Книга: Ночная тень



Ночная тень

Нора Робертс

Ночная тень

Глава 1

Он блуждал в ночи. Одинокий. Встревоженный. Настороженный и напряженный. Одетый в черное, он был тенью среди теней, шепотом среди шепота и бормотания в темноте.

Он всегда с презрением относился к охотникам за беспомощными и уязвимыми. Неведомый, невидимый, нежеланный, он выслеживал их в туманных джунглях, называвшихся городом. Он беспрепятственно двигался в темном пространстве, по тупиковым переулкам и узким улицам. Как дым, он парил над крышами домов и проникал во влажные подвалы.

Когда в нем нуждались, он двигался неудержимо, как гроза, воплощая собой шум и ярость. Потом была только вспышка, оптическое эхо, которое, пронзив небо, зажигает листья.

Его называли Немезидом, и он был повсюду.

Он шел в ночи, обходя стороной смех, веселый шум приветствий. Его больше притягивали причитания и слезы одиноких, полные отчаяния мольбы жертв. Ночь за ночью он одевался в черное, натягивал на лицо маску и бродил по безлюдным темным улицам. Не ради закона. Слишком легко манипулируют законом те, кто к нему пренебрежительно относится. Слишком часто законами прикрываются те, кто призван их соблюдать. Он знал это, о да, он знал. И не мог забыть.

Он выходил в свой ночной дозор ради справедливости. Со справедливостью возможны возмездие, и спокойствие.

Двигаясь незаметно, как тень, он рассматривал простирающийся перед ним город.


Дебора О'Рурк шагала в очень быстром темпе. Она всегда торопилась успеть за своими амбициями. Ее аккуратные модные туфельки быстро щелкали по разбитым тротуарам Ист-Энда Урбаны. Не страх торопил ее к своей машине, хотя Ист-Энд был опасным местом, особенно ночью, для одинокой привлекательной женщины. Она раскраснелась от успеха. В качестве окружного прокурора она только что провела допрос свидетеля одного из заурядных убийств, ставших чумой Урбаны.

Она думала только о том, что необходимо вернуться в офис и написать отчет, чтобы колесо юстиции завертелось. Она верила в справедливость, терпеливую, настойчивую и систематичную. А если повезет, она выступит в качестве обвинителя.

На улице, где стояло ветхое здание, в котором она в течение часа упорно выуживала информацию у двух юношей, было темно. Только два фонаря освещали потрескавшийся тротуар, От луны исходил лишь прерывистый свет. Она знала, что фигуры в узких дверях — это или алкоголики, или наркодилеры, или проститутки. Неоднократно она напоминала себе, что могла бы тоже оказаться в одном из этих печальных, уродливых зданий, если бы старшая сестра не сделала все возможное, чтобы у нее были хороший дом, хорошее образование, и достойная жизнь.

Каждый раз, доводя дело до суда, Дебора чувствовала, что возвращает часть этого долга.

От одной из дверей что-то ей крикнули, безразличное и непристойное. За этим последовал резкий женский гогот. Дебора жила в Урбане всего восемнадцать месяцев, но она уже знала, что надо не останавливаться, а делать вид, будто ничего не слышала.

Длинными целеустремленными шагами она завернула за угол, где стояла ее, машина. Кто-то схватил ее сзади:

— Ух, крошка, до чего ж ты аппетитная!

От мужчины на шесть дюймов выше ее и гибкого, как пружина, исходил какой-то неприятный запах. Но не спиртного. Ей понадобились доли секунды, чтобы прочесть в его ледяных глазах, что он накачался не виски, а какими-то препаратами, придающими ему не вялость, а возбуждение. Схватив обеими руками свой кожаный портфель, она с силой всадила его в живот обидчика. Он застонал, и руки его ослабли. Дебора вырвалась и убежала, отчаянно ища ключи.

Только она нащупала в кармане звенящий металл, как мужчина снова схватил ее, впившись пальцами в ворот ее пиджака. Она услышала, как разорвалось белье, и повернулась, приготовившись к борьбе, как вдруг увидела сверкание лезвия пружинного ножа, которое он поднес к нежной коже ее подбородка.

Дебора остановилась как вкопанная, затаив дыхание. В его глазах она увидела злобный блеск и поняла, что он не услышит ни мольбы, ни голоса логики. И все же она попыталась тихо и спокойно заговорить с ним:

— У меня только двадцать пять долларов.

Тыча острием в ее кожу, он очень близко наклонился к ее лицу.

— Ух ты, крошка, у тебя есть больше чем двадцать пять долларов!

Он обвил ее волосы вокруг ее шеи и резко рванул. Когда она закричала, он потащил ее в темный переулок.

— Давай, давай, кричи! — Он хихикнул ей на ухо. — Я люблю, когда кричат! Давай же! — Он слегка провел лезвием по ее горлу. — Кричи!

Дебора закричала, и ее крик эхом прокатился по всей улице. Люди, скучавшие в дверях домов, громко подбадривали напавшего. Свет в окнах погас: местные обитатели выключили лампы, делая вид, будто ничего не слышат.

Когда он прижал ее к влажной стене, она похолодела от ужаса. Ее голова, всегда ясная и светлая, перестала работать.

— Пожалуйста, не делайте этого, — прошептала она, хотя уже ни на что не надеялась.

Он усмехнулся:

— Тебе понравится. — Он кончиком лезвия срезал пуговицу с ее блузки. — Тебе очень понравится.

Как любая сильная эмоция, страх обострил ее чувства. Она ощущала, как по ее щекам текут горячие слезы, чувствовала его несвежее дыхание и запах пережаренной еды, заполнявший переулок. В его глазах она видела себя, бледную и беспомощную.

Она подумала, что вскоре станет еще одной единицей статистики. Еще одной жертвой, число которых неуклонно росло.

Медленно, затем все с нарастающей силой гнев начал прожигать ледяной щит страха. Она не будет раболепствовать и хныкать! Она не сдастся без борьбы! Именно в этот момент она почувствовала жесткое прикосновение ключей, которые по-прежнему крепко сжимала в кулаке. Сосредоточившись, она большим пальцем протиснула острия ключей между неподвижными пальцами и сделала глубокий вздох, пытаясь вдохнуть в руку всю свою силу.

Только она ее подняла, нападающий, казалось, взлетел в воздух, а потом, быстро взмахнув руками, полетел на металлические баки для мусора.

Дебора приказала своим ногам бежать. Судя по тому как стучало ее сердце, она была уверена, что в мгновение ока окажется в машине, окна будут закрыты и мотор работать. Но вдруг увидела его.

Он был весь в черном, длинная тонкая тень среди теней. Он стоял над вооруженным наркоманом, расставив ноги. Было видно, как напряжено его тело.

— Назад! — приказал он, когда она машинально шагнула вперед. Голос его походил не то на рычание, не то на шепот.

— Я думаю…

— А вы не думайте, — огрызнулся он, даже не потрудившись взглянуть на нее.

Дебора рассвирепела от его тона, но в это время наркоман вскочил и описал ножом смертоносную дугу. Перед ослепленными глазами потрясенной Деборы все проплыло в доли секунды: движение, крик боли, удар ножа об асфальт.

Она с трудом перевела дыхание. Человек в черном оставался там же, где и раньше. Наркоман стоял перед ним на коленях и стонал, держась за живот.

— Это было… — Дебора подыскивала в своем взбудораженном мозгу правильное слово. — Впечатляюще… Я… я полагаю, нужно вызвать полицию.

По-прежнему игнорируя Дебору, ее спаситель вынул из кармана скотч и замотал им ноги и руки стонущего наркомана. Потом поднял с земли его нож и нажал кнопку. Лезвие с шепчущим звуком исчезло. Только после этого он повернулся к ней и заметил, что слезы на ее щеках уже высыхают. И хотя в ее голосе еще проскальзывали визгливые нотки, она, похоже, не собиралась ни падать в обморок, ни устраивать истерик. Ее спокойствие восхитило его.

Он бесстрастно заметил, что она необыкновенно красива. Бледная кожа цвета слоновой кости и растрепанное облако иссиня-черных волос. Черты лица мягкие, тонкие, почти хрупкие. Пока не посмотришь ей в глаза. В них читались твердость и решительность, несмотря на то что ее тонкое тело все еще дрожало.

Пиджак на ней разорвался, блузка расстегнулась, обнаружив голубое, как лед, кружево и шелк ее бюстгальтера. Интересный контраст со строгим, почти мужским, деловым пиджаком!

Он оглядел Дебору не как мужчина женщину, а как разглядывал остальные бесчисленные жертвы и бесчисленных охотников. Неожиданная и совершенно стихийная реакция привела его в возбуждение. Это опаснее, чем иные пружинные ножи.

— Вы не ранены? — тихо, без всяких эмоций спросил он, оставаясь в тени.

— Нет. Нет, не похоже. — Как на теле, так и на душе у нее осталось немало синяков, но о них она позаботится позже. — Просто все это для меня большое потрясение. Я хотела вас поблагодарить за… — Дебора сделала шаг к нему.

При слабом свете уличного фонаря она увидела, что лицо его скрыто маской. Ее голубые блестящие глаза расширились. — Немезид, — пробормотала она. — Я думала, вы только выдумка!

— Я реален, как и он. — Он резко кивнул в сторону фигуры, стонущей среди объедков. Он увидел на ее горле тоненькую струйку крови. Непонятно почему, но это привело его в бешенство. — Вы что, полная идиотка?

— Простите?

— Это же клоака города! Вы явно не отсюда. Ни один здравомыслящий человек не придет сюда без крайней необходимости.

Дебора с трудом подавила вспышку гнева. В конце концов, он же ей помог.

— У меня здесь были дела.

— Нет, — поправил он ее. — Никаких дел у вас тут не может быть, если вы не хотите быть изнасилованной и убитой в переулке.

— Ничего подобного я не хотела. — Ее гнев улегся, и в голосе стали более заметны нотки уроженки Джорджии. — Я умею постоять за себя.

Он бегло оглядел ее, взгляд задержался на разорванной блузке, затем снова на лице.

— Оно и видно!

Она не могла различить цвет его глаз. Они были темными, очень темными, а при тусклом освещении казались черными. Но в них явно читались превосходство и высокомерие.

— Я бы и сама справилась с этим подонком.

— Да что вы?

— Точно. Я собиралась выбить ему глаза. — Она подняла ключи и показала смертоносное острие. — Вот этими ключами!

Он снова оглядел ее и медленно кивнул:

— Да, полагаю, вам бы это удалось.

— Непременно удалось бы.

— Тогда, похоже, я зря потратил время. — Он вынул из кармана кусок черной ткани, завернул в него нож и протянул ей. — Это вам понадобится в качестве доказательства.

Когда Дебора взяла нож, на нее снова нахлынуло чувству ужаса и беспомощности. Приглушенно выругавшись, она сдержалась. Кем бы он ни был, он рисковал жизнью, чтобы помочь ей.

— Я вам очень благодарна.

— Я не ищу благодарности, — бросил он ей в лицо.

Она подняла подбородок.

— А чего же вы ищете?

Он уставился на нее, словно видел насквозь. В его глазах появилось и исчезло что-то такое, от чего у нее по коже поползли мурашки.

— Справедливости.

— Но это не метод… — начала она.

— Для меня метод. А вызвать полицию вы не собирались?

— Собиралась. — Она прижала к виску ладонь. У нее немного кружилась голова. И сильно сосало под ложечкой. Сейчас не время и не место спорить с человеком в маске о нарушении морали и закона. — У меня в машине телефон.

— Тогда советую вам воспользоваться им.

— Непременно, — Дебора была слишком утомлена, чтобы спорить. Немного дрожа, она зашагала по улице, в крице которой увидела свой портфель. Она с облегчением подняла его и положила в него нож.

Пять минут спустя, позвонив по телефону 911 и назвав место происшествия, она вернулась к нему:

— Машину уже выслали.

Она устало убрала со лба волосы. Взгляд ее упал на наркомана, свернувшегося на асфальте. Он смотрел на нее большими безумными глазами. Немезид больше не тронул его, только пригрозил, что, если тот совершит еще хоть одну попытку насилия, ему не поздоровится.

Даже сквозь дымку наркотиков его слова, казалось, были поняты.

— Эй! — Озадаченно нахмурившись, Дебора подняла взгляд и посмотрела на улицу.

Человека в маске не было. Он ушел.

Черт, куда же он пропал? Она с шипящим дыханием прислонилась к холодной стене. Нет, они с ним еще не договорили! Никоим образом.

А он находился так близко, что даже мог к ней прикоснуться. Это было и благословением, и проклятием, платой за потерянные дни.

Он не осмелился протянуть руку. Он не понимал, почему ему хотелось это сделать. Он только наблюдал за ней, запечатлевая в памяти форму ее лица, чистоту кожи, цвет и блеск нежно вьющихся волос.

Будь он романтичным человеком, он бы, может быть, мыслил категориями поэзии и музыки. Но он приказал себе лишь ждать и наблюдать, чтобы она оставалась в безопасности.

Когда тишину ночи прорезали сирены, он увидел, как самообладание постепенно возвращается к ней. Она сделала глубокий ровный вдох и натянула испорченный пиджак на разорванную блузку. Вздохнув последний раз, она крепко сжала портфель, гордо вскинула подбородок и уверенно прошествовала к подъехавшей машине.

Оставшись один между реальностью и иллюзией, он почувствовал нежную сексуальность ее запаха.

Впервые за много лет он ощутил сладостную и умиротворяющую боль желания.


Деборе, не хотелось идти на вечеринку. Надевать красное платье без бретелек с пластиковым корсетом, впивающимся в бока, и туфли на мучительно высоких трехдюймовых каблуках. И при этом улыбаться и улыбаться, пока не почувствует, что губы вот-вот сведет судорогой.

Ей хотелось полежать в булькающей ванне с интересным детективным романом и полакомиться шоколадным печеньем, чтобы облегчить боль от ушибов, полученных три дня назад во время неприятного приключения в Ист-Энде.

К сожалению, даже силой своего воображения она не могла успокоить боль в ногах.


Как и все вечеринки, нынешняя прошла неплохо. Может быть, музыка звучала немного громко, но это ее не беспокоило. Долго прожив с сестрой, фанатичной поклонницей рок-н-ролла, она неплохо разбиралась в подобной музыке. Конечно, копченая семга и канапе со шпинатом — это не шоколадное печенье, но они были вкусными, а вино, которое она медленно потягивала, превосходным.

Было полно блеска и роскоши, поцелуев в щеку и аплодисментов. В конце концов, эту вечеринку в честь предвыборной кампании Такера Филдса, мэра Урбаны, устраивал Арло Стюарт, гостиничный магнат. Стюарт и нынешняя администрация надеялись, что кампания закончится в ноябре переизбранием мэра.

Дебора еще не решила, будет она голосовать за нынешнего мэра или за молодого выскочку Билла Таррингтона. Шампанским и паштетами ее не купишь! Ее выбор будет основан на достижениях, а не на воспоминаниях о светских или политических встречах на вечеринке. Сегодня она явилась на вечеринку по двум причинам. Во-первых, она дружила с помощником мэра Джерри Бауэром. Во-вторых, ее босс применил удачное сочетание настойчивости и дипломатии, чтобы открыть для нее вращающиеся двери дворца Стюарта.

— Господи, как ты великолепно выглядишь! — Джерри Бауэр, нарядный и красивый в своем смокинге, со светлыми волосами, вьющимися вокруг загорелого приветливого лица, остановился возле Деборы и крепко поцеловал ее в щеку. — Прости, мы не успели поговорить. Столько встреч и приветствий!

— У правой руки босса всегда полно дел! — Она улыбнулась, подняв бокал. — Скучать некогда.

— Стюарт превзошел самого себя.

Ее приятель окинул толпу взглядом политика. Ему нравилось это сборище богатых, знаменитых и влиятельных людей. Были у этого мероприятия другие аспекты. Пребывание на виду, контакт с владельцами магазинов, работниками промышленности — синими, серыми и белыми воротничками, пресс-конференции, речи, заявления! Джерри полагал, что, если хоть малую толику своего восемнадцатичасового рабочего дня он потрется локтями о роскошные костюмы и пощиплет канапе, день не пропал даром.

— Я совершенно ослеплена, — заверила его Дебора.

— Да, но нам нужен твой голос.

— Может быть, вы его получите.

— Как ты себя чувствуешь? — Пользуясь возможностью, он принялся наполнять тарелку закусками.

— Прекрасно. — Дебора лениво оглядела исчезающий синяк у себя на руке. Были и другие, более красочные метки, спрятанные под красным шелком.

— Правда?

Она снова улыбнулась.

— Правда. Конечно, я не хотела бы пережить это снова, но мне стало ясно, предельно ясно, что нам еще предстоит хорошо поработать, чтобы улицы Урбаны стали безопасными.

— Не нужно было тебе туда ходить, — пробормотал он.

Глаза у нее загорелись, словно она стояла на трибуне, щеки раскраснелись, подбородок вздернулся.

— Почему? Почему в городе должны быть места, где человеку опасно появляться? Мы что, должны смириться с тем фактом, что в Урбане есть районы, куда приличным людям вход заказан? Если мы…

— Ладно, ладно! — Он поднял руки в знак того, что сдается. — Единственный человек, которого политику не переговорить, — это юрист. Я же согласен с тобой, правда? — Он схватил у проходящего официанта бокал вина и напомнил себе, что это, может быть, его единственный бокал за долгий вечер. — Я только констатировал факт. Может быть, это неправильно, но такова правда.

— Это не должно быть правдой! — Ее глаза потемнели от досады и разочарования.



— Мэр ведет жесткую кампанию против преступности, — напомнил ей Джерри и, улыбнувшись, кивнул проходившим мимо избирателям. — Никто в городе не знает статистику лучше, чем я. Она, конечно, отвратительна, но мы собираемся ее улучшить. Просто нам понадобится время.

— Да уж! — Вздохнув, Дебора заставила себя не вступать в очередной спор с Джерри. — Только на это понадобится слишком много времени!

Он откусил кусочек моркови.

— Не хочешь ли ты сказать, что принимаешь сторону этого типа по имени Немезид? «Если закон не справляется достаточно быстро, то справлюсь я»?

— Нет, — твердо ответила Дебора. — Закон будет вершить правосудие должным образом. — Она верила в закон даже сейчас, когда он повсеместно нарушался. — Я не верю в крестовые походы. Слишком уж смахивают они на «комитеты бдительности»[1]. Хотя, должна признаться, я благодарна ему за донкихотство.

— Я тоже. — Он слегка дотронулся до ее плеча. — Только подумать, что с тобой могло случиться!

— Но ведь не случилось. — Страх и ощущение беспомощности были еще слишком свежи в ее памяти, чтобы она могла спокойно говорить о произошедшем. — Кстати, несмотря на всю романтическую шумиху, которая поднята вокруг него, он груб и резок. — Она сделала еще один глоток вина. — Я обязана ему, но вовсе не обязана его любить!

— Никто не понимает этого чувства лучше, чем политик.

Она расслабилась и засмеялась:

— Ладно, довольно профессиональных разговоров! Расскажи мне, кто есть кто, я должна это знать.

Джерри развлекал ее. Он всегда ее развлекал. В течение следующих нескольких минут он поглощал канапе и называл имена и налоговые счета лиц, наводнивших танцевальный зал Роял-Стюарт. Его остроумные, язвительные замечания заставляли ее хихикать. Когда они начали пробираться сквозь толпу, она легко взяла его под руку. По воле случая она повернула голову и в этом людском море увидела одно-единственное лицо.

Он стоял в группе из пяти или шести человек, с двумя красивыми женщинами, обе держали его под руки. Да, привлекателен, подумала она. Но в комнате было много привлекательных мужчин. Его густые темные волосы обрамляли длинное, тонкое, интеллигентное лицо. Она заметила выдающиеся скулы, глубоко посаженные карие, точнее сказать, шоколадного оттенка глаза. Ей показалось, что в них читалась скука. Полные, слегка капризные губы скривились в слабом подобии улыбки.

Смокинг сидел на мужчине так, словно он в нем родился. Легко, небрежно. Длинным пальцем он убрал непокорный локон со щеки рыжеволосой девушки, стоявшей рядом с ним. Она что-то сказала, и он улыбнулся еще шире.

Затем, не поворачивая головы, он лишь перевел взгляд на Дебору.

— …и она купила маленьким чудовищам широкоэкранный телевизор.

— Что? — Дебора заморгала и, понимая, что это абсурд, почувствовала, словно ее только что расколдовали. — Что?

— Я тебе рассказывал о пуделях миссис Форт-Райт.

— Джерри, кто это? Вон там! С рыжеволосой девицей по одну сторону и с блондинкой по другую.

Посмотрев, Джерри состроил гримасу, затем пожал плечами:

— Меня удивляет, что у него на плечах не сидит брюнетка. Обычно женщины липнут к нему, словно на нем не смокинг, а липучка для мух!

Дебора и сама видела это.

— Кто он такой?

— Гатри, Гейдж Гатри.

Она немного прищурилась и прикусила губу.

— Откуда мне знакомо это имя?

— Да оно же почти каждый день появляется на страницах светской хроники «Уорл».

— Я не читаю светскую хронику. — Прекрасно понимая, что это невежливо, Дебора пристально всматривалась в незнакомца на другом конце комнаты. — Я определенно знаю его, — пробормотала она. — Только не могу вспомнить откуда.

— Вероятно, ты слышала его историю. Раньше он был полицейским.

— Полицейским? — Дебора удивленно подняла брови. Для полицейского он слишком комфортно чувствует себя среди богатых и привилегированных людей.

— И, по-видимому, хорошим здесь, в Урбане. Несколько лет назад они с напарником попали в неприятную переделку. Очень неприятную. Напарник погиб, а Гатри сочли убитым.

Ее память поблуждала, затем вернулась на место.

— Теперь припоминаю! Я следила за его историей. Господи, да он же был в коме…

— Девять или десять месяцев, — подсказал Джерри. — Он был подключен к системе жизнеобеспечения, и врачи от него уже почти отказались, когда он открыл глаза и пришел в себя. Он больше не мог патрулировать улицы и занялся офисной работой. Пока он лежал в коме, на него неожиданно свалилось богатое наследство, так что, полагаю, можно сказать, что он взял деньги и убежал.

Наверное, этого было недостаточно, подумала она. Денег много не бывает.

Джерри с аппетитом уничтожал сокращающиеся запасы деликатесов на своей тарелке, одновременно высматривая что-нибудь интересное.

— Он вполне наверстал упущенное. По-видимому, женщины находят его неотразимым. Конечно, может быть, их привлекает, что в тридцать с небольшим лет он стал обладателем наследства в три миллиона долларов. — Покусывая сдобренную специями креветку, Джерри наблюдал, как Гейдж мягко отделился от группы и направился к ним. — Так-так, — тихо произнес он. — Похоже, интерес взаимный!

Гейдж заметил ее сразу же, как она вошла в танцевальный зал. Он терпеливо наблюдал, как она смешалась с толпой, затем отделилась от нее. Ведя светскую беседу, он не пропускал ни одного ее движения. Он видел, как она улыбается Джерри, наблюдал, как другой мужчина целует ее и небрежно кладет ей на плечо руку.

Надо выяснить, какая между ними связь. Хотя это не имеет значения.

Не должно иметь значения, поправился он, у Гейджа нет времени на знойных брюнеток с умными глазами! Но он твердым шагом направился к ней.

— Джерри, — улыбнулся Гейдж. — Как я рад снова встретить вас!

— Это всегда приятно, мистер Гейдж! Вам здесь нравится?

— Конечно! — Гейдж перевел взгляд с Джерри на Дебору: — Здравствуйте!

По какой-то нелепой причине она лишилась дара речи.

— Дебора, позволь представить тебя Гейджу Гатри. Мистер Гатри, помощник окружного прокурора Дебора О'Рурк.

— Помощник окружного прокурора! — воскликнул Гейдж и широко улыбнулся. — Приятно узнать, что юстиция находится в руках столь милых и обаятельных.

— Компетентных, — поправила она. — Я предпочитаю быть компетентной.

— Разумеется. — Хотя она этого не предлагала, он взял ее за руку и подержал в течение нескольких секунд.

Берегись! Это предостережение промелькнуло в голове у Деборы в тот момент, когда ее ладонь соприкоснулась с его ладонью.

— Простите, я ненадолго вас оставлю. — Джерри снова положил руку на плечо Деборе. — Меня зовет мэр.

— Конечно. — Она заставила себя улыбнуться ему, хотя ей стыдно было признаться, что она забыла о его присутствии.

— Вы недолго живете в Урбане, — заметил Гейдж.

Несмотря на смущение, Дебора в упор посмотрела на него:

— Около полутора лет. А что?

— Потому что я бы знал.

— Правда? Вы ведете учет всех помощников окружного прокурора?

— Нет. — Он провел пальцем по ее жемчужной сережке. — Только красивых. — Смущение, мелькнувшее в ее глазах, привело его в восторг. — Хотите потанцевать?

— Нет. — Она глубоко, спокойно вздохнула. — Нет, спасибо. Вообще-то мне пора. У меня много работы.

Он посмотрел на часы:

— Еще только одиннадцатый час.

— Закон не знает времени, мистер Гатри.

— Гейдж! Я вас подвезу.

— Нет. — Ее тотчас же охватила безотчетная паника. — Нет, в этом нет необходимости.

— Если в этом нет необходимости, тогда, может быть, просто доставите мне удовольствие?

Он мягок, подумала она, слишком мягок для человека, который только что отделался от блондинки и рыжеволосой. Ей вовсе не улыбалась роль брюнетки в этом трио!

— Мне бы не хотелось уводить вас с вечеринки.

— Я никогда не остаюсь на вечеринках допоздна.

— Гейдж. — Рыжеволосая девица с обиженно надутыми влажными губами качающейся походкой подошла и потянула его за руку. — Лапочка, ты не танцевал со мной. Ни разу.

Дебора, пользуясь случаем, кратчайшим путем направилась к выходу.

Она понимала, что это глупо, но мысль о том, чтобы сесть с ним в машину, почему-то пугала ее. Чистой воды инстинкт, предположила она, потому что на первый взгляд Гатри был мягким и располагающим к себе человеком. Но она что-то чувствовала… Подводные течения. Темные, опасные подводные течения. Дебора решила не добавлять в список своих знакомых Гейджа Гатри.

Она вышла в парящую летнюю ночь.

— Остановить вам машину, мисс? — спросил швейцар.

— Нет! — Гейдж твердо схватил ее за локоть. — Спасибо.

— Мистер Гатри… — начала она.

— Гейдж. Вот моя машина, мисс О'Рурк. — Он показал на длинный сверкающий черный лимузин.

— Она замечательна, но меня вполне устроит и такси, — сквозь зубы произнесла она.

— Но не меня. — Он кивнул в сторону высокого, грузного человека, вставшего с водительского места и открывшего заднюю дверцу. — На улицах ночью опасно. Я просто хочу убедиться, что вы благополучно добрались туда, куда вам нужно.

Она отступила на шаг и оглядела его долгим внимательным взглядом, как оглядывают фотографию подозрительного человека. Сейчас, со своей полуулыбкой на губах, он не казался ей опасным. Фактически, подумала она, он выглядит немного печальным. И немного одиноким.

Дебора повернулась к лимузину. Желая скрыть свое смущение, она мельком взглянула на Гейджа через плечо:

— Мистер Гатри, вам кто-нибудь когда-нибудь говорил, что вы нахал?

— Часто, мисс О'Рурк.

Он сел рядом с ней и протянул ей красную розу на длинном стебле.

— А вы подготовились, — пробормотала она. «Интересно, — пронеслось у нее в голове, — цветок предназначался блондинке или рыжеволосой?»

— Стараюсь. Так куда вас отвезти?

— В Дом правосудия. Это на углу Шестой и…

— Я знаю, где он находится. — Гейдж нажал кнопку, и стекло, отделяющее их от водителя, бесшумно опустилось. — В Дом правосудия, Фрэнк.

— Хорошо, сэр.

Стекло снова поднялось.

— Мы обычно работаем на одной стороне, — заметила Дебора.

— И что же это за сторона?

— Закона.

Он повернулся к ней и бросил на нее почти гипнотический взгляд темных глаз. Она невольно спросила себя, что он видел, когда много месяцев пребывал в этом странном мире, пограничном между жизнью и смертью.

— Вы защитница закона?

— Хотелось бы так думать.

— И все же вы с удовольствием заключаете сделки и снимаете обвинения.

— Система перегружена, — пыталась защититься Дебора.

— Ах да, система. — Легким движением плеча он, казалось, отверг все сказанное ею. — Откуда вы?

— Из Денвера.

— Нет, для уроженки Денвера у вас в голосе не чувствуется шелеста кипарисовых деревьев и цветов магнолии.

— Я родилась в Джорджии, но мы с сестрой много где жили. До, переезда в Урбану я жила в Джорджии.

Сестра, заметил он. Не родители, не семья, а только сестра. Но давить на нее не стал. Пока.

— А почему вы переехали оттуда?

— Потому что это был вызов. Я хотела показать, что годы учебы не прошли для меня бесследно. Мне хочется верить, что я умею различать добро и зло. — Она подумала о деле Мендеса и четырех членов банды, которые были арестованы и теперь ожидали суда. — И недавно я сделала это.

— Вы идеалистка.

— Может быть. Что же в этом плохого?

— Идеалистов подчас ждет трагическое разочарование. — Некоторое время он молчал, рассматривая ее.

Уличные фонари и фары проходящих машин прорезали темноту салона лимузина и блекли. Прорезали и блекли. Она была красива и при свете, и в темноте. Более чем красива, в ее взгляде чувствовалась сила. Сила, происходящая от сочетания ума и решительности.

— Хотел бы я увидеть вас в суде, — сказал он.

Она улыбнулась, и к силе и красоте добавился еще один элемент. Честолюбие. Поразительное сочетание.

Ему хотелось дотронуться до нее, лишь слегка провести кончиком пальца по этим прекрасным белым плечам. Он спрашивал себя, достаточно ли будет одного прикосновения. Опасаясь, что этого будет недостаточно, он с трудом себя сдерживал. Когда лимузин подкатил к тротуару и остановился, он испытал облегчение и разочарование.

Дебора повернулась и равнодушно посмотрела из окна на старинное, украшенное башней здание Дома правосудия.

— Быстро, — пробормотала она, тоже немало разочарованная.

Когда водитель открыл дверцу, она ступила на тротуар.

— Мы еще увидимся?

С секунду она смотрела на него через плечо.

— Может быть. Спокойной ночи.

Некоторое время он сидел, вдыхая шлейф ее духов.

— Домой? — спросил водитель.

— Нет. — Гейдж сделал долгий, успокаивающий вздох. — Оставайся здесь и отвези ее домой, когда она закончит. А мне нужно пройтись.

Глава 2

Как боксер, ошеломленный слишком большим количеством ударов, Гейдж пытался отделаться от кошмара. Он просыпался бездыханный и весь в поту. Когда мучительная тошнота проходила, он снова ложился и смотрел на высокий узорный потолок спальни.

Пятьсот двадцать три гипсовых розетки. Он считал их день за днем во время своего медленного и мучительного, выздоровления. Почти как заклинание он начинал считать их снова, ожидая, что его пульс станет ровнее.

Ирландские льняные простыни смялись и промокли, но он оставался неподвижным и считал. Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь… В комнате стоял легкий острый запах гвоздик. Одна из горничных поставила их на стол с выдвижной крышкой у окна. Продолжая считать, он пытался догадаться, в какую вазу она их поставила. Уотерфорд? Дрезден? Веджвуд? Гейдж продолжал этот монотонный счет, пока не почувствовал, что начинает успокаиваться.

Он не знал, когда сновидение снова явится ему. Он полагал, что должен благодарить судьбу, что не видит этот сон еженощно, но все равно в его внезапных, капризных появлениях было что-то ужасное.

Успокоившись, он нажимал кнопку возле постели. Шторы на широком окне раздвигались, и комната наполнялась светом. Он осторожно расправлял один мускул за другим, чтобы удостовериться, что еще контролирует их.

Как человек, преследующий собственных демонов, он снова и снова пересматривал свой сон. Как всегда, все ощущения с кристальной чистотой всплывали в его памяти.

Они работали под прикрытием. Гейдж и его напарник Джек Макдауэлл. После пяти лет они были больше чем напарниками. Они были братьями. Каждый рисковал жизнью, спасая другого. И каждый готов был без колебаний сделать это снова. Они вместе работали, вместе пили, ходили на бейсбольные матчи, спорили о политике.

В течение более чем года они действовали под именами Демереса и Гейтса, изображая двух экстравагантных торговцев кокаином и крэком. С помощью терпения и хитрости они проникли в один из самых крупных наркокартелей Восточного побережья. Урбана была его центром.

Они могли бы произвести дюжину арестов, но и они, и департамент пришли к соглашению, что их цель — заправила.

А его имя, к всеобщему разочарованию оставалось тайной.

Но сегодня они с ним повстречаются. Сделка была заключена с большим трудом. Демерес и Гейтс несли в своем армированном сталью портфеле пять миллионов долларов наличными. Они должны были обменять их на первосортный кокаин. И должны были иметь дело только с тем, кто этим занимается.

Они ехали к гавани на выполненном по индивидуальному заказу «мазерати», которым Джек так гордился. Имея поддержку из дюжины человек и собственное солидное прикрытие, они пребывали в приподнятом настроении.

Джек был смышленым, неразговорчивым ветераном-полицейским, верным семьянином. У него была хорошенькая, спокойная жена и маленький пострел-сынишка. С каштановыми волосами, зачесанными назад, с перстнями на пальцах и в шелковом костюме, идеально сидящем на нем, он сильно смахивал на богатого бессовестного дельца.

Контраст между напарниками был огромен. Джек происходил из семьи потомственных полицейских и вырос в трехэтажном доме без лифта в Ист-Энде, мать воспитывала его одна. Иногда сына навещал отец, любивший бутылку не меньше, чем пистолет. Джек поступил на службу в полицию сразу после школы.

Гейдж происходил из семьи бизнесменов, успешных людей, отдыхавших на Палм-Бич и игравших в гольф в загородных клубах. Его родители были по жизненному стандарту ближе к рабочему классу, предпочитая вкладывать деньг, время и мечты в небольшой элегантный французский ресторан на верхнем восточном берегу. Эти мечты в конечном счете их и убили.

Однажды, закрыв ресторан поздним холодным осенним вечером и не пройдя десяти футов от двери, они были ограблены и жестоко убиты.

Осиротев до своего второго дня рождения, Гейдж вырос в неге и холе в семье безумно любивших его тети и дяди. Он играл в теннис, а не на улицах, и считалось, что он пойдет по стопам брата покойного отца, президента империи Гатри.

Но он так и не смог забыть жестокой, несправедливой гибели своих родителей и сразу же по окончании колледжа поступил на службу в полицию.



Несмотря на разницу в происхождении, у них была одна общая жизненно важная черта: они оба верили в закон.

— Сегодня мы схватим его за задницу, — сказал Джек, глубоко затянувшись сигаретой.

— Давно пора, — пробормотал Гейдж.

— Шесть месяцев подготовки, восемнадцать месяцев глубокого прикрытия. Двух лет вполне достаточно чтобы прижать к ногтю этого подонка. — Напарник повернулся к Гейджу и подмигнул. — Конечно, мы могли бы взять эти пять лимонов и убежать к чертовой бабушке. Что скажешь, малыш?

Хотя Джек был всего на пять лет старше Гейджа, он всегда называл его «малышом».

— Я всегда мечтал побывать в Рио.

— Да, я тоже. — Джек выбросил из окна машины тлеющий окурок. Тот, упав на асфальт, зашипел.

— Мы могли бы купить виллу и вести красивую жизнь. Полно женщин, полно рома, полно солнца. Как тебе такая перспектива?

— Дженни расстроится.

Джек хихикнул при упоминании о своей жене.

— Да уж, это, вероятно, выведет ее из себя. Она заставит меня в течение месяца спать в каморке. Догадываюсь, нам сейчас лучше дать этому парню под задницу. — Он взял крошечный радиопередатчик. — Это Белоснежка, прием, прием.

— Да, да, Белоснежка. Это Вялый.

— А то я не знаю, — пробормотал Джек. — Мы на подходе, у семнадцатого пирса. Держите нас на прицеле. Это относится к Счастливчику, Чихальщику и остальным вашим гномам.

Гейдж заехал в тень дока и выключил мотор. До него доходили запахи воды, гниющей рыбы и отбросов. Следуя полученным инструкциям, он дважды мигнул фарами, сделал паузу, потом мигнул еще два раза.

— Прямо Джеймс Бонд, — сказал Джек и широко улыбнулся. — Ты готов, малыш?

— Еще как готов.

Джек снова закурил и выпустил дым сквозь зубы.

— Тогда вперед!

Они двигались осторожно, Джек нес портфель с мечеными купюрами и микропередатчиком, У обоих были наплечные кобуры с полицейскими кольтами 38-го калибра. У Гейджа к икре был прикреплен запасной кольт 25-го калибра.

Плеск воды о дерево, беготня крыс по бетону. Тусклый полусвет затянутой облаками луны. Резкий запах табака от сигареты Джека. Маленькие бисеринки пота, выступившие у них между лопатками.

— Кажется, что-то не так, — тихо произнес Гейдж.

— Не пугай меня, малыш. Сегодня мы их прижмем к ногтю!

Кивнув, Джек поборол приступ волнения. Но все же потянулся за пистолетом, когда из тени вышел маленький человечек. Широко улыбнувшись, тот поднял руки и показал ладони.

— Я один, — произнес он. — Как и договаривались. Я Монтега, ваш сопровождающий.

У него были темные взъерошенные волосы и длинные усы. Когда он улыбнулся, Гейдж заметил блеск золотых зубов. Как и на них, на нем был дорогой костюм, скроенный так, чтобы под ним можно было скрыть автоматическое оружие. Монтега осторожно опустил одну руку и вынул длинную тонкую сигару.

— Подходящая ночь для небольшой прогулки на лодке, si?

— Si. — Джек кивнул. — Не возражаете, если мы вас обыщем? Пусть все оружие будет у нас, пока мы не прибудем на место.

— Понятно. — Монтега зажег сигару тонкой золотой зажигалкой. По-прежнему улыбаясь, он зажал сигару между зубами.

Гейдж увидел, как он осторожно засунул зажигалку обратно в карман.

И тут раздался выстрел и знакомый свист пули, выпущенной из пистолета. На кармане костюма стоимостью в полторы тысячи долларов образовалась дыра, Джек упал на землю.

Даже сейчас, четыре года спустя, Гейдж видел все, как в ужасной замедленной съемке. Застывший, уже мертвый взгляд Джека, наповал сраженного пулей. Портфель, несколько раз перевернувшийся, прежде чем упасть на землю. Запасная команда, с криком бросившаяся на помощь. Невероятно медленным жестом Гейдж потянулся за оружием.

Монтега повернулся к нему, широко улыбнувшись и оскалив золотые зубы.

— Копы вонючие, — произнес он и выстрелил.

Даже сейчас Гейдж чувствовал, как что-то горячее взорвалось у него в груди. Тепло — невыносимое, несказанное. Он видел, как падает навзничь. И уплывает в какую-то бесконечность. Бесконечность и темноту.

Он был мертв.

Он знал, что убит. Он видел себя. Смотрел вниз и видел свое тело, распростертое на залитом кровью причале. Полицейские суетились над ним, ругаясь и копошась, как муравьи. Он наблюдал за ними бесстрастно, не чувствуя ни своего тела, ни боли.

Затем появились врачи, и боль почему-то вернулась. У него не хватило сил бороться с ними и уйти туда, куда ему хотелось.

Операционная. Светло-голубые стены, резкий свет, сверкание стальных инструментов. Сигналы, сигналы, сигналы мониторов. Затрудненное шипение респиратора. Он дважды легко переставал дышать, тихо и невидимо, наблюдая, как хирургическая команда борется за его жизнь. Он хотел сказать им, чтобы они остановились, что он не хочет возвращаться туда, где ему снова могут причинить боль. Снова чувствовать.

Но они были искусны и решительны и вернули его душу в несчастное травмированное тело. И он на некоторое время вернулся в черноту.

Все изменилось. Он помнил, как плавал в какой-то серой жидкости, напоминающей об утробе, в которой пребывал до рождения. Там безопасно. Спокойно. Время от времени он слышал, как кто-то говорит. Кто-то громко, настойчиво произносил его имя. Но он предпочитал игнорировать эти голоса. Рыдающей женщины — тети. Надтреснутый, молящий голос дяди.

Время от времени он ощущал вторжение света. Хотя он ничего не чувствовал, но ощущал, как кто-то поднимает ему веки, впуская в его зрачки сверкающий луч.

Это был поразительный мир. Он слышал биение своего сердца. Мягкое, настойчивое биение и свист. Он чувствовал запах цветов. Только однажды его затмил скользкий антисептический запах больницы. И он слышал музыку, тихую, спокойную музыку. Бетховена, Моцарта, Шопена.

Позже он узнал, что одна из медсестер настолько прониклась симпатией к нему, что принесла в палату небольшой проигрыватель. Она часто приносила из других палат увядающие букеты и тихим материнским голосом беседовала с ним.

Иногда он принимал ее за свою мать, и ему становилось невыносимо грустно.

Когда туманы ставшего привычным серого мира начали исчезать, он пытался с этим бороться. Он хотел остаться там. Но как бы глубоко ни погружался, он по-прежнему всплывал все ближе к поверхности.

Пока, наконец, не открыл глаза свету.

Это была худшая часть кошмара, думал теперь Гейдж. Когда он открыл глаза и понял, что жив.

Гейдж устало слез с постели. Он преодолел инстинкт смерти, преследовавший его в течение этих первых недель. Но по утрам он страдал от кошмара, ему хотелось проклясть мастерство и преданность медицинского персонала, вернувшего его с того света.

Но Джека они не спасли, как не спасли его собственных родителей, которые умерли прежде, чем он успел узнать их. У них не хватило мастерства спасти тетю и дядю, которые вырастили его в безмерной любви и умерли за несколько недель до того, как он вышел из комы.

Но его они спасли. Гейдж понимал почему.

Дело в даре, проклятом даре, пришедшем к нему в те девять месяцев, когда его душа созревала. А поскольку его спасли, ему ничего не оставалось, кроме того, чтобы сделать то, что ему надлежало сделать.

Он с тупым смирением приложил правую руку к светло-зеленой стене спальни и сосредоточился. Он услышал шум у себя в голове, которого больше никто не мог слышать. Затем его рука исчезла быстро и полностью.

Нет, она существовала! Он ее чувствовал. Но не видел. Ни очертаний, ни силуэта костяшек. Рука исчезла начиная с самого запястья. Стоит ему сосредоточиться, и все его тело исчезнет точно так же!

Он до сих пор помнил, как это случилось в первый раз и как это его ужаснуло и потрясло. Он заставил снова появиться свою руку и рассмотрел. Она была той же самой. С широкой ладонью и длинными пальцами, немного мозолистой. Обычная рука человека, ставшего необычным.

Неплохая штука, подумал он, для человека, разгуливающего по ночным улицам и ищущего преступников!

Он сжал кулак и направился в примыкающую ванную принять душ.


Утром в 11.45 Дебора терпеливо дожидалась своей очереди в 25-м полицейском участке. Она не очень удивилась, когда ее туда вызвали. Четыре гангстера, застрелившие Рико Мендеса, содержались в разных камерах. Так от них будет легче добиться признания в убийстве, покушении на убийство, незаконном хранении оружия и прочих преступлениях, в которых их обвиняли. И добиться индивидуально, так, чтобы не дать им возможности подтвердить версии друг друга.

Ровно в девять ей позвонил адвокат Карла Парино, одного из задержанных. Это будет их третья встреча. На каждой предыдущей встрече она твёрдо отказывалась от любых его предложений о сделке. Адвокат Парино просил сохранить своему подзащитному жизнь, а сам Парино был грубым, противным и надменным. Но Дебора заметила, что при каждом допросе Парино давал все больше показаний.

Инстинкт подсказывал ей, что ему есть что рассказать, но он боится.

Воспользовавшись своей стратегией, Дебора согласилась на встречу, но отложила ее на пару часов. Похоже, Парино был готов заключить сделку, но так как его взяли с поличным, с оружием в руках и при двух свидетелях, то он мог с тем же успехом расплатиться золотыми чипсами.

В ожидании, пока Парино привезут из тюрьмы, она вновь просмотрела свои записи по этому делу. Поскольку она помнила их наизусть, вернулась памятью во вчерашний вечер.

Что же за человек Гейдж Гатри, спрашивала она себя. Тип, который заталкивает женщину в лимузин против ее воли через пять минут после знакомства. Затем оставляет этот лимузин в ее распоряжении на два с половиной часа. Она вспомнила, какое удивление испытала, выйдя в час ночи из Дома правосудия и обнаружив, что черный лимузин с молчаливым увальнем-шофером терпеливо дожидается, чтобы отвезти ее домой.

Приказ мистера Гатри.

Хотя мистера Гатри в машине не было, она чувствовала его присутствие во все время поездки из центра города к ее дому в нижнем Уэст-Энде.

Могущественный человек, размышляла она. Внешностью, личностью, да и просто мужской привлекательностью. Оглядывая полицейский участок, она пыталась представить, как этот элегантней, слегка грубоватый человек в смокинге работал здесь.

25-й участок был одним из самых крепких в городе. И именно здесь шесть лет работал детектив Гейдж Гатри.

Трудно связать, думала она, приятного, очаровательного человека и грязный линолеум, резкий флуоресцирующий свет и запахи пота и несвежего кофе, сдобренные липким ароматом очистителя воздуха с запахом хвои.

Он любил классическую музыку, потому что в его лимузине звучал Моцарт, и все же несколько лет проработал в 25-м участке среди криков, ругательств и пронзительных звонков.

Из его досье, которое Дебора запросила, она узнала, что Гатри был хорошим полицейским, иногда безрассудным, но никогда не переходившим грань. По крайней мере, если верить записям. Наоборот, записи были полны благодарностей.

Он и его напарник разорвали сеть проституции, вовлекавшей в преступный бизнес малолеток, способствовали аресту трех видных бизнесменов, построивших очередную финансовую пирамиду, выслеживали торговцев наркотиками, мелких и крупных, обнаружили полицейского-проходимца, использовавшего свой значок для сопровождения откупных денег от владельцев мелких магазинов в азиатской части Урбаны.

Работая под прикрытием, они положили конец одному из крупнейших на Восточном побережье наркокартелей. И в конце концов пострадали сами.

Что в нем так поражает, спрашивала себя Дебора. Может быть, изысканный богатый бизнесмен — это всего лишь иллюзия, а на самом деле он тот же самый грубый полицейский, которым некогда был? Или он просто вернулся к своему привилегированному положению, желая вычеркнуть из жизни те годы, когда служил в полиции? Кто есть настоящий Гейдж Гатри?

Она покачала головой и вздохнула. В последнее время она много думала об иллюзиях. После той ночи в переулке она вдруг осознала ужасающую реальность собственной смертности. И была спасена тем, кто в глазах многих был не более чем призраком. Хотя до того дня она твердо верила, что сумела бы постоять за себя.

Немезид достаточно реален, размышляла Дебора. Она видела его, слышала его, и он даже причинил ей массу неприятностей. И все же, когда его образ возникал в ее голове, он подергивался чем-то вроде тумана. Интересно, если бы она дотронулась до него, прошла бы ее рука насквозь?

Что за вздор! Надо хорошенько выспаться, подобные фантазии возникают в ее голове от переутомления.

Но она почему-то собиралась снова найти этот призрак и разгадать все его загадки.

— Мисс О'Рурк?

— Да. — Она встала и протянула руку молодому и раздраженному адвокату. — Еще раз здравствуйте, мистер Симмонс.

— Да, вот… — Он нацепил на крючковатый нос очки в черепаховой оправе. — Я вам очень признателен, что вы согласились на эту встречу.

— Давайте без предисловий! — За спиной у Симмонса стоял Парино в сопровождении двоих полицейских. На лице у него застыла презрительная усмешка, на запястьях блестели наручники. — Мы здесь для дела, так что хватит болтать!

