство. Мы могли бы плавать вместе! Я, возможно, не модная утонченная леди, но я знаю, что вы хотите меня. Я вам нравлюсь, и мы товарищи по путешествию. Я могла бы подарить вам еще больше детей, ведь я так молода!

«Она просит, чтобы я женился на ней», – повторил про себя Клифф, не в силах осознать происходящее. Ему нужно было немедленно присесть, чтобы унять дрожь в ногах.

Какая же это была замечательная, пленительная мысль – Аманда стоит с ним на квартердеке, они вместе переживают приближение шторма, плывут в вечность. А позже Клифф увлек бы Аманду в свою постель, и она была бы такой же дикой, страстной и неистовой, как подгоняемые ветром волны.

Она явно колебалась, но приблизилась к нему:

– Я ведь на самом деле нравлюсь вам, ну хоть немножко? Мы ведь с вами приятели, не так ли?

Де Уоренн открыл было рот, чтобы ответить, но язык отказывался ему повиноваться. С трудом взяв себя в руки, он промолвил:

– Вы и правда нравитесь мне. Конечно нравитесь. Но вы женщина и моя подопечная, а не мой приятель по морскому путешествию.

Теперь Клифф подбирал слова с большой осторожностью.

Но Аманда не желала ему верить:

– Мы вместе покорили эту мощную водную стихию!

Де Уоренн резко сорвался с места.

– У меня нет намерения жениться на ком бы то ни было. С какой бы это стати? – Клифф из последних сил старался не выйти из себя, и он заговорил более тихо, ровно: – Аманда, у меня есть дети, которых я обожаю. Иных наследников мне не нужно. Мне не нужно жениться по финансовым соображениям, чтобы получить богатое приданое. Менее всего я забочусь о том, чтобы приобрести титул. Я не верю в любовь, нисколечко. Таким образом, у меня нет ни одной серьезной причины для того, чтобы задумываться о браке.

Щеки Аманды стали пунцовыми.

– А еще я люблю волочиться за женщинами, – продолжал оправдываться Клифф. Его протеже, похоже, была сражена этими откровениями. – Я всегда был донжуаном, им и останусь на веки вечные. Вы уже знаете это. Ни одна женщина не смогла бы вынести брак со мной, если бы я действительно произнес все эти свадебные клятвы.

Потрясенная, Аманда крепко обхватила себя руками.

– Конечно, вы не должны жениться… по крайней мере, на мне… и я на самом деле не это имела в виду… Я просто сбита с толку…

Клиффу так хотелось подбежать к Дикарке и крепко ее обнять. Естественно, Аманда была сбита с толку: она только что узнала, что была незаконнорожденной, что ее мать не хочет с ней знаться, да еще и де Уоренн был так близок с нею…

– Я разбил бы вам сердце, Аманда, – а его, полагаю, уже не раз разбивали за вашу короткую жизнь.

Дикарка крепко зажмурила глаза, и Клифф понял, как она сожалеет о своих опрометчивых словах.

– Аманда, – тихо сказал он. – То, что произошло вчерашней ночью, полностью моя вина, моя ошибка. Но если вы немного поразмыслите, наверняка обрадуетесь, что стали моей подопечной. Теперь о вас будут заботиться так, как никогда не заботились, и вы больше не будете предоставлены самой себе, вам поможет моя семья.

– Я не хочу быть вашей подопечной.

Клифф знал, что причинил Аманде сильную боль и ни одно рациональное объяснение не способно загладить его вину и изменить то, что уже сделано.

– Мне очень жаль, – почти умолял он о прощении. Ему действительно было жаль – бесконечно жаль, что вчера вечером он зашел к ней в спальню, чтобы сообщить горькую правду. – Аманда, у вас просто нет другого выбора.

Она немного помолчала, потом решилась:

– Ваша мачеха сказала, что найти мне мужа будет непросто, потому что я сомнительно воспитана. Возможно, это окажется и вовсе невозможно.

Клифф вздрогнул:

– Это не то, что она сказала. Моя мачеха упомянула о том, что ваше происхождение несколько сомнительно, только и всего. Она сгорает от нетерпения помочь вам стать частью светского общества и добиться там успеха. И это вполне возможно.

Аманда пристально смотрела на Клиффа, в ее глазах читались боль и осуждение.

– Вы что-то хотите сказать? – настойчиво спросил он, чувствуя, как леденеет от страха.

– Я хочу знать правду.

Де Уоренн насторожился:

– Правду? О чем?

– О том, – она судорожно облизнула губы, – что касается любовной связи.

Клифф медленно кивнул, его сердце гулко, быстро заколотилось.

– И в чем же заключается ваш вопрос?

– Если бы я была леди, благородного происхождения и с подобающими свету манерами, мы могли бы быть любовниками?

– Это нечестно! – запротестовал он.

– Мы были бы любовниками, и вы это знаете! Вы не стали бы опекать меня, а затащили бы в свою постель! – закричала Аманда и часто заморгала, борясь с подступающими слезами. – Точно так же, как почти сделали это прошлой ночью!

Клифф подлетел к ней, неожиданно выйдя из себя.

– Это, вероятно, правда, но совсем не по той причине, в которой вы так упрекаете меня! Я не могу слепо предаться страсти с вами. Вам только что исполнилось восемнадцать – я на десять лет старше и во много раз опытнее вас! – Теперь уже и он перешел на крик. – Вы чересчур соблазнительны, и я уже признал это! Будь вы старше, имей вы сравнимый с моим опыт в амурных делах, я бы с удовольствием бросился с вами в пучину желания. Но вы гораздо младше и неискушеннее, а я на самом деле вижу проблеск надежды в том, что касается вашего будущего. Я хочу, чтобы у вас была беззаботная, радостная жизнь, Аманда, и если я затащу вас в постель, как вы только что выразились, ни один джентльмен и не посмотрит в вашу сторону! Как еще лаконично мне объяснить вам все это?

– Я не знаю, что значит «лаконично», но мне плевать! Я поняла, в чем дело. Просто я недостаточно хороша для вас – точно так же, как недостаточно хороша для своей матери!

– Я только что сказал вам обратное.

– Тогда вы лжете! – в ярости выкрикнула Аманда и бросилась на него с кулаками. Клифф успел перехватить ее запястье прежде, чем ее ладонь ударила его в челюсть.

– Я не осуждаю вас за эту вспышку гнева, – сказал де Уоренн. – Прошедшей ночью я вел себя слишком бесстыдно, просто непозволительно. Я несколько раз сказал вам, как раскаиваюсь, но я не в силах изменить то, что уже произошло. Мне очень жаль.

– А мне нет! – Она вывернула руку, освобождаясь от его железной хватки. – Думаю, теперь я вас ненавижу. Мне бы хотелось, чтобы мы никогда с вами не встречались, и уж совершенно точно, я желала бы сейчас оказаться где угодно, но только не здесь.

Клифф застыл на месте, от потрясения он не мог ни двигаться, ни говорить. Аманда ринулась к двери, и де Уоренн, очнувшись, бросился за ней:

– Подождите! Не хотите ли вы сказать, что…

Дикарка грубо оттолкнула его:

– Именно это я и хочу сказать. Оставьте меня в покое, де Уоренн. Просто оставьте меня одну! И не смейте больше заходить в мою комнату без приглашения!

Клифф буквально окаменел. А его протеже пулей вылетела из библиотеки.

Элеонора стояла снаружи в холле и явно подслушивала их. Клифф боялся даже подумать о том, что могла ненароком узнать любопытная сестра, но когда она стрельнула в него колким ледяным взглядом, он понял, что самое худшее еще впереди.

– Аманда, дорогая. – Элеонора обернулась к Дикарке, которая едва сдерживалась, чтобы не зарыдать. – Мадам Дидье здесь, и мне хотелось бы помочь вам выбрать новый гардероб. Мы весело проведем время! Пойдемте, моя дорогая, а пока мы будем заниматься вашими нарядами, я могу рассказать вам о своем жалком, трусливом, бессердечном и эгоистичном братце! О, он еще и высокомерный, своенравный, жестокий и вообще самый настоящий хам! Но не волнуйтесь. Он никогда больше не войдет в ваши личные покои!

Аманда презрительно фыркнула:

– Он – ублюдок, но он – не жестокий и не хам.

Элеонора метнула в Клиффа полный ужаса взгляд, и они с Амандой под руку поднялись по лестнице.

– Ах, молодец! – констатировал Рекс, выходя из дверей столовой. – Может, хоть сейчас, единственный раз в своей жизни, ты не будешь волочиться за женщиной?

И он с отвращением покачал головой.

Клифф нахмурился, но ответить не смог: в холе показалась графиня. Бросив на пасынка всполошенный взгляд, она проследовала за Элеонорой и Амандой вверх по лестнице.

Клифф прислонился к дверям библиотеки, в сердце занозой ныла странная боль. Независимо от того, что и почему он сделал, он причинил Аманде сильную боль и сейчас ненавидел себя за это. Она не заслуживала такого жестокого обращения. Но Клифф дал своей подопечной несколько обещаний, одним из которых было гарантировать ей надежное будущее.

Но он сам не был этим будущим. Определенно не был.

Аманда подошла к окну спальни, пока модистка распаковывала чемодан с предназначавшейся для нее одеждой. Как ее угораздило просить Клиффа де Уоренна жениться на ней? Щеки Аманды горели от досады.

– Аманда, – тихо окликнула ее сзади Элеонора.

Но Дикарка ее не слышала. После этой ночи она думала, что они с Клиффом – любовники, а не муж и жена. Стать его женой – о таком Аманда не могла грезить даже в самых смелых своих мечтах. Она знала, что была недостаточно хороша для него. Но утром, когда Аманда спустилась вниз и услышала, как де Уоренн рассуждает о приданом и женихах, она вдруг осознала: он собирается искать ей мужа! Ошеломленная, Аманда была вне себя от ярости. Необдуманно поддавшись импульсу, она случайно выпалила то самое ужасное предложение. Теперь она, казалось, оцепенела от шока.

Дочь пирата проплыла полмира, чтобы встретиться с матерью, но та не пожелала ее видеть. После этой странной ночи Аманда подумала, что де Уоренн не прочь сделать ее своей возлюбленной, но и ему она оказалась не нужна. Теперь он и вовсе объявил о том, что является опекуном Аманды, и явно собирается сплавить ее с глаз долой, выдав за кого-нибудь замуж.

Так Аманда и стояла у окна – страдая, не в силах собраться с мыслями, отчаянно пытаясь найти хоть какой-то смысл в жизни…

Все эти прошедшие недели она жила по плану – плану, разработанному де Уоренном. С его помощью она училась быть леди, чтобы войти в высшее общество и жить со своей матерью. И какими бы неловкими ни были ее усилия, она была настроена добиться невозможного. Аманда хотела стать леди – по крайней мере в том, что касалось внешнего облика, и не только для того, чтобы понравиться матери. Всю свою жизнь дочь пирата была изгоем, отверженной обществом, она вечно стояла у великолепных зданий, вглядываясь через окна в интерьеры роскошных гостиных и магазинов, осознавая, что она, Дикарка, другая. Как же ей хотелось быть такой же, как все!

Де Уоренн дал Аманде шанс изменить жизнь – при мысли об этом она задрожала. Эта дерзкая свободолюбивая девчонка притворялась, будто ее вовсе не беспокоит необходимость меняться, но, сказать по правде, ее это волновало – в противном случае Аманда не стала бы прилагать столько усилий. И ее по-прежнему это заботило. Настолько сильно, что теперь она беззвучно плакала.

У Дикарки не было собственного дома, власти отняли скромную ферму у отца. И теперь Аманде не хотелось возвращаться на остров, где ей придется лгать, красть или просить подаяние, чтобы выжить. Она не хотела снова становиться этой дикой девчонкой.

Аманда смахнула слезы с глаз.

Конечно, де Уоренн не хотел жениться на какой-то Дикарке, она никогда и не ждала от этого аристократа, что он захочет видеть ее своей женой. Аманда оказалась достаточно глупа для того, чтобы влюбиться в него, и она страстно желала стать его любовницей, пусть и ненадолго.

Но Клифф оказался человеком чести, представителем того славного типа мужчин, в существование которых она не верила до тех пор, пока не повстречала его.

И он снова поступал благородно. Он хотел быть защитником Аманды на острове, а теперь решил стать ее опекуном – и это при том, что не был ей ровным счетом ничем обязан. Де Уоренн мог бы выгнать дочь пирата взашей, но вместо этого он собирался дать ей щедрое приданое, с которым она могла удачно выйти замуж.

Аманде было больно, но одновременно она чувствовала самую искреннюю благодарность. Образ, который недавно так манил ее, ярко вспыхивая в сознании, немного изменился. Теперь Аманда видела себя облаченной в красивое платье, преисполненную светских, благопристойных манер. Она представляла, как сидит с Клиффом де Уоренном в благоухающем розарии и он нежно улыбается ей. Правда, их связывали лишь дружеские отношения – потому что Аманда была чьей-то женой.

– Только посмотрите на эти цвета – слоновая кость, коралл! – приговаривала Элеонора, рассматривая узорчатый отрез ткани. Действительно, на материи красовался бледный рисунок из веточек коралла. – С вашими волосами и глазами подобный наряд будет смотреться на вас просто восхитительно!

Очнувшись от грустных мыслей, Аманда вдруг осознала, что посторонняя, в сущности, женщина относится к ней с симпатией и даже беспокоится о ее одежде. Дикарка удивленно вытаращила глаза на небольшие образцы ткани, разложенные по кровати, и сощурилась: она никогда не видела столько шелка, атласа, шифона и хлопка. Клифф взял ее в свой дом, собирался дать ей приданое, а еще он позаботился о гардеробе, достойном принцессы.

– Эти ткани конечно же не для меня?

– Вы можете выбрать все, что вам понравится, – с улыбкой сообщила Элеонора. – Клифф богат, и мы должны стрясти с него все до последнего пенни. Ах, он может быть таким бесчувственным мужланом!

– Он прекрасный человек, – прошептала Аманда, невольно встречаясь с Элеонорой взглядом.

Та вручила кремово-коралловую ткань модистке и коснулась руки Аманды:

– Вы ведь влюблены в него до беспамятства, не так ли?

Аманда вспыхнула, резко возвращаясь к реальности от своих великолепных грез.

– Конечно нет! Я очень благодарна ему за все, что он сделал, за то, что позволил остаться здесь, в вашем доме, за то, что дал мне такую прекрасную возможность измениться к лучшему. – Дикарка ни словом не погрешила против истины. Все пути к отступлению теперь были отрезаны. И если это означало стать подопечной Клиффа, выйти за кого-нибудь замуж и довольствоваться лишь дружбой с обожаемым мужчиной, она хотела стать леди – по крайней мере казаться ею, если бы, конечно, могла справиться с этой задачей.

– У моего брата, – медленно произнесла Элеонора, – сложилось что-то вроде определенной репутации. Он не из тех, кто женится…

– Я знаю! – Аманда старательно изобразила на лице широкую, радостную улыбку. – Многие годы я наблюдала за ним на палубе его судов или захваченных им кораблей. Я видела, как он прогуливается по улицам Кингстона, и замечала настоящих леди, которые строили из себя дурочек в надежде привлечь его внимание. На островах каждый знает Клиффа де Уоренна.

Говоря все это, Аманда начинала понимать, что была далеко не первой женщиной, которая влюбилась в смелого красавца-капитана и была отвергнута им. Вероятно, за ним тянется целый шлейф разбитых по всему миру сердец. Теперь и ей самой придется жить со страданиями собственного, протестующего и своенравного сердца.

– Мой брат очень красив, необычайно очарователен и сказочно богат. Могу себе представить, как легко женщине влюбиться в него. И все же, вы знаете, я никогда еще не видела, чтобы он проявлял к кому-нибудь такую заботу.

Его романы обычно мимолетны, и он никогда прежде не приглашал женщину домой.

Аманда крепко обхватила себя руками. Она не была уверена, что хочет так откровенничать с Элеонорой О'Нил.

– Я не настолько глупа, чтобы думать о браке с вашим братом, миссис О'Нил. В сущности, он ведь собирается устроить мой брак. У меня есть и другой вариант – отправиться обратно на острова, но, несмотря на то что я люблю море и морские путешествия, я не могу вернуться.

Элеонора дружелюбно потрепала ее по руке:

– Вы такая храбрая!

Что ж, теперь разговор повернулся в безопасное для Аманды русло.

– Храбрая? Что вы, я не такая. Настоящая храбрость – это быть одной много месяцев напролет, не зная, где взять поесть. Храбрость – это наблюдать за приближающимся судном, не зная, кто на нем жив, а кто мертв.

Глаза Элеоноры теперь казались огромными от изумления, и Аманда отвернулась, досадуя на себя за то, что говорила так откровенно. Но такова была правда. Как правило, морские круизы отца длились дольше, чем он планировал, и теперь Аманда в полной мере осознавала: он не слишком хорошо заботился о ней. В последние месяцы перед казнью отца Дикарке приходилось ловить рыбу в бухте, собирать манго, просить подаяние и промышлять кражей, чтобы выжить. Однажды Родни попал в тюрьму на Кипре, его не было дома больше года. В ту пору Аманде было тринадцать лет. Она осталась одна, одинокая и испуганная. И всякий раз, когда хилое суденышко Кэрра вползало в гавань, она боялась, что отца не будет на палубе.

Что ж, Дикарке не нужно было принимать мучительное решение, выбирая между превращением в леди и возвращением на остров. Она отчаянно хотела той жизни, которую ей предлагал Клифф. Возможно, в том поместье, которое он собирается купить для нее, будет сад, полный ароматных роз, в противном случае Аманда посадит их сама.

Дочь пирата по-прежнему боялась высшего общества, но уже начинала думать, что, возможно, светская жизнь не так и плоха. В конце концов, семья Клиффа, имевшая высокое положение в обществе, радушно приняла ее в своем доме. Здесь никто не смотрел на нее свысока, по крайней мере пока. Возможно, лондонская знать не хуже аристократов с острова. Кроме того, нынешняя жизнь Аманды отличалась от бесцельного блуждания по улицам Кингстона – как же она раньше этого не понимала? Она войдет в светское общество под руку с Клиффом, чувствуя поддержку его изысканной и влиятельной семьи.

«Я смогу сделать это! – подумала Аманда. – Я должна это сделать!»

– Неудивительно, – тихо произнесла Элеонора, – что Клифф так смотрит на вас.

Но Аманда ее не услышала. Она медленно обошла кровать, заваленную образцами тканей, Элеонора последовала за ней.

– Мне нужно всего одно платье, – медленно сказала дочь пирата. Но, взяв шелк цвета коралла и слоновой кости, она приложила ткань к груди и вздрогнула. Эта материя казалась такой прелестной, такой женственной! И вдруг Аманда захотела платье из этого шелка – так же сильно, как ту самую ночную рубашку, которую изрезала вчера вечером. – Как вы думаете, я буду в этом красивой? – робко спросила она.

– Вы будете самой красивой женщиной в комнате, а вот Клиффа ждут проблемы, ему придется бороться со своими страстными желаниями, – отозвалась Элеонора, и ее глаза блеснули. – Вам нужна дюжина платьев, Аманда. Одного точно будет мало.

Дочь пирата с трудом могла поверить в то, что ей потребуется так много нарядов, точно так же, как едва могла поверить в крутой поворот своей судьбы. Возможно, жизнь, которая ждала Аманду, была лучше роли любовницы Клиффа де Уоренна. В конце концов, у бедняжки никогда не было собственного дома, безопасного, надежного. Они с отцом изо всех сил пытались сводить концы с концами в Белль-Мер, но над маленьким семейством Кэрр все время дамокловым мечом висела угроза продажи поместья в счет погашения их долгов.

Отец лгал Аманде, но сейчас он был бы за нее счастлив. Именно такой жизни он и хотел для дочери!

Что же касается матери, то однажды они встретятся. Аманда обязательно это устроит, и когда они наконец-то увидятся, перед леди Белфорд предстанет элегантная леди с привлекательным мужем и собственным поместьем, а не дочь пирата. И мать никогда не догадается о том, какие страдания, какую боль причинила Аманде, потому что та будет высоко держать голову и улыбаться так же снисходительно, как графиня.

А как насчет Клиффа? Они могут стать друзьями, возможно даже довольно близкими, и Аманда, которая наверняка будет любить его вечно, сможет восхищаться им издалека – точно так же, как восторженно наблюдала за ним на острове. Она надеялась, что со временем свыкнется с этой болью и не будет так страдать.

В руках Элеоноры появилась ткань в кремово-розовую полоску. Аманда взглянула на сестру Клиффа:

– Как вы думаете, что мне следует выбрать?

Леди Хэррингтон, единственная наследница огромного состояния Хэррингтонов, сидела в своей гостиной в Гринвиче, в просторном лондонском доме, с двумя гостьями, ее давними и близкими подругами, леди Бесс Уэйверли и леди Фелицией Кэпшоу. Хозяйка гостиной восседала на небольшом диване, обитом золотистым бархатом. Это была маленькая, величавая женщина лет двадцати пяти с фарфоровой кожей и изумительной красоты сине-зелеными глазами. Ее серебристые, отливавшие платиной волосы были туго стянуты назад в шиньон – не самую модную прическу, но она предпочитала именно такой, строгий стиль. Несмотря на то что леди Хэррингтон была очень богата, ее темно-синее платье казалось почти простым, без излишеств, на ней поблескивали лишь маленькие бриллиантовые серьги и бриллиантовое кольцо – и никаких других драгоценностей, ведь она не любила кичиться своим внушительным состоянием.

На ее подругах, однако, были надеты роскошные, отделанные оборками платья. Шею Бесс приятно оттягивало огромное ожерелье из рубинов – подарок ее нового любовника, заезжего русского графа, на Фелиции было гораздо больше изумрудов, чем следовало носить молодой вдове. Но недавно почивший супруг оставил ей небольшое состояние, и она старалась пустить окружающим пыль в глаза, отчаянно надеясь найти кого-нибудь на роль своего третьего мужа.

И казалось, Фелиции удалось присмотреть подходящего претендента. Весь прошедший час она прощебетала о пожилом графе, тоже дважды овдовевшем, который на прошлой неделе нанес ей целых четыре визита.

– Что вы об этом думаете, мои дорогие? – живо допытывалась Фелиция, чувственная брюнетка с пышными формами.

Бланш спокойно улыбнулась подруге:

– Ты хочешь, чтобы я сказала то, что ты желаешь услышать, или то, что действительно обо всем этом думаю?

Фелиция горделиво выпрямилась, а Бесс рассмеялась:

– Ей нужно твое одобрение, Бланш. О боже, если бы мы могли быть точно так же равнодушны к слабостям жизни, как ты!

Бланш сдержанно улыбнулась – ее не обидели слова Бесс, но она не собиралась делиться переживаниями ни с одной из своих подруг. Если бы ее только могли волновать все эти причуды жизни! Она вздохнула. Когда Бланш было шесть лет, во время массовых беспорядков бунтующая толпа зверски растерзала ее мать. Она не помнила это страшное событие и дни, предшествовавшие ему, и с тех пор спокойно принимала каждый причудливый поворот жизни.

– Тебя не беспокоит даже лорд Роберт, – недовольно надула губки Фелиция.

Бланш мягко погладила подругу по руке:

– Я беспокоюсь о тебе, моя дорогая. Неужели тебе нужно снова выскакивать замуж, так быстро? Может быть, тебе стоит более тщательно выбрать своего третьего мужа?

Фелиция, похоже, рассердилась:

– Я не такая, как ты, Бланш, в моих жилах нет льда! И не важно, о ком мы говорим – о лорде Роберте или любовнике, как у Бесс, но я сильно тоскую по страсти брачного ложа.

Бланш действительно не волновали все эти любовные истории. Близкие подруги знали, что она была девственницей. Они не могли взять в толк, почему Бланш отказывалась выходить замуж или хотя бы, не вступая в брак, завести любовника. Она уже бросила все попытки объяснить, почему мужчины совершенно не интересовали ее. Жизнь Бланш в Хэррингтон-Холле была надежной и стабильной, заполненной заботами об отце, и она не нуждалась больше ни в чем.

Ни один мужчина не мог заставить сердце Бланш колотиться от любовной тоски. Леди Хэррингтон не чувствовала склонности и к женщинам, совсем нет, она была просто мертва телом, поскольку ее душа тоже умерла.

– Мне кажется, тебе следует завести любовника, на некоторое время, но будь осторожна, – обратилась она к Фелиции. – И на этот раз выбирай супруга более мудро.

Второй муж подруги, красивый молодой мужчина, погиб, пытаясь взять рискованно высокое препятствие на своем чистокровном скакуне.

Когда Бланш обернулась к Бесс, которая была безумно влюблена в своего русского, несмотря на лорда Уэйверли и их двоих детей, появился дворецкий с серебряным подносом в руке:

– Миледи?

Бланш грациозно поднялась с дивана, чтобы взять поданную ей визитную карточку. Она пришла в восторг, увидев, что с визитом прибыла женщина, почти ставшая ее свекровью. Когда-то Бланш была обручена с Тайрелом де Уоренном, но никто из них не захотел скрепить этот союз брачными узами. Жених был очарован своей горничной, на которой впоследствии и женился. Отец Бланш не стал настаивать на другой помолвке, наконец-то осознав, к ее немалому облегчению, что дочь хочет остаться старой девой. Бланш с большой теплотой относилась к графине Адарской и знала, что Мэри де Уоренн тоже питает к ней самую искреннюю симпатию.

– Кто это? – поднимаясь с места, спросила Бесс. – Я опаздываю. Николай ждет меня в Беверли-отеле.

Бланш собиралась ответить подруге, но заметила, как в коридоре перед дверями гостиной показалась графиня с темноволосым джентльменом. К удивлению леди Хэррингтон, ее давно остывшее сердце в волнении заколотилось.

– О! – усмехнувшись, воскликнула Бесс. Она подтолкнула Фелицию локтем и понизила голос: – Это графиня Адарская и ее бравый, хотя и вечно задумчивый сын, закоренелый холостяк, сэр Рекс из Лэндс-Энда. Вот и идеальный любовник для тебя, Фелиция, – я слышала, что он весьма вынослив в постели, несмотря на отсутствие ноги.

Фелиция зарумянилась от смущения:

– Он никогда не улыбается.

– Серьезные хмурые мужчины – обычно лучшие любовники, дорогая. Что ж, мне пора! – Бесс чмокнула Бланш в щечку и, поприветствовав графиню и Рекса, унеслась прочь.

Удостоверившись, что ее улыбка достаточно радушна, Бланш поспешила навстречу графине, старательно избегая смотреть в сторону Рекса де Уоренна и пытаясь не думать о словах Бесс. Конечно, Бланш была знакома с сыном графини. Они обменялись от силы дюжиной слов еще в те времена, когда леди Хэррингтон была недолго помолвлена с его братом. Их общение всегда выходило каким-то неуклюжим, натянутым. В сущности, Рекс заставлял ее чувствовать себя неловко – это казалось странным, ведь никто другой не вызывал у нее такое волнение.

– Графиня, какой восхитительный сюрприз! – Бланш сделала реверанс, проявляя уважение к более высокому положению в обществе своей гостьи.

Потом леди Хэррингтон взглянула на Рекса, улыбка словно приклеилась к ее лицу. Приветствуя сына графини, она по-прежнему старалась не встречаться с ним взглядом.

– Сэр Рекс, я так рада вашему визиту! – Просто невозможно было вовсе не обращать внимания на этого большого, сильного человека. Краешком глаза она осторожно посмотрела на его мускулистое бедро. – Вы помните мою милую подругу, леди Кэпшоу? Она сопровождала меня несколько лет назад в Адар, но тогда она звалась леди Грин.

Когда с официальными представлениями было покончено, Бланш подала знак дворецкому подавать закуски. Организация встречи гостей помогла ей обрести былое спокойствие, которое она ненадолго утратила. Визит графини на самом деле сюрпризом не был, но то, что ее сопровождал сын, застало Бланш врасплох.

Рекс де Уоренн никогда не бывал в городе. Бланш сомневалась, что видела его в Лондоне хоть раз за прошедшие два года, если не больше. Ей оставалось только гадать, проводит ли он большую часть времени в своем корнуоллском поместье. Это имение и титул Рекс получил в награду за героизм на войне. Он не изменился с тех пор, как Бланш последний раз видела его, остался таким же – крупным, с тенями бремени тяжелых раздумий под глазами. Даже строгая Бланш не могла не признать, что ее подруги говорили правду: Рекс был очень привлекателен, если, конечно, кого-то привлекала столь мрачная красота.

– Сэр Рекс, я так счастлива снова встретить вас, – жеманно запела Фелиция. – Разумеется, я помню, как нас представляли друг другу в Ирландии.

Де Уоренн кивнул, все так же мрачно, даже не улыбнувшись:

– Рад вас видеть.

Он скользнул хмурым взглядом по Бланш и снова отвел глаза.

Бланш поняла, что Фелиция решила претворить в жизнь новый план и не прочь забраться к Рексу в постель. Она напомнила себе, что это, в сущности, не ее дело, и быстро обернулась к графине.

– Надолго пожаловали в город? – с улыбкой спросила она.

– Всего на два дня, – ответила графиня. – Мы можем прогуляться по веранде, дорогая?

Бланш догадалась, что графиня хочет о чем-то переговорить с ней с глазу на глаз. А Фелиция уже любезно интересовалась у Рекса, надолго ли он прибыл в город, а тот, отвечая сквозь зубы, казалось, еле сдерживался от нетерпения и раздражения. Бланш заметила, как он бросает взгляды на выпирающую из платья пышную грудь Фелиции, но, с другой стороны, ни один мужчина, похоже, не мог устоять перед ее двумя подругами, ведущими активную светскую жизнь.

Бланш очень не хотелось оставлять их вместе, но она взяла Мэри под руку, и они вместе направились к веранде.

– Как любезно со стороны сэра Рекса сопровождать вас сегодня, – услышала она собственный голос. Казалось, что одним глазом Бланш постоянно косится на парочку, оставшуюся в гостиной. Фелиция совсем развеселилась, потому что Рекс наконец-то улыбнулся, хотя и с явной неохотой.

– Я и сама сильно удивилась, что он захотел поехать со мной, – призналась Мэри. – Из всех моих сыновей он – самый убежденный отшельник. Рекс обычно не бывает в городе, и я к этому привыкла. Вы, несомненно, знаете, что он любой ценой избегает общества и настаивает на том, что очень занят в Лэндс-Энде. Как поживаете, Бланш? Как дела у лорда Хэррингтона?

– У отца все замечательно. Сейчас он в Стокгольме, ему надо решить некоторые деловые вопросы. Я так скучаю по нему, когда он уезжает надолго! – совершенно искренне ответила Бланш.

На самом деле ей было очень одиноко до того момента, как пожаловали с визитом Бесс и Фелиция. Подруги немного развеяли ее тоскливое настроение. Гости приходили в дом леди Хэррингтон каждый день, и она была слишком великодушна и любезна, чтобы отказаться принимать хоть кого-нибудь, но даже многочисленные светские разговоры не могли развеять горькое ощущение того, что она была бесконечно одинока. Со временем эта изоляция, это вынужденное уединение мучили Бланш все больше. Иногда она смотрела на свою гостиную, где веселились оживленные гости, и чувствовала, будто наблюдает за собой и окружающими со стороны, не зная в этой компании никого, в том числе и саму себя. Даже когда лорд Хэррингтон возвращался домой, хотя Бланш и была счастлива снова его видеть, ничего не менялось в этом ощущении глубокого, щемящего одиночества.

Но разве Бланш хотела, чтобы ее жизнь изменилась? Ей стоило сказать лишь одно слово, и отец тут же устроил бы ее замужество. Бланш вздрогнула: выйти замуж за совершенно постороннего человека и провести с ним всю жизнь, притворяясь, – что может быть хуже?

– Я рада, что у лорда Хэррингтона все хорошо, – сказала графиня. – Слышали новости? Мой сын Клифф в городе, и у него теперь есть подопечная.

Бланш удивленно взглянула на Мэри:

– У Клиффа появилась подопечная? Как же так вышло?

Клифф де Уоренн был слишком красив и слишком распутен, чтобы заботиться о юной особе, подумала она о том, чего никогда бы не произнесла вслух.

– Он знал ее отца, джентльмена-плантатора с островов, который недавно скончался. Мать Аманды умерла еще при родах, и Клифф привез бедняжку сюда, в надежде, что она сможет найти кого-то из родных матери. Но, кажется, Аманде уже не с кем тут встречаться, у нее не осталось родственников.

– О, это просто ужасно! – посочувствовала Бланш. – Чем я могу помочь?

Мэри доверительно сжала ее руку:

– Вы такая славная, такая добрая! Мы надеемся, что вы могли бы принять нас. Это будет первый визит для Аманды.

Бланш недоуменно смотрела на графиню, гадая, чего же от нее хотят.

– Мы хотели бы вывезти ее в свет, взять с собой на Кэррингтонский бал, но ее отец был больше бандитом, чем джентльменом, и она была воспитана весьма странно, необычно. Аманда – милая, красивая молодая леди, но ее манеры пока оставляют желать лучшего.

Теперь-то Бланш догадалась.

– Мэри, я с большим удовольствием приму Аманду в своем доме и помогу убедить ее в том, что все идет хорошо, независимо от некоторых недостатков в ее поведении. Кроме того, я помогу представить ее в свете, если вам потребуется моя поддержка.

– Спасибо, – с чувством произнесла Мэри. – Это очень важно для Клиффа, ну и для мисс Кэрр, конечно. Мы так ценим вашу помощь!

– Всегда рада оказать ее вам, – ответила Бланш. Она снова бросила в гостиную беспокойный взгляд и очень удивилась, когда увидела, что Рекс стоит, бросив светские разговоры, и пристально смотрит на них через окно. Фелиция сидела на диване одна, не в силах скрыть скуки и разочарования. Очевидно, Рекса де Уоренна не интересовала возможная любовная интрижка с ее подругой.

Все это Бланш явно не касалось, и все-таки она почувствовала колоссальное облегчение.

Глава 13

Клифф старался держать себя в руках, но избежать волнения было непросто, ведь то, чего он так хотел, наконец-то произошло. Вся семья собралась в гостиной к ужину, не было лишь Аманды и его сестры. Клифф представить не мог, что же их задерживало, но, зная Элеонору – и, кстати, Аманду тоже, – начинал беспокоиться по поводу этой дерзкой парочки. Мысли об утреннем разговоре с подопечной неотступно преследовали его, где-то глубоко в груди сидела ноющая, острая боль.

«Думаю, теперь я вас ненавижу. Мне бы хотелось, чтобы мы никогда с вами не встречались!» – эхом отдавались в памяти гневные слова Дикарки.

Клифф не знал, что сделал бы, если бы Аманда действительно презирала его. Он не мог вынести, допустить до сознания ее слова о том, что она жалеет об их встрече. Аманда стала для него так важна… Но она ведь совсем не это имела в виду, правда? Она бросила эту фразу, сгорая от боли и ярости, и Клифф не мог осуждать ее.

Дети сидели здесь же, в гостиной, они уже поужинали в детской и готовились провести тихий вечер наверху. Майкл, пасынок Шона от предыдущего брака, и Нед, старший сын Лизи и Тайрела, стояли у двери террасы с Алекси, что-то серьезно и взволнованно обсуждая. Алекси сжимал рогатку, и Клифф понимал, что за детьми нужен глаз да глаз, только Анахид куда-то запропастилась.

Ариэлла сидела прямо на полу, читая вслух сыну Элеаноры Рогану, годовалому мальчугану с яркими светлыми волосами и серыми глазами О'Нила. Рыжеволосая дочь Лизи Марджери, которой было четыре года, сидела с ними. Дети были увлечены чтением, это была сказка о каком-то драконе. Лизи сидела рядом с ними, прямо на полу, небрежно, будто горничная. Глядя на эту компанию, она счастливо улыбалась, ее щеки горели румянцем после прекрасного дня, проведенного в заботах о трех ребятишках. Лизи снова ждала ребенка и казалась еще более красивой, чем обычно.

Графиня заботливо следила за другим сыном Тайрела и Лизи, Чарльзом, которого все ласково называли Чазом. В свои два дитя было полно решимости смахнуть со стола все, что только видит, включая старинные роскошные вещи. Клифф рассеянно увидел, как Рекс подхватил Чаза прежде, чем тому удалось разбить бесценную тарелку. Мальчики давно ушли с террасы, опустились сумерки. Клифф напряженно вглядывался в повисшую темноту, пока не услышал оживленную болтовню запыхавшейся сестры в холле. Краешком глаза, по-прежнему сжимая ручку двери террасы, он заметил видение в розовом.

Клифф обернулся, пораженный этим образом, и лишь одно имя застучало в его голове: Аманда! Он споткнулся о свои собственные ноги, потом о ковер, но с большим трудом удержал равновесие и не упал.

Протеже Клиффа стояла с Элеонорой на пороге в розовом шелковом платье, ее волосы были убраны в высокую прическу, и она была настолько красива, что все мысли разом вылетели у него из головы.

Сейчас Клифф мог только стоять, молча восхищаясь Амандой, сраженный ее красотой и невинностью, чувствуя, как его охватывает неистовое желание обладать ею. Потрясенный, он рухнул на стул. Аманда покраснела и смущенно улыбнулась.

«О боже!» – только и крутилось в его голове, пока сердце неистово колотилось в груди. Как же она была красива! Но разве он с самого начала не знал, что эта дерзкая девчонка столь привлекательна?

Дикарка ушла, но его это совсем не волновало – не теперь, когда он лицом к лицу встретился с женщиной, в которую она превратилась. Де Уоренн не мог отвести от нее глаз.

– Клифф! – окликнула Элеонора. Она уперлась кулаками в бедра и строго посмотрела на брата.

Он тут же вскочил на ноги и помчался вперед, снова спотыкаясь о проклятый ковер. Резко притормозив перед Амандой, он застыл на месте, затаив дыхание. Они посмотрели друг другу в глаза. Странно, Клифф не мог придумать, что бы ей сказать, ведь на самом деле он хотел признаться Аманде, что она самая красивая женщина во всей Британии.

– Я выгляжу глупо? – прошептала она.

Сердце в груди Клиффа перевернулось – волнительно, рискованно.

– Вы выглядите… – с трудом выдавил из себя он, взяв ее за руку, – такой красивой… что у меня просто нет слов.

Щеки Аманды стали пунцовыми.

– Вы слишком добры ко мне.

Клифф поднес ее руку к своим губам, но забыл поцеловать – настолько был потрясен.

– Аманда… – он с усилием проглотил стоявший в горле комок, – нет ни одной женщины столь же прекрасной, как вы.

Глаза Аманды вспыхнули искренним удовольствием, и она улыбнулась Клиффу, теперь уже больше доверяя его словам.

Он еще раз приподнял ее руку и поцеловал, задержавшись губами на мягкой соблазнительной ладони. Ах, как страстно он сейчас хотел ее! Внутри у Клиффа поселилось мучительное, неодолимое желание, и оно было не только физическим. В сущности, он не мог понять или разгадать эту странную тоску – или просто боялся сделать это. Но не мог и выпустить руку Аманды, он хотел сжимать ее ладонь всегда.

– Вы подстригли свои волосы?

Она покачала головой:

– Нет.

У Клиффа отлегло от сердца.

– Я рад, – прошептал он. Внимательно рассмотрев каждую отдельную прекрасную черточку лица Аманды, он понял, что ничего не изменилось, а потом увидел розовый шелк, ласкающий ее грудь, стянутую платьем талию, и вздохнул, потому что, так или иначе, изменилось все.

– Лизи заколола мои волосы. Она знает, как это делается, у нее ведь они тоже длинные.

А перед глазами Клиффа уже мелькал другой, не менее великолепный образ Аманды – она стояла перед ним, полностью обнаженная, ее длинные серебристые локоны мягко струились по спине, плечам, сочным высоким грудям. Прошлой ночью Аманда была без одежды, ее волосы спадали вниз волнами, но тогда она находилась в плену острой боли и отчаяния, исступленно кромсая ночную рубашку кинжалом. Теперь же Клифф представлял Аманду, которая нежно улыбается ему, ее щеки горят огнем желания, она ждет, когда же он приблизится, обнимет, увлечет с собой в постель…

Ничего в своей жизни Клифф еще не хотел с такой неистовой силой. Очнувшись, он выпустил руку своей протеже и закашлялся.

– Как я понимаю, это то самое платье, которое отвергла какая-то клиентка мадам Дидье?

Аманда кивнула:

– Мадам Дидье была настолько любезна, что согласилась немного переделать его для меня… Как кто-то мог отказаться от столь красивого платья?

– Вам повезло, – выдохнул Клифф. – Я куплю вам еще сто таких платьев.

Аманда посмотрела ему в глаза и улыбнулась.

– Мне не нужно сто платьев. Клифф, я решила взяться за ум, – мягко сказала она.

Улыбка сбежала с его лица. Что, черт возьми, это означает?

– Я надеялась, – поколебавшись, она прикусила губу, – что смогу попросить вас кое о чем, после ужина.

«Вы могли бы стать моим мужем», – вдруг зазвучало в ушах Клиффа. Все его тело в волнении напряглось, стоило вспомнить о желании Аманды быть его супругой. Эту просьбу, такую прямую и трогательную, он вряд ли смог бы когда-либо забыть.

– Разумеется, вы можете попросить меня обо всем, – тихо сказал он, и их взгляды снова задержались друг на друге.

В этот момент кто-то тактично покашлял.

Клифф очнулся, осознав, что они здесь не одни, и почувствовал, как зарделись его щеки. Он окинул взором семью, неодобрительно отметив хитрую ухмылку Элеоноры, застывшее на лице Рекса смешливое выражение, пристальные взгляды и понимающие улыбки мачехи и Лизи. Даже Ариэлла смотрела на Клиффа с явным любопытством, словно он совершил что-то совсем уж неуместное и странное.

Графиня выступила вперед:

– Аманда, дорогая, я согласна, вы просто прелесть! Почему бы вам с Клиффом не перекинуться парой слов с глазу на глаз, пока Рекс поищет, куда запропастились наши мальчишки? Мы с леди пойдем в столовую, а Анахид сможет проводить остальных детей наверх.

– Спасибо, – с искренней благодарностью обратился Клифф к мачехе. Помедлив, он поцеловал ее в щеку. В этот момент он услышал доносившиеся снаружи громкие голоса их маленьких хулиганов, которые смеялись, явно задумав что-то недоброе.

Мэри улыбнулась пасынку:

– Я так счастлива за тебя!

Клифф не понял, что она имела в виду. Когда все ушли, он улыбнулся Аманде, и новый взгляд в ее сторону заставил его сердце томительно забиться. Де Уоренн уже не первый раз замечал за собой подобную реакцию – и она начинала его тревожить. Сейчас, когда он официально стал опекуном Аманды, ему, как никогда, стоило держать себя в руках. Опекуны не вожделели своих подопечных, это было очевидно.

– Мне закрыть двери?

Аманда пожала плечами:

– Не имеет значения.

Клифф решил оставить двери открытыми.

– Аманда, я очень сожалею о том, что произошло сегодня утром, – начал он.

Она положила ладонь на грудь Клиффа, и его сердце едва не выпрыгнуло из груди.

– Вы упоминали о приданом – и поместье. – Аманда опустила руку.

Ее простое прикосновение заставило Клиффа вспомнить все, что произошло в ее постели прошлой ночью, – все, до мельчайших деталей. Чувствуя напряженность и неловкость, он начал прохаживаться по комнате, чтобы отвлечься от непозволительных для опекуна мыслей.

– Да. Я понял, что вам нужно приданое, и я обеспечу его вам. Поместье будет частью этого приданого. Утром я попросил своих агентов подыскать подходящее имение.

Глаза Аманды стали огромными от изумления.

– Выходит, когда я выйду замуж, это имение будет моим? Оно будет принадлежать мне? Или моему мужу?

Клифф чувствовал странную тревогу, его беспокоило то, что теперь она говорила о замужестве так хладнокровно. «Вы могли бы стать моим мужем», – снова пронеслось в его голове.

– Именно в этом и заключается главная приманка, привлекательность приданого – в том, что после свадьбы оно перейдет от вас к вашему мужу. Однако мне бы хотелось, чтобы поместье осталось вашим, носило ваше имя и перешло по наследству вашему старшему сыну. Эта перспектива будет по-прежнему привлекательна для претендента на ваши руку и сердце, потому что муж обычно ведет дела жены, и ваш сын будет и его сыном тоже.

– Вы так щедры! – в порыве благодарности вскричала Аманда, и по ее огромным зеленым глазам Клифф понял, как она взволнована.

Тем не менее что-то в ее поведении его тревожило.

– Значит, вы пришли к выводу, что брак будет лучшим выходом для вас?

Покраснев, Аманда отвела взгляд:

– Клифф… де Уоренн. Утром я говорила опрометчиво. Я имею в виду… мне жаль, что я сказала все это… это было так глупо!

– Аманда, – запротестовал он, – вы не глупы…

– Нет, подождите! Я знаю, что вы никогда не женились бы на мне. Разумеется, я понимаю это! Даже не знаю, почему я это сказала, но ничего уже не изменишь. Я хочу объяснить, что после произошедшего ночью я действительно думала, что мы стали любовниками, но ведь вы сто раз уже говорили, что хотите лишь защитить меня. – Она вновь вспыхнула до корней волос. – Я понимаю это. И я не сержусь. Я не… не питаю к вам ненависти. Я никогда бы не смогла возненавидеть вас.

