Павел Дмитриев

На распутье

Еще не поздно – 2

Название: Еще не поздно. На распутье

Автор: Павел Дмитриев

Серия: Еще не поздно - 1965 год

Жанр: Альтернативная история

Год издания: 2012

Издательство: АЛЬФА-КНИГА

ISBN: 978-5-9922-1126-9

Страницы: 311

АННОТАЦИЯ

Петр Воронов сталкивается с огромными проблемами при внедрении технологий XXI века в 1965 году. Вроде бы чего проще — вот они, устройства и микросхемы из 2010-го, но промышленность середины XX века не может просто так скопировать то, что будет производиться через пятьдесят лет, да и бюрократические барьеры мешают.

В довершение всего разгорается политическая борьба за власть на самой вершине советского общества. Раз за разом Петр оказывается перед непростым выбором, от которого уже зависит не только его благополучие, но и судьба самой альтернативной истории, творцом которой он невольно стал…

Павел Дмитриев

На распутье

Время выбирать

Вступление

Под конец лета зарядил мелкий и холодный дождь, он вмиг показал, что на дворе совсем не Турция. Река перестала издали казаться морем, метровая полоска грязного песка с галькой – прожаренным солнцем пляжем. Только встроенный в усадьбу пищеблок продолжал дарить ощущение настоящего зарубежного «оллклюзива». А именно исполнение любых кулинарных фантазий, бесплатно и с великолепным сервисом.

Вариант своих приключенческих записок в стиле «Туда и обратно»^[1] я уже изложил полностью, и несмотря на все старания, не мог сделать существенных дополнений даже при настойчивых пытках ассоциациями. В итоге вышло штук триста плотно исписанных листов, на которых я постарался максимально подробно изложить все факты и слухи 45ти лет истории мира и СССР. Так что оставалось лишь радоваться краткой передышке, и проводить чуть не целые дни в постели с любимой женщиной. Но чем дальше, тем сильнее давило навязчивое ощущение приближающихся перемен. Какими они будут, что готовит судьба, «трон или плаху»? От меня сие уже не зависело.

…Спать уже не было возможности. Осторожно вытащив свое плечо изпод головы Кати, я встал и подошел к окну. Серая хмарь тяжелых облаков не оставляла надежд на прогулку и купание. Да и вода последнее время стала совсем не покурортному холодной. На этом скучном фоне неожиданные крики откудато из глубины дома были даже любопытны:

– Горим! Горим! – громкий женский голос, но настоящей паники в нем не чувствуется. И следом, под быстрый перестук каблуков: – Пожар у нас! Выходите скорее!

И правда, чтото потянуло слегка дымом. Впрочем, переживать не не стоит, первый этаж, под окном мягкий газон – тут можно сгореть только после литра водки, и то, если специально стараться. А вот помочь людям не помешает, хотя там наверно и так от охраны не протолкнуться, не меньше десятка человек, все ж мы находимся на государственной даче члена Президиума ЦК КПСС, товарища Шелепина. Причем не бывшего, а очень даже молодого и энергичного. Да и каким еще ему быть в сентябре 1965 года?

Другой вопрос, как сюда попал я, Петр Юрьевич Воронов, 1982 года рождения и 28лет от роду. Образование высшее, не судим, не привлекался, русский, и все такое. Владелец небольшой фирмы на два десятка сотрудников, занимающихся работами по системной интеграции, строительством всяческих локальных сетей, а также настройкой маршрутизаторов, коммутаторов, и прочей ITинфраструктуры.

Дико звучит, но нет смысла нагнетать таинственность. Даже вспомнить нечего, ехал домой с объекта по трассе НПетровск – Екатеринбург на стареньком RAV4, хоп, бамс, трах, бах! Оказался на заброшенной грунтовке посреди уральского леса 1965 года вместе с небольшим куском асфальтированного ландшафта будущего. Не думаю, что ктото специально целился в мою достаточно никчемную персону. Скорее – «просто повезло».

На самом деле, все могло быть хуже. Сразу, прямо на месте «провала во времени», я встретил учительницу математики из НПетровска. В эту чудную девушку меня угораздило влюбиться, и надеюсь, это взаимно – не зря же она только что спала на моем плече. Более того, удача оберегала меня даже от мелочных проблем. Родной брат Кати служит лейтенантом КГБ. Вмешательство Анатолия позволило миновать длинные разбирательства с товарищами сержантами на тему «откуда ты взялся, проклятый шпион империализма», и быстро выйти на самый верх партийногосударственной иерархии СССР. Благо, учитывая автомобиль, документы, ноутбук и немалую кучу «сетевого» оборудования с доказательствами «самой невероятной» версии событий проблем не возникало.

Собственно, попал я не просто к государственным деятелям прошлого, а «в лапы» полумифической группы «комсомольцев», которую возглавлял Александр Николаевич Шелепин, с активным участием друга, председателя КГБ Владимира Ефимовича Семичастного. Насколько я помнил курс истории СССР и рассказы материпреподавателя, уже в 1966–1967 Брежнев сумел мастерски нейтрализовать своих политических противников, и тихо распихал их на незначительные должности. Будет ли так в СССР после моих «записок о будущем» – большой вопрос. Однако не думаю, что мои сегодняшние кураторы смирятся с такой судьбой, хотя пока это не очевидно, слишком плохо я ориентируюсь в деталях политической жизни 1965го года.

Но один факт известен точно. Мои кураторы даже не думают придавать произошедший случай огласке на уровне ЦК партии. Наоборот, товарищ Шелепин аккуратно засунул меня на свою госдачу под видом внебрачного сына погибшего в войну брата. За прошедшие полгода меня «показали» одному лишь Алексею Николаевичу Косыгину, Председателю Совета Министров СССР. Так что круг посвященных в тайну будущего необычайно узок. Кроме уже упомянутых, в него вошли жены Шелепина и Семичастного, а также начальник УКГБ Свердловской области, полковник Музыкин.

С одной стороны, такой оборот интересен. Невеселую историю с участием Леонида Ильича я знаю, смотреть за развитием страны «поновому» будет как минимум не скучно. С другой – нет никакой гарантии моего дальнейшего существования на свободе и в здравом уме. На таком уровне игры ставки «больше чем жизнь», и в случае выбора вождями негативного сценария будет большим везением, если вместе со мной не «законопатят» Катю с Анатолием. Но о таком будущем не хочется даже думать, тем более, местные вожди кажутся вполне нормальными людьми, а не кровавыми живодерами.

Впрочем, сейчас надо поторопиться с эвакуацией. Пока и впрямь дело не дошло до героических прыжков из окна. Недолго думая, я сдернул одеяло.

– Ты что?! – возмутилась девушка, пытаясь понять произошедшее. – А ну верни!

– Вставая, соня! – я не стесняясь использовал момент. – Тут пожарную тревогу объявили!

– Петь, ну отвернись! – Катя потянулась, да так, что незагоревшие части тела соблазнительно подались вперед. – Иначе…

Всего две недели, как она переехала в мою комнату, а консервативная комсомольская мораль уже претерпела катастрофические изменения. Хотя уверен, женщины во все времена умели говорить одно, а делать совсем другое.

– Ну не дразни меня! – я посмотрел вниз. – И как теперь одеваться? У них на самом деле чтото горит!

Надеюсь, ситуация не так серьезна, чтоб пришлось срочно спасать ноутбук и прочие мелочи будущего из «режимной» комнаты. Но об этом в первую очередь должна думать охрана, самостоятельный вынос чеголибо мне запрещен прямо и недвусмысленно.

Место возгорания обнаружилось только когда мы обошли вокруг главного здания дачи, и подошли ближе к пристрою, в котором, кроме прочих хозяйственных служб типа мастерской и котельной обитал обслуживающий персонал. Строения были связаны длинной застекленной галереей, и судя по отсутствию открытого пламени, основному дому пока ничего не угрожало.

Не слишком сильный, но все же обильный дым валил со стороны хозчасти, несколько охранников с матом таскали воду в ведрах со стороны кухни, и выплескивали ее кудато внутрь заполненной дымом электрощитовой. Остальные наблюдали за окружающей обстановкой, все на нервах, некоторые даже с пистолетами в руках. Ну как же иначе, они искренне считают, что американские шпионы только и ждут удобного момента, затаившись в ближайшем лесу. Зато официанткам и кухаркам было глубоко плевать на врага, не обращая на происходящее особого внимания, они бегали с какимито узлами, явно спасая имущество.

Дополняя картину бардака, прямо на мокром, вытоптанном до грязи газоне затравленно озирались на суету два солдататаджика в выцветшем х/б, судя по всему, штукатуры из стройбата. Перед одним лежала улика – здоровенный шпатель с оплавленным краем. Эта парочка так удивительно напоминала Равшана и Джумшута, и я не удержался от замечания:

– К батарее пробовали наручниками пристегивать?

– Вась, тащи браслеты! – сразу среагировал один из охранников.

– Мужики, да я ж пошутил! – попробовал я отыграть назад. – Тут и батареи нет.

– Нормально! – у «ребят в одинаковых ботинках» появилось разумное дело, и они не собирались его упускать. – К забору у въезда пристегнем, пусть посидят, пока машина не приедет.

Слово за слово, выяснились подробности. Вызванная для планового ремонта помещений «сладкая парочка» умудрилась при расчистке штукатурки перерубить проводку. Да так удачно, что предохранители (если они были вообще) не только сгорели сами, но и подожгли электрощиток. Когда запах дыма дошел до бравых вояк, они не придумали ничего лучше, как выплеснуть в объект возгорания ведро воды. Естественно, не отключая электричества.

Пыхнуло знатно. Электричество отрубилось полностью, скорее всего вышибло вставки на подстанции. Хуже всего что огонь не потух, а «ушел» внутрь деревянных перегородок и теперь его никак не удавалось потушить. Для этого банально не хватало воды, так как электронасос скважины встал, генератор, обязательный для такого объекта, работать отказывался, а предусмотренный проектом «аварийный» бак давно проржавел и стоял пустой. Излишне говорить что из нескольких имевшихся огнетушителей сработал только один, да и тот лишь покашлял пеной. Настоящий соцреализм, даже диссидентов не надо для развала страны.

Сразу вспомнилось, что вместо наведения порядка на своем заднем дворе, коммунисты в первую очередь озаботились подложить под мир настоящую бомбу. Склеили в прошлом месяце из кусков «Аватара» киноленту «о таинственных синекожих пришельцах» и подбросили ее в мировые СМИ. Благо, на моем ноутбуке монтаж не занял много времени. Эффект такой, что до страниц советской прессы докатилось обсуждение, не смогли полностью замять. Хотя и подают все как «фальшивки империалистов», но похоже, даже работники ЦК не понимают, что за напасть на них свалилась. Зато в США на полном серьезе начали финансировать поиски внеземного разума. Религиозные фанатики в които веки оказались вполне солидарны с конгрессменами. Многие совсем разум потеряли, несут такую чушь, на фоне которой откровения «Московского комсомольца» попросту меркнут. Благо, могу сравнить, приемник у товарища Шелепина стоит хоть и советский, но вполне приличный, всякие BBC ловит без труда.

При этом с конструктивными проектами все куда хуже. Попробовал я разобрать парктроник из Тойоты, и при помощи примитивной печатной платы немного подогнать вперед производство электронных компонентов в СССР. Так тут же попал «под раздачу»! Оказывается это простейшее устройство далеко обогнало технологические возможности страны Советов. Для его копирования надо в полную силу работать чуть не десятку заводов и НИИ, многое вообще тянуть с самого нуля, то есть буквально, с базовой теории.

Хорошо хоть кураторам удалось перевести стрелки на удачную работу «комитетчиков» по захвату иностранных новинок. А я в последний момент остановился, и не отдал «на растерзание» спецам магнитолу с CDпроигрывателем. Тут бы точно скандал не замять. С парктроником оказалось куда проще, он содержал одну лишь примитивную цифровую логику, аналоги которой уже давно производились в США. Внимание привлекло скорее необычное исполнение вполне известных частей и компонентов, типа тонкой фольги на стеклотекстолите, поверхностного монтажа элементов, миниатюрных размеров, явно автоматической пайки, «механической» разводки дорожек на печатных платах… Но провал был так близок!

Теперь непонятно, как вообще можно заниматься прогрессорством при разрыве технологий в жалкие 30–40 лет. Образцов в наличии чуть не центнер, а отдать в копирование можно только пару горстей обычных резисторов, конденсаторов, да прочих диодов. Конечно, я попробовал по максимуму поковыряться в имеющимся хламе, типа китайских блоков питания и отдельных транзисторов, но в целом примитивнее парктроника электроники у меня попросту нет. Уж не знаю, как будет выкручиваться из этой ситуации товарищ Шелепин. Однако надеюсь, в планах члена Президиума ЦК КПСС найдется место для молодого человека из будущего и его девушки. Уж очень не хотелось бы провести остаток жизни в тесной комнате с мягкими стенами.

Впрочем, зря я сомневаюсь в привычках вождей коммунизма заставлять работать других. Намек уже сделан – недавно Шелепин отдал мне «для понимания уровня технологий» новейший советский радиоприемник «MICRO» размером чуть меньше спичечного коробка. Сначала я был в шоке от кустарного и грязного монтажа «потрошков», но потом притерпелся к дикому по меркам 21го века виду и понял – изделие своего рода прорыв, в нем все пассивные элементы сведены на один интегральный элемент. Но это далеко не микросхема в понимании моего будущего, к примеру, огромные «шляпы» транзисторов разработчикам пришлось подпаивать отдельно.

Инженерные конструкции госдачи сильно напоминали этот самый радиоприемник. Неуклюже собранная смесь новейших решений и настоящее ретро. Например, от установленного в отдельном пристрое скважинного насоса веяло древностью и немецким качеством. Конструкция со стороны сильно напоминала привод паровозного колеса в миниатюре, только вместо цилиндратолкателя стоял новый асинхронный электродвигатель, казавшийся инородным в монументальной конструкции почерневшего от времени металла. Не удивлюсь, если основу конструкции заложил безвестный помещик еще в год первой пролетарской революции^[2].

Для контраста, установленный в мастерской бензогенератор УД2^[3] был чуть ли не в заводской смазке. Для управления этим чудом Ульяновского моторного завода служил серьезный пульт, оборудованный по последнему слову науки амперметром, вольтметром, частотомером, и даже мегаомметром для испытания изоляции. На шильдике значился год выпуска – 1965 и мощность 8 л.с., или 4,5 кВт. Сэкономили на даче вождя народа, не иначе. У моих родителей в куда более скромном коттедже стоял Hitachi на 6 кВт, и этого еще было мало для всей машинерии 21го века.

На секунду вспомнилось прошлое будущее. Отец, когдато в советском прошлом начальник райотдела милиции, в 92м не выдержал чудес перестройки, ушел в бизнес и неплохо в нем преуспел. Мать всю жизнь преподавала историю, и сумела часть своих знаний вбить в мою непутевую голову. Как чувствовала, что данный предмет очень пригодится в жизни. Младшая сестренка недавно вышла замуж, родила сына… Как они там, в будущем? На глаза непроизвольно навернулись слезы. Пришлось резким рывком вернуть себя в реальность, не время рефлексировать.

Интересно, почему у охраны ничего не получилось с генератором? Внимательно вгляделся в сумрак, который не могли разогнать открытая настежь дверь и грязные стекла окон. Кабель от УД2 уходил в сторону бывшего электрощитка, представлявшего сейчас собой спутанную кучу сожженных проводов. Как же они его вообще запускали? Махнул охраннику, который с подозрением наблюдал за моими действиями. Хорошо хоть, он толком не понимает моего статуса, поэтому молчит.

– Как включали движок?

– Так вон, рукояткой крутили. – Парень показал на чтото отдаленно напоминающее «кривой стартер». – Только заработал, и сразу как щелкнет!

Черт! Их там что, в КГБ не учат ничему совсем? Машины своей нет, или хотя бы мотоцикла? Хотя о чем я, в 65ом году умение управлять и минимально обслуживать автомобиль не очевидный для каждого навык, а реальная профессия…

– Где специалист?

– Так механик же выходной сегодня…

– Значит тащи старшего! Ну, командира, или как он у вас зовется, – понаберут «в органы» по деревням! – И быстрее, черт возьми!

Через минуту забежал охранник постарше, явно офицер. Опытный, можно сказать дрессированный. С ходу четко откомментировал действия подчиненного:

– Линия сплавилась в КЗ, разобраться и подключить ее в щиток пока нет возможности.

– С бензогенератором что?

– Предохранители сгорели скорее всего.

– Так почему тогда не включить насос к нему напрямую? – удивился я. – Он же переносной!

– Разве? – неподдельно удивился охранник.

И правда, это я недоглядел. Ктото особо хозяйственный залил в бетон пола тяжелую раму и аккуратно притянул к ней болтами движок, наверняка чтоб не украли. Даже резиновые проставки не забыл, выхлопную трубу вывел в окно через специальную фанерку, вставленную в раму вместо стекла.

– Лом есть? – я не стал долго думать. – И пара бойцов потолковее.

Через несколько минут шайтанмашина стояла рядом с насосом. Ободранные провода освещения и скрутки легко заменили спецвилку, только крайне неудачный разъем вместе с кожухом пришлось сковырнуть все тем же ломиком, благо под ним не было никакой электроники, только реостаты из толстой проволоки и термовыключатели. Заодно выкинул предохранитель, искать тонкую проволоку некогда, притихший было дым постепенно усиливается. Гдето явно тлеют непогашенные очаги, заливать которые попросту нечем.

– Крути! – наконец я соединил последний провод.

Охранник с «кривым стартером» уже стоял наготове. Несколько энергичных поворотов, и движок бодро затарахтел. Уже хорошо. Щелкаю тумблером, пошло питание.

– Не в ту сторону крутится! – почти сразу заметил ктото умный. Не иначе, успел от безделья на дежурствах понаблюдать за работой насоса.

– Сейчас! – понятно, я не угадал с порядком следования фаз. – Минуту!

Быстро отключил генератор, поменял местами два провода, запустил обратно.

– Так нормально?

– Пошла вода! – почти сразу закричал ктото с кухни. – Зальем все с запасом!

Уффф! Можно перевести дух. Охранники прямо как монтажникиновички, не знают с какой стороны подойти к объекту. Но если система работает и задача ясна – свернут горы. Вон, уже шустро образовали цепочку, передают ведра. Самый здоровый успел переодеться в робу, и явно пришедшемся ко двору ломом крушит перегородки в подозрительных местах.

К приезду пожарных все было закончено, собственно, их даже не пустили на особо охраняемый объект, только поблагодарили за оперативность. К вечеру лишь едкий запах гари в домике прислуги да убитые газоны заднего двора напоминали о ЧП. Но это уже никого особо не волновало.

Ужин был привычно роскошный, повар Семен Семенович опять побаловал суши. После того, как я подарил ему случайно завалявшийся в моем RAVчике буклет ресторана «Токио», он стал настоящим поклонником японской еды. Сумел достать листы нори, правильный сушиуксус, рис, палочки, посуду и теперь удивлял как самого Шелепина, так и его гостей. Ну и нас с Катей заодно, не пропадать же в конце концов доброй еде.

Тем более хозяева навещали дачу практически каждый день. И тому была простая причина – вместе с ноутбуком в прошлое «провалилась» немалая коллекция художественных фильмов. Так что никакой пожар не помешал вечернему «кинопоказу», он прошел планово, можно сказать по расписанию. В этот раз супруги Шелепины, а заодно и Катя, смотрели «2012». Два с половиной часа далеко не лучшего блокбастера, но, как известно, на бушующий огонь и потоки воды можно наблюдать бесконечно. Падающие небоскребы, авианосцы и самолеты, рушащаяся земля, вал цунами… Полный набор клише Голливуда.

Год назад я едва досмотрел этот фильм. Но для 65го года происходящий на экране выглядит до предела реально! Всерьез пробрало даже члена Президиума ЦК КПСС, и не знаю, как будет сегодня спать его жена Вера Борисовна. Хотя военное поколение сложно чемто напугать… А вот с Катиными ночными кошмарами мне пришлось изрядно помучаться. Впрочем, универсальное лекарство всех времен и народов не подвело и на этот раз.

До подушки я добрался только часа в два, и несмотря на смутные предчувствия перемен, спал как убитый.

2.1 Беседы с академиком Глушковым

Товарищ Шелепин к очередному сеансу расспросов принес отзыв Глушкова на мое развернутое предложение по конструкции «мышки». Сидит, смеется, нет, просто ржет глядя на мое вытянувшееся лицо. Онто уже пользовался манипулятором, и понимает его роль. Однако получите и распишитесь, «данный прожект не имеет практического значения, так как световое перо значительно проще и перспективнее^[4]». Очередной щелчок по носу, переоценил я остроту разума свежеиспеченного академика. Конечно, его полет фантазии силен и широк, но у нас разные поставщики травы.

И это не первый удар по самолюбию. Недавно на мое смелое и «своевременное» предложение внедрения в Советском Союзе спутниковых «тарелок» была выдана похожая отповедь. Дескать, вывести на геостационарную орбиту спутник связи сейчас СССР не может, слишком тяжелый. Вернее, ценой больших усилий это сделать реально, да хотя бы в два этапа (с удивлением узнал, что стыковаться на орбите, да еще автоматически, в 1965 еще не умеют). Но ничего особо хорошего из этого все равно не получится. Для удержания спутника на стабильной орбите потребуется его корректировка, а значит существенный расход топлива. Которое, опять же, много не привезешь.^[5]

В то же время советские специалисты давно нашли выход из положения, создав систему «Орбита», в которой за спутниками серии «Молния», пролетающими по обычным высокоэллиптическим орбитам, следит здоровенная вращающаяся наземная антенна. Строительство таких станций приема в крупных городах уже поставлено на поток. При современном развитии электроники это выходит куда дешевле, чем привычная мне по 21му веку система вещания с геостационара. Так что с технологией в СССР полный порядок, разумеется, в рамках текущих реалий. Чего нельзя сказать о качестве контента. Телевизор и в 2010 году смотрел раз в неделю, тут вообще подходить желания нет.

Ладно хоть спецы малость польстили (или они так поиздевались?). Поинтересовались, у кого такой «необыкновенно широкий кругозор». Понравилась им компоновка тарелки и эскиз приемника. Еще спрашивали, на каком физическом принципе запланирован плоский как доска телевизор.

Вот и стало понятно мое место в мире 60х… Как я радовался, когда четыре месяца назад обнаружил на ноутбуке вполне рабочий раздел Ubuntu. Даже приплясывал от радости. Думал, сколько времени это сэкономит разработчикам нормальной операционной системы. Прорыв СССР, как бы не так. Ведь что оказалось? Надо начинать даже не с процессоров, а вообще, со стеклотекстолита, на котором можно травить тонкие дорожки проводников! Судьба ЭВМ решается не в секретных лабораториях, а на вполне обычных заводах массового производства элементной базы. Попаданец с линуксом и хоть какимто знанием сетевых технологий стране нужен, как собаке пятая нога.

Для лучшего понимания реальности Шелепин передал здоровенную стопку бумаги о новейшей разработке Института кибернетики АН Украины, а именно Машине Инженерных Расчетов МИР1. Которая должна пойти в серию через год или два. Фотографии, листы документации, какието импортные проспекты, и даже толстенные распечатки программ на бумажной ленте, сложенной в гармошку по перфорациям.

Выглядит вполне компактно, никакой жуткой стены со «стрелками осциллографов^[6]», как любили показывать в ретрофильмах. Здоровенный металлический стол с большой тумбой, на нем пишущая машинка, наверняка протопринтер, и какоето табло… Стоп! Где монитор и клавиатура?

Постепенно до меня начал доходить «прикол» моего предложения с «мышкой». Зачем она, если нет монитора? Впрочем, наверно на более серьезных ЭВМ он все же есть, про световое перо Глушков не зря упоминал. Но как без дисплея инженеры программы вводят и результаты смотрят?

Изучение распечатки начало приоткрывать жуткую картину. Именно бумага и была вместо монитора! На ней печатали код с одновременным вводом его в память ЭВМ, проводили отладку, при ошибке набивая все заново! Ну и разумеется, получали результаты. Зачем табло с лампочками я так и не разобрался. Наверно чтото для диагностики, скорее всего на нем можно хоть както смотреть состояние памяти.

Никаких иных способов вводавывода информации. Как они живутто? Перфоленты или там перфокарты наверняка изобретены, но к этому МИРу их явно не приспособили. ОЗУ 4096 слов по 12 бит на ферритовых кольцах. Это как вообще понимать? Наверно байты еще не в ходу, 12битное слово подразумевает такую же 12разрядную шину. Производительность 300 операций в секунду. Подозрительно медленно, больше похоже на программируемый калькулятор. Наверно, на десяток порядков хуже моего Della, но точно считать лень^[7]. Зато вес – 350 килограммов. А по виду и не скажешь, изящно сделано, молодцы там в ИКАНУ.

Так, что у нас с софтом? Пусть вручную набирать, но языкто там должен быть? Пишут про символьную математику, интересно это как вообще понимать? В Mathcad такую фишку использовать приходилось, круто, но зверски медленно и в общемто ограниченно. Точно не для реальной жизни и производства. Есть функции интерполирования, апроксимации, псевдослучайные числа, численное интегрирование, статистика. Прямо так в формулах и считает что ли?^[8]

Или все построено примерно как в Excel, вытаскивается макрос чтоб каждый раз не набивать кусок кода? Написано про какието 120битные сменные матрицы с горизонтальным микрокодом. Звучит мощно и современно, но совершенно непонятно^[9]. Почему не вертикальным или диагональным?

Как программируют, неужели на ассемблере какомнибудь? Что там в распечатках?

«ДЛЯ» P=1 «ШАГ» 1 «ДО» N+1 «ВЫП»…

Черт, да это же Бейсик порусски! За его внедрение надо не просто убивать, а на кол садить! Сколько горя изза него школьники хапнули, когда аглоритмичное мышление на Pascal переводили! Мда… Еще и кириллица, самое умное при отставании школы программирования изобретать свой велосипед. Еще бы на украинском разработку свою делали, патриоты квасные.^[10]

Ну есть же нормальный Algol60, это я помню из учебников. Собственно, оттуда же в голове осталась «закладочка», что академики довыпендривались в создании Algol68 до того, что его никто кроме самых высоколобых не мог понять и использовать. Поэтому благая идея кончилась плохо, преемником Algol60 стал Pascal – куда более простой и понятный «для народа». Причем он оказался так живуч, что дожил до школьных программ обучения в «нулевых», разве что приобретя приставку Turbo (не представляю, зачем, и что это дало на практике).

Впрочем, программирование никогда не было моим сильным местом, чему в университете научили, и то половину забыл. Единственное, чем можно помощь местным головастым ребятам, так это пониманием, что программирование быстро стало ремеслом. Требующим скорее хорошо дисциплинированного коллектива и грамотного постановщика задачи, а не талантливых исполнителей.

Но пока программы измерялись в строках^[11], а не сотнях мегабайт, сокращение их количества было чуть ли не подвигом. Тут талант и квалификация программиста значил очень много. Вот только надо проследить, чтоб они двигались в руководителипостановщики, и не вздумали засидеться в кодерах. Светлого будущего у этого ремесла нет.

Итак, записываем.

– Долой программы на русском, в 1965 уже поздно диктовать миру свою моду. Провалился бы в 45й, и не шлепнули без некролога под горячую руку, вот тогда еще можно было дергаться.

– Софт скоро будет важнее, чем аппаратная часть, и делать его должны отдельные коллективы. Для начала дватри на весь СССР для конкуренции. Все партизанское софтописание на каждой АСУ прижигать зеленкой. Иначе будет как моей реальности – неплохая школа математики и разработанная теория на фоне практически нулевого коммерческого результата. Софт, особенно ОС, это индустрия посерьезнее автомобильной, любителей из нее надо гнать подальше.

Легенда о создании Linux несколькими любителямиэнтузиастами на деле огромное лукавство. Этот феномен родился и окреп на плечах огромных софтописательных корпораций. И для него жизненно необходима критическая масса Интернет. С нуля, из АСУшного коллектива в полтора землекопа, ничего хорошего не появится.

Впрочем, реальный талант пробьется из любого районного ВЦ, как ни дави. Но он хоть будет сразу понимать, что надо не вечно чинить самописную программу расчета зарплаты, а создавать свой мегапроект.

– Основной язык программирования должен быть только один, может два или три. Но никак не десять или сто. И лучше всего Алгол, не зря же про него в мои школьные учебники три абзаца поместили. Дескать, хорош для обучения… Вот это и нужно. Доведут до ума, и глядишь, со временем и до С++ дело дойдет.

– Программистов надо будет много. Даже очень много. В ВУЗах нужно срочно открывать соответствующие специальности. Кибернетики и прикладные математики не заменят практиков. Кстати, и электронщиков надо бы побольше выпускать, лишними они никак не будут.

Что там дальше в стопе макулатуры? О, более симпатичная модификация МИР1. Экспортная, похоже, не зря каталог на английском сделали. Клавиатура в столешницу вделана, печатная машинка туда же. И табло поаккуратнее установлено прямо перед оператором. На нем и маркировка есть… IBM 1130. Йохохо! Мда, обознался, слишком хорошо подумал об отечественной промышленности. Но как похожто, прям «Волга» и Ford Customline^[12].

Посмотрим, что пишут про чудо враждебной техники. Сперва цена, ну капиталисты же, все им о деньгах, нет чтоб о кибернетике или искусственном интеллекте в тиши кабинетов поразмышлять. Крупно так, от $32280, аренда $695 в месяц и соответственно $42280 с жестким диском. Технические параметры на МИР похожи, только есть возможность добить память до 8к 16битных слов, то есть 16 килобайт^[13]. Чтение из памяти у МИРа даже быстрее на треть – 2,5 микросекунды против 3,6. Молодцы ИКАНУ, хоть тут нос заокеанским коллегам утерли.

В комплекте IBM библиотека из 25 математических функций и 50 какихто прикладных программ. И Fortran, как без этого вредительского софта обойтись… Что там со скоростью? 120 000 операций сложения в секунду? Против 300 у МИРа? Это точно не ошибка? Мда… Похоже, у наших разработчиков настоящий талант делать из конфет г…но!^[14]

Еще и с периферией полная феерия, простите за каламбур. Есть IBM 2311, тумбочка под диски в 7 мегабайт размером с хорошую пиццу. Строчный принтер IBM 1403, как его порусскито назвать, в общем, печатает для тех времен очень быстро, но шумно. Графопостроитель, правда убогий какойто, не планшетный, и в добивку, целый комбайн перфокартридера. Здоровенный, дюймов на 17, графический дисплей IBM 2250 меня просто убил наповал. Световое перо, кстати, при нем вполне даже присутствовало, не придумал ничего нового академик Глушков.

На фоне серийной штатовской модели МИР1 (которой до серии еще годдва как минимум) смотрелся кустарной поделкой из паровозостроительной мастерской. Наверняка он еще и более дорогим окажется, вот не верю я в чудеса социалистической экономики. Отставания «почти» не было, говорите? Нуну, вас бы сюда, в 1965й, составителей российских учебников. Ловкость мысли, и никакого мошенничества, сравнить массовое серийное изделие США с проектом малосерийки в СССР.

Впрочем, надо отдать должное, в ИКАНУ быстро подсуетились внешне передрать IBM, полугода не прошло. Их героические последователи скоро только в пятилетку начнут укладываться. Кажется, начинаю хорошо понимать, почему в конце 60х Политбюро приняло «обезьянний закон» о слепом копировании серии IBM360/370 в виде ЕС. Попробуй, заставь того же Глушкова просто делать нормальную, конкурентоспособную технику вместо витания в высоких эмпиреях ОГАС… Да еще чтоб изделие укладывалась в стоимость аренды $1000 в месяц. Видимо, только через расстрел в СССР такие вещи делались.

Впрочем, не на одном только академике свет клином сошелся. Как я понял, сейчас именно Глушков наиболее близок к Косыгину, да и вообще, ЦК. Но есть и другие коллективы разработчиков, вполне может быть, что там дела идут существенно лучше.

Придется записать следующую серию «рекомендаций». Будут ли их слушать?

– Стандартизация, только она может спасти. Срочно, за полгода, разработать и утвердить единый интерфейс сопряжения всей периферии. Пусть тот же самый последовательный порт RS232, хватит его на все надобности^[15]. Разве что для больших расстояний нужно чтото типа RS485, но это тоже самое, только вид сбоку. Ну и не забыть чтото стандартное для жестких дисков, главное ничего не выдумывать, взять девайс от IBM 360 и передрать вводвывод.

– Выпуск периферии перевести на отдельные заводы, или даже в отдельное министерство, и чтоб могли хоть немного друг с другом конкурировать. И сразу надо забывать про перфокарты и перфоленты, даже не пытаться их делать. Магнитную ленту в ту же степь. Если уж совсем приспичило – покупать импорт. Срочно, пожарными темпами развивать производство гибких и жестких дисков. В США же смогли его наладить по вполне разумной (на фоне самой ЭВМ) цене $10 000 за 7 мегабайт. Не думаю что это сильно дороже считывателя и пробивателя перфокарт.^[16]

– Прекратить оригинальничать со всякими МИРами. Пару месяцев назад я серьезно предполагал, что надо отказаться от «больших» ЭВМ и сразу сосредоточиться на персональных компьютерах. Наивный фантазер! Про себято можно и такое сказать, самомнению молчать, реальность оказалась куда круче вбитых жизнью в 21ом веке инстинктов! Поэтому правильным будет выбрать нормальную «триаду», и ее придерживаться.

Вопервых, «большие ЭВМ». Направление потенциально мертвое, но на сегодня единственное похожее на «нормальные» компьютеры. В них и должно потихоньку перетечь. Вовторых, калькуляторы и текстовые процессоры, проку от них намного больше, чем кажется на первый взгляд. По крайней мере логарифмические линейки, счеты и всякие пишущие машинки пора изживать как класс. И втретьих, промышленные и военные контроллеры. Для них необходимы функции реального времени с отчетом в миллисекундах, возможность многочисленных прерываний со стороны внешних устройств. Или еще какиенибудь хитрости аппаратной обработки сигналов и данных. Впрочем, надеюсь с этим справятся без меня, так как понимаю в подобном оборудовании чуть больше, чем ничего.

– Ну и разумеется, забыть про буквальное копирование, если и тащить от буржуев, то лишь идеи и спецификации. Тяжело, нудно, надо валюту тратить, но все равно иного пути нет. Государственная политика банального воровства до добра не доведет. Мало того, что в приличном обществе будут пальцами как на дикарейлюдоедов показывать. Проблема во времени. Покупки сконд хенда прошлого поколения IBM через Индию или Румынию, шлифовка чипов, которое скоро станет невозможным даже технически, отставание… И все, здравствуй «третий мир», заснеженная банановая республика.^[17]

Опять буду теребить Шелепина с криками «все пропало»! Вот только если мои записки дойдут до Глушкова, то снова получу отзыв в старофранцузском стиле «камни не могут падать с неба, потому что на небе нет камней». Надо просить аудиенцию, или как это будет называться по советски. Пусть этот ученый даст мне шанс растолковать все неспешно и по пунктам.

* * *

Не прошло и пары недель, как поводырьнадзирательводитель Смирнов повез меня на лесную заимку, «собирать грибы с Алексеем Николаевичем и Виктором Михайловичем». Ладно хоть предупредил заранее, так что я надел кофту с джинсами и кроссовки, а не ставший уже почти привычным костюм. Кто именно скрывается под именем «Виктор Михайлович» понять так и не смог. Как и свою роль в сборе лесного урожая.

Как я понял позже, Косыгину (которому Шелепин передал мою просьбу о встрече) самому было интересно, что получится из наложения идей моего послезнания на кипучую активность академика Глушкова. Да и своих вопросов, по всей вероятности, хватало. Так что Премьер, не сильно задумываясь, предложил работавшему в Киеве ученому «сходить за грибами в воскресенье». Понятно, от такого не отказываются, и Глушков, бросив все дела, примчался из Украины.

… К таинственной «заимке» вела извилистая, но хорошо заасфальтированная лесная дорога. По обочинам стояли высоченные сосны, так тесно, что для разъезда машин каждую пару сотен метров были оформлены специальные карманы.

За очередным поворотом неожиданно появился полноценный КПП, пара основательных, рубленных из бревен будокпереростков, между которыми были зажаты ворота из потемневших от времени досок. На каждую створку по центру была набита жестяная звезда, небрежно окрашенная суриком. Диковатый контраст соцреализма навевал мысли о секретной военной части и бойцах НКВД с трехлинейками. Однако, иллюзия продержалась всего несколько минут, после пары гудков проезд открыла улыбчивая и вполне штатская тетка.

Против ожиданий, по прежней дороге пришлось ехать еще не менее пары километров. Лишь затем открылся живописно раскинувшийся на берегу реки классический приют для корпоративных вечеринок. А именно, небольшой административногостиничный корпус в неожиданном стиле альпийского шале, подобная столовая на полсотни посадочных мест, и огромная бревенчатая баня. Картину дополняли с полдюжины разнокалиберных беседок, часть из которых была снабжена мангалами. У одного из них уже раздувал угли повар (судя по невысокому белому колпаку), рядом на специальной тележке из нержавеющей стали лежал ровный рядок шашлыков.

ЗИЛ с основными гостями приехал примерно через полчаса, я уже успел изучить прекрасно оборудованный для рыбалки берег и переодеться в предложенные обслугой начищенные до блеска кожаные (наверно офицерские) сапоги и желтозеленую штормовку. Из лимузина выбрался Косыгин, его непривычный узорчатый свитер дополняла диковинная тирольская шляпа, но без перьев, и… Глушков, вполне узнаваемый по фотографиям из учебника. Мог бы догадаться заранее! Хорошо, что теперь я знаю его имяотчество. И плохо, не прихватил свои наброски по тематике МИРа.

Пригляделся внимательнее. Первое, что бросалось в глаза при виде академика, это огромный, непропорционально широкий и высокий лоб гения. Изза этого казалось, что в его облике доминируют два треугольника. Первый сужающегося книзу лица, и на нем второй, массивного, даже немного гротескного носа. На этом фоне терялись даже очки в толстой оправе, крупные губы, и сползающие небрежными космами черные, зачесанные назад и в стороны волосы.

Глушков явно не знал, чего ожидать, поэтому оделся по возможности универсально. Тяжелые ботинки, костюмные брюки, рубашка с галстуком, поверх нее тонкий серый пуловер. Можно в лес, но и на совещании в министерстве особо стыдно не будет.

Алексей Николаевич кратко представил меня как журналиста Петра Воронова, сына хорошего друга. Подыграл, промямлив чтото вроде «всегда мечтал увидеть такого известного человека, как Виктор Михайлович». Впрочем, Косыгин и Глушков задерживаться не стали. Присев на скамейку, ловко замотали принесенные местным каптенармусом портянки, натянули сапоги, штормовки, и не прекращая беседовать о чемто своем, бодро поперлись в лес с корзинками наперевес.

Вот только меня премьер небрежным жестом отправил к мангалу. Вероятно приглядывать за шашлыком в компании с поваром, охранниками и водителями. Мда, достойная компания. Зачем только переодевался… Хотя, какого лешего! Корзинку в руку, грибов и на меня в лесу хватит. Товарищ Смирнов на минуту завис в раздумье, что делать, чуток потоптался в нерешительности, но остался у мангала. Думаю он знал, что территория на самом деле огорожена и неплохо охраняется, хотя я до ее границ так и не добрался.

Что может успокоить нервы лучше тихого осеннего леса? Его тихая умиротворенность может вправить мозги даже мартовскому зайцу, не то что 28летнему инженеру из будущего. Небольшие лужки в ровном, будто расчесанном, ежике отавы перемежались вдоль реки с островками молодого березняка, задорно желтеющего на фоне густой синеватой хвои сосен. Под ними уже поникшая от первых заморозков трава едва скрывала богатые россыпи обабков^[18]. Можно было ломать только самые крепкие, не отходя от слегка размокшей тропы далее пары шагов…

Никаких комаров или мух, благодатное время. Можно присесть на неровную шкуру соснового выворотка, и пить аромат подпревших листьев и хвои. Достать из кармана мобилку и неспешно почитать свежий email… Вот так всегда, одна непрошеная мысль обломала умиротворение момента.

Пришлось положиться на куда более древние инстинкты, и заняться тем, к чему человеческий организм приспособлен лучше всего. А именно, собирательству пропитания. Скоро первобытная жадность легко выбила из головы все умные мысли. Хорошо еще, что корзинка оказалось небольшой, скорее декоративной, чем действительно добытческой.

Такое впечатление что пикники на природе вечны. Совершенно ничего не изменилось за 45 лет. Все те же шампуры с чуток подгоревшим мясом, помидоры, огурцы, белый и черный круглый хлеб. Даже на треть пустая поллитра, и та, с пары шагов ничем не отличалась от привычной по 21му веку.

– О, журналист грибов набрал, – весело встретил меня Глушков. – Все вопросы придумал?

– Держи, – Косыгин единым слитным движением разлил беленькую по трем маленьким граненым стаканчикам. – Заскучали мы уже без молодежи.

– Спасибо! – Я присел на свободную сторону квадратного, сколоченного из толстенных досок стола. – Даже не знаю, с чего начать. Тут такие грибы выросли шикарные, что все мысли потерял.

– Приходилось на ЭВМ работать? – бодро продолжил академик, сочно захрустывая водку густо посоленным огурцом.

– Да, конечно. Только… – бросил взгляд на Косыгина, но тот отрицательно покачал головой. – Очень мало.

– Ну ничего, скоро наша промышленность освоит производство, будет ЭВМ на каждом заводе. – Гладко закончил диалог Глушков и потянулся к шашлыку.

На несколько минут воцарилось молчание. Мясо было нежное, судя по всему телятина. Никакого сравнения с дешевыми корпоративами будущего, местный повар тут не зря ест свой хлеб с маслом, приготовлено все отменно.

Наконец, когда первый голод отступил, я продолжил.

– Виктор Михайлович, как вы думаете, в каком направлении будут развиваться ЭВМ?

– О, прежде всего они станут умнее! – сыто улыбнулся академик, просаливая очередной огурец. – Думаю, скоро машине будет достаточно показать бумагу с напечатанным на ней заданием, чтобы машина без дальнейшего вмешательства человека начала решать задачу и выдала через некоторое время ответ.^[19]

– Ого, и как скоро это будет возможно? – показать кто из нас бредит!? Он вообще про что говорит? Надо потянуть время за общими фразами: – Простой текст?

– Математический, конечно, – Глушков покровительственно заулыбался, наверно, классифицировал меня как «тупого» журналиста. – Ну, формулы там всякие, уравнения. В следующей пятилетке это уже будет доступно.

– А с обычными словами можно будет работать? Распознавать, потом редактировать?

– В смысле, сможет ли ЭВМ писать стихи? – академик понял меня сильно посвоему. – Увы, язык лирики куда сложнее математики. Придется создать настоящий, полноценный искусственный разум который будет равен нашему. И быть может, уже в этом веке он превзойдет человека и сам сможет писать романы или доказывать теоремы!^[20]

– Но это же невозможно в ближайшие лет пятьдесят, как минимум, – опешил я, от удивления положив обратно на тарелку только что вкусно подсоленный кусочек помидора.

– Эх, Петя, ты не работал с нашей новой машиной, МИРом. Это настоящий прорыв, нам уже удалось воплотить примитивный искусственный интеллект в электронике.

Тут Глушко явно оседлал своего любимого конька, и минут десять рассказывал про схемы рекурсивных определений, перцептроны, формульный вычислитель, структурные интерпретации, и прочие дедуктивные теории. Слушал я это с широко раскрытыми глазами, буквально. Потому как от компьютера привык ждать решения сильно других задач. Однако, академик объяснял с таким энтузиазмом и убежденностью, что на минуту показалось, это мой мир пошел в развитии ЭВМ ошибочным путем тупых «числогрызок».

Вклиниться в эту ниагару мысли мне было совершенно невозможно, пришлось Косыгину спасать положение.

– Виктор, погоди, совсем испугал умными словами Петю, – он поднял стопарик. – Давай за твой МИР.

Дружно чокнулись, выпили, закусили шашлыком. Кто вообще придумал глупость об обязательных огурцах после водки? Так делают только коммунисты. Горячее и только горячее! Но к делу, наконецто появилась пауза, в которую я могут приземлить высоконаучные эмпирии академика.

– Почему не добавить в комплект вашего МИРа жесткий диск для записи и считывания программ и записи результатов?

– Такое устройство будет слишком сложным и дорогим, – начал мне разъяснять как школьнику Глушков. – А МИР, это же понастоящему персональная машина, с ней оператор будет постоянно общаться в режиме диалога.

– Но ведь разработанный вами язык «Аналитик» все же далек от человеческого, да и программы нужно набивать на печатающей машинке. Это долго, и будут ошибки…

– Мы разработали очень мощные математические функции. Даже при решении системы нелинейных уравнений шестого порядка не возникает никаких проблем.

– Но инженеру обычно требуется несколько иное, например работа с текстом, или использование системы проектирования, анализа…

– Тексты оставьте машинисткам, – перебил Глушков. – Хорошему инженеруразработчику как раз удобнее оперировать сразу уравнениями.

– Как же специальные программы? – Почва стремительно уходила у меня изпод ног. – Ведь любому специалисту будет удобно использовать свое, специализированное программное обеспечение, адаптированное к конкретным отраслям или даже рабочим местам. В IBM прилагают мощную библиотеку…

– Их техника! – академик скривил лицо в брезгливую гримасу, – рассчитана на низкий уровень подготовки инженера. Вот, недавно в нашей печати публиковали факт, что военные уставы в США приходится снабжать иллюстрациями в виде комиксов^[21].

У меня началась цепная реакция по взрыву мозга. Такое впечатление, что разговор идет на ортогональных языках. Подтянув к себе тарелку, я невежливо стащил вилкой с шампура несколько кусочков мяса. Беспомощно оглянулся на Косыгина, который с полуулыбкой наблюдал за моими мучениями. Издеваются они что ли?!

– Но в персональной IBM 1130 уже есть жесткий диск на 7 мегабайт. И стоит он в общемто не так и много, всего десять килобак… Тысяч долларов. Рабочее время квалифицированного оператора намного дороже!

Лучше бы я про эту 1130 промолчал, собеседник наградил меня тяжелым взглядом изза своих линз. Наверняка такое сравнение ему после наглого копирования дизайна как нож в сердце. Но и задуматься лишний раз повод хороший.

– Молодой человек, поймите наконец! Для использования МИРа не нужен специальный человек, с ним сможет работать любой, повторяю, любой советский инженер. СССР не может себе позволить такого разбазаривания ресурсов, – наконец вынес вердикт Глушков. – Так что наша ЭВМ легко обгоняет на реальных задачах названную модель IBM.

– Но ведь программы растут в объеме, все равно рано или поздно придется думать об устройствах записи, – опять начал паниковать я. – Без них дальнейшее развитие невозможно.

– У нас другая точка зрения. Скоро^[22] мы научим ЭВМ общаться с оператором на обычном, человеческом языке.

Было видно, что академик с трудом сдерживается, лишь мой не слишком очевидный VIPстатус да с трудом сдерживающий улыбку Косыгин удерживал его от резкостей. Говорить в таком состоянии о неразумности внедрения кириллических языков программирования в общем, и бейсикоподобной архитектуры в частности, откровенно глупо. Придется соглашаться и переводить тему на чтото более приятное. Например на ОГАС.

– Слышал о вашем предложении ОбщеГосударственной Автоматизированной Системы управления народным хозяйством. Мне кажется, ее можно построить несколько подругому.

Глушков бросил на Косыгина вопросительный взгляд.

– У Петра достаточно высокий уровень допуска, – Алексей Николаевич понял вопрос без слов. – С ним можно говорить практически обо всем.

– Вот как? – академик поднял брови вверх. – А можно узнать…

– К сожалению, нет, – опять вмешался Косыгин. – Уж извини, не могу всего объяснить, слишком сложно.

Странный отказ явно выбил Глушкова из колеи, одно дело журналист, другое вообще непонятно кто. Однако, держать удар он умел прекрасно.

– И что же ты нам предлагаешь? – Он устремил на меня свой взгляд.

– Прежде всего, ОГАС должен быть распределенной, децентрализованной и многосвязной системой. Это гораздо надежнее.

Тут я постарался изобразить на уже полупустой тарелке при помощи резаных овощей нечто, примерно напоминающее первые эскизы ARPANET года эдак 70го^[23]. Начал объяснять основные принципы пакетной связи и работы Интернета. Впрочем, Глушков дослушивать не стал, а завернул все сходу.

– Это видится бессмысленным.

– Но почему? Результатом станет универсальная сеть передачи данных.

– Система ОГАС предназначена для управления централизованной системой, и значит должна повторять его структуру.

– Но… – такой аргумент мне в голову както не приходил. – Распределенная сеть намного более надежна, особенно в случае чрезвычайной ситуации или войны. Министерство обороны США недавно начало разработку проекта под названием Advanced Research Projects Agency Network, – пошел я на небольшой временной сдвиг^[24].

– Откуда это известно?!

– Увы… – развел руками. – Не могу сказать.

– Беспорядочность характерна для всей экономики США, понятно, почему они и систему управления делают схожим образом. Нам не нужны такие бесполезные для народного хозяйства эксперименты.

– Нет, вернее, не только систему управления! Они создают единую среду для передачи любых данных.

– Это еще зачем? – Глушков реально удивился.

– Для военных, ученых, управления бизнесом, или даже связи между отдельными гражданами.

– Оххохо! – академик заулыбался. – Так откуда у граждан возьмутся компьютеры? Их по всей стране сотня хорошо если наберется!

– Пока мало, но в ближайшем будущем их будет намного больше, возможно миллионы!

– Смелые у вас фантазии, молодой человек, – со смехом продолжил Глушков. – Нет, ты положительно готов перевести на ЭВМ все железо в СССР.

– Скоро… – под напрягшимся взглядом Косыгина я мгновенно осекся. – Наверно вы правы.

Постарался сделать озадаченное выражение лица, но не удержался и продолжил.

– Дело не в этом, ценность сети растет пропорционально квадрату числа узлов, а ее стоимость – просто числу узлов, – надеюсь, Меткалф^[25] не обидится за столь раннюю формулировку его закона. – Вот смотрите.

Чуть замешкавшись, я выложил из длинных долек огурца звезду, потом ими же соединил вершины, макая кончик в соль и откусывая излишки длины. На вершины положил кусочки помидора.

– Мы имеем всего 5 узлов сети, и целых 10 соединений между ними. В общем виде…

– Детский сад, – фыркнул Глушков. – Совершенно очевидно, что таких связей будет n*(n1)/2.

– Разумеется! Но это означает, что одна большая инфраструктура намного выгоднее, чем несколько маленьких. Причем зависимость квадратичная. Нет смысла делать отдельные сети связи для управления или, скажем, электронной переписки заводов.

– Интересное следствие. – Академик машинально поправил очки. – Над этим аспектом действительно надо подумать.

– А так как назначение универсально и неопределенно, структуру желательно иметь как можно более многосвязную, – обрадованно добавил я.

Если не пробить эту стену, то он в самом лучшем случае создаст чтото типа французского Minitel^[26]. И оно загнется под напором Internet точно так же, как и прототип из моей истории.

– Да, Петр, не ожидал от тебя. – Глушков одобрительно хлопнул меня по плечу, – тебе надо фантастические романы писать.

– Останется только один, – пошутил я.

– В смысле?

Жаль, не смотрел он «Горца». Тут тот же самый принцип. Internet, Skype, FaceBook, Twitter, Google, Microsoft… Рано или поздно останется только одна инфраструктура на каждую экологическую нишу.

– Если линии связи будут достаточно быстрыми, то искусственный интеллект можно будет создавать не на одной отдельной ЭВМ, а на их совокупности.

Вот тут академика зацепило за живое. Он сразу потерял самоуверенное выражение лица и провалился в себя. Пришлось мне по шуточному совету Косыгина разлить остатки бутылки.

– Но как достигнуть настолько широкого потока информации? – быстро Глушков оценил ситуацию.

– Это не так и сложно, если вместо соединительных линий на медном проводе использовать оптическое волокно.

Быстренько из остатков овощей изобразил принцип внутреннего отражения света в оптоволокне, и объяснил, как это можно использовать для передачи сигнала на сотни километров.

– Такое сможет хоть както сравниться с внутренней шиной ЭВМ? – поджал губы Глушков. – Это все равно несопоставимые величины. И потом, стекло, хрупко и дорого.

– Технические проблемы возникнут только… – Косыгин сделал кхмкхмкхм. – В общем, это реально в самой ближайшей перспективе и сможет работать многие десятки лет.

– Да скажите мне все наконец, – взорвался Глушков. – Вы явно чтото недоговариваете.

– К сожалению, не имею права, – поставил точку Алексей Николаевич. – Но могу подтвердить, что вы получили достоверные сведения.

Беседа замерзла. Виктор Михайлович явно обиделся не на шутку, и его вполне можно было понять. Мне было крайне неловко. Дурацкое ощущение, вместо развернутой картины показал ученому какието жалкие и малопонятные урывки. Его напору, энергии, и готовности все это обосновать разработанной научной теорией я мог противопоставить только тупое «никакого искусственного интеллекта не получится». Проклятое бремя послезнания…

Наверно, Косыгин испытывал чтото похожее. Так что через силу поговорив несколько минут на бытовые темы, начальники засобирались «по домам».

Грибы с собой я брать не стал, так и забыл корзину у скамейки.

2.2 Переброска RAVчика

Искусственный интеллект, это конечно круто. Наверно, будет настоящим прорывом году эдак к 2065му. Вот туда бы Глушкова, опередил время на сотню лет академик… Да и системы уравнений несут большую пользу народу СССР и его беспокойному хозяйству. В теории. На практике текстовый редактор, вот настоящая вершина современной цивилизации. Ведь уму непостижимо, сколько в 1965 году времени уходило на составление вменяемого листочка в буквами! Прежде чем ОГАС строить, Глушкову стоило бы избавить одну шестую суши от бумажных гор. Хотя… Может быть, ему толпы машинисток нравятся.

По мне обилие симпатичных девушек в машбюро идет советской экономике только на пользу, демография опять же растет. Но писать от этого не легче. Приспосабливался и так, и эдак. Царапал бумагу карандашом и стирал куски резинкой «со слоном». Испытывал авторучку с золотым пером, которую както забыл на столе Шелепин. Делал огромные межстрочные интервалы, чтоб было место для добавок. Не помогало ничего. Все равно текст через пару часов оказывался в таком состоянии, что проще переписывать. Иначе не разобрать самому. И ладно бы так один раз!^[27]

Самый естественный выход – забыть про рукописи и перейти на печатную машинку. Привезли «Башкирию7» Уфимского завода. Неуклюжий грязнобелый корпус среднего размера, безвкусноразмашистое название прописными буквами справа над клавишами. Быстро стало понятно, что этот паллиатив еще хуже. Руки сами искали CtrlV, Del, причем на инстинкте, и так до психоза. Плюс ко всему, у этой новейшей модели постоянно заедал механизм. Не прошло и пары недель, как после очередного нажатия «кулаком по клавиатуре» агрегат сломался окончательно.

Замена задержалась почти на неделю, невероятный срок для решения мелкого технического вопроса на уровне Шелепина. Оказывается, СССР еще в докомпьютерную эру полной ложкой хлебнул проблему кириллицы. В мире делалось достаточно хороших пишущих машинок, но большая часть под латинский алфавит. Добавлять в ассортимент русскоязычные литеры ради эпизодических закупок серьезный капиталист не будет. Вроде бы невеликая технология, но давалось она промышленности Советского Союза мучительно. Коекак смогли освоить только выпуск громоздких устаревших монстров типа «Украины», «Москвы» и не к ночи помянутой «Башкирии». Об электромеханических аппаратах оставалось только мечтать^[28].

Заменой стала Olympia Traveller de Luxe. Ее низкий стильный корпус красноваторозового цвета, в сочетании с белыми «буквами», казался настоящим глотком будущего. Легкий и короткий ход клавиш, мягкий негромкий стук, ровная строчка букв. Конечно, это далеко не Dell, но по сравнению с прошлой моделью… Как мало нужно человеку для счастья! Разве что получить в индивидуальное пользование БЭСМ6 с графическим монитором от IBM^[29]. Кроме нее, как понимаю, ничего пригодного к работе с текстами в СССР нет. Или уж сразу IBM 1130, с периферией? Может быть, стране не жалко потратить какихто полсотни килобаксов на облегчение тяжкого труда гостя из будущего? Ведь суммато даже по нынешним временам не бог весть какая.

Кстати, о периферии. В ноутбуке удалось наковырять немалую кучу текстов. Полезная привычка, складывать все «нужное» на долгое время в папку «Arxiv», и тащишь потом по жизни за собой через все компьютеры и хранилища. При дисковых объемах 2010 года это гораздо проще, чем разбираться, что там накопилось внутри. В общем, нашлись даже универовские лекции матана, полагаю, совершенно тривиальные даже для 65го.

Среди залежей реального мусора были обнаружены и жемчужины типа скачанного, но так и не читанного «Искусства программирования» Кнута, Липпмановский «C++ для начинающих» и просто «Язык Си» Кернигана и Ритчи. Не прошли мимо и стандарты EIA/TIA568/569, а также последняя 7я редакция «Правил устройства электроустановок, ПУЭ»^[30], без которой не сделать нормальной СКС^[31]. Надеюсь, это будет хоть малость полезнее Ubunty.

Кроме этого, был целый ворох разных документов, проектов, инструкций по эксплуатации, хелпов. Художественных книг не было, они все… Давно в телефоне! Как мог забыть? Вытащил из мобилы немного древнего, и похоже, уже давно изданного Хайнлайна, «Плоский мир» Прачетта, Барраярский цикл Буджолд, «Хроники Амбера» Желязны, Стругацких, «Почтальона» и цикл Возвышения Девида Брина, ужастики Стивена Кинга… В общемто, что понравилось еще в школе, и было скачано на всякий случай «для самолета и отпуска». Неплохо, но полная «эквадорская» база была бы куда более интересна.

Думаю, появится скоро в СССР парочка талантливых писателейфантастов, как всегда, анонимных. Если, конечно, партия не посчитает данную литературу враждебной социалистическому строю.

Вот только как все «достать» из Dell'a? Попросить вторую пишмашинку и посадить Катю перепечатывать? За такой садизм меня живо от постели отлучат. Фотографировать и выдавать машинисткам? Уже лучше, но все равно много ручного труда, страницы надо будет позиционировать и весьма точно. Но главное, труженицы клавиатуры, они не роботы. При перепечатке они поневоле все прочитают. И как им после этого отформатировать память? На дворе 65й, а не 37ой, в конце концов!

Принтер, отдам полцарства за офисного трудягу НР и коробку катриджей! Тут существуют только АЦПУ и «Консулы». Билл Гейтс, боюсь, позабыл снабдить мою «ХРюшу» соответствующими драйверами. Хорошо хоть переходников из USB в RS232 есть целых две штуки, без них интегратору типа меня никак не обойтись при настройке всяких коммутаторов и маршрутизаторов.

И что я могу сделать со всем этим хозяйством? Можно «сказать» «copy filename.ext COM1» – и получить поток данных. Или работать в окне HyperTerminal, там кроме прочего есть протоколы Kermit, Xmodem, Zmodem. Гдето должен быть установлен и HyperAccess, его старший брат с поддержкой терминалов типа VT100, и PuTTy, который тоже вроде бы умеет работать с COMпортами. Вот только это ничего полезного мне не дает, понимающее такие протоколы оборудование появится в лучшем случае в конце 70х.

Интересно, а перфоратор нельзя приделать к RS232? Сбросить все на бумажную ленту, потом считать на ЭВМ. Или организовать связь до другого компьютера, ведь собирались както ОГАС строить? Да и ARPANET уже создается. В общем, целое поле вариантов. Лучше всего, конечно, подключить существующие в природе печаталки напрямую. Если не получится – пробовать все остальные варианты. Пока понадеюсь на Consul, там в теории должно быть все очень просто.

Но независимо от распечатки текстов надо начинать строить Интернет в отдельно взятом городе. И вообще, уже четыре месяца прошло, а внедрение технологий будущего стоит на месте. Начинать комплексовать, что за дурной прогрессор, весь и результат – стараниями госпожи Семичастной выпущена пластинка Ванессы Мэй. Критики его восприняли с хоть и не сильным восторгом, но более чем положительно. Отметили новаторское исполнение и звуковые эффекты. Ктото даже обратил внимание на удивительно качественно сведенный звук (вот не знаю, что это значит). Но продажа пластинок от этого быстрее не пошла, спрос был стабильным, но совершенно без ажиотажа. Похоже, тут для популярности обязательно надо, чтоб пришло «с Запада».

С бытом тоже какаято чепуха получается. Накатывают холода, пока плаща хватает, но Подмосковье отнюдь не Пхукет. И мне кажется, Вера Борисовна больше спонсировать поход в магазин не будет. Уж очень ей не понравился в прошлый раз масштаб трат. При этом зарплаты, что характерно, никто не предлагает. Надо выкручиваться.

Будем исходить из дуализма моей роли. Шелепин и Косыгин с удовольствием готовы использовать все провалившиеся со мной технические ништяки на благо СССР. Даже пытаются, но получается както не очень. Слишком широкая получилась технологическая пропасть, а сохранить секретность на уровне крупного завода – полный анриал. Меньший масштаб, увы, ничего не решит. И это товарищи понимают куда лучше меня.

С другой стороны, засветка послезнания в плане политики и людей для них смертельно опасна. Этим они не будут делиться ни с кем, любой ценой. Сейчас в тайну посвящено… Так, раз, два… Целых восемь человек, куда больше разумного минимума. Для них всех (кроме, пожалуй, Кати) гораздо проще закрыть меня в психушке и утопить в Москвереке все железки, чем рассказать, чем и как «кончится» СССР. Реальный и, надо сказать, крайне неприятный вариант.

Значит, надо срочно разделить меня и технику, иначе дело на самом деле мне пропишут уютную палату строгого режима. Есть ли у меня план? Да конечно! Сколько угодно!

Листья прячут в лесу. Нужно создать НИИ по исследованию технологий будущего. Так его и назвать, НИИ «21й век». Оно должно потихоньку и аккуратно «скармливать» промышленности кусочки моих устройств. Вперемешку с туземными идеями, разумеется, пропущенными через мой фильтр послезнания. Микросхемку сюда, кусочек обшивки сидения RAVчика туда, концепцию Аэробуса А380 (была у меня фотография в спаме) этим, дельтаплан^[32] тем. И про сноуборд забывать не надо, может и тут удастся реализовать свое любимое зимнее хобби.

Вроде бы мелочи, но в глазах обывателя политический эффект одной только «русской доски» может оказаться сравним с полетом на Луну. Это же чуть не десяток будущих олимпийских дисциплин, которые стали популярнее лыж. О, кстати! Коньковый ход когда изобретен? Явно не в 60х! Зато его «отец» Гунде Сван стал национальным героем Швеции. И таких фактиков, если покопаться в ассоциациях и спаме, десятки можно собрать.

Главное, засекречивать более привычной советской паранойи ничего не надо. Ну тащат откудато ребята Семичастного прорывные технологии. Вбрасывают не напрямую, а через специальную контору. Так молодцы, такая служба у них, особо незаметная. Кто поглубже посвящен, хотя бы на уровне ЦК или министерства – видит, что Шелепин сделал под себя очередное НИИ. Нужного человека на работу пристроил, или на самом деле программой «модернизации техники» побаловаться решил в свободное от партийных интриг время. Тут еще и слушок пойдет про внебрачного детеныша. В общем, ничего неожиданного, привычная небольшая интрижка. На этом фоне никому и в страшном сне не привидится живой и веселый попаданец из 2010 года.

В конце концов, паять я немного умею. Машину по запчастям раскидать смогу, особенно если Анатолий поможет. Превратим все в набор несвязанных элементов, сотрем маркировку. Затем со спокойной душой отдадим спецам простейшие микросхемы, силовые транзисторы, диоды, и прочую элементную базу, все эти резисторыемкостииндуктивности. Если осилят – переходим на новый уровень квеста. Конечно, эффект будет в несколько раз меньше, чем от цельных юнитов. Но это все равно лучше, чем ничего.

Решено. Записываюсь в монтажники последнего разряда^[33], по совместительству слесаря. И пусть, наконец, начинают платить мне деньги за работу. По нормальным расценкам, а то, по ходу, мне семью обеспечивать скоро придется.

* * *

В очередной визит Шелепина обратился с вопросом.

– Александр Николаевич, есть предложение построить работу следующим образом…

Протянул листок, где все было красиво сформулировано по пунктам, на одном А4. Шелепин привычно пробежал содержимое глазами, потер переносицу.

– Говоришь, ни одного нового человека для работы с техникой будущего не потребуется?

Оценивающе на меня посмотрел, и, судя по всему, решился.

– Что ж, действуй. – Еще раз заглянул в мое предложение. – Где список необходимого?