Кивнув, Дебора направилась в небольшой кабинет. Она положила портфель на стол и села, сложив руки перед собой. В элегантном темно-синем костюме и белой блузке она очень напоминала южную красавицу с прекрасными манерами. Но ее глаза, такие же темные, как и лен ее костюма, обжигали Парино. Она изучила полицейские фотографии Мендеса и видела, что могут сделать с шестнадцатилетним мальчишкой ненависть и автоматическое оружие.

— Мистер Симмонс, вы сознаете, что из четверых подозреваемых в убийстве Рико Мендеса вашему клиенту предъявляются наиболее серьезные обвинения?

— А можно их снять? — Парино протянул руки в наручниках.

Дебора взглянула на него:

— Нет.

— Ну же, малышка! — Он бросил на нее, как ей показалось, плотоядный взгляд. — Ты что, боишься меня, а?

— Вас, мистер Парино? — Она скривила губы, и в ее голосе слышался холодный сарказм. — Да нет: Я каждый день давлю отвратительных маленьких жуков. А вот вы должны меня бояться. Я собираюсь упрятать вас в тюрьму. — Она снова бросила взгляд на Симмонса. — Давайте не будем терять время. Мы все трое знаем, как обстоит дело. Мистеру Парино девятнадцать лет, но судить его будут как взрослого. Как будут судить остальных, как взрослых или как детей, еще предстоит определить. — Она вынула свои записи, хотя не очень-то нуждалась в них. — Смертоносное оружие было найдено в квартире мистера Парино, на нем остались отпечатки пальцев мистера Парино.

— Мне его подбросили, — настаивал Парино. — Я раньше никогда в жизни его не видел.

— Это вы скажете судье, — предложила Дебора. — Два свидетеля утверждают, что именно вы сидели в машине, завернувшей за угол Третьей авеню и рынка 2 июня в 11.45. Те же два свидетеля именно в мистере Парино опознали человека, высунувшегося из машины и десять раз выстрелившего в Рико Мендеса.

Парино начал ругаться и кричать что-то насчет доносчиков и о том, что он с ними сделает, когда выйдет отсюда. И что он сделает с ней. Не потрудившись повысить голос и по-прежнему глядя на Симмонса, Дебора продолжила:

— У нас налицо хладнокровное убийство. И штат будет требовать смертного приговора. — Она сложила руки на своих записях и кивнула Симмонсу. — Ну, так о чем вы хотели поговорить?

Симмонс потянул за свой галстук. Дым от сигареты Парино шел в его сторону, и поэтому глаза адвоката слезились.

— Мой клиент информирован, что имеет право обратиться в офис окружного прокурора и предложить сотрудничество. — Адвокат прочистил горло. — В обмен на льготы и на смягчение выдвинутых против него обвинений. От убийства до незаконного хранения оружия.

Дебора подняла бровь, в тишине было слышно, как бьется ее сердце.

— Я жду продолжения.

— Это не шутка, сестренка! — Парино склонился над столом. — Мне есть что предложить, и тебе лучше принять правила игры.

Дебора нарочитыми движениями положила свой записи обратно в портфель, защелкнула замок и встала.

— Ты подонок, Парино! Ничто, ничто из того, что ты собираешься предложить, не вернет тебе свободы. Если ты думаешь, что тебе удастся обвести вокруг пальца меня и наших сотрудников, то ты глубоко заблуждаешься!

Увидев, что она направилась к двери, Симмонс вскочил:

— Пожалуйста, мисс О'Рурк, давайте обсудим ситуацию!

Дебора резко повернулась к нему:

— Конечно, обсудим. Как только вы сделаете мне реальное предложение.

Парино сказал что-то короткое и непристойное, отчего Симмонс побледнел. Дебора холодно, бесстрастно взглянула на него.

— Штат будет настаивать на обвинении в убийстве и смертном приговоре, — спокойно произнесла она. — И поверьте мне, я позабочусь о том, чтобы общество избавили от вашего клиента, как, от пиявки.

— Я выйду отсюда! — заорал на нее Парино, вскочив и бешено сверкнув глазами. — И уж тогда я разыщу тебя, сука!

— Вы не выйдете отсюда, — Она посмотрела на него через стол холодным немигающим взглядом. — Я очень хорошо выполняю свои обязанности, Парино, то есть засаживаю маленьких бешеных животных вроде вас в клетки. В вашем же случае я постараюсь приложить все свои силы. Вы не выйдете отсюда, — повторила она. — А когда вы будете томиться в камере смертников, я хочу, чтобы вы вспоминали обо мне.

— Убийство второй степени, — быстро произнес Симмонс.

— Тебе не удастся продать меня, сукин сын! — словно бешеное эхо, раздался голос его клиента.

Дебора проигнорировала Парино и посмотрела в напряженные глаза Симмонса. Что-то здесь нечисто, она это чувствовала.

— Убийство первой степени, — повторила она. — Пожизненное заключение, а не смертная казнь, если, конечно, не вскроются какие-нибудь факты, затрагивающие мои интересы.

— Пожалуйста, позвольте мне поговорить с моим клиентом. Мне нужна минута, не больше.

— Конечно. — Она оставила истекающего потом адвоката с его орущим клиентом.

Двадцать минут спустя она снова встретилась с Парино за поцарапанным столом. Он был бледнее, спокойнее и докурил сигарету до фильтра.

— Выкладывайте свои карты Парино, — предложила она.

— Я требую неприкосновенности.

— От каких-либо обвинений, которые могут быть выдвинуты против вас на основании информации, которую вы мне дадите? Договорились. — Он уже был у нее в кармане.

— И защиты.

— Это гарантированно.

Он заколебался, играя сигаретой и прожженной пластиковой пепельницей. Но она знала, что загнала его в угол. Двадцать лет.

Адвокат обещал, что, вероятно, через двадцать лет он будет условно освобожден.

Двадцать лет тюрьмы все равно лучше, чем электрический стул. Крепкий парень сумеет постоять за себя в местах не столь отдаленных. А Парино считал себя очень крепким парнем.

— Я кое-что поставлял каким-то парням. Тяжелые наркотики. Перевозил это барахло с доков к антикварному магазину в центре города. Мне хорошо платили, слишком хорошо, поэтому я понял, что, кроме старинных ваз, в этих корзинах есть что-то еще. — Неуклюжий в своих наручниках, он прикурил от тлеющего фильтра другую сигарету. — Вот я и решил сам посмотреть. Открыл одну из корзин. Она была набита кокаином. Черт, я никогда не видел столько снега! Сто, может быть, сто пятьдесят фунтов. И он был чистым.

— Откуда вам это известно?

Он облизал губы, затем широко улыбнулся.

— Я взял один из пакетов и засунул под рубашку. Говорю вам, этого достаточно, чтобы засадить любое рыло в штате на двадцать лет.

— Как называется магазин? Он снова облизал губы.

— Я хочу знать, заключим ли мы сделку?

— Да, если ваша информация подтвердится. А если вы водите меня за нос, то нет.

— «Вечное». Вот как он называется. Это на Седьмой. Мы делали туда поставки один, может быть, два раза в неделю. А вот как часто там был кокаин, а как часто античные штучки, не знаю.

— Назовите мне несколько имен.

— Того парня, который работал со мной в доках, звали Мышь. Просто Мышь, это все, что я знаю.

— Кто вас нанял?

— Один парень. Он пришел к Лоредо, в бар в Уэст-Энде, где ошиваются ребята из нашей группировки «Дьяволы». Он сказал, что у него есть работа, если у меня сильный хребет и я умею держать язык за зубами. Вот мы с Реем и согласились.

— Рей?

— Рей Сантьяго. Он один из нас, «Дьяволов».

— Как выглядел человек, который вас нанял?

— Маленький, довольно страшненький парень. Большие усы, пара золотых зубов. Пришел к Лоредо в хорошем костюме, но никому в голову не приходило якшаться с ним.

Дебора взяла свои записки, кивнула, уверенная, что Парино выжат до конца.

— Хорошо, я это проверю. Если вы были честны со мной, то убедитесь, что и я честна с вами. — Она встала и взглянула на Симмонса: — Я с вами свяжусь.

Когда она покинула кабинет, в голове у нее стучало, У нее сдавило виски и закружилась голова, как всегда, когда она сталкивалась с людьми типа Парино.

Господи, ему девятнадцать лет, думала она, бросая дежурному сержанту жетон посетителя. Едва получил право голосовать, а уже с особой жестокостью застрелил другого человека! Она знала, что он не испытывает угрызений совести. «Дьяволы» считали эти перевозки неким племенным ритуалом. А она, как представитель закона, заключила с ним сделку!

Так работает система, напомнила она себе, выйдя из душного полицейского участка в палящий зной. Она продаст Парино, как фишку в покере, и, возможно, выйдет на более крупную фигуру. В результате Парино проведет остаток юности и большую часть взрослой жизни за решеткой.

Она надеялась, что семья Рико Мендеса почувствует: юстиция работает.

— Неудачный день?

По-прежнему нахмуренная, она повернулась, прикрыла глаза ладонью и увидела Гейджа Гатри.

— А, здравствуйте. Что вы тут делаете? — Поджидаю вас.

Она подняла бровь, осторожно обдумывая правильную реакцию. Сегодня на нем был серый костюм, очень элегантный и в меру дорогой. Несмотря на высокую влажность, его белая рубашка казалась свежей. Серый шелковый галстук был аккуратно завязан.

Он выглядел именно тем, кем и был. Успешным, богатым бизнесменом. Пока не посмотришь ему в глаза, подумала Дебора. Тогда можно увидеть, что женщин притягивает к нему нечто более элементарное, нежели богатство и положение.

Она отреагировала единственным вопросом, показавшимся ей адекватным:

— Зачем?

Он улыбнулся. Гейдж ясно видел ее осторожность и опаску, и это его забавляло. — Чтобы пригласить вас позавтракать.

— А… Что ж, это очень славно, но…

— Вы же едите, правда?

Он смеялся над ней! В этом не было никакого сомнения!

— Да, почти каждый день. Но в данный момент я работаю.

— Вы посвятили себя служению обществу, не так ли, Дебора?

— Мне хочется думать, что да. — В его голосе ей слышалось столько сарказма, что это начало сердить ее. Она подошла к краю тротуара и подняла руку, останавливая такси. Мимо пропыхтел автобус, исторгая выхлопные газы. — С вашей стороны было очень любезно оставить мне ваш лимузин вчера вечером. — Она повернулась и взглянула на Гейджа. — Но в этом не было необходимости.

— Я часто делаю то, что другие считают ненужным. — Он слегка сжал ее руку и отвел в сторону. — Если не можете позавтракать со мной, то приглашаю вас на обед!

— Это больше похоже на приказ, чем на предложение! — Надо было бы выдернуть руку, но казалось глупым затевать детское соревнование на глазах у изумленной публики. — В любом случае я отказываюсь! Сегодня я работаю допоздна.

— Тогда завтра. Это приказ, советник!

Трудно было не улыбнуться в ответ, когда он с таким озорством смотрел на нее, а в глазах у него читалось… одиночество.

— Мистер Гатри. Гейдж. — Она назвала его по имени прежде, чем он успел ее поправить. — Меня обычно раздражают настойчивые люди. И вы не исключение. Но мне почему-то хочется пообедать с вами.

— Заезжаю за вами в семь! Предпочитаю ранние часы.

— Прекрасно. Сейчас я дам вам мой адрес.

— Я его знаю.

— Ах да, разумеется! — Ведь вчера вечером его водитель подвез ее прямо к порогу. — И отпустите мою руку, я бы хотела остановить такси.

Он не сразу выполнил просьбу, прежде посмотрел на ее руку. Маленькую и изящную, как и вся она. Но вся сила заключалась в ее пальцах. Ногти короткие, слегка закругленные, покрытые бесцветным лаком. Ни колец, ни браслетов, только маленькие, деловые часы, как он заметил, точные до минуты.

Он посмотрел на нее и увидел в ее глазах любопытство, снова сменившееся некоторым нетерпением и настороженностью. Гейдж заставил себя улыбнуться, удивляясь, как от простого соприкосновения ладоней так возмутительно сотрясается все его существо.

— До завтра! — Он отпустил ее руку и отошел.

Она лишь кивнула, не доверяя своему голосу. Сев в такси, она обернулась. Но Гейдж уже исчез.


В одиннадцатом часу Дебора подошла к антикварному магазину. Разумеется, он был закрыт, но она и не ожидала что-либо там найти. Она составила рапорт, в котором описала все подробности встречи с Парино. Но она не могла отказать себе в том, чтобы посмотреть на магазин.

В этой фешенебельной части города люди коротали время за обедом или наслаждались игрой. Несколько пар прошло к клубу и к ресторану. Уличные огни создавали чувство безопасности.

Она понимала, что приходить сюда было глупо. Вряд ли можно было ждать, что дверь откроется и в шкафу восемнадцатого века она обнаружит запас наркотиков.

Окно было не только темным, оно было зарешеченным и затонированным. Да и сам магазин окутывала тройная пелена секретности. Сегодня она потратила много часов, чтобы разузнать имя хозяина. Он прикрывался целой сетью корпораций. Бумажная канитель принесла одни разочарования. Пока любой путь, по которому шла Дебора, вел в тупик.

Но магазин был реальным. Завтра, самое позднее послезавтра у нее будет судебное постановление. Полиция обыщет все укромные уголки и щели «Вечного». Компромат будет конфискован. У нее будет все необходимое для предъявления обвинения в суд.

Она подошла поближе к темному окну. Что-то заставило ее быстро обернуться и посмотреть на улицу у себя за спиной.

Мимо бесшумно проезжали машины. Какая-то парочка прогуливалась под ручку по противоположному тротуару. Из открытых окон машин раздавалась самая разнообразная музыка, время от времени оттеняемая гудением клаксонов и скрипом тормозов.

Все нормально, подумала Дебора. Но почему у нее возник какой-то странный зуд между лопатками? Она спокойно осматривала улицу, смежные здания, чтобы убедиться, что на нее никто не обращает внимания, но все же ее не покидало настойчивое чувство, что за ней следят.

Дебора решила, что сама на себя нагоняет страх. Конечно, неприятный осадок после той ночи в переулке остался, но она старалась не обращать на него внимания. Нельзя же прожить всю жизнь в таком страхе, чтобы бояться выходить ночью на улицу, стать настолько параноиком, чтобы заглядывать за угол прежде, чем завернуть за него. По крайней мере, для нее это было невозможно.

Большую часть жизни о Деборе заботилась, даже баловала старшая сестра. Хотя она всегда будет благодарна Силле, ей все же удалось совершить поступок и уехать из Денвера в Урбану. Чтобы оставить свой след. Если бы она бегала от теней она бы так не поступила.

Твердо решив бороться с собственными страхами, она обогнула здание и быстро прошла по короткому узкому переулку между антикварным магазином и бутиком рядом с ним.

Задняя часть здания была такой же безопасной и приветливой, как и фасад. Там было одно окно, укрепленное стальными перекладинами, и пара широких дверей с тройным засовом. И никаких уличных фонарей.

— Вы не производите впечатления глупого человека!

Услышав этот голос, она отскочила назад и ударилась бы о мусорные бачки, если бы ее не схватили за запястье. Дебора раскрыла рот, чтобы закричать, и уже замахнулась кулаком, как вдруг узнала своего спутника:

— Вы!

Он был в черном и едва различим в темноте. Но она его узнала.

— У вас прямо-таки нездоровая страсть к темным переулкам! — Он все еще держал ее руку, хотя знал, что должен отпустить. Его пальцы, как браслеты, сжимали ее запястье и чувствовали быструю, горячую пульсацию ее крови.

— Вы следили за мной?

— Есть женщины, от которых трудно отвернуться. — Он притянул ее ближе, слегка дернув за запястье, и оба они окаменели. Слыша его низкий, грубый голос и видя сверкающие гневом глаза, она сочла такое сочетание довольно странным и непонятным. — Что вы тут делаете?

Губы у Деборы настолько пересохли, что стали болеть. Он притянул ее так близко, что их бедра соприкоснулись. Она чувствовала на своих губах теплый трепет его дыхания. Чтобы установить некоторую дистанцию и контролировать ситуацию, она приложила руку к груди.

— Это мое дело.

— Ваше дело готовить дела и расследовать их в суде, а не играть в детектива.

— Я не играю… — Она осеклась и прищурилась. — Откуда вы знаете, что я юрист?

— Я много о вас знаю, мисс О'Рурк! — Он невесело улыбнулся тонкими губами. — Это моя работа. Я не думаю, что ваша сестра для того определила вас в юридическую школу и заботилась о том, чтобы вы были лучшей в классе, чтобы вы ошивались возле черных ходов запертых зданий. Особенно если в этом здании идет какая-то нечистая торговля.

— Вы знаете об этом магазине?

— Как я уже говорил, я много чего знаю.

С этим вторжением в ее жизнь она справится позже. А сейчас работа.

— Если у вас имеется какая-либо информация об этой подозрительной операции с наркотиками, ваш долг предоставить ее окружному прокурору!

— Я прекрасно знаю свой долг. Заключать сделки с отбросами общества в него не входит!

Краска залила ей щеки. Она даже не спросила его, откуда ему известно о ее встрече с Парино. Достаточно, более чем достаточно, что он проверяет ее честность.

— Я действовала в рамках закона, — огрызнулась Дебора. — А вот о вас этого не скажешь! Вы надели маску и играете роль Спасителя Америки, действуя по собственным правилам! Так что вы скорее проблема, а не решение!

Сквозь прорези маски она увидела, как он прищурился.

— И это ваша благодарность за то, что несколько дней назад я решил вашу проблему?

Она вскинула подбородок. Как бы ей хотелось увидеть его при свете!

— Я уже поблагодарила вас за помощь, хотя в ней совершенно не нуждалась!

— Вы всегда так нахальны, мисс О'Рурк?

— Уверена в себе, — поправила она.

— И вы всегда побеждаете в суде?

— У меня отличный послужной список.

— Вы всегда побеждаете?

— Нет, но дело не в этом.

— Именно в этом. В нашем городе идет война, мисс О'Рурк!

— А вы назначили себя генералом хороших парней?

Он не улыбнулся.

— Нет, я сражаюсь в одиночку.

— И вы не…

Но он вдруг резко оборвал ее, прикрыв ей рот рукой в перчатке. Он слушал, но не ушами. Он не слышал, а чувствовал, как некоторые мужчины чувствуют голод или жажду, любовь или ненависть. Так, как древние мужчины, чьи чувства еще не были так притуплены, как у современных, чуяли опасность.

Прежде чем она успела запротестовать, он оттащил ее в сторону и прижал к стене соседнего с магазином здания.

— Что вы делаете, черт вас побери?

Только она успела произнести эти слова, как раздался взрыв, от которого у нее зазвенело в ушах. От вспышки света сжались зрачки. Прежде чем Дебора успела зажмуриться, она увидела летящие осколки стекла и обгоревшего кирпича. Земля дрожала под ее ногами. Антикварный магазин взорвался!

К своему ужасу и потрясению, она увидела, как смертоносная бетонная глыба грохнулась всего в трех футах от ее лица.

— Вы в порядке? — Когда она не ответила, а только задрожала, он повернул ее лицо к себе. — Дебора, вы в порядке?

Он дважды повторил ее имя, прежде чем ее взгляд стал осмысленным.

— Да, — с трудом произнесла она. — А вы?

— Разве вы не читаете газет? — На его губах появилась чуть заметная улыбка. — Я неуязвим! — Верно. — Слегка вздохнув, она попыталась выпрямиться, но мешало прижатое к ней тело Немезида. Его лицо находилось всего в нескольких дюймах от ее лица, и он думал, что будет с ними, если он преодолеет эту дистанцию и прижмется губами к ее губам.

Он поцелует ее, поняла Дебора. В ней бушевали эмоции. Не гнев, как она ожидала, а возбуждение, неприкрытое и первозданное. Оно переполнило ее так быстро и так сильно, что затмило все остальные чувства. Что-то тихо пробормотав в знак согласия, она поднесла руку к его щеке.

Ее пальцы коснулись маски. Он отпрянул от ее прикосновения, как от удара. Отряхнувшись, он поднялся и помог подняться ей. Борясь с унижением и яростью, она обогнула стену и направилась к задней части антикварного магазина.

От него мало что осталось. Повсюду валялись кирпич, стекло и бетон. Внутри поврежденного здания бушевал огонь. Крыша обвалилась с долгим, долгим стоном.

— На этот раз они вас опередили, — пробормотал Немезид. — Здесь больше нечего искать — ни бумаг, ни наркотиков, ни записей!

— Они разрушили здание, — сквозь зубы произнесла она. «Не хочу, чтобы меня целовали», — подумала Дебора. Ее всю трясло, у нее временно помутился разум. — Но кто-то же сделал это, и я выясню кто!

— Это было предупреждение, мисс О'Рурк! И вы не должны им пренебрегать!

— Меня не запугают ни взрыв здания, ни вы! — Она повернулась к нему, но ее нисколько не удивило, что он исчез.

Глава 3

Во втором часу ночи Дебора плелась по холлу к своей квартире. Добрых два часа она отвечала на вопросы, давая показания полиции и избегая репортеров. Несмотря на усталость, она испытывала некоторое раздражение по отношению к человеку по имени Немезид.

Фактически он снова спас ей жизнь. Если бы она стояла футах в десяти от антикварного магазина, когда разорвалась бомба, ее смерть была бы ужасна. Но потом он оставил ее с большим и сложным ворохом данных, которые ей, будь она помощником окружного прокурора или нет, пришлось рассортировать для полиции.

Кроме того, в коротком, немногословном разговоре он дал понять, что нисколько не уважает ни ее профессию, ни ее суждения. Она с восемнадцати лет училась и работала, поставив перед собой цель стать обвинителем. А сейчас он одним движением плеча вычеркивает эти годы ее жизни, как потраченные впустую.

Нет, думала она, шаря в сумочке в поисках ключей, он предпочитает слоняться по улицам, утверждая справедливость так, как он ее понимает. С ее точки зрения, его метод не выдерживал никакой критики. Закончив это дело, она докажет ему, что система работает!

И она докажет себе, что он ее нисколько не привлекает.

— У вас такой вид, будто вы провели тяжелую ночь!

Держа ключи в руках, Дебора повернулась. Миссис Гринбаум, соседка из квартиры напротив, стояла у распахнутой двери, уставившись на нее сквозь очки в вишнево-красной оправе.

— Почему вы не спите, миссис Гринбаум?

— Только что от меня ушел Дэвид Леттерман. Этот мальчишка сведет меня с ума! — В семьдесят лет, имея приличную пенсию, защищающую ее от жизненных бурь, Лил Гринбаум жила так, как ей нравилось. Сейчас на ней был невзрачный махровый халат, разношенные тапочки с изображением принца Чарльза и леди Ди и ярко-розовый бант в выкрашенных хной волосах. — Судя по вашему виду, вам надо выпить горячего пунша.

Дебора хотела отказаться, но вдруг почувствовала, что горячий пунш — именно то, чего ей не хватает! Она улыбнулась, положила ключи в карман пиджака и прошла через холл.

— Приготовьте его двойным.

— Вода для него уже на плите. Сядьте и снимите туфли. — Миссис Гринбаум похлопала ее по руке и поспешила на кухню.

Благодарная Дебора опустилась на мягкие подушки кушетки. Телевизор еще работал, шел какой-то черно-белый фильм. Дебора узнала молодого Кэри Гранта, но не фильм. Миссис Гринбаум знает, подумала она. Лил Гринбаум знает все.

Двухкомнатная квартира, предназначенная для одного из многочисленных внуков миссис Гринбаум, была одновременно и загроможденной, и уютной. Столы были заставлены фотографиями и различными безделушками. На телевизоре стояла лампа, к основанию которой был привязан огромный медный символ мира. Лил гордилась тем, что в шестидесятые годы шла впереди господствующих общественных установлений. А также тем, что протестовала против ядерных реакторов, звездных войн, пожаров в тропических лесах и возрастающей стоимости медицинской помощи.

Она часто говорила Деборе, что любит протестовать. Когда можешь спорить с системой, это означает, что ты еще жив и брыкаешься.

— Ну вот. — Она принесла две кустарного вида керамические кружки, сделанные одним из ее младших внуков. Она взглянула в телевизор. — «Грошовая серенада», фильм 1941 года. Да, Кэри Грант — это что-то! — Поставив кружки, она взяла пульт и выключила телевизор. — Ну, так что с вами случилось?

— А что, видно?

Миссис Гринбаум смачно отхлебнула приправленный виски чай.

— Ваш костюм в жутком состоянии. — Она наклонилась поближе и принюхалась. — Пахнет дымом. Щека у вас в грязи, на чулке стрелка, глаза горят. Судя по вашему виду, без мужчины тут не обошлось!

— Вам бы работать в спецслужбах, миссис Гринбаум! — Дебора с удовольствием отпила горячего пунша. — Мне пришлось немного побегать. Здание, которое я проверяла, взорвалось.

Живой интерес в глазах миссис Гринбаум мгновенно сменился тревогой.

— Вы не ранены?

— Нет, Только немного ушиблась. — Эти ушибы как раз дополнили те, что она получила неделю назад. — Полагаю, несколько пострадало мое самолюбие. Я столкнулась с Немезидом! — Дебора не упомянула об их первой встрече, потому что болезненно чувствовала страстное увлечение соседки человеком в черном.

Миссис Гринбаум выпучила глаза, скрытые за очками с толстыми стеклами.

— Вы действительно его видели?

— Я видела его, говорила с ним, и он даже бросил меня на асфальт перед взрывом здания!

— Боже! — Лил прижала руку к сердцу. — Это еще романтичнее, чем наша встреча с мистером Гринбаумом на ралли в Пентагоне!

— Романтика тут ни при чем. Этот человек невозможен, он похож на маньяка и, безусловно, опасен!

— Он герой! — Миссис Гринбаум погрозила Деборе накрашенным алым лаком пальцем. — Вы так и не научились распознавать героев! Это потому, что сегодня рядом с нами их не хватает. — Она закинула ногу на ногу, и леди Ди улыбнулась Деборе. — Так как же он выглядит? О нем ходит так много слухов. То это темнокожий мужчина ростом шесть футов, а то вдруг бледнолицый вампир с клыками. А на днях я прочла, что это маленькая зеленая женщина с красными глазами.

— Он не женщина, — пробормотала Дебора. Слишком уж хорошо она помнила ощущение его тела на своем теле. — И я не могу точно сказать, как он выглядит. Было темно, и большую часть его лица скрывала маска.

— Как у Зорро? — с надеждой спросила миссис Гринбаум.

— Нет. Ну, я не знаю. Может быть. — Дебора тихо вздохнула и решила доставить удовольствие соседке. — Ростом он, полагаю, шесть футов и один или два дюйма, худой, но хорошо сложен.

— А какой у него цвет волос?

— Волос я не видела. Я разглядела только его челюсть. — Сильную, напряженную. — И его рот. — Он так долго и возбуждающе находился вблизи ее губ. — Ничего особенного, — быстро произнесла она и отхлебнула еще чаю.

— Гмм! — У миссис Гринбаум были свои представления. Она дважды, была замужем и оба раза оставалась вдовой, но между этими браками у нее было то, что она называла романтическими интрижками. Она умела их распознавать. — Его глаза… Вы всегда можете узнать человека по его глаза. Хотя я бы скорее посмотрела на его клыки. Дебора хихикнула:

— Темные.

— Темные, как что?

— Просто темные. Он все время держится в темноте.

— Проскальзывая сквозь нее, чтобы с корнем вырывать зло и защищать невиновных! Что может быть романтичнее?

— Он расшатывает систему!

— Полностью согласна. Она еще недостаточно расшатана.

— Я не говорю, что он не помог некоторым людям, но для этого у нас есть специально обученные офицеры. — Она нахмурилась, глядя в кружку. Как раз в тот момент, когда она так нуждалась в помощи, поблизости не оказалось ни одного полицейского. Они могли быть где угодно. И вероятно, оба раза она сама бы справилась с ситуацией. Вероятно. Она использовала свой последний и окончательный аргумент. — Он не имеет ни малейшего уважения к закону!

— Мне кажется, вы ошибаетесь! Думаю, он его очень уважает. Просто понимает его иначе, чем вы. — Она снова похлопала Дебору по руке. — Вы хорошая девочка, Дебора, смышленая девочка, но вас научили ходить по очень узкой тропинке! Вам следует помнить, что эта страна создана в результате мятежа! Мы часто об этом забываем, затем становимся толстыми и ленивыми, пока кто-то не ставит под вопрос статус-кво. Нам нужны мятежи, нам нужны герои! Без них мир был бы скучен и печален.

— Может быть. — Хотя Дебора далеко не была в этом уверена. — Но нам также нужны правила.

— О да. — Миссис Гринбаум широко улыбнулась. — Нам нужны правила. Иначе как бы мы могли их нарушать?


Гейдж держал глаза закрытыми, пока его водитель вел лимузин по городу. Всю ночь после взрыва и следующий день он придумывал дюжину причин, по которым должен отложить свидание с Деборой О'Рурк.

Это были очень практичные, логичные и здравые причины. На то, чтобы пренебречь ими, была только одна непрактичная, нелогичная и потенциально безумная причина.

Он нуждался в ней.

Она вторгалась в его работу днем и ночью, С того момента, как он увидел ее, он больше ни о ком не мог думать. Он порылся в Интернете, чтобы выудить побольше доступной информации о ней. Он знал, что она родилась двадцать пять лет назад в Атланте. Знал, что в возрасте двенадцати лет трагически и жестоко лишилась родителей. Ее растила сестра, и они вместе колесили по стране. Сестра работала на радио и сейчас руководила радиостанцией в Денвере, где Дебора поступила в колледж.

Дебора с первого раза прошла собеседование и была принята в офис окружного прокурора Урбаны, где завоевала репутацию скрупулезного, педантичного и честолюбивого работника.

Он знал, что в колледже у нее было серьезное увлечение, но не знал, почему оно закончилось. Она встречалась с самыми разными мужчинами и ни с одним из них серьезно.

Ему был ненавистен тот факт, что последнее обстоятельство вызвало у него огромное облегчение.

Она представляла для него опасность. Он знал это, понимал, но, казалось, не мог этого избежать. После их встречи вчера вечером, когда он находился на волосок от того, чтобы потерять контроль над своим темпераментом и своим желанием, он не мог выкинуть ее из головы.

А продолжать встречаться с ней означало продолжать обманывать ее. И себя.

Но когда машина подъехала к ее дому, он не смог преодолеть искушение и, больше не колеблясь, вошел в холл, затем в лифт и нажал кнопку ее этажа.


Услышав стук, Дебора прекратила расхаживать по гостиной. В течение последних двадцати минут она раздумывала, что заставило ее согласиться встретиться с человеком, которого она едва знает. К тому же имеющим репутацию знатока женщин, но женатым на своем деле.

Она попала под его обаяние, признала Дебора, спокойное, беззаботное обаяние, таящее в себе опасность. Может быть, она даже была заинтригована его склонностью господствовать, приняла его вызов. Некоторое время она стояла, держась за дверную ручку. Это не имеет значения, уверяла она себя. Речь идет только об одном вечере, об одном обеде. Она не была наивной девочкой с широко раскрытыми глазами и не ожидала ничего большего, нежели вкусная еда и интеллектуальная беседа.

Она оделась в синее. Почему-то она чувствовала, что надо обязательно одеться в синее. Темно-синий шелковый костюм для обеда очень шел к ее глазам. Обтягивающая короткая юбка выгодно подчеркивала длинные, стройные ноги. Глядя на хорошо сшитый, почти мужской пиджак, он задался вопросом: есть ли под ним еще шелк или только тело? Голубые и белые камни серег в ее ушах нарядно переливались при свете горящей у двери лампы.

Легкомысленная лесть, которую он так привык расточать, застряла у него в горле.

— А вы точны, — только и удалось вымолвить ему.

— Я всегда точна. — Она улыбнулась. — Это мой порок! — Она закрыла за собой дверь, не пригласив его войти. Ей казалось, так будет безопаснее.

Несколько мгновений спустя она удобно расположилась в лимузине и твердо решила настроиться на удовольствие.

— Вы всегда ездите в лимузине?

— Нет. Только когда это кажется более удобным.

Не в силах сопротивляться, она скинула туфли и опустила ноги на мягкий оловянного цвета ковер.

— А я бы всегда ездила только так. Никакой мороки с такси или беготни по подземке.

— Но вы пропускаете много интересного, происходящего как на улицах, так и под ними.

Она повернулась к нему. В темном костюме с изящным полосатым галстуком он выглядел элегантным и успешным. На манжетах его белой рубашки сверкали золотые запонки.

— Только не говорите мне, что вы ездите в метро!

Он улыбнулся.

— Когда мне так удобнее. Уж не полагаете ли вы, что деньги изолируют нас от реальности?

— Нет. Я так не считаю. — Но ее удивляло, что он тоже так не считает. — Фактически у меня никогда не было столько денег, чтобы возникло искушение попробовать изолироваться от реальности.

— А от вас этого и не требуется. — Он довольствовался или пытался довольствоваться тем, что играл кончиками ее волос. — Вы могли бы заниматься частной практикой в дюжине солидных фирм за зарплату, по сравнению с которой ваша зарплата в офисе окружного прокурора покажется карманными деньгами. Вы же этого не делаете!

Она не обратила внимания на его слова.

— Не думайте, что не бывает моментов, когда я ставлю под вопрос свое душевное здоровье. — Сочтя, что безопаснее перевести разговор на более безличную тему, она выглянула в окно. — Куда мы едем?

— Обедать.

— Приятно это слышать, поскольку я не успела позавтракать. Я имела в виду, где мы будем обедать?

— Здесь. — Он взял ее за руку, когда лимузин остановился.

Они приехали на самую окраину Урбаны, в мир больших денег и престижа. Звуки большого города здесь отдавались лишь отдаленным эхом.

Дебора подавила вздох удивления, выходя на тротуар. Она видела фотографии его дома. Но видеть его воочию — совсем другое дело. Он возвышался над улицей, простираясь на полквартала.

Дом был построен в готическом стиле на рубеже веков неким филантропом. Она где-то читала, что Гейдж купил его раньше, чем вышел из больницы.

В небо поднимались башни и башенки. Высокие средневековые окна сверкали отблесками садящегося на западе солнца. По всему периметру дома тянулись балконы. Верхний этаж, напротив, был ультрасовременным. Он доминировал над всем строением: практически это было одно огромное выгнутое стекло, стоя перед которым можно было любоваться панорамой города.

— Вы, как я вижу, буквально понимаете поговорку, будто дом человека — это его крепость?

— Я люблю пространство и уединенность. Но пока я решил не обносить его рвом!

Засмеявшись, она подошла к резной двери.

— Хотите, я проведу для вас экскурсию по дому перед тем, как мы сядем за стол?

— Вы шутите? — Она взяла его под руку. — С чего начнем?

Он провел ее по извилистым коридорам с высокими потолками к комнатам, одновременно огромным и тесным. С момента приобретения этого дома он не получал от него большего удовольствия, чем сейчас, видя его ее глазами.

В доме имелась двухэтажная библиотека, заполненная самыми различными книгами, от старинных фолиантов до современных бестселлеров в мягких обложках с загнутыми уголками. В гостиных стояли старинные кушетки и витые жардиньерки с изысканным фарфором. Вазы эпохи Мин, статуэтки эпохи Тан, хрусталь Лалика[2] и керамика племени майя. Стены выдержаны в богатых, ярких тонах, украшены блестящим деревом и картинами импрессионистов.

В восточном крыле располагался зимний сад с тропическими растениями, за ним полностью оборудованный гимнастический зал с внутренним бассейном, а далее джакузи и сауна. Пройдя по другому коридору и поднявшись по витой лестнице, можно было попасть в спальни с кроватями под пологами и тяжелыми резными изголовьями.

Дебора перестала считать комнаты.

Еще ступеньки — и они оказались в огромном кабинете с черным мраморным столом и широким панорамным окном, во время заката освещающим кабинет розовым светом.

Здесь же застыли в молчаливом ожидании компьютеры.

Рядом находилась музыкальная комната с огромным роялем и антикварным вурлитцером[3]. Но когда она вошла в зеркальный танцевальный зал и увидела свое многоликое отражение, у Деборы почти закружилась голова. Наверху три чудесные люстры сверкали тысячами хрустальных подвесок.

— Прямо как в кино! — восхищенно пробормотала она. — В эту комнату нужно входить в платье с кринолином и в напудренном парике!

— Нет. — Он снова коснулся ее волос. — По-моему, этот наряд идет вам не хуже.

Тряхнув головой, она прошла дальше и, повинуясь порыву, трижды быстро прокрутилась в вальсе.

— Невероятно, правда? У вас никогда не возникало желания просто войти сюда и потанцевать?

— До сих пор не возникало. — Удивляясь себе не меньше, чем ей, он обхватил ее за талию и принялся кружить в вальсе.

Наверное, ей следовало бы рассмеяться, бросить на него удивленный и кокетливый взгляд и принять его импульсивный жест за чистую монету. Но она не могла. Она лишь пристально смотрела в его глаза, кружась вместе с ним по зеркальному залу.

Ее рука лежала у него на плече, другую он крепко сжимал. Они двигались в такт, хотя она об этом не думала. Почему-то ее занимал вопрос: а слышит ли он ту же музыку, что и она?

Но Гейдж не слышал ничего, кроме её ровного дыхания. Он не помнил, чтобы когда-нибудь в жизни так остро ощущал присутствие другого человека. Его завораживали глаза, обрамленные длинными черными ресницами, бронзовые тени на веках, бледно-розовый влажный блеск полураскрытых губ.

Он держал ее за талию и через шелк ощущал тепло ее тела. И это тело, казалось, плыло вместе с его телом, предвосхищая каждый шаг, каждый поворот. Волосы ее раскинулись по плечам, и ему до боли хотелось запустить в них руки. Его обволакивал ее сладковатый, соблазнительный запах. Он подумал, ощутит ли он этот запах, если прижмется губами к ее длинной белой шее.

Она видела, как изменились его глаза, они стали глубже, темнее, в них зрело желание. Их шаги совпадали, желания тоже. Она чувствовала, как потребность в любви наполняет все ее тело, как живое существо. Дебора наклонила голову, раздумывая.

Он остановился. Некоторое время они стояли, отраженные дюжины и дюжины раз. Мужчина и женщина, застывшие в предвкушении поцелуя, на краю того, чего никто из них не понимал.

Она первая осторожно отступила на полшага. Ее природа требовала все тщательно обдумать перед тем, как принять решение. Он крепко сжал ее руку. Она почему-то сочла это предостережением.

— Я… у меня кружится голова.

Он очень медленно снял руку с ее талии.

— Тогда давайте лучше поедим!

— Да. — Она почти заставила себя улыбнуться. — Так будет лучше.

Они пообедали креветками с соте, приправленными апельсином и розмарином. Хотя он показал ей огромную столовую с тяжелыми подносами и буфетами красного дерева, обедали они в небольшой гостиной за столом, стоящим у окна с выгнутым стеклом. Потягивая шампанское, они наблюдали закат над городом. На столе между ними стояли две тонких свечи и одна красная роза.

— Как здесь красиво, — заметила она. — Город. Отсюда можно видеть все его возможности и ни одной проблемы.

— Иногда невредно сделать шаг назад. — Он тоже посмотрел на город, затем отвернулся, словно изгоняя его из своей памяти. — Иначе эти проблемы съедят вас заживо.

— Но вы же знаете об их существовании! Я знаю, вы жертвуете много денег на бездомных, центры реабилитации и другие благотворительные нужды.

— Легко раздавать деньги, когда имеешь больше, чем нужно.

— Звучит цинично.

— Нет, реалистично! — У него на губах появилась холодная легкая улыбка. — Я бизнесмен, Дебора. За благотворительность уменьшают налоги.

Она нахмурилась, разглядывая его:

— Было бы очень жаль, если бы люди были великодушны только тогда, когда им это выгодно.

— А вот вы говорите как идеалистка!

Она раздраженно постучала пальцем по бокалу с шампанским.

— Вот уже второй раз за несколько дней вы обвиняете меня в идеализме. Мне это не нравится.

— Я не хотел вас оскорбить, я просто заметил. — Он поднял глаза как раз в тот момент, когда в гостиную вошел Фрэнк с шоколадным суфле. — Спасибо, больше нам сегодня ничего не понадобится.

Крупный мужчина пожал плечами:

— О'кей.

Дебора заметила, что Фрэнк движется с грацией танцовщика — редкое качество для такого крупного, громоздкого человека. Она задумчиво опустила ложечку в десерт.

— Он ваш водитель или дворецкий? — спросила она.

— И то и другое. И ни то и ни другое! — Гейдж долил ей вина. — Можно сказать, он помощник из прошлой жизни.

Она, заинтригованная, подняла бровь:

— Что это значит?

— Он был карманником, которого я несколько раз поймал, когда был полицейским. Потом он стал моим осведомителем. Теперь… он водит мою машину, открывает дверь и делает кое-что еще.

Она заметила, что пальцы Гейджа легко обхватывают тонкую ножку хрустального бокала.

— Трудно себе представить, что вы работали полицейским!

Он улыбнулся:

— Да, наверное.

Он наблюдал, как свет свечи отражается в ее глазах. Вчера вечером в них отражался огонь горящего здания и ее задушенных желаний.

— Как долго вы прослужили полицейским?

— Довольно долго, — решительно ответил он и потянулся к ее руке. — Хотите посмотреть, какой вид открывается с крыши?

— Да, конечно! — Она встала из-за стола, поняв, что его прошлое — это закрытая книга.

На крышу они поднялись не по лестнице, а на небольшом лифте из тонированного стекла. — Все удобства, — заметила Дебора, когда они начали подниматься. — Даже удивительно, что в доме нет темницы и потайных подземных ходов!

— А вот как раз и есть… Вероятно, я вам их покажу… в другой раз.

В другой раз, подумала она. А хочется ли ей, чтобы был другой раз? Вечер, безусловно, прошел увлекательно, за исключением мгновенного романтического напряжения в танцевальном зале. Несмотря на утонченные манеры, он казался непредсказуемым и опасным в своем хорошо сшитом костюме.

Она признавала, что именно это ее и привлекает. Но именно от этого ей почему-то становилось не по себе.

— О чем вы думаете?

Она решила, что с ним лучше всего быть предельно откровенной.

— Я стараюсь понять, что вы за человек, и задумываюсь, хотелось бы мне продолжать наше знакомство, чтобы выяснить это!

Двери лифта с шумом открылись, но он стоял на месте.

— Ну и как? Хотелось бы?

— Не уверена. — Она вышла из лифта и оказалась на самой верхней башенке здания. Со вздохом удивления и удовольствия она подошла к широкому окну с выгнутым стеклом. За ним садилось солнце, и весь город переливался светом и тенью. — Эффектное зрелище. — Она повернулась к нему улыбаясь. — Очень эффектное.

— Бывает и лучше. — Он нажал кнопку в стене, стекло тихо сдвинулось. Взяв за руку, Гейдж вывел гостью на каменный балкон.

Опершись на каменные перила, она наклонилась навстречу теплому ветерку.

— Отсюда видны даже деревья в городском парке и река! — Она нетерпеливо откинула с глаз развевающиеся волосы. — А здания выглядят особенно красиво, когда в них горит свет. — Издали, напоминая бриллиантовое ожерелье, в темноте переливалась цепочка огней висячего моста Довер-Хейтс.

— На рассвете, когда ясно, здания окрашены в жемчужно-серый и розовый цвета. А на солнце все стекла горят!

Дебора посмотрела на него и на город.

— Вы купили этот дом только из-за вида?

— Я вырос в нескольких кварталах отсюда. Когда мы гуляли в парке, тетя всегда показывала мне его. Ей он очень нравился. Они с моей матерью в детстве бывали здесь на праздниках. Они дружили с детства. Я был единственным ребенком у моих родителей, а потом у тети с дядей. Когда меня вытащили с того света и я узнал, что они умерли… я совершенно растерялся. А потом начал подумывать об этом доме. Мне показалось, что я должен купить его и жить в нем. Она накрыла рукой его руку.

— Нет ничего тяжелее, чем терять тех, кого любил и в ком нуждался, не так ли?

— Нет — Посмотрев на нее, он увидел, что ее глаза туманят воспоминания, созвучные его воспоминаниям. Он поднес руку к ее лицу, пальцами убрал назад волосы и обвел ладонью ее подбородок. — Да, наверное. — Прижав ее к каменному парапету, он смотрел ей в глаза, а рукой провел по ее шее. — Дебора, а вам никогда не хотелось совершить заведомо ошибочный шаг? Например, вы заранее знаете, что совершаете ошибку, но не можете остановиться?

Дебора не сразу поняла, о чем он говорит, поэтому тряхнула головой, чтобы освежить разум.

— Я… нет. Нет, я стараюсь не делать ошибок.

Но она уже предчувствовала, что сейчас совершит ошибку. Его грубые теплые ладони плотно прижимались к ее коже. Его глаза были темными, а взгляд пристальным. На какое-то мгновение она заморгала, одолеваемая настойчивым ощущением дежавю.

Она застонала и закрыла глаза, но он лишь прошелся губами по ее лбу. От легкого контакта все ее тело начало покалывать. Она содрогнулась, а он нежно коснулся губами ее виска.

— Я вас хочу! — Его голос звучал грубо и напряженно, пальцы крепко сжимали ее голову. Ее большие понимающие глаза встретилась с его взглядом, который выражал лишь острое желание. — Вы моя ошибка, Дебора! Ошибка, которую я никогда не думал совершить!

Его губы жестко и жадно прильнули к ее губам, безо всякого дразнящего соблазна, которого она ждала и которому готова была сопротивляться. Сдержанный, благовоспитанный джентльмен, с которым она обедала, куда-то исчез. Перед ней стоял другой человек, необузданный и опасный.

Он ее пугал. Он ее завораживал. Он ее соблазнял.

Она реагировала без колебания, без осторожности, без мысли, отвечая силой на силу, потребностью на потребность.

Когда его крепкое тело прижалось к ней, она забыла обо всем на свете. Она чувствовала вкус вина у него на языке, отчего едва сдерживаемая страсть казалась слаще. Со стоном удовольствия она притянула его ближе, еще ближе… пока не ощутила биение его сердца. Удар за ударом.

Она была больше, чем то, о чем он мечтал! Шелк, аромат, изящество. Ее горячие губы прижимались к его губам сначала податливо, затем требовательно. Руки скользнули под его пиджак, голова запрокинулась назад, и эта неожиданная капитуляция сводила его с ума.

Синяя жилка билась у нее на шее, возбуждая в нем желание прижаться к ней губами и испытать новые ощущения, почувствовать ее запах. Возбуждение вышло за разумные пределы. Он ловил ртом каждый ее вздох, нежно поглаживая ее руку, ища, обхватывая, обволакивая.

Томление стало таким сильным, что он заставил себя остановиться. Очень осторожно, как человек, отступающий от пропасти, он отошел от нее. Дебора, ошеломленная, поднесла руку к голове. Едва переводя дыхание, она посмотрела на него. Что за силой он обладал, подумала она, чтобы разбудить в ней, разумной женщине, такой огонь желания?

Она повернулась, перегнулась через перила и вдохнула воздух так, как умирающий от жажды глотает воду.

— Не думаю, что я готова к близости с вами, — удалось наконец сказать ей.

— Я тоже не думаю, что готов к этому. Но дороги назад нет.

Дебора покачала головой. Ее ладони так крепко прижимались к перилам, что камень царапал кожу.

— Придется подумать об этом.

— Раз уж вы повернули в определенном направлении, ничего не остается, как двигаться вперед!

Потихоньку успокаиваясь, она снова повернулась к нему. Пора, давно пора установить определенные правила. Для них обоих.

— Гейдж, как бы странно это ни показалось после того, что произошло, но я не завожу романы с едва знакомыми мужчинами!