Клифф подошел к дверям и закрыл их, с облегчением заметив, что снаружи никого не было.

– Я очень рад слышать это, Аманда. Вы ведь все поняли, не так ли? Я никогда ни на ком не женюсь.

Лицо Аманды исказила странная гримаса.

– Когда-нибудь вы женитесь на прекрасной леди. Она, вероятно, будет принцессой – я уверена в этом.

Он вздохнул, осознавая, что никогда не сможет убедить ее в обратном.

– Именно это вы и хотели сказать? То, что сожалеете о своей горячности утром?

– И это тоже, но есть кое-что еще, очень важное. Мне бы хотелось понять, что означает для меня это поместье.

Аманда стояла так близко, что Клифф, случайно махнув рукой, коснулся пальцами ее щеки – и тут же спрятал обе ладони в карманах брюк.

– Поместье будет вашим. Фактически уже днем один из моих агентов нашел интересный вариант. Это особняк на довольно большом участке земли с тремя сдаваемыми в аренду фермами. – Заметив, как глаза Аманды снова стали круглыми от удивления, он продолжил: – Странно, но цена довольно низкая. Имение находится к югу от города, отсюда это примерно полдня езды в экипаже.

Она снова прикусила губу, в ее глазах читалось беспокойство.

– В чем дело, Аманда?

– Вы дадите мне мой собственный дом! – воскликнула она. – Британцы забрали у нас Белль-Мер и «Аманду К.». У меня за душой нет ни гроша, а вы даете мне поместье – мое собственное поместье. Вы понимаете, что это значит для меня?

Клифф не задумывался об этом прежде, но сейчас стал догадываться о ее опасениях.

– Кажется, я начинаю понимать. Не бойтесь. Поместье в любом случае будет вашим, а не вашего мужа. – Он немного помедлил, но решился спросить: – Теперь вас не беспокоит перспектива выйти замуж?

Улыбка на лице Аманды медленно померкла.

– Я знаю, что вы найдете для меня подходящую партию. И твердо убеждена в том, что вы никогда не заставите меня выйти замуж за кого-нибудь недостойного.

– Конечно нет, – медленно протянул он.

– Это небольшая цена за такую жизнь, как вы полагаете?

Теперь Клифф чувствовал себя неловко, беспристрастность, с которой рассуждала Аманда, внушала ему страх.

– Именно это и должны делать все женщины – искать мужей, которые могли бы заботиться о них. Даже если эти женщины – богатые наследницы, им все равно нужно выходить замуж, чтобы жить в покое и благополучии, производить на свет потомство.

– Я знаю, – бросила Аманда и медленно побрела к дверям, задумчиво теребя руки.

У Клиффа перехватило дыхание, он продолжал смотреть ей вслед, терзаясь своими мыслями. В самом деле, неужели так трудно будет найти Аманде мужа? Скоро у нее появится скромное, но столь необходимое приданое, а потом какой-нибудь джентльмен наверняка обратит на нее внимание и влюбится без памяти.

Подумав об этом, Клифф ощутил что-то вроде укола ревности.

На пороге Аманда обернулась, теперь их разделяло внушительное расстояние.

– Какого же мужа, – тихо спросила она, – вы собираетесь для меня найти? Это будет кто-то вроде моего отца? Не пират, конечно, но кто-то столь же сильный и бесстрашный?

Глаза Клиффа едва не вылезли из орбит от ужаса. Он просто не мог сказать своей подопечной правду – признаться в том, что никогда не навязал бы ей такое дикое, грубое чудовище, как Кэрр. Но де Уоренн начинал подозревать, что Аманда считает себя достойной только подобного чудовища.

– Я собираюсь найти для вас джентльмена, Аманда, кого-то щедрого и доброго, кого-то, кто и пальцем вас не тронет – кроме, конечно, нежных моментов любви.

Она удивленно взглянула на Клиффа:

– Вы имеете в виду… джентльмена? Настоящего джентльмена… как вы?

Де Уоренн почувствовал, как его щеки залились краской.

– Именно это я и имею в виду.

Он прошелся по комнате, слова Аманды, сказанные утром, настойчивым, проклятым эхом снова стучали в его ушах: «Вы могли бы стать моим мужем». Клифф обернулся, Аманда посмотрела на него, подняв брови, и он сумел улыбнуться:

– Не хотите ли вместе осмотреть Эшфорд-Холл?

Как и рассчитывал Клифф, она тут же отвлеклась от грустных мыслей и просияла:

– Вы хотите сказать, что мы будем осматривать поместье, которое вы планируете сделать моим приданым? Вместе?

– Не совсем так, – задумчиво произнес Клифф, хотя сама идея показалась ему весьма заманчивой. – Мы могли бы взять с собой детей – они еще не видели сельскую местность – и месье Мишеля, ведь вы не должны пропускать свои занятия.

Он снова одарил ее ослепительной улыбкой:

– Я планировал в ближайшее время лично осмотреть это имение, но мы можем устроить семейный пикник.

Аманда подпрыгнула от восторга. И прежде чем Клифф успел отреагировать, обвила его шею руками, прижавшись крепко-крепко.

– Я рада, что вы – мой опекун, – прошептала она, и ее губы оказались прямо у его щеки.

Клифф словно окаменел, остатками воли он попытался подавить в себе желание целовать ее – исступленно, бессмысленно… Вместо этого он лишь взял Аманду за плечи, немного отодвинул от себя и изобразил подобие улыбки.

В конце концов, неуместные чувства в его план не входили.

Вне себя от волнующего напряжения, Аманда выглянула из окна кареты, которая въехала на широкую белую дорожку из щебня, миновав безупречно подстриженные газоны и живые изгороди. Графиня передвигалась на большом экипаже: все шесть коней, которые легко несли карету, были как на подбор – вороные, каждый с белой звездочкой на лбу, с уздечками и сбруями из позолоченной кожи. На лакированных черных дверцах кареты красовался фамильный герб де Уореннов – золотой волк, оскалившийся в рыке на черном щите, расположенном на красном фоне с золотой геральдической лилией. Сиденья в карете были обиты темно-синим бархатом. Аманда расположилась рядом с Элеонорой спиной к направлению движения. Очевидно, места по направлению хода повозки предназначались для особ более высокого положения, теперь на них сидели графиня и Лизи.

Впереди их ждал огромный дворец из темного камня – резиденция виконта Хэррингтона, в которой он проживал вместе со своей дочерью, одной из самых богатых наследниц королевства.

Женщины болтали без умолку с тех пор, как они оставили Мейфэр. Дела держали Шона в городе, и Элеонора буквально умирала, по ее собственным словам, от тоски по мужу. Тайрел поклялся, что будет присутствовать на Кэррингтонском балу. Лизи плохо себя чувствовала, она едва не осталась в Хэрмон-Хаус, ее четвертый ребенок должен был появиться на свет в феврале. Лизи уже воспитывала двух мальчиков, поэтому была уверена, что на этот раз подарит своей дочери сестренку. Графиня напоминала ей о том, что все заботы о детях можно поручить няням.

Но Аманда не слышала ничего из того, о чем говорилось в карете.

Ее первое сшитое на заказ платье было готово – подобающий случаю наряд цвета слоновой кости, бледно-зеленая мантилья и подходящая по цвету шляпа. Перед тем как Аманда вышла из дома, появился Клифф. Он обернул вокруг шеи своей протеже маленькую нитку сверкающего жемчуга, чем немало ее удивил.

– Леди полагаются драгоценности, – тихо пробормотал он.

Аманда была так тронута, что на глаза навернулись слезы. Ей в который раз пришлось напомнить себе, что они с Клиффом – лишь друзья и ничего больше и это никогда не изменится.

Теперь она едва могла дышать от волнения и с трудом сдерживала слезы. Как много было этих «положено» и «не положено»! Положено сделать реверанс, когда леди Хэррингтон войдет в зал, положено избегать при встрече прямого, смелого взгляда. Не только уместно, но и желательно всегда сохранять сдержанное выражение лица. Если графиня протянет вам руку, вы можете поцеловать воздух выше ее ладони. Говорить стоит только тогда, когда к вам кто-то обратится. Произносить слова нужно спокойно и медленно – скромно, сдержанно! Нужно было ждать, пока вам предложат стул, причем нельзя было садиться раньше графини или кого-либо из присутствующих более высокого положения – а для Аманды это означало буквально каждого в Лондоне. Если стула нет, нужно просто стоять и сдержанно улыбаться. И если существовало что-то, что Аманде следовало запомнить на веки вечные, так это было всего одно слово: разумеется, сдержанность.

Кроме того, стоило знать о существовании нескольких в целом вполне безопасных и приемлемых тем для светской беседы – это погода, сады, одежда и походы по магазинам, планы на лето. Мишель настойчиво советовал Аманде придерживаться в разговоре этих и только этих тем – он даже заставил ее выучить их назубок. Аманда знала, что должна следовать этикету, но Клифф, подарив ей жемчуг, склонился к ней и улыбнулся:

– Вы понравитесь леди Хэррингтон, если будете самой собой.

Аманда сильно в этом сомневалась.

– Аманда? Ты выглядишь плохо, словно чувствуешь себя так, как я сегодня днем, – сказала Лизи и потянулась вперед, чтобы дружески погладить ее по колену.

Аманда дернулась от неожиданности. Будущая графиня Адарская была слишком занята своими детьми, поэтому они едва ли поговорили разок-другой, но Аманда готова была поклясться, что никогда прежде не встречала более приятной и безобидной женщины. В сущности, один из их разговоров касался платья будущей графини, испачканного мукой, и ее носа, на котором красовался след от шоколада. Судя по всему, она любила печь и готовила угощение для детей.

Аманда попыталась улыбнуться, но у нее ничего не вышло – она даже не могла говорить. Это был первый светский визит бывшей Дикарки, и она не сомневалась в том, что окружающие быстро решат, что она самозванка – каковой, в сущности, и являлась на самом деле.

– О, дорогая, – сказала Лизи, на этот раз касаясь ее руки. – Вы хотите услышать историю?

Последнее, что хотелось сейчас Аманде, это слушать какую-то историю, но, поскольку она потеряла дар речи, отказаться уже не могла.

– Я была влюблена в Тайрела большую часть своей жизни, я любила его с раннего детства. Но он был наследником графства и едва ли знал, что я вообще существую на этом свете – или, по крайней мере, я так думала. – Лизи как-то недобро, почти злопамятно улыбнулась. – В любом случае моя семья была очень бедной, и хотя я безумно любила Тайрела, я никогда даже не мечтала, что однажды он сделает меня своей женой.

Увлекательная история заставила Аманду забыть о том, как она боится леди Хэррингтон. Аманда подскочила от удивления и наклонилась вперед:

– Вы были бедной?

– И слишком полной для того, чтобы модно одеваться, – рассмеялась Лизи. – Хорошо, я все еще слишком пухлая, но Тайрелу, кажется, это нравится.

– Ладно, – заспешила она, когда Элеонора толкнула ее локтем, – я расскажу покороче. Тайрел настолько превосходил меня по положению в обществе и богатству, что мне ничего не оставалось, как пойти в горничные. И он был обручен с леди Хэррингтон.

Аманда не могла прийти в себя от изумления:

– Что же произошло?

– Настоящая любовь, – ответила Лизи с хитрой усмешкой, заставив Элеонору захихикать. – Обязанностью Тайрела было жениться на Бланш, но он хотел быть со мной. А потом Бланш великодушно разорвала их помолку и теперь по каким-то своим причинам не хочет выходить ни за кого замуж. Главное, что вскоре мы уже стояли перед алтарем, обмениваясь клятвами.

– И они жили долго и счастливо, – добавила Элеонора и тоже доброжелательно потрепала Аманду по руке. – Тайрел влюбился в Лизи задолго до того, как она поняла это. Вам следует знать одну важную вещь о мужчинах – да и о женщинах тоже – нашей семьи. Де Уоренны влюбляются один раз и навсегда.

Аманда улыбнулась:

– Это очень романтично!

– Не волнуйтесь, все будет хорошо, – ободрила Лизи. – Бланш – очень милая леди, с тех самых пор мы с ней в замечательных отношениях.

– Просто улыбайтесь, кивайте и старайтесь вообще ничего не говорить! – посоветовала Элеонора.

Аманда усмехнулась в ответ.

– Элеонора, – с укоризной одернула графиня, и в этот момент карета начала замедляться.

Элеонора наклонилась к Аманде, ее лицо стало серьезным.

– Я никогда не высказываю свое мнение в утонченной светской компании, Аманда. Обычно мои суждения бывают чересчур смелыми, и я знаю об этом. Но когда я дома или с Шоном, я говорю и делаю то, что мне нравится. Иногда я даже сквернословлю. А еще вы должны знать, что я – заядлая наездница и я никогда не пользуюсь дамским седлом.

Аманда пыталась переварить все, что ей только что поведали, то и дело бросая взгляды на огромный каменный фасад трехэтажного особняка. Лизи удалось отвлечь Аманду от тягостных мыслей, но совсем ненадолго, и теперь ее терзали волнение и страх. Форейторы де Уореннов распахнули дверцы кареты.

– Но вы – леди, – возразила Аманда Элеоноре.

– Никому в светском обществе не нравятся откровенные женщины, но за закрытыми дверями – это совсем другое дело, – улыбнулась ей Элеонора.

– Элеонора, пожалуйста! Дорогая, – обратилась графиня к Аманде, – вы лишь на середине долгого пути. Вам нужно всего-навсего вежливо улыбаться и с осторожностью подбирать слова. Но леди правы. У вас все получится, Бланш – очень милая.

На этих словах графиня начала выбираться из кареты.

Аманда не знала, что теперь и думать, тем более что в ее память крепко врезались напутственные слова Клиффа, которые он прошептал на прощание. Аманда последней выбралась из экипажа и следом за тремя женщинами стала подниматься по широкой каменной лестнице, оглядываясь на огромный фонтан в центре дороги среди геометрических садов. По сравнению с Хэррингтон-Холлом Хэрмон-Хаус казался маленьким и по-домашнему уютным. Сердце колотилось так тревожно, что Аманде стало дурно.

Их провели через просторный холл, полный старинных картин, в огромную гостиную с тремя хрустальными люстрами и таким количеством стульев, что она не успела сосчитать их до того, как слуги возвестили хозяйке о прибытии графини. Тело Аманды в волнении напряглось, когда в высшей степени элегантная блондинка вошла в комнату.

Бланш Хэррингтон была хороша как картинка. Эта женщина была изумительно красива, и хотя она еще не успела произнести ни слова, Аманда уже знала, что это было воплощение поведения, достойного истинной леди. На Бланш было элегантное, хотя и довольно скромное платье изумрудно-зеленого цвета, в ее ушах и на одной руке искрились бриллианты. Она двигалась с грацией и достоинством леди, с рождения наделенной необычайными богатством и властью, но улыбалась тепло, сердечно. Бланш и Мэри де Уоренн обнялись, обойдясь без реверансов.

– Я так рада видеть вас, Мэри, – сказала Бланш Хэррингтон, явно довольная приходом гостей.

– И я счастлива находиться здесь, Бланш.

Леди Хэррингтон повернулась, улыбаясь Лизи и Элеоноре, ее взгляд скользнул по Аманде.

– Как же долго мы не виделись, Лизи! А с вами, Элеонора, мы не встречались с дня вашей свадьбы.

Женщины обнялись, Лизи принялась объяснять, что была слишком занята детьми, потом Элеонора стала отговариваться тем же самым. Аманда дрожала, сжимая руки и молясь, чтобы ей удалось избежать глупых ошибок. Леди Хэррингтон улыбнулась, когда Мэри представила ее:

– Бланш, это подопечная моего сына, мисс Аманда Кэрр.

Чувствуя, как ее щеки пылают огнем, Аманда склонилась в своем первом официальном реверансе. Она вдруг запаниковала, испугавшись, что из прически вылетели шпильки, а красивое кремовое платье запачкалось. Но, выпрямившись, Аманда увидела, что приветливое выражение на лице Бланш не изменилось.

– Добро пожаловать в Хэррингтон-Холл, моя дорогая. Подумать только, Клифф де Уоренн – ваш опекун! Полагаю, вы и желать не могли лучшего покровителя. Надолго прибыли в город? – осведомилась Бланш дружелюбным, заинтересованным тоном.

Сердце Аманды неистово колотилось, она попыталась улыбнуться, но слишком нервничала для этого.

– Он замечательный опекун, миледи. А в городе я всего неделю.

– Лондон – прекрасный город. Уверена, вы великолепно проведете тут время, – ответила Бланш.

Аманда кивнула, понимая, что леди Хэррингтон ведет с ней самую настоящую светскую беседу. Как там ее учили, о чем нужно разговаривать? Мысли лихорадочно роились в голове. Аманда не хотела обсуждать погоду – ничто иное не заставило бы ее чувствовать себя так глупо.

– У вас очень красивый дом, миледи. Хэрмон-Хаус казался мне огромным, но ваш дом еще больше, – все еще дрожа, произнесла Аманда. Интересно, она правильно обратилась к этой знатной леди? – Я имела в виду, «ваша светлость», – решив поправиться, прошептала смущенная Аманда. И в тот самый момент, когда дочь пирата произнесла это, ей вдруг вспомнился один из уроков, на котором ее учили, что обращаться «ваша светлость» следует лишь к герцогу или герцогине. Она покраснела как рак.

Но Бланш, казалось, пропустила ее бестактность мимо ушей.

– Благодарю вас, моя дорогая. Лорд Хэррингтон, мой отец, построил это поместье много лет назад. Сады – моя любимая часть имения.

Аманда помедлила с ответом, пораженная тем, что над ней не смеются, а потом спросила, затаив дыхание:

– У вас есть розарий?

– Да, конечно. Не хотели бы вы посмотреть на него? – И Бланш протянула гостье руку.

Аманда не верила своим ушам.

– Я люблю розы. И мне бы хотелось их увидеть, – с трудом выдавила она из себя, преодолевая смущение.

– Тогда почему бы всем нам не прогуляться в саду? Сегодня такой восхитительный день! – предложила Бланш. – А позже мы можем выпить чаю.

Аманда застыла было на месте, потрясенная и дрожащая, провожая взглядом женщин, направившихся к дверям террасы. Подопечная де Уоренна с шумом выдохнула: она только что прошла свое первое испытание в светском обществе. И Аманда поспешила присоединиться к остальным.

– Клифф? – Элеонора хотела появиться тихо, но это была нелегкая задача, ведь сейчас ее буквально распирало от желания подразнить брата.

Он сидел за одним из двух больших столов в библиотеке, которые располагались по диагонали в самом дальнем углу огромной комнаты. На полу лежали два больших красных ковра, книжные шкафы стояли у двух стен из четырех. Клифф, казалось, был поглощен работой с какими-то документами, и Элеоноре пришлось выступить вперед и помахать каким-то листом бумаги перед лицом брата, снова позвав его по имени.

Клифф дернулся от неожиданности, поднял глаза на сестру и тут же встал, улыбаясь:

– Элеонора! Когда вы вернулись из Хэррингтон-Холла? Как все прошло?

Но сестра сохраняла на лице подчеркнуто спокойное, невинное выражение. Боже, ну чем он заслужил эту пытку!

– О, все просто замечательно. Мама отдыхает перед ужином, как и все остальные. Могу я перекинуться с тобой парой слов?

Клифф нахмурился, выходя из-за стола.

– Как Аманда? – требовательно спросил он, сгорая от нетерпения. – Визит прошел успешно?

Но коварная сестра просто улыбалась ему, храня молчание.

– Ну же, не испытывай мое терпение!

– Ты никогда не отличался терпением, – заметила она и снова улыбнулась брату, на этот раз совершенно искренне. – Это была замечательная идея – нанести первый визит Бланш. Все прошло удачно. Аманда, возможно, этого и не осознает, но в ней есть спокойствие и грация, даже когда она боится. Твоя подопечная допустила лишь одну оплошность, но мы все притворились, будто не заметили, и она поняла свою ошибку. Аманда может держаться в светском обществе – она умна и, если честно, умеет вести беседу.

Клифф улыбнулся:

– Я так рад!

Элеонора дернула его за рукав.

– И все же ты знаешь свет не хуже меня. Бланш Хэррингтон – одна из немногих по-настоящему искренних и приятных женщин в городе. Здесь так много стервятников! Я просто ненавидела свет, когда мне приходилось бывать в обществе. Не могу даже примерно сосчитать, сколько английских леди смотрели на меня свысока потому, что я – ирландка. И, что еще хуже, как много там было самых бессовестных распутников, которые липли ко мне, невзирая на то, что я дочь графа. – Элеонора сделала над собой усилие, чтобы не усмехнуться, хотя в ее глазах прыгали коварные огоньки.

Клифф нахмурился.

– Я буду ограждать Аманду от каждого негодяя, который осмелится хоть раз взглянуть в ее сторону, – бросил он сквозь зубы. – Никто не посмеет преследовать ее с какими бы то ни было намерениями, кроме благородных.

Элеонора с трудом сдерживала смех.

– А ты очень серьезно относишься к своему опекунству, – сказала она, ее лицо по-прежнему выражало безмятежность и невинность.

– Разумеется, серьезно, – резко сказал он, ощущая крайнюю степень раздражения. Потом кивнул на бумагу в руках сестры. – Это для меня?

С уст Элеоноры все-таки сорвался смешок.

– Это список кандидатов в мужья.

Клифф посмотрел на сестру так, словно она вдруг заговорила по-китайски.

– Разве ты не хочешь посмотреть, кто там значится?

Де Уоренн выхватил лист из руки Элеоноры, и она вновь постаралась не захихикать, потому что его брови удивленно поднялись.

– Да здесь всего четыре имени!

– Это пока лишь первые четыре имени, о которых я подумала, – ответила она. – Кроме того, хотя ты и даешь Аманде приданое, это не делает ее богатой наследницей. Мы можем утверждать, что она представительница древнего саксонского рода, но подтвердить это нам нечем. Я постараюсь найти Аманде идеального мужа. Ты ведь действительно хочешь, чтобы она была очень счастлива в семейной жизни, не так ли?

Клифф метнул в сестру мрачный взгляд:

– Джон Каннингем? Кто это?

Оживившись, Элеонора улыбнулась:

– Это вдовец с титулом, баронет. У него маленькое поместье в Дорсете, небольшой ценности, зато он молодой, красивый и, очевидно, любвеобильный, потому что у него двое сыновей от первой жены. Он…

– Нет.

Она притворилась, что удивлена, подняв вверх брови:

– Прошу прощения?

– Кто следующий?

– А что не так с Каннингемом? Сказать по правде, он открыто ищет жену!

– Он беден, – резко возразил Клифф. – К тому же ему нужна лишь мать для его сыновей. Следующий?

– Прекрасно, – фыркнула Элеонора, раздражаясь. – Уильям де Бретт. Ах, этот тебе понравится! У де Бретта скромный доход в размере тысячи двести фунтов в год. Он из прекрасной семьи – у них нормандские корни, как и у нас, но у него нет титула. Тем не менее…

– Нет. Точно нет.

Элеонора пристально смотрела на брата, сохранять невозмутимое выражение лица ей было все труднее.

– На тысячу двести в год Аманда может жить скромно, но достойно, и я знаю де Бретта, – сказала она. – Женщины падают в обморок, когда он заходит в гостиную.

Взгляд Клиффа стал твердым.

– Такой доход едва ли приемлем, к тому же у него нет титула. Аманда выйдет замуж за аристократа.

– В самом деле?

Его улыбка не сулила ничего хорошего.

– В самом деле. Лайонел Камден – кто это?

Элеонора просияла улыбкой:

– Этот, возможно, самый лучший претендент из списка! У него есть титул, он барон. Он никогда не был женат, но у него несколько детей. У Камдена довольно красивый дом, где-то в Сассексе, и у него неплохой доход. Полагаю, примерно две тысячи в год.

И сестра принялась ждать его реакции. А Клифф смотрел на нее, борясь с подступающей яростью.

– Выходит, он распутник?

– У тебя самого есть внебрачные дети!

– Я тоже распутник. Следующий.

– Следующий? – задохнулась от возмущения Элеонора.

– Аманда не выйдет замуж за донжуана. Ее муж будет хранить ей верность.

– Тогда, возможно, тебе все-таки стоит вернуться к кандидатуре де Бретта? Он очень привлекателен, и я уверена, что он мог бы влюбиться в Аманду!

– Кто такой Ральф Шеффейлд? – Клифф пропустил замечание сестры мимо ушей.

Элеонора приберегла самого лучшего претендента напоследок. У Шеффейлда не было никаких недостатков.

– Во время войны он был посвящен в рыцари в награду за мужество, он самый младший сын графа, его семья очень богата, и он может жениться на ком захочет. Он не распутник. Было бы замечательно, если бы они с Амандой составили пару!

– Откуда ты знаешь, что он не распутник?

– Я наслышана о его репутации.

– Он должен быть распутником, в противном случае он давно был бы женат.

– Я убеждена в том, что он – не такой, – поспешила ответить она. – Если бы он был распутником, весь свет сплетничал бы об этом.

– У него есть любовница?

– Мне об этом неизвестно.

– Тогда он, должно быть, предпочитает мужчин. – Клифф торжествующе улыбнулся.

– Какой странный вывод ты делаешь! – Элеонора была потрясена.

– Он какой-то чересчур идеальный. Наверняка с ним что-то не так. Если у него нет необычных предпочтений в личной жизни, он, возможно, азартный игрок!

– Он не играет на деньги. – Элеоноре снова пришлось сделать над собой усилие, чтобы не засмеяться. Она понятия не имела, играл ли этот Шеффейлд. – И, Клифф, он любит женщин. Я лично встречалась с ним, я в этом уверена.

Клифф скрестил руки на груди и взглянул на сестру:

– С ним что-то не так, я это чувствую. О чем ты мне не говоришь?

– Я рассказала тебе все, что знаю. Он идеальный кандидат для Аманды!

Де Уоренн порвал бумагу, причем не пополам, а в мелкие клочки. Потом, улыбнувшись, бросил кусочки бывшего списка, и они усеяли пол.

– Клифф! – едва не задохнулась от возмущения сестра. – Что не так с Шеффейлдом?

– Никто не совершенен, – парировал де Уоренн. – Он явно что-то скрывает.

– Ты не можешь отвергать каждого претендента!

– Могу и буду это делать, пока не найду подходящего кандидата. Составь мне другой список, – приказал он, удаляясь.

Элеонора уже не могла с ним спорить. Она взяла с полки первую попавшуюся книгу и в ярости метнула в брата, попав ему в спину.

Клифф обернулся:

– Это еще что такое?

– О, позволь только сказать, что я собираюсь от души насладиться тем, как ты будешь сбивать спесь с очередных женихов. И кстати, мы все поддерживаем Аманду и хотим для нее лучшей доли.

Он просто смотрел на сестру, рассеянный, как обычно. Позади нее, у дверного проема, кто-то кашлянул. Насторожившись, Элеонора обернулась.

– Шон! – закричала она, чувствуя, как радостно забилось сердце.

Высокий и красивый, Шон прошел вперед, сжав Элеонору в объятиях.

– Сюрприз, – нежно сказал он и прильнул к ее губам.

Глава 14

Улыбаясь, Аманда крепко обхватила колени и подтянула их к груди. К ужину она надела то же самое красивое платье, в котором ездила в гости к леди Хэррингтон. Ее первый визит прошел успешно! Подумать только: Аманда беседовала с богатой наследницей, отвечала на вопросы хозяйки дома в манере, которая той, казалось, понравилась, и леди знатного происхождения не относилась к ней свысока – не проявила унизительную снисходительность ни разу! За весь вечер дочь пирата не услышала ни единой насмешки!

Теперь Аманда спрашивала себя, как же это могло случиться. Когда она подумала о своем покровителе, ее улыбка смягчилась. Возможно, однажды она найдет способ отблагодарить Клиффа де Уоренна за ту блестящую возможность, которую он ей дал. Сейчас Аманда начинала искренне верить в то, что она могла стать леди, оставив Дикарку в далеком прошлом, которому эта дерзкая девчонка и принадлежала. Она вспомнила об отце, но на этот раз уже без слез. Он бы не возражал, решила Аманда, даже наоборот: теперь он бы ею гордился.

Больше всего Аманда восхищалась Элеонорой О'Нил, именно на эту леди она так стремилась быть похожей. Сестра ее опекуна была смела и откровенна, но одновременно красива и элегантна. Она спрятала лицо в коленях, продолжая улыбаться. Конечно, Аманда все еще тайно тосковала по Клиффу де Уоренну, но ее жизнь менялась, и она была приятно взволнована.

«У меня все получится!» – подумала Аманда.

В дверь ее комнаты постучали. Аманда спрыгнула на пол и, легко заскользив в своих совершенно новых белых шнурованных туфлях, подошла к двери.

На пороге стоял Клифф, его лицо светилось улыбкой.

– Я подумал, что мог бы сопроводить вас вниз к ужину, – сказал он, скользнув взглядом по своей протеже.

– Вы слышали о визите? – взволнованно выдохнула она.

Клифф коснулся ее руки:

– Я слышал. Знаю, что вы имели большой успех.

Его глаза заискрились, зажглись искренней теплотой.

– А вы бывали в Хэррингтон-Холле? – живо поинтересовалась Аманда.

– Да, бывал.

– Леди Хэррингтон живет как королева, Клифф! Ее дом похож на дворец – я и понятия не имела, что такое бывает! – Аманда был так счастлива, что могла разделить свой триумф с ним. – Леди Хэррингтон задавала так много вопросов, и кому – мне! Как будто ее волновало то, что я скажу! И мы погуляли по ее садам – у нее прекрасные сады. Она – настоящая, замечательная леди!

Клифф повел подопечную по коридору.

– Я очень рад. Вот видите, Аманда, высшее общество не так ужасно, как вы думаете, – с улыбкой ободрил он, но, стоило им начать спускаться вниз, вернулся к серьезному тону. – Завтра графиня намеревается вместе с вами сделать покупки на Бонд-стрит и прогуляться по Пэлл-Мэлл. Что вы на это скажете?

Удачный визит так вдохновил Аманду, что теперь она чувствовала себя готовой к следующей ступеньке на пути в высшее общество. Все происходящее с ней казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой.

За исключением Дульсии Белфорд. Дня не проходило без того, чтобы Аманда не вспоминала, как безжалостно ее отвергла мать, и она настойчиво гнала от себя горестные мысли.

Сейчас, по крайней мере, Аманда точно не собиралась думать о матери, ведь ее жизнь была почти прекрасна. Сегодня она собиралась от души насладиться своим первым успехом.

– Полагаю, вам стоит осмотреть достопримечательности Лондона, – прервал ее раздумья Клифф. – Собственно, я решил вспомнить о своем обещании устроить для вас личную экскурсию.

Сердце Аманды затрепетало, на это было сразу несколько причин. Клифф внимательно смотрел на нее, и в его взгляде читалось неподдельное восхищение.

– Я не забыла об этом, – тихо произнесла Аманда, искоса поглядывая на де Уоренна. Она почти флиртовала, но неосознанно, просто наслаждаясь тем, что никогда еще не чувствовала себя такой красивой, как сейчас.

– С этим, видимо, придется повременить до нашего возвращения из Эшфорда, – мягко сказал Клифф, когда они спустились вниз и услышали голоса его родных. Щеки де Уоренна немного порозовели, и Аманда почувствовала, что он начинает проявлять к ней типично мужское внимание. Но в этот момент до нее неожиданно донеслись вопли и дикий смех мальчиков, а потом кто-то из детей, видимо Ариэлла, пронзительно завизжал. Аманда вздрогнула и посмотрела на своего благодетеля.

Клифф неодобрительно нахмурился:

– Алекси стал неуправляемым. Они с Недом и Майклом скоро учинят в этом доме погром.

– Они просто развлекаются, наслаждаясь играми, – прошептала Аманда, надеясь, что де Уоренн не будет слишком строг с детьми. Впрочем, их ведь никогда не били, жестоко наказывая за проделки, – эти дети вообще понимали, насколько им повезло? – Вы уже решили, когда мы поедем осматривать имение Эшфорд?

– Я подумывал отправиться туда послезавтра, – ответил Клифф.

Аманда не могла дождаться этого момента, и, затаив дыхание от волнения, она одарила своего спутника благодарной улыбкой.

В холле Клифф немного помедлил и сказал:

– Кажется, вы постепенно сближаетесь с моей сестрой.

– Мне она действительно очень нравится, – призналась Аманда. – В ней нет высокомерия, чванства.

Он рассмеялся:

– Согласен. Что ж, я очень рад.

В этот момент в холле появился Рекс, который вел за собой хихикающих мальчишек.

– Что они натворили?

– Посадили жабу на платье Ариэллы. Теперь они будут заново делать свои уроки, – твердо сказал Рекс.

– Это еще что за выходки? – принялся отчитывать Клифф, холодно глядя на сына. – Я уже всерьез думаю о том, чтобы отправить тебя обратно на острова, мой мальчик. Так что на твоем месте я бы дважды подумал перед тем, как устраивать заговоры с кузеном, чтобы издеваться над своей сестрой – или придумывать что-то столь же предосудительное и неприятное.

Алекси стал белым как полотно.

– Ты хочешь отправить меня на острова! – задохнулся от ужаса он.

– Возможно, завтра тебе подойдет? – так же холодно сказал Клифф.

– Я буду вести себя хорошо, обещаю! – закричал Алекси.

Нед вышел вперед – серьезный, мрачный:

– Сэр, это целиком моя ошибка, я подговорил Алекси. Если кого-то и следует наказать, то только меня. Но не отправляйте его на острова!

– Я подумаю об этом. А пока, после того, как вы повторно сделаете все свои задания, вы должны написать Ариэлле письмо с извинениями.

Мальчики кивнули, покорно направившись вверх по лестнице.

– Именно это им и требовалось, – одобрительно заметил Рекс и улыбнулся Аманде. – Могу ли я сопроводить вас к ужину, мисс Кэрр? Конечно, если вы предпочтете мое внимание обществу моего эгоистичного брата. Кроме того, вы могли бы рассказать мне о своем визите к леди Хэррингтон.

Аманда улыбнулась и, не став долго колебаться, подошла к нему.

– Польщена вашим вниманием, сэр Рекс. – Она оглянулась на Клиффа, вопросительно приподняв брови, чтобы узнать, одобряет ли он ее новые манеры.

Клиффу поведение подопечной явно понравилось, и он одобрительно кивнул ей.

– Умница, – пробормотал он, опуская ресницы.

Сердце Аманды едва не выскочило из груди от счастья.

Аманда склонилась над письменным столом в своей комнате, читая книгу по истории Лондона, которую накануне дал ей месье Мишель. Теперь ее уроки продвигались медленно: она скрупулезно изучала строчки, не забывая заглядывать в лежавший под локтем словарь, который Клифф дал ей еще на судне. Впрочем, сейчас Аманду это уже не волновало. Она полюбила чтение и с каждым днем справлялась с этим занятием все лучше и лучше.

Дверь спальни вдруг с шумом распахнулась, и Аманда вздрогнула от неожиданности. Обернувшись, она увидела на пороге Лизи, щеки которой пылали от радостного волнения. Безмерно удивленная, Аманда захлопнула книгу, заложив страничку, на которой остановилась.

– Лизи, что случилось? В доме пожар? – спросила она, встревожившись.

Лизи де Уоренн была одной из самых невозмутимых женщин из всех, кого ей доводилось видеть.

Сейчас обычно сдержанная Лизи переминалась с ноги на ногу, чуть ли не подпрыгивая.

– Вы просто обязаны спуститься вниз. Здесь моя сестра с мужем и другом!

Аманда встала, не в силах подавить зародившееся в душе беспокойство, и все-таки тоже ощутила что-то вроде радости. Она немного слышала об эксцентричной сестре Лизи Джорджине и ее муже Рори, работавшем карикатуристом в «Дублин таймс» и известном своей радикальной политической сатирой. Аманду забила нервная дрожь – от предвкушения возможного успеха, приятного общения не только с Бланш Хэррингтон, но и с семьей де Уоренн, а еще от боязни неминуемого высокомерия, с которым к ней наверняка отнесутся. Определенно ее нынешнее путешествие в мир высшего света не обещало быть легким.

Лизи безошибочно разгадала чувства Аманды, потому что тут же подбежала к ней и дружески сжала ее руки:

– Вам понравятся Джорджи и Рори, поверьте! Они оба привыкли выражаться напрямик и придерживаются весьма радикальных взглядов! Должна вас предупредить, каждый из них будет пытаться внушить вам свое мнение и перетянуть на свою сторону: Джорджи выступает за англо-ирландскую унию, а Рори полагает, что Ирландия должна получить независимость. Поторопитесь же!

Аманда рассмеялась, когда Лизи, сгорая от нетерпения, потащила ее за собой по коридору и вниз по лестнице.

– Я думала, леди непозволительно обсуждать политические вопросы, разве нет?

– Желательно этого, конечно, не делать, но только не в нашей семье, где у каждого есть свои взгляды, которые мы готовы пылко отстаивать. Они полюбят вас, Аманда, точно так же, как и я, – пообещала она. – С ними вы можете быть самой собой. Сейчас вам не нужно будет притворяться.

Аманда сильно в этом сомневалась. Она вспомнила, какой одинокой была на острове, пока ее отец путешествовал, как пыталась заботиться об их ферме, а потом подумала о шестинедельном путешествии на борту фрегата Клиффа. Теперь ей было трудно представить себя той оборванной бродяжкой в бриджах и сапогах, которая лгала и воровала, чтобы выжить. Аманда бросила взгляд на свое красивое платье, вызывая в памяти короткие обмены любезными репликами с Бланш Хэррингтон и все эти восхитительные ужины в Хэрмон-Хаус. Она думала о прогулке с графиней по Бонд-стрит, поездке через парк в обществе Лизи и Элеоноры. Сейчас дочь пирата не знала, кем является на самом деле, но определенно она уже не была Дикаркой.

– А вот и она! – взволнованно воскликнула Лизи, буквально силой втаскивая Аманду в зал.

Высокая стройная женщина с темно-русыми волосами тут же вышла вперед в сопровождении привлекательного блондина.

– Я так много слышала о вас, – доброжелательно сказала Джорджина Макбейн, – и очень рада нашему знакомству. Вам нравится Лондон? Возможно, нужен кто-то, кто мог бы показать вам город? Я бы с удовольствием взялась за это!

Ее энтузиазм удивил Аманду. Наверное, на всем белом свете не нашлось бы двух других сестер, столь похожих друг на друга. Джорджина Макбейн улыбалась так тепло, что Аманда поняла: она действительно искренне рада их знакомству. Джорджина сильно напоминала свою сестру – была такой же доброй, без капли притворства.

– Очень рада нашей встрече, – справилась с собой Аманда и присела в реверансе.

– О, мы не выносим все эти формальности, – рассмеялась Джорджина. – Кроме того, я всего лишь миссис Макбейн. Я не превосхожу вас по социальному положению, мисс Кэрр.

Муж Джорджины галантно поклонился, его зеленые глаза сверкнули. Казалось, он разрывался между изумлением и волнением.

– Что ж, наконец-то я познакомился с подопечной Клиффа. Меня просто потрясла эта новость, – с усмешкой сказал он, – но сейчас, когда мы наконец-то встретились, я уже не так удивлен. Клифф всегда обращал внимание на самых красивых леди!

Аманда покраснела, понимая, что этот красивый Рори явно с ней заигрывает.

– Клифф был очень добр ко мне, точно так же, как вся его семья, – ответила она. – Если бы он не взял меня в свой дом, боюсь, меня, возможно, отправили бы в сиротский приют.

Только сказав это, Аманда осознала, что ее приветствие явно было неподобающим. Но прежде, чем она успела исправить досадное упущение, Рори и Джорджина переглянулись.

– Ах, Клифф де Уоренн, которого мы знаем, возможно, и благороден, но он едва ли славится своей добротой, – ядовито заметила миссис Макбейн. – А где же, кстати, этот негодник?

– Вот этим он точно славится – своими шалостями, – пробормотал Рори, и супруга толкнула его в бок локтем.

– Джорджи, – встряла Лизи, – обещаю, что расскажу тебе все.

И сестры понимающе улыбнулись друг другу.

На короткое время Аманда почувствовала себя лишней. Ее не переставала изумлять тесная связь между членами семьи де Уоренн, связывавшее всех родных чувство искренней привязанности, и сейчас она не могла не завидовать теплым отношениям этих двух сестер.

Третий гость, пожаловавший в Хэрмон-Хаус, стоял позади Джорджи и Рори, почти полностью скрывшись в тени. Аманда обернулась к незнакомцу – и встретилась с парой изумрудно-зеленых глаз, обрамленных густыми черными ресницами. Эти красивые глаза пристально смотрели на нее. Аманда сделала реверанс, ее сердце снова бешено заколотилось.

Джентльмен смотрел на Аманду во все глаза так, как это часто делал Клифф.

– Это наш друг, Гаррет Маклахлен, – захихикав, сказал Рори. – Гаррет, познакомься с мисс Кэрр.

Аманда выпрямилась, сильно разволновавшись: она и не ожидала, что среди гостей окажется симпатичный мужчина. Все это время Маклахлен продолжал просто смотреть на нее – так, словно не мог оторвать взгляд, его интерес был явным, чересчур откровенным. И в этот момент Аманда вдруг осознала, что он восхищается ею.

Это было почти невероятным: сначала ее вчерашний успех, а теперь – восхищенный мужчина! Дочь пирата едва не ущипнула себя за руку, чтобы убедиться, что не спит. И тут она напомнила себе, что он еще даже не обратился к ней.

– Рада видеть вас, сэр, – тихо произнесла Аманда.

– Боюсь, я просто рассудок потерял, – сказал гость еще тише с сильным шотландским акцентом. – Мисс Кэрр, это такая честь для меня! Насколько я слышал, вы прибыли с островов?

Аманда помнила, что должна была любой ценой избегать обсуждения ее прошлого.

– Да, это так, но мой отец недавно скончался. Мне тяжело говорить о моей прежней жизни на островах.

– Я не знал, мне так жаль! – воскликнул он. – Простите мою невольную бестактность. Ни одна англичанка из всех, кого я встречал, не обладала такой сияющей кожей!

Аманда густо покраснела, подумав о своем загорелом лице. Новый знакомый наверняка взглянул бы на нее иначе, если бы знал истинную причину столь благотворного для внешности явления.

– Англичанки очень красивы, – выдавила она из себя. – Здешние леди так великолепно одеты и так элегантны! Надеюсь, однажды я стану такой же утонченной, как они.

– Почему? – искренне удивившись, спросил джентльмен. – Думаю, это скорее им стоит подражать вам, моя дорогая.

Его слова изумили Аманду.

– Надеюсь, они не будут этого делать! – с усилием улыбнулась она. – Если бы вы видели мои ужасные танцевальные потуги, сэр, вы никогда бы так не сказали.

Он рассмеялся в ответ:

– Не сомневаюсь, что ваши танцевальные способности столь же великолепны, как цвет ваших глаз. Я бы сказал, что они зеленые, как ирландская весна!

«Он явно флиртует», – подумала взволнованная Аманда.

– Может быть, однажды, когда вы оправитесь от своей потери, вы расскажете мне о Вест-Индии? Я никогда не пересекал океан, и теперь мне очень интересно, в самом деле, – тепло улыбнулся гость.

Аманда слегка кивнула, почувствовав, что часть ее страхов исчезает. У нее появилось странное ощущение, что он искренне интересуется островами – а заодно и ею. Конечно, она помнила о том, что ей настоятельно советовали не рассказывать о прежней жизни там, да и сама не имела ни малейшего желания откровенничать с едва знакомым человеком.

– Когда-нибудь, возможно, – неопределенно пробормотала она.

– Не хотите прогуляться по саду? Я никогда прежде не был в Хэрмон-Хаус, но графиня де Уоренн славится своими садами. Кроме того, я могу рассказать вам о своей стране. Лондон по сравнению с Шотландией кажется тропиками, – рассмеялся он.

Оказывается, она действительно понравилась этому шотландцу, пораженная, подумала Аманда. Помнится, ей говорили: когда джентльмен приглашает леди на прогулку, его намерения серьезны – если, конечно, это не какой-нибудь грубиян. Аманда бросила взгляд на Лизи, и та, широко улыбнувшись, подбодрила:

– Идите, дорогая, получите истинное удовольствие. Гаррет – джентльмен, и он знает немало интересных, забавных историй.

Гаррет предложил Аманде руку, его необыкновенные зеленые глаза лучились симпатией и теплотой.

Аманда колебалась, не решаясь опереться на руку джентльмена. Прекрасный образ де Уоренна вдруг предстал перед мысленным взором, и у нее возникло странное ощущение: словно, приняв предложенную Гарретом руку, она предаст Клиффа. Но это было невозможно, ведь шотландец всего лишь хотел прогуляться и поговорить. Да и Клифф выразился предельно ясно: он ищет ей мужа. Возможно, де Уоренну понравилось бы, если бы она упомянула Гаррета Маклахлена в качестве возможных претендентов на руку и сердце.