Отдал сшитые пачки листов.

– Тут три копии, на мой взгляд ничего сверхсекретного.

Выучили тут меня, вожди ждать не любят. Мордой по столу не раз повозили, ладно хоть, только морально. Даже успел понять, что место под подпись оставлять в конце документа не надо. Свою размашистую резолюцию Шелепин рисует прямо на первом листе, по диагонали. Иногда такую, что уши краснеют и слабость в коленях.

Читал текст Александр Николаевич минут пятнадцать, внимательно, иногда возвращаясь к уже просмотренным страницам. Наконец, аккуратно достал из внутреннего кармана пиджака ручку, и написал в левом нижнем углу «Прошу рассмотреть», подпись. Потом, чуть задумавшись, сверху добавил «Секретно, экз. N». И вложил бумаги в свою папку.

– Кстати, ты не учел в своем плане автомобиль. Анатолий не может контролировать сразу два объекта. Так что разработай к понедельнику детальный план по его переброске в Подмосковье.

– Будет сделано, – иного ответа не предусмотрено уставом. Опять фейсом об тейбл…

* * *

Инициатива наказуема во все времена. Мой анабазис в НПетровск прошел по уже привычному сценарию. В котором было, впрочем, одно важное изменение. Товарищ Смирнов не стал доводить меня за ручку до выхода из Кольцовского терминала. А высадил у Домодедовского крыльца, вручив на дорогу тонкую пачку из десяти «красненьких^[34]» и бумажку с парой телефонных номеров для экстренной связи.

Покупать билеты и ждать рейса пришлось в одиночестве. Впрочем, не сомневаюсь, что контроль за мной велся, но опознать комитетчика в попутчиках я не смог, несмотря на все старание. Да и черт с ним.

Анатолий встретил вполне планово, но вместо таксомотора подвел к удивительному автомобилю цвета морской волны (по крайней мере я именно так понял грязный голубоватозеленый оттенок). Не, чтото похожее на «Москвич412» в этой повозке узнавалось сразу. Но спереди четыре круглых фары, хромированная решетка радиатора «в квадратик» с красной эмблемкой из букв МЗМА на фоне башни Кремля. С другой стороны по краям багажника виднелись небольшие «плавники», переходящие в вертикальные узкие овалы габаритов, рядом с которыми огромными круглыми блямбами смотрелись белые фонари заднего хода.

Изнутри все было еще интереснее. Черная передняя панель из каменножесткого пластика с рубленными линиями форм. Сначала вообще подумал на знакомый по телефонным аппаратам карболит, но пальцами она немного, но проминалась. Слева почти современный спидометр моноблоком, справа бардачок, сверху посередине решеточка вентиляции и пара здоровенных рукояток регулировки печки. Последняя нелепой улиткой болтается под панелью в окружении воздуховодов и пучков проводов. Неприятный тонкий руль, блестящий ободок звукового сигнала, и рычаг переключения передач на руле, почти как у «Победы». Сиденья неприятные, без следов анатомических валиков или волговской солидности дивана. Все затянуто грязнобежевым кожзамом.

Однако, Анатолий машиной явно гордится. Пришлось польстить ему малость наигранным восторгом и интересом. Заодно узнал точную модель – Москвич408, даже и представить не мог, что такие звери водились между 407 и 412^[35]. Не думаю, что он его купил на свои деньги, откуда у капитана КГБ возьмутся несколько тысяч рублей. Тут еще, слава Богу, не принято использовать погоны и должность в стиле петровских лесничих^[36]. Наверняка служебная или оперативная, выделили что было под рукой. Хотя я по привычке просил под операцию переброски RAVчика «Волгу», но какая, в сущности, разница. Лишь бы оно ездило.

На дороге этот автомобиль повел себя на удивление адекватно. Конечно, если сравнивать с уже привычным ГАЗ21, ему недоставало плавности и динамики (двигатель всего в 50 л.с., как пожаловался Анатолий). Но в повороты входил хоть и валко, но уверенно, на кочках разваливаться не пытался. На одном из участков смогли разогнаться до немыслимых 120 км/час. От такой гонки мне стало реально страшно, в отличие от водителя я слишком хорошо представлял себе последствия подобных скоростей на ретроавтомобилях без ESP и ABS. Пришлось попросить ехать помедленнее, тем более, начал гудеть задний мост и «скакать» температура воды.

Анатолий был весел и явно рад переменам. Рассказал, что изза скуки пришлось устроить ротацию «нижних чинов», сержанты быстро подсаживались на дурную самогонку и соседских «баб». Да и слухи поползли один другого страшнее, хорошо хоть, рассказчики сами ничего не знали, а всех особо любопытных комитетчики распугали еще пару месяцев назад.

После традиционной вечерней баньки под неожиданно приятную смородиновую бражку проснулись ближе к полудню. Благо, никто не мешал храпом, ребят отправили в город еще вечером. Позавтракали неизменной картошкой «без всего» с молоком, хотя это чудо в трехлитровой банке вернее было называть сливками. И поехали на 408ом за город, встречать специально подготовленный по моему техзаданию продуктовый фургон на базе новейшего ЗИЛ130.

К моему удивлению, все прошло планово, ну, если не считать, что чудо автопрома с приданным ГАЗ69 пришлось ждать часа полтора от назначенного срока. Водителя зилка пересадили в «козлика^[37]», в компанию к молоденькому лейтенанту с парой солдат, и отправили на десяток километров далее по трассе. Ждать и спать.

Как тяжело чтото организовывать без мобильных телефонов. Ихза привычки к хорошему о радиосвязи я даже не подумал, и никто эту ошибку поправить не удосужился. Теперь приходится мотаться тудасюда под холодным противным дождем, хорошо хоть затылок шляпой прикрыт и поюродствовать на предмет моих ограниченных умственных способностей особо некому.

Анатолий сел за руль ЗИЛа, и по заросшим колеям грунтовки потихоньку загнал грузовик в лес, чтоб был не виден с дороги. Залезли в кузов, и вытащили подготовленный пандус… Мля! Зачем я рисовал чертежи, проставлял размеры? Какойто армейский дебил решил, что самый умный, и проявил народную смекалку. В общем, заготовка великолепно подходила для закатывания бочек. Но заехать по ней в фургон на RAVчике не позволяла ни прочность, ни угол наклона.

Пришлось срочно гнать в город, покупать пилу, топор, гвозди, скобы, и прочую скобяную утварь. Причем топор и топорище продавались отдельно, и подошли друг к другу только после «доработки напильником». Ножовок и лучковых пил в лавке попросту не было, а «Дружба2» подставлялась без ручек. По наитию, прихватил и пару штыковых лопат, естественно, без рукояток. Проклятая логика совка, зачем продавать дерево, если за околицей целый лес?

Вернулись к грузовику, и часа за три коекак построили пригодный для заезда машины настил. Упахались вдосталь, хорошо хоть, никого любопытного наш стук, бряк и мат не привлек. В НПетровск вернулись уже в глубоких сумерках, загнали 408го под поветь, поближе к огороду, чтоб не мешал, наскоро перекусили остатками утренней картошки с едва завязавшейся простоквашей (вот не надо было оставлять молоко на подоконнике), и приступили к разбору выпиленного в мае куска стены сарая.

Вытащили RAVчик, как я по нему соскучился! Слезу, конечно, не пустил, но несколько минут ходил вокруг и ласково стирал пыль тряпкой. Впрочем, время поджимало. К полуночи, под покровом темноты, мы покинули мирно спящий НПетровск. Уже навсегда.

Не надо думать, что затолкнуть Тойоту в фургон в осенней темноте было просто. По размятой грузовиком грунтовке ее пришлось тащить чуть не на руках, местами заваливая колеи попавшимся под руку хворостом. Потом выяснилось, что «взять» пандус без двухтрехметрового разгона нереально, пришлось множить на ноль еще пяток березок, к счастью, не толстых. И прибить ограничительные бревна, так как при первой попытке колесо вылетело за край.

Десять раз пожалел, что не предусмотрел лебедку с тросом для аккуратного подъема и поторопился вытащить галогенки из фар. Тусклый свет подфарников, скользкая грязь, остатки пеньков, крепление колес к днищу фургона неуклюжими тросами в свете салонного освещения… Приключения закончились только к пяти утра, когда Анатолий с третьей попытки под мои вопли «правеелевее» сумел вывести свежеопечатанный фургон задом на асфальт. Вовремя подумать о развороте, к сожалению, не наш стиль.

Как Анатолий на ЗИЛе с опломбированным кузовом ехал две с половиной тысячи километров до Москвы – отдельная история. Заняло это ровно две недели, чиниться пришлось три раза. Не надо военным в СССР врагов, достаточно родных дорог и настоящего советского качества автомобилей. Особенно новых, только что поставленных на конвейер моделей^[38]. К счастью, это уже была не моя проблема. Хотя будь у меня хоть малость больше опыта в советской логистике – вписал бы в план транспортировку на железнодорожной платформе.

* * *

После судьбоносного решения Шелепина все завертелось очень быстро. Едва я вернулся из НПетровска, приехал Семичастный. И лично выдал нам с Катей новые паспорта с гербом СССР на обложке. Я сохранил оригинальное ФИО и дату рождения со сдвижкой на 50 лет (соответственно, стал на 5 лет старше).

Катя неожиданно сменила фамилию. На мою. И приобрела штамп о браке. Можно считать это приколом, но дата бракосочетания стояла именно того вечера, в который я под шампанское переводил девушке Still Loving You. Поговорка «а теперь, как приличный человек, ты обязан жениться» приобрела совсем не смешной смысл.

На этом раздача слонов не закончилась. Я получил выписку из автобиографии (очевидно, для заучивания), диплом о высшем образовании, и трудовую книжку, в которой были штампы какихто номерных НИИ. Самое интересное, на третьей странице, как место текущей работы, значилось НИИ «Интел» с должностью директора. Даже название использовали предложенное на всякий случай, запутать следы, если вдруг настоящий «Intel^[39]» гдето в документации попадется «не тому сотруднику».

И номер присвоили, п/я А721, как положено приличному секретному учреждению в СССР. Я уже успел малость пообтереться в местных реалиях, знал, что в документах оба названия смешивать категорически запрещалось. Поэтому при начале работ с партнером на стороне первый вопрос для ведущего инженера – выяснить были ли раньше контакты, и если были, то от номерного «почтового ящика» или от НИИ. Смысл этих магических действий был мне всегда непонятен – оба названия знали все, кому не лень раскрыть уши.

Последним штрихом стал полный портфель бумаг, причем совершенно реальный, черный и кожаный. Кроме прочего, там была печать и расчетный счет.

Изучение документов затянулась заполночь. Выяснилось, что в штате НИИ на сотню ставок пока лишь три сотрудника – лаборант Екатерина Васильевна (Кате вернули оставленную в НПетровской школе трудовую книжку с новыми штампами), бухгалтер Софья Павловна, и водитель Рудольф Петрович. Голову даю на отсечение, этот погонщик автомобилей имеет звание никак не ниже старшего сержанта. Лейтенанта на меня, поди, жирно будет. Сама «Волга» находилась в какомто московском ведомственном гараже, телефонный номер прилагался. Хоть тут не пожалели ресурсов.

Также имелся список предложенных Министерством электронной промышленности СССР объектов для размещения НИИ. Дюжина позиций, и все надо проверить своими глазами.

…Мград, небольшой индустриальный пригород Москвы, тысяч на 50100 населения. По мере движения к центру деревянные частные дома постепенно переходят в трехэтажки, потом несколько жилых кварталов старой, частично сталинской застройки. Всенепременный бюст Владимира Ильича на высоком постаменте напротив горкома КПСС, жалкая аллейка парка, рядом с которой пристроился памятник погибшим в войне горожанам.

Улицы непривычно пусты, даже после хилого московского потока из «Волг» и «Москвичей». Поэтому за окном быстро мелькает еще десяток зданий, и главная дорога резко сворачивает направо. Проскакивает через небольшую горку на железнодорожный переезд, и неожиданно становится широкой, как проспект, на три сотни метров, остающихся до ворот проходной здоровенного завода (как оказалось, это была ТЭЦ).

Широкие газоны по обоим сторонам густо засажены молодыми тополями. С правой стороны длинное, изрядно обветшавшее, двухэтажное сооружение времен индустриализации, при виде которого мгновенно вспоминается НИИЧАВО из «Понедельника» Стругацких^[40].

Ворота были под стать сюжету книги, здоровенный металлический щит ржавосерого цвета, висящий на двутавре. Оборванный кабель привода нелепо торчал из стены рядом с электродвигателем. Через метровую щель незакрытой до конца створки нас придирчиво разглядывал старик ВОХР в серой телогрейке и высокой фуражке неопределенного цвета.

Черная «Волга» оказалась куда круче так и не предъявленных документов. Поэтому вахтер неожиданно сильно оттолкнул воротину, освобождая нам проезд. Одновременно он слегка поклонился, ощутимо борясь с желанием сдернуть головной убор, как делал это в стародавние времена при виде барина. Признал, родимый!

В глубине заваленного кучами щебня двора стояло еще одно двухэтажное здание, но уже совсем недавней постройки. Весь его первый этаж был занят здоровенным гаражом на шесть ворот. В глубине виднелись смотровые ямы и рельс тельфера. Именно то, что нужно! Подробный осмотр объекта выявил отсутствие непреодолимых препятствий для размещения НИИ «Интел». Более того, он был, пожалуй, в самом лучшем состоянии среди всех осмотренных ранее. Вопрос с местом работы был решен.

* * *

Квартиры Мградский горисполком выделил в течении одного дня. Хватило телефонного звонка Шелепина комуто в ЦК, дальше команда покатилась по инстанциям со скоростью лавины. Результатом стал список из восьми доступных квартир, поступивших в резерв НИИ «Интел». Единственная трехкомнатная воплотилась в ордер, без заминки оформленный на меня с Катей. Жилплощадь оказалась на втором этаже убогого двухэтажного шлакоблочного дома.

Стены в желтой побелке с какимто идиотским накатом «серебрянкой». Потолок в трещинах от квадратов дранки. Перекрытия деревянные, как и скрипучая лестница. Вода только холодная, для горячей – топить дровами жуткое водогрейное сооружение, черную колонну выше моего роста с небольшой топкой в самом низу. Сантехника бипбипбип. Ни одного цензурного слова. Хорошо хоть кухня большая, квадратов на десять. Природного газа нет и в помине, у двухконфорочной плиты, засаленной до потери цвета, красный баллон с крупной надписью по трафарету «пропан». Прямо иллюстрация с плаката о нарушителях техники безопасности. Менять его нужно раз в месяц, для чего во двор приезжал специальный грузовик с ячеистым кузовом.

Двор засажен молодыми, не выше конька крыши, тополями. Огромные лопухи пожелтевших листьев болтаются на слабом ветру. Те, что уже успели сорваться с веток, устилают ковром некошеный газон, деревянную дорожку тротуара, и крохотный асфальтированный пятачок у подъезда, хорошо если на пару машин. Впрочем, для 65го это нормально, если оглядеться, то у домов вообще нет машин. Зато много детей, шныряют тудасюда, разглядывают «Волгу», не иначе, на предмет спионерить «оленя^[41]». Настоящая деррревня, не хватает только идущей по воду бабульки с парой ведер, мерно поскрипывающих на старом коромысле.

Но Катя была довольна просто до ужаса, оказывается, такое жилище для 65го совсем не отстой. Единоразовые «подъемные» в 1000 рублей спустила за три дня, в основном на мебель. Мне досталось только теплое пальто из ратинированного выпуклым диагональным рубчиком драпа^[42]. Поэтому надеюсь, что до зарплаты (240 рублей плюс премия) сильных заморозков не случится, иначе примерзну гденибудь к асфальту в своих летних туфлях.

…Нашему съезду с Шелепинской дачи был не рад только Семен Семенович. Повар искренне любил свою работу, а значит, людей, способных ее ценить. Но делать из пищи культ совсем не в духе советских начальников. Им привычней тяжелые, длинные застолья, с водкой, речами и богатой, но безличной столовской закуской. Нет чтоб посидеть за ужином часика полтора, в беседе перебирая десяток блюд под бутылочку сухого.

Пришлось на прощание показать несколько рецептов болгарского томатного супа. С лапшой, со сладким перцем, с подкопченной рыбойкилькой. Уж не знаю, насколько это придется по вкусу местным партаппаратчикам после традиционных наваристых борщей. Хотя, Семенович хвастался, что мода на суши пошла по местным ресторанам как пожар. Прогрессорская мелочь, а все равно приятно.

* * *

Примерно через неделю после переезда в дверь ктото начал царапаться. Открываю – на пороге стоит кот, вернее, котенокподросток. Классическая дворовая раскраска, темные полосы и пятна по серому, с коричневатым отливом, фону. Худющий, но с великолепным длинным хвостом и пышными усами.

Без всякого смущения животина прошла в прихожую, представилась:

– Мяууу!

И пошел, паразит, прямо на кухню!

Выгнать Bug'а не смог ни я, ни Катя. Рука не поднялась. Так и прижился, никого особо не напрягая. Лотки, засыпки – не в этой пятилетке. Если надо на улицу – прыжок на форточку, с нее – на ветку тополя. Если надо обратно – будет орать, чтоб открыли проход, разбудит даже ночью.

Иногда приползал избитый, порванный конкурентами, кусанный собаками, поклеванный воронами. Голодный, но гордый и, как ни странно для такого дикаря, ласковый. Свернется на коленях Кати, мурчит. В постель залезет, спит лежа на спине, широко раскинув в стороны лапы.

От прочих хвостатых обитателей квартир и дворов его отличала странная любовь к чистоте. В первый же день он долго ходил по краю наполненной водой ванны, пробовал «мокрое» лапой, и… спрыгнул в воду сам, изрядно напугав моющуюся Катю. Пришлось мыть. Сначала животное, ему сложно объяснить субординацию. Потом Катю. Следом меня вместе с Катей, выставив на всякий случай любопытную скотинку прочь… Неплохо развлеклись, надо сказать!

Вторую нетипичную грань характера хвостатый проявил в процессе кормежки. Неожиданно и случайно выяснилось, что Баг предпочитает самые обыкновенные огурцы. Можно положить рядом кусочек рыбы, мяса, и огурец. Кот с урчанием съест последнее, и будет долго выпрашивать добавки. Лишь убедившись в отсутствии желанного овоща доберется до мяса с рыбой^[43].

Уже через месяц мы застали на кухне у миски уже двух хвостатых. Нашего Бага, и совершенно незнакомую кошечку. Черная с белыми пятнами красотка оказалась стеснительной, и приходила нечасто, лишь в кампании со своим кавалером. Очень надеюсь, что обойдется без выводка котят. Такое количество живности, да еще, чего доброго, с уклоном в овощную диету, нам не прокормить.

Все бы ничего, но с овощами в СССР было плохо. Вернее, осенью вполне терпимо, все продукты средней полосы можно было встретить даже на улицах Мграда, про дефолтсити и речи нет. Причем по очень щадящим ценам: картошка, морковь, капуста – не выбивались дороже десяти копеек за килограмм. Надеюсь, они тут без нитратов, пестицидов, и прочих генных модификаций.

Особо запомнился первый самостоятельный поход в местный овощной.

С виду прилично, высокий зал, пол и стены в мраморе. Прилавка два, за первым соки, в основном трехлитровые банки, от рубля десяти копеек за березовый, до трех рублей за гранатовый. Отпускают и в розницу, наливают из высоких стеклянных конусов в граненые стаканы. Еще есть какието мелочи, газировка, орехи, исключительно в скорлупе, чтото соленое, фруктовый кисель, непонятные пакетики. Пара пацанов на краю прилавка густо кидают в с томатный сок по восемь копеек за стакан соль со специального блюдца.

Не удержался, последовал их примеру. Продавщица посмотрела както искоса, но промолчала. На вид напиток оказался не очень, какойто желтоватый, с подозрительными черными точками. Но на вкус – выше всяких похвал.

Вторая сторона – полная противоположность. Толпится хвост человек с десяток, за прилавком орудуют две тетки в грязных, но белых халатах. Обслуживают споро, куда там McDonalds. Мало того, что в ассортименте всего пяток позиций, еще и люди не избалованы, все больше берут картошку, не обращая внимания на прочие продукты. А там процесс автоматизирован, специальный конвейер из бункера с картофелем выведен на отдельную чашку весов. Продавщица нажимает кнопку, ждет пока наберется куча нужного веса. Потом говорит соседкекассирше, сколько отбивать. После получения денег откидывает заслонку, и все ссыпается в подставленную покупателем сумку.

Вот он, коммунизм в действии, наглядное равенство возможностей. Бесполезно просить выбрать покрупнее и почище. Все в куче, с комьями земли, мелочь чуть крупнее гороха, гниль. Впрочем, нормального картофеля было больше. Покорно занял очередь, минут через пятнадцать добрался до прилавка.

– Три кило картошки, вилок капусты, пожалуйста.

– Куда вам?

– В ваш пакет, – привычно ответил я.

– Кульков нет!

Вот ничего себе, стоял зря что ли? Метнулся взглядом по очереди. Граждане тарились явно в свои сумки. Мелькали потрепанные торбы из кожзама, похожие на рыболовную снасть авоськи с огромными ячейками, самошитые из тряпки и брезента бесформенные мешки с ручками. Похоже, тут вообще одноразовых пластиковых пакетов и сумок нет в природе!

– Может чтото придумать? – расстроенно добавил: – забыл взять из дома.

– Ладно, – вошла в положение тетка, мгновенно скрутив из пары листов оберточной бумаги конус. – Подставляй, капусту в руку так возьмешь.

На обратном пути обратил внимание, что большинство женщин шли по улицам с парой сумок – подозрительно крупной дамской, и второй, хозяйственной. Иногда здоровенной, настоящей «мечтой оккупанта». Впрочем, удивляться не стал. Роскошь использования багажника автомобиля для снабжения семейства продуктами мало кому в СССР доступна.

Каюсь, зародился во время «дачного» лета план продвинуть срочное строительство больших торговых центров вместо маленьких магазинов. Мощная идея… Сразу развлечения, семейный досуг, общепит… Есть место для митинга, наконец. Ну чем не дворец культуры?! Вот только на своем горбу с окраины города ашановскую тележку не утянешь. Порадовался, что не успел в очередной раз сесть в лужу, предложив такой фейл Шелепину.

Плохо, что овощное изобилие уже к октябрю превратилось в жалкий ручеек. Яблоки еще встречались, но их качество стремительно деградировало. Виноград и помидоры исчезли. До меня, привыкшего на вопрос «когда появляется первая клубника» отвечать «в восемь утра», наконецто дошло, зачем Катя делала запасы на зиму – варила варенья, переводила яблоки в джем, солила помидоры, огурцы, капусту. Думал, ей просто нравится сам процесс хозяйствования и обустройства. Оказалось, жизненная необходимость.

Ближе к зиме в столице можно было «попасть» не только на апельсины по «рупьписят», но даже отчаянно зеленые бананы за рубль восемьдесят. Последние в огромную очередь, не более трех кило в одни руки. Хорошо люди надоумили подождать, пока созреет. Сам я слышал, что бананы везут недозрелыми, а перед продажей доводят до кондиции какимто газом^[44]. Но чтоб просто «подождать пару недель» – не догадывался. Катя вообще видела этот фрукт впервые в жизни.

Мне было непривычно, в 2010 году тех же бананов я потреблял сильно больше, чем картошки. Вообще, фруктов уходило килограммов пять в неделю. Причем соотношение цен в СССР явно какоето нездоровое. Еще можно понять, почему так дороги ананасы и бананы. Не растет в СССР эта тропическая экзотика, а просить их вместо автоматов и ракетных комплексов у египетских братьев Внешторгу совесть не позволяет. Но грузинские или абхазские мандарины? В сезон они шли более чем в десять раз дороже картошки! Вдвое, а то и втрое дороже яблок. За что закавказским товарищам дали такие преференции?

Но хуже всего обстояли дела с любимыми котом огурцами. Соленые – были. Мерзковатого бочкового посола, с его белесым налетом плесени. Хочешь в банках, рубль за три литра, или навалят килограммчик в промасленную бумагу. Маринованный болгарский «Глобус» тоже водился в достатке, хоть и по заказам. Мнето ничего, но кот это не ел! Он хотел свежих, зеленых огурцов, а их не было, вообще ни за какие деньги!

Так и пришлось кормить бедного Бага до марта рыбой и мясом. Зато в международный женский день был праздник не только у Кати. Удалось за немыслимые «два рубля килограмм» купить пару огромных тепличных огурцов. Поделили честно. Один овощ пошел в салат, второй на прокорм ненасытного животного.

2.3 Обустройство НИИ «Интел»

Ремонт штука страшная и беспощадная к своим результатам. Особенно с примитивными технологиями 60х. Ни тебе подвесных или натяжных потолков, отсутствуют стеклообои и ламинат. Окна и двери из кривого, косого, да еще недосушенного натурпродукта. Стекла волнистые. Краски и лаки, это вообще полный караул, сохнут по двое суток, и воняют потом месяц. Да как противно!

Батареи отопления, огромные чугунные монстры, часть намертво забита накипью. Трубы, мягко говоря, не перегружены арматурой, вентили во всем здании можно пересчитать по пальцам… Одной руки. И все с уродскими набивными сальниками, которые мало того что постоянно текут, так еще и остродефицитны. Китайские шаровые краны по баксу за штуку тут были бы очень кстати. Прямо хоть организовывай производство в свободное от микросхем время, да боюсь тут этот точмех не смогут сделать даже для подводной лодки.

Сантехника. Это я в своей новой квартире думал, что все плохо. Ванна, практически новая, но с уже отбитой чуть не в десятке мест эмалью. «Крышкаочко» из многослойной фанеры с прорезью спереди, намекающей на чудовищную неопрятность мужской половины homo soveticus. Извращенный дизайн стальных труб на самом видном месте. И конечно, постоянно капающие краны, установить надежную прокладку в которые удалось только с привлечением кусочка резины из RAVчика.

На этом фоне в НИИ был просто пи…ц. Все пришлось заказывать заново, причем «выбить» один паршивый унитаз было куда сложнее, чем десяток вагонов щебня. При этом фондами Стуколов^[45] не обижал, реально отдавал самое лучшее. Но все равно результат виделся не слишком симпатичным.

Особенно впечатлили строители. До боли знакомый по нулевым годам талибанстрой по сравнению с местным пролетариатом начал казаться грамотным и великолепно технически оснащенным отрядом специалистов. Хуже того, данная категория советских трудящихся мало отличалась от зэков и была попросту опасна для жизни начинающего руководителя.

Только в кино типа «Операции Ы»^[46] студент может чегото добиться на стройке. В реальности «Шурик» со своими комсомольскими замашками не дожил бы до вечера. Прирезали бы в укромном уголке, в самом прямом смысле этого слова.

В реальности пришлось договариваться с «неформальными лидерами», иначе говоря главарями шаек. Нельзя сказать, чтоб они выдвигали непомерные требования, но бюджет НИИ проредили знатно. Впрочем, бухгалтер совершенно не удивилась подобным расходам, и легко их одобрила. Так что мне можно особо не беспокоиться, она наверняка напишет свой вариант отчетов в «контору». Как в этом сомневаться, если даже повар с дачи Шелепина был заодно вполне официально трудоустроенным старшим сержантом КГБ.^[47]

Дальше – хуже. В шестьдесят пятом рулеток вообще не имелось, а метры выпускали раскладными, из желтых деревянных элементов, и выдавали по одному на бригаду. Уровень… Самодельный, из химической пробирки, неведомым путем попавшей в руки аборигенов. Молотки, пилы, мастерки в жутком состоянии, показывающем истинную классовую ненависть рабочих к орудиям труда. Зато как самозабвенно они пили и горланили на всю округу русские народные песни под аккордеон, уворованный чьимто отцом в немецком фольварке…

Пришлось дополнительно к мерам материального стимулирования передовиков производства, в смысле, главарей, закупить необходимый для работы инструмент. И, разумеется, самому выступить в роли технолога, благо, после помощи родителям в строительстве коттеджа такой мелочью меня не напугать.

С гаражоммастерской разобрались быстро. Пара перегородок там уже была, так что все быстро заштукатурили, побелили, покрасили, заменили двери на двойные металлические, с тамбуром… Выгрузили безлунной ночью RAVчика из многострадального склада на колесах на базе ЗИЛа, после чего Анатолий организовал не бросающуюся в глаза, но недреманную охрану внутреннего здания. Без малого десяток вооруженных автоматами бойцов круглосуточно сторожили опечатанный бокс со всеми артефактами (право входа – «длинный» список из 2х фамилий и 3х имен). Заодно ненавязчиво подстраховали дедкаВОХРовца на воротах. Подчинение отряда было прямым как палка – лично Председателю КГБ СССР.

В основном рабочем здании пришлось начинать с земляных работ, буквально. Вопервых, вредителистроители не предусмотрели контур заземления. Вовторых, весь будущий НИИ (полторы тысячи квадратных метров) был подключен к электросетям при помощи идиотского кабеля с изоляцией из пропитанной маслом оберточной бумаги^[48]. Жилы которого начинали безобразно греться даже при освещении ремонтных работ, которые в это время шли в две смены. Втретьих, внутреннюю проводку какойто враг народа заложил поверх стен на фарфоровых «бобышках», из алюминия и по двухпроводной схеме. С издевательским расчетом 200 Ватт на комнату 35 квадратов. Это с учетом освещения. Поубивал бы.

Казалось бы, какой пустяковый вопрос, сделать новый ввод. ТЭЦ рядом, столбы ЛЭП вокруг, энергии столько, что хоть из воздуха добывай. Даже понижающий трансформатор ТМ 250/35/04 на 250 кВА выбил без особых проблем. Но дальше…

Есть начальник участка, некто Сидор Ильич Мезенцев.

– День добрый, – пригнувшись, чтоб не задеть косяк, открываю висящую на одной петле дверь в кабинет, вернее сказать, бывшую подсобку.

– У вам не хворать, уважаемый… – встречает меня хозяин, не отрывая взгляда от бумаг.

– Петр, Петр Юрьевич. Сосед ваш новый, НИИ «Интел».

– Да, слышали про 721ый… – он наконец окидывает меня противным оценивающим взглядом.

Тут разговор явно не на пять минут. Прохожу, поудобнее устраиваюсь на стуле у приставного стола. Жалко, что не Техас, закинул бы ноги в сапогах со шпорами на мечту канцеляриста, в зубы сигару, чтоб дымилась слегка. Под правую руку кольт, и слегка провести пальцем по затертой щечке рукоятки.

Тьфу, куда меня опять понесло! Передо мной совсем не поджарый шериф, и не толстопузый банкир. А зверь куда страшнее, матерый прораб в замасленном халате. На его столе не полупустая бутылка черного Jim Beam, попростецки накрытая стаканом с коричневым налетом на донышке, а кривая стопка картонных скоросшивателей, сувенирный чернильный набор «мечта пасечника», и… здоровенные ладони с черными ободками ногтей. На чуть опухшем лице легкая небритость потомственного бомжа, очки с подмотанной медной проволокой дужкой и треснутой левой линзой. Глаза под ними нездорово блестят.

Стены заклеены плакатами по технике безопасности. Окно не мылось со времен наступления фашистов на Москву. Подозрительные шкафы, стоящие вдоль левой стены, еще древнее. Наверно, в них Дмитрий Донской хранил святые мощи во время налета Тохтамыша.

Мда. Пожалуй, тут дежурной бутылкой «армянского» не отделаешься. На свое непосредственное начальство этот Сидор Ильич явно плевал с высокой колокольни. Хуже того, его не напугать даже звонком в приемную Косыгина, этот финт вообще действует только на публику не ниже замначальника главка. Достаю заготовленную бумагу, и отработанным щелчком отправляю ее по столу в сторону Мезенцева.

– Нужно ввести в действие понижающую подстанцию. – И веско добавляю после паузы, – срочно!

Блеск глаз за линзами исчезает. Он что, с закрытыми глазами читает? Ответ следует через пару минут, и выдержан он в стиле сурового советского реализма.

– Так раньше мая никак не успеть.

– Вы что, ох…и? – Не, ну я чегото подобного ожидал, но никак не весны следующего года.

– Все распланировано, и земля уже подмерзла, а вам тут, – Сидор заглядывает в проект, – аж 170 метров кабеля уложить нужно.

– Вас, извините, не смущает резолюция товарища Широкова? – Хорошо что я заранее, в управлении, позаботился, чтоб на бумагах появилось не стандартное «К исполнению», а категорическое «Вне очереди».

– Разумеется! – в голосе звучат издевательские нотки. – По плану мы бы вас только на конец 66го поставили.

– И что же вам мешает приступить к работе прямо завтра?

– Все рабочие на объекте, у нас плановое подключение нового мебельного цеха. За срыв сроков в горкоме вые… по голове не погладят. – Добавляет для солидности: – тут дело государственное.

– Когда они закончат? – И передразниваю: – у всех государственное.

– Быстрее пары недель никак не уложиться.

– Меня вполне устроит, – смотрю ему прямо в глаза сквозь очки. – Готовность через месяц.

– Так ведь земля совсем замерзнет! – Объявляет Мезенцев тоном победителя. – Придется ее отжигать, а это менять смету, и над технологией нужно думать.

– Какой еще технологией? – И злобно усмехаясь, добавляю: – что, у вас зимой земля с лопаты соскальзывать будет?

Минуту молчим, Сидор Ильич перебирает бумаги на столе. Придаю лицу задумчивое выражение, как будто просчитываю варианты, и продолжаю.

– Может быть, стоит связаться с управлением, не все участки такие загруженные?

– Так нас всего двое начальников участков осталось на всех, – с готовностью отвечает он. – Работы у всех невпроворот.

Разводит руками с легкой улыбкой, показывая, что даже если у когото хватит глупости его уволить, долго плакать без работы не придется. И что самое противное, прав, полностью и целиком. Такие боятся только жены с скалкой в руке и следователя, я не похож на обоих.

– Значит, пойду опять шабашников нанимать.

Мой последний козырь, удар ниже пояса. Это слово местные начальники откровенно и классово ненавидят. Не сомневаюсь, что обычно Мезенцев отвечает просто – «так пусть вам и акты шабашники подписывают». Но в данном случае он догадывается, что неподписательский саботаж проведенных «специалистами сторонних организаций» работ может реально выйти хоть не слишком серьезными, но реальными неприятностями. Или бойкий франт в шляпе без труда подмахнет в управлении все бумаги не спрашивая, как звали «того прораба».

Вот только никаких шабашников на примете у меня нет. Все деньги на подобные финты из бухгалтера давно выжаты. Даже немалые таланты Софьи Павловны не помогут.

– Так ведь нахалтурят, переделывай потом за ними. – Сидор Ильич вопросительно поднимает одну бровь. Ту, что за разбитой линзой.

Проняло наконец! Единственный оставшийся ресурс в моем распоряжении – продуктовые наборы. Вот что коммунисты отладили в совершенстве, так это нормировку жратвы. Если вписали в приоритетное снабжение, отгрузят все и вовремя, пусть даже Кремль захватят инопланетяне. А сотрудники, они и на обычном магазинном перебьются. Нет еще у нас желудочно избалованных… Конечно, кроме меня самого.

– Давай без дураков, – хлопаю ладонью по столу. – С меня к ноябрьским ящик «трех бочек^[49]», пара коробок болгарского ассорти, ну там огурчики и помидорчики маринованные. Десяток баночек красной икры, ну тех, которые зелененькие с красным.

Мезенцев поднимает вторую бровь и чуть морщит лоб.

– Или все ж к шабашникам? – Да думай уже скорей, рэкетир!

– Бабам бы еще чегонибудь…

– Три флакона французских духов осталось.

– Каких?

– Французских, б…ь! Тебе их пить, что ли?

Десяток секунд, и Сидор Ильич устало протягивает через стол свою грабку:

– По рукам!

* * *

Вопрос с внутриконторскими сетями вставал ребром. Всю проводку для нормального освещения и розеток нужно прокладывать заново. Благо, на диске есть болееменее нормальные ПУЭ, седьмую «заземлительную» главу которого Катя уже перепечатала и снабдила перефотографированными иллюстрациями. Телефон в НИИ «Интел» должен быть на каждом рабочем месте. И обязательно место под укладку СКС в будущем предусмотреть, не век же без персоналок жить.

В 2010 году под такие задачи «показан» чудесный короб 150*50 от Legrand со всей положенной фурнитурой. Но местные спецы предлагали долбить стены (электрические штроборезы тут не в моде), укладывать кабеля, замазывать все обратно гипсом, штукатурить. Это дешево, но долго, а главное, никак не прячет архаические закругления потолка, идиотские светильники, и вообще, неровно избитые временем, безнадежно грязные на вид стены.

Причем убедить главное управление в необходимости всех инфраструктурных трат в местной системе координат практически невозможно. Давить по каждому пустяку через ЦК КПСС нельзя, это всем быстро надоест, со всеми вытекающими последствиями. И без того мне включен режим максимального благоприятствования, на который в новорожденном шестом главке^[50] поглядывали… Мягко говоря, косо.

Положение спас добрый совет Шелепина, которому я отправлял фельдегерьской почтой краткие еженедельные отчеты – взять на работу приличного снабженца. Новичкам везет, довольно быстро мне удалось сманить с Московского электролампового завода человека со статусным ФИО Федосей Абрамович Шварц. Полезнее было только изобретение каменного молотка неандертальцем Рррых. С материальными ценностями НИИ начали происходить обыкновенные и весьма полезные чудеса.

Оказалось, мои привычки 2010 года были для СССР в корне неправильными и даже откровенно вредительскими. К примеру, я был уверен, что железка, пролежавшая на складе хотя бы пару месяцев, суть враг и подлежит казни через распродажу. Но в мире кривых зеркал, по недосмотру названном экономикой социализма, нужно хомячить к себе все, что подворачивается под руку без оглядки на безразмерный безналичный счет. Именно такие запасы становятся… Хаха, единственным способом выполнить план (для обычного предприятия), добиться прогресса (в моем уникальном случае), удовлетворить любопытство за государственный счет (гипотетический вариант НИИЧАВО).

Думать о стенах долго не пришлось. Была у меня хорошая задумка, когда родители строили коттедж. Но тогда отец зарубил ее по финансовым соображениям. Ракушечник, дивный для Урала материал, оказался слишком дорог. Но почему бы не использовать его сейчас для внутренней отделки НИИ, раз гипсокартона еще не делают? Хороший материал, в Екатеринбурге им изнутри отделан Театр Юного Зрителя, что стоит недалеко от места расстрела Николая II. Вот только нужного сортамента в 1965 году не найти, но это вопрос решаемый.^[51]

В главке долго удивлялись заказу для ремонта – три вагона (примерно 150 кубометров) крымского ракушечника. Но возражать не стали, тем более, ни дорогим, ни дефицитным этот материал в СССР не был. Бюрократические жернова провернулись, и уже через месяц внутренний двор был заставлен поддонами с четвертькубовыми необработанными блоками.^[52]

Естественно, до этого время никто не терял. Найти готовые станки для распиловки камня не удалось, впрочем, и первоначально не особо на это рассчитывал. Надежда была на соседей, недавно построенная ТЭЦ была оборудована неплохим ремонтным участком. И после соответствующего письма, подкрепленного парой бутылок армянского коньяка, она оказалась практически в моем полном распоряжении за символическую арендную плату. Вместе с десятком рабочих. Какие, к черту, деньги? Тут социализм! Стахановский порыв рабочих масс «у станка» после раздачи коробки сервелата превосходил все ожидания.

Это не помешало рабочим безнадежно запороть первый вариант мостовой пилы, изуродовать второй… зато третий вышел просто на загляденье. А тележка подачи на рельсах от узкоколейки вообще была моей гордостью и небольшим инженерным шедевром.

Оборудование расположили под сколоченным на скорую руку навесом, дополнив длинным конвейером с цепной подачей плиток на обрез кромок в размер (с одновременным снятием фасок). Заодно делали грубую шлифовку. Производственный цикл завершала финишная обработка ручной пневматической шлифмашинкой и одновременная сверловказенковка 4х отверстий для крепежа, проводившаяся на доработанном станке демидовских времен. Электродвигатель на нем заменяла огромная рукоятка.

После недельной настройки, бригада из десяти человек начала бесперебойно снабжать ремонтников материалом. А именно, плиткой 600*300, примерно полуторасантиметровой толщины. Ее крепили шурупами с подкрашенными прочной белой эмалью головками на деревянную обрешетку, поверх заранее растянутых кабелей электропитания и телефонии (по новому, «трехпроводному» ПУЭ). Для будущей СКС оставляли проволочные закладки.

Так как плитка была достаточно легкой^[53], каждый лист немногим тяжелее двух килограммов, можно было строить подвесные потолки. Гнутый из полуторки уголок вполне производился промышленностью. Чуть толстовато для поставленной задачи, но вполне сносно. Из него контактной сваркой по шаблону делался Тобразный профиль. Правда, подгонять его при монтаже приходилось на абразивном круге, но это не слишком дорогая плата за удобство.

Рабочие сами удивлялись, как быстро за панелями исчезали страшнющие стены, нелепая кабельная разводка, телефонная «хлорка», сваренные из проволоки кабельросты и коммутационные коробки. Подобным образом были закрыты вентиляционные короба, которые оказалось куда проще сделать заново, чем разбираться в сюрреалистических вывертах сознания строителей. Реальный облом вышел только с евророзетками^[54], их в СССР не было совсем. Пришлось установить обычные советские, надеюсь, ненадолго. Заземление будем при необходимости выводить отдельным проводом.

Но несмотря на все препятствия, комнаты одна за другой превращались в роскошные белые залы. В которых реально чувствовалась свежесть моря!^[55]

Придумывать новое решение пришлось и с лампами. Поставить обычные «хребты» светильников на подвесные потолки в теории можно, но это значит испортить весь эффект. Поэтому из анодированного алюминия были сделаны специальные «корытца», встраиваемых в потолок вместо трех плиток. Пришлось изрядно помучаться, в дело пошли лампы ЛБ смоленского завода, с кодом цветовой температуры 735 и голубоватые ЛД, на 765. Поставили их «через одну», получилось очень симпатично.

Полы оказались неожиданно хорошие, вышла ощутимая экономия. Их потребовалось только перетрясти, плотно сбить и прошлифовать. Затем покрыть паркетным лаком (долой отвратительную коричневую половую краску). Окна и двери заменили на новые, как ни странно, весьма неплохого качества. При этом выполнение программы исследований практически не прекращалось, переезд вызвал только небольшую паузу в пару недель.

Ремонт первой очереди был закончен в первых числах декабря (почти на месяц позже срока), как раз перед днем рождения товарища Брежнева^[56]. Работу приехал принять сам Шелепин. Быстрым шагом пролетел по кабинетам не снимая пальто, задал пару вопросов из серии «а зачем?» – и отбыл, не выказывая особых чувств. Зато в деятельный шок впал Федосей Абрамович, видимо, от осознания открывающихся перспектив по манипулированию фондами. Не зря члена Президиума ЦК он узнал еще в машине.

За Александром Николаевичем «делиться опытом» приехал Косыгин, через день – бригада грузчиков, забирать производственную линию по резке ракушечника (благо, плиток успели заготовить с запасом). Мои аргументы «да выкиньте вы ее, проще сделать новую» не помогли. После этого делегации как прорвало. Был Шокин, и еще десятка три набегов партийнохозяйственных плохо знакомых деятелей разного уровня. Синьки^[57] эскизов технологической оснастки и элементов подвесного потолка пользовались дикой популярностью. Судя по всему, строительство в среде руководителей СССР было популярной темой.^[58]

* * *

В ожидании периферии баловался с нульмодемом. Напряг память и соединил между собой два имеющихся COMпорта. Добился связи через них между двумя открытыми окнами стандартного HyperTerminal'а. Потратил около часа, дальше коммуникационные эксперименты встали.

Зато озадачил кучу окрестных ученых.

Самый серьезный вброс – панелька от жидкокристаллических часов, выпаянная из магнитолы RAVчика. Тут про ЖК в научнопопулярной литературе чтото уже вовсю мелькает, американцы какойто патент получили^[59]. Поэтому совсем уж дико непонятной эта технология показаться не должна. Насколько помню принцип действия, там вся проблема, в сущности, сводится лишь к подбору или синтезу соответствующего материала.

Значит, это не к электронщикам, а… Что есть в СССР кристаллического? Аж целый Институт кристаллографии, да еще имени А.В.Шубникова? Вот и прекрасно, нам с Анатолием туда (без поддержки КГБ никак нельзя). Сначала в первый отдел, и уже с ответственным работником – на визит к директору, Борису Константиновичу Вайнштейну.

Из себя изображаю Большого и Секретного начальника без должности, при дружеской КГБшной подтанцовке это не слишком сложно (жалко, что Анатолий в погонах капитана, майор смотрелся бы куда солиднее). После соответствующих ситуации реверансов и предъявления верительных грамот с ЦКшными шапками, просим пригласить лучшего в институте специалиста по жидким кристаллам. Дождавшись прихода молодого и всклокоченного ученого по имени Михаил, достал из портфеля артефакт, и продемонстрировал его возможности.

Плата управления и светодиодная подсветка были аккуратно отпаяны и заперты в шкафу НИИ «Интел». Вместо этого на куске гетинакса я собрал небольшую схему с батарейкой, позволяющую кнопкой включать парочку элементов. Смотреть «стекляшку» размером с ребро спичечного коробка надо было на просвет. Вид затемняющихся в глубине стекла секторов впечатлил товарищей примерно так же, как тигра – свежезадранная косуля. Демкомплект практически вырвали из рук.

Излишне говорить, что предложение создать соответствующую лабораторию^[60] и через три месяца изготовить аналог Борис Константинович принял с восторгом. Поэтому особист немедленно принял объект инвентарный №…. на хранение и проникся задачей обеспечить его секретность и сохранность. Дополнительно я объяснил, что лучше если бы никто не знал, откуда вообще взялось устройство. Но, если результатов через три месяца не появится… «Нам бы не хотелось просить вас передать образец для исследований в другой институт».

Конечно, за такой срок им не справиться. Но работать будут с энтузиазмом. Дураки среди ученых повывелись еще во времена Сталина, перспективы понимают с первого взгляда. Хорошо хоть, МЭП не подозревает, что их министерское НИИ «раздает» на сторону потенциальные ордена и медали. Глотки тут дерут за награды и ресурсы так, что шерсть и куски мяса летят во все стороны. Это я по наивности раньше думал, что конкуренции в СССР нет. Как бы не так! Она дикая, яростная, иногда пещерно грубая. Например, через запрет ТУ на производство^[61] у недавнего смежника. Или утонченная, с игрой на грани фола, вернее, благосклонности соответствующего завотдела ЦК. Целая зверская экосистема сложилась, куда там капитализму.

Для А336, оно же НИИ «Точной Технологии» выделил «для опытов» микросхему RS232, выпаянную из консольного порта коммутатора. Такой интерфейс в мире уже есть, схема быть особо сложной не должна, надеюсь, ядерного взрыва не будет (а к обычным уже не привыкать). Как бы ни хотелось сузить круг разработчиков, надеяться на один «Пульсар» никак нельзя.

Кирпичики ОЗУ, выпаянные с планок RAM маршрутизатора Cisco, лежали мертвым грузом. Минимальный объем, имевшийся в наличии, составлял 256 килобайт. Осторожно наведя справки среди спецов, я выяснил, что желанной, но пока недостижимой мечтой электронщиков является «хотя бы один килобайт» на кристалле. Поэтому вброс этой бомбы был признан преждевременным, несмотря на колоссальный соблазн. Видимо к этому придется вернуться только после повторения НИИ «Пульсар» (А35) логики с парктроника и обретения при этом веры в свои силы.

С текстолитом Шелепин вообще предложил не суетиться. Задача осознана на самом высшем уровне, ведутся переговоры о закупке нескольких производственных линий за рубежом. Несмотря на непонимание производителем «странных» требований «диких» советских инженеров, существенный прогресс в этом деле уже достигнут. Первая продукция «made in USSR» ожидалась к лету следующего года.

Остальные «мелочи», типа десятков электролитических и керамических конденсаторов разных номиналов, коллекции резисторов, индуктивностей, диодов и силовых транзисторов ушли в родное министерство. Неделю их описывал, клеил номера, записывал все в журнал. На каждый элемент – по странице текста, без copypast, что это такое, зачем оно, как можно использовать, каков «электролит» на вкус и запах. И все это под грифом секретности, в большой двухсекционный несгораемый сейф, запереть, и опечатать личным штампиком. Бюрократия штука полезная, больше бумаг, чище задница.

Как этот «подарок» распределял Шокин не знаю, но сильно довольным его назвать было нельзя. Проблем от деятельности «странного» НИИ ему явно прибавлялось, а эффект на первый взгляд казался весьма сомнительным. Но особых вариантов у него, помоему, нет. Товарищ Шелепин заставит работать даже чертей в аду.

* * *

В середине октября приехал здоровенный, забитый досками ящик, из которого достали тяжеленную пишушую машинку с электроприводом. Почти черное основание, светлосерая верхняя часть, по которой широко раскинулось слово Consul. Чуть позже пришел новейший, 1965 года выпуска фотосчитыватель ФСМ3 Брестского завода и перфоратор ПЛ150М яростносинего цвета. Последний был упакован в симпатичный ящичек (жалко выбрасывать) военного зеленого цвета с коричневой изнанкой. Чисел и букв на нем было в достатке, но ничего вразумительного о производителе сказано не было.

Способ подключения Consul'а откровенно «порадовал». По выходу – байт механических контактов + один контакт–строб. Во избежание дребезга работают на размыкание. Но мне это в общемто без особого интереса, с вводом данных в ноутбук проблем не возникает. По входу клавишного мутанта все намного веселее. Там сигналы управления электромагнитами, каждым молоточком в отдельности! Никакого намека на стандартный интерфейс. И эти идиоты даже не предусмотрели режим замыкания выхода на вход, чтобы можно было использовать Consul как обычную печатающую машинку. А я так на это надеялся….

Зато скорость печати на первый взгляд неплохая – до 10 символов в секунду. Хоть стало понятно, почему матричные принтеры так медленно пробивали себе дорогу в жизнь – Консулы долгое время не уступали в скорости^[62], были менее капризными в плане ленты. Попробуй, найди в СССР нужный катридж японского производства.

Но как со всем этим работать? В инструкции громадье принципиальных схем, временные диаграммы сигналов, описание элементов с рабочими токами и допустимыми напряжениями. В разгар мозгового штурма вмешалось провидение. Или удача. Телефонный звонок с охраны:

– Тут пришел человек, работу спрашивает.

Надо сказать, у нас, как во всякой приличной советской конторе, рядом с проходной был поставлен плакат «Требуются». И стандартный список дефицитных профессий – уборщица, электрик, слесарь, токарьфрезеровщик, машинистка.

– Какая специальность?

– Электрик, – докладывает вахтер после кратких переговоров с посетителем.

– Если он с паспортом, выпиши разовый пропуск ко мне.

Через десяток минут звонок уже от секретарши.

– Пришел Федор… Электрик.

– Пусть проходит.

В двери протискивается здоровенный детина лет двадцати пяти – тридцати. Первое, что бросилось в глаза – черные, чуть вьющиеся волосы, падающие на плечи. Это в 2010 году вполне нормально, тут я ни разу еще не встретил мужчины с прической скрывавшей уши! Да что там, даже ортодоксальная по моим меркам «волосатость» The Beatles считается в СССР вызовом коммунистической морали. На этом фоне теряются тщательно выстриженная бородка. Под очками в толстой черной оправе видны крупные голубые глаза.

На плечах потертое кожаное пальто явно недостаточного размера, а из расстегнутой у ворота пестрой рубахи выглядывает здоровенный серебряный пасифик^[63] на толстой цепочке. Привычного пиджака не заметно, а на ногах – почти настоящие джинсы! Мда, принесло неформала на мою голову, знать бы еще, какие именно они бывают в 65ом году.

– Здравствуйте, – басит Федор. – Электрик нужен?

– Присаживайтесь, расскажите о себе, пожалуйста.

– Всю биографию? – Чуть прищуривает глаза, – или…

– Или! – Задумчиво подпираю подбородок кулаком.

– Слесарем КиПа работал на Дмитровском фарфоровом. Радиомонтажником на заводе Петровского, потом наладчиком. Машинистом еще, ТГ102 водил. Ну и еще много где, но по мелочи…

– Так почему электрикто?

– Мне все равно что делать, будет зарплата, будет работа. Хоть в космос лететь.

– Образование какое? – Прищуривась и смотрю изпод бровей. Самоуверенность хороша только в разумных пределах.

– ЛЭИИЖТ, АТС ЖД. – Видя в моих глазах явное непонимание, добавил, – Ленинградский электротехнический институт инженеров железнодорожного транспорта, специальность автоматика, телемеханника и связь.

– Ничего покидало по стране…

Я уже привык, что инженеры с «высшим» в 1965 изрядная редкость, почти элита. Они не пытаются пристроиться «менеджером по продажам» в ларьки, как в на заре 21го века. И уж точно, в разнорабочие электрики по объявлению не стремятся. Наверняка это не просто так.

– В чем подвох? – рублю напрямую.

– Так это, путешествовать люблю. На гитаре играть, ну и вообще…

Первый хипарь^[64] СССР? Ну ничего себе, повезло.

– Make Love, Not War^[65]? Хиппи?

Глаза Феди становятся круглыми и пытаются догнать по размеру оправу очков.

– Вы тоже это слышали? А кто такой хиппи?

– Нет, не слышал. – Только бродягэлектриков мне не хватало. Как бы его поизящнее отправить за дверь? – Хм… Сможете сделать схему согласования?

Подтолкнул к соискателю листочки с описанием интерфейса «Консула», и быстро нарисовал выход с COMпорта (два провода, земля, уровень +12В, 12В, скорость). Федор подтянул их к себе, минут пять поморщил лоб, потом широко размахнувшись почесал затылок.

– Да ничего тут сложного, на неделю работы.

Вот история, думаешь, в каком бы НИИ заказать разработку, а тут приходит волосатый парень и снимает все проблемы. Если не врет, конечно.

– Сделаешь до конца месяца, с меня полтинник. Пропустит 1й отдел – ставка инженера, 120 рублей в месяц, плюс премии. Приличная продуктовая отоварка.

– Так тут столько элементов надо, заказывать же придется… – Явно заметно, не волнуют человека деньги совершенно. Даже не знаю, хорошо это или плохо в моей ситуации.

– Снабжение у нас приоритетное. Хотя если импорт…

– Не, тут вполне можно нашим обойтись, – откровенно радуется Федор. – Когда приступать?

– Завтра с 8утра устроит?

– Конечно!

– Копию пас… Тьфу! Пусть секретарша паспортные данные перепишет!

Интересный кадр. Если повезет, и он окажется «с головой» – будет только одна проблема, а именно, завалить по горло интересной и сложной работой. Но этого добра у нас как гуталина на гуталиновой фабрике^[66]. Даже в соседние министерства по ночам подкидываем.

* * *

Спаятьто Федор все спаял. Только мне и Федосею Абрамовичу пришлось побегать за элементной базой, научиться разбираться в паяльниках и сортах «канифоли сосновой». Потом срочно пришлось «достать» мегагерцовый осциллограф С119. Приличного размера сундук окрашенного серебристой краской металла с черными рукоятками и гнездами разъемов стоил немалых нервов. Зато через три недели, поглаживая рукой пять здоровенных плат, густо утыканных элементами, разработчик «зуб давал», что все будет работать.

И опять наврал, что, впрочем, меня даже не удивило. Потребовалась длительная отладка. Для работы в пустой бокс гаража (который уже успели аккуратно отделать ракушечником) вывели через стенку трехпроводный кабель с COMпорта, длиной метров 10 (если правильно помню стандарт, позволительно до 15 метров). Удачей была находка описания стандарта RS232 в help'е к терминальной программе. Кроме прочего, благодаря ему удалось завести в ноутбук команду на прекращения печати при сработке датчика окончания бумаги и механической поломки. Сам я давно забыл про чудом дожившую до 2010 года возможность аппаратного управления потоком по двум отдельным проводам^[67]. К сожалению, ничего большего доисторическое механическое чудовище о своем состоянии не сообщало.

Кстати, при наладке мы опробовали чат с войсом, попросту сказать, параллельно с передачей букв общались друг с другом по телефону. Благо, мне все же удалось продавить установку аппаратов «на каждый стол». Но это было очень непросто, для шестидесятых считалось большой удачей получить хотя бы один телефонный аппарат на комнату.

Только после моих нудных и упорных просьб главк расщедрился, и предоставил координатную УПАТС^[68] типа ПСМКС100 Ленинградского завода «Красная заря» на сто номеров. Не идеал, но лучше чем ничего.

Описание работы этого полумеханического монстра, занимающего здоровенный шкаф, я читал раз пятнадцать, безуспешно пытаясь вникнуть в принцип действия. Потом смотрел, как это происходит физически. Взрывающее мозг зрелище, никогда бы не поверил, что такое нагромождение планочек, реечек, пружинок, эксцентриков, электромагнитов и прочих контактов вообще может функционировать. Однако, специалисты с ГТС за какуюто неделю запустили чудомашину в работу.

Очередная годовщина революции оказалась сакральной датой. Именно 7го ноября Consul напечатал первые «MAMA MILA RAMU». Большими латинскими буквами (маленьких на этой пишущей машинке вообще не было). Это была моя первая заметная победа в мире 1965го года. Еще несколько дней пришлось разбираться с FARом на предмет перекодировок текстов в простейший стандартный 7битный формат. Иначе при виде какогонибудь четырехбайтного utf32 Федора быстро «хватит кондратий».

Потом пришлось перекидывать все строчные буквы в прописные, других на Консуле не было. И разбираться с отступами абзацев, благо, для этого была предусмотрена штатная функция табуляции. Финишем стала переверстка книг в моноширинный шрифт, с фиксированным количеством букв в строке.

Первой распечатанной книгой стал Хайнлайновский «Чужак в чужой стране^[69]». На титульном листе дописал от руки «Секретно, экз. №1». Вынос с территории НИИ «Интел» строго запрещен. Думаю, Федор несколько ближайших дней ночевать будет прямо тут, на стульях. Надо только его вовремя помыться и побриться выгнать не забыть, а то загрокается до живности в бороде.

Следующей ступенькой должна стать удаленная связь с «современной» ЭВМ. Но как подобраться к этому процессу было не слишком понятно. Вернее, план был, но уж больно неторопливый. С другой стороны, водоворот безотлагательной текучки был так силен, что может оно и к лучшему.

* * *

Както неожиданно пришли технари из КГБ, и затащили ко мне в кабинет отдельный кабель. Засунули его в опечатанную металлическую коробку, и уже оттуда вывели подозрительно толстый телефонный шнур для подключения опломбированного со всех сторон телефона. На вес аппарат потянет килограмма три, намного тяжелее обычного. Не иначе, изнутри экранирован свинцом от излучения. Хотя корпус внешне похож на привычный в 1965 году чернобакелитовый, но чуток посовременнее, из белого пластика. Вместо номеронабирателя небольшая, примерно с пятирублевую монетку 91го года, пришлепка в виде герба СССР, который неброско, но очень солидно вытеснен на покрытой лаком меди или латуни^[70].

Сначала думал – вот она какая, таинственная «кремлевка» или «вертушка». Но реальность оказалась менее радужной. До мечты номенклатурщика я статусом не вышел, или просто Шелепин позаботился, чтоб не было лишнего искушения набрать прямой номерочек какогонибудь Брежнева.

Поставили у меня «непрослушиваемую» высокочастотную связь. Так как телефон без диска, нужно снять трубку… И обычным войсом попросить товарища Шелепина. Или Семичастного, в крайнем случае. Наверно, так можно на многих в Советском Союзе выйти. Вот только нет у меня уверенности, что безвестная телефонистка КГБ не снабжена специальной инструкцией кого с кем можно соединять, а кого нельзя. Проверять чтото желания не возникает.

После этого я начал присматриваться к системам связи в кабинетах разных начальников. Оказывается, их ранг можно понять по количеству телефонов. У настоящего Ответственного работника (с большой буквы) на столе должно стоять целое стадо. Два юнита подключаются через секретаря, городской и внутренний, еще два аналогичных прямых. Последние нужны, чтобы секретарь не мог подслушать. Далее по статусу идет редкая номенклатурная «вертушка» и похожий на мой аппарат ВЧ. К этому желательно добавить тричетыре прямых телефона, с веселыми табличками типа «бюро пропусков» или «А.И. Шокин». В общем, десяток аппаратов совсем не предел.

Но есть и настоящие оригиналы. Они собирают в один корпус персональную АТС. В основе обычно здоровенный ящик из полированного дерева. На верхней панели из оргстекла три десятка тумблеров, каждый с которых снабжен лампочкой и табличкой. Трубка одна, но дисков номеронабирателя два. Еще есть микрофон, и, наверно, звонки на разные мелодии. Страшно представить, как выглядит интенсивное использование подобного комбайна^[71].

Впрочем, а что еще делать, если интеллект офисных АТС близок к нулю? Они годятся только для экономии линий до ГТС, и не более того. Вот, скажем, обычный вызов из города ведет к тому, что сразу начинает надрываться звонками чуть ли не десяток аппаратов во всем отделе. Кто первым возьмет трубку, тот и будет разговаривать. Остальные при желании могут слушать и вставлять комментарии. Ввести дополнительный номер в тоновом режиме тут никто не попросит. Автоответчиков нет, да что там, даже переадресовать звонок нельзя. Остается только попросить абонента перезвонить еще раз или бить ногой в стену с криком: «Вааася, трубку возьми, тебя Маааша просит!».

Поначалу я плюнул на местные привычки, и поставил себе только один аппарат. В конце концов, глухотой не страдаю, и поднятую параллельную трубку у секретарши услышу. Тем более, она приучена вообще параллельный телефон не трогать, когда я на месте. Позвонить же ей всегда можно через внутреннюю АТС. А кто перепутал мой номер и приемной – сам себе злой буратино, пусть перезванивает.

Реальность быстро откорректировала понятия. Оказывается, набирать номер на диске попросту долго. Дождаться возвращения на место «нуля» – родить проще! Совсем не похоже на тыканье кнопочки Cisco 7961G^[72]. Так на моем столе появился отдельный телефон до секретарши. Вторая засада – ГТС оказалась необычайна жадна до линий. Выбить удалось только десяток пар, и то, как я понял, это было нечто запредельное в их практике. Но сотрудники в 60х, дорвавшись до телефонов, ведут себя как дети при виде отцовского смарта! Пока все игрушки не запустят, не успокоятся. Ладно бы можно было разделить звонки на исходящие и входящие, так нет, физической линии все равно, с какой стороны ее заняли. После того, как начальник главка не смог дозвониться ко мне, пришлось провести в кабинет отдельный прямой номер. Дальше «восстала» супруга. Занят у меня телефон часто, по ее мнению. А получить свободное ухо нужно немедленно, любой ценой. На стол встал пятый аппарат.

Как посмотрю – самому смешно, но иначе не получается. Зато гости уважать больше стали. Кто смог разглядеть аппаратик с гербом, так и совсем чуть не в равные секретарям Мградского горкома ставить стали. Тамто вертушка была только у «первого», это гдето на уровне Porsche Cayenne Turbo у дверей офиса, если вспоминать Россию нулевых.

* * *

От соседей дошел слух, что «какойто идиот в МЭПе решил организовать вычислительный центр на базе ТЭЦ». Разумеется, виновника такой странной инициативы я прекрасно знал. И даже каждый день видел в зеркале. Поэтому подшучивал при случае с показной завистью – «Вы вообще знаете что такое ЭВМ? Это 100 квадратных метров площади, 25 человек обслуживающего персонала и 30 литров спирта ежемесячно!».

Но руководству ТЭЦ было не до шуток. Спешно готовят помещение, к новому году должны завезти новейшую БЭСМ4. Странная ситуация, вроде бы Шокин говорил на какомто совещании недавно, – «закончена разработка БЭСМ6^[73]». Но реально поставить обещают года через дватри. Если внедрение в СССР всегда идет такими темпами, можно заранее «накрываться простынкой и ползти на кладбище». За такое время в будущем целые поколения техники меняются!

Все хорошо, но спецовто нет, придется както завлекать из Москвы. Местные недоброжелатели в полный голос хихикали над глупостью ответственных работников МЭПа. Попали в точку, гады пессимисты. Дело программирования в СССР 65го года – сущая экзотика. Поэтому пришлось предложить «соседскую» помощь, и при поиске сотрудников действовать сразу на два фронта.

Спасали только братья Стругацкие. Им непременно надо медаль выдать, потому что без романтизации новой профессии (а также ВЦ на задворках цивилизации) черта с два удалось бы укомплектовать штат. И то, не обошлось без помощи Шелепина, который опять позвонил комуто в ЦК, и квартирный вопрос для программистов в МГраде стал решаться самым волшебным образом.