— Хорошо. — Он тоже понемногу успокаивался. Решение было принято. — Когда у нас начнется роман, я хочу, чтобы это было что-то исключительное!

Ее голос зазвучал холоднее.

— Очевидно, я неясно выразилась. Я еще не решила, хочу ли я заводить с вами роман, и далеко не уверена, что если захочу, то дело окончится постелью.

— У нас уже роман! — Он обхватил рукой ее затылок прежде, чем она успела увильнуть. — И мы оба хотим, чтобы этот роман закончился постелью!

Она очень твердым жестом сняла его руку.

— Я понимаю, вы привыкли к женщинам, которые послушно падают к вашим ногам. Я не намерена присоединяться к этой компании. Я живу своим умом!

— Мне поцеловать вас еще раз?

— Нет. — Она вскинула руку и уперлась ею в его грудь. Мгновение спустя она вспомнила, как вот так же стояла с человеком по имени Немезид. Сравнение ее потрясло. — Нет. Вечер был прекрасным, Гейдж! — Она сделала глубокий успокаивающий вздох. — Я благодарю вас за него! Мне все понравилось: и ваше общество, и обед, и… и обхождение. Мне бы очень не хотелось, чтобы вы испортили его надменностью и спорами.

— Не надо ни того ни другого, чтобы принять неизбежное. Я сам этого не люблю, но вынужден принимать. — Что-то мелькнуло в его глазах. — Есть такая вещь, как судьба, Дебора! Я долго размышлял прежде, чем прийти к этому. — Нахмурившись, он посмотрел на нее. — Помоги Бог нам обоим, но вы часть меня! — Он оглянулся и предложил ей руку. — Я отвезу вас домой!

Глава 4

Со стоном, плотно зажмурив глаза, Дебора ощупью потянулась к телефону, пронзительно зазвонившему на ночном столике. Она наткнулась на книгу, медный подсвечник и блокнот прежде, чем ей удалось схватить трубку и затащить ее под подушку.

— Алло?

— О'Рурк?

Она откашлялась.

— Да.

— Это Митчелл. У нас проблема.

— Проблема? — Она сняла подушку с головы и искоса посмотрела на будильник. Единственная проблема, которую она видела, заключалась в том, что босс звонит ей в 6.15 утра. — Слушание дела Слейгермана отложено? Я должна быть в суде в девять?

— Нет. Дело в Парино.

— Парино? — Проморгавшись, она попыталась сесть. — А что с ним?

— Он мертв.

— Мертв? — Она покачала головой, чтобы полностью прийти в себя. — Что ты имеешь в виду?

— Никаких признаков жизни, — натянуто произнес Митчелл. — Охрана обнаружила его минут тридцать назад.

Ее мозг уже немного прояснился, но она сидела прямо, как шомпол, мысли плясали у нее в голове.

— Но… но как?

— Ножом. Похоже, он полез на верхнюю койку с кем-то поговорить, и его ударили в сердце стилетом.

— О господи!

— Никто ничего не слышал. Никто ничего не видел, — с отвращением произнес Митчелл. — К койке была прикреплена записка: «Мертвые птички не поют».

— Кто-то настучал, что он снабжает нас информацией!

— И ты можешь держать пари, что я выясню кто. Послушай, О'Рурк, нам не удастся заткнуть рот прессе. Я решил, что тебе лучше узнать это от меня, а не из новостей за утренним кофе.

— Да. — Она прижала руку к животу, ее слегка затошнило. — Да, спасибо. А что Сантьяго?

— Пока никаких сведений. Мы послали филеров, но он словно сквозь землю провалился, и мы его, должно быть, не скоро найдем.

— За ним также будут охотиться, — спокойно произнесла она. — Тот, кто порешил Парино, не оставит в живых и Рея Сантьяго.

— Тогда нам придется найти его первыми! А тебя придется отстранить от этого дела, — сказал он. — Я знаю, у тебя сейчас полоса невезения, но для тебя самое главное — дело Слейгермана. Парень нанял себе очень хитрого адвоката.

— Я справлюсь.

— Другого ответа я и не ожидал. Задай ему жару, детка!

— Да. Да, задам. — Дебора повесила трубку и тупо смотрела в пространство, пока будильник зазвонил в 6.30.


— Эй, эй? красавица! — По лестнице здания суда за Деборой спешил Джерри Бауэр. — Вот это сосредоточенность! — Задыхаясь, он наконец схватил ее за руку и остановил. — Я окликнул тебя за полквартала отсюда!

— Прости. Через пятнадцать минут я должна быть в суде.

Он мельком взглянул на нее и улыбнулся. Волосы сзади связаны в простой узел, в ушах жемчужные серьги, строгий красный льняной костюм, выгодно показывающий каждый изгиб ее фигуры. В результате получился образ компетентной, профессиональной и очень женственной дамы.

— Будь я на месте присяжных, я бы вынес обвинительный приговор прежде, чем ты закончишь вступительную речь! Ты выглядишь сногсшибательно!

— Я юрист, — натянуто ответила Дебора, — а не участница конкурса красоты.

— Эй! — Джерри пришлось подняться еще на три ступеньки, чтобы нагнать ее. — Ну, слушай, прости! Неудачный комплимент!

Ей с трудом удалось овладеть собой.

— Нет, это ты меня прости. Я сегодня слишком раздражена.

— Я слышал о Парино.

Дебора с мрачной улыбкой продолжала подниматься по лестнице к высоким резным дверям городского суда.

Новости распространяются быстро.

— Он очередная жертва статистики, Деб. Не принимай это слишком близко к сердцу!

— Он заслуживал суда, — сказала Дебора, пройдя по мраморному полу холла к лифтам. — Даже он этого заслуживал! Я видела, что он боялся суда, но не воспринимала это всерьез.

— Ты думаешь, это имело бы значение?

— Не знаю! — С этим простым вопросом ей придется жить. — Правда, не знаю.

— Послушай, у мэра сегодня плотный график. Сегодня у него обед, но я попробую улизнуть до бренди и сигар. Как насчет кино?

— Сегодня я отвратительная спутница, Джерри.

— Ты же знаешь, что это не имеет значения.

— Для меня имеет. — Слабая тень улыбки коснулась ее губ. — Я снова откушу тебе голову и буду ненавидеть себя. — Она вошла в лифт.

— Советник! — Джерри широко улыбнулся и одобряюще поднял большой палец до того, как дверь закрылась.

Пресса ждала ее на четвертом этаже. Дебора так и думала. Она стремительно прошла сквозь многолюдную толпу, отделываясь краткими ответами и «без комментариев».

— Вы действительно надеетесь заставить суд вынести обвинительный приговор Сутенеру за то, что он грубо обошелся с парой своих девочек?

— Я всегда надеюсь победить, когда иду в суд.

— Вы собираетесь вызвать для дачи показаний проституток?

— Бывших проституток, — поправила Дебора и оставила вопрос без ответа.

— Это правда, что Митчелл поручил вам это дело потому, что вы женщина?

— Окружной прокурор не выбирает обвинителей по гендерным признакам.

— Вы чувствуете себя ответственной за смерть Карла Парино?

Дебора остановилась на пороге зала суда. Она огляделась и увидела репортера с вьющимися каштановыми волосами, жадными карими глазами и саркастической ухмылкой. Чак Уизнер. Она и раньше была с ним не в ладах, не избежать столкновения и сейчас. В своей ежедневной колонке в «Уорлд» он предпочитал сенсации голым фактам.

— В офисе окружного прокурора сожалеют, что Карл Парино убит и не сможет сегодня предстать перед судом.

Быстрым опытным жестом он преградил ей путь.

— Но вы чувствуете себя ответственной? В конце концов, это ведь вы вели его дело!

Она подавила желание защищаться и спокойно встретила его взгляд:

— Мы все ответственны, мистер Уизнер. Простите.

Он слегка подвинулся, оттесняя ее от двери.

— Были ли у вас еще встречи с Немезидом? Что вы можете сказать о вашем опыте общения с новым героем города?

Она чувствовала, что воля ее начинает слабеть. Хуже того, она понимала, что Чак именно на это и надеется.

— Ничего, что могло бы соперничать с вашими выдумками. А теперь, пожалуйста, посторонитесь, я занята.

— Но не слишком заняты, чтобы общаться с Гейджем Гатри? У вас роман? Бешеный любовный треугольник, не так ли? Немезид, вы, Гатри?

— Займись чем-нибудь другим, Чак, — посоветовала Дебора и оттолкнула его локтем.

Едва она успела усесться за стол обвинителя и раскрыть портфель, как в зал суда вошли присяжные. Дебора с адвокатом два дня выбирали их кандидатуры, и она была удовлетворена сочетанием полов, рас и стилей жизни. И все же ей придется убедить этих двенадцать мужчин и женщин, что пара проституток заслуживает справедливости.

Слегка повернувшись, она внимательно посмотрела на двух женщин в первом ряду. Обе последовали ее указанию и оделись скромно, с минимумом косметики и лака для волос. Она знала, что они сегодня предстанут перед судом точно так же, как человек, обвиняемый в нападении и побоях. Две молодые красивые женщины, похожие на студенток колледжа, держались вместе. Дебора ободряюще улыбнулась им. За столом защитника сидел Джеймс П. Слейгерман. Ему было тридцать два года, потрясающе красивый блондин в темном костюме с галстуком. Он выглядел именно тем, кем хотел — молодым руководителем. Его служба сопровождения была полностью законной. Он платил налоги и занимался благотворительностью.

Первый долг Деборы — убедить суд присяжных, что он просто уличный сутенер, наживающийся на продаже женского тела. Пока она этого не сделает, у нее нет никаких шансов обвинить его в избиении девушек.

Когда судебный пристав объявил о появлении судьи, весь зал встал.

Дебора произнесла краткую вступительную речь, обратив внимание суда на представленные факты. Она не старалась ослепить суд, поняв, что это стиль адвоката. Вместо этого она говорила предельно просто, не делая нажима на детали.

Она начала прямой допрос, вызвав врача, лечившего Марджори Ловиц. С помощью нескольких коротких вопросов установила степень тяжести увечий, полученных Марджори в ту ночь, когда они с Сюзанной Макрой были привезены в больницу на «скорой». Ей хотелось, чтобы суд услышал про сломанную челюсть, подбитые глаза, сломанные ребра до того, как она предъявит фотографии женщин, сделанные в ту ночь.

Она медленно и осторожно выспрашивала техническую сторону дела у докторов, сотрудников скорой помощи, полицейских, социальных работников. Ловко парировала выпады своего оппонента. К полуденному перерыву основная работа была выполнена.

Она затолкнула Марджори и Сюзанну в такси и повезла их пообедать и в последний раз поговорить.

— Меня сегодня будут допрашивать, мисс О'Рурк? — Марджори ерзала на своем месте и ничего не ела. Хотя ее синяки за несколько недель поблекли, челюсть до сих пор болела. — Может быть, достаточно того, что сказали доктора, Сюзанна и все остальные, и мне не придется свидетельствовать?

— Марджори! — Дебора положила ладонь на холодную как лед дрожащую руку девушки. — Они выслушают докторов, посмотрят фотографии. Они поверят, что вас и Сюзанну избили. Но именно вы, только вы вдвоем, сможете их убедить, что это сделал Слейгерман, что он не симпатичный молодой бизнесмен, которым хочет казаться. Без вашей помощи он выйдет сухим из воды и снова продолжит избивать девушек!

Сюзанна прикусила губу.

— Джимми говорит, что он вывернется в любом случае. Зато все люди будут знать, что мы шлюхи, хотя вы помогли нам найти постоянную работу. Он сказал, что, когда все закончится, он нас найдет и нам не поздоровится.

— Когда он это сказал?

— Он звонил вчера вечером. — Глаза у Марджори наполнились слезами. — Выяснил, где мы живем, и позвонил. Сказал, что у нас будут большие неприятности. — Она вытерла слезу ладонью. — Сказал, что мы еще пожалеем, что заварили всю эту кашу. Я не хочу, чтобы он снова навредил мне.

— Он не навредит! Но я не смогу вам помочь, если вы не поможете мне. Если вы мне не поверите.

В течение следующего часа она говорила, утешала, запугивала, умасливала и обещала. В два часа обе испуганные женщины вернулись в суд.

— Штат вызывает Марджори Ловиц, — объявила Дебора, бросив холодный взгляд на Слейгермана.

Гейдж проскользнул в зал суда как раз тогда, когда она вызывала первого свидетеля для дневного допроса. Ему пришлось отложить две встречи, чтобы быть здесь. Потребность видеть ее была гораздо сильнее потребности выслушивать квартальные отчеты. И как признавал Гейдж, сильнее любой потребности, которую он когда-либо испытывал.

Три дня он держал дистанцию. Три долгих дня.

«Жизнь часто напоминает партию в шахматы, — думал он. — И ты обдумываешь следующий ход ровно столько, сколько нужно». Он предпочел сесть в заднем ряду и, откинувшись на сиденье, принялся наблюдать за ее работой.

— Сколько вам лет, Марджори?

— Двадцать один.

— Вы всегда жили в Урбане?

— Нет, я выросла в Пенсильвании.

Несколькими небрежными вопросами она помогла Марджори обрисовать свою семью, бедность, несчастья, жестокое обращение родителей.

— Когда вы приехали в город?

— Года четыре назад.

— То есть когда вам было семнадцать. Почему вы переехали?

— Я хотела стать актрисой. Это звучит очень глупо, но я играла в школьных спектаклях. Мне казалось, это будет легко.

— И было легко?

— Нет. Нет, было трудно. По-настоящему трудно. Знаете, я даже долгое время не шла на прослушивание. И у меня кончились деньги. Я нашла работу официантки на неполный рабочий день, но этих денег было недостаточно. Мне даже отключили отопление и свет.

— Вы когда-нибудь подумывали о том, чтобы вернуться домой?

— Я не могла. Мама сказала, что, если я уйду, она меня больше на порог не пустит! Мне кажется, что у меня бы все получилось, если бы мне просто представился шанс.

— И он представился?

— Мне казалось, да. Этот парень пришел в гриль-бар, где я работала. Мы подружились, часто беседовали. Я сказала ему, что я актриса. Он ответил, что понял это сразу, взглянув на меня, и удивился, что я, такая хорошенькая и талантливая, делаю в этой дыре. Сказал, что знаком со множеством полезных людей и что, если я соглашусь работать у него, он меня представит. Оставил мне визитную карточку и все такое…

— Присутствует ли человек, которого вы встретили в тот вечер, в зале суда, Марджори?

— Конечно, это был Джимми. — Она мельком глянула на свои судорожно сжатые пальцы. — Джимми Слейгерман.

— Вы стали работать у него?

— Да. На следующий день я пришла к нему в офис, занимающий целую квартиру, там много столов, телефоны и кожаные кресла. Очень неплохое местечко на окраине города. Он назвал его «Изысканным эскортом». Пообещал, что я буду получать сто долларов за вечер, посещая обеды или вечеринки с разными бизнесменами. Он даже купил мне одежду, красивую одежду, сделал прическу и все остальное.

— И вы зарабатывали сто долларов в вечер только за то, что ходили на обеды или вечеринки?

— Так он мне сначала пообещал.

— А потом что-то изменилось?

— Через некоторое время… он стал водить меня по разным симпатичным ресторанам и местам. Джимми называл это репетицией в костюмах. Он покупал мне цветы и…

— Вы занимались с ним сексом?

— Протестую. Не имеет отношения к делу.

— Ваша честь, были ли у свидетельницы физические отношения с подсудимым, очень даже относится к делу.

— Отклоняю. Отвечайте на вопрос, мисс Ловиц!

— Да. Я спала с ним. Он был так хорош. Потом, он дал мне денег… на оплату счетов, как он сказал.

— И вы их приняли?

— Да. Кажется, я понимала, что происходило. Понимала, но делала вид, что не понимаю. Несколько дней спустя он сообщил мне, что для меня нашелся клиент. Велел одеться понаряднее и пойти на обед с этим мужчиной из округа Колумбия.

— Какие указания вам дал мистер Слейгерман?

— Он сказал: «Марджори, ты заработаешь свои сто долларов». Я ответила, что знаю это, а он сказал, чтобы я была полюбезнее с этим парнем. Я пообещала, что буду.

— Мистер Слейгерман объяснил вам, что значит «быть полюбезнее», Марджори?

Девушка заколебалась и снова взглянула на свои руки.

— Он сказал, чтобы я делала все, что мне велят. Если парень захочет, чтобы после обеда я отправилась с ним в отель, то я должна идти или не получу денег. Все это игра, сказал он. Я должна сыграть, будто мне нравится общество этого парня, будто я увлечена им и будто я прекрасно провела с ним время в постели.

— Мистер Слейгерман особо подчеркивал, что от вас требуется заниматься сексом с клиентом?

— Он сказал, что это такая же часть работы, как улыбки при неудачных шутках. И если я преуспею, он представит меня своему знакомому режиссеру.

— И вы согласились?

— В его устах все звучало очень привлекательно. Да.

— А были другие случаи в вашей работе на фирму мистера Слейгермана, когда вы соглашались заниматься сексом за деньги в качестве спутницы?

— Протестую.

— Я иначе сформулирую вопрос. — Дебора бросила взгляд на членов суда присяжных. — Вы продолжали работать у мистера Слейгермана?

— Да, мэм.

— Как долго?

— Три года.

— И вы были удовлетворены тем, как выполняется договор?

— Не знаю.

— Вы не знаете, были ли вы удовлетворены?

— Я привыкла к деньгам, — до боли откровенно ответила Марджори. — Через некоторое время к ним настолько привыкаешь, что забываешь о том, что делаешь, если думаешь в это время о чем-то другом.

— И мистер Слейгерман был доволен вами?

— Иногда. — Она с опаской посмотрела на судью. — Иногда он выходил из себя из-за меня или из-за других девочек.

— А были другие девушки?

— Примерно дюжина, иногда больше.

— И что же он делал, когда выходил из себя?

— Мог и отшлепать.

— Вы хотите сказать, что он вас бил?

— Он просто становился невменяемым и…

— Возражаю.

— Поддерживаю.

— Он когда-нибудь ударил вас, Марджори?

— Да.

Дебора постаралась воздействовать на суд присяжных простотой ответа.

— Расскажите, пожалуйста, что произошло вечером 25 февраля этого года.

Как ей и было предписано, Марджори смотрела на Дебору и не оглядывалась на Слейгермана.

— У меня была работа, но я заболела. Возможно, где-то подхватила грипп. Меня лихорадило и расстроился желудок. Мне было очень плохо. Ко мне пришла Сюзанна поухаживать за мной.

— Сюзанна?

— Сюзанна Макрой. Она тоже работала у Джимми, и мы подружились. Я просто не могла встать и отправиться на встречу с клиентом, поэтому Сюзанна позвонила Джимми и рассказала ему о моей болезни. — Марджори нервно передернула плечами и, чуть помолчав, продолжила: — Я слышала, как она спорила с ним по телефону, говоря, что я больна, она даже предложила ему приехать самому и убедиться, что она не врет.

— И он приехал?

— Да. — По ее щекам большими быстрыми каплями истекли слезы. — Он был просто вне себя. Он орал на Сюзанну, она в ответ орала на него, говорила, что я действительно больна, что у меня лихорадка и высокая температура. А Джимми сказал… — Она облизала губы. — Он сказал, что мы обе ленивые, лживые шлюхи. Я услышала, как что-то треснуло и Сюзанна заплакала. Я встала, но у меня закружилась голова. — Она потерла ладонью под глазами, размазывая тушь. — Джимми вошел в спальню и сбил меня с ног.

— Вы хотите сказать, что он на вас налетел?

— Нет, он сбил меня с ног. Ударом тыльной стороны руки, понимаете?

— Да. Продолжайте.

— Затем он велел мне поднять задницу и одеваться. Сказал, что клиент требует именно меня и я пойду. Сказал, что в любом случае все, что мне придется сделать, — это лежать на спине с закрытыми глазами. — Марджори поискала носовой платок, высморкалась. — Я сказала, что больна и ехать не могу. Джимми орал, швырял вещи, а потом сказал, что покажет мне, что такое болеть по-настоящему. И начал меня бить.

— Куда он вас бил?

— Всюду. По лицу, в живот. В основном по лицу. Он просто не мог остановиться.

— Вы звали на помощь?

— У меня не было сил, я едва дышала.

— Вы пытались защищаться?

— Я пыталась уползти, но он шел за мной и продолжал бить. В конце концов я потеряла сознание. Когда я пришла в себя, рядом со мной была Сюзанна, и у нее лицо тоже было в крови. Она вызвала скорую.

Дебора деликатно продолжала допрос. Она села на место обвинителя и попросила подвергнуть Марджори перекрестному допросу.

После трех часов сидения на свидетельском месте Марджори была бледна, ее всю трясло. Несмотря на попытки адвоката разрушить ее имидж, она все же выглядела юной и уязвимой.

И этот образ, с удовлетворением думала Дебора, останется в памяти членов суда присяжных.

— Отличная работа, советник! Дебора повернула голову и с досадой и одновременно с удовольствием увидела Гейджа.

— Что вы здесь делаете?

— Наблюдал за вашей работой. Если мне когда-нибудь понадобится адвокат…

— Вы не забыли, что я прокурор?

Он улыбнулся:

— Тогда мне придется не попадаться на нарушении закона!

Она встала, и он небрежно, по-дружески взял ее за руку. Почему-то этот жест показался ей собственническим.

— Можно вас подвезти? А как насчет обеда?

Дебора решила, что больше он ее не соблазнит! Пусть даже не надеется!

— Мне очень жаль, но у меня дела.

Он пристально посмотрел на нее:

— Полагаю, вы именно это имеете в виду?

— У меня действительно много дел.

— Нет, я имел в виду, что вам жаль!

Взгляд у него был такой глубокий, такой теплый, что она едва сдержала вздох.

— Вопреки всякому здравому смыслу мне действительно жаль. — Она вышла из зала суда в коридор.

— Тогда хоть позвольте вас подвезти.

Она мельком бросила на него через плечо раздраженный взгляд.

— Разве я вам уже не говорила, как я отношусь к назойливым мужчинам?

— Говорили, но все-таки пообедали со мной!

Она невольно засмеялась. После напряженных часов в суде это было разрядкой.

— Что ж, поскольку моя машина ремонтируется, подвезите!

Он вошел в лифт вместе с ней.

— Да, трудный у вас был случай. А ваша репутация упрочилась.

Ее взгляд стал холоднее.

— Правда?

— Вся национальная пресса будет писать о вас.

— Я работаю не ради газетных статей. — Голос ее был таким же холодным, как и взгляд.

— Если вы собираетесь долго пробыть в этой профессии, вам придется сделаться более толстокожей!

— С моей кожей все в порядке, спасибо.

— Я заметил. — Расслабившись, он прислонился к стене. — Думаю, любой, кто вас знает, понимает, что пресса — побочный продукт, а не цель. Вы обращаете особое внимание на то, что ни над кем не позволено издеваться. Надеюсь, вы победите!

Дебора не понимала, почему ее так раздражает тонкое понимание Гейджем ее линии.

— Я обязательно выиграю этот процесс!

Она вышла из лифта в мраморный холл.

— Мне нравится ваша прическа, — заметил он, довольный, что ему удалось вывести ее из себя. — Образ очень холодной, очень компетентной женщины. Сколько шпилек мне придется вынуть, чтобы их распустить? Ваши чудные волосы?

— По-моему, это…

— К делу не относится? — подсказал он. — Для меня относится. Все, что касается вас, для меня важно, потому что я не перестаю думать о вас!

Дебора ускорила шаг. Забавно, подумала она, что он говорит подобные вещи женщине в холле, где масса народу… а у нее такое чувство, будто они совершенно одни.

— А вы не теряли зря времени! В сегодняшней утренней газете я заметила вашу фотографию… с блондинкой под ручку. На обеде у кандидата Таррингтона. — Она стиснула зубы, увидев, что он продолжает улыбаться. — Умеете вы выражать свои верноподданнические чувства, говоря языком политики!

— У меня нет никаких верноподданнических чувств, говоря языком политики! Мне было интересно услышать, что скажет оппозиция Филдса. Это произвело на меня сильное впечатление.

Она вспомнила о роскошной блондинке в облегающем черном платье.

— Могу понять вас!

На этот раз он широко улыбнулся:

— Мне очень жаль, что там не было вас.

— Я уже говорила вам, что не люблю толпы. — Она остановилась перед широкими стеклянными дверями и оперлась на них. — Вот, кстати, о толпе! — Вскинув голову, она протиснулась сквозь толпу репортеров, ожидающих на лестнице здания суда.

Они закидали ее вопросами, Дебора сухо отвечала им. Она была явно раздосадована, но все же обрадовалась, увидев большой черный лимузин Гейджа, ожидающий у тротуара, с увальнем-водителем.

— Мистер Гатри, что вас заинтересовало в этом деле?

— Мне нравится наблюдать, как работает роскошный помощник окружного прокурора!

Уизнер пробрался сквозь толпу репортеров и буквально ткнул диктофон в лицо Гейджу:

— Скажите, Гатри, что происходит между вами и Драгоценной Деб?

Услышав ее глухое ворчание, Гейдж предостерегающе положил руку на плечо Деборе и повернулся к репортеру:

— Насколько я помню, мы с вами знакомы, не так ли?

Уизнер ухмыльнулся:

— Разумеется! Мы неоднократно сталкивались в старые недобрые времена, когда вы работали на город, а не владели им!

— Послушайте, Уизнер, — Гейдж смерил собеседника быстрым небрежным взглядом, — может быть, память меня подводит, но я не помню, чтобы тогда вы были таким ничтожеством, как сейчас! — Он затолкнул Дебору в лимузин.

— Какой вы молодец! — усмехнувшись, заметила она.

— Мне придется подумать о том, чтобы купить «Уорлд» только лишь для того, чтобы уволить Уизнера!

— Меня восхищает ваш образ мыслей! — Вздохнув, она скинула туфли и закрыла усталые глаза. Надо привыкать к подобной езде, думала она. Большие мягкие сиденья и тихая музыка Моцарта по радио. Жаль, что в реальной жизни такое невозможно. — Бедные мои ноги! Они буквально не слушаются меня! Придется купить шагомер, что бы измерить, сколько миль я прохожу за среднестатистический день в суде!

— Вы поедете ко мне домой, если я пообещаю вам массаж ног?

Дебора открыла один глаз. В этом он преуспевает, подумала она. В массаже ног женщины… или любого другого больного места.

— Нет. Она снова закрыла глаз. — Я должна вернуться в офис. Уверена, что у вас найдется полно ног, которые надо помассировать!

Гейдж приспустил стекло и сказал Фрэнку, куда ехать.

— Вас это так волнует? Ноги других женщин?

Ее это волновало, и она себя за это ненавидела.

— Это ваше дело.

— Мне нравятся ваши! Ваши ноги, ваше лицо. И все, что между ними.

Она проигнорировала это признание, стараясь проигнорировать мимолетный трепет реакции.

— Вы всегда соблазняете женщин на заднем сиденье лимузина?

— А вы предпочитаете какое-нибудь другое место?

Дебора открыла оба глаза. Некоторыми делами, подумала она, лучше заниматься наедине.

— Гейдж, я много думала над этой ситуацией.

Он усмехнулся.

— Ситуацией?

— Да. — Она предпочла не называть это отношениями. — Я не собираюсь делать вид, что вы совсем не привлекаете меня или что мне не льстит, будто вы увлечены мной. Но…

— Но… — Он поднял ее руку и провел губами по костяшкам ее пальцев. Ее кожа пахла чистотой и свежестью дождевой воды.

— Не надо! — У нее перехватило дыхание, когда он повернул ее руку и запечатлел на ее ладони медленный теплый поцелуй. — Не делайте этого!

— Мне нравится ваша холодность и логичность, Дебора! Я просто схожу с ума, видя, как быстро мне удается вас разогреть. — Он провел губами по ее запястью и ощутил учащенное биение пульса. — Вы что-то сказали?

Сказала ли она что-нибудь? Какая женщина может остаться холодной и логичной, когда он смотрит на нее? Прикасается к ней? Она отдернула руку, напомнив себе, в чем на самом деле заключается проблема.

— Я не хочу, чтобы эта… ситуация зашла слишком далеко, по нескольким веским причинам!

— М-м-м!

Она отдернула голову, когда он принялся играть жемчужиной у нее в ухе.

— Я понимаю, что вы привыкли брать и отбрасывать женщин, как фишки в покере, но меня это не устраивает! Так что сделайте ставку на кого-нибудь другого!

Да, она легко разогревается.

— Интересное сравнение, но я должен признаться, что предпочитаю удерживать некоторые победы, а не рисковать ими!

Она резко повернулась к нему.

— Давайте напрямик! Я не приз недели! И не намерена быть брюнеткой в среду, следующей за блондинкой во вторник!

— Значит, опять возвращаемся к этому?

— Можете мне не верить, но я очень серьезно отношусь к своей жизни, как личной, так и профессиональной!

— Может быть, слишком серьезно?

Дебора напряглась.

— Это мое дело! Главное заключается в том, что мне совсем неинтересно стать одной из ваших побед! Мне совсем неинтересно связываться с вами в любом качестве! — Она выглянула в окошко, когда лимузин подкатил к тротуару. — Вот мы и приехали!

Он быстро, на удивление им обоим, протащил ее по сиденью, и она оказалась у него на коленях.

— Я сделаю все, чтобы вы запутались и никогда не освободились! — Он жестко и уверенно прижал свои губы к ее губам.

Она не сопротивлялась и не колебалась. Все эмоции, которые она испытывала во время езды, выкристаллизовались в одну: желание. Бесповоротное. Мгновенное. Неотразимое. Она запустила пальцы в его волосы, а ее губы нетерпеливо и жадно поддались его губам.

Она хотела, чтобы ею обладали, как никогда раньше. Никогда прежде не было у нее такой потребности. Это причиняло огромную боль, она почти теряла разум. Но не было у Деборы и сомнений: она поступает совершенно правильно! Только один момент — и обладание!

Он не был терпелив, как когда-то. Нет, его губы лихорадочно метались по ее лицу, шее. Что-то настойчиво бормоча, она отвечала ему поцелуями.

Никогда еще Гейдж не встречал женщину, которая бы так точно соответствовала ему. В ней горел тот же огонь, и ему достаточно было только дотронуться до нее, чтобы он вспыхнул.

Ему хотелось бросить ее на сиденье, стащить с нее этот плотно обтягивающий костюм, обнажить горячее тело.

Но в то же время он хотел дать ей утешение, сострадание и любовь. Однако придется подождать, пока она не будет готова принять это.

Он с искренним сожалением ослабил хватку и отпустил ее.

— В вас есть все, что я хочу! — произнес он. — А я научился брать то, что хочу!

В ее широко раскрытых глазах страсть уступила место безотчетному страху.

— Это неправильно, — прошептала она. — Не может быть, чтобы вы были способны сделать это со мной!

— Да, это неправильно для нас обоих. Но это факт.

— Я не попаду в плен своих эмоций!

— Мы все в плену.

— Только не я! — Дрожащими руками Дебора нашарила туфли. — Мне нужно идти!

Он протянул руку и открыл ей дверь. — Все равно вы будете принадлежать мне!

— Прежде всего я буду принадлежать себе!

Выйдя из машины, она почти побежала прочь. Гейдж смотрел на удаляющуюся фигуру. Затем раскрыл кулак.

Он насчитал шесть шпилек и улыбнулся.


Вечер Дебора провела с Сюзанной и Марджори в их крошечной квартирке. За китайской едой, которую сама же принесла, она обсудила с ними дальнейшую линию поведения. Погружение в работу помогало отвлечься от раздумий о Гейдже и своей реакции на него. Реакции, тревожившей ее с тех пор, как она почувствовала то же самое ошеломляющее сексуальное влечение к другому мужчине.

Ей одновременно хотелось быть и с тем и с другим! Они оба привлекали ее, но тут уже вставал вопрос порядочности. Дебора считала, что, когда женщина начинает сомневаться в своей порядочности, она должна усомниться во всем!

Слава богу, у нее есть вещи, которые она не должна выпускать из-под контроля: работа, стиль жизни, амбиции! Сегодня она надеялась получить исчерпывающую информацию, чтобы с ее помощью выиграть дело.

Всякий раз, когда звонил телефон, она отвечала на звонки сама. Марджори и Сюзанна, взявшись за руки, сидели на диване. При первом звонке она попала в точку.

— Марджори?

Она решила рискнуть:

— Нет.

— Это ты, сука Сюзанна?

На губах Деборы появилась мрачная улыбка.

— Кто это? — заставила она себя произнести дрожащим голосом.

— Ты прекрасно знаешь, кто это. Это Джимми.

— Я не хочу говорить с тобой.

— Хорошо. Тогда слушай. Если ты думаешь, что я доставлял тебе неприятности, то это ничто по сравнению с тем, что я сделаю с тобой, если ты завтра дашь показания. Ты маленькая шлюшка, я подобрал тебя на улице, где ты зарабатывала двадцать долларов с носа, и устроил тебе щедрых клиентов. Ты принадлежишь мне и не забывай этого! Окажи себе услугу, Сюз, скажи этой толстозадой помощнице окружного прокурора, что ты передумала, что вы с Марджори все наврали. Иначе вам будет плохо, очень плохо! Поняла?

— Да. — Дебора повесила трубку и уставилась на телефон. — Да, да. Я поняла. — Дебора повернулась к Марджори и Сюзанне: — Сегодня вечером никому не открывайте дверь и никуда не выходите! Он еще этого не знает, но он только что сам себя погубил!

Довольная собой, она покинула своих подопечных. Недаром она потратила немало усилий, чтобы установить на телефоне Марджори и Сюзанны подслушивающее устройство. Еще труднее будет заручиться согласием суда принять записи разговора Слейгермана в качестве доказательства, но она это сделает! Когда через несколько дней Слейгерман будет давать показания, и он, и его адвокат окажутся застигнуты врасплох.

Она решила пройти несколько кварталов, прежде чем остановить такси. Ночь была душная. Нагретые камни домов источали жар. А на другом конце города ее ждали прохладная комната, прохладный душ, прохладное питье. Но ей все же не хотелось идти домой, в одиночество. В одиночестве она опять начнет думать о своей новой жизни. О Гейдже.

Сегодня в его объятиях она потеряла контроль над собой. Невозможно было отрицать, что он ее привлекал. Более того, она испытывала к нему примитивное, почти первобытное влечение, которому совершенно невозможно сопротивляться.

И все же гораздо более сильное чувство она испытывала к человеку в маске!

Как получилось, что она, всегда превыше всего ценившая верность и преданность, испытывала такие глубокие и сильные чувства к двум разным мужчинам?

Наверное, это всего лишь физическое влечение! Хотеть мужчину и нуждаться в нем — не одно и то же. Она не чувствовала нужды в мужчине, а уж тем более в двоих!

Прежде всего ей нужно научиться управлять своими чувствами, своей жизнью, своей карьерой. Слишком уж часто она становилась жертвой обстоятельств. Трагическая смерть родителей, бездонный колодец страха и горя, последовавший за этим. Работа сестры, из-за которой они вынуждены были переезжать из города в город.

Теперь она строит свою карьеру, выбирает свой путь, управляет своим временем. В течение последних восемнадцати месяцев она много и усердно поработала, чтобы заслужить репутацию строгого и неподкупного блюстителя закона. Оставалось лишь следовать этим прямым путем дальше.

Оказавшись в тени Уорлд-Биддинг, она услышала, как кто-то прошептал ее имя. Она узнала этот голос, слышала его во снах… во снах, которые отказывалась признавать.

Он будто выплыл из темноты, сначала силуэт, потом человек. Она видела, как под маской блестят его глаза. Желание возникло так быстро и было таким сильным, что она чуть не застонала вслух.

Когда он взял ее за руку и увлек в тень, Дебора не сопротивлялась.

— Кажется, у вас вошло в привычку разгуливать по ночам одной?

— У меня здесь была рабочая встреча. — Она машинально понизила голос в унисон ему. — А вы следите за мной?

Он не ответил, но пальцы его собственнически вцепились в ее руку.

— Что вам нужно?

— Это дело опасно для вас. — Он видел, что она распустила волосы и они струились по ее плечам — Убийцы Парино будут следить за вами. — Он почувствовал, как подскочил ее пульс, но не от страха. Он понял разницу между страхом и возбуждением.

— Что вам известно о Парино?

— Если вы встанете у них на пути, они не посмотрят, что вы женщина, а я не хочу, чтобы вам причинили вред!

Не в силах совладать с собой, Дебора шагнула к нему:

— Почему?

Такой же беспомощный, как и она, он поднес обе ее руки к своим губам и крепко, до боли, сжал. Их взгляды встретились.

— Вы знаете почему.

— Это невозможно. — Но она не отступила, не хотела отступать, когда он провел рукой по ее волосам. — Я совсем не знаю вас! И я не понимаю, что вы делаете.

— Иногда я и сам не понимаю!

Ей очень хотелось шагнуть в его объятия, почувствовать прикосновение его рук и губ. Но были причины, сдерживающие ее. Слишком много причин. Надо быть сильной, достаточно сильной, чтобы не только сопротивляться ему, но и использовать его.

— Расскажите, что вам известно о Парино, о его убийстве! Помогите мне выполнить свою работу!

— Оставьте это дело! Вот все, что я могу сказать.

— Вам что-то известно! Я же вижу! — Со вздохом неприязни она отступила назад. Ей требовалась достаточная дистанция, чтобы включить мозг и вспомнить, что она официальное лицо суда, а он — помеха системе, в которую она свято верила. — Ваш долг все рассказать мне!

— Свой долг я знаю!

Она отбросила волосы назад. Он ее привлекает? Нет, черт возьми, он приводит ее в ярость!

— Конечно, слоняться в темноте, действовать в соответствии с вашим личным представлением о справедливости и собственной прихотью! Это не долг, Капитан Сорвиголова, а эгоизм! — Не дождавшись реакции, она громко вздохнула и снова шагнула к нему. — Я ведь могу предъявить вам обвинение в сокрытии информации! Раскрытие этого дела — работа полиции, работа окружного прокурора, а не игра!

— Нет, совсем не игра! — Голос его по-прежнему звучал тихо, однако ей в нем послышались нотки удивления и раздражения. — Но в ней есть свои короли и пешки. Я не хочу, чтобы вас использовали в качестве одной из них.

— Я сумею постоять за себя.

— Вы уже не раз так говорили! Сегодня вы превзошли саму себя, советник! Оставьте это дело! — Он отступил.

— Погодите! — Она бросилась за ним, но он исчез. — Черт возьми, я не закончила спор с вами! — Разочарованная, она пнула стену здания в каких-то нескольких дюймах от его голени. — Оставить… — пробормотала она. — Да ни за что на свете!

Глава 5

На ходу отжимая волосы полотенцем, Дебора бросилась к двери. Стук в 6.46 означал то же самое, что и телефонные звонки в три часа утра. От него становилось тревожно на душе. Открыв дверь и увидев Гейджа, она поняла, что инстинкт ее не подвел.

— Вытащил вас из душа? — спросил он.

Она нетерпеливо провела рукой по мокрым волосам:

— Да. Что вам нужно?

— Завтрак. — Не дожидаясь приглашения, он вошел в квартиру. — Очень мило, — констатировал он.

Обивка низкого дивана и полированный деревянный пол были выдержаны в мягких тонах цвета слоновой кости с вкраплением изумрудного, ярко-красного и темно-синего. От него также не ускользнул мокрый след на полу.

— Похоже, я пришел на пять минут раньше?

Обнаружив, что пояс ее халата не завязан, она крепко затянулась.

— Вам вообще здесь нечего делать! А сейчас…

Но он прервал ее долгим, крепким поцелуем.

— М-м-м, вы еще мокрая!

Ее это удивило так же, как и внезапно возникшее желание положить голову на его плечо.

— Послушайте, у меня совершенно нет времени! Я тороплюсь в суд.

— Суд начнет работу через два часа, — кивнув, согласился он. — У нас полно времени, чтобы позавтракать.

— Если вы думаете, что я буду кормить вас завтраком, вас ждет разочарование!

— Я и не мечтал об этом! — Он мельком оглядел ее короткий шелковый халат. Одного прикосновения было достаточно, чтобы стало предельно ясно: под ним ничего нет. — Вы мне нравитесь в голубом. Всегда носите голубое!

— Я ценю совет в области моды, но… — Дебора осеклась, услышав еще один стук.

— Я открою, — предложил он.

— Я сумею сама открыть дверь своего дома! — Все больше раздражаясь, Дебора засеменила к двери. Утром она никогда не выглядела лучшим образом, и знала это. — Хотелось бы мне знать, кто повесил табличку, что мой дом сегодня открыт для всех! — Отворив дверь, она увидела официанта в белом пиджаке с огромным подносом.

— А, вот и завтрак! К окну, я думаю, — распорядился Гейдж, направляя официанта уверенным жестом. — Леди нравится вид на город!

— Да, мистер Гатри.

Дебора уперлась руками в бедра. Трудно было настаивать на своем, когда нет еще семи часов утра, но придется!

— Гейдж, я не знаю, что вы задумали, но у вас ничего не выйдет! Я уже достаточно ясно изложила свою позицию, а сейчас у меня нет ни времени, ни желания… Это кофе?

— Да! — Гейдж, улыбаясь, поднял большой серебряный кофейник и наполнил чашку. Аромат кофе соблазнил ее. — Хотите?

Она облизнула губы.

— Пожалуй.

— Вам должен понравиться этот аромат. — Подойдя к ней, он поднес чашку к ее носу. — Один из моих любимых.

Дебора отпила, закрыла глаза.

— Вы ведете нечестную игру.

— Веду.

Она открыла глаза, чтобы рассмотреть официанта, расторопно выполняющего свои обязанности.

— Что там еще?

— Яйцо-пашот, жареная ветчина, круассаны, апельсиновый сок, разумеется, свежевыжатый.

— Разумеется! — Только бы не наговорить всякой чепухи!

— Малина со сливками.

— О! — Она едва удержалась, чтобы не облизнуться.

— Может быть, присядете?

Дебора уверяла себя, что не поддастся на эту провокацию, но как удержаться, когда ее гостиную наполнили соблазнительные запахи замечательной еды?

— Полагаю, да. — Сдавшись, она присела на стул, который официант уже подвинул к столу.

Гейдж передал официанту счет и велел ему через час забрать блюда. Не успела Дебора запротестовать, как он вновь наполнил ее чашку.

— Вероятно, мне следует спросить, что это все значит?

— Я хотел посмотреть, как вы выглядите утром! — Он налил сока из хрустального кувшина. — И этот способ мне показался самым лучшим. На сей момент. — Он допил свою чашку, пристально разглядывая ее лицо, не накрашенное и не обрамленное тщательно уложенными волосами. — Вы красавица.

— Вы тоже очаровательны! — Она коснулась лепестков красной розы, положенной рядом с ее тарелкой. — Но что это меняет?

Дебора внимательно оглядела стол и провела пальцем по скатерти персикового цвета.

— И вот что еще! Я никогда не завтракаю так обильно! Нам и вдвоем всего этого не съесть!

— А вы практичная женщина! — заметил Гейдж. — Просто я подумал, что какое-то из этих блюд соблазнит вас!

— Не нахожу в практичности ничего привлекательного! — Дебора отрезала небольшой ломтик ветчины и засунула его в рот.

— Не скажите! Это может быть очень привлекательным!

Дебора старалась делать все возможное, чтобы игнорировать покалывание во всем теле и сосредоточиться на более безопасном чувстве голода.

— Скажите, вы всегда завтракаете так экстравагантно?

— Когда это бывает уместно. — Он накрыл своей рукой ее руку. — У вас совершенно сонные глаза. Вы не выспались?

Она подумала о долгой, беспокойной ночи.

— Не выспалась.

— Дело?

Она лишь пожала плечами. Ее бессонница была вызвана отнюдь не делом, а человеком, с которым она встретилась в темноте. Но сейчас она сидела здесь, одновременно завороженная и разочарованная тем, кто этим солнечным утром сидел рядом с ней.

— Хотите поговорить об этом?

Она подняла взгляд и увидела в его глазах терпение, понимание и что-то такое, что, она знала, будет обжигать при соприкосновении.

— Нет. — Она осторожно отняла руку.

Он поймал себя на том, что испытывает удовольствие от не слишком тонкой игры с преследованием и отступлением.

— Вы слишком много работаете.

— Я только выполняю свои обязанности. А вы? Я даже не знаю, чем вы занимаетесь.

— Покупаю и продаю, посещаю встречи, читаю отчеты.

— Уверена, у вас есть занятия и посложнее!

— И зачастую гораздо более скучные.

— В это трудно поверить.

Он развернул ароматный круассан.

— Я строю, покупаю.

Но ее было не так-то легко сбить с толку.

— Например?

Он улыбнулся.

— Например, я владею этим зданием.

— Но этим же зданием владеет «Троджн энтерпрайзиз»!

— Верно. А «Троджн энтерпрайзиз» владею я!

— Ого!

Ее реакция привела его в восторг.

— Большую часть денег семейству Гатри дает торговля недвижимостью, но это только фундамент. За последние десять лет мы значительно разнообразили нашу деятельность. Так, одна ветвь занимается кораблестроением, другая — горным делом, третья — обрабатывающей промышленностью.

— Понятно. — Необыкновенный человек, подумала она. Но ведь ее, похоже, последнее время и не привлекали обыкновенные люди. — Но вы-то владеете далеко не двадцатью пятью процентами.

— Да. — Он улыбнулся. — Вы поразительно догадливы. — Он поднес к ее губам ложечку с ягодами и сливками.

Дебора некоторое время подержала ягоды во рту.

— Вкусно? Вам не хватает заботы.

Он знал, что если сейчас поцелует ее, то почувствует ее острый, свежий, живой запах. — Я не позволяю себе чувствовать эту нехватку. В том-то все и дело!

Да. Она понимала. Точно так же она не позволяла себе ощущать отсутствие семьи, тех, кто ушел, и тех, кто находится за много миль от нее.

— Вы очень привлекательны, когда печальны, Дебора! — Он провел пальцем по ее все еще влажным волосам. — Фактически неотразимы.

— Я не печальна.

— Ну хорошо! Вы просто неотразимы!

— Не будем об этом! — Она долила себе кофе. — Можно задать вам деловой вопрос?

— Конечно.

— Если владелец или владельцы какой-либо частной собственности не хотят, чтобы их владение ею стало достоянием гласности, могут они это скрыть?

— Легко. Закрепить ее за корпорациями, существующими только на бумаге, под различными налоговыми номерами. Одна корпорация владеет тем, другая этим. А что?

Но она подалась вперед, проигнорировав его вопрос.

— Насколько трудно выйти на след истинных владельцев?

— Это зависит от того, сколько неприятностей они причинили и насколько у них веские причины держать свои имена в тайне.

— А если запастись решимостью и терпением, можно выяснить их имена?

— В конечном счете да… Если вы обнаружите общую нить.

— Общую нить?

— Название, номер, место. То, что будет открываться вновь и вновь. — Если бы он не шел на шаг впереди нее, ее вопросы внушили бы ему тревогу. И все же лучше быть осторожным. — Что вы задумали, Дебора?

— Я выполняю свою работу.

Он очень осторожно поставил чашку на блюдце.

— Это имеет какое-то отношение к Парино?

Ее взгляд стал острым.

— Что вам известно о Парино?

— У меня до сих пор остались связи в двадцать пятом участке. Вам что, недостаточно суда над Слейгерманом?

— Я не могу себе позволить роскошь работать только над одним делом!

— Над этим делом вам совсем не следует работать!

— Простите? — Она снизила тон почти до шепота.

— Это опасно. Те, кто убил Парино, очень опасны. Вы даже не представляете, с чем играете!

— Я не играю, а работаю!

— Они тоже. Они хорошо защищены и хорошо информированы. Они знают ваш следующий шаг еще до того, как вы его сделаете! — Его глаза потемнели, взгляд, казалось, обернулся внутрь. — Если они увидят в вас препятствие, они уберут вас очень быстро и, смею вас уверить, окончательно.

— Откуда вам так много известно о тех, кто убил Парино?