Стоило Аманде продеть кисть в любезно согнутую джентльменом руку, совсем как учил месье Мишель, как до нее донеслось бравое бряцание шпор, и в комнату решительным шагом вошел ее опекун.

– Прошу прощения? – спросил он хладнокровным, но от этого еще более опасным тоном, уже хорошо ей знакомым.

Сердце Аманды неудержимо забилось. Они с Гарретом обернулись.

Лицо Клиффа помрачнело, он шагнул вперед, сверкая глазами.

– Это еще кто? – все с той же подчеркнутой холодностью требовательно спросил он.

Лизи поспешила встать между ними:

– Клифф, это Гаррет Маклахлен, сын графа Бейна.

Лицо Клиффа помрачнело еще больше, и Аманда поняла, что он очень недоволен. Его цепкий взгляд окинул Гаррета с ног до головы – снисходительно, даже высокомерно.

Аманда словно окаменела, когда Гаррет выпустил ее руку, теперь уже глаза шотландца потемнели, будто черно-зеленые омываемые морем скалы.

– А кто вы? – тоже холодно спросил он.

– Я – опекун мисс Кэрр, – резко бросил Клифф. – И я что-то не припомню, что давал вам разрешение прогуливаться с ней наедине снаружи дома.

Аманда вздрогнула.

– Клифф, – начала было протестовать она, изумленная его грубыми манерами.

Но ни один из мужчин ее не слышал. К чести Гаррета, он даже не дрогнул, столкнувшись с возражением де Уоренна, высказанным в подобном, весьма враждебном тоне. Улыбка шотландца была холодна и даже опасна.

– Так, стало быть, вы и есть опекун мисс Кэрр? – спросил он и тоже дерзко оглядел Клиффа с макушки до кончиков пальцев. – Я – джентльмен, сэр, и я всего лишь попросил вашу подопечную показать мне сады при свете дня. Я не знал о том, что для подобной невинной прогулки требуется ваше разрешение.

Клифф вспыхнул и посмотрел на Аманду так, что она сразу поняла: строгий опекун не пустит ее на прогулку. Она не могла поверить в происходящее.

– Теперь вы знаете, что делаете, – сказал он Гаррету.

Атмосфера нагнеталась, но тут Рори тоже поспешил встать между воинственно настроенными мужчинами, чтобы спасти положение. Он сжал де Уоренна за плечо:

– Клифф! Я ручаюсь за порядочность Гаррета. Тебе нечего бояться, тем более что Джорджи и Лизи тоже решили немного подышать свежим воздухом. – И Рори широко улыбнулся всем присутствующим.

Клифф выглядел так, будто был готов в любой момент сорвать кинжал со своего пояса. Бросив в сторону Аманды странный взгляд, он угрожающе взглянула на Гаррета, потом резко развернулся и зашагал прочь.

Шотландец долго смотрел ему вслед, потом наконец обернулся к Аманде, и она увидела, что выражение его лица смягчилось.

– Он всегда так рьяно вас защищает? – спросил Гаррет. – У меня нет постыдных намерений!

Аманда насторожилась, тут же бросившись выгораживать Клиффа.

– Он всегда меня так защищает, – твердо сказала она. – Я не возражаю. Если бы не Клифф, меня бы здесь не было.

Гаррет пристально посмотрел на Аманду, и она с усилием улыбнулась.

– Он сопровождал меня в Лондон, доставил сюда за свой счет. Я очень благодарна ему и за это, и еще за многое другое. Не знаю, почему он в таком настроении, но уверена, что это скоро пройдет, – объяснила она и застенчиво добавила: – А сейчас я бы хотела показать вам сады графини, если вы все еще желаете прогуляться. Я никогда не была в Шотландии, и мне очень интересно узнать все о вашей стране.

Зеленые глаза Гаррета стали добрее.

– Надеюсь, у вас в запасе весь день, – пробормотал он.

Клифф стоял у окна маленькой гостиной, раздвинув бархатные портьеры, и во все глаза смотрел на Аманду и Маклахлена. Он презирал этого мужчину и отказывался объяснять себе почему. Аманде, похоже, понравился этот гость – но тогда почему она не может с ним пообщаться? Клифф раскусил своего соперника с первого взгляда – этот Маклахлен был достойным противником. Шотландец не только имел приятную наружность, он еще и одержал верх в немалой доле сражений – своими кулаками, остроумием и шпагой. Маклахлен обладал несгибаемым характером, силой, титулом и самонадеянностью – Клифф понял это в тот самый момент, когда лишь взглянул на него.

Шотландец и Аманда прогуливались вот уже больше часа, причем все это время под руку, и Клифф сгорал от желания выйти в сад и оторвать их друг от друга. Нет, пора положить этому конец! Де Уоренн уговаривал себя, что не ревнует, но в тот самый момент, когда он уже готов был сорваться с места, выскочить из дома и положить конец этому нелепому флирту, они расцепили руки. Теперь Аманда и шотландец просто стояли друг напротив друга, их беседа прекратилась.

Клифф был потрясен, немедленно уловив приближение неминуемого поцелуя. Он зашагал к дверям террасы, схватившись за свой кинжал.

– Тпру, дружище, стоп! – окликнул его Шон О'Нил, входя в комнату вместе с Рексом. – Чье это горло ты собираешься перерезать?

Клифф задержался, но все-таки не оторвал взгляд от пары, которая, как ему показалось, уже чуть ли не обнималась.

– Кто, черт возьми, этот Гаррет Маклахлен, кроме того, что он шотландец?

Рекс тихо засмеялся.

– Он – сын графа, Клифф. – Рекс ловко повернулся на своем костыле, чтобы оказаться рядом с братом, Шон подошел к ним.

– Ах, кажется, я начинаю понимать, – нарочито растягивая слова, сказал Шон. – Он добивается внимания прекрасной мисс Кэрр?

Клифф резко повернулся к ним обоим:

– Этот Маклахлен явно беден – на нем поношенная одежда.

– Он – сын графа, – с нажимом повторил Рекс, продолжая хихикать.

– Он, несомненно, крадет коров у своих соседей, – сквозь зубы бросил Клифф.

Шон рассмеялся:

– Он шотландец, Клифф, а не вор рогатого скота!

– Это одно и то же, – уже рычал от злости Клифф. – А теперь прошу меня извинить.

– Что не так? – усмехнулся Шон. – Боишься, что дело окончится свадьбой? Вероятно, Маклахлен присматривает себе жену. Элли рассказывала, что ты ищешь мужа мисс Кэрр, так в чем же проблема? Похоже, это большая удача.

– Она не выйдет замуж за шотландца, – выдавил Клифф, выходя из гостиной. Он буквально пролетел по лестнице вниз, шагая через три ступеньки.

Когда Клифф подошел к Аманде и Маклахлену, они обернулись. Лицо де Уоренна превратилось в ничего не выражающую, непроницаемую маску.

– Аманда, графиня хочет поговорить с вами, – солгал он.

Взор Аманды устремился к Клиффу, и он вдруг отчаянно обрадовался тому, что снова привлек ее внимание.

– Конечно. – Она обернулась к Маклахлену и чересчур любезно улыбнулась ему.

Новый приступ бешенства охватил Клиффа.

– Благодарю вас за приятную прогулку и интересный рассказ! – воскликнула Аманда. – Судя по всему, Северная Шотландия – прекрасное место.

– Нет ни одного места на этой земле, столь же приятного, как моя родина, – ответил Маклахлен. – Мне очень жаль, что наша прогулка подошла к концу, мисс Кэрр.

Он учтиво поклонился и добавил:

– Я от души насладился садами – и, разумеется, вашим обществом.

Аманда продолжала приветливо улыбаться.

– Я тоже. – Она сделала реверанс и поспешила к дому, ни разу не оглянувшись по пути.

Клифф заметил это, и в его душе вскипела какая-то неосознанная, дикая радость. Но, увидев, как Гаррет с явным вожделением смотрит вслед Аманде, он снова рассердился.

– Какие у вас намерения, Маклахлен? – все тем же нарочито спокойным, не предвещавшим ничего хорошего тоном спросил Клифф, словно бросая сопернику перчатку.

Шотландец обернулся к нему:

– Для вас – лорд Маклахлен. И кстати, ваша слава бежит впереди вас. Это просто поразительно, что такой, как вы, может быть опекуном девушки.

– Меня совершенно не волнует, поражены ли вы, Маклахлен. Я задал вам вопрос и требую ответа.

Гаррет с отвращением фыркнул:

– Вам еще очень повезло, что я так восхищаюсь вашим отцом.

– В самом деле? С какой это стати?

– Вам нужно брать уроки хороших манер, – заметил Гаррет.

Клифф рассмеялся, с наслаждением предвкушая предстоящую ссору.

– Сколько вам лет, мой мальчик? Вы явно не хотите мериться со мной силами – как, впрочем, и всем остальным.

– Мне двадцать четыре, – с достоинством бросил шотландец. – Я знаю, что вам нет равных на морских просторах. Но должен предупредить, я провел немало сражений на земле и на море, и я вас не боюсь.

– Не боитесь? А следовало бы. Вы здесь – нежеланный гость.

Гаррет бесстрашно посмотрел на де Уоренна:

– Я хочу снова навестить вашу подопечную. Она восхитительна – как глоток свежего воздуха в этом городе!

– Я советую вам наслаждаться вашим свежим воздухом в Шотландии, – холодно изрек Клифф.

Рука Гаррета нащупала рукоятку кинжала, висевшего на его поясе.

– Мой отец – Александр Железное Сердце, граф Бейнский, и я не женат. И вы не можете отвергать мои ухаживания за вашей подопечной.

– Могу, и я их отвергаю. Аманда не будет наспех выскакивать замуж за дикаря шотландца. Кроме того, очевидно, что вы охотник за приданым.

Гаррет вспыхнул от гнева:

– Я наслышан о том, что у мисс Кэрр весьма скромное приданое. Если бы я бегал за богатыми невестами, я бы не стал спрашивать разрешения ухаживать за вашей подопечной.

– Ах, так теперь мы говорим об ухаживаниях? Мой ответ неизменен, – резко бросил Клифф. – И я не изменю своего мнения.

Гаррет взглянул на него, пылая от гнева. Потом, немного помедлив, произнес:

– Вы ведь ирландец. Черт побери, мы же братья!

– Все мои братья здесь, в том доме, – ответил Клифф, жестом показывая на особняк позади них. – Это мое последнее слово. Хорошего дня.

Гаррет повернулся и размашисто зашагал по лужайкам, пыхтя от гнева.

Удовлетворенный итогом беседы, Клифф посмотрел ему вслед.

Глава 15

Дульсия Белфорд изобразила на лице приятную улыбку и помедлила перед парадным входом в Хэрмон-Хаус. Она опустила свой и без того нескромный лиф ниже, а потом взялась за дверной молоток.

Дочь леди Белфорд находилась в городе уже больше недели, но Дульсия ни разу не видела ее, даже мельком. Однако вчера вечером она столкнулась с Бланш Хэррингтон на званом вечере и узнала, что Аманда наносила той визит вместе с графиней Адарской, – это был первый выезд девушки в Лондоне. В сущности, Дульсию это не удивило. Все вокруг знали, что графиня Адарская осталась в прекрасных отношениях с Бланш – женщиной, которая почти стала ее невесткой. И если Аманда на самом деле была столь невоспитанной, как говорил Клифф, ее первый визит наверняка был заранее спланирован. Ах, как умно со стороны де Уоренна!

Мысль о Клиффе теперь приводила леди Белфорд в бешенство, хотя еще недавно их случайной встречи в чьей-нибудь гостиной было достаточно, чтобы заставить ее потерять голову от восхитительного вожделения. Дульсия пробовала соблазнить де Уоренна в прошлом году, но он вежливо прекратил все ее прелюдии. Дульсия не могла поверить в это тогда, да и теперь отказывалась мириться с его равнодушным, черствым отношением – ей никогда прежде не отказывали, никогда не обращались с ней так грубо. Да как он смеет ее презирать – словно она что-то должна Аманде Кэрр! Дочь воспитывал Кэрр, и если ее нынешнее положение было тягостным, вина за это целиком лежала на ее отце, а не на ней, Дульсии!

Репутация де Уоренна как ненасытного и умелого любовника была общеизвестна, а теперь он покровительствовал ее дочери. При мысли о столь желанном мужчине между бедрами Дульсии стало влажно и горячо, но она все еще не могла прийти в себя от ярости. У леди Белфорд было немало сомнений по поводу этой странной связи.

Де Уоренн был бесстыдным распутником, и он наверняка не мог быть подобающим опекуном для любой молодой женщины, особенно для красивой. Бланш подтвердила, что Аманда – настоящая красавица. Правда, леди Хэррингтон не упоминала о том, что девушка обладала неподобающими манерами.

По некоторым признакам Дульсия почувствовала, что Бланш явно покровительствовала Аманде. Но с какой стати ей это делать?

Теперь Дульсия собиралась выяснить, что же на самом деле происходит. Но даже если Клифф спал со своей подопечной, а у Бланш явно был к той какой-то интерес, главной и просто поразительной новостью оказалось то, что у Аманды было приданое. Судя по всему, Кэрр оставил ей маленькое, но прибыльное имение близ деревни Эштон.

«Интересно, маленькое ли это поместье? – спрашивала себя Дульсия. – Есть ли там арендаторы, и если да, то сколько? И если оно прибыльное, то какой доход приносит? А что, если бы это имение было моим?»

Дульсия облизнула губы, чувствуя, как учащается пульс. С тех пор как леди Белфорд узнала о приданом Аманды, она осторожно пересмотрела свое отношение к дочери. Жить в долг было, мягко говоря, неприятно. Дульсия не знала, смогут ли они с мужем через несколько лет вывести в свет свою собственную дочь. Но еще больше пугала Дульсию другая перспектива: если Белфорд умрет, а это наверняка случится довольно скоро, ведь он намного старше ее, как она будет платить по его долгам? Разумеется, она могла бы вновь выйти замуж, найти богатого супруга. Но зачем надолго откладывать решение проблемы, если оно было найдено уже сейчас – этим решением стала ее внебрачная дочь.

Дульсия никогда бы не осмелилась открыто признать Аманду. Она могла бы объявить дочь своей кузиной, но если бы Белфорд узнал правду, тут же выставил бы жену из дома. И все-таки Дульсия была настоящей матерью Аманды. А раз так, неужели она не может интересоваться планами дочери? Необходимость унижаться перед Клиффом де Уоренном была Дульсии глубоко ненавистна. И все же она должна была убедить его в том, что имеет право участвовать в принятии решений, касающихся будущего ее дочери. Разумеется, она просто обязана это сделать, если хочет прибрать к рукам это имение.

Дульсия была уверена в том, что разработала блестящий, безошибочный план. Если де Уоренн уже успел забраться в постель к ее дочери, она могла бы шантажировать его, добиваясь контроля над поместьем.

Швейцар проводил леди Белфорд в гостиную, взял ее визитную карточку и положил на серебряный поднос. Дульсия заявилась с визитом очень рано – это было не принято, однако она надеялась застать де Уоренна дома прежде, чем он куда-нибудь уйдет.

Услышав тяжелую поступь Клиффа, леди Белфорд попыталась побороть гнев, вызванный им, теперь ее лицо стало притворно скромным, обольстительным. Соблазнение было первым вариантом ее плана действий, шантаж – последним.

Клифф вошел в гостиную с непроницаемым, каменным лицом и закрыл за собой обе двери. Он обернулся к Дульсии, не утруждаясь надлежащим вежливым приветствием.

– Я буду говорить прямо, леди Белфорд. Ваше присутствие здесь нежелательно.

Улыбка исчезла с лица Дульсии, точно так же, как и ее удовольствие при виде столь притягательного мужчины. Но она умело держала себя в руках.

– И вам тоже доброе утро, милорд, – тихо пробормотала Дульсия.

– Я что, должен вам повторять? Вы в этом доме нежеланны.

Она горделиво выпрямилась: да как он смеет, этот презренный де Уоренн!

– Моя дочь живет в этом доме, Клифф. Я так сожалею о нашей стычке! Я приехала, чтобы принести вам свои извинения и осведомиться о ее делах.

Прекрасные синие глаза де Уоренна засверкали.

– В самом деле? Вы хотите узнать о делах дочери, которую не желаете признавать? – Его тон был язвительным.

– Я передумала. Мне бы хотелось с ней встретиться. Если честно, я подумывала о том, чтобы представить ее своей кузиной, но я боюсь Белфорда.

Дульсия положила свою руку без перчатки на сильное предплечье Клиффа. Он вздрогнул от омерзения, а леди Белфорд ощутила мимолетное удовольствие, подумав, что даже этот мужчина не мог противиться ее чарам.

– Клифф, я так сожалею! – воскликнула она. – Аманда – моя дочь, и я хочу помочь вам должным образом представить ее в свете. Осторожно, разумеется.

Дульсия улыбнулась ему, ее ресницы затрепетали.

Клифф отпрянул от нее и нахмурился:

– Вы разбили Аманде сердце. А теперь желаете поиграться с его осколками? Я сильно сомневаюсь, что такая женщина, как вы, может изменить свое мнение.

Дульсия поняла, что соблазнить Клиффа будет непросто, ведь он, похоже, действительно презирал ее. Она хотела обрушиться на него с оскорблениями, но сдержалась и снова улыбнулась:

– Перестаньте, Клифф! Как я могла разбить ей сердце? Я не знаю ее, она не знает меня.

– Кэрр заставил ее полюбить вас, мадам. Ваш отказ общаться с Амандой глубоко огорчил и обидел ее, – резко сказал Клифф.

«Он так защищает ее!» – неожиданно пронеслось в голове Дульсии, и сердце кольнуло неприятное подозрение и острая ревность. Неужели де Уоренн спит с ней?

– Что ж, тогда она очень похожа на своего отца. Я разбила ему сердце, сама того не желая. Кэрр был слабым.

Клифф почувствовал отвращение.

– Аманда – самая сильная женщина, которую мне когда-либо доводилось встречать. Давайте перейдем к главному. Что вам на самом деле нужно?

Дульсия изумленно вытаращила глаза, не переставая думать об имении, которое Кэрр оставил дочери, и молясь о том, чтобы ей перепало с этого богатства хоть несколько фунтов.

– Я уже сказала, что хочу помочь вам с Амандой. Насколько она груба и невоспитанна? – спросила она, даже не подумав выразиться потактичнее о собственной дочери. – Ее можно представить в приличном обществе? В противном случае мы не сможем найти ей жениха.

Клифф решительно тряхнул головой:

– Я не хочу, чтобы вы в той или иной степени находились рядом с Амандой, леди Белфорд. Нет никаких «мы». Я доверяю вам не больше, чем коварной гадюке. Впрочем, нет, еще меньше.

Дульсия уставилась на де Уоренна – как же она ненавидела его! Леди Белфорд мечтала о том, как затащила бы этого гордеца в постель, ублажала бы, пока он не стал кричать от удовольствия, а потом холодно отвергла, наблюдая, как он молит хотя бы о капле ее внимания.

– Вы ведь явились сюда только потому, что услышали о небольшом состоянии Аманды. Вы что, считаете меня дураком? – И Клифф холодно, нерадостно улыбнулся.

Дульсия предприняла последнюю попытку установить перемирие, хотя ничего сейчас так не желала, как расцарапать ногтями его красивое лицо.

– Я имею право помочь вам представить свою дочь в свете, сэр. Я имею право принимать решения, которые касаются ее будущего.

– Нет у вас никаких прав! – вскричал Клифф, и его щеки залились краской гнева.

Дульсия впилась длинными ногтями в свои ладони.

– И давно вы спите с ней, де Уоренн?

Его глаза округлились, а леди Белфорд коварно, зло рассмеялась, явно наслаждаясь реакцией.

– Я знаю, что вы спите с ней. Слышала, что она красива и молода. Обычно вы предпочитаете женщин опытных, вроде меня, но вдруг решили соблазнить невинную девушку. И после этого вы еще смеете меня презирать? – промурлыкала Дульсия. Сердце подскочило у нее в груди, когда она увидела реакцию Клиффа – его ярость достигла предела и вот-вот грозила вырваться наружу.

Он резко вскинул руки, словно собирался впечатать незваную гостью в стену.

– Да, она молода, очень молода – Аманде всего восемнадцать! Она моя подопечная, леди Белфорд! Я пытаюсь найти ей мужа!

Дульсию удивило то, что де Уоренн, казалось, действительно был оскорблен ее упреками. Она подошла к наглецу так близко, что ее бюст касался его груди. Он вздрогнул от неожиданности и омерзения.

– Если я расскажу в свете о том, что вас с мисс Кэрр связывает пылкий роман, она будет опозорена, просто уничтожена, Клифф.

Он сжал руку леди Белфорд так крепко, что она стала задыхаться от боли, и все-таки оттолкнул ее к стене.

– Черта с два! Я не делю постель с Амандой!

Дульсия торжествующе рассмеялась:

– Даже если это и так, кто вам поверит?

– И вы еще смеете шантажировать меня? – сквозь зубы прорычал Клифф, его глаза теперь метали яростные молнии.

Впрочем, Дульсия была абсолютно уверена в том, что видит в его взгляде не только гнев, но и страсть. Немного успокоившись, де Уоренн ослабил свою железную хватку и холодно улыбнулся:

– Чего вы добиваетесь, Дульсия?

Немного поколебавшись, она коснулась ногой его бедер. К величайшему потрясению леди Белфорд, главное достоинство Клиффа никак не отреагировало на ее близость.

Его улыбка стала просто ледяной.

– Даже если бы вы были последней женщиной на земле, я бы ни за что не притронулся к вам.

Вскрикнув от гнева и унижения, она злобно прошипела:

– Я – ее мать! Я должна контролировать ее будущее, управлять ее имением.

Клифф снова рассмеялся, наконец-то выпуская ее руку.

– Я был прав. Вы – бессердечная, коварная… Я слишком добропорядочный джентльмен, чтобы продолжать. Нет, вы не станете разносить ваши отвратительные лживые сплетни, Дульсия, потому что в противном случае я обязательно поведаю Белфорду правду о вас – всю правду.

Она застыла на месте, объятая ужасом.

– Именно так. Он узнает обо всех ваших любовных интрижках, о вашем романе с Кэрром – и об Аманде. А теперь убирайтесь.

– Вы – ублюдок, – в бешенстве выдохнула она. – Вы – не джентльмен.

– Убирайтесь, – тихо, с ледяным спокойствием, в котором ясно читалась угроза, сказал де Уоренн. – Убирайтесь, пока я сам не вышвырнул вас вон.

Дульсия гневно тряхнула головой, но поверила предупреждению Клиффа, ведь его глаза потемнели от ярости. Она пулей вылетела из Хэрмон-Хаус и спешно забралась в карету.

– Леди Белфорд? – любезно окликнул ее кучер.

– Заткнись! – закричала она.

Сейчас Дульсии следовало хорошенько подумать. Она не оказалась в сильных объятиях Клиффа, его огромная мужественность не вошла в нее. Де Уоренн не бросился на колени, не прильнул к ее лону. И он, похоже, действительно не спал с Амандой – но что-то их явно связывало, это Дульсия улавливала безошибочно. В самом деле: с какой стати этому наглецу заботиться о ее проклятой внебрачной дочери, когда ее саму он так презирает! И что самое важное, он надежно хранил приданое Аманды под замком.

– Я отомщу! – прошипела она, дрожа от бешенства, и прокричала кучеру: – Харрис! Отвези меня к леди Феррис.

Баронесса Лидден-Уэй слыла главной сплетницей в городе. Леди Феррис не осмеливалась открыто распространять слухи, но в конце концов благодаря усилиям этой неутомимой дамы правда в итоге всегда всплывала наружу – причем никто не мог доказать, что источником сплетен была именно она.

Баронессе наверняка придется по душе тот факт, что де Уоренн собирается представить в свете дочь пирата. Приняв решение, Дульсия восстановила дыхание и злорадно улыбнулась.

Аманда легко двигалась, но сейчас, когда ей сказали вытянуться, держать спину прямо и стараться не сбрасывать во время вальса лежавшую на макушке книгу, она никак не поспевала за учителем танцев.

– Раз-два-три, раз-два-три, – старательно продолжал считать специалист по вальсу, но прежде, чем он дошел до второго «три», книга упала с головы Аманды на пол.

Учитель отошел от нее.

– Мисс Кэрр! Вальс предельно прост. Все, что вам нужно делать, это справиться с тремя шагами и держаться прямо! Ну неужели это так сложно?

Покраснев, Аманда подняла книгу. Она выучила шаги, но никак не могла понять, как передвигать ноги, одновременно держа неподвижными спину и голову. Эта задача казалась невозможной, Аманда то и дело впадала в уныние, но не сдавалась. Леди умеют танцевать, и танцуют они великолепно. Рано или поздно, но она научится этому вальсу! Однако Аманда знала: вся семья Клиффа надеялась на то, что она будет готова уже к Кэррингтонскому балу, который должен был состояться всего через несколько недель.

Мистер Берне, учитель, вздохнул:

– Продолжим?

Аманда осторожно установила книгу на макушке, положила одну руку учителю на плечо, а другую – на его ладонь. Он ободряюще улыбнулся, потом состроил серьезную гримасу и запел:

– Раз-два-три…

Книга упала, стукнувшись об пол.

– Простите! – вскричала Аманда, снова вспыхивая от унижения. Никогда еще она не чувствовала себя такой неуклюжей, чем в тот момент, когда выпрямилась. Аманда прижала книгу к груди, ее сердце остановилось. Встревоженная, она заметила Клиффа, который стоял на пороге танцевального зала и, очевидно, наблюдал за ней.

Аманда почувствовала, как щеки зарделись огнем, но в ее душе тут же родилось так много других ощущений… Она вечно трепетала, стоило поднять взор на Клиффа, вот и теперь сердце стремительно забилось, когда их взгляды встретились.

– Вы давно там стоите? – еле слышно спросила она.

Клифф одарил подопечную самой прекрасной улыбкой, которой она когда-либо удостаивалась.

– Несколько минут, – ответил он, медленно направляясь к ученице и не сводя с нее своего проницательного взгляда.

Аманда замерла на месте. Было что-то мощное и магнетическое в его походке, этих больших неспешных шагах и том, как сосредоточенно он смотрел на нее. Сейчас ей так хотелось, чтобы он согласился стать ее мужем! Но в тот же миг, когда эта непрошеная и странная мысль пронзила сознание Аманды, она тут же прогнала ее прочь. Де Уоренн был ее опекуном, ее защитником, ее героем. Он был ее другом. И ничего большего – ей стоило помнить об этом всегда.

Но когда Клифф приблизился, он так нежно взглянул на Аманду, что она поняла: он хочет заключить ее в свои объятия. Клифф посмотрел ей в глаза и обратился к учителю:

– Я покажу мисс Кэрр вальс, мистер Берне. Можете нас оставить.

Берне кивнул и быстро направился к выходу, неумело пытаясь скрыть улыбку, смысла которой Аманда так и не поняла.

Клифф остановился перед Амандой и немного помедлил. Прежде чем она успела это осознать, он взял книгу из ее рук и одарил еще одной улыбкой, от которой сердце бедняжки перевернулось и едва не выскочило из груди.

– Это красивый танец, элегантный танец, – пробормотал Клифф, отходя в глубь зала. Он положил книгу на один из многочисленных обитых бархатом стульев, стоявших вдоль стены огромной комнаты.

Теперь сердце Аманды неистово билось от томительного ожидания. Когда Клифф вернулся к ней, она прошептала:

– Вы будете учить меня вальсу?

Ах, сколько раз Аманда мечтала о том, как они вместе танцуют на Кэрринтонском балу, – казалось, она готова была ждать вечность ради этого одного-единственного танца! Аманда представляла, как однажды окажется в объятиях Клиффа и они закружатся по комнате… Если бы еще только она могла двигаться под стать ему!

Клифф снова улыбнулся, подняв левую руку своей ученицы и положив ее на свое широкое плечо, потом взял ее правую кисть в свою ладонь.

– Не возражаете? – с нежностью спросил он.

И снова ее сердце совершило дикий, неистовый кульбит. Аманда была в объятиях Клиффа – ничего в этой жизни она не хотела сильнее.

– Как я могу возражать? – прошептала Аманда, мечтая о том, чтобы их тела не разъединялись ни на один дюйм. Она вся горела, неистово желая того, чего де Уоренн никогда бы ей не дал.

И все-таки Аманде было так хорошо в этот момент… В конце концов, это было лучше, чем вообще ничего.

На губах Клиффа снова заиграла мягкая улыбка, его глаза лучились необыкновенным теплом. Глядя Аманде прямо в глаза, он начал двигаться с ней в танце.

Клифф не считал себе под нос, не напевал мелодию. Он просто вальсировал по залу, и Аманда вдруг закружилась с ним в такт – просто, без малейшего усилия, их шаги были так легки и совершенны, так идеально, непостижимо синхронны, что пол под ногами, казалось, исчез и они уже танцевали в облаках.

Аманда смеялась, когда Клифф кружил ее по залу, и он улыбался ей в ответ, глядя прямо в глаза. Они парили над полом, кружась в восхитительном водовороте, вперед и назад, снова и снова, их танец был непринужденным, безупречным, волшебным. И Аманда ни разу не пропустила шаг, она не спотыкалась, не норовила упасть. Аманда чувствовала себя так легко, будто танцевала с Клиффом всегда. Она не могла отвести взгляд от любимого, прекрасного лица. Каждый раз, когда Аманда смотрела на Клиффа, у нее перехватывало дыхание. Де Уоренн был так красив, что она просто сгорала от любви.

Аманда не знала, сколько они танцевали – могло пройти и пять минут, мог, возможно, пролететь и целый час. Она знала, что могла вальсировать с Клиффом целую вечность.

Неожиданно он посмотрел куда-то мимо нее и споткнулся.

Аманда вскрикнула, когда Клифф наступил ей на пальцы. Он схватил свою ученицу за плечи, чтобы она не упала.

– Прошу прощения! – воскликнул Клифф. – Я сделал вам больно!

Похоже, он не меньше Аманды был потрясен произошедшим.

Она крепко вцепилась в Клиффа, и он помог ей восстановить равновесие.

– Со мной все в порядке, – запыхавшись, сказала Аманда и обернулась, чтобы посмотреть, кто же появился на пороге зала и отвлек Клиффа.

Там стоял высокий, внушительного вида человек, одетый с такой роскошью, будто был королем. Он не улыбался и внимательно следил за ними. Аманда поняла, что это был граф Адарский, и задрожала.

Граф вышел вперед, его пронзительный взгляд быстро окинул ее с головы до ног, потом переместился в сторону сына. Аманда стояла рядом с Клиффом, затаив дыхание, она осознавала, что граф изучает ее, и молилась, чтобы он не счел ее недостойной особой. Аманда украдкой взглянула на Клиффа и удивилась: сейчас он выглядел почти как Алекси, когда того отчитывают за шалости. Клифф покраснел, как мальчишка, виновный в каком-то проступке.

Клифф был героем – ее героем. В конце концов, он был великим капером, богатым и влиятельным человеком. Аманда знала, что Клифф любит и уважает своего отца, восторгается им, но теперь она видела, что он еще и сын выдающегося, титулованного дворянина. Но почему сейчас Клифф явно ждал осуждения? Ведь он не делал ничего предосудительного, просто учил ее вальсу.

Клифф наклонил голову в знак безграничного почтения и уважения.

– Милорд, – сказал он, – это мисс Кэрр. Аманда, мой отец, Адар.

Аманда тут же присела в самом низком реверансе, который только могла сделать, надеясь не коснуться носом пола.

– Мисс Кэрр, я знаю о вас все от своей жены, и я восхищен тем, что вы вошли в мою семью, – доброжелательно сказал граф, улыбаясь.

Клифф взял Аманду за локоть, явно стараясь уберечь от досадного падения и разбитого лица, и она выпрямилась.

– Благодарю вас, милорд, – заикаясь, произнесла Аманда. Подумать только: этот выдающийся человек говорил так, словно на самом деле был рад видеть ее в своем доме!

Граф снова улыбнулся ей, его яркие синие глаза вспыхнули добрым светом.

– Мэри питает к вам самые нежные чувства, моя дорогая, и я склонен разделять ее привязанности. Надеюсь, вам дали все, что требуется, чтобы ваше пребывание в этом доме было комфортным?

Аманда взволнованно моргнула и кивнула.

– Более чем достаточно, сэр, – прошептала она, начиная понимать, что граф только выглядел устрашающе, на самом деле он был таким же добрым, как и остальные члены его семьи.

Взгляд проницательных синих глаз графа обратился к Клиффу, и его улыбка немного померкла. Рука отца с любовью сжала Клиффа за плечо.

– Я очень рад тебя видеть. Определенно я был удивлен, когда сегодня вернулся домой и узнал, что ты здесь, – сказал он.

К Клифу, похоже, вернулось его обычное самообладание.

– Долг привел меня в город чуть раньше, чем я планировал, думаю, вам это известно, – ответил он и улыбнулся. – И я привез с собой Алекси и Ариэллу.

Граф Адарский радостно улыбнулся:

– Я уже виделся с твоими детьми. Алекси так похож на тебя, а Ариэлла – просто ангел во плоти!

Клифф гордо улыбнулся:

– Моя дочь и в самом деле ангел, настоящий бриллиант, что же касается Алекси, то, боюсь, он становится немного своенравным.

Граф тихо засмеялся и обернулся к Аманде, которая увлеченно вслушивалась в разговор двух мужчин.

– Я не видел сына года полтора и сейчас хотел бы обсудить с ним некоторые дела. Вы не будете возражать?

Аманда смиренно кивнула, понимая, что никогда не осмелится спорить с этим человеком. Она снова сделала реверанс, на этот раз более легко и естественно.

– Конечно. Милорд? Благодарю вас за то, что приютили меня. У вас чудесный дом… и я, если честно, просто обожаю всю вашу семью!

Эдвард де Уоренн снова кратко улыбнулся, Клифф последовал примеру отца.

– И кстати, вы прекрасная танцовщица, – одобрительно сказал граф.

Аманда зарделась от удовольствия, украдкой бросила взгляд на Клиффа, чтобы разделить свою радость с ним, а потом вышла из комнаты.

Клифф посмотрел своей подопечной вслед, осознавая, как гордится ее недавним достижением.

– Я был уверен, что она станет грациозной танцовщицей, – сказал он скорее себе, чем отцу.

– Я никогда не видел, чтобы пара так красиво танцевала, – заметил граф, тоже глядя вслед Аманде. – В самом деле, вы вдвоем смотритесь так, будто танцевали вальс много-много лет.

Клифф насторожился.

– Очевидно, у нас действительно получился чудесный танец, но мы знаем друг друга всего несколько месяцев. – Он помедлил, боясь, что теперь может подумать отец, а потом сказал: – Вам стоит посмотреть, как Аманда владеет шпагой. В фехтовании она могла бы превзойти нашего Тайрела!

Брови графа удивленно вскинулись вверх.

– Да ты просто очарован ею!

Клифф почувствовал, как залился краской.

– Она моя подопечная, сэр. Я собираюсь ввести ее в высшее общество, вам, должно быть, уже рассказала об этом мама. Я очень доволен успехами Аманды.

Он старался говорить спокойно, но все-таки нервно дернул воротник своей рубашки.

– Мисс Кэрр красива и очень приятна в общении, – отозвался граф. – Я даже представить себе не могу, что она владеет шпагой. Похоже, она тоже околдована тобой, Клифф.

Теперь граф говорил твердым, даже строгим тоном.

– Мы просто наслаждались вальсом, – объяснил Клифф. – Она никогда прежде не танцевала. Графиня ведь наверняка поведала вам историю Аманды.

– Тогда ты – хороший учитель. – Граф снова сжал его плечо. – Твоя мать рассказала мне о той нежной привязанности, которая вас связывает. Насколько же сильна эта привязанность?

Клифф немного помолчал, не зная, что ответить.

– Отец, я больше не четырнадцатилетний мальчик. – В его тоне скользнули предостерегающие нотки.

– Я это знаю! – воскликнул граф. – Клифф, из всех моих сыновей именно ты всегда брал верхом самые высокие препятствия, вечно скакал так, как не осмеливался ни один другой мальчишка! Это ведь не Тайрела и не Рекса застали в постели жены одного из моих гостей, а именно тебя! Или ты забыл о том лете, когда вернулся домой в шестнадцать? Тай никогда не сбегал, как и Рекс, но ты уехал из дома в четырнадцать. Несмотря на то что тогда я понял тебя и по-прежнему понимаю тебя сейчас, в ту пору я умолял, чтобы ты подождал годок-другой! Я всегда гордился тобой, но сколько же у нас с Мэри было бессонных ночей из-за тебя! Разумеется, я всегда буду волноваться о своем самом несговорчивом и свободолюбивом сыне!

– Теперь вам не о чем волноваться. Аманда – моя подопечная, и я поклялся, что обеспечу ей хорошее будущее. И несмотря на то, что я действительно испытываю нежные чувства к мисс Кэрр, я ее опекун, и я ищу для нее жениха. – Немного помедлив, Клифф добавил: – Я очень сожалею, что в детстве так часто доставлял вам с графиней поводы для беспокойства.

– Ты был в ее постели? – спросил граф тихо, но резко.

Клифф снова залился краской, когда понял, что сейчас ему придется солгать графу. Он никогда не врал Эдварду прежде и никогда не стал бы делать этого в будущем. Клифф просто не мог этого сделать, даже раньше, когда был моложе и его скандальные выходки нередко заслуживали сурового отцовского наказания.

Эдвард безошибочно разгадал молчание сына, и его глаза стали огромными от потрясения.

– Она невинна, – поспешил сказать Клифф. – Я никогда бы не взял ее девственность, независимо от того, каким сильным было искушение.

– Но ты был в ее постели, – констатировал Эдвард. – Мэри права.

– Я всего лишь пытаюсь поступать благородно! – резко возразил Клифф, теперь волнуясь еще и о том, что сказала графиня. – Я спас Аманду от толпы во время казни ее отца. Я официально объявил себя ее опекуном, хотя не должен был этого делать, – я мог бросить ее на произвол судьбы нищей сиротой на Ямайке! Я надеялся, что помогу ей обрести мать, но та оказалась худшей из женщин, настоящей пронырой, которая принесла Аманде много горя. Да, я был в ее постели. Но она по-прежнему остается невинной, и я никогда больше не допущу ничего подобного. Эдвард вздохнул:

– Я знаю, что ты будешь верен своему слову. Клифф, я очень горжусь тем, что ты приютил мисс Кэрр и обеспечил ее всем, чем мог. Ты поступил правильно и благородно, решив позаботиться о мисс Кэрр и ввести ее в свет. Но я надеюсь, что нам удастся уберечь мисс Кэрр от любого ущерба для ее репутации. И если честно, хотя ты и выглядишь неуязвимым ко всем этим сплетням и шепоту за спиной, мне бы хотелось защитить и тебя тоже.

– Я в состоянии защитить себя сам! – воскликнул Клифф, бесконечно удивленный.

– И даже не пытайся убеждать меня, что тебя не беспокоят все эти дурные слухи. Я знаю, что ты достаточно богат, чтобы противостоять клеветникам, но понимаю и то, что подобные разговоры глубоко ранят тебя. Ты ведь далеко не такой толстокожий, как стараешься показать мне и окружающим!

Клифф покраснел, понимая, что отец прав: время от времени этот шепот за спиной действительно раздражал его. Де Уоренн был не только островным капером, но и, черт возьми, самым молодым, самым богатым сыном графа.

– Мне не требуется ваша защита, – настаивал он, абсолютно уверенный в том, что справится и без помощи отца.

– Возможно, и нет. Но я хочу тебя защищать, и всегда буду это делать! – Эдвард проницательно взглянул на сына. – Я вижу, как ты смотришь на нее, Клифф. Принимая во внимание твою склонность к обольщению, что я мог подумать, увидев вас танцующими вместе?

– Я не обесчещу Аманду, – мрачно отозвался Клифф. – Но она соблазнительна, не могу не признать. Однако если однажды случится так, что я поступлю как последний наглец, в тот же день я сделаю ее своей женой.

Эдвард долго, пристально смотрел на сына.

– Вот, выходит, о чем ты думаешь? – Его лицо смягчилось.

Клифф вдруг сильно смутился.

– У меня нет намерений жениться на ком бы то ни было. Меня устраивает моя нынешняя жизнь – такая, какая она есть. Я подумываю найти Аманде достойного мужа. – Он немного помолчал, потом добавил: – И мы друзья.

Пристальный взгляд графа снова задержался на Клиффе, потом Эдвард сжал его руку.

– Сейчас еще рано, но ты не хотел бы присоединиться ко мне и выпить по бокалу вина?

У Клиффа отлегло от сердца.

– Действительно, очень рано, – согласился он, понимая, что наконец-то сорвался с крючка. – Но, как вы заметили, меня так давно не было дома!

Они направились к большим дверям, ведущим из танцевального зала.

– Я знаю, что ты позаботился о приданом мисс Кэрр и оно включает в себя имение. Ты делаешь все возможное для своей подопечной, – заметил Эдвард.

– Иного способа гарантировать ей достойное будущее нет. По правде говоря, я получаю большое удовольствие, заботясь о ней, – признался Клифф.

– Это я уже понял, – улыбнулся граф. – А ты когда-нибудь думал о том, что, вероятно, просто влюбился в нее?

Клифф вздрогнул от неожиданности, словно отец все-таки поймал его на свой хитрый крючок, и теперь он извивался на нем, тщетно пытаясь освободиться.

– Конечно нет, – ответил Клифф, чувствуя, что беспокойное сердце вот-вот вырвется из груди.

Они вошли в большой зал.

– Я не такой, как Тайрел или мои сводные братья, чтобы безумно влюбиться и без оглядки броситься в пучину чувств. Мне известна семейная легенда о том, что мужчины рода де Уоренн влюбляются лишь однажды и навсегда. – Клифф попробовал рассмеяться, но его голос дрожал. – Я никогда не был влюблен и, думаю, никогда не полюблю.

– Конечно не полюбишь! Ты решил, что отличаешься от всех мужчин династии де Уоренн. Если хочешь, я могу помочь устроить брак твоей подопечной, – сказал Эдвард, искоса глядя на сына. – Учитывая ее очарование и уникальный характер ваших отношений, будет лучше немедленно выдать ее замуж и положить конец твоему опекунству – а заодно и дружбе.

Клифф насторожился: Адар всегда добивался поставленных целей. Попроси он сейчас графа найти Аманде мужа, и тот все устроит, причем очень быстро. Клиффу ничего не оставалось, как впервые в своей жизни обмануть отца:

– У меня есть список возможных претендентов на ее руку и сердце, и я уже тщательным образом анализировал его, существуют и другие варианты. Я справлюсь сам, благодарю вас.

Эдвард пожал плечами:

– Если передумаешь, тебе нужно только попросить. Уверен, мне удастся найти несколько подходящих кандидатур.

– Спасибо, не стоит, – отозвался Клифф. – Я твердо держу руку на пульсе.

Граф в ответ лишь улыбнулся.

– И, отец… Мы с Амандой останемся друзьями и после того, как она выйдет замуж.

– Конечно, – ответил Эдвард.

Глава 16

Эштон оказался типичной английской деревушкой, маленькой и старомодной, с аккуратными магазинчиками, которые были причудливо украшены цветами в висевших снаружи окон ящиках. От деревни до Эшфорд-Холла было всего десять минут езды в экипаже по прелестной проселочной дороге, обрамленной высокими, безупречно подстриженными живыми изгородями, которые скрывали величественные дома местного дворянства. На первый взгляд обстановка казалась роскошной, но в тот момент, когда карета Клиффа свернула на скудно посыпанную гравием дорожку, ведущую к поместью, миновав два полуразвалившихся кирпичных столба и гравированную доску, такую потертую, что едва можно было прочитать название имения, де Уоренн понял: усадьба находится в бедственном положении.

Угодья по обеим сторонам изрытой бороздами дороги местами заросли, а на отдельных участках поредели. Впереди визитеров ожидал мрачный серый каменный дом. Нахмурившись, Клифф взглянул на Аманду, но подопечная склонилась к окну, и ее лицо зарумянилось от волнения. Он тихо выругался, коря себя за то, что не предвидел подобной разрухи и не приехал на осмотр имения в одиночку, позволив Аманде лицезреть эту печальную картину. Тем не менее он опрометчиво пообещал семейный пикник, и все с нетерпением ждали этой поездки.

Аманда сидела рядом с Клиффом, сгорая от нетерпения с тех пор, как они оказались в нескольких милях от Эштона. Ариэлла и Анахид ехали следом, в другой карете, вместе с Мишелем, камердинером Клиффа и с приставленной к Аманде служанкой. Алекси упросил отца позволить ему остаться в Хэрмон-Хаус: они с Недом были просто неразлучны, и после клятвенного обещания вести себя хорошо и беспрекословно слушаться дядей и бабушку Клифф разрешил ему не покидать дом.