В ноябре привезли жесткий диск, именно тот, который я видел в американском проспекте, IBM 2311. Похоже, комуто в министерстве выделили немалый валютный ресурс, если отправили без длительной волокиты. Причем надеюсь, не только мне, зря что ли заваливал Шелепина просьбами немедленно начать копировать «чего можно». Вроде бы такой простой ход, Советскому Союзу еще не поздно ухватиться за американскую технологию. Перепрыгнуть пропасть без секретов «винта» Dell`а, который в данном случае совершенно бесполезен. Почему в реальной истории до последнего держались за идиотские перфораторы и магнитофоны?

Ходил неделю как кот вокруг сметаны, пытаясь придумать способ подключения к ноутбуку. Но потом решил все же не рисковать ради спортивного интереса. Тем более, ВЦ ТЭЦ вотвот получит свою БЭСМ. Поможем… Надо только придумать, каких ништяков выбить с них за американскую семимегабайтную тумбочку. Дешевле, чем открытием своей (и вроде бы неплохой) столовой для моих сотрудников, они не отделаются.

* * *

Постановлением СМ СССР от 26 ноября 1965 года было образовано высшее учебное заведение по подготовке специалистов в области микроэлектроники – Московский институт электронной техники МИЭТ. ВУЗ начал функционировать по приказу Министерства высшего и среднего специального образования РСФСР 9 декабря 1965 года^[74].

Насколько я слышал, личное шефство над этим учебным заведением взял все тот же неугомонный Шокин. Может хоть в этой истории МИЭТ сможет поспорить качеством образования с MIT^[75].

2.4 Северный Вьетнам.

Молчаливое противостояние в Президиуме ЦК КПСС можно уже было ощущать без приборов. Несмотря на понесенные аппаратные потери, номенклатура Леонида Ильича в ЦК была очень сильна, и сдавать позиции без боя не собиралась. Это было хорошо заметно по консервативным секретарям обкомов. Оказавшись в Москве, они попрежнему старались попасть на прием как к Шелепину, так и Брежневу. На всякий случай.

Но международные дела не собирались дожидаться развязки XXIII съезда. Необходимость в личном присутствии первых лиц СССР была такова, что лидеры Президиума пошли на компромиссное соглашение. На середину января 1966 года были запланированы одновременные поездки: товарища Шелепина во Вьетнам и Брежнева в Монголию^[76]. Оставить столичные дела сопернику они опасались даже на неделю, хорошо помнили, чем закончился для Хрущева отдых в Пицунде.

…Позади подготовительная суета и тяжелейший перелет из Ташкента через Индию (согласовывать полет через революционный Китай никто не хотел), жестокая болтанка над Гималаями. Ил18 бортовой номер 75717 уже давно достиг ЮгоВосточной Азии и начал снижаться в Ной Бай^[77]. Внизу широко раскинулся яркими огнями Ханой, но Шелепин не обращал внимания на красивое зрелище. Он продолжал перебирать записи в блокноте, в которых скупо и иносказательно было перечислено все, что помнил пришелец из будущего об этой стране в общем, и текущей войне в частности.

Армия США уйдет из Вьетнама в 1973 году, но причиной станет не поражение в битве типа Дьенбьенфу^[78]. В отличие от разгромленных французов, уже к концу 60х основные военные задачи United States Army and Navy будут решены. Также они без особых проблем смогли бы полностью захватить коммунистический «Север». Вот только серьезно обострить отношения с СССР и КНР Белый Дом так и не решится. Или, скорее, не сочтет нужным. На этом фоне солдаты и офицеры будут чувствовать себя в идиотском положении, неся при этом вполне приличные потери (более 50 тысяч американцев убитыми и 100 тысяч инвалидов). Закончится все острейшим политическим кризисом, «вьетнамский синдром» будет преследовать США еще 20 лет.

Но в результате ничего хорошего не получит и СССР. Разве что вполне удачный опыт применения зенитных комплексов (увы, наложенный на навыки пилотов США по уклонению от атак), жалобы некоторых ветеранов на несправедливую «оплату по чекам», несколько десятков погибших специалистов… Да военноморскую базу в Камрани, быстро ставшую скорее головной болью, и попросту брошенную в 90х или нулевых. Совместное коммунистическое развитие продлилось недолго, не оставив следов в виде развитой торговли или совместных предприятий^[79]. Зато американские туристы в 2010 году охотно посещают места былых боев, палят по мишеням из АК47 и М16, да прикидывают места для строительства заводов.

После 73го Индокитай погрузится в пучину страшнейшей гражданской войны, жертвы которой будут измеряться миллионами человек. Более того, в конце 70х будет пограничная китайсковьетнамская война, или «первая социалистическая», о которой Петр, к сожалению, не смог сказать ничего кроме «странная».

«Как улучшить положение СССР в данном конфликте?» – в очередной раз задавал себе вопрос Александр Николаевич. И сам же отвечал – «Да никак!» Без того ситуация идеально работала на Советский Союз почти до конца 70х. Что было дальше, не так и важно, к тому времени история прочно встанет на новые рельсы. Значит, нет нужды чтото менять в отношениях с «героически борющимся вьетнамским народом». Успокоить Хо Ши Мина и генерала Зиапа, пообещать еще оружие, специалистов, поддержку в ООН. При этом всерьез работать по вопросам, влияющим на ситуацию внутри ЦК КПСС, тем более почва для этого благодатнейшая – на соседнем кресле дремлет уставший Устинов^[80].

…Вьетнам навалился сразу, стоило встать на верхнюю площадку трапа. Он походил на предбанник хорошо натопленной бани. Такая же жара и влажность, специфический аромат воздуха с запахом прелого листа и еще чегото, свойственного только тропикам. Несмотря на ночь, физически густой воздух давил, казалось, на все клетки тела. Мгновенно ставшая мокрой рубашка противно прилипла к телу, и появилось мрачное предчувствие, что лучший костюм придется выбросить после пыли и всепроникающей грязи тропических дорог.

Кондиционеров не оказалось даже в советском посольстве. Но это не помешало Шелепину уснуть сразу, как только удалось покончить с официальными церемониями и добраться до кровати.

* * *

– Да куда же его опять несет на ночь глядя? – Сквозь зубы выругался Устинов, и покрепче ухватился за поручень подпрыгнувшего на неровно засыпанной воронке «газика». – Опять ночевать черт знает где.

– На позиции 63 дивизиона. – Ответил Толубко^[81], устраиваясь поудобнее на заднем сиденье. – У них много сбитых, и ракет тратят не более трех на каждую победу.

– Никогда не замечал за Шелепиным такой привычки, чтоб смотреть все самому, – продолжил ворчать Устинов, впрочем, без особого недовольства. – Даже меня загнал^[82].

– Еще и с личным составом общается… – начал генерал, но вспомнив известный всей «оборонке» стиль руководства собеседника, заканчивать не стал.

– Странно действует жара на железного Шурика, – подвел итог Секретарь ЦК.

Продолжать такую острополитическую беседу Толубко не рискнул, а там и водитель свернул с дороги на грунтовку. На следующем десятке километров стало не до разговоров. Несколько раз доходило до того, что бойцам охраны приходилось выталкивать застрявший ГАЗ69 из тропической грязи.

На Устинова наваливалась усталость, последние дни только железная воля позволяла держаться на равных с более молодыми попутчиками. Объезд четырех полковых групп ПВО, начатый после переговоров с Хо Ши Мином и Во Нгуен Зиапом, затянулся почти на неделю. Пяток "газиков" с начальством, несколько грузовиков с подарками и охраной, без передышки мотались по джунглям северного Вьетнама. Хорошо хоть, авиация США отнюдь не стремилась засыпать бомбами автоколонну с высокопоставленной советской делегацией, и временно прекратила все налеты на ДРВ, дав возможность свободно передвигаться в светлое время суток.

Первоначальный план был вполне в стиле традиций минувшей войны. Личный состав дивизионов заранее собирают в месте постоянной дислокации, выстраивают вдоль столов с приехавшим начальством, проводят митинг. Далее торжественное награждение, поздравления, пожелания боевых успехов и раздача посылокподарков (в числе которых были четыре килограмма черного хлеба и банка селедки). В завершение праздничный ужин с вином или шампанским, после отъезда делегации выставлялась водка. Да что там, Дмитрий Федорович за свою жизнь участвовал в сотне подобных мероприятий.

Но товарища Шелепина стандартный сценарий категорически не устроил в первый же день. Он перенес сбор на утро, до неприличия кратко провел торжественную часть с вручением орденов и медалей «ребятам в спортивных кофтах^[83]». Затем праздничный, но безалкогольный обед, и выезд «в поля», на ракетные позиции. Так и повелось.

Как будто искал, к чему придраться. И ведь не зря! Безусловно, начало боевых действий вышло сверхудачным для ПВО Вьетнама. Комплекс С75 «Двина» показал себя с самой лучшей стороны, расход ракет составлял менее 4х штук на самолет. Один из расчетов вообще отличился, и сбил 4 самолета тремя ракетами. Вражеская авиация была вынуждена перейти на малые высоты, прятаться в складках местности – и нести существенные потери от ствольной зенитной артиллерии. Так что привезенные из Москвы награды были заслужены честно^[84].

Но противник попался далеко не слабый. Авиация США быстро изменила тактику, на глазах росла сложность и действенность средств электронного противодействия. Количество побед ПВО резко снизилось, расход ракет вырос почти в два раза, ракетчики начали нести серьезные потери от ракетнобомбовых ударов. Обозначилась неприятная тенденция^[85]. Вот только сообщать об этом в своих отчетах генералы не спешили.

Бывший комсомольский вожак без труда находил подход к юным лейтенантам. И они рассказывали такое, что Толубко «шел пятнами», тщетно скрывая досаду и раздражение. Кто же мог подумать, что член Президиума ЦК КПСС полезет настолько глубоко в тактические и технические дебри. Переживал и Устинов, он немало сил положил на создание серии С75, и проблемы больно ранили его самолюбие. Однако, при всем этом Шелепин отнюдь не пытался давить громкими словами по партийной линии, как это постоянно бывало раньше. Как раз наоборот, лишь чтото тихо записывал в блокнот, не забывая вслух отмечать достоинства советского оружия. Даже пару раз шутил, что ракета К13Д надежна как первичная парторганизация.

За очередным поворотом колонна свернула прямо в джунгли, под свод огромных деревьев, причудливо обвитых экзотической зеленью. Бывшая пешеходная тропа, набитая вырезанными из автопокрышек сандалями вьетнамцев, едва угадывалась в глубоких колеях «труменов». То тут, то там торчали невысокие пеньки, оставшиеся от великанов, мешавших проезду тяжелых полуприцепов.

Позицию дивизиона было сложно рассмотреть даже с 50ти метров, летчики США быстро научили ракетчиков не жалеть сил на маскировку ради одного боя. Ракеты на ПУ прикидывались полуповаленными деревьями, и были все обвиты реальными живыми лианами. Загнанную между трех деревьев кабину управления можно было принять за местную хижину, если б не раскрытая коробка кабельного вводавывода. Домик на колесах был весь обложен десятисантиметровым слоем расщепленных бамбуковых стволов для защиты от осколков. Вдали чуть слышно стучали невидимые дизеля. На поверхности ни одного кабеля, все в земле. Глубокие зигзаги щелей прикрыты бамбуковым накатом и вездесущей растительностью, центр дивизиона дополнительно огражден невысоким валом^[86].

Личный состав, бросив ремонтные работы, срочно построился. Командир, в шортах и легкой рубахе с синезелеными разводами, дико стесняясь своего внешнего вида, подбежал с докладом. На импровизированных козлах осталась антенна, блестящая свежими заплатами на месте дыр, пробитых осколками наводящегося на радиоизлучение «шрайка^[87]». Стол под деревом был завален повоенному серой электроникой, виднелась пара паяльников и вездесущие клубки проводов. «Меняет война людей» – подумал Устинов, выбираясь из машины. – «Ведь знали прекрасно, что должно приехать высокое начальство, но все равно, ремонт отложить даже не подумали».

Такое трепетное отношение к технике радовало Дмитрия Федоровича. Он вообще считал, что будущие сражения будут выигрывать механизмы, а не люди. И не жалел своих сил на оснащение армии СССР самым лучшим в мире оружием.

Генералполковник Толубко не стал затягивать встречу. Кратко поздравил солдат и офицеров, затем попросил их заниматься своими делами, не обращая внимания на прибывшую делегацию. Уже через несколько минут Шелепин оказался среди людей, спрашивал, отвечал, весело и непринужденно шутил. Заметил чуть замешкавшегося у машины Устинова, тут же привстал, и помахал рукой, приглашая к себе.

– Дмитрий Федорович, присаживайтесь к нам.

– Разумеется, – Устинов подошел к столу. – Что тут у вас интересного?

– Вот смотрите, ребята проводку вытащили из сбитого Фантома, – Шелепин продемонстрировал толстый жгут. – Так у них все провода промаркированы через каждые два сантиметра.

– Хм… – Устинов вытащил внутреннего кармана оранжевый целлулоидный пенал, аккуратно достал из него очки, постариковски водрузил их на нос и с минуту рассматривал мелкие цифры. – Действительно удобно, ишь что вражины придумали.

– На прошлой неделе у нас проводку в СНР^[88] после шрайка посекло осколками, там мы три дня ремонтировали! – осмелился пожаловаться лейтенант. – С такими проводами управились бы часа за четыре.

– Не горячись, все равно не меньше суток пришлось бы работать, – осадил его товарищ. – Ты только вспомни, сколько там всего было…

– Ребята, но ведь все равно бьете супостата, – поднял глаза поверх очков Дмитрий Федорович, – и хорошо бьете!

– Должны бы еще лучше! Нужно своими глазами посмотреть, как падает Б52, командир мечтательно покачал головой. – Говорят, полнеба в горящем керосине, красота!

– Намедни тройка стервятников прошла, деревню тут недалече разбомбили, – расстроенно заявил операторсрочник. – Ананас^[89] гадский прямо на площадку, где играли дети попал. Вот совсем немножко мы не успели. – Рука солдата, до этого спокойно лежащая на столе, непроизвольно сжалась в кулак.

– Совсем американская военщина распоясалась! – Мотнул головой Шелепин, шумно вдохнул влажный жаркий воздух, и добавил: – наша партия заставит их ответить за преступления против вьетнамского народа. Мы все заставим!

– Думаю, наша промышленность сможет изготовить подобное. – Устинов не выпускал из рук провода, пробуя стереть маркировку, явно прикидывая, какой завод СССР озадачить. – Я заберу их с собой?

– Конечно, товарищ Устинов! – Лейтенант радостно пожирал глазами секретаря ЦК. – Если нужно, мы еще собьем и принесем! Сколько потребуется вам и партии!

– Нуну, молодцы. Развоевались! Вы аккуратнее, берегите себя. – В коридорах ЦК Дмитрий Федорович уже давно не сталкивался с такой непосредственной искренностью, и его глаза чуть блеснули влагой.

– С проводами разобрались, – сменил тему Шелепин. – Вот скажите, как с помехами боретесь?

Расчет погрустнел, эта проблема была куда более неприятной и сложной. Так что отдуваться за всех пришлось командиру. Капитан лет тридцати подробно рассказал о работе мощных установок глушения на базе Б52, они буквально «заливали» экран РЛС, не позволяя различить отметку цели. Пожаловался на RB47^[90], который своими активношумовыми помехами заваливал операторов ложными целями. Даже штурмовики научились сбрасывать контейнеры с дипольными отражателями, которая легко «уводили» на себя ракеты при автоматическом ведении цели. Ручной режим требовал высочайшей квалификации операторов, и его пока не могли использовать вьетнамские боевые расчеты.

– Если так пойдет дальше, нам придется атаковать только те цели, которые можно, а не те, что нужно, – на грустной ноте закончил свой рассказ командир дивизиона.

– И какие меры борьбы предлагаете? – Шелепин ничуть не удивился, похожую историю он слышал уже раз пять.

– Есть у меня задумка… – капитан посмотрел на члена Президиума ЦК, удивился своей смелости, но продолжил, – вот сделать бы систему ложных пусков.

– О! Чтоб враг не мог понять, летит в него ракета или нет? – Шелепин потянулся в карман за блокнотом. – А вы это своему командиру предлагали?

– Виноват, не успел!

– Обязательно напишите рапорт с предложением. Сейчас идет настоящая война умов, любая мелочь будет полезна разработчикам оружия.

– Есть!

– Не надо сейчас по уставу рубить, – чуть поморщился Шелепин. – Не приходилось вам сталкиваться с помехами по каналу управления?

Устинов отвлекся от мыслей об очередном ночлеге в бунгало, и начал внимательно вслушиваться в диалог. Это с каких пор комсомолецкарьерист начал разбираться в подобных терминах? Откуда этот гуманитарий слов нахватался? Ведь он не пытается раскопать чтото плохое, наоборот, спокойно и вдумчиво разбирается в ситуации, ищет решение!

– Чтото такое было, вот на прошлой неделе заметили слабое излучение в этом диапазоне, – удивился капитан, – гдето это уже стало проблемой?

– Еще нет, но от такого противника можно ожидать любой пакости. Надо бы заранее изучить возможность смены частоты, да и алгоритм кодирования перепроверить. – Опять карандаш скользнул по странице блокнота.

– А что, бойцы, шрайки сильно досаждают? – вмешался Устинов.

– Сначала попугали сильно, но мы быстро смекнули, как беду отвести. Главное вовремя засечь его пуск на радаре…

– Дальше вы все дружно считаете время подлета и луч отводите? – Дмитрий Федорович медленно обвел взглядом расчет. – Или как рекомендовал разработчик комплекса, ракетами их сбиваете?

– Отводим, конечно. Там лишь бы шрайк случайно в когонибудь не засветил. – Взял на себя ответственность капитан. – Рекомендация эта просто дур… невыполнима.

– Рано вы расслабляетесь, вот сделают для шрайка блок памяти, – Шелепин наконец закончил писать и оторвал взгляд от блокнота, – тогда не увернуться будет.

– Ужель такими стрелять стали? – Капитан быстро сделал знак своему расчету, чтоб замолчали и слушали.

– Страшно? – улыбнулся Шелепин. – Еще не было такого, но ведь в США инженеры не зря свой хлеб едят. Думают, сволочи, как посильнее ударить по коммунизму.

– Были бы отдельные антенны, чтоб выносить их подальше, да как попадет шрайк, легко починить или заменить. – Опять вылез с идеей неугомонный лейтенант.

– А может забор вокруг поставить, высокий такой, из бамбука^[91]? – Добавил другой.

– Конечно, я это запишу тоже, – в очередной раз раскрыл блокнот Шелепин, – но у вас есть командиры, не забывайте им сообщать о своих идеях. Ведь на войне многое подругому выглядит.

– Вот кабы возможность менять частоту каждый день, – высказал вслух свою мечту курносый лейтенант. – Никакие помехи не помогли бы тем бомберам. Подпустили поближе, чтоб не увернулись, и бац, бац, бац, серией с трех пусковых. Как канал освободится, опять…

– Да чтоб СНР сам складывался в походное положение, – с трудом сдерживая смех поддержал оператор с дальнего конца стола. – И вот бы хоть вентиляторы поставить, а то сидишь у пульта как внутри телевизора, везде горячие блоки, еще и солнце палит…

– А можно ракету наводить не двумя штурвалами, а одной рукояткой, так здорово в "Фантоме" управление сделано…

– И топливо едучее в ракеты не заливать, а то в противогазе и ОЗК в жару неудобно, столько людей уж от того потравилось.

Конец фразы был смазан дружным смехом. Не удержался даже Устинов, он снял очки, прикрыл лицо рукой, опертой локтем на стол, но трясущиеся плечи ясно показывали, что чувствует пятидесятивосьмилетний Секретарь ЦК КПСС.

Напряжение спало, и разговор быстро скатился на бытовые темы, типа слабосильности вьетнамцев при передислокации дивизиона, отсутствия подходящей климату одежды, редкой почты…

* * *

Ночевать поехали в Винь, ближайший от дислокации дивизиона провинциальный центр, что километров на триста южнее Ханоя. Этот городок авиация США ожесточенно бомбила с первого дня войны. Вся дорога была изрыта свежезасыпанными воронками, по которым колонна едва ползла. Капитальный мост через реку Ка^[92] тоже был уничтожен, но понтонная переправа, построенная китайскими добровольцами, исправно работала. Не забыли коммунисты из Поднебесной и про идеологию – на въезде красовался огромный лозунг «Долой новых русских царей в Кремле», а каждый пролет моста украшал плакат с Мао Цзедуном, держащим в руке красную книжечку.

Темнота упала почти мгновенно, как это бывает в тропиках, так что размещались в небольшой, но явно лучшей гостинице города уже в темноте. Впрочем, жизнь вокруг кипела, казалось, что весь Вьетнам просыпается как раз после захода солнца.

– Дима, – Шелепин постучал в комнату Устинова полчаса спустя, пойдем. – Мне тут сказали, что с одной из террас открывается чудный вид на реку.

– Ууу, все тебе бежать. Погоди чуток!

– Выходи в холл третьего этажа, там рядом, любой му^[93] проводит.

Через десяток минут Устинов действительно выбрался на чтото типа большого крытого балкона. У перил Шелепин в свежей белой рубашке потягивал Miller High Life из золотистожелтой банки.

– Держи, – протянул он жестянку из початой картонной коробки, – война тут, а везде фонари, люди ходят, ездят. Даже не верится в бомбежки.

– Да уж, это тебе не Москва в 41ом, мы там за каждым лучиком света гонялись. – Устинов выдернул язычок банки, – трофей?

– Черт их знает, скорее контрабанда. Странная тут все же война. – Шелепин достал пачку «Столичных», – будешь?

– Давай, – протянул руку Устинов. – Сухие хоть?

– Обижаешь!

Курили молча. По потолку бегали маленькие ящерицыгекконы, охотясь за разными насекомыми, постоянно издавая при этом писк. Казалось, что в любой момент они свалятся прямо на голову, но недели в тропиках достаточно любому, чтоб понять – этого не случится никогда. В углу, разгоняя быстро спадающую жару, шелестел помнящий еще французов вентилятор на ножке. Гдето недалеко на улице визжала свинья, ее явно гоняли перед тем как пустить на ужин делегации из СССР^[94].

Официант неслышно установил на стол светильник, разложил европейские приборы и салфетки. Чуть позже он же принес первое блюдо – большие кастрюльки с супом Фо. Густой говяжий бульон с ароматом имбиря, плоская рисовая лапша, специи, и тонко порезанная сырая вырезка… Несмотря на то, что это блюдо подавали едва ли не каждый день, надоесть суп не успел. Две звездочки непогашенных окурков синхронно прочертили темноту, и проголодавшиеся мужчины, сев за стол, с аппетитом принялись за еду.

Беседа возобновилась только после того, как тарелки опустели.

– Знаешь, Дима, наше оружие меня удивило, – Шелепин наконец отодвинул тарелку. – Не ожидал, что со Штатами сможем сражаться на равных. Это настоящий триумф!

– Серьезно?! – От удивления Устинов сжал некстати оказавшуюся в руке початую банку. Хрустнула жесть, пиво выплеснулось на скатерть. – Тьфу! Саша, ну зачем под рукуто!?

– Извини, извини! На вот, возьми другую, а эту брось. – Шелепин откинулся от стола, и со смехом достал новый High Life.

– Никак не ожидал от тебя такого. – Дмитрий Федорович осторожно перелил остатки пива в заблаговременно выставленный официантом бокал. – Не надо выкидывать, когда еще в этой жаре чтото приличное попадется.

– Почему не ожидал? Зачем вокруг да около политесы разводить, ведь бьем штатовцев, в хвост и гриву бьем! Как они хвастались, кричали, что сильней их авиации ничего в мире нет.

– Что есть, то есть. – Устинов задумчиво потер вечернюю щетину на подбородке, – извини за откровенность, но ты так копался в недостатках…

– Аххаха! Толубко там еще от страха рапорт об отставке не написал?

– Вот тебе смешки, – притворно проворчал Устинов. – А целый генералполковник мучается, ты бы хоть его успокоил.

– Ничего, до завтра подождет. Тем более, зря он молча смотрит, как инициативу потихоньку Вести^[95] отбирает.

– Ну ты хватил, да в таком ни один генерал в этом признается.

– Для этого за ними и пригляд нужен постоянно, кстати, надо будет… Нет, очень надеюсь, что после съезда ЦК тебя выберут в Президиум ЦК^[96].

– Серьезное предложение. – Устинов лихорадочно прикидывал расстановку сил в ЦК. – Признаться, я сильно переживал, война проверка труда стольких заводов, людей…

– Брось, вот не сомневаюсь, не пинай ты директоров и генералов каждый день, они бы с "Фантомами" одними С60^[97] воевали.

– Есть такое дело, без ебической силы у нас ничего сделать не могут. – Устинов сделал большой глоток, на несколько секунд замер, и, взглянув в глаза собеседника, продолжил, – вот при Сталине проще было.

За столом повисла вязкая тишина. Еще недавно, при Никите, это имя не произносилось ни при каких обстоятельствах. Даже от гимна СССР оставили одну музыку.

– Директорааа… Да, многие берега терять начали. – Шелепин тоже поднял взгляд. – Надо их взять к ногтю. Но…

Александр Николаевич замялся, покатал в руках бокал. Устинов терпеливо ждал, не перебивая мысль.

– Так как это делал Сталин, нам делать нельзя.

– Почему, Саша?

– А ты самто этого точно хочешь? Не устал!? Думаешь, зачем все так дружно встали против Никиты? Просто боятся! Дада, именно боятся, что он не сможет контролировать ситуацию обычными средствами, и свернет на знакомую и простую тропу чисток. Что бы он ни говорил, подпись стоит на многих расстрельных списках.

Устинов поежился. Сталинский нарком хорошо знал, что значит жить в постоянном ожидании ареста. Да и целях назначения Шелепина на КГБ догадывался.

– Нет, этот путь закрыт, товарищи не допустят… Да и желающих занять кабинет вождя в Президиуме нет.

– Ты в этом уверен? – Устинов смотрел в упор, прямо в глаза.

– Да, – твердо ответил Александр Николаевич.

Очень вовремя подошел официант с рисом под соевым соусом и огромными, нежными отбивными из поросенка. Заменили тарелки, приборы, и неслышно изчез в темноте прохода. Первый голод уже прошел, поэтому диалог быстро возобновился.

– Ммм, все же не зря тут поросят гоняют, только попробуй, – Шелепин, аккуратно отделил ножом очередной кусочек мяса. – Хотя не поверишь, сегодня я хотел поговорить совсем на другую тему.

– Надеешься удивить меня еще больше? – Устинов больше налегал на привычный рис, отодвинув острый соус ближе к краю тарелки. – Помоему, это уже невозможно.

– Зря сомневаешься, у нас чем дальше в джунгли… В общем, появились у меня в подшефных министерство электронной промышленности.

– Уже наслышан, ЦК слухами полнится, – Дмитрий Федорович притворно вскинул руки к ушам, впрочем, не отпуская вилки и ножа. – Тебя инопланетяне не подменили случайно?

– Хуже, – Шелепин перешел на «страшный» голос. – Они меня загипнотизировали.

– Это как? – Устинов озадаченно начал вглядываться в Шелепина, но увидев его улыбку, только махнул рукой. – Ну брось наконец свои дурацкие шутки.

– Да серьезно… Ко мне попали очень любопытные артефакты из… – Врать нельзя, не простят, напомнил еще раз себе Шелепин, но все говорить тоже не стоит. – Можно сказать, параллельного мира. В нем развитие идет немного быстрее, и судя по всему, не так, как у нас.

– Саша… Ты в этом… Уверен?

– Не переживай, полностью в здравом уме и твердой памяти. Раскопали все это ребята Семичастного, и у них хватило ума все вовремя засекретить. Так что сейчас информацией владеют всего несколько человек в мире.

– И как они выглядят? – Устинов спохватился. – Это оружие? Они не опасны для нашего мира?

– Нет, совершенно. Обычные предметы быта, знаешь, как будто ктото большой и сильный дернул кусочек пространства и кинул к нам с тем, что там по случайности оказалось.

– Эх, надо было мне вместо документов фантастику читать.

– Да ты уже видел один из них, догадайся, какой?

– Хм… – В глазах Устинова ощутимо закрутились диски счетнорешающей машины. – Кино про синих человечков!

– Угадал! С первой попытки! – Шелепин с сожалением посмотрел на остатки отбивной, но положил приборы, чтоб освободить руки. – И знаешь что это на самом деле?

– Хватит уже, Саш, давай серьезно!

– Развлекательное детское кино, которое мы пересняли с экрана одного из устройств! Как у нас про индейцев. Да что там, сам посмотришь потом в оригинале.

– Бл… Ну вы с Володей и шутники, однако. Весь мир на уши подняли, наш Леонид Ильич два месяца места себе не находил, метался между учеными и военными, да и сейчас меня постоянно терзает вопросами…

Устинов осекся, до него дошло, зачем фильм вообще появился в «свободном» доступе.

– Красиво ты меня перед выбором поставил, – рубанул он с прямотой военного. – Ты же прекрасно знаешь, что мы с Леней мало что не друзья.

– Так мне он не враг, – Шелепин пригнулся ближе к собеседнику и понизил голос. – Можно я откровенно? Ильич неплохой человек и опытный аппаратчик. Оратор хороший, женщины от него без ума, политики зарубежные улыбке его доверяют. А какой обходительный и аккуратный! Признаюсь, умеет он находить компромиссы, хотя и злопамятный чересчур.

– Так что же тебе не нравится тогда? – Устинов даже откинулся от удивления глубже в собранное из бамбука кресло.

– Да, ты прав, на первый взгляд, идеальный координатор при коллегиальном управлении, ну, примерно как сейчас. Ставит на стабильность, старается никого слишком не ущемлять и без нужды не двигать. Особенно в республиках. Но история не прощает выжидания и застоя.

– Не пойму я тебя совсем, Саш. Виляешь тудасюда как лиса. Пойми, нам и нужен сейчас хотя бы десяток лет спокойного, поступательного развития. Ты только что сам говорил, что вооружение на уровне, а скоро будет еще лучше.

– Я тоже так думал… – Шелепин порылся в кармане и протянул собеседнику брелок USB. – Вот захватил на всякий случай. Открой крышечку, там можно пластик подцепить ногтем.

Устинов последовал совету, и начал вглядываться в миниатюрную плату с распаянным многочисленными ножками элементом из черного пластика. Александр Николаевич пользовался моментом, отдавая должное прожаренной поросятине.

– Света мало, пойдем в комнату? У меня гдето и лупа была…

– Какой ты запасливый, однако. Нет смысла, все равно ничего интересного там не видно. Вернемся домой, поинтереснее вещи покажу.

– Как это используется, чтото смогли определить?

– Всегото элемент памяти. Бытовой, по сути детская игрушка. Только объем у него десятки миллиардов слов. Это больше, чем у всех компьютеров в мире вместе взятых.

– Ни ..я себе! – Не удержался Устинов. – Это точно?

– Точно, точно. Дома покажу тебе все подробнее, даже сами игрушки, которые используют такой накопитель.

– Так чего ты ждешь?! Надо срочно отдать все на исследование нашим ученым!

– Дима, ну не беспокойся. Все что можно, уже сделано. Создан секретный НИИ по изучению артефактов, их исследование советской наукой идет полным ходом, уже есть некоторые результаты. Но все приходится делать тихо и незаметно, ты только представь, если эта информация попадет в руки врагов?

– Не поспоришь, – Дмитрий Федорович все же надел очки, и старался поудачнее повернуть плату брелка перед светильником. – Изза такого войны начинаются.

– Вот видишь! Теперь предположим, я доложу обо всем это хотя бы на Президиуме.

– И что? – Устинов с удивлением посмотрел поверх очков. – Ты хочешь сказать, что в ЦК есть предатели?

– Нет конечно, – возмущенно отмахнулся Шелепин. – Но у всех своя номенклатура, сферы интересов, производства! Неизбежно потащат ресурсы под под себя, переругаются, и… Раскроют, не со зла, а от простой технической безграмотности и желания добиться результатов быстрее других любой ценой.

Устинов удивленно посмотрел на «железного Шурика». Все же правильно говорили умные люди в свое время – «Дима, не лезь в политику, это не твое». Столько лет в ЦК, но такой поворот событий даже в голову не пришел. Ведь прав Шелепин, десять раз прав! Попади секрет в другие руки, за артефакты уже бы шла бульдожья схватка под ковром всех министерств. Дмитрий Федорович лучше других знал, как умеют писать доносы «капитаны» советской промышленности! Какая уж там секретность, не по умыслу, так по пьянке разболтают. Нужно аккуратно, да хоть как сегодня на позиции дивизиона, с блокнотиком…

– Так вот, – продолжил Александр Николаевич, – при Брежневской стабильности нас быстро обгонят, уже сейчас США в микроэлектронике минимум лет на пять впереди нас. А эта линия развития, как видишь, идет куда дальше, чем предполагают в своих фантазиях наши специалисты.

– Это же технологии параллельного мира?

– Законы физики и химии совершенно одинаковы. Никаких сомнений, такие устройства можно будет делать у нас. Да что там, Маслов из Пульсара хвастался, что вотвот сделают первую копию.

– Такого накопителя? – Устинов окончательно отодвинул в сторону тарелку. – Может я схожу за лупой?

– Сходи, если не терпится. Но для начала мы взяли намного, в сотни раз более простой элемент, какойто счетчикдешифратор. – Шелепин поднял бокал, и сделал несколько глотков. – совсем в горле пересохло, как на партсобрании.

Пока Дмитрий Федорович ходил к себе, официант выставил кофе и пышные крендельки французских булочек. Аромат свежесваренной "робусты" поплыл по террасе, причудливо перемешиваясь с табачным дымом. Вроде и считают ценители этот сорт кофе более дешевым, но именно горьковатая и грубая "робуста" нравилась Шелепину куда больше, чем слабая "арабика". Поэтому смаковал он напиток с неподдельным удовольствием, стараясь продлить каждую минуту.

Однако Устинов не задержался, уже через несколько минут он буквально ворвался на террасу.

– Саша, но ведь там буквы! Латинские! И обычные цифры!

– Естественно! Это же Земля, но немного другая. – Шелепин протянул пачку сигарет. – Да садись ты, успокойся. Кофе тут чудесный, выпей пару глотков, и пусть весь мир подождет.

– Погоди, но все равно не понимаю, – Устинов все же сел в удобное кресло, закурил, и потянулся за чашкой. – Но эта возможность для технического прорыва, почему… Ты ее так боишь… опасаешься?

– Как бы объяснить попроще… – Шелепин оторвал кусочек булочки, чуть смял в пальцах, бросил его в рот, и запил крохотным глоточком. – У тебя в руках не просто новинка, это настоящая техническая революция. Бомба! Вот представь, что во времена Наполеона русские мастера начинают делать Калашников. Это хорошо или плохо?

– Разумеется, хорошо. С таким оружием можно добиться, к примеру, победы при Бородино без особого труда. – Устинов почесал затылок как школьник. – Вот только с производством проблемы будут немалые… Но както можно выйти из положения…

Дмитрий Федорович задумался. Явно прикидывал, как в начале девятнадцатого века делать поворотный затвор. Наконец, он пришел к однозначному выводу.

– Знаешь, Саша, и правда… Не получится наладить производство в то время.

– Сразу не выйдет. Но если потратить десятьдвадцать лет на разработку станков, к примеру? Ты же в производстве собаку съел.

– Это потянет за собой перестройку промышленности, причем начиная чуть ли не от разведки и добычи полезных ископаемых, обработку стали… Новые виды пороха, массовый выпуск патронов.

– Но это вообще реально? – продолжил настаивать Шелепин.

– Почему бы и нет, – не стал спорить Устинов. – Мосинку на вооружение еще в 1891 году приняли, технологии не сильно отличаются.

– А теперь подумай, что произойдет, вздумай Николай Первый перевооружить армию к Крымской войне?

– Это когда хоть было?

– Гдето в середине века, в пятидесятых годах^[98]. Да неважно. Это ведь все равно за месяц не сделать!

– Ты хочешь сказать, что… – Сталинский нарком вооружений вздрогнул, примерив ситуацию на себя.

– Именно! – нетерпеливо перебил Шелепин. – В тайне такое сохранить невозможно. А промышленность Европы была развита куда лучше, чем в царской России!

– Автоматы у англофранцузской армии появятся раньше и будут лучше… – потухшим голосом закончил Устинов.

В повисшей тишине стали слышны негромкие шлепки. Огромные лягушкиголиафы, завезенные во Вьетнам для разведения «на мясо» с Кубы, ловили комаров прыгая на стену. Но Александр Николаевич только что осмысленную Устиновым ситуацию уже давно продумал, и быстро продолжил:

– Представь искусственный интеллект в каждой ракете или бомбе? Или роботасолдата? Космический корабль, который может с орбиты различать звания на погонах? Самолетшпион размером с воробья? Автоматический станок или конвейер, а то и целый завод? Кто это внедрит первым, мы или США?

– Саша, ну ты не сгущай так краскито.

– Дима, ты будто сам не знаешь, в каком у нас все состоянии… Пусть такие изменения произойдут не через двадцать, а через тридцать, сорок лет. Тебе от этого легче?

– Умеешь ты убеждать. – тяжело вздохнул Устинов. – А если этот ящик Пандоры, ну артефакты, не использовать совсем?

– Уже думал, – покачал головой Шелепин, – не поможет. Мы слишком близки, и наверняка придем к похожим решениям, разве что лет на пятьдесять позже.

– Но так это оставлять нельзя. Это ж какие открытия будут!?

– Да какое там! Сам не рад, но выходит надо не просто работать, а опять жилы рвать всей страной. Именно как при Сталине, когда атомный проект вся страна волокла. Иначе будет как в 41м. Только хуже, с атомным оружием и ракетами Уральский промышленный район не поможет.

– Мы в Европе за две недели на ЛаМанш выйдем!

– Думаешь? Когдато я такое уже слышал… Хотя дойтито может и дойдем. Бойцы Зиапа тоже в Сайгон прорывались. Да ты сам ведь прекрасно знаешь, сколько у США бомб и носителей сейчас^[99], размажут нас в стекло в ядерной войне.

– Что за пораженчество, Саша? – Устинов возмутился. – Ведь сейчас малой силой, валим самолеты как глухарей.

– Конечно, бьем и бить будем! Но… – Шелепин резко затушил окурок. – Дима, ты идешь со мной на прорыв?

– Эх… Припер так припер, – Устинов тоже притушил сигарету. – Как у коммуниста, у меня нет иного выхода. Только вперед. – Он высоко поднял бокал. – Хоть не наша водка, но давай, за победу.

– За победу! – Ответил Шелепин легким звоном стекла. – Еще не поздно.

…Курили молча, стоя у перил. На тропическом небе горели непривычно яркие звезды. Река, как большая дорога, светилась в темноте фонариками лодок. Суета города не прекращалась, работали даже заводы. Слева, через дорогу, не закрывались двери небольшого католического храма. Как они тут без электричества жилито?

– Кстати, – начал Шелепин, вытаскивая записную книжку. – Я тут набросал небольшой план по результатам разговоров.

– Очень интересно, – Устинов все еще не мог поверить, что комсомольский вожак может разбираться в технике. Да что там, во всем ЦК таких людей по пальцам пересчитать, разве что «грозный Иван» хоть както тянет^[100].

– Для начала, надо форсировать разработку переносных зенитных комплексов. Представь, каждому партизану дать чтото типа типа шавыринского изделия^[101]?

– Им еще сколько доводить его, – проворчал Устинов. – Так не вовремя Борис умер.

– Но ведь в США такое устройство уже давно на вооружении! Хотя пока его эффективность мала.

– Делают, что могут… Вот что значит, одно КБ^[102] занимается.

– Нам его надо обязательно успеть обкатать в реальных боях. Вплоть до отправки сюда экспериментальных образцов с нашими специалистами. И ты совершенно прав, не помешает еще один разработчик, за ПЗРК большое будущее.

– Хорошо, я посмотрю что можно сделать. Если ты через Президиум поддержишь, уже к лету испытаем.

– Прекрасно! – Шелепин опять сделал пометку в блокноте. – Вот смотри, как дело пошло сразу. Главное, на съезде не промахнуться.

– Ты свою книжечку не забудь гденибудь, – пошутил Устинов. – Скоро ЦРУ за ней охоту начнет.

– И так не расстаюсь, под подушку кладу. – Серьезно ответил Шелепин. – Вообще, надо через Вьетнам прогнать как можно больше ракетчиков. Чтоб каждый летеха пороху понюхал, и плевать, сколько ракет в небо высадят. Но это не твой вопрос, тут я Толубко прижму хорошенько.

– Ох, чувствую, несладко ему придется, – потер руки Устинов.

– Еще не забыть нормально заплатить специалистам, они тоже люди, и прекрасно знают, что летчик США за вылет получает больше, чем они за год. Долг это святое, но даже Сталин установил расценки за подбитые танки и самолеты^[103].

– А что по «Двине»? – Устинову понравился темп, и он не хотел его терять.

Шелепин вспомнил, как загонял в лузу шарик в Tetter на мобильном телефоне попаданца. Сравнил с реальным экраном РЛС, помехах, важности слаженной работы расчета в режие ручного ведения цели…

– Вот смотри, как должен примерно выглядеть дивизион ПВО.

На крохотную страничку лег рисунок С300 и его краткое описание^[104], каждый пункт которого Александр Николаевич постарался подробно обосновать. Пусть это было сделано по художественным фильмам 2010 года, для 65го казалось существенным прорывом.

– Ого, – Устинов оценил замысел. – А мы это сможем сделать?

– Должны! Нет, к черту! Мы обязаны получить такую технику на вооружение как можно раньше.

Шелепин полистал свой блокнотик.

– Вроде все, остальное мелочи, ты и сам про них слышал. И вообще… Пойдем лучше спать, завтра с утра в Ханой, да в Москву пора.

2.5 Часы к съезду

Наверно, коммунисты ненавидят праздники. Особенно католические. Ну чем еще можно объяснить рождественский вопросподарок от Шелепина, ради которого он не поленился в пятницу, 24 декабря приехать в НИИ лично? Тема простенькая, обеспечить к середине марта следующего года (то есть через 3 месяца) подарки для делегатов 23го съезда партии. Естественно, это не значит самому посуду под хохлому расписывать или фанерку выпиливать лобзиком. Вся промышленность СССР готова принять участие в этом ответственном мероприятии. Нужна сущая мелочь, а именно годная идея.

Причем на выходе процесса по копированию артефактов пока не просматривается. В технологии производства печатных плат еще конь не валялся. По элементной базе ничуть не лучше, да и что с нее толку, конденсатор или разъем даже доярка за подарок не примет. Жидкокристаллические индикаторы до стадии лабораторных образцов не дошли, чтото не ладится у товарища Барника с химией.

Лучше всего в Пульсаре с микросхемой из парктроника. Судя по ноябрьскому докладу, обещали первый образец еще в этом году сделать, если успеют установить какойто очередной заморский чудостанок. Который покупали через Румынию, и вывозили на тачанках по степи, отстреливаясь из пяти пулеметов от летающих лыжников КОКОМа. Впрочем, винить ученых нельзя, почти полгода работы в дветри смены, день и ночь без выходных. Но до сих пор без материальных результатов.

Что остается? Макет автомобиля будущего в натуральную величину? Новый фильм из жизни гномов, эльфов, и прочих сказочных полупид… росликов? Каждому участнику по персональной фотографии орка! Вождям чучела назгулов! В общем, хватит бредить, вспомним, что вообще принято дарить на подобные мероприятия. Из хайтека можно представить радиоприемник, часы, калькулятор, телефон, магнитофон, видеоплеер. До ноутбуков и мобилок КПСС не дожила^[105].

Из всего этого самым приятным видится калькулятор. Вот только со светлой идеей упразднить логарифмические линейки у инженеров в пользу электронных настольных машинок я уже пытался вылезти. До сих пор уши краснеют, как диалог со своим сотрудником вспоминаю. Одно хорошо, позорище за стены НИИ не вылезло, а откровенная тупость директоров при социализме никого особо не удивляет.

После того, как Федорхиппи успешно спаял и отладил переходник с COMпорта на Consul, я попросил его сделать чтото типа ЭВМ на четыре арифметических действия. Уж очень меня утомило столбиком на бумажке считать. Не бегать же каждый раз к ноутбуку? Волосатый «электрик» спорить не стал, и через день принес эскизный проект. Вот тутто и выяснилось, что для аппаратного перемножения одного 4х битного числа (от 0 до F, или от 0000 до 1111) на другое требуется сущая чепуха, а именно 88 транзисторов. Плюс целая горсть резисторов и плата гетинакса размером с пиццу. Так как таблица умножения в железе никому особо не нужна, паять надо хотя бы 16х16 двоичных разрядов. А лучше сразу 32х32, как на привычных мне 8значных калькуляторах^[106].

Если все делать «в лоб», то количество транзисторов будет расти пропорционально квадрату разрядности и покажется разумным только для процессоров 21го века. Можно пойти путем сдвига и сложения с запоминанием результатов в триггерах, тогда количество элементов для варианта 32х32 близко к 1000. Но система будет работать катастрофически медленно, так как количество операций сложения пропорционально множителю. Поэтому в 60х принято использовать специальные методы аппаратного ускорения. Применение алгоритма БутаУолеса (уменьшение количества частных произведений плюс их параллельное сложение), для случая 8х8 даст 815 транзисторов при 22х тактах, на 16x16 – 2939 при 24 тактах, а 32х32 – 9965 при 30ти тактах^[107].

Таким образом, пока количество элементов в кристалле не вырастет хотя бы до сотен, про настольный калькулятор проще забыть. Радиоприемник лучше существующего MICRO не сделать. Аналоговый телефон уже доведен до совершенства. Электронные наручные часы за оставшиеся три месяца явно не потянуть, а настольные «гробы», с газоразрядными трубками мало кого удивят. Хотя…

ГГ несколько заблуждается. Настольный калькулятор (хоть и весьма несовершенный) уже существует как за рубежом, так и в СССР (Вега). 1500 транзисторомагнитных единиц, электролюминсцентные 7сегментные индикаторы.

Эврика! В панели приборов RAVчике есть встроенные часы, причем они не ЖК, а какието старомодные люминесцентные, с зелеными секторами. При первоначальной разборке я про них совершенно забыл, польстившись на большой и современный индикатор магнитолы. Но это упущение исправить не долго и не сложно.

Через три часа у меня на ладони лежал пустотелый стеклянный параллелепипед, длиной сантиметров пять, с выводами контактов по бокам. На вид ничего слишком технологичного, наоборот, никогда не думал что в моей машине ездит древняя «радиолампа^[108]». Были бы мозги – вытащил девайс еще летом, и отдал в производство.

К ценному индикатору прилагалась удивительно большая по мерка 21го века печатная плата. И древняя на вид микросхема с маркировкой MM5314N^[109]. Здоровенная, чуть не с половину моего мизинца.

План обрел реальность. Берем ящик из полированного дерева, ну там карельской березы или корня самшита. А лучше, пусть братский Вьетнам бамбука подгонит, сделаем из него доски типа разделочных из 2010 года. Авось хороших столяров не всех на Колыму при Сталине сослали. Монтируем туда цифровой индикатор, блок питания, электронную схему и все, часы делегатам готовы. Можно еще попижонски зарядить снизу полоску светящимися электронными буквами «XXIII съезд КПСС». Чтоб моргало раз в секунду через красный светофильтр на радость рабочим и колхозникам.

Интересно, смогут сделать плоский вакуумный элемент? Хотя можно обойтись круглым, как в газоразрядных трубках, но нежелательно. Заводы по производству радиоламп в СССР наверняка еще не все снесли. Нанотехнологий в японских часах не заметно, наоборот, все можно поддеть пинцетом, положить на лабораторный стол, и потыкать грязным пальцем.

Телефонную трубку в руку, будем искать изготовителя. Начнем как обычно с товарища Ермакова, главного инженера 6го главка, занимающегося ЭВМ и потому «родного» для НИИ «Интел».

– Евгений Семенович, добрый день!

– Да уже вечер, Петр.

Приятно, когда по голосу узнают. В 1965 еще нет мобилок, которые не только номер звонившего покажут, но и его фотографию из того же Google вытащат и приложат.

– Тут товарищ Шелепин дал срочное, внеочередное задание, так что у нас всегда день.

– К съезду что ли? Мне вчера Шокин звонил.

– Ну да… – как всегда, узнаю все последним.

Похоже в ЦК принято разработками «своих» отраслей хвастаться, как в будущем хоккейными командами, или, хуже того, яхтами и бля...и. Раз Александр Николаевич занялся электроникой – нужно показать свои успехи. Причем если дело сорвется, готов спорить, что знаю, кого назначат крайним. С другой стороны, задницу министерство за меня не порвет, но помогать будет не только на бумаге.

– Мне нужно изготовить электровакуумные приборы нового типа.

– Если СВЧ, то это «160», ну, которое НИИ «Исток», во Фрязино.

– Ммм… Высоких частот точно не надо.

– Тогда самое простое на «Светлану» в Ленинград, если хочешь, позвоню Юрию Харитоновичу^[110].

– Спасибо большое, не помешает.

Урааа! Лампы оказывается тоже епархия МЭПа, одной проблемой меньше. В случае чего, есть кому руки от задниц оторвать и в правильное место приставить. – Я тогда перезвоню через полчасика?

– Звони. Да, кстати, а для нас есть идеи?

– Разумеется! Если все получится со стекляшкой, готовое изделие по нашему главку пойдет.

– Это правильно! Ну, надеюсь на тебя.

Только поездки в Ленинград под новый год мне не хватало для полного счастья. Но тут не думать, а бегать надо. Для начала за Анатолием, которого, как всегда, на месте не оказалось. Нашел, объяснил задачу. Хорошо с ним, сказано – срочно ехать, так даже вопросов не возникает зачем и почему сейчас. Только расписание самолетов пошел уточнить по телефону, да Рудольфу Петровичу напомнить маслабензина залить. Зато свежепринятые мэнээсы поймали за пуговицу на полдороге, еле отбился.

Опять набираю главк.

– А, Петр? Телефон гендиректора, Каминского Ивана Ивановича, я тебе нашел.

– Диктуйте…

– Вот только есть проблема… – Ермаков замялся. – Знаешь, не поможет он тебе.

– Как так? – Стройный план распадался на глазах. – Ну может хоть посоветует чтонибудь!

– Есть там история неприятная… Еще в 61ом было решено исследование темы радиоламп в Ленинграде сворачивать, и переходить на полупроводники. Соответствующее НИИ там закрыли, оставили только серийный выпуск. По электровакуумным приборам сейчас разработку ведут только во Фрязино, ну там всякие СВЧ магнетроны, клистроны для оборонки. Сам говоришь, это не подходит.

– Вот как, – расстроенно протянул я. – И что же делать?

– Не волнуйся, контора работает, – засмеялся главный инженер главка. – Навел я справки. Может помочь бывший начальник того самого НИИ, Авдеев Валентин Николаевич. Очень талантливый специалист, он еще стержневые радиолампы^[111] изобрел.

– Как мне его найти?

– Не спеши, дослушай! Он сейчас руководит небольшой лабораторией микроэлектроники при АН БССР. Записывай телефон…

– Спасибо, выручили. Может еще сегодня его застану.

Опять кручу в руках убогую карболитовую трубку, с тоской вспоминая 7960й телефон из 2010 года^[112]. До Минска дозвониться не слишком просто, то межгород занят, то абонент. Спикерфон отсутствует, ЖКэкран не поставили, автодозвона в 65ом году не предусмотрено. Еще и паллиатив на шпильках отпустил пораньше домой. Минут через пятнадцать совсем потерял терпение от накручивания упругого диска, но Валентин Николаевич все же ответил. Договориться с ним о встрече «на завтра» удалось без труда.

Ехать ночным поездом, да еще с артефактом в кармане, Анатолий запретил. Так что романтики с водкой и преферансом под стук колес не получилось. Процитировал пункт какойто замшелой инструкции, «Секретные документы перемещаются в границах режимных объектов в закрытых папках (портфелях), при выносе за их пределы – в специальных сумках, мешках, чемоданах, закрытых и опечатанных специальными печатями». Причем действовать так надо даже если печать лежит в кармане. Может оно и к лучшему, летать мне всегда нравилось. Особенно в 65м, без мучительно долгих формальностей регистрации, многоступенчатого досмотра, и долгого сидения в заленакопителе.

…По славной традиции Советского Союза доступ в лабораторию был организован с заднего хода. Хорошо хоть въезд в изрядно захламленный внутренний двор, образованный грязножелтыми 5этажными корпусами, не был перегорожен воротами или хотя бы шлагбаумом в комплекте со злобным вахтером. Обошлись без ругани и заказа пропусков. Зато сам подъезд едва нашли, двери были буквально завалены ржавыми металлическими стеллажами, которые оставляли место лишь для узенькой, полузанесенной снегом тропинки.

По внутренней лестнице добрались на третий этаж, обитая черным дерматином дверь лаборатории была приглашающе приоткрыта. Анатолий только головой покачал при виде такого вопиющего наплевательства на режим секретности. Коридор мог бы назваться широким, если бы не стоящая у стен техника и шкафы. Но при этом ощущения запущенности не возникало, даже в субботу ярко горел свет, слышались голоса, какойто технический стук, чавканье и скрип электроприводов. Зато кабинет руководителя был практически пуст, не считая, понятное дело, пары столов со стульями, директорского кресла, и самого товарища Авдеева. Чуть полноватого, интересного мужчину лет 40–45 на вид, с правильными чертами лица, которые чуть портила слишком высокая верхняя губа и мясистый нос.

Впервые в советской околоэлектронной тусовке увидел так тщательно следящего за своей одеждой человека. На Валентине Николаевиче был недешевый, сшитый по мерке костюм. Он явно каждое утро сам завязывал галстук, причем подбирал его по цвету и рисунку, да еще к рубашке «не белого» цвета. Надеюсь, Авдеев тоже оценил мой модный прикид. И именно внешняя комплиментарность, а не жалость, позволила ему удержаться от соблазна спустить гостей с лестницы, когда я назвал рекомендателя, а именно Ермакова из МЭПа.

Уверен, имя главного инженера Авдеев слышал впервые. Зато на последнем слове он както сладко скривился, как будто заел шоколадкой не рюмку Bisquit Extra Cohiba, а полстакана теплой «Русской». Видимо представил, как будет отказывать человеку из ненавистного ведомства.

В общем, до показа цифрового индикатора с RAVчика удалось дотянуть на одной лишь вежливости. Зато после втыкания в розетку специально подготовленного блока питания и подключения нужных контактов, желаемый эффект был наконец достигнут. Валентина Николаевича было не узнать, из цинично скучающего администратора он превратился в любопытного исследователя. Артефакт был внимательнейшим образом рассмотрен, ощупан, и даже опробован «на зуб».

Все это было уже привычно и ожидаемо, но… К моему немалому удивлению, Авдеев нашел в себе силы отказаться от предложения «полегкому срубить авторитета и славы», разработав технологию производства табло по имеющемуся образцу. Очевидно, обида на электронщиков была величиной с "Энтерпрайз"^[113].

Хуже того, оказалось что к беседе я подготовился очень слабо. Попросту забыл, что на дворе царство аналоговой техники, с простыми и надежными стрелочными индикаторами. В то время как для показа цифр надо ставить непростой АЦП или, хотя бы, сумматор. Поэтому никому эти индикаторы особо не нужны. Кроме далеких от народного хозяйства изготовителей ЭВМ, да бешеных конструкторов сувенирных часов к XXIII съезду КПСС. Попробуй тут доказать, что уже через несколько лет калькуляторы и прочая цифровая техника начнут стремительный захват обитаемого пространства. А компактные, не боящиеся тряски люминисцентные индикаторы будут в этом здорово помогать как минимум полсотни лет.

Тупик. Есть человек, которому задача явно по силам^[114]. Найден общий язык и куча смежных тем. У Авдеева даже в наличии какаяникакая производственная база для изготовления первой партии устройств. Но нет ни малейшего желания чтолибо делать изза дебильной ведомственной склоки пятилетней давности.

Мысль бьется в поисках выхода. Стекло? Стекло! Стекло!!! Где там козырной туз?

– Валентин Николаевич, а как бы вы отнеслись к предложению возглавить совершенно новую отрасль промышленности СССР? Будет исследовательский институт, опытное и серийное производство, тысячи сотрудников. Хотите? Еще не поздно все изменить в жизни.

Немая сцена, только не из «Ревизора», а другого соцреализма. Авдеев смотрит на меня подняв брови и наклонив голову. Анатолий перестал вертеть в руках карандаш.

– Позвольте, позвольте, молодой человек. Может сначала с фондами на 29НК^[115] поможете? – Видимо, Авдеев решил не обострять, и перевести мою нелепую эскападу в шутку.

– Извините, что слишком пафосно прозвучало, – как бы местный босс психушку не вызвал, – но я серьезно. Давайте поясню идею.

Следующий час я рассказывал об оптоволокне. Его производстве (благо, не так давно смотрел на youtube соответствующий ролик), возможном применении, основных технических проблемах. После рисунка с физикой процесса внутреннего отражения на границе двух «сортов» кварцевого стекла снисходительная улыбка стерлась с лица Валентина Николаевича. Когда я перешел к рассказу о гидроксильном пике, дисперсии, волновом уплотнении, частотах и прочих тонкостях, его глаза загорелись. Но полностью скептицизм не ушел.

– Красивая у вас Петр Юрьевич гипотеза, но сложно поверить в чудеса.

– А если вы получите образцы материалов, о которых я рассказываю? – Ну сколько можно глоткуто драть? – И вообще, может быть чаю попьем?

– Да, разумеется, – спохватился Авдеев, быстро встал, дошел до двери, приоткрыл, – Любочка! Сделай пожалуйста чаю! – И от порога нам. – Но откуда? Как?

Анатолий решил, что все заходит слишком далеко, и молча продемонстрировал свое удостоверение.

– Похоже, я и так рассказал слишком много, – черт, мог бы и раньше намекнуть, – товарищ капитан хочет сказать, что все подробности только через его ведомство.

– Так я и думал! – Расстроился Авдеев. – Неужели и тут нас американцы обогнали^[116]?

– Не совсем, но близко к тому. Вернее, пока у них возникли некоторые проблемы, на решение которых уйдут по меньшей мере годы.

– Понятно… – протянул Валентин Николаевич. – Но образецто покажете?

Мы с Анатолием переглянулись.

– А повторить его сможете? И добиться промышленного выпуска сотен километров кабеля?

– Зачем так много?

– Этот материал намного лучше меди для передачи информационных сигналов^[117], представьте, сколько ценного металла можно будет сэкономить для энергетики?

– Интересная задача. – Авдеев внимательно на меня посмотрел. – Если все так хорошо, почему вы сами этим не займетесь?

– Перед нашим НИИ поставлена другая задача. Лично товарищем Шелепиным.

– Вот даже как?! – Казалось, именно теперь Валентин Николаевич удивился понастоящему.

– Александр Николаевич сейчас курирует много проектов, связанных с электроникой и ЭВМ, так как считает их реализацию чрезвычайно важным для страны делом.

– Давно я не был в Москве…

– Там многое изменилось, особенно за последний год.

– Но почему вы думаете, что… – Авдеев пытался подыскать слова.

– За товарища Шелепина, понятное дело, я ничего сказать не могу. Но полагаю, он не откажется вас принять.

В комнату без стука ворвалась девушка со стаканами чая на подносе, сахаром и прочими мелочами. Мгновенно расставила посуду по столу и убежала, стрельнув в нашу сторону симпатичными глазками. Меня пробило на на воспоминания, и пока пили чай, рассказывал о китайской чайной церемонии. Не все, лишь тот десяток пунктов, что сумел когдато приблизительно запомнить. Впрочем, это ничуть не помешало пить чай порусски. Теплый, сладкий, не вынимая ложечек и захрустывая баранками.

– Сделаю я заказ на экранчики. – Валентин Николаевич задумчиво крутнул в стакане остатки темнокоричневой жидкости. – Даже без вашего Шелепина. Есть чтото эдакое в вашем безумстве. Прямо как мы все рвали в молодости. Эх, было время…

– Соглашение я на всякий случай захватил, – достал из портфеля бумаги, – вот оно.

– Молодой, а какой предусмотрительный, – проворчал Авдеев просматривая текст.

– Есть еще одно условие, – вмешался Анатолий. – На время работ придется организовать у вас работу первого отдела.

– Ох как вы достали с этой секретностью… Давайте проще?

– В смысле?

– Да пойдем сейчас в соседнюю комнату, вскроем ваш прибор, изучим, и больше не нужен он мне будет.

Работа не затянулась. Валентин Николаевич сменил пиджак на лабораторный халат, и препарировал индикатор примерно как хорошая хозяйка разделывает курицу перед жаркой. Аккуратно, точными движениями, без потери ценного продукта. Уже через час Авдеев в запале бил себя по лбу со словами, – «да это чуть доработанный триод с фосфором на аноде! Только сеточку добавили! Ну чисто маленький кинескоп, проще некуда. Но как я раньше сам не догадался?».

* * *

Из аэропорта поехали в «Пульсар», наудачу, так как все равно по пути. Тем более пробок тут нет вообще, поток машин до смешного мал даже летом. А уж зимой, судя по всему, две трети водителей ставит свои транспортные средства на чурбачки. Так что на едва почищенной дороге только черные «служебки» да похожие на здоровенные обмылки автобусы и троллейбусы. Но шипованная резина тут явно не в моде. Асфальт берегут, или на пятом десятке лет советской власти шины делать не научились^[118]. Но результат один – движение идет убийственно неторопливо, на 30–40 километрах в час. Хорошо хоть на улице не холодно, и жалкая печка «Волги» поддерживает в салоне сносную температуру, при которой можно чуть вздремнуть.

Ожидания не обманули, работа в по теме интегральной схемы сумматора из парктроника RAVчика кипела даже 25го в девять вечера. В Рождество и субботу (все никак не привыкну, что тут она пока воспринимается скорее как рабочий, а не выходной день). Ребята Маслова уныло исследовали очередной набор 25миллиметровых пластин, на котором, судя по всему, снова не оказалось ни одной годной микросхемы.

Неудивительно, хоть кол на голове теши этим гениям, но ввести нормальную фильтрацию воздуха и стерильные костюмы они так и не сподобились. Обошлись халатами, забавными накрахмаленными чепчиками и бахилами. Впрочем, может быть я зря грешу на чистоту, и все дело в техпроцессах. Подобрать десятки параметров по каждой стадии экспериментальным путем – это не шутка.

До сих пор бросает в дрожь от разработанной техинструкции на 35 пунктов. Небольшой фрагмент даже переписал на листочек, и положил под стекло письменного стола в кабинете. Чтото типа «окисление подзатворного диэлектрика, температура около 1000ºС. О2+HCl. Стабилизация фосфора, температура около 900 гр С. Диффузант POCl3». Очень хорошо мозги на место ставит, когда хочется поскорее увидеть на столе ноутбук местного производства.

Ко мне в «Пульсаре» уже привыкли. Не любили, скорее презирали как выскочку. Их можно легко понять. Все выглядело будто безмозглый баран пролез между вкусными ништяками от КГБ и реальными спецами. Да еще ходит с умным видом и стучит по каждому чиху в ЦК. Но спорить с личной номенклатурой товарища Шелепина, коей я, как оказалось, являюсь, никто не собирался. Помнили бериевские порядки^[119]. Поэтому терпели, и даже иногда улыбались, лишь за спиной шепотом неслось язвительнозависливое – «да что ты хочешь, он же к Шелепину дверь ногой открывает».

На счет ноги, кстати, злопыхатели сильно погорячились. Постоянного пропуска в ЦК у меня не было. Пару раз приходил с докладом на Старую Площадь, получал временный в специальном бюро пропусков, комната 207, первое окно. Неплохо там все устроено, но интерьеры какогонибудь заштатного муниципального банка из 2010 года по качеству и роскоши обгоняют ЦК с большим отрывом. А ковровые дорожки вообще дешевка, как в трехзведочном турецком отеле. Разве что тут охрана на каждом шагу, не дает расслабиться. Так это не от хорошей жизни, просто видеонаблюдения нет.

Так что все больше обходились фельдъегерской связью. Почти как FIDO^[120], только на бумаге и сильно медленнее. Жалко, что следы увлечения школьного детства не сохранились в архиве ноутбука. Однако навыки, привычки к работе с нехилым потоком разнородной корреспонденции оказались очень кстати. Был даже соблазн устроить квотирование цитат при помощи ножниц и клея. Но такой авангардизм, да еще с секретными бумагами, в СССР явно не поймут.

Хорошо было в будущем, переписка по решаемой задаче росла в почте порой на 20–30 писем в день. И большая часть – вполне по делу. Тут то же самое, только в течение пары месяцев. Медленно и печально.

Но к делу. Передал Маслову по акту печатную плату от часов с традиционно стертыми опознавательными знаками и здоровенной биркой с инвентарным номером. По идее, она должна быть даже проще, чем двоичнодесятичный (в девичестве шестнадцатиричный по причине четырёхбитности) сумматор из парктроника. Рассказал про задание Александра Николаевича, о котором, судя по всему, знали не только уборщицы НИИ, но даже ЦРУ и Моссад. Попросил посмотреть, нельзя ли уже через месяцдва получить хотя бы сотню интегральных схем для часов.