Он вернулся к действительности.

— Вы не забыли, что я был полицейским? Вам не следует вмешиваться в дело Парино! Лучше займитесь чем-нибудь другим!

— Это же просто смешно!

Он схватил ее за руку прежде, чем она успела вскочить.

— Я не хочу, чтобы вы подвергались смертельной опасности!

— А я не хочу, чтобы меня останавливали на полдороге! — Она отдернула руку и встала. — Это мое дело, и оно останется моим!

Его глаза потемнели, но он остался сидеть.

— Честолюбие — еще одна привлекательная черта, Дебора! До тех пор, пока оно не ослепляет вас!

Она медленно повернулась к нему, чувствуя, как внутри ее все закипает от гнева.

— Хорошо, отчасти это честолюбие! Но только отчасти. Я верю в то, что делаю, Гейдж, и верю, что способна делать это хорошо. Все началось с мальчишки по имени Рико Мендес. Он не был столпом общества. Фактически он был мелким воришкой, который уже отсидел срок, и отсидел бы еще. Но он был застрелен средь бела дня на оживленном перекрестке. Потому что состоял членом не той банды, носил не те цвета.

Она начала расхаживать, жестикулируя и говоря с пафосом.

— Затем убили его убийцу, потому что он говорил со мной и я заключила с ним сделку! Так когда же это прекратится? Когда мы остановимся и поймем, что так жить нельзя? Кто, как не я, возьмет на себя ответственность и изменит это?

Он встал и подошел к ней.

— Я не ставлю под вопрос вашу честность, Дебора.

— А только мои суждения?

— Да, и свои тоже. — Он просунул руки в рукава ее халата. — Мне тревожно за вас!

— Вот уж не думаю!

— Не думаете? Отлично. И не думайте. — Он накрыл ее губы своими, сжимая пальцами плечи и прижав к себе.

Мгновенный жар, мгновенное притяжение. Как с этим бороться? С его сильным мускулистым телом, прижавшимся плотно к ее телу, с губами, искусно ласкающими ее губы? Она чувствовала, как от него исходят волны, нет, не желания, но чего-то более глубокого и истинного. Словно он уже был внутри ее.

Она была всем. Обнимая ее, он не ставил под вопрос силу, с которой она одновременно и опустошала его мозг, и наполняла его, утоляла его голод и разжигала его. Она одновременно и придавала ему силы, и отнимала их. С ней он почти начал снова верить в чудеса.

Он отступил, но продолжал держать ее за плечи. Она изо всех сил пыталась сохранить спокойствие. Почему одно его прикосновение всякий раз так действует на нее?

— Я к этому не готова, — удалось наконец ей произнести.

— Я тоже, но не думаю, что это имеет значение. — Он снова обнял ее. — Я хочу встретиться с вами сегодня вечером. — Он плотно прильнул губами к ее губам. — Я хочу сегодня быть с вами!

— Нет, я не могу! — Она едва могла дышать. — Суд.

Он с трудом сдержал ругательство.

— Хорошо. После суда. Нам от этого не уйти!

— Нет. — Он прав. Пора было решить. — Нет, не уйти. Но мне нужно время. Пожалуйста, не давите на меня!

— А мне приходится! — Он обернулся к двери, но остановился, уже держась за дверную ручку. — Дебора, у вас есть другой мужчина?

Сначала она отрицательно покачала головой, но в конце концов решила быть с ним честной.

— Не знаю.

Гейдж кивнул и закрыл за собой дверь. С горькой иронией он понял, что соперничает с самим собой!


В этот вечер она заработалась допоздна, углубившись за письменным столом у себя в спальне в бумаги и книги по праву. После заседания суда она в течение нескольких часов убирала и без того чистую квартиру. Для нее это был один из лучших способов снять напряжение. Вторым способом была работа, и Дебора погрузилась в нее, понимая, что заснуть не сможет.

Как только она потянулась к кружке кофе, зазвонил телефон.

— Алло!

— О'Рурк? Дебора О'Рурк?

— Да, кто это?

— Сантьяго.

Мгновенно встревожившись, она схватила карандаш.

— Мистер Сантьяго, мы вас обыскались!

— Да. Верно.

— Я бы очень хотела с вами поговорить. Служба окружного прокурора готова предложить вам сотрудничество и защиту.

— Как Парино?

Она подавила мимолетное чувство вины.

— С нами вам будет намного безопаснее.

— Возможно. — В его напряженном, нервном голосе звучал страх.

— Я готова встретиться с вами в любое удобное для вас время.

— Ни в коем случае! Я никуда не выхожу. Не успею я пройти и двух кварталов, как меня убьют! — Он заговорил быстро, слова наскакивали одно на другое: — Лучше вы приходите ко мне! Послушайте, у меня есть больше, чем у Парино! Гораздо больше! Имена, бумаги. Ты хочешь подучить их, сестренка? Тогда приходи ко мне!

— Хорошо. Я приду с полицией…

— Никаких копов! — В его голосе послышался ужас. — Никаких копов, или никакой сделки! Вы приходите одна! Вот так!

— Что ж, будь по-вашему. Когда?

— Сейчас, прямо сейчас! Я в отеле «Дарси», Сто шестьдесят седьмая Восточная, 38. Номер 27.

— Буду через двадцать минут!


— Вы уверены, что вам нужно именно туда, леди? — Хотя на пассажирке были поношенные джинсы и футболка, таксист понял, что она птица слишком высокого полета для такой клоаки, как «Дарси».

Сквозь капли противного мелкого дождя Дебора видела темные окна, шероховатую стену здания и безлюдную улицу.

— Да. Не думаю, что мне удастся убедить вас подождать меня?

— Нет, мэм.

Я так и думала. — Она передала деньги в щель в толстом стекле безопасности: — Держите. — Сделав вздох и задержав дыхание, она шагнула под дождь и поднялась до разбитой лестнице.

В холле она остановилась, чтобы стряхнуть с себя капли воды. Стол портье находился за ржавой железной решеткой, но за ним никого не было. На липкий линолеум падал желтый свет. В воздухе пахло потом, отбросами и кое-чем похуже. Повернувшись, она начала подниматься по лестнице.

По всему лестничному колодцу, исписанному граффити, разносился долгий, монотонный плач ребенка. Дебора увидела, как что-то маленькое стремительно пронеслось мимо ее ног и исчезло в щели. Содрогнувшись, она продолжила свой путь.

Ее отвлек злобный спор мужчины и женщины. Когда она повернула в коридор на втором этаже, дверь одного из номеров со скрипом растворилась. Она увидела пару маленьких испуганных глаз. Затем дверь с грохотом захлопнулась, звякнула цепочка.

Под ногами Деборы хрустнуло стекло от лампочки, когда-то висевшей на потолке. В тускло освещенном коридоре она вдруг услышала резкий визг тормозов. Вероятно, по телевизору шел детектив с погоней. За окнами сверкнула вовсю молния, бушевал ураган.

Перед номером 27 она остановилась. Из-за двери номера слышался пронзительный звук телевизора. Она громко постучала в дверь:

— Мистер Сантьяго!

Не дождавшись ответа, она снова постучала и позвала. Затем осторожно надавила на дверь. Та легко подалась.

При сером мерцающем свете телевизора она увидела тесную комнатенку с одним грязным окном. Повсюду валялись одежда и мусор. Мебель олицетворял поломанный шкаф. В комнате стоял спертый дух пива и несвежей пищи. На постели Дебора увидела мужскую фигуру, лежащую в свободной позе лицом вверх. Она невольно выругалась. Мало того что ей предстоит встреча со свидетелем в этой адской дыре, так перед этим придется отрезвлять его!

Она раздраженно выключила телевизор. В комнате стали слышны только звук барабанящего дождя и крики ругани в коридоре. Она заметила на стене грязную фарфоровую раковину с отбитым краем. Что ж, подумала Дебора, так будет удобнее просунуть голову Сантьяго под струю воды.

— Мистер Сантьяго! — Она повысила голос, пробираясь по комнате, стараясь не испачкаться о какие-то мешки из-под продуктов и не поскользнуться в лужах пролитого пива. — Рей! — Протянув к нему руку, она стала трясти его за плечо и вдруг заметила, что глаза у него открыты. — Я Дебора О'Рурк… — начала она.

Только сейчас до нее дошло, что он на нее не смотрит. Да он и вовсе не смотрел… Подняв дрожащую руку, она увидела на ней кровь.

— О господи! — Дебора попятилась, борясь с приступом тошноты. Еще один неуверенный шаг, еще. Она повернулась и чуть не врезалась в невысокого, хорошо сложенного человека с усами.

— Наконец-то, — тихо произнес он.

— Полицию! — промолвила она. — Надо вызвать полицию! Он мертв!

— Я знаю. — Человек улыбнулся, блеснув золотыми зубами. В руках он держал серебряный стилет. — Мисс О'Рурк! Я вас поджидал.

Дебора бросилась к двери, но он схватил ее за волосы. Она вскрикнула от боли, но затихла, как мертвая, почувствовав прижатый к горлу стилет.

— Здесь никто не услышит ваших криков, — сказал он, и ее передернуло от мягкости его голоса, когда она повернулась к нему лицом. — Вы очень красивы, сеньорита. Как жаль будет портить такую щечку! — Пристально глядя на нее, он приложил к ее щеке рукоятку ножа. — Расскажите, рог favor[4], что Парино обсуждал с вами… перед тем, как это произошло. Все имена, все подробности. И с кем вы поделились этой информацией.

Стараясь не терять самообладания, несмотря на охвативший ее ужас, она посмотрела ему в глаза. И увидела в них свою судьбу.

— Вы все равно меня убьете!

Он снова улыбнулся.

— Красивая и разумная! Но смерть смерти рознь. Бывает очень медленная, очень мучительная. — Он слегка провел лезвием по ее щеке. — Вы скажете мне все, что я должен знать!

Дебора не знала имен, ей было нечем торговать. У нее был только ее разум.

— Я их записала и заперла.

— А рассказывали?

— Никому. — Она сглотнула. — Я никому не рассказывала.

Некоторое время он пристально смотрел на нее, вертя стилетом.

— Мне кажется, вы лжете. Вероятно, когда я покажу вам, что я могу с вами сделать, вы станете сговорчивее. Ах, какая щечка! Как атлас. Как жаль, что придется ее разрезать!

Она напрягла всю свою волю, и в этот момент снова сверкнула молния и раздался звук треснувшего стекла. Он стоял здесь, весь в черном, освещенный вспышкой молнии. На этот раз раскат грома сотряс комнату. Прежде чем она смогла вздохнуть, к ее горлу был приставлен нож, а мясистая рука обхватила ее за талию.

— Только подойди ближе, и я разрежу ей горло от уха до уха!

Немезид остановился. Он не смотрел на нее. Не посмел. Но мысленно он видел ее бледное от страха лицо и потускневшие глаза. Что помешало ему войти в комнату как тень, а не как человек? Ее или его собственный страх помешал ему сосредоточиться? Если ему удастся отрешиться от страха за нее и исчезнуть, напугает ли это золотозубого, или удар стилета поразит ее прежде, чем он успеет что-либо предпринять? Он не сумел вовремя прийти ей на помощь! Теперь придется действовать очень взвешенно.

— Если ты ее убьешь, ты лишишься своей защиты!

— Мы оба рискуем! Ни с места! — Человек сильнее прижал стилет к горлу Деборы, заставив ее всхлипывать.

Теперь в голосе Немезида звучали страх и ярость.

— Если ты искалечишь ее, я сделаю с тобой такое, что тебе не могло бы присниться и в страшном сне!

Теперь он узнал лицо, густые завивающиеся усы, блеск золота. Точно снова стоял на пристани, ощущал запах рыбы и отбросов, слышал плеск воды. Почувствовав взрыв в груди, Немезид чуть не пошатнулся.

— Я узнал тебя, Монтега! — Его голос звучал тихо и хрипло. — Как долго я тебя искал!

— Значит, ты меня нашел! — (Несмотря на высокомерный тон, Дебора почувствовала запах его пота… Значит, он боится! Это обнадеживало). — Брось оружие!

— У меня его нет, — ответил Немезид, опустив руки по швам. — Мне оно не нужно.

— Тогда ты дурак! — Монтега отпустил Дебору и сунул руку в карман.

Немезид едва успел увернуться от выстрела.

Все произошло слишком быстро. Впоследствии Дебора не могла точно сказать, кто зашевелился первым. Она увидела, как пуля ударилась в грязные обои и штукатурку и как упал Немезид. С силой, разжигаемой страхом и ненавистью, она ударила Монтегу локтем в живот.

Более озабоченный своей новой жертвой, чем Деборой, Монтега отшвырнул ее в сторону. Она ударилась головой о раковину. Снова вспыхнула молния. Затем наступила темнота.


— Дебора, Дебора, откройте глаза! Пожалуйста!

Но открывать глаза ей не хотелось. Где-то в отдалении раздавались негромкие злобные выкрики. Но голос был полон такой отчаянной мольбы! Она заставила себя приподнять веки и тотчас же неотчетливо увидела Немезида.

Он пытался усадить ее, поддерживал руками голову. Сначала она видела только его глаза. Красивые глаза, подумала она сквозь головокружение. Она влюбилась в них с первого взгляда. Она видела их в людской толпе, в слепящих огнях, везде!

Тихо застонав, Дебора поднесла руку к шишке, уже образовавшейся у нее на виске. Наверное, контузия, решила она. Впервые она встретила Немезида в темном переулке. Тогда ей тоже угрожали ножом. Как сейчас.

— Нож, — прошептала она. — У него был нож!

Ошеломленный внезапным чувством облегчения, он наклонил к ней голову.

— Успокойтесь! Все в порядке. У него не было шансов им воспользоваться.

— Я думала, он вас убил! — Она подняла руку к его лицу.

— Нет.

— Вы его убили?

Его взгляд изменился. Вместо тревоги в нем появился гнев.

— Нет! — Он вспомнил Дебору, скорчившуюся на полу, и снова испытал неподдельный ужас, который, как ему казалось, он забыл. Монтеге было легко уйти. Но его час еще настанет! Немезид обещал себе, что осуществит правосудие. И месть.

— Он сбежал?

— Пока да.

— Вы знаете его? — Несмотря на шум в голове, она старалась соображать. — Вы назвали его по имени!

— Да, я его знаю.

— У него был пистолет. — Она крепко зажмурила глаза, но боль не проходила. — Где у него был пистолет?

— В кармане. У него есть привычка портить свои костюмы.

Об этом она подумает позже.

— Нужно вызвать полицию! — Она взялась рукой за его плечо, чтобы приподняться, и почувствовала на своих пальцах что-то теплое и густое. — У вас кровь!

Он посмотрел на место, поцарапанное пулей:

— Немного.

— Сильно течет? — Игнорируя слабость, она вырвалась. Прежде чем он успел ответить, она разорвала рукав его рубашки, чтобы открыть рану. При виде длинной уродливой царапины ей стало нехорошо. — Надо остановить кровотечение!

Она, не видела, как он поднял бровь, но слышала его голос:

— Можете сделать жгут из вашей футболки! — Вы еще легко отделались! — Дебора обвела взглядом комнату, избегая смотреть на распростертое на кровати безжизненное тело. — Здесь нет ничего, чем можно было бы продезинфицировать вашу рану.

— Попробуйте это. — Немезид протянул ей квадратик черной ткани.

На ощупь Дебора определила, что это бинт.

— Я впервые сталкиваюсь с обработкой огнестрельных ран, но думаю, что их прежде всего нужно очистить!

— Это можно сделать позже. — Он с удовольствием следил, как она возится с ним.

Ее нежные пальцы касались его кожи, брови были сосредоточенно сдвинуты к переносице. А ведь она только что нашла мертвеца, а потом чуть не была убита сама! Но как быстро она пришла в себя и умело занялась делом!

Практицизм! Он слегка скривил губы. Да, это может быть очень привлекательным. Он чувствовал запах ее волос, когда она склонилась над ним, чувствовал их мягкость, когда они касались его щеки. Он слышал ее медленное, ровное дыхание под звук успокаивающегося дождя.

Сделав все, что было в ее силах, Дебора откинулась назад:

— Ну, вот вам ваша хваленая неуязвимость!

От его улыбки у нее едва не остановилось сердце.

— Такая уж у меня репутация!

Они сидели на полу грязной комнатенки, и она смотрела на него как завороженная, забыв, где находится и кто она такая. Не в силах оторвать взгляд, она рассматривала его губы. Какой вкус они ей подарят? Какие чудеса он ей покажет?

Встретившись с ней взглядом, он замер. В ее глазах он увидел тлеющую страсть и призыв, приведший его в ужас. Ее пальцы продолжали нежно гладить его кожу. Он видел каждый удар ее сердца в биении жилки на нежной шее.

— Вы мне снитесь. — Немезид нежно прижал к себе ее податливое тело. — Даже когда я просыпаюсь, вы продолжаете мне сниться! Мне снится, как я прикасаюсь к вам! — Не в силах больше сдерживаться, он стал ласкать ее грудь. — Ощущаю ваш вкус. — Покоренный, он прильнул губами к ее шее, вдыхая ее горячий запах.

Она наклонилась к нему, не в силах больше сопротивляться диким, примитивным желаниям, бурлящим в ее крови. Его губы, словно раскаленное клеймо, жгли ей кожу. А его руки! О господи, его руки! С диким гортанным стоном она откинулась назад, нетерпеливая и полная желания.

И тут перед ее глазами проплыло лицо Гейджа.

— Нет! — Дебора испуганно и смущенно отпрянула. — Нет, это неправильно!

Он проклял себя, да и ее тоже. Не те обстоятельства. Как он посмел дотронуться до нее сейчас, здесь?

— Да, это неправильно. — Он встал и отошел на шаг назад. — Вам здесь нечего делать!

Поскольку она готова была расплакаться, ее голос звучал резко.

— А вам?

— У меня больше оснований находиться здесь, чем у вас, — пробормотал он. — Гораздо больше.

— Я выполняла свою работу. Меня позвал Сантьяго.

— Сантьяго мертв.

— Он не был мертв. — Она приложила пальцы к глазам и молилась, чтобы сохранить самообладание. — Он позвонил и попросил меня приехать.

— Монтега оказался здесь раньше!

— Да. — Взяв себя в руки, Дебора посмотрела на Немезида. — Но почему? Как он узнал, где найти Сантьяго? Откуда он узнал, что я буду здесь сегодня? Он ждал меня! Он назвал меня по имени.

Немезид заинтересованно разглядывал ее:

— Вы кому-нибудь говорили, что едете сюда?

— Нет.

— Я начинаю думать, что вы дурочка. — Он отшатнулся от нее. — Вы едете сюда, в такое место, одна, на встречу с человеком, который скорее всадил бы вам пулю в голову, чем стал говорить с вами!

— Он бы не причинил мне вреда. Он сам был испуган и был готов говорить. И я знаю, что делаю.

Он повернулся к ней:

— Даже отдаленно не знаете!

— А вы, конечно, знаете! — Она быстрым движением отбросила на спину свои растрепанные волосы, и ее голову пронзил новый приступ боли. — Ах, ну почему вы не уйдете? Зачем торчите здесь? Мне не нужны еще неприятности с вами! Я должна выполнить свою работу.

— Вы должны сейчас же уехать домой, остальное предоставьте другим.

— Сантьяго не обращался к другим! — огрызнулась она. — Он позвонил мне, говорил со мной. И если бы я добралась к нему раньше, я бы узнала все, что мне нужно! Я не… — Ее внезапно осенило, и она замолчала. — Мой телефон! Черт, они поставили подслушивающее устройство в мой телефон! Они знали, что я еду сюда! И в мой телефон в офисе тоже! Вот откуда они узнали, что я получу постановление суда на обыск в антикварном магазине! — Она сверкнула глазами. — Что ж, придется поторопиться!

Дебора вскочила, и комната завертелась перед ее глазами. Он успел поймать ее прежде, чем она снова осела на пол.

— День-другой вам уж точно нужно поберечься. — Он ровным жестом подложил руку ей под колени и поднял ее.

Ей нравилось, что он ее несет, даже слишком.

— Я сама вошла в эту комнату, Зорро, сама и выйду!

Он вынес ее в коридор.

— Вы всегда такая упрямая?

— Да. Я не нуждаюсь в вашей помощи!

— Я вижу, вы начинаете хорохориться!

— Может быть, раньше у меня и были затруднения, — сказала она, когда он посмотрел на лестницу. — Но сейчас у меня есть имя. Монтега. Пять футов восемь дюймов. Сто шестьдесят фунтов. Каштановые волосы, карие глаза, каштановые усы. Два золотых зуба. Имея такие приметы, поймать его будет не так уж трудно.

Он остановился и смерил ее ледяным взглядом:

— Монтега мой!

— В законе нет места для личной вендетты!

— Вы правы. В законе нет. — Приближаясь к основанию лестницы, он слегка изменил ее положение.

В его голосе звучало такое… разочарование, что Дебора поднесла руку к его щеке.

— Вам было очень плохо?

— Да. — Господи, как ему хотелось повернуться к ней, уткнуться лицом в ее волосы и позволить ей ласкать себя! — Мне было очень плохо.

— Позвольте мне вам помочь. Расскажите мне все, что вам известно, и я клянусь, что сделаю все, что в моих силах, чтобы Монтега и те, кто за ним стоит, заплатили за то, что они с вами сделали.

Она попытается. Понимая, что его это волнует, даже пугает.

— Я сам плачу свои долги.

— Черт, и он еще говорит об упрямстве! — Она поежилась, когда он вынес ее под дождь. — Я готова поступиться своими принципами и сотрудничать с вами, а вы….

— Мне не нужны партнеры!

Она почувствовала, как он напрягся от ее слов, словно от боли. Но она не смягчится. Во всяком случае, пока.

— Прекрасно, замечательно! Да опустите же меня! Вряд ли вы сможете пронести меня до дому!

— Я и не собираюсь. — Но он смог бы. Он уже представлял, как несет ее под дождем в ее квартиру и кладет в постель. Вместо этого он пошел по тротуару в конец квартала, где горел свет и двигался транспорт. — Остановите такси!

— Остановить такси? Вот так?

Он не понимал, почему внутри у него все горит и в то же время ему хочется смеяться. Он повернул голову и успел заметить, как сверкнули ее глаза, когда их губы оказались на расстоянии дюйма.

— Вы же можете поднять руку, не так ли?

— Да, могу! — Изнемогая в ожидании поцелуя, она подняла руку. Минут через пять к тротуару наконец подкатило такси. Несмотря на раздражение, она с трудом подавила улыбку, увидев, как водитель раскрыл рот при виде ее спутника.

— Ого, вы Немезид, да? Эй, приятель, подвезти?

— Нет, подвезти надо леди! — Он безо всяких усилий усадил Дебору на заднее сиденье и еще раз, словно на память, провел рукой в перчатке по ее щеке. — Дома приложите к больному месту кусок льда и выпейте аспирин.

— Спасибо! Большое спасибо! Послушайте, я не закончила…

Но он отступил на шаг назад и исчез в темном густом дожде.

— Это действительно был он, да? — Таксист выгнул шею к Деборе, игнорируя раздраженные гудки. — Что он сделал, спас вам жизнь или что-нибудь еще?

— Что-нибудь еще, — пробормотала она.

— Вот это да! Приеду домой и расскажу жене! — Широко улыбнувшись, шофер включил мотор. — Поездка за мой счет!

Глава 6

Со стоном, обливаясь потом, Гейдж работал со штангой; лежа на спине в одних шортах, он качал брюшной пресс. Его мускулы пели, но он твердо решил отжаться сто раз. Пот ручьями лил ему на глаза, а взгляд был сосредоточен на одной маленькой трещинке на потолке. Даже в боли он находил удовлетворение.

Гейдж слишком хорошо помнил то состояние слабости, когда ему тяжело было даже поднять журнал. Когда он, с трудом держась на ватных ногах и прерывисто дыша, пытался ходить по больничному коридору. Он помнил, что такое разочарование и беспомощность.

Сначала он не хотел лечиться, предпочитая сидеть в одиночестве и размышлять. Затем он счел свою мучительную боль наказанием за то, что остался жив, а Джек погиб.

А однажды, слабый, больной, в состоянии самой темной депрессии, он стоял в своей больничной палате, покачиваясь и опираясь о стену. Всей силой воли он желал просто исчезнуть.

И исчез.

Не веря себе, он решил, что начались галлюцинации. Что он сошел с ума. Затем, в состоянии ужаса и потрясения, он раз за разом исчезал и возникал, дойдя до того, что наклонял зеркало наискосок комнаты, чтобы наблюдать, как он сливается с пастельной стеной возле постели.

Он никогда не забудет то утро, когда медсестра принесла завтрак и прошла мимо, не заметив его, на ходу проворчав что-то о пациентах, которые не лежат в постели, как полагается.

И он понял, что, вернувшись к жизни, приобрел какие-то необычные способности. Понял, что это не случайно.

Лечение стало чем-то вроде религии, чем-то, чему он посвятил каждую унцию своих сил, каждую частичку своей силы воли. Он тренировался все упорнее, пока его мускулы не вернулись в прежнее состояние, не окрепли. Он занялся боевыми искусствами, часами поднимал тяжести, выполнял другую монотонную работу, ежедневно плавал в бассейне. Он также тренировал свой ум, много читая, заставляя себя разобраться в унаследованном миллиардном бизнесе, усердным трудом освоил сложные компьютерные системы.

Теперь он был сильнее, проворнее, сообразительнее, чем во время службы в полиции. Но он никогда больше не наденет полицейский значок! У него никогда больше не будет другого напарника!

Он никогда не будет беспомощным.

Гейдж продолжал отжиматься с шипящим дыханием, когда Фрэнк принес высокий бокал с ледяным соком.

Поставив бокал на столик возле скамейки для отжимания, Фрэнк некоторое время наблюдал за ним.

— Немножко отжимаемся, — заметил он. — И вчера вы немножко отжимались, и позавчера. Что же это за женщины, заставляющие мужчин поднимать тяжести?

— Убирайся к черту, Фрэнк!

— А она красотка, — усмехнулся Фрэнк, ничуть не обидевшись. — А еще неглупа, раз юрист и все такое. Трудно, наверное, представить, что у нее на уме, когда она смотрит на тебя своими большими голубыми глазами?

Прохрипев в последний раз, Гейдж поставил штангу на место.

— Пойди стащи у кого-нибудь бумажник.

— Вы же знаете, я больше этим не занимаюсь. — На широком лице Фрэнка вновь засветилась улыбка. — Немезид снова поймает меня! — Из аккуратной стопки, лежащей возле скамеечки, он вынул полотенце.

Ничего не сказав, Гейдж взял его и вытер пот с лица и груди.

— Как рука?

— Прекрасно. — Гейдж не потрудился взглянуть на аккуратную повязку, которой Фрэнк заменил плод усилий Деборы.

— Должно быть, рука стала действовать медленнее. Я до сих пор не видел, чтобы ты что-нибудь поймал.

— Ты хочешь, чтобы тебя уволили?

— Снова? Не-а. — Он терпеливо подождал, пока Гейдж начнет качать мышцы ног. — Я ищу работу секьюрити. Если тебя убьют, мне придется снова чистить туристов.

— Тогда мне придется остаться в живых! Туристам и без тебя хватает проблем в Урбане.

— Если бы я был с тобой, этого бы не произошло.

Гейдж метнул на него сердитый взгляд и продолжил качать мышцы.

— Я работаю один. Ты же знаешь наш договор.

— Но она-то была там!

— В том-то и дело. Ее дело не шарить по улицам, а работать в зале суда.

— Ты хочешь ее не в суде, а в спальне!

Штанга с шумом откатилась.

— Прекрати!

Фрэнк слишком хорошо знал Гейджа, чтобы испугаться.

— Послушай, я же вижу, как ты сходишь по ней с ума и это выбивает тебя из колеи, мешает тебе сосредоточиться! Это не идет тебе на пользу.

— Я недостаточно хорош для нее! — Гейдж встал и схватил бокал с соком. — Она одновременно испытывает чувства и ко мне, и к Немезиду! Это делает ее несчастной.

— Так скажи ей, что она испытывает чувство к одному и тому же парню, и сделай ее счастливой!

— И как, черт возьми, я скажу ей это? — Он осушил бокал и с трудом удержался, чтобы не запустить им в стену. — Пригласить ее на обед и за коктейлем сказать: «Кстати, Дебора, я не только бизнесмен, столп этого проклятого общества, у меня есть и вторая ипостась. Второе я. Пресса любит называть его Немезидом. И мы оба без ума от тебя. Так каким ты хочешь видеть меня в постели? В маске или без нее?»

Фрэнк немного подумал.

— Что-то вроде этого.

Чуть не засмеявшись, Гейдж поставил бокал.

— Она добропорядочная женщина, Фрэнк. Я знаю, потому что сам привык быть таким же. Она все видит в черном и белом цвете: закон и преступление. — Внезапно устав, он посмотрел на сверкающую воду бассейна. — Ей никогда не понять, что я делаю и почему. Она возненавидит меня за постоянную ложь, потому что всякий раз, когда я с ней, я ее обманываю!

— Мне кажется, ты ее недооцениваешь. У тебя есть причины делать то, что ты делаешь.

— Да. — Гейдж рассеянно коснулся шероховатого шрама на груди. — У меня есть причины.

— Ты можешь заставить ее понять. Если она действительно испытывает к тебе чувства, она поймет.

— Может быть, только может быть, она выслушает, даже примет, не согласившись. Может быть, даже простит мне ложь. А как же остальное? — Он положил руку на скамеечку и терпеливо ждал, наблюдая, как кисть погружается в дерево. — Как я попрошу ее разделить жизнь с чудовищем?

Фрэнк смачно выругался.

— Ты не чудовище. У тебя дар.

— Да. — Гейдж поднял руку, согнул пальцы. — Но как мне с ним жить?


Ровно в четверть первого Дебора вошла в здание муниципалитета. Она прошла в офис мэра под угрюмыми портретами предыдущих мэров, губернаторов, президентов. Она прошла мимо мраморных бюстов отцов-основателей страны. Действующий мэр Урбаны требовал, чтобы стены здания муниципалитета были выдержаны в традиционном стиле, а пол устлан красным ковром.

У Деборы это не вызывало ни малейшего неудовольствия. Фактически она ценила сдержанное, почтительное отношение к традициям Ей нравилось, проходя мимо дверей, слышать тихий шум, доносящийся из-за них, щелканье копировальных устройств, приглушенные разговоры клерков, работающих на благо города.

Она остановилась в приемной. Секретарша Такера Филдса подняла взгляд и, узнав Дебору, улыбнулась:

— Мисс О'Рурк! Мэр вас ждет. Позвольте, я доложу ему.

Через каких-то двадцать секунд Дебору проводили в кабинет мэра. Филдс сидел за своим столом, элегантный, подтянутый человек с прядью седых волос и здоровым румянцем, унаследованным от предков-фермеров. Джерри рядом с ним выглядел усердным чиновником.

За шесть лет пребывания в должности Филдс снискал себе репутацию человека, не боящегося замарать руки ради поддержания в городе порядка.

В данный момент он снял пиджак и закатал рукава своей белой рубашки до жилистых предплечий. Когда вошла Дебора, он поправлял галстук.

— Всегда рад вас видеть, Дебора!

— Я тоже рада вас видеть, господин мэр! Здравствуй, Джерри!

— Садитесь, садитесь. — Филдс показал ей на кресло, а сам откинулся на кожаную спинку своего. — Итак, как продвигается суд над Слейгерманом?

— Прекрасно. Думаю, после полуденного перерыва он начнет давать показания.

— И вы к этому готовы?

— Более чем.

— Хорошо, хорошо. — Он махнул секретарше, появившейся в дверях с подносом. — Думаю, что раз уж я заставил вас пропустить ланч, то, по крайней мере, могу предложить вам кофе с плюшкой?

— Спасибо! — Она взяла чашку и продолжила праздную беседу, прекрасно понимая, что ее вызвали не для кофе и беседы.

— Я слышал, вчера вечером с вами произошло приключение?

— Да. — Вот этого она не ожидала. — Мы потеряли Рея Сантьяго.

— Да, я слышал. Ему не повезло. А этот тип, Немезид, тоже был там?

— Да, был.

— В тот вечер, когда взорвали антикварный магазин на Седьмой, он тоже оказался поблизости. — Сцепив пальцы, Филдс откинулся назад. — Невольно начинаешь думать, что он замешан в этом деле.

— Нет, не в том смысле, в котором вы имеете в виду. Если бы не его поддержка вчера вечером, я бы сейчас здесь не сидела. — Может, ей этого и не хотелось, но пришлось защищать Немезида. — Он не преступник… по крайней мере, в привычном смысле слова.

Мэр лишь поднял бровь.

— В каком бы то ни было смысле, я предпочитаю, чтобы в моем городе правосудие осуществляла полиция!

— Совершенно согласна с вами.

Он удовлетворенно кивнул.

— А этот… — Он пролистал бумаги на столе. — Монтега?

— Энрико Монтега, — подсказала Дебора. — Также известный как Рикардо Санчес и Энрико Тойя. Колумбиец, переехавший в США лет шесть назад. Он подозревается в убийстве двух наркоторговцев в Колумбии. Некоторое время он располагался в Майами, где у властей собралось на него толстое досье. И у Интерпола тоже. Утверждают, что он был заправилой на Восточном побережье. Четыре года назад он убил офицера полиции и серьезно ранил другого. — Она замолчала, подумав о Гейдже.

— Вы выполнили домашнее задание, — заметил Филдс.

— Когда я кого-то преследую, мне всегда нужны веские основания.

— Гмм. Знаете, Дебора, Митчелл считает вас своим главным обвинителем. — Филдс широко улыбнулся. — Конечно он в этом никогда не признается. Митч не любит расточать комплименты.

— Я это знаю.

— Мы все очень довольны вашим отчетом и особенно тем, как вы ведете дело Слейгермана. Мы с Митчем хотим, чтобы вы полностью сосредоточились на процессе. Поэтому и решили отстранить вас от дела Парино.

Она заморгала, ошеломленная.

— Простите?

— Мы решили, что вы должны передать ваши записи, ваши папки и наработки другому прокурору.

— Вы недовольны моей работой?

Он поднял руку.

— Мы просто усиливаем полицейское расследование. При вашей загруженности мы предпочитаем, чтобы вы передали ваши дела кому-то другому.

Она резко поставила чашку.

— Но ведь Парино был мой!

— Парино мертв.

Дебора бросила взгляд на Джерри, но тот только поднял руки. Дебора покраснела, стараясь сдержать свой темперамент.

— Значит, причина только в этом? Только в смерти Парино? Нет, господин мэр! Это мое дело! С самого начала оно было моим!

— И вы дважды подвергали опасности и себя, и дело!

— Я выполняла свою работу.

— Кто-нибудь выполнит оставшуюся часть работы вместо вас! — Он развел руками. — Дебора, это не наказание, а просто перераспределение ответственности!

Она покачала головой и схватила свой портфель:

— Нет, так не пойдет! Я сама проворю с Митчеллом — Повернувшись, она пулей вылетела из комнаты. Ей пришлось напрячь все свои силы, чтобы сохранить чувство собственного достоинства и не поддаться желанию хлопнуть дверью.

Джерри поймал ее в лифте:

— Деб, погоди!

— Даже не пытайся!

— Что?

— Утешать и успокаивать. — Нажав кнопку «вниз», она развернулась к нему. — Что это значит, черт возьми, Джерри?

— Как сказал мэр…

— Не заговаривай мне зубы! Ты знал, что происходит, знал, зачем меня вызвали, и не сказал мне! Даже не предупредил, чтобы я смогла подготовиться!

— Деб… — Он положил руку ей на плечо, но Дебора ее стряхнула. — Послушай, я не во всем согласен с мэром…

— Ты всегда с ним согласен!

— Я не знал. Не знал, черт возьми! — повторил он, но она лишь недоверчиво взглянула на него. — Не знал до десяти часов утра! Иначе я бы обязательно сказал тебе, как бы к этому ни относился.

Дебора перестала бить кулаком по кнопке «вниз».

— Хорошо, прости, что я выплеснула весь негатив на тебя. Но это неправильно. Что-то здесь не то!

— Ты чуть не погибла, — напомнил он ей. — Когда сегодня утром пришел Гатри…

— Гейдж? — перебила его Дебора. — Гейдж был здесь?

— В десять часов.

— Понятно! — Сжав кулаки, она развернулась к лифту. — Значит, за всем этим стоит он!

— Он был очень озабочен. Он предложил…

— Все ясно! — Снова перебила она его и вошла в лифт. — Еще ничего не закончено! Так и передай своему боссу!

Пока она шла в суд, ей пришлось изо всех сил обуздывать свой гнев. Личные чувства, личные проблемы нужно выбросить из головы. Сейчас ее главное дело — только две перепуганные молодые женщины, и от нее зависит их судьба.

Она сидела, аккуратно записывая все, о чем адвокат спрашивал Слейгермана. Гейджа и его черное дело она оставила на потом. Когда пришел черед перекрестного допроса, она была готова. Некоторое время она сидела, пристально разглядывая Слейгермана.

— Вы считаете себя бизнесменом, мистер Слейгерман?

— Да.

— И ваш бизнес состоит в том, чтобы обеспечивать клиентов, как мужчин, так и женщин, сопровождающими?

— Верно. «Элегантные спутники» находят подходящих сопровождающих для деловых людей, как мужчин, так и женщин, нередко приехавших издалека.

Некоторое время он бессвязно рассказывал, чем занимается его фирма.

— Понятно. — Она встала и прошла мимо присяжных. — А входит ли в… скажем так, должностные обязанности ваших сотрудников оказание этим клиентам сексуальных услуг?

— Нет, разумеется, нет. — Привлекательный и серьезный, он подался вперед. — Мои сотрудники тщательно отобраны и хорошо обучены. У нас жесткая политика: если кто-то из сотрудников вступает в подобные отношения с клиентом, его увольняют.

— Вы знали, что некоторые из ваших сотрудников занимались сексом за деньги?

— Теперь знаю. — Он бросил на Сюзанну и Марджори взгляд, полный боли.

— Вы требовали, чтобы Марджори Ловиц или Сюзанна Макрой оказывали клиентам сексуальные услуги?

— Нет.

— Но вы знали, что они этим занимаются?

Если его и удивил ход ее расспросов, он этого не показал.

— Да, конечно. Они признались в этом под присягой.

— Да. Они находились под присягой, мистер Слейгерман. Как и вы. Вы когда-нибудь били ваших сотрудников?

— Разумеется, нет.

— А мисс Ловиц и мисс Макрой под присягой заявили, что били.

— Они лгут. — Он улыбнулся.

— Мистер Слейгерман, разве вы не приходили в ночь на 25 февраля на квартиру к мисс Ловиц, рассердившись, что она не может работать, и в припадке ярости избили ее?

— Это же смехотворно!

— Вы клянетесь в этом под присягой?

— Возражаю. Ответ на вопрос получен.

— Отводится. Мистер Слейгерман, вы вступали в контакт с мисс Ловиц или мисс Макрой с тех пор, как начался этот процесс?

— Нет.

— И не звонили ни одной из них?

— Нет.

Кивнув, она вернулась к своему столу и взяла пачку бумаг.

— Вам знаком номер 555-2580?

Он заколебался.

— Нет.

— Странно. Это же ваш личный номер, мистер Слейгерман. Неужели вы не узнаете номер вашего личного телефона?

Он улыбнулся, но Дебора увидела в его глазах ледяную ненависть.

— Я же не звоню сам себе, так что мне не требуется его запоминать!

— Понятно. А звонили ли вы 18 июня по своему личному телефону в квартиру, где сейчас живут мисс Ловиц и мисс Макрой?

— Возражаю, ваша честь! Это ни к чему не ведет.

Дебора повернулась лицом к судье, предоставив присяжным беспрепятственно взирать на Слейгермана.

— Ваша честь, сейчас я покажу вам, к чему это ведет!

— Протест отклоняется.

— Мистер Слейгерман, вероятно, вы объясните, почему среди ваших телефонных разговоров зафиксирован звонок с вашего личного телефона на номер в квартире мисс Ловиц и мисс Макрой 18 июня в 10.47?

— Кто-то воспользовался моим телефоном.

— Вашим личным телефоном? — Дебора подняла бровь. — Зачем же тогда личный телефон, если любой может им воспользоваться? Звонивший назвался Джимми. Вас же зовут Джимми, не так ли?

— Меня и еще многих.

— Вы говорили со мной по телефону ночью 18 июня?

Она холодно улыбнулась и подошла поближе к кафедре.

— Вы когда-нибудь замечали, мистер Слейгерман, насколько похожими кажутся некоторым мужчинам все женские голоса? Насколько похожими некоторым мужчинам кажутся все женщины? Что для некоторых мужчин все женские тела имеют одно назначение?

— Ваша честь! — Адвокат вскочил со своего места.

— Беру свои слова назад. — Дебора смотрела прямо в глаза Слейгерману. — Мистер Слейгерман, вы можете объяснить, как кто-то позвонил по вашему личному телефону мисс Макрой ночью 18 июня? И как, когда я подошла к телефону, этот человек, звонивший по вашему личному телефону и назвавшийся вашим именем, принял мой голос за голос мисс Макрой и угрожал ей? — Дебора ждала, что сейчас произойдет нечто сенсационное. — Вы хотите знать, что сказал этот человек?

На его верхней губе появились капли пота.

— Вы можете выдумать все что угодно.

— Это правда. К счастью, мы подключили к телефону мисс Макрой подслушивающее устройство. У нас есть запись. — Она протянула листок бумаги. — Мне освежить вашу память?

* * *

Она победила! Хотя оставались еще заключительные аргументы, Дебора знала, что победила. Теперь она мчалась по зданию суда, чтобы покончить с другим делом.

Митчелла она застала в кабинете разговаривающим по телефону. Это был крупный человек с крепкой, как у быка, грудью. В колледже он играл в полузащите. Его портреты в спортивной форме висели по всей стене, чередуясь с регалиями. У него были короткие рыжие волосы и полно веснушек, ничуть не смягчавших его непреклонный вид.

Заметив Дебору, он знаком пригласил ее войти и сесть в кресло. Но она продолжала стоять, пока он не закончил разговор.

— Что со Слейгерманом?

— Я прижала его к ногтю. — Она подошла к столу. — Ты меня продал!

— Это враки.

— А как, черт возьми, это назвать? Меня вызывают в офис мэра и дают отставку. Черт побери, Митч, это мое дело!

— Это дело государства, — поправил он, грызя конец незажженной сигары. — Не только ты можешь с ним справиться.

— Я выследила Парино, заключила сделку. — Она хлопнула ладонями по столу, глядя ему в глаза. — Я разбилась в лепешку, копая это дело!

— И ты перешла границу.

— Ты же сам учил меня — чтобы выиграть дело, недостаточно танцевать перед присяжными в костюме с иголочки. Я знаю свою работу, черт возьми!

— Отправиться на встречу с Сантьяго в одиночку было ошибкой.

— А вот это чушь! Он сам позвонил мне. Он пригласил меня. Скажи, как бы ты поступил, если бы он попросил тебя приехать?

Митч сердито посмотрел на Дебору:

— Это совсем другое дело.

— Ничего не другое! — огрызнулась Дебора. Судя по его взгляду, он и сам это понимает. — Если бы я завалила все дело, я бы понимала, за что меня наказали, но я ведь не завалила! Я немало попотела над ним. И вот теперь, когда я вышла на след, выясняется, что Гатри тебе что-то наплел и вы с мэром подняли лапки вверх! Это ведь его рук дело, не так ли, Митч?

Он ткнул сигарой чуть ли не ей в лицо.

— Не неси эту феминистскую чепуху! Мне наплевать, на какую сторону ты застегиваешь рубашку!

— Предупреждаю тебя, Митч, если ты меня отстранишь без веской причины, я уйду! Я не могу работать на тебя, если не буду доверять тебе! Лучше уж я буду работать самостоятельно, ведя дела о разводах за триста долларов в час!

— Я не люблю ультиматумов.

— Я тоже.

Он подался назад, смерив ее взглядом:

— Сядь.

— Я не хочу…

— Сядь, О'Рурк, черт возьми!

Плотно сжав губы и кипя от ярости, она села.

— Ну?

Он покрутил сигару между пальцами.

— Если бы Сантьяго позвонил мне, я бы пошел, как и ты. Но, — продолжил он прежде, чем она успела вставить слово, — методы, которые ты используешь при ведении этого дела, — не единственная причина, по которой я решил тебя отстранить.

Это «решил» ее немного покоробило. Несколько успокоившись, она кивнула:

— Так что же?

— Ты слишком привлекаешь внимание прессы!

— Не понимаю, при чем тут это?

— Ты видела утреннюю газету? — Он схватил ее со стола и бросил ей в лицо. — Читала заголовок на первой полосе?

Поскольку Дебора уже читала газету и ее передернуло от этой заметки, она лишь пожала плечами. «Дорогуша Деб прокатилась по городу в объятиях Немезида».

— Видимо, таксист захотел, чтобы его имя появилось в газете. При чем же тут дело?

— Когда имена моих сотрудников оказываются связанными с именем мародера в маске, тут все при всем. — Он снова засунул сигару в рот и начал ее грызть. — Мне не нравится, что ты постоянно сталкиваешься с ним!

Ее это тоже смущало.

— Послушай, если полиция не может его остановить, вряд ли я виновата в том, что он всегда тут как тут! Мне тоже не нравится, что какой-то подонок настрочил эту заметку!

Митч ненавидел проныру-репортера. И ему не нравилась тактика твердой руки, практикуемая мэром.

— Даю тебе две недели.

— Вряд ли этого достаточно, чтобы…

— Две недели. Хочешь — бери, хочешь — бросай это дело! Или через две недели ты приносишь мне что-то, что мы сможем предъявить суду, или я отстраняю тебя от дела! Поняла?

— Да. — Дебора встала. — Поняла.

Она пулей выскочила из кабинета мимо хихикающих помощников. К двери ее кабинета был приколот листок бумаги. Кто-то фломастером и маскирующими карандашами нарисовал карикатуру: Дебора на руках у худого мускулистого мужчины. Под ней стояла подпись: «Приключения Дорогуши Деб продолжаются».

Дебора сорвала карикатуру, засунула ее в карман и бросилась вон. Это нужно срочно остановить!


Она держала палец на кнопке звонка в дом Гейджа, пока Фрэнк не открыл дверь. — Он дома?

— Да, мэм. — Он посторонился, и Дебора пролетела мимо него. Фрэнку и раньше доводилось видеть разъяренных женщин. Он бы предпочел иметь дело со стаей голодных волков.

— Где?

— В своем кабинете. Я с удовольствием доложу ему, что вы здесь.

— Я сама о себе доложу, — бросила Дебора и устрёмилась по лестнице.

Фрэнк посмотрел ей вслед, прикусив губу. Он раздумывал: не позвонить ли Гейджу по интеркому и не предупредить ли его? Но потом лишь широко улыбнулся. Сюрпризы еще никому не повредили.

Дебора не потрудилась постучать, толчком распахнула дверь и ворвалась в кабинет. Гейдж сидел за письменным столом с телефоном в одной руке и ручкой в другой. Мерцал экран компьютера. Напротив него находилась элегантная женщина средних лет, с блокнотом для стенографирования. При неожиданном появлении Деборы она встала и с любопытством взглянула на Гейджа.

— Я вам перезвоню, — сказал он в трубку прежде, чем бросить ее. — Здравствуйте, Дебора!

Она бросила портфель на кресло.

— Думаю, вы предпочтете поговорить без свидетелей!

Он кивнул.

— Мы продолжим запись завтра, миссис Брикман. Уже поздно. Почему бы вам не пойти домой?

— Да, сэр. — Она собрала свои вещи и тихо удалилась.

Дебора засунула большие пальцы в карманы пиджака. Как стрелок засовывает пистолет в кобуру. Он видел, как она делала точно так же в зале суда.