Де Уоренн снова позволил себе взглянуть на Аманду. Каждый раз, когда Клифф смотрел на свою протеже, он вспоминал те два раза, что оказывался в ее постели, а потом думал о Гаррете Маклахлене. Положа руку на сердце, он не был доволен собой: он не привык врать себе, вот и теперь осознавал, что воспротивиться ухаживаниям Маклахлена за Амандой его заставила некоторая доля ревности. Если бы шотландец начал проявлять внимание к какой-нибудь другой подопечной, будь у него таковая, Клифф непременно бы поощрил эти ухаживания, выбросив из головы стесненное материальное положение потенциального жениха. Де Уоренн обязательно обратил бы внимание на другие его качества, более важные, чем отсутствие достойного дохода и состояния. Если честно, мужчина с таким сильным характером, как у Маклахлена, относился как раз к тому типу претендентов на руку и сердце, из которых он хотел выбирать Аманде мужа.

Клифф отвернулся, уставившись на серый каменный дом и отмечая, что крыша требует срочной и качественной починки. Как раз собирался дождь, и он решил, что теперь-то уж непременно выяснит, есть ли где-то протечки или нет. Клифф был рад, что отвлекся от тяжелых мыслей, а с ними и от стыда за свое поведение, зародившегося где-то в самой глубине души.

– Ну, вот мы и на месте, – прошептала Аманда хриплым от волнения голосом.

– Угодья находятся в сильном запустении, – заметил Клифф, когда экипаж остановился.

Аманда встретилась с ним взглядом, и ее глаза заблестели. Клифф догадался, что она жаждет вылететь из кареты и помчаться в дом. И прежде, чем он успел предостеречь свою подопечную и посоветовать ей готовиться к худшему – а заодно и сказать, что обязательно найдет ей более ухоженное поместье, – дверь их экипажа открылась. Аманда выпрыгнула из кареты, забыв о своих новых манерах, и Клифф улыбнулся, его сердце резко перевернулось в груди – так, как это довольно часто бывало последнее время. Он медленно последовал за Амандой. Вторая карета тоже остановилась, и парадная дверь дома распахнулась. На пороге появился слуга в потертом, явно не по размеру костюме.

Когда Ариэлла, Анахид и Мишель вышли из своего экипажа, Клифф с Амандой уже приблизились к дому. Де Уоренн уже знал, что особняк был построен в прошлом веке и когда-то даже обнесен стеной, однако сейчас не было заметно ни единого признака тех самых стен. В доме было два этажа, таких же прямоугольных и унылых, как все имение. Клифф уже успел возненавидеть все это – он ни за что не купил бы поместье, даже несмотря на наличие трех ферм, которые можно было сдавать в аренду. Нет, Аманда заслужила гораздо лучшего!

– Милорд. – Слуга быстро сорвался вперед, с усердием кланяясь. Клифф тут же подумал, что слуга в изрядном подпитии, и секундой позже тот обдал его мощным запахом эля.

– Мисс Кэрр, это, как я понимаю, Уоткинс.

– Да, я – Уоткинс, и я подготовил комнаты, чтобы вы смогли здесь переночевать, а не останавливаться в деревенской гостинице. Моя жена как раз готовит скромный ужин. Милорд, надеюсь, вы одобрите мое решение?

– Прекрасно, – лаконично бросил Клифф, зная, что Аманда стоит рядом, затаив дыхание от волнения, с трудом сдерживаясь от желания броситься на осмотр дома. – Почему эти угодья в таком запустении?

Уоткинс спал с лица.

– Как вы знаете, сэр, предыдущий владелец скончался, а наследник живет в городе. Он намерен именно продать имение, а не восстанавливать его.

Услышанное Клиффа не впечатлило, он жестом приказал слуге проводить их с Амандой внутрь. Когда они вошли в дом, Клифф взял руку подопечной.

– Только не унывайте, – тихо ободрил он.

Аманда просияла улыбкой, вырвала свою руку и поспешила за Уоткинсом. Клифф понял, что она ни капельки не подавлена видом имения, и очень удивился.

Де Уоренн прошел за слугой и Амандой в небольшого размера холл, заметив у входной двери заржавевший герб, представлявший собой пару мечей над каменным очагом. Клифф нахмурился, заметив пуки паутины у балок потолка и в углах комнаты. Стены требовалось помыть и побелить, две потолочные балки, очевидно, уже сгнили, а деревянные полы казались неровными, сучковатыми, их явно не натирали многие годы.

В комнате находился единственный обеденный стол на козлах, рядом стояли шесть разномастных стульев, их не сочетавшиеся друг с другом обивки полиняли и местами порвались. Клифф был в ярости на своего агента и Уоткинса.

– Вас за два дня предупредили о том, что мы приедем сегодня днем! Почему эта комната не убрана?

Уоткинс испуганно съежился:

– Милорд, здесь нет горничных. Я просто присматриваю за поместьем, вот и все.

– Там, в углу, кости. – Клифф был неумолим. – Судя по всему, они появились очень давно, кто-то бросил объедки на пол.

– После смерти предыдущего хозяина осталась собака, сэр. Она ходит туда-сюда, бродит по дому.

– Сегодня вечером мне ваши услуги не понадобятся, – сказал Клифф.

Уоткинс тут же вытянулся в струнку, явно собираясь возражать.

– Этим вечером вы с вашей женой можете быть свободны. Предлагаю вам немедленно покинуть имение, – тихо сказал Клифф тоном, явно не предвещавшим ничего хорошего.

Уоткинс предпочел спешно ретироваться, и в комнату вприпрыжку вбежала Ариэлла, морща нос:

– Фу! Папа, тут так пахнет! – Она огляделась. – И ты купишь это для мисс Кэрр?

Клифф хватился Аманды и понял, что она уже промчалась вниз по коридору и теперь осматривает одну из расположенных рядом комнат.

– Конечно нет, – ответил он и улыбнулся дочери. – Может быть, тебе лучше поиграть снаружи дома, пока я позову Аманду? Думаю, нам лучше остановиться в деревенской гостинице.

Ариэлла явно колебалась.

– Папа, она была так счастлива оказаться здесь сегодня! Она сказала мне, что… что сильно расстроится, если мы уедем.

Клифф подошел к Ариэлле и взял ее на руки.

– Милая моя, мне кажется, она будет рада отсюда уехать, – сказал он, обнимая дочь.

Ариэлла покачала головой:

– Это имение значит для нее все, папа. Она рассказывала мне, как у нее отняли дом на Ямайке. Папа, у нее вообще нет настоящего, собственного дома!

Клифф внимательно посмотрел на свою умную дочь.

– Но теперь она живет с нами, – после паузы ответил он.

Ариэлла обрадовалась:

– Я это знаю, так почему она просто не может остаться с нами? Почему Хэрмон-Хаус и Уиндсонг не могут стать ее домами?

Клифф напряженно застыл на месте.

– Думаю, тебе известно, что такое приданое, Ариэлла. Я собираюсь обеспечить Аманду подобным приданым.

Ариэлла нахмурила брови:

– Выходит, она может выйти за кого-то замуж… я ведь знаю, для чего нужно приданое. Папа, разве мисс Кэрр не делает тебя счастливым?

Удивленный и даже смущенный, он опустил дочь, поставив ее на пол.

– Я питаю к ней очень нежные чувства.

Ариэлла улыбнулась:

– Ты всегда смотришь на нее и улыбаешься. И выглядишь очень счастливым.

От неожиданности Клифф застыл на месте. Неужели его собственная маленькая дочь догадывается о его чувствах к подопечной?

– Ты делаешь меня счастливым, милая, – отозвался он, надеясь отвлечь девочку.

Но она потянула Клиффа за руку:

– Ты любишь мисс Кэрр?

Клифф был ошеломлен:

– Это еще что за вопросы?

– Мы с Алекси долго гадали, возможно, тебе лучше жениться на ней вместо того, чтобы искать ей мужа вроде того шотландца, которого ты так ненавидишь.

– Вы что, подслушивали? – спросил он, потрясенный до глубины души.

– Я не могла не слышать, ведь буквально все в нашей семье только и говорят, что о тебе и мисс Кэрр, – усмехнулась Ариэлла и, тут же посерьезнев, добавила: – Я бы не возражала.

Задыхаясь от волнения, Клифф дернул ворот рубашки, распахнув его.

– По поводу чего ты бы не возражала?

– Я бы не возражала, если бы мисс Кэрр стала моей матерью, да и Алекси тоже.

Лишившись дара речи, Клифф смотрел на дочь во все глаза. Ариэлла тоже пристально глядела на отца, явно ожидая его ответа. Клифф опустился на колени, теперь его глаза оказались напротив глаз дочери.

– Милая… ты хочешь, чтобы у тебя была мать? Разве я – не хороший отец? Разве Анахид тебе не как настоящая мать?

Ариэлла покачала головой:

– Я люблю Анахид и знаю, что она любит меня, но она – не моя мать. Она – моя подруга, даже при том, что ты нанял ее на работу, папа.

Клифф коснулся ее щеки.

– Неужели я чем-то расстраиваю тебя? – спросил он, пораженный страшным предположением.

Ариэлла снова покачала головой:

– Ты – лучший папа в мире! Но мне так нравится мисс Кэрр, и ты, похоже, так любишь ее! Я все время думаю о том, как было бы замечательно, если бы мы были настоящей семьей!

Клифф поднялся, думая о Гаррете Маклахлене – он никак не мог отогнать от себя эти навязчивые мысли! Если он не позволит Аманде выйти замуж за Гаррета или другого мужчину, подобного шотландцу, ему нужно жениться на ней самому. В противном случае он должен смириться и найти ей человека, обладающего силой, волей и характером.

Но Клифф не хотел жениться, вообще не хотел, никогда, ни на ком! Сама мысль о свадьбе вызывала у него приступ паники.

– Я не собираюсь жениться на Аманде или на ком-либо другом, Ариэлла, – твердо отрезал де Уоренн, но стоило ему сказать это, как сердце перевернулось в груди, словно выражая протест, который он сам едва мог постигнуть.

Улыбка сбежала с лица Ариэллы, она погрустнела:

– О…

– Почему бы тебе не выйти из дома и не подождать нас? – снова предложил Клифф.

Когда дочь ушла, он немного постоял, приходя в себя и стараясь обрести хладнокровие. Как бы Клифф хотел, чтобы она не говорила все это! Что же касается Маклахлена, он чувствовал себя виноватым перед Амандой: теперь требовалось серьезно пересмотреть свое отношение к ухаживаниям шотландца.

– Клифф! Быстрее, сюда! – раздался крик его подопечной.

Де Уоренн бросился из комнаты, встревоженный ее голосом – то ли взволнованным, то ли очень радостным. Он промчался через соседнюю комнату и обнаружил Аманду в библиотеке, расположенной у дверей террасы. Вдоль двух стен здесь стояли стеллажи, забитые книгами. На полу лежал очень старый полинялый восточный ковер, в середине комнаты находился единственный, самый обыкновенный стол, к которому был придвинут украшенный изысканной резьбой стул. В одной из стен располагалась дверь, которая вела на отделанную синевато-серым камнем террасу, рядом с которой стоял бельведер. У другой стены библиотеки находился камин с красивой резной деревянной доской.

Аманда обернулась и посмотрела на Клиффа распахнутыми от волнения глазами.

– Только взгляните на эту комнату! – воскликнула она, и де Уоренн увидел, что в ее глазах сияют слезы. Он понесся к Аманде.

– Мила… – начал Клифф и тут же, осознав, что чуть не назвал ее милой, испуганно осекся. – Аманда, ничего не бойтесь. Я не куплю вам этот дом. Мой агент ввел меня в заблуждение. Мы найдем для вас другое поместье, гораздо лучше!

– Но вы не видели розарий! – вскричала она, показывая куда-то в сторону стеклянной двери. – Клифф, смотрите!

Он проследил взглядом за рукой Аманды и увидел разросшийся и запущенный сад, полный кустов роз, многие из которых были в цвету.

– Клифф! – взмолилась она, сжимая его руки. – Я не хочу другое поместье… я хочу Эшфорд-Холл! Мне здесь так нравится!

Чувствуя, что Клифф идет следом за ней, Аманда поднялась вверх по лестнице, покрытой потертой и изорванной красной ковровой дорожкой. Она не замечала дырок и потертостей, она видела лишь шерсть красного, ее любимого цвета, очень дорогую, высшего качества. Аманда осматривала и перила красивой резьбы, древесина под ее рукой была гладкой от столетнего использования. Сердце Аманды стремительно колотилось весь прошедший час – с тех самых пор, как она приехала в имение, – и сейчас она ощущала головокружение и слабость. Поместье было таким красивым! Это был самый прекрасный дом, который она только могла себе представить! Любимой частью имения сразу стали библиотека и сад, полный цветущих роз.

Теперь Аманде оставалось только молиться, чтобы Клифф одобрил ее выбор.

Она остановилась на пороге первой спальни, оглядев кровать с толстыми, украшенными красивой резьбой стойками из черного дерева, которая была покрыта темно-золотыми одеялами и подушками. Еще более темные золотые занавески трепетали в единственном окне комнаты, а в углу стоял один стул, обитый потертой бронзовой парчой. Аманда прикусила губу, с первого взгляда влюбляясь в спальню и надеясь, что эта комната будет принадлежать ей.

Клифф прошел мимо нее по ковру неопределенного грязно-бежевого цвета, такому полинялому, что рисунок на нем давно исчез, и отодвинул бархатную портьеру. Тут же поднялось облако пыли, а кусок ветхой портьеры оказался в его руке.

Аманда знала, что Клифф успел возненавидеть дом. Она поспешила к нему и, встав у окна, принялась всматриваться в лужайки, расположенные позади дома, сильно заросшие, но пышные и зеленые, в очаровательный бельведер, который, вероятно, когда-то был белым, а теперь сочетался по цвету с ковром под ее ногами.

– Здесь есть пруд! – в восторге закричала она.

Клифф вздохнул:

– Да, есть, и я почти не сомневаюсь в том, что он полон ила и тины.

Аманда обернулась к нему, бросившись на защиту так полюбившегося ей поместья:

– Его можно наполнить свежей водой – и рыбой!

Лицо Клиффа смягчилось.

– Конечно можно. Аманда, неужели вам в самом деле нравится это имение?

– Да, очень! – вскричала она.

Де Уоренн пристально посмотрел на свою протеже:

– А вы не думаете, что было бы разумно осмотреть несколько других вариантов?

Аманда скрестила руки на груди:

– Клифф, вы сказали, что у имения хорошая цена. Здесь есть три фермы. И мне тут так нравится! Это поместье такое тихое, такое спокойное… такое английское. – Она снова подумала о роскошном розарии, а следом в голове сразу мелькнула мысль о матери.

Острая боль тут же пронзила все внутри, и Аманда приказала себе не вспоминать эту неприятную тему. Ей не хотелось позволять Дульсии Белфорд портить такой замечательный момент. Сейчас она становилась леди и обретала точно такой дом, который все время рисовала в своем воображении.

Взгляд Аманды задержался на цветущих розах: некоторые цветы были розовыми, некоторые – белыми, остальные – красными и желтыми. Она не могла дождаться мгновения, когда возьмет стул, выйдет в сад и сядет там, чтобы почитать новую книгу.

Клифф коснулся ее руки:

– Перед ужином мы можем вместе составить список необходимых работ по ремонту и перечень предметов мебели, которые нам потребуется купить.

Аманда вздрогнула, ее взгляд скользнул по лицу Клиффа, и, когда тот тепло улыбнулся, она почувствовала, что тает от нежности.

– Вы хотите сказать, что купите это поместье и оно станет моим приданым?

– Если и после нашего разговора вы настаиваете на этом, тогда да, куплю.

Аманда бросилась на шею Клиффу и прижалась к нему. Но тут же вспомнила о его крепком мужском теле. Находиться в его объятиях было рискованно, опасно, и ей стоило все время помнить об этом. Аманда не могла забыть тот вальс, который они танцевали вместе, с того памятного дня она сотни раз переигрывала это восхитительное мгновение в своем сознании.

«Я так люблю вас!» – подумала Аманда и тут же прикусила кончик языка, чтобы ненароком не произнести это вслух. С трудом поборов в себе эмоции, она взглянула ему в глаза:

– Клифф, как я смогу отблагодарить вас за доброту?

Он отодвинулся, освобождаясь от ее объятий.

– Единственное, чем вы можете меня отблагодарить, это быть счастливой, – ответил он, не в силах побороть смущение.

– Я уже счастлива. Вы взяли меня в свой дом, ваша семья была добра и гостеприимна по отношению ко мне, и я даже успешно вышла в свет. А теперь, боже праведный, теперь еще и этот дом! – Она улыбнулась, сияя от счастья. – Мой собственный дом!

Но потом улыбка сползла с лица Аманды. Да, Эшфорд-Холл будет принадлежать ей, если она того захочет – Клифф только что ясно дал это понять. Но однажды ей придется выйти замуж – возможно, это произойдет очень скоро. Аманде не нужно было долго размышлять, чтобы осознать: после замужества она будет отчаянно тосковать по Клиффу. Впрочем, у нее будет этот дом – ее собственный дом. А со временем появятся и замечательные дети. Аманда мечтала о сыне – точно таком же, как Алекси, и о дочери – точно такой же, как Ариэлла. К тому же всякий раз, когда Клифф будет приезжать в Лондон, она будет его навещать. В конце концов, до Лондона отсюда всего полдня езды в экипаже.

Клифф медленно отодвинулся от нее, сейчас он выглядел так, будто хотел что-то сказать. Когда он так и не решился произнести ни слова, Аманда подошла к кровати и села на нее, просто для того, чтобы проверить качество матраса. Кровать показалась слишком мягкой, матрас явно стоило заменить, и она поняла, что терзавшая сердце тревога связана с будущим замужеством, а далеко не с матрасом.

Аманда медленно подняла взгляд на Клиффа, встретившись с его яркими-синими глазами. И тут же почувствовала с его стороны типично мужской интерес, обрадовавшись тому, что между ними ничего не изменилось. По крайней мере, у Аманды были его дружба и страстное желание, даже если он не собирался предпринимать никаких решительных шагов по отношению к ней:

– Я хочу кое о чем вас спросить, – тихо сказал Клифф.

Аманда поняла, что он испытывает неловкость, но вовсе не потому, что пытается сладить со своей неуправляемой мужской природой.

– Вы можете спрашивать меня обо всем, – смутившись, ответила она и соскользнула с кровати, чтобы поправить подушку, на которую опиралась.

– Аманда…

Тон Клиффа был слишком серьезным и странным. Она встревожилась и обернулась к нему.

– Что вы хотите узнать?

Де Уоренн заставил себя улыбнуться, но тут же снова помрачнел.

– Вы желаете снова видеть Гаррета Маклахлена?

Неожиданный вопрос сильно удивил Аманду.

– Конечно да, – ответила она, сбитая с толку. – Он очень галантен и, как вы, добр.

Аманда вспомнила визит шотландца. Она искренне наслаждалась компанией Гаррета, хотя и смутно чувствовала, что, общаясь с ним, почему-то предает Клиффа.

– И он красив, – добавила Аманда.

Лицо Клиффа залилось краской.

– Я отказал ему в праве наносить вам визиты, Аманда, – сквозь зубы процедил он. – Но Маклахлен – подходящий холостяк. К тому же он – сын графа, причем старший. У этого шотландца нет огромного состояния, но он – порядочный, честный человек, и у него есть титул.

Аманда почувствовала, как в душе начинает зарождаться страх.

– О чем это вы меня спрашиваете? – Она крепко обхватила себя руками. – Вы думаете, что он мог бы стать моим мужем?

Теперь бедняжка уже паниковала: она не была готова выйти замуж прямо сейчас, так скоро!

– Маклахлен не утверждал, что его намерения связаны с женитьбой, – отозвался Клифф, лицо которого исказилось неприятной гримасой. – Но, подозреваю, он весьма увлечен вами и наверняка захочет предложить руку и сердце.

Аманда почувствовала, что все ее тело объято дрожью. Гаррет Маклахлен так напоминал Клиффа, и все же он был не Клиффом!

– Я даже толком не знаю его, – с трудом произнесла она, ощутив, как безвольно слабеют колени.

Клифф кинулся к подопечной и успел поймать ее, пока та не упала.

– Я пытаюсь поступать благородно, – вымученно произнес он из себя. – У этого шотландца есть титул, и он мог бы позаботиться о вас. Вы стали бы жить скромно, но всю оставшуюся жизнь провели бы в стабильности и покое. Такой человек, как он, всегда будет проявлять заботу о своей жене.

Аманда сжала свои пылающие щеки:

– Но ведь Шотландия далеко, не так ли?

– Далеко, Маклахлены живут на западе. Впрочем, на корабле, полагаю, вы могли бы добраться до его имения всего за несколько дней.

Аманда грустно покачала головой.

– Я не хочу жить в Шотландии, – прошептала она. – Я хочу жить здесь, поближе к Лондону.

«И поближе к Хэрмон-Хаус, поближе к вам», – пронеслось в ее голове.

В глазах Клиффа отразилось колоссальное облегчение.

– Это дикая, варварская, отсталая страна, – сказал он. – Вы уверены?

– Я еще никогда и ни в чем не была так уверена! – вскричала Аманда.

Клифф приобнял ее рукой, и она прижалась к нему, чувствуя, как огромный камень свалился с души.

– Хорошо, – произнес он таким тоном, будто ощущал то же самое. – Тогда все в порядке, мы все уладили.

Аманда закрыла глаза, ее щека сейчас покоилась на тонкой голубой шерсти пиджака Клиффа. Да, она все еще не могла дышать от страха и душевной боли, но теперь она по крайней мере прижималась к твердому, сильному телу Клиффа и он обнимал ее. Аманда медленно подняла на него взгляд.

Де Уоренн в ответ посмотрел на нее, его синие глаза ярко блестели. В это мгновение Аманда чутко уловила, что он собирается наклониться к ней и поцеловать. Клифф беспокойно переступил с ноги на ногу, его глаза уже горели огнем желания, и он действительно склонил голову к Аманде.

Но она ошиблась. Вместо нежного поцелуя Клифф вдруг отпустил ее и поспешил выйти из комнаты.

Аманда все-таки получила так понравившуюся ей спальню в золотых тонах. Слуги облагородили старый особняк, отчистив каждое пятнышко грязи, отполировав мебель, надраив и натерев до блеска полы. Теперь Эшфорд-Хаус преобразился, и Аманда влюбилась в имение еще сильнее. Поужинав в деревенской гостинице, они вернулись в поместье, где собирались провести ночь. Все гости разошлись по своим комнатам примерно час назад, и теперь дом погрузился в мучительную тишину.

Аманда не могла уснуть. Прижимая колени к груди, она думала о странном разговоре с Клиффом, состоявшемся днем в этой самой комнате. Он явно не хотел, чтобы Аманда принимала ухаживания Маклахлена, и теперь она спрашивала себя почему.

Клифф явно с самого начала презирал Гаррета. Когда они прогуливались в садах близ Хэрмон-Хаус, Аманда видела, что он наблюдает за ними с террасы, чувствовала его неодолимый интерес и столь же сильные подозрения. Сегодня Клифф выглядел таким несчастным и угрюмым, когда спрашивал ее, не желает ли она выйти замуж за того мужчину. Аманда уткнулась лицом в колени, смущаясь и не в силах отогнать от себя мысль о том, что Клифф ее ревновал!

Аманда знала, что он по-прежнему был страстно увлечен ею. Слишком часто, когда Клифф смотрел на нее, она тонко чувствовала, о чем он сейчас думает – о том, чтобы увлечь ее в свою постель, именно сейчас, в это самое мгновение. Их взаимное влечение не только никуда не исчезло, оно становилось еще сильнее с каждым проходящим днем, заставляя все внутри ныть от боли и неистового желания.

И даже несмотря на то, что Аманда была слишком неопытной в любовных делах, она понимала, что Клифф находил ее очень привлекательной в новых элегантных нарядах. Он одобрял и восхищался каждой переменой во внешности подопечной, да и она сама начинала чувствовать себя удобно в платьях и туфельках. С недавних пор дочь пирата уже почти неосознанно говорила и вела себя как леди.

«Вы такая красивая, что у меня просто нет слов», – всплыли в памяти слова Клиффа.

Аманда была приятно взволнована тогда, когда он с нежностью похвалил ее, и не могла прийти в себя от радостного волнения теперь, вспоминая не только его слова, но и то, как он смотрел на нее в тот миг. В глазах Клиффа стояло неподдельное восхищение, он внимательно глядел на нее, как будто разделял то, что она чувствовала.

Конечно, Клифф не любил ее. Он питал к ней нежную симпатию, это было совершенно очевидно, а еще он явно хотел ее – так что, вполне возможно, он действительно ревновал к Маклахлену. Аманде не нужно было быть слишком искушенной в амурных делах, чтобы понимать: мужчин нельзя долго провоцировать, чтобы они начали смотреть друг на друга как на соперников, независимо от того, о чем шла речь – о земле, добыче или женщине.

Аманда вздрогнула, улыбнувшись своей мысли о том, что не стала бы возражать, если бы Клифф немножко поревновал. Но, интересно, понимал ли он точно так же, как Аманда, что их отношения серьезно изменились? Об этом оставалось только гадать… Так или иначе, но за последнее время их дружба окрепла, казалось, между ними появилась какая-то особая близость, теплота. Аманда уже потеряла счет пронзительным взглядам, которыми они обменивались, чутко улавливая настроение друг друга и понимающе улыбаясь. Десятки раз на дню Аманда вдруг оборачивалась, обнаруживая совсем рядом наблюдающего за ней Клиффа, и он улыбался ей, а яркие синие глаза лучились теплотой, восхищением, нежностью. Аманда знала, что полюбила Клиффа – и это уже навсегда, – да и он, кажется, испытывал к ней нечто большее, чем ко всем остальным женщинам в своей жизни.

Аманда была абсолютно уверена в том, что не придумала себе это. Но почему же, спрашивала она себя, это осознание приводило душу в такое смятение? Клифф был ее благодетелем, ее опекуном, ее другом, но она любила его, любила как мужчину. И тот факт, что их связывало нежное чувство, что он по-прежнему мечтал о ней и желал ее, только запутывал Аманду окончательно. Ах, как бы ей хотелось вообще не выходить замуж! Ей было бесконечно жаль, что нельзя навечно остаться его протеже, так, чтобы все оставалось по-прежнему, чтобы ничего и никогда не менялось – хотя сейчас, в ледяном холоде полуночи, тело горело огнем желания.

Аманда еще сильнее прижала колени к груди, не в силах отогнать мысль о той ночи, когда Клифф оказался в ее постели, когда его сильное твердое тело касалось ее тела, горячее, огромное и гладкое, когда он едва не лишил ее невинности. Это было и тогда, на судне, когда Аманда решила, что все это сон – губы Клиффа скользили по ее бедрам, а его язык жадно проникал в ее лоно. Аманда прикусила губу, чтобы ненароком не вскрикнуть, мечтая о том, чтобы это произошло еще раз, чтобы они стали, по крайней мере, любовниками. Но для этого де Уоренн был слишком благороден. Кроме того, теперь-то Аманда понимала: стань она его возлюбленной, даже всего на какое-то время, и сердце будет разбито навеки… А если нет?

Аманда поправила подушку и улеглась, обнимая ее, мечтая отогнать, направить в другое русло эти мучительные мысли. Но было уже слишком поздно. Казалось, каждую ночь она засыпала, мечтая о поцелуях Клиффа и его разгоряченном теле, чувствуя, как кровь закипает в ее жилах. Но теперь Аманда была леди. Очевидно, уделом настоящих леди было бессильно страдать от прилива физического желания – по крайней мере до тех пор, пока они не выйдут замуж.

Аманда не могла представить себя в постели супруга. Единственным мужчиной, с которым она могла вообразить себя в моменты страсти, был Клифф. Но он никогда бы не женился на ней, даже сейчас, когда она почти стала леди. Казалось, будто много томительных лет прошло с той памятной ночи, когда Аманда узнала о том, что ее отвергла мать, а на следующий день Клифф отказался сделать ее своей любовницей.

И вдруг на ум Аманде пришло простое, потрясшее своей очевидностью решение. А что, если она попробует еще раз? Она могла бы жить в Эшфорд-Холле и вообще не выходить замуж – если бы, конечно, Клифф согласился сделать ее своей любовницей.

Подушка соскользнула на пол. Клифф хотел ее, но из последних сил противился неистовой страсти, потому что считал: Аманде лучше выйти замуж. Да, ведь он так благороден! Возможно, с точки зрения высшего общества этот выход действительно был лучшим, и теперь даже Аманда понимала, что роль любовницы сведет на нет все ее усилия, заставит позабыть о новой мечте стать леди. Одна частичка ее очень не хотела отказываться от этой мечты. Но и выходить замуж за другого мужчину она отчаянно не хотела.

В этот момент из коридора донеслись чьи-то шаги. Все тело Аманды волнительно напряглось, она не сомневалась в том, что это именно Клифф спускался вниз, потому что тоже не может уснуть – она даже знала почему. Аманда колебалась: леди, в которую дочь пирата уже начинала превращаться, яростно протестовала против того, что собиралась сделать влюбленная до беспамятства девушка. Если бы она поднялась сейчас с кровати и безрассудно пустила в ход свои чары, на ее мечте можно было бы поставить крест.

Но она так любила, так желала Клиффа – не Гаррета Маклахлена, ни кого-либо еще, только его одного!

Аманда сглотнула комок в горле, все ее тело трепетало. Она выскользнула из кровати, подбежала к двери и широко распахнула ее.

Клифф как раз проходил мимо ее спальни, одетый лишь в свои светлые замшевые бриджи, его красивый мускулистый торс был обнажен, да и ноги были босыми. Он резко остановился, оборачиваясь к ней.

Аманда не могла ни улыбаться, ни говорить, лишь смотрела на обожаемого мужчину, мечтая о невозможном. Она мучительно боялась собственного выбора и все-таки не могла поступить иначе: то, что задумано, должно было случиться. Аманде оставалось лишь убедить Клиффа в том, что ее безумный план был гораздо лучше его трезвых расчетов, но по тому, каким ярким огнем горели его глаза, она догадалась: это будет не так трудно, как казалось.

Де Уоренн застыл как вкопанный. Коридор был освещен лишь свечами, их воск капал с подсвечников и стеклянных фонарей. Вокруг Аманды и Клиффа танцевали причудливые тени, и все-таки она ясно видела его.

Взгляд сверкающих синих глаз скользнул по губам Аманды, спустился к краям кружев, которыми был отделан шелковый лиф ее новой розовой ночной рубашки, потом переместился еще ниже, к рюшам над ее грудями. Аманда тяжело, с усилием задышала и опустила руку, которой прикрывала полуобнаженное тело. Ее соски были такими твердыми и набухшими, что шелк рубашки царапал их, причиняя сладкую боль. В этот момент она забыла о мучившем ее выборе. Теперь для нее существовал лишь мужчина, которого она любила, и огромное, пульсирующее напряжение, витавшее между ними.

– Клифф…

Он резко тряхнул головой, будто возражая, но его взор был по-прежнему устремлен на розовые пики под ее рубашкой. Немного помедлив, он поднял на Аманду глаза.

Она судорожно облизнула губы, чувствуя, как язык отказывается ей повиноваться.

– Пойдемте в мою постель, – наконец смогла прошептать Аманда.

Клифф шумно вдохнул, и она увидела, что бриджи не могут скрыть его сильнейшего возбуждения.

– Опомнитесь, я ваш опекун!

Она снова облизнула губы и тихо произнесла:

– Я не хочу ни за кого замуж.

– Мы обсудим это… завтра, – хрипло сказал Клифф.

– Я могла бы остаться здесь… и стать вашей любовницей, – прошептала Аманда. – Вы могли бы по-прежнему защищать меня.

Он вздрогнул и на мгновение потерял дар речи, его щеки вспыхнули.

– Возвращайтесь в свою постель, Аманда, – настаивал он, но по-прежнему стоял не шелохнувшись.

Аманда тоже замерла на месте.

– Вам нравится моя новая ночная рубашка? – мягко спросила она.

Клифф стал пунцовым, он тяжело дышал, словно только что пробежал внушительное расстояние.

Аманда вдруг поняла, что у Клиффа было достаточно времени, чтобы уйти, но он этого не сделал. Она коснулась розового шелка у талии, провела рукой по бедру и взглянула на него…

Клифф посмотрел на Аманду, и она заметила, как горячи были его глаза, словно огонь свечей, плескавшийся в них, вот-вот грозил вырваться наружу. Одна часть Аманды чувствовала стыд за эту неприличную попытку совратить его, но теперь, когда это мгновение растянулось на целую вечность, она с волнением ждала, гадая, сможет ли одержать верх над ним. Но чувства Клиффа были ей непонятны: он вдруг повернулся спиной и уперся лбом в стену, задыхаясь.

Аманда подошла к нему, обняла и склонилась лицом к его спине, а потом прильнула уже всем телом. Клифф вздрогнул, почувствовав прикосновение ее сочных грудей, и Аманда затрепетала, ощутив под своими руками его крепкий упругий живот. Клифф резко обернулся и прижал ее к себе, в его взгляде мелькнула ярость, на лице отразилось глубочайшее отчаяние.

– Черт побери!

И он взял лицо Аманды в свои большие ладони, так крепко, что она не могла двигаться, и прильнул к ее губам.

Поцелуй Клиффа был горячим, неистовым, напористым, полным страсти и гнева. Он проникал все глубже, не оставляя Аманде выбора, покоряясь своему неистовому желанию и еще более сильной реакции тела. Задыхаясь от удовольствия, Аманда пыталась ответить на грубые ласки Клиффа, но он не давал ей ни малейшего шанса сделать это, жадно припадая к ее рту, будто пытаясь выпить до дна.

Клифф отпустил лицо Аманды, его язык все еще глубоко проникал между ее губами, а рука собственнически легла на ее грудь, заставив его ощутить тонкое, чувственное прикосновение шелка, накинутого на ее тело. Застонав, Аманда крепко вцепилась в талию Клиффа, а он протиснул свое твердое бедро между ее ногами, заставив оседлать его сверху.

Едва не рыдая от наслаждения, Аманда корчилась на его бедре, терлась о его кожу. Клифф сжал ее ягодицы и приподнял вверх, теперь Аманда бедром ощущала его внушительную эрекцию. Крепко обняв любимого мужчину, она стала задыхаться во взрыве небывалого блаженства.

Сжимая Аманду в своих объятиях, Клифф повернулся так, что она оказалась прижатой к стене, он снова дарил ей чувственные поцелуи. А она плакала от наслаждения, ощущая, как усиливаются сладостные судороги.

А потом они оба как-то разом обмякли, страстные ласки поутихли… Клифф оторвался от губ Аманды и сильно сжал ее в объятиях, касаясь щекой ее макушки, позволяя ее ногам вновь опуститься на пол. Все еще ощущая послевкусие оргазма, Аманда вцепилась в его широкие плечи, не в силах устоять под приливной волной новых эмоций. Быть в его руках означало находиться в самом лучшем месте на земле. Сейчас, находясь в его объятиях, будто в коконе, она хотела остаться там навсегда.

Но Клифф сжал Аманду за плечи и отодвинул от себя. Она все еще ощущала головокружение и слабость, мысли путались в голове. Но, взглянув на де Уоренна, Аманда увидела, что он по-прежнему разъярен.

– Нет! – в страхе принялась молить она. – Я не возражаю против этого, Клифф, мне так нужны ваши ласки, я хочу близости с вами! Пожалуйста, только не говорите сейчас о чести и благородстве!

Но Клифф неумолимо отступал назад.

– Разве я уже не причинил вам достаточно боли? Я лишь мужчина, Аманда, и, судя по всему, недостаточно благородный для того, чтобы противиться вашему очарованию. Черт возьми! Мы приехали сюда, чтобы осмотреть ваше приданое – приданое для вас и вашего будущего мужа, – а не для того, чтобы я превратил вас в свою любовницу! Ну почему вы желаете для себя такой участи, почему хотите довольствоваться малым? – закричал он.

Аманда никогда прежде не видела Клиффа в таком гневе, причиной которого, очевидно, была она.

– Но я на самом деле не возражаю! – принялась уговаривать Аманда.

– Я, я возражаю! – взревел он.

Внезапно осознав смысл слов Клиффа, она вздрогнула и распрямила плечи. В этот момент Аманда сделала последнюю попытку спасти их чувственные отношения, уже заведомо зная, что это бесполезно. Ее усилия были обречены на провал – сейчас сила воли де Уоренна казалась железной.

– Я хочу вас. И всегда буду хотеть. Ну почему это неправильно? – воскликнула она. – Вы ведь тоже хотите меня, вы явно проявляете ко мне интерес, это ведь действительно так! И, в конце концов, мы друзья! Хорошие друзья!

– Прежде всего, я – ваш опекун! – вскричал он. – Моя обязанность – найти вам мужа, а не залезть к вам в постель.

Клиффа било будто в лихорадке, и он дернул свои бриджи, чтобы немного разрядиться. А потом предупреждающе поднял руку, запрещая Аманде говорить.

– Вы стали прекрасной леди. Так почему же губите свое будущее подобным образом? – Он покачал головой. – Моя семья уже смеется над моими попытками вести себя с вами благородно. И это едва ли помогает мне держать себя в руках!

Экстаз стремительно сменился в душе Аманды горьким отчаянием. Сейчас было очень трудно держаться с достоинством, но ей это непостижимым образом удавалось.

– У меня есть оправдание, – исполненная решимости, спокойно произнесла она. – Я люблю вас.

Клифф резко глотнул воздух ртом, не в силах унять дрожь во всем теле.

– Я действительно питаю к вам нежные чувства. Очень нежные. И именно поэтому я не сделаю вас своей любовницей, – с трудом вымолвил он. – Если мне понадобится любовница, на улицах города найдутся сотни подходящих проституток. Я пытаюсь обеспечить вам хорошее будущее, Аманда. Но, без сомнения, я мало в этом преуспею, если мы по-прежнему будем проводить время вместе, как сегодня.

Аманда затрепетала от страха:

– Что это значит?

– Нам не следует больше оставаться наедине. Никогда, – отрезал Клифф.

– Нет!

Он упрямо тряхнул головой, и выражение его лица красноречиво сказало Аманде, что решение уже принято.

– Я больше не буду откладывать. Вам нужно немедленно найти мужа.

Аманда начала оседать вдоль стены.

– Как же вы сможете устроить это?

Но де Уоренн, казалось, даже не слышал ее.

– Завтра же мы вернемся в Лондон. Я попрошу Элеонору и мачеху составить новый список претендентов на ваши руку и сердце. А еще, – он явно колебался, но все же решился, – я упрошу графа Адара приложить все усилия к решению этого вопроса. Вы выйдете замуж уже через несколько месяцев.

Аманда в ужасе вскрикнула, но теперь уже ничто не могло заставить Клиффа отказаться от задуманного.

– А мне тем временем нужно совершить короткое путешествие в Голландию. Так что я буду в море.

Аманда чуть не задохнулась от ужаса:

– Клифф, пожалуйста! А как же Кэррингтонский бал? Осталось всего три недели! Вы обещали мне первый танец!

Сейчас де Уоренн был тверд и непреклонен как скала.

– Я ведь дал вам слово. Я буду присутствовать на балу ради вашего первого танца.

– Не уезжайте, – еле слышно взмолилась Аманда.

Их взгляды слились в один.

– Я не могу остаться, – отрезал он. – У меня нет выбора.

Глава 17

Аманда никогда еще так не скучала по Клиффу.

Теперь-то она понимала, какую ужасную ошибку совершила. Де Уоренна не было дома уже больше недели. Они вернулись в Лондон в разных экипажах, Клифф сел не с Амандой, а с Ариэллой и Анахид, он даже не посмотрел в сторону своей подопечной, когда месье Мишель помог ей забраться в карету.

После прибытия в Лондон Клифф отправился к Алекси попрощаться, и Аманда шла за ним до детской, замечая, что у него никогда еще не было такого сурового, мрачного выражения лица. Вне себя от страха, она стояла на пороге спальни Алекси, наблюдая, как Клифф обнимает сына и ласково треплет по волосам Неда. Потом последовала краткая назидательная лекция, Алекси умолял отца взять его с собой в Голландию, но Клифф отказался. И несмотря на то, что он провел полдня в одной карете с Ариэллой, де Уоренн пошел в комнату дочери, бросая хмурый взгляд на Аманду:

– Вам не стоит ходить за мной по всему дому.

– Клифф, пожалуйста, не уезжайте вот так! – в отчаянии вскричала она.

Лицо де Уоренна превратилось в твердую застывшую маску, и он ускорил шаг, оставив Аманду в конце коридора, бессильно борющейся с подступающими слезами. Похоже, их отношениям настал конец.

Алекси вдруг легонько дернул ее за руку.

– Что же вы сделали, что так разозлили папу? – бесхитростным шепотом спросил он.

Аманда с трудом могла вспомнить, какое жалкое оправдание пробормотала в ответ.

Она отправилась в свою спальню, из последних сил стараясь не разрыдаться и жалея о том, что пробовала соблазнить Клиффа. Должно быть, Аманда сошла с ума, когда подумала, что сможет заставить его переступить через свое чувство чести – это она теперь отчетливо понимала.

Стоя у окна, Аманда смотрела, как де Уоренн покидал Хэрмон-Хаус с одним только маленьким саквояжем. Она много раз повторяла себе, что, когда Клифф вернется, он обязательно улыбнется ей снова, так, будто ничего и не произошло между ними, но в глубине души занозой сидела ужасная мысль: их дружба никогда не будет прежней. Сейчас Клифф не просто покидал страну на несколько недель, он хотел, чтобы их с Амандой разделяло внушительное расстояние. И ничто не могло быть более красноречивым, чем его спешный отъезд и желание как можно быстрее выдать ее замуж. Клифф уже принял решение, и в самом ближайшем будущем он поведет свою протеже к алтарю, чтобы передать другому мужчине. Когда он сделает это, расстояние между ними уже нельзя будет сократить – никогда.

Эта мысль просто убивала Аманду.

Теперь она остро чувствовала боль, терзавшую сердце. Она отчаянно, до беспамятства любила Клиффа де Уоренна, и ничто никогда не могло этого изменить. Аманда не могла выйти замуж за мужчину, которого не знала, к которому не питала чувств, даже ради того, чтобы заполучить Эшфорд-Холл. Ей было так невыразимо грустно и горько от того, что она не может и дальше оставаться в Хэрмон-Хаус, страдая по вине разбитого сердца, находясь в полной зависимости от Клиффа и тоскуя по нему, как никогда прежде.

Она обязательно отправится домой, на Ямайку, но только после бала.

Аманда подошла к большому, изысканно украшенному шкафу и осторожно вытащила оттуда красивое платье, которое ей предстояло надеть на Кэррингтонский бал. Это был самый изысканный наряд, который ей доводилось видеть, такой тонкой работы и столь элегантный, что наверняка мог бы стать подвенечным платьем – с низким широким вырезом, короткими цельнокроеными рукавчиками, из прозрачного золотистого шифона, спадающего слоями поверх белого, с цветочным узором, шелка. Аманда не могла дождаться момента, когда наденет это восхитительное платье: еще совсем недавно она нисколечко не сомневалась в том, что глаза Клиффа снова засверкают, когда он увидит ее в этом наряде. Теперь же она была уверена, что Клифф едва удостоит ее взглядом. У Аманды не было сомнений и в том, что он отказался бы танцевать с ней первый вальс, если бы не пообещал ей.

Но Клифф де Уоренн всегда держал свое слово. Он обязательно придет на бал, и Аманда уже могла представить, как неловко будет двигаться в его руках. А после бала она от души поблагодарит своего покровителя за все, что он для нее сделал, – и попрощается.

Но сердце Аманды кричало от тоски. Она приложила бальное платье к груди и посмотрела на свое отражение в зеркале. Она больше никогда в своей жизни не хотела снова становиться Дикаркой, скитаться по острову в нелепых мужских бриджах. Аманда собиралась вернуться домой как леди, и если бы ей разрешили взять с собой весь ее гардероб, она могла бы продать большинство нарядов, а на вырученные деньги открыть маленький магазин. В противном случае, если бы ей не позволили взять с собой платья, она могла бы занять деньги.

Аманда знала о мореплавании и мировой торговле все. Она могла бы привозить из-за границы маленькие грузы самых красивых тканей – в Кингстоне всегда ощущался недостаток магазинов модной одежды. Аманда могла бы назначить самые высокие из возможных цены и вскоре наверняка начала бы получать прибыль. Как только у нее накопилось бы достаточно денег, она купила бы корабль и наняла команду. Как только у Аманды появилось бы собственное судно, она могла бы возить какие-нибудь грузы из-за границы и путешествовать по миру в поисках экзотических товаров. Вместо того чтобы красть или просить подаяние, Аманда занялась бы торговлей – первой из женщин на острове.

Леди не были торговками, но она могла бы стать исключением из этого правила, точно таким же исключением, как Элеонора О'Нил. Как и советовала Элеонора, на публике Аманда была бы тихой и вежливой, носила бы подобающие леди красивые наряды, а наедине с собой вела бы себя так, как считала нужным. Только вдали от общества она плавала бы в бухте и ныряла бы с отвесных скал где-нибудь к западу от Белль-Мер. Аманда вдруг грустно подумала о том, что где-то внутри нее еще живет дерзкая дикая девчонка, но это уже не имело значения.

Отныне ее волновало только одно. Рано или поздно Клифф наверняка вернется в Уиндсонг, и она сможет навестить его там. Аманда представила, как однажды придет с визитом в его особняк на острове – будучи уже богатой, независимой и уважаемой леди, возможно, на дюжину лет старше себя нынешней, сверкая драгоценностями, которые купит себе сама. При этой мысли сердце неистово забилось, она поняла, как будет взволнована, увидев Клиффа – как, впрочем, и всегда.