…Домой добрались заполночь. С утра, вернее, к полудню воскресенья, как выспался, обрадовала Катя. Оказывается на Новый Год к нам в гости приезжают ее родители. Уже купили билеты на поезд, позвонили с почты, чтоб встречали в 1420 31го декабря на Павелецком. Тесть и теща, можно сказать, приговор! Как я радовался, что в Свердловской квартире Анатолия (куда родственники перебрались из барака), не было телефона. И все равно нашли способ. Уехать бы в командировку в тайгу, к медведям, недели на три. Да только кто ж меня отпустит живого?

Радует одно. В СССР нет идиотских новогодних каникул по 5–7 дней. Работают до вечера 31го, и уже с утра 2го на работу. Так что не загостятся.

* * *

Вот машина служебная, это хорошо или плохо? Голова не болит за парковку, починку и заказ дефицитных запчастей. Всякие шкворни шприцевать не надо раз в 2,5 тысячи километров, что при моем темпе – раз в месяц. Это не RAVчик, который можно было отдать раз в год на сервис, а все остальное время ездить. Ну и культура тут такая, что на директора за рулем будут смотреть как на белого слона. Для государства от этого сплошной вред, куча взрослых мужиков за баранкой бессмысленно выключены из экономики. Надо будет подкинуть Шелепину идейку, пусть посмотрит, как в США с автопарком все устроено^[121].

Но у меня проблема в другом. Вот встретить родителей жены на казенном автомобиле можно? Не, понятно что для большинства руководителей в СССР даже вопрос такой не стоит, гоняют по своим делам только в путь. Но когда твердо знаешь, что водитель не просто постукивает, а натуральные рапорты пишет? Потом думать, как там коммунистическое сознание Шелепина взбрыкнет?

Вот так, прикинул, да и поехал на такси. Может оно так правильнее, на такие вещи должно хватать директорской зарплаты, даже с учетом неожиданно грабительского "налога на яйца"^[122]. Куда там Кудрину с его ЕСНом…

…Вот именно так я себе и представлял новых родственников. К теще Нине Петровне очень подходил термин «простая русская женщина». Не толстая, но и не худая, за тяжелым черным пальто точнее не понять. Круглое усталое лицо в обрамлении завитых русых волос выглядывает изпод цигейковой шапки. На ногах валенки с галошами. Уже в машине меня поразили ее руки, покрасневшие от мороза, изработанные, неправильной формы, все в глубоких морщинах. Ох и побила ее жизнь, не нужно моей Кате подобной доли.

Тесть, Василий Никанорович, вывалился из поезда с чемоданом наперевес в здоровой руке, уже слегка навеселе. Эдакий невысокий худой живчик, даже толстое пальто не придавало ему солидности. Неожиданно симпатичное вытянутое лицо с тонкими чертами однозначно говорило, в кого пошли Катя и Анатолий. Вот только годы не пошли ему на пользу, дав серость на лице и безнадежность во взгляде. А его непосредственная разговорчивость заставила стиснуть зубы. Впрочем, на деньдва меня хватит, тем более Катя донельзя довольна, шутка ли, почти год не виделась с родителями, только письмаоткрытки.

Зато наконец понял, почему в СССР любят большие машины. Втиснуться на сиденья впятером, в зимней одежде и валенках, тут никакая европейская малолитражка не поможет. Это в 2010 году вещи из легкой синтетики, только десяток метров до машины добежать. Тут все основательное, из шерсти и на ватине, хоть ночуй в снегу.

Добрались до дома уже в темноте, но без приключений. Житейские вздохи и ахи, практичное исследование Ниной Петровной жилплощади, прошли за кадром. Катя с Люсей, супругой Анатолия, и их пятигодовалым сынком не отвлекали мужскую половину от важного занятия – дегустации на кухне бутылки странного армянского коньяка «Prazdnichniy». Несмотря на идиотское название, напиток был удивительно, даже парадоксально хорош^[123]. Не иначе, на заводе бочками ошиблись при разливе. Поэтому еще осенью вместо первоначального целевого назначения в обменный резерв НИИ, фонд из двух коробок был целиком выкуплен в личное потребление.

Если бы Василий Никанорович с Анатолием не курили, было бы совсем хорошо. Раз пять предлагал пойти в комнаты, благо, одна пока практически пуста. Но советское понимание кухонной идиллии оказалось сильнее. Девушки то и дело таскают тарелки, вилки и ножи в гостиную, чегото режут, заправляют, жарят. Нина Петровна аккуратно и тихо впихивает в мужа закуску, он отталкивает ее культей, левой тянется к рюмке. Меня напрягли открыванием консервных банок со шпротами, печенью трески и красной икрой. Анатолий мешает странную субстанцию, по дикой традиции называемую «оливье». Прррраздник, черт, куда бы сбежать?! Одно хорошо, успел зарубить дикую инициативу по выставлению консервных банок (а не их содержимого) на стол в тарелках.

К десяти все затихло, оказывается, дамы ушли переодеваться и наводить лоск. Еще одна нелепая особенность быта. Сначала бегать в фартуках и халатах, потом надеть платья, пошитые за полгода, дефицитные туфли на каблуках, накраситься… Черт, зачем наматывать на себя мишуру с елки? Еще месяц назад выкинул бигуди со словами «плевать на ретромоду», и опять какойто крендель на голове? Еще и блестки на веках, вроде не завозили на нашу базу таких теней. Надо их найти и отправить в мусорный контейнер догонять бигуди^[124]. А… Вот и Люся, такая же красивая. Тьфу, блин, деревня!

К одиннадцати все были хорошенькими. Даром что ли тренировались пару часов на кухне? Тесть учинил форменный допрос.

– Эх, богато ты живешь, повезло Катьке.

– Она тоже старается. – Вот будто мало мне развлечений, так еще разговор.

– Нет, хорошо, аж завидки берут, – обернулся к жене, – правда, мать?

– Вась, ты съел бы кусочек курочки, – Нину Петровну волновал, похоже, один вопрос, как подольше сохранить мужу человеческий облик. – Дай положу, дома такую не попробуешь.

– Не мешай! – и ко мне: – вот ты большой начальник, по всему видно. Но рабочие у тебя на заводе, они сколько получают?

– Да не завод, в НИИ работаю. И до больших мне…

– Какая, на... разница! Сколько рабочий у станка получает?

– Ох, ну мэнээсы по сотне оклада. Премии еще бывают. А что?

– Вот! – Василий Никанорович воздел вверх культю, – Что значит Москва! А у нас в заводе надо за сотку по полторы смены у печи стоять! Еще и бригадир накажет.

– Да ну, вроде сталевары неплохо зарабатывают.

– Может где и неплохо, а у нас так. Зато обещают…

– Вась, ну хватит тебе, уймись наконец! Все таки Новый Год. – Не выдержала Нина Петровна. – Ты двадцать лет на заводе не был уже!

– Не важно! На прошлой неделе помнишь к Ваньке ходили, ну, на юбилей? Он и рассказывал все.

– Пить ему надо меньше, – теща все же всунула в руку тестя вместо рюмки вилку с наколотой куриной ногой.

– Почему не на заводе, – удивился я. – Там же должно быть полно несложной работы с бумагами.

– Кому там инвалид нужен. – Горько засмеялся тесть, видимо, хлебнул он лиха. – С фронта столько пораненных вернулось, без васьвась с начальником, ловить нечего.

– Слава Богу, хорошо же пристроился истопником, – опять вмешалась теща. – Шестьдесят рублей в месяц платят, когда и больше. Живем как люди, в прошлом году, помнишь, еще путевку давали в санаторий на два дня. Да у меня рублей восемьдесят закрывают, и премия часто бывает, вон, тринадцатую третьего дня получила.

– Не бабское дело, мужику перечить! Иди на кухне командуй! Ты зятек запомни, бабу в кулаке держать надобно. Все зло от них, окаянных!

– Вот что Петенька о нас подумает? – Увещевала мужа теща. – Мелешь тут языком, а он человек образованный, видно.

– Да, Петр, как тебя по батюшке? Одно слово, начальник, а поэтому и партийный, и не в обиде на жизнь.

– Беспартийный я, Юрьевич. – Не удержался, – пока не собираюсь в КПСС.

– Да ну! – От удивления Василий Никанорович опрокинул стопку, и не закусив, протянул. – Вон оно как…

– Серьезно, – засмеялся я. – Вон, Анатолий парторгом у нас, не даст соврать…

– Без партии нам никуда, – продолжил тесть неожиданно, – верное дело. Вóна, Димка с Володькой пустили машину угля налево. Так Димке дали два года поселений^[125], потому как беспартийный. А Володька бумажку из парткома принес, и ходит гоголем сейчас. Товарищи на поруки взяли, ошибся мол, враги запутали.

– Да причем тут партия, может вина у них разная.

– Не, все они вместе обстряпали, верно говорят, – гнул свое Василий Никанорович. – И ты зятек знай, партия она как семья, своих не бросают.

– Будет тебе, утомил! – Нина Петровка влепила мужу здоровенную затрещину, – разхорохорился!

– Ты мать на столто посмотри! Разве такое в магазинах видела?

– Катенька говорит, что снабжение у них на работе специальное, столица чай…

– Неспроста, ейей, неспроста, – тесть в недоверием глянул на меня, – Петя, вóна, себе на уме. Слов на ветер не бросает, понимаю, опять же уважаю за то.

– Папа, ты думаешь, что…

– А ты Катерина не встревай, когда батька говорит! – Василий Никанорович отпустил рюмку и хлопнул меня по плечу здоровой рукой. – Хороший ты мужик, Петя, но в партиюто вступи. – Повернулся к дочери, – смотри девка, держись за мужа.

– А не спеть ли нашу любимую! – громко выкрикнул Анатолий. – Запевай, Катька!

Видать прислушивался, что отец говорит. Хотя, признаться, его версия о наших незаконных махинациях была скорее забавна, чем опасна. Но переубеждать пьяного родителя, это немыслимая задача, тут я с ним был полностью согласен.

– Вечер тихой песнею над рекой плывет… – Заторопилась Катя, и все дружно подхватили. – Дальними зарницами светится завод…

Уже после первых «белых цветов» я понял, что нужно было заранее купить телевизор. Лучше послушать новогоднюю речь Леонида Ильича минут на сорок^[126], чем пьяный хор под ухом. И вообще, говорящие головы в телевизоре очень милы – они не пихают в бок с требованием подпевать. Но я отомстил – тяпнул очередную сотню грамм, вспомнил «Как гости собирались» Лозы, и пропел эти жизненные куплеты мерзким голосом.

Ой, рябина кудрявая, Белые цветы!

К часу ночи Василий Никанорович сидел за столом в рубашке и семейниках. Галстук был закинут за спину. Жена стирала в туалете брюки, на которые Василий Никанорович опрокинул чуть не полстола. Меня удивило только одно – как спокойно это восприняли окружающие.

К двум Анатолий в Людой разбудили сына и мы, захватив оставшиеся полбутылки коньяка и оставив дома родителей, пошли на Елку к местному Дворцу Культуры. Собственно, пышной ярмарки и аттракционов 21го века там не было. Из всех развлечений, кроме собственно украшенного лампочками вечнозеленого дерева, присутствовали только две большие, выстроенные из снега горки. Но народу было полно. Катались по неровной ледяной поверхности стоя, целой толпой, пили, не слишком разбирая кто и из какой компании, кричали дурацкие тосты… Против удивления, все происходило легко и весело, в общем, неплохо провели время.

К нашему возвращению родители уже спали. Причем тесть так и не раздевшись, прямо на стульях за столом.

* * *

Шелепин принял Авдеева 12го января. Из его кабинета Валентин Николаевич вышел руководителем производственного объединения «Уралкабель». Карман оттягивал небольшой опечатанный бумажный пакет, внутри которого можно было нащупать свернутые шнуры из неправдоподобно мягкого пластика.

Ничего, что в Свердловске на месте будущих цехов и административных корпусов был только второразрядный кабельный заводик, да обширные заболоченные поля на берегу ВерхИсетского водохранилища. Людей 60х такие мелочи не смущали. Здания можно построить, исследования провести. Были бы в достатке фонды и «ебическая сила» руководителя.^[127]

2.6 Лыжные радости

Удивил, даже скорее напряг Федор. Третьего дня он притащил несколько здоровенных пачек испечатанной бумаги в папках скоросшивателя, и, деланно стесняясь, положил мне на край стола.

– Тут знакомые принесли почитать, может быть интересно…

– Самиздатом занялся? – Взвесил пачку бумаги в руке, проворчал, – еще мне антисоветчиков не хватало в НИИ для полного счастья. Меньше тебе надо с девочками с ВЦ ТЭЦ общаться, а то уже жаловались, что ты им не только головы кружишь.

Начальник отдела технического обеспечения уже давно не удивлялся моим шуткам и подначкам, но все же попытался забрать у меня из рук произведение. Однако, я уже успел его открыть гдето на середине, и, с трудом продравшись через пятую копирку разбитой пишушей машинки, прочитал вслух, – «…Как наш орел дон Рэба…»

– Так это же «Трудно быть Богом»! Его вроде недавно издавали?

– Неужели? – Федор расстроенно нахмурился, – а говорили запрещенное, весь тираж изъяли.

– Обманули, Кириллы и Мефодии доморощенные. – Я с улыбкой протянул ему папку, – очень популярное произведение, на всех не хватило, вот и выкручиваются. Сам уже прочитал?

– Конечно, – он протянул мне следующий самодельный фолиант. – А что это?

– Давай, – уже знакомым движением, с размаха, распахнул папку, – «…и седой революционеркооператор КостоедАмурский…» Чтото знакомое, – листанул еще несколько страниц, – о, так это «Доктор Живаго» Пастернака. Редкостная нудятина, по мне вообще неинтересно.

Поднял глаза на Федора и поразился, он смотрел на меня широко раскрытыми глазами, с ощутимым, плохо скрываемым напряжением. Чтото явно не так с этим овощем^[128], неужели он запрещен в 1966 году? Но за что?

– Что ты на меня так смотришь?

– Неужели и его читал?

– Было дело, баловался. – Надо было сразу сказать, не читал, и все. Но сейчас уже поздно. – В чем проблема, не пойму?

– Доктора Живаго в СССР вообще не печатали, только так, по самиздату…

– Так вроде у тебя нет монополии на авторские права Пастернака. И пишмашинок в Союзе хватает.

– Ну да, конечно, – Федор ощутимо расслабился, но явно не поверил в мое объяснение.

Давно он меня подозревает во всех смертных грехах. Странная, мягко говоря, секретность. Артефакты, пусть меньшая часть, лишенная признаков времени, но от этого не менее удивительная. Внимание первых лиц коммунистической партии. Мое поведение, не всегда укладывающееся в «мораль строителя коммунизма». Тут надо быть слепым, что бы не построить хотя бы полдюжины версий происходящего.

Основная и самая поддерживаемая на уровне слухов легенда – потрошение ништяков, которые с риском для жизни добывает советская разведка в странах загнивающего империализма. В сочетании с «дядей» в лице Шелепина, это объясняло практически все. Для наиболее посвященного Федора и, к примеру, Шокина добавлялась моя жизнь за границей, по крайней мере, в течение нескольких лет. Так как в СССР людей, хорошо знающих заграничные реалии, можно было считать по пальцам, объяснение легко сходило с рук.

Но похоже, что наш главный электронщик начал сомневаться даже в этом…

– Федя, я не инопланетянин, не надо меня проверять. Не удалось мне провести золотые годы юности в синих лесах второй планеты Альфа Центавра. И вообще, нет тут ничего космического. Убедился, наконец?

– Я и не думал… – Взрослый мальчик уже, а все равно, румянец выступил.

– Брось, не придумывай себе разного, все равно ошибешься.

– Но…

– Рассказывай уже, что непонятно. – И про себя, – Черт, где проколто? – Но вслух продолжил, – Самиздат верни, и не порти себе глаза на плохих копиях. Нет в этом чахлом запретном плоде ничего интересного, уж поверь.

– А еще Хайнлайна нет?

– Скоро, не переживай, будет еще пара переводов. Но с «Чужаком» аккуратнее, не давать никому читать уже не прошу, но из рук не выпускай ни на минуту! А то больше ничего не будет.

– Только не думайте чего, – наконец решился обрадованный Федор, – тут смотрел распечатки, ну, вчера, на «Консулах», там кроме результатов и формулы были, сложные такие.

Идиот!!! Кретин директор! Вышел из положения, называется. Не хотел прерывать распечатку очередного help'а на «внутренних» принтерах, и вывел наружу расчеты Семичастного. Чего там особо скрывать, числа сплошные. И тут же получил предупреждение с занесением.

– Я и спросил у Оли, ну на ТЭЦ которая, программистка, так им такое за час не посчитать. А у вас печаталось и печаталось.

– Таааак! Ты что, очумел!? – Дернул трубку секретарского телефона, – Анатолия сюда, срочно!

– Да я ничего такого…

– Совсем ума нет?! Эти формулы напрямую от Председателя КГБ идут! Мне башку оторвут шутя, а тебе ноги! По самую шею!

Конечно, это преувеличение. Ничего секретного в формулах нет, насколько я помню математику. Но както производительность надо объяснить. И не только этому балбесу, еще слухи пойдут по ТЭЦ, тогда вообще туши свет. Хорошо еще, что «Консул» печатает медленно, иначе разница в скорости стала бы совсем «инопланетной».

– Нет, Петр Юрьевич, не волнуйтесь! – Федор выставил вперед открытые ладони, и перешел на «вы», – я ничего не выносил. Только примерно переписал формулу на листочек, и спросил сколько будет БЭСМ4 считать для одного набора переменных.

– Где он?! – Видя недоумение в глазах, – Где листок твой?

– Вот… Федор трясущимися руками нашарил в кармане брюк между засаленными рублями и трояками обрывок бумаги, и протянул мне.

– Хоть тут догадался, – я двумя пальцами приподнял неровный краешек, – О НИИ и секретном отделе с Олей говорил?

– Не дурак же, подписку давал!

– Не заметно чтото, – я начал успокаиваться.

Похоже, проблема оставалась одна, как объяснить скорость работы «секретного компьютера». Ну и заодно напугать нашего электронщика до полусмерти. Как по заказу, в кабинет ворвался Толя. Окинул взглядом картину, поймал мое подмигивание, и, сдерживая улыбку, грозно спросил – «Он хоть не успел до американского посольства добраться?»

Огласке инцидент предавать не стали. Тем более, основной виновник в этой истории совсем не Федор. Пока Анатолий поминутно разбирал вчерашний день нашего электронщика в общем, и его беседу с Олей в частности, до меня дошло, что объяснять в сущности нечего. То, что в боксе установлен зарубежный накопитель данных огромной емкости, было Федору давно очевидно. Шила в мешке не утаишь, как ни пытайся. Сколько «Консулов» работает непрерывно, он видел своими глазами. Полагаю, наличие необычной ЭВМ тоже секрет полишинеля. Не «бьется» только соотношение объема и производительности. Но это легко поправимо.

– Понимаешь, – начал я, – ты привык смотреть на БЭСМ4 всю, целиком. С пультом, магнитными барабанами, магнитофонами, перфораторами… Откинь все это, что останется?

– АУ и МОЗУ? – Наткнувшись на ничего не понимающий взгляд Анатолия, поправился, – В смысле, арифметическое устройство и магнитное оперативное запоминающее устройство. Но без УУ, устройства управления, работать все равно не будет.

– Молодец, – я не смог сдержать улыбки, – много ли места они занимают?

– Два шкафа…

– Теперь представь, что Лебедевский точмех^[129] уже заканчивает разработку БЭСМ6. Наша ТЭЦ в планах поставки на следующий год стоит. Так вот, их новая ЭВМ в 50 раз быстрее, чем четвертая!

И незачем говорить, что она по габаритам раз в пять больше. Пока оборудование придет, установят, год пройдет. Любой про разговор забыть успеет.

– Них.я себе! Здорово! – Федор не удержался, – а это тоже секретно?

– До конца года, – Анатолий покачал перед лицом электронщика указательным пальцем, – чтоб ни звука!

– Как рыба!

– Ну вот, то что у нас в боксе иностранная ЭВМ, ты уже наверняка сам понял, – дождавшись кивка, продолжил, – она пока еще быстрее. Ненамного, от БЭСМ6 уже чутьчуть отличается. Отстает в СССР элементная база, особенно память. Но наша с тобой задача как раз и заключается в том, что бы ликвидировать эту досадную недоработку. Мы должны сделать именно советские компьютеры самыми лучшими в мире.

…Уф. Вроде опять выкрутился, с ходу не подкопаешься. Но когда Федор переварит рассказанное и успокоится, полезут нестыковки. С уровнем доступа к артефактам, обслуживанием ЭВМ в хотя бы приблизительно похожих на БЭСМ масштабах. Да что там, при строительстве я не позаботился заложить сверхмощную вентиляцию. Для ноутбука и разборки на части Тойоты ее с избытком хватает, даже на «Консулы» остается. Но масштабы у местных ЭВМ сильно иные.

Федор парень умный, интуитивно понимает, что я сильно недоговариваю. И любопытства у него на целый детский сад хватит. Так что сильно сомневаюсь, что он оставит свои попытки разобраться в ситуации. Придется присматривать за его самодеятельностью всерьез. Анатолий, впрочем, это сам понял, обещал принять меры. Надолго ли только хватит?

* * *

– Петр Юрьевич, а почему у нас профкома нет?

Знает бухгалтер, как настроение с утра испортить. Какойто новый обряд придумала, будто без этих ужимок социализма прожить нельзя.

– А зачем он нужен? – При виде чуть расширившихся глаз Софьи Павловны я быстро добавил: – Так срочно?

– Так без него нам путевок никогда не выбить из главка! Они там все по своим растаскивают, со мной даже разговаривать не захотели на прошлой неделе.

– Это они могут, – задумчиво вставил я на автомате. – И что нужно делать?

– У нас сейчас более двадцати пяти сотрудников!

Уважаемая Софья Павловна давно поняла, что директор «721го» в реалиях СССР ориентируется, мягко говоря, слабо, но вопросов на этот счет она не задавала. Явно не обошлось без инструктажа от товарища Семичастного. Не удивилась она и в этот раз моему вопрошающему взгляду, а спокойно продолжила разъяснять суть вопроса:

– С таким коллективом уже можно создать свой профсоюзный комитет, выбрать профорга, и пусть в главке только попробуют отвертеться!

– И в профсоюз придется вступать?

– Зачем? – бухгалтер непритворно удивилась. – У нас все в нем, как же иначе больничные получать? Один процент отчисляем^[130].

– Точно, как я забыл?…

Так вот что за процент снимали при выплате зарплаты дополнительно к 13% подоходного и 6% за бездетность! Самое смешное, что никто меня про профсоюз даже не спрашивал, и никаких специальных бумаг на этот счет не подписывал. Разве что в общей пачке просочилось.

– Вы не возражаете, если я буду профоргом?

– Разумеется, – я невольно улыбнулся, – как раз хотел сказать, что у нас инициатива наказуема.

– Вот и хорошо, я к вечеру документы подготовлю. – Бухгалтер явно обрадовалась так просто решенному вопросу.

– Так можно и не торопиться так, профсоюз не волк…

– Нет, – перебила меня Софья Павловна. – Срочно надо, на следующей неделе в главке будут распределять путевки в Анапу.

– А… Ну тогда конечно, ради этого стоит поспешить.

Интересно, чем тут поездка по путевке отличается от обычной? Да еще так сильно, что ради этого затеваются мощные многоходовые интриги? И ведь не спросишь прямо, в СССР такие вещи, небось, даже детсадовцы знают.

Продолжение этой истории не заставило долго ждать. Софья Павловна получила на НИИ пару желанных путевок в Анапу. Но… На февраль. Оказывается, бальнеология^[131] и прогулки в пальто под пальмами тут считается вполне нормальным явлением. Причем разыгрывали путевки посоветски честно, тянули бумажки. Вот только перед этим «весь август» забрал себе главк.

Зато в дополнение дали целый ворох направлений в подмосковный санаторийпрофилакторий «Заря». Два выходных дня «all inclusive» в лесной глуши за рубль тридцать на морду лица. В программе свежий воздух, лыжи, коньки, и даже бассейн с сауной. Не скажу, что этот вариант пользовался в коллективе сильной популярностью, но группа из десятка желающих сформировалась быстро. Излишне говорить, что я с Катей были в их числе.

Скучновато становилось без привычных спортивнокультмассовых развлечений, начиная от боулинга с пивом и суши, и заканчивая покатушками с Уральских горок на сноуборде. Все время работа, один лишь ежедневный разбор корреспонденции умудрился переплюнуть email 2010 года. Входящих писем под две сотни, из них минимум десяток требуют немедленного ответа, и полсотни какойто реакции или пересылки. Ладно хоть спама нет, но он меня и в 21ом веке не слишком раздражал.

Зато советский деловой стиль… Это нечто! Нельзя отвечать парой слов, типа «ok, проект под скрепкой». Все пишется развернуто, по полной программе, как минимум несколько абзацев. Начиная от даты «вх.» и «исх», которую не поставит автоматически мейлер, и заканчивая орфографией. Быстрее чем за дватри часа не уложиться при всем желании.

Успел убедиться, что не слишком помогает диктовка машинистке. Конечно, она текстто набьет, но ведь потом его надо все равно править, отдавать перепечатывать набело. И опять… как минимум читать, прежде чем ставить подпись. Дома тоже, все с нуля, даже гвозди вбивать – так сперва надо купить не только их, но еще и молоток. Причем «железку» и рукоятку отдельно. На это накладывается беготня по НИИ и заводам, часто на птичьих правах, или резвости языка. Даже моя толстокожая психика начала сдавать от таких нагрузок.

…Так что с утра субботы половиной коллектива, на электричку. Благо, еще осенью мы начали работать по пятидневной схеме.

Повезло, что база отдыха на нашей ветке, всего пяток станций. Несмотря на выходные в электричке свободно, зимой желающих выбраться на природу мало. В основном по широким деревянным лавкам сидят суровые тетки, уже возвращающиеся из утреннего продуктового набега на столичные магазины. Но и молодежи, типа нас, с лыжами и рюкзаками, хватает. После маленькой незлой толкотни легко нашлись сидячие места для наших девушек.

Профилакторий с влекущим на восток названием «Заря» оказался совершенно новым, кажется, местами недостроенным. В моей истории к концу 90х такие сооружения успели превратиться в унылые, медленно разваливающиеся памятники социализма. К 2010 большинство их них уже было выкуплено, старые корпуса снесены, и на их месте, за высокими заборами, красовались усадьбы олигархов местного масштаба. Лишь некоторые, особо удачно расположенные, турбазы уцелели в бурных волнах капитализма, и радовали отдыхающих своими недешевыми услугами.

Тут все было проще. Никого не расстроили шестиместные номера, и соседство в них с совершенно незнакомыми коллегами. Не напряг туалет в конце коридора, а также ненавязчивость персонала за полным его отсутствием в данном корпусе санатория. Житейские мелочи! Мы побросали свои вещи, переоделись, и следуя советам местных старожилов, отправились на обед в столовую.

Вот где в СССР, оказывается, настоящий праздник желудка!

– Здравствуйте девушки, покормите? – спросил я на раздаче, проталкивая по нержавеющим трубкам лотка пустой поднос. – Мы из НИИ «Интел», путевки сдали вот только.

– Валь, Валь! – закричала вглубь кухни розовощекая толстушка, орудовавшая в котле здоровенным деревянным черпаком. – Тут приехали из НИИ, ну, которое на семерку!

– Спроси, они на завтраке были?

– Нет! – громко ответил я, вот только приехали. Но откуда этито тетки знают про номер нашего почтового ящика?!

– Зин, так значит положи им двойную порцию! – посоветовал неведомый голос.

Без лишних разговоров и формальностей девушка начала шустро фасовать нам огромные порции. Особого выбора не было, пара гарниров, мясо, чай, кофе с молоком, капустный салат с горошком. Но качество еды было непривычно хорошим. Даже советский гуляш, известное прибежище обрезков и ошметков, оказался нежным, рис правильно сваренным. А в борще, к которому давали полный стакан сметаны, только что не стояла ложка. Но все равно, за обещанной добавкой никто не пошел. Больше желудка не съешь.

Засиживаться не стали, лес манил белым, только вчера выпавшим свежим снегом. Прокат был под стать санаторию – новый, густо заставленный черными лыжами с крупной серебристой надписью «Марий Эл». Отдельно висели палки из бамбука, с большими синими кольцами, закрепленными внизу коричневыми кожаными ремешками.

Устроено креплений было весьма просто. К платформе лыжи шурупами прикручивалась пластина металлической скобы одного из трех существующих в природе типоразмеров. Поверх нее, для удержания носка ботинка, закреплялась петля из узкого брезентового ремня с пряжкой. Задник притягивался специальным тросиком с пружиной, передний конец которого удобно закреплялся специальной многопозиционной «собачкой», установленной отдельно, сантиметрах в десяти перед креплением. Все это имело остаточные следы зеленой краски, что выдавало армейское происхождение^[132].

– Что это за крепления? – спросил я ответственного работника лыжехранилища, пытаясь закосить под наивного нуба.

– Кандагар^[133].

– Их что, в Афганистане придумали?

– Это где вообще?

Мда. Вот и поговорили.

Универсальное крепление предполагало использование обычной обуви. Разумеется, по советским меркам, так как мягкие импортные сапоги Кати для лыжной прогулки не подходили категорически. Впрочем, она это учла заранее, и захватила из дома «правильные» ботинки.

С основной группой на «двадцатку» мы с Катей не пошли, ей сейчас такие нагрузки ни к чему. Спокойная прогулка по «пятерке» – самое то. Жаль, что тут нет широкой дорожки, чтоб не торопясь идти под руку. Хотя в этом свое очарование, на разговоры не тянет – вроде и вместе, рядом, а все равно, оказываешься сам по себе. Неспешно вынести лыжу вперед, перенести на нее вес, подтолкнуть себя палками… Нет, проехать после этого пару метров не получится, не легкий пластик под ногами, а тяжелое, толстое дерево. И «коньком» не толкнешься, деревья и снег… Зато сколько времени смотреть по сторонам!

На первый взгляд, унылая серая хмарь, без малейшего лучика солнца. Но при этом на свежем снегу от яркого света слепит глаза. Такого никогда не увидишь в сером городе, пусть даже маленьком, типа МГрада. Стоит на мгновение замереть, и отчетливо проступает мягкая тишина леса. Не только на широких лапах сосен, даже на тоненьких вениках берез лежат островки мягкого снега. Хочется как в детстве, подбежать, пнуть ствол, и уворачиваться от падающего сверху за шиворот мягкого и пушистого водопада. Впрочем, тут это тоже можно. Лыжня причудливо вьется между деревьев, и если хорошенько ткнуть палкой…

– А!!! Петька, сволочь, ты что сделал!?

Оборачиваюсь, мда. Точно рассчитал. Высоко перекидываю лыжи в целину, и покорно ползу по ней, отряхивать заваленную снегом жену. Главное успеть заклеить рот поцелуем, пожарче, чтоб так, языком по языку. Все же есть какоето особое очарование в мягких, чуть мешковатых спортивных костюмах на девушках. Они кажутся такими поплюшевому мягкими, домашними и ласковыми. Особенно если лицо порозовело от холода, кончики волос в легком куржаке… Да скинуть скорее с рук петли палок, обнять, пусть на лыжах…

– В сторону отойдите хоть! Нашли место!

Вот принесла нелегкая, бабуля, лет под семьдесят, в пушистом оранжевом самовязаном свитере! Где только она такую фруктовую овчину нашла? Подкралась, старая, метра на два. За ней еще группа, человек с пятнадцать.

– Я уж пять минут на вас смотрю, охальники! – Она добродушно смеется, не стесняясь показать пару оставшихся зубов.

– Да всегото снег…

– Видела я, внучок, как снег стряхивают… Эх, молодостьмолодость. Ладно!

Бабуля неожиданно резко выпрыгнула из лыжни и пошла тропить дорогу в обход. Идущие следом пенсионеры вереницей шли следом, некоторые отпускали шутки, впрочем, необидные. Пришлось им назло преодолеть легкое Катино сопротивление, и еще раз впиться губами… Когда поцелуй закончился, вокруг был только тихий, но совсем не темный лес.

Вечером был такой же сытный и качественный ужин. Бассейн реально удивил, никак не ожидал, что он будет полноценным 25метровым, на восемь дорожек. Думал, тут такая же небольшая лужа, как в пятизвездочниках 21го века. А в «Заре» еще и глубина метра в четыре, под трехметровой вышкой. Впервые за последний год наплавался и напрыгался до потемнения в глазах. Удалось даже завоевать «переходящий жестяной кубок» в соревнованиях на сто метров вольным стилем. Не зря в детстве родители деньги за секцию платили.

Стало понятно, почему никто не парился за убогие многоместные номера. Заснул я еще до того, как голова коснулась подушки.

На второй день у всех ломило мышцы. Надо почаще выбираться из конторы на природу, или хоть теннис настольный поставить в одной из комнат. На лыжню никого не тянуло, так что решили неспешно покататься с горок. Оказывается, тут это принято даже на обычных беговых лыжах. Еще вчера смотрел, как забавляются детки. Они нашли небольшую горушку прямо на краю санатория, и фыррр! – гоняют с нее, яростно отталкиваясь палками, прямо между деревьев. Но это не наш метод. Говорят, неподалеку есть вполне «взрослая» гора, и даже, почти небывалое – подъемник!^[134]

…Горнолыжная трасса оказалась обычным голым склоном длинной метров тристачетыреста. Профиль крайне неудобный, пологий в начале, к концу он становился очень крутым. «Выбега» не было вообще, сразу шел перелом и подъем на следующий пригорок. За неимением ратрака, утаптывали снег «вножную». Десятка три энтузиастов, выстроившись вдоль склона, поднимались на него «лесенкой». Не все холмики при этом удавалось разбить и сравнять, но люди старались. Нас тут же загнали в этот унылый процесс, «любишь кататься, люби и склон топтать».

После пары разминочных восхождений запустили подъемник. Никаких «палок», якорей и, тем более, кресел. Обычный металлический трос, идущий вдоль склона примерно на метровой высоте. Брать полсотни рублей за подъем, как в 2010 году, тут еще не наловчились, но одноногий механик в замасленном бушлате делал успешную коммерцию. А именно, продавал по полтинничку спецприспособление, «бугель». Представлял он собой металлический крючок, как на дверях в старых домах, только из подкаленной проволоки«шестерки», длиной сантиметров двадцать, с закрепленной полутораметровой веревкой.

Для использования нужно было для начала найти в лесу подходящий по росту и весу сук, и привязать его к свободному концу веревки. Уже на стартовой позиции следовало пропустить систему между ног, так, что бы «сесть» на ввязанный кусок дерева. Затем надеть крючок на трос снизу, и сразу пустить его в перекос, для фиксации. Следовал резкий рывок, и… чудо, свежеиспеченный горнолыжник ехал вверх по склону, амортизируя кочки руками. В конце подъема приходилось подтягиваться, рывком ослаблять перекос, и… крючок просто падал на снег.

На горных лыжах я ездил весьма слабо, всего пару сезонов в детстве, пока не открыл для себя сноуборд. Но как можно спускаться с горы на обычных лыжах не понимал вообще, поэтому только и делал, что смотрел по сторонам. И было на что. Такого разнообразия техник и стилей не практиковалось даже среди самых отмороженных бордеров начала нулевых.

Вопервых, было несколько настоящих горнолыжников с уже знакомыми мне креплениями «Кандагар». При поворотах такие забавно выдвигали «внешнюю» ногу чуть не на метр вперед, и чуть наискосок, как при обычном шаге. При этом казалось, что они «почти» встают на колено. Чтото похожее я видел только однажды на черной трассе в Ишгле^[135], но там мужик вдобавок использовал вместо палок специальный шест.

Им пытались с переменным успехом подражать любители горок на «обычных» беговых лыжах. Зрелище получилось весьма сомнительным, лыжников спасало только то, что катались очень медленно. Вероятно, опасались падений, с неотстегивающимися креплениями^[136] это было понастоящему опасно. То ли дело лихие детки десятого года, в шлемах, наколенниках, с травмобезопасными палками. А уж отмороженные на всю голову бордеры… Редко кто из них не «ловил канта» хотя бы разик за день. Риск – привычен и оправдан: «ну подумаешь, попробовал чтото новое, не справился, пролетел кубарем по склону пару десятков метров».

Но все же основная часть обладателей «настоящих» лыж практиковала стиль, отдаленно напоминающий современный для меня. Новички на повороте вставали в подобие небольшого «полуплуга», кто поопытнее, вообще шли на параллельных лыжах с проскальзыванием. В чистом виде карверовских «резаных дуг» увидеть не смог, но у многих получалось чтото весьма похожее. Также не оказалось на горе ни единого сноуборда. Советское Подмосковье не Альпы, понятно, что новинки добираются сюда не сразу. Хотя насколько помню историю, массовое производство «досок» уже начато^[137]. Как раз в текущем 1966 году продажи идут чуть не в миллионных количествах.

У подножия горы я смог не торопясь рассмотреть один из самых лучших образцов горных лыж, полностью пластиковый «Atomic». Сначала, как увидел, мелькнула мысль спросить: «мужик, ты из какого года?». Но реальность оказалась прозаичной, обычная зарубежная продукция 1965 года. Не знаю, как попало это единственное чудо на нашу заштатную горку, но большая часть инвентаря представляет собой откровенно печальное зрелище. Примерно девять из десяти пар лыж имеют деревянную, изрядно потасканную основу. Только и отличий от «охотничьих» – по краю пущен металлический кант^[138] на шурупчиках «впотай». Пластиковой скользящей поверхностью могут похвастаться единицы^[139]. Специальных креплений нет, ботинки вполне «общегражданские».

Однако при всем многообразии конструкций (в том числе самодельных) мне не попалось на глаза ни одного варианта зауженного посередине «карва^[140]». Только прямые боковины. Как же местные спортсмены на них вообще поворачивают?! Красиво проскальзывать неимоверно сложно, да и скорость на этом теряется изрядно. Надо бы посмотреть настоящие соревнования профессионалов, или…

Зачем мне вообще этот замшелый пережиток дореволюционных времен? Кто мешает сделать настоящий сноуборд?! Размеры я помню прекрасно, пропорции тоже. Хуже с жесткостью продольной и поперечной, но ощущения от оставшегося дома Burton^[141] до сих пор свежи в моторике тела. Точно не подберу, но для начала хватит и этого.

Уже в электричке по дороге домой привел в порядок мысли по новому направлению работы.

Нормальные двойные лыжные ботинки я тут гдето видел. Внешняя кожа с металлическими вставками по твердости вполне сравнится с пластиком. Коротковаты только для сноуборда, но это явно не проблема. Внутренние полусапожки из мягкой кожи с войлочными вставками вполне хороши для 2010 года. Только шнуровку переделать на нормальную, но это не сложно.

Как устроены крепления представляю прекрасно. Не одну пару разбить успел. Пластмассы тут скорее всего нормальной нет, но кто мешает отфрезеровать нужную форму из дюраля? Цена для образца значения не имеет. Надо будет только придумать как затягивать ремни крепления. Но даже тут «все украдено до нас», «застежкойсобачкой» на лыжах я пользовался только сегодня десяток раз. Вполне годный вариант.

Осталось хоть както заинтересовать руководство, сноуборд слишком крупный и дорогой проект, как личную халтурку его не провести. Печально, что местные «товарищи» совершенно не понимают значения спортивных инноваций. Прямо вижу, как говорят: «фууу, зачем нужна доска, весь мир катается на лыжах». Людям, мыслящим исключительно категориями «выполнения вала по плану к годовщине революции», невозможно объяснить, какой переворот в мире вызовет сноуборд, и сколько десятков миллионов экземпляров понадобится людям в самом ближайшем будущем.

Интересно, есть ли у МЭПа своя горнолыжная команда? Сомневаюсь… Хотя в СССР спорт – дело святое, при каждом заводе мячик или шайбу гоняют. Но как это связать с ЭВМ?! До встраиваемых микропроцессоров еще далеко. Компьютерный подбор цвета? Из другой жизни. Расчет конструкции, там вроде есть где голову поломать? Уже теплее… О! Построение математической модели^[142]! Никаких the first computerdesigned ski. Только гордо, порусски, «рассчитано на БЭСМ4»!

Конечно, если приглядываться, то тема получится «шитой белыми нитками». Но это не страшно, начальник главка, товарищ Фетисов, специальные указания имеет «не удивляться и не мешать». Ему только повод нужно дать стоящий. А также избегать авангардных терминов типа сноуборд, монолыжа, горная доска… Будем всегото усовершенствовать обычные горные лыжи, что бы советские спортсмены все медали с очередной олимпиады увезли.

…Первым разочарованием стали пластики. С ними в СССР все было непросто. Применялись в основном военными, авиаторами, ракетчиками, и как ни странно, при строительстве подводных лодок. Но никому их них не нужна была особая упругость. Плюс ко всему исследования, как водится, были повально засекречены. В сочетании с полной материальной незаинтересованностью это давало убийственный результат.

За месяц мы изготовили не менее десятка прототипов, но ни один даже близко не подошел к требуемой прочности и гибкости. Творческие комбинации синтетических нитей, способы их укладки, сердечники из разных пород дерева… Все без толку, или трещины, или каменная твердость. Как вариант – и то, и другое, одновременно. Тогда как оригинальный Burton мог сгибаться едва ли не в «колесо», и это без малейшего вреда для себя.

От расстройства повесил задачу по математическому моделированию на «научный» отдел в лице двух Иванов и выставил на стенд «требуются» вакансию химикатехнолога. Сам целиком погрузился в текучку, благо ее всегда было с избытком.

2.7 Борьба за Космос

Новогодний прием в Кремлевском Дворце съездов. Здоровенный зал, столы заставлены яствами так, что подкашиваются ножки. Справа, поперек, для ЦК, а перпендикулярно, в три длинных шпалеры – для остальных. Молчаливые мальчики за стульями, чисто вымытые, прически в пробор, салфетка, готовы и налить, и подать, и вынести… Оживленное харчение, сопровождаемое редкими одобрениями с главного стола. Для разминки – фаршированный судак, минога и крабы, лососина, севрюга в соусе, форель в белом вине, ассорти из птицы и дичи, шашлык из оленя, салат из капусты, оливье с крабами и перепелиными яйцами, разнообразные соленья на любой вкус. Красная и черная икра подавалась в плошках, охлажденная на льду. На горячее вынесли фаршированного осетра, поросенка, индейку.^[143]

Одна здравница неторопливо сменяет другую, зал вяло хлопает выступающим. Рутина советской партийногосударственной гулянки. Развлечений немного. Артистов или певцов, как при Никите, в этот раз приглашать не стали. Разве что танцы, больше похожие на соревнования в нарядах жен и дочерей номенклатурных работников. Разговоры о жизни, делах, иногда политике. Обычный круговорот небольших пестрых компаний, на первый взгляд похожий на беспорядочное движение. Но если приглядеться – можно увидеть звезд первой величины, за которыми тянется целый шлейф друзей, почитателей или тайных соперников, просителей, просто желающих лишний раз попасться на глаза.

– Добрый вечер, – Шелепин неожиданно приблизился министру здравоохранения СССР, который с коньячной рюмкой в руке беседовал у лестницы с Пономаревым^[144] и еще несколькими сотрудниками из аппарата ЦК. – Борис Васильевич, можно вас отвлечь на минутку?

– Пожалуйста, пожалуйста, Александр Николаевич, – Петровский ответил с улыбкой, но отходить от прежних собеседников не стал, только развернулся лицом к Шелепину.

Полугода не прошло, как Борис Васильевич по протекции Леонида Ильича стал не просто академиком и директором НЦ хирургии при АМН, но и министром здравоохранения СССР и «без пяти минут» членом ЦК КПСС. А там всем известно, что отношения Шелепина и Брежнева обострились донельзя. Говорят, недавно Шелепин даже обратился в Брежневу на «вы», со словами «дорогой Леонид Ильич». Поэтому разговоров тетатет Петровский собирался избегать любой ценой, в новогодней толпе наверняка найдутся доброжелатели, шепнут на ухо, и прощай карьера.

– Говорят, вы Королева забираете на обследование в начале января?

– Да, нужно подлечить главного конструктора, совсем замучили вы его, – последние слова Петровский в шутку адресовал всем окружающим.

– Когда отпуститето на работу опять? – засмеялся Шелепин. – Вот хотел с ним поговорить, ребята Шокина предлагают несколько решений по снижению веса его изделий^[145].

– Ну… Надо обследовать недельку, но ничего серьезного. – Академик крутнул коньяк в рюмке. – Наверно, числа двадцатого выйдет он на работу.

– О, вернусь из Вьетнама, и поработаем с товарищами. Сейчас все равно толком ничего не получится, да и зачем Королева лишний раз беспокоить, – Шелепин прищурился, чтото про себя прикидывая, похоже, уже собираясь двигаться дальше по залу. Добавил, чуть повысив голос: – точно ничего страшного?

– Любая медицинская процедура посвоему серьезна, – опять пошутил чуть хмельной министр здравоохранения, – даже банки профессор совсем подругому ставит, чем медсестра.

– Ох, все вы врачи такие, как лечить, так пустяк, а как денег просить на приборы, все важно и необходимо, – теперь заулыбалась вся компания. Но вдруг Шелепин стал серьезным. – Очень вас прошу, Борис Васильевич, подойдите к вопросу лечения Сергея Павловича со всей возможной, даже чрезвычайной тщательностью. Его работа, талант, если хотите, очень нужны нашей стране. Пожалуйста, исключите все возможности ошибки.

– Обязательно, товарищ Шелепин, – резко перешел на сухо и официальный тон Петровский. – Все будет на высшем уровне, как и всегда.

– Извините, просто какието предчувствия нехорошие у меня, – Александр Николаевич чуть искусственно смутился. – Спасибо вам, желаю в Новом Году удачи, и вам, и всем вашим пациентам.

После беседы Шелепин сел за стол, и не торопясь, с чувством, выцедил грамм сто превосходного «Юбилейного» под пару кремовых пирожных. Ничего более тяжелого желудок уже не вмещал, а пить под лимон, по старой традиции коммунистов и аристократов, Александр Николаевич не любил. Однако, повод того стоил. Давно, уже несколько месяцев, он искал случай поговорить с академиком Петровским. И вот все прошло в самом лучшем виде, после такого напоминания Борис Васильевич просто обязан принять все возможные и невозможные меры.

Отмеченные пришельцем из будущего факты гибели Королева, Комарова и Гагарина не были похоронены в памяти Шелепина. Точные даты были неизвестны, однако, информации было достаточно. Вопервых, трагический полет Гагарина произошел в истории Петра в 1968 году, но до этого еще далеко. Вовторых, известно, что Комаров погиб до этого при посадке. Пока космонавт на земле – ему, в общемто, ничего не угрожает. Так что предотвратить катастрофу не слишком сложно. Достаточно узнать, когда запланирован его старт, и можно организовать основательную проверку спускаемого модуля космического корабля, а лучше – вообще отмену вылета.

Втретьих, Королев должен умереть на операционном столе. Вроде бы есть вполне солидная отправная точка, но… После осторожного наведения справок, все оказалось не так очевидно. Попросту говоря, со здоровьем Сергея Павловича была просто беда. Серьезный непорядок с сердцем, кровотечения в кишечнике, это только вершина айсберга. Летом Королев обращался в больницу – сердце, но врачи уверяют, ничего особенно опасного, лечится дома. В декабре Королев на три дня лег на обследование в больницу, проблемы с сердцем после того, как Луна8 разбилась на Луне вместо мягкой посадки. Но никаких операций не назначено. В январе нового, 1966 года опять запланированы обследования по кишечнику, и снова, ничего особенно опасного, обычные полипы. Для их удаления человека давно не режут, обходятся эндоскопом.

Положение осложнялось тем, что Александр Николаевич практически не имел знакомых, вхожих в ближний круг общения советских «космонавтов». Со стороны четвертого главного управления, называвшемся чаще Кремлевской больницей, что на улице Грановского, тоже ничего интересного не получить. Все на самом высоком уровне, дело Королева ведет лично Борис Васильевич Петровский, министр здравоохранения СССР, замечательный хирург с огромным стажем. Если уж при таком враче Сергей Павлович умрет – наверно, никто не смог бы ничего сделать.

Но все же червячок сомнения грыз. Не то, чтоб Королев был очень нужен космической промышленности, скорее наоборот, последнее время в его работе все больше становилось склок и недопониманий. И это было очень далеко от сферы обычных интересов Александра Николаевича. Но… Глубоко под спудом ворочалась честолюбивая мысль. Хотелось почувствовать себя демиургом, который может менять судьбы людей, контролировать все, даже саму смерть. И попробовать спасти человека – далеко не самый худший повод для этого.

Сообщение о смерти Королева 14го января прозвучало как гром среди ясного неба. Диагноз гласил: «…Острая ишемия миокарда после четырехчасовой операции по удалению саркомы (злокачественной опухоли) с экстирпацией прямой и части сигмовидной кишки…». Решение о назначении медицинской комиссии Шелепин продавил через ЦК перед самым вылетом во Вьетнам, едва ли не с трапа самолета. И то лишь потому, что яростно противившийся этому Леонид Ильич улетел в Монголию на три часа раньше.^[146]

* * *

Комиссия, как это водится, так и не смогла установить точные причины. Виноватых оказалось много, и при этом никого конкретно.

Был выявлен целый букет недоработок. К примеру, не было сделано серьезное обследование перед операцией, и саркома не была обнаружена. Изза кажущейся простоты, не собирался врачебный консилиум. Сам Королев пожелал, чтобы обязательно оперировал министр Советского Союза, у которого голова уже была забита не слишком медицинскими делами. Да и возраст у академика солидный, 58 лет. Дрогнула рука, или стенка кишечника оказалось слишком тонкой, произошла перфорация. Анестезиологи чтото проглядели, или не оказалось под рукой нужных смесей. Возникли проблемы с введением трубки изза короткой шеи Сергея Павловича. Автомат искусственного кровообращения заранее не был подготовлен. Не оказалось близко мощного помощника (Александр Александрович Вишневский был вызван с большим опозданием). В завершение тяжелейшей операции, не выдержало сердце.

Длинная цепь неудачных совпадений, случайностей и ошибок. Каждая в отдельности, в общемто, объяснима, далеко не смертельна и легко поправима. Но в результате страна потеряла своего лучшего Главного Конструктора.

По коридорам ЦК медленно поползли слухи. Слишком многие слышали просьбу Шелепина на новогоднем приеме. Да еще он после возвращения из Вьетнама имел неосторожность усилить эффект, грустно намекнув, «были у нас с Сергеем Павловичем планы по совместной работе». Теперь этот разговор, обросший, как обычно, красочными подробностями, выглядел однозначным предупреждением. Которое было «коекем» благополучно проигнорировано. Нашлись и другие факты. Келдыш говорил, что Королев жаловался, дескать не уверен, вернется ли из больницы. Коллеги вторили ему, уж больно аккуратно закрыл Сергей Павлович все свои дела, как готовился к чемуто. Странные недомолвки и предчувствия припоминала супруга…

Министр Борис Петровский подал в отставку, и Брежнев был вынужден ее принять. Но шепотки не унимались. Ктото вспоминал зарезанного на операционном столе Фрунзе, другие «дело врачей». Не обошлось без попыток найти в произошедшем выгоду для Леонида Ильича, который как раз курировал оборонную и ракетную отрасль.

Постепенно до Шелепина дошло, что в данной ситуации он перехитрил сам себя, и попал в двусмысленное положение. Уже нельзя удовлетвориться исчезнувшим с политического небосклона министром и публичной поркой попавшихся под руку исполнителей. Это мелко для того, кто борется за пост вождя страны. Александр Николаевич был просто вынужден нанести ответный удар по предполагаемому «кукловоду» – или потерять баллы в негласной ЦКшной табели о рангах.

Не самая лучшая перспектива, перед ключевым съездом вторгаться в сферу интересов чужой номенклатуры. К этому партаппаратчики относятся крайне щепетильно. Но других вариантов не просматривалось.

…Чистый белый лист бумаги на столе, только сверху заголовок «Программа 1985». Любимая авторучка Pelikan Tortoise Striped лежит рядом, заправлена черной «Радугой», позолоченное перышко аккуратно очищено специальной салфеточкой. Шелепин покосился на край стола, где в художественном беспорядке валялись шесть папок разнородных аналитических записок. Все, что смогли собрать в Комитете партийногосударственного контроля, КГБ, выжимка из рассылок ЦК по космической тематике за последние три года, и, конечно, записки попаданца. Даже учитывая, что он был страшно далек от ракет, обрывки научнопопулярной для 2010 года информации были настоящим откровением для 1966 года.

– Нет, ну совсем никакие мысли в голову никак не идут! – Шелепин встал, дошел до лестницы на первый этаж.

– Настенька! – громко позвал официантку. – Принеси пожалуйста кофе в кабинет.

– Бегу, Александр Николаевич! – Немедленно отозвался голос снизу. Прислуга чутка к настроению, и в такие моменты всегда наготове исполнить любой каприз.

Никто это не сделает за тебя, напомнил Шелепин сам себе, хочешь  не хочешь, работай. Все условия созданы, смог даже вырваться в выходные на дачу, спрятаться на пару дней от бытовых забот. Но смотреть на бумаги все равно не хотелось, хоть что, только не это.

Он подошел к подмерзшему окну, смахнул ладонью легкий налет изморози. За стеклом начинался настоящий морозище, под 30 градусов. Мягкие белые сугробы, плавно переходили сначала в заваленные снегом ветки сосен, шли все выше, дальше, почти незаметно срываясь в низкое, но все равно бескрайние светлосерое небо. Зато в кабинете уют, тепло, итальянское кресло с кожаными подушками, тяжелый дубовый стол. Только камина не хватает, зря постеснялся в свое время заложить в проект ремонта требования на этот признак буржуазной роскоши. Телефоны отключены, осталась только «вертушка» для совсем экстренных случаев.

– Пожалуйста! – Девушка в белом кокошнике и фартуке проскочила в приоткрытую дверь, поставил на уголок стола поднос. – Чтото еще нужно?

– Нет, пожалуй, спасибо.

Из белого с голубым орнаментом кофейника тонкой струйкой сочился аромат "робусты", той, что подарил на прощание Хо Ши Мин. Кроме этого, на тарелке перевернутая чайная чашечка на блюдце, тонкие тосты с маслом из московского батона, треугольнички чуть солоноватого «Российского» сыра, кусочки рафинада, и небольшой белый молочник со сливками. Напиток быстро прояснил мозги, и дело, наконец, стронулось с мертвой точки.

Главное, известно достоверно, лунная гонка будет проиграна летом 1969 года. Причем не по срокам или очкам, а вообще, полностью и безнадежно. Вброс кусочков из «Аватара», известных теперь всему миру как «фильм про синих человечков», в лучшем случае мог задержать программу «Аполлон» на месяцы. Советская нога не ступила на поверхность спутника Земли даже через пять лет после американской. Кто виноват, где ошибка, таким отчетом никто в истории попаданца не озаботился. Хотя люди по лунной теме работали буквально на износ, истрачена гора ресурсов, результат нулевой.

Для имиджа страны гораздо лучше было бы и не пытаться. Даже Никита, известный авантюрист, еще в 1963м на публике призывал не гоняться с США. Понимал, что ничем хорошим соперничество не закончится. Жаль, тогда в Президиуме ЦК не прислушались, и продавили свое желание побед и славы через 70летнего старика. Впрочем, он и сам был не прочь, только обещаниям «конструкторов» все же не доверял.

Поэтому сейчас отменить «Луну» целиком, как проект, смерти подобно. Только что, две недели назад, «новый успех СССР, мягкая посадка Луны9»^[147]. Очередной триумф социалистической промышленности, торжество науки! Небось, пойдет как подарок к XXIIIму съезду, так сказать, в зачет Леониду Ильичу. Да и другие в лучах славы чуть погреются. Отказываться от этого изза невнятных опасений? Или изза того, что на этот год в США запланировано пять пилотируемых пусков против… Ни одного серьезного старта в СССР не запланировано на 1966 год! Потеряли только на процедуре посадки семь аппаратов«лун» перед этим небольшим успехом? Так это все не страшно, любой инженер в два счета докажет, что дальше все будет лучше и быстрее.

Как ни крути, но серьезных аргументов за отказ нет. До успеха Луны9 начались пораженческие разговорчики о чрезвычайной сложности и непосильности поставленной партией задачи. Люди устали, надо больше времени на подготовку… Но сейчас ракетчики опять в один голос жизнью поклянутся, что достигнут Луны в поставленные сроки. Первый вон, уже… Чувствовал Сергей Павлович, что не успевает в гонке, вот и сдался организм.

Остается только грустно смотреть, как в бездонные ведомства космических прожектеров лавиной проваливаются люди, металлы, исследования^[148]. Выступить против – даже Косыгин пальцем у виска покрутит, хоть в курсе итога. Правильно сделает, если уж Никита в 64ом не смог отказаться от такого приза…

Какие есть еще варианты? Попаданец прекрасно помнит тяжелые ракеты «Протон», они же УР500^[149], которые широко используются даже в 2010 году. Более мощный носитель в их России известен только один, это 100тонная керосиновая «Энергия»^[150]. Судя по эскизам, его внешний вид не имеет ничего общего как с Королевским Н1, так и Челомеевским УР700. И кто, спрашивается, разработчик? Может Янгель со своей Р56?

– Вот незадача… – вслух подумал Шелепин, – впрочем, – тут он с чувством шлепнул кулаком по столу, – моято задача не техническая, а аппаратная! И решать ее надо аппаратно! А Луна… Не волк, в лес не убежит!

Что плохо сейчас, если абстрагироваться от ужасающе низкой культуры производства? В первую очередь, организационный бардак! Никогда бы не подумал, что в теме, контролируемой лично Первым Секретарем ЦК КПСС, творится такое безобразие. После изучения шести папок документов становится странным, как наши ракетчики умудрялись держать первенство до сих пор. Не иначе, на одном энтузиазме и силе воли Сергея Павловича. Грызня всех со всеми, подковерные интриги в ЦК, борьба за деньги и ресурсы, субъективизм и очковтирательство, и так на каждом шагу.

Все это надо прекратить в самом срочно порядке. У Королева в ОКБ1 был мощный орган, Совет Главных Конструкторов. Там были Бармин, Глушко, Пилюгин, Кузнецов, Келдыш… Но после Гагаринского старта люди не выдержали «медных труб», чуть не все стали «бывшими» соратниками и друзьями. Порядок навести было некому, Совет, можно сказать, организация неформальная, все держалось на авторитете Сергея Павловича^[151].

Реанимировать СГК, расширив на все космические КБ? Без Королева? Нет, это бесполезно. Вольница инженеров и ученых, заболтают себя и заморочат других.

– Тьфу! – Шелепин аж сплюнул от досады. И продолжил вслух: – нет, тут нужно чтото жесткое, даже армейское. Кстати!

Почему бы не создать Управление Космических Исследований, безотлагательно поставить командовать когонибудь из военных? Хоть генерала Каманина, про него попаданец мельком читал чтото хорошее, но, увы, совершенно не помнит подробностей. Кажется, получил он звезды маршала по какому то космическому поводу^[152]. Впрочем, не важно. Военная иерархия полюбому ослабит отлаженную номенклатурную цепочку Брежнева, большего на данном этапе не требуется. Можно еще посетовать случайно, «Королевто погиб так не вовремя, поэтому назначайте начальником хоть кого…».

Сразу, прямо на уровне Президиума поставить УКИ задачу незамедлительно выбрать один проект по достижению Луны, пахать по нему сколько угодно, но чтоб советский человек до лета 1969 на Луну попал. Дальше пусть у начальника управления голова болит, как решить задачу партии. С него и спрос, если все с треском провалится, как рассказывал Петр Воронов.

Заодно надо «соломки подстелить». Опровергнуть необоснованные слухи, подтвердить хрущевский отказ от «лунной гонки» 63го года. Объявить на весь мир о начале подготовки к строительству постоянной лунной базы. Году эдак к 1985му, достаточно отдаленная перспектива, чтобы в ближайшую пятилетку о ней не думать вообще. Максимально осветить позицию СССР в прессе. Ведь не важно, кто ступит первым на спутник Земли. Советские люди не настолько богаты, чтоб выбрасывать десятки миллиардов ради такого сомнительного достижения, как след человека в пыли. В конце концов, куча приоритетов уже за нами, вымпел, снимки обратной стороны, мягкая посадка. Скажем, что идем туда основательно и надолго, чтобы жить и работать, а не прыгать зайчиками.

Через пару часов черновик записки был готов. Две страницы с кратким перечислением неудач и ошибок. Аккуратное, иносказательное обвинение ЦК в плохом контроле над ситуацией и увлечении промежуточными результатами в ущерб основной цели. Дописав, Шелепин даже довольно хмыкнул под нос, – «тоже мне, нашлись любители жучков^[153] позапускать». Третий листочек был сформулирован как проект решения Президиума и содержал основные предложения по реорганизации.

Что еще есть? Эскиз «Space shuttle» с многоразовым космическим челноком^[154]? Прекрасно, вот его и приложим к записке по линии КГБ. Володя без проблем все оформит как надо. Попаданец даже компоновку примерную помнит, ну, пару твердотопливных ускорителей и далее на своих двигателях, с питанием от здоровенной бочки с водородом и кислородом. И чтото про керамические плитки жаропрочной облицовки. Пусть наши конструктора чепухой не занимаются, сразу прикидывают, как переплюнуть NASA и страну не разорить.

Александр Николаевич отодвинул рукопись и с удовольствием откинулся в кресле. Подшлифовать формулировки, обсудить с Косыгиным и Устиновым слабые места, затем можно в бой на заседание Президиума. Шелепин пробежал текст еще раз. Нет, против таких аргументов не пойдут. Не дураки же, понимают, что период легких побед и славы заканчивается, пора назначить крайнего за неудачи. Так что кроме Лени, никто топить предложение не заинтересован. А он сам едва ли решится, эдак сплетни про гибель Королева обратятся в железобетонную версию. Ведь именно он идеально на роль начальника УКИ подходил, какие у нас были договоренности, пусть сплетникам фантазия подсказывает.

В дверь робко постучали.

– Входите…

– Александр Николаевич, может пообедаете? – Через порог робко протиснулась Настя, – Семен Семенович приготовил чудесный томатный суп! И таких нежных цыплят пожарил, с чесночком и перчиком!

– Наверно… – рот мгновенно наполнился слюной, желудок потребовал еды, – иду, через пару минут, переоденусь и спущусь. Впрочем, – он оглядел себя, трикотажные штаны, толстый шелковый халат, шлепанцы, – так сойдет. Пойдем.

Поздний обед прошел чуть скучновато, жена и дети дома, девочки из обслуги стесняются подходить после новогоднего разгона, учиненного Верой Борисовной. Даже повар, зная, что Александр Николаевич работает, постарался не показываться на глаза. Впрочем, бутылочка московского пивзавода, с золотистой бочкой и размашистой красной надписью «Легкое» поверх черного фона этикетки, легко примирила Секретаря ЦК с действительностью. Шелепин вспомнил, как еще до войны с комсоргом заводапроизводителя пил пиво именно с такой наклейкой в буфете, на каком то очередном слете ВЛКСМ. Столько лет, но память прекрасно сохранила подробности «ледяной» технологии, благодаря которой при 14«оборотах» получается только 2% алкоголя. Уже давно нет в живых этого пухловатого здоровяка, погиб в 42ом под Ржевом. Но его мягкий, чуть картавый голос все еще звучит в ушах. И напиток ничуть не стал хуже…

Хватит, одернул себя Шелепин, расчувствовался как баба. Пока есть время, нужно подготовить добивающую часть записки, которой можно будет дать ход позже.

Не важно, успеют или нет американцы вколотить свой флаг в Луну, это мы переживем. Но полноценно освоить Луну сможет только тот, у кого много качественных роботов. Людям там нечего делать. Мало кто понимает это сейчас, до большинства сей непреложный факт дойдет лет через двадцать. Слишком слаб человек для радиоактивной пустоты космоса, дорого стоит кислород и пища за орбитой Земли. Поэтому кто будет первым в микроэлектронике, тот и станет реальным победителем в этой космической одиссее^[155]. Будут в СССР микропроцессоры как у попаданца – мы американцев еще на Марсе и спутниках Юпитера поставим… В позу пьющего оленя!

Но сейчас в этом секторе завал, все средства и кадры брошены на железки. Шокин против Афанасьева^[156] не играет, последнему достается самое лучшее. В то же время, если не обманывают КГБ и ГРУ, США уже разработали компьютер для управления космическим кораблем. Он получился легкий, чуть более 30 килограмм, и быстрый. У нас даже близко ничего похожего нет^[157], а ведь без бортовой ЭВМ высадка на Луну неосуществима точно так же, как без мощного носителя. Куда смотрит Президиум ЦК, спрашивается? Почему все еще не открыта полноценная программа снабжения для Шокинского МЭПа?