— Приятно, наверное, сидеть здесь, в высокой башне, и отдавать приказы, — начала она. — Держу пари, это ни с чем не сравнимое чувство. Никому из нас так не повезло. У нас нет денег на замки, частные самолеты или костюмы за тысячи долларов. Мы работаем на улицах. Но большинство из нас преуспевают в своей работе и достаточно счастливы! — Она медленно подошла к нему. — Но знаете, что сводит нас с ума, Гейдж? Что нас действительно выводит из себя? Это когда обитатели высоких башен суют свой богатый, влиятельный нос в наши дела! Настолько выводит, что нам хочется ущипнуть этот нос!

— Может быть, наденем боксерские перчатки?

— Я предпочитаю действовать голыми руками! — Как и в кабинете Митчелла, она хлопнула ладонями по столу. — Кем вы себя вообразили? Пришли к мэру и надавили на него, чтобы он отстранил меня от этого дела?

— Я пришел к мэру и высказал ему свое мнение, — медленно произнес он.

— Ваше мнение! — Она выдохнула сквозь зубы и схватила со стола пресс-папье из оникса. Хотя ей отчаянно хотелось запустить им ему в голову, она удовольствовалась тем, что переложила тяжелый предмет из руки в руку. — И держу пари, он вылез из кожи вон, чтобы сделать приятное вам и вашим тридцати миллионам!

Гейдж наблюдал, как она расхаживает по кабинету, и ждал, пока в ней утихнет гнев и они смогут поговорить спокойно.

— Он согласился со мной, что ваше присутствие более уместно в зале суда, нежели на месте, убийства.

— Кто вы такой, чтобы решать, что для меня более уместно? — взорвалась она в ответ глубоким от ярости голосом. — Это определяю я, а не вы! Я всю жизнь готовилась к своей работе и не допущу, чтобы кто-то говорил, что я неуместна для дела, которым занимаюсь! — Она швырнула пресс-папье на стол, раздался резкий стук. — Не вмешивайтесь ни в мои дела, ни в мою жизнь!

Нет, подумал он, тут поговорить спокойно не удастся.

— Вы закончили?

— Нет. Прежде чем уйти, хочу сообщить, что у вас ничего не получилось! Я по-прежнему занимаюсь этим делом. А вы зря потратили и свое, и мое время. И наконец, я считаю вас надменным, назойливым и властным!

Он сжал кулаки, лежащие на столе.

— Вы закончили? — снова спросил он.

— Теперь — да! — Она схватила портфель, повернулась на каблуках и направилась к двери.

Гейдж нажал кнопку под столом, и дверной замок замкнулся.

— А я — нет! — тихо произнес он.

Дебора не помнила, чтобы когда-нибудь была так взбешена. Когда она повернулась назад, перед ее глазами все заволокло красным туманом.

— Немедленно откройте дверь, иначе я велю вас арестовать!

— Вы высказались, советник? — Он встал. — Теперь позвольте мне.

— Меня не интересует ваше мнение!

Он обошел стол и прислонился к нему. Гейдж не настолько доверял себе, чтобы приблизиться к ней, по крайней мере, пока.

— У вас есть все доказательства, не так ли, советник? Все ваши голые факты. Что ж, я сберегу ваше время и признаю себя виновным.

— Тогда нам больше не о чем говорить.

— Разве обвинение не интересуют мотивы?

Когда он приблизился к ней, она запрокинула голову назад и напряглась. Его медленная, беззвучная походка кого-то напомнила ей. Но это мгновенное озарение заглушила всепоглощающая ярость.

— Мотив не имеет отношения к делу, важны результаты!

— Вы ошибаетесь. Да, я пошел к мэру, попросил его использовать свое влияние, чтобы отстранить вас от этого дела. Но я виноват в большем… я виноват в том, что люблю вас!

Ее напряженные руки обмякли, она уронила портфель. Открыв рот, чтобы ответить, Дебора не смогла произнести ни слова.

— Потрясающе! — Окинув ее неистовым взглядом темных глаз, Гейдж решил наконец сделать окончательный шаг в их отношениях. — Такая проницательная женщина, как вы, удивлена! Вы должны были замечать это всякий раз, когда я смотрел на вас! Ощущать, когда я прикасался к вам! — Он положил руки ей на плечи. — Вы должны были чувствовать это всякий раз, когда я целовал Вас!

Опершись спиной о дверь, он дотронулся губами до ее губ один, два, три раза и, наконец, поглотил их.

Дебора почувствовала слабость в коленях. Она не предполагала, что такое возможно, но они так тряслись, что ей пришлось ухватиться за Гейджа, чтобы не рухнуть на пол. Но, даже цепляясь за него, она боялась. Ведь она все давно видела и чувствовала! Но как ей не хватало этих заветных слов, эхом повторяющих ее собственный внутренний голос!

Он словно растворился в ней. И чем больше она открывалась ему, тем глубже он падал в разверзшуюся любовную пропасть. Он гладил ее лицо, волосы, тело, желая дотронуться до нее всей. И убедиться, что она в его власти…

Когда он поднял голову, она увидела в его глазах любовь и желание. Но в них читалась и какая-то борьба, которой она не понимала.

— Были ночи, тысячи ночей, когда я лежал без сна, в поту, и ждал утра, — тихо произнес Гейдж. — Я спрашивал себя: найду ли я когда-нибудь ту, которую смогу полюбить, в ком я буду нуждаться? Как бы далеко ни заводили меня мои фантазии, это ничто по сравнению с тем, что я чувствую по отношению к вам!

— Гейдж! — Переполняемая желанием, Дебора поднесла руки к его лицу, прекрасно понимая, что сердце уже отдано ему.

Но ведь только вчера вечером она обнималась с другим мужчиной!

— Я сама еще не разобралась в своих чувствах.

— Да нет, разобрались!

— Хорошо, разобралась, но я боюсь этого чувства! Это несправедливо. Дайте мне время, мне нужно все обдумать!

— Я не уверен, что смогу это сделать.

— Еще немного, пожалуйста! Отоприте дверь и выпустите меня.

— Она не заперта. — Он отступил и открыл ей дверь. Но в последний момент снова загородил ей выход. — Дебора! Имейте в виду, в следующий раз я вас не выпущу!

Она подняла на него взгляд и по его глазам увидела, что он говорит правду.

— Я знаю.

Глава 7

Присяжные удалились. Пока они обдумывали решение, Дебора сидела в своем кабинете и пыталась с помощью телефона и компьютера напасть на след того, что Гейдж назвал общей нитью. Антикварный магазин «Вечность» принадлежал фирме «Импортс корпорейшн», расположенной в центре города. Компания не подала страхового иска о потере, а менеджер магазина исчез. Полиции еще предстояло вычислить человека, которого Парино назвал Мышью.

Дальнейшие поиски привели к «Трайад корпорейшн», расположенной в Филадельфии. Когда Дебора позвонила туда, механический голос сообщил ей, что номер отключен. Заказав телефонной разговор с окружным прокурором округа Колумбия, она ввела все известные ей данные в компьютер.

Два часа спустя перед ней лежал список имен и список номеров социального страхования… У нее разболелась голова.

Прежде чем она успела сделать следующий звонок, в ее руке зазвонил телефон.

— Дебора О'Рурк.

— Та самая Дебора О'Рурк, имя которой не сходит с газетных полос?

— Силла! — Голос сестры мгновенно снял головную боль. — Как ты?

— Беспокоюсь за тебя!

— Что еще новенького? — Дебора пошевелила плечами, чтобы ослабить напряжение в мышцах, и откинулась на спинку кресла. В телефонной трубке тихо звучала музыка из приемника, стоящего в офисе Силлы. — Как Бойд?

— Для тебя капитан Флетчер!

— Капитан? — Дебора выпрямилась. — Когда это произошло?

— Вчера. — В голосе сестры звучали гордость и радость. — Теперь мне придется тщательно следить за собой, раз я сплю с капитаном полиции!

— Передай ему, что я им горжусь!

— Передам. Мы все гордимся. А теперь…

— Как дети?

Задолго до того, как стать профессиональным юристом, Дебора научилась увиливать и уклоняться от ответов на неудобные вопросы.

— Опасно спрашивать мать, как поживают ее дети во время летних каникул… ни школы, ни детского сада, а ведь они по численности превышают нас с копом в соотношении три к двум! — Раздался низкий, теплый смех Силлы. — Все три маленьких дьяволенка поживают прекрасно! Эллисон на прошлой неделе выиграла в малой лиге с сухим счетом, а потом еще раз победила своего соперника.

— Похоже, тому отчаянно не повезло.

— Да. А Эллисон всегда была отчаянной победительницей. Мне фактически приходится сидеть на ней, чтобы хоть немного обуздать. Посмотрим… Брайан выбил зуб, катаясь на роликах, а затем, маленький капиталист, продал его соседскому мальчишке за пятьдесят центов. А Кинан проглотил.

— Что проглотил?

— Пятьдесят центов. Пять десятицентовиков. Мой младший сын ест все. Я уже подумываю, не связаться ли мне с базой стратегических запасов! Ну хватит, давай поговорим о тебе!

— У меня все прекрасно. Как дела на работе?

— Примерно так же хаотично, как и дома. Все равно лучше бы мне быть в Майами. — Силла хорошо знала эту тактику увиливания и стала настойчивее. — Дебора, расскажи, чем ты занимаешься?

— Работой. Вот сейчас сижу и жду решения Присяжных. Думаю, я выиграю дело. — Она посмотрела на часы и вычислила, как долго отсутствовали, присяжные. — Во всяком случае, надеюсь.

Иногда, подумала Силла, приходится говорить напрямую.

— С каких это пор ты начала водить знакомства с парнями в масках?

Увертки не могут длиться вечно, с сожалением подумала Дебора.

— Послушай, Силла, не верь всему, что пишут в газетах.

— Хорошо. А также всему, что передается по радио, хотя вчера о твоем последнем приключении говорили каждый час. Даже если бы я не потрудилась добыть газеты Урбаны, слухи до меня все равно бы дошли. Ты стала национальной новостью, детка, и я хочу знать, что происходит. Поэтому я тебя и спрашиваю.

Обычно легче увиливать, если добавить в рассказ чуточку правды.

— От этого типа, Немезида, одни неприятности. Пресса его прославляет… и еще хуже. Не далее как сегодня утром в магазине, что в двух кварталах от здания суда, я увидела выставку футболок с изображением Немезида.

— Но это же замечательно — способствовать распространению своего товара. — Однако Силла больше не позволит себя отвлекать. — Дебора, я слишком давно работаю на радио, чтобы не суметь прочесть по голосу… особенно своей младшей сестренки. Что между вами происходит?

— Ничего, — настаивала Дебора, желая, чтобы это было правдой. — Просто я два раза столкнулась с ним во время расследования, которое провожу. А пресса, как всегда, раздувает сенсацию.

— Я заметила, Дорогуша Деб!

— Ах, пожалуйста!

— Я хочу знать, что происходит, но гораздо важнее другое: почему ты ввязалась в такую опасную историю? И почему мне приходится узнавать из газет, что какой-то маньяк держит нож у горла моей сестры!

— Это преувеличено.

— Ах, значит, никто не держал нож у твоего горла?

Сколько бы она ни лгала, подумала Дебора, Силла узнает.

— Все было не так страшно, как кажется на первый взгляд. И я не пострадала.

— Ножи у горла! — пробормотала Силла. — Здания взрываются прямо перед тобой! Черт возьми, Деб, что у вас делает полиция?

— Просто мне пришлось поработать ногами.

— Не начинай, — быстро перебила сестру Дебора. — Силла, ты знаешь, как мне осточертело постоянно повторять, что я знаю, что делаю, что сумею постоять за себя и свое дело? Силла тяжело вздохнула:

— Да. Но я не могу не беспокоиться за тебя, Дебора, потому что ты находишься за пару тысяч миль от меня. Мне понадобились годы, чтобы наконец принять то, что произошло с мамой и папой. Если я потеряю и тебя, я этого не переживу!

— Ты меня не потеряешь. Сейчас самое опасное, с чем мне приходится сталкиваться, — это мой компьютер.

— О'кей, о'кей! — Силла знала, что спорить с сестрой бесполезно. И что бы ей ни говорила Дебора, она все равно будет беспокоиться за сестру. — Послушай, я также видела фотографию своей маленькой сестрички с каким-то миллионером. Я не собираюсь заводить альбом для наклеивания вырезок. Ты что-нибудь хочешь мне сказать?

Машинальное «нет» застряло у Деборы в горле.

— Не знаю. У меня сейчас очень сложный период и времени на раздумья практически нет.

— А есть что обдумывать?

— Да. — Снова заболела голова. Дебора вытащила из ящика стола пузырек с аспирином. — Пару мелочей, — пробормотала она, подумав о Гейдже и Немезиде. Но в этом даже Силла ей не поможет! Впрочем, есть и другие проблемы. — Силла, раз уж ты теперь жена капитана полиции, может, ты попросишь его выполнить мою маленькую просьбу?

— Я пригрожу не кормить его! Он сделает все, что я попрошу!

Дебора, засмеявшись, взяла одну распечатку.

— Я бы хотела, чтобы он проверил для меня пару имен. Джордж П. Драммонд и Чарльз Р. Майер, оба живут в Денвере. — Она произнесла оба имени по буквам и добавила номера социального страхования. — Поняла?

— М-м-м… гмм, — бормотала Силла, записывая информацию.

— В Денвере располагается «Солар корпорейшн». Драммонд и Майер входят в совет директоров. Если Бойд пробьет их через полицейский компьютер, это избавит меня от многих бюрократических проволочек.

— Я пригрожу лишить его моего коронного блюда: тушеного мяса!

— Это решит дело.

— Деб, пожалуйста, будь осторожна, ладно?

— Непременно. Обними за меня всех! Я по тебе скучаю. По вас по всем! — В дверях показался Митчелл и подал сигнал. — Я должна идти, Силла! Присяжные возвращаются.

В глубине своего дома, в похожей на пещеру звуконепроницаемой комнате, Гейдж отсматривал информацию, поступающую на его многочисленные компьютеры. Не всякую работу он мог выполнять в своем офисе. Кое-что предпочитал делать тайно. Засунув руки в карманы джинсов, он вглядывался в экраны мониторов. Перед его глазами мелькали имена и номера.

На одном из мониторов он увидел информацию, которую на другом конце города ввела в свой компьютер Дебора. А она добилась прогресса, подумал он. Движется медленно, конечно, но все же это его беспокоит. Если он может следить за каждым ее шагом, то ведь могут и другие!

Внимательно глядя на мониторы, он успевал проворно переводить пальцы с одной клавиатуры на другую, затем на третью и так дальше. Надо найти связующее звено! Найдя его, он займется тщательным вычислением имени человека, виновного в гибели Джека! Как только он его определит, Дебора будет в безопасности.

Компьютеры предлагали ему один путь. Впрочем, он мог пойти и по другому. Предоставив машинам выполнять их работу, он повернулся и нажал кнопку. В дальнем углу комнаты с высоким потолком опустилась огромная, крупномасштабная карта. Подойдя к ней, он принялся в мельчайших подробностях рассматривать схематично изображенный город.

Щелкнув тумблером, он расцветил огни, мелькающие в различных частях города. Каждый из них означал пункт сбыта наркотиков, адреса которых были пока неизвестны.

Они мелькали в Ист-Энде, на западе, в глухих уголках периферийной части города, в пригородах, в финансовом районе. Системы, похоже, нет. И все же она есть везде. Осталось только понять ее.

Когда он изучал карту, его взгляд задержался на одном из зданий. Здесь квартира Деборы. «Дома ли она?» — думал он. Надела ли свой голубой халат, изучает ли досье под бормотание телевизора?

Думает ли о нем?

Гейдж потер лицо руками. Фрэнк был прав, она мешает ему сосредоточиться. Но что он может с этим поделать? Любая его попытка отстранить ее от дела терпит крах. Она слишком упряма, чтобы подчиниться.

Он слегка улыбнулся. А он-то не верил, что когда-нибудь влюбится! И вот ведь незадача — выбор его пал на усердную государственную служащую. Эта не прогнется! Он знал. Но какими бы дисциплинированными ни были его тело и ум, сердце совершенно ему не подчинялось!

Дело не только в ее красоте. Хотя Гейдж всегда любил красивые вещи, он научился ценить их только за их существование. После выхода из комы он находил некоторое утешение, окружая себя красотой. Цвет, блеск и никакой скучной серости!

Дело не только в ее уме. Хотя он уважал ум. Как полицейский и как бизнесмен, он знал, каким мощным и опасным оружием может быть ум.

Нет, его пленили не ее красота и не ее ум, а нечто неопределимое. Наверное, он находится в плену у нее так же, как в плену у собственной судьбы. И понятия не имеет, как разрешить эту проблему.

Гейдж был уверен, что его первая задача — самому найти ключ, найти имя и свершить правосудие. Когда он это сделает, у них появится, шанс на будущее.


Стараясь не выронить коробку с пиццей, бутылку красного вина «Ламбруско» и набитый документами портфель, Дебора осторожно вышла из лифта. Все ее мысли были заняты одним: как суметь добраться до ключей? Она взглянула на дверь своей квартиры. Ее пересекала красочная надпись: «Поздравляю, Дебора!»

Миссис Гринбаум, с улыбкой подумала она. В тот момент, когда она повернулась к квартире соседки, дверь миссис Гринбаум открылась.

— Я узнала из шестичасовых новостей. Вы все же упрятали этого проныру за решетку. — Миссис Гринбаум заправила низ своей футболки в джинсы из варенки. — Как вы себя чувствуете?

— Хорошо. Я чувствую себя хорошо. Как насчет праздничной пиццы?

— Вы меня соблазняете! — Миссис Гринбаум захлопнула свою дверь и босиком прошла по холлу. — Полагаю, вы заметили, что у нас в лифте опять отказал кондиционер?

— Я поняла. Там очень жарко!

— На этот раз, думаю, мы должны собрать под заявлением подписи всех жильцов! — Она окинула Дебору проницательным взглядом. — Особенно если среди нас есть толковый, ловкий юрист.

— Я смотрю, вы уже взяли дело в свои руки, — заметила Дебора, переложив бутылку удобнее. — Если в течение двадцати четырех часов ничего не изменится, я свяжусь с домовладельцем и заставлю администрацию поработать. — Она пошарила в сумочке. — Куда же подевались мои ключи?

— У меня есть запасная связка, которую вы мне оставили. — Пошарив в кармане мешковатых джинсов, миссис Гринбаум вынула оттуда связку ключей. — Вот.

— Спасибо. — Оказавшись в квартире, Дебора положила коробку с пиццей на стол. — Сейчас я принесу бокалы и тарелки.

Лил приоткрыла крышку коробки и удовлетворенно заметила, что пицца полностью соответствует ее вкусу.

— Знаете, красивая молодая девушка вроде вас должна праздновать пятничную ночь с каким-нибудь симпатичным молодым человеком, а не со старухой!

— Со старухой? — отозвалась Дебора из кухни.

— Ну, с женщиной, слегка перешагнувшей средний возраст, — засмеялась Лил. — Как насчет неотразимого Гейджа Гатри?

— Не могу представить, чтобы он ел пиццу и пил дешевое вино. — Дебора вернулась с бутылкой, двумя бокалами, бумажными тарелками и салфетками, накинутыми на руку. — Скорее всего, он предпочитает икру.

— Ну и что?

— Ничего. — Она нахмурилась. — Просто сейчас мне хочется пиццы. А наевшись, примусь за работу.

— Золотко, вы когда-нибудь остановитесь?

— Я перешла опасную черту, — призналась Дебора и обнаружила, что говорить об этом ей очень неприятно, Она налила два бокала и один протянула соседке. — За справедливость! — произнесла она тост. — За самую красивую даму, которую я знаю!

Они сидели и поглощали клейкие кусочки пиццы. Неожиданно раздался стук в дверь. Слизывая с пальцев соус, Дебора пошла открывать. Перед ее взором предстала огромная корзина красных роз, у которой, казалось, были ноги.

— Посылка для Деборы О'Рурк. Куда это можно поставить, леди?

— Ах… Да! Вот сюда. — Она поднялась на цыпочки и увидела над цветами голову посыльного. — На кофейный столик!

Они не только стоят на кофейном столике, заметила Дебора, подписывая квитанцию, но и полностью закрывают его.

— Ну? — спросила Лил, когда они снова остались одни. — От кого это?

Уже зная ответ, Дебора взяла в руки карточку. «Отличная работа, советник! Гейдж».

Ее лицо невольно расцвело мягкой улыбкой.

— От Гейджа.

— Человека, который знает, как нужно ухаживать! — Глаза Лил, скрытые за линзами, сверкнули. Ей ничего не хотелось больше, чем романа. Если Дебора, конечно, примет ухаживания Гатри. — Их, должно быть, дюжин пять?

— Какие красивые! — Дебора засунула карточку в карман. — Наверное, мне придется позвонить ему и поблагодарить?

— По меньшей мере. — Лил отрезала себе еще кусок пиццы. — Почему бы вам не сделать это сейчас, пока не исчез запал? — И пока она сумеет подслушать.

Дебора заколебалась. От аромата цветов слегка кружилась голова. Нет, подумала она, покачав головой. Если она позвонит ему сейчас, когда его жест мог бы разбудить ее, она может наговорить резкостей.

— Позже, — решила она. — Я позвоню ему позже.

— Тянете, — сказала Лил, отправляя в рот кусок пиццы.

— Да. — Не стесняясь этого признать, Дебора снова села. Некоторое время она ела молча, затем отпила вина. — Миссис Гринбаум, — начала она, хмуро глядя в бокал. — Вы дважды были замужем.

— Пока, — широко улыбнувшись, ответила Лил.

— И любили обоих ваших мужей?

— Безусловно. Они были хорошими людьми. — Проницательные маленькие глазки соседки стали молодыми и мечтательными. — Оба раза я думала, что это навсегда. Мне было примерно столько же лет, сколько вам сейчас, когда я потеряла на войне своего первого мужа. Мы прожили вместе только несколько лет. С мистером Гринбаумом нам повезло больше. Мне их обоих не хватает.

— Скажите, вы никогда не задумывались… Наверное, это не очень тактичный вопрос, но вы никогда не задумывались, что было бы, если бы вы встретились с ними обоими одновременно?

Лил, явно заинтригованная, подняла брови:

— Это было бы проблемой.

— Вы же понимаете, о чем я говорю. Если бы вы встретили их в одно и то же время, возможно, вы не влюбились бы одновременно в обоих!

— Стоит ли мне вам рассказывать, какие фокусы способно вытворять сердце?

— Но нельзя же любить двух мужчин одновременно и одинаково? — Дебора подалась вперед, мучившие ее сомнения ясно читались на ее лице. — А если бы это произошло или вам бы так показалось, вы ведь не могли бы принять определенные обязательства перед одним без того, чтобы быть неверной другому?

Чтобы выиграть время, Лил наполнила оба бокала.

— Вы любите Гейджа Гатри?

— Наверное. — Дебора снова взглянула на корзину с розами. — Да, полагаю, да.

— И кого-то еще?

Сжимая бокал в руке, Дебора вскочила со стола и заходила по комнате.

— Да. Но это же безумие, правда?

Никакое не безумие, подумала Лил. Не любить — вот это безумие. А кое-кого подобная ситуация может восхищать и возбуждать. Но не Дебору. Для Деборы, старая дама понимала, выбор слишком болезненный.

— Вы уверены, что это взаимная Любовь, а не просто секс?

Глубоко вздохнув, Дебора снова села.

— Сначала я видела чисто физическое влечение. Мне хотелось, чтобы было так. Но я думала об этом, старалась быть честной с самой собой, и знаю, что это не так. Я даже смешала их в голове. Не сравнивая, а, чтобы было проще, пытаясь сделать их одним человеком. — Она снова отпила. — Гейдж сказал мне, что любит меня, и я ему верю. Ума не приложу, что мне делать?

— Слушайтесь вашего сердца, — посоветовала Лил. — Я знаю, это звучит банально, но ведь истина нередко бывает банальной. Отодвиньте ваш ум на задний план и слушайте, что вам скажет сердце. Обычно это помогает сделать правильный выбор.

* * *

В одиннадцать часов Дебора включила телевизор, чтобы посмотреть последние новости. Ей было приятно, что ее победа в деле Слейгермана фигурирует как главное событие дня. Она видела себя, делающую краткое сообщение на лестнице здания суда, видела, как нахмурилась, когда Уизнер понес свою обычную чушь о Немезиде. Бригада новостей перешла к перечислению последних подвигов Немезида: предотвращение ограбления в магазине спиртного, задержание уличного грабителя, убийство, которое он предотвратил.

— Занятой человек! — бормотала Дебора, допивая вино. Если бы не миссис Гринбаум, проведшая с ней почти весь вечер, Дебора удовлетворилась бы одним бокалом, а не выпила почти полбутылки! — Ну ладно, завтра суббота, — пожала плечами Дебора, когда ведущий объявил о начале предвыборных дебатов. — Значит, можно поспать подольше, прежде чем отправиться в офис!

Или, если повезет, она обнаружит что-нибудь еще сегодня. Но она ничего не успеет сделать, если будет сидеть перед телевизором.

Дебора долго ждала, когда объявят прогноз погоды, который обещал повышение температуры, увеличение влажности и возможность грозы. Выключив телевизор, она прошла в спальню к письменному столу.

— Она оставила окно открытым, тщетно надеясь хоть на какое-то движение ветерка. Шум транспорта был слышен даже на пятом этаже, а из окна в комнату проникал теплый уличный воздух. Густой, почти осязаемый. Жаркая ночь! Жаркие желания!

Дебора подошла к окну, надеясь заглушить боль в висках, которую не уняло даже вино. Это была резкая, пульсирующая боль.

«Неужели это все из-за него?» — думала она, сжимая руками виски.

Она даже не знала, о каком человеке думает! Лучше было бы не думать ни об одном из них!

Включив настольную лампу, Дебора открыла портфель и взглянула на телефон.

Час назад она звонила Гейджу, но неразговорчивый Фрэнк сообщил ей, что мистерa Гатри весь вечер не будет дома. Звонить еще раз она сочла неудобным: вдруг он подумает, что она выслеживает его! Она не имела на это права, ведь именно она просила дать ей время на раздумья и свободу действий.

Дебора уверяла себя, что именно этого она и хотела. Именно это и должна получить. А думая о нем, она не найдет ответов, спрятанных в бумагах у нее на столе.

Она снова взялась за бумаги, делая пометки в блокноте. За работой время текло быстрее. Где-то вдалеке грохотал гром.


Ему не следует туда идти! Немезид понимал, что поступает неправильно. Но ноги сами несли его все ближе и ближе к ее квартире. Спрятавшись в тени, он посмотрел наверх и увидел свет в ее окне. Накаленной зноем ночью он стоял и ждал, уговаривая себя, что, если свет погаснет, он уйдет.

Но свет оставался, бледный, но ровный лучик.

Он мучился вопросом: сможет ли убедить себя, что ему хочется только увидеть ее поговорить с ней? Конечно, ему необходимо выяснить, как далеко она зашла в своем расследовании. Информация, собранная в ее компьютере, не позволяет судить ни о глубине ее интуиции, ни об основательности ее подозрений. Однако чем ближе она подбирается к разгадке, тем более безрассудной становится!

Защитить ее ему было необходимо больше, чем просто любить!

Но он не потому пересек улицу, нашел пожарную лестницу и начал подниматься по ней. Он делал это потому, что не мог остановиться!

Добравшись до открытого окна, он увидел ее. Она сидела за столом, косой луч света падал на разложенные перед ней бумаги. Карандаш быстро бегал по строчкам в блокноте.

Он чувствовал ее запах. Манящий сексуальный запах действующий на него как приглашение. Или вызов.

Он видел только ее профиль, легкую линию щеки и подбородка, очертания губ. Короткий голубой халат был туго подпоясан, но обнажал длинную белую шею. Дебора потерла затылок.

Когда она закинула ногу на ногу и снова принялась за работу, полы халата, слегка разойдясь, скользнули по бедрам.

Трижды прочтя один и тот же параграф, Дебора вдруг поняла, что не может сосредоточиться. Она потерла глаза, намереваясь начать сначала. И тут ее тело напряглось и налилось жаром! Она медленно повернулась и увидела его.

Немезид стоял в окне, вдали от света. Сердце у нее бешено забилось… но не от удивления. Скорее в предвкушении!

— Сделали перерыв в розыске преступников? — спросила она, надеясь, что резким тоном замаскирует свое смущение. — Судя по одиннадцатичасовым новостям, вы весьма плодотворно потрудились!

Он даже не заметил язвительности реплики. На сей раз, по крайней мере на сей раз, он нуждался в ней полностью!

— Вы тоже.

— Я и сейчас занята. — Пригладив волосы, она обнаружила, что ее рука дрожит. — Как вы сюда попали? — Но, бросив взгляд на окно, она кивнула. — Придется держать его закрытым.

— Это не имеет никакого значения. С тех пор, как я увидел тебя.

Каждый нерв ее тела был напряжен до крайности. Подумав, что так она будет чувствовать себя увереннее, Дебора встала.

— Так больше продолжаться не может!

— Вы не сможете остановить это. — Он шагнул к ней. — Я тоже. — Он перевел взгляд на бумаги на столе. — Вы меня не послушались!

— Нет. И не собираюсь! Я перемелю кучу лжи, преодолею все тупики, но выясню правду! Тогда и закончу. — Во всей ее позе чувствовались напряжение и опаска. В глазах читался вызов. — Если хотите мне помочь, расскажите все, что…

— Я знаю, что хочу вас! — Он засунул руку за пояс халата, чтобы удержать ее. В этот момент она видела только желание, только вопрос, только голод. — Сейчас! Сегодня!

— Вам придется уйти! — Она никак не могла подавить трепет реакции и огонь желания. Честность боролась со страстью. — Вам придется уйти!

— Вы понимаете, как я вас хочу? — резко спросил он, энергично прижав ее к себе. — Нет такого закона, которого я не смог бы нарушить, нет такой ценности, которой бы я не пожертвовал, только бы вы стали моей! Вам понятно такое желание?

— Да. — У Деборы сжалось сердце. — Но это неправильно!

— Правильно или неправильно, но это произойдет сегодня вечером!

Взмахом руки он сбросил лампу на пол, и комната погрузилась в темноту. Он поднял ее на руки.

— Мы не должны…

Но пальцы, вцепившиеся в его плечо, опровергали ее возражение.

Дебора удивленно тряхнула головой, но он накрыл ее рот сильным, быстрым и соблазнительным поцелуем. Сила его страсти пронзила ее, отбросив в сторону все сомнения и угрызения совести, сделав ее совершенно беспомощной, неспособной сопротивляться этому чувству. Ее губы непроизвольно раскрылись без всякого принуждения, словно капитулировали. Во время этого сумасшедшего поцелуя ее ум наконец услышал то, о чем ей постоянно твердило сердце.

Он положил ее на кровать, его нетерпеливый рот блуждал по ее лицу, а руки уже тянулись к тонкому халату. Под ним она была такой, о какой он и мечтал: горячей, гладкой и ароматной! Сняв перчатки, он наконец-то ощутит всю ее прелесть!

Она, словно река, протекала под его руками. Ему казалось, что он тонет в ней. Горячей грозовой ночью он был неутомим.

Он все еще был тенью, но она узнала его и хотела его. Отбросив в сторону все причины и здравый рассудок, она металась вместе с ним по кровати, ища ртом его рот. Она отчаянно тянула его за рубашку, притягивая к себе, чтобы почувствовать бешеное биение его сердца. Он что-то резкое шептал ей в губы, в шею, в грудь, но она продолжала отчаянно раздевать его.

С жаждущими руками, не прикрытыми теперь одеждой, он был уязвим так же, как она. А гром все гремел, и безлунную ночь то и дело озаряли вспышки молний. В воздухе витал запах роз и страсти. Она содрогалась, теряя голову от удовольствия, которое он так безрассудно ей доставлял.

Рыдая от страсти, боли и наслаждения, она напряженно прижималась к нему, требуя большего. Прежде чем она успевала потребовать, он давал, снова посылая ее парить в облаках. Темные, тайные восторги. Стоны и шепот. Грубые ласки. Ненасытная жажда…

Когда ей показалось, что она определенно сойдет с ума, он вошел в нее. И это было безумием. Она предалась этому безумию и ему самому со всей силой, со всей страстью.

— Я люблю тебя! — С этими словами она плотно обвилась вокруг него.

Ее голос пронзал его, как и прикосновение к ней. Они бередили души и друг друга, а их тела двигались в унисон. Он уткнулся лицом в ее волосы. Она впилась ногтями в его затылок, выкрикнула его имя, и он ощутил освобождение.


Он лежал в темноте. Гул в его голове постепенно утихал, и теперь он слышал только шум проезжавших по улице автомобилей и глубокое, прерывистое дыхание Деборы. Она больше не обнимала его, а просто, притихнув, лежала рядом.

Расстроенный собственной слабостью, он медленно отодвинулся от нее. Она лежала молча, говоря ни слова. В темноте он нащупал руками ее лицо и понял, что она плачет. Он возненавидел себя за то, что причинил ей горе.

— Как давно ты узнала?

— Только сегодня вечером. — Прежде чем он успел дотронуться до нее, Дебора отвернулась и начала собирать свою одежду. — Неужели ты, когда целовал меня, думал, что я не узнаю тебя? Разве ты не понимаешь, что, несмотря на темноту и мое смущение, как только все произойдет, я сразу узнаю тебя?

В ее голосе звучал не только гнев, но и боль. Гейдж постарался оправдаться:

— Я не подумал об этом!

— Не подумал? — Она включила ночник и уставилась на него. — Но ты так умен, Гейдж, так непозволительно умен, чтобы сделать такую ошибку!

Гейдж растерянно смотрел на нее. Растрепанные волосы, покрытая пятнами румянца бледная кожа, хранящая тепло его рук, наполненные слезами гнева глаза…

— Возможно, я знал, что так и произойдет! Возможно, не хотел придавать этому значения! — Гейдж поднялся и коснулся ее. — Дебора…

Она ударила его раз, потом второй.

— Будь ты проклят! Ты лгал мне! Ты заставил меня усомниться в самой себе, усомниться в моей самооценке! Ты знал, ты просто должен был знать, что я влюбилась в тебя! — Дебора, усмехнувшись, отвернулась. — В вас обоих!

— Пожалуйста, послушай! — Он обнял ее за плечи, но она отшатнулась.

— Неразумно трогать меня именно сейчас!

— Хорошо. — Он сжал руку в кулак. — Я влюбился в тебя так быстро, что не осталось времени на раздумья. Я знал лишь, что нуждаюсь в тебе и хочу, чтобы ты была в безопасности.

— Значит, ты надел маску и следил за мной? Я не буду благодарить тебя ни за одно, ни за другое!

От ее непреклонного тона его охватила паника.

— Дебора, то, что случилось сегодня…

— Да, то, что произошло здесь. В этом ты достаточно доверял мне! — Она показала на постель. — Но не во всем остальном. Не настолько, чтобы сказать мне правду!

— Я не мог. Не мог, потому что знал, как ты относишься к тому, что я делаю.

— Это совсем другая история, не так ли? — Дебора смахнула слезы. Гнев уступал место горю. — Если ты мучился оттого, что тебе приходится лгать мне, почему бы тебе было не попробовать держаться от меня подальше?

Он заставил себя не дотронуться до нее снова. Он лгал и своей ложью причинял ей боль! Теперь он мог предложить ей только правду и надеяться, что боль начнет утихать.

— За четыре года ты — единственное препятствие, которое я не смог преодолеть! За четыре года ты — единственное, что мне нужно, как жизнь! Я не жду, чтобы ты поняла или даже приняла, но мне нужно, чтобы ты мне поверила!

— Я не знаю, чему верить, Гейдж. С тех пор как я тебя встретила, я разрывалась надвое, считая, что влюбляюсь в двух разных мужчин. Но это один ты. Я не знаю, что мне делать. — Вздохнув, она закрыла глаза. — Я не знаю, что правильно.

— Я люблю тебя, Дебора! Ничто не может быть более правильным. Дай мне шанс доказать это, дай время объяснить остальное.

— Похоже, у меня не такой широкий выбор! Я не могу забыть, Гейдж… — Она открыла глаза и впервые задержала взгляд на длинном, неровном шраме у него на груди. Ее пронзила такая боль, что она чуть не опустилась на колени. Оцепенев от ужаса, она подняла на него взгляд. — Это они с тобой сделали? — прошептала она.

Его тело напряглось.

— Я не нуждаюсь в жалости, Дебора!

— Молчи! — Она быстро подошла к нему и обняла его. — Обними меня! — Она помотала головой. — Нет, крепче! Я могла потерять тебя много лет назад, еще до нашей встречи! — Из глаз ее снова потекли слезы, она подняла голову. — Я не знаю, что делать, что правильно. Но сегодня достаточно того, что ты здесь! Ты останешься?

Он коснулся губами ее губ.

— Если ты хочешь.

Глава 8

Дебора всегда просыпалась неохотно. Зато в сон она погружалась, легко отстраняясь от гудков и шума моторов с улицы. Если бы где-то неподалеку бурили отбойным молотком бетон, она бы лишь зевнула и перевернулась. Постаравшись, она могла бы проспать взрыв атомной бомбы.

Не шум заставил ее открыть заспанные глаза, а едва заметный аромат варящегося кофе.

Половина одиннадцатого, заметила она, взглянув на часы. Половина одиннадцатого! Дебора с трудом села и обнаружила, что она в постели одна.

Гейдж, подумала она, потирая глаза ладонями. Он снова заказал завтрак? «Бенедикт»? [5] Бельгийские вафли? Клубнику с шампанским? Господи, чего бы она не отдала за простую чашку черного кофе и черствый пирожок!

Дебора слезла с постели и подняла халат, валявшийся на полу. Под ним она заметила клочок черной ткани. Она подобрала его и снова опустилась на постель.

Маска. Она скомкала ткань в руке. Значит, это был не сон! Все происходило наяву. Он был с ней ночью и любил ее. Причем один в двух лицах! Галантный бизнесмен и высокомерный незнакомец в черном. Все это один человек, ее любовник!

Тихо застонав, она закрыла лицо руками. Что делать? Как, черт возьми, выйти из этой ситуации? Как женщине? Как прокурору?

Господи, да ведь она его любит! Но, любя его, предает свои принципы. Если же она выдаст его тайну, она предаст свое сердце.

И как она может любить его, не понимая его?

И все же она любила его, сердцу не прикажешь!

Дебора решила, что им нужно поговорить. Спокойно и разумно. Она молилась, чтобы у нее нашлись силы и правильные слова. Недостаточно сказать, что вся эта ситуация ей не по душе. Он это прекрасно знает. Недостаточно сказать, что ей страшно. Это лишь подстегнет его. Каким-то образом надо найти такие слова, чтобы убедить его в непреложной опасности и неправильности выбранного им пути.

Дебора собралась с духом, приготовилась.

Зазвонил телефон, и Дебора вздрогнула. С трудом натянув халат, она перелезла через постель и взяла трубку.

— …сестра Деборы. — В голосе Силлы звучали одновременно удивление и любопытство. — А вы как поживаете?

— Хорошо, спасибо, — ответил Гейдж. — Дебора еще спит. Вы хотите, чтобы я…

— Я слушаю! — Дебора, вздохнув, пригладила взъерошенные волосы. — Здравствуй, Силла!

— Привет!

— До свидания, Силла.

Дебора услышала, как Гейдж повесил трубку. Наступила гудящая тишина.

— Ах… кажется, я не вовремя.

— Нет. Я как раз вставала. В Денвере, наверное, еще очень рано?

— С тремя детьми это середина дня. Брайан, в баскетбол играют во дворе! Прочь! Никакого дриблинга на кухне! Деб?

— Да?

— Прости. Бойд проверил эти имена, и, думаю, информация тебе понравится.

— Великолепно! — Дебора схватила карандаш.

— Пусть Бойд расскажет тебе сам! — Телефон задребезжал. — Нет, я его возьму! Кинан, не тяни это в рот! Господи, Бойд, что у него с лицом? — Хихиканье, стук трубки, падающей на пол кухни, и звук убегающих шагов.

— Деб?

— Поздравляю, капитан Флетчер!

— Спасибо! Силла тебе уже нахвастала? Как дела?

Дебора посмотрела на маску, которую все еще держала в руке.

— Не могу сказать с уверенностью. — Отбрасывая плохое настроение, она улыбнулась в трубку. — А у тебя, кажется, все нормально?

— Ничего нормального. Эй, Эллисон, не позволяй собаке… — Опять какой-то стук и собачий лай. — Слишком поздно!

Да, все выглядело совершенно нормально.

— Бойд, спасибо, что ты откликнулся так оперативно.

— Нет проблем. Мне показалось, для тебя это важно.

— Это действительно важно.

— Впрочем, сведений немного. Джордж П. Драммонд занимался устранением утечки секретной информации, владел собственным бизнесом…

— Занимался?

— Да. Он умер три года назад. Причины естественные. Ему было восемьдесят два года, и он не имел никакой связи с «Солар корпорейшн», и тому подобным.

Дебора закрыла глаза.

— А другой?

— Чарльз Р. Майерс. Учитель естественных наук и тренер по футболу. Умер пять лет назад. Оба они были чисты как стеклышко.

— А «Солар корпорейшн»?

— А вот этого нам разыскать не удалось! Адреса, который ты дала Силле, не существует!

— Мне следовало догадаться. Всякий раз, когда я заворачиваю за угол, попадаю в тупик!

— Мне знакомо это чувство. Я порыщу еще. Прости, что не смог оказаться более полезным.

— Брось, ты мне очень помог.

— Два покойника и ложный адрес? Не так уж много. Дебора, мы здесь читаем газеты. Скажи, это имеет какое-то отношение к твоему призраку в маске?

Она снова сжала черную ткань.

— Между нами, да.

— Наверное, Силла уже говорила тебе, но я повторю: будь осторожна, ладно?

— Буду.

— Она снова рвется к телефону! — Какое-то бормотание, хихиканье. — Кажется, о человеке, ответившим на звонок. — Бойд снова засмеялся Дебора почти представила как они рвут друг у друга трубку.

— Я просто хочу знать… — У Силлы перехватило дыхание. — Бойд, отстань! Пойди покорми собаку или займись чем-нибудь еще. Я просто хочу знать, — повторила она в трубку, — кому принадлежит этот невероятно сексуальный голос.

— Мужчине.

— Это понятно. У него есть имя?

— Да.

— Ладно! Ты хочешь, чтобы я гадала? Фил, Тони или Максимиллиан?

— Гейдж, — уступая напору сестры, пробормотала Дебора.

— Миллионер? Правильно делаешь!

— Силла…

— Знаю, знаю! Ты уже взрослая женщина. Разумная женщина, живущая собственной жизнью. Я не буду говорить тебе лишних слов, но он…

— Силла, прежде чем ты продолжишь, должна предупредить тебя, что я еще даже чашку кофе не выпила!

— Хорошо. Но ты все же поскорее позвони мне! Хочу знать все подробности!

— Я все расскажу тебе, как узнаю сама. Обязательно позвоню Тебе!

— Буду ждать с нетерпением!

Повесив трубку, Дебора с минуту сидела, оглядывая комнату. Дело делом, а кофе все же выпить надо! — подумала она, направляясь в кухню, откуда доносился аромат кофе.

Гейдж в расстегнутой рубашке, в джинсах, босиком стоял возле плиты. Дебора не удивилась, увидев его там, но ее поразило, что он сам варил кофе.

— Ты умеешь готовить? — спросила она, стоя в дверном проеме.

Гейдж обернулся. Вид освещенной солнцем, заспанной Деборы с всклокоченными волосами почти шокировал его.

— Привет! Жаль, что ты говорила по телефону так недолго, я думал, что успею приготовить завтрак!

— Все в порядке. Я… не спала. — Чувствуя неловкость, она сняла с крючка над раковиной кружку и налила кофе. — Это звонила моя сестра.

— Верно. — Он положил руки ей на плечи, нежно погладил ей локти и спину. — Может быть, мне лучше уйти?

— Не знаю. — Она выпила не обернувшись. — Полагаю, нам надо поговорить. — Но она все еще не могла решиться на этот разговор. — Что ты делаешь?

— Французский тост. У тебя в холодильнике было негусто, поэтому я спустился и кое-что принес.

Так естественно, подумала она, чувствуя, как внутри у нее все сжимается. Так легко.

— Как давно ты уже встал?

— Два или три часа назад.

— Когда он возвратился к плите, она заметила: Не долго же ты спал! Они встретились взглядами. Она сдерживает боль и гнев, подумал он. Но они присутствуют.

— Мне достаточно этого «недолго». — Он разбил в молоко два яйца и принялся их взбалтывать. — Я провел во сне лучшую часть года. После того как я вернулся с того света, мне достаточно спать не более четырех часов в сутки.

— Наверное, именно поэтому тебе так успешно удается вести твой ночной бизнес… и другой тоже.

— Да. — Он продолжал взбивать яичную смесь, а потом окунул в миску хлеб. — Между прочим, у меня после болезни изменился обмен веществ… — На сковороде зашипели куски хлеба. — Ты хочешь, чтобы я извинился за то, что произошло вчера вечером?

Немного помолчав, она открыла шкаф:

— Я принесу тарелки.

Он подавил недовольство.

— Прекрасно. На это требуется всего несколько минут.

Он подождал, пока они не сели возле окна. Дебора ела молча. Ее молчание и несчастный взгляд беспокоили его больше, чем сотня выкрикнутых обвинений.

— Этот твой звонок… — тихо проговорил он. Она подняла на него взгляд.

— Я знаю.

— Я не буду извиняться за то, что люблю тебя. Или за то, что занимался с тобой любовью. Пребывание с тобой вчера вечером было самым важным, что когда-либо происходило со мной. — Он подождал, наблюдая за ней. — Ты мне не веришь, ведь так?

— Я не могу с уверенностью сказать, чему я верю. Чему я могу верить. — Она обхватила руками кружку, напрягая пальцы. — Ты лгал мне, Гейдж, с самого начала!

— Да, лгал. — Он отчаянно сопротивлялся потребности только лишь прикоснуться к ней. — Извинения тут действительно ни к чему. Лгал намеренно, и если бы это было возможно, то продолжал бы лгать.

Она отодвинулась от стола и обвила руками колени.

— Ты понимаешь, что я чувствую?

— Думаю, да.

Она с болью покачала головой:

— Ты не можешь понять это! Ты заставил меня усомниться в себе на самом элементарном уровне. Я влюблялась в вас обоих… обоих и стыдилась этого. Да, теперь я вижу, какой была дурой, что не поняла этого раньше! Я испытывала одинаковые чувства, как я полагала, к двум разным мужчинам. Смотрела на тебя, а думала о нем. Смотрела на него, а думала о тебе. — Она прижала к губам пальцы. Слова лились слишком быстро. — Той ночью, в комнате Сантьяго, когда я пришла в себя, а ты держал меня, я посмотрела в твои глаза и вспомнила, как впервые увидела тебя в танцевальном зале во дворце Стюарта. Мне казалось, я схожу с ума.

— Я делал это не для того, чтобы причинить тебе боль, а только для того, чтобы защитить тебя!

— От кого? От меня самой или от тебя? Каждый раз, когда ты прикасался ко мне, я… — Дебора задержала дыхание, стараясь не расплакаться. В конце концов, это была ее проблема, ее чувства. — Я не уверена, Гейдж, смогу ли я простить тебя и доверять тебе! Даже любя тебя, я не знаю!

Гейдж неподвижно сидел на своем месте, понимая, что Дебора оттолкнет его, если он посмеет приблизиться к ней.

— Я не могу исправить то, что сделано. Я не хотел влюбляться в тебя, Дебора! Я не хотел связываться ни с кем, кто сделал бы меня уязвимым настолько, что я стану ошибаться! — Гейдж подумал о своем даре, своем проклятии. — Я даже не имею права просить тебя любить меня таким, какой я есть!

— В маске? — Дебора вытащила из кармана черный лоскут. — Нет, ты не имеешь права просить меня принять это! Ты просишь меня любить тебя, а значит, закрыть глаза и согласиться с твоей незаконной деятельностью! Я посвятила свою жизнь закону! Теперь же я должна молча смотреть, как ты нарушаешь его? Его глаза потемнели.