Аманда закрыла глаза, не в силах прогнать эти самые сильные, самые яркие мечты. Она вдруг вообразила, что, когда это произойдет, пусть даже через много-много лет, глаза Клиффа вновь загорятся восторгом и желанием, и он опять многообещающе улыбнется ей, заключит в свои объятия…

Аманда положила бальное платье на кровать. Она давно уже жила грезами о любви Клиффа, но теперь признавала, что эта новая, безумная, фантастическая мечта была еще привлекательнее.

Впрочем, пока стоило сосредоточиться на настоящем. Прошлым вечером Аманда впервые оказалась в опере с графом, графиней, Лизи и ее мужем Тайрелом. И пришла в такой восторг, что даже ненадолго забыла о Клиффе. Она от души насладилась действом на сцене, ведь в Кингстоне оперы не было. Аманда вдруг подумала о том, что будет искренне скучать по семье де Уоренн – и даже по этому городу. В дверь постучали, но она, вся во власти своих раздумий, не обратила на это внимания, мечтая уже о том, как однажды Элеонора приедет к ней в гости с Шоном и Роганом.

В зеркале неожиданно появилась Элеонора, ее глаза светились нежностью и симпатией. Аманда тут же стряхнула с себя горькую печаль, изобразив на лице приятное спокойствие.

– Я стучала, но вы не ответили и, как я теперь вижу, наверняка были поглощены своими мыслями. – Элеонора коснулась руки Аманды, и та обернулась. – Вы не должны притворяться, Аманда. Мы все знаем, как вы несчастны. Лично я уже строю разные хитрые планы, чтобы образумить своего брата, когда он вернется.

Аманда продолжала улыбаться, хотя душу грызла тоска.

– Мне нравится мое платье, – сказала она, отказываясь говорить о Клиффе, но потом вдруг передумала и произнесла: – Клифф замечательно относится ко мне. Не сердитесь на него.

Глаза Элеоноры стали круглыми от удивления.

– Вам нужно перестать все время защищать его, Аманда. Может быть, вы расскажете мне, что такого произошло в Эшфорд-Холле, почему он сбежал от вас вот так?

Аманда почувствовала, как зарделись ее щеки.

– У него дела за границей, – начала объяснять она, опустив глаза.

Элеонора лишь усмехнулась:

– Он мог отправить по делам своего агента! Вы слишком скромны, вам не помешало бы немного тщеславия, Аманда. И вы явно ошибаетесь. Клифф очарован вами, вы вскружили ему голову, и у меня есть свои подозрения по поводу того, почему он так спешно уехал из города.

– Он испытывает ко мне симпатию. Он даже сам признал это. – Аманда подошла к кровати, взяла платье и аккуратно повесила его обратно в шкаф. Ей не хотелось обсуждать ни свои чувства к Клиффу, ни его отношения с сестрой. – Вряд ли он очарован мной.

– Вы должны соблазнить его. Если вы это сделаете, он расплатится сполна!

Аманда вздрогнула. Если бы Элеонора знала, почему так спешно уехал Клифф, она никогда бы не предложила ничего подобного.

Элеонора вздохнула:

– По крайней мере, вы могли бы подумать об этом. Так или иначе, но у нас гости. И нет, это не ваш недавний поклонник Маклахлен.

С момента возвращения из Эштона в доме перебывало довольно много гостей. В Хэрмон-Хаус пожаловала Бланш Хэррингтон, и Аманда искренне насладилась ее обществом. Они вместе прогуливались по саду и случайно наткнулись на Рекса, только-только вернувшегося после поездки верхом, но брат Клиффа пребывал в своем обычном мрачном расположении духа. Были в доме и другие визитеры – гости, к которым графиня питала искренние восхищение и симпатию. Элеонора приняла нескольких леди, которых знала по своим выездам в свет несколько лет назад. Аманда присутствовала во время каждого визита. И никто, казалось, не подозревал, что всего каких-то три месяца назад у нее была совершенно другая жизнь. Теперь бывшая Дикарка непринужденно вела беседу: ей больше не приходилось волноваться или тревожиться по поводу того, что она должна или не должна говорить и делать. И никто не знал, какая темная печаль сидела глубоко-глубоко в ее сердце.

Среди гостей были и джентльмены. Теперь, когда Аманда втайне ото всех решила в самое ближайшее время вернуться домой, она ощущала что-то вроде вины перед ними. Несмотря на строгий запрет Клиффа, в доме снова появился Маклахлен – его отец и лорд Адар были друзьями, и граф явно благоволил шотландцу, открыто одобряя его кандидатуру. Вместе с Гарретом приехало несколько джентльменов, в Хэрмон-Хаус появлялись и другие мужчины, ни лиц, ни имен которых Аманда не могла вспомнить. Адар и его жена приглашали их в дом ради встреч с Амандой, рассматривая этих господ в качестве потенциальных женихов.

Сейчас, обманывая семью Клиффа, Аманда чувствовала себя ужасно, но она не могла открыть свои планы никому. Аманда знала, что тот, кому она поведает свой секрет, тут же отправится к Клиффу и расскажет ему все, что задумала его протеже. Утром после бала она сама собиралась все ему рассказать. Конечно, эта беседа обещала быть не из легких: Аманда знала, что Клифф будет возражать против ее планов, но она уже утвердилась в этом решении и твердо была настроена добиться своего.

– Кто же приехал в гости? – спросила Аманда, с трудом отгоняя беспокойные мысли и изображая на лице что-то вроде приличествующего случаю любопытства. Общаться с гостями было гораздо лучше, чем грустить, тем более что заняться пока было особенно нечем.

– Я не знаю этих леди, но они приехали с визитом к Лизи, и они приблизительно нашего с ней возраста, – улыбнулась Элеонора. – Вы делаете такие успехи, Аманда. Наверняка вы очень довольны собой.

Аманда улыбнулась Элеоноре, когда они стали спускаться вниз:

– Похоже, целая жизнь прошла с тех пор, как я приехала сюда в этих своих бриджах.

– Наверное, так и кажется, хотя на самом деле минуло совсем немного.

– Я нахожусь в городе всего шесть недель, – заметила Аманда, и сердце в ее груди затрепетало. Именно шесть недель она провела с Клиффом на его фрегате. Сейчас Аманда чувствовала, будто знала и любила его всегда.

И вдруг Элеонора произнесла странную фразу:

– Вы ведь знаете, что можете доверять мне, не так ли? Теперь я и в самом деле считаю вас своей сестрой.

После этого неожиданного признания чувство вины нахлынуло на Аманду с новой, еще большей силой.

– Вы стали мне такой замечательной подругой, – искренне, с чувством произнесла она. И после паузы, чтобы сменить тему разговора, попросила: – Расскажите мне о наших гостях.

– Леди Джейн Кокран – дочь баронессы Лидден-Уэй. Я слышала, что она богатая наследница, у двух других леди состояния поскромнее. – Они быстро прошли по большому залу, и Элеонора добавила, криво улыбнувшись: – Возможно, мы с вами обретем новых подруг.

Аманда знала, что Элеонора тоскует по Ирландии и терпит Лондон только потому, что в Хэрмон-Хаус собиралась вся семья.

– Возможно, – уклончиво ответила она.

А Элеонора, как обычно, предпочитала высказываться начистоту:

– Леди Кокран кажется немного самовлюбленной. Надеюсь, она не будет завидовать вам.

Аманда чуть не рассмеялась:

– С какой стати она будет мне завидовать?

– Она довольно невзрачна, дорогая, а вы так красивы! Все эти леди не замужем и сейчас находятся в активном поиске мужей. Леди Кокран на самом деле не о чем волноваться – только не с ее состоянием, но я уже встречалась с ней раньше, и, думаю, она может счесть вас своей соперницей.

– Элеонора, я не хочу ни за кого и ни с кем соперничать.

– Я знаю. И понимаю почему, – прошептала Элеонора, когда они вошли в гостиную.

Аманда смутилась: к сожалению, Элеонора, похоже, догадывалась о ее всепоглощающей любви к Клиффу. Но внимание Аманды тут же переключилось на трех молодых леди, сидевших в гостиной, которые как по команде обернулись и принялись разглядывать ее. Аманда увидела высокую, худую, довольно некрасивую молодую женщину, наряженную в прекрасное платье и украшенную жемчугами. От нее веяло надменностью, и Аманда поняла, что это и есть леди Кокран, тут же интуитивно ощутив к ней антипатию. Грузная подруга заносчивой леди была довольно красивой, с приятной улыбкой. Третья гостья оказалась такой пресной, что даже описанию не поддавалась: она была не высокой и не низкой, не полной и не худой, но ее лицо горело бестактным любопытством.

Лизи вышла вперед, чтобы представить присутствующих друг другу.

– Вы уже встречали мою золовку, миссис О'Нил. Это подопечная моего деверя, мисс Аманда Кэрр. Аманда, это леди Джейн Кокран, леди Хонора Дир и леди Энн Сазерленд, – улыбнулась Лизи.

Аманда сделала реверанс, тогда как три гостьи лишь наклонили головы. Она чутко уловила напряженность, повисшую в гостиной, но решила не придавать этому значения. Атмосфера явно нагнеталась.

– Мы знаем о вас все, – радостно сообщила леди Кокран. – И разумеется, мы все немного знакомы с вашим опекуном. Когда он приезжает в город и посещает какой-нибудь бал, все вокруг просто теряют голову! Мы подумали, что будет благоразумно поприветствовать вас и гостеприимно встретить в Лондоне.

– Это очень любезно с вашей стороны, – осторожно отозвалась Аманда. Джейн Кокран улыбнулась ей, но в этом проявлении чувств не было ни дружелюбия, ни тепла. Аманде оставалось только надеяться, что этот визит пролетит быстро и обойдется без особых происшествий.

– Это действительно очень любезно, – согласилась Лизи, – ведь мы едва ли знаем друг друга.

Леди Кокран обернулась к ней:

– Нам с вами нужно сойтись поближе, подружиться, разве вы не согласны? Однажды вы станете графиней Адарской, а я буду баронессой Лидден-Уэй.

Вежливо выразив свое согласие, Лизи спохватилась:

– Позвольте мне ненадолго вас покинуть, хочу посмотреть, куда запропастился Мастере с нашими закусками.

И она поспешила покинуть гостиную.

– Ваш опекун, капитан де Уоренн, дома? – спросила пухлая леди Дир, затаив дыхание и краснея.

У Аманды тут же зародилось подозрение, что Хонора Дир сходит по Клиффу с ума. Она не чувствовала ревности, не могла осуждать гостью: Клифф никогда не удостоил бы леди Дир и беглого взгляда, хотя обычно был галантен и очарователен по отношению ко всем женщинам. Аманда улыбнулась гостьям.

– К сожалению, он уехал из города, чтобы уделить внимание некоторым делам, – объяснила она. – Он вернется к Кэррингтонскому балу.

– Леди де Уоренн упомянула, что это будет ваш первый официальный выход в свет, – отозвалась Джейн Кокран.

Леди Дир спала с лица, услышав о Клиффе.

– Он так красив! – прошептала она.

– Он так красив, – эхом отозвалась леди Сазерленд. – Вы ведь согласны с этим, не так ли?

И она переглянулась с леди Кокран.

Аманда тут же насторожилась:

– Конечно он красив. Нужно быть слепой, чтобы этого не заметить.

Леди Кокран рассмеялась:

– И вы, конечно, не слепая! Он что, в самом деле пират?

Элеонора выступила вперед.

– Пират – это морской разбойник, леди Джейн. Мой брат главным образом занимается торговлей, а в остальное время является капером, и этот род деятельности, безусловно, сильно отличается от пиратства. – Элеонора явно рассердилась, и Аманда коснулась руки подруги, чтобы успокоить ее.

– Чего вы на самом деле добиваетесь? – тихо спросила она Джейн Кокран.

Леди Кокран холодно улыбнулась Аманде и обернулась к Элеоноре:

– Миссис О'Нил, мы приехали сюда не для того, чтобы оскорбить капитана де Уоренна. Он такой смелый, такой лихой, и мы просто разочарованы, что его нет сейчас здесь. Мы прибыли сюда, чтобы навестить леди де Уоренн и познакомиться с мисс Кэрр.

Элеонора через силу улыбнулась:

– Как мило с вашей стороны.

И в этот момент Аманда поняла, что ничего хорошего из этого визита не выйдет. Она не была уверена в этом, но чувствовала, что разряженные женщины приехали, чтобы посмеяться над ней.

Леди Кокран обернулась к Аманде.

– Я никогда не думала, что капитан де Уоренн пират, хотя об этом шепчутся у него за спиной, – сказала Джейн. – Он весьма элегантен, даже несмотря на то, что все время носит кинжал и эти свои шпоры.

Аманда улыбнулась, но довольно прохладно:

– Он – величайший охотник за пиратами нашего времени, но вам, разумеется, это известно. Он привык всегда носить с собой оружие.

Джейн тоже улыбнулась в ответ:

– Он охотился и на вашего отца, мисс Кэрр?

Сердце Аманды тяжело стукнуло и остановилось. Эта женщина знала правду. И теперь, придя в полное замешательство, она почувствовала недобрые намерения леди Кокран и поняла, почему та питала к ней явную антипатию. Так и есть: эти женщины приехали, чтобы поглумиться над ней!

– Что вы имеете в виду? – в ужасе вскричала Элеонора.

– Ах, эти неприятные слухи конечно же неправда? Вашего отца, разумеется, не повесили за пиратство? – продолжала издеваться леди Кокран, широко улыбаясь. – Я просто хотела сказать, с чего бы это капитану де Уоренну заботиться о дочери пирата и иметь дерзость вводить ее в высший свет?

На какой-то момент Аманда лишилась дара речи. Яркие картинки одна задругой замелькали в ее сознании. Она видела Клиффа, решительно шагающего сквозь толпу на главной площади Спэниш-Таун, спешащего на помощь к ней, забившейся под подмостки виселицы, на которой должны были повесить отца… Видела капитана, стоящего у штурвала рядом с ней, под пологом желтых парусов и серебристых звезд, видела Клиффа в тот памятный момент, когда она спустилась вниз, в первый раз надев платье, и заметила в его глазах неподдельное восхищение… А еще она представляла Клиффа, вальсирующего с ней по бальному залу дома, когда ее юбки кружились в такт восхитительному танцу.

Дикарка исчезла. Аманда так много работала над собой, чтобы стать женщиной, которой была сейчас. У Джейн и ее подруг не было никакого права на издевательства и высокомерие: Аманда не собиралась быть для них посмешищем!

– Как вы смеете приходить в этот дом и распространять столь гнусные, отвратительные сплетни! – закричала Элеонора. – Все это ложь, леди Кокран! Отец Аманды был островным плантатором, он утонул.

– Это так странно, ведь я слышала, что де Уоренн спас ее во время казни отца. – Леди Кокран посмотрела на Аманду так, будто та была букашкой, которую она собиралась раздавить. – Мне говорили, что ее манеры оставляют желать лучшего, а еще что она плавала с пиратами, спала с пиратами, сражалась бок о бок с ними! И как после этого она смеет приезжать в город и притворяться одной из нас?

Задрожав, Аманда гордо вскинула подбородок и распрямила плечи:

– Это правда.

Элеонора схватила ее за руку:

– Аманда!

Но та лишь в ярости тряхнула головой и выдернула руку. Нет, Джейн Кокран не сможет отнять ее достижения, ее заслуженные успехи! Возможно, Аманда покинет Лондон, но она вернется домой в качестве мисс Кэрр, леди с хорошими манерами, леди, которая умеет танцевать!

– Моего отца повесили за пиратство, а я с четырех лет знала, как взбираться по корабельным снастям. Я владею шпагой лучше большинства джентльменов в этом городе. Но я умею танцевать вальс, леди Кокран, а еще я могу читать и писать, а здесь, в этом городе, у меня появилось много друзей.

– Ах, не беспокойтесь… – начала увещевать Джейн Кокран.

Но Аманда подошла и встала прямо перед ней, ее все еще трясло от бешенства.

– Нет. Это у вас нет должных манер. Перед тем как стать разбойником, мой отец был офицером и джентльменом. Половина пиратов в Карибском море когда-то были военно-морскими офицерами, леди Кокран.

– Как вы смеете говорить со мной в подобном тоне! – вскричала та.

Но Аманда еще не закончила.

– И моя мать была леди, ее девичья фамилия – Стрейтферн, она из Корнуолла, – закричала она в ответ. – Я, может быть, и не выросла в прекрасном доме с хлопочущими вокруг слугами, но я получила воспитание, достойное леди. Я имею полное право говорить с вами и полное право находиться здесь. И не только потому, что я подопечная Клиффа де Уоренна. Не только потому, что граф и графиня Адарские желают видеть меня здесь. Это мое право по рождению.

Джейн в изумлении смотрела на нее.

Элеонора снова вышла вперед:

– Вы должны покинуть этот дом прямо сейчас, прежде чем я лично прогоню вас взашей. – Высоченная сестра Клиффа башней встала над гостьями.

Джейн Кокран с отвращением фыркнула, сделала нетерпеливый жест своим подругам, и они засеменили следом за ней к двери. На пороге она остановилась:

– Какое бы приданое ни оставил вам ваш отец-пират, каким бы манерам вы ни обучились, что бы вы там ни думали, этого недостаточно, чтобы стать одной из нас. Мне очень жаль, что вы оказались связаны с ней, миссис О'Нил. Это действительно отвратительный, презренный скандал!

– На самом деле презренно то, что вы называете себя леди, – ровным голосом ответила Аманда. – Настоящие леди так себя не ведут.

Джейн Кокран чуть не задохнулась от возмущения, и Аманда широко улыбнулась ей.

Во взгляде Джейн мелькнула ярость, и она ушла в сопровождении леди Сазерленд. Бледная от потрясения Хонора немного помедлила, она посмотрела на Элеонору, а потом на Аманду.

– Мне так жаль, простите! – воскликнула она и побежала догонять своих подруг.

От напряжения Аманда на мгновение потеряла способность дышать, потом все-таки резко выдохнула. Кто-то узнал правду и пустил о ней сплетни по городу. Кто-то явно пытается навредить ей. Но в этом просто не было никакого смысла! Аманда и представить себе не могла, кому могла перейти дорогу.

– Вот ведьмы! – Элеонора задыхалась, ее колотило от бешенства. – О, я найду способ поквитаться с ними! И еще подождите, об их коварстве узнает Клифф. Аманда, вы были просто восхитительны!

Но Аманда ее не слышала. Подумать только, она совсем недавно приехала в город, а эта мелочная Джейн Кокран уже хотела разрушить все, чего она добилась! Но Аманда даже не знала эту высокомерную дамочку, выходит, эту интригу закрутил кто-то еще. Она посмотрела на Элеонору:

– Даже я знаю, что леди не ведут себя столь предосудительным образом.

– Она тощая, уродливая ведьма, настоящая мегера! Ей никогда не найти любви или привязанности, ее удел – обнищавшие охотники за приданым! Мы должны спланировать нашу месть.

Аманда слабо улыбнулась:

– Вы такая верная подруга!

Элеонора обняла ее:

– Я не кривила душой, когда говорила, что вы стали мне сестрой! О, так что мы с ней сделаем? Может быть, пустим и о ней какой-нибудь ужасный слух?

Лицо Аманды осветилось мрачной улыбкой.

– Заманчиво, но даже несмотря на то, что эта женщина грубая и противная, говорила она правду.

– Аманда, она может навредить вашим планам на будущее. Мы должны сразу же, как можно быстрее прекратить эти слухи!

Аманда села, напряженность постепенно покидала ее тело. Клифф будет в ярости, когда узнает об этом визите. Да и сама Аманда все еще не могла справиться с гневом.

– Но это не слухи, Элеонора! – Аманда так жалела, что не может признаться Элеоноре: эти сплетни не имеют значения, ведь она не собирается надолго задерживаться в городе. – Когда я только очутилась в Лондоне, я так боялась, что произойдет нечто подобное. Всю свою жизнь мне приходилось сносить подобное высокомерие. Еще совсем недавно я была дикой, дерзкой девчонкой. Когда во время путешествий папы я оставалась одна, мне приходилось просить милостыню и воровать. Но я изменилась, Элеонора. Я умею читать и писать, а ваш отец сказал, что я хорошо танцую. Мой папа когда-то был джентльменом, моя мать – леди Белфорд. Я не прячусь – ни от Джейн Кокран, ни от кого бы то ни было.

Аманда знала, что Клифф одобрил бы ее твердую решимость.

Элеонора села рядом с ней.

– Я знаю, что вам не нравится обсуждать мать, но было бы гораздо лучше, если бы она предложила вам свою помощь.

Аманда резко вскочила:

– Нет! Я не нуждаюсь в ее помощи!

Элеонора взяла ее за руку:

– Аманда, эти обвинения нужно пресечь как отвратительную ложь.

Аманда задумчиво взглянула на нее:

– Возможно, вы и правы. Но если я снова столкнусь с кем-нибудь подобным, я не стану отрицать правду. Я не собираюсь съеживаться под косыми взглядами. Завтра мы собираемся нанести три визита. Я обещала графине, что буду сопровождать ее, и я это сделаю.

Элеонора долго смотрела на Аманду, потом наконец сказала:

– Вы не знаете высшее общество так хорошо, как я. Мне бы не хотелось видеть, как вам причиняют боль.

Аманда подумала о Клиффе, который разбил ей сердце.

– Сплетни не могут причинить мне боль. – Аманда, разумеется, не сказала Элеоноре, что на это способен только ее брат. – Я закончила свои уроки чтения, и сегодня днем месье Мишель проверит мои знания. Думаю, мне следует позаниматься. Мне кажется, нам не стоит долго задерживаться на леди Кокран.

Аманда ненадолго притихла, а потом добавила:

– Элеонора, это действительно не имеет никакого значения. Я больше не дочь пирата.

Элеонора хмуро улыбнулась и снова быстро обняла ее:

– Вы такая храбрая!

Аманда вышла из комнаты, когда на пороге показалась Лизи с Чазом на руках, который отчаянно пытался вырваться. Она обернулась:

– А где леди?

– Как я понимаю, ты знаешь их не слишком хорошо? – вместо ответа с горечью спросила Элеонора.

– Я их вообще не знаю. Меня как-то представили леди Кокран, это было несколько лет назад, на званом ужине. После обмена любезностями мы с ней даже не разговаривали. Что случилось? Ты выглядишь расстроенной.

– Они пришли сюда, чтобы насмехаться над Амандой. Кто-то узнал правду, и теперь они тоже все знают.

Лизи побледнела и отпустила Чаза, который наконец-то спрыгнул на пол. Мальчик пробежался по комнате, свалив небольшой стол – впрочем, как обычно.

– О, дорогая, – прошептала Лизи. – Что же нам теперь делать?

– Аманда решила не предпринимать никаких шагов и вести себя так, словно ровным счетом ничего не произошло. Но я лучше знаю, что нам делать. Нам нужна помощь матери, мы должны удостовериться, что эти слухи прекратятся сегодня же.

Аманда так и не открыла свою книгу. Вместо этого она коснулась нитки жемчуга на шее, этого драгоценного подарка, который преподнес ей Клифф. Она тосковала без него так, что внутри все разрывалось от боли. Трудно было расстроиться из-за Джейн Кокран и ее подруг, когда сердце Аманды было разбито, и все-таки она по-прежнему сердилась. Аманда не заслужила презрения этих женщин, но снесла их козни довольно легко. На самом деле ей даже было жалко Джейн, эту несчастную злобную ведьму. Завтра дочь пирата могли снова обидеть и начать презирать, но она справилась бы с этим. Аманда гордилась тем, чего достигла, и она никогда не собиралась прятаться от кого-либо или чего-либо. А все эти омерзительные слухи – даже при том, что они на самом деле были правдой – не могли заставить Дикарку вернуться.

Аманда вспоминала Клиффа, который находился где-то в Голландии, думая о том, что теперь он вряд ли посмотрит в ее сторону. Впрочем, как бы зол на нее ни был де Уоренн, он еще больше рассердился бы на тех женщин. Мало того: если бы он присутствовал при разговоре, тут же встал бы на защиту своей протеже. Аманда знала это, и эта мысль ее радовала. Может быть, несмотря на свое ужасное решение, Клифф по-прежнему оставался ее защитником, но на расстоянии – точно так же, как она всегда любила его на расстоянии. Эта мысль заставила ее слабо улыбнуться.

В дверь комнаты кто-то постучал, и Аманда обернулась. На пороге появилась графиня Адарская: по мрачному выражению ее лица и застывшему в глазах состраданию Аманда поняла, что Элеонора все ей рассказала.

– Я понимаю, что недавно внизу вышла очень неловкая ситуация, – тихо начала разговор графиня.

Аманде почти удалось притвориться, что она не понимает, о чем идет речь. Но обмануть мачеху Клиффа было трудно, Аманда вздохнула и опустилась на стул:

– Мне так жаль, что столь неприятная ссора произошла в вашем доме, миледи.

Графиня внимательно посмотрела на нее:

– Не извиняйтесь, моя дорогая! Я беспокоюсь только о вас. Элеонора рассказала, что вы прекрасно держались и, кажется, совсем не расстроились.

Аманда немного помедлила, но все же призналась:

– Меня ранила эта ситуация. Конечно ранила. Я не сделала ничего, чтобы спровоцировать подобные нападки.

Мэри уселась на соседний стул и потянулась к ее руке.

– Аманда, дорогая, вас поддерживает вся семья. Мы никогда вас не оставим. Вы ведь знаете это?

Графиня в который раз проявляла свой щедрый и великодушный нрав. В это мгновение Аманда хотела стать такой же восхитительной леди, как она, – безмерно доброй, снисходительной к ошибкам и неизменно вежливой, независимо ни от каких провокаций.

– Полагаю, да. Графиня, я знаю, что уже поблагодарила вас за гостеприимство, но ваша симпатия так много значит для меня!

Мэри дружески сжала ее руку.

– Я думаю о вас как о дочери, – бесхитростно призналась она, а потом добавила с блеском в глазах: – Но Элеонора права. Рано или поздно возмездие должно свершиться.

Глаза Аманды стали круглыми от изумления, она была просто потрясена.

Мэри улыбнулась:

– Моя дорогая, я – ирландка до мозга костей, мои предки были великими воинами, даже женщины. Немного их горячей крови все еще бежит в моих венах.

– Но вы – графиня Адарская!

– Верно. И я не думаю о том, чтобы взять ваш кинжал и что-то сотворить с его помощью. Я размышляю о более личной, тонкой форме отмщения. Мать Джейн – близкая подруга леди Кэррингтон, и, уверяю вас, она будет на балу. Хм… могу я одолжить вам свои бриллианты на время бала? Возможно, мои жемчуга и бриллиантовую диадему? Джейн умрет от зависти!

Аманда задумчиво прикусила губу и рассмеялась:

– Она позеленела бы от злости, но я не могу взять взаймы такое роскошное украшение, миледи.

– Конечно можете, – отозвалась Мэри и погладила Аманду по руке. В глазах графини снова мелькнула озорная вспышка, и она пристально посмотрела на собеседницу. – Но сначала о главном. Я одобряю вашу гордость, но нет ни малейшего смысла в том, чтобы позволять каким-то слухам губить ваше будущее. Именно поэтому завтра мы нанесем еще один, четвертый визит.

Аманда поняла, что у графини уже созрел какой-то хитрый план.

– К кому мы поедем? – спросила она, не в силах скрыть любопытства.

– Мы отправимся к моей хорошей подруге леди Марсден, весьма уважаемой и влиятельной вдовствующей графине, и положим конец всей этой чепухе, затеянной леди Кокран.

– Но это не чепуха, – тихо отозвалась Аманда.

Глаза Мэри де Уоренн стали твердыми, суровыми.

– О, это чепуха, моя дорогая, и я буду относиться к подобным слухам именно так.

* * *

На следующий день Аманда и Мэри де Уоренн уже входили в роскошную гостиную. Их сопровождали Элеонора, Лизи и Тайрел де Уоренн. Наследник графства был высоким человеком, как две капли воды похожим на своего брата Рекса. Аманде он показался таким же представительным и солидным, как граф, – вчера вечером, перед оперой, они с Тайрелом довольно приятно побеседовали.

Аманда нервничала, несмотря на то что приняла тайное решение вскоре вернуться домой. Она понимала, что первые несколько визитов будут чрезвычайно трудными. К тому же леди Марсден оказалась величавой, преисполненной чувства собственного достоинства – совсем такой, как и ожидала Аманда. Это была крупная женщина с бело-голубыми волосами, которая осмеливалась носить ярко-синий наряд и сапфиры днем. Леди Марсден принимала разношерстную компанию – в гостях у нее были два джентльмена и три молодых леди. Сглотнув вставший в горле комок, Аманда поняла, что одним из гостей был Гаррет Маклахлен. Заметив его, она почувствовала, как в душе начинает зарождаться страх. Одно дело – попасть в неприятную ситуацию с теми, кто ее совершенно не волнует, и совсем другое – столкнуться с человеком, который ей искренне нравится.

Шотландец заметил Аманду, его глаза удивленно расширились, а потом он улыбнулся ей – обезоруживающе и радушно, так, словно не слышал все эти ужасные слухи. Графиня проследовала в гостиную, и Тайрел де Уоренн потянул Аманду в сторону. Она изумленно посмотрела на Тайрела, и тот с улыбкой объяснил:

– Мисс Кэрр, вы – подопечная моего брата, что и меня делает ответственным за вас.

Аманда кивнула, гадая, куда же он клонит.

– Вы находитесь под моей защитой – то есть защитой Адара. Вы должны успокоиться, отбросить все страхи. Мы хотим достойно пройти через этот незначительный, но довольно неприятный момент, и к тому времени, как мой бестолковый братец вернется домой, эта отвратительная история уже забудется.

– Надеюсь, так и будет. – Аманда чувствовала себя не в своей тарелке, общаясь с наследником графа, однако нашла силы улыбнуться ему. – У вас так много обязанностей, милорд. Вы не должны добавлять меня к их списку.

Тайрел усмехнулся:

– Разумеется, уже добавляю! Моя жена придушила бы меня, если бы я не заботился о вас. – Его улыбка померкла. – Леди Марсден только выглядит так внушительно и серьезно, она совершенно безобидна и очень любит мою мать. Держите голову высоко и оставайтесь верны самой себе. Вы покорите ее так же быстро, как завоевали мою семью.

Аманда решила последовать совету Тайрела:

– Если я должна быть самой собой, милорд, я могла бы держать голову высоко, наступая на юбки Джейн Кокран, когда она пойдет по очень скользкому полу.

Тайрел рассмеялся.

– Вы сильно напоминаете мне мою сестру. Пойдемте? – И он предложил ей руку.

Аманда оценила символичность этого жеста, ведь теперь она шла об руку с будущим графом Адарским.

– Благодарю вас за галантность, – пробормотала она.

Тайрел в ответ снова одарил ее улыбкой.

Леди Марсден величественно, по-королевски подплыла к ним. Аманда знала, что остальная часть ее компании пристально, с волнением смотрела вслед, пока Тайрел провожал ее в гостиную. Аманда почувствовала, как загорелись ее щеки, но не опустила подбородок, не отвела глаза. Несомненно, все в этой комнате, за исключением Гаррета, уже были наслышаны о ее сомнительном прошлом.

– Моя дорогая графиня Адар! – воскликнула леди Марсден, с улыбкой обнимая главную гостью. – Моя милая Мэри!

– Я тоже так рада видеть тебя, Дот, – улыбнулась в ответ Мэри, и подруги добродушно сжали руки друг друга.

Стоявшие в другом конце гостиной три женщины о чем-то шептались между собой, бросая в сторону прибывших любопытные взгляды. Аманда еще больше распрямила спину и улыбнулась всем, кто находился в комнате.

Теперь леди Марсден обратила внимание на Элеонору, явно проигнорировав Аманду.

– Я наслышана о ваших делах, – хмуро сказала она Элеоноре. – Вы вышли замуж за простого, незнатного происхождения человека – он ведь приходится вам сводным братом! Почему вы не навестили меня с супругом, Элеонора?

Та в ответ присела в реверансе и смело ответила:

– Потому что знала: вы не одобрите то, что я вышла замуж по любви.

Леди Марсден рассмеялась в ответ:

– Но я действительно одобряю ваш брак! К тому же с вашим состоянием вам не нужно заботиться о деньгах. Кроме того, ваш муж – красивый малый, не так ли? Я с нетерпением жду, что в следующий раз вы возьмете его с собой – надеюсь, вы нанесете мне еще один визит в конце недели.

Элеонора кивнула, в ее глазах танцевали коварные искорки, но выражение лица было непривычно сдержанным.

Далее леди Марсден перешла к Тайрелу, снова подчеркнуто не замечая Аманду. Он наклонился и поцеловал руку хозяйки дома.

– Вижу, вы прекрасны, как и всегда, леди Марсден, – сказал Тайрел. – По-прежнему столь добры, столь гостеприимны! Какая замечательная встреча!

– О, бросьте вашу лесть! А вы изменились! – воскликнула она. – Стали еще красивее, чем когда бы то ни было, если это, впрочем, вообще возможно. Подойдите-ка ко мне, Лизи. Вы что, снова ждете ребенка? Тайрел! И вам не стыдно?

Он лишь рассмеялся в ответ.

– Это моя вина, миледи, – усмехнулась Лизи, делая реверанс. – Именно я настаиваю на том, чтобы у нас была очень большая семья.

Леди Марсден покачала головой:

– Я и не думала, что снова увижу вас двоих, ведь вы, кажется, предпочитаете скрываться на той варварской, дикой земле, которую почему-то называете своим домом.

Тайрел и Лизи еще немного поболтали с этой внушавшей страх вдовой, приглашая ее погостить в Адаре. Кажется, ни Тайрел, ни его жена не были встревожены ее резкой и откровенной манерой выражаться. Ожидая, когда ее представят хозяйке дома, Аманда окинула взглядом гостиную.

Гаррет тут же улыбнулся ей и подошел ближе. Избежать общения с ним теперь не представлялось возможным.

– Мисс Кэрр, рад видеть вас здесь, какой приятный сюрприз!

Аманда встретилась с ним взглядом:

– Милорд, сегодня такой восхитительный день!

Его зеленые глаза испытующе пронзили ее.

– День действительно замечательный… но я вижу грусть в этих прекрасных глазах.

Аманда покраснела: Гаррет явно флиртовал с ней самым бесстыдным образом.

– У меня все хорошо.

Он с сомнением взглянул на нее и мягко сказал:

– Восхищаюсь вашей храбростью, мисс Кэрр. Вашего бесстрашия хватило бы на дюжину мужчин.

Глаза Аманды удивленно распахнулись: неужели и до Маклахлена дошли слухи о ней?

Шотландец излучал симпатию и сочувствие, и он отвел Аманду в сторону.

– Я слышал эти абсурдные обвинения из уст Джейн Кокран. Полагаю, этой змее подколодной не помешал бы урок хороших манер.

Она насторожилась:

– Согласна.

Гаррет взглянул на Аманду, их взгляды встретились, и шотландец улыбнулся той нежной, разрывающей сердце улыбкой, которой так часто одаривал ее Клифф.

– Думаю, я понимаю, в чем дело. Дикая роза всегда будет не ко двору цветку, выросшему в оранжерее. То, что вы пришли сюда, говорит о вашем незаурядном, выдающемся характере.

Аманда была слишком потрясена его словами, чтобы ответить.

– Леди Марсден, вы еще не знакомы с подопечной моего брата, мисс Амандой Кэрр, – твердо сказал Тайрел, заставив Аманду замереть в напряжении. Но внутренне она уже приготовилась к встрече с вдовствующей графиней, хотя никогда бы не приняла на веру слова Гаррета Маклахлена.

Лицо леди Марсден стало непроницаемым и твердым, и она приблизилась к Аманде.

– Я знаю, кто она, – холодно произнесла хозяйка дома и повернулась к графине де Уоренн. – Мэри, так это и есть твоя скандалистка?

Аманда даже не дрогнула.

Тайрел вспыхнул от гнева и открыл было рот, чтобы броситься на защиту Аманды, но Мэри взяла его за руку, сдерживая этот порыв.

– Мисс Кэрр стала для меня еще одной дочерью, – сказала Мэри с мягкой улыбкой. – Ее отец, вышедший в отставку военно-морской офицер, утонул на Ямайке, где занимался плантаторством. Отец мисс Кэрр был другом Клиффа, и его последним желанием было то, чтобы Клифф позаботился о ней. Мы постепенно вводим мисс Кэрр в свет, и поскольку она образцовая и замечательная во всех отношениях молодая женщина, я не могла не привезти ее к вам.

Леди Марсден обернулась к Аманде, ее глаза горели подозрением.

– Это действительно так? Ваш отец утонул? Я слышала о вас совсем другое!

Аманда колебалась: правда уже готова была сорваться с языка, но она увидела, что Мэри во все глаза смотрит на нее, умоляя не откровенничать. Аманда была многим обязана графине, поэтому взяла себя в руки и учтиво поклонилась:

– Да, миледи, это так. Мой отец недавно утонул.

Мэри вздохнула, поспешив на помощь:

– Дот, Джейн Кокран в ярости, потому что она без ума от моего сына, а Клифф никогда не удостоит ее своим вниманием. Да и с какой стати? Она весьма некрасива и лишена подобающих манер, а ее состояние Клиффу не нужно. Именно в этом и заключается истинная подоплека ее намерений, того, что она распространяет столь дурную ложь о моей новой дочери.

Леди Марсден, казалось, была озадачена.

– Мне никогда не нравилась эта девушка, леди Кокран, – сказала она после долгой паузы, – и ты права, Мэри, для столь высокого происхождения у нее слишком предосудительные манеры.

Вдова повернулась к Аманде.

– Что ж, если мисс Кэрр – твоя новая дочь… Подойдите ко мне, мисс Кэрр, – скомандовала она.

Аманда тут же повиновалась, снова склоняясь в почтительном реверансе.

– Вы так много натерпелись, – сказала леди Марсден. – Теперь я понимаю это. И все же вы очень храбры, раз осмелились снова появиться в обществе.

Аманда искренне улыбнулась, поняв, что старая леди действительно была не такой грозной, какой показалась на первый взгляд.

– Графиня хотела представить меня вам, и у меня не было ни малейшей причины скрываться, – сказала она чистую правду. – Для меня большая честь познакомиться с вами, миледи.

– Значит, вы выросли на Ямайке? – осведомилась леди Марсден. – Это ведь в Вест-Индии?

Аманда кивнула:

– Да, это так.

– Хм… Я так люблю путешествовать! Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали мне об этом острове побольше и посоветовали, стоит ли отправляться в путешествие в моих преклонных годах.

Глава 18

Аманда чувствовала, как все внутри начинает болеть. Прошло две недели, на часах было начало седьмого вечера. В половине восьмого они должны были уехать из Хэрмон-Хаус и отправиться на бал к Кэррингтонам. Клифф не вернулся.

Аманда стояла у окна, тревожась, отказываясь в это верить. На ней был накинут халат, волосы убраны в высокую прическу, образ дополняли роскошные жемчуга и бриллиантовая диадема графини, а также ожерелье, которое подарил Клифф. Все, что оставалось сделать Аманде, это надеть с помощью служанки бальное платье, перчатки и браслет из бриллиантов, на котором так настаивала графиня. Аманда с досадой прикусила губу.

Клифф никогда так не разочаровывал ее. Должно быть, случилось что-то ужасное, задержавшее его в пути. Или, вероятно, он был рассержен происшествием в Эшфорд-Холле гораздо сильнее, чем Аманда думала.

Она решила не идти на бал, если Клифф не вернется. Несмотря на все, что случилось между ними, первый танец должен был принадлежать ему. И Аманда никогда не отдала бы свой дебютный вальс кому-либо другому.

Так она и стояла у окна, дрожа от прохлады раннего осеннего вечера и чувствуя, как неудержимо колотится сердце. Весь день Аманда нервничала, переживала и тряслась от страха. Она боялась встречи с Клиффом после разлуки и с волнением гадала, какое выражение лица у него будет, что он скажет… Аманда знала, что это было глупо, но она молилась, чтобы Клифф простил ее за то, что она сделала в Эшфорд-Холле. Она умоляла небеса, чтобы он передумал и перестал воздвигать между ними все эти многочисленные преграды. Но, даже если бы Клифф не изменил своего решения, Аманда должна была видеть его снова. Неудивительно, что сейчас она была морально разбита, просто опустошена.

Неожиданно Аманда увидела нанятый двухколесный экипаж, который проезжал мимо двух каменных колонн в конце дороги. Она вскрикнула, распахнула окно и высунулась наружу, пытаясь рассмотреть, кто же приехал. Черная карета проехала вперед и остановилась перед домом. Дверь экипажа распахнулась, и оттуда вышел Клифф.

Аманда крепко вцепилась в подоконник, ее сердце неистово забилось. Де Уоренн ее не подвел. Аманда посмотрела на него, охваченная глубокой, испепеляющей душу любовью.

Клифф посмотрел наверх. И хотя от Аманды его отделяло два этажа, их взгляды тут же нашли друг друга. Аманда была так взволнована, что даже не смогла улыбнуться. Клифф тоже не поприветствовал свою протеже улыбкой, но, шагая к дому, он не сводил с нее пристального взгляда, пока не прошел под портиком и не скрылся из вида.

Аманда закрыла окно, ее тело била мелкая дрожь. Клифф вернулся домой!

Клифф прошел в зал, из последних сил уговаривая себя идти неторопливо, хотя сейчас ему хотелось бежать со всех ног. Твердым шагом он направился прямо к лестнице, чувствуя, как беспокойно колотится пульс. Клифф решил, что поздоровается с детьми, а потом мимоходом, небрежно, поприветствует Аманду. Он знал, что должен держаться от нее на почтительном расстоянии, но за последние две недели скучал по ней больше, чем по кому бы то ни было. Ее образ неотступно преследовал Клиффа днями и ночами. В сущности, все ночи он мучился без сна, они превращались в настоящий ад. И все же де Уоренн по-прежнему верил в то, что поступил абсолютно правильно, когда решил спешно уехать и обратился к Адару с просьбой устроить ее замужество.

Но всякий раз, когда Клифф думал о возможном браке Аманды, все внутри будто скручивалось в тугой узел. Он уже начинал серьезно сомневаться в том, что вообще будет в состоянии вручить ее руку и сердце перед свадебным алтарем кому-нибудь другому.

– Клифф, – окликнул его сзади Тайрел.

Несмотря на подгонявшее Клиффа беспокойство, он остановился, обернувшись к старшему брату. Тайрел вышел из маленькой гостиной, где, как заметил Клифф, сидели Рекс и Шон. Все мужчины уже облачились в черные фраки и парадные брюки. Клифф спохватился: мало того что он хотел увидеть своих детей и Аманду, ему еще нужно было надлежащим образом одеться.

А еще Клифф начинал всерьез беспокоиться о вальсе. Он не мог отогнать волнующие его мысли, не мог дождаться, когда заключит Аманду в объятия и закружится с ней в танце.

И все же Клифф не виделся с Тайрелом почти год. Он уважал и очень любил своего старшего брата, не обращая внимания на то, что тот с каждым днем все больше и больше походил на отца. Клифф улыбнулся брату, и они тепло обнялись.

– Опаздываешь, – заметил Тайрел, и по его лицу пробежала легкая улыбка.

– Я знаю. Во сколько мы должны отбыть? – Клифф попытался успокоиться и справиться с нетерпением, но в сознании то и дело всплывали мысли об Аманде. Почему она ему не улыбнулась? Возможно, злится на него за то, что он уехал из Лондона. Да, Клифф поступил грубо, и сейчас Аманда имеет полное право сердиться, осуждать ее не за что.

– В половине восьмого. Ты так мчишься наверх, чтобы успеть одеться? – как бы невзначай осведомился Тайрел.

Клифф внимательно посмотрел на брата:

– А с чего бы еще мне так торопиться наверх?

Старший брат улыбнулся:

– У нас сегодня были некоторые сомнения по поводу твоего возвращения.

У Клиффа немного отлегло от сердца.

– Почему? Я дал Аманде слово, что вернусь к балу. Она обещала мне первый танец. Кстати, как она?

– Просто великолепно, – заметил Тайрел, – несмотря на то, что кто-то стал распространять о ней отвратительные слухи, будто она – дочь пирата.

Клифф замер на месте, потеряв дар речи. Все внутри мгновенно закипело от ярости.

– Что???

И Тайрел кратко пересказал брату, что произошло за его отсутствие.

Теперь Клиффа просто трясло от бешенства. Шон и Рекс как раз вошли в зал, когда он вздохнул:

– Она, должно быть, просто уничтожена.

– Она менее всего уничтожена, и в любом случае этим слухам уже положен конец, – отозвался Тайрел.

Клифф не поверил брату, ведь именно этого Аманда и боялась больше всего – презрения и насмешек высшего общества. Он повернулся, чтобы броситься вверх по лестнице, но дорогу преградил Шон.

– Если ты так рвешься наверх, чтобы увидеть детей или одеться к балу, я разрешу тебе пройти, – сказал он вполне добродушно. – Но моя жена строго-настрого приказала мне не позволять тебе видеть Аманду прежде, чем она закончит наряжаться.