По военным ракетам. Через десять лет следует ожидать спутникишпионы, передающие фотографии с разрешением менее метра в реальном масштабе времени^[158]. Это не сотни возвращаемых аппаратов на орбиту запускать как сейчас. Десяток подобных установок, и на Земле ничего не спрячешь. При этом точность ракет непрерывно повышается, скоро будет возможно вывести из строя шахту даже неядерной боеголовкой в ходе первого удара. Или новым типом оружия, например лазерным, с орбиты. Попаданец говорил, что это для 2010го малореально. Но не писать же, что СССР может ослабеть настолько, что окажется уязвимым для обычных крылатых ракет, как их, Tomahawk.

Простая децентрализация не спасет. Поэтому надо продвигать как основной тезис перевод к 1985 году всех вновь производящихся носителей ядерных зарядов на автомобильный и железнодорожный транспорт плюс подводные лодки. И желательно, постепенно делать их твердотопливными как в США, все равно, рано или поздно к этому придет. Если легко пройдет образование УКИ, можно пустить это второй задачей. У Игоря Садовского в ОКБ1 уже есть твердотопливная РТ2. Слабенькая, конечно, сильно уступает американскому Минитмену. Но это от недостаточного финансирования. Тем более Мишин в пороха не верит^[159] и даже при Королеве зажимал проект где можно и нельзя.

Но это уже все интересно только как затравка, крючок, на который Устинов будет «подвешивать» будущего руководителя УКИ. Нельзя допустить его сближения с Леонидом Ильичем. А в этом деле нет ничего лучшего, чем грамотная постановка разумной и полезной задачи.

* * *

Боя на Президиуме не получилось. Записка с приложениями от КГБ, Устинова, Сербина, просьбами Гагарина и Комарова, заключением Шокина, экономическим обоснованием Косыгина и прочими документами больше напоминала всесметающий на своем пути бульдозер. Дискуссия не продолжалась и десяти минут. Леонид Ильич не сказал ни слова, только кивнул в ходе голосования.

25 февраля 1966 года в «Правде» была опубликована статья – «Космос не спорт». Больше всего были недовольны в США, они разгонялись в очень узком диапазоне политического маневра, ради всего лишь одного достижения. Журналисты веселились, не обошлось без насмешливых статей типа «Soviet Union fizzled»^[160] и карикатур. Но в NASA были обеспокоены не на шутку. Противник не просто отказался подходить к штанге, наоборот, он неожиданно попросил навесить на снаряд еше пару «блинов», отмахнувшись от меньшего веса как досадной мелочи.

На этом фоне Семичастный и Шелепин опять не удержались от провокации. Петр Воронов был еще раз обстоятельно допрошен по вопросу использования Луны в будущем, хотя его записках однозначно утверждалось отсутствие реальных проектов освоения спутника Земли как минимум до 2030–2050 года. Однако, в беседе выяснилось, что в фантастических фильмах и компьютерных играх^[161] активно муссировалась тема использования гелия3 в термоядерных реакциях и выплавки металлов при помощи солнечных электростанций.

Аккуратно обработанная с участием физиков дезинформация по планам промышленной добычи гелия3 на Луне была слита комитетчиками своим североамериканским коллегам. Арифметика прожекта была проста. Ученые СССР, якобы, выдали прогноз, что содержание гелия3 в реголите около одной десятой грамма на тонну. Это было завышение реальности раз в десять^[162]. Но пока с Луны не доставлены образцы, говорить о таких вещах можно было только приблизительно.

В ходе гелийдейтериевой реакции синтеза из грамма гелия3 освобождается энергия, эквивалентная 15 тысячам тонн нефти (пять эшелонов цистерн). Причем сама реакция, на первый взгляд, имеет существенные преимущества по сравнению с уже используемой в «Токамаках» дейтериевотритиевой, так как исходные вещества и продукты реакции нерадиоактивны.

Тут, конечно, имелись свои технические сложности. Но… существующую программу исследований термоядерных реакций начали не то чтобы сворачивать, просто начали снабжать ресурсами по остаточному принципу. Курировавший направление Лев Арцимович ходил сам не свой, но на вопросы лишь отмалчивался. Прошел слушок, что в какомто особо засекреченном НИИ добились выдающихся успехов, на фоне которых все прочие работы оказались тупиковым направлением.

Переполох в ЦРУ и NASA получился знатный. Сохранить секретность там как всегда не смогли, и отголоски ученых споров выплеснулись на страницы газет. Разобраться подробно в сути обывателю было сложно, но уже через пару недель даже реднеки^[163] поняли, что «Советы опять гдето в космосе обхитрили нашего LightBulb Lyndon^[164]».

Нельзя сказать, что NASA игнорировало вариант постоянного лунного поселения. Считали, проектировали, еще раз проверяли и искали лазейки в законах природы. По всему выходило, что теоретически создать «колонию» из 3–5 человек на спутнике Земли возможно, но стоить это будет неимоверно дорого, а никакой финансовой отдачи не предвидится. Гелий3 менял многое^[165]. Ученые были осторожны в прогнозах, но политики начинали паниковать, и требовали новых исследований.

Непросто было и на противоположной стороне земного шара. Генераллейтенант Каманин, назначенный начальником Управления Космических Исследований, развил бешеную активность, и уже 17 марта выступил с докладом на Президиуме ЦК. Да так, что взгляды присутствующих поневоле обращались на Александра Николаевича.

Никто, даже сам Шелепин, не ожидал, что реальная ситуация настолько плоха. Нет, прямой обман или саботаж партийногосударственные руководители и в мыслях не планировали. Поставленная задача, безусловно, была выполнима… В теории, при идеальной, стопроцентной реализации планов и отсутствии крупных аварий. Но верить в это после мягкой посадки на Луну с восьмой попытки? Таких оптимистов в ЦК не наблюдалось, напротив, все присутствующие были практиками и прекрасно знали реалии отечественной промышленности.

Каманин не пожалел черной краски, чтобы изгваздать мишинского монстра Н1, тут не обошлось без личной антипатии. Впрочем, досталось и фторводородному чуду Челомея. Янгеля генераллейтенант на гражданский проект отдавать отказался, тем более никто на этом особо не настаивал. Выбирать было нечего, пилотируемая лунная программа СССР была в лучшем случае связана с запредельным риском для космонавтов. Причем настолько с «за», что всерьез рассматривать согласие космонавтов даже на самоубийственный полет никто не стал.

При этом большая часть аргументов была очевидна на уровне средней школы^[166]. Вытащенный из «предбанника» зала заседаний Президиума Челомей шел красными пятнами. Смертельно бледный Мишин смотрел в сторону, как нашкодивший студент.^[167]

В маленьких квадратиках записок, мелькавших в руках членов Президиума во время докладов Каманина и начальников разнообразных КБ, не стесняясь материли конструкторов и осторожно хвалили Шелепина. Его провидение внушало уважение, всем было понятно, из какого неудобного положения он вытащил авторитет страны. Брежнев насупленно молчал на председательском месте. Никто не заострял внимания на его личном «вкладе» в случившееся, но Леонид Ильич не сомневался, стоит начать возражать всерьез, и за Александром Николаевичем «не заржавеет».

Ближе к ночи было принято секретное постановление Президиума ЦК КПСС.

1. Проекты Н1, УР700 свернуть полностью.

2. Товарища Мишина от должности начальника ОКБ1 освободить, назначить начальником и главным конструктором Куйбышевского филиала ОКБ1, он же серийный завод №1^[168].

3. Ускорить разработку и запуск автоматической межпланетной станции, способной доставить на Землю образцы лунного грунта.

4. До конца 1966 года разработать и принять программу, имеющую целью строительство на Луне постоянной обитаемой базы к 1985 году.

* * *

– Это куда серьезнее, чем у нас в 37ом, – Косыгин закончил читать очередную сводку событий в Китае, которую с осени прошлого года готовили по его просьбе сотрудники МИДа.

– Чтото еще запросить? – референт дожидался, когда Алексей Николаевич закончит просматривать короткий, на поллиста, текст.

– Да, пожалуй. Интересна реакция США на эти события. Индии тоже. Да и вообще в мире. Пусть подготовят аналитику.

Несмотря на предупреждения попаданца, Косыгин до последнего не верил, что Китай войдет в такой немыслимый штопор. Чжоу Эньлай и Дэн Сяопин производили впечатление очень грамотных и сильных политиков. Они занимали первые посты в Политбюро и за ними было подавляющее большинство членов ЦК КПК. И вот их лиц уже нет на плакатах… Живы ли? Кто знает, сведения из Поднебесной приходят очень скудные и противоречивые.

Премьер вытащил из ящика стола специальную «китайскую» папку, и аккуратно подшил в нее последние сведения. Прямо как сводки с фронтов, не иначе. В Пекине Мао Цзедун захватил власть поразительно быстро, и можно даже сказать, легко. Авторитет и харизма Великого Кормчего сделали свое дело. Но не во всех провинциях Китая перемены были восприняты с одобрением. Скорее наоборот, местное партийное руководство всеми силами пыталось не допустить бесчинств сорвавшихся с цепи Председателя хунвебинов и цзаофаней.

Особенно наглядно это было видно на примере Шанхая. Там только под новый год началась «атака на прессу». Свои же сотрудникимаоисты вытолкали остальных рабочих «Вэньхуй бао» взашей из цехов. После чего полностью разгромили редакцию, обвинив ее в проведении «реакционной буржуазной линии секретарей Шанхайского горкома партии Чэнь Писяня и Цао Дицю». Многих избили, а главного редактора юные погромщики попросту затоптали на мостовой.

Другие газеты не отстали от центральной и уже 3 января приступили к публикации материалов, посвященных «Культурной революции». Прошедшие захваты провозглашались подвигом, точнее, «революцией и бунтом», а «бунт, – как говорит Мао Цзедун, – дело правое».

Обрадованные развитием давно подготавливаемых событий, в родной город 4 января на «на усиление» прибыли революционные писатели Чжан Чуньцяо и Яо Вэньюань^[169]. Уже на следующий день они организовали миллионный митинг, транслировавшийся по местному телевидению. В его ходе они призвали «полностью разгромить» горком партии и «вести борьбу» с его секретарями. Сотни кадровых работников Шанхайского горкома, Бюро ЦК КПК по Восточному Китаю и различных отделов городского правительства были подвергнуты критике.

Армия поддержала бунтарейцзаофаней, и 5 января вооруженные солдаты заняли здания банков и других важных учреждений Шанхая. Прошедший захват поддержал Мао Цзэдун. Он назвал его законной акцией и заявил, «это свержение одного класса другим, это великая революция». «Если поднимутся революционные силы в Шанхае, то будут хорошие перспективы для всей страны. Шанхай не может не оказывать влияния на весь Восточный Китай, на все провинции и города страны»^[170].

Воодушевленные таким поворотом дела, шанхайские цзаофани при поддержке армии ринулись на штурм горкома КПК, который защищали рабочие отряды самообороны. К их удивлению, забаррикадировавшиеся сторонники Чэнь Писяня и Цао Дицю оказали упорное сопротивление, осада затянулась и переросла в настоящий позиционный бой. Однако мэрия Шанхая была захвачена без боя^[171], сам мэр убит, его помощников толпа водила по улицам в бумажном колпаке и нещадно избивала. Сотрудников толпа разогнала по домам.

Реальная неспособность революционных сил подавить даже самое слабое сопротивление расстроила Великого Кормчего. Он начал понимать, что армия не согласна быть слепым инструментом в руках министра обороны КНР Линь Бяо, и часто выражает лишь видимость согласия с новым курсом коммунистической партии. Военный совет ЦК КПК немедленно издал приказ о реорганизации Всеармейской Группы по делам Культурной Революции, и подчинил ее непосредственно ЦК КПК. Руководителем был назначен маршал Сюй Сянцянь, советником Цзян Цзин (жена Мао Цзедуна). Ведены в качестве заместителей новые, проверенные кадры, а также жена Линь Бяо – Е Цюнь.

Не осталась в стороне и дочь Мао Цзэдуна, Ли На. 13 января она вывесила в редакции главной армейской газеты дацзыбао «Куда идет «Цзефанцзюнь бао»?» с резкими нападками на газету. Это послужило знаком для массовых репрессий, прокатившихся по армии.

Руководитель Группы по делам Культурной Революции, член Политбюро КПК, Чэнь Бода обвинил НациональноОсвободительную Армию Китая в «обуржуазивании». Были смещены со своих постов четыре заместителя начальника Генштаба, два десятка генералов были арестованы, сотни офицеров отстранены, многие арестованы или изгнаны в деревни. В остальных армейских структурах положение было ничуть не лучше. В целом, репрессии коснулись трех четвертей командиров НОАК, многие были сосланы или убиты^[172].

Тем временем в Шанхае 12 января на помощь сражавшимся сторонникам секретаря горкома Чэнь Писяня пришли части Тао Юна, заместителя командующего ВМС НОАК, командующего флотом Восточного моря, заместителя командующего Нанкинским военным округом.

После небольших столкновений ожесточение и озлобление быстро достигло критического уровня. Скоро между подразделениями некогда единых армии и флота начались кровопролитные бои с применением пулеметов и артиллерии. Яо Вэньюань был убит еще при безуспешном штурме горкома, Чжан Чуньцяо тяжело ранен во время обороны редакции газеты. В течении пары недель недели деморализованный армейские части и цзаофани были выбиты из Шанхая^[173].

Сразу после торжественного восстановления власти горкома КПК Шанхая, Первый Секретарь Чэнь Писянь призвал в печати и по телевидению всех коммунистов Китая сплотиться в борьбе с «бандой впавшего в старческий маразм Мао Цзедуна, совместно женой узурпировавшего власть, и начавшего истреблять верных народу руководителей партии». Тао Юн был назначен главнокомандующим НОАК^[174], его офицеры спешно формировали «верную народу армию и флот».

В феврале восстания полыхали по всему Китаю. На юговосточном побережье, в промышленно развитых Фучжоу, Ханчжоу, Гуанчжоу, армия и партийные руководители все же не поддались на призыв Шанхая, и вокруг второго по величине промышленного центра КНР постепенно стягивалось кольцо блокады. Однако, местная администрация сумела победить в Урумчи, блокировав при этом стратегические горные дороги. На севере и в Харбине шли локальные, но ожесточенные бои, в которых сторонникам Председателя КПК приходилось очень нелегко. Что творилось во внутренней Монголии и Тибете, толком не знал никто.

Над бывшей Поднебесной империей раскручивался ураган первой коммунистической войны. Странысоседи, да и весь цивилизованный мир, пребывали в растерянности. Индия привела в повышенную боевую готовность военные силы приграничных дистриктов и спорных территорий, в горы Тибета спешно перебрасывалась техника. Республика Китай в лице Чан Кай Ши безуспешно пыталась наладить сотрудничество с мятежными секретарями. Остальные выжидали.

2.8 Страсти по матрасу и автопрому

После Нового года жизнь както сама собой свалилась в привычную колею. Неприятно царапнула только смерть Королева, про которую «Правда» писала 16го января. Неужели Шелепин ничего не предпринял для его спасения? Никогда не питал иллюзий о политике, но чтоб в СССР все было настолько грязно? С другой стороны, достоверных деталей о болезни Сергея Павловича я не помню, может быть, действительно со здоровьем у него были такие проблемы, что лучшие врачи спасти не смогли.

Съездил с Катей на гражданскую панихиду в Колонный зал. Народу тьма, идут змеей с улицы. Почетный караул, цветы, речи… Ничего не скажешь, по части торжественных прощальных обрядов КПСС обходит православие с большим отрывом.

В МЭПе после пары наводящих вопросов выслушал несколько носящихся по коридорам слухов. Говорили, что Королева «зарезали» в больнице, не помогло даже то, что Шелепин лично предупреждал главного медика Советского Союза Петровского отнестись особо ответственно к предстоящей операции. У меня реально «отлегло» – выходит, мой куратор не живодерполитик, для которого нет ничего святого. Хоть чтото на самом деле сделал для спасения Генерального Конструктора.

С бытом и работой все болееменее нормально, человек такая скотина, ко всему привыкает. Тем более условия вполне сопоставимы с Россией 2010 года. Конечно, выбор вещей несопоставимо беднее, да по еде особых разносолов нет, несмотря на спецснабжение. До кухни Шелепинской дачи, как до Луны на советской ракете. Но продукты в массе покачественнее, вернее, их еще портить научно не умеют. Только фруктыовощи героически гноят на базах.

Если подумать, то становится понятно, человеку не так важны ценности сами по себе, как их количество относительно соседей. Иначе говоря, социальный статус. В этом плане для меня ничего особо не изменилось, говоря научно, как был, так и остался «верхний средний класс». Хотя мелочи, конечно, напрягают здорово. Для Кати так вообще получился заметный рывок из деревни, она пребывает в легкой мещанской эйфории, что сказывается на моем эго и прочих радостях жизни самым положительным образом.

С другой стороны, сильно изменился масштаб задач. Прогрессорское НИИ и работа на первое лицо страны – совсем не маленькая и рядовая интеграторская живопырка. Пусть в деньгах, по сопоставимой шкале, заработок упал раз в десять. Зато перспективы тут открываются поистине фантастические. В конце концов, я же инженер по образованию и, наверно, призванию. Нужно созидать, творить, а не собирать бумажки с портретом Ленина.

Так что поводов для печали немного, разве что сильно не хватает мощного потока информации из Интернета да отдыха в Пхукете. Ну или ШармэльШейхе, на худой случай. Хотя сейчас там далеко не 5звездочный рай. Если ехать на пляж, так уж лучше на танке. Болгария… Говорят, туда в теории можно попасть, только зачем? Тоже самое мутноватое и холодноватое море, как в Крыму. И сервис… Небось в палатке комфортнее, чем в нынешних социалистических профилакториях. Словото какое придумали, не знаешь, так подумаешь что там или работают, или наоборот, с умершими встречаются. Вместо колумбария.

Вот Ницца и всякие БаденБадены должны быть очень ничего. Или БаденБаден это еще на полсотни лет назад? Да все равно, не тот сейчас отдых за границей. Для аборигенов сойдет, а по мне, так уж лучше с палаткой, не сервис получить, так хоть экзотики хапнуть.

С одеждой плохо, даже в Москве купить чтото удобное и симпатичное сложно. Но это скорее Катины заморочки. Про «сотую секцию» ГУМа она уже пару раз намекала, с закатыванием глаз по рецептам шрековского кота. Можно, конечно, попробовать выжать пропуск на отоварку после очередной промышленной победы. Очень покоммунистически получится, в духе времени. Однако по мне глупо и мелко, как подачку просить^[175]. Тем более последнее время кроме делового костюма мне ничего носить не приходится.

Но это мелочи. Реальной проблемой стал матрас. Самый обычный полосатый обитатель спальной. Кто только придумал это позорное угребище социалистического быта? Совсем новый, но спать можно только с риском для нервов изза непредсказуемых бугров и ям. Что до более романтических забав, так это какойто неразумный фантаст придумал, дескать «этим» в СССР занимались под одеялами на кровати. Оно же дьявольски скрипит, проминается в самых неподходящих метах, да еще ломает ритм своим собственным резонансом. В результате выходит сплошное извращение вместо процесса.

Граждане, уважайте матрасы! И не будет никаких проблем с демографией в России. Как пролетариат перешел от деревянной лавки в углу избы, заброшенной стеганым одеялом, к "полосатым друзьям", так сразу наметилась яма в графике роста населения^[176]. Хотя была еще промежуточная стадия – панцирная кровать. Но ее проскочили быстро, по инерции, можно сказать, не заметив на фоне индустриализации, войны, и восстановления народного хозяйства.

Надо сказать, до последнего времени меня особо матрасные проблемы волновали. От лишних социалистических комплексов Катю удалось избавить без особого труда, еще и пострадать от ее фантазий успел. Но на «четвертом месяце» опыт порнофильмов 21го века както перестает помогать в личной жизни. Так что пришлось выкроить время, и заняться спальным местом вплотную.

Для начала матрас пришлось «раздеть». Под не слишком толстым слоем пестрого ватина сразу начинались обычные металлические пружины. Ожидал, что конструкция будет хоть немного похожа на рекламные проспекты будущего, там где блок независимых пружин в индивидуальных мешочках, 340 штук на квадратный метр, прокладка из гипоалергенного джута, слой латекса, изолированный объемным ватином, финишное покрытие из струтофайбера… Ничуть не бывало. Хотя пружины по настоящему независимые, этого не отнимешь. Снизу кривокосо прибиты гвоздями к деревянной раме, сверху небрежно связаны шпагатом. После развязывания ряда выяснилось, что все изделия из витой стальной проволоки имеют разную высоту и жесткость. Да еще их реально мало.

Пришлось убить рабочий день на поиск второго матраса, раз безвестный идиотрационализатор сэкономил на удельной плотности упругих элементов в оригинальной конструкции. Еще и премию наверняка получил, скотина. Почему не в выходной? Так в МГраде, хоть и недалеко от столицы, но матрасов не видели со времен НЭПа. Ехать на подмосковной электричке удовольствие чрезвычайно сомнительное, уж не знаю, как в 2010м, но в 1965 году мне хватило одного раза. Иначе никак, у Рудольфа Петровича по воскресеньям законный отдых, да и рапорты он пишет, а такси… Дороговато выходит, даже для директорской зарплаты.

Так что пришлось изображать бурную служебную деятельность, и уже четвертый магазин не обманул ожиданий нужным типоразмером мебели. Разве крыт был матрас в «непопулярный» цвет, розовый с голубыми цветочками, но для моей цели это было совершенно безразлично. Осталась мелочь, а именно перевоз этого чуда из магазина домой. Все культурно, даже специальное окошко «доставка» имеется неподалеку от кассы. Дефолтсити, не деревня какая.

– Здравствуйте, доставку оформите? – Слегка стучу по стеклу, призывая внимание чемто недовольной тетки.

– Да! Что везти?

– Матрас, вооон тот, – показываю рукой себе за спину, розовые бока видны даже из противоположного угла.

– Оплачивайте!

– Сколько? – Лезу в карман.

– В кассу, и с квитанцией сюда.

– А, понятно. – Хорошо, очередей посреди рабочего дня почти нет, можно и побегать малость.

У продавца получил специальную бумажку с кучкой типографски размеченных полей, что, куда, зачем, какой этаж. Ручки заполнить не дали, хорошо, в кармане есть своя. С трудом вписал, уж больно бумага неприятная по фактуре. С лицевой стороны коричневая и гладкая, с изнанки «недоделанная» белесая и пористая как губка. Чуть задержал перо, получи чернильное пятно. Испортил два бланка, но все же справился, оплатил покупку в кассе, получил чек. Опять стучусь в доставку.

– Вот, – протягиваю свою рукопись в узкую щель внизу стекла, и растягиваю лицо в дружелюбную гримасу.

Тетка машинально вытаскивает здоровенную учетную книгу, начинает в нее вписывать мои данные. Гдето посередине ее обиженные на жизнь губы разъезжаются в мерзкой улыбке.

– В Подмосковье не доставляем!

– Почему? Тут ближе, чем на другой конец города, все оплачу.

– Не положено! – На лице прямо написано, «вот тебе, понаехавшая сволочь».

– Да как не положено!? У вас должны быть расценки транспортных ком… организаций для междугородних перевозок.

– Нет! Мы продаем товары только для жителей Москвы!

Мда. Тут коробкой конфет точно не обойтись. Тем более, на счет межгорода не врет. Уж больно уверенно держится. Что же делатьто…

– По хранению договаривайтесь с кладовщиком. – Это тетка решила меня добить, – или вывозите до 19–00.

– С.ка! – губы сами свернулись в трубочку, и хотя вслух я так ничего и не сказал, тетка вполне меня поняла. Впрочем, похоже что это ей было приятнее похвалы.

Легко ли поймать частника на грузовике в Москве 1966 года? Не смешно, первый же водитель покрутил пальцем у виска и послал в некое отдаленное «Трансагенство», с прозрачным намеком – «там договоритесь». Тото Катя, когда мебель закупала, месяц убила, как с куста… Но моя нервная система таких социалистических закидонов не выдержит.

Отпустил Рудольфа Петровича, чтоб не мешался. Затем мы вдвоем с Анатолием, как два пионераленинца, оттащили матрас из магазина во дворы, к местной помойке. Там по методу товарища Федора Вострикова^[177] взрезали карманным ножом веселенькую обивку и выпотрошили покупку посредством пинков тяжелыми зимними ботинками. Штатный пистолет Толик решил не применять.

Особо ценные пружины и ватин завернули в остатки мерзкоцветной тряпки, придав им вид не слишком большого узла, с которым благополучно убыли домой на таксомоторе, сэкономив верную пятерку на транспортных расходах. Вот интересно, что бы делали милиционеры, если б проверили документы у двух безобразничающих матрасных фетишистов? Впрочем, пронесло, немногочисленные по зимнему времени прохожиесвидетели отнеслись к происходящему с полнейшим равнодушием.

Вторая стадия была проще. Все пружины при помощи захваченной из НИИ половинки кирпича были откалиброваны в 4 класса упругости, и затянуты в аккуратные пакеты, пошитые из купленной по случаю плащевки ядовитожелтого цвета. Пришлось освоить шайтанмашинку «Подольск» с ножным качающимся приводом. Черный, расписанный под хохлому агрегат 61го года выпуска, со странной надписью made in USSR, шил удивительно пристойно. Я даже перестал расстраиваться, что мне подсунули устаревший неликвид, и жалеть о паре машин дефицитного штукатурного раствора, которые пришлось продать местному магазину в обмен на право внеочередного приобретения нужного в хозяйстве девайса.

В завершение немного столярных работ. Добавил в раму матраса деревянных реек, и плотно установил пружины рядами, в середину самые жесткие, по краям помягче. Приклеивал все на столярный клей, запаривание мелких коричневых зернышек на водяной бане из кастрюльки и консервной банки стало отдельным квестом. Дальше пошла сшитая в пластину кошма, три слоя ватина, и возвращенный на свое законное место розовополосатый верх.

Скрип прекратился полностью. Странные вылезающие бугры исчезли без следа. Надо бы радоваться, но гадостная улыбочка тетки из мебельного все еще стоит перед глазами. Уже в конце 90х такая бы и месяца не проработала, вылетела как пробка на улицу после второйтретьей жалобы покупателя. Сколько еще подобных бытовых мелочей придется увидеть? Скорей бы уж Шелепин перестройку устраивал в СССР, или как это славное мероприятие по тотальному переходу на частную собственность будет называться в данной истории.

* * *

На мой день рождения 7 февраля «поехала» реплика RAVчика. Всегото полгода прошло с начала работ. Сколько крови и нервов выпил этот автомобиль, но надеюсь, результат оправдает надежды. Привод пока от пары МНСов, и с комфортом так себе, но все равно, маленькая победа. Если серьезно, то в «несекретном» боксе НИИ «Интел» всего лишь кусок днища, скопированный с Тойоты, примитивная опорная рама сваренная из профиля, имитирующая несущий кузов (иначе все «сложится»), и навешенная подвеска.

Способ запуска автомобиля в серию был болееменее понятен. По легенде, гениальные инженерысамоучки создадут из гаражного металлолома новый тип автомобиля. Его покажут специалистам, те сделают «Ооо!», вопрос поднимут до Президиума ЦК. На нем решат вместо покупки полного производства модели FIAT организовать выпуск своего автомобиля. Завод при этом покупать все равно придется, возможно не один. Также не обойдется без привлечения зарубежных инженеров. И золота на это уйдет не меньше, чем в моей истории, скорее заметно больше.

Но в результате у СССР получит не посредственную малолитражку разработки начала 60х годов, а очень перспективную базовую модель середины 80х. На основе которой можно будет еще лет двадцать делать всю гамму нужных народному хозяйству автомобилей, от представительских седанов до грузовичков. Если, конечно, удастся повторить «один в один» хотя бы 70–80% свалившегося из будущего артефакта, и добиться качества хотя бы не хуже китайской Chery Tiggo^[178].

Еще до начала разработки плана было очевидно, что реально собрать копию RAVчика из металлолома «силами энтузиастов» нечего и пытаться, потребуется полномасштабное привлечение автомобильных КБ и опытных производств. Однако, НИИ «Интел» числится за министерством электронной промышленности. В то время как автомобилестроение, по идее, должно идти по министерству автомобильной промышленности. Столкнувшись ранее с местными традициями, я был уверен, что там ничего разрабатывать для МЭПовского НИИ не будут. Разве что изобразят подобие деятельности, если случится чудо и министры СССР смогут друг с другом договориться.

Изложил на бумаге, отослал предложение об организации еще одного, параллельного НИИ (иного варианта мне в голову не пришло). Но Шелепин быстро вправил мозги. Оказалось, мои метания – полная глупость и непонимание реалий Советского Союза. Каждое министерство в полной мере строит замкнутый производственный цикл. Кооперация стремится к нулю. Никого не удивит, что полуоси и суппорта будут точить электронщики, а микросхемы для панелей приборов разведут и распаяют автомобилестроители. Более того, Минавтопром в настоящее время попросту не существует, есть только план по его воссозданию^[179]. При этом вокруг него клубится такое нагромождение «скандалов, интриг, расследований», что лучше держаться подальше.

Позже будет несложно передать доводку и производство по назначению. Не просто так, а в обмен на чтото крайне нужное и полезное для МЭПа. Такой театр абсурда и идиотизма. Бартер времен… Кто там в итоге на трон умостился на Руси после репрессий Ивана Васильевича, который Грозный? Какая разница, все равно бедность на грани нищеты даже у помещиков, и экономика на уровне «я тебе две коровы, ты мне пять гвоздей». И это недоразумение тут называют могильщиком капитализма?! Смешно до слез.

Но здесь и сейчас эпическая раздробленность полезна. Есть где заказывать производство сложных узлов без лишних вопросов. Даешь спецам мегадевайс вроде подшипника ступицы, якобы спертый у супостата, со словами, – «Родине нужен не хуже. Куда? В среднюю тележку ЭВМ ракеты! Да ты вообще в своем уме, такие вопросы задавать? Секретно! Кстати, подпиши тут, тут, и еще вот там на обороте о неразглашении». Надеюсь что на уровне опытных образцов они смогут повторить не только форму деталей, но и выдержать технологию изготовления. Заодно и нормальные чертежи сделают, мы в секретном блоке под них заранее установили целый ряд специальных металлических стеллажей, с низкими ящикамиблинами, выезжающими на колесиках.

Полностью проблему это не решит. К примеру, взять простой амортизатор. В моем 2010м эти штуки делает пяток заводов на весь мир, хорошо и дешево. Есть в СССР отдельный амортизаторный завод? Думаю, нет^[180], и все автогиганты делают их сами для себя. Медленно, дорого и коряво. Впрочем, моя задача проще – повторить машину как можно ближе к оригиналу руками аборигенов, в количестве трех экземпляров. Дальше пусть у товарища Шелепина затылок чешется.

В распределении узлов по подрядчикам правило простое. Все, что более чем на шаг опережает текущий технологический уровень, сотрудники НИИ «Интел» не видят. Артефакты идут исключительно через меня и Анатолия. Простые узлы пристраивают по заводам наши толкачименеджеры. Их приняли на ставки МНСов аж троих, собрали весь научный балласт МГрада. Немолодых, семейных, без исследовательской «искры божьей». Но при этом, после стажировки у Федосей Абрамовича, они умеют правильно разговаривать с людьми и начальниками, не ломаются как комсомолка на свидании при необходимости выставить на стол бутылку коньяка или иной ценный ресурс.

Впрочем, про свою истинную специальность они не знают, считают, что занимаются исследованиями секретных образцов иностранной техники. Но я ничуть не сомневаюсь, работы у нас им хватит и после исчерпания Тойоты. Уж больно много вопросов в СССР решается исключительно через личные отношения.

Надо сказать, что с единичными изделиями в СССР, как ни странно, все не так и плохо. Даже наоборот, очень хорошо. Есть в МЭПе уникальные производства, станочники с золотыми руками тоже водятся. Мало, но если нужно, в лепешку разобьются, все сделают. Так что дело пошло чуть не по всем частям автомобиля. Но особенно порадовали колеса.

К моему немалому удивлению, шины RAVчика 215/70R16 практически совпали по размерам с Willys'овскими Firestone^[181] 6.00–16^[182]. Которых было на складах СССР в достатке еще со времен войны. Конечно, ретро было заметно грубее и немного ýже, но для пилотного образца это было совершенно не принципиально.

Диски на моей машине, естественно, стояли литые, не древняя штамповка. Осваивать такую технологию очень дорого. Одни только формы выходят золотыми, даже по сравнению в вытачиванием трех комплектов вручную, из болванки. Но кого в СССР 1966 года волновали подобные мелочи? Все привыкли к куда более крутым зигзагам запросов ракетчиков, военных, и прочих потрясателей вселенной. Наши прихоти на этом фоне смешная мелочь. Сказано – повторить как можно ближе к оригиналу, и на московском заводе «Точизмеритель»^[183] (имеющем, как ни странно, неплохую базу для точного литья) все разворачивается по максимальному варианту.

Вот только технологическую оснастку главный инженер нам не отдал. Как ни уговаривали – уперся намертво. Чтото мне подсказывает, не просто так. Мнится, к лету в Москве немало черных "волг" будет гонять на блестящем «литье», такой нужный начальникам товар ушлые заводчане используют в своих целях. Закладные в литьевых формах для отверстий болтов они наверняка сделали съемными, так что приспособят наши диски для советского автопрома не слишком напрягаясь.

На этой мажорной ноте к февралю мы добрались до кузова. И тут прослезились. Вопервых, машину пришлось резать без возможности восстановления. Жалко чуть не до слез, но как иначе? Аккуратно, step by step, с фотографированием и документированием всех стадий процесса, мы с Анатолием высвобождали элементы кузова. Точечную сварку высверливали, обычную срезали, стараясь не повреждать детали.

Привычных мне углошлифовальных машинок, в просторечии «болгарок», в СССР почемуто не оказалось^[184]. Пришлось делать свою версию, благо, база позволяла. Получилось не слишком симпатично, но дешево и практично. Кроме того, освоили пневматическую дрель и долото. Это не считая молотка, зубила, и такойто матери.

Вовторых, заказывать кузовные детали в МЭПе нельзя, они слишком приметны. По началу прикидывал делать крышу в одном месте, крылья в другом, дверки в третьем. Но после консультаций с Александром Николаевичем решил, что риск непомерно велик. Слишком необычные элементы, выплывет такой секрет при первой же партийной или министерской пьянке. Ктонибудь умный чтото сопоставит… Оно нам надо?

Так что задача оказалось куда сложнее, чем думали первоначально. Нанять слесарей и выколотить вручную по шаблону? Очевидно, что внешнюю навеску так и придется делать. С таксопарком договоримся, им всегда чтото нужно, запчасти там, кирпич или масло. Помещение на время работы под пломбы закроем. Мастеров заинтересуем, не в первый раз. Будут думать, что какойто генерал из КГБ угробил по пьяни тачку посла мумбыюмбы, теперь секретно ремонтирует.

Но объемный силовой каркас надо делать в заводских условиях, иначе получится кисель вместо автомобиля. Тут нужен как минимум мощный пресс с целым возом штампов и приспособ. Пришлось капитально засесть за эскизы и несколько адаптировать японскую технику под производственные возможности. Потом физически выделил из остатков кузова мало похожую на автомобиль раму, и отдельно штампованные элементы для крепления сваркой. Результат получится жутко трудоемким плюс минимум на полсотни килограмм тяжелее оригинала, но это уже не обойти. Сделать тут нормальную раму, с расчетом прочности и сминаемых зон, без образца все равно не смогут.

То ли еще будет, когда доберемся до электрооборудования. Хотя у старого RAVчика все сделано обычными проводами, как в Жигулях, справимся. Хуже было бы, езди я на какомнибудь современном «немце», там надо контроллер CANшины^[185] из каждого подфарника выковыривать, да еще чего доброго работающий через оптоволокно. Всерьез опасаюсь только за инжектор, с его управлением еще предстоит разбираться. Но и это не самое страшное, гдето читал, что ранний вариант моего двигателя 3S работал с карбюратором^[186].

Собственно, первые три копии двигателя в карбюраторном варианте уже делают. Его отдали спецам после нашей аккуратной переборки, осмотра и удаления всех маркировок. Проходит отдельным проектом, как часть «генератора электрического, для аварийного питания ЭВМ». Предложил дурацкую формулировку из 2010 года, но она прижилась тут без проблем. Уж не знаю, просто всем наплевать, или реально страна нуждается в мощных компактных бензиновых генераторах.

Как уже упомянул, модель со мной провалилась весьма старая, но одна из самых надежных в мире. По 200 тысяч километров ходили такие аппараты у людей. Ничего сверхоригинального и еще не изобретенного. Схема DOHC^[187], клапана регулируются совсем как на ВАЗ2109, шайбами. Конечно не двойная гайка Жигулейклассики, но далеко не нанотехнология. Блок – чугунное литье, примерно такой стоял в знаменитой «копейке», поршни, насколько понимаю в металлах, алюминий. Узкое место ремень ГРМ, но если с этим промышленность СССР не справится, перейдем на цепь.

Так что надеюсь уже осенью 66го прокатить Шелепина на реплике RAVчика. Хотя нужно ли это ему после лимузинаЗИЛа? Последнее время он задерганный, даже по почте чувствуется. Часто не отвечает совсем, а то и просто перечеркивает все, не объясняя причин. Похоже, гдето в Президиуме близится развязка партийной игры. Мне остается только скрестить пальцы на удачу, едва ли при другом руководители СССР мне будет лучше.

Кстати, о переписке. Еще с прошлого года товарищ Шелепин взял моду присылать мне на отзыв многие технические проекты, которые СССР собирается развивать. Не знаю, какое внимание он придает моим текстам, но стараюсь по мере сил показать итоги внедрения с точки зрения 2010 года.

Вот, к примеру, есть в ЦК большие сомнения в надежности возводимого аж с 59го года монумента «Родинамать» в Волгограде. И в приложении десяток бумажек разных академиков от строительства. Тут все просто, пишу заключение «До 2010м года никаких особых проблем со скульптурным комплексом не отмечалось. Ремонтные работы вполне вероятны, но мне о них ничего неизвестно^[188]».

Мелочь? Это как посмотреть. Для руководителя иметь твердую уверенность в успехе или провале такого масштабного проекта очень важно. Если у монумента вдруг чегонибудь отвалится, «полетит» не один десяток голов. Мне явно попала в руки далеко не вся макулатура, накопившаяся вокруг этого памятника, но даже из нее ясно – страсти кипят далеко не шуточные. На уровень Президиума ЦК КПСС они попали своем не зря.

Или взять проект сверхзвукового Ту144. С ним все куда сложнее, просто не напишешь «сделали одновременно с англофранцузским «Конкордом», но один разбился у нас, один «у них»^[189], остальные попали на прикол изза дороговизны эксплуатации». Изучил предысторию, планы Туполевского КБ, напряг память. Получилось целое исследование.

Во главу угла легла связь. Конечно, в 1966 году уже не кажется фантастикой передать через океан или сибирскую тайгу письмо или фотографию. Факсов^[190] в каждой конторе еще нет, и количество междугородних линий невелико. Но чем дальше, тем с этим будет проще и легче. В конце концов, мой сотовый телефон Шелепин видел своими глазами и возможности представляет.

Однако, конструктора и экономисты ориентируются на прошлое. В 60х еще не осознан феномен 2000х, когда внедрение новых возможностей часто сдерживается не техникой, а привычками людей. Человек, а не машина тормозит прогресс. Для чего нужен сверхзвуковой пассажирский самолет? Провести в дороге не 810 часов, а только 4–5. Еще престиж страны можно добавить, но вон, США своего аналога Ту144 и «Конкорду» не создали^[191], и никто об этом не жалеет.

Для кого критично время? Вернее, кто так сильно ценит свои несколько часов, что готов за это переплачивать? Туристы? Ничуть не бывало, им бы подешевле, а раз в год можно и поспать в самолете. Управляющие бизнесом, ну или партаппаратчики СССР? Но зачем быстро перемещаться самим, когда голос и документы долетают до любой точки мира вообще практически мгновенно? За рубежом документооборот быстро адаптировали под новые реальности^[192], в СССР, как оказалось, попросту торопиться некому и незачем. Пересылать материальные предметы? И тут к услугам заказчиков всякие DHL^[193] и EMS, чуть медленнее, но несравнимо проще и дешевле.

Кроме того, проблем сверхзвуковому самолету добавит резко поднявшаяся стоимость горючего. Вроде бы дойдет до того, что регулярные рейсы станут убыточными. Так что уже через десяток лет не пойми какой эксплуатации, проекты будут тихо прикрыты^[194]. Убытки спишут.

Таким образом, если говорить только об экономике, производство Ту144 нужно как можно скорее сворачивать. Несмотря на то, что проектные работы в основном завершены, и начато строительство опытных образцов. Будущего у этой серии в ближайшие полсотни лет нет. Зато у меня в личном архиве в достатке фотографий AirBus 320^[195], которые почемуто любили «Уральские авиалинии». Фотоаппарат постоянно с собой, то спящую подругу сфотографируешь, чтонибудь забавное для Twitter попадется, или поймаю объективом взлет самолета, когда в накопителе аэропорта нечего делать. Особенно местным должна понравиться фотка, на которой я в шутку пытаюсь залезть в двигатель, прямо к лопаткам медленно вращающейся турбины. Надо будет только все обработать в PhotoShop'е, отрезать лишние пейзажи и физиономии. Вот пусть сделают подобный аппарат сначала, а потом о сверхзвуке думают.

Нужна ли такая дорогая игрушка военным? Конечно, я не профессионал, но… СССР реально небогатая страна, зачем баловать генералов? Во время обострения 2008 года сверхзвуковые стратегические бомбардировщики «Белый Лебедь^[196]» летали на Кубу и в Венесуэлу. Связаны они както с Ту144 или нет, судить не берусь. Но вот штатовская пресса точно от смеха заходилась, описывая российское бряцание этим чудооружием. Хотя так лучше не писать, опять Шелепин разнос устроит за идолопоклонничество перед Западом.

Как бы узнать, сколько стоит разработка и изготовление таких самолетов? Вроде бы A380 в продаже стоит миллионов триста, но в этой цене заложена серия на несколько сотен машин^[197]. Если прикидывать на разработку и выпуск в двадцать штук, дешевле десятка миллиардов долларов в ценах 2010 года никак не получится. Это ж сколько можно заводов приобрести!? Кошмар, вот уверен, хватило бы на пару АвтоВАЗов. Еще лучше повзрослому вложиться в космическую навигацию, тогда ракеты смогут точно поражать цель на большом расстоянии, и совсем не будет нужен сверхзвуковой бомбардировщик. Вот так и запишем…

* * *

С разработкой компьютерного направления пока завал. У меня совершенно не хватает времени, пара молодых балбесовМНСов, из будущей команды перспективных исследований, пока отращивают шерсть на ушах. Иначе говоря, изобретают на бумажке Internet со всем его www, mail, icq, skype. Повезло Иванам, куча шансов войти в историю Сети на правах первооткрывателей. Кстати, во множественном числе они изза одинакового имени, кидали монетку, кто станет I и II. Сейчас ребята испуганно смотрят мне в рот, ловят свои падающие челюсти, и прислушиваются к оттенкам настроения в словах, когда я черкаю их схемы с высоты знаний 2010 года.

Мне от этого только горечь. Они изобретают, с треском и грохотом прорываются вперед. В сравнении с этим компиляция школьных знаний будущего смотрится… Некрасиво, что ли. Как преподаватель, который принимает экзамен студентов, заглядывая в шпаргалку. Очень надеюсь, что через годик они перестанут быть ширмой, и начнут работать своими головами и руками. Для этого с марта у них начинается производственная практика, так как в ВЦ на соседней ТЭЦ наконецто смонтировали БЭСМ4.

В гости к ним ходили всей толпой, на тележке закатили подарок – IBMовский жесткий диск, который еще осенью «Интелу» отвалил от своих щедрот МЭП. Провели по бумагам как аренду, в обмен на компьютерное время наших спецов. Для закрепления эффекта подарил пару распечаток все того же «Понедельника» Стругацких, и обещал еще чегонибудь подобного. Универсальная валюта для околоЭВМного люда, куда лучше водки.

С начальником ЭВМ (никогда не думал, что бывает такая должность), 30летним молодым специалистом Василием Петровичем, мы давно перешли на «ты». Теперь он с гордостью хвастался перед нами своей «прелестью». Немалая толпа из полутора десятков его подчиненных^[198], по большей части девушекоператоров, и прочих непонятных мне работников, изображала массовку, внимала, так сказать моменту.

Техника внушает уважение. Зал с пятиметровым потолком, площадью квадратов на сто. На высоких окнах непривычные попугаистые шторочки в крупный цветочек. Между стекол рам поставлены массивные решетки. В центре, как трон великана, главный пульт компьютера. Star Trek отдыхает, БЭСМ4 намного круче. Широченный стол, на который сверху поставили подиум из наклонных панелей с длинными рядами тумблеров и лампочек. Приятный кремовый цвет резко контрастирует с неприятными зеленоватыми стенами. За всем этим великолепием с суровым видом надзирает целый инженер, ему помогает чуть не десяток листов инструкции, который заботливо выложены под оргстекло вдоль передней кромки пульта. Над всем этим витает фонящий шум вентиляторов и непрерывные слабые щелчки контактов многочисленных реле.

Справа – нелепый приставной столик, на нем отбивает дробь уже знакомый Consul. За пультом, метрах в трех, два здоровенных металлических шифоньера. Как понимаю, это и есть сама ЭВМ. Слева стойка с толстыми магнитофонными бобинами, сзади массивный железный ящик строкового печатающего устройства и чтото для ввода перфокарт. Вдоль окон в ряд чтото тяжело гудящее, отдаленно напоминающее столовские мясорубки, наверно магнитные барабаны.

Привычного «плиточного» фальшпола нет, зато по периметру, как раз под установленной техникой, видны крышки «подпольного» кабельканала. Судя по толстым пучкам, выходящим наверх, на меди тут экономить не принято. Один из щитов настила поднят, внутри… Все выслано медной фольгой, к которой каждые полметра припаяны оплетки многочисленных коаксиальных кабелей без внешней изоляции, как тонких, так и толщиной в средний палец. На заземлении коммуникаций в СССР ресурсов не жалели, делали, чтоб работе не помешал даже близкий ядерный взрыв.

От созерцания отвлек Василий:

– Петр, знаешь, эта машина делает 20 тысяч операций в секунду, – от такой откровенной рекламной штамповки у меня чуть перекашивается лицо, но Василий этого не замечает, и продолжает воодушевленно, – нет, представь только!

– Неплохо, – я мучительно пытаюсь вернуть на лицо приветливую улыбку, – но для серьезных задач этого мало.

– Почему? – Начальник ЭВМ от удивления замер с открытым ртом, – мы пробовали, самые сложные тестовые задачи меньше чем за минуту проходят.

– Да шучу, шучу, – спохватываюсь я, – какая тут память?

– На ферритовых кольцах, – Василий с готовностью открывает створку шифоньера, – вот, два куба. По четыре тысячи слов в каждом.

– Что такое "слово"? – Вот никак не могу понять, какой вредитель так меряет количество информации, – это сколько в цифрах?

– В машинном слове БЭСМ4 целых 45 разрядов! Больше чем у многих других.

Пытаюсь переварить информацию, почему не 48? Какоето странное число, 45 – это чуть меньше 6 байт. Значит память чтото около 20ти килобайт. При этом весу в ней, такой модуль впору вдвоем переносить. Что получается, самая главная проблема нынешних ЭВМ не процессор?! А оперативная память? Надо осмыслить это не торопясь, но уже ясно, следующее, что нужно закидывать в производство – микросхемы ОЗУ.

– Так… Значит в слове почти шесть байт? Но почему не ровно?

– Что такое байт, – Василий удивленно смотрит на меня.

– Это восемь бит, – вижу, что понимания в глазах все равно нет, продолжаю, – от binary digit, двоичный разряд^[199].

– Ааа… Почему именно в байте именно восемь бит, а не десять?

– Потому… – черт, это ж просто традиция, которая пошла от IBM! – в США недавно так решили назвать самую близкую к десятку степень двойки.

Такое объяснение проходит «на ура», программисты про магию «двойки» слышали и Штаты уважают. Так что больше неприятных вопросов нет, наоборот, экскурсия продолжается.

Переферия у БЭСМ основательная, не в каждый грузовик столько металлолома влезет. Четыре лентопротяга, каждый на 2 миллионов слов, или 12 мегабайт, столько же магнитных барабанов по 96 килобайт, огромный ящик ввода перфокарт и 128колоночная печаталка, оно же барабанное АЦПУ. Особняком, за небольшой перегородкой стоят две деревянные уродливые тумбы, промаркированные как ТТ63. Спереди из них торчат уже привычные клавиатуры пишущей машинки, за стеклом на скошенной части лезет рулонная бумага распечатки.

– Что это, Василий? – я не удержался от вопроса.

– Так телетайп, с него хотим вводить данные прямо из цехов, ТЭЦто большая. Специально изза этого добавили из в заказ.^[200]

– Неужели… – до меня начало доходить, – по двухпроводной линии?

– Увы, трехпроводка. Нам пришлось две «хлорки» тянуть. Но до трехсот метров работает! Хотя знакомые говорили, если заменить там внутри несколько резисторов, вполне на километр потянет.

Тут на меня наконецто навалилось озарение. Вот оказывается оно какое, недостающее звено эволюции компьютерных сетей. Полгода гадал, с чего начинать строить Интернет. И тут подарок в виде телетайпа, который можно использовать вместо удаленного рабочего места с монитором и клавиатурой. Заряжаешь рулон бумаги, и начинаешь посылать в ЭВМ буквы и цифры. А она, что характерно, иногда на эти манипуляции отвечает. Вернее, должна – до момента демонстрации система не дожила, зависла. Наладчики, впрочем, тут же крутятся, чтото паяют, смотрят, перетыкают. Кошмар и тихий ужас.

– И какова скорость обмена данными?

Василий смущенно начинает ворошить документацию, удобно сваленную на крышку телетайпа. Но цифру находит быстро.

– Так пятьдесят бод, вроде так. Тут еще чтото про выход на 1200 бод пишут, но наверно это для модема…

– Что?! – я едва удержал крик, тут и модемы уже есть? – Что такое модем?

– Ну… Это если надо далеко терминал поставить, и через телефонную линию. Даже в другом городе.

– Понятно…

Ни черта мне не понятно! Точно помню, ARPANET начался в 1968 году с линий на 2400 бод, а тут уже в СССР 1966 года есть 1200! И чего они там в США три года сопли жевали? Да и местные спецы хороши – зачем извращения с терминалом на 50 бод, быстрее по телефону цифры и буквы диктовать. Впрочем, о чем это я… Мониторов еще нет, все упирается в скорость Consul'а и пальчиков машинистки. Так… Все правильно, 50 бит в секунду, делим на 8, получается менее 7 знаков в секунду^[201]. Быстрее просто не надо.

Но черт с ним, с терминалом, модемы уже есть!!! Завтра же, прямо с утра, затребую в главке пару экземпляров этих самых устройств. И горе им, если заявку попытаются похоронить, враз напущу на них моего боевого слона, в смысле товарища Шелепина.

А пока надо бы переходить от техники к более приземленным материям. Коллектив уже на меня косится неодобрительно, и верно, только плохой директор может встать между сотрудниками и накрытым столом. Не люблю скучные пьянки, но… Уж больно коллектив тут подобрался отличный, особенно если обращать внимание на внешний вид. Две трети – девушки. Так что отметили, потом пригласили наладчиков, дотащили закуски, и еще раз отметили. Потом танцевали… Пока Катя не оттащила меня подальше от девушек.

Пришлось разговаривать с инженерами. Тем более, давно у меня вертелся на языке вопрос, где взять пишущую машинку с подключением к ЭВМ, типа Консула, но чтоб была полная рускоанглийская раскладка, с маленькими буквами. Уж слишком нечитабельно выглядели распечатки одними строчными. Ответ меня ошеломил едва ли не больше, чем модем.

– Так ставьте две машинки, если порядок с фондами.

– Не понял, зачем? Они все равно только с большими буквами!

– Что за беда? Литеры перепаять несложно…

– Ааа! – Я с щелком задвинул на место челюсть.

Нет, ну как у меня зашорено мышление. Привык к принтерам, где все решается исключительно на уровне софта или модели. Мучался полгода, искал варианты… Оказывается, все придумано до нас, предкито поумнее некоторых попаданцев оказались. Доказали в два счета, что в ЭВМстроении 60х не только о клавишах и программах надо думать. Паяльник и припой забывать не следует.

2.9 Борьба за качество, часы и музыка

В конце февраля случилось чудо. Чип часов из RAVчика наконецто «пошел» в опытном производстве. Но далось это совсем нелегко.

Для начала, после моего очередного новогоднего вопля «о чистоте», Шелепин вызвал к себе Шокина, и вставил ему необыкновенно мощный фитиль, или как это называется на партийном языке. Результат не замедлил сказаться, работы начались с 30го декабря.

Гордые как ежики^[202] электронщики не поленились позвать для консультации сборщиков гироскопов. До этого именно точное механическое производство считалось самым чистым в СССР с показателем чтото около пяти частиц пыли в кубометре воздуха. Уж не знаю, какие именно частицы они при этом имели в виду, но по моим ощущениям требования нужно было усилить как минимум раз в десять^[203].

В «Пульсаре» срочно, в авральном круглосуточном режиме провели реконструкцию нескольких производственных залов. Ободрали все до кирпичей, затем облицевали все по любимой строителями формуле 2П4С (пол, потолок и четыре стены) полированными плитками мрамора^[204] чуть ли не метрового размера. Так они стремились минимизировать количество швов. Стыки вообще подгоняли вручную, а потом выкладывали с промазкой краев жидким стеклом^[205]. Все углы дополнительно заклеили полукруглыми «плинтусами» все из того же мрамора.

Говорят, после окончания работ Александр Иванович лично приехал на объект и провел госприемку перочинным ножом и белоснежным платком, как когдато делали капитаны на флоте. После этого подрядчик переложил чуть не половину плит под далеко не шуточной угрозой расставания с партбилетом.

Окна заложили полностью, взамен установили герметичные светильники все с той же силикатной промазкой вместо резиновых прокладок. На пол постелили фальшпол из сваренных в мелкую решеточку полос нержавейки полуторасантиметровой ширины. Подачу очищенного воздуха с заданной влажностью и температурой в чистую зону организовали через широкие потолочные раструбы. Откачка шла со стороны пола, так что получался болееменее равномерный поток воздуха сверху вниз.

Отдельно шла подготовка технологических жидкостей. Даже вода требовалась не просто дистиллированная, а вообще деионизированная, с чистотой «пять девяток», или 99,999 %. Химикам, которые занимались всем этим хозяйством, пришлось выделить кучу квартир и отдельное общежитие^[206].

В итоге сервисное оборудование заняло в раз в десять больше места, чем сами чистые помещения. Одними только фильтрами тонкой очистки забили половину этажа. Выставили целые ряды коробок из нержавейки, заполненных тонкими гофрированными листами какогото полупрозрачного желтоватого пластика, с прокладкой из белого волокнистого материала. Обслуживало это хозяйство целая банда техников, минимум десяток человек следили за своими приборами и вертели крутилочки самых разных калибров.

Автоматика была, но самая примитивная, на простой логике, реле, клапанах, и прочих «сухих контактах». Жалко, что пришлось оставить на будущее идею централизованного управления процессом при помощи компьютера, получилось бы дешевле и точнее. Существующие ЭВМ вполне могли справиться с регулированием по своим параметрам, но… Полностью отсутствовала нужная периферия, а так же опыт ее изготовления и использования.

Озаботились специальной одеждой. Тут сильно помог мой опыт, вернее, манекены на стенде Intel с выставки 2010 года. Специальной «малопылящей» ткани, как оказалось, в СССР не существовало^[207]. Обходились стандартными белыми халатами в сочетании с обычной одеждой и обувью. После серии экспериментов остановились на обычном капроне. Естественно, не том, что шел на женские чулки, а вполне классической ткани, чемто напоминающей тонкую плащевку. И тут не обошлось без доработки, срочно заказали на фабрику материал с вплетением тоненькой медной проволочки через каждые полсантиметра, причем все с выводом на бахилы, постоянно соприкасавшиеся с качественно заземленным фальшполом.

Пошитые костюмы с плотными капюшонами смотрелись фантастически. В сочетании с высокими бахилами на завязках, пристегнутыми к манжетам перчатками, респиратором, и стеклом полумаски они здорово напоминали скафандры. Но это не все, под них в обязательном порядке требовалось надевать специальное толстое белье из материала, напоминающего вискозу, но при этом не скатывающегося. Да еще все это менять при каждом входе в гермозону.

Такие меры потащили за собой длинный хвост сервисных зон, отделов и служб. К примеру, пришлось построить нехилую минипрачечную со своей «чистой зоной» для выгрузки одежды. Для переноски последней – разработать и изготовить специальные герметичные коробки. Но это еще не все, для стирки понадобилась специально подготовленная вода и особые чистящие смеси! Значит ставить мощные центробежные фильтры высокой производительности и систему ультрафиолетового обеззараживания.

На это накладывались подробные регламенты, обучение персонала, и контроль за соблюдением. Больше всего происходящее напоминало ракету, в которой полезная нагрузка составляет единицы процентов от общей массы. Вот только отработанные ступени тут отбрасывать было нельзя.

Отдельно шел перечень запретов для сотрудников рабочих зон, включающий в себя даже резкие движения. А также строжайшие наказания за нарушение всего вышеперечисленного. Очень жалел, что нет возможности развернуть нормальную систему видеонаблюдения. После того, как я буквально поймал за руку девушку с носовым платком, выставили на входе натуральный таможенный досмотр и фейсконтроль. К примеру, следы туши на ресницах влекли немедленный запрет на работу и депремирование. Заодно пришлось поставить умывальники и прикрутить к стенам индивидуальные сейфовые ячейки под ювелирку, часы, документы и деньги.

Через месяц у меня было стойкое ощущение, что многие работники (и особенно работницы) занимались натуральным саботажем, умышленно снимали маски, скрывали состояние здоровья. Последнее оказалось далеко не маленькой проблемой. Круглосуточная трехсменная работа позволила быстро накапливать статистику. Выяснилось, что банальный насморк очень плачевно сказывается на выходе исправных микросхем. Более того, даже женские циклы прямо и недвусмысленно влияли на качество пластин, хотя эту тему мы все же предпочли не поднимать^[208].

Излишнего говорить, что эти методы не прибавили мне популярности на производстве. Сотрудники увольнялись десятками и сотнями. Это при удвоенных зарплатах и приоритетном продуктовом снабжения. Голоса за спиной стали настолько громки, что начал подумывать об охране, особенно после тотального запрета усов и бород. Спас положение Маслов, директор НИИ. Он вовремя догадался провести для сотрудников специальный цикл лекций, с привлечением технологов и медиков. Это немного сняло напряжение, вернее отдалило грань, за которой начинается мордобой.

Недостаток рабочих рук продолжал оставаться узким местом проекта. В конце января работающим в чистой зоне сократили продолжительность рабочего дня до шести часов с переходом на четырехсменный режим работы, и еще больше увеличили зарплаты.

Несмотря на поистине драконовские меры, выход годных процессоров хоть и увеличился раз в пять, но все равно шел на проценты. Когда с одной 25миллиметровой пластинки в дело идет тричетыре годные интегральные схемы, остальные две сотни ссыпают в мусор – становится обидно^[209]. Но ученые и так на пределе, каждый цилиндр кремния воспринимают как новый бой, с бессонными ночами и испорченным химией здоровьем.

Кстати, справиться с микросхемой часов целиком в «Пульсаре» все же не смогли. Под дамокловым мечом съезда партии, они самочинно, никого не спрашивая, разделили исходный чип на два логических, выделив усилитель кварцевого генератора и делитель частоты «на 512» в отдельную интегральную схему. С парой чипов^[210] итоговый выход годных комплектов был существенно больше. Вероятно, это было чрезвычайно правильное решение, которым они спасли как свою, так и мою задницы.

Пульсаровцы вообще молодцы, ведь почти все приходится делать вручную. Топология схем разводится на обычной миллиметровке. Потом проверяется парой независимых СНСов в поисках ошибок. Потом еще раз… и еще… и еще. Затем дорожки в сильно увеличенном масштабе вырезаются на огромных кусках рубелита. Это специальный стабильный лавсан, покрытый красной пленкой, которую надо удалить в «ненужных» местах. Прямо как на скульптурах Микеланджело^[211]. И опять все проверять, не содрался ли где лишний кусочек пластика.

Для этого пришлось изобрести специальный «координатограф», который направлял процесс ручного вырезания. Измерение координат, перенос, настройка, все вручную. Плоттеров тут нет, хотя после моих рисунков Маслов серьезно задумался. Конечно, без образца из Тойоты ничего бы не вышло. Но вот был ли значимым именно технологический вклад артефакта? Есть у меня в этом большие сомнения.

Топологию с чипа получили в готовом виде, для этого ничего не требовалось кроме хорошего микроскопа. Нам дико повезло, что он был однослойным, что совсем не характерно даже для изделий 90х годов. Кроме значительного выигрыша во времени, это позволило обойти часть совершенно неочевидных для 65го года технологических капканов. С остальными задачами все было не так радужно.

Для начала, технология в образце использовалась на 6 мкм. И это мне еще жутко повезло, позже я понял, что встретить чип «хуже 1 мкм» в 2010 году почти невозможно. Оборудование «Пульсара» позволяло только 10 мкм, но тут, по крайней мере, все казалось вполне «земным», не было особых вопросов по происхождению часов.

Главное, мои представления о послойной «шлифовке» для понимания химсостава оказались несколько… примитивными, если не сказать больше. Дело в том, что сам полупроводник, по сути, простой легированный материал. Состав веществ давно известен, нужно всегото узнать трехмерную структуру, по которой все это распределяется. Для понимания устройства затвора, к примеру, нужно в микроскопе выбрать точку, где есть нужная «конструкция», и испарять все слои, пока есть подозрение, что они там вообще есть. В идеале – вообще насквозь. В процессе массспектрометром смотреть, из чего состоит слой. Причем все это в глубоком вакууме. И так – во многих точках.

Но образецто один! А надо – хотя бы несколько десятков, лучше сотен. В общем, чтото, конечно, из артефакта получили. Даже спорили между собой, что важнее смотреть, потом – почему так получилось. Многие уже не знают куда складывать заявки на авторские свидетельства от подобных миниоткрытий.

Но основным драйвером прорыва все же стало обычное человеческое упрямство. В шестидесятых это еще играло роль, ученые считали себя как минимум «не хуже американцев». И грызли проблему едва ли не зубами.

Следующей проблемой стало совмещение слоев. Возможно, она даже самая сложная на данном этапе, если не считать подбор химии всяческих паст и порошков^[212]. Засвечивать фоторезист на пластине кремния нужно далеко не один раз. Тут не увеличенный масштаб шаблона, а натуральный. Так что точность совмещения – единицы микронов. Без автоматики, руками не слишком квалифицированных сотрудниц. Но ничего, после написания инструкции на два десятка листов даже это стало получаться.

Сейчас молодые топы «Пульсара» удивляются своей наглости, полученному результату, и присматривают новые костюмы для выхода на церемонию торжественного награждения. Без этого не обойдется, они добились немалого за удивительно короткий срок.

Сейчас сидят в курилке и сплетничают на производственные темы. Меня давно не стесняются, привыкли, как продавщицы из супермаркета к видеокамере над кассой.

– Нинкато, прикинь, температуру на загонке фосфора держит точно как робот.

– Которая новенькая, в очках?

– Не, ту дуру даже вскрывать контактные площадки ставить нельзя. Рыженькая, еще хвостик делает смешной…

– Да под капюшоном не видно ни хрена, симпатичная хоть?

– Не, ребят, все ж Наташка поинтереснее будет.

– Замужем она, а то…

– Плевать! Зато в комбезе такая попа!

– Она третьего дня этой задницей так проявитель пихнула, что чуть едкий калий не выплеснула.

– Запорола много пластин?

– Да мелочи, все вам недостатки искать. Зато девушка огонь!

– Давай ее на разгонку бора переведем, там тигель с трудом последнюю сотню градусов набирает…

Против существующих в СССР серийных образцов даже полученные с грехом пополам квадратики – как ФордТ с каретой сравнивать. Что сейчас производится, вернее, что производилось? Ведь не зря ЭВМ собирают до сих пор на транзисторах, микросхемы идут чуть ли не исключительно в оборонку. Да можно ли их так называть?