— Я чуть не потерял жизнь из-за закона! Мой напарник был убит за него! Я никогда не забываю об этом!

— Гейдж, нельзя относиться к закону как к личному делу!

— Какого черта не личное! Очень даже личное! Независимо от всего, что написано в законах, невзирая на все прецеденты и процедуры, которые все вы соблюдаете, все это касается людей! Ты это знаешь и чувствуешь! Я видел, как ты работаешь!

— В пределах закона! — возразила Дебора. — Гейдж, ты же понимаешь, что твои действия не только неправильны, но и опасны! Тебе пора остановиться!

Его глаза стали еще темнее.

— Что, если я пойду к Митчеллу, к полицейскому комиссару, наконец, к Филдсу?

— Я все равно сделаю то, что должен сделать. Меня это не остановит!

— Почему? — Дебора придвинулась к нему, зажав в кулаке маску. — Черт побери, почему?

— Потому что у меня нет выбора! — Гейдж поднялся и крепко ухватил ее за плечи, но тут же отпустил и отвернулся. — Чего бы я не сделал, чтобы изменить это! Но ничего не поделаешь!

— Я знаю о Монтеге! — Голос Деборы дрожал. Когда он обернулся, она заметила в его глазах боль. — Гейдж! Я очень сожалею о том, что произошло с тобой и твоим напарником! Клянусь, мы найдем Монтегу! Но месть — это не выход для тебя! Так быть не должно!

— То, что произошло со мной четыре года назад, изменило мою жизнь. Поверь, я не повторяю избитых фраз. Это реальность. — Он коснулся рукой стены, посмотрел на нее, затем отнял руку и засунул в карман. — Ты читала в рапорте, что случилось в ту ночь, когда погиб Джек?

— Да, читала.

— Все это факты, — проговорил он. — Но не все правда. Написано ли в рапорте о нашей дружбе? Что у него были симпатичная жена и маленький сынишка, любивший кататься на трехколесном велосипеде?

— Ах, Гейдж! — Ее глаза невольно наполнились слезами, ей хотелось протянуть к нему руки.

Но он помотал головой и отступил.

— Написано ли в рапорте, что мы почти два года разрабатывали это дело? Два года общались с мразью, которая имеет роскошные яхты, большие дома, тугие кошельки, распухшие от продажи наркотиков мелким дилерам, которые распространяют их на улицах, на игровых площадках и в новых микрорайонах? Два года нащупывали все ходы и выходы? Потому что мы были полицейскими и верили, что можем что-то изменить.

Он положил руки на спинку кресла, нервически сгибая и разгибая пальцы. Она стояла, молча наблюдая, как он вспоминает.

— Джек собирался взять отпуск, когда все закончится. Никуда не ездить, а только посидеть дома, покосить газон, исправить протекающую раковину, провести время с Дженни и ребятенком. Так он говорил. Я подумывал о путешествии на пару недель на Карибы, у Джека же мечты не заходили так далеко. Желания у него были самые заурядные.

Он смотрел в окно, но не видел ни солнечного света, ни движения на улицах, безо всяких усилий памятью вернувшись в прошлое.

— Мы вышли из машины. У нас были кейс, набитый мечеными купюрами, несколько запасных вариантов и солидное прикрытие. Что с нами могло случиться? Мы оба были готовы, действительно готовы. Мы собирались встретиться с заправилой. Было жарко. До нас доносился запах воды, волны били о причал. Я истекал потом, но не из-за жары, а из-за того, что предчувствовал неладное. Но я не прислушался к своему инстинкту. А затем Монтега…

Гейдж и сейчас видел его, стоящего в тени причала, сверкающего золотыми зубами. Вонючие копы!

— Он убил Джека прежде, чем я успел достать оружие. И я застыл. На мгновение, но застыл. И он в меня выстрелил.

Она вспомнила шрамы на его груди, и у нее перехватило дыхание. Видеть, как убивают твоего напарника! И в этот же момент видеть приближение собственной смерти! Ее тело содрогнулось от острой боли.

— Не надо! Что толку возвращаться в прошлое и вспоминать? Ты не мог спасти Джека, как бы быстро ты ни действовал, что бы ты ни делал, ты не смог бы его спасти.

Он посмотрел на нее:

— Да, тогда не мог. В ту ночь я умер.

От того, как он это произнес, от его ровного, бесстрастного тона у нее застыла кровь.

— Ты жив!

— Смерть в наше время почти технический термин. В техническом смысле слова я умер. Отчасти. — (Она бледнела, слушая его, но ей надо было знать. А ему надо было выговориться.) — Я наблюдал, как они трудились надо мной там, на причале. А потом в операционной. Я почти… почти свободно парил в облаках. А затем… я попался в ловушку.

— Не понимаю.

— Вернулся в свое тело, но не совсем. — Он развел руками. Гейдж никогда не пытался это объяснить и не был уверен, что ему это удастся. — Иногда я слышал… голоса, классическую музыку, голос медсестры, хлопочущей у постели, плач. Или чувствовал аромат цветов. Я не мог говорить, не мог видеть. Но самое главное — я ничего не чувствовал. — Он снова уронил руки. — Я не хотел. Затем я вернулся… и почувствовал слишком много.

Это невозможно было представить, но она ощутила боль и отчаяние собственным сердцем.

— Не скажу, что я понимаю, через что ты прошел. Этого никому не дано понять. Но мне больно думать об этом, а также обо всем, что ты переживаешь до сих пор.

Он посмотрел на нее и увидел, как по ее щеке стекает слезинка.

— Когда я увидел тебя в ту ночь в переулке, моя жизнь снова изменилась. Я был так же не в силах изменить ситуацию, как и в первый раз. — Он перевел взгляд на маску, которую она держала. — Теперь моя жизнь в твоих руках.

— Как бы мне хотелось знать, как правильно поступить!

Он снова вернулся к ней и поднес руки к ее лицу.

— Дай мне время! Еще несколько дней!

— Ты не понимаешь, о чем меня просишь!

— Понимаю, — возразил он, держа ее и мешая ей отвернуться. — Но у меня нет выбора, Дебора! Если я не закончу то, что начал, я умру, как умер бы четыре года назад!

Дебора раскрыла рот, чтобы поспорить, запротестовать, но по глазам увидела, что он говорит искренне.

— Неужели нет другого способа?

— Для меня нет. Еще несколько дней! — повторил он. — А потом, если ты почувствуешь, что должна сообщить то, что знаешь, своему начальству, я это приму. И понимаю все последствия.

Дебора закрыла глаза. Но она знала то, чего он не мог знать. Будь ее воля, она бы дала ему все!

— Митчелл предоставил мне всего две недели, — монотонно промолвила она. — Я не могу обещать тебе большего.

Он понял, чего ей это стоит, и взмолился, чтобы ему удалось уложиться в это время.

— Я тебя люблю!

Она открыла глаза и посмотрела на него.

— Я знаю, — проговорила она и положила голову ему на грудь. Маска выпала у нее из пальцев. — Я знаю.

Дебора почувствовала, как он ее обнял, ощутила твердое прикосновение его рук. Она снова подняла голову, чтобы их губы встретились, чтобы поцелуй оказался как можно более долгим, теплым и обещающим, даже когда ее совесть ведет безмолвную борьбу.

Что с ними будет? Снедаемая страхом, она крепко прижалась к нему.

— Почему у нас все так непросто? — прошептала она. — Почему нам приходится преодолевать эти трудности?

Он бесчисленное количество раз сам задавал себе подобные вопросы.

— Мне очень жаль!

— Нет. — Покачав головой, она отступила. — Это мне жаль. Что толку стоять здесь и ныть! — Она смахнула слезы. — Конечно, я не знаю, что получится, но знаю, что надо делать! Я должна вновь приняться за работу! Может быть, мне удастся найти выход из ситуации? — Она подняла бровь. — Почему ты улыбаешься?

— Потому что ты неподражаема! Абсолютно неподражаема! — Как и в прошлую ночь, он засунул руку за пояс ее халата. — Пойдем в постель. Я покажу тебе, что имею в виду.

— Уже почти полдень, — сказала Дебора, когда он наклонил голову, чтобы поцеловать ее за ухом. — Меня ждет работа.

— Ты уверена?

У нее закрылись глаза. Тело потянулось к его телу.

— Ах… Да! — Она отодвинулась, вытянув обе ладони. — Да, правда. У меня не так много времени. У нас обоих.

— Хорошо! — Он снова улыбнулся, увидев, что она надула губы, когда он так легко согласился. Вероятно, если повезет, он сможет предложить ей что-нибудь самое обычное. — При одном условии.

— Каком же?

— У меня сегодня вечером благотворительное мероприятие. Обед, пара артистов, танцы. В «Парксайде».

— «Парксайд». — Дебора вспомнила старинный, престижный и изысканный отель, выходящий окнами на городской парк. — Ты говоришь о летнем бале?

— Да, о нем. Я подумывал о том, чтобы смыться с него, но передумал. Ты составишь мне компанию?

— Ты спрашиваешь меня в полдень, пойду ли я с тобой на самое крупное и роскошное мероприятие в городе, которое начнется через восемь часов? И приглашаешь именно тогда, когда у меня полно работы и нет абсолютно никаких планов посетить парикмахера и купить подходящее платье.

— Это почти оправдание, — немного помолчав согласился он.

Дебора глубоко вздохнула:

— Когда ты за мной заедешь?


В семь часов Дебора встала под горячий душ.

Она не верила, что он снимет все ее проблемы и головную боль, а дневную норму аспирина она уже превысила. Шесть часов перед компьютером и постоянно прижатая к уху трубка дали мизерные результаты.

Каждое имя, которое она проверяла, оказывалось именем давно умершего человека. Каждый адрес оказывался тупиком, а каждая корпорация, которую она исследовала, лишь вела к лабиринту других.

Общая нить, как называл это Гейдж, также ни к чему существенному не привела.

Ей более чем когда-либо необходимо было найти истину. Сейчас это было уже не только дело юстиции, а стало ее личной целью. Хотя она понимала, что теперь ее беспристрастность под угрозой, она ничего не могла с собой поделать. Пока не разрешит эту проблему, она не поймет, в чем состоит ее будущее и будущее Гейджа.

Вероятно, нигде, думала Дебора, уткнувшись лицом в полотенце. Они сошлись, как молния и гром. Но гром проходит. Она понимала, что для длительных отношений требуется нечто большее, чем страсть. Ее родителей связывала страсть… но понимания между ними не было. Для этого требуется больше, чем любовь. Ее родители любили, но, были несчастливы.

Доверие. Без доверия любовь и страсть меркнут, бледнеют и пропадают. Деборе хотелось доверять ему. И верить в него. Но он ей не доверял. Он владел фактами, которые приблизили бы ее к истине в том случае, если бы они начали работать вместе. Но Гейдж упорно продолжал молчать, твердо решив, что только он идет правильным путем.

Вздохнув, она принялась сушить волосы. Трудно признаться, однако, если быть честной, разве она не уверена, что только ее путь правилен?

Но если они не сходятся друг с другом в таком фундаментальном вопросе, как доверие, о какой любви может идти речь?

Но она согласилась встретиться с ним сегодня вечером не потому, что ей хотелось попасть на этот шикарный бал. Если бы он предложил ей пойти съесть хот-дог и сыграть в боулинг, она бы все равно пошла. Потому что не могла не пойти. Если честно, призналась она, ей и не хотелось отказываться!

«Подарю себе сегодняшний вечер», — решила Дебора, тщательно накладывая румяна. Но, как и Золушка, когда бал закончится, она посмотрит лицо реальности. Она проворно прошла в спальню. На постели лежало платье, купленное менее часа назад. Судьба, размышляла она, проведя рукой по его сверкающим блесткам. Он говорил, что она нравится ему в голубом. Когда она ворвалась в магазин одежды, платье словно ждало ее. Полупрозрачное чудо насыщенного голубого цвета, усыпанное серебристыми блестками. И сидело на ней как влитое, от высокого ворота до полы, доходящей до лодыжек.

Дебора поморщилась, взглянув на ценник, и заскрежетала зубами. Вся ее месячная зарплата была неосторожно пущена на ветер!

Надев платье и посмотрев на себя в зеркало, она не пожалела. Серьги из горного хрусталя подходили идеально. Если зачесать волосы назад, необычный крой платья обнажит плечи и большую часть спины.

Дебора как раз надевала туфли, когда постучал Гейдж.

Она открыла дверь, и улыбка исчезла с его лица, которое напряглось от внезапного и сильного желания, мелькнувшего в его глазах. Она очень медленно повернулась перед ним.

— Ну и как тебе?

— Я рад, что у тебя не было больше времени на подготовку! — воскликнул он, когда снова обрел способность дышать.

— Почему?

— Я бы не перенес, если бы ты была еще более красивой!

Дебора вскинула подбородок:

— Докажи!

Он почти боялся прикоснуться к ней. Очень мягко положил руки на ее плечи, наклонил губы к, ее губам. Но вкус женского тела пронзал его насквозь, пальцы сжимались, губы становились жадными. Что-то пробормотав, он протянул руку и закрыл дверь.

— Ну нет! — Дебора была настроена решительно. — Я столько заплатила за это платье, что хочу показаться в нем на людях!

— Ты, как всегда, практична! — Он одарил ее последним долгим поцелуем. — Иначе мы бы опоздали.

Она улыбнулась:

— Мы рано уйдем.

Когда они прибыли, танцевальный зал был уже заполнен шикарно одетыми влиятельными и богатыми людьми. Потягивая шампанское и пробуя закуски, Дебора разглядывала столики и гостей.

Она увидела, как губернатор приветствует аплодисментами известную актрису, издательский магнат целует в щеку оперную звезду, а мэр улыбается и хохочет с автором бестселлеров.

— Это твое обычное общество? — поинтересовалась Дебора, улыбнувшись Гейджу.

— Кое-кто мне знаком. — Он поднес бокал к ее бокалу.

— М-м-м. Это Таррингтон, не так ли? — Она кивнула в сторону молодого, очень серьезного человека, — Как ты оцениваешь его шансы в дебатах?

— Ему много есть что сказать, — заметил Гейдж. — Иногда он бывает несколько бестактен, но у него твердая позиция. И все же ему будет трудно набрать больше сорока процентов.

— Гейдж! — Арло Стюарт, высокий, загорелый человек с гривой волнистых белоснежных волос и ясными зелеными глазами, остановился возле их столика и похлопал Гейджа по плечу. — Рад тебя видеть!

— Я тоже!

— Я не мог пропустить этот бал! — Стюарт поднял бокал шотландского виски. — А ты хорошо все устроил! Я еще не был здесь после переустройства.

— Мне тоже нравится.

Деборе понадобилась всего лишь минута, чтобы понять, что речь идет об отеле. И что отель принадлежит Гейджу. Она подняла взгляд на дорогущие хрустальные канделябры. Можно было бы догадаться.

— Мне приятно видеть, что наше соперничество увенчалось успехом! — Он взглянул на Дебору. — Кстати, об успехе! Ваше лицо мне очень знакомо! И я слишком стар, чтобы вы сочли это за комплимент!

— Позвольте представить: Арло Стюарт, Дебора О'Рурк, — произнес Гейдж.

Арло сердечно пожал Деборе руку.

— О'Рурк… О'Рурк…. — В его взгляде читались одновременно доброжелательность и коварство. — Вы известный юрист, не так ли? Прокурор, засадивший за решетку этого мелкого подонка Слейгермана? — Он шутливо поклонился. — Снимки в газете даже не приближаются к реальности!

— Благодарю, мистер Стюарт!

— Мэр о вас очень хорошо отзывался. Очень хорошо. Нам потом придется потанцевать, чтобы вы рассказали мне о вашем старом друге Немезиде.

Ее рука дрогнула, но ей удалось остаться спокойной.

— Да здесь и рассказывать нечего!

— А наш любимый журналист пишет другое. Конечно, Уизнер — осел! — Стюарт, не отпуская руку Деборы, повернулся к хозяину вечера. — Где ты познакомился с нашим многообещающим прокурором, Гейдж? Я, должно быть, бываю не в тех местах?

— В твоем отеле, — весело ответил тот. — На благотворительном вечере у мэра.

Стюарт от души рассмеялся.

— Что ж, это заставит меня вовсю агитировать за Филдса, не так ли? Не забудьте о танце!

— Не забуду, — ответила Дебора, с благодарностью вытаскивая затекшие пальцы из его руки и опуская их на колени.

Когда Стюарт ушел, она размяла пальцы.

— Он всегда такой… неудержимый?

— Да. — Гейдж взял в ладони ее пальцы и поцеловал их. — Он их не сломал?

— Думаю, нет, — засмеялась Дебора и начала рассматривать роскошный зал. Пышные пальмы, музыкальные фонтаны, зеркальные потолки… — Это твой отель?

— Да. Тебе здесь нравится?

— Все прекрасно! — Когда он довольно улыбнулся, Дебора слегка пожала плечами. — И ты не собираешься сделать его достоянием народа?

— Собираюсь. — Гейдж поцеловал ее.

— Если ты считаешь меня…

— Продолжай! Пожалуйста!

Она глубоко, взволнованно вздохнула:

— Пожалуй, я пройду в дамскую комнату! На полпути ее остановил мэр:

— Минуточку, Дебора!

— Конечно!

Приобняв ее за талию, сверкая улыбкой опытного политика, он ловко провел ее среди танцующих к высоким дверям зала.

— Мне нужно с вами посекретничать!

Оглянувшись, Дебора заметила, что следом за ними идет Джерри. По сигналу мэра он остановился, послал Деборе ободряющий взгляд и смешался с толпой.

— Это достаточно сложное дело… — начала Дебора, прекрасно знавшая, что мэр любит начинать разговор без предисловий.

— Я удивился, увидев вас здесь. — Мэр подталкивал Дебору от дверей к нише, уставленной цветами в горшках. — С другой стороны, мне, может быть, не следовало бы удивляться, ведь последнее время ваше имя очень уж часто упоминается в связи с Гатри!

— Я с ним встречаюсь, — холодно ответила Дебора. — Если вы намекаете на это. Однако есть вещи глубоко личные. — Уже утомленная политическими играми, она спросила: — Это все, о чем вы хотели поговорить со мной, господин мэр? О ситуации на личном фронте?

— Только потому, что личное затрагивает вашу профессиональную деятельность. Я был очень встревожен и разочарован, узнав, что, вопреки моему пожеланию, вы продолжаете заниматься этим делом!

— Вашему пожеланию? — переспросила она. — Или пожеланию господина Гатри?

— Я с уважением отнесся к его точке зрения и согласился с ней. — В глазах мэра сверкнул гнев, который он редко показывал вне стен своего офиса. — Если откровенно, я сердит на вас! Ваша блестящая работа в зале суда никак не компенсирует вашу опрометчивость при расследовании этого дела!

— Поверьте мне, господин мэр, я была вовсе не опрометчива! В расследовании я точно следую указаниям своего начальника. Я начала это дело, я предполагаю его и закончить! Так как мы преследуем одни и те же цели, думаю, вы будете рады, если офис окружного прокурора займется не только розыском наркоторговцев, но и поимкой и преданием суду небезызвестного Монтеги, убийцы полицейского!

— Не говорите мне, что мы преследуем одни и те же цели! — Теряя над собой контроль, мэр погрозил ей пальцем. — Я уже работал на этот город, когда вы еще не умели завязывать шнурки своих ботинок! Не советую вам, молодая особа, ссориться со мной! Урбаной управляю я, и я хочу ехать по ней по правой стороне, а не иначе! А молодых, слишком энергичных прокуроров здесь можно купить за доллар дюжину!

— Вы угрожаете уволить меня?

— Пока только предупреждаю. — С явным усилием мэр взял себя в руки. — Или вы работаете на систему, или работаете против нее!

— Я знаю. — Пальцы ее сжали театральную сумочку.

— Я восхищаюсь вами, Дебора, — произнес он более спокойно. — Но, обладая энтузиазмом, вы не имеете опыта, а для расследования этого дела требуется более опытный сотрудник.

Дебора стояла на своем:

— Митчелл дал мне две недели.

— Я знаю. Постарайтесь уложиться в то время, которое у вас осталось. — Хотя глаза у него еще горели, он по-отечески положил руку ей на плечо. — Желаю приятно провести вечер. Меню превосходно.

Когда он от нее отошел, Дебора еще некоторое время стояла, тихо трясясь от ярости. Силясь взять себя в руки, она направилась в дамскую комнату. Там она прошла под аркой из фикусовых деревьев в прилегающую комнату с розовыми креслами и мятно-зелеными стойками. Все еще кипя от ярости, она бросила сумочку на стойку и плюхнулась в кресло перед овальным освещенным зеркалом.

Значит, мэр недоволен, подумала она. Разочарован. Она извлекла из сумочки губную помаду и принялась сосредоточенно поправлять макияж. Он так злится, думала она, потому что она пошла против его воли.

Он что, думает, будто существует только один способ, один путь? Что плохого в том, чтобы идти окольными путями, если они ведут к одной и той же цели? Особенно если так быстрее.

Она бросила помаду в сумочку и вынула компактную пудру. В зеркале она увидела свои глаза.

О чем она думала? Всего двадцать четыре часа назад она была уверена, что существует только один путь. И хотя невысоко ценила тактику мэра, она аплодировала его чувствам.

А теперь? Она оперлась подбородком на руку. Теперь она ни в чем не уверена. Не изменяла ли она, даже сейчас, системе, в которую верила? Не входят ли ее чувства к Гейджу в противоречие с профессиональной этикой?

Или все сводится к тому, что она сама не понимает, что правильно, а что неправильно? Как же она, не зная этого, будет продолжать работать юристом?

Может быть, пора проверить факты, свериться с собственной совестью и спросить себя, не лучше ли будет отказаться от этого дела?

Пока она сидела, рассматривала свое лицо и свои достоинства, свет в комнате погас.

Глава 9

Дебора схватила свою вечернюю сумочку и положила руку на стойку, стараясь сориентироваться. Такой большой, шикарный отель, размышляла она, но как же он раздражает. Хотя она пыталась смотреть на сложившуюся ситуацию с юмором, сердце ее бешено колотилось. Она выругалась, ударившись бедром о кресло, и стала пробираться сквозь темноту.

Хотя она понимала, что это глупо, но темнота давала ей одновременно и чувство загнанности, и ощущение покоя.

Скрипнула дверь. В комнату пробился лучик света, затем опять воцарилась чернота.

— Эй, красавица!

Дебора застыла, затаив дыхание.

— У меня для вас послание! — Голос был высокий, в конце каждой фразы раздавалось хихиканье. — Не волнуйтесь. Я не причиню вам вреда. Сам Монтега хочет вас видеть, и он сойдет с ума, если я доставлю вам неприятности.

Дебора почувствовала, как тело покрылось мурашками. Он ее не видит, уговаривала себя Дебора, борясь с парализующим страхом. Темнота ставила их в равное положение.

— Кто вы?

— Я? — Опять хихиканье. — Вы искали меня, но меня найти нелегко. Поэтому меня и зовут Мышь. Для меня доступны все ходы и выходы.

Он бесшумно двигался в ее сторону. Дебора могла лишь догадываться, откуда доносится его голос.

— Вы, наверное, очень умны.

Когда он заговорил, она осторожно передвинулась влево.

— Я хороший. Я лучший. Нет никого лучше старого Мыша. Монтега говорил, он искренне жалеет, что ему не удалось поговорить с вами раньше. Он хочет, чтобы вы знали, что он не спускает с вас глаз. И с вашей семьи.

— Моей семьи?

— Он знает кое-кого в Денвере. Довольно скользкий народ. — Он уже подошел ближе, настолько близко, что она чувствовала его запах. Но она не отодвинулась. — Если вы будете сотрудничать с нами, можете быть уверены, что ваша сестра и все остальные будут целы и невредимы. Улавливаете?

Дебора засунула руку в сумочку и нащупала прохладу металла.

— Да, улавливаю. — Вынув металлический предмет, она прицелилась в сторону говорившего. Ее рука не дрогнула, когда надо было дать залп.

Он, вскрикнув, упал на кресла. Дебора, обежав его, плечом ударилась о стену и несколько мгновений шарила по стене, пока не нашла дверь. Мышь вопил и ругался, а она дергала дверь, но та не поддавалась.

— О боже, о боже! — Охваченная паникой, Дебора упорно дергала за ручку.

— Дебора!

Она услышала, что ее зовут по имени.

— Отойди в сторону!

Дебора отступила, наткнувшись на что-то. В ту же минуту раздался удар, затем другой, и дверь рухнула под напором кулаков. Перед ней в освещенном дверном проеме стоял Гейдж.

— Ты в порядке? — спросил он, ощупывая ее.

— Да, да! — Игнорируя собравшуюся толпу, она уткнулась лицом в его плечо. — Он там! — Когда Гейдж попытался отодвинуть ее, Дебора взмолилась: — Нет, пожалуйста!

Гейдж кивком послал в комнату двух охранников.

— Я правда в порядке! — По-прежнему прерывисто дыша, она повернулась, посмотрела в его зловещее лицо и схватила его за руки. — Правда! Он даже не дотронулся до меня! Он пытался напугать меня, Гейдж, но не причинил мне никакого вреда.

Он оглядел ее бледное лицо и хриплым голосом спросил:

— И поэтому я не должен убивать его?

Поддерживаемый с обеих сторон дородными охранниками, плачущий Мышь поплелся прочь, закрывая руками лицо. Дебора заметила, что на нем униформа официанта.

Встревоженная взглядом Гейджа, она попыталась привлечь его внимание к себе:

— Ему сейчас гораздо хуже, чем мне! Я прыснула в него вот этим! — Дебора нетвердой рукой показала ему газовый баллончик. — Я ношу его с той ночи в переулке!

Гейдж не знал, смеяться ему или ругаться. Вместо этого он привлек ее к себе и поцеловал.

— Похоже, мне ни на минуту нельзя выпускать тебя из виду.

— Дебора! — сквозь толпу зевак пробрался Джерри. — Ты в порядке?

— Сейчас в порядке. Где полиция?

— Я уже им позвонил. — Джерри взглянул на Гейджа: — Вы бы убрали ее отсюда.

— Я в порядке! — настаивала Дебора, радуясь, что длинное платье скрывает ее трясущиеся колени. — Мне придется пойти в полицейский участок и написать заявление. Но сначала я должна позвонить.

— Я позвоню, куда тебе нужно. — Джерри быстро сжал ее руку.

— Спасибо, но это должна сделать я. — За его спиной она заметила мэра. — Ты окажешь мне услугу, если на некоторое время отвлечешь от меня Филдса.

— Заметано! — Он снова посмотрел на Гейджа: — Позаботьтесь о ней!

— Что я и собираюсь делать. — Прижимая Дебору к себе, Гейдж быстро повел ее подальше от толпы, через холл к лифтам.

— Куда мы идем?

— У меня здесь свой офис, оттуда ты сможешь спокойно говорить. — В лифте он снова повернул ее к себе и спросил: — Что произошло?

— Ну вот, я так и не попудрила нос! — Она, глубоко дыша, уткнулась лицом в его воротник. — Сначала меня перехватил Филдс и прочитал мне нотацию. Он недоволен моей работой. — Когда дверь лифта открылась, она взяла его под руку, и они пошли по коридору. — Когда мы расстались, я была вне себя от ярости. В дамской комнате я хотела поправить макияж и успокоиться. — Она действительно успокаивалась, и дрожь, по счастью, проходила. — Кстати, там очень мило!

Он бросил на нее взгляд, просовывая ключ в замочную скважину.

— Я рад, что тебе понравилось.

— Очень понравилось. — Она вошла в гостиную его апартаментов и прошла по толстому ковру. — Пока не погас свет. Только я начала ориентироваться, как дверь открылась и он вошел. Неуловимый Мышь. — Внутри у нее все сжалось. — У него было послание ко мне от Монтеги!

При одном только упоминании этого имени мышцы Гейджа напряглись.

— Сядь! Я налью тебе бренди!

— А где телефон?

— Вон там. Пройди вперед.

Гейдж боролся с собственными демонами, подойдя к бару за графином и двумя бокалами. Дебора была одна и при всей своей находчивости оказалась уязвима. Когда он услышал ее крик… Он с такой силой сжал графин, что побелели пальцы. Если бы на месте посланца оказался сам Монтега, Дебора была бы уже мертва! И он бы пришел к ней на помощь слишком поздно.

Потерять ее… ничего страшнее с ним не могло случиться ни в прошлом, ни в будущем.

Она сидела, очень прямая, очень напряженная, лицо слишком бледное, глаза слишком темные. В одной руке она держала трубку, другой вертела шнур. Гейдж сразу понял, что первым делом она позвонила своему зятю.

Они угрожали ее семье. Он видел, что малейший риск для их благополучия ей страшнее любого покушения на собственную жизнь.

— Пожалуйста, звони мне каждый день! — настаивала она. — Обеспечь Силле охрану на радиостанции. Дети… — Она закрыла лицо рукой. — Господи, Бойд! — Какое-то время она слушала, кивала, пыталась улыбаться. — Да, я знаю, знаю. Ты не зря получил звание капитана. Со мной все будет в порядке. Да, и осторожной. Я люблю тебя. Всех вас. — Она снова помолчала, сделала глубокий вдох. — Да, я знаю. Пока.

Она положила трубку. Ничего не говоря, Гейдж сунул ей в руки бокал. Сначала она его держала, обхватив руками, глядя на янтарную жидкость. Сделав еще один глубокий вздох, поднесла бокал ко рту и начала жадно глотать. Содрогнувшись, допила до дна.

— Спасибо.

— Твой зять хороший полицейский. Он не допустит, чтобы с ними что-нибудь случилось.

— Несколько лет назад он спас Силле жизнь. Тогда они и влюбились друг в друга. — Дебора красноречиво смотрела на него влажными глазами. — Я так беспокоюсь, Гейдж! Они — моя семья! Если я потеряю их, я потеряю все! Одна мысль о том, что я сделаю что-то такое, что может… — Дебора замолчала, страшась произнести невероятное. — Когда погибли мои родители, я думала, что в моей жизни не может произойти ничего страшнее этого! Но теперь… — Она повернула голову и взглянула на бутылку бренди. — Моя мать была полицейским!

Он знал. Он знал это, но сейчас не стал прерывать ее, чтобы дать Деборе выговориться. Своей большой рукой он накрыл ее маленькую руку.

— Она была хорошим полицейским, а может быть, мне только так говорили. Когда они погибли, мне было всего двенадцать лет. Я ее почти не знала. Она не была предназначена для материнства!

Дебора не обратила внимания на его руку, но Гейдж чувствовал ее боль.

— А отец? Он был адвокатом, общественным защитником. Он всячески пытался объединить семью или, по крайней мере, создать видимость семьи! Но только им обоим не удалось осуществить это! — Она снова отхлебнула бренди, благодарная за его внимание. — В тот день в школу приехали двое в униформе, меня забрали и привезли домой. Мне кажется, я уже знала, что мама мертва. Мне сказали как можно мягче, что погибли оба, и отец и мать. Оба сразу! Одному подонку, которого защищал отец, удалось протащить оружие. Когда они находились в комнате для совещаний, он сбежал.

— Я сожалею, Дебора. Я знаю, как тяжело потерять семью!

Она кивнула, отставив в сторону пустой бокал.

— Думаю, именно поэтому я решила стать адвокатом или прокурором. Оба моих родителя посвятили свою жизнь служению закона, и оба по гибли, защищая его! Я не хотела, чтобы эта жертва была напрасной! Ты понимаешь меня?

— Да. — Он поднес ее руки к губам. — По какой бы причине ты ни приняла решение стать юристом, оно было правильным! Ты хороший прокурор!

— Спасибо.

— Дебора! — Гейдж помедлил, пытаясь точнее сформулировать свою мысль. — Я уважаю и твою целеустремленность, и способности…

— Я чувствую, но что дальше?

— Хочу попросить тебя оставить это дело. Предоставь его мне. Я все сделаю так, как делала бы ты. Я говорю о преследовании Монтеги и иже с ним!

Дебора с минуту молчала, чтобы прояснить свои мысли.

— Гейдж, после выволочки мэра я сидела в дамской комнате совершенно разъяренная. Но потом, взяв себя в руки, начала обдумывать свое положение и свои мотивы. И тут мне пришло в голову, что, возможно, мэр прав и мне следует передать это дело в более опытные руки, а главное, в руки менее лично заинтересованного человека! — Дебора тряхнула головой. — Но теперь я не могу! Они угрожали моей семьей. Если я отступлю, то никогда больше не смогу верить в себя! Я должна закончить дело сама! — Прежде чем он успел ответить, она положила руки на его плечи. — Я не согласна с твоими методами, но сердцем понимаю твои действия и понимаю, почему ты поступаешь так! Это все, что я хотела сказать тебе!

Что он мог ответить на это?

— Тогда, полагаю, мы в тупике.

— Мне нужно спуститься и сделать кое-какие заявления. — Дебора поднялась, протянув ему руку. — Ты идешь со мной?


Конечно, ей не дадут поговорить с Мышью! Но она полагала, что кое-какую информацию она сможет собрать, пообщавшись с нужными людьми. А в понедельник у нее будут полицейские отчеты. Дебора была уверена, что полиция примет все меры предосторожности при охране Мыши, чтобы не допустить повторения «несчастного случая», происшедшего с Парино.

Чтобы получить ответы на свои вопросы, она была готова заключить сделку не только с Мышью, но и с самим дьяволом!

Дав свои показания, она долго и утомительно ждала, когда их распечатают, чтобы дать ей на подпись. В субботнюю ночь участок был переполнен. Игроки, сутенеры, дилеры, жертвы грабежей и изнасилований, члены преступных групп и продажные общественные защитники — все это была ее повседневность, аспект системы, которую она представляла и в которую верила! Но она с облегчением вышла оттуда.

— Какая долгая ночь! — пробормотала Дебора.

— Ты очень хорошо держалась. — Гейдж коснулся рукой ее щеки. — Наверное, ты устала.

— Вообще-то я умираю от голода. Мы так и не пообедали!

— Я куплю тебе гамбургер!

Она рассмеялась и обняла его. Вероятно, некоторые вещи, самые драгоценные, могут быть очень просты.

— Мой герой!

Он прижался губами к ее шее.

— Я куплю тебе дюжину гамбургеров! — проговорил он. — А потом, ради бога, Дебора, пойдем ко мне домой!

— Да. — Она потянулась губами к его губам. — Да!


Он сумел поставить настоящее представление. Превосходное. Когда Дебора вместе с ним вошла в спальню, в окна проникал лунный свет, а пламя свечей нежно трепетало. Воздух наполнял аромат роз, а голоса сотни скрипок придавали обстановке особую романтичность.

Она не понимала, как он успел устроить это с помощью одного короткого телефонного звонка из маленького шумного кафе, куда они зашли поесть. Да это ее и не беспокоило! Достаточно того, что он это устроил!

— Как здесь прекрасно! — Дебора была возбуждена, понимая, что это смешно после страстной прошлой ночи. На все еще дрожащих ногах она прошла к столику, где в хрустальной чаше со льдом стояла бутылка шампанского. — Ты подумал и об этом?

— Я думал только о тебя! — Разливая по бокалам вино, он целовал ее плечо. — Я представлял тебя здесь сто раз, нет, тысячу раз! — Гейдж протянул ей бокал.

— Я тоже! — Бокал дрожал в ее руке. Она боролась с желанием, стремящимся вырваться на свободу. — В первый раз ты поцеловал меня в башне, открыв передо мной целый мир. Я никогда не испытывала подобного чувства раньше!

— А ведь я упрашивал тебя тогда остаться со мной, несмотря на то что ты была сердита! — Он поигрывал ее скользящей сережкой, попутно поглаживая чувствительную мочку. — И спрашивал себя, хотелось ли тебе остаться.

— Не знаю. Видимо, да.

— Думаю, этого достаточно! — Он снял с нее вторую сережку и положил обе на стол. Потом принялся вытаскивать шпильки из ее волос, все время наблюдая за ней. Он уже привык всегда наблюдать за ней! — Ты дрожишь.

Его руки были нежны, а глаза полны ожидания.

— Я знаю.

Он принял бокал из ее мягких пальцев и отставил его в сторону. Глядя на нее, он продолжал освобождать ее волосы, щекоча нежными кончиками пальцев ее затылок и шею.

— Ты не боишься меня?

— А что ты можешь со мной сделать?

Его темные глаза опасно вспыхнули, но он лишь нагнул голову, чтобы поцеловать ее в висок. Задыхаясь, Дебора устало попросила:

— Поцелуй меня, Гейдж!

— С удовольствием! — Он нежно погладил ее щеку, но это ее не удовлетворило. Ее дыхание участилось.

— Только не надо искушать меня, Гейдж!

Он провел пальцем по ее обнаженной спине и улыбнулся, когда она затрепетала.

— Это доставляет мне удовольствие. — И ему хотелось, чтобы для нее это тоже было удовольствием.

В прошлую ночь он выплеснул на нее всю страсть, все свои неистовые и яростные желания. Сегодня он хотел проявить свою любовь гораздо нежнее, а для этого нужно было выдержать атаку стремительных стрел ее желания.

— Мы занимались любовью в темноте, — шептал он, расстегивая пуговки платья. — Сегодня я хочу тебя видеть.

Платье соскользнуло с нее и блестящим голубым озером легло к ее ногам. На ней было только кружевное белье, обнимающее грудь и прозрачное на бедрах. От ее красоты у него перехватило дыхание.

— Тогда смотри! — Дебора принялась ловко развязывать его галстук и расстегивать знакомые запонки. — И не отвлекайся! — Она раздвинула полы рубашки и коснулась губами его разогретой кожи. Кончик ее языка оставил влажный след прежде, чем она подняла голову и сделала приглашающий кивок. Ее ярко-голубые глаза сверкнули под ресницами. — Поцелуй меня сейчас!

Он впился в ее губы. По комнате пронесся двойной стон, низкий и гортанный. Ее руки медленно скользнули по его груди и плечам, стаскивая с него смокинг. Ее пальцы сжались, а затем безвольно разжались, когда его поцелуи стали мягче, глубже, нежнее.

Он поднял ее на руки, словно она была хрупким хрустальным бокалом, а не существом из плоти и крови. Неотрывно глядя на нее, он некоторое время позволял ее губам дразнить и мучить свои губы.

Потом он сел на постель и стал покрывать ее тело легкими, как перышко, поцелуями. Его губы продолжали оказывать разрушительное действие на ее разум. Он с удовлетворением отметил, что она стала податливей. Сердце ее колотилось. Он хотел ее именно такой. Полностью расслабленной. Полностью принадлежащей ему. Вдыхая ее теплый экзотический запах, он думал, что может вот так держать ее на руках часами. Целыми днями.

Она чувствовала невероятно нежное прикосновение его пальцев, его ладоней, его трепещущих губ. Ее тело казалось чрезвычайно легким, а руки, наоборот, тяжелыми, как свинец. Музыка и его шепот смешались в ее голове в одну соблазнительную песню.

Она знала, что никогда не была более уязвимой и в то же время хотела подчиняться ему.

Это и была любовь… потребность более сильная, чем голод или жажда.

У Деборы вырвался тихий вздох, когда его губы начали блуждать по ее напрягшимся соскам. Он намеренно медленно скользил языком под застежкой ее бюстгальтера, дразня ее, а пальцы нежно поглаживали кожу ног над чулками, скользили по треугольнику ее трусиков.

Осторожно, одним толчком, он коснулся ее своей возбужденной плотью. Дебора с явным удовольствием выгнулась навстречу ему. Казалось, она таяла в его руках! Потеряв голову, затаив дыхание, она прижалась к нему.

— Гейдж, возьми меня!

— Конечно! — Он заглушил поцелуем ее вскрик и, дрожащую, положил на кровать.

Теперь он может взять ее, горячую, влажную, жаждущую… Лунный свет играл на ее коже и распущенных волосах. В ее взгляде из-под темных, густых ресниц он читал откровенное желание.

Но ему хотелось продолжить игру.

Он отстегнул ее чулки и почти лениво спустил их вниз, наблюдая при этом за ее реакцией. Она была явно удивлена! А он, продолжая целовать ее, спускался все ниже, пока не дошел до щиколотки.

Пойманная в ловушку наслаждений, она заставила его проделать то же самое с другой ногой. Он повторил свое путешествие и наконец так раззадорил ее, что она гневно выкрикнула его имя и, чуть не плача, с неожиданной силой обхватила его.

Она была распалена. Ей уже всего было мало. Она отчаянно срывала с него рубашку, трещавшую по швам. Чувствуя дрожь его мускулов и учащенное дыхание, она с силой потянула за ремень его брюк…

— Я хочу тебя! — Ее жадный рот тянулся к его губам. — О боже, как я хочу тебя!

Ее пальцы скользили по его спине, животу. Желание одолело его. Он не мог устоять перед ее отчаянными руками, ее горячим телом! Внутри у него все горело.

Дрожащие от возбуждения, они стояли с закрытыми глазами на коленях посреди развороченной постели. Гейдж пытался расстегнуть крючки лифа, но, запутавшись, безжалостно разорвал его. Схватив за бедра, он поднял ее на себя.

При этом грубом, безрассудном движении она выгнулась назад, отпустив его плечи. Сквозь слезы Дебора почти в полубезумии выкрикивала его имя, и он, обхватив ее, с силой снова рванул на себя, а потом еще и еще. И, наконец, накрыл ее рот своими губами и затих.

* * *

Дебора обессиленно лежала на кровати, одной рукой прикрыв глаза, а другую свесив к полу. У нее не было сил двигаться, говорить, а может быть, даже дышать.

Однако когда Гейдж поцеловал ее плечо, она снова задрожала.

— Я хотел быть с тобой нежным!

Она с трудом открыла глаза. Его лицо было совсем рядом. Она чувствовала, как он ласкает ее волосы.

— Тогда, я думаю, нам стоит повторить!

Его рот изогнулся в улыбке.

— У меня такое чувство, что это занятие отнимает много времени!

— Хорошо! — Она провела пальцем по его губам. — Я люблю тебя, Гейдж! По-моему, сегодня вечером имеет значение только это!

— Это единственное, что вообще для нас имеет значение! — Он нежно гладил ее руку. Каждое его прикосновение было столь же глубоко и многообещающе, как любовные ласки. — Я принесу тебе вина!

Когда он встал, она довольно откинулась на подушки.

— Вот уж не думала, что так бывает! Никогда не думала, что могу быть такой!

— Какой?

Дебора мельком увидела себя в широком зеркале, занимающем всю стену комнаты, голую, лежащую на подушках и смятых простынях.

— Ну, столь экстравагантной, что ли! — Дебора весело рассмеялась. — В колледже меня считали холодной, прилежной и очень недоступной!

— Так это же колледж!

Сев на кровать, Гейдж вручил ей бокал.

— Возможно. Но и когда я начала работать в офисе окружного прокурора, моя репутация упрочилась. — Дебора сморщила нос. — Серьезная О'Рурк.

— Я больше люблю тебя серьезной. — Он вздохнул. — Мне легко представить тебя в библиотеке, среди пыльных книг, что-то выписывающей из них.

Дебора скорчила гримасу.

— Сейчас я предпочитаю выглядеть совсем не так!

— А мне нравится! — Он наклонился и мягко сжал зубами ее подбородок. — Ты носила бы старомодные платья, сшитые на заказ, какого-нибудь очень консервативного цвета, очень дорогие ботинки и неброские украшения.

Она нахмурилась, а он продолжал посмеиваться.

— Ты представляешь меня какой-то скромницей!

— Но под этим на тебе было бы тонкое, сексуальное белье! — Он намотал на палец оторвавшуюся бретельку. — Очень подходящий выбор для доверенного лица! А потом ты начала бы описывать прецеденты и сводить меня с ума.

— Как Уорнер Коваски?

— М-м-м… Пожалуй! — Гейдж наклонился к ее уху и шепнул: — Но я был бы единственным, кто знал, что, чтобы распустить твои волосы, нужно вытащить шесть шпилек!

Дебора пробормотала:

— Я знаю, что иногда выгляжу слишком серьезной. Но это потому, что для меня очень важна моя работа! — Она опустила глаза. — Я должна знать, что все делаю правильно, чтобы лучше служить системе, которую представляю.

Гейдж отодвинулся, чтобы лучше рассмотреть ее, а она глубоко вздохнула.

— Я понимаю, это отчасти эгоизм и амбиции, но только отчасти! Такой образ мыслей укоренился во мне. Именно потому я так и волнуюсь, как решить нашу проблему.

— Сегодня вечером мы ее решать не будем!

— Да, конечно, но…

— Дебора! Не сегодня! — Он положил палец на ее губы. — Сегодня вечером только ты и я! Мы оба нуждаемся в этом.

Она кивнула:

— Ты прав! Я снова стала слишком серьезной.

— Сейчас проверим! — Он покачал бокал с вином перед ее лицом. Шампанское еще пузырилось.

— Напившись? — спросила она, подняв брови.

— Более или менее! — весело ответил он. — Сейчас я покажу тебе менее серьезный способ употребления шампанского! — С этими словами он наклонил бокал, и прохладная струйка потекла по ее груди.

Глава 10

Глядя на спящую Дебору, Гейдж потерял счет времени. Горячий аромат тающих свечей навевал воспоминания. Даже во сне она нежно держала его за руку.

Тени поднимались и тускнели в жемчужно-сером цвете зари. Он наблюдал, как все более яркий свет падает на ее волосы, лицо и плечи. Так же нежно он касался их губами. Но ему не хотелось ее будить.

Ему еще слишком много предстояло сделать, так много, что он по-прежнему отказывался вовлекать ее в свои дела. Он знал, что за несколько недель цели, которые он вынашивал в течение более чем четырех лет, видоизменились. Ему недостаточно было отомстить за гибель напарника. Недостаточно определить плату за время и жизнь, отнятые у него. Даже справедливости, этой движущей силы, было недостаточно.

Сейчас придется действовать быстро, потому что каждый день, проходящий без ответов, означал еще один день опасности для Деборы. А для него нет ничего важнее, чем обеспечить ее безопасность.

Он отодвинулся от нее и бесшумно отошел от постели, чтобы одеться. Настала пора наверстать все те часы, которые он провел с ней вместо того, чтобы быть на улицах или у себя на работе. Он оглянулся, когда она пошевелилась и снова уютно пристроилась на подушке. Она будет спать все утро. А он работать.

Он нажал кнопку под резным деревом на дальней от постели стене. Панель раздвинулась. Гейдж вышел в темноту, и панель задвинулась у него за спиной.


Хрипловатым голосом пробормотав приветствие, Дебора сонно заморгала. «Это что, сон?» — спрашивала она себя. Она готова была поклясться, что Гейдж вошел в какой-то потайной ход. Сбитая с толку, она поднялась на локтях. Во сне она протянула к нему руку и, обнаружив, что его нет, не проснулась даже в тот момент, когда задвинулась панель.

Не сон, уверяла она себя. Ведь рядом его нет, а простыни, на которых он лежал, еще теплые.

«Опять секреты!» — подумала она, обиженная его недоверием. После всех ночей любви, проведенных с ней, он все еще ей не доверяет! Нет, так не пойдет, решила она, вскочив с кровати. Она не поддастся дурному настроению, не станет сидеть, стонать и ждать его! Пройдя в гардеробную, она разыскала халат Гейджа из серого мягкого хлопка, который пришелся ей по вкусу.

Надев его и завернув рукава, она начала поиски механизма, раздвигающего панель.

Хотя Дебора была уверена, что запомнила расположение панели, ей потребовалось около десяти минут, чтобы найти ее, и еще две, чтобы определить, как это работает. Когда панель раздвинулась, Дебора удовлетворенно вздохнула и смело шагнула в длинный темный коридор.

Держась рукой за стену, она двинулась вперед. Вопреки ожиданиям, здесь не было никаких признаков сырости и неприятных запахов. Воздух был чист, а стена совершенно сухая. Даже когда за ней задвинулась панель, полностью погрузив ее в темноту, дышать было легко. Никаких посторонних звуков до нее не доносилось. Очевидно, Гейдж довольно часто пользовался этим коридором.