Клифф не верил своим ушам:

– Но я хочу поговорить с ней. Она моя подопечная!

Шон рассмеялся:

– Ты явно потерял голову от любви. Ну почему ты никак не сдашься, не уступишь, не допустишь, не признаешь этого?

Клифф из последних сил боролся с желанием нанести тяжелый удар прямо в самодовольное лицо сводного брата.

– Нет, это как раз ты потерял голову! Ради всего святого, каждый раз, когда я захожу в комнату, мне приходится внимательно оглядываться вокруг, чтобы ненароком не застать тебя и Элеонору, устроившихся за диваном, словно юные любовники!

Рекс подошел к ним, его явно забавляла вся эта ситуация.

– Тебе запрещено видеть Аманду до тех пор, пока она не спустится вниз. Расслабься, Клифф. Вы ведь не виделись всего каких-то две недели!

– Восемнадцать дней! – прорычал Клифф, и когда все присутствующие стали тихо посмеиваться, явно удивленные его поведением, густо покраснел.

– Думаю, тебе стоит увидеться со своими детьми и немного поторопиться, – невозмутимо сказал Тайрел и, повернувшись, направился обратно в гостиную. Шон последовал за ним.

Клифф взглянул на посерьезневшего Рекса, и тот поспешил успокоить:

– У нее все просто замечательно. Аманда обладает исключительной смелостью и еще более исключительным достоинством, Клифф. Уже на следующий день после неприятного происшествия она нашла в себе силы нанести несколько визитов, и все сплетни прекратились, едва начавшись.

– Ты и правда уверен в этом? – с нажимом спросил Клифф. – Ты ведь не знаешь, с каким высокомерием относились к ней на острове, как она страдала из-за этого, сколько вынесла, пока жила там!

– Я более чем уверен. Клифф, бродяжка, которую ты привез в этот дом в августе, исчезла без следа.

Перед мысленным взором Клиффа тут же предстал образ Аманды, стоящей в коридоре дома в Эшфорд-Холле. Тогда она была одета в бледно-розовую шелковую ночную рубашку и была самой желанной женщиной, которую он когда-либо видел. Еще тогда он понял, что Дикарка ушла навсегда.

– Мне нужно принять горячую ванну, – сказал Клифф, солгав брату: сейчас ему требовалось основательно охладиться. Он повернулся и поспешил вверх по лестнице.

Ровно в половине восьмого Клифф спустился вниз, одетый в смокинг и дополнявшую вечерний наряд бабочку. Его сердце отчаянно колотилось, и он прекрасно знал почему. Он чувствовал себя так, будто не виделся с Амандой целых восемнадцать месяцев, а не каких-то восемнадцать дней.

Вся семья собралась в большом зале дома и, очевидно, только его и поджидала. Вне себя от волнения, Клифф бросил невидящий взгляд в сторону родных и схватился за перила, чтобы не потерять равновесие.

Аманда стояла в самом центре собравшейся на бал семьи, сверкая в великолепии белого и золотого наряда. Неспокойное сердце Клиффа ухнуло, перевернулось в груди и замерло вместе со своим хозяином. Она нерешительно улыбнулась ему.

Клифф смотрел на свою протеже, от волнения и восторга потеряв способность дышать. Ее волосы были зачесаны наверх, завитки обрамляли прекрасное лицо, а необычные, экзотические зеленые глаза смотрели на него. Бальное платье, напоминавшее по стилю греческое, чувственно струилось по ее округлым формам. На шее Аманды красовался подаренный им жемчуг, на ней были и бриллиантовые украшения графини. Аманда была такой красивой, что не описать словами, и теперь бесполезно было отрицать то, что чувствовал Клифф.

Он так отчаянно тосковал без Аманды, что много раз за эти восемнадцать дней порывался вернуться домой раньше, чем планировал. И теперь он точно знал почему. Аманда стала центром его жизни в тот самый день, когда он спас ее от губернатора Вудса. Она все еще была центром его жизни. Аманда значила для Клиффа все. Он чувствовал, что никогда уже не сможет пережить разлуку с ней снова.

«Я влюбился», – вдруг мелькнуло в голове Клиффа, и он замер, не веря самому себе. Никогда еще в своей жизни он не был так потрясен. Клифф буквально застыл на месте, во все глаза глядя на Аманду, переполненный мощными, неистовыми эмоциями.

Клифф больше не сомневался в том, что это была именно любовь. А как еще можно было назвать это огромное, нарастающее с каждой секундой, всепоглощающее счастье, чувство удивительной близости, радостного возбуждения, отчаянной потребности быть рядом. Теперь Аманда была нужна ему так же, как ветер и море, – чтобы жить, дышать. И это ощущение было даже больше, важнее неукротимой, бешеной страсти. Клифф был полон решимости и дальше защищать Аманду, чтобы никогда больше не видеть ее униженной, страдающей, оскорбленной.

Клифф достаточно долго боролся со своими чувствами, боролся из последних сил. Помнится, недавно кто-то посоветовал ему уступить им. Сейчас Клифф был так ошеломлен, так потрясен, что даже не мог вспомнить, кто же дал такой мудрый совет, – тем не менее этот человек был абсолютно прав. Настала пора капитулировать. Пришло время сдаться Аманде.

Очнувшись от своих мыслей, Клифф вдруг осознал, что в зале повисла тишина, а он так и стоит на месте, уставившись на свою протеже, будто сраженный страстью, потерявший дар речи болван. Что ж, усмехнулся он про себя, с трудом одолевая последние ступеньки лестницы, именно таким он теперь и стал – потерявшим голову от любви, охваченным неистовой страстью влюбленным.

Когда Клифф подошел к Аманде, она подняла на него свои огромные глаза и посмотрела так, будто уже догадалась о его чувствах. Смысла скрывать свой восторг больше не было. Клифф коснулся подбородка своей протеже, приподняв его вверх.

– Вы просто восхитительны, Аманда. Так прекрасны, что невозможно выразить словами.

Ее глаза изумленно распахнулись, а потом в них появилось что-то вроде облегчения. Аманда улыбнулась Клиффу, и ее взор красноречиво поведал, как сильно она скучала по нему.

Клифф поймал себя на том, что улыбается – широко и как-то беспомощно.

– Вы не сердитесь? – после долгой паузы спросила Аманда.

– Нет. – Де Уоренн коснулся ее щеки, шеи и почувствовал, как все внутри затрепетало. Он не смог удержаться от мысли о том, как бы хотел целовать Аманду, страстно, исступленно, а потом наконец-то заняться с ней любовью… Но в этот момент до него донеслось чье-то тактичное покашливание. Он немного помедлил, пытаясь успокоиться и справиться с нахлынувшим на него вожделением.

– Я кое-что для вас купил.

Аманда радостно кивнула, ее глаза ярко заблестели, и Клифф достал из кармана бархатную коробочку. Внутри оказались длинные серьги с жемчугом и бриллиантами. Аманда облизнула пересохшие от волнения губы.

– Вы думали обо мне, – прошептала она. – Думали, пока были в отъезде…

– Да. – Клифф вручил Аманде коробку, понимая, что значительно преуменьшил глубину своей тоски по ней, потом взял одну серьгу и застегнул на ее ухе. Стоило де Уоренну коснуться мочки уха любимой женщины, как знакомое напряжение в чреслах сковало его. Все тело Аманды тоже напряглось, он знал, что и она ощущает сейчас страстное желание. Они взглянули друг на друга – Аманда уже не улыбалась.

Сегодня вечером, подумал Клифф, он будет касаться, ласкать, обнимать и смаковать каждую клеточку ее обнаженного тела. Впрочем, сейчас подобные мысли были совсем ни к чему, и он усилием воли прогнал их. Клифф застегнул другую сережку и опустил руки – они дрожали.

– Благодарю вас, – еле слышно произнесла Аманда.

Де Уоренн лишь улыбнулся в ответ, все еще поглощенный эмоциями, которые буквально разрывали ему грудь. Он решил поразмыслить над своими чувствами позже, проанализировав их и подумав, что же эти ощущения значат для них двоих. Клиффу по-прежнему было трудно постигнуть их смысл, сейчас он мог лишь чувствовать. И де Уоренн протянул своей протеже руку:

– Нам пора на бал.

Аманда оперлась на его руку и улыбнулась:

– Да, пора.

* * *

Аманда была потрясена. Она попала в роскошный, похожий на дворец дом в Гринвиче и оказалась в великолепном танцевальном зале размером с фрегат Клиффа в окружении сотен элегантных леди и джентльменов, представлявших собой самые сливки общества, да еще и под руку с Клиффом. Пока они прокладывали путь через сверкающую, увешанную драгоценностями смеющуюся толпу, де Уоренн представлял свою подопечную направо и налево – почти всем, мимо кого они проходили.

Никто не говорил с Амандой высокомерно, никто не бросал в ее сторону любопытные взгляды. Она поняла, что слухи, которые попыталась донести до света Джейн Кокран, были погублены в зародыше прежде, чем успели расцвести пышным цветом. И, что было самым важным, Клифф на нее не сердился.

Они то и дело встречались взглядами, и всякий раз Клифф одаривал Аманду нежной улыбкой, от которой у нее тут же перехватывало дыхание. Бедняжка не понимала, что происходит, и твердо знала лишь одно: она хочет, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась. Но всему рано или поздно приходит конец, и завтра Аманда должна была сказать своему опекуну, что должна возвращаться домой.

– Танцы вот-вот начнутся, – пробормотал Клифф, и они остановились недалеко от танцевального паркета. Джентльмены вывели на середину зала своих дам. Клифф встал напротив Аманды, выпустив ее руку впервые за последние несколько часов, и поклонился.

Аманда присела в реверансе, пораженная его красотой и мужественностью, ослепленная собственной любовью. Она любила Клиффа с такой силой, что сердце болело, готовое в любой момент разорваться от сладостных чувств. Вечер обещал быть великолепным. Этот момент должен был навсегда запечатлеться в памяти, именно эти воспоминания она собиралась холить и лелеять всю свою оставшуюся жизнь.

Аманда приказала себе не думать о том, что произойдет завтра, не поддаваться грустным мыслям, пока не придет рассвет. Она собиралась жить этой ночью, словно та могла длиться вечно.

Клифф протянул Аманде руку, и она вложила свою ладонь в его. Улыбаясь, де Уоренн провел свою протеже несколько шагов по паркету, и она пододвинулась к нему ближе. Ладонь Аманды сжала плечо Клиффа, когда его пальцы коснулись ее талии. Оркестр громко заиграл мелодию, и Клифф закружил ее в вальсе по залу.

Аманда разрешила себе купаться в этом ощущении абсолютного счастья от того, что она была с мужчиной, которого любила. Пол под ногами, казалось, исчез, они двигались непринужденно и легко, будто парили в небесах. Аманда перехватила пристальный взгляд Клиффа, который вдруг стал глубоким, полным решимости. Если бы она не знала о намерениях своего покровителя лучше, наверняка бы подумала, что он влюблен в нее с той же неистовой силой, что и она – в него. Аманда уговаривала саму себя не обольщаться, не искать большего в теплоте и привязанности Клиффа. В конце концов, он всегда питал к ней симпатию, нежные чувства и никогда не боялся признавать это.

– Вы выглядите счастливой, – мягко заметил Клифф.

– Я никогда не была счастливее, – призналась Аманда.

– Тогда и я рад. – Его взгляд скользнул по лицу партнерши, переместившись к краю ее лифа. Спохватившись, Клифф поднял на нее глаза и снова улыбнулся.

Сердце Аманды чуть не вырвалось из груди.

Остаток танца они уже не разговаривали. Когда музыка смолкла, Аманда посмотрела в его прекрасные глаза, мечтая о новом туре вальса.

– Вы потанцуете со мной еще раз? – прошептала она.

Подбородок Клиффа вдруг стал твердым.

– Я бы с удовольствием, но у вас нет отбоя от желающих, ваша бальная карточка заполнена. – Он бросил взгляд в сторону, потом огляделся. – Оставьте за мной последний танец, Аманда.

Она с облегчением улыбнулась. Но Клифф тут же заговорил с ней каким-то странным тоном:

– Пока меня не было, вы встречались со многими претендентами?

Аманда застыла на месте:

– Да. Ваш отец позаботился об этом.

Взгляд Клиффа скользнул куда-то в сторону, и он увел Аманду с танцевального паркета.

– Тогда я должен поговорить с отцом утром, – твердо сказал де Уоренн.

Аманда была потрясена. Оказывается, несмотря на ту близость, что сложилась между ними, на теплые, мучительно долгие взгляды Клиффа, его намерения не изменились. Он по-прежнему хотел выдать ее замуж! Тревога наполнила душу Аманды, но она уже знала, как легко Клифф мог причинить ей боль. Такова была цена ее любви.

Аманда вытащила руку из его ладони. Что ж, ее намерения тоже не изменились, хотя де Уоренн, разумеется, и не догадывался о том, что она планировала.

– Наслаждайтесь остатком вечера, Аманда. Возможно, мы с вами сможем вместе попробовать десерт, – сказал он, кланяясь по всем правилам этикета.

– Это я и собираюсь делать, – ответила Аманда, выдавив из себя жалкую улыбку. Она надолго задержала взгляд на Клиффе, мечтая, чтобы их танец мог длиться вечно, пока кто-то совсем рядом не покашлял. Аманда обернулась, понимая, что какой-то джентльмен ожидает своей очереди, чтобы потанцевать с ней. Когда он поклонился, Аманда сделала реверанс, не совсем четко уловив его имя, и мгновением спустя она уже вернулась на танцевальный паркет в сопровождении нового кавалера.

Начался другой вальс, Аманда оглянулась на толпу гостей и увидела, как Клифф смотрит на нее как-то по-особенному, в его глазах в этот миг читалась твердость, решимость. Она не знала, что мог означать столь дерзкий и раздраженный взгляд, разве только покровитель не волновался насчет ее нынешнего партнера по танцам. Вздохнув, Аманда решила бросить попытки разгадать поведение Клиффа. Сейчас ей было достаточно уже того, что они снова стали друзьями.

Несколько часов спустя Аманда в одиночестве стояла у большой позолоченной колонны, измученная общением и знаками внимания, не говоря уже о собственных эмоциях. Дебютантка уже прошла две трети танцев своей бальной карты, и сейчас ей хотелось, чтобы эта карта не была заполненной. Аманда сомневалась, что у нее хватит сил на оставшуюся дюжину танцев, но была абсолютно уверена в том, что обязательно прокружится с Клиффом в последнем вальсе вечера.

Танцевальный паркет был по-прежнему полон пар. Аманда видела Элеонору в объятиях Шона, который легко кружил свою жену, – эти двое выглядели потерявшими головы от любви, будто молодожены. Она улыбнулась, попытавшись представить, каково это – так безрассудно и преданно любить, но быстро прогнала эти мысли. В конце концов, подобная нежная привязанность не станет частью ее жизни, поэтому нужно было сосредоточиться на своем будущем в качестве уважаемой леди, которая займется торговлей на острове.

Через мгновение Аманда увидела Клиффа на паркете, и ее сердце снова неистово забилось – она всегда трепетала при виде любимого мужчины. Клифф был выше большинства джентльменов в зале, его желтовато-коричневые волосы блестели под светом трех хрустальных люстр, и он танцевал с Хонорой Дир, которая была красной от смущения и имела весьма мечтательный, будто не от мира сего, вид. Аманда улыбнулась, прекрасно понимая чувства молодой леди. Даже несмотря на то, что Хонора была с Джейн Кокран в тот ужасный день, Аманда была рада, что Клифф пригласил ее на танец.

– Мисс Кэрр? – Рядом появился Гаррет Маклахлен, он учтиво поклонился Аманде.

Она улыбнулась, не сумев скрыть удивления по поводу наряда шотландца. Он был одет как типичный горец – в ярко-синий пиджак, килт в синюю, черную и красную клетку и синие чулки, его колени оставались голыми. Голову Гаррета покрывал берет, а его одеяние дополнял традиционный меч. Аманда присела в реверансе, отметив, что Гаррет никогда прежде не был столь привлекателен, но, к ее превеликому удивлению, он подхватил ее за прикрытый перчаткой локоть, не давая склоняться низко, и помог выпрямиться.

– Милорд…

На лице шотландца появилась странная улыбка.

– Я довольно давно с восторгом наблюдаю за вами, дорогая. Вы самая красивая женщина в этом зале.

Аманда почувствовала, как краснеет.

– Вы, сэр, так любите заигрывать!

Но Гаррет не поддержал ее шутливого тона и даже не улыбнулся.

– Я буду говорить прямо, Аманда, – сказал шотландец, снова поразив ее. Они никогда прежде не общались столь близко, чтобы называть друг друга по имени. – Я подошел, чтобы попрощаться.

Глаза Аманды расширились от удивления.

– Вы уезжаете?

– Да. Дела требуют моего присутствия дома. Вы будете скучать по мне?

Аманда немного помедлила, не желая обманывать его, но все-таки ответила:

– Конечно.

Глаза Гаррета потемнели, и он внимательно посмотрел на нее.

– Вы любите своего опекуна, – промолвил он после долгой паузы. – Я наблюдал, как вы танцевали, Аманда. Я видел ваши глаза.

Она не знала, что сказать в ответ. А потом вспомнила, с какими преданностью, самообладанием и благородством Гаррет воспринял правду о ее жизни, похвалив за смелость вместо того, чтобы презирать из-за сомнительного прошлого, и коснулась его руки:

– Да, я люблю его.

Маклахлен медленно покачал головой:

– Тогда, дорогая, желаю вам всего самого наилучшего.

– Вы не понимаете!

– Я все понимаю.

– Нет, это не то, о чем вы подумали. Я люблю Клиффа и всегда буду его любить, но он не разделяет моих чувств. Я собираюсь вернуться домой, Гаррет, на остров, и я никогда ни за кого не выйду замуж.

Маклахлен снова странно улыбнулся и сказал:

– Думаю, вам не стоит зарекаться.

Аманда посмотрела Гаррету в глаза, не понимая, что он имеет в виду. А шотландец взял ее руку и сердечно поцеловал, снова удивив Аманду.

– Прощайте, моя дорогая. – Он коротко поклонился и зашагал прочь.

Аманда долго смотрела ему вслед, точно так же, как и остальные женщины, мимо которых он шел. Она вздохнула, понимая, что все-таки будет скучать по Гаррету, который успел стать ее другом. Тем не менее Аманда не думала, что разбила ему сердце. Гаррет никогда не объяснялся ей в любви, к тому же казался немного повесой. Теперь она искренне надеялась, что однажды Маклахлен встретит женщину, которая полюбит его так, как он того и заслуживает.

– Аманда? – вдруг раздался у нее за спиной женский голос.

Этот голос показался Аманде чужим, но обратились к ней как к старой знакомой, чересчур лично, что явно было неподобающим. Немного озадаченная, она обернулась – и тут же застыла на месте, будто превратившись в изваяние.

Рядом стояла весьма элегантная женщина, одетая в изумительное платье из розового атласа, ее бриллиантовые украшения искрились под светом люстр. Аманда втянула воздух ртом, чувствуя себя так, будто кто-то жестоко ударил ее прямо в грудь.

Окликнувшая ее женщина была белокурой, зеленоглазой, красивой и какой-то странно знакомой. Аманда почувствовала себя так, будто смотрит на собственное отражение в зеркале, только лет через десять – двадцать, и окаменела.

– Вы знаете, кто я, – произнесла женщина натянутым, неестественным тоном, хотя ее взгляд даже не дрогнул.

– Знаю. Вы – Дульсия Белфорд, – только и смогла ответить Аманда.

Та немного помедлила, но все же решилась:

– Я твоя мама, дорогая.

Глава 19

Аманда в изумлении смотрела на Дульсию, пытаясь восстановить дыхание и вернуть себе спокойствие. Перед ней стояла мать – женщина, которая нанесла самый сокрушительный удар в ее жизни. Аманда считала, что успешно подавила в своей душе острую боль, вызванную Дульсией, но теперь страдание с новой силой нахлынуло на нее, парализуя, лишая сил. Конечно, Аманда предчувствовала эту случайную встречу, но никогда не думала, что она произойдет именно сегодня вечером.

– Я твоя мама, – мягко повторила Дульсия, ее взгляд был по-прежнему полон решимости.

– Нет, – немного придя в себя после потрясения, твердо отозвалась Аманда.

Теперь она держала голову высоко, радуясь тому, что сейчас на ней надеты подаренные Клиффом украшения и бриллианты графини. Мысли путались в голове, возможно, потому, что сердце билось с такой тревожной скоростью. Потеряв способность мыслить ясно, Аманда помнила только одно: она должна сделать все, чтобы мать никогда не узнала, какое горе ей причинила.

– У меня нет никакой матери. И никогда не было. У меня был отец, но он умер. – Аманда из последних сил боролась с эмоциями, которые явно начинали брать верх. – Давайте не будем притворяться, что мы с вами мать и дочь.

Чувствуя, как слабеют колени, Аманда прижалась спиной к стене и резко бросила:

– Это ведь не так.

– Это жестоко! – чуть не задохнулась Дульсия. Леди Белфорд пыталась выглядеть искренней, но ее взгляд скользнул по Аманде, окинув с головы до ног. Дульсию явно заинтересовали бриллианты и диадема с жемчугом.

Аманда помолчала, явно собираясь с силами.

– Нет, леди Белфорд, полагаю, это вы жестоки, – наконец сказала она, уговаривая себя развернуться и уйти прочь. Затевать этот разговор явно не стоило. Недалеко располагалась бильярдная, где леди и джентльмены приятно проводили время в беседе и играх. Аманда могла бы отправиться туда и затеряться в толпе гостей. Но она не могла заставить себя уйти, хотя все тело уже била мелкая дрожь. – Я приехала сюда после смерти отца, чтобы найти вас. Это была последняя воля папы! Думаете, мне хотелось покидать остров? Полагаете, я когда-нибудь верила, что вы радушно встретите меня? Но я не могла отказать своему отцу. Да как вы вообще смеете обвинять меня в жестокости?

Недрогнувший взгляд Дульсии наконец-то оторвался от роскошных украшений и задержался на лице дочери.

– Я была вне себя от потрясения, когда де Уоренн уведомил меня о том, что ты находишься в Хэрмон-Хаус. Аманда, мы просто обязаны все обсудить, только так ты сможешь меня понять. Но, умоляю, переговорим с глазу на глаз. Давай выйдем.

– Нам нечего обсуждать, – вымученно произнесла Аманда, борясь с подступающими слезами. Почему же сейчас ей так хотелось плакать? Конечно, все внутри ныло от невыносимой боли, причиненной матерью, которая и знаться-то с ней не хотела. Но теперь ноги и вовсе отказывались повиноваться приказам разума, и Аманда застыла, не в силах двинуться с места, враждебно глядя на мать, не скрывая своей антипатии.

Перед Амандой стояла женщина, которая родила ее, а потом так беспечно бросила на произвол судьбы. «Я наконец-то встретилась с мамой, – промелькнуло в ее голове. – С мамой, которая отказалась меня признать».

– Разве ты не хочешь выслушать, как выглядит эта история с моей точки зрения? – вскричала Дульсия, потянувшись к ее руке.

Аманда безразлично повела плечами и отпрянула, но интерес, начавший зарождаться где-то в глубине души, потряс ее. Неужели она и в самом деле хочет узнать, что собирается сказать ей мать?

– Этот вечер прошел для тебя просто прекрасно, – с нежностью в голосе заметила Дульсия, улыбаясь. – Очевидно, ты добилась больших успехов. Я горжусь тобой, Аманда, очень горжусь.

Все тело Аманды по-прежнему сотрясалось от дрожи.

– Ничего вы не гордитесь, нет! Это все притворство! На самом деле вы не беспокоитесь обо мне сейчас, вы никогда обо мне не беспокоились! – резко оборвала она, чувствуя, какую боль вызывают слова матери.

– Это не так, – чуть не задохнулась от волнения Дульсия. – Разумеется, я беспокоюсь о тебе! Разве ты не хочешь узнать правду – всю правду?

Аманда колебалась. Она была так ошеломлена этой нежданной встречей, что не могла ничего решить, хотя интуиция била тревогу, умоляя бежать от этой женщины куда глаза глядят. Мать сохраняла свою тайную власть над ней и все еще могла причинить сильнейшую боль. И все же Аманда собиралась как можно быстрее покинуть Англию, вероятно, другой случай встретиться с Дульсией Белфорд ей никогда уже не представится. Стоило ли сейчас копаться в том, что произошло два месяца назад, по ее прибытии в Лондон, – и восемнадцать лет назад? Так или иначе, но если Аманда не выяснит все теперь, она не узнает правды никогда.

– Что ж, хорошо. – Аманда отрывисто кивнула, пытаясь сохранить остатки хладнокровия и достоинства. Они прошли через зал и вышли из дома на большую террасу. Несколько пар и компаний дышали здесь воздухом, но никто не обращал на них внимания.

– Когда я осознала, что жду ребенка, Аманда, мне не было и семнадцати. Я была так испугана, – тихо сказала Дульсия, когда они отошли от остальных гостей, прогуливавшихся по террасе.

Сердце Аманды затрепетало. Она легко могла себе представить, в какой ужас пришла тогда Дульсия. В ту пору, когда она забеременела, ей было даже меньше, чем сейчас Аманде.

– Вы хоть когда-нибудь любили моего отца?

Дульсия улыбнулась:

– В то время да, любила. Он был таким бравым, таким красивым в своей военно-морской форме. Он обладал харизмой, Аманда, это обаяние заставляло многих молодых женщин оборачиваться ему вслед, когда он важно шествовал по улице.

– Он никогда не переставал любить вас, – сама того не желая, выпалила Аманда. – Но вы вышли замуж за Белфорда.

Последняя фраза прозвучала жестко, как обвинение.

– Мне очень повезло, что я вышла замуж за Белфорда! – тихо сказала Дульсия. – Аманда, мы с твоим отцом были знакомы всего три недели, а потом он отправился в плавание. Когда я поняла, что беременна, я просто не знала, что делать! Я была так молода, а моя мать уже представляла меня джентльменам вроде Белфорда, мужчинам с небольшим состоянием, но с хорошей репутацией и значимыми титулами. Насколько я помню, всегда знала, что выйду замуж именно за такого человека. Брак не имеет никакого отношения к любви. Мне посчастливилось, что Белфорд обратил на меня внимание. – Она немного помедлила. – Аманда, мы с твоим отцом были так молоды! Это была не любовь, а страсть.

Леди Белфорд снова поколебалась, а потом вдруг сказала:

– Это то, что ты чувствуешь к де Уоренну.

Аманда покачала головой:

– Я никогда не восхищалась никем так, как восхищаюсь Клиффом. И я открыто признаю, что чувствую к нему. Он мой герой, мой защитник, и я буду любить его до самой смерти.

Дульсия изумленно вытаращила глаза.

– И папа любил вас так, или почти так! – вскричала Аманда. – Он воспитывал меня на историях о вашей исключительной красоте, добродетели, утонченности и доброте. Он ставил вас на пьедестал. Он и меня заставил относиться к вам с большим почтением. Боже, как же мне жаль отца!

– Я и не знала, какие чувства испытывал ко мне Кэрр. Да и откуда мне было это знать? – парировала Дульсия. – Он никогда не говорил мне об этом! Аманда, я пришла сюда не для того, чтобы с тобой спорить.

Аманда подозрительно сощурилась, не веря своим ушам. Почему отец ничего ей не рассказывал?

Дульсия слабо, страдальчески улыбнулась:

– Я не черствая и не холодная, Аманда. Я – женщина из плоти и крови, с сердцем, домом, мужем и двумя детьми. Я решила, что Кэрр забыл меня. А что мне было думать?

– Не знаю, – медленно произнесла Аманда.

Она из последних сил уговаривала себя не смягчать отношение к Дульсии, ведь этой женщине нельзя было доверять. Она просто не должна была ее слушать.

– Вы сказали, что беспокоились обо мне, но это неправда, – бросила Аманда. «Это не может быть правдой!» – подумала она.

– Но так и было! Как я могла не волноваться о своей собственной дочери? Но тебя забрали у меня в тот самый момент, когда ты родилась. Мне было всего семнадцать, мне не оставили иного выбора.

Но Аманда по-прежнему отказывалась ей верить:

– Даже не пытайтесь мне говорить, что вы не бросили бы меня, если бы вам дали выбор! Неужели оставили бы с собой, признайтесь?

– После того как тебя отняли, я плакала днями напролет! – воскликнула Дульсия, смахивая слезы. – Но у моей матери был план удачно выдать меня замуж, а я не могла противиться ее воле. И все же, Аманда, я часто думала о тебе, переживала, особенно когда услышала, что Кэрр стал пиратом.

Аманда была окончательно сбита с толку. Дульсия казалась такой искренней! Но леди Белфорд так и не ответила на самый главный вопрос, не подтвердила, что, будь у нее выбор, она обязательно отказалась бы от обеспеченного будущего и титула ради дочери.

– Папа любил меня, а я любила его. Он был хорошим отцом. Вам не о чем было волноваться. – Аманда всегда вставала на защиту отца, особенно перед Дульсией. – Если вы так переживали, почему даже не писали мне?

– Если бы Белфорд узнал о тебе, он тут же выгнал бы меня из дома. Мне приходилось держаться на безопасном расстоянии. Ты ведь, разумеется, понимаешь это? Моя дорогая, у тебя была такая нелегкая жизнь! – вздохнула Дульсия. – Мне так жаль! Как бы мне хотелось все исправить, Аманда! Я обязательно сделаю это!

Аманда пришла в ярость:

– У вас был шанс все исправить два месяца назад, когда я приехала в город! Но вы не захотели меня знать. Так что можете снова и снова повторять мне, как вы беспокоились и тревожились, я никогда в это не поверю!

– Капитан де Уоренн просто шокировал меня, когда появился в моем доме и сообщил, что ты в городе!

– Именно он все и исправил! Он спас меня, защитил, щедро обеспечил средствами к существованию – и все это исключительно из чувства благородства, чести. Он взял меня в свой дом. Он даже обеспечил мне приданое. Его семья встретила меня с распростертыми объятиями – в отличие от вас! – воскликнула Аманда. Ей вдруг стало трудно дышать: мать вскрыла рану, которая, казалось, давно затянулась.

Глаза Дульсии чуть не вылезли из орбит от изумления.

– Я думала, это Кэрр оставил тебе приданое.

– Нет, это сделал Клифф, за свой счет, – ответила Аманда, заметив, что из всех тем, на которые могла отреагировать ее мать, она предпочла вопрос приданого. – Папа никогда не просил его быть моим опекуном. Клифф выдумал это. Когда вы, моя родная мать, отказались от меня, он назвался моим опекуном, действуя так по велению своего доброго сердца. Именно он обеспечил меня приданым – хотя не был обязан делать это – просто потому, что поклялся устроить мое будущее!

Аманда с горечью подумала о том, что Дульсия не сделала даже малой доли того, чем она обязана Клиффу.

Леди Белфорд вскинула подбородок:

– Он спит с тобой?

Аманда резко отпрянула и принялась трясти головой, опровергая подозрения Дульсии, но почувствовала, как предательски зарделись щеки.

– Наши отношения – не ваше дело, – с нажимом произнесла она. – И я не ваше дело.

Несмотря на все усилия Аманды, на ее глазах выступили слезы.

– Клифф никогда бы не повел себя так бесчестно!

– Он не пытался тебя соблазнить? – спросила Дульсия, устремив на дочь свой решительный, стойкий взгляд.

– Нет, это я пыталась соблазнить его, – с вызовом бросила Аманда. Душу вновь кольнула смутная тревога: теперь она ясно ощущала, что мать преследует какую-то свою, важную для нее цель. Чувствовалось, будто одна ложь накладывается на другую.

Они посмотрели друг другу в глаза.

– Бедняжка, дорогая моя, – запела Дульсия, взяв дочь за руку.

Аманда вздрогнула, всполошившись, и выдернула свою кисть.

– Как вы смеете теперь предлагать мне свое сочувствие!

– Я твоя мать! Ты отказываешься верить мне, и я ничего не могу с этим поделать, но я знаю, что такое безнадежно влюбиться. Никто и никогда не будет осуждать тебя за то, что ты влюбилась в Клиффа де Уоренна. Половина присутствующих здесь женщин отдали бы все, включая собственную репутацию, за возможность стать его любовницей. Я понимаю, моя милая. Действительно, понимаю.

Аманда покачала головой.

– Мне нужно идти. – Она находилась в полнейшем смятении и осознавала, что ничего еще в ее жизни не решено. Аманде хотелось верить Дульсии, но она не могла.

– Постой! – Пронзительный голос леди Белфорд со свистом рассек воздух, будто кнут. – Недавно я была в Хэрмон-Хаус, хотела повидаться с тобой. Я умоляла де Уоренна позволить мне представить тебя в качестве своей кузины, помочь найти тебе мужа. Я просила его разрешить тебе жить со мной. Но мало того что он отверг все мои просьбы, он даже не разрешил мне увидеть тебя!

Аманда была потрясена. Она стала упрямо трясти головой:

– Нет. Я вам не верю! Клифф никогда бы так не поступил! Если он и прогнал вас, наверняка на то были серьезные причины.

– С какой стати мне лгать? – закричала Дульсия. – Спроси швейцаров. Я приезжала, чтобы увидеть тебя, стать частью твоей жизни, а он выставил меня за дверь!

Что бы там ни происходило, Аманда четко знала одно: Клифф мог не любить ее так, как она любила его, но он приложил бы все усилия, чтобы сделать то, что было для нее лучше всего.

– Нет никого на этом свете, кому бы я доверяла больше Клиффа. И если он выгнал вас вон, то только потому, что знает, какая вы лгунья. Зачем вам все это? Почему вы прилагаете такие усилия, чтобы убедить меня, будто беспокоитесь обо мне? Что вам от меня нужно?

– Я лишь пытаюсь сказать, как сильно хочу быть твоей матерью. Я говорю тебе, как сильно скучаю по тебе. Я хочу, чтобы ты жила со мной в Белфорд-Хаус.

Аманде пришлось вцепиться в ограду террасы, чтобы устоять на ногах.

– Что???

– Мы скажем, что ты моя кузина, дальняя родственница, и я найду тебе мужа, Аманда. В конце концов, это моя обязанность. – Дульсия улыбнулась.

Потрясенная, Аманда покачнулась на месте.

– Я собираюсь домой! – закричала она. – Я вернусь на остров и никогда не выйду замуж!

Дульсия снова начала задыхаться:

– О чем ты говоришь? Неужели ты можешь думать о том, чтобы вернуться к своему пиратскому существованию? Твоя жизнь теперь здесь, со мной!

Аманда будто окаменела:

– Я не пиратка, мамочка, или ты еще не заметила? Эти жемчуга – мои. Это платье – мое. Моя бальная карточка сегодня вечером вся заполнена. А еще мне уже много раз говорили, что я – прекрасная леди.

– Дорогая, – Дульсия нежно сжала ее ладони, – я не хотела тебя обидеть. Это наш шанс узнать друг друга, стать одной семьей. Когда ты выйдешь замуж, боюсь, будет уже слишком поздно, тем более что я хочу помочь тебе найти достойного мужа.

Это нелепое предложение заставило Аманду рассмеяться. Выходит, теперь ее мать желала, чтобы она жила с ней в Белфорд-Хаус? Нет, Дульсия определенно чего-то хотела – и явно не счастья брошенной когда-то дочери.

– Слишком поздно. Я не хочу вас знать. Я возвращаюсь на Ямайку и начинаю там свое дело. Я собираюсь вернуть Клиффу его приданое.

Дульсия побелела как полотно.

– Но это так глупо! Я не могу позволить тебе вернуться на этот остров в столь нежном возрасте. Твое будущее здесь, рядом со мной, мужем и собственным домом. Боже мой, Аманда, неужели ты не понимаешь, как тебе повезло – де Уоренн дал тебе такое приданое! Без этого имения у тебя не было бы ни малейшего шанса выйти замуж! А с приданым ты будешь жить скромно, но стабильно!

Аманда снова отстранилась от матери:

– Почему вы все это делаете? Чего вы от меня хотите? Я уже два раза сказала вам, что не выйду замуж.

Дульсия проницательно, сурово посмотрела на нее:

– Дело ведь в де Уоренне, не так ли?

Образ Клиффа пронзил сознание Аманды. У нее никогда не будет того, чего она так отчаянно желает.

– Да, если говорить начистоту, вы правы. Дело действительно в Клиффе. Но и во мне тоже. Я хочу стать независимой женщиной, – спокойно, с гордостью ответила Аманда. – А правда заключается в том, что я не могу и не стану выходить замуж за другого мужчину.

Дульсия вскрикнула от неожиданности.

– И никто не может заставить меня передумать, – отрезала Аманда и вдруг почувствовала, как сильно измучена. Хуже того, ей стало так плохо, что даже замутило. Нужно было как можно быстрее улизнуть от Дульсии, тем более что пришла пора покидать бал – волшебство вечера, увы, было безнадежно разрушено. Может быть, когда Аманда наконец-то окажется одна в своей спальне, она свернется калачиком и даст волю горьким слезам. Но она не знала, отчего так хотелось плакать. Ясно было лишь одно: после тяжелого разговора она не стала понимать женщину, которая приходилась ей матерью, лучше, чем до момента их встречи. И Аманда засобиралась уходить.

– Я могу заставить тебя передумать, – произнесла Дульсия резким тоном.

Аманда застыла на месте и медленно, испуганно обернулась к матери:

– Я так не считаю.

Дульсия улыбнулась ей.

– А что, если я помогу претворить в жизнь твои самые безумные мечты? – мягко спросила она.

Сердце Аманды глухо застучало.

– Вы не знаете меня, поэтому не знаете и того, о чем я мечтаю.

– Разве ты не мечтаешь стать женой де Уоренна? – почти робко спросила Дульсия. – Аманда, ты можешь получить все, что хочешь.

Аманда почувствовала, как ее в который раз начало трясти.

– Остановитесь!

Но Дульсия уже склонилась так близко, что их лица почти соприкасались.

– Я помогу тебе, моя милая. Я видела, как он смотрит на тебя. Все, что ты должна сделать, – это соблазнить его. Ты сделаешь это в Белфорд-Хаус, а когда де Уоренн окажется в твоей постели, я подстрою все так, что мой муж застанет вас врасплох. – Дульсия торжествующе улыбнулась. – Ты станешь женой капитана еще до конца этого года!

Аманда вновь ощутила приступ тошноты.

– Я никогда не буду заманивать Клиффа в ловушку, чтобы женить его на себе!

– Почему нет?

Аманда почувствовала, как сильно презирает Дульсию.

– Не думаю, что вы когда-нибудь сможете это понять.

И Аманда поспешила прочь, приподняв платье и чуть не переходя на бег. Слезы все-таки хлынули из ее глаз. Какой же неприятной, отталкивающей была эта Дульсия Белфорд!

Но избавиться от матери оказалось не так-то просто: Дульсия помчалась вслед за ней.

– Ты просто дурочка! Это решение всех наших проблем! Ответ на все наши молитвы!

Тут-то Аманда и поняла, чего на самом деле добивалась от нее мать. Она обернулась:

– Что это значит? Какие проблемы могут быть у вас? Чего вы на самом деле хотите? Почему не попытаетесь быть честной хоть один раз в жизни? Возможно – просто представьте это на мгновение, – я помогу вам! Не потому, что меня волнует ваша судьба, а потому, что, несмотря ни на что, вы моя родная мать.

Дульсия сжала руки дочери, ее глаза безумно засверкали.

– Я в таком бедственном положении, Аманда! Белфорд по горло увяз в долгах, на прошлой неделе истек срок выплаты нашего кредита. У нас не осталось больше средств. Я умоляю тебя помочь нам!

– Помочь, выйдя замуж по расчету, – медленно произнесла ошеломленная Аманда.

– Забудь про это проклятое приданое, которое де Уоренн тебе дал. Он холост. Ты ведь все еще девственница, не так ли? Даже я знаю, что он обязательно поступит благородно, тем более что в противном случае мы можем пригрозить ему громким скандалом.

Выходит, речь шла о заговоре. Сначала Дульсия захотела прибрать к рукам ее приданое, а потом придумала хитрый план, с помощью которого собиралась выдать ее замуж за Клиффа – ради его неслыханного богатства. Аманда смахнула слезы. Выходит, она была права, когда отказывалась верить матери.

– Однажды, очень давно, я глупо мечтала о том, как вы примете меня с распростертыми объятиями. Эта мечта умерла. Слишком поздно. Спокойной ночи. – И она зашагала прочь.

– Приезжай ко мне завтра, дорогая, – бросила вслед Дульсия, словно и не слышала слов дочери. – Я представлю тебя Белфорду и своим детям, мы вместе разработаем наш план!

Аманда поспешила в дом, боясь, что ее стошнит прямо здесь, на публике. Комната закружилась перед ее глазами. Жизненные силы, казалось, были на исходе. На пороге танцевального зала она остановилась, вцепившись в дверной проем. Аманде не хотелось сейчас попадаться на глаза Клиффу, который видел ее насквозь – ему достаточно было бросить в ее сторону один-единственный взгляд, чтобы понять: случилось что-то неприятное. Аманда не хотела вспоминать о том, что произошло между ней и Дульсией. С другой стороны, ей никогда еще с такой силой не хотелось оказаться в объятиях Клиффа, как сейчас. Но если бы это случилось, у Аманды не хватило бы смелости признаться ему, что завтра она уезжает, – возможно, она и вовсе передумала бы возвращаться домой.

Головокружение постепенно проходило, и Аманда глотала ртом воздух, все еще дрожа всем телом. Разговор с Дульсией оставил отвратительное послевкусие. Что ж, наконец-то она встретилась со своей матерью, наконец-то узнала о ней всю правду. Аманда давилась, с трудом удерживаясь от рвоты. Нужно было немедленно покинуть бал – прежде чем она не свела на нет свой успех.

Аманда посмотрела на танцевальный паркет, надеясь найти там кого-нибудь, кто мог бы отвезти ее домой – кого угодно, но только не Клиффа. К ее облегчению, опекуна там не оказалось, она бросила взгляд на графа и графиню, которые танцевали, их лица сияли улыбками. Аманда почувствовала, как все внутри до мозга костей пробирает ледяной холод, проникая в самую глубину сердца. По крайней мере, ей удалось справиться с тошнотой. Она внимательно оглядела зал.

И тут Аманда заметила Рекса, который стоял в одиночестве у позолоченной колонны, явно погруженный в мрачные раздумья. Его проницательный, стойкий взгляд был направлен куда-то вдаль.

Она начала пробираться к Рексу через толпу. Тот был так поглощен своими мыслями, что, когда Аманда подошла к нему, даже ее не заметил. Аманде был уже знаком этот завуалированный чувственный взгляд из-под ресниц, под которым он обычно прятал явный интерес. Она проследила за взором Рекса и поняла, что он внимательно наблюдает за Бланш Хэррингтон в потрясающей красоты зеленом бальном платье, которая была окружена компанией леди и джентльменов. Никогда прежде она еще не казалась такой элегантной и прекрасной. Неужели Рекса интересовала богатая наследница? Аманда была удивлена. Если он на самом деле питал симпатию к леди Хэррингтон, оставалось только посочувствовать: теперь-то Аманда знала, что такая состоятельная и титулованная наследница, как Бланш, могла выйти замуж только за весьма знатного и состоятельного аристократа.

Рекс обернулся, наконец-то заметив ее присутствие:

– С вами все в порядке?

Мысли о Бланш тут же вылетели у Аманды из головы.

– Я так устала, просто нет сил!

Она слабо улыбнулась, и волна головокружения накатила снова. Рекс схватил ее за руку.

– Я не очень хорошо себя чувствую. Не могли бы вы отвезти меня домой? Если это, конечно, не доставит вам много хлопот.

Рекс пронзил Аманду своим острым взглядом:

– Я найду Клиффа. Он отвезет вас домой. Думаю, он сейчас дымит сигарой в курительной комнате.

Она в волнении застыла на месте:

– Пожалуйста, Рекс, мне очень не хочется причинять вам неудобства, но я предпочла бы не встречаться с Клиффом прямо сейчас.

Он с изумлением воззрился на нее.

Аманда даже не попыталась притвориться.

– Он увидит, что я расстроена. Здесь не время и не место для бесед. Я планирую поговорить с ним завтра утром, первым же делом. Пожалуйста, – повторила она. – Я действительно очень плохо себя чувствую.

Рекс больше не сомневался.

– Я с удовольствием отвезу вас домой. В любом случае мне этот бал уже надоел. Подобные мероприятия меня вообще не развлекают.

Аманда почувствовала себя так, словно с души свалился тяжелый камень. Рекс проводил ее к выходу из огромного зала, но она еще долго находилась под впечатлением этого грандиозного бала. И все же горький привкус того, что произошло между ней и Дульсией, остался. Аманда не сомневалась, что будет чувствовать его всю оставшуюся жизнь.

Глава 20

Не на шутку встревоженный, Клифф быстро шел по направлению к Хэрмон-Хаус. Часы на балу пробили почти два ночи, и в тот самый момент, когда он вдруг понял, что не видел Аманду вот уже по меньшей мере час, к нему подошел слуга, чтобы сказать, что Рекс отвез ее домой. Что-то явно пошло не так. Он, Клифф, был сопровождающим Аманды, а не Рекс. Он был уверен в том, что кто-то обидел Аманду, но никак не мог понять, почему же подопечная не обратилась к нему.