Резисторнотранзисторная «Тропа», 25 элементов на квадратный сантиметр. Или даже кубический, потому как выглядит это чудо как металлический кубик с толстыми ножками внизу. По сути, там несколько кристаллов транзисторов в одном корпусе. Плюс два десятка пленочных резисторов. Работает этот плезиозавр микроэлектроники медленно и греется прилично. Ему на смену идет диоднотранзисторный «Посол», до 50 элементов в том же формфакторе, чуть побыстрее и похолоднее. Пока дефицит и топсекрет. Еще военные какието микросборки используют, но это совсем трилобиты раннего кембрия. Проходит все это веселое хозяйство по документации как «Интегральные Схемы», но сами разработчики уже давно так не говорят.

Впрочем, не надо кривляться даже мысленно. В этой победе «Пульсара» есть и моя малая толика. Только очень скромная, скучная и неинтересная. Ох, совсем не так я себе представлял полупроводникопроцессорные свершения. Какие были планы девять месяцев назад! Быстрый переворот в промышленности, персоналку на стол каждому инженеру, члену ЦК по ноутбуку, всем советским детям по «Денди», студентам набор почтой «Синклерсделайсам». Ну и мне премию в мильен баксов, чтоб хватило с Катей до старости отрываться в Ницце или, на худой конец, какомнибудь Мужане.

Тьфу! Вот сижу как некурящий дурак в курилке, и радуюсь двум квадратикам кремния на бумажке посередь стола. Один на 250 элементов (не транзисторов, а всего, включая тривиальные сопротивления), второй на 450. Технология неслыханно передовая, 10 мкм! В целых четыре раза тоньше человеческого волоса^[213]. И это совершенно, ну ни капли не смешно.

Зато какое море задач впереди рисуется. Одна другой забавнее и чудесатее. Сомнений в том, что уже к лету ребята добьют наконец счетчикдешифратор из парктроника RAVчика, у меня нет. Конечно, там не сотни, а несколько тысяч элементов, но процесс пошел и его даже не нужно подправлять. МНСы, СНСы и прочие завлабы сами горы своротят в порыве энтузиазма. Далее несложно будет разработать десятка два типов логических элементов, или сколько там требуется для полной нирваны электронщиков. Но это уже пусть Шокин сдвигает на другие советские НИИ, их уровень тоже надо срочно подтягивать.

Ведь дымящие как подмосковные торфяники передовики еще не знают, какой подарочек лежит у меня в заначке. Микросхемы DRAMа на 64 килобайта^[214], вот что я нашел на старых мегабайтных плашках из маршрутизатора Cisco. Очень удачный ретроподарок от фанероделательного завода НПетровска, который остался в далеком 2010 году. Корпус уместится на ногте, но байтов вмещает в три раза больше, чем тридцатикилограммовый блок ферритовой памяти БЭСМ4. Если повторят – первым попрошу Шелепина выдать на «Пульсар» полдюжины популярных значков в форме звезды с серпом и молотом^[215].

И пусть партийный вождь скорее разворачивает серийный выпуск, на патенты в этом мире нет никакой надежды. Хвастался Александр Николаевич, что под это дело гдето строятся аж три завода по производству интегральных схем, первый уйдет под крышу уже в конце лета. Это хорошо. Плохо что ученые в СССР – ну чисто как дети. В высшей степени любопытные, изобретательные и оригинально мыслящие. Но как доходит до производства, с его вечным срывом графиков, утомляющей текучкой, строжайшей дисциплиной, ошибками слесарей, уборщиц, кладовщиков и последующим поиском виноватых, высоколобые гении становятся бесполезным балластом.

Нужны профессиональные менеджеры с немалой «ебической силой». Пусть ЦК призыв среди коммунистов объявляет, если нормальный капитализм внедрить ума не достает. Или проще, набирают сразу тройной штат рабочих. На фейсконтроль перед «чистой комнатой» ставят пограничников, им винтовки с примкнутыми штуками и голодных до блондинок овчарок. На каждых трех девушек – один надзиратель по линии КГБ, второй – по научной. И на пяток мужиков те же нормы. Шаг в сторону от инструкции считается побегом от премии. Два – заявлением на увольнение. Прыжки на месте – провокацией с занесением в личное дело^[216].

Вовремя в бок толкнули, а то бы в мечтах так и свалился под стол.

* * *

С остальными элементами будущих электронных часов все было проще. Вакуумный люминесцентный индикатор с семисегментными цифрами Авдеев у себя в лаборатории повторил уже через три дня. А через месяц передал документацию на серийный завод. Еще успел, пользуясь покровительством Шелепина, в извращенной форме надругаться над обидевшей его пяток лет назад «Светланой». Так что десяток экспериментальных образцов индикаторов еще с января лежали у меня в сейфе, и производственники клялись сделать первую партию до конца месяца. На случай, если серийщики провалят сроки, ребята Авдеева штамповали «цифры» по тричетыре десятка в день на фондах и по заказу НИИ «Интел».

Корпуса made in Viet Nam были уже давно готовы, не зря Шелепин в январе отдыхал в ЮгоВосточной Азии. За поставляемые из СССР ракеты их могли делать в бесконечных количествах, причем в очень приличном качестве. У меня были подозрения, что их подгоняли под образец вручную, не торопясь, в рамках национального проекта имени Хо Ши Мина. Так или иначе, но ободок, отформованный из распаренных волокон бамбука с каплей клея, в собранном виде имел пропорции «растолстевшего» четвертого iPhone. Часы должны были стоять на его длинной боковой стороне. При этом ободок был разъемным по горизонтали, и состоял из двух половинок в виде букв «С», которые стягивались «одна к другой» вдоль коротких сторон парой внутренних болтов. Последние имели короткую «саморезную» резьбу, но толстый длинный стержень, так, чтоб его было удобно вставлять и закручивать снаружи.

Изнутри, по периметру изделия из бамбука, были специально предусмотрены четыре прорези. В крайние вставлялись два матовых, тонированных в таинственный серебристожелтый цвет закаленных стекла. Между ними – стеклотекстолитовая плата с напаянным люминесцентновакуумным индикатором, парой залитых компаундом микросхем, кварцевым генератором, регулировочными потенциометрами и тремя десятками обычных элементов. С боку торчат штырьки настройки времени, прикрытые специальными бамбуковыми крышечками. Внешне все до смешного просто, даже примитивно. Почти как на нативном RAVчике. Только микросхем две, плюс добавлен ряд транзисторов П104 усилителя сегментов «цифр», не смог пока Авдеев уложить напряжения в японские нормативы 80х.

Но сколько сил было убито на одну только защиту поверхности микросхем, пока не додумались нанести пленку из оксида алюминия. Добавить к этому горку убитых монтажницами чипов, мучительно осваивавших работу под лупой, с антистатическими кандалами из вездесущей нержавейки на руках. Про необходимость срочного изготовления специальных паяльных станций и говорить не стоит. Все равно надо переделывать, контроль температуры жала нужен в пределах пары градусов, а не как сейчас, двадцати. Еще лучше придумать какойто полуавтомат…

Четвертый паз был предусмотрен для сетевого блока питания. Места внутри корпуса было навалом, вес все равно нужно было увеличивать для большей устойчивости конструкции. Поэтому на гетинаксовую пластину дополнительно закрепили в легкосъемном каркасе две квадратные 4,5вольтовые батарейки «КБСЛ0,7». По прикидкам их должно было хватить часов на двадцать работы «без 220 Вольт». Надеюсь, электричество в СССР не пропадает часто и надолго, иначе делегаты устанут их менять. Правильнее было бы поставить аккумуляторы, но… Попросту не успели, не оказалось у изготовителя запаса готовых элементов.

Получилось вполне симпатично. Цифры были хорошо различимы даже на солнце. Точность вполне на уровне, не хронометр, разумеется, но за неделю ошибались максимум на минутудругую, и то, скорее от ускоренной небрежной регулировки. Особо привлекательно смотрелся дефис между парами знаков. На нем завалили фронты конденсатором, и теперь он плавно разгорался и гас каждую секунду. На неподготовленного человека это действовало гипнотически.

Чтоб конструкция не «звенела», вглубь прорезей вставлялись небольшие кусочки микропористой резины. Более никаких болтиков или гаечек не предусматривалось. Сборка без всякого труда осуществлялась в нашем НИИ силами парочки теток, срочно принятых на работу в качестве монтажниц радиоаппаратуры. Единственная фишка из 2010 года – специальная диэлектрическая прокладка в контакте батарейки, которая выдергивалась без разборки корпуса при помощи толстой красной нити, пропущенной в отверстие на дне часов.

Контроль внешнего вида и работоспособности был 100%, каждое десятое изделие отправляли в климатическую камеру и на вибростенд. Главной причиной отказов был кварцевый генератор. Вроде бы изделие проще некуда, но пока не ввели предварительную приемку элементов, ничего хорошего не получалось. Набрав полную жестянку изпод кофе никуда не годных запаянных алюминиевых коробочек из города Волжский^[217], накатал обстоятельную телегу своему начальнику главка. Но особой взаимности не получил, лишь вялую отписку в стиле «так было, так будет^[218]».

И ведь действительно, плевать на такую мелочь. В СССР денег куры не клюют, фонды у НИИ «Интел» безразмерные, поставки внеочередные. В следующий раз закажем сразу тройной комплект, проверим, брак спишем по акту и положим на всякий случай в дальний угол склада. Электроника не комбайны, места для хранения надолго хватит. Так и напишу Шелепину после съезда.

Предметом особой гордости была упаковка. Ничего похожего на полиэтилен с воздушными пузырьками в СССР мне не попадалось. Но установка для производства незаменимых в 21ом веке Bubble Wrap^[219] представлялась совсем несложной. Так и оказалось на самом деле. По сути, хватило двух горячих валов, один из которых был с дырками и подведенным внутрь низким давлением. Два слоя полиэтилена попросту прокатывались через них. Оставалось только порезать пленку на аккуратные конверты, и отучить монтажниц от затягивающей привычки «лопать» пузырьки.

Дизайн картонных коробок утверждал Александр Николаевич лично. В конце концов, прошел самый консервативный вариант с белой надписью «Часы электронные…» на фоне развивающегося флага СССР. Шрифт имитировал экзотический для 66го года 16сегментный индикатор.

…Сделать всю партию перед XXIII съездом КПСС успели с огромным трудом. «Светлана» поставки провалила с громким треском, свой план им показался важнее. По слухам, репрессии по заводу прокатились небывалые, на пенсию и прочие «популярные» должности «ушли» десятка два руководителей^[220]. Нам от этого было не легче, спас только Авдеевский задел, без него съезд бы наших изделий не увидел. Все равно последнюю сотню часов собирали всем НИИ, ночью. И еще целую кучу непрерывно делали следующие несколько недель, уже на дополнительные подарки особо знатным гостям. Уж очень часики пришлись по вкусу делегатам. За одними только вакуумными экранами Анатолий летал в Минск раз пять. Сколько я прыгал вокруг «Пульсара» даже описать сложно, спасло только то, что они в ходе непрерывного четырехсменного допиливания технологии добавили «в годные» еще парутройку процентов.

* * *

В ходе «часовой гонки» забросил не только личную жизнь, но и подвижки по другим направлениям. А их случилось не так и мало.

Для начала, Антонина Валерьевна Семичастная в стороне от моей деятельности не осталась. Более чем скромные продажи альбома Ванессы Мэй (под именем Валерии Петровой) ее не остановили, скорее раззадорили. После четырех лет обучения в консерватории супруга Председателя КГБ не сомневалась в высоком качестве музыки. Ее возможностей с лихвой хватило для аккуратной организации продажи прав на издание пластинки CBS France^[221].

Филиал крупнейшей американской компании переживал далеко не лучшие времена. Американские мелодии в Европе «не шли», студия ютилась в Париже, на частной квартире в шестнадцатом округе, в дом 3 по улице Фрейсине. Но более солидные компании США принципиально не хотели иметь дело с Советским Союзом, и сделка все же состоялась при активном участии нового директора CBS France Жака Суппле^[222]. Денег это принесло СССР до смешного мало, кажется, чтото около 30ти тысяч долларов в пересчете с франков.

Были учтены и тактические ошибки. Советский старт проводили «по хронологии», и начали с альбома Violin. Для 2010 года это была чуть обновленная классика, но специалисты 1965го после прослушивания впадали в экстаз. Продажам это, впрочем, не помогло ни капли. Поэтому за границу пошло самое лучшее, а именно половина альбома Storm. Имя исполнителя разглашению не подлежало, выбор сценического псевдонима отдавался на усмотрение издателя. Через пару месяцев тиражом в тысячу штук была выпущена скромная «сорокопятка^[223]» на две композиции, подписанная как Simona Smith.

Особо удачно сложилась судьба I Feel Love, мелодия практически мгновенно стала известна в Европе и США. К концу января она прыгнула на первое место в UK Singles Chart, на шестое в Billboard Hot 100, девятое в Hot Soul Chart^[224]. Музыка Симоны Смит не выходила из эфира радиостанций, продажи пластинок пошли как пожар. Фанаты атаковали магазины. Компания CBS аккуратно зондировала почву на предмет следующих хитов, и торг уже перевалил за сотню килобаксов. По меркам 66го года сумма совсем немалая. Об этих событиях нам с Катей рассказала воодушевленная Антонина Валерьевна в тихом московском ресторанчике «для совсем своих», за скромной бутылочкой трехлетнего армянского «Геташена».

Сначала я чувствовал раскаяние за обман и воровство чужих произведений. Но… Как можно обокрасть еще не родившийся талант?! Это же бред! Произведения Ванессы Мэй, если, конечно, она вообще появится на свет, в этом мире будут ничуть не менее знамениты и талантливы. Вернее, они будут еще лучше, чем в моей истории! Любой творец стоит на плечах предшественников, и чем выше они установят планку, тем большего достигнет последователь. Музыка и проза не прыжки в длинну, эффекта Боба Бимона^[225] быть не может.

Единственное, что несколько смазывало эффект, так это отсутствие автора. Ктото в CBS проговорился, пошли слухи вроде того, что скрипачка Валерия Петрова заключена в ГУЛАГ и пасет на Колыме пингвинов, а все гонорары присваивает себе ЦК КПСС. В Лондоне даже появился какойто фонд, успешно собирающий средства на вызволение звезды из застенков КГБ. Зато «Мелодии» пришлось выпускать дополнительный тираж Violin какогото необыкновенного объема, и, в които веки, контрабанда «пластов» пошла через границу в обратную сторону.

Через месяц история начала принимать неприятный оборот. Принимающие решения функционеры зашевелились, и начали спрашивать, «кто же так изящно протолкнул неоднозначную музыку». После того, как пошли коробки самописных магнитофонных лент, чета Семичастных поняла, надо срочно чтото делать. Речь уже шла о натуральном «спасении задниц», а не благих намерений дополнительного заработка для СССР.

Посвящать в детали когото лишнего не хотелось, от меня, как крайнего, понадобился весь возможный креатив. Пришлось думать.

Вопервых, фотографию исполнительницы до сих пор нигде не печатали. Выбор был не ограничен, и после КГБшного поиска кандидатуры, «звездой» стала не молоденькая симпатичная девушка, а грузная тетка почти 60ти лет, проживающая в Волгограде. Со скрипкой, впрочем, она обращалась очень прилично. Заодно была заслуженным членом партии и осведомителем со времен ОГПУ. За весьма скромное вознаграждение она была готова выдать себя хоть за всю четверку The Beatles.

Вовторых, мы с Анатолием подготовили микшерский пульт. Взяв за основу чтото стандартное импортное, добавили в него пяток профессиональных магнитофонов и еще кучу разных коробок. Одной из которых был ноутбук, хорошо замаскированный под пару осциллографов. Вернее сказать, приборы были вполне настоящими, и честно показывали всякие движущиеся кривые от аудиовходов. Но перед ними можно было незаметно со стороны поднять крышку артефакта, и получить доступ к удобному Adobe Audition.

Дальше были репетиции, приглашенная группа с вспомогательными инструментами, и наконец сама запись. В творческом процессе приняли участие несколько журналистов, включая парочку «импортных», с таким же «никаким» музыкальным слухом, как у меня. Надо сказать, что исполнение Ванессы Мэй от нашей дамы я на ГДРовском усилителе «Regent» и колонках «Симфония» отличить не мог. Установка мигала огоньками, зеленые точки бегали в осциллографах, бобины магнитофонов крутились. Я с умным видом щелкал тумблерами и совмещал записи. Хорошо, что кроме самой скрипачки никто из музыкантов этой чепухи не слышал. Но даже «маэстро» недовольно кривилась. Впрочем, итоговый фрагмент секунд на десять вышел вполне прилично. Остальное журналистам было уже неинтересно, сделав фотографии с разрешенных ракурсов, они разбежались творить плановую нетленку.

Небольшая статья в "Известиях", честно приводящая факты и фотографии, заткнула сплетников как хороший кляп. Стала понятна повышенная секретность. Ну еще бы, таинственная и изящная Simona Smith куда привлекательнее русской старухи. Да и большая сцена ей в таком возрасте противопоказана. Коммерчески CBS потеряли немного, композиции были нарасхват. Но славу болтунов приобрели, тут им жаловаться нужно только на себя. Пункт по обеспечению секретности настоящего имени исполнителя в договоре был предусмотрен не зря.

Несмотря на удачный выход из положения, сам по себе проект было решено постепенно сворачивать. Еще дватри контракта, чтобы не возбуждать подозрений, и хватит. Слишком велик риск. Но польза от прошедшего инцидента была все же немалой. Стало понятно, что «вбрасывать» в оборот произведения из будущего нужно очень осторожно, просчитывая все возможные ситуации заранее.

Зато удачно получилось переключить внимание Антонины Валерьевны на новую игрушку. А именно, публикацию фантастических произведений будущего. Очень к месту пришелся первый том распечатанной фантастики, «Почтальон» Дэвида Брина. Только его мы успели сделать почеловечески после переварки «Консула» с больших английских литер на маленькие русские. Специально для супруги Председателя КГБ открыли небольшое переплетное производство, в котором в котором вытащенные из «Консула» листочки сшивали в приятные книжки с дерматиновым переплетом.

Виновата скорость печати, на промышленных объемах она оказалась смешной. Вроде бы пять букв в секунду (при большем темпе случались столкновения рычагов) – очень даже много. Но уже на лист требовалось шестьсемь минут. Так что фантастический роман печатался целую неделю, и то, если не считать профилактику и ремонт пишущей машинки. Впрочем, были заказаны еще два Consul'а, с которыми наша типография имени 2010 года могла без проблем обеспечивать культурный досуг жен вождей.

Тем более, на них был возложен важный процесс идеологического контроля произведений. Откровенно враждебные подлежали передаче на хранение в запасники НИИ «Интел». Для остальных требовались авторы. Те самые, готовые сделать из нудноватого «Pinocchio» заводного «Буратино», туповатый сюжет «The Wonderful Wizard of Oz» превратить в «Волшебника Изумрудного города», да еще дописать десяток томов продолжения.

* * *

– Вот су.а! – Под ухо кричит Петрович.

Только успел прикрыть глаза, пытаясь урвать минутку дремоты по дороге на работу.

– Да что ж он гад делает!

– Аа?! – Продираю глаза и вижу что «Волгу», как полуторатонный неуправляемый корабль, несет на черный багажник похожего транспортного средства. Бумм!!! Подушек нет, ремней безопасности не предусмотрено^[226]. Успел порадоваться, что Катя на шестом месяце осталась дома, а ведь хотела поехать со мной еще вчера. Тут меня нехило шмякнуло о далеко не мягкую панель, ладно хоть руки подставить успел. Да еще шапка и теплое пальто помогли.

Рудольф Петрович тихо матерится, вроде цел, пронесло. Выбираюсь на улицу, в сумраке раннего мартовского утра повреждения автомобилей кажутся на диво незначительными. Без травм все, водитель передней машины уже вышел, смотрит что помялось. Да и его пассажир вылазит с заднего дивана. Мелочь, можно не волноваться. Бампера под замену, остальное, пожалуй, и выправить можно. Реальный танк, а не машина, мой новый Аккорд после такого поехал бы только на эвакуаторе.

Одно плохо, такси тут поймать непросто. Придется пешком тащиться пару километров по легкому морозцу, это лучше, чем на автобусе давиться.

Полез в салон за папкой, чего время терять.

– Ты что сделал, х…ет? Глаза в ж...у засунул? Совсем ох..л?

Внешне солидный пассажир пострадавшей машины подступал к Петровичу, воинственно размахивая тяжелым портфелем. Я опешил, ну прямо дежа вю из 92го года, тогда отец неудачно помял джип какогото братка. И то, разговаривал новый русский тогда несколько культурнее, мат был незлым и безадресным, только для согласования слов во фразе.

– Мужик, ты чего? Озверел что ли? – Не умею я переходить мгновенно из одного состояния в другое.

Машина явно государственная, разбираться с автоинспекцией водителям. Повреждения смешные. Чего оратьто? Но нет! Какаято особая барская гордость у мудака.

– Сам ты мужик сиволапый! Секретарь горкома, я, да тебя…

С кулаками ко мне. Здоровый товарищ, в пальто, шапкапирожок из каракуля добрая. Не сильно молодой, к сороковнику уже, судя по одутловатой морде. Подбежал резко, но осадил, хорошо мне иметь габариты на голову выше среднего аборигена. Это мне еще здоровый экземпляр попался, но все равно до метр восемидесяти не дотянул.

– Кто такой? Где работаешь, б...ь? – Грозно так, и как главный аргумент, – партбилет, с.ка, лишний?! Я это мигом поправлю! На коленях ко мне в кабинет поползешь!

…Секретарь горкома. Не первый, тот про наш «721» явно чтото знает, и старается держаться на расстоянии. И не второй, с ним общался много раз, спокойный мудрый мужик. Не слишком образованный, скорее всего «три класса, четыре коридора». И речь… Своеобразная. Но жизнь прошел нелегкую, его житейская мудрость часто «била наповал» мои университеты в хозяйственных и кадровых вопросах. В общем, я его серьезно уважал, он меня вроде бы тоже – наверно за напор и энергию.

Но тогда это что за урод?!^[227]

– Брателло, ты чо, в натуре, хочешь крышой померяться? – Жаргон криминальных боевиков 90х телевизор мне все же успел в уши залить. – Быстро достал мобилу, набрал пахана!

– Что?! Мужик о удивления отскочил на шаг.

– Не, ну ты в натуре рамсы попутал! – Меня продолжало нести. Водители дружно прислушивались «во все глаза». – Ты урод вообще свою поляну потерять хочешь?

– Ты козел вообще понимаешь…

– Понты подбери, или стрелку забъем?!

– Ширр! – поставленный у гада удар, опыт. Хорошо чуть медленно, только смазал по скуле, а то мог бы и положить. Очень медленно я раскачиваюсь. И о людях думаю хорошо… Первое время.

– Хлоп! – Засветил я ему с правой от души, без лишних хитростей.

Не сговариваясь, разорвали дистанцию. Давно ему не прилетало, смотрит на меня ошеломленно, как на зеленого человечка, головой трясет. Признаться, я тоже отвык от подобных дорожных приключений.

– Ну и порядки тут в горкоме, – я с хрустом размял шею. – Прямо логово разбойников.

– Скотина! – с чувством выругался секретарь. – Изничтожу!

– Кто ж тебя назначил, а? – Неужели в Мграде сменили власть? Хоть НИИ «Интел» городу не подчиняется, крови по мелочам он попить сможет изрядно.

В отдалении начала собираться группа зевак. Поди не часто при авариях солидные граждане морды бьют. Впрочем, коммунисты всегда боялись огласки. Проследив мой взгляд, противник погрозил кулаком, и шустро полез в «Волгу». Судя по тому, как она резко стартовала, мелочами типа госавтоинспекции секретарь горкома себя утруждать не собирался.

Мда. Нравы в местной партийной элите… Раньше думал, откуда разгул бандитизма и прочей преступности в 90х случился? После стольких лет построения справедливого общества? Теперь понятно, вот она, первая ласточка перестройки. Не Горбачев СССР с рельсов под откос пустил, и не Яковлев со всякими Шеварднадзе. Вот такие уроды доросли до серьезных постов. Еще и деток наплодили, в MBA, тьфу, ВПШ^[228] выучили. Уррроды!

Номерок машины он конечно запомнил. Я его тоже. Аккуратно навел справки – оказалось, что власть в городе не менялась, просто прислали новичка из дефолтсити поработать годик, поднабраться опыта 4м секретарем^[229]. Наверно, этот хамсекретарь тоже все разузнал, и решил не связываться.

Но главный вывод я для себя сделал. Надо зимой ездить на шипованных колесах! Тем более с Катей. Загадка природы, почему в холодной стране, на которой полгода дороги завалены снегом, не практикуют такой простой способ? Паршев со своей климатической теорией водителям мешает думать, не иначе. Ведь нет ничего более простого, чем кусочки металла в резине. Никаких нанотехнологий, заводгигант и штат химиков без надобности.

Основную часть – небольшой металлический грибок, только с широкой полой ножкой, токари на ТЭЦ по моему эскизу сделали уже к утру следующего дня. Шипы вышли малость разные по диаметру и форме, допуски в полмиллиметра. Но мне ими не стрелять. Конечно, лучше бы зарядить процесс на современный револьверный автомат, но где его искать в Мграде?

С твердосплавом тоже все решилось без труда. Под руку попали победитовые накладки на резцы, похожие на толстые спички, только вдвое короче. Их ломали в тисах зубилом пополам, и впаивали части в полую ножку грибочка какойто желтой бякой, чтоб победит немного торчал. Затем в шине сверломтрубочкой сверлили глухое отверстие диаметром миллиметра в два, выдирали мешающий столбик резины хирургическим пинцетом.

В завершение, на простейшем ручном прессе шип с загоняли в подготовленную дырку. Поначалу была проблема с качеством резины, жесткая и даже немного ломкая беговая дорожка норовила «сколоться» в процессе запрессовки. Но после того, как шипы перед установкой начали окунать шляпкой в «восемьдесят восьмой» клей^[230], процесс пошел «как по маслу».

Не помешало даже отсутствие специальной зимней резины. Конечно, узкие диагональные И194 тот еще подарок, но шипы в их ромбики рисунка вполне поместились. Не слишком красиво, все же надо искать на будущий год специальную год специальные шины, пусть импортные, безопасность дороже. Зато «Волга» перестала быть коровой на льду, и стала управляться на скоростях более 20 км/час. Петрович был поражен до глубины души, насколько проще стало ездить. Даже стал немного лихачить, поэтому заставил его повесить поперек заднего стекла транспарант «осторожно, шипы». Хватит нам переднего разбитого бампера, незачем еще на задний искать приключений, в смысле, ловить отмороженных на всю голову нешипованных партаппаратчиков.

Вот о чем нужно думать в будущем, так это ремнях безопасности. Но тут без специальной капроновой ленты ничего не сделать, разве что с Тойоты снять… Да чем я думаюто вообще? Где была моя голова осенью!? Берем систему с RAVчика, и к ней пишем обширную докладную товарищу Шелепину. Немного еще краски сгустить надо, типа из сотни погибших ремни могли спасти половину^[231]. Неужели в СССР людей так много, чтоб терять их в мирное время изза идиотских консервных банок на колесах?! Внедритьто копейки стоит, еще и окупится потом на штрафах.

2.10 Телетайп, модем, комиссионка

В конце марта начался съезд КПСС. Кабинеты начальников обезлюдели, шутка ли, почти пять тысяч делегатов наскребли по Советскому Союзу. Нечто подобное в России 21го века бывает в конце декабря – начале января. Вроде бы обычные рабочие дни, но все принимающие решения товарищи перебираются ближе к теплым морям и океанам. Снимать трубку стоит только если сильно соскучился по голосам секретарш. Некоторые из них очень даже ничего, но виртуальные отношения совсем не в духе этой эпохи.

До ХХго съезда собиралось менее двух тысяч делегатов. После – под пять тысяч, плюс около тысячи гостей. Никакой политики в этом нет – Кремлевский Дворец Съездов с подобной вместимостью был построен только в 1961 году.

Когда спала «часовая» лихорадка, у меня немедленно появилось ощущение каникул. Пробовал читать газеты, но быстро понял – Михаил Афанасьевич был еще очень лоялен к советской прессе. Ее нельзя читать ни до обеда, ни после^[232]. Разве что на ночь, и то, поди, приснятся ужасы кумачового цвета. Быть может, местные жители и умудряются вылавливать чтото ценное между строчек, мне это высокое искусство пока недоступно. Ощущения как после прессрелиза третьеразрядной корпорации областного масштаба. Такой PRотдел я бы уволил за неделю без выходного пособия.

Пока поток фельдегерьской почты иссяк, телефонных звонков нет, благодать. Впрочем, сотрудники этого не почувствовали. Наконецто появилась возможность неспешно подвести итоги прошедшего квартала, догнать накопившиеся хвосты, а главное, заняться связью. Не зря же я мыслю первейшей и важнейшей своей миссией в этом мире создание Интернета? Вот и нужно соответствовать, а не прохлаждаться.

Собственно, достижений на компьютерном фронте было не слишком мало. Вывод с ноутбука на «Консул» текстов и до перепайки литер шел полным ходом. После он принял вполне эпические масштабы. Две машинки пережевывали тексты программ и самых разнообразных хелпов исключительно на английском языке со всеми нужными спецсимволами. Причем вручную, через HyperTerminal, путем копирования Катиными руками. Не слишком прогрессивный способ, мягко говоря, но разработать другой банально не хватило времени. Содержимое шло под грифом «особая папка» и покидало особо охраняемый бокс НИИ только в запечатанном виде, под охраной Анатолия, отвозившего лишнее в какоето личное спецхранилище Семичастного.

Поставленная цель была понятна. Снять с Dell'а все возможные бонусы до того, как он превратится в бесполезный набор микросхем. Всю музыку я переписал на магнитную ленту еще на даче Шелепина, фильмы и фотографии пересняли на пленку осенью, в перерывах между ремонтами. Осталось забрать книги, тексты программ, разнообразные файлы помощи, и можно со спокойной совестью превращать настольный артефакт в суперкомпьютер мирового значения.

И так приходится то и дело принимать вычислительные задачи от Шокина и Семичастного. По сути, сейчас ноутбук постоянно обсчитывает в фоне какието задачи, не загружая процессор более чем на десятьпятнадцать процентов (спасибо скаченной когдато софтине ThreadMaster). Иногда по много часов без перерыва. Даже обидно, понятия не имею, разработку чего именно ускоряю – ракет, самолетов, подводных лодок, или просто хак шифра ЦРУ. Но много раз курьеры караулили результаты буквально у дверей главка, и выхватывали распечатки из рук Толиных бойцов с такой скоростью, что последние жаловались.

Но поперек полного вычислительного счастья легла неуклюжая туша АЦПУ от БЭСМ4. Этот шикарный аппарат многозначительной марки 128х2 (128 символов в строке, 2 строки в секунду) скучал без дела. Пятидесятиметровая пачка фальцованной бумаги А3 с перфорацией по бокам грустно лежала на проволочном поддоне между лапами, которые поддерживали на полутораметровой высоте его неохватный серый корпус.

Вроде бы простой принцип, крутится барабан с 97ю символами по окружности. В нужный момент конденсатор разряжается на электромагнит, он толкает пуансончик, бьет бумаге, прижимает ее к барабану через широкую красящую ленту. Одна строка – один оборот. Итого 120 строк в минуту, мегабайт в час, почти гигабайт за месяц. Аж слюнки текут, но зубы об эту задачу обломали славно.

Интеллекта в АЦПУ как в молотке, совсем нет. Даже промотка бумаги – совершенно отдельный двигатель, запускаемый по таймеру (новые микросхемы часов пришлись очень к месту). При печати крутящийся барабан посылает два сигнала – начала оборота, и в момент выхода «на позицию» очередного символа. Интерфейс COMпорта ноутбука должен их «выловить» в виде сигнала CTS (разрешения передачи), и выдать строчку из 16 байт, 128 битов. Где «единичка» – там электромагнит должен ударить. Процесс нужно повторить по числу знаков на барабане, а именно 97 раз. В результате должна получится целая строчка.

По прикидкам, скорости COMпорта вполне должно хватать. Оборот – полсекунды, за это время мимо бумаги пролетают 97 отлитых на легкосплавном цилиндре символов. Итого есть около 5 миллисекунд на выдачу последовательности. Иначе говоря, для печати всей строчки потребуется 25 000 бод, если считать без всяких стартстопов. Это в четыре раза меньше доступных в COMпорте 115 200 бод. Должно хватить с запасом на задержки в самопальном переходнике, и работу моего бриджа USBCOM^[233].

Но практика упорно опровергала расчеты, печать не шла, как мы ни бились. Судя по всему, не хватало скорости. Пуансоны лупили куда попало, между символов, во время движения бумаги. От поломки АЦПУ спасали только огромные зазоры между элементами. Пришлось признать эпический фейл. Отодвинуть пару человекомесяцев в виде «комодика» контроллера в сторону, отсоединить пару здоровенных 30контактных разъемов, и вызвать грузовик с грузчиками – отдать принтерпереросток обратно на ВЦ ТЭЦ. И забыть про этот чертов металлолом.

Следующей стала неуклюжая попытка обойти узкий момент через перфоленту. Набить дырочек в бумаге, и передать на какуюнибудь более приспособленную к большим объемам печати ЭВМ. Для этого Федор в перерывах между чтением Хайнлайна и «съездовскими» часами спаял вывод с ноутбука на перфоленту. Благо, это было много проще предыдущей задачи, а COMпортов у меня было в наличии два.

Молотила машинка будь здоров, только успевай заправлять ленту. Вот только при плотности записи около трех байт на сантиметр вывод мегабайтной книги грозил занять несколько километров бумаги. Не знаю, почему я даже не попробовал посчитать это заранее, просто в цейтноте ответил «делай^[234]!» на вопрос «нам нужен вывод на перфоленту?». Так что пришлось выписать сотруднику премию, а машинку задвинуть в самый дальний угол.

Впрочем, оно того стоило. Федорэлектрик, при всем своем хиппиантураже не только нашел себя в нашем диковатом коллективе, но и обнаружил редчайшие навыки проектного мышления. Если берется, то будет долбить до конца, на результат, не задавая дурацких вопросов и самостоятельно решая встречающиеся на пути проблемы. Настоящий луч света в темном царстве советской корпоративной культуры.

Ведь как бывает обычно? Начинаешь работать с человеком, у которого есть голова, креатив, даже талант. Но если на уровне внутренней культуры отсутствует способность отслеживать и обрабатывать длинные цепочки действий, ничего хорошего не выходит. Через некоторое время видишь метания из стороны в сторону, страшную организационную немощь, необъяснимые срывы сроков. Точно такое у меня было после накурки гашишом в Амстердаме. Начинаешь думать какуюнибудь мысль, на середине ее забываешь, ищешь начало, вспоминаешь, было ли оно вообще. Затем опять думаешь, и опять все разваливается. От такого опускаются не только руки.

Как начальник, заводишь тудушник^[235], привычку спрашивать еженедельно результаты, выпинываешь задачу с точки как мячик в гольфе из песка, снова и снова… Тудушник разносит к чертям, потом распухает голова, и кошмарик мягких белых стен палаты превращается в навязчивую идею…

Однако, перфоратор был полностью подготовлен к испытаниям без всякого моего вмешательства, и, к моему огромному удивлению, «пошел» с первой попытки. Федор явно почувствовал вкус победы в самостоятельном решении задач. Губить такую инициативу все равно что пускать под нож стельную корову. Ему немедленно был открыт следующий горизонт ответственности. Теперь этот волосатый и бородатый хипарь гоняет по коридорам аж трех ботановинженеров, учит их «грокать», держать в руках паяльник, правильно нюхать канифоль, а также ничему не удивляться в «721».

В запале энтузиазма эта команда умудрилась сама додуматься подключить к уже хорошо освоенному интерфейсу ноутбука (не видя ничего кроме глухой стенки с торчащей из нее парой кабелей) новый телетайп. Даже не спросив меня. Хорошо хоть ничего не спалили при преобразовании уровней сигналов. Уже задним числом я в десятый раз похвалил себя за качественно организованное заземление обоих зданий НИИ. Не будь зарыто в землю столько железа, с такими инициативными товарищами давно пришел бы конец интерфейсам Dell'а^[236]. Зато как потешались над моим проектом местные электрики полгода назад, «безграмотный перестраховщик» – это был самый мягкий, почти ласкательный эпитет.

Недолго думая, выпихнули 5битный телеграфный код МТК2 в последовательный порт^[237]. Дальше пришлось разбираться мне, и, маленькое чудо, в HyperTerminal нашлась крутилочка, переключающая порт на нужную кодировку и скорость. Не отрубили в Микрософте этот древний телетайпный хвост, позаботились о прошлом… Грешным делом, я уж прикидывал, как наиболее безболезненно перенастраивать телетайп, в котором частота передачи задавалась «железно» в буквальном смысле этого слова, а именно вращающимся цилиндром с выступами, которые управляли нажатыми контактами.

На этом проблемы только начинались. К своему большому огорчению убедился в очевидном, пять бит достаточно лишь для 32 букв. На советском телетайпе это «изящно» обошли, введя три регистра (латинский, русский, цифры), переключения между которыми производили специальными командами. Не понятно, какой марксизм помешал инженерам СССР подумать чуток о будущем и принять сразу аналог ASCII для русского алфавита^[238]. Но бороться с этим явно бесполезно, нужно приспосабливаться.

Зато еще не поздно принять нормальную кодировку для ЭВМ! Заранее, буквально в зародыше, раздавить на уровне отраслевых нормативов разброд и шатание, которые царили в советской компьютерной среде. Шутка ли, в меню FARа мне удалось найти более десятка разных таблиц. Только к эпохе первых персоналок можно отнести ISO с непонятным номером, целый выводок разных KOI, Альтернативную CP866, Основную ГОСТ… Наверняка это далеко не все плоды фантазий программистов СССР, но заниматься археологией у меня особого желания не возникло. Только задумался, сколько сил и денег пошло на устранение идиотизма отраслевого министерства. Сложно им было стукнуть кулаком и принять единую форму?^[239] Пусть не самую удобную, но какая была бы экономия.

При этом совместимость с ASCII и ее латинскими буквами неизбежна. Можно, разумеется, на радость врагам предложить доморощенный кириллический стандарт и фанатично его продвигать. Но насилие над здравым смыслом оставим коммунистам. Поэтому первые 128 знаков или семь бит будем считать злом уже свершившимся. И пусть сейчас в СССР толком никто не знает, шесть бит в байте, семь, или сразу десять. Мне совершенно точно известно что их будет восемь! На этом «восьмом» есть следующие свободные 128 клеточек в таблице. Их нужно только заполнить, этого хватит минимум на десяток лет. Далее процессоры будут помощнее, памяти побольше, придет время графических операционок и полных мультиязыковых наборов шрифтов.

Насколько помню, основных проблем с кириллическими кодировками было две. Вопервых, изза блока псевдографики, крайне неудачно расположенной в IBM PC. Не лезли 66 букв алфавита ни сверху, ни снизу этого занятого куска. Не позаботились штатовские инженеры о длинных алфавитах, или специально нехилую диверсию для СССР учинили. В общем, маленькие русские буквы поневоле начинались до блока кракозябр, прерывались, и продолжались после него^[240]. Программисты были крайне недовольны.

Вовторых, комуто неизвестному было удобно отбросить старший бит, и получить вместо русского текста транслит, вполне читаемые слова латинскими буквами. Тут уж вообще ни о каком алфавитном порядке речь не шла, получалось чтото типа Т, У, Ж, В, Ь, C, Ы, B, З. Программисты яростно матерились, попробуй, напиши в таких условиях алгоритм сортировки или просто чтото внятное для работы с текстом.

Но менято пока ничего не ограничивает! Выбрать надо наиболее удобный вариант. Например «Основную» – она и название имеет понятное, и любимый чиновниками всех времен ГОСТ упоминается^[241]. На вид вполне прилична, вот только буква «Ё» стоит в стороне, на 33й позиции. Задумался, проверил все имеющиеся кодировки. Сакральная буква обнаружилась на своем законном седьмом месте лишь в двубайтовом UTF начала 90х, по сути, в совершенно иной эпохе. Что делать?

Как обычно в трудных случаях, пошел советоваться к жене.

– Кать, понять не могу, в Союзе букву Ё используют?

– Внимания не обращала… – Она подтянула к себе валяющуюся в углу стола «Комсомолку». – Смотрика, тут нет нет Ё.

– Ничего не понимаю, – я машинально разглядывал слова в газете, – в мое время были борцы за права этого символа, и много. Кивали на великую русскую историю, Пушкина там вспоминали, Толстого. В блогах рубились.

– Хочешь сказать, что у нас буквы Ё должно быть больше чем в будущем?

– Конечно!

– Знаешь Петь, я историю слышала, что Ё товарищу Сталину нужна стала на картах в войну, чтоб названия не путать, вот он и потребовал ее вернуть.

– В смысле? Ее что, до этого не было?

– Не знаю… Получается, отменили ее когдато. – Катя вдруг выставила вперед руки с растопыренными пальцами, будто положила на клавиатуру. – Точно! При слепой печати десятью пальцами Ё не используется!

– Ничего себе история. Погоди, а в книгах как печатают сейчас?

Ничего не говоря, Катя подошла к стоящему в углу шкафу, и начала доставать оттуда журналы, газеты, и прочую макулатуру. Был и десяток книг. Мы вместе проштудировали все издания – буква Ё нашлась только в русскоанглийском словаре.

– Вот в чем секрет, – вспомнил я мультик. – Если мед есть, то его сразу нет.

– Так и получается, – подтвердила жена. – Школьники букву изучают, писать учатся, а потом в книгах и газетах ее не используют.

– Спасибо, Кать, – чмокнул в щечку. – Что бы я без тебя делал!

Выходит, разработчики были искренне уверены, дни буквы Ё сочтены. Ее не было в окружающем их медиапространстве, даже на клавишах телетайпа ее нет. А тут такой шанс, адреса таблицы 32+32 буквы укладывается ровно в восемь байт. Адресовать и переключать регистр одно удовольствие! Стоит ли портить такой убедительный знак свыше давно отмененной буквой?

На всякий случай специально сходил, посмотрел на клавиатуру ноутбука. Покрутил разные софтины 2010 года. Буквы Ё не оказалось даже в налоговой отчетности 1С. Осталось только махнуть рукой – сколь бы ни боролись энтузиасты за этот символ, доживет он только до очередной языковой реформы^[242]. И ткнул пальцем в «Основную ГОСТовскую» кодировку без всяких изменений. Если я правильно понимаю, то при обработке как минимум 80% рускоязычного текста «Е» и «Ё» надо уравнивать «в правах»^[243]. То есть создавать надстройку над любым алгоритмом, для чего место нахождения злосчастной буквы вообще безразлично.

Оформленное предложение отправил в главк МЭПа, кросспостом товарищу Шелепину. Так точно не потеряется, дело нешуточной государственной важности. Заодно посоветовал активно использовать термин байт, директивно и навсегда равный 8 битам. Соответственно, разрядность ЭВМ исчислять исключительно по степени двойки, ну там 4, 8, 16, 32, 64… Кто будет против – враг мира, прогресса и коммунистической партии. Конструкторов БЭСМ4 с 45разрядным словом вообще стоило бы приговорить к принудительным работам по устранению самодеятельности. Хотя это лучше не писать, времена тут больно простые, еще в самом деле пристроят в шарашку^[244].

В припадке просветления набросал третье (или уже четвертое?) предложение. А именно, выработку единого стандарта для подключения периферии. Если пользоваться послезнанием, на первые лет двадцать понадобится всего три типа портов – медленный последовательный по двумтрем проводам (мышь, клавиатура, модем), быстрый параллельный на восьмибитную «букву» целиком (принтер, сканер, графопостроитель) и очень быстрый для мониторов и сетей типа Ethernet.

Однако, идея показалась сыроватой. За ошибку от местных спецов можно схлопотать нехилую отповедь, выволочку от Александра Николаевича и скепсис по отношению к будущим проектам. Оставил на неделю «вылежаться», думал, черкался на листочке, говорил с Федором, МНСами и ребятами на ВЦ. В результате путевку в жизнь получил только однобайтовый УИ8 (Универсальный Интерфейс на восемь линий), подозрительно похожий по своей сути на привычный по доUSBшным временам Centronics^[245], он же параллельный порт или принтерный LPT. Компьютеры тут совсем слабенькие, тащить в них лишнее не стоит. Ничего особо дешевого, кроме разъемов и кабелей, в последовательных СОМпортах нет. Так что можно жить без них.

Тем более переходник не бог весть какая сложность, Федор в одну каску спаял похожий вариант на «рассыпухе» за месяц. Пусть в итоге получился корпус на четверть кубометра, пока это не важно. Никогда не поздно заказать специальную микросхемупреобразователь, которую разработчики будут ставить при необходимости, если такая вообще появится в этом мире. Чтоб в ее применении ни от чего не зависеть – добавил в УИ8 низковольтное питание. Благо, отдельных проводов в используемых разъемах от БЭСМ4 было более чем достаточно. Толщина меди на них наводила мысли о минимум о нескольких десятках, если не сотнях ватт. Не то что жалкие пять ватт USB 2010 года^[246].

С выводом видео на телевизор явно надо разбираться отдельно. Если уж в мое время нужна была специальная видеокарта с прямым доступом на внутреннюю скоростную шину данных, в 66ом без чегото подобного ну никак не обойтись. Причем эта самая «карта» вполне может оказаться размером с шифоньер. Сколько там нужно памяти только на экран? В буквах его разрешение будет чтото типа 70 на 30, итого более двух тысяч байт^[247]. Десятая часть оперативки БЭСМ4, в общемто, не так и страшно.

Тогда почему на столах в ВЦ все еще нет дисплеев? Ну да, мало передать в «телевизор» код в двоичном разряде, чтоб пучок электронов нарисовал букву, надо ее разложить по пикселям. А это сразу десятки килобайт! Вот память и подсказывает, что образы знаков были не случайно жестко зашиты в видеоадаптер. Именно от этого проблемы с кодировками и случились.

Так что пока надо не думать, а делать. Василию с ВЦ ТЭЦ намекнуть, чтоб заказал в главке парочку дисплеев от IBM. Заодно купить бытовой телевизор, посмотрим, что можно сделать без заморских устройств. Соответственно, мне придется позаботиться, чтоб над этим требованием в МЭПе не посмеялись, а предоставили в кратчайший срок необходимое оборудование. Вплоть до того, чтобы под дисплей отдельную ЭВМ подогнали, хотя опять ждать полгода ради паллиатива очень не хочется.

Одновременно Федора и ученую команду Иванов озадачил разработкой нормальной клавиатуры и мышки под будущий монитор. А также видеоадаптера. Не думаю, что сделают, но пусть хоть попробуют для порядка. В целях повышения креативности мышления коллектива набросал футуристический эскиз разветвителя УИ8 в виде здоровенного слитка золота. Пусть только попробуют нарушить требования!

…Все бы хорошо, но с телетайпом опять вышел облом. Меня подвела элементарная невнимательность и запарка с часами для съезда. То, что на этом убогом чуде три регистра я знал, даже прикинул таблицу соответствия МТК2 и «Основной» кодировки. Примерно догадывался, как ловить команды переключения раскладок софтом. Федор, в свою очередь, обещал, что это не понадобится, дескать, не так и сложно добавить старшую пару бит по команде смены регистра.

Вот только печатающие головки на телетайпе были трехлитерные, а не двух, как на всех пишущих машинках! Их переварка была в теории вполне реальной, но очень непростой задачей. Гораздо хуже другое, раскладка клавиш нестандартная, их было попросту мало. Машинистки от такого авангардизма впадали в ступор и отказывались работать.

В результате количество неиспользуемого хлама в боксе выросло на пару юнитов. Впору открывать музей и водить экскурсии. Хорошо что на дворе социализм – никто даже не подумал спросить «а где же деньги?». Идеальный строй для любопытных ученых и инженеров. Придумывай, пробуй, все спишут. Если не расстреляют за вредительство по завистливому доносу конкурента.

Но все же следующий эксперимент стал образцом консерватизма. Штатный COMпорт ноутбука удлинили «токовой петлей» с гальванической развязкой на новомодных оптронах^[248], и вывели хвост в мою приемную. Установили «Консул», третью копию проверенного «конвертера», а также замкнули выход клавиш на «молоточки», чтоб был доступен режим обычной пишущей машинки.

Литеры привычно перепаяли на русские буквы, большие и маленькие. Теперь то, что печаталось на этом аппарате, можно было передать в ноутбук. Если, конечно, Екатерина Васильевна изволит отключить в секретном отсеке один из печатающих «Консулов» и подключить директорскую машинистку. И уж при совсем большом желании полученный подобным образом текст можно скорректировать и отправить печататься обратно. Тревожить по таким пустякам меня сотрудники опасались, Анатолий обращаться с Dell'ом не научился, иных допущенных в святая святых попросту не было.

Если, конечно, не считать первых лиц страны – Шелепина, Косыгина, Семичастного, и еще одного члена Президиума ЦК, Геннадия Ивановича Воронова, для которого Александр Николаевич с моим участием недавно проводил презентацию артефактов. Не раскрывая, впрочем, моей роли в истории их появления.

Поэтому прогресс пошел другим путем. Надо сказать, что в скромном НИИ «Интел» было аж пять симпатичных душ секретареймашинисток. Это на полсотни сотрудников. Целых десять процентов штатного расписания сжирал нелепый функционал принтера! Если еще добавить хранение? А поиск нужной бумажки, это вообще отдельная история. То, что в 2010 находилось за десятки секунд в 1966 требовало в лучшем случае нескольких часов. В худшем – терялось в необъятной глубине шкафов насовсем.

И это еще не все. Пришлось принять специального научного руководителя, который стучал как дятел на столбе, в смысле, тайком писал рапорты Шелепину. В свободное от основной работы время он с парой помощников обеспечивал бюрократическое прикрытие наших метаний. Бухгалтерия разрослась до трех человек. Уборщицы опять же, слесаря, вахтеры. Про водителя и не говорю, как будто я без него ездить не смогу.

В общем, на жалкий десяток работников умственного труда, производящих ценный научный продукт, приходится четыре десятка нахлебников обслуживающего персонала. Какая тут будет производительность труда?! Как можно, не изменив бюрократических обычаев догонять США? Впрочем, пусть этот вопрос заботит вождей, свою точку зрения на этот вопрос изложил еще осенью, в записках попаданца.

Так вот, Федор не устоял перед чарами главной труженицы клавиш, страдающей от недостатка внимания к собственной персоне изза постоянного присутствия жены директора. И добавили к ее «Консулу» функции трансмиттера. Проще говоря, подсоединил к пишущей машинке перфоратор и устройство чтения перфоленты. Устроил, паразит, из приемной филиал ВЦ. Меня за двойными дверьми не напрягало, даже удобно. Но посетители впадали в ступор, хорошо что их было мало. Некому было посоветовать вместо техноавангардизма принять на работу еще парутройку машинисток и ни в чем себе не отказывать. В прямом и переносном смысле.

Первой мыслью было – «Какой смысл в такой чепухе»? Хотел запретить, но любопытство оказалось сильнее. И не пожалел. Известно, что в каждом офисе 2010 года стоит «Хеrох», «Canon», «HP», или любой другой аналог. Компьютер тоже, но он есть дома, и вообще, давно предмет интерьера. Поэтому именно с копировальной машинки начинается предпринимательство 21го века. Вроде бы она не сильно и нужна, но убери, и весь документооборот мгновенно застопорится.

Так и тут, машинистка оказалась очень умной девочкой. Мгновенно научились набивать «многоразовые» тексты на перфоленту, ловко вертеть на карандаш бумажные колечки и ставить приметные метки губной помадой. Через две недели она читала буквы прямо с ленты, и правила текст пробивкой новых дырок и заклеиванием ошибочных. Мне приходилось добираться до дверей кабинета прыжками, что бы не повредить струящиеся по полу ломкие кольца. Под крикистоны, – «Ахах, Петр Юрьевич, пожалуйста, только не наступите, я полчаса набивала это письмо». Более того, не раз я заставал с треском печатающую машинку и закольцованный кусок перфоленты на фоне пустого кресла. Секретарша изредка подбегала, и ловко на ходу вставляла новый пакет бумаги с копиркой.

Так родился протоXerox. Неуклюжий, но чрезвычайно востребованный. Непрерывно стучащее напоминание о необходимости разработки нормального текстового процессора.

Жаль только секретаршу, толковая девушка. Но… Федор в нее втрескался не на шутку. Так что придется с ней срочно расставаться. Конечно, не выбрасывать на улицу, как по местным страшилкам обязаны делать кровожадные капиталисты вроде меня. Всегото переводить ее в лаборанты. С повышением оклада и наилучшими пожеланиями, но вполне прозаической причиной. Нельзя ведущему специалисту знать слишком много про внутреннюю кухню НИИ. Слишком много у нас скелетов заперто в шкафу.

Эксперименты с печатающими устройствами всех типов выявили мое слабое место. Перемаркировывать буквы в FARе попросту несерьезно. Для построения хоть какихто внятных систем связи требуется произвольная и автоматическая обработка поступающих в порты данных. Иначе говоря, нужно вспоминать программирование.

Никаких специальных программных пакетов для серьезной разработки софта у меня никогда не стояло. Нет задач, нет опыта. Так что пришлось срочно вспоминать годы обучения в университете и заново осваивать Visual Basic for Applications от микрософтовского «офиса». Благо, на дисковом пространстве при инсталляции никогда не экономил и все хелпы были доступны. Несмотря на мои опасения, задача оказалась не слишком сложной. Всего неделя полного погружения в систему, и еще до завершения съезда КПСС у меня начали получаться вполне рабочие программы.

Достигнутый прорыв дал немедленный практический результат. Произвольное формирование отправляемых в СОМпорт буквбайтов позволило эффективно задействовать старший, не используемый в «Консуле» восьмой бит. По сути – разделить реальный порт на два виртуальных. Работала система очень просто. Доработанный преобразователь Федора отправлял буквы «с единичкой в старшем бите» на одну печатающую машинку, «с нулем» – на другую.

Захотелось большего. Федор предложил двухбайтовую схему, в которой первая часть содержала адрес «Консула», а вторая собственно букву. Так можно было печать сразу хоть на сотне устройств. Однако, столько машинок у нас не было, да и два месяца, которые электронщики просили на разработку, можно использовать с куда большим проком. Поэтому вариант отложили в долгий ящик.

Через неделю у нас полноценно работало четыре "Консула". Обслуживающая это беспокойное хозяйство Катя была похожа на ткачихумногостаночницу. Но держалась стойко, несмотря на интересное положение. Единственным существенным минусом решения оказалось то, что при окончании бумаги (или поломке) одного из «Консулов» по сигналу CTS вставали оба подключенных к порту. Но с этим вполне можно было мириться, процесс использования бумаги пошел куда веселее.

Чуть ли не сразу после этого, как специально, поступила пара модемов. Упаковка сразу дала понять, советская электроника – самая тяжелая в мире. Вес порядка двадцати пяти килограмм, и почти все приходится на высокоинтеллектуальную электронику! Целых 1200 бод, 110 букв в секунду, понастоящему невероятная скорость. Как бесплатное приложение, дизайн толстого плохо гнутого железа в серых тонах. Документация порадовала подробной принципиальной схемой, перечислением ГОСТов на полторы страницы, а также строгим описанием порядка и способа утилизации драгметаллов. Пользовательская инструкция по эксплуатации отсутствовала как класс.

Работало все через четыре провода, разделить по частоте одну пару разработчики посчитали выше своего достоинства. Хитрыми алгоритмами и протоколами система не баловала, «ноль» – одна частота, «единичка» – другая. Через АТС по межгороду предлагалось работать через дозвон сразу двумя телефонами. Хорошо, что я заложил до ВЦ соседней ТЭЦ сразу 30парку.

После трех месяцев сомнительных экспериментов с печатью, подключение модема прошло на удивление легко. Ну, какие мелочи – описанный в документации модемный интерфейс на БЭСМ4 оказался фейком. Пришлось Федору с ребятами на ВЦ две недели привычно паять переходник «из последовательного в параллельный» и присобачивать его к перфораторному вводу. Зато в эксплуатации главной засадой, как ни удивительно, стала скорость. Оказалось, что модем на 1,2к грузил БЭСМ4 полностью и даже немного больше^[249]. Записать в МОЗУ^[250] данные ЭВМ успевала, обработать – нет. Откатились на 600 бод, но это не помогло, причина сидела в обработке данных.

Средств работы с текстом на советской ЭВМ нет совсем, о редакторе или какомнибудь обработчике никто даже не слышал. Так что загруженная с бармалеяперфоратора^[251] программа управления модемом берет из его параллельного интерфейса данные, и… просто записывает их в один из двух буферов. Начиная с выбранного адреса и до заката. В смысле, пока выделенная программистом память не кончится. Процесс много времени не занимает, так что после заполнения буфер отдается на обработку другой программе, например перекодировки или печати. Сама запись данных продолжается во второй буфер.

На первый взгляд все просто. Но тут под ноги вываливаются первые грабли отсутствия единых стандартов. Из модема приходит слово на восемь бит (разрядов по местной терминологии), хотя в данной ЭВМ оно заложено исключительно 45разрядное. Соответственно, происходит все мягко говоря нерационально, 45битное слово используется только на 8 бит, так как есть лишь один адрес, по которому можно обратиться напрямую. Поставить пять пакетов «паровозиком» друг за другом можно, но тогда подобную операцию придется делать при любой дальнейшей обработке. Для БЭСМ4 это немалая нагрузка.

Дальше еще интереснее. Набитую данными оперативку можно выводить на системный «Консул» программой с гордым названием «Диалоговый монитор». Но он попросту не успевает за модемом! Переключить сразу на магнитную ленту, благо, там емкость измеряется десятками и сотнями мегабайт? Легко сказать… Всеми внешними устройствами напрямую управляет центральный процессор. Никаких интеллектуальных контроллеров! В переводе на понятный язык, если работает магнитофон, модем должен стоять^[252].

В общем, процесс болееменее отладили только на 300 бод. Перекодировщик ребята с ВЦ написали, даже ГОСТовскую таблицу в общих чертах одобрили. Всегото десятка полтора недостатков нашли. Но это уже и не особо нужно. Мучаться ради сотни килобайт в час, пары мегабайт в день, городить огород с секретностью на ТЭЦ… Оно того просто не стоит. Так что в качестве компенсации убитого на эксперименты машинного времени посчитал на ноутбуке какуюто связанную с углем числодробительную задачу, и закрыл проект.

В будущем можно согласовать запись на ленту софта, там даже секретность особая не нужна, кто же в скомпилированном и упакованном коде разберется. Хотя смысл операции более чем сомнителен – если умрет ноутбук, ценность программного обеспечения для него будет стремиться к нулю. От фотографий интерфейсов проку на два порядка больше.

Но это мелочи. Главное, настроена физическая основа для сети Интернет. Первый шажок на длинном пути сделан. Вот только вторая, программная часть будет куда более крепким орешком.

* * *

За конторской суетой неудержимой теплой волной накатывала весна. Непривычно чистый белый снег давно посерел, осел, и начал расползаться под старательными ударами скребков дворников и колесами машин. На крышах выросли сосульки, по утрам их сбивали длинными шестами противные голосистые тетки. Через первую проталину вдоль теплотрассы стала видна грязная прошлогодняя трава. Не сказать, что было сильно жарко. Даже в моем стариковском зимнем пальто, на рыбьем меху и с двумя рядами пуговиц, не припекало. Только нелепая кроличья шапка с завязанными на макушке ушами наконецто перекочевала на полку, смененная на удобную шляпу.

Наверно, такой дурной стиль был нормой для СССР, но во мне резко усилилось чувство дискомфорта. Срочно требовалось легкое пальто или плащ. Однако, найти в магазине чтото сносное никак не получалось. Штатный советский прикид в наличии был. Дефолтсити вообще радовал неплохим выбором из 3–4 моделей, очень похожим на вешалку бабушкиной дачи. Все такое же серое, неудобное, но при этом чудовищно прочное и долговечное. Вот только ближе к годовщине «попадания» меня совсем не тянуло на ретро, наоборот, хотелось получить чтото более похожее на 21й век. Причем красивые вещи в стране однозначно были. Встречались на улице очень приличные образчики, хоть прямо бери и вытряхивай хозяев из одежки.

Самое интересное, что даже Катя не знала точного ответа на главный вопрос социализма «где дают?» Помоему, она попросту не успела распробовать хорошие вещи, слишком стремительным был перенос из деревенской избы на окраине Ойкумены в подмосковный МГрад. Да и не сказать, что первое время хватало денег, пришлось делать ремонт, хоть и плохонький, покупать мебель, всякие мелочи. Начинать с нуля, ложеквилок. Причем параллельно с отстройкой НИИ, чтоб хоть пару дней сотрудники могли чтото делать без «ручного управления».

Для начала, жена попробовала привычно шить сама по фильмам из ноутбука. Иногда получалось на удивление удачно, до шока и зависти соседок и сотрудниц НИИ. Но все портили более чем посредственные ткани, многие модели одежды оказались принципиально нереализуемыми. Только после нового года в моей жене вместе с растущим благосостоянием проснулся настоящий вкус к хорошим вещам. Но обещанная норковая шубка была нам еще не по зубам. Там и быстро растущий живот отбил все мысли как минимум на полгода вперед.

Осторожные расспросы показали на целых шесть источников дефицита. Мелкие спекулянты, они же «знакомые знакомых», блат в системе торговли, партноменклатурные заказы и спецсекции универмагов. Также недавно открытые и уже нашумевшие «Березки», да «секонд хенд» 60х, они же комиссионки. Последним в этом ряду шло случайное везение, когда на прилавок случайного магазина невесть откуда валился качественный импорт.

Местные знакомые предлагали полную туфту, связями в дефолтсити мы обрасти не успели и в местную партийнономенклатурную элиту влиться не могли. К МГрадской системе привелигированных заказов я, как директор, был давно «подключен». Вот только проку с этого было чуть. Ассортимент и качество могли, конечно, внушить самоуважение обладателю пропуска гденибудь в НПетровске. Но на фоне близкой столицы смотрелись весьма бледно. Идею с «Березкой» Толик зарубил с ходу и напрочь. Ибо покупка чеков, и, тем более, валюты по законам СССР серьезный криминал. Реально тянущий года на три, но, при отягчающих обстоятельствах, вплоть до высшей меры.

Совсем отчаявшись, начал искать хорошего портного. Примеры работ местных спецов откровенно говоря не радовали. Кожа – шелушащаяся дрянь, явно выделанная в подпольной живодерке без всякого соблюдения технологии. Неровные строчки подгнившими нитками. Никакой проклейки и отбивки швов. Про фасоны лучше промолчать, не придется материться. Даже у меня, привыкшего к продукции Китая 2010 года, подобные изделия вызывали… Сказать мягко, отторжение.

Помог случай. В комиссионку неподалеку от часто посещаемого МЭПа я забрел практически случайно, никаких положительных ассоциаций из 21го века это название не несло. И был поражен. Вопервых, объем магазина мало уступал нормальной «Одежде». Вешалки и полки от вещей, конечно, не ломились, но контраст был заметен сразу. Вовторых, минимум треть вещей была совершенно новой, и явно заграничной. Втретьих, покупатели резко отличались от уже привычного моделью поведения, да выглядели почти как моем будущем.

Но продавщицы были вполне советские. Устроили небольшой митинг^[253] в самом центре зала, и ругались во всю мощь глоток, как программисты с постановщиками. Невольно прислушался.

– Галка, смотри, дубленкато за полтора косаря старая какая.

– Брось, я ее принимала. Новенькая юговская, шикарная штучка. Лиса такая по воротнику…

– Кролик это!

– Да ты шо?! Неушто опять подменили?

– Нюрка! Нюрка!!!

– Тут я, – из дальнего угла выбралась молодая девушка. Стройная но жутко некрасивая, с лицом, глубоко изрытым оспинами прыщей, – что там у вас?

– Ты в отделе была с утра? При тебе дубленку смотрели?

– Да, я…

– Дура! Ее ж подменили!

– Как!? Я проверяла, квитанция тут прикреплена… Не может быть!

– Аххаха! Ну ты даешь!

– Безголовая! Увели дубленку у тебя, щас расплачиваться будешь.

– Нет, нет… – Девушка растерянно вытаращилась на товарок широко открытыми глазами чуток приоткрыв рот.

– А вот так! Смотреть надо было!

– Зенки открывать, не задницей вилять!

– Будешь теперь знать, как Ваньке глазки строить, чучело!

– Уууу… – Слезы брызнули из глаз несчастной, – Я, я… Не заметила, – проревела Нюрка.

– Девки, а кто такую недостачу покроет?

На бабские визги откудато из глубин подсобок неохотно вылез директор. Совсем не стандартный образ толстенького, хитренького прожженного жука «за сороковник». Наоборот, молодой парень, примерно моего возраста, в модных интеллигентских очках.

– Ну хватит реветь! – Авторитета заткнуть голосистых продавщиц ему явно не хватало. Как и наглости с силой голоса. – Прекратите наконец, тут покупатели!