Напрягая глаза и уши, она двигалась прямо. От коридора в разные стороны отходили боковые туннели, извилистые, как змеи, но Дебора, повинуясь инстинкту, продолжала путь по главному прямому коридору. В какой-то момент она заметила впереди свет и ускорила шаг. Так она дошла до каменных ступеней лестницы, полукругом спускающихся вниз. Держась за железные перила, она спустилась к основанию лестницы и обнаружила, что от него в разных направлениях отходят три туннеля.

«Ну и кто же я, леди или тигр?» — подумала Дебора и тряхнула головой, чтобы отогнать наваждение.

— Проклятье, Гейдж! Куда же ты пошел? — Ее шепот, отразившись от стен, заглох.

Обняв себя за плечи, она сунулась под арку одного туннеля, но тотчас вернулась обратно. Немного постояв, сунулась во второй, но снова вернулась обратно. Подойдя к третьему, она услышала слабые звуки музыки.

Осторожно ступая по каменным ступеням, она спускалась в полной темноте. Дебора не имела понятия, как глубоко она спустилась, но воздух явно стал холоднее. Музыка звучала громче, ее звуки резонировали от каменных стен туннеля. Но теперь к ней прибавился гул механизмов и стрекот клавиш.

Подойдя к выходу из туннеля, Дебора в изумлении остановилась.

Перед нею простирался огромный зал со сводчатым каменным потолком, напоминающий пещеру. Каждая стена этой пещеры имела длину не менее пятидесяти футов, потолок возвышался на такую же высоту. Дебора плотно обернулась халатом Гейджа. «Вот это да, — подумала она, — совсем не так уж примитивно!» Ярко освещенный зал был буквально набит компьютерами, принтерами и светящимися мониторами. На одной из стен размещались экраны телевизоров. На другой — огромная топографическая карта Урбаны. Из скрытых в стенах динамиков доносились звуки какой-то романтической мелодии. На серых гранитных столах стояли телефоны, лежали стопки фотографий, бумаг и документов.

За пультом, оснащенным кнопками и переключателями, сидел Гейдж. Пальцы его буквально летали по клавиатуре. На карте Урбаны мелькали огоньки. Легкими движениями пальцев он переходил с одной клавиатуры на другую. На экране монитора перед ним была та же карта.

Деборе он показался незнакомцем, настолько жестким и мрачным было его лицо. «Интересно, он специально надел эту черную рубашку и джинсы?» — подумала она, сделав вниз три легких шага.

— Вот это здорово! — воскликнула она. — В мою экскурсию по дому посещение этого зала включено не было!

Он быстро повернулся к ней, на ходу выключая монитор:

— Дебора! Я надеялся, ты проспишь дольше!

— А ты, конечно, уже работаешь! Очевидно, я помешала тебе! Интересное бегство! Совсем в духе Немезида! Драматически, скрытно! — Она двигалась мимо компьютеров к карте. — Довольно подробная! — пробормотала она. — Очень подробная. — Она развернулась. — В настоящее время имеет значение только одно: с кем я сплю?

— Я тот же самый человек, что был с тобой прошлой ночью!

— Ты? Ты действительно тот самый человек, который прошлой ночью так изобретательно любил меня? Ты тот самый человек, что бросил меня в кровати, чтобы убежать сюда? И долго ты собираешься лгать мне?

— Это не ложь! Это то, что я должен сделать! Я думал, ты поняла меня!

— Тогда ты ошибся! Я не поняла, что ты будешь действовать тайком и скрывать от меня информацию!

Он, казалось, изменился у нее на глазах, сразу отдалившись, став холодным.

— Ты дала мне две недели.

— Черт возьми, я дала тебе больше! Я дала тебе все! — Ее глаза сверкали от избытка чувств. В ней боролись обида и гнев. Но она подняла руку прежде, чем он успел к ней подойти. — Нет, не надо! На этот раз тебе не удастся воспользоваться моими чувствами.

— Хорошо, — сдержанно кивнул он, хотя его собственные чувства готовы были вырваться наружу. — Дело не в чувствах, а в логике. Ты должна это ценить, Дебора. Это моя работа. В твоем присутствии здесь так же нет необходимости, как и в моем — в зале суда.

— Логика? — вырвалось у нее. — Логично только то, что соответствует твоим целям. Ты держал меня за дурочку? Думаешь, я не вижу, что здесь происходит? — Она сделала резкий Жест в сторону одного из мониторов. — Давай смотреть на это с чисто профессиональной точки зрения. Ты владеешь всей информацией, которую я с таким трудом выуживаю. Все имена, номера — гораздо больше, чем мне удалось раздобыть. И все же ты мне не сказал. А должен был сказать.

Его снова словно обволокла какая-то непроницаемая завеса.

— Я работаю в одиночку.

— Да, я это знаю, — не без горечи произнесла она, подходя к нему. — Никаких партнеров. Только в постели. Я только там могу быть тебе партнершей.

— Одно с другим никак не связано.

— Очень даже связано, — едва ли не кричала Дебора. — Очень даже. Если ты не доверяешь мне во всем, нисколько меня не уважаешь, не можешь быть со мной откровенным, тогда, считай, нас ничто не связывает!

— Черт возьми, Дебора, ты многого не знаешь. — Он схватил ее за руки. — Ты многого не понимаешь.

— Конечно нет. Потому что ты мне не позволяешь.

— Не могу позволить, — поправил он, крепко держа ее, чтобы не вырвалась. — Есть разница между ложью и сокрытием информации. Здесь не все так однозначно.

— Однозначно.

В этом деле замешаны порочные люди. У них нет ни совести, ни морали. Они уже пробовали убить тебя, и только чудом ты осталась жива, Я не могу рисковать тобой! Если хочешь, считай, что я все вижу в черно-белом свете! — Гейдж, акцентируя каждое слово, встряхивал ее. — Я не буду рисковать тобой!

— Ты не имеешь права запретить мне делать то, что я считаю должным!

— Ей богу, Дебора! Если мне ради твоей безопасности придется запереть тебя наверху, пока я не разделаюсь с этим делом, я так и сделаю!

— И что дальше? Так будет и в следующий раз, и в следующий?

— Я сделаю все, чтобы защитить тебя! И это не обсуждается!

— Может быть, ты хочешь всунуть меня в маленький пластиковый мешочек и носить с собой? — Дебора взяла его за руки, надеясь, что ее слова дойдут до него. — Если, ты любишь меня, то должен любить такой, какая я есть. Ведь я же, любя тебя, приняла тебя целиком! — При этих словах в его глазах что-то мелькнуло. — Я не смогу стать для тебя только заботливой, безропотной, вечно ждущей спутницей!

— А я тебя и не прошу об этом!

— Разве? Если ты не можешь принять меня сейчас, то не примешь никогда! Гейдж, я мечтаю прожить с тобой жизнь! Не только провести вместе несколько ночей, но прожить жизнь! Мечтаю родить тебе детей, жить с тобой в одном доме, строить нашу семейную лодку! Но если ты не хочешь поделиться со мной тем, что тебе известно, и рассказать о себе все, у нас нет будущего! — Она отодвинулась от него. — В таком случае для нас обоих будет лучше, если я немедленно уеду!

— Не надо. — Он протянул к ней руку прежде, чем она успела увернуться. Как бы ни глубока была его потребность выжить, это не шло ни в какое сравнение с возможностью жизни без нее. — Дай мне честное слово, — он крепко сжал ее пальцы, — что ты не станешь рисковать и переедешь сюда, ко мне, по крайней мере, до тех пор, пока все не закончится. Ты не должна появляться в офисе окружного прокурора. Пока, во всяком случае.

— Гейдж, я обязана…

— Нет, — отрезал он. — Что бы мы ни делали, что бы мы ни обнаружили, это останется между нами, пока мы не будем готовы действовать. Большего я не могу обещать тебе, Дебора. Я лишь прошу о компромиссе.

Чего это ему стоило, она видела.

— Хорошо. Я ничего не скажу Митчеллу, пока мы оба не будем уверены. Но я хочу знать все, Гейдж! Все! — Ее голос звучал спокойнее, руки перестали дрожать. — Неужели ты не видишь — я понимаю, что ты что-то от меня скрываешь, что-то существенное, не имеющее никакого отношения к потайным комнатам или данным? Я чувствую это, и это причиняет мне боль.

Он отвернулся. Если он должен рассказать ей все, то начать придется с себя. Между ними воцарилось напряженное молчание, пока он его не нарушил:

— Ты многого обо мне не знаешь, Дебора! Того, что тебе может не понравиться, чего ты можешь не принять.

От его тона у нее пересохло во рту.

— Ты мне совсем не доверяешь?

Ему казалось, он вложил в нее всю свою веру.

— Я не имел права заводить наши отношения так далеко, не рассказав о себе всей правды. — Он дотронулся до ее щеки, надеясь, что это не в последний раз. — Я не хотел тебя пугать.

— Вот сейчас ты меня пугаешь! Что бы тебе ни было известно, расскажи мне. Мы что-нибудь придумаем.

Не произнеся ни слова, он отошел от нее к каменной стене. Повернулся и, посмотрев на нее, исчез.

Дебора раскрыла рот, но из него вырвался лишь приглушенный вздох. Пристально глядя туда, где, как подсказывал ее воспаленный мозг, должен был находиться Гейдж, она неуверенно попятилась назад, нетвердой рукой нащупала спинку кресла и позволила своему онемевшему телу опуститься в него.

В то время как ее ум отбрасывал увиденное, Гейдж вернулся, материализовавшись в десяти футах от того места, где исчез.

Сначала она видела его насквозь, словно он был не более чем призраком человека, стоящего перед ней.

Дебора начала подниматься, но передумала и прочистила горло:

— Сейчас не время для колдовства.

— Это не колдовство. — Пока он шел к ней, она все еще смотрела на него изумленными глазами, раздумывая, застыть ли на месте или отпрянуть. — По крайней мере, в том смысле, в котором ты это понимаешь.

— Все это фокусы! — произнесла она, отчаянно стараясь найти логическое объяснение увиденному. — Чем бы ты ни пользовался, это всего лишь оптическая иллюзия! — Она сглотнула. — Наверное, этим бы очень заинтересовался Пентагон!

— Нет, это не иллюзия! — Он прикоснулся к ее руке и почувствовал дрожь. Кожа ее была холодной и липкой от страха. — Ты испугалась меня?

— Но это же абсурд! — возразила она дрожащим голосом и попыталась встать. — Конечно, это впечатляет, и даже очень впечатляет, но…

Гейдж положил свою руку на стол рядом с ее рукой. Вдруг его кисть исчезла до запястья. Она взглянула на него потемневшими от ужаса глазами.

— О боже! Это невероятно! — Потрясенная, она отдернула свою руку и немного успокоилась лишь тогда, когда он коснулся ее снова мягкими теплыми пальцами.

— Как видишь, это вполне вероятно. — Он нежно погладил ее лицо. — Более того, это реально!

— Осторожно повернувшись, Дебора немного отошла от него. Ее неприязнь резанула его, словно острая бритва.

— Прости меня! — Он с большим усилием сдерживал голос. — Я не нашел лучшего способа, чтобы объяснить все, что происходит со мной. Если бы я стал объяснять это словами, ты бы мне не поверила!

— Нет, нет, я бы поверила! — Она же видела подобное уже не раз! Хотя ее ум продолжал это опровергать, потому что удобнее было думать, что виденное — лишь игра, какая-то хитрость.

Но память услужливо подсказывала ей, что Немезид не раз исчезал прямо у нее на глазах! Дебора вернулась, заметив, как напряженно он наблюдает за ней. Никакая это не игра! Когда она осознала это, ее затрясло еще сильнее. Она подошла к Гейджу и провела руками по его рукам, ощутив под пальцами теплые, живые мускулы.

— Как ты это делаешь?

— Я и сам не знаю. — Он растопырил пальцы, посмотрел на них, потом сжал в кулаки, снова разжал и беспомощно засунул в карманы. — Когда я лежал в коме, со мной что-то произошло. Что-то во мне изменилось. Я обнаружил это совершенно случайно через две недели после возвращения с того света. Мне пришлось привыкать к этому, научиться пользоваться своим даром, потому что знаю: мне он дан не зря!

— Так и появился Немезид?

— Да, так и появился Немезид! — (Деборе показалось, что Гейдж смотрит на нее каким-то странным, пустым, отсутствующим взглядом.) — У меня нет другого выбора, Дебора, а у тебя есть!

— Ничего не понимаю! — Она схватилась за голову и затряслась от смеха. — Совершенно ничего не понимаю!

— Я не сказал тебе честно, кто я на самом деле. Человек, в которого ты влюбилась, был нормальным!

Сбитая с толку, Дебора снова схватилась за голову.

— Я не следил за тобой. Я тебя полюбил! Но черт возьми, я же ненормальный! — В его взгляде внезапно появилась ярость. — И никогда не стану нормальным. Это проклятие останется со мной до смерти! Я не могу тебе сказать, откуда я это знаю, просто знаю, и все.

— Гейдж…

Но когда она протянула к нему руку, он отпрянул.

— Мне не нужна твоя жалость!

— Я тебя и не жалею, — резко сказала она в ответ. — К чему? Ты же не болен. Ты полностью здоров. Если уж на то пошло, скорее я сердита, потому что ты скрыл от меня такой важный факт. И я знаю почему. — Отодвигаясь от него, она поправила волосы. — Ты думал, я убегу, да? Ты думал, я слишком слаба, слишком глупа или слишком хрупка, чтобы пережить это? Ты не доверял мне даже в любви! — Поднявшаяся ярость буквально ослепляла ее. — Ты не доверял мне даже в любви! — твердила она. — А впрочем, черт с тобой! Я люблю тебя и буду любить всегда!

Она повернулась и стремительно направилась к лестнице. Он поймал ее у основания, притянул к себе и крепко обнял, несмотря на все ее ругательства и сопротивление.

— Ругай меня сколько угодно! — Он схватил ее за плечи. — Если хочешь, побей! Только не уходи.

— Ты же был уверен, что я уйду, не так ли? — усмехнулась Дебора. Она запрокинула голову и отшатнулась от него. — Ты думал, что я испугаюсь и убегу?

— Да.

Ей хотелось закричать на него. Но она увидела, что за жестким самообладанием в его взгляде таится страх. Все обвинения растаяли как дым.

— Ты ошибся, — спокойно проговорила Дебора. Продолжая смотреть на Гейджа, она поднялась на цыпочки и поцеловала его.

Оба затрепетали — от облегчения, а затем от возбуждения. Он крепко сжал ее в объятиях, словно желая поглотить целиком. Как бы ни был велик его страх, на смену ему быстро пришло желание. Он ощутил на ее губах не жалость, а страсть.

С тихими, соблазнительными, гортанными стонами она стала стягивать с себя халат. Это было нечто большее, чем предложить себя. Это было требование взять ее такой, какая она есть, позволить, чтобы ее взяли. Он положил руки ей на плечи. Он попался в сети безумия, очищающего безумия.

Она потянула его за рубашку и требовательно, с вызовом воскликнула:

— Давай займемся любовью! Прямо сейчас!

Гейдж не мог противиться такому призыву, и они упали на пол.

Бешеные и неистовые. Разогретые и голодные. Они сошлись. Любовная сила извергалась, как раздуваемые ветром языки пламени. Так всегда было и будет между ними, думала она, даже и не пытаясь унять дрожь своего тела. И все же теперь в их отношениях появилось нечто большее. Единство. Сочувствие, доверие, уязвимость, смешанные с телесным голодом. Никогда еще она не хотела его так сильно.

Она запустила руки в его темные волосы и приподнялась над ним. Ей хотелось видеть его лицо, его глаза.

— Я люблю тебя! — Дыхание с хрипом вырывалось таз ее горла. — Дай мне показать, как я тебя люблю!

Хрупкая, быстрая, жадная, она касалась влажными губами его шеи, груди, напряженных мышц живота. Кровь стучала в его голове, его сердце, его чреслах.

Она была чудом, вторым чудом, данным ему за его жизнь. Он потянулся к ней за любовью и спасением.

Их тела сплелись. Они не замечали ни жесткого пола, ни шума и гула работающих машин.

Их сердца бились как бешеные. Каждое прикосновение казалось сильнее, чувственнее предыдущего.

Наслаждение длилось и длилось, казалось, ему не будет конца.

Наконец, обмякнув, словно лишенная костей, она соскользнула по нему. Ее губы коснулись его губ один раз, потом еще, пока она не положила голову ему на плечо и не затихла. Никогда еще она не чувствовала себя более красивой, более желанной, более наполненной жизнью, чем сейчас, возле его сердца, бешено бьющегося рядом с ее сердцем.

Она повернулась и подарила ему теплый поцелуй:

— Только так я могла сказать тебе, что ты неотделим от меня.

— Мне нравится, как ты умеешь объяснять. — Он мягко провел рукой по ее спине. Она принадлежала ему. Он был безумцем, сомневаясь в этом и в ней. — Это означает, что я прощен?

— Ты ни в чем не виноват, за что мне прощать тебя? — Опершись на его плечи, она поднялась. — Не понимаю, что ты за человек! Может быть, никогда и не пойму! Но послушай меня. Мне нужно все или ничего! Я видела, что сделали с браком моих родителей увертки, отрицания, отказы. Мне не хочется так жить.

Он осторожно накрыл ее руку своей рукой.

— Это предложение? Она не колебалась:

— Да.

— Ты хочешь получить ответ немедленно?

Она прищурилась.

— Да. И не думай, что сумеешь отделаться от меня, исчезнув! Я подожду, пока ты вернешься.

Он засмеялся, пораженный, что она шутит над тем, что, по его мнению, должно было оттолкнуть ее.

— Тогда, полагаю, тебе придется сделать из меня честного человека.

— Я так и сделаю! — Она коротко поцеловала его и принялась надевать халат. — Не такое уж хлопотное дело!

— О'кей.

— Как только мы покончим с этим делом, мы поженимся!

— Согласен. — В его глазах заплясали веселые чертики. — Что-нибудь еще?

Она без запинки выпалила:

— Хочу детей прямо сейчас. Он натянул джинсы.

— Сколько именно?

— Одного зараз.

— Звучит разумно.

— И…

— Подожди минутку! — Он взял ее за руки. — Дебора, я хочу жениться на тебе, хочу всю жизнь, просыпаясь, видеть тебя рядом! Я хочу семью, хочу детей! — Он поцеловал ее пальцы. — Хочу всю жизнь прожить с тобой! — Гейдж следил за ее мерцающими глазами. — Но сейчас я хочу кое-что еще!

— Что?

— Позавтракать!

— Я тоже! — Сдерживая смех, она обняла его.


Они поели в кухне, им было весело и удобно, словно они всю жизнь вместе начинали новый день. Светило яркое солнце, кофе был очень крепким. У Деборы накопилось к Гейджу множество вопросов, но она сдерживала себя. Пусть это утро они проведут просто как двое влюбленных!

Обычных влюбленных, думала Дебора. Странно, но она чувствовала, что они и были обычными людьми, невзирая на некоторые экстравагантные особенности их жизни. Ведь, в сущности, им обоим хотелось одного: сидеть вот так на солнышке в кухне и болтать о разных пустяках.

Дверь отворилась, и в дверном проеме появился Фрэнк, отвесив Деборе вежливый поклон.

— Этим утром вам что-нибудь потребуется еще, мистер Гатри?

— Фрэнк, она все знает! — Гейдж указал на Дебору. — Она знает все!

Широкое лицо Фрэнка озарила довольная улыбка.

— Вот и славно! Давно пора! — Отбросив в сторону формальности, Фрэнк прогромыхал по кухне, схватил изрядный тост и уселся за стол.

Размахивая тостом, он произнес: — Я говорил ему, что вы не будете посыпать пеплом голову, когда обнаружите, что он сбежал! Вы слишком умны для этого!

— Благодарю вас! — Дебора тихо посмеивалась, глядя на быстро исчезающие тосты.

— Я хорошо знаю людей! — произнес он, принимая от Гейджа тарелку с беконом. — При моей профессии, моей бывшей профессии, это имело огромное значение. И я преуспевал, по-настоящему преуспевал, правда, Гейдж?

— Совершенно верно, Фрэнк!

— Простофилю я различу за два квартала! — Он помахал кусочком бекона перед носом Деборы. — Но вы — не простофиля!

А она еще считала его нелюдимым молчуном, подумала Дебора. Она была поражена тем, как он наверстывал упущенное время, без остановки тараторя и уплетая за обе щеки.

— Вы уже давно работаете с Гейджем?

— Восемь лет… не считая пары раз, когда он отправлял меня за решетку.

— Прямо как Като со своим Зеленым Шершнем[6].

Он снова широко улыбнулся и несколько раз хохотнул.

— Нет, она мне нравится, Гейдж! Она — что надо. Я говорил тебе, что она — что надо!

— Да, я понял. Дебора остается здесь, Фрэнк! Ты согласен стать у нас шафером?

— Это не шутка?

Дебора не представляла себе, что улыбка Фрэнка могла быть еще шире. В его глазах стояли слезы. С этой минуты она всем сердцем полюбила его.

— Никаких шуток! — Она потянулась к нему, взяла в руки его толстое лицо и крепко поцеловала в губы. — Вам полагается первый поцелуй невесты! Вот так! — Дебора еле удерживалась от смеха, смотря на покрывшееся свекольно-красными пятнами лицо Фрэнка. — Вот так!

— Сегодня Деборе нужно кое-что сделать! — прервал веселье Гейдж.

Дебора мельком взглянула на свое одеяние. Помимо халата Гейджа, у нее были здесь вечернее платье, пара чулок и вечерняя сумочка.

— Я могу обойтись немногим, что у меня есть с собой! — На самом деле она думала о подземном зале, забитом компьютерами, и об информации, добываемой Гейджем касанием кончиков пальцев к клавишам клавиатуры.

Гейдж понял ее мысли, и ему это было неприятно.

— У тебя есть кто-нибудь, кто может собрать нужные тебе вещи, а Фрэнк съездит к тебе на квартиру и все привезет сюда?

— Да. — Дебора вспомнила о миссис Гринбаум. — Я сейчас позвоню.

Через полчаса она спустилась в секретный зал Гейджа в его джинсах, подпоясанных его же ремнем, и в льняной рубашке, спускающейся ниже бедер. Она стала внимательно изучать карту и слушать объяснения Гейджа.

— Эти точки внизу — главные пункты распространения наркотиков. Я бегал там и мог бы горстями ловить курьеров.

— Почему ты не передал эти сведения полиции?

Гейдж взглянул на нее:

— Полиция никогда бы не согласилась ловить их там. Кроме того, это не помогло бы им добраться до главарей. Сейчас я тебе покажу, как обычно происходит. — Он подвинулся к одному из компьютеров, и на нижней части экрана появилось не менее двадцати точек. Гейдж нагнулся к картинке на мониторе. — Они появляются довольно регулярно. — Он нажал одновременно несколько клавиш. По экрану покатился перечень дат. — Примерно раз в две, иногда в три недели.

Дебора внимательно изучала экран.

— Можно мне распечатать это?

— Зачем?

— Я бы ввела эту картинку в свой компьютер и поработала над ней. А вдруг мне удастся найти какую-то взаимосвязь?

— Это небезопасно!

— Не успела она возразить, как он, взяв ее за руку, подвел к другому компьютеру. Введя на клавиатуре код, он открыл файл. Дебора изумилась, увидев за работой себя.

— Ты залез в мою жизнь, — пробормотала она.

— Если это мог сделать я, то и другие — тоже. Все, что тебе нужно, ты найдешь в моем доме.

— Очевидно. — Она помолчала, не уверенная в своих чувствах к Гейджу и ко всем другим, кто подглядывал за нею, когда она работала. — Я правильно догадалась?

Ничего не ответив, он ввел новый код.

— Ты гоняешься за корпорациями и главарями. Что ж, логично. Тот, кто учредил эту организацию, знает толк в бизнесе. Четыре года назад у нас не было ни информации, ни техники, чтобы подобраться так близко, поэтому нам пришлось внедряться вживую.

Мелькали имена, некоторые она знала, некоторые нет. Они все были помечены как умершие.

— У нас не получилось, потому что произошла утечка. Кто-то, кто знал об операции под прикрытием, передал информацию другой стороне. Монтега ждал нас, и он знал, что мы полицейские.

— Он также должен был точно знать наши планы на ту ночь, расстановку сил, всех до единого человека. Иначе он не догадался бы о запасном варианте.

Еще один полицейский?

— Нельзя исключать такую возможность. В ту ночь у нас было десять тщательно отобранных человек. Я проверил каждого из них, их банковские счета, рапорты, стиль жизни. Пока ничего не нашел.

— А кто еще знал?

— Мой капитан, комиссар, майор. — Он беспокойно пожал плечами. — Может быть, кто-то еще. Мы были только копами. Они ничего нам не говорили.

— Ты обнаруживаешь объект, что дальше?

— Жду, наблюдаю и преследую. Человек с деньгами приводит меня к заправиле. А именно он мне и нужен.

Дебора подавила дрожь, пообещав себе как-то убедить его передать дело в полицию, когда у них наберется достаточно материала.

— Пока ты идешь по следу, я бы хотела заняться уточнением имен, поиском общей нити.

— Хорошо. — Он провел рукой по ее волосам, пока не дошел до плеча. — Этот компьютер похож на тот, что у тебя в офисе. У него еще несколько…

— Откуда ты знаешь? — перебила его она.

— Что — откуда знаю?

— Какой компьютер у меня в офисе?

Он невольно улыбнулся:

— Дебора… — Он слегка наклонился и запечатлел на ее губах долгий поцелуй. — Нет того, чего бы я о тебе не знал!

Она неловко пошевелилась и встала.

— И мое имя введено в память одного из них?

Он наблюдал за ней, понимая, что ему придется действовать тонко.

— Да. Я говорил себе, что это работа, но правда заключается в том, что я полюбил тебя и хочу знать все подробности. Я знаю, когда ты родилась, до минуты, и где. Я знаю, что, когда тебе было пять лет, ты сломала запястье, упав с велосипеда, что после смерти родителей ты стала жить с сестрой и ее мужем. А когда сестра развелась, ты переезжала вместе с ней. Ричмонд, Чикаго, Даллас. Наконец, Денвер, где ты за три года с отличием окончила колледж, затем юридическую школу, одной из лучших на курсе, и с первой попытки сдала экзамен. Тебе поступило предложение от четырех крупнейших юридических фирм страны. Но ты предпочла приехать сюда и работать в офисе окружного прокурора.

Дебора потерла ладонями джинсы на бедрах.

— Странно слышать столь полную версию своей биографии.

— Некоторые сведения я не мог узнать из компьютера. — А про себя подумал: важные, жизненные данные! — Запах твоих волос, то, как голубеют твои глаза, когда ты сердишься или просыпаешься, чувство, которое вызывает во мне твое прикосновение! Не отрицаю: я вторгся в твое личное пространство, но я не стану за это извиняться!

— Да ты и не должен! — Дебора тихо вздохнула. — Думаю, мне нечего особенно оскорбляться, ведь я сама следила за тобой!

— Я знаю, — засмеялся Гейдж. Теперь уже смеялась и она.

— Ну ладно, пошли работать!

Едва они обосновались, как на длинном столе зазвонил один из трех телефонов. Гейдж поднял трубку:

— Гатри.

— Гейдж! Это я, Фрэнк! Я звоню из квартиры Деборы. Немедленно приезжай сюда!

Глава 11

С колотящимся сердцем Дебора выскочила из лифта, на шаг опережая Гейджа. Звонок Фрэнка заставил Гейджа оседлать свой «астор-мартин» и в рекордное время промчаться по городу.

Дверь была открыта. Дыхание Деборы остановилось. Она застыла на пороге, разглядывая разгромленную квартиру. На разбитых окнах трепались разодранные занавески, посуда разбита, столы и стулья поломаны и грудой свалены в углу. Дебора горестно застонала, но вдруг увидела абсолютно белое лицо Лил Гринбаум, лежащей на изодранном диване.

— О боже! — Разбрасывая в стороны остатки былого имущества, Дебора кинулась к ней и упала на колени. — Миссис Гринбаум! — Она взяла соседку за тонкую холодную руку.

Тонкие веки Лил приоткрылись, и она попробовала сфокусировать свои близорукие глаза, оставшиеся без очков.

— Дебора! — произнесла старушка слабым голосом и улыбнулась. — Они бы никогда не сделали этого, если бы не застали меня врасплох.

— Они вас покалечили! — Дебора оглянулась на Фрэнка, несущего из спальни подушку: — Вы вызвали скорую?

— Она мне не позволила. — Фрэнк осторожно подложил подушку под голову Лил.

— Мне это не нужно. Ненавижу больницы. Всего лишь удар по голове, — заторможенно произнесла Лил, сжав руку Деборы. — Такое случалось и раньше.

— Вы хотите, чтобы я до того волновалась, что заболела бы сама? — Дебора принялась щупать у Лил пульс.

— Ваша квартира в худшем состоянии, чем я.

— Вещи легко заменить, а вот как мне заменить вас? — Дебора целовала скрюченные пальцы Лил. — Пожалуйста! Ради меня!

Побежденная, Лил согласилась:

— Хорошо, я позволю им потыкать в меня иглами, но в больнице я не останусь!

— Достаточно и этого. — Дебора повернулась, но Гейдж уже снял телефонную трубку.

— Дохлое дело! Телефон не работает!

— Квартира миссис Гринбаум расположена справа на этой же площадке, — подсказала Дебора.

Гейдж кивнул Фрэнку.

— Ключи… — начала Дебора.

— Фрэнку не нужны никакие ключи. — Гейдж подошел к софе и присел на корточки позади Деборы. — Миссис Гринбаум, вы можете рассказать, что произошло?

Та с трудом разглядывала его, то сужая, то расширяя глаза, пока не сфокусировала зрение.

— А ведь я знаю вас, не так ли? Вчера вечером вы заезжали за Деборой, весь такой нарядный, в смокинге! Держу пари, вы умеете целоваться!

Гейдж усмехнулся и взял ее за запястье руки, которую держала Дебора:

— Благодарю вас!

— Так вы и есть тот самый денежный мешок?

Ее, наверное, здорово ударили по голове, подумал Гейдж, но мыслит она довольно быстро!

— Да, все правильно.

— Она любит розы! Почти до беспамятства!

— Миссис Гринбаум! — Дебора присела в ее ногах. — Поймите, мы сейчас не в игры играем, мы очень озабочены! Скажите же нам, что с вами произошло!

— Очень рада слышать это! Сегодня молодые люди тратят слишком много времени впустую!

— Миссис Гринбаум!

— Хорошо, хорошо! У меня был список вещей, которые нужно было собрать для вас. Я находилась в спальне, рылась в шкафу. Там, кстати, полный порядок, — заметила она Гейджу. — Девочка очень аккуратная.

— Мне приятно это слышать.

— Я как раз вынимала темно-синий костюм в тонкую полоску, когда услышала у себя за спиной какой-то звук. — Она поморщилась, на этот раз скорее от смущения, чем от потрясения. — Я слышала его и раньше, но, входя сюда, включила радио. Теперь буду знать, как слушать «Сорок самых популярных песен»! Я хотела было повернуться, и вдруг — бац! Кто-то выключил свет.

Дебора наклонила голову к руке Лил. Ее переполняли самые противоречивые эмоции. Ярость, ужас, вина. Ведь она же совсем старушка, думала Дебора, силясь овладеть собой. У кого могла подняться рука на семидесятилетнюю женщину?

— Мне очень жаль, — как можно более ровным голосом произнесла она. — Мне так жаль.

— Вы ни в чем не виноваты!

— Виновата! — Дебора подняла голову. — Это все из-за меня. Все. Зная, что за мной охотятся, я попросила вас зайти сюда! Я не подумала. Я просто не подумала.

— Что за чушь! Меня поколотили, и, могу вам сказать, я очень рассержена! Если бы меня не застали врасплох, я бы применила некоторые приемы карате! — Лил плотно сжала губы. — Хотелось бы мне тряхнуть стариной! Не так много лет назад я могла свалить с ног мистера Гринбаума, и я еще в хорошей форме! — Она посмотрела на входящих в комнату врачей. — О господи! — с отвращением произнесла она. — Начинается!

Гейдж обхватил Дебору за плечи, и она отступила, слушая, как Лил командует врачами, жалуясь на каждый толчок. Она продолжала стрекотать, когда ее положили на носилки и понесли.

— Вот это женщина! — заметил Гейдж.

— Она лучшая! — Дебора прикусила губу, чтобы не расплакаться. — Не знаю, что бы я делала, если бы…

— С ней все будет в порядке! Пульс у нее сильный, голова ясная. — Он крепко сжал ее руку и повернулся к Фрэнку: — Так как же было дело?

— Когда я вошел сюда, дверь оказалась не заперта. — Фрэнк показал большим пальцем в сторону открытой двери. — Да уж, навели они тут шухеру! Я вошел и увидел это. — Он показал на разгром в гостиной. — Я подумал, что прежде, чем звонить тебе, надо проверить остальные комнаты, и в спальне обнаружил леди. Она как раз приходила в себя. Пыталась командовать мной. — Он улыбнулся Деборе. — Такая упрямая старая дама! Я ее успокоил, потом позвонил тебе. — Он плотно сжал губы. Были времена, когда он был не прочь выкрасть кошелек у какой-нибудь старушки, но никогда ни одну из них не тронул пальцем. — Думаю, я разминулся с ними минут на десять-пятнадцать. — Он сжал свои большие кисти в кулаки. — Иначе они бы отсюда не вышли. Гейдж кивнул.

— Я бы хотел, чтобы ты кое-что сделал. — Он снова повернулся к Деборе, нежно обнял ее. — Пусть Фрэнк вызовет полицию, — сказал он, догадываясь, что у нее на уме. — Кстати, почему бы тебе не посмотреть, что можно вывезти из того, что может пригодиться до завтра?

— Хорошо. — Она согласилась, потому что ей надо было хоть немного побыть одной. В спальне она зажала рот руками. Там стоял такой ужасающий, но такой организованный беспорядок, что она испытала одновременно и ярость, и огромный страх.

Вся ее одежда была порвана в клочья, маленькие старинные пузырьки и баночки, которые она коллекционировала в течение многих лет, разбиты, осколки валялись среди шелка и хлопка. Постель была разрыта, на столе кто-то ножом вырезал неприличные слова. Все ее вещи были вынуты и порваны.

Опустившись на колени, она подняла обрывок бумаги. Когда-то это была фотография, одна из многочисленных фотографий ее семьи, которой она так дорожила.

Гейдж тихонько подошел к ней. Через некоторое время он опустился на колени рядом с ней и положил руку ей на плечо:

— Дебора, давай уедем отсюда.

— Ничего не осталось! — Она сжала губы, чтобы унять дрожь в голосе. — Я знаю, что это всего лишь вещи, но ничего ведь не осталось! — Она медленно сжимала пальцами остатки фотографии. — Мои родители… — Она покачала головой и уткнулась лицом ему в плечо.

Он чувствовал, как в груди разгорается яркое, ровное пламя ярости. Поддерживая Дебору, давая ей выплеснуть свое горе, он обещал себе найти того, кто так жестоко с ней обошелся. И в то же время не мог отделаться от болезненного страха, сжимающего ему горло.

Она могла быть здесь! Когда они приходили, она могла находиться одна в этой комнате! Вместо всех этих безделушек лежащей на полу он мог застать ее!

— Они за это заплатят! — пообещал он. — Клянусь!

— Да, так и будет! — Она подняла голову, и Гейдж увидел, что ее горе перешло в ярость, глубокую, острую ярость. — Любыми способами я должна прижать их к ногтю! — Тряхнув волосами, Дебора поднялась. — Если они думают, что этот погром остановит меня, их ждет разочарование! — Она пнула ногой остатки своего любимого красного пиджака. — Поехали работать!

Они часами сидели в подземном зале, проверяя старые данные и вводя новые. Голова Деборы, казалось, разорвется от напряжения, кровь в сосудах пульсировала как бешеная, но она продолжала работать. Гейдж сидел в другой части зала. Они почти не разговаривали. В этом не было нужды. Теперь, когда у них впервые появилась общая цель, разногласия в точках зрения уже не имели значения.

Они оба горели нетерпением наверстать время, упущенное во время разговора с полицией и бегства от предприимчивого репортера Уизнера, появившегося в квартире сразу вслед за ними. Ее имя снова окажется в понедельник на страницах утренних газет, с раздражением подумала Дебора. А вслед за прессой на нее станут давить из муниципалитета. Она была к этому готова.

Она больше не ругалась, заходя в тупик, а тщательно отступала по собственным следам, проявляя терпение, которого раньше за собой не замечала. Она даже не слышала телефонного звонка. Гейджу пришлось, дважды произнести ее имя, прежде чем удалось вывести из глубокой сосредоточенности.

— Да, что?

— Это тебя. — Он протянул ей трубку. — Джерри Бауэр.

Недовольная, что ей помешали, она взяла трубку:

— Джерри?

— Боже правый, Дебора, ты в порядке?

— Да, в полном порядке. Откуда ты узнал, где я?

Она услышала в трубке, как он дважды вздохнул.

— Я пробовал связаться с тобой несколько раз. Хотел узнать, как ты себя чувствуешь после ночного происшествия. Никто не отвечал. Тогда я поехал к твоему дому, чтобы убедиться лично, что все в порядке. У дома стояла полицейская машина и суетился этот маленький гаденыш Уизнер. Твоя квартира…

— Я знаю. Меня там не было.

— Слава богу! Что, черт возьми, происходит, Деб? Мы полагаем, что это как-то связано с муниципалитетом, но у меня такое чувство, будто я боксирую в темноте. Мэр из штанов выпрыгнет, когда узнает! Так что мне ему сказать, Деб?

— Скажи ему, чтобы все силы употребил на дебаты на следующей неделе! — Дебора потерла виски. — Я уже знаю его решение по данному вопросу, а он знает мое! Вы уже наделали дел своим сумасшедшим решением отстранить меня!

— Послушай, Дебора, пусть я работаю на него, но ты мой друг! Неужели я ничего не могу для тебя сделать?

— Ну, не знаю… — Нахмурившись, Дебора разглядывала дьявольские огоньки на карте. — Кто-то прислал мне четкое и ясное сообщение, но я пока не могу определить, куда отправить ответ. Вот это ты можешь сказать мэру! Если я успею найти решение до выборов, то нашего мэра ждет победа!

Несколько минут Джерри колебался, а потом глубокомысленно произнес:

— Может быть, ты права. Пожалуй, это лучший способ воспрепятствовать ему подгонять тебя. Только будь осторожна, ладно?

— Хорошо, постараюсь.

Она повесила трубку и покрутила головой, чтобы размять затекшие мышцы.

Гейдж пристально посмотрел на нее:

— Я полагаю, он не был бы слишком доволен, получив задание поместить объявление о нашей помолвке во всю страницу «Уорлд».

Смутившись, Дебора заморгала.

— Джерри? Не глупи. Мы всего лишь друзья.

— М-м-м… гмм.

Она улыбнулась, подошла к нему и обняла за талию.

— Честное слово, ни одного поцелуя, даже самого жиденького! А вот тебя я как раз собираюсь поцеловать.

— У меня были те же намерения. — Он наклонил голову.

Когда его губы встретились с ее губами, Дебора почувствовала, как напряжение отпускает ее. Бормоча ласковые слова, она провела руками по его спине, мягко массируя мышцы, лаская их, как его губы ласкали ее губы.

Спокойствие, удовлетворение, расслабленность. Она могла дать ему это точно так же, как могла заставить трепетать от боли.

— Простите, что помешал. — Из туннеля вышел Фрэнк с подносом в руках. — Но вы так давно усердно работаете… — Он широко улыбнулся. — Я решил, что вам надо подкрепиться.

— Спасибо. — Дебора отстранилась от Гейджа и потянула носом. — О господи, что это?

— Мой фирменный, пробирающий до костей красный перец. — Он подмигнул ей. — Поверьте мне, он не даст вам заснуть!

— Запах бесподобный.

— А какой вкус! Тут я еще принес вам пару банок пива, термос кофе и начо![7]

Дебора подкатила свой стул.

— Фрэнк! Вы самый лучший из мужчин!

Тот снова покраснел, чем привел ее в восхищение. Она откусила кусочек. Сначала ей опалило рот, потом горло и, наконец, желудок.

— И это все наделал ваш маленький перчик? — с явным удовольствием воскликнула Дебора.

Фрэнк смущенно потоптался.

— Рад, что вам понравилось! — Он повернулся к Гейджу: — Я распорядился поместить миссис Гринбаум в золотой комнате. Сначала она разбушевалась по поводу балдахина и золотых кистей, но потом успокоилась. Я покормил ее куриным бульоном, и сейчас она смотрит по видео фильм про Кинг-Конга.

— Спасибо, Фрэнк! — Гейдж ложечкой взял небольшую порцию чили.

— Если вам что-нибудь понадобится, позовите меня.

Дебора услышала звук удаляющихся в туннеле шагов Фрэнка.

— Ты привез ее сюда?

— Ей не понравилось в больнице. — Гейдж пожал плечами. — Фрэнк поговорил с доктором. У нее всего лишь легкое сотрясение мозга, что просто чудо в ее-то возрасте! А сердце у нее здоровое, как у слона! Сейчас ей требуются только несколько дней покоя и хороший уход!

— И поэтому ты привез ее сюда?

— Нельзя же оставлять ее в одиночестве!

Дебора наклонилась и поцеловала его в щеку:

— Я очень люблю тебя!


Когда они вернулись к работе, Дебора долго не могла отогнать мысли о Гейдже. Какой же все-таки он сложный человек! Иногда высокомерный, как дьявол, иногда грубый, а иногда нежный и романтичный, словно истинный поэт, осененный вдохновением. Он управлял многомиллионным бизнесом, но в то же время бродил ночами по улицам, борясь с грабителями, ворами, насильниками. Он был мужчиной, о котором мечтает каждая женщина. Романтик в душе, эротичный, но жесткий и надежный, как гранит. И все же в нем было нечто странное — неосязаемое, пугающее, позволяющее ему исчезать, как дым, в стене, проходить ночью, не отбрасывая тени.

Дебора тряхнула головой. Она не была готова к такому аспекту его существования.

Как это могло быть, чтобы он, человек из плоти и крови, вдруг по собственному желанию становился фантомом, иллюзией? Но ведь она видела эти превращения собственными глазами. Она на мгновение прикрыла веки пальцами и вздохнула. Многое на поверку оказывается не тем, чем кажется.

Распрямив плечи, она сосредоточилась с удвоенной силой. Если цифры начинали расплываться, она наливала себе еще кофе. Она уже выудила с полдюжины имен, на которые, она была уверена, уже выписаны свидетельства о смерти.

Это казалось безнадежным. Но пока выбранный путь не пройден, другого у нее не было. Что-то бормоча себе под нос, она изучала один экран за другим. Вдруг она остановилась. Осторожно, напрягая глаза, возвратилась… один экран, второй. Она сдержала улыбку, боясь поверить, что наконец произошел прорыв. Еще через пять минут кропотливой работы она позвала Гейджа:

— Кажется, я что-то обнаружила!

Он — тоже, но предпочитал держать информацию при себе.

— Что?

— Вот эти цифры. — Она водила пальцем по экрану, а он смотрел ей через плечо. — Они все связаны с номером корпорации, налоговым номером и всеми остальными идентификационными номерами компании. — Когда он поднял руку, чтобы помассировать ей затылок, она благодарно запрокинула голову назад. — Кстати, предположительно, обанкротившейся компании. Вот уже восемнадцать месяцев вне бизнеса. А теперь посмотри на это. — Она показала на очередной экран. — Другая компания, расположенная в другом месте, другие имена и номера. Кроме… этой. — Она постучала пальцем по экрану. — Расположена в другом месте, но номер тот же самый. И здесь. — Она показывала ему все новые факты. — Вот номер корпорации, вот филиал, вот налоговое удостоверение, вот код в картотеке.

— Номер социального страхования, — проговорил Гейдж.

— Что?

— Девять цифр. Я бы сказал, это номер социального страхования. Очень важный. — Он повернулся и быстро подошел к пульту управления.

— Что ты делаешь?

— Выясняю, кто же за этим скрывается.

Она вздохнула, несколько раздосадованная тем, что ее находка не вызвала в нем большого энтузиазма. У нее чуть глаза не выскочили из орбит, а он даже не погладил ее по голове.

— Как?

— Кажется, стоит вернуться к основному источнику.

Экран у него над головой замелькал.

— Какому?

— Налоговому управлению США.

— То есть… — Она мгновенно вскочила со стула. — Ты хочешь сказать, что можешь влезть в компьютеры налоговой службы?

— Именно. — Его взгляд сфокусировался на панели. — Почти влез.

— Это же незаконно! Преступление федерального значения!

— М-м-м… гмм. Хочешь порекомендовать хорошего адвоката?

Разрываемая противоречивыми эмоциями, она сцепила на груди руки.

— Это не шутка.

— Нет. — Сжав губы, он считывал с экрана информацию. — Все в порядке. Мы вошли. — Бросив на нее взгляд, он ясно увидел отразившуюся на ее лице внутреннюю борьбу. — Ты можешь подняться наверх, пока я не закончу.

— Вряд ли это имеет значение. Я знаю, чем ты занимаешься. Это делает меня соучастницей. — Она закрыла глаза и представила Лил Гринбаум, бледную и покалеченную, лежащую на ее изодранном диване. — Продолжай, — сказала она и положила руку ему на плечо. — Теперь мы действуем заодно.

Он указал на цифры, которые она обнаружила, нажал несколько клавиш и стал ждать. На экране высветилось имя.

— О господи! — Дебора впилась пальцами в плечо Гейджа.

В какой-то момент он, словно одеревеневший, сидел неподвижно, почти не дыша, с напрягшимися, каменно отвердевшими мускулами.

— Такер Филдс! — пробормотал он. — Вот сукин сын!

Гейдж вскочил так быстро, что Дебора едва успела отшатнуться. С силой, рожденной отчаянием, она вцепилась в него.

— Нет! Не делай этого! — Дебора видела его сверкающие под наброшенной маской глаза. Они были полны ярости и смертельной злобы. — Я знаю, что ты хочешь сделать! — Дебора приникла к нему. — Ты хочешь найти его прямо сейчас! Ты готов разорвать его на куски! Но ты не должен этого делать! Это не способ!

— Я так не считаю. Просто пойду и убью его! Понимаешь? — Голос Гейджа был спокоен и холоден. — Ничто меня не остановит!

Дебора задыхалась от бессилия. Если сейчас он уйдет, она его потеряет!

— Гейдж! Чего ты этим достигнешь? Это не вернет Джека! Это не исправит того, что случилось с тобой! Это не закончит дела, начатого тобой на причале дока! Ну убьешь ты Филдса? Так на его место придет кто-то другой, и все продолжится! Нет, нам нужно раскрыть всю сеть, вывести на чистую воду всю преступную организацию! И все рассказать народу, чтобы люди обо всем узнали. Если Филдс виноват…

— Если?..

Дебора сдерживалась, стараясь дышать ровно.

— У нас слишком мало фактов, чтобы предъявить им обвинение. Дайте мне немного времени, чтобы объединить доказательства, сформулировать обвинение и довести дело до суда!

— Бог мой! Дебора! Неужели ты веришь, что тебе удастся привлечь Филдса к ответственности? Человека, обладающего такой властью? Он же проскользнет сквозь пальцы как песок! Как только ты начнешь расследование, он тотчас, же скроется!

— Тогда расследование проведешь ты, здесь, а я уж брошу песок ему в глаза из своего кабинета! — Она говорила быстро, отчаянно, стараясь убедить его, уверенная, что спасает их обоих. — Я заставлю Филдса поверить, что напала на неверный след! Гейдж, дорогой, мы сами должны быть уверены, что идем по верному пути! Ты должен сам увидеть это! Если ты сейчас пойдешь против Филдса, все, что ты делал раньше, и все, что мы сделали сейчас, пойдет насмарку!