Не понравилось Клиффу и то, как Дульсия Белфорд посмотрела на него перед тем, как он покинул бал. Что-то злобное, расчетливое было в выражении ее лица – хотя одновременно оно сверкало и странной вспышкой триумфа. Клифф отчаянно надеялся, что Аманда не перекинулась парой слов с матерью, и все же он не сомневался, что именно это и произошло. Нечто подобное вполне объясняло спешный отъезд протеже, хотя по-прежнему оставалось непонятным, почему она подошла к Рексу, а не к нему.

Дома было тихо. Лизи, Тайрел, граф и графиня уехали с бала вскоре после полуночи, Шон с Элеонорой решили остаться и, несомненно, должны были пробыть там еще час-другой. Клифф взлетел по лестнице через две ступеньки и остановился у двери Аманды. Очевидно, было слишком поздно и ему не стоило врываться в ее спальню в такой час.

Сердце Клиффа мучительно сжалось. В этот вечер он только и думал, что о своих необычных чувствах и женщине, которая непостижимым образом вызвала их. Он сгорал от нетерпения, предвкушая очень долгую, бесконечно долгую ночь, полную страстных поцелуев – и гораздо большего. Клифф мечтал о том, как Аманда окажется в его объятиях, его постели, и он будет ласкать ее так, как хочет… Клифф прислонился к стене и улыбнулся.

Он был истинным де Уоренном. Мужчины в этой семье влюблялись раз и навсегда. Клифф мог вынести эту ночь в одиночестве, потому что, как только Аманда станет его женой, он никогда уже не ляжет в постель без нее. Он знал, что Аманда обязательно будет сопровождать его в морских круизах – по крайней мере, до того момента, пока не забеременеет.

«Моя жена». Клифф никогда и не мечтал, что однажды будет произносить такие слова или пожелает связать себя подобными обязательствами. Но он нисколько не сомневался в том, что Аманда должна была стать его женой, и как можно быстрее. Утром он первым делом купит красивое кольцо, чтобы достойно предложить ей руку и сердце – он даже опустится на одно колено! Обычно Клифф считал всю эту романтику чепухой, но, боже праведный, с Амандой ему хотелось быть как можно более романтичным.

«Мой ребенок». Клифф обожал двоих своих детей, отцовство было величайшим счастьем в его жизни. Теперь ничто не казалось ему более счастливым, чем образ Аманды, вынашивающей его сына или дочь. Большую часть своего существования она была лишена всех радостей. Теперь же Клифф хотел дать ей все, что только могла предложить жизнь, все эти прекрасные вещи, которых у нее никогда не было, – оперу и шампанское, рубины и жемчуга, изящные искусства и платья, разработанные парижскими кутюрье, защищенность, благополучие, любовь. Его сердце танцевало от счастья. Он уже не мог дождаться, как увидит своего третьего ребенка, и рисовал в воображении будущую семейную жизнь, полную радостей.

Клифф бросил взгляд на дверь Аманды, и ее образ в бальном платье предстал перед мысленным взором – образ самой красивой, самой бесстрашной, уникальной, единственной в своем роде женщины. Он никогда прежде не восхищался ею так открыто и теперь чувствовал себя неловко, даже как-то неуклюже. Клифф никогда не мечтал о том, что однажды попросит какую-нибудь женщину выйти за него замуж, но он знал, что теперь обязательно найдет правильные слова, хотя присутствие Аманды так часто делало его косноязычным. Клифф вдруг осознал, что его рука сама собой легла на ручку ее двери. В голове мелькнуло, что стоит ему зайти сейчас внутрь, и он займется с Амандой любовью. Но она заслужила должного предложения руки и сердца, точно так же, как заслужила настоящую свадьбу и брачную ночь, которые никогда не смогла бы забыть.

Де Уоренн из последних сил боролся со своими главными инстинктами, ведь он так хотел заняться с Амандой любовью прямо здесь и сейчас. Несмотря на то что он был со многими женщинами, он никогда ни с одной из них не занимался именно любовью.

Клифф вздохнул и спустился вниз по лестнице в западное крыло дома. Он постучал в дверь Рекса, в надежде на то, что тот сейчас один, – брат слыл дамским угодником, его ампутированная нога нисколько не мешала победам на любовном фронте.

– Ты спишь, Рекс? – громко спросил Клифф.

– Уже нет, – проворчал брат.

Клифф вошел в спальню, а Рекс поднялся и зажег лампу. К счастью, он был один.

– Что случилось, Рекс? Почему ты не позвал меня, ведь я был сопровождающим Аманды. Именно я должен был отвезти ее домой.

Рекс выглядел раздраженным.

– Возвращайся в свою кровать, Клифф. Поговори с ней утром. Она выглядела немного расстроенной. – Он погасил свет и плюхнулся обратно в постель, ясно давая понять, что разговор окончен.

Но Клифф не собирался уходить.

– Она сказала, почему расстроилась?

– Нет, не сказала. Спокойной ночи.

– Она сильно переживала?

– Я не знаю! Спокойной ночи, Клифф!

Вздохнув, Клифф вышел из комнаты брата. Если бы произошло что-то действительно серьезное, Рекс обязательно дал бы ему знать. Что ж, нужно поговорить с Амандой утром, еще до того, как он отправится на Бонд-стрит за кольцом для нее. Клифф собирался купить ей самый роскошный бриллиант, который только смог бы найти. Красивый камень пригодился бы на тот случай, если бы Клифф все же не нашел бы верные слова, чтобы выразить свои чувства – благородный жест все сказал бы за него.

И он снова улыбнулся своим мыслям.

Клифф почти не спал в эту ночь, слишком переполненный чувствами, чтобы спокойно отдыхать. Было всего лишь начало девятого, и лишь они с Тайрелом спустились к завтраку в столь ранний час. Брат читал «Геральд» и «Дублин таймс». Клифф был вне себя от нетерпения, он с трудом потягивал кофе, чувствуя, как все внутри сжимается в тугой узел. Аманда наверняка будет спать еще несколько часов, а магазины на Бонд-стрит откроются не раньше одиннадцати. Клифф хотел увидеться с ней прежде, чем пойдет за кольцом. Время никогда еще не ползло с такой медленной, приводящей в бешенство скоростью.

– С тобой что-то не так? – заметил Тайрел.

Клифф поймал себя на том, что барабанит пальцами по столу.

– Все в порядке.

– Ты сейчас напоминаешь необъезженную лошадь, готовую вот-вот сорваться от барьера на старте.

Именно так Клифф себя и чувствовал, хотя не признавался в своем нетерпении. В этот момент вдруг послышались шаги Аманды. Он вскочил на ноги, когда она появилась в дверном проеме столовой, одетая в шелковое светлое платье в кремовую и золотую полоски. Она выглядела так, будто тоже провела без сна почти всю ночь. Тень усталости легла на ее лицо и глаза.

«Вчера вечером что-то действительно случилось», – мрачно подумал Клифф, начиная сильно беспокоиться. Черт побери этого Рекса, который так несерьезно отнесся к этой ситуации! И Клифф со всех ног кинулся к Аманде.

– Доброе утро. – Она кивнула Тайрелу, явно заставив себя улыбнуться, потом повернулась к Клиффу. – Мне бы хотелось поговорить с вами. Наедине.

В это мгновение изумленный Клифф почувствовал себя так, будто Аманда стала взрослой, а он превратился в ребенка, которого сейчас будут строго отчитывать.

– Разумеется, – отозвался он и взглянул на Тайрела. – Извини нас.

Брат кивнул, возвращаясь к своим газетам.

Клифф проследовал за Амандой вниз по коридору, и они оказались в библиотеке. Как только он вошел, Аманда закрыла за ним дверь.

– Я все больше и больше тревожусь, – сказал Клифф, с нежностью вглядываясь в каждую черточку лица любимой женщины. – Вы плохо спали.

Она изнуренно улыбнулась ему:

– Судя по всему, и вы тоже.

– Что произошло вчера вечером? Почему вы уехали в такой спешке? Почему не позвали меня? Я бы отвез вас домой! – воскликнул Клифф.

Аманда снова улыбнулась, но уже более решительно:

– Вы ведь наслаждались балом, я не хотела портить вам удовольствие.

Портить удовольствие? О чем это она говорила?..

– Я наслаждался, наблюдая за вашим невероятным успехом, – ответил Клифф и покраснел, поскольку хотел сказать нечто иное. Решившись, он добавил: – Я наслаждался, наблюдая за вами.

Аманда вскинула подбородок:

– Мне бы хотелось кое-что обсудить с вами.

Стремительная волна тревоги накрыла де Уоренна с головой.

– Это я вас расстроил? Я сделал что-то, что оскорбило вас?

– О, Клифф, – теперь ее улыбка стала искренней, нежной, – ну как вы могли расстроить меня? Я всегда буду благодарна вам за все, что вы сделали, и прошлый вечер был восхитительным.

Аманда ненадолго замолчала, на ее щеках заиграл румянец.

– Я никогда не забуду наш вальс.

– Вы говорите так, будто мы никогда больше не будем танцевать вместе! – в волнении воскликнул Клифф. Он подошел ближе к Аманде и теперь тенью возвышался над ней. Нет, теперь-то он не собирался ее терять, ни за что! – Вы говорите так, будто куда-то уезжаете.

Аманда облизнула пересохшие губы и пристально посмотрела на него.

– У меня есть планы, – прошептала она.

– Планы? Какие еще планы? – настойчиво спросил Клифф, чувствуя, как внутри нарастает ледяной ужас, заползая в его душу стремительно, будто ловкая змея.

– Пока вы были в отъезде, я поняла, что не хочу выходить замуж. Я собираюсь вернуться домой.

Клифф потерял дар речи, какое-то время он просто смотрел на нее, не в силах справиться с потрясением.

– Что???

– Я собираюсь вернуться домой. Я не могу выйти замуж. И не буду этого делать. Пожалуйста, только не поймите меня неправильно. Я всегда буду благодарна вам за все, что вы сделали для меня, но мое место – на Ямайке. Я хочу открыть магазин, заняв денег, а потом планирую начать свое дело, связанное с мореплаванием.

Клифф чувствовал себя так, будто кто-то нанес ему сокрушительный удар, он был так ошеломлен, что потерял способность думать.

– Вы хотите вернуться на остров, – машинально повторил он. – Но это – ваш дом!

– Хэрмон-Хаус – ваш дом, не мой. – Аманда решительно улыбнулась ему. – Я знаю, что вы потрясены, потому что у вас на мой счет были совершенно другие планы, но я не отступлю.

Способность мыслить наконец-то вернулась к Клиффу.

– Вы хотите открыть магазин? Это еще что за новость? – снова забеспокоился он. – Что произошло вчера вечером?

– Дело не в прошлом вечере, вернее, не только в нем. Я слишком много получила от вас и вашей семьи. Я обдумала свои планы, пока вы были в отъезде – у меня было время хорошенько все взвесить. Клифф, я знаю, вы хотите для меня только самого лучшего, и я так признательна вам за это! Но я не хочу выходить замуж за незнакомца. И несмотря на то что я так полюбила Эшфорд-Холл, мой дом – Ямайка. Если я решила не выходить замуж здесь, в Англии, мне придется обеспечивать себя самой, именно это я и собираюсь сделать. О торговле и мореплавании я знаю все. Я тщательно продумала свои планы, – добавила она. – Я в себе уверена, я чувствую, что смогу добиться успеха.

Клифф изо всех сил пытался сохранять спокойствие. Он долго молчал, призывая все свое хладнокровие, прежде чем смог заговорить снова.

– Конечно, я понимаю, что вы не хотите выходить замуж за незнакомца, – наконец сказал Клифф.

Он колебался, с языка уже готовы были сорваться признания в нежных чувствах, и все-таки он сомневался в том, что Аманда воспримет эти откровения благосклонно. Никогда прежде Клифф де Уоренн еще не испытывал такой неуверенности.

– Вам не нужно выходить замуж, Аманда, – медленно произнес он, – до тех пор, пока вы этого не захотите.

Какая ирония судьбы: Клифф твердо решил покорить ее сердце, но уже потерял его!

– Кроме того, вы можете остаться здесь. Я прогоню всех претендентов.

Аманда покачала головой:

– Все уже решено, Клифф, я не могу остаться у вас. Я хочу вернуться домой и тут же начать свое дело.

Де Уоренн вцепился в спинку стула, он потрясение смотрел на нее, не в силах понять, что происходит.

– Это Дульсия, да? Она говорила с вами вчера вечером? Хотя вы и выглядите так, будто не страдаете от боли, наверняка…

– Я говорила с ней, – прервала его Аманда. – И между прочим, она хотела, чтобы я жила с ней в Белфорд-Хаус.

От удивления Клифф застыл на месте:

– Но вместо этого вы решили сбежать на остров?

Она гордо вскинула голову:

– Я не сбегаю! И не уезжаю из-за Дульсии. Она мне омерзительна, и меня совершенно не волнует, увижу ли я ее когда-либо снова. Я не собираюсь спорить с вами, хотя мне очень жаль, что вы не можете меня понять. В Спэниш-Таун вы спасли сущего ребенка. Теперь я – женщина. Вы не можете бесконечно заботиться обо мне. Пришло время мне самой о себе позаботиться.

На глазах Аманды появились слезы.

– Ну почему, почему я не могу заботиться о вас? – попытался образумить ее Клифф. – Это такое приятное занятие!

– Но так я никогда не добьюсь своего, никогда не стану независимой!

Он с недоумением смотрел на Аманду. Почему она так желает стать независимой – именно сейчас, когда он так отчаянно, безрассудно влюблен? Женщины не могут быть независимыми!

– Если вы действительно хотите вернуться на остров, я отвезу вас, – предложил Клифф. Казалось, это решение устраивало их двоих. – Если вы хотите открыть магазин, я с удовольствием одолжу вам денег. Что же касается мореплавания…

– Нет!

Потрясенный, он застыл на месте.

– Вы больше не хотите моей помощи?

– Вы не понимаете! – с болью в голосе воскликнула Аманда. – Я хочу добиться всего сама! Я должна сделать это одна!

Клифф был ошеломлен, его буквально сковало ужасом. Неужели он потеряет ее? Он знал, что просто не может этого допустить. Нет, он будет снова и снова добиваться Аманды, сделает все, чтобы покорить ее сердце!

– Почему? Я в полном замешательстве, просто не могу понять, что происходит.

Аманда прикусила губу, наконец-то оторвав от Клиффа взгляд, и в который раз печально улыбнулась. Его душа оцепенела от страха, когда он посмотрел на любимую женщину, которая медленно направилась к камину. Только теперь де Уоренн осознал, что превращение состоялось. Он думал о том, как изменилась Аманда, еще вчера вечером, и все же отчетливо видел разницу именно теперь, в этот самый момент, когда она решительно заявила, что не хочет зависеть ни от кого – даже от него. Элегантная леди в волнении прохаживалась по комнате, тщательно подбирая слова, и это были слова отказа. Сейчас Клифф в полной мере осознавал это. Наконец Аманда обернулась к нему:

– Не стоит так расстраиваться!

– Я не могу повернуться к вам спиной. Пожалуйста, не просите меня делать это. – Клифф поймал себя на том, что умоляет ее.

– Я и не прошу, чтобы вы делали это. Я прошу, чтобы вы освободили меня.

Он пришел в ужас:

– Так именно это вы и чувствуете?

Лицо Аманды побледнело, и она кивнула.

И в этот миг Клифф наконец-то понял все. До этого времени он сам чувствовал себя в светском обществе как зверь, запертый в клетке, – именно поэтому он так стремился уехать, убежать, поднять паруса и мчаться по волнам, чтобы вырваться на свободу. Конечно же Аманда ощущала то же самое. Она провела в городе два месяца, и с нее явно было достаточно. Под великолепной, благородной, утонченной оболочкой все еще жила Дикарка.

Клиффа по-прежнему пугала ее решимость, но в глубине души он чувствовал отчаянную радость.

– Я отвезу вас домой, – сказал Клифф. Решено: он будет наблюдать за тем, как Аманда выстраивает собственную жизнь, потому что, хочет она того или нет, он навсегда останется ее защитником и покровителем. Сначала он станет отрицать, что питает к ней типично мужской интерес, и будет ждать, ждать столько, сколько потребуется, пока не добьется ее расположения.

Клифф подошел к Аманде и сжал ее маленькие кисти в своих ладонях.

– Я привез вас сюда, чтобы освободить, – хрипло прошептал он, – а не для того, чтобы заключить вас в тюрьму высшего света.

– Я знаю.

– Вы сожалеете о новом гардеробе, уроках чтения, вальсе?

– Конечно нет! Вы не понимаете… – Она нежно коснулась его лица. – Я возвращаюсь домой не Дикаркой, я возвращаюсь домой в качестве мисс Кэрр. Я действительно тороплюсь уехать отсюда, но бегу вовсе не от высшего общества. Я должна уехать домой, потому что больше не могу быть вашей подопечной.

Ее слова, будто острый клинок, ударили Клиффа прямо в сердце. Он отпустил ее руки:

– Думаю, теперь я понял. Вы хотите сбежать от меня?

– Я могу лишь повторить вам, что отныне должна идти своим собственным путем, без мужа, без опекуна – без вас. Но мы всегда будем друзьями, не так ли?

Клифф отвернулся. Неужели Аманда отвергает его? Он пытался поразмыслить над этим, но сердце кричало от боли. Все разом лишилось своего смысла. Этого просто не могло произойти! Клифф не мог потерять единственную в своей жизни женщину, которую любил. Если бы Аманда бежала от света, он не стал бы удерживать ее, отправился бы следом за ней, ждал, сколько потребуется… Но если она бежала от него, он не мог ее отпустить. Клифф медленно повернулся к возлюбленной.

– Я причинила вам боль! – вскричала Аманда, взглянув на него. Она в ужасе прижала ладони к своему мертвенно-бледному лицу, на котором тут же выступили два темно-красных пятна. – Клифф, вы лучший защитник, который только может быть у женщины! В моем сердце вы всегда будете моим героем. И однажды, когда я стану богатой и уважаемой, я навещу вас в Уиндсонге, и мы вместе вспомним эти времена!

– Черта с два! – резко бросил Клифф.

– И я собираюсь вернуть вам каждый цент, который вы на меня потратили. Поверьте, я обещаю вам это!

– Я не хочу, чтобы вы мне что-то возвращали, ни единого цента! Выходит, вы решили уехать из-за того, что произошло в Эшфорд-Холле! – Клифф обвиняюще ткнул в ее сторону пальцем. Его рука дрожала.

Аманда отшатнулась, задыхаясь, и Клифф понял, что был прав.

– Я не знаю, что вы имеете в виду! – вскричала она.

Клифф подошел к Аманде, вспоминая ее безрассудную попытку соблазнить его и то, как жестоко он ее отверг. Как же де Уоренн жалел, что не овладел ею тогда, целиком и полностью!

– Я отверг вас.

Аманда покраснела:

– Вы – человек чести. Вы были правы: мне не стоило заигрывать с вами, это неправильно!

– И именно поэтому вы бежите от меня. – Клифф ликовал, понимая, что небезразличен ей, но его триумф был хищным, варварским.

Аманда упрямо тряхнула головой:

– Нет!

Клифф прижал ее к стене, не давая уйти.

– Вы сказали, что обдумали свои планы, пока я был в Голландии. Я отправился туда только потому, что моя страсть к вам вышла из-под контроля. Я уехал за границу, не взяв то, что вы предлагали. И пока я был в отъезде, вы решили покинуть… меня.

Аманда глотнула воздух ртом:

– Да.

Камень упал с души Клиффа, и он немного расслабился, эмоции начали брать верх над разумом. Его тело уже пришло в боевую готовность, охваченное неистовым возбуждением, скованное мощным напряжением. Свидетельство его мужественности налилось кровью.

– Наконец-то вы честны со мной, – прошептал он, скользнув рукой по ее щеке.

Аманда не могла дышать от волнения, в ее глазах мелькнуло понимание, но она вскричала:

– Что вы делаете?

Он безумно хотел Аманду той ночью в Эшфорд-Холле, и даже несколько месяцев назад, на корабле, когда она была совсем еще неискушенной и наивной. Сердце Клиффа яростно колотилось, и он склонился ближе:

– Вы знаете, что я делаю.

Аманда посмотрела ему в глаза, осознавая, что он наконец-то собирается уступить своему вожделению.

– Клифф, – выдохнула она, касаясь его плеч.

Де Уоренн притянул Аманду к себе, прижав ее к своей широкой сильной груди, и жадно припал к ее губам.

Клифф так желал неистового, собственнического, настойчивого поцелуя! Но стоило прикоснуться к губам Аманды, и он смягчился, гнев, страх, горячность исчезли. Эту женщину он любил. Она была ему нужна – сейчас и навсегда.

Клифф нежно касался губами ее уст, снова и снова, словно уговаривая их раскрыться ему навстречу. Аманда задыхалась от волнения, и он, весь во власти желания, проникал все глубже. Она принялась отвечать на его пылкие поцелуи, их страсть медленно, но очевидно нарастала.

Де Уоренн неистово ласкал Аманду, еще сильнее прижимая ее к стене, его чресла оказались у ее бедер, он был уже готов взорваться в экстазе. Аманда стонала, цепляясь за его плечи.

Клифф вдруг отпрянул, схватив ее за руку.

– Пойдем со мной, – решительно бросил он, и, прежде чем Аманда смогла ответить, они вместе бросились прочь из библиотеки.

Зал был пуст. Клифф заглянул в столовую, заметив, что Тайрел по-прежнему читает, спрятавшись за своей газетой. Клифф бросил в сторону Аманды взгляд, красноречиво говоривший о его намерениях, и увидел, как ее глаза заблестели, она кивнула. Сгорая от вожделения, они помчались вверх по лестнице.

Спустя мгновение они уже были в спальне Аманды, и Клифф выпустил ее руку, захлопнув и заперев на замок дверь. Он сбросил пиджак, встретившись взглядом с обожаемой, единственной на всем белом свете женщиной. Она стояла у кровати недвижимо, будто парализованная осознанием того, что вот-вот должно произойти. Аманда тяжело дышала, почти так же тяжело, как и Клифф.

Он приблизился и крепко прижал ее к своей груди.

– Я хочу сделать тебя счастливой, Аманда, – хрипло сказал де Уоренн. Он погладил ее по щеке, сильно сомневаясь в том, что сможет долго контролировать себя.

Аманда снова кивнула:

– Клифф… поторопись.

Де Уоренн не был уверен в том, что она в конечном счете не отвергнет его. Он поднял возлюбленную на руки и понес ее к постели, а она крепко обняла его, целуя в шею, подбородок, щеку… Клифф торжествующе рассмеялся, потому что не было ничего важнее, чем овладеть этой женщиной – его женщиной – прямо сейчас, подарив ей неслыханное, ни с чем не сравнимое наслаждение.

Клифф опустил Аманду на постель, он неистово рвал пуговицы на ее платье, они с треском отлетали и сыпались на ковер.

Запыхавшаяся Аманда интригующе улыбнулась и рывком распахнула на Клиффе рубашку – и снова отлетевшие пуговицы усеяли пол. Потом она вдохнула воздух ртом, положив ладони ему на грудь. Ее руки сильно дрожали.

Вдохновленный восхищением Аманды, Клифф отшвырнул свою рубашку в сторону. Задыхаясь, она с вожделением смотрела на торс и руки любимого, а он вдруг рассмеялся, сумев наконец-то сбросить с нее платье. В тот же миг смех прекратился, и в комнате повисло сексуальное напряжение. Они упали на кровать и закружились в водовороте подушек, простыней, нижних юбок…

Клифф снова прильнул к губам Аманды, возясь с женской сорочкой и корсетом, из последних сил пытаясь не взорваться между ее бедрами. Он понял, что запас самообладания исчерпан и он вот-вот окажется в крайне неловком положении.

Аманда схватила пояс Клиффа и дернула его, распахивая. Они не отрываясь смотрели друг на друга, пока она неумело возилась с его бриджами. Каждая ласка возлюбленной заставляла Клиффа ощущать нарастающее напряжение в области бедер. Он через силу улыбнулся:

– Милая, я пытаюсь быть джентльменом…

– Не беспокойся! – уже задыхалась она, освобождая его главное достоинство.

Клифф застыл на месте, нависнув над Амандой, рука которой ласкала его мужское естество. Он дрожал, уже готовый сдаться под прикосновением ее ладони, но последним усилием воли все-таки смог сдержаться.

Руки Клиффа обвили тело Аманды, он одним жестом распахнул ее ноги и скользнул в гладкое, влажное, горячее лоно. Аманда беспокойно задвигалась под ним.

– Клифф, я больше не могу ждать, – тихо выдохнула она, и у де Уоренна, который по-прежнему еле держался, тут же свело челюсть.

– Я не хочу причинить тебе боль, – с трудом произнес он, прижимаясь к ней. – Я хочу подарить тебе наслаждение.

– О! – Ее глаза удивленно вспыхнули.

Клифф по-прежнему не двигался, столь же ошеломленный происходящим, как и Аманда в самом начале их близости, сейчас ее лоно крепко обхватывало его плоть.

– Держись, милая, любовь моя, – прошептал он и медленно, дюйм за дюймом, стал прокладывать свой сладострастный путь.

Аманда безудержно дрожала, цепляясь за Клиффа, и, наконец, он продвинулся мимо ее невинности, не в силах сдержать крик необузданной, дикой радости. В этот момент она на мгновение утратила способность дышать, а потом заплакала – от удовольствия, не от боли. Клифф уловил начало ее чувственных судорог, и снова возликовал, двигаясь тяжело и быстро, предвкушая приближение собственного оргазма. И когда Аманда зарыдала от блаженства, выкрикивая его имя, Клифф целиком отдался страсти, ощутив самый дикий взрыв наслаждения, который он когда-либо испытывал.

Когда ее удовольствие поблекло, Аманда просто лежала в объятиях Клиффа. Ее любовь была безграничной. Аманда не могла думать, сейчас существовали лишь эмоции, переполнявшие ее сердце, ее душу, все ее существо. Она провела рукой по твердой мускулистой спине Клиффа, с благоговейным трепетом ощутив силу под своей ладонью. Аманда почувствовала, как он все еще двигается внутри нее, и улыбнулась.

Клифф поднял голову и одарил ее ответной улыбкой – самой чувственной и нежной улыбкой, которую она когда-либо видела.

– Надеюсь, ты довольна?

Аманда поцеловала его, зажмурившись: она думала легонько чмокнуть любимого, но вместо этого надолго припала к его губам. Когда они оба вновь стали задыхаться под напором новой волны возбуждения, она с усилием открыла глаза.

– Я очень довольна, – застенчиво произнесла Аманда, двигаясь в одном темпе Клиффом.

Огромное свидетельство его мужественности неугомонно пульсировало внутри ее тела.

– Это, любимая, была лишь небольшая закуска, – сказал Клифф, и его глаза задорно сверкнули. – Перед тем как приступить к главному блюду, нам нужно попробовать несколько яств.

– В самом деле? – еле слышно произнесла Аманда, слезы блаженства вновь появились на ее глазах, когда Клифф принялся медленно покидать ее лоно, а потом так же медленно проникать внутрь всей своей внушительной длиной. Казалось, ее рассудок помрачился от наслаждения, но вскоре Клифф отпрянул от нее, приведя в полнейшее смятение.

– Любимая, это первое блюдо, – сказал он, склоняясь над лоном Аманды. Он прильнул к ее надувшимся губам, щелкнул языком между ними и принялся ласкать ее маленькую опухшую плоть. Аманда тут же громко застонала и, выкрикивая его имя, взорвалась неистовым экстазом.

Когда рассудок стал постепенно возвращаться, Аманда поняла, что Клифф снова двигается внутри ее женской сущности, его сведенное желанием лицо оказалось совсем близко.

Аманда коснулась щеки любимого, и ее тело вновь пронзило сильнейшее возбуждение.

– Я хочу еще одно блюдо, – с усилием произнесла она, не в силах даже слабо улыбнуться.

Клифф с удивлением посмотрел на нее.

– Конечно, – отозвался он, немного отодвигаясь и снова готовясь к безумным ласкам.

Аманда сжала запястья Клиффа и выразительно посмотрела на него.

– О нет, другое блюдо – огромное!

Клифф замер на месте.

Сердце Аманды рвалось из груди, голова кружилась, когда она толкнула Клиффа на спину. Он с удовольствием подчинился – и моментально отреагировал впечатляющей эрекцией. Аманда склонилась над ним и попробовала блаженство на вкус.

Он закричал в экстазе.

* * *

Аманда сидела за письменным столом в своей спальне, одетая в ночную рубашку, и при тусклом свете маленькой свечи изучала письмо, которое сама же и написала. На ее постели, распластавшись, спал Клифф. За окном уже сгустились сумерки. Они занимались любовью весь день.

Аманда много раз видела подпись Клиффа, теперь она тщательно подделала ее и сложила распоряжения, которые написала его почерком, смахнув слезу с пергаментной бумаги. Потом Аманда положила письмо в конверт и запечатала его. Ее сердце разбилось на мелкие кусочки вот уже в сотый раз с тех пор, как она оставила Клиффа одного в постели.

Утром он застал ее врасплох. Будь у Аманды шанс поразмыслить, что на самом деле стоит за их страстью, она обязательно отвергла бы его настойчивую атаку, ведь оказаться в его объятиях значило для нее все. Более мудрая женщина наверняка избежала бы этого, и не из-за того, что так сильно любила его, а потому, что он не чувствовал к ней ответной любви.

И теперь Аманда совершенно точно была уверена: как только Клифф проснется и придет в себя, он обязательно начнет настаивать на свадьбе – просто потому, что так ему подскажет чувство долга и чести.

Ничего не изменилось. Аманда была безрассудно, безнадежно влюблена в мужчину, который не питал к ней нежных чувств. Она пыталась представить себе, что бы почувствовала, если бы была женой Клиффа и вдруг узнала о его интрижке на стороне. Или, того хуже, однажды застала бы его с другой женщиной. Нет, пришло время стать независимой!

Искушение остаться с Клиффом, хотя бы ненадолго, было слишком велико. Стать его любовницей, пусть даже на время, было бы просто восхитительно – но теперь он будет настаивать на браке, а она не сможет принять его условия. Осознание того, что Клифф поступает так вынужденно, темным облаком нависло бы над их отношениями, портя каждый сладостный момент, который они пережили вместе. Кроме того, Аманда всерьез сомневалась в том, что сможет когда-либо пойти своим, отдельным путем, если останется его любовницей надолго.

Она поднялась из-за стола, пол скрипнул под ногами. Вздрогнув, Аманда подошла к большому шкафу с письмом в руке и надела халат. Она едва успела открыть дверь спальни, стараясь не шуметь, как раздался голос Клиффа:

– Что ты делаешь?

Аманда обернулась, заставив себя улыбнуться. И в этот момент, бросив на него взгляд, она почувствовала, как все мысли разом вылетели из головы: Клифф сидел на ее кровати, абсолютно обнаженный, сияя своей великолепной, неземной красотой. Аманда на миг забыла о своем плане, но потом спохватилась, вспомнив о письме, спрятанном под халатом.

– Я хотела найти служанку, попросить ее принести вина и, возможно, что-нибудь перекусить.

На самом деле она задумала отправить письмо в доки. Если Макайвер поверит приказам, которые вот-вот получит, уже завтра, во время ближайшего прилива, он отправит ее домой. Аманда не раз видела письменные распоряжения, которые Клифф отдавал своей многочисленной команде, поэтому теперь нисколько не сомневалась: Макайвер недолго думая бросится выполнять новые инструкции капитана.

Сердце Аманды безнадежно раскололось пополам. Уже завтра ночью она будет в открытом море. Она не должна думать о том, какие боль и бессильную ярость испытает Клифф. Рано или поздно он найдет себе другую любовницу и успокоится, думала она. Эта мысль вызвала в душе Аманды невыразимую горечь, и ей тут же стало стыдно за свою ревность.

Клифф зевнул и потянулся, заставив ее сердце затрепетать в груди, а тело вспыхнуть страстным огнем. Его глаза сверкнули.

– Прекрасная идея. Попроси принести шампанского – и тут же возвращайся в постель. – Он одарил Аманду нежной, но обольстительной улыбкой, на которую ее тело немедленно откликнулось влагой между бедрами.

«Я всегда буду любить его», – подумала она.

Грусть накрыла Аманду с головой, она не сомневалась в том, что совсем скоро Клифф забудет о своей привязанности к ней, а потом и вовсе никогда больше не вспомнит о ее существовании. Но, собрав последние силы, Аманда улыбнулась ему и выскользнула из комнаты.

– Я сейчас вернусь, – на ходу бросила она.

– Возвращайся скорее, – прошептал Клифф.

Когда Аманда нашла горничную, она думала лишь о том, в какую ярость придет Клифф, когда узнает о ее предательстве.

Глава 21

Аманда сидела в нанятом двухколесном экипаже у Белфорд-Хаус, ее маленькие сумки стояли в ногах. Мысли путались в голове, особенно теперь, когда она выбиралась из кареты. Аманда решила в последний раз поговорить с матерью перед отъездом из Лондона. Она не попрощалась с Клиффом, и непереносимое, острое горе глубокой раной кровоточило в ее душе. Конечно, она не могла сказать ему о своем отъезде напрямую – после ночи, которую они провели вместе, это было слишком тяжело. И сейчас Аманда корила себя за то, что оказалась такой трусихой.

Она зажмурила глаза, которые жгли слезы, плача за себя, за Клиффа… Он оставил ее утром в исключительно веселом настроении, сказав, что увидится с ней перед ужином, и даже не представляя, что к вечеру она уже будет далеко-далеко, в море. Клифф тут же направился куда-то, решительно чеканя шаг. Из окна спальни Аманда наблюдала, как он удаляется от дома, и ее сердце колотилось в неистовом протесте, желая снова любить его, позвать его обратно… Ей было так больно, что приходилось вновь и вновь напоминать себе: в конечном счете, скорее раньше, чем позже, их дорожки пересекутся на острове. Но что бы это изменило? Аманда не собиралась становиться любовницей Клиффа, даже если бы он по-прежнему хотел этого, ведь подобный шаг ничего не решал. И точно так же она никогда бы не приняла его предложение руки и сердца, сделанное лишь из чувства долга.

Она вздохнула, смахнула слезы и выскользнула из экипажа на улицу.

Кучер сплюнул комок жевательного табака на землю.

Аманда прошла по дорожке к дому и позвонила, пытаясь найти в себе хоть немного самообладания. Мгновением спустя она уже стояла в холле, пытаясь собраться перед последним разговором с матерью. Казалось странным мысленно произносить слово «мама», не чувствуя ни капельки привязанности к Дульсии. Но факт оставался фактом: Дульсия произвела ее на свет, у этой женщины было двое детей, приходившихся Аманде сводными братом и сестрой. Она просто не могла не увидеться с матерью в последний раз, перед тем как навсегда покинет Лондон.

Дульсия поспешила в холл, при виде дочери ее глаза стали огромными от изумления, и она улыбнулась:

– Аманда! Ты передумала! Я так рада, что ты приехала! – Дульсия замерла на месте, демонстрируя удивление. – Я не вижу твоих сумок. Разве ты приехала не для того, чтобы остаться здесь со мной?

– Я приехала, чтобы попрощаться. И сказать вам, что я возвращаюсь домой.

И только тут Аманда наконец-то осознала, для чего на самом деле оказалась в Белфорд-Хаус. Какая-то частичка ее души все еще надеялась увидеть хотя бы маленький знак нежности и любви со стороны этой женщины, даже несмотря на их недавнюю ссору.

Дульсия побледнела:

– Что это ты задумала? Бросишь свою новую жизнь здесь, в городе, чтобы отправиться на остров, кишащий пиратами, и влачить жалкое существование среди них?

– Если не ошибаюсь, я уже говорила вам, что собираюсь открыть магазин. Я хочу остаться леди. А со временем у меня будет собственная судоходная компания.

– Ты просто спятила, неблагодарная девчонка! – Дульсию трясло от злости, ее глаза метали молнии. – Я предложила тебе дом, настоящий дом, а ты вот так просто уезжаешь на поиски приключений? Да ты просто копия своего отца!

Аманда обдала мать холодом.

– Вы не предложили мне ничего, леди Белфорд. Все, что я когда-либо хотела от вас, это немного искренней привязанности. И все, что я увидела в ваших глазах, – лишь расчет и жадность. Я приехала сюда в надежде на то, что тот вечер на балу был неправдой. Но все было по-настоящему, не так ли?

Дульсия застыла на месте, целая гамма эмоций сменилась на ее лице, и она заговорила более спокойно:

– Я злюсь, потому что ты отбрасываешь великолепные перспективы. И если ты видишь в моих глазах расчет, то только потому, что я желаю тебе самого лучшего! Ты ведь… – Она запнулась и понизила голос. – Ты – моя дочь, независимо от того, что произошло в прошлом. И я хочу для тебя блестящего будущего.

Но Аманда ей не верила.

– Почему вам нет до меня дела, почему вы хоть немного не побеспокоитесь обо мне? Что это – проявление какой-то отрицательной черты характера? Или я ошибаюсь?

Дульсия с достоинством распрямила плечи:

– Конечно, я беспокоюсь о тебе. Я уже говорила об этом на балу.

Аманда покачала головой:

– Вы беспокоитесь не обо мне, вы беспокоитесь лишь о том, какое богатство я могла бы принести в ваш дом. Теперь я – леди, настоящая леди, но, как бы то ни было, я по-прежнему недостаточно хороша, чтобы получить хоть капельку вашей любви! Вы не любите меня потому, что я – внебрачная дочь? Так я расплачиваюсь за ваши грехи? Или это потому, что сейчас, здесь, перед собой, вы видите лишь жалкое пиратское отродье? Я сделала все, что могла, чтобы измениться, но этого все равно недостаточно, не так ли?

– Этого недостаточно, – поспешила согласиться Дульсия, – но я могла бы помочь тебе стать восхитительной, истинной леди. Я все еще рассчитываю увидеть тебя замужем за де Уоренном. Аманда, ты станешь влиятельной светской львицей!

Но Аманду подобные перспективы не прельщали, сейчас она чувствовала лишь отвращение.

– А вы будете вертеть высшим обществом, как хотите, используя меня, и мы вместе будем жить за счет невероятного богатства Клиффа.

– Почему нет? – просияла радостью Дульсия.

В этот самый момент Аманда почувствовала, как умерла прекрасная мечта о матери, которую годами внушал ей отец. И это мучительное чувство, добавившись к печали от потери Клиффа, сделало боль просто невыносимой. Трясущимися руками Аманда сняла с себя жемчужные сережки, которые подарил ей Клифф, и вручила их Дульсии. Она никогда бы не рассталась с его первым подарком, ожерельем.

– Вот. Продайте их. Вероятно, это поможет. Как только я получу свой первый доход, пришлю вам столько, сколько смогу, и, надеюсь, этого будет достаточно, чтобы вы и ваши дети могли продержаться какое-то время.

Аманда едва могла поверить в то, что предлагает матери помощь, однако ее порыв был совершенно искренним. Дульсия Белфорд не заботилась о ней, но она была ее матерью, находилась в бедственном положении, а ее двое детей были ей наполовину родными.

– Как ты можешь? Это я предлагаю тебе все, Аманда!

Но на самом деле Дульсия так ничего и не предложила.

– Прощай… мама.

И Аманда быстро удалилась.

* * *

Клифф улыбался с того самого момента, как оставил Аманду в постели. Улыбка буквально не сходила с его лица, и днем оно даже начало болеть. Только теперь он по-настоящему понял, что такое любовь. Это восхитительное чувство было огромным, разраставшимся с каждой минутой комком радости и счастья. Сейчас он и поверить не мог, что когда-то мнил себя неуязвимым к подобным эмоциям и даже считал их величайшим несчастьем.

Клифф вошел в Хэрмон-Хаус и бросил взгляд в сторону лестницы. Предназначенное для помолвки кольцо, которое он только что купил, казалось, уже прожгло дыру в его нагрудном кармане. Он обдумал дюжину различных предложений руки и сердца, но все они казались какими-то неподходящими, бессмысленными, глупыми. Клифф лихорадочно искал возможность выразить всю глубину своих чувств – если, конечно, он еще не сделал этого вчера днем и прошлой ночью.

Он все еще неудержимо хотел Аманду. Накануне он занимался с ней любовью сотнями разных способов и просто не мог дождаться, когда сделает это снова. Клифф от души надеялся, что Аманда поняла чувства, которые он выражал, когда целовал, ласкал, обнимал ее… Он знал наверняка, как трудно произнести эти заветные три слова, которые так жаждет услышать каждая женщина. Но после прошлой ночи Аманда должна была осознать, как сильно он ее любит.

Клифф собирался взлететь по лестнице наверх, но вдруг стал колебаться. Отец только что вошел в зал, выражение его лица было привычно сдержанным, непроницаемым.

Клифф застыл на месте от волнения, почувствовав себя так, будто ему все еще четырнадцать, а не двадцать восемь, и повернулся к отцу, убрав руку с перил.

– Прежде чем вы меня отчитаете, вы должны узнать, что у меня самые благородные намерения. – Клифф скользнул рукой в карман, вытащил сапфирово-синюю бархатную коробочку и открыл ее. Бриллиант в восемь карат вспыхнул на ярком свету.

Граф улыбнулся:

– Клифф, я и не сомневался, что ты соберешься жениться. Ты достаточно ясно выразился в день моего приезда. Помнится, тогда ты сказал, что тут же женишься, если обесчестишь ее.

– Когда мы с вами разговаривали об этом, я совсем не планировал ничего подобного.

Граф поднял бровь, словно не верил словам сына, а потом заметил:

– Кольцо весьма изысканное, и, безусловно, ей подходит. Мои поздравления.

Он крепко сжал плечо Клиффа и добавил:

– Рад за вас обоих.

Клифф наконец-то расслабился.

– Так вы не будете ругать меня за столь нетерпеливое поведение?

– Нет, не буду, – рассмеялся граф. – Все мы, де Уоренны, – страстные мужчины, стоит нам потерять голову от любви, и уже ничто нас не остановит.

Во взгляде отца на мгновение мелькнула мечтательность, и Клифф понял, что он думает о своей жене. Потом граф вернулся к разговору:

– Могу ли я сказать еще одну вещь?

Клифф бросил взгляд в сторону лестницы, он не мог дождаться момента, когда увидит Аманду. Но все-таки ответил графу:

– Конечно.

– Я очень горжусь тобой. И если я всегда был строже с тобой и менее терпим к твоим выходкам, так это не потому, что я любил тебя меньше, чем Тайрела или Рекса. И вовсе не из-за твоего безрассудного характера и многих бессонных ночей, которые мы с женой пережили из-за тебя. Клифф, никто острее меня не чувствовал, что ты – мой самый младший сын.

Все мысли об Аманде вылетели у Клиффа из головы. Он с недоумением смотрел на отца, не понимая, куда тот клонит. Когда Клифф рос, с ним действительно обращались иначе, чем с его братьями. Однако он был таким сумасбродным и неконтролируемым, что у графа имелись причины воспитывать его гораздо строже.

– Я не совсем понимаю.

– Я был с тобой более суровым потому, что ты – мой самый младший сын и тебе требовалось проявлять больше характера, больше сил и больше амбиций, чтобы добиться успеха в этом мире. И, глядя на мужчину, который стоит передо мной сегодня, я понимаю, что хитрая стратегия, к которой я прибег тогда, была правильной.

Клифф зарделся от удовольствия, ведь похвала графа была такой редкостью…

– Я знаю, что вы много раз порывались выпороть меня, но никогда не делали этого. Теперь я тоже отец, и Алекси точно так же создает мне проблемы. Я понимаю, почему вам приходилось быть со мной строже, чем с моими братьями.

– Ты сам создал империю из песка и моря, добился многого, пойдя по стопам своего сводного брата Делвина, и, несомненно, твое чувство долга и чести столь же сильно, как и у твоих братьев. Это проявляется не только в твоих заботах о детях – ты спас деву в беде и оказался ее героем. Я очень доволен, что ты стал таким человеком.

Клифф улыбнулся:

– Спасибо, отец.

Граф просиял в ответ:

– Твоя дева ждет.

Клифф усмехнулся, его сердце неистово забилось.

– Конечно ждет! Что ж, теперь мне предстоит сделать кое-что важное, и, надеюсь, я не выставлю себя глупцом.

– Она никогда не будет считать тебя глупцом, сын мой. Ее глаза сияют, когда она смотрит на тебя.

Клифф повернулся к лестнице, и в этот момент к нему подошел слуга.

– Капитан, сэр? – Он нес какой-то конверт.

Клифф сгорал от нетерпения:

– Подождите…

– Сэр, мисс Кэрр недвусмысленно дала понять, что я должен доставить этот конверт вам в четыре часа дня. Сейчас четыре, сэр.

Клифф развернулся к слуге, на его лице отразились глубочайшее изумление и начавшая зарождаться тревога. Что произошло?

– Где мисс Кэрр? – спросил Клифф, забирая конверт и отмечая, что на нем аккуратным, отточенным почерком Аманды написано его имя. Ужас сковал его душу. Он разорвал конверт и развернул письмо.