– Так она до конца года не расплатится.

– Да пошли они…

– Золото скидывать будешь, меня сперва кликни! А то продешевишь, дура полоротая.

– Мы за Нюрку платить не будем! – Подвела итог самая старшая и шарообразная продавщица. Оглядела товарок, и заручившись молчаливым согласием добавила, – Вот вы Дмитрий… Федорович, и покройте недостачу пока она все не отработает.

– Прекратите! Идите по местам. – Директор попытался перехватить инициативу, – Нюра, иди умойся.

– Так у кого хочешь своруют, поставили бы рамки противокражные. – Не выдержал я, врываясь в высокий спор. – Пожалейте девушку!

– Вы, товарищ, проходите в зал, не мешайте! – Отмахнулся от меня Дмитрий Федорович, но, когда я уже почти добрался до дверей, собираясь покинуть столько шумное место, спохватился, – Извините, а что за рамки?

– Ну обычные, которые срабатывают на маячок, закрепленный в вещах. Разумеется, если его не снимет продавец на кассе.

– Это как? – Директор забыл о спорщицах и полностью переключился на меня. – Вы не шутите?

Тут пришлось задумываться мне. Похоже, столь простая инновация до местных магазинов еще не докатилась. Но не может быть, чтоб ее еще не было в тех же Штатах^[254]!

– Был недавно за границей, – честно посмотрел в глаза, – так там на выходе ставят специальные датчики…

– Здорово! – директор откровенно, совсем помальчишески обрадовался. – А можно такое у нас сделать?

– Конечно, там нет ничего сложного…

Закончил я рассказ уже в кабинете Дмитрия Федоровича, после нескольких эскизов, нарисованных под чай с твердыми коричневыми пряниками. Более того, я не видел препятствий разработать в НИИ «Интел» демонстрационный образец, и опробовать его в данном магазине. Тем более намеки директора на благодарность в безграничнореальных пределах были вполне прозрачны.

Дмитрий вообще оказался нормальным парнем, которого мать, какаято очень крупная величина в торговой инспекции, силком запихнула на «теплое» место. После химфака МГУ. Больше всего новоявленный директор ненавидел продавщиц, и заметно комплексовал по поводу своей работы в магазине. Зато у меня никаких предубеждений к торговле не было, даже самому приходилось за прилавок вставать. В общем, расстались мы практически друзьями.

На следующий день оформили договор. Тут все по честному – безналичные деньги между юридическими лицами сами по себе, натуральные блага отдельно. При этом безнальные суммы практически не имеют значения, все строится на ловкости бухгалтерии, которая их будет обосновывать, исходя из предполагаемых затрат. Точно так же мне было предложено оплатить через кассу пятьсот тридцать два рубля за прекрасный кожаный плащ, «аля Ален Делон», который продали в качестве скромного аванса. По местным понятиям все совершенно честно. Не сказать даже, чтоб это было сильно дешевле висящих в зале вещей, скорее заметно дороже. Просто там подобного уровня не было даже близко.

Разработать рамки для радиочастотной антикражевой системы, имея доступ к фондам МЭПа, не такое уж и сложное дело, особенно если хоть примерно знать результат. Тем более я гдето читал, что диапазон должен быть между средними и короткими волнами, и прекрасно помнил, как выглядит самоклеющаяся «спиралька» метки. Даже был уверен, что найду хотя бы один экземпляр среди своих вещей. В 2010 году их клеили буквально везде, маскируя под метку штрихкода. Хорошенько порывшись в барахле из багажника RAVчика, действительно нашел великолепно сохранившийся образчик 40 на 40 миллиметров внутри чехла знака аварийной остановки. Потом еще один на коробке изпод компашек, только уже с размером 30 на 50.

Рассчитывать на одноразовость в 66ом году не приходилось, наоборот, требовалась некоторая основательность. Это упрощало дело, вместо бумаги носителем стала тонкая пленка, которую склеили с обычной медной фольгой. Вытравить лишнее как на печатной плате было делом техники, как и добавить лепесток конденсатора. Подклеить на плотную бумагу или ткань тоже труда не составило. Для особо дорогих вещей Дмитрий озадачился поиском специального клея, чтобы не отодрать руками, но легко удалить, скажем, паром или какойлибо химией.

Для создания схемы пришлось плотно поработать со специалистамилокаторщиками. Причем флотскими, с которыми у Шокина были хорошие связи еще с довоенных времен. В итоге получилось просто, но совсем не так, как предполагали делать сначала. Рамка получила не простой излучатель, а ГКЧ, генератор качающейся частоты, работающий в диапазоне восьми мегагерц^[255].

Это было существенно ниже частоты резонанса метки, однако, в спектре излучения было достаточно высших гармоник, которые как раз и попадали в нужный разброс значений. Приемник был совсем прост – усилитель, селектор частоты (по меткам) и детектор. Один минус, в дело пошли стержневые радиолампы, с качественными высокочастотными транзисторами дела в СССР обстояли, мягко говоря, неважно. Зато лампы были замечательными, компактные и болееменее надежные. Даже грелись едваедва, совсем как полупроводники^[256].

Уже второй образец оказался вполне рабочим, а к началу лета версия 3.2. была успешно принята в эксплуатацию Дмитрием.

Отдельно стоял вопрос регистрации. По воспоминаниям сложностей с WiFi в 2010 году, меня пугала жесткая организация частотного диапазона в СССР. Однако, восемь мегагерц были вполне свободны. Более того, когда я обратился с запросом в Государственную инспекцию электросвязи (ГИЭ) Министерства связи СССР, указав мощность рамки в 10 мВт, мне легко выдали пространное письмо, из которого, говоря упрощенно, следовало, что подобное средство связи не может существовать, соответственно, свободно к использованию без ограничений. В общемто неудивительно, любительские радиостанции стартовали от 5 Вт, и на них допускались побочные помехи до 50 мВт.

…Больше всего был удивлен главк. Непосредственно от «721го» никто не ждал особой народнохозяйственной отдачи. А тут готовая документация для серийного производства, с инструкцией по эксплуатации и действующим образцом, да еще проведенным пилотным внедрением. Что само по себе почти невероятно. Даже эффект доказан – только за первый месяц «на горячем» поймали парочку воровок, совершенно не имевших привычки к борьбе с электронными методами контроля.

Магазин быстро приобрел в криминальной среде дурную славу, директор был просто счастлив. Да и меня практически полностью была снята головная боль с нормальными вещами. Цены кусались, но это было уже вполне привычное зло, с которым не так и сложно бороться. Хотя был и отрицательный момент. Пришлось добавить в коллектив НИИ проектный отдел, чуть не десяток сотрудников, вооруженных кульманами, ватманом и карандашами. Проблем добавилось, зато научный руководитель был страшно доволен – поток бумаг на выходе конторы резко вырос, а что еще нужно для бюрократа.

2.11 Начало гетероперехода

Последнее, что было намечено из программы срочного внедрения – полупроводниковые лазеры из оптоволоконных приемопередатчиков SFP и GBIC^[257]. Было их у меня больше двух десятков, одноволоконные, двухволоконные, одномодовые и мультимодовые… Всякой твари по паре, а то и больше, ибо на расходном материале локальных и операторских сетей 2010 года экономить смысла не было.

Если снять корпус – под ним небольшая плата, с парой десятков обычных элементов и одной микросхемой, которая в основном управляет параметрами излучения. Особого интеллекта в модуле нет, обычный последовательный преобразователь, но технология явно не 65го года. А вот если поковырять поглубже, из кожуха можно достать сам излучающий элемент. Ничего экстраординарного в нем нет, даже лазером назвать сложно. Обычный кусочек полупроводника с pn переходом, из торца которого, при пропускании тока, излучается свет. Размер элемента заметно меньше спичечной головки. Но быстродействие умопомрачительное, гигагерцы, и мощность такова, что легко позволяет устанавливать связь по прямому волокну на сотню километров.

Не думаю, что в СССР 1966 года уже есть нечто подобное^[258], но открытие гдето явно на грани. Жорес Алферов получил Нобелевскую премию по физике именно за работы самого начала 70х, и темой их был тот самый pn гетеропереход, позволяющий передавать гигабиты в Интернете 21го века. Проблема, насколько помню, в подборе пар полупроводников и технологии их производства. Гдето читал про трехслойный волновод на основе арсенида галлия^[259], но на этом моя материаловедческая база заканчивается. Это, конечно, примерно тоже самое, что сказать во времена флибустьеров – «сокровище зарыто на Юкатане». Но при наличии работающих образцов все выглядит очень даже реально.

Но все же этот раздел техники мне знаком куда лучше, чем первые компьютеры. Спасибо бракоделамкитайцам, научили разбираться в вопросе несколько глубже, чем нужно для обычной эксплуатации. Пришлось привыкнуть кроме этикетки внимательно читать описание, и задавать правильные вопросы о технологии производства. Поэтому, немного покопавшись в памяти, мне даже удалось нарисовать основные схемы и параметры, типа «глазковой» диаграммы. Вдобавок, вспомнил умные слова типа «деградация перехода», «квантовые точки», «вертикальный инжекционный», «резонатор ФабриПерро». Надеюсь, последний уже хотя бы изобретен^[260] и на меня не будут смотреть как на идиота.

Дело было за малым – найти будущего Нобелевского лауреата, и уговорить его заняться нашим небольшим вопросиком. Впрочем, это не казалось серьезной проблемой. Искомый товарищ и не думал скрываться от бдительного ока спецслужб, а спокойно работал в физикотехническом институте Йоффе, яростно копал материал для своей докторской диссертации.

…Ленинград встретил оттепелью и зарядами противного мокрого снега с дождем. Хорошо хоть самолет успел нормально сесть в одном из просветов. Больше всего меня удивило название аэропорта «Шоссейная»^[261], даже повеяло чемто из детства, типа стихов Маршака про человека с Бассейной. Впрочем, здание аэропорта было не менее интересным. Небольшое, как приличный дворец культуры заката империи, с ограненными почти в шестеренку колоннами и окнами в неглубоких нишах, образующих чтото вроде фальшивой колоннады. Изнутри высокий гулкий купол, двойной свет, и, как это водится в СССР, вездесущие барельефы рабочих, колхозников, и прочих сомнительных личностей. Только в отличие от московской простоты тут их дополняла очень красивая роспись в глубоких синих тонах, почти как в храме. Место иконостаса занимала стилизованная карта авиационных маршрутов.

Впрочем, любоваться достопримечательностями некогда. Время спрессовано до предела, через шесть часов обратный рейс. Поэтому мы с Анатолием почти пробежали по выложенному крупной мозаикой залу, через тяжелые двери с круглыми, под иллюминаторы, стеклами к стоянке такси… И уперлись в немалый хвост очереди желающих.

Не знаю, имела место локальная флуктуация по причине отвратительной погоды, или город на Неве начал раньше других приобщаться к коммерческим традициям дикого капитализма. Но договориться с одним из кучковавшихся в сотне метров водителей удалось только за лишнюю десяточку. И то, лишь со скидкой на занятость «по счетчику» в течении ближайших нескольких часов. По меркам 66го года, когда тариф за километр десять копеек, это полный и безусловный грабеж. Толик уже примеривался, что правильнее, «дать козлу в глаз», или достать корочки и «показать спекулянтской роже где раки зимуют». Но я удержал, при нашей нехватке времени, которое само по себе деньги даже в СССР, позволить себе роскошь ехать за сорок копеек на автобусе мы никак не могли.

Архитектурные удивления продолжились в Физикотехническом институте имени Йоффе. Както я привык к зданиям масштаба МГУ, УрГУ, УПИ, а тут желтый двухэтажный дом, больше напоминающий мое НИИ или даже дачу Шелепина своими размерами. Хотя оказалось, что в глубине двора корпуса тянутся чуть ли не до противоположной стороны квартала, все равно было сложно поверить, что именно отсюда вышло столько блестящих открытий^[262].

На секретность тут явно плевали с высокой колокольни. Тетка на вахте только махнула рукой вдоль по коридору в ответ на наше – «где можно найти товарища Алферова». В общем, для доступа в лабораторию молодого светила советской науки оказалось достаточно уверенного и улыбчивого лица. Проблема была одна – найти нужную комнату на далеких задворках, за чередой длинных коридоров. По одному этому можно было не сомневаться, практического значения никто за полупроводниковыми лазерами не видит^[263].

Лаборатория производила фантастическое впечатление. Огромное количество причудливо соединенных труб разных диаметров, блестящие гайки, переходники, отводки со стеклышками. Из глубины доносилось бульканье, чавканье, и негромкое гудение электродвигателей. Казалось, мы попали в сон обкурившегося сантехника.

Симпатичная блондинкалаборантка охотно показала стоящий у окна письменный стол, над которым нависал пяток обтянутых халатами спин. Спор был в самом разгаре, но используемые в нем термины не оставляли шансов на понимание. Вежливое покашливание не помогло, пришлось натурально растолкать себе перед столом кусочек пространства, поздороваться, и попросить начальника уделить нам хотя бы полчаса своего драгоценного времени.

Подвижное, удивительно чувственное лицо, острый треугольный нос. Слегка вьющиеся, зачесанные на высоком лбу волосы. Жорес Алферов был удивительно молод и красив для уже знаменитого ученого. Особенно выделялись глаза, лукавые, с хитринкой, они както по особенному блестели в неярком свете ламп. Меня зацепила зависть, с таким взглядом… Это же гарантированный, стопроцентный успех у женщин! Лет пять назад я пытался научиться чемуто подобному, но, увы, не преуспел даже с помощью специальных контактных линз.

– Добрый день, – начал я, – товарищ Алферов? Жорес Иванович?

– Да, – он искреннее улыбнулся, и мое задетое эго еще раз тонко прошипело чтото злобное, – чем обязан?

– Меня зовут Петр, – протянул руку, – Анатолий, – представил спутника, – можем мы поговорить с вами хотя бы полчасика?

– Хм… – Жорес окинул взглядом свое беспокойное хозяйство, – может быть в курилку?

Трудно придумать более несерьезное место, чем закуток у грязного широкого окна институтского туалета. Особенно если учесть, что я так и не начал курить, и синий дымок в легких не отбивал присутственный запах.

– К нам недавно попали интересные материалы, – Анатолий достал из внутреннего кармана пару свернутых листочков со небрежно расписанными английскими спецтерминами схемами полупроводниковых лазеров, и протянул их ученому.

– Мы работаем в похожем направлении, – Алферову потребовался всего один взгляд, – а откуда это у вас?

Вместо ответа мой спутник привычно предъявил красную книжечку удостоверения. Против ожидания, Жорес откровенно обрадовался.

– Значит этим всерьез занимаются! А говорили, неперспективно, невозможно, бессмысленно! Сейчас точно не закроют мое направление!

– Работают… Я чуть помедлил. – К сожалению.

– Это из США, да? Еще чтото кроме идейных набросков? Не может ведь быть, чтоб вы пришли только ради этого!

Тянуть особого смысла не было, я кивнул Анатолию. Он вытащил из кармана небольшую опечатанную коробочку, и раскрыл ее, обнажив полудюжину малюсеньких квадратиков полупроводниковых лазеров и столько же фотоприемников. Бросил взгляд по сторонам, но не нашел ничего лучшего, кроме как поставить «сокровище» на грязный подоконник, между прожженным пятнами от сигарет и шелухой от семечек. Куда делся хитрый красавчик! Алферов буквально упал коленями на туалетный пол, и приник взглядом к крохотным кубикам. Только через минуту к нему вернулся дар речи.

– Можно?!

– Да, – мне хотелось рассмеяться, но рядом с такой искренностью, это казалось кощунством, – можно, не только смотреть, но брать и исследовать.

– Они работают?

– Вполне, напряжение около полутора вольт, а вот ток, – я замялся, не говорить же, что забегался и забыл заказать нужную технику, – в общем, измерить не смогли, приборы для этого месяц ждали, и все равно…

– Чтото еще известно? Охлаждать нужно? Сколько время непрерывной работы?

– Ничего особенного, проработать лет пять должен.

– Сколько!? – Волосы Алферова, и без того зачесанные вверх, встали дыбом, – секунд пять?

– Нет, несколько лет до заметной деградации, – и поправился, – но это в импульсном режиме, не постоянно.

– Так… – Жорес крепко держал коробочку уже двумя руками, хвататься пальцами за элементы он, вероятно, считал кощунством. – Можно их попробовать? Прямо сейчас?

– Why not? – не удержался я от старой Хайнлайновской шутки^[264].

– Но только в нашем присутствии! – Вмешался как всегда Анатолий, – и не надо об этом комулибо говорить.

В общем, за два оставшихся часа Жорес успел убедиться в работоспособности вытащенных из SFP элементов, жутко удивиться их возможностям, и, насколько я понял по заполненному всякими символами и графиками листочку бумаги, начать строить революционную научную теорию. Процесс пошел, можно было со спокойной душой возвращаться домой. Сделать больше по этой теме я все равно не в состоянии^[265].

Однако, вопросы на этом не кончились.

– Почему о таком открытии нигде не писали? Это засекречено? Военная разработка?

– Можно сказать и так. Но нам сильно повезло, думаю, после… – тут Анатолий отрепетированно и демонстративно наступил мне на ногу, – в общем, несколько лет у вас точно есть.

– Очень хорошо! Хотя, – ученый отвел глаза, похоже фантазия ему подсказала, что могло случиться с передовой лабораторией после вмешательства КГБ, – получается, это будет закрытая тема?

– К сожалению…. И я настоятельно прошу, никогда и никому не говорить о нашем сегодняшнем визите.

– То есть как? Выдать это открытие за свое? Так нельзя…

– Да ну, – отмахнулся я, – какое тут открытие? Эти образцы были изготовлены по сути в результате удачной ошибки, без какоголибо серьезного исследования. Согласитесь, от случайного результата до подтвержденной теорией промышленной технологии не близкий путь?

– Ну… Думаю, понадобится не менее полугода, чтобы разобраться в сути.

– Предстоит сложная и серьезная работа. Считайте, вам просто повезло первому.

– Но…

Эмоции бежали по лицу товарища Алферова волнами. Совесть мужественно боролась с тщеславием, и последнее все же победило. Для закрепления результата я подлил масла в огонь.

– По нашим прогнозам данные устройства будут не просто востребованы, они буквально перевернут некоторые отрасли. Поэтому вам нужно после получения первых результатов резко расширить исследования. Очень прошу, не стесняйтесь в масштабах, при необходимости эскалируйте требования вплоть до ЦК партии…

– Ах да! – перебил меня Жорес, – ко мне однажды уже обращался товарищ Устинов! Правда давно^[266], вот память у Дмитрия Федоровича!

Вот приехали. А это еще что за конкуренция? Впрочем, какая разница? Устинов вроде не чужой, Шелепин его привозил в нам в «Интел», показывал артефакты. Пусть они там сами разбираются, еще в банку с ядовитыми скорпионами не лазил.

– Очень хорошо, буду вам звонить. – Я постарался улыбнуться, – давайте поскорее уладим формальности, у нас самолет через два часа.

Расчет времени едва не порушили коллеги Анатолия. Найти начальника первого отдела в этом гнезде науки оказалось непростой задачей. Только через час мы наконец сдали образцы под росписи на грозных документах. Так что возвращаться пришлось бегом, а таксисту злобно напомнить об отработке червонца, чтоб посильнее давил на правую педаль. Будь мы в 2010 году, с длинным досмотром, просвечиванием и прощупыванием, обязательно бы опоздали. Но в условиях коммунистической тирании 60х достаточно было выбежать на поле за две минуты до окончания посадки.

В общем, успели. Только стюардесса недовольно хмурила брови весь полет в нашу сторону, но это уже было совсем не страшно, даже немного симпатично.

* * *

Очередная фельдегерьская почта оказалась весьма тяжелой. Не удивительно, приехала коробка кубиков Рубика. Впрочем, в данной реальности они именовались без затей «Русский кубик». Наверно, чтоб хорошо шел под «Русскую водку», одноименную баню, и пока что не китайскую матрешку. Сказать честно, я уж и забыл про эту инновацию, думал совсем протухла идея в бездонных недрах партийногосударственного аппарата СССР.

Качество исполнения оказалось на удивление приличным, ничуть не хуже импортных изделий, которые я увлеченно крутил в детском саду. С удовольствием повторил опыт, но… В самом конце запутался, одна из формул сборки последней грани вылетела из памяти начисто и абсолютно. Впрочем, не слишком и хотелось, все равно до чемпионов, которые собирают кубик за десяток секунд, мне как до Луны пешком^[267].

Ситуацию со столь запоздалым выпуском головоломки прояснила записка от Веры Борисовны. Оказывается, для производства этой незатейливой на первый взгляд игрушки пришлось специально закупить в ГДР новые станки для литья пластмассы. А так же у DuPont заказали линию для изготовления цветных самоклеющихся пленок. Про металлическую крестовину ничего не было сказано, надеюсь хоть ее заводы СССР смогли освоить без посторонней помощи.

Опережая события, могу сказать, что «Русскому кубику» повезло трижды. Вопервых, Вера Борисовна творчески восприняла мой рассказ о первых леди будущего, которые сильно нажимали на благотворительность. Она не поленилась организовать специальный Фонд Интеллектуальной Помощи при ЦК ВЛКСМ, от имени которого оформила целую стопку патентных заявок на кубики от 2х2 до 6х6 включительно, пирамидку, шар, многогранники, даже змейку. Вовторых, госпожа Шелепина оказалась весьма неплохим коммерсантом, и пробила план на поистине эпические объемы производства. Втретьих, игрушка была посвящена XXIIIму съезду КПСС, и некоторое время завод работал в полную мощность, но на склад, что позволило хоть както сгладить дефицит в первую пару месяцев и этим подстегнуть взрывную волну ажиотажа.

Кубики молниеносно набрали популярность в СССР, очереди за ними выстраивались поболее, чем за Iphone 3G на пятой авеню в день начала продаж^[268]. Уже через месяц в мире воцарилось полноценное кубикбезумие. Стали обычными поездки интуристов в СССР с одной целью – добраться до Детского мира, и увезти оттуда максимальное число игрушек. Впрочем, они плохо представляли себе советские реалии. Зато на отчаянных спекулянтов обрушился настоящий золотой дождь, за отсутствующий на прилавках пятирублевый «Русский кубик» доверчивые иностранцы легко платили до полусотни полновесных долларов. Разумеется, в рублях, под угрозой расстрельной статьи ни один перекупщик валюту в руки не брал.

Были и курьезные случаи. Товарищ Толстиков, первый секретарь Ленинградского обкома, через ЦК организовал увеличенные поставки игрушек в северную столицу. Он надеялся наконецто побороть неприличные для культурной столицы очереди. Наивный! Поток иностранцев сметал все, зато результаты работы Внешторга с его весьма грабительским обменным курсом удивили даже специалистов. Валютная выручка оказалась больше плана в 150 раз.

Впрочем, это было только начало. Как только до партаппарата дошел масштаб явления, продажи «Русского кубика» в СССР были сокращены до микроскопических доз, весь объем выпуска пошел за границу. Для страны типа США это было бы мало заметно на общем фоне^[269], но общий объем экспорта СССР составил всего 7 миллиардов рублей, и то, многое из этой суммы явно шло по безвозвратным кредитам. В первый год за рубеж ушло около 5 миллионов игрушек. Вроде бы не так и много, в лучшем случае полпроцента, если мерять в неконвертируемых советских дензнаках. Но… Вся статья «промышленные товары народного потребления» давала 2,7 %, и уже на этом фоне головоломка попала в учебники политэкономии.

Завод по производству «Русского кубика», работающий в три смены, получил орден Ленина. Председателя ФИП, двоюродного племянника Веры Борисовны, наградили «Трудовым Красным Знаменем». Мне отвалили аж три тысячи рублей в симпатичном голубом конверте^[270]. Так что Катя, наконец, к зиме получила давно обещанную норковую шубку. Добавить пришлось всего ничего, мою квартальную зарплату. Впрочем, остававшейся пары сотен рублей на жизнь более чем хватало. Что ни говори, но еда в СССР была крайне дешевой, особенно если за ней не стоять очереди в обычных магазинах, а получать «по заказам».

* * *

С утра, как обычно неожиданно, позвонил Шелепин, выдал руководящее указание.

– Сегодня к 16 часам подъезжай на Шаболовку, в телецентр. На тебя заказан пропуск, пройдет небольшой банкет по случаю пробного запуска цветного телевещания.

– Хорошо!

– Поедешь один, лишнего не болтай. Будешь хоть в немного курсе, какие изменения на Гостелерадио происходят.

– Все понял, Александр Николаевич!

Такого оригинального мероприятия до сих пор в моей программе не встречалось. Конечно, про важность кино и телевидения я в своих записках едва ли не «дырку провертел», но чтоб сразу на банкет… Больше похоже на проверку в условиях, приближенных к боевым. Самому товарищу Шелепину уже невместно по таким незначительным поводам появляться на публике, но понимать ситуацию необходимо. Зуб на рельсу, если не увидит босс завтра в почте отчета «как скоротал вечерок», в лучшем случае, нотацию прочтет. В худшем – тихо поставит минус в личное дело. По крайней мере это нормальная практика для 2010 года, сам дрессировал начальников минидоклады в email писать о всех проведенных мероприятиях.

Что же я знаю об основном рупоре пропаганды в СССР?

…Телевизора у меня не было вообще года эдак с 2005го. После окончательного переезда от родителей на съемную квартиру так и не сподобился купить это чудо. Интернета хватало с большим запасом. Естественно, в этом мире я как мог сопротивлялся никчемному приобретению. Но женское коварство было сильнее. Однажды, придя домой, застал настоящую советскую идиллию. Катя в кресле, под чай и батон с обезжиренной колбасой увлеченно смотрит какието убогие детские картинки с «голубого экрана». Приключения страшной девочки с куклой, нарисованной на куске белой листе бумаги, подсюсюкивающий закадровый голос, поясняющий каждую сцену. Брр…

– Кать, это что?!

– А, пришел наконец.

Жена глубоко выгнулась в кресле, откинув голову назад. Так, чтоб за вырезом халата можно было увидеть даже аккуратные коричневорозовые бугорочки. Знает, стервочка, как это на меня действует. Заранее небось готовилась.

– Петь, ну не ругайся, все подруги на работе телевизоры купили, и Верка, и Надька…

– Надеюсь, эти дуры топиться не соберутся! – Точно, не просто так ждала, по комнате плывет тонкий аромат духов. – Тебе что, Смешариков мало?

– Так тут не только «Спокойной ночи, малыши» бывают! Рассказывали, что много интересного передают.

– Ничего себе, мне показалось, ты приквел к фильму ужасов смотришь.

Не хватает у меня опыта. Думал, жена на всякие мелочи для будущего ребенка деньги откладывает. Воистину, вывести девочку из деревни куда проще, чем деревню из девочки. Мало того, что навороченная по местным меркам коричневатая дрянь с романтическим названием «Вальс» и стереоколонками по бокам стоит почти пять сотен рублей. Теперь еще и ужин самому придется готовить?!

– А попроще ящика в продаже не нашла?

– У него яркость меняется в зависимости от освещения! Совсем как на твоем ноутбуке!

– Серьезно? Кроме идиотских бутербродов есть чтонибудь?

– Петь… Ты же хотел поужинать в ТЭЦевской столовой?

– Ноги моей там больше не будет! – При воспоминаниях меня начало потряхивать, – Сегодня в обед тетка тащила кастрюлю какао с молоком, а на плече полотенце грязное висело, которым она столы обтирала.

– И что? – Катя заинтересованно повернулась ко мне. – Неужели уронила?

– Хуже! На глазах у всей очереди тряпку свою из какао вытащила, отжала, и кастрюлю дальше к раздаче поволокла!

– Вот свинья! Могла бы хоть на кухню обратно уйти. – Катя наконец вылезла из кресла и приглушила звук телечуда. – Где теперь обедать?

– Свою кафешку придется организовывать. Территория большая, построим. А пока пойдем ужин готовить.

В удивительно удобном навесном холодильнике Sarma рижского вагоностроительного завода нашлась парочка свежих карпов. Вернее, они еще вчера плавали в здоровенном аквариуме московского «Океана». Жалко не зеркальные, так что приходится чистить, потом зверски лишать головы, костей, прокатывать в муке. Катя тем временем поставила тяжелую чугунную сковороду на газ, за тотальным неимением оливкового и дефицитом редкого кукурузного плеснула подсолнечного масла. Минут двадцать, и готова нежная филейка с ощутимо пробивающимся ароматом семечек.

Вообще, к рыбе в СССР я пристрастился довольно сильно, научился виртуозно ножом и вилкой выбирать кости даже из щуки. Удивлял только нездоровый пиетет местных к «кормовой» горбуше, да тотальное пренебрежение к кальмарам, креветкам и прочим мидиям. Впрочем, это наверно изза их высокой цены. Не видели в 66ом, сколько стоит в приличном ресторане 2010 года гребешок со спаржей под соусом «Бальзамик». При этом с мясом тут постоянно проблемы, даже по заказам идет какаято дрянь. Жирная невкусная свинина, спортивная говядина. Даже куры, и те понастоящему беговые, зубы сломать можно. А стоматология тут, боюсь, фотополимеры не освоила, поэтому хочется как можно дольше обходить стороной эти заведения.

На гарнир пришлось пустить полупрокисшую квашеную капусту. Попенял Кате, что надо было вермишели купить, а не за телевизорами по магазинам бегать. Тоже мне, сказочница «ох, чтото тошнит, токсикоз замучил, можно я дома денек посижу»… Промыл под краном, откинул на дуршлаг, перемешал с солью и кольцами лука, добросил чуть сахара и горсть клюквы. Параллельно запряг жену порезать еще три луковицы, зажарить в остатках масла от карпа, да разбить туда пяток яиц. Будет к карпу не один, а сразу два контрастных гарнира. В завершение выбрал момент и ловко метнул в миску гдето загулявшего Бага остатки колбасы – все же хвостатую животинку мне жалко много меньше супруги.

Ужинали под какуюто тормозную польскую комедию с плоскими шутками. Вот только досмотреть ее до конца не получилось. Прямо во время веселой песенки толстоватой тетки на ступеньках лестницы^[271] телевизор погас с легким запахом горелой изоляции. Все попытки реанимировать изделие Ленинградского завода имени Козицкого пропали впустую. Не помог даже добрый удар кулаком по верхней крышке.

На этом и закончился мой телевизионный опыт. Телевизор раньше чем через полгода починить не обещают, уж больно мудреную ламповотранзисторную модель нашла Катя. Хитрый, взгляд телемастера, явно намекающий на деньги, я мужественно проигнорировал. Может жена хоть советоваться в следующий раз будет.

…Всегда думал, что телецентр в Москве, это где Останкинская телебашня. А тут оказывается, что она только строится. Зато есть еще одна вышка, Шуховская, как ее назвал Рудольф Петрович, вся ажурная, из металлических балок. Сильно напоминает аналогичное сооружение в Гуанчжоу, только пониже раза в тричетыре^[272]. Рядом с ней скромный телецентр, выложенный из серого силикатного кирпича. Построен, судя по всему, еще до войны, без помпезности начала 50х. Только унылые три этажа по центру, да длинные двухэтажные крылья по сторонам. Но место явно культовое – кроме черных «Волг» на парковке теснится пяток огромных «Чаек».

К вечеру я сумел немного подготовиться. Не думаю, что товарища Шелепина интересуют люди калибром менее начальника местного вертепа и его первых замов. Собственно, Председатель Гостелерадио СССР, Николай Николаевич Месяцев, резко взлетел на свой пост из скромных замзавотделов ЦК КПСС осенью 1964го, как раз когда Хрущева снимали. Судя по возрасту и недолгому секретарству в ЦК ВЛКСМ – из «комсомольцев». Но с тех пор прошло полтора года, друзья ли они до сих пор с Александром Николаевичем, или уже враги^[273]? Очень надеюсь, что это не начало любимого советского процесса по пожиранию соратников. Не хотелось бы в этом хоть както участвовать.

Однако, мои глобальные планы по участию в политической жизни Советского Союза напрочь порушила система организации банкетов. Очень все жестко тут устроено, примерно как при царях средневековья. Разве что отдельный стол начальников стоит на одном уровне с остальными, а не приподнят на полметра, да объедки собакам на пол не кидают. Насчет скоморохов не уверен, многие гости были вполне способны их заменить.

Всего народу человек двести, так что с моей позиции лишь с большим трудом можно разглядеть происходящее во главе стола. Свободной толкотни фуршетного типа нет и в помине, массово выходить покурить не принято. Сиди как дурак, пей водку, тыкай вилкой в сомнительную еду, и слушай парадные речуги минут на пять. Впрочем, по мере выпитого последние становились все интереснее и интереснее. Жалко только, до пляски на столах не дошли. Но попытки были дельные.

Суть торжества проста как мычание. Специалисты наконецто смонтировали установку для трансляции цветного телевидения под названием «Игла» в третьем частотном диапазоне, и за несколько месяцев прогнали полный цикл опытных передач. Теперь пришла пора отмечать сдачу объекта в эксплуатацию. Судя по тому, что в этом както участвовали чехи, правильное было называть оборудование «Jehla».^[274]

Впрочем, о вещании в «цвете» почти никто не говорил. Продажа соответствующих телевизоров еще не начиналась^[275], так что несколько лет можно было особо не волноваться. Тем более, технических специалистов на банкете было мало, а представителей парт и профкома много. Их всех очень интересовал вопрос масштабного празднования пятидесятилетия Великой! Октябрьской! Социалистической! Революции! Именно так, с больших букв и восклицательными знаками произносили это словосочетание даже «при своих».

Часа через три после начала мероприятия, когда я уже прикидывал потихоньку отползти в сторону дома, выступил товарищ Месяцев. Наконецто я его нормально рассмотрел – и сразу понял, с кого художники рисовали Чебурашку^[276]. Председатель Гостелерадио был вполне симпатичен на лицо, но при этом чудовищно лопоух! В общем, я бы на его месте еще в детстве насмерть зашантажировал родителей на подшивку ушей у косметолога.

Но его планы на будущее внушали совсем другие чувства. Вопервых, полностью провалилась моя идея с «изобретением» сериалов. Ранее, в записках, я пытался показать важность дешевого телевизионного контента, всех этих Lost, Heroes, The IT Crowd, Battlestar Galactica, House MD, и их российских паллиативов в виде «Няни», «Бригад», «Интернов». Так вот, товарищ Месяцев прекрасно это понимает и без моих непрошеных советов.

На телестудиях СССР готовятся к выпуску такие сериалы, как «Телевизионная Лениниана», который к апрелю 1970 года должен составить семьдесятвосемьдесят серий. Но это, как оказалось, далеко не единственная мыльная опера советского экрана – планируются «Решение партии – в жизнь», «Будущее за коммунизмом», «Летопись полувека», «Ленин и теперь живее всех живых», «Люди интернационального долга»… Все просто не запомнить. Каждое название подразумевает тридцатьпятьдесят серий, то есть тянет на тричетыре полноценных «сезона» 21го века.

Конечно, мне с таким подходом «голубой экран» из починки лучше даже не забирать. Со сном у меня и без того полный порядок, а уж когда Катя наконец выйдет с декрета, так и вообще… Но тут люди в картинки с экрана на самом деле искренне верят. Хотя если лить пропаганду в уши дальше под таким диким напором, хватит этого не надолго.

Вовторых, на Гостелерадио СССР полный порядок с реалитишоу. Но тупых предшественников «За стеклом» про Ленинские комнаты снимать не собираются. Все серьезнее, Месяцев предлагает создать не менее чем Национальный Ритуал в семи действиях, приурочив его к 7му ноября 1967 года^[277].

Начало телепередачи предполагают около девяти вечера, с дружеского, душевного разговора известных людей СССР о событиях прошлого. Всего на три четверти часа, до исторического выстрела «Авроры» в 21–45. Потом трансляция богатого праздничного салюта, пятьдесят залпов с фейерверком. Где это возможно – местная поддержка ракетницами и простыми холостыми. Сразу после этого Первый Секретарь ЦК приглашает всех жителей страны выйти на улицы городов, поселков и деревень. Дескать, это в советском характере, вместе бороться, побеждать, веселиться.

Идет стихийный «Митинг миллионов», женщины и дети достают заранее подготовленную праздничную снедь, подарки друзьям, сувениры, мужчины расчищают площадки для многочисленных «Ленинских костров». Чтобы все прошло красиво и организованно, радио и телевидение заранее проведет серию передач «украсим наш праздник», пионеры наметят особо важные объекты, там цветочков положат, приберутся. Привычки ставить телевизор на подоконник и смотреть всем двором в Советском Союзе еще не потеряли.

Кульминация, зрелище «Великого зарева» на ночном небе. Уличное освещение приглушается, ярко освещаются только мемориалы, памятники, исторические места, дома героев войны и труда. Зажигаются костры. И все это под хоровое исполнение песни песен коммунизма, «Интернационала». Крики «ура» в эфире, с экрана, на улице. Эмоции тут будут хлестать через край, ведь петь хором всей страной не просто масштабный флешмоб, это настоящее рукотворное чудо.

Окончание, которое может затянуться заполночь, «Мир празднует с нами». Концерты, народные гуляния с участием знаменитых артистов, небольшие митинги.

Самое смешное, что в 67ом году этот бредовый сценарий вполне осуществим. Не знаю, чем он не угодил Леониду Ильичу в моей истории. Может он просто боялся народа? Такой мощный замысел, перед ним шоумены 21го века – жалкие ограниченные в масштабах дилетанты! Да что там, с какого года начались новогодние поздравления^[278]? Жалкое подобие! Но сменялись времена и генсеки, народ СССР поздравляли Рональд Рейган и юморист Задорнов. Но даже в 2010 году это самая высокорейтинговая передача, незримая традиция, наброшенная на советских людей.

Еще месяц назад я просил Шелепина о встрече с ответственными товарищами по вопросам телевизионного контента. Совершенно напрасно! С формой подачи материалов и творческой фантазией в СССР полный порядок. Проблема с содержанием, лить один и тот же лубок в уши можно лет пять, максимум десять. Дальше начнется естественное и неизбежное отторжение. Или того хуже, призыв народа к патриотизму в новостях, которые обычно выходят перед очередным, духовно убогим американским фильмом.

* * *

На следующий день мне пришлось писать отчет о поездке через суровую головную боль. Кто же знал, что банкеты тут имеют свойство продолжаться нездоровые пятьшесть часов? Правильно Лермонтов писал «да, были люди в наше время, не то, что нынешнее племя: богатыри – не вы!». Столько в будущем не пьют и не едят, здоровье не позволяет.

Как вывод – все нормально пока у телевизионщиков. И у киношников порядок, фильмы 60х охотно смотрят даже в 21ом веке. Вообще, в новых технологиях как правило много молодежи. С заносами и максимализмом, это ж надо, едва ли не факельное шествие придумать на пятидесятом году советской власти. Но смело и эффективно, не отнимешь.

Их бы както защитить от старой гвардии мастеров пера, эти будут только тормозить прорывные проекты. Не дело полиграфистам управлять идеологией. Вот в России 2010 года было Министерство печати и массовой информации. Даже в названии унылое наследие времен ленинской «Искры», и «Правды» героической битвы в фашизмом. Значение газет и журналов скатилось до уровня оберточной бумаги. Но, несмотря на это, хвост продолжает вилять собакой^[279].

Второе – меру в пропаганде надо знать, тоньше действовать. Мне товарищ Месяцев кажется человеком, лишенным гибкости. Слишком прямой, искренний, особенно на фоне акул PR будущего. Когда нужно дать небольшой намек, он выставит лозунг, если желательно усилить впечатление, то замучает несчастного телезрителя до смерти. Так нельзя! В хорошей книге читатель должен сам, своей головой, придумать героев и часть сюжета. Тогда ценности и идеи произведения станут его собственными.

Грубое давление закончится отторжением запиханной в подкорку шелухи. Получится как в моей истории «Уже бритву боюсь включать, вдруг и она про Ленина заговорит». После такого честному PRщику остается только стреляться. Хотя где они, честныето… Разве что Месяцев пока такой, и то не уверен. В общем, если товарищ Шелепин не хочет печальной судьбы своему стороннику – пусть подумает об командировке его в империю добра, поближе к «Дню выборов». Чтоб поучился двусмысленностям, игре на ассоциациях, обходу острых углов, и прочим политтехнологиям.

…Только через несколько лет я понял, что именно в это время в ЦК разворачивалась схватка за будущее Министерство информации СССР. В декабре 1967, после сравнительно успешного проведения первого Национального Ритуала, Николай Николаевич Месяцев стал Министром СССР, без пяти минут Секретарем ЦК КПСС.

2.12 Съезд, часы и экономика

В марте 1966 года подготовка к XXIII съезду КПСС перешла в последнюю, завершающую стадию. Стоило комуто вместе покурить, или вместе выйти из лифта, слухи об этом распространялись быстрее звука. Вот, к примеру, утром Семичастный звонил, кроме прочего рассказывал:

– Говорят, вчера Брежнев Мазурова на охоту звал…

– Это в мартето?!

– Аххаха, вот и Кирилл от удивления даже возразить толком не смог.

История творилась на глазах. Казалось, весь ЦК перешел на круглосуточную работу. Подковерные схватки вспыхивали непредсказуемо, и оказаться в нужный момент вдали от ищущего взгляда начальника подчас означало прощание с карьерой. О главных претендентах и говорить нечего, иной раз пять минут экспромта могут дать больше, чем года планомерной осады. Так что Шелепин не раз добрым словом помянул устроителей кабинета, не забывших отдельную комнату отдыха с удобной кроватью, да вместительный холодильник. Завотделы вытаскивали из недр шкафов раскладушки или кемарили в креслах, прочие довольствовались обычными стульями, составляя их в тесный ряд.

Звонок внутреннего телефона, опять Денис, референт.

– Александр Николаевич, тут Жаворонков принес очередную сводку по обращениям трудящихся в КПГК. Занести сейчас или уже завтра?

– Давай, посмотрю. Завалил он нас своей аналитикой… И сделай, пожалуйста, кофе опять!

Ничего путевого к семи часам в голову не приходит, спать рано. Практической пользы от этих данных все равно нет, Комитет партийногосударственного контроля скатывается в бессмысленную говорильню. Даже пары десятков серьезных дел поднять не удалось, почти три миллиона человек работает едва ли не вхолостую. Мелочи, отписки, всякая чепуха. Крепко приучились не выносить сор из избы в партии. Только от Жавороновского центрального бюро жалоб и предложений отдача неплохая, потому как трудящиеся туда обращаются напрямую, минуя длинную цепочку ответственных секретарей.

Правильно Леня осенью предлагал упразднить комитет, ничего не скажешь. Тогда не согласился, приходится сейчас тянуть этот бессмысленный воз. Впрочем, недолго осталось, после съезда устроим вместо КПГК наполовину декоративный комитет народного контроля. Можно будет с пользой использовать для точечных, локальных действий. Жаворонкова и поставим председателем, в помощь дадим Пашу Кованова^[280]. Сам он не справляется уже сейчас.

Шелепин удовлетворенно отхлебнул из большой кружки кофе и откинулся в кресле. Настоящая "робуста", референт наловчился варить не хуже вьетнамцев. И не забывает, паразит, про сыр с маслом на батоне, от такого блаженства никакая диета не способна оторвать.

Далеко не первый раз Александр Николаевич принимал участие в съезде, да и не сильно это центральное мероприятие партии отличалось от бесконечной череды комсомольских и партийных сборищ. Прекрасно понятны все подводные камни. Десяти лет не прошло, как сам ловил за рукав заблаговременно назначенных докладчиков, согласовывал в деталях вопросы, тезисы, лозунги… Вплоть до интонаций. Но в данном случае ситуация никак не хотела укладываться привычные рамки.

Если ориентироваться исключительно на устав, то можно видеть вполне понятные и демократические процедуры, ничем особым не отличающиеся от подобных мероприятий в большинстве стран мира. Сперва партийные организации выбирают делегатов на съезд, который является высшим органом руководства. Собравшиеся делегатыкоммунисты избирают состав ЦК. Согласно уставу, тайным голосованием по каждой кандидатуре в отдельности. Затем, вновь избранный ЦК должен собраться на Пленум, там выбрать первого секретаря, Президиум, и прочие органы оперативного управления.

Вот только реальность сильно отличается от писанных правил. КПСС является единственной партией в стране, и напрямую руководит не только правительством, но и вообще всем народным хозяйством. Соответственно, любая карьера в обход КПСС исключена, даже беспартийный начальник цеха будет белой вороной, об уровне директора завода и говорить не стоит. Подобная фильтрация происходит в течение жизни чуть ли не двух поколений.

За такое время успела выстроиться четкая, дисциплинированная иерархия работников партаппарата. Не стесняющиеся высказывать свою точку зрения коммунисты перевелись еще на XVI съезде, когда была разгромлена правая оппозиция^[281]. После этого дискуссий на съездах не возникало, они проходили скорее как хорошо срежиссированный спектакль.

Что будет, если через пару недель одна из группировок резко раскачает лодку, не мог предсказать никто. Серьезные разногласия внутри Президиума вполне могут привести к осознанию пятитысячной толпой своего немалого значения и права на реальный выбор. Это непривычно и страшно. Всегото достаточно потребовать реального и вдумчивого соблюдения устава, с его практически безграничными возможностями к дискуссиям и тайным голосованием по каждой отдельной кандидатуре. Стоит остановить конвейер единогласного голосования по заранее выверенным в подковерных битвах спискам и вопросам, и кто знает, чем все закончится.

По докладу мандатной комиссии, на XXIIIй съезд КПСС было избрано 4943 делегата, из них 4620 с правом решающего голоса. Правило – один делегат от 2,5 тысяч членов партии.

Эту опасность понимали все, и не горели желанием выносить на такой уровень разногласия внутри Президиума. Да что там, даже Пленум ЦК не стоит слишком глубоко посвящать в суть происходящего. Вот только чуть ли не впервые с начала 30х годов добиться монолитного единства не удавалось.

Шелепину не нужно было заглядывать во много раз перечерканные листочки на столе. Он только подтянул поближе кофе, вооружился свежим бутербродом, и вытянул ноги, еще сильнее откинувшись в кресле.

Из двенадцати членов Президиума ЦК сложились следующие группировки.

Вопервых, сильный центр, выступающий за спокойствие и стабильность. Это Брежнев, Суслов, Кириленко. При внешней малочисленности и слабости, их позиции непоколебимы. Как действующий первый секретарь ЦК КПСС, Леонид Ильич успел проявить себя как неплохой, но не слишком строгий хозяйственник. Это очень устраивало секретарей обкомов. Искать иного руководителя они не собирались, а известного своей твердостью и принципиальностью Александра Николаевича прямо опасались. Особенно заметно это было на уровне секретарей республик после истории с Грузией. Кто на самом деле стоит за историей, закончившейся самоубийством Мжаванадзе, было известно всем.

Вовторых, «свои». Косыгин, Мазуров. К этой группе тяготели Демичев и Полянский. Первый поневоле был на стороне Шелепина после истории с отстранением Шелеста, второй всегда был в прекрасных отношениях с Косыгиным и менять точку зрения не собирался.

Втретьих, на пенсию по состоянию здоровья собирался Шверник, ему было уже наплевать на всех. Подгорный «потух», смертельно обиделся на всех, да еще по слухам начал пить горькую. Последнее время он даже не приходил на заседания Президиума. Микояну также пророчили пенсию после его нерешительной, но заметной поддержки Хрущева, хотя он продолжал относительно успешно лавировать между основными игроками^[282]. Крепкий политический долгожитель, рекомендованный в наркомы еще Каменевым в начале 20х, Анастас Иванович обладал колоссальным авторитетом среди рядовых партийцев. Но среди нового поколения партаппаратчиков ЦК он выглядел сущим динозавром, и не пользовался их особо поддержкой.

В стороне от этой борьбы стоял Геннадий Иванович Воронов. Он неприязненно (мягко говоря) относился к Брежневу, считая его неумным и слабым организатором. Но при этом почти ненавидел «комсомольцев», считая их лидера опасным сталинистом, мечтающим об возвращении авторитарных времен. Последние политические маневры Александра Николаевича не смогли ни на йоту поколебать этой позиции.

В отличии от РИ в члены Президиума введен П.Н.Демичев, и выведен П.Е.Шелест.

Среди кандидатов в члены Президиума можно было твердо рассчитывать на содействие Устинова. Щербицкий обещал нейтралитет или даже поддержку при условии перспектив на членство в Президиуме, он почти в открытую заявлял о своей готовности присоединиться к любому победителю. При своем невысоком кандидатском статусе, он был первым секретарем второй по величине республики, и его позиция могла изменить многое. Гришин и Рашидов однозначно поддерживали Брежнева, впрочем, это не страшно. Последний кандидат, Ефремов, слыл большим другом Хрущева. Во время смещения он оказался на Ставрополье, там и задержался надолго в качестве первого секретаря крайкома.

От мыслей оторвал очередной звонок.

– Александр Николаевич, к вам товарищ Косыгин.

– Пусть проходит! – И через секунду, – кофе еще сделай!

Шелепин встретил гостя на полпути к дверям, крепко пожал руку. Присели за приставной стол, напротив друг друга. Едва коснувшись стула, Косыгин зло вытолкнул в лицо в собеседника язвительные слова.

– Что, Саш, проигрываем?

– Да ну, переплюнь! – Шелепин и на самом деле сплюнул за спину.

– Вот тебе последняя новость, – Алексей Николаевич устало потер лоб. – Воронов только что решился поддерживать Брежнева.

– Черт! Он же намекал… – от неожиданности Шелепин аж привстал, уперевшись ладонями в стол. – Ты с ним сам разговаривал?

– Вот только что от него. – Премьер поджал губы, которые отчеркнули устало обвисшие щеки, – поставил вопрос ребром, зря быть может…

– Прямо так и сказал?

– Еще попенял ехидно, дескать, пожалеешь, старый хрыч, что с Шелепиным связался.

Это была вполне серьезная угроза. Геннадий Воронов занимал одну из ключевых позиций как Председатель Совета Министров РСФСР. Формально Косыгин, как премьер СССР, был «главнее», но влияние Воронова на директорский корпус нельзя недооценивать^[283].

Референт постучал, просочился беззвучной тенью, поставил на край стола поднос с кофе и съедобными мелочами. Алексей Николаевич приблизил чашку к лицу, подул, втянул крохотный глоток.

– Кипяток совсем, – опять подул, потом втянул аромат. – Все еще вьетнамская "робуста"? Отпусти Дениса на неделю, пусть научит моих охламонов правильно кофе варить.

– Не верит мне Гена, вообще. – Не стал уходить от темы Шелепин. – Если б не его антипатия к Ильичу, не разговаривал бы даже.

– Саша, с ним у Брежнева будут четыре голоса. Или даже шесть, если уговорят Микояна и вовремя найдут трезвого Подгорного. В такой ситуации я не поручусь за Демичева и Полянского. И так Диме Андрей Кириленко каждый день по мелочам всяким звонит.

Решения в Президиуме принимались единогласно. Однако, была хорошая традиция меньшинству соглашаться с мнением большинства.

– Не надо мне это объяснять! – повысил голос Шелепин. – С осени хожу вокруг, ни по хорошему, ни по плохому не выходит.

– Подумал насчет Петра? – Косыгин примиряюще отпил длинный глоток чуток остывшего напитка.

– Много раз… Вредный шаг, вот только иных вариантов не остается.

– Что ж. Тогда ты знаешь, что делать. – Премьер поставил кружку и поднялся. – Не буду отвлекать.

Время клонится к восьми вечера. Но откладывать нельзя, мало ли какие шаги предпримет за ночь определившийся с выбором Геннадий Иванович. Придется разговаривать прямо сейчас, и возможно ехать в МГрад. В руку опять трубку:

– Денис, найди мне срочно Петра, ну, который из «Интела».

– Что ему сказать?

– Пусть едет на работу, и там ночует. Чтоб был как штык! Возможно, мне придется приехать.

– Хорошо!

Следующий телефонный аппарат из стоящего на столе небольшого стада, на сей раз главный, вертушка. Ох, как не хочется набирать этот номер…

– Воронов у аппарата.

– Геннадий, здравствуй еще раз, – без паузы, чтоб не нарваться на грубость. – не против, если я сейчас зайду на пару минут?

– Все что нужно, уже сказал Алексею. – холодно возразил собеседник.

– Это совершенно иная тема. Ты помнишь девушку Нину из Перми, в 32ом году?

На несколько минут в трубке повисла пауза. Наконец, когда Александр Николаевич уже был готов ее разорвать вопросом, Геннадий Иванович ответил заметно севшим голосом.

– Приходи. Расскажешь, что опять нарыл!

Резко, как бросаясь в холодную речную воду родного Воронежа, Шелепин открыл сейф и достал HTC Legend, включил, не удержавшись, бросил взгляд на сменяющиеся картинки экрана, убрал в карман. Добавил бумажник Петра с документами из будущего. Проворчал про себя – «словам, значит, не веришь», и пошел навстречу тяжелому разговору.

…Уговорить товарища Воронова своими глазами посмотреть на артефакты и правнука собственной персоной оказалось не слишком сложно. Любопытство страшная сила, невозможно устоять после того, как повертел в руках маленькое чудо электроники будущего. Тем более Шелепин не требовал ничего взамен, даже сохранения тайны. Зачем бояться доклада на Президиуме? Катастрофы от этого не случится. Впрочем, Александр Николаевич готов был спорить на что угодно – Геннадий лишнего никому не скажет. Не первый день в ЦК, понимает, какой козырь получает в руки.

Гораздо сложнее было его убедить в правдивости истории будущего. Еще по пути, за поднятой водительской перегородкой, в ход пошли паспорт, водительские права, деньги, включая пару двадцаток евро, кредитки. Для мистификации это было явно чересчур, но окончательно Геннадия Федоровича добил уже опробованный на Косыгине прием, а именно кино «Жмурки». Хотя Геннадий Иванович и отказался узнавать в одной из ролей уже известного в СССР Никиту Михалкова^[284], но… Черты его отца, Сергея Михалкова, вполне проглядывали за образом «Михалыча».

На обратном пути времени на рассказ о будущем не хватило. Водителю пришлось несколько часов неторопливо скользить черной громадой лимузина по улицам засыпающей столицы. Ребята в «Волге» охраны, похоже, успели проклясть свою работу и неосмотрительно выпитый из термосов кофе. Но собеседникам было не до этих мелочей.

– Ладно… Крепко ты меня повязал. – Воронов наконец признал неопровержимость аргументов. – Многие в ЦК знают про это?

– Косыгин и Семичастный в курсе полностью. Устинов частично.

– Целый год скрытничал… Не реши я сегодня…

– Чего же ты хотел?!

– Нельзя так, – Геннадий Иванович судорожно пытался собрать мысли, и это было хорошо заметно со стороны, – и что ты теперь собираешься делать?

– Теперь – что с этим собираемся делать мы. – Шелепин сделал акцент на последнем слове.

– Мягко ты Саша стелешь…

– Разве есть другие варианты?

– Хорошо, – товарищ Воронов тряхнул головой, пытаясь прогнать лишние в данный момент мысли, и посмотрел на Шелепина, – мне нужно знать твои планы.

– Для начала – не допустить застоя, как его называет твой правнучек. Кстати, как он тебе?

– Неожиданно, – Воронов непроизвольно улыбнулся, – несерьезный какойто, открытый, смеется все время.

– Но с задачами справляется очень неплохо, часы для съезда видел? – Шелепин постарался разрядить и так слишком сгущенную атмосферу. – Небось твоя кровь сказывается.

– Мне показалось, что при слове КПСС он чуть поморщился?

– Увы, издержки истории его мира…

– Не понимает?

– Хуже. Скорее слегка презирает. Не показывает, конечно, но иногда чувствуется. И знаешь, неудивительно это, после их перестройки и приватизации…

Геннадий Иванович непроизвольно потянулся к сигаретам, но Шелепин достал свои «Столичные» быстрее. Потом подумал, предложил валидол. Сложно сказать, что помогло больше, пара глубоких затяжек, или таблетка под языком.

– Интересно получилось, прямо как ментоловые сигареты! – Воронов продолжил вопросы. – Так что по планам?

– Мы с Косыгиным много об этом говорили. Что дальше делать, куда вести СССР. И пока понятно только одно. Ни социализм, ни демократия по образцу США не помогут СССР даже выжить. В победу коммунизма во всем мире… Да ты сам разве в это веришь?

– Никита Сергеевич верил.

Это было действительно так, понимание скатилось на обоих членов Президиума изрядным грузом. Тяжело представить, что целая эпоха только что, на их глазах, скрылась за горизонтом истории. Но Александр Николаевич не стал держать паузу, и продолжил вопросом:

– А ты?

– Сейчас… нет.

– Вот и я… Знаешь, после первой беседы с попаданцем я даже подумывал… О разном.

– Неудивительно, – Воронов хмыкнул, – «железный Шурик», истинный коммунист.

– Не надо, – невесело усмехнулся собеседник. – За прошлый год я понял больше, чем за всю жизнь.

– Петр не говорил, когда мы умрем?

– Точно не помнит, о таком в учебниках не пишут. Но в его истории никаких репрессий не было, жили долго, хоть и не всегда счастливо. – Ехидно добавил: – тебя, кстати, к моменту смерти Лени в Политбюро точно не было^[285], а на пенсию в их перестройку прожить сложно.

– А кто там удержался?

– Из тех, что сейчас, Устинов, Гришин, Суслов, Кириленко…

– Вот как? Даже от Косыгина наш Ильич избавился? – Геннадий отправил на улицу остаток сигареты, и резко сдвинул стекло на место. – Что меня Брежнев задвинет подальше при малейшей возможности, никогда не сомневался. Если хочешь знать, собой жертвовал, чтоб только тебя к власти не пустить.

– Передумал хоть?

– Ты про планы сперва расскажи, а то крутишь все время.

– Нечего говорить о них, – Шелепин одной затяжкой дотянул остаток сигареты, и тоже вернул стекло на место. – Наш единственный шанс, провести срочную модернизацию, ну, считай вторую индустриализацию. Ускорить развитие электронной техники, и на равных соревноваться с другими странами.

– Как это сделать конкретно, ты конечно не знаешь.

– Самто представляешь задачу? – Шелепин презрительно скривил губы, да так, что это было заметно даже в полумраке автомобильного салона. – Подумай хорошенько сперва.

Геннадий Иванович действительно крепко задумался. И чем глубже он представлял скорость развития технологий в ближайшие 30–40 лет, тем очевиднее становилась невозможность принятой модели социализма. Автоматические станки, системы мгновенного принятия решений, мощь зарубежных финансовых инструментов. Предсовмина РСФСР был практиком, и, наверно, лучше коголибо в СССР представлял реальные возможности промышленности страны. Невольно вырвалось:

– Мы не потянем…

– Нет!!! – казалось, Шелепин взорвался. – Нет! Мы сможем. Иного выхода нет. – И продолжил на два тона ниже: – Гена, если ты не сможешь, мы найдем другого. Того, кто сделает! Чего бы это ни стоило.

От напора собеседника Геннадий Иванович вынужденно откинулся на спинку дивана. Казалось еще немного, и перед ним встанет призрак недавнего прошлого, вызывающий ужас и восхищение одновременно. Но даже страх не мог загнать в подсознание мысль – «вот он, единственный шанс». Совсем недавно он был готово положить свою карьеру, лишь бы не допустить прихода нового вождя. Но сейчас он ясно понял, что пойдет… Пойдет за Шелепиным до конца. Ради детей, своих и чужих, непонятно откуда свалившегося правнука. Да что там, изза единственного шанса спасти общее дело, не дать ему раствориться в сытой и глуповатой старости.

Товарищ Воронов сделал выбор – и просто протянул вперед руку для крепкого товарищеского рукопожатия.

– У нас хоть шансыто есть?

– Безусловно! – голос вождя не допускал возражений, он был совершенно, абсолютно уверен в своей правоте. – Петр много рассказывал о Китае. Там в середине 70х произошел резкий поворот к частной собственности, и уже через двадцать лет КНР стала второй экономикой мира^[286]. Причем с хорошими шансами стать первой. Даже фотографии Шанхая показывал – от 1990 года и 2010. Всего 20 лет, а разница как в столетие.

– Доигрался председатель с охотой на воробьев, – Проворчал Геннадий Иванович. – Компартия опять на нелегальном положении, в горах?

– Не угадал! КПК по прежнему единственная легальная партия Китая, и она реально управляет страной. Даже в 2010 году на плакатах Великий Кормчий красуется.

– Такое после цитатника Мао? Культурной революции? Это они нас сейчас обвиняют в ревизионизме?!

– Вот именно! Сам бы не поверил, но на куче очень неплохих вещей Петра надписи «сделано в Китае». Даже телефон, ну, еще в кабинете показывал – он тоже из Поднебесной.

– Оху..ь!

– Хочешь, покажу метки?

– Верю, не надо, – Воронов замялся. – Извини, что я последний год тебя игнорировал, думал что ты приспосабливаешься так.

– Так вот, если такой прыжок удался голозадому Китаю, неужели мы не сможем?!

– Мы и сейчас… Нет, но как Брежневу удалось все, просто все погубить? Ты еще про нефть Самотлора говорил, сколько бензин стоит будущем?

– Доллар за литр, это в России и США. В Европе два доллара, там в цене большой налог.

– И с таким ресурсом… Просрали все по… достижения СССР?

– Мы по разному проверяли эту информацию, но… Твой правнук достаточно умен, чтоб говорить всегда только правду. В общем, на умышленной лжи его ни разу не поймали, как ни старались.

– Погоди, это что, реставрация капитализма в Союзе? – Воронов посмотрел в упор. – Сомнения опять зашевелились в голове мерзкими червяками.

– Реальный, полный хозрасчет должен помочь. – Шелепин сам не очень верил последнее время в реальность этих слов, но иного собеседник попросту не поймет. – Нам придется сильно усовершенствовать методы и формы хозяйствования.

– Опять ничего конкретного…

– А чего ты ожидал? – Развел руками Александр Николаевич. – Дела приходится урывками смотреть.

– Ну да, это небось посложнее производства будет… Говоришь, Косыгин вопросом занимается?

– Да, похудел даже. Но энергичный, явно второе дыхание поймал.

– Значит, надежда есть…

– Все основные направления роста в ближайшие пятьдесят лет мы знаем. Пусть в основном на минимальном, бытовом уровне. Однако этого хватит, что бы повысить эффективность исследований в несколько раз.

– Редко же ты бываешь на заводах, – Воронов усмехнулся. – Еще питаешь иллюзии.

– Другого выхода у нас все равно нет. – С нажимом, нет, скорее надрывом отчеканил Шелепин. – Геннадий, ты же сам понимаешь… Эта цель больше меня, тебя, Президиума и ЦК. Она даже больше, чем партия.

За окном мимо дороги неторопливо проползали окна домов. Большинство зияли темнотой, впрочем, хватало и лучащихся электрическим светом. Люди за стеклами спали, ели, ругались, смотрели телевизоры, занимались любовью… Им не было дела до одинокого ЗИЛа, неспешно катящегося в сторону Старой Площади.

Утром с корабля Ильича побежали первые крысы.

* * *

Предсъездовский Пленум ЦК был назначен на 26 марта, но перед ним состоялось традиционное заседание Президиума в прежнем составе. Все точки «над i» должны были быть поставлены сейчас или никогда. Участники тщательно готовились к длительной, возможно ожесточенной борьбе. Ожидания их не обманули.

Впрочем, начиналось все организованно и формально. Члены Президиума по очереди, неспешно высказали свою точку зрения. После заслушали кандидатов, вызывали по одному толпящихся в соседней «комнате ожидания» авторитетных завотделов ЦК и даже министров. Картина складывалась одновременно понятной и удручающей. Как всегда при дележе власти, проигравший терял все. А значит, был готов даже на открытый бунт во время съезда. Хуже не будет, а так вполне реальны шансы на победу сохраняли обе стороны.

Компромисс искали все, но его возможность просматривалась слабо. Так уж сложилось, что основные сторонники Леонида Ильича, Суслов и Кириленко, имели максимально высокий, но все же не уникальный статус Секретарей ЦК. Существенная часть их авторитета и силы заключались в близости лично к Брежневу. Даже при назначении последнего на значительный, но не первый пост, они моментально выпадали из основного русла политической жизни СССР. С другой стороны, «шелепинцы», видя большинство на Президиуме, не собирались отдавать слишком многое. Но при этом в самом ЦК их позиции были не слишком сильны, далеко не факт, что удастся получить полную поддержку хотя бы «своей» номенклатуры^[287].

Незаметно обсуждение потеряло даже видимость приличий^[288].

– Хватит! Угрожать! Нам! Пленумом! – Зло выговаривал Демичев нахохлившемуся как воробей Суслову, шлепая по столу ладонью. – Или мало вам Никиты, который все собрания в митинги превращал?!

– Прижмите хвост, подчинитесь мнению большинства. Потеряли скромность! – гнул свое Косыгин.