— Господи! Ведь он же собирался убить тебя! — Гейдж с большой нежностью взял в ладони ее лицо, но она ощутила напряжение в каждом кончике его пальцев. — Неужели ты не понимаешь, что даже за убийство Джека я не вынес бы ему смертного приговора, но убить тебя…

Дебора сцепила пальцы на его запястьях.

— Успокойся, я жива, я здесь, с тобой! И это важно. У нас еще много работы. Нам нужно доказать виновность Филдса, проследить всю разветвленную сеть коррупции. А потом передать дело в суд! Я обещаю тебе это, Гейдж!

Успокаиваясь, он подумал: а ведь она права! По крайней мере, до некоторой степени, но права. Убийство Филдса голыми руками удовлетворило бы его, но на этом та работа, которую он начал, прекратилась бы. С этим делом можно подождать. Была и другая причина, по которой он мог подождать не менее недели, прежде чем сделать это.

— Хорошо. — Гейдж наблюдал, как оживало ее лицо. — Я не хотел пугать тебя!

— Вот и славно! Надеюсь, ты не сделаешь этого. Я до смерти перепугалась! — Она повернулась к нему, прижалась лицом к его ладоням и слабо улыбнулась. — Раз уж мы нарушили федеральный закон, почему бы нам не посмотреть налоговые отчеты мэра за последние несколько лет?

Минуту спустя она уже сидела за пультом рядом с Гейджем.

— Пятьсот шестьдесят две тысячи, — бормотала Дебора, считывая с экрана налоговую декларацию мэра за предыдущий год. — Немного больше ежегодной зарплаты мэра Урбаны!

— Не думаю, что он настолько глуп, чтобы помещать в отчет все свои доходы. — Гейдж просмотрел отчеты за более ранний год. — Предполагаю, что на счетах в швейцарском банке у него хранится значительно крупная сумма!

— Я никогда особенно не любила его, — заметила Дебора. — Но всегда уважала. — Она поднялась и начала прохаживаться по комнате. — Только подумать, какое положение он занимает! Прямая связь с полицией, с офисом окружного прокурора, с крупными бизнесменами. Все, что происходит в Урбане, становится ему известно. И он везде может поставить своих людей. Сколько городских чиновников, судей, полицейских работают лично на него?

— Он думает, что у него все шито-крыто. — Гейдж отошел от пульта. — А Бауэр?

— Джерри? — Дебора вздохнула и потерла затекшую шею. — Предан до кончиков ногтей, имеет собственные политические амбиции. Может быть, он закрывает глаза на какие-то тайные махинации, но больше ничего. У Филдса хватает ума выбирать людей молодых, честолюбивых, с хорошим происхождением и безупречной репутацией. — Она покачала головой. — Мне очень не по себе от того, что я не могу передать это ему.

— Митчелл?

— Нет, за Митча поручусь головой! Он давно работает. Он никогда не был горячим приверженцем Филдса, но уважает его должность. Он все делает по закону, потому что верит в закон. Он даже оплачивает свое парковочное место! Что ты делаешь?

— Проверить никогда не помешает.

К великому потрясению Деборы, он выудил налоговые отчеты Джерри и Митчелла. Не найдя ничего криминального, перешел к следующему пульту.

— Мы можем начать арестовывать банковские счета. Нам нужен список людей, работающих в муниципалитете, в департаменте, в офисе окружного прокурора. — Он посмотрел на нее. — У тебя болит голова?

— Немного.

Вместо того чтобы включить компьютер, он выключил остальные.

— Ты слишком много работаешь.

— Я в порядке. Нам еще много надо сделать.

— Мы уже много сделали. — Он укорял себя за то, что так сильно давил на нее. — Пара часов отдыха ничего не решит. — Он обнял ее за талию. — Как насчет горячей ванны и сна?

— М-м-м. — Пока они шли по туннелю, она прижималась головой к его плечу. — Звучит заманчиво!

— И помассировать спину?

— Да! Конечно да!

— И почему бы мне не почесать тебе пятки, ведь давно пора?

Она улыбнулась. Волновала ли ее когда-нибудь подобная глупость, как других женщин?

— Почему бы и нет?

Через несколько минут Дебора, уже полусонная, вместе с Гейджем вошла в его спальню. Но сон как рукой сняло, когда она увидела коробки, стоящие на постели.

— Что все это значит?

— В данный момент все, что у тебя есть, — это моя рубашка, которая на тебе надета. — Он провел пальцем по пуговицам. — И хотя она тебе очень к лицу, я подумал, что ее уже давно пора сменить.

— Сменить? — Она дернула себя за взъерошенные волосы. — Как?

— Я дал Фрэнку список. Иногда он бывает очень предприимчивым.

— Фрэнку? Но сегодня же воскресенье! Половина магазинов закрыта. — Она прижала руку к животу. — О господи, не украл же он все это?

— Не думаю. — Гейдж засмеялся и поймал ее за руки. — Ну, как я буду жить с такой скрупулезно честной женщиной? Нет, даю тебе слово, они оплачены. Это стоило всего нескольких звонков. Заметь, все коробки из «Афины».

Дебора кивнула. Это был один из крупнейших и лучших торговых центров города. И ей все стало ясно.

— Это твой магазин?

— Виноват. — Он поцеловал ее. — Все, что тебе не понравится, можно вернуть. Но, по-моему, это твой стиль и твой размер.

— Не стоило тебе этого делать!

По тону ее голоса он понял, что ей бы не хотелось, чтобы он покупал ей одежду. Он терпеливо заправил упрямую прядку ей за ухо.

— Я нисколько не покушался на твою независимость, советник!

— Нет. — Какая неблагодарность с ее стороны! — Но…

— Будь практична. Как бы ты завтра показалась в офисе в моих брюках? — Он ослабил ремень и спустил с нее джинсы.

— Ужасающее было бы зрелище, — согласилась она и улыбнулась, когда он поднял ее и поставил рядом с грудой коробок.

— И в моей рубашке. — Он принялся расстегивать пуговицы.

— Смехотворно. Ты прав, ты поступил очень практично. — Она взяла его за руки, пока он не стал ее отвлекать. — И я это ценю. Но все же покупать мне одежду — неправильно!

— Ты за нее расплатишься. В течение следующих шестидесяти или семидесяти лет. — Увидев, что она снова хочет что-то сказать, он придержал ее за подбородок. — Дебора, у меня денег больше, чем нужно любому человеку! Ты принимаешь участие в решении моих проблем, так что считай, что тоже владеешь моим состоянием.

— Я не хочу, чтобы ты думал, что для меня имеют значение твои деньги. Они не влияют на чувства, которые я к тебе испытываю.

Он задумчиво посмотрел на нее:

— А вот такой глупости я от тебя не ожидал!

Она высвободила подбородок, но, когда он улыбнулся, только вздохнула.

— Так глупо! Я люблю тебя не за то, что у тебя есть отели, магазины, жилые дома! Но если я не раскрою какую-нибудь из этих коробок, то просто сойду с ума!

— Так будь благоразумна и раскрой, а я пойду приготовлю тебе ванну.

Когда он вышел в соседнюю комнату, Дебора схватила одну из коробок, открыла крышку и из-под слоя упаковочной бумаги вытащила длинную небесно-голубую шелковую ночную сорочку.

— Та-а-ак! — Она повертела сорочку, отметив при этом, что вырез на спине доходит почти до пояса. — Фрэнк, конечно, разбирается в женском белье! Интересно, что сказали бы мальчики в офисе, появись я там в этом завтра?

Не в силах сопротивляться искушению, она сбросила рубашку и накинула на себя прохладный скользящий шелк. Прекрасно! Пригодится, размышляла она, поглаживая себя по бедрам и восхищенно вертясь перед зеркалом. За этим занятием ее и застал вернувшийся Гейдж.

Он стоял молча, не в силах отвести от нее глаз. Длинный блестящий шелк мерцал на ее коже, когда она кружилась перед ним. Ее голубые глаза казались темными, как ночь, и блестели, наполненные тайным женским удовольствием.

Губы ее изогнулись в улыбке. Перед ним была женщина, не замечающая присутствия любимого, взиравшего на нее с нестерпимым чувством голода. Наконец, увидев его, Дебора с улыбкой приподняла кончиками пальцев сорочку и слегка присела в книксене:

— Ну как, я тебе нравлюсь?

Его пристальный взгляд неотрывно наблюдал за ней.

— Я думаю, Фрэнк заслужил большое повышение!

Когда Дебора засмеялась, он кинулся к ней.

Глава 12

Следующие три дня и три вечера они работали вместе. Шаг за шагом они выстраивали дело против Такера Филдса. А находясь в офисе, Дебора расследовала направления, которые, как она уже знала, ни к чему не приведут. Так она создавала ложный след.

И все же, продолжая работать, она не переставала терзаться сомнениями. Этика боролась с инстинктом!

Каждую ночь Гейдж вскакивал с постели, одевался во все черное и отправлялся бродить по улицам. Они не говорили об этом. Если он и знал, как часто Дебора лежит без сна, беспокоясь и страдая, ожидая его предрассветного возвращения, он не оправдывался и не извинялся. Никаких объяснений он дать ей не мог.

Пресса продолжала сообщать о подвигах Немезида. Эти ночные секретные действия никогда не упоминались, но стояли между ними, как глухая стена, преодолеть которую не решалась ни одна из сторон.

Она понимала его, но не могла согласиться.

Он понимал ее, но не мог уступить.

Они оба работали над единой задачей, но убеждения вынуждали их идти разными путями.

Как-то, сидя в своем офисе, среди стопок юридических книг Дебора наткнулась на вечернюю газету с жирным заголовком:

«Немезид схватил Потрошителя из Ист-Энда».

Она не стала читать статью, просто не могла заставить себя прочесть ее.

Она знала про мерзавца, убившего за последние десять дней четырех человек, убившего своим любимым оружием, охотничьим ножом. Заголовок сразу объяснил ей, почему она видела в ванной следы крови.

Когда же это кончится? Когда он остановится? Психологически эти убийства никак не связываются с Филдсом и его шайкой. Сколько же можно притворяться, что их отношения, их будущее будут нормальными?

Он не притворяется, со вздохом признала Дебора. Это она притворяется.

— О'Рурк! — Митчелл бросил папку ей на стол. — Город платит тебе королевскую зарплату не за красивые глаза.

Она посмотрела на папку, появившуюся на груде других.

— Думаю, нет смысла напоминать тебе, что количество дел у меня уже побило мировой рекорд.

— И уровень преступности в городе тоже. — Поскольку она выглядела усталой, он налил ей из кофейной машины бодрящего напитка. — Может быть, если бы Немезид взял передышку, у нас не было бы столько работы.

Она скорчила гримасу, отхлебывая кофе.

— Это звучит почти как комплимент.

— Я просто констатирую факты. Совсем не обязательно одобрять его методы, чтобы приветствовать результаты.

Она с удивлением посмотрела на круглое, пышущее здоровьем лицо Митчелла.

— Ты действительно так считаешь?

— Этот Потрошитель разделал четырех невинных людей и принялся за пятого, когда подоспел Немезид. Трудно жаловаться, если кто-то, пусть даже это заблуждающееся чудо в маске, бросает нам в качестве добычи мелкого воришку и спасает жизнь восемнадцатилетней девушке.

— Да, — пробормотала Дебора. — Это так.

— Я, разумеется, не собираюсь покупать футболку с его изображением и вступать в его фан-клуб… — Митчелл толстыми пальцами достал сигару. — Значит, в твоем любимом деле есть прогресс?

Дебора уклончиво пожала плечами:

— У меня в запасе еще неделя.

— Ты упрямая, О'Рурк. Мне это нравится. Она подняла брови.

— Вот это уже точно комплимент!

— Только не загордись. Мэр по-прежнему недоволен тобой… а избиратели им довольны. Если завтра во время дебатов он побьет Таррингтона, тебе до следующих выборов придется очень нелегко.

— Оценка мэра меня не волнует.

— Как знаешь. Уизнер все еще треплет твое имя в газете. — Он поднял руку прежде, чем она успела огрызнуться. — Я удерживаю Филдса, но не могла бы ты поменьше высовываться?..

— Да, это глупо с моей стороны, что я допустила разгром в своей квартире.

— Ладно, ладно. — Он покраснел. — Нам всем очень жаль, но если бы ты постаралась хотя бы некоторое время не навлекать на себя неприятности, всем было бы легче.

— Я прикую себя цепью к столу, — сквозь зубы процедила Дебора. — Минутку! Кажется, у меня появился шанс лишить Уизнера удостоверения аккредитованного представителя прессы!

Митчелл усмехнулся:

— Продолжай! Да, чуть не забыл! Может быть, тебе нужны деньги, пока не выплатят страховку?

— Спасибо, но у меня все в порядке! — Дебора переложила папки. — Кроме того, что я не понимаю, кому понадобилась моя квартира.

Когда Митчелл оставил ее в одиночестве, она открыла папку с новым делом и схватилась за голову. Что это, ирония судьбы или чей-то злой умысел — именно ей поручить судебное преследование Потрошителя из Ист-Энда? И главным свидетелем по делу был ее возлюбленный, а она не могла даже посоветоваться с ним!


В семь часов Гейдж сидел за столиком французского ресторана на углу Сити-парка и ждал Дебору. Он знал, что дело было почти закончено и теперь наступило время объяснить ей, почему он не посвящал ее во все детали.

Она обидится и рассердится. Что ж, все правильно. Он прекрасно знал, насколько тяжелы были для нее последние дни и ночи. Если бы у него был выбор, он отдал бы все, даже собственную совесть, только бы она была счастлива!

Но у него не было выбора, не было с того момента, как он вышел из комы.

Он только мог говорить ей и пытаться доказать, как беззаветно ее любит. И он очень надеялся, что они смогут найти компромисс между двумя силами, руководящими ими.

Гейдж видел, как она вошла, стройная, красивая, в элегантном платье цвета сапфира. Цвет бросался в глаза, но туфли были скромные. Что это за блеск? Шелк или атлас? Гейдж готов был броситься к ней немедленно, чтобы решить столь насущный вопрос.

— Извини, я немного опоздала, — начала она, но прежде, чем метрдотель успел подвести ее, Гейдж вскочил и потянул ее к себе.

Его поцелуй, не приветственный, а скорее страстный, привлек завистливое любопытство обедавших за соседними столиками.

Из ее сомкнутых губ вырвался вздох. Она была напряжена, а глаза были печальными.

— Я… я ужасно рада, что задержалась.

— Ты совсем заработалась!

Под ее глазами лежали тени. Ему очень не хотелось видеть их, потому что причиной был он!

— Да. — Она села на свое место. — Как раз перед пятью часами в груде бумаг на своем, столе я кое-что нашла!

— Что-то интересное?

— Статью в вечерней газете о Потрошителе из Ист-Энда! — Ее пристальный взгляд буквально сверлил его.

Гейдж спокойно смотрел на нее.

— Понятно.

— Понятно, Гейдж? Я удивляюсь тебе! — Она отняла у него свою руку и положила ее на колени. — Я чувствую, что меня нужно дисквалифицировать, но по какой причине?

— Да нет никакой причины! Просто я остановил его, хотя это твоя работа — позаботиться о том, чтобы он заплатил за свои преступления! Никто никого не должен убивать!

— Мне жаль, что тебе не удалось убедить меня. Одна моя половина видит в тебе линчевателя, другая — героя!

— А правда лежит где-то посередине! — Гейдж снова взял ее за руку. — И помни, я все равно люблю тебя!

— Я знаю. — Она сжала пальцы. — Я знаю, Гейдж, но… — Пришлось замолчать, когда официант принес шампанское, заказанное Гейджем.

— Напиток богов! — с сильным французским акцентом заявил официант. — Как раз для празднования, n'est-ce pas?[8] Какая прекрасная женщина! И прекрасное вино! — Под одобрительный кивок Гейджа официант с легким хлопком откупорил бутылку. На горлышке появилась пузырчатая пена. — Monsieur будет пробовать? — Официант налил вина на донышко бокала Гейджа.

— Превосходно, — пробормотал тот, не спуская глаз с Деборы.

— Mais, oui. — Одобрительно взглянув на Дебору, официант наполнил ее бокал, затем бокал Гейджа. — У monsieur изысканный вкус.

Когда официант откланялся, Дебора хихикнула и коснулась бокалом бокала Гейджа.

— Не скажешь же ты, что и этот ресторан принадлежит тебе?

— Нет. А тебе бы этого хотелось?

Она покачала головой, но не засмеялась.

— Мы что-то празднуем?

— Да. Мой тост — за сегодняшний вечер. И за завтрашний день. — Он вынул из кармана бархатную коробочку и протянул ее Деборе. Как только она взглянула на подарок, его охватила паника, но он старался говорить легкомысленно. — Ты просила меня жениться на тебе, но, по-моему, это моя привилегия.

Дебора открыла коробочку. При свете свечей в ней сиял темно-голубой сапфир. Четкий квадрат окружала симфония белоснежных бриллиантов, торжествующе сверкающих в оправе из белого золота.

— Какая прелесть!

Он сам выбирал камни. Но надеялся увидеть в ее глазах не страх, а удовольствие. Да и сам он не хотел испытывать страх.

— У тебя есть какие-то сомнения?

Она смело взглянула на него и позволила заговорить своему сердцу.

— В своих чувствах к тебе я не сомневаюсь. И никогда не буду сомневаться. Мне страшно, Гейдж. Я пыталась делать вид, что мне безразлично, но мне страшно. Не только из-за того, что ты делаешь, но также из-за того, что это может отнять тебя у меня.

Он никогда бы не дал ей обещаний, которые невозможно выполнить.

— Я вышел из комы с какой-то целью. Я не могу объяснить тебе это с точки зрения логики, Дебора. Только чувства и инстинкт. Если я повернусь спиной к тому, для чего предназначен, я снова умру.

Готовый вырваться протест застрял у Деборы в горле.

— Ты в это веришь?

— Я это знаю.

Как она могла смотреть на него и не понимать этого? Сколько раз она вглядывалась в его глаза и видела… что-то? Другое, особенное, пугающее? Она знала, что он состоит из плоти и крови и, тем не менее, он был чем-то большим. Изменить это не представлялось возможным. И она впервые осознала, что ей этого и не хочется.

— Я полюбила тебя дважды. Обе твои ипостаси. — Она посмотрела на кольцо, вынула его из коробочки. Оно сверкнуло, как молния, в ее руке. — До тех пор я была уверена в правильности направления, в котором двигаюсь. В том, чего я хочу, в чем нуждаюсь, для чего работаю. И я была совершенно уверена, что полюблю самого обыкновенного мужчину. — Она протянула ему кольцо. — Я ошиблась, Гейдж. Ты вернулся не для того, чтобы бороться за справедливость. Ты вернулся ко мне. — Она улыбнулась и протянула ему руку. — Слава богу.

Он надел кольцо ей на палец.

— Я хочу отвезти тебя домой.

Как только он поднес ее руку к губам, к их столику подскочил официант:

— Я так и знал. Анри никогда не ошибается. — (Дебора засмеялась, когда он наполнил их бокалы.) — Вы выбрали мой столик. И сделали правильный выбор. Меню вы должны предоставить мне. Должны! Я устрою вам вечер, который вы никогда не забудете. Мне это приятно. Ах, monsieur, вы самый счастливый из мужчин! — Он взял руку Деборы и звучно чмокнул ее.

Дебора все еще смеялась, когда он убежал, но, посмотрев на Гейджа, увидела, что его внимание чем-то отвлечено.

— Что там?

— Филдс. — Гейдж поднял свой бокал, следя глазами за мэром, шагающим по залу. — Он явился вместе с Арло Стюартом, парой здоровенных громил и твоим другом Бауэром, прикрывающим его тылы.

Заинтересованная, Дебора повернула голову. Вся компания направилась к столику на восьмерых, за которым уже сидели известная актриса, президент автомобильного концерна и кто-то еще.

— Встреча властителей, — пробормотала она.

— Он собрал за одним столом театр, финансы, промышленность, художественный мир. К концу вечера появится кто-то и сделает несколько отличных снимков!

— Это все не важно. — Дебора положила ладонь на его руку. — К концу следующей недели это уже перестанет иметь значение!

Еще раньше, подумал Гейдж, но согласно кивнул.

— К нам движется Арло Стюарт!

— Прекрасно!

Стюарт тронул рукой плечо Гейджа.

— Какая приятная встреча! Мисс О'Рурк, вы, как всегда, великолепны!

— Благодарю вас.

— Это очень хороший ресторан. Здесь всегда прекрасные устрицы! — Он буквально светился улыбкой. — Ненавижу их разговоры о бизнесе и политике. А вы поступили правильно, что пришли сюда. Здесь великолепное шампанское, свечи… — Его проницательный, острый взгляд остановился на пальце Деборы со сверкающим кольцом. Он усмехнулся Гейджу: — Ты сделал предложение?

— Ты нас застукал, Арло!

— Рад за вас! Можете выбрать для медового месяца любой из моих отелей! — Он подмигнул Деборе. — За мой счет. — Все еще усмехаясь, Арло помахал мэру. Имиджу мэра, подумал он, не повредит одним из первых поздравить ведущего бизнесмена города и самого известного прокурора.

— Гейдж, Дебора! — Улыбка мэра была широкой, но поклон весьма сдержанным. — Рад видеть вас. Если вы еще не сделали заказ, может быть, присоединитесь к нам?

— Не сегодня! — опередив Гейджа, ответил Стюарт. — У них уже все заказано! Они не хотят тратить вечер на разговоры о бизнесе и политике!

Филдс взглянул на кольцо Деборы все с той же улыбкой. Такой поворот событий его не обрадовал.

— Примите поздравления.

— Мне кажется, им хочется побыть наедине! — Всегда доброжелательный, Стюарт обхватил мэра за плечи. — В конце концов, они станут гостями моего отеля, что повысит собираемость налогов!

— Надеюсь, мы станем одной общей счастливой семьей! — Филдс смотрел на Гейджа. Ему очень нужна была поддержка Гатри. — Вы женитесь на прекрасной женщине, великолепном юристе, и, хотя она доставила мне немало головной боли, я восхищаюсь ее честностью!

— Я тоже, — вежливым тоном, но холодно ответил Гейдж.

Стюарт расхохотался:

— На вашем месте я восхищался бы ею самой, а не ее честностью! — Он опять подмигнул Деборе. — Ну, ну, никаких обид! А теперь мы вернемся к политике и оставим вас наедине!

— Ублюдок! — прошипела Дебора, когда они отошли на приличное расстояние. Она отхлебнула вина: — А ведь он подлизывался к тебе!

Гейдж задумчиво крутил ножку своего бокала:

— Нет, к нам обоим!

Глядя через ее плечо, Гейдж заметил, как вернувшиеся мэр со Стюартом сообщили новость Джерри Бауэру. Тот буквально затрясся и оглянулся на Дебору.

— Не могу дождаться, когда мы прибьем его!

В ее голосе было столько злобы, что он накрыл ее руку своей и крепко сжал.

— Только держись! Это не продлится долго!


Она была так прекрасна! Гейдж лежал в постели и просто смотрел на нее. Он знал, что она крепко спит, пресыщенная любовью, утомленная страстью. Ему хотелось надеяться, что она до самого утра будет видеть счастливые сны.

Мысль о том, что иногда она просыпалась ночью и не находила его рядом, была ему ненавистна. Но сегодня, когда он всем своим существом чувствовал опасность, ему необходимо было знать, что она спит спокойно и ей ничто не угрожает.

Он молча встал и оделся. Ее медленное, ровное дыхание ласкало ему слух. В слабом утреннем свете он видел в зеркале свое отражение. Нет, не отражение, подумал он. Тень.

Надев обтягивающие черные перчатки, он открыл ящик стола. Там у него хранился полицейский кольт 38-го калибра, знакомый ему, как братское рукопожатие. В последний раз он держал револьвер в тот вечер на причале четыре года назад.

С тех пор он ему не требовался.

Но сегодня, он чувствовал, оружие ему пригодится. Сейчас он не подчинялся инстинкту, а просто засунул револьвер в кобуру, которую прикрепил к ремню на спине.

Открыв дверь, он остановился. Ему хотелось еще раз взглянуть на спящую Дебору. Теперь он словно ощущал вкус опасности на языке, у себя в горле. Единственным облегчением для него было бы знать, что она не пострадает. Он пообещал и себе, и ей, что вернется. Не может судьба дважды нанести смертельный удар.

И он скрылся в темноте.

Чуть более чем через час зазвонил телефон, разбудив Дебору. По привычке она позвала Гейджа и провела рукой по пустой скользкой простыне.

— Алло!

— Сеньорита!

В трубке прозвучал ледяной, резкий голос Монтеги.

— Что вам нужно?

— Мы его взяли! Капкан легко захлопнулся!

— Что? — Запаниковав, она потянулась к Гейджу, но тут же вспомнила, что его нет в постели. От ужаса ее голос дрогнул. — Что вы с ним сделали?

— Пока ничего. Он в порядке! Если вы хотите получить его живым и невредимым, то быстро и одна приезжайте за ним. Мы хотим обменять его на все ваши бумаги и файлы. Привозите с собой все, что есть!

Дебора зажала рот рукой. Она не могла сообразить, что же ей делать.

— Вы же убьете нас обоих!

— Возможно. Но если вы не приедете, то его мы точно убьем! На Ист-Ривер-Драйв есть пакгауз. Ист-Ривер-Драйв, дом триста двадцать пять. Дорога займет у вас полчаса. Если опоздаете, я отрублю ему правую руку.

Она ощутила горький привкус подступающей тошноты.

— Я приеду. Не трогайте его. Пожалуйста, позвольте мне сначала поговорить с ним…

Но трубку уже повесили.

Дебора вскочила с постели и, натянув халат, ринулась в комнату Фрэнка. Увидев, что комната пуста, она сразу же бросилась по холлу и застала миссис Гринбаум сидящей на постели с баночкой арахиса и смотрящей какой-то старый фильм.

— Фрэнк! Где он?

— Он отправился в круглосуточный видеосалон и за пиццей. Мы решили устроить фестиваль братьев Маркс[9]. А что случилось?

Но Дебора лишь закрыла лицо руками. Ей надо было подумать.

— Он вернется через двадцать минут.

— Это слишком поздно! — Она опустила руки. Сейчас был дорог каждый миг. — Передайте ему, что мне позвонили и я вынуждена была уйти. Дело касается Гейджа.

— У вас что-то случилось? Скажите мне.

— Нет времени на разговоры! Просто сразу, как он вернется, скажите ему, что я поехала на Ист-Ривер-Драйв, триста двадцать пять.

— Ни в коем случае! — Лил вскочила с постели. — Вам нельзя ехать туда одной в столь поздний час!

— Я должна. Скажите Фрэнку, что я вынуждена была поехать! — Она схватила Лил за руки. — Речь идет о жизни и смерти!

— Давайте вызовем полицию!

— Нет, нет! Об этом должен знать только Фрэнк! Передайте ему все, что я вам сказала, и сообщите, когда я уехала. Обещайте мне!

— Конечно, но…

Но Деборы уже и след простыл.

Ей понадобилось несколько драгоценных минут, чтобы одеться и затолкать в портфель пачки распечаток. Когда она дошла до машины, ее руки взмокли от пота. Мчась по улицам, она, как молитву, повторяла имя Гейджа. Тошнота подкатывала к горлу, когда она видела, как часы на приборном щитке отсчитывают минуты.


Немезид, туманный, едва различимый, как призрак, наблюдал за обменом наркотиков на деньги. Тысячи банкнотов за тысячи фунтов боли. Покупатель открыл пробный мешочек, извлек оттуда щепотку белого порошка и насыпал его в пробирку, чтобы проверить чистоту. Продавец затолкал себе в портфель груду банкнотов.

К обоюдному удовлетворению, сделка состоялась. Обмен сопровождался несколькими словами. Обстановка никак не напоминала дружескую встречу.

Он наблюдал, как покупатель взял свой смертоносный товар и ушел. Хотя Немезид понимал, что найдет этого человека, и очень быстро, сожаление не покидало его. Если бы он не охотился за более крупной дичью, он бы с превеликим удовольствием сбросил обоих торговцев вместе с их товаром в реку.

Откуда-то, сопровождаемые эхом, приближались шаги. В высоком здании из шлакоблоков была хорошая акустика. У стен на длинных металлических стеллажах застыли ящики и корзины. На верстаках с прочными полками разложены инструменты. У алюминиевых гаражных дверей стоял большой автопогрузчик для подъема штабелей пиломатериала. В помещении витал запах опилок, хотя огромные пилы не работали.

Когда он увидел, как в комнату входит Монтега, у него от ярости закипела кровь.

— Наш первый приз сегодня. — Монтега подошел к портфелю с наличностью, выпроваживая жестом какую-то мелкую сошку. — Но у нас доход побогаче. — Он закрыл портфель и защелкнул замок. — Когда он придет, проводи его сюда.

Такой же бестелесный, как воздух, которым он дышал, Немезид встал и сжал кулаки. Сейчас, подумал он. Сегодня. Часть его существа, жаждущая только мести, горела нетерпением вынуть револьвер и выстрелить. Хладнокровно.

Но у него была слишком горячая кровь, поэтому он не мог позволить себе столь скоропалительное решение. Он невесело скривил губы. Есть лучшие пути. Более разумные.

Он приготовился говорить, но услышал голоса и звук шагов по бетонному полу. Сердце застыло у него в груди. Он же оставил ее спящей!

Кровь в его жилах похолодела, на лбу от ужаса выступили бисеринки пота. Вот она, опасность, которую он ощущал! Не для себя. Господи, не для себя, для нее! Он увидел, как в комнату в сопровождении двух вооруженных охранников ворвалась Дебора. Некоторое время он колебался между миром теней Немезида и ее миром.

— Где? Где он? — Его возлюбленная смотрела на Монтегу, как тигрица, запрокинув голову, сверкая глазами. — Если вы хоть пальцем его тронете, я вас сотру в порошок! Клянусь!

Монтега, наклонив голову, захлопал в ладоши:

— Чудесно! Вот это влюбленная женщина!

Она нисколько не боялась его, весь ее страх был за Гейджа.

— Я хочу его видеть.

— Вы очень проворны, но принесли ли вы то, о чем я вас просил?

Она швырнула ему портфель:

— Возьмите и подавитесь!

Монтега передал портфель охраннику и кивком велел ему отнести его в соседнюю комнату.

— Терпение, — призвал Монтега, подняв руку. — Не присядете ли?

— Нет. Вы получили то, что хотели, а теперь отдайте мне того, за кем я пришла!

Дверь снова открылась. Дебора смотрела, широко раскрыв глаза.

— Джерри? — С удивлением нахлынула первая волна облегчения. Значит, они поймали не Гейджа, а Джерри! Дебора быстро подошла к нему и схватила за руки. — Джерри! Мне очень жаль, что так получилось! Я понятия не имела!

— Я знаю! — Он сжал ее руки. — Но верил, что ты приедешь!

— Мне жаль, но я не думаю, что это поможет и мне и тебе!

— Уже помогло! — Он обхватил ее за плечи и взглянул на Монтегу. — Все прошло как по маслу!

— Как и договаривались, мистер Бауэр!

— Отлично! — Джерри дружески похлопал Дебору по плечу. — Нам нужно поговорить.

Дебора почувствовала, как краски покидают ее лицо.

— Насколько я поняла, вы здесь не заложник, мистер Бауэр?

Джерри позволил ей отступить подальше и даже сделал знак охранникам отойти от нее. Убежать отсюда было невозможно, и он знал это.

— Нет, и, к сожалению, ты тоже. Мне очень жаль.

— Я тебе не верю! — Вздрогнув, Дебора подняла руки к вискам. — Я знала, я знала, Джерри, как слепо ты следуешь указаниям Филдса! Но во имя всего святого, Джерри, ты же не можешь действовать с ним заодно! Ты знаешь, что он творит? Наркотики, убийства! Это уже не политика, это просто безумие!

— Это и есть политика! — Джерри улыбнулся. — Моя. Неужели ты всерьез думаешь, что такая бесхребетная марионетка, как Филдс, стоит за спиной всей организации? — Теперь он, уже откровенно смеясь, указал ей на стул. — Но ты докопалась! И все только потому, что я дал тебе и всем, кто еще копался, аккуратный след из «хлебных крошек», по которому вы и пошли! — Джерри буквально вдавил ее в стул.

— Ты? — Дебора, раскачиваясь на стуле, смотрела на него. — Ты хочешь сказать, что именно ты являешься главным? Что Филдс всего лишь мелкая сошка в вашей шайке?

— Я в течение шести лет стоял за его спиной! Именно я подбирал штаты и нажимал на нужные кнопки! Филдс не способен управлять даже небольшим городским магазином, не говоря уже о городе! — Джерри сел рядом. — Следующие пять лет мэром буду я!

Дебора не испугалась. Ее уже ничто не удивляло, она просто ничего не чувствовала. Рядом с ней сидел Джерри, которого она знала более двух лет, которого считала своим другом, безусловно честным, хотя и слабохарактерным человеком.

— Как?

— Деньги, власть, умственные способности! — произнесение каждого из аргументов он сопровождал загибанием пальцев. — Я выбрал умственные способности. Филдс — власть. Поверь, он охотно оставляет мне решение всех административных вопросов и позволяет вникать во все детали. Сам же выступает с речами, выбирает, чью задницу пинать, а чью целовать. Вся остальная работа лежит на мне, и давно, ведь я был направлен к нему шесть лет назад.

— Направлен кем?

— Зришь в корень! — Он с восхищением поклонился Деборе. — Арло Стюартом, главным поставщиком денег. Весь его бизнес вполне законный, но, хотя он очень ловко уводил свои прибыли от налогов, это все же его беспокоило! Как бизнесмен, он нашел иной способ увеличить свои прибыли.

— Наркотики!

— Опять права! — Джерри небрежно скрестил ноги и бросил мимолетный взгляд на часы. «Еще есть немного времени поминдальничать с ней, тем более в последний раз», — решил он. — Он был главным человеком в Ист-Косте почти двенадцать лет. Это приносило ему баснословные доходы. Я тогда еще только подбирался к организации. Он любит инициативных людей! Я уже изучил законы, основы политики, но у него был Филдс!

Вопросы! Надо задавать побольше вопросов и заставлять Джерри отвечать на них! До тех пор, пока не появится Гейдж. Она очень сомневалась, что сумеет долго продержаться. И где Фрэнк? Удалось ли ему связаться с Гейджем?

— Так вы работали втроем? — спросила она.

— Нет, без Филдса. Я не собираюсь обелять его перед тобой, потому что твоим мнением я очень дорожу. В этом деле он только удобный заложник и ничего не знает о нашей организации. А если и догадывается, то у него хватает мудрости делать вид, что он ни о чем понятия не имеет. — Джерри пожал плечами. — В любом случае это не имеет значения! В нужное время мы обнародуем его налоговую декларацию и сообщим о твоем расследовании. Никто не будет удивлен больше чем Филдс! Так как именно я буду тем, кто, к сожалению, справедливо разоблачит его, мне будет легко занять его место. А его просто вышвырнут!

— Это не сработает! Я не единственная, кто владеет информацией!

— Гатри? — Джерри сцепил пальцы на коленях. — О, с Гатри я еще повидаюсь! Четыре года назад я приказал Монтеге убрать его, но приказ не был выполнен полностью!

— Ты? — прошептала Дебора. — Это ты приказал?

— Арло поручал такие детали мне. — Джерри наклонился к ней, чтобы его никто не услышал. — Я люблю детали вроде того, чем твой жених занимается в свободное время! — Его губы расплылись в улыбке, когда он заметил, как побледнела Дебора. — На сей раз ты сама привела меня к нему!

— Я не понимаю, о чем ты говоришь!

— Я хорошо разбираюсь в людях. Это моя работа. А ты очень предсказуемый человек, Дебора! Как же ты, такая честная, интеллигентная и высоконравственная женщина, могла связаться сразу с двумя мужчинами? Это же невероятно! Но сегодня вечером я нашел ответ на вопрос, мучивший меня последние несколько недель! Только один человек мог узнать Монтегу, завоевать твое сердце и иметь причину преследовать меня с фанатичным упорством! — Он похлопал ее по руке. — Это наша маленькая тайна. Я обожаю тайны.

Его глаза вновь стали холодными. Он встал.

— И хотя мне искренне жаль, только один из нас вынесет сегодня отсюда этот секрет. Я просил Монтегу действовать быстро. Ради нашей старой дружбы.

Ее всю трясло, но она заставила себя встать.

— Я научилась верить в судьбу, Джерри. Ты не победишь! Он позаботится об этом. Если ты убьешь меня, он примчится за тобой, как фурия. Тебе кажется, что ты знаешь его, но ты его не знаешь! Ты его не поймаешь, никогда!

— Если это тебя утешит. — Он отошел от нее. — В данный момент его здесь нет…

— Ты ошибаешься!

Все головы повернулись на громко прозвучавший голос. Но в той стороне не было ничего, кроме голых стен и штабелей досок. Колени у Деборы подкосились, и она чуть не осела на землю.

В дальнейшем все, казалось, произошло в мгновение ока.

Охранник, стоящий у стены, резко отпрянул, в глазах его светилось удивление. Напрягшись всем телом, он начал палить из винтовки. Люди кричали, отчаянно ища укрытие. Охранник вскрикнул и отскочил от стены. Перепуганные люди сбили его с ног.

Бросившись за полки, Дебора неистово искала какое-нибудь оружие. Схватив толстую палку, она отступила, приготовившись защищаться. Перед ее изумленными глазами оружие выпало из рук пучеглазого охранника. Обезумев от страха, тот с криком убежал.

— Отойди, — услышала она знакомый голос.

— Слава богу, я думала…

— Отойди. Поговорим позже.

Она стояла, держа в руках палку. Немезид вернулся, подумала она и заскрежетала зубами. Такой же надменный, как всегда. Оттолкнув ящик, она бросилась к дерущимся. Их было пятеро — охранники, Монтега и Джерри. Все беспорядочно стреляли, как от ужаса, так и от замешательства. Когда одна из пуль ударила в стену в каком-то футе от ее головы, она пригнулась пониже.

Кто-то закричал. От этого крика Дебора крепко зажмурила глаза. Чья-то рука схватила ее за волосы и дернула вверх.

— Кто это? — прошипел Джерри ей на ухо. Хотя его рука тряслась, хватка была твердой. — Кто это, черт возьми?

— Это герой, — с вызовом ответила Дебора, с ненавистью глядя в его бешеные глаза. — Тебе такого никогда не понять.

— Он будет мертв прежде, чем все закончится. Ты пойдешь со мной. — Он резко толкнул ее перед собой. — Если попытаешься что-то сделать, я выстрелю тебе в спину и воспользуюсь случаем, чтобы смыться!

Дебора вдохнула в легкие воздух и ударила его палкой в живот. Когда Джерри рухнул и скорчился от боли, она убежала, лавируя между верстаками и полками. Он быстро пришел в себя и, корчась, пробежал несколько шагов, чтобы схватить ее за лодыжку. Охнув, она оттолкнула его, зная, что в любую минуту может получить пулю в спину. Она попыталась влезть на аккуратно сложенный штабель досок, подумав, что, если ей это удастся, он не сможет воспользоваться ею как щитом.

Она слышала, как он лезет за ней, и довольно сноровисто. Придя в отчаяние, она вообразила себя ящерицей, быстрой и уверенной, цепляющейся за дерево. Она не должна упасть! Только не это, только бы не упасть. Шершавые доски царапали ей пальцы, но она не обращала на это внимания.

Собрав все силы, Дебора метнула в него тяжелую палку. Удар пришелся в плечо. Джерри споткнулся и выругался. Зная, что лучше не оглядываться, она, стиснув зубы, соскочила со штабеля к узкой металлической лестнице. Потные руки скользили, но она упрямо карабкалась наверх, со ступени на ступень. Дебора задыхалась, перепрыгивая через брошенные стальные заготовки, рулоны изоляции и кучи строительного мусора.

Но дальше идти было некуда! Добравшись до верха, она поняла, что оказалась в ловушке. Джерри тоже почти добрался до верха. Дебора не могла спрыгнуть вниз. Ей ни за что на свете не совершить двадцатипятифутовый прыжок, чтобы не удариться о выступающий внизу стеллаж с готовой продукцией!

Джерри тяжело дышал, рот его был окровавлен. В руке он сжимал револьвер. Дебора на подкашивающихся ногах отступила назад, вглядываясь с двадцатипятифутовой высоты туда, где один против троих сражался Немезид. Она не могла позвать его на помощь, боясь, что, если отвлечет его хоть на миг, он может погибнуть.

Повернувшись, она встретилась взглядом со своим бывшим другом.

— Тебе не удастся использовать меня в качестве приманки для него.

Он тыльной стороной руки вытер кровь с губы.

— Другого способа выманить его у меня нет!

— Нет! — Дебора отступила снова и врезалась в цепь подъемника. Она была толстой, тяжелой и крючковатой и, по-видимому, использовалась для поднятия огромных штабелей досок наверх, где они и хранились. — Нет, — повторила она и, со всей силы раскачав цепь, швырнула ее в лицо Джерри.

Послышался хруст ломающихся костей. Едва успев закрыть лицо руками, Дебора услышала крик — один-единственный душераздирающий крик.

Когда Немезид увидел ее, белую как смерть, качающуюся на краю узкой металлической лестницы, он забыл про Монтегу и не обратил ни малейшего внимания на упавшего кричащего человека. Рывком он бросился к ней, пренебрегая свистом пуль возле своей головы.

— Нет! — крикнула она ему, превозмогая страх и слабость. — Он сзади тебя! — Она с облегчением, а Монтега с недоверием смотрели, как он обернулся и… исчез!

Желая отвлечь Монтегу от Деборы, Немезид осторожно прошел сквозь стену. Иронически усмехаясь, он сначала подался направо, потом налево, наблюдая, как Монтега дрожащими руками прицеливается.

— Я убью тебя! — Трясясь от ярости, Монтега снова и снова палил в стену. — Я видел, как ты истекаешь кровью. Я убью тебя!

Только удостоверившись, что Дебора, целая и невредимая, спряталась в тени, он снова появился в шести футах от Монтеги.

— Ты уже однажды убил меня. — Немезид направил револьвер прямо в сердце Монтеге. Стоит только нажать курок, подумал он, и все закончится. Четыре года ада останутся позади.

Но тут он увидел Дебору. Палец, лежащий на курке, медленно отодвинулся в сторону.

— Я вернулся за тобой, Монтега. У тебя еще будет время спросить себя почему. Брось оружие!

Лишившись дара речи, Монтега повиновался, и оружие со стуком упало на бетонный пол. Дебора, едва живая от страха, тем не менее твердой походкой вышла вперед и подняла его.

— Кто ты? — спросил Монтега. — Кто ты?

Когда Монтега засунул руку в карман, из уст Деборы вырвался предостерегающий крик.

В воздухе раздались два выстрела. Не успел их звук эхом разнестись по всему помещению, как безжизненное тело Монтеги оказалось лежащим на полу. Глядя на него, Немезид подошел ближе.

— Я твоя судьба, — прошептал он, затем повернулся и поднял Дебору на руки.

— Они обманули меня, сказав, что поймали тебя! Они собирались убить тебя.

— Ты должна была верить мне. — Он прижал ее к себе, твердо намереваясь защитить от окружающей их смерти, и вынес в соседнее помещение.

— Но ты же был здесь, — сказала она и замолчала. — Как ты сюда попал? Откуда ты знал?

— Я вычислил схему их действий. Сядь, Дебора. Тебя трясет.

— Мне кажется, что через минуту меня затрясет от ярости! Ты знал, что они сегодня будут здесь?

— Да, знал. Сядь. Я принесу тебе воды.

— Перестань, перестань! — Она обеими руками схватила его за рубашку. — Ты знал и не предупредил меня! Ты знал и о Стюарте, и о Джерри!

— О Джерри я ничего не знал. — И он всегда будет об этом сожалеть. — Пока он сегодня не пришел сюда и я не услышал, что он тебе сказал, я подозревал Филдса.

— Тогда почему ты был здесь?

— Несколько дней назад я понял их схему. Все наркотики уходили из здания, которым владеет Стюарт. И каждая порция доставлялась с разницей в две недели в разные части города. Я потратил пару ночей, высматривая еще несколько мест, но… А не сказал я тебе именно потому, что хотел избежать того, что только что здесь произошло, — продолжил он, видя ее испепеляющий взгляд. — Черт возьми, когда я волнуюсь за тебя, я не могу сосредоточиться! Я не могу работать!

Так и не сумев справиться с дрожью, она протянула ему руку:

— Видишь это кольцо? Ты подарил мне его всего несколько часов назад. Я ношу его, потому что учусь принимать тебя, твои чувства, твои потребности. Если ты не можешь сделать то же самое ради меня, тебе придется забрать его назад.

Из-под маски на нее смотрели темные, безучастные глаза.

— Речь идет не о том, чтобы делать то же самое.

— Нет, именно об этом. Сегодня вечером я убила человека! — Голос Деборы задрожал, но, когда он наклонился к ней, она его отстранила. — Я убила мужчину, которого хорошо знала. Я приехала сюда сегодня вечером готовая пожертвовать не только своей репутацией, но и собственной жизнью, чтобы спасти тебя! И пожалуйста, больше не защищай меня, не балуй и не думай за меня!

— Ты закончила?

— Нет! — Дебора откинулась на спинку стула. — Я знаю, что ты не прекратишь свои ночные вылазки. Ты просто не можешь не делать этого! Конечно, я буду волноваться за тебя, но никогда не встану на твоем пути! Но и ты не будешь вмешиваться в мою работу!

Он кивнул.

— И это все?

— Пока все.

— Ты права!

От удивления она раскрыла рот.

— И ты готов повторить это?

— Да, ты права! Я скрывал от тебя информацию в надежде защитить тебя, а вместо этого подвергал еще большей опасности! Теперь я сожалею об этом! И прими во внимание, что я вовсе не собирался убивать Монтегу. Лишь один раз у меня возникло такое желание! Но если бы он сдался, я передал бы его полиции.

По его глазам Дебора видела, что он не лжет.

— Но почему? — удивилась она.

— Глядя на твою работу, доверяя тебе, я понял, что суд над ним был бы справедливым! — Он протянул ей руку. — Дебора! Мне нужен партнер!

Она улыбнулась, хотя ее глаза повлажнели.

— Мне тоже. — Она бросилась в его объятия. — Если мы будем вместе, нас ничто не остановит! — Издали послышалась полицейская сирена. — Наверное, это Фрэнк с полицией! — Дебора поцеловала его. — Я все ему объясню, но позже. Дома. А ты лучше скройся. — Со вздохом она направилась к распростертому телу Монтеги. — Чтобы объяснить все это, потребуется хороший адвокат!

При звуках шагов бегущих к ним полицейских Немезид попятился и скрылся в стене позади нее.

— Я буду здесь!

Дебора улыбнулась, подошла к стене и прижалась к ней всем телом, зная, что там, в темноте, за стеной, он сделал то же самое.

— Я рассчитываю на тебя!

Примечания

1

Комитеты бдительности — добровольные организации, бравшие на себя полномочия законной власти до установления ее в районах фронтира со времен Войны за независимость. (Здесь и далее примеч. пер.)

2

Лалик Рене (1860–1945) — французский ювелир и стеклянных дел мастер, один из выдающихся представителей стиля ар-нуво

3

Вурлитцер— музыкальный автомат.

4

Пожалуйста (исп.).

5

«Бенедикт»— яйца-пашот на гренках с маслом и беконом под голландским соусом.

6

Герои фильма «Зеленый Шершень» (режиссер Мишель Гондри).

7

Начо — мексиканская закуска, картофель, запеченный с сыром и перечным соусом.

8

Не так ли? (фр.)

9

Братья Маркс — популярный в США комедийный квинтет, специализировавшийся на комедии абсурда с показом драк, пощечин, флирта и метания тортов.


на главную | моя полка | | Ночная тень |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 17
Средний рейтинг 4.1 из 5



Оцените эту книгу