«Мой дорогой Клифф!

К тому моменту, как ты получишь это письмо, я уже буду далеко, в открытом море, на пути домой. Надеюсь, ты поймешь мое желание вернуться на острова и позволишь мне спокойно уехать. Клифф, я в неоплатном долгу перед тобой. Мне не хватает слов, чтобы выразить свою благодарность за все, что ты сделал. Я остаюсь навечно преданной тебе. Я буду искренне скучать по нашей дружбе и твоим детям, я буду скучать по всей твоей теплой, любящей, замечательной семье. Но я должна найти свой собственный путь в жизни. Я молюсь, чтобы ты как можно быстрее понял меня.

Когда ты вернешься в Уиндсонг, мне бы хотелось навестить тебя, если ты разрешишь, ведь я всем сердцем хочу, чтобы мы остались хорошими друзьями. Ну а пока мои наилучшие пожелания тебе, твоим детям и твоей семье.

С любовью, Аманда»

Клифф невидящим взором смотрел на лист бумаги, абсолютно не понимая смысла того, что на нем написано.

– Клифф, что это? – спросил граф.

Клифф медленно перечитывал письмо, и каждое слово эхом отдавалось в его сознании. Она покинула его… Клифф медленно поднял глаза на отца.

Граф сжал его плечо:

– Что с Амандой?

Она бросила его. Оставила после того, как он занимался с ней любовью весь день и всю ночь, выражая физически, с помощью своего тела, то, что не мог выразить словами. Клифф наконец-то полюбил – сильно, до беспамятства, впервые и навсегда, а женщина, которую он так желал, его отвергла.

Она писала о благодарности и дружбе. А в кармане его пиджака лежало кольцо, которое он хотел преподнести в честь помолвки.

– Клифф, ты позволишь?

Еле держась на ногах от потрясения, он протянул письмо отцу. Неужели это происходит на самом деле? Аманда хочет, чтобы они остались друзьями – всего лишь друзьями?..

Клиффа начало трясти. Это была женщина, которую он любил. Женщина, которая должна была стать его женой. И что же, сейчас она одна, без него, плывет через Атлантический океан?

Перед мысленным взором замелькали кровавые, жестокие образы морских разбойников, нападающих на безобидные торговые суда. Клифф решительно зашагал к двери. Мысли в голове путались, он не отдавал себе отчета, о чем думает Аманда, чего она хочет, но именно сейчас его это и не волновало. Клифф осознавал лишь одно: он, только он должен доставить ее в Вест-Индию. Не помочь Аманде значило рискнуть ее жизнью.

Неужели она не любила его?..

– Клифф, – попытался успокоить граф, – не воспринимай это так буквально.

Но Клифф не слышал отца. Смысл происходящего постепенно начинал доходить до его сознания.

– Подайте мне карету, экипаж, лошадь – что угодно, только немедленно! – зарычал он на слугу.

В ожидании Клифф принялся нервно прохаживаться взад-вперед по крыльцу, все еще не в состоянии поверить в происходящее. Обычно женщины из кожи вон лезли, чтобы добиться расположения де Уоренна, а она его бросила! Как Аманда могла так поступить?

Клиффа пронзила такая острая боль, что он застыл на месте, не в силах сделать очередной шаг. Ему доводилось страдать от ран, нанесенных шпагой, пистолетом и кинжалом, но он никогда не испытывал такой боли. Его мучения были не физическими – они были в тысячу раз хуже.

Разве она сама не признавалась ему в любви несколько недель назад, до того, как он отправился в Голландию?

Отчаяние стало перерастать в гнев, и Клифф яростно выругался. Дружба? Да она с ума сошла! Он не хотел дружбы, он хотел, чтобы у него была жена… он хотел любви.

– Сэр. – По дорожке к нему со всех ног несся конюх, ведя за собой лошадь.

Клифф схватился за уздцы и вскочил в седло. Он остановит Аманду, если, конечно, она еще не успела отплыть. Когда Клифф галопом вылетел на улицу, едва не заставив два экипажа столкнуться, он вдруг понял, что она вряд ли успела отправиться в плавание. По своим судоходным делам он бывал на причале и в доках каждый день и знал, что ни один корабль не планировал плыть на острова в ближайшие дни, а два судна отправились туда вчера. Клифф пришпорил лошадь. Вслед ему неслась брань извозчиков, которым приходилось расступаться и прижиматься к обочине.

И все-таки он не был абсолютно уверен в том, что ни один корабль не запланировал отправление: он знал, что прилив будет благоприятствовать отплытию сегодня днем, начиная с трех часов. Он снова выругался.

Если Аманда успела отплыть, Клифф мог бы срочно подготовить свой фрегат и отправиться на ее поиски.

В конце концов, ее путь еще не был окончен – ничего не было окончено.

Он был истинным де Уоренном. Аманда принадлежала ему, отныне и навсегда, и он решил гнаться по ее следам, плыть до тех пор, пока не найдет ее и снова не покорит ее сердце. Если Аманда любила Клиффа когда-то, он может заставить ее полюбить его снова.

Но стоило Клиффу добраться до причала, как он сразу понял: что-то не так. Он был уже на полпути к докам, в которых работала его компания, когда догадался, что произошло. Догадался – и не поверил сам себе. Он резко дернул за уздцы и щелкнул кнутом, заставив лошадь резко остановиться на месте, и с изумлением воззрился на пустое место у причала – туда, где должна была стоять «Прекрасная леди», где она стояла на якоре еще прошлой ночью.

Остановившись как вкопанный, Клифф долго смотрел на эту пустоту, его пульс несся вскачь, а кровь ревела в венах и стучала в голове.

Весь его мир вдруг замер, словно оглушающая тишина повисла перед ожесточенной битвой. Когда к Клиффу наконец-то вернулся дар речи, он тихо, с пугающим спокойствием произнес:

– Где, черт возьми, мой корабль?

Спустя десять дней Аманда сидела за столом в каюте Клиффа, поглощенная увлекательной историей Александра Македонского. Она твердо решила не окунаться в тоску и печаль – или, того хуже, сожаление, и единственным способом сделать это было погрузиться в чтение. Сейчас, впервые в своей жизни, она не хотела подниматься на палубу. Она не могла смотреть на выполнявшего обязанности капитана Макайвера и других членов команды на квартердеке, не вспоминая о том, как наблюдала за стоящим там Клиффом, не воскрешая в памяти каждую восхитительную деталь тех часов, которые они вместе провели у штурвала, под звездами, несясь по волнам, – это были самые счастливые моменты ее жизни.

Стоило Аманде мысленно перенестись в те дни, и она тут же вспоминала о чудесных мгновениях в Хэрмон-Хаус, восхитительных семейных ужинах с Клиффом, сидевшим напротив и явно восхищавшимся ею, его уроке вальса и вечере на балу у Кэррингтонов, который оставил сладостно-горькие воспоминания. А еще она в мельчайших подробностях снова и снова воскрешала в памяти их последний день вместе, когда они так страстно и нежно занимались любовью. И в это мгновение острое, невыносимое горе охватывало ее душу, накрывая неудержимой волной печали.

Нет, не стоило об этом думать, нельзя мечтать о несбыточном! И вместо горьких раздумий Аманда прочитала целую дюжину книг за десять дней.

Ее глаза слезились и болели, спина ссутулилась, ныла. Она на мгновение оторвалась от книги, и перед мысленным взором тут же предстала улыбка Клиффа, его прекрасное лицо и сверкающие синие глаза, в которых ясно читалась теплота и нежность. Аманда глотнула воздух ртом, вскочила на ноги и стала прохаживаться по каюте, пытаясь отогнать сладостный образ и начать думать о чем-то другом. Но вместо этого улыбка Клиффа исчезла, и его глаза стали темными от страсти. Аманду бросало то в жар, то в холод: любая мысль о нем заставляла сгорать от неистового желания, но одновременно накатывала и невыносимая тяжесть потери. А еще отвратительное, проклятое сожаление!

Но труднее и тревожнее всего было еще и еще спрашивать себя, что подумал и почувствовал Клифф, когда понял, что она сбежала, оставив ему лишь короткое письмо. Аманда знала его достаточно хорошо, чтобы понимать: он пришел в ярость из-за того, что она воспользовалась его фрегатом, а еще ему наверняка стало больно – независимо от того, какие отношения их связывали, они, по крайней мере, были хорошими друзьями. Она предала Клиффа, бросив его и уплыв на его же фрегате – после всего, что он сделал для нее. Аманда абсолютно точно знала, что именно так он и отнесется к этому побегу: не заметит полутонов, для него будут существовать лишь черное и белое.

Аманда мучительно гадала, будет ли когда-нибудь Клифф снова относиться к ней по-дружески. Она знала, что не сможет удержаться от того, чтобы навестить любимого в Уиндсонге по его возвращении в Кингстон, но ее опустошение достигло бы предела, если бы он прогнал ее. Разумеется, такой исход был бы самым приемлемым. И все-таки она не могла, совершенно не могла представить своей жизни без Клиффа.

В дверь каюты постучали. Аманда открыла дверь и увидела молодого матроса.

– Мисс Кэрр? Кэп хочет поговорить с вами.

Аманда сглотнула горький комок, тут же представив у штурвала Клиффа в его льняной рубашке, марокканском камзоле, белых бриджах и высоких сапогах. Очнувшись, она кивнула и вышла на главную палубу, Мак тут же обернулся к ней. Распоряжения, которые Аманда подделала, не вызвали у него лишних вопросов, хотя ему и показалось, что это весьма необычно – получать письменные приказы, когда капитан находится в порту. Она поспешила развеять его сомнения, сказав, что Клифф поглощен заботами о своих детях. Это объяснение вполне устроило Мака, и уже в начале четвертого они подняли паруса.

Аманда медленно приблизилась к квартердеку. Мак передал штурвал гардемарину Кларку и спустился к ней вниз на палубу. Его лицо было хмурым.

– Добрый день, мисс Кэрр.

– Добрый день. – Она вдохнула свежий соленый воздух, этот аромат моря, но острый запах бурлящей воды не принес былого удовольствия. – Что-то не так?

– За нами охотятся, – сказал Мак.

Аманда насторожилась. Она прекрасно знала жаргон моряков: судя по всему, Мак имел в виду, что их кто-то догоняет или преследует, но все-таки у каждого слова свой оттенок – что же происходит на самом деле?

– Кто за нами охотится? – спросила она, чувствуя, как начинает быстро колотиться сердце.

– Не знаю. Мы заметили корабль еще на восходе, но только к полудню стало очевидно, что он идет за нами по пятам. Кто бы это ни был, он легкий, быстрый и стремительно нас догоняет. Думаю, он приблизится к нам уже через час, и это еще в лучшем случае.

«Это Клифф!» – мелькнуло в голове Аманды, и внутри все вскипело от волнения.

Следом в душу закрался страх. Если их догоняет Клифф, вероятно, теперь он презирает ее. Оглянувшись, она чутко уловила его присутствие и силу, несмотря на то что преследующее их судно пока было размером с ее большой палец. Он гонится за своим же фрегатом. Неужели он действительно охотится за «Прекрасной леди»?

Если Клифф охвачен неудержимой яростью, он наверняка несется за Амандой, ища возмездия. Она пришла в ужас: если это так, с их дружбой покончено навсегда. Нет, разумеется, это не так, этого просто не может быть!

– Ни один пират никогда не бросил бы нам вызов, – решительно тряхнул головой Мак, – если бы не сошел с ума или не был кем-то уполномочен на это, получив каперское свидетельство. За нами гонится шхуна. Я посмотрел в подзорную трубу и насчитал пятнадцать орудий. Нам не удастся уйти от такого маленького, легкого судна, но мы сделаем все, что в наших силах. Мы можем легко уничтожить эту шхуну. Я отдам приказ на боевой пост.

Аманда дрожала, хотя была тепло одета.

– Думаю, я знаю, кто это, – прошептала она, глядя на линию горизонта. Сейчас она уже ясно улавливала кипящую ярость Клиффа, и ее ужас неумолимо нарастал.

Мак уставился на нее:

– Умоляю, скажите!

Аманда собралась с духом, приготовившись к праведному гневу Мака.

– Я подделала приказы де Уоренна. Я совершила ужасную ошибку! – робко произнесла она, с испугом понимая, что так и есть на самом деле.

Мак во все глаза смотрел на нее, на миг лишившись дара речи:

– Что???

Она шумно втянула воздух ртом.

– Я подделала распоряжения капитана. На самом деле он не приказывал вам доставлять меня домой. Эти инструкции написала я. И подделала его подпись.

Мак с недоверием воззрился на Аманду, и она облизнула губы.

– Он не знал, что я собираюсь сделать.

– Господи Иисусе, помилуй нас обоих! – вскричал Мак. – Он протащит меня под килем – вам-то повезло, вы – женщина!

Аманда снова облизнула пересохшие от паники губы. Только сейчас она со всей очевидностью осознала: на карту поставлено все. Неужели она разрушила ту нежную привязанность, зародившуюся было между ней и Клиффом?

– О, пресвятая Дева Мария! – Мак побелел как полотно, тоже осознавая весь ужас происходящего. – Ну разумеется, капитан охотится за нами! Вы украли его фрегат!

Лицо бедняги тут же стало пунцовым.

– Вы украли его лучшее, самое лучшее судно!

Аманда внимательно посмотрела на мчащуюся по волнам шхуну, теперь два квадратных паруса корабля были отчетливо различимы. Мак ошибался. Уже через каких-то полчаса Клифф взлетит на борт, и они встретятся лицом к лицу. От волнения горло сдавило спазмом, она начала задыхаться.

– Я не украла фрегат, а позаимствовала его.

– Капитан явно так не думает! – воскликнул Мак и, повернувшись, проорал подчиненным приказ сбросить скорость.

На этот раз Мак был абсолютно прав. Он рассматривал то, что сделала Аманда, не только как обычный человек, но и с точки зрения капитана. Она поняла, что зашла за черту дозволенного и это уже ничем не исправишь. Страх накрыл ее с головой. За то, что она сделала, отец убил бы каждого, не важно, мужчину или женщину. Клифф никогда бы не поднял на нее руку, но он будет в бешенстве, как и любой капитан на его месте.

О боже, неужели она навечно погубила ту теплоту, которая их связывала?..

Между тем команда спешно убирала паруса.

– Вам лучше подождать где-нибудь внизу, – резко бросил Мак и обратился к подчиненным: – Подайте сигнал шхуне. Убедитесь, что это капитан, и мы позволим ему подняться на борт.

Он на мгновение впился взглядом в Аманду, потом развернулся и зашагал на квартердек.

Тяжело дыша, дрожа как лист, Аманда помчалась в капитанскую каюту, шурша своими светлыми юбками. Она захлопнула за собой дверь и помедлила, решая, стоит ли запереть ее на засов. Но какой в этом был смысл? Клифф догнал свой же фрегат, и у Аманды не было намерений попытаться спрятаться или даже сбежать от его гнева. Пот градом лил с ее тела, и она вдруг поняла: на самом деле ей не хочется ни оправдываться, ни объяснять свой поступок. Все, чего ей сейчас хотелось, – это оказаться в его объятиях и вернуть все на круги своя.

Но Аманда не могла этого сделать. Она должна была оставаться твердой, следовать своему решению. Она не могла быть любовницей Клиффа, не могла выйти за него замуж только потому, что того требовала его честь. Она вдруг издала резкий, истеричный смешок: сейчас он явно не собирается думать о чести! Он помышляет лишь о том, как наказать ее и вернуть себе корабль.

Аманда испуганно слушала, как паруса трепещут на мачтах, а волны плещутся о корпус корабля. Скорость фрегата упала на несколько узлов. Ее по-прежнему колотила дрожь. Аманда понимала: сейчас ей любой ценой нужно выдержать надвигающийся шторм и восстановить их дружеские отношения. Впрочем, шторм вот-вот грозил перерасти в ураган – грозный ураган, способный разрушить все на своем пути.

«Я всегда буду любить его, – подумала она, – независимо от того, что будет дальше».

Послышался звук якоря шхуны, металл яростно царапал по дереву. Аманда больно прикусила губу, ее нижнее белье насквозь промокло от пота, она смахнула выступившую на лбу испарину. Она должна была спасти их дружбу, независимо от того, в какой ярости пребывал Клифф – сколько бы времени на это ни потребовалось.

До ее слуха донесся стук катера о корпус фрегата и шелест веревочной лестницы, которую моряки сбросили вниз.

Подбежав к иллюминатору, Аманда широко распахнула его. Она судорожно глотала морской воздух, но никак не могла успокоиться.

В этот момент дверь каюты резко сорвалась с петель. Аманда вскрикнула, когда в проеме появился Клифф.

Его лицо было напряженным, словно на нем застыла маска ярости, однако он явно контролировал свои эмоции. Клифф замер на месте, широко расставив ноги, словно стараясь удержаться на неровной палубе. Аманда тяжело дышала. Она так хотела сказать ему, что сожалеет обо всем, но язык отказывался ей повиноваться…

Де Уоренн поднял на нее карающий перст, его глаза свирепо блеснули.

– Мне нужно сказать вам две вещи, мэм.

Аманда безропотно кивнула, сейчас ее сердце готово было вырваться из груди. Все ясно: теперь он ее ненавидит.

– Вы отправляетесь со мной домой. И выходите за меня замуж.

И, бросив на нее грозный взгляд, Клифф вылетел из каюты будто ураган.

Глава 22

Потрясенная, Аманда помчалась за ним. Неужели он все еще хотел жениться на ней? Что ж, ей следовало понять, что чувство чести Клиффа способно перевесить его гнев и ее предательство.

Он зашагал на квартердек, прорычав на ходу:

– Принесите бутылку виски!

Один из моряков со всех ног помчался выполнять приказ.

Аманда робко стояла внизу, на главной палубе, и явно колебалась, желая что-то сказать. Клифф обернулся к ней и отрывисто бросил:

– Сейчас неподходящее время для разговоров.

Аманда вдохнула побольше воздуха, набираясь решимости. Она должна была все объяснить, если, конечно, вообще могла это сделать. Это была настоящая пытка – видеть его в такой ярости, взбешенного ею. И как теперь быть с заявлением Клиффа о том, что Аманда должна выйти за него замуж? Пугавшая ее истина заключалась в том, что она не хотела спорить с ним – ни сейчас, ни когда-либо еще. Ей бы все равно не удалось одержать верх над де Уоренном: если он принял твердое решение, любые споры были бесполезны.

И совершенно очевидно, сейчас он все уже решил.

– Сэр! – Макайвер побледнел, завидев капитана.

Клифф холодно улыбнулся своему помощнику, и это явно не сулило тому ничего хорошего.

– Потрудись объяснить свое участие в играх мисс Кэрр.

– Я получил письмо с вашими приказами, сэр. Оно лежит у моего спального места, в каюте. Под письмом стояла ваша подпись. Я сейчас принесу его, – лаконично отрапортовал Мак.

Какое-то время Клифф строго смотрел на помощника, выражение его лица было суровым, неуступчивым. Но вдруг, приглядевшись внимательнее, Аманда поняла, что под гневом прячется боль, глубокая боль!

Набравшись храбрости, она, запинаясь, произнесла:

– Я подделала приказы и вашу подпись.

Клифф бросил в ее сторону такой леденящий душу взгляд, что она подумала, будто ошиблась и никакой боли в его сердце нет. Она не заставила его страдать – он был в гневе, он презирал ее!

– Как ловко! – Клифф обернулся к Маку. – Ты принесешь это письмо после окончания вашей вахты.

В этот момент появился моряк с бутылкой ирландского виски и бокалом в руке. Клифф взял бутылку, проигнорировав бокал, наклонил горлышко и принялся пить – долгими, тяжелыми глотками. Дрожащая Аманда вся сжалась в комочек: мужчина в таком состоянии вызывал у нее страх. Если теперь де Уоренн ненавидел ее – а она была уверена, что дело обстояло именно так, – как же он мог думать о браке?

«Все просто, – с грустью решила Аманда. – Он слишком благороден и добр».

Клифф снова отпил из бутылки, и она наконец-то увидела, как спало напряжение в его плечах. Потом он медленно повернулся и бросил взгляд вниз, на нее. Лицо Клиффа было мрачным, но уже не таким суровым и непроницаемым, на нем не было враждебного выражения. Он кивнул, жестом пригласив ее пройти в каюту.

И в этот момент Аманда увидела в его глазах настоящую боль.

Выходит, гнев был лишь прикрытием истинных чувств Клиффа. Аманда ненавидела то, что сделала, но она должна была покинуть его, не так ли? Аманда повернулась и пошла вдоль палубы, ее сердце неистово билось, а плечи невольно выпрямились, словно пытаясь выдержать тяжелый, непосильный груз самообладания. Она услышала, как Клифф по-кошачьи мягко спрыгнул на палубу и направился за ней. Аманда вошла в его каюту и оказалась у кровати, там она оперлась спиной об изножье, хотя совсем не ожидала трусливого нападения сзади. О нет, атака Клиффа была бы открытой, прямой и ожесточенной – она в этом нисколечко не сомневалась.

Он резко остановился в центре комнаты, пытаясь удержать равновесие, словно находился на качающейся палубе. Сорванная с петель дверь валялась на полу, в проеме каюты зияла дыра.

– Ты бросила меня, – сквозь зубы процедил Клифф, впившись в Аманду взглядом.

Она набрала воздуха в легкие:

– Мне очень жаль. Я прошу прощения, что взяла напрокат твое судно, и я…

– Ты покинула меня после ночи, которую мы провели вместе.

Аманда старалась не думать о том, как была в объятиях Клиффа в ту самую ночь, когда он, казалось, любил ее так же сильно, как она – его.

– Тем утром я рассказала тебе о своих планах. И время, которое мы провели вместе, ничего не изменило, – произнесла она и увидела, как Клифф вздрогнул. – Это было восхитительно, но я не кривила душой, когда говорила, что должна вернуться домой. Я знаю, что ты сердишься. Знаю, что поступила как трусиха и не должна была обманывать Мака…

– Мне плевать на корабль! – закричал де Уоренн, ошеломив ее. – Я рад, что ты удрала на моем фрегате – так, по крайней мере, ты была в безопасности, защищена от морских пиратов. Черт побери! Я занимался с тобой любовью, а ты бросила меня!

Аманда съежилась еще сильнее, пытаясь не обращать внимания на искреннюю боль, прозвучавшую в последней фразе.

– Я знала, что ты захочешь жениться на мне, Клифф, – не по своему желанию, а по каким-то глупым причинам. Как я могла принять такое предложение? Ночь, которую мы провели вместе, только подстегнула мое желание уехать.

– По каким-то глупым причинам? Наша страсть только подстегнула твое желание оставить меня???

– Ты все не так понимаешь! – в отчаянии закричала Аманда. – Я не хочу причинять тебе боль. Ты взял мою девичью честь, поэтому ты бы обязательно решил жениться на мне. Но честь – неподходящий повод для свадьбы, по крайней мере для меня.

Клифф подошел ближе, не сводя с нее взгляда:

– А ты хоть знаешь мои причины для женитьбы, Аманда?

– Да, знаю. – Она вскинула голову, но не смогла сдержать уже катящиеся по лицу слезы. – Ты – самый благородный человек, которого я когда-либо встречала. Я знаю, что мое письмо вряд ли передало всю глубину моих чувств, но после всего, что ты сделал, что сделала вся твоя семья, ты, несомненно, должен понимать, как трудно мне было уехать от тебя.

– Всю глубину твоих чувств, – эхом повторил Клифф. Его ноздри раздулись, глаза засверкали. – Ты имеешь в виду дружбу, которую хочешь сохранить, – и твою благодарность мне?

Бросив эту фразу холодным, язвительным тоном, он подошел к Аманде вплотную и теперь высился над ней. Она хотела сделать шаг назад, отойти подальше от него, но спина упиралась в изножье кровати.

– Я и не думаю, что ты хочешь продолжить наше дружеское общение. Но это так важно для меня! Я буду умолять тебя о прощении, чтобы мы могли остаться хорошими друзьями.

– Я не хочу быть хорошим другом, – отрезал он. – И, черт побери, даже не говори мне о том, что в постели со мной ты относилась ко мне как к другу!

Аманда застыла в напряжении:

– Это несправедливо.

– Ты бросила меня! Вот что несправедливо! – жестко, беспощадно парировал Клифф.

– Я полностью согласна: после всего, что ты сделал для меня, это было несправедливо. Но я была в отчаянии!

Он покачал головой:

– Никогда не поверю, что ты отчаянно хотела стать хозяйкой магазина. Да и какая женщина на самом деле является независимой? Только старая дева или вдова. А ты ни то, ни другое.

Медленно, ненавидя то, что говорит, она произнесла:

– Я планировала остаться старой девой.

– Черта с два! – фыркнул Клифф.

Аманда почувствовала, как страх снова наполняет ее душу.

– Теперь ты презираешь меня…

– Ты что, в самом деле ничего не понимаешь и не чувствуешь? Как, как я могу презирать тебя? – воскликнул он, наклоняясь к ней ближе. – Неужели я бы стоял здесь сейчас, говоря о браке, если бы презирал тебя?

Аманда вздрогнула, ее сердце неудержимо забилось – она пыталась не допускать до сознания то, что он сейчас сказал.

– Почему ты на самом деле гнался за мной? – прошептала она.

– Я – де Уоренн, – сказал Клифф, с достоинством расправляя плечи. – Как недавно сказал мой отец, нас ничто не остановит, когда речь идет о любви.

У Аманды перехватило дыхание: она что, ослышалась?

Клифф упрямо тряхнул головой:

– Никогда не поверю, что ты хочешь стать хозяйкой магазина! Передо мной стоит прекрасная леди, но стоит снять с тебя это платье, как увидишь Дикарку!

Аманда трепетала от страха, не понимая ни слова из того, о чем он говорит.

– Я никогда не откажусь от женщины, которой стала. Для этого она мне слишком сильно нравится. Но ты прав, в глубине души я по-прежнему предпочитаю ветер в волосах балу. Клифф! Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что речь идет о любви?

– Я имею в виду, что мне нужна правда, – с нажимом произнес он, и его глаза сверкнули. – Черт побери, Аманда, разве я не заслуживаю правды? Мне не дают покоя твои слова – о том, что ты не хочешь быть моей подопечной. Но это ведь не то, что ты на самом деле хотела сказать? Ты бежала прочь не для того, чтобы стать хозяйкой магазина, – ты хотела оставить меня! Что я такого сделал, почему ты так не любишь, даже презираешь меня?

В его глазах мелькнула боль.

– Я думал, что связь, которая была между нами, это нечто иное, большее…

– Клифф! Я не презираю тебя. – Аманда колебалась, ее сердце бешено колотилось. Она причинила Клиффу боль и теперь искренне ненавидела тот выбор, который сделала. Еще хуже было то, что он все еще не понимал ее, и пока Аманда боялась признавать свою любовь, иного просто было не дано. Впрочем, он заслужил узнать всю правду.

– Мои чувства не изменились. Они никогда не изменятся, – прошептала она, протянув руку, чтобы коснуться его щеки.

Клифф перехватил ее руку и с силой прижал к своей груди.

– Тогда я вообще ничего не понимаю! Как ты могла бросить меня? – недоуменно спросил он. – Ты все еще любишь меня? Пойми, Аманда, я занимался с тобой любовью – я никогда прежде не занимался с женщиной любовью, именно любовью!

Аманда вскрикнула от неожиданности, не веря своим ушам.

– Это был самый удивительный момент в моей жизни, вместе с чувством, которое я испытал, стоя в холле дома, когда увидел тебя в бальном платье. Думаю, я полюбил тебя еще тогда, когда ты была дикой девчонкой, которая бродила по берегам на острове. Или, может быть, я влюбился в тебя во время нашей встречи в Королевском доме, когда ты пыталась напасть на губернатора. – Его глаза сверкнули в приливе эмоций. – Я приложил немало усилий, отрицая не только свою страсть к тебе, но и чувства, которые давно живут в моем сердце. Раньше я никогда не любил! Мои родные не раз называли меня бестолковым, и теперь я готов с ними согласиться. Мне потребовалось восемнадцать дней разлуки, чтобы понять: я скучаю по тебе так, как никогда ни по кому не скучал прежде. Когда ты спустилась вниз по лестнице, собираясь ехать на бал, я понял, что боролся не с вожделением – с любовью.

Клифф вздохнул и наконец-то улыбнулся, но вдруг снова стал серьезным.

– Честь не имеет никакого отношения к моему предложению. – В его взгляде мелькнула решимость. – Если ты все еще любишь меня, я должен это знать – прямо сейчас.

Его слова потрясли Аманду. Она крепко прижалась к нему и дала волю слезам, давно рвавшимся наружу.

– Я никогда не переставала любить тебя. Да и как могла перестать? – Она взглянула ему в глаза. – Это не сон? Ты действительно меня любишь? Но как ты можешь любить меня – меня???

– Что ж, – с улыбкой отозвался Клифф, и его потемневшие глаза зажглись нежностью, – если я исключу очевидные достоинства вроде твоей красоты и храбрости…

Улыбка исчезла, и он опять заговорил серьезно:

– Я восхищаюсь тобой так, как никем и никогда не восхищался. Но есть еще кое-что, гораздо большее. Когда ты сбежала – то есть когда ты бросила меня, – я почувствовал себя потерянным, уязвимым. Я был совершенно сбит с толку. – Он немного поколебался, но решил признаться. – Я ощутил страх и панику.

Аманда еще крепче обняла Клиффа, осознавая, что этот мужчина, вероятно, никогда ничего в своей жизни до этого не боялся.

– Я и в самом деле никогда не хотела стать хозяйкой магазина, – прошептала она, прильнув к его груди. – Я никогда не хотела оставлять тебя и никогда не хочу покидать тебя снова.

Клифф обнял Аманду – так сильно, как только мог, но одновременно и бережно.

– Слава богу, – прошептал он, с нежностью глядя ей в глаза. – Помнится, однажды ты сказала мне, что не могла мечтать ни о чем ином, кроме как плавать со мной под парусами.

Сердце Аманды едва не выпрыгнуло из груди, готовое взорваться от счастья. Она потянулась к Клиффу и сжала его прекрасное лицо в своих ладонях.

– И я по-прежнему не могу мечтать ни о чем ином.

На губах Клиффа заиграла блаженная улыбка, и он поднял Аманду на руки.

– Тогда мы отправляемся в плавание, любимая. – И он отнес ее на постель. – Я так скучал по тебе! И сейчас собираюсь продемонстрировать, как сильно…

Нагнувшись, Клифф пылко, горячо поцеловал Аманду. Она ответила на его поцелуй, и сердце все-таки взорвалось такими безграничными любовью и счастьем, что это казалось почти невероятным.

– Я чувствую себя Золушкой, – выдохнула она.

Он нежно улыбнулся:

– Я – не принц.

Аманда рассмеялась:

– Клифф, ты – прекрасный принц из сказки во плоти, и я думаю, что ты сам знаешь это!

Он усмехнулся и принялся целовать любимую – неторопливо, словно подвергая сладостной пытке.

– Я не приму командование этим судном, – прошептал Клифф, когда они ненадолго оторвались друг от друга.

Аманда догадалась, что это означает – десять дней, проведенных в его каюте и его постели. Она не могла дождаться, когда же останется с ним наедине, но вспомнила о сорванной с петель двери.

– Я очень рада. Но, мой милый, неужели тебе нужны свидетели?

Он улыбнулся ей:

– На самом деле я хочу дать тебе кое-что, и я совсем не возражаю против свидетелей.

Клифф сел на кровати, скользнул рукой в карман своих светлых замшевых бриджей и протянул ей кольцо с огромным бриллиантом.

У Аманды перехватило дыхание.

– Могу ли я?.. – спросил он.

– Когда ты успел? – Ошеломленная, она протянула руку.

– Хм… – Клифф надел кольцо ей на палец. – Вероятно, ты как раз садилась на этот корабль и собиралась отплывать, когда я его покупал.

При воспоминании о злосчастном побеге он помрачнел и взглянул на нее.

– Мне так жаль, – отозвалась Аманда.

– Мне следовало сказать, что я люблю тебя, еще когда мы занимались любовью.

Она коснулась подбородка Клиффа. Он повернул голову и поцеловал ее руку, а потом улыбнулся, и синие глаза вспыхнули знакомым теплым светом.

– Ты сильно хочешь светскую свадьбу?

Аманда застыла на месте:

– Я вообще не думала ни о какой свадьбе.

Клифф наклонился ближе и прильнул к ее губам, а потом прошептал:

– Смогу ли я уговорить тебя позволить Маку поженить нас?

Она резко села, вытянувшись в струнку:

– Да.

– Это было достаточно легко, – отозвался Клифф самодовольным, счастливым тоном. – Но я надеялся, что у меня будет возможность похвастать своей силой убеждения.

– Ты можешь похвастать ею после того, как мы поженимся, – еле выдохнула Аманда, боясь поверить в происходящее. – Ты имеешь в виду… сейчас?

Он встал и протянул руку:

– Да, сейчас.

Аманда сняла кольцо и протянула Клиффу, потом подала ему руку, и их взгляды задержались друг на друге. С нежной улыбкой он вывел ее из каюты, помедлив мгновение лишь для того, чтобы взять со стола свою Библию.

– Мак! Тебе нужно провести свадебную церемонию. Передай штурвал Кларку.

Мак усмехнулся.

– Есть, сэр! – Он спрыгнул вниз на главную палубу. – Сэр, вы разрешите свистать всех наверх?

Клифф пожал плечами:

– Я здесь не капитан. Поступай как знаешь.

Мак повернулся и кивнул Кларку. Аманда обернулась к Клиффу, и он сжал ее руку, как только послышался громкий топот несущихся с нижней палубы моряков, в одно мгновение преодолевших несколько ярдов. Казалось, этот миг будет длиться целую вечность, и Аманда вдруг поняла, что все ее мечты осуществились. Она наконец-то стала леди, и у нее было сердце Клиффа.

Образы новой, прекрасной жизни пронеслись в ее сознании. Она видела себя и Клиффа с Ариэллой и Алекси в Уиндсонге стоящими на балконе теплым летним вечером и любующимися бирюзовым морем. Она представляла себя и Клиффа в его кровати из черного дерева, утонувших в сладостных муках страсти. Она воображала, как качает на руках ребенка, а Клифф стоит рядом, с улыбкой глядя на них. Слезы уже застилали ее глаза.

– Готовы, сэр? – спросил Мак.

– Да, – ответил Клифф, прокашливаясь. – Но сначала я хотел бы кое-что сказать. Я должен произнести клятвы.

Он взял ее руки в свои ладони.

– Аманда! Я едва ли знаю, как начать. – Его глаза увлажнились. – Ты стала центром моей жизни, моего существования в тот самый день, когда я спас тебя в Королевском доме. Вскоре после этого я поклялся защищать тебя и обеспечить тебе хорошее будущее. Сегодня я выполняю эти клятвы.

Аманда уже не могла сдержать слез.

Клифф улыбнулся и покраснел.

– Теперь я приношу тебе еще больше клятв, моя любимая! Я клянусь почитать, холить, лелеять, уважать тебя и восхищаться тобой. Я клянусь отказаться ото всех остальных женщин, и, что более важно, я клянусь любить тебя всем сердцем и всей душой, отныне и навеки. Все переменчиво, но сейчас я клянусь, что сделаю все, что в моих силах, чтобы подарить тебе жизнь полную комфорта, роскоши, радости и покоя – жизнь, которой ты на самом деле достойна. И, Аманда… Я приложу все усилия, чтобы не пустить горе на порог нашего дома и принести туда настоящую радость. Я хочу, чтобы ты была абсолютно счастлива.

Аманда плакала и уже не могла остановиться. Клифф де Уоренн слыл человеком слова, значит, ее будущее в безопасности. Дрожа всем телом, она взяла его лицо в свои ладони.

– Я так тебя люблю! Ты был моим защитником и моим другом, моим опекуном и моим покровителем, моим возлюбленным и моим героем. Ты был для меня всем, и ты остаешься для меня всем – ты всегда будешь смыслом моей жизни. Клифф, ты – мое сердце! – Аманда помедлила, смахивая слезы.

Он наклонился, чтобы поцеловать любимую, его лицо было серьезным, полным решимости.

– Я еще не все сказала! – возразила она.

Клифф улыбнулся:

– Тогда – пожалуйста, говори.

Она набрала воздуха в легкие.

– Я уже люблю Алекси и Ариэллу, Клифф. Клянусь, что стану любящей, доброй, понимающей матерью твоим детям. И… – она вдруг засмущалась, – я бы хотела родить тебе еще больше детей, если, конечно, ты позволишь.

Глаза Клиффа заблестели, и по его лицу покатились слезы.

– Я тоже хочу, чтобы у нас были дети, – хриплым голосом сказал он. – Я отдал тебе свое сердце на этом корабле, много месяцев назад, вскоре после того, как мы подняли паруса.

Аманда, плача от счастья, робко улыбнулась ему:

– Ты – мой прекрасный принц, и я всегда буду любить тебя, Клифф!

Взор его проницательных, мокрых от слез глаз встретился с ее взглядом, полным нежности и любви. Он улыбнулся и наклонился к Аманде, чтобы поцеловать ее.

Мак покашлял:

– Подождите целоваться, капитан!

Клифф удивленно выпрямился, и в этот момент где-то над ними раздались тихие смешки.

– Я забыл, – пробормотал он. – Пожалуйста, Мак, переходи к делу.

– Обещаете ли вы, капитан де Уоренн, любить эту женщину и заботиться о ней, оставив всех остальных, пока смерть не разлучит вас?

– Да, – ответил Клифф, сжимая ее руки.

– Обещаете ли вы, Аманда Кэрр, любить этого мужчину и заботиться о нем в болезни и здравии, в радости и в горе, в богатстве и в бедности, пока смерть не разлучит вас?

– Да, – дрожа, ответила Аманда.

– Властью, данной мне в качестве капитана этого судна, я объявляю вас мужем и женой, – торжественно провозгласил Мак.

Клифф снова надел красивое кольцо с бриллиантом на палец Аманды. Она крепко прижалась к своему мужу, и вся команда, наблюдавшая за ними сверху, с корабельных снастей, дружно грянула:

– Ура!!!

А потом Аманда вдруг напряженно застыла на месте и оглянулась через плечо. Отец стоял совсем рядом, он улыбнулся ей и приветственно помахал рукой.

«Я так ждал этого дня, Аманда, моя девочка, – раздался его голос. – Теперь я ухожу».

И он исчез.

– Папа… – выдохнула Аманда.

– Милая, что случилось? – забеспокоился Клифф.

Еще крепче прижавшись к любимому, она посмотрела на него и улыбнулась:

– Когда я последний раз говорила, что люблю тебя?

Клифф расплылся в ответной улыбке.

– Умоляю, скажи это снова. – И он подарил ей долгий, нежный поцелуй. – И снова.

С трудом оторвавшись от ее губ, он рассмеялся:

– Но я верю, когда говорят и показывают.

Аманда закрыла глаза и прильнула к его губам, желая продемонстрировать всю силу своей любви. Клифф не только устроил ее будущее, он воплотил в жизнь ее мечты. Как же он ошибался: он определенно был прекрасным принцем – ее принцем, и ничто на свете уже не могло этого изменить.

Эпилог

Уиндхэвен, Ирландия

Званый вечер был в полном разгаре. Это был первый бал, устроенный когда-то пользовавшимся дурной репутацией – и по-прежнему прославленным – капитаном де Уоренном в доме, который он построил для своей молодой жены, поэтому сюда пожаловали без преувеличения все жители ближайших трех графств. Особняк, располагавшийся всего в двух часах езды от Адара, стоял на скалах, высившихся над морем. Снаружи дом напоминал скорее французский дворец, чем обычное ирландское поместье. Внутри особняк поражал роскошью: его убранство являло собой эклектичное сочетание азиатских, ближневосточных и европейских тенденций, взяв понемногу от каждого уголка мира.

Многочисленные сплетни так и витали в воздухе. В конце концов, никто и представить себе не мог, что величайший проказник своей эпохи когда-либо женится, причем по любви. Поговаривали, что он не только построил столь грандиозное поместье как свидетельство своей вечной любви, но и оформил его на имя жены.

– Какая великолепная пара! – кудахтала престарелая вдова, баронесса О'Коннелл. – Он самый привлекательный мужчина в Ирландии, а она такая утонченная, такая изящная и такая красивая!

– Идеальная пара! – кивнула в знак согласия хорошая подруга вдовы, графиня Мэрион, наблюдая за движениями вальсирующих супругов в лорнет. Капитан и его жена кружились на танцевальном паркете одни, ведь это был первый танец вечера.

– Она танцует просто замечательно! – заметила графиня. – Видимо, она прошла отличное обучение. Они не вальсируют, моя дорогая Кэтрин, они парят!

– Кажется, будто они танцевали вместе всегда. Какие они романтичные! – вздохнула баронесса. Когда все члены семьи новобрачных вышли на паркет, ведомые графом и графиней Адарскими, пожилая леди снова посмотрела на молодоженов, которые казались очарованными друг другом. И опять вздохнула. – Они так любят друг друга! Он не может оторвать от нее глаз!

– Что ж, такова судьба всех мужчин рода де Уоренн – найти настоящую любовь, невзирая ни на какие скандальные обстоятельства, и влюбиться, раз и навсегда.

И, припомнив несколько недавних скандалов, включая историю графа и графини Адарских, обе закадычные подруги засмеялись. Для них все это было как будто вчера.

Баронесса склонилась к графине и понизила голос до шепота:

– Я тут слышала самый абсурдный и смехотворный слух.

Сгорая от нетерпения, подруга придвинулась к ней ближе:

– О, расскажи скорее, Кэтрин!

– Я слышала, – шепот баронессы стал еще тише, – что миссис де Уоренн – дочь пирата!

Какое-то время графиня молча моргала, не веря своим ушам, а потом принялась смеяться, потряхивая головой, и баронесса присоединилась к ней.

– Только посмотри на нее! Она – воплощение элегантности, все молодые леди должны стремиться к подобным изяществу и красоте. Это невозможно!

– Согласна, – захихикала баронесса. – Просто невозможно.

И две старухи громко рассмеялись над явной нелепостью этой сплетни.

1

Капер (или приватир) – хозяин торгового морского судна, который с разрешения властей воюющего государства захватывает вражеские корабли. В отличие от пирата, грабящего все суда, капер нападает лишь на неприятельские корабли.

2

Каперское свидетельство (каперский патент, комиссия) – выдаваемый властями документ, разрешавший каперу атаковать и захватывать вражеские корабли. (Здесь и далее примеч. пер.)

3

Последняя трапеза – особая еда, которую получает приговоренный к смерти незадолго до казни.

4

Килевать судно – класть судно на бок для починки его днища.

5

Квартердек – возвышение верхней палубы в кормовой части парусного судна, где обычно были сосредоточены средства управления кораблем, в частности, штурвал и компас.

6

Шлюп – малый парусный корабль со скудным вооружением, не требовавший командира в звании «капитан».

7

Такелаж – совокупность всех снастей судна. Стоячий такелаж – судовые снасти с наглухо, неподвижно закрепленными концами, служащие для удержания снастей в определенном положении.

8

Морской капеллан – священник на флоте, который не только проводит богослужения, но и отвечает за моральный дух военных.

9

Взять рифы на парусе (или зарифить парус) – временно уменьшить площадь паруса, свертывая его снизу.

10

Протащить под килем означало серьезно наказать провинившегося: его протаскивали под килем (нижней точкой корабля), иногда многократно повторяя эту процедуру. Это мучительное наказание нередко оканчивалось смертью провинившегося.

11

Ночная вахта длится с 24.00 до 4.00.

12

Грот-мачта – средняя, самая высокая мачта у парусных кораблей.

13

Бушприт – мачта, которая ставится наклонно к передней части корабля, служит для выноса вперед носовых парусов.

14

Галеон – большое многопалубное парусное судно с мощным вооружением.

15

Марсель – прямой четырехугольный парус, второй или третий снизу (поднимается над нижним главным парусом).

16

Нок-рей – свободный (верхний и меньший по диаметру) конец стоячего рангоута (системы устройств для подъема и растягивания парусов), самый близкий к палубе рей.

17

Ванты – снасти стоячего такелажа, представляющие собой толстые веревки, канаты, которые держат мачты с боков и сзади. Как правило, ванты перевязаны тонкими веревками (выбленками), что придает им вид лестницы. Грот-ванты поддерживают грот-мачту.

18

Шкив – колесо, надетое на ось и имеющее на наружной цилиндрической поверхности желоб для троса, предназначенное для управления снастями.

19

Брам-стеньга – третье снизу колено составной мачты парусного судна, является продолжением стеньги (которая, в свою очередь, служит продолжением мачты).

20

Взять два рифа – уменьшить площадь парусов на два рифа (риф – одна из поперечного ряда продетых сквозь парус завязок, подтягивая которые можно уменьшить площадь паруса).

21

Кливер – треугольный косой парус в передней части судна.

22

Фок-мачта – передняя мачта в носовой части судна.

23

Стаксель – косой треугольный парус.

24

Утренняя вахта длится с 4.00 до 8.00.

25

Заштилеть – стать совершенно спокойным, утихнуть (о море и безветренной погоде).