– Товарищи вас пошлют в ж..у завтра! – наигранно улыбался Брежнев. – Всем известно, члены ЦК не доверяют Шелепину. И это правильно!

– Да с чего бы? – возражал Александр Николаевич, – раскрой глаза, Леня, тут на Президиуме реальная расстановка сил!

– Поднимем вопрос на трибуне съезда! – написал на листе бумаги Кириленко, и теперь держал его перед собой. – Читайте, сволочи!

– Обрыбишься! Должность Предсовмина вы не получите. – Защищал свое кресло Воронов. – Ты и с секретарством в ЦК плохо справляешься!

– Прекратите! – Председательствующий^[289] Микоян не выдержал, и грохотом ударил по краю стола томом Ленина. – Так до утра спорить будем!

Это было нечто небывалое, не прошло и минуты как за огромным, помнящим еще Сталина столом установилась тишина.

– Нам… партии нужен компромисс, – Анастас Иванович обвел глазами присутствующих, – мне кажется, нужно за этим столом оставить товарищей Брежнева и Шелепина… Вдвоем, на часок. А мы сможем за это время спокойно попить чаю в комнате ожиданий. С пряниками, да. Там уже никого нет, закроем двери, помех не будет. Кто "за", прошу поднять руки.

Не прошло и нескольких минут, как только широкое темнозеленое поле разделило новоявленных противников. Леонид Ильич привычно улыбался, чуть развалившись на стуле. Только прищуренные глаза под широкими бровями выдавали напряжение. Далеко выставленные вперед руки машинально вертели простой, остро заточенный карандаш. Собеседник буквально приглашал к доверительному диалогу, поэтому Александр Николаевич сильно наклонился вперед, широко положив руки с локтями на стол, сцепил руки в замок и чуть искоса уперся взглядом в своего визави. Куда только делся «железный Шурик», привыкший встречать напряженные ситуации выпрямленной спиной и прямым взглядом.

– Ну что Леонид, – начал Шелепин, – начнем с главного, или сперва детали обсудим?

– Ох, Саша, никак не пойму, чем ты приворожил Косыгина с Вороновым. – Карандаш замер, – может мне расскажешь?

Такой вариант Шелепин продумывал, даже советовался с Косыгиным. При всей простоте и заманчивости, резона не нашли. Слишком сложно убедить людей в их будущей никчемности. Напугать результатами, развалом СССР? Так любой возразит, дескать «зная, не допущу, а ты еще хуже меня будешь». И ведь вполне возможно, будет прав. Поэтому Александр Николаевич в глубине души понимал немалое лукавство подобных аргументов. На самом деле Брежнев расплачивался за обиды будущего. Ему никто не собирался прощать выкидывание на скудную пенсию, отправку в профсоюзы, ссылки друзей по дальним дипмиссиям. Действия пока не совершенные, но вместе с тем совершенно реальные.

– Ничего особенного, немного фактов, – Александр Николаевич пожал плечами, – да это не важно. – Как я понял, с поста ты не уйдешь?

– Пленум поставил, ему и снимать, – опять улыбнулся Леонид Ильич, но казалось, в оскале блеснули крепкие белые зубы.

– Надо будет, такой вопрос поднимем, – не остался в долгу Шелепин, – но он контрпродуктивен. Ты же у нас известный мастер компромиссов, предложи сам вариант, если такой умный.

– Хорошо, давай по пунктам, – покладисто согласился первый секретарь КПСС, проигнорировав уже не первую грубость. – вопервых, отказаться от поста имеет смысл только в пользу нейтрального кандидата.

– Это уже обсуждали, не выйдет ничего путевого.

– Почему? – густые брови взлетели вверх, – А Шверник с Микояном?

– Первый болеет, не согласится. Анастаса мы же договорились еще год назад проводить на пенсию, да и возраст у него, восьмой десяток пошел.

– Ну и что? Смотри как он резко Лениным стучит.

Брежнев дотянулся до томика, и с Микояновской гримасой шутливо замахнулся над столом, да так, что Шелепин не удержался от улыбки. Напряжение резко спало, сразу вспомнилось, что еще год назад сидящие за столом соперники были, можно сказать, друзьями.

– Предположим… – в реальность победы на Пленуме и тем более съезде Шелепин уже не верил. – Только предположим, что этот вариант меня устроит. В таком случае я категорически настаиваю на должности Председателя Президиума Верховного Совета^[290].

– Не получится! – Брежнев протестующе замотал головой. – ты же Косыгина премьерства не лишишь в мою пользу?

– Это совершенно исключено! Даже Полянский зама не отдаст.

– Вот! Сам видишь и понимаешь, Секретарем ЦК Пленум меня оставит и без твоей помощи, так что…

– Почему тогда не хочешь Верховный Совет обратно у Микояна забрать?

– А ты в первые секретари?!

– Разумеется.

– Ну Саш, спасибо! – Брежнев развел руками. – Хватит с меня^[291].

Повисла длинная пауза. Из трех первых постов страны один, премьерский, был уже прочно занят, два оставшихся не делились никак. Для разрешения ситуации явно требовался вброс свежей идеи, но все тривиальные варианты уже были перепаханы в предыдущем обсуждении.

– Леня, вот смотри, – Шелепин подхватил листочек, и быстро начеркал на нем десяток квадратиков, которые должны были показать структуру руководства КПСС. – Ведь в Китае есть еще один пост, Председателя КПК. И не только там.

– Не нам на КНР равняться… – внезапно до Брежнева дошла убойная сила идеи. – Ты это что задумал?!

Александр Николаевич вгляделся внимательнее в свои каракули, и не смог сдержать разъезжающейся улыбки. Он со смехом откинулся на стуле так что он жалобно скрипнул, и посмотрел в недобрые глаза Леонида Ильича с безопасного расстояния.

– Ты же сам подговаривал соратников ввести пост Генерального секретаря ЦК КПСС. Мы именно так и сделаем! Поставим Микояна, как старейшего и уважаемого члена партии.

– А мне предлагаешь там и остаться первым секретарем?! – Смуглое лицо Брежнева побледнело, – Ну Саша… Каков подлец.

– Ну, Лень, без выражений. Мы тут вдвоем.

– Глупо! Зачем партии два руководителя? Пленум ЦК не поддержит! И вообще!

Однако, былой убежденности в своих словах у него уже было. Такая рокировка была внешне красивой. Более того, она оставляла в руках первого секретаря достаточно авторитета и власти для защиты интересов своей креатуры, вместе с тем, приятно для ЦКовцев ограничивала его возможности. Генсекретарство Микояна многим будет казаться чемто типа необременительного поста за выслугу лет, почетной синекурой. Вдвойне хорошо, что Анастас Иванович работает сейчас в комиссии по реабилитации^[292]. От него точно никто не будет ждать возрождения «культа личности», которым пугали друг друга противники «комсомольцев».

Но дьявол в мелочах, у «шелепинцев» вполне хватит аппаратных возможностей постепенно вытащить изпод первого секретаря существенную часть дел. Слова при явном большинстве в Президиуме можно трактовать в очень широких пределах. Вот только сделать с этим уже ничего нельзя. Идея злобным джинном вырвалась на волю.

– Пропишем в Уставе полномочия, – Шелепин полностью подтвердил сомнения собеседника, – тут несложно будет найти баланс даже при широкой дискуссии на съезде.

– Что ж… – улыбка уже давно слезла с лица Леонида Ильича.

Теперь он задумался минут на пятнадцать. Сидел с закрытыми глазами, и только чуть дергающиеся знаменитые брови показывали, что первый секретарь ЦК не спит, а напряженно прикидывает различные варианты.

– Твоя взяла, надеюсь… – наконец открыл глаза Брежнев.

Окончание фразы не прозвучало. Впрочем, Александр Николаевич легко закончил про себя, – «…этот старикан долго не протянет^[293]».

– Но Мишу и Андрея в обиду не дам! – продолжил Брежнев.

– Ладно тебе, – к Шелепину вернулось чувство непоколебимой уверенности в своих силах, – пусть Суслов забирает Бюро ЦК^[294], к примеру. Все равно он нам как зампредседателя все вопросы решает.

– Это ж мой комитет, – поразился наглости собеседника Леонид Ильич, – давай серьезно!

– Лень, зачем? Там все равно ничего интересного не происходит.

– Чтото я не понимаю тебя совсем.

– Нам еще вместе долго работать, – Шелепин впервые открыто улыбнулся, – именно напряженно работать без мелочей типа этого бюро, а не плести интриги за спиной. Вот, к примеру, – признаю, ты был прав осенью с КПГК, надо ее упразднять.

– Надо же, – Брежнев был непритворно удивлен, – мне говорили, что ты сильно изменился. Зря не верил…

– Знаешь, наверно я наконец осознал смысл жизни, – заметил со смехом уже вставший изза стола Шелепин, – и это прекрасно! – Он широко распахнул двери зала заседаний.

На этом споры Президиума не закончились. Наоборот, они стали конкретнее и злее. Но в обсуждениях появилась осмысленность, которая и вылилась через какихто три часа в общую позицию. Самым довольным был Анастас Иванович, он долго не мог поверить в такое везение. Впрочем, в итоге все получили желаемое. Немного меньше, чем рассчитывали, но достаточно для длительного и конструктивного сотрудничества.

* * *

Часто работа подобна урагану, в самом центре которого часто есть относительно спокойная область, «глаз бури». Можно сказать, что на съезде Александр Николаевич отдыхал, с легким злорадством наблюдая за Брежневым. Которому пришлось чуть ли не целый день зачитывать отчетный доклад, поздравлять иностранные делегации, гостей, самому принимать подарки. В то время как для большинства членов Президиума основной проблемой было не заснуть в удобном кресле напротив необъятного зала, полного внимательных и напряженных лиц. Только огромный опыт партсобраний позволял справляться с этой напастью без особого труда.

Секретари братских компартий всего мира сменялись министрами, те, в свою очередь, колхозниками или фрезеровщиками, и опять приходила очередь первых секретарей обкомов, ткачих, хлопкоробов.

Голосование по всем без исключения вопросам исключительно единогласное. Произносится привычная формула, председательствующий даже не смотрит в зал^[295].

– Кто за, прошу поднять мандаты.

В ответ вытянутые вверх красные квадратики.

– Прошу опустить… Кто против? Нет. Кто воздержался. Нет. Принимается единогласно!

Тексты изобилуют монотонностью и похожестью, пространными отсылами к Ленину или даже всему марксизмуленинизму в целом. Уже через несколько часов кажется, что все написал один посредственный режиссер, что, впрочем, не слишком далеко от истины. Хотя, если фильтровать обязательные фразы, появляется некоторый смысл.

Вот, к примеру, Кунаев резко раскритиковал министра Непорожнего за проволочки в строительстве водоканалов. Потом Рашидов недолго думая заявил, что урожайность хлопка в Узбекистане больше всех в мире, целых 24 центнера с гектара против 20 в Мексике, 18 в США, 13,5 в Турции. Прав, о как прав был попаданец, когда говорил о масштабных приписках в Средней Азии. Приморцы жаловались на дефицит судоремонтных мощностей. Опять подтверждается информация Петра о будущих проблемах. Николаев, первый Свердловской области, непонятно почему обрушился на вузы, дескать на экономику оставляют времени меньше, чем на физкультуру.

Впрочем, на этом фоне встречались поистине яркие моменты. Шолохов свою речь явно писал сам. Слушать ее приятно и местами забавно. Даже в качестве авторитета он привлек Горького, а не вездесущего Владимира Ильича. Впрочем, это не помешало классику социалистического реализма призвать к расправе над писателямидиссидентами, и посетовать, «не ту меру получили эти оборотни». Или взять рассказ доярки Сысоевой (по совместительству депутата ВС РСФСР), надо же, с трибуны врезать про сельскую механизацию «нажмешь кнопку – спина взмокнет», или «в их конгрессе доярок нет, демократия не позволяет».

Перерывы были весьма сомнительной отдушиной. Секретари, провинциальная элита СССР, как обычно целовались взасос, громко, через ряды и головы приветствовали друг друга, делились «новостями»: о снеге, о видах на урожай, яйцах, молоке, коровах и прочих минеральных удобрениях. Словом, шло партийное толковище между своими, чувствующими себя хозяевами жизни^[296].

Зато продающийся в многочисленных буфетах Дворца съездов «Русский кубик» стал абсолютной сенсацией. Даже больше, делегаты так увлеклись сборкой непослушных цветов, что пришлось прямо с трибуны съезда призвать их к порядку. Зато вся политика была забыта едва ли не полностью, хорошо еще, что при голосовании поднимали в руке карточку мандата, а не пеструю игрушку.

На этом фоне Александр Николаевич не удержался от небольшой провокации. Купил головоломку, задумчиво повертел несколько минут, потом на глазах у нескольких десятков делегатов быстро собрал ее почти целиком. После чего небрежно отставил «Русский кубик» в сторону, со словами – «это слишком просто…». Откуда было знать присутствующим, что некий попаданец начисто забыл формулу поворотов уголков на последней грани, и, соответственно, не смог передать этот опыт Секретарю ЦК. А «добить» этот вопрос методом научного тыка не хватило времени.

Впрочем, и без того слух о необыкновенных способностях Шелепина разлетелся по огромному залу. Особо неверящих чуть не за руку подводили к оставленной игрушке, и рассказывали в лицах, как было дело. Слухи множились с необыкновенной быстротой, основной была версия, что сам Шелепин и изобрел эту головоломку, но изза партийной этики не желает об этом говорить.

На третий день съезда Александр Николаевич в очередной раз порадовал тех, кто надеялся на неожиданные действия восходящей звезды советской политической жизни. После выступления Ле Зуана, первого секретаря партии трудящихся Вьетнама, переждав вручение братскому народу вымпела от Ленинградских рабочих и выход пионеров с речевками в поддержку сражающихся братьев, Шелепин неожиданно для всех взял слово.

На первый взгляд минутный порыв. Только Вера Борисовна знала, что эти несколько фраз оттачивались по вечерам более двух месяцев. Лишь ее поистине женского терпения могло хватить на внимательное выслушивание сотен повторений одного и того же текста. Зато теперь Секретарь ЦК говорил легко и четко, играя интонациями, и все это без привычной «бумажки».

В реальной истории А.Н.Шелепин на XXIII съезде КПСС не выступал.

…Всего несколько месяцев назад я побывал во Вьетнаме, в гостях у Председателя Хо Ши Мина. Могу сказать, что весь вьетнамский народ под руководством коммунистов успешно сражается с многократно превосходящей силой американской военщины. Уже сейчас понятно, что наглый агрессор получит достойный отпор! Силы революции не сломить, и победа прогрессивных сил неизбежна! Но эта борьба не будет легкой. Поэтому считаю, что Советский Союз и трудящиеся всего мира должны и впредь прилагать все силы, чтобы остановить кровавую руку зарвавшихся империалистов!

Но пусть враги не думают, что дружба между народами социалистических стран проявляется только в боях. Наоборот, они должны раз и навсегда понять, что их недостойные происки не могут помешать созидательному труду людей, объединенных коммунистической идеей. У каждого из вас есть пример этому – один из подарков делегатам съезда, а именно, электронные часы в бамбуковом корпусе, которые изготовлены совместно предприятиями СССР и Вьетнама! Скоро, буквально через месяц, они поступят в продажу во всем мире, и одним своим присутствием будут ежечасно, нет, ежесекундно напоминать людям о нелегкой борьбе вьетнамского народа за свою свободу и счастье! Пусть этот символ станет еще одним знаком несгибаемого мужества трудящихся наших стран.

Но это еще не все! Мы тут посовещались с товарищами, и полагаю, нам по силам будет к лету создать в Ханое современное сборочное производство, на котором будет производиться более тысячи подобных часов в смену! И это, товарищи, должно быть только началом подлинного социалистического сотрудничества и взаимопомощи между трудящимися наших стран!

Однако, было бы величайшей ошибкой рассматривать данный случай как отдельный пример. Ничто так не сближает, и не укрепляет дружбу, как созидательный совместный труд на благо общего дела. Поэтому коммунистической партии Советского Союза нужно всемерно заботиться о развитии современных и эффективных производственных отношений между народами братских стран. Твердо следуя своим ленинским курсом, наша партия добьется новых побед в борьбе за будущее всего человечества!

Окончание фразы, «за коммунизм», Шелепин почемуто не стал повторять из подготовленной речи. Впрочем, этого за бешеным громом аплодисментов никто не заметил.

* * *

По старой советской традиции, выборы ЦК были назначены на вечер предпоследнего дня работы, перед роскошным праздничным ужином. Незачем делегатам задерживаться, думать над заботливо предоставленным списком кандидатур, а тем паче их обсуждать… После чуть ли не двух недель отупляющих речей и исключительно «единогласного» голосования неожиданностей не возникло. Все намеченные товарищи были тайным голосованием избраны в ЦК КПСС. Процедура свелась практически к безальтернативной формальности. Если кто и «бросил черный шар» – его за общим потоком многих тысяч даже не приняли во внимание.

На следующий день, параллельно съезду, прошел первый Пленум новоизбранного ЦК КПСС. Кульминацией стал результат, который в полной мере отразила выдержка стенограммы.

А.Н.Косыгин. Слово предоставляется товарищу Микояну! (бурные аплодисменты, все встают).

А.И.Микоян. Товарищи! Сегодня состоялся первый Пленум Центрального Комитета партии, избранного XXIII съездом КПСС. Позвольте доложить об его работе.

Прежде всего, я хотел бы отметить, что Пленум прошел в атмосфере единства и сплоченности. (бурные аплодисменты.) Он единогласно избрал Генеральным секретарем ЦК и членом Президиума ЦК товарища Микояна! Спасибо за доверие, товарищи! (бурные, долго не смолкающие аплодисменты).

Первым секретарем ЦК избран товарищ Брежнев Леонид Ильич (бурные, долго не смолкающие аплодисменты.)

Пленум также избрал членами Президиума ЦК следующих товарищей:

Шелепина Александра Николаевича (бурные, продолжительные аплодисменты),

Косыгина Алексея Николаевич (бурные, продолжительные аплодисменты),

Воронова Геннадия Ивановича (аплодисменты),

Мазурова Кирилла Тимофеевича (аплодисменты),

Полянского Дмитрия Степановича (аплодисменты),

Кириленко Андрея Павловича (аплодисменты),

Демичева Петра Ниловича (аплодисменты),

Щербицкого Владимира Васильевича (аплодисменты),

Устинова Дмитрия Федоровича (аплодисменты),

Суслова Михаила Андреевича (аплодисменты).

Кроме того, избрано восемь кандидатов в члены Президиума ЦК.

Семичастный Владимир Ефимович

Пельше Арвид Янович

Гришин Виктор Васильевич

Егорычев Николай Григорьевич

Кучава Митрофан Ионович

Рашидов Шараф Рашидович

Машеров Петр Миронович

Кунаев Динмухамед Ахмедович

Все товарищи избраны единогласно. (Бурные, продолжительные аплодисменты.)

Уже через несколько часов текст был опубликован в «Правде», вызвав тем самый немалый ажиотаж журналистов и дипломатов всего мира. Каждая позиция списка шла не просто так, она имела большое значение и стоила немалых сил в аппаратной борьбе^[297]. Таким образом, это была квинтэссенция реальной иерархии власти на одной шестой земной суши.

Нельзя сказать, что изменения были слишком велики, однако практически все предварительные прогнозы были опровергнуты реальностью. Даже на первый взгляд было понятно, что «комсомольцы» сумели не только удержать, но и заметно усилили свое большинство в Президиуме. В активную роль Микояна никто не верил, даже посматривая на успехи Председателя КПК Мао Цзедуна в деле отрывания голов политическим противникам. Так что Шелепина и его сторонников поздравил даже «Голос Америки».

Группа лидеров, ШелепинКосыгинВоронов была хорошо прикрыта со стороны силовых органов (КГБ и МООП РСФСР), неплохо поддерживалась республиканскими вождями (Украина, Белоруссия, Грузия), и была дружна с первыми секретарями Москвы и Ленинграда. Фактически в СССР не осталось политической силы, способной потеснить союзников Шелепина с полученных после съезда позиций. Им достаточно было «всего лишь» сохранить свое единство.

Последнее традиционно было самым сложным, в реальные и мнимые противоречия тут же, как собаки в сахарную кость, вцепились друзья и враги. Аналитические службы «вероятных противников» и предположительных союзников, получили знатный нагоняй, и с резко повысившимся рвением принялись составлять новые отчеты и предположения.

Но их надежды и страхи оказались очень далеки от реальности. Политический и экономический курс СССР начал меняться быстро и непредсказуемо. Разумеется, если смотреть на события с точки зрения людей 60х годов…

1

Намек на повесть «Хоббит, или Туда и обратно» (The Hobbit, or There and Back Again) Дж. Р.Р.Толкиена.

2

ГГ имеет в виду Октябрьскую Социалистическую Революцию 1917 года, однако классическая теория марксизмаленинизма признает «первой пролетарской» Парижскую Коммуну 1871 года.

3

УД – Ульяновский Двигатель. Четырёхтактный, воздушного охлаждения. Трехфазная модификация УД2 выпускается с 1952 года.

4

Световое перо было создано в MIT еще в 1952 году для проекта Whirlwind (работало с экраном осциллографа). В конце 60х стало умереннопопулярно с мониторами ЭВМ, но быстро было вытеснено «мышкой». В 1969 установлено на МИР2.

5

Экономичные электрореактивные двигатели впервые испытаны в 1964 на КА «Зонд2», но их штатно стали применять с начала 70х.

6

Стрелка осциллографа – известный ляп из книги Юлии Латыниной. Понятно, что никаких стрелок в электроннолучевой трубке нет.

7

Разница в скорости приблизительно в семь порядков, т. е. в 10 000 000 раз.

8

Примерно так и считал. МИРы был уникальной ЭВМ. Пишут, что он на демонстрациях «брал» весьма сложные интегралы.

9

Микрокод в данном случае ближе к понятию CISCархитектуры, или расширенного набора команд процессора.

10

На самом деле язык «Аналитик» не имеет точных современных аналогов, там, к примеру, была команда «ГРАФИК».

11

Программа в сотню строк для такой ЭВМ считалась большой.

12

Ford Customline 4door sedan (73B) 1952 года. В США – «народный» автомобиль, рассчитанный на не слишком состоятельного покупателя (цена – $1615). Внешне «поразительно» похож на ГАЗ21.

13

До 1972 года память под эту модель «догнали» до 64 кб.

14

Для МИРа указаны операции над числами с плавающей запятой и последующей интерпретацией. Реальная разница на инженерных задачах 310 раз в пользу IBM.

15

Последовательный RS232 сейчас вполне работоспособен до скорости в 1 мбит/с. Но в 60х годах параллельный вывод реализовать аппаратно будет значительно проще.

16

Устройство чтения и пробивки перфокарт IBM 1442 Card Reader/Punch стоило в районе $8 000, то есть вполне сравнимо.

17

Теоретик программирования Эдсгер Дейкстра назвал решение советского правительства о копировании IBM «величайшей победой Запада в холодной войне».

18

Обабок или Лекцинум, род грибов, который объединяет всем известные красноголовики, подберезовики, подосиновики и т. п. Отава – трава, выросшая на месте скошенной.

19

Дословная цитата, Проблемы кибернетики. – 1959, №2.

20

Сложность искусственного интеллекта в 60х сильно недооценивали. Первые попытки его разработки давали просто блестящие результаты.

21

Незначительно измененная фраза из доклада 1983 года профессора Г.С. Цейтина, завлаба интеллектуальный систем НИИ математики и механики ЛГУ.

22

Только к 1967 году реальной истории МИР1 оснастили устройством для чтения перфоленты.

23

К 1970 году ARPANET уже был протестирован на 4х хостах и линиях 50 кбит/с.

24

Проект ARPANET стартовал в 1969 году. Хотя, исследования на деньги Минобороны в 1965 уже начаты.

25

Впервые закон сформулировал Роберт Меткалф в 1980 году. Но он говорил про сеть Ethernet и стоимость соответствующих сетевых адаптеров.

26

Minitel – созданная в конце 70х централизованная система электронных услуг (около 2000) через размещенные в почтовых отделениях терминалы доступа. Они предоставлялись в пользование бесплатно (услуги оплачивались отдельно). Несмотря на планы по сворачиванию эксплуатации, Minitel работает до сих пор.

27

Шариковые ручки в СССР появились массово только после запуска производства на швейцарском оборудовании в конце 1965 года. Но перьевые авторучки были в моде еще лет десять.

28

IBM выпустила электромеханическую модель Selectric typewrite в 1961 году. Знаменитая «Ятрань» производилась на построенном под ключ немцами заводе Olimpia c 1967 года.

29

Графические мониторы под БЭСМ6 в реальной истории использовались в единичных экземплярах. В основном – переделки VT340.

30

Седьмое издание введено в действие с 01.01.2003, в 1965 году действует четвертое издание, утвержденное Госкомитетом по энергетике 4.01.1965.

31

СКС – структурированная кабельная система, фактически, физическая основа информационной инфраструктуры здания.

32

Прообраз дельтаплана, крыло Рогалло, был предложен в 1951 году, но в практическое использование попал лишь в 1971. Прототип сноуборда появился в 1970.

33

Стандартная тарифная сетка в СССР имела 6 разрядов, первый – низший. Но на практике «все начиналось» разряда с третьего.

34

Купюра в десять рублей образца 1961 года была с преобладанием красного цвета. Впрочем, так же как и в 1898, 1909, 1918, 1922, 1947…

35

Москвич408, скорее всего, самая успешная модель в СССР по продажам на экспорт. За границу уходило более половины (!) выпущенных автомобилей. Максимальная скорость более 120 км/час.

36

Петр Первый, в свое время, издал указ: «Лес – дело темное и воровское, а по сему положить егермейстеру (лесничему) денег два гривенника в месяц, остальное он и сам добудет!»

37

ГАЗ69, он же «козлик», он же «бобик», он же «газик», он же «труженик».

38

Серийное производство ЗИЛ130 было начато в 1962 году, массовое с 1964.

39

Компания Intel основана Робертом Нойсом и Гордоном Муром только в 1968 году.

40

«Понедельник начинается в субботу» издан как раз в 1965 году.

41

«Олень» – эмблема ГАЗ21 «Волга», ставилась впереди капота на многие (но далеко не все) модификации этого автомобиля.

42

Это очень нормально, Гагарину в 1961 выдали 15000 «дореформенными», «Волгу», и кучу рухляди типа одеял и рубашек. Ратинирование – закатка ворса и фиксация его путем термообработки.

43

Несмотря на странности, описан совершенно реальный кот.

44

«Банановый газ» для газации перед розничной продажей – смесью азота (95 %) и этилена (5 %).

45

П.М.Стуколов – начальник плановоэкономического главка МЭПа (министерства электронной промышленности).

46

«Операция «Ы» и другие приключения Шурика» – советский комедийный художественный фильм, снятый в 1965 году режиссёром Леонидом Гайдаем.

47

В советские годы кухня вместе со спецбазой по обслуживанию первых лиц входила в 6й отдел 9го управления КГБ. Командовал кулинарами полковник ГБ Геннадий Коломенцев, который пришел в систему рядовым при Сталине, а ушел в отставку уже при Горбачеве.

48

Пропитанная изоляция состоит из специальной кабельной бумаги (например марки К120) и минерального масла. В 60х была широко распространена на линиях до 35 кВ.

49

Три бочки было на этикетке дешевого азербайджанского коньяка трехлетней выдержки и крайне сомнительного качества.

50

6й Главк МЭП – машиностроение, производство ЭВМ, и прочий вычтех. В реальной истории создан в конце 60х.

51

Это не совсем так. Гипсокартон в СССР был, но недолго. Точнее можно посмотреть в книге А.А.Антипина «Конструкции и детали из гипса в поточноскоростном строительстве», Свердловск, 1953 г. Широко использовать ракушечник для отделки начали с конца 70х.

52

В 2010 году стоимость строительного блока ракушечника 380*180*180 «на карьере» около 20 рублей.

53

Объемный вес ракушечника 7001500 кг/м3.

54

Евророзетки во всем мире известны как Schuco или CEE7/7, неофициально – тип F. В СССР не применялись до самого последнего времени.

55

В ракушечнике есть йод и соль. Известно бактерицидное действие. «Хлорка» или «лапша» – поливинилхлоридный, полупрозрачнокрасноватый телефонный двухпроводный кабель.

56

Л.И.Брежнев родился 19го декабря 1906 года.

57

Синька – копия времен СССР на аппарате «Светокопия». Большая башня с кучей ременных передач, проявка аммиаком. Результат в синекоричневых тонах. В обязательном порядке охранялась первым (секретным) отделом.

58

А.Н.Косыгин был знатным экспериментатором в дизайне подведомственных объектов. К примеру, с его подачи один из московских домов получил радикально черную «косыгинскую» стену. А.И.Шокин продавил отделку стен предприятий отрасли мрамором, а лестничных маршей гранитом.

59

На самом деле в 1963 году запатентовано свойство ЖК изменять цвет под действием температуры. Индикаторы были созданы только в 68ом, а дешевое и доступное вещество – в 1973, группой Джорджа Грея, Великобритания.

60

Лаборатория ЖК была создана в ИК РАН только в 1970, Барник Михаил Иванович там был ведущим НС, кфмн, получил Премию Совета Министров.

61

Для серийного выпуска была необходима госрегистрация ТУ в Госстандарте, в котором следили за наличием полного набора согласующих подписей – в том числе, так называемого «головного министерства».

62

Механизм действия матричных принтеров был изобретён в 1964 году корпорацией Seiko Epson.

63

Пасифик – «лапка», известный символ мира и хиппи. Разработан в 1958 году.

64

Впервые в печати слово «хиппи» появилось 5 сентября 1965 года. Естественно, в описываемый момент в СССР это движение неизвестно.

65

Эта фраза была произнесена Gershon Legman в 1963 году, вполне могла успеть докатиться до СССР.

66

(с) Кот Матроскин, «Каникулы в Простоквашено».

67

Аппаратный протокол управления потоком RTS(readytosend)/CTS(cleartosend). В настоящее время практически не используется изза значительного роста размеров буферов ввода вывода и программного управления приемомпередачей.

68

УПАТС – учрежденческопроизводственная автоматическая телефонная станция. Для НИИ 1965 года норматив «телефон на каждый стол» – немыслимая роскошь. Такое было не в кажлом обкоме

69

Он же Stranger in a Strange Land, вышел в 1962 году. По влиянию на культуру можно приблизительно сравнить с «Мастером и Маргаритой». Грокать – уникальная идиома из «Чужака в чужой стране».

70

Телефоны правительственной связи изнутри экранировались графитовым покрытием. Также там были установлены специальные фильтры для исключения передачи сигнала с микрофона (при положенной трубке) в линию.

71

Именно такой аппарат стоит в музее С.В.Ильюшина.

72

Модель неплохого офисного IPтелефона. Сейчас на сотню телефонов в офисе нормальным можно считать около тридцати внешних линий.

73

В реальной истории выпуск БЭСМ6 на Московском заводе Счётноаналитических машин (САМ) был начат только в 1968 году.

74

Вполне себе событие реальной истории.

75

MIT – Massachusetts Institute of Technology, одно из самых престижных технических учебных заведений США и мира.

76

Данные визиты и участвующие лица – достояние реальной истории.

77

Ил18 «Салон», правительственная модификация. На конкретном N75717, кроме того, доставили Гагарина в Москву после приземления. Ной Бай – аэропорт в 30 километрах от Ханоя, столицы ДРВ. Светомаскировка включалась только при налете, о котором заблаговременно предупреждало ПВО.

78

Дьенбьенфу – решающее сражение Первой Индокитайской войны в мартемае 1954, в ходе которого была фактически уничтожена 15тысячная группировка французских войск полковника де Кастри. После этого начались мирные переговоры.

79

В 2004 году торговый оборот между Вьетнамом и Россией составил только 1,5% от общевьетнамского.

80

Дмитрий Федорович Устинов – кандидат в члены Президиума ЦК КПСС, Секретарь ЦК, курировал оборонную отрасль. С 1941 по 1953 нарком (министр) вооружений СССР.

81

Генералполковник В.Ф.Толубко, первый заместитель командующего РВСН.

82

Д.Ф.Устинов славился тем, что многие вопросы контролировал лично. Приезжал на заводы, ходил по цехам, разговаривал с рабочими и инженерами. Отличался необыкновенной работоспособностью, спал 3–4 часа в сутки, часто прямо в рабочем кабинете.

83

Единой формы у советских специалистов не было. Часто награды прикрепляли к трикотажным кофтам, как у спортсменов.

84

Данные Вьетнама и США по сбитым самолетам отличаются примерно на порядок. Так что сколько именно сбивалось самолетов – точно неизвестно.

85

Эффективность в ходе войны постоянно падала, и к 1969 году составила 15 ракет на самолет.

86

Дивизиону приходилось передислоцироваться после каждого боя, в среднем раз в две недели. По «засвеченной» позиции авиация США наносила удар при первой возможности, иногда в течении 40ка минут.

87

AGM45 Shrike – ракета для подавления радаров, наводилась на источник радиоизлучения. Разработана в 1963 году. Дыры в антеннах заделывали, чтоб внутрь не попадала вода.

88

СНР75 – станция наведения. Небольшой фургончик, поверх которого устанавливается поворотный механизм и три антенны диаметром около двух метров.

89

Ананас – разновидность шариковой бомбы, массово применялись авиацией США.

90

RB47, самолетразведчик на базе бомбардировщика Б47, кроме прочего, использовался как постановщик помех. Нес большое количество радиоаппаратуры, экипаж 15 человек.

91

Идея с забором далеко не идиотская. Их строили в реальности, и довольно часто.

92

Ка сейчас известна как Лам, одна из главных рек северного Вьетнама.

93

Му повьетнамски – друг.

94

Во Вьетнаме принято перед забоем свинью «гонять» (буквально, по улице или во дворе), считается, что после этого мясо вкуснее.

95

Вести (Westie), такое прозвище имел командующий операцией во Вьетнаме, William Westmoreland.

96

В реальной истории Устинов почти 10 лет был кандидатом в члены Президиума (Политбюро) ЦК, изза… Его резкого сближения с Шелепиный за время поездки во Вьетнам. Такова была месть Брежнева.

97

С60 удачная и широко распространенная по всему миру зенитная пушка калибром 57 мм, разработанная в середине 40х. Самолеты из нее сбивали даже во время войны в Персидском заливе 1991 года.

98

Крымская война. 1853–1856 годы.

99

В 1965 по ядерным боеприпасам США превосходили СССР примерно в 6 раз. Паритет был достигнут в конце 70х. Однако, в 2010 арсенал России примерно равен 1965 году, и раза в полтора меньше чем у США.

100

Завотделом оборонной промышленности ЦК Иван Сербин, спасаясь от напора Устинова, даже протянул «вертушку» в спальню к себе на дачу.

101

Борис Иванович Шавырин, главный конструктор СКБ ГКОТ, скончался в 1965. Разработка ПЗРК (будущая Стрела2) была начата там в 1960 году. Комплекс принят на в январе 1969. FIM43 Redeye, штатовский «конкурент» в 1965 уже в войсках.

102

Устинов считал, что отсутствие конкуренции самый большой недостаток СССР. Он активно сопротивлялся попыткам объединить, к примеру, авиационные КБ.

103

Чеки, которые выдавали воевавшим во Вьетнаме, были с синей полосой. Как бы ненастоящие, в «Березке» ничего хорошего на них приобрести было нельзя. За подбитый танк, к примеру, с 1943го платили 5001000 рублей, но… Практически никто эти деньги на руки так и не получил.

104

Разработка С300 была начата в 1967 году, в эксплуатации с 1978. Но первые варианты системы были мало похожи на современные изделия.

105

На самом деле в подарки к XXII съезду, к примеру, записали взрыв самой мощной термоядерной бомбы на Новой земле. Но ГГ понимает задание буквально.

106

ГГ немного неправ, в десятичном исчислении полные 32 разряда составляют более 9знаков, а именно 4294967295. Но обычно, действительно, используется 8.

107

Проблема на самом деле далеко не проста. Даже Pentium перемножает 32x32 за 11 тактов.

108

Vacuum Fluorescent Fisplay (VFD) или вакуумный люминесцентный индикатор (ВЛИ) был изобретен в Японии в 1967 году. Не путать с электролюминисцентным (ELD), широко применявшимся с начала 60х годов.

109

Данная микросхема часов редкий долгожитель. Выпускалась без изменений в дизайне с 1970 по 1990 год. Клоны, возможно, производятся до сих пор.

110

Гукетлов Ю.Х. руководитель 3го главка. Объединение «Светлана» было подчинено этому подразделению МЭПа в марте 1965 года.

111

Широко использовались в космической и военной технике. Большой, но сильно запоздалый технический прорыв, который, позволил СССР почти 30 лет не торопиться с развитием полупроводников. До сих пор специалисты спорят, хорошо это или плохо.

112

Cisco CP7960G – распространенный офисный IPтелефон.

113

Авианосец USS Энтерпрайз (CVN65), США. Крупнейший военный корабль в мире. Длина – 342,3 м.

114

Например в 1972 именно эта лаборатория взяла авторское свидетельство по теме «Способ изготовления электродной структуры для электровакуумного прибора».

115

Сплав 29НК «Ковар». Никель 29%, кобальт 18%, остальное – железо. Специально предназначен для спая со стеклом.

116

Первые волокна, похожие на современные, STC Laboratory представили в 1966, но пригодный к промышленному использованию материал был получен в Corning в 1970.

117

Надо отметить, что электроника сама по себе для передачи данных по оптоволокну существенно проще, чем для меди, так как нет необходимости в сложном помехоустойчивом кодировании.

118

Для дебюта команды СССР в ралли МонтеКарло 1964 года шипованную резину пришлось покупать за границей. Отечественной не было вообще.

119

По словам замминистра МПСС А.А.Захарова, однажды Л.Берия спросил: «Сколько сотрудников «160го» надо расстрелять, чтобы заработали лампы серии «Анод»?»

120

FIDO – совокупность любительских компьютеровузлов, связанных между собой регулярным обменом данных. В некотором роде, ее можно рассматривать как «доинтернетную» социальную сеть.

121

Скопированную с американских моделей централизованную систему смазки подвески на ГАЗе так довести до ума и не смогли. Поэтому в середине 60х перешли на устаревшую обработку трущихся узлов консистентной смазкой.

122

Налог на бездетность, 6%. Отменен 1 января 1992 года.

123

ГГ смутило название и невзрачная бутылка. На самом деле коняк «Праздничный» изготавливался из спиртов 15летней выдержки. Награжден кучей золотых и серебряных медалей.

124

Бигуди 60х – перфорированные трубочки из тонкой алюминиевой трубки с закрепленной на них резинкой. На них вечером наматывали волосы, так и спали. Тени с блестками изготавливались из мелкорезаной мишуры и детского крема.

125

Поселения – с 1963 года исправительнотрудовая колонияпоселение. С конца 60х известно как «химия» изза расположения около строящихся химкомбинатов.

126

Новогодние речи Леонида Ильича по 30–40 минут стали реальностью года с 75го.

127

В реальности история оптических волокн в СССР начинается в 1976 году, с заметным отставанием от США и Японии. В 2010 году ОВ в России практически не производятся. Завод «УралКабель» балансирует на грани существования.

128

Пастернак (Pastinaca sativa) растение из семейства сельдерейных, близкий родственник моркови.

129

ИТМиВТ – Институт точной механики и вычислительной техники.

130

Постановлением СМ и ВЦСПС устанавливалась норма оплаты «больничного» – 100% для членов профсоюза и 50% для не членов профсоюза. Кроме того, все предприятия были обязаны отчислять 0,15% от ФОТ в счет профкома на культурномассовую деятельность.

131

Бальнеология (от лат. balneum – баня, купание и …логия). По классификации, принятой в СССР, бальнеология и бальнеотерапия наряду с климатотерапией рассматриваются как составные части курортологии.

132

Широко распространенные крепления с четырьмя штырьками под рантовые ботинки были разработаны норвежской компанией Rottefella еще в 1927 году. Но туристы и военные лыжники даже сейчас часто используют консервативный тросиковый вариант.

133

Подобные крепления действительно долго называли «Kandahar binding», скорее всего изза Kandahar Ski Club, основанного в 1924 году, и названного так в честь фельдмаршала Roberts of Kandahar.

134

Неудивительно, вообще, разделение беговых и горных лыж оформилось только к 40м годам.

135

Ишгль – популярный курорт в Австрии, Тироль. Стиль называется «Телемарк», он был популярен в самом начале 20го века. Сейчас идет его «новая волна».

136

Отстегивающееся крепления массово производятся с 50х годов, в 1961 изобретен даже «skistop». Но в СССР лыжникилюбители будут уродовать ноги вплоть до 80х годов.

137

Прообраз сноуборда действительно был продан в 1966 году в количестве полумиллиона экземпляров. Но при этом он был концептуально очень далек от привычного для 2010 года варианта конструкции.

138

Накладные канты вполне обычный для тех времен способ, подобные лыжи можно было встретить в СССР вплоть до 90х годов.

139

Серийное производство стеклопластиковых лыж началось еще в 1959 году, в Канаде. Бакелитом и целлулоидом горные лыжи пробовали покрывать с середины 30х.

140

Первые карвы (лыжи с зауженной серединой) были сделаны Джерри Хиатт еще в 1949. Но дальше образца дело не пошло, промышленность пришла к похожему решению только в 80х, после начала эры современного сноуборда.

141

Burton – известная компания, производитель сноубордов и аксессуаров. Основана в 1977 году.

142

В реальной истории полная математическая модель внутренней динамики лыж была разработана только в 1980 году.

143

В РИ во времена Брежнева традиционные сталинскохрущеские новогодние приемы не проводились. Зря, хорошая традиция.

144

Борис Николаевич Пономарев – зав. Международным отделом ЦК, секретарь ЦК.

145

Снижение веса носителя было (по необходимости) навязчивой идеей Сергея Павловича. На уровне ЦК об этом знали многие. Ходили слухи, что ктото из инженеров Байконура получил премию за рацпредложение откачивать воздух из трубчатых конструкций лунной ракеты – так как воздух имеет не нулевую массу.

146

В реальной истории медицинская комиссия так и не была создана, более того, в официальном заключении не было указано, кто именно оперировал.

147

Луна9 совершила мягкую посадку 3 февраля 1966 года. Предыдущие семь попыток, с Луна4С по Луну8, потерпели неудачи по разным причинам.

148

В реальной истории была запущена программа КК 7КЛ1, планирующая пилотируемый облет Луны (как подготовка к посадке). Такого чудовищного количества неудач на испытаниях не было никогда, из 12 пусков «успешными» признаны только последние два, в 1969 и 1970 годах.

149

Как это ни забавно, но первый пуск гептилового "Протона" состоялся еще 16 июля 1965 года. УР700 с фтороводородной третьей ступенью не вышел из проектного бюро. Работа над "Энергией" началась в 1976, после закрытия Н1.

150

ГГ не помнит, что вторая ступень "Энергии" кислородноводородная. Конструкцию "Шаттла" он знает куда лучше.

151

СГК, тем не менее, в реальной истории работает и сейчас. В.И.Кузнецов, гигоскопы, инерциальная навигация. М.В.Келдыш, математика, вычисление орбит и траекторий. В.П.Бармин, разработчик стартовых комплексов. В.П.Глушко, ракетные двигатели. Н.А.Пилюгин, системы управления.

152

Николай Петрович Каманин. Генераллейтенант, помощник главнокомандующего ВВС по космосу. Оставил превосходные мемуары. ГГ помнит название АИромана С.Буркатовского «Титановые зведы маршала Каманина».

153

"…Но хорошо бы, вы какогонибудь такого «жучка» запустили, чтобы наделал побольше шуму". Известная фраза Брежнева при посещении КБ Королева.

154

Заказ на многоразовые системы пошел от NASA 30 октября 1968 года.

155

В 6070х только NASA тратило на микроэлектронику порядка $5 млрд. в год, или треть своего бюджета. Дополнительно Минобороны вливало до $20–25 млрд.

156

С.А.Афанасьев. С 2 марта 1965 года министр общего машиностроения СССР.

157

Советский комплекс «Аргон11С» изготовлен только в 1968 году. По быстродействию он примерно на порядок уступал Apollo Guidance Computer, но зато почти не отличался от него по по весу и энергопотреблению.

158

Программа KENNAN, она же «Key Hole», или «Хаббл наоборот». Спутникишпионы, передающие результаты в реальном времени. Теоретическая разрешающая способность до 15 сантиметров. Работают с декабря 1976 года.

159

В.П.Мишин, первый заместитель главного конструктора ОКБ1 (С.П.Королева) публично называл группу Садовского прожектерами и фантазерами.

160

Soviet Union fizzled – буквально, «Советский Союз потерпел неудачу». Но в данном случае – с изрядной доляй насмешливой язвительности.

161

Например игра «Mass Effect», фильм «Луна 2112».

162

Реальное содержание гелия3 в реголите около 1 грамма на 100 тонн. Стоимость кубического дециметра гелия3 (0,18 грамма) в настоящее время – $1000. Реальность гелийдейтериевой реакции в условиях Земли до сих пор очень сомнительна.

163

Redneck, «красношеий» – житель глубинки США, занятый в сельском хозяйстве.

164

Прозвище «Линдонлампа» Л.Джонсона, президента США, за привычку экономить электроэнергию.

165

В реальности бум «Токамаков» начался в 1968, когда на нем была достигнута температура плазмы в 10 млн. градусов. Вот только для гелия3 нужен примерно миллиард градусов.

166

Королев просил готовить материалы для показа руководителям СССР «чтобы было понятно шестикласснику».

167

В.П.Мишин – в реальной истории был снят в 1974 году. М.К.Янгель, главный конструктор КБ Южное, в котором была создана, к примеру, РС20А «Воевода». В.Н.Челомей возглавлял ЦКБ Машиностроения, разработчик «Протона» и прочих систем.

168

В реальной истории 6 марта 1966 года начальником и главным конструктором серийного завода был назначен Д.И.Козлов.

169

Чжан Чуньцяо, член союза китайских писателей. Яо Вэньюань – литературный критик. Оба последователи Мао Цзедуна и соратники Цзян Цин. В реальной истории входили в «банду четырех».

170

Цитаты Мао Цзедуна приведены по воспоминаниям Кан Шена.

171

В реальной истории оборона Шанхайского горкома продержалась более недели.

172

По уровню репрессий в армии описание соответствует реальной истории.

173

В реальности Мао Цзедун перед Культурной революцией почти год провел в Шанхае, успел приобрести множество искренних сторонников КПК, поэтому такого накала борьба не носила. Жертвами «январской революции» в Шанхае стали сотни и тысячи людей, но не более того.

174

В реальной истории Тао Юн был предательски убит примерно 19го января, его жена замучена на допросах.

175

Юрий Гагарин, к примеру, весьма красочно описывал поход в «сотую секцию» с родственниками.

176

Так называется одна из самых замечательных глав «Двенадцати стульев».

177

Федор Востриков – отец Федор из «Двенадцати стульев», конкурент О.Бендера.

178

Chery Tiggo – относительно удачная попытка создать аналог RAV4.

179

В 1947 году Минавтопром СССР слили с тракторным и сельхозмашиностроением. В 1955 выделили обратно. В 1957 упразднили совсем. И заново создали 2го октября 1965 года. Так что проблемы с автомобилями в СССР появились совсем не на пустом месте.

180

ГГ излишне драматизирует ситуацию. С 1962 года для амортизаторов в СССР есть Скопинский автоагрегаторный завод (Рязанская область).

181

Известная в 60х компания Firestone (США) существует до сих пор в составе корпорации Bridgestone.

182

Размер 6.00–16 родной для ГАЗ67, «Победы» и трактора «Беларусь» (спереди). На Волгу идет 6.70–15, но… Не думаю, что это остановит любителей тюнинга. При желании 16'' можно взгромоздить на ГАЗ69, «Чайку» и даже «ЗИЛ111».

183

Завод «Точизмеритель», ныне ОАО «Плутон».

184

Первые углошлифовальные машинки начали поставляли в СССР из Болгарии в 70х годах.

185

CANшина, стандарт промышленной сети передачи данных, разработан Bosch в середине 80х. Прижился в автомобилестроении, хотя ГГ заметно преувеличивает его популярность.

186

У ГГ RAV4 с двигателем 3SFE (производился 1987–2002), в нем распределенный впрыск при 2литровом объеме и 125 л.с. Карбюратор ставился на предыдущий 1SU (198288).

187

DOHC – два распредвала в головке цилиндров. В серийных двигателях схема используется с середины 60х, в автоспорте – чуть не с начала века. (ВАЗ2101 – OHC, один распредвал).

188

В реальности реставрационные работы проводились в 1972 (заменен меч), 1986, и 2010. В целом комплекс находится во вполне удовлетворительном состоянии.

189

Ту144 разбился в 1973 году, на выставке в ЛеБурже. Конкорд потерпел катастрофу в 2000 году, погибло 113 человек. Было еще одно крушение Ту144 в 1978 году с гибелью 2х членов экипажа, но ГГ про это не знает.

190

Первая фотоэлектрическая факссистема была продемонстрирована еще в 1902 году. Но болееменее массовой эта технология стала только в 80х годах.

191

ГГ не в курсе, США активно разрабатывали аналог, Никсон в 1969м одобрил строительство двух опытных образцов Boeing2707300. Но уже в 1971 работы заморозили изза экономической невыгодности проекта.

192

К примеру, подавляющее большинство небольших и средних фирм в США не имеют печатей совсем. Это не мешает оперировать факсовыми копиями и email'ами документов.

193

Курьерская служба DHL основана в 1968 году.

194

ГГ ошибается, Конкорд летал до 2003, да и в 2010 у некоторых энтузиастов есть планы возобновить полеты. Но массовыми они точно не будут.

195

Постройка первого опытного самолёта А300 В1 началась в 1969 году. Привычного ГГ A320 – в 1984 году.

196

Речь идет о Ту160.

197

Самолет "Конкорд" стоил $46 млн. Но программа по созданию "Конкорда" обошлась более 1,5 млрд. фунтов стерлингов. В то время на покупку будущего завода ВАЗ Внешторгбанк брал в Италии целевой кредит $320 млн. на восемь лет.

198

Коллектив, работающий на БЭСМ4, доходил до 30ти человек. Работа могла проходить в три смены. На описанном ВЦ существенный некомплект.

199

Хотя Шеннон употребил слово бит еще в 1948 году, общеупотребительным оно стало только в 70х.

200

Вообщето телетайпы в стандартную комплектацию БЭСМ4 не входили. Хотя и особой редкостью не были.

201

ГГ немного не точен, телексная и телеграфная кодировка МТК2 на ТТ63 не 8битная, как он привык, а 5битная. Соответственно скорость – 50/ (1 старт + 5 данные + 1,5 стоп) = 6,6(6) знаков в секунду. Для компьютера получится 50/(1 старт 5 данные +2 стопа) = 6,25 зн/с.

202

Намек на поговорку "еж – птица гордая, пока не пнешь не полетит".

203

Вероятно, подразумевались частицы до 5 мкм, что близко к пределу обычных оптических микроскопов (размер частиц табачного дыма). Это примерно соответствует Классу 5 ИСО по ГОСТ ИСО 1464412002, по которому допустимо 100 000 частиц 0,1 мкм на кубометр. Для сравнения, Класс 1 ИСО требует практического отсутствия частиц до 0,1 мкм. И в настоящее время нужно «еще лучше».

204

Для нормы в 10 мкм использование мрамора и силикатной промазки избыточно, хватит и масляной краски. И остальное там несколько проще. Но ГГ видел только ролики Intel 21го века.

205

Жидкое стекло – промышленный «собрат» обычного канцелярского клея.

206

м

207

Специальные ткани типа Tyvek и используемые в настоящее время углеродные волокна были разработаны только в середине 60х. Так что их применение в одежде СССР маловероятно.

208

Такая зависимость действительно была выявлена, но позже, примерно в 80х годах.

209

Начало 80х. На серийном заводе «Светлана» – праздник! Выход годных достиг 30%. Сейчас нормальным считается 20–80%.

210

В реальности подобная разработка пары К2ДЧ002 и К2СД004Б была проведена на «Пульсаре» в 1973 году. Однако, для США это как раз приблизительно уровень 1966–1967 года.

211

На вопрос «Как вам удается создавать такие великолепные статуи?» он отвечал: «Я смотрю на глыбу мрамора и просто удаляю с нее все лишнее».

212

Современный Степпер (машина для фотолитографии) с разрешением в 20 нм стоит более $100 млн, и это примерно 1/3 стоимости всего «чистого цеха».

213

Процессоры Core i7 изготавливаются по технологии 32 нм, что почти в 1000 раз меньше.

214

DRAM была изобретена в 1966 году в IBM. В ноябре 66го такой вид был использован в Toshiba «Toscal» BC1411 Desktop Calculator, но на дискретных компонентах. Четырехкилобайтные микросхемы DRAM коммерчески доступны с 1973 года.

215

Золотая медаль Серп и Молот – атрибут Героя Социалистического труда, высшая трудовая награда СССР.

216

В 80х на одном из заводов на протяжении недели выход годных микросхем вырос с единиц процентов до десятков, затем опять упал. Оказалось, дипломница политеха писала диплом, в течении недели хронометрировала работы в цехе. Работницы приняли ее за нормировщицу, и для сохранения расценок начали соблюдать техпроцесс полностью.

217

В 1962 году в г.Волжском организован первый в СССР специализированный завод по производству кварцевых резонаторов. Но проблемы с этими элементами преследовали промышленность СССР еще долго.

218

Знаменитые слова министра внутренних дел и шефа жандармов А.А.Макарова по поводу расстрела рабочих на Ленских золотых приисках в 1912 году.

219

ГГ ошибается, Bubble Wrap изобретен еще в 1957 и с середины 60х используется в упаковке (за пределами СССР). Образцы были сделаны в сарае на чемто простейшем и самодельном, первое оборудование для промышленного производства стоило $9000.

220

Судя по всему, нечто подобное на «Светлане» прошло в 1969. Но достоверных данных об этом найти не удалось.

221

Одна из трех крупнейших телерадиосетей в США. Название происходит от Columbia Broadcasting System.

222

До 1964 года у CBS, к примеру, не было ни одного контракта с французским исполнителем. Адрес и ФИО директора подлинные.

223

Сорокопятка – пластинка со скоростью в 45 оборотов в минуту, диаметром 175 мм, примерно 5 минут на сторону. Самый популярный формат для середины 60х.

224

Цифры чартов соответствуют реальной истории, но относятся к концу 90х.

225

Боб Бимон прыгнул на олимпиаде 1968 года в Мехико на 8,90, его рекорд простоял 23 года, испортив настроение множеству спортсменов. Причем он все еще остается непревзойденным олимпийским рекордом.

226

В СССР обязательное и повсеместное применение ремней безопасности водителями и пассажирами легковых автомобилей было введено с 1 апреля 1975 года.

227

В обкоме КПСС вполне могло быть пятьшесть секретарей. Но для горкома маленького города уже четвертый секретарь – натуральное издевательство, там и третийто (просто секретарь) не всегда был. Хотя ГГ про это не знает.

228

MBA – Master of Business Administration. ВПШ высшая партийная школа. Суть одна.

229

Были должности первого и второго секретарей, а также просто секретарей, без номеров. Словосочетание «4й секретарь» формально неправильно и крайне неуважительно.

230

Полиуретановый «Клей 88» был весьма популярен в «оборонке».

231

Трехточечные ремни впервые были применёны в серийном автомобиле Volvo PV 544 в 1959 году. ГГ ошибается, не сгущает, а наоборот, занижает данные. Примерно 75 смертей из ста можно было избежать, если бы люди были пристегнуты.

232

Крылатая фраза профессора Преображенского в «Собачьем сердце» – «Не читайте до обеда советских газет».

233

В теории, через бридж USBCOM можно выдать до 12 мегабит. Но ГГ об этом пока не знает.

234

Неадекватный (на взгляд автора) фразеологизм Н.А.Добролюбова о самоубийстве главной героини драмы А.Н. Островского «Гроза».

235

ToDo – чрезвычайно распространенный тип комментариев, показывающих разработчику место, с которого нужно продолжить работу.

236

Телетайп выдает сигналы с уровнем 0…80В, для COMпорта нужно 12…+12В.

237

Телеграфный трёхрегистровый код МТК2 был принят в СССР в 1963 году. Обработка стартстопных битов во всем их многообразии в тексте опущена. Ничего особо сложного и интересного в этом нет, но изложение загромождает непомерно.

238

Стандарт на таблицу ASCII первоначально, в 1963 году, был принят 7битный, т. е. Всего из 128 знаков. В основном он использовался как раз для телетайпов.

239

11 марта 1968 не кто иной как президент США Линдон Джонсон потребовал принять ASCII как государственный стандарт. Это дорогого стоит.

240

Подобную восьмибитную таблицу, известную как Code page 437, IBM разработала уже в 80х годах. Ее успели «прошить» в ПЗУ популярных видеодаптеров MDA, и это стало уже «навечно».

241

Основная кодировка согласно ГОСТ 1976887 была принята в 1987 г. взамен КОИ8, однако использовалась мало. При очевидном удобстве она появилась слишком поздно.

242

Буква Ё введена в оборот в 1783 княгиней Дашковой, поддержана Карамзиным и Державиным. С тех пор и до 1956 года не была обязательной, располагалась последней в алфавите. Позже почти не употреблялась, сложно добавить литеру в типографский набор.

243

На сегодня в мировом масштабе распространена практика поддерживать режимы сортировки без учета диакритических знаков.

244

Особые технические бюро при наркоме внутренних дел СССР для использования заключенных, имеющих специальные технические знания. Существовали до 1953 года.

245

Похожий международный стандарт BS 4421 был принят только в 1969 году. Centronics используется с 1981 года.

246

Спецификации USB 2.0 разрешают 2,5 Ватта (5 В и 0,5 А), USB 3.0 – 4,5 Ватта.

247

Стандартный видеоадаптер MDA был основан на чипе Motorola 6845, имел 80 столбцов и 25 строк, оснащен 4 КБ видеопамяти. Выпущен в 1981 году.

248

Токовая петля – способ передачи данных с помощью измеряемых значений силы тока. Используется для больших расстояний. Оптроны предложены в 1955 Лебнером (Loebner), США. Первые образцы были созданы в 1961 г., промышленный выпуск начат с 1965 года.

249

БЭСМ6 1968 года имела производительность 1 Мфлопс, скорость 1200 бод (но с 24х терминалов параллельно) грузила процессор на 6 %. БЭСМ4 показывала 0,02 Мфлопс.

250

МОЗУ – Магнитное ОЗУ, память на ферритовых кольцах.

251

"Бармалеем" называли карточный перфоратор за утробное урчание, с которым он выплевывал перфокарты.

252

Из инструкции БЭСМ4 – «Допускается совместная работа ЦП только с устройством вывода на печать и перфорацию».

253

Имеется в виду meeting, рабочая встреча. А не то, что предполагается под этим понятием в СССР.

254

Разработка противокражных систем началась приблизительно в 60х годах, одновременно с бурным ростом числа магазинов самообслуживания.

255

Большая часть радиочастотных антикражевых систем работает на частоте 8,2МГц и имеет мощность порядка 0,5 мВт.

256

Наработка на отказ стержневых ламп порядка 5000 часов, около двух лет работы в режиме магазина.

257

Стандарт вставляемого в коммутатор или маршрутизатор приемопередатчика. Внешне напоминает USBфлешку в металлическом корпусе, только побольше, примерно с указательный палец размером (их часто называют на жаргоне «пальцы»).

258

ГГ ошибается, первый полупроводниковый лазер (как и первый светодиод) был изобретен еще 1962 году. Но отличия их от современных… Весьма значительны.

259

В настоящее время используемые в компьютерных сетях FPлазеры изготавливают на подложке из фосфида индия InP с активными слоями из InGaAsP.

260

Французские физики Фабри и Перро давно умерли от старости. Свой интерферометр они предложили в 1899 году. Применение их принципа в качестве резонатора для лазеров началось с 1958 года.

261

Переименован в Пулково в 1973 году. Здание аэровокзала построено в 1951.

262

Кроме прочего, в ФТИ работали три Нобелевских лауреата, Н.Н.Семенов, Л.Д.Ландау, Ж.И.Алферов.

263

Действительно, тема гетероструктур была, мягко говоря, недооценена. Известный американский физик Панков говорил «это все дутые патенты, дальше бумаги дело не пойдет».

264

Имеется в виду «Луна жестко стелет», где так обыграно имя главной героини Вайоминг Нотт (Вайнот).

265

В реальной истории прорывную гетероструктуру удалось подобрать только в 1967 году. Оборудование для лабораторного изготовления похожих структур появилось за границей лишь в конце 1966 года.

266

В 1958 году Устинов лично звонил 28летнему МНСу Алферову с просьбой ускорить разработку германиевых вентилей для подводных лодок.

267

Мировой рекорд скоростной сборки на 25 июня 2011 года – 5,66 секунды.

268

Очередь за Iphone 3G около офиса AT&T начали «занимать» 4 июля 2008 года, продажи начались 10го. Люди спали в палатках на улице.

269

Экспорт США в 1965 году составил $25 млрд.

270

Голубой конверт – намек на распространенную практику тех лет (веденную И.В.Сталиным) поощрять партийных работников неучтенными деньгами в конвертах.

271

Имеется в виду передача «Кабачок 13 стульев». Выходила с января 1966 года.

272

Телебашня в Гуанчжоу, высота 610 метров, в основе тот же самый гиперболоид вращения по патенту В.Г.Шухова 1899 года, что и в 150метровой «башне на Шаболовке».

273

Н.Н.Месяцев считался одним из самых «верных» шелепинцев. В 1970 году реальной истории был «сослан» послом в Австралию. Умер 4 сентября 2011 года.

274

Jehla – почешски игла. Оригинальная марка неизвестна, но изготовлена телевещательная станция была в Чехословакии.

275

К 1966 году в США было продано уже 10 миллионов цветных телевизоров.

276

Мультфильм про Чебурашку вышел в 1971 году.

277

Примерно такой сценарий и предлагался в реальной истории.

278

В реальной истории традицию новогодних телеобращений открыл Леонид Ильич Брежнев перед наступлением 1971 года.

279

Wag the Dog – сатирическая комедия Барри Левинсона по мотивам книги Ларри Бейнхарта.

280

В реальной истории Комитет партийногосударственного контроля был 9 декабря 1965 преобразован в Комитет народного контроля. Председателем стал П.В.Кованов.

281

1930 год, правая оппозиция Бухарин Н.И., Томский М.П., Рыков А.И., и бывшие «зиновьевцы» Угланов Н.А. и Рютин М.

282

Поговорка про Микояна «От Ильича до Ильича – без инфаркта и паралича» по сути очень верна.

283

В партийной иерархии реальной истории Воронов был пятым (после Брежнева, Косыгина, Подгорного, Суслова), Шелепин шел седьмым.

284

Н.С.Михалков стал известен в 1963, после фильма «Я шагаю по Москве», где он снялся в роли Коли. Найти сходство с современным Никитой Сергеевичем мне не удалось.

285

Г.И.Воронов отправлен на пенсию в 73м, даже раньше Шелепина.

286

Китай стал второй экономикой только в 2010, обогнав Японию, но ГГ про это не знает. Да и насчет шансов он «немного» преувеличивает.

287

К примеру, Секретарей ЦК на XXIII съезде реальной истории было избрано 11, из них 5 не были членами Политбюро (Президиума).

288

В стенограммах заседаний Президиума тех лет нередки пометки «Грубые оскорбления».

289

Председатели заседаний Президиума менялись по очереди, которая, впрочем, соблюдалась весьма нестрого.

290

В реальной истории на Пленуме 9го декабря 1965 года А.И.Микоян был снят с должности Председателя Президиума Верховного Совета СССР в пользу Н.В.Подгорного. В данном случае этого, естественно, не было и он сохранил этот пост за собой.

291

Л.И.Брежнев уже занимал этот пост с 1960 по 1964 год.

292

Если верить мемуарам Микояна, то идея разоблачений XX съезда принадлежала именно ему. И многие из членов ЦК про это знали. Именно он делал запрос о количестве репрессированных делегатов XVIII съезда. Масштаб освобождений по делам реабилитационной комиссии был таков, что иногда требовались дополнительные пассажирские поезда. Хотя, вероятно, это не вся правда.

293

В реальной истории А.И.Микоян умер 21 октября 1978 года, но от дел он отошел уже в 1974.

294

Бюро ЦК КПС по РСФСР было ликвидировано 8 апреля 1966 г. по решению XXIII съезда КПСС. Тут оно просуществует дольше.

295

Мне не удалось найти в стенограмме XXIII съезда ни одного случая голосования против или, по крайней мере, наличие воздержавшихся.

296

Примерно так описывал обстановку на Пленумах ЦК 80х помощник генерального секретаря А.С.Черняев.

297

Во времена позднего Брежнева анализировался даже порядок появления членов Политбюро на трибуне Мавзолея или возложения венков. И не зря, эти мелочи имели реальное значение.